йти. Сверху нас заметили очень быстро. Не было тут настоящей "зелёнки", где можно укрыться, ничего не было, кроме низенькой выгоревшей травы. И когда, пристреливаясь, вновь жахнул миномёт, я понял - этот бой нам не выиграть. И медленно поднялся во весь рост. Правда, рук не поднял. - Командир, ты что?! Командир? - Молчите, - цыкнул я. - Кто хочет умирать, может умирать Иногда полезнее забыть про... - я хотел сказать "про честь". И осёкся. Кажется, ребята вознамерились умирать всерьёз. За Империю и обожаемого монарха. Но в мои планы умирать никак не входило. Тем более от рук тех, кто, судя по всему, числил Империю во врагах. - Штабс-ефрейтор Руслан Фатеев, Третья десантная дивизия! - громко крикнул я. - Кто вы такие и что вам надо? Согласен, согласен, не самая впечатляющая речь. Ричард Третий или Гай Юлий Цезарь выразился бы куда цветистее. Тем не менее в тот миг она подействовала. Во всяком случае, мины больше не падали. В ответ я ожидал чего-нибудь вроде "бросай оружие, падла имперская". Я почти не сомневался, что мы каким-то образом столкнулись с повстанцами. Дураки они, однако. Туча не делает различий... Однако, к моему удивлению, в ответ резко и напряжённо, но гордо и с вызовом прозвучало: - Командир Шестой интернациональной гвадалахарской бригады "Бандера Росса" Дариана Дарк! Значит, ветераны взялись за своё. Что ж... я не слишком удивлён. - Что ты можешь сказать мне, штабс-ефрейтор Руслан Фатеев? Они любили высокопарные слова и столь же выспренные лозунги. Даже голос у знаменитой террористки сейчас такой, словно она играет на сцене античного амфитеатра в каком-нибудь "Прикованном Прометее". - Если вы атакуете, то потеряете много своих, - сказал я. - Мы не собираемся сдаваться. Разойдёмся миром. - Нет, - раздалось в ответ. - Мы примем только безоговорочную капитуляцию. Понятно - легко вести переговоры, когда у тебя за спиной миномётные батареи, а противник только и располагает что огнемётами, оружием ближнего боя. Да и то - канистры вот-вот покажут дно. - Это твоё последнее слово? - по возможности спокойно сказал я. - Ты собираешься послать на бессмысленную смерть ещё больше тех, кто верит тебе? - Они с радостью отдадут свои жизни во имя торжества дела свободы! - пылко ответили мне. Фанатики, блин. Зачем мы им? Почему так важно уничтожить крошечную горстку плохо вооружённых, оторванных от главных сил солдат? Почему интербригады вообще ввязались в это дело? - Тогда валяйте, - сказал я, поспешно падая в траву. И вовремя - меня, похоже, всё это время держали на мушке. Пули засвистели над самой головой. ...Мы снова ползли, змеями стелясь по земле. Мины рвались совсем рядом, воздух резали пулемётные очереди - интербригадовцы явно не испытывали недостатка ни в оружии, ни в боеприпасах. Вновь загудели винты геликоптеров. И снова - сшибка, короткие выстрелы из огнемётов. Передо мной из травы вскакивали совсем молоденькие мальчишки и девчонки. Очумевшие от страха. Совершенно необученные. Пушечное мясо. О грудную пластину брони вскользь стегнуло пулей - словно удар хлыстом. Мы убивали. Коротко и беспощадно. Живые факелы с воплями бросались в разные стороны; сил кричать им хватало очень ненадолго. И, быть может, мы бы даже прорвались - если бы не вертолёты. Когда они зависли над самыми головами и упал наш единственный пулемётчик - никакая броня не выдежит удара четырнадцати с половиной миллиметровой пули с сердечником из обеднённого урана. - Хорошо, мы сдаёмся, - наконец вытолкнул я из себя. Проклятье. Трижды и четырежды. Но мне нельзя умирать. Хотя - кто знает? - быть может, потом это сочтут просто удобной отговоркой? Мы не бросали оружия. Собственно говоря, оно мало у кого и осталось. Огнемёты большей частью уже полностью разряжены. - Командир... - укоризненно проговорил Гюнтер. Он дисциплинированно подчинился приказу старшего по званию, но я видел - парень на самом деле предпочёл бы смерть плену. Но тогда - что ж ты сам не зарезался-то?! Нас построили в цепочку. Связали руки за спиной. И погнали - к опускавшемуся здоровенному двухвинтовому "Гризли". Интересно, ведь со спутника всё это должно быть видно... база, "инкубатор" - всё должно фотографироваться. В штабе наверняка уже подняли тревогу... Нас заставили лечь на пол. В вертолёт набилось почти столько же охранников. В принципе, если б не были связаны руки, можно попытаться. А с другой стороны - куда они нас тащат? Зачем? Уничтожить нас можно было на месте. Хотят выяснить об "инкубаторе"? Во всяком случае, я должен выжить. Обязан. "И перестань думать о целях и средствах. Ты уже давно определился с этим. В день, когда решил поступить на имперскую службу". Полёт продолжался недолго. Вертолёт опустился в предгорьях, тех самых предгорьях, откуда мы с таким трудом и потерями только что вырвались. Интересно, неужто с орбиты этих интербригадовцев так никто и не