". Наяву происходило как раз обратное. С женой писать оказалось трудно, притом он постоянно пребывал связанным по рукам и ногам непомерными расходами: "Дай, сделаю деньги, не для себя, для тебя". И при этом азартно играет и много проигрывает. Не усугубилось ли его пристрастие к игре от разочарования в семейной жизни? Наталья Николаевна продолжает существовать сама по себе, в другом измерении. Но теперь у него к ней возникает недоверие. От кого-то (мы не знаем, от кого) Пушкин слышит что-то такое (не знаем, что), и это дает мужу основание полагать: жена его болтает лишнее. "Смотри, женка: надеюсь, что ты моих писем списывать никому не даешь; если почта распечатала письмо мужа к жене, так это ее дело... но если ты виновата, так это мне было бы больно... Никто не должен быть принят в нашу спальню. Без тайны нет семейственной жизни. Я пишу тебе не для печати; а тебе нечего публику принимать в наперсники. Но знаю, что этого быть не может; а свинство уже давно меня ни в ком не удивляет". Коли "быть не может", то чего же поэту жену стращать, что происходит утечка конфиденциальной информации? Я.Л.Левкович, комментируя эту мысль Пушкина, считает, что "он не исключает возможности читательского интереса (именно читательского, а не бытового) к своим письмам". Но почему бы, спросим мы, и не бытового? И не полицейского? И не личного интереса Бенкендорфа, и особенно царя, тем более, что он в письмах упоминается? Потом недоверие становится еще круче, ультимативнее, почти как решение отстранить жену из числа близких друзей: "Новостей нет, да хоть бы были, так не сказал бы". Мог употребить "не написал бы", имея в виду перлюстрацию почты, а тут "не сказал бы". Трещина между супругами расширяется, а разговоры его жены с непоименованными ее знакомыми все чаще оказываются в интересах его литературных и политических врагов. Он понимает, что другие лица на его жену влияют больше, чем он. Даже в мелочах Наталья Николаевна поступает наперекор ему, как ей хочется. Он просит ее не ездить в Калугу, не посещать какого-то бала, она это игнорирует. Она описывает своих ухажеров, дразня его и обижая: "Женка, женка! если в эдакой безделице ты меня не слушаешь, так как мне не думать...". Поэт искал покоя, опоры, а главное, счастья в женитьбе: "Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив", -- пишет он. И, похоже, старается уверить в этом больше самого себя. Его тяготит служба, в которую он впрягся из-за бесконечных семейных долгов. "Теперь они смотрят на меня, как на холопа, с которым можно поступать, как им угодно... Но ты во всем этом не виновата, а виноват я из добродушия, коим я преисполнен до глупости, несмотря на опыты жизни". От того, что он обращается к ней в письмах "Милый мой ангел", "Душа моя", "Душка моя", "Милый друг" и "Царица моя", называет "умненькая и миленькая", ничего не меняется. Его попытки приблизить ее ("а душу твою люблю еще более твоего лица"), объяснить ей ее роль как жены писателя безуспешны. Впрочем, в 1834-м обращения к ней в письмах все чаще звучат иначе: "Что, женка!", "Ну, женка!", "Нашла за что браниться!", "Ты, женка моя пребезалаберная", "камер-пажиха", "Все вы, дамы, на один покрой", "Стыдно, женка", "Какая ты дура, мой ангел!". Струна семейных отношений натягивается все более, кривая ползет вниз. Она занята своим успехом. Он больше не может жить так, как жил. Семья и творчество, а точнее, жена и творчество оказываются несовместимы. В литературе идеализируется Пушкин как семьянин, и это создает иллюзию легкости жизни Натальи Николаевны с ним. Он любил ее, о чем то и дело говорят его письма. Сперва честолюбию льстило всеобщее внимание к его жене, которое делало его более известным не самого по себе, но как средоточие сплетен и пересудов. А в нем при этом превалировал эгоизм мужчины, живущего своим профессиональным делом и имеющего стойкие привычки и свойства характера, которые он в женитьбе не утратил. После требующего уединения труда он искал развлечений: то были обильное общение с друзьями, игра в карты и, конечно, женщины. "Пушкин только с зарею возвращался домой, проводя ночи то за картами, то в веселых кутежах в обществе женщин известной категории... и часто, смеясь, посвящал ее в свои любовные похождения", -- пишет дочь Натальи Николаевны от второго брака, видимо, со слов матери. Жена терпела, но мы не знаем, что происходило в ее душе. Возможно, обида накапливалась, нежелание мужа считать важным то, что было интересно ей, отражалось на ее поступках, на ее отношении к нему. Неудовлетворенность не находила выхода. Обделенная его вниманием, она искала сочувствия у других. В 1835 году все явственнее видятся Пушкину перемены в семейной жизни. Он проходится по старому Донжуанскому списку. Он заезжает в Тригорское и Голубово "для сбора некоторых недоимок", то есть для того, чтобы заняться любовью со своими старыми подругами. Через пару месяцев после прошения об отставке с мыслью о переезде в деревню, следует его нежнейшее письмо к падчерице Осиповой Александре Беклешовой, роман с которой был закручен десять лет назад. Она в его Донжуанском списке значится под номером 20. "Приезжайте, -- умоляет он, -- ради Бога... У меня для Вас три короба признаний, объяснений и всякой всячины. Можно будет, на досуге, и влюбиться". Она уже замужем, но... Бурсов первый предположил: "...