Оцените этот текст:


---------------------------------------------------------------
 © Copyright Ольга Безымянная, 1997
 Date: 1 Oct 1998
 Email: aleksu@chat.ru
---------------------------------------------------------------

     Уроки, стихи, притчи, сказки.
     г. Краснодар, 1997.
     ББК 84(2рос=рус)6
     Б 407

     Безымянная О.
     Б 407 Жемчуга мудрости. 1997. -- 120 с.

     B  сборник  включены  уроки, стихи и притчи, которые объединяет одно --
взгляд на мир и происходящие в нем события через призму духовности,  попытка
привлечь внимание читателя к нравственному возрождению самого себя и оказать
ему  в этом помощь. Для человека, задумывающегося над смыслом жизни вообще и
над вопросом, зачем он пришел в этот мир, эта книга  может  стать  мудрым  и
полезным  собеседником,  который  не  поучает,  а  учит  видеть  в обыденном
высокое, не поддаваясь серости ежедневной суеты. Книга рассчитана на широкий
круг читателей.

     Компьютерный набор
     Тюменцев А. А.
     ( Безымянная О., 1997.

     Работа Ольги Безымянной представляет собой сборник, включающий  в  себя
стихи  и  более ста притч -- маленьких рассказиков дидактико-аллегорического
характера.
     В этом литературном жанре,  редко  появляющемся  на  книжном  прилавке,
работать крайне трудно, непрестижно. Еще бы: кто станет читать произведения,
в  которых  тебе откровенно предлагаются протокольные назидательные истины и
достаточно хрестоматийные поучения, где отсутствуют образы, яркие события, а
отвлекающая нарочитость сочетается с крайней категоричностью!
     Исходя только из перечня  представленных  автором  названий,  мы  можем
решить,  что  сами  произведения  станут  лишь  добротной иллюстрацией всего
заявленного выше. Не пренебрегайте возможностью заглянуть в содержание  хотя
бы   нескольких   миниатюр   и   вы   почувствуете,  что  наивная  простота,
бесхитростная чистота и доброжелательность их создателя покоряет вас...
     Притчи Ольги Безымянной скорее сродни басням. Каждая -- самостоятельный
драматический сюжет, где отвлеченность от внешнего мира явно параболического
характера и стимулирует проекцию его в день  сегодняшний,  даже  завтрашний:
вечные истины потому и вечны! Язык, стиль подачи материала и его композиция,
повествовательная размеренность выразительных красок-- все работает здесь на
создание атмосферы духовной гармонии, в которой так нуждаемся все мы.
     В  русской  литературе  XX  века  почти  нет  имен  тех,  кто увлекался
написанием притч. Может быть здесь найдется место для автора представляемого
сборника?
     Что ж, слово за читателем...

     Л. М. Иваницкая, профессор кафедры
     театрального искусства КГАК,
     заслуженный работник культуры России.






     [ГАсГ1]Мудрым становится только тот, кто спокойно смотрит на жизнь, кто
не мечется в собственной растерянности и не ищет того, чего  не  существует.
Мудрец  --  это  тот,  кто  знает цену Истине, которая не зависит ни от чьих
оценок. Мудрыми обычно становятся старики, но мудрость собирается с детства.
Если каждый день проживается с умом, по законам разума, а не условий  жизни,
то драгоценный камень мудрости шлифуется и нанизывается на нить. Сначала они
маленькие,  потом  становятся  все  больше и больше, и к концу жизни на нить
нанизываются огромные жемчуга мудрости. Чтобы бусина появилась,  нужно  быть
спокойным  и  терпеливым  мастером,  уметь  не  только слушать, но и слышать
других, не просто видеть, но уметь видеть себя в другом и  другого  в  себе.
Учитесь  этой человеческой истине, ибо мудрость -- это тот посох, на который
всегда можно опереться и который поможет преодолеть любой путь.



                        Духовно-философские уроки
                        для глупцов -- заумь, для тонкочувствующих людей --
                        Мудрость Бытия.







     Человек приходит на землю, чтобы научиться  терпению,  чтобы  научиться
безропотно  переносить  условия жизни, в которых он родился; климатические и
погодные условия, которые выпали на его долю и которые  практически  никогда
не  удовлетворяют  человека;  переживать  события,  происходящие  с  ним как
общего, так и частного характера. Человек должен учиться терпению в  большом
и  в  малом,  а  главное  --  быть  терпимым и чутким в отношениях с другими
людьми. И учиться он будет  столько,  пока  не  научится  жить  в  условиях,
которые ему "даны". И чем "старательнее" он будет прикладывать усилия, чтобы
изменить эти условия, тем больше они будут усложняться, и только от человека
будет  зависеть:  сможет  он  понять  смысл  бытия и развернуться к духовным
принципам жизни, или впадет в отчаяние и будет ждать конца.
     Испытание на терпимость -- явление кармического  плана,  когда  человек
обязан  пройти  через  суровую  школу  самовоспитания.  Не  станет человеком
духовным тот, кто нетерпим; он не будет допущен к порогу  благочестия,  если
смирение  и  кротость  не  отметят  его чело. Никто не ступил на порог Стана
Духовности, будучи нетерпимым хоть в  какой-то  мелочи.  Духовному  человеку
неведомо  чувство обиды, зависти, нетерпения. Какие бы испытания ни вставали
на его пути,  он  должен  проявлять  только  терпение  и  кротость.  Истинно
духовный  человек  никогда  не  идет  по пути к личному счастью, он выбирает
жертвенный путь ради счастья других. Кто бы и что бы ни принесло  ему  боль,
ученик   всегда   ответит  благодарностью  за  урок  и  никогда  не  выразит
недовольства по поводу личной ущемленности.  Ищущий  духовности  никогда  не
позволит себе нанести боль другому человеку, даже если испытал боль от него,
потому  что он знает: то, что приходится испытать ему -- это урок, даже если
это истязание или смерть. Но то, что он наносит  другим  сам--  это  идет  в
актив его личных грехов.
     Лучший  урок  нам  преподал  Христос,  он  не  нанес ни оскорблений, ни
ответного удара тем, кто истязал  его.  Для  него  не  существовало  понятия
личного  счастья,  потому  что  он  жил  для  других. Для духовного человека
понятия личного счастья вне счастья всеобщего  существовать  не  может.  Как
только  он начинает стремиться к этой иллюзии, он тут же становится на тропу
вечно мучимых грешников. И чем больше человек стремится к  личному  счастью,
тем ниже он падает вглубь собственной боли и страданий, тем дальше он уходит
от  пути,  ведущего  его в Стан Духовности, тем дальше он отодвигает себя от
понимания великих Истин. Кто не услышит этих слов, тот будет глух  к  голосу
Божественной  Души  внутри  себя.  Кто  не  поймет  их  разумом,  тот станет
неразумным. И съест того гордыня, и обезглавит самость.




     До тех пор Высшее будет далеко от людей, пока низшее будет владеть ими.
     Светские праздники созданы людьми для того, что  бы  как  можно  дальше
уйти от философских размышлений, способных появиться в тишине и одиночестве.
Тот, кто не задумывается над смыслом жизни, тот ищет себе развлечений, чтобы
хоть  чем-то  занять  томительно  бегущее время. В размышлении о Высоком нет
чувства времени и нет забот насущных. И тогда не бытие определяет  сознание,
а сознание определяет бытие человека.
     В  излишествах  не нуждается тот, кому не перед кем их демонстрировать.
Он владеет только мыслью, которая не нуждается в обслуживании. Человек  стал
рабом  вещей, а должен был стать рабом мысли. Человек должен был стать рабом
Духа своего, а стал рабом всевозможных изысков быта.
     Праздники создавались для того, чтобы человек  не  имел  возможности  в
праздничном   вихре  задумываться  о  Высоком,  и  чем  больше  такого  рода
праздников,  тем  более  ощущение  несчастья,  одиночества,   безрадостности
поселялось  в его душе. Возбуждение низших энергетических центров приводит к
разбалансировке человеческой энергетической единицы, приводящей  человека  к
полной  деградации,  маразму.  Люди  не  умеют  делать  праздники  для Души,
зажигать огни (свечи), думать, рождать мысли или создавать атмосферу высокой
духовности при общении, в беседе.
     Великая радость сродни огромному горю, по  затрате  энергоресурсов  для
человека  они равноценны. Ни один высокодуховный человек не позволил бы себе
испытать взрыв радости, который придвинет  его  к  ощущению  горя.  Ни  один
духовный  человек не тяготится одиночеством, но тяготится мирскими друзьями,
отвлекающими его от духовности, не тяготится духовным покоем,  но  тяготится
мирскими  радостями,  выводящими  его из равновесия. Если человек ступает на
путь духовного развития, он приносит в жертву все: и былые радости, ибо  они
не  утешают  его,  и былых друзей, если они отвлекают его от занятий, и даже
родных и близких, если они встают поперек его пути. Нет у духовного человека
пути лучше, чем тот, который ведет его к духовным высотам. И чем  меньше  за
спиной  его  груз  мирского,  тем быстрее он поднимается в гору познания, не
отягощенный ничем в этой мирской жизни. Дом духовного человека  должен  быть
таким,  чтобы  в  нем было легко работать, думать и отдыхать. Он должен быть
настолько прост, чтобы ни одна деталь не отвлекала человека от  его  высоких
мыслей.  В этом преуспел Восток. К этому призывал Египет. От этого отказался
Запад.
     Комфорт и удобства, изыски и изобилие  вещей  не  навевают  философские
мысли,  они  оплетены  паутиной  скуки, в которой человек вязнет как муха, и
тогда он ищет  праздника  для  того,  чтобы  отвлечься  от  тяжелых  дум,  и
развлекается до тех пор, пока немощь не сковывает его смертью.
     Человек слаб духом, потому он ищет ублажений телу.





     Счастье  --  категория  более  чувственная,  чем материальная, и трудно
объяснимая на человеческом  языке.  Достичь  абсолютного  счастья  на  земле
невозможно,  оно  дается  либо  по  судьбе,  либо  как  Высший дар за Высшее
стремление. Ждать его, просить -- бессмысленно. Его нельзя  дать  тому,  кто
его  не  заслужил  или  кто  не  умеет его ценить. Люди могут приблизиться к
понятию счастья, если будут строить отношения между  собой  в  стремлении  к
самопожертвованию  в  отношении  другого. Люди могут строить отношения таким
образом, что они приблизят их  к  взаимопониманию.  В  гармонии  с  собой  и
другими  они  смогут  приближаться  к  этому чувственному понятию счастья, к
ощущению счастья в Душе. Но  оно  как  птица:  неосторожное  движение  --  и
счастье исчезает. Счастье бессмысленно ждать, счастье нужно создавать, а это
труд, каждодневный, упорный, тяжелый. Без него не бывает счастья.
     Если  строить свое счастье, нужно делать так, чтобы никому не причинять
боль, даже если к вам относятся плохо, даже если  нарушают  ваше  внутреннее
психическое равновесие. Нужно относиться ко всем доброжелательно, спокойно и
уважительно, особенно ко всем недоброжелателям, недругам и врагам.
     Правила  Живой  Этики называют на земле дипломатией, законы которой для
каждого человека должны быть незыблемы. Знание их и невыполнение не принесет
облегчения в жизни и, прежде чем достичь первой ступени Законов Живой Этики,
нужно хорошо знать и выполнять правила земной дипломатии (в  высоком  смысле
этого   слова).  Она  не  приемлет  ни  собственного,  ни  чужого  унижения,
мягкотелости  и  бесхребетности,   заискивания   или   проявления   гордыни.
Вырабатывается   определенный   психологический  уровень,  который  помогает
человеку сохранять равновесие в любой ситуации.
     У человека должен быть холодный ум и горячее  сердце;  рациональный  ум
хорош  только в сочетании с умеренными чувствами. Нельзя попадать под власть
ума, ибо он может подавить естественные  эмоции.  У  обычного  человека  все
должно  быть  в  меру  (отрицательные  чувства должны искореняться), у людей
духовно развитых все должно быть  в  равновесии.  Если  эмоции  захлестывают
рассудок  --  человек  не  может  считать  себя гармонично развитым, духовно
зрелым. Люди с очень развитой эмоциональной  сферой  относятся  к  категории
гениев,  творческих  личностей.  Они делают открытия, создают величественные
произведения, ибо в полном равновесии создать чудо земного плана невозможно.
     Духовного плана люди не создают спонтанных творений, все у них  идет  в
процессе развития, от простого к сложному. В их творчестве нет волнообразных
процессов,  все  имеет  логическое развитие. К такому состоянию можно прийти
через развитие в себе дипломатического стержня. Общеизвестно, что  дипломаты
не  лезут  "на  рожон", чтобы не вызывать неожиданных результатов, но тем не
менее,  там,  где  требуется  их  вмешательство,  они   стараются   наладить
отношения,  поэтому  каждому  необходимо  знать  и придерживаться правил как
низшей, так и Высокой дипломатии.
     Терпение, внимание, отзывчивость, оказание помощи  по  первому  зову  и
другое, должно быть превыше личностных эгоистических проявлений.






     Высочайшую  Любовь  нес на Землю Христос. Он хотел научить людей любить
не себя, ибо это порождение личного Эго, но других. Когда  человек  научится
любить окружающих больше чем себя, беречь их больше чем себя, он поймет, как
мало  надо  лично ему. Христос был идеальным примером в этом. Он любил всех,
помогал всем и никому ни в чем не отказывал.
     Своим примером он показывал, каким должен быть человек,  чтобы  в  Душе
его  наступила  гармония,  которая  слилась  бы  с  гармонией мира и рождала
процессы созидания, а не разрушения. Люди,  единственные  существа,  которые
имеют самость, подчиняющую себе всего человека. Что бы ни случилось, человек
чувствует  себя обиженным, ущемленным обделенным, наказанным не по заслугам,
но эти явления порождены его больным воображением, которое и  стало  больным
от постоянной жалости к себе.
     Человек  такое же существо, как все животные, и оно так же адаптируется
к жизни, как все животные. Даже самое  маленькое  насекомое,  которое  будет
съедено  безобидной  птичкой,  не  считает себя ущемленным. Оно четко знает,
зачем приходит в  этот  мир.  Чем  цивилизованнее  становится  человек,  тем
беспомощнее.  Он  уже  не обходится без элементарных приспособлений. Чувство
страха поразило все его клетки, мозг и психику. Он боится только за  себя  и
за  свою жизнь. Когда он верит, что самое страшное в жизни -- потерять своих
детей, он просто лукавит. Он свободно выживает после  смерти  самых  близких
людей и продолжает бояться за свою личную жизнь. И чем больше он дорожит ею,
чем  больше  он  старается  создать  для  нее эфемерные условия счастья, тем
больше грехов он совершает, ибо как только он начинает стремиться к  счастью
и  создавать  его,  он  начинает  грешить.  Для него не существует ни Высших
законов,  ни  законов  человеческой  этики.  Он  идет  семимильными  шагами,
наступая  грязными  ногами  на  более слабые Души или таранит своим эгоизмом
встречающиеся на пути живые существа.
     Но есть и такие тихие, которые, кажется, не имеют силы воли,  смелости,
которые  безропотны и боязливы, но и те не напоминают бедных овечек. Они как
могут, тянут одеяло счастья на себя, забывая о том, что это же одеяло  тянет
на  себя  каждый,  и  оно  трещит  и  рвется,  а  когда  в  руках  останется
бесформенный обрывок, обида переполняет, и он никак не может понять,  почему
ему не досталось все огромное одеяло счастья.
     Духовные  люди  понимают, что нет счастья в удовлетворении материальных
потребностей, в ублажении своих низших желаний. Все, что человек  имеет,  он
должен  отдать,  но  более  того  --  свою любовь: близким, чужим, друзьям и
врагам. Быть благодарным всем: за проявленное невежество, глупость,  эгоизм,
жестокость,  как  за  самые  лучшие уроки, как за быстрейшее освобождение от
собственной грязи и грехов.
     Христос терпеливо своим примером учил людей любви, никогда не сетовал и
не осуждал человеческое невежество и глупость. Он был  и  гоним,  и  не  раз
встречался с отказом в ночлеге и пище, был осуждаем невежами и глупцами, был
предан  учениками,  был  распят  врагами,  но он бесконечно любил людей, как
любят своих неразумных детей, несмотря на их проказы и шалости.
     Прошло почти два тысячелетия, сменилось не одно поколение, но люди  так
и  не  поняли,  что  Христос  учил  их Любви. Возлюби врага своего, как себя
самого, возлюби ближнего больше, чем себя и если  каждый  проникнется  такой
Любовью,  то  постепенно  исчезнет  зло,  будет  больше  света и жизнь будет
прекрасней.





     В  луче  Божественного  Света  нельзя  держать  зерно  гордыни,  нельзя
возносить себя выше равного тебе.
     Все  люди  перед  Богом  равны:  нет  у  Бога высших и низших, глупых и
мудрых, любимых и не любимых... Все дети его одинаково любимы им, но не  все
одинаково любят его.
     Пусть  человек  лелеет  свою  гордыню,  не  ведая  того,  что  чем выше
поднимаешь голову, тем больше вероятности потерять  ее.  Это  не  Бог  рубит
головы, это люди сами, по собственной воле и разумению теряют ее.
     Не   стремитесь   вверх,   ваша   высота  сама  найдет  вас,  и  будьте
снисходительны к тем, кто не ведает, что творит.
     В гордыне Истины не постигнешь. Простотой, кротостью, умеренным шагом и
терпением можно пройти свой путь, указанный Богом.
     Не стремитесь возвысить себя или прославить имя свое: имени нет у Души,
как и места, куда можно возложить корону славы, но не  отвергайте  тех,  кто
заблуждается, даже если они будут задевать ваши искренние чувства, вашу Веру
и вашу Любовь к Богу.
     И да воздастся каждому по заслугам.




     Двойственность  Души  идентична  пороку.  Если  человек ступает на путь
познания и обретает Веру в Высшие проявления, он не должен уже ни  жить,  ни
действовать  вразрез с законами Высшего плана. Он не должен раздваиваться на
два мира: мир Высший и мир низший, живя в мире Духовном по одним законам,  а
в  мире физическом -- по другим. Если веруешь в Высшее и говоришь о высоком,
то ни гордыня, ни какие другие низшие проявления чувств не должны  обуревать
Душу.  Отношение  к  природе,  человеку  и  другим проявлениям земного плана
должны быть так же высоки  и  наполнены  особым  внутренним  Светом,  как  и
чувства, направленные к Высшему.
     К  каждому  живому  существу,  а  сюда  относится  и природа в целом, и
человек, надо относиться лучше, чем к себе, с особым  терпением  и  чувством
такта.  Как  бы  ни  был  человек физически и морально ущербен, Ваши чувства
должны быть выше ущербленности и только Любовь  должна  руководить  мыслями,
словами  и  поступками,  направляемыми  к  этому  существу. Веруя в Высшее и
говоря о Высоком, но причиняя при этом кому-то боль, человек нарушает  закон
гармонии.
     Нить  с  Богом прерывается, ибо Бог не приемлет гордыни и отвергает ее.
Он лишает человека своей  поддержки,  своей  энергии,  своей  силы.  Христос
сказал:  "Возлюби  ближнего как себя самого", но эта заповедь не больше, чем
проговаривается вслух. На самом деле из  всего  огромного  количества  людей
верующих и неверующих никто не следует этой заповеди. Люди заражены страшной
болезнью -- "нарциссизмом".
     Человек  не  вправе  судить никого, но более этого -- не вправе считать
себя жертвой и приносить другого в жертву себе. Плохо, когда  верующий  ищет
виновных во всех грехах своих, не обращая критического взгляда к себе. Он не
понимает того, что каков он в жизни, такова и жизнь по отношению к нему, что
жизнь  его  -- это порождение его же мыслей. Все, что с ним случается -- это
результат дел его, потому что по Высшим  законам  человек  причиняет  зло  в
первую очередь самому себе.
     Обращаясь в веру, нужно воспитывать в себе прежде всего Дух. Сила Духа,
высота  мысли,  красота  поступков  возвышает  человека. Ощущение несчастья,
незаслуженного наказания (как он считает), опускает его на низший план,  где
он  барахтается  в собственных, созданных им мыслеформах. Ярким примером для
нас была жизнь Христа  с  его  Всеобъемлющей  Любовью,  с  его  милосердием,
отзывчивостью   на   любую   просьбу   несчастного.  Но  нынешний  верующий,
посвящающий себя Высшему, помнит в первую очередь о себе и служит  в  первую
очередь себе. И в этом проявлении он так многогранен, что трудно перечислить
все его пороки, которыми он обрастает.
     Себялюбие  --  один  из самых страшных пороков и тяжко искупаемый грех.
Нанесение боли человеку на уровне сознания равно нанесению физической раны и
по кармическим законам карается одинаково. Любое оскорбление, унижение  есть
насилие,  не говоря уже о таких грехах, как нанесение физических ран. Прежде
чем сказать какое-то слово или совершить поступок, верующий должен направить
это на себя и пропустить через свои ощущения. Если  это  отзовется  болью  в
Душе  и  через  нее  не  будет сил переступить, значит нужно воздержаться от
этого поступка и тогда поступок не будет  совершен,  а  предполагаемый  грех
потеряет свое значение на Высшем плане.
     Если  боль  человеку будет нанесена сознательно, неважно, какие чувства
вы  при  этом  испытываете:   радость,   удовлетворение,   наслаждение   или
неловкость, закон Кармы не пропустит его и запишет этот грех в свою "книгу".
Тысячу   раз   надо   взвесить   на   весах  собственной  совести  все,  что
предполагается сделать, и если внутренний цензор  пропустит  это,  то  можно
действовать.  Но  чаще  все  возникает  спонтанно  и потом уже в совершенных
поступках трудно разобраться.
     Путь посвятившего себя Высшим принципам предполагает и путь внутреннего
изменения,  усовершенствования,  развития  внутренней  гармонии  и  красоты.
Поразмыслим  над сказанным, во избежание совершаемых нами грехов, и не будем
искать виновных и роптать на Бога, когда сами  являемся  первопричиной  всех
наших бед и несчастий.



     Человек  бессилен перед Кармой. Неся ее груз на своих плечах, он должен
понимать, что это его собственная ноша. Сума за плечами набита  камнями  его
деяний. Это те камни, которые он собирал на своем пути и складывал за спину.
Когда  груз  еще  не  давит  на  плечи,  человек  беспечно  собирает камни и
старательно укладывает их в суму своей судьбы, не задумываясь о том, что чем
камней больше, тем тяжелее  будет  ноша,  но  приходит  момент,  когда  ноша
становится  такой  тяжелой,  что  нести  ее  уже невозможно. И тогда человек
пытается  переложить  ее  на  чужую  спину.  Мало  кто  признается  в  своих
неблаговидных  поступках,  большая  часть  начнет  винить всех, кого угодно,
стараясь взвалить на чужие плечи камни своих грехов. Только делает он это не
так аккуратно, как поступал с  собой,  а  бросает,  надеясь,  что  брошенный
камень  его  греха  улетит  от  него  быстрее  и  дальше и никогда к нему не
вернется. Но попадает этот камень в сердце другого человека и разбивает его.
И кровь слезами скатывается по разбитому сосуду жизни, омывая его и оставляя
кровавый след на камне чужого греха. Камни чужого греха не ложатся на  плечи
того,  кто  не  причастен к этому греху; они не отяжеляют и чужие спины, они
остаются на дорогах. Как бы далеко ни ушел человек, бросивший  этот  камень,
кольцо  жизни  вернет его на то место, где лежит булыжник его греха, ставший
еще больше от чужой боли. И заставит Карма поднять его  и  положить  в  свою
суму, которая придавит человека к земле.
     Нелегко  нести  камни  своего  греха,  но в тысячу раз тяжелее нести ту
ношу, которая отяжелена глупостью самого безумца.




     Нельзя совершать  поступки,  заведомо  зная,  что  они  причинят  боль.
Бессмысленно  говорить  о  высоком,  упуская  земную этику. Живая Этика была
продиктована Рерихам и было решено, что этических правил  достаточно,  чтобы
человек  не  порождал  зла,  но  оказывается  об этом нужно говорить много и
бесконечно.
     Человек -- это существо, которое даже в  сравнении  с  животными  более
коварно:  потому  что  оно,  сознательно используя Высший ментальный уровень
(Разум), порождает зло.
     Ничто так не возвышает человека, как чистота Души. Не чистый дом -- его
показатель, а чистота Души и добродетель  его  есть  явление  в  тысячу  раз
превосходящее порядок материальных сфер.
     Чистый  и,  казалось  бы, уютный дом, нередко отталкивает и давит своей
тяжелой атмосферой, зато с добрым человеком уютнее в лачуге,  и  сияние  его
Души освещает лучистым светом скудный мир, его окружающий.
     Никакие  лохмотья  не  скроют  чистейший  бриллиант  духовного  Начала.
Нередко нищие гораздо более богаче имущих.
     Дом, в котором мучительно  жить,  из  которого  хочется  убежать  и  не
возвращаться,  будет  проклятым до тех пор, пока не погаснет в нем последнее
зло. Никакое изящество и уют не сделают  его  теплым  и  желанным,  если  от
резких  вибраций  он  заселяется всякой нечистью и она кишит в нем, не давая
спокойно дышать и существовать, не говоря уже о полноценной жизни.
     Даже маленькая небрежность порождает зло, не говоря уже о  сознательном
причинении  боли  другим.  Оно действует на психику и разрушает человеческие
чувства.

     Нельзя требовать  уважения  от  того,  кого  сам  не  уважаешь.  Нельзя
надеяться  на  любовь,  если  сам небрежен по отношению к этому чувству. Что
толку в дорогом сосуде, если в нем  загнивает  вода.  Прежде  чем  совершить
любой  поступок,  действие,  нужно  пропустить его через разум. Сфера разума
очень богата и она покажет все картины,  которые  могут  быть  нарисованы  в
жизни,  а  если  человек не может проигрывать все ситуации и ставить себя на
место пострадавших, то существует скупой блок анализа, который  действует  в
строгом соответствии с правилами этических законов. Если только он имеется у
человека, тот может к нему обратиться, как к последней инстанции разума, для
решения проблемы.
     Человеку для того и дан такой развитый и мощный аппарат как мозг, чтобы
он жил  по  человеческим  законам,  чтобы  законы  джунглей  были пройденным
этапом.
     Люди находятся на разных ступенях развития, но  интуиция  не  подводила
никого.  В  человеке  существует  много  духов,  которые находятся на разных
ступенях собственного развития, но есть единственный Высший  Дух  --  Высший
Потенциал,  Высшее  "Я",  которое сильнее всех вместе взятых собратьев, если
его не загоняет в угол самость.
     Люди ухудшают себе карму плохими поступками. Не отягощают ее  лишь  те,
кто  соблюдает  законы  кармы  и  не  совершает  дурных  дел.  Человек может
отяжелить свою участь, если будет пренебрегать законом справедливости и  при
этом  еще  и  не понимать, что виновником личного несчастья является он сам.
Отхлебывая из своей чаши, такие люди, в лучшем  случае,  сетуют  на  тяжесть
наказания,  в  худшем  --  ищут  виновных  в тяжелой доле, но в идеальном --
человек должен признать свою вину и стремиться искупить грех.
     Никогда не вырастут крылья у  того,  кто  выдергивает  перья  из  чужих
крыльев,  никогда  не  будет  летать тот, кто подстрелил другого. Никогда не
достигнет  высот  Света  тот,  кто  истязает  другого.  Несчастен  тот,  кто
порождает  несчастья,  болен  тот,  кто порождает боль. Когда приходит боль,
спросите у Высшего Духа своего (совести своей),  чем  вызвано  это  явление.
Физическая  боль -- это результат чьей-то душевной боли, которую вы нанесли,
и излечивать ее надо осознанием (Можно обратиться к примеру. Нанеся человеку
всего лишь оскорбление и вызвав у него психическое недомогание,  оскорбивший
получит приступ физической боли какого-то органа).
     Не  осознав  этих  истин,  и  не  применяя их в жизни, человек так и не
сможет расти духовно. Он будет толочь воду в ступе, тратить напрасно  время,
вместо того, чтобы подниматься к новым вершинам внутреннего духовного роста.
Процессы  психизма  первостепенны  и  отмахиваться  от  них нельзя. Стоит ли
пускаться в рассуждения о Высшем, если человек не  разбирается  в  доступном
ему  низшем. Высшие Духи (Учителя) терпеливы, но жаль уходящего времени. Они
ничего не теряют, ибо они уже приобрели. Теряет человек, которому  так  мало
отведено и который так бездумно растрачивает и эту малость.
     Часто  люди,  ослепленные  самостью, забывают об одной, главной Истине:
Добро и зло в мире относительны, и если с позиции одного  человека  поступок
или действие по отношению к другому человеку является добром, то нередко для
другого это -- если не явное зло, то и не всегда явное добро.
     Надо  знать,  что  не  всегда  благо  идет  на  пользу, поэтому не зная
истинного результата содеянного, нельзя давать  ему  однозначную  оценку,  и
требовать  от  человека  желаемой реакции. Тот, кто громогласно говорит, что
творит добро, тот в корне ошибается, ибо это только он считает,  что  творит
добро,  за  которое  он  должен получать бесконечную благодарность. Добро за
плату  --  это  уже  не  добро.  Творить  добро  --  это  есть  естественная
потребность  Души,  такая  же,  как  физические  потребности  в  отправлении
физиологических процессов. Но желание творить добро должно  возникать  чаще,
чем  удовлетворение своих физических потребностей в еде, питье и т. д. Добро
всегда имеет свой плюс и  записывается  на  положительной  Карме,  если  оно
сделано  и  забыто тем, кто его сделал, а не возвеличивалось совершающим как
подвиг.
     Добро  творится  не  ради  кого-то,  не  для  кого-то,  а  во  спасение
собственной  Души.  Постоянное  откладывание костяшек на счетах своей памяти
будет порождать лишь пустой звук  и  сбрасываться  со  счетов  положительной
Кармы.  Чем  больше  будет  думать  человек о содеянном им добре, тем меньше
будет записывать в свою  память  положительная  Карма.  Нужно  помнить,  что
добро, сделанное кому-либо, мы творим не для кого-то, а для себя.





     Тяжел  тот  грех, который не признается человеком. Человек, совершивший
действие, которое причинило боль другому, не осознавший его должным  образом
и  не  попросивший прощения у того, кому причинил боль, сделал себе запись в
отрицательную Карму. Беспечное отношение, небрежность, еще более  усугубляют
Карму,  и  порхание мотыльком более чревато для самого грешника, ибо сколько
боль будет находится в сердце обиженном, во столько  раз  будет  утяжеляться
расплата  для  того, кто совершил грех. Многие люди тешат себя надеждой, что
если они не убийцы и не насильники, не воры и не  колдуны,  то  их  поступки
более безобидны, и что содеянное ими не является тяжелым злом, и совершенный
поступок  не  стоит  особого  внимания. Они ошибаются и напрасно думают, что
если не делать на каждом поступке акцент, то есть  не  задумываться,  то  он
исчезнет  сам собой по незначительности своей. Так может думать лишь человек
неразумный, находящийся на низких ступенях человеческого развития,  ибо  чем
сильнее  и  дольше боль того, кому она была причинена, тем "жирнее" запись в
книге Кармы.
     Нет ничего незначительного, малого, несущественного. Все в жизни важно,
все имеет свой смысл, вес и значение. Пусть не думает тот, который совершал,
казалось бы, незначительный проступок, что все прошло,  забыто  и  сглажено.
Закон  Судьбы  не  упускает  ничего,  он очень щепетилен и жесток, и если за
причиненную боль сразу не последовало наказание -- это  плохо.  Это  значит,
пошел  задел  на  будущее  и  по  большому счету. Пусть не радуется тот, кто
остался ненаказанным после причинения  зла,  пусть  не  надеется,  что  этот
проступок  прошел  незамеченным и не последовало наказание. Наказание придет
тогда, когда боль доболит и сложится в необходимую форму. Вот  это  и  будет
то,  на  что  часто возникает вопрос: "За что мне такое наказание? " Причина
давно забыта и осознать ее нет возможности, ибо уже  потеряна  связь  с  тем
событием,  на  которое  попросту  не  было  обращено  внимание. Тяжела будет
расплата  и  ужасной  будет  боль,  которая  будет   невыносимой   и   своей
собственной.  Своя  боль, как известно, больнее, и болеться будет с таким же
чувством, как было совершено зло, а со стороны будет такая же небрежность  и
равнодушие.  И  будет  сетовать  человек  на  боль,  и обвинять в равнодушии
ближних, и спрашивать, за что ему  такие  мучения,  ведь  он  творил  только
добро,  и  хотел  только  добра,  и  чист,  и  невинен.  Но  нет  у человека
способности  увидеть  причину  боли,   чтобы   осознать.   Эта   способность
развивается  у  людей  с  освобождением  Духа.  Чтобы  освободить Дух, нужно
взрастить  в  себе  те  качества,  которые  соответствуют  высокому   званию
человека.  Человек  получает  должное по заслугам своим, и пусть возрадуется
боли своей, а не огорчается в невежестве, ибо чем  сильнее  боль  своя,  тем
больше  жалости  и сочувствия должно быть к другим. Люди должны помнить, что
физическая боль, переживаемая ими,  --  от  их  поступков,  приносящих  боль
другим людям, будь то боль физическая или психическая (моральная).
     Когда  человек  сам  испытывает боль психическую (моральную), она может
записываться в Книгу Кармы как отработанная, избавляя человека от физических
страданий  за  прошлые  проступки,  не  откладывая   расплату   на   будущие
воплощения.  Ощущая  психическую  боль,  человеку  разумнее  всего  простить
"обидчика", его черствость и незрелость. Обидчик сам будет нести кармическое
наказание, но прощая его, вы не свяжете себя кармическими  узами  с  ним  на
будущие  воплощения.  Возмездие  за  совершенное им зло свершится без вашего
участия.
     "Истинно говорю вам: что вы свяжете на земле, то будет связано на небе;
и что разрешите на земле, то будет разрешено на небе. " Евангелие от  Матфея
гл. 18 ст. 18.
     И,  да  не убоимся боли психической, но устрашимся боли физической, ибо
первая возвышает, а вторая толкает в бездну адовых мук.





     Нельзя сетовать на трудности, они будут до тех пор, пока человек  будет
жить  на  земле.  Это  то,  от  чего уйти невозможно. Когда человек начинает
искать и надеяться  на  тихое  счастье,  на  него  наваливается  неизмеримое
количество  неприятностей  всякого рода и это будет продолжаться до тех пор,
пока он не научится жить не ради себя, а для блага всех и  вся.  Чем  больше
человек  хочет  счастья,  тем  дальше  оно отдаляется от него, чем больше он
хочет покоя, тем  больше  беспокойства  получает.  Существуют  неприятности,
которые   человек   создает   для  себя  сам,  когда  он  забывает  о  своих
обязанностях, своем назначении. Только самоотдача, только жизнь  для  других
может  приносить  удовлетворение и облегчение в жизни. Когда человек об этом
забывает,  он  тут  же  попадает  в  собственные  сети  невзгод.  Он   своим
стремлением  к  личному  счастью  испускает отрицательные вибрации (импульсы
энергии), чем создает  поле,  насыщенное  дурными  эманациями,  давящими  на
самого  человека,  угнетающими  его.  Со временем они проходят, но оставляют
"штришок" на  судьбе  человека.  Множество  штрихов  превращаются  в  жирную
отметину  на  судьбе, которая словно неприятный шрам отпечатывается на "лице
жизни" человека. Каждая несдержанность, каждый взрыв,  каждый  эмоциональный
всплеск,   будут   нарушать   не  только  психологическое  равновесие,  свое
собственное, но  и  других  людей,  а  каждое  отрицательное  влияние  будет
возвращаться к пославшему и приносить ему неприятные ощущения на физическом,
психическом плане, а также нарушать тонкие поля человека.
     Людям  необходимо  учиться  видеть и слышать, чувствовать и понимать, а
главное прикладывать к  себе  все  то,  что  они  адресуют  другому.  Только
искренность,  доброжелательность,  доброта,  любовь,  понимание,  терпение и
многие другие человеческие  качества  могут  помочь  не  только  выстоять  в
трудностях, но и принести всеобщую пользу.






     Людям  в  первую  очередь  нужно  понять,  что  Любовь  --  понятие  не
абстрактное. Это явление конкретного плана. Первая ступень -- любовь к детям
и близким. И перешагнуть ее, не ступив на нее, еще  не  значит  познать  ее.
Нельзя  говорить  о  любви  всеобщей, не познав любви конкретной. Бесполезно
стремиться к любви космической, если не  научился  любви  земной.  Зверь  не
бросает  своего  детеныша, не выкормив его, чего не скажешь о людях. Детям в
первую очередь нужна конкретная любовь  и  хлеб  насущный.  Нельзя,  принося
страдания  близким,  подниматься  по  ступеням божественной лестницы. Бог не
принимает любви к себе, если она приносит страдания другим.
     "Нищие духом, да не увидят Царствия Божия". Это высказывание Христа, но
о нем забывают. Обогатить Дух ущербной любовью невозможно. Сын, забывающий о
сыновнем долге, не достигнет духовных высот, как бы он к ним  ни  стремился.
Мать,  приносящая  детям  боль,  отдающая  больше  вере  своей,  не  познает
собственного счастья, потому что будет лишена его. Христос учил Любви, но не
эфемерной, а реальной и конкретной. "Возлюби ближнего, как себя  самого",  а
ближний  чаще  бывает  забыт,  и  в стремлении к духовным Высотам забывчивый
человек не будет иметь успеха, ибо он грешен, потому что не  любит  ближнего
своего, как себя самого.





     Путь  одинокой  Души  самый  трудный  и в какой-то степени быстрый, ибо
борьба с самим собой всегда  более  коротка,  хотя  более  жестока  и  более
сложна,  когда  нет  поддержки  и  понимания.  Души  объединенные,  будь  то
объединение людей по религиозным или идейным соображениям -- это есть  более
облегченный  вариант  продвижения  вперед, ибо всегда есть плечо, на которое
можно опереться. Одинокому продвигаться  трудней  и  как  бы  ни  был  ценен
результат  его  восхождения,  на него тратится огромное количество энергии и
гораздо больше  времени.  Объединенным  Душам  легче,  ибо  вкупе  результат
восхождения  выше,  пройденный  путь длиннее, знаний больше, понимание шире,
мировоззрение  глубже,  сила  Духа  сильнее.  Соединение   Душ   не   только
взаимодополняет, но и взаимообогащает их.
     Объединенные  Души  не  все одинаковы в развитии, в понимании не только
истины, но и своего назначения и нужно, чтобы не было торможения со  стороны
тех,  кто  не достиг понимания Высокого. Нужно идти вперед так, чтобы первый
не вырывался, а последний не отставал, но рука помощи не поможет  тому,  кто
не  поймет, что смысл в движении. Надо иметь терпение и тем, кто протягивает
эту руку, и иметь мужество тем, кто  принимает  помощь  в  подавлении  своей
гордыни.  Нужно  стремление  во всем и особенно тем, кто еще не определился.
Восхождение -- это не игра. Компромиссов с Высокими идеями быть  не  должно.
Нельзя  жить,  оглядываясь,  оставляя  прошлое про запас, на тот случай, что
вдруг  пригодится.  Нельзя  стремиться,  пятясь  назад,  нельзя  и   достичь
Высокого,  не  расставшись  с низшим. Только стремление к высокой цели может
привести к тому рубежу, который предоставляется возможность достигнуть.
     Неуверенность, сомнение, осторожность, могут  отодвинуть  от  цели  или
вообще  увести  с  пути  истинного.  Сомнения  мешают  продвижению вперед на
трудном пути познания истины. Человек или выбирает прямой  путь  движения  к
Высоким идеям, или ищет себя, но уже в ином качестве. Движение вперед всегда
сложно  и человек натыкается на огромные искушения. Их будет тем больше, чем
больше  он  будет  юлить,  чем  больше  ему  будет  нравиться  маскарадность
неопределенности.  Так  он  может  потратить всю жизнь, но когда решение его
становится однозначным, в искушениях нет  надобности  и  они  исчезают  сами
собой.




     Жизнь  преподает  множество  уроков,  одни  отмечаются  людьми,  другие
остаются незамеченными. Одни явления принимаются как  урок,  другие  так  не
воспринимаются,  но все, что происходит в жизни -- это уроки, уроки, которые
дают знания. И происходят ли они конкретно с человеком или с кем-то  другим,
их нужно замечать и на них учиться. Нередко люди считают: то, что происходит
с  ними  --  это  урок, а то, что происходит с другим человеком -- это их не
касается. В мире все  взаимосвязано:  мысли,  дела  и  поступки,  явления  и
происшествия,  случайности  и  закономерности  --  тысячи разных проявлений,
которые оказывают влияние  на  общую  жизнь.  Грубый  тон  где-то  отозвался
громом, резкое движение -- бурей, а выброс в атмосферу отрицательной энергии
со стадиона вызывает катаклизм.
     Человек  должен  знать  и  помнить: чтобы в мире наступил относительный
покой, должно  быть  равновесие  в  каждом  человеческом  организме,  должны
совпасть вибрации грубых и тонких материй, духовных и физических тел. В мире
полной   разбалансированности,   имеется  в  виду  жизнь  на  Земле,  трудно
установить гармонию. Гармония земной жизни зависит от каждого  человека.  Он
должен  сбалансировать  себя, тогда и животный мир придет в равновесие, даже
стихии рассеются. Но начинать человеку надо с себя. Не вступать борьбу  друг
с другом, живой и не живой природой, а бороться только с собой и бороться за
тот покой, который должен воцариться в душе, а потом в теле. Если он кому-то
причинил  боль,  но считает это проявление оправданным или просто случайным,
не требующим даже внимания, то он глубоко ошибается. Если состояние  другого
человека ухудшилось, даже незначительно, и по его оценке не стоит отдельного
внимания и понимания, то это -- эгоизм.
     Любое  движение в человеке в отрицательную сторону должно быть замечено
и исправлено самим же человеком. Более сложные  проявления  также  не  могут
остаться  незамеченными  и  не  исправленными. Нужно стремиться к гармонии в
себе и через  свою  собственную  жизнь  к  гармонии  Мира,  гармонии  жизни.
Человеку  нужно учиться извлекать уроки из всего: из собственной болезни, из
собственной душевной боли, из собственной радости и из собственного веселья,
из собственных дел и поступков, из собственных тягот жизни. И знать, что еще
больше уроков существует вне его, и все эти уроки тоже для  него,  и  нельзя
проходить  мимо, оставляя незамеченным внешний урок, не касающийся, казалось
бы человека. Но адресован он был именно ему,  потому  что  произошел  в  его
присутствии.  Искренне  стремящегося  не  утомит  анализ  всех  существующих
уроков, а только обогатит и укрепит. Усваивайте урок свой из  урока  чужого.
Осознайте  и  применяйте  в жизни, и жить будет легче, и жизнь будет чище, и
цель яснее, и стремление устремленнее.






     Если ты хочешь, чтобы понимали тебя, постарайся понимать других.
     Если ты хочешь, чтобы любили тебя -- люби других.
     Если ты хочешь, чтобы терпимо  относились  к  тебе  --  умей  проявлять
терпимость к другим.
     Эти  "если"  можно  продолжать бесконечно, прикладывая любое понятие. И
пока человек не научится относиться к другим, как к самому  себе,  не  будет
гармонии  ни в мире его собственном, ни в Мире Всеобщего Бытия. Это касается
всех и надо помнить об этом всегда, и применять беспрестанно.
     Человеку дан язык, чтобы он мог пользоваться  им  для  разрешения  всех
вопросов,  но нередко люди забывают об этом, желая отмолчаться, надеясь, что
все решится само собой. И если человек не  использует  главное  свое  оружие
общения  -- язык -- оно тупится, теряет свою силу и в итоге отнимается. Язык
его становится так же беден, как побирающийся нищий, и в его запасе остается
столько слов, сколько монет в ладони нищего, на которые он  с  трудом  может
жить.











     В   тот   момент,  когда  человек  избирает  для  себя  духовный  путь,
отказываясь от всего того, что тешило и  развлекало  низшие  чувства,  масса
неприятностей  сваливается  на  него. Кажется, что события складываются так,
что на человека обрушивается вся  тяжесть  жизни.  В  эти  минуты  рождается
отчаяние, негативные эмоции одерживают верх, и он теряет самообладание. Вера
теряет  силу  и становится жалким подобием своего принципа. Таким состоянием
пользуется низшее человеческое "я", которое,  воздействуя  на  эмоциональную
сферу,  провоцирует  человека на поступки низшего плана. Если человек теряет
самообладание и контроль над собой, и в  порыве  раздражения  выбрасывает  в
атмосферу клубы черной отрицательной энергии, он порождает импульсы, которые
нарушают  гармонию. Сам того не понимая, он наносит вред светоносной энергии
жизни, принося бедствия и разрушения, давая при этом возможность духу низшей
своей природы  праздновать  победу.  В  такие  моменты  "одержимый"  низшими
страстями  человек  становится  беззащитен  и открыт для воздействия на него
Закона Воздаяния, приносящего в первую очередь разрушение  его  собственному
организму.  Люди духовного плана, знающие и понимающие законы Мироздания, но
не сдерживающие себя в  момент  гнева,  несут  страшную  кару,  потому  что,
получив  доверие  свыше,  они  несут  ответственность  за  гармонию, которую
нарушают  по  своей  глупости.  Люди  духовного  плана  находятся  в  стадии
трансмутации  и  поэтому  энергия  их значительно сильнее и действеннее. Они
приносят гораздо больший вред, чем обычный человек, не обладающий  энергиями
высокого  плана,  не  имеющий  понятия  о  Высших  Законах. И когда человек,
одолеваемый  болезнями,  неудачами,  страданиями,  сетует  на  свою   жизнь,
возмущаясь,  что  Бог  отвернулся  от  верующего, он ухудшает свое положение
вдвойне, ибо страдания и болезни даются во искупление. Если верующий умирает
в страшных муках, это значит, что своим гневом и злобой он  породил  столько
разрушений,  что  все они вернулись в его организм и разрушают его, порождая
нестерпимую боль. Только слова о прощении он может произносить в эти горькие
минуты. Об этом нужно всегда помнить, если посвящаешь себя созиданию во  имя
Вселенской  эволюции.  Тот,  кто  ступает  на  путь  стремления  к  Высшему,
раскручивает колесо Судьбы так быстро, что все тяготы обрушиваются на  него.
Но  это сделано для того, чтобы, искупив в страдании все совершенные некогда
грехи, освободить себя от воздействия отрицательной Кармы и начать путь не в
искуплении, а в творении. И начнется  жизнь  духовного  творчества,  которое
превыше всех творчеств в мире.







     То,  что  написано  ниже,  -- это те же заповеди, которые нужно знать и
помнить как все существующие Высшие Знания (заповеди).

     Смешон тот, кто мнит себя Богом в физическом теле.
     Трижды грешен тот, кто не породив Света, мнит себя светлым.
     В десять раз безумен тот, кто ставит себя по уму выше Разума Бога.
     В тысячу раз опасен для Мира тот, кто не  имея  права,  изрекает  ложь,
прикрываясь высокими идеями.
     Видевший  и  познавший  Свет,  никогда  не скажет, что он светлый и его
миссия в высоком служении. Он служит, а не разглагольствует.  Тот,  кто  так
говорит, тот лжец перед людьми и Богом.
     Страшная  Карма  постигнет  того,  кто  берет  на  себя  роль  судьи  и
праведника, не имея на это Божьего благоволения.
     Рождающий ложь -- во лжи утонет.
     Создающий зло -- от зла захлебнется.
     Возвеличивающий себя -- разобьется о величие свое.
     Обвиняющий всех -- понесет на себе крест вины  каждого,  умноженный  на
свою собственную. И будет он скитаться по земле, гонимый ветром Судьбы. И не
будет  ему  ни покоя, ни радости, ни счастья, ни благополучия. Одиночество и
душевная  пустота  будут  единственными  спутниками,  горе  --  единственным
товарищем, бедствие -- родной матерью.
     Не  возноситесь выше Бога, ибо подняться нельзя, а сорваться в пропасть
возможно.
     Не тешьте самолюбие и корысть свою, ибо они поведут по дороге,  ведущей
вниз, к глубинам падения и лишения опыта жизней.
     Да  охранит  вас  от  этого  Совесть ваша -- ваш Судья и Наставник, ваш
Учитель и Воспитатель, ваш Проводник по трудному пути жизни.



