Оцените этот текст:



                            Самая жестокая тирания - та, которая выступает
                         под сенью законности и под флагом справедливости.
                                                           Шарль Монтескье

                            Лучше быть свиньей Ирода, чем его сыном.
                                                    Октавиан Август Цезарь





                   Когда же Иисус родился в Вифлееме Иудейском во дни царя
                Ирода, пришли в Иерусалим волхвы с востока и говорят:
                   - Где родившийся Царь Иудейский? Ибо мы  видели  звезду
                Его на востоке и пришли поклониться Ему.
                   Услышав это, Ирод царь встревожился, и весь Иерусалим с
                ним.
                   И собрав всех первосвященников  и  книжников  народных,
                спрашивал у них: где должно родиться Христу?
                   Они же сказали  ему:  в  Вифлееме  Иудейском,  ибо  так
                написано чрез пророка:
                   "И ты, Вифлеем, земля Иудина, ничем не меньше воеводств
                Иудиных; ибо из  тебя  произойдет  Вождь,  Который  упасет
                народ мой Израиля".
                            Святое Благовествование от Матфея Глава 2, 1-6




   На презентацию съехался весь город. Здесь были известные  политики,  не
менее известные деятели культуры, науки,  искусства.  Здесь  были  обычные
нахлебники из журналистов, любившие посещать такие места, где можно вкусно
и бесплатно поесть. Одна семейная пара приходила даже на такие презентации
с большой сумкой и, по слухам, умудрялась  наполнять  сумку  исключительно
деликатесами и фруктами, расставленными на столах. Как  всегда  бывает  на
многолюдных и шумных сборищах, здесь присутствовало немало людей,  которых
никто не знал, но которые своим частым мельканием  во  встречах  подобного
рода служили уже обязательным атрибутом как необходимые предметы обихода.
   На этот раз довольно большое оживление внесло предполагаемое участие  в
мероприятии лидера оппозиции. Судя по многочисленным опросам населения, он
шел далеко  впереди  президента  и  мог  вполне  выиграть  уже  начавшуюся
предвыборную гонку.
   И  хотя  многих  из  присутствующих  совсем  не  устраивал  такой  итог
предвыборной гонки, тем не менее они с понятным нетерпением  и  оживлением
ждали приезда важного гостя. В конце концов, этот неприятный для  них  тип
вполне может выиграть президентские выборы, и  тогда  с  ним  не  придется
больше встречаться на презентациях подобного рода.  Поэтому,  несмотря  на
царившее вокруг оживление, все были достаточно  напряжены.  В  большинстве
своем собравшиеся здесь люди уже давно и  сильно  надоели  друг  другу,  и
только необходимость поддержания своего реноме  вынуждала  многих  из  них
принимать подобные приглашения.
   Он стоял спиной к большинству присутствующих, по привычке держа в руках
стакан с  апельсиновым  соком.  Он  никогда  не  любил  крепких  напитков,
предпочитая изредка либо хорошее красное вино, либо шампанское. И  теперь,
разговаривая с болтливым редактором одной из столичных газет, он  снова  и
снова спрашивал себя: правильно ли сделал, согласившись  сегодня  приехать
сюда?
   Он уже давно, почти год, не приезжал в Москву, так быстро и неузнаваемо
менявшуюся буквально на глазах. Его, с одной стороны, всегда тянуло сюда:
   Москва была одним из самых любимых его городов. С другой стороны,  риск
ненужного  узнавания  был  достаточно  велик.  Более  чем  велик.   И   он
благоразумно отказывался прилетать в  столицу  России.  И  только  теперь,
спустя какое-то время,  принял  любезное  приглашение  главного  редактора
газеты и дал себя уговорить на участие в подобной  презентации.  С  другой
стороны, его отказ мог быть воспринят и с ненужным подозрением, и с  явной
обидой, когда  приехавшего  гостя  даже  не  интересует  столь  колоритная
личность лидера оппозиции, о  котором  писали  практически  все  газеты  и
журналы мира. Он работал теперь заместителем редактора одного из журналов,
издающихся на бескрайних просторах бывшего Советского Союза, и  просто  не
имел права отказываться.
   Именно поэтому он стоял теперь спиной к большинству говоривших и слушал
многословный понос главного редактора, так любившего порассуждать на  тему
о морали в политике и считавшего себя в  этом  вопросе  одним  из  главных
специалистов. Главный редактор  даже  не  очень  обращал  внимание  на  то
обстоятельство, что его собеседник  практически  не  участвует  в  беседе,
отделываясь  односложными  ответами.  Его  несло  дальше.  А   собеседник,
стоявший рядом с ним, иногда посматривал  на  расположенный  справа  вход,
чтобы достойно  улизнуть,  как  только  появится  лидер  оппозиции  и  все
внимание будет приковано к нему.
   Он не услышал, а  почувствовал,  что  к  ним  кто-то  подходит.  И  это
предчувствие не обещало ничего хорошего. Лицо главного редактора мгновенно
переменилось. Из-за  спины  своего  собеседника  он  увидел  подходившего.
Вместо столь привычной для главного редактора маски наставника-ментора  на
лице этого провинциального актера появилось некое подобие  подобострастия.
И, вытянув шею, уже не обращая внимания на своего собеседника, он  ласково
пропел:
   - Евгений Максимович, здравствуйте!
   Его собеседник, не изменившись в лице, медленно повернулся.  Достаточно
медленно, чтобы не выдать своего волнения.
   Подошедший к ним министр иностранных дел России протянул свою  короткую
руку. Главному редактору он просто  позволил  пожать  ее,  а  вот  на  его
собеседника он посмотрел слишком внимательно, настолько, чтобы тот  понял:
интерес министра предельно персонифицирован.
   - Примаков, - сказал он.
   - Вы могли бы не  представляться,  вас  знает  весь  мир,  -  попытался
пошутить главный редактор, назвав фамилию стоявшего рядом с ним человека.
   - Да, наверное, - обрюзгший, постаревший министр внимательно  посмотрел
на собеседника главного редактора. И вдруг спросил непосредственно у него:
- Как, вы сказали, ваша фамилия?
   Он повторил.
   - Может быть, - непонятно почему  сказал  Примаков.  -  Вы  никогда  не
бывали в Таиланде или в Индонезии?
   - Нет, - он почувствовал, что именно сейчас скажет министр,  и  поэтому
внутренне напрягся.
   - Странно. Я думал, что видел  вас  там.  У  меня  был  один  знакомый,
любитель птиц. - Примаков говорил, глядя ему в глаза,  снизу  вверх.  И  в
глазах министра не было сомнения в том, что он узнал стоявшего  перед  ним
человека.
   -  Сейчас  многие  увлекаются  экзотическими  птицами,  -  он  старался
смотреть в тяжелые глаза министра, понимая, что уже уязвим. Министр  узнал
его.
   - Правильно, - глухо подтвердил  министр.  -  Собирают  разных  птиц  -
фламинго, цапель, филинов и дронго.
   - Что вы сказали? - оживился главный редактор. - О последней птице я не
слышал никогда.
   - Зато я много слышал, - сказал Примаков. - Я думал, такая птица уже не
водится в наших краях.
   - Очевидно, это бывают редкие, случайно залетевшие в эти края птицы,  -
говоривший эти слова продолжал смотреть министру прямо в глаза.
   Примаков  снова  вздохнул.  Он  только  несколько  месяцев  назад  стал
министром иностранных дел страны. До этого он целых  пять  лет  возглавлял
самую секретную службу России - Службу внешней разведки.  А  так  как  его
связи с предшественником СВР - Комитетом  государственной  безопасности  -
еще в советские времена ни для кого  не  были  секретом,  все  знали,  что
академик-разведчик слишком хорошо осведомлен. И многое знает.
   - Вы думаете, что мы с вами не виделись? - спросил министр  напоследок,
словно пытаясь проверить в последний раз. -  Может,  где-нибудь  в  другом
месте?
   - Нет, - твердо ответил он, - я думаю, вы ошиблись.
   - Может быть. - Министр отошел от них, словно потеряв всякий интерес. А
главный редактор после секундного замешательства улыбнулся:
   - Стареет наш "примус". Уже людей забывать стал.
   Его собеседник молчал. Он смотрел в ту сторону, куда  ушел  министр.  В
этот момент в зале наступило волнение. Объявили, что подъехал  автомобиль.
Сейчас на презентации должен появиться лидер оппозиции. Его не  любили,  и
очень многие демонстративно отошли  от  дверей,  чтобы  не  здороваться  с
приехавшим. Справедливости ради стоит отметить, что президента любили  еще
меньше, но  многие  из  деятелей  культуры,  собравшихся  здесь,  искренне
полагали, что "хрен редьки не слаще". И собирались голосовать  на  выборах
за прежнего президента, полагая, что новый лидер привнесет с  собой  новую
волну перемен и революций.
   Официанты разносили на подносах  шампанское,  когда  раздался  страшный
взрыв. Мигнуло электричество, взрывной волной выбило сразу несколько окон.
Послышались истерические женские крики, звон разбитой посуды. И мгновенная
тишина. Пришедшие в себя люди испуганно оглядывались, пытаясь понять,  что
именно произошло.
   - Убили! Убили! - громко закричал кто-то с улицы. И,  все  бросились  к
выходу, еще не осознавая, что  произошло.  На  улице  стоял  развороченный
автомобиль лидера оппозиции. Давя друг друга, случайные прохожие смотрели,
как из машины пытаются вытащить трупы погибших.
   - Он сам здесь? Здесь? - истерически кричали собравшиеся.
   - Нет! - крикнул кто-то в ответ. - Он не приехал! Погиб его  секретарь,
который привез приветствие. И его водитель с охранником.
   Министр  иностранных  дел,  вышедший  вместе  со  всеми,  нахмурился  и
повернулся,  ища  глазами  человека,  которого   только   что   видел   на
презентации. Найдя главного редактора, он подошел к нему.
   - А где ваш напарник? - спросил министр.
   - Не знаю, - удивился главный редактор, - куда-то исчез.  А  почему  вы
спрашиваете? Он вам нужен?
   - Нет, - ответил министр,  -  возможно,  я  действительно  ошибся.  Мне
показалось, что я видел его раньше. Иногда так бывает.
   - Что вы думаете об этом  преступлении?  -  вспомнил  наконец  о  своем
основном  ремесле  главный  редактор.  -  Как  вы  можете   оценить   этот
террористический акт? - Он уже представлял заголовки в своей газете.
   - Я всегда против  любых  террористических  актов,  -  туманно  ответил
министр и, повернувшись, зашагал к  своей  машине,  стоявшей  недалеко  от
места взрыва. Там уже суетились водитель и помощник министра.
   - С вами все в порядке? - кинулся к нему помощник.
   - Да!
   Министр сел в машину и поднял трубку  телефона,  набирая  номер  своего
бывшего первого заместителя, ставшего  теперь  вместо  него  руководителем
Службы внешней разведки.
   - Добрый вечер. Извините, что так поздно беспокою, - сказал министр.  -
Только что была попытка покушения на лидера оппозиции. Он остался жив. Мне
нужны срочные сведения по одному человеке. Очень срочные! Кажется, я видел
живого Дронго.
   - Этого не может быть, -  убежденно  ответил  генерал.  -  Он  погиб  в
прошлом году.
   - Я видел его и даже разговаривал с ним.
   - Вы думаете, это он? - в голосе говорившего чувствовалась  тревога.  -
Объявился таким образом?
   - Нет, я думаю, это совпадение.  Просто  он  случайно  оказался  рядом.
Дронго никогда не был террористом. Кроме того, я  всегда  помню,  что  мне
сказал о нем Шебаршин, сдавая дела. Он сказал, что этот человек никогда не
ошибается. Его мозг работает, как хорошо отлаженный компьютер. А покушение
не удалось. Нет, он не замешан  в  этом  деле.  Но  мне  все  равно  нужны
документы по его операциям. Абсолютно все, - еще раз подчеркнул министр.





   Сидевший  за  столом  в  светлом  просторном  кабинете  читал   газеты.
Сообщения были похожи одно на другое.  Все  газеты  сообщали  о  неудачном
покушении на лидера оппозиции. Как всегда, ругали  ФСБ,  МВД,  президента,
премьера - всех, кто отвечал за правопорядок в стране.  Снова  говорили  о
беспомощности   правоохранительных   органов,    вспоминали    нераскрытые
преступления,  издевались   над   следователями,   не   имеющими   никаких
результатов.
   Он раздраженно убрал газеты. Можно было прочитать одну, чтобы понять, о
чем пишут все остальные. Взял карандаш и постучал им по столу. После  чего
нажал кнопку селекторного аппарата, расположенного слева от него.
   - Славина ко мне, - попросил он своего секретаря. Через  пять  минут  в
кабинет вошел подтянутый, выше среднего  роста  голубоглазый  блондин  лет
тридцати - тридцати пяти, одетый в хорошо сшитый светлый костюм.
   - Вызывали? - спросил он.
   - Читали? - вместо ответа показал на ворох газет хозяин кабинета.
   - Да, - сказал вошедший. - Я в курсе происходящего.
   - И что вы думаете?
   - Журналисты получили хороший материал, чтобы потрепать нам нервы.
   - Это все, что вы можете сказать? - явно разозлился хозяин кабинета.  -
Садитесь.
   Славин прошел к столу говорившего и сел напротив него.
   - Это покушение на убийство - самая  настоящая  политическая  акция,  -
строго заметил хозяин кабинета. - Надеюсь, это вы понимаете?
   - Конечно, понимаю.
   - Мы решили создать специальную группу для расследования  происшествия.
Прокуратура и МВД ведут свое параллельное расследование,  но  на  них  нам
рассчитывать  нельзя.  Мы  обязаны  провести  собственное   расследование,
доказав,  что  не  зря  восстановили  следственное  управление   в   нашем
ведомстве.  Но  до  того  как  следователи  примут  это  дело   к   своему
производству, я думаю, будет правильно, если  поработает  ваша  группа.  В
конце концов, вы должны показать, как нужно работать.
   Славин молчал, ожидая следующего вопроса, который сразу же последовал:
   - Сколько человек в вашей группе?
   - Сейчас пятеро. Вы ведь знаете,  мы  провели  реорганизацию  и  решили
ограничиться этим числом. Пятеро. По-моему, вполне достаточно.
   - По-моему, тоже. Начните самостоятельное расследование  и  попытайтесь
установить, кто стоял за этим преступлением. Какие силы, кому это выгодно?
Сейчас,   перед   президентскими   выборами,   может    произойти    любая
неожиданность. Мы должны все предвидеть. Вы меня понимаете?
   - Конечно, - поднялся Славин. - Мы сегодня начнем  расследование  этого
взрыва.
   - Если хотите, я могу позвонить министру МВД, чтобы  вас  ознакомили  с
первично собранным материалом.
   - Думаю, в этом нет  необходимости,  -  улыбнулся  Славин.  -  Вы  ведь
правильно сказали, что мы будем лишь  дублировать  работу  друг  друга.  Я
думаю,  будет  гораздо  лучше,  если  они   не   будут   знать   о   нашем
самостоятельном расследовании.
   - Вам вообще не нужны их материалы?
   - Конечно, нужны. Но я поговорю с нашими следователями, уже работающими
совместно со специалистами из МВД. Ребята будут знать все гораздо лучше.
   Хозяин  кабинета  кивнул,  разрешая  уйти  своему  сотруднику.   Потом,
подумав, взял трубку с большим гербом на телефоне, набрал четыре  цифры  и
коротко сказал:
   - Я поручил своим людям провести самостоятельное расследование.
   - Они справятся? - спросил голос из трубки.
   - Группа новая, но ребята перспективные.
   - Хорошо, видимо, это правильно.
   - Что? - не понял звонивший.
   - Правильно, говорю, все правильно.
   Славин вышел из приемной и, пройдя к лифту, спустился вниз, чтобы выйти
из здания. По дороге он зашел в одну из комнат, позвонил в другое  здание,
где располагались его помощники. Сотрудники его группы никогда не заходили
в это  основное  здание  бывшего  Комитета  государственной  безопасности,
расположенное в центре города, рядом с "Детским миром". Многие  не  знали,
что в этом здании, являвшемся для всего мира олицетворением  тоталитаризма
и несокрушимости режима, были  расположены  лишь  вспомогательные  отделы.
Слева от основного входа, например,  располагалась  пресс-служба,  которой
ранее в организации, именуемой КГБ, не было.
   Славин получил звание "подполковник" лишь три месяца тому назад,  когда
его группа отличилась на Северном  Кавказе,  сумев  арестовать  одного  из
лидеров преступной группировки, за  которым  МВД  и  ФСБ  охотились  почти
полтора года.  Сотрудники  Славина  в  основном  были  еще  моложе  своего
руководителя  и  являли   собой   новую   генерацию   контрразведчиков   -
талантливых, любознательных, знакомых с компьютерами,  имеющих  прекрасное
образование.
   Группа была сформирована всего полгода назад, но, несмотря на  это,  на
ее счету  было  уже  несколько  серьезных  дел,  причем  три  из  четырех,
порученных группе расследования, были проведены в довольно быстрые сроки и
неизменно с положительным результатом.
   Подполковник Славин не работал в "Альфе". Ему шел тридцать шестой  год.
Четырнадцать из них он провел в контрразведке, после того, как, окончив  с
отличием МГИМО, получил направление во Второе главное управление КГБ СССР.
С тех пор он и работал в контрразведке. В  восемьдесят  девятом  году  ему
повезло. Он был  отправлен  работать  в  Ленинград  и  избежал  знаменитых
"бакатинских" чисток, когда после августовских событий и  ареста  генерала
Крючкова  многие  офицеры  и  генералы  посчитали  невозможным  для   себя
оставаться на службе, а еще многие тысячи были  уволены  пришедшим  в  КГБ
"прорабом"  Бакатиным.  Только  в  конце  девяносто  пятого,  когда  новый
руководитель контрразведки за  три  месяца  получил  два  новых  звания  и
маршальский жезл, о Славине наконец вспомнили  и  перевели  в  Москву.  Он
неплохо проявил себя в Санкт-Петербурге,  и  именно  ему  решили  поручить
возглавить новую группу. Семья его осталась в северной  столице,  так  как
приобрести новую квартиру было невозможно и нереально.
   А получаемой зарплаты, даже с учетом всех  надбавок,  хватало  лишь  на
редкие поездки в Санкт-Петербург и помощь  семье,  состоявшей  из  жены  и
сына. Правда, начальство твердо обещало, что сумеет к  концу  года  выбить
одну квартиру, для него. И  подполковник  терпеливо  ждал,  когда  наконец
обретет жилье в столице. А пока он жил в ведомственной  гостинице  бывшего
КГБ, снимая маленький одноместный номер  без  кухни  и  питаясь  урывками,
кое-где и кое-как.
   Выйдя из здания, Славин заторопился к стоянке автомобилей,  где  стояла
его "девятка". Машина была служебная, хотя на ней стоял номер, указывающий
на ее принадлежность частному лицу. Славин сел в автомобиль  и  выехал  на
проспект. По дороге он успел заехать в небольшое кафе и выпить чашку кофе.
   Его группа была сформирована после оглушительного провала ФСБ и  МВД  с
освобождением  заложников  в  селе  Первомайском.  Объявив  о   победе   и
освобождении заложников, правоохранительные органы и руководители  силовых
министерств попытались скрыть от всего мира  тот  факт,  что  ни  один  из
заложников  не  был  расстрелян  боевиками,  а  многие  погибли  во  время
обстрелов и штурма села. Что  касается  самих  боевиков,  то  они  хотя  и
понесли большие потери, но смогли уйти из села, уведя с собой  заложников.
Ни командир отряда, ни основные помощники командира не пострадали во время
этой операции, объявленной победой. Но дотошные журналисты  все  узнали  и
опозорили "силовиков" на весь мир. Именно тогда  было  принято  решение  о
сформировании специальной группы, которая должна заниматься индивидуальным
поиском и наказанием наиболее опасных преступников.
   Кроме самого Славина, в группу входили майор Орловский, капитаны  Агаев
и Светлова, старший лейтенант Виноградов. Орловский был черкесом, а  Агаев
лезгином, что очень облегчало действия группы в районах Северного Кавказа,
где приходилось часто действовать на грани фола. Славин не знал раньше  ни
Орловского, ни Агаева, но  успел  оценить  их  профессионализм  и  высокую
выучку. Из членов своей группы он знал лишь  молодого  двадцатисемилетнего
Виноградова, взяв его  с  собой  из  Санкт-Петербурга,  где  парень  успел
здорово  поработать  в  аналитическом  отделе  городского  отделения  ФСБ,
блестяще разбираясь в компьютерах и  компьютерных  программах,  здесь  для
него не было никаких секретов.  Против  последнего  члена  группы  -  Инны
Светловой - подполковник возражал особенно яростно, доказывая, что женщине
в его группе будет сложно работать. Но послужной список капитана Светловой
произвел впечатление даже на него, и в конце концов он все же взял молодую
женщину. И ни разу не пожалел о своем выборе.
   Теперь, возвращаясь на работу, он думал о том задании,  которое  только
что получил. Славин понимал, что  поиск  убийцы,  и  без  того  сложный  в
условиях  разгула  преступных  элементов,   будет   значительно   осложнен
надвигающимися выборами  президента.  Лидер  оппозиции,  чудом  избежавший
покушения и  случайно  не  оказавшийся  в  машине,  уже  заявил,  что  это
политическое покушение со стороны  его  конкурентов,  и  устроил  небывало
пышные похороны своему помощнику, водителю и телохранителю, погибшим в  ту
роковую ночь.
   Подъехав к зданию, Славин обратил внимание на стоявший автомобиль.  Это
была серая "Ауди" Агаева. Видимо, сигнал о сборе группы они уже  получили.
Он вошел в подъезд, привычно показывая служебное удостоверение сотруднику,
который долго и внимательно его изучал. И хотя  дежурный  знал  Славина  в
лицо, тем не менее приказ о повышении бдительности был  доведен  до  всего
состава ФСБ, и в преддверии выборов охрана административных помещений была
усилена.
   Он прошел по коридору, вошел в свой  кабинет.  Там  уже  были  все  его
сотрудники. Почти у двери стоял Гамза Агаев. Увидев Славина, он улыбнулся,
протягивая руку. Гамза в молодости был борцом, о чем можно было догадаться
по его лопатообразной руке и широким плечам.
   За столом сидели  Светлова  и  Виноградов.  В  этом  крыле  здания  они
занимали одну общую комнату. У них заканчивался ремонт, и их  должны  были
перевести в новые кабинеты со дня на день. При этом  они  уже  знали,  что
Славин получит отдельный  кабинет,  а  остальные  четверо  офицеров  будут
сидеть по  двое  в  смежных  комнатах.  Орловский  стоял  у  окна.  Увидев
вошедшего подполковника, он кивнул. Славин прошел  к  своему  столу,  сел,
чуть опустил узел галстука.
   - У нас  новое  задание,  -  серьезно  начал  Славин.  -  Нам  поручено
расследование покушения на лидера оппозиции.
   - Ничего себе задание! - свистнул  Виноградов.  -  Я  думал,  мы  будем
заниматься только уголовниками.
   - Политика - дело грязное, - сказал Агаев. - Это всегда неприятно.
   - Нам поручили, - напомнил Славин,  -  значит,  будем  заниматься  этим
делом. Все промолчали.
   - Мы будем вести параллельное расследование, поэтому  никаких  сведений
из МВД не получим. Хотя  я  не  думаю,  что  у  них  есть  какие-то  новые
сведения, кроме тех, о которых мы все могли прочесть в  газетах.  Светлову
прошу поехать сегодня на пресс-конференцию, которую будет давать от  имени
лидера оппозиции его пресс-атташе. Орловскому  проверить  все  в  милиции.
Можешь появиться там от нашей пресс-службы.
   - У меня еще осталось старое удостоверение, - кивнул  Орловский,  часто
работавший под этой "крышей". - Там ребят много знакомых, все узнаю.
   -  Дима,  ты  сядь  за  свои   компьютеры,   -   приказал   Виноградову
подполковник. - Выжми из них все, что  можно  узнать  о  самом  лидере.  И
особенно о троих погибших. Потом поезжай на место  происшествия,  посмотри
там все, начерти схему, где была их машина в момент  покушения,  куда  был
направлен взрыв. Порасспрашивай людей.  Побывай  в  их  штаб-квартире  как
журналист,  ведущий  свое   собственное   расследование.   Кто   отправлял
приглашение, кто получал - в общем, все, как обычно.
   - Понятно, - кивнул Виноградов.
   - Гамза, у тебя самая сложная задача. Поезжай  в  гараж,  откуда  вышла
машина. У них  там  свой  гараж  должен  быть.  Или  стоянка.  Узнай,  как
охраняются машины, кто мог к ним подойти, кто обычно  заправлял  бензином,
кто осматривал машины перед выездом. Судя по взрыву,  бомбу  вполне  могли
положить в саму машину, а потом взорвать у здания банка, чтобы все  думали
об обычном покушении. Хотя эксперты сейчас все версии отрабатывают, но нам
нужно знать все раньше экспертов. Гораздо раньше.
   Агаев молчал, слушал. Внешне он никогда ничем не выражал своих эмоций.
   - Всем ясна задача? - спросил в заключение подполковник.
   Сотрудники молчали. Только майор Орловский вдруг спросил:
   - Вы думаете, мы сумеем найти заказчиков этого преступления?
   Славин не ответил. Молчание грозило затянуться. И он наконец признался:
   - Пока нам нужно найти хотя бы исполнителей. А там  увидим,  что  будет
дальше. Заказчиками такого преступления могут быть очень многие, от самого
лидера  оппозиции,  которому  нужна  такая  самореклама  и  который  решил
пожертвовать своими помощниками до боевиков, незаинтересованных в  приходе
к власти нового сильного лидера,  который  должен  будет  доказывать  свою
жестокую волю на  деле.  Поэтому  не  будем  пока  гадать.  Начнем  искать
конкретных исполнителей этого взрыва.
   - У нас в запасе всего несколько недель,  -  заметила  Светлова.  -  Вы
думаете, за это время можно сделать что-нибудь конкретное?
   - С такими настроениями  лучше  вообще  не  начинать  расследование,  -
нахмурившись, строго заметил  Славин.  -  Конечно,  будет  трудно.  Но  мы
обязаны делать свою работу. Кто бы ни  победил  на  выборах,  это  нас  не
касается.
   Он понимал опасения Светловой. За последние  несколько  лет  в  столице
произошло  около  сотни   нашумевших   преступлений.   Убивали   банкиров,
предпринимателей, бизнесменов, журналистов. И почти никогда не находили не
только заказчиков преступлений, но даже конкретных  исполнителей  подобных
криминальных разборок. Убивали и депутатов Государственной  Думы,  но  все
проверки устанавливали,  что  и  в  этих  случаях  шли  обычные  уголовные
разборки. А вот покушение на лидера оппозиции, совершенное перед выборами,
было явно политическим преступлением. И в таком случае оставалась  надежда
на более успешное раскрытие этого покушения.
   - Я постараюсь выжать из наших  следователей  все,  что  они  знают,  -
сказал Славин.  -  Они  будут  принимать  это  дело  у  дознавателей  МВД.
Прокуратура взяла расследование под свой контроль, но не думаю, что у  них
уже есть какие-нибудь данные.
   Раздался телефонный звонок. Славин  поднял  трубку.  Видимо,  сообщение
было настолько неприятным, что он нахмурился. Затем коротко  сказал:  "Все
ясно" - и повесил трубку. Сотрудники молчали. Он посмотрел на членов своей
группы и сказал:
   -  Час  назад  был  устроен  взрыв   в   метро.   Есть   погибшие.   По
предварительному  заключению  экспертов,  в  этом  случае   использовалось
взрывное устройство, аналогичное тому, которое применено при покушении  на
лидера оппозиции.
   Все ошеломленно молчали.
   - Вечером по телевизору будет выступать президент, - сообщил Славин.  -
Нам приказано бросить все другие дела и заниматься  поиском  преступников.
Думаю, теперь, кроме нас, этим будет заниматься вся страна. Я еду на место
взрыва.





   На станции метро обычная неразбериха, которая  бывает  при  неожиданных
стихийных  катастрофах.  Множество  руководителей  давали  указания,   как
очищать завалы, что убирать в первую очередь и  какую  технику  подводить.
Еще большее число зевак увлеченно рассказывало о случившемся, педалируя то
обстоятельство, что  они  вышли  из  метро  за  секунду  до  взрыва.  Если
суммировать все слухи, циркулировавшие в городе, то получалось, что  общее
количество людей, находившихся на этой станции, было гораздо больше  числа
всех пассажиров, побывавших в этот день в Московском метрополитене.
   Выделялась плотная фигура мэра,  единственного  человека,  который  мог
наводить относительный порядок  в  этой  общей  неразберихе.  Общие  итоги
взрыва были плачевны - одиннадцать убитых и больше сорока  раненых.  Среди
людей слышались выкрики в адрес чеченцев, многие считали, что  именно  они
начали ту политику терроризма, о которой сами предупреждали.
   Славин прошел к  месту  происшествия,  с  трудом  протискиваясь  сквозь
толпу, так живо интересующуюся всеми подробностями. В этой  неестественной
тяге к наблюдению за людскими страданиями было нечто  порочное  и  глубоко
безнравственное. Славин знал такую категорию людей. Как тысячи  лет  назад
толпа люмпенов получала наибольшее удовольствие от страдания гладиаторов и
пленных рабов, оказавшихся в еще худшем положении, чем сами зрители, так и
теперь, спустя столько лет, люди, не изменившиеся в  своей  порочности,  с
живым интересом и какой-то радостью наблюдали за раскопками.  Так  было  и
три года назад, когда по приказу нынешнего президента и его  окружения  на
улицы города были  выведены  танки,  расстрелявшие  здание  парламента,  а
городские "стражи порядка" добросовестно отбивали внутренности у  случайно
попавшихся под руку прохожих. Но и тогда тысячи зевак  выходили  на  улицы
любоваться  кровавым  зрелищем  схватки,  получая  от   этого   непонятное
удовольствие.
   Славин подошел к находившемуся здесь заместителю начальника Московского
управления ФСБ полковнику Тяжлову. Он давно знал Олега  Константиновича  и
теперь, подойдя к нему, спросил:
   - Там, внизу, кто-нибудь остался?
   -  Говорят,  еще  несколько  человек.  Будем  откапывать,   -   ответил
полковник. - А ты чего приехал? Ваших ребят тоже решили подключить?
   - У нас свои вопросы, - уклончиво ответил Славин.
   - Ну-ну, - добродушно улыбнулся  Тяжлов,  -  только  учти,  что  сейчас
ожидается приезд президента. Ребята из охраны уже начали оцеплять площадь.
   - Какой характер взрыва? - спросил Славин. - Можно определить  хотя  бы
предварительно, где взорвалась бомба?
   - В вагоне, конечно. И надо же, такая неудача.  Вагон  стоял  прямо  на
станции.  Кто-то  мог  положить  взрывное  устройство  под  сиденье.  Пока
эксперты никаких заключений не дали.
   - Могла быть радиоуправляемая мина?
   - Ты чего меня спрашиваешь? Откуда я знаю!  Конечно,  могла.  Некоторые
эксперты так и говорят, что была управляемой. Но я не знаю. Это  каким  же
подлецом нужно быть, чтобы кнопку нажать.
   Славин нахмурился и отошел от Тяжлова. Здесь больше нечего было делать.
По-прежнему слышались крики людей, царило лихорадочное волнение.
   В таком настроении он приехал обратно на работу. Зашел к Виноградову.
   - Что-нибудь есть новенькое?
   Старший лейтенант сидел за компьютерами.
   - Работаю. Интересная личность, между  прочим,  этот  лидер  оппозиции.
Смотрю его биографию.
   - Ты лучше биографии погибших  смотри,  -  посоветовал  Славин.  -  Нам
важно, кто из них мог знать, когда и на какой машине поедет их шеф. И  кто
принимал решение по этому поводу.
   Вечером,  сидя  в  своем  кабинете,  он  включил  телевизор.   Выступал
президент.
   - Это преступление, совершенное накануне выборов, не просто вызов нашим
правоохранительным органам, - читал он по бумаге, - это  вызов  всем  нам,
нашему обществу. Это проверка того, как мы можем справиться  с  бандитами.
Взрыв еще раз подтвердил, что урегулирование в Чечне  возможно  только  на
условиях полного уничтожения бандитов. И мы обязательно найдем виновных  в
подобной  варварской  акции  и  строго   накажем   их.   Процесс   мирного
урегулирования в Чечне  все  равно  остановить  невозможно,  -  с  пафосом
закончил глава государства.
   Дослушав  президента,  Славин  выключил   телевизор.   Зачем   чеченцам
устраивать такой взрыв на станции  метро?  Переговорный  процесс  там  уже
идет, а подобная тактика только вызывает к ним ненависть всего  населения.
И очень сильно ударит  по  международному  имиджу  самих  чеченцев.  Да  и
покушение на лидера оппозиции не укладывается в эти рамки.  Ну  президента
они еще могут не любить, а при чем тут лидер оппозиции? Или потому, что он
обещал быстро покончить с чеченской войной, его решили убрать? Нет, так не
пойдет.
   На следующий день он собрал свою  группу.  По  их  несколько  скованным
лицам он понял, что  особых  результатов  ни  у  кого  нет.  Но  он  и  не
рассчитывал на быстрый результат. Первым докладывал майор Орловский.
   Вчера весь день он провел в  милиции.  Сначала  в  районном  управлении
внутренних дел, потом ездил в городское управление. Остаться  незамеченным
ему не удалось. Колоритная фигура Орловского и  его  красивые  усы  быстро
запоминались. Ребята узнавали майора и охотно делились  с  ним  последними
данными по этим двум взрывам.
   Дело  по  первому  взрыву  должен  был  вести  следователь  прокуратуры
Константин Букалов. Но  затем  решено  было,  что  к  нему  подключится  и
следователь по особо важным делам прокуратуры республики Михаил  Воробьев,
который и возглавил всю следственную группу.  В  нее  вошли  представители
ФСБ, милиции и прокуратуры. И  хотя  эксперты  пока  спорили  о  характере
второго взрыва, тем не менее руководство  прокуратуры  и  МВД  уже  решило
объединить оба уголовных дела в одно.
   Славин удовлетворенно кивнул. Он знал Михаила  Никифоровича  Воробьева,
одного из лучших следователей ФСБ. Впрочем, у следователей своя работа,  а
у  них  -  своя.  Воробьев  не  должен  догадываться,  что  они   проводят
параллельное расследование. Его задача - расследовать  уголовное  дело  и,
найдя виновных, передать  их  дело  в  суд.  Задача  группы  Славина  была
несколько другой. Им предстояло ответить на главный вопрос - кому  выгодны
эти преступления? Кто мог решиться на подобное безумство?
   Орловский  подробно  рассказывал  о  составе  следственной  группы,   о
принятых мерах по идентификации взрывных устройств. Больше никаких  данных
у него не было. Впрочем, ими не располагала и следственная группа.
   Вторым докладывал Агаев. Он подробно  рассказал  о  гараже,  где  успел
побывать, о характере и типах машин. Отметил, что до него там уже побывали
сотрудники Воробьева, проведя тщательный допрос каждого из  работников.  В
конце сообщил, что решение о  выезде  обычно  принимал  начальник  гаража,
который в настоящее время арестован и дает показания группе Воробьева.
   - Все козыри у Воробьева, - пошутил Славин. - Так  мы  останемся  ни  с
чем.
   Следующей   докладывала   капитан    Светлова.    Она    побывала    на
пресс-конференции, которую давал лидер оппозиции. Традиционные обвинения в
адрес власти, набор штампованных фраз, длинные рассуждения о неспособности
властей справиться с преступностью и в конце - прямое обвинение  нынешнего
руководства страны в пособничестве бандитам. И ничего конкретного.
   Последним рассказывал  Виноградов.  В  банке  заранее  был  приготовлен
список гостей, куда был включен и лидер оппозиции. Об этом  знали  многие.
Но никто конкретно не был уверен, что приедут  именно  те  гости,  которым
отправляли  приглашение.  Презентации  проходили  часто,  и  на  них,  как
правило, число приглашенных всегда бывало гораздо больше,  чем  количество
реально участвующих людей. В соотношении один к двум.
   - Итак, - подвел итог Славин, - за весь вчерашний  день  мы  ничего  не
добились. Плохо. Никаких результатов. Может,  мне  позвонить  Воробьеву  и
попроситься в  его  помощники?  Так  я  буду  быстрее  узнавать  некоторые
новости. Вы не находите, что мы плохо работаем?
   Сотрудники молчали.
   - У нас трудная задача, - подал наконец голос Орловский.  -  Мы  должны
вести параллельное расследование, а заодно сделать так, чтобы о нас ничего
не узнали. Это же достаточно сложно.
   - Не обязательно кричать на весь мир о своем  существовании,  -  строго
заметил Славин. - У нас в корне неправильный подход.  Мы  копируем  работу
группы Воробьева, пытаемся идти по их следам...  Давайте  немного  изменим
условия игры, постараемся идти не за ними, а параллельным  курсом.  Они  и
без нас узнают, каким образом  машина  выехала  из  гаража  и  кто  именно
относил  пригласительные  билеты.  Нам  нужно  попытаться   выяснить   все
обстоятельства, сопутствующие этому преступлению. Мы ведь не  следователи,
а особая антитеррористическая группа. И наша задача искать  не  конкретных
"шестерок", нажимающих на кнопки, а их заказчиков.
   - Если не найдем "шестерок", то  не  найдем  и  заказчиков,  -  заметил
Орловский.
   - Правильно. Но способ решения проблемы может быть  различный.  Давайте
начнем расследование не  с  момента  первого  взрыва,  а  гораздо  раньше.
Понимаете, что я имею в виду? Нужно проанализировать все более  или  менее
значительные события,  происшедшие  за  несколько  предыдущих  дней  перед
взрывом. Пресса, мнения, настроения, общая оценка.
   - Получится хороший анализ недели. Можно будет выступать в "Итогах"  по
НТВ у Киселева, - засмеялся Виноградов.
   - Вот ты и выступишь, - оборвал его Славин. - Садись  за  анализ  прямо
сегодня.  Важно  разработать  концепцию  расследования  преступления.   Не
заниматься конкретным поиском виноватых, - снова повторил подполковник,  -
будем считать, что мы лишь проводим анализ данного  преступления,  пытаясь
понять социальные мотивы случившегося.
   Посмотрите, что у нас есть.  Два  разных  взрыва.  Один  против  лидера
оппозиции, один в метро. Значит, убийство не конкретное. Понимаете, о  чем
я говорю? Не направлено именно на этого  человека  или  на  группу  людей.
Должен быть социальный заказ на подобные преступления.
   Зачем чеченцам устраивать подобные взрывы? Какая цель? Запугать  людей?
Не получается. Тогда почему нужно убивать именно лидера оппозиции? Посеять
панику. Для чего? Требование независимости Чечни? Тоже нет. Они бы заявили
о своей причастности к этому террористическому акту.
   - Взрывы одинаковы, а мотивация получается разная, -  задумчиво  сказал
Агаев.
   - Группа Воробьева, - продолжал Славин, -  занимается  чисто  уголовным
расследованием этого преступления. И мы все равно будем  "вечно  вторыми",
наступая им на пятки, пытаясь узнать  те  крохи  информации,  которые  они
добывают. А вот если мы пойдем тем самым параллельным путем, о  котором  я
вам сказал, у нас могут появиться шансы.
   - И какой другой подход вы нам предлагаете? - спросила Светлова. -  Мне
кажется,  мы  всегда  искали  конкретных   виновников   того   или   иного
преступления. А наши  субъективные  мнения  можно  смело  не  принимать  в
расчет.
   - Давайте проверим. Орловский,  как  вы  считаете,  это  могли  сделать
чеченцы?
   - Нет! - решительно возразил майор. - Зачем им убивать невинных  людей?
Еще первый взрыв я бы понял. А второй...
   - Гамза, а вы как считаете? - спросил капитана Славин.
   - Женщин и детей? Нет. Может, и есть среди них  какой-нибудь  мерзавец,
но такой взрыв устраивать! Нет, они бы не стали.
   - Светлова...
   - Не  знаю,  -  пожала  плечами  женщина,  -  но  и  тоже  считаю,  что
маловероятно.
   - Виноградов...
   - Возможно, какая-нибудь банда или уголовники, но, в принципе, зачем им
это нужно? Они ведь должны понимать, что за этим последует.
   -  Вот  видите,  -  подвел  итог  подполковник,  -  мы  имеем  какой-то
результат. Если субъективные мнения пяти человек  совпадают,  то  это  уже
какой-то объективный результат.  Вы  меня  понимаете?  Это  уже  факт.  И,
опираясь на этот факт, нам нужно вести расследование. Мы могли  бы  точнее
установить, кому это выгодно, выйдя на  определенные  контакты.  У  майора
Орловского, по-моему, есть определенные возможности.
   - Вы хотите сказать, что нам нужно выйти на криминальные  структуры?  -
первым понял Виноградов.
   - Конечно. И не только выйти. Связаться  с  ними  и  объяснить  им  всю
сложность ситуации. Я думаю, уже сегодня милиция  начнет  операцию  против
всех чеченцев, живущих в  Москве.  Вы  понимаете,  как  быстро  нам  нужно
действовать?





   Президент несколько раз ударил кулаком  по  столу.  Он  был  не  просто
рассержен - он был в ярости.
   - Как это могло получиться? - требовательно спрашивал президент.  -  Вы
не понимаете, как это важно! Столько людей  погибло!  Куда  смотрели  наши
правоохранительные органы, наши генералы?
   Сидевшие перед ним люди молчали. Никто не решался возражать.
   - И это перед самыми  выборами!  -  возмущался  президент.  -  Сначала,
понимаешь, на одного из лидеров оппозиции покушение устроили,  потом  этот
взрыв в метро. До каких пор, я вас спрашиваю, это будет продолжаться?
   Генералы понимали,  что  в  таком  состоянии  лучше  не  оправдываться.
Премьер-министр, сидевший справа от президента, так же строго  смотрел  на
них, словно пытаясь понять, как такое могло случиться.
   - Что молчите? - загремел президент. - Я сегодня утром  снял  с  работы
начальника московского УВД и прокурора Москвы.  Если  так  дальше  пойдет,
мне, видимо, и с вами расстаться придется. Что это  такое?  Как  вы  могли
такое допустить, понимаешь?
   Первым решился заговорить министр внутренних дел.
   - Сейчас мы проводим оперативные мероприятия.
   Пока нет никаких убедительных доводов в пользу  того,  что  этот  взрыв
устроили чеченские боевики.
   - А кто еще мог устроить? Мы сами устроили? Или американцы,  понимаешь,
приехали к нам, чтобы  взорвать  наше  метро?  Кто  еще  мог  такую  бомбу
подложить?
   - Выясняем, - вздохнул министр.
   - Плохо выясняете!  -  оборвал  его  президент.  -  Нужно  было  раньше
проводить ваши мероприятия. Выборы через несколько недель, а у него бомба,
понимаешь, в Москве взрывается. А наша ФСБ почему не действует?
   Директор Федеральной службы безопасности молчал. Он знал, что  в  таких
случаях лучше подождать, дать возможность президенту выговориться, остыть.
   - Столько раз говорил, чтобы в Москве все под своим контролем  держали!
- злился президент. - Так они завтра и Кремль взорвут.
   Директор ФСБ по-прежнему молчал.
   -  А  прокуратура,  -  вспомнил  президент,  -   расследует   все   эти
преступления годами. Никаких результатов мы не имеем. Просто позор.  Нигде
в мире такого нет. Что это такое?
   -  Мы  создали  специальную  группу,  -   рискнул   вставить   прокурор
республики.
   - Группу? - повернулся к нему президент. - Какую группу?  Вы  лучше  по
семьям погибших пройдите, спросите, что они думают? И как голосовать будут
на выборах? Или вы действительно ничего не понимаете? Не хотите понимать?
   Прокурор, смекнув, что оплошал, замолчал. Но было поздно.
   - Группу он создал, понимаешь, - продолжал бушевать президент. - А  нам
нужно не группу собирать, а найти человека, чтобы расследовал  это.  Чтобы
нашел этих бандитов. А он группу создает. Давно у  нас  должен  быть  свой
специалист по таким преступлениям.
   Директор ФСБ хотел сказать, что и они создали параллельную  группу,  но
снова сдержался, решив не прерывать.
   - И сколько мы это терпеть будем? - продолжал президент.  -  Почему  мы
такое терпеть обязаны? Я вам всем говорю: через две недели у  меня  должны
быть данные - кто это сделал. Не можете найти, так хотя бы скажите  -  кто
это сделал. Дудаев вчера интервью дал Би-би-си. На весь мир нас  опозорил,
говорит, его люди такие вещи не делают, понимаешь. А мы ничего доказать не
можем. Значит, так и будем сидеть без результатов со своими группами?
   Президент обвел взглядом всех сидевших. Задержался на директоре  Службы
внешней разведки. Он единственный чувствовал себя  относительно  спокойно:
все громы и молнии президента его не касались.
   - Вот наши разведчики, - кивнул в его сторону президент, -  ведь  могут
нормально работать.  Мне  премьер  говорил  -  такую  информацию  дают  по
экономике, самую передовую технологию.
   Здесь сидели только высшие руководители государства.  Но  директор  СВР
все равно сделал  нервное  движение,  как  бы  предупреждая  президента  о
неразглашении подобной информации. Президент заметил его движение.
   - Молчу, молчу, - шутливо сказал  он,  -  не  буду  говорить  про  ваши
секреты. А то потом меня и накажете первого.
   Все заулыбались. Напряжение было снято. Именно в этот момент в разговор
вступил министр иностранных  дел.  Он  раньше  возглавлял  Службу  внешней
разведки и был ловким царедворцем, знающим, когда и как нужно вступать  со
своими предложениями.
   -  Группа,  конечно,  неплохо,  но   можно   подключить   и   некоторых
специалистов  из  разведки,  -  предложил  он.  -  Они   ведь   занимаются
зарубежными террористами, пусть теперь займутся нашими.
   - Да, - сразу заинтересованно поддержал его президент.  -  У  вас  есть
такой человек?
   Директор СВР, работавший ранее первым заместителем  нынешнего  министра
иностранных дел, смотрел на министра непонимающими глазами. Он не знал,  о
ком именно говорит его бывший руководитель.
   - Мы можем найти такого человека и поручить ему, - твердо сказал  своим
глухим голосом министр иностранных дел.
   - Вот это правильно, -  поддержал  президент.  -  Специалисты  нужны  в
каждом деле. А то  они  группы  создают,  понимаешь,  вместо  того,  чтобы
возложить на  кого-то  конкретную  ответственность.  Когда  группа  -  что
получается? Все расследуют, а никто не виноват?
   - Мы поручим нашим специалистам, - быстро сказал директор СВР, осознав,
что спорить при данных обстоятельствах никак нельзя.
   Совещание  продолжалось.   Министры   говорили   об   ужесточении   мер
безопасности на транспорте. Под особый  контроль  перед  выборами  брались
аэропорты, железнодорожные вокзалы,  автобусные  станции,  места  большого
скопления людей.
   Для Москвы было признано целесообразным выделить и некоторое количество
военнослужащих, которые совместно  с  милицией  должны  были  осуществлять
патрулирование  в   городе.   Под   контроль   брались   и   все   объекты
жизнедеятельности,  особенно  водоемы.  В  самом   метро   было   признано
целесообразным ввести особую систему проверки.
   Было  принято  предложение  мэра  Москвы  о   начале   широкомасштабной
паспортной проверки и выселении из столицы всех неблагонадежных  лиц.  При
этом,  кроме  проверки,  милиция  и  органы  ФСБ  проводили  операцию   по
ограничению деятельности многих казино и ночных баров.
   Совещание закончилось через два  часа.  Когда  все  выходили  из  зала,
директор СВР чуть задержался, чтобы его догнал министр иностранных дел.
   - Простите, о каком  специалисте  вы  говорили  президенту?  -  спросил
директор СВР. - У нас есть такой человек?
   - Есть. Он, правда, не является в  строгом  смысле  этого  слова  вашим
сотрудником. Но это не так принципиально.
   - Про кого вы говорите?
   Министр оглянулся. И, нагнувшись, тихо произнес одно слово:
   - Дронго.
   Директор СВР покачал головой.
   - Вы ошиблись. Он погиб в прошлом году, взорвался в автомобиле.  У  нас
были точные сведения. Мы ведь с вами разговаривали о нем. Я  даже  посылал
вам документы, как вы просили.
   - Да, я их получил, - кивнул министр, - и именно  поэтому  точно  знаю,
что он жив.
   - Откуда такая уверенность?
   Министр еще раз оглянулся.
   - Он уже в Москве, - сказал он, -  приехал  по  моему  приглашению.  Вы
можете с ним встретиться хоть сегодня.





   После встречи с министром иностранных дел он уже не удивился, когда ему
позвонили. Более того, он ждал этого звонка, понимая, что рано или  поздно
это все равно случится. Но, как обычно и бывает в таких случаях,  это  все
равно произошло неожиданно, и ему пришлось бросать все  свои  дела,  чтобы
прилететь в Москву.
   Он должен был встретиться с министром  иностранных  дел.  И,  прибыв  в
Москву, ждал еще одного звонка,  который  прозвучал  вечером,  около  семи
часов. И уже через час совсем в  другом  месте,  в  большой,  но  закрытой
комнате они встретились министром иностранных дел России.
   Евгений Примаков был осторожным, всегда  тщательно  продумывающим  свои
шаги человеком. Ему удавалось сохранять хорошие отношения с сильными  мира
сего почти при каждом  режиме,  упорно  продвигаясь  наверх  по  служебной
лестнице. И хотя  в  мировой  дипломатии  он  не  сумел  добиться  успехов
Киссинджера или Геншера, тем не менее  для  России  это  был  своего  рода
феномен,  российский  Талейран  конца  двадцатого  века.  Причем   в   это
определение входили и цинизм, присущий любому политику,  и  разумная  мера
осторожности, и умение тщательно  контролировать  шаги  своих  соперников,
продумывая свои собственные на несколько ходов вперед.
   Примаков был единственным человеком,  входившим  в  высшее  руководство
страны и при Горбачеве, и при Ельцине. Более того, он умудрился возглавить
разведку после августовского  путча  девяносто  первого,  отделить  ее  от
системы контрразведки и сохранить сотни  и  тысячи  агентов,  не  разрешив
президенту и его окружению начать развал  системы  разведки.  И  это  была
единственная организация в стране, не только сохранившая  практически  все
кадры, но и добившаяся значительных  успехов  в  период  развала  огромной
империи.
   Теперь,  сидя  перед  своим  собеседником,  министр  вспоминал  данные,
которыми располагала его служба. Перед ним был  не  просто  разведчик.  Не
только профессиональный аналитик, десятки раз  доказывавший  свое  высокое
мастерство. Перед ним сидел человек, имя  которого  было  строжайшим  табу
даже в разведке. В его личном деле не  было  обычной  анкеты,  а  все  его
операции и командировки заканчивались отчетами с одним словом - "Дронго".
   Это небольшая отважная  птичка,  название  которой  взял  этот  человек
столько лет назад, сделала теперь его имя нарицательным и  породила  массу
легенд во всем мире. При этом и сам министр, и многие высшие  руководители
спецслужб всего мира считали, что Дронго погиб в прошлом  году,  во  время
проведения операции с "русской мафией".
   И теперь они сидели друг против друга в большой комнате без окон.
   - Я представлял вас немного другим,  -  сказал  своим  обычным,  словно
простуженным, голосом министр.
   - А я вас именно таким, - улыбнулся Дронго. -  В  последнее  время  вас
часто показывают по телевизору.
   - Это хорошо или плохо?
   - Для министра, наверное, хорошо. Для  политика  в  такой  нестабильной
стране - не очень.
   - Довольно интересное наблюдение, - усмехнулся  министр.  -  Почему  вы
считаете, что нужно редко появляться на экране?
   Он не стал говорить,  что  аналитики  в  СВР  придерживались  подобного
мнения по отношению ко многим политикам страны.
   - Традиции, - объяснил Дронго. - Где-то я прочел, что  Сталин  в  эпоху
телевидения выглядел бы достаточно жалким и смешным. Представьте себе, его
показывали бы каждый день. Маленький, говоривший  с  сильным  акцентом,  с
парализованной рукой, рябой. С него стали бы делать  карикатуры.  А  когда
смеются, нет страха власти. Вас боялись гораздо больше, когда вы  работали
в СВР и редко появлялись на экранах телевизоров.
   Министр усмехнулся, но не стал спорить.
   - Про вас говорят, - сказал он, - что вы лучший аналитик в мире.  Почти
как компьютер, только с абсолютно нелогическим мышлением, помогающим вам в
трудные минуты. Это правда?
   - Не мне судить, - засмеялся Дронго, - хотя это обидно, что мышление не
совсем логическое, вы не считаете?
   - Не считаю. Мне  рассказывали  про  вас,  как  однажды  в  Париже  вам
понадобилась крупная сумма денег. Вы  узнали  фамилию  местного  комиссара
полиции и позвонили в ювелирный магазин. Владельца  вы  предупредили,  что
говорит  комиссар  полиции  и  просит  его  не   оказывать   сопротивления
грабителю, который сейчас появится в магазине.  Так  нужно  полиции,  чтоб
арестовать негодяя с поличным.  После  чего  пошли  в  магазин  под  видом
грабителя.  И  довольный  хозяин  магазина,  посмеиваясь,  отдал  вам  все
драгоценности, ожидая, что вас  арестуют.  И  лишь  после  вашего  отъезда
понял, как его обманули. Было такое?
   - Не совсем, но было.
   - И вы еще говорите о логическом мышлении? По-моему, это яркий  образец
нетрадиционного мышления.
   - Спасибо.
   - Но я позвал вас не из-за этого.
   - Это я уже понял.
   - Нужна ваша помощь. В расследований одного преступления.  Вернее,  уже
двух преступлений, свидетелем одного из которых вы были не так давно.
   - Понятно, - помрачнел Дронго. - Эти взрывы в Москве!
   - Да, нужно, чтобы расследование провел профессионал такого класса, как
вы. Крайне важно знать, кто стоит за этими преступлениями.
   - Кому важно?
   Министр метнул на него быстрый взгляд.
   - Мне, - выдохнул он. - Вас устраивает такой ответ?
   - Вполне. По крайней мере, достаточно откровенно. Что я должен делать?
   - Нужно провести расследование по  фактам  взрывов.  Нужна  объективная
информация. Наши доморощенные сыщики, как обычно, будут искать целый год и
ничего  не  найдут.  А  данные  нужны,  по  крайней  мере,  за  неделю  до
президентских выборов.
   - Это очень короткий срок.
   - Конечно. Поэтому было принято решение обратиться именно к вам. В мире
не так много подобных профессионалов, Дронго. Я говорю это  не  для  того,
чтобы вас похвалить. В разведке достаточно профессионалов высокого класса.
Нужен именно такой, как вы. Независимый эксперт, не состоящий на службе ни
в одной из наших организаций.
   - Как обычно, - кивнул Дронго. - Все понятно. У меня будут помощники?
   - А вы обычно работаете с помощниками?
   - Нет, всегда один.
   - Значит, и теперь будете действовать как всегда.  А  если  понадобятся
помощники, можете обратиться ко мне, я пришлю вам столько человек, сколько
вам будет нужно.
   - Нет, мне нужен будет только связной.
   - Я дам вам человека.
   - И доступ к компьютерам ФСБ.
   - Я организую через Службу внешней разведки, хотя это будет  достаточно
сложно. Надеюсь, вам нужна только общая информация, ничего секретного? Там
будут свои коды и закрытые программы,  в  которые  нельзя  проникнуть  без
соответствующего шифра.
   - Разумеется, мне нужна только общая информация, - усмехнулся Дронго.
   - Это мы обеспечим. Ваше расследование будет стоить денег. Сколько  вам
нужно?
   - Вы спрашиваете цену моего участия? Или цену моего будущего молчания?
   Он  получил  в  ответ  тяжелую  усмешку.  С   министром   трудно   было
разговаривать. У него были волчья хватка и глаза змеи.
   - Я пока не знаю, - сказал Дронго. - По мере надобности буду говорить.
   - Согласен. Но у меня еще один вопрос. Почему  появились  эти  слухи  о
вашей смерти? Вы ведь были один раз тяжело ранены в  восемьдесят  восьмом.
Тогда вы, кажется, были в Нью-Йорке, обеспечивая безопасность президентов.
   - Был. А потом меня тяжело ранили. И я провалялся  в  госпиталях  целых
два года.
   - В этот раз вас тоже ранили?
   - Хуже. В этот раз меня убили.
   - Как это понимать?
   - Я занимался расследованием убийства одного  банкира.  Вы  знаете  это
нашумевшее дело. Тогда за  его  расследование  была  назначена  награда  в
миллион долларов. Удалось неопровержимо доказать причастность  к  убийству
некоторых государственных структур. Видимо, это кому-то не понравилось.  И
в машине,  в  которой  я  должен  был  уехать  в  аэропорт,  был  оставлен
"сувенир". Вот и вся история.
   - И как вы спаслись?
   - Это вам действительно так интересно?
   - Просто важно знать, как действовать в таких случаях.
   Дронго взглянул в глаза министру. Тяжелое лицо с  несколькими  висящими
подбородками, мясистые щеки и глаза непонятного цвета, смотревшие  в  упор
на него.
   - Вас так убивать не будут, - медленно сказал Дронго. - Вам  это  ни  к
чему.
   - А как будут?
   Они смотрели в глаза друг другу.
   - В авиационной катастрофе.  Или  в  автомобильной.  Вы  слишком  много
знаете. И слишком известный человек.
   - Спасибо. Надеюсь, вас не будет где-нибудь поблизости?
   Взгляды обоих, казалось,  обладали  какой-то  магически  завораживающей
силой.
   - Нет, - спокойно ответил Дронго, - меня в любом случае рядом не будет.
В этом варианте мой вопрос будет решен еще раньше вас.
   - Это как-то успокаивает, - заметил министр, - но вы не ответили на мой
вопрос. Как вам тогда удалось спастись?
   - Чудом. Просто иногда в жизни бывают такие чудеса. В машине сидели два
человека. Мужчина и молодая девушка. А я вышел купить газеты. И  именно  в
этот момент он завел машину. После взрыва я понял, что мне нужно  уходить.
Никакой мистики, обыкновенное везение.
   Министр ничего не ответил. Просто поднялся и пошел к выходу из комнаты.
И, уходя, все-таки обернулся и попрощался:
   - До свидания, сейчас сюда придет ваш будущий связной.
   - До свидания, - чуть привстал Дронго на прощание.
   Министр вышел из комнаты, и Дронго остался  один.  Он  сидел  спиной  к
двери, но не оборачивался, понимая,  что  в  этой  комнате  за  ним  могут
следить.  Степень  его  откровенности  с  министром  зависела  от   самого
собеседника. От его вопросов и ответов. Если человек, с которым  беседовал
Дронго, желал получить объективную, но очень  беспокойную  правду,  он  ее
получал. Если желал порцию спасительного  обмана  -  тоже  получал.  Но  с
непременным условием знания того обстоятельства, что  рассказанное  именно
ему - порция обмана из всего приготовленного  для  этого  человека  блюда.
Таковы были правила игры, и все соблюдали их, не особенно возражая.
   Дронго услышал, как за  спиной  открылась  дверь.  Он  не  шевельнулся.
Раздались чьи-то  быстрые  шаги.  Он  по-прежнему  сидел,  не  поворачивая
головы. И лишь когда раздался голос,  он  удивленно  посмотрел  на  своего
будущего связного.
   - Давайте познакомимся, - сказала женщина лет сорока.
   Он встал. Впервые в жизни ему придется работать  с  таким  связным.  Он
раньше работал с женщинами, но это были  неприятные  воспоминания.  Дважды
его напарницы погибали. В первом случае это была  Натали.  Воспоминание  о
ней до сих пор оставалось внутри ноющей болью. Да и со  второй  напарницей
ему не повезло. Тогда, в Бельгии,  она  все  решила  за  свое  начальство.
Правда, иногда женщины помогали ему, и  это  было  тоже  очень  важно.  Он
смотрел ей в глаза. Глаза у  нее  были  непонятного  стального  цвета.  Он
думал, что такие глаза бывают только  у  мужчин.  Они  были  спокойными  и
умными, смотрели на него внимательно, словно изучая. Ему  понравились  эти
глаза. У "пустышек" не бывает таких  глаз.  Длинные  светлые  волосы  были
собраны в тугой узел. Она была довольно высокого  роста,  хотя  ходила  на
каблуках.
   - Добрый вечер, - ответил он и, не удержавшись, спросил: - Неужели  они
не могли прислать хотя бы одного мужчину?
   С этого вопроса началось его знакомство с Надеждой.  И  его  дальнейшая
работа.





