| Итого: | да - 11
нет - 0 | да -
1
нет - 10
Составление наказа присяжных заседателей из г. Серпухова российским
законодателям
3: Неправильно, когда за убийство и за кусок хлеба дают один и тот же
срок. Есть же разница, когда забирают человеческую жизнь или кусок хлеба.
Старшина: Нам надо формулировать как-то более конкретно и четко.
8: Наказания за убийства должны быть больше, чем за другие
преступления.
3: Желаем судам внимательно подходить к наказаниям.
8: Ну это только пожелание, потому что суды исполняют и должны
исполнять закон. Каким он будет, такие будут и наказания. С пожеланиями
можно только в Верховный суд обращаться...
Старшина: Вопрос ко всем: нам надо усилить ответственность за тяжкие
преступления насильственного свойства? Мы этого добиваемся или мы
предлагаем
смягчить ответственность за должностные и экономические преступления? Какие
мнения?
8: Конечно, усилить.
3: Правильно, а за должностные и экономические смягчить.
Старшина: Как показало дело П., нижние границы наказаний желательно
снизить до мер без лишения свободы, но что касается максимальных мер, то я
не вижу причины их снижать. Если речь идет об очень крупных суммах, типа
миллионов долларов, или об ущемлении интересов пенсионеров и прочих
неимущих, то кары за это должны быть очень жесткие. На мой взгляд, так я бы
оставил прежний максимальный срок за взятку... Конечно, важно, чтобы она
была доказана.
3: Скажите, а вы в наших тюрьмах бывали? Или родственники ваши там
были?
Старшина: К счастью или к несчастью, но ни в каком качестве еще не
приходилось.
3: Нет, это я для чего говорю. Кто там сидит? Наполовину сидит молодежь
за мелкие кражи или драки, даже невиновные, а вот мафия, которая их
толкает,
она туда не попадает, остается на свободе и сколачивает все новые и новые
шайки. Вот что губит, а не малые сроки...
Старшина: Да, но это уже вопрос, как совершается наше правосудие и как
его улучшать. Может, больше должно быть судов присяжных, может, по иному
должна работать милиция, но это другое. Нам сейчас надо дать свои
предложения по уголовному закону.
3: Надо, чтобы были лучше защищены все нижние слои заключенных, а не
только те, у кого деньги есть...
Старшина: То есть, чтобы была большая дифференциация наказаний и
смягчены наказания для маловиновных людей, особенно по экономическим и
должностным преступлениям?
Присяжные: Да...
Старшина: Есть другие мнения и дополнения? Нет? Принимается.
№
| Характеристики | Голоса | | Профессия | Воз-
раст | Пол | Образо-
вание | Взятка | Лишение
свободы | | 1 | Воен. курсант | 21 | м | нез.
высш. | да | да | | 2 | Рабочая стол | 56 | ж | нез.
средн. | да | нет | | 3 | Сортировщица | 58 | ж | среднее | да | нет | | 4 | Работник
питания | 36 | ж | среднее | да | нет | | 5 | Рабочая | 31 | ж | среднее | да | нет | | 6 | Рабочая | 42 | ж | среднее | да | нет | | 8 | Рабочий | 52 | м | сред.
техн. | да | нет | | 10 | Предприниматель | 34 | м | нез.
высш. | да | нет | | 11 | Типографщик | 43 | м | сред. техн.
| да | нет | | 12 | Рабочая | 29 | ж | среднее | да | нет | | 13 | Рабочий | 31 | м | ср.
спец.
| да | нет | | Итого: | | | | | да -
11
нет - 0 | да - 1
нет - 10 |
Глава 7. Иные грани экономической свободы (присяжные
опережают законодателей)
Предыдущие четыре главы были посвящены разграничению присяжными
общественно полезных деловых и служебных действий (области экономической
свободы) и таких извечных преступлений, как мошенничество, хищение
присвоением, подкуп, взятки. Не будет преувеличением считать, что от того,
как власти будут проводить границы этих областей, зависит в целом тип
общества. При чрезмерной "строгости" законов и судебных решений сфера
свободного предпринимательства может быть сужена практически до нуля (как
при советской власти). При излишнем "раскручивании гаек" и всепрощенчестве
расцветают хаос и беспредел мошенников (как в постсоветское время). И лишь
при правильном, совестливом разграничении допустимого и недопустимого
возможно развитие в России гражданского общества.
Однако с экономической свободой граничат не только описанные
преступления. Уголовный кодекс РСФСР содержал такие прямые запреты на
свободную экономическую деятельность, как:
- частное предпринимательство и коммерческое посредничество - ст. 153,
- спекуляция (частная торговля по свободным ценам) - ст. 154,
- нарушение правил валютных операций (свобода валютных об менов) - ст.
88,
- сокрытие доходов от налогообложения - ст. 162-2 УК,
- занятие запрещенным промыслом - ст. 162.
За исключением спекуляции эти составы довольно редко использовались в
правоприменительной практике последних десятилетий - на два порядка меньше,
чем обвинения в хищениях и взятках, потому на общественный суд присяжных мы
выносили их крайне редко, так что в данной главе мы можем привести не более
одного - двух примеров на раздел. Причем обвинениями по ст. 153 УК мы
просто
не занимались, поскольку на практике они были вытеснены обвинениями в
хищении (выше об этом уже говорилось).
