ядом домов, готовые открыть огонь по малейшего движению... Бойцы потихоньку, прикрываясь за бэтээром, спускаются по переулку в сторону Белого дома. Один взвод солдат продвигается вдоль домов, и мы стараемся от них не отставать... Лейтенант, поняв по фотоаппарату, что мы -- репортеры, спрашивает: "Слушай, далеко еще до Белого дома?" "Да вот он, -- отвечаем, -- перед вами". Лейтенант матерится. В это время грохот стрельбы усиливается. Громыхают танковые орудия. Но они бьют с Калининского проспекта, и уже не видно, что там происходит. Свист пуль в нашем переулке учащается. За бэтээром падает один солдат, сразу же -- второй. Откуда их достали -- непонятно, скорее всего с верхних этажей гостиницы "Мир". Санинструктор бежит, пригибаясь, оказать помощь, но одному из солдат помощь уже не нужна -- попадание в голову. Второго на носилках относят в сторону парни в гражданском. С удивлением узнаем в них недавних защитников Белого дома. Еще больше удивляемся, увидев, что раненого солдата забирает микроавтобус с номером 68-35 МТ. Всего несколько часов назад мы видели, как этот же микроавтобус подвозил во время штурма к "Останкино" боевиков и увозил оттуда раненых. Теперь он так же активен на этой стороне. Среди солдат и нескольких фоторепортеров заметно прибавляется молодых людей в подпитии и теплом одеянии. Абсолютно ясно, что они перебежали из Белого дома, а теперь вот дают советы, куда лучше бить. Выглядит это мерзко. Из нашего переулка уносят еще двоих убитых и четверых раненых десантников, но ребят это не останавливает. Они шаг за шагом продвигаются в сторону огрызающегося Белого дома. Останавливаемся за стенами гостиницы "Мир". Один из взводов, разбив стекло, забирается в гостиницу. Мы остаемся снаружи. Столбы дыма поднимаются в разных местах прилегающего района -- то ли снаряды туда залетели, то ли зажигательные пули -- ничего понять невозможно... Связист пытается связаться со своими, чтобы скоординировать действия, но ему это не удается. Движение дальше тоже невозможно: там открытое пространство к парламенту. Бойцы периодически постреливают, выглядывая из-за угла и присев за бэтээром. Рядом слышен треск -- горит здание мэрии, в него, судя по всему, попали гранатометом из Белого дома. Понимаем: в нашем переулке наступление явно приостановилось, потому что у десантников нет никакой слаженности со стоящими здесь же бэтээрами, те периодически постреливают, но никуда не двигаются. В этой ситуации офицеры принимают решение не рисковать больше людьми и останавливаются на уровне гостиницы... ...Перед тем как уходить отсюда и везти материал в редакцию, спрашиваем солдат -- не слышали ли они, министр обороны или президент с обращением выступали? Солдатики в недоумении пожимают плечами..." У меня в выписках еще целая куча репортажей очевидцев и участников боевых действий, но для общей картины, наверно, довольно и этих двух. Говорят, что общее число погибших в этих сражениях превышает сто человек. Сейчас в печати и в домах москвичей обсуждается вопрос, как получилось, что мятежники поначалу достигли определенных успехов: ворвались в мэрию, беспрепятственно, под красными флагами на захваченных грузовиках и автобусах проехали через всю Москву в Останкино и даже сумели на короткое время до подхода спецназовского отряда "Витязь" проникнуть в помещение телецентра? Горячо обсуждаются три основные версии. Первая версия. Обычная российская безалаберность. По существу говоря, ее выдвигает само правительство. Черномырдин в своем интервью по ТВ говорил, что "мы не могли себе представить, что они пустят в ход оружие, надеялись на переговоры". Ах, какая наивность! Уже было известно, что подвалы Белого дома превращены в казарму, где скапливаются "профессионалы" разбоя из Приднестровья и других горячих мест, и вовсе не для моральной поддержки ВС. А также, что там имеются склады оружия и боеприпасов. Вторая версия. Был момент колебания высшего командования армии. Просачиваются сведения, что военный министр Грачев с запозданием на добрых 12 часов после распоряжения президента отдал приказ войскам войти в город. Естественно, что в этой ситуации и милиция была не уверена в своих действиях. Быть может, удивившее всех присвоение (на днях) Министру Внутренних дел Ерину звания Героя Российской Федерации отражает то обстоятельство, что он рискнул направить "Витязь" к Останкину раньше, чем Грачев реально подтвердил свою лояльность Президенту. Третья версия. Власти преднамеренно пропустили боевиков к Останкину, дали им в него ворваться и убить двух-трех человек для того, чтобы иметь основание предъявить ультиматум Белому дому, а потом после многократных проволочек и отказов с той стороны начать обстрел из танковых орудий и отдать приказ о штурме. Другой вопрос, который дебатируется не менее