жиданности девица
шарахнулась в сторону. Крыса ударилась жирным телом в спину Рябова и упала
на землю. Хрусть!... -- Эрик задавил ее ногой. "Что такое?" -- обернулся
Рябов. Эрик молча указал на мертвое животное. "С потолка сиганула?" -- "Да".
Вокруг расплющенной тушки расплывалась алая лужица.
"Спасибо..." -- в первый раз со времени их знакомства Аннета обратилась
к Эрику без презрения или неприязни. "Чего стоим? Пошли! -- злобно закаркал
татуированный. -- Я тут подыхаю, а они..." Он закашлялся, страдальчески
схватившись свободной рукой за бок -- пятно света от его фонаря запрыгало
вверх-вниз по стене.
Цепочка людей пришла в движение.
...Розовые капли стекали по Аннетиной спине, розовые капли падали с
гирлянд кабелей на раскисший пол, розовые капли скользили по блестящему
кафелю стен... В цементной жиже под ногами извивались жирные розовые черви
-- или это переплетались круги в уставших глазах Эрика?... На стене, на
стыках кафельных плиток, прорастали призрачно-прозрачные зеленые грибы --
или они были плодом его воображения?... Пар, мутный свет фонарей, шарканье
сапог и хриплое бормотание татуированного клубились и булькали, как
ингредиенты в кастрюле супа. Тяжелая, как кастет, ладонь вора вцепилась
Эрику в плечо; тяжелое, как мешок, тело оттягивало левую руку. Сколько им
еще идти?... Может, татуированный успеет за это время умереть?
Эрик помотал головой, разрывая цепочку нелепых мыслей...
Коридор резко свернул направо и уперся в начало винтовой лестницы.
"Тише теперь, -- бросил через плечо Рябов. -- Кончай трандеть!"
Татуированный перестал бормотать; стало слышно, как он хрипло дышит. Эрик
начал осторожно подниматься по узким изъеденным коррозией ступенькам, волоча
мотавшегося из стороны в сторону вора. Перила проржавели и качались, идти
было неудобно -- дефективный споткнулся и приглушенно выругался. "Тихо,
говорю!" -- шепотом прикрикнул на него Гришаня. Некоторое время они
карабкались в молчании, потом остановились и с полминуты слушали Рябовские
проклятия, перемежаемые негромким стуком металла по металлу. Наконец пройдя
сквозь дверь из проржавевшей листовой стали, они оказались в каком-то
подвале. "Посвети! -- Гришаня отдал свой фонарь Аннете, достал из
набедренного кармана пистолет и стал, неуклюже ворочая пальцами в толстых
рукавицах, наворачивать на дуло черный цилиндр глушителя. -- Калач, Ворону
помоги!" Дефективный выудил из кармана татуированного пистолет, навернул
глушитель и опасливо вложил тому в руку. (Эрик заметил, что собственного
пистолета у дефективного не было.) "У, падла!" -- прошипел Ворон вместо
спасибо. Аннета вернула Рябову фонарь и навинтила глушитель на свой
пистолет.
Осторожно ступая по заваленному ржавыми трубами и каким-то тряпьем
полу, они подошли к массивной двери из суперпластика. "Калач, открой, --
приказал Рябов. -- И чтоб ни шороха..." Обуреваемый важностью момента,
дефективный сунул фонарь Аннете, спустил с плеч рюкзак и стал развязывать
тесемки. "Херово мне... -- сипло пожаловался татуированный. -- Рожу тянет
невмоготу... вот-вот лопнет". -- "Потерпи чутка... -- ободрил его Рябов. --
Немного осталось". Калач достал похожую на большую готовальню коробку и
откинул крышку -- в коробке лежали тонкие непонятные инструменты из
блестящего металла. Он стащил перчатки и протянул Рябову: "Подержи!" -- тот
молча принял. "Сесть... -- прохрипел татуированный, -- ...хочу". Эрик
осторожно посадил его на пол, прислонив спиной к стенке.
Дефективный достал из "готовальни" две спицеобразные штуки с тонкими
гибкими лопаточками на концах и шляпками, как у гвоздей, и склонился перед
дверью. "На замок свети!" -- повелительно приказал он Аннете. Движения вора
стали на удивление точными и осмысленными -- он вставил лопаточки в замочную
скважину, поводил вверх-вниз и, зафиксировав правильное положение,
одновременно нажал на шляпки. Раздался негромкий щелчок, дверь приоткрылась.
"Ловкость рук и никакого мошенства! -- шепотом похвастался дефективный,
обращаясь почему-то к Эрику. -- Учись, фраер, пока я жив... это тебе не
косинус-хуесинус!" -- "Хлебало заткни!" -- одернул Рябов, бесшумно растворяя
дверь. Эрик увидал маленькое помещение со стеллажами, заваленными картонными
коробками, пачками бумаги, стопками дискет и прочими канцелярскими товарами.
Он помог татуированному встать. "Теперь сам... -- вор оперся рукой о стенку
и застыл, покачиваясь. -- Отлезь". В противоположной стене кладовки была
дверь, из-под которой сочилась слабая струйка дневного света. "Тц-тц-тц...
-- расстроенно поцокал языком Рябов. -- Может, тебе здесь обождать, Ворон?"
Дефективный защелкнул "готовальню", уложил ее в рюкзак и затянул тесемки.
"Не-е... -- с придыханием отвечал татуированный. -- Не боись, я... того...