Особняком стоят дела о вымогательстве, которые изначально мы считали
несоприкосновенными с нормальным бизнесом, но под влиянием жизни были
вынуждены смягчить категоричность своего мнения.
Иной вид вымогательства (скорее политического) представлен в историко-
литературном заочном процессе по делу знаменитого гражданина Козьмы Минина
(им завершается глава), но к защите экономических свобод он имеет лишь
самое
общее отношение и помещен скорее в экспериментальном порядке.
Значение и судьба перечисленных в главе запретов различна. Часть их
следовало вычеркнуть из Уголовного кодекса уже в самом начале перехода
общества к рыночной экономике (что и произошло, но с запозданием со ст. 154
и 88 но не получилось со ст. 162), часть - сохраниться в пересмотренном
виде
(например, сокрытие доходов от налогообложения). Мнения присяжных по этим
поводам, конечно, должны учитываться правозащитниками и законодателями.
К сожалению, международное законодательство в области экономических
свобод крайне скудно, если не сказать, что отсутствует совсем. О глубоких
причинах этого феномена можно лишь строить догадки, но опираться на
международный авторитет в этой области сейчас почти невозможно. В 1992 году
мы попытались изменить ситуацию, составив собственный проект документа под
названием "Декларация экономических свобод человека" и представив его в
международные органы (через известного правозащитника В.И. Бахмина он был
передан на Хельсинское совещание стран ОБСЕ, а через секретаря Партии
экономической свободы И.М. Хакамаду передан в МИД РФ). В своих частных
поездках на Запад мы также старались привлечь внимание к проекту
влиятельных
правозащитников. Но все эти попытки окончились неудачей, натыкаясь на
глухое
неприятие. Единственное исключение случилось на правозащитной конференции в
Варшаве 1998 года, когда соединенным правозащитникам Белоруссии, Украины и
России удалось официально провести резолюцию в защиту предпринимателей и
экономических свобод. Соответствующие документы приводятся в приложении к
настоящей главе 7.1.
Понятно, что в книге упомянуты далеко не все грани между желанной
экономической свободой и областью недопустимого. Ведь мы имеем дело с
бесконечно сложной системой, разобраться в которой под силу только народу в
целом. Но делать выводы по всей проведенной работе мы имеем право, поэтому
и
позволили себе составить итоговую таблицу по всем проведенным Обществом
ЗОХиЭС судам присяжных, поместив ее в начале книги и обозначив интегральным
именем "Сумма", конечно, в надежде на будущих продолжателей. В последнем
приложении к данной главе приводится справка для потенциальных
исследователей о материалах, которыми располагает архив Общества ЗОХиЭС.
Понятие спекуляции как тяжелого экономического преступления (до 1993
года за него полагалось до 10 лет лишения свободы) появилось в России
только
в годы революции, когда знаменитой ВЧК была вменена обязанность
расстреливать не только за контрреволюцию и саботаж, но и за спекуляцию и
взятки. Кстати, еще веком раньше, в годы Великой французской революции
злейшими врагами народа, достойными гильотины, были объявлены не только
роялисты, но и спекулянты. Такая же история случалась и в других
революциях.
А ведь спекуляция по смыслу самого слова - "скупка и перепродажа товаров
или
иных предметов с целью наживы", не означает ничего иного, кроме как
торговлю
по свободным ценам, основу рынка. Исторический опыт свидетельствует: именно
революционеры, радикальные приверженцы политических свобод, оказываются
злейшими гонителями свобод экономических.
Эту тенденцию подтвердила и новейшая история нашей перестройки. Объявив
свободу трудовым коллективам переизбирать директоров, новым кооператорам -
вести свободную торговлю, обновляющаяся власть вместе с тем принимала Указ
о
"борьбе с экономическим саботажем" и что еще интереснее - Закон СССР "Об
усилении борьбы со спекуляцией..." в замену ст. 154 УК РСФСР (видимо,
кооператоров этот закон не касался). Кстати, аналогичная ситуация случилась
и в Чехословакии после "бархатной революции" 1989 года, когда начало
президентского правления диссидента Вацлава Гавела ознаменовалось указом об
усилении борьбы со спекуляцией. Правда, довольно скоро он был забыт, и
рынок
в Чехословакии обрел правовые основы для своего нормального
функционирования.
В России процесс такого вразумления власти протекал труднее. Первым
важнейшей корректировке упомянутый Закон СССР подвергся в пору его подгонки
под требования практики. Опытные правоприменители истолковали его таким
образом, что под уголовный запрет попадала перепродажа не всех, а только
товаров, закупленных в государственных организациях, что освободило от
уголовной ответственности большинство частных торговцев. Парадоксально, но
именно по закону об "усилении борьбы со спекуляцией" из мест лишения
свободы
вышла большая часть людей, осужденных за спекуляцию.
