. И Дудю тоже. -- А на чью заступу он намекал, что за паренек такой? -- Ну, наверное, Гек-Малек, из урковых, Дудей где-то подобранный. Уж не знаю, как он был с Кромешником повязан, но когда Малька стала вся псарня по городу искать, я сразу Дудю предупредил. Через час-другой -- хлоп -- все покойники: Джеймс, Патрик, Франк... И Тобика -- помнишь его? -- заодно прибрали. И Малек сгинул. Вот так-то. Я ему после кладбища в тот же вечер позвонил, да потом встречались всем кагалом, с ним, со Сторожем... Я давно хотел с тобою переговорить, да видишь -- все такие занятые, что ты, что я... Короче говоря: вошел я в общак пятью процентами. Круто, да что поделаешь, зато сразу легче стало -- и со стрельбой, и с делами, и с гревом на "Пентагон". Он мне накернил жирный кус от лотереи по всему району, на легкие зузы дал наводку, а в мои дела не суется. -- Как же не суется, а проценты кто считает? -- Я и считаю. Он сказал, что на доверии, но если узнает "вольт" -- предъявит ребром. Пока все тихо и по понятиям. -- А как... эти дела, с "угольком"?.. -- Отрубили. Грабить их можно, торговать нельзя. Да и хрен с ними, по правде говоря; люди ненадежными становятся: либо сами подсаживаются, либо курвятся в лягавке перед расстрельными перспективами, либо на сторону кренятся, в расчете на колумбийские бабки... Либо все вместе. Да денег меньше не стало, скорее больше: плюс лотерея, плюс без прежней пальбы... С профсоюзами хороший бакшиш корячится -- регулярный, не хапок. Жить можно... Только... -- Что? -- Да ерунда, ничего. Все нормально. И тебе при случае советую. -- Нестор хотел сказать, да передумал, о том, что теперь фиговым листком отлетела утешительная мечта: завязать в любой момент и жить припеваючи в ладах с законом. Но слов подходящих не нашел, и на покой еще рановато вроде как... А дальше -- видно будет. -- Нет, я погожу, пока гром не грянет. -- Твое дело. Допивай, я остаток разолью. Ну, кореш мой старый, за Дудю и Малька предлагаю. Светлая им память!.. А через месяц пришел черед и Подкидыша. Тот решил проведать коллегу и заманить его на "холостяцкий" ужин. Опасаться в настоящее время и тем паче в дружественных краях ему было особенно нечего, и маленькая охрана -- три человека, включая водилу, -- осталась внизу, в бронированном "додже", а он, как был без пальто, встал перед телекамерой у входа, забежал в дверь, поднялся в приемную кабинета Нестора, на второй этаж, куда его всегда беспрепятственно пускали. Но в приемной неожиданно его тормознул Очкарик, "секретарь" Нестора, из постоянной охраны. -- Извините, господин Арнольд, шеф занят. -- Что значит -- занят? Я на секунду, всего делов... -- Подкидыш не терпел, когда мелкая сошка пересекает ему дорогу, и довольно грубо пихнул Очкарика в сторону. Очкарик отвечать не стал, естественно, вывернулся и всем корпусом вновь перегородил ему путь. Он повысил голос, в надежде, что его услышат через двойные двери: -- Я же сказал, он занят, господин Арнольд! Очень занят! Но Подкидыш, начиная что-то понимать, среагировал не на голос Очкарика, а на щелчок затвора. Он обернулся и увидел незнакомого парня с пистолет-пулеметом, деликатно направленным в потолок. Трое знакомых Подкидышу несторовских охранников, сидящих в прихожей, безучастно молчали, не вмешиваясь в происходящее. Зашуршал старомодный селектор на столе у Очкарика: -- Вик, что там за ор? Что молчишь? Очкарик, вместо того чтобы зайти в кабинет, обогнул Подкидыша и подбежал к селектору: -- Господин Арнольд прибыл и хочет войти. А вы сказали, чтобы я ник... -- Арнольд! Сукин же ты сын! Сказано -- занят я очень! -- заорал селектор голосом Нестора. -- Уматывай по-хорошему, к чертовой матери, не до тебя сей... Он осекся, и сквозь хрипы и шорохи работающего селектора вроде бы послышалась чья-то речь. Голос Нестора ушел вдаль: "бу-бу-бу... Подкидыш..." Потом опять невнятный собеседник, и уже почти нормальным тоном Нестор: -- Арнольд, зайди сюда... Тут с тобой поговорить хотят... Подкидыш вдруг все понял, он, демонстративно не обращая внимания на человека с поднятым стволом, повернул лицо к Очкарику и вопросительно подмигнул. Тот, зла не помня (Подкидыш все-таки не вредный мужик), отклонился так, чтобы корпус Подкидыша заслонял его голову от взглядов пришельца, и подтвердил, проартикулировал ртом и губами: -- "о...ме...