     Планета -- это живой организм и сознательно обречь себя на смерть и  на
полное  уничтожение  она  не  может  не потому, что не хочет, из страха быть
вычеркнутой из общей жизни Мироздания, а от того, что она более разумна, чем
сам человек. Она объявила войну тем, кто нарушает ее принципы жизни, и она в
состоянии своими средствами уничтожить тех, кто нарушает законы жизни,  если
они не опередят ее, уничтожив себя вместе с ней, используя свои смертоносные
средства.
     Наступило  время,  когда  на  карту  поставлена  жизнь людей. Природные
катаклизмы и войны, эпидемии и болезни различного рода, многое другое -- все
это оружие уничтожения, которым пользуется планета.
     Сейчас  идет  тщательный  отбор  тех,  кто  подлежит  спасению.   Души,
обладающие  потенциалом  духовности, который позволит им жить в Эпоху новой,
неразвращенной морали, уйдут из жизни  естественным  путем.  Те  же,  в  ком
эгоистические  стремления  безнадежно  подавили  духовное  начало, уходят из
жизни, погибая от  катастроф,  эпидемий,  войн,  природных  катаклизмов,  не
проживая  отпущенного  им времени жизни. Главное для человека -- накопленная
духовная энергия его Души. К переходу к новым  условиям  жизни  должна  быть
готова Душа, а не тело. Душа легко адаптируется к любого рода энергетическим
проявлениям,  физическое же тело ограничено довольно узкими рамками условий,
позволяющих поддерживать в нем жизнь. К условиям новой Эпохи телу  предстоит
приспособиться  путем  длительной эволюции, а низкие вибрации зла, эгоизма и
т. д., порождаемые человеком, усложняют ему этот процесс.
     Идут переломные вехи, которые будут происходить в три этапа. На  первом
этапе  будет  произведена  чистка  человеческой  "массы".  На  втором  этапе
произойдет изменение условий на планете, третий этап -- подготовка  к  новым
условиям   жизни.   Все   три  этапа  будут  происходить  здесь,  на  Земле.
Древнеримское  изречение  гласит:  "Незнание  закона   не   освобождает   от
наказания.  " Незнание законов жизни не будет смягчающим обстоятельством для
тех, кто не постиг умом  и  сердцем  существующих  этических  законов,  норм
жизни.  Если  законы  Мироздания  известны  немногим,  то законы этики жизни
открыты для всех. Кто преступил их, тот недостоин иной жизни. Но мало  знать
законы,  нужно  строго  следовать  им.  Тот, кто знает, но не применяет их в
повседневности, будет отнесен к тем, кто существует вне закона.
     Человек должен создать для себя  такой  минимум,  который  он  потеряет
безболезненно. Но не главное -- потерять, главное создать его. Большая часть
человеческого   творчества   должна   отводиться   Душе,   а   не  атрибутам
благополучия. Чем меньше ненужного будет иметь человек и чем меньше он будет
отвлекаться на него, тем быстрее он будет  подниматься  по  лестнице  вверх,
где,  сбросив  последнее,  он  приобретет мир, который даже более богат, чем
тот, который он рисует в своей фантазии.
     Но это не самый главный пункт в своде законов.  Можно  быть  нищим,  но
нетерпимым,  жестоким,  ненавистным, злым, коварным. Для подъема более важна
моральная чистота, ибо крылья человеку дает именно  она.  Аскетизм  --  лишь
малая  толика  в той палитре человеческих составных, из которых складывается
человеческая сущность. Главное место в  ней  занимает  духовность:  духовная
чистота,  искренность,  духовный  багаж. Никогда не станет безгрешным тот, в
ком существует предвзятость, разделение людей на плохих и хороших, достойных
и недостойных, кто способен осудить человека, не  имея  на  это  права,  кто
решает  судьбу  человека,  не имея на это полномочий. Даже осуждение другого
человека -- это порок. Обида, затаенная в  сердце  --  это  грех.  Брошенное
оскорбительное слово или слово, унижающее другого, -- это проступок, который
карается Судьбой со всей строгостью.
     Человек  должен  знать  и  помнить,  что  он  не обособленная частица в
мировом океане множества частиц, а связанная  со  всеми  клетка,  живущая  в
тесной взаимосвязи со всем живым организмом Вселенной.

     Духовные  стихи -- это звезды поэзии, но свет их достигает только того,
кто обладает духовным зрением.


























     Человек -- это Бездна,
     И связаны тесно
     В нем Миры и Галактики целые,
     Черные дыры,
     Цветные,
     Бесцветные,
     Белые.
     Звезды -- гиганты
     И разного рода туманности,
     Кварки и кванты,
     И бесконечность реальности.

     Человек есть Вселенная.
     И функция наша священная--
     Не нарушать в нем конструкции сложные,
     Самые истинные,
     А может быть,
     Самые ложные,
     С внутренним миром
     И с внешним его проявлением,
     С формой бескрылой
     И с общим ее окрылением.

     Человек -- это Сложно
     И надо входить осторожно
     В ту неизвестность его
     Для живого священную.
     Не к наказанию быть подготовленным,
     А к всепрощению.
     Чтоб ничего
     Невзначай у него не нарушить,
     Больше всего
     Надо беречь его Душу.



     Призванье человека на земле --
     Творить добро во имя дней прекрасных,
     Чтоб жил он в этом мире не напрасно
     И был с Высоким Духом наравне.
     Его удел -- Великое творить,
     Мир создавать и порождать Величье,
     Чтобы его и общее обличье
     Могло на равных с Богом говорить;
     Чтобы свеченье над его главой
     Приблизилось к свеченью звезд небесных
     И оторвалось от забот телесных,
     И стало новой жизненной главой.
     И отдавая свет своей души
     Земле, ее свеченье очищая,
     Своей частицей Космос освещая,
     Он вынесет планету из глуши.
     И на ладонях чистых и святых
     Он понесет ее по всей Вселенной...
     Да будет эта мысль благословенной
     В сердцах людей, не в словесах пустых.
     Да освятится ум великий наш,
     Очистится от скверны и проказы.
     Чтоб ни дела, ни помыслы, ни фразы,
     Ни похоти, ни страсти и ни блажь
     Не властвовали больше над душою,
     Чтоб легкою в свершеньи дел была,
     Чтоб не ползла в грязи-- сквозь свет плыла
     И освещала этот Мир собою.




     У Разума наследников все меньше стало.
     И мир вздыхает тяжело, устало,
     И человечество живет в глубоком сне,
     Кто утопив себя в вине, кто в кутерьме,
     Кто в безнадежьи проживает тихо,
     Кто жизнь скупает, продавая лихо;
     Кто где, а кто в чем-либо как-нибудь
     Прокладывает собственный свой путь.
     Никто не знает для чего родился,
     Да и узнать, пожалуй, не стремился.
     Прожить бы без забот, терзаний-- всласть,
     Не опасаясь в безрассудство впасть.
     Скудеет мир, уничтожается добро
     И торжествует, побеждая, зло,
     И Разум покидает этот мир,
     Где посреди чумы ликует пир.




     Распятие на жизненном кресте,
     Как рок судьбы мы не воспринимаем,
     Мы как-то извращенно понимаем
     Распятие на жизненном кресте.

     И руки на гвоздях, и кровь сочится,
     И судороги скрючили ступни,
     И под палящим солнцем мы одни,
     И вороны готовы причаститься.

     И все вокруг пустынно, сожжено
     Лучами всекарающего солнца,
     И нету просветленного оконца,
     В которое дуть ветру суждено.

     Мы сами предали себя Иуде,
     Грехами на распятье обрекли,
     А нас богами Боги нарекли,
     А мы изжарили себя на блюде.

     И мучимся, и плачем, и корим
     Жестокий рок, судьбу и все на свете.
     Мы в этом мире -- маленькие дети
     С недоразвитым Разумом своим.

     Вот что ведет нас к страшному кресту,
     И мы покорны, мир не понимая,
     Нам нужно жить, наш разум развивая,
     Чтоб в жизни уподобиться Христу.



     Не от щедрости ума
     Скупость в сердце наступает.
     Скуп лишь тот, кто мало знает,
     Жизнь его НИЧЕМ полна.

     Я от щедрости бедна.
     Я костюм не раз латаю,
     Но зато при этом знаю:
     Жизнь богата, не скудна.
     Ни карманов я не шью,
     Ни счетов не открываю --
     Мир я в сердце собираю,
     Это золото люблю.
     Не понять тебе меня.
     Вот за то и осуждаешь,
     Потому что мало знаешь,
     Из какого я огня.

     Не пытайся полюбить
     Не тебе меня разрушить --
     Неспособны наши души
     Богу одному служить.



     О боль души, не покидай,
     Не подчиняйся сладострастью;
     Боль жизни, радость жизни дай
     И мною правь единой властью.

     Правь чувством, правь моей душой,
     Правь разумом отяжелевшим.
     Боль века, будь всегда со мной!
     Будь чувством и святым, и грешным!

     Греша перед законом Зла,
     Святое я творить сумею.
     Дай, Боль, мне силы для Добра,
     И жить я буду, как умею.

     Боль, научи меня любить
     И научи страдать и верить,
     И дай мне силы вечно жить,
     И не спеши меня умерить,

     Чтоб научила я других
     Такой же болью очищаться,
     Чтоб не было средь нас чужих,
     В чье сердце трудно достучаться;

     Мне дверь открой к сердцам людей,
     Где царствует порок и слабость.
     Мы так похожи на зверей,
     Забыв, в чем истинная радость.



     Дай, Господи, пройти мне этот путь,
     В смятение не ввергни без причины, --
     Мне звезды, как небесные лучины,
     В ночи кромешной освещают Суть.
     До Абсолюта нет прямых дорог,
     Но не достичь, -- серьезной нет причины.
     Мне звезды, как небесные лучины,
     Укажут затерявшийся порог.
     Цветет святая Роза всех Миров,
     И Мирозданью тухнуть -- нет причины,
     Ведь звезды, как небесные лучины
     Свеченьем освещают весь покров.
     Движенье всех безжизненных частиц
     Не прекратится, -- в этом нет причины,
     Все это Жизни пламенной лучины,
     Не знающей во Времени границ.
     Воссоздаваясь каждый раз из тьмы
     И превращаясь в яркие лучины,
     Все движется, живет и нет причины
     Для смерти, будоражащей умы.
     Лишь человек непонято живет,
     На это есть серьезные причины:
     Он потерял небесные лучины
     И ум в распутстве и растленьи жжет.
     Дай, Господи, пройти мне этот путь,
     Дай до Звезды дойти мне от лучины.
     Я знаю, что серьезной нет причины,
     Которая затмит Вселенной Суть.




     Ничто так не страшит,
     Как вечное забвенье,
     Как пустошь бытия,
     Как уходящий свет;
     Ничто не лечит так,
     Как вечное терпенье,
     Богатства не дает,
     Как опыт прежних лет.

     И в муках всех страстей
     Пройдут устало годы,
     Забыт -- пусть и не вдруг --
     Но будет этот час,
     И растворится жизнь,
     И растекутся воды,
     И безмятежность-ночь
     Опустится на нас.
     Чтоб страх, и ночь, и мрак,
     И хладнокровье жизни
     Не сковывали дух
     В прижизненном раю,
     Отдай себя борьбе
     За торжество Отчизны
     И будь всегда и весь
     У жизни на краю.
     На лезвии ножа --
     Не радость переполнит,
     Но что за радость там,
     Где безмятежен сон?!
     Пусть все, и всех, и вся
     Твоя любовь наполнит
     И песни озарит
     Твой колокольный звон.

     Ничто так не страшит,
     Как вечное забвенье,
     Как пустошь бытия,
     Как уходящий свет;
     Ничто не лечит так,
     Как вечное терпенье,
     Богатства не дает,
     Как опыт прежних лет.





     Любовь спасает мир от разрушений --
     Запомни это каждый человек --
     Она идет от глаз твоих, от век,
     От мыслей, чувств, желаний и творений.
     Любовь спасает мир от суеты,
     Великое даруя от Вселенной,
     Но мы ползем вперед по жизни бренной,
     Не ведая Великой Красоты.
     Любовь -- начало всех начал на свете,
     Она рождает все, что в мире есть.
     Лишь человеку выпадает честь:
     Хранить живое, быть за все в ответе.
     Его предназначенье -- жизнь беречь,
     Но он не помнил и забыл об этом.
     Пренебрегая Разума советом,
     Он сбрасывает ношу эту с плеч.
     Так легче жить, духовность презирая,
     О Высшем не заботясь никогда.
     У человека есть одна беда:
     Живет он, о Великом мало зная.



     Познавшим глубину Вселенной,
     Дано увидеть вечный свет,
     Открыть той Истины секрет,
     Что кажется нам запредельной.
     По жизни трудной и крутой
     Они пойдут, святое сея,
     И зло -- коварнейшего змея --
     Низвергнут в ад своей рукой.
     Подняться над пучиной зла
     Лишь доброта души сумеет.
     Тот до величия созреет,
     В ком нет порочного узла.
     Чтоб очищение пройти,
     Нам надо повернуться к Свету,
     По Высочайшему Завету
     Пройти по трудному пути.
     Пройти и рай, и ад земной,
     Безропотно Судьбе внимая,
     И, смысл Высокий понимая,
     При этой жизни стать Звездой.




     Духовный опыт внутри нас,
     Не заем мы об этом чуде,
     А из толпы суровый глас
     Достопочтенного Иуды
     В нас хочет личность заглушить,
     В раба без лика превращая,
     Он этим жив и будет жить,
     В нас человека убивая.
     Раскрыть свой мир -- не тяжкий труд,
     Немного сил при этом надо,
     Найдя себя, покинешь труп
     Загнивших догм. Чем не награда?
     И свет, и радость, и любовь
     Тебя возвысят над толпою,
     Другая в жилах будет кровь,
     Другой воспрянешь головою.
     Но ты не ведаешь о том,
     Чем ты богат, и в мире этом
     Безропотным живешь рабом,
     Довольствуясь вечерним светом.




     И ночью, из глубин кромешной мглы,
     Нам светят звезды трепетно и нежно,
     И океан космический безбрежный
     Волнует тайнами пытливые умы.

     И кто достигнет неземных Высот,
     Кто овладеет Тайной Мирозданья,
     Тот будет жить вне своего сознанья,
     Тот будет видеть Мир иных красот.

     А кто при жизни Истину найдет
     И свет Величья Высшего откроет,
     Тот на Земле великий рай построит
     И Высший Разум в дар приобретет.

     Благословен пусть будет этот миг,
     Для тех, кто небу душу доверяет.
     Ведь он себя Прекрасному вверяет
     Лишь потому, что Истину постиг.


     По ту сторону жизни-- Звезды,
     Видеть их никому не дано,
     Только к ним прорубить окно
     Никогда не бывает поздно.

     У подножия бытия
     Только немощный может остаться,
     Только тот, кому не подняться
     От пьянящего жития.

     По ту сторону-- мир другой,
     Только в нем отмирает тело.
     В этот мир врывается смело,
     Кто становится только душой.

     Кто боится оставить склеп--
     Временную обитель духа,
     Тот лишен и зренья, и слуха,
     Тот к Величию глух и слеп.

     Разве может он счастья вертеп
     Променять на эфирность смелых?
     У безумных другие пределы,
     И кумир их-- не сладкий хлеб.

     Не раздвоенность им дана,
     А единство души и тела.
     Эта жизнь при рожденьи взлетела,
     Не коснувшись земного дна.

     Нет границы от света в тьму,
     Все от светлого в свет струится.
     Если Высшею жизнь родится,
     Ей и Высшею быть посему.



     Неповторимость бытия
     Познать приниженным не просто,
     Их разум маленького роста;
     Судить их мир не вправе я.
     Они во славу дней живут
     Пресыщенных и сладострастных,
     И миллионы дней прекрасных
     Их мерным шагом обойдут.
     И наслаждаясь, и скорбя,
     Несбыточного лишь желая,
     Себя в слепом огне сжигая,
     Живут, величие губя.
     И мирозданья светлый дом
     Не окропится их трудами:
     Их жизнь похожа на цунами,
     Ломающее все кругом.
     Неповторимость бытия
     Познать, прожить стремиться надо,
     Чтоб со Вселенной быть не рядом,
     А выйти к Звездам, Жизнь храня.




     Постигши Письмена Вселенной,
     Познавши Истины Закон,
     Ты к Тайне Мира сокровенной
     Взойдешь чрез колокольный звон.
     Ступень ступенью отделяя,
     Ты в Высший Свет душой войдешь
     И, смерть на йоту отдаляя,
     Свое бессмертие найдешь;
     И в осознаньи ярким светом
     Зажжется новая Звезда,
     И Мир разгаданным секретом
     Крылатый выйдет из гнезда;
     И к воцарению Святого
     Прозревший человек пойдет,
     В сплетеньи света золотого
     Свое могущество найдет;
     И все мирские наважденья
     Испепелит в душе своей,
     Увидя новое рожденье
     Всех миротворческих идей.
     Но слово к слову, шаг за шагом
     Идти не день, не два, не три --
     Не славой, не предметным благом
     Свое величие твори.
     Ни властью, славой, ни богатством
     Не раскрывают Письмена,
     Душой и Разумом, их братством
     Воссоздаются имена.
     Стремленью Высшему просторы
     Откроет Высший Абсолют.
     Преодолей смятений горы,
     Найди в себе самом приют.




     В расширенность сознательных структур
     Войдет глубинность образов и света,
     И в тайнах не сокроется секрета,
     Раскроется загадочность натур.
     И символов мираж, парад значков
     Познается на темно-сером фоне,
     И "Я", блуждая в собственном вагоне,
     Постигнет свет расширенных зрачков.
     И все загадки Космоса и Света,
     Все мысли коллективного Ума
     Душа познает с полнотой сама,
     Сама найдет теорию ответа.
     Поймет глубинный Смысл человек,
     Его явленья в этой сложной жизни,
     Он все увидит из экрана Призмы
     И разноцветит свой поблекший век.
     И осветится аура Земли,
     И по Вселенной свет распространится.
     Нам к совершенству надо всем стремиться
     Душой и сердцем. Человек, внемли!




     Минутность пребыванья на Земле
     Запечатлеет каждый, как умеет;
     Коль притяженье зла преодолеет
     Он будет памятен вдвойне.
     А если он добра оставит свет
     Иль сотворит во благо дел прекрасных,
     Пусть знает: жил мгновенье не напрасно
     И на века оставил звездный след.


     Бойся умереть проклятым
     С очерненной от злобы душой.
     Будет покой твой отнятым
     В жизни твоей неземной.

     Дарствуй добро прижизненно,
     Душу чужую чтя,
     Любовью своею истинной
     Люби других, не себя.

     И вечную даль блаженства
     Постигнет душа твоя.
     Все делай для совершенства,
     Не злом, а добром творя.



     Что не доступно разуму земному,
     Достичь желанью человека не дано,
     Но к постиженью движет он звено
     От сложного в безмерности к Простому.
     Свеченье раздвигая над собою
     Посредством продвижения вперед,
     Его предназначение зовет,
     И он идет, отвергнутый толпою.
     Все Высшее в движеньи постигая,
     Идет он вверх по лестнице Миров,
     Он познавать сознанием готов,
     Что не постигнет, по земле шагая.
     Безмерность Планов за его пределом
     Он жаждет своевременно узнать,
     Чтоб в Высшем Мире высшее познать
     Не частью неизмеренной, а вцелом.
     Прекрасен путь в познании просторов
     Космических, Вселенских, не земных.
     Нет в мире Истин для него немых,
     Но он беспомощен без знаний и приборов.
     Создать великий механизм в себе
     Ему дано и отнято природой,
     Но он рожден гранитною породой,
     Чтоб изменить себя в своей судьбе.



     Дыхание предутренней зари
     Нежнее самых нежных слов на свете,
     Светлее всех сияний на планете,
     Вдыхая, на мгновение замри--
     И по рукам, приподнятым к восходу,
     Почувствуешь движение тепла,
     И удивишься, чувствуя природу
     Родного тела, где царила мгла.
     Тепло плеснет серебряным потоком
     В потухшее от жизненных забот,
     Уставшее, израненное током
     Шальных энергий тело, и замрет.
     И вдруг мгновенье сладкой светлой дали
     Войдет в сознанье из глубин Миров
     От радости великой, не печали,
     От Тайны Истин древних Мудрецов,
     Да сохранится светлое мгновенье
     На долгие прекрасные века,
     Ведь человек-- Великое Творенье,
     А не подобье тьмы и червяка.
     Восшествие дарует нам Природа,
     И надо вверх, до звездных нег идти.
     У человечьего прекраснейшего рода
     Есть много Истин, надо их найти.



     Да не случись -- уйти в безвестность,
     Никем покинуть этот свет.
     Судьбою всем дана известность,
     Бездарностей в природе нет.
     Есть равнодушие к природе
     И малодушие к себе.
     Так повелось у нас в народе:
     " На кой все это нужно мне? "
     Пренебреженье душу губит
     И убивает божий дар.
     Бездарен, кто себя не любит.
     Лишен тот благодатных чар.
     Развить в себе величье духа
     С рожденья каждому дано.
     Но человек, как та старуха,
     Которой стало все равно:
     Подъемы, спуски, восхожденья,
     Полеты, всплески, крутизна
     И безрассудность вдохновенья,
     И горизонтов новизна.
     Дожить бы как-нибудь без боли,
     Без тяжестей и без хлопот,
     Не по своей, по божьей воле,
     Да был бы полон лишь живот.
     Голодный ум нас не тревожит,
     Он есть не просит, он молчит,
     Но дистрофизм его разложит.
     Да нас ли это огорчит?...


     Избави Бог взбеситься с жиру.
     Продать все или все купить,
     И не оставить капли миру,
     Чтоб мог он ею дорожить.
     Не дай мне Бог, уйти в безвестность,
     Никем оставить этот свет.
     Не льстит мне славою известность.
     Дай, Бог, оставить миру след.

     Притчи -- это философские рецепты
     на все случаи жизни.



















































     (притча в стихах)

     Луна ярчайшую Звезду закрыла вдруг собой.
     "Постой! " --
     Звезда взмолила, --
     Я -- светило.
     Свечу сама собой,
     Вселенная живет и дышит мной.
     И даже если я погибну, --
     Спору нет --
     Светить я буду миллиарды лет.
     А ты лишь отражаешь солнца свет
     В своем холодном преломленьи,
     Себя утешив в умиленьи,
     Что ты одна из тех планет,
     Которым суждено гореть!
     Луна в ответ проговорила:
     "Уж если дать дорогу всем Светилам,
     То сам в безвестности умрешь
     И к славе не дойдешь.
     А я хочу, чтоб обо мне весь мир заговорил!
     Чтобы меня поставил в ряд больших Светил!
     А есть талант иль нет -- что горевать --
     Я свет чужой умею отражать! "

     Когда лишь в отражении идей чужих
     Талант твой проявился,
     То лучше б вообще ты не родился,
     Ведь проку нет в "творениях" твоих.
























     Обратились два брата к Богу: "Научи нас Великой Науке жизни. "
     -- Хорошо, -- ответил Всевышний, -- Я  призову  вас,  когда  вы  будете
готовы.
     Один брат стал ждать Высшего Знамения, а другой решил сделать как можно
больше  в  жизни  своей  до того Великого часа, когда призовет к ученичеству
Бог. Он построил дом, посадил сад, вырастил  детей,  прочел  чужую  книгу  и
написал  свою,  учился у людей и учил людей сам, и все торопился, торопился,
чтобы как можно больше успеть. Он ложился поздно, вставал рано, но все время
чувствовал, что многого не успевает, что еще больше, чем  сделано,  остается
на  завтра.  Он спешил делать, чтобы, представ перед Богом в образе ученика,
совершить для жизни еще больше.
     А первый брат все ждал знамения и торопил время, чтобы быстрей наступил
час, когда он приступит к настоящему делу. Но вот приблизился час смерти,  и
оба брата снова обратились к Богу:
     -- Мы   ждали  Твоего  Знамения  всю  жизнь.  Мы  хотели  стать  твоими
учениками, чтобы, познав Великое Учение, преобразить мир.
     -- Человеку не нужно Знамения, -- ответил Бог, --  потому  что  он  сам
знает,  что должен делать. Вы хотели получить знания, чтобы преобразить мир,
но пока один хотел, другой без устали работал над этим.  Пробил  час,  и  вы
покидаете этот мир. Оглянитесь и посмотрите, что вы оставили после себя.
     Один брат увидел свои творения, другой -- только свои желания.
     -- Истинный  ученик, -- сказал Бог, -- не тот, который имеет желания, а
тот, который, имея желания, творит. Настоящий  ученик  не  тот,  кто  боится
грязной  и трудной повседневной работы, а тот, кто преодолевает ее на пользу
жизни. Только в труде можно постичь знания. Желания пусты и извлечь  из  них
Учение невозможно.
     При этих словах Бог протянул одному руку и сказал:
     -- Войди  в  мою обитель, ибо в труде ты познал Истину, через Истину --
Высочайшую Мудрость Жизни.
     Другой же ушел в небытие, ибо пустота только пустотою полнится.

     Умейте извлекать уроки из жизни. Жизнь --  это  бесконечный  урок,  где
можно  постоянно учиться. Кто не слеп, тот увидит, кто не глух, тот услышит,
кто не глуп, тот поймет.





     Некогда появились на земле два водоема,  порожденные  двумя  подземными
истоками.  Вода  заполнила  две  равные  земные  раковины и образовалось два
чистых прекрасных озера.  Вода  прибавлялась,  и  каждому  озеру  надо  было
решить: каким быть дальше. И услышали они голос Свыше:
     -- Есть  два  пути  --  стать  глубже,  но меньше, напоминая прозрачную
лужицу, или стать шире и больше, разлившись по поверхности земли.
     -- Я стану шире и больше, -- решило одно озеро, -- чтобы даже  птица  с
высоты своего полета видела меня.
     -- А  я  хочу  сохранить  чистоту  вод  своих, чтобы любой желающий мог
утолить жажду, -- сказало другое.
     -- Кому будет нужна твоя вода, -- сказало первое озеро, --  если  ее  с
трудом  можно  будет  отыскать  среди  зарослей. Все будут приходить ко мне,
потому что будут видеть меня издалека.
     Прошло время. Первое озеро разлилось на огромные пространства. Не нужно
было прикладывать усилий, чтобы отыскать его. Другое ушло в  трещину  земли,
просочившись  сквозь  кристаллы  горных  пород.  Оно  стало  меньше  и почти
неразличимо в тени густой зелени.
     Наступило время великого  солнцестояния,  и  омелевшее  огромное  озеро
начало  загнивать.  Дурной  запах  стал  исходить  от него, вода замутилась,
покрылась зеленью  и  слизью,  а  маленькое  озеро,  ставшее  еле  приметным
водоемом, приняло в себя Священные лучи и стало еще прекраснее, прозрачнее и
чище.  Оно  словно  заискрилось в свежей чистоте своей. И как бы ни было оно
мало, все живое, жаждущее воды, находило его  и  освежало  себя  кристальной
чистотой священной влаги.

     Под  воздействием  Солнца  происходят  те  изменения,  которые ускоряют
процессы истинной сути всех явлений: гнилое  быстрее  загнивает,  чистое  --
очищается.  Так  и  человек  становится  чище,  если  обращает свой взгляд в
глубину свою, а не на поверхность. За человеком остается свобода выбора,  но
в том, что он изберет, проявится его суть.





     Одна  женщина очень хотела иметь детей. Когда происходила беременность,
к ее дому подходили дети, которые в чем-то нуждались, а женщина, отягощенная
своим положением, отгоняла их, говоря одну и ту же фразу: "Не до вас сейчас.
Я жду своего ребенка, которому должна отдать все и посвятить всю себя. "
     Дети уходили, и через время беременность прерывалась. Прошло  несколько
лет, и женщина, устав ждать, обратилась к Богу:
     -- За  какие  грехи Ты караешь меня, Господи, ведь я веду благочестивый
образ жизни? Я выполняю все твои Законы, за что же ты меня так наказываешь?
     Бог ответил:
     -- Тебе не нужны чужие дети, и ты не помогаешь им, значит, нет  в  тебе
еще  материнства.  Разве  можно  дать  ребенка  тому,  в ком нет этих святых
чувств?
     Легко лишиться своего, если отказываешься от чужого. Женщине, обидевшей
чужое дитя, воздается через свое.





     Одному лекарю нужно было идти к больному, но  вдруг  разыгралась  буря:
лил  дождь  как  из  ведра,  сверкала ослепительная молния, грохотал гром, и
страшно было выйти из дому. Лекарь решил  переждать  непогоду.  Когда  дождь
кончился, он поспешил к больному, но опоздал. Тот уже умер.
     Всю  жизнь проклинал себя лекарь, всю жизнь в любую погоду, преодолевая
любые расстояния, шел он туда, где в  нем  нуждались.  Пришло  время  и  ему
покинуть  эту  жизнь, и в этот миг рядом с ним не оказалось никого. Он ждал,
что кто-нибудь зайдет и хотя  бы  выполнит  последнюю  миссию:  закроет  ему
глаза.  Но  никто  так и не пришел, и он умер, глядя в небо широко открытыми
глазами, будто продолжал ждать кого-то.

     Одинокая смерть тяжелее, чем та, когда душу тревожат  вопли  и  рыдания
близких,  но  чтобы  не  наступил  такой  час,  надо  не отказывать в помощи
нуждающимся. Не надо надеяться,  что  роковой  миг  пройдет  мимо.  Расплата
всегда настигает человека на Земле, и, когда она приходит, человек понимает,
что  искупить  он  ее  не  может.  Жизнь  приносит немало испытаний, и, если
человек за личным забывает чужое, он в первую очередь забывает о себе.



     Ветер встретил прекрасный Цветок и  влюбился  в  него.  Пока  он  нежно
ласкал  Цветок,  тот  отвечал  ему еще большей любовью, выраженной в цвете и
аромате. Но Ветру показалось мало этого, и он решил: "Если я дам Цветку  всю
свою  мощь  и  силу,  то тот одарит меня чем-то еще большим". И он дохнул на
Цветок мощным дыханием своей любви. Но Цветок  не  вынес  бурной  страсти  и
сломался. Ветер попытался поднять его и оживить, но не смог. Тогда он утих и
задышал  на  Цветок нежным дыханием любви, но тот увядал на глазах. Закричал
тогда Ветер:
     -- Я отдал тебе всю мощь своей любви, а ты сломался! Видно, не  было  в
тебе силы любви ко мне, а значит, ты не любил!
     Но Цветок ничего не ответил. Он умер.
     Тот,  кто  любит,  должен  помнить,  что  не  силой и страстью измеряют
Любовь, а нежностью и трепетным отношением. Лучше десять раз сдержаться, чем
один раз сломать.



     Жили два брата. Один верил Богу, другой -- людям.  Решили  они  однажды
постичь Истину. Один сказал, что истина -- в Боге, другой -- в людях. Первый
выбрал себе длинную дорогу и пошел по этому трудному пути в гору. И голод, и
холод  одолевали его, и, казалось, отчаяние воцарится в душе, но он не думал
ни о чем, кроме Истины, которую хотел постичь, и шел все выше и дальше.
     Второй остался среди людей с стремился следовать  их  советам,  но  чем
больше он их слушал, тем бесконечнее и неразумнее были людские пожелания. Из
тысячи  и  тысячи советов, данных людьми о том, в чем Истина, он не нашел ни
одного, который бы приоткрыл перед ним свет. Измученный и  обессиленный,  он
пожелал  себе только смерти, потому что дальнейшие поиски могли привести его
только к безумию.
     Первый долго шел и в конце своего жизненного пути,  на  смертном  одре,
сказал себе:
     -- Я  много  видел и много узнал, но так и не достиг Истины, ибо Истина
непостижима, но я познал то, чего бы никогда не познал в  людской  толпе.  Я
познал  устремление  сердца,  которое  было  путеводной звездой на жизненном
пути. Я не жалею о пройденной дороге, ибо путь мой чист и  светел,  и  разум
мой  не  был  помрачен несбыточными желаниями страстей. Я умираю счастливым,
потому что меня ничто не отягощает.



     Двое молодых людей предложили двум девушкам стать спутницами их  жизни.
Один сказал:
     -- Я  могу предложить только свое сердце, в которое может войти одна из
тех, кто согласится разделить мой трудный путь. Другой же молвил:
     -- Я могу предложить огромный дворец, в котором хочу разделить со своей
спутницей радость жизни. Одна из девушек, подумав, ответила:
     -- Сердце, которое предлагаешь ты, странник, слишком  тесно  для  меня.
Оно  поместится  на  ладони  моей  руки,  а  я должна войти в обитель сама и
ощутить простор и свет, которые могут приносит счастье. Я выбираю  дворец  и
надеюсь,  что  мне в нем не будет тесно и не будет скучно. В нем будет много
света и простора, а значит, будет много счастья.
     Молодой человек, предложивший дворец, взял красавицу за руку и сказал:
     -- Твоя красота достойна великолепия моих чертогов.
     И он увел девушку в свою  прекрасную  обитель.  Вторая  протянула  руку
тому, кто мог предложить только сердце, и тихо молвила:
     -- Нет  в  мире  теплее  и  уютнее обители, чем человеческое сердце. Ни
один, даже самый огромный дворец,  не  сравнится  размерами  с  этим  святым
обиталищем.
     И девушка пошла по трудному пути в гору с тем, с кем пожелала разделить
свое счастье.

     Нелегкой  была дорога. Много невзгод и испытаний встретили они на своем
пути, но в сердце любимого ей всегда  было  тепло  и  спокойно,  и  ощущение
счастья не покидало ее никогда. Ей никогда не было тесно в маленьком сердце,
потому что от Любви, которую оно излучало на всех, оно становилось огромным,
и  всему  живому  находилось  в нем место. В конце пути, на вершине, которая
пряталась под облаками, они увидели такой  лучезарный  свет,  ощутили  такое
тепло, почувствовали такую всеобъемлющую Любовь, что поняли -- какое счастье
может испытать человек, если путь к нему лежит через сердце.
     Красавица, выбравшая богатую обитель, недолго испытывала удовлетворение
от простора  и света дворца. Вскоре она поняла: каким бы огромным он ни был,
он имеет границы, и дворец стал напоминать ей прекрасную золоченую клетку, в
которой тяжело дышалось и пелось. Она выглядывала из  окон,  металась  между
колонн,  но  не находила выхода. Все давило на нее, душило, угнетало. А там,
за окнами, было НЕЧТО, что не  осязаемо  и  прекрасно.  Никакое  великолепие
дворца  не  могло  сравниться  с  тем, что было за его окнами, в необозримых
просторах лучезарного пространства. Красавица  поняла,  что  ей  никогда  не
испытать  того далекого счастья. Она так и не поняла, через что ведет дорога
к этому счастью. Она только опечалилась, а печаль окутала черным пологом  ее
сердце,  которое  перестало  биться.  И  красивая  птица  умерла  от тоски в
золоченой клетке, которую сама себе выбрала.

     Люди забыли, что они птицы. Люди забыли, что  они  могут  летать.  Люди
забыли,  что  есть необъятные просторы, в которые можно опуститься и никогда
не утонуть.
     Прежде,  чем  сделать  выбор,  нужно  прислушаться  к  сердцу,   а   не
прикасаться   к   ледяной   строгости  ума,  который  более  расчетлив,  чем
чувствителен.
     Люди забыли, что близкого счастья не бывает, что за счастьем нужно идти
по трудному, длинному и долгому пути, и в этом смысл человеческой жизни.





     Жили два мастера: один был быстрый, ловкий,  а  другой,  при  таком  же
умении,  очень  медлительный  и нерасторопный. Первый все делал играючи, а у
второго все как-то не получалось: то ему что-то мешало, то у  него  не  было
настроения,  то  пропадало желание, то наваливался сон, то одолевали болезни
-- и таких причин было бесконечное  множество.  Когда  предстали  они  перед
Богом, Он спросил мастеров:
     -- Что вы умеете делать?.
     И они ответили:
     -- Мы умеем очень много.
     -- Покажите  все  то,  --  попросил  Бог,  -- что вы сделали, благодаря
вашему умению.
     Первый указал на результат своего труда, а второй стал перечислять, что
он умеет делать.
     -- Не умением красен человек, -- сказал Бог, --  а  трудолюбием  своим.
Мало много уметь -- хорошо много делать.
     Оглянулись   мастера   на   плоды  своего  труда  --  у  одного  сердце
возрадовалось, а у второго пустота в глазах осталась.

     Недаром в старину говорили: "Человек славен трудом своим, а не умением.
Умение без труда -- что Истина без сути: есть, да увидеть невозможно".





     Жили два брата, один -- богатый, другой -- бедный, и  появилось  у  них
желание  -- завоевать мир. Достал богатый и золото, и драгоценности из своих
кладовых, собрал хорошо вооруженное войско и направил его в поход  на  чужие
земли.  Он завоевал оазисы, но, убив всех людей, населяющих эти места, через
год потерял цветущие некогда земли, потому  что  без  человеческой  любви  и
заботы  земля  иссохла.  Он  пошел на цветущие города, но, разрушив их, стал
царем руин. Пустыни, сотворенные его руками, убили его войско, и он, нищий и
голодный, бродил по мертвым землям и  никак  не  мог  понять,  почему  птица
счастья не прижилась на кровавом мече его.
     Второй  брат тоже мечтал завоевать весь мир, но прежде, чем отправиться
в путь, он вырастил в душе своей прекраснейший цветок Любви и,  взяв  его  в
руки,  пошел  он к людям, направляемый сиянием света. Везде, где ступала его
нога, свет Любви возрождал жизнь, и окрыленные этим светом люди  стали  жить
так,  чтобы  породить в своей душе такой же прекрасный цветок и оставить его
после себя своим детям и внукам.
     Весь мир был у ног этого человека, но он не стремился  властвовать  над
ним.  Он  знал:  чем  больше он отдаст, тем больше будет иметь, а то, что он
имеет, он не сможет сложить ни в одну кладовую, вместить это можно только  в
своем сердце.

     Бог  Любовью породил Мир. Человек любовью своей может покорить этот Мир
и стать владыкой его, имея в душе своей все духовные сокровища этого Мира.




     К одному богатому дому подошел нищий и попросил хлеба. Хозяин вынес ему
лепешку, но потом решил, что он дает нищему слишком много, что  это  слишком
большой дар для него, и он сказал:
     -- Сегодня ко мне придет родня, я должен и их угостить хлебом.
     И он отломил половину лепешки. Подумав еще, добавил:
     -- Я забыл, сегодня ко мне должен прийти друг, я должен угостить и его.
     И  от  половины он отломил еще половину. Протягивая нищему четвертинку,
он вдруг снова вспомнил:
     -- Мой дом должны посетить гости, я должен что-то оставить и им.
     И от четверти он отломил еще половину, но и этого  ему  показалось  для
нищего много.
     -- Я не кормил сегодня еще свою собаку.
     При этом он от оставшейся части отломил еще половину.
     -- Я знаю, что ты не умрешь, и мой хлеб не так важен для тебя. Пожалуй,
я его съем сам.
     И он съел оставшийся кусочек.
     Нищий  поблагодарил  богача и пошел прочь. Богач вернулся в дом и решил
доесть лепешку, потому что он никого не ждал и собаки у него не было, и хотя
он был сыт, он съел всю лепешку, чтобы та зря не засыхала.
     Ночью у него схватило живот, от острой  боли  в  воспаленном  кишечнике
богач умер. Перед смертью он сказал сам себе:
     -- Нищий все равно не умрет, а я чуть не умер голодным.
     Этим он успокоил себя и со страшной болью в животе ушел из жизни.

     Чтобы жадность не усилила муки совести перед смертью, а изощренный мозг
не искал  оправданий  причине  смерти, нужно с легкостью расставаться с тем,
что может отяготить душу и не дать ей возможность подняться к обители Бога.





     Два путника поднимались в гору, неся равную поклажу  на  своих  плечах.
Подъем  был  крутой  и  идти было тяжело. Один путник начал уставать, второй
взял часть его  поклажи,  чтобы  облегчить  ему  путь.  Но  усталость  снова
одолевала путника. Второй взял еще часть поклажи, но и это не облегчило путь
первому. Второй забрал у первого все, что отягощало его, но и это не спасло.
Первый путник начал присаживаться, чтобы отдохнуть. Второй все шел и шел, не
торопясь,  вверх,  а  первый  сидел  и  молился  Богу,  прося  у него силы и
облегчения пути. Он молился утром, в обед отдыхал, потому что нещадно палило
солнце, а вечером ложился спать, потому что сон смыкал глаза. Второй скрылся
уже из виду, а первый все просил сил и  отдыхал,  чтобы  преодолеть  подъем.
Через  время  он  увидел  спускающегося с горы, сияющего в лучезарном свете,
человека. Когда тот поравнялся с  ним,  путник,  оставшийся  внизу,  прервал
молитву  и взглянул в глаза идущему. Он увидел, что у этого святого знакомый
лик.
     -- Не ты ли поднимался со мной в гору? -- спросил он.
     -- Я.
     -- Не ты ли нес мою поклажу?
     -- Я.
     -- Почему ты так быстро достиг вершины?
     -- Потому что я больше шел, чем отдыхал.
     -- А почему ты сияешь, как святой?
     -- Потому что там  много  света,  и  каждый,  кто  погружается  в  него
становится лучезарным.
     -- Я  тоже  хочу быть святым и лучезарным, я тоже хочу излучать свет. И
оставшийся у подножия путник попытался встать, но не смог. Слабость  сковала
все его тело. И тогда он бросил упрек Богу:
     -- Ты  безжалостен  к  тем,  кто  без устали молится тебе, но помогаешь
тому, кто идет к тебе, не останавливаясь даже для молитвы. Ты даешь им свет,
оставляя во тьме молящихся. Ты несправедлив!
     И тут же услышал глас Божий:
     -- Я никого не наказываю и никого не награждаю. Кто  достигает  обители
моей,  тот  награждает  себя сам. Только тот, кто трудится, видит результаты
своего труда. Пусть вера в меня постоянной молитвой будет в  каждом  сердце.
Пусть  сердце  произносит  молитву,  а  человек трудится. Тогда и соединится
Высшее с низшим, и победит Гармония Великий Хаос.





     Двое, желающие познать  высоту  Истины,  поднимались  в  гору  и  несли
тяжелую  поклажу  с самым необходимым, что может понадобиться в пути. В одну
из ночей недобрые люди позарились на их  имущество  и  унесли  все,  оставив
путникам  лишь  то,  что  было на их телах. Утром пропажа обнаружилась. Один
начал лить горькие слезы о  потерянном,  сетовать  на  судьбу,  видя  только
безысходность  в  случившемся. Второй облегченно вздохнул, сказав: "Я не мог
сам избавиться от тяжести, которая обременяла меня. Я благодарен судьбе, что
она решила это за меня". И, облегченный, он стал быстро подниматься.  Первый
же  боялся  пускаться  в  путь  без  провианта.  Он посчитал, что так угодно
судьбе, спустился вниз и зажил обычной жизнью у подножия горы. Другой  легко
достиг  вершины и увидел то, что невозможно узреть в низине, и там, наверху,
он понял высочайшую Истину, которую бы никогда не познал внизу.

     Каждая потеря  имущества  только  облегчит  Душу  и  придаст  ускорение
поднимающемуся вверх к осознанию Истины.





     Одному  путнику,  шедшему  длительное  время, очень захотелось пить. Он
подошел к реке, которая несла свои быстрые, прозрачные воды, но спуск к воде
был крутой и преодолеть его  было  сложно.  Он  огляделся  вокруг  и  увидел
небольшую,  но  чистую  заводь.  К  ней тоже нужно было пробираться. Рядом с
заводью была небольшая лужица, он подошел и спокойно напился из  нее.  Жажду
путник  утолил,  но  буквально  сразу  почувствовал  боль в животе. Он долго
корчился и ругал при этом реку, у которой крутые берега и к воде  невозможно
подойти,  заводь,  которая  скрыта  в  зарослях, и при этом ни разу обиду не
повернул к себе. Через время боль прошла, но появилась болезнь язвы, которая
осталась с ним навсегда.

     Кто не научился преодолевать трудности -- никогда не  изведает  чистоты
истоков.





     Два  брата  узнали, что где-то живет посланник Бога, и он может научить
их жить по Высшим Законам. Они устремились к  нему,  но  по  пути  их  стали
останавливать  люди, спрашивая, куда они держат путь. Старший останавливался
и терпеливо объяснял людям цель своего пути. Он отвечал на все их вопросы  с
доброй  улыбкой  на  лице, сохраняя терпение, проявляя к каждому милосердие,
кто нуждался в его помощи или совете, а младший боялся  опоздать.  Он  почти
бежал,  отталкивая  тех,  кто  встречался  на  его  дороге, с высокомерием и
грубостью отвечал тем, кто  обращался  к  нему  с  вопросом.  Он  был  очень
недоволен,  что  на  пути  его  встречались  люди,  которые отвлекали его от
важного дела. Он считал, что они мешают ему идти  и  раздражался  по  любому
поводу.  На  его  лице  постоянно  была маска недовольства. Первым он достиг
места, где обитал посланник Бога, но страшное  разочарование  охватило  его,
когда  он узнал, что тот, к кому он так стремился, пошел другой дорогой в их
город. Он кинулся за ним. И, пройдя такой же трудный путь, как  уже  прошел,
на полдороги встретил мирно беседующих под деревом посланника Бога и брата.
     -- Как  же  так  могло  получиться,  -- возмутился он, -- я стремился к
тебе, преодолевая препятствия, но опоздал?!
     -- Зачем ты стремился ко мне? -- спросил разгневанного брата  посланник
Бога.
     -- Чтобы познать Законы Всевышнего.
     -- Чему же ты хочешь научиться у меня?
     -- Говорят, что Ты открываешь Божественную душу в человеке, посредством
которой можно постичь Тайну Жизни. Я хочу постичь ее, чтобы возвыситься.
     -- Ты  так возвысил себя, что даже я не могу дотянуться до тебя, да и к
тому же я не умею открывать Души. Это может сделать сам человек, когда живет
с распахнутым сердцем, и чем больше жизни в него вливается, тем больше тайны
познается. Ты торопился ко мне, а я поспешил  к  твоему  брату,  потому  что
тепла  и  доброжелательности  в  его сердце столько, что хочется постичь это
сияние. Богу легче войти в то сердце, которое широко раскрыто,  заглянуть  в
те  глаза,  которые  светятся,  заговорить  с тем, в чьих словах не будет ни
раздражительности, ни недовольства. Нет луча в твоем сердце, по которому  бы
я вошел в него, поэтому не требуй от меня больше, чем я могу сделать.

     В каждом сердце -- равная частица Бога. Возвышая свою, унижаете чужую и
тем самым раните Бога, в каком бы сердце он ни находился.





     По  дороге  шли слепые, ведомые зрячим. Они шли хорошо до тех пор, пока
верили поводырю. Как только слепые начали сомневаться, они стали спотыкаться
на ровной прямой дороге и обвинять поводыря  в  том,  что  он  ведет  их  по
каменистому  пути. Усилившиеся ропот и недовольство обессилили слепых, и они
стали еле передвигать ноги. В конце концов слепые упали в изнеможении,  вера
окончательно  покинула их, и они умерли на совершенно ровном месте от страха
перед бездной.

     Неверие убьет любого, даже того, кто некогда был силен  Духом.  Неверие
открывает  двери страху, и тот воцаряется в душе и убивает ее. Вера -- самый
яркий фонарь для каждого. Чтобы не сбиться с дороги, нужно нести этот фонарь
впереди себя, а не за спиной, ибо тень, упавшая от  самого  человека,  убьет
его,  не  имея  не  только оружия, но и материального проявления, способного
воздействовать на физическое тело. Помните это,  если  не  хотите  умертвить
себя еще при жизни.






