орой находился полковник Службы внешней разведки Парин; водитель скончался на месте. В городе был введен план "Перехват", но результатов он пока не дал. Полковник Парин был недавно задержан по подозрению в причастности к транспортировке наркотиков через посольство республики Тюркестан, однако он был почти сразу освобожден. Ответственность за этот теракт взяла на себя организация "Белая рука"; в редакции ведущих СМИ присланы от ее имени пакеты документов, неопровержимо - по мнению террористов - доказывающих причастность полковника СВР к наркобизнесу и к организации убийства троих сотрудников милиции." На экране - протокольная рожа, похожая на генпрокурора: "Я категорически опровергаю причастность государственных силовых структур к деятельности пресловутой "Белой руки"! Суд Линча - это не наш метод..." ...Аналитическая программа "Секретные миссии". Кадры кинохроники - Алжирская война: французские парашютисты, проводящие "зачистку" арабского поселка, французский детский садик в сеттельменте, взорванный исламистом-камикадзе; де Голля, пожимающего руку Ахмеда Бен Беллы, сменяют искусственно состаренные под "пленочную" хронику Хасавюртские телекадры - Лебедь с Масхадовым. "...В ноябре 1958 года на шоссе близ Бонна была расстреляна машина "посла" алжирского Фронта национального освобождения в Западной Германии Аита Ахсене - исполнявшего в Европе те же примерно функции, что нынешние эмиссары Мовлади Удугова. Ахсене стал лишь одной из множества жертв той тайной войны, которую развернули против сепаратистов французские спецслужбы - внешняя разведка SDECE и территориальная контрразведка DST. Чтобы скрыть роль французского правительства в этой операции, была создана "организация-маска" под несколько опереточным названием "Красная рука" (обратите внимание на созвучия!), которая и брала на себя ответственность за покушения. На самом деле "Красной рукой" руководил штаб, сформированный из представителей DST и трех отделов SDECE - аналитического, "службы 7" и оперативной службы (та самая "Аксьон Сервис", что известна отечественному читателю по знаменитому детективу Форсайта "День Шакала"). ...Особое внимание "Красная рука" оказывала "коллаборационистам" - французам, оказывавшим прямую или косвенную помощь арабским сеператистам. В 1959 году был взорван в своей машине Жорж Пушер - крупный торговец оружием, ведший дела с Фронтом национального освобождения. В том же году погиб от взрыва бомбы-бандероли Жорж Лаперш - интеллектуал левого толка, успешно лоббировавший интересы Фронта во французских СМИ. Последняя история прямо заставляет вспомнить так возмутившие всю российскую "прогрессивную общественность" чеченские злоключения корреспондента Мамицкого: прямо скажем - ПОКА авторитарное российское руководство обходится со здешними "коллаборационистами" куда мягче, нежели в свое время правительство гуманной и цивилизованной Франции..." ..."Джентльмен-шоу"; толстомордый ведущий, который за джентльмена сошел бы разве только в привокзальном сортире какой-нибудь африканской страны Британского содружества, где по унаследованной от колонизаторов традиции пишут не "М", а "For Gentlemen": "А вот анекдот номер семь нашей десятки: остался олигарх один дома, а радио и передает: "Олигарх, олигарх - Белая рука поднимается по лестнице"... Га-га-га!"... Подполковник выключает телевизор. - Ну вот, Боря: дракон вылупился. Британец попал в яблочко: они ведь умные - старая и усталая колониальная держава... - Кретины, - убито откликается Робингуд. - Сколько ж можно, в одни и те же наперстки и на одни и те же грабли... Но сами-то они на что надеются? На "подарок Полифема" - что их самих этот дракон сожрет последними?.. Так ведь хрена! Тут звучит вызов спутникового телефона, и начштаба, бросив на атамана удивленный взгляд, поднимает трубку: - Слушаю. А, Борис Моисеевич... Так... Так... Сейчас даю его самогО... - с этими словами он протягивает трубку Робингуду, прикрывая ладонью микрофон: - Похоже, Боря, нам делают "предложение, от которого нельзя отказаться"... 