и прижались к голой груди Гека, напротив сердца. Давно Геку не было так хорошо и уютно... Он нащупал выключатель, и в комнате настала абсолютная тьма. -- Не ворочайся, Пырь! Хозяину мешаешь. Хозяин, а хозяин? А что ты расскажешь? -- Сказку. -- Гек задумался и вдруг понял, что ни одной сказки он не читал и не слышал толком, хотя... Белоснежку и семь гномов -- отрывки из мультика смотрел. Но чем там кончилось и как начиналось?.. -- Да, я расскажу вам сказку про мушкетеров из древней Франции. Это такая страна на краю света... Дело было давно, и жил-был там один парнишка, по фамилии Д`Артаньян... Гек и сам не заметил, как увлекся рассказом. Пырь и Вакитока то ерзали, то затихали, Вакитока довольно пыхтела и прокашливалась смехом в отдельных местах, Пырь молчал, по обыкновению, но Гек ощущал каким-то образом, что и он доволен. От их маленьких телец исходило явственное тепло, от которого становилось уютно и легко на душе. -- ...А Д`Артаньян сразу догадался, что именно про эту портачку-клеймо и рассказывал ему Атос. Что эта миледи была его первой женой... Гек замолчал -- в горле пересохло, и он хотел было встать, чтобы попить кока-колы, но прислушался и сообразил, что слушатели так и заснули у него на груди. Он осторожно сунул руку под одеяло, ощупал их, погладил. Вакитока тихонько заурчала сквозь сон, Пырь свернулся в клубочек у нее под боком, и Геку жалко стало разрушать идиллию. Он зевнул и снова закинул руки за голову: пусть еще полежат с четверть часика, а он пока о завтрашнем подумает. Но мысли выворачивались случайными смысловыми связками, обрастали, словно водорослями, алогичными деталями и видениями. Гек таращил глаза в темноту, из последних сил пытаясь сопротивляться, но наконец сдался и провалился в сон. ...Невероятный сон -- хороший! Ах, черт побери -- но это был только сон! Гек прикинул по ощущениям: наспал норму, около семи часов, пора вставать. Досада в его душе смешалась с удивлением -- как ярко все было, как натурально и совсем не страшно... Он повел рукой на ощупь и включил свет. -- С добрым утром! Хозяин! Уж мы сидим-сидим, уж мы ждем-переждем! -- Вакитока от полноты чувств подпрыгнула чуть ли не на метр от тумбочки. -- А не будили. Пырь поиграть хочет. А, хозяин? Пусть Пырь поиграет? Гек почувствовал, как сердце взорвалось восторгом во всю грудную клетку: Пырь мотал круглой башкой, беззвучно улыбаясь и прижимая к животу свою флейту, Вакитока суетливо сновала вокруг лампы, то справа налево, то наоборот. Дым от сигары тянулся за нею коротким шлейфом и таял бесследно, оставляя лишь знакомый и ни с чем не сравнимый запах. -- Поиграть? Так ведь и есть, небось, хотите? А, Пырь? Гек обратился к нему, в надежде, что Пырь не словами, так хотя бы знаками подтвердит, что он слышит и понимает его. -- Нет-нет-нет-нет. И ели, и пили! Да, хозяин, много-то нам и не надобно. Нам вредно много, вредно. А я попляшу! Можно нам с Пырем плясать и петь? -- Все бы тебе, Тока, петь да плясать, -- нахмурился притворно Гек. -- Дай хоть до очка дойти да умыться. А потом уже пойте да пляшите хоть до упаду. Вот только Пырь не поет у нас, да и не пляшет вроде. Кто это -- "мы", насчет плясок и пения? А, Вакитока? -- Я! Я, я, я. А я Тока-Вакитока, так хозяин мне сказал! Пырь играть любит, ух как любит! Гек яростно шуровал зубной щеткой во рту и пытался взять себя в руки: тронулся он разумом или нет, но поймать глюки такой силы, да еще и радоваться им -- нет, это немыслимо. Надо срочно выбираться наверх и проверять где ни попадя -- насколько он адекватен? Гек покосился -- смирно сидят на тумбочке, смотрят в его сторону... Ой, бред!.. А хорошо в таком мире жить, будучи ненормальным на всю голову -- ни забот тебе, ни печалей, пой да пляши, да слюни на санитаров пускай... Сегодня тренировка была не тренировка, а так, двадцатиминутная разминка для очистки совести: Геку неловко было тренироваться при свидетелях, да еще беспардонная Тока подбадривала его нелепыми выкриками... Душ, бритва, полотенце, чайник, прикид. Расчесаться, заварить свеженького... Засвистел электрический чайник, лоскуты пара, крепчая по мере нагревания, выпрямились в тугую полупрозрачную струю. Гек бросил маленькую щепотку чая в эмалированную четырехсотграммовую чашку, залил сверху крутым кипятком (это был его обычный завтрак), поколебался и на глазок натрусил сахарного песку -- что-то сладкого захотелось. -- Так не будете хавать, типы? -- Благодарствуем, хозяин, сыты мы. Можно попеть, а? -- Пойте, -- разрешил Гек, жмурясь от первого, самого радостного глотка. Чай он любил пить некрепким, но горячим, насколько рот терпел, а чтобы жидкость остывала не быстро, он даже вместо чайной ложечки мешалку сахарную вытесал из липовой чурочки. Вакитока, с Пырем на плечах, перемахнула на гладко струганную, ничем не покрытую столешницу, ссадила его и опять заорала весьма немузыкально, нелепо