     Сошел посланник Бога на землю и первыми, кого он увидел, были мудрецы.
     -- Я  дам  вам  знания,  --  сказал  он,  --  чтобы  вы  научили  людей
Божественной Мудрости, и станете вы земными Учителями,  наставниками  людей,
сотрудниками моими.
     И  согласились  мудрецы  принять  Светоч  Знаний и понести его людям. И
протянули вперед  руки,  и  в  каждой  ладони  вспыхнул  немеркнущий  огонек
Божественной Мудрости.
     -- Идите,  --  услышали  они  повеление  Посланника  Бога и разошлись в
разные стороны, но по-разному стали они раздавать Свет тем, кому несли его.
     Один мудрец дошел не дальше дворца, где предложены ему были в обмен  на
Мудрость  все богатства земные. Он сытно ел, сладко пил, носил самые дорогие
одежды, ему во всем повиновались рабы,  его  окружал  хоровод  невольниц,  а
огонек  в  его руке постепенно гас. Когда последняя искра исчезла, он понял,
что ничего больше не знает, но чтобы не потерять  то,  что  приобрел  взамен
Божественного  Знания, он обратился к изящнейшей лжи, которая продолжала его
кормить и одурманивать людей.
     Другой мудрец, раздавая знания, увидел, как люди поклоняются ему. Толпа
людей  становилась  все  больше,  а  могущество  над  ней  --  сильнее.  Ему
понравилось   управлять   толпой,   но  более  этого  ему  нравилась  лесть,
прославление его и возвеличивание толпой до всемогущего Бога. Огонек  в  его
ладони  вскоре  исчез,  осталось  только  безумство  и в голове мудреца, и в
головах отупевших людей, и кроме безумства эти человеческие существа  ничего
уже не могли породить.
     По-разному  распоряжались  мудрецы  Светочем  Божественных Знаний: одни
говорили слишком мудро  и  сложно,  другие  скрывали  часть  знаний,  третьи
распоряжались  им недостаточно разумно, и пламя в руке каждого изменяло свои
размеры и силу своего излучения. Но  были  и  такие,  которые  отдавали,  не
боясь, что Великой Мудрости станет у них меньше. Они ничего не брали взамен,
потому  что  не  нуждались  в  том,  что было лишним. Не было для них ничего
дороже сияющего пламени в руке.  И  чем  больше  они  отдавали,  тем  больше
становилось пламя, которое не помещалось уже на ладони, и начинала светиться
рука,  потом  --  все тело. И они становились единым Светом, озаряющим умы и
сердца людей.

     По свечению человеческой Души можно судить,  как  человек  распорядился
искрой Божественного Света, которую дает каждому Бог.




     Было  время, когда Боги жили среди людей. И люди стремились познать все
и всему научиться от земных Богов.
     Один человек пришел к Богам и сказал:
     -- Вы не настоящие Боги, и вы не дадите мне то, что я хочу  познать.  Я
хочу  увидеть Высшего Бога. И я знаю, что только Он сможет дать мне все. Мне
не нужен земной Бог, потому что никто не сможет заменить Бога Небесного.
     И он  отгородился  от  людей  и  от  земных  Богов,  и  стал  в  полном
одиночестве  ждать  появления  Всевышнего. Но ждать ему пришлось недолго: он
покинул этот мир и перешел в  мир  иной,  ибо  Бог  Всевышний  на  Землю  не
спускается. Его обитель -- на Небесах, и оттуда Он правит миром. И предстала
перед Ним Душа человека.
     -- Я  хотела  увидеть только Тебя, -- сказала она, -- потому что никто,
кроме Тебя, Богом не является.
     -- Ты увидела Меня раньше намеченного  срока.  Я  дал  людям  Учителей,
которые призваны научить их всему, но ты пренебрег ими. Твое желание увидеть
Небесного  Бога  было  так  сильно, что я исполнил его, и ты предстал передо
Мной раньше начертанного судьбой  времени,  но  Моя  школа  гораздо  суровее
земной.  Все  науки  Бытия  ты  будешь  постигать теперь в чистилище Ада. Ты
будешь учиться, очищаясь, тогда как  на  Земле  учатся,  работая.  Никто  не
вправе пренебрегать Сынами Моими, ибо они -- суть Моя, земное воплощение.

     Через  адскую  боль училась Душа гордого человека науке Бытия. И поняла
она, что гордыня ввергла ее в этот ад.





     Расцвел удивительной красоты цветок, и все, кто видел его,  восхищались
необыкновенной  красотой его. Долго ждал цветок, когда отдадут дань тем, кто
помог ему, и однажды заговорил: "Моя красота ослепила вас, и вы  не  увидели
главного.  Вы  не  отдали дань земле, которая дала мне возможность родиться,
вырасти и расцвести. Вы не отдаете дань  воде,  которая  разбудила  жизнь  в
семени  и  напитала  меня  силой  своей.  И преклоняться нужно не перед моей
красотой, а перед живительной силой тех, кто породил ее. "
     Но никто не услышал этого, а по  бестолковости  своей  люди  продолжали
петь хвалебные оды цветку.

     За  именем  великим  нужно  уметь  разглядеть тех, кто был животворящей
почвой и питающей влагой, без которых не было бы ни имени, ни славы.





     И спустился однажды Бог на землю и сказал людям: "Быть вам учениками. "
     Но по-разному поняли люди слова Его. Одни начали говорить, что они  все
знают  и  все  умеют,  и  всю  жизнь  только и говорили об этом. Были такие,
которые не внимали Учению, делали все на свой лад и всю жизнь были не в ладу
ни с делами, ни с самим собой. Были ученики, которые делали,  но  все  время
роптали  на жизнь и всю жизнь были чем-то недовольны, и сквозь эту пелену не
увидели обычного человеческого счастья. Были  и  такие,  которые  безропотно
следовали  любому  совету и любому Учению. Они достигли немало, но не узнали
Великой Устремленности. Но были и такие,  которые  никак  не  могли  утолить
жажду  к  познанию.  Они  много делали и еще больше просили, чтобы им больше
давалось для работы в бесконечном постижении истины. Таким ученикам  хватало
одной  жизни,  чтобы  познать  за  время ее гораздо больше, чем вмещала сама
жизнь. И только такие  ученики  обретали  крылья  и  поднимались  к  высотам
Божественного Бытия, к Великим Высотам Мироздания.
     Ученики  получают  знания  по своей устремленности. И в начале пути они
всегда равны, только в конце первым оказывается тот, кто не  раздумывал,  не
останавливался,  не отдыхал, а, преодолевая трудности, поднимался по крутому
склону к высочайшей вершине.

     Нет непреодолимых рубежей, есть непреодолимость сути человеческой.




     Один Учитель долго учил учеников своих и наконец спросил:
     -- Вы усвоили те знания, которые я дал вам?
     И ученики в точности передали Учителю учение слово в слово.
     -- Вы усвоили смысл, -- сказал учитель, --  но  я  не  уверен,  что  вы
усвоили суть.
     И возмутились ученики:
     -- Мы  ведь  изложили  твое  Учение твоими же словами. Как ты можешь не
верить нам?
     -- Я поверю, когда вы на деле докажете это.
     И ученики ушли в жизнь, чтобы доказать Учителю свое совершенство.
     Один ученик попал к владыке дворца, у которого не  было  наследника,  и
тот  пообещал  ему  все свое богатство взамен знаний, которые будут переданы
только ему.
     -- Я должен открыть знания всем, кто  пожелает  принять  их,  а  потому
никакие  богатства не удержат меня в стенах твоих душных чертогов, -- сказал
ученик.
     -- Народ нищ и глуп, ты будешь обречен на вечную нищету рядом с ним, --
возразил владыка.
     -- Меня не пугает нищета, -- ответил ученик, -- но я  не  сомневаюсь  в
том, где скрыта истинная глупость.
     И он с легкостью покинул дворец.
     Второй  ученик  попал  в  богатые  земли и стал владельцем богатств. Он
ходил в народ, сеял знания, делился хлебом, но богатства,  которыми  владел,
считал  своим  личным достоянием. Когда в дом его пришли сотоварищи-ученики,
живущие  среди  народа  и  не  имеющие  собственной  обители,   он   сказал,
приветствуя их:
     -- Я  рад  вам,  дорогие гости. Этот дом открыт для гостей, и вы можете
гостить в нем столько, сколько пожелаете. А когда покинете  его,  эти  стены
будут долго помнить вас.
     Соученики  его поняли, что их будут помнить тем дольше, чем быстрее они
покинут этот дом:
     -- Мы благодарны тебе, брат наш, за гостеприимство, но не  можем  долго
задерживаться, потому что нас ждут в других местах.
     -- Мне жаль, -- ответил хозяин, скрывая с трудом радость, -- я от всего
сердца предлагал вам кров. Я готов был поделиться всем, что имею, но если вы
отказываетесь -- я буду только огорчен.
     Когда через время снова собрались ученики перед Учителем, он сказал им:
     -- По  мыслям  вашим  я  вижу, как проявилась суть моего Учения в вашем
сердце. И пусть не покинет благодать тех, кто заслуживает ее.
     Ученики вышли от Учителя. Вдруг свет благодати опустился  на  тех,  чьи
дела не расходились с Учением.
     -- Учитель,  --  обратился  к  Наставнику  тот,  кто попрал Учение ради
личного благополучия и спокойствия, -- я сеял знания среди людей так же, как
мои братья. Я раздавал милостыню и предлагал кров тому, кто в нем  нуждался.
Почему же свет благости твоей не сошел на меня?
     -- Ты имеешь много и хочешь иметь еще больше, -- ответил Учитель, -- но
так не бывает, ибо Божественный свет может войти только в то сердце, которое
не захламлено.  Ты  сам  сделал  выбор, думая, что искренность твоя только в
словах твоих, а мысли при этом сокрыты под пологом тайны. Но  для  Бога  нет
тайн, которые могут спрятать твои мысли. И не по словам твоим, а по мыслям и
поступкам удостоен ты награды.
     Не словами ценен ученик, а делами своими.





     Решили два ученика познать Бога. Они взошли на высокую гору и направили
свои стремления  в  небесную глубину. Долго они ждали ответа, и вдруг каждый
из них услышал внутри себя голос.
     Один стал внимать ему, запоминая каждое  слово,  чтобы  донести  людям,
другой стал кричать о том, что он слышит Бога и понимает, о чем тот говорит,
но  в этой безумной радости он не смог запомнить ни одного слова, сказанного
Всевышним.
     Когда они спустились вниз, к людям, первый начал  проповедовать  истину
Божию, а второй только кричал, что он слышал Бога, чувствовал Его и знает, о
чем  Он  говорит.  А  так  как воистину он забыл, о чем говорил Бог, он стал
бросать обвинения в адрес первого о том, что тот  говорит  не  так,  что  он
вводит  в  заблуждение и что он отнимает славу, которая по праву принадлежит
ему.
     Первый был смирен и продолжал тихо делать свое дело, а второй в буйстве
своем лишился ума, ибо в нем  не  было  ничего,  кроме  гордыни  и  самости,
которые изъели его изнутри.

     Помните,  что  тот,  кто  бьет  себя в грудь и говорит, что он слышал и
чувствовал Бога, кто говорит, что Истина на его стороне, тот не прав.  Весть
Божию  несет  тот,  кто  делает  дело,  кто смирен и трудолюбив. Только этот
оставит в душе людей  правду  слова  Всевышнего  и  память  о  себе,  как  о
проповеднике мыслей высоких.






     Бог  избрал  несколько  сынов  человеческих,  дал  им  Высшие  Знания и
отправил к людям, чтобы учить их истине.
     Один при встрече с людьми всегда садился на возвышенность  и  направлял
свой  взгляд  поверх  голов  в  бесконечность.  Народ  слушал его, но чем-то
холодным веяло от этого человека. И вроде бы понятным было  Учение  его,  но
оно  не  ложилось на сердце, и люди, послушав, расходились по своим делам. И
ходил учитель из селения в селение один, и никто не сопровождал  его.  Когда
он  приходил  к  людям,  они спешили к нему, желая услышать Благую Весть, но
после его бесед уходили с пустым сердцем, ибо взгляд не проникал в душу и не
закреплял там сказанное слово. Люди не  верили  тому,  кто  отводит  от  них
глаза, то ли не доверяя, то ли презирая их.
     Второй  учитель  при  встрече  с людьми всегда гордо заявлял, что он --
Бог, что он всесилен и всемогущ, что он может дать народу здоровье,  счастье
и  благополучие, но за ним почему-то шли только алчные и корыстные люди. Все
остальные, для которых Дух был превыше всего, искали высшую Истину и строили
жизнь по Божественным законам.
     Третий их брат был окружен всегда людьми, которые  с  упоением  слушали
его  речи. Они преображались под его взглядом, становились чище от очищающих
слов его.
     Когда после долгого своего пути посланники Бога  пришли  к  Всевышнему,
один  пришел,  окруженный  многочисленной  толпой  людей, а двое других -- в
полном одиночестве.
     -- Скажи, Всемогущий, -- обратились двое одиноких  к  Богу,  --  почему
один удостоен великой народной любви, а мы, проповедующие то же Учение, были
лишены ее?
     И ответил Всевышний:
     -- Истинный  наставник  не  прячет  своего  лица,  не отводит взгляд от
существ, стоящих ниже его, не возвеличивает себя перед теми,  кто  стремится
дорасти  до  Божественных Высот. Тот, кто с благоговением относится к своему
Божественному началу, никогда не будет  прятать  очей  своих  от  людей  или
выпячивать  себя  перед  ними.  Божественная  Суть идет через зрачки к душам
людским, и истинный Учитель знает, что сила его  --  во  взгляде  его.  Даже
слова  бывают  бессильны,  потому что не все понимают смысл их, но взгляд --
это та сила, равной которой нет в мире.






     Захотелось двум братьям увидеть счастье, и обратились они к Богу:
     -- Покажи нам дорогу к счастью.
     И ответил им Всевышний:
     -- К счастью ведут  два  пути:  один  тернистый,  но  короткий,  другой
легкий, но бесконечный.
     Один брат попросил Бога:
     -- Я хочу познать счастье, укажи мне короткую дорогу к нему.
     -- Я укажу тебе тот путь, который ты выбрал, но помни -- он короток, но
тернист. Кровью своей польешь ты эту дорогу. Подумай, прежде чем вступить на
эту стезю.
     -- Я  готов  познать  трудное счастье, ибо знаю, что легкого счастья не
бывает. Веди меня. Пусть свет твой будет путеводной звездой для меня,  пусть
голос твой будет песней, зовущей вперед.
     И  он  пошел. Более трудного и тяжелого пути он еще не проходил. И терн
обдирал кожу, и  камни  наносили  удары,  разбивая  в  кровь  тело,  и  люди
отворачивались,  отказывая  в помощи, но ничто не остановило того, кто шел к
счастью души, к радости сердца, к величию разума. И в конце  своей  трудной,
но  короткой дороги, которая была длинною в жизнь, пришел первый брат к цели
и увидел Величие  лучезарного  счастья.  И  он  понял,  что  смысл  жизни  в
самопожертвовании ради великого счастья жизни.
     Другой же брат пошел по легкому пути. И шагалось ему легко, и все вроде
бы удавалось,  и  все  вроде  бы сбывалось, и одного он достиг, и другого, и
десятого, и сотого, а удовлетворения не чувствовал. И сытый шел, и  кров  по
ночам  имел,  и  одежду  чистую  носил, но не было легкости на душе. Тяжесть
давила, ненависть зрела, злость  кипела,  жадность  росла  быстрее,  чем  ее
удовлетворяли,  недовольство ширилось и захватывало все существо ненасытного
брата. И все было, а счастья не было. Оно, как и прежде, как в самом  начале
пути,  стояло  на  горизонте,  который  уходил по мере приближения к нему. В
конце жизни понял второй брат, что, получив много, он  не  достиг  желаемого
счастья.   Не  было  на  душе  ни  покоя,  ни  радости,  ни  удовлетворения.
Обессиленный, опустился он на землю и заплакал.
     -- Чем же ты недоволен? -- спросил Бог.
     -- Ты обещал мне,  что  приведешь  меня  к  счастью,  --  бросил  слова
обвинения неудовлетворенный брат.
     -- Я  дал  возможность выбора, ты взял то, что близко твоему телу, а не
духу. Ты забыл, что счастье может поселиться в бесконечном просторе души,  а
не  в  золоченой  клетке  тела.  Ты  шел к счастью, но ты его не достиг, ибо
простым счастье не бывает, да и  к  тому  же  путь,  который  ты  выбрал  --
бесконечен, как беспредельны твои желания, которые невозможно насытить.

     Надо  помнить,  что  легкого счастья просто нет, только через трудности
постигается истинное счастье, которое можно оценить.






     Пошел один человек к Богу и говорит:
     -- Я слышал, ты раздаешь людям счастье.
     -- Раздаю, -- ответил Бог.
     -- Тогда дай и мне.
     -- Я дам, только счастьем надо уметь пользоваться.
     -- Я сумею, -- заверил человек Бога и, получив счастье, ушел.
     И начал он жить счастливо.  Но  вдруг  ему  показалось,  что  у  других
счастье лучше, счастливее. Зависть начала глодать человека. Он и так пытался
жить  счастливо, и эдак, но не получалось. И вроде бы все есть, а не радует,
и вроде бы всего много, да не хватает,  и  вроде  бы  сыт,  да  все  чего-то
хочется.  Так  он  мучился-мучился  и  дошел  до  того,  что  от  зависти  и
неудовлетворенности стал болеть и сохнуть. Видит он -- дело совсем плохо  --
и пошел он тогда к Богу.
     -- Господи,  --  обратился  он  к  Всевышнему, -- почему ты одним даешь
большое счастье, а другим малое?
     -- Ты  не  прав  в  своем  обвинении,  --  малое  я  даю   тому,   кого
удовлетворяет и малое, а большое -- тому, кому больше надо.
     -- Так  мне  надо  гораздо  больше,  чем  я  имею, а ты дал мне намного
меньше, чем я хочу.
     -- Я дал тебе не просто большое счастье, а очень большое, только ты  не
оценил его.
     -- Как  же  большое,  --  возмутился  недовольный  человек,  --  если я
несчастлив?
     -- Есть люди, которые и в  малом  находят  большое,  а  есть  и  такие,
которые в большом видят только малое, -- ответил Бог.
     -- Дай мне столько, чтобы я мог разглядеть свое счастье.
     -- Я дам тебе, но ничего бесплатного не бывает.
     Не  понял  человек  слов  Божьих,  но счастье взял и пошел домой, но ни
дома, ни добра на том месте, которое он недавно покинул, не  оказалось.  Все
вокруг было так пустынно, словно там никогда ничего и не было.
     -- Господи! -- возопил человек, -- ты же не дал, а отнял у меня все!
     -- Я  взял  только  то,  что  тебя  не удовлетворяло, теперь ты начнешь
строить новое счастье и, возможно, увидишь его, если сможешь по  достоинству
оценить.

     Дважды за счастьем не ходят. Не оценив его единожды, не сможешь оценить
его и в другой раз.







     Поднимались путники в гору. Все шли легко и весело, а один все отставал
и постоянно брюзжал.
     -- Почему  ты  не  радуешься  всему,  что  происходит?  -- спросили его
сотоварищи.
     -- Я устал от тяжелой поклажи, -- ответил утомленный трудной дорогой.
     Его освободили от ноши, чтобы он почувствовал  легкость,  но  тот  стал
снова отставать.
     -- Что мешает тебе теперь?
     -- У меня устали ноги.
     Сотоварищи взяли его на руки и понесли, но снова застонал горе-путник:
     -- Я устаю даже тогда, когда вы несете меня.
     Уставшего  положили  на  землю  и продолжили путь. Но через время снова
застонал недовольный человек.
     -- Боже, я устал и лежать.
     Бог услышал его и послал ему вечный  отдых.  И  ушел  путник  из  жизни
молодым не от болезни, не от ран, а от собственной лени.
     -- Страшная смерть, -- сказали люди. -- Лучше умереть от работы, чем от
лени, ибо презренен будет прах твой.
     И  все,  кто  хотел  умереть  с честью, отдавали без устали себя труду,
поднимая в Гору Жизни свою душу.





     На цветущей равнине  стоял  Вулкан.  Головой  он  упирался  в  небо,  у
подножия   его   цвели  разные  травы,  росли  плодоносящие  деревья,  текли
прозрачные реки. В травах жили насекомые, в лесах --  птицы  и  животные,  в
реках  --  рыбы.  И  во  всем царила жизнь, только он стоял величественный и
безжизненный. Всегда он смотрел на благоухание и благозвучие, кипящее у  его
ног равнодушно, но однажды самость возмутила его спокойствие своими речами.
     -- Это  ты  --  создатель и благодетель этой цветущей жизни, -- шепнула
она. -- Ты -- Бог, и тебе должны посвящать свои песни-прославления и  травы,
и  деревья,  и  реки, -- твердила гордыня. -- В шепоте-шуме своем они должны
прославлять тебя. Это тебе должны посвящать свои трели птицы, свои  возгласы
-- животные,  свое многоговорящее молчание -- рыбы, благодаря тебя за жизнь,
которую ты им даешь. Ты трудишься на них, отдавая свое тепло, свою  энергию,
себя,  наконец,  чтобы  они  не  просто  жили,  а  радовались и наслаждались
счастьем. Они же забыли  источник  своего  счастья.  Травы  цветут,  деревья
растут, реки текут, не задумываясь, кто совершает благодеяния для них. Ты --
Бог, -- кричала самость внутри Вулкана, -- и все должно быть посвящено тебе!
Даже их ничтожная жизнь!
     Так твердила гордыня с утра до вечера, с вечера до утра, и все громче и
громче  звучал  ее голос и уже не просто звучал, а рокотал внутри, возбуждая
все внутренние силы, которые так долго спали и  бездействовали.  Все  внутри
вулкана  уже  бурлило,  клокотало, горело огнем зависти и неутолимой страсти
самовозвеличивания. И  вдруг,  когда  весь  он  закипел  лавой  негодования,
порожденной собственной самостью, он зарокотал страшными возгласами:
     -- Я  --  Бог!  И  вы  все  должны  посвятить  мне:  и цветение ваше, и
благоухание ваше, и плоды ваши, и пение ваше, и чистоту вашу, и  саму  жизнь
вашу!  Вы должны не только признать величие мое, но и разнести по всему миру
весть о божественном  происхождении  моем,  чтобы  весь  мир  разостлался  у
подножия моего и возвеличивал меня всегда, везде и во всем. И воссияю я, как
солнце,  ибо  я  есть источник Света! Жалкие травки и насекомые, безобразные
древки и птахи, ничтожные болотца и твари, вы  ничто  перед  величием  моим,
могуществом  моим и силой моей! Чтобы жизнь ваша была по-прежнему прекрасна,
признайте меня Богом и покоритесь мне, чтобы я вечно  наслаждался  славой  и
гордился божественностью своей.
     Но жалкие травы и насекомые, деревья и птицы, реки и рыбы ответили:
     -- Сила  твоя в безумстве, а не в разуме, и не быть тебе Богом, ибо Бог
не требует поклонения себе  и  прославления  себя,  потому  что,  даруя  нам
красоту,  он  Высшую  Красоту  прославляет, даруя нам свою любовь, он Высшую
Любовь возвеличивает, даруя нам жизнь, он Великую Жизнь сотворяет.  И  живем
мы под его Светом, его Светом питаемся, а свет души своей ему излучаем.
     И  услышав  такой  дерзкий  ответ, взорвался от страшной злобы Вулкан и
изрыгнул из гортани своей черный пепел ненависти,  расплескал  лаву  злости,
выпустил  из своей разгневанной души смерч зависти. Травы и деревья сгорели,
реки закипели, птицы и животные закончили  свое  существование.  Вокруг  все
кипело  лавой,  засыпалось  пеплом  и  оглушалось от страшного рыка. А когда
Вулкан остыл, пришел в себя, он взглянул  на  мертвую  окрестность,  которой
себя  окружил, и похолодел от ужаса. Окаменевшая пустыня окружала его, ветер
носил пепел, поднимая его к самому небу, и небо было черным и  зловещим.  Он
взглянул  на себя и увидел тело свое в страшных ранах-трещинах, которые ныли
от незнакомой доселе боли.  И  пустошь  царила  кругом.  Страшная,  безликая
пустошь.  Она  давила,  душила  и  жгла.  И  тишина звенела так, что дрожало
обессиленное, истощенное тело Вулкана. Он понял,  что  это  смерть,  ибо  не
может быть жизни в мертвой пустыне. И осознал Вулкан: "Это гордыня и самость
разрушили  меня,  это  они,  воспользовавшись слабостью моей, ввергли меня в
пучину безжалостной смерти. Как я жалок, ничтожен и безобразен перед глазами
жизни, потому и лишен ее навечно. Время сотрет меня с памяти земли и  ничего
не   останется   от   меня   во  славу  жизни.  Как  жестоко  я  наказан  за
одно-единственное желание -- быть Богом. "
     -- Не быть смертному Богом.  Не  стать  алчному  лучезарным.  Не  иметь
завистливому  имени  своего, ибо сама же зависть поглотит его, -- шепнул ему
чей-то тихий голос внутри, но он был такой тихий, что Вулкан так и не понял,
то ли это было на самом деле, то ли ему послышалось.  И  Вулкану  захотелось
побыстрее  исчезнуть,  чтобы  грешную  душу  его  не  терзали вечные видения
разрушения. Но судьба такова, что не дает она покоя  очернившей  себя  душе,
которая будет вечно созерцать деяния свои и мучаться в огне совести своей.

     Так  бесславно  заканчивают  те,  кто  живет во славу свою, а не во имя
Великой общей Жизни.






     Путник шел по пустыне. Солнце нещадно палило. Вода у него кончилась,  и
он  изнемогал  от жажды. Долго он шел и, когда надежда окончательно покинула
его, он увидел в камнях  маленький  источник  воды.  Путник  припал  к  нему
опаленными,  растрескавшимися  губами  и  долго  с жадностью глотал студеную
прозрачную воду. Он припадал несколько раз и в конце концов замутил источник
поднятым со дна илом.
     Увидев мутный исток, он воскликнул:
     -- Я пил грязную воду, от этого я могу заболеть и умереть!
     И вдруг у него заболел живот. Путник испугался,  что  он  действительно
может заболеть и умереть, и в гневе плюнул в источник, крикнув:
     -- Ты  не  достойно даже плевка, грязное болото. Ты призвано не утолять
жажду, а убивать людей. Так умри же само!
     И с этими словами он засыпал исток. Вода  ушла  под  камнями  в  другое
место,  а  путник,  проведший  какое-то время под раскаленным солнцем, снова
стал испытывать жажду. Желание пить росло и в  конце  концов  заставило  его
обратиться  к  источнику,  но  его  не  было  на  прежнем месте. Путник стал
расчищать место, где некогда журчала тоненькой  струйкой  прохладная  чистая
вода, но кроме мокрой грязи там ничего не было.
     -- Проклятая вода, куда ты исчезла? -- почти беззвучно вопил путник, не
в силах издать звук пересохшим горлом.
     Усилия его были тщетны -- воды не было.
     Изнемогший,  он стал сосать грязь, но и здесь старания были бесплодны и
более того -- губительны. Наевшись грязи, он не только не утолил  жажды,  но
обрек себя на мучительные боли в животе и в конечном счете -- на смерть.

     Плюнувший в исток, не найдет его больше.






     Однажды  свежим  ветром  занесло  бабочку  на  поле, где росла лечебная
трава. Цветы там были мелкие, одноцветные и не такие ароматные, как в садах.
Для того, чтобы утолить жажду, нужно было приложить  усилие,  чтобы  достать
цветочную  влагу,  а  к  тому  же  в  каждом  цветке  ее  было так мало, что
необходимо  было  часто  перелетать  с  цветка  на  цветок,  усаживаться  на
колышущийся  от  ветра  стебель и перебирать маленькие цветочки, доставая по
мельчайшей капельке нектар, и был он не такой сладкий, как у садовых цветов,
и даже более этого отдавал горчинкой. Бабочек на этом поле не было, там было
много пчел, они ужасно монотонно жужжали, создавая неприятный звук,  режущий
нежный слух бабочки. Все ее раздражало на этом поле, но, куда лететь, она не
знала.  Она  сидела на раскачивающемся стебле травы и с жалостью смотрела на
снующих туда-сюда дребезжащих пчел.
     -- Скажите мне, -- отважилась спросить одну из них бабочка,  --  почему
вы  выбрали  это  поле,  где цветы мельче мелкого, сока в них меньше малого,
запах у них терпче терпкого, а нектар горше горького? Есть сады,  где  много
больших,  красивых  и ароматных цветов, в чашах которых -- океан сладчайшего
нектара.
     Пчелы трудились, не бросая работу, им  было  не  до  праздных  вопросов
легкомысленной  бабочки.  Только  одна,  оторвавшись на мгновение от цветка,
посмотрела на  бабочку  недоуменными  глазами,  в  которых  светился  покой,
уверенность и разум, и сказала:

     -- Мудрость не в красоте, а в полезности.
     И улетела.
     Это  для глупой бабочки было слишком заумно, и она продолжала сидеть со
страдальческим видом на гнущемся до  земли  стебле,  ожидая  лучшей  участи,
которая не заставила себя долго ждать.
     Вдруг  на поле появилась огромная яркая бабочка. Она была так красива и
изящна, так легка и грациозна в полете, что  труженицы  пчелы  рядом  с  ней
казались  мерзкими  существами.  Она  царственно  парила над блеклыми дикими
цветами, изредка садилась, но, видимо, лишь для того, чтобы передохнуть.  Ее
не привлекали эти простенькие цветочки, не прельщал их терпковатый запах, не
притягивал горький нектар. Подлетев к бабочке-залетке, она спросила:
     -- Как  ты  попала  в это ничтожное место? Здесь безобразные цветы, и к
тому же они дикие от природы; чтобы утолить жажду, здесь надо  трудиться,  а
мы,  бабочки,  рождены,  чтобы  наслаждаться,  порхая над жизнью. Мы созданы
красавицами, чтобы любоваться собой и радовать глаз чужой своим  изяществом.
Нам  не  место  в  этой  мастерской,  потому  что  мы  не  призваны что-либо
производить, у нас иное поприще -- услаждать зрение своей красотой.
     -- Я  случайно  попала  сюда,  --  стала  оправдывать  свое   положение
бабочка-залетка, -- меня занесло ветром против моей воли, и теперь я мучаюсь
и  страдаю  здесь,  мне тяжело, я устала, я зачахла, я потеряла здесь все: и
свою красоту (а ведь я была так же красива, как и ты, -- соврала бабочка), и
свое изящество, свой редчайший ум  среди  этих  отупевших  от  однообразного
труда пчел. Я не могу уже мыслить и не могу показывать всем свою красоту. --
И бабочка-залетка заплакала.
     -- Несчастное создание, мне жаль тебя, ты действительно стала маленькой
и безобразной  здесь,  глупой  и  блеклой. Ты действительно зачахла здесь, в
этой глуши, вдали от шумного прекрасного мира вечного праздника, ты потеряла
свой блеск и лоск. Лети со мной, я покажу тебе чудесный сад, где  не  только
огромное  множество  восхитительнейших  цветов,  которые  издают  дурманящие
ароматы и цветут до глубокой осени, но и много тени, которая  защищает  наши
нежнейшие  крылья  от палящего солнца. А эти дикие уродцы, -- указала она на
цветы, -- через несколько дней  отцветут,  оставив  память  о  себе  лишь  в
горьком  меде.  Говорят,  он лечебный, но что нам лечить, если мы не болеем?
Летим навстречу легкому безмятежному счастью!
     И глупая бабочка вспорхнула и полетела туда, где вечное тепло, как  она
понимала,  где  изящество  красоты,  где  сладчайший нектар, где бесконечное
счастье!
     Сад, в который ее привела бабочка-красавица, был  такой  необыкновенной
красоты,  которой  она никогда еще не видела. Здесь было тихо, потому что не
было ветра, здесь было много разнообразных, ухоженных и красивейших  цветов.
Здесь  стоял  такой  аромат, который одурманивал даже ум, делая его мягким и
растекающимся, как киселеобразное вещество;  в  чашах  цветов  было  столько
сладчайшего  опьяняющего  нектара, что можно было жить в этом пьяном дурмане
вечно. И бабочка, обезумевшая  от  счастья,  летала...  летала...  летала...
наслаждаясь великолепием, пока не попала на иглу...
     На  черном  бархате, под прозрачным стеклом "сидела" одинокая, ничем не
приметная бабочка, а скрипучий голос часто произносил рядом с ней непонятные
звуки: "Это редчайшая бабочка-залетка -- ценнейший  экземпляр,  таких  давно
нет и не будет. Я счастлив, что смог сохранить ее для потомков. "

     Выбирая  судьбу,  помни:  она  одаривает  тем  счастьем,  к которому ты
стремишься.






     У одного человека было два кувшина для хранения воды, но стал  замечать
он,  что  в  одном  сосуде  вода  всегда прозрачная и прохладная, а в другом
быстро мутнеет и приобретает неприятный запах. Стал он искать причины:  вода
из одного истока, значит, дело не воде, стоят кувшины в одном месте, значит,
дело  не  в  хранилище,  сделаны они из одной глины и руками одного мастера,
значит, дело  не  в  материале  и  в  мастерстве.  Что  же  так  разнит  их?
Присмотрелся  он  внимательно  и  понял:  тот,  что  попроще, без изысков --
пористый и испаряет стенками влагу, тот, что покрыт лаком-- не имеет  пор  и
обрекает  воду  на  загнивание.  И  тогда человек поставил красивый кувшин в
угол, чтобы им только любовались, а из простого кувшина поил в  жаркий  день
на  улицах  людей.  Пили  воду  люди и не только утоляли жажду, но и ощущали
прилив сил и бодрости в теле, чистоту мыслей в голове.  А  если  кто  хвалил
хозяина,  тот  с  гордостью  отвечал:  "Это  не  я,  это  кувшин мой, это он
чудодейственной силой обладает. "
     Так и среди людей бывает: на красивого  глазеют,  а  от  умного  пользу
получают.






     Сотворил  Бог землю и сотворил Бог людей, но люди обезумели прежде, чем
поумнели. И тогда Бог решил дать им учителя из их же рода. Долго он  выбирал
среди  людей  того,  кому  можно  доверить  знания,  которые  сделают  людей
разумными и, наконец, нашел человека, который  был  готов  внимать  Высокому
Слову,  обращать  его  в  простую  речь, доступную каждому. И дал Бог Знания
избраннику своему, а тот в свою очередь стал передавать эти Знания людям.
     Сначала народ слушал умные речи и благодарил посланника Бога за Знания,
но скоро понял, что сам он так глуп и ничтожен  перед  этим  человеком,  что
впору  умереть,  чем жить. Но почему он должен умирать, если он сотворен для
жизни, а если это так, значит, он должен жить. Умно это  или  глупо  --  уже
неважно, ведь живут же деревья и камни и не задумываются даже: почему, зачем
и для чего живут, и они, люди, тоже достойны просто жить.
     -- Человеку   дано   сознание,   чтобы,   воспринимая   жизнь,  он  мог
преобразовывать прежде  всего  себя,  а  потом  и  саму  жизнь,  --  твердил
посланник Бога. -- Внемлите разуму и вы станете разумны!
     Но  люди  прислушивались  ко  всему,  только не к разуму и от этого еще
больше обезумели.
     Сначала стала редеть толпа слушателей избранника Бога,  затем  поредели
ряды  учеников,  и  в  конце концов посланник остался одинок. Он скитался по
селениям, чтобы вразумить людей, но был гоним безумной толпой.  И,  наконец,
загнали  безумцы  скитальца  к  скалам,  голым  и  суровым скалам, где ждала
изгнанника только смерть.

     Войдя в эту каменную обитель, где крышей было небо,  а  стенами  острые
вершины   скал,   божий  человек  мужественно  взошел  на  плато  и  крикнул
беснующейся толпе:
     -- Я бы с легкостью умер, если бы это  лишило  вас  безумия  и  вселило
разум,  но даже моя смерть не очистит затуманенный ум ваш, ибо не видит тот,
кто слеп, не слышит тот, кто глух, и не разумеет тот, кто не имеет разума!
     И остался посланник Бога среди  скал  ждать  смерти.  Великое  мужество
давало ему силы для жизни и лишало возможности смерти сжать в своих объятиях
преданного ученика Бога.
     Любопытная толпа ждала того часа, когда сдастся этот смертный человек и
упадет перед ней на колени, прося прощения; и снизойдет тогда она и позволит
этому  падшему  влиться  в  свое  серое  безобразное  тело, которое поглотит
безумца и принесет спокойствие своему алчному сердцу.
     Люди были наделены на редкость неиссякаемым терпением, и для них  любой
конец:  будь то смерть или поклонение -- было их победой над гордецом. Но не
хватило терпения у камней, они стали трескаться от невыносимой боли, которую
они испытывали за этого негнущегося человека, а из трещин  стали  появляться
сначала  капельки  слез,  затем  они  превратились  в ручейки, ручейки стали
закручивать водовороты, и вдруг мощным потоком стала подниматься вода, и она
свершила то, чего не ждала озверевшая толпа: она поглотила посланника  Бога,
чтобы  поднять  его  на  небеса, а изуверцев закрутила в грязном водовороте,
чтобы унести в глубины ущелий, которые образовались в растрескавшихся  душах
скал.
     Тихо  и  спокойно  ушел  под  воду  ученик  Бога и учитель людей, чтобы
подняться на свою небесную ступень, и с дикими воплями  уносились  в  адовый
зев безумные люди. Страшные крики, вопли и стоны разрушали тишину, проклятия
неслись  всему, что приходило на ум бесславно гибнувших людей, страх увлекал
их все дальше и дальше от просветления разума.

     Такова участь пророков  Великого  Учения:  быть  изгнанными  и  убитыми
толпой,  но  даже  в  одиночестве  и боли не теряли истинные ученики Богов и
учителя людей лица своего, и еще ярче и красивее было оно в  мучениях  своих
перед личинами безумцев. Это -- участь всех цивилизаций, это -- события всех
эпох.






     Две  птицы летели в небесном просторе и вдруг попали в воздушный поток.
Одна  испугалась,  сложила  крылья,  прижала  к  груди  голову  и   отдалась
провидению.  Сильная  воздушная  струя подхватила обмякшее тело, закрутила в
своем круговороте и понесла на скалы.  Со  всего  маха  она  ударила  слабое
существо  о  камни, разбрызгав кровь, и, собрав разлетевшиеся перья, понесла
их по свету, как символ безволия, ибо перо без птицы, как тело  без  разума.
Другая  же  птица  распрямила  крылья,  вытянула  голову, расправила грудь и
полетела навстречу ветру. Когда воздушная круговерть  осталась  позади,  она
почувствовала  силу  в крыльях и уверенность в душе и поняла, что теперь она
может лететь даже к солнцу.

     В минуты трудных испытаний нельзя складывать крылья, судьба  не  жалует
слабых,  она разбивает их при первой возможности. Нужно расправлять крылья и
лететь навстречу буре, тогда буря под натиском силы  разобьется  о  каменную
волю   и   разлетится  слабыми  перьями  воздушных  потоков,  которые  будут
восприниматься на земле, как легкий безобидный ветерок.





     Жили мудрец и глупец. К мудрецу шел народ, чтобы  послушать  его  умные
речи,  а  глупца  обходили  стороной. Не по себе было глупцу, зависть мучила
его, и решил он сходить к мудрецу, чтобы  послушать  его  и  по  достоинству
оценить  его  мудрость.  Пришел он к умному собрату и стал слушать то, о чем
говорит умнейший. Слушал-слушал, слушал-слушал, но так ничего  и  не  понял.
Вышел  он  от мудреца и заявил людям, собравшимся у дома мудрейшего, что тот
не в себе, ибо здоровый такого не скажет; что от таких  мудрствований  болит
голова и пухнут мозги.
     -- Бойтесь  его!  --  крикнул глупец, да так громко, что его услышали в
окрестностях. -- Ибо и вас постигнет та же участь, что и меня!  Вы  отупеете
от его речей навсегда! Вы обезумеете от большого ума!
     Та  часть людей, которая так же мало понимала в мудрости, как и глупец,
да и к тому же очень боялась потерять последний  ум,  с  видом  собственного
достоинства   отвернулась   от  мудреца  и  пошла  прочь  с  глупцом,  чтобы
окончательно не обезуметь. Другая часть осталась возле дома  мудрейшего,  от
мудрости которого светлел ум и становилось больше сердце.

     Глупость  существует для того, чтобы больше оттенить мудрость, давая ей
возможность с огромной мощью светить во Тьме Безумия.





     Один глупец решил уничтожить исток воды. Не нравилось ему, что бьет  он
именно  здесь,  на  его  пути.  Сначала  глупец зарывал исток землей, но тот
размывал землю, потом глупец засыпал камнями  ложбинку,  но  исток  вырвался
из-под  камней,  тогда  глупец  принес  большой  валун  и накрыл исток. Вода
исчезла. Возрадовался глупец, что победил бьющую из земли  воду,  и  устроил
сам себе праздник в честь великой победы. Безудержно он веселился и вдруг...
фонтан ударил из-под земли и сбил глупца с ног. Глупец хотел было встать, но
мощный  поток  подхватил его и понес с вершины горы. Пока его несло вниз, он
не ощущал ничего -- настолько все было неожиданно и мгновенно, но  когда  он
попал  в  низину  и  вода  закрутила  его  в своем мощном водовороте, глупец
почувствовал, что вода -- кипяток.
     -- Почему вода закипела? -- заорал обезумевший глупец.
     -- Потому я стала горячей, что  заставил  ты  меня  опуститься  на  дно
просыпающегося  вулкана,  он  раскалил  меня  и выбросил кипящим гейзером из
себя, -- шептала кипящая вода. Больше ничего уже глупец не услышал.

     Нельзя уничтожить то, что неуничтожимо.





     Вел Учитель учеников своих по трудной тернистой дороге к  Великой  цели
жизни. И чем ближе была цель, тем труднее становилась дорога, круче подъем и
беспощаднее иглы терна. И в самый тяжелый миг, когда силы покидали учеников,
появлялся  в  стороне  от  дороги  временно  разбитый  балаганный театр, где
разыгрывали спектакли лицедеи, где кружился  в  вихре  танца  карнавал,  где
царил  веселый  праздник.  И  один уставший ученик решил только взглянуть на
празднество, только схватить  глоток  воздуха  от  карнавального  ветра.  Он
свернул  с  пути...  Подойдя  к  шатру  циркачей,  он  просунул голову между
колышущимися от ветра яркими занавесками  и  увидел  завлекательные  фокусы,
сложнейшие   трюки,   потешную  клоунаду.  Это  было  интересно  и  забавно.
Забывшись, он смотрел веселое представление циркачей, пока  они  не  увлекли
всю  толпу вместе с ним на площадь, где начался шумный карнавал. Люди спешно
надевали маски, причудливые и уродливые, смешные и жалкие, злые и  страшные,
и неслись, неслись в веселом вихре маскарада все дальше и дальше.
     Ученик  забыл  обо  всем,  он  был  как  ребенок,  впервые  попавший на
праздник. Он менял маски, ища для себя самую красивую, соответствующую,  как
ему  казалось,  его  внутренней сути, но сколько он ни примерял, все они, по
его мнению, искажали действительность, уродуя его лицо.  Не  найдя  желаемой
маски,  он  надел ту, которая досталась, потому что все маски были разобраны
такими же желающими праздности людьми. Потом он увлекся сладостями,  которых
на  карнавальной ярмарке было такое множество, что трудно было оторваться от
конфетных палаток. Насытившись, он побежал к воздушным  шарам.  Сначала  ему
нравились  синие, потом -- зеленые, затем -- красные, он брал и те и другие,
а набрав много, вдруг поднялся над площадью  и  с  небольшой  высоты  увидел
пищащий   от   удовольствия   разноцветный   муравейник   людей,  зараженных
празднеством. Наконец, устав от шума  и  веселья,  он  подошел  к  одинокому
человеку,  раздающему  мыльные  пузыри.  Грустный  человек  надувал огромные
сверкающие от света цветных фонарей пузыри и давал незадачливым людям.  Пока
пузырем любовались, он плавно перекатывался в воздухе, но стоило взять его в
руки, как он лопался.
     -- Я  тоже  шел  другой  дорогой,  -- твердил устало человек с мыльными
пузырями, -- но желание взглянуть на  праздник  сгубило  меня,  и  теперь  я
владелец  мыльных  пузырей.  Они красивые, но лопаются очень быстро. Я и сам
стал уже мыльным пузырем.
     Но его никто не слушал. Люди были увлечены игрой с  мыльными  пузырями.
Пузыри  лопались,  не оставляя и следа, а люди самодовольно смеялись. Ученик
тоже ловил пузыри, они какое-то время лежали на ладони, но потом  все  равно
рассыпались разноцветными искрами брызг, и он радовался как ребенок, позабыв
обо  всем.  Долго  развлекался  ученик с мыльными шарами, а когда опомнился,
праздника уже не было. Площадь была пуста,  замусорена;  музыка  не  играла,
фонари  не  горели,  конфетные палатки были пусты, шатер цирка разобран, а в
душе ученика была щемящая боль. Он вспомнил, что  шел  когда-то  по  другому
пути,  и  горечь  разлилась по его уставшему телу. Он решил бежать туда, где
оставил истину, но ноги еле двигались от усталости. На ладони лениво качался
мыльный пузырь и не лопался, а маска, которую он  когда-то  надел  на  лицо,
приросла.  Ученик  попытался  избавиться от мыльного пузыря, но напрасно, он
превратился  в  зеркало,  в  котором  всегда  отражался  жалкий,  смешной  и
уродливый  образ  то ли лицедея, то ли клоуна, но не того, каким помнил себя
ученик. Он попытался избавиться от безобразного костюма, но не мог, ибо сняв
его, он остался бы совершенно голый.
     Жалкий уродец шел к выходу, но путь его лежал через площадь, она теперь
имела унылый, удручающий вид, который приводил в ужас. Но надо было  куда-то
идти,  и  он шел. Наконец, вышел на тернистый путь, где давно уже прошли его
товарищи с Учителем. Он увидел, что  тропинка  заросла  колючим  терном,  на
котором  развевались на ветру обрывки грубой одежды идущих к свету. На земле
алыми точками запекшейся крови лежал след от  ушедших.  Ученик  стал  искать
другую дорогу, но не нашел, ибо к Истине ведет только один путь.
     -- Я  хотел  только  взглянуть  на праздник, но, видимо, пробыл там так
долго, что дороги успели зарасти, -- с горечью произнес ученик.
     На душе было пусто, знания, данные Учителем, забылись, и  от  праздника
ничего  не  осталось.  И  сидел  ученик  между  заросшей  дорогой к Истине и
закончившимся праздником лжи и плакал от бессилия и злобы.

     Нет вечного праздника в жизни. Он приходит, чтобы  увлечь  и  увести  и
уходит,  чтобы  разочаровать  и  опустошить.  Кто  посвящает  себя праздному
развлечению, тот покупает себе вечную маску уродца, которая  становится  его
сутью.





