итвою скорей Лицо себе поранить можно? Не той, которая острей, - С тупою будьте осторожны. Пускай не вызовет обид И шутка в нашем разговоре: Острота зла не причинит, А тупость причиняет горе. САМОСОХРАНЕНИЕ Шнурки не надрывались на работе, Болтались по обочинам дорог. И на каком-то резком повороте Их придавил рассеянный сапог. Шнурки блуждали по земле с опаской, Порваться прежде времени боясь, И по причине этой неувязки Безвременно их жизнь оборвалась. ХОДИКИ Ходики помедлили и стали, Показав без четверти четыре... Общее собрание деталей Обсуждает поведенье гири. «Как случилось? Почему случилось?» Тут и там вопросы раздаются. Все твердят, что гиря опустилась И что гире нужно подтянуться. Очень строго и авторитетно Все детали осуждают гирю... Три часа проходят незаметно. На часах без четверти четыре. СЧАСТЬЕ Покрытая снегом, озябшая елка Прильнула к окну, подобравши иголки, И жадно глядела на елку в огнях, Мечтая о собственных радостных днях. А елка домашняя, в ярком уборе, Вздыхала о ветре, о снежном просторе, О том, что она променяла вчера На пеструю роскошь и блеск серебра. ЗАВИСТЬ Ступает важно по двору осел: Осел хомут сегодня приобрел! Баран завидует приятеля сноровке: Везет же дуракам на разные обновки! РАБОТНИК «Вот этот человек, - заметила овца, Служил еще у моего отца. Как он работал! Просто глянуть любо. Сбивался с ног, по дому хлопоча. Отец-баран новехонькую шубу Ему пожаловал Со своего плеча».  * СКАЗКИ С МОРАЛЬЮ *  - Эге, отстаешь, отстаешь! - подгоняет Большая Стрелка Маленькую. - Я уже вон сколько прошла, а ты все топчешься на месте! Плохо же ты служишь нашему времени! Топчется Маленькая Стрелка, не успевает. Где ей за Большой Стрелкой поспеть! Но ведь показывает она часы, а не минуты. ДВА КАМНЯ У самого берега лежали два камня - два неразлучных и давних приятеля. Целыми днями грелись они в лучах южного солнца, и, казалось, счастливы были, что море шумит в стороне и не нарушает их спокойного и мирного уюта. Но вот однажды, когда разгулялся на море шторм, кончилась дружба двух приятелей: одного из них подхватила забежавшая на берег волна и унесла с собой далеко в море. Другой камень, уцепившись за гнилую корягу, сумел удержаться на берегу и долго не мог прийти в себя от страха. А когда немного успокоился, нашел себе новых друзей. Это были старые, высохшие и потрескавшиеся от времени комья глины. Они с утра до вечера слушали рассказы Камня о том, как он рисковал жизнью, какой подвергался опасности во время шторма. И, ежедневно повторяя им эту историю, Камень в конце концов почувствовал себя героем. Шли годы... Под лучами жаркого солнца Камень и сам растрескался и уже почти ничем не отличался от своих друзей - комьев глины. Но вот набежавшая волна выбросила на берег блестящий Кремень, каких еще не видали в этих краях. - Здравствуй, дружище! - крикнул он Растрескавшемуся Камню. Старый Камень был удивлен. - Извините, я вас впервые вижу. - Эх, ты! Впервые вижу! Забыл, что ли, сколько лет провели мы вместе на этом берегу, прежде чем меня унесло в море? И он рассказал своему старому другу, что ему пришлось пережить в морской пучине и как все-таки там было здорово интересно. - Пошли со мной! - предложил Кремень. - Ты увидишь настоящую жизнь, узнаешь настоящие бури. Но его друг, Растрескавшийся Камень, посмотрел на комья глины, которые при слове «бури» готовы были совсем рассыпаться от страха, и сказал: - Нет, это не по мне. Я и здесь прекрасно устроен. - Что ж, как знаешь! - Кремень вскочил на подбежавшую волну и умчался в море. ...Долго молчали все оставшиеся на берегу. Наконец Растрескавшийся Камень сказал: - Повезло ему, вот и зазнался. Разве стоило ради него рисковать жизнью? Где же правда? Где справедливость? И комья глины согласились с ним, что справедливости в жизни нет. ЧЕРНИЛЬНИЦА ИЗУЧАЕТ ЖИЗНЬ Чернильница случайно попала на кухню. Известно, что у Чернильницы в голове вместо ума - чернила, поэтому она и начала хвастаться. - Я писательница, - заявила она обитателям кухни. - Я приехала сюда изучать вашу жизнь. Примус почтительно кашлянул, а Чайник вскипел: - Нечего нас изучать! Заботились бы о том, чтобы нам лучше жилось. Меня вон больше месяца уже не чистили! - Не горячись, - успокоил его Холодильник. - Горячность - это порок. Пусть лучше гражданка Чернильница толком объяснит, что она от нас хочет. - Я хочу, чтобы каждый из вас рассказал мне что-нибудь о себе или о своих знакомых. Я это все обдумаю, а потом напишу книжку. Так сказала Чернильница. Мы-то прекрасно знаем, что в голове у нее вместо ума чернила, а в кухне этого никто не знал. Все поверили Чернильнице, что она обдумает. Водопроводный Кран уже заранее захлебывался от смеха, вспоминая историю, которую собирался рассказать, а Чайник