   Два дня Орловский и Агаев потратили на поиск  настоящих  "авторитетов".
Столица давно была разделена на враждующие группировки, у  каждой  из  них
был свой определенный район и  свои  места  базирования.  Базой  чеченской
группировки традиционно считалась гостиница "Украина".
   Но после двух взрывов подряд  искать  там  "авторитетов"  было  наивно.
Милиция и ФСБ начали  массовую  проверку,  устраивали  облавы,  выставляли
дополнительные посты. Многие главари  преступных  кланов  решили  покинуть
город, перебираясь в более спокойные  места.  Несмотря  на  подключение  к
поискам обоих офицеров ФСБ, профессионалов из МУРа, выйти на руководителей
чеченской мафии в Москве так и не удавалось.
   В этот вечер Славин, как всегда задержавшись на работе,  вышел  позднее
обычного. Прошел к  стоянке  ФСБ,  где  находилась  его  машина,  запустил
двигатель и вдруг почувствовал за спиной чье-то дыхание.
   - Сиди спокойно, дорогой, - сказал незнакомец.  -  Мы  с  тобой  должны
немного покататься.
   - Почему? - спросил подполковник, уже догадавшийся, кто его "гость".
   - Меня уважаемые люди послали. Говорят, скажи Владимиру Сергеевичу, что
мы хотим с ним встретиться. Два дня ваши сотрудники вместе  с  МУРом  весь
город перетряхивают, ищут каких-то "авторитетов". А разве у чеченцев могут
быть "авторитеты"? У нас просто есть уважаемые люди, которых мы  ценим  за
их ум и дружескую помощь.
   Славин выехал со стоянки.
   - Куда дальше? - спросил он.
   В зеркале заднего обзора он видел лицо незваного  гостя.  Обычное  лицо
сравнительно молодого человека. Встретив такого в толпе, он решил бы,  что
перед  ним  либо  русский,  либо  белорус.   Чеченец   был   светлый,   со
светло-карими глазами и хорошо говорил по-русски.
   - Сначала на Мосфильмовскую, - предложил  сидевший  на  заднем  сиденье
пассажир, - а потом я тебе покажу дорогу.
   Поражало не само присутствие чеченца на охраняемой стоянке ФСБ,  а  то,
как быстро  другой  стороне  удалось  установить,  кто  руководит  группой
офицеров  ФСБ,  так  желающих  встретиться  с   руководителями   чеченских
преступных группировок в Москве. Впрочем,  в  последние  два  года  Славин
ничему не удивлялся.
   Во время боев у чеченской  стороны  находили  даже  карты  Генерального
штаба России. Всепобеждающий вирус коррупции, проникший на  театр  военных
действий, сделал из  героических  прорывов  армии  посмешище,  из  военных
планов дети делали "журавликов", а самые секретные  поручения  Генштаба  и
ФСБ почти сразу становились известны чеченскому командованию.
   Уже после начала войны никто не хотел признаваться, что поводом  к  ней
была чеченская нефть, транспортировка которой шла через Чечню,  и  амбиции
двух президентов - российского и  чеченского.  Каждая  сторона,  напротив,
говорила о законности именно своего режима,  обвиняя  своих  соперников  в
чудовищных преступлениях.
   Когда они подъехали на Мосфильмовскую, незнакомец назвал другой  адрес;
Славин повернул туда. Пока незваный гость вел себя спокойно, не угрожал  и
не особенно нервничал.
   - Слушай, к кому мы едем? - спросил подполковник.
   - Там узнаешь, - загадочно сказал чеченец. - Мы обещаем,  что  с  тобой
ничего не будет.
   - Надеюсь, - пробормотал Славин, внимательно следя за дорогой.  Он  уже
давно заметил следовавший  за  ними  темно-синий  "Вольво-960".  Когда  он
свернул в один из переулков и "Вольво" свернул за  ним,  сомнений  уже  не
оставалось. За их машиной кто-то следил.
   - Это ваши ребята на "Вольво" за мной увязались? - уточнил Славин.
   - Я же тебе сказал: не беспокойся. Все будет нормально.
   Они въехали в какой-то двор, и к машине подошли  двое  парней.  Знаками
они попросили Славина выйти  из  машины  и,  проведя  дворами,  усадили  в
микроавтобус "Фиат". Они еще  довольно  долго  куда-то  ехали,  и  наконец
парни, сидевшие с двух сторон, вышли, предлагая Славину следовать за ними.
   Славин вылез и  оглянулся.  Машина  снова  стояла  во  дворе  какого-то
незнакомого трехэтажного дома. Приехавшие с ним  ребята  показали  ему  на
дом, сами остались на месте. У входа его встретил еще один парень и так же
молча показал, куда идти. Наконец он оказался в большой  комнате,  где  за
столом сидели двое. Один был молодой, лет двадцати пяти - тридцати. Другой
постарше, ему было лет пятьдесят. Густая борода и  усы  делали  его  облик
особенно колоритным.
   - Здравствуй, подполковник, - сказал он. - Извини, что  доставили  тебя
сюда таким необычным способом.
   - Ничего, - сказал Славин, усаживаясь за стол, -  видимо,  у  вас  были
основания.
   - Да уж, - усмехнулся  бородатый,  -  основания  были.  Сейчас  милиция
каждый час облавы проводит. По всей Москве чеченцев избивают. Дети  многих
честных людей боятся в школу  ходить.  Как  только  узнают,  что  чеченец,
начинают издеваться или избивать.  А  в  Москве  знаешь  сколько  чеченцев
живет?
   - Представляю, - вздохнул Славин. -  А  что  вы  хотели?  Это  ответная
реакция. Заодно, вместе с  вами,  бьют  азербайджанцев,  лезгин,  аварцев,
считая их почти вашими родственниками. Я сегодня видел сводку  по  городу.
Знаете, скольким вашим на базарах и в магазинах головы проломили? Считают,
что вы эти взрывы в городе организовали.
   - Поэтому мы тебя и позвали, - нахмурился  бородатый.  -  Только  из-за
этого мы вдвоем в  Москву  вернулись.  Чтобы  с  тобой  встретиться.  Твои
офицеры уже два дня контакты ищут. Весь МУР перетряхнули.  А  мы  с  тобой
поговорить хотели без свидетелей. Нам лишние люди ни к  чему.  Поэтому  мы
узнали, кто командует этими офицерами, и вызвали  сюда  именно  тебя.  Как
думаешь, правильно сделали?
   - Это зависит от цели нашей встречи, - заметил Славин. - Я ее  пока  не
знаю.
   - Это ты должен говорить. Ты ведь хотел с нами встретиться. Хотя нет. У
нас тоже такое желание возникло. Мы хотим тебе правду рассказать.
   - Я знаю, - спокойно ответил подполковник, - сейчас вы мне  расскажете,
что эти взрывы организовали совсем другие люди.
   Бородатый усмехнулся. Молодой  по-прежнему  молчал,  не  сводя  глаз  с
подполковника.
   - Умный ты, - сказал бородатый. - Сам догадался или помогли?
   - Какая разница. Я просто рассуждал, как  нормальный  человек.  Сколько
таких, как ты, людей у чеченцев? Один процент,  ну  пусть  два,  ну  пусть
пять. А все остальные? Как им жить, как учить детей в  школе,  общаться  с
людьми? Да и вы не дураки,  чтобы  такое  организовывать.  Понимаете  ведь
отлично, в какие античеченские погромы все это может вылиться.
   - Правильно говоришь, - согласился бородатый. - Мы тебя сюда позвали не
из-за себя. Наше дело такое: либо сегодня убьют, либо  завтра.  Либо  свои
пристрелят, либо милиционеры что-нибудь придумают. Но при  чем  тут  дети?
Там, в метро, дети погибли, женщины,  старики.  Мы  проверили  всех  наших
людей. Это чеченцы не делали. Никто не мог такую вещь сделать. На войне мы
сражаемся, когда нас убивают, и мы убиваем, но вот так, подло, чтобы детей
убивать, такого мы не могли сделать.
   - Я так и думал.
   - Мы из-за этого тебя и позвали. Хотим,  чтобы  ты  понял.  Чтобы  всем
рассказал - чеченцы не подлецы. Среди нас  есть  убийцы,  есть  грабители,
чего там скрывать. Можно подумать, среди других народов их не бывает. А те
ребята, которые в Чечне воюют,  -  те  настоящие  герои.  Они  не  как  мы
умирают. В Чечне сейчас люди за свободу воюют. Но  взрывать  детей  мы  не
умеем. Ни мы и ни те ребята, которые там  воюют.  Хочу,  чтобы  ты  понял.
Такого мы сделать не могли. Это кто-то другой делает и нам все пришивает.
   - А вы знаете кто?
   - Если бы знали, - нахмурился чеченец. - Знаешь,  какие  убытки  несем?
Миллиарды. Все магазины закрыли, все лавки. Милиция избивает наших  ребят,
ломает стекла, мешает торговать. Мы не знаем  кто,  а  если  узнаем,  сами
глотку перегрызем, чтобы на нас не сваливали в следующий раз.
   - А может, нам лучше заключить мирный договор  на  время?  -  улыбнулся
Славин.
   - Какой договор? - нахмурился молодой. - Я говорил, с этим кагэбэшником
ничего нельзя иметь общего, - почему-то по-русски сказал он,  обращаясь  к
своему напарнику. Может, для того, чтобы его понял подполковник.
   - О чем говоришь? - не понял и бородач. - Какой договор?
   - Давайте вместе искать этих подонков. Мы со своей стороны, а вы  -  со
своей. Судя по всему, организация дела у  вас  поставлена  серьезно.  Если
смогли мою группу просчитать, узнать, кто ее возглавляет, устроить встречу
- значит, информаторов у вас хватает. И даже среди наших сотрудников тоже.
Поэтому, ребята, не будем друг другу бабки забивать.  Я  все  равно  после
того, как мы закончим операцию, начну искать, каким образом и  через  кого
вы на меня вышли. Не обижайтесь, поймите  меня,  это  моя  работа.  Я  это
обязан сделать. А вы, при ваших связях, можете ощутимо помочь всем нам.  И
себе в том числе. Давайте вместе искать того, кто мог устроить такой взрыв
в метро.
   - Мы уже ищем, - сказал молодой. - Сами найдем - сами разберемся.
   -  Глупо,  -  убежденно  возразил  Славин.  -  Вы   убьете   нескольких
исполнителей, а об этом никто не узнает. Наоборот, скажут, чеченцы лютуют.
Нельзя так делать. Нужно, чтобы этих людей арестовали. Чтобы  все  узнали,
что  это  не  вы  сделали.  Что  у  этого  чудовищного  преступления  были
заказчики.
   - Он правильно говорит, -  кивнул  старший  из  собеседников.  -  Нужно
искать не тех, кто эту бомбу принес в метро, а тех, кто им заплатил за это
деньги.
   - Они всегда все говорят правильно,  а  потом  нас  же  и  обвиняют,  -
огрызнулся молодой. - Не верю я ему. Он тоже нас  обманывает,  как  и  все
остальные. Ему важно только свое  следствие  закончить,  найти  виноватых.
Стрелочников. Кто бомбу подложил. А больше его ничего не  интересует.  Ему
ведь полковником стать нужно.
   - Врешь! - разозлился Славин. - Я в метро  был  в  тот  день.  Все  сам
видел. Врешь, негодяй, мне нужны виноватые  не  потому,  что  мне  за  это
звездочку на погоны нацепят. Плевал я на эту звездочку!  Мне  важно  найти
мерзавцев. И я их все равно найду. И без вашей помощи найду. Просто,  пока
будем искать, вам будет плохо, все шишки все равно на вас падают.
   - Ладно, - решительно заключил бородатый, - может, ты и прав. Но  и  мы
правы, подполковник. Враг ты наш все равно. И звездочку  третью  ты  давно
получить хочешь. А насчет метро ты, наверно, прав. Нам всем искать  нужно.
В общем, сделаем так: если мы что-нибудь узнаем, мы тебе позвоним. Скажем:
привет от дяди Володи. Значит, жди в машине наших сообщений. Все понял?
   - Телефон вы тоже знаете? - улыбнулся Славин. - Ребята, я  начинаю  вам
завидовать. Вы прямо как вражеская разведка работаете.
   Его собеседник улыбнулся в ответ, показывая свои крепкие зубы.
   - Иначе нельзя. На войне как на войне. Так, кажется, в Европе говорят.





   В этой  квартире,  кроме  него,  отныне  могли  появляться  только  два
человека - его связной  и  специалист  по  компьютерной  технике.  Министр
иностранных дел, несколько лет возглавлявший службу разведки, сумел  найти
человека, виртуозно разбирающегося в компьютерах и абсолютно  не  имеющего
никаких связей с Москвой. Это был специалист из  Новосибирска,  работавший
ранее в местном Академгородке. Его  необыкновенные  способности  привлекли
внимание, и его пригласили на  работу  в  региональное  отделение  СВР  по
Сибири, находящееся именно в Новосибирске.
   Теперь по просьбе министра этого  специалиста  срочно  командировали  в
Москву и поселили в квартире, ставшей  своеобразным  компьютерным  центром
из-за обилия установленной там аппаратуры. Мировая система  "Интернет",  к
которой  были  подключены  и  компьютеры,  стоявшие   на   квартире,   уже
действовала во многих странах, и лишь в СНГ о ней  не  знали  даже  многие
специалисты, работавшие на компьютерах.
   Дронго четко представлял себе, что без  подобной  системы  подключения,
без необходимого центра обработки аналитической информации ему  одному  не
справиться. Времена чудаковатых аналитиков,  поражавших  своей  логикой  и
человеческим участием к происходящим событиям, - кончались.  Им  на  смену
приходили новые герои, новые детективы, новые специалисты.
   Играющий на скрипке  и  поражающий  своей  безупречной  логикой  Шерлок
Холмс,  добродушный  и   проницательный   Эркюль   Пуаро,   всезнающий   и
всепрощающий патер Браун, любитель орхидей Ниро Вульф и даже сам  комиссар
Мегрэ со своими немногочисленными помощниками уже стали легендами уходящей
эпохи. Они были великими  профессионалами,  позволившими  миллионам  людей
поверить в торжество справедливости, не потерять веру  в  себя,  добиваясь
показательного торжества добра над злом.
   Но  в  век  космических  кораблей,  спутниковых  телефонов,   всемирных
компьютерных программ требовалось не просто торжество  логики.  Требовался
профессионализм, основанный и на  умении  переработать  массу  информации,
которой просто не могло быть в прежние годы.
   Именно поэтому Дронго и был нужен специалист,  умеющий  подключаться  к
нужным источникам информации и обрабатывать получаемые результаты  гораздо
надежнее любой группы помощников.
   Специалиста звали Зиновием Михайловичем, и  ему  было  тридцать  восемь
лет. И хотя он был сравнительно молодым человеком, тем не менее постоянная
задумчивость на лице, какой-то болезненно-растерянный вид, худые плечи,  с
которых смешно свисал его немодный пиджак, и  вечно  всклокоченные  редкие
волосы  вкупе  с  большими  роговыми  очками  не  позволяли  никому  точно
определить его возраст. Занятый своими мыслями,  болезненно  влюбленный  в
компьютеры и все, что с ними связано, не женившийся в свои  годы,  Зиновий
Михайлович выглядел как бы выпавшим из общей колеи  времени.  При  желании
ему можно было дать и тридцать, и сорок, и  пятьдесят,  и  все  шестьдесят
лет. Собственно, он  сам  знал  это  лучше  других  и  относился  к  этому
философски спокойно. После тридцати пяти его как-то перестали интересовать
женщины. И его единственной страстью были ежедневные игры на  компьютерах.
Это была его религия, заменившая ему реальный мир.
   Поручив Зиновию Михайловичу переработать все данные по двум  взрывам  в
метро, Дронго терпеливо ждал результатов анализа. И хотя он  понимал,  что
компьютеры могут проанализировать только известные факты, тем не менее уже
по опыту предыдущих расследований он знал, что такая обработка  информации
иногда позволяет взглянуть на известные факты  несколько  иначе,  обратить
внимание на те или иные детали, упущенные в ходе возможного  расследования
как незначительные и малодоказательные.
   От Надежды Ковровой, которую к нему прикрепили в качестве связного,  он
узнал,  что  расследованием  преступлений  руководит  специальная   группа
работников прокуратуры, ФСБ и МВД, которую возглавляет опытный следователь
по особо важным делам прокуратуры республики Михаил Никифорович  Воробьев.
Та же Коврова сообщила ему о том, что  группа  Воробьева  пока  не  смогла
выйти на какие-нибудь конкретные результаты, а технические  эксперты  лишь
проводили идентификацию обоих взрывных устройств. Иными словами,  эксперты
старались определить - сработаны ли  оба  взрывных  устройства  по  единой
схеме и каков принцип действия подобных разрушительных подрывных мин.
   К вечеру следующего дня Дронго  узнал,  что,  кроме  группы  Воробьева,
неофициальное расследование поручено и  специальной  группе  подполковника
Славина. Он немедленно запросил все данные на группу.  Коврова  удивилась,
но пообещала узнать.
   Через час она позвонила, как раз в тот момент, когда Дронго  и  Зиновий
Михайлович молча ужинали на кухне.
   - У нас некоторые сложности, -  сказала  Коврова.  -  Я  приеду  только
утром.
   - Хорошо, -  согласился  Дронго,  -  но  учтите,  что  эти  данные  мне
обязательно нужны. Это не моя собственная прихоть. Так нужно для дела.
   - Понимаю, - ответила Коврова и первая отключилась.
   Телевизор в квартире был, но  по  взаимному  молчаливому  согласию  они
смотрели только последние новости. И после этого Зиновий Михайлович шел  в
другую  комнату,  где  возился  со  своими  машинками,  а   Дронго   -   в
противоположную,  чтобы,  сидя  за  столом,  в   тысячный   раз   мысленно
прокручивать любой из возможных вариантов подобных взрывов в столице.
   Утром Коврова приехала несколько позднее обычного, часов в одиннадцать.
Поздоровавшись, протянула папку с документами.
   - Здесь все, что удалось получить, - коротко сказала она. - Учтите, что
это офицеры Федеральной службы  безопасности,  поэтому  были  определенные
сложности с получением этой информации.
   - Вы оставите эти документы у меня? - спросил Дронго.
   - Нет, вы должны  их  просмотреть  и  вернуть  мне.  Копии  снимать  не
разрешается. Внизу меня ждет автомобиль.
   - Эта специальная группа так засекречена? - удивился он.
   - Во всяком случае, я получила документы только на этих условиях. И это
было очень сложно, - невозмутимо произнесла она.
   Он взял папку и прошел к столу. Раскрыл, стал читать  биографии  членов
группы Славина. Первым шел сам Владимир  Сергеевич  Славин.  Подполковник.
Тридцать шесть лет. Дронго, просматривая его  послужной  список,  отметил,
что семья офицера проживает в  Санкт-Петербурге  и  он  лишь  недавно  был
переведен в Москву. Обратил внимание на данные подполковника,  набиравшего
по шкале умственного коэффициента Роундерса свыше ста тридцати баллов, что
было чрезвычайно высоким показателем.
   Вторым  значился  майор  Орловский.   Решительный,   смелый,   храбрый.
Перечисление его успешно выполненных заданий заняло целый список.  Он  был
старше Славина и опытнее его, но из-за того, что поздно  пришел  в  органы
КГБ после службы в армии и пограничной  службы,  на  которой  также  успел
отличиться, даже был тяжело ранен, он все еще был майором.
   Третьим членом группы была капитан Инна Светлова. Ее  послужной  список
также производил впечатление. Она работала в специальных подразделениях по
освобождению  заложников.  Под  видом  медсестры   часто   участвовала   в
переговорах. И во время одной из  таких  встреч  сумела  обезоружить  трех
вооруженных преступников, получив при этом легкое ранение в левую ногу.  В
группу подполковника Славина она была рекомендована одной из первых.
   Следующим в списках был капитан Гамза Агаев. Ему было тридцать лет,  и,
несмотря на это, все свои три звания в  ФСБ  он  получал  досрочно.  Агаев
пришел в органы уже после начала перестройки и успел отличиться в "горячих
точках"  Кавказа.  Дронго  обратил  внимание  на  рапорты  руководства   о
присвоении Агаеву досрочных званий. Он также был однажды ранен в Махачкале
во время задержания террористов, пытавшихся взорвать поезд, следовавший по
маршруту Ростов - Баку.
   И, наконец, последним в списке был старший лейтенант Виноградов.  Самый
молодой, пришедший в органы ФСБ уже после августовских  событий  девяносто
первого года. Он считался специалистом в области компьютерной  техники,  и
Дронго чуть усмехнулся, читая эти  строчки.  Прогресс  сам  по  себе  вещь
довольно приятная и полезная, если умело пользоваться его достижениями.  И
он особо  отметил  фамилию  Виноградова.  Нужно  будет  попросить  Зиновия
Михайловича выйти  на  компьютер  этого  молодого  человека  или  хотя  бы
связаться с ним каким-нибудь образом.
   Пока он  внимательно  читал  документы,  Коврова  сидела  за  столом  и
терпеливо ждала. Он дочитал  последнюю  бумагу,  осторожно  сложил  все  в
папку, закрыл  на  мгновение  глаза,  словно  давая  возможность  остаться
увиденному в памяти, как при фотографировании. И снова открыл глаза.
   - А почему нет их фотографий? - спросил он у Ковровой.
   Она пожала плечами.
   - Не думаю, чтобы их могли нам дать. Они и  так  согласились  почти  на
невозможное. По-моему, вмешался даже директор СВР. Фотографий не было.
   - Хорошо, - он протянул ей папку. - Это все, что у вас есть?
   Она взяла папку.
   - А этого мало?
   - Только один вопрос. Можно ли как-то узнать, в каком режиме и на каком
компьютере работает обычно старший лейтенант Виноградов? У него есть  свой
код или это обычное подключение к их компьютерной сети?
   - Я этого не знаю, -  поднялась  Коврова,  в  ее  светлых  глазах  было
удивление,  смешанное  с  некоторой  долей  негодования.   Кажется,   этот
самоуверенный тип не понимает, как сложно было достать подобные документы.
- И не думаю, что мне  может  кто-то  сообщить  эти  данные.  Они  слишком
секретны.
   - Значит, мне придется сегодня  работать  с  Зиновием  Михайловичем,  -
вздохнул Дронго.
   - Значит, так, - подтвердила Коврова, направляясь к двери.
   Он выждал три секунды, пока она сделала три шага, и громко сказал:
   - Жаль.
   Она все-таки обернулась. В глазах по-прежнему  было  удивление,  но  на
этот раз без примеси негодования.
   - Что вы сказали?
   - Я сказал - жаль. Мне было бы приятнее работать  с  вами.  Вы  гораздо
более разговорчивы, чем компьютеры Зиновия Михайловича.
   Она все-таки улыбнулась.
   - Я принимаю это как комплимент, - сказала Коврова и вышла.
   Дронго прошел в другую комнату, где сидел в  окружении  своих  "любимых
игрушек" Зиновий Михайлович.
   - Сегодня нам с вами придется много поработать, - сказал Дронго.
   - Уже догадался, - мрачно ответил его собеседник. - Ушла эта баба?
   - Кажется, вы ее не любите? - улыбнулся Дронго.
   - А почему я ее должен  любить?  -  огрызнулся  Зиновий  Михайлович.  -
Типичная стерва. Уверенная в себе сучка. Такие и замуж не  выходят,  и  не
рожают из-за карьеры.
   - Браво, мой дорогой! - захохотал Дронго. - Вы еще и женоненавистник. Я
так и думал. Хороший специалист не может делить свою любовь между машинами
и женщиной. Или то, или другое. Я  прав?  По-моему,  в  последний  раз  вы
встречались с женщинами в эпоху развитого коммунизма.
   - Идите вы к черту! - посоветовал Зиновий  Михайлович,  обидевшись.  Он
действительно давно не встречался с женщинами.
   - Все! - поднял руки Дронго. - Беру свои слова обратно. Не  обижайтесь.
Вы - Дон Жуан, вы - Казанова, вы - подлинный обольститель женских  сердец.
Вас устраивает такой вариант?
   -  Вы  будете  работать?  -  спросил  вконец   рассвирепевший   Зиновий
Михайлович. Почему-то сравнение с Дон Жуаном его особенно обидело.  В  его
представлении  слово  "дон"  было  каким-то  неприличным,  словно  заранее
извещающим о несерьезности обладателя подобного имени.
   - Молчу, - сдерживая улыбку, сказал Дронго, - но Все-таки не нужно  так
серьезно о женщине. И так скучно. Она  принесла  много  полезного.  Но,  к
сожалению, не все, что мне было нужно.
   - Поэтому вы сказали, что она более болтлива,  чем  мои  компьютеры?  -
желчно уточнил Зиновий Михайлович.
   - Ах, вы еще и подслушивали?
   - Нет, - покраснел Зиновий Михайлович, - я просто  услышал.  Вы  всегда
так громко говорите, что нельзя не услышать. Почему вы всегда так кричите?
   - Я не кричу, - серьезно ответил Дронго. - Просто восемь лет назад меня
тяжело ранили. Один выстрел был  в  голову.  С  тех  пор  у  меня  сильные
головные боли и первое время были шумы. Приходилось говорить чуть  громче,
чтоб услышать самого себя.
   - Извините, я этого не знал.
   - Ничего страшного. Давайте действительно работать, - Дронго сел  ближе
к собеседнику. - Для начала меня интересует компьютер старшего  лейтенанта
Виноградова.
   - А где он находится? - подозрительно спросил Зиновий Михайлович.
   - В центре ФСБ. Видимо, у него прямое подключение  на  их  компьютерную
сеть. И, конечно,  есть  свой  персональный  код.  Так  что  вам  придется
серьезно поработать.
   - Вы ненормальный, - дернулся Зиновий  Михайлович.  -  Это  практически
невозможно. У них абсолютная система блокировки.
   - Но ведь и у вас есть некоторые общие коды. Вы  можете  входить  в  их
сеть?
   - Это абсолютно невозможно. Просто невозможно, и все!
   -  Для  начала  все-таки  попытайтесь.  У  вас  ведь  есть   разрешение
пользоваться некоторыми системами СВР. Конечно, там,  где  нам  разрешили,
нет никакой секретной информации, но,  может,  нам  что-нибудь  удастся  и
здесь. Общие  принципы  могут  быть  схожими.  Ведь  систему  безопасности
подобной  связи  разрабатывает  одна  организация  -  ФАПСИ   [Федеральное
агентство правительственной связи и информации; ранее структурно входило в
КГБ как одно из его управлений]. Давайте все-таки попробуем,  -  убежденно
сказал Дронго.
   Зиновий Михайлович пожал плечами и наклонился над клавиатурой.





   После возвращения со своей памятной  встречи  Славин  два  дня  убеждал
руководство перевести его  группу  в  другое  здание  или,  еще  лучше,  в
какой-нибудь закрытый центр. Он  понимал,  что  если  местонахождение  его
группы и результаты их деятельности известны даже руководителям  чеченских
преступных организаций в Москве, то это тем  более  станет  известно  тем,
против кого и создавалась эта группа.
   Однако один из рабочих телефонов, тот самый, который был  известен  его
очень  осведомленным  собеседникам,  решено  было  оставить  за   группой.
Дальнейшие поиски в гараже ни к чему не привели. Работавшие  со  служащими
гаража довольно плотно следователи Воробьева  так  и  не  смогли  получить
сколь-нибудь существенные результаты.  Орловский  постоянно  находился  на
связи с группой Воробьева, в которую  входило  несколько  специалистов  из
МВД.
   Славин поручил Агаеву и Светловой расследовать, каким образом  чеченцам
удалось установить номер его автомобиля, обнаружить  его  телефон,  узнать
задачи их Группы. Виноградову была поручена  техническая  проверка  бывших
кабинетов, в которых размещалась  группа.  Совместно  с  двумя  приданными
группе экспертами  Виноградов  проверял  каждую  комнату.  Славин  не  мог
исключить  наличия  в  их  бывших  помещениях  подслушивающих   устройств,
установленных кем-нибудь из их коллег за большие деньги.
   Повальное взяточничество уже давно стало нормой  и  добралось  даже  до
коридоров столь специфического учреждения, как ФСБ. Никого уже не удивляло
предательство в собственных рядах. Ведущие войну в  Чечне  офицеры  знали,
что  все  их  планы  становятся  известны  заранее,  что   их   переговоры
прослушиваются, а  месторасположение  их  частей  известно  даже  сельским
ребятишкам. В отдельных  частях  были  забыты  такие  понятия,  как  честь
офицера, достоинство гражданина,  этические  нормы  порядочного  человека.
Рухнувшая Империя словно освободила всех  от  угрызений  совести,  сделала
ненужными многие, столь ценимые прежде,  моральные  критерии  и  позволила
каждому в полной мере проявить свои худшие качества,  обнажая  в  человеке
все самое низменное.
   Тщательная проверка ничего не дала. Оставалось только предположить, что
сведения о группе Славина были получены от кого-то из информаторов в самом
ФСБ. Установлением этого и занимались Агаев и Светлова.
   Славину важно было исключить саму возможность утечки информации из  его
группы. Мысль о том, что это  мог  быть  кто-то  из  его  людей,  даже  не
приходила ему в голову, он  хорошо  знал  всех  своих  сотрудников,  успев
проверить их за недолгое время совместной работы.
   На четвертый день после встречи с неизвестными Славин получил сообщение
о работе  следователей.  За  это  время  группа  Воробьева  провела  серию
экспериментов и различных следственных  действий,  неопровержимо  доказав,
что оба взрывных устройства были установлены одними и теми  же  людьми,  в
обоих  случаях  применялась   особая   пластиковая   взрывчатка   чешского
производства,  взрывное   устройство   не   могли   бы   обнаружить   даже
металлоискатели. Настораживал лишь  тот  факт,  что  это  устройство  было
относительно нового образца и после девяносто первого года  официально  не
поступало в Россию.
   Некоторые  следователи  видели  в   этом   только   подтверждение   так
называемого  чеченского  следа,   когда   устраивавшие   подобные   взрывы
террористы закупали взрывчатку за рубежом. Но сам  Воробьев  не  спешил  с
выводами, настаивая на том, что все  нужно  много  раз  проверять.  Однако
неизвестно, каким образом сообщение о чешской взрывчатке попало в  газеты,
и пресса подняла настоящую античеченскую  кампанию,  обвиняя  чеченцев  во
всех смертных грехах.  Вспоминали  Буденновск  и  Первомайское.  При  этом
почему-то забывалось, что чеченцы ни  разу  не  убивали  женщин  и  детей,
заложников не расстреливали даже после того,  как  войска  несколько  дней
атаковали чеченские позиции.
   В Государственной Думе взбешенные  депутаты  требовали  дополнительного
ужесточения мер по отношению к боевикам.  Раздавались  крики  о  повальном
выселении чеченцев из Москвы. Умеющий  быстро  ориентироваться  мэр  издал
особый указ о проверке документов у всех  чеченцев,  зарегистрированных  в
Москве. Истерия достигла апогея.
   В этот день Славин снова собрал свою группу. Результаты их собственного
расследования были неутешительными. Ни  Агаеву,  ни  Светловой  так  и  не
удалось установить, кто и когда мог информировать чеченцев о  деятельности
группы. Оставалось предположить, что утечка информации могла  произойти  и
тогда,  когда  Орловский  искал  через  милицию  контакты   с   чеченцами,
проживающими в Москве.
   Виноградов,  ежедневно  обрабатывающий  всю   поступающую   информацию,
обратил внимание на продолжающиеся  античеченские  выпады  почти  во  всех
газетах. Славин предложил  сотрудникам  продумать  возможность  еще  одной
проверки другой версии. Он так же,  как  и  Воробьев,  не  очень  верил  в
"чеченский след". Орловскому было предложено пойти на официальные контакты
с МВД.
   В  конце  совещания  раздался  звонок  по  тому   самому,   единственно
оставшемуся телефону.
   Сразу  включилась  автоматическая  система  прослушивания,   записи   и
обнаружения говорившего. Все знали, как действовать в этот  момент.  Агаев
бросился к телефону,  вызывая  оперативную  группу,  из  которой,  в  свою
очередь, тут же передали сообщение в  ближайшее  управление  милиции,  где
также дежурили специальные группы. Виноградов побежал в другую комнату,  к
своим компьютерам, которые были  связаны  с  телефоном.  Орловский  поднял
трубку:
   - Слушаю вас.
   - Владимир Сергеевич? - послышался чей-то голос.
   - Нет. Он сейчас в другой комнате. Позвать его?  -  спросил  Орловский.
Это  было  сделано  специально,  чтобы  немного  потянуть  время  и   дать
возможность оперативной группе установить  наблюдение  за  местом,  откуда
говорил неизвестный.
   - Да, если можно, - очень спокойно подтвердил неизвестный.
   - Сейчас позову, - пообещал Орловский, передавая трубку  подполковнику.
Славин посмотрел на часы. Группа уже должна была обнаружить место,  откуда
говорят, и выехать туда. Он смотрел, как секундная стрелка четко  отмеряет
секунды. Торопиться особенно не стоило,  но  и  затягивать  ожидание  было
нельзя. Эксперты-психологи советовали в таких случаях не затягивать  более
пятнадцати-двадцати секунд. Славин сумел выдержать двадцать три. И наконец
сказал:
   - Слушаю вас! У телефона Славин.
   - Добрый день! - Говоривший, очевидно, имел железные нервы.
   - Здравствуйте! - Важно было тянуть время,  выигрывая  каждую  секунду.
Оперативная группа ФСБ уже установила место, откуда звонили, и теперь  два
автомобиля  сотрудников  ближайшего  управления  милиции  спешили  к  тому
телефонному аппарату на улице.
   - Мы  позвонили  согласно  нашей  договоренности.  "Хорошо  говорит,  -
мелькнула мысль у Славина. - Это явно московский чеченец. Или  не  чеченец
вообще. Но человек интеллигентный, это очевидно".
   Группа  уже  подъезжала  к  тому  месту,  где  должен  был   находиться
говоривший.
   - Что вы хотите мне сообщить? - спросил подполковник.
   - У нас появились некоторые доказательства. Мы хотели  бы  увидеться  с
вами сегодня вечером. В пять часов. На Киевском вокзале. Только вы  должны
подъехать один. К метро,  с  правой  стороны,  там  обычно  много  ларьков
торговцев сигаретами.
   - Я приеду, - пообещал Славин, держа  перед  глазами  циферблат.  -  Но
почему обязательно один?
   -  Это  непременное  условие,  -  говоривший  удивительным  образом  не
торопился.
   "Группа уже  должна  быть  на  месте,  -  подумал  Славин.  -  Мы  ведь
договаривались - не больше двух минут, иначе не успеть".
   - Вы могли бы сообщить об этом по телефону, - предложил Славин.
   - Нет, - возразил его спокойный собеседник, -  так  не  получится.  Нам
обязательно нужно, чтобы вы присутствовали лично.
   Славин посмотрел на Орловского. Тот был постоянно на связи с милицией и
оперативными группами ФСБ. Тот, в свою очередь, показал на Агаева.  Агаев,
говоривший по телефону, растерянно пожимал плечами.
   "Что у них произошло?"  -  раздраженно  подумал  Славин  и  спросил,  в
надежде затянуть разговор еще на несколько секунд:
   - Оружие можно взять?
   - Как хотите, - явно удивился говоривший, -  впрочем,  вашу  охрану  мы
гарантируем.
   Больше тянуть было  нельзя.  Агаев,  подошедший  к  Орловскому,  что-то
быстро говорил ему. Славин зло посмотрел на них. Ему все еще  не  подавали
сигнала о том, что группа на месте. Но и  затягивать  разговор  так  долго
нельзя. На другом конце могут просто догадаться.
   - Договорились, -  сказал  он  напряженным  голосом.  -  Я  обязательно
приеду. До свидания!
   - До свидания, -  незнакомец  наконец  отключился,  и  Славин,  положив
трубку, вопросительно посмотрел на своих сотрудников.
   - Что происходит? - спросил он. - Милиция, как  обычно,  не  успела?  Я
говорил две с половиной минуты.
   - Успели, - кивнул озадаченно Агаев. - Они уже целую минуту  на  месте.
Но там никого нет.
   - Как это никого нет?! - не понял Славин.
   - Они, видимо, использовали цифровое подключение, - пояснил вышедший из
другой комнаты Виноградов. - Поэтому он так спокойно  говорил  с  вами  по
телефону. Я  обратил  внимание  на  некоторое  искажение  сигнала.  Вполне
возможно, что телефон-автомат на улице просто был использован как  сотовый
телефон, они сумели подключиться к нему, как к основному аппарату, а  сами
в  это  время  звонили  из  автомобиля,  крутившегося  недалеко  от  этого
аппарата. Такие трюки иногда делают.
   - В таком  случае  у  них  прекрасная  техника,  -  недовольно  заметил
Орловский. Виноградов усмехнулся.
   - А кто говорил, что нет?
   - Ладно, - отмахнулся Славин, - все это  уже  не  нужно.  Мне  придется
ехать на эту встречу. Может, у них  действительно  появились  какие-нибудь
новые данные по взрывам в метро.
   - Вы хотите поехать? - спросила Светлова.
   - Конечно. Было  бы  непростительной  глупостью  упустить  такой  шанс.
Может, у них действительно появилась какая-то новая информация.
   У Светловой была короткая стрижка, она не любила носить длинные волосы.
И всегда ходила в брюках. После ранения,  оставившего  шрам  на  ее  левой
ноге, она не любила современных платьев, хотя для своих тридцати пяти  лет
обладала довольно стройной фигурой. Сейчас,  прислонившись  к  столу,  она
недоверчиво покачала головой.
   - Это может быть  опасно,  Владимир  Сергеевич,  они  могут  блефовать.
Может, им просто нужен заложник.
   - Не думаю. В газетах  и  по  телевидению  и  так  развернута  массовая
античеченская кампания. Зачем им еще и  такие  неприятности  с  ФСБ?  Нет,
Инна, по-моему, они все-таки хотят  сообщить  мне  новости.  Это  и  в  их
интересах. Милиции они явно не доверяют,  а  в  группе  Воробьева  слишком
много сотрудников МВД. Поэтому они хотят встретиться именно со мной.
   - Может, лучше я поеду? - предложил Орловский.
   - Нет! - решительно возразил Славин. - Ехать  должен  только  я,  и  по
возможности один. Судя по трюку с телефоном, они предусмотрят  возможность
моего появления там в сопровождении охраны. И сумеют наверняка  оторваться
от других машин. Не будем рисковать. Я поеду один.
   - А если это провокация? - все-таки тревожилась Светлова.
   - Тогда придумаем что-нибудь вместе, - улыбнулся Славин. - Я думаю, мне
нужно ехать.
   - Возьмите пуленепробиваемый жилет, - предложил Орловский.
   - Не думаю, что он может мне помочь. И потом,  зачем  им  убивать  меня
столь странным способом. Скорее они могли бы это  сделать  еще  в  прошлый
раз, когда их человек спрятался в моей машине. Я все-таки поеду один и без
охраны.
   Его помощники молчали. Они уже поняли, что Славин принял решение. Но ни
один из них не подозревал, что все комнаты и телефоны их  новых  помещений
прослушиваются совсем другими людьми. И полный текст всех  разговоров  уже
через час был представлен человеку в сером костюме, сидевшему  за  большим
столом в другом здании. Он внимательно прочел сообщение и поднял глаза  на
сидевшего рядом с ним мужчину. Внешность того вызывала непонятный ужас.  У
него были седые волосы и глаза стального цвета, смотревшие на  собеседника
не мигая, словно их обладатель  решил  устроить  своеобразное  состязание.
Подбородок был скошен, а  вдавленный  нос  только  усиливал  отталкивающее
впечатление.
   - Распорядись, - сказал хозяин  кабинета,  -  пусть  последят  за  этим
подполковником. Нужно узнать, с кем и зачем он будет встречаться.





   Конечно, к компьютерам ФСБ доступ для них был закрыт. Это было  слишком
сложно даже для такого профессионала, как Зиновий Михайлович. А вот  общие
показатели преступности, региональные очаги по Москве,  динамику  развития
преступности вывести из общих данных было вполне возможно. Дронго  обратил
внимание на  резкое  снижение  преступности  среди  чеченцев  в  последние
несколько дней и, наоборот, быстрый рост числа задержанных именно  из  лиц
чеченской национальности.
   Это были данные из  Управления  внутренних  дел  Москвы.  Они  были  не
особенно засекречены и передавались для пользования в ФСБ и СВР по обычным
каналам, хотя и под грифом "секретно". Именно поэтому Зиновию  Михайловичу
и удалось получить через СВР столь четкую картину происходящего.
   По телевизору, сменяя друг друга, выступали кандидаты в  президенты  от
основных  оппозиционных  партий.  Каждый  требовал   решительно   наказать
преступников, устроивших  два  взрыва.  Почти  никто  не  сомневался,  что
виновниками этих событий были чеченцы. Было принято специальное  заявление
чеченской диаспоры в Москве о непричастности местных чеченцев  к  подобным
происшествиям. Но общий маховик пропаганды, уже раскрутившийся не в пользу
чеченцев,     начал     действовать.      Лидер      оппозиции,      глава
национал-патриотической партии, чей автомобиль пострадал во время  первого
взрыва, решительно требовал восстановления КГБ и принятия чрезвычайных мер
по отношению к чеченцам. Другой лидер  оппозиции,  от  объединенных  левых
сил, у которого по всем  показателям  были  наибольшие  шансы,  говорил  о
неспособности властей справиться с очередной  волной  терроризма,  обвинял
нынешнего президента в безволии и отсутствии желания к наведению порядка.
   Позже, в информационной программе, выступил и сам президент.  Он  долго
говорил о вреде терроризма и об использовании оппозицией  этих  взрывов  в
своих  корыстных   интересах.   Он   так   возмущался   именно   последним
обстоятельством, словно оппозиция давала ему  слово  не  использовать  эти
взрывы против него в их избирательной кампании. Президент  пообещал  найти
виновников этих "варварских акций" и строго наказать их.
   Комментаторы  в  один  голос  указывали,  что  взрывы  резко   накалили
политическую обстановку и президентские выборы могут быть даже  перенесены
на несколько месяцев. Дронго слушал эти сообщения, понимая, что оба взрыва
были  не  просто  спланированы  и  осуществлены  террористами.  Они   были
совершены с учетом политической обстановки и нынешней ситуации в стране.
   На  следующий  день   Коврова   принесла   ему   новые   материалы   по
расследованию. Группа Воробьева по-прежнему топталась на  месте,  не  имея
никаких явных доказательств и определенных  версий  случившегося.  Дронго,
дочитав до конца эти сообщения,  вернул  их  своему  необычному  связному.
Женщина, как и раньше, терпеливо ждала, пока он окончит читать.
   - Ничего определенного, - разочарованно сказал Дронго. - Вы могли бы  и
не ждать. Эту информацию можно прочитать в газетах. Я не  понимаю,  почему
она секретная.
   - В таком случае читайте все из газет, - невозмутимо ответила Коврова.
   - Вот за что я не люблю женщин, - загадочно произнес Дронго, - так  это
за их язвительность.
   - Спасибо. - Она поднялась. - У вас все?
   - Почти. Скажите, что с сегодняшнего  дня  я  постараюсь  начать  более
активный поиск. Сидение в квартире с компьютерами Зиновия Михайловича дает
не слишком обнадеживающий результат.
   - Я передам, -  пообещала  Коврова.  -  Может,  вам  мешает  и  Зиновий
Михайлович тоже?
   - Нет, он как раз мне не мешает, - улыбнулся Дронго  и  неожиданно  для
женщины спросил: - А вы и раньше работали в разведке?
   Она, собрав материалы, ничего не ответила  и  быстрым  шагом  вышла  из
комнаты. Дронго вернулся к Зиновию Михайловичу.
   - Проверьте, не изменились телефоны группы Славина? -  попросил  он.  -
Мне нужно будет встретиться с кем-нибудь из них.
   - Изменились, - сказал через некоторое время Зиновий Михайлович.  -  По
моим данным, этих телефонов уже нет в их  компьютерной  сети.  Обычно  они
держали для этих целей даже два  телефона:  один  для  факса,  другой  был
связан с компьютерами. Оба телефона изменились.
   - Интересно, - размышлял Дронго вслух, - почему они решили  так  быстро
изменить номера своих телефонов? Обычная секретность?  Не  похоже.  Может,
про них узнал кто-то третий? Из-за нас они могли изменить свои номера?
   - Не думаю, - ответил Зиновий Михайлович, - мы ведь не  подключались  к
их компьютерам. Вы мне запрещали напрямую выходить на них. И потом, у  них
есть прекрасный специалист - Дима Виноградов. Я его почерк уже знаю, очень
хороший профессионал, хотя и молодой человек.
   - Вы правильно делали. Можете выйти на связь с Виноградовым так,  чтобы
он не сумел просчитать, откуда вы говорите?
   - Через спутник могу. Мне разрешен доступ через сеть СВР, а у них много
закодированных сигналов, о которых никто не знает.
   - Даже в ФСБ?
   - Даже там.
   - В таком случае постарайтесь связаться с Виноградовым. Мне нужно будет
поговорить с группой Славина, но так, чтобы они не поняли, кто и откуда  с
ними говорит.
   - На это нужно часа три, - пробормотал Зиновий Михайлович. - Найдем  их
через закодированную систему СВР.
   - Начинайте, - разрешил Дронго. Через  три  с  половиной  часа  Зиновий
Михайлович наконец облегченно сказал:
   - Контакт установлен. Дронго подошел к нему.
   - Передайте им, что мы знаем, почему они сменили телефонные номера.
   - Так и передать? - удивился Зиновий Михайлович.
   -  Так  и  передайте,  -  подтвердил  Дронго.  Его  собеседник  передал
информацию и спустя некоторое время хмуро сказал Дронго:
   - Они пытаются установить, откуда мы вышли с ними на связь.
   - Сумеют?
   - Нет. Это практически невозможно. Спрашивают, кто мы такие?
   - Передайте, что друзья. Снова заработала клавиатура.
   - Они снова нас ищут, - сказал Зиновий  Михайлович.  -  Кажется,  хотят
подключиться и к системе компьютеров ФСБ, чтобы нас обнаружить.
   - Если они будут на верном  пути,  сразу  отключайтесь,  -  посоветовал
Дронго.
   - Я использовал метод "рассеянного поиска", это когда  сразу  несколько
тысяч сигналов сливаются в один и  идут  по  одному  каналу.  Найти  очень
сложно. На это нужно несколько недель работы. Минимум две, не менее.
   - Хорошо. Вы можете узнать информацию из их компьютеров?
   - Нет. У них блокировка. И все замыкается на единую  сеть  ФСБ.  А  там
своя контрольная аппаратура. Ничего конкретного выяснить  невозможно,  все
будет стерто. Там такой приказ.
   На другом конце рассерженный Славин говорил Виноградову:
   - Каким образом им удалось войти и в  наши  компьютеры?  Почему  мы  не
можем обнаружить их и в этом случае?
   - Какая-то новая система шифра, - бормотал  лихорадочно  работавший  на
клавиатуре Виноградов, - все кодировано. По-моему, их сигналы  идут  через
спутник. Или через "Интернет", впрочем, обе системы достаточно схожи.
   - Значит, они могут говорить и не из нашей страны, - уточнил Славин.
   - Откуда угодно, - подтвердил Виноградов.
   - Который час? - спросил подполковник.
   - Уже четыре, - ответил Орловский, - через час у  вас  встреча.  Может,
они проверяют.
   - Постарайтесь все-таки выяснить, - попросил  Славин,  -  откуда  такой
непонятный интерес именно к нашей группе?
   В этот момент Дронго передал сообщение: "Мы готовы встретиться".
   Этим сообщением он ПРЕДЛАГАЛ встречу. А Славин и его люди  решили,  что
он ПОДТВЕРЖДАЛ о встрече. Они были слишком  заняты  предстоящей  встречей,
чтобы поверить в подобное совпадение.
   - Демонстрируют нам  свое  могущество,  -  разозлился  подполковник.  -
Передай, что мы помним о встрече.
   И изумленный Зиновий Михайлович, а вслед за  ним  не  менее  удивленный
Дронго сразу прочитали в ответ, что  там  помнят  о  сегодняшней  встрече.
Дронго сразу понял, что произошло  наложение  двух  событий,  столь  редко
встречаемое и все же закономерное,  когда  люди  сутками  напролет  заняты
одной и той же проблемой и не могут просто подумать ни о чем другом.
   - Дайте сигнал на принятие  их  информации  и  отключайтесь,  -  быстро
приказал Дронго, а когда Зиновий Михайлович все сделал, посмотрел на часы.
Было уже десять минут пятого.
   Дронго бросился к телефону, набирая номер  Ковровой.  Она  сразу  взяла
трубку.
   - Мне нужна машина, - попросил Дронго, -  и  очень  срочно.  Желательно
даже два автомобиля с сотрудниками СВР.
   - Как срочно они вам нужны? - невозмутимым голосом спросила Коврова.
   - Через пять минут, -  нагло  ответил  Дронго,  -  а  если  можно,  еще
быстрее.
   - Я узнаю, - кажется, ничто не могло удивить эту женщину.
   Спустя ровно минуту она перезвонила:
   - Через двадцать минут две машины будут у вашего дома.
   - Это поздно, - пробормотал Дронго.
   - Вы же не думали, что они прилетят на вертолетах, - не  удержалась  от
сарказма Коврова.
   - Нет. Но я просто считал, что ваши люди наблюдают за нашей  квартирой,
- в таком же тоне ответил Дронго и  положил  трубку.  Потом  посмотрел  на
часы. Было уже пятнадцать минут пятого. Нужно сделать все, чтобы успеть на
эту встречу. Вполне вероятно, что она состоится ровно в  пять  часов  дня.
Это было бы наиболее логичное решение. С одной стороны - это  еще  рабочий
день, с другой -  это  уже  окончание  дня,  когда  масса  людей  начинает
заполнять улицы и станции  метро.  На  это  время  лучше  всего  назначать
встречи, если вы хотите уйти незамеченным от любого преследования.
   - Повезло вам, - противным голосом заметил Зиновий  Михайлович,  словно
огорчившийся за такое случайное наложение двух информации.
   - Пока не очень, - спокойно возразил  Дронго.  -  Вот  если  вечером  я
вернусь хоть с какой-то информацией, тогда,  пожалуй,  соглашусь  с  вами.
Было бы гораздо полезнее, если бы вы смогли узнать об этом, не прибегая  к
столь опасным переговорам.
   - С кем это они должны встречаться? - спросил Зиновий Михайлович.
   - С кем угодно, - сказал Дронго, - но это уже лучше, чем ничего. Думаю,
у них сегодня будет очень важная встреча. И я не уверен, что буду  на  ней
желанным гостем.






                   ...Тогда Ирод, тайно призвав волхвов,  выведал  от  них
                время появления звезды.
                   И, послав их  в  Вифлеем,  сказал:  пойдите,  тщательно
                разведайте о Младенце и, когда  найдете,  известите  меня,
                чтобы и мне пойти поклониться Ему.
                   Они, выслушавши царя,  пошли.  И  се,  звезда,  которую
                видели они на востоке, шла перед ними, как наконец  пришла
                и остановилась над местом, где был Младенец.
                   Увидевши же звезду, они возрадовались  радостью  весьма
                великою.
                   И вошедши в дом, увидели  Младенца  с  Мариею,  Матерью
                Его, и падши поклонились Ему; и, открывши сокровища  свои,
                принесли Ему дары: золото, ладан и смирну.
                   И, получивши во сне откровение не возвращаться к Ироду,
                иным путем отошли в страну свою.
                   Когда же они отошли, - Ангел Господень является во  сне
                Иосифу и говорит: встань, возьми младенца и Матерь  Его  и
                беги в Египет, и будь там, доколе не скажу тебе; ибо  Ирод
                хочет искать Младенца, чтобы погубить Его.
                           Святое Благовествование от Матфея Глава 2, 7-13




   Ровно за двадцать минут до назначенной встречи Славин вышел из  здания.
Ехать было недалеко, к Киевскому вокзалу, но он боялся  опоздать  и  решил
подстраховаться. Именно в этот момент у их стоянки остановились две машины
СВР, в одной из которых сидел Дронго.
   - Появился Славин, - сказал  ему  сотрудник  СВР,  сидевший  за  рулем.
Подполковник огляделся, сел в свою машину и через несколько секунд  выехал
со стоянки.
   - Давайте за ним, -  предложил  Дронго.  -  Вторая  машина  пусть  идет
немного впереди.
   Во второй машине сидело еще двое сотрудников. Оба автомобиля выехали за
машиной Славина.
   - Держитесь немного ближе, - попросил  Дронго  своего  водителя,  -  мы
можем его потерять.
   - Вряд ли, - хладнокровно возразил сидевший  за  рулем  офицер  СВР,  -
здесь только одна дорога. Он едет в сторону Белорусского вокзала.
   - Все-таки будьте внимательны, чтобы не упустить, - посоветовал Дронго.
   Машина Славина  шла  спокойно,  видимо,  подполковник  и  не  собирался
отрываться. В одном месте, у светофора,  она  свернула  направо,  и  сразу
несколько машин свернули за ней.
   - Черт возьми! - зло пробормотал сидевший за рулем сотрудник разведки.
   - Что случилось? - спросил Дронго.
   - Кажется, мы не одни. Впереди идет "Волга". И вот этот  джип  рядом  с
нами. Они меняются местами. Сейчас попрошу нашу вторую  машину  проследить
за ними.
   Он поднял микрофон.
   - Они не могут вас услышать? - спросил Дронго.
   - Нет, - улыбнулся разведчик, - у нас техника неплохая. Пятый, Пятый, я
Третий. Посмотрите за машиной "Волга ГАЗ-31" кремового цвета, - он  назвал
номер, - и джип "Чероки" цвета металлик, - он  еще  раз  сказал  номер.  -
Кажется, они ведут нашего клиента.
   - Не только они. Третий, - услышал  он  в  ответ.  -  Мы  уже  обратили
внимание на их рваный ритм. Третья машина - "Хонда" белого цвета. Они  все
ведут нашего клиента. И он об этом, кажется, не догадывается.
   - Все ясно, спасибо, Пятый. Постарайтесь не обращать на себя  внимания,
- сказал сидевший рядом с Дронго офицер разведки  и,  глядя  перед  собой,
спросил: - Это не могут быть сотрудники ФСБ?
   - Почему вы так решили?
   - Слишком плотно его ведут. Так обычно работает  контрразведка.  У  нас
ребята стараются не особенно высовываться.
   - Очень может быть, - пробормотал Дронго. - В  любом  случае  не  надо,
чтобы они видели и нас.
   - Он сворачивает в сторону Арбата, - сказал напарник Дронго.  -  Где  у
него будет встреча, вы не знаете?
   - Конечно, нет, иначе зачем я сижу в  вашей  машине?  -  пожал  плечами
Дронго. - Может, он заметил наблюдение и сейчас просто дурачит нас всех?
   - Нет, он едет довольно спокойно. Не смотрит по сторонам.  Держится  во
втором ряду. Если бы хотел оторваться, ехал бы в крайнем ряду слева.
   Автомобили продолжали двигаться, растянувшись на целую колонну. Машина,
в которой сидел Дронго, немного отстала.
   -  Пятый,  я  -  Третий,  -  сказал  сидевший  за  рулем,  -  куда   он
направляется?
   - В сторону Киевского вокзала. Может, встреча будет там?
   - Как ведут себя его "друзья"?
   - Они рядом. Все время меняются, но идут на близкой дистанции.
   Автомобиль  Славина  теперь  уверенно  двигался  в  сторону   Киевского
вокзала. Дронго посмотрел на часы. Было без трех минут пять. Сомнений  уже
не оставалось. Если встреча состоится, то  она  произойдет  обязательно  в
районе  Киевского  вокзала.  Машина  Славина   подъехала   к   вокзалу   и
остановилась у входа в метро. Подполковник вышел.
   Подъехавшие  машины  преследователей  рассредоточились  по  площади,  и
сидевшие  в  них  наблюдатели  не  спешили  выходить,  словно  зная,   что
подполковник обязательно вернется к  своему  автомобилю.  Обе  машины  СВР
остановились также  в  разных  точках,  центром  пересечения  которых  был
автомобиль Славина.
   - Что будем делать? - спросил, доставая сигареты  и  закуривая,  офицер
СВР. Он протянул пачку Дронго, тот отрицательно покачал головой.
   - Сидеть и ждать. Найти мы его в этой толпе все равно не сможем. А если
найдем, то обязательно потеряем. Вы же видите, из  этих  трех  машин  тоже
никто не вышел. Еще раз назовите мне их номера,  я  постараюсь  проверить,
кому они принадлежат.
   Сотрудник СВР  назвал  по  памяти  два  номера  машин  и  снова  поднял
микрофон:
   - Пятый, я - Третий. Какой номер у "Хонды"? Назовите еще раз.
   В ответ ему назвали номер и спросили, что делать дальше.
   - Сидите и ждите,  -  приказал  напарник  Дронго.  Потом  отключился  и
взглянул на соседа с каким-то  любопытством,  смешанным  с  удивлением.  -
Можно один вопрос?
   - Конечно.
   - Вы действительно тот самый Дронго?
   - Нет, но я с ним работаю, - хладнокровно ответил Дронго.
   - Понятно, - кивнул офицер СВР. - Я много слышал об этом Дронго. Но мне
казалось всегда, что это неправда. Такого человека просто не может быть. А
потом я познакомился с одним документом, в котором фигурировал этот  самый
Дронго. Он был в прошлом году в командировке в Америке, тогда  проводилась
какая-то операция по наиболее крупным "авторитетам" нашей мафии. И он  там
работал. Неужели действительно вы его видели?
   - Да.  Видел,  -  неохотно  ответил  Дронго.  -  По-моему,  вы  излишне
впечатлительны.
   - Может быть, - усмехнулся офицер СВР, -  но  я  сразу  понял,  что  вы
работаете на него. Вы слишком колоритны для настоящего разведчика, слишком
выделяетесь. У  вас  необычная  походка,  большой  рост,  крупная  фигура,
запоминающиеся  черты  лица.  Он,  наверное,  использует  вас  в  качестве
связного.
   - Иногда.  По-моему,  кто-то  подошел  к  автомобилю  подполковника,  -
показал Дронго на машину Славина.
   - Да, - кивнул его напарник и достал микрофон. - Пятый, проверьте,  что
там происходит с машиной "клиента". Только осторожно.
   Из второго автомобиля вышел молодой человек  и  неторопливо  зашагал  в
сторону машины Славина, около которой суетился незнакомец. Подошел  ближе,
сделал круг. Мимо во все стороны спешили прохожие. Сотрудник  СВР  подошел
еще ближе, прошел совсем рядом. Затем  вернулся  к  своему  автомобилю.  И
доложил:
   - Третий,  я  -  Пятый!  По-моему,  этот  тип  устанавливает  в  машине
"клиента" изящную вещицу, позволяющую слушать красивые песни.
   - Ясно, - сказал  напарник  Дронго.  -  Они  установили  подслушивающее
устройство, - пояснил он, добавив:  -  Это  могут  быть  и  не  сотрудники
Славина или его коллеги.
   - Тогда кто они? - спросил Дронго и, помедлив, добавил: - Сделаем  так:
когда Славин вернется, мы поедем за ним, а  вторая  машина  пусть  поведет
кого-то из этих друзей. Лучше джип. Он более запоминающийся, и  его  легко
вести по московским улицам. Ясно?
   - Я сейчас передам,  -  согласно  кивнул  офицер  СВР,  снова  поднимая
микрофон.
   Дронго, уже не слушая его переговоры, следил за  площадью.  То,  что  у
подполковника здесь было назначено важное  свидание,  сомнений  теперь  не
вызывало. Интересным был и тот факт, что  за  ним  следили  профессионалы,
явно старавшиеся не показываться на глаза самому подполковнику. Значит, из
этого можно было сделать два  вывода.  Либо  эти  люди  действуют  вопреки
указаниям самого подполковника и тех, с кем он должен  был  сегодня  здесь
встретиться. Либо подполковник сам приказал  сделать  это  таким  образом,
чтобы пришедшие  с  ним  на  встречу  люди  не  могли  заметить  подобного
наблюдения.
   Продумав оба варианта, Дронго отверг второй. В таком  случае  в  машине
подполковника  неизвестные  не  стали  бы   устанавливать   подслушивающей
системы. Из этого следовало, что подполковник ничего не знает  о  подобных
играх, иначе аппаратуру установили  бы  сразу  на  стоянке,  не  став  так
рисковать у вокзала.
   Оставался первый вариант. Подполковник ехал на встречу убежденный,  что
с ним никого не будет. Более того, получалось  так,  что  он  начал  вести
переговоры с какими-то неведомыми людьми или группой  людей  и  не  хотел,
чтобы при его встрече кто-то присутствовал. Каким-то образом  этим  ловким
ребятам, что сидели сейчас в трех машинах, удалось узнать, когда и  с  кем
встречается Славин. И поэтому... Дронго закрыл от напряжения глаза...  Все
верно. Поэтому они так и рискуют. Они заранее знали,  куда  именно  поедет
машина Славина. Они не столько наблюдали за ним, сколько сопровождали его.
Ведь джип и "Хонда" часто выезжали вперед, то  есть  ехали  именно  в  том
направлении, куда следовал  Славин.  Только  в  этом  варианте  они  могли
заранее подготовить своих людей на площади и так  спокойно  прореагировать
на исчезновение Славина. Они  его  по-прежнему  вели,  заранее  ожидая  на
площади.   А   приехавшие   с   подполковником   профессионалы    спокойно
устанавливали свою аппаратуру. Все сходилось, все было правильно.
   В таком случае пассивное ожидание самого Дронго  и  офицеров  СВР  было
непростительной ошибкой. Он решил, что преследователи потеряли Славина,  и
не стал настаивать на поиске  подполковника,  видя  перед  собой  все  три
приехавшие машины. А их на площади было значительно больше. И пока он ждал
в своем автомобиле, неизвестные "провожали" Славина до места встречи. "Ах,
как все это непрофессионально, - с досадой подумал Дронго. - Я обязан  был
предвидеть и такую вероятность. Но счастливая  случайность  с  компьютером
меня несколько успокоила, подействовала расслабляюще. Мне показалось,  что
и дальше будет такое же глупое везение". И,  словно  в  подтверждение  его
мыслей, сидевший рядом напарник недоуменно сказал:
   - Ничего не понимаю.
   К  сидевшим  в  "Хонде"  людям  подошел  человек  из  стоявшего   рядом
"жигуленка" и, о чем-то коротко поговорив, вернулся в свою машину.
   - Их здесь гораздо  больше,  -  удивленно  пробормотал  офицер  СВР.  -
По-моему, нашего подопечного здесь уже ждали.
   - По-моему, тоже, - огорченно пробормотал Дронго. - И, кажется, мы  уже
ничего не узнаем. Но ждать все равно нужно.
   Они просидели в машине еще около двух часов. За  это  время  количество
машин на привокзальной площади заметно уменьшилось,  и  их  второй  машине
пришлось даже отъехать от вокзала,  чтобы  не  вызывать  подозрение  своим
долгим ожиданием. Наконец подполковник появился.  Он  был  мрачен,  словно
получил неприятные известия.
   Славин сел в машину. На площади  произошло  оживление:  К  предстоящему
забегу подготовились сразу пять-шесть машин.
   - Их здесь целая дивизия! - почти  восторженно  сказал  сотрудник  СВР,
обращаясь к Дронго.
   - Передай второй машине, - попросил Дронго, - пусть никуда  не  спешат.
Оставьте меня у того здания, где вы меня взяли.
   - Уже отбой? - спросил офицер СВР. - Так  скоро?  Я  думал,  мы  должны
довести нашего "клиента" до дома.
   - Не стоит, - махнул рукой Дронго,  увидев,  как  отъезжает  автомобиль
Славина, а за ним все остальные машины. - У нас слишком неравные силы. Нас
могут заметить, а я совсем не хочу, чтобы эти ловкие ребята оставили  свою
аппаратуру и в вашей машине.
   - Как знаете, - пожал плечами  офицер  и  передал  в  микрофон  команду
"Отбой". Он был молодой и дисциплинированный сотрудник разведки  и  привык
не задавать ненужных вопросов.
   Через двадцать минут они были у дома, где Дронго и  Зиновий  Михайлович
так "плодотворно" проводили время. Дронго вышел из машины.
   - Спасибо, - кивнул он на прощание. - А вы были правы, молодой человек.
Я действительно только связной. И как правильно вы это сразу поняли.
   Машина отъехала, а он тяжело зашагал к подъезду. Так хорошо  начавшийся
день закончился полным провалом. Он ничего не сумел узнать.