подпрыгивая на когтистых лапках. А Пырь дудел, казалось, во все тростинки разом, только пальцы, как маленькие паучки, бегали вдоль крохотных дырочек. Гек благодушно внимал, хотя музыка (вместе с пением Вакитоки) больше напоминала визг дикой свиньи, терзаемой крокодилом. Чай кончился. Гек поднялся сполоснуть чашку, поставил на место, в тумбочку, дном кверху, вновь уселся за стол. -- Стоп! Тока, хватит, когти сотрешь. Пырь, сыграй мне что-нибудь более... лиричное. Вакитока остановилась на полскаку, встопорщила недовольно перья. -- Да-да, Пырь, играй! Тихое играть, да, хозяин? -- Спокойное что-нибудь. -- Геку хотелось вновь услышать ту мелодию, которую он пытался вспомнить временами и которую назвал про себя "Волшебный замок", но спрашивать ее сам -- вдруг не пожелал. Пырь заиграл. Обжитый кусочек подземелья заполнила красивая, спокойная мелодия, которую было бы приятно слушать в любое незагруженное делами время, но не более того. Это была не та музыка, и Гека она не грела. -- Еще, хозяин? Ты недоволен, да? Плохо играет Пырь? Пырь! Хозяин н... -- Тока, помолчи. Всем я доволен. Вот только часы остановились... -- Гек выковырнул и осмотрел пальчиковые батарейки -- наверное, опять отсырело что-то где-то. А недавно ведь менял... Он вогнал их на место -- нет, часы стояли... -- Тока, не знаешь, который час на дворе? -- А что такое час, хозяин? Какой он из себя? А? -- Тока усиленно запыхтела окурком (Гек никак не мог поймать момент появления и исчезновения его во рту у Вакитоки, и размер у окурка был всегда одним и тем же...). -- Ага, серость ты подвальная, часов, оказывается, не знаешь... Это такая штука -- время мерять. Пырь тоже не знает? -- Это, ну, хозяин... Нет никакого размера у времени! И Пырь... Да, Пырь? И Пырь также знает: Время -- оно без размера. Вот оно как! -- Неужели? Вакитока, ты мне не свисти своими философиями -- кто ныл: "Долго искали, давно не ели..."? Долго, давно -- это что, не время мерить слова придуманы? -- Как велишь, хозяин, как прикажешь! -- Вакитока съежилась, Пырь разинул пасть и испуганно глядел на Гека, потихоньку перемещаясь к Вакитоке за спину. -- Что боитесь, я ведь не сержусь на вас. Просто разговариваем... Я... -- Гек хотел продолжить, но Вакитока и Пырь принялись радостно скакать -- Пырь делал это молча, но Тока каркала и подвывала за двоих. -- Хозяин! Хозяин, хозяин, не сердится на нас! И Пырь, и я -- хорошие, хозяин любит нас! Ура! -- Цыц! Хорошие, кто спорит. Вакитока, хватит выплясывать, Пырь! Тока, объясни мне, как ты понимаешь слова "долго" и "давно" и что ими меряешь?.. Еще чайку врезать, что ли? -- Врежь, хозяин, врежь. От чая ты добрый становишься. -- Не отвлекайся и не заставляй меня по сто раз повторять вопрос. -- Меряю, меряю! Есть хочется -- аппетит меряю, соскучился по хозяину -- скуку меряю, себя меряю. А время не меряю, хозяин. И даже Пырь его мерять не умеет. Не умеешь, Пырь, а? -- Да, тяжелый случай. Время -- откуда и куда оно идет, никто не знает... так, кажется, в одной песне поется... Ну а я его вынужден измерять, тем не менее, не то бардак в делах будет... -- Хм, хм. Э-э-э, хозяин, это самое... -- Что? -- Куда оно идет, мы не знаем, а откуда -- знаем мы с Пырем. Ох, знаем! -- Чего? Что откуда-идет-мы-знаем? Тока, что ты несешь? А, з-зараза, чуть не ошпарился... Время откуда идет -- ты знаешь? -- И я, и Пырь. Вот оно как. Ух ты! -- Вакитока мелко-мелко задрожала. -- Не бойся, я ведь рядом. Рассказывай, Тока, мне очень интересно. Откуда же оно, родимое, вышло, время-то? -- Оно, хозяин, не вышло. Оно -- там сидит! -- Вакитока махнула крылом-недомерком. -- А только часть его просунулась и ползет! -- Куда ползет? -- Сквозь нас и ползет. А куда -- не знаю, хозяин, не гневайся. И Пырь не знает! Гека стал забавлять бредовый разговор, он прикончил вторую чашку чая, сполоснул, поставил на место. -- А как туда добраться -- где оно сидит -- знаешь? -- Да, хозяин... -- Тока опять лишилась окурка и виновато понурилась. Пырь сел на пятки и загородил лицо ладошками. -- Там очень плохо... Мы боимся, хозяин. -- Далеко ли идти? Добираться, в смысле? За городом, за границей, за пределами Земли? Где это место, где время живет? -- Оно не живет, хозяин. Оно находится там... -- Где -- там? -- В земле, под землей. Под городом. Хозяин! Что такое -- город? Он наверху, а мы с Пырем его не видели! Это вроде нашей комнаты? Покажи нам город, а, хозяин? Пырь, кланяйся хозяину, проси хозяи... -- Стоп. Оно что, в этом подземелье, да? -- Ух, хозяин, город интересно бы посм... -- Тока, не парь мне мозги, не испытывай мое терпение... -- Да, хозяин. -- Тока свесила свою лопоухую голову и смотрела не на Гека, а в столешницу. Пырь притиснулся к ней поближе, по-прежнему закрывая лицо руками. -- Сколько нам понадобится вр... Мы сможем туда добраться прежде, чем я захочу спать? -- Не знаю, хозяин. Не ходи, хозяин, мы