думал: «Может быть, меня после этой книжки почистят». Таким образом, было решено рассказать Чернильнице несколько интересных историй. Огарок - Жил-был Огарок, - начала свой рассказ Терка. - Он горел ярким пламенем, и все тянулись к нему, потому что свет всегда приятней мрака. Огарок радовался, видя, как все к нему тянутся, и от этого пламя его становилось еще ярче. Но вот однажды на свет прилетел какой-то Жук. Он подлетел слишком близко к огню и, разумеется, обжег себе крылышки. Это его очень обозлило. - Чтоб ты сгорел! - выругался он. - Собственно, при твоей прыти этого ждать недолго. Жук улетел, а Огарок долго еще думал над его словами. «Действительно, - рассуждал он, - этак и не заметишь, как сгоришь. А для чего? С какой стати? Нет уж, хватит с меня этого горения. Пусть ищут других дураков». И он погас. Да только не нашел Огарок счастья, которого искал. На его место поставили большую, яркую Свечу, а его забросили куда-то за шкаф, где он очень страдал, потому что привык к славе - а какая же слава за шкафом! Всем очень понравился рассказ Терки. Чернильница задала ей еще несколько вопросов, уточнила некоторые обстоятельства, а потом приготовилась слушать новый рассказ. На этот раз слово предоставили Водопроводному Крану. Как проучили Помойное Ведро - В том углу, - начал Кран, - где сейчас находится специальный отлив для помоев, еще совсем недавно стояло Помойное Ведро. В него сливали всякую грязную воду, а потом куда-то выносили. Понятно, что Помойному Ведру удалось повидать в жизни гораздо больше, чем любому из нас, потому что оно каждый день бывало за пределами кухни. Может, поэтому оно и зазналось. Оно вообразило, что является вместилищем чего-то важного и самого драгоценного в мире. «Ведь недаром же со мной так носятся!» - думало Помойное Ведро. Однажды, вернувшись с очередной прогулки, Помойное Ведро сказало: - Ох, что я видело! Во двор принесли несколько вазонов. Они совсем такие, как я, даже меньше, только в донышках у них - маленькие отверстия. Говорят, что в эти вазоны посадят цветы и поставят их в комнаты. В кухне каждый был занят своим делом, и никого не заинтересовали слова Помойного Ведра. А оно продолжало: - Перейду и я в комнаты. Надоела мне ваша кухня. И оно упросило Гвоздь, случайно попавший в него вместе с помоями, просверлить в его дне маленькую дырочку. Гвоздь с удовольствием выполнил эту просьбу. - Вот теперь я - настоящий Вазон, - заявило Помойное Ведро. - Прощай, кухня! И действительно, с кухней ему вскоре пришлось распроститься. Когда пришла хозяйка, все помещение было полно воды. - Ведро течет, - сказала хозяйка. - Надо его выкинуть: больше оно ни на что не годно. Помойное Ведро всхлюпнуло от горя, услыхав о том, что его ждет. Оно уже не помышляло перебраться в комнаты, оно хотело остаться в кухне, продолжать собирать помои, но этого как раз Помойное Ведро теперь не умело делать. И его выкинули. - Вы, кажется, из кабинета? - спросил у Чернильницы Веник. - Да, я там живу и работаю. - Тогда вам должно быть известно, как в кабинете повесили Занавеску? - Нет, что-то я такого не припоминаю. - Не помните? Ну, тогда слушайте. Как повесили Занавеску Все были в смятении: Занавеску хотят повесить! Старый, дряхлый Чемодан и рваная комнатная Туфля долго, всесторонне обсуждали последнюю новость. - Я лично с ней не знакома, - говорила Туфля, - но от других слыхала, что это вполне порядочная, честная Занавеска, которая никогда никому не делала зла. - Уж если таких начинают вешать... - многозначительно вздохнул Чемодан. Слова Чемодана испугали рваную Туфлю. А вдруг повесят и ее? Это было бы ужасно. Туфля сама никогда не висела, но от других слыхала, что это должно быть ужасно. Подошла Половая Тряпка, вся мокрая, - очевидно, от слез. Потом пришлепали Старые Калоши. - Я всем сердцем любила несчастную, ведь она приходится мне родственницей. Можете не удивляться, если повесят и меня. Так говорила Половая Тряпка. А Старые Калоши вдруг стали жаловаться, что их давно уже обещают починить и все не чинят. Неизвестно, сколько бы все это продолжалось, если бы в разговор не вмешался Календарь. Он висел на стене и все слышал. - Эх вы, старые сплетники, - сказал Календарь. - Слышали звон, да не знаете, где он. Повесить Занавеску - вовсе не значит ее казнить, а наоборот - дать ей жизнь полную, интересную, какую она заслуживает. А за себя не бойтесь, - закончил Календарь. - Вас могут выбросить, но никогда не повесят. Тряпку обидели эти последние слова: она считала себя родственницей Занавески, - почему же ее должны обязательно выбросить? Чемодан был стар и ничего не услышал, а Туфля услышала, да не поняла. Одни только Старые Калоши нашли что ответить Календарю: - Если это правда, что вы сейчас сказали, то почему