Евгений Бенилов. Человек, который хотел понять все --------------------------------------------------------------- © Copyright Евгений Бенилов Оригинал этого файла расположен на домашней странице автора http://www.maths.ul.ie/benilov/rv1/ Произведение выдвигалось на Букеровскую премию-98 --------------------------------------------------------------- Впрочем, ведь все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Михаил Булгаков "Мастер и Маргарита" ПРОЛОГ Во всем, что с ним произошло в тот день, был виноват лишь сам Франц: устанавливая предыдущим вечером будильник, он не включил звонок. Разбудили его, в результате, гулявшие по лицу лучи солнца -- и всего лишь за 22 минуты до выхода из дома. Обычный утренний распорядок (ванна, завтрак, новости CNN и кофе на веранде) был безвозвратно нарушен: Франц лишь успел принять душ, почистить зубы, проглотить бутерброд с сыром и запить его холодным молоком. В 8:42 он уже выводил машину из гаража. Езды до университета, при удачном раскладе, всего тринадцать минут, да еще пять -- до аудитории, глядишь, можно поспеть, если по дороге не будет пробок. А в самом крайнем случае, подождут студенты пару минут... Выруливая на автостраду, Франц опять услыхал этот странный скрежещущий звук в моторе купленной месяц назад "Хонды". "Пусть с машинами мне не везет, -- подумал он, стараясь настроиться на оптимистический лад, -- а равно с радиотехникой, холодильниками и женами... Но есть же в моей жизни и положительные стороны?" И немедленно вспомнил, что конспект по дифференциальной геометрии остался дома, так что все вычисления во время утренней лекции придется воспроизводить у доски. Впрочем, Бог с ним, не самое страшное... Воздух с ровным гулом обтекал машину, на бледно-голубом небе покачивалось бледно-желтое солнце. "Сдаюсь! -- сказал Франц самому себе. -- Утро безнадежно испорчено и через час должно быть забыто... в десять ноль-ноль начну день с нуля. Дело номер один: проверить вчерашнюю идею насчет того интеграла, а то ведь два месяца взять не могу, а из-за этого и вся задача застряла на мертвой точке. Дело номер два: часа, скажем, в четыре заехать за сыном (не видел его недели две) -- вот только куда с ним пойти непонятно. Зоопарк -- надоел, в кино ничего путного не идет. Ладно, что-нибудь придумаем... Ну, а для вечера и придумывать ничего не надо -- вечером опять будет Лора, будет прохладная майская ночь и лорины руки, всегда теплые, с длинными тонкими пальцами..." Франц заметно воспрянул духом. Как все просто: после лекции он спустится на десятый этаж, войдет в лорин комнату и скажет: "Привет, малыш! Давно хочу спросить -- зачем тебе такой длинный хвост?" А она засмеется и ответит: "Чтобы больше нравится тебе, моя внученька!" Плохое настроение и раздражение по поводу застопорившейся работы исчезли окончательно. Подумаешь, интегралы расходятся и ничего не факторизуется, -- с этим он разберется, обязательно разберется. Может, Роджер чего подскажет, а не подскажет, так сам Франц посидит, подумает и разберется. Ему лишь тридцать три, так что месяц-другой роли не играет. Убил же он на двумерную задачу полтора года, а какая изящная получилась работа... За окном машины проносились последние пригородные коттеджи, аккуратно подстриженные газоны, игрушечные фонарики на тонких ножках. Не сбрасывая скорости, Франц въехал в город и... сразу же застрял у светофора. Медленно текли секунды, и, когда зажегся зеленый свет, он рванул с места так, что завизжали шины. Около следующего светофора опять пришлось стоять -- секунды текли, складываясь в минуты. Франц начал нервничать: он не любил опаздывать. Остаток пути он гнал на восьмидесяти километрах в час, и все на тех же восьмидесяти выскочил на площадь перед главным входом в университет. Тут-то все и произошло. С тротуара прямо под колеса его машины метнулась шальная старушка с огромной сумкой через плечо -- Франц вывернул руль влево и резко затормозил. Это было ошибкой: сзади ему поддал нивесть откуда взявшийся "BMW", и машину выбросило на встречную полосу. Последним впечатлением Франца был огромный грузовик, почему-то толчками (показалось?) надвигавшийся на его "Хонду". Потом раздался беззвучный удар, тысячи извилистых трещин змейками пробежали по ветровому стеклу. Франца подняло с сиденья и мягко потащило вперед... Боли он не почувствовал (не успел?), просто все вокруг отчего-то прекратилось. ____________________________________________________________________________ РЕГИСТРАТУРА 1. Коридор Сколько времени он пробыл без сознания. Франц не знал, ибо часов на его руке почему-то не оказалось. Он сидел в глубоком кожаном кресле, на подлокотнике которого стояла медная пепельница с дымящейся сигарой. Кресло располагалось у стены уходившего вправо и влево коридора, напротив находилась