81 По охраняемой автостоянке близ Петровки-38 ("Внимание! Только для автомашин сотрудников Управления") степенно вышагивает - пузо вперед - вислощекий милицейский генерал. Достигнув своего вишневого мерседеса, он протягивает было руку к дверной ручке - но тут же отпрыгивает назад как ошпаренный, с удивительным для такой туши проворством: на боковом стекле налеплен черный круг с белой пятерней (рисунок, правда, несколько отличен от робингудового: пальцы пятерни не растопырены, а тесно сжаты), а на сидении водителя лежит коробка из-под конфет, соединенная с запорами дверцы несколькими разноцветными проводками. ...Машины со стоянки отогнаны, у вишневого генеральского мерса работают минеры; из должного отдаления все происходящее снимают ушлые телевизионщики. Старший команды минеров, безуспешно провозившихся минут десять с запорами дверцы, красноречиво разводит руками, обратясь столпившемуся поодаль милицейскому начальству - "Не выходит каменный цветок!" Вислощекий хозяин машины раздраженно машет рукой в том смысле, что - "Феликс Эдмундович, ломайте!" На сцене появляется новое действующее лицо - последний оргазменный крик японской техники, робот-минер, чем-то напоминающий безногого инвалида на тележке. "Инвалид" подъезжает к мерсу, вытягивает раздвижную "шею", приподнимая на нужный уровень "голову" с оптическими системами, затем расправляет "руку"-манипулятор и одним ударом вышибает стекло противоположной от водительского места дверцы; вислощекий болезненно крякает, и физиономия его идет горестными морщинами. "Инвалид" меж тем извлекает наружу зажатую в "пальцах"-присосках конфетную коробку с оборванными проводами и бесстрастно сообщает в микрофон: "Ложный вызов! Следы взрывчатых веществ отсутствуют!" Генерал, судя по выражению лица, обдумывает - не поставить ли ему минеров на счетчик; телевизионщики азартно берут крупные и мелкие планы. Командир минеров принимает из "пальцев" японского чуда треклятую коробку и бестрепетно открывает ее: внутри - какие-то бумаги. - Товарищ генерал! Осмелюсь доложить, - со швейковскими интонациями возглашает он на всю округу, мимолетно ознакомясь с содержимым коробки, - это для вас. Налоговая декларация... - Чево-о?! Какая еще декларация, в натуре? Ах, как это неосмотрительно иной раз - задавать риторические вопросы! Можно ведь и ответ получить... - Предложение уплатить налоги с мерседеса и двух джипов, трех элитных квартир в Москве общей площадью 815 квадратных метров, двух особняков на Николиной горе, двух вилл - на Багамах и во Флориде, - без запинки отвечает на запрос начальства минер-Швейк, скользя взглядом по графам документа. - Тут еще насчет банковских счетов - Лихтенштейн, Люксембург... - Ма-а-алчать!!! - Слушаюсь! - ест глазами начальство минер; ну не идиот ли?! Тут уж молчи - не молчи, а телевизионщики-то пашут как папы Карлы... - Дай сюда! - вислощекий в сердцах вырывает бумаги из рук болвана-подчиненного; при этом (вот пень криворукий - а еще минер!) веером рассыпаются какие-то фотографии - прямо под ноги братанов-генералов... - Петр Иваныч! - остолбенело переводит взор с фото на вислощекого - и обратно на фото самый многозвездный из них. - Так ты, выходит, педофил?! - Фальшивка! - хрипит разом приобретший свекольный окрас вислощекий и хватается за шею, будто в отчаянной попытке растянуть ту удавку, что уже накинул на него суперкиллер по кличке "Кондратий". - Фальшивка, падлой буду! Век воли не видать! Вокруг него немедля возникает пустое пространство, в коем, судя по реакции зорких соседей, так и кишат бациллы проказы со спидом и прочие мандавошки. - А насчет виллы во Флориде и