так... хозяин... -- Я уже сказал! Сколько песенок, таких, как сегодня Пырь играл, нам туда идти? -- Не знаю, хозяин. Только можно, мы к тебе переберемся, когда пойдем, а то нам с Пырем боязно... -- Забирайтесь, -- разрешил Гек, -- только я сперва приберусь да оденусь... Гек сунул по пистолету в кобуру под мышку и в левый карман брезентовой куртки, прикрепил на левое предплечье стилет, в правый карман положил пружинный складенец, фосфорные спички. Подумав немного, снял со стены небольшой ломик -- гусиная лапа с одного конца и остро заточенный с другого. Напился из чайника впрок, вспомнил -- вынул из шкафчика двухсотграммовую плитку плотного горьковатого шоколада: Гек понимал, что с подземельем шутить не следует... Город Бабилон имел обширнейшие подземные коммуникации, от шахт метро и бомбоубежищ до канализационных труб, проложенных еще до войны и латавшихся от случая к случаю. Уж сколько раз департаменты и городские власти получали высочайшие указы -- составить подробные и точные планы лабиринтов; сколько карьер было загублено злостным неисполнением оного указа -- ничего не помогало. Строители метро прорывали свои ходы, газовики прокладывали свои, документация велась неточно, противоречиво. Дело еще в том, что сам Бабилон был основан поверх руин древнего города аборигенов, а тот, в свою очередь, напоминал пень могучего дерева, у которого ствол давно слизнуло языком столетий, а корневища живут по-прежнему, словно гигантская сеть, скомканная в рыхлый беспорядочный клубок. Подрядчики получали большие деньги за якобы вновь прорытые шахты, и им, ясное дело, не с руки было объяснять, что солидную порцию работы, а то и почти всю ее, абсолютно бесплатно выполнили неведомые землекопы позачерткаких веков. Отсюда и оперативные изменения в проектах, и подтасовка в чертежах... Строительство бомбоубежищ в войну, а особенно в первое послевоенное десятилетие, тоже добавило дырок в земле и конспирации в бумагах. Бабилон считался сейсмически устойчивой зоной, однако обвалы в подземельях случались, заваливая старые ходы и внезапно обнаруживая в боковых штольнях новые. Так что при желании все жители наземного Бабилона смогли бы уместиться в Бабилоне подземном, так называемом Черном Ходе. Другое дело, что желающих было совсем немного. Даже преступники недолюбливали подземелья: грязь, вонь, мрак, крысы служили отличным гарниром к мрачной репутации подземных лабиринтов. При предыдущем Президенте что ни год -- приказ Конторе: совместно с военными прочесать и очистить... После каждой "очистки" -- среди участников пять-десять трупов и без вести пропавших, несмотря на рации, связки, дрессировки... Каждый год в Бабилоне бесследно исчезали тысячи людей. Кого находили потом, живого и невредимого, в другом городе, кого вылавливали баграми из Тикса, а кого размуровывали из бетонного фундамента. Разное бывало, но городские легенды с неизменным постоянством приписывали исчезновения Черному Ходу, так издревле прозвали подземный город жители Бабилона. Во всяком случае факт оставался фактом: в Бабилоне бомжи и бродяги предпочитали жить на свалках и в картонных коробках, но только не под землей. И самих бомжей наблюдалось в Бабилоне резко меньше, нежели в Картагене, Иневии, Фибах и других крупных городах. Городские власти приписывали эту заслугу себе, горожане -- Черному Ходу, а как оно было на самом деле -- достоверно знали немногие, да и те придерживались прямо противоположных мнений. Всякая нечисть водилась в тех пещерах: легионы крыс, да еще не одной, а нескольких разновидностей, мутировавшие муравьи и осы-трупоеды, маньяки, крокодилы, беглые каторжники (вроде Джеза Тинера), шизанутые любители пещер со странным самоназванием, но не было у подземелья некоего единого Владыки. И даже Гек, несмотря на свою силу, оснастку и боевые таланты, принадлежал в этом жутком мире к числу малых сих... Впрочем, как и все остальные обитатели Черного Хода: крысы грызли все подряд, ими питались крокодилы, одичавшие собаки и слепые змеи. Все они избегали осиных гнездовий, но те же крысы, оголодав, пожирали и самих ос. Нечастые в этих краях человеки поедались с той же скоростью и охотой, что и оплошавшие собаки или кошки, но во время дезинфекционных и иных облав гуманоиды брали кратковременный и локальный реванш, уничтожая на своем пути любое, что шевелилось по иным законам. И в этом инфернальном экологическом круговороте все держалось на смерти и страхе смерти. Гек хорошо знал ближайшие окрестности: он благодаря отличной памяти и придуманному коду знал большинство ходов и ответвлений нескольких подземных кварталов. Прямо-прямо-лево-низ-низ-верх-лево... Гек легко выстраивал до сорока и более ориентационных цепочек такого рода и на автомате "читал" их задом наперед. Но и его памяти существовал предел: алгоритмической топографии поддавались лишь отдельные участки и самые общие направления, основную же часть маршрутов приходилось просто заучивать наизусть -- ну сто, ну триста, ну пятьсот... А таких цепочек, может, миллион надо в голове держать, да и то мало будет... Он ходко двигался знакомым маршрутом, боковым зрением подмечая трассу под ногами и любой намек на шевеление: за эти годы он попадал в переделки не более пяти раз: дважды -- крысы, один -- отравляющий подземный газ, один -- маньяк-садист, один -- обвал, чуть было его не похоронивший... ...