нас не чинят?.. Часы - Вы знаете, - сказала Канистра, - что в хорошей легковой машине всегда есть Часы. Машина идет - и они идут, машина стоит - а они все равно идут. Вот такие Часы были в одной «Победе». «Победа» эта была чудесной машиной, очень быстроходной, и все хвалили ее за это. А Часы тикали себе помаленьку, и их не хвалил никто. Понятно, что Часы завидовали машине. Они хотели показать, на что они способны, и потому стали идти быстрее, пока не ушли вперед почти на целый час. Но их не похвалили, а, наоборот, выругали и отдали в починку. Часы недоумевали: ведь они спешили так же добросовестно, как и машина, - за что же ими недовольны? - Скверная история вышла с Часами, - заметил Котелок. - Но не лучше получилось и с Выключателем. Вот послушайте. Выключатель Выключатель занимал на стене не особенно высокое положение, но возомнил о себе очень много. «Я, - решил он, - самостоятельная руководящая единица и не позволю каждому вертеть собой!» Зажигают люди свет, - а он не зажигается. Гасят, - а он горит. Все наоборот. В чем дело? Позвали монтера. Тот проверил все, осмотрел и говорит: - Выключатель надо менять. Совсем испортился Выключатель. Что ж, испорченный Выключатель сняли со стены, а вместо него поставили исправный. - Что вы делаете? Какое вы имеете право? Я буду жаловаться! - возмущался Выключатель, когда его снимали. А потом успокоился: - Ничего, не пропадем. Нашего брата, руководящего, всюду нехватка. Вон и Солнце без руководства работает. Там меня с руками оторвут! Но Солнце не нуждалось в руководстве, да и в других местах не нужен был испорченный Выключатель. И остался Выключатель ни при чем. Ничего не проворачивал, не давал никаких руководящих указаний относительно света. Впрочем, света от этого не убавилось, а даже, говорят, чуточку больше стало. - Чих! Чих! Чих! Чих! - это расчихался Примус. - Будьте здоровы! - вежливо сказал ему Котелок. - Если вы что-то хотели рассказать, то я уже кончил. - Спасибо, - поблагодарил Примус. - Мне показалось, что запахло керосином. Вечно меня преследует этот проклятый запах! - Так какую историю вы могли бы нам рассказать? - напомнила ему Чернильница. Но Примус опять расчихался, и всем стало ясно, что толку от него ждать нечего. - Тогда разрешите мне, - сказала Миска. - Если не возражаете, я расскажу вам историю Спички. Против Спички никто возражать не стал, и Миска рассказала такую историю. Родная коробка Жила на кухне маленькая Спичка. Как и все спички, проживала она в спичечной коробке, как и все спички, должна была, когда придет время, что- нибудь зажечь, но смотрела она на жизнь не как все спички. «Мне ли, - думала она, - мне ли, которая создана для того, чтобы нести в мир огонь, - лежать здесь, в тесной коробке? Здесь так много спичек, что среди них легко затеряться. А может случиться и так, что сгорю я, а меня примут совсем за другую спичку. Что тогда делать? Нет, уйду я отсюда, поищу себе места получше!» Так она и сделала. Дождавшись, когда открыли спичечную коробку, Спичка незаметно выскользнула из нее и с наступлением темноты двинулась в путь. Долго шла Спичка. При ее небольшом росте кухня казалась ей огромной страной, и Спичка совсем выбилась из сил, пока добралась до кухонного шкафа. - Здравствуйте, куда это вы в такую позднюю пору? - услышала Спичка незнакомый голос. Это была Чайная Ложка. Ей не спалось, - ее мучила изжога. - А что это за края? - ответила Спичка вопросом на вопрос. - Область кухонного шкафа, район второй полки, - объяснила Чайная Ложка и добавила, чтобы поддержать разговор: - А вы, видно, в наших краях впервые? - Никогда даже не слыхала об этих местах. А что за народ здесь живет? - Кого здесь только нет! Стаканы, чашки, тарелки, ножи, вилки, ложки - всех не перечтешь! - Ну что ж, - немного помедлив, сказала Спичка, - это мне как будто подходит. Я останусь у вас. - И тут же представилась: - Спичка! Вероятно, слышали? - Да нет, что-то не приходилось, - простодушно созналась Ложка. - Ох ты, темнота какая! - возмутилась Спичка. - Неужели вы без огня живете? - А нам огонь и не нужен. Это в области печки да еще в области потолка, в районе электрической лампочки, - там другое дело. А у нас от огня только пожара жди. - Предрассудки! - небрежно бросила Спичка. - Вот я стану жить у вас, и вы узнаете, что такое огонь. И Спичка поселилась в районе второй полки. Сначала обитатели этого края были удивлены появлением Спички, но потом привыкли, и некоторые даже стали относиться к ней с почтением. - Спичка не чета нам! - звенели чашки. - У нее большие возможности! Спичка даст нам огонь! Между тем время шло, а Спичка все не совершала того, чего от нее ждали. - Я дам огонь, я дам огонь! - твердила она, но - ничего не давала. Да и не могла она ничего