размышляя о побеге "в обитель дальную трудов и чистых нег", не думал ли он, что и подруга у него будет другая?". В январе 37-го он встречался с Беклешовой опять. Возникает роман в"--120 с сестрой жены -- Александриной, с которой поэт сошелся, когда жена была в очередной раз на сносях. Вересаев пишет: "Можно считать установленным, что в последние годы Пушкин находился с Александриной в тайной связи". "Александр представил меня своим женам, -- писала Ольга, сестра Пушкина, -- теперь у него их целых три". Согласно легенде, потерянный Александриной крестик камердинер нашел в кровати Пушкина, когда стелил постель. Но факт, что у поэта была духовная близость с сестрой жены больше, чем с женой. Умирая, Пушкин отдал Вере Вяземской цепочку с нательным крестом, прося передать ее Александрине, и та вспыхнула, цепочку получив. Все это стало отвергаться целомудренной советской пушкинистикой, что мало способствовало полнокровному изучению жизни поэта. В мае 1836 года Пушкин пишет жене из Москвы, что хочет там остаться месяцев на шесть, понимая, что она к нему ехать не захочет. Поразительно, что письмо от 18 мая начинается так: "Жена, мой ангел, хоть и спасибо за твое милое письмо, а все-таки я с тобою побранюсь: зачем тебе было писать? Это мое последнее письмо, более не получишь". Конечно, имеется в виду, что письмо последнее в связи с отъездом из Москвы. А все ж оторопь берет от совпадения с тем, что вышло в действительности: хотя Пушкин жил еще восемь месяцев, это и впрямь его последнее письмо к жене. Надвигался второй кризис, за которым последовала дуэль. Взаимное несчастье Соболевский за границей удивлен, что Пушкин стал писать "бесцветно и приторно. Да что с ним, с нашим Пушкиным, сделалось? Отчего он так ослабел? От жены ли или от какого-нибудь другого, все исключающего, все вытесняющего большого труда?". Карл Брюллов, с которым Пушкин очень сдружился в конце жизни, увидел "картину натянутого семейного счастья". Брюллов не утерпел и спросил: "На кой черт ты женился?". Пушкин ответил: "Я хотел ехать за границу -- меня не пустили, я попал в такое положение, что не знал, что делать, -- и женился". Об этом рассказе Брюллова вспоминает его ученик М.И.Железнов. Отметим здесь противоречие в объяснениях поэта: ведь раньше он говорил, что хотел ехать за границу, так как не получил согласия на брак. Русский философ, живущий на Западе, видит мадам Пушкину так: "...ажурная красавица с осиной талией, легкая и воздушная только во флирте и танце, но каменно-тяжелая как жизненная спутница". "Он любил жену, -- считала подруга юности Натальи Гончаровой княгиня Долгорукова, -- и находил в ней свое счастье; но все-таки она была не по нем", и Пушкин "был несчастный человек". Наталья Николаевна не терпела ближайшего друга мужа -- Соболевского и не скрывала этого, как делала бы умная жена. Карамзина замечает: "Больно сказать, но это правда: великому и доброму Пушкину следовало иметь жену, способную лучше понять его и более подходящую к его уровню". Александра Смирнова жалела, что Натали так необразованна. Пушкин просит жену привезти ему из его библиотеки эссе Монтеня и объясняет: "4 синих книги на длинных моих полках. Отыщи". То, что она не знала расположения книг на его полках или не читала Монтеня, вовсе не так уж важно. Печальнее то, что ее поступки без него и даже с ним были подчас наперекор ему: общалась с теми, с кем не надо, принимала того, кого он не хотел видеть у себя в доме, выводя мужа из себя, и пр. Интересы мужа так и не стали ее интересами. Воспоминания донесли до нас ее восклицание: "Господи, до чего ты мне надоел со своими стихами, Пушкин!". Боратынский спросил, может ли он прочесть новые стихи Пушкину, не оторвет ли ее от дел. "Читайте, пожалуйста! -- сказала она. -- Я не слушаю". Зато Пушкин состоял при ее интересах. Вереницей текли портнихи, модные магазины, званые обеды, увеселительные прогулки, празднества, балы, с которых она (или они вместе) возвращались в четыре-пять утра. Домом и детьми заниматься было некогда. В первом браке она родила четверых детей. В молодости, то есть при Пушкине, она была так вовлечена в светскую жизнь, что физически не могла быть заботливой матерью и хорошей хозяйкой. Она вынуждена была перепоручать заботы о муже и детях прислуге, кормилицам, сестрам. На сей счет количество свидетельских показаний значительно. Как все светские дамы, она вставала