Кузька с Вуколочкой давно собирались выследить, кто доливает в колодец воду. Но нечаянно как соберутся, так проспят. Люди, наверное, тоже не знали, кто доливает воду, и подолгу беседовали об этом у колодца. Дорога пыльная. Бежит по ней поросенок, хрюкает. А за ним Нюрочка с хворостиной. Рубаха у нее длинная, сама Нюрочка коротенькая, запуталась, упала и как заревет. Мала, а голос как у быка. Рева, каких свет ни слыхивал. Надо -- плачет, и не надо -- плачет. Раньше все прибегали ее жалеть, да на всякий рев не набегаешься. Лишь поросенок вылез из лужи утешать хозяйку. Нюрочка -- от него, даже плакать забыла. Кузька хохочет, а Вуколочка удивляется: что смешного видно на небе? Один закат Кузька все же разглядел и запомнил. -- Ой, смотри! -- Вуколочка повернул Кузькину голову к небу. Долго друзья глядели, как в небе сияют и переливаются алые, желтые, золотые лучи. Кузька решил, что заря -- это большущая лучина: солнце зажгло ее, чтобы не ложиться спать в темноте. А Вуколочка сказал, что солнце уже засыпает и что заря -- это его сны. Домовята даже поспорили. Все это вспомнил Кузька, глядя на закат. Даже хотел толкнуть Вуколочку, но толкнул Лешика. И вот то ли солнце задуло свою лучину, то ли сгорела она дотла. Стало темным-темно. И вдруг из болота послышалось: -- Никто-никто вам не поможет! Кто-кто не поможет, а мы поможем! Кому-кому, а вам поможем! И не кто-кто, а мы! И не кому-кому, а вам! Кому-кому, как не вам! И лягушки скок-скок по болоту, с кочки на кочку, с кочки на кочку. Искали-искали сундучок и нашли. Висит среди болота на суку на длинной сухой коряге, сколь ни прыгай -- не достанешь. Прыгали-прыгали лягушки, квакали-квакали и придумали, как быть дядя водяной Маленький домовенок и маленький лешонок следом за лягушками прыгали по мокрому лугу. Что-то сверкает впереди, что-то светит в небе. Вот у реки то ли кусты качаются, то ли кто-то машет руками. Русалки! Русалки качались на ветвях деревьев, склонившихся над водой. Русалки водили хоровод на светлом песке. Одна русалка сидела на большом камне и пела песню -- Смотрите, Кузька! -- закричала она. -- Домовенок Кузька! Его ищут, ищут, ищут, у всех спрашивают. Вот обрадуются домовые! -- Кузька! -- Русалки окружили домовенка, потащили к реке, смыли с него болотную грязь и давай щекотать. -- Вот счастье-то! Кузька нашелся! И Кузька, смеясь от щекотки, сообщил русалкам. -- А у нас -- хи-хи-хи! -- кикиморы -- ой, батюшки, не могу! -- волшебный сундучок -- ха-ха-ха! -- украли! Русалки все до одной всплеснули руками и заплакали. Луна поднялась. На светлом песке сидят Кузька и Лешик, думают. В реке плавают русалки, и качаются на волнах и тоже думают. И придумали! -- Водяной! Дядя Водяной! -- стали звать русалки и Кузька с Лешиком. Вода в реке дрогнула, покрылась рябью. По ней пошли большие круги. И вот показалась огромная косматая голова. Луна освещала длиннющие усы и бороду, корявые руки и могучие плечи. -- Это почему такой шум-гам? Что орете, как коровы на лугу? -- кричит Водяной. -- Ну? Чего молчите? Отвечать нету вас. Озорничать -- на это пригодны. А это кто такой? -- Кузька! -- закричали русалки. -- Кузька нашелся! -- Ну и что? Ну и нашелся! Надоел он мне. Все про него спрашивают -- и домовые, и лешие: "Не видел ли, не встречал ли?" Ну, вижу! Ну и что? И глядеть-то не на что! А это кто? Лешик? Какого лешего ему здесь нужно? Голос у Водяного такой грубый, что Кузька с Лешиком спрятались за большой камень. -- Кто меня звал? Кому я надобен? -- Мы звали! Нам надобен! -- кричали русалки. -- Ну а вы мне не надобны! -- грубым голосом ответил Водяной и скрылся в реке, только круги пошли. Скоро на том же месте снова