две части, то, что они разделены на три, не противореча себе. Нижняя половина воспроизводит структуру целого. В этой половине нижнюю полуполовину возглавлял клан Медведя, располагавшийся на севере (рис. 32). Клан Громовой птицы, из которого происходил вождь всего племени, располагался на юге. Противоположный ему по географическому признаку (юг -- север) и по значимости в иерархии половин клан Медведя -- главный клан нижней полуполовины нижней половины -- был кланом боевого авангарда всего племени. Поэтому по своему значению он был следующим за кланом Громовой птицы. Отчетливость осознания дуальной структуры всего племени самими индейцами видна как из этого факта, так и из того, что в боевых лагерях по обе стороны от вождя зажигают по огню: каждый из них соотнесен с одной из двух половин племени. Во время медвежьего праздника у виннебаго дары подносятся четырем мифологическим медведям -- родоначальникам, созданным в начале мира. Четырехчленные схемы во всех подобных случаях возникают из комбинации двоичных противопоставлений. Сочетание диаметральной структуры с концентрической, аналогичное тому, которое известно у аранта и виннебаго, обнаружено и у племени бороро (Бразилия). Для этого племени характерна дуальная организация, но при этом каждый клан делится на три брачных класса (см. рис. 7). Трехчленные деления в истории культур начинают играть существенную роль позднее, чем двучленные и основанные на этих последних четырехчленные. Хотя некоторые исследователи и предполагают наличие трехчленных символов верхнепалеолитического периода, например, в палеолитической стоянке в Мезине, символика этого типа в основном характерна для искусства более Рис. 33. Мировое дерево в искусстве сибирских народов позднего времени. Позднейшее примитивное искусство (в отличие от первобытного палеолитического) характеризуется усложнением изображений (животных, человека, солнечных и лунных символов) вокруг центрального образа мирового дерева, в котором всегда выделяются три части : верх, середина и корни. Этот образ остается доминирующим в шаманских сибирских традициях (рис. 33). Этот вертикальный принцип, согласно которому функция символа определяет его место в вертикальном ряду, противополагает примитивное искусство структуре палеолитических пещер, преимущественно горизонтальной. В кибернетических работах по общей теории систем уже отмечалось, что "многие тернарные отношения более естественно истолковываются как бинарные отношения между переменной и парой" [98]. Это, в частности, оказывается верным и для социальных и символических (семиотических) систем, складывающихся на почве дуальных (бинарных). 93 ДА И НЕТ Наиболее отчетливо принципы построения бинарных систем выявлены по отношению к звуковому уровню естественного языка, результаты исследования которого поэтому особенно существенны для представителей других наук. Каждая из фонем -- основных звуковых единиц языка -- может быть описана как отличающаяся от всех остальных фонем этого же языка некоторым набором признаков, принимающих одно из двух значений. Обычно можно подобрать такие две фонемы, которые различаются только по одному признаку. Значение признака, сохраняющегося в позиции неразличения (нейтрализации) таких двух фонем (например, глухость в конце слова в русском языке), называется базисным, а другое его значение -- маркированным (звонкость в приведенном примере). Маркированная фонема (д) может быть представлена как базисная (т), к которой добавлен маркированный признак (д = т + звонкость). В настоящее время построены наборы признаков, позволяющие описывать фонемы языков мира в терминах 12 двоичных признаков или немного большего их числа, не превосходящего 20. Можно предположить, что если не весь этот набор признаков, то во всяком случае универсальные принципы его организации "встроены" в каждого человека, т. е. передаются генетически [25], как это в последнее время признается вероятным по отношению к основным универсальным характеристикам любого языка, вскрываемым в порождающей грамматике. Одна из первых логический операций, которые совершает человек в раннем детстве, состоит в том, что он, основываясь на этой "встроенной" системе, постепенно овладевает (в определенной последовательности, которая также является универсальной) различительными признаками фонем родного языка. Реальность различительных признаков фонем вытекает из фактов развития языка одного члена коллектива -- ребенка. Об этом же говорят опыты по передаче речи по каналу связи с помехами. Поражение коры головного мозга создает ситуацию, близкую к передаче речевых сообщений по каналу с помехами. При расстройствах речи, вызванных травмами речевых зон левого полушария головного мозга (или