на собачку нажать сил хватит!" Гришаня повернул выключатель, и кладовку
залил неожиданно яркий свет: "Погодите, пока глаза к свету привыкнут, -- он
выключил и убрал в карман фонарь. -- Чего делать, помните?" -- "Помним", --
отвечал дефективный. "Ну, с Богом!..."
Рябов толкнул дверь и шагнул в расположенную за ней комнату.
Татуированный нетвердо последовал за ним. Аннета придержала дверь, дав ей
беззвучно закрыться.
Несколько следующих секунд прошли в абсолютной тишине, потом раздался
странный шум, более всего похожий на звук плевка: п-пью! И тут же еще раз:
п-пью! Потом опять наступила тишина, а минуты через полторы дверь кладовки
распахнулась -- на пороге стоял Рябов: "Выходите". Аннета, Эрик и
дефективный вышли наружу и оказались в большой комнате, уставленной
концелярскими столами. В проходе ничком лежала полная женщина в
ярко-малиновом вязаном костюме, вокруг ее головы растекалась лужа крови.
(Юбка женщины задралась, открыв ляжки и ягодицы, обтянутые черными
фланелевыми панталонами.) Из под одного из столов торчали мужские ноги в
серых измятых брюках и стоптанных ботинках -- верхней половины тела видно не
было. "Заведующая и заместитель?" -- спросил Рябов; Аннета кивнула. Эрик
расстегнул застежку у ворота комбинезона, откинул шлем за спину и с
наслаждением вытер лоб тыльной стороной ладони. Следуя за Рябовым и Аннетой,
он осторожно обошел мертвую женщину, вышел из комнаты в коридор, свернул
направо и оказался перед массивной стальной дверью с цифровым замком.
"Вперед и с песней!" -- шепотом приказал Рябов.
Дефективный плюхнул рюкзак на пол, пал на колени и стал торопливо
развязывать тесемки.
"Эй! -- из-за угла коридора, спотыкаясь, выковылял татуированный. -- Вы
мне сыворотку несете или как?" Несчастный будто сошел с плаката на стене
поликлиники: глаза, как у восточноазиата, ярко-алая полоска губ пересекала
лицо от скулы до скулы, молочно-бледные щеки натянулись, как на барабане.
"Ебть!... -- воскликнул Рябов с выражением человека, которому напомнили о
чем-то давно забытом. -- Сейчас Аннета принесет". Не дожидаясь приказания,
девица метнулась обратно в комнату, откуда они пришли. "Ну, чего стоишь? --
прикрикнул на татуированного Гришаня, -- Иди на стрему... всех нас под
монастырь подведешь, мудило!" Татуированный уковылял за угол. Дефективный
выволок из рюкзака толстый металлический диск с какими-то кнопками и
циферблатами на одной из сторон и приложил его (противоположной стороной) к
двери возле замка. Диск прилип -- видимо, был намагничен. Аннета вернулась с
небольшим белым чемоданчиком под мышкой и молча завернула за угол -- туда,
где стоял на стреме татуированный. "Наконец-то!" -- послышался слабый голос
вора. Дефективный нацепил наушники, вставил штекер в гнездо, расположенное
на диске, и стал с глубокомысленным видом нажимать кнопки замка. "Ну, чего?"
-- нетерпеливо спросил Рябов, посматривая на вделанные в рукав комбинезона
часы. "Не дрейфь!... -- рассеянно отвечал дефективный. -- Щас мы его..." --
"Почему вы не возьмете ключи у убитой заведующей?" -- неожиданно для себя
самого вырвалось у Эрика. "Правильно мыслишь! -- похвалил Рябов. -- Да
только нет у нее ключей -- перед сменой дат все ключи мусора забирают".
Из-за угла появилась Аннета и встала рядом -- лицо ее застыло в нервной
гримасе, на лбу выступила испарина. "Как Ворон?..." -- поинтересовался
Гришаня. "Хорошо, -- с заметно усилившимся (видимо, от нервозности)
французским акцентом ответила девица. -- Я сделала ему укол". Замок щелкнул,
дверь раскрылась. "Готово! -- молодецки отрапортавал дефективный, вставая с
колен. -- Передаю эстафету товарищу Нидерландисту!"
"На, -- Рябов сунул Эрику диск с программой. -- Пошел".
За металлической дверью располагалась служебная половина зала
сберкассы: четыре окошка, четыре стула, четыре стола, четыре (выключенные)
ЭВМ. За перегораживавшей зал стеклянной стеной простиралась пустынная
посетительская половина. Окна были закрыты массивными ставнями -- Рябов
включил свет. "Которая из них управляет внутренней сетью?" -- спросил Эрик.
"Вон та", -- Аннета указала на стоявший в углу стол с еще одной
индивидуальной ЭВМ. Эрик подошел и пошевелил мышь -- экран видеотона
осветился, открыв заставку "Окон 85". "Садись", -- дефективный услужливо
пододвинул стул и столпился вместе с Рябовым у Эрика за спиной. Аннета
наблюдала за происходившим от двери. Эрик вставил диск в дисковод, щелкнул
мышью на иконку "Распорядителя" и открыл диск. "Торопись! -- нервно сказал
Рябов. -- Полчаса осталось!" Дефективный громко сопел над ухом. Эрик нашел
досье с названием "установка.исп" и запустил его. Дисковод зашумел, а через
секунду на экране открылось окно с переливающейся надписью "БЕГУЩАЯ ПО
ВОЛНАМ" и картинкой девушки, стоявшей одной ногой на крылатом колесе, на
фоне пляшущих морских волн. Та-дам! -- ударили фанфары из стоявших по бокам
ЭВМ громкоговорителей. Дефективный от неожиданности клацнул зубами. На
зкране возникла надпись: "Какую установку желаете -- полную, облегченную или
заказную?" Эрик подвел мышь к слову "полную" и щелкнул. "Ф-ф-ф..." --
зашипела ЭВМ, моргая всеми лампочками. На экране зажглась надпись:
"Определяю структуру вашей ЭВМ", потом: "Загружаю программные досье -- время
ожидания 2 минуты 47 секунд". Эрик встал и заглянул за ЭВМ, проверяя,
установлена ли сетевая плата. "Куда похуярил?" -- недоверчиво
поинтересовался Рябов. Дефективный не сводил завороженного взгляда с
менявшихся на экране компьютера цифр: 2 минуты 34 секунды... 29 секунд... 21
секунда...