ни..." -- Кромешник! Подкидыш глубоко вдохнул ноздрями, сорвал с носа темные понтовые очки, нервно пихнул их в карман шелкового пиджака, поутюжил ладонями волосы над ушами и твердой рукой открыл дверь в кабинет... Гек, после расставания с Орой, глушил тоску и одиночество в череде нескончаемых дел: бабилонские проблемы, библиотека, ночные компьютерные запои в обществе Фанта, приобщившего шефа к прелестям Интернета и хакерского искусства, и разъезды. Гек неутомимо рыскал по всей стране, участвовал в сходняках и организовывал их сам, откинув привычную осторожность, лично посещал крупные и средние правильные зоны, где на свиданиях с паханами и зырковыми делился с ними частью смутных своих подозрений и угрозами и уговорами подталкивал их к новым решениям. Хранители общаков в зонах и на воле первыми ощутили новый курс: вдвое, втрое возросли траты на подмазку правоохранительных структур. Цепляли всех, кто на нижних и средних этажах лягавской иерархии мог хоть как-то влиять на оперативное управление зонами и военизированными формированиями, но Геку все казалось мало. С его подачи по газетам и некоторым передачам прокатилась волна липовых "разоблачений", в которых то один, то другой, чаще покойный, чужой и сравнительно малозначащий уголовный лидер представал перед обывателями в качестве всемогущего преступного императора страны. Даже обыватели постепенно переставали принимать эти сенсации всерьез. (Бонс, получивший за это изрядную нахлобучку лично от Доффера, верхним чутьем подозревал причины неожиданного "спонтанного" противодействия, но концов найти не мог, ибо тоже был связан абсолютной секретностью своей миссии.) "Путешествуя" по стране, Гек выполнил давно намеченное: побывал в Новых Андах в гостях у Красного, одного из своих первых сподвижников, и не пожалел об этом. Заповедное захолустье принадлежало, казалось, другому царству-государству: иные обычаи, странный говор, непривычные одежды и манеры -- все здесь дышало дремучей самобытностью. Здесь прокурору ничего не стоило благословить брак своей дочери и сына местного уголовного делавара, неграмотность не служила препятствием в приеме на работу, а безнаказанно курить на улице могли только те из женщин, чья профессия была еще аморальнее подобного бесстыдства. Рыночный полицейский после дежурства возвращался в отделение, нагруженный тушками кур, апельсинами, деревянными плошками, и на всем пути, от рынка до отделения, от отделения до дома, не было человека, который, увидев, счел бы это чем-то ненормальным и неприличным. Но и здесь была жизнь, с проблемами, радостями, бизнесом, преступностью и вечерним телевизором. Здесь все обо всех знали, и звезда Красного, Матео Бабилонца, раздувшегося от оказанной ему чести, воссияла выше некуда: "не врал, пижон столичный, с самим Лареем на вокзале обнимался, как с родным папой... Вон с тем, здоровым... Я, когда еще на двадцать шестом спецу чалился, его часто видел..." Казалось, не только каждая домохозяйка, но даже их кошки с собаками, не говоря уже о "конторских", были в курсе, что у местного главаря, в столицах обученного, гостит самый главный урка страны, которому в Бабилоне полицейские генералы по утрам ботинки чистят... Гек пожил денек, покрутил носом и свалил от таких приколов подальше. Сам Красный, искренне огорченный столь кратким визитом, с двумя машинами охраны вез его горбатыми дорогами (Гек наотрез отказался посещать вокзал во второй раз) до границ своих владений. Главное для себя Гек прояснил: можно инкогнито отсидеться на дальних холмах любое разумное время -- только в городе появляться не стоит. А Красный стоит крепко и верен долгу старой дружбы. Визиты к Луизе и Анне Малоунам стали происходить все реже и реже, после того как Гек ощутил некий холодок со стороны Анны. Это была уже взрослая, самостоятельная, в свои восемнадцать лет, с привлекательным лицом девушка, характерная и по-своему сильная. В последнее время (Гек по-хакерски выследил ее секреты) она переживала по Интернету бурный виртуальный роман с каким-то юным англичанином, и Гек не однажды чувствовал ее сдержанное нетерпение, с которым она ждала его ухода. С Луизой было потеплее, но и она нашла себе работу -- для души, денег хватало -- и одинокого друга, тоже дизайнера... В качестве отдыха Гек избрал долгожданную поездку на Сицилию, по которой много лет ностальгически мечтал. Взял он с собой только Блондина (для всех -- в качестве переводчика), оба путешествовали по фальшивым, но надежным документам. Но казалось, что отдых не освежил Ларея: вернулся он еще более угрюмым и озабоченным. Блондина же, напротив, распирало изнутри, словно бы он узнал некую крутую новостищу. Фант по дружбе пытался его расколоть -- Блондин только головой крутил; про шефа даже за глаза перестал отзываться иначе, как с подчеркнутым уважением, а ведь раньше, хотя и демонстрировал преданность на словах и на деле, любил его подкусить и передразнить в кругу своих. Фант с энтузиазмом принимал участие во всех компьютерных затеях шефа. Тот, оказывается, хоронил в себе недюжинные таланты программиста и постановщика задач. И если в железе он разбирался на уровне простого грамотного юзера, то в написании программ, а главное -- в идеях, по которым эти программы составлялись, шеф иной раз норовил обставить и обставлял самого Фанта. Правда, у шефа жены и детей нет и ему нет нужды совершать обезьяньи прыжки, чтобы поспеть там и тут, да еще с этой сраной конспирацией. Но... за семью