воздействием на эти зоны электродов при операциях на мозге), распад противопоставлений фонем по двоичным признакам происходит, по-видимому, в последовательности, обратной универсальной последовательности усвоения этих признаков ребенком. При поражении соответствующих участков коры головного мозга разрушается именно противоположение различительных 94 признаков, из-за чего базисная и маркированная фонемы смешиваются в речи. Установление специфической близости или отождествление (в определенных пределах заданной точности различения) таких фонем может происходить и в особых случаях использования языка, где внимание сосредоточено на звуковых отношениях между словами, например в поэтической речи. "Неточные" рифмы, отождествляющие базисную и маркированную фонемы (ж и ш в рифме жаркие ~ нашаркали, д и т в рифме адрес -- театре], в частности в фольклорной поэзии и у современных поэтов, также косвенно доказывают реальность классификации фонем по признакам. Особый интерес представляет то, что при поражениях соответствующих отделов коры головного мозга в левом полушарии такие же замены, как упомянутые выше фонемные, происходят и по отношению к значению слов, отличающихся одним только семантическим (смысловым) признаком. В современной лингвистике для исследования значений (в частности, грамматических) была предпринята попытка описать их с помощью различительных двоичных признаков. Такие бинарные модели признаков в современной лингвистике строятся для исследования наиболее общих значений, соотносимых с левым полушарием, в одних языках выражающихся грамматическими средствами, в других -- словообразовательными или лексическими. Например, грамматические классы уменьшительности, увеличительности, "субъективной оценки" во многих африканских языках и словах типа русских больше, меньше, очень и т. п. описываются двоичным противопоставлением 'малая степень'-- 'немалая степень'. Внутри этого противопоставления, образующего особую семантическую (или грамматическую) категорию, первый член является маркированным, второй-- базисным, что проявляется и во внешнем морфологическом строении соответствующих форм. В истории языка значимые части слов также обычно меняются на один смысловой признак (как и фонемы), например, суффикс с аффективным уменьшительным значением может приобрести противоположное увеличительное значение (как в истории некоторых языков банту или эскимосского). Такой же двоичный набор признаков для классификации в последнее время строится и для наиболее употребительных слов языка, не связанных с обозначением конкретных вещей. Но здесь использование такого же набора признаков возможно только по отношению к небольшим подсистемам слов ограниченного круга "полуграмматических" значений, связанных с левым полушарием. Весь же словарь в целом (включая и слова с конкретными предметными значениями, соотносимыми с правым полушарием) оказывается существенно более сложной системой, число элементов которой (k-104) на несколько порядков превосходит число единиц фонологической системы (10-- 102) или системы грамматических значений. Описание столь сложных систем в терминах двоичных признаков, видимо, не целесообразно. При изучении небольших подсистем слов с абстрактными значениями выделяются двоичные классификационные признаки, частично совпадающие не только с универсальными грамматическими признаками, но и с теми признаками, которые оказываются существенными и для исследования мифологических и ритуальных систем. БИНАРНАЯ СИМВОЛИЧЕСКАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ Давно уже было установлено, что в так называемых элементарных (архаичных или примитивных) обществах, т. е. в большинстве коллективов, уровень развития которых существенно отличен от современной европейской цивилизации, имеются символические (знаковые) системы классификации явлений внешнего мира. На принципиальное сходство этих классификационных систем с двоичными лингвистическими кодами внимание было обращено лишь в самые последние годы. Системы, на которых основаны ритуалы, ритуализованное (предопределяемое жесткими правилами) поведение и мифология в элементарных обществах строятся на двоичных противопоставлениях того же типа, что и наборы различительных признаков для описания языка. Чаще всего в наиболее просто организованных системах речь идет о двух рядах признаков или символов (знаков), каждый из которых противоположен другому. Каждый признак или символ внутри такой системы соотносится с одним, ему противоположным, и целой серией признаков или символов, входящих в тот же ряд, что и данный. Отличием от фонологических бинарных систем является то, что все эти ряды противоположностей в определенных контекстах взаимозаменимы (синонимичны) . каждую