от плоти, к общению с магами без помощи рации типа хоххи, а также способностью ощущать космические панорамы и перспективы. - Хороший перечень. - с бледной улыбкой сказал Никита. - Но не потеряю ли я при этом человеческую сущность? - Мне кажется, все будет зависеть от вас. Я еще не все перечислил, Посланник. В перспективе маг может овладеть творчеством высших гармоний, описать которые человеческим языком невозможно. - Маг - может быть, но не человек. - Вы ошибаетесь. Я ведь тоже принадлежу роду хомо, Человека Шаданакара, однако могу многое из того, что рекламировал. Конечно, все это непросто, но человека можно представить как сложную суперпозицию материальных микрообъектов, полей, излучений и сил. Кстати, в Шаданакаре существуют на много порядков более сложные суперпозиции, как разумных объектов или систем, так и не обладающих интеллектом и волей. Сухов напрягся, снова прислушиваясь к чему-то, потом расслабился, вопросительно глянув на хозяина. Такэда заметил, что он то и дело замирает, как бы "выпадая" из разговора, но по мелькавшим в эти моменты огонькам в глазах Зу-л-Кифла, Толя понял, что Никита пытается общаться с магом напрямую. И как долго вы... тренировались, чтоб овладеть... всем этим? - Сухов неопределенно пошевелил пальцами. - Магией? Двести лет, - спокойно ответил номарх. - Но я хочу подчеркнуть: я владею многим, но далеко не всем. Я еще достаточно молод и еще учусь. Никита, ошеломленный услышанным, некоторое время собирался с мыслями. Двести лет тренинга его морально уничтожили. Он не был готов тренироваться столь долгий срок. Зу-л-Кифл понял чувства Посланника, но пояснять, что он имел в виду духовный тренинг, не стал. В свое время Сухов поймет это сам. - Значит, вы мне не поможете. - Я этого не говорил. Никита недоверчиво посмотрел на мага, по губам которого скользнула улыбка. - Вы хотите сказать... я могу надеяться? Хотя бы на половину? - Сухов имел в виду "половину" своего желания: если маг отказался бы от роли Седьмого, то хотя бы помог открыть канал Вести. - Скорее да, чем нет. - Номарх снова спрятал глаза под веками. - Не обижайтесь. Мне придется испытать вас, и только после того... - Я понял. - Сухов потемнел. - Бой? Без оружия, на мечах, на лазерах? Или нечто более изощренное? Скажем, голодовка, схима, испытание болью? Пытки? - Кит, - одернул друга Такэда, видя, что танцор закипает. - Отстань! - зло огрызнулся Никита. - Мне ставят условия! Кому нужны эти испытания? Формула стара, как мир: можешь помочь - помоги, а на нет и суда нет. Пойдем отсюда. - Он встал. - Мы и так опутаны условиями с ног до головы. Путь Меча, Путь Мысли, Духа... Почему я должен обязательно проходить Путь Меча? Кому это необходимо? Вееру? Люциферу? Мифическому Собору Веера? - Прежде всего, вам, - тихо обронил Зу-л-Кифл. - Сядьте, Посланник, и выслушайте. Ко всем прочим уловиям добавьте еще одно - научитесь сдерживать себя. Кроме того, примите совет: научитесь радоваться препятствиям, научитесь выбирать более сильного противника и более умного собеседника, только тогда сможете подняться выше по лестнице совершенства. Что касается голодовки и пыток... В вашем мире жил человек по имени Бодхидхарма. - Будда, - тихо сказал Такэда. - Под этим именем он известен больше. - Ему принадлежит великолепное высказывание: "Если бы можно было достичь совершенства и освобождения от уз, привязывающих человека к земле, только отказом от мясной пищи и человеческих условий, то слон и корова давно достигли бы его". Никита подумал и с красными ушами сел на место. Теперь поговорим о путях достижения совершенства, - продолжал маг, словно не заметив. - Путь Меча - это не просто красивая иносказательная формулировка достижения воинского профессионализма, это прежде всего путь приобретения уверенности и твердости духа, необходимых для достижения цели. Вы поставили перед собой цель. Посланник? Ведь уцелеть в схватке с ССи ЧК - не цель. Собрать семерку магов и выиграть очередную битву - тоже не цель. Нет, целью, достойной мага - и Бога! - может быть только спасение Вселенной! Ни больше, ни меньше. Под силу это вам, Посланник? Никита не двигался, опустив голову. Уши и щеки его пылали. - Поразмыслите на досуге, - Зу-л-Кифл вдруг подмигнул Такэде, - после того, как в вас перекипят злость и обида, вот тогда и поговорим о наших общих делах. Да и о судьбах тоже, вашей и моей. Сухов молчал долго, никто его не торопил, потом резко поднял голову. Глаза его блестели веселой злостью, губы слегка улыбались. - А ведь вы уже решили, маг... Вы будете Одним из Семерых. Или я ошибаюсь? Зу-л-Кифл добродушно рассмеялся, махнул рукой и исчез. Из ниоткуда раздался его голос: - Мы поговорим об этом позже. Двое землян в изумлении дивились на пустое кресло. - Иногда мне хочется тебя отшлепать, - обрел наконец дар речи Такэда. - Ведешь себя, как