Приход к власти радикальных Ельцина и Гайдара ознаменовался все тем же
парадоксом: с одной стороны, в начале 1992 г. был принят Указ Президента РФ
"О свободе торговли", а с другой стороны, чуть позже подтверждено действие
Закона СССР "Об усилении ...". И никакие наши призывы и советы юристов не
помогали. Только в 1993 г. Верховный Совет РСФСР, вняв голосу разума, изъял
из УК РСФСР состав о спекуляции, отправив в небытие этот революционный
пережиток и оставив ее историю правозащитникам в поучение.
Дело ленинградского фарцовщика В.
(ОСП 18.11.1990 г.)
Обвинитель Пациорковский В.В.: В 1986 г. В. купил две пары импортных
кроссовок у Т. и перепродал их около универмага "Гостиный двор" М. и О.,
получив наживу 140 руб., что подтвержается всеми этими лицами, а также
сотрудниками ОБХСС, производившими задержание. В. не имел официального
источника средств существования, неоднократно судим, в том числе за
спекуляцию, считал себя жертвой политических репрессий. Официальный суд
посчитал, что В. как особо опасный рецидивист должен провести 9 лет в
колонии особого режима.
Обвинение считает этот приговор слишком суровым, но поскольку суд имел
дело с явно запущенным, неработающим человеком, то в рамках действующих
законов он и не мог вынести иного решения. Впрочем, кассационный суд,
исходя
из незначительности сделки, все же смягчил назначенное наказание до 6 лет
лишения свободы и без признания В. особо опасным рецидивистом.
Защитник Сокирко В.В.: Сам В. отрицал факт спекуляции, объясняя
получение кроссовок у Т. возвратом части долга, остальные же показания
считал провокацией КГБ, который его давно преследует за знакомство с
иностранцами и за то, что он рассказывал им всю правду о нашей стране.
Наказан он безумно жестоко, несмотря на просьбы к суду жены с ребенком. В
любом случае В. должен быть признан невиновным, потому что нельзя считать
преступлением мелкую рыночную торговлю (перепродажу с целью извлечения
торговой прибыли). Даже последний Закон СССР 1990 г. "Об усилении борьбы со
спекуляцией..." трактует последнюю только как перепродажу товаров,
закупленных в госмагазинах по государственным ценам.
Суждения 11 присяжных
- В. невиновен. Наш УК слишком несовершенен, если предусматривает кары
таким безобидным людям.
- Спекуляция, видимо, была, но В. не виновен.
- Спекуляция не доказана.
- Продажа была, но это не преступление. Спекулянтами я считаю только
крупных перекупщиков.
- Спекуляция - не преступление.
- Спекуляцией можно считать только крупные сделки по сговору с
магазинными боссами. В. не виновен и должен получить компенсацию за
потерянные годы.
- Не виновен, а спекуляцию можно наказывать только штрафами.
- Надо совершенствовать УК, чтобы наказывать только крупных
спекулянтов.
- Не виновен (три голоса).
Вердикт: В. не виновен, а мелкая спекуляция - не преступление.
Единодушие оправдательного вердикта как бы затушевало саму возможность
спора, поскольку среди участников обсуждения на деле были и сторонники того
воззрения, что спекуляция все же является преступлением, но только в
крупном
размере. Трое участника говорили это прямо. Еще трое, наверное, могли
поддержать такое мнение.
Поразительно, что свободная торговля под вывеской "новых кооперативов"
уже разлилась по стране широким потоком, в обсуждении принимали участие не
простые граждане, а активные члены нашего Общества, и вот даже они еще
считали "крупную спекуляцию" уголовным преступлением.
Справка. В. как и многие другие "спекулянты" был освобожден из зоны в
1991 году по горбачевскому Закону "Об усилении борьбы со спекуляцией".
Дело челночницы В.
(ОСП 15.О3.1991 г.)
Докладчик - Сокирко В.В., присяжные - 9 москвичей.
Доводы обвинения. В июне 1990 г. Кущевский райнарсуд Краснодарского
края осудил домохозяйку В. за скупку в г. Тбилиси женских костюмов на сумму
2120 руб. за три поездки и перепродажу их с извлечением 1075 руб. наживы
как
за спекуляцию в особо крупных размерах повторно и приговорил ее к 5 годам
лишения свободы с конфискацией имущества. "Закон суров, но это закон".
Доводы защиты. Преступной является сама ст. 154 УК РСФСР, карающая
частную розничную торговлю как за спекуляцию. Но даже в рамках этой статьи
обвинение несостоятельно, ибо неверно исчислен размер караемой "наживы".
Ведь из размера выручки В. надо вычесть ее путевые и трудовые издержки при
перевозке костюмов из Закавказья на Кубань. Если учесть эти расходы, то
"нетрудовой наживы" просто не будет. В приговоре не установлено, но,
видимо,
В. покупала костюмы не в госмагазинах, а у кооператоров, и тогда она должна
быть освобождена даже по Закону "Об усилении борьбы со спекуляцией...".
Наконец, надо учесть тяжелейшие материальные условия, которые вынудили В.
преодолеть страх перед запрещенной вольной торговлей: в ее доме случился
пожар, и она вдвоем с несовершеннолетним сыном бились над его ремонтом. А
теперь в связи с арестом матери Олег в полуразрушенном доме остался один.
