Ходос. Сфабрикованные процессы --------------------------------------------------------------- © Copyright Hodos. SCHAUPROZESSEN (1981) © Copyright А.Б.Шашкин(hal@galore.tomsk.ru), перевод с немецкого --------------------------------------------------------------- ВВЕДЕНИЕ ИСТОРИЧЕСКИЙ ФОН В этой книге я не стану касаться ни истории сталинизма, ни сталинского террора в Восточной Европе. Я ограничусь только сводным представлением показательных процессов против коммунистов, ликвидации не оппозиции из-за фактического или мнимого сопротивления социалистическим преобразованиям и советизации, но ведущих партийных деятелей на основании сфабрикованных обвинений[1]. Эта книга не претендует на теоретический анализ. Ее цель всего лишь описать ход чистки в отдельных государствах - сателлитах, показать связи, исходящие от центрального руководства, отметить различия, коренящиеся в истории и в личностях, которые многократно варьировали единообразие, требуемое всемогущим центральным руководством. Международный фон, на котором возникли показательные процессы, подробно освещен в литературе. Однако я считаю необходимым вкратце указать три важнейших фактора, вызвавших партийную чистку: холодная война, параноидальная подозрительность стареющего Сталина и советско-югославский конфликт. После Второй мировой войны Советский Союз контролировал Европу восточнее линии Щецин - Триест. Запад, руководимый Соединенными Штатами, ответил на это "политикой сдерживания", которая, обостряясь шаг за шагом, привела к Холодной Войне. Отдельные шаги ее хорошо известны: американская поддержка роялистов в греческой гражданской войне 1946 г.; доктрина Трумэна, обещавшая каждой нации, которой угрожал коммунизм, политическую, экономическую и военную помощь, март 1947 г.; план Маршалла по восстановлению Европы для укрепления сопротивления планам коммунистического переворота, июнь 1947 г.; решение о разделе Германии и о создании федеративной республики, ориентированной на Запад, июнь 1948 г.; создание Брюссельского союза, март 1948 г., расширение его до Североатлантического пакта, июль 1949 г. В области разведки, в июне 1948 г. президент Трумэн включил в компетенцию новосозданного ЦРУ такие "тайные операции, как пропаганда, экономическая война, прямые превентивные действия, включая саботаж, подрывные действия, включая помощь подпольному движению сопротивления, а также антикоммунистическим элементам в странах, находящихся под угрозой". (Директива Национального Совета Безопасности NSC 10/2, май 1948 г.). "Закрытые операции " проводились не только в Западной Европе (см. Barnet 1983, s. 140 ff), но и в странах, занятых Красной Армией, которые в то время еще не были изолированы от внешнего мира тотальной сталинизацией и существовали тайные пути для финансирования и оказания влияния на антикоммунистические партии, церковь и антисоветские группы. (См. Powers 1980, Kap. 3). В Польше и на Украине в первые послевоенные годы оказывалась поддержка вооруженному партизанскому движению, в Албании планировалась секретная британско-американская военизированная операция, которую сорвало только предательство двойного агента Кима Филби (См. Bethell 1984). То, что коммунистические лидеры вербовались западными шпионскими службами, относится к болезненным фантазиям Сталин, без сомнения усиленной компанией дезинформации, опубликованием в западной прессе такой фальшивой информации, как, например, сообщений о трениях в партийном руководстве между т.н. московской и националистической, ортодоксальной и либеральной фракциями. Политика сдерживания привела к тому, что Советская империя оказалась блокирована, изолирована экономически и политически и окружена западными военными базами. Сталин отреагировал на это сдерживание колонизацией захваченных государств. Они превратились в политическое, экономическое и военное предполье СССР и во всех аспектах хозяйственной жизни им был навязан советский образец. Идеология была самым сильным инструментом этой политики колонизации. Начальная теория различных национальных путей к социализму была отвергнута и заменена сталинской концепцией вынужденного единообразия, причем советский опыт годился для любого случая и представлял единственную правильную модель и его интересы являлись абсолютным приматом. Внешняя холодная война была связана с внутренним употреблением псевдомарксистской теории "обострения классовой борьбы в фазе перехода от капитализма к социализму". "Бдительность" стала самым важным призывом, т.