вынырнула косматая голова. Водяному было любопытно, зачем это он понадобился русалкам, да еще и домовенку с лешонком. Русалки и прежде звали его: той подари жемчужинку, другой -- жемчужинку, третьей лилии подай, да не какие-то желтые кувшинки, а нежные голубоватые лилии под цвет луны, и чтобы он, Водяной, эти лилии сажал бы и выращивал. Но чтобы все сразу звали Водяного, этого еще не было. Водяной важно высунул голову и сурово спросил: -- Ну, что вам? Что? А дальше что? Рассказывайте, рассказывайте, да все разом, а то не пойму, больно у вас голосочки нежные! -- Сундучок, дядя Водяной! Волшебный сундучок кикиморы утащили! -- хором ответили русалки и Кузька с Лешиком. -- Ну и что? -- еще суровее спросил Водяной. -- Они утащили, а мне что? -- Как -- что? -- хором ахнули русалки. -- Сундучок волшебный! Как же без него Кузьке домой вернуться? -- Ну и пусть не возвращается! -- Водяной опять ушел в воду. Ждали-ждали русалки, нет, не показывается. И тут одна русалочка засмеялась: -- Ай да кикиморы! Даже дядю Водяного не боятся! Ни за что его не послушаются! -- Это меня не послушаются, говоришь? Вот я им! Вот они у меня! -- Из воды вынырнула огромная голова, за ней борода, показались плечи, вот уже и весь Водяной в полный рост, в тине, в водорослях, маленькие рыбки запутались в бороде. Водяной вышел из реки, свистнул и направился к болоту. Вода потоками лилась с бороды. А за ним, как по реке, двигались русалки, лягушки, рыбы, жуки-плавунцы... Когда Кузька с Лешиком, прыгая через ручьи, бегущие за Водяным, подошли к болоту, там уже перекатывался голос: -- Ого-о-о! Охальницы! Безобразницы! Кикиморы болотные! Тащите мне сундук, который у прохожих отняли! Русалки, сундук никому не отдам, у себя оставлю! Ого-го! -- Ох! -- испугался Кузька. -- Мало радости от такого спасения! Уже чуть светало. Туман то ли опускался на болото, то ли поднимался с него. То ли ходил кто-то по болоту, то ли оно само чавкало. Кикиморы не откликались. Хихикнет кто-то, и какие-то тени в тумане носятся туда-сюда. -- Молчат! Жижи болотной в рот набрали! Тьфу ты! -- рассердился Водяной. -- Фу-ты, ну-ты, лапти гнуты! -- подхватили кикиморы и давай плеваться, чихать, каркать, крякать, скрипеть. -- Вы что? -- рявкнул Водяной. -- Это я к вам пришел! Мне сундук подавайте! Вот я вас! Кикиморы помолчали и вдруг грянули хором: Как на горушке козел, На зелененькой козел! Русалки застонали от ужаса, услышав эту песню. Ведь Водяной терпеть не может козлов, слышать о них не хочет, жизнь ему делается не мила при одном имени козла. А кикиморы как ни в чем не бывало дразнят: Чики-брыки-прыг, козел! Чики-брыки-дрыг, козел! Схватился Водяной за уши, бегом назад. Добежал до реки и бросился в омут головой. МЕДВЕДЬ И ЛИСА Маленький домовенок и маленький лешонок опять сидели одни под березой у края болота. -- Красное солнышко на белом свете черную землю греет, -- печально сказал Лешик, глядя, как поднимается солнце, а ночь прячется в болото. Вдруг затрещало, зашумело. Кто-то тяжелый бежал по лесу. "Баба Яга, что ли?" -- испугался Кузька. И тут из кустов выглянул заяц, за ним другой, третий, а за восьмым зайцем, тяжело дыша и махая лапами, выскочил Медведь: -- А я-то кустами трещу, вас ищу! С лап сбился! Ура! Лягушки врассыпную. Заяц в кусты (это он помог Медведю отыскать друзей), а все до единой кикиморы выскочили и заверещали: -- Уря-ря-ря! Ря-ря! У-у-у! Орут так, что Медведя не слышно: пасть открывает, а звука нет. Медведь даже попятился от болота. Кикиморы поорали и умолкли. -- Они что? С ума спятили? -- шепотом спросил Медведь. -- Им, наверное, не с чего спячивать, -- ответил Кузька и рассказал про сундучок. Медведь