дать, потому что слишком далеко ушла от своей спичечной коробки. Когда Миска окончила свой рассказ, а желающих занять ее место больше не нашлось, все стали просить Чернильницу, чтобы она рассказала что-нибудь. Но выяснилось, что Чернильница не захватила с собой никаких пособий и записей, а без них она не могла ничего рассказывать. Чернильница сразу заторопилась и стала прощаться. Она еще раз пообещала написать книжку о том, что она здесь слышала. И написала. Но так как в голове у нее были только чернила, то она, разумеется, все перепутала. Главным героем ее книжки стал испорченный Выключатель, а больше всего досталось Занавеске и Календарю. Одно утешительно, что книжку Чернильницы никто не читал. ИГОЛКА В ДОЛГ Не дают Ежу покоя. Только он свернется, уляжется в своей норе, чтобы соснуть месяц-другой, пока холода отойдут, а тут стук. - Разрешите войти? Выглянет Еж за порог, а там - Хомяк-скорняк, шубный мастер. - Простите, что побеспокоил, - извиняется Хомяк. - Не одолжите ли иголочку? Что ему ответишь? Мнется Еж - и дать жалко, и отказать совестно. - Я бы рад, - говорит, - я бы с удовольствием. Да у меня самого их маловато. - Мне только на вечер, - просит Хомяк. - Шубу заказчику кончить нужно, а иголка сломалась. С болью вытаскивает ему Еж иголку: - Только прошу вас: кончите работу - сразу верните. - Конечно, а как же! - заверяет Хомяк и, взяв иголку, торопится заканчивать шубу заказчику. Еж возвращается в норку, укладывается. Но едва начинает дремать, снова стук. - Здравствуйте, вы еще не спите? На этот раз явилась Лиска-модистка. - Одолжите иголочку, - просит. - Где-то моя затерялась. Искала-искала, никак не найду. Еж и так и сяк - ничего не получается. Приходится и Лисе одолжить иголочку. После этого Ежу наконец удается заснуть. Лежит он, смотрит свои сны, а в это время Хомяк уже шубу кончил и спешит к Ежу, несет ему иголку. Подошел Хомяк к норке Ежа, постучал раз, другой, а потом и внутрь заглянул. Видит: Еж спит, посапывает. «Не стану его будить, - думает Хомяк. - Воткну ему иголку на место, чтоб зря не беспокоить, а поблагодарю в другой раз, при случае». Нашел на ежовой спине место посвободнее и сунул туда иглу. А Еж как подскочит! Не разобрался, конечно, со сна. - Спасите! - кричит. - Убили, зарезали! - Не беспокойтесь, - вежливо говорит Хомяк. - Это я вам иголку вернул. Большое спасибо. Долго ворочался Еж, не мог уснуть от боли. Но все-таки уснул и, забыв о Хомяке, снова за свои сны принялся. Как вдруг... - Ай! - завопил Еж. - Спасите, помогите! Пришел немного в себя, смотрит - возле него Лиска- модистка стоит, улыбается. - Я вас, кажется, немного испугала. Это я иголочку принесла. Уж так спешила, так спешила, чтобы вы не беспокоились. Свернулся Еж клубком, брюзжит себе потихоньку. А чего брюзжать-то? С болью давал, с болью и назад получает. «ИСТОРИЯ КАПЛИ», -  написал я и посадил на бумаге кляксу. - Вот хорошо, что ты решил обо мне написать! - сказала Клякса. - Я так тебе благодарна! - Ты ошибаешься, - ответил я. - Я хочу написать о капле. - Но ведь я тоже капля! - настаивала Клякса. - Только чернильная. - Чернильные капли разные бывают, - сказал я. - Одни пишут письма, упражнения по русскому языку и арифметике, вот такие истории, как эта. А другие, вроде тебя, только место занимают на бумаге. Ну что я могу написать о тебе хорошего? Клякса задумывается. В это время возле нее появляется маленький Лучик. Листья деревьев за окном пытаются не пустить его в комнату. Они шуршат ему вслед: - Не смей водиться с этой неряхой! Ты испачкаешься! Но Лучик не боится испачкаться. Ему очень хочется помочь чернильной капле, которая так неудачно села на бумагу. Я спрашиваю у Кляксы: - Ты действительно хочешь, чтобы я о тебе написал? - Очень хочу, - признается она. - Тогда ты должна это заслужить. Доверься Лучику. Он заберет тебя, освободит от чернил, и ты станешь чистой, прозрачной каплей. Для тебя найдется дело, только смотри не отказывайся ни от какой работы. - Хорошо, - соглашается Капля. Теперь ее уже можно так называть. Я стою у окна и смотрю на тучи, которые уплывают вдаль. Где-то там, среди них, и моя Капля. И я машу ей рукой: - До свидания, Капля! Счастливого пути! А далеко-далеко, в знойной степи, качается на ветру Колос. Он знает, что должен вырасти большим и что для этого ему нужна влага. Он знает, что без дождя высохнет на солнце и ничем не отблагодарит людей, которые так заботливо за ним ухаживают. Об одном только не знает Колос: о нашем уговоре с Каплей. А Капля летит ему на помощь, и спешит, и подгоняет ветер: - Скорее, скорее, мы можем не успеть! Какая это была радость, когда она наконец прибыла на место! Капля даже не подумала, что может разбиться, падая с такой высоты. Она сразу устремилась вниз, к