увидел? Или у них есть "крот" в самом штабе? А что, не такая уж невозможная мысль... Нас вытолкали из чрева геликоптера. Ночь сгустилась до самого последнего предела Все события на самом деле заняли не так уж много времени. Вместе с транспортным вертолётом сели и боевые, навстречу нам из зарослей тоже спешили до зубов вооружённые повстанцы. Ни у кого из них не было брони, брезентухи-штормовочки да красные повязки вокруг лбов. Правда, "манлихеры" в их руках были очень даже новыми и ухоженными. Словно только что с завода. Не похоже, что они достались интербригаде в качестве трофея. - Внимание, пленные! - К нам подходила сама госпожа Дариана Дарк. Я много раз видел её лицо на фотографиях - не забудем, "бригады" считались легальной организацией, одними из участников подписания Гражданского Договора, формально прекратившего партизанскую войну на нескольких планетах, не столь давно присоединившихся к Империи. Дариане на вид можно было дать лет сорок пять - оно и понятно, со студенческой скамьи она сражалась с Империей, и подчас весьма успешно. Иначе как охранка потерпела бы существование у себя под носом официально разрешённой полувоенной организации? Хотя что я, какие ж они "полу....... Маленькая, тоненькая женщина с фигурой девушки, очень похожая этим на мою маму. Коротко стриженные волосы. Косо надвинутый чёрный берет - неизменный, знаменитый чёрный берет, явно позаимствованный у Че Гевары. Она была в такой же серой штормовке, как и остальные бойцы. Дариану окружала охрана - парни зверообразного вида, чьи лица отнюдь не казались отмечены печатью добродетели Такие у нас занимались разбоем в доках, пока те же имперцы не навели порядок. - Внимание, пленные, - вновь с усилием повторила командир Шестой интернациональной. - Мы не варвары, убивающие сложивших оружие, как вам пытается внушить ваше командование. Мы признаём Женевскую и Гаагскую конвенции о гуманном обращении с военнопленными. Вам гарантируются безопасность и питание. Никто не будет подвергнут жестокому обращению и пыткам. Нуждающимся будет оказана медицинская помощь. По окончании боевых действий и подписании мирного договора все будут незамедлительно отпущены и им будет предоставлена возможность вылететь на ту планету, которую они назовут. Взамен, согласно тем же конвенциям, вы должны назвать своё имя, должность, звание и задание. Отказавшись сделать это, вы ставите себя вне защитных рамок вышеупомянутых конвенций... Нет, какая молодец, думал я, слушая Дариану. "Окончание боевых действий" и "подписание мирного договора"! Жди, как же. Скорее уж на самом деле рак на горе свистнет. А уж что последует за "постановкой себя вне рамок конвенций", можно только догадываться. Империя, насколько я знаю, ещё ни разу не признавала повстанцев "воюющей стороной". И никогда не поступала с пленными, как то велели; оные конвенции, - она просто уничтожала их или продавала Чужим. Наверное, для опытов. - ...И я, Дариана Дарк (она произнесла своё имя на французский манер, так что получилось нечто вроде "д'Арк" - разумеется, не случайно), - со своей стороны, гарантирую вам всё вышеперечисленное. Вы должны дать честное слово не пытаться бежать и совершать акты насилия. В противном случае нам придётся вас уничтожить. Конвой! Отвести военнопленных в отведённое им помещение. Штабс-ефрейтора Фатеева - ко мне. Вот так. Меня тотчас же пихнули стволом в бок. На мне был бронекомбинезон, пуля "манлихера", возможно, и скользнула бы по изгибу пластины, но я рисковать не собирался. - Командир, держись! - крикнул мне Мумба, когда ребят уводили. Остальные тотчас подхватили на разные голоса: держись, командир! Держись, штабс-ефрейтор!.. - Похоже, вы пользуетесь авторитетом у подчинённых, Фатеев. - Это было сказано по-русски. Рядом с Да-рианой стоял невысокий, полненький человек лет шестидесяти. Его круглое лицо, небольшие, глубоко посаженные глаза казались мне смутно знакомыми. Где-то я его уже видел .. только не помню где. - В доме у вашего почтенного батюшки, конечно же, --он явно считал себя хорошим физиономистом. - Когда-то мы были с ним дружны. Я ведь тоже с Нового Крыма, Был. - Может, всё-таки побеседуем внутри? - ледяным голосом осведомилась Дариана. - Мануэль, развяжите штабс-ефрейтора. Полагаю, глупостей он не наделает. Я верно говорю, штабс-ефрейтор? Я пожал плечами, не снисходя до ответа. Впрочем, руки мне на самом деле развязали. - Ладно, штабс-ефрейтор Вперёд шагом марш, внутри поговорим. Лесная база интербригады впечатляла. Конечно, сейчас была ночь, но и того, что показывал инфракрасный канал, мне хватило. Как этот комплекс не заметили с орбиты? Как могли проглядеть? Конечно, маскировка тут на уровне. Я с изумлением замечал "имитаторы природной жизнедеятельности", совершенно секретную разра-бртку, о которой нас информировали совсем недавно, когда впервые завезли на "новосибирскую" базу "Таннен-берга". Была тут ещё пара-тройка новинок, специально предназначенных для того, чтобы сбивать с толку оптику спутников. - А ты, штабс-ефрейтор, думал, мы тут лаптем щи хлебаем?