к. согласно этой теории разбитый, загнанный в угол классовый враг пользуется любыми маскировочными средствами для подрыва народно-демократического строя и саботажа строительства социализма. При этом партия не составляла исключения. Параноидальная недоверчивость Сталина видела врагов, проникших в важнейшие партийно-государственные органы: агенты империализма, перекрасившиеся в коммунистов пытались изнутри ослабить новосозданную империю. Довольно скоро враг с партбилетом в кармане был назван самой большой опасностью. Казалось, что сопротивление Тито дало последнее доказательство правильности этого патологического страха перед предателями и шпионами. Он незамедлительно привел к показательным процессам. Чистки проводились и без Тито, но это ускорило раскол. Стареющий диктатор начал подозревать своих ближайших сподвижников. Он обвинил Молотова, Ворошилова, Микояна, Берия, маршала Жукова, даже своего преданного личного секретаря Поскребышева в работе на британскую разведку и приказал тайной полиции собрать против них обвинительный материал (см. Medvedev 1949c, 153 и 158). Он терроризировал своих покорных придворных, приказывая арестовывать членов их семей. Жены главы государства Калинина, личного секретаря Поскребышева, министра иностранных дел Молотова были брошены в тюрьму, как "предательницы". Брат Кагановича застрелился в следственной комнате (см. Medvedev 1973, c. 344). Партийный теоретик Андрей Жданов умер при загадочных обстоятельствах. Сталин, который вероятно отдал приказ о его смерти, обвинил кремлевских врачей-евреев в убийствах и сфабриковал пресловутое "Дело врачей", которое стало кульминацией его антисемитской компании и планировал депортацию советских евреев в Биробиджан в Центральной Азии (см. ibid. c. 536). Последствием ликвидации Жданова стало "Ленинградское дело", в ходе которого были арестованы почти все партийные, комсомольские и советские руководители города, директора заводов, ученые, преподаватели и профессора. Тысячи были казнены и среди них член Политбюро Вознесенский, секретарь ЦК Кузнецов и председатель Совета Министров РСФСР Родионов (см. ibid. c. 532). Также не было исключением секретная служба, главное орудие террора, под руководством пресловутого шефа НКВД Лаврентия Берия. Она была разделена на три части: Министерство Внутренних Дел под руководством Круглова, Министерство Государственной Безопасности во главе с Абакумовым и Особое Управление личной охраны Сталина во главе с генералом Власиком. Вскоре Абакумов был арестован, а Власика обвинили в том, что он агент Intelligence Service. Даже сам Берия попал в немилость. В т.н. мингрельском деле было арестовано много его креатур: прелюдия к угрожающей ликвидации (см. ibid. c. 558). Стареющий Сталин подозревал каждого. Он не доверял своим ближайшим приспешникам. Как он мог доверять своим далеким наместникам в странах - сателлитах? Развитие Советского Союза от парии международного сообщества в сверхдержаву, инсценировка послевоенных показательных процессов могло показаться нецелесообразным, т.к. мировая общественность, которая до сих пор почти не обращала внимания на внутрисоветские дела, теперь посвящала им слишком много внимания. Чистки и массовые убийства также должны были происходить за покровом, скрывавшем тайные процессы и тайные казни. В отношении стран-сателлитов можно было не считаться с этими опасениями. Сталин позволил своим представителям сначала ликвидировать военных преступников и фашистов, потом буржуазную оппозицию и, наконец, социал-демократов. После отхода Тито на очереди оказались сами коммунисты. История советско-югославского конфликта хорошо известна (см. Ulam 1971) и здесь достаточно кратко остановиться на этом. Его корни лежат в том факте, что Югославия единственная восточно-европейская страна, которая своими силами добилась освобождения от немецких захватчиков, а не получило освобождение, как милость из рук Красной Армии, и провела социалистическую революцию. С 1945 г. по июнь 1948 г. советско-югославские отношения характеризуются растущей напряженностью из-за попыток Сталина свести Югославию до положения покорного государства-сателлита и сопротивления Тито. Тито был, если это вообще возможно, более ревностным сталинистом, чем остальные партийные вожди советского блока. Он слепо следовал диктуемой из Москвы внутри и внешнеполитической линии и беспрекословно принимал всеобщую применимость Советской модели и ведущую роль Советского Союза. В Информационном Бюро коммунистических партий, этом инструменте достижения единообразия в советской империи, Югославия была самым страстным обвинителем любого "уклона" от сталинской концепции и социалистическое преобразование хозяйства было более радикальным, чем в других странах народной демократии. Напряженность возникла из-за различий не в доктринах, а во мнениях о партийно-государственных отношениях. Впервые после уничтожения оппозиции во время Большого Террора в 30 - е годы кто-то осмелился противоречить Сталину. Впервые "социалистичес-кое" братское государство осмелилось сопротивляться советскому контролю над своим хозяйством, своей армией и своей партией. Сталина встревожил растущий авторитет Тито во всех народных демократиях, а также его попытки создать вместо пояса сателлитов социалистическую федерацию дунайских и балканских государств. Весной 1948 г. Сталин перешел от скрытой политики инфильтрации к открытым атакам для того, чтобы добиться покорности или, если будет необходимо, устранения Тито. Борьба за власть маскировалась изощренными теоретическими построениями. В ряде писем ЦК КПСС Сталин обвинил Тито в отходе от правильной марксистско-ленинской линии и недружественном отношении к советским "советникам". Тон от письма к письму становился все более резким и угрожающим, упреки сменились обвинениями в "бухаринизме" и "троцкизме", самыми страшными приговорами сталинского словаря[3]. Когда Югославия отказалась подчиниться диктату Сталина, он попытался расколоть партию, однако его маневры привели только к аресту обоих просоветских членов ЦК - Хебраича и Жуевича. Разрыв стал неизбежен. Сталин созвал особое заседание Коминформа, который в резолюции, принятой 28 мая 1948 г. осудил антимарксистскую и антисоветскую политику Тито и исключил югославскую партию из Коминформа. Анафема заканчивалась призывом к "здоровым элементам" в КПЮ свергнуть Тито и вернуться в советский лагерь. Однако Тито не капитулировал. Он стал для Сталина "врагом No 1". Титоизм заменил в сталинской литургии троцкизм, как грех во плоти. Он наполнил полинявшую пустую оболочку картины врага новым содержанием и стал призраком послевоенного времени, с помощью которого Сталин обеспечил свое автократическое господство над государствами - сателлитами и их партиями. Больше ничто не мешало фабриковать эрзац-Тито в опробованном кровавом стиле Большого Террора: можно было начинать восточно-европейские сфабрикованные процессы. ГЛАВА 1 АЛБАНСКИЙ ДЕБЮТ Волна послевоенных сталинских процессов началась 12 мая 1949 г. закрытым слушанием дела свергнутого министра внутренних дел Албании Кочи Дзодзе. Его казнь была кровавой кульминацией советско-югославского конфликта. Сталин не мог свергнуть или физически ликвидировать Тито, поэтому вместо него пришлось умереть Дзодзе. Он был не выдуманным "титоистом", как его последователи на виселицах в Будапеште, Праге, Софии и Бухаресте, в застенках Варшавы и Восточного Берлина, но настоящим титоистом, доверенным лицом Югославии в албанской компартии. Дзодзе был исключением, с которого началось правило. Албанцы всегда были и остаются исключительным случаем. Они не имеют родственных народов. Это наследники доиндоевропейских племен- иллирийцев. Их язык нельзя сравнить ни с одним другим. С тех пор как они около 3 000 лет тому назад, еще до греков, проникли на албанский полуостров, их история представляет постоянную борьбу за сохранение самобытности: против господства Афин и Рима, Византии и турок (см. вводную главу в Skodi 1956 и Pano 1962). И при коммунизме Албания не отказалась от своего особенного существования. Сначала она разорвала связи с Югославией, потом с СССР и, наконец, с Китаем и объявила полную изоляцию основой своей независимости. И сейчас она хочет быть не участником, но одиноким третейским судьей мировой истории. В ней единственной среди социалистических стран атеизм был объявлен официальной идеологией, она объявила себя единственным представителем истинного марксизма-ленинизма, непреклонным врагом всех "уклонистов". Албания является исключением и в том отношении, что ее партийное руководство еще в первой фазе своего господства раскололось на фракции. Это единственная социалистическая страна, оставшаяся верной сталинизму и не реабилитировавшая таких своих жертв, как Дзодзе. Впервые пробуждение албанского национализма оказало влияние на политику, хозяйство и культуру Европы в конце 19 - го века. Националистическое движение совпало с прогрессирующим распадом Османской империи и закалилось в партизанской войне против турок. В 1912 г. была провозглашена независимость Албании. В следующем году на лондонской конференции великие державы наметили границы нового государства: провинция Косово, в которой проживало около полумиллиона албанцев была передана Сербии и тем самым было создан очаг напряженности, до сих пор отравляющий отношения Албании со своим северным соседом. Изолированное новое государство вошло в 20 - е столетие самым бедным и самым отсталым во всей Европе. Его народ грабили чужие державы и собственные феодалы. Одному из самых могущественных землевладельцев Ахмету Зогу, удалось провозгласить себя королем. Во время его правления Албания стала сначала сателлитом, а после бегства Зогу в 1939 г. за границу колонией Италии. Падение Мусолини привело в страну германский вермахт. Однако, во всех политических переменах принимал участие только немногочисленный высший слой. Народ, как всегда, замкнулся от иностранного влияния. Только резня мировой войны, проникшая в горные ущелья, мобилизовала крестьян и пастухов на активное сопротивление против фашистских оккупантов. Национально-освободительной Армии, руководимой коммунистами, удалось к осени 1944 г. освободить всю страну от оккупантов, собственными силами, без помощи красноармейцев или югославских партизан. Путь к власти был открыт. По иронии судьбы Албанская Коммунистическая Партия была создана югославами. Речь идет об эмигрантских организациях межвоенного периода в Женеве, Париже и Москве. И в самой Албании возникли коммунистические группы, которые по большей части находились под руководством молодого учителя Энвера Ходжи и жестянщика Кочи Дзодзе. Однако, фракции враждовали друг с другом и все попытки Коминтерна их объединить ни к чему не приводили. До Второй Мировой Войны Албания оставалась единственным государством в Европе без коммунистической партии (см. Pano 1968, c. 26ff и 40 ff ). После оккупации Югославии немцами, КПЮ направила в Тирану двух крупных партийных функционеров, Милована Поповича и Душана Мугоша, которым наконец удалось в ноябре 1941 г. объединить фракции в Коммунистическую Партию Албании. Именно оба югослава составили список временного Центрального Комитета с Энвером Ходжа и Кочи Дзодзе во главе. До конца войны они оставались в стране, как "советники" и сделали албанскую компартию филиалом югославской, а Албанию - сателлитом Югославии. С момента установления господства коммунистов и до разрыва Тито со Сталиным Албания шаг за шагом соскальзывала в сферу влияния Югославии. Она отказалась от области Косово, населенной албанским большинством, приняла новую Конституцию, которая была почти дословной копией югославской, провела по югославскому образцу национализацию промышленности и коллективизацию сельского хозяйства; в школах было введено обязательное изучение сербского языка, молодые технические и административные кадры получали высшее образование в Югославии. И внешняя политика также была подчинена Югославии. Под давлением Тито Албания заняла резко антизападную линию и закрыла английскую и американскую миссии. Изоляция от Запада казалась Югославии хорошим средством для того, чтобы можно было осуществлять господство над своим сателлитом беспрепятственно от какого-либо чужого влияния. Не в последнюю очередь положение Албании, как субсателлита выражалось в том, что ее компартия не входила в Коминформа, а была представлена КПЮ. Еще во время войны Югославия поспешила создать органы внутренней безопасности, для того, чтобы очистить партию от "уклонистов" и "троцкистов". Их первой жертвой стал Анастас Луло, который включился в движение молодым рабочим и после основания компартии был назначен руководителем молодежного Союза. Под давлением югославов он был осужден как "левоуклонист" и расстрелян. Следующей жертвой стал Лазар Фундо, один из зачинателей коммунистического движения. Он провел 30 -е годы в эмиграции в Москве, однако, разочаровавшись в сталинских порядках, вернулся на Родину. Летом 1944 г. его заманили в ловушку правоверные товарищи и забили до смерти на глазах пораженной британской миссии. Третьим стал Мустафа Джаниши, член временного Политбюро. его "грех" состоял в том, что он по заданию партии заключил соглашение о совместной борьбе против фашистов с буржуазными группировками. Югославские "советники" заставили албанскую партию разорвать соглашение, а Джаниши исключить из партии Однако, для Лири Джела, единственной женщины в Центральном Комитете приговор показался слишком мягким и она, не долго думая, застрелила его (см. Skendi 1956, c. 85 и 119, Pano 1968, c, 47ff, Wolff 1970 c. 217 и 234). Параллельно с обеспечением своего политического влияния Югославия пыталась контролировать албанскую экономику. Конечно, Тито в отношении Албании был более предупредителен, чем Сталин со своими восточно-европейскими вассалами. Он позволил передать все фабрики Албании и предоставил своим протеже на очень благоприятных условиях кредит на общую сумму 100 миллионов долларов. Выгоды для самой отсталой страны в Европе очевидны. Югославия, в отличии от Советского Союза, хотела не грабить своего сателлита, но имела в отношении Албании другие намерения. В договоре о Дружбе (июль 1946 г.) было однозначно выражено: хозяйственные планы стран должны координироваться; обе валюты были приравнены друг к другу; была предусмотрена единая система цен и таможенный союз. К середине 1948 г. процесс слияния экономических систем зашел настолько далеко, что включение Албании в НФРЮ казалось неминуемым (см. Wolff 1970, c. 338ff, Panno 1968 c. 58 ff). В соответствии с глубокими националистическими традициями албанцы не собирались безропотно подчиняться югославским гегемонистским планам. Уже в начале 1944 г. в партии начали оформляться две фракции. На одной стороне находились "умеренные" или т.н. "интеллектуалы" под руководством Сейфулы Малешова, Нако Спиру и Мехмета Шеху, на другой т.н. "рабочие" во главе с министром внутренних дел Кочи Дзодзе, которому подчинялась Сигурими - Директорат государственной секретной службы, контролируемый югославской тайной полицией UDB. Энвер Ходжа, генеральный секретарь ЦК КПА, а также премьер министр, министр иностранных дел и обороны и Верховный Главнокомандующий Армией сначала колебался между обеими фракциями, однако довольно скоро он возглавил крыло, враждебное Дзодзе. Сначала споры шли не прямо о доминирующем положении Югославии. Различия во мнениях касались темпов социалистических преобразований. Однако, оппозиция показалась Дзодзе достаточно опасной для того, чтобы в феврале 1946 г. с помощью Ходжи отодвинуть "умеренных". Малешова был выведен из Политбюро и центрального Комитета, его клика была заклеймена "оппортунистами" и "антиюгославами" (см. Panj 1968 c. 67 f). Ходжа пришел к убеждению, что югославы своей поддержкой Дзодзе хотят развязать силовую борьбу за руководство албанской партией. Он попытался созвать на май 1946 г. съезд партии - однако ему пришлось отказаться от своего плана давления на Тито: он подготовил критическую резолюцию о роли Югославии в войне, но Политбюро из страха перед всемогущим министром внутренних дел и его тайной полицией отказалось ее обсуждать. В конце концов Ходжа обратился к Сталину с просьбой об аудиенции, но Сталин отказал. В то время Советский Союз почти не интересовался албанской проблемой: он передал страну Югославии. Владимир Дедиер в своей биографии Тито передает беседу, которая состоялась в 1946 г. у Сталина с Тито: "Сталин: Они (албанские коммунисты) хотели бы сюда приехать, но они хотели бы не отпускать Энвера одного, а послать вместе с ним Коче Дзодзе, как известный контроль. Мы все откладываем этот визит. Как Вы думаете: должны ли мы принять их в Москве? Нам кажется, что необходимости в этом нет. Если они прибудут сюда, будет неприятно, как для них самих, так и для нас. Было бы лучше, если бы Вы смогли им сами помочь. Тито: мы охотно могли бы урегулировать с ними эти вопросы. Сталин: хорошо" (Dedijer 1953, c. 264). . А год спустя, как сообщает Милован Джилас в своей книге "Беседы со Сталиным" (1962 г. с. 183), диктатор был более циничным: "У нас нет никаких особенных интересов в Албании. Мы согласны с тем, что Югославия проглотит Албанию." Первое равнодушное высказывание Сталина можно было признать истинным, но его пресловутый совет Джиласу звучал уже откровенно провокационно. Он был дан в момент начала обострения советско-югославского конфликта. Сталин попытался обострить силовую борьбу между Дзодзе, протеже Тито, и Энвером Ходжа, Генеральным Секретарем, боровшимся за независимость. Ходжа почувствовал, что назрело время перехода в наступление. В первые месяцы 1947 г. он во все более резких нотах критиковал неравноправные условия югославско - албанского экономического договора и упрекал югославских советников в том, что они сознательно хотят затормозить развитие страны. Отношения между обеими странами обострились еще больше, когда в апреле 1947 г. в Белград прибыла албанская экономическая делегацию под руководством Нако Спиру просить увеличения помощи и нового торгового договора. Югославы отказались вести переговоры до тех пор пока не будет решен вопрос координации экономических планов обоих государств. Ходжа проинструктировал Спиру отклонить требования общего пятилетнего плана, который несомненно обречет Албанию на роль отсталой аграрной страны и источника сырья и тем самым навсегда прикует к Югославии[4]. Ввиду сопротивления югославы торопили Дзодзе начать контрнаступление. В мае 1947 г. он приказал арестовать ряд членов Народного собрания, настроенных против Югославии и среди них исключенного из партийного руководства Малешова. Они предстали перед контролируемым Дзодзе Народным судом и за "антигоударственную деятельность" были приговорены к длительным срокам тюремного заключения. В июне Тито обратился с резким письмом к албанской партии и обвинил Энвера Ходжу в создании антиюгославских настроений и придании албанской политике антиюгославской направленности. Однако, письмо Тито оказало прямо противоположное действие: оно усилило сопротивление югославской опеке. Политбюро отклонило обвинение. Против было всего два голоса: Дзодзе и Панди Кристо, шефа всемогущей Контрольной Комиссии, и охарактеризовало письмо, как недопустимое вмешательство во внутренние дела албанской партии. Энвер Ходжа вторично запросил у Москвы разрешение на посылку торговой делегации и на этот раз Сталин сказал "ДА". Ходжа лично возглавил делегацию, в состав которой также вошел Нако Спиру и в июле было подписано экономическое соглашение. Тот факт, что Москва не проинформировала Югославию о переговорах и согласилась оказать Албании поддержку, в которой отказала Югославия, был предупреждением Тито, что Сталин больше не стоит за его албанской политикой. Ответа Тито не пришлось долго ждать. В ноябре 1947 г. он направил албанскому Центральному Комитету новое письмо и на этот раз избрал своей мишенью начальника Госплана Нако Спиру. Спиру был объявлен главным ответственным за "недоразумения", его "предательское поведение" отравляет атмосферу между братскими партиями. На заседании ЦК, на котором обсуждалось письмо Тито, Lpjlpt обвинил Спиру в "антипартийной, националистической деятельности". На следующее утро Спиру был найден мертвым в своей квартире. В первой версии речь шла о несчастном случае во время чистки собственного револьвера; во втором официальном сообщении говорилось о самоубийстве из-за "угрызений совести из-за своего предательства", наконец после окончательного разрыва с Тито и посмертной реабилитации Спиру говорили, что он был убит органами безопасности Дзодзе, что, по-видимому соответствует фактам (см. Pano 1968 c. 78ff, Wolff 1970, c. 276). Больше Сталин не мог отмахиваться от "албанской проблемы". В начале 1948 г. в Тирану устремилось большое количество "специалистов" из Москвы, персонал советского посольства резко возрос. В это же время югославы без консультации с Москвой и вопреки протестам Кремля направили в Албанию две армейские дивизии, якобы для защиты страны от возможного греческого вторжения (см. Джилас 1985, сю 148f). Тито полагал, что он больше не может откладывать свой план югославо-албанского союза и поручил Дзодзе созвать заседание Пленума ЦК. VIII Пленум проходил в тени штыков югославских дивизий и принес в марте последнюю победу Дзодзе. Энвер Ходжа смог сохранить свой пост Генерального Секретаря только благодаря острой самокритике, некоторые из его сторонников были исключены из ЦК и среди них вдова Нако Спиру, учившийся в Москве Мехмет Шеху, начальник генерального штаба и противник югославской ориентации был освобожден от занимаемого поста и Пленум принял предложение Дзодзе одобрить планы объединения экономики и армии Албании с Югославией (см. Pano 1968, c. 81f). Теперь события быстро сменяли друг друга. В середине июня по соглашению с советским послом Ходжа приказал закрыть югославское информационное бюро. И 1 июля 1948 г. через месяц после решения Коминформа о "тито и его клике", он разорвал все экономические связи с Югославией и приказал немедленно выслать всех югославских специалистов и советников. При полной политической и экономической поддержке Советского Союза Ходжа выступил против своего соперника. Дзодзе попытался избежать неизбежного: смиренно выступил с самокритикой, клялся в своей преданности Советскому Союзу, решению Коминформа и дал задание секретной службе разыскивать и арестовывать "титоистов". Ничто не помогло. Центральный Комитет отменил решения VIII Пленума, реабилитировал всех ведущих коммунистов, которых Дзодзе удалил с их постов и решил снять Дзодзе с его поста министра внутренних дел и перевести его в министерство промышленности. Новым министром внутренних дел стал его бывшая жертва Мехмет Шеху. Сторонников Дзодзе быстро сняли со всех мест в секретной службе и заменили доверенными людьми Шеху и агентами советской секретной полиции. 31 октября Дзодзе был снят со всех партийных и государственных постов. Наконец 22 ноября по единогласному решению Съезда партии вместе со своим союзником Панди Кристо и десятками других сторонников был исключен из коммунистической партии и арестован. (ebd. c. 83ff). Переход секретной службы под контроль советских "советников" радикально изменил характер чистки. До сих пор в странах - сателлитах, включая югославский субсателлит Албанию, сфабрикованные процессы были неизвестны. В албанском коммунистическом движении, расколотом борьбой фракций, архаичная традиция горцев сводить счеты в виде вендетты, приняла особенно безжалостную форму, проявившую в уже упомянутом убийстве Луло Фундо и Джаниши. Чистки, проведенные после консолидации партийного руководства в борьбе за власть Ходжа/ Дзодзе, вычистили уклонистов от более сильной фракционной линии. Они были приговорены к тюремному заключению - не за вымышленные "преступления" на основании признаний выбитых пытками, но за фактическое проявление антиюгославской ориентации. Убийство Нако Спиру доказывает отсталость тайной полиции Дзодзе, она не овладела техникой убийства через сфабрикованные процессы, поэтому ей пришлось прибегнуть к обычному убийству. Отстранение Дзодзе имело совершенно другую природу. Оно должно было пройти по московскому сценарию, разработанному за несколько месяцев до этого Сталиным и Берия. Было недостаточно просто его ликвидировать. Было нужно титоиста Дзодзе превратить в титоиста в "кавычках", лидер югославской ориентации должен был предстать как обычный преступник, предатель и орудие империалистов. Однако, главным обвиняемым должен был стать не Дзодзе, но Тито. В своей навязанной роли, Дзодзе должен был "разоблачить" своего югославского покровителя, как главного агента западных шпионских служб. Но Дзодзе вписывался в московский сценарий только отчасти. Хотя он и был человеком Тито в Албании и истинным титоистом, но Энвер Ходжа подходил для этой роли еще больше, ибо его борьба за независимость от иностранной державы показывало свое родство с корнями советско - югославского конфликта. Кроме того Албания имела большой недостаток: она находилась далеко от Советского Союза и была окружена двумя враждебными соседями: Югославией и Грецией. Наконец, нужно учесть незначительность и отсталость Албании: малочисленность населения, всего 1.2 миллиона, незначительность территории, отсутствие дипломатических миссий западных держав, почти никаких политических и хозяйственных связей с остальными народными демократиями - неподходящая кандидатура на роль подрывного центра империалистов против социализма. Советские "советники" решили поставленную перед ними задач так хорошо, насколько это было возможно в сложившихся условиях. С конца декабря 1948 г. следствие по делу Дзодзе и его группы шло день и ночь. Следователям понадобилось четыре месяца для того, чтобы сломить его сопротивление. В марте 1949 г. МВД наконец смогло сообщить Сталину, что первый обвинительный протокол подписан. В конце месяца Ходжу пригласили в Москву для получения инструкций по готовящемуся сфабрикованному процессу (см. Wolff 1970, с. 379). Процесс против "Кочи Дзодзе и его банды югославских агентов и саботажников" начался 12 мая 1949 г. за закрытыми дверями6. В обвинительном акте указывалось, что они вместе с Тито составили заговор с целью свержения албанского правительства, убийства вождя партии и включения Албании в состав Федеративной Народной Республики Югославии. В свою очередь Тито, как звучало дальше, получил задание от империалистических разведывательных служб выковать из балканских стран антисоветский блок. Дзодзе "признался" в том, что еще в 30 -е годы он был завербован в шпионы монархической партией, а во время войны пошел служить в англо-американскую шпионскую сеть. В 1943 г. глава английской военной миссией сообщил ему, что Тито является его секретным агентом и поручил установить связь с членом югославского Политбюро Вукомановичем. Было заключено секретное соглашение, по которому после прихода к власти в обеих странах, Дзодзе должен был взять на себя руководство албанской партией и подчинить ее югославской. С помощью Панди Кристо, начальника Центральной Контрольной Комиссии Дзодзе занял руководящие посты в партии своими сторонниками и поручил своему начальнику службы безопасности Варго Митроджори арестовать членов партийного руководства враждебных Тито. Задачей Ности Керентии во главе госплана был саботаж албанской экономики и ее интегрирование в югославскую экономику. Когда весной 1948 г. Советский Центральный Комитет начал разоблачать троцкистскую политику югославской партии, Тито якобы дал Дзодзе приказ, немедленно привести в действие подготовленные планы свержения. Только благодаря бдительности Энвера Ходжи и братской помощи Сталина удалось сорвать этот вредительский план. В июле 1949 г. короткая заметка в прессе сообщила ведикт народного суда. Дзодзе был приговорен к смерти, Панди Кристо - к двадцати годам каторжных работ, Керентии Митроджори, заместитель министра внутренних дел Баке Колетцки и руководитель центрального управления пропаганды Хури Ноте были осуждены на большие сроки. В тот же день Дзодзе был повешен. В последовавших после этого секретных процессах были ликвидированы сотни истинных и мнимых титоистов. Непосредственно после этого последовала новая волна чисток с членом Политбюро Абуди Шеху в роли главного обвиняемого. В течение года все югославское крыло албанской партии оказалось или в тюрьмах или в концлагерях Сигурими. Националистическое крыло под руководством Энвера Ходжи прочно держало контроль над партией в своих руках[7]. Советские "советники" еще не знали, что они помогли сесть в седло новому варианту "антитоистского титоизма", который через десятилетие повернется против них. "Мне достаточно пошевелить пальцем и с Тито будет покончено" бахвалился Сталин в апогее советско-югославского конфликта. Процесс Дзодзе стал заменой неудавшейся крупной разборки. Он преследовал тройную цель. Во-первых: это было предупреждением потенциальным сомневающимся: смотрите, такая судьба ждет каждого, кто попытается отклониться от единственно правильной линии, выйти из под нашего диктата, самостоятельно думать! Вторая цель состояла в том, чтобы различия во мнениях превратить в предательство, саботаж и шпионаж, т.е. каждого, кто не следовал безусловно за Сталиным заклеймить, как простого предателя, и агента империалистов, Наконец он должен был "разоблачить Тито", "признания", сфабрикованные под пытками должны были способствовать фальсификации истории. Нужно было показать, что Тито не только "объективный" уклонист от единственно правильной линии, сообщник антисоветских сил, но и "субъективно" он предатель и сознательный агент империалистов. Процесс Дзодзе целиком и полностью выполнил свою первую цель: сторонникам Тито пришлось расплачиваться за свои симпатии смертью - более убедительного предупреждение не может быть. Однако до полного осуществления второй и третьей целей было далеко: поскольку процесс был тайным, он имел очень незначительную пропагандистскую ценность, а географически-политическая изоляция Албании завела его в тупик из которого нельзя было протянуть связи к другим сателлитам. 18 мая 1949 г. через шесть дней после начала процесса Дзодзе в Венгрии началась волна арестов. Только успели похоронить тело Дзодзе, как 10 июля в Болгарии был арестован вождь партии No 2. Сфабрикованные процессы Райка и Костова должны были теперь, после частично удавшегося албанского дебюта стать настоящим началом сталинистской чистки в Восточной Европе. ГЛАВА 2 ПРОЦЕСС КОСТОВА В БОЛГАРИИ София должна была стать местом проведения следующего сфабрикованного процесса, поскольку именно болгарская компартия поддерживала самые тесные связи с Тито (после субсателлита Албании). То, что все-таки Будапешт опередил ее на три месяца объясняется непредвиденными задержками, которых нельзя было избежать даже в строго организованном сталинистком аппарате. Федерация двух южнославянских народов Болгарии и Югославии в течение долгих десятилетий была мечтой либералов, социалистов и коммунистов (см. Bell 1986. c. 15ff; Ulаm 1971, c. 86ff). После прихода к власти в обоих странах коммунистов, казалось, что наконец пробил час для этого. Федерация также разрешила бы проблему Македонии - этого маленького славянского народа со своим собственным языком и культурой, который после второй балканской войны в 1913 г. оказался разорванным на болгарскую и югославскую части и с тех пор оставался яблоком раздора между обоими государствами (cм. Barker 1950, c. 48ff; Wolff 1970, c. 87ff; Lendvai 1969, c. 31ff). Как Тито, так и болгарский партийный лидер Георги Димитров были горячими сторонниками идеи федерации. Однако, это соответствовало и планам Сталина, ибо объединенные Югославия и Болгария, будучи в его сфере влияния могли создать сильный бастион против традиционного британского влияния на Балканском полуострове. Новому болгарскому правительству Отечественного Фронта было всего несколько недель, когда Тито в ноябре 1944 г. направил в Софию своего ближайшего сотрудника Эдварда Карделя. Он предложил своему болгарскому товарищу двухступенчатый план: немедленное объединение болгарской Пиринской Македонии с югославской Федеративной Республикой Македония, а также создание в Белграде смешанной комиссии для подготовки объединения обоих государств, причем Болгария должна была стать седьмой республикой нового федеративного южнославянского союза. Болгария отклонила предложение Тито и выдвинула свой альтернативный план, в котором оба государства выступали как равноправные партнеры. О разногласиях было доложено Сталину, который выбрал югославский вариант. В декабре 1944 г. болгарская правительственная делегация, снабженная соответствующими директивами, должна была отправиться в Белград, но за два часа до отъезда из Москвы пришло указание отменить поездку. Как позднее объяснил Сталин Моше Пияди и болгарскому министру внутренних дел Антону Югову, англичане выступили против планов объединения и вместе с американцами заявили протест министру иностранных дел Молотову: Южнославянский Союз, как аргументировали свою точку зрения западные державы "был бы нарушением ялтинских соглашений о послевоенном устройстве Европы (см. Ulаm 1971 с. 91ff). Планы создания федерации пришлось отложить, но от них не отказались. В июне 1947 г. Димитров объявил в интервью лондонской газете "Daily Mail" о скором заключении Договора о Дружбе и взаимной помощи между Югославией и Болгарией, который "приведет к более тесному экономическому, культурному и общему сотрудничеству между обоими государствами" (цит. по Деведиев, 1962 , с. 9). Подробности Тито и Димитров объяснили в Белграде. 2 августа 1947 г. в словенском городе Бледе состоялось торжественное подписание Договора. Его экономические статьи предусматривали подготовку таможенного Союза и координирование экономических планов в обоих государствах. В секретном приложении, которое было впервые опубликовано после разрыва Сталина с Тито, говорилось, что Югославия и Болгария готовы объединиться в единое государство: Союз южнославянских народных республик." В ноябре 1947 г. во время церемонии ратификации в Софии Тито заявил совершенно открыто: "Сотрудничество между обоими нашими государствами должно быть настолько всеобщим, настолько тесным, что создание федерации станет всего лишь формальностью.