поспокойнее стало, нельзя не признать... И конечно же, даже здесь у шефа не обошлось без причуд: он построил себе очень изрядный "пентель" и уволок в неизвестном направлении. Причем без сетевой карточки, без модема... Нет, модем все-таки вставил... Зачем, он мог бы себе истинно крутую тачку завести, настоящую рабочую станцию индивидуального пользования, на РИСК-процессорах и все что хочешь... Так нет: "У тебя -- да, на всю катушку покрутимся, а сам -- только на максимальном уровне домашнего компьютера". Это он, чтобы не развращаться программистской мыслью на запредельных мощностях, сам себе ограничение поставил. А для общих нужд -- Ларей чуть ли не поклялся, что через год-два "Крей" достанет. И за ним не заржавеет... Но где он его тиснет, ведь подобную тележку в магазине не купишь?.. Даже в Службе и в Обороне таких нет. За последний год они с шефом вскрыли немало в сетях Министерства обороны и внутренних дел. Ракеты и пусковые установки -- черт с ними, а до электронных архивов вот-вот будет рукой подать... Не без агентурной поддержки, естественно... это только в фильмах хакеры делают то, что в принципе сделать невозможно. Взятки и кража бумаг из домашних и служебных кабинетов -- неотъемлемая составляющая при решении поставленных шефом задач. Вот до Службы добраться бы... Но тут тяжелее намного, слишком риск и сека велики, там весьма крутые спецы сидят, Фант заочно слышал о некоторых. Но "Крея" и они не нюхивали... На дворе октябрь, а почки уже лопались на деревьях, опадали коричневыми чешуйками на землю, разомлевшую от преждевременного тепла. Но Дофферу не до тепла и зелени, его била нервная лихорадка: он только что прибыл со сверхсекретного совещания у Адмирала, где начальники штабов и командиры соединений всерьез докладывали Адмиралу о степени готовности к выполнению задач, поставленных перед ними Родиной. А задача такая простая: вернуть исконные Фолкленды у прогнившей Британской монархии. Готовность у всех ублюдков -- полная. Все всех боятся, либо в самом деле -- безмозглые дебилы, не ведающие, что творят. Их потом можно будет рассовать навечно по камерам и простить, но Адмирала-батюшку... Дэнни заварил кофейку и позвал Муртеза... После мертвецки спокойного разговора с Доффером Муртез вызвал к себе Бонса и отдал ему приказ, который они с Дэнни все эти годы готовили. Решено было Сабборга не предупреждать, в надежде, что тот сам почует фишку. Но в случае успеха можно будет и ему намеком довериться. Бонс поочередно отдал распоряжение двоим помощникам, которые друг друга не знали, разумеется, как и сути предстоящего дела, а сам упаковал ранец -- на этот раз всерьез, не ради тренировки, брезентовый чехол с "инструментом", побрился, состриг ненужные кудри (потом все это нужно будет восстановить на недельку с помощью заранее изготовленных парика и накладок) и отправился "на дело" -- как он с фаталистской иронией называл предстоящее свое задание. Все, что можно, -- было продумано, вплоть до гарантий, что Бонса не устранят после содеянного, но мир так полон случайностей и лжи... Оставалось уповать на бога, удачу, взаимные расписки и порядочность шефов. Господин Президент должен будет появиться на открытии школы через два дня на третий. Занять позицию следовало уже сегодня... Гек уже третьи сутки сидел в своей подземной резиденции безвылазно, дебажил длиннющую программу, которую написал специально для вскрышки кода доступа к некоторым оборонным делам. Дело то ладилось, то тормозилось из-за нелепых иногда ошибок, вроде отсутствия фигурной скобки. Фант давно уже советовал переходить на "джаву", да Гек медлил, считал, что на "пласах" еще не все усвоил. Но отладка явно шла к победному концу, и Геку не терпелось опробовать программу, а заодно и новомодный хваленый процессор чуть ли не в полботинка размером. Отладку он проводил на стареньком двухсотом "пенте", а новичок ждал своей очереди на соседнем столе, специально для него купленном. Устал... Гек встал, поразмялся финтами и приседаниями с четверть часика и пошел ставить чайник. Как всегда, он глянул на стену за чайником -- теперь там было пусто... Однажды на витрине Гек увидел репродукцию картины Сандро Боттичелли, увидел и охнул от восхищения. Картина -- ерундовая, но в центре ее была изображена тетка с венком на голове и в длинном легком платье, усыпанном цветами... Это была вылитая Ора! А вот Ора себя не узнала и сочла, что Гек ей льстит... Но Гек придерживался иного мнения, разыскал и купил здоровенную репродукцию приемлемого качества. Потом Гек вырезал кусок, где была одна Ора, как он ее называл, попросил Фанта увеличить, максимально сохранив качество цвета. Фант выполнил, и Гек уволок добычу к себе, приклеил на стену, установил две лампы по бокам -- чем не икона? Гек, отдыхая, иногда смотрел на нее и засматривался: это была Ора и вместе с тем жизнь, юность, весна и любовь... Но кончилась любовь... Гек