рассердился, заревел изо всех медвежьих сил: -- Отдавайте сундук, воровки! Кикиморы запрыгали, захихикали! Еще бы! Сам Медведь с ними беседует. И запели: Как пошел наш Медведь по грибы, по грибы, И застрял наш Медведь, ни туды ни сюды, Во болотушке, во трясинушке! За Медведем кикиморы отправили по грибы Зайца, утопили в трясине лягушек, за ними -- Кузьку с Лешиком. А там и береза пошла по грибы, и тучка в трясине ни туды ни сюды. Все, что попадалось на глаза кикиморам, тут же попадало в их дурацкую песню. И вдруг они запели: Как пошла наша Лисичка по грибы, по грибы... -- Это что ж здесь происходит, а? -- спросил вкрадчивый голос. -- И кого ж здесь обижают, а? И кто же это при всем честном народе безобразничает, а? Из куста вышла Лиса, повернулась налево, повернулась направо и как крикнет: -- Кикимарашки-замарашки! Кикимордочки чумазые! -- Сама мордочка! От замарашки и слышим! -- А я в вас шишкой кину! -- Лиса наподдала шишку задними лапами, и шишка полетела в болото. -- И мы в тебя шишкой! И мы в тебя шишкой! -- орут кикиморы. И вот уже грязная шишка летит из болота прямо в Медведя. -- А я в вас камешком! -- И Лиса бросает в болото камешек с тропинки. -- И мы, и мы камешком! -- Кикиморы нырнули в болото за камнем. Лиса попросила друзей принести еще камней, да побольше. Знай покидывает камнями в болото. Только и слышно, как они свистят и шлепаются. Друзья не успевают подносить. А Медведь приволок такую глыбу, что самому пришлось бросать ее в болото, трясина ухнула, пошла кругами. Тонут камни в болоте. А кикиморы достать их не могут, кидаться нечем. Пробовали грязью, но Лиса их задразнила: -- Вы в нас мяконьким, а мы в вас тверденьким! -- и угодила камнем прямо в большую кикимору, у которой не поймешь, сколько рук. Шлепнулась кикимора вверх ногой, заверещала жутким голосом, вспомнила о чем-то, перевернулась, запрыгала к сухой коряге на середину болота, схватила волшебный сундук и как запустит в Лису. Летит сундук над болотом. Смотрит на него множество глаз. Долетит ли? Кикиморы обрадовались: -- И мы в вас тверденьким! И мы в вас тверденьким! Сундучок упал прямо на Лису. Кузька вцепился в него обеими руками, поверить своему счастью не может. Орут кикиморы, верещат, радуются: в цель попали и столько народу на них смотрит! -- Кикиморы они кикиморы и есть, -- сказал Лешик. -- Весь век озорничают да балуются. Может. иначе в болоте и не проживешь? Когда все ушли, кикиморы тут же все забыли, грызут болотные орешки и беседуют: -- Комары и мухи нынче не такие сытные, как в старину. Отощают совсем, что делать будем? Поохали, повздыхали, опять переполох: -- А вдруг все болота сразу возьмут и высохнут? Куда кикиморам деваться? Не успели опомниться от такого ужаса, как новое беспокойство: -- А что, если вся земля болотом станет? Где набрать столько кикимор для заселения? ВЕСЕННИЙ ПРАЗДНИК -- Со сна и еле-еле поднялся он с постели, -- потягиваясь и зевая, сказал старый леший свою любимую поговорку, ею он встретил девять тысяч девяносто девятую весну. -- Какая там погода, внучек? В солнышко или в дождь проснулись? А внука-то и нет. Вылез дед из берлоги, поклонился солнышку. На поляну выскочили зайчиха и семь зайчат: -- Доброй весны, дедушка! -- Доброго лета, зайчишки! До чего ж вы хороши! Да как вас много! -- смеялся дед Диадох. Все новые зайцы выскакивали на поляну. Дед принялся их считать. Вдруг из-за деревьев стрелой вылетела Сорока с ужасной вестью-новостью: кикиморы утопили в Черном болоте Лешика, Кузьку, сундучок, Лису с Медведем. Про то, что злодейки утопили в трясине еще и березу на краю болота и даже тучку с неба, дед Диадох не услышал. Он сломя голову