   Дронго почти интуитивно правильно  оценил  ситуацию,  когда  автомобиль
подполковника Славина с  машинами  преследователей  подъехал  к  Киевскому
вокзалу.  Сотрудники,  сидевшие  в  автомобилях,  приехавших   следом   за
Славиным, имели строгий приказ не преследовать Славина, если  тот  оставит
машину и пойдет к вокзалу пешком. Через полчаса после  ухода  Славина  они
получили приказ установить у  него  в  машине  специальную  подслушивающую
аппаратуру, и один из наблюдателей быстро проделал эту операцию.
   Славин, оставив свой автомобиль, зашагал к метро. Он не сомневался, что
встреча в этот раз будет несколько иной. Дважды использовать один и тот же
трюк с его машиной они не станут, считал подполковник. Он вошел  в  здание
метро, немного прошел по вестибюлю, снова вышел. "Кажется, никого нет",  -
подумал подполковник. Он и не подозревал, что в самом вестибюле  и  вокруг
него уже находилось около десяти человек, наблюдавших за ним.
   Подполковник подошел к продавцу, чтобы взять свежие газеты,  и  в  этот
момент услышал за своей спиной:
   - Владимир Сергеевич, спускайтесь  вниз  по  эскалатору  и  езжайте  на
станцию "Маяковская". Там вас будут ждать. Машина "Волга",  белого  цвета.
Последние две цифры номера один, один.
   Славин взял газеты и, не оборачиваясь,  пошел  к  эскалатору.  Продавец
газет кивнул стоявшему рядом парню, который торговал книгами. Тот  подошел
ближе.
   - Он должен быть на  станции  "Маяковская".  К  нему  подошел  какой-то
молодой человек и сообщил, куда ехать. Он сказал ему еще что-то, но я  уже
не расслышал.
   - Я видел. Никуда отсюда не уходи. И машины пусть не уезжают. Вдруг они
вернутся именно сюда. Он все равно должен будет приехать за автомобилем.
   Продавец книг, кивнув своей напарнице, стоявшей рядом, поспешил вниз за
подполковником. Следом за ним на эскалатор шагнули еще несколько  человек.
Продавщица книг, в свою очередь,  сказала  сидевшему  в  небольшом  киоске
старику, торгующему театральными билетами:
   - Станция "Маяковская". Старик поднял микрофон:
   - Запасные машины на станцию "Маяковская", - приказал он. -  Блокируйте
станцию и разместите своих людей.
   Подполковник ехал в переполненном вагоне метро. Он посмотрел  на  часы.
Конец рабочего дня, скоро в поездах начнется настоящая давка.
   На станцию назначения он добрался  через  пятнадцать  минут.  Вышел  из
метро. Посмотрел по сторонам и сразу увидел  нужную  ему  "Волгу".  Быстро
пройдя, сел в машину, на заднее сиденье. Водитель не обернулся, он  словно
этого и ждал. Машина, сразу развернувшись, поехала в сторону  Белорусского
вокзала, затем свернула к Рижскому.
   Водитель почти не смотрел в зеркало заднего обзора. Он был уверен,  что
за ними никто не поедет. Человек, сказавший Славину о станции  назначения,
лично доехал вместе с подполковником до станции "Маяковская",  убедившись,
что подполковник никому не сообщил о месте встречи.
   А машины преследователей шли за "Волгой", сменяя друг друга. К Рижскому
рынку подъехали через десять минут. Славин,  в  ответ  на  жест  водителя,
вышел из машины, и "Волга" почти сразу скрылась из виду.  К  нему  подошел
молодой человек в темной большой кепке и кожаной куртке.
   - Вы Владимир Сергеевич? - гортанным голосом спросил он.
   - Да.
   - Идите за мной, - проводник повел подполковника на рынок.
   Славин, ранее не бывавший в этом месте, и не  подозревал  здесь  такого
количества оставшихся ларьков и киосков. После того как  спекуляцию  стали
называть коммерцией, многие лоточники и дельцы  рассредоточились  по  всей
столице, освобождая место для новых пришельцев из регионов страны.
   На  рынках  обычно  торговали  выходцы  с  юга   -   аварцы,   лезгины,
азербайджанцы, у которых были традиционно хорошие отношения  с  чеченцами.
Южане с детства приобщались к торговым отношениям, не видя в  этом  ничего
зазорного и часто не понимая, что вызывает раздражение у местных жителей.
   Подполковник вошел в  один  из  небольших  киосков-домиков,  в  котором
торговали, как и во многих других, всякой всячиной: от жевательных резинок
до  дамских  колготок,  от  разбухших  банок  пива  до  неизвестно  откуда
взявшихся  заморских  фруктов.  Славин  прошел  за  стойку  и  оказался  в
небольшом подсобном помещении, расположенном за тонкой стенкой.
   Там его уже ждал знакомый бородатый чеченец, имени которого он так и не
спросил в прошлый раз. Молодая девушка и его  проводник  предусмотрительно
вышли.
   У киоска дежурило несколько парней. Но ни один из них не  заметил,  как
появившийся после Славина незнакомец достал необычный пистолет  с  длинным
Дулом и, воспользовавшись моментом, когда охранники отвернулись, выстрелил
в стенку киоска. Это был специальный бесшумный  пистолет  ПСЦ,  стреляющий
особыми стрелами. На конце стрелы находилась  миниатюрная  удароустойчивая
радиозакладка, которая после выстрела попадала в стенку и  закреплялась  в
ней, обеспечивая нормальное прослушивание в радиусе до ста метров.
   И подъехавший небольшой автобус "Фиат" уже стал  таким  образом,  чтобы
слышать все, что делается в киоске.
   - Зачем вы меня пригласили? - спросил Славин.  -  Я  думал,  мы  больше
никогда не увидимся.
   - Садитесь, Владимир Сергеевич, - пригласил его знакомый незнакомец.  -
Я в прошлый раз не представился. Но вы не спрашивали, как меня зовут.
   - А вы бы ответили? - улыбнулся подполковник, присаживаясь на стул.
   - Нет, конечно. Я - Хаджи Абдулла, может, слышали про меня?
   -  Кое-что  слышал.  Говорят,  вы  принципиальный  противник   кровавых
разборок и никогда не начинаете стрельбу первым. Но если против вас кто-то
начинает, вы бываете безжалостным.
   - Хорошо, хоть так знают, - усмехнулся  Хаджи  Абдулла.  -  Вы  видите,
сегодня я один. Моего слишком эмоционального  коллеги  нет.  Мне  хотелось
поговорить с вами по очень важному делу.
   - Настолько важному, что вы решили продублировать  свое  приглашение  и
даже подключились к нашим компьютерам?
   - Мы этого не делали, - удивился чеченец.
   - Может быть. Но сообщение о встрече я получил.
   -  Кто-то  еще  знает,  что  мы  встречаемся?  Вы  послали   ответ?   -
встревожился Хаджи Абдулла.
   - Конечно, нет. Мы ведь тоже профессионалы. Мы передали, что  все  идет
по плану. Я попрошу наших специалистов найти компьютер, с которого шло это
сообщение. И мы его обязательно найдем. Но, может, вы скажете  мне,  зачем
все-таки понадобилась эта срочная встреча.
   - Помните, мы обещали, что поможем в розыске виновников этого взрыва? -
спросил чеченец. - Я ведь тогда говорил, что мы таких вещей не  делаем.  И
никто из чеченцев подобного сделать не мог. Наши люди умирают как мужчины,
но никогда не взрывают детей и женщин. Теперь мы точно знаем, что  это  не
наши люди.
   - У вас есть доказательства? - оживился Славин.
   - Теперь есть. Нам удалось точно выяснить, что о взрыве знали ребята из
группы Игоря Лысого. Понимаете, что я говорю?
   - Не совсем. Что значит "знали о  взрыве"?  И  кто  они  такие?  Вы  не
забывайте мою специфику, я все-таки работаю в ФСБ, а не в МВД и  занимаюсь
не уголовниками, а террористами.
   - Не забываем, - угрюмо подтвердил чеченец. - Просто хотим,  чтобы  все
знали - мы к этим взрывам  не  имеем  отношения.  А  группа  Игоря  Лысого
занимается в основном рэкетом и вымогательством. У них есть свой  район  в
Москве, где они и работают. Так вот, место, где взорвалась  первая  бомба,
это их территория. И они знали о готовящемся взрыве.
   - Интересно, - Славин потер подбородок, - с чего вы взяли? У вас точные
сведения?
   - У нас всегда точные сведения. Рядом со зданием, где произошел  взрыв,
прямо напротив, есть банк, который контролируют люди Лысого. Так  вот,  за
день До взрыва, по  приказу  самого  Игоря,  они  вывезли  все  деньги  из
хранилища. Понимаете? Все деньги. Мы проверяли,  они  полностью  почистили
свое хранилище.
   -  Ну  и  что,  -  возразил  подполковник.  -  Это  не  доказательство.
Преступной группе или  кому-то  еще  срочно  понадобились  деньги,  и  они
забрали всю свою наличность.
   - А через день  после  взрыва  снова  все  вернули,  -  закончил  Хаджи
Абдулла. Наступило молчание.
   - Так, - нахмурился Славин, - это уже очень серьезно. И как  мне  найти
этих ребят?
   - Это ваше  внутреннее  дело,  -  покачал  головой  чеченец.  -  Мы  не
нанимались к вам в информаторы. Но это только  первая  информация.  Теперь
вторая - по нашим сведениям, сам Игорь всегда был вашим человеком.
   - В каком смысле?
   - Вашим стукачом. Информатором КГБ. Он работал на  госбезопасность  еще
десять лет назад. И если вы поищете в ваших архивах, то все найдете.
   - Вы хотите сказать, что о взрывах могли знать и у  нас  в  ФСБ?  -  не
поверил услышанному Славин.
   - Я ничего не хочу сказать. Мое дело только сообщить вам  факты.  Игорь
Лысый знал о готовящемся взрыве и вывез на всякий случай все свои  деньги.
Он боялся, что взрыв будет слишком сильным. Он и раньше  был  информатором
КГБ. Кстати, Лысым его назвали потому, что в лагере  ему  в  лицо  однажды
плеснули кислоту и попали на голову, содрав большую часть волос. Именно за
то, что он был стукачом.
   Славин молчал. Он обдумывал сказанное. Потом решительно поднялся:
   - У вас ко мне все?
   - Все. По-моему, и этого вполне  достаточно.  Мне  хотелось,  чтобы  вы
поверили - мы не совершали этих взрывов. Мы не убийцы.
   - Это я знаю, - кивнул Славин и, чуть запнувшись, все-таки поблагодарил
своего собеседника: - Спасибо.
   - Вас отвезут, - сказал Хаджи Абдулла, - прямо к  тому  месту,  где  вы
оставили свой автомобиль.
   Через пять минут в уже знакомой "Волге" Славин ехал обратно к Киевскому
вокзалу, рядом с которым его и обещали высадить.  И  опять  сопровождавшие
машины, сменяя друг друга, его провожали на прежнее место.
   А полный текст его разговора везли своему  руководству.  Через  полчаса
весь разговор был внимательно прослушан руководителем  группы,  сотрудники
которой осуществляли наблюдение  за  подполковником  Славиным.  Еще  через
полчаса этот разговор был прослушан его непосредственным начальством.
   - Кажется, у нас будут серьезные неприятности  с  этим  уголовником,  -
сказал человек, которому принесли  пленку  с  записью  встречи  Славина  с
чеченцами.
   Руководитель группы наблюдения за подполковником молча ждал указаний.
   - Нужно, чтобы он не проболтался, - жестко заключил хозяин кабинета.  -
Можете действовать.
   Вернувшись в  свое  временное  жилище,  Дронго  первым  делом  попросил
Зиновия   Михайловича   выяснить,   кому   принадлежат    номера    машин,
преследовавших автомобиль подполковника Славина. Но даже  запрос  в  общую
компьютерную сеть ГАИ МВД по линии СВР не принес определенных результатов.
Ответа в компьютере не было довольно долго, а затем были  выданы  названия
каких-то компаний. Несмотря на все усилия  компьютера,  найти  компании  с
такими названиями не удалось.
   Зиновий  Михайлович  нервничал,  сердился,  а  Дронго,  наоборот,   был
доволен. Отрицательный результат в таком важном деле  даже  полезнее,  чем
положительный. Ибо любая полученная величина означала конкретный ответ  на
его вопрос. Прикрепление номеров машин к  несуществующим  компаниям  более
чем убедительно подтверждало его версию.
   Но отрицательный результат наблюдений за Славиным  был  менее  приятен.
Ему так  и  не  удалось  узнать,  с  кем  конкретно  и  почему  встречался
подполковник. Из наблюдения, организованного за ним столь плотно и  четко,
следовало, что  встреча  была  чрезвычайно  важна  не  только  для  самого
Славина, но и для тех, кто шел за ним следом.
   Теперь следовало принимать решение и выходить на самого  подполковника.
Но  сделать  это  нужно  было,  учитывая  все  обстоятельства  и  особенно
"наблюдателей", которые, похоже, не собирались оставлять  подполковника  в
одиночестве.





   Все следующее утро он ждал адреса, который  ему  должна  была  сообщить
Надежда Коврова. Но здесь  появилась  заминка.  Славин  был  лишь  недавно
переведен из Санкт-Петербурга и жил в  ведомственной  гостинице  ФСБ.  Это
значительно осложняло задачу, но не делало ее невыполнимой.
   Вечером этого дня Дронго уже сидел  рядом  с  Зиновием  Михайловичем  и
наблюдал,  как   Виноградов   со   своего   компьютера   пытается   обойти
блокировочную сетку компьютерной сети СВР и найти компьютер, говоривший  с
ним вчера. Ровно в пять часов вечера Зиновий Михайлович,  снова  используя
кодированную систему СВР, вышел на связь с Виноградовым.
   - Мы вчера говорили с вами, - сообщил он коротко.
   "Представляю, какое там царит оживление", -  подумал  Дронго,  сидевший
рядом с компьютером.
   - Кто вы? - спросил Виноградов.
   - Друзья, - ответил Зиновий Михайлович и добавил: -  Не  пытайтесь  нас
найти. Мы должны срочно поговорить с подполковником Славиным. По  телефону
нежелательно.
   -  Подполковник  Славин  готов  с  вами  говорить,  -  появилось  через
некоторое время на их компьютере.
   - Здравствуйте, подполковник, - отстукал Зиновий Михайлович по  просьбе
Дронго.  -  Мы  знаем  о  вашей  вчерашней  встрече.  Нам   нужно   срочно
встретиться. Когда поедете домой, на улице Александрова сверните влево,  в
переулок. Там вас будут ждать.
   - Сегодня в восемь  вечера,  -  получили  они  следующее  сообщение,  и
Зиновий Михайлович отключился.
   А на другом  конце  столпившиеся  у  компьютера  сотрудники  Славина  с
сочувствием следили, как  Дима  Виноградов  тщетно  пытается  пробиться  к
говорившему  с  ним  компьютеру.  После  получасовых  поисков  он   тяжело
вздохнул:
   - Не получается, Владимир Сергеевич. Ничего не выходит. Они  используют
какой-то специальный код и выходят с  нами  на  связь,  подключаясь  через
общую сеть. Мы не можем их найти - там стоит мощная блокировка. У  частных
компьютеров таких систем не бывает. Это либо крупный банк,  либо...  -  он
замялся.
   - Договаривайте, - кивнул Славин, - либо... какая-нибудь спецслужба?
   - Да, - молодой человек был достаточно откровенен. - Только у них может
быть наша система блокировки информации, через которую удается  все  время
пробиваться.
   - Интересно,  -  нахмурился  Славин,  -  может,  это  наше  собственное
ведомство?
   - Не похоже, - возразил Виноградов, - в таком случае я сумел бы выйти с
ними на связь. Это компьютерная сеть либо МВД, либо СВР, а может, и Службы
охраны президента. Как минимум.
   - Не будем гадать, - отмахнулся Славин, -  раз  нужно  увидеться  и  на
месте решить - чего именно хочет от нас этот неизвестный друг. Может,  они
вообще не из Москвы?
   - Думаю, из Москвы, - неуверенно предположил Виноградов. -  Сигнал  был
четким, а ответы достаточно быстрыми. Если бы посылали из  другого  места,
они не появлялись бы на моем  дисплее  столь  оперативно.  Они  в  Москве.
Нужно, чтобы к  нам  подключились  еще  эксперты  штаба  или  технического
управления. В этом случае мы сумеем обойти их  блокировку  и  узнать  код,
позволяющий  точнее   установить   местонахождение   компьютера,   который
действует нам на нервы.
   - Только завтра, - улыбнулся Славин. -  Сегодня,  будь  добр,  дай  мне
слово, что ничего не предпримешь до окончания моей встречи.
   - Хорошо,  -  пообещал  Виноградов.  -  А  если  они  вас  оставят  как
заложника? Или вдруг убьют?
   - Для чего? - пожал  плечами.  Славин.  -  Для  этого  не  нужны  такие
хитроумные трюки с компьютерами. Они могли бы просто позвонить. А  раз  не
позвонили, значит, боятся идти на прямые контакты. Мне  обязательно  нужно
поехать сегодня.
   - Вы становитесь профессиональным связным, - пошутила Светлова.
   - Вы можете предложить что-нибудь другое? - улыбнулся Славин. - Зато мы
многое уже узнали. Сегодня вечером, я думаю, мы все-таки получим ответ  из
МВД о том, где сейчас обитает этот Игорь Лысый. Орловского прошу взять под
свой контроль. Если не получим официального ответа из МУРа до семи вечера,
берите машину и поезжайте сами к своим старым  знакомым.  Может,  они  вам
сумеют помочь. Но ответ мне нужен уже сегодня. Ждать, пока милиция  найдет
его, мы не можем. Слишком многое поставлено на карту.
   - Понятно, - кивнул Орловский. - Сейчас поеду. Я думаю, ребята  быстрее
найдут его, чем наш запрос.  Хоть  мы  и  написали  "Очень  срочно",  пока
дождемся ответа, месяц пройдет. Я ведь их в  МВД  знаю.  Они  работают  не
торопясь.
   - Дима, ты все-таки еще раз попытайся пробиться к этому  компьютеру,  -
попросил Виноградова подполковник. - Если это сеть спецслужбы, то хотя  бы
уточни, какой именно. Чтобы мы знали, с каким ведомством будем иметь дело.
Ты меня понимаешь?
   - Я постараюсь, Владимир Сергеевич, - кивнул Виноградов.
   - Светлова и Агаев  занимаются,  соответственно,  группой  Воробьева  и
нашими чеченцами, - напомнил Славин.  -  Уточните,  есть  ли  какие-нибудь
новые результаты.
   Пока он отдавал  приказы  сотрудникам  группы,  донесение  о  сообщении
чужого компьютера было передано по цепи наверх. Через пятнадцать минут это
донесение читал руководитель группы, наблюдавшей за сотрудниками  Славина.
Через полчаса он положил листок на стол руководству.
   - Немедленно уточнить, какой был  компьютер!  -  последовал  приказ.  -
Задействовать всю компьютерную службу. В случае  необходимости  подключить
дополнительные резервы. Но установите, кто это такой умный решил выйти  на
связь с людьми подполковника.
   В отличие от компьютера Виноградова,  в  этот  раз  были  задействованы
гораздо более крупные силы, в том числе и специальная сеть  подключения  к
мировой системе "Интернет" и спутниковые наблюдатели. Через  полтора  часа
"любопытный" руководитель уже знал,  что  неизвестный  компьютер  вышел  с
частной  квартиры.  Еще  через  час  он  узнал,  что  эта  квартира   была
зарегистрирована за Службой внешней разведки России. И  тогда  был  послан
еще один срочный приказ.
   В половине восьмого Славин выехал на встречу в привычном  сопровождении
наблюдавших за ним людей. На маленькой улочке имени Александрова,  ведущей
в тупик, Славин свернул в переулок и остановился.  Здесь  была  стена.  Он
вышел  из  машины,  недоуменно  оглядываясь.  Неужели  именно  здесь   ему
назначено место встречи? Рядом никого не было.
   Его преследователи не решились свернуть за ним  в  переулок,  где  едва
хватало места одному автомобилю. Пока подполковник  осматривался,  пытаясь
сообразить, почему было  выбрано  столь  неподходящее  место,  в  переулке
появилась молодая женщина, спешившая к  подъезду  небольшого  двухэтажного
дома, стоявшего слева от стены. Женщина медленно  прошла  мимо  Славина  и
вошла в подъезд. Именно в это время он вдруг услышал тихий голос откуда-то
сверху.
   Подполковник  поднял  голову.  Прямо  на  стене  стоял  незнакомец.  Он
протянул руку.
   - Закройте свой автомобиль, с ним ничего не случится. А потом лезьте на
машину - и ко мне, - посоветовал неизвестный.
   "Довольно эксцентричный способ встречи", -  подумал  подполковник,  но,
забравшись на капот собственного автомобиля, прыгнул на стену.
   - Вперед и вниз, - показал незнакомец.  Вышедшая  из  подъезда  женщина
беспомощно  заметалась  по  дворику,  видя,  как  подполковник  уходит   с
неизвестным. Последний бросил на нее взгляд и спрыгнул со стены.  Там  уже
стоял автомобиль. Пока женщина догадалась выбежать из переулка  и  позвать
людей, пока несколько человек залезли на стену  -  все  было  кончено.  Ни
незнакомца, ни подполковника нигде не было.
   - Зачем нужны были эти прыжки по крышам? - спросил  подполковник,  чуть
отдышавшись. - Вам не кажется, что  все  это  немного  напоминает  дешевые
детективные фильмы?
   - Не кажется, - серьезно ответил Дронго. - За вами следят уже несколько
дней. Они контролируют каждый ваш шаг.
   - Давайте тогда разберемся, - предложил Славин. - Кто они, а кто вы?
   - Они - это, судя по всему, люди, которые очень не хотят оставлять  вас
одного и которым нужно знать о вас желательно больше. А я - это ваш  друг,
у которого сходное с вами задание. Вас устраивает такой ответ?
   - Не совсем, - проворчал Славин. - Почему я должен вам верить?
   - Вчера вечером в пять часов вы были  на  Киевском  вокзале,  -  сказал
Дронго, внимательно глядя вперед и поворачивая в  еще  один  переулок,  на
этот раз закончившийся выездом на соседнюю улицу. -  Я  тоже  там  был.  И
видел, в сопровождении какого  количества  автомобилей  и  людей  вы  туда
приехали. Вы же не будете отрицать, что ездили  в  пять  часов  вечера  на
свидание у Киевского вокзала?
   - Ясно, - кивнул подполковник. - Вы проследили до самого конца?
   - У меня не получилось. Их было  слишком  много,  и  я  бы  не  рискнул
спускаться за вами в метро, опасаясь потерять вас  или  привлечь  внимание
ваших наблюдателей. Но подозреваю, что они проводили вас до  самого  места
встречи.
   - Возможно, - согласился подполковник, - они это делали  в  целях  моей
безопасности. И, возможно, своей, чтобы обеспечить  полную  уверенность  в
надежности нашей встречи.
   Дронго удивленно взглянул на него.
   - Не обманывайте себя, Владимир Сергеевич, я видел вчера тех,  кто  шел
за вами. Видел их отработку, их сменяемость, их профессионализм. Это  были
не те, с кем вы встречались. Это совсем другие люди. И я очень подозреваю,
что это ваши коллеги.
   - В каком смысле - коллеги?
   - В самом прямом. Сотрудники ФСБ. В крайнем случае, МВД, но я склоняюсь
к первому варианту. Именно поэтому  я  и  вышел  на  связь  с  вами  через
компьютерную  сеть.  Все  ваши   телефоны   прослушиваются.   Боюсь,   что
прослушиваются и все ваши разговоры в помещениях. Вы меня понимаете?
   - Я должен вам верить? - холодно спросил Славин.
   - Должны. Иначе нам не справиться в  одиночку.  Мне  нужна  информация,
которую вы вчера получили. Взамен я обещаю узнать,  кто  именно  и  почему
следит за вами.
   - Вам не  кажется,  что  это  не  совсем  равный  обмен?  -  усмехнулся
подполковник. - Информация нужна вам  сейчас,  а  платить  вы  собираетесь
гораздо позже. И то, если у вас получится.
   - Верно, но у нас нет другой возможности.
   -  Я  должен  подумать,  -  ответил  подполковник.  -  Это   достаточно
неожиданное предложение. И заодно проверить ваши слова.
   -  Неужели  вы  не  понимаете:  если  бы  я   был   заодно   с   вашими
"наблюдателями", я бы никогда не рассказал  вам  о  вчерашней  поездке  на
Киевский вокзал? И о том, что ваши телефоны прослушиваются.
   - А может, вы и рассказываете это только потому, что вчера на  Киевском
вокзале вы меня потеряли и теперь хотите отчасти наверстать упущенное.
   - У вас бурная фантазия, подполковник. Вы напрасно теряете время.
   - По-моему, это вы любитель смелых трюков и прыжков в  высоту.  Кстати,
вы  не  представились.  Как  мне  к  вам  обращаться  и  какую  службу  вы
представляете?
   -  Обращаться  можете  как  хотите.  А   я   лично   веду   независимое
расследование. И мне тоже нужен конкретный результат, как и вам. Я  думаю,
вы уже давно поняли, что группа Воробьева ничего не добьется.  Как  и  все
остальные следственные группы по другим громким делам,  она  добросовестно
проведет все следственные эксперименты и экспертизы, подошьет все  бумаги,
опросит всех свидетелей и не найдет виноватых. У  нас  мало  времени.  Вам
нужно решать сегодня.
   - Мне нужны хотя бы сутки на размышление, - твердо сказал Славин.  -  Я
просто не имею права верить вам на слово. Поймите, речь  идет  не  о  моих
личных капризах. Я офицер  ФСБ  и  обязан  вести  расследование  в  рамках
существующих законов. А  по  этим  законам  я  не  имею  права  разглашать
полученную в ходе следствия информацию. Вы меня понимаете?
   - Потом будет поздно, - убежденно сказал Дронго.
   - Возможно, - согласился Славин, - но по-другому я не смогу.
   Дронго молчал целую минуту.
   - Хорошо, - сказал он наконец,  -  тогда  увидимся  завтра  вечером.  В
девять часов вечера у вашей гостиницы. Я  буду  стоять  в  доме  напротив.
Ровно в девять часов вы выйдете из здания, пройдете охрану и окажетесь  на
улице. Я выйду одновременно с вами. Вы достанете сигарету  и  попросите  у
меня спички. Я их вам протяну. А обратно вы вернете  мне  с  бумагой,  где
будет написана информация. Говорить нам не дадут, поэтому постарайтесь все
уложить в нескольких строчках.
   - Хорошо, - согласился подполковник. - Вы думаете,  это  так  серьезно,
что они будут следить за мной и ночью?
   - Они будут следить за вами,  даже  когда  вы  пойдете  принимать  душ.
Неужели вы действительно считаете, что я все это придумал?
   - Вы подвезете меня обратно к моей  машине?  -  вместо  ответа  спросил
Славин.
   - Нет, я высажу вас недалеко. Добирайтесь пешком. Может,  увидите,  как
они суетятся сейчас вокруг этой улицы.
   Славин кивнул головой и ничего больше  не  спросил.  Только  выходя  из
машины, он посмотрел на Дронго и серьезно сказал:
   - До завтра.
   Дронго отъехал. Когда  Славина  уже  не  было  видно,  он  поднял  свое
переговорное устройство  и  вызвал  Зиновия  Михайловича.  После  третьего
вызова тот наконец ответил.
   - В чем дело? - спросил Дронго. - Почему вы сразу не отвечаете?
   - А где вы были? - встревоженно спросил Зиновий Михайлович. - Я пытался
выйти с вами на связь несколько раз.
   - Я отключил аппаратуру. У меня был  важный  разговор,  и  я  не  хотел
беспокоить своего собеседника. Что случилось у вас? Почему такая суета?
   -  Кто-то  пытался  выйти  на  наш  компьютер.  Они  сумели  просчитать
варианты, обойти контрольную систему и блокировку. Я  подозреваю,  что  им
удалось точно установить, откуда вышли на связь с компьютерной сетью ФСБ.
   - Виноградов? - быстро спросил Дронго.
   - Нет, это не он,  -  убежденно  сказал  Зиновий  Михайлович.  -  Здесь
работала довольно мощная группа. В одиночку пробить блокировку и найти код
невозможно.
   - Понятно, - он взглянул на часы. - Немедленно бросайте все и  уходите.
У вас в запасе пять минут. Немедленно уходите!  Вы  меня  поняли,  Зиновий
Михайлович? Быстро уходите оттуда! Вы меня слышите?
   В ответ он получил только молчание.





   На работу Славин вернулся в девять часов вечера. На этот раз  в  городе
автомобилей было гораздо меньше, и он сумел  заметить  меняющиеся  машины,
следившие за ним, и подумать, что неизвестный, с  которым  он  встречался,
может оказаться прав. Но самое настоящее потрясение ждало  его  в  отделе,
куда он приехал.  Было  получено  официальное  сообщение  из  МВД,  что  в
настоящее время установить место нахождения известного  рецидивиста  Игоря
Лысого, или Игоря Адашева, не представляется возможным. По данным МВД,  он
освободился три года назад и с тех пор  за  совершение  ряда  преступлений
находится в розыске.
   Никто из  сотрудников  его  группы  не  уехал  домой.  Только  Светлова
позвонила, предупредив старую мать о своем опоздании. Молодая женщина была
разведена и не  имела  детей  от  неудачного  брака.  Агаев,  сидевший  на
телефонах, почти не вставал с места. Получив по факсу  сообщение  из  МВД,
они напряженно ждали Орловского, уехавшего еще за час до отъезда Славина.
   Подполковник, помнивший слова Дронго о том, что все кабинеты их  группы
могут прослушиваться, решил устроить своеобразный эксперимент. Он не  стал
рассказывать сотрудникам, что произошло во  время  встречи,  ограничившись
короткими словами, что обо всем  можно  будет  поговорить  завтра.  Только
Светловой, которая все-таки спросила,  почему  его  вызывали  второй  день
подряд, он пояснил, что всплыли дополнительные данные, но сначала  чеченцы
хотят все проверить.
   -  Поэтому  они  вас  вызывали  так  срочно,   используя   компьютерное
подключение? - спросила удивленная Светлова.
   - Да, поэтому, - ответил  Славин.  От  женщины  не  укрылась  некоторая
раздражительность в его голосе, и она прекратила всякие расспросы.
   В техническом отделе ФСБ у капитана Агаева работал близкий друг  Сергей
Краюхин. Подполковник знал об  этом.  Именно  поэтому,  отозвав  Агаева  в
коридор, он дошел до окна и, только остановившись там, спросил:
   - Гамза, ты, кажется, дружишь с Краюхиным?
   - Да, - подтвердил удивленный Агаев,  не  понимавший,  почему  об  этом
нужно узнавать в коридоре.
   - Мне нужен завтра утром их "рейнджер", - тихо сказал Славин.
   - Хорошо, - еще больше удивился Агаев.  -  Утром  я  оформлю  заявку  и
получу прибор.
   "Рейнджером" называли специальный прибор, позволявший обнаружить  любые
источники   скрытого   прослушивания.   Новейшая    радарно-ультразвуковая
технология позволяла обнаружить любой "жучок" с абсолютной точностью.  При
этом проверялся весь возможный частотный  диапазон  работавших  при  любом
режиме  модуляций.  Устройство  было  разработано  в  Англии  и  считалось
суперсекретным до тех пор,  пока  его  технологию  не  раскрыли  советские
специалисты в этой области техники.
   - Нет, - возразил подполковник, - мне  нужно,  чтобы  ты  его  попросил
всего на один час. В порядке, так сказать, личной дружбы. И  не  нужно  об
этом никому рассказывать, даже нашим сотрудникам. Завтра утром  встретимся
прямо здесь, вот у этого окна, в половине десятого. Ты меня понял?
   Агаев хотел что-то спросить, но, взглянув  в  глаза  Славина,  не  стал
ничего говорить, а только согласно кивнул головой.
   Когда они вернулись в свои кабинеты, там уже  был  приехавший  из  МУРа
Орловский. Увидев Славина, он поднялся и коротко доложил:
   - Только что приехал, Владимир Сергеевич. Мне удалось...
   - Вы уже ужинали? - перебил его подполковник. Он  говорил  с  Орловским
только на "вы". Майор был единственный из состава  группы  старше  его  по
возрасту. На "вы" Славин обращался и к Инне Светловой.
   - Нет, - покачал головой Орловский, - я домой заехать не  успел,  решил
приехать прямо сюда. Знал, что вы меня ждете.
   - Пойдем поужинаем, - предложил Славин, взяв за руку майора. - Кажется,
наш буфет еще открыт.
   -  Но...  -  хотел  возразить  Орловский,  однако  сразу  верно  оценил
ситуацию. Подполковник сжал его левую руку и буквально потащил  за  собой.
Орловский понял, что в этом случае лучше молчать. И лишь когда они вышли в
коридор, Светлова спросила у Виноградова:
   - Дима, что происходит с нашим шефом? Он сегодня какой-то странный.
   - Не знаю, -  пожал  плечами  Виноградов,  -  наверно,  эти  непонятные
встречи так на него действуют. Каждый день что-то  происходит,  и  никаких
результатов. Я на его месте вообще бы на людей бросался.
   Выйдя в коридор, Славин тихо шепнул Орловскому: "Молчите"  -  и  прошел
мимо  двух  сотрудников  ФСБ,  стоявших  в  коридоре  и  о   чем-то   тихо
беседовавших. И лишь завернув за угол, быстро сказал:
   - В кабинетах - ни слова. Ни одного слова о нашем  деле.  Какие  у  вас
данные по этому преступнику? В МУРе что-нибудь знают?
   - Конечно, знают. Его люди работают  в  основном  с  выходцами  из  так
называемой солнцевской группировки. Он находится в розыске, но  в  милиции
примерно знают, где его можно найти.
   - Они могут его взять?
   - Сложно. У него большая охрана, хорошие  связи  в  самой  милиции.  И,
самое главное, они подтвердили, что он проходил по нашему  ведомству,  был
информатором КГБ в лагерях, где отбывал наказание.  Его  обычно  сажали  с
"политическими". Сейчас  он  формально  в  розыске,  но  фактически  часто
появляется в ресторанах, в казино. Видимо, в милиции  не  очень  торопятся
его арестовать. Я, во всяком случае, это понял именно так.
   - Кого  они  вообще  торопятся  арестовать,  -  пробормотал  с  досадой
подполковник. - А какие-нибудь конкретные места его пребывания известны?
   - Ресторан "Золотой дракон". Он часто ужинает именно там. Или в  казино
"Гавана-клуб". Но не так часто.
   - Понятно, - кивнул подполковник. - Они даже знают его места  обитания,
но не могут его арестовать. Трогательное единство.
   Они дошли до следующего поворота.
   - Завтра поедем в этот самый ресторан. И в казино  тоже,  -  решительно
сказал Славин. - Но еще раз предупреждаю,  в  наших  кабинетах  ни  одного
лишнего слова до утра. Утром мы все проверим.
   После небольшого ужина они вернулись к себе,  и  Славин  разрешил  всем
разъехаться по домам. Был уже одиннадцатый час вечера. Он  поехал  в  свою
комнату   в   ведомственной   гостинице,   скорее   напоминавшей    хорошо
отремонтированное  общежитие.  Этой  ночью  он  спал   плохо,   а   утром,
проснувшись раньше обычного, выехал на работу и по дороге сумел  проверить
и убедиться, что его действительно "ведут" довольно профессионально  сразу
несколько автомобилей.
   В девять часов Орловский, Светлова и Виноградов  уже  были  на  работе.
Агаев, обычно пунктуальный и дисциплинированный, еще не явился, но  Славин
пояснил, что разрешил ему утром несколько задержаться. Ровно через полчаса
Агаев появился в коридоре с небольшим прибором в руках.  Двухкилограммовый
прибор внешне напоминал обычный радиоприемник или магнитофон.
   Славин первым вошел в кабинеты, где сидели его сотрудники. Это были две
большие комнаты, смежные, но со своими отдельными выходами. Он подозвал  -
Светлову и Виноградова и написал на листке бумаги:
   "Ничему не удивляйтесь. Продолжайте спокойно разговаривать".
   Светлова удивленно  подняла  бровь,  но  кивнула  в  знак  согласия,  а
Виноградов попытался спросить,  но,  заметив  строгий  взгляд  Орловского,
улыбнулся и все-таки сказал:
   - Мне, наверное, нужно больше работать на компьютерах.
   Вошел Агаев с прибором в руках. Славин стал сзади него и  громко  начал
говорить:
   - Вчерашний доклад Орловского убедил меня, что преступник, которого  мы
разыскиваем, - чрезвычайно опасный рецидивист. Милиция давно ищет  его.  И
сообщение из МВД верно отражает суть дела.
   Агаев замер у стола. Прибор показал наличие подслушивающего устройства.
Агаев жестом указал  на  стол  и  продолжал  поиски.  А  Славин  продолжал
говорить:
   -  Нужно  послать  запрос  с  просьбой  активизировать   поиски   этого
преступника. И хотя чеченцы валят все на него, я не очень доверяю им.
   Виноградов изумленно смотрел  на  подполковника,  а  Светлова  чуть  не
рассмеялась. Славин явно не был оратором, и длинные речи  давались  ему  с
трудом.
   Агаев обнаружил еще два подслушивающих устройства, в стене  и  у  окна,
рядом с батареей. Сомнений не  оставалось.  Вчерашний  незнакомец  говорил
правду. Собственно, можно было дальше и не  проверять,  но  добросовестный
Агаев проверил обе комнаты и нашел еще два "жучка".
   Славин явно иссяк, и тогда Светлова решила прийти ему на помощь.
   - Есть новые сообщения от группы  Воробьева.  Эти  взрывные  устройства
были изготовлены в Чехии в последние несколько лет.  Может,  нужно,  чтобы
кто-нибудь из нас поехал в Прагу?
   Подполковник, ошеломленный находками в их кабинетах,  обреченно  кивнул
головой в знак благодарности и нехотя сказал:
   - Да, конечно. Наверное, это было бы правильно. Агаев закончил проверку
и испытующе смотрел на Славина. Тот махнул рукой, разрешая выйти и вернуть
"рейнджер" в технический отдел.  Потом,  ни  слова  не  говоря,  вышел  из
кабинета в коридор. Орловский  поспешил  за  ним.  Виноградов  и  Светлова
переглянулись. Виноградов  нахмурился  и  пошел  к  своим  компьютерам,  а
Светлова вернулась к документам на столе.  Вышедший  в  коридор  Орловский
увидел стоявшего у окна подполковника и подошел к нему. Молча стал рядом.
   - Что будем делать? - тихо спросил он.
   - Я запишусь на прием к руководству,  -  глядя  перед  собой,  медленно
сказал Славин. - Это просто позор. Если они  нам  не  доверяют,  могли  бы
просто не поручать подобные задания. А раз поручили...
   - Вы хотите пойти к директору ФСБ? - понял Орловский.
   - Или к его первому заместителю, - кивнул Славин. - Я хочу  знать,  кто
дал согласие на подобное безобразие. Без их личного вмешательства это дело
не будет раскрыто.
   - А если они знали об этом? - спросил Орловский.
   - Вы так полагаете? - повернулся к нему подполковник.
   - Думаю,  да.  Без  согласия  высшего  руководства  такие  вещи  просто
немыслимы. Мы ведь поменяли наши кабинеты  совсем  недавно,  после  вашего
первого свидания с чеченцами. Значит, уже тогда  было  принято  решение  о
прослушивании.  Думаю,  что  руководство  было  полностью  в  курсе  всего
происходившего. Они могут объяснить это проблемами безопасности.
   - Какая, к черту, безопасность! - хмуро заметил подполковник. - Я и так
докладываю почти ежедневно о нашем неудачном расследовании. И о чеченцах я
генералу тоже рассказал.
   - В Москве не каждый день случаются такие  взрывы,  -  заметил  опытный
Орловский. - Очень может быть, что их  интересуют  и  побочные  результаты
нашего расследования. Возможно, они просто боятся утечки информации.
   - И поэтому нас так плотно опекают?
   - Я просто высказываю свои предположения.  Вы  вчера  виделись  с  этим
неизвестным. Что он вам сказал?
   - Он и сообщил мне обо всем. Попросил информацию чеченцев, но я ему  не
дал, решив все проверить. По-моему, этот парень из СВР, Дима, говорил, что
подключение в нашу сеть возможно через Службу внешней разведки или МВД.
   - Вы ему что-нибудь рассказали? - спросил Орловский.
   - Нет, конечно. Попросил сутки на размышление.
   - Хотите с ним встретиться? - понял майор.
   - Теперь хочу. И задать ему несколько вопросов. А потом  уж  я  решу  -
идти с этими данными к руководству или действовать по обстановке.  Давайте
вернемся, а то мы, кажется, слишком здесь задержались.
   Они вернулись в кабинет,  куда  уже  подошел  Агаев.  Все  смотрели  на
Славина. Тот заставил себя улыбнуться.
   - Кажется, вы решили, что можно  немного  расслабиться.  Давайте  снова
пройдемся по всему делу. Посмотрим, где у нас  есть  возможность  получить
чуть больше информации, чем у группы Воробьева. Орловский,  где  мы  можем
найти этого рецидивиста?
   Майор взглянул на него.
   - Он бывает в ресторанах или в казино, - ответил неуверенно.
   - Нужно послать непосредственный запрос в МУР, - предложила Светлова.
   "Я проверял, - написал на листке  бумаги  Орловский.  -  В  Москве  три
ресторана "Золотой дракон". Все в центре. На Каланчевской, на Ордынке и на
Плющихе".
   - Поедут в МУР, - громко сказал Славин, - Орловский и Агаев. Поговорите
с инспекторами уголовного розыска. У них многочисленная агентура,  которая
знает гораздо больше, чем все руководство аппарата  МВД.  Может,  они  нам
чем-нибудь помогут.
   "Проверьте все три ресторана",  -  написал  он,  протягивая  блокнот  с
записью Орловскому. Тот, прочитав, кивнул головой.
   -  Дима,  -  обратился  к  старшему  лейтенанту  Славин,  -  постарайся
задействовать свою любознательность и получи все, что есть в МВД по  этому
рецидивисту. Сообщения о том, что его ищут, нам мало. Пусть передадут  его
подробную биографию. А вы, Инна, будьте любезны, узнайте в  нашем  архиве,
есть ли упоминания об этом преступнике в наших архивных материалах.
   - Да, конечно, - громко ответила Светлова.


   - Они начали что-то  подозревать,  -  сказал  один  из  "наблюдателей",
сидевших за столом и внимательно слушавших все разговоры.
   - Да, - согласился другой, - подполковник стал слишком часто выходить в
коридор. И, по-моему, они что-то пишут друг другу. Слышен  скрип  ручки  и
шелест бумаги. Нужно доложить о наших подозрениях.





   В эту ночь Дронго не стал возвращаться в квартиру, где его  должен  был
ждать Зиновий Михайлович.  Он  трижды  звонил  Ковровой,  пока  наконец  в
двенадцатом часу вечера она не взяла трубку.
   - Вы всегда так поздно приходите домой? - начал Дронго.
   - А вы звоните ко всем знакомым  так  поздно?  -  спросила  Коврова.  -
По-моему, уже двенадцать.
   - Я звоню вам весь вечер. У меня срочное сообщение. На  нашей  квартире
что-то произошло. Зиновий Михайлович не отвечает. Я звонил и по  телефону,
и вызывал по нашему передатчику. Кажется, там что-то случилось.
   - С чего вы взяли?
   - Во-первых, я так чувствую, согласитесь, это уже  аргумент  достаточно
весомый.
   - Из-за которого вы и звоните так поздно, - ядовито уточнила Коврова.
   - Во-вторых, - проигнорировал ее выпад Дронго, они с первого  дня  явно
невзлюбили друг друга, -  я  говорил  с  Зиновием  Михайловичем,  и  связь
неожиданно оборвалась. Но перед этим он успел  мне  сообщить,  что  кто-то
пытался установить местонахождение его компьютера.  И  этот  кто-то  сумел
пробиться сквозь его блокировку, введя  свой  персональный  код.  Вы  меня
понимаете?
   Женщина наконец поняла.
   - Ждите, - сказала она. - Позвоните мне  через  час.  У  вас  есть  где
остановиться?
   - А вы хотите пригласить меня к себе? - пошутил Дронго.
   Она просто положила трубку.
   Он огляделся и зашагал по направлению к отелю.  В  отличие  от  прошлых
лет, проблема гостиницы в Москве была уже не столь сложной. Через  час  он
позвонил Ковровой, выйдя предварительно на улицу.
   - Как у нас дела?
   - Вы были правы, - сухо сказала женщина. - Наши люди  проверили  все  в
квартире и обнаружили, что там побывали чужие.
   - Где Зиновий Михайлович?
   - Его там нет.
   Дронго помрачнел. Он не любил, когда убирали работавших  с  ним  людей.
Ему было жаль чудаковатого специалиста по компьютерам, случайно  попавшего
в Москву и так нелепо  подставившегося  в  этой  "мясорубке".  Оставалась,
правда, слабая надежда, что Зиновий Михайлович успел  уйти.  Но  она  была
слишком призрачной.
   - Он знал ваш телефон? - спросил Дронго.
   - Знал, - безжалостно сказала Коврова.
   - И не позвонил, - сам подвел итог Дронго. - Все ясно.
   - Что вы хотите делать?
   - Конкретно сейчас? Пойти спать.
   - Что вы намерены делать завтра? - нервно переспросила женщина.
   - Смотря по  обстоятельствам.  Но  прежде  всего  встретиться  с  нашим
другом. Вы понимаете, о ком я говорю?
   - Понимаю. Вам нужна помощь?
   - Пока нет. Только одна просьба. Узнайте, если возможно, что  произошло
с Зиновием Михайловичем.
   - Вы могли бы этого и не говорить, - сухо отрезала женщина. -  Это  моя
обязанность.
   - И,  конечно,  выясните,  кто  сумел  выйти  на  компьютерную  сеть  и
обнаружить наше убежище. Хотя подозреваю, что это и так ясно.
   - У вас все?
   - Да. Спокойной ночи.
   - Подождите, - раздраженно сказала женщина. - Когда вы  встречаетесь  с
этим "другом"?
   - Завтра, - он не стал уточнять, когда  именно.  Телефон  Ковровой  мог
также прослушиваться.
   - Потом позвоните мне, после встречи, - предложила она.
   - Договорились. До свидания.
   - До свидания.
   В эту ночь он спал беспокойно, понимая, что его могут вычислить. И хотя
он выбрал сравнительно тихую гостиницу на краю города, тем не  менее  рано
утром он покинул ее, предпочитая позавтракать где-нибудь в центре города.
   До вечера было много времени, а находиться в городе  было  небезопасно.
Именно поэтому он поехал на Курский вокзал и, взяв билет, выехал в один из
небольших подмосковных городков, где и провел весь день. И только к вечеру
вернулся в город, для встречи с подполковником Славиным.
   В этот день Орловский и Агаев совместно с сотрудниками  МУРа  проверяли
все рестораны "Золотой дракон", пытаясь найти сообщников или друзей  Игоря
Адашева. Но тщательная проверка ничего не принесла. Впрочем,  рассчитывать
на подобное везение было нереально. Можно было заранее просчитать,  что  в
первый  день  им  не  повезет.  Для  обнаружения  преступника  нужно  было
устраивать засады и дежурить во всех местах его возможного появления.
   В шестом часу вечера, когда уставшие и голодные работники ФСБ вернулись
к себе, пришло срочное сообщение о случившейся утром у  магазина  "Восход"
перестрелке.  Группа  МУРа,  выехавшая  на   место,   нашла   на   Большой
Серпуховской улице  стоявший  автомобиль  "БМВ"  с  расстрелянными  в  нем
людьми. Предварительный анализ показал, что в перестрелке у магазина  были
убиты  сам  Игорь  Лысый  и  двое  его  телохранителей.  По  свидетельству
очевидцев, нападавшие  были  в  темных  плащах  и  имели  явно  кавказскую
внешность.
   Сообщение о смерти  преступника  поступило  в  МУР  уже  после  отъезда
Орловского и Агаева в ФСБ, и  работники  уголовного  розыска,  знавшие  об
особом  интересе  сотрудников  Федеральной  службы  безопасности  к  этому
преступнику, позвонили Орловскому, сообщили о случившемся.
   Снова приехавшие Орловский и Агаев убедились,  что  идентификация  была
уже   проведена   и   отпечатки    пальцев    преступника    неопровержимо
свидетельствуют, что на этот раз был убит сам Игорь Адашев, трижды судимый
рецидивист, находящийся в розыске с девяносто третьего года.
   С этими ошеломляющими известиями оба офицера вернулись к подполковнику.
В самом убийстве Игоря Лысого не было ничего необычного. Подобные разборки
в  Москве  случались  практически  каждый  день.  Но  настораживало   само
совпадение подобного убийства с активным  розыском  Лысого  ФСБ.  И  самым
неприятным  в  случившемся  было  то  обстоятельство,  что  убийцы  внешне
напоминали  выходцев  с  юга,  а  значит,  вполне  могли  быть  чеченцами,
решившими таким образом подставить преступника  Адашева  под  прицел  ФСБ,
отводя подозрение от самих себя.
   Именно с такими неутешительными выводами Славин и поехал вечером домой.
Поставил свой  автомобиль  на  стоянку  и,  возвращаясь  пешком  к  зданию
ведомственной гостиницы, взглянул на часы. Было без пяти девять.
   Подполковник поздоровался с  дежурным,  показал  свое  удостоверение  и
вошел внутрь. Затем, будто  вспомнив  о  чем-то,  повернулся  и  вышел  из
здания, словно решил немного прогуляться перед сном. В кармане у него  уже
лежало заранее приготовленное сообщение с просьбой  еще  раз  связаться  с
ним. И записка с именем террориста, уже убитого неизвестными.
   Ему было неприятно, что этот незнакомец  оказался  прав  и  их  встреча
состоялась слишком поздно. С другой стороны, убийство преступника  еще  не
доказывало ни  его  вины,  ни  его  непричастности  к  обоим  взрывам.  Но
случившееся подтверждало мысль незнакомца о  невозможности  промедления  в
столь сложном и опасном расследовании.
   Выйдя из здания  и  пройдя  несколько  шагов,  подполковник  достал  из
кармана пачку сигарет и в этот  момент  увидел  шагнувшего  ему  навстречу
рослого незнакомца. Он вытащил  одну  сигарету  и,  пошарив  по  карманам,
словно вспомнил, что у него нет спичек, обратился к незнакомцу, который  в
этот момент "случайно" оказался рядом:
   - Простите, у вас нет спичек?
   -  Да,  конечно,  -  ответил  Дронго,  доставая  и  протягивая  заранее
приготовленные спички.
   Подполковник взял, прикурил. Огонек пламени осветил его  лицо.  Он  был
спокоен, но несколько напряжен. Потом он скомкал уже заготовленную бумажку
и протянул ее Дронго вместе с коробком. Для любого наблюдателя со  стороны
все должно было  казаться  естественным:  человек  попросил  у  случайного
прохожего спички, закурил и,  не  сказав  ни  слова,  вернул  их  обратно,
поблагодарив обладателя коробка.  Славин  вернулся  в  здание,  а  Дронго,
спокойно положив бумагу и спички в карман,  зашагал  дальше.  Лишь  пройдя
метров двести и свернув  за  угол,  он  убедился,  что  за  ним  никто  не
наблюдает, вошел в подъезд дома и развернул бумажку.
   "Позвоните в десять ноль-ноль",  -  прочел  он  первую  фразу  и  номер
телефона, по которому  должен  был  позвонить.  Следующие  три  фразы  его
неприятно  поразили.  "Вы  были  правы.  Мне  рассказали  об   участии   в
преступлениях рецидивиста Игоря Лысого. Сегодня его убили".
   Дронго нервно покрутил головой. Опять опоздали, как все это  глупо.  Он
снова посмотрел на бумагу, запоминая номер, и  лишь  затем  зажег  спичку,
поджигая листок. После того как он превратился в пепел, растер его  руками
и вышел из подъезда.
   Подполковник все рассчитал правильно. Его телефон  в  гостинице  мог  и
наверняка прослушивался. А в номере напротив вот уже две недели  никто  не
жил. Майор Воронов был в командировке, а Славин знал его  номер  телефона.
Считать, что  в  ведомственной  гостинице  ФСБ  могут  прослушиваться  все
телефоны, было нереально. Этого просто не  разрешили  бы  сделать  другим,
из-за  опасения  утечки  информации.  А  собственная  служба  безопасности
наверняка следила только за тем, чтобы по телефону  не  говорили  лишнего.
Именно на подобном противоречии и решил сыграть подполковник. Он  попросил
у дежурного ключи, якобы забрать оставленные у Воронова шахматы. А  затем,
ровно без одной минуты десять, вошел в номер майора.
   Ровно в десять часов зазвонил телефон. Это был  Дронго,  уже  понявший,
что подполковник придумал какой-то трюк,  с  помощью  которого  они  могут
поговорить относительно спокойно.
   - Это я, - сказал Дронго. - Я все понял. Мы опоздали.
   - Да, - согласился Славин. - Я не думал,  что  все  так  серьезно.  Его
застрелили сегодня утром.
   - Кто это сделал?
   - Пока неизвестно. Но есть подозрение, что это гости с юга.
   - Уточните, -  сказал  Дронго.  -  Это  может  быть  не  совсем  верная
информация.
   - Завтра будем уточнять.  Вы  были  правы.  Ваша  информация  оказалась
правильной.
   - Да, - горько сказал Дронго, - спасибо.
   - Вы можете завтра позвонить  мне  по  другому  телефону,  -  предложил
подполковник. - Ровно в два часа дня.
   Славин продиктовал телефон. Это был номер тетки его жены, к которой  он
давно обещал зайти.
   - Хорошо, - согласился Дронго и,  не  удержавшись,  добавил:  -  Будьте
осторожны. До свидания.
   Он положил трубку и, выйдя из автомата, огляделся. Все  было  спокойно.
Видимо, подполковник действительно придумал какой-то вариант, при  котором
можно было говорить  относительно  спокойно.  Дронго  вспомнил  об  убитом
рецидивисте. "Как мы опоздали, - подумал  он  с  сожалением.  -  С  другой
стороны, даже если вчера Славин назвал бы мне имя погибшего, все равно  мы
бы не успели. Преступника застрелили сегодня  утром.  Значит,  его  участь
была решена вчера".
   Дронго четко знал, как прокручивается механизм таких заказных  убийств.
Стрелявшие в рецидивиста люди наверняка знали, куда и с  кем  он  приедет.
Знали, кого убивать.  Приказ  они  могли  получить  только  вчера.  А  это
значило, что он шел по цепочке. На это нужно еще, как минимум,  день.  Как
раз тот самый день, когда он упустил Славина у Киевского вокзала. Тогда он
поступил  неправильно,  не   разрешив   сотрудникам   СВР   следовать   за
подполковником. Очевидно, другой стороне это удалось гораздо лучше, и  они
сумели услышать имя, которое ему вчера не сообщил  подполковник.  И  тогда
все сходилось. Приказ об устранении был отдан в тот  же  день.  Вчера  его
получили  непосредственные  исполнители.  А  сегодня  утром  приговор  был
приведен в исполнение.
   Он вспомнил, что нужно  позвонить  Ковровой,  и  спустился  на  станцию
метро, где стояли телефоны-автоматы. Набрал номер.
   - Добрый вечер, - сказал он. - У меня плохие новости.
   - У меня тоже, - ответила она. - Мы нашли Зиновия Михайловича.





   На следующее утро  Славин,  уже  не  обращая  внимания  на  аппаратуру,
установленную в их кабинетах, приказал Орловскому снова выехать  в  МУР  и
узнать все подробности  убийства  рецидивиста  Адашева.  А  сам  вместе  с
Агаевым и Светловой поехал в тот  самый  банк,  напротив  которого  и  был
устроен первый взрыв и который отмывал в основном грязные деньги Лысого  и
ему подобных "авторитетов".
   В последние годы в столице,  да  и  по  всей  стране,  число  возникших
коммерческих банков не поддавалось никакому счету. Правда, многие  из  них
лопались, едва приступая к серьезным операциям.  Но  многие  держались  на
плаву именно благодаря многомиллионным вливаниям "грязных денег"  мафии  и
бандитских группировок.
   Ради справедливости следует отметить, что возникали и крупнейшие банки,
сумевшие стать своеобразными "визитными карточками" новой России  и  своей
деловой активностью даже потеснить ведущие государственные  банки  страны.
Среди них были и уже сделавшие себе громкое имя и не работавшие с  мафией.
Но практически почти все банки так или иначе в основе своей имели  дело  с
переводом безналичных средств в наличные, с отмыванием,  в  той  или  иной
форме, государственных кредитов,  с  ложными  авизо,  с  коррумпированными
чиновниками, согласными на выдачу льготных кредитов и тому подобное.
   Было  много  мелких  банков,  созданных  под  ту  или  иную   фирму   и
занимавшихся лишь отмыванием денег своих клиентов. Подобным банком  был  и
"ОСТ-БАНК",  скрывавший  за  громкой  вывеской  лишь  своеобразный   пункт
перекачки  грязных  денег.  И  хотя  группа  Славина   приехала   туда   в
одиннадцатом часу утра,  там  уже  работала  группа  из  МВД,  проверявшая
деятельность банка. После смерти своего негласного покровителя банк  сразу
лишился своего важнейшего преимущества - "прикрытия". Очень  деятельная  в
таких случаях и всезнающая милиция  тут  же  проявляла  особый  интерес  к
финансовому учреждению, оставшемуся без защиты мафии.
   Словно само убийство Адашева становилось  катализатором,  в  результате
которого милиция "вспомнила" о существовании этого  банка  и  начала  свою
проверку. Хотя, по-житейски, все  было  правильно.  Раньше  за  нормальное
функционирование подобного учреждения платил Игорь Лысый.  Теперь  его  не
стало. Значит, либо нужно закрывать банк, либо брать еще большие деньги  с
его преемников. Все было четко продумано и так же четко исполнялось.  Банк
был закрыт, и около двадцати сотрудников милиции и ревизоров проверяли его
деятельность.
   Недовольный Славин вошел в кабинет  директора,  где  уже  сидел  важный
сотрудник милиции в  штатском.  На  нем  были  довольно  дорогой  галстук,
стоивший не менее ста долларов, и очки, оправа которых  могла  стоить  его
обладателю никак не меньше трехсот "зеленых". И хотя сама зарплата офицера
милиции, даже со всеми льготами и дополнительными выплатами, не составляла
и половины этой стоимости, сидя в кресле руководителя банка, он чувствовал
себя уверенно.
   Сидевший напротив него директор  чувствовал  себя  менее  уверенно.  Он
понимал, почему именно сейчас нагрянули незваные гости, и оттого нервничал
еще больше. Славина и сопровождавшего его  сотрудника  важный  милицейский
чин встретил удивленным взглядом.
   - В чем дело, Рысаков?  -  спросил  он  у  своего  офицера.  -  Я  ведь
приказывал - ко мне никого не пускать.
   - Это к вам из ФСБ, товарищ  полковник,  -  почему-то  шепотом  доложил
старший лейтенант.
   Человек в штатском счастливо улыбнулся и медленно поднялся.
   - Полковник Леонов, - представился он, протягивая руку.
   Пришлось здороваться с этим типом.
   - Подполковник Славин, из ФСБ, - сказал Славин, испытывая,  однако,  не
очень приятное чувство.
   - Садитесь, - показал полковник  и,  посмотрев  на  директора,  коротко
сказал: - У нас гость.
   Директор, кивнув, быстро вышел из кабинета. Через секунду он вернулся в
сопровождении очень красивой молодой длинноногой секретарши.
   - Что вы будете пить, - мило улыбнулась она Славину, - чай, кофе?
   - Ничего, спасибо, - огорчил девушку Славин и, когда она вышла, спросил
полковника милиции: - Вы, очевидно, проводите плановую проверку?
   - Да, - подтвердил полковник, - а вы по тому же делу?
   - Нет, - покачал головой Славин, - у нас совсем другое.  Мы  расследуем
дело о грабеже банков.  Для  профилактики  осматриваем  несколько  местных
банков. Мои сотрудники сейчас внизу, на  первом  этаже,  вместе  с  вашими
осматривают хранилище. Вы прикажите, пусть им не мешают.
   - Да, конечно, - сразу разрешил Леонов и  нажал  кнопку  селектора.  Он
даже знал, какую именно нажимать.
   - Рысаков, - строго сказал полковник,  -  там  товарищи  из  ФСБ  хотят
хранилище посмотреть. Пусть спустятся и посмотрят. Что еще? - спросил он у
подполковника.
   - Еще несколько вопросов к директору,  и  я  вас  покину,  -  улыбнулся
Славин. Приходилось улыбаться этому полковнику.
   - У вас ничего секретного? Может,  мне  выйти?  -  счастливо  улыбнулся
полковник.
   - Ну что вы, - возразил Славин. - У меня  совсем  несекретные  вопросы.
Простите, как ваше имя, отчество? - спросил он уже у директора.
   - Петр Семенович, - ответил тот. Он был вообще удручен. Мало того,  что
МВД, так еще и ФСБ на голову свалилось. И это все после смерти Игоря,  так
долго прикрывавшего их банк.
   - Скажите, Петр Семенович, у вас не  было  случаев  пропажи  денег  или
нападения на ваших инкассаторов?
   Директор чуть перевел дыхание. Видимо, этот подполковник вообще  ничего
не знает. Кто же посмеет напасть на  инкассаторов  банка,  который  держит
Игорь Лысый? Откуда только взялся на его голову этот глупый кагэбэшник.
   - Нет, - сказал он, - у нас таких случаев не было.
   - А нападений на хранилище?
   - У нас постоянная вооруженная охрана. Три человека. Есть разрешение на
оружие. И очень совершенная  сигнализация.  Вот  товарищ  полковник  может
подтвердить, - показал на Леонова директор, вытирая свою  теменную  лысину
большим носовым платком.
   - Да, у них все с этим было в порядке, - солидно кивнул полковник.
   - Вы не вывозили денег из хранилища? - спросил Славин.  -  Хотя  бы  на
время?
   - Нет, конечно. Хотя постойте, - вспомнил директор,  -  несколько  дней
назад вывозили. Как раз накануне этого взрыва. Я еще  тогда  подумал,  как
хорошо, что мы убрали все деньги. Мы перевезли их в наш филиал и попросили
специалистов осмотреть хранилище. Они два дня все  проверяли.  Вы  знаете,
даже взрыв, который был совсем рядом, почти не принес никаких разрушений.
   - А кто осматривал ваше хранилище?
   - Специалисты из Госбанка России. Мы их специально пригласили.  И  даже
заплатили за это.
   - Вы можете назвать фамилии?
   - У нас есть договор с ними, - удивился директор. - Сейчас  принесу,  -
вскочил он с места.
   - Если можно, - кивнул Славин, и директор поспешил к выходу.
   - У них неплохой банк, - осторожно сказал полковник, уже понявший,  что
в финансовую деятельность офицеры ФСБ вмешиваться не будут.
   - Это ваша территория? - поинтересовался Славин.
   - Не совсем. Я просто курирую  эту  группу  банков.  Проводим  плановые
проверки, - снова не совсем убедительно сказал милицейский чин.
   - Здесь был взрыв, прямо напротив. Во  время  презентации,  -  напомнил
Славин.
   - Да, я тоже приезжал, - кивнул Леонов. - Это просто  безобразие!  Пора
кончать наконец с  этими  чеченцами.  Да  и  вообще  со  всякими  пришлыми
черномазыми. Построить этакую китайскую стену и отделиться от  них.  Пусть
себе убивают друг друга дома. Меньше  всякого  сброда  у  нас  будет.  Эти
чеченцы, грузины, азербайджанцы, армяне, осетины, лезгины, абхазы  -  всех
не перечислишь. Только головная боль от них.
   "Вот сукин сын", - подумал Славин, но не  стал  спорить.  У  него  была
совсем другая задача.
   - Вы думаете, взрыв устроили чеченцы? - уточнил он.
   - А кто же еще? - удивился Леонов. -  Конечно,  они.  Здесь,  в  здании
банка, все стекла вылетели. Я тогда сюда заходил.
   "Еще бы, - подумал Славин, - сюда ты и прибежал в первую  очередь.  Это
место твоей кормежки, полковник".
   Вернулся директор с документами.
   - Вот договор. Вот их подписи. Варнаков и Семенов. Вот, видите.  У  нас
все документировано. Они приехали как консультанты в области безопасности.
Посмотрите, вот их заключение.
   Славин обратил внимание, что договор был заключен за  день  до  осмотра
специалистами  хранилища.  Получалось,  что  на   следующий   день   после
заключения договора специалисты приехали осматривать хранилище  и  поэтому
вывезли все деньги. "Что-то слишком  оперативно",  -  подумал  Славин,  но
ничего не сказал.
   Внимательно просмотрев все документы, он поднялся. Пришлось  во  второй
раз пожимать руку полковнику Леонову.
   - Спасибо, -  поблагодарил  Славин  скорее  полковника,  чем  директора
банка.
   Внизу, у машины, его уже ждали Агаев и Светлова.  Агаев  сел  за  руль.
Славин пропустил Светлову вперед и сам сел на заднее сиденье.
   - Как у вас дела? - спросил он.
   - Они вывезли все  деньги  за  день  до  взрыва.  Один  сотрудник  даже
вспомнил, что не было машин и пришлось делать несколько рейсов одним и тем
же автомобилем. Причем директор сам торопил, приказывал все вывезти именно
в этот день.
   - На следующий день был взрыв, - вслух сказал подполковник. - Директор,
конечно, ничего не знал о взрыве. Но о нем,  кажется,  действительно  знал
его негласный покровитель. Я  обратил  внимание  на  их  договор.  Он  был
заключен  за  день  до  осмотра  помещения  специалистами   Госбанка.   Вы
представляете, какая оперативность? Все сделали в один день. Гамза,  давай
сразу поедем в Госбанк.
   - За нами, кажется, следят, - сказал Агаев, посмотрев в зеркало заднего
обзора.
   - Ну и черт с ними, - махнул рукой  подполковник.  -  Нужно  все  равно
делать свое дело. Едем в Госбанк.
   Через полчаса они были в Госбанке.  Еще  через  двадцать  минут  Славин
нашел Семенова. В результате разговора выяснилось,  что  сами  банкиры  из
"ОСТ-БАНКА"  настаивали  на  немедленной  ревизии  хранилища   и   просили
осмотреть его именно в тот день. Обоих специалистов  банка  удивила  такая
настойчивость частного коммерческого банка, обычно неохотно  пускающего  к
себе специалистов из Госбанка России.
   К себе на работу они возвращались во втором часу дня. Славин  посмотрел
на часы. Он чуть не забыл о звонке Дронго. "Нужно будет  забежать  к  этой
тетке", - с неудовольствием  подумал  он.  Расчет  строился  на  том,  что
следившие за ним люди не успеют за несколько минут подключиться к телефону
квартиры, в которую он войдет.
   Он попросил Агаева остановиться  у  одной  из  станций  метро  и  купил
небольшой букетик  цветов.  Затем  они  свернули  на  Садово-Кудринскую  и
остановились у многоэтажного красивого  дома.  Подполковник  посмотрел  на
часы. Было без пяти два.
   "Надеюсь, она будет дома", - подумал  он,  вбегая  в  подъезд.  Он  так
быстро исчез, что следовавший за  ним  "наблюдатель"  вынужден  был  почти
бегом догонять его и с плохо скрываемой миной на  лице  смотреть,  как  он
поднимается наверх. На какой именно этаж поднялся Славин, он уже, конечно,
увидеть не мог.
   "Придется им проверять все квартиры подряд", - подумал с  удовольствием
подполковник, нажимая звонок. Дверь открылась, и тетушка его жены радостно
заохала, увидев знакомое лицо. Он  вручил  цветы,  галантно  поклонился  и
быстро закрыл за собой дверь. В квартире находились в это  время  и  внуки
старушки, которые смотрели на него с интересом. Детям было  по  пять-шесть
лет.
   Ровно в два часа зазвонил телефон, и Славин услышал, как тетушка  зовет
его к телефону.
   - Они просят вас, - испуганно сказала она, до сих пор боявшаяся  КГБ  и
немножко  мужа  своей   племянницы.   В   ее   представлении   КГБ,   даже
переименованное в ФСБ, все равно было страшной организацией, которая знала
все о каждом человеке. Она даже не удивилась, что позвонили  именно  в  ее
квартиру, посчитав, что это в порядке вещей.
   Славин подошел к телефону.
   - Как дела? - услышал он знакомый голос Дронго.
   - Кажется, ничего. Наш ушедший знакомый знал о  том,  что  должно  было
случиться в ту ночь, - сказал подполковник.  -  Он  вывез  все  деньги  из
своего банка, боялся, что тот может быть разрушен слишком сильной взрывной
волной.
   - Мы сумели  проверить  абсолютно  точно.  Машины,  которые  ездили  на
вокзал, принадлежат вашим коллегам, - сказал  Дронго.  -  У  них,  правда,
несколько специфический профиль.
   - Особая инспекция, - понял Славин, мрачнея. - Ясно,  -  сказал  он,  -
что-нибудь еще?
   - Ваши компьютеры тоже под наблюдением.  И  самое  главное  -  о  вашем
знакомом они тоже знали.
   - Это точно? - немного понизил голос подполковник. Он смотрел на  часы.
Говорить  больше  минуты  было  нельзя  в  любом  случае.   Могли   засечь
говорившего с другой стороны.
   - Думаю, да.  Будьте  осторожны,  -  еще  раз  попросил  Дронго.  -  До
свидания. Поговорим завтра. На этот раз позвоните вы. Я буду по следующему
телефону: от вчерашнего времени, когда мы встретились, отнимите цифры... -
он начал диктовать...
   - До свидания, я завтра позвоню вам днем. - Славин положил трубку.
   И, войдя в комнату, сказал изумленной тетушке:
   - К сожалению, мне пора. Вы же видели, меня вызывают.  Они  даже  здесь
меня нашли.
   Тетушка глубокомысленно кивнула. Конечно, она понимала важность  работы
своего родственника.
   Тепло попрощавшись с ней и ее  внуками,  Славин  вышел  из  квартиры  и
застал на лестнице двух мрачных типов, очевидно,  старающихся  уловить,  в
какой именно квартире он находится. Спустившись вниз на лифте,  он  быстро
прошел к своей машине и сел рядом с Агаевым.
   В этот момент оставшийся в подъезде незнакомец сказал своему напарнику:
   - Он нас дурачит. Нужно доложить полковнику, что он все уже знает.
   Сидя в машине, Славин молчал. Он боялся рассказывать своим  сотрудникам
о разговоре, понимая, что "жучки" могли быть установлены  и  в  автомобиле
Агаева. Лишь когда они вышли из машины, он сказал:
   - Я поговорил  с  нашим  другом.  За  нами  следят  офицеры  из  особой
инспекции. Ему кажется, что они знали и о нашем разговоре с чеченцами.
   Светлова прикусила губу, а Агаев молча покачал  головой.  В  отделе  их
ждал мрачный Орловский. Он протянул подполковнику сообщение МУРа, едва тот
вошел в кабинет.
   "Сегодня ночью при попытке  ареста  оказал  сопротивление  и  был  убит
известный рецидивист, один из руководителей чеченской группировки в Москве
Хаджи Абдулла. В перестрелке пострадало еще несколько человек".
   - Черт возьми!  -  громко  сказал  Славин.  -  Это  был  наш  последний
свидетель.





