лучилось? -- Змея в садок забралась! Большая! Шипит! -- Где садок? -- Возле Илларионыча! Костя ринулся к старику. -- Где змея? -- Да это всего-навсего водяной уж, --ответил Илларионыч. --Гриша зря тревогу поднял. Вот он, в садке сидит. -- Как он туда попал? -- А кто его знает! Я не видел. Когда вытащил садок, чтобы посадить рыбешку, смотрю, уж в садке сидит. Он кого-то проглотил уже в садке и обратно вылезти не может. Толстый стал, через ячейку не проходит. Костя выбросил ужа из садка. На брюхе змеи вздулся продолговатый желвак. -- Отлично! -- обрадовался Костя. -- Так мы его и зафиксируем. Превосходный экспонат для музея! Тем временем уж вывернулся у Кости из-под сапога и скользнул к воде. Костя носком отбросил его подальше от бере га. Он почему-то не хотел брать ужа руками. Уж развернулся и снова направился к воде. Желвак на брюхе мешал ему, и двигался он не очень быстро, но все же довольно резво. Я решил помочь Косте и схватил ужа рукой. -- Брось! -- закричал Костя. -- Отбрось его подальше от берега. Поздно. Уж взмахнул хвостом и обдал меня струей беловатой вонючей жидкости. Вонь была ужасная: смесь перегара чеснока и какого-то химического вещества. Меня чуть не стошнило, но я все-таки зашвырнул ужа на берег. Часа полтора тер я кожу и мылом, и песком, и спиртом, но запаха удалить не мог. -- Ничего, -- успокаивал меня Костя. -- К вечеру пройдет! -- Вот чертова вонючка! -- злился я. -- Для спасения своей жизни чего не сделаешь, -- смеялся Костя. -- Ядовитых зубов у ужа нет, надо же ему чем-то защищаться! Кстати, кобры иногда тоже выделяют вонючую жидкость. Советую помнить об этом! Запах, правда, полегче, но тоже не очень приятный! Вечером следующего дня случилась беда. Заболел Курбан-Нияз. Проводника трясла лихорадка. Он то дрожал так, что зуб на зуб не попадал и в ватном халате залезал в спальный мешок, то обливался потом и сбрасывал с себя все, кроме насквозь мокрой рубахи. -- Малярия! -- определил Костя его болезнь. -- Будешь принимать хинин. Проводник покорно глотал горькие таблетки, но болезнь не проходила. Лихорадка трясла проводника каждый вечер. Костя сразу же хотел отвезти Курбан-Нияза в больницу, но тот решительно запротестовал. -- Не хочу в больницу! Так пройдет! Прошло несколько дней, а болезнь продолжала терзать Курбан-Нияза. Он осунулся и побледнел. После одного очень сильного приступа Костя, не обращая внимания на протесты проводника, отвез его в районную больницу. Оставшись без проводника, мы не стали уезжать от реки в пески, а двигались вдоль нее, вверх по течению. На каждой стоянке мы жили не больше двух дней. Осматривали близлежащие джары, ловили змей, если они попадались, и ехали дальше. Однажды мы решили разбить лагерь на полуострове в излучине реки возле громадного омута. Один из берегов полу острова обрывался отвесной стеной, под которой медленно кружила коричневая мутная вода. Когда наша машина подошла к берегу, над нами роем вились ласточки-береговушки. Они жили в норках на обрыве. Мы занялись своим делом и не обращали на них внимания. Ласточки покружились над нами и разлетелись. В этот день на кухне дежурил я. По установленному Костей правилу дежурный готовил еду, а все остальные ему помогали. Я отправил всех собирать кизяк для костра, а сам спустился к реке, набрал в котелок воды и принялся чистить картошку. Вечерело. Солнце висело уже над горизонтом. Жара спадала. Ласточки летали над омутом. Они по очереди проносились над самой водой, чиркая по ее поверхности клювами. Я засмотрелся на птиц. -- Смотришь, как ласточки пьют? -- спросил меня Костя, незаметно подошедший ко мне. -- Да, ловко это у них получается. В этот момент раздался сильный всплеск и отчаянный писк ласточек. Мы увидели, что одна из ласточек бьется в воде, пытаясь взлететь. Вдруг на месте ласточки возник маленький водоворотик, и птица исчезла. -- Сом жирует, -- сказал Костя, не дожидаясь моего вопроса. -- Видно, прикормился возле этой колонии. Приладился ловить птиц на водопое. Мало-помалу ласточки успокоились и снова принялись носиться над водой, немного в стороне от места гибели своей товарки. Костя и я, не отрываясь, следили за ними. Через несколько минут, когда одна из ласточек неслась над поверхностью воды, стараясь зачерпнуть клювом воду, прямо перед ней вода взметнулась волной. Ласточка врезалась в волну и затрепыхалась в воде. Еще мгновение -- и она исчезла так же, как и первая. -- Вот разбойник! -- рассердился Костя. -- Этак к осени он всю колонию переловит! -- А что можно сделать? -- Попробуем выловить этого "зверям. Ты присмотрись, где он чаще бьет, а я приготовлю снасть... Сом продолжал охотиться за ласточками. Не каждый его бросок был удачным. Чаще он промахивался, и ласточки успевали увернуться. Но все же пока я смотрел, а Костя готовил спиннинг, он