побежал к Черному болоту. По дороге к старому лешему подлетел Дятел, утешил его, поругал Сороку-балаболку и вывел прямо на опушку, где отдыхали Кузька, Лешик, Медведь и Лиса. То-то было радости! Тут только все поняли, что в лесу сегодня Весенний праздник. Он всегда наступает, когда просыпается Леший. Цвели красные, голубые, желтые цветы. Серебряные березы надели золотые сережки. Птицы пели свои лучшие песни. В голубом небе резвились нарядные облака. Лешик и домовенок, перебивая друг друга, рассказывали и рассказывали. Дед Диадох успевал лишь удивляться: надо же, такое и в зимней спячке не приснится! Под вечер все направились к реке. Чтобы этот день и для Кузьки был праздником, пусть русалки проводят домовенка домой. Ведь речные хозяйки знают все дома над всеми речками, большими и малыми. А лучший дом они уж как-нибудь отличат от других. Увидев домовенка, лешонка и даже старого лешего, которого до сих пор не видели, русалки выскочили из реки, повели вокруг гостей хоровод: Бережочек-бережок Нашу речку бережет! Вот так вот, вот так вот, Нашу речку бережет! Лешику так понравился хоровод, что, когда кончилась песня, он один принялся бегать вокруг какого-то пня на берегу и петь песенку, которую сам только что придумал: Стоит в лесу пень-пень! А я бегаю весь день, Пою песенку про пень: "Стоит в лесу пень-пень"... Все взялись за руки, и пение вокруг пня продолжалось много времени. А на пне сидел дед Диадох, поглядывая то на сундучок, который он держал в руках, пока Кузька пляшет, то на плясунов. Цветы и звезды на сундучке сверкали все ярче. Серебряная луна плыла в небе, а другая серебряная луна -- в реке. Весело плескались серебряные волны. И тогда старый леший, хоть и не любил он лезть в чужие дела, спросил у домовенка, что же хранится в волшебном сундуке, какая в нем тайна. Кузька важно оглядел компанию, усевшуюся вокруг пня, и торжественно провозгласил: -- Дайте клятву. Тогда скажу. Клятвы ни у кого не оказалось. Никто даже и не знал, что это такое. -- Повторяйте за мной! -- строго сказал домовенок. -- "Из-за моря, из-за океана летят три ворона, три братенника, несут три золотых ключа, три золотых замка. Запрут, замкнут они наш сундук навеки, ежели отдадим его нечувственникам и ненавистникам. Ключ в небе, замок в море". Клятва вся. Всем клятва очень понравилась. Пришлось повторить ее несколько раз. Потом русалки принялись расспрашивать про море-океан, а Лешик про воронов-братенников, но Кузька не мог сообщить никаких особенных подробностей ни про то, ни про другое. -- Так мы, внучек, и не отдали твой сундучок, -- сказал дед Диадох. -- Баба Яга -- ненавистница, кикиморы болотные -- нечувственницы. Побывал сундучок в их руках, да недолго. Не за что на нас обижаться воронам-братенникам! -- Тогда пойте за мной! -- повеселел Кузька. Сундучок, сундучок, Позолоченный бочок, Расписная крышка, Медная задвижка! Раз-два-три-четыре-пять! Можно сказку начинать! Заиграла тихая музыка. Со звоном откинулась крышка сундука. Все замерли, Кузька схватил прошлогодний сухой лист, что-то на нем нацарапал, опустил в сундучок. Крышка захлопнулась, а сундучок произнес приятным голосом: -- Чирки-почирки, черточки и дырки, вот и весь сказ как раз про вас. Стало тихо. Лешие и русалки, вытаращив глаза, глядели на сундучок. Надо же! Простая деревяшечка, а так разговаривает! А Медведь с Лисой до того испугались сказки про чирки-почирки, что убежали в кусты. Кузька объяснил, что сундучок хранится у домовых очень давно. А волшебный он потому, что ежели положить в него рисунок, любую картинку, то сундучок сам сочинит и расскажет сказку про то, что на картинке нарисовано. Нарисуешь мышь -- расскажет про мышь. Нарисуешь русалку и водяную лилию -- сундучок расскажет такую сказку, где с цветком и речною хозяйкой непременно произойдет что-то страшное или смешное. Но вот беда! Рисовать домовые не умеют. Потихоньку утаскивают рисунки у людей, уносят под печку или в закуток, опускают в сундучок и слушают сказки. Тогда Лешик с дедом и русалки сразу принялись рисовать кто на листиках, кто на кустах коры. Но ничего у них не вышло. И когда рисунки клали в сундучок, он рассказывал все про те же черточки и дырки. Значит, решил Кузька, никто не умеет рисовать, кроме людей и Деда Мороза. Тот рисует прямо на окнах. Но еще никто и никогда не вынимал из окон стекол и не опускал их в сундук, чтобы услышать сказку про какой-нибудь цветок, нарисованный Дедом Морозом. Услышав про Деда Мороза, дед Диадох принес из лесу и опустил в сундучок самый красивый весенний цветок. Долго играла приятная музыка, но никакой сказки сундучок так и не рассказал. Другое дело, если бы цветок был нарисованный. Тут только домовенок понял, как он соскучился по людям. -- Рассвет! Уже светает! -- встревожились русалки. -- Прощайся, Кузя! Пора в путь. Ты беги по бережку, мы по реке поплывем. Вдруг над рекой послышалась разбойничья песня: "Ух да и эх да!" В корыте, гребя пестом, к друзьям подплывала Баба Яга: -- Чадушко! Бабуля за тобой приехала! Пропадешь ты тут, не пивши, не евши! Куда ты! Куда, говорю? Вот догоню и съем! У-у-у! Тут корыто перевернулось. Яга упала в воду. А из реки вынырнул Водяной: -- Покоя от вас нет! Кто тут орет? Кто тут воет? Это ты, Яга? Да я тебя! Да ты у меня! Вон из воды! Чтоб духу твоего тут не было! ЛУЧШИЙ ДОМ Маленький домовенок, сидя в корыте, оставшемся от Бабы Яги, одной рукой прижимал к себе сундучок, а другой махал тем, кто стоял на берегу. Корыто плыло по Быстрой реке следом за русалками. Дед Диадох с берега кланялся Кузьке. Лешик подпрыгивал выше головы и махал на прощание всеми четырьмя лапками. И Медведь махал, и Лиса. И все деревья и кусты махали ветками, хотя ветра совсем не было. Вдруг кто-то большой, выше елок, шагнул из леса прямо к Лешику и деду. На плече у великана сидел Дятел, На другое плечо отец Леший посадил своего маленького сына. Кузька долго-долго видел машущие зеленые лапки. Поворот. Еще поворот. Протока. С двух сторон бегут к Быстрой реке ручьи и речки. В одну из речушек свернули русалки. И корыто -- вверх по течению -- за ними. Поднималось солнце. Корыто уткнулось в берег, а русалки закричали: -- Вот он! Вот самый лучший дом в деревеньке над небольшой речкой! Лучше не бывает! До свиданья, Кузя! Живи-поживай, добра наживай, нас в гости поджидай! -- и уплыли. Корыто само -- скок на берег, на зеленую травку. Кузька с сундучком в руках помчался к дому и вдруг стал как вкопанный. Перед ним над речкой стояла совсем не та деревенька. И дом чужой, совсем не Кузькин. Это для русалок из всех домов он самый лучший, потому что все окна, и крыльцо, и ворота были изукрашены вырезанными из дерева цветами, узорами и большими русалками. Красивые, пучеглазые, кудлатые, они так ярко, так чудесно раскрашены. Кузька глядел на них и плакал. Что теперь делать? А где же Вуколочка, Афонька, Адонька, дед Папила? Но вдруг и ему, Кузьке, пришла пора жить отдельно, самому быть в доме хозяином? И Кузька несмело шагнул на крыльцо. Когда он перелезал в избу через порог, дверь возьми да и скрипни. Кузька с сундучком -- под веник. Вошла девочка с тряпичной куклой. -- Чего-тось дверь у нас скрипнула. Не вошел ли кто? -- спросила она у куклы, но ответа не дождалась и сказала: -- Должно, ветер, кому же еще? Все в поле. Пойдем-ка, спать тебя положу, песенку спою. Отнесла