из пар противоположностей можно рассматривать как перевод основного противопоставления 'благоприятный' -- 'неблагоприятный'. Ситуация, с которой сталкивается исследователь "первобытной" (элементарной или архаической) мифологии и ритуалов, можно пояснить сопоставлением с современными кибернетическими моделями, описывающими простейшие формы поведения автоматов, т. е. некоторых объектов, способных в каждый момент времени е = 1,2... воспринимать конечное число сигналов в S(S1, S2,..., sN) и изменять в зависимости от них свое внутреннее состояние, которым определяется действие f(f1, /2,···, fx) производимое автоматом. В этих моделях принимается, что все сигналы s (s1, s2, ..., sN), воспринимаемые из окружающей среды, автомат расценивает либо как благоприятные (выигрыш, s = 0), либо как неблагоприятные (проигрыш, s = l) [7]. Точно так же ведет себя "первобытный" коллектив и каждый его член: все сигналы, им полученные из внешней среды, деляется на благоприятные (для коллектива, определенной его части или индивида) и неблагоприятные. Соответственно формируются ряды равнозначных с этой (и только с этой) точки зрения групп сигналов и классов сигналов (иногда уже достаточно абстрактных). Несмотря на максимальную географическую и культурноисторическую удаленность таких систем Нового Света от приведенных аналогичных систем Старого Света (в том числе в палеолите), в них можно увидеть в основном тот же набор двоичных классификационных признаков и символов. Разительные типологические сходства и совпадения заставляют поставить вопрос о том, не является ли строение этих систем универсалией, разделяемой всеми примитивными обществами. Сравнение всех известных к настоящему времени фактов показывает, что строго универсальным является принцип строения и наличие некоторых пар признаков (левый -- правый, женский -- мужской), тогда как распределение признаков по рядам и связи между ними могут варьироваться (хотя и менее свободно, чем в системах фонем). Например, земля в некоторых из указанных систем соотносится с женским началом (как и луна), но преобладание имеют традиции, где луна (месяц) связывается с мужским, а солнце с женским началом. Для исследования степени универсальности связей между определенными парами двоичных противопоставлений наиболее показательным примером является связь признаков "левый" и "женский", "правый" и "мужской". Хотя связь первых двух признаков встречается в большинстве таких систем и может быть предположена уже для верхнепалеолитического знака левой руки, выступающего в качестве женского символа, тем не менее встречаются и системы, где левый соотносится с мужским. В Восточной Африке обнаружена целая культурная область, в которой положительное значение придается левой, а не правой руке; иногда инверсия этих значений обнаруживается при гаданиях по полету птиц. Такой же инверсией объясняется и то, что слово, означавшее в латинском языке (в том числе 4 Зак. 3836 97 и у греческих прорицателей в Риме) левое, дурное (sinistrum), в техническом языке римских гадателей -- авгуров, иначе ориентированных по сторонам света, чем греческие прорицатели, имело противоположное значение -- благоприятный. Отмечая этот последний факт, Герман Вейль в своей книге о симметрии приводит его как иллюстрацию условности мифологического использования названий "правый и левый" в качестве символов таких противоположностей, как "добро и зло" [99, с. 52-- 53]. Вейль подчеркивал эквивалентность правой и левой стороны со строго научной точки зрения, в этом противоположной мифологической. Вместе с тем он же отмечает (по его мнению, объясняемое случайностью) введение асимметрии на разных этапах биологической эволюции. Это по-видимому, имело бы смысл соотнести с принципиальной асимметричностью двух рядов классификационных признаков во всех системах рассматриваемого типа и с их связью с противоположением "левый -- правый" в процессе очеловечивания. Объединение обоих противоположных признаков в системах такого рода происходит обычно в ходе ритуала, который (как и отчасти связанный с ритуалом миф) может рассматриваться прежде всего как способ достижения либо инверсии противоположных символов, либо их слияния, либо, наконец, поиска промежуточных звеньев между противоположностями. Примерами инверсии противоположных символов, меняющихся местами, может быть и североамериканский индейский ритуал охоты на орлов, где охотник и добыча меняются местами, как в повести Андрея Платонова "Джан" (видимо, ос ованной на аналогичных представлениях). Такая инверсия символов сохраняется и в народных карнавальных обрядах. Поиск промежуточных звеньев между противоположными рядами оказывается основным назначением структуры мифа, который в этом отношении, как