С маньяком все было буднично и противно: Гек издалека возвращался малознакомым участком подземелья в свое логово и вдруг услышал будто бы скулеж... Прислушался -- точно, откуда-то с верхних ярусов... Верх-верх-вперед-вперед-лево-верх-лево -- почти у самой поверхности -- свет из щелей деревянной двери, плач и смех -- подлый-преподлый, ликующий такой... Гек поглядел в щель и пинком выбил дверь... (После для себя он определил случившееся как добрый поступок и гордился им втихомолку.) Он не любил вспоминать тот пейзаж: три тельца в углу, без голов и рук, а к стене напротив прикованы девчонка и мальчишка лет десяти, еще живые. Девчонка уже тронулась умом, а парнишка был наполовину седой. Как потом Гек прочитал в газетах, тот маньяк был не кто иной, как знаменитый Паук-Конфета (в легальной жизни холостой сорокалетний слесарь-газовщик), загубивший не менее тридцати детишек обоего пола. Трое суток он наслаждался, захватив в плен компанию детей: каждые сутки замучивал одного ребенка на глазах у других... Конфета сумел схватить нож, типа кухонного, и даже полоснул Гека по плечу, прежде чем Гек его обезоружил. Гек не стал его убивать сразу, только приковал к той же стене за руки и за ноги и попросил подождать немного. После этого освободил, взял за руки несчастных малышей и повел их к выходу. Девочка бормотала себе под нос и хихикала, мальчишка молча сопел, однажды только попросил попить. Гек вывел их на воздух ночью, во втором часу, сознательно не запутывая следов -- не жалко, район чужой. В ближайшей пустой ночной забегаловке он сунул бармену две двадцатки, велел напоить и накормить детей, вызвать полицию и скорую помощь. В соседнем дежурном магазинчике Гек, уже откровенно спеша, приобрел портативный магнитофон и пару кассет... Через неделю кассету прослушали все причастные к следствию чиновники Конторы, а также родители пострадавших, те, кому позволила это сделать нервная система. (Магнитофон и оставшуюся кассету Гек захватил с собой, но они недолго прослужили ему -- техника отказала, не выдержав условий содержания, и Геку пришлось ее выбросить). Гек рассчитал тогда, что у него есть два часа времени, и выжал максимум из того, чему научился за долгие годы: Конфета умолял его под конец -- сжалиться и убить, но не мучить так... Гек шептал ему на ухо, показывая на загубленных детишек, и продолжал изощряться... В первый и последний раз в своей жизни он получил удовольствие от пыток. Лицо и кончики пальцев Конфете он сохранил в целости, кишки выпустил и размотал под конец, когда почувствовал посторонние звуки наверху. (Мальчишка оказался памятливым и толковым: не только сохранил разум, но привел полицию на место и рассказал о случившемся...) Газеты перевирали те события кто во что горазд, сходясь, впрочем, в одном: с маньяком было покончено в его же изуверском стиле, и мститель пожелал остаться неизвестным. Именно тогда, помучив и убив, Гек понял для себя, что нет никакого смысла объяснять врагу, что тот нехороший: убей -- и хватит с вас обоих... Глава 7 Ах, ветер лета! Лесной, веселый, теплый, Он воли полон! В "Коготке" в два часа ночи было непривычно многолюдно: за сдвинутыми столами сидели все "основные" из банды Гека -- во главе стола Эл Арбуз, рядом Тони Сторож, потом Гнедые, Малыш, Китаец, Кубик, Сим-сим, Фант и другие ребята. Почти трое суток, как исчез, никого не предупредив, Ларей, и банда пребывала в растерянности. Все были допрошены -- Фант, Гнедой Втор, видевший его накануне (исчезновения) вечером, Стос, недавно назначенный шофером вместо Фанта... Сторож провел осторожную беседу с Малоуном -- нет, никто, ничего, никаких следов... Вокруг "Коготка" дежурило почти три десятка вооруженных и оснащенных следящей техникой членов банды, на случай внезапного налета со стороны тех, кто быть может причастен к исчезновению Ларея... Арбуз, захватив инициативу, в сотый раз теребил людей, пытаясь найти хоть какие-нибудь следы, -- тщетно. В данную минуту он вырвался на полкорпуса вперед по отношению к другим предводителям, но понимал, что Тони, Малыш, да и Гнедые -- не встанут под его начало -- уже сейчас кривятся и оскаливаются... Да и черт с ними, такие крутые -- так пусть сами попробуют воз везти, не жалко... Дурачье грызливое... Ну где же Ларей, мать его... Все протухает прямо на глазах... Хорош предновогодний подарочек!.. Резкий, настойчивый звонок в дверь заставил