поздно. Обед подавали в восемь вечера, после чего следовал долгий ритуал одевания, наведения марафета и очередной выезд. Жена, по правилам тогдашнего этикета, не должна была появляться на балах одна. Плетнев пишет Жуковскому: "Вы теперь вправе презирать таких лентяев, как Пушкин, который ничего не делает, как только утром перебирает в гадком сундуке своем старые к себе письма, а вечером возит жену свою по балам, не столько для ее потехи, сколько для собственной". Конец цитаты не убеждает, что это было так. По другим воспоминаниям, поэт стоял у стены или сидел в уголке, вяло глядя на веселящихся, изредка разговаривал, ел мороженое, дремал. Дома он был одинок и не ухожен, ходил на прогулку один, часто обедал не дома, хотя обед готовился всегда. Даже летом Наталья Николаевна противилась поездке в Болдино, Михайловское или в Полотняный Завод, -- только на дачу под Петербург, где был бомонд. Светская жизнь требовала денег на элегантные наряды, выезд, хорошую квартиру, многочисленную прислугу, дачу в модном месте. "Заботы о жизни мешают мне скучать. Но нет у меня досуга вольной холостой жизни, необходимой для писания. Кружусь в свете, жена моя в большой моде, -- все это требует денег, деньги достаются мне через труды, а труды требуют уединения...". Он берет взаймы у друзей и знакомых, обращается к кредиторам, закладывает вещи, в том числе вещи друзей (Соболевского, Александры Гончаровой), а долги растут: 60 тысяч рублей за первые четыре года совместной жизни, еще 60 тысяч долга за последующие два. Наталья выпрашивала дополнительные деньги у брата, ни в чем себе не отказывая. Наталья Николаевна принадлежала к сливкам русского общества, в круг этот ее ввели Пушкин и Николай I. Если бы не поэт и царь, ее не знал бы даже узкий круг специалистов по тому периоду. Чтобы лучше понять, какой была жена поэта, обратим внимание на следующее. Она прожила на свете более полувека, из них шесть лет с Пушкиным и двадцать шесть лет после него. Она жила в то время, когда культура письма процветала, когда не было дворянской семьи, в которой девушки не держали бы альбома со стихами и рисунками. О г-же Пушкиной сказано и написано много. Друзья и знакомые, враги и чужие люди оставили свои впечатления в воспоминаниях, дневниках, письмах, пополняя наши представления о Пушкине и о ней. А что оставила жена поэта о других, даже о близких ему и ей людях? Что она сказала о Карамзиной, Фикельмон, Вере Вяземской, наконец, о себе и Пушкине? О нем -- ничтожное, налет ревности, жалобы на скудность семейного бюджета. Пушкин писал о своей невесте: она "бестемпераментна". Созрев, став женой писателя, кому из подруг, из великого множества его друзей и знакомых, хотя бы одному написала она за всю их совместную жизнь? Никто не сохранил, не припомнил ни строки, ни мысли ее. В письмах Натальи Николаевны, дошедших до нас, написанных после смерти Пушкина, мало интересного. Она видит внешнюю сторону вещей и примитивно описывает, что делала, кого посетила, кто красив и кто нет: "Сегодня его жена не показалась мне некрасивой, даже совсем наоборот, -- пишет она о семье Плетнева, -- а дочь его, напротив, порядочная дурнушка". В письмах о гостях и приемах она подсчитывает, сколько раз за вечер ей отпустили комплименты. Поначалу Пушкин пел Наталье Николаевне те же вдохновенные песни, что и другим своим возлюбленным (иных он женщинам и не пел), но поэзия пролетала мимо нее. Зато ее воодушевляли пошлости, сказанные случайными волокитами. Гончарова не проникла в его душу, а он не стал частью ее души. Даже случайная знакомая цыганка Таня оказалась сердечнее. Он так ничего и не сделал, дабы хоть как-то привить эту чужеродную ему ветку к дереву своей жизни, своему духу, хоть и был вдвое старше и обладал немалым жизненным опытом. Жена осталась для него священна, и ее можно было лишь менторски журить и окончательно простить перед смертью, сказав, что она невинна, что ее оболгали. Удивительное предвидение: любимую свою Татьяну Ларину он сперва назвал Натальей -- за десять лет до женитьбы и вычеркнул это имя как неподходящее к образу его любимой героини. Вдова поэта осознала, кто такой Пушкин, после его смерти, сохранила и передала дочери (графине Меренберг) письма поэта. Загадочна судьба писем жены к нему. Письма эти были переданы внуком Пушкина в Румянцевский музей. В 1920 году они были подготовлены к печати -- целых три печатных листа -- и вдруг пропали: никаких следов их не обнаружено. В шестидесятых годах появилась статья С.