Вердикт: В. не виновна - 8 голосами против 1.
Лишь один присяжный (художник), согласившись с чрезмерной жестокостью
приговора и необходимостью освобождения В. из-за ситуации с сыном, не счел
возможным оправдать ее по следующим причинам: законы надо выполнять, какие
бы они ни были, иначе будет царить анархия, и оправдание спекуляции идет
вразрез с господствующим народным мнением: "Спекулянты народ обирают, из-за
них магазины пусты".
Справка. В. вернулась к сыну в этом же 1991 г., а еще через два года из
УК РСФСР было исключено преступление под названием "спекуляция".
Прошло почти пять лет существования в стране кооперативной свободной
торговли, прежде чем в мыслях людей, а потом и законодателей окончательно
утвердилось, что это не преступление. Такова страшная сила инерции
человеческого сознания, а юридического - тем более.
Эта категория дел (обмен иностранной валюты и драгметаллов на рубли) в
нашем Обществе считалась четвертым крупным видом антирыночных репрессий,
предусмотренных советским уголовным законодательством. Со времени
знаменитого дела "валютчиков" Рокотова и Файбишенко, расстрелянных по
приказу Хрущева вне всякого закона ("закон" о смертной казни за нарушение
правил валютных операций был принят уже после вынесения обоим "валютчикам"
смертного приговора), обмены иностранной валюты считались крайне серьезным
преступлением, и хотя про иные расстрелы я не слышал, но приговоры со
сроками в 13 лет лишения свободы по валютной статье 88 УК РСФСР наших
подзащитных видел своими глазами.
В отличие от ранее обсужденных видов уголовных репрессий против
"рыночников", жестокость и несправедливость суровых кар по ст. 88 УК среди
правозащитников никогда не ставилась под сомнение. Поэтому мы такие дела
практически и не ставили на обсуждение общественного суда присяжных как
бесспорные. Исключением стали только два дела. В первом случае москвич Т.
сам настаивал на общественном обсуждении своего уголовного дела, а второй
случай связан с опросом общественного мнения, когда на обсуждение горожан
России было предоставлены фабулы дел расхитителя, взяточника, а для
сравнения - валютчика Х.
Дело московского продавца серебром Т.
(ОСП 23.04.1993 г.)
Обвинитель Владышевский: В 1982 г. Т. получил от родственников
несколько пластин технического серебра и пытался сбыть их, но был задержан
и
получил за это 5 лет лишения свободы. Закон им был нарушен, а наказан Т. по
ст. 88 УК не очень сурово.
Защитник Сокирко: Сам Т. оспаривает факт попытки сбыта серебра,
утверждая, что передал некоторое его количество ранее незнакомому лицу для
определения пробы под денежный залог. Но даже если оставить в стороне это
объяснение, защита считает противоречащим человеческой совести приравнение
преступлению нормального желания людей обменять свои рубли на нечто более
весомое - иностранную валюту или драгметаллы. Поэтому в любом случае Т.,
который как раз и пытался удовлетворить такую человеческую потребность, по
совести должен быть признан невиновным.
Суждения 19 присяжных
18 человек против 1 проголосовали за невиновность Т. в преступлении по
ст. 88 УК РСФСР, причем более трети из них говорили о преступности самой
этой статьи, карающей людей за обыкновенные рыночные действия, кстати, к
тому времени уже легализованные. Единственный оппонент говорил, что пока
этот закон существует, его нельзя нарушать.
Дело московского студента-валютчика Х.
(4.04.1993 г.)
Дело Х. было поставлено нами на опрос общественного мнения в следующей
форме:
Студент купил у иностранца на улице 70 долларов и был осужден за
валютные операции на 7 лет ИТУ усиленного режима, отбыл половину срока.
995 представителей российских горожан выбрали следующие варианты
ответов:
1.Он виновен, осужден правильно, должен полностью отбыть срок 53 чел.
2.Он виновен, осужден правильно, но наказан слишком жестоко. Сегодня
должен быть освобожден 107 чел.
3.Он виновен, но не в том, за что был осужден, его нельзя было лишать
свободы 168 чел.
4.Он невиновен, осужден неправильно, должен быть освобожден и
реабилитирован 556 чел.
5.Затрудняюсь ответить 111 чел.
Содержательные ответы по делу дали 884 человека, из них только 160,
т.е. 18%, сказали "Да. Х. виновен в нарушениях правил валютных операций"
причем большинство их высказалось за наказание со снисхождением. Остальные
82% посчитали, что в этом преступлении Х. не виновен и его нельзя было
лишать свободы. А большая часть этих людей (556, т.е.63% от числа
содержательно ответивших) вообще посчитали, что студент-валютчик должен
быть
не только освобожден, но и реабилитирован.
Справка. Т. был освобожден еще до нашего обсуждения, а Х. был помилован
в том же 1993 году.
В стране был официально разрешен свободный обмен иностранной валюты в
обменных пунктах и существование грозной ст. 88 в УК все больше становилось
анахронизмом. Тем не менее правоприменительные органы регулярно возбуждали
и
доводили до лишения свободы ежегодно около трех десятков дел по этой
статье.