не выдержал печали, скатал ее в рулон и отнес, от соблазна подальше, на другую подземную точку, где он редко появлялся; уничтожить -- рука не поднялась... И вообще, о многом стоило поразмыслить... Такой фамилии, Артуа, не числилось ни в одном журналистском профсоюзе. Мелкие газетчики его не знали, а материалы его всегда занимали самые козырные места... В тех газетах, где он печатался. Единственное, что сумел нащупать Гек, сам и с помощью Фанта, что главные редакторы этих газет так или иначе, но обязательно имели в своей биографии контакты со Службой... А больше-то и искать ничего не требуется, найденного достаточно. И еще: Гек недавно послал специально ребятишек на кладбище, где похоронили Бычка.., -- тела там не было. За идентификацию найденного тела Гек отвалил пятьдесят тысяч ровно -- не Бычок получился. Но это уже изыск; годом ранее Гек перебирал тинеровские архивы и как чувствовал -- нашел фото "папы" Бычкового: на той "ядерной" зоне он числился куратором от Службы, был подполковником и без зоба. Вот такой прокол обоюдный получился: и Гек прошлепал, и они засветились. Бычок, или кто он там, рано или поздно ответит головой. Фант с Блондином уже получили на него ориентировку, но этого мало. Надо с его начальничками разобраться -- с мусульманином носатым и Доффером. Мусульманина он запомнил, когда филонил в бабилонском лазарете после карцерной трамбовки, а Доффера и тогда, и раньше, когда его Патрик молотнул, и позже сто раз в газетах видел. Там еще старик-наводчик был, в больничке, но тот уже помер, хрен с ним. Патрик Доффера не добил, но это еще не повод для него -- жить теперь. Почему людям не живется бок о бок? Ладно, волк жрет коров, те -- траву, волков -- паразиты, внешние и встроенные; трава -- и то жрет солнечный свет вместе с водой и минералами... Круговорот называется. Но зачем люди, причем не подыхая с голоду и не во время весеннего гона, убивают себе подобных, не говоря уже о коровах, волках и паразитах? И еще траву топчут... Да и я ничем не лучше... Все вместе почему так делаем? Обманываем, унижаемся и унижаем? Кто сильнее -- тот прав. Эта истина древнее царя Хаммурапи. И она не так уж плоха, если ее примерять на животный и растительный мир. И у человека, как у вырожденца животного царства, эта истина действует, и правильно делает. Но зачем, зачем облекать ее в красивые и лживые словеса о справедливости, милосердии, гуманности, повышенной ответственности перед обществом?.. Это стадо многожрущих и повсегадящих обезьян сегодня боится спида, а завтра озоновых дыр, вчера они сходили с ума от сахарного Маккартни и побрякушечного Леннона, а сегодня всем миром лижут ноги изможденным сучкам, чьи функции -- ходить туда-сюда в разноцветных тряпках на потребу ущербным дыроглядам. Познание? Такие светлые мозги пишут программы, гробят жизнь и способности, дабы безмозглые недоросли за дисплеем могли в пятом уровне забить гвоздеметом, а лучше топором, "электрика", чтобы перейти в шестой... Почти все мои парни имеют семьи и любят детей. Пестуны, мать их за ногу. А чужих детей -- сиротами оставят и завтракать пойдут, хорошо если в промежутке руки вымоют... Да, и у меня учились. Но я ничего и не говорю, я не лучше. Я сильнее и по этому поводу не страдаю. Но зачем мы все живем, слабые и сильные?.. Чтобы жить и оставлять после себя дерьмо и мусор по всей планете, и потомков, которые тоже будут гадить, но уже с бо2льшим размахом?.. Коррада своему обезьяннику мог шары вкручивать, а мне он ничего серьезного не ответил... "Завязываю на сегодня", -- решил Гек, споласкивая чашку. Надо только один цикл вставить, дело минутное... Опомнился он, когда глаза устали смаргивать резь и слезы... Наверху ночь, надо выспаться... Будильник поднял его в девять утра. Гек истратил час на тренировку, да еще полчаса на помывку, бритье... Да еще четверть часа на поздний завтрак. Гек пожалел, что не протянул телефонный кабель и убрал радио: надо поднатужиться, освободить недельку времени, найти в окрестностях ближайшую линию и все аккуратно и скрыто провести. Если с умом -- замучаются прослеживать... Что там наверху? Наверное, не холодно. Гек взял свитер полегче, плащевую куртку, сунул "магнум" под мышку, деньги не забыть... Закрываем... Решил он выйти на Яхтенной -- недалеко и тихо. Ветер, но солнечно. Город встретил Гека шумом, бензиновой копотью, суетой, от которых он уже успел отвыкнуть за четверо суток затворничества. Армейская машина неподалеку не желала заводиться, и офицер надсадным криком и матерщиной пытался помочь молодому водиле... Апатичная тетка из табачного киоска наменяла ему мелочи, и Гек пошел звонить. Странное дело, никто не отзывался... Ладно Фант, но Эл, Малыш -- они почти всегда на месте... И Нестора нет... И Киселя... Автомат плохой?.. Гек все еще не мог отрешиться от своей заковыристой задачки, только сейчас ему пришла в голову мысля, да такая