     Один  ученик  пошел  на  базар  за чашкой риса для Учителя. На базарной
площади он увидел толпу и решил посмотреть, что там за сборище.  Он  подошел
ближе  и  взгляду  его  представилось  странное зрелище: на возвышении стоял
человек  в  богатых  ярких  одеждах,  который,  жутко  кривляясь,  громко  и
возбужденно  что-то  говорил.  Ученик  прислушался. Первые слова, которые он
услышал, сначала возмутили его, потом привели в смятение, но чем  дальше  он
слушал  новоявленного  глашатая  истины,  тем больше приходил в возбужденное
состояние, которым была заражена толпа слушающих. От странных слов в  голове
ученика  стали появляться иные, чем были когда-то, мысли, а человек, который
кричал все громче  и  громче,  вколачивал  чужеродные  слова  в  голову  уже
одурманенных  людей  как  клинья  в  дерево.  Человек,  провозглашавший, как
казалось ему самому, истину,  обвинял  Учителя  в  дьявольских  наваждениях,
называл   его   черной   чумой,   пытался   развенчать  перед  тупой  толпой
"самозванца", которого истинно верующие называли посланником Бога.
     -- Он заманивает вас в черные сети и влечет  душу  в  пучину  тьмы,  --
надрывно, время от времени кричал возбужденный глашатай истины.
     Ученик  долго  слушал  площадного  крикуна и в конце концов усомнился в
божественной истинности Учителя. Он не вернулся больше к тому, кто много лет
давал ему  знания  и  учил  его  жизни,  а,  уподобившись  горлопану,  пошел
разносить "правду" о том, кто не требовал признания, кто жил только тем, что
доверял своим ученикам сокровенное учение и божественную тайну.
     Долго  ходил  ученик  по  селениям,  разнося  новую весть. Он давно уже
уподобился и в речах  своих,  и  в  одежде  своей  "новоявленному  учителю",
сеющему   смятение   в   душах.   И  однажды  в  возбужденной  орущей  толпе
новоиспеченный глашатай истины увидел ясные спокойные глаза. Он  отвел  свой
взгляд к привычной картине беснующейся толпы, но неведомая сила потянула его
взор   туда,  где  светились  две  ярких  звезды  лучезарных  глаз.  Величие
спокойствия сияющего взгляда привело его в трепет, взволновало  и  разорвало
нить  блестящих  бус  слов  ученика,  порочащих  истину.  Мысли  рассыпались
бусинками и растерялись. А человек  с  ясными  глазами  повернулся  и  пошел
прочь.  Он удалялся все дальше и дальше, и чем больше становилось расстояние
от него до толпы ротозеев, тем выше он поднимался. Он шел  уже  над  землей,
над  водой,  по  ясному  чистому небу уверенной походкой, и она была до боли
знакомой ученику. И вдруг он вспомнил, что так спокойно и уверенно ходил его
Учитель, и только у него были такие мудрые и ясные глаза.
     -- Учитель! -- неосознанно  крикнул  глашатай  новой  истины,  и  толпа
повернула голову туда, куда направляла рука опомнившегося ученика.
     -- Это  --  дьявол!  --  завопила  толпа.  -- Ты сам сказал, что это --
черный, страшный человек, слуга и помощник сатаны, сам сатана!  Если  он  --
твой учитель, значит, и ты из этого бесовского племени. Бей его! -- закричал
кто-то из толпы. -- Бей! -- подхватили другие.
     И в ученика полетели камни...
     Когда  толпа,  наглумившись,  устала, удовлетворенная своим безумством,
она  покинула  площадь,  оставив  под  раскаленным  солнцем   окровавленное,
обезображенное ранами безжизненное тело.

     Не  Учителя  предает  оступившийся,  но  себя  обрекает на страшный суд
Истины.






     Пил человек Чашу Жизни и всегда она была такой, как  ему  хотелось,  но
пришло  время,  когда стала ощущаться горечь, и чем больше он пил, тем горше
она становилась. Тогда обратился человек к Богу:
     -- Господи, почему Чаша моей Жизни  стала  такой  горькой?  Я  праведно
живу, приношу людям только добро, почему же яд скопился на дне этого сосуда?
     -- Человеку  не  дано  видеть  причины,  -- ответил Бог, -- но я нарушу
Закон Тайны Судьбы и дам тебе возможность узреть то, что ты сейчас пьешь,  и
пусть поможет тебе это с достоинством осушить бесстрастный сосуд.
     И  в  тот  же  миг  перед  взором человека всплыли страшные картины его
деяний. Глядя на свои чудовищные проступки, он не верил тому, что это творил
он сам. Он увидел глаза людей, которым он причинил боль, и  понял,  что  его
Чаша недостаточно горька, чтобы искупить содеянное.

     Молодость  не  ведает,  чем  обогатит старость. Старость забывчива и не
помнит, чем  наградила  ее  молодость,  и  потому  считает  всю  свою  жизнь
источником  мудрости,  и  поэтому обе беспечны и неразумны, одна -- в дурной
расточительности, другая -- в глупом беспамятстве.
     Если бы молодость видела будущее, старость бы не знала страданий.  Если
бы старость помнила прошлое, тяжесть бы ее была легче.





     Нанялся  бедняк  к  богачу  на  работу.  Вывел хозяин работника в поле,
показал, что нужно сделать и сказал, сколько заплатит. Понимал  бедняк,  что
работы  много  и  труд  непосильный,  но его утешала обещанная ему плата. Он
радовался тому, что сможет  облегчить  положение  своей  семьи  на  какое-то
время.  Но  труд был тяжелее, чем показался на первый взгляд, да и погода не
баловала: то стояла сушь, то лил беспрестанно дождь,  то  налетал  ураганный
ветер.  И  не  было у работника ни отдыха, ни покоя. И плакал бедняк и терял
надежду, но работу не бросал, ибо  тяжелее  переносить  голод,  чем  тяжесть
труда. Настало время сбора урожая, и впервые возрадовался работник, глядя на
плоды  своего  труда,  и  впервые  надежда озарила его сердце. И пришел он к
хозяину за расплатой.
     -- Не оправдал ты моих ожиданий, -- сказал богач. --  Много  сгнило  от
дождей,  много высохло от засухи, много загублено ветром, за все это я вычту
из твоего заработка, а что осталось, ты получишь у моей жены.
     Пошел бедняк к жене богача, та сунула ему несколько монет и выпроводила
со двора. Посмотрел работник на свой скудный заработок и заплакал,  обильные
слезы  покатились по его щекам, горечь переполнила душу. Уставший и больной,
он тащился к дому, где ждала его нищая семья.
     Прошло время, и давно уж было забыто  это  событие,  каждый  жил  своей
жизнью,  но  вдруг у богача в одночасье пал скот, сгорел дом, заболели дети,
умерла жена. Горе шло по пятам, отнимая  у  богатого  то  одно,  то  другое.
Обессилевший от горя, он обратился к Богу:
     -- Скажи, Всевышний, чем разгневал я тебя? Я исправно выполняю все твои
законы, усердно молюсь тебе, за что же такая немилость ко мне?
     -- Не  молитвой, а делами своими человек творит судьбу свою. Сколько ты
присвоил чужого, столько и потерял, -- ответил Бог.
     -- Но я в тысячу раз меньше недодаю, чем  теряю  сам,  --  оправдывался
богач.
     -- А  где точная мера того, что потеряют бедняки на твоей работе? Ты не
учитываешь их слез и ушедшего из их тела здоровья, не учитываешь их нужды  и
голода,  горя и душевной боли. Все это ты получаешь теперь с лихвой и должен
принять с благодарностью, -- терпеливо объяснял Господь.
     -- Тогда ты не Бог, коль так несправедлив! --  вскричал  богач.  --  Ты
отнял  у  меня  больше,  чем я недоплатил, а я недоплатил по справедливости:
часть  урожая  сгнивала  от  дождя,  часть  выгорала  при  засухе,  а  часть
уничтожалась ветром.
     -- Не  у  работников  ты  отнимаешь -- у себя, и терять будешь, пока не
осознаешь.
     Ничего, кроме злобы и проклятий, не было  в  душе  у  богача.  Обильные
слезы   катились  теперь  по  его  щекам,  горечь  переполняла  его  сердце.
Обессиленный тащился он по жизни,  в  которой  несчастье  сменяло  горе.  Он
по-прежнему жаждал богатства и по-прежнему обкрадывал других, чтобы улучшить
свою  жизнь,  и  по-прежнему что-то постоянно терял. В конце жизненного пути
беспомощный, больной и одинокий он лежал на смертном одре и проклинал жизнь,
Бога и все на свете.
     Он так и не понял Великого Закона Судьбы.

     Легче уходить из жизни тому, кто меньшую ношу грехов за плечами  имеет.
И  минует  чистилище  ада  тот,  чей  ум просветлеет до смерти. Отягощенному
грехами и умирать тяжелее, и до светлых Врат Вечного Покоя не дойти.





     Один человек очень любил власть.  Главным  смыслом  его  жизни,  единой
целью  было  достижение  всемогущества.  И  шел он к нему, пренебрегая всем,
убирая все со своего пути. Но впереди него все время оказывался  незаметный,
невзрачный,   маленький   человечишка,   который   портил  своим  появлением
настроение властолюбцу. Ему и так приходилось нелегко: только он  преодолеет
одну  трудность,  как  возникнет  впереди  другая,  а  тут  еще человеческая
сущность, мешающая ему на пути. Снова и снова появлялся  впереди  тот,  кого
обойти   невозможно,  кто  вставал  немым  упреком  и  бесстрастным  стражем
справедливости. Они словно оба поднимались к высотам,  и  властолюбец  очень
боялся,  что  этот  ничтожный человеческий червь займет его высоту. Многое и
многое было  уничтожено  устремленным  к  власти,  но,  наконец,  цель  была
достигнута  --  земля завоевана, люди покорены и самая высокая вершина земли
была у его ног. И властолюбец приказал срубить пик вершины и  сделать  плато
для его трона. Прислужники выполнили его приказ, и царственный трон стоял на
самой  высокой вершине земли. Взобрался на него властолюбец и с недосягаемой
высоты стал обозревать свои владения. И представилась его  взору  сладостная
картина:   ничтожным  и  крохотным  было  все!  Но  не  мог  в  полной  мере
возрадоваться властолюбец, потому что среди покоренных и покорившихся он  не
увидел  того, кто поднимался с ним к высотам. Не было его внизу, не было его
и рядом. И поднял властолюбец голову вверх, к небесам, и  жаром  обдало  его
корыстолюбивое  тело  --  на  необозримых  небесных  высотах, в ярком чистом
свечении стоял тот, кто поднимался по  трудной  дороге  вверх.  Сколько  раз
сбрасывали его вниз верноподданные властолюбца, сколько раз наносили побои и
увечья,  чтобы  он  не  обгонял  будущего  земного властелина, но все усилия
уничтожить стремящегося к выси были тщетны. Не смотря ни на что, он оказался
выше и более этого-- излучал лучезарное сияние, от которого  сияла  земля  и
люди. И возмутился тиран, вскричал от негодования. Неустойчивый трон дрогнул
и  опрокинулся  вместе  с  властолюбцем  вниз, в страшную глубокую пропасть.
Сердце отсчитывало последние удары, дыхание -- последние ритмы,  а  в  груди
безумной  лавой  кипела злоба, и никак не мог понять властолюбец, какая сила
помогла ничтожному человеку подняться до таких божественных высот и  засиять
в  божественном  свете. Он вспомнил глаза покоренных людей: чистотой взгляда
они были обращены к освещенному высшим Светом Существу, чистотой устремлений
были направлены к этому лучезарному образу. В дикой  злобе  рванулся  тиран,
чтобы  очернить  грязным  словом  Возвышавшегося,  но страшная боль прервала
дыхание на полувздохе, а биение сердца -- на  полуударе.  И  досталось  тело
властолюбца не Высшему Свету, не памяти человеческой, а земным червям.

     Разные стремления ведут к разным высотам.
     Разные желания приводят к разным достижениям.
     Разные цели приносят разные победы.
     А  человек  рожден,  чтобы  стать  либо  Серафимом крылатым, либо гадом
ползучим. Он сам хозяин своей судьбы,  ваятель  жизни,  создатель  памяти  о
себе.






     Жил  на  свете  художник.  Хорошие полотна он создавал, радовал людские
сердца, но неудовлетворенность была в его сердце: хотел  он  запечатлеть  на
своем  полотне  Бога  и  оставить  его  образ  людям.  Он  ушел  в горы, где
преодолевал вершины в поисках священного лика, он спускался в  пустыню,  где
проводил  время  в  посте  и  в молитве, он уходил к морю, где вслушивался в
небесный шепот волн и в песню человекоподобного дельфина,  и  вдруг  в  одно
ясное  утро  он  увидел  удивительный,  серебристо  сияющий  свет. Красота и
чистота его были божественны, и он понял,  что  это  --  сияющий  лик  Бога.
Художник  вернулся  в свою мастерскую и, призвав все свое умение, перенес на
полотно лучезарный лик  Божества.  Уходя  из  жизни,  он  передал  священную
картину   своему  ученику.  Тот  долго  смотрел  на  полотно  и  решил,  что
изображенный свет красив, но это -- не Бог, Всевышний должен быть другим.  И
он  приложил  к картине свою руку, нарисовав в центре излучения лицо. Больше
за всю свою жизнь он не дотронулся до полотна, но его штрих исказил истинный
образ Всевышнего. Умирая, он  передал  картину  своему  ученику.  Тот  нашел
картину неполной и дорисовал то, что принесло ему его видение.
     Так  полотно  переходило  из рук в руки, от ученика к ученику, и каждый
незадачливый художник вносил в него свои поправки. В итоге на  полотне  стал
больше  просматриваться  бес,  чем Бог, а так как картина носила имя первого
художника, то гнев людей  был  обращен  к  первосоздателю.  Его  обвинили  в
сатанинстве, могилу осквернили и уничтожили, а имя заклеймили.
     Прошло  время, и один из учеников решил создать полотно с ликом Творца,
но прежде, чем приступить к работе, он повторил путь первого собрата.  Когда
художник  вернулся  домой,  он  создал  высочайшего  мастерства  полотно, на
котором сиял лучезарный свет невидимого Божественного лика. Теперь полотно с
сатанинским образом  нужно  было  уничтожить,  чтобы  остановить  возмущение
людей.  Но  что-то  мешало  художнику  коснуться ножом тонкого тела полотна.
Словно кто-то удерживал его руку, чей-то голос молил о милосердии,  и  решил
мастер снять слой краски с полотна и оживить его другим образом. Кропотливой
и трудоемкой была работа, но остановиться художник уже не мог. Слой за слоем
он  снимал  с  полотна  краски  и  наблюдал,  как  менялся  образ.  Исчезали
безобразные черты  и  тени,  он  преображался  и  светлел.  С  каждым  разом
становился  образ  человечнее  и  красивее, светлее и чище. И вот на полотне
начал проступать последний слой: волнение охватило мастера  и  он  с  особым
трепетом  принялся  за  работу.  И  каково  же  было его удивление, когда на
очищенном полотне он узрел то же лучезарное сияние, как на своем. Он сравнил
две картины и увидел, что  они  совершенно  похожи,  словно  их  писал  один
человек:  два  совершенно  одинаковых величественных образа сияющего света и
одна,  сливающаяся  воедино,  гамма  цветов!  И  понял  художник:  лик  Бога
открывается  лишь  тем,  кто  хочет  его  увидеть,  а  не нарисовать в своем
воображении. Образ Бога -- один. И только тому  он  откроется,  кто  достоин
лицезреть  Великую  Сущность.  И  тут  же  с грустью подумал, что после него
придут мастера, которые захотят внести  свою  лепту  в  создание  Священного
лика,  и  в  своем  понимании, в своем восприятии и в своем ощущении исказят
истину, осквернят Великую суть, очернят Светлый  образ;  и  на  его  полотне
нарисуют  беса,  и  его  обвинят  в  сатанинстве, и поглумятся над прахом, и
заклеймят имя.

     Это -- участь всех тех, кто поднимается над рутиной к свету, кто  живет
не в угоду толпе и не идет у нее на поводу, а поднимается над ней.






     Жили  на  свете  два  брата-близнеца.  В  один  день  и  в один час они
родились, и внешне были очень похожи друг на друга,  и  все  их  путали.  Не
нравилось  это одному из братьев, и он решил чем-то выделиться. Не знал, как
это сделать и обратился к провидцу за советом.
     -- Людей отличает только страсть, -- сказал провидец, -- какую  страсть
в  себе  человек  откроет,  куда  за ней пойдет, то и выделит его из людской
массы. Найди ее в себе, и она даст тебе то лицо, какое ты  заслуживаешь.  Ты
можешь  выбрать  и маску, которая навсегда закроет твое лицо от мира, и даст
тебе отличие от других людей. Обрати свой взор внутрь себя, и ты найдешь там
то, что тебе близко.
     Недолго искал в глубине своей души жаждущий несхожести со всеми  людьми
ту  страсть,  которая  выделит  его  из  людской  массы.  Страсть к золоту и
богатству оказалась на поверхности, он легко  достал  ее  изнутри  и  сделал
своею  путеводной  звездой.  Всю  жизнь  он  посвятил накоплению богатств, а
золото стало той  неотъемлемой  частью  его,  без  которой  он  не  мог  уже
обходиться.  Он  ел  на золоте, спал на золоте, носил на себе золото. Золото
было везде и во всем, и он видел и ощущал каждой частью своего тела, что  не
похож  ни  на кого, особенно на своего брата-близнеца, который так и остался
неприметным, ничем не отличающимся от таких же как он людей. Каждое  зеркало
показывало  алчному брату его сияющее в золотой маске лицо, которое горело в
золотом блеске дорогого металла. Но однажды он взглянул в зеркало без  маски
и  отпрянул  от  изуродовавшего  его  лицо стекла. Сраженный такой дерзостью
зеркала, он бросил в него камень.
     -- Умри, лживая стекляшка! -- гневно крикнул брат.
     Но и в другом, и в третьем, и  в  сотом  зеркале  было  одно  и  то  же
изображение. Страшное, опухшее, изрезанное морщинами, землистое безжизненное
лицо смотрело на безумца из всех зеркал. Разъяренный и обезумевший, бросился
брат к провидцу.
     -- Ты  дал  мне дурной совет! -- с порога набросился озверевший брат на
мудреца.
     Тот спокойно ответил:
     -- Ты взял то, что было у тебя на поверхности, что было легче  и  ближе
тебе. Оно было врожденно и лучше всего проявилось.
     -- Но мой брат-близнец, с которым мы родились в один день и в один час,
выглядит  гораздо моложе и красивее меня. Лицо его сияет живым светом жизни,
а от моего исходит безжизненное свечение смерти. Ты сделал из меня урода! Ты
своим дурным словом лишил меня молодости, покоя и счастья! Я уничтожу  тебя!
-- захлебывался от негодования безумец.
     -- Меня  так  же  невозможно  уничтожить,  как  голос  Высшего  Разума,
живущего в сердце, потому  что  я  --  совесть,  которую  трудно  убить,  --
заключил провидец.
     Но безумствующий так ничего и не понял в замысловатых словах мудреца. С
высоты  своего  золотого  обиталища  он  в  дикой  злобе смотрел на молодых,
здоровых,  сияющих,  жизнерадостных  людей,  спокойно  живущих  на  цветущих
землях;  среди  них  был  и его брат. Он был так же прекрасен и молод, как и
они.  Лицо  его  не  тронуло  время,  не  исказила  морщинами  болезнь,   не
изуродовала  страсть.  Он светился от ясного внутреннего света и казался лет
на сто моложе своего единоутробного брата-близнеца.

     Во все времена, во все периоды жизни  человека  на  земле  золото  было
великим  властелином  душ  человеческих.  Оно покоряло людей, превращая их в
своих рабов, оно высасывало из  них  ту  жизненную  силу,  от  которой  само
светилось.  Человек  не  знает,  откуда  сила  и  блеск  золота,  его вечная
молодость и жизненность, а жаль, ведь на земле нет  ничего  более  жаждущего
человеческой энергии, чем этот драгоценнейший металл. Человек хочет блестеть
в  золоте,  а  золото  блестит  от человеческой энергии жизни. Человек хочет
жить, как золото, но золото переживает его,  оставляя  выжатое  безжизненное
тело.  Два  алчных  существа  земли -- золото и человек -- стоят друг друга,
равны своею страстью друг другу, но страшнее  этого  то,  что  каждый  хочет
превзойти в своем блеске другого.








     Одну  женщину  обвинили  в сатанинстве и собирались сжечь на костре как
колдунью.  Но  по  существовавшему  в  то  время  обычаю  все  должны   были
подтвердить,  что она ведьма. Огромная толпа, словно камни, бросала возгласы
"ведьма", только ее сын безмолвствовал среди толпы.
     -- Сжечь и сына, -- крикнул кто-то, -- он сын ведьмы, значит  и  он  --
сатана. Опасаясь за жизнь сына, крикнула несчастная женщина в толпу:
     -- Это не мой сын!
     И тогда возмущенный сын заорал вместе с безумствующей толпой:
     -- Ведьма! Ведьма!
     И  в  тот  же  миг запылало пламя у ног невинной. Языки огня лизали уже
тело, но не эта боль жгла сердце матери. Вспомнила несчастная,  как  впервые
шевельнулся  под  сердцем  ребенок,  словно  цветок распустил свои лепестки,
вспомнила, как в муках родила она долгожданное дитя, как услышала его первый
крик, возвестивший о появлении нового существа на свет божий, вспомнила, как
приложила впервые к груди теплый дорогой комочек, как  впервые  он  произнес
слово  "мама",  как  сделал  первый  шаг...  Смотрела  она  в  родное  лицо,
искаженное безумством, и жгучие слезы заливали опаленные огнем щеки.
     Жестокий костер погас, безжалостное пламя исчезло, оставив  на  площади
серый  пепел,  который  разносил  во  все  стороны равнодушный ветер. Толпа,
получив наслаждение, разошлась, а сын  безвинной  женщины  так  и  стоял  на
площади. Не было у него никого, и некуда ему было идти. С площади его вскоре
прогнали, и он побрел в поисках другой жизни. И где бы он ни был, куда бы ни
прибивался,  отовсюду  был  гоним, обруган, оскорблен и нередко избит. И чем
больше ему доставалось, тем чаще он вспоминал мать: ее теплые  мягкие  руки,
ее милый сердцу голос, ее родной образ, ее нежность и любовь.
     -- Мир  жесток,  -- твердил несчастный. -- Он отнял у меня то, что было
всего дороже.
     -- Нет, это не мир отнял у тебя самое  дорогое,  --  услышал  он  голос
внутри себя. -- Это ты отрекся от него, чтобы сохранить себе жизнь.
     И стал жить сын с вечным укором совести, как с клеймом.
     Прошло  время, женщину оправдали, вернули честь доброму имени, а сын ее
так и остался вечно прокаженным, отовсюду гонимым. И спокойной жизни у  него
не было, и спокойной смерти не получил

     Не   отрекаются  от  любви  ради  собственного  спасения.  Отрекшемуся,
отлученными от жизни быть, лишенным любви человеческой и имени честного.





     Тяжелая, беспросветная жизнь у нищих: ни радости, ни покоя. На  тяжесть
жизни  и  обездоленность  обречены и их дети. Они, так же как и их родители,
обречены тащить тяжелую ношу нужды и  невзгод.  Но  в  таких  семьях  бывает
особая  радость  и  особое  счастье,  рожденные  от  чистой и светлой любви,
которую невозможно оценить никакой монетой. Живут эти семьи в своем  мире  и
своею  особой  жизнью,  но так же, как и на всех людей в мире, падают на них
испытания  властительницы  человеческих  жизней  --  судьбы,  которая  любит
позабавиться,  потешиться и проверить в своей лукавой игре силу любви людей,
у которых любовь -- единственное мирило жизни и счастья.
     И пало такое испытание на одну семью. Постучала однажды в дверь  удача,
возможно, единственная удача в нищей, беспросветной жизни и позвала детей из
родительского  дома,  суля  вечный  праздник,  вечное  удовольствие и вечное
богатство. И вслушался в ее сладостные увещевания один сын и, забыв о бедных
родителях, потянулся он за лакомым легким куском. Никто  не  остановил  его,
никто  не  вразумил, потому что никто из родных не мог предложить ему взамен
ничего, кроме своей бесценной любви. И покинул юноша родной дом в погоне  за
призрачным   счастьем.   Он  бросился  в  шумный,  закручивающий  в  веселом
беззаботном вихре, праздник и надолго  забылся  в  круговороте  увеселяющего
хаоса.  Он  сладко  ел  и  сладко  пил,  красиво  одевался и в бессмысленных
удовольствиях проводил время, мимоходом женился, родил детей и все кружился,
кружился, пока болезнь не сковала и не обезобразила его тело. И вдруг в одно
мгновение все закончилось: растворился праздник, исчезло безумно истраченное
богатство, и он оказался выброшенным из шумящего праздничного водоворота  на
пустынный  берег  жизни.  Единственную опору и надежду он увидел в детях, но
те, увлекаемые круговертью веселья, продолжали нестись  в  даль  по-прежнему
существующего  для  них  праздника. Ветер беспечности уносил их все дальше и
дальше за горизонт другой жизни. Нестерпимая боль и обида  захватила  сердце
родителя  --  он отдал им все, что имел, но они не оценили этой жертвы. Ради
них он раскручивал колесо счастья, применяя порой жестокие методы и совершая
грязные поступки, но они не поняли даже, каких усилий это стоило.
     В горькие минуты покинутости и  одиночества  вспомнился  родной  дом  и
любящие родители, и потянуло блудного несчастного сына в родные края.
     С  трудом  он  добрался  до  знакомых  с  детства, близких сердцу мест,
отыскал свое бедное жилище и постучал в родную дверь. На  пороге  он  увидел
моложавого, до боли знакомого человека.
     -- Брат мой, -- заплакал скиталец, -- я вернулся. Я одинок и несчастен,
я брошен родными детьми, и у меня нет теперь никого, кроме тебя и родителей.
     -- Родителей  у  тебя тоже нет, -- ответил брат, -- они давно умерли от
горя.
     Блудному брату стало не по себе, и он поспешил оправдаться:
     -- Но я облегчил им жизнь. Когда я покинул родной дом,  они  избавились
от лишнего рта, который нужно было кормить.
     -- Они  лишились  того,  кто  мог  бы  украсить их беспросветную жизнь.
Тоскуя, они выплакали глаза, страдая, они истощили сердце.  Они  имели  одну
любовь,  на  которой  не  разбогатеешь,  которой не увеселишься. Они ушли из
жизни, потому что тот, к кому была обращена их любовь, в ней не нуждался.
     И понял искатель легкой жизни, что не в безумном празднике счастье, а в
чистой, преданной, сильной любви, которая согреет в холод,  которая  ослабит
голод,  которая  защитит  от горя своим покоем, которая даст тихую радость и
успокоение сердцу в трудные минуты. И понял он, что в погоне  за  призрачным
счастьем,  потерял  самое  бесценное в жизни -- любовь человеческого сердца,
любовь человеческой души, любовь человеческого разума. Он осознал,  что  как
бы  ни жалели его из милости, он никогда уже не получит той искренней любви,
которую променял на пустой звон призрачного праздника. И он ушел подальше от
родных мест и попросил Бога мгновенной смерти, которая бы  избавила  его  от
позора  и  низости.  Но судьба не дает легкой расплаты, она подносит горькую
чашу, которую пить-не выпить до конца бесконечной жизни своей.





     На  сторожевой  башне  было  два  колокола.  Один  огромный,   тяжелый,
массивный,  с толстыми чугунными стенками и большим, почти круглым, чугунным
языком. Другой был намного меньше. И медные стенки его были тоньше, и медный
язычок изящнее. И звонили оба колокола по-разному: большой издавал  сильный,
глухой,  тяжелый  звук,  который  тревожным  эхом отдавался далеко от башни;
маленький звучал, словно заливался, то смехом, то плачем, и слышно его  было
не  так  далеко, но те, кому доводилось слышать этот звук, словно очищались:
были то слезы или смех, но всегда что-то слетало с души,  освобождая  ее  от
невидимой тяжести.
     Испокон веков жили два колокола вместе, звонили в нужный час, сообщая о
каком-то  событии,  но однажды посмотрел большой колокол на своего собрата и
впервые ощутил свое величие: там, внизу, на  уровне  кончика  его  огромного
языка  висел  еле  заметный,  отливавший  медным  блеском брат. Он был такой
маленький, что терялся в солнечных бликах;  он  почти  растворялся  в  свете
солнца  днем  и  исчезал из вида в серых сумерках ночью. "Если вблизи он еле
приметен, -- думал большой колокол, --  то  издали  он  не  виден  и  вовсе.
Значит,  те,  кому нужно подать сигнал, бегут, ориентируясь на меня. Я виден
отовсюду и я главный на этой башне. Значит, только я могу и  должен  решать,
кому и как звонить. "
     Поначалу  голос  маленького  медного колокола еще звучал и был слышен в
округе, но постепенно он стал звучать реже, и вскоре  совсем  смолк.  Воздух
потрясали  только  глухие,  тяжелые,  угнетающие  душу удары гиганта. Он бил
своим черным чугунным языком постоянно, и никто уже не понимал, что творится
в мире, потому что все сообщения о разных событиях звучали на одной  низкой,
тяжелой  ноте.  Все  словно  отупело от однообразного, наводящего ужас, боя,
терзающего душу; все чувствовало себя угнетенным и,  лишенное  живой  песни,
увядало  на  глазах.  Все  живое теряло жизненную силу и сжималось, движимое
одним желанием: покинуть этот безрадостный мир.  Но  нашлась  сила,  которая
отрезала  злобный  язык черного колокола. Ухнул он наземь, последним тяжелым
вздохом сообщив всему, сохранившему признаки жизни, о своем конце.
     И зазвонил тогда медный колокол, разлив по округе плачь по собрату, как
бы говоря всему и вся, что  посягать  на  жизнь,  даже  самую  преступную  и
жестокую,  никто не имеет права, что нужна не карающая сила, а творящая, что
нужно было вложить в черный рот иную песню. Но  сила  Закона  Справедливости
коснулась медного колокола, и услышал он в себе ее слова:
     -- Можно  научить  хорошо  петь  того, кто желает этого, но того, в ком
самость рождает песни, переродить невозможно, легче заставить его замолчать.
Тот, кто возвеличивает себя, над всем возвышает,  все  покоряет  себе,  свои
песни  навязывает, о себе поет, себя слушает, и ничего другого не слышит, не
поймет вразумляющих слов, не примет других песен и не будет петь их,  считая
эти  песни  чужеродными. Если самость его, больше его самого, если разум его
тяжелее его самого, если совесть его темнее  его  самого,  то  не  лучше  ли
лишить его жизни во имя множества жизней других. Разумнее лишить его голоса,
вырвав  язык,  чем  обрезать собственные уши, лишив себя слуха. Пой, звонкий
колокол, как пел раньше, -- плачем о горе, смехом о радости.  Пой  о  жизни,
чтобы она никогда не прекращалась.
     И запел медный колокол, создавая своим золоченым от солнца языком песню
жизни. И поднялось все, и наполнилось силой, и потянулось к жизни, расцвело,
возвысилось,  потянулось  к  свету.  И  плакал  колокол  в  дни  ненастий, и
разливался  малиновым  звоном  в   дни   радости.   И   каждый   раз   новые
жизнеутверждающие  песни  вырывались из его сияющей груди. А чугунный гигант
висел, безмолвствуя, и черное тело его было  вечным  напоминанием  тяготы  и
беспредельного безумства.

     Каков колокол души -- таков и звон. (Слова Космического разума из книги
Л. Я. Венгеровой и Д. Д. Гурьева "Записи диалогов с Космическим Разумом". )






     Два брата обратились к Всевышнему:
     -- Скажи, Господи, можно ли управлять счастьем и горем?
     -- Человеку подвластно многое, -- ответил Бог.
     -- Тогда научи нас этому.
     -- Я  дам  вам по маятнику, и вы сможете сами отмерять свое горе и свое
счастье.
     Поблагодарили братья Бога и возвратились домой с ценным подарком.
     Один брат качнул маятник в сторону счастья и закружился в порыве  этого
хмельного  ветра, но дойдя до той точки, которая была отмерена силой толчка,
маятник пошел в обратном направлении с  такой  же  силой  и  отнес  брата  к
событиям  далеко  безрадостным.  Хлебнув  горя,  брат  мгновенно отрезвел от
безумного счастья и понял, что горе и счастье -- абсолютно равные  величины,
две  стороны  одной  сути  и одного без другого не существует. Значит, чтобы
уменьшить горе, надо уменьшить желание счастья, которое не бывает вечным,  и
чем  оно  будет  ровнее  и  тише,  тем  на  душе будет спокойней. Умный брат
понимал, что всего, чего хочешь, не иметь, всей радости, которой желаешь, не
испытать, а потому нет существенной  разницы  между  много  и  очень  много,
потому  что  все  равно  не  знаешь  точной меры того, что в сущности нельзя
измерить. И он установил свой маятник на такую величину  колебаний,  которая
позволила  ему  и  познать счастье, и не ослабнуть в горе. И счастье, и горе
были почти равны, а жизнь брата стала протекать в покое, и сам он стал более
уверенным и сильным в житейской мудрости. Счастье украшало его жизнь, а горе
не обезображивало ее. Сначала они  спокойно  сменяли  друг  друга,  а  потом
слились в одну ровную полосу жизни, где все воспринималось, как должное, где
все  строилось в крепкой связи с разумом и душевным чутьем. И не мог сказать
брат, ставший в последствии мудрецом: счастлив ли он, но он всегда  говорил,
что  несчастье  обходит  его  стороной.  Так  и  прошел  он по жизни долго и
спокойно, мудро и праведно, не причиняя  никому  зла,  а  раздаривая  другим
радость. И не для себя уже он жил, а потому и не нуждался в личном счастье.
     Другой  брат  качнул  маятник  в  сторону  счастья и закружился в вихре
опьяняющей радости, но дойдя до конечной точки и его  маятник  на  мгновение
остановился и, с еще большей силой, пошел в сторону несчастья. Неожиданность
эта потрясла второго брата, от внезапности такой он чуть не захлебнулся и не
лишился  жизни.  Оправившись  от  такого  удара, безумец с еще большей силой
толкнул маятник в сторону  счастья  и  понесся  в  призрачный  мир  иллюзий.
Упиваясь  эйфорией  счастья,  он  так  и не заметил, что его снова отнесло к
другому берегу и с головой окунуло  в  омут.  Долго  барахтался  неугомонный
брат,  но,  выбравшись,  он решил толкнуть маятник еще сильнее, чтобы успеть
ухватить еще больше счастья. Когда он снова оказался в болоте невзгод, когда
горе с головой  стало  затягивать  его  в  трясину  бедствий,  ему  пришлось
приложить  неимоверные усилия, чтобы выкарабкаться, но, выбравшись, он с еще
большей силой качнул маятник в сторону счастья в надежде  получить  столько,
что  сможет  перекрыть  любое  горе. И продолжалось это качание из стороны в
сторону долго. И чем было больше счастье, тем тяжелее невзгоды, и не понимал
глупый брат суть этого явления. Так он всю жизнь толкал маятник  к  счастью,
стараясь качнуть как можно дальше, чтобы получить как можно больше, но потом
прикладывал еще большие усилия, чтобы преодолеть удары судьбы. До последнего
мгновения  своей  короткой  жизни он стремился счастьем перекрыть горе. Но в
мире гармонии все так  уравновешено,  что  ничего  невозможно  получить,  не
расплатившись.  Это  --  главный  закон  природы,  о котором не знают или не
помнят, забывают или не хотят знать. А итог один...
     И хоронили молодого  годами  старца,  истратившего  все  свои  силы  на
бесполезную  работу -- добывание счастья, -- порожденную ненасытным желанием
и тщеславием.

     У каждого человека в душе есть свой маятник,  и  какова  амплитуда  его
колебаний, такова и человеческая жизнь.





     Было у матери пять сыновей, четверо работящие, а пятый только читал, да
что-то вычерчивал. Пока дети маленькие были, в доме был мир и покой. Старшие
на земле  работали,  помогали  матери,  а младший все маленьким был, все при
своих детских забавах: то на звезды смотрит, то рисует  что-то.  В  земляной
работе  он  ничего не смыслил, да и не был приспособлен к ней, и считали его
бестолковым и тупым, а потому оставили его в покое и не трогали.
     Пришло время, старшие выпорхнув  из  родного  гнезда,  обосновались  на
земле,  обустроились, стали жить богато, и все у них было, да все чего-то не
хватало. Был в их душах червячок, который точил одной-единственной мыслью их
головы: была у матери земля, которая могла достаться нерадивцу, ни ума он ей
не даст, ни толку -- загубит кормилицу, -- а с нее большая польза  была  бы.
Пришли они как-то в родной дом и увидели, что мать на земле работает, а брат
по-прежнему  в  небо  упертый  сидит. Взбесило это старших братьев, злость и
зависть змеей горло обвили. И начали они убеждать мать, чтобы та выпроводила
сына на собственные хлеба -- и ей  легче  будет,  и  нерадивого  сына  жизнь
работать  научит.  Долго  колебалась  мать -- жалко ей было свое дитя, -- но
потом все-таки  согласилась  с  сыновьями  и  предложила  своему  глупому  и
ленивому  последышу  начать  самостоятельную  жизнь.  Сын  не  стал спорить,
собрался и ушел.
     Прошло немало времени. Снова старшим сыновьям неймется:  видят  они  --
мать  старая,  землю обрабатывать не может и пропадает добротный кусок земли
без сильных рук. И пришли они к матери просить землю.
     -- Разделите, -- сказала  мать.  --  Пусть  каждому  достанется  равная
часть.
     Но  ни одному из сыновей ответ матери не понравился. Они понимали: если
разделить  землю  поровну,  то   достанется   столько,   что   развернуться,
собственно,  негде  будет.  Целый  кусок еще что-то значил, а разделенный --
терял свою ценность. Видит мать -- недовольны сыновья ее ответом.
     -- Решайте сами, -- сказала  она,  --  у  кого  земли  меньше,  тому  и
отдайте.
     Стали  мерять  братья, но, как ни крути, выходит одно и тоже: если дать
всю землю тому, у кого ее сейчас меньше, то у него  с  новым  куском  станет
земли  значительно  больше, чем у самого богатого. Так начался спор, который
длился бесконечно. И про мать сыновья совершенно забыли. И доживала она свои
трудные года в одиночестве и печали, глядя на бесполезные споры своих детей.
И чувствовала она вину перед тем, кому, может быть, не хватает сейчас крова,
своего клочка земли, любви и заботы. И хотелось ей уже  уйти  из  жизни,  но
словно  что-то  удерживало  ее  на этой грешной земле. Не могла она спокойно
покинуть этот мир, не зная, что с ее младшим сыном. Долго жила она  и  долго
мучилась,  глядя  на обезумевших в кровавой мести старших детей, и не ведая,
что с ее сыном, которого она из любви выгнала из дому.
     Но как бы долго ни длилась жизнь,  она  --  не  вечна,  всему  когда-то
приходит  конец.  С тяжелым, изболевшимся сердцем покинула этот мир уставшая
женщина.  Немощное  тело  ее  схоронили  сыновья  и  облегченно   вздохнули:
"отмучила",  и  начали  жестокую  войну  за  землю.  Только душа мученицы не
покинула грешную землю -- не было ей дороги ни в ад, ни в  рай,  потому  что
осталась  она  привязанной к земле, где бродил по ней тот, кого она из любви
собственной обездолила. И бродила душа по земле, и все чего-то искала. Давно
уже не было в живых того,  кому  причинила  она  когда-то  боль.  Давно  уже
светлая  душа  ее  младшего  сына светила звездой в небе, которому посвятила
свою жизнь, свой труд, свою безграничную любовь. Давно не было  уже  и  тех,
кто породил вечную войну за землю и черным ураганом носился над ней. А она в
своем  тонком  теле  все  бродила  по  земле,  бродила;  все искала чего-то,
искала... Привязавшая  себя  сама,  она  не  могла  разорвать  этот  узел  и
подняться туда, где ждал ее отдых.

     Существует  поверье:  если  душа по какой-либо причине привязала себя к
земле и не в силах  оторваться  от  нее,  то  остается  она  на  ней  вечно,
становясь  низким  духом-элементалом,  который бродит по земле среди людей и
пугает  их  своим  внезапным  проявлением.  И  боятся  его  люди,  и   зовут
привидением,  и изгоняют его, применяя магию, не зная вечных мук этой души и
причиняя ей боль.
     Не так страшен грех, который можно искупить в  аду,  страшен  поступок,
который  не  причислишь  ни  к  грешным,  ни к праведным, и который не имеет
дороги ни в ад, ни в рай.







     Один человек мечтал дарить  людям  праздники,  делать  их  счастливыми,
веселыми, радостными, преображать их суровые лица. И стал он актером. Бродил
по  городам  и  устраивал  на  площадях  для народа свои представления. Имел
крохи, которых с трудом хватало на жизнь, но  не  это  поддерживало  его,  а
огонь,  который  горел  в  глазах людей, который оживлял их лица на какое-то
время, делая их красивыми, светлыми, одухотворенными.  Но  это  преображение
длилось  недолго.  Как  только актер заканчивал представление, люди опускали
головы и шли по своим делам, озабоченные своими трудностями.
     Жизнь становилась все тяжелее и тяжелее: одни безмерно богатели, другие
бесконечно беднели, и ни те, ни другие не стали счастливее; в глазах и тех и
других было одно  и  то  же:  забота  о  хлебе  насущном,  или  о  богатстве
беспредельном.  И  как  ни  старался актер, чего только ни выдумывал, как ни
ухищрялся, ничего не получалось. Лица людей становились все  суровее,  глаза
тусклее, а сами люди злее. Но он не унимался, он все творил чудеса, призывая
на помощь и ум, и талант, и смекалку.
     Но  однажды,  после  представления, из толпы вместо монет кто-то бросил
сначала злую шутку, потом раздались крики недовольства, язвительный смех  и,
в  завершение,  полетели  в  актера  гнилые  овощи  и  тухлые  яйца. По лицу
отчаявшегося лицедея вместе с гнилым бурым соком текли светлые чистые слезы.
     -- Люди! -- произнес мим. -- Поднимите глаза к небу!
     Толпа стихла, и все как по команде подняли  глаза  на  небо  в  надежде
увидеть чудо.
     -- Посмотрите  в  чистую  лазурь его, -- продолжал мим, -- и вы увидите
там необозримый простор, зовущую светлую даль, глубину чистоты, ясный  свет,
и  вы  преобразитесь.  Вы  забудете свои тяготы, оставите непосильные ноши и
устремитесь  к  счастью  на  крыльях  духовной  безмятежности  и  постигнете
торжество той жизни, которая существует только в чистых и светлых душах!
     Но  люди не увидели чуда в небе и не поняли, о чем говорил лицедей, они
решили, что он  призывает  их  к  безвременной  смерти,  чтобы  подняться  к
призрачным  высотам. В диком безумстве они схватили камни и стали бросать их
в бедного актера.
     -- Умри сначала ты, -- кричали они, -- а мы посмотрим, каким счастливым
ты будешь на том свете!
     И обезумевшая толпа забросала актера камнями.
     Прошло  время,  все  забылось,  но  скука,   воцарившаяся   в   городе,
червоточила  души  людей.  Росла  злоба, зависть, ненависть, которые привели
сначала к вражде, а потом и к войне. Люди стали убивать друг друга порой без
серьезной на то причины. И некому было остановить их...
     Не будет войн  там,  где  умеют  ценить  искусство  человеческой  души,
мастерство ума и талант сердца.






     Один человек очень любил посмеяться над другими. У каждого он мог найти
какой-то  изъян  и  потешиться  над  ним.  У  одного  были  раскосые глаза и
смехотворец, чтобы  высмеять  этот  недостаток,  сводил  свои  к  носу,  или
разводил  так, что они то смотрели в разные стороны, то одновременно вверх и
вниз, и делал он это так комично, что все весело  смеялись.  У  другого  был
скошен  рот  и  тут  смешливец  не  упускал возможности, чтобы не исказить в
гримасе свой рот так,  что  толпа  заливалась  от  хохота.  У  кого-то  были
неловкие  длинные  руки,  и  здесь находился повод для смеха. У кого-то была
некрасивая походка, и это с успехом мог осмеять создатель публичного  смеха.
Кто-то  плохо  говорил, заикаясь, или искажая звуки, и тут талант даровитого
смехотворца проявлялся с особой силой. Даже такие человеческие  изъяны,  как
горбинка  носа,  или  больших  размеров уши, которые невозможно показать, не
применяя уловок, когда формы правильны и красивы, смехотворец мог без особых
трудностей высмеять, используя свой неотразимый талант.
     Долго этот человек смешил толпу, теша  при  этом  то  ли  ее  низменные
запросы,  то  ли  свою  гордыню.  Он достиг высокого мастерства, и толпа шла
смотреть его,  когда  он  появлялся,  и  веселилась,  потешаясь  над  любыми
человеческими  недостатками. Этим смехотворец зарабатывал себе на хлеб и был
счастлив, что ему хватает даже на сладкие пирожки.
     Прошло время. По-прежнему создатель публичного  смеха  пытался  смешить
толпу,  но  видел  уже,  что  народ  не  смеется так же задорно, как смеялся
немногим раньше, а чаще толпа то ли с жалостью, то ли с грустью смотрела  на
него  и  нередко вместо смеха по щекам людей катились слезы. Деньги бросали,
не скупясь, но что-то  странное  было  в  этом  жесте.  Если  раньше  деньги
бросались  игривой  рукой,  а  монеты, падая, звенели так, словно заливались
смехом, то теперь жалость  читалась  в  полете  жертвующей  руки,  а  монеты
ударялись  одна  о  другую,  издавая  звук капающих слез. И хлеб, который ел
смешливец, казался теперь горьким.
     -- Что же случилось? Почему народ стал так странно относиться  ко  мне?
-- спрашивал сам себя человек и не находил ответа.
     Однажды  он  брел  по  базару  и,  проходя  мимо  лавки одного богатого
торговца, остановился, увидев в большом зеркале до ужаса смешного  человека.
Сгорбленный  уродец  на  кривых  ножках  с  развернутыми  в  разные  стороны
ступнями, с обвисшими  длиннющими  руками,  с  яйцеобразной  головой,  лысой
сверху  и  со  всклокоченными  волосами  на  затылке, с разнопосаженными над
глазами   взлохмаченными   бровями,   с   глазами   непонятного   цвета    и
неопределенного   направления  взгляда  от  разошедшихся  в  разные  стороны
зрачков, со сгорбленным носом, развернутым вправо, с раздутыми, вздыбленными
крыльями ноздрей, с искривленным в дикой улыбке ртом, -- и на этом  перечень
всех  изъянов не заканчивался. Он был так уродливо смешон, что человек долго
и безудержно хохотал. Ему было так смешно, что он не мог остановиться.
     Из лавки вышел недовольный торговец, протянул человеку монету и сказал:
     -- Это -- не лучший способ для выпрашивания денег.
     Но смехотворцу было не до них, ему было до безумства смешно видеть  все
уродства одновременно.
     -- Я  еще никогда не видел всех видов уродства у одного человека сразу,
-- сквозь смех пытался объяснить свое состояние человек.
     -- Но это же -- ты! -- недоумевая, воскликнул торговец. -- Неужели тебя
веселит твое же уродство? -- возмутился  пораженный  таким  явлением  хозяин
лавки.
     -- Я? -- удивился человек.
     Он внимательно вгляделся в зеркало и понял, что урод, которого он видит
и над  которым  так  заразительно  смеется, -- это его отражение. И вдруг он
заплакал. Он так горько плакал, что торговец вынес ему еще две монеты.
     -- Мне жаль человека, который зарабатывает таким гнусным  способом,  --
сказал он, бросив деньги.
     Никогда  так  больно  и  горько  не  было  смехотворцу. Теперь он понял
чувства толпы, которая собиралась  только  для  того,  чтобы  посмотреть  на
такого   уникального   урода.   Более  безобразного  человеческого  существа
смехотворцу никогда не приходилось видеть. А ведь несколько лет назад он был
не таким: он был высоким, стройным  и  красивым,  но  желание  иметь  легкий
заработок  изуродовало  его  до  неузнаваемости,  и теперь он был обречен на
вечное уродство, которое могло вызвать смех только у идиота.

     Каждый человек сам себе выбирает путь. И если судьба бывает  жестока  к
нему,  то  не  ее  надо  винить,  а  себя,  ибо человек дразнит ее, играя, а
расплачивается, страдая.