Летом 1994 года действовавшая уже на основе новой Конституции
Государственная Дума РФ в лице руководства Комитета по законодательству
попыталась исключить из УК РСФСР одиозную 88-ю статью вместе с главой
"Хищения социалистической собственности", но не удалось. Группа депутатов
от
Демократической партии России подняла крик о том, что "российские капиталы
вывозятся за границу, и потому ст. 88 отменять нельзя" И хотя она никакого
отношения к вывозу капитала не имела, а демагогичность таких требований
была
очевидна, депутаты оставили действовать валютную статью-пугало еще на два с
половиной года.
Только с января 1997 года, со вступлением в силу УК РФ, наказания за
обмен валют были наконец-то отменены. Многолетнее несоответствие уголовного
закона и народной совести в этой части наконец-то ликвидировано. Правда, в
УК остался запрет на свободную продажу драгоценных металлов в техническом
виде, но уже не из-за нарушения правил валютных операций, а ввиду
существования государственной монополии на добычу и сбыт этих металлов.
Интересная деталь: за несколько месяцев до вступления в действие нового
УК, легализирующего валютные обмены, из Мосгорсуда продолжали поступать
распоряжения о продлении практики осуждения людей по этой издыхающей
статье.
На встрече с правозащитниками одна из районных судей г. Москвы искренно
негодовала на ошибку законодателей, позволяющую "уводить от ответственности
людей, которые меняют отечественную валюту на иностранную даже в больших
количествах". Для этого весьма опытного юриста обмен валют так и остался в
памяти чем-то сродни "измене родине"...
И тут не следует даже усмехаться. Ведь эта судья и единодушные с ней
коллеги выросли как специалисты в атмосфере постоянного судилища, когда
"измена родине" и "обмен валюты" стояли рядом и наказывались почти равным
способом - смертной казнью. Граждане, получающие зарплату в валюте, для
них,
наверное, до сих пор сродни "наймитам империализма". С этим живут и сейчас.
С древнейших времен уклонение подданных от уплаты налогов считается
одним из самых злостных преступлений, которые необходимо наказывать, если
государство надеется выжить. Так что само существование такого состава в
уголовном законе нельзя расценивать, как притеснение экономической свободы
граждан, а напротив, надо принимать как необходимое условие
сосуществования.
Но как и в случаях с хищениями, проблемой является установление меры
наказания за это преступление. У самого государства существует трудно
подавляемый соблазн так поднимать уровень собираемых налогов и усиливать
кары за уклонение от них, что сама возможность частного предпринимательства
и гражданской жизни будет раздавлена, а подданные смогут выживать только
под
"крылом бандитов". В истории не раз случались такие драматичные сюжеты.
Достаточно вспомнить хотя бы допетровскую Россию, податное население
которой
под гнетом царевых податей "добровольно" отказывалось от воли, уходя в
"крепость" под новых дворян (потомков опричников Грозного и прародителей
сегодняшних "новых русских"). Так, налоги XVII века превратили великий
народ, превозмогший Польшу и завоевавший Сибирь, в пыль под петровскими
сапогами, а потом в униженных крепостных последующих столетий. Историческая
цена подобной "налоговой ошибки" необычайно высока.
К сожалению, сегодня история отчасти повторяется. Налоги и поборы с
предпринимателей непомерно велики, что отбрасывает их основную часть в
число
"уклонистов"-неплательщиков и даже под власть криминала. И усиление кар не
сможет помочь исправлению ситуации, а только загонит общество в угол
очередной крепости социализма.
К счастью, пока наша правоприменительная практика не отличается
массовостью и жестокостью уголовных наказаний в налоговой сфере, но думаю,
связано это с тем, что предпринимателей "пока достают" по иным статьям и
иными способами. Тем не менее возможность развернуть репрессии на этом
"фронте" у правоприменителей всегда имеется (как "бронепоезд на запасном
пути"), и потому мнения присяжных о подобных обвинениях очень важны.
Косвенным образом юристы и присяжные высказывались по этой теме в главе 6 в
исследовательском процессе по делу налогового инспектора П., а ниже мы
приводим описание более раннего общественного суда присяжных по трагичному
делу предпринимателя Ш. из Нижегородской области, осужденного в декабре
1993г. по ст. 162-2 УК РСФСР "Сокрытие доходов (прибыли) или иных объектов
налогообложения" на 3 года лишения свободы.
Дело Ш. о сокрытии доходов от налогов
(ОСП 25.11.1994 г.)
Обвинитель Владышевский: Ген.директор ТОО "Ока" Ш., главный бухгалтер
Р. и старший товаровед О. в течение 1992-93 гг. умышленно совершали грубые
нарушения правил бухгалтерского учета, не вели правильный счет реализуемых
товаров, не оприходовали всю денежную выручку в кассе, указывали заниженные
цены реализации товаров и т.п. В результате такой практики ТОО недоплатило
налогов на сумму 14 млн. руб., что является сокрытием в особо крупных
размерах и потому квалифицируется по ч.2 ст. 162-2 УК РСФСР,
предусматривающей наказание до 5 лет лишения свободы. Несмотря на отрицание
вины подсудимыми, все эти обстоятельства документально подтверждены актами
налоговых проверок, показаниями свидетелей, иными доказательствами. 3 года
лишения свободы являются средним сроком для такого предосудительного с
точки
зрения цивилизованных стран преступления. Сотрудники и подельщики Ш.