мальчишка. - Нельзя, - проворчал Никита. - Я Посланник. Селкит, появившаяся на вернаде, с недоумением обвела взглядом хохочущих гостей. На время кемтессий половина Соут-Хорра вплоть до моста в старый город с пирамидами-усыпальницами охранялась кемтурамивоинами, призванными под. знамена Закона и Мира. И еще ни разу со времен Падения, как называли на Айгюптосе битву сил Тьмы и Света, кемтессий не были отменены из-за каких-либо серьезных "партизанских" действий оставшихся в живых слуг демонов-итв вроде кинноров, призрачной нежити - Мороков, мбори, получерепах-полукрокодилов, и невидимок-баку, "сосудов Сатаны", находящихся с раруггами. Все это сообщила Никите Селкит перед открытием праздника, но тот и без ее успокоения не чувствовал тревоги, уйдя с головой в репетиции (танцевал он один, без свидетелей, не впустив в комнату, выделенную Зу-л-Кифлом, даже Такэду, и пытаясь решить рпроблему звукового сопровождения своего танца. Никогда раньше он не чувствовал такого подъема, желания выступить на пределе, изумить местных "театралов" и... покорить воображение Селкит. Своеобразная красота девушки будоражила кровь, опьяняла, кружила голову и звала к подвигам. О том, что будет с ним завтра, как повернутся события, Сухов не задумывался. Самое интересное, что воспоминания о Ксении, остужающие разгоряченное сердце, порождающие глухую досаду неизвестно на кого, раздвоенность и плохое настроение, вспыхивали именно от встреч с Селкит, хотя Никита старался не анализировать причин их появления. Но то и дело в памяти всплывал образ Ксении: от случайного ли жеста Селкит, от ее низкого, с бархатным тембром, смеха или от взлета бровей, когда она удивлялась чему-то. И душа бежала сама от себя, исходя странной тоской и бесформенными желаниями счастья... Танцевальный конкурс кемтессий завершал праздник, следуя за состязаниями борцов и конкурсом певцов. Никита вознамерился было поучаствовать и в борьбе, показать класс, по ироническому замечанию Такэды, но Толе хотя и с трудом удалось уговорить друга не делать этого. - Если ты победишь - в этом не будет ничего удивительного, - привел он решающий аргумент. - Благодаря Селкит о тебе и так уже идет слава мастера единоборств. А вот если ты победишь в танце, сыграв на контрастах силы и гибкости, о тебе будут слагать легенды. - Убедил, - кивнул Никита, с озабоченным видом. - Единственный прокол - музыка. Под рокот тамтамов мой танец не будет смотреться как должно. Такэда промолчал, одаако, улучив момент, поговорил на эту тему с Зу-л-Кифлом, и маг к вечеру принес откуда-то самый настоящий плейер с записью той самой мелодии, под которую танцевал Сухов перед встречей с Вестником. - Как вам это удалось?! - Изумлению танцора не было предела. Номарх в ответ только рассмеялся, исчезая по обыкновению, а Такэда, повертев плейер, философски заметил: - Пути и дела мага неисповедимы. Мне кажется, что эта штучка только видится нам плейером, на самом деле Зу-л-Кифл мог прозондировать твой мозг и вытащить оттуда музыку, оформив ее под привычный нам аппарат. Никита не возражал, довольный тем, что его проблема разрешилась. Танцевальная часть кемтессий проходила на площади, окруженной "сфинксами", перед гигантским мавзолеем последнего кемтарха Риангомбе. Четыре "улицы"-аллеи спускались к площади уступами, образовав своеобразный амфитеатр, заполненный зрителями до отказа. Зрители располагались на террасах-ступенях амфитеатра стоя, что живо напомнило землянам их последний "конкурс" на выживание в мире индейской цивилизации. Женщины выступали раньше, танцуя под "оркестр", состоящий из шести разнокалиберных барабанов и двух длинных, полуметрового диаметра, труб с отверстиями, издававших при шлепке по ним ладонью звуки, которые напоминали свист и кваканье одновременно. Танцевали поодиночке и парами, и целыми группами, и даже Такэда, никогда не реагировавший на женскую красоту, был заворожен ритмом, пластикой почти обнаженных женских тел, красотой и отточенностью их движений и поз, общим настроем легкости, грациозности, жизнеутверждающей силы и радости. Селкит, танцевавшая в кисейной накидке и юбке из переливающихся всеми цветами радуги змеиных шкур, с прической в стиле "голова Нефертити", как назвал ее для себя Толя, победила дважды: в танцах индивидуальных и в паре с девушкой, похожей на нее, как сестра-близнец. Радостная, возбужденная, невероятно красивая, увенчанная короной и венками из огромных белых цветов, похожих на улыбающееся человеческое лицо, она нашла Такэду "на трибуне" рядом с отцом, и Толя, ревниво следивший за Никитой, с грустью подумал, что винить Сухова не в чем: такая сказочная красота могла бы увлечь и Будду. Наступил черед мужчин, среди которых единственным представителем белой расы был Сухов. Он выступал седьмым, практически после основных конкурентов, достоинства которых прокомментировала Селкит. Танцевали они великолепно, продемонстрировав каскад фигур и движений, отточенных поколениями искусных меднокожих "балетмейстеров", базирующихся на чувстве ритма и врожденной пластике, но Такэда видел выступление Сухова на Земле и ждал чуда, испытывая самый настоящий "мандраж", как перед выступлением на татами. Никита вышел в центр площади, одетый в парео черного цвета и фиолетовую кисейную накидку с золотыми блестками. Замер, держа одну руку на сердце, другую вытянув вперед. Сложен он был ничуть не хуже предыдущих конкурсантов, и среди зрителей начался ропот, прекратившийся с первым же звуковым аккордом из включенного плейера. Огромная площадь замерла, пораженная тихой, но отчетливо слышимой мелодией, а потом Никита начал свой танец. Впрочем, это был не просто танец, а целое представление, аллегорически передающее смысл термина "жизнь". Во всяком случае, так это понял Такэда. Танцор начал в замедленном ритме, с плавных и гибких, буквально змеиных движений, перевернувших у Толи, да наверное и у большинства зрителей, все представления о пластике человеческого тела. Казалось, он лишился костей и переливается из позы в позу, как пластилин под пальцами мастера, как поток ртути, как слиток полужидкого металла, застывая иногда на миг в неожиданном повороте или немыслимой - буквально на одном пальце, как бы на взлете - позе. Затем темп танца начал ускоряться, и танцор превратился в хищное многорукое и многоногое существо, подстерегающее и убивающее добычу. Но и разыгрывая представление об "охоте", Никита не забыл о ритме и красоте движения, хотя и добавил гротеска в фиксацию скульптурно выразительных "хищных" поз, мастерски показывая то бесшумный полет орла, то мощный бег тигра, то стремительный бросок удава. Последняя фаза танца, в основе своей русская плясовая, с абсолютно неожиданными поворотами, удивительно точными прыжками, внезапными аритмичными остановками, действующими на зрителей подобно удару грома, с акробатическими элементами вроде двойного сальто, и наконец с поразительным, приводящим в ужас и восторг, мистическим скольжением по каменным плитам площади, как по льду, заставила всех оцепенеть. Даже Зу-л-Кифл выглядел завороженным, не спуская с танцора внимательных оценивающих глаз. Что касается чувств Такэды, то он испытал непередаваемое эстетическое наслаждение, от которого хотелось плакать и смеяться одновременно. Последний прыжок был самым высоким: Никита взлетел на добрых два с половиной метра и "ласточкой" нырнул вниз с этой высоты, раскинув руки в длинном и плавном - гораздо длиннее, чем это смог бы сделать нормальный человек, будь он даже спортсмен экстракласса, - полете. Танцор коснулся телом плиты, замер. Музыка оборвалась. Наступила полная, звенящая, ошеломляющая тишина... взорвавшаяся мгновением позже бурей восторженных криков. Такэда обнаружил, что по щеке у него катится слеза. Глянул украдкой на Селкит: девушка тоже плакала! В глазах ее плескались восхищение и обожание. Зу-л-Кифл о чем-то задумался, глядя поверх моря голов зрителей. Проворчал, словно про себя: - Похоже, человек все-таки эволюционирует. Перехватив взгляд Такэды, добавил: - Надеюсь, вы не обидчивы? - Почти, - растянул губы в улыбке Толя. - У нас на Земле считается, что, став на общественный путь развития, человек перестал развиваться морфологически. Но ведь, наверное, не зря природа запрограммировала ему колоссальный запас нейронов мозга, который он использует пока на два-три процента, и резерв так называемых "спящих" генов? - Не зря, - кивнул номарх, как бы заново оценивая собеседника. - Ваш друг - одна из "ласточек" нового вида - хомо паранорм. Если захочет, он поднимется до высот Вселенной очень быстро, тем более, что ему удалось сохранить канал Вести и подняться на второй уровень сознания. - А сколько их всего... уровней? - Семь. Такэда пошипел сквозь зубы, выказывая тем самым свой скепсис, но сказать ничего не успел, сквозь толпу возбужденных "театралов" и судей к ним проталкивался довольный, чуть улыбающийся, но совсем не смущенный и не выглядевший усталым, Сухов. - Поздравляю, - сказал Зу-л-Кифл. - Вы наверняка выиграли состязание. Он оказался прав. Двух следующих танцоров никто почти не смотрел и не оценивал, все еще находились под впечатлением танца - и музыки - белого конкурсанта. Ему и был вручен "лавровый" венок победителя из метельчатых растений и тончайшей работы золотая чаша в форме обнаженной женской фигурки, держащей над головой сосуд. - Я почти жалею, что втравил тебя в историю с Вестником, - шепнул Сухову Такэда, поймав момент. - Тебе надо танцевать, а не мыкаться по лестнице Шаданакара в роли офицера связи. Кстати, как тебе удается выглядеть свежим после такой нагрузки? - Пустяки, - равнодушно ответил Никита. - Экспресс-восстановление - и никакого мошенничества. В сопровождении сияющей Селкит он направился во дворец номарха, Зу-л-Кифл и Такэда последовали за ними. Толя обратил внимание, что не ощущает жары, как прежде, хотя солнце стояло в зените, а повернув голову к магу, увидел, как тот кивнул, прочитав его мысль и ответив на нее: погода в этом регионе тоже подчинялась ему, как и люди. А у моста, соединявшего плато селения с холмистой пустыней, их встретила группа молчаливых людей из трех человек исполинского роста. Стоящий впереди, чернобородый и черноусый, не смуглый, а какой-то синевато-сиреневый, одетый в черный плащтихон с откинутым капюшоном, был выше Никиты, да и Зу-л-Кифла, чуть не на целую голову. Заметив, как напряглась спина остановившегося Сухова, Такэда взялся под одеждой за рукоять хардсана, но Зу-л-Кифл легонько тронул его за руку, останавливая, шагнул вперед, загораживая танцора и Селкит, Сказал тихо и приветливо: - Добро пожаловать в наш мир, странники. Чернобородый не ответил, глядя на Сухова прицеливающимся, холодным и темным взглядом. Голоса возвращавшихся с кемтессий зрителей смолкли, наступила гулкая тишина, нарушаемая лишь далеким звоном шадуфа, подающего на плато воду. Время словно остановилось, заставив окаменеть все живое. Дуэль взглядов длилась не больше нескольких секунд, или вечность, по внутренней оценке Такэды. Троица, не сказав ни слова, повернулась и зашагала прочь, в пустыню. Но шаг ее был странен и ужасающ: каждым шагом они удалялись метров на сто, пока не исчезли за цепочкой скал. С облегчением выдохнула Селкит, засмеялась, что-то говоря отцу. Задвигались и заговорили и остальные риангомбцы. Толя обнаружил, что по спине его течет ручеек пота. Подошел к задумчиво глядящему вслед черным странникам магу. - Кто это был? Ответил вместо Зу-л-Кифла Сухов, и голос его был ровен и зловещ: - Охотники, Оямыч, ЧК... Визит "чекистов", охотников за головами из службы ликвидации СД, не только не выбил Никиту из колеи, но наоборот заставил яростней взяться за тренировки и решиться на эксперименты с включением канала Вести, а также готовиться к Посвящению. Он окончательно осознал, проанализировав свое душевное состояние, что-возврата к прежней жизни действительно не будет. В этом вопросе, если бы даже он захотел, ему не помог бы и Зу-л-Кифл. И Сухов начал готовиться к своей миссии Посланника всерьез. - Почему "чекисты" не напали? - спросил его Такэда после празднования финала кемтессий, когда они остались в спальне одни. - И почему не сработают эрцхаор? - Он сработал, - ответил Никита, укладываясь спать. - И ты не сказал?! - А зачем? Что бы это изменило? Зу-л-Кифл тоже знал о прибытии охотников... и естественно не дал им необходимой свободы. - Но они будут ждать нас в темпорале. - Пусть ждут. - Никита остался спокоен. Такэда понаблюдал за ним немного, хмыкнул, лег тоже. - Ты становишься воином, что равняется трети Посланника. - Почему трети? - Первая треть - творец, но эту "степень" ты уже подтвердил, как великий танцор, победитель кемтессий Риангомбе. Я не преувеличиваю. Вторая треть - великий воин, этой вершины, ты еще не достиг, но идешь в правильном направлении. - А последняя треть? - заинтересовался Никита, не дождавшись продолжения. Вместо ответа Такэда повернулся к стене, помолчал и спросил с наигранным простодушием: - А что-то сегодня ты так рано спать ложишься? Поссорился с Селкит? Сухов пристально посмотрел на приятеля, словно пытаясь разглядеть его мысли, откинулся на подушки из меха камеланда. Признался: - Меня тянет к ней, Оямыч. Селкит - не только красивая девушка, она... может быть, и не маг, но дочь мага, колдунья, так сказать, и очень неординарный человек. - Как Ксения? - хотел спросить Толя, но прикусил язык, потому что Никита уловил его желание и добавил с неожиданной злостью: - И в то же время она часто заставляет меня вспоминать Ксению. Прямо мистика какая-то! Толя снова промолчал. Разговор о "трех составляющих" души Посланника увял. Такэда в силу своей врожденной тактичности не стал говорить в лоб, что третьим необходимым "ингридиентом" личности Посланника был романтизм, вернее, способность к "великой любви" в самом широком смысле этого слова, но Сухов должен был догадаться об этом сам. Наутро после полуторачасовой зарядки-тренировки и завтрака зашел к гостям Зу-л-Кифл и повел их в пустыню, но не в "черные земли" со следами битвы воинства демонов и магов, а в другую сторону, к недалекой горной цепи. Уже через три километра песчаные дюны закончились, и с холма путешественникам открылся вид на оазис исключительной красоты, скрывавшийся в гигантском рифтовом разломе. Глубина почти отвесных слоистых стен разлома достигала не менее двух километров. По его дну текла довольно широкая река серебристого цвета, берега которой поросли лесом знакомых светлокорых, с зонтичными кронами и листьями-метелками, деревьев. Кое-где сквозь заросли проглядывали сверкающие зеркала озер, красивые группы скал, искрящиеся слюдой оранжево-желтые языки и россыпи камней, а среди скал бродили гигантские бронированные звери, похожие на динозавров из мезозоя Земли, но отличные от них явным налетом осмысленной деятельности. Звери... строили пирамиду! Точно такого же гиганта Сухов и Такэда встретили на водопое после выхода из темпорала. - Нгана-Суубха, - сказал Зу-л-Кифл, оглядывая долину из-под козырька руки. Найдя то, что нужно, он вытянул руку вперед, сжав ее в кулак. С костяшек пальцев сорвалась ярко-зеленая молния и унеслась в долину.. Не говоря больше ни слова, маг жестом пригласил землян следовать за ним. Спуска долину длился всего полчаса: тропа явно была создана искусственно, превращаясь иногда в широкую лестницу из ступеней-террас. Такэда, размышлявший над последними словами мага "Нгана-Суубха" - лингвер перевел их как "Древние" или "Предтечи", - все-таки решился выяснить их значение, и Зу-л-Кифл, отвечая на вопрос, пояснил: - В отличие от Земли на нашей планете существуют целых три ветви разума, причем Суубха - те самые бронезавры в долине - более древняя, чем человеческая. К сожалению, миллион лет назад они выступили на стороне первого Синклита Четырех, то есть на стороне Хаоса, что отбросило их эволюционно на сотни тысяч лет назад. Но среди них есть и гиганты мысли, опередившие собратьев на многие тысячи лет. - Вы... симпатизируете им? Зу-л-Кифл покосился на невозмутимую физиономию инженера. - Дети не отвечают за преступления родителей, не так ли? Это этическая норма, почти универсальная. К тому же новая волна Суубха живет и мыслит по-новому. Они - мои друзья и помощники, как и Нгана. - Э-э? - сказал Толя. - Нгана - это растительная форма разума, рощи из "мыслящих" деревьев с зонтичной кроной. На Айгюптосе они появились сотни миллионов лет назад, гораздо раньше бронезавров Суубха. - Мы заходили в одну из таких рощ, - сказал Никита, - но испугались пси-давления на мозг. Кстати, Суубха, которого мы встретили, уполз в рощу. Они живут в симбиозе? - Не совсем, вернее, симбиоз односторонен: деревьям Суубха нужнее, а те вообще могут обойтись без Нгана, потому что питаются минералами. - Мы идем к ним в гости? - Каждая цивилизация во всех хронах имеет мыслителей высокого класса, опережающих соплеменников по уровню развития. Мы идем к такому мыслителю. - Зачем? - Я не всесилен. Для того, чтобы помочь вам, мне необходима консультация. Да и не только. Зу-у-Кифл вдруг замедлил шаг, назмурился, глядя вверх. - Мне это начинает надоедать! Придется заняться ими всерьез. Никита быстро глянул на перстень - в камне светилась перевернутая пентаграмма, "знак дьявола" - и перевел взгляд на скалу. На краю обрыва неподвижно высились три черные фигуры. Исчезли, словно удостоверившись в том, что их заметили. - Выходит, они не ушли, - произнес Такэда, сжимая рукоять лазера. Как истый оруженосец, он продолжал носить с собой оружие "рыцаря": хардсан, нервайлер, вардзуни и транскоф, - хотя покровительство мага та этом мире было надежнее любого оружия. Зу-л-Кифл продолжил путь. Вскоре они достлгли первых деревьев, вблизи которых Никита начинал слышать странный "шепот", повернули вдоль реки, не обращая внимания на встречающихся "бронезавров", провожающих их взглядами, и вышли к одной из пирамид, оказавшейся почти прозрачной, словно собранной из стеклянных кирпичей. Шесть или семь особей Суубха, обступивших пирамиду, не обратили на людей никакого внимания. Они всматривались в прозрачную глубину, пребывая в странном гипнотическом трансе, напоминая группу курильщиков опиума. Зу-л-Кифл обогнул пирамиду, вывел спутников к холму с живописной грудой камней, похожих на древние развалины, и жестом предложил сесть на обломки Скал. Через некоторое время из рощи Нгана у подножия холма донесся шелест, из-за деревьев показалась апокалиптическая фигура ящера Суубха, одетая в чешуйчатую зеркальную броню. Над сидящими людьми насисла кошмарная, рогатая, со множеством наростов и светящихся деталей, но с умными, пронзительно желтыми глазами, морда зверя. Впрочем, после встречи с его глазами зверем эту громадину назвать уже не поворачивался язык. - Суубха Сеттутеп приветствует Посланника, - раздался в голове Никиты тихий дружелюбный голос. "Посланник приветствует Суубха Сеттутепа", - хотел ответить Сухов, но у него вдруг так сильно и болезненно задергало плечо со звездой Вести, что он забыл приготовленную фразу и схватился за плечо. В следующую секунду удивительная пронзительная ясность хлынула в голову, поразительная глубина понимания сути происходящего открылась перед внутренним взором Никиты, Вселенная вошла в его распухшее тело, и сам он превратился во Вселенную, ощущая ее колоссальную протяженность во времени и пространстве, изменчивость, пульсацию энергий и многомерных информационных потоков... Длилось это состояние недолго, буквально доли секунды, затем жаркий вихрь боли очистил тело от чувств, а голову от мыслей, оборвал сознание... также на доли секунды, и Сухов ощутил себя стоящим на ватных ногах рядом с Зу-л-Кифлом; маг поддерживал его под локоть. Пока он приходил в себя, между Суубха Сеттутепом и Зу-л-Кифлом произошел пси-разговор. - Он слаб, - сказал мысленно "бронезавр". - Он способный ученик, и у него большой потенциал, - возразил маг. - Человек по натуре эгоистичен и властолюбив. Вся история земного человечества подтверждает формулу: кто вкусил власти - никогда добровольно ее не отдаст. Если ваш гость найдет выход в эйдосферу, он обретет власть. - Вы пессимист, Сетту. Земляне действительно двойственны по природе, как и хаббардианцы, однако они талантливые творцы и способны на великие деяния. - Они подвержены резонансам: ненависти, злобе, страху, лжи... - ...симпатии и любви. - Я не одобраю вашего решения, архонт... но помогу ему. - Я это знал. - Да и я тоже. Он мне сразу понравился. Да и нельзя лишать человека шанса. Пусть попробует. Разговор этот длился четверть секунды. Никита остатком сверхчувственного озарения уловил его, но из-за высокой скорости пси-обмена и объемности передаваемого массива информации понять не сумел. Аудиенция закончилась. Зу-л-Кифл повернул Сухова лицом к спуску с холма и повел, спотыкающегося, вниз. Озадаченный Такэда засеменил следом, оглядываясь на задумчиво глядящего им вслед гиганта Суубха. - Приходите еще. Посланник, - услышал Никита тот же голос. - Побеседуем. Сил оглянуться не было, и Сухов ответил мысленно: - Благодарю за прием, Сетту... Зу-л-Кифл засмеялся, мысленно подмигивая "бронезавру": - Я же говорил, что он способный ученик. Еще трижды приходил Сухов "на прием" к динозавроподобному мыслителю из породы Суубха, чей род был гораздо древнее расы Зу-л-Кифла, и каждый раз чувствовал себя все смелее, сильнее и раскованнее в диалоге с Вестью. Канал связи с эйдосом, колоссальным полем информации Веера, начал потихоньку подчиняться ему, хотя хрупкий человеческий организм вряд ли мог позволить полноценный контакт, для этого требовались энергии по крайней мере на порядок выше, чем давала химическая, окислительновосстановительная энергосистема человека. И все же Никита не терял надежды, чувствуя пробуждение экстрасенсорного резерва и памяти поколений. Для полного подключения "к Космосу" по его мнению требовалось совсем немного времени. Такэда не разделял его оптимизма, зная о ресурсах человеческого тела больше, чем танцор, однако ни на йоту не отклонялся от принципа: другу - все, в том числе поощрение и поддержку себе - что останется. Даже видя развитие отношений Сухова с Селкит, он не счел себя вправе высказать порицание, хотя был уверен, что Ксения жива и ждет их. Где? Он не знал. Хохха молчала. Не знал о местонахождении художницы и Зу-л-Кифл, не удивившийся вопросу Такэды: маг знал, кто она такая и почему о ней печется "оруженосец" Посланника. Но помочь найти ее он не мог. Толя и не ждал чуда, стоически воспринимая любые повороты судьбы, как своей собственной, так и друзей, хотя за них он переживал больше. С интересом наблюдая взаимодействие Сухова и "бронезавра" Суубха по имени Сеттутеп, Толя пришел к выводу, что тот в какой-то мере исповедует принципы земных восточных цивилизаций. Если земная западная медицина лечила конкретную болезнь, то восточная - конкретного больного, и Сеттутеп пользовался второй моделью, идя путем психофизического отождествления с объектом исцеления, коим был Сухов. Правда, "исцелять" надо было, по мнению Толи, слишком много, причем избирательно, не касаясь этических норм и человеческой сути, но он надеялся, что "Зу-л-Кифл не благословил бы этот контакт, предвидя отрицательный результат. На вопрос же Толи: "Почему не вы помогаете Посланнику овладеть новым "знанием?" - маг ответил: - Потому что Суубха сделает это лучше. По сути, вы шли к нему. Помните, Сухов говорил о некоем целителе-маге, который способен "включить" Весть? Информацию об этом целителе он расшифровал правильно, но неверно интерпретировал ее, посчитав, что я и есть тот самый целитель. - Но ваша дочь говорила, что вы "излечиваете" мир. - Она сказала правду. Но я лечу мир не как врач, а скорее, как ассенизатор, очищаю его от следов войны и контролирую попытки просачивания Хаоса. Что, кстати, не всегда удается. Такэда подумал о трех функционерах ЧК, проникших на Айгюптос. Зу-л-Кифл согласно наклонил голову. - Вы угадали. Конечно, на моей территории, то есть в моем хроне, они не могут открыто делать все, что им вздумается, но и я в свою очередь не могу запретить им посещать этот мир через темпорал. - Маг с сомнением посмотрел на Толю. - Я вас не убедил, кажется, в вопросе с Посланником. - В общем-то, не совсем, - признался инженер. - Дело в том, что Сеттутеп - бывший Посланник. Он был Посланником еще до Битвы, и с тех пор живет здесь, на родине, где родился и вырос. Его возраст достиг десяти тысяч лет. Но не это главное. Посланники отбираются Собором Веера по одному качеству, которое нельзя выразить одним словом земного языка. Ближе всех по значению слов, способных хоть как-то это качество обозначить, будут такие далекие по смыслу слова, как - индивидуализм, благородство, честолюбие, стыд, патриотизм, успех, слава, признание, искусство, профессионализм, доброта. - Так много?! - Такэда был шокирован. - Немало. Но качество это синтезировано именно таким количеством понятий. И Суубха Сеттутеп работает с Суховым в резонансе, что намного ускоряет процесс. Кажется, я вступаю в область запретного для нормального человека знания, подумал Такэда с мимолетным сожалением. Скоро Никита сможет обходиться без моей помощи, а мне... мне придется вернуться на Землю. Что ж, у каждого свой путь. Хорошо, если Никите удастся избавиться от "мусора" вредных привычек и налета спеси. Вряд ли они входят в необходимое качество Посланника. Такэда не зря сомневался в скором исчезновении "мусора". После очередного сеанса общения с, Суубха Толя стал замечать любопытные вещи: то Сухов, сам того не замечая, перепрыгнул без разбега шестиметровую трещину в земле, то сломал кресло, упав в него с видом полного изнеможения, то замедлил полет бокала с напитком, так, что тот не разбился. Никита уверенно приобретал навыки мага. А когда Толя сообщил ему о своих наблюдениях, танцор, поэкспериментировав на природе, поверил в свои силы и решил, что встреч с "бронезавром" достаточно. Тем более, что и те маленькие чудеса, которыми он овладел, действовали на Селкит в превосходной степени. Решение Сухова заставило Зу-л-Кифла отложить свои дела, отослать Селкит в одну из провинций якобы для выполнения неотложного задания и вызвать танцора на разговор. Выслушав доводы Никиты, маг не стал осуждать его открыто, зная, что упрямство от этого становится только крепче. Помолчав, он сказал: - У вас на Земле существует притча о трех мастерах кунг-фу. Слава о каждом из них обежала всю. Поднебесную, и однажды они встретились, чтобы продемострировать-свое искусство и выявить, чье мастерство выше. Собрав народ, они объявили о состязании, предложив бросать в них камни. Первый очень ловко увертывался от града камней, так что в него никто не мог попасть, до второго камни просто не долетали, а в третьего мастера, - Зу-л-Кифл совсем опустил веки, пряча проницательный взгляд, - никто не бросил ни одного камня. - Спасибо, я понял, - нетерпеливо кивнул Никита; его мысли витали далеко отсюда. - Конечно, мне еще многому предстоит научиться, и все же с этим я теперь справлюсь сам. Куда вы спрятали Селкит? - Она помогает мне... в некотором роде. - У меня ощущение, что вы прячете ее от меня. Зу-л-Кифл нахмурился, затем вздохнул и сказал с грустью: - У вас кружится голова, Посланник-: Впрочем, как и у моей дочери. Но Суубха Сеттутеп прав: вы, люди, все еще живете в этическом неолите. Поступайте, как хотите, но я бы все-таки посоветовал вам Познать в_с_е свои возможности, чтобы не ошибаться в оценке ситуаций. Даже в нынешней. - Вы так и не ответили на мой вопрос: вы согласны стать одним из Семерых или нет? Зу-л-Кифл отвернулся от Сухова и прошелся вокруг бассейна с изумительной прозрачно-голубой водой; разговаривали они на "веранде" во дворце мага. - В принципе, я на стороне сил закона, света, созидания и творчества, хотя и не за счет узурпации свободы и творческой инициативы других. Но Люцифер выступил не только против воли создателей, подвергнув смертельной опасности все цивилизации Шаданакара, но и против Универсальной Этики Веера, имеющей характер и силу закона, которому подчиняются хроны-Вселенные. Поэтому я с вами. В нужный момент я приду. - Благодарю. - Никита сделал шаг к выходу, но остановился. - У вас есть какие-то принципиальные возражения против моих встреч с вашей дочерью? - Принципиальных нет. Но... - Я понял. Извините. Я найду ее. А завтра, вероятнее всего, покину ваш дом... и мир. - Поступайте, как знаете, Посланник, хотя я и не одобряю поспешных действий. - Один вопрос. - Никита заколебался, руководствуясь ложной гордостью, ослепленный своими успехами в овладении Вестью. Но все-таки пересилил себя. - Мне все время талдычат об этике пути, о поисках своего оружия, то есть меча... Почему обязательно меча? Разве меч - лучшее оружие? - Вы убедитесь в этом при Посвящении, когда найдете его. Овладение мечом - это, по сути, овладение энергиями, необходимыми для преодоления Пути. И еще: ваш меч не только универсальное оружие, равного которому нет во всех Мирах Веера, но и концентратор волевых усилий, генерирующих любое гипервоздействие, а также одновременно эффектор, реализующий