- Дариана неплохо говорила по-русски. Акцент почти не чувствовался. Я вновь не ответил. База, насколько я успел понять, представляла собой сложный комплекс тщательно упрятанных под лесистыми холмами сооружений. И бронеколпаки, и пушечные капониры... и, разумеется, минные поля... всех сюрпризов не перечесть. У замаскированной под невинный травяной откос двери, где, как раз и нарушая к чёрту всю маскировку, торчали здоровенные лбы личной охраны госпожи Дарк, мы остановились. Внутри оказался спартански оборудованный штабной бункер. Аскетизм обстановки сделал бы честь её хозяйке - БПУ, несколько компьютеров с мониторами, большая проекционная карта на стене, стандартные армейские столы и стулья. Несмотря на аскезу, я не увидел и грубых кустарных самоделок. Лишнее свидетельство того, что повстанцы не испытывали проблем со снабжением. Вместе с Дарианой в бункер спустился и круглолицый. Его я по-прежнему узнать не мог. Мало ли кто бывал в доме моего отца.. - Садись, штабс-ефрейтор, - сказала Дариана. Она без всякого страха повернулась ко мне спиной, принявшись шарить зачем-то в выдвижном ящике. - Садись, как говорите вы, русские, в ногах правды нет. Сейчас чаю принесут. Я оценила ваш народный способ - из самовара, настоящего, с угольками, с дымком! - Из самовара вообще-то положено водку было пить. Горячую, - с максимальной серьёзностью сказал я. - Её кипятили, чтобы убрать лишние сивушные масла... - Мели, Емеля, твоя неделя, - рассмеялся круглолицый. - Вижу, ты меня так и не вспомнил. Егор Фёдорович Кривошеее. Бывший председатель комитета Думы Нового Крыма по законодательству. Не вспомнил? - Никак нет, - ответил я. - Ну и ничего, значит, заново познакомимся. Говорить будем на имперском, из уважения к даме. Госпожа Дарк русский знает, но тем не менее. Да ты садись, не стой. Мы ещё не сказали тебе "спасибо" за Сильванию. Я молча сел у пустого стола. Мертвенно, матово поблескивал пластик, и мне вдруг почудилось, что именно на этом столе меня и станут расчленять. Медленно и без наркоза. Чтобы почувствовал. Не знаю, откуда возникло это жуткое видение, но потребовалось несколько секунд, чтобы вновь взять себя в руки. - Да, за Сильванию тебе спасибо, - проговорила и Дариана. - Если бы ты тогда не отпустил пленных... они все оказались бы у Чужих. Вот только зачем стрелял в отставших? Этого я не понимаю. Ушёл бы с ними. Мы вытащили с Сильвании почти всех. Ну, за малым исключением, кому особенно не повезло... - Не понимаю, о чём вы говорите, - спокойно сказал я. - Не имею никакого отношения к освобождению пленных. Принимал участие в погоне, да. Да, стрелял... но по конечностям. Дариана и Кривошеев переглянулись. Как мне показалось, с недоумением. - Я что-то не понимаю... Руслан, - кажется, чтобы произнести моё имя, командирше Шестой интернациональной потребовалось сделать над собой известное усилие. - Некогда я знала твоего отца... много лет назад. Я получила совершенно точные сведения, что пленных освободил именно ты. Зачем тебе говорить сейчас, что ты не имеешь к этому никакого отношения? "Интересно, как ты могла получить "совершенно точные сведения"? - мелькнула лихорадочная мысль. - Я был без брони, покрытый маскировочной мазью. Лицо закрыто. Я был почти наг, но никто из пленных опознать меня не мог. Дариана берёт меня на пушку? Но зачем? Для чего?" - Не могу знать, о чём вы ведёте речь, мадам. Всё. что я могу вам сказать, - что я Руслан Фатеев, личный номер такой-то, занимал должность командира отделения в пятом взводе пятой роты отдельного десантно-штурмового батальона "Танненберг" из состава Третьей десантной дивизии "Totenkopf". Выполнял задание командования по охране научной экспедиции, изучавшей некий артефакт нечеловеческого происхождения. Это всё, что я могу сказать вам, не нарушая присяги и оставаясь в рамках конвенций. Если у вас больше нет вопросов ко мне, прошу отвести меня к моим людям. - Погоди, Руслан, - озабоченно сказал Кривошеев. - Ты хочешь сказать, что ты... не более чем простой штабс-ефрейтор имперской армии? Штабс-ефрейтор, считай, гитлеровского вермахта? Я правильно тебя понял? И мы, враги Империи, - враги тебе? - Адольф Гитлер умер много-много лет тому назад. К нынешней императорской армии он не имеет никакого отношения, - по-уставному ответил я. Конечно, сам я при этом знал, что записанное в уставе - чистое вранье, иначе нынешний рейхсвер не копировал бы с такой маниакальностью организационную структуру вермахта. - То есть мы, интернациональные бригады, для тебя враги, - медленно проговорила Дариана. - И ты пошёл в армию исключительно добровольно. И твой почтенный отец справедливо лишил тебя наследства... - Мы-то