"Не шевелиться!" -- вдруг произнес незнакомый мужской голос.
Сидя на корточках, Эрик повернул голову и увидал атлетически сложенного
молодого человека в милицейской форме. Рядом стояла Аннета -- в руках у
обоих были зажаты пистолеты с глушителями. "Ты чего?" -- пролепетал
дефективный, не обращаясь ни к кому в особенности. Эрик медленно поднялся на
ноги -- Аннета перенацелила дуло своего пистолета на него, потом перевела
обратно на дефективного. Дверь комнаты распахнулась -- в комнату на
заплетающихся ногах ввалился татуированный, конвоируемый еще одним
милиционером (совсем молодым, с тонкой мальчишеской шеей и ямочками на
румяных щеках). Вор встал у стены, и вдруг увидал Аннету... глаза его
вытаращились, челюсть отвисла... он попытался что-то сказать, но не смог.
"Где его пушка?" -- спросил атлетически сложенный молодой человек у своего
тонкошеего коллеги. "Здесь", -- коллега похлопал по карману. "Обыщи
остальных". (Арийское лицо молодого человека напоминало кого-то, однако
разобраться, кого именно -- в урагане происходившего абсурда -- было
невозможно. Лица из прежней жизни Эрика отдалились и потускнели до полной
неразличимости, в то время как новых лиц накопилось слишком много и в
течение слишком короткого времени... они напластовывались друг на друга, как
падающие на асфальт осенние листья, оставляя на виду лишь самый верхний
слой.) Коллега проворно выполнил приказание и вернулся на место, запихивая
за пазуху Рябовский пистолет (вор лишь сокрушенно покачал головой). "Который
из них убил брата?" -- ровным голосом поинтересовался атлетически сложенный
молодой человек. "Вон тот", -- Аннета указала на Рябова. Милиционер опустил
дуло пистолета вниз и нажал на курок: п-пью! -- схватившись за левое колено,
вор, как подрубленный, грохнулся на пол. Аннета отвела взгляд в сторону,
губы ее искривились в брезгливой гримасе. Между пальцами ладони, которой
Рябов держался за колено, стала обильно просачиваться кровь. (Эрик наконец
понял, на кого был похож молодой человек.) "Что, сладко?" -- со
странно-внимательной интонацией спросил атлет-младший, слегка наклонив
голову. Рябов лишь дерзко усмехнулся и сплюнул в его сторону.
На лице милиционера появилось озверелое выражение -- он поднял
пистолет: п-пью! Будто выбитая дыроколом, в ткани комбинезона на правом
колене вора образовалась дырка. П-пью! -- еще одна дырка, на этот раз на
животе; п-пью! -- другая, рядом с предыдущей; п-пью! -- чуть выше, в районе
солнечного сплетения; п-пью! П-пью! П-пью! П-пью! Наконец атлет-младший
опустил пистолет -- Рябов лежал на спине, широко раскинув руки, и не
шевелился; перед его комбинезона напоминал решето.
На мгновение наступила тишина.
"Куда их?" -- спросил тонкошеий коллега, указывая на дефективного с
татуированным. Атлет-младший молча кивнул в сторону посетительской половины
зала. "Пшел!" -- приказал коллега трясущимся от волнения голосом и пихнул
Ворона дулом пистолета в бок. Эрик скосил глаза -- на экране ЭВМ
стремительно менялись цифры: 0 минут 22 секунды... 18 секунд... 14 секунд...
"А ты чего стоишь?... -- взвизгнул тонкошеий милиционер в направлении
дефективного. -- Пшел!" 3 секунды, 2 секунды, 1 секунда... на экране опять
возникла девушка на крылатом колесе... Та-дам! -- ударили фанфары из
стоявших по бокам ЭВМ громкоговорителей... "Ой! -- коллега испуганно
шарахнулся в сторону и наставил пистолет на ни в чем не повинный компьютер.
-- Фу-ты ну-ты!! -- выражение испуга на его лице стало потихоньку
рассасываться в смущенную улыбку. -- Еб твою мать!!!" (Эрик вдруг заметил,
что ладонь татуированного поползла в карман комбинезона.) "Надо же, как она
меня..." Вжик!... Договорить коллега не успел, ибо Ворон резко взмахнул
рукой, и на тонкой шее милиционера разверзся широкой красный разрез.
Аннета громко ахнула и попятилась назад.