лихтенштейнского счета - тоже фальшивка? - проницательно щурится многозвездный. - Да! - запальчиво выкрикивает жертва "Белой руки". - То есть нет... то есть да! - С тобой все ясно, - выносит вердикт многозвездный - вид при этом имея столь просветленно-неприступный, что всякому должно быть ясно: уж сам-то он живет на одну зарплату, ну - плюс лекции на юрфаке... Тут откуда ни возьмись выныривает его адъютант с почтительно протянутой трубкой спутникового телефона правительственной связи. Многозвездный обменивается с невидимым собеседником несколькими тихими репликами, после чего громко и с явным удовольствием произносит: - Да вот он тут, рядом, стоИт - собственной персоной! Передать ему трубку? Слушаюсь! Повинуясь кивку многозвездного, трубка откочевывает в липко вспотевшую десницу вислощекого. - Я... Так точно... Но майор Лемберт уволен из рядов... за поступки, порочащие честь офицера милиции... служебное расследование не возбуждали, но... так точно... никак нет... как можно!.. Нынче же после обеда... в смысле - немедля! Адъютант вежливо извлекает трубку из ослабевшей генеральской длани - а то еще, неровен час, обронит... Трубка сия - заметим - оказала, похоже, на вислощекого поистине волшебное терапевтическое воздействие: оттянула кровь так, что свекольный оттенок исчез с его физиономии без следа, и инсульт (до которого было рукой подать) генералу уже явно не грозит. Правда, теперь генеральскую физиономию, вместо свекольной красноты, заливает такая огуречно-зеленоватая бледность, что впору задуматься уже не об инсульте, а об инфаркте, но тут уж ничего не попишешь: любое лекарство имеет побочные эффекты... 82 - Так ты решил идти? - нарушает наконец молчание Подполковник. - Да. - Они убьют тебя, Боря - тут "Nothing personal". Если, конечно, ты и впрямь не примешь из их рук железяку, сделавшись одним из них... - Если я не пойду, они убьют Ванюшиного брата. А скольких людей сожрет потом этот их Дракон, мне страшно даже представить... - Ты решил изменить своему амплуа благородного разбойника и попробовать себя в роли благородного рыцаря? - Дракона впустили в мир мы, стало быть и разбираться с ним - нам. Конкретно - мне. - Поздно... - Нет. Пока еще остается шанс - последний. И я думаю сделать вот что... ...Некоторое время Подполковник сидит в неподвижности, полуприкрыв глаза - обдумывает план Робингуда. - Что ж, - поднимает он наконец взгляд на атамана, - это настолько глупо, так фантастически, запредельно наивно, что и вправду может сработать!.. Да, Дракона ты, может, и убьешь - но остаться в живых самому это тебе не поможет ни на грош; скорее наоборот. Это ты понимаешь? - Да. "Делай что дОлжно - и будь что будет"... Техническую подготовку операции возлагаю на вас. Вопросы? - Да какие уж тут вопросы... - Ну и ладненько. Пойду-ка я в город, погуляю... напоследок. Встречаемся завтра, на обычном месте. - Боря!.. А может, все таки... - Нет. Если что - командование примешь ты. До завтра! 83 Робингуд неспешно и без видимой цели шагает по многократно изломанным, круто падающим к Москве-реке переулкам между Плющихой и Саввинской набережной. Разглядывает забавные особнячки и купеческие доходные дома, проходит во дворы, где не требуется особых спиритических талантов, чтобы вызвать дух Поленовского "Московского дворика". Спускается на пустынную набережную, некоторое время с затаенной усмешкой глядит на север, в сторону Бородинского моста: "...И пораженье от победы ты сам не должен отличать". Вновь возвращается в переулки. Жарко; неопрятные комья тополиного пуха покоятся под бордюром тротуара как умирающие медузы, выброшенные штормом на прибрежную гальку. 