окружающих вздрогнуть. -- Храм, глянь, кто там? Храм, адъютант Сторожа, посмотрел в перископ и торопливо стал сбрасывать запоры с металлической двери. Голова его с выпученными глазами вывернулась тем временем в сторону сидящих: -- Сам! Запоздало прогудел зуммер на карманной рации, Арбуз приставил трубку к уху и услышал от остолопов из наружной охраны то, о чем уже догадался самостоятельно: Ларей! Ларей, как всегда, резко выдвинулся из-за двери и стремительно пошел вперед. Арбуз настолько обрадовался, что встретил его взгляд без обычного холодка в ребрах. -- Шеф (Гек сощурился)... Ларей! Мы тут не знали, что и думать... Ты бы хоть предупредил кого... Мало ли... Ларей был бледен и вроде бы похудел, в теплом свитере, несмотря на теплынь, а на правой щеке его, от виска к самой шее, тянулись три параллельных борозды -- почти свежие царапины, впрочем неглубокие и на вид пустячные. -- Некогда было. Привет, ребята. -- Наскоро поздоровался за руку с каждым, даже Стоса не пропустил. -- На кухне есть что? Жрать хочу -- как из пушки. Никак было не предупредить: в Иневию пришлось по-тихому смотаться, только что с дороги, -- соврал Гек первое, что пришло ему в голову. Соврал и с удивлением отметил, как распахнулись глаза у Тони и вытянулась жирная физиономия у Арбуза. Да еще они переглянулись, вроде как даже что-то поняли... Интересно что? (А вот что: по всем столичным газетам жевалась очередная сенсация века: в Иневии третьего дня при неясных обстоятельствах покончил с собой -- выбросился из собственных апартаментов на верхнем этаже небоскреба -- крупнейший независимый золотопромышленник Бабилона Марио Даглас. Следствие терялось в попытках найти более или менее рабочую версию, массмедиа вывалили их на прилавок более сотни -- на все вкусы. И никто, включая личного врача, не знал, что Даглас с детства страдал приступами депрессии, осложненными в последние годы пьянством и импотенцией. Но если Арбуз, Сторож и Фант читали о происшествии и видели репортажи, то Гек в ту минуту и этого не ведал). -- Сейчас сделаем! -- Арбуз махнул рукой, посылая кого-то на кухню, и ринулся туда сам, задевая спины сидящих массивным своим животом. -- Тони, расскажи, что к чему, а я на кухню покуда... Выслушав первые доклады, Гек сдержанно одобрил действия своих подручных, велел снять и отправить по домам охрану. Приближенные остались, включая Фанта, набирающего в последнее время вес и авторитет (головастика, а не кулакастика, как, например, Гнедые). Гек сидел во главе стола и увлеченно поглощал двойной ромштекс с гарниром из вареной картошки, обжаренной в яйце. Арбуз то и дело утирал лицо здоровенным носовым платком: напряжение последних дней отпустило, и он только сейчас, задним числом, ощутил всю его тяжесть. Сходные чувства испытывал и Тони Сторож: когда кругом война, когда чуть ли не с десяток Дядей отдали приказы на их уничтожение, не время волчить друг против друга -- всех, победителей и побежденных, слизнет объединенная ненависть соседей. Только беспощадный и бестрепетный Ларей мог, не теряя ума и хладнокровия, вырулить в такую минуту -- с ним было спокойно, без него -- отчаянно. -- Эл, скажи, чтобы чай несли... Фу-у, полегчало... Через пару, так, недель, а может месяцев, Тони, предстоят тебе переговоры о замирении с некоторыми соседями. А чтобы они были посговорчивее -- необходимо за это время добыть парочку Дядей: Дядю Тома, скажем, и Дядю Ноэла, да с полдюжины кого помельче. План я разработал в общих чертах. Тони доведет его до ума, вместе с Элом -- понял, Тони? Когда все подготовите, к послезавтрашнему вечеру, к 20-00, тридцатого числа, покажете мне. Эл, -- обратился он к Арбузу, -- ты у нас по рыжевью специалист? Арбуз молча пожал широченными плечами (ходка у него была двенадцать лет за контрабанду золота, а могли и расстрелять). -- Посоветуешь Гнедым, что и как, а вам, -- Гек развернулся, глядя в первую очередь на Гнедого Пера, -- вам обеспечить литье из очищенного "песка" в стандарте "мыло", объем примерно -- две тонны. Срок подготовки и исполнения -- месяц. Непосредственная поставка материала -- за мной, под мою ответственность, тут вам думать ничего не надо. Арбуз испытующе глянул на Тони, тот чуть заметно кивнул (мысли их двигались параллельно: ясно теперь, как и у кого шеф в Иневии золотишко добывал. Круто!). -- ...