"Уоп-п-п!" -- несчастный коллега попытался сказать что-то, но воздух с
хрипом и кровавыми пузырями выходил из рассеченной трахеи, не добираясь до
голосовых связок. "Ха! Ха-а!! Ха-а-а!!! -- громоподобно захохотал
дефективный, -- Ловко ты его уделал, Ворон!" Тонкошеий милиционер
закашлялся, кровь хлынула из его горла толстой красной струей... он
попытался поднять пистолет... П-пью! -- пуля ударила в паркет возле ног
татуированного. П-пью! Бах-х!! -- одна из секций стеклянной стены,
разделявшей служебную и посетительскую половины, раскололась на тысячу
кусков. П-пью! Ба-бах-х!!! -- экран ЭВМ (той, куда Эрик устанавливал
"Бегущую по волнам") извергнул сноп искр, смешанных с клубами жирного
черного дыма. (Стараясь не делать резких движений, Эрик медленно попятился в
сторону наименее опасного, по его подсчетам, угла комнаты.) Наконец глаза
коллеги закатились, и он рухнул на пол. "Ну ты, Ворон, орел! -- гоготал
дефективный. -- Знай наших!" П-пью! -- плюнул пистолет атлета-младшего.
Татуированный отлетел назад, ударился спиной о стену и упал на колени (из
пальцев его вывалилась окровавленная бритва). П-пью! -- плюнул пистолет
Аннеты. На щеке дефективного прочертилась красная полоса от скользнувшей
пули -- глаза вора выкатились в безмерном удивлении. Хлоп! -- один из
плафонов висевшего на стене бра разлетелся вдребезги и посыпался вниз
блестящей стеклянной мишурой. П-пью! П-пью! П-пью! Последняя пуля ударила
татуированного в переносицу, и он упал лицом вперед к ногам подошедшего
вплотную атлета-младшего. П-пью! Бум-м-м!! -- с раскатившимся по всей
сберкассе грохотом, дефективный рухнул на спину и застыл, распахнув корявые,
как грабли, руки. На узкой полоске его лба одиноко зияло маленькое пулевое
отверстие. "Ой..." -- выдохнула Аннета и выронила пистолет -- лицо ее было
перекошено гримасой отвращения.
На несколько мгновений наступила полная тишина.
"Вот ведь идиот! -- с досадой сказал атлет-младший, опускаясь на колени
возле лежавшего навзничь коллеги. -- За каким хреном он по сторонам-то
стрелял?" ("...десять, одиннадцать, двенадцать..." -- Эрик пытался
подсчитать, сколько пуль всадил милиционер в Рябова с татуированным и,
соответственно, сколько патронов осталось в магазине его пистолета. Оба
милиционера были вооружены стандартными пистолетами Макарова.) "Чего стоишь?
-- атлет со злобой повернулся к Аннете. -- Посмотри, может он еще не до
конца мертвый..." Медленно, запинающейся походкой Аннета подошла к
неподвижному телу в синем мундире и опустилась на колени. (Насколько нелепо
девица смотрелась в роли подружки татуированного, настолько же "на месте"
она выглядела рядом с атлетом-младшим. По их поведению было видно, что они
хорошо знали друг друга.) Эрик неслышно шагнул в сторону лежавшего на полу
Аннетиного макарова. "Он не дышит, -- хрипло произнесла девица. -- Ничего не
поделаешь". Эрик сделал еще один шаг... под его ногой скрипнула половица.
"Куда?" -- резко обернулся атлет и наставил на него пистолет (сначала
милиционер прицелился Эрику в грудь -- потом, будто спохватившись, в ногу).
"Не валяйте дурака! -- с тревогой сказала Аннета. -- Вам ничего не
угрожает".
У Эрика заколотилось сердце, однако отступать было некуда.
Уже не скрываясь, он подошел к блестевшему вороненой рукояткой
макарову. "Ты чего, придурок, рехнулся? -- в голосе атлета послышалось
удивление. -- Я ж тебя отстрелю сейчас, как зайца!" -- "У вас нет патронов!"
-- вежливо отвечал Эрик. Он наклонился и поднял пистолет. Клик, клик,
клик... атлет несколько раз нажал на курок, потом перевел неверящий взгляд
на валявшееся неподалеку оружие павшего на боевом посту коллеги. "Руки
вверх! -- громко сказал Эрик с явственным ощущением играющего в войну
переростка-школьника, -- Ничего не трогать, пистолет бросить на пол,
медленно встать и повернутся ко мне лицом", -- слова его прозвучали столь
нелепо и по-детски, что он покраснел. Аннета стояла на коленях и наблюдала
за происходившим с очень шедшим к ее черным глазам ошеломленным выражением.
На мгновение наступила тишина.
"Пристегнитесь к ручке вон того сейфа... у вас ведь есть наручники? --
принял решение Эрик. -- Ключи бросьте мне". Ошалевший от незапланированного
изменения сценария атлет подчинился. Эрик сунул ключи в карман, потом
подобрал с пола пистолет коллеги и бросил его сквозь одно из окошек на
посетительскую половину сберкассы. "Что вы собирались делать?" -- повернулся
он кo все еще стоявшей на коленях Аннете. "Перевести талоны в другую
сберкассу". Времени терять было нельзя -- думать и действовать приходилось
одновременно. "Надеюсь, вы понимаете, что теперь это невозможно?" Эрик
достал из дисковода разбитого компьютера диск с "Бегущей по волнам", уложил
в лежавшую рядом коробочку и бережно спрятал во внутренний карман
комбинезона. "Почему?" -- "Потому, что у этого ЭВМ разбит видеотон, а у
остальных -- нет сетевой платы". Сковывавшие атлета наручники звякнули о
ручку сейфа. Эрик подобрал пистолет милиционера и также перебросил на
посетительскую половину сберкассы. "Вы можете перенести видеотон одного из
остальных ЭВМ сюда", -- монотонно ответила девица, отведя взгляд в сторону.