84 - Знаешь, ты сегодня какой-то не такой... - Лучше? или хуже? - Не знаю... Ты слишком уж нежен со мною - будто прощаешься... Я стала тебе в тягость? - Совсем наоборот. Но ты угадала - может случиться так, что мы больше не увидимся. ... - Вот оно как... Это - тот новый боевик твоего сочинения? Чем там кончилось? - Ну, чем может кончиться боевик? - хеппи-эндом, разумеется... А вот дальше, похоже, началась легенда. Такие дела. 85 "Коней они пропили..." Сергуня и Олежек банку держат классно, но доза все же сказывается, особенно на Олежеке. Майора же хмель не берет вовсе - так иной раз бывает; просто потом будет щелчок - и отрубится разом, вмертвую. Тут рядом с их столиком возникает, будто соткавшись из алкогольных паров, абсолютно неуместный в здешнем заведении щеголеватый офицер с темно-синими петлицами кремлевской охраны и козыряет экс-оперу: - Подполковник Лемберт, я не ошибся? - Майор Лемберт, - щурится тот. - В отставке... - Вы пьяны, подполковник, - холодно чеканит порученец. - Вашего рапорта об отставке в делах не обнаружено, никакого приказа по Управлению относительно вас не было... если не считать приказа о досрочном присвоении вам очередного звания и представления к правительственной награде. Вы нахОдитесь на службе, так что извольте привести себя в порядок: через четыре часа вас хочет видеть Верховный Главнокомандующий. Прошу следовать за мной. - Ё-мое, - только и может выдавить из себя Сергуня, провожая взглядом удаляющегося сенсэя. - Ну, вы, блин, даете... Тут как раз оживает и Олежек - воздвигается над столом, опершись о столешницу пудовыми кулачищами, и сообщает напарнику конспиративным шепотом, от которого взвякивают бокалы у дальней стойки: - Я в с-с-сортир!.. На этом месте он вдруг осекается, замечая непорядок в диспозиции: - С-сергуня!! А где с-сенсэй?! - В Кремль уехал, - невозмутимо ответствует тот. - Не п-понял... А че, поближе тут с-сортира нету?.. 86 Бээмвэшка притормаживает у ограды Александровского сада, неподалеку от красно-белого кулича Кутафьей башни. Последние рукопожатия - с Ванюшей за рулем и Подполковником на заднем сиденье, - и Робингуд высаживается на тротуар: - И не вздумайте тут торчать, ясно? Если вдруг останусь жив - головы поотрываю! - Ну тебя на хрен, Боря, с твоими шуточками... Ванюша обиженно трогается в сторону Исторического музея, а Робингуд пару секунд, сощурясь, озирает логово Дракона - кремлевскую стену. Экипирован наш благородный рыцарь престранно: безвкуснейший малиновый пиджак (каких уж лет несколько как никто не носит), на шее - золотая цепь велосипедных достоинств, кастет из перстней - одним словом, карикатура на конкретного пацана начала девяностых, "златая цепь на дубе том"... Робингуд не спеша идет по дорожкам Александровского сада; пару раз его взгляд останавливается на стайках Идущих Вместе пост-комсомольцев, чьи форменные футболки украшены с фасада Нерукотворным Спасом от Любимого Руководителя - черное по багровому. Миновав сад, Робингуд поднимается к пешеходной калитке в кремлевской стене, что чуть левее Боровицкой башни. Дальше начинается закрытая для пешеходов мощеная аппарель, ведущая к Боровицким воротам - по ней сейчас один за одним заезжают в Кремль членовозы второго разбора. Безмолвная стража оборудованной металлоискателями калитки пропускает атамана в зАмок. Жара... 87 На подходах к Георгиевскому залу Кремлевского дворца Робингуд натыкается на не вполне протрезвевшего Лемберта: тот сосредоточенно разглядывает грандиозное, семь на восемь, батальное полотно кисти не то Омлетова, не то Мылова - "Господин президент на обстреливаемых позициях": - Слышь, Борь, - а почему он в высотном костюме и гермошлеме? Или это такой крутой постмодерн? - Ага. Типа, аллегория... Тут только до старшего опера доходит некоторая неуместность пребывания в этих стенах бандита, пусть даже и "благородного". - А ты чего тут делаешь? Да еще и в таком попугайном виде? - Да вот, орден желают мне вручить... - Иди ты!.. - В натуре! С той поры, как патриарх Алексий