живо, -- прав ли был Гайдар, когда в воскресенье вечером по ТВ призвал москвичей придти к Моссовету, чтобы выразить свою поддержку Правительству и Президенту. Это я уже застал. Вид у Гайдара был бледный, он сказал: "Нам нужна ваша помощь". Ты знаешь -- я не трус. Но тогда я спросил себя: "В чем помощь?" В отличие от августа 91-го года, когда войскам, если бы они предприняли штурм Дома, пришлось бы переступить через расстрел безоружной толпы, в данном случае войска, направлявшиеся к Белому дому или в Останкино никак не могли бы узнать о том, что у Моссовета или на Тверской толпится народ. Гайдар потом говорил, что: "мы готовы были, в крайнем случае, раздать оружие организуемым отрядам", имея, видимо, в виду "Живое кольцо" и афганцев. Но у них есть свои цепочки оповещения и следовало бы только их вызвать. Впрочем, вряд ли имело смысл вооружать гражданских лиц стрелковым оружием, если регулярная армия оказалась бы на стороне противника. Если же она сохраняла верность Правительству, то и вовсе незачем было собирать людей, которые легко могли бы стать жертвой потерявших рассудок бандитов и маньяков. Я не пошел к Моссовету. Твой дядька ходил и чуть ли всю ночь проторчал там и на Красной площади. Он рассказал, что народу было много -- в основном интеллигенция. Но может быть Гайдар рассчитывал на то, что этот сбор повлияет на позицию военного министра Грачева -- его-то об этом легко было уведомить. Тогда в такой акции был свой резон. Пожалуй, если бы мне это тогда пришло в голову, я бы тоже пошел. Но министр до того так решительно заверял президента в своей верности, что вроде не было никаких оснований для сомнений. Что дальше? Похоже, что на этот раз Ельцин полон решимости использовать свою победу над оппозицией. Деятельность Советов всех уровней по всей стране приостановлена. Правые партии и их органы печати запрещены. Выборы в Думу 11-го и 12-го декабря расширяют свое поле. По-видимому, к ним "пристегнут" и выборы муниципальных органов управления на местах (в Москве -- точно). Вероятно, что в те же дни будет проведен референдум по принятию новой Конституции. Ее спешно дошлифовывают и собираются утвердить окончательный текст на реанимированном Конституционном Совещании. Разумеется, всерьез за два месяца все это подготовить, а избирателям переварить невозможно. Но голосовать будут по-простому: за Ельцина или против. Я думаю, что президентские выборы он выиграет. Может быть только во втором туре, когда "раздрай" демократов будет преодолен. Каков будет состав нового парламента сказать труднее. Но поскольку половина (не треть, как намечалось ранее) из 450 депутатов Думы будет избираться по партийным спискам, а радикальные партии оппозиции запрещены, то надо думать, что большинство думцев будет поддерживать правительство. Сепаратистские настроения быстро увяли. Еще вчера ряд субъектов Федерации собирались объявить себя независимыми государствами, некоторые даже перестали перечислять налоги в госбюджет. Сегодня все, кроме Чечни, заявили о готовности принять участие в выборах. Наш народ привык уважать силу, да и всем надоел этот бардак с "демократическим" противостоянием президента и парламента". Как выяснилось из газет, основные кровопролитные события произошли вечером и ночью 3 октября, в день моего возвращения в Москву, и в первой половине следующего дня. До этого происходила массовая раздача оружия в Белом доме (28-го) и разного рода переговоры, даже с участие патриарха Алексия. Ельцин прибыл в Кремль на вертолете тоже только 3-го числа во второй половине дня и далеко не сразу сумел заставить Грачева вызвать дополнительные воинские части в Москву. Обо всем этом я собираюсь подробно написать в другой книге, посвященной хронике политических событий и эволюции экономики страны в ходе нынешней почти мирной революции. Здесь это делать неуместно, поскольку интеллигенция в упомянутых боевых действиях участия не принимала, если не считать ночного бдения около Моссовета и на Красной площади в ночь с 3-го на 4-е октября. Известия 5 октября 1993 г. Из статьи О. Лациса "Реакция пошла войной на Россию, Россия раздавит войну и реакцию". ..."Еще надо будет поговорить о массовых заблуждениях и об ошибках власти, допущенных за последние месяцы.. Но сегодня одна мысль сверлит мозг: не следовало ли демократическому большинству общества действовать помягче ради мирного разрешения конфликта с непримиримой оппозицией? События третьего и четвертого октября показали: надо было действовать, напротив, тверже, решительнее и, главное, гораздо раньше. К сожалению, демократия опять опоздала в осознании реальности, опять сильна задним умом". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . "Когда я пишу эти строки, за окнам слышны знакомые звуки, похожие на салют. Но это не салют, это танковые пушки бьют по Белому дому. Это не на Кавказе, это в центре Москвы. Играли в демократию и доигрались. Нет, от демократии отказываться не надо. Отказываться надо от игры. Жизнь по законам демократии -- это очень строгое дело". Там же, 3-я стр. Обращение к согражданам большой группы писателей (42 человека) После констатации ситуации сегодняшнего дня и напоминания о великодушии после августовского путча, в обращении говорится: "Мы должны на этот раз потребовать от правительства и президента то, что они должны были (вместе с нами) сделать давно, но не сделали: 1. Все виды коммунистических и националистических партий, фронтов и объединений должны быть распущены и запрещены Указом президента. 2. Все незаконные военизированные, а тем более вооруженные объединения и группы должны быть выявлены и разогнаны (с привлечением к уголовной ответственности, когда к этому обязывает закон). 3. Законодательство, предусматривающее жесткие санкции за пропаганду фашизма, шовинизма, расовой ненависти, за призывы к насилию и жестокости, должно наконец заработать. Прокуроры, следователи и судьи, покровительствующие такого рода опасным преступлениям, должны немедленно отстраняться от работы. 4. Органы печати, изо дня в день возбуждающие ненависть, призывающие к насилию и являющиеся, на наш взгляд, одними из главных виновников происшедшей трагедии... такие как "День, "Правда", "Советская Россия", "Литературная Россия" и ряд других должны быть вплоть до судебного разбирательства закрыты. 5. Деятельность органов Советской Власти, отказавшихся подчиниться законной власти России, должна быть приостановлена. 6. Мы все сообща должны не допустить, чтобы суд над организаторами и участниками кровавой драмы в Москве стал похож на тот позорный фарс, который именуется "судом над ГКЧП". 7. Признать нелегитимным не только Съезд Народных депутатов, Верховный Совет, но и все образованные ими органы (в том числе и Конституционный суд). История еще раз предоставила нам шанс сделать широкий шаг к демократии и цивилизованности. Не упустим же такой шанс, как это было уже не однажды!" (Среди подписавших такие известные всем имена как: Ахмадуллина, Астафьев, Васильев, Гельман, Давыдов, Данин, Кушнир, Левитанский, Лихачев, Нагибин, Окуджава, Приставкин, Селюнин, Черниченко). Из письма к сыну от 10 ноября 1993 г. "...У нас великая суета в преддверии выборов в Федеральное собрание. Партий и объединений набралось 21 штука. Необходимые 100 тысяч подписей полагалось собрать до 7 ноября. Несколько малых партий были уличены Избирательной Комиссией в жульничестве. В результате зарегистрировано только 14 партий. 12-го декабря состоится референдум по одобрению новой Конституции. Доработанный проект ее опубликован сегодня. Президентом я нынче доволен. Он действует прямо по моей рекомендации в автократически-демократическом духе. В частности, на днях заявил, что не намерен переизбираться в середине июня, как обещал в сентябре, когда еще шли переговоры с Верховным Советом. Сказал, что события 3--4 октября эту договоренность перечеркнули. Считаю, что он прав: начало президентской перевыборной кампании при только что избранном парламенте может сильно дестабилизировать обстановку. Но мама сетует, что, нарушив обещание, он потеряет доверие и голоса избирателей. Риск есть. Я имею в виду голоса на референдуме по Конституции. Если она не пройдет, это будет вотумом недоверия президенту и положение станет трудным". Известия 1 декабря 1993 г. Шапка: "Диссиденты: Взгляд на Россию из Нью-Йорка и Москвы". 1. Павел Литвинов (из Нью-Йорка) "Ельцин подменяет уважение к праву правом сильного" "Ельцин расчищает путь к единоличной власти, которая может в конечном счете оказаться даже не его собственной. Он подрывает последнее уважение к праву, подменяя его правом сильного... А дальше все, как по писаному: если разбомбил один плохой парламент, то почему не разбомбить другой? И если можно Ельцину, то почему нельзя кому-нибудь другому? Чем Ельцин лучше Руцкого? Тем, что он поддержал "прогрессивного" Гайдара? Я совсем не убежден в том, что все, что делал и пытался делать Гайдар так уж хорошо. И даже если соглашаться, что общая идея хороша, надо не забывать, что в политике часто результаты оказываются противоположными намерениям, если время выбрано неправильно, если помощники у тебя плохие, если бюрократия будет твои реформы саботировать, если народ ожидает от твоих реформ одного, а получает другое. В таком случае надо обращаться к народу и объяснять ему, что ты пытаешься сделать, какие жертвы предстоят, и просить у него поддержки в борьбе против противников реформ. Вместо этого выбран старый большевистский метод: сначала ввязаться в бой, а потом посмотреть, что получится..." . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . "Беда, мне кажется, в том что все боятся красно-коричневых, реставрации, коммунистов, военно-фашистского путча, и для этого есть все основания, но не видят того, что реальная опасность уже здесь. Она в реконсолидирующемся аппарате, в армии, уже разминающей свои мускулы, в немногословном человеке в Кремле, готовом к решительным действиям, когда надо. А Гайдар и Ковалев пока пригодятся для отмазки перед Западом. Их можно будет сдать позже". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . "И правительство должно первым склониться под сень Закона и быть готово к компромиссам во имя даже плохого Закона. И если президент не мог не нарушить Закон не для укрепления своей власти, а во имя национального спасения, как он его видел, он должен признаться, что не смог законно функционировать в данных условиях и уйти после этого, тем самым восстановив приоритет Закона перед силой. В самом крайнем случае демонстрацией доброй воли должны стать немедленные президентские выборы". 2. Лариса Богораз (из Москвы) "У нас нормальный президент, который отвечает за свои поступки". "Правозащитное движение, на опыт которого ссылается Литвинов, всегда держалось на добросовестности, объективности и точности информации. У меня нет сомнений в добросовестности моего друга, ни в его стремлении к объективности. Но в данном конкретном случае его мысль удивительно неточна и противоречива... Гайдара автор не очень жалует. Возможно, действительно, "не все, что делал и пытался делать Гайдар так уж хорошо". Возможно. Я не экономист. Но точно знаю: наша убогая и обнищавшая Россия сегодня смотрится рядом со многими своими соседями чуть ли не как оазис пусть относительного, но благополучия. Больно думать о вымерзшей и вконец оголодавшей Украине. Больно слышать от друзей-харьковчан: "Вам хорошо -- у вас Гайдар, у вас Ельцин, у вас рубль..." Может не такой уж большой грех для интеллигента -- иногда и парой добрых слов обмолвиться, даже в адрес власти?" . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . "Ну а теперь о главном. Восемь недель назад у нас в России произошла гражданская война. Слава Богу, она была скоротечной -- так что Павел Литвинов, например, ее даже и не заметил. А гражданская война -- всякая -- противоправна, она всегда -- разрыв легитимности. "Право сильного" -- да, несомненно; в ночь с 3-го на 4-е президент обладал единственной силой: силой народной поддержки. Этого хватило, чтобы преодолеть колебания так называемых силовых структур и в результате "победить". У победителя нет прав, у него есть только обязанность -- взять на себя ответственность за учреждение новой легитимности. Что касается вины, то искать виноватых в гражданской распре -- пустое занятие. Если только не искать их в себе. Уверен ли мой друг и коллега по правозащитному движению 1960-х годов, тому движению, которое во многом спровоцировало и перестройку и распад империи, что на нем нет никакой вины за кровь? Что мы можем снять с себя ответственность? "Чем Ельцин лучше Руцкого? -- недоумевает Литвинов. Отвечать на этот вопрос можно долго и разнообразно. Привожу только два соображения: Первое. Фашисты, выступившие на стороне Руцкого. Конечно, парламент и Руцкого поддерживали не только они. Но ведь это неважно. Неважно даже и то, насколько сам Руцкой в этом виноват. Может, он в душе их стеснялся и только о том и думал, как от них отделаться. Но факт есть факт: они были с ним. Или он был с ними. Для России этого достаточно. Второе. Не существует и не может существовать ответа на вопрос: "Кто первым начал?" (Ибо ответ на это зависит от точки отсчета). Но на другой, пусть более конкретный вопрос: "кто первым начал убивать?" ответ есть и он однозначен. И это тоже определило выбор -- мой и многих других. Почему эти соображения не пришли в голову самому Литвинову? Ответ, по-моему, ясен: он, как и некоторые другие интеллигенты, изначально недолюбливает "немногословного человека в Кремле". Нелюбовь к Ельцину, столь распространенная среди эмигрантской интеллигенции, это, как мне кажется, -- оборотная сторона симпатии к Горбачеву и его команде... Отдавая должное заслугам Горбачева, замечу, что он-то никакой ответственности на себя не взял -- ни за вильнюсскую кровь, ни за бакинскую, ни за какую другую. Что ж "тогда и спроса нет", как сказано у Галича. Ельцин повел себя по-другому; ведь то, что именуется "попрание права", то есть принятие на себя всей полноты власти, означает и всю полноту ответственности. О чем во всеуслышание и было заявлено им лично. Это, по крайней мере, мужской поступок". Там же, стр. 10 Из последнего интервью Юрия Лотмана (два фрагмента) "Когда мы видим политика, который точно знает, что надо делать, который не сомневается, то в лучшем случае это глупый политик, а в худшем -- опасный... Конечно политика -- такая область, в которой сомневаться нелегко, но это и есть реальная основа демократии. Главный принцип демократии ведь не в том, что позволительно говорить одному и сто одному человеку, а в том, что от безусловной истины, бесспорной и несомненной, мы переходим к праву на сомнение, к представлению об ограниченности своего знания и несовершенстве своих самых, казалось бы, правильных идей. И нам нужен другой (второй) человек. Не потому, что он умнее, а просто потому, что он другой... Разница позиций обеспечивает некоторый прорыв к истине..." "Человек живет множественно, отсюда -- ответственность, потому что из множественности он должен сделать выбор. Действие есть превращение потенциального множества в реальное единство... Если бы не было множества, то есть не было бы искушений, то в чем бы была заслуга нашей добродетели? Если бы не было многообразия путей, то какая же заслуга была в том, что мы можем выбрать именно этот свой путь... А выбор есть мысль и ответственность, и несчастье и счастье. Вот в таком мире нам приходится жить. Проще сделать его казармой или тюрьмой, или хорошим зоологическим садом, где зверей будут кормить, гладить, но все за них решать... Но все-таки жить нам надо в человеческом мире, который накладывает на нас муки выбора, неизбежность ошибок, величайшую ответственность, но зато дает и совесть, и гениальность, и все то, что делает человека человеком..." Глава 10-я. Уход из правительства Гайдара и Федорова. Амнистия. МММ и "Чара" Известия 10 декабря 1993 г. С. Чугаев "Гайдар и Явлинский не сумели договориться" "По словам Вл. Лысенко (член политсовета "Яблока" -- Л. О.) необходимость достижения договоренности о возможности выставления единых кандидатов в ряде московских избирательных округах осознают в обоих блоках, и она могла бы быть достигнута, если бы состоялась встреча лидеров. Однако до сих пор Е. Гайдар и Г. Явлинский не нашли времени для подобного мероприятия и, соответственно, никакого соглашения между блоками не заключено. Это неминуемо повлияет и на настроение региональных кандидатов, ориентирующихся на ситуацию в Москве. Таким образом, во многих избирательных округах демократические кандидаты из-за раздробленности голосов могут вообще проиграть своим оппонентам". 13 декабря. Утро Закончились первые в нашей новой истории демократические парламентские выборы. Волнения были великие. Я опять был членом избирательной комиссии, и у нас на участке все было спокойно. Волнения охватывали большой зал в Кремлевской дворце, где поздно вечером 12-го собралась московская политическая и культурная элита, чтобы следить за ходом выборов. Предварительные их результаты передавали всю ночь по мере того, как утро следующего дня продвигалось от Владивостока до Москвы. На своих телеэкранах за тем, что происходило в зале, следили сотни тысяч москвичей. Неожиданно много голосов получила ЛДПР -- партия Жириновского -- никому до предвыборной кампании неведомого демагога, нахала и шута. Когда я под утро пришел с участка домой, очень расстроенная Лина сообщила мне эту новость в первую очередь. Я же, в ответ, не менее взволнованно спросил: " как Конституция?". Оказалось, что хотя и с небольшим превышение половины голосов она вроде бы прошла. Я обнял жену и сказал: "Не волнуйся, только это и важно! Состав парламента будет меняться, тем более, что первый раз мы выбираем его всего на два года. А Конституция записана так, что оппозиции Президенту ее изменить вряд ли удастся". На ближайший десяток лет нам обеспечен государственный строй "Президентской республики" и это -- лучшее, что может быть для столь политически отставшей страны, как Россия в переходный период. Известия 15 декабря 1993 г. Предварительные итоги голосования 12 декабря Число избирателей РФ -- 105 миллионов человек. Участвовало в голосовании -- 56 миллионов (53,2%). За проект новой Конституции проголосовало 60% участвовавших в голосовании. Распределение голосов по партиям (без учета одномандатных округов) по 168 округам из 225, по которым голосовались списки партий ЛДПР -- 24% Выбор России -- 14,5% КПРФ -- 13,6% Аграрная партия -- 9% Женщины России -- 8,5% Яблоко 7,4% ПРЕС -- 6,7% Остальные партии набрали менее 5% голосов и в Думу не прошли. 