"Могу, -- согласился Эрик. -- Если б на это было время". Он вытащил из
коллегиных карманов пистолеты Рябова и татуированного и отправил их вслед за
оружием милиционеров. "На перенос видеотона и установку программы-водителя к
нему потребуется не менее 15-20 минут. Плюс 5-10 минут, чтобы доустановить
'Бегущую по волнам'. Плюс время на перевод талонов... -- Эрик посмотрел на
часы, -- а до конца смены дат осталось 24 минуты".
На мгновение наступила тишина.
"У вас есть сообщники снаружи сберкассы?" -- спросил Эрик у Аннеты.
"Нет". Атлет тяжело посмотрел на девицу, но ничего не сказал. "Что вы
планировали делать, когда закончите... -- Эрик помедлил, подбирая слово, --
...операцию". Аннета замялась... "Не бойтесь оскорбить мои чувства -- я
отлично понимаю, что вы собирались меня убить". Девица молча сидела на полу.
"Отвечайте, -- Эрик говорил ровно и неэмоционально, -- иначе будет худо". --
"Мы собирались вызвать патрульных, и ребята объяснили бы, что услыхали
внутри сберкассы шум, ворвались и перестреляли всех бандитов. Я должна была
переодеться в нормальную одежду и уйти до прибытия патрульных".
На мгновение наступило молчание -- Эрик думал.
"Когда вас придут снимать с дозора?" -- Эрик обращался к атлету, но
ответила Аннета: "Без двадцати час". -- "Что они сделают, не обнаружив
караульных?" -- "Не знаю". Эрик повернулся к милиционеру. "Очевидно, войдут
внутрь", -- нелюдимо объяснил тот.
На мгновение наступило молчание -- Эрик думал.
"Будут ли они разыскивать вас, Аннета?" -- "Не думаю... я со вчерашнего
дня в отпуске". -- "Откуда милиция узнает, что вы в отпуске?" -- "Из табеля
или от любого из сотрудников".
На мгновение наступило молчание -- Эрик думал.
"Где хранится табель?" -- "У заведующей на столе".
Эрик посмотрел на часы (12:10), подошел к телу дефективного, расстегнул
на нем молнии и, с натугой ворочая покойника, стал стаскивать комбинезон.
"Оденете это, -- сказал он атлету. -- Мы уйдем, как пришли, и вам придется
пойти с нами". -- "А если я не захочу?" -- дерзко отвечал оправившийся от
неожиданности милиционер. "Тогда мне придется вас застрелить". Возражений на
этот довод у атлета не нашлось -- поймав брошенные Эриком ключи, он
расстегнул наручники и стал медленно натягивать комбинезон. Разбросанные по
сберкассе трупы покорно выпускали последние капли крови на усеянный битым
стеклом, пыльный паркет. Из звездообразной дыры в экране видеотона
выкуривалась сизая струйка дыма. В воздухе едко пахло горелой электроникой.
Эрик выудил из кармана Рябова ключи от оставленного на Колхозной
микроавтобуса и оцелофаненную карту -- сквозь лабиринт коридоров шла красная
ломанная черта, обозначавшая, очевидно, их маршрут. Аннета поднялась с пола
и молча стояла, переминаясь с ноги на ногу. Комбинезон дефективного был
атлету длинноват и заметно широк в талии. "Верните мне ключи от наручников,
-- приказал Эрик. -- И пристегнитесь, пожалуйста, друг к другу за руки".
Злобно оскалив зубы, милиционер подчинился. Аннета надела шлем и застегнула
молнию, готовая идти.
"Вперед, -- сказал Эрик. -- Будете показывать ему дорогу".
Они вышли в коридор, прошагали через комнату с трупами заведующей и
заместителя, протиснулись сквозь кладовку и оказались в подвале. Аннета с
Эриком включили фонари, атлет долго рылся по карманам, однако фонаря не
нашел (дефективный, видимо, переложил его в рюкзак). Они пересекли подвал,
спотыкаясь о валявшиеся на полу трубы, спустились по винтовой лестнице и
зашагали по узкому извилистому коридору, постепенно уходившему вниз. Эрик
шел метрах в двух позади Аннеты и атлета, держа фонарь в левой руке, а карту
и пистолет -- в правой. В воздухе появилась розовая дымка, с каждым шагом
становилось все жарче. По стене потянулись нивесть откуда взявшиеся кабели в
антикоррозийной оболочке, под сапогами захлюпала вязкая жижа.
"Стойте! -- окликнул Эрик своих спутников. -- Вы пропустили поворот".
Он сверился с картой, они повернули направо. Розовая дымка сгустилась и
превратилась в клубы пара. Коридор стал уже. Аннета уже не умещалась в ряд с
широкоплечим атлетом, и тот шагал впереди, немилосердно дергая ее за
прикованную к его запястью руку. Вскоре коридор опять разветвился, и Эрик
долго не мог решить, куда идти (по его подсчетам, к этой развилке они должны
были выйти лишь метров через двести). Однако что он мог поделать, кроме как
выбрать коридор согласно карте? К третьей по счету развилке они добрались,
наоборот, намного позже, чем Эрик рассчитывал. Он надолго задумался -- под
напряженное молчание атлета и Аннеты -- однако решил, что возвращаться не
стоит. У следующего разветвления его упорство было вознаграждено: на стене
коридора, куда они вышли, висела ополимеренная табличка с номером, указанным
на карте. Под табличкой мирно лежала дохлая крыса -- обычная крыса, не
мутантная -- которую ни Эрик, ни Аннета не помнили... что, вообще говоря, не
обнадеживало. Однако, делать было нечего -- точная или неточная, но карта
являлась их единственным проводником, и альтернативы Эрик не видел.