Фант! Хватит там ковыряться, совсем свихнулся на технике своей! -- Фант поспешно спрятал в карман коробочку, набитую проводками, крышечка от нее упала под стол, да так и осталась там валяться до конца совещания -- лезть за ней под стол в такую минуту Фант не посмел. -- Завтра в десять сюда, с аппаратурой, надо съездить нам кое-куда... Что? Возьми свой хваленый "антиклоп", будет вполне достаточно, да. -- Малыш! (Гек все еще сбивался иногда и называл Малыша по кличке, а не по имени, как полагалось по уложениям, введенным самим Геком, для парня его ранга. Но Малыш не смел обижаться и поправлять, да и сам еще не привык до конца к своему высокому положению.) К понедельнику организуй тир, а главное -- людей: проверю сноровку. Снайперов делать из каждого -- ни к чему, но грамотность -- изволь обеспечить. Проверю -- на первый раз морды разобью всем ленивым. И неразворотливым. Понял ли намек?.. Ровно в три Гек закрыл совещание. У присутствовавших на нем, кроме Гека, легко было на сердце. Все получили задания, все теперь четко знали, что, кому и как делать. Все вернулось на круги своя, и будущее вновь наполнилось оптимизмом. Соратники разъехались кто куда, Гек выглянул на улицу: несмотря на сплошные облака -- уже утро, что значит -- белая ночь... Передумал уходить, вернулся в зал, велел Стосу, новому шоферу, разбудить его в шесть и пошел в конторку, спать на диване... Ровно в десять прибыл Фант. Щегольской чемоданчик выглядел довольно забавно на фоне его кожаной безрукавки с заклепками и оранжевых колючек на голове. -- Джеф, когда ты наконец детство из жопы вынешь? Поприличнее одеться не можешь, что ли? Денег не хватает? -- А что такого?.. Гм-х... Нет, если надо... Ларей, я сегодня же... -- Да черт с тобой, ходи попугаем, мне твое благонравие из-под палки ни к чему. Но на тебя же на такого ни одна девка не посмотрит -- хотя бы из этих соображений... -- Еще как посмотрит... -- Ну-ну... К Малоуну заглянем, я договорился на двенадцать (а попутно к профсоюзникам, там дела есть кое-какие, в моторе подождешь). Познакомишься лично с адвокатами нашими, обследуешь помещения на предмет ушей. Основное, самое для меня важное помещение, одно -- кабинет Малоуна. Остальные -- по обстановке и обстоятельствам. Едем в приличное место, на пол не сморкайся, секретарш не щупай... Фант охотно засмеялся -- шеф в настроении, можно чуть расслабиться... Фанту многое позволялось в поведении такого, за что любому иному, даже ранга Малыша и Гнедых, Ларей живо бы заделал козью морду, а к нему -- благоволил, хотя и брюзжал частенько. Двадцатидвухлетний Джеффри Ол, уроженец захолустного восточного городка Эл-Кондор, попал на два года за решетку по хулиганской статье -- курочил телефоны-автоматы, но не деньги оттуда вытряхивал, а начинку. В деле особо отмечалось, что ящичек с деньгами не вынимался ни разу, иначе бы он получил вдвое больше... После отсидки родители не приняли его, и он уехал в столицу, где приткнулся к хиппической коммуне с панковской прослойкой, потом познакомился на блошином рынке с покойным Гуськом, тот пристроил его к гаражу... Фант умел палить из разных стволов, но так, не шибко... Да его и не часто привлекали к "горячим" делам, считали чудаком с прибабахами, хотя уважали за феноменальное чутье к технике. Шеф ценил его талант, всячески поощрял в этом направлении и денег, как правило, не жалел. А что еще нужно? Главное не попадаться под горячую руку -- забьет и не моргнет. Да вот попробуй определи -- зол он или весел? Только задним числом и узнаешь другой раз. А бывало, что иной и узнать не успеет, как уже на кладбище везут... Живя в свое время среди отвязных ребят, Фант повадился было покуривать травку, но Ларей узнал как-то и, глаза в глаза, сухо предупредил: еще один разъединственный раз -- и на луну, без оправданий... С тех пор Фант вообще курить бросил, от греха подальше... Гек обернулся к Фанту, сидевшему сзади: -- Ну-ка, дай наушники, интересно -- на чем торчит современность? Фант отстегнул плейер, протянул Геку наушники. Ушные перепонки протестующе завибрировали, ощущения граничили с болью. Сквозь вой и скрежет плохо отлаженных гитар прорывались похабные вопли участников этого шабаша. Звук был тусклый и сырой, как ботинок в подвале. -- Неважнецкая запись, Джеф, нечистая. -- Так и задумано было. -- Надо же... А что мы слушали сейчас? -- "Анархия в Объединенном королевстве" -- вещичка такая конкретная! -- Джеф, вроде ты умный местами... Да через год этот бачок унитазный и вонючий забудут напрочь. -- Скоро уж десять лет как забыть не могут, все слушают... -- А это потому, что мудацкое племя -- самое живучее, древнее звезд и больше, чем Китай. На, внимай, глядишь -- тебя в него без очереди примут... В конторе у Малоуна в полдень начинался святой час -- обеденный перерыв, поэтому в коридоре, на пути к кабинету, им никто не встретился, кроме заранее предупрежденной охраны. Гек полюбовался пару секунд каллиграфической вязью надписи на новой золоченой табличке перед входом, толкнул рукой дверь и вошел. Фант за ним. -- Извини, Джо, на пять минут мы опоздали -- пробки на улицах, черт бы их... Да оно и к лучшему: меньше любопытствующих... -- Эти пустяки не стоят извинений. Стивен, всегда вам рад, проходите. И прежде всего -- позвольте поздороваться с вами и, э-э, молодым человеком?.. -- Его зовут Джеффри. Это мой Эдисон и Архимед в одном лице. Не смотри, что таким охломоном