сожрал еще одну ласточку . Раздался выстрел. Я повернулся в сторону звука и увидел, что Костя подбирает с земли убитую ласточку. -- Зачем ты ее? -- удивился я, зная Костину любовь ко всем живым существам. -- Пришлось убить одну на приманку, -- буркнул Костя, насаживая ласточку на тройник спиннинга. Сом продолжал жировать. Костя высмотрел место, где чаще всего раздавались всплески, и хотел подбросить приманку туда. Но ласточка не долетела до нужного места. Костя вытянул ее на берег и приготовился к новому забросу. Он бросал еще несколько раз, но безуспешно. Приманка то не долетала, то перелетала. Костя злился, торопливо подматывал леску и снова бросал, пытаясь кинуть приманку поближе к сому. А сом, не обращая на нее внимания, продолжал охотиться. Костя даже взмок, но ничего не получалось. На берег пришли Илларионыч и Гриша. Они пытались что-то советовать Косте, но он глянул на них так, что они тут же замолчали и только следили за его действиями. -- Вот так-то лучше, -- сказал Костя. -- Советчиков прошу отойти подальше, чтобы не получить за добрый совет спиннингом по спине или ниже ее! Горячий нрав нашего начальника был всем хорошо известен, и охота на сома продолжалась при гробовом молчании зрителей. Костя стегал заводь спиннингом, стиснув зубы, и продолжал свое занятие уже скорее из упрямства, чем надеясь выловить сома. Заброс следовал за забросом, приманка растрепалась и походила на бесформенный пучок перьев, как вдруг Косте посчастливилось положить ее на воду совсем рядом со всплеском. Мы замерли. Костя чуть повел удилищем и подернул вершинкой: приманка скрылась под водой, и на ее месте возник бурун. Леска сначала медленно натянулась, а потом спиннинг в руках Кости резко дернулся и согнулся. -- Взял! -- выдохнул Костя. -- Не давай ему ходу! -- закричал Гриша. -- Засекай! Костя молча поднял вершину спиннинга. Клееное удилище пружинило. Катушка затрещала. Костя напрягся. Леска рванулась, потянулась к середине омута и там замерла. -- Залег! -- уже спокойнее сказал Костя. -- Теперь ему покоя давать нельзя. Пусть уходится. Он резко дернул вершиной удилища. Сом снова рванулся и закружил по омуту. -- Покружись, старик, поработай! -- держа удилище почти вертикально, приговаривал Костя. Сом покружил и снова залег. Костя опять дернул удилищем. Леска опять кругами и восьмерками зачертила по воде. -- Лешка, -- сказал Костя. -- Ты не сиди здесь. Это может продолжаться долго. Иди-ка готовь ужин. Пришлось мне разводить костер и варить еду. В хлопотах прошло около часа. Я сварил картофельную похлебку с тушеной свининой, поджарил на сковородке ту же самую тушеную свинину, вскипятил чай, а Костя все еще вываживал сома. Стало смеркаться. Я пошел на берег и объявил всем, что ужин готов. Никто на меня внимания не обратил. Все напряженно следили за леской, уходившей в воду. Леска все кружила по смуту, время от времени замирая на месте. Как только она останавливалась, Костя дергал удилищем, и все начиналось снова. -- Скоро будет темно, -- заметил я. -- Что будем делать ночью? Все трое разом цыкнули на меня. Я сел на берег. Было интересно узнать, чем все это кончится. Костя не давал рыбе ни секунды покоя. Наконец терпение покинуло сома. Он ринулся из омута вниз по течению. Держа удилище вершиной кверху. Костя пошел по берегу, не давая леске сильно натягиваться. Илларионыч и Гриша пошли за Костей, я -- за ними. -- Только бы за корягу не зацепил, -- заволновался Гриша. Сом, проплыв метров сто, снова лег на дно. Затем новый рывок удилища. Леска ослабла и медленно потянулась по течению. -- Уходился! Подтягивай к берегу! -- скомандовал Гриша. -- Не мешай, без твоих советов обойдется! -- одернул его Илларионыч. Костя завертел катушкой. Леска шла натянувшись до предела. -- Выводи на отмель! -- не унимался Гриша. Сом всплыл. По поверхности воды пошли волны. Рыба тянулась на леске, как тяжелое тупое бревно. На берегу уже было темно, но вода еще отражала свет заката. -- Заходи в воду, подхватим! -- горячился Гриша. -- Ну, живей! Однако, как только Гриша вошел в воду, сом шлепнул хво стом и ушел в глубину. Куда делся изысканно вежливый профессорский тон нашего начальника! -- Вваливаешься в воду, как бегемот! -- заорал он. -- Стой на месте! Без тебя выведу! Утомленный сом сопротивлялся слабо и скоро снова покорно вышел на отмель. Гриша и Илларионыч ожидали его, стоя по колено в воде. -- Ну, разом! -- скомандовал Костя. Гриша и Илларионыч навалились на рыбу с обеих сторон и с трудом выволокли ее на берег. На песке лежал огромный сом. Он едва шевелился. Я осветил рыбу фонариком. Жадно хватал воздух широкий рот со свисающими толстыми усами. Этот рот, пожалуй, проглотил бы не только ласточку, но и целую утку. Костя продернул сквозь жабры и рот альпийский шнур. -- Гриша, давай кол от