эти воздействия. Я понятно выражаюсь? - Более или менее, - кивнул Никита. - Еще раз спасибо за все. Ушел он в менее мажорном настроении, чем явился, но Зу-л-Кифл скептически оценил свои усилия по воспитанию строптивца. Он знал, что мудрость не приходит мгновенно, как озарение, и Сухов все равно поступит по-своему. Такэда дважды пытался уговорить друга продолжать контакты с бывшим Посланником, но Сухов был непреклонен. Каким образом он отыскал Селкит в горах Суангай, Толя не знал: может быть, с помощью Сеттутепа, а может, и сам, воспользовавшись новыми возможностями. Но вернулся танцор из похода в горы один, угрюморазочарованный, обиженно-злой, полный решимости добиться поставленной цели. Какой - не знал, наверное, и он сам. - Собирайся, - сказал он обрадованному (жив, неслух!) Такэде. - Уходим. - Прямо сейчас? - А у тебя здесь остались какие-то дела? - Нет, но... некрасиво как-то... уходить неожиданно. Попрощаться хотя бы надо. - Зу-л-Кифл знает, а Селкит... с ней я... попрощался. Толя с любопытством оглядел лицо Сухова, переодевавшегося в голубой комбинезон, начал переодеваться сам. - Ты что, поссорился с ней? - С чего ты взял? - На тебе лица нет. Никита натянул комбинезон, поправил рукава, пояс, потом вдруг швырнул на пол нервайлер. - Я вел себя, как свинья! - Ну, это нормальное твое состояние, - произнес Толя. Сухов шутки не принял. Он вообще ничего не слышал, заново переживая, видимо, встречу с Селкит. Но подробности встречи пересказывать не стал, сказал только: - Она права. Нельзя обнимать ону, вспоминая при этом другую. Кто-то околдовал меня. То ли Селкит, то ли... Ксения. Не знаю. Но разберусь! - Последнее слово Сухов произнес с угрозой, будто забивая гвоздь. - Готов, оруженосец? Толя был готов. Однако он помнил и о другом. - Те трое ждут нас где-то неподалеку. - Пусть сунутся! - Глаза Никиты сверкнули. Он поднял вардзуни, и с наконечника копья слетел рой маленьких молний, вонзился в стену комнаты, проделав в ней множество отверстий, образовавших буквы, которые в свою очередь сложились в слова: "До свидания, Седьмой!" - Э-э... кхе-кхе, - сказал Такэда, прокашлялся. - Мне кажется, ты все равно неправ. Кое-чему ты, конечно, научился, спору нет, но осторожнее не стал. - Следуй за мной, самурай. - Куда? Разве мы пойдем к темпоралу пешком? - Нет, но я хочу посмотреть на город в последний раз. Оттуда и прыгнем через транскоф. Никто из них не задерживают, не интересовался, куда они направляются, никто не смотрел им вслед. Такэде стало грустно, он не привык уходить, не поблагодарив за гостеприимство, однако и ссориться с упрямцем не хотел, подумав, что Зу-л-Кифл поймет их и простит. Он не знал, что маг давно определил все нюансы поведения землян и вычислил траекторию их "свободного полета". Город встретил их зноем - Зу-л-Кифл снял метеорологический контроль. - и неприятным сухим ветром, гнавшим, по аллеям и площадям потоки текучей, похожей на зелено-серый дым пыли. Некоторые из этих потоков казались живыми, подолгу кружа возле людей, но Никита ничего не замечал, упорно шагая вперед, пока Толя не понял, что танцор идет к колодцу с призраком Беб-Шабель. Догнав, встал на его пути: - Зачем тебе это? Сухов остановился, с изумлением глянул на Толю, огляделся, провел рукой по лицу, словно стирая паутину. - О дьявол! Где мы? Я же только хотел посмотреть на город сверху, на сфинксов... Липкий, обволакивающий сознание страх пронзил Такэду, заставил оглянуться, схватиться за оружие. Закружилась голова, ноги стали рыхлыми и слабыми, будто из них вынули кости. - Дьявол! - повторил Сухов спокойнее. - Он меня вел! - Кто? - Беб-Шабель... тень Люцифера. Надо же, какая сильная тварь! - Не ходи туда. Зачем он тебе? - Вопрос стоит так: зачем ему я. Может быть, затем, чтобы еще раз заглянуть в меня, попытаться подчинить изнутри... Хорошо, что это не сам Денница. Пожалуй, ты прав, к колодцу мы не пойдем. Но я не уверен, что не вернусь сюда. Успокоившись, они сделали круг по городу, попрощались со сфинксами и храмами, постояли у моста, а возвращаясь, наткнулись на лошадиноголовых кинноров. Однако кентавры-наоборот и на этот раз не стали нападать на людей, поглазев на них с безопасного расстояния и растворившись в колоннаде ближайшего здания. Никита задумчиво смотрел им вслед, пока Толя не напомнил о себе. Тогда Сухов раскрыл транскоф, приготовился прыгнуть в зеркальный прямоугольник входа, но вдруг задержался и поднял голову: - До встречи, Седьмой. - До встречи, Посланник, - раздался ниоткуда, с небес, могучий и грозный голос, так что дрогнули дома вокруг, сфинксы и даже земля. И Толя Такэда. Никита вскинул руку, сжатую в кулак, и прыгнул в зеркало транскофа, держа наготове копье вардзуни. Прошептав: "Не обижайтесь, Зу-л-Кифл", - Такэда последовал за ним и не услышал, как невидимый маг засмеялся в ответ