полагали, что ты наш, - вдруг прямо сказал Кривошеев. - Что ты вступил в ряды... по заданию Центра. Что ты разведчик. Такой же, как... как и многие другие. Ты солгал нам, что не освобождал пленных. Там была твоя девушка, Дзамайте, ты узнал об этом и... То есть ты или нам не доверяешь, или на самом деле - враг. Не доверять нам - глупо. Мы в открытой войне с Империей. Мы уничтожаем имперцев всюду, где только можем. Мы стараемся, чтобы земля горела у них под ногами. Повсюду, на всех планетах. Пока они не уберутся к себе на Внутренние, оставив нас, Дальние Колонии, жить так, как мы считаем нужным. А мы считаем нужным объединиться в Демократическую Федерацию Человечества, дать людям свободу и... - Погоди, Егор, - остановила его Дариана. - Признаться, я уже совсем ничего не понимаю. Почему ты лукавишь с нами, штабс-ефрейтор? - Я не лукавлю, мадам. Я ответил на те вопросы, на которые обязан был ответить согласно конвенции. Что касается всего остального, могу лишь заявить ещё раз - никаких пленных я не освобождал. Я знал, что... Дзамайте находится среди них, но не предпринял никаких попыток освободить её или же остальных. Это есть моё последнее слово. Отведите меня к моим людям. - Тебя отведут к твоим людям, штабс-ефрейтор, когда мы сочтём это необходимым, - прищурилась Дариана. - Тогда мне придётся ещё поспрашивать тебя. Раз уж ты решил прикинуться крутым имперским штабс-ефрей-тором. - Спрашивайте, мадам. Я не думаю, что вы сами захотите нарушать Женевскую, Гаагскую и прочие конвенции, поэтому не знаю, чем ещё смогу быть вам полезен. Дариана и Кривошеев опять переглянулись. Словно никак не могли решиться на что-то. - Разве что вы решите выменять нас на ваших, которых взяли на Сильвании, - прибавил я. Оба моих собеседника молчали и занимались какими-то непонятными "переглядушками". Словно разом проглотили языки. Верно, я повёл себя совсем не так, как они этого ожидали. - Сделаем ещё одну попытку, штабс-ефрейтор, - вдруг сказала Дариана. - Думаю, тебе будет интересно узнать, что Далия Дзамайте спаслась. Вместе со многими другими пленными. Если бы не твоя ретивость, штабс-ефрейтор, они спаслись бы все. Я постарался сохранить каменное выражение лица. Здесь уже ничего не изменишь и не исправишь. А следовательно, и нечего давать волю эмоциям. - Тебе даже всё равно, осталась ли Даля жива или нет? - испытующе осведомилась Дариана. - Мадам, я не стану отвечать на эти вопросы. Вы, конечно, можете применить физическое насилие... - Мы имеем полное моральное право его применить, - резко бросила командир Шестой интернациональной. - Империя не признаёт конвенций о гуманном обращении с пленными. Наших товарищей пытают. Тех, кто "не представляет интереса", просто уничтожают. Или, что ещё хуже, - продают Чужим. Это тоже для тебя новость, штабс-ефрейтор? Я молчал. Пока меня не лупят арматурой и не прижигают сигаретами, буду отмалчиваться. Когда перейдут к пыткам, заговорю - чтобы они поверили каждому моему слову. Для этого придётся потерпеть. - По глазам вижу, что не новость. И ты, русский, продолжаешь утверждать, что добровольно надел эту форму? На это можно и ответить. - Так точно, мадам. - Ага. Значит, всё-таки до конца в молчанку решил не играть... Это радует Что ещё скажешь, штабс-ефрейтор? - Зависит от ваших вопросов, мадам. Несколько мгновений они оба смотрели на меня. А потом как-то сразу, дружно махнули рукой и вызвали охрану. Каковая и препроводила меня в низкий, тёмный - но сухой и чистый блиндаж, где сидели остальные семнадцать моих товарищей по несчастью. - Командир! Руслан вернулся! Живой! - Командир, ты в порядке? Командир, ты как? Командир, ты им ничего не сказал? - Спокойно, спокойно, ребята, - я поднял руки. - Ничего страшного. Никто меня не пытал. Так... поговорили самую малость. - И что? Тебя отпустили, командир? - Они не знают, что с нами делать, - успокаивал я ребят. - Сами слышали - конвенции, фигенции... Никто с тебя, Мумба, твою чёрную шкуру на барабан спускать не собирается. Ладно, ребята. Всё ничего. Мы живы, это главное. Давайте помянем... тех, кто не дошёл. Хоть водой. ...И мы выпили круговую. Простую воду. В молчании, словно шнапс. Никто и не вспомнил, само собой, что обычай этот отнюдь не берёт начало своё в "героических традициях Императорских Вооружённых сил"... Я как мог постарался успокоить ребят. Особо мрачными и насупленными сидели Гюнтер и ещё трое из "стержневой нации", не моего отделения. Они, похоже, всерьез верили, что их поджарят живыми. - Мы выберемся, парни, обязательно выберемся, - сказал я. - Только надо набраться терпения и не делать глупостей. - Тебе хорошо, командир, - поднял голову Гюнтер. - Ты... из ихних. А мы... - А они тоже не из "моих", - резко ответил я. - Дариана Дарк - она кто? Русская, что ли? Фига. Англичанка. Интербригады её - там каждой твари по паре. Гюнтер не