     В день свадьбы одного человека подошел к счастливцу старец и сказал:
     -- Я должен омрачить твое счастье. Падут камни с неба  и  сделают  тебя
уродом, и пойдешь ты по этой земле гонимый людьми, как ветром. Это -- судьба
твоя,  ее  не  обойдешь,  ее не переступишь. За грехи твои прошлые быть тебе
изгоем и нести кару Судьбы до последних дней твоей жизни.
     Страшно счастливцу было слышать такие слова, но он знал  Великий  Закон
Судьбы  и  безропотно  принял  горькую  весть.  Только беспокоила его судьба
любимой женщины, ставшей его женой, и он остановил старца вопросом:
     -- Скажи, провидец, не коснется ли несчастье жены моей?
     Старец внимательно посмотрел на человека и сказал:
     -- Я вижу искренность в глазах твоих и хотел бы  тебя  утешить,  что  у
жены твоей завидная судьба...
     И  старец  исчез.  И  вздохнул облегченно человек, и сказал жене своей,
доброчестивой красавице:
     -- Из чистой и большой любви к тебе я отрекаюсь от тебя  первым,  чтобы
не  причинить  тебе  боль, не обречь на страдания и несчастье. Я хочу, чтобы
горе не коснулось острым ножом прекрасного  лица  твоего  и  не  изрыло  его
безобразными  морщинами.  Я  хочу,  чтобы печаль не вошла в сердце твое и не
породила в нем боли.  Я  хочу,  чтобы  ты  всегда  была  так  же  красива  и
счастлива, как сегодня.
     Ничего не ответила ему жена. И, простившись, он покинул ее.
     Не  долго  пришлось  ждать  карающего  меча  Судьбы.  В  одну  из ночей
разыгралась буря, и посыпались камни с неба, и обрушился  этот  камнепад  на
человека.  Такой  страшной  боли  он  еще никогда не испытывал. Когда ураган
стих, оказался человек  засыпанным  камнями,  из-под  которых  не  мог  даже
выбраться.  Сколько  он  пролежал  под  ними  и  что с ним потом было, он не
помнил, но когда открыл глаза, то увидел перед собой  свою  жену  в  простом
платье и с потухшими от горя глазами.
     -- Ты  пришел  в  себя,  значит, будешь жить. Не гони меня более, я все
равно не уйду, потому что связаны мы Судьбой и быть нам вместе до  последних
дней наших и в горе, и в радости.
     Не мог противиться человек, ибо был он привязан к ложу своему слабостью
израненного  тела, но когда раны зажили, он украдкой вышел из лачуги и ушел,
чтобы не обременять любимую женщину уродством своим.
     Пройдя не так много, он наклонился к ручью напиться и увидел в дрожащем
зеркале ручья до боли знакомый образ.
     -- Я проклят Судьбой за грехи свои, и это -- мой крест, и нести его мне
без стенаний и ропота. Я не могу обрекать тебя на эти страшные муки,  потому
что  любовь  моя  выше  жалости к себе, -- обратился он к той, чье отражение
дрожало в воде. -- Оставь меня,  чтобы  в  тиши  мирской  жизни  свить  себе
гнездо, завести в нем детей и жить, как живут все, в довольстве и счастье. Я
же  не  могу  дать  тебе  ничего,  кроме страданий, но любовь моя к тебе так
велика, что причиняя тебе боль, я буду мучаться сам еще больше. Оставь меня,
чтобы облегчить мои страдания, и я буду более спокоен от счастья твоего.
     И  ушел  несчастный,  волоча  за  собой  ногу  и  опираясь   на   палку
изуродованной единственной рукой.
     В  одном  селении, куда зашел человек попросить хлеба, он заступился за
ободранную, больную кошку, которую таскали на веревке мальчишки, но  баловни
судьбы,  увидев  новую  жертву,  в  порыве тупого безумия накинулись на нее.
Страшной  жестокости  они  подвергли  несчастного,  и  лежал  он  на   земле
растерзанный  и  избитый.  И  вдруг  чья-то  тень  заслонила палящее солнце,
безжалостно обжигающее свежие раны. Открыл глаза свои человек и увидел жену.
Тогда он заплакал от  бессилия,  умоляя  ее  покинуть  его,  потому  что  он
страдает вдвое больше, когда видит любимое лицо, изменяющееся от страданий и
боли.
     И  снова он ушел, и так убегал от нее всегда, но после каждой неудачной
встречи с людьми или страшными явлениями  природы,  приносившими  ему  новую
боль и новые страдания, он видел возле себя женщину, которая была его женой.
И сказала она ему однажды:
     -- Я  --  жена  твоя  перед  Богом.  Он связал наши судьбы, и я не могу
нарушить то, что разрушить невозможно. Не из  страха  за  грехи  я  хожу  за
тобой,  а  из  любви  человеческой. Я не в силах покинуть тебя, ибо это не в
силах моих. Твоя судьба -- моя судьба, и ничто не остановит меня,  ибо  долг
мой  быть рядом с тем, с кем связана я невидимой нитью Великой Судьбы Жизни.
И не могу я быть счастлива при виде несчастья. И не могу быть  спокойна  при
виде  горя.  И  не могу быть равнодушна при виде страдания. Нет у меня иного
пути, чем путь милосердия. Нет иного смысла  жизни,  чем  ниспослание  любви
своей,  которая  залечивает и телесные, и душевные раны, и ниспослание добра
своего, которое дает силу в  преодолении  трудностей.  И  не  смогу  я  быть
счастливой,  помня  о  несчастье.  И  не  могу не помнить, потому что нельзя
забыть. Не из жалости, из любви я с тобою. Не из милости, а  из  милосердия.
Не  для сострадания, а для воодушевления. Не принимай меня как жертву, прими
как Бога, которого ты не можешь отвергнуть и изгнать из сердца своего.
     И смирился человек, и пошел он дальше по своему трудному пути вместе  с
той,  которая была теперь для него не женой, а спасительницей. И стала легче
дорога, и слабее боль, и меньше печаль. А женщина, шедшая  рядом,  наполняла
живительными  силами не только близкого ее сердцу человека, но всех тех, кто
нуждался в поддержке. И, не скупясь, раздавала она свою любовь и свет  своей
души  всем,  кому они были нужны. И чем больше света она давала, тем светлее
сама становилась. И принимали ее люди в сердце свое как Бога, и  слушали  ее
как  Бога,  и  верили  ей  как  Богу,  и  становились сами светлее и чище, и
понимали смысл судьбы и жизни, и принимали их как должное,  дабы  пройти  по
трудному  пути, пронести тяжелую ношу и измениться. И стала она божественным
Светочем, и мудростью житейской, и благочестием мирским, не только для  мужа
своего, но и для всех людей.
     И  живет  она  и  поныне,  и кто видит ее, тот полнится светом, который
очищает, тот получает мудрость, которая  помогает  жить,  тот  имеет  благо,
которое делает счастливым.

     Тот,  кто безропотно сносит удары Судьбы, тот растет, кто величием Души
живет, тот возвышается.






     У одной женщины было все: и дом, и богатство, но не было, как она  сама
считала, счастья.
     -- Что тебе нужно для счастья? -- спросил ее Бог.
     -- Мужа, -- ответила женщина.
     Дал ей Бог мужа, но вскоре она почувствовала себя несчастной.
     -- Чего еще не хватает тебе?
     -- Родственников.
     Дал  ей  Бог  и  родственников; дальние отыскались, но любящие. И снова
печаль поселилась в неугомонной душе.
     -- Что я могу еще для тебя сделать? -- терпеливо спрашивал Бог.
     -- Я хочу, чтобы у меня были хорошие соседи.
     И это -- не велик труд,  и  появились  рядом  хорошие  люди.  И  ей  бы
радоваться  и  наслаждаться  счастьем,  да  все  не так, все не эдак, хмурая
ходит, не улыбается, доброго слова от нее не услышишь; все  раздражает,  все
выводит из себя, все злобу в сердце рождает. Глянет она: у соседей бедно, да
радостно,  и злость в душе заклокочет, обида к горлу подступит. Посмотрит: у
родственников детишки дом оживляют, а у нее мертвый стоит,  безжизненный,  и
снова  закипает  она  от злобы. Всех ненавидела она, на всех злилась, всех в
душе кляла и ругала. У людей даже мужья как мужья, а у нее не так красив, да
не так добр и ласков, не так работящ. Исходила она черной злобой, но мало ей
показалось в себе  самой  вариться,  решила  она  сделать  так,  чтобы  всем
счастливым  так же, как и ей, несчастливо жилось, и стала она ходить из дома
в дом и всех ссорить. И переругались и родственники,  и  соседи,  обозлились
друг  на  друга,  возненавидели один другого. Изъела она и мужа своего, и до
Бога добралась, обругала грязными словами Всевышнего и прокляла. Но и  тогда
не наступило покоя в душе.
     -- Что  мне  сделать,  чтобы  одолеть  счастье  чужое  и  тогда  я буду
счастлива сама? -- вскричала разъяренная женщина. -- Кто может помочь мне  в
этом?
     И услышал ее Черный Человек, и пришел к ней.
     -- Я  помогу  тебе. Я подарю тебе Книгу Зла, и ты найдешь в ней рецепты
на все случаи жизни.
     Женщина была так рада этому появлению, что не смогла сдержать ликующего
победоносного смеха, который был похож на лязг  меча  в  воздухе.  В  порыве
безудержной  радости  она  благодарила  странного  страшноватого незнакомца,
обещая ему дать любую плату.
     -- А мне немного надо, -- проскрежетало черное существо, -- только лишь
твое человеческое сердце, в котором заключена божественная Душа. Я  поглощаю
их,  чтобы  никогда  и  ни в чем не проявился Божественный Разум, изменяющий
серую жизнь, и Божественный Дух, способный осветлить и обожествить человека.
     -- Зачем мне сердце?! -- воскликнула, обезумевшая от радости,  женщина.
-- Что  с  него  проку!  Оно  только  мешает,  когда  начинает ныть от боли,
причиненной мною другим. Возьми его, и пусть ничто не останавливает  меня  в
делах моих!
     -- Ты  великолепна в злобе своей! Она придает тебе неземную красоту. Ад
позавидует изяществу душевного уродства твоего! Необыкновенная сила теперь в
руках твоих! Твори! И пусть Свет невидимых Высот никогда не проникнет в души
тех, кто пытается подняться над болотом жизни.
     Черный человек исчез, и  женщина  в  безумной  радости  начала  листать
Черную  Книгу  и  творить  все,  что  в  ней написано. И стала зарождаться в
сердцах людей злоба и ненависть, и начали они делать  мерзости,  от  которых
все  живое  и  прекрасное  стало  гибнуть. От хмурости людской постоянно был
хмурым небосвод, затянутый тяжелыми черными  тучами.  От  громких  криков  и
ругани  людской клокотали вулканы от вскипавшей в них лавы, и грохотало небо
от раскатистых громов. От ненависти уже ничего не рождалось,  ибо  рождается
все  только  в  Любви.  И  наслаждаться  бы  деяниями своими существу, давно
потерявшему не только образ женский, но и человеческий, да находились  люди,
которых  не  брали  ее чары. Светоч их Душ по-прежнему светился в постоянной
ночи. И кого-то да привлечет этот  чистый  ясный  Свет,  и  поднимется  этот
человек  из  болота  гниющей  жизни, и пойдет за сияющим в неведомую даль. И
бесконечной стала борьба со Светом и постоянной  работа  над  новыми  ядами,
отравляющими  души.  И  не  замечалась вечность, проплывающая мимо, уносящая
молодость, красоту и блага некогда красивой и богатой женщины, и не замечала
она за злодеяниями своими ход быстротечного времени,  ибо  была  она  уже  в
полосе  безвременного  пространства.  И  никто уже не помнил ни имени ее, ни
образа, никто не отличал в ней даже человеческого существа, все знали только
человекоподобную страшную уродливую тварь, которую называли просто  "фурия".
Она  же  по-прежнему  тешила  себя  прошлым,  которое давно истлело на углях
памяти.

     Тот, кто дорожит своей Великой божественной Душой, никогда не сойдет со
светлого пути своего, ведущего к необозримым просторам Величия  Жизни.  Тот,
кто  продает  свою  душу,  ублажая свою самость, уйдет в небытие черных дыр,
называемых дьявольскими кладбищами.
     Каждый выбирает свою дорогу, но сильного направляет по жизненному  пути
его божественная Суть, живущая в теле и владеющая им.






     Одна  женщина  очень  ненавидела  всех  людей.  Ненависть ее была такой
сильной, что превратилась  в  язвы,  которые  покрыли  все  тело  и  все  ее
внутренние органы. Пригласили к ней целителя. Осмотрел он женщину и сказал:
     -- Нет  лекарства,  которое может излечить от язвы. Язва -- это болезнь
сердца. Чем добрее сердце, тем оно здоровее и тем лучше оно разгоняет  кровь
по телу. Чем злее, тем дольше в нем застаивается кровь, которая загнивает, а
гнилая кровь порождает гниение органов, которые омывает.
     -- Ты не просто бездарный лекарь, ты еще и глупый человек, -- в сердцах
сказала  больная.  --  Какой умный может связать язвенную болезнь с сердцем.
Иди прочь! Я найду других лекарей, и они вылечат меня.
     Целитель ушел. Пригласили к женщине для лечения других врачевателей. Те
долго лечили мазями и примочками, но язвы не заживали, а больная еще  больше
исходила  желчью  ненависти,  нередко впадая в такое безумство, что видела в
людях гадов ползучих, змей шипящих, червей  безобразных,  тварей  страшащих,
чудовищ  ужасных  и  еще огромную тьму всяких мерзостей. И в придачу к язвам
пошла у нее кровь горлом. Снова позвали целителя, так как он  был  ближайший
из всех, занимающихся лечением. Осмотрел он больную и дал заключение:
     -- Эта  страшная  болезнь  от  головы.  Чем ужаснее порожденный образ в
мыслях, тем быстрее возгорается кровь. Перегорев, она становиться черной,  и
не  может  она  больше  течь  по жилам, и выбрасывается она с дыханием через
горло. Осветли свои мысли, и посветлеет кровь, разнесет ее сердце  по  всему
телу,  а  чистая,  она  будет  спокойно  течь  по  великому  руслу сосудов и
наполнять каждый орган жизненной энергией.
     Что-то злое и страшное хотела выкрикнуть женщина, но захлебнулась своей
собственной черной кровью и отошла в мир иной. Стали спрашивать целителя: от
чего же все-таки умерла больная.
     -- От язвы сердца и желчи в голове, -- ответил он.

     Тот, кто породит язву в сердце, умрет от язвы тела.  Тот,  кто  породит
желчь в мозгу, умрет от болезни крови, отравленной ядом собственных мыслей.







     Когда  Бог  создал  Землю, он покрыл ее травами. Нежная зеленая трава с
разноцветными яркими цветочками красивейшим ковром лежала на земной  тверди.
Многие  лета она создавала чарующую красоту, многие лета служила одной цели:
приносить радость и быть полезной. За многие лета видоизменилась она и стала
не просто одноликой травой, но многоликим разнотравьем.
     Не все так гладко и спокойно было в этом мире растительности, появилась
такая трава, которой захотелось выделиться и быть не просто разнотравьем,  а
отдельным  видом.  Она  посчитала  себя лучше всей однородной массы и решила
возвыситься. Вначале это привело к  увеличению  роста.  Она  стала  тянуться
вверх, но чтобы тоненький стебелек ее мог держаться без опоры над землей, он
стал  утолщаться  и  грубеть. Маленькие нежные листочки не смотрелись уже на
грубом стебле, и заносчивой  траве  пришлось  вытянуть  и  утолщить  листья.
Длинные  мясистые  темные  толстые  листья  разместились  на толстом стебле,
раскинулись во все стороны, образовав  под  собой  тень  и  сырость.  Мелкая
травка,  выбивавшаяся  из-под  земли под самым кустом раскидистой огрубевшей
травы, чахла и исчезала. Но и этого показалось мало вознесшейся  траве,  она
стала  нетерпима  к  соседям.  Стараясь хоть чем-то задеть их и уколоть, она
начала выпускать шипы, которые сначала были похожи на наросты на  листьях  и
имели вид мягких заостренных листочков, но чем больнее хотелось уколоть, тем
жестче   они   становились,  пока  не  огрубели  совсем  и  не  стали  более
деревянисты, чем травянисты. Чем более дальних хотелось задеть  этой  траве,
тем  длиннее  и  длиннее  становились ее колючки. И в конце концов безвинная
травка стала такой огромной,  что  подстать  молодому  дереву,  стала  такой
раскидистой,  что  напоминала  взрослый  куст,  и  обросла таким количеством
острых, длинных и жестких колючек,  что  стала  недоступна  и  неуязвима.  В
борьбе  за  превосходство  трава  породила  яд  и  стала,  в придачу к своей
неуязвимости и колючести, ядовитой.
     Каждой весной вместе с другими травами она  зацветала.  Цветы  ее  были
яркими  и  красивыми,  их  было  видно далеко, но никто не посещал это дикое
растение.  Никто  не  изъявлял  желание  использовать  ее  для  блага.  Даже
ничтожные  насекомые,  и те обходили ее стороной. И торчала она на земле без
надобности, быстро старея и желтея, тогда как многие травы были еще в полном
цвету. И поняла она незавидную участь свою, и обратилась к Создателю:
     -- Верни  мне  мое  первоначальное  состояние.  Хочу,  чтобы   во   мне
нуждались.
     Но Бог ответил:
     -- То,  что  творит самость, не исправит и сам Бог. До конца дней Жизни
ты будешь обладать этим неприглядном видом, отталкивая от себя все живое. Ты
стремилась к возвышению над всеми и возвысилась. Довольствуйся теперь  своим
устремлением, ибо оно ныне -- Суть твоя. Единственный способ -- не причинять
вреда и не удручать своим видом -- это исчезнуть!
     -- Исчезни сам, немощный чудотворец! -- взбеленилась ядовитая трава. --
Я еще  поживу,  и,  если  не  с  пользой для других, то с вредом для всех! Я
заставлю признавать меня и оказывать мне должное внимание!
     С неудержимой злостью стала  разрастаться  трава,  заполняя  собой  все
пространство  земли, вытесняя полезную слабую травку. И видя бессилие трав и
животных, возомнила она свое  превосходство  над  всем  миром.  Но  появился
человек,  которого  могла  укусить  даже  мельчайшая мошка, смастерил косу и
начал косить траву повсюду. И падала она под косой к ногам его, и топтал  он
ее  грубой  обувью  своей.  И  пришлось  потесниться  траве,  уступить  силе
человека. И ушла она с пути его, по оврагам забилась, в деревьях спряталась,
но,  переча  судьбе  и  назло  всему,  желая  сохранить  вид   свой,   буйно
разрасталась в безопасных местах, чтобы доказывать миру свое превосходство и
непобедимость.  Но  как  была  она сорняком, так сорняком и осталась, как не
испытывали в ней нужды, так и не  нуждались,  как  боролись  с  ней,  так  и
уничтожают  до  сих  пор. И не править ей миром, и не вершить судьбы, а быть
гонимой за ничтожество свое вечно.

     Так  и  люди.  Сначала  стремятся  к   превосходству,   потом   изгоями
становятся. Выбирая долю, можно получить участь.





     Один  человек решил вырастить в своем саду розу. Он долго искал для нее
место, наконец, выбрал  самое  лучшее,  самое  солнечное,  удобрил  землю  и
посадил  в  нее  куст. Несколько лет он терпеливо ухаживал за розой, поливал
ее, рыхлил вокруг нее почву, укрывал в морозы, обрезал дикие побеги.  И  вот
наступил  тот  день,  когда  на  кусте появился первый бутон. Он сначала был
крохотным, потом становился все больше и  больше,  но  лепестки  чашелистика
никак  не раскрывались, а человеку не терпелось увидеть, каким будет цветок.
Нетерпение  оказалось  сильнее  рассудка,  и  человек,  не  выдержав,  решил
приоткрыть  тайну.  Он  подошел  к  цветку  и пальцами стал отгибать сначала
лепестки чашелистика. За  зелеными  плотными  лепестками  показались  не  то
розовые,  не  то  кремово-белые  лепестки  самого  цветка.  Тогда  человек с
нетерпением стал отделять лепестки один за другим у туго связанного  бутона.
Толком  раскрыть  бутон  человеку  не  удалось, но он успокоил себя тем, что
помог цветку освободиться от связывающей его силы, и завтра тот легко сможет
распуститься, расправив все свои лепестки. И человек предвкушал уже  счастье
наслаждения  от  удивительной  красоты. На следующий день он рано проснулся,
чтобы  не  пропустить  момент  чуда,  когда  на  раскрывшемся  цветке  между
красивейшими нежными лепестками заискрятся бриллианты утренней росы. Человек
выбежал в сад с восходом солнца, когда роса серебристой лазурью искрилась на
зелени  травы,  настроенный на встречу с чудом, и вдруг он увидел уродливый,
почерневший и завядший за ночь бутон розы. Его  сникшая  головка  склонилась
набок,  глядя  не  в  прозрачное  небо,  улыбаясь  своим блеском солнцу, а в
темноту мрачного подземелья жизни, роняя наземь капли появляющейся и тут  же
стекающей, как слезы, росы. И возмутился раздосадованный человек:
     -- Я   помогал  тебе,  чтобы  ускорить  час  твоего  расцвета,  который
затянулся слишком надолго,  а  ты  обратил  мои  лучшие  намерения  в  такое
уродство.
     И  человек в бешенстве срубил весь куст. Когда он успокоился и пришел в
себя, то заплакал:
     -- Я вложил в тебя всю душу, а ты с такой  неблагодарностью  отнесся  к
моим стараниям.


     Всему  свое  время.  Нельзя  ускорить  те  процессы,  которые  ускорить
невозможно.






     Два человека жили на одной земле, но одному показалось, что его  собрат
занимает  больше места на этой земле, и он потеснил его. Безропотный человек
уступил натиску силы и исполнил желание своего собрата: он дал ему все,  что
тот  потребовал. Со временем снова сомнения стали мучить первого, и он опять
потеснил мешавшего ему свободно жить  собрата.  Потом  стали  одолевать  его
мысли,  что собрат его -- лишний на этой земле, и он начал теснить его, пока
не загнал в воду. Покорный человек сошел с земли и стал заходить в воду  все
глубже  и  глубже  и,  наконец, почти исчез под водой, как вдруг появились у
него за спиной крылья, и человек, который потерял  под  ногами  дно,  а  над
головой  --  небо,  неожиданно  расправил  их и взлетел. В одно мгновение он
оказался в безоблачной выси.
     -- Так-то  лучше,  --  сказал  человек,  изгнавший  собрата   с   земли
обетованной. -- Пусть небо станет твоей обителью, моею же будет земля.
     Прошло  немного  времени  с  того  дня,  жил  человек  на  своей  земле
беззаботно и счастливо, но стал  замечать  он,  что  морские  приливы  стали
становиться  все  больше  и больше, все ближе стала наступать на берег вода.
Стал он замечать также, что приливы не сменяются уже отливами,  а  вода  все
наступает  и  наступает  на  землю.  И  однажды  он увидел, что стоит уже на
небольшом клочке земли, который со всех сторон омывает вода. И понял он, что
некуда ему  деться,  некуда  бежать,  остается  только  взлететь,  чтобы  не
поглотила его спокойно прибывающая вода. И попросил он тогда у Бога крылья.
     -- Человек рождается крылатым, -- ответил Бог.
     -- Как  же  крылатым?!  --  возмутился тонущий человек. -- Я никогда не
видел и не чувствовал у себя крылья. Я видел и  чувствовал  у  себя  руки  и
ноги,  и  использовал  только  их:  ноги  для  ходьбы, а руки для работы, но
крылья... дает людям только Бог.
     -- Я всем при рождении даю крылья, только один чувствует  и  пользуется
ими,  поднимаясь высоко над злом, а другой не чувствует их и ползает по дну,
прирастая к  нему  всем  телом.  Ему  не  нужны  крылья,  и  они  становятся
неразвитыми и слабыми. Когда же наступает время освободиться от трясины зла,
которая  готова поглотить его самого, он пытается взлететь, чтобы оторваться
от губительного дна, но не ощущает уже за спиной  спасительного  крыла,  оно
исчезло  за  ненадобностью.  Рожденный ползать, летать не может. Так говорит
народная мудрость.
     Человек изнемогал в бессилии, а вода поднималась и поднималась. Сначала
она дошла до щиколоток  и  омывала  теплой  волной  ступни  человека,  потом
поднялась  до  колен,  ласково обняв ноги, затем обхватила человека за пояс,
омыла грудь, плечи, шею,  коснулась  подбородка,  рта,  носа,  глаз  и  тихо
сомкнулась  над головой бескрылого несчастного человека. И пришел бесславный
конец, и страшная смерть, и полное забвение.

     Вырывая блага себе, оборвешь крылья, которые в роковые минуты  были  бы
спасением. Наливая в чужую чашу горя, хлебнешь его полной мерой.





     Жил  человек,  и нельзя было сказать, что он был счастлив, но и горя он
никогда не испытывал. И привык он жить, не болея  душой,  не  задумываясь  о
поступках, не подчиняя свои действия разуму. Все шло как шло, что случалось,
то  случалось, и сам человек никогда и ничего не пытался изменить, улучшить,
поправить. Принимал все, как должное,  да,  собственно,  и  не  было  ничего
такого,  что нарушило бы его размеренную вялую жизнь. Но наступил час, когда
постучало в дверь горе и, не дожидаясь приглашения, вошло и не просто вошло,
а ввалились, придавив собой человека. И взглянуло оно  ему  в  глаза,  и  не
просто  взглянуло,  а  заставило  человека вглядеться в свой страшный лик. И
увидел человек уродливое лицо горя, зловещий взгляд его и ядовитую улыбку, и
защемило у него в груди, налилось болью сердце и разбухло от этой боли  так,
что  треснула  грудь. И сжал он руками грудь, чтобы уменьшить боль, и сжался
сам, словно желая спрятаться от жестокого взгляда горя. Но горе  еще  больше
сдавило, еще больше подмяло под себя. И понял человек, что он бессилен перед
ним  и никогда не сможет преодолеть натиск его. И стал он тогда прятаться от
этой напасти, но горе находило его  и  впивалось  своим  жутким  взглядом  в
безумные от страха глаза несчастного.
     Видя мучения собрата, другой, более сильный человек, не раз сражавшийся
со злом и неоднократно побеждавший горе, сказал ему:
     -- Ты должен победить в себе свою слабость, распрямить тело, развернуть
душу,  чтобы  смогла раскрыться в тебе воля твоя, чтобы смогла она набраться
сил и стать перед лицом горя щитом  нерушимым.  И,  увидя  силу  твою,  горе
отступит,  ибо слабее его нет ничего на свете, а приходит оно только к тому,
кто более его слаб.
     Но несчастному казалось, что большего горя, чем у него, нет в  мире,  и
противостоять  он ему не в силах, ибо как можно победить то, что непобедимо.
Чем больше он боялся горя, тем ужаснее оно становилось,  Страшным  чудовищем
оно  разрасталось  над  человеком  и  накрывало  беспомощное  тельце слабого
существа своим огромным безобразным  телом,  и  сдавливало  его.  Тяжесть  и
темнота,  порожденные  этим  явлением, разрушали остатки сил, и оставалась у
человека только единственная способность -- плакать. И он, чтобы хоть как-то
облегчить свою участь, плакал, жалея себя, и, плача -- жалел. И снова пришли
люди, чтобы помочь, желая спасти несчастного, и снова давали они советы:
     -- Расправь тело как крылья и поднимись  над  горем.  Раскали  стержень
воли  своей, и он станет непобедимым мечом твоим. Восстань против горя живой
жизнью своей.
     Но человек все твердил:
     -- Вот придет счастье  еще  большее,  чем  горе,  оно  одолеет  его,  и
растворится  тогда  горе, и исчезнет; и заполнится все светом, и расправится
мое тело, и засветится душа, улыбнется чистым сиянием счастья,  окрылится  и
взлетит.  Только  счастье может противостоять горю, а человек -- ничто перед
стихиями жизни. Вам никогда не понять меня, -- заключил несчастный,  --  ибо
вы никогда не испытывали такой тяжести от такого страшного горя.
     И  ушел этот человек в небытие, так и не справившись со своей болезнью,
так и не поняв, что счастье приходит к тому,  кто  готов  принять  его,  кто
раскрыл для него душу, кто очистил для него место в своем сердце.

     Жалость  к  себе обессиливает, сила окрыляет, и нет ничего сильнее воли
человеческой. Она -- побеждающий меч, она -- защищающий щит. Жалость --  это
те  оковы, которыми раз сковав себя, останешься навсегда прикованным к скале
бессилия. Сила воли -- это те крылья, которые поднимут человека над  бездной
несчастий.  Понять  бы только эту истину, да сделать усилие, чтобы подняться
над собой.







     Подошел человек к лодочнику и сказал:
     -- Мне нужно переправиться  на  тот  берег.  Я  иду  к  людям,  которые
бедствуют,  и  я должен помочь им. Они очень нуждаются в помощи и кроме меня
никто этого не сделает. Не для себя нужно, для других. Помоги, брат, дело не
терпит отлагательства.
     -- Я рад помочь тебе, -- ответил лодочник, -- я этим живу и кормлюсь. Я
перевезу тебя, куда скажешь, но мне нужна плата за мой труд.
     -- Я нищ, у меня ничего нет, кроме одежды,  которая  на  мне,  --  стал
объяснять путник. -- Мне нечем тебе заплатить.
     -- Дай  тогда  свою  одежду,  -- торговался лодочник, -- она пойдет мне
впрок -- согреет в холода.
     -- Я готов отдать тебе последнее, ибо я должен успеть.
     Странник разделся и отдал  лодочнику  все,  кроме  обветшалой  повязки,
прикрывающей наготу.
     Ночь  была  темной  и ветреной, но стремление человека было так сильно,
что он не замечал холода. Когда лодка причалила к берегу, лодочник спросил:
     -- Чем же ты поможешь бедствующим, если у тебя самого ничего нет?
     -- Словом, -- спокойно ответил странник.
     -- Кому нужны твои слова, если  в  желудке  пусто,  а  тело  дрожит  от
холода?  Разве  они накормят и обогреют тех, кто нуждается в хлебе и одежде?
-- поинтересовался лодочник.
     -- У меня нет ничего, кроме моей мудрости, и я хочу поделиться ею.
     -- Ты более глуп, чем думал, -- усмехнулся лодочник.  --  Мудростью  не
насытишься и не согреешься.
     И тогда сказал странник:
     -- Мудрость  никого  еще  не  кормила  и  не одевала, но мудрость учила
законам жизни, и тот, кто постигал ее, не испытывал более нужды в  том,  без
чего  мог  обойтись.  Мудрый  может  перетерпеть нужду и холод, мудрый может
обойтись малым, мудрый может прожить так, что ничто не омрачит его  светлого
облика; и жизнь его не истлеет бесследно, и память о нем сохранится в веках.
     -- Глупость  все  это,  --  ответил  недоуменный лодочник. -- Зачем мне
светиться, если для этого есть фонарь, и зачем  мне  память  обо  мне,  если
безжизненное  тело  мое  будет  лишено  сознания,  и я никогда не увижу, как
помнят меня. Прощай, странник, и не обессудь -- разные у нас дороги,  разные
суждения  о  жизни.  Я  живу  сегодняшним  днем и должен думать о том, чтобы
сегодня я был сыт, одет, имел кров и был счастлив.
     Странник поднял вверх руки и произнес:
     -- Счастья  тебе,  того,  которого  ты  заслуживаешь.  Жизненный   путь
длинный,  но  пусть  осознание  истинного  счастья  не  растянется  навечно.
Благодарю тебя за помощь. Плыви.
     И погреб лодочник к своему берегу, а странник отправился  туда,  где  в
нем  нуждались.  Но  случилась  буря, поднялся шторм, и в борьбе с ураганным
ветром лодочник потерял сначала полученную вместо платы одежду незнакомца, а
потом и лодку. С огромным трудом он добрался до  берега,  обессиленный  упал
лицом на холодные камни и заплакал:
     -- Это  моя  жадность лишила меня не только лишнего, но и необходимого.
Теперь у меня нет ни одежды, которая вряд ли согрела бы  меня  в  холод,  ни
лодки,  которая  всегда  кормила  меня.  Я видел Бога, слышал его и не вынес
пользы из  урока  бескорыстия,  который  он  преподал  мне.  Судьба  жестоко
наказала  меня.  Теперь  я нищ и у меня нет ничего, кроме одежды, которая на
мне, но если его одежда принесла бы ему  пользу,  то  моя  навряд  ли  будет
кому-либо нужна, а тем более полезна. Как мы бываем безнадежно глухи и слепы
в гордыне своей, и как сразу прозреваем в горе своем. Мы потому и несчастны,
что  глупы.  Мы оттого и бедствуем, что жадны. Мы потому и нищи в жизни, что
нищи духом. Мы богаты лишь  самостью  своей,  которая  приносит  нам  больше
утрат,  чем  богатств.  Но как долго ни ругай себя, пользы не будет. Умереть
раньше времени не умрешь, надо подниматься и жить, и жить так, чтобы  судьбе
не пришлось разбивать лодку жизни о камни самости.

     Каждый человек гребет, куда хочет, и у каждого свой берег. Один человек
живет  одним  днем, другой -- множеством. Думающий о сегодняшнем дне никогда
не постигнет будущего, ибо оно всегда  в  завтрашнем  дне.  Тот  уносится  в
прошлое,  кто  меряет  все по-вчерашнему. Нет в реальности жизни сегодня без
вчера, а завтра -- без сегодня, но в жизни разума есть  только  завтра,  ибо
без  устремления  вперед  разум  всегда  гаснет. Когда человек подчинит свою
жизнь разуму, он увидит гармонию будущего, в которой  нет  ни  прошлого,  ни
даже  настоящего, в ней есть только устремление вперед, которое уносит жизнь
в необозримые просторы Вселенского пространства.





     Обучал один человек детей, и знал он много, и любви  лишен  не  был,  и
все,  казалось бы, хорошо, но раздражал его один ученик; таким он глупым ему
казался, что не хватало терпения относится к этому недолюбышу, как к  другим
детям.  Он часто унижал ученика, оскорблял его перед сотоварищами, выставлял
на посмешище, но самым обидным для нелюбимца были россказни учительствующего
об ужасном будущем, которое ждет этого ученика. Тут он доходил до редчайшего
сарказма, рисуя красочные сочные картины безрадостной тяжелой  жизни  своего
нелюбимца.
     Прошло  время,  и покинул ученик школу, вышел в большую жизнь и надолго
пропал из вида.  Но  не  забыл  его  незадачливый  учитель,  каждый  раз  он
рассказывал  своим ученикам о самом глупом и бездарном ребенке, которого ему
пришлось учить. И вот однажды прослышал учитель, что убогое место их посетил
великий человек, самый мудрый, самый почитаемый на  всей  земле.  И  побежал
учитель  чудо  посмотреть.  С  трудом  он пробрался сквозь толпу и подошел к
самому возвышению, на котором стоял человек в простой  одежде,  ничем  особо
неприметный.  Учительствующий  человек  хотел  было  крикнуть:  какой же это
великий мудрец, если он ничем не отличается от смертного,  но  вдруг  мудрец
замолчал, внимательно посмотрел на учителя и сказал:
     -- Это -- мой учитель. Именно он научил меня мудрости жизни, терпению в
невыносимо трудные минуты и любви, когда в сердце уже зарождалась ненависть,
злоба  и  месть.  Не  познав  вкуса зла и тяжести трудностей, я не освоил бы
науку жизни. Все, чем я обладаю в мудрости своей, я обязан этому человеку.
     И он поклонился в ноги сгоравшему от стыда  учителю.  Народ  ничего  не
понял,  он  ликовал,  восхвалял  и учителя, и ученика, и в своем возбуждении
оттеснил учителя от центра, в котором возвышался ученик. Ничего обидного  не
было  в  словах  бывшего недолюбца, но большего унижения учительствующему не
приходилось испытывать. Он решил попросить прощения у ученика и,  дождавшись
конца его выступления, подошел к мудрецу:
     -- Я  некогда был излишне строг к тебе, -- начал оправдываться учитель,
-- но это ради твоего же блага делалось, поэтому ты не должен держать зла на
меня.
     -- Я более чем благодарен тебе, -- ответил мудрец, -- я прошел  суровую
школу  жизни и получил ценный для меня урок мудрости, без них я бы не достиг
того, чем обладаю, но не всем по плечу эта ноша:  сильный  окрепнет,  слабый
сломается. Я бы пожелал миру не иметь таких учителей.
     Мудрец  поклонился и ушел. Вся толпа побежала за ним в надежде услышать
еще какую-нибудь мудрость, что могло бы обогатить  душу,  а  учительствующий
смотрел с завистью вслед, бубня себе под нос:
     -- Не предугадаешь, чем дело обернется.

     Не достоин звания учителя тот, кто учеников своих через унижение учит.
     Не  всем  возвыситься,  многие падут, не найдя силы для борьбы, и тогда
лягут на плечи учителя грехи, сделанные его же учениками,  ибо  какое  зерно
вложишь,  то  растение  и  получишь,  и  горькие плоды собирать придется, да
других не будет.





     Жил человек не в богатстве и с трудом построил он себе дом. Много сил и
средств из своего скудного достояния вложил он, и потому был особенно  дорог
для него этот дом. Родились в нем дети, а когда выросли, человек сказал им:
     -- Я  построил  себе  дом, и вы должны построить себе сами. В моем доме
нам всем будет тесно и трудно, а я хотел бы теперь пожить для  себя.  Одному
много ли счастья надо.
     И покинули дети родительский дом, построили свои и зажили своей жизнью.
Но однажды  случилась  страшная  гроза,  ударила  молния и попала в дом, где
остался человек коротать жизнь, как казалось ему,  в  счастье.  Несмотря  на
сильный  ливень,  сгорел  дом  дотла,  и  стоял  человек на пепелище жалкий,
несчастный и обездоленный. Невозможно без крыши в такую  погоду  и  в  такое
время  года,  и  пошел человек к детям. Долго стучал он в их двери, но то ли
гром заглушал его стук, то ли шум и крики резвящихся детей, но  ни  в  одном
доме  двери  не  открылись.  Пошел  он тогда к соседу, у которого двери дома
никогда не закрывались, для каждого в этом доме находилось и теплое место, и
доброе слово. Но в эту страшную ночь этот дом был так заполнен  людьми,  что
даже   не  пороге  не  было  места.  И  пошел  обездоленный  человек  искать
пристанища... и до сих пор он ходит, ибо нигде нет места  тому,  кто  лишает
его других.

     Жаждущий  всего себе получит обратную сторону своего желания, а получив
его, даже упрекать будет некого.





     Двух путников в дороге застала гроза.  Один  стал  метаться  в  поисках
дерева,  под  которым  он мог бы укрыться от ливня, а другой побежал вперед,
словно обгонял дождь. Первый и вымок до нитки, и  был  обожжен  загоревшимся
деревом.  Страшно  напуганный  ужасом  бури,  он  упал  в грязь и стал ждать
какого-нибудь конца. Другой бежал долго, и вдруг полоса дождя  кончилась,  и
он   увидел   свет  вырвавшегося  из-за  тучи  солнца.  Он  поднял  глаза  в
просветленное небо и увидел чудо: почти на горизонте двумя огромными  арками
стояли  над  землей  красивейшие  радуги. Одна была выше и, казалось, стояла
ближе, как первая  ступень  перед  чем-то  великим;  другая  была  меньше  и
располагалась  под  первой,  но  чуть поодаль, как последняя ступень земного
пути; а за ними была светящаяся  в  солнечном  свечении  манящая,  неведомая
прекрасная  даль.  И  человек  принял  это  явление чуда за знамение и пошел
навстречу свету.

     Не страх, а устремление выведет человека к цели.





     У одного человека было два удивительной красоты куста роз. Человек этот
очень болел и с трудом двигался, но все свои  силы  он  отдавал  этому  чуду
красоты.  Кто-то  позарился  на цветы и вместе с розами сломал кусты. Увидел
человек растерзанные варварскими руками растения, и последние силы  покинули
его,  он  слег и больше уже не мог встать на свои обессиленные изуродованные
болезнью ноги.
     Соседи, приходившие  навещать  больного,  нашли  старика  в  тяжелейшем
состоянии. Жалость к одинокому больному человеку побудила их на поступок, на
который  бы  они  никогда  не решились. Эти живущие в нужде люди, никогда не
занимающиеся таким баловством, как выращивание  цветов,  ибо  жизнь  от  них
требовала  растить  только  то,  что  не  давало умереть от голода, отыскали
розовые кусты и посадили их вокруг дома беспомощного  старика.  И  произошло
воистину  чудо:  розы не только принялись за одну ночь, но выбросили бутоны,
готовые вот-вот распуститься.
     Открыл человек утром глаза  и  по  привычке  потянулся  к  окну,  чтобы
посмотреть  на  свое  любимое  детище, и вдруг увидел, что на том месте, где
росли некогда его два радующих глаз  куста  пурпурных  роз,  было  множество
других,  готовых распустить набухшие бутоны своих цветов. Человек бросился к
другому окну и на этой стороне увидел ту же  самую  картину.  Он  кинулся  к
третьему  окну,  и  та сторона была в розовых кустах. Он устремился к двери,
толкнул ее дрожащей от переполнившего волнения рукой и вылетел как  окрепшая
птица  из  обиталища  своего.  Его  взору  представилась картина, которая не
снилась ему даже в самых  хороших  снах.  Все  некогда  пустое  пространство
вокруг  его  убогого  дома  было засажено розами. В этот момент встало из-за
холма солнце и бросило свои живительные лучи и на пышные  здоровые  красивые
кусты,  и  на  посветлевшего  улыбающегося  старика,  и  на весь осветленный
радостью мир. И раскрылись вдруг все бутоны сразу, превратившись из  зеленых
однообразных  почек  в  небывалой красоты цветы. Тысячи разных по форме и по
многообразию оттенков роз подарили миру свою чарующую красоту. Старец, забыв
о своей болезни, ходил между кустов, лаская и целуя цветы. Ему казалось, что
все изменилось в этой хмурой жизни, и преобразился сам  мир,  в  котором  не
только   можно,  но  и  нужно  жить,  и  не  просто  жить,  наслаждаясь,  но
преобразовывать его, украшая и возвращая к жизни. И человек понял,  что  ему
рано  покидать  этот  мир, если добро человеческое возвратило ему силы. Надо
жить, чтобы приумножать добро, которое  вернет  к  жизни  не  одно  гибнущее
существо.






     Один  умный  человек  зашел  в очень богатый дом. Среди не имеющей цены
роскоши он увидел книгу в золотом переплете, украшенную отборным жемчугом.
     -- Позволь мне взглянуть на эту книгу, -- спросил разрешения у  хозяина
гость.
     -- О,  это  очень  дорогая  вещь.  Будь  предельно  осторожен с ней, --
предупредил богач.
     -- Я ни с чем так бережно не обращаюсь,  как  с  книгами,  --  успокоил
хозяина  гость.  --  Нет  для  меня  ничего более ценного в жизни, чем умная
книга, но эта, которой ты обладаешь, поистине бесценна. Поведай мне,  откуда
у тебя это сокровище?
     -- Мне  посчастливилось купить ее у одного довольно странного человека.
Он сказал, что отдал все, что имел, чтобы создать это творение.  На  вид  он
был  беден и не внушал доверия, но он так убедительно доказывал, что это его
книга, что мне ничего не оставалось, как поверить ему. При этом  он  заверил
меня,  что  это  бесценная  вещь,  что  наступят времена, когда за нее будут
отдавать целые состояния. Мне словно кто-то шептал: "Купи  ее,  купи",  и  я
отдал  за  нее только то, что было при мне. Теперь я чувствую, что мне очень
повезло, и, когда я буду распоряжаться этой вещью, я не продешевлю.
     Гость открыл книгу, пролистал несколько исчерченных непонятными буквами
страниц и воскликнул:
     -- Это  книга  самого  знаменитого  Мудреца!  Здесь  собраны  все   его
изречения!  Это  --  поистине  жемчужина Мудрости! Ты счастливейший человек,
коль обладаешь таким сокровищем!
     -- Да, я верю, что получу за нее в тысячу раз  больше,  чем  отдал!  --
воскликнул обнадеженный еще больше словами гостя богач.
     -- Ты  получишь  в миллионы раз больше, если прочтешь ее. Она не только
обогатит тебя, но и сделает сильным мира сего.
     -- Может быть, она так сильна, как ты  говоришь,  но,  к  сожалению,  а
может, к счастью, я не умею читать.
     -- Научись,  она того стоит! -- пытался вразумить хозяина гость, но тот
только с удивлением посмотрел на гостя и спокойно ответил:
     -- Я думаю, что мне вполне хватит и того богатства,  что  я  выручу  от
продажи этой вещи, чтобы купить власть над миром.
     Хозяин взял из рук гостя книгу и поставил ее на самое видное место.
     -- Пусть  все  видят,  каким  сокровищем я обладаю! -- с какой-то дикой
гордостью произнес он.
     -- Такое добро и в таких руках, -- посетовал  умный  человек.  --  Тебе
сама судьба преподнесла такой дар, а ты не лучшим образом распоряжаешься им.
Жаль,  что драгоценнейшие жемчуга Мудрости не осветят тебе путь, не обогатят
твою душу, не украсят твою жизнь, не возвысят тебя над  обыденностью  жизни,
не прославят имя твое.
     С  болью  в сердце покинул умный человек дом богатого глупца, в котором
Золотая Книга Жизни  будет  пылиться  на  полке,  имея  своей  целью  только
удивлять алчные взоры своей внешней красотой и быть проданной подороже.

     Так  и  в  жизни  не  ценится  то,  в чем Мудрость заложена, а отдается
предпочтение тому, с чего выгоду иметь можно, что не требует в жертву работу
ума, что тешит самость и гордыню.






     Пришел один человек к лекарю.
     -- Помоги мне, -- попросил он, -- по ночам у меня  немеют  руки  --  не
могу спать.
     -- Если  немеют  руки,  значит,  нездорово  сердце. Что вызывает боль в
твоем сердце? -- спросил целитель.
     -- Ничто в этой жизни не тревожит меня. У меня нет никого, о ком  бы  я
мог  волноваться.  Я  одинок и живу только для себя. У меня все есть, я ни в
чем не нуждаюсь, поэтому ничто  не  тревожит  мое  сердце,  --  обстоятельно
объяснил свое положение больной.
     -- Тогда  скажи  мне, -- продолжал расспрашивать врачеватель, -- ешь ли
ты на ночь?
     -- Конечно! -- с какой-то особой радостью ответил человек. --  Я  много
тружусь  целый день -- работа всегда найдется, -- а вечером наедаюсь за весь
день.
     -- Вот причина заболевания твоего сердца, -- заключил врач. --  Не  ешь
на ночь, и сердце болеть не будет.
     Больной  посмотрел  на  свой  живот,  торчащий  дальше  его  взгляда, и
возмутился:
     -- Если я не буду есть, я начну худеть, терять силы, мое тело ослабнет,
и тогда я не смогу не только работать, но и жить. Я должен поддерживать свое
тело, ибо оно -- инструмент моей жизни.
     -- В этом ты прав, --  включился  в  рассуждения  лекарь,  --  тело  --
инструмент,  только пользоваться им нужно с умом. Безумное использование его
приведет к быстрому износу, а посредством его ты смог бы постичь больше, чем
обладаешь на земле.
     -- И голодному спать плохо и  сытому  не  легче,  --  подумал  больной,
поблагодарил  целителя  и ушел. Но так как сытым он спал всегда и не получал
от этого ничего, кроме боли, он решил спать голодным.
     В первый день было очень трудно.  Во  второй  еще  труднее.  На  третий
обессиленный  человек не мог уже встать с постели, головокружение валило его
с ног. На четвертый он совсем обессилел. На пятый решил, что умирает, и стал
смиренно ждать смерти. Ему было все равно от чего умирать. На  седьмой  день
перед  его  взором  появились звезды. Человек с трудом открыл глаза и увидел
темный потолок своей комнаты, он закрыл их, и  снова  перед  ним  заблестели
звезды.  Яркие  жемчужины  были рассыпаны по черному покрывалу. Они мигали в
чистом сиянии, наполняя душу ясным светом. На восьмой  день  человек  увидел
далекие  моря  и  горы,  неведомые  места  на  земле  и  саму  землю  в виде
вращающегося в дымке шара. Он открыл глаза, перед взглядом его был  все  тот
же потолок, только освещенный дневным светом. На девятый день человек увидел
в серебристо-золотом сиянии старца и понял, что это -- Бог.
     -- Всевышний,  ты явился ко мне, чтобы забрать меня к себе? -- мысленно
спросил человек.
     -- Нет, -- ответил Бог, -- это не Я пришел к тебе, это ты достиг Меня.
     -- Значит, я покинул земную жизнь и попал в царствие небесное? -- робко
спросил удивленный человек.
     -- Нет, ты еще не закончил своего существования на земле.
     -- Тогда каким образом я могу видеть тебя, если всем известно, что  при
жизни   нельзя   узреть   Бога,  только  после  смерти  душа  может  достичь
божественных высот? -- недоумевал человек.
     -- Кто мыслит так, тот заблуждается, -- спокойно отвечал Бог. -- Каждый
человек имеет инструмент, посредством которого может принять  свет  Великого
Светила.  Если этот инструмент чист и не отягощен ничем лишним и грязным, он
может собрать свет и провести его в  самое  сердце  человека,  а  из  сердца
передать  на  внутреннее  зрение, и человек сможет видеть все: и то близкое,
что его окружает, и то далекое, что  находится  за  горизонтом,  и  то,  что
воспринимается  глазом, и то, что уходит за пределы видимой сферы. Он сможет
увидеть не только осязаемое, но даже  то,  что  не  воспринимается  органами
чувств.   Если   инструмент  идеально  чист,  он  позволит  человеку  видеть
Вселенную. И вся Вселенная станет точкой и сможет поместиться в его духовном
сердце.
     Последние слова Бога человек не совсем понял, но вдруг открыл  глаза  и
почувствовал  какую-то  особенную  легкость в теле, словно за спиной выросли
крылья. Человек встал, вышел из своего дома и увидел мир в новом свете, и он
понял, что жить для себя и ради себя --  значит  не  увидеть  ничего  дальше
своего  сытого живота; он понял, что мир шире, больше, красивее и лучше, чем
кажется из-за миски с едой; он понял,  что  кроме  этого  земного,  близкого
сердцу  мира, есть другой, бесконечный, беспредельный, неописуемо красивый и
богатый мир, близкий душе -- крылатой птице, замкнутой  в  клетке  тела;  он
понял,  что  можно  жить,  раскрыв  свои  способности и осуществить все свои
высокие желания без особых усилий. И человек  вновь  перечитал  книгу  своей
прожитой жизни и решил многие главы переписать заново.