   Услышав  о  том,  что  Зиновий  Михайлович   наконец   найден,   Дронго
обрадовался. Но когда Коврова  сообщила  ему  подробности,  у  него  снова
испортилось настроение. Поняв по крикам Дронго, что нужно  срочно  бежать,
Зиновий Михайлович отключил вею аппаратуру, стер все записи и поспешил  на
улицу. Но так торопился, что угодил прямо под машину.
   Офицеры  СВР  уже  все  тщательно  проверили.  Ударивший  его  водитель
оказался доцентом педагогического института. Он сам привез пострадавшего в
больницу и не отходил от него, пока не  установил  точно,  что  несчастный
будет жить. У него были сломаны правая нога и несколько ребер. Кроме того,
Зиновий Михайлович получил  легкое  сотрясение  мозга  и  теперь  лежал  в
больнице в крайне жалком состоянии, усугубленном к тому же чувством личной
вины за столь глупую аварию.
   Дронго рассказал обо всем, что ему  стало  известно  от  подполковника,
Ковровой и получил адрес новой квартиры, где ему теперь  предстояло  жить.
Именно этот телефон он и дал Славину, попросив того позвонить  ему  завтра
днем. Прослушать его телефон было достаточно трудно. Там стоял  телефонный
шифратор,  который  не  позволял  никому,  кроме   конкретного   абонента,
подключиться  к   линии.   Программное   обеспечение   включало   в   себя
шестнадцатиразрядный цифровой ключ, и после любого  звонка  и  конкретного
соединения с клиентом он  сам  мог  ввести  любой  код  вручную,  исключая
возможность  дублирования  информации  или  ее  прослушивания  на   других
каналах.
   Он не знал, что после разговора с ним Славин получил столь ошеломляющую
весть о смерти Хаджи Абдуллы. И это сообщение  толкнуло  подполковника  на
решительный, но роковой шаг. Он написал официальную заявку  в  технический
отдел, и  через  час  Агаев  принес  несколько  скеллеров  и  скремблеров,
сделавших все подслушивающие устройства  почти  сразу  глухими  и  немыми,
отключив одновременно и "жучки", установленные в кабинетах,  и  приемники,
прослушивающие  телефонные  разговоры.  И  лишь   затем   Славин   наконец
выговорился.
   - Мы плохо работаем! -  громко  говорил  он.  -  Кто-то  узнал  о  моих
встречах. И не просто узнал. Второе подряд убийство слишком явно указывает
на то, что  нас  намеренно  вели  по  чеченскому  следу.  Теперь  уже  нет
сомнений, что Игорь Лысый знал о готовящемся взрыве и  вывез  оттуда  свои
деньги. Видимо, боялся, что мощность взрыва будет слишком большой.  А  сам
заряд  положил  кто-то  из  его  людей.  Он  был   взорван   дистанционным
управлением, которым управляли из банка. Теперь уже в этом нет сомнений.
   - Я думаю, взрыв в метро тоже  дело  рук  этих  бандитов,  -  осторожно
предположил Орловский.
   - Может быть. Но кто поручил это такому бандиту? Кому выгодно направить
расследование по чеченскому следу? И почему, наконец, Хаджи Абдулла  погиб
именно сейчас, почти одновременно с этим рецидивистом?
   - А может, чеченцы убрали Лысого, чтобы направить нас по его  следу?  -
предположила Светлова. - Те, в свою очередь,  узнав  об  этом,  отомстили,
убрав руководителя чеченской группировки.
   - Каким образом узнали? За  один  день?  И  так  быстро  провели  акцию
возмездия? Я не  верю  в  подобные  скорости  у  бандитов.  И  потом,  мне
определенно сказали, что за нами следят люди из особой  инспекции.  А  это
может быть только с личного разрешения руководства. Я сегодня запишусь  на
прием к заместителю директора. В конце концов,  мы  выполняем  его  личное
поручение. Пусть или уберет от нас ненужных "церберов", или объяснит  нам,
что все это значит. Нужно все рассказать. Может, они действительно  только
нас охраняют. А может, и мешают нам.  Мы  должны  наконец  расставить  все
точки. Что это за "жучки" в наших кабинетах? Машины, которые, сменяя  друг
друга, следят за нами, когда в управлении нет бензина для важных  выездов?
Откуда столько людей и почему весь их  интерес  упирается  только  в  нас?
Наконец, почему произошли два эти убийства подряд?
   - Может, зайти сразу к директору? - предложил Орловский.
   - Нет, - возразила Светлова, - нельзя прыгать через голову руководства.
Владимир Сергеевич прав. Нужно обратиться по инстанции и  все  рассказать.
Если нам не доверяют, пусть отстранят от работы.  Если  доверяют  -  пусть
дадут возможность нормально работать.
   - У вас есть  новые  сведения  по  убийству  Лысого?  -  спросил,  чуть
успокоившись, Славин.
   - Немного есть. Он приехал на встречу  со  своими  телохранителями.  Но
никакой встречи не было. Прохожие видели, как  подъехал  джип  и  из  него
вылезли трое парней с автоматами в  руках.  Они  подошли  к  автомобилю  и
расстреляли всех сидящих там людей. Водитель пытался достать оружие, но не
успел.
   - Это действительно были чеченцы?
   - Свидетели утверждают, что среди стрелявших был один заросший человек,
возможно, кавказского происхождения. Но мнения  разные.  Сейчас  в  городе
идут аресты. Берут оставшихся на свободе людей Лысого. Уже арестовано пять
членов его банды.
   - Они ждали его убийства, - покачал головой Славин. - Что-нибудь еще?
   - Да. Говорят, что у погибшего была своя касса, свой  "общак",  где  он
хранил наиболее важные документы.
   - Ну и что?
   - Его не нашли. У него на даче кто-то побывал и все изъял.
   - У него и дача была?
   - Да. Выяснили, что была. Правда, не на его имя. Там он  в  основном  и
жил. Там же жила и его любовница.
   - И все об этом знали, но он был в розыске, - насмешливо сказал Славин.
- Типичная ситуация для нашей действительности. Милиция появляется  только
после смерти "авторитета". И в банке, и у него дома.
   - Никто не хочет  высовываться.  Вместо  благодарности  можно  получить
пулю, - пояснил Орловский. - Кроме того, погибший наверняка  платил  всем,
кому нужно. Поэтому им особенно и не интересовались.
   - Я проверил по нашим данным, - вставил Виноградов. - Он  действительно
проходил по нашей картотеке.
   - А у меня ничего нет, - пожала плечами Светлова. - В архивах про  него
- ни слова. Вообще нет его  личного  дела,  словно  такого  агента  у  нас
никогда и не было. Можно подумать, он был разведчиком, и его личное дело в
особом фонде.
   - Никаких записей? - спросил Славин.
   - Я ничего не нашла, - честно призналась Светлова.
   - Когда был обыск на этой даче? - уточнил подполковник у Орловского.
   - Сегодня утром. Пока,  конечно,  не  обыск,  осмотр.  Настоящий  будет
завтра, более обстоятельный.
   - Кто ведет его дело?
   - Следователь Барельский. А почему вы спрашиваете?
   - Он может дать нам разрешение поискать там самим?
   - Не думаю. А зачем нам это нужно?
   -  Нельзя  откладывать  на  завтра.  Может,  мы   найдем   какие-нибудь
документы. Пусть даже с участием этого следователя.
   - Не знаю, -  несколько  растерялся  Орловский.  -  Может  быть,  он  и
разрешит. Мне нужно с ним поговорить.
   - Прямо сейчас, - сказал  Славин.  -  Вы  знаете  его  телефон?  Можете
позвонить отсюда: Я подключил скремблер, нас не услышат.
   - Хорошо. - Орловский подошел к телефону. Славин обернулся к Агаеву:
   - Возьми в техническом отделе металлоискатель. И  специальный  детектор
на выявление бумаги. У нас есть новый тип. Прямо сейчас оформи заявку.
   - Можно, я поеду с вами? - попросил Виноградов. - А то уже засиделся  в
этих кабинетах.
   - Хорошо, - согласился Славин. - Светлова останется здесь.  Подготовите
к нашему возвращению подробную записку о случившемся. Я пойду вместе с ней
к заместителю директора. И не делайте такого страшного лица. Кто-то из нас
должен заниматься этим, как вы считаете?
   - Хорошо, - вынуждена была согласиться Светлова.
   Орловский, поговорив со следователем, повернулся к подполковнику.
   - Он согласился. Просит прямо сейчас, пока  еще  светло.  Он  заедет  в
прокуратуру, возьмет разрешение на обыск. Будут нужны понятые, но их можно
пригласить на месте.
   - Договорились, - кивнул Славин, - мы  выезжаем  все  вместе.  Возьмите
оружие. Я не думаю, конечно, что на  дачу  кто-то  может  напасть,  но  на
всякий случай.
   Через пятнадцать минут все четверо офицеров бежали вниз по  лестнице  и
встретили поднимавшегося к ним майора Краюхина.
   - Что у вас случилось, Гамза? - спросил он, здороваясь с каждым.
   - Не знаю, - сделал большие глаза Агаев. - Я иду как раз к вам получать
дополнительную аппаратуру. А почему ты спрашиваешь?
   - Звонят из соседних отделов, говорят, им мешают ваши  скеллеры.  Мы  и
так  надежно  защищены  от  прослушивания  внешним  кольцом,   зачем   вам
использовать эту аппаратуру в своих кабинетах?
   Агаев переглянулся с товарищами.
   - Действительно, зачем? - пожал плечами Славин. - Можете забрать  ее  у
нас. Там Светлова сидит. Скажете, подполковник разрешил.
   И они двинулись дальше.





   На  бывшей  даче  преступника  было  красиво.  Два  огромных  бассейна,
ухоженные дорожки, широкий подъездной путь, трехэтажный дом  со  стоявшими
отдельно сауной,  гаражом  и  подсобными  помещениями  вызывали  невольное
уважение к возможностям хозяев, построивших такую виллу в этом тихом месте
подмосковного  дачного  поселка.  Причем  с  улицы  ничего   нельзя   было
разглядеть. Забор был высотой  в  три  метра  и  практически  скрывал  все
секреты огромного приусадебного участка.
   Приехавшие со  следователем  и  его  сотрудниками  офицеры  ФСБ  начали
проверку прежде всего со служебных помещений. Как обычно  бывает  в  таких
случаях,  вскоре  во  дворе  было  полно  людей  -  появились  участковый,
председатель местного кооператива,  двое  понятых,  подошли  соседи,  даже
местный врач. И это не считая  четверых  сотрудников  милиции  и  четверых
офицеров ФСБ.
   Обыск был начат в четыре часа дня. Разделившиеся  на  группы  искали  в
разных помещениях. По предложению Славина,  его  группа  искала  именно  в
подсобных помещениях, проверяя два больших гаража, баню сауну, домик,  где
жила охрана. В гараже нашли два тайника, в каждом из которых было  по  сто
тысяч долларов. И хотя подобная  находка  очень  воодушевила  следователя,
сотрудников Славина она не радовала. Они искали совсем другое.
   Но  даже  металлоискатель  не  помог.  Включили  освещение,  и   мощные
люминесцентные  лампы  загорелись  по  всему   периметру   двора.   Поиски
продолжались. В самом доме  обнаружили  еще  несколько  тайников,  но  там
лежало  лишь  оружие  -  пистолеты,  автоматы,  даже  гранаты.  И  никаких
документов.
   В девятом часу вечера уставший следователь предложил  заканчивать.  Все
собрались во дворе, у бассейна. Перед уходом  оформляли  основные  бумаги,
собирали подписи присутствующих.  Зачастую  подписи  ставились  на  чистых
бланках, чтобы потом, в спокойной тишине кабинетов, все заново переписать.
   Подполковник был недоволен. Кажется, они осмотрели всю  дачу,  даже  по
территории прошлись. Он подозвал участкового. Спросил:
   - Здесь всегда так красиво?
   - Да - ответил участковый, - но я не думал, что здесь кто-то  прячется.
Эту дачу строил генерал-полковник Архаров. Потом он неожиданно умер, и она
так и стояла неоконченной. А потом мне говорили, что оформили на  какой-то
банк. Я заходил сюда раза два, все было в порядке. И  хозяйка  была  милая
женщина, все время улыбалась.
   - На какой банк? - устало уточнил Подполковник. - На "ОСТ-БАНК"?
   - Кажется, да, - обрадовался участковый. - Здесь всегда  красиво  было.
Лебеди плавали, утки.
   - В бассейне? - удивился Виноградов. - Они не купались здесь, что ли?
   - В этом бассейне не купались, - показал участковый. - Вон в том, рядом
с домом, купались. Я видел дамочек разных один раз,  а  здесь  в  основном
лебеди плавали. Видите, какое дно? Здесь реже воду меняют,  чем  в  другом
бассейне.
   - А зачем тогда здесь эти вышки стоят для прыжков? - спросил Дима.
   - Для понта, наверно, - покачал головой участковый. - Я даже не знаю.
   Славин подошел к бассейну, сел  рядом  с  ним.  Опустил  руку  в  воду.
Задумался. Потом решительно поднялся.
   - Как отсюда воду выпустить?
   - Сейчас? - спросил  изумленный  следователь.  -  Уже  поздно,  товарищ
подполковник, давайте завтра. Это еще часа на два.
   - Да нет, - возразил участковый.  -  Я  видел  однажды,  как  они  воду
спускали. Очень просто. Вот там нужно открыть.
   -  Давайте  все-таки  попробуем,  -  настаивал  Славин,  и  следователь
вынужден был согласиться.
   Орловский открыл краны, и вода из  бассейна  начала  медленно  убывать.
Славин следил, напряженно наклонившись. Затем подозвал к себе Виноградова.
   - Не верю я, Дима, что этот  рецидивист  лебедей  бил  Не  вяжется  это
как-то с его обликом. Скорее, наоборот,  специально  птичек  разных  здесь
держал, чтобы никто не купался. Давай посмотрим там, внизу, когда вся вода
выйдет. Виноградов кивнул.
   - Пойду сапоги резиновые найду. Кажется, видел их в гараже.
   Когда вся вода ушла, Виноградов, уже надевший сапоги, полез вниз.  Было
темновато,  даже  проведенное  освещение  не   очень   помогало   старшему
лейтенанту в его поисках. Следователь все время демонстративно смотрел  на
часы. Он уже не раз обругал себя за то, что согласился  на  этот  дурацкий
эксперимент и приехал на обыск  в  сопровождении  офицеров  контрразведки,
которые, кажется, вообще не хотят отсюда уезжать.
   Вдруг стоявший внизу Виноградов громко сказал:
   - Есть что-то.
   Все оживились. Орловский тоже полез вниз.
   Они с трудом сумели открыть одну из плиток, за  которой  простукивалась
пустота, металлоискатель показывал наличие неизвестных металлов. И  начали
доставать банки с драгоценностями.
   "Опять", - разочарованно подумал Славин,  и  в  этот  момент  Орловский
громко крикнул:
   - Здесь еще какой-то "дипломат"!
   - Давайте его сюда, - обрадовался подполковник. Появилась луна,  и  все
казалось  теперь  каким-то  нереальным,  словно  происходившим   во   сне.
"Дипломат" подняли наверх,  и  Славин  со  следователем,  уже  не  обращая
внимания на банки с драгоценностями, поспешили в дом, чтобы открыть  столь
вожделенную находку.
   "Дипломат" был заперт с помощью кода, и Славин  предложил  открыть  его
ножом. Следователь после недолгого колебания согласился. Выбив один  замок
и повредив  второй,  открыли  наконец  "дипломат".  Там  лежало  несколько
листков бумаги. Славин нетерпеливо схватил их.
   - Здесь перечислены фамилии и проставлены конкретные  суммы.  Очевидно,
это люди, с которыми у Лысого были дела, - понял Славин, передавая  бумаги
Виноградову. - Перепиши все фамилии.
   Он поднял следующий  лист.  На  нем  было  всего  два  имени.  "Савелий
Мещеряков", - прочел он. И сумма - двадцать тысяч долларов.  Под  деньгами
был поставлен крест и надпись - "Возвращены". И какое-то непонятное число.
Затем шло другое имя - Сергей Халаев, и снова  сумма  и  число.  И  та  же
надпись "Возвращены".
   - Что бы это могло означать? - спросил следователь.
   - Я думал, вы знаете, - пожал плечами подполковник. - Во всяком случае,
нечто очень важное, если он спрятал эти листы  бумаги  так  далеко.  Дима,
перепиши все в точности. Еще лучше, сфотографируй.
   - Да, конечно, - отозвался Виноградов. На третьем листе  была  фамилия,
которая заставила Славина на миг даже оглянуться. Он испугался, что, кроме
него,  эту  фамилию  узнает  и  следователь.  На  бумаге  стояло:  "Матвей
Рогожин". Это был один из  старших  офицеров  особой  инспекции  ФСБ.  Они
однажды встречались, и он помнил это имя. Рогожин обычно занимался работой
с агентами. Он давно работал в контрразведке, еще  с  восемьдесят  второго
года. Кроме Славина, эту фамилию  мог  знать  и  Орловский.  Подполковник,
взглянув на лист, молча передал его Виноградову. Тот поднял голову.
   - Переписать? - спросил ничего не подозревавший Дима.
   - Да. - Он все-таки надеялся, что Орловский не посмотрит. Но майор  был
настырный и упрямый. Он наклонился  над  бумагой,  прочел  имя  и,  подняв
голову  ошеломленно  посмотрел  на  Славина.  Видимо,  что-то  во  взгляде
подполковника сказало ему, что  нужно  молчать.  И  он  не  стал  задавать
никаких вопросов. А следователь громко прочел неизвестное для него имя.
   - Рогожин. Матвей Рогожин. Наверно, тоже бандюга, какой-нибудь  из  его
сообщников.
   Рядом с фамилией Рогожина не было никаких цифр и слов. Просто одна  его
фамилия, и больше ничего.
   И, наконец, на четвертом листке  бумаги  был  еще  целый  ряд  фамилий.
Видимо, Лысый перед смертью хотел застраховаться и решил  таким  необычным
образом иметь для себя нечто вроде страховочного полиса.
   С дачи они уезжали в первом часу ночи. В машине Агаева  сотрудники  ФСБ
сидели молча. Виноградов устроился рядом с Гамзой впереди, а  Орловский  и
Славин на заднем сиденье.
   - Вы вспомнили, кто это был? - тихо спросил Орловский у  подполковника.
- Не беспокойтесь. У меня в кармане скеллер. Я взял на всякий случай  один
с собой. Нас не подслушают.
   - Конечно, вспомнил, - так же тихо ответил Славин. - Я давно его  знаю.
Он всегда занимается  агентурными  разработками  подобных  типов.  Видимо,
данные о том,  что  Лысый  был  информатором  бывшего  КГБ,  соответствуют
действительности. Меня больше интересуют другие две  фамилии.  Почему  они
тоже выделены на отдельном листке? И что  это  за  цифры?  Двадцать  тысяч
долларов, я понял по значку на них. И слово "возвращены" понятно.  Но  что
означают эти цифры? Пять и восемь. Что они означают? На  четвертом  листке
фамилии других людей и тоже цифры - двадцать три, двадцать семь.  Или  это
тоже деньги?
   - Может, числа? - спросил услышавший их слова Виноградов.
   - Какие числа? - не понял сразу Славин.
   - Ну, числа месяца, - сказал Дима. И подполковник вдруг закричал:
   - Стой, что ты сказал?
   - Числа месяца, - повторил смущенно Виноградов.
   - Дай мне копии этих листов, - попросил Славин  и,  вырвав  их  из  рук
старшего лейтенанта, возбужден" сказал: -  Конечно,  числа.  Пятого  числа
произошел взрыв напротив "ОСТ-БАНКА". Восьмого взрыв бы, в  метро.  И  оба
раза деньги возвращены. Значит, эти парней уже нет в живых.  А  почему  их
нет в живых?
   - Они участвовали в этих акциях, - предположи. Орловский. - И потом  их
убирали. Поэтому написано, что деньги "возвращены".
   - Точно, - Славин посмотрел на другую копию. -  Семен  Исаев.  Двадцать
третье число. Значит, мы  можем  знать,  кто  положит  следующее  взрывное
устройство и когда. Черт возьми. Неужели все это правда?
   - Куда едем? - спросил Агаев.
   - К Рогожину, - подал голос Орловский. - Прямо сейчас. У нас  в  запасе
всего несколько дней.
   - Верно, - согласился Славин. - Ты помнишь его домашний адрес?
   - Нет, но можно узнать. Это не проблема. Он работал с  нашим  Мишей,  с
которым очень дружил. Остановите, я сейчас позвоню, - предложил Орловский.
   Он вернулся через пять минут.
   - Поехали на Авиамоторную, - сказал, усаживаясь в машину. - Я же  знал,
что Мишка вспомнит его адрес.
   Славин молчал. После  стольких  дней  безуспешных  поисков  им  наконец
повезло. Удалось выйти на конкретных людей.  И  теперь  он  молчал,  боясь
сглазить удачу.
   Через полчаса они были на месте. Орловский решил идти  сам,  но  Славин
возразил. Он лучше знал Рогожина и решил  переговорить  с  Матвеем  лично.
Правда,  был  уже  второй  час  ночи,  и  для  этого  требовалось  еще   и
фантастическое нахальство.
   Он вышел из машины, и Орловский протянул ему  что-то  из  окна.  Славин
взял и только тогда понял, что это был скеллер.
   Поднявшись по лестнице на четвертый этаж,  Славин  позвонил.  Никто  не
ответил.  Он  позвонил  второй  раз,  и  наконец  за  дверью   послышалось
недовольное ворчание:
   - Кто там? - Это был Рогожин.
   - Матвей, это я, Славин. Владимир Славин, - громко сказал подполковник,
видя, что хозяин квартиры смотрит на него в глазок. - У меня к тебе важное
дело.
   Дверь открылась.
   - С ума сошел? - спросил Рогожин. - Уже  второй  час  ночи.  Все  давно
спят.
   - Извини, Матвей, - тихо сказал Славин, - но у меня очень важное дело.
   - Ну, проходи, - посторонился Рогожин, - раз такое важное.  Только  иди
на кухню.
   Подполковник прошел на кухню. Сел на узкий стул.  Следом  вошел  хозяин
квартиры. Он был по-прежнему в трусах и майке.
   - Ну, говори, что случилось, - сказал Матвей, усаживаясь напротив.
   - Матвей, - серьезно начал Славин, - у меня к тебе очень  важное  дело.
Исключительно важное, иначе я не стал бы тебя беспокоить так поздно ночью.
Мне нужно задать тебе несколько вопросов.
   - А без предисловий нельзя? - спросил Рогожин. - Спать ведь хочу.
   - Ты знал Игоря Лысого?
   - Почему знал? Его убили, что ли?
   - Да, застрелили вместе с телохранителями.
   - Доигрался, подлец, - присвистнул Рогожин. - Ну, туда ему и дорога.  Я
его много раз предупреждал.
   - Когда ты с ним виделся в последний раз?
   - Это так важно для тебя?
   - Очень.
   - Месяца два назад, - признался Рогожин.
   - Он же был тогда в розыске, - не поверил услышанному Славин.
   - Ну и что? Можно подумать, ты впервые об этом  слышишь.  У  нас  таких
случаев сколько угодно. Милиция ищет по своим каналам, а  мы  работаем  по
своим.
   - О чем вы с ним говорили?
   - Этого я тебе не скажу. Извини, старик, сам должен понимать. Разговоры
с агентом пересказу не подлежат!
   - Говори! - закричал Славин.
   - Чего ты орешь? - обиделся Рогожин. - Пришел  ночью  и  еще  орет.  Не
кричи, разбудишь детей.
   - О чем вы с ним говорили? - снова спросил подполковник.
   Рогожин посмотрел на него.
   - Может, ты мне объяснишь, что произошло?
   - У нас есть подозрение,  что  он  принимал  участие  в  очень  грязной
операции. Понимаешь, Матвей, в очень грязной.
   - Может быть, - пожал плечами Рогожин. - Он такой был сукин сын.
   - Так о чем вы с ним говорили?
   - О его людях. Мне нужны  были  несколько  человек,  и  он  назвал  мне
фамилии.
   - Какие люди? - спросил Славин.
   - Слушай, хватит! Это просто нечестно, - разозлился наконец и  Рогожин.
- Ты ведь прекрасно знаешь, что я не имею  права  тебе  все  рассказывать.
Завтра обратишься по форме в наш отдел, и тебе выдадут информацию, которую
можно читать. Спокойной ночи!
   Он хотел подняться, но Славин его удержал.
   - Подожди. Завтра будет поздно. Я тебе назову несколько фамилий сам.  И
ты только кивни. Они или  нет.  Халаев,  Мещеряков,  Исаев.  Они?  Я  тебя
спрашиваю - они?
   - Господи, - покачал головой Рогожин, - ну и настырный ты, Славин. Черт
с тобой. Они. Они.
   - О чем вы говорили, Матвей? - печальным голосом спросил  подполковник.
- Один раз в жизни поверь мне, что это очень серьезно. Речь идет о гораздо
более важных вещах, чем наша с тобой дурацкая секретность.
   - Мы почти не говорили, - выдавил после  долгого  молчания  Рогожин.  -
Просто он назвал мне несколько фамилий. А я сказал ему, где он  встретится
с нашим представителем. Вот и все. Тебя устраивает такой ответ?
   - И эти фамилии ты потом передал нашему представителю, - понял  Славин,
- который и встретился с рецидивистом Лысым. Кто это был?
   - Ну, знаешь, - поднялся Рогожин, - я и так рассказал тебе больше,  чем
нужно. Все. Спокойной ночи.
   Славин поднялся следом и, глядя в глаза офицеру, сказал:
   - Неужели ты ничего  не  понимаешь?  От  тебя  сейчас,  может,  зависят
десятки или сотни жизней людей. Мне нужно  знать,  с  кем  он  должен  был
встретиться?
   - Я не могу, - прошептал Рогожин, - ну пойми ты,  черт  упрямый,  я  не
имею права.
   - Одевайся, - вдруг сказал Славин.
   - С ума сошел! Я иду спать.
   - Одевайся! - громче сказал подполковник. - Я тебя  арестовываю.  Прямо
сейчас, здесь. За должностное преступление.
   - Совсем одурел, - покачал головой Рогожин. - Иди проспись.
   - Без тебя я никуда не уйду, - твердо  сказал  Славин.  -  Или  ты  мне
скажешь, с кем должен был встретиться Игорь Лысый. У меня внизу - в машине
- вся моя группа. Можешь посмотреть с балкона.  Мы  штурмом  возьмем  твою
квартиру и разбудим всех соседей. Весь дом, весь квартал.
   - Что с тобой случилось? - испугался Рогожин. - Может, ты пьяный?
   - Мне нужно имя этого человека, - упрямо бубнил Славин, - и я не  уйду,
пока ты мне его не назовешь. Обещаю, никто, кроме меня и  моих  ребят,  не
будет знать об этом.
   - Может, мне вообще наняться к вам информаторы? - зло спросил  Рогожин.
- Из-за тебя сегодня спать уже не смогу.
   - Матвей, что там происходит? - послышался женский голос из спальни.
   - Ничего, ничего, все в порядке. Это  ко  мне,  -  крикнул  Рогожин.  -
Доорался, - упрекнул он незваного гостя, - уже всех разбудил.
   - Имя, - как заклинание, повторял Славин, - мне нужно имя.
   Рогожин потер лицо. Потом посмотрел в глаза подполковнику.
   - Ты можешь дать слово офицера, что это действительно необходимо?
   - Это очень важно, Матвей, - сурово сказал Славин. - Даю слово офицера.
Клянусь тебе своей честью. Своей совестью. Чем хочешь, наконец.
   Рогожин молчал. Потом наконец решился.
   - Он встречался с Мамонтовым, - сказал  Матвей.  Славин  закрыл  глаза,
словно его оглушили дубиной. Егор Мамонтов был  руководителем  специальной
группы особой инспекции Федеральной службы безопасности России. Теперь все
вставало на свои места. И  эта  слежка,  и  эти  "жучки",  и  эти  машины,
следившие за ним. И даже смерть  самого  Игоря  Лысого.  И  чеченца  Хаджи
Абдуллы.
   - Что с тобой? - услышал он взволнованный голос Рогожина. - Тебе плохо?
   - Спасибо, -  сказал  Славин,  выходя  из  квартиры.  Внизу  ждали  его
товарищи. Он сел в машину, проверил включение скеллера и негромко сказал:
   - Игорь Лысый встречался месяц назад с  Рогожиным.  И  назвал  ему  эти
фамилии. Для Мамонтова. С которым тоже встречался.
   В глаза своим сотрудникам он  не  смотрел.  Просто  не  хотел  выдавать
своего волнения. Был третий час ночи. В  пятистах  метрах  от  них  стояла
черная "Волга", в которой сидело еще трое неизвестных.





   В  этот  день  подполковник  Славин,  проснувшись,  вспомнил,  что   до
назначенного числа осталось всего четыре дня.
   В этот день Дронго  проснулся  с  неясным  ощущением  вины,  словно  он
чувствовал себя ответственным за  все  происходящее  с  группой  Владимира
Славина.
   В этот день майор Орловский проснулся раньше обычного  и  долго  лежал,
глядя в потолок.
   В этот день... Словом, в  этот  день  было  прекрасное  весеннее  утро,
солнце, наконец показавшееся из-за туч, гулявших над городом  в  последнюю
неделю. В этот  день  все  обещало  быть  прекрасным.  Но  для  одного  из
проснувшихся этот день стал последним днем в его жизни.
   В девять часов утра, несмотря на вчерашние  ночные  визиты,  все  члены
группы Славина собрались вместе. Технический отдел уже  отобрал  скеллеры,
якобы мешавшие сотрудникам в соседних кабинетах нормально функционировать.
Но докладная записка Светловой от имени всей группы была готова.  Она  еще
не знала о случившемся  вчера,  и,  по  единодушному  мнению  сотрудников,
решено было пока не вписывать этих  сообщений  в  докладную.  Подполковник
намеревался лично поговорить с полковником Мамонтовым.
   Он записался на прием  к  заместителю  директора  ФСБ,  курирующему  их
вопросы, и теперь терпеливо  ждал,  когда  наконец  его  позовут.  По  его
предложению Агаев поехал в  милицию  еще  раз  посмотреть  все  документы,
связанные со смертью Игоря Лысого, и заодно проверить  все  обстоятельства
смерти  чеченского  "авторитета",  погибшего  так  вовремя  и  потому   не
сумевшего стать важным свидетелем. Орловскому было приказано найти  Семена
Исаева, который и должен был,  по  запискам  Лысого,  отличиться  двадцать
третьего числа.
   В десять часов двадцать минут Славина наконец позвали к руководству. Он
привычно послал к черту пожелавшего  ему  успехов  Диму  Виноградова  и  с
докладной запиской, подготовленной Светловой, пошел.
   Заместитель директора принял его в своем большом светлом  кабинете.  Он
был  традиционно  одет  в  светлый  костюм  и  улыбнулся,  когда  появился
подполковник.
   -  Какие  результаты,  Владимир   Сергеевич?   Надеюсь,   ваша   группа
продвинулась в расследовании гораздо дальше, чем следователи Воробьева?
   - В некотором роде да, - осторожно сказал Славин, положив на стол папку
с докладной.
   - Рассказывайте, - потребовал заместитель директора ФСБ, откидываясь на
спинку удобного итальянского кресла.
   - Мы вели расследование параллельно с группой Воробьева, - начал доклад
Славин, - стараясь не привлекать к себе особого внимания. Нашей целью было
выяснение причин, сопутствующих этим террористическим актам и происходящих
в процессе этих событий. С  самого  начала  мы  скептически  относились  к
версии чеченского заговора, и дальнейшее  расследование  подтвердило  нашу
правоту.  Все  сотрудники  группы  исходили  из  невозможности  совершения
чеченцами столь варварской акции, вина за которую тут  же  ляжет  на  всех
представителей чеченской диаспоры в Москве.
   - Интересно, - чуть напряженно улыбнулся заместитель директора. - А вот
Воробьев и его группа считают по-другому.
   Славин не стал возражать и продолжал свой доклад:
   - Мы были уверены, что можно,  задействовав  наши  внутренние  резервы,
попытаться выйти на лидеров преступных чеченских группировок  в  Москве  и
провести ряд неформальных переговоров.  Наша  тактика  имела  определенный
успех, нам удалось выйти на лидеров  достаточно  крупной  группы,  имеющих
определенный вес в городе.
   -  Вы  хотите  сказать,  что  вступили  в  сделку  с  преступниками?  -
нахмурился заместитель директора.
   - Можно сказать и так, - довольно дерзко согласился Славин. - И даже не
мы вступили  с  ними  в  контакт,  а  они  захотели  встретиться  с  нашим
представителем. В переговорах с нашей стороны участвовал я лично.
   -  Прямо  как  лидеры  государств.  Переговоры,  рауты,   коктейли,   -
съехидничал заместитель директора.
   - Чеченцы обещали поддержку, -  продолжал  подполковник.  -  На  второй
встрече, состоявшейся через несколько дней, они обратили наше внимание  на
очень важный факт. Группа преступника-рецидивиста  Игоря  Лысого  знала  о
готовящихся взрывах. Их банк находится рядом с местом первого взрыва, и за
день до взрыва  оттуда  были  вывезены  все  деньги,  якобы  для  проверки
надежности хранилища банка. Причем договор был заключен также за  день  до
этой операции. По свидетельству сотрудников банка, в  течение  одного  дня
были вывезены все деньги, а после взрыва возвращены обратно. Это дает  нам
основание утверждать, что преступники знали о готовящемся террористическом
акте.
   - Совпадения вы не допускаете?
   - Практически нет. Все слишком  сходится.  Далее.  После  того  как  мы
активизировали поиски этого рецидивиста, он  был  убит  вместе  со  своими
телохранителями. А указавший нам на  него  лидер  чеченской  группы  Хаджи
Абдулла также был застрелен через день, якобы в перестрелке.
   - Ваше слово "якобы" говорит о том, что вы считаете  все  эти  убийства
спланированными и осуществленными одними  и  теми  же  людьми,  -  холодно
заметил заместитель директора.
   - Да. Но и это еще не  все.  В  процессе  расследования  мы  обнаружили
слишком явное наблюдение за нашими сотрудниками. Прослушивались  все  наши
телефоны,  кабинеты  в  самом  здании  ФСБ.  Мы  поменяли  кабинеты  из-за
специфики данной операции, тем не  менее  прослушивание  продолжалось.  Мы
понимаем   озабоченность   особой   инспекции    подобными    проявлениями
террористов, но просили бы в дальнейшем  избавить  нас  от  столь  плотной
опеки. У меня все. Вот здесь написано то же самое, - Славин протянул папку
с докладной.
   Заместитель директора взял папку и, не раскрывая, положил на стол.
   - Особая инспекция занимается своим  делом,  вы  своим,  -  недовольным
голосом  заметил  он.  -  Очевидно,  ваши  слишком   тесные   контакты   с
преступниками привлекли их внимание. Согласитесь, что для  них  это  более
чем веские основания.
   - Согласен. Поэтому мы и решили  прекратить  всякие  связи  с  лидерами
преступных группировок и просим убрать прослушивание  наших  кабинетов  со
стороны особой инспекции.
   - Я этого не знал. Очевидно, они взяли санкцию  лично  у  директора,  -
сказал хозяин кабинета, глядя на лежавшую перед ним папку. - Я  постараюсь
разобраться, в чем дело. Так  какие  конкретные  результаты  мы  имеем  на
сегодня?
   Славин поколебался. Говорить про вчерашний разговор с Рогожиным  и  про
записки, найденные в "дипломате", или не говорить? Все-таки ребята  правы:
нужно сначала все выяснить.
   - У нас есть ряд наработок, и в ближайшие несколько  дней  будем  иметь
конкретные результаты, - твердо сказал он.  -  Уже  не  вызывает  сомнения
причастность группы Лысого к обоим террористическим актам.
   - Ясно, - подвел итог заместитель директора. - Значит, у вас  пока  нет
ничего конкретного. Только домыслы,  слухи,  основанные  на  непроверенной
информации чеченцев, стремящихся любым путем отвести от  себя  подозрение.
Плохо, подполковник. Очень плохо. Я думал, вы продвинулись гораздо  дальше
группы Воробьева, а вы топчетесь на месте.
   Славин молчал. По  его  докладу  можно  было  сделать  и  такой  вывод.
Возражать было нечего. Приходилось выслушивать упреки.
   - У нас не так много времени, - напомнил заместитель  директора.  -  Мы
думали, что ваши люди быстрее и, главное, более профессионально подойдут к
расследованию преступления.  А  вы  вместо  этого  играете  в  детективов.
Встречаетесь с преступниками, устраиваете  какие-то  переговоры.  Все  это
очень несерьезно, товарищ подполковник. А  потом  еще  и  обижаетесь,  что
особая инспекция проявляет к вашим людям некоторый интерес. Конечно, будет
проявлять, если  вы  по-прежнему  будете  встречаться  с  рецидивистами  и
преступниками... В общем, так, - подвел  итоги  заместитель  директора,  -
результаты расследования пока хуже некуда. А вы ходите ко мне  со  всякими
записками. Прошу вас лично и сотрудников вашей группы активизировать  свою
деятельность.  Больше  думать  о  расследовании,  а  не  о  работе  особой
инспекции, якобы мешающей вам нормально работать.
   - Я этого не говорил, - возразил Славин.
   - Но так получилось,  -  сказал  заместитель  директора.  -  Во  всяком
случае, именно такой вывод можно сделать  из  вашего  доклада.  Думаю,  вы
понимаете, что он меня более чем не устраивает. Я надеюсь на  то,  что  вы
сумеете  придать  нужный  импульс  работе  ваших   сотрудников   и   более
профессионально подойти к расследованию. У вас нет больше ко мне вопросов?
   - Нет, - ответил Славин.
   - Тогда можете быть свободны, - разрешил заместитель директора.
   Когда подполковник вышел, он взял папку и, положив перед  собой,  начал
читать. Сзади скрипнула дверь, и из комнаты отдыха вышел высокий мужчина с
застывшим лицом. Он подошел ближе.
   - Вы  все  слышали,  Мамонтов?  -  спросил  заместитель  директора,  не
оборачиваясь.
   - Все, - угрюмо ответил полковник.
   - Не умеете работать, - ровным голосом сказал заместитель директора.  -
Уберите ваши "игрушки" из их кабинетов. И снимите наружное наблюдение.  Вы
обратили внимание, что он не сказал ни слова о своей вчерашней находке  на
даче Лысого и поездке к Рогожину? Думаете, Рогожин говорит правду?
   - Он мне все рассказал. Как я вам и докладывал. Их интересовало, с  кем
именно встречался Лысый в прошлом месяце.
   - Он ему сказал?
   - Говорит, что нет. Но я думаю - врет. Наверняка сказал. Они знают друг
друга уже много лет.
   -  И  подполковник  ничего  нам  не  рассказал,  -  задумчиво  произнес
заместитель директора. - Что думаете делать?
   - Мне удалось узнать, какие именно документы они нашли вчера на даче. В
бассейне был спрятан "дипломат" с записями Лысого. Там  были  фамилии  его
двоих убитых людей и суммы денег, заплаченные им за  эти  акции.  В  обоих
случаях этот идиот написал, что деньги были возвращены. Я думаю,  они  уже
догадались, что все это означает. И теперь  будут  искать  Семена  Исаева.
Того самого, третьего.
   - Найдут?
   - Мы его держим под контролем, - чуть усмехнулся Мамонтов. -  Там  есть
наши люди. Можем устроить состязания.
   - Вы не на олимпийских соревнованиях, Мамонтов, -  неприязненно  сказал
заместитель  директора.  Ему  был  неприятен  полковник  даже  внешне.  Но
приходилось иметь дело именно с таким мерзавцем. - Постарайтесь  оказаться
первыми. И замените его.
   - Мы все сделаем, - кивнул Мамонтов.
   - Этот Славин слишком  много  знает,  -  задумчиво  сказал  заместитель
директора. - Они вообще залезли слишком глубоко. Вы так и не уточнили, кто
именно выходил с ними на связь с того компьютера на явочной квартире СВР?
   - Уже знаем. У нас есть свой осведомитель в СВР, - неприятно  улыбнулся
Мамонтов. - Там работал  один  придурковатый  специалист  по  компьютерам.
Сейчас он в больнице, его случайно сбила машина. Мы тут ни при чем. И  еще
один любитель. У него такое странное имя. Какая-то кличка.
   - Какая кличка, - поморщился заместитель директора, -  что  вы  несете?
Как его имя, вы выяснили?
   - Он даже  не  штатный  сотрудник.  Просто  помогает  им  в  работе,  -
отмахнулся Мамонтов. - Я вспомнил его кличку - Дронго.
   - Что? - не поверил услышанному заместитель директора  ФСБ.  -  Как  вы
сказали?
   Мамонтов понял, что ошибся. Этот любитель с таким  смешным  именем  был
совсем не такой дилетант, каким они его посчитали.
   - Дронго, - повторил он,  все-таки  недоумевая.  Заместитель  директора
сжал кулаки.
   - Господи! Только его нам не хватало!  Он  же  погиб  в  прошлом  году!
Откуда он взялся на нашу голову?
   - Мы ищем и его, - угрюмо сказал Мамонтов.
   - Этот орешек вам не по зубам, - покачал головой заместитель директора.
-  Здесь  нужен  особый  профессионал.  Дронго  лучший  в  мире  аналитик.
Суперпрофессионал.
   - Я уберу его, - спокойно сказал Мамонтов.
   - Теперь конечно. И не только его,  -  вдруг  посмотрел  на  полковника
хозяин кабинета. - У нас теперь просто нет другого выхода.





   Славин вернулся в  свой  кабинет  расстроенным.  Формально  заместитель
директора был прав.  Никаких  результатов  они  пока  не  имеют,  а  после
контактов с чеченцами их вполне могли взять на особый  контроль.  Позвонил
Дима Виноградов и сказал, что Агаев уже  вернулся.  Подполковник  вспомнил
про вчерашний скеллер, оставшийся у него после разговора с  Рогожиным,  и,
достав его из кармана, немного подумав, включил прибор и лишь затем позвал
своих сотрудников.
   Первой вошла Светлова. На ней были  привычные  темные  брюки  и  темная
водолазка. Следом вошли Агаев и Виноградов.
   - Поговорили с высоким начальством? - весело уточнил  Дима,  усаживаясь
за стол.
   -  Да,  по  душам.  Разговор  получился  сердечный  и  откровенный,   -
усмехнулся подполковник.
   - Что случилось? - спросила Светлова.
   -  Я  ему  рассказал  обо  всем,  кроме  событий  последней  ночи.   Не
беспокойтесь,  нас  не  услышат,  я  включил  скеллер.  Он   обобщил   мою
пространную речь и заметил, что ничего конкретного пока нет. А встречаться
с чеченцами  было  не  нужно.  Поэтому  мы  и  привлекли  внимание  особой
инспекции. Так, во всяком случае, получается, по его словам.
   - Почему ничего конкретного? - обиделся Агаев. - Мы теперь точно знаем,
что эти взрывы устроили не чеченцы.  Что  к  ним  имеет  отношение  группа
рецидивиста Лысого. Разве этого мало?
   - А факты? Записки в "дипломате" - это еще не факты, - возразил Славин.
- Он прав. Нам нужны конкретные факты, доказательства. Вот если  Орловский
сегодня найдет нам Исаева, тогда у нас будет конкретный свидетель.
   - А деньги, которые они вывезли из  банка?  -  спросил  покрасневший  и
раздосадованный Виноградов.
   - Могло быть совпадение, -  упрямо  возразил  подполковник.  -  Это  не
конкретные факты. Нужны свидетели, нужны доказательства. Генерал  прав,  а
нам здесь крыть нечем.
   Все молчали.
   - Агаев, что-нибудь есть по  факту  смерти  этого  чеченца?  -  спросил
Славин. - Какие-нибудь подробности?
   - Есть, конечно.  Группа  захвата  МВД  получила  анонимный  телефонный
звонок о том, где скрывается Хаджи Абдулла. Туда выехало около  пятнадцати
человек спецназа. Дом был окружен,  и  начались  переговоры.  Внутри  было
четверо. Они решили сдаться и  уже  готовились  выходить  из  дома,  когда
начались выстрелы. Кто-то открыл стрельбу. В  ответ  чеченцы  тоже  начали
стрелять. Потом нашли труп Хаджи Абдуллы и двоих  его  людей.  Третий  был
тяжело ранен, сейчас он в госпитале МВД.
   - Нужно было к нему поехать, - заметил Славин.
   - Поехал, Владимир Сергеевич, но меня не  пустили.  Даже  удостоверение
показал, не пустили. Он в реанимации, сейчас идет операция.
   - А откуда все эти сведения?
   - С ребятами поговорил, которые принимали участие в задержании.  Они  и
сами не знают, почему вдруг стрельба началась. А когда  все  кончилось,  у
них тоже двое раненых было.
   - И здесь тоже не все ладно, - покачал головой  подполковник.  -  Опять
никаких концов не найдешь. Есть убитые, а кто стрелял, почему,  в  кого  -
непонятно. Неужели они не видели, кто первым начал стрельбу? Хотя бы из-за
чего началась? Если чеченцы  хотели  сдаться,  то  почему  омоновцы  вдруг
начали стрелять?
   - Не знаю, Владимир Сергеевич, - виновато развел руками  Агаев,  -  мне
самому все это не ясно. Хаджи Абдулла не такой человек,  чтобы  сдаваться.
Может, просто решил начать переговоры и время потянуть. С другой  стороны,
шансов  уйти  у  них  не  было.  Дом  был  окружен  со   всех   сторон   и
простреливался. Ни единого шанса.
   - Кто звонил, хотя бы установили?
   - Нет. Звонок был анонимный.
   - Так и получается. Кто стрелял первым,  не  знаем.  Кто  звонил  -  не
знаем. Кто убил Игоря Лысого - не знаем. Ничего не знаем. В общем,  полные
нули. У вас все?
   Агаев кивнул.
   - У вас есть что-нибудь? - спросил подполковник у Светловой.
   - Мы сделали, с Димой запрос в  информационный  центр  МВД,  -  сказала
женщина.  -  Решили  проверить  имена,  которые  вы  вчера  нашли  в  этом
"дипломате". Так вот, оба преступника, упомянутые в этих записках - Сергей
Халаев и Савелий Мещеряков, - числятся в розыске. Судя по всему, их убрали
на следующий день после взрывов. Во всяком случае, труп Халаева был найден
через три дня за городом. Его опознали по ранению в плечо, которое у  него
было в молодости. Теперь это уже доказанный факт - Халаев убит,  и  деньги
"возвращены".
   - Идентификация трупа проводилась? - хмуро спросил Славин.
   - Да. Была экспертиза патологоанатомов,  которые  уверенно  определили,
что Халаев  был  убит  из  огнестрельного  оружия  несколько  дней  назад.
Отпечатки  пальцев  совпали.  Впрочем,  его  узнали  сразу,  по   ранению.
Подробный акт экспертизы обещали прислать после перерыва.
   - Это уже лучше, - подполковник вздохнул. - Как мне не хочется говорить
с Мамонтовым. Каждый раз, когда вижу  его  рыбьи  глаза  и  змеиное  лицо,
думаю, что он более органичен для  нашего  ведомства,  чем  Инна  или  ты,
Гамза.
   Все заулыбались.
   - Будем работать, - закончил совещание  Славин.  -  Как  только  придет
Орловский, пусть зайдет ко мне. Я после разговора с Мамонтовым  вернусь  к
себе в кабинет.
   После того как все вышли, он еще минут десять сидел,  молча  постукивая
костяшками пальцев по столу. Потом решительно  встал,  затянул  галстук  и
вышел в коридор. Особая инспекция размещалась в другом крыле здания, и  он
неторопливо шел туда, стараясь не думать о предстоящем тяжелом  разговоре.
В кармане пиджака лежал включенный скеллер.
   Он почти дошел до  кабинета  Мамонтова,  когда  увидел  Рогожина.  Тот,
заметив его, сделал несчастное лицо и попытался спрятаться, но Славин  уже
позвал его.
   - Матвей, как дела?
   Рогожин нерешительно протянул руку. Он мялся, оглядываясь по сторонам.
   - Что-нибудь случилось? - спросил подполковник.
   - Тебе еще ничего не говорили? - осторожно уточнил Рогожин.
   - Нет, а в чем дело?
   - Они уже знают, что мы встречались,  -  еще  раз  оглянувшись,  быстро
прошептал Рогожин.
   - Кто они?
   Рогожин сделал круглые глаза и решил идти дальше, но Славин  уже  цепко
схватил его за рукав.
   - Ты сказал Мамонтову о том,  что  я  знаю,  кто  именно  встречался  с
бандитом?
   - Пусти, - попытался вырваться несчастный Рогожин.
   - Сказал или нет?
   - Да, - простонал вконец запутавшийся Матвей. - Он уже знал, что ты  ко
мне ночью приходил. Так прямо и сказал: "Зачем это по ночам Славин к  тебе
бегает?"
   Подполковник отпустил Рогожина, стиснул зубы.
   - Ты рассказал ему о нашей беседе?
   - Да, - почти неслышно ответил Рогожин, - но ему,  похоже,  и  так  все
было известно.
   - Когда это было? В котором часу?
   - Утром. Как только я пришел на работу.
   - В девять?
   - Да. Около того.
   - И какова была его реакция?
   - Он рассмеялся и  сказал,  что  я  настоящий  офицер.  Потом  пошел  к
заместителю директора.
   - Откуда ты знаешь, где именно он был?
   - У меня было важное дело, и я хотел пройти к нему, но помощник сказал,
что у него сидит полковник Мамонтов.
   - Когда это было?
   - Уже в половине десятого.
   "Значит, беседуя со мной, он уже обо всем знал, -  ошеломленно  подумал
подполковник. - Значит, он все знал еще до того, как  я  вошел  к  нему  в
кабинет. Черт возьми! Кажется, я просто деревенский  дурачок,  очутившийся
не на своем месте". Он повернулся и пошел обратно в свое крыло здания.
   Ничего не понявший Рогожин испуганно и  растерянно  глядел  ему  вслед.
Славин вошел в кабинет, сел за стол. Новая ситуация совершенно выбила  его
из колеи. И во всей этой истории самым важным было то обстоятельство,  что
ему  нельзя  было  встречаться  с  чеченцами,  а  подполковнику  Мамонтову
разрешалось встречаться с находящимся в розыске рецидивистом.  Или,  может
быть, действительно существуют какие-то высшие интересы,  впервые  подумал
Славин.
   Взглянул на часы. Он должен позвонить своему неизвестному другу  в  два
часа дня. Славин уже понял, что этот тип из разведки. "Может, они  тоже  с
ним играют, - нахмурившись, подумал подполковник. - И как разобрать -  кто
на чьей стороне и за кого играет? - Он снова посмотрел на часы. -  Позвоню
прямо сейчас", - решил, выходя в  коридор.  Спустился  вниз  по  лестнице,
подошел к дежурному.
   - Можно от вас позвонить? - спросил он.
   - Конечно, - удивился стоявший у дверей офицер. -  У  вас  не  работает
телефон? Может, позвонить, вызвать монтера?
   - Не нужно. Просто я вспомнил об одном срочном звонке. - Он  подошел  к
телефону и, подняв трубку, набрал номер. Ему повезло. Дронго ответил почти
сразу. В этом убежище у него был телефон.
   - Мне нужно с вами увидеться, - вместо приветствия сказал Славин.
   - Это так серьезно? - понял Дронго.
   - Вы можете со мной встретиться?
   - Прямо сейчас?
   - Да.
   - Откуда вы говорите?
   - С работы.
   - Из кабинета?
   - Нет, - он понял, почему Дронго задал этот вопрос. Но и  Дронго  знал,
что его вопрос нес в себе определенную информацию.
   - Куда мне подъехать?  -  спросил  он.  Славин  задумался.  Нужно  было
действовать быстро, но не слишком опрометчиво...
   - Памятник Марксу, напротив Большого.
   - Буду через тридцать минут, - Дронго закончил разговор в стиле блица и
отключился.
   Подполковник посмотрел на часы. Положил трубку, поблагодарил  дежурного
и поспешил к себе. Нужно будет серьезно поговорить с этим "другом". Больше
нельзя все оставлять в таком подвешенном состоянии. Если он из разведки, а
Дима Виноградов говорил, что только через их  кодированные  сигналы  можно
было выйти на сеть ФСБ,  пусть  объяснит,  что  нужно  офицеру  СВР  в  их
ведомстве. А если не объяснит, пусть тогда приедет в ФСБ и сам объясняется
с руководством. "Если он не захочет приезжать, я привезу его  силой,  -  с
неожиданной  злостью  подумал  подполковник.  -  Надоели  все  эти  "тайны
мадридского двора" и прыжки по стенам".
   Он  уже  вошел  в  кабинет,  когда  следом  за  ним  в  комнату  вбежал
Виноградов. Что-то такое было в его лице, от  чего  Славину  стало  не  по
себе.
   - Что произошло? - спросил он, холодея от предчувствия внезапной беды.
   - Орловского убили, - выдохнул из себя Виноградов.





   Эта ошеломляющая весть была правдой. Майор Орловский все утро провел  в
МУРе, пытаясь найти следы члена преступной банды Игоря  Адашева  -  Семена
Исаева. И наконец ему повезло. Он получил от  одного  из  инспекторов  два
адреса, по которым мог  скрываться  Исаев.  Собственно,  за  ним  не  было
особенно громких преступлений, его просто считали придурком и  "шестеркой"
Лысого. Агентурные сведения позволили одному из инспекторов МУРа  уточнить
адреса, где мог находиться этот тип.
   Решив  никого  не  брать  с  собой,  Орловский,  приехавший  в  МУР  на
старенькой "Ауди" Агаева, поехал по указанным адресам. В первом случае ему
не повезло. Дом предназначался на  снос,  и  он  потратил  полчаса,  чтобы
убедиться в полном отсутствии в этом полуразвалившемся строении людей.
   Второй адрес был ближе к  центру.  Это  была  квартира  сестры  Исаева,
проживавшей  с  ребенком  после  развода  с  мужем  в  этой  однокомнатной
квартире. По данным агентуры МУРа, сестра  часто  уезжала  в  подмосковную
деревню, а ключи от квартиры оставляла  своему  непутевому  брату.  Именно
туда и приехал Орловский. Он поднялся на  восьмой  этаж  пешком.  Лифт  не
работал.
   Он попытался позвонить, но выяснилось, что в этой квартире не работал и
звонок. Тогда он постучал. Сначала тихо,  потом  все  сильнее  и  сильнее.
Вышедшая  на   его   стук   из   соседней   квартиры   соседка,   существо
неопределенного вида и  возраста  с  растрепанными  волосами  и  в  старом
халате, лениво заметила, что Исаевы куда-то уехали. Но Орловский продолжал
стучать. Наконец за дверью  послышалось  какое-то  шипение,  кряхтенье,  и
кто-то подошел к дверям.
   - Кто там? - спросил не очень трезвый голос.
   - Мне нужен Семен Исаев, - громко сказал Орловский.
   - Из милиции, что ли? - спросили из-за двери.
   - Нет, - чуть подумав, ответил Орловский, - я из жэка.
   Дверь приоткрылась, и тогда он, решительно  толкнув  ее  плечом,  вошел
внутрь. В коридоре стоял человек лет  сорока  с  бессмысленным  выражением
мутных глаз, в рваных финках и в помятой майке.
   - Что нужно? - прохрипел этот тип, морща красно-синий нос.
   - Вы Семен Исаев? - спросил Орловский.
   - Я, - икнул человек. - Говори, чего нужно, и Проваливай отсель.
   Орловский  закрыл  дверь  и  прошел  в  комнату.  Поражали   обстановка
неустроенности и запустения в этой квартире. Стоял терпкий  запах  чего-то
очень противного, то ли гнилых носков, то ли недоеденных консервов,  точно
разобрать было трудно. Орловский огляделся и, найдя стул, смахнул  с  него
газеты и кусок сыра, уселся напротив хозяина.
   Тот прошел к стоявшему тут же дивану, вернее, изделию, бывшему когда-то
диваном и теперь ставшему просто дополнением  к  этим  грязным  стенам,  и
опустился на него. Пружины жалобно заскрипели.
   - Чего нужно? - снова спросил Исаев.
   - Вы Семен Исаев?  -  снова  спросил  Орловский,  подумав,  что  хозяин
квартиры не очень-то похож на грозного террориста.
   - Ну я, - икнул хозяин.
   - Вы знали Игоря Лысого?
   - Какого Лысого? Я волосатых знал всегда, - попытался пошутить Исаев.
   - Я серьезно спрашиваю, - строго заметил Орловский. - Вы  знали  такого
человека?
   - Почему знал, я и сейчас его знаю.  Вместе  с  ним  сидели,  -  сказал
Исаев.
   - Приятное знакомство, - согласился Орловский. - Вы работали  вместе  с
ним пять лет назад. Верно?
   - Да, - ответил Исаев, уже понявший, что перед ним  сотрудник  милиции.
Он сморщился и оглушительно чихнул.
   - Но я уже завязал, - произнес он и чихнул еще раз.
   - Конечно, - согласился Орловский. - Не думаю, что в таком состоянии от
вас может быть хоть какая-нибудь польза. И  давно  вы  виделись  со  своим
бывшим другом?
   - Почему бывший? Он и сейчас мой друг, - погрозил пальцем Исаев,  -  он
ко мне часто приезжает в аэропорт.
   - Куда? - не понял Орловский.
   - В аэропорт. Во Внуково. Я ведь там водителем работаю. Раз  через  три
дня. Уже два месяца работаю. Поэтому имею право отдыхать в выходной  день.
Я вчера со смены пришел.
   - Вы работаете водителем в аэропорту? - ошеломленно спросил  Орловский.
- Где именно? В каком месте вы работаете?
   - Около иностранцев, - икнул Исаев. - Грузы их вожу к  самолету.  Багаж
всякий. Интурист называется.
   - Так, - растерянно сказал Орловский, - значит, вчера у вас была смена.
А работаете через каждые три дня. Правильно?
   - Да. Сутки работаем. Три дома, - подтвердил Исаев и снова  чихнул.  На
этот раз он не успел отвернуться, и неприятные  капельки  попали  на  плащ
Орловского. Он поморщился, достал платок и вытер. Потом снова спросил:
   - В следующий раз вы выйдете на работу двадцать третьего? Верно?
   - Ну да. Наверно.
   "Двадцать третьего числа. Семен Исаев, - вспомнил Орловский. -  Неужели
этому опустившемуся типу они хотели заплатить двадцать  тысяч  долларов  и
доверить нечто серьезное? Не может быть".
   Он решил рискнуть.
   - А насчет меня вам Игорь ничего не рассказывал? - спросил Орловский. -
Насчет двадцать третьего?
   - Да, - оживился Исаев, - рассказывал.  Я  все  помню.  Ты  мне  должен
посылку дать, чтобы я ее в самолет отвез. И сто долларов. Нет, вру. Двести
обещал.
   - Посылку, - выдохнул Орловский. Все было продумано  абсолютно  просто.
Спившийся человек, бывший член группы Лысого,  устраивается  на  работу  в
аэропорт. На самую простую и незаметную работу, подвозит на своей  тележке
груз иностранцев к самолету. Но его самого никто, конечно,  не  проверяет.
Он проносит  небольшую  посылку  и  оставляет  ее  в  самолете.  Получает,
конечно, свои двести долларов. И все.  Самолет  взрывается  в  воздухе,  и
нельзя найти никаких следов. А самого  Исаева  потом  обязательно  уберут,
списав благодаря ему еще двадцать тысяч долларов. Все очень просто!
   Орловский поднялся со стула.
   - Поедешь со мной, - решительно  сказал  он.  -  Получишь  свои  двести
долларов.
   Он увидел стоявший в углу телефон. Поднял трубку. Никаких звуков.
   - Телефон у тебя не работает?
   - Нет, - покачал головой Исаев, - не работает. А куда мне ехать  нужно?
Сегодня ведь выходной. Первый день.
   - Посылку получишь,  -  сказал  Орловский,  -  и  деньги  свои  заодно.
Собирайся, поехали.
   - Сейчас брюки найду, - обрадовался несчастный. - Найду, и поедем.
   В это время в квартире напротив, где сидела непонятного  вида  соседка,
слышно было каждое  слово,  сказанное  в  квартире  Исаева.  Женщина,  уже
снявшая с себя свой  безобразный  халат  и  пригладившая  волосы,  подняла
трубку.
   - Здесь какой-то тип, хочет увезти моего подопечного. Что мне делать?
   - Ничего. Пусть они выходят. Мы уже знаем о  его  приезде.  Через  пять
минут к вам поднимутся  наши  сотрудники.  Откроете  им  дверь.  Передайте
пленку с записью разговора. Вы все поняли, капитан?
   - Да, - сказала соседка, продолжая слушать разговор гостя с Исаевым.
   - А Игорь сказал вам, когда вы свою  посылочку  получите?  -  спрашивал
Орловский.
   - Сказал, мать твою, - Исаев никак  не  мог  попасть  в  штанину  брюк,
которые он надевал  поверх  своей  "домашней"  формы,  -  сказал,  что  вы
принесете ее к входу утром. А там, в Ленинграде, тьфу ты, опять  забыл,  в
Санкт-Петербурге, ее встретят.
   - Значит, рейс на Санкт-Петербург, - понял Орловский. - Ясно.  Двадцать
третьего числа. Не путаешь?
   - Нет, конечно, - обиделся Исаев, уже залезая в брюки.
   Он еще минут пять возился с рубашкой, надевал пиджак, куртку, не  забыл
взять кепку и вышел за дверь.
   Они спустились вниз, и Орловский подтолкнул  Исаева  к  "Ауди".  И  тут
увидел шагнувшего к ним капитана милиции в форме.
   - Опять безобразничаешь?! - строго сказал капитан, глядя на  Исаева.  -
Сколько раз говорил, чтобы ты ходил отмечаться в спецкомендатуру?
   -  В  чем  дело,  товарищ  капитан?  -  спросил   Орловский,   доставая
удостоверение.
   Капитан посмотрел документы, козырнул.
   - Он ведь досрочно освобожденный, товарищ майор.  Обязан  отмечаться  в
спецкомендатуре.
   - Понятно, - кивнул Орловский, - я его сам отвезу завтра туда.
   - Хорошо, - улыбнулся капитан, - до свидания.
   Они пожали друг другу руки, и  Орловский  буквально  потащил  Исаева  к
машине. Посадил его на переднее сиденье, обошел автомобиль. Сел за руль.
   "Кажется, у нас появился самый важный свидетель", - подумал  Орловский,
включая зажигание. И это было последнее, что он  подумал  в  своей  жизни.
Раздался оглушительный взрыв,  машина  вспыхнула  как  факел.  Подбежавший
капитан испуганно смотрел на горевший автомобиль со  скорчившимися  в  нем
двумя трупами. Он  вспомнил  фамилию  майора  и  побежал  звонить  в  свое
управление. Именно поэтому  в  ФСБ,  Славин  и  его  группа,  так  быстро,
практически сразу, узнали о смерти своего товарища.