С этого момента началась самая путанная часть их маршрута -- развилки
следовали за поворотами, повороты за развилками, так что останавливаться
приходилось каждые две-три минуты. Карта, фонарь и (незащищенный
антикоррозийной пленкой) пистолет в руках Эрика покрылись едкой слизью.
Таблички с номерами коридоров встречались редко, вынуждая ориентироваться,
большей частью, по здравому смыслу. Несколько раз пришлось возвращаться в
поисках пропущенных ранее поворотов... от напряжения и жары Эрик взмок --
одежда под его комбинезоном прилипла к телу, кожа под одеждой немилосердно
чесалась. Глаза щипало от затекшего в них пота и постоянного разглядывания
карты. Трехдневная щетина на щеках отвратительно кололась. В ушах звенело от
непрерывного прислушивания -- не доносится ли откуда-нибудь писк крыс?
Хотелось есть, пить и одновременно в уборную... "Эй! -- неожиданно для
самого себя окликнул Эрик атлета. -- А вы где прятались, в туалете?" --
"Да", -- угрюмо отвечал милиционер. "А что сказали заведующей и
заместителю?" -- "Что хотим поймать с поличным мелкого взломщика". За
исключением этого диалога, они двигались в полном молчании -- завидев
развилку, Аннета с атлетом останавливались и понуро ждали, пока Эрик
посмотрит карту и укажет нужный поворот. Следов их первого путешествия по
этой дороге обнаружить пока не удавалось -- ни отпечатка сапога, ни
брошенного предмета. В голове Эрика назойливыми пчелами роились варианты
маршрута: если он проскочил коридор Щ 127, то возвращаться следует по
коридору Щ 128, но если они сейчас на правильном пути, то на следующей
развилке нужно будет свернуть направо -- и так далее... Вчерашняя водка
напоминала о себе головной болью, легкой изжогой и застрявшей в памяти
застольной шуткой татуированного: "Ты что блатной или у блатного хуй сосал?"
Утренние приключения колом стояли у Эрика в желудке тошнотворным ощущением
хрустящей под сапогом крысы. От воспоминаний о струе крови, хлещущей из
горла тонкошеего милиционера, по спине бежали мурашки. Общая безысходность
положения преследуемого всеми беглеца давила на плечи неподъемным грузом...
"Посмотрите! -- голос атлета вырвал Эрика из потока сознания. -- Там
что-то мерцает!"
Они несколько секунд всматривались и вслушивались в черную глубину
туннеля... в дополнение к мерцанию, из темноты доносились слабое жужжание и
шипение. "Это поврежденный кабель, -- сказал Эрик. -- Вперед". -- "Какой еще
кабель?" -- "Сейчас увидите". Они прошли 30-40 метров и оказались на месте
сражения с крысами -- на стене коридора искрил перебитый
покойником-дефективным кабель. Высоко поднимая ноги, атлет брезгливо обошел
раздавленные тушки грызунов, но ничего не спросил. "Нам сюда", -- Аннета
указала на отверстие в стене, окруженное зеленым пятном нейтрализующей
жидкости. Вылетавшие из поврежденного кабеля искры с шипением тухли в лужах
на раскисшем полу. "И что теперь? -- насмешливо спросил милиционер. -- Как
мы с ней пролезем здесь в наручниках?" Лицевой щиток его шлема запотел,
скрывая лицо, но по тону было ясно, что он улыбается. Эрик молча достал из
кармана ключи и бросил их атлету, тот разомкнул наручники. "Теперь верните
мне ключи, отойдите от входа в трубу на пять метров и пристегните свою руку
к ее ноге", -- сказал Эрик, держа, на всякий случай, наготове пистолет.
"С-сука", -- вызверился милиционер, однако ослушаться не посмел. Они с
Аннетой отошли на указанное расстояние и выполнили приказ.
Эрик посветил фонарем на вход в трубу: легкий сквозняк выдувал оттуда
струйку зеленого пара, поднимал к потолку и смешивал с клубами розового
тумана. Тишина нарушалась лишь звуками падавших капель и шипением искр.
Кабели на стене извивались толстыми блестящими гадюками. Аннета бесстрастно
стояла посреди туннеля рядом с застывшим на корточках атлетом (вместе
напоминая памятник пограничнику Карацупе и его доблестной собаке на площади
Берии и Ежова). Эрик рассовал фонарь, карту и пистолет по карманам и полез в
трубу. Пена нейтрализатора осела и превратилась в липкую зеленую гадость,
смешанную с какими-то полутвердыми образованиями (напоминавшими крысиный
помет и, скорее всего, им и являвшимися). На остатках решетки посередине
трубы висел клочок оранжевого материала -- кусок комбинезона татуированного.
Эрик дополз до конца, выбрался наружу, оказавшись в давешнем "Хранилище
оборудования" с проржавевшими металлическими трубами на полу. Он подкрутил
регулировку своего динамика, сунул голову в трубу и крикнул: "Ползите сюда!"
Его голос пронесся по гулкому пространству трубы до самого конца, пробежал
по всем коридорам необъятного подземелья и вернулся обратно цепочкой
неразборчивых шумов и отголосков. Эрик убавил громкость до нормального
уровня. В течение нескольких секунд не происходило ничего, потом до него
донеслись пыхтение и возня. Примерно через минуту запыхавшиеся Аннета и
атлет вывалились наружу -- Эрик бросил им ключи, они "переодели" наручники.
"Я очень устала", -- тихо сказал Аннета. "Давайте отдохнем, -- согласился
Эрик. -- Десять минут". Они сели у противоположных стен хранилища,
прислонившись спинами к мокрым кафельным стенам.
Потекли минуты. Никто ни с кем не разговаривал. Эрик рассматривал
карту, проигрывая в голове остаток маршрута и время от времени поглядывая на
плохоразличимые в тумане фигуры спутников. Аннета устало склонила голову на
плечо атлета, милиционер смотрел прямо перед собой (а может, на Эрика --
глаз его видно не было). Комбинезоны у всех троих были перепачканы липкой
зеленой гадостью, лицевые щитки подернулись розовой росой. Эрик вытащил из
кармана пистолет и положил на всякий случай на колени. У стены одиноко стоял
нейтрализатор, на полу валялась расплющенная коробочка с антикрысиной
сывороткой. Уходивший из помещения коридор зиял черным беззубым ртом. Капли
сбегали по кафелю стен, промывая длинные извилистые дорожки... достигали
пола, смешивались с раскисшим цементом... поднимались паром к потолку,
конденсировались... снова повторяли цикл -- с монотонностью побед блока
коммунистов и беспартийных на выборах в депутаты трудящихся. Интересно,
почему здесь так жарко -- ведь на улице зима? Эрик изменил позу и поморщился
от боли в затекшей пояснице... ноги и спину ломило от усталости, во рту
пересохло до состояния пустыни Гоби. Вакуум в желудке напоминал о себе
громким недовольным бурчанием и волчьими укусами под ложечкой. Переполнение
мочевого пузыря давало о себе знать неприятной тяжестью внизу живота и
желанием держать колени вместе. Неопределенность -- вернее, безвыходность --
ситуации влекла за собой одуряющую головную боль и упадническое настроение.
"Подъем", -- скомандовал Эрик, вставая.
Аннета и атлет медленно поднялись на ноги.
"Вперед", -- Эрик приглашающе махнул пистолетом в сторону входа в
коридор.
В течение следующего часа они монотонно и неуклонно пробирались сквозь
лабиринт туннелей, сбивались с дороги, возвращались обратно, находили
правильный поворот, опять забредали куда-то не туда... Аннета на глазах
слабела -- еле-еле тащилась и висла на руке атлета. Воздушные фильтры их
комбинезонов -- проработавшие с полной отдачей в течение нескольких часов --
с нагрузкой уже не справлялись, однако заменить их было нечем. От вонючего
затхлого воздуха голова Эрика болела все сильнее и сильнее, внимание
рассеивалось -- что вело к дальнейшим ошибкам. В какой-то момент он
полностью потерял ориентацию -- не понимая, ни где находится, ни в какую
точку красной линии, обозначавшей на карте маршрут, нужно возвратиться. Что
делать? С большим трудом Эрик отказался от "легкого" решения: выбраться по
одной из встречавшихся иногда лестниц на свет божий, а дальше по
обстоятельствам. Положение спасла Аннета, помнившая, как выяснилось, пять
поворотов их пути от последней номерной таблички. Наконец они оказались на
прямом участке дороги, ведущем к оставленному на Колхозной микроавтобусу.
Эрик с облегчением спрятал карту в карман и перестал думать о чем бы то ни
было.
Справа проплывали квадраты кафельных плиток на черной стене,
слева-внизу колыхалась маслянистая поверхность ядовитой жидкости в канаве.
Время от времени по коридору с оглушительным жужжанием проносились рои
жирных фиолетовых мух. Медленно перекатывавшиеся в свете фонаря клубы пара и
звуки падающих капель заполняли все доступное пространство. Время потеряло
длительность, расстояния потеряли численные выражения своих длин. Спины
спутников Эрика почти полностью тонули в тумане, даруя ему счастливое
ощущение одиночества. Монотонность и неизбежность ходьбы -- в явном
противоречии с марксистко-романовской философией -- не подавляли, а
раскрепощали, сознание, унося его со скоростью света от угнетенного обидами
и болезнями бренного тела. Эрик громко рассмеялся (еле различимая в тумане
Аннета испуганно обернулась) -- даже в своих мечтах он не может превысить
скорость света!... Проклятые законы физики -- сковывают фантазию сильнее
законов диалектики... хуже уголовного кодекса РЕФКР... сильнее морального
кодекса строителей коммунизма... хуже правил поведения в московском
метрополитене... сильнее предписания врача... хуже "Хорошо Темперированного
Клавира"... Эрик помотал головой, безуспешно отгоняя душащий поток бреда...
Как бороться с унизительной неотвратимостью первого начала термодинамики,
фазовых переходов второго рода, третьего закона Ньютона? Он машинально
поднес к лицу и внимательно осмотрел пистолет -- поверхность металла
потускнела, пластиковая накладка на рукоятке подернулась язвами коррозии.
Потом опять рассмеялся: только и остается, что...
"Послушайте..."
Эрик чуть не наскочил на Аннету, позади которой высился стоявший к нему
лицом атлет.
"Послушайте, Иванов... -- было видно, что гордому милиционеру неприятно
говорить просительным тоном, -- или как вас там?... Что вы собираетесь
делать?" Эрик помолчал, взвешивая риск правдивого ответа. "Я собираюсь
вернуться домой к Аннете, поесть, помыться, побриться, переодеться в
нормальную одежду и уйти. Все это время вам придется пробыть со мной. После
моего ухода вы можете делать все, что вам заблагорассудится". По поверхности
черной жидкости в канаве разбегались круги -- будто кто-то туда плюнул.
Розовый пар еле заметно дрожал в такт проникавшей с поверхности вибрации от
уличного движения. "Не могли бы вы отпустить меня... -- атлет запнулся, --
...то есть нас... прямо сейчас?" Эрик помедлил, преодолевая абсурдное в его
положении чувство неловкости. "Нет, -- сказал он наконец. -- Но для вас это
не играет ровно никакой роли: скажите им, что я вас взял в качестве
заложника, а вы сумели убежать". На стене справа от Эрика сидела огромная
улитка с ядовито-зеленым жирным телом и массивной черной раковиной.
Переплетение кабелей на противоположной стене напоминало девичью косу. "Если
у меня дома сделают обыск, -- сказал милиционер хрипло, -- то, что бы я
потом ни объяснял, мне конец". Наступила неловкая пауза. "Я клянусь, --
истово произнес атлет, -- что ничего про вас не расскажу!" Эрик молчал. "Вы
можете оставить себе ее! -- атлет подтолкнул вперед Аннету. -- Как гарантию,
что я ничего не расскажу!" Девица резко обернулась, но милиционера это не
остановило: "Послушайте, Иванов, будьте же, наконец, человеком..."
Эрик отступил назад и рассмеялся.
"Чем больше я вас слушаю, тем больше убеждаюсь, что доверять вам --
после того, что я сегодня видел, -- мог бы только клинический идиот". Он
отступил еще на один шаг и, видя, что атлет пытается протиснуться мимо
Аннеты, поднял пистолет: "Не советую". -- "Подождите", -- попыталась
вмешаться девица. "У тебя, голландская морда, кишка тонка человека убить",
-- голос милиционера состоял, в равных долях, из страха, смелости и
презрения. "Сейчас увидим", -- Эрик перестал пятиться, взял пистолет двумя
руками и прицелился атлету в грудь. "Подождите", -- повторила Аннета более
требовательно. "Вернее, двух человек! -- с истерической безшабашностью
выкрикнул милиционер, наступая вперед. -- Если ты меня застрелишь, подонок,
я ведь и Аннету за собой в канаву потащу!" -- "Я вас застрелю так, что ваше
тело останется на..." -- "Заткнитесь оба! -- на этот раз в голосе девицы
было что-то такое, от чего Эрик осекся на полуслове, а атлет остановился,
как вкопанный. -- За нами кто-то идет".
На мгновение наступила тишина.
"За нами кто-то идет, -- повторила Аннета. -- Слышите?"
Затаив дыхание, Эрик прислушался... Тум-м... тум-м... тум-м... Ошибки
быть не могло -- до него доносились мерные, как удары метронома, тяжелые
шаги какого-то существа. Судя по напряженной фигуре атлета, тот тоже слышал
их. Черная жидкость в канаве еле заметно колебалась в такт шагам от стены к
стене.
Эрик медленно разлепил пересохшие губы: "Вперед!" -- сказал он
почему-то шепотом. Аннета повернулась к атлету и подтолкнула его в грудь:
"Пошли, Сергей!" Милиционер помедлил две-три секунды (видимо, решая, стоит
ли продолжать ссору), потом повернулся и быстро пошел по коридору, вихрем
увлекая за собой девицу. Эрик устремился за ними. Тум-м... тум-м... тум-м...
Звуки шагов догоняли и перегоняли их, отражались от пустоты туннеля впереди
и возвращались обратно, усилившимися в сорок раз. Тум-м... тум-м... тум-м...
Рассекая розовый туман грузной обтекаемой тушей, чудовище?...
пресмыкающееся?... зверь?... мчался по их следу... опустив клыкастую морду к
земле... вынюхивая уродливым мокрым носом следы их ног... Атлет ускорил шаг
-- чтобы поспевать за ним, Аннете приходилось теперь бежать. Тум-м...
тум-м... тум-м... Эрик кожей спины чувствовал волны страха, набегавшие
сзади: с клыков зверя, наверное, капает ядовитая слюна... и он защищен от
пуль непробиваемым костяным гребнем с острыми, как шипы, рогами... невидимый
в темноте, бесформенный, как сам ужас... Хлоп-п! -- Аннета споткнулась и с
размаху упала -- атлет проволочил ее за собой, потом остановился -- девица
поднялась... они опять побежали... Аннета упала снова. Эрик огляделся в
поисках лестницы, ведущей наверх, -- и, как назло, не обнаружил ни одной.
Тум-м... тум-м... тум-м... "Иванов!! -- надсадно заорал милиционер, будто
Эрик был в километре от него. -- Будьте же человеком, дайте ключи!" --
"Чтобы вы могли спокойно бросить... -- Эрик замялся. -- А-а, черт с
вами!..." -- он начал рыться в кармане в поисках ключей. Тум-м... тум-м...
тум-м...
На мгновение наступила тишина.
"Крысы", -- вдруг сказала Аннета спокойным, обыденным голосом.
Эрик застыл, прислушиваясь. "Что?" -- непонимающе переспросил атлет.
"Там, впереди, крысы", -- девица четко и ясно выговаривала каждое слово, ее
французский акцент был почти не слышен. Эрик, наконец, услыхал еле
различимые писк и топот. "Что будем делать?" -- из-под тонкой пленки
Аннетиного спокойствия просвечивала истерика. Тум-м... тум-м... тум-м... --
доносилось из темноты коридора позади них. "Ключи! -- яростно заорал атлет.
-- Ключи давай, с-сукин сын!" -- "Ключи вам теперь не н