ответил, только головой покачал. Я как мог старался поддержать их дух. Травил какие-то байки. Не закрывал рта. Потому что сейчас нельзя было оставлять ребят одних наедине с их собственными мыслями. Глупые сейчас мысли в их головах ходят, не сомневаюсь. По себе знаю. Если не считать того, что сидели мы под замком, обращение было вполне приличным. И нары имелись с полевыми армейскими спальниками-матрасами,, и все прочие "удобства" - туда, правда, водили под конвоем. Мало-помалу нас всех накрыло тяжёлое, без сновидений, забытьё. Так началось наше заключение. Для порядка всех ребят по разу вытащили на допрос. Явно для проформы Никто, похоже, не мог понять, что же с нами делать Моё поведение спутало интербригаде все карты, так, во всяком случае, мне показалось. Они явно растерялись. Они приняли меня за своего. За работающего "в рядах" "Танненберга" их разведчика. О котором они, командиры "боевых" подразделений, просто не осведомлены. Впрочем, в таком случае они вели себя крайне неумно. Нас, заключённых, никто не трогал весь следующий день. Даже один раз вывели на прогулку. Под вечер, правда, отправили таскать мусор к сжигалке. Под усиленным конвоем, само собой. День и два прошли всё так же, монотонно. Кое-кто, правда, начал даже находить в плену некое извращённое удовольствие - никаких тебе побудок, никаких тебе кроссов и никакой вахмистерской ругани. Кормят стандартными полевыми рационами, но живот, как говорится, набить можно. На четвёртый день нас послали-таки копать какой-то котлован. Работали мы ни шатко ни валко - до тех пор, пока на краю раскопа не появилась Дариана в сопровождении своих мордоворотов и не сделала заявление о том, что нас, скорее всего, обменяют на попавших в плен "бойцов сопротивления". Так что кто хочет обратно, пусть постарается. Первыми станем обменивать "ударников". Отчего-то никому сидеть особенно долго в плену не хотелось. На меня теперь тоже никто не обращал внимания. А мне позарез надо было выяснить, что же делает прославленная предводительница интербригад на планете, где непонятными средствами уничтожено всё гражданское население, в считанные минуты подавлена вся планетарная оборона, имперские части, расквартированные здесь, перебиты так же, словно беззащитные овцы стаей голодных волков. И ради этого, наверное, можно было пойти куда дальше, чем я сперва собирался это сделать. Тем более - само собой - никто из нас ничего не знал о том, что происходит за пределами повстанческого лагеря. Чем заняты имперские силы, что случилось на базе, куда обрушился удар Тучи, отозвался ли кто-нибудь на наши просьбы о помощи? Впрочем, если кто-то и отозвался, сейчас он в лучшем случае рассматривает пустое место. Нет, - оспорил я сам себя, - не совсем пустое. Стреляные гильзы в траве, чёрные проплешины от напалма. Кровь. Обрывки одежды. Достаточно для того, чтобы военный человек разобрался в происшедшем. Не говоря уж о нашем вертолёте - или о том, что от него осталось. Очевидно, повстанцы ничуть не опасались вероятности быть засечёнными со спутников. Не готовились они и отражать атаку Тучи - во всяком случае, у нас огнемёты понатыканы были на каждом шагу, здесь их не было вообще. И брони у мятежников тоже не было. Они следили за небом, но - радарами, явно поджидая или штурмовиков, или транспортников с десантом. Задирали острые носы на пусковых зенитные ракеты. Чтобы выстроить такую базу - со всеми этими капонирами, блиндажами, бункерами, горджами, потернами и прочими ухищрениями военно-инженерного искусства, потребовался бы не один месяц, если не год. Не заметить такое строительство с той же орбиты невозможно. Значит, те, кто обязан был по должности заметить, вопиющие факты просто проигнорировал. У интербригад есть прикрытие в самых верхах? Кто-то в имперских штабах у них на содержании? Интересно, ведь интербригады - "некоммерческие национально-патриотические организации, осуществляющие свою деятельность на добровольные пожертвования". Хорошие у них, видать, были жертвователи. Щедрые и бесстрашные - такие деньги отваливать! Да ещё кому - вчерашним террористам! Не ровен час, заинтересуется охранка - что тогда делать? Очевидно, повстанцы и их "спонсоры" знали, что делать. Во всяком случае, они ничего и никого не боялись. И даже недавний кровавый разгром на Сильвании их, похоже, ничему не научил. Тем не менее отсюда надо было выбираться. И чем быстрее, тем лучше. Другое дело - куда выбираться? Пешим порядком? Через всю планету? Не страну, не континент даже - планету, включая пару внутренних морей? На это уйдёт год. У меня его нет. Я не могу рисковать. О побеге я думал с самой первой минуты пленения. Но уходить с пустыми руками тоже не слишком хотелось. Уж если бежать, так хоть при добыче. Мне ещё придётся отвечать, почему я отдал приказ сложить оружие, вместо того чтобы "всем подразделением героически