   Сообщение о смерти Орловского вызвало  шок  и  боль.  Славин  застыл  в
кресле, сцепив зубы и стараясь не  выдавать  своего  волнения.  В  кабинет
осторожно вошли Светлова  и  Агаев.  Все  молча  смотрели  на  него.  Дима
Виноградов, отвернувшись к окну, кажется, беззвучно плакал. Иначе почему у
него так  странно  вздрагивали  плечи?  Подполковник  посмотрел  на  своих
сотрудников. Его поразили глаза Инны Светловой. Она смотрела  на  Славина,
словно ожидая от него чуда.
   - Значит, так, - сказал он и будто  не  услышал  своего  голоса.  Затем
кашлянул и снова сказал: - Значит, так. Агаев и Светлова выезжают на место
и выясняют, что там произошло. Все подробности. Я буду там через час.
   Светлова не спросила, почему через час, но по удивленному взгляду Гамзы
Агаева она поняла, что сейчас нужно объяснить, почему он сразу не едет  на
место гибели товарища. Подполковник проверил в кармане включенный  скеллер
и сказал:
   - У меня через двадцать пять минут встреча с нашим другом из  разведки.
С которым я встречался. Думаю, ему нужно знать, что у  нас  происходит.  А
нам важно наконец узнать, что он обо всем этом думает. Езжайте, ребята,  -
словно попросил он в конце.
   Агаев кивнул в знак согласия и первым вышел из кабинета. Светлова молча
последовала за ним.
   Славин побарабанил по столу. "Дурная привычка", -  подумал  он.  Встал,
подошел к сейфу, достал ключи, открыл  дверцу,  достал  пистолет.  Положил
оружие в ящик своего стола. Взглянул на Виноградова.
   - Позвони, - сказал он угрюмо. - Может, там есть какие-нибудь  новости.
Может, произошла ошибка. Или узнай, где его... В общем, куда его отвезли.
   Виноградов кивнул, выходя из кабинета.  Славин  взглянул  на  часы.  До
назначенного времени оставалось двадцать две  минуты.  Подполковник  снова
подошел к окну. "Где-то ошиблись, - с горечью подумал он. - Что-то  важное
мы не учли". Полез в карман  и  вдруг  обнаружил,  что  у  него  кончились
сигареты.
   Он повернулся и вышел из кабинета.  В  буфете  наверняка  можно  купить
курево. Как все это могло случиться с Орловским? Страшно и  обидно.  Нужно
будет потом  серьезно  поговорить  с  полковником.  А  если  он  откажется
говорить?  Славин  сжал  кулаки.  Он  выбьет  наконец  правду   из   этого
полковника. Он выбьет ее, даже если его уволят из ФСБ.
   Он думал об этом, когда увидел полковника Мамонтова. На секунду он даже
испугался, столь нереальным казался полковник,  идущий  навстречу  в  этой
части здания.
   - Здравствуйте, Владимир Сергеевич, - ровным, холодным  голосом  сказал
Мамонтов. - Я как раз собирался зайти к вам.
   - Добрый день, - кивнул он, не протягивая руки. - У вас ко мне дело?
   - Да, - подтвердил Мамонтов.
   - У меня мало времени, - сухо ответил Славин.
   - Погиб сотрудник вашей  группы,  -  бесцветным  голосом  констатировал
Мамонтов. - Мы тоже получили сообщение об этом происшествии. Я хотел бы  с
вами поговорить.
   Славин удержался от искушения взглянуть  на  часы.  Делать  этого  было
нельзя. И от сильного желания разбить свой  кулак  об  эту  бесчувственную
физиономию. Для него  гибель  Орловского  всего  лишь  "происшествие".  Он
повернулся к своему кабинету, сухо сказал:
   - Идемте.
   Мамонтов прошел первым. За ним в комнату вошел Славин. Они сели за стол
друг против друга. Подполковник не стал делать вид,  что  радуется  своему
незваному гостю, а гость, в  свою  очередь,  был,  как  всегда,  враждебно
спокоен и оскорбительно вежлив.
   - Мне давно нужно было с вами поговорить, - холодно сказал гость.
   Славин вспомнил про скеллер и снова включил  аппарат,  опустив  руку  в
карман.  "Пусть  попробуют  записать  нашу  беседу",   -   с   неожиданным
злорадством подумал он.
   - Я вас слушаю, - Славин был напряжен и нервничал, однако  старался  не
выдавать своего волнения.
   - Вы ведете  дело  о  расследовании  серии  террористических  актов,  -
продолжал Мамонтов, - вернее, ведете параллельное расследование. Вчера  вы
были на даче погибшего рецидивиста и нашли там некоторые документы.
   -  У  вас  хорошо  поставлена  информация,  -  чужим  голосом   заметил
подполковник. Мамонтов не заметил иронии.
   - Вчера же ночью вы были у майора Рогожина, которого заставили нарушить
некоторые  служебные  предписания  и  выйти  за  рамки   своих   служебных
обязанностей.
   Славин молчал. Мамонтов вдруг усмехнулся и достал из кармана включенный
скеллер, положив его на стол.
   - Наш разговор не записывается, - он чуть улыбнулся.
   Подполковник также достал и положил на стол свой скеллер.  Оба  прибора
были включены.
   - Что вы хотите? - спросил Славин.
   -  Ничего.  Я  просто  пришел  объяснить  вам,  что  операция,  которую
производили мои сотрудники и майор Рогожин, была засекречена и  по  своему
статусу вы не имеете права доступа к материалам этой операции. Вот и все.
   В кабинете наступило молчание.
   - Мне приказано провести расследование, - напомнил Славин.
   - Знаю, - холодно сказал Мамонтов, -  а  мне  приказано  провести  свою
операцию.  У  нас  разные  задачи,  подполковник,  и  давайте   не   будем
вмешиваться в дела друг друга.
   "Не вмешиваться, - зло подумал Славин. - Явился  ко  мне  в  кабинет  и
просит не вмешиваться. А сам понаставил всюду свои  "жучки".  Наверняка  и
ключ есть от моего кабинета. - Он  вдруг  вспомнил,  как  Дима  Виноградов
доказывал, что их  стандартные  замки  в  кабинетах  можно  открыть  любой
отмычкой. Правда, воры вряд ли захотели бы лезть в здание ФСБ.  -  Кабинет
Мамонтова, - вдруг подумал он. - Полковник  должен  был  очень  спешить  к
нему, узнав о смерти Орловского. Он ведь пришел из другого крыла здания".
   - Почему вы молчите? -  спросил  Мамонтов.  Славин  взглянул  на  часы.
Оставалось пятнадцать минут до назначенной встречи. Он может не успеть.
   - Я хотел задать вам несколько вопросов, - сказал он мрачно.
   - Поэтому я и пришел сам, - холодно парировал  полковник.  -  Задавайте
ваши вопросы.
   - Да, конечно. Сейчас, только передам поручение  своему  офицеру,  одну
минуту. - Славин, стремительно поднявшись, вышел из кабинета  и  прошел  в
соседний, где находились две большие смежные комнаты его сотрудников.
   - Дима, - подозвал он к себе старшего лейтенанта, -  быстро  в  кабинет
Мамонтова. Бегом. Посмотри, что там можно найти.  Ты  меня  понял?  Открой
дверь и посмотри, только очень быстро и осторожно.
   - Нас выгонят из ФСБ,  -  сказал  ошеломленно  Виноградов  первое,  что
пришло ему на ум.
   - Действуй, как я тебе сказал, - не  терпящим  возражения  тоном  велел
Славин. Выйдя из комнаты, он вернулся в свой кабинет.
   - Вы  все  время  куда-то  спешите,  подполковник,  -  лениво  процедил
Мамонтов. - Так что у вас за вопросы?
   - Зачем вы встречались с Лысым?
   - Он  должен  был  дать  нам  некоторую  оперативную  информацию.  Этот
рецидивист наш бывший информатор, надеюсь, об этом вам известно.  Конечно,
я не стану рассказывать, какую именно информацию он нам поставлял.
   - Находясь в розыске, - не поверил подполковник.
   - Не будьте наивным человеком, Славин. Вы же все  прекрасно  понимаете.
Можно подумать, наша агентура или агентура МВД  сплошь  состоит  из  одних
профессоров университетов. Так было нужно.
   - У нас есть сведения, что группа Лысого была  причастна  к  взрывам  в
Москве.
   -  Это  ваше  дело,  -  невозмутимо  ответил  Мамонтов,  -  вы  его   и
расследуйте.
   - Но Лысого убили, -  напомнил  Славин,  еще  раз  посмотрев  на  часы.
Оставалось двенадцать минут.
   - Тем более. Какие к нам претензии? Надеюсь, вы не считаете, что это мы
убрали Лысого? Обычные разборки среди бандитов.
   - А почему ваши люди уже столько дней следят за моей группой?
   - Обычная предосторожность, - ответил  Мамонтов.  -  Мы  хотели  помочь
вашим ребятам. Вот, к сожалению,  Орловскому  помочь  не  смогли.  Видимо,
недостаточно серьезно опекали. А нужно было действительно  плотно  следить
за всеми. Чеченцы могли перестрелять всю группу.
   - Вы убеждены,  что  это  чеченцы?  Полковник  не  стал  изображать  ни
удивления, ни возмущения. Он просто спросил, как всегда, ровным,  холодным
голосом:
   - А кто еще, по-вашему, мог это сделать?
   Славин смотрел в его бесцветные глаза.
   - Вот мы и ищем тех, кто мог это сделать, - сказал он.
   И снова дуэль взглядов. И долгое молчание.
   - У вас ко мне нет больше вопросов? - спросил Мамонтов.
   - Нет, - он снова взглянул  на  часы.  Осталось  десять  минут.  "Будем
надеяться, что Дима успел войти в его кабинет и уже вышел оттуда".
   Мамонтов поднялся и молча, не прощаясь, пошел к выходу. Славин двинулся
следом.  Он  вышел  в  коридор  за  полковником  и  заглянул   в   комнату
Виноградова.
   Того еще не было. "Черт возьми!"
   - Простите! - громко крикнул он.
   Мамонтов обернулся. В глазах блеснуло удивление.
   - Откуда вы так быстро узнали, что погиб Орловский?
   -  Мы  получаем  сообщения  о  любых   происшествиях   с   сотрудниками
центрального аппарата, - четко произнес Мамонтов  и,  снова  повернувшись,
пошел по коридору.
   Навстречу ему бежал Дима Виноградов. Увидев полковника, он кивнул ему и
побежал дальше. В кабинет Славина они  втиснулись  через  дверь  буквально
одновременно.
   - Ну, как дела? - спросил Славин, бросая  взгляд  на  стол.  Там  лежал
включенный скеллер. Уходя, Мамонтов забрал только свой.
   В ответ Виноградов достал из пиджака несколько листов бумаги.
   - Это лежало у него в ящике стола. Он, видимо, читал  это  сообщение  и
почему-то, переложив его в  стол,  вышел  из  кабинета.  Наверно,  куда-то
торопился.
   - Ко мне, - сказал Славин. - Он хотел выяснить мою  реакцию  на  смерть
Орловского. И заодно расставить  все  точки.  Поэтому  он  так  торопился.
Боялся, что мы совершим какую-нибудь выходку.
   - А вы почитайте этот документ, - протянул ему бумаги Виноградов.
   Это была записка аналитического управления ФСБ за подписью руководителя
управления. На  ней  стояла  виза  заместителя  директора  и  гриф  "Особо
секретно. Выносить из здания запрещается". Славин начал читать и, дочитав,
ошеломленно взглянул на Виноградова. Тот молча кивнул.
   - Операция "Возвращение Голиафа", - горько сказал Виноградов.
   Славин взглянул на часы. Оставалось семь минут до  встречи.  Он  принял
решение. Документ в  его  руках  был  хуже  ядерной  бомбы.  Нужно  решать
немедленно. Мамонтов обнаружит пропажу уже  через  полминуты,  как  только
зайдет в кабинет. И сразу прибежит к ним. Он поймет, что  документ  забрал
Виноградов. И будет искать его. Главное, вытащить отсюда парня. Потом  они
начнут искать и Славина, но это будет уже позже.
   - Быстро уходи, -  приказал  он  Диме.  -  Бери  эту  бумагу  и  уходи!
Куда-нибудь подальше! Чтобы никто не знал, где ты  находишься.  Встретимся
ночью, в одиннадцать. В Никитском переулке. Понял?
   - Да, - кивнул парень.
   - Быстрее! - закричал Славин. - Через минуту будет поздно.
   Виноградов выбежал из кабинета. На  секунду  сунулся  в  свою  комнату,
схватил куртку, и бегом по лестнице. Славин шел следом.
   Дима бежал по лестницам, прыгая через три ступеньки.  Внизу,  у  входа,
стояли двое знакомых дежурных. Кивнув им на прощание, Виноградов вышел  из
здания. Славин заставил себя остановиться, перевести  дыхание  и  медленно
пойти к двери. Он уже выходил из здания, когда раздался телефонный звонок.
Дежурный поднял трубку.
   - Старший лейтенант Виноградов? - услышал последние слова Славин. -  Он
только что вышел из здания, товарищ полковник.
   Славин  спешил  к  своему  автомобилю,  представляя   холодную   ярость
Мамонтова. Документ, который он только что прочитал,  поражал,  ошеломлял,
опрокидывал все представления подполковника. И об их работе. И вообще  обо
всех жизненных принципах, которыми до  сих  пор  руководствовался  Славин.
Теперь он знал, почему погиб майор Орловский. Теперь он знал,  что  скажет
неизвестному другу на предстоящей встрече.
   Он сел в автомобиль и выехал  со  стоянки.  Сверху,  из  окна,  за  ним
смотрел расширенными от бешенства глазами  Мамонтов.  Увидев  Славина,  он
поднял трубку.
   - Это я, - сказал он. - Действуйте по нашему плану.
   Славин ехал на встречу, посматривая по сторонам. Кажется, на  этот  раз
наблюдения нет. Впрочем, это уже все равно. Документ у Димы Виноградова, а
это значит, что они сумели выяснить главное. Самое главное!
   У памятника останавливаться было нельзя, зная это, он объехал гостиницу
"Москва", чтобы остановиться с другой стороны, напротив  того  места,  где
раньше стоял памятник Свердлову. Оставив машину, он взглянул на  часы.  Он
уже опаздывал на три минуты.
   Дронго  приехал  на  встречу,  как  обычно,  за   двадцать   минут   до
назначенного времени. Он ходил у киосков, смотрел сувениры, гулял рядом  с
отелем "Метрополь", ожидая  подполковника  и  заодно  наблюдая  за  местом
встречи. Все было спокойно,  и  ровно  в  двенадцать  он  перешел  дорогу,
собираясь идти к памятнику. Через три минуты появился Славин.
   Уже по его внешнему виду Дронго понял, что произошло нечто невероятное.
Он быстро шагнул навстречу.
   - Что случилось? - спросил Дронго.
   - У нас погиб майор Орловский, - быстро сказал Славин.  -  И  мы  нашли
документ. Операция "Возвращение  Голиафа".  Аналитическое  управление  ФСБ
подготовило  материал   о   предстоящих   президентских   выборах,   вывод
однозначный: президент не может победить ни при  каких  условиях.  Поэтому
аналитики  предлагают  обострить  ситуацию,  используя   напряженность   в
обществе и чеченскую войну. В документе указано, что целесообразнее  всего
провести серию показательных террористических актов в Москве и вину за эти
акты возложить на чеченскую сторону. А затем ввести чрезвычайное положение
и отменить выборы.  В  город  будут  введены  Кантемировская  и  Таманская
дивизии.
   - Где документ?
   - У старшего  лейтенанта  Виноградова.  Он  вытащил  этот  документ  из
кабинета полковника  Мамонтова,  руководителя  специальной  группы  особой
инспекции. У нас есть подозрение,  что  именно  он  встречался  с  группой
рецидивистов, которые и должны были осуществить эти акты. При  этом  после
взрывов  их  убирали.  Двадцать  третьего  должен  состояться  еще   один.
Исполнитель Семен Исаев. К нему поехал  майор  Орловский.  И  мы  получили
известие, что майор погиб. В машине было найдено два трупа. Больше мы пока
ничего не знаем. Агаева и Светлову я послал все выяснить на месте.
   - Ясно, - мрачно сказал  Дронго.  -  Жаль  вашего  товарища.  Наверное,
второй и был Исаев, которого убрали вместе с Орловским. Я  постараюсь  все
выяснить.
   - Вы все время появляетесь один, - заметил Славин.  -  Думаете,  у  вас
получится? Как вас зовут? Я помню, вы в первый раз  не  ответили  на  этот
вопрос.
   - Я Дронго. Может, вы слышали о таком?
   - А я всегда считал вас легендой, - улыбнулся подполковник, - не верил,
что такой человек действительно существует.
   Он умер с этой улыбкой на устах. Из проезжавшего  рядом  "Фольксвагена"
вдруг показалось дуло автомата, и  длинная  очередь  буквально  растерзала
тело подполковника Славина, отбросив его на невысокие кусты.  Дронго  даже
не успел пригнуться. Выстрелы явно предназначались  одному  подполковнику.
Когда он наклонился над Славиным,  тот  попытался  улыбнуться  еще  раз  и
дернулся.
   - Где вы встречаетесь с Виноградовым? - закричал Дронго.
   - Одиннадцать... Никитский пере... ул... ок,  -  сумел-таки  произнести
подполковник перед смертью.
   Дронго  поднял  голову.   Со   всех   сторон   спешили   люди.   "Нужно
воспользоваться сутолокой и незаметно исчезнуть, - подумал он. - На старую
квартиру  возвращаться  нельзя,  они  могут  узнать,  куда  именно  звонил
Славин". Правда, у него есть еще собственная квартира в городе,  совсем  в
другом месте. Он еще побегает с этими ребятами.
   Дронго с ненавистью посмотрел вслед уже мчащемуся  вверх  по  проспекту
"Фольксвагену".






                   ...Он встал, взял Младенца и Матерь Его ночью  пошел  в
                Египет.
                   И  там  был  до  смерти  Ирода,  да  сбудется  реченное
                Господом чрез пророка, который говорит: "из Египта воззвал
                Я Сына Моего".
                   Тогда Ирод,  увидев  себя  осмеянным  волхвами,  весьма
                разгневался и послал избивать младенцев в  Вифлееме  и  во
                всех пределах его, от двух лет и ниже, по времени, которое
                выведал от волхвов.
                   Тогда сбылось реченное чрез  пророка  Иеремию,  который
                говорит:
                   "Глас в Риме слышен, плач и рыдание, и  вопль  великий;
                Рахиль плачет о детях своих и не хочет утешиться,  ибо  их
                нет".
                          Святое Благовествование от Матфея Глава 2, 14-18




   Сумев выбраться из толпы  и  уйти  незамеченным,  Дронго  понимал,  что
получил лишь временную  передышку.  Отныне  членов  группы  Славина  будут
повсюду преследовать. А заодно будут искать и человека, с которым погибший
подполковник, уходя от наблюдения, встречался несколько раз и от  которого
узнал, что за его группой ведется наблюдение.
   До ночной встречи с Виноградовым оставалось еще более восьми  часов,  и
Дронго решил начать поиски других членов  группы  Славина  -  Светловой  и
Агаева, уехавших в милицию, чтобы получить  из  первых  рук  информацию  о
смерти майора Орловского.
   Найдя телефон-автомат, Дронго позвонил Ковровой.
   - У меня проблемы, - сказал он. - Мне  нужно  срочно  узнать,  в  каком
районе погиб майор Орловский, член группы подполковника Славина.
   - Откуда вы знаете, что он погиб? - спросила встревоженная Коврова.
   - И не только он. Полчаса назад в  центре  города  убили  подполковника
Славина, - коротко сообщил Дронго.
   - И вы сразу об этом узнали? - уже не поверила женщина.
   - Я стоял рядом, когда они стреляли в Славина.
   - Кто "они"?
   - Я не знаю, - чуть запнулся Дронго,  -  я  пока  ничего  не  знаю.  Но
попытаюсь все выяснить до завтрашнего дня. Во  всяком  случае,  мне  нужна
ваша помощь.
   - Хорошо. Но, может, вам лучше приехать к  нам?  Кто-нибудь  видел  вас
рядом с погибшим?
   - И очень много людей. А это создаст вам и  вашей  службе  определенные
проблемы. Поэтому мне лучше не появляться, чтобы не подставлять вас, ваших
коллег и некоторых других лиц.
   - Я понимаю. Какая помощь вам нужна?
   - Район, где погиб Орловский. Я хочу узнать, в каком  районе  произошло
убийство майора ФСБ сегодня утром. Он  взорвался  в  автомобиле.  Сведения
нужны мне очень срочно.
   - Я постараюсь узнать. Позвоните через полчаса.
   Он положил трубку. Взглянул на часы. Теперь нужно ждать.  И  желательно
уйти от этого места подальше чтобы его не могли обнаружить в этом районе.
   Дронго понимал, какой переполох сейчас в ФСБ откуда исчез столь  важный
документ. Понимал,  какие  усилия  будут  предприняты,  какие  силы  будут
задействованы для возвращения этого документа. Но он сознавал и  другое  -
документ подобной силы мог  просто  разворотить  весь  политический  Олимп
нынешней власти и обречь нынешнего президента на абсолютный проигрыш.
   Через полчаса он снова позвонил Ковровой.
   - Что-нибудь выяснили? - сразу спросил он.
   - Да. Центральный административный округ. Второй РУВД. Он находится  на
улице Литвина-Седого. Телефон вам нужен?
   - Скажите, вдруг понадобится, - попросил Дронго.
   - Двести пятьдесят шесть, семьдесят пять,  семьдесят  пять.  Они  могут
быть в сорок третьем отделении милиции, улица Мантулинская,  дом  двадцать
четыре. Их телефон - двести пятьдесят шесть, восемьдесят четыре,  тридцать
шесть. Вы запомнили или записываете?
   - Я запоминаю, - сказал Дронго. - Это случилось, видимо, в центре.
   - Судя по всему, там погибли двое -  майор  Орловский  и  некто  Исаев.
Погибший Исаев трижды судимый, бывший член  преступной  группировки  Игоря
Адашева по кличке Лысый. В последние несколько месяцев,  после  досрочного
освобождения, Исаев работал в аэропорту  водителем  автокара  при  комнате
зарубежных туристов.
   - В каком аэропорту?
   - Во Внукове.
   - Это была квартира Исаева?
   - Нет, квартира его сестры. Она переехала туда после  развода.  Но,  по
данным милиции, часто отсутствовала, уезжая за город со своим  ребенком  и
оставляя квартиру брату.
   - Свидетели убийства были?
   - Судя по сообщениям, да. Но точнее пока не знаем.
   - Спасибо, - поблагодарил  Дронго.  -  Я  вам  говорил  насчет  Зиновия
Михайловича, помните, насчет его охраны?
   - Мы уже позаботились. Могли бы и не напоминать.
   - Вы меня не поняли. Его нужно срочно увезти  из  больницы.  Еще  лучше
отправить обратно в свой город. Это очень серьезно.
   - Я поняла. Сделаем.
   - До свидания. Я позвоню вам завтра утром.
   Он положил трубку и снова взглянул на часы.  "Будем  надеяться,  что  я
успею застать Агаева и Светлову до того, как они вернутся к себе в ФСБ", -
подумал Дронго, поднимая руку.
   К районному управлению внутренних дел он подъехал через двадцать минут.
Пришлось долго объяснять дежурному, что ему срочно нужны  сотрудники  ФСБ,
приехавшие по поводу смерти  своего  товарища.  К  счастью,  удостоверение
члена Союза журналистов он всегда носил с собой, а уставший дежурный майор
не стал уточнять, в каком именно издании он работает и кого представляет.
   Еще через десять минут выяснилось, что сегодня Действительно  случилась
трагедия и было двое погибших, один из которых сотрудник ФСБ. К  дежурному
уже звонили из газеты "Московский комсомолец",  и  он  привык  к  подобной
оперативности падких на  любую  сенсацию  журналистов.  Однако  приехавшие
сотрудники ФСБ вместе со следователем  и  работниками  уголовного  розыска
уехали в сорок третье отделение милиции.
   Дронго, поблагодарив дежурного, вышел  из  здания  РУВД  и  бросился  к
стоявшему  телефону-автомату.  Позвонил  в  отделение  и  строго  попросил
позвать к телефону приехавшего туда сотрудника  ФСБ  капитана  Агаева.  "С
мужчиной  будет  легче  договариваться",  -  подумал  он.  Женщины   более
эмоциональны, и он не знал, как поведет  себя  Светлова,  узнав  еще  и  о
смерти Славина.
   Через некоторое время ему  сообщили,  что  капитан  Агаев  находится  в
кабинете  начальника,  и  дали  телефон.  Он  перезвонил  и  снова  строго
потребовал к телефону сотрудника ФСБ. Когда  наконец  Агаев  взял  трубку,
Дронго, сдерживая волнение, быстро сказал:
   - Капитан, слушайте и ничему не  удивляйтесь.  Сейчас  все  зависит  от
вашей  выдержки  и  самообладания.  Это  говорит  друг  Славина,   который
встречался с Владимиром Сергеевичем. Вы меня поняли?
   - Да, - подтвердил Агаев. Пока он не задавал никаких вопросов.
   - Вы должны вместе  со  Светловой  срочно  приехать  в  РУВД.  Вы  меня
понимаете? Это крайне важно. Только не повторяйте моих слов за мной. У нас
мало времени.
   - Понимаю, - сказал Агаев, - но  майора  Светловой  со  мной  нет.  Она
уехала в МУР, там нужная нам документация по погибшему Исаеву.
   "Черт возьми!" - чуть не сорвалось у Дронго. Он взглянул на часы. Пусть
приедет Агаев, и они вдвоем сумеют вытащить Светлову.
   - Тогда приезжайте вы, - решительно сказал он - у нас нет времени.
   - Я приеду через  полчаса.  Мы  уже  заканчиваем.  Кроме  того,  должна
подъехать Светлова.
   - Нет, вы нужны сейчас, - чуть не перешел на крик Дронго.
   - Мы еще не кончили, - ровным  голосом  сообщил  Агаев,  не  понимавший
подобного эмоционального напора со стороны незнакомца.
   - Приезжайте быстрее, - наконец решился Дронго,  -  я  знаю,  кто  убил
майора Орловского.
   - Что? Как вы сказали? - быстро переспросил Агаев и, словно  решая  для
себя, сказал: - Я сейчас приеду.
   Дронго положил трубку. "Сегодняшний день будет самым трудным, - подумал
он, вытирая лоб. И  взглянул  на  часы.  -  Будем  надеяться,  что  успеем
вытащить и Светлову".
   Агаев приехал довольно  быстро.  Он  попросил  у  начальника  отделения
машину, гнал с включенной сиреной. Когда автомобиль подъехал к зданию РУВД
и Агаев выскочил из машины, Дронго, стоявший недалеко, громко позвал его:
   - Капитан Агаев!
   Агаев обернулся, увидел Дронго.
   - Это вы мне звонили?
   - Я. Мне нужно с вами поговорить. Идемте. У нас мало времени. -  Дронго
взял капитана за руку, и они пошли по тротуару.
   - Что случилось? - недоверчиво спросил Агаев. - Кто вы такой?
   - Я ваш друг. Только не  задавайте  пока  вопросов.  Нам  нужно  срочно
вытащить Светлову и найти Виноградова.
   - А зачем его искать? Он на работе. Можно ему позвонить.
   - Его нет на работе, - терпеливо сказал Дронго. - Сегодня  днем,  после
вашего отъезда, Славин и Виноградов  получили  один  документ,  в  котором
объясняется  все.  И  кто  организовал  эти  взрывы,  и   кто   мог   быть
заинтересован в гибели майора Орловского и такого важного  свидетеля,  как
Исаев.
   - Откуда вы знаете про Исаева? -  нахмурился  Агаев.  -  Покажите  ваши
документы, - сказал он, вырывая руку.
   - Я вам говорю правду. Полчаса назад был убит  подполковник  Славин,  -
наконец сообщил Дронго.
   - Что? - Агаев повернулся и поднял руку, словно собираясь  схватить  за
горло более рослого и высокого Дронго. - Что ты сказал?
   - Он был убит, - терпеливо подтвердил Дронго. -  И  опустите  руки.  Не
кричите так, на нас смотрят. Если не верите, можете  позвонить  к  себе  и
убедиться. Славина застрелили, а Виноградов успел сбежать.
   - Подождите, - помотал головой, словно оглушенный известием, Агаев. - Я
должен позвонить.
   - Только не к себе, - посоветовал Дронго, - позвоните в соседний отдел.
Или кому-нибудь из друзей. Вон там есть телефон.
   - Ждите меня, - кивнул Агаев и подошел к телефону. Он  все-таки  набрал
номер  телефона  подполковника  Славина;  И  долго  ждал,   пока   наконец
кто-нибудь ответит. И лишь когда трубку подняли и незнакомый голос сказал:
"Слушаю вас", - он повесил трубку.
   Затем набрал телефон Краюхина. В этот раз ему  повезло  больше,  трубку
подняли почти сразу.
   - Здравствуй, - начал Агаев, - это я, Гамза. Я из-за города говорю.  Ты
не знаешь, что у нас случилось в отделе? Звоню, никто не отвечает.
   - Приезжай быстрее, - оживился Краюхин. - Там у вас  такое  происходит!
Просто невероятное!
   - А что случилось?
   - Ты ничего не знаешь? Владимира Сергеевича убили. Застрелили прямо  на
улице. Все говорят, что это  сделал  Дима  Виноградов.  И  украл  какие-то
документы. Представляешь, какой ужас. Сейчас мы будем давать его в розыск.
Но я думаю, его быстро найдут. Наверное, с ума сошел парень. А ведь  такой
тихий был, спокойный.
   - Дима убил Славина? - не поверил услышанному Агаев.
   - Ну да. Двое наших офицеров из особой инспекции случайно  все  видели.
Убийство произошло недалеко от  памятника  Марксу.  Наверное,  чего-то  не
поделили. Говорят, они  громко  спорили.  И  документы  пропали.  Ты  меня
слышишь? Приезжай немедленно! Вас уже тут ищут.
   - Да, - расстроенно сказал Гамза,  -  конечно,  приеду.  -  Он  повесил
трубку и, тяжело развернувшись, пошел к Дронго.
   - Убедились? - спросил Дронго.
   - Что там произошло? - тихо спросил Агаев.
   - Это долго  рассказывать,  -  отмахнулся  Дронго.  -  Давайте  сначала
вытащим Светлову. Вы знаете, к кому она поехала в МУР?
   - Знаю.
   - Звоните. И предупредите ее, чтобы не возвращалась в милицию.  Я  буду
ждать у РУВД. А вам нужно срочно отсюда исчезнуть.
   - Как исчезнуть? - изумился Агаев. - Я должен вернуться на работу!  Там
нас уже ищут.
   - Нет, - возразил Дронго. - Что они вам сказали?
   - Что Дима Виноградов убил Славина и сбежал с важными документами.
   - Вот видите. Они ни перед чем не остановятся. Вам нельзя  возвращаться
туда. Сегодня никак нельзя. Только завтра.
   - Нет, - возразил Агаев, - так нельзя.  Я  просто  не  имею  права  так
поступать. Я обязан вернуться в ФСБ.
   - Неужели вы не понимаете, что они уже приняли решение. Вся ваша группа
будет уничтожена.  Все  до  единого.  Славин  рассказал  мне  о  найденном
документе.  Там  специальная  записка  аналитического  управления.   Чтобы
сорвать выборы и ввести в стране чрезвычайное  положение,  нужно  устроить
серию   взрывов   для   полной   дестабилизации   положения.   При    этом
ответственность за  подобные  террористические  акты  будет  возложена  на
чеченскую сторону.
   - Откуда вы знаете? - шепотом спросил Агаев.
   - Этот документ сейчас у Виноградова. Вечером я с ним встречаюсь.  Если
вы потерпите до вечера, то сами его прочтете. Мне важно, чтобы вы остались
в живых хотя бы до вечера.
   Агаев нахмурился. Он думал. Потом решительно сказал:
   - Я все равно должен вернуться. А Светловой я сейчас позвоню.
   Он снова подошел к  телефону,  поднял  трубку.  Долго  говорил,  причем
иногда так тихо, что Дронго, стоявший совсем рядом, даже  не  слышал  его.
Наконец Гамза закончил говорить.
   - Я ее нашел,  поговорил  с  ней,  -  сообщил  он.  -  Ничего  не  стал
объяснять. Просто предложил приехать сюда. Она будет через полчаса.
   - Хорошо. Вы будете ее ждать?
   - Я поеду в ФСБ, - упрямо сказал Агаев.
   - Не будьте вы таким идиотом, - рассердился Дронго. - Речь  идет  не  о
вас, и даже не о вашей группе. Речь идет о десятках, сотнях тысяч людей, о
миллионах ваших сограждан. Нельзя поступать, как упрямый мальчишка.
   Агаев молчал.
   - Кто такой этот погибший Исаев? - спросил Дронго. -  Вы  что-нибудь  о
нем знаете?
   - Вчера ночью мы были на даче Лысого,  -  тихо  ответил  Агаев.  -  Нам
удалось выяснить, что два  бывших  члена  его  группы,  очевидно,  имевших
отношение к террористическим актам, были ликвидированы. Третий, кто должен
был взорвать очередную бомбу двадцать третьего числа, был Исаев. Тогда  мы
еще не знали, что он работает в аэропорту.
   - Все?
   - Нет. Там был еще четвертый  взрыв.  Двадцать  седьмого.  Но  кто  его
осуществит и где,  мы  не  знаем.  Еще  мы  узнали,  что  с  Игорем  Лысым
встречался полковник Мамонтов из особой  инспекции  ФСБ.  Славин  как  раз
хотел поговорить с полковником по этому вопросу.
   - Уже поговорил, - кивнул Дронго. - Кстати,  этот  документ  Виноградов
взял   в   кабинете   Мамонтова.   Думаю,   что   этот   полковник   имеет
непосредственное отношение к смерти ваших товарищей.
   - Да, - согласился уже ничему не удивлявшийся Агаев, - может быть.
   - Идемте, здесь недалеко есть небольшой ресторан, - предложил Дронго. -
Там как раз и подождем Светлову.
   - Нет, - снова сказал Агаев, - я должен поехать в  ФСБ.  Поймите  меня,
если там никого нет, значит, все  можно  сваливать  на  Диму  Виноградова,
значит, можно оставить безнаказанным убийство Владимира Сергеевича, майора
Орловского. Нет. Так нельзя. Я должен быть там.  А  вы  ждите  Светлову  и
расскажите ей обо всем.
   - Послушайте, Агаев, - начал злиться Дронго, -  я  ведь  вам  объяснил.
Неужели вы ничего не хотите понять? Нужно подождать до завтра.
   - Нет, - снова возразил офицер, - я не могу. Просто не имею права.
   - Вы мне не верите? - вдруг понял Дронго.
   - Верю. Но я должен убедиться во всем лично. По-моему, это правильно. А
Светлову вы ждите. И потом, это будет проверка. Если я не вернусь, значит,
не нужно туда ездить и Светловой. Если все будет нормально, тогда  приедет
и она. Позвоните мне, и я вам все скажу.
   - У вас не будет такой возможности.
   - Может быть, - согласился Агаев. - Я офицер. Я обязан  быть  там,  где
погибли мои товарищи. В конце концов, это моя работа.
   - Я против этого, - в последний раз сказал Дронго. Агаев пожал плечами.
Уходя, он обернулся, протянул руку.
   - Спасибо вам, - сказал на прощание. -  Куда  мне  позвонить  в  случае
необходимости?
   Дронго назвал номер Ковровой. И ничего больше не  добавил.  Он  понимал
мотивы  капитана  Агаева  и  признавал  относительную  справедливость  его
решения. Он понимал,  что  остановить  сейчас  офицера  он  не  может.  И,
наверное, не имеет права. Капитан был прав. Это  была  его  работа  и  его
служба. И он должен быть там, где погибли его  друзья,  где  обвиняют  его
молодого товарища. Может, у него ничего не  получится,  но  он  все  равно
должен попытаться что-то сделать. Иногда человеку нужно совершать подобные
поступки, иначе он потеряет уважение к самому себе. А это худшая  из  форм
унижения.
   Агаев ушел. А Дронго долго  стоял  и  смотрел,  словно  ждал,  что  тот
вернется. И наконец дождался, когда к РУВД подъехала машина и из нее вышла
стройная женщина средних лет, со светлыми волосами, спрятанными под темный
берет. Она собиралась войти в здание, когда он негромко позвал ее:
   - Светлова.
   Она обернулась. "Начинается следующий акт", - подумал Дронго.





   Они были  в  кабинете  втроем.  За  столом,  в  кресле  хозяина,  сидел
заместитель директора Федеральной службы безопасности. Он был в  ярости  и
не скрывал своего настроения.  За  столом,  напротив  него,  сидели  двое.
Полковник Мамонтов, потерявший обычное хладнокровие, сильно  покрасневший,
с  налившимися  кровью   рыбьими   глазами.   И   другой   офицер,   менее
взволнованный.  Это  был  полковник  Панков,  руководитель   аналитической
программы "Возвращение Голиафа", подготовленной еще полгода назад.
   Собственно, все началось  после  декабрьских  выборов.  Тогда  победила
оппозиция, и стало ясно, что остановить их на президентских выборах  будет
крайне трудно, если не невозможно. С каждым днем ситуация становилась  все
более определенной. Нынешний  президент  не  мог  победить  ни  при  каком
случае, даже учитывая  обычные  массовые  подтасовки  итогов  выборов.  Но
приход  к  власти  другого  президента  означал  крах.   Полное   крушение
многочисленных "прилипал", сумевших за  эти  годы  присосаться  к  жирному
пирогу,  некогда  называемому  "общественным   имуществом",   и   сказочно
разбогатевших за это время.
   Многие из этих "прилипал" сознавали, сколь непрочно их положение и  как
быстро все может измениться в худшую сторону. Многие понимали и  другое  -
новый президент начнет прежде всего с чистки  правоохранительных  органов,
погрязших в коррупции,  прославившихся  на  весь  мир  своей  воинствующей
некомпетентностью,  наделавших  массу  преступлений   в   Чечне,   ставших
синонимом непрофессионализма в решении любых вопросов и имевших лишь  один
положительный показатель - полную лояльность власти,  позволившей  им  так
долго, нагло и  безнаказанно  занимать  высокие  должности  и  наживаться,
создавая невероятные состояния.
   Именно  тогда   была   подготовлена   абсолютно   секретная   программа
аналитического управления,  называемая  "Возвращение  Голиафа".  Оппозиция
упорно продвигалась к  власти,  и  ее  победное  шествие  по  всей  стране
остановить  демократическим  путем  было  невозможно.  Оставалось  одно  -
пользуясь войной в Чечне и общей обстановкой в  стране,  перенести  выборы
отменить их или вообще приостановить действие конституционных норм.
   За программу отвечал лично полковник Панков.  Ее  претворение  в  жизнь
началось тогда, когда даже американские независимые наблюдатели  передали,
что по мнению аналитических служб  ЦРУ,  у  нынешней  власти  не  осталось
никаких шансов и лимит доверия населения полностью использован.
   Исполнение программы было возложено на полковника  Мамонтова.  Поначалу
все шло прекрасно. В Москве были  проведены  две  террористические  акции,
наделавшие  много  шума.  Газеты  и  телевидение  дружно  набросились   на
чеченцев. Специальная группа следователей во главе с Воробьевым обнаружила
так называемый чеченский след и чешскую взрывчатку нового  образца,  якобы
купленную чеченцами.  И,  наконец,  в  обоих  случаях  были  задействованы
преступники из группировки бывшего информатора и агента КГБ Игоря  Лысого,
которые после совершения террористических актов быстро убирались. Все  шло
нормально, по плану.
   Третий взрыв должен был состояться двадцать третьего  числа,  все  было
подготовлено к этому событию. Однако еще до второго взрыва,  понимая,  что
поднявшаяся волна общего негодования может больно ударить по престижу ФСБ,
заместитель директора, которому была  поручена  подобная  операция,  решил
подстраховаться  и  приказал  молодым  сотрудникам  группы  Славина  вести
параллельное расследование. Он даже не представлял, во что это выльется.
   Группа    Славина    оказалась    достаточно     целеустремленной     и
профессиональной, сумев раскрыть некоторые обстоятельства обоих взрывов  в
Москве. Но все это еще можно было нейтрализовать, если  бы  не  неожиданно
появившийся друг, который помог  подполковнику  и  его  людям  более  ясно
увидеть верный путь. Здесь, совсем некстати, сказалась жадность  бандитов,
решивших убрать свои деньги из хранилища банка и невольно показавших  свою
осведомленность о первом взрыве. Пришлось убрать самого Лысого, а заодно и
чеченцев, на которых пытались свалить всю вину за случившееся.
   Но это уже не могло остановить людей Славина. И  когда  Рогожин  честно
признался, что рассказал подполковнику о встрече Мамонтова с  рецидивистом
за несколько дней до начала проведения террористических актов, стало  ясно
- Славин и его сотрудники стали просто нежелательными  свидетелями.  Майор
Орловский даже нашел Исаева, который двадцать третьего должен был добавить
в общий багаж иностранцев, отправляемый в  багажное  отделение,  небольшой
чемоданчик с адским механизмом. Пришлось  принимать  решение  на  месте  и
убирать обоих.
   Узнав о смерти Орловского,  заместитель  директора  приказал  Мамонтову
срочно найти Славина и переговорить с ним. И спешивший  полковник,  больше
предпочитавший всегда работать кулаками и пистолетом, чем головой, положил
папку с материалами "Возвращение Голиафа" к себе в  ящик  стола.  Кто  мог
подумать, что у этого мальчишки Виноградова хватит  наглости  забраться  в
кабинет полковника и выкрасть документ?
   Именно поэтому Мамонтов сидел теперь с красными  от  гнева  глазами,  а
заместитель директора, задыхавшийся от бешенства, расстегнул  пуговицы  на
рубашке, опуская вниз узел туго завязанного галстука.
   - Там была моя виза, - говорил заместитель директора. - Как  это  могло
случиться?
   - Я не думал, что он  полезет  ко  мне  в  кабинет,  -  в  который  раз
оправдывался Мамонтов. - Мы сразу  приняли  меры.  Предупредили  дежурных,
обыскали кабинеты сотрудников группы Славина.  Но  этот  Виноградов  успел
уйти раньше.
   - Мальчишка провел вас всех! - стукнул  кулаком  по  столу  заместитель
директора. - Где он теперь гуляет с этим  документом?  Представляешь,  что
будет, если он отнесет его в газету?
   - Не  отнесет,  -  убежденно  сказал  Мамонтов.  -  Он  должен  сначала
встретиться со своим подполковником и получить его  приказ.  Без  согласия
Славина он ничего не сделает. А согласие... он может  получить  только  на
том свете.
   - Ты еще шутишь! - закричал заместитель директора. - Черт бы  вас  всех
побрал! Где труп Славина?
   -  Привезли  к  нам,  -  угрюмо  сообщил  Мамонтов.  -  Мы  следили  за
подполковником до самого памятника, где он  встретился  с  неизвестным,  и
тогда  решили  убрать  его,  пока  он  не  передал  документ.  Потом  этот
неизвестный куда-то исчез, мы не успели его  остановить.  А  труп  Славина
обыскали. Документа у него с собой  не  было.  Наверное,  он  передал  его
Виноградову, приказав тому уходить. Теперь старший лейтенант будет  искать
контакты с членами своей группы.
   - И что ты предлагаешь?
   Мамонтов взглянул на заместителя директора и, ничего не ответив,  отвел
глаза. Заместитель директора посмотрел на Панкова. Тот кивнул головой:
   - У нас нет другого выхода.
   Панков был  высоким  красивым  мужчиной  с  модно  уложенной  шевелюрой
светлых волос. Впечатление портил  крупный  нос  и  слишком  большие  уши,
прижатые к черепу. Заместитель директора помрачнел:
   - Сколько у них осталось человек?
   - Кроме Виноградова, еще двое: Инна Светлова и капитан Агаев, - коротко
сообщил Мамонтов и добавил: - Они сейчас в милиции.
   - Да, - словно соглашаясь, сказал заместитель директора,  -  похоже,  у
нас действительно нет другого выхода, придется убирать всех.
   Раздался телефонный звонок, и заместитель директора вздрогнул. Он знал,
что этот звонок будет, и заранее боялся его.
   Но все равно нужно отвечать. Он поднял трубку.
   - Что у тебя там происходит? - спросил строгий голос.
   - Некоторая  несостыковка,  -  постарался  как  можно  более  спокойным
голосом сообщить он.
   - Несостыковка? Поэтому уже два офицера погибли?
   "Уже знает", - мелькнула мысль. Он обреченно вздохнул:
   - Мы принимаем меры.
   - Плохо работаете, - свирепо сказал начальственный голос. - Кажется, вы
недооценили этого Славина. Как он мог так далеко зайти? Может, ему  кто-то
помогал?
   - Мы сейчас проверяем.
   - Сегодня двадцатое, -  напомнил  голос.  -  Ты  знаешь,  сколько  дней
осталось до выборов?
   - Да.
   - Вот об этом думай. И ни о чем другом. Не надо было вообще суетиться и
давать этому подполковнику такое  задание.  Ты  умнее  всех  хочешь  быть,
поэтому так все и происходит. Никаких неприятностей быть не должно.  Лично
отвечаешь.
   Звонивший так быстро положил трубку, что заместитель директора не успел
даже попрощаться. Он бережно положил  трубку  на  рычаги  и  посмотрел  на
сидевших перед ним офицеров.
   - Нужно придумать какой-то оригинальный  ход,  -  сказал  он  обоим.  -
Что-нибудь  неожиданное,  чтобы  закрыть  всю  проблему  в  комплексе.   И
постараться не допустить утечки информации.
   - Мы уже пустили слух, что  между  Славиным  и  Виноградовым  произошла
ссора и старший лейтенант выстрелил в подполковника, -  осторожно  сообщил
Панков, - а потом сбежал с документами.
   - Кто-нибудь верит?
   - Пока верят.
   - Этого мало. Подключите всех своих людей.  Придумайте  что-нибудь,  но
вопрос должен быть окончательно закрыт. Вы меня понимаете?
   - У нас есть некоторые задумки по этому поводу, - сказал  Панков.  -  Я
переговорю  на  эту  тему  с  полковником   Мамонтовым.   Группа   Славина
развернулась в последние несколько  дней  довольно  активно.  У  них  были
многочисленные контакты, они получали информацию от различных  источников.
И очень  может  быть,  что  эти  источники  снова  захотят  встретиться  с
кем-нибудь из сотрудников Славина. Об этом тоже нужно подумать. У них  еще
был  в  процессе  расследования  какой-то  неизвестный  друг,  с   которым
встречался подполковник. Вы ведь  помните,  что  мы  вышли  на  компьютер,
который вел переговоры с  Виноградовым,  включившись  в  нашу  сеть  через
кодированные сигналы СВР? Мы должны помнить и об этом.
   - Хорошо.  С  этим  внезапно  появившимся  другом  Славина  тоже  нужно
разобраться, - напомнил заместитель директора. - Это тот самый  Дронго,  о
котором мы знаем. Его фотографии у  нас  нет.  И  мы  даже  не  знаем  его
настоящего имени.
   - Узнаем, - уверенно ответил Мамонтов, - все  узнаем.  Они  от  нас  не
уйдут.
   - Найди документы, - жестко сказал заместитель  директора,  -  или  нас
всех сотрут в порошок. И тебя в первую очередь.





   Услышав свою  фамилию,  женщина  обернулась  и  холодно  посмотрела  на
Дронго.
   - Я вас не знаю.
   - Давайте отойдем от милиции, - попросил Дронго, -  мне  нужно  с  вами
поговорить.
   Она снова взглянула на него, но, не став ничего спрашивать,  машинально
чуть сильнее сжала сумочку, висевшую через плечо.
   "У нее там оружие", - понял Дронго. Они сделали несколько шагов.
   - Что вам нужно? - спросила женщина. - Где капитан Агаев?
   - Это я попросил его позвонить, - сказал Дронго. - Я тот самый человек,
с которым встречался подполковник Славин.
   - И Славин может это подтвердить?
   - Нет, - он оглянулся, - но только спокойнее. Подполковник Славин убит.
   Она не закричала. Сжала губы, но не  закричала.  Посмотрела  куда-то  в
сторону. Потом глухо спросила:
   - Как это случилось?
   - Он пришел на встречу со мной и погиб. Его застрелили  из  автомобиля,
который проехал рядом.
   Они продолжали медленно удаляться от здания РУВД.
   - А где Агаев?
   - Он уехал к вам в ФСБ.
   - Я тоже поеду туда, - решительно сказала она.
   - Нет, - твердо сказал он, - достаточно Агаева. Нам нужно найти другого
вашего коллегу. Она снова недоверчиво посмотрела на него.
   - Какого коллегу?
   - Виноградова. Его обвиняют в  том,  что  он  убил  Славина  и  похитил
документы.
   - Мне нужно позвонить, - немного подумав, сказала она.
   - Только не отсюда, - показал он на  телефонный  аппарат,  по  которому
звонил Агаев. - Давайте куда-нибудь отъедем.
   - Почему, собственно, я должна вам верить? - спросила она.
   - Мы почти в  одинаковом  положении,  -  пожал  плечами  Дронго.  -  Не
сомневаюсь, что за мной будут охотиться точно так же, как и за вами.
   - Как вас зовут?
   - Мое имя вам ничего не скажет.
   - Вы работаете на СВР?
   - Нет, я работаю всегда только один. И только  на  себя.  Но  некоторые
офицеры СВР мне помогают.
   - Зачем вы влезли в это дело?
   - Я иногда тоже себе удивляюсь, - ответил Дронго. - Может, потому,  что
это моя профессия. Ничего другого я делать не умею.
   Он поднял руку, останавливая проходившую мимо машину.
   - Куда мы едем? - спросила она, усаживаясь на заднее сиденье.
   - Куда-нибудь подальше отсюда. Чтобы вы могли позвонить.
   Через два квартала он остановил автомобиль,  расплатился  с  водителем.
Выйдя из машины, они долго ждали, пока  она  отъедет  и  затеряется  среди
других машин.
   - За этим домом есть телефон-автомат, - показал Дронго.  -  Вы  сможете
оттуда позвонить.
   На этот раз  она  ничего  не  спросила.  Подойдя  к  телефону,  набрала
знакомый номер. Довольно долго ждала. Потом покачала головой:
   - Не отвечает.
   - Звоните по другим телефонам, - упрямо  сказал  Дронго.  -  Может,  вы
сумеете застать там Агаева. Она набрала другой номер.
   - Тоже не отвечает, - сказала спустя несколько минут.
   - Странно, - задумчиво сказал он, - по логике вещей,  там  должно  быть
полно народу. У вас только два телефона?
   - Есть еще один. Подполковника Славина. Но вы сказали...
   - Позвоните и туда. Может, у вас просто опечатали кабинеты. Хотя  Агаев
уже должен был туда вернуться.
   Она набрала третий номер. На этот раз ответили сразу.
   - Алло? - спросила она. - Кто это говорит? Слушала молча. Потом коротко
подтвердила:
   - Да, это Светлова. Что у нас  случилось?  Говоривший  с  ней  человек,
очевидно, рассказывал нечто такое, от чего ее  холодное  лицо  становилось
еще более замкнутым и отчужденным.
   Затем она не очень решительно сказала:
   - Понимаю. Я понимаю вас.
   И наконец положила трубку, обернувшись к Дронго.
   -  Там  случилось  несчастье.  Славин  погиб.  Виноградов  исчез.   Они
утверждают, что именно Дима застрелил Владимира Сергеевича.
   - Вы в это верите? Она нахмурилась.
   - Не знаю.
   - Капитан Агаев уже вернулся?
   - Про него мне ничего не сказали. Я, наверное, должна поехать  туда.  А
где Дима Виноградов? Вы знаете, где он сейчас находится?
   - Нет. Но я знаю, где он  будет  находиться  сегодня  вечером.  У  него
должна была состояться встреча с  подполковником  Славиным.  Если  я  буду
совсем  один,  он  мне  наверняка  не  поверит.  Он  забрал  очень  важные
Документы.
   - Какие документы?
   -  Из  кабинета  полковника  Мамонтова.  План   операции   "Возвращение
Голиафа".  Операции,  разработанной  вашим  аналитическим  управлением.  В
случае резкого падения рейтинга президента и его явной  непопулярности,  с
последующим   поражением   на   президентских    выборах,    предусмотрено
организовать в Москве серию взрывов, свалив все  это  на  чеченцев.  Затем
введение чрезвычайного положения и отмена выборов.
   - Вы ненормальный, - убежденно сказала женщина.
   - Мне рассказал об этом подполковник Славин за несколько минут до своей
смерти.
   - У Димы Виноградова есть подобный документ? - поняла она.
   - Есть, и сегодня ночью мы с ним должны встретиться. Если он,  конечно,
продержится до ночи и мы сумеем с ним связаться.
   - Где будет встреча?
   - В Никитском переулке. Сегодня в одиннадцать.
   - Ваши друзья из СВР знают об этом?
   - Пока у меня нет на руках доказательств.
   - Понятно, -  женщина  подошла  к  газетному  киоску,  попросила  пачку
сигарет. Расплатилась, положила сигареты в сумку. Потом,  словно  вспомнив
про них, достала, вытащила одну,  чиркнула  спичкой,  закурила.  Протянула
пачку Дронго чисто мужским  движением,  словно  признавая  наконец  в  нем
своего коллегу.
   - Спасибо. Я не курю, - он покачал головой.
   - Вы не сказали, как вас зовут, - напомнила она.
   - Иногда меня называли Дронго.
   -  Я  про  вас  слышала,  -  кивнула  женщина.  -  Вы  бывший  аналитик
специального комитета экспертов ООН.
   - У вас точные сведения.
   - Что будем делать? - спросила женщина, снимая с головы берет.  Светлые
волосы рассыпались по плечам.
   - Прежде всего нам нужно найти Агаева и выяснить у  него,  как  обстоят
дела в вашем отделе. Если он, конечно, еще жив.
   - Вы думаете, они могут и его?
   - Не знаю. Я бы не хотел гадать по этому поводу. Она швырнула окурок  в
сторону.
   - Может, мне стоило вернуться. Если вам удалось убедить меня  и  Гамзу,
думаю, вам удастся убедить и Диму Виноградова.
   - Одному. Ночью. И еще попросить его отдать мне важнейший документ!  Ни
за что на свете. У него было оружие?
   - Конечно. Но я не знаю, успел ли он его захватить с собой.
   - А у вас?
   - У меня есть, - дотронулась она до сумки. - Почему вы спрашиваете?
   - Значит, мы вооружены и очень опасны, - пошутил  он.  -  Идемте  снова
позвоним к вам, попытаемся найти капитана Агаева. Может,  он  ждет  нашего
звонка, хотя я давно не верю в чудеса.
   Она снова нахмурилась.
   - Не нужно так говорить.
   - Извините. Вы будете звонить? Она снова подошла  к  телефону.  Набрала
номер. На этот раз опять ответили довольно быстро.
   - Добрый день, - сказала она, - говорит  Светлова.  Мне  нужен  капитан
Агаев.
   Ей что-то сказали. Она спокойно подтвердила.
   - Да, я слышала обо всем. Скоро буду. Капитан Агаев уже  приехал?  Нет?
Спасибо. Да, конечно, я сейчас приеду.
   Она  взглянула  на  стоявшего  рядом  Дронго.  Тот  читал   объявления,
наклеенные прямо на стену. Неизвестная туристическая компания обещала  рай
в Греции всего за триста  долларов.  Заодно  туристам  обещали  невероятно
дешевые шубы, на которые поздней весной катастрофически падал  спрос.  Она
повесила трубку.
   - Он еще там не появлялся. Они требуют, чтобы и я срочно приехала.  Что
мне делать?
   - Не оборачивайтесь, - холодно сказал он. - Кажется, мы  слишком  долго
пробыли у этого телефона. С той стороны улицы за нами следят.
   Женщина бросила взгляд туда, где стояла "Волга" с сидевшими в ней двумя
незнакомцами.
   - Нам нужно уходить, - убежденно сказал Дронго, - и постараться от  них
оторваться.





   Расставшись с Дронго, капитан Агаев решил сразу ехать к себе  в  отдел,
чтобы как-то разобраться в той ситуации, которая  сложилась  в  их  группе
после неожиданной смерти Славина. Его "Ауди", взятая Орловским, сгорела  у
дома Исаева вместе с пассажирами. И теперь, подъехав  на  такси  к  своему
зданию, он задумчиво стоял рядом, пытаясь все-таки определиться - что  ему
лучше делать? Войти внутрь и попытаться помочь расследованию? Или поверить
на слово тому незнакомцу, связанному с СВР и уже несколько раз помогавшему
членам их группы?
   Агаев сознавал всю  опасность  неправильного  хода.  Если  в  рассказе,
который он только что услышал,  была  хотя  бы  половина  правды,  то  его
положение  становилось  не  просто  опасным.  Оно  было  предрешенным.  Но
оставаться в стороне, ждать, чем кончатся поиски Димы Виноградова, он тоже
не мог. И поэтому, подумав еще немного, он сделал выбор и, толкнув  дверь,
вошел в здание,  показывая  дежурному  свои  документы.  Едва  увидев  их,
дежурный позвонил полковнику Мамонтову.
   - Пришел капитан Агаев, товарищ полковник. Вы просили предупредить вас,
если появится кто-нибудь из группы Славина.
   Агаев молча слушал дежурного. "Неужели меня арестуют  прямо  у  входа?"
Когда дежурный положил трубку, он спросил:
   - А позвонить мне можно?
   - Да, - растерялся  дежурный.  Ему  никто  не  приказывал  арестовывать
капитана Агаева. Ему только приказали предупредить о  появлении  кого-либо
из офицеров Славина.
   Агаев молча набрал номер Краюхина. Он не  стал  обращаться  к  нему  по
имени.
   - Это я, - быстро сказал он. - Слушай, у нас  действительно  происходит
что-то странное. Сейчас меня остановили в  дверях  по  приказу  полковника
Мамонтова.  Если  я  вечером  не  вернусь  домой,  ты  пойди  на  прием  к
руководству. Скажи, что Дима Виноградов ни в чем не  виноват.  И  расскажи
про меня.
   - Что с тобой? Тебя арестовали? - забеспокоился Краюхин.
   - Пока нет, но, кажется, скоро это произойдет, -  пробормотал  Агаев  и
быстро положил трубку на рычаги. Сверху по лестнице  уже  спускались  двое
офицеров Мамонтова, одного из которых он знал в лицо.
   - Вы Агаев? - спросил этот самый "знакомый офицер".
   - Да, - подтвердил он, - а почему меня остановили в дверях?
   - Это приказ заместителя директора, - ответил офицер. - Идемте  с  нами
наверх. Нас ждет полковник Мамонтов.
   - А что случилось у нас в группе? Где подполковник Славин?
   - Мы вам все объясним наверху, - успокоил его другой офицер, - идемте.
   Они вошли в лифт и поднялись наверх. На третьем этаже один из  офицеров
открыл дверцу.
   - Выходите, пожалуйста, - пригласил, выйдя первым.
   - Может, мне еще заложить руки за спину  и  идти  как  заключенному?  -
невесело пошутил Агаев.
   Офицеры переглянулись.
   - В этом нет необходимости, - сказал шедший за ним "знакомый". - Просто
сдайте нам оружие, если оно у вас есть, и идите к полковнику  Мамонтову  в
кабинет.
   - Оружие сдать не могу, - твердо ответил Агаев.  -  Если  я  арестован,
можете предъявить мне официальное обвинение и на  этом  основании  забрать
пистолет. Если нет, оружие останется у меня.
   Офицеры снова переглянулись.
   - Как вам будет угодно, - равнодушно сказал один из них,  и  они  пошли
втроем по коридору к кабинету полковника Мамонтова.
   В этом конце коридора были кабинеты сотрудников  особой  инспекции.  По
негласным правилам, установленным еще в КГБ, отдельные просторные кабинеты
с комнатами отдыха и персональными приемными  могли  иметь  только  высшие
руководители КГБ - руководство  и  некоторые  члены  коллегии.  Начальники
других крупных управлений и отделов имели просто кабинеты  и  приемные.  А
вот руководители спецгрупп и различных  подразделений  могли  рассчитывать
только на отдельные кабинеты. К таким  относились  и  полковник  Мамонтов,
несмотря на его столь громкую должность, и подполковник Славин.
   Само собой разумеется, что в прежнем КГБ был и свой секретарь парткома,
который был приравнен к высшим руководителям КГБ СССР и имел  все  регалии
полагающиеся по  положению,  -  персональный  кабинет,  приемную,  машину,
правительственную вертушку и даже особое прикрепление к правительственному
магазину, доставлявшему продукты  на  дом.  Для  многочисленных  партийных
функционеров в здании КГБ СССР и в республиканских КГБ  не  практиковались
лишь персональные комнаты отдыха. Считалось, что "солдаты  партии"  должны
обладать скромностью и простотой ленинских наркомов, терявших сознание  от
голода в кабинете Ильича.
   Именно поэтому Виноградову так удался его план - у самого Мамонтова  не
было бдительной секретарши  или  помощника,  не  позволивших  бы  старшему
лейтенанту войти в кабинет полковника без разрешения.
   Теперь, дойдя до его кабинета, Агаев вспомнил, как Дима однажды убеждал
всех, что стандартные  замки  в  их  здании  вполне  можно  открыть  любой
универсальной отмычкой. Тогда они все посмеялись над Виноградовым. "Может,
он действительно решил применить свой трюк и вошел в кабинет  полковника",
- тревожно подумал Агаев, шагнувший вслед за одним из офицеров  в  кабинет
Мамонтова.
   Ему всегда не нравился этот полковник. Выпученные рыбьи глаза, холодный
взгляд змеи, что-то неподвижное и ужасное в  лице  этого  типа  раздражало
Агаева. Но он старался просто не заходить в это крыло здания. И вот теперь
его сюда привели почти как арестованного.
   В самом кабинете не было ничего  необычного!  Просто  за  столом  сидел
полковник Мамонтов, несколько более красный, чем обычно.  "Может,  у  него
действительно украли документы из кабинета, и поэтому он так  нервничает",
- подумал Агаев.
   - Здравствуй, - отрывисто произнес Мамонтов, - садись, капитан.  -  Как
правило, он обращался на "ты" ко всем офицерам  младше  его  по  званию  и
должности. Агаев, кивнув в знак приветствия, сел за небольшой  стол.  Руки
полковник ему не протянул, и правильно сделал, капитан мог  и  не  оценить
подобного  жеста,  отказавшись  здороваться.  Офицеры,  повинуясь  взгляду
Мамонтова, вышли.
   "Наверное, будут ждать у дверей", - подумал Агаев,  когда  за  ушедшими
захлопнулась дверь. Он повернул голову и непроизвольно вздрогнул. Мамонтов
смотрел на него в упор.
   - Слышал, что произошло у вас в группе? - спросил Мамонтов.
   - Я знаю, что погиб подполковник Славин. И исчез Виноградов. Но никаких
подробностей  не  знаю.  Все  говорят,  что-то  случилось,  но  никто   не
рассказывает, как это произошло, - почти честно ответил Агаев.
   - Да, - кивнул Мамонтов, - я бы сам не поверил, если бы мне рассказали.
Кто бы мог подумать, что подобное может случиться. Такой хороший парень. И
характеристики всегда были отличные...
   - Вы о ком говорите? - довольно невежливо перебил он Мамонтова.
   - О старшем лейтенанте Виноградове. Его ведь недавно перевели к  нам  в
центральный аппарат по настоянию самого Владимира Сергеевича. Я  тогда  не
понимал  мотивов  Славина.  Видимо,  подполковник  уже  знал  о  некоторой
неуравновешенности характера Виноградова и  предпочитал  держать  его  под
своим наблюдением.
   Агаев  хотел  возразить.  Виноградов  был  самым  спокойным   и   самым
терпеливым сотрудником  в  их  отделе.  Но  промолчал.  Он  хотел  сначала
выслушать самого полковника.
   - И такое случилось, - полковник был плохим артистом и даже не старался
выглядеть особенно огорченным. Он просто  рассказывал.  -  Сегодня  утром,
очевидно, оставшись вдвоем в отделе с подполковником Славиным, он был явно
не в себе. Наверное, его раздражала сидячая работа на  компьютерах,  и  он
хотел чего-нибудь иного. Не знаю. Но я, узнав о смерти Орловского, пошел к
вам, чтобы побеседовать со Славиным. Мы говорили примерно полчаса. А в это
время Виноградов, видимо, тоже потрясенный известием о смерти Орловского и
узнав о моем визите, как-то связал эти два события  в  одно.  Пробрался  в
наше крыло здания, каким-то непонятным образом открыл мой кабинет и забрал
очень важные документы, которые были у меня  на  столе.  Я,  вернувшись  к
себе, тотчас обнаружил пропажу. А самого Виноградова видели в нашем  крыле
несколько человек. Подозрения сразу пали  на  него.  Я  позвонил  Славину,
потребовал объяснений. Он обещал поговорить с Виноградовым. Позже я узнал,
что они вдвоем вышли на улицу.  Видимо,  на  прогулке  между  ними  что-то
произошло и Виноградов выстрелил  из  своего  оружия  в  подполковника.  А
потом, испугавшись, сбежал.
   Агаев молча слушал,  профессионально  отмечая  некоторые  неточности  в
рассказе полковника. Если Виноградов был уже на подозрении, как могли  его
выпустить из здания ФСБ? Какое оружие  было  у  Димы,  если  он  его,  как
правило, вообще не получал? И, наконец, почему после пропажи столь  важных
документов Мамонтов не поднял тревогу и не доложил по  инстанции,  а  лишь
позвонил Славину, "требуя объяснений"? Но Гамза Агаев работал в ФСБ уже не
первый год и знал, что в некоторых случаях лучше дать  возможность  своему
собеседнику высказаться.
   - Мы не ожидали такой развязки, - продолжал Мамонтов.  -  Сейчас  мы  и
милиция ищем его по всему городу. Но он где-то  прячется,  очевидно.  Наши
эксперты считают, что убийство вполне могло  быть  совершено  в  состоянии
аффекта и ему не грозит особенно суровое наказание. Но лишь в том  случае,
если мы его вовремя задержим.  Документы,  которые  он  похитил  из  моего
кабинета, очень важны. Они не должны попасть в чужие руки. Или, тем более,
кому-то из иностранцев. Поэтому мы и хотим привлечь тебя к  этим  поискам.
Ты был его другом, работал вместе с ним. Думаю, ты сможешь  помочь  нам  в
поиске.
   Теперь Агаев наконец понял, почему он понадобился  этому  полковнику  с
таким холодным и страшным лицом. Он должен был помочь  найти  Виноградова.
Помочь этому сукину сыну, сидевшему напротив, убрать своего  товарища.  Он
уже не сомневался, что рассказанная ему час назад история о смерти Славина
была более правдоподобна, чем эта чудовищная ложь,  в  которой  его  хотел
сейчас  убедить  полковник  Мамонтов.  Но  нельзя   поддаваться   эмоциям.
Восточный темперамент Гамзы давил на него,  требуя  решительных  действий.
Например, достать пистолет  и  расстрелять  этого  мерзавца,  виновного  в
гибели товарищей.
   Но тогда вместо Виноградова обвинят  самого  Гамзу  Агаева.  Его  сразу
пристрелят, он так ничего и не сможет рассказать.  Дисциплина,  к  которой
был приучен капитан,  дала  о  себе  знать,  подавляя  изо  всех  сил  его
темперамент. Он размышлял, как лучше поступить в  подобной  ситуации,  как
найти Диму Виноградова и получить у него этот документ. Нужно было помнить
и о Светловой, которая сейчас из МУРа ехала на свидание  с  этим  странным
типом, непонятно почему так помогавшим их группе.
   - Хорошо, - сказал Агаев, удивляясь собственному глухому  голосу,  -  я
помогу в его поисках. Мне нужно подумать, как нам дальше поступить. И  для
начала попасть к себе в кабинет.
   - Да, конечно, - согласился  полковник,  вставая  со  своего  места.  -
Может, там что-нибудь понадобится. А ты, Агаев, не удивляйся, если найдешь
там обычный бардак. Это наши ребята постарались. Мы ведь  сначала  думали,
что Виноградов спрятал документы у себя в  отделе.  И  перерыли  все  ваши
кабинеты.
   "Вот он себя и выдал, - подумал Агаев. -  Устроил  у  нас  в  кабинетах
обыск и решил, что я поверю в его ложь".
   - У меня в кабинете тоже искали? - спросил  он  звенящим  от  ненависти
голосом.
   - Да, - подтвердил полковник, -  конечно,  искали.  Вы  ведь  сидите  в
параллельных комнатах.  В  одной,  по-моему,  ты  и  Орловский,  в  другой
Светлова и Виноградов. Мы обыскали обе комнаты. И даже  кабинет  Владимира
Сергеевича. Хотели как-то помочь, спасти этого дурачка.
   Агаев нахмурился. Он вдруг понял, что ошибается.
   Ведь и они рассчитывают на подобную реакцию. Полковник рассказывал  все
таким ленивым  и  равнодушным  голосом,  словно  не  сомневался,  что  его
собеседник поверит в эту историю. "Все  просчитано,  -  обожгла  тревожная
мысль. - Они с помощью аналитиков и психоэкспертов просчитали мою реакцию,
мою готовность даже притворяться, чтобы  найти  и  помочь  своим  друзьям.
Хотят сыграть на этом. А в  решающий  момент  я  просто  не  смогу  ничего
сделать. Они перехватят у меня из-под носа Диму и убьют его  так  же,  как
убили Орловского и Славина".
   Но даже понимание этого обстоятельства не должно было  толкать  его  на
ненужные выходки. И  хотя  пистолета  у  него  не  отняли,  они  наверняка
предусмотрели и  возможность  его  внезапного  эмоционального  срыва.  Сам
полковник наверняка вооружен, а стоявшие в  коридоре  офицеры  тем  более.
Теперь следовало занять более  продуманную  и  осознанную  позицию,  чтобы
оставить их в дураках и спасти Диму Виноградова. А самое главное - капитан
еще  не  знал,  как  глубоко  пустили  корни  в  их  ведомстве  преступные
метастазы. И знает ли о  деятельности  сотрудников  Мамонтова  заместитель
директора  ФСБ?  Или  сам  директор?  Нужно  было  действовать  достаточно
осторожно, чтобы не раздражать могущественных врагов, внезапно возникших в
собственном ведомстве.
   - Я пойду, - поднялся Агаев, - и постараюсь помочь  вашим  людям  найти
старшего лейтенанта Виноградова.
   Когда он вышел из кабинета, Мамонтов поднял трубку. И коротко доложил:
   - У меня сейчас был капитан Агаев. Из группы Славина. Кажется,  он  нам
не очень верит. Нужно держать его под жестким контролем.