     Не  живот  пусть  жаждет,  а  мозг, тогда тело станет послушно движению
мысли и зову сердца.






     У дороги сидел нищий и  просил  милостыню.  Мимо  проходил  Мудрец.  Он
внимательно посмотрел на нищего и сказал:
     -- Было время, когда у тебя было так много еды, что она портилась, и ты
выбрасывал  гораздо  больше,  чем  мог  съесть. Теперь тебе не хватает ровно
столько, сколько ты когда-то выбросил, а все то, что ты получаешь  сейчас  в
виде  милостыни,  ты  берешь  в долг. Нужно жить так, чтобы не было лишнего,
которое обездолит в будущем и заставит просить  милостыню,  которая  сделает
тебя  должником.  Мой долг -- не отказывать тебе в подаянии, и я подаю тебе.
Моя обязанность -- разъяснить тебе истину, и я рассказываю тебе. Твое  право
-- принять  ее и последовать мудрости или отказаться от нее и обречь себя на
круговорот событий, из которых нет выхода.
     С этими словами Мудрец протянул нищему монету. Нищий принял деньги,  но
мудрые слова вызвали у него гневное возмущение:
     -- Хорошо  рассуждать,  когда кошелек полон. Окажись ты на моем месте и
ты бы заговорил по-другому.
     -- У меня потому и полон кошелек, что не истратил я  лишнего,  не  взял
больше, чем мне необходимо, и не выбросил ничего, что оказалось бы ненужным,
потому  что  я  жил  по  закону  необходимости:  пусть  лучше не хватит, чем
испортится.
     -- Иди прочь со своей болтовней, -- раздраженно крикнул  нищий.  --  Не
видел  ты  бедности,  потому  и  сказки  рассказываешь. Я всю жизнь в нищете
прожил и прошу не лишнее, а то, что мне необходимо. А если у меня  что-то  и
сгнивало, то только потому, что уже было гнилым.
     -- У  каждого  может  быть  своя  правда,  а истина -- на всех одна, --
молвил Мудрец и исчез.
     -- У меня свои законы, -- бросил в пустоту нищий и протянул еще  дальше
руку.


     Законы истины пишутся Мудрецами, а умирают в глупцах.



     Жил  на  свете  мальчик,  и  был  он,  как  все  считали,  с  какими-то
странностями. По-разному к нему относились люди: одни жалели  и  говорили  о
нем  --  "не  в  себе  человек", другие откровенно смеялись, называя его кто
просто тупым, глупым, кто -- дурачком, кто --  полудурком,  а  кто  и  вовсе
находил  слова,  зла  в  которых  было  столько,  что  были  похожи  они  на
смертельный яд, способный лишить человека жизни. И жил мальчик в  этом  мире
гонимый, униженный и оскорбленный.
     Прошло  время,  и  пришли  люди  к горе, у подножия которой каждый день
воздавали Богу молитву, и увидели, как засветилась вершина горы, и  появился
на ней Бог. От неожиданности они замерли, вгляделись в Божественную Сущность
и вдруг им показалось, что лицо его им очень знакомо. Напрягли они зрение, и
открылось  им  видение,  которое  они  не  ожидали  увидеть:  перед  ними  в
лучезарном свете стоял тот, кого они не любили и даже  ненавидели,  над  кем
смеялись, кого унижали и оскорбляли. Страх охватил их, и стали они молится с
таким  неистовством,  что  на  лицах  их  выступили капельки пота, а из глаз
покатились слезы. И услышали они слова, идущие эхом с горы:
     -- Стада баранов идут по земле. Единственная цель их  жизни  --  набить
желудок,  нарастить  мясо, чтобы отдать его на съедение другим животным. Они
вытаптывают землю, опустошая ее. Они бредут, не зная куда,  опустив  голову,
потупив  глаза  в  землю,  и  никогда не поднимают своего взгляда к небу. Им
незнакомо и непонятно стремление к духовному  совершенству,  ибо  духовности
нет  места в том теле, где его заполняет один желудок. Только птицы способны
расправлять крылья и устремляться  ввысь,  но  не  бараном,  а  птицей  надо
родиться, чтобы иметь эти качества. Мне жаль вас, выбравших самим себе такую
участь  и  обрекших  самих  себя  на такое существование, но я ничем не могу
помочь вам, ибо тот, кто слеп, не увидит, тот, кто  глух,  не  услышит,  кто
безумен, тот не поймет. Оторвите глаза свои от земли и устремите их ввысь, и
вы   увидите  Величие  Красоты  Жизни.  Оторвите  мысли  от  желудка,  и  вы
почувствуете, что, кроме него, в вашем бренном теле есть божественная  Душа.
Устремитесь вперед, и вы достигнете то, что дальше мысли.
     Люди  выслушали все, что прозвучало, и поняли, что за сделанное зло, их
никто не собирается наказывать, что все, как они посчитали,  прощено  им,  и
они  могут  продолжать  жить так же, как жили, да и по-другому они просто не
умеют. И все пошло своим чередом, только не рождались  больше  на  их  земле
странные  дети,  и  никогда больше не появлялись Боги, но более этого, стада
баранов сменили стада свиней.


     Во  все  времена  была  справедлива  истина:  народ   имеет   то,   что
заслуживает.






     Стаями  живут  птицы,  стаями  летают.  Летают  над землей, но живут на
земле. И появилась в стае птица, которая  решила  полететь  высоко  в  небо,
чтобы  увидеть:  что  там,  за  облаками, у самого светила. И позвала она за
собой других птиц. Но не все вызвались совершать такой трудный перелет, одни
сразу же сослались на дела земные, другие -- на слабость крыльев, но нашлись
и такие, которые вспорхнули с устремившейся в высь птицей и полетели.
     Все выше и выше поднимались птицы, все труднее  и  труднее  им  было  в
грозовых тучах, все жарче и жарче становилось под палящими лучами солнца, но
они  поднимались  в  крутом полете ввысь. И вот они вырвались на бесконечный
простор неба, который был выше туч и облаков, и солнце ослепило их так,  что
потемнело  в глазах, закружилась голова, и был потерян ориентир, и повернули
некоторые птицы назад, и устремились к земле, но  устремление  их  было  так
сильно, что камнем упали они на землю и разбились.
     А  птица  летела  и летела ввысь. И почувствовали летевшие за ней птицы
запах паленых перьев, и испугались они, и  тоже  повернули  назад,  но  пока
летели  к  земле,  крылья  их  обгорели,  и упали голые обезображенные тушки
наземь.
     А птица летела и летела, и вдруг раскрылся перед ней удивительный  мир.
Неописуемая  красота царила кругом, и невиданной красоты птицы были повсюду.
Этот мир, в который попала  птица,  был  настолько  чист  и  лучезарен,  что
казался прозрачным. И влетела она в этот мир, и словно растворилась в нем, и
почувствовала она чистый свежий воздух, словно вдохнула его небывало большой
грудью,  и  ощутила  она  всю  Вселенную,  словно приняла ее в свое огромное
сердце, и увидела она мир в другом свете. Оглянулась она, а за ней никого не
было, и захотелось ей  рассказать  своим  сородичам,  что  удивительный  мир
существует и что его можно достичь при сильном желании. И полетела она назад
через  опаляющие,  ослепляющие  лучи  солнца, через густые облака и грозовые
тучи,  превозмогая  все  трудности,  только  для  того,  чтобы  поведать   о
прекрасном,  которое  существует  и  которое  недоступно лишь тем, кто полон
страха перед неизвестным, кто привязан к тихому родному болоту.
     Но не успела птица достичь земли, как налетели на нее  хищные  птицы  и
разорвали  ее на куски в небе. "Зачем вы разорвали невинную птичку, парившую
в небе? " -- спросил вожак стаи. "Мы знаем, что она полетела высоко в  небо,
все,  кто  полетел  с  ней,  умерли,  значит,  мертва  и она, только тело ее
долетело  к  земле  позже  остальных,  видимо,  задержалась  в  облаках,  --
объяснили  стервятники. -- Каждая птица знает: если попасть в грозовые тучи,
вернуться живым уже невозможно. По  логике  --  она  мертва,  поэтому  мы  и
склевали  ее  в небе. Мы первые увидели ее, значит, это наша добыча. " И все
согласились с хищными птицами,  ибо  знали,  что  "оттуда"  никто  живым  не
возвращается.

     Суровы  законы  стаи.  И  часто они убивают тех, кто поднялся над этими
законами.






     Жили два брата в  большой  бедности,  и  крепкая  любовь  связывала  их
сердца, крепкая дружба соединяла дела и помыслы. И были они всегда вместе: и
в будни, и в праздники, и в счастье, и в горе. Но вот однажды повезло одному
брату:  нашел  он  деньги  и  не  просто  несколько  звонких  монет, а целое
состояние.
     -- И почему я должен делиться  с  кем-то,  если  нашел  я,  --  подумал
разбогатевший в одночасье брат.
     И  стал он сторониться своего бедного родственника. Но бедняк так любил
своего брата, что не заметил никаких перемен.
     Вот пришел как-то бедный брат к богатому, а  тот,  спрятавшись,  что-то
ел,  пошутил  он  над братом и без обиды ушел. Пришел через время и попал на
веселый праздник в доме богача. Зашел бедный  по  привычке  в  дом  брата  и
увидел хозяина за богато накрытым столом.
     -- Если  у  тебя  накрыт  стол  и  много  света  кругом, значит, у тебя
праздник в душе, я зашел поздравить тебя. Счастья тебе, мой любимый брат, --
искренне произнес бедный. Но богатый не поднял глаз на вошедшего, он  сделал
вид,  что не видит и не слышит его, продолжая ковыряться в блюде со сладким.
И понял вдруг бедный, что пришел не вовремя, и впервые почувствовал, что ему
не только  не  рады  в  этом  доме,  но  даже  раздосадованы  его  внезапным
непрошеным  появлением.  Ему стало так неловко и больно, но более за то, что
любовь его, чистая и бесхитростная, принимается как дурное явление.  В  этот
момент  он  не  знал,  как  себя  вести  и  что делать. Потоптавшись, бедняк
развернулся и ушел прочь, и больше не появлялся в доме богатого брата. Но  с
той  самой  минуты стало болеть у него сердце, не за себя, за мир, в котором
властвует зло. И болело оно у него всегда, и переросла эта  боль  в  болезнь
сердца,  но не ушел он от нее в мир иной, как случается, а жил долго, потому
что принимал в свое сердце чужую боль, облегчая жизнь каждого.
     А богатый брат, легко отделавшись от надоевшего ему бедного, не унывал,
он даже радовался тому, что теперь ему  не  придется  прятаться  от  бедного
брата,  с  которым  надо  бы поделиться. С той счастливой для него минуты он
сладко ел и сладко  пил,  имел  достаточно  богатства  и  был  счастлив.  Он
постоянно  что-  то  покупал,  украшая  дом  и  себя,  и  в  этой  погоне за
искусственной красотой, он чувствовал, как что-то теряет,  но  некогда  было
даже  задуматься  над  этим.  Искусственная  красота  ослепила  его, и он не
замечал уже красоты истинной. Красота человеческая забывалась. Он не  помнил
уже,  что  такое  добро,  бескорыстие,  милосердие,  человечность.  Он жил в
довольстве и был счастлив. И одна и та же мысль билась  в  голове:  "Все  --
мне, все -- мое, и ни с кем не надо делиться".
     Но вдруг появились у него боли в голове и становились они с каждым днем
сильнее  и  сильнее,  и  стали  мучить они его каждодневно. И не было больше
счастья, беспрестанная боль была постоянной спутницей его жизни. Не  помогли
ему  ни  лекари,  ни  припарки.  И решил он спросить у Мудреца-провидца, как
можно избавиться от головной боли. И сказал ему Мудрец:
     -- Когда жиреет сердце, оно не в состоянии протолкнуть кровь  к  мозгу,
тогда воспаляются мозги и болят.
     -- Что  же  делать  мне,  чем  лечиться,  чтобы  избавить  себя от этой
мучительной болезни? -- вопил, изнемогая от боли, богач.
     -- Похудеть, -- ответил Мудрец. -- Но  похудеть  гораздо  тяжелее,  чем
ожиреть. Чтобы ожиреть, сил прикладывать не надо, а чтобы похудеть, огромная
сила  воли  нужна.  У таких, как ты, ее обычно не бывает, и умирают подобные
тебе не от старости и дряхлости тела, а в молодости от головной боли, потому
что от большой глупости она в основном болит. "
     Так и случилось, умер богач молодым и от невыносимой головной боли. Все
знают, что умереть можно от сердечной болезни, а не от головной.

     Пусть лучше болит  сердце,  чем  голова.  Сердце  болит  от  чувств,  а
голова-- от низких мыслей.






     Написал один человек мудрую книгу, вложил в нее все свои знания и понес
людям.
     -- Возьмите,  люди,  прочтите.  Эта  книга  научит  вас жить по Великим
Законам Мудрости, и вы познаете счастье, -- сказал он, протягивая книгу.
     Люди взяли ее.
     Через несколько лет посетил Мудрец то место,  где  оставил  свою  книгу
Мудрости,  увидел  он  грязный  и  разоренный  город, и содрогнулся от этого
зрелища.
     -- Люди, -- крикнул он, -- я дал вам мудрость,  которая  могла  научить
вас жить и постичь счастье, почему же ваша жизнь стала еще ужасней?
     -- Большей  глупости  мы еще не встречали, -- ответили люди мудрецу. --
Воров ты учишь жить честно, но ты забыл, наверно, что это их  промысел,  это
-- смысл  их  жизни,  именно таким способом они улучшают свое существование.
Жестоких ты учишь милосердию, но не они виноваты  в  своей  жестокости.  Это
природа  наделила их такими качествами, и не им изменить их. Лжецов ты учишь
жить без обмана, но на этом построена их жизнь. Если они  перестанут  лгать,
мир станет другим. А этот мир уже сотворен, и сотворен таким, каков он есть,
в нем прекрасно уживаются и воры, и лжецы, и убийцы, и лицемеры, и множество
других  порочных людей. И все это вместе -- жизнь, где есть свое очарование.
И не тебе менять ее. Мы так жили, живем и будем жить, потому что в этом есть
своя прелесть и щекочущий  нервы  задор.  Предложи  свою  книгу  кому-нибудь
другому,  может  найдется  в  этом мире дурак, который захочет изменить свою
жизнь и отказаться от богатства или лжи, от  хитрости  или  развлечений,  от
наслаждений  или рискованной игры с судьбой, от жажды иметь власть и владеть
всем миром, от лицемерия и других пороков, а мы -- нормальные люди,  которые
всегда  хотят  есть,  пить, спать и просто жить без умственных потуг. Оставь
нас. Нам хорошо, и мы ничего менять  не  будем,  --  с  этими  словами  люди
протянули книгу Мудрецу.
     -- Ваше младенчество затянулось, только младенец не ведает, что творит,
-- спокойно ответил Мудрец.
     Он ушел, а люди так и продолжали жить, и не было предела их безумству.

     Там, где нет места для ума, разум не вложишь.







     Один  человек,  получивший знания, решил стать учителем и обучать детей
тому, что знал сам. Сначала он  учил  всех,  кто  к  нему  приходил,  но  со
временем   учеников   стало   больше   и   количество  их  стало  обременять
учительствующего человека, и он решил обучать только тех, кто может платить.
     -- И им -- польза, и я всегда сыт буду, -- рассуждал он.
     И стал человек брать плату. Чем больше он брал денег, тем больше ему не
хватало, и со временем он стал обучать  только  самых  богатых,  а  так  как
богатые самые ленивые, то и напрягаться особо не надо было.
     Однажды  прибился к нему мальчик, умный и нищий. Поначалу человеку было
интересно с ним заниматься: пытливый, любознательный  юнец  впитывал  знания
как  губка,  но  потом учительствующий понял, что наступит время и из мальца
вырастет ученейший человек,  который  тоже  может  стать  учителем  и  иметь
учеников, и тогда он, учитель, останется без средств к существованию. И стал
учительствующий  гнать  мальчика.  Ни  уговоры,  ни  мольбы жаждущего знаний
ребенка не действовали на алчного человека. Он стал  бояться  мальчика,  ему
уже  было  мало  изгнать его из школы, и он с помощью учеников изгнал его из
города.
     Прошло не так много времени, и в городе появился новый учитель, который
обучал учеников и не брал плату. И опустела школа учительствующего человека,
не стало денег, и он быстро из имущего превратился  в  нищего.  И  решил  он
пойти  к  новоявленному  учителю,  чтобы  обвинить его в своей нищете. Когда
подошел он к дому учителя, там шли занятия, человек решил  дождаться,  когда
закончится  урок,  но день пришел к закату, а учитель продолжал свою беседу.
Наступила  ночь,  но  ученики  не  расходились,  а  учитель  продолжал  свой
бесконечный урок.
     -- Я  хочу,  чтобы  ты  уделил  мне  внимание,  --  обратился человек к
учителю, и учитель прервал свою речь, чтобы выслушать пришедшего.
     -- Ты пришел и увел моих учеников. Ты разорил  меня,  теперь  я  нищий.
Уходи в другое место и оставь мне мой хлеб, -- потребовал обиженный человек.
     -- Я  ничего  у  тебя  не  отнял, ибо отнимать у тебя нечего. Я пришел,
чтобы отдать свои знания, и я раздаю их бесплатно потому, чтобы  приумножить
их,  а  не  похоронить.  Чем  больше  учеников получит их от меня, тем более
знаний станет в мире, чем больше учеников будет у моих учеников, тем  больше
умных  людей  станет на этом свете, чем больше будет умных людей, тем лучше,
светлее и счастливее будет жизнь. Я пришел не  только  дать  знания  великих
наук,  но  и  научить  людей  науке жизни. А мне нужно немного: хлеб на этот
день, кров от непогоды, да лишь та одежда, которая скроет мою наготу. Это не
так много и поэтому мне вполне хватает того, что я имею, а  лишнего  мне  не
надо.
     При  этих  словах  учитель  разломил  хлеб  и протянул его человеку. Ел
человек хлеб на пороге бедного дома учителя, окропляя его своими слезами,  и
казался этот хлеб горько-соленым то ли от слез, то ли от горечи, скопившейся
в его душе.
     -- Если  бы  только не было таких мудрецов, -- плача, рассуждал сам про
себя человек, -- нам бы легче жилось. Какое нам дело до общей  жизни,  когда
личная  не  устроена.  Всем  сразу  не  может  быть хорошо, а потому не надо
надрывать живот, стараясь образумить и  осчастливить  всех.  Если  мне  даны
знания,  значит,  я  избранный.  Если  другой не имеет их, значит, он просто
обделен Богом. Учитель может жить  только  за  счет  своих  учеников,  таков
справедливый закон жизни, а таких праведников, как этот, надо гнать.
     И  гнала  судьба человека, не понимающего великой Сути Жизни, по своему
трудному пути, и отнимала у него каждый раз что-то, пока не отняла ум. И шел
он по жизни, лишенный рассудка, и все твердил одно и то же: "Человек  должен
жить  для  себя,  в  этом суть его жизни". Так он и бродил по свету, пока не
ушел во тьму. И ничего  не  осталось  после  него:  богатые  ученики  совсем
отупели  от своего богатства, а умных у него не было. Но не скудеет земля от
ухода таких людей, а полнится теми, кто рождался для знания, жил знаниями  и
приумножал их во славу разумной жизни.

     Не множить богатство свое за счет знаний призван человек, а приумножать
знания  как  богатство.  Не  в богатстве своем он оставит память о себе, а в
памяти людей, которые возродятся из огня Великого учения.






     Пришли чужеземцы из богатых земель на новые и увидели, как бедны они  и
как  беден  народ,  живущий на них. И решили они помочь и этим людям, и этим
землям. И стали они все менять, и все по-новому строить, и  выросли  богатые
города,  и  зацвели  сады, и все преобразилось на некогда скудных землях. Но
люди, живущие в этих краях, покинули богатые места и  ушли  в  горы.  Пришли
новые  и  зажили  по-новому, но не долго царило счастье на этой земле, вдруг
стала исчезать вода в водоемах, растрескиваться земля,  обваливаться  горные
вершины. И все это стало уничтожать новую жизнь. Начало умирать все сразу: и
природа,  и  люди;  и  из  некогда  бедного,  но по-своему прекрасного своей
скудной красотой и жизнью края образовалась  мертвая  пустыня.  Не  в  силах
что-либо изменить чужеземцы пошли в горы и отыскали там старца.
     -- Скажи,  древний человек этой земли, почему благие намерения принесли
вред? Мы давно живем хорошо и богато и хотели, чтобы все так жили. Почему же
наше добро обернулось злом? -- спросили они.
     И ответил старец:
     -- Нельзя изменять то, чего не ведаешь. Мы родились  на  этой  земле  и
знали,  что  бедна  она водой, поэтому берегли ее; мы знали, что вершины гор
очень хрупки и стары, и молчанием своим мы сохраняли их стойкость; мы знали,
что горы защищают нас от ветров, которые могут иссушить землю, поэтому  были
чутки  ко  всему,  что  нуждалось в нас. Мы тысячелетиями храним свою землю,
приютившую нас. Мы передавали ее из рук в руки как  слабое  дитя,  чтобы  не
нарушить ничего на ней. Из поколения в поколение передается и тайна о ней из
уст  в  уста.  Не  ради себя, своего личного счастья и богатства мы живем на
ней, не уходя на лучшие земли, а ради спасения ее, во имя  сохранения  жизни
на  ней.  Только  чужеземец,  не  знающий  тайн захваченных земель, жаждущий
богатств, слеп, глух и безжалостен к чужому. Любое завоевание земли, даже  с
благой  целью, не принесет ей добра, но более того -- уничтожит ее, умертвит
все то, чем она была бедна и богата. Благо с вашей  стороны  обратилось  для
нас злом. Значит, не всегда благодеяние -- благо.
     Оглянулись  чужеземцы на иссохшую от зноя, выветренную ураганами землю,
и страшно им стало. Стояли разрушенные, рассыпавшиеся на куски скалы, лежала
потрескавшаяся мертвая земля, был усеян  костями  рыб  и  животных  высохший
водоем,  повсюду  валялись безжизненные сухие деревья и высились руины былой
славы временного города. Не понятно было для пришельцев это явление, но  уже
ничего нельзя было изменить, и они покинули опустошенный край.

     Не  каждое  добро  добром  бывает.  На  благодатной  почве  добродетель
расцветает, на мертвой -- разрушает.






     Один богач, сидя у горящего камина в страшную  холодную  ночь,  услышал
жалобный  вой  собаки  за окном. Впервые у него защемило сердце и он впустил
бродячую собаку в дом. Он накормил ее  и  дал  согреться.  Но  утром,  когда
сентиментальные  настроения  покинули его, он увидел грязного, ободранного в
уличной драке, больного, плешивого пса и приступ тошноты подступил к  горлу.
Чувство брезгливости не позволило ему, как это случилось ночью, взять пса на
руки,  богач  поднял  кочергу  с  пола  и стал гнать ею пса к двери. Жалобно
повизгивая, пес подошел к двери, но, она распахнулась, и в морду его  ударил
леденящий  ветер,  он хотел повернуть обратно, к теплу, но богач больно пнул
его ногой и тот с визгом вылетел на улицу. Богач вернулся, сел  у  камина  и
стал  вспоминать,  как  он  пожалел бродячего пса, согрел его у собственного
камина и накормил из собственной тарелки. Он сидел и от умиления  плакал,  и
думал  еще  при  этом,  что  Бог  обязательно воздаст ему за такую милость к
обездоленным.






     Собралась толпа на  базарной  площади,  чтобы  посмотреть,  как  сожгут
ведьму.  Вывели красивую женщину, совсем не похожую на безобразную колдунью.
Поднялась она на помост и взглядом  окинула  беснующуюся  толпу.  Многие  из
собравшихся  приходили  к  ней за советом или за помощью, многим она помогла
добрым словом или лекарством,  многих  избавила  от  физических  и  душевных
недугов,  но  в  жестоком  мире  свои законы: пришлась кому-то не по душе ее
добродетель и отдали ее на растерзание кровожадным судьям, признали  они  ее
виновной и приговорили к сожжению. И стояла она на помосте над головами тех,
кому  протягивала  руку помощи, и смотрели они на нее снизу вверх, и источал
их взгляд безумную бешеную злобу, которую породило их больное воображение.
     Вышел судья и скрипучим голосом крикнул в толпу:
     -- Эта женщина -- ведьма! И вы все знаете об этом! Вы все  испытали  на
себе  ее  колдовские  чары!  Она  на  всех  наводит порчу, и с каждым что-то
случается. Вот муж и жена, -- указал он на стоящих впереди людей, -- они  не
имеют  детей,  потому  что она совершила страшное заклинание над ними. А вот
женщина, некогда самая красивая  женщина  в  нашем  городе,  лишилась  своей
красоты  и  молодости,  благодаря  злодеянию  колдуньи.  Красавица на глазах
превращается в старуху, хотя она  еще  довольно  молода,  и  красота  ее  не
увядала  бы  долго.  А  вот человек, -- и при этом судья указал на человека,
тело которого было покрыто язвами, -- страдает от страшного  недуга.  И  это
тоже  ее  рук дело. А кто может сказать, что у него все хорошо? -- спросил у
озверевшей толпы поборник закона. -- Никто!  Потому  что  у  каждого  что-то
найдется:  болезнь,  горе,  потери, неудачи. Так знайте, это она виновата во
всех ваших несчастьях! Справедливый суд рассмотрел все ее деяния  и  признал
ее  виновной во всех земных грехах. Не только люди страдают от ее злодеяний,
но и великая природа. Это она вызывает засухи, падеж  скота,  неурожаи.  Все
беды  --  от  нее, потому что она -- ведьма! Чтобы избавить невинных от этой
чумы, суд постановил: сжечь ее!
     Слуги правосудия поднесли пылающие факелы к выложенному из дров помосту
и подожгли его.
     -- Люди!  --  прошептала  женщина,  сраженная  предательским  молчанием
излеченных ею, -- разве моя животворная сила не помогала вам?
     Увидев смятение людей, судья крикнул замершей на мгновение толпе:
     -- Она  говорит,  что  чудотворяща,  так  пусть совершит чудо и погасит
огонь. Чудеса творит Бог, но он не помогает ведьмам.
     И вдруг набежали тучи и стал накрапывать дождь. Женщина подняла к  небу
глаза и взмолила:
     -- Господи,  мне  нет  места  на этой земле. Людям нужно кого-то убить,
чтобы переложить свою вину на чужие плечи. Если они наметили жертву, они все
равно убьют ее, сожгут или забросают камнями. Дважды не умирают, позволь мне
уйти из этой жизни, ибо уже ничто не связывает меня с ней.
     Тучи вмиг рассеялись, вышло палящее солнце,  пламя  вспыхнуло  с  такой
страшной  силой,  что  за  короткое  время от костра осталось одно пепелище.
Судья пнул ногой горячие угли и как бы в завершение всего крикнул:
     -- Вот и все, что осталось от чудотворицы!
     Тысячи глаз смотрели на это страшное зрелище, и ни один не повлажнел от
слез.
     Когда последние языки пламени, пробегая  по  пеплу,  обессилев,  тухли,
сквозь  толпу  пробрался  старый  немощный  человек.  Он подошел к кострищу,
опустился на колени и произнес:
     -- Прости меня, целительница  душ  и  тел  человеческих.  Я  не  поспел
вовремя.  Я  опоздал  ровно на столько, чтобы дать тебе возможность поскорее
уйти из этого звериного логова. Но я спешил к тебе, я хотел помочь тебе  или
взойти  на костер и разделить с тобой ложе смерти. Я стар и слаб, и дни моей
жизни сочтены. Я возлежал на смертном одре, и силы уже покидали меня,  когда
я  услышал зов Свыше. У меня открылись глаза, и я увидел страшную картину. Я
отодвинул смерть, чтобы помочь тебе человеческой правдой своей, но я не смог
преодолеть путь, разделяющий нас, достаточно быстро. Я ничем не помог  тебе,
ни  словом,  ни  делом  не защитил тебя, и я скорблю о том, что не нашлось в
этой тысячной толпе того, кто бы смог помочь тебе.
     Старик повернулся к онемевшей толпе, и люди  увидели  сухие  старческие
глаза,  полные  скорби  и боли. Страх перед какой-то непонятной, но ощутимой
бедой уже холодком пробежал по коже. Старик  посмотрел  в  глаза  съеденного
болезнью человека и сказал:
     -- Болезнь твоя -- плод жизни твоей, а не чар невинной. Беспутная жизнь
привела тебя к страданиям и недугам. Ты гниешь от собственного распутства, а
не от заговора.
     Потом он повернулся к увядающей красавице и также спокойно произнес:
     -- Ты,   теряющая  красоту,  прожила  всю  жизнь  в  злобе,  зависти  и
ненависти, и это они съели твое очарование.
     Но когда он повернулся к несчастным супругам, толпа отпрянула  от  них,
как от прокаженных.
     -- А   ты,   благочестивая  пара,  несешь  бремя  своего  греха  вместо
прекрасного плода. Ты, -- обратился он к  женщине,  --  побоялась  позора  и
лишила  себя  материнства.  И  судьба  наградила  тебя  бесплодием. А ты, --
обратился он к мужчине, -- ради минутного удовольствия испил зелье, лишившее
тебя творящей жизнь влаги. Ты -- иссыхающее дерево,  не  способное  породить
плод.  Теперь,  чтобы  сокрыть  свой  грех  друг  от  друга  и  от людей, вы
переложили вашу вину на безвинное существо, не один  раз  протягивающее  вам
руку   помощи.  Вы  все,  обвинившие  непорочное  создание,  очищавшее  вас,
совершили двойной грех. Вы хотели спрятаться  за  чужую  спину,  чтобы  быть
чистыми  и  безгрешными  перед  такими  же,  как  и  вы грешниками. Вы убили
безвинную душу. Как же  вы  собираетесь  жить  дальше?  Неужели  вы  сможете
спокойно   радоваться  жизни  и  строить  личное  счастье?  Как  может  быть
безмятежно счастлив убийца?..
     Старец  хотел  еще  что-то  сказать,  но,  глянув  в  пустые  глаза  не
понимающих  смысла  его  слов людей, осознал бесполезность своего рвения. Он
опустился на пепелище, и силы покинули его, а  люди,  закрыв  глаза  руками,
испугавшись, что в них, как в зеркале, отражаются все их грехи, и еще кто-то
сможет  прочесть  их  и обнародовать, поспешили к своим домам, будто стены и
двери смогут их спрятать от позора.

     Грешен будет тот, кто совершит грех, но вдвое  грешен,  кто  обвинит  в
своем грехе другого.





     Обратился человек к Мудрецу:
     -- Мудрость  твоя  так  велика,  что  ты  можешь дать объяснение любому
явлению, объясни мне, что со мной происходит. --  И  человек  стал  делиться
своими  ощущениями. -- Раньше жил я беспечно и не замечал ничего, а может, и
не хотел замечать, но услышал я однажды свое сердце и не просто биение его в
груди, а  нечто  иное,  никогда  ранее  не  ощущаемое  мной,  словно  что-то
отрывается от него и падает...
     -- Ты запомнил те моменты, когда случается это? -- спросил Мудрец.
     -- Я  заметил,  но  не  смог  объяснить, -- ответил человек. -- Когда я
произношу дурное слово или  совершаю  неблаговидный  поступок,  даже  тогда,
когда  только  мысль,  но  мысль  плохая,  проносится  в моей голове, что-то
отрывается от сердца и исчезает, но на сердце образуется рана.  Со  временем
она  заживает,  но  словно  рубец  остается  на  том  месте,  откуда  что-то
отрывалось, и это не просто шрам,  который  можно  спрятать,  это  боль,  от
которой  не  укроешься.  Ты можешь объяснить мне это явление, происходящее у
меня в груди?
     Посмотрел Мудрец в глаза спрашивающего и сказал:
     -- Открытый у тебя взгляд, бесхитростный, значит, и ум твой открыт  для
истины.  Слушай,  я поведаю тебе легенду, которая родилась в горах. Сотворил
Бог человека и сделал его красивее всякого животного, и наградил  Он  его  и
красивым  телом,  и  красивым  лицом.  Все  сделал  в  нем  красивым. Только
внутренние органы оставались такими же непривлекательными, как и у животных.
Бог посмотрел на них и сказал: "Они сокрыты от глаз, а потому неприглядность
их не вызовет дурного чувства в человеке. Он будет знать об их существовании
и полезности, и этого для него будет достаточно. " Но сердце в том виде, как
оно было у животных, не понравилось Богу. "Людское сердце вмещает в себя  то
величие  человеческих  чувств,  которыми не обладают животные. Оно разумнее,
чем у животных, -- подумал Бог, -- ибо  оно  в  состоянии  творить.  Оно  не
должно  быть  в  виде  мешка, собирающем в себя только кровь, я сделаю его в
форме цветка, и будет оно не только красиво, но и разумно. В каждый лепесток
его я вложу по одному чувству и, соединив все  лепестки  вместе,  я  сотворю
цветок  чувств, и будет прекрасно каждое чувство в отдельности, а все вместе
они образуют чудесную гамму чувств. И будет этот цветок розой, и назовут его
розой сердца, а человек с этим цветком в груди, станет лучше, чем  животные,
разумнее и величественнее. И станет он вершиной совершенства всей природы. "
И сотворил Бог вместо обычного сердца розу с пурпурными лепестками. Рождался
ребенок,  и  лопались чашелистики, сдерживающие лепестки, и появлялся бутон,
который по мере роста человека рос сам и  распускался.  Но  жил  человек  не
совсем  так, как задумывал Бог, и совершал он неблаговидные поступки, нанося
вред себе и природе. И стали облетать лепестки с розы его сердца. Сорвется с
языка человека недоброе слово, и появится на лепестке пятнышко  с  гнильцой,
совершит  дурной  поступок -- побуреет пурпурный лепесток, оторвется от чаши
цветка, словно осколок  от  глиняного  кувшина,  и  полетит  вниз.  Захочешь
прилепить  его  на  место,  да не приживается мертвое на живом. И так каждый
раз. И становится некогда  полная  прекрасная  чаша  пурпурной  розы  сердца
полузавядшей,  полуоблетевшей,  полуживой-полумертвой;  рядом  с  еще живыми
яркими лепестками будут находиться подъеденные гнилью, засохшие, бесцветные,
скрученные безжизненные лепестки, готовые в любой момент опасть. Мало кто из
людей доходит до конца жизни с красивым, живым,  неувядшим  цветком  сердца.
Большинство  растеряют  лепестки  прекрасного  по жизни и остаются на пороге
смерти с голым  черенком,  покрытым  шипами  и  единственным  еле  приметным
лепестком  души,  который  не  подвержен  смерти. Это -- лепесток той вечной
божественной души, который никогда не облетает,  он  переходит  из  жизни  в
жизнь  и при каждом новом человеческом рождении обрастает новыми прекрасными
лепестками, сотворяя розу  человеческого  сердца.  Вновь  и  вновь,  наделяя
человека  своим разумом, разумом сердца, оно дает возможность вразумления. И
будет  бесконечен  круговорот  рождений  человека,  пока  он  не   достигнет
духовного  совершенства,  и тогда, рожденный в его груди, цветок не потеряет
ни одного лепестка. Тот, кому удается вырастить розу духовных чувств в своей
груди, становится подобным Богу, и поднимается он на высшую  ступень,  чтобы
творить только прекрасное.
     Все понял человек, все осознал и скорбь сошла на его лицо.
     -- О чем ты скорбишь? -- спросил Мудрец.
     -- Я  понимаю теперь, как много лепестков я растерял по дороге жизни, и
ничто не поможет мне вернуть первозданность цветка моего сердца, --  ответил
опечаленный человек.
     -- Это  великое  горе,  но  не  то,  по  которому  плачут.  Начни жизнь
по-новому, -- посоветовал Мудрец, -- и  ты  увидишь,  что  с  каждым  добрым
словом  оживает  лепесток,  с  каждым  хорошим  поступком  нарастает  новый.
Праведной жизнью своей ты  не  только  вернешь  потерянное,  но  приобретешь
новое,  и  может  случиться  так,  что  станет  чаша твоего цветка больше, а
лепестки ее красивее и светлее, и может даже произойти такое, что из  цветка
пурпурно-алого цвета станет он желто-золотым, а возможно, и сияюще-белым. Но
такой  цветок  появляется  в  груди  тех,  кто  посвящает  себя и свою жизнь
великому Преображению.
     Великая тайна открылась перед человеком и, поблагодарив Мудреца,  пошел
он  по  другому  пути,  трудному  и жертвенному, потому что появилось у него
огромное желание вырастить в груди своей сияюще-белый  цветок  божественного
сердца.

     Благодеяние для себя -- разрушает, благодарение для других -- творит.





     Долго не был один человек в доме близких ему людей, и вот случай привел
его к знакомому крыльцу. Стал он подниматься по ступеням и почувствовал, что
высоки  они стали и отличаются от прежних, старых. Отворил он дверь, вошел в
просторную комнату и увидел на столе вместо обычного  черного  хлеба  пышный
белый каравай. Вошли хозяева, и вдруг смятение охватило их. Замешкались они,
засуетились.  Вместо  слов  приветствия прозвучали невнятные звуки. Топчется
гость на месте, и сам не знает, как поступить и что сделать. Заметил он, что
в глазах некогда близких ему людей не  светится  больше  огонек  радости,  в
движениях  --  суетливость,  на  лице  смятение,  и все это покрывает легкая
пелена лжи.
     Предложили хозяева ужин. Отрезали от каравая ломоть, но не  так  щедро,
как  прежде  отрезали  от  черного. Неудобно было обидеть хозяев, взял гость
хлеб, откусил, и показался  он  ему  горше  горького,  словно  хины  в  него
насыпали.  Запекло  в  груди  гостя,  да не знал он, как поступить: то ли от
ужина отказаться, то ли доесть. С трудом он прожевал хлеб, который застревал
у него в горле. Хозяева предложили ночлег. Глянул гость на пышную от  перины
постель  и  представил  вдруг,  что  вопьется  она  шипами  в  тело, и будет
мучительна ночь, проведенная в этом доме. Поблагодарил он хозяев и вышел.  А
когда  начал  спускаться  со  ступенек,  поскользнулся и скатился вниз. Было
ощущение, словно толкнули его в спину.  Встал  он,  поклонился  хозяевам  на
прощание  и не пошел, а побежал прочь от дома, где совсем недавно находил он
и приют, и душевное тепло. Долго бежал он, гонимый  отчуждением  любимых  им
людей, а когда остановился, понял, что ушел от них слишком далеко, и прежние
отношения уже никогда не вернутся. Только сожалея о прошлом, он поднял глаза
в небо и зашептал:
     -- Господи,  отведи  меня  подальше от тех, кто тяготится мной, дабы не
утяжелить им ношу счастья своего, дабы не  замутить  им  радости  вторжением
своим,  дабы  не  нарушить  их  покоя и благоденствия присутствием своим. Да
будут они счастливы так, как сами того желают.
     И пошел он своей дорогой,  к  своей  цели,  гонимый  свежим  ветром.  И
никогда больше не привела его судьба к крыльцу некогда близкого сердцу дома.

     Горек  чужой  хлеб, и тяжелы ступени чужого крыльца, но горше и тяжелее
предательства нет ничего в этом мире.


     Сказал однажды Бог человеку:
     -- Я открою двери в рай, ты можешь войти в него. Возьми  с  собой  кого
хочешь, только помни, что дорога эта труднее всех земных дорог.
     Знал  человек,  как  трудна жизнь на земле, сколько мучений и страданий
она приносит,  и  предложил  он  людям  пойти  с  ним.  Некоторые  побоялись
неведомого  и  остались  жить,  как  жили, в трудностях и страдании, одни не
верили в лучшую жизнь и тоже не последовали за зовущим,  другие  решились  и
пошли,  но  дорога оказалась такой трудной, что ряды идущих быстро редели. И
осталось рядом с ведущим всего несколько человек.
     -- Терпение и усилие помогут вам, -- подбодрил он уставших.
     Но с каждым днем иссякало терпение идущих, потому что каждое  мгновение
приносило  неимоверные трудности. Одному надоело брести по скалистой дороге,
он воровато огляделся и юркнул за единственный куст, встретившийся на  пути,
но  только он навалился на него, чтобы укрыться от всевидящих глаз ведущего,
как подгнивший куст треснул и оборвался вниз с укрывшимся в нем человеком, а
достигнув земли, покатился по полю, гонимый ветром. И катился в нем человек,
неспособный выбраться из-за впившихся в тело колючек, и стал он впоследствии
сорняком, который назвали перекати-поле.
     Долго поднимались люди, но вот и еще двоим надоело тащиться по трудному
пути, они увидели  невдалеке  лесочек,  где  можно  было  передохнуть,  тихо
свернули  к  нему,  а  когда  приблизились,  то увидели, как он богат своими
дарами. И решили эти двое устроить  себе  праздник  на  двоих.  Собрали  они
богатые  дары  леса,  зажгли  лучины  как  свечи и сели за праздничный ужин,
совершенно забыв о тех, с кем  разделяли  совсем  недавно  трудную  стезю  и
скудную  еду.  Им  захотелось праздника для души. Они хотели устроить его на
один вечер, но он растянулся на всю жизнь. Так и  остались  они  навсегда  в
уютном  местечке,  потому что и товарищи их ушли далеко, и не было у них уже
желания постигать через трудности неизвестное.
     Осталось совсем мало людей  рядом  с  ведущим,  но  он  страстно  желал
довести  до  божественной  обители  хоть  кого-нибудь,  но  люди отставали и
отставали. Достигнув долгожданного порога, ведущий оглянулся и увидел только
одного человека, стоящего рядом с ним.
     -- Что помогло тебе дойти до цели? -- спросил ведущий  оставшегося.  --
Сильное желание увидеть рай?
     -- Нет,  --  ответил  человек, -- я хотел постичь себя и постиг. Я знаю
теперь, что могу преодолеть не одну гору, подняться  не  по  одной  скале  и
покорить  не одну вершину. Не желание увидеть рай двигало мной, а стремление
познать себя, покорить себя и обрести себя. Я знаю теперь, что рай -- в моей
душе, и я видел его. Нет рая лучше, чем духовное совершенство. Я  увидел  ту
красоту,  которая была заложена Богом в мою душу, я постиг рай своей души, и
с этого момента жизнь моя приобрела другой смысл.  Я  благодарен  всем,  кто
открыл  передо  мной  эту  возможность,  а  мне  лишь понадобилось приложить
усилие.
     И оба человека перешли порог и вошли в иную, новую жизнь.

     Всем дается возможность познать рай, да не у всех хватает  сил  достичь
его.





     Вел Учитель учеников по трудному пути. Всегда и все они делили поровну:
и скудный  хлеб,  и  радости,  и  боли.  Но  однажды легла на сердце Учителя
тяжесть, и отошел он от учеников своих, чтобы самому пережить ее,  чтобы  не
перекладывать  свою  боль на их неокрепшие плечи. Сел он поодаль, удрученный
думой своей, оставив учеников своих с их мыслями и делами. Опустилась  ночь.
Одни  ученики  спокойно уснули, другие провели ее в беспокойстве, но ни один
не подошел и не спросил: "Что с тобой, Учитель? "
     Томительно-долгой показалась Учителю ночь в одиночестве. И почувствовал
он вдруг, что может быть покинут даже теми, кто близок сердцу. И подумал он:
"Есть ли плечо, на которое можно опереться в любой миг этой жизни?  Есть  ли
рука,  которая  будет  протянута  в  трудный  момент? Есть ли голос, который
отзовется в пустыне? Есть ли сердце, которое  впустит  в  себя  страждущего?
Есть ли душа, которая не отвергнет? Есть ли тело, к которому можно прижаться
и  которое  согреет?  "  И была безмолвна тишина. И не нашлось в эту трудную
ночь никого, кто бы отдал Учителю в это  мгновение  жизни  хотя  бы  частицу
себя.   И   подумал  он,  что  ночь  одиночества  может  перерасти  в  жизнь
одиночества, и будет каждый в ней одинок, и будет у каждого своя дорога.
     Утром подошел Учитель к ученикам и опять не услышал вопроса  --  что  с
тобой? Молча собрались ученики в путь. Посмотрел на них Учитель и сказал:
     -- Мы  идем  вместе,  но  врозь,  а  это  значит,  что свою цель каждый
достигнет сам. И не виноват поводырь, что за ним идут не  разумные  люди,  а
бредут  послушные овцы. Если легко пройти мимо малого, не задав себе вопроса
о сути свершившегося, то не составит труда  пройти  мимо  большого,  ибо  не
замечая малого, разучишься видеть и большое.
     И не надо говорить, какой цели достиг каждый, -- не в этом суть. Суть в
том, что  в собственном зеркале души человек видит отражение всех событий, а
каждое зеркало отражает его по-своему, ибо каждое имеет свою  глубину,  свою
чистоту, свою прямоту и свою истину, созданную сущностью своею.

     Смотреть  надо  не  на  себя  через  другого,  а на другого через себя,
направляя взгляд через сердце, а не через глазницы.





     Увидел человек у дороги молодое,  красивое  деревце  и  захотелось  ему
пересадить  его  в собственный сад. Но лень ему было рыть большую яму, чтобы
освободить побольше корней и, не  утруждая  себя  очень,  он  обрубил  их  и
выдернул деревце. Глядя на скудные корешки, человек понял, что деревцу нечем
будет  уцепиться  за  землю  и  первый же сильный ветер вырвет его с корнем.
Недолго думая, он бросил дерево и пошел прочь.
     Ночью он услышал чей-то стон. Обойдя спящих родных, он не нашел никого,
кто бы вызывал беспокойство. Он вышел в сад, обошел его, но и там  не  нашел
никого,  кто  бы  мог  издавать  стоны.  Он  вернулся и лег, и снова услышал
протяжный, рвущий душу стон, и понял человек, что  это  в  душе  его  звучит
чей-то  плач.  До утра он не мог уснуть, а с восходом солнца вышел из дома и
пошел по дороге, словно его кто-то вел по ней. А стон все сильнее и  сильнее
раздавался  в  душе,  в  голове, в ушах. Чей-то плач усиливался в нем, как в
пустом сосуде, и эхом раздавался по всему миру. И  человек  уже  не  шел,  а
бежал,  сам  не  зная  куда. И вдруг он споткнулся и упал, распластавшись на
земле. Когда он пришел в себя, то увидел, что лежит с распростертым так  же,
как  и  он, изуродованным телом деревца. Оно лежало, разбросав по земле свои
ветви как руки, словно хотело ими  ухватиться  за  жизнь.  Человек  вскочил,
вырыл  новую  яму,  принес  из  дальнего  источника  воды  и посадил дерево.
Ослабшие молодые веточки поникли, опустившись до самой  земли,  не  в  силах
подняться  к  солнцу.  Человек  укрепил дерево, привязав его к кольям, чтобы
ветер не выдернул его, и ушел.
     Весной, когда деревья начали просыпаться и наливаться жизненной  силой,
человек  пошел  к  дереву  у  дороги.  Он не шел, а бежал, в надежде увидеть
ожившее деревце, но приблизившись, увидел на нежно-зеленом  фоне  молодеющей
долины  черный  сухой  ствол  с  направленными к небу сухими ветвями-руками.
Умершее дерево простирало руки к  небу,  словно  просило  у  него  защиты  и
помощи.  Больно было смотреть на иссохшее тело некогда полное жизни, красоты
и силы. Теперь оно немым укором торчало из земли. Не так давно на этом месте
была жизнь цветущая, плодоносящая, теперь смерть смотрела в  глаза  каждому,
кто  проходил мимо. А по оживающей молодеющей долине разносился ветром тихий
плач, и сколько он будет полнить звенящий воздух, сказать трудно.
     На земле все жизнью наполнено,  все  живую  душу  имеет,  все  чувством
обладает.  И  погубить  дерево  --  все равно, что убить человека, ибо любую
жизнь одухотворяет одна божественная душа.