отдать жизнь в бою за обожаемого монарха". Так что лучше бы мне найти что-нибудь по-настоящему крупное. Такое, чтобы у командования сразу вылезли глаза на лоб. Следовало ждать счастливого случая. Когда у охраны ослабнет бдительность (а это неизбежно случится через несколько дней), что-нибудь непременно подвернётся. Аэродрома тут у господ интербригадовцев наверняка нет, его ВПП слишком уж просто засечь с орбиты. Скорее всего, опять высадились на своих призрачных челноках вместе с тяжёлой техникой, корабли ушли - и поминай, как звали. Вот только какого чёрта Шестая интернациональная сидит здесь, в тысячах километров от мало-мальски значимых населённых пунктов, и чем они тут заняты?.. Теоретически, отрабатывая варианты, хороший штабист должен хотя бы мимоходом коснуться и самых невозможных. Могли ли интербригады быть ответственными за уничтожение всего живого на Омеге?.. Ответ - чётко и однозначно - "нет". Имперские пан-цергренадёры прошли бы сквозь них играючи. Даже застигнутые врасплох. Во всяком случае, никому из поселенцев и в голову не пришло бы бежать сломя голову прочь из Нойе-Бисмарка, бросая всё имущество, - только для того, чтобы массами погибать потом на полях, выстилая костьми громадные кладбища без единого креста. И нигде в той информации, что доводилась до нас, не было сказано, отчего погибли поселенцы. Если убиты пулями - пули должны были остаться. Поневоле от таких рассуждений в голову начинали лезть совсем уже странные мысли. Наблюдая изнутри жизнь лагеря мятежников, я не мог не отметить - они все казались занятыми чем-то до чрезвычайности важным. Не боевая подготовка, хотя она имела место. Не совершенствование базы - тоже лишь в пределах необходимого минимума. Тогда что? Что им тут нужно?.. Я терялся в догадках. "Первые лица" повстанцев, казалось, совершенно утратили к нам всякий интерес. Дариана не показывалась. Нас не вызывали на допросы. На несложные работы нас наряжали младшие чины. Охраняли пока что тщательно. Хотя среди охранников всё чаще и чаще стали появляться совсем молоденькие девчонки, чуть ли не старшеклассницы, лет по шестнадцати. Кряк немедленно принялся им усиленно подмигивать, однако все его старания пропадали втуне. Девчонки глядели на нас с холодным презрением. Хорошо же им промыли мозги... Я терпеливо ждал своего часа. И дождался. Но, увы, отнюдь не зевающей охраны или случайно незакрытого замка. Шёл десятый день нашего заключения, когда к нам внезапно спустились четверо мордоворотов личной Дари-аниной охраны. - Ты! - старший из них указал на Прохазку, парня из соседнего отделения. - Подъём. С нами пойдёшь. - Парни! - вдруг как-то съёжился Прохазка. - Если что... не поминайте лихом... - Да брось ты! - бодро сказал я. - Давай, возвращайся. Мы партию без тебя доигрывать не станем. - У кого-то в кармане нашлась колода карт, и в свободное время (которого было предостаточно) мы сражались в бридж. Однако и у меня вдруг стало как-то тревожно и смутно на душе. Прохазка не вернулся. Ни через час, ни через десять. Ни на следующий день, ни через ещё один. В нашем блиндаже воцарилась мрачная тишина. Забыты были карты и прочие нехитрые развлечения сидящих под замком людей. Мы почти не разговаривали. И не отрывали глаз от двери. Что могло понадобиться Дариане от простого солдата? Прохазка не был даже ефрейтором. Обычный рядовой, каких тысячи в имперском десанте. Что им могло быть от него нужно?! На третий день, когда Прохазка не появился и после завтрака, перед разводом на работу я решительно забарабанил в тяжёлую бронированную дверь нашего каземата. 1 - Чего надо? - отозвалась девушка-охранник. 1 - Проводи к начальству. Скажи, надо поговорить. ; - Погоди. Прыткий такой! Так и будет начальство с Й>бой разговаривать!.. - лениво проговорил девчоночий Шдос. - Когда надо будет, сами тебя потребуют. * - Слушай, милочка, - резко сказал я. - Мы службу знаем. Ты обязана известить начкара. А он - передать дальше по команде. У меня важная информация. Смотри, если выяснится, что ты не передала - что обязана по уставу сделать, - не сносить тебе головы. Дариана - женщина резкая. За дверью воцарилось молчание, которое так и тянуло назвать "задумчивым". - Ладно, - с деланой неохотой сказала караульщица. - Сообщу по команде... Очевидно, она на самом деле это сделала. Потому как уже через полчаса напряжённого ожидания к нам пожаловали гости. Всё та же мордоворотистая охрана командира Шестой интернациональной. - Ну? - прорычал мне в лицо один из них, щетиной напоминавший дикого борова. - Тебе тут чего-то нужно было? - Проводи к командиру, - спокойно сказал я. - У меня важная информация. Только для неё. Подозрительно и недовольно косясь на меня, шесть здоровенных бугаев вывели меня наружу. На первый взгляд лагерь жил своей обычной жизнью, однако явственно ощущалось какое-то напряжение, охватившее всех