палатки! До утра посадим этого зверя на привязь! Мы привязали шнур к крепко забитому колу и втроем спихнули тяжелую рыбину в воду. ... Полдень следующего дня застал нас далеко от реки. Оставляя за собой длинный белесый шлейф пыли, машина быстро бежала по степи. Жарко. Горячий воздух неподвижен. Даже ветер при движении машины не освежает. Меня и Илларионыча поджаривало в кузове солнце, а Гришу и Костю кроме солнца -- пышущий жаром мотор. Скоро Костя не выдержал, остановил машину и перелез в кузов. Я пошел в кабину. Поехали дальше. Гриша вертел баранку и мурлыкал какую-то бесконечную песенку. Я попытался поговорить с ним, но он только мычал в ответ или отмалчивался. Меня разморило, и я уже клевал носом, как вдруг мотор взвыл, и машина рванулась вперед. -- Что случилось? -- сонно спросил я, не открывая глаз. -- Козы! -- коротко ответил Гриша. Я открыл глаза, и сон мой как рукой сняло. Вровень с машиной справа от дороги бешеным скоком неслись два джейрана. Они были совсем рядом. Напряженные вытянутые шеи. Большие полные ужаса глаза. Тяжелые раздутые животы. Антилопы старались перебежать дорогу перед автомобилем. -- Эх, ружье бы мне! -- закричал Гриша. -- Обеих бы срезал! Антилопы выскочили на дорогу. Вот они уже перед самым мотором. Сейчас машина сомнет ближнюю! Гриша даже привстал, вцепившись в рулевое колесо. В этот миг раздался оглушительный грохот. Я сразу даже не понял, что это такое. Гриша резко затормозил. Я не удержался и ткнулся носом в стекло. Из моих глаз посыпались искры, а из носа потекла тонкая струйка крови. Во рту стало солоно. Когда я снова открыл глаза, джейраны уже перебежали дорогу и уходили за дальний холм. Только теперь я сообразил: грохот стоит оттого, что кто-то бьет по крыше кабины. Открыв дверь, я выглянул наружу. По крыше кабины палкой колотил Костя. Он не жалел сил и разъяренно ревел: "Стой! Стой! Стой! " Машина остановилась. Гриша вылез на крыло. -- В чем дело, Костя? -- Ты что делаешь, черт тебя побери? -- Мяса хотел добыть! -- Я тебе такое мясо покажу! Кто тебе разрешил гонять самок перед родами? -- А кто увидит, Костя? -- совершенно искренне удивился шофер. -- Сбили бы одну! Тушенка ведь всем надоела до смерти! -- Ах ты, злодей! -- вмешался Илларионыч. -- Да как у тебя язык повернулся сказать такое! Это же матки. Они сюда родить пришли, а ты их машиной гоняешь! -- Так ведь свежее мясо нам было бы не лишнее! -- Костя, разреши я из него убежденного вегетарианца сделаю! -- попросил Илларионыч. Костя уже успокоился и не разрешил, но сказал: -- Если ты, Григорий, вздумаешь еще один раз позволить себе такую же выходку, как сегодня, то в тот же день уедешь домой один. Понял? Что это значит-- "никто не увидит! " Совесть твоя видеть должна! Джейраны едва заметными пятнышками маячили на дальнем холме. -- Твое счастье, что джейраны остались целы. Если бы ты задавил хоть одного из них, то не рассчитался бы и всей зарплатой за время работы в экспедиции! Ну чего стоишь? Езжай дальше! Гриша пожал плечами, сел в кабину и рывком тронул машину. -- Вот и пойми Костю, --сказал он мне. --Сам всю дорогу ныл, что тушенка в рот не лезет, а тут взбеленился! Скоро мы увидели поселок. Белые домики стояли в широкой долине возле каменистого взлобка. Это была цель нашего пути -- Н-ская погранзастава. ЮРИИ СОКОЛОВ Пограничники встретили нас очень приветливо. Начальник заставы был извещен о нашем приезде и заранее приготовил все, чтобы обеспечить успешную работу экспедиции. Весь личный состав заставы был готов оказать нам всемерную помощь. -- Змей на нашем участке больше, чем нам хотелось бы иметь, -- пошутил начальник заставы. -- Забирайте всех, не обидимся! У нас уже работает один змеелов. Каждый день приносит гюрзу или кобру, а то и не одну. -- Змеелов? -- удивился Костя. -- Да, змеелов, -- подтвердил начальник. -- Для чего же он ловит змей? -- Сдает в Ташкентский зоопарк. -- А где он сейчас? -- Утром ушел ловить змей. Ночевать придет на заставу. -- Было бы интересно с ним познакомиться. -- Обязательно познакомитесь. Это отличный парень! После окончания неизбежных, но необходимых формальностей нашу машину обступили свободные от службы солдаты, и завязалась дружеская беседа. Тем временем Костя попросил позвать повара заставы. Пришел совсем молодой солдат в белом халате. Костя попросил его принять в подарок сома. Рыба вызвала общий восторг. Весила она больше пятидесяти килограммов. Два дня и мы, и вся застава ели сома во всех видах, которые пришли на ум повару. Змеелов, о котором говорил начальник заставы, пришел поздно вечером. Это был высокий, худощавый, загорелый до черноты парень лет двадцати пяти. Знакомство состоялось быстро. -- Юрий Соколов, -- отрекомендовался наш коллега. Костя назвал себя. Мы тоже. -- Давно ловите змей? -- спросил Костя. -- С детства. -- Ас