Энгель "Где письма Натальи Николаевны Пушкиной?". Полемика на эту тему кончилась ничем, и остается весьма слабая надежда, что письма найдутся. Маловероятно все же, что письма эти откроют нам что-либо новое. Судя по ответам мужа, ее письма раздражали его, вызывали на возражения, на втолковывание ей элементарных правил поведения замужней женщины, которые она не понимала или игнорировала. Впрочем, прочти мы послания Натальи Николаевны к мужу, может, получили бы какие-то дополнительные штрихи, объясняющие, как она отдалялась от него, как шла к неизбежной развязке кривая их семейных отношений и его творческая жизнь. Быть женой великого человека -- тяжелая ноша, она не каждому под силу. Наталья не стала ни хозяйкой, будучи занятой балами, ни музой, так как была равнодушна к творчеству мужа. И красота ее стала для него источником рабства. Он влюбился в физические достоинства, а душевных просто не знал, будучи уверенным, что его души хватит на двоих. Она тоже страдала в этом браке, -- от интеллектуальной пропасти, разделявшей ее и поэта, от его загулов, от того, что он не хотел понять ее. Отсутствие жалоб, тихая настойчивость в осуществлении своих интересов, отличных от его забот, личная жизнь вопреки его жизни и, наконец, терпение, -- вот ее подвиг. Когда Наталья развилась и полюбила, стало ясно, что ее кумир -- не Пушкин. Дантес как ее идеал и проблема развода В преддуэльной истории Пушкина обратимся лишь к тем аспектам, которым, как нам кажется, уделялось недостаточно внимания. Ставший, возможно, ради разнообразия, карьеры или богатства любовником гомосексуалиста Геккерена, который его усыновил, Дантес любви к нему не испытывал. Летом 34-го Пушкин познакомился с Дантесом в ресторане, когда жил в Петербурге без жены. Они быстро стали приятелями. Остроумный, находчивый, любитель женщин и гульбы, как и сам Пушкин, Дантес ему понравился и стал вхож к нему в дом. Дантес был хорошо принят Натальей Николаевной и ее сестрами. Хрестоматийная ситуация с Дантесом остается непроясненной, как нам кажется, по причине игнорирования важнейшей детали конфликта. Ухаживания, тайные и явные, за прекрасным полом были непременным, важным и вполне принятым элементом светской жизни: женщина страдала от неполноценности, если по ее части не было сексуальных притязаний. Как писал Гоголь, "каждая обнажила свои владения до тех пор, пока чувствовала по собственному убеждению, что они способны погубить человека". Семейные люди в этих играх не составляли исключения. Удачливые бабники и соблазнительницы были истинными героями общества, об их похождениях ходили легенды, неудачливые стремились им подражать. Пушкины, и муж, и жена, вели себя, как все. Поэт в письмах журил жену, остерегая от чрезмерного кокетства: "Ты радуешься, что за тобою, как за сучкою, бегают кобели, подняв хвост трубочкой и понюхивая тебя...". При этом для себя ограничений не делал, как и все его друзья. Вяземский, например, как вспоминает Нащокин, тоже волочился за женой Пушкина, "впрочем, волочился просто из привычки светского человека отдавать долг красавице". Дантес посчитал ее глупышкой и ухаживал за женой поэта весьма бесцеремонно, пока не влюбился всерьез. Они переписывались и, как Дантес признал на суде, его письма "своими выражениями могли возбудить щекотливость Пушкина как мужа". На балах они вместе танцевали, то и дело оставались вдвоем. Скоро весь Петербург об этом треугольнике заговорил. Француз так взволновал Наталью Николаевну, как ни один мужчина до этого. "Он ее смутил", -- заметил сам Пушкин, а затем понял, что страсть Дантеса не шуточна. Душевное равновесие жены поэта рухнуло, холодность сменилась жаром. Дантес оказался именно тем человеком, который был создан для нее: ровесник, красавец, понятный и близкий по вкусам, складу характера, интересам. "Мне с ним весело. Он мне просто нравится", -- сказала она Вере Вяземской. А что значит, когда женщина говорит "просто нравится"? С ним весело, а не с мужем! Он стал для нее интереснее, чем Пушкин. Она потеряла контроль над ситуацией. Встречи шли почти открыто, и любовь была взаимной. Эта работа была впервые опубликована более чем за год до выхода книги Серены Витале "Пуговица Пушкина" (Serena Vitale. Il bottone di PuЕЎkin. Milano, 1995). Найденные Витале письма Дантеса дают дополнительные подтверждения, но не меняют нашу оценку ситуации. "Жена Пушкина, безвинная вполне, имела неосторожность обо всем сообщать мужу и только бесила его", -- рассказывала Бартеневу Александра Васильчикова. Масла в огонь подлила Александрина. Сблизившись с Пушкиным, она, естественно, оказалась в конфликте с сестрой и, что по-человечески весьма понятно, привлекая Пушкина к себе, вольно или невольно разжигала страсти по поводу связи Натальи с Дантесом. Жена поэта добровольно отправляется на свидание с любовником в чужую квартиру. Бесплодно обсуждать, что в действительности в спальне произошло, -- это осталось тайной двоих. Доверять истории, рассказанной самой Натальей Николаевной, как делают ее апологеты, согласитесь, просто смешно. Но что бы там, внутри, ни случилось -- акт в постели или эмоциональный диалог, -- еще не настал для Пушкина крах семейной жизни. Позволим себе теперь высказать давно вынашиваемую