своему Колосу. - Ну, как дела? Еще держишься? - спрашивает она, приземляясь. И мужественный Колос отвечает: - Держусь, как видишь. Все в порядке. Но Капля видит, что не все в порядке. Она с большим трудом прогрызает черствую землю и доходит до самого корня Колоса. Потом она принимается его кормить. Колос оживает, распрямляется, чувствует себя значительно бодрее. - Спасибо, Капля, - говорит он. - Ты мне очень помогла. - Пустяки! - отвечает Капля. - Я рада, что была тебе полезна. А теперь - прощай. Меня ждут в других местах. В каких местах ее ждут, Капля не говорит. Попробуй теперь ее найти, - сколько на земле рек, озер, морей и океанов, и, можете себе представить, сколько в них капель! Но свою-то Каплю я должен найти! Ведь я сам отправил ее в далекий путь, да еще пообещал о ней написать. Паровоз, тяжело дыша, останавливается на узловой станции. Здесь ему нужно отдохнуть, запастись водой и горючим, чтобы с новыми силами двинуться дальше. Журчит вода, наполняя его котлы. И - смотрите: в струе воды показалось что-то знакомое. Ну да, конечно же, это наша Капля! Трудно Капле в паровозном котле! Жаркая здесь работа! Капля не только упарилась, но совсем превратилась в пар. И все же она неплохо справляется со своим делом. Другие капли даже начинают прислушиваться к ее мнению по различным вопросам, обращаются к ней за советом, а она, собрав вокруг себя товарищей, командует: - Раз, два - взяли! Ну-ка, еще поднажми! Капли нажимают еще, и паровоз мчится, оставляя позади одну станцию за другой. А потом Капля прощается со своими товарищами: кончилась ее смена. Паровоз выпускает пары, и она покидает котел, а ее товарищи кричат ей вслед: - Не забывай нас, Капля! Может, еще встретимся! Стоит суровая зима, земля мерзнет и никак не может согреться. А ей нельзя мерзнуть. Ей нужно сохранить свое тепло, чтобы отдать его весной деревьям, травам, цветам. Кто защитит землю, кто прикроет ее и сам не побоится холода? Конечно, Капля. Правда, теперь ее трудно узнать: от холода Капля превратилась в Снежинку. И вот она медленно опускается на землю, прикрывает ее собой. Охватить Снежинка может очень небольшое пространство, но у нее много товарищей, и всем вместе им удается уберечь землю от холода. Снежинка лежит, тесно прижавшись к земле, как боец в белом халате. Злобно трещит Мороз, он хочет добраться до земли, чтобы ее заморозить, но его не пускает отважная Снежинка. - Погоди же! - грозится Мороз. - Ты у меня запляшешь! Он посылает на нее сильный Ветер, и Снежинка действительно начинает плясать в воздухе. Ведь она очень легка, и Ветру с ней справиться нетрудно. Но только Мороз, торжествуя победу, отпускает Ветер, как Снежинка опять опускается на землю, припадает к ней, не дает Морозу отобрать у земли тепло. А потом ей на помощь приходит Весна. Она ласково согревает Снежинку и говорит: - Ну вот, спасибо тебе, уберегла ты мою землю от Мороза. Очень приятно, когда тебя хвалят. Снежинка буквально тает от этой похвалы и, снова превратясь в Каплю, бежит со своими товарищами в шумном весеннем потоке. - Вот досада! Опять я кляксу посадил на бумагу! Ну скажи, чему ты улыбаешься, Клякса? - Теперь-то ты напишешь обо мне, как обещал? - Ах, это опять ты! Но я ведь предупреждал тебя, что ты должна заняться полезным делом. А ты как была, так и осталась Кляксой. - Ну, нет! Теперь я - настоящая Капля. И я занималась полезным делом. - Почему же ты опять стала Кляксой? Клякса хитро подмигивает мне: - Иначе ты бы меня не узнал и не стал бы писать обо мне. На этот раз я подмигиваю Кляксе: - А ведь я написал о тебе. Так что ты зря волновалась. Вот послушай. И я читаю Кляксе эту историю. - Ну как, все правильно? - Правильно, - с удовольствием соглашается Клякса. Но больше ничего не успевает добавить: появляется наш общий знакомый Лучик и начинает ее тормошить: - Пойдем, Капля! Нечего здесь рассиживаться на бумаге! И они улетают. А я опять стою у окна и смотрю на тучи, уплывающие вдаль. Где-то там, в этих тучах, и моя Капля. И я машу ей рукой: - До свидания, Капля! Счастливого пути! ШКОЛА Пошел Гусь в огород посмотреть, все ли там в порядке. Глядь - на капусте кто-то сидит. - Ты кто? - спрашивает Гусь. - Гусеница. - Гусеница? А я - Гусь, - удивился Гусь и загоготал. - Вот здорово - Гусь и Гусеница! Он гоготал и хлопал крыльями, потому что такого интересного совпадения ему никогда встречать не приходилось. И вдруг замолчал. - А ты почему не хлопаешь? - спросил он почти обиженно. - У меня нечем, - объяснила Гусеница. - Посмотри: видишь - ничего нет. - У тебя нет крыльев! - догадался Гусь. - Как же ты летаешь в таком случае? - А я не летаю, - призналась Гусеница. - Я только ползаю. - Ага, - припомнил Гусь, - рожденный ползать летать не может. Жаль, жаль, тем