15 декабря 1993 г. Победа Жириновского и явное поражение "Выбора России" повергли московскую интеллигенцию в состояние шока. Сильное впечатление эта новость, произвела и за рубежом. В преамбуле редакционной передовой сегодняшние "Известия" успели поместить такую реплику: "Растерянность и тревога -- так кратко можно описать зарубежную реакцию на результаты парламентских выборов в России. Успех партии Жириновского неожиданно дал дополнительные козыри в руки тех политиков... которые раньше утверждали, что преждевременно говорить о необратимости демократических перемен в нашей стране". В том же номере Ю. Левада в статье "Не бросаться от иллюзий к панике" говорит о вещах более прозаических: "Театр одного политического актера, организация, концентрированная вокруг личности вождя. Она привлекает прежде всего мужчин, притом молодых, среднеобразованных... сторонников Жириновского прежде всего интересовали обещания, которые им столь щедро раздавал вождь. Он несомненно выиграл телевизионную предвыборную кампанию, чего лидеры других направлений явно не сумели сделать. Можно говорить о затраченных средствах и умелом их использовании, о пропагандистских способностях и чутье. Главное же в том, что люди готовы верить самым примитивным объяснениям и самым несбыточным обещаниям тогда, когда им очень хочется этому верить". Я бы еще добавил, что голосование за Жириновского имело явно протестный характер. Вот типичный разговор услышанный мной на улице между двумя работягами. Один говорит: "Я голосовал за Жириновского, хотя он и сука. Пусть правительство почешется -- обобрали народ!" После чего "обобранные" подошли к коммерческому ларьку и купили себе по банке импортного пива. Оно, между прочим, вдвое дороже отечественного. Жалобы на "обнищание народа" питаются главным образом элементарной завистью. Привыкшие за много лет к советской уравниловке люди не могут примириться с тем, что какие-то "хмыри" разъезжают на "мерседесах" и строят в Подмосковье себе из кирпича дачи-дворцы, а они могут себе позволить лишь банку импортного пива да "Сникерс" для ребенка. Еще одна реплика в том же номере газеты весьма уважаемого мной журналиста О. Лациса: "Одного только не хотелось бы, чтобы сторонники реформ усмотрели единственную причину своей неудачи в необычайной силе партии Жириновского... главная сила, нанесшая поражение демократам, -- их собственное самомнение, легкомыслие, чванство"... Может быть, я неправ, но в моем представлении это утверждение относится в первую очередь лично к Григорию Явлинскому. А главное -- в пренебрежении к массовой разъяснительной, "идеологической" работе со стороны правительства и либеральной интеллигенции, о которой я уже писал выше в связи со статьей Лившица (см. Гл. 7). Письмо к сыну от 18 января 1994 г. "...У нас скверная новость. Позавчера подал в отставку с поста 1-го вице-премьера Егор Гайдар. Ельцин по этому поводу снизошел до следующего заявления: "Воздавая должное компетентности, мужеству и вкладу, который внес Е. Т. Гайдар в проведение политики экономических реформ, с пониманием отношусь к аргументам и мотивам, которые побудили его подать заявление об отставке. Принимая эту отставку, хотел бы особо подчеркнуть неизменность курса президента на глубокое и демократическое реформирование российского общества, его экономики и политических институтов..." В этом заявлении -- великое лукавство. За полгода второго пребывания Гайдара в правительстве Ельцин под влиянием Черномырдина и стоявшего за его спиной промышленного лобби постепенно склонялся вправо, что особенно стало проявляться после декабрьского поражения демократов на парламентских выборах. Об этом ясно пишет в сегодняшнем номере "Известий" М. Бергер: "...Отставка Гайдара была неожиданной, но не более, чем землетрясение в сейсмической зоне... Премьер, которого год назад рассматривали как проходную временную фигуру, оказался на редкость крепким и устойчивым политиком. В то же время влияние первого вице-премьера свелось практически к нулю... Стало очевидно, что наступает время аппарата, когда принципиальные решения и по экономической политике, и по персональному составу принимаются под воздействием ближайших помощников, а не первых заместителей. Кроме того, мощный тандем премьер -- председатель Банка России, основанный, кроме всего прочего, на личных симпатиях Черномырдина и Геращенко, сделал возможным принятие любых решений в финансовой политике как бы напрямую, без дискуссии в правительстве или где бы то ни было еще. В этих условиях Гайдар все больше превращался в "потемкинскую деревню" для успокоения западных "болельщиков" российских властей... Что касается правительства, то в нынешних условиях ключевое значение приобретает решение Бориса Федорова: уйти или оставаться. Если уйдет и министр финансов, то Ельцину с Черномырдиным очень непросто будет убедить кого бы то ни было в сохранении курса на рыночные реформы..." 21 января 1994 г. Федоров ушел. В опубликованной вчера обширной беседе с Леонидом Радзиховским Гайдар, в частности, сказал: ..."