тревожное ожидание, словно перед боем. Может, их наконец-то нащупали? - со слабой надеждой подумал я. Но нет, на приготовления к бою это не походило. Пусковые и вовсе зачехлены, "тэзээмки" (ТЗМ - транспортно-заряжающая машина из состава зенит -но-ракетного дивизиона.) стояли с раскрытыми капотами, и вокруг них суетились озабоченные чумазые механики. - Сюда, - меня грубо пихнули в спину, направляя к порогу командирского бункера. Внутри меня ждали всё те же лица. Кривошеее, Да-риана и ещё двое, мне незнакомых. Мужчина и женщина "слегка за сорок", сухие, поджарые, они чем-то напоминали тигров. Такая выучка, такая стать характерны для элитных групп спецназа Империи, "Скорцени" и "Ризенталь". Видели мы учебные ленты с их тренировками... - Ну что, штабс-ефрейтор, решил заговорить? - не тратя время на приветствия, сказала Дариана - Мне передали, что у тебя есть для меня важная информация. Я жду. И не пытайся сыграть в эту старую игру, мол, "мои слова только для ваших ушей". Никто из присутствующих отсюда не уйдёт Мы тебя слушаем. Мне даже любопытно, что же побуждает бравого молодца-десантника нарушить присягу, - она усмехнулась. - Тревога за судьбу моего солдата, - твёрдо глядя ей в глаза, произнёс я. - Конвенции запрещают пытки и казни военнопленных. Его исчезновение очень тревожит меня. Меня и остальных. - А где информация? - нетерпеливо притопнула ногой Дариана. - Выкладывай, что ты собирался сказать, и я... и ты всё узнаешь, - она усмехнулась, да так, что у меня по спине прошла дрожь. - Вы хотели узнать, не являюсь ли я разведчиком? - по возможности максимально хладнокровно сказал я, не отводя взгляда от глаз Дарианы. - Не знаю, зачем это вам. Но если это может помочь судьбе моего солдата - да, я разведчик. Что дальше? Если вы на самом деле повстанцы и борцы за свободу - вы не можете требовать от меня раскрывать совершенно секретные сведения о паролях, явках и контактах. Если же вы будете настаивать, я пойму, что вы - всего лишь платные наймиты Империи, специально созданные для того, чтобы выявлять недовольных, собирать их вместе и бросать под гусеницы танков. Просто, удобно и никаких хлопот с судопроизводством. Кажется, я на самом деле их удивил. Гневные возгласы готовы были раздаться, однако Дариана быстро вскинула руку, и в бункере разом стало тихо, как в могиле. Трое её сподвижников даже дышать перестали. - Ход твоих мыслей достаточно интересен, - медленно, с претензией на "зловещность" проговорила Дариана. - Но, видишь ли, я не собираюсь обсуждать с тобой дела моей бригады... - Даже если я - свой? - с напором спросил я. - Ну так ты ведь со мной тоже ничем не поделишься! - всплеснула она руками. "Поделишься..." Детский сад, а не подполье. - Что с моим солдатом? - быстро спросил я. - Я отвечаю за них. Это простые парни, они неповинны в военных преступлениях, они вполне по-человечески обходились с пленными на Сильвании... - Что с твоим солдатом?.. - прищурилась Дариана. - Я думаю, что тебе лучше не задаваться этим вопросом. С ним произошёл несчастный случай. - Так, - негромко сказал я. - Так. Значит, все разговоры о конвенциях были пустым трёпом? Все прекраснодушные рассуждения о том, что никто не может быть подвергнут пыткам и жестокому обращению? О том, что вы - не такие, как звери-имперцы?.. Четверо моих "собеседников" заухмылялись. - Дариана, может быть, показать ему?.. - вдруг сказал Кривошеев. - Мне кажется, это будет полезно... для избавления от иллюзий. - Для избавления от иллюзий будет полезно дать нашему доблестному штабс-ефрейтору прочитать вот это письмо, которое я получила... из Центра. - Она ловко выхватила из толстого бювара лист бумаги. По голубоватому фону тянулись ровные чёрные строчки: "В ответ на ваш запрос № (вымарано) от (вымарано) сообщаем: упомянутый вами Фатеев Руслан Юрьевич, личный имперский номер (приведён мой номер), в кадрах Управления Внешней Разведки не состоит и никогда не состоял. Рекомендуем отправить вышеупомянутого Фатеева Р.Ю. для дальнейшей оперативной разработки в (вымарано)". Я небрежно бросил бумагу на стол. - А вы решили, что вам вот так вот всё и выложат?.. - Мне бы - выложили, - с напором сказала Дариана. - Нам уже приходилось сталкиваться с ситуацией, когда мы "брали в плен" наших товарищей, работающих под прикрытием. И Центр всегда оперативно отзывался, ничего не скрывая. А вот с тобой, бравый штабс-ефрейтор, вышла промашка. Ты никакой не разведчик. Ты просто предатель. Удивительно, что Даля могла интересоваться тобой, она настоящая героиня, а ты... Во всех отношениях очень интересная беседа оказалась прервана самым невежливым образом. Закурлыкал коммуникатор, и Дариана схватила наушник. - Дарк. Что?.. Кто?.. Каким образом? Что вы предприняли?.. Да, сейчас все будем. Ты, - она повернулась ко мне, - отправишься обратно. Но, думаю, ненадолго. Она оказалась права. Радость ребят от моего благополучного возвращения быстро погасла - стоило мне сказать, что Прохазку мы, судя по всему, больше никогда уже не увидим. Вдобавок за мной пришли. Очень быстро. Те самые, знакомые уже мордовороты. Мне без лишних слов заломили руки за спину и поволокли куда-то в глубь леса. Охранники злобно пыхтели, но на предложение самого, наверное, осторожного из них сковать мне ноги ответили пренебрежительным ворчанием. Мол, и так сойдёт. Пусть сам топает. Никуда не денется. Отсюда ещё никто не девался. Не могу сказать, что при этих словах я испытал немедленное и горячее желание умереть за обожаемого монарха. От прикрытых дёрном бункеров и блиндажей дальше в заросли вела достаточно широкая, утоптанная тропинка. Ею часто пользовались. Ветви по краям обломаны. Тропинка нырнула в узкую ложбину, густо заросший овраг между двумя холмами. Впереди, в густо заросшем вьющимися растениями склоне я увидел серую бетонную арку входа в подземелье. Ещё один бункер? Из темноты потянуло резким знакомым запахом, И в тот же миг я всё понял. Надо было рвануться в то самое мгновение, но я промедлил. Наверное, я всё-таки не до конца мог поверить, что люди способны на такое. Мы вошли. От входа тянулась узкая дорожка из стандартных пластиковых плит. Внутри оказалось нечто вроде пещеры, обширная каверна, потолок укреплён арчатыми фермами. Дальний конец пещеры терялся далеко-далеко в темноте, цепочка огней тянулась вглубь на сотни метров. Внизу, в полумраке, метрах в пяти под нами, что-то негромко плюхало и булькало, квакало и шипело самым что ни на есть мерзким шёпотом. И знакомый, незабываемый "аромат" слизистой реки так и ударил в ноздри. Я заставил себя взглянуть вниз, и меня чуть не вырвало. Хотя вроде бы на истерическую барышню я никак не походил. - Ведите его сюда! - раздался резкий голос Дарианы. Они стояли впереди, тесно сгрудившись под фонарём в поржавевшей обрешётке. Дариана Дарк, Кривошеев, двое, которых я окрестил "тигром" и "тигрицей", и кто-то пятый, кто - я сперва не понял. От их ног начиналась узкая лесенка, ведущая вниз. Нигде никаких решёток, никаких защитных сеток. Только невысокие перильца. Мне стоило большого труда идти самому. Хорошо быть храбрым и стойким, но тело, увы, слишком примитивная машина. Липополисахарид - и у тебя лихорадка, старая добрая ацетилсалициловая кислота - и температура падает. Гормоны синтезируются вне твоего контроля, если, конечно, ты не йог. Они-то, проклятые гормоны, едва не обратили меня в бессильно обвисшую на руках конвоиров тряпку. Дариана терпеливо постукивала по высокому ботинку стеком. Таким же точно стеком, какой носят имперские офицеры с парадной формой, только без чёрно-жёлто-красного темляка. Легендарный командир Шестой интернациональной носит стек? Любопытные аналогии... Меня поставили перед Дарианой и её приближёнными. Только теперь я рассмотрел лицо пятого в их группе. И вновь не удивился. Коготок увяз - всей птичке пропасть. - Здравствуй, Даля. Ну вот... хоть перед смертью свиделись. Она смотрела мне в глаза. Изменилась. Похудела. Глаза ввалились. Красные. Она плакала? Уж не обо мне ли?.. Но зачем эта сумасшедшая Дариана притащила Далю сюда?.. Что за мелодраматические сцены? Хотя кто их знает, в этих интербригадах всё с надрывом, всё как на сцене... "Умирать надо красиво" - их лозунг, хотя красиво умереть вообще невозможно. - Здравствуй, Рус... я хотела сказать спасибо, тогда, на Сильвании... это ж ты был? Врать, смотря в эти глаза? За миг до того, как меня столкнут в ждущий "реактор"? Какая теперь разница? Скажи ей правду. Тебе ничего так не хочется, кроме одного - чтобы Далька никогда не думала о тебе как о враге. Предателе без совести и чести. Тебе очень хочется оправдаться перед ней, верно? "Не перед людьми, перед собой будь чист", - сказал когда-то Толстой (Цитата из драмы А К.Толстого "Посадник".). И я качаю головой, потому что люди, стоящие рядом с Далькой, на самом деле могут работать на Империю. - Нет, Даля. Я не освобождал пленных. Я преследовал их. Нескольких... убил. Хотя стрелял по конечностям. - Я намеренно перехожу на имперский. И вижу, как её плечи опускаются и начинают вздрагивать. Далька стаскивает чёрный берет и закрывает им лицо. Я хочу, чтобы моё сердце просто и без затей разорвалось бы в этот момент. Кривошеев делает шаг ко мне и крепко берёт за локоть. - Мне будет очень больно, Руслан. Но у нас нет выхода. Процесс должен идти. Дариана дала тебе последний шанс. Точнее, тебе и ей, - кивок в сторону Дальки. - Нам всё равно, кого отправить на переработку. Первый солдат, Прохазка, кажется? - на его месте мог оказаться любой. Теперь - твоя очередь. Псы нуждаются в крови. Они должны знать, кто враг. - И как же они распознают? Как отличат? - Голос мой дрожит, несмотря на все усилия. - А это, друг мой, уже совершенно не твоего ума дело, - резко г