какой целью? -- Сначала ради забавы, а теперь для заработка. -- Много берете за сезон? -- Когда как. Б случае удачи -- полсотни гюрз и десятка полтора кобр. Но это не каждый год. Бывает, что за весь сезон возьмешь пару десятков гюрз. Сезон короток. Как только наступит жара, охота становится почти безрезультатной. -- Ну а как в этом году? -- Средне, Сказать что плохо -- нельзя, но и хвалиться нечем. Завтра повезу три десятка гюрз и пяток кобр. -- Назад вернетесь? -- Да. Думаю еще недели две-три полазить. -- Здесь? -- И здесь и на участке соседней заставы. Там кобр больше. Костя и Юрий начали разговор, который был интересен только им самим. На следующий день Костя разбудил нас на рассвете. Юрий уже собрал вещи, готовясь к отъезду. -- Быстренько одевайтесь и выходите во двор, --распорядился наш начальник. -- Сейчас Юрий покажет нам, как он берет кобр. -- Эка невидаль, -- недовольно заворчал Илларионыч. -- Что мы, кобр не ловили? -- Юрий берет кобру голой рукой, -- заметил Костя. -- Голой рукой кобру? -- переспросил я. -- Да. Это было невероятно. Через минуту я и Илларионыч выскочили во двор заставы. Юрий развязал мешочек, в котором сидела змея, пойманная им накануне. На землю шлепнулась полутораметровая кобра. Она тут же приняла "боевую стойку". Голова змеи раскачивалась над землей выше моего колена. Кобра внимательно следила за людьми и грозно, отрывисто шипела. Юрий встряхнул освободившийся мешочек и, взяв его в левую руку, медленно и плавно повел им в метре от головы кобры. Кобра стремительно развернулась в сторону мешочка и рванулась, стараясь ударить его головой. Мешочек был далеко, и кобра промахнулась. -- Пугает! -- усмехнулся Юрий. Кобра снова выпрямилась и готовилась повторить удар. Юрий повел мешочком чуть ближе к змее. Кобра попробовала ударить опять и снова не достала. Юрий дождался, пока она приняла прежнее положение, и повел мешочком еще ближе. Это была грань, с которой кобра поражает врага без промаха. Однако кобра не сделала броска. Она отклонилась назад. Больше она не хотела нападать на непонятное существо, которое не боялось ее грозных выпадов. Чуть раскачиваясь, она попыталась отогнать врага отрывистым шипением. Мешочек продолжал колыхаться перед ее глазами. Кобра следила только за ним. На все остальное она не обращала внимания. В это время Юрий осторожно завел правую руку за голову змеи и погладил ее по голове. Я ожидал, что кобра повернется и схватит Юрия за руку. Нет! Словно завороженная кобра уставилась на белый мешочек. Он продолжал колыхаться на том расстоянии, на которое кобра не подпускала к себе никого. -- Так ее можно гладить минут десять, -- не прекращая своего опасною занятия, сказал Юрий. -- Показать? -- Не нужно, -- дрогнувшим голосом сказал Костя. -- Кончайте эту игру! Достаточно! Рука Юрия, гладившая змею. опустилась чуть ниже змеиной головы и сжалась. Кобра забилась, и Юрий перехватил ее другой рукой. Через минуту она уже сидела в завязанном мешке. Все мы, не исключая и Кости, были потрясены. -- Каждый из вас может сделать то же самое, -- скромно сказал Юрий. -- Нет, --ответил Костя. --Для этого нужны железные нервы и долгая тренировка. Ведь и вы не сразу стали так ловить кобр? -- Не сразу, -- согласился Юрий. -- Несколько раз кобры успевали ударить мою руку головой, а одна даже сорвала кожу с пальца. Правда, она не достала меня ядовитыми зубами, а уцепила мелкими -- держательными. -- В этом способе очень большой неоправданный риск. Мы берем кобр с гораздо меньшим риском! -- При этом способе кобры не получают никаких повреждений, -- упорствовал Юрий. -- А риск вы преувеличиваете... Спор был прерван дежурным по заставе. -- Вертолет уходит через пять минут. Вам следует поторопиться, -- сказал он Юрию. Мы помогли Юрию погрузить ящики со змеями в вертолет. Захлопнулась дверь кабины. Взревел мотор, вертолет взмыл в воздух и скоро скрылся за гребнем дальних гор. Мы проводили его глазами и пошли завтракать. -- Как бы там ни было, -- ни к кому не обращаясь, сказал Костя, -- а ловить кобру так, как Юрий, я, наверное, никогда не буду. -- Костя, -- заметил Илларионыч, -- а поучиться у Юрия было бы не грех! -- Ловец замечательный, что и говорить, -- согласился Костя. -- Хватка у него мертвая! -- Обязательно научусь брать кобр так же, -- не унимался Илларионыч. -- Только не во время работы в экспедиции, -- отрезал Костя. -- Я отвечаю за каждого из вас и прошу без моего разрешения не заниматься опасными и ненужными экспериментами! Илларионыч помрачнел, но промолчал. Через час мы отправились на работу. Целый день мы лазили по окрестностям заставы, но змей не нашли. Следов же змеиных было очень много. На заставу мы возвращались с пустыми мешочками, но Костя был доволен. -- Следов много, значит, змей много. Рано или поздно мы их все