точку зрения на суть этого скандала, суть, которая раньше оставалась вне внимания аналитиков. Не ухаживания за женой взорвали Пушкина, а тот факт, что намерения Дантеса из флирта перерастали в серьезные. Теперь Дантес любил Пушкину. А поскольку она отвечала взаимностью, ее муж мешал им обоим. С точки зрения двух влюбленных, лишним был Пушкин. Трудно поверить, но факт: поэт письменно жалуется Бенкендорфу. Наступает момент, который представляется болевой точкой в этом браке. На данный поворот отношений обратил внимание еще Павел Вяземский: гнев поэта вышел из берегов не из-за волокитства Дантеса за его женой, а из-за попыток барона уговорить Наталью Николаевну Пушкину вообще оставить мужа, то есть, уточним мы, стать Натальей Николаевной Дантес-Геккерен. Светский флирт кончился. Она не шла к разрыву, но ее к этому, несомненно, вели. Дантес предложил замужней мадам Пушкиной выйти замуж за него. Мы знаем, что такая перестановка фигур на жизненной доске случается. Геккерен-старший, умоляя Пушкину сжалиться над его сыном, изложил ей проект бегства за границу под его дипломатическим покровительством. Причем говорил он с ней на эту тему не раз. Игнорируя Пушкина, его жене предлагали последовать за бароном Дантесом, которого она полюбила и в этом ему призналась. Перед ней открывалась реальная возможность отправиться с любимым человеком в Париж или в имение его родителей Зульце в Эльзасе и там оформить новый брак. Итак, над Пушкиным нависла угроза развода, которым он сам раньше грозил жене в шутку. Развода и выезда жены за границу. С детьми или без детей, мы не знаем, но вопрос не мог не возникнуть у тех двоих, кто предлагал ей сделать это, и у нее самой. Если с детьми, то для невыездного Пушкина это означало, что он не увидит своих детей никогда. Разводы тогда были не часты, но прецеденты в петербургском свете имели место, Пушкины, и он, и она, об этом знали. Еще не так давно описывал поэт предложение Онегина Татьяне. Ноту иронии по отношению к старику-генералу уловил постановщик оперы "Евгений Онегин", которую мы слушали в Пражской опере. Генерал выезжает на сцену в инвалидном кресле, крутя колеса руками. Но если отбросить модернизированный подход, все равно Пушкин как в воду глядел, поставив своего любимого героя в положение Дантеса. То есть Онегин хочет, чтобы Татьяна ушла от нелюбимого мужа к нему. И вот над самим Пушкиным навис статус не просто обманутого, но брошенного мужа. Наталья Николаевна к счастью или несчастью для Пушкина на развод с ним не пошла, но, тем не менее, ситуация уже зашла слишком далеко. Летом 36-го влюбленная в Дантеса другая сестра Натальи, Екатерина, потворствовала свиданиям Натальи Николаевны с Дантесом, чтобы почаще видеть его. Ситуация еще более запутывается, ибо Дантес, по некоторым сведениям, встречается с Екатериной Николаевной, чтобы чаще видеть Пушкину. В результате Екатерина Гончарова выходит замуж. Состоявшийся, как принято считать, для улаживания конфликта брак Дантеса с Екатериной тоже не решил проблемы. "Но вряд ли Н.Н.Пушкина была в силах что-то изменить в эти дни. Более "осторожное" поведение с ее стороны могло лишь отсрочить развязку", -- считает С.Л.Абрамович. Трудно согласиться с этим утверждением. Разве не важно было отсрочить смерть поэта не то что на месяцы или недели, но хотя бы на дни? Даже если бы был ничтожный шанс изменить ход событий, разве жена не обязана была его испробовать? Она не понимала или не хотела менять этот ход -- и в этом ее несомненная трагедия. Наталья Николаевна действительно не знала (вряд ли делала вид, что не знала) ни о подметном письме, ни, тем более, о предстоящей дуэли, что только подтверждает, как далека она была от него и от его друзей. Иначе бы вмешалась, отговорила, подняла шум, легла бы поперек дороги мужа. Обратилась бы к императору, и послали бы жандармов, спасла бы и мужа, и поклонника. Какая страшная ирония судьбы: ее не было дома, когда он собирался на Черную речку, проскочила мимо него в экипаже, по близорукости не заметив его, когда он ехал на смерть. Пушкин умирал, а она требовала внимания к себе своим странным поведением, истериками, которые устраивала в соседней комнате. Находясь в неведении о предстоящей дуэли, она также пребывала в неведении о реальном его состоянии после ранения. Александр Тургенев с изумлением отмечал (в дневнике): "У него предсмертная икота, а жена его находит, что ему лучше, чем вчера!". У похолодевшего тела, на людях, она просила прощения, клялась, что оставалась ему верна, ругала себя за то, что позволяла Дантесу ухаживать за собой. Щеголев и Вересаев, собрав огромный материал, прямо обвиняют в смерти Пушкина его жену, и их аргументы очень весомы. Осуждение не входит в задачу историка, но мягко говоря, Наталья Николаевна неадекватно воспринимала всю ситуацию. Абсурдно размышлять, как сложилась бы жизнь Пушкина, не встреть он Наталью Николаевну или встреть ее раньше или позже. Столь же неясно, на сколько бы продлилась его жизнь, если б дуэли с Дантесом удалось избежать. Дело в том, что не смерть искала его, а он в последние годы настойчиво искал смерти, мог закончить жизнь и без помощи Дантеса. Прав о.