вырядился, -- он в общем-то не вредный. -- Очень рад, -- Малоун поочередно потряс им руки, -- прошу садиться. Кабинет выглядел, на взгляд Фанта, стильно: выдержан в черно-белой гамме, все -- от портьер до кресел -- резких очертаний, минимум скруглений и овалов -- только набор прямых линий и четких углов. Даже люстра имела форму мальтийского креста, хищно взлетевшего под высоченный потолок. Один только хозяин кабинета диссонировал со своей обстановкой -- невысокий, пухлый, лысина блестит, толстые губы разъехались в улыбке -- приветливой и настоящей. -- Ну, Джозеф, ну даешь! Я не очень разбираюсь в таких штуках, но -- впечатляет! Как тебе, Джеф? -- Нормально. Только телик хилый, не смотрится здесь. -- Это не телевизор, это компьютер, монитор компьютерный. Что делать -- корпус стандартный. Пробовали его сверху декорировать -- работать перестает, греется. -- А это что? -- Гек ткнул пальцем: на стене, над письменным столом висел большой плакат с изображением лотоса и цифрами 1-2-3 под ним. -- Я повесил. Тоже не очень вписывается, но мне нравится. -- Нет-нет, так даже лучше. Но кабинетик шикарный, ничего не скажешь... -- Так что, Стивен, вам на самом деле нравится? -- Безусловно, -- с серьезным видом ответил Гек. Ему самому было почти все равно, как выглядит помещение, но он чутко уловил: Малоун почему-то принимает близко к сердцу чужое мнение об интерьере своего кабинета. -- Луиза лично проектировала. Она у меня дипломированный дизайнер! А денег все это хозяйство стоило -- прорва! -- Пожалуй, -- задумчиво подхватил Гек, -- это истинно ее стиль -- неожиданная и элегантная. Малоун расцвел. -- Кофейку? Стивен, э-э, Джеффри? Секретаршу я отпустил пока, так я сам сварю... -- Нет, Джо. Я, честно говоря, хочу пригласить тебя пообедать, а заодно и поговорим. А Джефа я привел, чтобы он обследовал твой кабинет на предмет всяких разных подслушивающих устройств. Мало ли чего... И учти: абсолютно бесплатно. (Малоун напряженно улыбнулся.) Нет-нет, ничего тревожного, обычная профилактика, ты же знаешь меня. Если и могут быть причины, то не в тебе, а во мне. Мне приходится осторожничать из-за моего противозаконного прошлого. Или ты против? -- Нет, Стивен, что вы... -- Малоун подумал самую малость. -- ...А вообще-то говоря -- правильно. Это никому не повредит: живя в нашей стране... -- И ладно. Собирайся, поехали. И секретаршу предупреди, хотя бы запиской, чтобы не взволновалась, когда это чудище увидит. Молодая? -- В прошлом году пятьдесят пять исполнилось. А что? -- Да ничего, тогда все в порядке. -- Гек выразительно поглядел на Фанта. -- Знаешь ведь современную молодежь... Ну так собирайся, поехали... Малоун с натугой распахнул дверцу здоровенного сейфа, встроенного в стену, собрал в единую стопку бумаги со своего стола, сунул поглубже, закрыл замок и закодировал номером. Ящики стола также позакрывал ключами, которые затем положил в карман. Гек с одобрением следил за его манипуляциями. -- Я готов. Охрану предупрежу внизу, а они скажут Нелли, секретарше. -- Джеф, мы вернемся через час-полтора. Тебе нужно что-нибудь? -- Стремянка. -- Да, есть у меня. -- Малоун открыл дверцу стенного шкафа у самого входа и вызволил оттуда легкую складную лесенку. -- Подойдет? Ну и отлично. Если туалет понадобится -- вон там, за дверцей... Стос лихо притормозил возле китайского ресторанчика "Тайбэй" на проспекте Святого Петра и выключил мотор. Наружная охрана, четверо незаметных постороннему глазу парней, рассредоточилась в пределах прямой видимости, еще трое должны были сидеть в зале за разными столиками. -- Ты не против китайской кухни, Джозеф? -- Не против, -- Малоун поморщился, -- но вообще-то я привык обедать дома. У китайцев соусы чересчур сладкие. (Ему частенько случалось проводить деловые встречи и в ресторанах, только в более престижных: он предпочитал французскую кухню у "Пьера". Но разница в воспитании, образе жизни, да и во вкусах, наконец... Иногда, для экзотики, сойдет и китайская пища, лишь бы не змеи да кузнечики.) Заказали они одинаково: салат из креветок, маринованную капусту, грибной суп, белую рыбу, изготовленную в виде кисти винограда. Запивали чаем, хотя Гек порывался взять для Малоуна вина. Малоун любил вволю поесть, а готовили здесь вкусно. И несмотря на дикую мешанину в заказанном обеде, возмутительную для воспитанных людей с тонким вкусом, скепсис Малоуна быстро растаял, едва он отведал маринованную капусту. А уж рыба удалась на все сто, и соус -- пусть и не острый, но весьма приятный. -- А что это у вас, Стивен? -- А, это... -- Гек провел рукой по щеке. -- Оцарапался недавно. Да ладно, через неделю пройдет. Вот у меня какое дело: в ближайшее время, через месяц-другой, необходимо будет позащищать моих ребят в суде. (Гек наметил кандидатуры Китайца и Малыша, а может, и Кубика в подмогу.) -- А что с ними? -- Кража. Из разбитой витрины, к