В сентябре 1993-го, когда я входил в правительство, план был примерно следующим: разумными экономическими и политическими ходами снять самую острую фазу кризиса; затем выиграть на выборах, обрести на основе выборов новый мощный политический импульс; опираясь на него, начать новый решающе важный этап реформ... Но выборы мы проиграли, мы потеряли значительную часть влияния в правительстве, и политика его стала меняться... Относительный неуспех на выборах предопределил, я бы сказал, разумность и целесообразность нашего ухода... Гайдар в правительстве -- успокаивающий фактор: "все в пределах нормы". Так вот -- больше нет этого основания для успокоения. Пусть у кого-то включится нейрон тревоги. Это куда лучше благодушия". Из письма к сыну от 4 февраля 1994 г. Как и ожидалось, правительство все дальше откатывается (назад, в бок -- не знаю) от прежнего курса. Сельское хозяйство, то бишь колхозы и совхозы (о фермерах что-то больше не слыхать) получит от государства 34 триллиона рублей дотации. Льготные субсидии и кредиты обещаны и промышленности. Экономисты гайдаровского направления предсказывают по этому поводу через 3--4 месяца чудовищную инфляцию и обнищание населения. Другие, например Шохин, который остался в правительстве министром экономики, утверждают, что этого не случится. В том-то и беда. Люди даже моего уровня образованности не знают, кто же прав, можно ли хоть кому-нибудь верить. Казалось бы, начинайте с любого направления. Если есть голова на плечах, будете корректировать курс, пока не нащупаете оптимальный путь. Но не бросайтесь из стороны в сторону. Сотрудничайте! Вы же -- интеллигентные люди. Вместо этого все, будь то Гайдар, Явлинский, Шохин, Вольский и прочие демонстрируют одно и то же. Как только один из них получает возможность или даже просто предлагает сделать шаг в определенном направлении, остальные, вместо того, чтобы подумать и посоветовать относительно второго шага, поднимают истерический крик: "Это -- погибель! Нас ждет на этом пути разруха, голод, нищета, социальный взрыв! и т. д. А наш президент, несмотря на легенды об его толковости и способности обучаться, болтается между всеми этими советниками, как г... в проруби. И только время от времени, в порядке самоутверждения взбрыкивает: кого-нибудь без всяких объяснений снимает, что-то категорически приказывает или ляпает в телеэфир что-нибудь несусветное. Это -- невесело! Но катастрофы я не ожидаю. На самом деле уровень жизни сейчас еще довольно высок. (Пример: купил сегодня 4 килограмма меду -- надо же деньги тратить. Вчера в школе выдали за месяц 124 тысячи рублей. Никогда в жизни у нас дома не было меда вволю -- только на случай болезни). Так что, если этот уровень и снизится, даже существенно, никто "взрываться" не станет. Вернемся к бюрократическому государству? Ну что же, если до демократии не доросли, а Перикла у нас нету. К тоталитаризму не вернемся. Его суть ведь не в лагерях, а во всеобщей идеологизированной покорности и вере в миф. Они являются предпосылками тирании. Корни этой покорности вырваны. В конце концов оптимизацию государственного устройства можно, наверное, начинать и с бюрократического уровня. Справиться с преступностью, обуздать коррупцию, развить банковскую и прочую инфраструктуру, дороги, наконец, построить, телефоны повсюду установить... Бюрократы, они ведь тоже попробовали вкус инициативы и предприимчивости. Пусть десяток-другой лет вытравляют понемногу российскую дикость (жизнь заставит!) А там, глядишь, и другое поколение подоспеет, и условия для демократии созреют, а может быть, что и наш российский Де-Голль объявится. Интеллигентный человек может жить это время вне политики, делая свое дело сохранения культуры, без чего любая политика оборачивается хамством и насилием". Известия 10 февраля 1994 г. Е. Гайдар "Новый курс. Возрождение государственного регулирования обогащает богатых и разоряет бедных" Последний раздел статьи: Наша вина, наша надежда. ..."Уступки мощному напору отраслевых лоббистов привели к тому, что бремя экономических преобразований в значительной мере оказалось переложенным на те группы населения, которые являются социальной опорой реформаторов. Когда бюджетные деньги в крупных масштабах тратятся на поддержку неэффективных предприятий, их всегда не хватает на нужды образования, здравоохранения, науки, культуры... Еще одна проблема, справедливо пугающая и возмущающая наших потенциальных сторонников -- преступность. Рэкет, внеэкономическое принуждение, стал чуть ли не главным экономическим рычагом в нашем больном социуме. Я надеюсь, что наша фракция "Выбор России" будет самым жестким, самым последовательным образом добиваться расширения прав граждан на индивидуальную и коллективную самооборону от преступников, ужесточения наказания за насильственные преступления, за участие в организованной преступности. Когда страна находится в таком положении, гуманизм к преступникам за счет их жертв, по крайней мере, неуместен... Но если преступность пугает, то беспредел коррупции глубоко оскорбляет. Главные причины провала демократической