повесил высший церковный орден Михасю, Государство покой потеряло: как это, у тех есть в коллекции авторитет-орденоносец, а у нас нету! Не по понятиям! Искали-искали - и вот нашли: меня... Ну чего, пошли в зал? Только знаете, Александр Арвидович - старайтесь держаться от меня подальше... "Честный мент" воспринимает последнюю реплику по-своему: - Боря, вот те крест, не я их на тебя вывел! Слово офицера. - Да я не о том, - отмахивается Робингуд. - Просто может случиться так, что меня превратят в дуршлаг прямо тут, в зале... - Боишься, стало быть, как бы меня не задело? - Задеть - это вряд ли, - рассеяно отвечает "благородный разбойник", будто бы выглядывая ряды черных отдушин под потолком, - у них хорошие снайперы. А вот забрызгать моей кровищей твой кобеднешный костюм могут запросто - оно тебе надо? 88 В зале, где с минуты на минуту должна начаться процедура награждения, появление наглого братка в малиновом пиджаке вызывает настоящий шокинг с поджиманием губ: "ДОжили!.." Телевизионщики, однако, устремляются к Робингуду прямо-таки как эстрадной звезде: поджимающему губы бомонду, разумеется, невдомек, что все они тут - не более чем массовка, собранная именно ради этого интервью в кремлевских интерьерах. - Дорогие телезрители! Перед вами - Борис Радкевич, бывший майор спецназа, настоящий русский офицер... - Чепуха, - обрывает телевизионщика Робингуд. - Какой я вам, на хрен, русский? Я - советский! - Как так? - обескураживается инервьюер. - Опоздал родиться, - разводит руками Робин. - А может - поспешил... Застывший чуть поодаль пыльнолицый "эксперт по кризисным ситуациям" облегченно переводит дух. Бенефициант держится спокойно, за словом в карман не лезет, ну, а уж чего из наболтанного им мы выпустим в эфир - там видно будет: было б из чего выбирать... Но интересно: зачем он решил под братка работать - ему это совершенно не идет... - А правду говорят, что если опубликовать сухой документальный отчет о ваших операциях, выйдет круче, чем любой российский боевик? - Понятия не имею: я российские боевики не читаю и не смотрю. - Как, совсем?! - Совсем. "Российский боевик" - это, извините, диагноз... Нет, я, конечно, за то, чтоб поддерживать отечественного товаропроизводителя - но так далеко мой патриотизм не заходит. "Неплохо... это, пожалуй, оставим". - А можно нескромный вопрос? - Валяйте! - Почему вы в таком странном наряде? - Это я так позиционируюсь. - Как-как? Позиционируетесь - в качестве кого? - В качестве бизнесмена, ясный пень! А че, не видно? - А можно тогда пару слов о вашем бизнесе? - Запросто. Я вот тут давеча фирму организовал - "Белая рука" называется... ну, знаете небось наш фирменный знак - сейчас по телевизору бесперечь нашу рекламу крутят, - и с этими словами Робингуд демонстрирует извлеченный из нагрудного кармана автомобильный стикер - черный круг с растопыренной белой пятерней... "О, идиот! - мысленно хватается за голову пыльнолицый. - Ведь сказано ему было - "аккуратно намекнуть", и даже примерные заготовки дали... А чтоб впрямую поминать "Белую руку" - просто запретили! Что ж это он делает, а?.. Похоже, и вправду страхуется - как бы его не отодвинули в сторонку от детища..." - И только-только мы раскрутились, - продолжает меж тем "бизнесмен", - как пожалте: наезд! Перепиши, типа, фирму на нас, а сам иди в менеджеры на зарплате - не, ты вникни, братан! Ну, мы культурно им так, типа - "А можно глянуть, кто за вами?" "Можно, - говорят. - Государство российское - слыхал про такую группировку?" Не, ты понял - кому фирма наша приглянулась? "Ах, ты!.. Что ж ты затеял, гад?" - Ну, да мы-то тоже - в терпилах ходить непривыкши! Для начала зовем адвокатов - и здешних, и тамошних, из "Салливен энд Кромвель", не хрен собачий - и все оформляем чин-чином: название фирмы, товарный знак, - с этими словами Робингуд помовает