более, что мы почти однофамильцы... Они помолчали. Потом Гусь сказал: - Хочешь, я научу тебя летать? Это совсем не трудно, и если у тебя есть способности, ты быстро научишься. Гусеница охотно согласилась. Занятия начались на следующий день. - Вот это земля, а это - небо. Если ты ползаешь по земле, то ты просто ползаешь, а если ты ползаешь по небу, то ты уже не ползаешь, а летаешь... Так говорил Гусь. Он был силен в теории. Из-под капусты высунулась чья-то голова: - Можно и мне? Я буду сидеть тихо. - Ты что - тоже Гусеница? - Нет, я Червяк. Но мне бы хотелось летать... - Червяк замялся и добавил, немного смутившись: - Это у меня такая мечта с детства. - Ладно, - согласился Гусь. - Сиди и слушай внимательно. Итак, мы остановились на небе... Они занимались каждый день с утра до полудня. Особенно старался Червяк. Он сидел не шелохнувшись и смотрел учителю в рот, а по вечерам старательно готовил уроки и даже повторял пройденный материал. Не прошло и месяца, как Червяк уже мог безошибочно показать, где находится небо. Гусеница не отличалась такой прилежностью. На уроках она занималась бог знает чем: плела паутину и обматывала себя, пока не превратилась из живой, подвижной Гусеницы в какую-то восковую куколку. - Так у нас дело не пойдет, - делал ей замечание Гусь. - Теперь я вижу, что ты, Гусеница, никогда не будешь летать. Вот Червяк полетит - за него я спокоен. Червяк и тут прилежно слушал учителя. Ему было приятно, что его хвалят, хотя он и прежде не сомневался, что полетит: ведь у него по всем предметам были пятерки. И вот однажды, придя на занятия, Гусь застал одного Червяка. - А где Гусеница? - спросил Гусь. - Она что - больна? - Она улетела, - сказал Червяк. - Вон, посмотрите. Видите? Гусь посмотрел, куда показывал Червяк, и увидел Бабочку. Червяк уверял, что это - Гусеница, только теперь у нее выросли крылья. Бабочка легко порхала в воздухе, и даже сам Гусь не смог бы за ней угнаться, потому что хоть он и был силен в теории, но все-таки был домашней птицей. - Ну, ладно, - вздохнул Гусь, - продолжим занятия. Червяк сосредоточенно посмотрел на учителя и приготовился слушать. - Итак, - сказал Гусь, - о чем мы говорили вчера? Кажется, мы остановились на небе?.. СКАЗКА ПРО КОЗЛИКА Жил-был у бабушки серенький козлик. Пошел он однажды в лес погулять - зверей посмотреть, себя показать. А навстречу ему - волки. - Привет, старик! - говорят. - Куда топаешь? Козлик чуточку струхнул, но ему было приятно, что такие взрослые волки с ним, как с равным, разговаривают, и это придало ему смелости. - Здравствуйте, ребята! - сказал он, по примеру волков клацнув зубами. - Вот вышел немного проветриться. - Прошвырнемся? - спрашивают волки. Козлик не знал, что такое «прошвырнемся», но догадался, что волки приглашают его в компанию. - Это можно! - тряхнул он едва пробивающейся бородкой. - Тогда подожди здесь, - говорят волки. - Тут одно дело есть. Мы - мигом. Отошли в сторонку и советуются, как с козликом быть: сейчас сожрать или на завтра оставить? - Вот что, мальчики, - говорит один. - Жрать его нет смысла. Каждому на зуб - и то не хватит. А в селе у него приличные связи, они нам всегда сгодятся. Отпустим его. Хорошо иметь своего козла отпущения. Вернулись волки к козлику. - Слушай, старик, нужна помощь. Мотнись в село, приведи кого-нибудь из приятелей. Пошел козлик, привел двух баранов. - Вот, знакомьтесь, - говорит, - это мои приятели. Стали волки с баранами знакомиться - только шерсть с баранов полетела. Козлик хотел было остановить волков, но побоялся, что они его засмеют, что скажут: «Эх ты, бабушкин козлик!», и не остановил, а только сердито боднул баранью тушу. - Ишь ты, какой кровожадный! - с уважением заметили волки и этим окончательно покорили козлика. - Подумаешь - два барана! - сказал он. - Я могу еще больше привести, если надо. - Молодец, старик! - похвалили его волки. - Давай, веди еще! Побежал козлик. Но едва прибежал в село, его схватили и бросили в сарай: кто-то видел, как он баранов в лес уводил. Услышала бабушка, что козлика ее посадили, и - в колхозное правление. - Отпустите его, - просит, - он еще маленький, несовершеннолетний. - Да он двух баранов загубил, твой козлик, - отвечают бабке в правлении. Плачет бабушка, просит, домой не идет. Что с ней делать - отдали ей козлика. А козлик, не успел еще на порог дома ступить - снова в лес. Волки его уже ждали. - Ну что, где твои бараны? - спрашивают. Стыдно было козлику рассказывать, как бабушка его выручала. - Я сейчас, - говорит он волкам. - Вы только подождите. Я их приведу, вот увидите. Опять привел, опять попался. И опять его бабушка выручила. А потом бараны умнее стали: не хотят водиться с козликом, не верят ему. Злятся волки, подтягивают животы. Смеются над козликом: - Тоже, герой нашелся! Сказано - бабушкин козлик! Обидно козлику, а что делать - не знает. - Ты нас к бабке своей сведи, - предлагают волки. - Может, она нас хоть капустой угостит. Да и неудобно, что мы с ней до сих пор не знакомы. - И верно! - обрадовался козлик. - Бабка у меня хорошая, она вам понравится. - Конечно, - соглашаются волки. - Еще как понравится! - И капуста понравится, - обещает козлик. - Ну, это тебе видней, - уклончиво отвечают волки. Привел их козлик домой. - Вы пока знакомьтесь с бабушкой, а я сбегаю в огород, капусты нарву. - Валяй, - говорят волки. - Мы здесь сами найдем дорогу. Побежал козлик. Долго не возвращался. Известное дело - пусти козла в огород! Когда принес капусту, волков уже не было. Не дождались они - ушли. Не было и бабушки. Бегал козлик по дому, искал ее, звал - да где там! Остались от бабушки рожки да ножки. ХИТРАЯ КОШКА Бежит Мышка по коридору, вдруг кто-то ее цап за шиворот! Скосила Мышка глаза, глядь - Кошка. От Кошки добра не жди, и решила Мышка сделать вид, будто она не узнала Кошку. - Скажите, пожалуйста, вы не видели Кошку? Кошка прищурилась: - А вам что - нужна Кошка? - Д-да, - пискнула Мышка. «Что-то тут не то, - подумала Кошка. - На всякий случай правды говорить не следует». - Кошка сидит в кабинете, - схитрила Кошка. - Она там всегда сидит... У нее там работа. - Может, мне ее там поискать? - предложила Мышка, не совсем уверенная, что ее отпустят. - Что ж, поищите, - разрешила Кошка, а про себя подумала: «Беги, беги, так ты ее и найдешь! Вот так дураков учат!» Побежала Мышка. Сидит Кошка, ухмыляется: «Ай да я, ай да Кошка! Хорошо Мышку за хвост провела!» А потом спохватилась: «Как же так? Выходит, я ее за здорово живешь отпустила? Ладно, попадешься ты мне в другой раз!» И в другой раз попалась Мышка. - Ну как, нашли вы тогда Кошку? - спросила Кошка, зло радуясь. - Да, да, не беспокойтесь, - заторопилась Мышка, а сама так и смотрит, куда бы улизнуть. «Ну, погоди, - решила Кошка. - Сейчас я тебя поймаю!» - Значит, Кошка в кабинете сидит? - В кабинете. - И вы можете ее привести? - М-могу... - Ну-ка приведите. Побежала Мышка. Час прошел, и два, и три - нет Мышки. Конечно, где ей Кошку привести, когда Кошка - вот она! - здесь сидит. Хорошо Кошка Мышку обхитрила! ХВОСТ Надоела Зайцу нужда, и решил он продать свой хвост. Пришел на базар, взобрался на холмик и ждет покупателей. Увидели Зайца лисицы, выстроились в очередь. Задние нажимают на передних, спрашивают друг дружку: - Чего дают? - Да вот - хвост выбросили. Не знаю только, всем ли хватит. - Ты гляди, не помногу давай, - кричат Зайцу. - Чтоб всем хватило! - Да я не помногу, - косится Заяц на свой хвостик, - только не жмите так, пожалуйста! Жмут лисицы, мнут друг дружке бока, каждая боится, что ей не достанется. - Трудно нынче с хвостами, - жалуются лисицы. - Слыхано ли дело - за хвост две морковки! - Нет, не слыхано, - соглашается Заяц. - Просто этот хвост мне дорог как память. Я его от родителей получил... Ой, не жмите, пожалуйста!.. Но его уже никто не слушал. Покупатели сбились в кучу, каждый норовил вцепиться в хвост. А когда куча рассеялась, Заяц куда-то делся и на земле остался только его хвостик. Только хвостик - и никакой возле него очереди. ПОЛУПРАВДА Купил Дурак на базаре Правду. Удачно купил, ничего не скажешь. Дал за нее три дурацких вопроса да еще два тумака сдачи получил и - пошел. Но легко сказать - пошел! С Правдой-то ходить - не так просто. Кто пробовал, тот знает. Большая она, Правда, тяжелая. Поехать на ней - не поедешь, а на себе нести - далеко ли унесешь? Тащит Дурак свою Правду, мается. А бросить жалко. Как- никак, за нее заплачено. Добрался домой еле жив. - Ты где, Дурак, пропадал? - набросилась на него жена. Объяснил ей Дурак все, как есть, только одного объяснить не смог: для чего она, эта Правда, как ею пользоваться. Лежит Правда среди улицы, ни в какие ворота не лезет, а Дурак с женой держат совет - как с нею быть, как ее приспособить в хозяйстве. Крутили и так, и сяк, ничего не придумали. Даже поставить Правду, и то негде. Что ты будешь делать - некуда Правды деть! - Иди, - говорит жена Дураку, - продай свою Правду. Много не спрашивай - сколько дадут, столько и ладно. Все равно толку от нее никакого. Потащился Дурак на базар. Стал на видном месте, кричит: - Правда! Правда! Кому Правду - налетай! Но никто на него не налетает. - Эй, народ! - кричит Дурак. - Бери Правду - дешево отдам! - Да нет, - отвечает народ. - Нам твоя Правда ни к чему. У нас своя Правда, не купленная. Но вот к Дураку один торгаш подошел. Покрутился возле Правды, спрашивает: - Что, парень, Правду продаешь? А много ли просишь? - Немного, совсем немного, - обрадовался Дурак. - Отдам за спасибо. - За спасибо? - стал