     Загорелась  библиотека.  Первыми  увидели  пожар  два  брата-Мудреца  и
бросились  к месту, где злобное жестокое пламя сжирало Мудрость веков. Один,
не раздумывая, бросился в огонь и стал выбрасывать из полымя книги,  свитки,
рукописи. Другой стоял рядом и рассуждал:
     -- Нет  ничего  ценнее человеческой жизни, и во что бы то ни стало надо
сохранять ее, она принесет больше пользы, ибо в ней заключен  весь  духовный
опыт.
     Когда здание рухнуло, из-под обломков достали обгоревшее тело Мудреца.
     -- В   тебе  столько  Мудрости,  что  эта  библиотека  составляет  лишь
маленькую часть ее. Зачем ты загубил целое ради части его? -- спросили люди.
     И ответил Мудрец, еле шевеля обугленными губами:
     -- Я уйду из этой жизни и тысячу раз  приду  в  нее,  потому  что  Душа
бессмертна.  Но рукотворная мудрость, уйдя однажды, не вернется больше в том
виде, в каком была создана тысячами Мудрецов  на  протяжении  тысячи  веков.
Мало  иметь  Мудрость -- нужно время, чтобы превратить ее в знаки, доступные
людям, чтобы рукосотворить  то,  что  будет  доступно  всем.  Книги  --  это
величайшее  достояние  времен  и  народов,  и  они бесценны, ибо рукотворить
Мудрость, то есть писать книги, труднее, чем иметь и хранить  эти  знания  в
себе.  На  рукотворные  памятники  Мудрости  --  книги  --  уходит  не  одна
человеческая жизнь, поэтому они и ценнее даже самой  мудрейшей  человеческой
жизни. Спасайте не меня, а то, что горит у ваших ног, и вы спасете не только
историю, но Мудрость, не только прошлое, но будущее.
     Душа  Мудреца покинула тело и поднялась в обитель Творца. Те же, кто не
жалел себя, спасали  от  огня  валявшиеся  на  земле  рукотворные  источники
Мудрости  --  книги,  свитки,  рукописи -- ибо это была не просто Мудрость и
знания веков, а сердца тех, кто оставил себя на земле в величайшем творении.

     По-разному ценится жизнь: Мудрецы сжигают ее на  благо  Великой  жизни,
оставляя  после  себя  величайшие творения; мудрствующие хранят ее для корма
червям, ибо более мудрствуют, чем творят.






     В темные глухие ночи, когда бушевала непогода, зажигали на окне  свечу,
чтобы заплутавший путник мог увидеть свет и, пойдя на огонек, обрести приют.
В  одну  из  таких  страшных  ночей  горела,  как  обычно, на окне свеча. Ее
маленькое пламя словно крохотная звездочка светилось в окне и, как  Полярная
звезда  указывало  путь.  Увидел этот огонек Ветер и показался ему этот свет
жалким  и  тусклым.  Вспомнил  он  тут,  как  раздувал  слабые,  не  могущие
разгореться  или  тухнущие  костры,  как ярко вспыхивало пламя и поднималось
прямо к небу, посылая в ночное пространство свой могучий свет,  от  которого
гасли  даже  звезды,  и  решил он помочь свече разгореться. Дохнул он на нее
через щель окна, и  дрогнуло  пламя  свечи,  затрепетало,  задрожало  и  еле
удержалось на тоненьком фитиле.
     -- Не дуй на меня так, -- взмолилась свеча, -- я погибну.
     Но ветер не понимал разумной просьбы, ибо неразумен и ветренен был сам.
Он помнил,  как  сила его дыхания разжигала пожары, и все светилось в жарком
пламени, и ему  безумно  захотелось  раздуть  из  свечи  костер.  Охваченный
страстью, он кричал:
     -- Ты  разгоришься,  я знаю это! -- Я погасну, -- шептала теряющая силы
свеча, -- я  погибну.  Мне  нужна  тихая  нежная  ласка  спокойного  дыхания
воздуха, а не твой безрассудный порыв.
     Но ветер не понимал ее слов и не внимал ее просьбам.
     Огонек  дрожал,  обжигая  тело  свечи своей болью. Свеча плакала. Слезы
текли по ее тонкому  телу  и  оставляли  на  нем  наросты  боли  и  горя.  В
конце-концов  оно  стало безобразным от черных оплывов, а ветер, надрываясь,
все  кричал  и  кричал  слова  своей  безумной  любви,  которые  были  более
убийственны,  чем живительны. И потеряла последние силы свеча. Слабый огонек
потрепетал-потрепетал на бесформенном огарке, из последних сил  цепляясь  за
обгоревший фитилек, но, окончательно обессилев, растворился в темноте.
     Глянул  Ветер  на  обезображенное  оплывшее тело холодной свечи и вдруг
воскликнул:
     -- Как я мог променять жар сильного костра на  трепет  какой-то  слабой
свечи?  Я  только  потерял  время,  разжигая  ее.  Я молод и силен, и не мне
разжигать безжизненные свечи, тем более, что они не способны дать большого и
красивого огня. Они светят тихо и недостаточно сильно, и к  тому  же  быстро
сгорают.  Надо  лететь  прочь  отсюда!  Надо  лететь туда, где горят бурно и
страстно, красиво и сильно!
     И он поменял свое направление. Больше он не проникал в  щель  окна,  но
свеча уже не горела.

     Не  знал  ветер,  что  свеча в окне -- это свет заблудившемуся в дороге
путнику, которому нужно найти приют не в чистом поле, а в тихой обители, где
можно найти защиту телу и успокоение душе. Сколько бы еще путников вывела на
правильную дорогу эта свеча, но жаль, что не понимают  этого  те,  кто  мнит
себя вершителем судеб.





     Холодным  утром  нашел  человек  перед своим окном птичку. Взял он ее в
руки -- она еще была жива. Внес он  ее  в  дом,  отогрел,  и  ожила  птичка.
Прожила  она  до весны в доме, а с теплыми солнечными днями выпустил человек
ее на волю. Но не улетела далеко благодарная птичка, села она на дерево  под
окном  и  запела,  и разлилась ее песня вокруг, и показалось, будто полетела
она по всему свету. И слетелись в этот сад птицы, и защебетали  они  на  все
лады. Проснулся сад, оживился, расцвел.
     Каждое  утро с восходом солнца садилась птичка на дерево у окна и пела.
И чудилось, будто солнце встает, разбуженное ее песней, и земля  просыпается
от  сладких  звуков,  и  деревья,  травы  и  цветы  наполняются  красотой от
изящности переливов чудесной песни.
     Но человек, всю жизнь проживший в тишине и не привыкший к такому  шуму,
стал  болезненно воспринимать звонкий голос птички, а прекрасная песня стала
попросту раздражать его. Желая вернуть себе прежнюю  тишину,  он  попробовал
прогнать птичку:
     -- Кыш!  Лети  туда,  откуда  прилетела и пой там. Не для того я выбрал
тихое место, чтобы ты нарушала покой в нем, а для того, чтобы в уединении  и
тишине познать себя.
     Птичка  не понимала человеческого языка, единственное, чего она желала,
к чему стремилась -- это отблагодарить своего спасителя самым  дорогим,  что
имела  -- удивительным голосом и величайшей способностью пения. И она запела
еще звонче. И подхватили ее песню птицы, и наполнили сад чарующими  звуками,
только человеку от них еще хуже стало. Он не хотел вслушаться в дивную песню
птиц, она была для него резким шумом, тогда как в ней было столько красоты и
силы.
     Разгневался человек еще больше и замахал на птичку руками:
     -- Кыш! Кыш, проклятая птица!
     Но  птичка  снова  не  поняла  человека.  Видя, как он машет руками, ей
показалось, что человек хочет взлететь, как она, чтобы подняться  в  небо  и
постичь  высоту  его.  И  тогда  она запела еще звонче, чтобы придать силы и
уверенности человеку. И взбесился вдруг  человек,  обезумевший  от  ужасного
крика  птиц, схватил ружье и... выстрелил в бедную птичку, желавшую человеку
только добра...
     Маленьким цветным камнем упало безжизненное тело наземь,  а  испуганные
выстрелом  птицы  облаком  поднялись  над садом и взмыли в небо. И наступила
тишина. Такой страшной,  жуткой,  щемящей  тишины  человек  еще  никогда  не
слышал.  Она  была  вокруг, всюду и давила так, что начали болеть уши, потом
голова, потом сердце.  Все  вдруг  померкло,  стало  безжизненным  и  серым.
Заглянул  тогда  человек  в  себя, в свою душу, где среди духовных сокровищ,
накопленных в сердце за многие годы, он всегда находил то, что давало  ответ
или  объяснение  на  возникший  вопрос, но там было также пусто и темно, как
вокруг.
     -- Что же случилось? -- спросил тогда человек у себя  --  Во  мне  было
столько  богатств:  были  чувства  любви  и радости, были знания обо всем на
свете, а теперь там ничего нет. Куда же все это исчезло?
     Но никто не мог ответить человеку,  он  был  один  в  своем  уединенном
месте,  и  всюду  была  абсолютная тишина: и в саду, и в доме, и в сердце. И
понял он, что теперь ему негде искать даже себя, потому что он убил  себя  в
самом  себе,  когда  потеряв  разум в минутном недовольстве, погубил птичку,
желающую в благодарность за спасенную  жизнь,  открыть  перед  ним  в  своей
чудесной песне весь мир.
     Не  было  теперь  для человека ничего: ни мира, ни самого себя, ибо мир
обогащает человека, а не пустота, ибо звук наполняет его, а не  тишина,  ибо
красота делает его живым, а не отсутствие ее.

     Хочешь  найти  себя  --  познай  мир в самом себе и вокруг себя. Хочешь
сберечь себя -- сохрани все вокруг себя. Хочешь обогатить  себя  --  сбереги
богатства, существующие в мире. И тогда воцарится гармония и в человеке, и в
мире, и во всей Вселенной.







     Когда  рождается  ребенок,  Бог  вкладывает  в  его ладонь песчинку, из
которой вырастает впоследствии камень  жизни.  И  каждый  человек  по-своему
растит свой камень.

     Встретились  на  одной  дороге  два человека. Один шел уверенной легкой
походкой, словно летел, другой  еле  передвигал  ногами,  потому  что  катил
впереди  себя  огромный  тяжелый серый валун. Остановился измученный путник,
посмотрел на не обремененного ничем встречного и в недоумении посетовал:
     -- Бог  каждому  человеку  дает  при  рождении  песчинку,  из   которой
вырастает камень жизни, а тебя, наверное, Бог обидел.
     -- Нет, Бог никого не обделяет и мне он дал то, что положено каждому.
     -- Так  почему  же  из  твоей  песчинки ничего не выросло?! -- изумился
владелец большого камня.
     -- Выросло, -- спокойно ответил путник.
     -- Значит, твой камень так огромен, что ты его уже не можешь катить!
     -- Никто не может избавиться от ноши,  которую  сам  на  себя  взвалил.
Только  смерть  освобождает человека от этой клади. Каждый несет свой камень
жизни до срока, только у одних он велик, а у других мал. Мой  камень  таков,
что ладонь ребенка для него слишком велика.
     -- Несчастный, -- посочувствовал обремененный тяжелой ношей путник.
     -- Нет, я счастливейший из людей.
     Слова  эти  были  произнесены так спокойно и так уверенно, что хотелось
узнать: откуда это спокойствие и убежденность.
     -- Покажи мне твою пылинку, -- ехидно произнес тот, кто  устал  уже  от
тяжелой жизни.
     Рука  странного  человека  раскрылась.  На  ладони  с трудом можно было
разглядеть крохотный кристаллик.
     -- Ты  обманул  надежды  Бога!  --  воскликнул  тот,  кто  считал  себя
познавшим  все.  -- Он дал тебе песчинку жизни, чтобы из нее вырос камень, а
ты не прирастил к ней даже крупинки!
     Недоумевающий путник сделал шаг назад, чтобы вернуться к своему  камню,
как  вдруг  луч солнца упал на кристаллик, и фонтан ярчайшего света вырвался
из камня и залил все вокруг.
     -- Закрой ладонь, -- закричал ослепленный путник, а когда рука сжалась,
зло добавил, -- и никогда не раскрывай ее. Камень твоей жизни слишком  ярок,
он  слепит,  --  и  не  преминул  добавить.  --  Зачем  иметь жизнь, которая
ослепляет своим светом? Лучше иметь такую, как у  всех,  и  тогда  не  будет
вреда никому.
     -- Но  не будет и пользы, -- заметил обладатель такого чудесного камня,
-- Только свет порождает новое, а когда жизнь  обновляется,  она  становится
лучше.
     -- Так  жить очень хлопотно, -- стоял на своем не удовлетворенный ничем
человек. -- Надо жить по нашим мирским законам: привычно и  обыденно,  иначе
сгоришь раньше времени.
     С  чувством  выполненного  долга  человек  вернулся  к своему огромному
серому камню  и  покатил  его  дальше  по  земле,  а  обладатель  крохотного
бриллианта жизни взошел по светлому лучу в небо.

     Судьбу человечества творит не тот, у кого камень жизни больше, а тот, у
кого драгоценнее.





     Обратился один богач к лекарю:
     -- Вылечи меня. Болен я тяжело и нет сил мучаться более.
     -- Я не смогу вылечить твои болезни, -- ответил целитель.
     -- Но ты же лечишь других и не безуспешно, -- настаивал богач.
     -- Я лечу в основном бедных, потому что они легче поддаются лечению, --
то ли пошутил, то ли сказал правду лекарь.
     -- Я  тоже  буду  легко  поддаваться  лечению,  только  возьмись, -- не
унимался богач.
     -- У тебя иные болезни, а перед ними я бессилен.
     -- Да у меня такие же, как и у всех: так же болит печень, мучит желудок
и режет кишечник, также ломит спину, пухнут ноги и болит голова.
     -- У каждой болезни есть своя причина, -- твердил  свое  лекарь,  --  у
бедняка  печень, желудок и кишечник болят от недоедания. Если его накормить,
он будет здоров. У тебя же эти болезни  от  переедания.  Тебе  нужен  голод,
чтобы излечить твои внутренности.
     -- Голодом  излечиться  нельзя,  от  голода  можно  умереть, -- отрезал
богач. -- Я понимаю, что ты шутишь, поэтому не сержусь. Но ноги и спина,  --
продолжал  он,  -- не могут болеть от переедания и голодом их не вылечишь, а
поэтому и лечить их  нужно  по  тому  же  рецепту,  по  которому  ты  лечишь
бедняков.
     -- И  эта болезнь имеет разные причины, -- начал объяснять лекарь, -- у
бедняка ноги и спина болят от  тяжелого  труда,  а  у  тебя  от  постоянного
лежания.  Тебе  бы  я  посоветовал побольше трудиться, а бедняку -- побольше
отдыхать.
     -- Но голова ни у бедняка, ни у меня не занята работой,  --  возмутился
богач, -- но болит одинаково!
     -- Все  болезни -- от головы, -- заключил лекарь, -- что она порождает,
от того сама и болит, и у других органов здоровье отнимает.
     Лекарь сказал так мудрено, что богач ничего не понял.
     -- Вот тут ты прав, -- улыбаясь, продолжил целитель, -- и у бедняка,  и
у  тебя одна и та же причина болезни -- много дурного в голове рождается, от
того она и болит. И обоим я дал бы один рецепт: побольше думать о хорошем --
головную боль как рукой снимет.
     -- Говоришь ты много, но мудрено, -- возмутился богач. -- Не мудрец ты,
а лекарь, и твое дело -- лечить.
     -- Я и лечу.
     -- Как же ты лечишь, -- закричал богач, -- если я от тебя ничего еще не
получил, кроме глупой болтовни?
     -- Первое правило целителя: начинать лечить надо  с  головы.  Вот  я  и
пытаюсь  ее  лечить,  но  пока безуспешно, потому что твоя голова продолжает
болеть.
     -- Оставь свои премудрствования,  --  предложил  богач,  --  и  займись
лечением. Вот тебе деньги и чтоб в короткий срок меня вылечил.
     -- Бессилен я что-либо сделать, здесь глухоту лечить надо.
     -- Да  ты  вообще  не  лекарь!  --  заорал богач, -- Я не глухой, я все
слышу. Возьми деньги, много денег и дай мне рецепт от всех болезней.
     -- На деньги можно купить много мяса, а вот здоровья на них не  купишь.
Купи лучше мозгов, -- пошутил лекарь, -- вдруг поможет.
     Глупый  богач  пошел  на  базар и выбрал себе лучшие мозги быка, козла,
барана, даже куриные нашел. Дома он их сварил и съел... но ни  одна  болезнь
не прошла, только еще тяжелее стало. Пошел он снова к лекарю.
     -- Я  съел  все  мозги,  --  с  порога  крикнул богач, -- но мне это не
помогло.
     -- У тебя их и так немного было, -- уже откровенно шутил лекарь, -- так
ты еще и последние съел.
     -- У меня было много мозгов! -- возразил богач, и стал перечислять все,
которые купил на базаре, -- бычьи, козлиные, бараньи и даже куриные.
     -- Если нет своих мозгов, то  куриные  не  помогут.  Я  не  смогу  быть
полезным  тебе, -- сказал утомленный целитель, -- потому что каждый помогает
себе сам. Любую болезнь можно вылечить, если приложить к ней мозги.
     И тут же лекарь представил, что мудрые слова могут превратиться  еще  в
одну  глупость, что и вышло: богач снова купил себе на базаре мозги животных
и стал прикладывать их к больным местам. И так, обложенный мозгами, он умер.
"Отмучился, " -- сказал, осмотрев умершего, лекарь, и никто  не  знает  кому
более  было адресовано это заключение. Было смешно видеть эту глупую смерть,
но более грешно смеяться в таких случаях.  Лекарь  сделал  скорбное  лицо  и
покинул ушедшего в иной мир богача.
     Так  ведь и живут люди, прикладывая мозги не туда, куда следует. (Впору
смеяться, да надо скорбить. )



     Сказки -- это такие же уроки Бытия,  как  и  философская  Мудрость,  но
последние   до-ступны  только  философам  и  мудрецам,  а  первые  --  детям
человечества, в каком бы возрасте они ни находились.





































     На дереве, что росло у  подножия  высокой  скалы,  свила  горлица  себе
гнездо  и  отложила  яйцо. Красивое оно было, маленькое. Грела она его своим
телом, окутывала любовью сердца и ждала сыночка,  которому  хотела  подарить
мир,  который имела, показать необъятный простор, который видела, рассказать
о богатой земле и прекрасном небе, о которых так много знала.
     Пришлось как-то отлучиться горлице, и покинула она свое гнездо, а когда
прилетела, то увидела, что яйцо, которое она грела, стало большим. Удивилась
горлица, но рассуждать не стала,  села  она  на  яйцо  и  решила  больше  не
улетать, чтобы с ним еще чего-нибудь не случилось.
     Наконец  настал день, когда в яйце застучало, и оно стало трескаться, и
вылез из него птенец, да такой  большой  и  красивый,  что  счастливая  мать
закружила  над  гнездом,  ликуя  и радуясь. И крикнул птенец в первый раз, и
чудесной песней показался горлинке его крик, и полетела  она  за  пищей  для
своего прекрасного сына.
     Сначала птенец ел то, что давала ему мать, но потом он сказал:
     -- Я хочу другой пищи.
     -- Мы, голуби, едим только эту, -- ответила расстроенная мать.
     И сын согласился с ней, но стал слабеть и чахнуть. И настал день, когда
он не  смог  поднять  головы.  И заплакала горлица, заметалась над умирающим
птенцом, потом села рядом, и, подавив в себе боль, заговорила.
     -- Я расскажу тебе  о  небе,  которого  ты  не  смог  коснуться  своими
крылами, не смог познать своим сердцем.
     И  она рассказывала такие прекрасные сказки о далеком и чудесном уголке
этого мира, что  сердце  птенца  забилось  чаще,  а  тело  стало  оживать  и
наливаться  силой  от  великой устремленности души. И поднял голову малыш, и
увидел глубочайшую синеву прозрачного неба, и устремил он свой взор  в  этот
необъятный  простор.  И  поманил  он  его к себе, и устремилось сердце в эту
удивительную даль, и  наполнилось  силой  тело,  и  расправились  крылья,  и
взмахнул ими птенец... но не смог еще подняться, только гнездо развалил.
     И  увидела  это  счастливая горлинка, и взмахнула она своими крылами, и
взмыла в бесконечную высь. Глядя на мать, ударил крыльями и птенец, и поднял
он свое тело в небо. Но не все получилось с первого раза,  упал  он  наземь,
только материнской радости не было предела.
     -- Взлетел!  Взлетел! -- кричала она, как бы извещая мир об этом первом
полете.
     И хотя он был неудачным, чувствовало материнское сердце, что это первый
шаг, что за ним обязательно последует второй, а потом уже  невозможно  будет
пересчитать  все  шаги,  а для птиц -- все полеты. Знает материнское сердце,
что первые неудачи обязательно приведут к большим победам. И пела  она  свою
прекрасную  песню о победе сына, о будущей победе, но для нее не было уже ни
будущего, ни прошлого -- все стало настоящим. И услышав эту чудесную  песню,
птенец  ударил еще сильнее крыльями и, воодушевленный ее возгласами, взмыл в
небо.
     И открылся перед ним необъятный простор неба. И увидел он такую ширь  и
красоту,  такую  глубину  и  бескрайность,  что  поначалу закружилась у него
голова, и пошел он камнем вниз, но перед самой  землей  вынырнула  откуда-то
горлинка и крикнула громко:
     -- Развернись!
     Развернулся птенец в крутом повороте и взмыл в небо.
     -- Полетел!  Полетел!  --  восклицала откуда-то снизу горлица, а малыш,
намного переросший мать, парил где-то высоко под облаками.
     -- Лети! Лети, мой сын, в небо! Мы -- птицы, а птицы должны летать!  --
последнее, что услышал сын, что долетело до недосягаемых высот, в которых он
уверенно парил.
     Пришло время, горлица свила новое гнездо и начала новую жизнь. Однажды,
летая  в  небе, она почувствовала, как страшная тень накрывает ее. Почему-то
дрогнуло сердце, забилось внутри, а тень все приближалась и  приближалась  к
ней.  И  вдруг, что-то острое вцепилось в ее тело, крылья замерли, и понесло
ее куда-то под облака.
     Увидела испуганная горлица скалу, к которой несло ее  что-то  страшное;
увидела  облака,  до  которых  никогда  не  смогла  бы  долететь,  и увидела
безобразные, жадные, похожие на пропасть, рты; огромные  и  чудовищные,  они
как  будто  жаждали  ее  тела.  И  простилась уже горлинка с жизнью, готовая
исчезнуть в ужасной пасти, но в последний миг  вспомнила  она  своего  сына,
которого  оставила  в  небе, чтобы жить, которого научила летать, чтобы быть
счастливым, и  стало  ей  легко  и  совсем  не  страшно  умирать.  И  только
посветлело  у  нее  на  сердце,  как новая тень накрыла это ужасное место, и
снова дрогнуло маленькое тельце птицы. Она закрыла глаза,  чтобы  не  видеть
смерти, как вдруг услышала:
     -- Это -- мать моя, отпусти ее!
     И  рухнула  горлица в гнездо, а когда открыла глаза, увидела похожих на
ее сына птенцов, только не светилась в их глазах доброта,  не  лучились  они
любовью и нежностью, которые были в огромных красивых глазах ее сына.
     -- Не  может быть у орла матери горлицы, -- услышала полумертвая птаха.
-- у орла мать -- орлица!
     -- А моей матерью была горлица. Это она согревала меня своим телом, это
она кормила меня зерном с поля.
     -- Орлы едят мясо!
     -- А моя мать выкормила меня не мясом, а любовью.
     -- Не выживут от такой пищи птенцы, а если  и  выживут,  то  не  станут
орлами.
     -- Но  я  стал  орлом!  --  с  гордостью  сказал тот, кто сидел на краю
огромного гнезда, на дне которого лежало израненное тело горлицы. -- Когда я
умирал от голода, моя мать сказала мне: "Голуби --  миролюбивые  птицы,  они
никогда  и  никого  не  убивали,  и я не смогу нарушить наши великие законы.
Съешь лучше меня, но не требуй отдать живую душу на  съедение.  Я  не  смогу
сделать  этого  даже  ради моей сильной любви к тебе. " Она сложила крылья и
села передо мной, но я так любил ее, что мне легче было умереть самому,  чем
растерзать  ее  тело  и  насытить  себя. Я тоже сложил крылья и лег рядом. И
тогда она начала рассказывать мне  сказки  про  небо.  Шли  дни,  я  слабел,
слабела  со  мной и она, но ни на миг не замолкал ее голос, и не прерывалась
эта удивительная сказка.
     И пробудилась во мне жажда --  увидеть  красоту  неба,  и  познать  его
бесконечность,  и  стал  я  жить  этим  устремлением,  и  оно дало силу моим
крыльям, и однажды я взмахнул ими... Но не получилось  у  меня  взлететь.  И
увидела  это моя мать, и встрепенулась она, и расправила крылья. Превозмогая
свое бессилие, она стремилась вселить в меня уверенность.  Сколько  терпения
было  в  этой крохотной птахе, сколько любви и желания помочь. И я не мог не
взлететь. Теперь, когда я парю под величественными облаками, когда  достигаю
недоступных  вершин высочайших скал, я всегда помню, что летать меня научила
моя мать, а матерью была эта маленькая миролюбивая горлица.  За  то,  что  я
стал  орлом,  я  благодарен  ей,  и мой долг отплатить ей любовью за любовь,
добром за добро, нежностью за нежность. Согрейте  ее  телом  своим,  пока  я
слетаю за пищей.
     И потеснились в гнезде орлята, и приняли к себе обессиленную горлицу. И
села на  край  гнезда  орлица, и расправила она свои крылья, и закрыла собою
холодный ветер,  который  гулял  на  вершинах  голых  безжизненных  скал.  И
согрелась  горлица,  отошла  телом,  почувствовала  силу  в  себе.  А  когда
возвратился орел, все выглянули из гнезда и увидели в лапах его не  дичь,  а
плоды с дерева, которое росло у подножия скалы, где было орлиное гнездо, а в
клюве  --  золотой  колосок  пшеницы.  Бросил  он  голодным  орлятам плоды и
протянул спелый колосок горлице,  и  казалось,  будто  соприкоснулись  клювы
сильного орла и хрупкой горлинки.
     Ожила горлинка в гнезде орла, и пришла пора покидать его. Взмыли орел и
горлица  в  небо,  закружили  высоко  над землей, только золотые лучи солнца
отливали на их крыльях. И сияли две птицы в небе светом чистым и лучезарным.
     -- Мы -- птицы! -- клекотал орел.
     -- Мы -- птицы! -- тихо вторила горлица.
     -- Мы -- птицы, и наше счастье в  полете!  --  кричал  орел.  --  Я  бы
никогда не познал счастья, если бы мать не научила меня летать! Я бы никогда
не  ощутил пьянящего чувства полета, если бы она не дала мне устремленности!
Я бы никогда не познал этот мир, если бы она не открыла его передо мной. Она
научила меня тому, чего не знают орлы -- миролюбию. Так пусть же в этом мире
все матери будут горлицами, а сыны -- орлами!  И  пусть  матери  учат  своих
детей не убивать, а летать, и воцарится тогда мир на земле, который когда-то
очень давно называли раем.
     До  сих  пор звучит орлиная песня в небесах, и те птицы, которые слышат
ее, находят истинное счастье -- полет в небе ради мира, любви и жизни.


     сказка-притча

     Снесла курица яйца, высидела, и вылупились из них цыплята. И  были  все
такие  желтенькие,  такие красивые и такие одинаковые, что различить их было
невозможно. Радости квочки не было конца.
     Время шло,  цыплята  подрастали,  и  из  пушистых  желтеньких  комочков
получились  задиристые  петушки  и  кокетливые курочки. Только один цыпленок
ничем не выделился, был он тощий, хилый, и прозвали его заморышем.
     Все куры как куры, петухи  как  петухи  --  носятся,  суетятся,  кричат
квохчут,  дерутся,  пьют, едят, в навозе гребутся, а это непонятное существо
станет среди двора, сожмется, стоит и думает.
     "О чем думать и зачем?  --  размышляли  нормальные  обитатели  птичьего
двора, -- И так хорошо живется: кормят, поят, крыша над головой есть, червей
в навозной куче полно -- чего еще надо? " А курочка-заморыш не понимала этих
рассуждений,  она  по-своему  думала,  но  о  чем, никто не знал, потому что
никому она не могла доверить свои  сокровенные  мысли,  ибо  не  было  среди
знакомых ей птиц той, которая поняла бы ее и не осмеяла.
     Так  и  жили  птицы  на  птичьем  дворе,  у  каждого -- свой мир и свои
интересы: у одних -- поесть-попить, да поспать  раньше  лечь,  у  других  --
меньше этого желания были.
     Пробьет  час  обеда, насыплют зерна в кормушку, все бегут, толкаются, в
кормушку с ногами залезут, зерна выгребают, тут  же  едят,  тут  же  топчут.
Каждый  побольше  ухватить норовит. А насытившись, отойдут и гордой походкой
начнут расхаживать по двору. И тогда подойдет  к  кормушке  курочка-заморыш,
спокойно подберет что осталось, а наевшись, отойдет и задумается.
     Пробьет  час  сна, ринутся куры в сарай, чтобы место на насесте получше
занять, а  курочка-заморыш  придет,  когда  все  рассядутся  да  успокоятся,
присядет где-нибудь, лишь бы ночь передремать.
     Пришло  время  семью  создавать,  детей  заводить. Петушки за курочками
стали  ухаживать,  хвосты  распускают,  гребни  топорщат  и  гоголем  вокруг
избранниц  ходят.  Курицы  же  делают  вид,  что не замечают, а сами боковым
зрением за женихами следят, получше выбирают. Петухи нередко  рыцарские  бои
устраивают,  дерутся,  да  так,  что  перья вокруг летят. Но и победители, и
побежденные своих поклонниц находят. Другие крупным зернышком, найденным  на
земле,  хотят  подкупить какую-нибудь курицу, а кому повезет -- так и жирным
червяком. И длятся эти пляски до тех пор,  пока  курицы  не  соблаговолят  с
петухом соединиться, чтобы появились на свет дети, такие же петухи и курицы.
     Только курочка-заморыш не попадала в поле зрения самодовольных петухов.
Никто  за  ней  не ухаживал, никто ради нее в бою не сражался, никто ей даже
самого маленького зернышка не предлагал. И была она  в  этот  период  просто
незамеченной.  А  когда  закончился  брачный  период,  подошел  как-то к ней
петушок-забияка и начал задираться:
     -- Ты почему  не  такая,  как  все?  Есть  из  одной  кормушки  с  нами
брезгуешь,  с курицами нашими не сплетничаешь, за петухами не носишься? Выше
всех себя ставишь?
     Курочка-заморыш молчала. Да и что тут скажешь.
     -- Ты что из себя корчишь? Ты, как  заморышем  была,  так  заморышем  и
помрешь.  Строишь  из  себя  птицу,  в  облаках витаешь, а сама-то ничего не
стоишь, -- выкрикивал молодой петух.
     -- Опустись на землю и живи как все, -- посоветовал старый.
     -- Не могу я как все, другая я, -- ответила курочка.
     Не удержался петух-драчун, клюнул курочку и добавил при этом:
     -- Ты такая же, как все!
     -- Нет! -- тихо ответила курочка.
     Налетели тут петухи и куры, раздраженные глупой речью курочки-заморыша,
и давай ее клевать. И чем больше твердила курочка  "нет",  тем  ожесточеннее
клевали  ее  сородичи.  И  упала  курочка,  и  не  могла  больше  подняться.
Посмотрели собратья на полуживую сестру  и  с  чувством  исполненного  долга
разошлись.
     Впервые   было   такое   с  курочкой  --  в  глазах  потемнело,  голова
закружилась. Лежала она полумертвая среди двора и не могла подняться, а  все
мирно  занимались  своей  жизнью:  гребли навоз, купались в пыли, выискивали
червячков пожирнее.
     Но вдруг все  засуетились,  забегали,  закричали,  закудахтали.  Такого
переполоха еще не видела курочка, а кто-то, бежавший мимо, крикнул:
     -- Беги, а то в лапшу угодишь!
     Курочка-заморыш  не  поняла  сказанного,  да  и  встать не могла. И тут
кто-то взял ее за ноги и поднял высоко над землей.
     -- На лапшу такая не пойдет, слишком дохлая,  выбери  пожирнее,  а  эту
отсади на время -- заклюют ведь, -- услышала что-то непонятное курочка.
     Но  когда ее положили на сено в другом сарае, она поняла, что ей ничего
не грозит, и заснула.
     Прошло еще какое-то время, снова жила курочка-заморыш на птичьем дворе,
но все так же всех сторонилась. Только  время  от  времени  налетал  на  нее
кто-нибудь   недовольный,  начинал  клевать  ее,  и  тогда  к  нему  тут  же
присоединялись другие. И снова оказывалась курочка забитой до  полусмерти  и
отлеживалась да отсиживалась в другом месте.
     Была курочка маленькая, щупленькая, потому и в суп не годилась -- толку
с нее мало было. Да и никакого другого проку от курочки не было, яйца она не
несла, цыплят, как другие, не выводила.
     Решили  однажды  куры,  что она только даром зерно ест. Стали они снова
выяснять с ней отношения, и закончилось все как обычно  тем,  что  заклевали
заморыша  до  полусмерти.  И  осталась лежать курочка у навозной кучи на всю
ночь. Все у нее болело,  кровь  сочилась,  глаза  не  открывались,  а  когда
открылись,  увидела  курочка  темноту.  "Все,  ослепла",  --  подумала она и
заплакала. Но омыли слезы глаза ее от грязи и пыли, и вдруг увидела  курочка
зерна,  и  были  они золотые. Удивилась курочка -- никогда в жизни не видела
она таких зерен. И устремились ее мысли к  ним,  и  стало  сразу  на  сердце
радостно  и  светло.  Наполнили золотые зерна курочку силой, и почувствовала
она себя необыкновенной птицей.
     Утром поспешила она к сородичам, с  которыми  впервые  в  жизни  хотела
поделиться  радостью, рассказать о виденном, но слушали ее куры и думали: "И
чего только не придет в больную голову! " А закончилось все это  как  обычно
-- заклевали  ее петухи да куры. С тех пор стала хорониться курочка-заморыш:
днем спала, а ночью, когда птичий двор пустел,  выходила  на  золотые  зерна
любоваться.  И  клевала  курочка  их  жадным  взглядом  своим,  да  в сердце
складывала. Этим и жила.
     Жизнь на птичьем дворе шла  своим  чередом;  куры  исправно  на  гнезда
садились,  яйца несли, цыплят выводили; петухи гордые ходили, по утрам песни
пели, всех будили. И от всех польза была, только от курочки заморыша никакой
пользы не было.
     Взяли ее как-то за ноги, как это уже было, подняли над землей  и  стали
решать, что делать:
     -- Зарезать ее -- проку все равно нету, только зерно зря переводит.
     -- А в супе какой навар от нее -- кости да кожа? Заморыш, а не курица.
     -- Да пусть еще походит, посмотрим, может, нестись все-таки начнет.
     И  бросили  курочку.  Встала  она на ноги, отбежала в безопасное место,
спряталась в ямке под сараем и заплакала: "Зря я живу, лучше умереть".
     Но вот стало темно,  и  появились  высоко  над  землей  золотые  зерна.
Курочка  смотрела  на  них  и словно оживала. И почувствовала она вдруг, что
что-то в ней зародилось. Затрепетало  от  волнения  сердце,  приятная  дрожь
прошла  по  телу,  и  вдруг  это  что-то вышло из нее. На душе стало легко и
приятно.  Не  знала  еще  курочка,  что  произошло,  но  ощутила  --  что-то
необыкновенное случилось, что-то такое, что изменит ее жизнь.
     Наступило  утро. Все выбежали во двор, забегали, засуетились, а курочке
было так хорошо в своем убежище, что  не  хотелось  выходить.  Вдруг  кто-то
совсем рядом крикнул:
     -- Кыш!  Гребете  где  попало, ямы где не надо делаете, теперь вода под
самый сарай будет лить. Кыш!
     Вскочила курочка и побежала. А через  время  начался  такой  переполох,
какого  даже  перед  лапшой не бывает: все бегают, кого-то ловят. "Наверное,
опять на суп", -- подумала курочка, но прятаться не стала -- знала, что  для
лапши  не  годилась.  Но схватили именно ее и не за ноги, как было прежде, а
взяв нежно за тело, при этом прижали к  чему-то  теплому  и,  поглаживая  по
голове, куда-то понесли.
     Испугалась  курочка  --  все,  конец  пришел -- и слышала, как хохотали
вокруг сородичи.
     -- В лапшу заморыша! В лапшу! Там ей место!
     Горько было курочке, но что здесь поделаешь  --  знала  она,  что  злых
больше, чем добрых.
     Курочку внесли в дом, усадили в красивое теплое гнездо, поставили рядом
миску  с чистой водой и насыпали отборного зерна. Что-то большое наклонилось
над ней и произнесло странную речь:
     -- Теперь ты у нас курочка золотая, коль золотое яичко снесла. Мы  тебя
теперь  лучшим зерном кормить будем, чистейшей водой поить, в тепле держать,
а ты нам золотые яйца неси, да побольше.
     И поняла курочка, что снесла яйцо не простое, как все куры, а такое же,
как зерна в небе, и обрадовалась -- будет теперь мир и счастье. Но не было в
этой сытой и спокойной жизни курочки чего-то того, что было  в  той  трудной
жизни на птичьем дворе.
     Накормят  курочку,  напоят,  выведут  во  двор,  за  веревочку к столбу
привяжут, чтобы на травке гуляла и не убежала, а ей тоскливо, да  на  сердце
тяжело.
     Налетели  однажды  куры: -- "Все, -- думает курочка, -- заклюют", а они
ее окружили, да как раскудахтались, одна вперед  другой  сказать  хочет,  да
ничего  не  понятно.  Ясно  только  курочке,  что  завидуют курицы заморышу,
норовят в подружки набиться, авось и  им  что  перепадет  от  хорошей  жизни
родственницы.  Налетели  петухи,  куриц растолкали, червей и зерен принесли,
перед курочкой сложили, хвосты пораспустили,  гребни  подняли,  ходят,  себя
показывают.
     Смотрит  на  весь  этот маскарад курочка и думает: "Не случись золотому
яйцу появиться, заклевали бы уже". Горько и больно курочке, но ни курицы, ни
петухи не понимают того -- своего добиваются. И сказала курочка:
     -- В небо, а не под  ноги  смотрите.  Кто  небесные  зерна  клюет,  тот
золотые яйца несет.
     Но  не  поняли своими куриными мозгами сородичи курочки, о чем говорила
она, только кудахтали:
     -- Научи нести золотые яйца!
     -- Как же я могу вас этому научить, если вы глаз от земли  оторвать  не
можете,  если от навозной кучи отойти боитесь, если ради жирного червя убить
собрата готовы? Куры крылья имеют, да летать не могут, но  не  все  куры  --
курицы,  есть  среди  них  и птицы, которые сердцем летают, небес достигают,
зерна золотые собирают, да золотые яйца рождают. А яйца эти ценны  тем,  что
богатство приносить могут.
     Но так как не слушали курочку, то так и не поняли, какое богатство яйца
ее золотые приносят.
     Плохо  стало  жить курочке в этом новом положении -- все от нее чего-то
добиваются: одним хочется  знать,  как  яйца  золотые  можно  нести,  другим
хочется иметь побольше таких яиц. И решила курочка уйти. Выбрала она удачный
момент,  вырвалась, да как побежит, и так быстро, что показалось ей -- будто
летит она. С того самого дня стала ходить курочка из дома  в  дом  и  дарить
людям  золотые яйца. Так она весь мир обошла, каждого золотым яйцом одарила,
да не каждый нашел ему правильное применение,  только  об  этом  уже  другая
сказка.
     Долго  бродила  по  свету  курочка-заморыш,  да случилось ей попасть на
родной птичий двор. Окружили ее курицы и петухи, стали почести воздавать,  а
курочка поклонилась им и говорит:
     -- Я  вернулась  к  вам,  чтобы  сказать спасибо. Если бы вы не клевали
меня, я бы никогда не увидела золотых зерен, никогда  бы  не  собрала  их  в
сердце своем и никогда бы не снесла золотого яичка.
     Сказала так курочка, взмахнула крыльями и полетела.
     Долго смотрели петухи и курицы в небо, но так и не поняли -- почему это
курица летает.

     Будет   время,  когда  курицы-заморыша  не  станет,  но  золотые  яйца,
оставленные ею, будут жить вечно, а тот, кто  будет  правильно  пользоваться
ими, обретет настоящее счастье, и это будут крылья, которые поднимут к небу.






     Однажды  на  ферму,  где  жила  стая  воробьев,  залетел  Орел. Воробьи
слетелись посмотреть на царя птиц и послушать,  о  чем  он  скажет.  И  стал
рассказывать  Орел о других мирах и иной жизни. Слушали, слушали воробьи, но
так ничего понять не могли. Тогда вышел вперед один воробей и сказал:
     -- Сказываешь ты об интересном, но чуждом нам. Ты бы лучше рассказал  о
фермах  и  о  том,  как протекает жизнь в этих прекрасных местах; поведал бы
лучше о свиньях и об их чудесной жизни -- нам это близко и понятно.
     Окинул Орел своим зорким оком окрестность, и увидел он огромную  ферму,
в  загонах  которой толкались толстый грязные, дурно пахнущие животные. Одни
утаптывали грязь или валялись в  ней,  другие  толклись  у  кормушек,  жадно
поедая корм, безобразно чавкая и толкая друг друга, ибо их было так много, а
места  так  мало,  что  приходилось  отвоевывать себе лучший кусок. И ужасно
хрюкали эти животные, и безобразно визжали, кто от удовольствия,  а  кто  от
обиды. И было ужасным это зрелище стада свиней.
     И сказал тогда Орел воробьям:
     -- Я  считал  воробьев  птицами,  ибо  они наделены крыльями и способны
летать, потому и прилетел к вам, чтобы рассказать о других мирах и позвать с
собой в неведомые дали, к непостижимым  высотам.  Но  нашел  я  не  птиц,  а
существ  с  крыльями,  которые  используют  божий  дар,  чтобы  где-нибудь и
как-нибудь безбедно перебиться в этой жизни. И летают они  не  на  просторах
необъятных, а в загонах; и видят они не миры чудесные, а свинарники; и живут
они  не  с  себе  подобными,  а  со  стадом свиней; и кормятся они не дарами
природы, а объедками из чужих кормушек. И недостойны они носить  гордое  имя
птицы, ибо нет устремления в их крыльях, в их взоре и в их сердце.
     Возмутились  таким  речам  воробьи, тучей взметнулись над Орлом и давай
клевать его. Расправил тогда Орел крылья, взмыл в небо и растворился  в  его
высотах, только и донеслось до земли:
     -- Короткое крыло -- низкий полет...
     А воробьи вернулись к своим гнездам под крышей фермы и снова защебетали
в кустах.

     Даны  человеку глаза, но дальше желаний тела они не видят. Дан человеку
разум, но дальше взгляда человеческого он не устремляется.