власти, убежден, связаны не с тем, что люди стали жить намного хуже, а с глубоким разочарованием избирателя в "демократии воров". Здесь смешиваются несколько обстоятельств. Несомненно, часть демократических чиновников и депутатов с жадностью бедняков "дорвались" до кормушки -- и гнев тех, кто их избрал, вполне оправдан. Однако в целом удельный вес новых людей среди руководящих чиновников, среди тех, кто мог брать взятки, не так велик. Номенклатура, особенно на местах, в огромной мере осталась прежней -- зато вот сделать себе громоотвод из "демократов" сумела превосходно. "Мерседесы", обдающие грязью нормального российского пешехода, как правило, не принадлежат представителям демократической власти, но ассоциируются именно с ними... Когда говорят про выборы 12 декабря, особенно сосредоточиваются на трагикомической фигуре "победителя". Для меня куда важнее другое -- почти 50% вообще не пришли голосовать. Не пришли на первые истинно свободные выборы. И сам успех "героя нашего безвременья" -- это ведь тоже не знак доверия к его бредовым речам, а прежде всего знак глубокого разочарования. Разочарования в тех, кто считается серьезными, ответственными политиками..." Известия 12 февраля 1994 г. И. Савватеева "Интеллигенция высказывает претензии Гайдару, но не себе". Гайдар собрал весь цвет интеллигенции: ученых, руководителей СМИ, социологов, актеров... одним словом, властителей дум миллионов россиян -- для консультации по поводу создания партии... Встреча с интеллигенцией продолжалась несколько часов, но ощущения оставила безрадостные. Как точно уловил Геннадий Хазанов, "тональность нашего собрания какая-то подавленная, даже чисто энергетически". Это была сходка уважаемых, почтенных интеллигентов-шестидесятников, которые жаловались, что Жириновский отнял у них либерально-демократическую идею, а Гайдар не объяснил им сущность реформы... Совсем как в Думе или на заседании правительства, собравшиеся требовали денег -- на село, ВПК, северa, геологоразведку, науку, культуру, шахтерам... Забыв, очевидно, что Гайдар уже давно не и. о. премьер-министра и даже не министр экономики. В образованнейшем собрании, обсуждавшем программы и цели партии реформаторов, слово "инфляция" было произнесено одним единственным человеком -- Василием Селюниным. И не услышано никем. Апофеозом стало выступление журналиста с именем, который с пафосом сообщил, что он до сих пор не знает, чем отличаются друг от друга четыре варианта приватизации, и обвинил в этом почему-то Чубайса. (Других газет, кроме своей, сей журналист, по-видимому, не читает -- см. выше гл. 7). И вообще, лейтмотивом многих выступлений прошла мысль: мы пришли разделить ваше поражение. Все-таки в традициях российской интеллигенции -- расценивать поражение демократии как наше". Известия 17 февраля 1994 г. И. Рейф "Где же вы были раньше, господин Гайдар"? По поводу недавней статьи Гайдара "Новый курс..." (Изв. 10.02.94). Статья об угрозе бюрократического реванша госаппарата по мнению автора "бесспорно событие, которое должно стать достоянием каждого взрослого думающего человека. И вот по прочтении этой статьи, -- пишет он, -- меня мучает мысль: почему же раньше, когда в его руках находились реальные рычаги власти, не обращался Егор Тимурович с таким откровенным, таким пронзительным словом к народу, почему остерегался назвать вещи своими именами?.. Более чем убежден, появись несколько таких статей да к ним еще пара-тройка выступлений на телевидении в преддверии выборов, их исход мог быть другим. Но не было, увы, у демократической власти настоящего диалога с народом, с самого августа 91-го года не было. Что мы знали, что видели? Чехарду президентских указов, бесконечные перемещения на вершине властной пирамиды, сопровождаемые противоречивыми толкованиями прессы. И почти никаких вразумительных объяснений, размышлений, планов на ближайшее будущее со стороны действительных сценаристов и режиссеров этой сложной закулисной игры. И постепенно, ото дня к дню, опускались руки у рядового зрителя этой игры, таял его интерес к большой политике, потому что всей кожей своей он чувствовал, что делается эта политика за его спиной, что его к ней не подпускают и не подпустят. Конечно, не один Гайдар несет ответственность за эту закрытость властных структур и, может быть, менее всего он. И тем более жаль, что как раз об этом и не счел он нужным упомянуть в своей глубокой и прекрасной статье. А значит не будут извлечены и соответствующие уроки на будущее". Известия 24 февраля 1994 г. Сообщается, что постановлением Государственной Думы объявлена амнистия лицам, находящимся под следствием или содержащимся под стражей в связи с событиями 19--21 августа 1991 года и 21 сентября -- 4 октября 1993 года. Известия 1 марта 1994 г. Ельцин недоволен амнистией и, арг