светлая -- он понял, как можно на целый порядок сократить количество последовательных переборов при поиске кода, -- что он чуть не повернул домой, вниз... Надо пройти в другой микрорайон и позвонить оттуда... Навстречу Геку шел человек, мужчина лет сорока, среднего роста, каштановые, с проседью, патлы до плеч, в длиннющем темно-сером пальто нараспашку и с черной кожаной папкой в левой руке. Глаза красноватые, зрачки серые, джинсы ношеные, вид озабоченный, правша, без оружия... Никогда не встречал... Странный тип... Почему странный? Стоп! Гек внезапно осознал странность прохожего: тот посмотрел на Гека с изумлением... и... как это... с узнаванием. Гек обернулся вслед этому человеку, и тот обернулся... "Нет, никогда не видел, точно. Да мало ли психов на земле, если в каждого стрелять..." -- подумал один. "Надо же, вот тебе и сказки! Живой Ван-Кромешник, собственной персоной! Идет себе по улице -- и хоть бы хны! Рассказать -- никто бы не поверил! Я думал, он старше и слабее", -- подумал другой. Оба поколебались секунду, отвернулись друг от друга и разошлись, так ничего и не сказав вслух. Гек двинулся дальше. Он ощущал себя так, словно бы сонная одурь постепенно покидала его сознание под напором ледяного ветерка тревоги. Он стал озираться по сторонам: город изменился! Исчезли красочные плакаты, призывающие покупать и отдыхать, нет на горизонте ни одного пьяного и нищего, зато всюду полиция и солдаты... Музыкальный салон закрыт. Флаг на районной ратуше... спущен. Главпес, в натуре, концы отдал? Вот было бы славно... Ах, черт, не взял документы, если вдруг патрули случайно прихватят, бдительность проявляя... Теперь все понятно. Да, портреты с черной полосочкой в углу... Хорошая вещь -- всенародный траур. А кого нам на этот раз судьба ниспошлет?.. А какая разница, все такого же ублюдка. Ребята молодцы, притихли и по норам. Вот дьявол, на этой же неделе надобно плотно взяться за связь. Нащупать узел, подтянуть пару линий из мертвых номеров, определить станции, замазать наглухо -- вот тебе и "мыло" с Интернетом, и радио с прогнозом погоды и просто телефон... Тогда срочно все меняем. Ушастый подождет, якудзы подождут, пусть пока внутри разбираются, привыкают к мысли о кооперации... А пойдем-ка мы спокойно в библиотеку и там все обстоятельно прочитаем... И еще портрет и ещ... Нет, не все понятно. Тот, хипповатый, что он на меня пялился, как на родного сына?.. В библиотеке женщина, он ее не знал, выдала ему комплект газет за три последних дня, и он уселся в пустом читальном зале, за самым дальним от двери столом. Но читать ему долго не пришлось, ибо полоснули по глазам газетные шапки: "Заговор врагов", "Народ скорбит и негодует", "Им не уйти"... и его фотографии, анфас и в профиль! "Генерал армии Фридрих Мастертон в этот тяжелый для Родины час принял на себя всю полноту...", "Военное положение вводится с 21-00 до 7-00 ежедневно"... "Ваны -- нити ведут за рубеж", "Кромешник -- 1 миллион награды", "Он вне закона!", "Если ты гражданин -- помоги стране и право..." Гек выхватил "магнум" и в боковом прыжке трижды выстрелил по ворвавшимся в читальный зал людям. Все они были с автоматами наизготовку, в касках и бронежилетах, но троим из них это не помогло -- Гек стрелял в лицо. Он вскочил на стол и запрыгал вправо, параллельно оси "окна -- дверь". Пальнул еще дважды и убил остальных, кто успел ввалиться в зал. Взвизги женщин и лай команд явственно намекали, что за дверью не безлюдно. Полоснула очередь по двери, полетели щепки, но входить или вбегать никто пока не решился. Гек шустро подскочил к одному из покойников, сдернул автомат со сдвоенным изолентой рожком, вытащил из нагрудного кармана еще комплект и ринулся к противоположной, внутренней двери, ведущей в хранилище. Автомат он держал в левой руке, "магнум" по-прежнему в правой. Пробежать сквозь хранилище -- дело семи-восьми секунд, еще дверь... Р-раз! Коридор, пусто. Вниз, на первый этаж. Вперед, туда, где окна без решеток... Гек даже странно порадовался, что знание местности, полученное когда-то в результате профилактической рекогносцировки, реально ему пригодилось. Он заставил себя остановиться, автомат положил на пол, а пистолет сунул на живот, оттянул присохшие оконные задвижки и аккуратно раскрыл одну половину окна. Подобрал автомат и прыгнул вниз -- два метра, пустяк. По пустынному внутреннему двору он добрался до ближайшего люка, подковырнул пальцами крышку... Мышцы на спине противно дергались, ожидая свинцовой очереди... Вперед, вниз, от-лично! Видимо, никто не ожидал его появления именно в библиотеке, и бдительная работница просто вызвала ближайший патруль спецназа... Это очень хорошо... После отъезда Оры он поменял библиотеку на другую, почти столь же представительную, и уже выписывал разовые билеты на имя Вильяма Брандта. Эту тетку он не знал, и вполне возможно, что его не сопоставят с тем, что