Сергей Булгаков: не ничтожный Дантес или коварный Геккерен повинны в гибели Пушкина, а тот путь, на который он вступил, женившись. Катастрофа разразилась в доме Пушкина задолго до роковой дуэли. Если б он жаждал крови врагов... А ведь он хотел крови друзей. Он мог с таким же успехом погибнуть раньше, когда в поисках смерти вызывал на дуэль своего приятеля Соллогуба, а также Репнина и Хлюстина. Я зрел врага в бесстрастном судии, Изменника -- в товарище, пожавшем Мне руку на пиру, -- всяк предо мной Казался мне изменник или враг. Эти поразительные своей мизантропией слова остались в черновиках мирного и просветленного стихотворения "Вновь я посетил", по сути, рядом со знаменитым обращением "Здравствуй, племя младое, незнакомое!". Не стала ли смерть Пушкина платой за то, что он женился, не добившись взаимной любви? Наталья плюс Николай Друг поэта Нащокин вспоминал, что царь ухаживал за Натальей Николаевной "как офицеришка". Но все это было значительно серьезнее, чем предполагал поэт. Рука не поднимается написать, что даже друг Жуковский выполнял роль сводника. Вот записка Жуковского Наталье: "Я, кажется, ясно написал ему (Пушкину. -- Ю.Д.) о нынешнем бале, почему он не зван и почему Вам непременно (Жуковский подчеркивает. -- Ю.Д.) надобно поехать... Вам надо быть непременно". "Непременно", да еще повторенное дважды, потому что царь, очевидно, поручил воспитателю наследника Жуковскому обеспечить присутствие Натальи Николаевны, а Пушкин мешал бы, он "не зван". Николай Павлович садился на ужинах рядом с ней. В сущности, ради приближения Натальи Николаевны и лучшей возможности ухаживать за ней царь сделал Пушкина камер-юнкером, что открывало поэту с супругой путь на интимные царские вечера в Аничковом дворце. В письмах Пушкина жене находим недовольные намеки на царские маневры: "Не кокетничай с царем". На деле альянс "Наталья плюс Николай" был гораздо проще, чем теперь кажется. Ситуацию объясняет французский литератор А.Галле де Кюльтур, который жил в России и служил секретарем богатого вельможи. "Царь -- самодержец в своих любовных историях, как и в остальных поступках; если он отличает женщину на прогулке, в театре, в свете, он говорит одно слово дежурному адъютанту. Предупреждают супруга, если она замужем; родителей, если она девушка, -- о чести, которая им выпала. Нет примеров, чтобы это отличие было принято иначе, как с изъявлением почтительнейшей признательности. Равным образом нет еще примеров, чтобы обесчещенные мужья или отцы не извлекали прибыли из своего бесчестия. -- "Неужели же царь никогда не встречает сопротивления со стороны самой жертвы его прихоти?" -- спросил я даму любезную, умную и добродетельную, которая сообщила мне эти подробности. -- "Никогда!" -- ответила она с выражением крайнего изумления. -- Как это возможно?" -- "Но берегитесь, ваш ответ дает мне право обратить вопрос к вам". -- "Объяснение затруднит меня гораздо меньше, чем вы думаете; я поступлю, как все. Сверх того, мой муж никогда не простил бы мне, если бы я ответила отказом"". Свидетельство любопытное, даже если краски в нем сгущены. Пушкин был, возможно, единственным исключением. Наталья Николаевна, флиртуя с царем, пыталась держать дистанцию. Впрочем, Николай не спешил. А поспешил бы, что поэт смог сделать? В качестве литературного упражнения можно предложить студентам сочинение на тему: "Александр Сергеевич вызывает на дуэль Николая Павловича". Михаил Лунин вызывал на дуэль великого князя Константина, но это все же не царь. В жизни Пушкину осталось бы закрыть на происходящее глаза или стреляться с самим собой. Скажем здесь то, о чем думалось давно: может быть, и надо рассматривать дуэль Пушкина как эквивалент самоубийства? Николай, занятый другими женщинами, прекрасно понимал, что птичка далеко из клетки не улетит. Есть и еще одно доказательство отсутствия этой связи при жизни Пушкина: вряд ли Наталья уступила бы Дантесу и тайно встретилась с ним, если бы она в тот момент уже была любовницей императора. Император покрыл огромные долги Пушкина и обеспечил материально вдову и детей после смерти поэта. Когда через два года она вернулась в Петербург, Николай Павлович заехал к Наталье Николаевне в гости проведать детей. Представляется маловероятным, что у нее началась любовная связь с царем тогда же. Однако спустя некоторое время после возвращения молодой вдовы в Петербург вдруг ее триумф, так сказать, санкционируется сверху, и немедленно меняется отрицательное отношение света к ней. Накануне Рождества вдова Пушкина и Его Величество вместе покупали в магазине игрушки детям. Прежняя светская жизнь, полная соблазнов, веселья, флирта и побед, завертела ее. Придворный живописец, посланный царем, пишет ее портрет в библейском костюме. Вот это, скорей всего, и было началом ее близости с Его Величеством. М.