и во многих других, близок к структуре ритуала. В качестве одного из показательных примеров можно сослаться на айнскую мифологию (на островах Хоккайдо и Сахалине), согласно которой в начале мироздания все бинарные оппозиции (представленные не только в туземной айнской, но и в японской традиции) были инвертированы: мужчины были наделены женскими признаками; айны были не высокими, а маленького роста; местоположения гор и моря (оппозиция верх -- низ) были обратными по сравнению с позднейшим временем. Функция объединения противоположностей сохраняется и в символической роли божественных близнецов, которые в дуалистических мифах обычно тесно связаны друг с другом. Для исторического исследования основной проблемой явля ется социальная интерпретация схем описания символических систем классификации в терминах двоичных 'признаков. При этом, как и в современной лингвистике и других формализуемых научных дисциплинах, целесообразным представляется четкое разделение построения структур и их последующей интерпретации, в частности осуществляемой путем соотнесения с социальной организацией. Для обществ с системой "предписывающих" (обязательных) брачных правил символическая классификация оказывается непосредственно соотнесенной с социальной организацией, определяемой в обществах этого типа прежде всего через брачные предписания. При описании таких обществ реальной является задача описания единой "целостной" системы, включающей и символическую классификацию, и социальную структуру. В качестве наиболее яркого примера можно привести австралийские системы, где отчетливо видна дуальная организация общества, соотнесенная с двоичной символической классификацией. Например, главнейшая черта в социальной организации аранта, как и большинства австралийских племен, состоит в делении на две экзогамные половины. Эти группы связаны с системой двоичных классификационных признаков таким образом, что каждый из противоположных признаков соотнесен с одной из экзогамных половин племени: Система аранта Маленький -- большой Нижний -- верхний Западный -- восточный Южный -- северный Вода -- земля Волнистые волосы-- прямые волосы "Дающие жен" -- "берущие жен". Наличие двоичной символической классификации и двух вождей (позднее царей), соотнесенных с двумя экзогамными половинами племени, является характерным признаком развития дуальной организации. Другими ее признаками является взаимное ритуальное обслуживание (в частности, при похоронах), ритуальное соперничество, состязания, игры и вражда экзогамных половин. Дуальную организацию характеризуют также взаимные дарения одной экзогамной половины другой. Такие дарения включают жен, материальные дары и услуги. Каждая из дуальных половин племени соотнесена с одним из рядов двоичной классификации, с одним из двух мифолотических героев или богов (чаще всего близнецов) [94]. Однако по мере упрочнения централизованной системы управления, надстраивающейся над древней дуальной органи 4* 99 задней, могут возникать такие парадоксальные ситуации, когда реально единый царь объединяет в себе две царских должности, соотнесенные с двумя дуальными половинами. Такую ситуацию удается реконструировать для древнего Египта. Следы древнейших двоичных соотношений в Египте были выявлены А. М. Золотаревым [94] и позднее независимо от него Ф. Фрэнкфортом Π 00], по словам которого "эта необыкновенная концепция выражала в политической форме глубоко укоренившуюся тенденцию египтян понимать мир дуалистическим образом в виде целого ряда парных противоположностей, сбалансированных в неизменяющемся равновесии. Вселенная в целом представлялась как "небо и земля". В этой концепции "земля", в свою очередь, понималась дуалистически [ср. 101, с. 72-- 74], как север и юг, как части Гора и части Сета, как две земли или два берега (Нила). Следует особенно подчеркнуть здесь наличие многократно применяемой (итеративной) дихотомии. В этой бинарной модели мира, сходной с описанными выше для более архаических коллективов, "порядок" (Ma'at) понимался как равновесие, т.