примеру. -- Когда и где, на какую сумму и что крали? -- Еще не решил. -- ??? -- В "Пентагоне", в тюрьме, гангстера вконец оборзели. Я ребят туда послать хочу, чтобы уравновесили их. Но это я так... Забудь, если хочешь, или не обращай внимания на мои слова. Мне нужен предварительный совет, чтобы срок у каждого не превысил двух-трех лет. -- Ну, тогда витрину, пожалуй, разбивать не надо... Хорошо, я подумаю над оптимальным составом, гм, преступления. А... -- Что? Спрашивай, не стесняйся... -- А ребят вам, ну, не жалко? Ради бога, извините за вопрос, это, конечно, не мое дело... -- Им полезно будет. К тому же я сам, где-то через полгодика максимум, собираюсь в провинцию тем же транспортом. Года на четыре. А на этих -- отрепетируем. -- Боже милостивый, Стивен! Вам-то зачем? -- Мотивы сходные. Нужно, понимаешь? -- Не понимаю. -- Трудно объяснять несведущему... Не в обиду, Джо. Оглянись вокруг -- скотный двор на свалке: хулиганы, наркоманы, маньяки и прочая шишгаль -- проходу никому нет. На работе и дома всюду решетки, охрана, вечный страх... Ну и представь, что на зо... в местах заключения вся эта зараза нынче пустила корни гораздо шире и глубже, чем на воле. А ведь раньше этого не было, был порядок, уклад, создаваемый веками. Сидеть и так не сладко, поверь. А когда и свой брат заключенный тебе на голову серит -- нет, это неправильно. -- Так вы что, всерьез думаете принести туда благодать? В одиночку, как Иисус Христос? -- У того, как я слышал, куча апостолов была... Ну, апостолы там, не апостолы -- я буду не один и без благодати. Официально -- на твою поддержку надеюсь, а неофициально -- проведем подготовку, полгода впереди, можно многое успеть, были бы люди и деньги. -- И все равно, Стивен, мотивы превосходные... быть может... Но способ... Не понимаю... Гек и сам затруднялся объяснять себе, зачем ему опять понадобилось идти на такой шаг. Он действительно верил во все то, о чем говорил Малоуну, но кроме этого и еще были у него соображения. Да, что от самого себя скрывать, он катится по наклонной плоскости: забурел, погряз в довольстве и комфорте -- все эти моторы, да ромштексы, да квартиры (Гек искренне считал, что ведет роскошную жизнь). Так не долго и особачиться, с потрохами в бандиты-мокрушники переметнуться... Стать одним из Дядек, отгрохать себе хоромы, завести дорогих и модных телок, вроде дядиджеймсовской Ванды Вэй (кинозвездой стала, ого-го!), здороваться за руку с подонками из министерств каких-нибудь... В этом, что ли, смысл жизни? И опять же возможности у них ограничены несколькими подконтрольными кварталами. И вечно всех бояться надо: чтобы не убили, не арестовали, не подсидели... А эти политики, которые наверху, крутят всеми, как хотят. Тот же Господин Президент, очередной отец шлюховатой страны, сыном которой следует себя считать (стало быть, он -- дедушка всем своим гражданам, поголовным ублюдкам). Да почему они должны, твари безмозглые, ездить на нас верхом, свои законы мне устанавливать? Почему? Потому что сильнее по ряду обстоятельств. А в чем сила Дядек? Сотня-другая мордоворотов, небольшой мешок свободных миллионов (наличкой, как правило), круговая порука с чиновничьей продажной падалью -- и все, пожалуй... Нет, чтобы реально перекроить рыло этому миру, чтобы установить хоть какую-нибудь справедливость, не вмешиваясь при этом в политику, нужна сила покрепче. И источник этой силы -- уголовные зоны, да-да, зоны, с многомиллионным населением (если считать до, во время и после посадки), с накопленным зарядом ненависти, с общепринятыми и неукоснительными (как в старину) понятиями... Надо садиться. "От риска к риску", так говаривал старина Портос... -- Фу-ух, наелся! Спасибо вам за прекрасный обед, Стивен, буду иметь в виду этот ресторанчик. Теперь что у нас? Нет-нет, свой день до пяти часов я очистил, как договаривались... -- Вернемся в контору, Фа... Джеффри за это время должен был все закончить. -- Прекрасно. Я заварганю кофе по собственному рецепту. Стивен, а где вы собираетесь праздновать Новый год? Про Рождество не спрашиваю, это праздник сугубо личный (Малоун хотел сказать -- семейный, но постеснялся). -- Не решил еще. Ребята меня пригласили, но вряд ли я пойду -- зачем смущать людей? -- Дистанцию в отношениях не так легко преодолеть, а еще труднее восстанавливать, когда гульба закончится и наступит будень. -- Так... может, у меня, дома?.. Рождество мы с Луизой и Анной втроем встретили, а Новый год -- вчетвером отметим, или впятером, если вы со своей... девушкой придете. Вы ведь человек не компанейский, да и мы тоже. Соглашайтесь, Стивен, Луизу я предупрежу... -- Точно -- нет, Джо, хотя мне бы и хотелось этого, наверное. Никто и никогда не должен иметь возможность ткнуть тебя носом, Джозеф Малоун, в нарушение профессиональной этики и обвинить в предосудительных контактах с главарем преступной банды... А хорош