   Дронго не мог ошибиться. За ними действительно следили. Именно  поэтому
он схватил за руку Светлову и почти насильно потащил за собой.
   Подняв руку, остановил проходившую мимо машину. Сел  вместе  с  ней  на
заднее сиденье и быстро сказал водителю, куда ехать.
   - Зачем все это? - спросила она, когда машина уже отъехала. - Они  ведь
все равно будут следить за нами. А когда  мы  в  автомобиле,  это  сделать
гораздо легче.
   - Конечно, - согласился он. - Только  если  все  время  сидеть  в  этом
автомобиле. А мы сидеть в нем не собираемся.
   Она обернулась.
   - Может, они и отстанут, - сказала озабоченно.
   - Я в это не верю, - быстро ответил Дронго. - Мы слишком для них важны,
чтобы потерять нас просто так.
   - Тогда зачем весь этот балаган?
   -  Увидите.  -  Он  не  сказал  больше  ни  слова.  А  она   не   стала
переспрашивать.
   У одного из монументальных зданий, построенных в начале пятидесятых  со
всеми возможными архитектурными излишествами и так любимыми  "вождем  всех
народов", Дронго попросил водителя остановиться. Это был  его  излюбленный
метод - уходить таким образом  от  возможного  наблюдения.  Бросив  деньги
водителю на сиденье и  не  дожидаясь,  пока  рядом  затормозят  автомобили
преследователей, Дронго снова схватил Светлову за руку.
   - Давайте скорее!
   Они вбежали под арку. Впереди был проходной  двор.  Дронго  знал  много
подобных мест, где, войдя с одной стороны, а выйдя с  другой,  можно  было
оказаться на соседней улице, легко оторвавшись от постороннего наблюдения.
Чтобы попасть сюда с соседней улицы, нужно  было  сделать  очень  солидный
круг, объезжая целый квартал. Светлова с трудом поспевала за ним.
   - Куда мы бежим? - спросила она, но он не ответил. И снова поднял руку,
пытаясь остановить машину. Повезло и в этот  раз.  Через  минуту  они  уже
сидели  в  "жигуленке",  уносившем  их  прочь  от  места,   где   остались
незадачливые наблюдатели.
   - У вас реакция, как у стайера, -  пожаловалась  женщина.  -  По-моему,
нельзя так грубо толкать женщину.
   - По-моему, тоже, - согласился он, тяжело дыша. -  Но  у  нас  не  было
другого выхода, нужно оторваться от них. Вообще-то я должен был рассчитать
и подобную реакцию с их стороны. Слишком много времени прошло.  Они  могли
выяснить, где именно в МУРе вы находитесь.
   Она с интересом взглянула на него.
   - Вы всегда так все рассчитываете?
   - Во всяком случае, стараюсь.
   - Куда мы едем?
   -  Нам  нужно   где-нибудь   отсидеться,   -   он   оглянулся.   Машины
преследователей не было.
   - И долго мы будем отсиживаться? -  прозвучавшая  в  ее  голосе  легкая
ирония была слишком очевидной, чтобы на нее не ответить.
   Он покачал головой, улыбаясь.
   - Если вы будете реагировать подобным образом, мы  с  вами  никогда  не
договоримся.
   - А почему мы должны с вами договариваться? Я до сих пор не знаю вашего
настоящего имени.
   - Мне иногда кажется, что я тоже его не знаю, - усмехнулся Дронго. -  У
меня было слишком много имен, чтобы запомнить одно, конкретное.
   - Вам нравится быть Господином Никто?
   - Считайте, что да. Во всяком случае, я чувствую  себя  так  достаточно
комфортно. Тем более что наше знакомство продлится не  очень  долго.  Если
все пройдет благополучно, до сегодняшнего вечера.
   - Почему до вечера? - нахмурилась она.
   - Вечером мы получим документы у вашего  коллеги  Димы  Виноградова,  и
тогда вы сможете поехать домой. Если документы будут у меня, вам уже ничто
не будет угрожать.
   - Убедительно. А вам?
   - Ничего. Это часть моей работы.
   - Вы сказали, что работаете на СВР. Тогда почему всегда в одиночку?
   - Я сказал, что иногда сотрудничаю с ними. Но работаю  я  всегда  один.
Так удобнее. Рассчитываешь только на себя и не боишься предательства.
   Она закусила нижнюю губу.
   - И много раз вас предавали?
   - Случалось.
   Они говорили негромко, чтобы  не  расслышал  сидевший  впереди  пожилой
водитель. Доехав до станции метро, он остановил машину.
   - Здесь? - спросил, оборачиваясь.
   - Да, спасибо, - Дронго протянул ему деньги и, выйдя  первым,  галантно
помог своей спутнице.
   - В этот раз вы более любезны,  чем  в  прошлый,  -  заметила  женщина,
выходя из автомобиля.
   - В этот раз, кажется, нас не провожают наши  "поклонники",  -  пошутил
он. - Идемте в метро. Нам недалеко ехать - три станции.
   Они вошли в здание. Он вспомнил, что  у  него  нет  жетонов  на  метро.
Подошел к кассе и купил несколько штук. Вернулся к  женщине,  протянул  ей
один.
   Уже внизу, когда они стояли в вагоне, он обратил внимание на ее высокий
рост. Она была ему по плечо, а если  учесть,  что  Дронго  был  достаточно
высоким, почти под метр девяносто, человеком, то не обратить  внимания  на
рост женщины было невозможно. Она была по-своему  обаятельна.  Впечатление
портили несколько тяжеловатый подбородок и сильные, мужские руки с немного
грубоватыми  пальцами,  словно  их  обладательница  привыкла   к   тяжелой
физической работе.
   В вагоне они молчали. Доехав до нужной станции,  Дронго  дотронулся  до
руки женщины, показывая ей на выход. Выйдя из метро, он на  всякий  случай
сделал контрольный круг, но все было  в  порядке.  Уже  смеркалось,  и  он
предложил женщине:
   - Давайте поужинаем, а потом  будем  решать,  что  нам  делать  дальше.
Сегодня нам еще предстоит важная встреча.
   Они вошли в  небольшой  ресторан,  расположенный  недалеко  от  станции
метро.
   Дронго проводил женщину до туалетной комнаты, чтобы она привела себя  в
порядок, и отправился звонить Ковровой.
   - У меня плохие новости, - честно признался он. - Кажется, в ФСБ  знают
обо всем. И про нас с вами. И про группу Славина. Судя по всему, полковник
Мамонтов имел какое-то отношение к взрывам в городе.
   - Я передам, - хладнокровно ответила Коврова - Вы должны были позвонить
завтра утром. Это остается в силе?
   - Обязательно. Сегодняшняя ночь может многое решить. А вы  постарайтесь
узнать, что случилось с капитаном Агаевым.
   - Вы думаете, его тоже убрали? - встревожилась женщина.
   - Во всяком случае, проверьте, - посоветовал  он.  -  Я  перезвоню  вам
через полчаса.
   Вернулся в зал, где уже сидела Светлова.
   - Простите, я заставил вас ждать, - сказал, усаживаясь рядом и подзывая
официанта. Когда он сделала заказ, она спросила:
   - Вы считаете, что мне не нужно появляться дома?
   - Думаю, нет.
   - В таком случае мне нужно будет позвонить и  предупредить,  что  я  не
приеду.
   - Пока не нужно. Лучше подождите еще несколько часов, - попросил он.  -
Мы должны встретиться с вашим коллегой и получить у него документы.
   Она посмотрела ему в глаза.
   - Они так важны для вас?
   -  Да,  -  честно  ответил  он,  -  я  должен  получить  доказательства
виновности людей, устроивших эти чудовищные взрывы в Москве.
   Он сидел перед ней, высокий, темноволосый,  несколько  располневший,  с
резкими, запоминающимися чертами лица. Правда,  он  очень  хорошо  говорил
по-русски, но она вдруг решилась спросить. В последнее время по телевизору
показывали очень много чеченцев, тоже хорошо говоривших на русском языке.
   - Вы чеченец?
   - Почему вы так решили? - удивился он. И моментально понял.  -  Нет,  -
улыбнулся женщине, - я не ищу убийц, чтобы доказать невиновность чеченцев.
Я ищу убийц, чтобы их наказать. У меня личный  интерес.  Спортивный,  если
хотите. Но не национальный. Мне просто противно,  когда  устраивают  такие
подлые трюки, сваливая все на чеченцев.
   - Ясно, -  она  тоже  улыбнулась,  -  мне  просто  показалось,  что  вы
несколько драматизируете события. Или вам нравятся эти игры?
   -  Убийство  Славина  и  Орловского,   надеюсь,   не   входит   в   это
драматизирование? - серьезно уточнил он.
   - Нет, - она отвернулась, - извините, я, кажется, не права.
   Официант принес и расставил закуски. Разлил минеральную воду по высоким
бокалам. Дронго взглянул на часы. До назначенного  времени  еще  четыре  с
половиной часа.
   - Мы не опоздаем? - спросила его спутница. Он вспомнил, что  не  сказал
ей время, на которое была  назначена  встреча  погибшего  подполковника  с
Виноградовым. Нужно ей сказать, иначе они могут оторваться друг от  друга,
а без  нее  старший  лейтенант  не  отдаст  ему  документа  ни  при  каких
обстоятельствах.
   - У нас встреча в одиннадцать часов, - сказал он, - но  об  этом  знают
только несколько человек. В том числе и мы с вами.
   - Значит, об этой встрече знают еще и другие? - несколько  встревоженно
спросила она. - Вам не кажется, что это не совсем разумно?
   - Это для подстраховки, - сообщил он. И не стал больше говорить на  эту
тему. А она не стала больше расспрашивать.
   Когда ужин подходил к концу,  он  поднялся,  чтобы  еще  раз  позвонить
Ковровой. Она посмотрела на него вопросительно.
   - Я должен позвонить,  -  успокоил  он  женщину  и  пошел  к  телефону,
стоявшему в гардеробной. Снова набрал телефон Ковровой.
   - Вы что-нибудь узнали?
   - Да, - мрачно ответила она, - капитана Агаева в ФСБ нет. И мы не можем
его найти.
   Наступило молчание. Он  перевел  дыхание.  "Все  правильно,  -  подумал
Дронго. - Так и должно было быть".
   - Вы меня слышите? - забеспокоилась Коврова. - Я говорила о вас с нашим
другом. Он считает, что положение очень сложное. Два убийства подряд и это
исчезновение. Может, вам нужна помощь?
   - Пока нет,  -  он  еще  не  мог  прийти  в  себя  после  сообщения  об
исчезновении Агаева.  Собственно,  ничего  другого  ожидать  было  нельзя.
Напрасно он уступил капитану, разрешив вернуться в  ФСБ.  После  того  как
Виноградов нашел документ, все члены группы Славина были обречены.  У  них
просто не было никаких шансов. Все они должны были умереть. Никто ведь  не
мог гарантировать наверняка, что любой из них не владеет  этим  документом
или не читал его. А утечка  подобной  информации  должна  быть  исключена.
Абсолютно.
   - Я позвоню вам завтра утром, - сказал он и положил трубку.
   Возвращаясь на место, он  подумал  о  своей  спутнице.  Она  и  старший
лейтенант Виноградов - единственные оставшиеся  в  живых  из  всей  группы
люди. Он посмотрел в зал. За их столиком никого  не  было.  Дронго  провел
рукой по лицу. "Это уже нечто мистическое", - подумал он.





   Капитан  Агаев  вернулся  в  свой  кабинет,  уже  понимая,  что  именно
произошло. И хотя явных следов вторжения чужих людей здесь уже не было, по
очень многим малозаметным  и  заметным  мелочам  он  понял,  что  во  всех
кабинетах уже побывали сотрудники Мамонтова.
   После того как Славин попросил руководство перевести  их  в  это  крыло
здания,  решив  исключить  таким  образом   возможность   скрытой   утечки
информации, он сидел в этом  кабинете  вместе  с  Орловским.  В  соседнем,
смежном, кабинете работали Светлова и Виноградов.  В  третьем,  отдельном,
кабинете сидел сам Славин. Запасные  ключи  от  своего  кабинета  Владимир
Сергеевич всегда хранил у Орловского.
   Во всех трех кабинетах были проведены обыски, которые ничего  на  дали.
Компьютер Димы Виноградова куда-то исчез, очевидно, аппарат взяли  отсюда,
чтобы "поколдовать" над ним и попытаться выжать из него все, что мог знать
его владелец, получить все сведения, которые он туда мог ввести.
   Теперь  необходимо  было  принимать  решение.  Агаев   вспомнил   номер
телефона, который дал ему Дронго. Но  звонить  из  здания  ФСБ  все  равно
невозможно. Они наверняка будут слушать все  его  разговоры.  Неужели  они
действительно искали здесь этот  документ?  Агаев  облокотился  о  стол  и
задумался. Совершенно ясно, что все, что могло представлять хоть  какой-то
интерес, они забрали. Здесь больше ничего не может быть. Но ясно и  другое
- документа, который сумел взять Виноградов, они не нашли. Именно  поэтому
и выжидают, пытаясь через других членов  группы  выйти  на  Диму  и  самим
вернуть важную бумагу.
   Агаев посмотрел на стол  Орловского.  Там  обычно  стояла  его  любимая
статуэтка маленькой фарфоровой собачки, привезенной кем-то  из  Голландии.
Сейчас  ее  на  столе  не  было.  Заинтересовавшись,  он  подошел   ближе.
Наклонился и увидел лежавшую под столом собачку. При падении она разбилась
на две части, и теперь ее симпатичной мордочке не хватало левого  глаза  и
левого уха. Гамза поднял сломанную статуэтку и положил обратно на стол.
   "Они ждут от меня поисков Виноградова, - понимал он. - Ждут решительных
действий, моей активности". Он вернулся на свое место и снова сел,  сложив
руки на груди. Они ведь вполне могли  установить  и  наверняка  установили
камеры, чтобы наблюдать за ним.
   Нужно что-то делать, что-нибудь придумать. Теперь он уже не сомневался,
что в смерти Славина и Орловского виноваты сотрудники Мамонтова. Весь  ход
их предыдущего расследования подтверждал этот вывод. Но знать  об  этом  -
мало.  Нужно  суметь  выйти  из  здания.  Они  сделали  вывод  из  бегства
Виноградова, и теперь все дежурные предупреждены. Он обязан выйти  отсюда,
чтобы найти Диму и  получить  наконец  тот  самый  документ,  который  все
объясняет.
   В этот момент раздался телефонный звонок. Агаев снял трубку. Он уже  не
сомневался, что их телефон прослушивается.
   - Да, - сказал он.
   - Простите, - услышал незнакомый голос, - мне нужен товарищ Орловский.
   - Его нет, - ответил Агаев. - А кто его спрашивает?
   - Это из монастыря говорят. Он насчет  собачки  звонил,  интересовался,
хотел взять ее.
   - Какую  собачку?  -  не  понял  Агаев.  Жена  Орловского  не  выносила
животных, и ничто в мире не могло заставить ее погладить кошку или собаку.
При мысли о жене товарища сердце болезненно сжалось. "Нужно будет  поехать
к ней и рассказать о смерти ее мужа", - подумал Агаев.
   - Он просил собачку. Говорит, из Голландии привезли.  А  у  нас  теперь
только одна собачка есть, на нее похожая.
   - Его нет, - раздраженно повторил  Агаев  и  положил  трубку.  "Что  за
дурацкий звонок, - подумал он и посмотрел на стол Орловского. - Собачка из
Голландии, - вдруг вспомнил он. - Собачка  из  Голландии!  Она  стояла  на
столе у Орловского. Откуда этот  монах  знает  про  фарфоровую  статуэтку?
Собачка из Голландии означает пароль. Чтобы он понял, что звонивший  часто
бывал в кабинете  Орловского.  А  у  них  есть  еще  одна  собачка.  Какая
собачка?"
   Он вспомнил, что, когда собачка появилась на столе  у  Орловского,  все
начали шутить над майором, а особенно изощрялся Виноградов,  пока  наконец
Орловский в сердцах не заметил, что собачка похожа на самого Диму.  И  все
расхохотались. Собачка действительно была чем-то  похожа  на  Виноградова.
Как сказал тот тип? Он звонит из монастыря, и у них есть  другая  собачка.
Это про Диму Виноградова. Точно. Дима в монастыре! В каком монастыре?
   Агаев бросился в другой кабинет.  На  столе  у  Димы  лежал  календарь,
подаренный его знакомым монахом.
   Тот кажется, был его двоюродным  братом.  Он  начал  искать  календарь.
Неужели его забрали? Они не могли ничего знать о монастыре. Вот он,  нашел
наконец, и Гамза прочел название монастыря. Если он правильно  понял  этот
звонок, Дима должен быть там. Сейчас нужно выйти отсюда, чтобы встретиться
с Виноградовым. Он посмотрел на часы. Было  уже  около  шести  вечера.  Он
может не успеть. Они наверняка ждут его активных действий.  И  если  будет
только один звонок,  они  смогут  вычислить,  где  находится  Дима.  Нужно
усложнить им задачу.
   Гамза вернулся к себе в кабинет, сел за стол и начал набирать номер. Он
добросовестно перезвонил сразу по  пяти-шести  известным  ему  адресам.  И
каждый раз двусмысленно намекал,  что  знает,  где  именно  прячется  Дима
Виноградов. Его собеседники удивлялись, ничего не понимали в его  намеках,
но под  конец  беседы  обещали  обязательно  проверить  и  найти  старшего
лейтенанта.  Разумеется,  ни  один  из  них  не  имел  абсолютно  никакого
отношения к Виноградову и действительно не  знал,  где  находится  старший
лейтенант. Но все разговоры наверняка прослушивались. И теперь у Мамонтова
и его сотрудников будет нелегкая ночь. А до этого он должен отсюда уйти.
   Агаев сделал еще пару контрольных звонков. Пистолет они  ему  оставили,
значит, предусмотрели даже возможность его прорыва  мимо  дежурных.  Нужно
придумать, каким образом отсюда уйти, суметь предупредить Диму о  грозящей
ему  опасности,   передать   найденные   им   документы.   Он   задумался.
Действительно, кому их передать? Заместителю  директора  ФСБ,  который  их
курировал? Но он курирует и  сотрудников  полковника  Мамонтова.  Без  его
личной санкции никто не посмел бы обыскивать их кабинеты.
   Остается сам директор. Но и здесь нет полной  уверенности.  Он  человек
президента и лично заинтересован в отмене выборов, зная, что  у  нынешнего
президента нет абсолютно  никаких  шансов  на  переизбрание.  Может  быть,
отдать их другу из СВР? Но где гарантия что он тот, за кого себя выдает?
   Капитан встал, проверил оружие. Нужно  принимать  какое-то  решение.  В
коридоре, конечно, никто его ждать не будет, это слишком явно бросалось бы
в глаза. Но вот при выходе... Он достал ключи от  кабинета  подполковника,
решительно открыл дверь и вышел в  коридор.  Там  никого  не  было.  Агаев
прошел дальше и вошел в кабинет Славина.
   Подошел к телефонным аппаратам и поднял трубку телефона прямой связи  с
заместителем директора. Через десять секунд услышал недовольный голос:
   - Слушаю вас.
   Он перевел дыхание. Сглотнул набежавшую слюну.
   - Говорит капитан Агаев из специальной группы подполковника Славина,  -
четко, по-военному доложил он. - У нас в группе двое погибших.  Я  старший
по званию. Если разрешите, я хотел бы войти к вам с докладом.
   - Это нужно сделать давно, - заметил генерал. - Я вас жду.
   "Надеюсь, они слышали нашу беседу, - подумал Агаев, положив  трубку.  -
Теперь у меня в запасе есть  несколько  минут,  пока  я  должен  дойти  до
кабинета генерала". Он снова вышел в коридор и быстро прошел  к  лестнице.
Но, спустившись на этаж ниже, не  стал  останавливаться,  а  быстро  пошел
вниз. Внизу, в правом крыле, находился гараж служебных автомобилей.
   Дойдя  до  гаража,  он  кивнул  стоявшему  у  входа  прапорщику.   Тот,
улыбнувшись, отдал честь. На внутренних постах никто не был  предупрежден,
именно на это он и рассчитывал. Пройдя  в  гараж,  он  заметил  одного  из
знакомых водителей, с которым обычно работала группа Славина. Он подошел к
нему.
   - Слава, - быстро попросил парня, - мне нужно срочно с тобой выехать.
   - Что-нибудь серьезное? - спросил Слава.
   - Нет. Но мне нужно выехать незамеченным. Это  очень  важно.  За  нашим
гаражом могут следить.
   Агаев рассчитал правильно. Парень любил  разные  приключения  и  охотно
принимал участие в любых выездах.
   - Садитесь, - он показал на свою машину, стоявшую в конце гаража. - Тем
более что у меня уже есть заявка, я все равно должен ехать.
   Капитан быстро прошел к его автомобилю, сел на  заднее  сиденье,  затем
осторожно сполз вниз. Теперь все зависит от сноровки водителя. Тот подошел
через минуту. Весело подмигнул скорчившемуся капитану и сел за руль.
   Еще через минуту  они  подъехали  к  воротам.  Слава  передал  какую-то
бумажку, что-то сказал дежурному, ворота медленно открылись,  и...  машина
выехала. Агаев выдохнул воздух,  кажется,  пронесло!  Через  два  квартала
Слава остановил автомобиль.
   - Вы сходите? - спросил он. - По-моему, все в порядке.
   Агаев поднялся на сиденье.
   - Сколько я должен за проезд? - пошутил он. - Спасибо тебе!
   Теперь важно уйти таким образом, чтобы они ничего не заподозрили. Агаев
попросил Славу остановиться у станции метро.  Пусть  они  думают,  что  он
уехал куда-то на метро, и  перекрывают  все  станции.  Капитан  представил
самодовольное лицо Мамонтова и усмехнулся. Пусть помучается, поищет,  куда
исчез его подопечный. Теперь полковник будет его  личным  врагом.  Столько
проколов в один день. С другой стороны, и у них были потери.  Двое  убитых
за один документ. Пусть даже самый важный.
   Еще через полчаса он уже ехал на автобусе в направлении монастыря. Часы
показывали половину восьмого. Сама дорога заняла около полутора часов.  На
розыски монастыря у него ушло еще около часа. Потом  он  долго  вспоминал,
как звали двоюродного брата  Димы,  и  разыскивал  самого  Виноградова.  В
десять часов двадцать минут он с ужасом узнал,  что  оба  брата  уехали  в
город.
   Понимая, что не успеет к Никитскому переулку, капитан  решил  дождаться
возвращения монаха и его брата. "Если даже  они  не  вернутся,  это  будет
сигналом к тому, что документы уже изъяты", - справедливо рассудил  он.  А
если монах вернется  без  Димы,  значит,  сможет  рассказать,  что  именно
случилось в Никитском переулке. В половине второго ночи он наконец  узнал,
что именно случилось.





   Не увидев Светловой на месте, Дронго подозвал официанта.
   - Там, за столом, сидела женщина, вы не видели, куда  она  пошла?  Или,
может быть, кто-нибудь за ней пришел?
   - Нет, - удивился официант, - я ничего не видел.
   - Рассчитайте нас, - угрюмо  буркнул  Дронго  и,  повернувшись,  увидел
идущую к нему Светлову.
   - Где вы были? - спросил он. - Я уже начал волноваться.
   - Напрасно, - пожала она плечами, - куда я могла уйти без  вас?  Мы  же
договорились, что встретимся с Димой сегодня вдвоем. Я звонила  матери.  У
вас плохие новости?
   - Пропал Гамза Агаев.
   - Как это, "пропал"?
   - Его не могут найти в ФСБ.
   - А его кто-то ищет?
   - Да. Но не могут найти. Боюсь, что я оказался прав.  Агаеву  не  нужно
было возвращаться в ФСБ. Это оказалось слишком опасным.
   - Значит, исчез и он, - медленно произнесла женщина, словно вслушиваясь
в собственные слова. - Может, мы уйдем отсюда?
   Через десять минут  они  шли  по  улице.  Дронго  был  мрачен,  ему  не
нравились собственные постоянные промахи. Теперь все зависело от встречи с
Виноградовым.
   - Вы говорили, у вас есть  здесь  квартира?  -  напомнила  Светлова.  -
Может, мы зайдем туда? Или будем гулять до одиннадцати  вечера  по  улицам
города?
   - Мы идем туда, - кивнул Дронго, - вернее, уже пришли. Идемте за мной в
этот подъезд.
   Об  этой  однокомнатной  квартире  не  знал  никто.  Даже  Коврова.  Он
останавливался здесь, когда приезжал в Москву. Это было  тихое,  спокойное
место, а его балкон к тому же был смежным с балконом  соседей,  живущих  в
соседнем блоке, что было очень неплохо в случае крайней необходимости.
   Войдя в квартиру, Светлова огляделась, прошла в комнату.
   - У вас здесь довольно мило, - сказала она, усаживаясь в кресло.
   - Нам нужно что-нибудь придумать, - Дронго сел за стол.  -  Вы  знаете,
где находится Никитский переулок?
   - Понятия не имею.
   - Необходимо, чтобы Виноградов нам сразу поверил. Нужна подстраховка.
   - Он меня увидит и все сразу поймет, - пожала плечами женщина. -  Зачем
нужны какие-то тайны?
   - А если там будут  посторонние?  Она  нахмурилась,  достала  сигареты,
щелкнула зажигалкой.
   - Откуда они будут знать о нашей встрече? Или им могут рассказать  ваши
друзья?
   - Просто я считаю возможным держать  в  уме  и  подобный  вариант.  Он,
кстати, не такой уж и неправдоподобный.
   - Что в таком случае вы предлагаете? -  спросила  она.  -  У  вас  есть
пепельница?
   - Сейчас принесу, - он встал и принес  из  кухни  пепельницу.  Поставил
перед ней. - Мне нравится ваша спокойная уверенность, - признался  Дронго,
- а сам я немного волнуюсь.
   - Почему?
   - Там может случиться все, что  угодно.  Нужно  быть  готовым  к  любой
неожиданности. Нам понадобится машина.
   - Что вы задумали? - Она докурила сигарету и характерным жестом  правой
руки раздавила окурок в пепельнице.
   - Мы должны взять такси, - решительно  сказал  он,  -  а  потом  вместе
поедем туда. Я останусь около автомобиля, а вы пойдете  на  встречу  одна.
Уговорите его подойти поближе к машине, чтобы  мы  могли  его  забрать.  А
потом мы уедем. Она задумалась.
   - Вы не хотите идти со мной? - уточнила Светлова.
   - Не совсем. Я просто  хочу  вас  подстраховать.  Кстати,  свое  оружие
оставите у меня. Я стреляю гораздо лучше вас.
   - Это не положено по инструкции, - напомнила женщина.
   - Мы с вами не всегда действуем по инструкции.
   - Хорошо, - согласилась она, поднимаясь с кресла. - Где у вас тут можно
помыть руки?
   - Справа от кухни. Выйдите в коридор и увидите  дверь  ванной  комнаты.
Там совмещенный санузел.
   Она оставила свою сумку и вышла в коридор. Когда  за  ней  захлопнулась
дверь ванной  комнаты,  он  быстро  поднял  ее  сумку.  Пистолет,  платок,
небольшая  косметичка,  около  ста  тысяч  рублей  денег,  пачка  сигарет,
зажигалка, одна стодолларовая  бумажка.  И  больше  ничего.  Он  осторожно
закрыл сумку и вернулся на свое место.
   Светлова вышла из ванной комнаты и  вернулась  к  нему,  снова  села  в
кресло.
   - Надеюсь, сегодня ночью все пройдет нормально, - деловито сказала она,
доставая вторую сигарету.
   Оставшееся время они сидели у телевизора, поминутно поглядывая на часы.
В половине одиннадцатого Дронго встал.
   - Пора, - сказал он, протягивая руку, - дайте мне ваш пистолет.
   Она не колебалась. Щелкнула защелкой сумочки и, вытащив оружие,  отдала
его хозяину квартиры. Он положил пистолет во внутренний карман  пиджака  и
первым вышел из квартиры. Пистолет был небольшой, принятый на вооружение у
сотрудников милиции и ФСБ.
   Такси они остановили через два квартала. И, проехав большую часть пути,
отпустили, решив поменять. Остановив другую машину - довольно  подержанный
темно-красный "Ситроен", - попросили водителя, молодого парня лет двадцати
пяти,  отвезти  их  к  Никитскому   переулку.   Не   доезжая,   автомобиль
остановился. С левой стороны дальше не было проезда.
   Дронго посмотрел на часы. Было без трех минут  одиннадцать.  Он  кивнул
женщине и негромко сказал:
   "Пора".
   Она повернулась, посмотрела ему в глаза и, чуть  усмехнувшись,  вылезла
из автомобиля. Пошла в сторону переулка. Дронго, выждав  минуту,  протянул
водителю  "Ситроена"  сто  тысяч  рублей.  Это  соответствовало   примерно
двадцати двум долларам.
   - Жди нас. Мы сейчас подойдем, - попросил он. Водитель в ответ согласно
кивнул головой.
   Дронго пошел следом за женщиной. На часах было уже  ровно  одиннадцать.
Краем  глаза  он  заметил  автомобиль,  стоявший  чуть  в  стороне  от  их
"Ситроена". Это ему не понравилось. Если бы он организовывал засаду,  тоже
поставил бы автомобиль как раз в то самое  место.  Дронго  остановился.  И
повернул обратно к "Ситроену", на ходу нащупывая оружие  в  кармане.  Мимо
прошла пара монахов в темных рясах. Они тихо разговаривали. Дронго обратил
внимание на их молодые лица и отвернулся. Неожиданно он  увидел  еще  один
автомобиль, стоявший метрах в пятидесяти. Судя по всему, в нем  сидело  не
меньше четырех человек. Он покачал головой.  Ситуация  становилась  просто
опасной.
   Вернувшись к "Ситроену", он открыл дверцу и тихо спросил водителя:
   - Ты сможешь выехать отсюда задним ходом?
   - Конечно, - удивился парень, - а почему ты спрашиваешь?
   - Да женщина, которая со мной приехала, жена  одного  банкира.  Она  от
него давно уйти хочет. А он нанял людей,  грозится,  отпускать  не  хочет.
Обещал мафию прислать. Вот она и боится. И я беспокоюсь,  чтобы  его  люди
нас не перехватили.
   - Не дрейфь, - посоветовал, улыбаясь, парень. -  Выручим  тебя  и  твою
кралю.
   Дронго стоял у машины,  напряженно  ожидая,  когда  появится  Светлова.
Что-то непонятное мучило его. Он провел рукой по лицу.  Засада  вокруг?  И
да, и нет. Еще что-то. Этот водитель? Нет. Ушедшая  Светлова?  Не  совсем.
Что еще? Вспомнил! Глаза монаха. Глаза второго монаха.  Они  были  слишком
напряженны. И ряса. Он был высокого роста, а ряса была ему явно мала. Черт
возьми! Он готов был  бежать  туда,  когда  увидел  быстро  выходившую  из
переулка Светлову. "Слава богу", - подумал он.
   - Кто-нибудь пришел? - спросила она, еще не доходя до машины.
   - Кажется, он здесь, - сказал  Дронго,  и  в  этот  момент  послышались
крики. Светлова оглянулась, замерла.
   - В машину! - крикнул Дронго. - Быстрее.
   С другой стороны уже бежали люди. Много людей. Светлова стояла,  словно
раздумывая, как ей поступить. Он больно схватил ее и буквально втолкнул  в
автомобиль, наваливаясь сверху, прикрывая.
   - Давай, шеф! - простонал Дронго. И водитель, кивнув, дал резкий задний
ход. Какая-то машина пыталась перегородить им путь, но  "Ситроен",  выехав
на тротуар, повернул направо и объехал автомобиль  преследователей.  Когда
они удалились еще метров на пятьдесят, сзади раздались характерные хлопки.
   Парень, владелец "Ситроена", оглянулся и покачал головой.
   - Ну эти банкиры, совсем крутые стали, стреляют, кажется! - Он прибавил
газа, заворачивая за угол. Через минуту они уже неслись в  большом  потоке
машин. Еще через полминуты Дронго поднялся, занял сидячее положение.
   - Извините, - сказал он женщине, - но вы слишком медлили.
   Она, явно  рассерженная,  поднялась,  тоже  села,  поправила  волосы  и
спросила свистящим от негодования шепотом:
   - Что вы себе позволяете? С ума сошли?
   - У меня просто не было другого выхода, -  выдохнул  Дронго.  -  Вы  же
видели - они оцепили все вокруг. Мы ушли просто чудом. Откуда они  узнали,
что у нас намечается встреча?
   - Это ваши друзья, - ядовито напомнила Светлова.
   - Не знаю. А вы разве не увидели двух монахов, которые прошли мимо вас?
   - Конечно, увидела, но было темно, и я к ним  не  приглядывалась.  Я  и
подумать не могла, что один из них Дима Виноградов.
   - Он высокого роста, светлые глаза?
   - Да, значит, это был все-таки он. Останови здесь,  -  попросил  Дронго
водителя, протягивая ему еще сто тысяч рублей. - Спасибо тебе.
   - Да не за что, - отмахнулся парень. - А от того банкира  ты  правильно
ушла, - сказал он на прощание Светловой,  -  этот  мужик  лучше.  Он  тебя
любит, - показал он на Дронго. И отъехал.
   - Идемте быстрее, - предложил Дронго, снова спускаясь на станцию метро.
   - Что вы ему наплели? - спросила Светлова.
   - Что вы уходите от своего мужа-банкира ко мне.  А  он  нанял  мафию  и
решил вас не отпускать. Впечатляет?
   - Не очень. Дурацкая выдумка! Я не девочка. А вы не Ромео,  -  фыркнула
Светлова. - Могли бы придумать что-нибудь пооригинальнее.
   - У меня было мало  времени,  -  напомнил  Дронго.  -  Мне  нужно  было
придумать нечто такое, чтобы он мне поверил.
   - Пока вы развлекались, Виноградов исчез, - напомнила женщина. -  И  мы
теперь не знаем, где он.
   - Найдем, - успокоил ее Дронго, - обязательно найдем. Главное,  что  он
жив. И как здорово придумал - переоделся монахом. Вы не знаете  -  у  него
были друзья-монахи?
   - Не знаю, - пожала она плечами, - никогда не слышала.
   - Нам нужно будет все проверить.
   Они подошли к турникету. Он протянул ей жетон.
   - Мы опять едем к вам? Или я могу наконец поехать домой?
   - Конечно, ко мне. У себя вам  пока  появляться  нельзя.  Позвоните  по
телефону с соседней станции. Там станция пересадки, и поезда идут сразу  в
несколько направлений. Пока они нас найдут - будет поздно. Мы сумеем уйти.
Меня волнует другое. Его состояние. Представляете, в каком он  взвинченном
состоянии что не заметил даже вас?
   - Он ведь ждал не меня, а Славина, - напомнила Светлова.
   - Верно, - согласился Дронго, - и все-таки каким образом вашим коллегам
удалось узнать  о  нашей  встрече?  Может,  они  уже  следят  и  за  самим
Виноградовым?





   Больше всего  на  свете  он  не  любил  неопределенности  и  запутанных
историй.  По  глубочайшему  убеждению  Дронго,  все  в  мире   поддавалось
рациональному объяснению и могло быть разъяснено с помощью логики.  Именно
поэтому, после того как они приехали на квартиру, он  долго  и  мучительно
размышлял - каким образом противная сторона могла узнать о  предполагаемой
встрече с Виноградовым в Никитском переулке.
   Следующий,  не  менее  важный  вопрос  -  где  теперь   находится   сам
Виноградов? Светлова рассказывала ему, как мимо нее прошли  два  монаха  и
скрылись в темноте. Значит, можно исходить из  того  факта,  что  старшего
лейтенанта задержать им не удалось. И  теперь  они  должны  искать  самого
Виноградова, пытаясь выйти на него раньше,  чем  это  удастся  сотрудникам
Мамонтова.
   Уложив Светлову спать на диван, он принес с балкона раскладушку.  Здесь
часто оставались разные люди, и он уже  привык  к  подобному  полукочевому
образу жизни. Сидя теперь на кухне, он мучительно пытался понять -  почему
сорвалась эта встреча и кто мог сообщить ФСБ о  ней.  Судя  по  последнему
разговору со Славиным, он  понял,  что  похищение  документа  из  кабинета
Мамонтова произошло буквально за несколько минут до их встречи.
   Из этого следовало, что Славин и Виноградов просто физически  не  могли
успеть сообщить о ней еще кому-либо. Виноградов сразу покинул здание ФСБ с
документом, а Славин отправился на встречу с Дронго.  После  своей  смерти
Славин уже ничего никому не мог рассказать. Оставался Виноградов. Но  если
он проговорился или  рассказал  кому-то  о  предстоящей  встрече,  а  этот
человек умудрился  выйти  на  Мамонтова,  почему  старшего  лейтенанта  не
арестовали? Почему позволили устроить спектакль с переодеванием и не взяли
в Никитском переулке? Почему вообще не изъяли у него документ, который для
них был важнее всего на свете?
   Таким образом становилось ясно, что Виноградов не мог  быть  источником
утечки информации, а окружавшие его люди ничего не сообщали  Мамонтову.  И
хотя случайность была возможна, Дронго решил искать пока чисто  логическое
решение. Сама случайность могла заключаться в  том,  что  Мамонтов  и  его
руководители узнали о встрече лишь за несколько минут,  когда  уже  ничего
нельзя  было  предпринять.  Но  даже  в  этом  случае  они  задержали   бы
Виноградова на подходе к месту назначения, а не в самом переулке.
   Он прошел в ванную комнату, умылся, вернулся к столу. Обычно, обдумывая
что-то, он  рисовал  различные  геометрические  фигуры  или  чертил  нечто
сюрреалистическое. Ему не нравились нерешенные задачи,  ему  нравился  сам
процесс решения.
   Кроме Виноградова, о предстоящей встрече  знали  еще  капитан  Агаев  и
Коврова. Мог ли сообщить о ней Агаев? Он не знал подробностей встречи,  но
мог выйти на связь с Виноградовым и  уточнить  эти  подробности.  А  потом
исчезнуть. Может, в этом и состоит разгадка исчезновения Агаева? Он вполне
мог оказаться человеком особой  инспекции  в  группе  Славина...  Нет,  не
получается. Славин и  его  сотрудники  раньше  занимались  совсем  другими
делами. Там нужно было идти под пули и рисковать своей жизнью. Стукачей  в
таких группах обычно не держат. Человек весь на виду, его распознают почти
моментально. А группа подполковника Славина  занималась  очень  серьезными
вопросами, судя по их личным досье.
   Капитан Агаев. Он мог  сломаться,  поддаться  на  уговоры,  испугаться,
пойти на компромисс. Нет.  Дронго  вспомнил,  как  настойчиво  убеждал  он
капитана не возвращаться в ФСБ. И  как  тот  твердо  настаивал  на  своем.
Такого  человека  трудно  запугать.  И  сломать  практически   невозможно.
Психотропные средства? Может быть. Но в таком случае нужно было объявить о
смерти капитана Агаева, а не о его исчезновении, рождавшем массу вопросов,
или они решили, что три убийства подряд - это слишком много?
   Будем исходить из самого худшего. Была еще  и  Коврова.  Она  наверняка
передавала всю полученную информацию по цепочке  наверх.  Но  если  утечка
произошла  там,  то  опять-таки  не  сходятся  основные  моменты.  Коврова
наверняка  знала,  что  он  сам  пойдет  туда.  А  значит,  люди,  ждавшие
Виноградова, должны были взять и его. Но они были заняты в первую  очередь
поиском самого Виноградова. И  только  благодаря  этому  им  со  Светловой
удалось чудом оттуда уйти.
   Теперь сам Виноградов. Судя по монаху, оказавшемуся  рядом  со  старшим
лейтенантом, он  неплохо  подготовлен.  Придумал  подобный  трюк,  значит,
рассчитывал на некоторые сложности. Видимо, он понимает, какой документ  у
него в руках. Нужно будет искать этого монаха.  Другая  сторона,  судя  по
ночному захвату, пока ничего о монахе не знает. У них есть время.  Сегодня
уже двадцать первое число. Послезавтра должен  состояться  взрыв,  который
готовил Исаев. Аэропорт. Он работал в аэропорту. Значит, возможно, что-то,
связанное с самолетом. Нужно будет проверить и такую версию.  Наверняка  у
них был резервный вариант, в случае, если Исаев не сможет ничего  сделать.
Или, может, он был просто подставкой, а реальную бомбу должен был положить
кто-нибудь другой. Может, и в двух других  случаях  уголовники  были  лишь
ширмой, прикрываясь которыми действовали опытные взрывники? И  вся  группа
рецидивиста Игоря Лысого была придумана только  для  того,  чтобы  отвести
подозрение от других, более опытных людей.
   Он  вернулся  в  комнату.  Светлова  спала  на  диване.  Она  не  стала
раздеваться, видимо, стесняясь в  незнакомой  для  нее  обстановке,  легла
прямо в брюках. Он усмехнулся. Неужели она думает, что  завтра  все  может
кончиться? Судя по происходящим событиям, все только начинается.
   Дронго прошел обратно на кухню. Розыск Виноградова  теперь  значительно
осложнится. После случившегося  в  Никитском  переулке  он  будет  вдвойне
осторожен. Старший лейтенант наверняка слышал выстрелы и понял, что его  в
эту ночь ждал не только подполковник Славин.  А  может,  он  уже  знает  о
смерти Владимира Сергеевича  и  теперь  сам  мучительно  ищет  возможность
выхода на своих партнеров.
   Оставался и капитан Агаев. Может, ему удалось каким-то  чудом  уйти  от
людей Мамонтова. Тогда он тоже будет искать связь. Если  Агаев  живой,  он
обязательно  даст  о  себе  знать.  Тогда  будет  несколько  легче  искать
Виноградова и подумать о двадцать третьем числе во Внукове.
   "Нужно  будет  позвонить  утром  Ковровой",  -  вспомнил  Дронго,  хотя
сообщать ему особенно нечего. Встреча с Виноградовым  бездарно  сорвалась,
столкнувшись с нужным ему человеком лицом к лицу, он умудрился  не  узнать
его.
   Даже если он прежде никогда не видел Виноградова, тем не  менее  обязан
был сразу понять, что  к  чему.  Короткая  узкая  ряса,  явно  приклеенная
борода, напряженный взгляд, несколько  неуверенная  походка  человека,  не
привыкшего к рясе. Он обязан  был  сориентироваться.  Но  он  одновременно
волновался и за Светлову, и ждал именно Виноградова. Дронго  подумал,  что
стереотип мышления, столь для него не свойственный, сработал  в  этот  раз
достаточно мощно. И сработал против него.
   Как ему не хватает сейчас Зиновия Михайловича! Он должен вспомнить  все
данные Виноградова, не прибегая к  помощи  компьютера.  Старший  лейтенант
приехал в Москву из Санкт-Петербурга, был  переведен  сюда  после  приезда
Славина. Он жил и учился в Санкт-Петербурге.  Откуда  у  него  может  быть
знакомый  монах?  Родители?  Дронго  закрыл  глаза.  У  него  всегда  была
абсолютно фотографическая память. Отец  -  Владислав  Дмитриевич,  работал
заместителем  главного  инженера  на  часовом  заводе.  Мать   -   Людмила
Аркадьевна, была преподавателем в  средней  школе.  Нет,  с  этой  стороны
трудно найти монахов. У Виноградова  была  старшая  сестра.  Она  замужем.
Дронго нахмурился, имени сестры он не мог вспомнить. Все-таки  нужно  было
читать более внимательно. Хотя у него есть  объяснение.  Все  данные  были
введены  в  компьютерную  память,  и  он   считал,   что   всегда   сможет
воспользоваться услугами Зиновия Михайловича.
   Теперь нужно вспомнить самому. Сестра была замужем за  военным.  Точно.
Он был майор и служил где-то в районе Красноярска. Двое  детей.  Нет,  это
слишком далеко. Виноградов не мог вернуться к себе, его бы там  ждали.  Он
сбежал из ФСБ в два часа дня. Где он скрывался девять часов? Он  не  успел
бы вернуться к себе в Санкт-Петербург. На  поезде  не  хватит  времени,  а
самолетом он бы не рискнул. Значит, монах из его московской  жизни.  Но  в
Москве Виноградов  появился  недавно.  Светлова  не  знает  этого  монаха.
Позвонить и  спросить  у  родителей  Виноградова?  Опасно,  телефон  может
прослушиваться. Нужно, чтобы позвонил кто-нибудь другой.  Голос  Светловой
они тоже знают. Остается  Коврова.  Она  могла  бы  позвонить  и  каким-то
образом выяснить про этого монаха. Но как это сделать так, чтобы никто  не
догадался? Не получится. У Мамонтова наверняка  работают  не  дураки.  Они
могут все просчитать и раньше всех  выйти  и  на  монаха,  и  на  старшего
лейтенанта Виноградова.
   Значит, завтра нужно начать с поисков  монаха.  И  для  этого  придется
лететь в Санкт-Петербург. Другого выхода просто нет. А в голове еще  нужно
держать вариант, при котором где-то произошла утечка информации.  Он  взял
лист бумаги и написал на нем цифру "З". И рядом три фамилии -  Виноградов,
Агаев, Коврова. От них сделал стрелку  и  внизу  дописал  еще  два  имени.
Дронго и Светлова. Потом посмотрел на листок и разорвал его пополам.





   Он разбудил Светлову. Она  проснулась  сразу,  едва  только  он  к  ней
прикоснулся. Просто открыла глаза и спросила:
   - Уже утро?
   Потом они позавтракали, и он вкратце рассказал ей о своем плане.  Нужно
любым способом вычислить, где именно мог скрываться Виноградов. Для  этого
необходимо выяснить, кто тот монах, сопровождавший старшего  лейтенанта  в
его вчерашнем ночном визите. До назначенного взрыва во Внукове  оставалось
два дня, и нужно было действовать как  можно  более  оперативно.  Пистолет
Светловой он вернул. Вчера в суматохе он остался у него в пиджаке.
   Когда они вышли на улицу, он позвонил Ковровой, уже не надеясь услышать
ничего хорошего.
   - Доброе  утро,  -  сказал  он  мрачным  голосом,  -  у  нас  небольшие
неприятности. Мы не смогли пока встретиться с нужным нам человеком.
   - Мы? - удивилась Коврова. - Кто это мы?
   - Я не один, - вынужден был сообщить он, - со мной Светлова. Вчера  мне
удалось перехватить ее у МУРа.
   - Вы не встретились с Виноградовым?
   - Нет.
   - И не получили документа?
   - Пока нет.
   - Кажется, действительно у  вас  полный  провал,  -  злорадно  заметила
Коврова. - А у меня есть хорошие новости. Звонил капитан Агаев.
   - Как? - не поверил Дронго. - Ему удалось вырваться из ФСБ?!
   - Удалось. Они сейчас вместе с Виноградовым. Хочет встретиться с вами и
передать вам этот  документ.  Перезвонят  мне  через  полчаса  и  назначат
встречу.
   - Прекрасно! - настроение у  него  изменилось.  Но  подсознательно,  он
все-таки  тревожился.  Невозможность  установить,  кто  именно  выдал   их
вчерашнюю  встречу,  очень  на  него  действовала.  Он  помнил   об   этом
ежесекундно.
   - У вас хорошие новости? - спросила Светлова, когда он вернулся к  ней.
Женщина терпеливо ждала его, сидя на скамье в небольшом скверике.
   - По-моему, нам очень везет, - честно признался он. - Ушли из засады. А
вот  теперь  выяснилось,  что  ваши  коллеги  Агаев   и   Виноградов   уже
встретились. И назначают нам свидание.
   - Где? - поднялась со скамьи Светлова.
   - Пока я не знаю, позвоним через полчаса.  Вчера  ночью  вернувшийся  в
монастырь Дима с радостью узнал в ожидавшем их незнакомце Гамзу Агаева. Он
честно рассказал, что слышал выстрелы, но не  видел  никого  из  знакомых.
Когда Агаев рассказал ему о Дронго, описав его внешность, он вспомнил, что
встретил похожего человека рядом с переулком. Но потом  послышались  крики
людей, беспорядочные выстрелы, скрежет  автомобильных  тормозов.  Судя  по
ругательствам, которые доносились до них,  никого  задержать  не  удалось.
Светлову он не видел или не обратил в темноте внимания. Он  все-таки  ждал
Славина. Известие о смерти подполковника потрясло молодого человека.
   - Нам нужно как-то подстраховаться, - убедительно говорил Виноградов, -
так дальше нельзя. Из-за этого  документа  умирают  люди,  наши  товарищи.
Нужно передать его нашему руководству.
   - Нет, - возражал Агаев, - мы не знаем, по  чьему  приказу  действовали
люди Мамонтова и сам полковник. А если мы вручим  документ  как  раз  тому
человеку, который и отдавал все эти приказы? Нужно позвонить нашему  другу
и попросить его забрать документ. А самим сделать с него копию.
   - Верно, - согласился Виноградов, - и еще лучше записать весь  документ
в память компьютера. Это гораздо надежнее.
   Агаев улыбнулся. Парень помешался на технике  и  компьютерах.  Ему  так
нравились эти своеобразные игры.
   Они проговорили  всю  ночь,  а  рано  утром  Агаев  позвонил  Ковровой,
попросив о встрече с Дронго. Он рассчитал свой  план  действий  на  случай
провала этой встречи и готов был теперь рисковать.
   Именно поэтому, когда Дронго позвонил через полчаса  Ковровой,  ей  уже
сообщили о месте и времени. Они должны были встретиться в час дня на ВДНХ,
у бывшего павильона "Космос", где еще стояли старые макеты ракет  и  новые
палатки  преуспевающих  дельцов,  превративших  ВДНХ  в   новую   Выставку
достижений "челноков" и дельцов всех мастей. Агаев предупредил, что  будет
один.
   Было уже двадцать первое число. И Дронго понимал всю важность  встречи.
Он подробно рассказал Светловой о своей беседе.
   - Вы каждый раз оставляете меня одну  и  идете  звонить,  -  недовольно
сказала она. -  Не  считаете,  что  я  могу  обидеться?  Если  вы  мне  не
доверяете, не нужно таскать повсюду с собой. В  конце  концов,  мне  может
надоесть вся эта возня.
   - Вы правы, - серьезно ответил Дронго, - но я  делаю  это  в  ваших  же
интересах. Если меня схватят, у вас появится возможность уйти.
   - Я обязательно воспользуюсь вашим советом, - ядовито заметила женщина.
- Можно, я хотя бы позвоню домой? У меня мама больная, я хочу узнать,  как
она себя чувствует.
   - Конечно. Только разговаривайте не больше полминуты. А я за это  время
поймаю какую-нибудь машину, чтобы мы сразу могли отсюда уехать. Они  могут
засечь нас и по вашему телефонному звонку.
   Все получилось так, как они задумали. Она позвонила матери, сказала  ей
несколько слов и сразу побежала к проезжей  части,  где  ее  уже  поджидал
Дронго возле остановленной им машины.
   Они договорились действовать таким образом:  впереди  должен  был  идти
Дронго, если на встречу придут оба офицера,  Агаев  и  Виноградов,  и  все
будет спокойно, Дронго пройдет с  ними  к  выходу,  а  Светлова  будет  их
подстраховывать, проверяя, нет ли за ними наблюдения.
   Они с Агаевым уже  знают  друг  друга  в  лицо,  и  никаких  осложнений
возникнуть не может. Как только они встретятся, все станет на свои  места.
Можно будет получить наконец  этот  документ,  из-за  которого  и  погибли
Славин с Орловским.
   Дронго  понимал,  как  опасно  иметь  дело  с  другой  стороной.  После
вчерашнего бегства Агаева, неудачной засады в  Никитском  переулке  у  них
должны головы трещать от нагоняев тех людей, которые стояли  за  операцией
"Возвращение Голиафа". Поэтому нужно  быть  максимально  осторожными.  Они
вполне способны взять реванш и снова устроить засаду. Правда, в  этот  раз
они не должны знать о готовящейся встрече. Потому что про нее знают только
пять человек. Если и в этот раз  будет  засада,  значит,  кто-то  из  пяти
определенно стал предателем. Или пособником полковника Мамонтова.
   По здравом размышлении, это не мог быть  ни  один  из  пятерых.  Но  по
абсолютной логике, которой всегда руководствовался Дронго,  случайности  в
таком деле полностью не исключались. И поэтому, отправляясь  на  ВДНХ,  не
исключал опасности провала. Его волновала мысль о том, что  он  так  и  не
узнал, кто был виноват в провале их встречи в Никитском переулке.
   Пока они ехали в вагоне метро, он все время думал об этом.
   Уже  при  подходе  к  ВДНХ  поражало  многообразие  палаток  и  лотков,
заполненных массой товара, в основном ширпотреба из Польши, Китая, Турции.
Всюду торговали какими-то сомнительными алкогольными напитками непонятного
розлива. Здесь же можно было купить любые товары самых известных  компаний
мира, от  часов  "Ролекс"  до  галстуков  "Монсеньор  Кристиан  Диор",  от
костюмов от Кардена до японских калькуляторов. Правда, в большинстве своем
товар был поддельный, и галстуки  от  Диора  продавались  на  стамбульских
рынках по доллару (!) за штуку, а часы "Ролекс" шли  в  Польше  по  десять
долларов. Многие подозревали, что эти товары были изготовлены на Тайване и
в Гонконге, в Сингапуре и Таиланде, в Турции и Польше и были всего-навсего
дешевой подделкой. Но, видимо, есть в натуре человека  нечто  азартное.  И
поэтому, точно зная, что  товары  поддельные,  новые  и  новые  покупатели
возникали у прилавков и отсчитывали деньги,  полагая,  что  им  повезет  и
подделка будет работать.
   Одни покупали, не зная о  подделке,  многие  из-за  нехватки  денег  на
действительно  фирменную  вещь,  некоторых  прельщала  возможность   такой
азартной игры, когда заранее знаешь, что сидящий  напротив  тебя  игрок  -
шулер. И, наконец, были и просто пассивные и давно на все махнувшие рукой,
не ожидая  ничего  хорошего  ни  от  этой  жизни,  ни  от  ярких  товаров,
выставленных в витринах палаток.
   Дронго шел впереди, как они и договорились. Он постоянно чувствовал  на
себе взгляд Светловой, словно обжигающий его. Он не совсем понимал, почему
она так нервничает. Может, так сказалась смерть Славина и Орловского?  Или
она как профессионал тоже анализировала вчерашнюю неудачу и тоже  мучилась
вопросом - каким образом посторонние люди могли узнать о времени  и  месте
их встречи?
   Основания для волнения у нее были, вынужден был  признать  Дронго.  Она
ведь не знала, кому он звонит и зачем. Именно неизвестный и мог их выдать,
подставив  вчера  в  переулке  под  пули  засады,  ждавшей  Виноградова  и
пришедших с ним на встречу людей. "Нужно ей  больше  доверять,  -  подумал
Дронго. -  Она  права,  нельзя  держать  ее  постоянно  в  неведении.  Это
нервирует особенно сильно. И,  кроме  того,  у  меня  просто  нет  другого
выхода".
   Не доходя до павильона, он вошел в одну из палаток, стоявших  сплошными
рядами по всему  маршруту  движения.  Здесь  продавали  электротехнические
товары. Он посмотрел направо.  Отсюда  ничего  не  видно.  Выйдя  из  этой
палатки, он перешел в следующую. Агаева и Виноградова нигде не было.
   В свою очередь, Агаев также решил, что не стоит идти на встречу  вместе
с Виноградовым. Он сам решил идти на это опасное свидание, оставив Диму  в
другом павильоне,  раньше  называвшемся  "Электроника  в  СССР"  и  теперь
заполненном компьютерами и принтерами. Агаева тоже  взволновали  вчерашние
события в Никитском переулке. Он, как и Дронго, не верил  в  совпадения  и
искал разумную причину случившегося.
   Ровно без десяти минут час Дронго и Агаев начали движение к  павильону.
Они подолгу останавливались у разных киосков, заходили в палатки, смотрели
различные товары. Дронго  успел  заметить  однажды  Светлову,  стоявшую  в
трехстах метрах от него и внимательно за ним следившую.  Расстояние  между
ними сокращалось. Пока не было ничего подозрительного.
   И в этот момент Агаев заметил Дронго. Но одновременно  он  заметил  еще
нескольких  человек,  с  разных  сторон  смотревших  на  него.  Сейчас  он
подойдет, и все кончится,  понял  Агаев.  Они  только  и  ждут,  когда  он
подойдет ближе, чтоб арестовать обоих. Или эту засаду привел  сам  Дронго?
Но тогда у них не осталось вообще никаких шансов. А Дима Виноградов выйдет
из соседнего павильона через несколько секунд и тоже попадет в руки  людей
Мамонтова.
   Он резко повернулся спиной к Дронго, словно собираясь уходить, и  сразу
заметил метнувшихся к нему людей.
   "Вот и все, - неожиданно спокойно подумал он, - они все  равно  вытащат
из меня, где находится Дима. Все равно это узнают. Заставят меня сказать".
   Он  достал  пистолет.  От  него  шарахнулись  прохожие.  Кто-то  громко
закричал.  Агаев  увидел,  как  Дронго  остановился.   Замерли   и   люди,
собравшиеся броситься к нему. Они только было начали  делать  свои  круги,
постоянно  переглядываясь  друг  с  другом.   Их   было   слишком   много.
Десять-двенадцать человек. На этот раз ему не уйти. Дронго сделал вид, что
смотрит детские игрушки, и  начал  отходить.  "Значит,  все  правильно,  -
подумал с улыбкой Агаев. - Все верно.  И  Дронго  не  предатель.  Как  это
важно".
   Он стоял с пистолетом в руках и улыбался. К нему  уже  бежали  дежурные
милиционеры, что-то  кричал  оказавшийся  неподалеку  военный.  Он  увидел
метнувшихся к нему людей. Обернулся и заметил вышедшего из павильона Диму.
И тогда он быстро, сознавая, что пистолет могут  отнять  в  любой  момент,
приставил оружие к сердцу и выстрелил.
   В последнюю секунду он даже пожалел детей, которых было  много  вокруг.
"Незачем им видеть, как у меня вылетают мозги, - была мгновенная мысль.  -
Лучше выстрел в сердце, это как в кино - театрально и не очень страшно". К
нему  подбежали  люди.  Заметив  среди  столпившихся  над  ним  полковника
Мамонтова, улыбнулся, словно сознавая, что  победил  в  последний  раз,  и
умер.
   Дронго держал в руках детскую игрушку, не замечая, как сжимает  ее  все
сильнее и сильнее. Их встреча снова окончилась неудачей. И  капитан  Агаев
погиб у него на глазах.