Л.Гофман, например, считал, что роман этих двух людей -- сплетня. А дочь Натальи Николаевны Александра Арапова полагала своим отцом Николая I. Это считают ее собственным домыслом, но в принципе сегодня такая гипотеза может быть проверена путем генетического исследования. Мифологическая концепция, выстроенная в ряде трудов, которые назовем чуть позже, как бы накладывает второй брак Натальи на более важный для пушкинистики первый. В этих работах тень Пушкина находится с Натальей Николаевной во втором браке постоянно, она советуется с поэтом, бережет его рукописи, издает сочинения, то и дело повторяет наизусть его старые письма к ней, а дети читают только сказки Пушкина. Генерал Петр Ланской в этой модели есть некое приложение к своей жене и ее умершему мужу, она для нас остается и во втором замужестве вдовой великого поэта. Однако в основе нового брака вдовы Пушкина лежит интрига, понимание которой проливает свет на роман Николая I и Натальи Пушкиной. Плетнев полушутя спросил вернувшуюся из деревни молодую вдову, скоро ли она выйдет замуж, -- ведь Пушкин велел ей сделать это через два года. Ответ был, что она, во-первых, не пойдет замуж, во-вторых, ее никто не возьмет. Плетнев дал Наталье Николаевне совет отвечать что-либо одно, лучше второе, чтобы в случае отступления сказать, что уж так судьба захотела. Несмотря на многочисленных поклонников, вдова оставалась незамужней два года пребывания в деревне и, после возвращения в Петербург, еще пять лет. В 1844 году ровеснику Пушкина, кавалергарду, генерал-майору Петру Ланскому предстояло назначение командиром полка в глухую провинцию, как вдруг его назначили командиром лейб-гвардии Конного полка, шефом которого был император лично. Ланской сделал Пушкиной предложение, и она его сразу приняла. Им была выделена роскошная казенная квартира. Николай Павлович хотел быть посаженым отцом на их свадьбе, но Наталья Николаевна настояла, чтобы свадьба прошла скромно, не привлекая внимания. Царь прислал в подарок новобрачной драгоценное ожерелье и сообщил, что первого ребенка будет крестить сам. Для крестин император прибыл к ним в Стрельну. Он то и дело расточал щедрые милости Ланскому и его жене. В свете такие отношения понимались мгновенно. Общественное мнение, как уже говорилось, настроенное против Пушкиной, при таких обстоятельствах изменилось. Те, кто осуждали Наталью Николаевну, стали искать ее дружбы. Пушкина-Ланская готовила вечеринку для полковых офицеров. Когда генерал Ланской докладывал царю о делах, тот спросил: "Я слышал, что у тебя собираются танцевать? Надеюсь, ты своего шефа не обойдешь приглашением?". На балу император прошел в детскую, взял на колени девочку, целовал и ласкал. Когда царю готовили альбом в связи с юбилеем полка, Николай распорядился, чтобы на первом месте, рядом с командиром поместили портрет его жены. Комментируя историю с альбомом, Вересаев ставит два восклицательных знака и спрашивает: "!!При чем тут жена?". Но еще более важная деталь вскрылась после смерти Николая. Камердинер открыл внутреннюю крышку его золотых часов и увидел там миниатюрный портрет Натальи Николаевны. "Чтобы не было неловкости в семье", камердинер забрал эти часы. Даже если это легенда, то нет ничего невероятного в том, что брак с Ланским покрывал интимные отношения одинокой красавицы-вдовы с императором, а возможно, и их ребенка. Второй ее брак был благополучным и, кажется, счастливым. В отличие от жизни со своим первым, невыездным мужем, Ланская стала бывать за границей, лечилась в Ницце. Выгоды женитьбы продолжали сказываться на ее втором муже: вскоре Ланского произвели в генерал-адъютанты, после назначили начальником первой кавалерийской дивизии, затем петербургским генерал-губернатором и председателем комиссии для разбора и суда по всем политическим делам. А впервые, согласно версии дочери Натальи Николаевны, Ланской видел ее, когда в 1836 году Идалия Полетика поручила ему прогуливаться по улице перед квартирой, в которой она организовала тайное свидание Дантеса с женой Пушкина. Тогдашний любовник Полетики, Ланской следил, чтобы Дантесу не помешали. Дантес умолял Наталью Николаевну отдаться ему, вынимал пистолет и говорил, что хочет застрелиться. Со слов самой Пушкиной, в комнату вошла девочка, дочь хозяйки, и Наталья Николаевна якобы кинулась к ней. Вот комментарий Вересаева об этом эпизоде в жизни Ланского: "Уж конечно, он понимал, что подобного рода тайные свидания устраиваются не для платонических бесед на возвышенные темы, и о даме, соглашающейся на такие встречи, должен был получить совершенно определенное представление". Согласно другому аргументу, выдвинутому советской пушкинистикой, Ланской не мог наблюдать за свиданием Пушкиной с Дантесом, поскольку в тот момент его не было в Петербурге. Из мемуаров следует, что Ланской был человеком доброй души и суровым командиром. Покладистый муж, вполне светский и к тому же хороший семьянин, он был безмятежной альтернативой Пушкину. Второй эксперимент в брачном бюро Второй эксперимент мы провели в том же брачном бюро Сан-Франциско. Это был поиск наиболее приемлемой брачной пары для Натальи Николаевны по состоянию на год 1836-й, то есть год конфликта и потенциального развода Пушкиных. Мы заполнили анкеты на одну женщину и трех мужчин. Четыре основных мужчины были в жизни Н.