получили условные наказания.
Защитник Сокирко: Мы считаем противоправным квалификацию действий Ш. и
его сотрудников уголовным преступлением. Ведь термин "сокрытие"
предполагает
наличие у предпринимателя заведомого умысла на обман налоговых органов. В
данном же случае никаких действий по специальному введению в заблуждение
налоговых органов следствие не доказывало. От налоговой инспекции никто не
скрывал факты. Именно по документам фирмы она установила все нарушения и
недостатки в бухгалтерском и ином учете, но вместо традиционных требований
исправления этих ошибок и выплат всех недоимок и штрафов, акты налоговой
инспекции вдруг оказались в правоприменительных органах и стали основой
возбуждения уголовного дела против Ш. и его коллег. "Органы" сразу повели
себя "жестко", начав с ареста руководителя фирмы и его деловых бумаг, что
тут же дезорганизовало и прекратило работу, сделало невозможным даже
текущие
налоговые выплаты, привело к большим убыткам не только владельцев и
работников фирмы, но и государственный бюджет, поскольку фирма была лишена
возможности выплатить недоимки. Абсурдность такой ситуации представляется
очевидной, если не принимать во внимание заявления Ш., что с ним
расправились недоброжелатели. На суде Ш. неоднократно выражал желание
расплатиться с недоимками, если его и фирму освободят. Но этим заявлениям
никто не внял. Кстати, суд, вынося решение о большом сроке наказания Ш.,
несмотря на его семейное положение, безупречный трудовой путь, общественную
активность (он был руководителем местного союза предпринимателей), сослался
лишь на представленную следствием отрицательную характеристику Ш.,
поскольку
тот, видите ли, высказывал "крайне негативное отношение к налоговой службе
и
МВД".
Но вам предстоит оценивать действия не суда, а предпринимателя Ш.
Убежден, что в его действиях не было уголовного преступления, и он не
заслуживает такого наказания.
Суждения присяжных за вердикт: Не виновен
- Как предприниматель считаю, что сегодня платить налоги полностью не
надо, и не только потому, что они слишком высокие, но и потому, что
государство не выполняет своих обязанностей по охране и обеспечению
нормальных условий предпринимательства. Налоги следует платить только
целевые, например, через независимые профсоюзы. Как практик уверен, что
любого директора фирмы можно посадить по ст. 162-2. Не может руководитель
всерьез отвечать за вопросы учета, это забота грамотного бухгалтера, тем
более в условиях постоянного изменения налогового законодательства. И если
в
работе бухгалтера присутствует небрежность, то за это нельзя осуждать, тем
более сажать руководителя. Что касается умышленного сокрытия доходов то,
конечно, у Ш. такого не было. Ведь когда скрывают доходы, то перекидывают
средства на другие счета.
- Налоговые претензии к фирме Ш. появились в самом начале ее
возникновения. А ведь известно, что в первый год работы следует вообще
освобождать фирму от налогов, как это было с новыми кооперативами. Считаю
Ш.
невиновным.
- Если бы я была предпринимателем и не хотела бы платить налоги, то
нашла бы способ, как это скрыть. В действиях Ш. не видно умысла. Тут были
либо элементарная халатность, либо какие-то иные цели, например, получение
свободных наличных денег, так необходимых в предпринимательской работе.
- У нас такие высокие ставки, что если исправно платить налоги, любой
бизнес обречен на провал. Государство должно их снизить, это будет выгодно
и
бизнесу, и государству. Может, у Ш. и был умысел, но считаю его невиновным.
- Думаю, что умысла у него не было, потому что укрываться от уплаты
налогов можно по-иному. Не исключаю, что в его деле присутствуют
политические мотивы. Не виновен.
- Согласен. Тут присутствует бухгалтерская халатность, когда делают,
как повелось, не заботясь тем, как надо отчитываться.
- Всю жизнь нас приучали ловчить ради выживания, обманывать и воровать.
И сейчас: как жить, если 80% дохода надо отдать налогами? Умышленно или
нет,
но человек хотел сделать, как лучше. Не исключено, что Ш. поставили
подножку
по политическим мотивам, потому и закончился этот наезд таким жестоким
сроком. Нарушение у него, конечно было, но не уголовного характера.
- Не могу считать его виновным с христианских позиций. У нас можно
посадить любого.
(Еще семь присяжных, не приводя собственных аргументов, признали Ш.
невиновным в уклонении от уплаты налогов, а в его действиях увидели лишь
халатность к бухучету.)
За вердикт: Виновен
- Я поддерживаю точку зрения обвинителя: надо платить налоги
государству. Надо играть по правилам, иначе у нас никогда не будет порядка.