   - Этого не может быть! - твердила всю дорогу Светлова, пока  они  ехали
домой. Они оба  были  настолько  потрясены  неожиданной  смертью  капитана
Агаева, что, не сговариваясь, прошли не к метро, а  к  остановке  такси  и
взяли машину.
   Она не плакала. Просто время от времени говорила одну и  ту  же  фразу:
"Этого не может быть". А Дронго сидел мрачный и злой.  Ему  казалось,  что
сегодня он видел не просто самоубийство. Да это и не  было  самоубийством.
Это было самое настоящее убийство, когда загнанный в угол волк бросается в
порыве отчаянной смелости на ружья охотников и получает  порцию  свинца  в
сердце. И сознание того, что он лично  был  причастен  к  этому  убийству,
делало его еще более мрачным.
   Теперь на встречу с Виноградовым вообще не оставалось  никаких  шансов.
Дима никогда не позвонит Ковровой. Он ей просто не  поверит  после  всего,
что случилось на  ВДНХ.  Возможно,  он  был  даже  где-то  рядом  и  видел
случившееся. Но больше всего угнетало Дронго сознание собственной вины.  И
непонимание того, что с ними происходит.
   "Все-таки придется съездить  в  Санкт-Петербург",  -  вспомнил  Дронго.
Узнать каким-то образом название монастыря было невозможно. А  послезавтра
должен произойти первый взрыв во Внукове. Даже название  монастыря  ничего
не давало обоим, так как Виноградов наверняка тоже был на этой  встрече  и
видел самоубийство Агаева. Собственно, Дронго не сомневался,  что  капитан
принял это  решение,  исходя  из  реальной  ситуации.  Очевидно,  он  ясно
представлял себе, какими  методами  его  заставят  заговорить.  "Испанские
сапоги" и средневековые пытки давно канули в Лету. На смену этим  зачастую
бесполезным  и  неэффективным  действиям  пришла   совершенная   медицина,
избавлявшая человека от телесных мук и увечий.
   Свершилось то, о чем мечтали средневековые палачи,  инквизиторы,  давно
понявшие,  что  дух  сильнее  тела  и  человек  способен  на   невероятные
физические   мучения,   если   убежден   в   своей   правоте.   Но   когда
сильнодействующие наркотические вещества подавляли дух, то есть  отключали
мозг человека,  контролирующий  все  тело,  оставалась  только  физическая
немощная оболочка, не способная к сопротивлению и противостоянию.
   Многие научные  институты  в  различных  странах  на  протяжении  всего
последнего века занимались этой проблемой и к  концу  двадцатого  столетия
сумели получить некоторые  эффективные  средства  подавления  человеческой
воли, не отключая при этом его сознания.
   Агаев все это сознавал. Он понимал и другое. Именно  таким  образом  он
мог дать  знак  Виноградову,  находившемуся  где-то  недалеко,  и  Дронго,
спешившему  на  встречу,  сигнал  об  опасности.  Только  таким  необычным
способом. А это означало, что, во-первых,  он  не  был  причастен  к  двум
провалам, а во-вторых, документ по-прежнему был  у  Виноградова,  которого
необходимо найти до двадцать первого числа.
   Теперь уже не стоило терять времени. Он принял решение и,  наклонившись
к женщине, тихо сказал:
   - Нужно ехать в Ленинград.
   - Куда? - не расслышала она.
   - В Санкт-Петербург, - он  не  любил  этого  слова.  Оно  казалось  ему
каким-то опереточным,  нереальным,  придуманным.  Словно  было  вызовом  и
насмешкой миллионам людей, помнивших Ленинградскую блокаду  и  героический
город.
   - Вы хотите встретиться с родителями Димы? - поняла Светлова.
   - Да. Иначе мы не  найдем  этот  монастырь  и  не  сможем  узнать,  где
находится Виноградов. Но у нас серьезная проблема. Вы не сможете  полететь
со мной. Ваши данные наверняка есть во всех аэропортах. Вы меня понимаете?
   - Да. И что вы мне предлагаете делать?
   - Ждать меня, пока я не вернусь. И,  по  возможности,  не  выходить  из
дома. Продукты в холодильнике есть, хлеб я куплю.  Я  прилечу  сразу,  как
только узнаю, где может находиться ваш коллега. А вы должны пообещать мне,
что будете терпеливо ждать.
   Она посмотрела на него. Что-то мелькнуло в ее взгляде.
   - Вы хотите оставить меня одну?
   - У вас есть с собой паспорт? - спросил он.
   - Нет, конечно. Я оставила его дома.
   - Тогда каким образом вы можете со мной лететь?  А  на  поезде  слишком
долго. Нам  нужно  уже  завтра  знать,  где  находится  старший  лейтенант
Виноградов. Иначе мы можем опоздать.
   Она помолчала. Потом сказала:
   - Я вас поняла. Хорошо. Я буду вас ждать.
   - Тогда  договорились.  -  Он  закрыл  глаза.  И  вспомнил,  как  Агаев
приставил пистолет к своему сердцу.
   Он даже понял, почему капитан это сделал: боялся перепугать детей. Ведь
самый надежный способ застрелиться - это пуля в висок.  А  стрелять  таким
образом - это еще и немалый риск. Пуля может не попасть в сердце, а пройти
навылет. Или просто тяжело ранить, но не убить. Дронго знал, что эта сцена
теперь будет все время сниться ему и всегда  он  будет  виноват  в  гибели
капитана Агаева.
   Приехав домой, он показал женщине, где что  лежит.  Телефона  здесь  не
было, беспокоить ее никто не будет. Она  слушала  его  молча,  не  задавая
вопросов. Потом наконец сказала:
   - В общем, я буду на  положении  почти  заключенной.  Я  правильно  вас
поняла?
   - Почти, - улыбнулся Дронго. - Только учтите, что вы будете вооруженной
заключенной, с правом выхода отсюда  в  любое  время,  если  я  завтра  не
появлюсь в Москве. Я ведь не могу взять ваше оружие с собой в самолет.
   Какая-то странная мысль промелькнула у него, в голове и сразу  исчезла.
"Потом успею продумать, - решил он. - У меня будет много времени".  Выходя
из квартиры, он обернулся, взглянув на нее. Она стояла, скрестив  руки  на
груди.
   - До свидания, - сказал он, прощаясь с женщиной.
   - До свидания, - кивнула она. И он вышел, тихо закрыв за собой дверь.
   Он вспомнил, что должен лететь в Санкт-Петербург из аэропорта  Внуково.
"Странная закономерность, -  подумал  Дронго.  -  Нужно  успеть  вернуться
завтра, чтобы  ничего  не  произошло".  Через  два  часа,  успешно  пройдя
досмотр, он занял свое место в самолете.
   Сидя в самолете, он по-прежнему мучительно искал  ответа  на  вопрос  -
каким образом противная сторона вот уже второй  раз  узнает  о  намеченной
встрече?
   Кто из людей, знавших о  встрече  на  ВДНХ,  мог  выдать  их?  Кто  мог
сообщить о встрече? Перебирая все известные ему факты, он  по-прежнему  не
находил вразумительного и логически выверенного ответа на этот вопрос.
   Теперь из числа подозреваемых нужно было  исключить  погибшего  Агаева.
Оставались еще двое.  Коврова  и  Виноградов.  Кроме  них,  о  предстоящей
встрече знали только Дронго и Светлова. Но они все время были вместе, а  в
квартире, где осталась Инна Светлова, не было телефона. Так кто мог выдать
место и время их встречи?
   Ни о какой случайности уже не могло быть и речи.  Было  ясно,  что  они
столкнулись с целенаправленной облавой, проводимой именно на них. Судя  по
количеству  людей,  метнувшихся  к  Агаеву,  засада  на  этот   раз   была
подготовлена с большим размахом, и  если  бы  он  подошел  ближе,  ему  не
удалось бы уйти ни при  каких  обстоятельствах.  Получалось,  что  капитан
Агаев еще и Спас ему жизнь.
   Но откуда они могли знать  о  встрече?  Агаев  позвонил  Ковровой  рано
утром. Наверняка он звонил не из  монастыря.  Для  этого  он  был  слишком
хорошим профессионалом. Засечь его, таким образом, никто не мог. К тому же
в таком случае нужно было исходить из того  факта,  что  телефон  Ковровой
прослушивался. А это тоже было пока лишь из области предположений. Но если
даже предположить невозможное и согласиться с этим,  все  равно  о  первой
встрече они не должны были знать. А они точно знали время и место  встречи
в Никитском переулке. И так же точно знали время и место встречи на ВДНХ.
   "Нужно будет самому все проверить по возвращению -  подумал  Дронго.  -
Позвонить Ковровой, сообщить, что документы найдены, и назначить  встречу.
Если и в этот раз  будет  ждать  засада,  значит,  либо  телефон  Ковровой
прослушивается, либо она сама тот самый предатель,  из-за  которого  погиб
Гамза Агаев. Ничего другого придумать просто невозможно".
   Самолет пошел на посадку, и  он  пристегнул  ремень.  Северная  столица
встретила его сильным дождем. Он приехал в автобусе в город и еще два часа
потратил на розыск адреса семьи Виноградовых. Наконец в адресном бюро  ему
сообщили  адрес,  который  он  сразу  вспомнил.  "Как  я  мог   довериться
компьютерной памяти, нужно было более внимательно читать личные дела  всех
офицеров", - в который раз  с  досадой  думал  Дронго,  сидя  в  автобусе,
направляющемся к дому родителей Димы Виноградова.
   Он понимал, что никто не гарантирует ему приятную встречу и здесь.  Они
вполне могли вычислить и установить наблюдение за квартирой  Виноградовых.
И наверняка давно уже это сделали. Был уже вечер, и в такое время лучше не
появляться рядом с их  домом.  Он  сделал  несколько  контрольных  кругов,
обращая внимание на стоявшую напротив подъезда машину. Антенна на  "Волге"
и двое сидевших в ней  мужчин  не  вызывали  более  никаких  сомнений.  За
квартирой  Виноградовых  следили.  Значит,  завтра   утром   нужно   найти
возможность и переговорить  с  матерью  или  отцом  Димы  без  посторонних
свидетелей.
   Дронго уехал в центр города. Нужно было где-то остановиться на ночь. Он
сумел договориться с администратором гостиницы "Москва" и  получить  номер
на одну ночь. И хотя в Санкт-Петербурге  к  этому  времени  появилось  уже
много очень дорогих и очень хороших отелей, он почему-то любил именно  эту
гостиницу,   столь   живописно    расположенную    у    моста,    напротив
Александре-Невской лавры. Может, потому, что он  часто  приходил  сюда  и,
обходя могилы известных людей, думал о бренности всего земного. Но в  этот
раз ему не удалось ничего увидеть.
   Рано утром, уже в половине седьмого, он покинул гостиницу  и  поехал  к
школе, где преподавала мать Димы. Расчет был  на  то,  что,  стесненные  в
средствах и людях, органы ФСБ не будут слишком плотно следить  за  матерью
старшего лейтенанта еще и в школе. Узнав телефон учительской, он  дождался
начала уроков и позвонил во время  первой  перемены,  попросив  позвать  к
телефону Виноградову.
   Через  три  минуты  он  наконец  услышал   довольно   молодой,   хорошо
поставленный голос, который  обычно  бывает  у  преподавателей  с  большим
стажем:
   - Да. Виноградова вас слушает. Он  напряг  память.  Как  же  ее  звали?
Кажется, Людмила Аркадьевна.
   - Людмила Аркадьевна, - начал он, - вы извините, что  я  вас  беспокою.
Это из газеты "Комсомольская правда". Мы пишем о необычных  парах  друзей,
сослуживцев, знакомых, просто приятелей. Хотели написать и о вашем сыне.
   - Он мне ничего не говорил, - удивилась женщина. - Вы  знаете,  где  он
работает?
   - Конечно. Мы получили согласие его руководства. Он говорил, что у него
есть знакомый монах. Мы хотим написать об этой необычной дружбе.
   - Монах? - еще больше удивилась женщина.  -  Да  нет  у  него  никакого
знакомого монаха. Тем более сейчас.
   Дронго разочарованно покачал головой. Этого следовало ожидать. Он хотел
уже извиниться и попрощаться когда женщина вдруг сказала:
   - Подождите. Вы, наверное, имеете в  виду  Арсения?  Ну  какой  же  это
монах. И тем более его знакомый, - она даже засмеялась.
   - А кто это такой? - спросил Дронго.
   - Его двоюродный брат. Сын моей  сестры.  Он  никогда  не  был  близким
другом Димы, хотя в детстве  они  были  дружны.  Но  потом  Арсений  решил
посвятить себя богу. А вам действительно разрешили об этом писать?
   - Конечно. Сейчас другие времена, Людмила Аркадьевна. Сейчас за это  не
наказывают. У нас даже президент ходит в храм и стоит со свечкой.
   - Конечно. Но вы все-таки покажите свой материал заранее Диме. Пусть он
сам решит, стоит ли это печатать. А то уже второй раз сегодня про  Арсения
спрашивают.
   - Конечно. Обязательно. Мы возьмем у него разрешение, - заверил Дронго.
И вдруг до него дошел смысл сказанной женщиной последней фразы.
   -  Что  вы  сказали?  -  спросил  он,  начиная  сознавать   весь   ужас
происходящего.
   - Утром уже звонили, спрашивали про Арсения. Я ведь все  рассказала.  Я
только приехала на работу, когда позвонили к директору. Муж ведь спит,  он
болеет, так я телефон и отключила.
   Он взглянул на часы. Прошло сорок пять минут. Можно еще успеть.
   - Адрес. У вас есть адрес и телефон Арсения? - быстро спросил он. - Как
называется его монастырь?
   Она назвала монастырь. В Подмосковье. И номер телефона.
   Она еще не успела договорить, как он повесил трубку. Выбежал на  улицу.
Увидев вывеску какой-то конторы, вбежал туда.
   - Телефон! - закричал он. - Нужен городской телефон!
   В отличие от телефонов почти всех стран Европы, откуда можно звонить  в
любую точку мира, местные  телефоны-автоматы  не  были  приспособлены  для
таких упражнений, и для этого следовало звонить из специальных  мест,  где
стояли междугородные и международные телефоны.  Или  с  любого  городского
телефона, набирая код Москвы.
   В небольшой комнате сидело  три  женщины.  Они  испуганно  смотрели  на
ворвавшегося Дронго, ничего не  понимая.  Одна  из  них  показала  ему  на
телефон. Он бросился к нему, набирая код Москвы и номер  телефона  Надежды
Ковровой.
   - Там умирает человек, - пояснил он. - Нужна срочная помощь.
   Женщины сочувственно закивали, заохали. Ему повезло, он попал в  Москву
с первого соединения. "Даже если они сразу выехали  в  монастырь,  у  него
есть еще минут десять", - подумал Дронго, посмотрев на часы.
   Трубку сняла Коврова.
   - Я слушаю, - сказала она. И он сразу закричал:
   - Быстро звоните в монастырь, - он продиктовал номер телефона. -  Пусть
Виноградов уходит оттуда. Пусть ждет меня вечером на Миусской площади.  Вы
меня поняли - на Миусской площади? Только звоните немедленно. У вас совсем
нет времени.
   - Я поняла, - сказала Коврова, - на Миусской площади. В котором часу?
   - В семь вечера, - сказал он,  чуть  успокаиваясь.  И  положил  трубку.
Потом посмотрел на притихших женщин.
   - Как ваш больной? - подозрительно спросила одна из них. Вместо  ответа
он вытащил из кармана сто тысяч и положил на стол.
   - Спасибо вам.
   - Возьмите свои деньги,  -  сказала  все  та  же  женщина.  -  Мы  ведь
понимаем. Наверное, вам действительно нужно было срочно позвонить.
   Он кивнул, забрал деньги и вышел на улицу. Остановил такси и  поехал  в
аэропорт. Уже в аэропорту он нашел междугородный телефон-автомат  и  снова
позвонил Ковровой.
   - Вы успели позвонить? -  спросил  уставшим  голосом,  уже  не  надеясь
услышать положительный ответ.
   - Да, - сказала она, - я предупредила Арсения, чтобы его брат уходил из
монастыря. Сообщила о вашей встрече ровно  в  семь  часов  вечера.  У  вас
больше нет никаких сообщений?
   - Больше никаких, - подтвердил  он  и,  попрощавшись,  положил  трубку.
Опять они чуть не опередили его. Но каким образом  им  удается  все  время
быть впереди?
   Он  пошел  к  кассе  брать  билет  на  Москву,  благо  самолеты  летали
достаточно часто. Ровно в час  дня  он  прилетел  в  Москву.  Погода  была
солнечная, весенняя. Выходя из аэропорта, он обратил внимание на стоявшего
у дверей сотрудника милиции. На привычном  месте,  на  боку,  в  кобуре  у
офицера висел пистолет. "Пистолет", - вспомнил Дронго. Какая-то  мысль  не
давала ему покоя. Тревожная мысль. Он о чем-то  забыл.  Он  забыл,  но  он
вспомнит. "Пистолет. Пистолет?" И когда он продумал эту мысль до конца, то
впервые в жизни испугался. Испугался и замер, решая, как ему быть дальше.






                   ...По  смерти  же  Ирода,  -  Ангел  Господень  во  сне
                является Иосифу в Египте.
                   И говорит: встань возьми Младенца и Матерь Его и иди  в
                землю Израилеву, ибо умерли искавшие души Младенца.
                   Он встал, взял Младенца и Матерь Его и пришел  в  землю
                Израилеву.
                          Святое Благовествование от Матфея Глава 2, 19-21




   Было уже двадцать второе число. И было два часа  дня,  когда  он  решил
ехать на квартиру, где оставил  Инну  Светлову.  До  встречи  на  Миусской
площади оставалось еще пять часов. Если  Дима  Виноградов  успел  уйти  из
монастыря. Если он успел уйти.
   Уже в аэропорту  он  увидел  специальное  бюро,  помогавшее  пассажирам
добраться до города. Нужно  было  заплатить  двести  двадцать  тысяч,  что
составляло почти пятьдесят долларов, и уставшему  пассажиру  предоставляли
частный автомобиль, готовый отвезти его куда угодно. Все  было  нормально,
если не считать того обстоятельства, что сами авиационные билеты  зачастую
стоили намного дешевле такой поездки на такси в один конец.
   Тем не менее он исправно оплатил нужную  сумму  в  кассу  и  уже  через
минуту ехал в город в довольно старом "жигуленке"  темно-вишневого  цвета.
По  дороге,  несмотря  на  все  попытки  водителя  завести  разговор,   он
отделывался односложными ответами  или,  откинув  голову  назад,  думал  о
чем-то своем. Через сорок минут водитель подвез его к дому.
   Обычно Дронго  никогда  не  подъезжал  к  этому  дому,  служившему  ему
своеобразным укрытием во время его вояжей в Москву. Он слишком ценил  свою
независимость,  чтобы  позволить  еще  кому  бы  то  ни  было   узнать   о
местонахождении этой квартиры. Поэтому он всегда сходил за два квартала до
своего дома  и,  сделав  несколько  контрольных  кругов,  чтобы  исключить
возможность наблюдения, только затем добирался сюда.
   Из-за конспирации он даже не стал оформлять на  эту  квартиру  телефон,
чтобы невозможно было узнать, кто именно занимает это жилище. Но теперь он
слишком устал. Или просто не хотел больше обращать  внимания  на  подобные
мелочи. Он просто подъехал на такси прямо к дому и вылез из машины, кивнув
на  прощание  своему  водителю,   подивившемуся   такой   немногословности
пассажира.
   Дронго медленно поднялся к себе. Постоял у  двери,  прислушиваясь.  Все
было тихо. В подъезде, когда он поднимался, не было ни одного человека. Он
еще раз прислушался. Где-то на другом этаже играло фортепиано. Он  коротко
позвонил в дверь три раза.
   Послышались осторожные шаги. "Наверное, она подошла к двери", - подумал
он. Кто-то посмотрел в глазок и лишь  затем  дверь  открылась.  На  пороге
стояла заспанная Светлова.
   - Добрый день, Инна Алексеевна, - сказал он, входя в квартиру.
   - Добрый день, - неловко улыбнулась женщина - Кажется, я заснула.
   Она была по-прежнему в своих несколько измятых  темных  брюках,  темной
водолазке. Волосы рассыпаны на плечах. Он посмотрел на ее ноги. Она была в
его тапочках, но надетых на голую ногу, очевидно, свои  колготки  она  уже
сняла.
   - Ну, как у вас дела? - спросила Светлова. - Все в порядке?
   - Да, - сказал он, входя в ванную комнату, чтобы умыться, - мне удалось
поговорить с матерью Димы.
   - Вы узнали название монастыря?
   - Конечно, узнал, - он довольно долго  мылся,  а  потом  так  же  долго
вытирался полотенцем. Он обратил внимание, что другое полотенце было почти
мокрым. И вышел из ванной комнаты.
   - Простите, - сказал она, чуть улыбаясь, - я воспользовалась  ванной  в
ваше отсутствие.
   - Ничего, - отмахнулся он, - все в порядке.
   - Я верну ваши тапочки, - всполошилась она, видя, что  он  снял  туфли,
оставшись в одних носках.
   - Не беспокойтесь, - отмахнулся Дронго. - Вы мой гость, поэтому  можете
брать все, что вам нравится.
   Он прошел в комнату, сел в кресло, закрыл глаза. Она  прошла  следом  и
села в кресло напротив него. В однокомнатной квартире  стояли  югославская
стенка, диван-кровать, большой стол со стульями и два кресла  с  небольшим
столиком. Кроме того, здесь же был небольшой телевизор.
   - Рассказывайте, - попросила она, - вы нашли Монастырь?
   - Нашел, - подтвердил он.
   - И не были там?
   - Не был, - он по-прежнему не открывал глаз.
   - Почему?
   - За сорок минут до того, как я позвонил  матери  Виноградова,  ей  уже
звонили и узнавали адрес этого монастыря.  Этот  неизвестный  монах  всего
лишь двоюродный брат Димы. Его зовут Арсений. Кажется, я опять опоздал.
   - Вы об этом так спокойно говорите... Он открыл глаза  и  посмотрел  на
нее.
   - Да, вы правы. Кажется, я просто перегорел.  В  общем,  я  понял,  что
сделать все равно ничего не успею.
   - Значит, Диму схватили? - в ее голосе не было ужаса. Может,  она  тоже
слишком устала?
   - Не совсем. Он успел  уйти.  Я  позвонил  из  Ленинграда,  вернее,  из
Санкт-Петербурга в Москву своим друзьям и попросил их  предупредить  Диму.
Что они и сделали. Он успел уйти только чудом.
   - Почему бы вашим друзьям не  забрать  у  него  документы?  -  спросила
Светлова. - Вам не кажется, что они давно могли это сделать?
   - Нет, он им не отдаст. Он отдаст документы либо вам, либо мне. Меня он
уже видел в Никитском переулке и знает теперь  со  слов  Агаева,  что  мне
можно  доверять.  Вы  представляете,  в   каком   он   сейчас   состоянии?
Затравленный, преследуемый,  напуганный  смертью  своих  товарищей.  А  вы
хотите, чтобы он отдал чужим людям? Так не бывает. Он ни за что не отдаст.
Просто не придет на встречу.
   - А к вам он придет? - спросила она.
   - Ко мне придет, - сказал  он.  -  Я  уже  успел  назначить  ему  такую
встречу.
   - Где? - спросила она. Он покачал головой.
   - Я пойду один. Слишком опасно ходить вместе.  Два  раза  мы  спасались
только чудом. Третьего раза быть не должно.
   Она передернула плечами.
   - Вы опять мне не доверяете.
   - Доверяю, - очень  усталым  голосом  ответил  Дронго.  -  Вы  красивая
молодая женщина. И я не хочу подставлять вас под пули. Это даже  нечестно.
На встречу я должен пойти один. Вот если у меня ничего не получится, тогда
вы останетесь последней надеждой. Надеждой на получение  документа  и  его
разглашение. Хотя, на вашем месте, я бы его  никому  не  отдавал.  Слишком
велик риск. Сделал бы просто копии и разослал по всем  редакциям  газет  и
журналов, особенно оппозиционных. Вот тогда мог бы получиться  грандиозный
скандал. И операция "Возвращение Голиафа" попала бы на первые полосы  всех
ведущих газет мира.
   - Страшная картина, - покачала она головой. - Так вы можете свалить все
руководство страны.
   - Да, - кивнул он и вдруг спросил: -  А  вам,  простите,  нравится  это
руководство?
   - Не знаю, - растерялась женщина, - я в политику не вмешиваюсь.
   - А мне не нравится. Они лишили меня родины. Не той родины,  в  которую
ныне превратилась моя республика, став яблоком раздора ведущих стран мира.
И  не  той,  в  которой  бесновались  кретины  из  партийного  аппарата  и
взяточники-чиновники.  И  не  той  родины,  которая   сегодня   в   едином
националистическом угаре разделилась на пятнадцать частей и уже  не  может
остановиться,   продолжая   дробиться   и   дальше.   Абхазия,    Карабах,
Приднестровье, Крым,  Чечня,  северные  области  Казахстана,  юго-западные
области Таджикистана и так далее. Все это было моей большой  родиной.  Той
самой, за которую я проливал кровь, был ранен, в которую я верил,  которую
любил. Теперь у меня нет ничего. Я же не могу  осколки  великолепной  вазы
называть маленькими вазочками и любить так же самозабвенно.  Или  лоскутки
изорванной картины называть произведением искусства  и  повесить  в  своем
доме один из пятнадцати таких лоскутков. Я этого просто не могу. И поэтому
я их не люблю. И никогда не прощу им того, что они сделали.
   - Вы философ, - несмело сказала женщина. - У вас своя идеология.
   - Идеология "потерянного гражданина", - усмехнулся Дронго. - Говорят, в
американской литературе есть такое  понятие,  применимое  к  целой  плеяде
блестящих прозаиков, - "потерянное поколение".  Так  вот,  мы  -  миллионы
бывших советских граждан - поколение "потерянных граждан". Мы еще создадим
свою великую ностальгическую литературу как  плач  по  великой  стране,  в
которой мы  все  жили.  Мы  еще  создадим  искусство.  Ностальгии  по  тем
незабвенным временам,  которые  навсегда  канули  в  Лету.  Мы  еще  будем
напоминать о себе своим плачем по "павшему Риму",  оплакивая  то,  что  мы
никогда не сможем вернуть или возродить.
   - Интересно, - сказала без всякого выражения женщина. - Не думала,  что
вы так сильно втянулись в  эту  проблему.  Мне  казалось,  что  вы  только
профессионал честно отрабатывающий свой хлеб.
   - Напрасно, - возразил Дронго. - Я всегда берусь  только  за  те  дела,
которые меня лично волнуют. И в которых твердо знаю, на чьей стороне.
   - А сейчас вы на чьей стороне? - засмеялась Светлова.
   - На своей, - очень серьезно ответил Дронго. - Сейчас моя самая главная
задача - получить эти документы. Вы меня извините, пойду приму душ.
   - Конечно, - кивнула женщина. - Вы не опоздаете на встречу с Димой?
   - Нет, конечно. Я помню о встрече.
   Он поднялся и снова пошел в ванную комнату.  Раздевшись,  простоял  под
горячей водой не больше минуты. Обычно он стоял так гораздо дольше. Он это
часто делал, снимая с себя таким образом усталость. Затем снова  оделся  и
вернулся в комнату.
   Она смотрела телевизор. На часах было около четырех часов дня.
   - Вы есть будете? - спросила женщина. - Я приготовила жареную картошку.
Простите, я больше ничего не умею.
   - Нет, спасибо. - Есть он  действительно  не  хотел.  Вместо  этого  он
принес с кухни стакан  горячего  чая  и  блюдце  с  вареньем,  стоявшее  в
холодильнике. И только потом сел напротив нее.  Телевизор  его  вообще  не
интересовал. Он смотрел на нее. Длинные ноги, чуть грубоватые пальцы  рук.
Она была по-своему симпатична: светлые волосы, прямой нос, умные  глаза  с
какой-то сумасшедшей искринкой.
   Она поймала его взгляд.
   - Что-то не так? - спросила она.
   - Вы довольно красивая женщина, - откровенно сказал он.
   Она улыбнулась.
   - Только не говорите мне это сейчас. За два дня вы впервые обращаете на
это внимание.
   - Да, действительно глупо, - сказал он, словно обращаясь к самому себе.
- Я просто все время думал о  Диме,  забывая,  что  рядом  со  мной  такая
женщина.
   - Ничего, - улыбнулась она, - я не обижалась. И тогда он молча  поманил
ее пальцем. Поцелуй был долгим. В конце поцелуя он неловко дернул рукой, и
блюдце с вареньем упало прямо на брюки женщины. Она вскочила.
   - Простите, - улыбнулся он, - я, кажется, разучился быть Дон Жуаном.
   - Ничего, - засмеялась она, - я сейчас все вытру.
   - Это не то варенье, - сказал он, - там слишком много сиропа,  -  лучше
снимите брюки. Вы все равно сегодня никуда не пойдете.
   Она бросила на него лукавый взгляд, но  ничего  не  сказала.  Прошла  в
ванную комнату, минут пять повозилась там. Потом крикнула:
   - Дайте мне простыню!
   Он принес ей простыню, передал за закрытую дверь. И  снова  вернулся  в
комнату. Она вышла через минуту. Уже  сняв  брюки  и  водолазку,  в  одной
простыне.  И  сразу  пошла  к  нему.   Второй   поцелуй   был   не   менее
продолжительным.
   Его горячие сильные руки  трогали  ее  тело.  "Как  все  это  глупо,  -
пронеслось у него в голове, но он уже свалил ее на диван и ласкал ей ноги,
опускаясь все ниже и ниже. И лишь когда достиг колен, вдруг сел  и  как-то
странно повел себя, снова закрыв глаза. Она лежала  на  диване,  глядя  на
него и ничего не понимая.
   - Что случилось? - спросила она. -  Тебе  нехорошо?  Она  поднялась  на
локте.
   - У тебя дома есть какое-нибудь лекарство?
   - Нет, - покачал он головой.
   - У тебя  что-нибудь  болит?  -  Женщина  действительно  встревожилась.
"Только очень веская причина могла  остановить  его  в  такой  момент",  -
несколько самоуверенно подумала она.
   - Душа.
   - Что? - не поняла Светлова.
   А он вдруг посмотрел на нее и тихо спросил:
   - Как тебя зовут? - Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но ничего не
сказала, а только с ужасом смотрела на сидевшего рядом с ней человека.
   - Как тебя зовут? - снова спросил Дронго. - Я ведь уже понял, что ты не
Инна Светлова.





   Они сидели в кабинете снова втроем. Был вечер двадцать  второго  числа.
До президентских выборов оставалось меньше месяца.  Заместитель  директора
ФСБ читал сообщение аналитиков. Оба офицера - Мамонтов и Панков - молчали,
давая ему возможность самому оценить прогнозы аналитического отдела.
   Сведения были  неутешительными.  Только  подтасовка  голосов  сразу  по
нескольким регионам могла принести успех нынешней власти. И хотя в  бывшем
Советском  Союзе  всегда  выполняли  своеобразный  план  по  голосовавшим,
отчитываясь за почти стопроцентный результат, в нынешних условиях  сделать
это было чрезвычайно трудно.  Многие  бывшие  республики  большой  страны,
оказавшиеся ныне  самостоятельными  государствами,  также  проводили  свои
национальные выборы, и очень  часто  подтасовка  результатов  была  сейчас
нормой этого фарсового действа. Но провести подобное в России  было  очень
сложно. Значит, оставалось одно - введение  чрезвычайного  положения.  Или
проигрыш на выборах, что для многих нынешних политиков и  чиновников  было
равнозначно почти абсолютному краху.  Массовая  коррупция,  какой  еще  не
знала  человеческая  история,  невиданное  разграбление  огромной  страны,
бывшей некогда одной из  самых  сильных  стран  человеческой  цивилизации,
миллиардные состояния, наживаемые на продаже природных ресурсов,  торговля
оружием, стратегическими запасами,  государственными  секретами,  наконец,
государственный переворот и расстрел парламента - за все это  пришлось  бы
отвечать, и отвечать по самым строгим нормам существующего права.  Поэтому
победа оппозиции на президентских выборах могла  означать  только  одно  -
политическую и экономическую смерть тех, кто  за  неполные  пять  лет  так
успешно издевался над  собственным  государством,  насилуя  его  при  всех
удобных случаях.
   Заместитель директора дочитал сообщение аналитиков и  поднял  глаза  на
офицеров. В них было бешенство.
   - Столько провалов! - вдруг закричал он, бросая документы  на  стол.  -
Упустили Агаева из  здания  ФСБ,  устроили  дурацкую  засаду  в  Никитском
переулке, ничего не смогли сделать на ВДНХ! Можно подумать, что я  работаю
с идиотами!
   Панков, привыкший к подобным оскорблениям, слушал равнодушно, Мамонтов,
наоборот, побагровел.
   - Докладывайте, - разрешил наконец заместитель директора.
   Мамонтов переглянулся с Панковым. Тот кивнул головой, предоставляя тому
право говорить первым.
   - Нам удалось выяснить, что Агаев и Виноградов  встретятся  на  ВДНХ  с
этим Дронго, - начал докладывать Мамонтов. - В результате  нашей  операции
капитан Агаев застрелился, поняв, что он обречен, и этим  самым  дал  знак
стоявшим где-то недалеко остальным участникам встречи.
   - Это  вы  считаете  своей  заслугой!  -  снова  взорвался  заместитель
директора.
   - Нет, - спокойно ответил Мамонтов, - это мы считаем нашим проколом. Но
затем нам удалось установить, что Дронго и  капитан  Светлова  поехали  на
квартиру, которую снимал Дронго. В интересах операции мы не вели  плотного
визуального наблюдения и держались в некотором отдалении  от  них.  Дронго
слишком  хороший  профессионал,  чтобы  не  заметить  ведущегося  за   ним
наблюдения.
   После  этого  он  выехал  в  Санкт-Петербург  на  встречу   с   матерью
Виноградова. Мы вовремя получили эти сведения  и  сумели  установить,  где
именно прячется старший лейтенант Виноградов.  Это  оказался  монастырь  в
Подмосковье, где работал его  двоюродный  брат  Арсений,  сын  сестры  его
матери. Монаха мы уже взяли, и теперь с ним работают наши люди.  Но,  судя
по всему, ничего о документе он не знает.
   Дронго,  узнавший  от  матери  Виноградова,  что  мы  звонили,   сильно
встревожился  и  перезвонил  в   Москву,   надеясь   предупредить   самого
Виноградова.  Нужно  сказать,  что  это  ему  удалось   и   кто-то   успел
предупредить старшего лейтенанта.  Сейчас  мы  выясняем,  кто  именно  это
сделал.
   - Долго копаетесь! - снова не сдержался генерал.
   - Через час мы уже будем знать точный адрес, - успокоил его Мамонтов. -
Дело в том, что мы сразу взяли под  контроль  все  телефоны  в  монастыре.
Прервать разговор не успели, а записать его смогли, и теперь все выясняем.
   Судя по разговору, решающая встреча состоится сегодня в семь  часов  на
Миусской площади. Сам Дронго попросил  приехать  туда  Виноградова,  чтобы
получить нужный ему документ. Мы держим всю ситуацию под контролем  и  уже
сегодня вечером арестуем обоих.
   - Чтобы опять не было проколов! - строго заметил заместитель директора.
- Докладывайте вы, - разрешил он Панкову.
   - У меня короткое сообщение. Еще два дня назад, когда вы  сказали  нам,
что против нас действует сам Дронго, я понял  -  все  традиционные  методы
решения против этого профессионала не годятся. Он  сразу  разгадает  любой
наш ход. И тогда мы придумали нетрадиционный ход с подставкой  ему  нашего
человека, чего он никак не мог ожидать.
   Именно благодаря этому нам  удалось  точно  установить  место  и  время
встречи в Никитском переулке, место и время встречи на ВДНХ,  узнать,  где
находится квартира Дронго, в которой скрываются он сам  и  Инна  Светлова.
Наконец, благодаря этому мы смогли узнать, куда поедет  Дронго,  и  раньше
его выйти на родителей Виноградова и на его брата Арсения.
   - Нетрадиционный ход, - покачал головой  заместитель  директора.  -  Вы
уверены, что он попался на вашу удочку и теперь вы полностью контролируете
ситуацию?
   -  Почти  наверняка,  -  улыбнулся  Панков.  -  Он  доверяет   офицеру,
оказавшемуся вместе с ним в критической ситуации. Более того, он  доверяет
ей настолько, что оставил одну, улетев сам в Санкт-Петербург. И пока  наши
люди очень осторожно вели его там нам удалось даже установить  у  него  на
квартире нашу аппаратуру. Он не сможет даже думать или говорить без нашего
присутствия. Ваш Дронго оказался не таким уж страшным. Просто  он  попался
на элементарную уловку, поверил женщине, не поняв, что именно происходит.
   - Он может все вычислить, - напомнил заместитель  директора.  -  С  ним
всегда бывает столько проблем. Не забывайте, он настоящий профессионал.  Я
бы так не рисковал и просто арестовал бы его.
   -  Нельзя,  -  терпеливо  возразил  Панков,  -  он  последняя  ниточка,
связывающая нас с Виноградовым. Тот его знает уже в лицо. Он видел  Дронго
в Никитском переулке и знает со слов Агаева, что это  тот  самый  человек,
которому он может отдать документ, похищенный из ФСБ.
   Он не  стал  напоминать  о  досадной  оплошности  Мамонтова,  чтобы  не
нарываться лишний раз на раздражительную реплику заместителя директора.
   - Так, - подвел итоги совещания заместитель  директора,  -  завтра  уже
двадцать третье число.  Надеюсь,  что  сегодня  вечером  вы  все  сделаете
нормально. Буду ждать вашего доклада ровно в девять вечера. Кстати, вы так
и не сказали, кого это вы послали вместо Светловой.
   - Специалиста, - улыбнулся Панков, - настоящего профессионала. Мы сразу
поняли, когда Дронго позвонил в МУР, что он попытается найти  Светлову.  И
успели быстро заменить ее нашей сотрудницей. Он ведь никогда  в  жизни  не
видел фотографии Инны Светловой, а значит, мог поверить кому угодно.
   - Что с настоящей Светловой? - спросил заместитель  директора.  Панков,
на которого он смотрел, перевел взгляд на Мамонтова.  Тот  пожал  плечами,
давая понять, что этот вопрос уже не должен никого волновать.





   - Как тебя зовут? - чудовищно спокойным голосом  спросил  Дронго.  -  Я
ведь уже понял, что ты не Инна Светлова.
   Женщина замерла, словно боясь шевельнуться.
   Затем вдруг резко подняла ноги, с силой отталкивая от себя  Дронго.  И,
вскочив, бросилась к своей сумке, лежавшей на столе. Он с интересом следил
за ней. Она схватила сумку, открыла  ее  и...  не  обнаружила  там  своего
пистолета. И только после этого с ужасом посмотрела на Дронго.
   - Тебе нужен пистолет? - спросил он, не меняя тона.  -  Он  у  меня,  -
наклонившись, достал оружие из-за дивана. - Пока ты была в ванной комнате,
я его туда спрятал.
   - Дурак! - истерически расхохоталась она. - Вы слышите, какой он дурак!
- захлебывалась она. - У тебя нет ни единого шанса.  Нас  слушают.  И  все
твои слова уже давно слышали десятки людей. Через секунду они будут здесь.
Тебе не уйти живым. Отдай мне пистолет, он все равно тебе не понадобится.
   - Сядь, - приказал Дронго, указывая пистолетом на кресло. - И прикройся
чем-нибудь. Не стой передо мной голой, это  неприлично.  -  Он  бросил  ей
простыню.
   Женщина сжала зубы, но не стала возражать. "Все равно у  этого  типа  в
запасе всего несколько минут, - подумала она. - Пусть покуражится". А  сам
Дронго, казалось, не понявший всей серьезности угрозы, спокойно смотрел на
нее. И в его взгляде была насмешка, особенно беспокоившая "Светлову".
   - Вы не сказали, как вас зовут, - напомнил  Дронго,  -  это  невежливо.
Сидеть голой в квартире чужого мужчины и не говорить своего имени.
   - Иди ты к черту! - посоветовала она. Потом наклонила голову. - Слушай,
как ты меня расколол? Я думала, ты никогда не догадаешься.
   - Это было действительно почти невозможно, - признался Дронго. - Я ведь
видел, как звонил Агаев и договаривался со Светловой. А потом приехала ты.
Эффект был абсолютный. Я просто недооценил оперативности ФСБ.  Они  успели
убрать настоящую Светлову и прислать тебя вместо нее.  Конечно,  придумано
было гениально, и я это признаю.
   Она слушала его, не перебивая.
   - Подозрения у меня возникли еще в Никитском переулке. Профессиональный
офицер ФСБ, каким все-таки был,  несмотря  на  всю  свою  молодость,  Дима
Виноградов, не мог не заметить своего коллегу  даже  в  темноте.  Он  ведь
успел заметить меня и запомнить  мое  лицо.  Но  тогда  я  списал  все  на
нервозность обстановки и отсутствие освещения. Потом были события на ВДНХ.
Уже тогда я понял, что нас выдали. Но кто? Сам Виноградов - не получается.
Застрелившийся Гамза Агаев тоже не подходит. Я даже сначала подумал,  что,
может быть, передо мной разыграли комедию и Агаев не застрелился. Но потом
понял, что все было настоящим. Да и боль на  лице  погибшего  нельзя  было
сыграть.
   И, наконец, мой визит в Санкт-Петербург, о котором знали два человека -
ты и мой друг, которому я обычно звоню. И снова меня кто-то  опередил.  Но
на тебя я думать не хотел, пока не увидел сотрудника милиции с пистолетом.
Понимаешь, с пистолетом!
   Она молчала, сохраняя презрительное выражение на  лице.  Дронго  встал,
взял ее сумку со стола и вытряхнул содержимое на пол.
   - У тебя была блестящая легенда, но они забыли об одной детали. Даже не
забыли, просто не учли, что мы будем все делать вместе так долго.  У  тебя
не было в сумочке твоего удостоверения. Обычного удостоверения  сотрудника
ФСБ на право ношения оружия. Ты могла бы мне соврать сейчас и сказать, что
оставила документы на работе. Но опять не получается. Ты приехала из МУРа,
а чтобы войти туда, нужно было показать свой документ, в котором оговорено
и право на ношение оружия. А у тебя в сумочке не было  ни  документов,  ни
паспорта. Тогда каким  образом  ты  попала  в  здание  МУРа?  И,  наконец,
последний эксперимент.
   Он помолчал, потом негромко спросил:
   - Может, не стоит о нем говорить?
   - Говори, - прорычала она.
   - Я нарочно тебя поцеловал, - так же спокойно  продолжал  Дронго,  -  и
нарочно пролил варенье тебе на брюки. Из меня действительно  не  получится
никакого Дон Жуана. Я просто аналитик. И поэтому все рассчитал. Ты стащила
брюки и, решив, что я тобой безумно увлечен, согласилась даже лечь со мной
в постель. Но одну маленькую деталь ты забыла.  Инна  Светлова,  настоящая
Инна Светлова, всегда носила брюки из-за своего ранения в  ногу.  Рядом  с
коленом у тебя должен быть шрам. А  его  не  было.  Когда  я  так  бережно
ощупывал твои коленки, я не обнаружил шрама. Его просто не существовало.
   - Негодяй! - бросилась она на него, забыв об оружии. Пока он унижал  ее
как профессионала, она еще терпела, но когда он  стал  оскорблять  ее  как
женщину, она не выдержала.  Напор  был  такой  сильный,  что  он  едва  не
выпустил из рук пистолет. Но силы были слишком неравными. Даже  для  очень
хорошо  подготовленной  женщины-профессионала  она  не  могла  бороться  с
Дронго, вес которого превышал сто килограммов, а рост был метр восемьдесят
семь. У нее просто не было шансов, и он, убрав оружие, связал ей  руки  за
спиной простыней. После чего перенес ее снова в кресло.
   - Подонок, мразь, сволочь! - кричала она  изо  всех  сил,  не  понимая,
почему ей на помощь не спешат коллеги. Дронго тем временем, достав  вторую
простыню, завязывал ей ноги. И только затем попросил:
   - Не нужно так громко кричать, вы перепугаете всех  соседей.  А  у  них
маленькие дети.
   - Дурак! - кричала она. - Сейчас тебя арестуют и убьют!
   - Не думаю, -  усмехнулся  Дронго.  -  Я  ведь  принял  некоторые  меры
предосторожности. Я еще пока купаюсь  для  твоих  друзей.  Когда  я  пошел
купаться, на всякий случай включил два скеллера, которые есть у меня дома.
Нас теперь никто не слышит. Они слушают тишину, считая, что я  все  еще  в
ванной.
   - Негодяй, - она, уже не выдержав, заплакала. К профессиональной  обиде
примешивалось и чисто женское унижение. Она  сидела  перед  ним  абсолютно
голая, с завязанными руками и ногами, и беззвучно плакала, глотая  соленые
горькие слезы. Дело было даже не в ее провале. Дело было в том, как именно
она провалилась, поверив в его поцелуи, в его  объятия.  Она  купилась  на
самое интимное, самое сокровенное, что у нее было. Офицер ФСБ,  она  давно
развелась со своим мужем и редко позволяла  себе  увлечься  кем-нибудь  из
двуногих  самцов.  А  этот  Дронго  ей  действительно  нравился  -  умный,
талантливый, галантный, с чувством юмора. И все это он использовал  против
нее, обратив свои мужские достоинства в силу, а ее женское самолюбие  -  в
слабость. Именно  поэтому  она  и  плакала,  кусая  губы  от  бешенства  и
неслыханного унижения.
   Видимо, он понял ее состояние. Так больно ранить ее никак не входило  в
его планы. Он вытащил носовой платок и, подойдя, вытер ей лицо.
   - Ладно, - сказал он примирительно, - успокойтесь. По логике вещей -  я
должен вас просто пристрелить.  На  вашей  совести  смерть  Агаева.  Да  и
настоящей Светловой наверняка давно нет в живых. А  вместо  этого  сижу  с
вами и вытираю вам сопли. Успокойтесь.
   Она мотнула головой, словно отбрасывая его руку с платком.
   - Разрешите, я оденусь, - попросила она. - Мне неудобно так сидеть.
   - Нет, - покачал он головой, - я не могу рисковать.  Не  обижайтесь.  У
меня не так много времени. Я должен уходить.
   - Вы отсюда не выйдете, - напомнила она ему. - Они следят за  подъездом
и домом. У вас нет никаких шансов.
   - Посмотрим, - улыбнулся он, - они ведь многого не знают. Как, впрочем,
и вы. Из каждой мышеловки может быть несколько ходов. Главное, не брать  с
собой кусочек сала, лежащий в этой мышеловке.
   Она не стала спорить. Только еще раз попросила:
   - Дайте мне одежду. Я обещаю, что ничего не буду делать. Не буду с вами
драться! Мне не хочется, чтобы они увидели меня в таком виде,  когда  сюда
придут.
   - Да, - согласился он, - вид у вас действительно не очень впечатляющий.
   - Перестаньте, - отвернулась она, словно стесняясь даже его взгляда,  -
мне стыдно оставаться здесь в таком виде.
   - Хорошо, - сказал он, кивнув в знак согласия, - я вас одену. Где  ваше
белье?
   Он прошел в ванную комнату и принес ее брюки, водолазку, нижнее  белье.
Сложил все на диване и, открыв дверцу шкафа, начал что-то искать.
   - Что вы ищете? - спросила она.
   Он уже достал из шкафа  какую-то  серую  коробку  и  вытащил  небольшой
пузырек с таблетками. Принес стакан воды из кухни.
   - Вы хотите меня отравить? - спросила она. Смерть в  этот  момент  была
для нее избавлением от позора. - Только не сразу, - попросила  она,  видя,
что он не отвечает, - сначала разрешите, я оденусь.
   - Вы не поняли, - сказал он. - Я не собираюсь вас  убивать.  Сейчас  вы
возьмете эти таблетки и примете их. Не беспокойтесь, ничего опасного.  Это
обычное сильнодействующее снотворное.
   Он  бросил  две  таблетки  в  стакан,  и  они  начали  растворяться   с
характерным шипением. Она посмотрела ему в глаза.
   - Когда вы уснете, - невозмутимо продолжал Дронго, - я  развяжу  вас  и
одену. Обещаю, ваши люди найдут вас полностью одетой  и  мирно  спящей  на
диване. Можете рассказать, что я заметил ведущееся за  мной  наблюдение  и
дал вам снотворного, решив отсюда сбежать. Вот и все, что я смогу для  вас
сделать.
   - Вы меня правда оденете? - это ее волновало более всего.
   - Правда, - кивнул он, - не  знаю  почему,  но  я  не  умею  воевать  с
женщинами, даже с такими стервами, как вы, лже-Светлова.
   - Спасибо, - тихо прошептала она. Он взял стакан и поднес ей ко рту.
   - Пейте.
   Она повернулась и последний раз посмотрела ему в глаза.
   - Простите меня, - сказала она, - если можете. И  выпила  весь  стакан.
Через полминуты она уже спала. Он развязал ее, перенес на  диван  и  потом
заботливо, как добрая нянька, одел,  стараясь  ничего  не  перепутать.  На
прощание он даже накрыл ее легким пледом.
   Затем достал небольшой магнитофон и прокричал следующий текст:
   - Я знаю, кто вы  такая,  Инна  Светлова!  Вот  ваши  "жучки",  которые
установили у меня ваши друзья. Как вы могли меня так обмануть?!  Сейчас  я
позвоню от соседей и все расскажу. Документ давно у меня, я не  хотел  вам
этого говорить.
   После чего перемотал пленку с таким расчетом,  чтобы  его  голос  начал
звучать в комнате ровно через две минуты. Отключил оба  скеллера,  забирая
их с собой. И вышел на балкон, осторожно закрыв за собой дверь. Рядом  был
балкон соседней квартиры. Оба балкона застеклены  и  закрыты  занавесками,
так что с улицы не было видно, что между ними имеется проход. Он отодвинул
шкаф и прошел на другой балкон. Это была квартира  соседей...  которую  он
купил два года назад, чтобы иметь возможность такого скрытого ухода.
   Осторожно толкнул незапертую дверь балкона.
   Вошел в комнату. Здесь практически не было никакой мебели. Он подошел к
двери, посмотрел в глазок и осторожно открыл. Все  было  спокойно.  Дронго
медленно начал спускаться по лестнице,  глядя  на  часы.  Он  хорошо  знал
психологию. Ожидание в засаде, прослушивание чужих разговоров - это всегда
ожидание чего-то невероятного.  И  именно  такой  шоковый  крик,  подобная
белиберда сразу бьет по нервам, когда нужно принимать мгновенное  решение.
Раз  "жучки"  обнаружены,  квартиру   нужно   быстро   штурмовать,   иначе
обнаруживший их агент может сделать попытку уйти.
   На размышление в подобных случаях, как правило, не  бывает  времени.  А
сидящие в засаде люди наверняка  имеют  не  очень  высокий  чин  и  должны
действовать по обстановке. В любой похожей ситуации  приказ  у  них  может
быть только один: при обнаружении наблюдения  и  установленной  аппаратуры
немедленно арестовывать  человека,  за  которым  ведется  наблюдение.  Это
незыблемый постулат любой контрразведки.
   Дронго стоял на лестнице и ждал. Ровно  через  две  минуты  и  тридцать
секунд, когда его шокирующий текст прозвучал в эфире, к подъезду  побежало
сразу восемь человек. Еще две автомашины стали рядом с домом.
   "Как они, однако, меня уважают", - с иронией подумал Дронго, выходя  из
своего подъезда. Разумеется, в такой  момент  на  него  никто  не  обратил
внимания.  Наблюдатели  ломали  наверху  железную  дверь,  громко   требуя
немедленно ее открыть. Он  улыбнулся  и  пошел  по  улице.  До  встречи  с
Виноградовым оставалось еще около двух часов.





   Он специально назначил встречу на этой  площади.  Когда-то,  много  лет
назад, в начале семидесятых, он некоторое время даже жил здесь. Он был еще
пятиклассником, когда мать вызвали на учебу в Москву и он, приехав  вместе
с ней, учился в школе, расположенной через  дорогу,  и  жил  в  общежитии,
расположенном на этой площади.
   Он давно забыл номер школы,  в  которой  проучился  несколько  месяцев,
помня лишь, что он был четырехзначный, и в этой школе  впервые  пробудился
его подлинный интерес к истории и литературе.
   После того как он покинул квартиру, где мирно  спала  лже-Светлова,  он
вдруг с удивлением вспомнил, что так  и  не  узнал  ее  настоящего  имени.
Впрочем, она бы все равно его не назвала. Или могла соврать. Ее вид, когда
она просила не оставлять  ее  в  таком  положении,  действительно  немного
смутил его. Он не умел бороться с женщинами, к  тому  же  находившимися  в
подобных ситуациях. И, самое главное,  в  душе  он  понимал,  как  глубоко
обидел, по существу, даже оскорбил женщину, воспользовавшись ее слабостью.
Теперь, подходя к площади, он в который раз  вспоминал  события  последних
дней, понимая, что  не  всегда  действовал  достаточно  последовательно  и
разумно. "Трюк с заменой  Светловой  им  действительно  удался",  -  думал
Дронго. Он попался на их уловку. Они воспользовались тем, что  он  никогда
не видел в лицо настоящей Светловой, и успели послать ему другую.  Правда,
они не успели  в  спешке  изготовить  ей  удостоверение,  и  это  было  их
серьезным проколом.
   Ее несколько звонков к "больной матери" были явно продуманы.  И  каждый
раз она предупреждала о  готовящейся  встрече.  Именно  поэтому  им  обоим
удалось уйти в Никитском переулке. Они ждали Виноградова, блокируя  прежде
всего сам переулок и не обращая внимания на автомобиль, в котором приехали
"Светлова" и ее спутник. А он еще удивлялся, как легко они оторвались.
   "Я обязан был догадаться, - с легкой досадой  думал  Дронго.  -  Ее  не
узнал Виноградов. Он не мог ее не  узнать,  если  бы  это  была  настоящая
Светлова. Потом она стояла у машины,  словно  замерев,  когда  послышались
крики, и решая для себя, что именно ей лучше сделать".
   А преследования не было именно из-за нее, чтобы  она  по-прежнему  была
вместе с ним. Он обязан был это  сразу  понять.  Но  слишком  самоуверенно
решил, что ему удалось вырваться из засады, устроенной ФСБ.
   Потом была встреча на ВДНХ. И опять он ошибся. После смерти  Агаева  их
не должны были отпускать с ВДНХ. По логике, сотрудники  ФСБ  обязаны  были
перекрыть все входы и выходы, проверяя каждого выходящего. А они этого  не
сделали. "И все же нельзя быть таким самонадеянным, считая, что  ты  умнее
всех", - подумал Дронго.
   Но нужно отдать должное женщине. Она играла свою роль почти безупречно.
Ни одного срыва за два дня. Она была подлинным профессионалом. Ее  подвели
объективные обстоятельства: отсутствие документа, который должен был  быть
у сотрудника ФСБ, владеющего оружием, и  отсутствие  шрама  на  ноге,  что
никак не зависело от нее.
   Он сумел отыграть очко буквально на грани поражения.  За  их  квартирой
уже следили, и если бы он сообщил о встрече на Миусской  площади,  его  бы
там наверняка взяли. Собственно, из-за этого момента он  и  не  подозревал
саму  Светлову  до  последнего  мгновения.  Логика  его  рассуждений  была
предельно проста - если Светлова является источником утечки информации, то
для чего ей нужен сам Дронго? В таком случае Дронго  можно  было  спокойно
убрать, а всю операцию позволить провести Светловой.
   И только в одном случае они не могли этого сделать. Если сама  Светлова
не могла бы ни  при  каких  обстоятельствах  встретиться  с  Виноградовым.
Потому что она была не тем человеком, за которого себя  выдавала.  Но  эту
очевидную истину он бы не  смог  продумать  до  конца.  Она  была  слишком
неожиданной и смелой, чтобы иметь право на существование. Дронго в который
раз подумал, что нестандартность  мышления  подразумевает  учет  абсолютно
различных вариантов, при которых может состояться то или иное действие.
   Уже подходя к площади, он посмотрел на часы и  все-таки  решил  сделать
контрольный круг, проверяя в последний раз самого себя. И  начал  обходить
площадь. Рядом была стройка, и он, войдя в ворота, попал в полуразрушенное
строение, где, несмотря на поздний  час,  суетились  рабочие  в  фирменных
касках и оранжевых плащах.
   Дронго осторожно, чтобы его  не  заметили,  начал  подниматься  наверх.
Отсюда хорошо просматривался выход с площади, ведущей к станции метро.  До
семи часов оставалось около десяти минут, и он внимательно осматривал  все
стоявшие  рядом  строения.  Кажется,  все  спокойно.  Он   уже   собирался
спускаться вниз, когда услышал голоса двух рабочих, поднимавшихся  наверх.
Он отступил в комнату, чтобы они  его  не  заметили.  Рабочие  поднимались
наверх, на крышу. В руках одного из них  был  длинный  пакет,  который  он
держал под мышкой.
   - Как у тебя с Валей, все в порядке? - спросил один.
   - Сейчас нормально, - отозвался второй. Дронго сделал шаг назад,  чтобы
незаметно выйти из комнаты  с  другой  стороны,  и  вдруг  услышал  слова,
заставившие его остановиться.
   - Неохота тащить эту винтовку наверх, - пожаловался первый "рабочий". -
Все равно стрелять не разрешают, их нужно брать живыми.
   - Да, - сказал второй, - они чего-то мудрят. С  одной  стороны,  хотят,
чтобы мы их взяли. А с другой - приказывают не стрелять.  Ты  слышал,  что
там случилось у него на квартире?
   - Нет.
   - Ребята ворвались к нему и никого не нашли.  Он,  сукин  сын,  записал
свои слова на магнитофон. А наш офицер - баба -  мирно  спала  у  него  на
диване. Говорят, он дал ей какой-то наркотик. До сих пор в себя не пришла.
   - Чего с бабы возьмешь, - засмеялся спутник, и они прошли дальше.
   Дронго вытер пот с лица. Это уже нечто ненормальное. Откуда  они  могли
узнать о встрече на Миусской площади? Может, он сходит с ума? Или у него в
одежде есть какой-то "жучок", который он просмотрел? Он даже поднял  руку,
чтоб похлопать себя по одежде. Потом, опомнившись, опустил руку. Нет,  так
нельзя. Он переодевался, когда ездил в Санкт-Петербург. Конечно, в  одежде
у него ничего нет. Это глупости. Тогда каким образом они уже в третий  раз
все узнают?
   Он покачал головой от нервного напряжения. На этот раз  он  не  говорил
"Светловой" ничего. И, судя по словам этих "рабочих", она еще спит.  Тогда
в чем же дело? Что вообще происходит в  этой  операции?  Может,  и  самого
Виноградова тоже подменили, и вся операция просто  обычная  уловка,  чтобы
арестовать самого Дронго?
   Нет, отбросил он эту мысль. Документ об операции "Возвращение  Голиафа"
для них слишком важен. Очень важен. Тогда что происходит? Он посмотрел  на
часы. Остается семь минут. Если он сейчас ничего  не  предпримет,  старший
лейтенант Виноградов попадет к ним в руки вместе с важнейшим документом.
   Нужно как-то дать сигнал. Объяснить, что нельзя появляться на  площади.
Но каким образом? Вытащить пистолет и открыть стрельбу? Он  дотронулся  до
оружия. Нет. Его самого схватят, а Виноградову уже никто не сможет помочь.
Что же делать? Черт возьми, у него совсем нет времени! Он убрал пистолет и
дотронулся до своего ремня. Может, это выход?
   Слишком театрально, но другого выхода нет.  Нужно  было  посмотреть  на
этих "рабочих". Хотя бы приблизительно представить,  какие  они  из  себя.
Очень может быть, что  он  с  ними  просто  не  справится.  Это  наверняка
специалисты из группы захвата. Но на раздумье нет времени.
   Он  осторожно  начал  подниматься  наверх.  Наверняка  они   будут   на
последнем, недостроенном этаже. И вряд ли двое вместе,  снайперское  ружье
только у одного. Второй должен быть где-то недалеко, но не рядом с ним.  С
двумя вооруженными профессионалами справиться будет невозможно. Это только
в  кино  можно  подняться  наверх  и  двумя  точно  отработанными  ударами
покончить с хорошо подготовленными людьми,  словно  это  два  манекена.  В
жизни все намного  сложнее.  "И  умный  человек  не  стал  бы  подниматься
наверх", - подумал Дронго.
   Но у него не было другого выхода. Он поднялся еще на один  этаж.  Сразу
увидел снайпера. Тот лежал на недостроенной площадке и,  наведя  ружье  на
улицу, спокойно следил  за  всем  происходящим  через  оптический  прицел.
Второго нигде не было. Дронго посмотрел на часы. Оставалось четыре минуты.
Куда делся второй?
   Если через минуту  он  не  увидит  второго,  нужно  будет  действовать,
невзирая на риск. Вот он! Второй  спускался  с  другой  стороны  площадки.
"Надеюсь, внизу можно будет до него добраться", - подумал  Дронго,  быстро
спускаясь на следующий этаж. Стараясь бежать бесшумно, он быстро  добрался
до правого крыла здания. Замер. Достал  пистолет.  Драться  с  неизвестным
противником - все равно что прыгать в чан  с  неизвестной  жидкостью.  Там
может быть и вода, но может быть и кислота.
   Этот парень, очевидно, торопился. Дронго подождал, пока он  поравняется
с ним, и сильно ударил  его  по  голове  рукояткой  пистолета.  Незнакомец
рухнул как подкошенный. Дронго убрал пистолет и пробежал в другую сторону,
чтоб снова подняться наверх. Оставалось три минуты.
   Снайпер по-прежнему лежал все в той же  позиции.  Как  глупо,  вспомнил
Дронго. Нужно было взять хотя бы каску того парня, чтобы спокойно  подойти
к снайперу. Но на размышление не было  времени.  Он  вздохнул  и  пошел  к
лежавшему на полу человеку. Шаг, второй, третий.  До  снайпера  оставалось
еще слишком большое расстояние.
   Тот  все-таки  услышал  шаги  и  обернулся.  Мгновение,  чтобы  оценить
обстановку. Главное - не бежать, твердо знал Дронго.  Он  просто  спокойно
подходил. Парень с винтовкой начал подниматься. Он еще  ничего  не  решил.
Подходивший человек ничем ему не угрожал и ничего не  говорил.  Он  просто
подходил, даже не очень спешил, и это более всего  выбивало  из  состояния
равновесия. Снайпер поднялся на одно колено.
   - Кто вы?
   - Я из милиции, - спокойно ответил Дронго, подходя совсем близко. - Мне
приказали передать вам, что все кончено.
   - Что кончено? - Снайпер встал наконец на ноги, поднимая винтовку, и  в
этот момент Дронго нанес  сильный  удар  по  лицу.  Снайпер  пошатнулся  и
получил второй удар. На этот раз он упал. Шанса подняться  Дронго  ему  не
дал. Он прыгнул на него и нанес третий удар. Парень дернулся и затих.
   Дронго потрогал пульс. "Слава богу, дышит", -  обрадовался  он.  Больше
всего на свете он не любил убивать. И старался,  по  возможности,  никогда
этого не делать. Он наклонился. У парня  был  свой  ремень.  Теперь  нужно
найти подходящую балку. Главное, чтобы она  была  достаточно  крепкой.  Он
подтянул тело и связал парню руки ремнем. Затем забрал винтовку.
   Оставалось две минуты, полторы.  Виноградов  где-то  рядом.  Он  сейчас
подходит к площади. Если дать ему сигнал, он может уйти,  но  после  этого
они больше никогда не увидятся. Старшему лейтенанту может просто  надоесть
подобная  игра  в  кошки-мышки.  Однако  никаких   других   вариантов   не
существует. Шансы на то, что они смогут  уйти  с  площади  после  встречи,
ничтожны. И рисковать нельзя.
   Вон то угловое стекло подойдет. Он тщательно  прицелился  и  выстрелил.
Звук выстрела и разбитого стекла отозвался громким эхом. Теперь  в  другое
стекло. Выстрел. Еще один. Четвертый. Пятый. Шестой. Все. Магазин пуст.
   Он бросил винтовку, достал платок,  вытер  отпечатки  пальцев  на  ней.
Теперь нужно уходить. "Нельзя требовать от человека больше, чем  он  может
сделать", - подумал Дронго. Он уходил в другой конец  здания,  уже  слыша,
как повсюду кричат и суетятся  люди.  "Надеюсь,  с  этими  парнями  все  в
порядке", - подумал Дронго о двоих сотрудниках ФСБ, оставшихся на стройке.
Он прыгнул со второго этажа на кучу  песка,  чтобы  ускорить  свой  побег,
встал, почистил костюм и заторопился в другую  сторону.  "Вечер,  двадцать
второго, - вспомнил он. - Я спас жизнь Виноградову, но,  кажется,  угробил
чьи-то другие жизни. Завтра будет двадцать третье число. Придется  поехать
во Внуково".
   Но уже сегодня нужно поехать к Надежде Ковровой, обговорить с  ней  все
детали. К Ковровой? Он вдруг замер. Ведь они знали, что он поехал в  Санкт
Петербург. Значит, знали, что он оттуда звонил. Они могли проверить,  куда
именно он звонил, уже там в Ленинграде.  А  могли  успеть  подключиться  к
телефону монастыря прямо здесь, в Москве. Чтобы доехать до  монастыря,  им
нужен был час, а чтобы подключиться?
   Никакой мистики не было. Они сумели  вычислить  человека,  позвонившего
Виноградову. "Господи, только не это", - с ужасом подумал он, осматриваясь
в поисках нужного ему автомобиля. Он помнил, где она  жила.  Сейчас  нужно
обязательно успеть. Поиски машины затягивались.
   Наконец  ему  удалось  остановить  какой-то  полуразвалившийся   старый
"Москвич". Он назвал адрес. Ехать пришлось долго. Водитель по  неопытности
сунулся через центр города,  а  там,  как  всегда  бывает,  они  попали  в
гигантскую пробку. Несмотря на нетерпение  Дронго,  им  пришлось  прождать
более двадцати минут.
   Нужно было позвонить,  укорял  он  себя,  сознавая,  что  звонить  было
нельзя. Если они узнали про встречу на  Миусской  площади,  значит,  могли
узнать и телефон Ковровой. Казалось, этот автомобиль никогда не доедет  до
нужного места.
   Они добрались  только  через  сорок  минут.  Быстро  расплатившись,  он
взглянул на дом. Если он опоздал, здесь уже никого не должно быть. Если не
опоздал, тем более. Ее давно уже увезли, и вряд ли  они  поверят,  что  он
окажется таким идиотом, чтобы сунуться именно сюда. Один контрольный  круг
вокруг дома, второй круг. Все спокойно, тихо. Он находит на улице  телефон
и звонит. Восемь звонков подряд. Никто  не  отвечает.  Дронго  смотрит  на
часы. Прошло уже больше часа с момента его исчезновения с Миусской площади
Может быть, у противоположной стороны более  мобильные  автомобили  и  они
смогли попасть сюда раньше?
   Такую ситуацию никто не  мог  предусмотреть.  Но  все  равно  проверить
нужно. Он снова звонит. И опять никакого ответа.  А  ведь  она  специально
поселилась в этой квартире, чтобы только отвечать на  его  звонки.  И  она
знает, что в семь часов вечера у него будет  встреча  с  Виноградовым.  По
логике развития, она просто обязана сидеть дома, в ожидании столь  важного
звонка. Он звонит в который раз, и в который раз  ему  отвечает  молчание.
Делать нечего, нужно проверять непосредственно на месте.
   Дронго начинает поиск. В соседнем дворе на  скамейках  сидят  несколько
совсем юных ребят. Он подходит к их группе.
   - Добрый вечер.
   Настороженный взгляд подростков не обещает  ничего  хорошего.  Взрослые
обычно так просто не подходят, а кто рискует, может нарваться  на  крупные
неприятности. Но сейчас у него нет другого выхода.
   - Ребята, - говорит Дронго, - у меня к  вам  просьба.  Нужно  проверить
одну квартиру. Там девушка должна меня ждать. Но  я  не  могу  туда  идти,
вдруг дома кто-нибудь из ее родных.  Вы  меня  понимаете?  Кто  мне  может
помочь?
   Снова молчание, наконец один - белобрысый - лениво цедит:
   - Бегать задарма придется?
   - Нет, - Дронго достает пятидесятидолларовую бумажку.  Парень  искренне
удивляется.
   - Мало, давай  сотенную.  Ты  со  своей  бабой  встретиться  хочешь,  а
жмешься.
   "Какие воспитанные дети", - со скорбью умиляется Дронго  и  протягивает
сто долларов.
   Белобрысый с достоинством принимает деньги  и  говорит  сидящему  рядом
худому парню:
   - Проверь, Сережа.
   Тот срывается с места и бежит в соседний подъезд.  Минут  через  десять
возвращается.
   - Никого нет, - говорит он деловито. - Я  стучал,  никто  не  отвечает.
Сильно стучал, - добавляет он, - и никто не отвечает.
   - А почему не звонил? - спрашивает Дронго.
   - Звонок не работает, - пожимает плечами мальчик.
   Теперь уже ясно, что там  что-то  произошло.  Даже  если  они  сидят  в
засаде, ожидая его появления. Ковровой придется нелегко. А  если  там  уже
никого нет? Он не  хочет  додумывать  эту  мысль  до  конца  и  напоследок
спрашивает у ребят:
   - У вас какой отдел милиции здесь рядом?
   - Жаловаться будешь? - ухмыляется белобрысый.
   - Хочу, чтобы они мне помогли, - возражает Дронго.
   Через сорок пять минут прибывает машина милиции, которую он  вызвал  по
ноль два.
   Еще через пятнадцать минут к дому подъезжает  машина  "Скорой  помощи".
Когда из подъезда вынесли накрытое простыней тело, Дронго  отвернулся.  Он
все понял. Теперь он остался без своей последней связи. Остался  абсолютно
один.