коричневая дубовая дверь с непонятной табличкой 21/17/Р. Где-то за дверью одиночно тюкала пишущая машинка. Франц помотал головой, пытаясь отогнать окутывавшую его странную сонливость. "Что ж, сонливость как единственный результат автокатастрофы -- не так уж плохо, а, приятель? Или я... того... пострадал?" Он неуклюже встал, и задетая локтем пепельница с грохотом покатилась по полу. Франц подобрал ее и погасил окурок (он не курил), потом несколько раз топнул ногой. Да-а... если не считать странного-таки ощущения сонливости, он чувствовал себя в полном порядке... одет в те же джинсы, свитер и ботинки, в которых выехал сегодня утром из дома. Не хватало только часов. Он проверил карманы: носовой платок, бумажник -- часов не было и там. Признав, что в этом направлении он зашел в тупик, Франц посмотрел направо. И у него сразу же закружилась голова. Коридор уходил в бесконечность. Через каждые десять метров в левой стене располагались двери, напротив которых стояли типовые кожаные кресла с одинаковыми медными пепельницами на подлокотниках (дымившихся сигар, правда, не имелось). Стены коридора были выкрашены неброской серой краской, на полу лежал линолеум блеклых коричневых тонов. Над дверями красовались большие стеклянные табло с выключенной сейчас подсветкой. Франц прошел вперед -- на следующей двери висела табличка 22/17/Р. Дверь была заперта (он подергал за ручку), и никаких звуков оттуда не доносилось. Еще дальше виднелась дверь с табличкой 23/17/Р. Он крепко зажмурился, а потом снова посмотрел вперед. И еще раз увидел: бесконечность. "Дано: бесконечный коридор и запертые двери. Начнем с коридора -- я твердо убежден, что бесконечных коридоров не бывает. Или все же бывает? -- как всякий порядочный ученый, Франц чувствовал необходимость верить своим глазам. -- Скажем так: вообще не бывает, а здесь бывает... С коридором разобрались (ха-ха-ха!), теперь: что у нас с дверями?... Все пронумерованы, причем как-то непонятно: что означает повторяющаяся комбинация 17/Р? И вообще, с этой нумерацией что-то не то, что-то здесь обязательно нужно понять. Сейчас, сейчас... Господи, да проясни же мне мозги! Ага, вот оно: если вправо номера дверей увеличиваются, то ведь налево они должны уменьшаться? Значит, где-то есть первая дверь -- дверь с табличкой 1/17/Р! То есть, в левом конце коридор не может быть бесконечным!" Лихорадочное возбуждение овладело Францем, сонливость исчезла; он резко повернулся и торопливо зашагал по коридору, стараясь не смотреть вперед. Вопрос о начале коридора почему-то приобрел жизненную важность: Францу казалось, что, прислонившись спиной к тупику возле первой двери, он получит точку отсчета и сможет понять хоть что-нибудь. Он ускорил шаг. Перед глазами проплывали двери, взглянуть вперед он по-прежнему не решался. 10/17/Р, 9/17/Р, 8/17/Р... почти перейдя на бег и громко топая, он миновал дверь с табличкой 2/17/Р. Секундой позже в поле зрения вплыла желанная дверь 1/17/Р, однако коридор и не думал кончаться. Догадка забрезжила в мозгу Франца... так что, когда появилась табличка 0/17/Р, он почти не удивился. Сделав по инерции еще несколько шагов, он посмотрел перед собой (эхо его шагов, отражаясь от стен, убежало по ломаной линии вперед, вперед, вперед...). Коридор был бесконечным и с этого конца, а очередная дверь, как и следовало ожидать, имела номер -1/17/Р. Шаркая ногами от разочарования и внезапно навалившейся усталости, Франц сел в ближайшее кресло. Почему-то мешали руки... впрочем, понятно почему: все это время он таскал с собой пепельницу и окурок сигары. Франц умостил их на подлокотнике кресла и задумался: перспектив видно не было, хотя... Да, действительно, возле "его" двери, двери 21/17/Р он слышал стук пишущей машинки. Франц встал и поплелся назад. Обратная дорога показалась намного длиннее; он тащился, погрузившись в угрюмое отупение, и не сразу заметил, что к звуку его шагов примешиваются равномерные щелчки. Он посмотрел вперед: стеклянное табло над одной из дверей мигало. Никакого возбуждения на этот раз Франц почему-то не испытал и даже не ускорил шаг. При ближайшем рассмотрении табло мигало как раз над дверью 21/17/Р. "Входите", -- прочитал он и вяло постучал. За дверью послышался грохот, будто там уронили что-то тяжелое, однако ответа не последовало. Франц нажал на дверную ручку и шагнул вперед. 