он тут постоянный клиент... И уж никак до Оры не доберутся. А если и вскроют связь -- пойди найди ее, он тогда в департаменте все визы чисто подмел, за неплохие деньги... Время жгло пятки; познания Гека в этой части подземного города, особенно так близко к поверхности и без доступа к глубинам, были весьма приблизительны, и Гек наудачу пробежал по склизким от сырости шахтам несколько сот метров, ткнулся в один люк, другой... Автомат он сбросил в начале пути, обойму в стволе поменял и решительно полез наружу. Оказался он во дворе-колодце. Из окон кто-то пялился, фигня, авось примут за пьяного диггера... Гек спокойно вывернул на Президентский проспект и постарался смешаться с толпой. Риск, что при таком пешеходном движении собаки-ищейки его унюхают, был весьма невысок, но Гек все же втиснулся в единичку-троллейбус и пару остановок проехал. Когда вокруг полно народу и все так буднично -- никто не ищет среди давки государственных преступников. И через мост надо обязательно проехать, а не перейти. Такси -- ни под каким видом. Наверняка уже пошел всеобщий перехват. Звучит грозно, да прямая эффективность невелика; зато для отчета неплохо: не та, так другая добыча случайно в сеть попадет... Аккуратнее, как можно аккуратнее... Гек знал, что ему делать в ближайшие сорок минут: надо добраться до дома No 62 по Минеральной улице и посмотреть в почтовом ящике сообщение от Блондина, если оно там есть и если Блондин еще жив. Геку непросто было на всем пути щупать глазами обстановку и не встречаться ни с кем взглядом, чтобы не получилось, как с тем первым узнавшим его мужиком... Вдобавок крайне нежелательно попадать в поле зрения полиции и военных, они всех подряд кнокают, хотя и утомились за эти горячие денечки. Теории строить рано, следует проверить ящичек, залечь на точку и спокойно все обдумать. Вот дурак без обратной связи: кабеля нет, ни радио, ни телефонного, ни телевизионного -- собственных рук дело. А волны туда ни короткие, ни длинные не доходят -- не нейтрино чай... Жратвы навалом, на две недели хватит, да подкупить по пути... Можно купить транзистор, или как он теперь называется, и выходить на верхнее подземелье -- слушать новости... Письмо было на месте. Гек вышел из парадной и стал читать на ходу. Почерк был корявый, с грамматическими ошибками -- Блондин собственноручно малевал. "Папа, привет. Все вспоминаем твои именины. Праздничные фотографии готовы, хотя ты и не любишь фотографироваться. Ты очень похожим получился. У нас все более-менее. Маленький наш хоть и упирался и капризничал, но все же поехал в гости к китайцам-иглоукалывателям, врачи настояли. (Малыш, стало быть, погиб во время прихвата или облавы...) Кисель чуть было не прокис, но мы его спрятали от духовки подальше, и с ним порядок, ждет, тебя дожидается. У соседей за стенкой все время шум и грохот, может дерутся или мебель ломают, а у нас очень тихо. (То-то же, идиоты, а то все урчали и фыркали.) Ребята из нашей школы разъехались на каникулы, некоторые звонят и пишут, от некоторых ни слуху ни духу. Книги, которые ты нам посоветовал, мы прочли, а теперь не знаем, что читать. Да, вот еще хорошая новость: мы с Джеффриком разыскали адрес и съездили вчера в гости к дяде Биллу, твоему сослуживцу, как ты просил, передать от тебя привет. Он обрадовался, встретил нас хорошо. Джеффрик все хотел с ним поиграть, но время было позднее, и мы взяли для него гостинец к Новому году и уехали. А живет он теперь возле Луна-парка. (Бычок, Бычок... Легко, видать, умер... Фант -- молодец, хоть и упрямый, как сто ослов, -- сказано же было: опознать и прикончить, безо всяких допросов. Видимо, по ситуации решил действовать. При нынешних событиях -- вполне оправдано, ни звуком не попрекну.) На нашей улице семафоры не работают, и Джеффрик теперь боится переходить дорогу (Интернет и "мыло" -- перекрыли, гады). А еще телефон шипит и хрипит, плохо все слышно. Пиши нам почаще, а лучше приезжай, мы скучаем". И неразборчивая каракуля в углу, вроде как детская подпись... Дурацкий шифр, но весьма эффективный. Не от спецов Конторы, конечно же, или там Службы -- от случайного глаза и простой агентуры... Надо же, ребята ни на волос не сомневаются, что похороны Господина Президента -- его рук дело. Вот так история... Всю жизнь мне талан -- отвечать только за чужие дела? И сколько мне отныне этой жизни осталось? А?.. Парням хорошо: они знают, что я приду и все образуется... А мне на кого надеяться?.. Вот лопух -- все оказались готовы к катаклизмам... кроме меня и Господина Президента. Метро в ста метрах, но туда -- как в такси -- заказан путь, слишком много козырных узлов наблюдения. Только пешком или общественным транспортом, мимо любого магазина с радиотоварами. И газеток купить и жратвы, лучше консервы... Очумевший от новой действительности Гек тем не менее уже начал прикидывать, что и как ему предпринимать дальше. Все