   В одиннадцать тридцать в дежурной части управления  внутренних  дел  на
воздушном и водном транспорте раздался  звонок.  Дежурный  майор,  зевнув,
поднял трубку, лениво произнес необходимые слова. И услышал:
   - Двадцать третьего числа в аэропорту Внуково должен  произойти  взрыв.
Примите меры.
   Говоривший положил  трубку  так  быстро,  что  майор  не  успел  ничего
спросить. Он растерянно посмотрел на часы, засекая время,  когда  позвонил
неизвестный. "Оперативная группа может не успеть", -  подумал  с  тревогой
дежурный, опять поднимая трубку. Их управление было расположено  на  улице
Марины Расковой, в самом центре города.
   Почти сразу после этого звонка неизвестный позвонил  в  линейный  отдел
внутренних дел аэропорта Внуково и повторил точно такое  же  сообщение.  И
общий сигнал тревоги прозвучал почти сразу.
   В эту ночь в аэропорту многие не спали. Были переброшены дополнительные
наряды, вызваны инспектора-кинологи с натренированными на запах взрывчатки
собаками,  приехали  специалисты  из  Министерства  обороны  и  ФСБ.  Была
приостановлена отправка самолетов. Аэропорт нес колоссальные убытки, но по
требованию административных органов ни на один полет  не  давал  согласия.
Количество скопившихся самолетов продолжало увеличиваться.
   Начали проверять багаж всех туристов, сдаваемый в  самолеты.  Перекрыли
подходы к аэропорту и проверяли все машины. После двух  взрывов  в  Москве
угроза третьего была слишком очевидна, чтобы ею можно было пренебречь.
   Дронго понимал всю опасность своего появления в аэропорту. Понимал, что
не имеет права появляться там ни при каких обстоятельствах. Но он  знал  и
другое. Взрыв в аэропорту мог унести десятки жизней, и поэтому  он  обязан
был туда ехать. Уже подъезжая к аэропорту на автобусе, он обратил внимание
на посты проверяющих,  задействованных  по  всей  дороге.  Его  телефонные
звонки оказали должный эффект. Никто не воспринял их  как  шутку.  И  хотя
напряжение  первых  часов  уже  спало,  тем  не  менее   повышенные   меры
безопасности оставались не только во Внукове, но и в других аэропортах.
   Единственное, что мог себе позволить Дронго, это купить очки в  большой
роговой оправе с нормальными стеклами, чтобы хоть как-то замаскироваться в
толпе людей, что было достаточно трудно, учитывая его  рост  и  внешность.
Уже на аэровокзале он сторговался с одним подвыпившим типом  и  купил  его
непонятный головной убор, то ли бывшую кепку, то ли бывший картуз, который
он долго чистил,  а  затем,  превозмогая  обычную  брезгливость,  все-таки
нацепил на голову при подъезде к аэропорту. Заодно он купил на аэровокзале
большой чемодан, в который напихал массу взятых тут же  московских  газет.
Со  стороны  он  был  похож  на  несколько  потерявшегося,   перепуганного
суматохой и беспорядком провинциала. Авиационный билет он купил в  Ростов,
на  вечерний  рейс,  чтобы  не  вызывать  подозрений  своим  появлением  в
аэропорту в случае проверки документов.
   И теперь, сидя с ненужным ему чемоданом и с отвращением  ощупывая  свой
головной убор, который он нацепил с огромным трудом, так как  он  был  ему
мал, Дронго думал о том, как важно предотвратить сегодня взрыв.  Про  Диму
Виноградова он старался не вспоминать сознательно отодвигая эту  мысль  на
задний план. После вчерашней неудачи на Миусской площади и смерти Ковровой
у него не оставалось никаких нитей, связывающих его с Виноградовым.  Найти
офицера ФСБ который к тому же скрывается, в  многомиллионном  городе  было
просто нереально.
   Он не хотел себе признаваться в этом, но понимал, что  Виноградов  тоже
знает о готовящихся  взрывах.  Значит,  он  тоже  попытается  появиться  в
аэропорту или хотя бы даст о себе знать. Но каким образом?  Каким  образом
может помочь Виноградов, если он все время видит одно  лишь  предательство
со всех сторон? Если уже погибли почти  все  члены  его  группы.  Передать
документы в газету? Где гарантия,  что  их  напечатают,  а  не  перехватят
раньше, чем он успеет оттуда уйти? Наверное, Мамонтов предусмотрел и такой
вариант.
   Записаться на прием к руководству и чистосердечно все рассказать?  Тоже
не подходит. К какому именно руководству? Кому может доверять  Виноградов,
а кому не может? Он ведь наверняка этого не знает. Это  единственный  шанс
был - отдать документы Дронго. Но  он  не  сумел  этого  сделать.  Вернее,
противная сторона сделала все, чтобы это не состоялось. Так каким  образом
действовать парню, попавшему в такую переделку?
   Автобус  подъехал  к  зданию  аэропорта.  Повсюду   торговали   разными
мелочами, милиция старалась не обращать внимания на подобную  "коммерцию".
В самом здании было традиционно шумно, грязно и неустроенно.  Все  куда-то
спешили,  нервничали,  ругались   сморкались,   плевались,   спали,   ели,
опаздывали, встречались. Отмечалось обилие сотрудников милиции,  постоянно
мелькающих в толпе. Дронго ходил среди людей, заглядывая многим в лица. Он
понимал, что шанс увидеть Виноградова почти  минимальный,  нереальный.  Но
это был единственный шанс, и он обязан был иметь его в виду.
   На демонстрационном табло все время вспыхивала новая информация.  Вылет
авиалайнеров задерживался  от  получаса  до  трех  часов.  Шла  тщательная
проверка самолетов и багажа.  "Почему  они  думали,  что  Исаев  идеальный
кандидат для подобной работы? - вспомнил вдруг Дронго. - Судя по рассказам
- опустившийся тип, пьяница, бывший уголовник. Работал на  каре,  подвозил
грузы. - Он задумался. - После проверки на контроле грузы забирают рабочие
аэропорта, грузят на свои машины и  подвозят  к  самолету.  Именно  здесь,
когда никто не проверяет, и можно поставить взрывное устройство. Но  нужно
пронести его в аэропорт. Каким образом?"
   Он  решил  проверить.  Вышел  из  здания,  пошел  налево.   Здесь   был
специальный вход для  иностранных  туристов  и  гостей,  проходящих  через
комнату официальных делегаций. Дронго прошел несколько помещений,  подошел
к выходу на улицу, через который можно  было  попасть  в  зал  официальных
делегаций. "Какой идиотизм, - подумал он. - Чтобы  попасть  в  зал,  нужно
выйти из здания и пройти по внутреннему полю, где  гостя  никто  не  может
контролировать".
   В дверях стоял пожилой дежурный. Он предупредительно поднял руку.
   - Вы куда, товарищ? - спросил он равнодушно. Дронго снял  наконец  свой
головной убор, очки. Теперь перед дежурным  стоял  солидный,  уверенный  в
себе человек. Изменилась даже его походка. Строго взглянул  на  дежурного.
Поставил чемодан рядом с собой.
   - Меня ждут в депутатской. Они предупреждали, что я приеду.
   - Ваша фамилия есть в заявке?
   - Не  знаю,  -  строго  ответил  Дронго.  -  Мне  нужно  пройти,  чтобы
разобраться. Я сейчас все равно вернусь. У меня часть чемоданов в машине.
   - Идите, - разрешил дежурный, - только потом позвоните.
   Дронго вышел из здания.  Самолеты  стояли  совсем  недалеко.  Он  пошел
направо. Дошел до небольшой ограды,  где  стоял  еще  один  человек.  Этот
вообще ничего не спрашивал, просто стоял и  смотрел  на  самолеты.  Дронго
пересек небольшой дворик и вошел в депутатскую комнату. Раньше эти комнаты
назывались депутатскими, потом, по предложению знаменитого поэта, они были
переименованы в залы официальных делегаций. Перестройка мирно закончилась,
известный поэт уехал преподавать в Америку, а залы так же, как  и  раньше,
остались недоступными для большинства людей. Правда, теперь, в отличие  от
прошлых лет, сюда могли попадать не только государственные чиновники.
   Сказочно  разбогатевшие  на   разграблении   собственной   страны,   на
галопирующей инфляции, на неустроенности первых, самых  диких  и  страшных
лет постперестроечного процесса реформ, "новые русские" также  допускались
в эту "святую святых" каждого аэропорта. Во Внукове, не мудрствуя  лукаво,
целому  ряду  акционерных  обществ,   банков,   коммерческих   предприятий
разрешали подавать заявки и  регистрировать  через  эти  залы  банкиров  и
коммерсантов, их секретарш  и  помощников,  их  гостей  и  друзей.  Многим
государственным  структурам  в  этом,  разумеется,  было  отказано.  Новые
времена диктовали новые нравы. Да и в самом зале  была  установлена  такая
оплата, что  отбивала  охоту  у  средних  чиновников  посещать  эти  залы.
Средними, разумеется, они были не в смысле должности, а в смысле получения
взяток. Самыми богатыми людьми в России  в  конце  двадцатого  века  стали
государственные чиновники, росчерком пера позволяющие течь нефтяным  рекам
и работать коммерческим банкам.
   Государственные чиновники, охотно и счастливо  богатевшие,  имели  даже
идеолога в лице бывшего мэра столицы профессора экономики Гавриила Попова,
который, лучезарно улыбаясь, объяснял  всем,  что  чиновник  должен  иметь
право на свою прибыль во время общей  приватизации.  Подобного  оправдания
коррупции  не  было  придумано  ни  в  одной  системе   за   всю   историю
человечества.  Сам  бывший  мэр,  похожий  на  добродушного  кота,   умело
воспользовался всеми событиями развала страны и начал с того,  что  просто
присвоил себе дачу бывшего президента огромного государства, заявив  о  ее
приватизации.
   Теперь, войдя в зал официальных делегаций, Дронго обратил  внимание  на
находящихся там людей. По их костюмам и кейсам  было  трудно  разобраться,
кто есть кто. Без сомнения, они были  либо  чиновниками,  имеющими  доходы
выше среднего, то есть больше официальной зарплаты  президента  США,  либо
коммерсантами чьи доходы вообще не поддавались никакому сравнению.
   Миловидная дежурная долго искала его  фамилию  в  заявках.  Он  обратил
внимание на мелькавшие названия компаний и банков.  Не  найдя  его  имени,
девушка улыбнулась и покачала головой.
   - Видимо, не успели, - сказала она.
   - Кажется, вы правы, - согласился Дронго. - А мне что делать?
   - Может, вашу заявку передали в  отделение  Интуриста,  -  предположила
дежурная. - Вы пройдите туда и проверьте.
   - Мне снова нужно возвращаться тем же путем? - спросил он.
   - Да, - мило улыбнулась девушка.
   - Можно, я пока оставлю здесь свой чемодан?
   - Конечно, - разрешила дежурная, - оставьте его рядом с диваном.
   Он поставил чемодан и снова вышел на улицу. Снова прошел через  дворик,
миновал небольшую ограду, примерно  в  полметра,  вышел  на  летное  поле,
прошел метров двести и вошел в здание аэровокзала.
   - Нет заявки? - спросил дежурный.
   - Есть, - кивнул он, - иду за другими вещами. "Как у них все просто,  -
с досадой опять подумал Дронго. - Такая охрана в том здании,  где  обычные
пассажиры, и такая беспечность здесь. Исаев мог получить посылку, и  никто
бы даже не спросил, откуда она у него появилась".
   Он  собирался  подняться  на  второй  этаж,  где  находилось  отделение
Интуриста, когда услышал поразившие его слова. Из аэропортовских динамиков
женский голос произнес:
   - Дима Виноградов, у стойки номер пять вас  ждет  ваш  дядя.  Повторяю.
Потерявшийся мальчик Дима Виноградов, вас ждет ваш  дядя  у  стойки  номер
пять.
   - Где эта стойка?! - кричал Дронго.
   - В другом здании, - показал перепуганный дежурный.
   Дронго выскочил на улицу.  "Черт  возьми!  Все  правильно!  Я  не  учел
важного психологического фактора: они просто не могли привести в  аэропорт
слишком много  своих  людей.  Тогда  взрыв  в  аэропорту  мог  бы  вызвать
известные подозрения, они же хотят избежать этого любой  ценой.  Наверняка
не  все  сотрудники  полковника  Мамонтова  знают   о   деталях   операции
"Возвращение   Голиафа".   Подробности    известны    только    нескольким
руководителям. И даже те, кто находится здесь с Мамонтовым, могут не знать
всех деталей операции". Все это промелькнуло у  него  в  голове,  пока  он
бежал к другому зданию.
   Они все верно просчитали. Конечно, Виноградов приехал в аэропорт,  тоже
понимая, что это его единственный шанс. Может, он где-то прячется, а у них
слишком большой дефицит времени и людей. Значит,  им  нужно  выманить  его
любым  способом.  Они  и  выманили  его,  применив  такую  подлую  уловку.
Виноградов решит, что это сам Дронго вызывает его на встречу, и подойдет к
стойке номер пять. Как же он этого не учел?
   Задыхаясь, он ворвался в здание, бросился  искать  стойки.  Пятнадцать,
двенадцать, девять. К пятой кто-то подходил. Дронго сунул руку  в  карман.
Если ничего не получится, нужно хотя бы защитить парня. Вот. Вот он,  Дима
Виноградов! Стоит у стойки, озираясь. Он даже  не  представляет,  как  его
дешево купили. Ведь  так  легко  использовать  человеческое  благородство.
Дронго уже собирался крикнуть ему, когда с  разных  сторон  к  Виноградову
рванулись люди. Тот, в последний момент, очевидно, поняв, что  происходит,
хотел побежать к выходу, толкнул одного,  отбросил  второго  и  уже  успел
удалиться от стойки метров  на  пять,  когда  прозвучало  сразу  несколько
выстрелов подряд.
   Нет, хотел закричать Дронго! Но стоял, словно в оцепенении. Стрелявший,
высокий мужчина с бледным лицом, громко сказал:
   - Террорист!
   Виноградов упал на пол. Одна из пуль,  очевидно,  попала  в  сердце,  и
парень был мертв еще до того, как коснулся пола. Кричали женщины,  плакали
дети. Мамонтов подошел к поверженному. Дронго следил за его  действиями  с
какой-то холодной ненавистью. Один из сотрудников Мамонтова  наклонился  и
достал из кармана старшего лейтенанта листки бумаги. Это был план операции
"Возвращение Голиафа". Мамонтов усмехнулся,  забрал  листки.  Обернулся  и
снова громко сказал:
   - Это террорист! Вот такие как он, устраивают нам взрывы в метро.
   Никто не  заметил,  как  полковник  легко  достал  из  другого  кармана
Виноградова удостоверение сотрудника ФСБ. Паспорт на чеченскую фамилию для
Димы Виноградова уже был давно приготовлен. Он лежал в кармане  Мамонтова,
там же, куда он положил изъятый документ. Вокруг  собрались  люди.  Многие
ругали лежавшего на холодном полу человека. Одна тетка, в большом  пуховом
платке, подойдя ближе, плюнула на  труп,  погрозив  ему  кулаком.  А  Дима
Виноградов лежал, широко раскинув  руки,  словно  собираясь  защитить  эту
землю, и этот аэропорт, и все человечество от мамонтовых. Дронго  не  стал
подходить ближе. На сердце у него была боль,  такая  дикая,  режущая  боль
какой у него никогда прежде не бывало. Он еще  раз  холодно  посмотрел  на
Мамонтова, словно стараясь запомнить его лицо. Вокруг суетились сотрудники
милиции,  люди  в  штатском,  снова  кричали  женщины.   Дронго   медленно
повернулся, чтобы выйти из здания аэровокзала. И  в  этот  момент  грохнул
взрыв.





   Взрыв был такой неожиданный и такой сильный, что Дронго покачнулся. "Не
успел", - горько подумал он. Поднялся страшный  гвалт.  Кричали  взрослые,
плакали дети. Кое-где еще  осыпались  битые  стекла.  Милиционеры,  бросив
заниматься  убитым,  побежали  на  летное  поле.  Люди  Мамонтова,  быстро
подхватив  тело   погибшего,   понесли   его   к   стоявшей   у   подъезда
машине-фургону.
   На поле, рядом с готовым к взлету самолетом, произошел взрыв бензовоза.
Сила взрыва была настолько велика, что повредила не только стоявший  рядом
самолет, но и два  других.  Несколько  человек  погибло,  многие  получили
ранения. Только  задержка  посадки  спасла  пассажиров  самолета,  который
сейчас горел. К счастью, он был пустой.
   Дронго понял, что все было продумано до мелочей. Они специально вызвали
Виноградова, устроили стрельбу, а затем произвели взрыв, подтверждающий их
правоту. Теперь события в сознании большинства людей  поменяются  местами.
Сначала был взрыв, а потом нашли и застрелили террориста. Уже  завтра  все
газеты  напишут  о  доблестных  действиях  сотрудников  правоохранительных
органов. Правда, при этом никто не заметит,  что  Дима  Виноградов  меньше
всего похож  на  чеченца.  Снова  будут  писать  о  кровожадных  чеченцах,
жаждущих крови младенцев.
   Но все это его уже не интересовало. Он был теперь как заряженное ружье.
И следил только  за  одним  человеком.  За  полковником  Мамонтовым.  Тот,
распорядившись унести тело, спокойно достал  сигареты  и  закурил.  Что-то
сказал  подбежавшему  сотруднику,  очевидно,  приказав   тому   определить
последствия взрыва.
   "Он все еще медлит, не уходит. Значит, надеется обнаружить  и  меня,  -
понял Дронго. - Сукин сын. Сейчас я  тебе  покажу,  как  устраивать  такие
паскудные номера. Сейчас ты у меня немножко побегаешь".  Он  повернулся  и
поспешил к справочному бюро.  Через  минуту  раздался  голос  дежурной  по
вокзалу:
   - Мальчик по фамилии Мамонтов! Твой  дядя  ждет  тебя  у  стойки  номер
двенадцать! Повторяю. Мальчик, чья фамилия Мамонтов, твой дядя ждет тебя у
стойки двенадцать.
   Мамонтов бросил сигарету, повернулся и осмотрелся. Он понял, кто именно
мог передать подобное сообщение. Резким, нервным жестом подозвал одного из
своих людей, приказав проверить все  в  справочной  аэровокзала.  И  снова
осмотрел зал. Теперь он знал, что здесь находится его личный враг.
   Дронго следил за ним сверху, со второго этажа. Он видел, как  вздрогнул
полковник, как выбросил сигарету. Он не знал имени  полковника  и  поэтому
дал именно такое объявление. Мамонтов, осмотревшись, поправил  пистолет  и
медленно пошел по залу, заглядывая  каждому  встречному  в  глаза.  Дронго
хладнокровно следил за ним. В аэропорту была общая  паника.  После  взрыва
многие начали собирать вещи, чтобы вернуться в город, опасаясь  повторения
случившегося. Суетились сотрудники милиции. Скоро подъехали военные.
   Мамонтов медленно шел, приглядываясь к людям. Он специально  шел  один,
понимая, что вызов брошен лично  ему.  Это  не  было  бравадой.  Это  была
холодная   ярость   ненависти.    Он    искал    Дронго.    Того    самого
суперпрофессионала, который не должен был уйти из аэропорта живым.
   Дойдя до лестницы,  он  стал  подниматься  на  второй  этаж.  Там  были
многочисленные ларьки и павильоны, поставленные здесь  в  последние  годы.
Мамонтов решительно двинулся  туда,  отметив,  как  двое  его  сотрудников
патрулируют зал внизу. Дронго был прав в своих рассуждениях,  их  было  не
так много в аэропорту. Мамонтов не мог брать на эту  операцию  сотрудников
других отделов и групп. Иначе все пришлось бы им объяснять. В  том  числе,
почему он застрелил не имеющего оружия старшего лейтенанта  Виноградова  и
забрал у него из кармана какие-то документы.
   Всего в аэропорту их было восемь человек.  Двое  сейчас  были  рядом  с
телом  Виноградова.  Один  на  летном  поле.  И  еще  четверо   в   здании
аэровокзала, проверяли пассажиров, обходя залы. Дронго быстро спустился по
противоположной от Мамонтова лестнице. Он обратил внимание, что в  кармане
пиджака у полковника переговорное устройство. Точно  такое  же  устройство
было у сотрудника, которого он отправил на летное поле.
   Дронго вышел из здания аэровокзала  и  поспешил  к  зданию,  в  котором
находилась депутатская. Кивнул дежурному, уже знавшему его в лицо:
   - Я за своим чемоданом. Наверное, мне лучше сегодня никуда  не  лететь.
Там такой взрыв!
   - Да, - согласился напуганный дежурный, - это все чеченцы вытворяют.
   Дронго вышел на поле. Взрыв произошел недалеко от  здания  аэровокзала.
Быстрым шагом пошел к  развороченному  самолету,  где  работали  пожарные,
кричали  сотрудники  аэропорта,  пытались  навести  относительный  порядок
офицеры милиции. Никто не обращал на него внимания.
   Дронго заметил сотрудника Мамонтова. Подошел вплотную к нему.
   - Добрый день, - сказал он, и дуло  пистолета  больно  ткнулось  в  бок
офицера. - Спокойно.
   - Что вам нужно? - спросил сотрудник Мамонтова.
   -  Идемте,  вернемся  в  здание,  -  предложил  Дронго,  -  только  без
глупостей. Я застрелю вас сразу, как только вы попытаетесь открыть рот.  Я
друг убитого вами офицера ФСБ.
   - Он разве был офицером ФСБ?  -  удивился  сотрудник,  благоразумно  не
оказавший сопротивления.
   - Был, - подтвердил Дронго, - вот именно, был. - Он ловко  левой  рукой
достал оружие у сотрудника Мамонтова и толкнул его в сторону аэровокзала.
   Они пошли по полю. Дронго внимательно смотрел  по  сторонам.  Пока  все
было в порядке. Главное, успеть дойти вовремя.
   - Не туда, - показал  он  своему  пленному,  повернувшему  к  основному
зданию, - в другую сторону, где вход в зал официальных делегаций.
   Они вошли в здание, прошли мимо дежурного.
   - В туалет, - показал Дронго, - только быстрее. Он рассчитывал, что там
не должно быть много людей. Ведь это не туалеты основного  здания.  Дронго
опять подтолкнул пленника.
   - Что вы сказали насчет офицера? - еще раз спросил сотрудник Мамонтова.
- Это действительно был офицер ФСБ?
   - Старший лейтенант  Виноградов,  -  мрачно  подтвердил  Дронго,  -  из
специальной группы подполковника Славина. Он  был  последним.  Вся  группа
уничтожена по приказу вашего полковника.
   Для человека, шедшего впереди него, это была  явная  неожиданность.  Он
чуть повернул голову:
   - Я этого не знал.
   - Теперь будете знать, - угрюмо ответил Дронго, и они вошли в туалет.
   Здесь, кроме пожилого ветерана с орденскими планками на  груди,  никого
не было. Старик не спеша мыл руки.
   - Поторопитесь, пожалуйста, - попросил Дронго. -  Мы  должны  проверить
туалет. Вдруг здесь тоже заложено какое-то устройство.
   - Да-да, - кивнул ветеран и заторопился к выходу.
   Дронго пошел за ним, с силой потянул дверь, закрывая ее. К туалету  уже
подходили двое парней.
   - Закрыто, - чуть приоткрыл дверь Дронго, - проверяем все системы. - Он
повернулся,  пошарил  по  карманам.  Потом  спросил  у   молча   стоявшего
сотрудника:
   - У вас есть чистый лист бумаги?
   - Есть, - негромко сказал тот. - Кто вы такой?
   - Хороший человек, - ответил Дронго. - Поверьте мне, я не террорист.
   - Это я уже заметил, - сказал офицер ФСБ, протягивая ему  лист  бумаги.
Дронго взял его левой  рукой.  В  правой  он  по-прежнему  сжимал  оружие.
Подумав, вернул лист своему пленнику.
   - Напишите большими буквами "Закрыто", - предложил он.
   Офицер, не задавая вопросов, написал слово и передал лист  Дронго.  Тот
быстро прикрепил лист с внешней стороны двери.
   Потом попросил:
   - Дайте мне ваше переговорное устройство.
   Офицер хотел что-то возразить, но, достав аппарат, протянул его Дронго.
   - Снимите ремень, - попросил Дронго.
   - Что вы хотите сделать?
   - Только завязать вам руки. Я мог бы оглушить вас, ударив рукояткой  по
голове. Это более надежный, но и более болезненный способ. Мне он не очень
нравится. После него бывают головные боли, а я не хотел бы оставлять после
себя такую память.
   - Вы еще и гуманист, - усмехнулся офицер, расстегивая ремень.
   - Я реалист, - возразил Дронго. - Сделайте петлю  и  накиньте  на  свои
руки сзади. Но сначала чуть опустите пиджак. До середины.
   Он шагнул вперед и резко вывернул  пиджак,  сделав  страховочный  пояс.
Затем затянул ремень на руках.
   - У меня к вам нет никаких претензий, - сказал он офицеру.  -  Я  знаю,
что вы не виноваты. Но не мешайте мне исполнять свой долг.
   - Вы считаете, что таким образом можно исполнять долг?
   - И таким тоже, - кивнул Дронго, заталкивая своего пленника в  одну  из
кабин.
   Затем поднял переговорное устройство, поднес его ко рту офицера.
   - Вызовите сюда вашего полковника, и вы убедитесь, что я прав.
   Офицер молча смотрел на него.
   - А если вы мне врете?
   - В таком случае я вас просто пристрелю, - пожал плечами Дронго.  -  Вы
все равно все узнаете через несколько минут. Вызывайте полковника.
   Офицер колебался, потом снова спросил:
   - Кто вы?
   - Мое имя вам все равно ничего не скажет. Но одно  слово  вы  наверняка
слышали. Я - Дронго. Офицер улыбнулся.
   - Я примерно так и подумал. Вы  слишком  профессиональны  для  обычного
террориста или грабителя. Что говорить?
   - Вызовите Мамонтова сюда. И скажите, что нашли какие-то документы.
   - А если он придет не сам, а пришлет кого-то?
   - Он придет сам, - твердо сказал Дронго. - Скажите, что нашли документы
об операции "Возвращение Голиафа".
   - Четвертый вызывает Первого! - громко сказал  сотрудник  Мамонтова.  -
Четвертый вызывает Первого! - повторил он.
   - Первый слушает, - раздался голос Мамонтова.
   - Первый, я обнаружил какие-то бумаги, документы в туалете.
   - Какие бумаги? - раздался недовольный горд _ Вам нечего делать? Может,
я еще должен проверять туалетную бумагу? И вообще копаться в дерьме?
   - Здесь какой-то документ. Операция "Возвращение Голиафа", -  не  очень
решительно произнес офицер ФСБ.
   Секундного замешательства было достаточно,  чтобы  понять,  как  именно
отреагирует полковник.
   - Оставайтесь на  месте,  -  приказал  Мамонтов.  -  Выгоните  всех  из
туалета. Стойте в дверях. Где вы находитесь?
   - В другом здании. Где выход для иностранных туристов.
   - Сейчас иду, - Мамонтов отключился.
   - Убедились? - спросил Дронго, выключая свой аппарат и засовывая его  в
карман офицера. - Сейчас услышите и что-то другое. Только молча слушайте.
   Он прошел к дверям, выглянул. Пока все идет нормально. Вернулся к одной
из кабин, что ближе всего ко входу. Достал пистолет и приготовился  ждать.
Через минуту послышались  торопливые  шаги.  Кто-то  явно  спешил  подойти
именно сюда. Дверь открылась. Дронго заметил ботинки. Он не мог ошибиться.
Это был полковник Мамонтов. Тот стремительно вошел и  замер.  Из  открытой
кабинки на него смотрел Дронго.
   - Здравствуйте, полковник,  -  негромко  сказал  Дронго,  -  вот  мы  и
встретились.
   Мамонтов холодно смотрел на него. Нужно  отдать  ему  должное.  Он  был
смелым  человеком,  и  его  трудно  было  испугать  направленным  на  него
пистолетом. Он хладнокровно спросил:
   - Что вам нужно?
   - Вы. Мне нужны вы, полковник Мамонтов.
   И документы, которые  вы  взяли  у  убитого  вами  старшего  лейтенанта
Виноградова. Только не говорите что вы считали его террористом.
   - Я не считал, - глухо ответил полковник. - Не нужно  разговаривать  со
мной в подобном насмешливом тоне. Я этого не люблю.
   - Вы убили Виноградова, - продолжал Дронго, - по вашему личному приказу
были убиты  подполковник  Славин,  майор  Орловский.  Из-за  вас  покончил
самоубийством капитан Гамза Агаев. Вы  заменили  капитана  Инну  Светлову,
прислав вместо нее свою сотрудницу и убрав настоящую Светлову. Надеюсь, вы
все это не будете отрицать?
   - А я думал - вы профессионал, - презрительно обронил  Мамонтов.  -  Вы
думаете, я мог отдать приказ об уничтожении целой группы  ФСБ?  Не  будьте
таким наивным. Этот приказ пришел сверху.
   - Но вы его выполнили?
   - А что мне оставалось делать?
   - Вы убийца, Мамонтов! Я  видел,  с  каким  сладострастием  вы  убивали
Виноградова. Вы самый настоящий садист и убийца.
   - Не нужно громких слов, - поморщился Мамонтов, - все и  так  ясно.  Об
операции  "Возвращение  Голиафа"  не  должен  знать  никто.  Этот  старший
лейтенант, сосунок, недоучка, не должен был влезать в мой кабинет. Он  сам
виноват.
   - Это ваши люди устроили сегодня взрыв в аэропорту?
   Мамонтов улыбнулся.
   - Конечно, нет. Мои люди охраняют аэропорт.
   - Но вы знаете, кто это сделал.
   - Разумеется. Программа разрабатывалась при  моем  участии.  Уголовники
были лишь подставной ширмой в наших проектах. Где мой человек?
   - Я его оглушил. Он  валяется  в  той  кабинке,  -  показал  Дронго  на
закрытую дверцу кабинки.
   - Я помню ваше досье, - спокойно  заметил  Мамонтов,  -  вы  не  любите
убивать.
   - Такого, как вы, я пристрелю  с  большим  удовольствием.  Кто  устроил
взрыв в аэропорту?
   - Сотрудник из группы Панкова. Зачем это вам?
   - Чтобы знать всех, кто был в этом виноват, - громко  сказал  Дронго  и
протянул  руку.  -  Дайте  мне  план  операции,  который  вы  вытащили   у
Виноградова.
   Мамонтов молчал. Он смотрел на Дронго. Они были примерно одного  роста.
Мамонтов более подвижен, подтянут, чем мощный, но располневший Дронго.  Но
последний был моложе на несколько лет.
   Полковник наконец достал  из  внутреннего  кармана  сложенные  вчетверо
листки бумаги. Он обязан был предъявить их у себя, чтобы  все  поверили  в
успешное окончание операции. Дронго держал протянутую руку  и  на  секунду
потерял бдительность. Да и позиция была не совсем удобная.  В  одной  руке
зажат пистолет, другую держит на весу в ожидании бумаг.
   Мамонтов протянул бумаги и в этот момент резко ударил Дронго  ногой  по
другой руке. Пистолет упал на пол и отлетел в сторону. Не давая опомниться
своему противнику,  Мамонтов  нанес  следующий  удар.  Дронго  успел  чуть
увернуться, но документы упали на  пол.  Мамонтов,  воодушевленный  первой
удачей, нанес два удара. Дронго подставил  локти,  отбивая  их.  Когда-то,
много лет назад, Дронго дрался с самим Миурой. И хотя  он  тогда  проиграл
схватку, сумев в последний момент достать оружие, сейчас Мамонтов не хотел
предоставлять ему ни единого шанса.
   Отбив удары,  Дронго  попытался  нанести  ответный  но  Мамонтов  умело
блокировал его руку. С яростным ожесточением они сцепились и упали на пол.
   Среди блевотины, человеческих  экскрементов,  остатков  мочи  и  просто
грязи остервенело дрались два человека. Дрались изо всех  сил,  зная,  что
ставкой в этой схватке будет не  только  жизнь.  Мамонтов  слишком  поздно
понял, что допустил ошибку. Если бы они держались  на  дистанции,  гибкий,
стремительный, находящийся в гораздо лучшей форме полковник Мамонтов  имел
бы большее преимущество. Но на полу, когда все решала  мощь  дерущихся,  у
Дронго было неоспоримое преимущество. Он был тяжелее и физически  сильнее.
Постепенно это начало сказываться. После нескольких сильных и  болезненных
ударов, когда оба они  оказались  с  разбитыми  лицами,  Мамонтов  захотел
достать свой пистолет, но Дронго схватил его  за  руку.  В  свою  очередь,
когда Дронго попытался достать второй пистолет, отобранный  у  офицера  из
группы Мамонтова, полковник прижал  его  руку  к  полу,  не  давая  своему
сопернику шансов.
   Наконец Дронго, изловчившись, нанес болезненный удар локтем в солнечное
сплетение. Полковник выгнул  тело  от  сильной  боли,  и  Дронго,  уже  не
сдерживаясь, нанес еще несколько сильных ударов по  лицу.  Тело  Мамонтова
обмякло. Дронго продолжал бить по ненавистному лицу,  забыв  обо  всем  на
свете. Бил и бил,  превращая  это  застывшее  лицо  в  спекшееся  кровавое
месиво. Он словно брал реванш за все  неудачи  последних  дней.  И  только
когда из  закрытой  кабинки  послышался  голос  сотрудника  Мамонтова,  он
опомнился.
   - Вы его, кажется, убили, - сказал офицер. Дронго обернулся. У  офицера
в руках был его пистолет. Он сумел  освободиться  от  ремня,  которым  был
связан, и снять пиджак. Теперь он смотрел на Дронго.
   Дронго, чувствуя, как у него кружится голова, перелез через Мамонтова и
сел прямо на пол. Из носа шла кровь. Он вытер  ее  рукавом.  Посмотрел  на
офицера. Документы лежали на полу, разбросанные в разные стороны.
   - Прочтите их, - попросил Дронго.
   Офицер, не выпуская из рук оружия, собрал рассыпавшиеся листки. И  стал
читать. Дронго обернулся к Мамонтову. Тот был еще жив,  но  без  сознания.
Нос, брови, рот - все было разбито и превращено в кровавую кашу. У  самого
Дронго вид был не лучше. Он просто сидел на полу и тяжело дышал.
   Офицер закончил читать. Посмотрел на Дронго.
   - Вы знаете, что здесь написано?
   - Примерно, - выдохнул Дронго.
   - Это правда?
   Дронго тяжело поднял руку, показал в сторону летного поля:
   - Вы еще сомневаетесь? Вы же сами слышали, что говорил ваш полковник.
   - Слышал, - помрачнел офицер.
   Он стоял над Дронго, словно решая для себя  какую-то  трудную  дилемму.
Потом принял решение. Протянул поспешно, словно боясь  передумать,  бумаги
Дронго.
   - Возьмите и уходите.
   Дронго уже ничто не могло удивить. Он попытался усмехнуться и не  смог,
болели разбитые губы. Он потрогал  правый  передний  зуб.  Кажется,  кулак
Мамонтова оставил даже более яркую  память,  чем  он  предполагал.  Дронго
протянул руку, забрал документы и тяжело поднялся. Он был весь в  крови  и
грязи. Документы наконец были у него.
   - Уходите, - повторил офицер.
   - Нет, - возразил Дронго, - я не могу выйти в таком  виде.  Меня  сразу
арестуют. Вызовите машину "Скорой помощи", скажите им, что я пострадал при
взрыве. Мы выйдем с вами в вестибюль.
   Офицер промолчал. Он снова выбирал приемлемый вариант. Наконец сказал:
   - Ладно, пойдем вместе.
   Дронго оперся о стенку. Болела  правая  сторона  тела.  Может,  у  него
сломано ребро? Он посмотрел на Мамонтова.
   - Еще живой, - сказал он. - Как быть с ним?
   Офицер отвернулся, ничего не сказав. Видимо, документ, прочитанный  им,
оказал на него шокирующее воздействие.
   Дронго подобрал пистолет офицера и протянул его,  возвращая  владельцу.
Тот, взяв оружие и уже не колеблясь, протянул  Дронго  его  пистолет,  тот
самый, который был отобран у лже-Светловой. Они вышли из туалета и пошли к
вестибюлю. Дронго подумал, что в этот раз ему повезло. И  снова  попытался
улыбнуться. И опять улыбка отозвалась мучительной болью по всему телу.
   Идти мимо дежурного в тот раз было нельзя. Они вышли с  другой  стороны
здания на привокзальную площадь. Проходившие мимо люди  огорченно  кивали,
считая, что перед ними  жертва  взрыва.  Офицер  подозвал  одну  из  машин
частников.
   - У вас есть деньги? - спросил он у Дронго.
   - Есть, - кивнул тот.
   - Уезжайте!
   Дронго тяжело забрался в машину.
   - Ты мне все чехлы перепачкаешь, - огорченно сказал частник.
   - Ничего, - улыбнулся кровавым ртом Дронго, - я тебе все оплачу.
   Он посмотрел на стоявшего рядом офицера.
   - Как ваша фамилия?
   - Майор Дмитриев, - ответил офицер.
   - Спасибо вам, майор Дмитриев, - сказал он на  прощание,  когда  машина
уже тронулась с места.
   - Куда едем? - спросил водитель.
   - Сначала в больницу, - устало выдохнул Дронго, закрывая глаза.
   Теперь документы были у него в кармане.





   Министр иностранных дел внимательно читал документы.  Он  сразу  понял,
какой  взрывной  силой  обладают  эти  смятые,  грязные   листки   бумаги.
Вчитываясь в  каждую  строчку,  он  отчетливо  представлял,  какой  именно
скандал разгорится, если документы будут  опубликованы.  Или  даже  просто
сведения о них просочатся куда-нибудь.
   Закончив читать, он поднял глаза на сидевшего перед  ним  человека.  Во
взгляде министра было нечто зловещее и пустое одновременно. Он был в своем
любимом полосатом костюме и несколько старомодном галстуке.
   - Что с вашим лицом? - спросил министр.
   - Катался на карусели, - ответил Дронго в ожидании следующего вопроса.
   Министр аккуратно сложил все  листки  в  одну  папку.  Скрепил  большой
скрепкой. Он не знал, что говорить.  Впервые  в  жизни  он  не  знал,  как
следует вести себя в такой ситуации. С одной стороны, сидевший  перед  ним
человек, рискуя собственной жизнью, сумел узнать, что именно происходит  в
городе.  С  другой,  оглашение  подобных  документов  означало  крах  всей
политической системы нынешней  власти.  В  том  числе  и  его  собственную
отставку. И поэтому он  тяжело  молчал,  обдумывая,  как  лучше  выйти  из
положения, понеся минимальные потери.
   Министр никогда не был особенно близок ни с нынешним президентом, ни  с
его аппаратом. Когда разваливалась огромная страна, он был  уже  почти  на
самой вершине власти. Но развал больно ударил  и  по  его  карьере.  После
августа девяносто первого его хотели назначить министром  иностранных  дел
СССР. Но тогда у президента не было ни сил, ни возможностей.  В  последние
месяцы своего правления Первый и одновременно Последний президент  страны,
бывший реформатор, бывший член  Политбюро,  бывший  партийный  функционер,
бывший перестройщик, бывший... это слово можно  было  ставить  много  раз.
Одним  словом,  человек,  пытавшийся  реформировать  систему  и   невольно
уничтоживший  страну  из-за  своего  неумения,  предложил  ему   должность
министра.
   И не сумел его назначить. Тогда против выступили  руководители  ведущих
стран мира и уже диктовавший положение бывший президент  США,  позвонивший
последним президенту СССР и настоятельно посоветовавший  не  делать  столь
опрометчивого шага. Президент работал  раньше  директором  ЦРУ  и  знал  о
некоторых связях будущего министра с КГБ.
   Именно тогда он и получил назначение в разведку, став ее  руководителем
и заместителем Председателя КГБ. Потом разведку и контрразведку  поделили,
и он оказался во главе отдельного ведомства. Нужно отдать ему должное. Он,
единственный из новых руководителей послеразвального периода, не только не
разрушил, но  и  укрепил  разведку,  не  став  изгонять  лучшие  кадры  по
идеологическим мотивам.
   Перед самыми выборами  президент,  которого  явно  компрометировал  его
министр иностранных дел, получивший во всем мире прозвище "Господин Да" за
постоянное потакание интересам заокеанских партнеров, был наконец  снят  с
работы, и руководитель разведки перешел на должность министра  иностранных
дел. Теперь, читая документы, он понимал, какие катаклизмы  может  вызвать
их публикация.
   Но сделать вид, что ничего не произошло,  просто  невозможно.  Сидевший
перед ним человек с разбитой физиономией не будет молчать. Если уничтожить
документы, значит, нужно принимать решение и по  этому  человеку.  Никаких
других  вариантов  просто  не  существует.  Видимо,  это  понимал  и   его
собеседник.
   - Интересные документы, - тяжело сказал министр.
   Дронго молчал. Он понимал, какая дилемма у министра,  и  не  хотел  ему
помогать в выборе вариантов.
   - Кто поручится за их подлинность? - наконец сумел найти удобный вопрос
министр.
   - Погибшие члены группы Славина, - ответил Дронго. - Если  этого  мало,
то  и  ваш  бывший  сотрудник  -  Надежда  Коврова.  По-моему,  достаточно
свидетелей.
   - Не нужно так горячиться, - нахмурился министр.
   - Я не спешу. Просто я жду,  когда  вы  наконец  примете  решение.  Эти
документы нужно срочно опубликовать.
   - Сначала их нужно показать президенту, - возразил министр.
   - Вы думаете, он их не знает?
   - Думаю, нет.
   - И план операции "Возвращение Голиафа" был разработан без его участия?
   - Он ничего не знает,  -  терпеливо  сказал  министр,  которого  начала
беспокоить подобная настырность. - Я покажу ему документы послезавтра,  на
заседании Совета Безопасности.
   - Там будет директор ФСБ?
   - Конечно, будет.
   - Вы видели подпись - внизу на документах? Знаете, чья это рука?
   - Это его заместитель.
   - И вы полагаете, что заместитель действовал без согласия своего шефа?
   Министр смутился. Потом осторожно сказал:
   - Все может быть. Я постараюсь  показать  их  президенту,  а  он  пусть
решает, что с ними делать. Я его знаю, он будет категорически против таких
методов.
   - У вас хороший президент, - иронично сказал Дронго.
   Министр усмехнулся. Он оценил иронию гостя.
   - Хорошо, -  сказал  он,  ударив  короткой  пухлой  рукой  по  папке  с
бумагами, - я попрошу приема у президента завтра.
   - Можно один вопрос?
   - Можно, - разрешил министр.
   - Почему не сегодня?
   - Сегодня у него занят день, - ответил  министр.  -  Он  встречается  с
премьером. Завтра я пойду к нему на прием.
   - Я могу вам завтра позвонить?
   - По прямому телефону, - напомнил министр.
   - Да, конечно, - он поднялся. - Вы не сказали еще своего мнения. Что вы
сами обо всем этом думаете?
   Министр поднялся не спеша. Взял папку, посмотрел на стоявшего перед ним
Дронго.
   - Мне говорили, что иногда вы бываете несносны.
   - Я принимаю это как ваш ответ, - улыбнулся на прощание Дронго. - Вы не
знаете, где лежит Зиновий Михайлович? Я хотел бы его навестить.
   - Не знаю. Позвоните завтра моему помощнику, он скажет адрес.
   - Еще один, последний момент.  Следующий  взрыв  назначен  на  двадцать
седьмое. Вы не боитесь, что  они  решат  в  этот  раз  убрать  кого-то  из
политических деятелей нынешнего режима, взорвав, например,  его  служебную
машину?
   Министр не изменился в лице. Просто повернулся и пошел к выходу. Уже  у
двери он обернулся.
   - Думаю, вы понимаете, что все свои предположения обязаны оставить  при
себе.
   - Это приказ?
   - Это совет. - Министр вышел из комнаты.
   Оставшись один, Дронго потрогал свою распухшую губу. Даже врачи  ничего
не смогли сделать. Так будет еще  несколько  дней.  Будем  надеяться,  что
Зиновий Михайлович сумеет  поправиться.  Нужно  действительно  узнать  его
адрес.
   А министр, уже сидя в своем автомобиле, подумал, что не стоит  огорчать
президента  подобными   документами.   Он   начнет   реагировать   слишком
эмоционально, может сорваться, а у него и без того слабое здоровье.  Лучше
поберечь нервы президента до выборов. Уже в первом туре все будет ясно.  А
кто пройдет во второй, кто сможет стать победителем?
   Если у президента будут хоть какие-то шансы  на  окончательную  победу,
тогда он отнесет эти документы  ему  на  стол.  Если  шансы  будут  у  его
соперников, документы появятся в газетах, что нанесет страшный удар и  без
того шатающемуся колоссу. А если президент вообще  не  пройдет  во  второй
тур, на чем настаивают аналитики,  и  не  удастся  подтасовать  результаты
выборов, тогда документы могут попасть и  к  лидеру  оппозиции.  Он  может
вполне оценить  нового  министра  иностранных  дел  и  даже  рекомендовать
Государственной Думе, в случае своего  избрания,  оставить  столь  нужного
человека на этой должности министра.
   "Торопиться в таких случаях не следует, - подумал министр. - Это  может
только навредить". Завтра он, конечно, не пойдет к президенту. Это  Дронго
считает, что можно бегать к президенту по каждому пустяку, отвлекая его от
важных дел. Министр не любил суетиться.  Длительное  пребывание  на  посту
руководителя разведки научило его сразу не  принимать  решений.  В  каждом
варианте возможны... варианты. В каждом решении есть свои подводные  камни
и свои течения. Главное, определить, куда и зачем  они  вынесут.  А  потом
решать, к какому именно берегу ему хочется приплыть.





   Совещание   Совета   Безопасности   уже    заканчивалось.    Президент,
разгневанный третьим взрывом подряд, потребовал  ввести  в  Москве  особый
режим, проверять всех прибывающих, особенно кавказцев.  Были  в  очередной
раз полностью перекрыты границы с Абхазией и Азербайджаном, отменены рейсы
в эти республики, сокращены рейсы в Грузию и Армению. Всех прилетающих  из
Дагестана проверяли особенно тщательно. Разрешалось патрулирование городов
не только усиленными нарядами сотрудников милиции, но и военных  патрулей.
В некоторых городах Северного Кавказа вводился комендантский режим.
   По  предложению  министра   обороны   были   развернуты   Таманская   и
Кантемировская дивизии. В Чечне  усилилась  бомбежка  районов  и  сел,  не
желающих подписывать мирное соглашение с правительством Доку Завгаева.
   И в этой обстановке сессия НАТО объявила о приеме  в  свои  ряды  новых
членов - Чехии, Польши и Венгрии. Всерьез рассматривался вопрос о приеме в
эту организацию стран Прибалтики. В Москве все громче  раздавались  голоса
оппозиции. Первым предложение о введении чрезвычайного положения  высказал
премьер.  Он  употребил   это   выражение   как   опасный   фактор   роста
напряженности, но слово было уже произнесено.
   Выступающие один за другим делали акцент именно на этом слове,  пытаясь
подчеркнуть, что речь идет прежде всего о безопасности государства, словно
выборы президента, которые должны были состояться  меньше  чем  через  три
недели, могли серьезно помешать этой безопасности. Подчеркивалось,  что  в
подобных условиях цивилизованные страны не проводят  выборов.  Приводилась
масса исторических примеров, ссылки  на  известных  политических  деятелей
прошлого.
   Президент сидел молча. Под конец заседания у него не было сил, чтобы не
только высказаться, но и выслушать чью-то точку зрения. Он сильно сдал  за
последние годы. Еще в  бытность  свою  партийным  функционером  он  как-то
сдерживался, старался не злоупотреблять  спиртным,  но,  став  фактическим
правителем огромной страны, проявил некоторые качества, уже  заложенные  в
нем природой, - властолюбие, самодурство, злопамятность. Вдобавок ко  всем
порокам прибавился самый существенный - он не просто начал  злоупотреблять
спиртным, он начал напиваться до политических скандалов в мире.
   Это был старый, больной, опустошенный человек. Когда-то он был  сильным
и смелым лидером, любившим брать на себя ответственность. Он  был  честен,
прямолинеен, смел. Он был настоящим народным вождем,  прошедшим  испытание
огнем и водой. И народ любил его,  справедливо  считая  своим  лидером.  А
потом началось испытание медными трубами, которое не каждый мог  выдержать
и которое окончательно погубило этого, в общем-то, порядочного и  хорошего
человека.
   Сейчас, слушая своих министров, он впервые  ясно  ощутил,  что  остался
почти один. Они были где-то далеко, на другой планете.  Он  знал,  что  не
сможет  победить.  Знал  это  по  всем  графикам  и  прогнозам,  по   всем
показателям и опросам. Но он знал и другое. Не победить он не  может.  Его
политическое поражение будет не просто поражением президента  на  выборах.
Это будет крахом всех сидящих вокруг этого длинного стола.
   Каждый из сидевших за столом, или почти каждый,  знал,  что  при  любом
мало-мальски объективном  расследовании  они  предстанут  перед  судом  за
совершенные деяния. Расстрел парламента из танков, начало войны  в  Чечне,
бомбежки собственных городов  и  деревень,  массовая  коррупция  -  они-то
знали, как много можно вспомнить их грехов - тайных и явных.
   И понимали, что расследование приведет их  на  скамью  подсудимых.  Они
твердо  знали,  что  вся  их  дальнейшая  карьера,  благополучие,   просто
нахождение в этой стране зависят только от одного человека - президента. В
случае его поражения список их грехов будет слишком длинным.
   Вариантов было всего два. Первый  -  ввести  чрезвычайное  положение  и
отменить выборы. Это был долгий и тяжкий путь. Весь мир начал бы  обвинять
нынешнюю власть в нарушении законности. Поднялась  бы  вся  оппозиция,  от
доморощенных демократов до неистовых радикал-коммунистов. Против выступили
бы средства массовой информации. Но  это  был  самый  приемлемый  для  них
вариант.
   Второй вариант - победить на выборах. Он был  нереален  и  эфемерен.  А
главное, только отодвигал агонию. Даже если президенту удастся  удержаться
еще на несколько лет, то и тогда, после их завершения, он просто  вынужден
будет уступить место кому-то другому, более молодому, а это  автоматически
все равно означало агонию существующего  режима.  И  главное,  Для  победы
пришлось бы очень потрудиться, подтасовав результаты по многим округам.
   При любом другом  раскладе  и  другом  варианте,  даже  если  к  власти
каким-то  чудом  приходил  бывший  союзник  президента   или   кто-то   из
демократов, все сидящие за столом маршалы и генералы были обречены. И  эта
обреченность накладывала отпечаток на их лица.
   Президент  внимательно  выслушал  всех.  Последним   выступал   министр
иностранных дел. Когда он начал говорить, сидевший напротив директор  ФСБ,
как-то особенно неприязненно посмотрев на него,  что-то  написал  в  своем
блокноте. Министр говорил долго и нудно.  Он  рассказывал  всем  известную
проблему с НАТО, объяснял позицию страны на переговорах. Его  почти  никто
не слушал. Министр уже заканчивал говорить, когда в зал стремительно вошел
пресс-секретарь. Многие невольно вздрогнули. Сюда обычно никто не смел так
входить. И тем более беспокоить президента.  Все,  кто  мог  это  сделать,
находились в этой комнате. Хотя был еще один, который  был  ближе  всех  к
президенту. Это был начальник  его  личной  охраны.  Он  вошел  следом  за
пресс-секретарем и быстро подошел к директору ФСБ, что еще больше  удивило
присутствующих.
   Министр иностранных дел настороженно следил за ними.
   - Что случилось? - спросил недовольно президент.
   У пресс-секретаря тряслись руки, дрожало лицо, прыгали щеки. Он пытался
что-то сказать, но не мог. В  отличие  от  него  начальник  личной  охраны
президента что-то быстро говорил директору ФСБ.
   - Объясните, в чем дело? - спросил президент, уже начиная нервничать.
   Директор ФСБ встал и, даже  не  спросив  разрешения,  пошел  к  выходу.
Вместе с начальником личной охраны.
   - Подождите! - закричал президент.
   Пресс-секретарь положил ему  на  стол  трясущимися  руками  сегодняшние
газеты. "Независимая", "Московский комсомолец",  "Правда",  "Комсомольская
правда",  "Труд".  Везде  большими   заголовками   было   набрано:   "План
"Возвращение Голиафа" провалился". Министр иностранных дел  закрыл  глаза.
"Сукин сын, - подумал он, вспомнив о Дронго, - он все-таки сделал копию  и
отправил ее во все газеты".
   Все ошарашенно смотрели друг на друга.
   Дронго проснулся в этот день позже обычного. Он побрился,  принял  душ,
оделся, посмотрел на часы. Был уже двенадцатый  час.  Он  спустился  вниз,
чтобы купить газеты, и увидел  огромные  заголовки  о  плане  "Возвращение
Голиафа". "Неужели министр пошел на такой скандал?"  -  изумленно  подумал
он. Дронго был профессионалом и знал, что может  получиться  в  результате
такого  эксцесса.  И  профессионал  в  нем  убивал  всякую  другую  личную
заинтересованность, всякие побудительные мотивы к действию,  даже  во  имя
благой цели. Он никогда не передал бы материалы в газету, не  позволил  бы
себе сделать подобного, не поговорив с министром. Что вообще происходит?
   Ответ он нашел в "Комсомольской правде". Оказалось, что  сегодня  утром
шесть московских газет получили по факсу компьютерный  подробный  текст  о
плане   "Возвращение   Голиафа".   Специальная   проверка,   уже   начатая
сотрудниками ФСБ, показала, что в  компьютер  крупнейшего  информационного
агентства, обычно поставляющего информацию ведущим  газетам  страны,  была
заложена программа, которая должна была сработать именно  сегодня.  И  она
сработала, передав сообщение в шесть московских газет.  Кроме  "Известий",
решивших не печатать подобный текст и передавших материал в ФСБ, остальные
пять газет напечатали его в полном объеме.
   Он с ужасом представил, что сегодня творится в Москве. Что происходит в
Европе. Как реагируют  во  всем  мире.  Дронго  понял  и  другое.  Старший
лейтенант Виноградов сумел-таки достать своих врагов и после  смерти.  Это
он ввел специальную программу,  уже  не  надеясь  на  успешную  встречу  с
Дронго. Программу с таким расчетом, чтобы она  сработала  двадцать  пятого
числа.
   "Нужно позвонить министру, - подумал Дронго. - Тот  наверняка  считает,
что я нарушил их негласные соглашения". Он  поспешил  к  телефону,  набрал
прямой номер.
   - Это я, - сказал Дронго. - Вы читали сегодняшние газеты?
   - Конечно. Я сначала думал, что  это  вы.  Потом  понял,  кто  это  мог
сделать. Мальчишка свалил наше правительство.
   - Какое правительство? - не понял Дронго.
   - Я вам скажу, что будет завтра во всех газетах. И во  всех  сообщениях
мировых информационных агентств. Прокуратурой выдан ордер на арест  группы
сотрудников ФСБ  вместе  с  заместителем  директора,  в  том  числе  и  на
полковника Мамонтова. Ушел  в  отставку  директор  ФСБ.  Вместе  с  ним  в
отставку подали  министр  МВД  и  министр  обороны.  Государственная  Дума
потребовала от премьера изменить персональный состав правительства еще  до
выборов.
   - И это все сделал один молодой парень, - пробормотал Дронго. - У  меня
не хватило бы для такого фантазии.
   - Теперь наши документы никому не нужны, -  продолжал  министр,  -  они
стали просто грязными бумажками. Их полный текст есть в любой газете.
   - Да, - согласился Дронго, - всего лишь грязными бумажками.
   - Что вы думаете делать? - спросил министр.
   - Уехать. Говорят, Москва входит  в  десятку  самых  неблагополучных  в
экологическом плане городов. Здесь большая  загазованность.  Такой  климат
вреден для моего здоровья.
   - Новый директор Службы внешней разведки хотел с  вами  встретиться,  -
сказал министр. - У него есть к вам ряд интересных предложений.
   - Новый? - удивился Дронго. - Я думал,  его  тоже  сняли.  Или  снимут.
Передайте ему привет. В конце концов, ему осталось работать не так много.
   - Подождите, - закричал министр, теряя терпение.
   - До свидания! - ответил Дронго. - "По смерти Ирода  мы  возвратимся  в
пределы царства".
   - Что вы сказали? - не понял министр.
   - Ничего. Просто вспомнил похожую фразу из Библии. До свидания! А адрес
Зиновия Михайловича я уже узнал у вашего помощника.
   И Дронго положил трубку.





   Он стоял на балконе, глядя на панораму утреннего города. С этой стороны
она была  удивительная.  Дронго  приехал  навестить  Зиновия  Михайловича,
переведенного в эту больницу под чужим именем. И теперь постояв немного на
балконе, он вернулся в палату.
   - Красиво у вас здесь и тихо, - сказал он Зиновию Михайловичу.
   - Да, - ответил тот, - если бы не моя нога. Так глупо все получилось.
   - Ничего, - успокоил его Дронго, - в конечном счете,  эта  нога  спасла
вам жизнь.
   - Может быть, - уныло согласился Зиновий Михайлович.
   - А меня еще  раз  убедили  в  преимуществах  компьютера,  -  продолжал
Дронго. - Поэтому выздоравливайте скорее, у нас еще впереди много работы.
   - Спасибо, - несколько оживился Зиновий Михайлович, - я даже не ожидал,
что вы зайдете ко мне. Я читал газеты, во всех пишут  разные  новости.  Но
про "План Голиафа" говорят практически все. Вы все-таки добились своего.
   - Это не я, - грустно возразил Дронго. -  Это  Дима  Виноградов  и  его
компьютеры. Я тут ни при чем.
   - Ну что вы, - замахал руками Зиновий Михайлович,  -  не  скромничайте.
Без вас ничего бы не было. Вы ведь так помогли группе Славина.
   - Их уже нет в живых. Никого нет в живых, - медленно сказал  Дронго.  -
Группа Славина больше не существует.
   - Зато есть компьютерная программа, на которой все записано, - возразил
Зиновий Михайлович, - есть истина, ради которой они погибли. Вы знаете,  я
давно думаю. Мне кажется, что со временем человечество научится  создавать
электронный разум, способный решать этические  и  нравственные  задачи.  И
тогда наступит новый виток нашей цивилизации.
   - Это будет уже не наша цивилизация, - улыбнулся Дронго,  -  это  будет
другая цивилизация.
   - Так и должно быть, - кивнул его собеседник. - Мы сделаем  свое  дело,
создав новую цивилизацию и постепенно уступая ей  место.  С  точки  зрения
исторической  перспективы,  мы  должны  уступить   место   другим,   более
совершенным существам, обладающим разумом, способным на решение не  только
логических, но и этических задач,  возможно,  ими  будут  компьютеры.  Или
нечто в этом роде.
   - Я принес вам газеты, -  все-таки  не  сдавался  Дронго.  -  Там  есть
последние сообщения о матче Каспарова  с  самой  совершенной  ЭВМ.  Машина
проиграла человеку. Вас не убеждает это доказательство?
   - Это доказывает только несовершенство машины, -  не  отступал  Зиновий
Михайлович. - Еще несколько лет, и они  будут  побеждать  любого  чемпиона
мира.
   - И наступит конец света, - насмешливо уточнил Дронго.
   - И наступит новый виток цивилизации, - возразил Зиновий Михайлович.
   - В котором мы уже будем не нужны? - спросил Дронго.
   - Возможно, - кивнул Зиновий Михайлович. - И это будет лучшее,  что  мы
сможем сделать. Уйти, уступив место другим.
   Он поднял газету, прочел какой-то заголовок. Улыбнулся.
   - У наших журналистов всегда такие образные сравнения, - сказал  он,  -
посмотрите, что они пишут. "Рост сторонников оппозиции напоминает движение
черепахи. Но неуклонное движение вперед, которое, в конечном итоге,  может
оказаться  роковым  для  нынешней  власти".  Слишком  высокопарно,  вы  не
находите?
   - Отнюдь, - задумчиво сказал Дронго, - какая  странная  закономерность.
Образ черепахи. Две тысячи лет назад жил царь Ирод,  которому  предсказали
появление Иисуса Христа. И, чтобы гарантировать свою власть,  он  приказал
истребить всех младенцев,  родившихся  в  это  время.  В  том  числе  даже
собственного сына. Вы помните, чем все это кончилось?
   Зиновий Михайлович молча смотрел на него.
   - Ему все равно ничего не удалось  сделать,  -  закончил  свой  рассказ
Дронго, - а гигантская  черепаха  съела  самого  Ирода.  Какая  интересная
параллель, вы не находите?
   - Да, - сказал негромко Зиновий Михайлович, - действительно интересно.
   - Всего вам хорошего, - пожелал на прощание  Дронго,  -  поправляйтесь.
Надеюсь, мы еще с вами увидимся.
   И вышел из палаты.
   Зиновий  Михайлович  долго  смотрел  ему  вслед.  Потом  поднял  трубку
телефона, стоявшего рядом с ним.
   - Он вышел от меня, - сказал он уставшим голосом и положил трубку.
   "Надеюсь, они действительно будут его охранять, как мне и  обещали",  -
подумал наивный Зиновий Михайлович.
   Дронго шел  по  коридору.  Посмотрел  на  часы.  Одиннадцать  утра.  Он
выглянул в окно. Там уже стояли две машины "Скорой помощи", которых раньше
он не замечал. Еще два человека стояли у самого  выхода  из  больницы.  Не
нужно  было   быть   особенно   проницательным,   чтобы   заметить   явное
несоответствие их белых халатов. На одного из стоявших белый халат даже не
налез, и он просто накинул его на плечи.
   Дронго улыбнулся. Бедный  Зиновий  Михайлович,  и  его  втянули  в  эти
разборки. Он покачал головой. Через несколько дней выборы, и про него  все
забудут. Но только через несколько дней. Пока они еще  считают  его  лично
виноватым в случившемся.
   Еще перед тем, как зайти в больницу, он по привычке изучил все входы, в
том числе и запасные. Теперь, повернувшись, он  пошел  в  другую  сторону.
Спустился по лестнице на первый этаж. В конце  коридора  был  вход,  через
который обычно привозили больных. Он не пошел и туда, зная, что они  могут
подстраховаться, перекрывая оба входа. Дронго следовал по коридору и вошел
в кабинет, который он заранее наметил. Окна кабинета выходили во  двор,  а
сильно заросший кустарник скрывал все его действия.
   Он открыл окно, осторожно вылез на улицу, закрыл  раму.  Усмехнулся.  И
пошел в глубь парка. Было тридцатое число.  До  выборов  оставалось  всего
семнадцать дней.

Last-modified: Wed, 06 Mar 2002 22:12:11 GMT

Оцените этот текст: