о судьбе. - Все-то дело в восприятии... - Самонаблюдение. - Все имена - собственные. - Идти вперед и возвращаться... за ясностью. - Отчуждение речевого аппарата. - Игры священная серьезность. - Неохотничьи манки. - Мышцы, которых не замечают. - Спорт... во рту. - Фокус без фокусов. - Ноты движений. - О вкусе подлинника. Что такое морфологизация? Морфологизация - это чувственное превращение материала, трансформация его при помощи наших ощущений, при помощи сенсорики из абстрактного в ощутимое, ощутительное как бы. Но для начала давайте займемся очень прозаическим делом -так называемой рекапитуляцией, или, попросту говоря, повторением, которое попытаемся организовать как, может быть даже, катехизис. Традиционные педагогические методики (добавим слово "несколько", чтобы слегка смягчить жесткость тезиса) "несколько" оторваны от современного уровня многих наук, и, что особенно странно, даже от наук родственных. Занимаясь тифлосурдопеда-гогикой, педагогикой для слепых и глухих детей, многие обычные школьные педагоги открывали вдруг такие невероятные для себя вещи, которые, как оказалось, всегда существовали рядом в этой же педагогической действительности, в этом же пространстве. Психология для слепых и глухих детей разрабатывалась и разрабатывается с удивительной нежностью и бережностью. Это самая сильная сторона тифлосурдопедагогики. Здесь наглядно определяется экстремальная точка каждого человеческого сенсорного проявления, а именно эта грань ощущений очень важна для человека, который хочет научиться по-настоящему пользоваться собой. Кругозор, как мы уже обозначили, - это второе психологическое, или даже психическое, сердце. Как мышцы - второе сердце для тела, так кругозор - для души. Каким образом мы связываем интеллект с кругозором? Это очень интересная вещь, и о ней, пожалуй, можно немножко поговорить.
Если подняться над поверхностью условной линии горизонта, или линии сознания, в некую точку и опустить из этой точки перпендикуляр, пронзая горизонт линией, которая соединяется с зеркально симметричной точкой, мы получим возможность представить уровень кругозора (перпендикуляр вверх к линии горизонта) и уровень глубины личности (перпендикуляр вниз). Но кругозор немыслим без широты. Ставя ножку циркуля в точку пересечения линии кругозора с линией горизонта, очертим окружность в плоскости линии горизонта с радиусом величины широты и получим круг в основании конуса, высоту которого будет определять уровень кругозора, а радиус круга в основании - значение широты развития личности. Если точка кругозора поднимается еще выше, конус становится больше. Естественно, что высоте кругозора внизу, в зеркальном отражении, то есть в глубинах нашего сознания, в глубинах человеческих, соответствует точка, определяющая глубину личности. Интересно, что несимметричность глубины по отношению к высоте кругозора свидетельствует о неадекватности личности самой себе. Вы встречались в действительной жизни с людьми подобного склада, с упором в многознайство, у которых кругозор достаточно высок, но адекватность глубине отсутствует. Peak experiences возможны только при наличии симметричности кругозора и глубины, что достигается усвоением знания только через сопереживание, на уровне мыслечувствования. Когда мы занимаемся, мы обыкновенно не думаем о том, чтобы стать глубокими. И очень напрасно. Но еще более любопытным моментом представляется, на мой взгляд, связь широты с высотой кругозора. Дело в том, что, раздвигая спектр широты, мы тем самым и копаем глубже, то есть увеличение широты будет соответствовать оптимальному обзору, оптимальной высоте и глубине усвоения. Вот эта зависимость широты (естественно, при раздвижении ее до оптимальных границ) очень ярко выражается в так называемом принципе группирования знаний в культурологические группы. Как ни странно, мы позаимствовали этот принцип из спортивного дела, которое обычно сейчас на Западе называют coaching, то есть тренированно, тренерская работа. Вы, наверное, имеете представление о так называемом эффекте тренажера? Мы отбирали количество одновременно изучаемых предметов по этому же принципу, что приводило нас к гораздо более серьезным результатам, чем в случае занятий одним-единственным предметом отдельно. Как создаются культурологические группы? Совершенно по другим принципам, нежели, например, классифицируются языки. Романская группа, германо-романская группа, если взять шире, классифицируется по лингвистическим признакам. Выбирая для изучения такие языки, как английский, немецкий, французский, мы ориентируемся не только на то, что в каждом из них масса заимствований друг из друга, но и на огромное количество культурных феноменов, которые связывают их носителей. Мы определили движение как морфологический орган человека, а также высшего животного. Сейчас, повторяя эту фразу Бенедикта Спинозы, я надеюсь, мы обдумали ее и понимаем, что движение есть не что-то метафизическое, а орган, понимаемый как у Жюльена Ламетри, который говорил, что человек - это машина. Такая интроспективизация, то есть система всматриваний в себя, в себя реально что-то чувствующего, и даст возможность приобрести совершенно реальные рычажки, кнопочки, конечно, в кавычках, которые мы будем нажимать, чтобы научиться с легкостью управлять нашими представлениями. Как управлять - это уже второй вопрос. Сначала нужно приобрести как бы hardware, то есть сам компьютер, потому что мы, имея голову, часто не умеем ею пользоваться. И это, по-моему, самый большой грех современного человека. Получив в распоряжение огромное количество, -процитирую уже покойного, к сожалению, Фридриха Дюрренматта, - протезов (ведь поезд - это тоже протез, потому что человек приспособлен передвигаться с помощью ног, а поезд - это придумка, которая служит для замены ног), человек даже для головы приспособил протез. А что такое по-вашему компьютер? Это очень совершенный протез. Но голова ведь все равно в несколько миллионов, наверное, раз совершенней, чем самый совершенный компьютер сегодня. Доказать? Почитайте о парадоксе эксперта, и вы получите исчерпывающее подтверждение моей мысли. Когда эксперту говорят, что он обгонит машину, он не верит, и вдруг обгоняет. Удивительно? А дело в том, что машина "перелистывает" информацию всегда, а эксперт никогда. Потому что он пользуется состояниями. Потому что он человек. Теперь, пожалуй, пойдем дальше, все-таки рекапитулируя, повторяя наш материал, который мы уже в общем, наверное, прошли в предыдущей лекции. Как нужно учиться работать? Практическая сторона дела заключается в попытке называния, номинации того, что во мне творится, в переходе от энтропии с осознаванию космоса, который порождается этим осознаванием. Задача культурности, внутренней культурности заключается собственно не только в том, чтобы думать о людях с допуском на доброту, а и в том, чтобы наводить порядок в себе. Только наведение порядка в себе даст технологию культуры, в частности технологию педагогическую. При помощи называния, именования люди уже давно пытались очень многое делать в себе, в том числе и соединять себя с космосом. Очень советовал бы, это в скобках, почитать труды наших религиозных философов по этому поводу, особенно Павла Флоренского "Об имени", это замечательная его работа. Далее. Движение и образ. Есть движение внешнее, мышечное, есть движение гештальтное, движение представлений. Что такое поэзия? Это движение представлений. Здесь я впервые сформулирую чрезвычайной важности для автодидактики мысль о том, что логика должна пониматься условно, по Людвигу Витгенштейну, как некая ручейковость внутри нас. Сбегая вниз свободно, бежит ручеек внутри. Представили образ? Вот так нужно думать. Потому что универсальной логики не бывает - это доказано, не бывает такой логики, которая была бы не спонтанной, - это уже не логика. Столько логик на земле, сколько людей. И каждая логика, если она логична, является своеобразным сертификатом об искренности. Иначе появляются мертворожденные рассуждения. Тут мы можем, кстати, припомнить уже известную вам формулировку о возможности превращения, трансформации суждения в мысль, а эмоции в чувство. Видите, как все связано. И эти элементарные "кнопочки" нужно с сегодняшнего дня, выбравшись, наконец, из чулана, начинать тонко, с точностью программиста распознавать. Это похоже на прорисовку контурной карты, когда ты вдруг замечаешь подробности, детали, нащупывая так называемый внутренний ландшафт, с которым автодидакту и надо более всего работать. А для того, чтобы этот внутренний ландшафт появился, необходимо, конечно, очень многое сделать, особенно много нужно работать над представлениями, над выработкой очень ярких ощущений, которые ты схватываешь, называешь, именуешь и, помня о том, что твоя логика уникальна и никогда не было и не будет такой, начинаешь заниматься творчеством, творением чего-то в своем деле, и обязательно выходишь за круг привычного, создавая сначала что-то чрезвычайно странное, парадокс, из которого вырастает потом какая-то удивительно новая вещь... Моторика и проблемы памяти. Так как в педагогической технологии мы всегда берем за основу движение, то движение, motus по-латыни, - это то, что естественно вписывается в нашу систему. Все через движение, все абсолютно. Сегодня мы начинаем работать с нашим речевым аппаратом (каждый в отдельности, конечно, про себя, будет работать над своим речевым аппаратом) как с чем-то внешним. Вот такая раздвоенность, кстати, тоже связана с движением, только с движением как бы вовне, потому что представление существует и в нас, и обязательно всегда вовне, мы представляем его, как бы вынося нечто за пределы организма. Итак, мы снова подходим к очень важному в автодидактике тезису - что такое память? Память - это функция всего организма, это мышление. А что такое мышление, я, конечно, не берусь определить, так же, как не берется, наверное, определить ни один человек в мире, потому что к мышлению надо относиться так, как относятся к сверхзагадке. Ведь мыслит, простите, и нога, вероятно. А почему бы так смело не выразиться? Она тоже самостоятельно мыслит, не только мозг. Сейчас нужно сломать устоявшиеся, очень школьные, очень академические представления, которые совершенно не соответствуют действительности. Каждая клетка, каждый вирус думают. Мы слишком идеализируем мышление. Мы говорим, что мышление - это нечто, являющееся функцией головного мозга. И сильно заблуждаемся. Вирус не имеет головного мозга. Возьмем, к примеру, фага. Он лежит, предположим, вне пределов жизни, приняв свой исторический вид, форму, и вдруг, когда появляется соответствующая среда, этот кристаллик - фаг -меняет форму, превращается в некий арбалет, который начинает охотиться на определенных существ. Смею задать вопрос: разве это не отбор? Отбор. Следовательно, примитивная мысль. Если фаг дифференцирует, различает предметы, в том числе каким-то образом и существа, на которых может охотиться, он производит какие-то мыслительные операции -я, во всяком случае, позволю себе назвать их таковыми. Вот как это обстоит в микромире, на границе нашей жизни, там, где она превращается в некое "косное" бытие, которое, может быть, тоже в общем-то живое в какой-то степени. Но об этом я сейчас не буду размышлять, это уведет нас от нашей рекапитуляции. Единственное, что по этому тезису мы повторим с вами, немножко расширив его, конечно, это определение памяти как компонента мышления. И запишем здесь же имя психолога Йоахима Гофмана. Пожалуйста, почитайте его книгу о памято, это замечательная работа. Если вы подкованы терминологически, что такое установка, надеюсь, прекрасно знаете. Установка - это то же, что мы называли психологической позой, только психологическая поза, конечно же, связана не просто с настроем, как при установке, особенно со стороны, а обязательно с установкой и представлением, причем представлением, активно изваянным тобой, представлением, которое ты не можешь не иметь, если работаешь по-автодидакти-чески. Сначала ты должен убрать с поля камни, тем более расчистить какие-то, допустим, заасфальтированные места, сделать их обнаженными, подставленными солнцу, а потом вспахать и, наконец, сеять. А у нас очень часто сеют прямо на асфальт, мы -дети городов, да и в селах сейчас асфальта много, вот и сеют, причем этот "асфальт" не где-нибудь, а буквально на душе. Значит, нужно сначала обязательно заволноваться, а чтобы заволноваться, необходимо применять психологические позы, которые являются, в общем-то, легко изобретаемым материалом в автодидактике, если уловить принцип. Далее. Рассудочность и рефлексивность. Вы сейчас уже, наверное, можете и сами сделать вывод, что, когда мы говорим о рассудочности, имеется в виду тотальный рационализм, с которым вчера мы с вами - я надеюсь на партнерство - начали беспощадную войну. Рационализм уводит человека от собственной логики. Логика же дана ему, вероятней всего, для того, чтобы он наслаждался жизнью по-настоящему, потому что не думать человек не может, ибо он все время хочет новизны. А новизна для человека, естественно, заключается в событийном ряду, который творится в нем. Поэтому мы хотим менять места, чтобы в нас что-то обновилось. Мы возвращаемся на старое место, как Одиссей в Итаку, после долгих странствий, и вдруг обнаруживаем, что это место прекрасное, чудное. Мы добавляем свой опыт, который приобрели в путешествиях, при встречах с некими цирцеями-киркеями, соединяя его с тем опытом, который был у нас когда-то в отечестве нашем, в нашей Итаке, но Итака все равно есть Итака, только освеженная. Таким образом, мы с вами сейчас говорим о рефлексивности и рассудочности как о двух полупротивопоставленных явлениях. Конечно же, у тотального рационалиста тоже есть рефлексивность, я имею в виду философскую рефлексивность, осознавание своего думания и какие-то порывы в сторону образности. "Что я? Место твое какое, человек?" - обращается к себе Иван Иваныч Иванов или мальчик Петя, взглянув на небосвод ночью и представив, какой он маленький. Это переживают все, поверим психологам. Теперь, пожалуй, мы с вами вспомним вещь, которая для нас страшно важна. Это настройки мозга. Каким образом нам нужно пользоваться настройками мозга? Это целая, конечно, грандиозная наука. За месяц-два вам надо будет научиться применять везде, где только можно, различные настройки, в том числе и парадоксальные. Когда я занимаюсь математикой, естественно, мне надо настроить какое полушарие? Левое. Когда я занимаюсь словесностью, делаю упражнения, решаю задачи, можно также включить левое полушарие. Но можно уже включить и правое, как бы частично, временно, попробовать. И если я хочу, чтобы мой сын занимался хорошо в этот момент, допустим, историей, я ни в коем случае не должен советовать ему, чтобы он настраивался при помощи предварительной настройки левого полушария. Лучше пусть настроит правое, пусть послушает три такта хорошей музыки или сам сыграет на своей балалайке где-нибудь в уголке, или напоет, или посвистит, а потом попробует снова, отвлекаясь от материала, позаниматься историей, настроив левое. Я объясняю вам сейчас, по-моему, очень простой способ манипуляционной настройки, когда я сознательно включаю в быстром темпе то левое, то правое полушария. Трижды три десять (смех в зале), у, замечательно, значит, у вас была ассоциативная настройка, правополушарная, это прекрасно, я добиваюсь на своих выступлениях того, чтобы люди думали так, как они должны думать - ручейково. Только поначалу так кажется, что мы ничего не понимаем и ничего не помним, - образ, состояние все сохраняют, все запоминают, когда мы познаем мир, то есть часть его предметов, через состояние. И потом все всплывет, когда вы вспомните, какие деревья, которые горят зеленым пламенем, не горя, описывает, например, Поль Элюар. А вы забыли кто такой Элюар, но через деревья вспомните и имя, и место, где вы читали, и людей, с которыми в этот период встречались. Тютчев когда-то заметил, что если вы не написали стихотворение сегодня, вы никогда, завтра или послезавтра или через сто лет или миллион, ни в каком другом воплощении не напишете его. Вероятно, ему виднее, классик ведь... Неповторимость состояния и неповторимость вашего логического вывода в этот момент бытия должна поражать ваше воображение: представьте, сколько мы теряем в мире творческого, творчества самого, когда об этом забываем. Вот эта уникальность прочувствованного, уникальность истинно ценного для человека, может не исчезать бесследно в пустынях нашей духовности, уходить в песок - она может оставаться, если мы обработали почву нашей культуры через себя, понимая, что ты тоже участвуешь в эволюции, ты лично. Естественным здесь является, конечно, ощущение постоянной философичности, когда я везде пытаюсь найти, раскрыть в вещах, в явлениях, пусть совершенно даже механически, дуализм. Я бы советовал не обращать внимания на алогизмы в данном случае, потому что асофия начинается там, где нет технологической Софии, то есть глупость начинается из-за того, что я боюсь побыть немножко веселым шутником, чудаком даже, парадоксалистом. Надо некоторые вещи специально доводить до предела, превращать их в противоположное, даже в шутку, может быть, чтобы вы могли потихонечку по-настоящему рассмотреть весь мир как освеженную Итаку. То есть, другими словами, нужно становиться наглядчивыми - это словечко старинное, словечко, естественно, далевское. Наглядчивость, наглядчивый. "Не всему наглядкой выучишься", - говорит русская поговорка. Но есть еще, извините за неологизм, и наслышка. Есть еще - это вообще дикий совершенно, наверное, неологизм, или неонеологизм -нанюшка. Но пошутив, и, наверное, из этой шутки вы тоже извлекли какое-то настроение, я хочу сейчас заземлить наше состояние и сделать его очень и очень рабочим и интегрированным для всех. Что такое автодидактика, вы теперь поняли. Автодидактика не есть методика. Это парадигма и система жизни. Это образ жизни, это модус вивенди, который снабжен модусом операнды. Если понимать автодидактику только как технологию, как сумму методик, - а многие думают, что это методика, - это все равно что обкрадывать себя, потому что как методика она не может работать по-настоящему, раскрывая в полной мере поры духовного тела. Конечно, что-то получится, но наслаждение от того, что ты умеешь, что ты ликвидировал обученную беспомощность, не наступает без того, что ты включаешься в работу над собой, пытаясь изменить образ жизни. Это звучит, конечно, весьма поучительно, хотя чистой дидактики тут очень мало. Наоборот, мы с вами добиваемся спонтанности мышления. Вспомните ручейковость: человек, который спонтанно мыслит, - это человек медитирующий. Вот то самое слово, которое до беспредела популярно в наших интеллигентских кругах: медитация - это так здорово, так чудесно, я, вот, медитирую! Директор Норвежского института медитации опубликовал как-то большую статью - я читал ее года два назад в газете "Die Zeit", - в которой есть очень интересное утверждение о том, что прежде чем медитировать, нужно, как минимум, начитаться. Мы думаем, что медитация - это нечто, связанное с нашим организмом, и подменяем духовность какими-то ощущениями, которые, конечно же, приятны, и можем даже довести себя до эйфории, делая то, что обычно делается в медитирующих группах. Но Василий Васильевич Налимов в книге "Спонтанность сознания" (Москва, 1989) предлагает считать медитацию для современного человека раскованным мышлением, которое, конечно же, выводит нас к поэтическому, к поэзии. В этой книге вы найдете примеры медитаций, которые являются чистыми стихами, или такие, которые подписаны именем художника А. Дьячкова, то есть примеры медитаций живописью. Эти две вещи нужно сейчас хорошенечко обсудить наедине с собой в ближайшие часы, дни, подумать над связью нашей истинной логики с тем, что называется медитацией, разобраться в тех словечках, которые так сильно заблудились в нашем западном подсознании, требуя немедленной расшифровки, требуя работы над собой, работы, которую нельзя откладывать, потому что уводить свое сознание от этой работы равносильно уводу себя от магистральной линии развития. Мы подменили то, что имеется в виду в оригинале, в каком-нибудь макрианизме-нагарджунизме на свое западное рационалистическое понимание йоговских выражений. Я особенно обращаю ваше внимание на это стихийное бедствие в нашем менталитете, в нашей западной ментальной сфере. У нас даже выражение такое есть - европейская йога, или сокращенно - евройога. Очень много иронии, естественно, возникает у людей, по-настоящему знающих, что такое йога, которая, кстати, очень близка автодидактике. Очень близки автодидактике система Ауробиндо, системы, которые существуют уже давным-давно, такие, как синтоистские верования, Лао-цзы - я имею в виду даосизм, конфуцианство и так далее, потому что люди всегда понимали - мысль человеческая не может существовать вне чувства. Сайентист же считает, что он думает на сто процентов, когда пользуется своей заскорузлой логикой, которой мы, кстати, тоже можем в автодидактике пользоваться, сознательно включая эту инструментальность, когда решаем, допустим, математическую задачу, потому что математика - самая простая наука в мире, как сказал один выдающийся математик, и в ней нужно быть просто внимательным и ничего не пропустить. Попробуйте - тот, кто имеет затруднения в математике, - не разобраться, что такое А и что такое В, если вы ничего не пропустили в звеньях размышлений, которые до вас еще, я надеюсь, стали рутинными, тривиальными, давным-давно всем известными. То же самое сейчас происходит в шахматах, в других видах такой деятельности, где акцентуировано левое полушарие и только лишь во-вторых проявляется творчество. Но когда начинается творчество, обязательно включается правое полушарие, то есть парадоксализация, выход в творческую сферу по Д.Б. Богоявленской (это, кстати, ученица С.Л. Рубинштейна, очень долго занимавшаяся проблемой творчества) возможны только тогда, когда ты выйдешь за круг известных тебе предметов. Мы в автодидактике имеем массу способов сделать один и тот же предмет другим, то есть оттого, что я посмотрю на предмет иначе, я его меняю. Ведь у нас уже есть твердо установленный принцип: восприятие предмета я могу считать исключительно реальным, потому что учебник, если мы говорим о педагогике, может лежать и под подушкой, то есть фактически отсутствовать, и на столе. Эффект, о котором мы часто и не подозреваем, потому что считаем, что знания - в учебнике, в обоих случаях один и тот же. А знания только лишь частичны всегда, только лишь фрагментарны, как фрагментарно чтение "Войны и мира" и фрагментарно восприятие жизни. Всегда и везде мы недочитываем и недоучиваем, поэтому надо непрерывно возвращаться, меняя объект своим отношением, а это можно делать при помощи различных приемов, которые мы с вами, конечно же, пройдем, и очень, надеюсь, основательно. Теперь, пожалуй, нужно еще несколько слов сказать о том, что кроме нашей теории автодидактики, какая-либо другая теория самообразования отсутствует. Все остальное, что существует по самообучению, - всего-навсего доклады и очень много беллетристики. Мы попытались создать технологию, которая впитывает в себя, абсолютно не конфронтируя, любые другие методики, если они уже употреблены. Методика Ш. Амонашвили, методики самых современных новаторов-учителей - они прекрасны, но у них есть один маленький недостаток: они не интегрированы, они не формализованы так, чтобы другой человек мог вполне точно их использовать. В них слишком много индивидуальности, как в игре Л. Когана или Н. Паганини на скрипке - это не школа Дж. Виотти, который, быть может, не очень здорово играл, но создал школу, формализация у него появилась, понимаете? Вот этот элемент очень важен. Самообразование обосновывается, повторяю, на различных интроспективно-психологических отношениях с предметом. Образование, безусловно, надо рассматривать как континуум. Континуум - это "дление", французское "duree", "беспрерывность". Нельзя просто переходить от одного к другому, что-то другое в предыдущем вырастать должно, и так непрерывно. Мантровый способ засыпания мы с вами проходили именно для того, чтобы научиться организовывать континуумность. Это самое важное на первых порах - заметить, что ты просыпаешься с огромной радостью, вспоминая, что тебе было интересно накануне, словно влюбленный. Когда ты лежишь первые пятнадцать минут, ты, быть может, сразу, в первую секунду не вспомнишь: что такое? я проснулся?! ага! о, да, я его увижу, я ее увижу - переживание, которое осталось оттуда, как в "Кубла Хане" Сэмюэля Колриджа, приснилось тебе, возможно, но ты, как это обычно бывает, сон не помнишь, помнишь только ощущение, и сон сработал. Это все получается функциональным, и я призываю вас ничего не тренировать без отрыва от производства, от какой-то целевой установки, исполнения определенных заданий жизни. Например, учишь язык и при этом занимаешься автодидактикой - это функционально. Йога часто предлагает добиваться состояния, а зачем мне это состояние? Говорят, релаксация наступит. Между прочим, именно евройога так делает, а йог имеет целевую установку, он добивается так называемой пустоты, освобожденности от сансары, он совершенно в другую сторону смотрит, у него есть сверхзадача, и у него, естественно, все получается. Заниматься лишь механической частью таких упражнений - значит отчуждать себя от творчества. Поэтому нужно стараться делать, на наш взгляд, абсолютно все фунциональным в зависимости от твоих личных задач, потому что в тебе скрежещет зубами обида твоего же "Я", внутреннего человека на тебя, другого, какого-то более внешнего, который что-то не делает, который чему-то не подчиняется, то есть не воплощается. Недовоплощение - это не просто грех, это издевательство над собой. И от этого мы болеем, между прочим, потому что самая большая скука - это скука затаенная, имплицитная, та, которая наступает из-за того, что ты не состоялся. "Несостоявшесть" делает человека (придется процитировать Бисмарка, который говорил, что пиво делает человека глупым) несчастным и злым. "Amando merito ", - говорит неудачник: "Долой заслугу". Вспомните Шопенгауэра и почитайте его "Афоризмы житейской мудрости", вы очень много найдете созвучного, потому что он трезвомыслящий и мудрый, безусловно, человек, хотя кое-что, конечно, и вызовет у вас негативное отношение. Этика и интеллект нами уже рассматривались. Вы помните об атомарной честности, помните, что все начинается с моей оценки моего настоящего положения на этой земле. "Аз есмь персть" или, что точнее, "аз есмь червь". Обидно, может быть, такое слышать, но если у меня забрать духовность, между мной и червем не будет абсолютно никакой разницы. А духовность-то возможна только тогда, когда есть 1'autre, другой, когда я принадлежу коллективному эйдосу, когда я не оторвался от пятого измерения культуры. Только тогда у меня получится что-то, что меня приподнимет чуть-чуть над этим, к сожалению, весьма заниженным существованием. Поэтому мы говорим "Божественное" не только в религиозном смысле слова, которого, слава Богу, - я имею в виду религиозный смысл - перестали бояться сегодня, мы говорим это и в научном смысле слова. Поэтому тот человек, который - я вчера говорил о мистике - сегодня считает, что мистика - это нечто недостойное его просвещенного внимания, извините меня, пожалуйста, ничего не понимает в жизни. Кто из тех, кто читал "Розу мира" Даниила Андреева, великого советского мистика, сына Леонида Андреева, может утверждать, что его видение и его видения не являются драгоценным приобретением нашей культуры, нашей с вами семейной, околоочаговой, бескаминной, к сожалению? Я думаю, что никто. Те состояния, которые дарит Андреев, естественны для человека, и в двадцатом веке они так же должны существовать, как в тридцатом или в девятнадцатом, или первом до новой эры, до Рождества Христова и так далее. Мы очень обеднили себя упрощением жизни. Культура есть обязательная сложность. Константин Леонтьев, который умер, будучи совершенно забытым, в 1891 году, говорил, что прогресс есть сложность. А Василий Васильевич Розанов, написавший о нем поминальную статью, утверждал, развивая его мысль, что прогресс можно заменить красотой. Красота есть сложность, но мы эту сложность - давайте сразу поставим точку над "i" - будем понимать как сложность органическую, то есть как сложность простую. Пусть вас не пугает этот оксюморон, потому что простая сложность - это всего-навсего такое конструктивное сооружение, которое является, говоря языком сайентиста, системой. Следующий тезис в нашем повторении посвящен конформизму Слово, конечно, трудное, но давайте накопим в эти дни в темпе presto различные хорошие нужные нам термины. "Конформизм", "морфология". Вы знаете, что "морфо" - это то же, что и "формо", согласные только перепутались: м, р, ф; ф, р, м. Мы будем проходить специальную тему, так называемое "Домашнее этимологизирование", которая растолкует нам все эти явления яснее. А конформизм - это то, что можно было бы в шутку назвать способностью психики принимать форму, навязанную политиками, во имя выживания тела. Конформизм - результат паралича собственной мысли, и конформист - наилучшее орудие в руках правителя, тирана, правительства и так далее. Конформист никогда не мыслит. Суррогат мышления - самое распространенное явление, которое существовало у нас на протяжении долгих-долгих десятилетий, именно благодаря вынужденному конформизму. Свободомыслие заложено в человеке, мы рождаемся с рефлексом свободы - понаблюдайте за ребенком одного-двух лет, как велико в нем чувство собственного достоинства! Но постепенно с системой запретов, вживлением в мозги групповой психологии в нем обрубается свобода мышления, подавляется достоинство, и индивидуальность превращается в коллектив с единым мнением и единым выражением лица. Я не буду развивать эту тему, ее прекрасно развил Джордж Оруэлл в своем романе "Восемьдесят четвертый", но забывать о том, что учиться сегодня надо, поборов в себе, прежде всего, конформизм, нельзя, потому что именно это приятие слов под влиянием установки организованной пропаганды, редактуры всего на свете, организации состояний, которые один умный психолог назвал гипноидальными, приводит нас, конечно же, к педагогической беспомощности, ибо вся педагогика строилась и строится всегда, осознаем мы это или нет, на интересе. А интерес, как мы уже выяснили, может существовать реально только тогда, когда он актуализирован, причем все остальное -только редукция. Когда вы увлечены каким-то материалом, а вас в этот момент спрашивают, насколько он интересен, вы в первое мгновение не можете ответить, потому что не способны, вы забыли о времени, вы не слышите, о чем вас спрашивают. Но в тот самый момент, когда вы кивнете головой, вам будет уже неинтересно, потому что состояние актуализированного интереса может быть только сиюминутным, только спонтанным, хотя и чрезвычайно плодотворным. И если мы организуем актуализированный интерес, допустим, при помощи методов расщепления материала, и один интересик, очень маленький, точечный, перейдет в другой, у меня получится набор таких интересов - очень плотное вещество, напоминающее вещество белого карлика, супервещество жизни. И один день, прожитый по интересу, превратится в месяц, а может быть, и больше. Чувствуете, как нащупывается здесь некое решение проблемы времени, заметьте себе пока. А потом, когда вы начнете ощущать, что за месяц проживаете пять лет, не удивляйтесь, это именно поэтому. Актуализированный интерес, уже актуализированный, необходимо научиться прерывать. Если я доведу актуализированный интерес до пика, и после этого не прерву его, он обязательно выгорит, и останется один пепел. Поэтому я должен обязательно воспользоваться этим автодидактическим законом и ничего не пускать на самотек, осознавая, что если этот интерес уже готов, он в пике, я должен переключить внимание на другое. Такой технический секрет и позволяет создавать то белокарликовое вещество, образно говоря, когда ты получаешь удивительное наслаждение от возможности обратиться к одному материалу и к другому, потому что там остался невыгоревший интерес, потому что там нет пепла, там все органично, там "травка зеленеет и солнышко блестит". Если эта схема понятна, вы уже сегодня можете многое делать в эксперименте. Естественно, модус вивенди, образ жизни - это сумма динамических стереотипов, как говорят ученые, это навыки, это различные привычки, и это, конечно, страшно сложно. Но поймите, если вы начнете с атомарной честности, с организации актуализированного интереса, если никогда не будете доводить интерес до выгорания, занимаясь не по-сайентистски, как тотальные рационалисты, вам, наверное, становится "жутко", каких высот вы можете достичь. А всего-то! Пять минут это, пять минут то. Но по миллиону раз за день. Предвижу возражения оппонентов. Это же деспотия! Это же противоестественно, это никуда не годится, это ни в какие ворота - по пять минут! А я, даже если мне неинтересно на первой минуте, сижу. Ведь я могу переключиться на другой материал в пределах того, что мне задали, если я школьник, или студент, или даже профессор. А иначе я просто должен делать вид, что учу материал, сидеть в читалке по пять-шесть лет, когда я могу сделать это за два года. Какая экономия времени!
Итак, сейчас мы с вами займемся концентрацией внимания, а как это делается, я думаю, вы уже хорошо знаете, потому что этот метод широко применяется у нас, это не мое изобретение. Концентрация внимания тренируется при помощи круга концентрации. Мы рисуем круг и ставим внутри точку, а рядом изображаем нечто похожее на звезду, чуть пониже - волнистую линию и прямую. Вот у нас есть четыре объекта. Давайте еще нарисуем крестик. Достаточно. А теперь наблюдайте за собой, за своими ощущениями. Я буду показывать, куда нужно переводить луч внимания (я так детям объясняю: как будто у нас из глаз идет лучик, и я этот лучик могу переводить): на крестик, теперь на звездочку, на прямую линию, теперь снова на крестик, на точку, на волнистую, а то мы о ней забыли. Вы замечаете, что мы владеем вниманием, мы сами направляем, мы не ждем, когда нам станет интересно или неинтересно, мы технологически, технически владеем лучом внимания. Представимо? -легко представимо. Даже у людей с не очень развитым воображением это обычно легко получается. Если же не получается, нужно больше времени проводить с таким, единственным, пожалуй, нефункциональным впрямую, упражнением в автодидактике. Сейчас, наверное, вы уже можете ответить на вопрос, который звучит следующим образом: сколько минут, часов, дней можно неотрывно смотреть на этот круг? Вечно, правда? Кто-то сказал: вечно, сколько хочу, пока не упаду. Следовательно, вывод очень простой: на материале, на котором мне нужно сосредоточиться, я могу сосредоточить внимание ровно столько, сколько мне нужно, если буду переводить луч внимания. А это и есть разновидность дробления, заметили? То есть если материал изложен сукцессивно, последовательно, я должен, чтобы у меня у самого возникли различные мысли по поводу соединительной ткани между частями, переводить луч внимания. А она, эта ткань, обязательно появится в той форме, которая свойственна мне, именно мне с моей ручейковой логикой, потому что мои ассоциации так же уникальны, как уникальны ассоциации каждого представителя рода человеческого. Представляете, как веселеет педагогика, когда такие простые веши поселяешь в ум какого-нибудь первоклашки. Да он гореть начинает, о взрослых я вообще молчу, потому что они пылают замечательной любовью к знаниям - извините за тавтологию - от знания того, как этими знаниями овладеть. Итак, попробуйте заняться упражнениями по концентрации внимания, только делайте это функционально, с материалом по вызыванию актуализации интереса, но ни в коем случае больше не работайте так, как работали раньше: я эту книжку все равно прочитаю, от начала до конца! Вы знаете, в газете "Monde" на последней странице кратко изложено все, что есть в газете, потому что психологи прекрасно знают - нормальный человек открывает газету именно с этой стороны. Таким образом, по этой схеме мы начинаем сейчас свою скромную деятельность, совершенно не спеша и помня о том, что мы владеем интересом, а не интерес нами. Мы владеем музыкой и роялем, а не рояль и музыка нами, понимаете? Разница огромная. Вы видите - мы переходим к тонкостям, мы приходим к красоте, которая сложна, но упрощает жизнь, ибо та системность, которая невольно проявляется в каждом из случаев, напоминает своеобразные, очень серьезные игры, которые каждый раз захватывают нас как процесс, включая макроигровой элемент, макроэлемент игры, и ты начинаешь жить как бы даже х р а м о в о, потому что в тебе непрерывно обновляется что-то такое, что нужно открыть, оформить и связать, налаживая отношения с тем прежним хаосом, который был в тебе, становясь культурным человеком и воюя с энтропией. Это и есть творчество, и прежде всего, творчество состояний, ведь каждое новое столкновение нескольких понятий, нескольких фрагментов жизни, бытия, чего угодно - это обязательно переживание. Во вступлении к книге А. Мусатова "Высшая математика для самообучения" - кажется, так она называется - есть великолепная фраза о том, что голова кружится, когда взбираешься на восьмой этаж абстракции. Это - я имею в виду голову - может закружиться только у того, кто не является тотальным рационалистом. Когда-то академик Я. Б. Зельдович - не премину воспользоваться своей дежурной цитацией, потому что она очень нужна здесь - в одном вступлении к своей замечательной книге по высшей математике написал, что никакого противопоставления между Лирикой и физикой не существует на самом деле, это противопоставление придумал человек, который не владел физикой,- Борис Слуцкий, поэт. Понимаете, куда я клоню? Я клоню к тому, что любым предметом надо заниматься, высекая состояния, высекая что-то такое, что доставляет удовольствие, вызывает эйфорию и награждает, естественно, эндогенными опиатами. И сама жизнь наша, и энергетика на биологическом уровне, целиком зависят от этих эндогенных опиатов, то есть от количества творчества в единицу времени. Теперь мы с вами должны обязательно рассмотреть тезис "Отказ от честности как отказ от источника энергии". Честность воспринимается людьми как нечто приятное, красивое, как скромность, например, которая, якобы, украшает человека. Скромность - не украшение, а необходимая трезвость мышления, то, что связано с адекватностью мышления. Что такое адекватность мышления? Это умение понимать предмет в двух смыслах: во-первых, так, как его понимает большинство, то есть конформно, и второе - так, как его чувствуешь гы. Если нет второго, ты - тотальный рационалист, ты усвоил этот предмет, но тебе страшно скучно им