2. Комната 21/17/Р Комната, где он оказался, была невелика и захламлена. Вдоль стен стояли коричневые допотопные шкафы мореного дерева с застекленными дверцами, сквозь пыльные стекла виднелись неровные ряды картонных папок. На шкафах и под шкафами неопрятными грудами лежали конторские книги, из стоявшей в углу урны извергался поток скомканных бумаг. В другом углу, прямо на полу лежала на боку пишущая машинка. Посередине комнаты высился монументальный двухтумбовый стол, заваленный толстым слоем бумажного хлама; позади валялось на боку обшарпанное кресло. Перед столом стоял стул. Комнату освещало скудное мерцание лампы дневного света, окон не было. Людей тоже. Франц шагнул вперед и опустился на стул. Чувство сонливости не отпускало, в мозгу медленно перекатывались неповоротливые мысли. Он протянул руку и взял со стола первый попавшийся лист бумаги -- там стоял номер 14. Текст начинался с полуфразы: "...в случае психологического шока регистрируемого, первичный регистратор должен повторить Обращение еще раз, придавая повышенное значение артикуляции и фразировке". "Что за бред? -- скрипучим от долгого молчания голосом произнес Франц. -- Какое Обращение?" Он откашлялся и опять взглянул на листок. Посередине страницы текст был разорван заголовком: 3. Действия первичного регистратора в критических ситуациях Далее следовало: "Настоящий раздел посвящен описанию действий первичного регистратора в так-называемых критических ситуациях (в дальнейшем -- КС). Все КС условно подразделяются на три группы: 1) КС, связанные с личностью регистрируемого; 2) КС, связанные с личностью первичного регистратора; 3) КС, связанные со стихийныме бедствиями, атмосферными явлениями и природными катаклизмами. Наиболее типичным примером КС 1-ой группы является вышеупомянутый психологический шок регистрируемого. Критической ситуацией также считается острый приступ какой-либо болезни у одного из двух лиц, состоящих в отношениях регистрирования, и т. п. Что же касается КС 3-ей группы, то за время существования Регистратуры таковая была зафиксирована лишь однажды (см. Приложение 4). Таким образом, понятие КС 3-ей группы включается в Методические Указания, по сути дела, согласно традиции, и, в силу полной неактуальности, соответствующие разъяснения сведены к минимуму. Перейдем теперь к описанию КС, возникающих при формировании..." Здесь текст обрывался. Заинтригованный Франц приподнялся со стула и начал рыться на столе в поисках следующей страницы, однако шансов на успех почти не было: пожелтевшая от времени бумага лежала в несколько слоев. Ему попался титульный лист от "Дополнительных разъяснений к методическим указаниям первичному регистратору", копия Приказа по Регистратуре No 206/11 ("Об усилении борьбы с непроизводственным расходом бланков") и уйма других документов. Попадались и разрозненные листы "Методических указаний первичному регистратору", однако искомая пятнадцатая страница исчезла без следа, а понять что-либо из остальных было невозможно. Франц нерешительно посмотрел на папки в шкафах (они могли содержать какую-нибудь связную информацию)... но вдруг понял, что слышит тихое сопение и сдавленные всхлипывания. Он перегнулся, чтобы заглянуть за стол, и... отпрянул. Скорчившись на четвереньках, под столом сидел пожилой человек в очках. Глаза человека были полны слез. Воцарилось неловкое молчание. 3. Иван Иоаннович Франц разлепил внезапно высохшие губы: -- Кто вы? Пожилой человек завозился, слегка изменив позу. Лицо его от неудобного положения покраснело и покрылось испариной. -- Вам плохо? Человек дернулся и неожиданно завопил резким старческим голосом: -- Нет!... То есть, да!... Мне плохо!... Я слишком стар, милостивый государь, чтобы долго сидеть скрючившись... Это унизительно! Да-с, молодой человек, унизительно... Франц оторопел. -- Отчего же вы не встаете? -- неуверенно спросил он. -- Вам помочь? Кряхтя и всхлипывая, старик встал на ноги и медленно поднял кресло. По покрасневшему лицу его стекали скудные слезы. -- Кто вы? -- осведомился Франц. -- Первичный Регистратор. -- А почему плачете? В чем дело? Старик закрыл лицо ладонями и зарыдал в голос... Лишь через две минуты увещеваний всхлипывания стали реже, и Регистратор отнял ладони от лица. Он все еще выглядел, как побитая собака, однако согласился сесть в кресло и заговорил более или менее связно. -- Понимаете ли, молодой человек, я проходил переподготовку. Три года... А потом вышел на службу. Да-с, молодой человек, вышел на службу, хотя некоторые... -- голос его дрогнул, и он замолчал. -- И что же? -- подбодрил Франц. -- Я просидел здесь два месяца! -- неожиданно выкрикнул старик. -- По восемь часов в день!... И ни одного регистрируемого за все время! -- голова его тряслась, на шее набухли жилы, на лбу опять выступила испарина. -- Ну-ну, -- успокаивающе произнес Франц, -- не стоит из-за этого переживать. -- Что "ну-ну", что "ну-ну", молодой человек? -- передразнил с горечью старик. -- Просто я опять... сплоховал... Они, наверное, были правы! -- Кто "они"? -- Ну, те, на переподготовке... -- глаза Первичного Регистратора снова подернулись слезами, и Франц поспешно сменил тему: -- Ладно, Бог с ними. Вы лучше объясните, как оказались под столом. Вам стало плохо? Он опять не угадал: слезы потекли по щекам Регистратора, а из уст исторгся поток бессвязных слов. Приведенный впоследствии в систему, рассказ старика выглядел примерно так: После переподготовки Регистратор (представившийся Иваном Иоанновичем) вышел на службу и к настоящему моменту проработал около двух месяцев. И за все это время у него не было ни одного регистрируемого! Иван Иоаннович аккуратно просиживал в кабинете положенные часы, потом уходил домой; приходил, не опаздывая, на следующее утро; однако отсутствие работы сильно угнетало его. В рабочее время он читал книги, дремал -- в общем, скучал. И так продолжалось до сегодняшнего утра, когда к нему поступил, наконец, первый Регистрируемый. Несмотря на полную неожиданность визита, Иван Иоаннович справился с Регистрацией (по собственной оценке) блестяще... На этом месте своего рассказа Регистратор заметно помрачнел. -- Да-с, молодой человек, -- запинаясь, сказал он, -- я все же допустил одну ошибку. Но вы должны меня понять... -- Я понимаю, -- с готовностью подтвердил Франц. В который раз ему показалось, что он узнает что-то содержательное. Старик погрузился в горестное молчание. -- Я понимаю, -- повторил Франц. Иван Иоаннович вздрогнул, опустил глаза и медленно, с неимоверными паузами, выговорил: -- Я... по ошибке... отдал ему... текст... Обращения. -- И что же? -- осторожно поинтересовался Франц. -- А то! -- плаксиво вскричал старик. -- Теперь его у меня нет! А наизусть я не помню! -- помолчав, он неожиданно спокойно добавил: -- Забыл. В комнате стало тихо. Иван Иоаннович твердо, без тени раскаяния, смотрел перед собой; слезы на его глазах высохли. -- И что теперь? -- спросил Франц. -- Ничего. -- А что делать мне? -- Берите Анкеты и ступайте в Зал Заполнения... -- старик покопался в столе и достал стопку каких-то бланков, -- ...вот. А Обращение, молодой человек, я вам зачитать не могу-с. Раньше надо было приходить. Франц машинально принял бланки. Иван Иоаннович встал, Франц из вежливости встал тоже. Шагнув в сторону, старик открыл неприметную низкую дверь в углу кабинета. -- Прошу-с, -- коротко сказал он. Франц остановился на пороге (дверь вела в большую, ярко освещенную комнату) и повернулся к старику. -- Но вы мне так ничего и не объяснили... -- раздраженно начал он и осекся. Во всей фигуре Ивана Иоанновича произошли неуловимые изменения. Франц только сейчас заметил, что одет тот был в очень изящный, хотя и старомодный, черный костюм и белоснежую манишку. На носу красовались вовсе не очки, а пенсне в тонкой золотой оправе. Стан Ивана Иоанновича аристократически распрямился, да и не выглядел он теперь стариком -- так, лет пятьдесят, не больше. Метаморфоза была полной, перед Францем стоял другой человек. -- Па-апра-ашу, -- твердо повторил Регистратор. Ослушаться во второй раз Франц не посмел. Он шагнул вперед, и дверь за его спиной захлопнулась. 4. Заполнение анкет Несколько секунд ошарашенный Франц простоял, прислонившись спиной к закрытой двери. Ведь что получалось? Сначала старый черт сидел под столом, потом плакал и нес околесицу, и наконец вышиб размякшего Франца из кабинета... без сомнения, все это было тщательно разыгранным спектаклем! Франц резко повернулся и стал ломиться в логово старого проходимца, однако дверь с этой стороны даже не имела ручки. Он нехотя отошел и огляделся. Зал Заполнения Анкет представлял собой хорошо освещенную, просторную комнату, в центре которой стоял стол и два стула (по разные стороны от стола). Стены были увешаны образцами заполнения Анкет, то есть стандартными бланками, исписанными каллиграфами с фамилиями Смит, Шварц и Родригес. Франц вздохнул, сел за стол и приступил к заполнению Анкет. Бланки, которые всучил ему Иван Иоаннович, нумеровались от единицы до девяти. Номером ноль была помечена состоявшая из трех пунктов "Инструкция анкетируемому": 1) Анкеты заполнять только карандашом (ищи в ящике стола); 2) Ничего не зачеркивать, пользоваться резинкой (ищи в ящике стола); 3) Антропометрические измерения производятся во Вспомогательном Помещении (дверь позади). Первая Анкета была посвящена как раз антропометрическим данным. Франц прошел через маленькую под цвет обоев дверь и оказался во Вспомогательном Помещении. Помимо измерителя роста и медицинских весов, там имелось: два ручных динамометра, большой динамометр для измерения становой силы, полный набор приспособлений для антропометрии по системе Бертильона, дактилоскопические принадлежности и многое, многое другое. Дивясь продуманности оборудования (все необходимые измерения он мог проделать без посторонней помощи), Франц быстро занес результаты в Анкету. Дальше дело пошло медленнее. Вторая Анкета "Ваша работа" представляла собой объемистую брошюру без оглавления -- раздел, посвященный математике, Франц нашел лишь на третьей с конца странице. Заполнив его почти целиком, он с неприятным удивлением прочитал последний пункт: "Есть ли у вас печатные труды, сочинения из других отраслей Человеческой Мысли? Если есть, заполните соответствующий раздел настоящей Анкеты". Теперь надо было разыскивать раздел "Литературное творчество", ибо в бытность свою студентом Франц имел неосторожность написать и опубликовать фантастический рассказ. В результате, с этой Анкетой он покончил лишь через четверть часа. Из оставшихся Анкет особенным идиотизмом поражала Шестая -- "Ваш культурный уровень" ("Сколько вы прочитали книг? Много, мало, не могу сказать -- нужное подчеркнуть" и тому подобное). Франц опять начал злиться, но все-таки заполнял ненавистные Анкеты. (Вспоминая впоследствии свои приключения в Регистратуре, он не переставал удивляться собственной покладистости. Что могло так подчиняюще подействовать на него?... Может быть, логика? Да-да, при всей своей вопиющей бессмысленности, это дикое место было логично и непротиворечиво. И, единожды подчининившись его нелепым законам, ты как бы соглашался нести их оковы до самого конца Лабиринта!) Перед девятой -- последней -- Анкетой ("В чем вы видите смысл жизни и видите ли вообще?") Франц позволил себе отдохнуть. Он прогуливался вдоль стендов с образцами, рассеянно скользя глазами по откровениям неведомых каллиграфов: Смит был неприлично толст, Шварц много читал, жизнь Родригеса была бессмысленна. Он также обнаружил в углу Зала малозаметную, под цвет обоев (запертую) дверь. Постучав и не получив ответа, Франц вернулся за стол и приступил к заполнению девятой Анкеты. Он уже дописывал последние слова ответа на последний вопрос, как вдруг услыхал приглушенное звякание ключей: дверь в углу Зала кто-то отпирал. Поставив жирную точку и сложив анкеты стопкой, Франц откинулся на стуле. "Ну, если это старина Иоаннович..." -- подумал он с вожделением. Но это был не Иван Иоаннович. В комнату впорхнуло Небесное Создание в Расцвете Молодости и Красоты. Покачивая умопомрачительными бедрами и мягко улыбаясь, оно пересекло Зал Заполнения Анкет и уселось напротив Франца. -- Здравствуйте, -- с интимным придыханием пролепетало Создание. -- Меня зовут... 5. ...Джейн Впоследствии Франц часто удивлялся, как мало конкретных деталей ее внешности удержала его память. Осталось только расплывчатое ощущение русых волос, лазурно-голубых глаз, аромата духов, негромкого обволакивающего голоса, нежных округлостей подбородка и груди... Доминировавшим цветом был сливочно-кремовый, основными линиями -- дуги эллипсов. -- Меня зовут Джейн, -- повторило Небесное Создание, обольстительно улыбаясь. -- Я приму у вас Анкеты и произведу Окончательную Регистрацию. Ваша фамилия... -- она зашелестела Анкетами, -- господин... -- Франц... просто Франц, -- помимо воли улыбнувшись в ответ, он добавил: -- У меня к вам много вопросов, Джейн. Лицо девушки опять осветилось сладостной улыбкой. -- Конечно-конечно, Франц, я отвечу на вопросы. Но сначала мы должны проверить правильность заполнения Анкет. Это займет минут десять, не дольше... Из-за десяти минут артачиться было глупо. Они погрузились в работу. Создание деловито проглядывало Анкеты, иногда возвращая их Францу ("Вы забыли указать дату", "Сокращения здесь недопустимы" и тому подобное). Франц старался не отставать, вносил исправления и дополнения, стирал, писал и опять стирал написанное резинкой. По второму разу монотонная работа шла туго, отупение и сонливость снова овладели им -- и когда через десять минут Создание положило на стол последнюю проверенную Анкету, Франц все еще возился с Анкетой No 5. Джейн начала подсказывать ему, потом попросту диктовать -- он бездумно записывал, а если она замолкала, то бросал писать и глазел на нее, разинув рот. Да, что-то с ним определенно было не в порядке... и когда анкеты кончились, Францу пришлось приложить колоссальное усилие, чтобы понять, что нужно делать. А-а, вопросы... -- Мы закончили? -- хрипло спросил он и откашлялся. -- Я хотел бы... -- Конечно, Франц, -- Создание быстро сортировало Анкеты по номерам, -- у вас есть Право Трех Вопросов. Только имейте в виду, что... -- Где я? -- не удосужившись вдуматься в смысл ее слов, спросил Франц. И был немедленно наказан: -- Вы находитесь в Зале Заполнения Анкет 21-го Потока 17-го Сектора Регистратуры. Девушка закончила с Анкетами и теперь, не мигая, смотрела на него. Круглые голубые глаза придавали ей невинный вид. -- То есть, как... -- Франц осекся, среагировав, наконец, на слова "Право Трех Вопросов", -- Почему это... -- он хотел закончить: "...трех?" и осекся опять. Уж на что он плохо сейчас соображал, а все ж понял, что любой, даже самый бессмысленный вопрос будет зачтен ему как один из трех дозволенных. ("Дозволенных кем? Чушь какая-то..." -- голова работала плохо, и он не додумал мысль до конца.) Первый вопрос пропал: данный на него формальный ответ не нес никакой информации. Теперь нужно было не оплошать с двумя оставшимися. Франц на мгновение задумался. Про аварию спрашивать глупо: здесь просто необозримое поле для уверток -- скорее, стоит задать общий вопрос... Хотя общий он уже задавал, уж лучше теперь частный: он должен зафиксировать что-нибудь одно, но зато стопроцентно конкретное. (В памяти всплыл изобретатель Зингер, запатентовавший из всей конструкции швейной машинки одну лишь иголку с ушком возле острия.) -- Эта Регистратура, -- осторожно начал Франц, -- да и вообще любая регистратура, не только эта, бывает при каком-нибудь учреждении. Ведь не можете вы просто регистрировать -- и все? И тогда... -- Верно, не можем, -- перебило Создание. -- Что? -- не понял Франц. -- Мы действительно не можем "просто регистрировать и все". Вы задали вопрос -- я на него ответила. -- Но это же нечестно! -- вскричал Франц. -- Вы меня обманули, это... -- Напротив, -- мягко возразила девушка, -- было бы нечестно, если б я не ответила. Хотя, с другой стороны... Раздираемый раздражением, Франц не дал ей договорить: -- При каком учреждении существует ваша Регистратура? Прежде, чем ответить, Создание на мгновение задумалось. Потом улыбнулось и мелодичным голосом произнесло: -- На один из трех вопросов -- по своему выбору -- я имею право не отвечать. Франц задохнулся и несколько секунд не мог выдавить из себя ни звука. -- Так какого же черта вы не объяснили этого раньше?! -- спросил он наконец. -- Я хотела объяснить, но вы дважды не дали мне договорить, -- в голосе девицы звучало искреннее сожаление. -- Прошу меня извинить. -- Но позвольте, -- Франц помассировал пальцами виски, стараясь успокоится. -- Если вы уклоняетесь от ответа, то тем самым нарушаете мое "Право Трех Вопросов". -- Вовсе нет. Ведь вам гарантируется право задать три вопроса, а не получить три ответа. Во-вторых, если уж вам так необходим ответ на этот вопрос, то его следовало задать первым или вторым: тогда бы вы могли задать его еще раз. И, наконец, в-третьих, я иногда отвечаю на все три вопроса, -- она помолчала, а потом с неожиданной прямотой добавила: -- Хотя это случается довольно редко. На мгновение воцарилась тишина -- Франц не знал, что ему делать, девица молчала. Потом выдвинула со своей стороны стола ящик и достала наручные часы с металлическим браслетом. Его часы. -- В какое время суток Вы хотите оказаться на Первом Ярусе? -- Каком еще Ярусе? -- Извините, -- кокетливо улыбнулось Создание, -- это уже четвертый вопрос. -- Тогда в двенадцать ночи, -- угрюмо сказал Франц. Создание установило на часах время и протянуло их через стол. Застегивая браслет, Франц посмотрел на циферблат -- часы показывали 23:53. -- Пойдемте, -- девица встала и направилась к выходу. Ни о чем не думая, Франц поплелся за ней. 6. Лифт Дверь, через которую получасом раньше Создание вошло в комнату, вела в коридор -- точную копию того коридора, где Франц делал свои первые шаги в этой Стране Чудес. Тот был пуст, этот же... Десятки небесных созданий -- брюнеток, блондинок, рыженьких -- в обоих направлениях порхали по коридору. Некоторые курили, сидя в креслах, другие, сбившись в стайки по три-четыре головы, оживленно щебетали мелодичными голосками. Помимо созданий, по коридору прогуливались разнообразные иваны иоанновичи -- в сюртуках, фраках или старомодных пиджаках, в белых сорочках, иногда с брыжжами, седые, лысые, в очках или пенсне, с серебряными часовыми цепочками, исчезавшими в жилетных карманах. Коридор наполняло плотное гудение, состоявшее в равных долях из писклявого щебетания девиц и басовитого говора стариков. Франц растерянно озирался, стараясь не терять из виду своей провожатой, а та ловко лавировала в толпе, перебрасываясь шутками с другими созданиями и почтительно приветствуя иоанновичей. Пройдя по коридору метров сто, девица свернула в узкий боковой проход, метров через семь окончившийся маленькой квадратной площадкой. Создание нажало на кнопку на стене, и Лифт разверз свою пасть. -- Входите, -- сказала (приказала?) девица. Спорить Франц не стал. Он шагнул в Лифт, повернулся... и только тут заметил, что Создание, не входя в кабину, нажало на кнопку еще раз. Двери начали закрываться и через секунду закрылись бы совсем -- если б Франц не вставил ногу в проем. Наткнувшись на препятствие, двери загудели громче; удерживая их руками, он встал на пороге. -- Что еще? -- спросила девица. -- Скажите, я жив? -- Франц сам не ожидал от себя этого вопроса. -- Нет! -- хрипло выкрикнуло Создание. -- Вы погибли там, на площади перед университетом и теперь мертвы, мертвы, мертвы... С недевичьей силой она толкнула Франца в грудь -- тот влетел в Лифт, больно ударившись затылком о заднюю стенку. Двери захлопнулись. Кабина дернулась вверх, выровнялась и с равнодушным гудением поползла без ускорения. Франц посмотрел на часы -- 23:57. Последние слова Создания не произвели на него ровно никакого впечатления: так, еще один мазок на абстрактном полотне абсурда. Он просто ждал остановки, а когда дождался, и двери растворились, то сделал два шага вперед. Он стоял на мощеной брусчаткой площади какого-то города. Была ночь. Над площадью заунывно плыли мерные удары башенных часов. "Один, два, три, -- считал Франц, -- четыре, пять, шесть..." Было... нет, било -- двенадцать. ____________________________________________________________________________ ПЕРВЫЙ ЯРУС 1. Ночной Дежурный Франц стоял в центре обширной, плохо освещенной площади, возле небольшой кирпичной будки -- выхода из Лифта. Тускло мерцал над головой фонарь -- единственный источник света в радиусе ста метров. Царило полное безветрие, сквозь тонкую кисею облаков просвечивала луна. Двери кабины закрылись автоматически, лишь только Франц вышел наружу; никаких кнопок на стенах будки видно не было. Очевидно, с Регистратурой было покончено навсегда... не выбирая направления, Франц пошел прочь. Звуки его шагов по брусчатой мостовой повисали в неподвижном воздухе, ночная прохлада овевала разгоряченное лицо. Здание, к которому он вышел, оказалось серой тяжеловесной постройкой в готическом стиле с изобилием башенок, статуй в нишах и всевозможных украшений. На стене у входа висела маленькая табличка: "Выдача направлений на поселение с 8:00 до 19:00". И чуть пониже: "С 19:00 до 8:00 направления на поселение выдаются Ночным Дежурным в окне No 1". Удивляясь собственной покладистости, Франц вошел в здание. Он оказался в пустом прямоугольном зале. Дальняя стена была стеклянной, за стеклом располагались десятки кабинок, сейчас темных и пустых. Освещена была лишь крайняя левая кабинка -- туда-то и направился Франц, уныло волоча ноги и шаркая подошвами по каменному полу. Гулкое эхо его шагов заполнило все пространство под сводами павильона... наконец он увидел спящего в кресле худого мужчину лет сорока с нервным лицом. Голова мужчины запрокинулась назад, рот был приоткрыт. Неширокий стол отделял кресло от переговорного окошка, на столе лежали блокнот, ручка и потрепанный роман Стивена Кинга "Кэрри"; сбоку стояли монитор компьютера, клавиатура и маленький принтер. Франц постучал по стеклу костяшками пальцев -- мужчина вздрогнул, но не проснулся. Франц постучал еще раз, громче. Глаза Ночного Дежурного открылись, удерживая еще несколько секунд ошалелое сонное выражение, потом прояснились -- он нервно почесал плохо выбритую щеку, переложил с места на место ручку и отпер дверцу. Выражение его лица можно было описать как смесь недоверия с неудовольствием в пропорции один к двум. -- Имя, фамилия? -- Я уже говорил... там, в Регистратуре. Лицо Дежурного злобно исказилось. -- Извольте отвечать на вопросы! -- пальцы его ходили ходуном. -- Фамилия! -- Шредер. -- Имя? -- Франц. -- Возраст? -- Тридцать три. -- Пол? -- Мужской. -- Сексуальность? -- Гетеросексуалист. Ночной Дежурный с остервенением застучал по клавишам -- принтер затрещал и высунул узкую бумажную полосу; Дежурный яростно оторвал распечатку и с ненавистью сунул ее в окошко. Дверца с громким стуком захлопнулась, чуть не прищемив руку Франца; вся процедура, включая безобразную сцену вначале, заняла не более минуты. Бумажка, которую держал в руках Франц, выглядела так: Направление на поселение Настоящим направляется Шредер Франц (33, мужск., гетеросекс.) на поселение в Общежитие 21/17/1. Все было ясно. Оставалось лишь выяснить, где находится Общежитие 21/17/1... Франц посмотрел сквозь захватанное стекло на Ночного Дежурного и вопросов решил не задавать. Все десять секунд, в течение которых Франц, непрерывно ускоряя шаг, шел к выходу, ненавидящий взгляд Дежурного жег ему спину. 2. Ночной город Лишь только Франц вышел из здания, тишина ночного города в одно мгновенье умиротворила его. Действительно, стоило ли расстраиваться из-за того, что безумец Дежурный не сказал ему, куда идти? Ведь, если рассудить, это и хорошо, что не сказал! Теперь, никуда не спеша, можно в свое удовольствие прогуляться по городу и хоть на время отдалить встречу с новой компанией сумасшедших, коими кишит (в этом сомнения нет) пресловутое Общежитие 21/17/1. Франц завернул за угол и зашагал по широкой улице, лучом уходившей от площади. Как следовало из вывесок на домах, улица именовалась Генеральный проспект. Более всего этот город походил на европейскую столицу, однако чувствовался план: улицы простирались прямы и широки, ухоженные скверы вписывались в окружающий пейзаж, стоявшие рядом дома гармонировали друг с другом. Большинство зданий были не выше четырех-пяти этажей, все -- выкрашены свежими яркими красками. Брусчатка на проезжей части и плиты тротуара блистали чистотой -- ни целлофановых пакетов, ни картонных стаканов, ни прочего городского мусора. Город выглядел чистым, но не стерильным, ощущения безжизненности не было. В некоторых окнах горел свет, сквозь задернутые занавески просвечивали силуэты людей; безлюдье на улицах казалось удивительным. Заинтригованный Франц остановился под растворенным окном на первом этаже и стал слушать доносившуюся оттуда тихую струнную музыку. "А ну, не трогай мою юбку!" -- сварливо произнес женский голос над самым его ухом. "Да кому ты нужна!" -- презрительно ответил мужской бас, и Франц торопливо зашагал дальше. Магазинов было немного -- большей частью антикварные и букинистические лавки. Франц видел два-три супермаркета (в обоих случаях помещавшихся в отдельно стоявших современных зданиях). А вот чего он не видел совсем -- так это бензозаправочных станций, да и выхлопных газов в воздухе не чувствовалось. И сразу стало ясно, отчего улицы кажутся такими просторными: нигде не было припаркованных автомобилей. Франц прошел по Генеральному проспекту километров пять, прежде чем заметил, что облик города стал меняться. Сперва он увидал островерхий католический собор, через несколько домов стояла лютеранская кирха, напротив располагалась еще одна католическая церковь. Постепенно жилые дома исчезли совсем, и по обеим сторонам дороги стена к стене выстроились всевозможные религиозные заведения: христианские церкви всех разновидностей, мечети с тонкими минаретами, грузные буддистские храмы... Окна были темны, ворота, ведущие во дворы, -- заперты. Генеральный проспект, кстати, именовался теперь Улицей 174 Церквей. Культовые постройки кончились так же внезапно, как и начались, и Улица 174 Церквей превратилась в Парковую Аллею. Франц шагал по дорожке, отделенной от проезжей части широким газоном; справа вплотную подступал парк. Асфальтированные тропинки пронизывали его во всех направлениях, там и сям виднелись теннисные корты. Метрах в ста от основной дороги скозь негустые деревья просвечивала блестящая гладь озера, луна неподвижно плыла над верхушками деревьев. Франц заметил, что звезды складывались в привычные созвездия северного полушария, а высота Полярной Звезды соответствовала средним широтам. Не понимая, как трактовать свои открытия, он оставил географические вопросы до лучших времен и ускорил шаг: впереди, метров через четыреста снова виднелись огни и дома. За парком город осовременился до неузнаваемости: свободно разбросанные здания резали глаз пронзительными красками и колкими модерновыми очертаниями. Франц подошел к первому попавшемуся дому, чтобы посмотреть, как называется здесь многоликий Генеральный проспект. Табличка на стене гласила: "Авеню 8.5", табличка у входа -- "Общежитие 21/17/1". Франц не верил своим глазам. Ни тогда, ни потом он так и не понял, что это было: случайное ли стечение обстоятельств, полная предсказуемость человеческого поведения плюс точный расчет хозяев Лабиринта -- или же просто волшебство. Неверной рукой открыв входную дверь, он вошел в вестибюль: прямо перед ним находилась конторка, на которой стояла зажженная лампа в темно-зеленом абажуре. Позади конторки, сидя на высоком стуле и уронив лицо на лежавшие на конторке руки, спала женщина (Франц видел лишь ее разделенные пробором волосы). Он подошел и коснулся ее плеча -- женщина резко подняла голову. Это была Лора. Бессмысленные видения последних часов пестрой каруселью завертелись вокруг его головы, и он почувствовал, что падает назад. На лице женщины появилось испуганное выражение, она вскрикнула -- голос был не Лорин! Но поздно... и за мгновение до того, как все вокруг поглотила темнота, Франц услышал жесткий стук от прикосновения собственного затылка к каменному полу. 3. Таня: Знакомство Он очнулся (проснулся?), на узкой односпальной кровати в незнакомой комнате. Голова была абсолютно ясной, шишки на затылке практически не чувствовалось (вспомнив об обмороке, Франц поежился от стыда). Лежавшие рядом с подушкой часы показывали ровно полночь, откуда следовало, что проспал он около двадцати часов. В приоткрытое окно светила почти полная луна. Мебели в комнате было немного: четыре стула, стол и шкаф темного полированного дерева, телевизор в углу, возле кровати -- низкая тумбочка с телефоном и телефонной книгой. Ступая босиком по покрытому ковром полу, Франц отворил дверцу шкафа и обнаружил свою одежду. В номере имелась также ванная-туалет, полностью оснащенная: два полотенца, мыло, зубная паста, запечатанная зубная щетка, бритва с набором кассет и даже расческа. Комната находилось на втором этаже -- из окна виднелся давешний парк. Несмотря на снедавшее его нетерпен