Что касается умысла, то главное - факт был, а незнание закона не
освобождает
от ответственности. Ш. виновен в уголовном преступлении, но думаю, что
сумму
ему насчитали не совсем верно, и наказания он заслуживает без лишения
свободы.
- Конечно, налоговые органы часто провоцируют нарушения, завышают раз
меры утаенных от налогообложения сумм. Или искусственно создают очереди по
сдаче отчетов, а потом собирают штрафы, значительную часть которых забирают
на свое содержание. Также понятно, что в деле Ш. много неясного или прямо
неверного. Так, продавцы-надомники, не входившие в штат фирмы, и не должны
считаться ее работниками, а просто покупателями. Есть и иные детали,
которые
должны исключить из обвинения значительную часть якобы сокрытой прибыли.
Тем не менее нельзя говорить, что налоги платить не надо. Считаю,
сокрытие доходов было, но наказание по первому разу должно быть без лишения
свободы.
- Я тоже думаю, что намерения платить налоги по правилам у него не
было, потому он виновен в нарушении закона, но заслуживает снисхождения.
- Считаю неправомерной постановку вопроса об отказе платить налоги,
даже в нашем государстве. Также неправомерно требование доказывать умысел.
Ни в одной стране не принято его доказывать, нигде так не лезут в мысли
человека. По действующему закону уклонение от уплаты налогов налицо. Но
приговор, конечно, слабый, и потому высказаться о виновности человека мне в
таком положении затруднительно.
Вердикт: Ш. признан невиновным - 15 голосами против 4, причем и
последние высказались за наказание со снисхождением.
Анализ суждений присяжных
Сознание людей категорически не приемлет уголовные кары за неуплату
налогов. Ни у кого не возникло и тени негодования против неплательщика
налогов как средств для детей, стариков, инвалидов, общих нужд. В головах
наших людей эта связь почти целиком отсутствует, вытесненная уверенностью,
что государство забирает деньги прежде всего для самого себя. Может, потому
и уголовные дела такого рода пока редки в практике.
Среди большинства, не признавшего виновность Ш. в уголовном
преступлении, 4 радикалов прямо заявили, что считают справедливым не
платить
налоги "такому грабительскому государству", потому что "иначе не выжить", а
кроме того "государство не исполняет должным образом свои обязанности."
Однако гораздо большее число людей (11 из 15) пришло к выводу о
невиновности Ш. на другом основании, а именно, что у него не было
осознанного умысла на сокрытие доходов, и потому его можно упрекнуть в
неуплате налогов, но не в намеренном сокрытии налогооблагаемых доходов,
т.е.
не в уголовном преступлении. Думаю, эти люди по-человечески понимают
желание
предпринимателей "минимизировать доходы", если это дозволяется законным
путем или хотя бы не возбраняется законом и традицией, но они уверены, что
Ш. совсем не собирался намеренно нарушать уголовный закон, рискуя свободой
и
собственностью. "Он - как мы". Ну как, к примеру, обычный водитель,
стремясь
заплатить инспектору ГАИ штраф на месте взамен выматывающей душу процедуры
возвращения отнятого водительского удостоверения, не задумывается над тем,
что его действие может быть квалифицировано как взятка должностному лицу,
наказываемая многолетним лишением свободы. Так вот, с точки зрения
большинства людей такой водитель и такой предприниматель - не уголовные
преступники. Они - как мы.
В итоге мы должны признать, что большинству не свойственны ни
убеждение, что налоги платить государству, даже плохому, не надо, ни
убеждение, что неуплата налогов является постыдным уголовным преступлением.
Большинство понимает, что платить налоги надо, но с пониманием относится к
тем, что старается этому государству платить поменьше. Сторонников 1-го и
2-
го убеждений нашлось не более чем по 20% (и, кстати, не нашлось ни одного,
кто одобрил бы наказание за это лишением свободы).
Я думаю, главная причина такого умонастроения большинства заключается в
том, что они сами так поступают всю жизнь: относятся к налогам как к
неизбежному злу, и считают, что всемерное снижение уплачиваемых налогов
является не постыдным делом, а напротив, проявлением некоторой "похвальной
умелости". Под этим кроется изначально негативное отношение к государству и
к его требованиям, которые большинству кажутся заведомо расточительными,
несправедливыми. Причем, если приверженцы 2-го мнения все-таки считают наше
государство не совсем плохим, а сторонники 1-го мнения считают, что можно
путем неуплаты налогов заставить наше государство измениться и начинать
жить
для людей, то у центристского большинства присяжных таких надежды на
поворот
к людям нынешнего или будущего российского государства просто нет, потому
что они веками приучены к тому, что без государства нельзя, а хорошим оно
быть не может.
Кстати, у меня лично похожее умонастроение. От трусливой ненависти к
своему государству (да, пожалуй, и к любому иному) я, конечно, не избавлюсь
до конца своих дней. Эти чувства, видимо, можно снять только со шкурой где-
нибудь в третьем поколении. И с такой врожденной недоброжелательностью
граждан к государству и к Москве следует считаться, не настаивая на
тотальных репрессиях за налоговые прегрешения своих подданных.
Послесудебная трагедия предпринимателя Ш.