извлеченными из внутреннего кармана нотариальными бумагами с фундаментальными лиловыми печатями, - так что теперь "Белая рука" со всеми делами - это наша... как бишь ее? - а, ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ, во! Копирайт там, все дела... В любом суде - вплоть до международного. "Ну, остряк, ты у меня сейчас раскинешь мозгами - по паркету!.." - Ладно, говорим им, это все хорошо - насчет международного суда, но вот чисто конкретно: нашлись уже козлы - работают под нашу фирму, на Садовнической, для примера; чего делать с ними? "Ну, говорят, - подавайте в суд, пиратская копия, все законы на вашей стороне..." - "А поможет?" - "Ежели честно - ни хрена не поможет: в России свою интеллектуальную собственность защищать по суду - дело дохлое" - "А ежели не по закону, а по понятиям?" - "Ну, это другое дело: забейте стрелку, выходите на прямой базар..." Короче - я затем сюда и явился: типа, стрелка у нас тут с Государством... В зале стоит мертвая тишина; все взоры прикованы к атаману, так что даже появление из противоположных дверей Его Президентского Величества со свитой где-то с полминуты остается незамеченным. Робингуд теперь прямо адресуется к противоположному концу зала: - В общем, так: "Белая рука" - наша, по любому закону наша; хотите ее отсудить - флаг вам в руки, встретимся в Гааге. Завалить меня вы, понятно, можете - но унаследовать фирму все равно не унаследуете. А ежели какой козел станет копирайт наш нарушать - вроде как намедни на Садовнической - пускай попомнит классику: "Если история чему и учит, так только тому, что убить можно кого угодно". Благодарю за внимание, у меня все. Типа, Dixi... С этими словами Робингуд поворачивается (через левое плечо) и направляется к выходу из зала - где и сталкивается с преградившим ему дорогу пыльнолицым. - Ну и дурак же ты, - грустно качает головою "эксперт по кризисным ситуациям", - натуральный ТОВАРИЩ МАЙОР из анекдотов!.. Да неужто ты и вправду вообразил, будто эта телетрансляция выйдет куда-то наружу?.. - а по прошествии пары секунд, глядя в спину миновавшего его, как пустое место, Робингуда, раздраженно бросает в переговорник: - Ну не прямо же тут! Пускай наружу выйдет... 89 Вид с высоты на совершенно вымерший юго-западный угол Кремля, примыкающий к Боровицкой и Водовзводной башням. Идущая вдоль фасада Оружейной палаты к Боровицким воротам фигурка в ярком малиновом пиджаке стремительно увеличивается в размерах (наезд трансфокатора) - трижды подряд, с разных ракурсов. Параллельно идет перекличка в эфире, под слабое шуршание помех: - Седьмой - Второму: цель вижу. - Четвертый - Второму: цель вижу. - Пятый - Второму: цель вижу... Робингуд останавливается, обводит взором кремлевскую панораму: похоже, прикидывает, где бы он сам расставил тут снайперов. Потом его осеняет внезапная мысль; достав из кармана стикер - эмблему "Белой руки", он отдирает восковку, защищающую липкую поверхность, и приклеивает черный круг напротив сердца, к нагрудному карману пиджака - точь-в-точь как клубную эмблему. Губы его при этом шевелятся, так что умей наблюдатели "читать по губам", они наверняка разобрали бы: "Валяйте, ребята - чтоб вам сподручней целиться!" Снайпер с Боровицкой башни произносит в переговорник: - Я Второй, я Второй. Стрелять только по моей команде. Только по моей! Как поняли? Прием. 90 Робингуд, игнорируя официальную пешеходную калитку, выходит из Кремля прямо сквозь распахнутые в для транспорта Боровицкие ворота и удаляется по раскаленной солнцем черной брусчатке подъезднОй аппарели. И сама аппарель, и окаймляющие ее откосы, и даже близлежащий угол Александровского сада в эти минуты абсолютно безлюдны; лишь где-то там, в невообразимой дали, от набережной из-под Каменного моста, медленно-медленно катится вдоль самого тротуара знакомая бээмвэшка. На спине нисходящего по аппарели Робингуда налипли четыре рубиновых зайчика от лазерных прицелов - они, впрочем, почти неразличимы на его малиновом пиджаке. В загустелом от зноя воздухе тихо плывут тополиный пух и музыка Морриконе - та самая... 