видимые гангстерские гнезда столицы, да наверное и в провинциях, разорены и растоптаны, если судить по намекам Блондина и победным реляциям в газетах. Многие из его ребят наверняка уцелели. И дальше что? Военные взяли власть в стране, и много времени пройдет, пока они не обтешутся. Мастертон объявил военное положение и мобилизацию, поскольку Великобритания прямо обвинена в организации заговора против Президента и Республики. Все или почти все легальные денежные потоки перестали действовать на неопределенное время, тут ни тени сомнений нет. Это же касается нала в зарубежных банках. Общак пока еще не пуст: шесть тонн золота -- временно балласт, сотня лимонов в валюте, в гринах и дойчиках, это уже лучше. Просто денег -- еще под сто лимонов, очень хорошо... Это только городской общак... Как минимум год можно продержаться, не разваливаясь на лохмотья, даже в данной пожарной ситуации. А там глядишь -- и основное можно распечатать: банковские авуары и обычную подпитку с полей и нив... Придется делать пластическую операцию, но это не самое страшное... Какие неудачные для человека совпадения бывают... Гек, чуя непонятную угрозу от государственной машины, чуть ли не наизнанку вывернулся, чтобы принять и насколько можно -- пригасить надвигающийся удар... И небесполезно ведь старался... А теперь в урочьих и гангстерских кругах будут роптать, что-де, мол, Ларей убил Верховного Пса и этим всех их подвел под удар. Ездил, предупреждал, намекал и никого в известность не поставил. И как это теперь будет выглядеть в глазах уголовной общественности? Могут ведь и попытаться... О плохом лучше не думать, а хорошего не предвидится. Ребятишки в писульке ни словом его не упрекнули, может, с их стороны это силок, ловушка?.. Не дай бог. Гек шел себе по улицам и дышал весной. Уж сколько раз он ходил здесь и верхом и низом, и днем и ночью -- а все недосуг было оглянуться, осмотреться, как люди живут, что им надо, чем полна их обыденность? Траур трауром, но тротуары полны народом, в скверах старушки с детьми, молодые мамы с колясками. Вон стоят две молодухи: у каждой в одной руке коляска -- машинально дрыг-дрыг вверх-вниз, а в другой сигарета. Вот о чем они болтают, что их заботит? Десять против одного, что у любой из них не жизнь, а сплошные проблемы -- с деньгами, с детским здоровьем, с работой, родственниками, мужьями или их отсутствием... Нет же, стоят и хихикают и трещат без умолку... Дома, дома вдоль улиц... В каждом люди обитают, кучкуются по клетушкам и каморкам, именуемым жилищами. Дворняга бездомная бежит... С ней все ясно, она где пожрать ищет, расписание плотное: с утра и до вечера вынюхивать съедобный кусок. Повезет -- сдохнет, лежа на люке или в теплой парадной, а нет -- послужит человечеству на живодерне либо в исследовательском институте, в километре отсюда... А люди? Кто бы они ни были, вплоть до подзаборных алкашей, поиски пищи и крова, ну там бухла, занимают относительно меньше времени, чем у беспризорных и диких животных, а остальное время им на что? Если подумать, то и карьера, и творчество, и разборки, и политика -- суть проявления набора из основных инстинктов: самосохранения, продолжения рода, сохранения вида... Ненужный после прочтения бумажный комок фыркнул возмущенно и упорхнул в попутный мусорный бак, а ведь можно было порвать и проглотить для конспирации. И мороженым заесть. Гек остановился, пошарил по карманам и подошел к мороженнице. Сколько лет не пробовал, а вдруг захотелось... -- Эскимо есть? -- Есть, миленький. Одну порцию?.. Зря купил... Гек облизал губы, вытянул "марочку" из кармана куртки и тщательно обтер липкие пальцы. Потом оглядел, выбрал чистый участок материи и аккуратно высморкался туда... Надобно было так и сохранить в неприкосновенности память о той, детской радости, когда воробьи -- смешные, мир -- велик и понятен, а эскимо -- с привкусом счастья... Сколько лет городу -- пять сотен от силы. Если с предшественником языческим взять -- еще до тысячи лет наберем. Человек с кувшинами и наскальными рисунками -- еще сотня-другая тысяч лет с запасом. Какой была поверхность Земли сто миллионов лет назад, миллиард лет? Не было заплеванных тротуаров и неподобранных окурков, не было ООН и Черного Хода. Земля ворочалась потихоньку возле Солнца, зарастая плесенью, которая потом авторитетно самоназвалась Природой. А плесень росла, жила и умирала по частям, преобразуя дерьмо, гниль и трупы в природные энергоносители, на которых взросли вирусы, пожирающие ныне породившую их плесень. Мать Земля! На хрен тебе все это надо? Тебя грызут, а ты спишь, запаршивела вся. Тряхни ты шкурой как следует, смой в тарары все лишнее и грейся дальше, сколько Солнца хватит. Ты ведь вон какая здоровая: мельчайший прыщик лопнул -- а и его приссавшее человечество испугалось, великим Кракатау нарекло. Все эти цари Природы прогрессируют, давят друг друга с возрастающим