Наши жалобы не привели ни к каким положительным результатам на уровне
правоприменительных органов Нижегородской области. До Верховного Суда дело
практически и не дошло, так как по отбытии половины назначенного 3-летнего
срока Ш. получил законное право просить об условно-досрочном освобождении.
Но вместо вести об освобождении Ш. по УДО мы получили сообщение вначале
о его "плохом поведении", что сделало "невозможным" условно-досрочное
освобождение, потом о переводе его в другую колонию на психиатрическое
излечение, и наконец от сына пришло известие, что отец на этом "излечении"
был забит до смерти уголовниками. Как сообщила администрация колонии, по
факту этой смерти было возбуждено уголовное дело, но результаты его так и
остались нам неизвестными. Можно только догадываться, что эти "уголовники"
как-то были наказаны, а втайне потом и вознаграждены.
В нашей памяти история предпринимателя Ш. стала примером доведенной до
конца и с непонятной целью расправы. Отметим особо: произошел этот случай в
"прогрессивнейшей" Нижегородской области Б. Немцова, а дело против Ш. вела
молодая и прогрессивная прокурор, интервью с которой было опубликовано в
"Российской газете". На вопрос о судьбе Ш. она сообщила, что, да,
обвиненный
ею предприниматель погиб в зоне, но ни малейшего сожаления по поводу
загубленной жизни у нее даже не возникло. Еще бы, ведь она служит правовому
перевоспитанию России, а издержки или щепки в большой рубке всегда "летят".
В старом УК РСФСР существовала ст. 162, которая карала штрафами и
лишением свободы до 4 лет так называемое "занятие запрещенным промыслом"
(если в отношении его имелось специальное запрещение, если он велся с
использованием наемного труда или в крупных размерах). Фактически эта норма
была разновидностью уголовных санкций против свободы частного
предпринимательства, и мы всегда считали, что ее необходимо исключить из
закона при переходе к рыночной экономике. Ведь право на свободную
экономическую деятельность является одним из основополагающих
конституционных прав граждан, ограничение которых возможно лишь как
необходимость и на уровне федерального законодательства. Если законодатель
считает, что какие-то виды предпринимательства должны быть запрещены, то
пусть он эти запреты и устанавливает через специальные нормы уголовного или
административного закона (например, запрет производства наркотиков, оружия,
содержание публичных домов, непрофессиональное врачевание и т.п.), но не
дает исполнительной власти право запретить что угодно под страхом
уголовного
наказания.
Однако соображения эти носили скорее теоретический характер, потому
реальных судебных процессов по ст. 162 было мало (слишком малы были
предусмотренные по ней санкции), мы не имели соответствующих жалоб и нам
просто нечего было ставить на обсуждение присяжных. Поэтому в качестве
примера в данном разделе мы можем привести только более позднее и весьма
спорное для правозащиты дело об издании порнографической газеты как вида
запрещенной предпринимательской деятельности.
Наши ожидания, что в новом УК РФ статья об уголовном наказании за
запрещенный промысел будет устранена, не оправдались. Напротив, она была
расширена и ужесточена. Ныне ст. 171 УК РФ предусматривает наказание за
незаконное предпринимательство уже до 5 лет лишения свободы. Причем
современный уголовный закон расширил область запрета, включив в нее
добропорядочный, но незарегистрированный (т.е. не получивший чиновничьего
разрешения) бизнес.
Таков очередной парадокс наших реформ. К счастью, про состоявшиеся
суровые приговоры по статье 171 УК РФ я еще не слышал.
ОСП по делу издателя К.
1.04.1994 г., (о границах издательской и экономической свобод)
К нам это дело попало в 1993 году по инициативе группы друзей К.,
арестованного издателя эротической газеты "ЕЩЕ" К., которые обращались ко
многим правозащитным организациям за поддержкой в борьбе за свободу прессы.
Обвинитель Сокирко: В марте 1993 г. предприниматель К. зарегистрировал
в Минпечати РФ газету "ЕЩЕ" со следующей тематикой: "Культура и этика
половой жизни, проблемы семьи и брака, профилактика СПИДа, эротика в
литературе и искусстве", заключил договора с главным редактором этой
газеты,
проживавшим в Латвии, и с полиграфическим предприятием в Таганроге,
организовав изготовление и распространение 6 номеров газеты "ЕЩЕ".
Две искусствоведческие экспертизы, проведенные по постановлению
следствия, эти номера газеты признали порнографическими изданиями. Эксперты
определили, что конкретные публикации этой газеты "возбуждают примитивные
сексуальные инстинкты, не преследуя при этом художественно-просветительские
цели, оказывают отрицательное влияние на нравственную обстановку в
обществе,
особенно на подростков и лиц с неуравновешенной психикой".
Дело было начато с изъятия части тиража газеты, непристойных фотографий
и ареста К. в октябре 1993 г. на трое суток. Издание газеты было
приостановлено Минпечатью, но в декабре 1993 г. им же вновь разрешено.
После
этого К. выпустил еще 3 номера газеты такого же характера. В связи с
продолжением преступной деятельности мера пресечения к К. была изменена на
содержание под стражей, правомерность которого подтверждена районным судом
г. Москвы. Так |