равно найдем. -- А что толку! -- заметил Илларионыч. -- Все равно ты их измеришь и заставишь выпустить обратно. -- Змей надо беречь! .. -- начал речь на свою излюбленную тему Костя. -- Все это мы уже слышали десятки раз! -- раздраженно перебил его Илларионыч. --Разве не нужно отловить змей хотя бы для зоопарков? -- Этим займутся другие, -- недовольно ответил Костя. -- Мы будем заниматься научными наблюдениями. -- А для медиков? --не отставал Илларионыч. --Для медиков змеи стали уже не нужны? Костя не стал отвечать на его вопрос. Вечером Илларионыч пожаловался на резь в глазах. Военный медик -- лейтенант медицинской службы -- тут же его осмотрел и сказал: -- У вас острый конъюнктивит. Нужно несколько дней полежать в затемненной комнате. Илларионыч запротестовал, но Костя велел ему отправляться на лечение. Илларионыч стал пленником лейтенанта, который был этому очень рад. Пациентов у него было мало. Солдаты на заставе болели редко. -- Ну как сегодня улов? -- поинтересовался начальник заставы. -- Сегодня улова нет. Мы ходили на разведку. Ловить начнем завтра. На другой день мы с Костей ушли с заставы до рассвета. Костя сразу же направился туда, где мы обнаружили больше всего змеиных следов. Рассветные сумерки скрывали тропу, я то и дело спотыкался и шел медленно. Костя, наоборот, торопился и подгонял меня. -- Куда мы торопимся? -- разозлился я. -- В такую рань пройдешь рядом со змеей и не заметишь ее! -- Если ты хочешь видеть не змей, а только их следы, то плетись, -- обозлился и Костя. -- Я пошел вперед. Чтобы не отстать, мне пришлось прибавить шагу. Быстро светало. Уже можно было идти, не спотыкаясь. Вдруг Костя кинулся в сторону. Ничего не понимая, я застыл на месте. Прыжок, другой -- и под его крючком извивается довольно крупная гюрза. -- Помочь? -- Справлюсь сам. Иди дальше, я догоню. Через сотню метров прямо на тропе и я нашел гюрзу. Пока с ней возился, Костя ушел вперед. Догоняю Костю, а он уже ловит новую гюрзу. Взошло солнце, стало пригревать. Змеи исчезли, но до этого мы нашли пять хороших гюрз. Они лежали на открытых местах и были видны издалека. А потом мы "проутюжили" добрый десяток километров, но без успеха. -- Понял, почему я торопился? -- спросил меня Костя, когда мы сели передохнуть. -- Змеи согреваются на солнце и уходят в норы. -- Правильно. Нечего зря ноги бить. Пошли на заставу. Ночи стали теплыми, и гюрзы перешли на ночной образ жизни. Ловить их можно только рано утром и вечером, после спада жары. До вечера мы отдыхали, а потом сходили на те же места и поймали еще трех гюрз. Затем Костя решил измерить всех пойманных змей. Чтобы снизить активность змей, мы облили мешочки холодной водой из артезианской скважины. Мерить остывших змей было не очень трудно, и все же это вызвало восхищение у всех, кто наблюдал за нашей работой. -- Ну а когда вы пересадите змей в ящик? -- поинтересовался начальник заставы. -- А зачем нам их в ящики сажать? -- удивился Костя. -- Как зачем? Вы же их увезете? -- Нет! -- А куда вы их денете? -- Завтра выпустим. -- Где? -- Там же, где и поймали. - ? ? ? -- Змей надо беречь и охранять. Они древнейшие жители земли, а их осталось уже не так много... -- начал было Костя. Начальник заставы слушать его не стал. -- Простите, Константин Михайлович, --перебил он, --давайте-ка пройдем ко мне в кабинет и там закончим разговор. Костя развел руками, но пошел за начальником. Начальник пригласил зайти и меня. -- Вот здесь я готов вас выслушать, -- усадив нас, сказал начальник. Костя начал свою знаменитую речь в защиту змей. Начальник, казалось, слушал внимательно, но было видно, что речь Кости не производит на него нужного действия. Костя почувствовал это и быстро закончил. -- Я чувствую, что не убедил вас, -- сказал Костя. -- Вы не ошиблись. У меня на этот счет особое мнение. Вот что, товарищи ученые. Змей на участке заставы, пожалуйста, ловите, а выпускать их здесь нельзя. -- Почему? -- удивился Костя. -- Ведь это полезные животные. -- Возможно, это и так, но только не в наших условиях. Кроме вас и Соколова, я еще не встречал людей, которые симпатизировали бы змеям. У вас эта любовь специфическая. У нас, пограничников, такая же специфическая ненависть к этим существам... -- Почему? -- не выдержал Костя. -- Что они вам сделали плохого? -- Представьте себе, что вы пограничник. Ваша задача -- лежать в секрете, ничем себя не обнаруживая. Сумеете ли даже вы, человек, любящий змей, спокойно отреагировать на визит гюрзы или кобры, если она почему-то выбрала себе дорогу там, где вы залегли? -- Гм! -- поперхнулся Костя. -- Что же вы молчите? -- не отставал начальник. -- Отвечайте! -- Пожалуй, и я не смогу остаться спокойным, -- сознался Костя. -- Так как же быть? -- Нужно подумать. Пока мне ясно одно -- выпускать змей вблизи от заставы и пограничной полосы нельзя. -- Очень рад, что мы сразу поняли друг друга. -- А если выпускать змей в безлюдных местах на расстоянии двадцати километров от границы? -- Змеи обратно не приползут? -- С такого расстояния не приползут. -- Если не приползут -- выпускайте. Через день Костя с вертолета осмотрел ближайшие окрестности. Затем он долго сидел у начальника заставы, а когда пришел к нам, то сиял, словно ему дали орден. -- Есть отличные места, -- объявил он. -- Такое ущелье, что сам бы жил там, если бы был гюрзой. Заросли, роднички -- и километров на двадцать вокруг ни души. Завтра отвезем змей. Это отличный эксперимент по переселению гюрзы! Еще через день начальник заставы дал нам вертолет. -- Вертолет отвезет вас рано утром, а вечером он же заберет и доставит обратно. Всякий разумный человек был бы рад такому предложению, а Костя согласился только наполовину. -- Если нас туда отвезут, будет очень хорошо. Мы не помнем змей по дороге. Ну а обратно мы вернемся пешком и при этом осмотрим попутные ущелья. О наших ногах Костя не думал. АМАН Нас высадили на гребне хребта, отделявшего ущелье, облюбованное Костей, от границы. Вертолет еще висел над нами, когда Костя поднял мешочки со змеями и пошел вниз, к родникам. Я взял оставшиеся мешочки и двинулся следом за ним. Возле первого же родника мы остановились. Костя хотел убедиться в том, что выбранные им места действительно пригодны для жизни гюрз. Костя отыскал старый выползок гюрзы и возликовал: -- Отлично! Здесь мы выпустим четыре змеи. Для обработки змей в лагере мы вытряхивали их из мешочков в специальный ящик. Костя крючком подцеплял змей и подавал их на стол. Здесь же ни ящика, ни стола не было. и нам предстояло действовать как-то иначе. Не задумываясь, Костя развязал поданный мной мешочек, осторожно положил его на землю и, ожидая, что змеи станут выползать из мешка, приготовился прижать первую же появившуюся крючком. Нам было нужно пронумеровать и измерить всех змей перед выпуском. Костя надеялся посещать эти места каждый год и следить за их ростом. Однако змеи не желали выползать из мешка. Костя пошевелил мешок. Змеи уползли в глубь мешка, подальше от развязанного конца. Костя подталкивал их крючком, но змеи оставались в дальнем конце мешка и не выползали наружу. -- Вот безмозглые твари! -- не выдержал Костя. -- Обсиделись в мешке и боятся вылезать. Лешка, давай подденем мешочек пинцетами за углы и вытряхнем змей на землю. Я прижму первую, ты -- вторую. Предложение начальника мне не понравилось. -- Костя, ведь это опаснее, чем ловить змею первый раз. Они и раздражены и разогреты. Давай их выпустим без измерений! -- Что, милый друг, струсил? -- обозлился Костя. -- Тогда стой на месте. Я сам все сделаю. -- Не валяй дурака! -- в свою очередь обозлился я. --Вместе, так вместе! Ну, цепляй мешочек за угол! Мы вытряхнули змей на землю и, не давая им опомниться, прижали крючками. Костя ловко схватил вцепившуюся ему в сапог гюрзу за голову, прижал ее хвост мизинцем и быстро поставил номер. Вас, читатель, конечно, заинтересует, как можно поставить номер на живой змее? Это довольно просто. Брюхо змеи покрыто поперечными брюшными щитками. У гюрзы таких щитков бывает до ста восьмидесяти, у кобры -- до двухсот десяти. Нумеруют змей выщипами на этих щитках. Выщипы на первом щитке (от заднепроходного отверстия) означают единицы, на втором -- десятки, на третьем -- сотни и так далее. Так как брюшных щитков у змей много, то практически можно поставить любой номер. Выщипы, как и шрамы, сохраняются на щитках змеи всю ее жизнь. При линьке они не исчезают. Правда, для того чтобы прочитать номер, змею нужно поймать и взять в руки, но для специалистов-зоологов это не составляет большого труда. -- Номер первый, -- сказал Костя, -- самка. Тридцать семь сантиметров. Он еще раз осмотрел змею и бросил ее в траву возле родника. Мы выпускали только мелких -- молодых змей. Всех крупных Костя отдал Юрию. Так же быстро Костя управился и со второй змеей. Я едва успевал записывать данные в блокнот. Дальше дело пошло еще быстрее. Мы переходили от родника к роднику, и мешочки наши пустели один за другим. Осталось всего четыре мешочка, когда случилось то, чего никто не мог ожидать. Возле последнего родника, едва Костя обработал и выпустил очередную змею, раздался грозный окрик: -- Стой! Руки вверх! Мы одновременно повернулись на голос. Из-за ближней скалы в нас целился из ружья какой-то узбек в цветастом халате и широкополой панаме. Рядом с ним, приготовясь к прыжку, стоял пегий пес-волкодав. Пес оскалился и свирепо рычал. Зубы пса вызывали страх даже издали. -- Руки вверх! Кому говорю! -- повторил узбек. -- Ну! Считаю до трех! Раз! .. Я посмотрел на Костю. Он медленно поднял руки. Мне пришлось последовать его примеру. -- Повернуться спиной! Быстро! Ну! Мы повернулись к узбеку спиной. -- Эй, ты, длинный, -- последовал новый приказ. -- Наступи ногой на развязанный мешок, чтобы змеи не выползли! Длинный -- стало быть, Костя. Он был выше меня. Я не шелохнулся, а Костя выполнил приказ. -- Не вздумайте сопротивляться! -- предупредил узбек. -- Собака загрызет насмерть! Мы не шевелились. Перспектива испытать силу собачьих зубов была не из приятных. Узбек быстро обшарил наши карманы и пояса. Вытащил из ножен ножи и ощупал голенища сапог. Его пес при этом угрожающе рычал. Напор и темп действий незнакомца были такими стремительными, что и Костя и тем более я совершенно растерялись. -- Так, -- уже спокойнее сказал узбек, закончив обыск. -- Можете опустить руки. Кто вы такие? Откуда? -- А сам ты кто такой? -- спросил пришедший в себя Костя. -- Это не твое дело. Отвечай на мои вопросы! -- Мы ученые. Экспедиция. Ловим здесь змей. -- Ловишь змей? -- насмешливо сказал узбек. -- Ай, как ты неудачно соврал. Я за вами уже целый час слежу. Ты не ловишь змей, ты их распускаешь! Откуда пришли? -- С заставы. -- Опять врешь. До заставы четыре часа пути, а светло стало только два часа назад. -- Нас на вертолете привезли. -- На вертолете? А где же он? -- Высадил нас и улетел. -- Ай, ай, как это у тебя все ловко получается! Почему же я не видел вертолета? -- Не знаю, --уже обозлившись ответил Костя. --Ты сам кто такой? -- Это тебе не нужно знать! -- снова отрезал узбек. -- Собирай свои мешки! -- Ну а потом что? -- Потом на заставу пойдем. Там разберутся, кто вы такие! Какие ученые люди опасных змей будут выпускать? Шпионы вы, а не ученые! Под дулом ружья, да еще под аккомпанемент злобного рычания собаки спорить не приходилось. Забрали мы с Костей оставшиеся четыре мешочка со змеями и под конвоем поплелись на заставу. Узбек ехал верхом на лошади и все время подгонял нас. Отдыхать нам он не давал, и на заставу мы пришли совершенно обессиленными. Начальник заставы сейчас же освободил нас из-под стражи и отправил отдыхать, а нашего конвоира пригласил к себе в кабинет. Часа через два, когда мы уже немного отошли и наши нервы успокоились, задержавший нас узбек пришел к нам. -- Извините меня, -- смущенно начал он, стоя возле двери и почтительно прижав руки к груди. -- Ошибся я. Но до сих пор никто еще мне не говорил, что ядовитых змей не убивать, а разводить нужно. Темный я человек и обиду нанес вам, ученым людям, не по злому умыслу, а по незнанию. Думал, шпионы пришли через границу и на беду нам змей распускают. Простите меня, очень прошу... -- Аман поступил по нашим пограничным правилам, -- поддержал его вошедший следом начальник заставы. -- Вы не должны на него обижаться. -- Да мы и не обижаемся, -- буркнул Костя. -- Ноги наши обижаются. Он им задал сегодня работы, а отдыха не давал! Разве можно так людей выматывать? -- Вас было двое, а он один. Важно было использовать элемент внезапности и не давать подозрительным личностям возможности сказать сопротивление. Поэтому Аман и "выжимал из вас пот". Но он загладит свою вину. Аман лучший знаток нашего района, опытнейший охотник и отличный следопыт. Вам он может быть очень полезен, тем более что сейчас ваш основной проводник еще болен. Ведь вы окажете ученым помощь, Аман? -- Конечно, конечно! -- торопливо заговорил Аман. -- Только вот домой съезжу, а потом могу работать у вас столько, сколько будет нужно! Аман оказался хорошим парнем. Уже через час мы разговаривали с ним, будто ничего не произошло. На другое утро он уехал домой. -- Я вернусь через неделю, --сказал он на прощание, --и покажу вам самые змеиные места. Проводив Амана, мы собрались было на охоту, но Костю пригласили к начальнику заставы. Вернулся он оттуда через несколько минут, держа в руке какую-то бумажку. -- Понимаешь, какое дело выходит, Леша, -- озабоченно сказал Костя. -- Вот радиограмма. Меня срочно вызывают в Ташкент. Придется вам поработать без меня. Я постараюсь вернуться как можно быстрее. -- Ас кем работать? Илларионыч еще болеет, разве Гришу уговорить? -- Сейчас все выясним, -- сказал Костя и направился в санчасть заставы, но лейтенант медицинской службы не советовал Илларионычу выходить на яркое солнце. -- Вашему товарищу нужно обязательно пройти консультацию у специалистов по глазным болезням, иначе могут быть всякого рода осложнения вплоть до полной потери зрения... Илларионыч попытался возражать, но Костя слушать его не стал, а велел собираться. В необходимых случаях Костя умел быть твердым. Гриша ловить змей отказался наотрез. -- Я шофер, а не змеелов. Рисковать жизнью не хочу. Мне бы домой съездить. Все равно машина стоит, а я от тоски пропадаю. Костя согласился и разрешил ему ехать домой. -- Ты останешься один, --сказал мне Костя. --Пока Юрия нет, на отлов змей не ходи. Приведи в порядок записи и со бранный нами материал. Приедет Юрий, походи с ним. Поучись. Только не вздумай брать кобру, как он! -- А почему я один ходить не могу? Разве я из детского сада? -- Если бы ты был из детского сада, было бы легче. Я сдал бы тебя начальнику заставы и не волновался бы. Лешка, здесь граница и особый режим, всех правил ты не знаешь и можешь натворить чудес. Я продолжал спорить. Сидеть на заставе мне не хотелось. Нас "помирил" подошедший начальник заставы. Он молча послушал наш спор и коротко сказал: -- За ворота заставы без сопровождающего пограничника или Соколова выходить запрещаю. Если нарушите, посажу под караул. С начальником заставы спорить было бесполезно. Через час Костя, Илларионыч и Гриша уехали, а я принялся возиться со змеями, "замаринованными" в банках. НА ЗМЕИНЫХ ТРОПАХ На мое счастье, Юрия ждать пришлось недолго. Он приехал с попутной машиной на следующий день. Однако охотиться на участке этой заставы Юрий не захотел, а попросил начальника перебросить его на соседнюю. Начальник посмотрел на него удивленно и чуть-чуть обиженно. -- На вашем участке кобры мало, -- словно извиняясь, сказал Юрий. -- А мне заказали отловить побольше именно этих змей. Начальник не возражал, и в тот же день мы уехали. И снова нас встретили очень приветливо. Юрия Соколова знала вся граница. После беседы в помощь нам дали лучшего следопыта заставы сержанта Леонида Никитина. -- Часто встречаются на вашем участке змеи? -- спросил его я. -- Весной и осенью часто. Особенно кобры. Возле одной точки всего на 100 метрах КСП1 позавчера я насчитал десяток следов. Ползут с той стороны. Прошлой осенью на том же участке кобры так же интенсивно ползли на ту сторону. -- А почему вы думаете, что это кобры? -- Я убивал змей и по определителю установил. -- А как удалось наблюдать за передвижением змей? -- Я видел из секрета, как змея через КСП идет. На полосе укрыться негде, вот она и осматривается. К вспаханной полосе подползет и заляжет, притаится. Полежит немного, потом осторожно приподнимется и поворачивается во все стороны. Стоит минут пять. Осмотрится. Потом бросок. Даже пыль поднимет. За КСП опять ляжет. Снова осмотрится и медленно ползет на такыр2. -- От КСП далеко уползают? -- Вот этого не знаю. Дальше я за ними не следил. -- Ну а гюрзы встречаются на этом участке? -- Нет. Гюрз я там не видел. Они в другом месте, возле Тюя-бугуза. Там овраг, в овраге ручей. Берега ручья заросли камышом и кустами. Змей я видел на кустах и под обрывами. -- Откуда начнем охоту? -- Давайте утречком проедем вдоль КСП в направлении точки, а к вечеру наведаемся в Тюя-бугуз. Гюрз я встречал только по вечерам, а кобры ползут после восхода солнца. На том и порешили. Восход солнца застал нас в пути. Мы едем верхом вдоль границы. КСП гигантской линейкой разрезает пустыню. Налево наша земля, направо -- чужая. Тихо до звона в ушах. Шаги лошадей глушит мягкий песок. Едем молча. Восток сначала розовеет, потом блестит раскаленным золотом и вдруг сверкает алмазным краем солнца. Наши тени пересекли КСП и бегут по той, чужой земле. Прошло совсем немного времени, и тишины как не бывало. Залились, зазвенели жаворонки. Где-то высоко в небе протрубили журавли. Со всех сторон жужжат и гудят насекомые. На КСП отчетливо видны крестики птичьих лапок и извилистые прерывающиеся гладкие полосы с точками по обеим сторонам. Это бегали ящерицы. Видели мы и следы змей, да только не тех, которые были нужны. Слишком узкими были эти, словно выглаженные утюгом, причудливые извитые ленты. Кобра оставляет след шириной в ладонь. -- Кобры будут дальше, -- сказал сержант, видя наше разочарование, -- здесь они редки. Солнце поднялось над горизонтом, и с каждой минутой становилось теплее. Откуда-то появились противные мелкие мушки. Они роем вились перед лицом и назойливо лезли в рот и глаза. Мы поднялись на высокий бархан. Слева раскинулся такыр. -- Теперь уже недалеко, -- сказал сержант, -- змеи идут от КСП в сторону этого такыра. Следы кобр мы увидели издалека: КСП пересекали две широкие, словно вылизанные полосы. Один след скрывался в кустиках полыни, второй шел прямо на такыр. -- Вон она! В полусотне метров от нас за кустом курая блеснул на солнце хвост удиравшей змеи . -- Повод возьми! Юрий кубарем скатился с седла. Сержант сунул мне повод с другой стороны и кинулся следом за Юрием. Я едва успел схватить поводья. До коней ли мне было? Я забыл обо всем на свете и смотрел только на Юрия и на кобру. Топот бегущих встревожил змею. Она поднялась и угрожающе раздула капюшон. Голова кобры высоко поднялась над землей. -- Не мешай, -- удержал сержанта ловец, -- сейчас я ее возьму! Выдернув из кармана белый мешочек, и на этот раз он безоружным пошел к кобре. Змея угрожающе зашипела и резко качнулась в сторону человека. Юрий отскочил. К