азартом, но не успевают за расширенным воспроизводством. И ни бомбы термоядерные, ни биохимические лаборатории не в силах пока решить эту проблему... Любопытно, если бы, скажем, собрать все конкретные смертные пожелания ближнему своему и исполнить -- много бы землян выжило? И как изменялся бы процент выживших, в зависимости от культурного уровня стран, в которых они проживали. Или культурный уровень возьмем... Гек издалека заметил спецпатруль, лениво бредущий навстречу, и свернул на ближайшем перекрестке. Вот задумался, не заметил, куда и ноги принесли... Гек оказался на Старогаванской улице у дома No 30, совсем рядом с домом, где Гек в последний раз в жизни видел Патрика и Дудю, так и не известно кем пристреленных... Вон там, на третьем этаже, был Дудин кабинет, а тут его мотор обычно стоял... Нет Дуди, а дом есть, и улица живет, и город, и материк, и так далее... И каждый рядом с человеком пропорционально больший долгожитель. А человек считает себя хозяином всего этого, творцом и вершителем... "Блоха слона имела..." ...Или возьмем так называемую культуру... Гек вспомнил, как во время пребывания на Сицилии он попытался из уважения к престарелому дону Паоло прищучить некоего тамошнего борзилу по кличке Свинтус. Не успел, все мешался какой-то дурак-мотоциклист и местные лягавые опередили, буквально на минуты. Так вот этот Свинтус собирался взорвать Пизанскую башню, галерею Уффици и еще чего-то там бесценное для человечества... Ну взорвал бы, и что, оскудело бы человечество? Безмозглых туристов бы поубавилось, это точно. Чем трижды-четырежды отреставрированная картина-шедевр лучше качественно исполненной копии? Ведь холст у шедевра -- уже неродной, заменен, рама -- тоже, краски -- и тут, говорят, от старых мало что осталось. И в чем же разница, позвольте спросить, между копией и так называемым оригиналом? Кроме цены? Или если взять и уничтожить девяносто процентов сокровищ Лувра, Уффици, Эрмитажа, Метрополитен, Прадо -- кощунство? Да ни хрена. Бо2льшая часть мирового населения и не подозревает о наличии этих светочей культуры, а из оставшейся ее части почти никто и не знает, что эти пресловутые девяносто процентов шедевров наглухо закрыты в запасниках и будут там храниться, пока не обратятся в прах. Видел и шедевры -- кичевики на улицах ничем не худшие делают... Ора меня все ругала, ах, мол, не знаю, кто такой Олоферн и за что его убили, когда всякий культурный человек это должен знать. Человек какой культуры должен это знать? Буддист-китаец, бушмен? Ах, христианской... Тогда какого черта у Юдифи в ручках меч совсем другого века? Или меч -- вне христианской культуры? Художник, значит, сын своего времени, ему можно, а я -- грядущий хам? Сегодня кучка ублюдков в пенсне подписала бумажку о подлинности, и сертифицированный оригинал в жестоком бою ушел с молотка за тридцать с лишним миллионов долларов. А завтра более именитая кучка таких же искусствоведов, тоже лично никогда и ничего успешно не намалевавших, поймет, что это -- подделка... Куда нести экс-шедевр, в дворницкую? После второй бумажки картина перестала привлекать восхищенных ценителей прекрасного, быть нетленным достоянием человечества, а ведь все молекулы в ней прежние?.. И с музыкой все аналогично, и с историей... У Анны в учебниках и хрестоматиях -- какую ни возьми, так история древнего мира -- почти сплошь карликовая Греция и Рим, которые существовали весьма ограниченное по историческим масштабам время в маленьком аппендиксе небольшого материка. Уйди все это под воду, как наш пред-Бабилон во время оно -- цивилизованное человечество и не заметило бы, основная его часть так и продолжала бы лопотать по-китайски и хинди... Посреди тротуара, загораживая дорогу, стояли двое пьяных неряшливых мужиков, которые упрямо и громко пытались доискаться до истины: кто и кому в прошлый раз ставил стакан. Раньше Гек дал бы в морду тому, кто ближе оказался, освободив таким образом проход, но сегодня молча их обошел. Приемник в кармане, батареек запас -- на год хватит, а консервы он возле "точки" купит, где в Черный Ход спускаться... Человечество обречено. Оно, конечно, может поднять собственный... как это сказать... уровень негэнтропии... но тепловая смерть вселенной от этого не отдалится... да и не приблизится... И, к слову сказать, эта застывшая музыка поверх помоек... В Италии она оправдана, прохладу хранит, а у нас... Гек не успел обратить внимания на крик, на скрип тормозов случайного мотора справа от себя, не успел оглянуться и среагировать. Он ничего не успел, только ткнулся лицом в асфальт, чувствуя внезапный жар в спине, грохочущую боль, и угасающим зрением наблюдая, как у самого лица набухает и дышит парко2м лужица черно-красной жидкости. "Моя кровь", -- понял Гек и провалился в бесконечный кошмар... Армейский грузовой автомобиль с брезентовым пологом вез солдат-первогодков учебки в родные ка