Н.Гончаровой: Пушкин, Дантес, Романов и Ланской. В компьютер брачного бюро мы ввели трех из них, поскольку Ланской появился в жизни Натальи Николаевны через семь лет после смерти Пушкина. Речь, таким образом, идет о любовном четырехугольнике. Оговоримся, что смешно и думать о разводе царя и браке с Натальей Пушкиной, однако и устранить Николая Павловича искусственно из сложившейся ситуации невозможно, а наш конкурс, как уже говорилось, весьма условен. Ряд данных здесь опущен, например, рост Николая I и Дантеса, -- оба были значительно выше Пушкина. Экономя место, не сообщаем обо всех возникавших заминках. Так, для Николая в графе "Место жительства или жилищные условия" мы указали "Зимний дворец". Компьютер потребовал разъяснения значения "Зимний дворец", а после задал вопрос: где номер 0809461 (Николай) живет летом? Поиск для регистрационного номера 0809456 Фамилия: Гончарова Имя: Наталья Возраст: 24 года Национальность: русская Расовое происхождение: белая Внешность: А (красива) Образование: домашнее (французский язык, танцы) Профессия: домохозяйка, мать четверых детей Должность: не служит Материальные возможности: недостаток денег Хобби: моды, танцы, немного верховая езда Кандидатура 0809457 Фамилия: Пушкин Имя: Александр Возраст: 37 Национальность: русский Расовое происхождение: смесь белого и африканца Внешность: В (некрасив) Образование: Царскосельский лицей Профессия: поэт, редактор журнала Должность: камер-юнкер (вынужденное пояснение для компьютера -- получает research grant, то есть субсидию от правительства как историк России) Материальные возможности: недостаток средств Хобби: игра в карты, бильярд, рисование, путешествия, прогулки, баня, стрельба из пистолета Кандидатура 0809459 Фамилия: Дантес-Геккерен Имя: Жорж (Георг) Шарль (Карл) Возраст: 24 года Национальность: француз Расовое происхождение: белый Внешность: А (красив) Образование: Парижское военное училище Профессия: военный Должность: поручик кавалергардского полка (офицер) Материальные возможности: достаток Хобби: светская жизнь, танцы Кандидатура 08094 61 Фамилия: Романов Имя: Николай Возраст: 40 лет Национальность: русский Расовое происхождение: белый Внешность: С (обычный) Образование: домашнее, со специально отобранными русскими и иностранными преподавателями Профессия: военный, высший офицер, политический деятель Должность: император (для компьютера -- глава государства) Материальные возможности: богат Хобби: верховая езда, танцы, литературная критика Наиболее приемлемым партнером для номера 0809456, то есть Натальи Гончаровой, компьютер назвал номер 0809459 -- барона Дантеса. Резервным кандидатом для Гончаровой был номер 0809461 -- Николай. Что касается номера 0809457 (Пушкина), то для данной женщины (Гончаровой) он был компьютером отвергнут как неприемлемый для нее кандидат вообще. За дополнительную плату мы договорились с брачным бюро продолжить поиск для номера 0804957 -- Пушкина. Гончарова и Софья Пушкина отпали раньше. К оставшимся Ушаковой и Олениной подключили картотеку брачного бюро. Теперь, отодвинув номер 0809462 (то есть Екатерину Ушакову) и номер 0809458 (Анну Оленину), компьютер предложил Пушкину более подходящую, чем две предыдущих, невесту номер 0803172. Под этим номером, как выяснилось, была зарегистрирована аспирантка Кафедры славянских языков Калифорнийского университета Беркли. Оказалось, что аспирантка эта русского происхождения (еврейка из Одессы). Имя счастливицы брачное бюро сообщить отказалось. Сотворение мифа Борис Пастернак когда-то заметил, что с точки зрения здравого смысла, разумеется, лучше бы Пушкин женился на ком-нибудь из пушкинистов. Советский миф об образцовой жене государственного поэта, как уже говорилось, получил новое развитие в 70--80-е годы нашего века. Не истина занимает пушкиниста в то время, а нечто другое: "Правильное понимание того, что такое Наталья Николаевна, жена Пушкина, имеет принципиальное значение". Не будем обращать внимания, почему Наталья Пушкина в этой цитате "что", а не "кто". Вопрос по существу: что такое "правильное" понимание? Сегодня жена Пушкина оказалась на первом месте среди его друзей. Для при