е. как результат нейтрализации всех основных космических бинарных оппозиций. Как и в других подобных бинарных системах, противопоставление левой и правой стороны связывалось в древнем Египте соответственно с благоприятным и неблагоприятным решением, в частности судебным. Как показал Фрэнкфорт, косвенный след двойного царствования можно видеть не только в двоичной титулатуре фараона -- властителя Верхнего и Нижнего Египта, но и в представлении о Ка -- двойнике фараона. Ка можно рассматривать как такую фиктивную величину, которая была необходима при последовательном проведении древнеегипетской идеи двойственности всех частей мира и государства. Основываясь на некоторых изображениях, встречающихся в египетском искусстве, Фрэнкфорт предположил, что с представлением о двойнике -- мертвом близнице (Ка) фараона была связана ритуальная роль его плаценты. Эту гипотезу можно подтвердить сравнением с аналогичными представлениями в позднейших африканских царствах. У баганда существовала особая ритуальная должность жреца, хранившего пуповину царя, которую называли его близнецом. Этому "Близнецу" посвящался особый храм. Раз в месяц в новолуние жрец приносил пуповину ("Близнеца") к царю, который ее осматривал, вынимая ее из одежды из древесной коры, в которую она была завернута. Потом он возвращал ее жрецу. Сходные обычаи почитания пуповины или последа как близнеца ребенка известны и у многих других народов Африки (а также и Азии). Близнецы -- наиболее простая и удобная форма воплощения такого представления о мире, которое основано на равновесии парных противоположностей. Если близнецов нет, их можно заменить фиктивными близнецами, как это делали в Египте и в других странах Африки. Следует заметить, что именно в Африке у догонов идея двоичной природы всего сущего доходит до столь крайнего своего воплощения, что догонам близнечные рождения представлялись единственно нормальными, а близнечные божества-- основными. Широко понимаемая догонами идея близнечности или двойственности всего сущего (включая двоичную структуру мироздания, природы, власти и общества) по существу уже достаточно близка к такой преднауке, как учение пифагорейцев. двоичные коды культуры Если следы старых двоичных различий можно видеть не только в структуре племен с дуальной организацией, но и в древних системах социальных рангов и в двойственности царских должностей, то для истории культуры и науки тем больший интерес может представить сохранение почти в "чистом виде" этих же различий и в учениях, предшествующих ранней науке. Из самых ярких примеров стоит привести \чение пифагорейцев, у которых все строилось на таких противоположностях, как "нечетное" -- "четное", соотнесенных (совсем как в древних мифологиях) с такими двоичными парами, как "мужское"-- "женское". Поэтому, по словам известного мате матика Ван дер Вардена, "для пифагорейцев четное и нечетное являются не только основными понятиями арифметики, но и действительно заключающими основные начала всех вещей природы" [74, с. 153]. Но если по отношению к Пифагору мифологические корни такого представления о чете -- нечете так же несомненны, как и применительно к учениям Древнего Китая, то при появлении аналогичных идей у мыслителей и ученых нового времени нельзя все сводить только к продолжению традиции. Постоянно следует учитывать возможность построения новых двоичных систем, не переданных по традиции, а созданных по архетипическим нормам, опирающимся и на направленное социальное воспитание праворукости, и на биологические и физические проявления асимметрии и парности, способствующие развертыванию двоичной системы противопоставлений. На основании данных по детской психологии можно думать, что в определенный период ребенок делит образ взрослого (в частности, своей матери) на два образа -- хороший и плохой. Такое же двоичное деление (на свое и чужое, хорошую и плохую сказочную страну, как Швамбрания и ее соперница) наблюдается и в детских играх. Четырехлетний Джони А. из Александрии (Египет) жил в двух воображаемых странах -- Тана-Газ и Тана-Пе. Тана-Газ выше и лучше, чем Тана-Пе. Спокойное море, в котором Джони может купаться, находится в Тана-Газ; бурное море, в котором нельзя купаться, находится в Тана-Пе. Мать Джони живет в Тана-Газ, отец -- в Тана-Пе. Анализируя этот случай, Леви-Стросс подчеркивает важность того, что семилетний Джони уже стыдится этой системы, столь близкой к дуально-экзогамной, и делает вид, что не помнит о ней: "Джони растет в группе, которая не использует двуполюсных структур для того, чтобы выражать явление соперничества и взаимности... Модель, предложенная детским воображением, не могла в ней получить ценности орудия" [102, с. 236]. Если верно предположение о том, что выстраивание взаимоисключающих образов матери в определенной перспективе составляет содержание дальнейшего развития, то -- в согласии с мыслями о шизофрении Выготского -- в этой болезни можно было бы видеть возврат к архаичному комплексу (конгломерату) образов, не образующих системы, приспособленной к данной социальной действительности. Этим объяснялось бы шизофреническое раздвоение и амбивалентность. По словам Алоизы -- больной шизофренией, занимавшейся живописью, "красный цвет хорош для женщин, больных шизофренией", "черный цвет вызывает ужас и годится только для мужчин". Индивидуальные системы бинарных оппозиций типа приводившихся выше коллективных архаических с теми же символами (цветовыми, простра>нственными и т. п.) возникают и в гораздо более поздние эпохи, вероятно, как под действием традиционных суеверий, сохраняющихся в качестве бессознательных пережитков древних знаков, так и в силу действия указанных психологических тенденций, возможно, архетипических. В качестве особенно яркого примера можно привести систему Роберта Фладда (1577-- 1637). В его книге [103] излагалась система противопоставлений по парам оппозиций: Система Роберта Фладда Левый глаз -- правый глаз Неподвижность -- движение Мать -- отец Сжатие -- расширение Луна -- Солнце Сгущение -- разжижение Тьма -- свет Слизь -- кровь Тепло -- холод Матка -- сердце Хотя на построение этой системы Фладдом могли оказать влияние характерные для алхимии того времени противопоставления типа золото -- ртуть, в ней (в особенности на основании первых четырех соотношений) можно видеть отражение и тех примет и суеверий, которые могли непосредственно восходить к более древним двоичным традициям, сохранившимся лишь пережиточно. Гипотеза о воздействии на Фладда ранних древнегреческих учений представляется маловероятной ввиду отсутствия явных свидетельств прямой связи между его системой и такими, как пифагорейская. Те же или сходные двоичные признаки, сгруппированные в системе архаического типа, и позднее могут выступать для выражения новых социальных различий. В известной статье Нормана Мейлера деление между бунтарями современного американского общества (hip) и противоположной им категорией благополучных и благопристойных (square -- буквально, "четырехугольных"), выражено в виде системы противоположностей [104, с. 17] не только по принципу построения, но и по конкретным проявлениям прямо совпадающей с приводимыми выше: Система Нормана Мейлера Негр -- белый Ночь -- день Кривая -- прямая Убийство -- самоубийство Марихуана -- алкоголь Хип (hip)-- скуэа (square) Предпоследнее противопоставление и ему предшествующее в особенности показательно. Объективный исследователь-этнолог на основании подобных данных мог бы вывести заключение о тотемической или символической классификационной функции марихуаны и алкоголя и о наличии двух видов смертей, как в первобытных и древних традициях. Подобные современные факты не <просто курьез; они важны для проверки гипотез в случае таких обществ, сведения о которых ограничиваются немногими древними текстами или сообщением одного этнографа. Двоичные модели мира, в которых каждое явление относится к одному из двух эмоционально окрашенных полюсов, в последнее время противопоставляются современному научному подходу, исключающему дуализм архаических мифологий. С построением таких "манихейских" упрощенных схем полемизировал создатель кибернетики Винер, писавший, что в отличие от ученых "для манихейцев белое и черное -- это про тивоположные формы, выведенные на линию огня друг против друга" [105, с. 193]. Положение таких классификационных рядов двоичных противопоставлений в истории культуры, где они на определенном этапе никак уже не соотносятся с теми простыми дуально-экзогамными делениями, с которыми они долгое время связыва лигь, является двойственным Самый принцип двоичности остается в силе вплоть до науки нашею времени, но наука постоянно возражает против эмоционального восприятия двоичных оппозиций. В конечном счете принцип двоичности лежит в основе всех известных ранних философских и логических систем, но в них достаточно рано осуществляется отвлечение от конкретного эмоционально воздействующего наполнения парных противоположностей и формулируется абстрактная идея полярной оппозиции (например, в индийской логике у Дигнаги и Дхармакирти). АСИММЕТРИЯ В ЗНАКОВЫХ СИСТЕМАХ В ранних философских учениях, например древнекитайской теории противоположных мировых начал ян и инь, еще отчетливо видны мифопоэтические истоки этих построений, хотя и очевидно нравственно-философское их переосмысление в таких утверждениях, как: "Солнце ведает (началом) ян; луна ведает (началом) инь... Ян-- это нравственность, инь-- это наказание" [106, т. 2, с 47]. Едва ли не наиболее интересное развитие теория двух противоположных начал ян и инь получила в своих конкретных приложениях к явлениям языка и искусства. Не только в Китае, чо и в Японии теория т;в\х противоположностей, в частности, выражаемых в противоположении чета и нечета, была использована позднее в эстетических сочинениях, в которых можно видеть непосредственное предвосхищение структурного описания произведений искусства в терминах двоичных противопоставлений, достаточно распространившегося в наше время. Неслучайно С. Μ Эйзенштейн непосредственно использовал принцип эстетического описания в терминах инь и ян в своих сочинениях (подобно тому, как другой теоретик искусства тою же времени Иттен заимствовал сходный принцип из древнеиранской традиции) В частности, в статье "Э! О чистоте киноязыка" [107] в терминах нескольких основных двоичных противоположностей, таких, как чет -- нечет, Эйзенштейн разбирает кадры из эпизода с яликами, плывущими к кораблю, в своем фильме "Броненосец Потемкин". В замечательном этюде "Чет и нечет" [108] Эйзенштейн сходные принципы, почерпнутые им отчасти из арсенала старой китайской и японской эстетики, применяет к исследованию триптиха японского художника Утамаро, а затем переносит этот же метод на исследование "Троицы" Рублева (рис. 34). Он полагает, "что необычайное усиление пластической лирики" тихого перезвона, которым проникнут образ "живоначаль Рис 34 Схема "Троицы" Рублева (по Эйзенштейну) ной Троицы" Рублева (1408 г.) во многом зависит от того, что и здесь в фигурах трех ангелов применен тот же принцип сочетания четных элементов с нечетными. Тут совершенно также одинаковые по поведению элементы размещены по разным группам и тем гармонически их объединяют, а разные элементы оживляют внутреннюю жизнь одинаковых групп. Три фигуры ангелов распадаются на: одну (числом нечетную) в четном месте ряда, и две -- т. е. четные числом, размещенные в нечетных полях (I и III). Принадлежащие к одной группе (нечетных) -- два ангела зеркально... противоположны друг другу по положению тела и меха. В то же время сами элементы их (меха и тело) повернуты в одну и ту же сторону. Связь с центральной фигурой группы строится на том, что, принадлежа к разным группам по числовой принадлежности, I и II противоположны по положению ликов, но одинаковы по повороту фигур, а II и III, одинаковые по положению ликов, противоположны по положению фигур. Это дает неустанное противостояние одного (нечетного) -- двум (четному): два тела слева своим поворотом противостоят одному справа (I, II-III), два лика справа своим положением противостоят одному справа (I, II -- III), И (I, II -- III) противостоит (I -- II, III). Нечетное число фигур (одна) в четном поле (вторая по счету) темная, а противопоставленное ей четное количество (два) в нечетных полях (I и III) противостоят ей и по цвету -- они светлые". В приведенном замечательном образце предельно простого и убедительного эстетического разбора гениального произведения Рублева особое внимание привлекает анализ соотношения левых и правых частей композиции. Эта же проблема занимала и многих других искусствоведов [109, с. 45], а также математиков [99, с. 54]. Вывод, к которому пришел один из крупнейших искусствоведов XX века Вельфлин, состоит в глубоких корнях неодинаковости восприятия правого и левого в искусстве. В последнее время этот вывод искусствоведов получает подтверждение в исследованиях по функциональной асимметрии мозга [110]. С этой асимметрией связаны склонности к преимущественному движению глаз в правую сторону (у правшей с доминантным левым полушарием) [24, 32] и соответственно выделение правого зрительного поля. Над этой проблемой задумываются не только искусствоведы, но и крупнейшие люди искусства. Герой одного из последних романов Набокова "Полюбуйся на скоморохов!" болен психическим расстройством, которое делает для него левую и правую стороны необратимыми (абсолютными, а не относительными) понятиями. В его восприятии пространству присущи левая и правая стороны, которые не могут поменяться местами. Эта проблема представляет собой по существу часть гораздо более общего вопроса. Предстоит выяснить, в какой степени асимметричное строение знаковых систем человека обусловлено асимметрией функций мозга. Положительный ответ на этот вопрос можно дать не только по отношению к асимметрическому восприятию пространства, но и применительно к таким соотношениям, как противопоставление высокого и низкого тона. Это последнее, с одной стороны, связано с различием функций полушарий головного мозга, с другой стороны, играет существенную роль в системах таких двоичных оппозиций, как древнекитайская и некоторые африканские. Но поставленный вопрос имеет и значительно более общий характер. Основной особенностью всех тех ранних систем двоичных противопоставлений, к которым имеют тенденцию возвращаться и системы более поздние, является четкое различение по эмоциональной окраске: положительности -- отрицательности. Но последние исследования в области функциональной асимметрии полушарий ведут к выводу, согласно которому выключение (инактивация) "доминантного" полушария приводит к резко выраженным отрицательным эмоциям, и обратно: выключение правого полушария ведет к положительным эмоциям [25]. Поэтому можно представить себе, что двухполюсная система оппозиций, окрашенных эмоционально, "встроена" в самую