Александр Бушков. Тринкомали
-----------------------------------------------------------------------
Авт.сб. "Волчье солнышко". СпБ., "Азбука", 1996.
OCR & spellcheck by HarryFan, 20 October 2000
-----------------------------------------------------------------------
Его самолет - в три часа дня. Ее - улетает двумя часами позже. Город
Тринкомали, Золотая Ланка, невыразимо прекрасный остров, который с
незапамятных времен именовали раем земным. Отпуск закончился у обоих.
Осталось часа полтора на сборы и прощание.
Вот и все. Три недели, как один день. Не увидеть ее больше - это же
непостижимо, не умещается в сознании, как раздумья о размерах Вселенной. И
все же, все же... Как ей сказать - и стоит ли вообще говорить? Я сказал
бы, останься все курортным романом, но курортный роман перерос в нечто
большее, мы оба давно это поняли. И каково ей будет узнать, моему
искусствоведу с глазами, в которых читается любое движение души, что
никакой я не инженер из Пловдива, что я - сотрудник управления "Гамма"?
Вот именно, ООН, Международная служба безопасности. И не далее чем завтра
мы приступаем к работе там, в Южной Америке, и ясно, что дело предстоит
жаркое: опергруппы отдела "К" не беспокоят по пустякам. Да, разоружение
уже началось, но времена предстоят трудные, и вернутся не все - нужно
трезво оценивать обстановку. Что же, рассказать все и оставить ее день и
ночь думать о казенном конверте, который она может получить, - синий
такой, с черной надпечаткой? Взвалить это на нее - девушку из другого, по
существу, мира? Начало двадцать первого века, на планете почти не
стреляют, люди начали забывать, что такое война, пусть уж в случае чего на
одну вдову военного будет меньше...
Возможно, на чей-то взгляд я поступаю подло. Может быть. Но виноват в
том, что все так случилось, еще и век, сохранившиеся пока очаги боли и
суровых сложностей. Для большинства землян война закончилась навсегда, для
нас она продолжается - и порой калечит нас не пулей и не осколком.
Мы договорились, что тут же напишем друг другу по возвращении домой. Не
напишу. Вообще ни строчки. Пусть считает ловцом курортных приключений.
Пусть. Лучше уж так - в первую очередь для нее лучше. Решено, молчу. Это
пытка - сохранять беззаботность при расставании, но она ничего не
заподозрит, - как-никак мы прекрасно умеем владеть собой. Самая лучшая,
нежная моя, прости. Постарайся забыть обо мне в своей Тулузе, - почему я
до сих пор не был в Тулузе? Там наверняка найдутся, родная, хорошие
парни... А я молчу. "Капитан Никола Гешев из отпуска прибыл!". Вот и все.
Теперь только это.
Тапробана, Силянь, Серендип, Цейлон - сколько было названий у Золотой
Ланки... Давно я мечтала сюда попасть, удалось наконец, и надо же было
этому случиться именно здесь - началось как стандартное курортное
приключение, а кончилось совсем серьезно. И очень печально - я должна
улететь, ребята уже в Африке, и, судя по тому, что операция взята на
контроль Совета Безопасности ООН, карусель ожидается нешуточная. Не надо
бы о таком думать, но с заданий, подобных нашему, частенько не
возвращаются. Будь они прокляты, эти недобитки, рано или поздно мы
уничтожим последних, но я думаю сейчас не о противнике, а о человеке,
которого полюбила. Ну как я ему скажу? Милый, доверчивый парень - знает ли
он вообще что-нибудь о том, что происходит в тишине на теневой стороне
улицы? Об управлении "Дельта"? Слышал, несомненно, как многие, что
существуют еще экстремисты, террористы, остатки агентурной сети
упраздненных разведок, но для него это - где-то далеко, прямо-таки в
другом измерении, об этом он и не думает, проектируя в своем Пловдиве
мосты, - взорванные мосты он, конечно, видел только в кино...
Совесть мучит чуточку, искусствовед - ничего лучшего не придумала.
Служительница благолепной музейной тишины, узкие ладони, тонкие пальцы с
маникюром... Как обидно, господи!
Ничего я ему не скажу. Пусть считает легкомысленной ветреной девчонкой.
Что ж, лишь бы не жил в постоянной тревоге за меня, не мучился оттого, что
он, мужчина, не в состоянии защитить любимую женщину. Наименее жестокий
выход. Прости, любимый, возможно, ты бы и не осудил, ты еще встретишь в
своем Пловдиве (как хотелось бы там побывать!) хорошую девушку, которая не
умеет с двух рук стрелять в темноте на шорох...
Нужно только ничем не выдать то, что на душе, он ведь понятия не имеет,
что мы расстаемся, возможно, навсегда, и не предполагает, кто я на самом
деле. Самое тяжелое - лицедейство при прощании. "Лейтенант Катрин Клер в
ваше распоряжение прибыла!". Это - уже через шесть часов.
Погода прекрасная. Лайнер "Эйр Тапрабана" взлетает точно по расписанию.
В кресле номер двести одиннадцать - мужчина с закостеневшим лицом.
Аэропорт. Диктор стереовидения рассказывает о ходе разоружения так гордо,
как будто это он все устроил. В уголке, у выходящей на летное поле
стеклянной стены, рыдает девушка - но только она одна знает, что плачет,
окружающие не знают, не видят.
Тринкомали - похоже на веселую детскую считалочку. Тринкомали,
Тринкомали...
Last-modified: Fri, 20 Oct 2000 10:14:26 GMT