куклу на скамью, укрыла платочком и сказала успокоенным голосом: -- Не прибрано-то у нас как! Дом новый, а грязи, будто год изба стоит... Взяла веник -- да так и села от испуга. Под веником кто-то был. Лохматый, блестит глазами и молчит. И -- бегом под печку! -- Никак домовой! -- ахнула девочка Настенька. -- А матушка с батюшкой все горюют, что наш домовой в старом доме остался! Стал Кузька жить-поживать, добра наживать. И так хорошо хозяйничал в своем новом доме, что слух о нем прошел по всему свету и долетел до Кузькиной родной деревни. Она не сгорела, люди потушили пожар. И Вуколочка, и Сюр, и Афонька с Адонькой, и даже сам дед Папила ходили к Кузьке в гости. А сундучок ему оставили, пусть бережет. НАТАША И КУЗЬКА Все это рассказал Наташе волшебный сундучок, когда в него положили (домовенок сам об этом попросил) Кузькин портрет, который нарисовала девочка. Рисовать его было не так-то просто. -- Оно бы и хорошо, -- говорил Кузька, разглядывая картинку за картинкой, -- да нарисован не я. Это Чумичка, мой троюродный брат, чучело лохматое! Рисуй заново! Опять не я. Либо Афонька, либо Адонька, их даже матушка с батюшкой не различают. Как ты угадала? А это неведомый какой-то домовенок. Интересно, чей он, откуда, как зовут? Еще рисуй! У Наташи руки устали, карандаш не слушается. Кузька заглянул в альбом: -- Конурник нарисован! Как есть вылитый конурник! Не слыхала, что ли? Конюшенники -- в конюшнях, при лошадях, а конурники -- при собаках, собачьи домовые. Через каждое слово на собачий лай перескакивают. Что ж ты меня-то не нарисуешь? Или я хуже конурника? Кузька так огорчился, что девочке стало его жалко. И на чистом листе возник еще один рисунок. Увидев его, Кузька перекувыркнулся от радости. Все в точности, будто в зеркало глядится! Ну, может, помоложе лет этак на сто. Шесть веков ему на рисунке, не больше. Рисунок положили в сундучок и спели волшебную песню. Когда сказка кончилась, Наташе захотелось посмотреть на рисунок. Но рисунка в сундучке не было. -- Весь рассказался! -- обрадовался Кузька. -- Сказка вся! Сказал бы лучше, да нельзя! Тихо стало в комнате. Только дождь стучит за окном. -- Кузенька! -- шепотом спросила Наташа. -- А кто была Настенька? -- Твоя прабабушка! -- ответил домовенок. -- А где маленькая деревенька? -- Вот здесь. Где сейчас наш дом стоит. -- Как здесь? А небольшая речка? -- удивилась Наташа. -- В трубе течет, -- важно ответил Кузька. -- Сначала удивилась, когда в трубу ее загоняли, а теперь привыкла, течет себе под землей. Наполнит пруд, поглядит на небо, на дома -- и опять под землю. В окна стучал дождь. -- И как ему не надоест? -- рассуждал Кузька. -- Сухого места на земле небось не осталось. И стучит, и скребется, к нам просится. А что это он в дверь стучит? -- Мама не велела открывать дверь, -- вспомнила Наташа. -- Кому попало не велела, -- уточнил Кузька. -- А это неизвестно кто, да еще не звонит, а стучится. Вот откроем и посмотрим. Наташа открыла дверь. Никого нет. Оглянулась, и Кузьки нет. Только мокрые следы ведут в ее комнату. Вернулась, а там среди игрушек сидят два Кузьки. Второй домовенок поменьше и весь рыжий. Смотрит на девочку, молчит и улыбается. -- Это Вуколочка! -- сказал тот Кузька, который покрупнее. -- Он тебя стесняется. Долго молчать будет. Вдруг девочка услышала какой-то плеск в углу. В круглом аквариуме среди снующих рыбок кто-то сидел и глядел круглыми печальными глазами. -- Это водяной, -- объяснил Кузька. -- Крохотный еще. Вуколочка его по дороге нашел. Испугался темноты в трубе, вылез из речки. Пусть поживет у тебя хотя бы лет шестьдесят, пока немного не подрастет. Ладно? OCR -=anonimous=- V 4.5.