прикидывать Торгаш. - Нет, это для меня дороговато. Но тут подоспел еще один Торгаш и тоже стал прицениваться. Рядились они, рядились и решили купить одну Правду на двоих. На том и сошлись. Разрезали Правду на две части. Получились две полуправды, каждая и полегче, и поудобнее, чем целая была. Такие полуправды - просто загляденье. Идут торгаши по базару, и все им завидуют. А потом и другие торгаши, по их примеру, стали себе полуправды мастерить. Режут торгаши правду, полуправдой запасаются. Теперь им куда легче разговаривать между собой. Там, где надо бы сказать: «Вы подлец!» - можно сказать: «У вас трудный характер». Нахала можно назвать шалуном, обманщика - фантазером. И даже нашего Дурака теперь никто дураком не назовет. О дураке скажут: «Человек, по-своему мыслящий». Вот как режут Правду! СОСЕДКИ Вот здесь живет Спесь, а через дорогу от нее - Глупость. Добрые соседки, хоть характерами и несхожи: Глупость весела и болтлива, Спесь - мрачна и неразговорчива. Но - ладят. Прибегает однажды Глупость к Спеси: - Ох, соседка, ну и радость у меня! Сколько лет сарай протекал, скотина хворала, а вчера крыша обвалилась, скотину прибило, и так я одним разом от двух бед избавилась. - М-да, - соглашается Спесь. - Бывает... - Хотелось бы мне, - продолжает Глупость, - отметить это событие. Гостей пригласить, что ли. Только, кого позвать - посоветуй. - Что там выбирать, - говорит Спесь. - Всех зови - а то, гляди, подумают, что ты бедная! - Не много ли - всех? - сомневается Глупость. - Это ж мне все продать, все с хаты вынести, чтоб накормить такую ораву... - Так и сделай, - наставляет Спесь. - Пусть знают. Продала Глупость все свое добро, созвала гостей. Попировали, погуляли на радостях, а как ушли гости - осталась Глупость в пустой хате. Головы приклонить - и то не на что. А тут еще Спесь со своими обидами. - Насоветовала, - говорит, - я тебе - себе на лихо. Теперь о тебе только и разговору, а меня - совсем не замечают. Не знаю, как быть. Может, посоветуешь? - А ты хату подожги, - советует Глупость. - На пожар- то они все сбегутся. Так и сделала Спесь: подожгла свою хату. Сбежался народ. Смотрят на Спесь, пальцами показывают. Довольна Спесь. Так нос задрала, что с пожарной каланчи не достанешь. Но недолго пришлось ей радоваться. Хата сгорела, разошелся народ, и осталась Спесь посреди улицы. Постояла, постояла, а потом - деваться некуда - пошла к Глупости: - Принимай, соседка. Жить мне теперь больше негде. - Заходи, - приглашает Глупость, - живи. Жаль, что угостить тебя нечем: пусто в хате, ничего не осталось. - Ладно, - говорит Спесь. - Пусто так пусто. Ты только виду не показывай! С тех пор и живут они вместе. Друг без дружки - ни на шаг. Где Глупость - там обязательно Спесь, а где Спесь - обязательно Глупость. ЯЩИК Вы, конечно, слышали о Ящике, о простом фанерном Ящике, который долгое время был у всех на посылках, а потом, испещренный со всех сторон адресами, настолько повысил свое образование, что его перевели в кладовку на должность главного кладовщика. Работа, как говорят, не пыльная. Правда, если приглядеться поближе, пыли в кладовке всегда хватало, но зато у Ящика здесь, даже при полной темноте, было настолько видное положение, что он сразу оказался в центре внимания. На полках, на окне, на столе и на табуретках - всюду у Ящика появились приятели. - Вы столько изъездили! - дребезжали приятели. - Расскажите, пожалуйста, где вы побывали. И Ящик зачитывал им все адреса, которые были написаны у него на крышках. Постепенно беседа оживлялась, и вот уже Ящик, совершенно освоившись в новой компании, затянул свою любимую песню: Когда я на почте служил ящиком... Все давно перешли на ты, и ничего особенного, конечно, в том не было, что Клещи, отведя Ящик в сторонку, спросили у него совершенно по-дружески: - Послушай, Ящик, у тебя не найдется лишнего гвоздика? Нет, лишнего гвоздика у Ящика не было, но ведь дружба - сами понимаете. - Сколько надо? - щедро спросил Ящик. - Сейчас вытяну. - Не беспокойся, мы сами вытянем... - Сами? Зачем сами? Для друзей я... Ящик тужился, пытаясь вытащить из себя гвозди, но в конце концов Клещам все-таки пришлось вмешаться. Когда я на почте... - пел Ящик, развалясь посреди чулана. Он потерял половину гвоздей, но еще неплохо держался. Это отметили даже Плоскогубцы. - Ты, брат, молодец! - сказали Плоскогубцы и добавили как бы между прочим: - Сообрази-ка для нас пару гвоздиков? Еще бы! Чтобы молодец - да не сообразил! Ящик сделал широкий жест, и Плоскогубцы вытащили из него последние гвозди. - Ай да Ящик! Ну и друг! - восхищались чуланные приятели. И вдруг спохватились: - Собственно, почему Ящик? Никакого ящика здесь нет. Да, Ящика больше не было. На полу лежали куски фанеры. - Здорово он нас