91 У командира снайперов, что занимает позицию на Боровицкой башне, подает голос переговорник: - Второй, Второй, я - Пятый! Эмблему на груди у него видал? - Видал, - мрачно откликается командир. - Так выходит, он и есть - "Белая рука"? - Это не нашего ума дело. Пятый - повторите последний приказ! - Стрелять только по команде Второго. Прием. Командира, похоже, что-то не устраивает в качестве связи, и он принимается за какие-то манипуляции с переговорником. 92 Пыльнолицый со спутниковым телефоном - перед телемонитором, на котором видна фигурка в малиновом пиджаке, миновавшая уже половину пути к поджидающей ее автомашине: - Да, теперь удалился достаточно... Так оно и будет: "дерзость преступников не знает предела - под самой, можно сказать, кремлевской стеной!" - а затем, потянув к себе переговорник, командует: - Первый - Второму. Мочи его! И - ничего не происходит: фигурка в малиновом пиджаке идет себе, как шла. - Второй, Второй - ответьте Первому! Прием. "Молчание было ему ответом..." Яростно матюгнувшись, пыльнолицый меняет параметры связи: - Пятый, Пятый! Ответьте Первому! Прием. - Пятый - Первому. Слышу вас нормально. Прием, - откликается переговорник. - Первый - Пятому. Огонь на поражение! - Никак невозможно! Имею четкий приказ Второго - огонь только по его команде! - Да я вас!.. Под трибунал пойдете! - Без приказа Второго - не имею права! - уперся рогом снайпер. - Ну так свяжитесь с ним, черти бы вас там всех побрали! - Пятый - Первому. Связь со Вторым прервана. Как поняли? Прием... 93 Последние шаги. Лицо Робингуда сплошь залито пОтом - дикая жарища, а тут еще идиотский малиновый пиджак. Чем хорош малиновый пиджак - кровь будет не так заметна. А до распахнутой дверцы бээмвэшки осталась какая-то пара метров... Шаг, еще шаг. Последний. Атаман буквально валится на сидение, и машина рвет с места. 94 Командир снайперов - Второй - провожает взглядом стремительно удаляющуюся машину и смачно сплевывает. - У нас тут не Франция, - назидательно сообщает он оглохшему переговорнику. - Я уже так однажды стрелял - по неведомо чьему УСТНОМУ распоряжению: в Вильнюсе, в 91-ом. Хватит... 95 В бээмвэшке работает мини-телевизор - идет трансляция награждения в Георгиевском зале. - Как там моя речь - нормально было слышно? - Все отлично. - Слушай, а сколько ж ты телевизионщикам отвалил - чтоб трансляция сразу наружу пошла? - Лучше и не вспоминать, - вздыхает Подполковник. - В Африке за такие деньги мы могли бы выиграть средних размеров войну... Ванюша бросает мимолетный взгляд на экран. - Слышь, Борь, - несколько неуверенно произносит он. - А может, ты зря с ним так? Он, типа, нормальный мужик. Айкидо, опять-таки... - Ага! Тени, правда, не отбрасывает - а в остальном нормальный... - Шутишь? - Типа того... Не люблю я, Ванюша, особистов... - Ты просто их готовишь неправильно, - хмыкает со своего заднего сидения Подполковник. Машина меж тем прибавляет ходу и бесследно растворяется в окутавшем Первопрестольную знойном мареве. Конец второй баллады НЕ-АВТОРСКОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ "- М-да... Бред сивой кобылы в лунную ночь. Это что, пародия? - А ты что, сам не можешь различить? - Нет. - Тогда какая тебе разница? Отчасти и пародия. Главное - чтоб было интересно, захватывало. Ну скажи - ты что, не пошел бы на такое кино? - Пошел. Отдохнуть, мозги проветрить. Но ведь, понимаешь, здесь искусством и не пахнет. Детская игра какая-то, несерьезная забава. Все это было, все старо, вторично, безумно банально. - В жизни все банально. На такое кино валом повалят!" Михаил Веллер, "О Дикий Запад!"