организацию головного мозга. Последний и наиболее сложный вопрос, возникающий при рассмотрении асимметрии знаковых систем человека в свете асимметрии полушарий, связан со структурой научных представлений о мире. Такие преднаучные концепции, как пифагорейская, относительно легко связываются с той именно основной структурой знаковых систем, которая бесспорно обусловлена асимметрией мозга. Но вместе с тем авторы новейших работ по общей теории симметрии оправданно видят в пифагорейских учениях много черт, созвучных и современной науке [111, с. 13-- 22]. В гораздо более общем плане взаимосвязь асимметрии мозга (и обусловленной ею асимметрии языка и других систем знаков) можно было бы видеть в духе принципа Кюри, предполагающего, что "асимметрия творит явления". Кажутся небезынтересными те сходства, которые можно выяснить при сравнении проблем современной биологии, вслед за Пастером ищущей фундаментальные отличия живой природы в асимметрии молекул, физики микромира, все больше сосредоточивающей внимание на проблеме симметрии [1, 112, 113], и наук о человеке, ищущих связь асимметрии мозга с асимметрией систем знаков. Некоторые современные ученые. идут достаточно далеко по пути таких сопоставлений. Одни из них полагают, что выделение левого полушария, как и вообще значимость левой стороны организма у позвоночных, в конечном счете можно связать с асимметрией живого вещества на молекулярном уровне [24, с. 182] Другие сравнивают новейшие открытия в области асимметрии мозга с выводами физики микромира, установившей наличие комбинированной четности [32, с. 190-- 197]. Одним из предшественников современной науки и здесь (как и во многих других областях знания) оказывается Гете. Гете пришел к мысли о "первоначальной полярности" всех явлений природы в конце XVIII -- начале XIX в. под влиянием естественнонаучных открытий в области электричества и магнетизма. Он видел в двух полюсах магнита "первичный феномен", т. е. модель всех других подобных противоположностей (в том числе, в теории цвета и теории звука, которыми он специально занимался). По мнению Гете, Аристотель, зная роль противоположностей для научного исследования, тем не менее не был знаком с явлением раздвоения единства. А именно такое разделение единицы на двойственность Гете считал важнейшим для понимания полярности в науке нового времени [2, с. 40, 139, 142, 145, 146, 272]. Из слов Гете, поставленных эпиграфом к первой главе этой книги, видно, как он подходил вплотную и к распространению этого принципа на психику человека в ее соотношении с правой и левой половинами тела (а следовательно, и мозга). Мысль, по которой морфология (т. е. общая структура) мозга сказывается в морфологии знаковых систем, близка к расширенному пониманию морфологии и у самого Гете, и у его последователей в науке новейшего времени. Современные морфологические модели не только в биологии, но и в науках о человеке [42] могут считаться непосредственным развитием основных идей Гете. Это же можно сказать и о бинарном ("полярном", как сказал бы Гете) подходе к строению мозга и знаковых систем. Спор о "плане" (или "типе" по Гете) строения организмов во французской Академии между Сент-Илером (поборником морфологии Гете) и Кювье, который Гете считал важнейшим событием 1830 г. [2, с. 307-- 309, 483, 484], остается острым и для современной науки о морфогенезе [42, с. 17]. Многие идеи морфологии Гете только сейчас начинают обретать научную реальность. Кажется возможным видеть конкретизацию мысли Гете о "раздвоении" в роли понятия двойственности в современной математике. Но связь этих проблем (как и принципа дополнительности Бора в широком его понимании) с рассматриваемыми в настоящей книге требует еще специального обоснования. ДИАЛОГ Отдельный человек, как нечто обособленное, не заключает человеческой сущности в себе ни как в существе моральном, ни как в мыслящем Человеческая сущность налицо только в общении, в единстве человека с человеком, в единстве, опирающемся лишь на реальность различия между Я и Ты Истинная диалектика не есть монолог одинокого мыслителя с самим собой, это диалог между Я и Ты. Л. Фейербах. Основные положения философии будущего РАЗГОВОР С ВЫЧИСЛИТЕЛЬНОЙ МАШИНОЙ С точки зрения кибернетики можно в очень широком смысле объединить процессы обмена информацией между двумя полушариями мозга, двумя вычислительными машинами составе двухмашинного комплекса и между разными людьми (в частности, во время разговора на обычном -- естественюм языке) Особый (и чрезвычайно важный для структурной антропологии) аспект обмена информацией в обществе представляет случай взаимодействия двух дуальных половин, из которых складываются архаичные социальные структуры (см. гл. 2) (рис. 35). В