     Далеко в Космосе, в самых глубинах его, есть  планета,  у  которой  нет
солнца.  Ее  всегда  окружало  несколько  лун,  и  только они дарили ей свой
серебряный свет, отраженный от серебряных звезд. Не  знала  эта  планета  не
только  другого света, но и тепла. И не было никогда на ней ни дня, ни ночи.
Она всегда пребывала в одном состоянии, которое на других планетах, где есть
солнце, называют серебряным рассветом.
     Все на этой планете было  серебряное:  и  снежные  равнины,  и  ледяные
скалы,  и сады из ледяного хрусталя, и водопады с искрящимися нитями ледяных
струй; и даже существа, живущие здесь, были серебристо-искрящимися.
     И был на этой планете свой Владыка, который строго следил за тем, чтобы
ничто не нарушило великое чудо этой серебряной жизни. Звали Владыку  Снежин.
И  был  похож  он  на снежную гору. Борода и волосы его отливали серебром, а
глаза светились так, словно искрился снег. Был он стар и мудр. Все он познал
и все постиг, и пора ему было уходить в страну  ледяных  скал,  где  обитали
Духи  его  предков. Да не мог он уйти. Надлежало ему передать всю власть над
планетой своему сыну.
     Да не просто это сделать. Чтобы получить власть, сын должен был достичь
определенного возраста, обладать хорошим умом и  необходимыми  знаниями,  и,
непременно  быть  женатым и познать чувство отцовства. "Кто научился лелеять
свое дитя, тот сможет лелеять и свою планету, "  --  гласил  основной  Закон
серебряной  планеты.  Но  самое  главное  -- надо было совершить подвиг, без
которого никто не мог получить титул владыки планеты.
     Сын Владыки еще не напоминал гору. Он был юн, красив, чист и прозрачен,
тонок и звонок, как говорят о молодых. И звали его Снеж.  Несмотря  на  свой
возраст,  он  был  достаточно  умен  и  обладал  большими  знаниями. И в его
возрасте становились Владыками, но он не мог стать повелителем этой чудесной
планеты потому, что был еще неженат и не познал чувства отцовства. Не только
это прекрасное чувство не было знакомо ему, он не познал еще самого главного
чувства -- любви, которая окрыляет и делает человека способным на совершение
подвига.
     Был Снеж удивительно красив -- глаза его были прозрачнее и чище льда, а
волосы напоминали струи серебристого водопада --  и  был  он  любим  многими
красавицами  этой  планеты, которые очаровывали каждого, кто видел их. Но ни
одна не взволновала его  сердца,  ни  к  одной  из  серебряных  чудесниц  не
заискрилось  оно  любовью.  Были они одна красивее другой, а речи и песни их
звенели, как ледяной хрусталь, но ничто не трогало серебряных  струн  сердца
Снежа,   не   рождалась  в  нем  прекрасная  песня  любви,  способная  вести
влюбленного по дороге совершения чудес и подвигов.
     А не мог Снеж никого полюбить только потому, что приснилась ему однажды
удивительной красоты  принцесса  с  далекой,  еще  более  красивой  планеты,
похожей  на  звезду. И звали эту принцессу именем ее планеты, Звезда. И была
она в тысячу раз красивее ледяных красавиц,  потому  что  обладала  красотой
звездной.  Глаза у нее были как две большие звезды, и сияли они таким светом
любви и нежности, что не могли не покорить сердце Снежа. Волосы ее ниспадали
нитями мельчайших звезд, платье было расшито звездами, и во лбу  ее,  словно
светоч великой истины, сияла ярчайшая звезда. Гуляла она по звездному саду и
пела  звездные  песни,  а  мириады ее подруг водили звездные хороводы вокруг
нее. Ни такого звездного голоса,  какой  был  у  этой  принцессы,  ни  такой
звездной песни, которую исполняла она, не приходилось еще слышать Снежу.
     И  увидел Снеж себя рядом с принцессой, протянула она руку и молвила, и
голос ее зазвучал так, словно звезды рассыпались по небу:
     -- Я много знаю планет и звезд, но ни на одной не видела такого покоя и
такой всеобщей любви, как на твоей. Я могу  жить  там,  где  мне  не  грозит
гибель,  где  нет войн и разрушений, ненависти и вражды, где не проклинают и
не убивают тех, кто дарует благость жизни. Я  готова  стать  твоей  женой  и
пойти  за  тобой  по  твоему  мирному  пути  счастья,  если  ты  не оставишь
где-нибудь свое сердце по пути ко мне. Если ты будешь готов  стать  супругом
моим  и  повести  свою планету по прекрасному пути ярчайших звезд, произнеси
заклинание: "Звезда моя негасимая", и я вмиг преодолею звездные  просторы  и
окажусь рядом с тобой.
     Не  мог забыть Снеж этот сон, не мог забыть и Звезду, которая завладела
его сердцем, и потому ни одна из красавиц планеты  не  могла  покорить  его,
чтобы стать женой будущего Владыки.
     Время  шло, Владыка старел, а Снеж никак не мог найти ту, что приходила
к нему во сне.
     Не знал отец о сне сына, но сердцем чувствовал, что  нужна  тут  помощь
Волшебницы. Призвал он однажды сына к себе и сказал:
     -- Найди  Волшебницу  нашей  чудесной  планеты и попроси ее помочь тебе
найти ту, которая высечет из сердца твоего искру любви. Дорога к  Волшебнице
дальняя,   а   путь  нелегок,  но  кто  преодолеет  его,  будет  обязательно
вознагражден. Но помни, что великая Волшебница просто так чудеса не  творит:
всем,  кто  обращается  к  ней,  она  дает  такое задание, которое, кажется,
невозможно выполнить. Но тот, кто невозможное делает возможным, получает  от
Волшебницы  такую  награду, о которой и не мечтал. Готов ли ты отправиться в
такой трудный путь и пройти испытание? -- спросил Владыка сына.
     -- Готов, -- твердо ответил Снеж. -- Благослови меня на  великое  дело,
отец.
     И  опустился  сын  перед  отцом на колени, и возложил Владыка руки свои
серебряные на голову сына, и почувствовал Снеж,  как  неведомая  ему  доселе
сила влилась в его тело, и стал он как будто больше, старше, могущественнее.
     Встал  Снеж  и  ощутил  за спиной что-то такое, чего не ведали существа
серебряной планеты, но это нечто было способно поднять  его  и  понести  над
чудесной страной.
     И полетел Снеж искать Волшебницу.
     И предстали перед ним снежные вершины, которым, казалось, нет ни конца,
ни края.  И  увидел  он обитателей этих мест, и были это красоты неописуемой
Снежинки  в  серебристо-белых  кружевных  нарядах  и  сияющих   коронах,   и
прекрасные мужественные Ледины в прозрачно-голубых одеяниях. И встретили они
Снежа  хрустально-звенящей  песней  и  летящим  хороводом.  Поразили они его
красотой танца своего и изяществом пения.
     Закружился Снеж в хороводе, который водили жители этих  равнин,  и  был
этот  хоровод  нескончаем.  В нем рождались и жили прекрасные существа этого
края. И стало ясно Снежу, что  хоровод  этот  --  это  вечный  танец  любви,
который  исполняют  только  те, кто познал это прекрасное чувство. И был это
удивительный танец -- нежный, красивый, искрящийся. Но не познавшему  любовь
-- не  кружиться  в этом хороводе. Вышел Снеж из хоровода, поднялся к небу и
посмотрел с высоты на это чарующее чудо танца.
     И понял Снеж, в чем суть красоты жизни этого края -- в любви  вечной  и
преданной. Какой бы рисунок ни создавали исполнители этого волшебного танца,
связующая  нить  общего  хоровода не рвалась. И рождались в этом танце новые
существа, и занимали места тех, кому пришло время покинуть этот  хоровод.  И
становились   уходящие  в  другую  вечность  прозрачны  и  невидимы,  словно
растворялись, но не исчезали они бесследно, а поднималась душа их  к  другим
планетам, чтобы рассказать о вечном чувстве.
     И  добрым  сердцем  позавидовал  Снеж  этой  вечной  и преданной любви,
царившей в чудесных серебряных  долинах.  И  понял  он,  какой  должна  быть
настоящая  любовь,  и  захотелось  ему познать красоту и силу такой любви. И
вспомнилась ему та, которая жила на далекой звезде, и помчался он туда,  где
обитала Волшебница. Но долог еще был его путь.
     И  вот,  попал  он  в  край  серебряных  садов,  которым, как и снежным
равнинам, не было ни конца, ни края. И росли здесь чудные деревья-кристаллы,
которые вечно цвели искрящимися серебряными цветами. И увидел  Снеж  красоту
необыкновенную,  и  ходил  он  от  дерева к дереву, наслаждаясь замысловатой
формой и изяществом разнообразных цветов. Долго любовался он  величественной
красотой  серебряных  садов,  пока  не понял, что и жизнь должна быть так же
прекрасна, как этот цветущий сад, и если она будет  в  вечном  цветении,  то
никогда не постигнет ее пора увядания и смерти.
     И  снова  в  мыслях увидел он ту, которая гуляет по звездному саду, где
деревья цветут звездами. И в вечном цветении звезд заключена вечность  жизни
космоса.  И когда осознал Снеж и эту истину, устремился он туда, куда влекло
его сердце.
     Но далек был еще его путь к дворцу Волшебницы, предстояло пролететь еще
через одну страну.
     И предстала наконец перед Снежем самая таинственная,  неведомая  никому
страна  ледяных  скал.  И было их здесь много, и стояли они сгрудившись, как
каменная стена, только седые  вершины  уходили  далеко  в  небо.  Каждая  из
множества  этих  удивительных  скал  хранила  образ и дух Владыки серебряной
планеты, которые жили и правили планетой, а покинув  жизнь,  превратились  в
монолиты  ледяных  скал.  Сколько  было  в этой стране скал, столько было на
планете и Владык. И ни один не исчез бесследно, не ушел  в  небытие,  потому
что  каждый  отдал  себя на благо, процветание и счастье своей планеты. Все,
что познал Владыка или постиг, не исчезло бесследно. Каждый перед  уходом  в
мир  вечности  приходил в тайную пещеру, которую называли сердцем планеты, и
оставлял там свои знания. И делалось это  для  того,  чтобы  в  трудный  для
планеты  час  смог  прийти туда Владыка, правящий планетой, и извлечь оттуда
знания, способные  спасти  жизнь  этой  прекрасной  и  удивительной  ледяной
звездочке.  Глубоко  была  спрятана  тайна  мудрости  в недоступном месте, и
только тот, кто пришел с благой целью, мог получить светоч великих знаний.
     Всмотрелся Снеж в скалы и увидел убеленных  сединами  старцев.  Великие
Владыки,   отдавшие   жизнь  для  процветания  своей  планеты,  были  теперь
монолитами скал. И крепко стояли они на тверди планеты, упираясь серебряными
вершинами своими в беспредельный  космос,  символизируя  собой  несокрушимую
силу и могущество.
     И  понял  Снеж,  глядя  на ледяных исполинов, каким должен быть Владыка
планеты, чтобы сохранить ее такой, какой создала  ее  Мать  Природа  и  Отец
Космос.
     И   взвился   он  ввысь,  и  полетел  в  страну  искрящихся  водопадов.
Серебристые нити воды ниспадали с самых небес и  впадали  в  огромное  озеро
вечного  льда.  И  была  гладь  того  озера  как зеркало, и отражалось в нем
серебряное небо  и  сразу  несколько  серебряных  лун,  похожих  на  большие
жемчужины, украшающие серебряный свод прекрасных небес.
     Вгляделся Снеж в глубину озера и неба, и почувствовал единство тверди и
небес  --  непостижимую глубину одной великой сути вселенского Мироздания. И
произнес он тихо, чтобы не нарушить эту великую связь:
     -- Я понял Истину. Я постиг суть Великой Жизни и теперь готов совершить
подвиг, потому что знаю, во имя чего совершу его.
     И зазвенела тишина, и раздвинул водопад серебряные нити  своих  вод,  и
увидел  Снеж  великолепный  дворец. Ледяной хрусталь, из которого был сделан
дворец, переливался так, словно тысячи звезд отражались в нем. Стоял  дворец
на  зеркальной поверхности льда, возвышаясь прекрасными колоннами и упираясь
острыми ледяными шпилями в небо.
     Снеж совершенно забыл, зачем пришел сюда, он  стоял,  очарованный  этой
невиданной красотой.
     -- Входи,  я  жду  тебя, будущий Владыка серебряной планеты, -- услышал
Снеж удивительный по звучанию голос.  Он  так  чисто  и  нежно  прозвенел  в
высоте,  что  казалось,  тысячи  льдинок соприкоснулись и издали хрустальный
звон.
     И пошел  Снеж  к  чудо-дворцу.  Хрустально-серебряные  ступени  вели  к
прозрачным  ледяным  колоннам,  за  которыми  виднелись  двери,  расписанные
искусным узором. Узор был такой красоты, что глаз оторвать было невозможно.
     И раскрылись двери, и вошел Снеж в обитель великой Волшебницы.  Зеркало
льда было полом дворца, а гирлянды льдинок, свисавшие с потолка, были похожи
на удивительной красоты люстры. И не были эти гирлянды светильниками, а свет
по  всему  дворцу  разливали.  И искрился он серебром по всем залам, освещая
сиянием своим все уголки дворца. И  не  только  светили  эти  люстры,  но  и
звенели  серебряным  звоном,  наполняя  залы  прекраснейшей, нежной и чистой
мелодией.
     И снова забыл Снеж, куда и  зачем  пришел,  видя  перед  собой  красоту
неописуемую  и  слыша  звуки  необычайно  чудесные. Поразило его и изящество
дворца:  каждая  стена  --  зеркало  льда,  каждый   ледяной   кристалл   --
удивительной  красоты  цветок, каждая снежная занавеска на окне -- тончайшей
работы кружева. И бродил он долго, любуясь  и  восхищаясь  дивной  красотой,
пока не увидел перед собой величественный трон, а на нем -- саму Волшебницу.
И  еще  больше  был  он  удивлен  и сражен строгой и величественной красотой
Волшебницы. Глаза -- жемчуг льда, а наряд -- изящнейшее кружево. Но не  было
в ней холодного величия, светилась Волшебница добротой и нежностью.
     Склонил Снеж голову перед хозяйкой дворца.
     -- Знаю  я,  зачем  ты  пожаловал,  --  сказала  хозяйка этой волшебной
страны. -- Многие из Владык этой планеты приходили ко мне,  когда  не  могли
справиться  с  трудной  задачей. Видимо, и у тебя есть трудности, которые ты
сам не можешь решить. Но известно ли тебе, что прежде, чем я  совершу  чудо,
ты должен невозможное сделать возможным.
     -- Я знаком с условием и готов выполнить его, -- твердо ответил Снеж.
     И задала Волшебница труднейшую задачу.
     -- Проложи лунную дорогу в страну ледяных скал.
     -- Я  могу спросить тебя, какова польза от этого чуда нашей планете? --
спросил Снеж.
     -- Велика будет польза от этой дороги в тот час,  когда  планете  будет
грозить  гибель,  --  спокойно ответила Волшебница, и в хрустальном звоне ее
голоса послышались тревожные нотки.
     Не стал Снеж тратить время на вопросы, выбежал он из дворца  и  обратил
взор  свой  на  небо, где мирно сияли серебристые спутницы планеты. Долго он
смотрел на серебристый небосвод, но  никак  не  мог  понять,  как  он  может
проложить  лунную  дорогу в такую далекую страну, как страна ледяных скал. И
увидел он вдруг спускающийся с  неба  луч  от  ярчайшей  звезды,  и  услышал
знакомый и милый сердцу голос:
     -- Отломи  от моего луча часть и брось в сторону одной луны, отломи еще
часть и брось в сторону другой луны, и проделай это столько раз, сколько лун
на вашем небе.
     Не раздумывая, сделал Снеж все так, как поведал ему голос.
     -- Теперь собери эти нити и свяжи их.
     Потянул Снеж за звездные нити, а они превратились в лунные,  связал  он
концы этих нитей, да так крепко, чтоб не распались.
     -- Теперь  устремись  в  страну  ледяных  гор  и  тяни  за собой лунные
дорожки.
     И взмыл Снеж в небо, и помчался в страну ледяных гор. И тянулась за ним
лунная дорога. И прилетел он в страну ледяных  исполинов,  и  положил  конец
лунной  дороги  у  подножия  самой  могучей  скалы. Обернулся назад и увидел
серебряную дорогу, которая уходила далеко-далеко.
     Вернулся Снеж к Волшебнице, и встретила она его не в тронном зале, а  в
комнате, где бил живой фонтан.
     -- Это  источник  вашей  жизни,  --  произнесла  она.  --  Всем будущим
владыкам серебряной планеты я показываю его. Это самое святое место на  этой
планете,  такое  же,  как на тысячах других, где есть свой источник жизни. И
ведают о нем только посвященные, и только они стоят на страже жизни планеты,
которая доверена им Великим Духом Вселенной. Храни его и ты, а в тяжелые для
планеты времена дай ему разлиться и восстановить жизнь. А теперь проси, чего
хочешь, я одарю тебя.
     И молвил Снеж:
     -- Видел я однажды во сне  звезду,  и  показалась  она  мне  существом,
подобным  нам,  но красота и мудрость ее превосходит нашу. Только этой живой
звезде я могу отдать свое сердце.
     -- Трудную задачу задал ты мне. Знаю, о ком  ты  говоришь,  --  сказала
Волшебница.  -- Это Звезда -- сестра моя. Красотой и мудростью своей затмила
она всех Волшебниц. Жить она может на ярчайшей звезде,  но  не  на  планете,
даже если она серебряная. Чтобы спуститься с высот своих звездных на обычную
планету,  должна она полюбить так, чтобы забылся звездный мир ее, а в сердце
вошел тот, за кем бы она, ярчайшая Звезда, пошла без оглядки и сожаления. Не
знаю я, сможешь ли ты стать избранником.
     -- Что я должен сделать, чтобы она заметила меня? -- спросил Снеж.
     -- Немного, -- ответила Волшебница. -- Ты всего лишь должен быть так же
мудр, как она, тогда не потеряется смысл жизни великой.
     -- Я не могу сказать, что я мудр, потому что мудрыми становятся старцы,
я же слишком молод, а потому недостаточно мудр, а значит, и не  достоин  ее.
Но  когда  я  стану мудрым из мудрых, я стану слишком стар, чтобы предлагать
неугасимой  красавице  свое  сердце.  Я  понимаю  всю  безысходность   моего
положения и потому покидаю тебя, великая Волшебница. У нас нет одного пути с
чудом, которого мне никогда не достичь. Я желаю ей найти достойного спутника
жизни  и  познать  счастье  любви.  Прощай,  Повелительница  чудес, я должен
вернуться в родные края, -- закончил свою печальную речь Снеж.
     -- Не спеши покинуть дворец мой.  Впереди  дорога  дальняя  и  трудная.
Отдохни в моих покоях, укрепи силы свои сном.
     Так говорила Волшебница, а в словах ее слышалась тайна.
     -- Я  надеюсь, что сон мой не будет долог и вскорости я смогу вернуться
на родимую сторону.
     И отвела Волшебница Снежа в свои покои, и уложила на серебряную кровать
и укрыла серебряным одеялом.
     -- Спи, будущий Владыка этой прекрасной планеты, и пусть тебе приснится
сон, который облегчит душу и оживит твое потухшее сердце.
     И сладкая паволока окутала Снежа. И привиделся ему чудный сон, о  каком
он и мечтать не мог. И снится ему, будто стал он звездой и летит в просторах
великого космоса, и пролетает мимо чудных планет: голубых, красных, зеленых,
и видит горящие ярким огнем светила, и осязает звезды красоты невиданной. Но
тянется  его  сердце к одной, любовь к которой становится звездной. И увидел
он вдруг ту, которая затмевала свет в очах его.
     И опустился он на колени, и произнес слова, которые  хранил  глубоко  в
сердце:
     -- Звездочка  моя  ясная,  звездочка  моя  лучезарная,  светом своим ты
космос наполняешь, жизнь возрождаешь, любовью все наполняешь,  прими  любовь
мою  чистую,  любовь преданную, и пусть она будет вечной спутницей твоей и в
дни жизни моей, и в дни смерти моей, и пусть помогает она тебе творить  свет
в этом Мире, который делает души светлее, а сердца ярче, и пусть защитит она
тебя  в  минуты  ненастья  и  беды  и придаст тебе силы и света. Пусть будет
вечным свет твой, Звезда моя негасимая.
     И вдруг яркий свет ударил в глаза Снежа, и он открыл их.  Стояла  перед
ним  та, любовью к которой томилось сердце, а рядом с ней была Волшебница. И
сказал Снеж, обращаясь к Волшебнице:
     -- Чудный сон ты подарила мне, Повелительница волшебства,  благодарю  я
тебя за подарок твой. Лучшего дара я не желал бы.
     -- Плохо  ценишь  ты нас, Волшебниц, мы чудеса и посложнее этих делаем.
Да не сделала я еще подарка для тебя. Произнес ты сам волшебное  заклинание,
и  звезда  твоя  к тебе сама явилась, из миллиона Владык планетарных выбрала
она только тебя. По сердцу ты ей пришелся.
     И упал Снеж в ноги к любимой, а  Волшебница  продолжала  говорить  свою
дивную речь:
     -- А  теперь мой черед подарок тебе сделать. Не могут две волшебницы на
одной планете жить, здесь и для одной работы мало, а уж  двум-то  и  подавно
нечего  делать.  Уступлю я свой трон сестре, коль тебя она выбрала, и уйду в
другие миры, на другую планету.
     Но защемила душа у Снежа, и с болью в сердце произнес он:
     -- Миллионы лет ты жила на серебряной планете и хранила жизнь  на  ней.
Тысячи  Владык  приходили  к  тебе  за  помощью  и  советом, и всех ты учила
подвигам во имя жизни на этой  планете.  И  миллионы  лет,  благодаря  тебе,
существовал  мир,  покой  и  счастье на ней. Я не имею права принимать такой
дорогой подарок. Это твоя планета, и ты должна остаться на ней.
     -- Я понимаю боль твою и вижу благородство твое. Но ты не причинишь мне
вреда. Многим планетам еще суждено только родиться, и они будут нуждаться  в
заботливых  руках.  Я  не останусь без работы, а все, что я сделала здесь, я
творила не из корысти, мы не знаем этого чувства, нам ведомо чувство  только
прекрасного  творчества,  и  мы  творим,  наслаждаясь  своими  творениями. Я
благословляю ваш союз и дарю вам свою планету. Совершайте теперь вы  на  ней
чудеса, и пусть не знает она ни бед, ни горя.
     И  возложила  Волшебница свои руки но склоненные головы Снежа и Звезды,
произнесла свое волшебное заклинание и исчезла.
     -- Волшебницы не умирают, они живут вечно, -- произнесла Звезда,  --  и
не  выбирают  они  работу  полегче,  потому  что истинное чудо можно сделать
только там, где их еще не было.
     И посмотрел Снеж на свою супругу, и показалась она ему  еще  прекраснее
всех  звезд  на  свете.  Красота  ее  затмевала  все  красоты мира. Это была
поистине лучезарная звезда. И такая любовь родилась в сердце Снежа, какой он
никогда не знал. И все вокруг преобразилось, и стало еще  более  прекраснее,
чем прежде. И хотелось совершить такой подвиг, который был бы равен чуду.
     И  в  тот  миг,  когда  воссоединились  два  сердца, расцвела еще лучше
планета и стала еще краше, и  появилось  на  ней  больше  света,  счастья  и
радости.
     И  родились  у Снежа и Звезды дочь Снежана и сын Свет. И познал будущий
Владыка планеты прекрасное чувство отцовства. И не было конца этому счастью.
     Но вот однажды прибыли на  планету  странные  гости.  И  вышел  Владыка
Снежин   навстречу   гостям.   Странными   они   ему  показались,  но  закон
гостеприимства серебряной планеты гласит: "Каждый, кто прибыл на  серебряную
планету -- гость ее, и встретить его надлежит достойно и почести оказать. "
     И призвал к себе Владыка сына, и сказал ему:
     -- Не  могу  я  уделить должного внимания гостям, возьми на себя миссию
гостеприимного хозяина и окажи достойный прием пришельцам.
     Посмотрел Снеж на гостей и был очень удивлен. Не были они ни  ледяными,
ни  серебристыми,  ни  звездными. Тело их было странным: и руки, и ноги были
как палки,  а  голова  круглой.  Глазки  были  маленькими  и  совершенно  не
лучистыми.  Они не светились ровным сиянием, а бегали в глазницах и сверлили
все и  всех  своим  колючим  взглядом.  У  гостей  было  еще  одно  странное
отверстие,  которое  открывалось, и оттуда раздавались резкие звуки, режущие
слух существ серебряной планеты. А из  двух  маленьких  отверстий  вырывался
ветер,  свистящий и хрипящий. И кутались они в непонятные серые одежды. И не
были те одежды украшены, и не были утонченно  сшиты  или  сплетены,  а  были
похожи  на  безобразные  мешки.  В  мешках  более красивых и изящных хранили
обитатели серебряной планеты то, в чем не было пока надобности.
     И впервые не воспросил Снеж мудрого совета жены своей, великой звездной
Волшебницы, да и была она далеко, во дворце, и  занималась  обучением  детей
волшебству.  И  решил  будущий  Владыка  сам  справиться со своей миссией, и
поспешил показать гостям всю красоту планеты и все чудеса ее.
     И повел он гостей в снежные долины, чтобы показать им прекрасную  жизнь
обитателей  этих  равнин. И закружился хоровод в необычном танце, и красивее
его еще не видел даже сам Снеж. Но гости ежились и смотрели колючим взглядом
своих темных, как тьма космоса, глаз, на удивительной красоты  танец  вечной
любви.
     Тогда  повел  Снеж  гостей  в хрустальные сады, но и там не увидели они
великого чуда  вечно  цветущего  края,  только  странно  вели  себя  --  все
старались  проникнуть  в  глубь  льда, прокалывая его омерзительно визжащими
иглами.
     Предложил Снеж гостям посетить его ледяной  дворец,  но  пришельцы  так
странно  дрожали и просили переправить их к кораблям, на которых они прибыли
на серебряную планету, что Снеж не мог  им  отказать.  Он  тут  же  выполнил
желание  гостей  и  мгновенно доставил их туда, куда устремлены были желания
этих необычных существ. Зашли гости  в  свои  странные  обители,  называемые
кораблями, но не покинули планету, а вышли через время и обратились к Снежу:
     -- Будущий  Владыка  серебряной  планеты,  мы восхищены красотой твоего
царства, но поражены холодностью вашей жизни. Это ведь жизнь  без  жизни.  В
вас  нет страстей и горячих чувств, а следовательно, вы не можете испытывать
истинной радости и истинного счастья. Если вы хотите познать  это  чудо,  мы
готовы научить вас, но нам придется пожить какое-то время с вами.
     -- Мы  огорчены тем, что вы не увидели нашего счастья, -- ответил Снеж.
-- Мы счастливы тем, что имеем, и не хотели бы большего.
     -- Вы ошибаетесь,  называя  ваше  ледяное  существование  счастьем.  Вы
говорите  так  потому,  что  не  испытывали  другого  наслаждения. Мы готовы
поделиться с вами  нашими  успехами  в  овладении  счастьем.  Не  спешите  с
отказом, попробуйте, и вы убедитесь в правоте наших слов.
     -- Но что для этого нужно от нас? -- спросил Снеж.
     -- Только  ваше  желание,  --  ответили  гости  и  тут же прибавили: --
Давайте устроим для народа праздник.
     -- Это новое чудо? -- поинтересовался Снеж.
     -- Если вам не известно такое понятие,  как  праздник,  значит,  вы  не
видели  главного чуда. Праздник -- это когда весь народ весел, когда радость
плещет рекой, когда бушуют страсти и когда в сердце и в теле горит огонь.
     Не понимал Снеж, о чем  говорили  гости.  Что-то  чуждое  было  в  этих
словах,  но  ему казалось, что они искренны и желают его планете добра, и он
дал согласие на проведение нового чуда.
     -- Объяви всем жителям своей планеты, что праздник состоится завтра, --
сказали пришельцы, -- Пусть соберутся все, и мы покажем вам чудо из чудес --
солнце. Когда вы увидите эту звезду, вы будете плакать от радости.
     Снеж не знал, какими бывают звезды, не ведал, что  обладают  они  таким
жаром,  который  способен расплавить даже каменные планеты и превратить их в
горячую магму.
     Снеж не знал также такого понятия, как плач, потому что  на  серебряной
планете  никогда  не  плакали.  Он  не  ведал  также, что плач смертелен для
существ его планеты.
     И попросить бы Снежу мудрого совета у жены  своей,  лучезарной  Звезды,
великой  Волшебницы,  но  была  она  в этот миг далеко от него, в их ледяном
хрустальном дворце. Только подумал  Снеж,  если  солнце  пришельцы  называют
звездой,  так,  как  зовут его прекрасную жену, которая жила раньше одной из
звезд, то вреда от этого не будет.  И  решил  он  даровать  существам  своей
планеты праздник, и пригласил он всех собраться вместе ко времени смены лун,
чтобы встретить чудо, привезенное гостями.
     И вот настал момент, когда луны поменяли свое расположение. И собрались
существа  серебряной  планеты  посмотреть  на  чудо, названное праздником. И
вышли к ним гости, и возвестили о начале торжества. И закружились от радости
серебряные существа, и повели  прекрасные  хороводы,  создавая  удивительные
узоры чудесного танца.
     -- Остановитесь  и замрите, -- крикнули пришельцы, -- сейчас вы увидите
чудо. Посмотрите на небо, там появится звезда, которую называют солнце.
     И серебряные существа замерли, и  обратили  свои  взоры  на  небо.  Они
думали,  что там увидят ту, которая стала женой сына их Владыки, ту, которая
стала их Волшебницей. Ведь волшебниц жителям планеты видеть не положено,  но
захотелось  всем  увидеть свою чудесницу и узнать, что такое звезды, которые
дают жизнь.
     И устремились взоры на серебряный небосвод. Несколько  серебристых  лун
сияло  на  нем...  и  вдруг  что-то  яркое  ослепило  жителей планеты, и они
перестали видеть. Слезы густой пеленой закрыли их глаза. И потекли от яркого
света хрустальные ручьи, и стали таять наряды, и жизнь начала покидать  тела
тех,  кто  не  знал  ни  тепла,  ни яркого света. И стали некогда прекрасные
существа хрупкими и уродливыми.  Они  безобразно  корежились  и  растекались
лужами обычной воды по рыхлому зеркалу льда.
     Кто  был  ближе  к  солнцу -- сразу же лишился жизни, кто был дальше --
пытался  избежать  этой  участи.  Но  куда  бы  ни  устремлялись  серебряные
существа, смертоносные лучи солнца нагоняли их, и они таяли, таяли, таяли...
     И  текли  ручьи слез, превращаясь в реки. Реки стекались в моря, а моря
становились океанами.
     Погибали прекрасные сады, чернели равнины.  Серебряная  планета  теряла
свою былую красоту.
     А кто остался жив, последним плачем своим сказали Снежу:
     -- Ты  предал нас, променяв нашу Волшебницу на неведомую нам Звезду. За
счастье свое ты заплатил нашими жизнями. Мы проклинаем тебя, и будет на тебе
это проклятие до тех пор, пока не возродится жизнь на нашей планете, пока не
станет она вновь такой же прекрасной, как была.
     И заплакал Снеж от слов таких. Знал он истину, но не мог рассказать, да
и не время было.
     -- Опомнись! -- услышал  он  голос  своей  жены.  --  Слезами  горю  не
поможешь,  только сам растаешь. -- Собирай всех, кто жив, и веди их в страну
скал по лунной дороге. Она защитит вас от солнца и укажет кратчайший путь.
     И бросил клич Снеж, и собрались все, кто был  жив,  и  ступили  они  на
лунную дорогу, и устремились по ней в страну ледяных гор.
     Быстро  достигли  серебряные  существа  того места, куда вела их лунная
дорога. И остановилась она у скал. Расступились исполины, вошли существа,  и
сомкнулись  горы ледяным кольцом. Вершины этих ледяных исполинов упирались в
небо и защищали оставшихся в живых от губительных лучей солнца. Но не  могло
быть  бесконечно  долгим пребывание за стеной скал. Солнце могло растопить и
эти ледяные твердыни.
     -- Не теряйте надежду на жизнь, -- сказал  Снеж  спасенным,  --  я  или
умру, или избавлю вас от гибели.
     И устремился он к жене своей, лучезарной Звезде, любовь к которой стала
еще сильнее.  А  когда  предстал  перед ней, звездный взгляд ее скользнул по
любимому лицу, и покатились из ее лучистых глаз жемчужины слез.
     -- Знаю я обо всем, обо всем ведаю, но не время нам  слезы  лить,  надо
действовать. Сяду я тебе ткать звездный плащ, который заменит тебе крылья, а
ты  возвращайся  в  страну  ледяных  скал,  поклонись  духам предков своих и
попроси у них силы. Есть только одно  спасение,  увести  планету  от  солнца
вглубь  космоса,  но  сделать это трудно, а совершит этот подвиг только тот,
кто не пожалеет жизни своей.
     И не раздумывая полетел Снеж снова в страну ледяных гор,  а,  достигнув
ее, поклонился он духам предком и сказал:
     -- Величайшие  Духи  Владык  серебряной планеты, нависла беда над нашей
обителью, и прошу я вас помочь мне спасти нашу чудесную страну.
     И ответили Духи шепотом снегов:
     -- Иди в самое сердце нашей планеты -- пещеру  Знаний.  Прочти  великую
Книгу  Мудрости, найди из тысячи мудрых советов тот, который подскажет тебе,
как спасти нашу планету.
     И отправился Снеж искать сердце планеты в стране ледяных скал. И  долго
не  мог найти, и отчаяние начало одолевать его, и стали мучить сомнения, как
вдруг увидел он луч, спустившийся с неба, и понял он по сиянию его, что  это
знак  жены,  лучезарной  Звезды.  Пошел  он  по  направлению  луча  и увидел
хрустальную пещеру. Вошел он в нее -- и  боль  сжала  его  сердце:  были  на
стенах  картины  из той, прекрасной жизни планеты, где цвели вечными цветами
ледяные сады, и водили свои вечные хороводы  жители  серебряной  планеты  на
своих   чудных  снежных  равнинах,  и  сверкали  своими  серебряными  нитями
водопады. И наполнились глаза Снежа слезами, и услышал он голос любимой жены
своей:
     -- Не время плакать, читай Книгу Мудрости.
     Огляделся Снеж и увидел на полу огромную книгу, открыл  он  ее  и  стал
читать.
     Много  Мудрости было собрано в этой Книге, но никак он не мог найти то,
что помогло бы ему сейчас. Были в этой Книге знания о  космосе,  о  строении
его,  о  звездах  и  о  планетах, о жизни на этих планетах, и вдруг нашел он
описание существ, похожих на гостей, прилетевших на их планету.  И  стал  он
читать, а чем больше читал, тем больше удивлялся.
     Не знал он, что существуют солнечные системы, что состоят они из солнца
и планет,  на  которых  живут  разные существа. В одной из таких систем есть
планета, на которой живут разноцветные  и  совсем  не  прозрачные  существа,
называющие  себя людьми. И планета у них необычная: снежных равнин и ледяных
гор мало, больше черной  земли  и  воды,  которая  разлилась  почти  на  всю
планету. Много эти люди разных чудес творили, но самым главным их чудом стал
эликсир  молодости  и  долголетия. Как только они изобрели это средство, они
перестали умирать, и стало их так много, что не помещались они уже на  одной
планете.  И  не  хватало  им  ни  еды,  ни  места. И стали они умирать не от
старости, а от голода и болезней, которые порождала скученность их жизни.  И
изобрели  они новое чудо -- искусственное солнце, и полетели в космос искать
планеты, где можно поселиться. И страшным было это  желание  выжить,  потому
что  несло  оно другим жизням смерть. И много уже погибло планет, потому что
старая жизнь на них была разрушена, а новая не построена.  И  много  погибло
людей,  жаждущих  вечной  жизни,  потому  что не бывает в Великой Жизни так,
чтобы одна жизнь существовала за счет другой.  Мало  планет  сохранило  свою
прежнюю  жизнь, но те, которые хотят выжить не ради себя, а ради того, чтобы
не нарушить гармонию космоса, просили у Матери Природы помощи, отдавая  свои
жизни ради жизней других.
     -- Я  готов  отдать  свою жизнь, ради миллионов жизней моей планеты! --
вскричал Снеж. -- Дайте мне силу совершить этот подвиг.
     И услышал он голос Духов Владык:
     -- Мы отдаем тебе всю силу свою, которая заключена  в  ледяных  скалах.
Выйди из пещеры и вдохни в себя всю нашу мощь.
     Вышел Снеж из пещеры, открыл свою грудь для вдоха и начал расти, и стал
он как  огромная  ледяная  скала. Повернулся он в ту сторону, где копошились
люди, и слезы потекли из глаз его.
     Страшная картина предстала перед его глазами. Серебряная планета  стала
черной.
     -- Люди!  -- обратился он к пришельцам. -- Вы уничтожили нашу жизнь, вы
превратили серебро снежных равнин в черное месиво.
     -- Что  ты  понимаешь  в  жизни,   бесчувственная   ледышка.   Это   же
плодороднейшие  почвы, на которых заколосится пшеница, зацветут разнотравьем
луга, вырастут плодоносящие сады. Мы построим дома, плотины, опутаем планету
проводами. Здесь будет новая жизнь!
     -- Но вы же уничтожаете нас, исконных  жителей  нашей  планеты,  --  не
унимался Снеж.
     -- Здесь  нет  жизни,  подобной  нашей,  а значит, нет жизни вообще, --
дерзили гости.
     -- Люди! -- крикнул Снеж,  да  так,  что  разнеслось  эхо  по  глубинам
космоса. -- Никому не дано право губить жизнь, какой бы она ни была. Мы тоже
живые,  и  наше существование -- это тоже жизнь. Мы не похожи на вас, но это
не значит, что мы должны погибнуть. Люди! Остановитесь, внемлите разуму.  Не
порождайте смерть, ибо сами погибнете от рук ее.
     -- Вы  не  похожи на людей, у вас нет рук, ног, головы, мозгов, в конце
концов. Вы ничего не в состоянии создать.
     -- Если мы не похожи на вас, это не значит, что мы  не  существуем.  Мы
будем бороться за свою жизнь и свою планету, -- твердо заявил Снеж.
     -- Здесь  нет никого, кто смог бы победить нас. Наш аппарат, который мы
назвали искусственное солнце, включен, и работать он будет миллионы  лет,  и
ничто,  слышите,  жалкие  ледышки без сердца и мозгов, ничто не погасит наше
солнце. Оно будет светить вечно!
     -- Не бывать этому! -- крикнул Снеж, да так, что пошел трещинами.  Лед,
подтаявший  на  солнце,  стал хрупким и начал рассыпаться, а люди, видя это,
разразились диким хохотом.
     И бросился Снеж снова в горы, и объединились все Духи, и отдали ему всю
свою силу, и начал Снеж расти,  и  стал  таким,  что  не  помещался  уже  на
планете.  Тогда  он спрыгнул с нее и взял на ладони маленький шарик. Ледяной
спиной закрыл он его от солнца. Но жгли беспощадные лучи,  и  таял  Снеж,  и
терял  силу.  И  вдруг  впереди  засияла  звезда. Это была жена его, великая
Волшебница. И бросила она звездный плащ, и стал он крыльями, и  понес  Снежа
по  просторам  космоса  подальше  от  смертоносного солнца. Крылья звездного
плаща развевались в космосе и все, кто видел это сияние, думали, что летит в
небе комета с серебряным хвостом.
     И пока летел Снеж, слезы катились из его глаз, то ли от  палящих  лучей
солнца, которые растапливали лед, то ли от того ужаса, который Снеж видел на
своей планете.
     Сначала  планета  была черной, только крайняя точка ее была еще покрыта
крепким кольцом ледяных скал,  где  спасались  уцелевшие  существа  планеты.
Остальные  скалы отдали свою силу в виде льда Снежу, чтобы хватило ее на тот
путь, который нужно преодолеть, что бы увести планету подальше от солнца.
     На черной планете росли коричневые деревья,  цвели  яркие,  до  боли  в
глазах,  цветы,  возвышались  странные  сооружения.  Но  постепенно, по мере
удаления от солнца, все бурело, теряло свою жизненную силу и погибало.
     Всполошенные люди садились в свои корабли и покидали  планету,  но  это
сулило  им  только  гибель,  потому  что  солнце, которое было источником их
жизни, оставалось далеко позади. Поблизости совершенно не  было  планет,  на
которые  можно было приземлиться. И люди обрекали себя на вечное путешествие
по космическим мирам.
     Снеж терял силы, потому что почти весь лед растаял, и  стал  он  таким,
как  был.  И упал он на черную планету, и разбился. Но появилась рядом с ним
жена его, лучезарная Звезда и вдохнула в него жизнь. Ожил Снеж,  обнял  жену
свою  и  стал  снова прежним, только возмужал сильно, и лицо его не было уже
юным, появилась на нем серебристая борода.
     -- Поспеши во дворец наш, к истоку живой  воды,  отодвинь  глыбу  льда,
сдерживающую  фонтан,  и  разольется  вода  по всей планете, -- сказала мужу
Звезда, -- и  снова  покроется  она  льдом,  и  будет  это  ледяное  зеркало
прекраснее  прежнего,  и  вырастут  на  нем  сады,  и  расцветут они вечными
цветами, и как только станет  планета  снова  серебряной,  выведи  подданных
своих  из  скал,  чтобы закружились они снова в вечном хороводе любви, чтобы
рождали себе подобных. И возродится жизнь, придет покой и счастье.
     Она немного помолчала и молвила снова:
     -- Что бы ни сказали тебе  серебряные  существа,  обещай  выполнить  их
требование, иначе не вернется к ним покой, а значит, не придет счастье.
     Снеж не придал значения последним словам, он бросился выполнять то, что
сказала ему жена его.
     Полетел  он  во  дворец, нашел фонтан живой воды, отодвинул глыбу льда,
разлилась вода по планете и тут же превратилась в серебряное зеркало льда. И
выросли на нем хрустально-ледяные деревья краше прежнего, и зацвели  на  них
цветы, словно звезды.
     И  вывел  Снеж оставшихся в живых, и передал им слова Волшебницы, но не
закружились серебряные существа в вечном хороводе. И спросил их тогда Снеж:
     -- Что ж не радуетесь вы жизни?
     -- Гибель принесла нам Звезда-солнце, жена твоя, не было до прихода  ее
на нашу планету бед таких и несчастий. Мы отрекаемся от нее и тебя, будущего
Владыки  нашего,  к этому призываем. Отрекись от нее и пусть она летит туда,
откуда пришла. Лучше быть без волшебницы, чем  иметь  ту,  которая  приносит
несчастья.
     Опустился Снеж перед сородичами своими на колени и попытался рассказать
о всех чудесах, которые сделала Звезда для спасения рода серебряной планеты.
Но никто  не  слушал  его, все думали, что жена Снежа, носящая имя Звезда, и
звезда-солнце -- одно и то же.
     -- Забудь ее и будь  нашим  Владыкой,  прими  титул  от  отца,  который
собирается уже в страну ледяных скал, -- просили спасенные.
     -- Не  могу  я быть Владыкой тех, кто перестал верить своему Владыке. Я
покидаю вас. Больше я вам не нужен, -- сказал Снеж и  полетел  во  дворец  к
возлюбленной жене своей.
     Но  встретил  его  дворец  молчанием.  Выполнила  Звезда  волю  жителей
серебряной планеты и покинула ее, забрав с собой детей.
     И хотел заплакать Снеж, чтобы растаять от слез бесследно,  но  не  было
слез.  И  хотелось  ему  умереть,  но  не наступала смерть без времени. И не
хотелось ему жить, потому что не было смысла в такой жизни.
     За стенами дворца зарождалась прекрасная жизнь, цвели деревья, водились
хороводы вечной любви, но ничто не радовало Снежа, он бродил по пустым залам
дворца и не мог найти выхода из возникшей безысходности.
     Но однажды он увидел  звездный  плащ,  который  ему  соткала  из  ярких
звездочек  жена  его  любимая. Взял он его, надел на себя и полетел в космос
искать жену и детей.
     Большую светящуюся звезду с длинным искрящимся хвостом называют кометой
те, мимо кого она пролетала. И когда возникала она очень близко, все боялись
ее, думая, что принесет она планете беды и несчастья. И никто не  знал,  что
это  убитый  горем  Снеж  летает  от планеты к планете, от звезды к звезде в
надежде увидеть свою любимую  жену  и  любимых  детей.  Это  он  внимательно
смотрит и ищет замок Звезды-волшебницы.
     Не  дождался  Снежин сына и отправился в страну ледяных гор. Но прежде,
чем стать исполином с вершиной, упирающейся  в  небо,  он,  как  и  подобало
каждому  Владыке,  зашел  в  пещеру -- сердце планеты, чтобы вписать в Книгу
Мудрости свой опыт и свои познания.
     Наклонился он над Книгой и увидел написанные звездными  слезами  слова.
Вчитался  он  в них и понял, что без помощи Волшебницы Звезды не совершил бы
Снеж своего подвига, не спас бы  свою  планету  и  не  возродил  бы  на  ней
прекрасную жизнь.
     И покинул он страну ледяных гор, чего никогда не случалось, чтобы пойти
к жителям планеты и поведать им истину.
     -- Не  могу  я  уйти на покой, пока сын мой будет скитаться по космосу.
Есть у него обитель, и должен он вернуться в нее. Не  могу  я  оставаться  с
вами,  с  теми,  кто  не  верит  Владыке своему. Истины не ведая, изгнали вы
преданных вам служителей, оскорбили их неверием своим, что сродни  глупости.
Все Духи страны ледяных скал отдали Снежу свою силу и, благодаря ей, он увел
планету  от  солнца.  Нет у вас теперь страны Духов, ибо они отдали себя для
спасения вашего. Голая пустыня на месте страны ледяных скал. И нет мне места
там, где не верят в истину. Ярчайшая Звезда некогда спустилась к вам,  чтобы
служить  вам  верой и правдой, хотя не место звезде на планете. Не научились
вы разбираться в истинных звездах, а потому и не цените их. Беда  ждет  тех,
кто попирает звезды.
     Но не были глупы жители серебряной планеты, были они в годину несчастий
сбиты  с  толку.  И  снова  мудрость  опустилась  на них, и собрали они свой
призыв, и послали в космос. Во все стороны полетел  он.  И  услышали  его  и
Снеж, и Звезда, и направились они к серебряной планете. И на подступах к ней
соединились  два сердца в великой любви, которую ничто не могло разрушить. И
опустились они на планету. И  ликованием  встретили  их  обитатели  ледяного
шара. И передал Снежин сыну своему, Снежу, титул Владыки серебряной планеты,
как   достигшему  возраста  и  имеющему  мудрость,  как  познавшему  чувство
отцовства и совершившему подвиг во имя величия жизни.
     И стоял седовласый Снеж на планете своей, и стояла  рядом  с  ним  жена
его,  великая  Волшебница,  лучезарная Звезда, и стояли рядом с ними их юные
дети: звездная Снежана и прекраснейший Свет.
     А Владыка планеты Снежин ушел в страну ледяных гор, вписал эту  историю
в.  Книгу  Мудрости  и обратился ледяной скалой, основание которой лежало на
планете, а вершина упиралась в небо. И был это исполин  исполинов,  которому
предстояло одному долгие века охранять сердце планеты, в которое вписана вся
Мудрость ее.
     И  летела  по  космическим  просторам серебряная планета, освещаемая не
только лунным, но и звездным светом,  на  которой  в  вечном  цветении  были
серебряные  сады,  ниспадали  с  самых  небес  серебряные кружева и водились
нескончаемые хороводы вечной любви.
     И не будет конца жизни на этой планете,  потому  что  законы  жизни  ее
гармонично вписаны в Законы Великой Жизни Космоса. И будут они нерушимы, как
сам Космос.



     От автора 4

      УРОКИ 6

      СТИХИ

     "Человек -- это бездна... " 18
     "Призванье человека на земле... " 18
     "У Разума наследников все меньше стало... " 19
     "Распятие на жизненном кресте... " 19
     "Не от щедрости ума... " 20
     "О боль души, не покидай... " 20
     "Дай, Господи, пройти мне этот путь... " 21
     "Ничто так не страшит... " 21
     "Любовь спасает мир от разрушений... " 22
     "Познавшим глубину Вселенной... " 23
     "Духовный опыт внутри нас... " 23
     "И ночью, из глубин кромешной мглы... " 24
     "По ту сторону жизни -- звезды... " 24
     "Неповторимость бытия... " 25
     "Постигши письмена Вселенной... " 25
     "В расширенность сознательных структур... " 26
     "Минутность пребыванья на Земле... " 26
     "Бойся умереть проклятым... " 27
     "Что недоступно разуму земному... " 27
     "Дыхание предутренней зари... " 27
     "Да не случись, уйти в безвестность... " 28


      ПРИТЧИ
     Луна и звезда 31
     О Боге и двух братьях 32
     О двух водоемах 32
     О женщине, не ставшей матерью 33
     О целителе 33
     О ветре и цветке 33
     О вере 34
     О том, как молодые люди выбирали себе
     спутниц жизни 34
     О двух мастерах 35
     О том, как два брата мир завоевывали 35
     О богаче и нищем 35
     О том, как два путника поднимались в гору 36
     О потере и приобретении 37
     О путнике и жажде 37
     Об истинном стремлении 37
     О слепых 38
     О том, как распорядились мудрецы
     светочем знаний 38
     Об обучении земном и небесном 39
     О цветке 39
     О Боге и учениках 39
     Об учениках 40
     О том, как два ученика стремились познать Бога 40
     О трех учителях 41
     О том, как два брата шли к счастью 41
     О том, как человек хотел для себя
     большого счастья 42
     Об уставшем человеке 43
     О вулкане 43
     О путнике и источнике воды 44
     О бабочке 45
     О двух кувшинах 46
     О посланнике Бога и толпе 46
     О двух птицах 47
     О мудреце и глупце 47
     О глупце и источнике 48
     Об ученике, свернувшем с дороги 48
     Об ученике, предавшем своего Учителя 49
     О чаше жизни 50
     О расплате 50
     О властолюбце 52
     О художниках 52
     О человеческой страсти 53
     О сыне, предавшем мать 54
     О цене на счастье 54
     О двух колоколах 55
     О маятнике счастья 56
     О поступке, сделанном из любви 57
     О лицедее 58
     О смехотворце 59
     О том, как человек при жизни уподобился Богу 60
     О том, как становятся фуриями 61
     О том, как появляются язвы 62
     О сорняке 63
     О человеке и розовом бутоне 64
     О крылатости и бескрылости 64
     О человеке и горе 65
     О помощи 66
     О нелюбимом ученике 67
     Об утрате 68
     О путниках и грозе 68
     О старике и розах 69
     О мудрости 69
     О постижении 70
     О мудреце и нищем 71
     О странности человеческой 72
     О птицах 72
     О боли сердечной и головной 73
     О бесполезном 74
     Об учителе, продающем знания 74
     О благодеянии 75
     О богаче и собаке 76
     О предательстве 76
     О розе сердца 78
     О горечи 79
     О достижении рая 80
     Ночь одиночества 80
     О загубленном дереве 81
     О мудрости и мудрствовании 81
     О свече и ветре 82
     О человеке и птичке 83
     О камне жизни 84
     О самоуверенном наставнике*
     О дереве счастья
     О мудреце-гончаре
     О глухом, слепом и немом
     О скудоумии
     Об истине
     Об истинном коварстве
     О сосуде любви
     О совете Бога
     О безумной просьбе
     О пути человеческом
     Об одежде и мудрости
     О лике смерти
     О ногах-крыльях
     О любвеобильности
     Об ученике, не узнавшем Учителя
     О торговце
     О долгой и короткой жизни
     Почему падают звезды
     О потерянном счастье
     О пророчестве и людях
     Об обезумевшей женщине
     О богаче и лекаре 84

      СКАЗКИ

     Об орле и горлице 87
     Курочка-заморыш 89
     Об орле и воробьях 91
     Серебряная планета 92
     Неоконченная сказка

     *  Чертой  отмечены  притчи  и сказки, не вошедшие в электронную версию
книги.


      УВАЖАЕМЫЙ ЧИТАТЕЛЬ!

     Это первая книга автора. Нам хотелось бы знать ваше мнение о ней.
     Просим присылать свои отзывы по адресу: aleksu@chat.ru или
     Россия, 353760, Краснодарский край г. Тимашевск, а\я 58.

     [ГАсГ1]

Last-modified: Thu, 01 Oct 1998 13:04:04 GMT

Оцените этот текст: