адает. И те развлекаются, отстреливая длинными очередями летящих голубей. (До войны над Сухумом кружили огромные голубиные стаи. После войны их не осталось. Всех или постреляли, или съели. До сих пор в городе голуби достаточно редки. Как, впрочем, и чайки с нырками.) В городе началась раздача гуманитарки. В первые дни ее давали всем. Потом - только грузинам. А затем, когда бабушка была в городе, ответственные за распределение помощи стали просто укрывать ее в своих подвалах и потом торговать на рынке. По телевидению объявили, что рубль прекращает хождение и вводятся купоны (или уже лари были - не помню). Но на это все плюют и единственной валютой признается рубль. Объявилась в Сухуме и журналистка - грузинка. Ходит по улицам и нарочито издевательски берет интервью. Типа как вам сейчас живется, при новой власти? Как хорошо к вам грузины относятся? "Правильные" интервью потом показывают в эфире. Тех же, кто "не угадал", сопровождающие ее гвардейцы избивают, а то и вообще стреляют. Грузины организовали на базе СухумПрибора цех по ремонту ВВТ. Абхазы же раздобыли где-то машину со снарядами для "Града" и грозятся СухумПрибор обстреливать. Так же абхазцы построили несколько самодельных пусковых, переоборудовали под наземные установки пару пусковых от авиационных НУРСов и, по слухам, начали производство реактивных снарядов... Правда потом выяснилось, что сами абхазцы аббревиатуру НУРС относительно своих ракет в шутку расшифровывали как "Неизвестно как Улетающий Ревущий Снаряд", намекая на то, что ракеты пускались через одну, летели куда им самим вздумается ну и т.п. Кстати, о столь популярном в Нагорном Карабахе переоборудовании под боевой вариант градобойной установки "Алазань" я почти ничего не слышал... Короче, в городе творился беспредел... Дня через три меня настигло еще одно событие, отпечатавшееся в памяти. Недалеко от дома дяди Кости наша семья и семья тети Лены арендовали маленький участок колхозного поля. Там посеяли мы кукурузу. Не помню, с прополки я шел, или откуда... С горки увидел ленин мотороллер. Машина стояла около фермы. Дяди Саши тогда на ферме уже не было - он то ли скот в Россию погнал, то ли к абхазцам уже ушел. Из кузова мотороллера выгружались какие-то люди. Они явно собирались заночевать на ферме. Я подошел. - Леня? А кого ты привез? - Ой, Максим! - из пастушьего дома вышла моя одноклассница Инга. Надо сказать, что моя бабушка работала учительницей в той школе, в которой учился я. И, более того, по настоянию директора она оказалась классной руководительницей в том классе, в котором я учился. Ладно это. Моя бабушка, насколько я понял, когда-то учила мать Инги! В общем, гости погрузили пожитки обратно в мотороллер и мы всей толпой поехали к нам. Я смутно помню, о чем рассказывал отец Инги. Говорил что-то про то, что в из районе мародеры грабят, насилуют. Говорил, что хочет увести семью через перевалы в Россию, в Краснодарский край. В общем, впечатление о положении в городе у меня сложилось отвратнейшее. Поздно вечером пошли спать. Женщины - в дом. Мужики - на чердак. Благо, там было запасено сено и еще от старых хозяев оставались огромные ароматные вязанки табака. Ночью нас опять разбудила стрельба у калитки. Отец Инги схватился за нож, который у него был с собою. Дядька, по-моему - я не помню, кто там с ними был еще - за топор. Я же, на волне боевого такого подъема, пожалел, что мой поджиг в подвале... Но стрельба прекратилась. С утра ингина семья собрала вещи и двинулась дальше в путь... Им повезло. Они выжили. Даже в Абхазию потом вернулись. Потом другие приключения у них были. Но другого плана. Вот и все. Через несколько дней я был отправлен в город. Пришел дедушка и сказал, что семья Ильи отправляет сына катером в Россию. И они могут меня взять с собою. И мы пошли в Сухум... Шромы, усеянные гильзами. Поворот на Цугуровку. Вертолеты в небе. Танки и БМП, снующие по дороге. Пыль. Палящее солнце. Осознание того, что вскоре мне суждено покинуть эти края... По дороге нагнал нас автобус. К дедушкиному удивлению, остановился. Посадил. В салоне полно вооруженных людей. Переговариваются о чем-то по-грузински. На нас не обращают внимания. Но все равно неуютно. Так и доехали до города. До рынка. В Синоп пришлось идти пешком. Вернее, не в Синоп, а до центра - оттуда уже можно было доехать на городском транспорте. Город... Город не мой. Не Сухуми. Мертвый город. На улицах - только грузины. Машин мало. Только дорогие машины. Опять же, только с грузинскими вояками. Постоянно то тут, то там раздается рев двигателей и из-за поворота выкатывается или танк, или БМП, или БТР. На броне - никого. Боятся. Ходили слухи, будто абхазы, отходя, оставили снайперов. И грузины их жестоко боялись. Хотя, если честно, может на весь город 1-2 оставили. Больше абхазам просто нереально было снайперов оставить - оружия у них не было. Так что, если и оставили кого, то с трофейными СВД, что тогда маловероятно было, или в "трехлинейками" и СКС, на которые поставили охотничью оптику. Пешком прошли через город. Ближе к центру, вернее, за центром - ближе к Красному мосту везде следы боев. Гильзы по обочинам. В стенах домов круглые пробоины от снарядов. Некоторые квартиры выгорели... Сели в автобус. Подъехали к Красному Мосту. Сразу бросилось в глаза то, что сгорел кинотеатр, не стало ресторана "Москва", превратился в руины дворец спорта "Спартак", в который я ходил на новогодние елки... Даже в зданиях российских военных санаториев - следы от попаданий снарядов. Ближе к Синопу - под эстакадой - сгоревший абхазский БРДМ - весь экипаж погиб. Говорили, что машина горела, а они продолжали огонь вести, прикрывая отход своих. Асфальт, кое-где был оплавлен, закопчен. В автобусных окнах маленькие аккуратные дырочки от пуль. Это, думаю, только в кино пуля, попадая с достаточно близкого расстояния в секло, разбивает его вдребезги. Я же видел в оконных стеклах небольшие кругленькие дырочки, от которых иногда шли прямые трещины. А в автомобильных стеклах, в зависимости, видно, от угла попадания, получается или кругленькая дырочка, или дырочка с сеточкой трещинок. Проехали под эстакадой. На ней, на перилах, шедших вдоль путей, висел жестяной плакат, гласивший, что "Мы за мир!". Аккурат в закруглении буквы "р" было отверстие от попадания гранаты, а в стороны от него, как лучи от Солнца на детских рисунках, расходились рваные борозды от осколков. Асфальт вокруг тоже был весь посечен и поломан. С некоторых деревьев, росших вдоль дороги, осколками была сорвана кора, некоторые, самые тонкие, были срезаны и сломаны. Метрах в 20 от эстакады, там, где раньше была остановка по требованию, автобус остановил патруль. По двое солдат встало в дверях. Еще трое вошли в салон. Началась проверка документов. - Где паспорт? - спросил у меня грузин. - Какой паспорт? - Это мой внук. Ему 13 только - вступился за меня дед. - Национальность? - Русский. - Где свидетельство о рождении? - Да ты что, издеваешься? Какое свидетельство? Внук это мой! - Внуки должны или с родителями ездить, или свидетельство иметь! - не отставал грузин. Вдруг из салона раздалось: "Абхаз! Ах ты сволочь! Попался!" - а затем что-то по-грузински. Допекавший нас солдат явно утратил к нам всякий интерес и принялся быстро перемещаться в середину салона. Через несколько секунд патрульные вытолкали прикладами из салона пожилого мужчину. Один из солдат, крича что-то по-грузински, ударил ему пощечину, а второй заехал по спине прикладом, от чего мужчина аж присел. Затем один из солдат заорал в переднюю дверь водителю: "Чего стоишь? Езжай! Езжай!" Автобус взревел и тронулся с места. Зашел к Илье. Узнал, что на днях он уезжает. Уезжать никому страшно не хотелось, поэтому решили, что мы убежим в лес, а пацаны будут нам еду носить. Мы тогда не понимали, что уехать все равно придется. Часть 8. В городе. Отъезды друзей. Развлечения.
Грузинская полиция. Философские беседы. День отъезда был неизвестен. Знали только, что будем уплывать катером. Но все, кто провожал родных на катер, рассказывали, что попасть на него тяжело. Грузины от и до проверяют документы, пропускают на борт, в первую очередь, грузин. Иногда начинают пальбу - лишь что-то не понравится. Часто за пропуск на катер приходится платить. Ходили разговоры, что несколько раз грузины обстреливали сам катер, инсценируя нападение абхазов. А народ разъезжался. Армяне прислали за своими автобус. Греки начали регулярно присылать корабль. Однажды у дома Яника Агреста увидели мы автобус, в который грузилась его семья - какая-то израильская миссия вывозила своих братьев по крови. Все государства кое-как вывозили из Абхазии соотечественников. И только Борис Николаевич считал, что за пределами России русских нет. Но зря поклеп наводить на Россию тоже не дело. Морпеховцы по морю, ВДВшники по суше - как могли, вывозили людей. После взятия Гагр, правда, полегче стало - ВДВшники перевозили людей через Гумисту к абхазцам, а те уже сами отправляли беженцев дальше, в Россию. И все... Дальше можно было, пройдя горы бюрократических препонов, получить статус беженца. Но все равно в России деваться многим было некуда. Фактически без паспорта (половина страниц вырвана - какой это документ?), без жилья, без денег. Хорошо если находились родственники или знакомые. А иначе люди или самую дешовейшую крышу искали и самую черную работу, что бы выжить, или в Абхазию возвращались. Правда казачество, молодцы, стали организовывать помощь. Выделяли на Кубани и Дону землю, помогали строить дом - много народу там и осело. Но все равно, как ни крути, немногие об этом знали, да и с нуля земельное хозяйство подымать, согласитесь, далеко не всем по силам. Вот так и выбирались из Абхазии. Еще, правда, миссии "Красного Креста" и ООН помогали. На самолетах вывозили людей. Одним таким самолетом и я позже вылетел. Родители Ильи несколько раз ездили на причал. Узнавали, как посадить сына на катер. А потом, неожиданно для всех Илюха пропал. Захожу я за ним сутра. Как раз договорились подняться на горку, дабы продолжить оборудование землянки для укрытия от отправки. А мне отец его, по-моему, и говорит: "Все. Уехал Илья. Извини, что за тобой не зашли - на катере место было - в порт торопились..." Странно. Тогда от осознания неизбежности отъезда такая тоска в душе была! Не хотелось уезжать. Но с другой стороны, казалось, что уеду, и все закончится. Не будет горечи прощания, ностальгии по Сухуму, по годам, которые не вернуть... К стрельбе уже все привыкли. Она слышалась постоянно. То в воздух кто-то палил, то в пьяной драке "освободители" хватались за автоматы. Я уже не обходил стороной вооруженных мужчин. Перестал с интересом разглядывать подстреляных голубей. Перестал пялиться на дорогу, заслышав рев двигателей БМП или танка. Стал различать, когда стреляют гаубицы недалеко от дома, а когда где-то ложатся снаряды. Ухо начало улавливать шум залпов там, вдали, на абхазской стороне. Но их снаряды к нам пока не летели. Стали появляться у нас, пацанов, патроны, порох. Рядом с домом, в коттеджном поселке поляков, грузины разместили артиллеристскую часть. Окопались хорошенько. Замаскировались... Никак не забуду, как комично выглядели горы зеленых ветвей и зеленые масксети, укрывавшие гаубицы, на фоне песка. Мы бегали в эту часть собирать порох, выпрашивать патроны. Надо было только знать, кто в карауле. Потому как если одна смена могла одарить боеприпасами, другая - поругать и погнать от греха подальше, то попадались и такие, кто и пальнуть мог. В здании ДОСААФ нашли ящик 7,62 револьверных патронов и 3-4 ящика, все более ржавых уже, патронов 5,6 мм. Началось веселье. Здесь же, неподалеку, разводили костер, кидали туда патроны... Поначалу от "мелкашечных" пуль прятались в деревянную будку. Потом плюнули на это дело. В здание ДОСААФ лазили постоянно. Но в один прекрасный день обнаружили на двери записку: "Что вы здесь лазите? Тут давно ничего нет! Все до вас утащили! Если будете лазить, поймаем и будем судить по всем строгим законам военного времени!" В тот же день ящики с патронами из здания ДОСААФ перекочевали в парк. Может до сих пор там что-то лежит - ящики были тяжеленные (не стандартные упаковки, а огромные деревянные и жестяные короба). Поэтому перетаскивали и прятали их содержимое по частям. А потом многие банально забыли, какую часть где схоронили. Я, например, штук 700 патронов в кусты какие-то заныкал, а потом эту коробку не нашел. В то время у меня все пальцы болели от пороха. Мы ведь по-разному развлекались. Например, брали 5,6 мм патрон, высыпали порох, вставляли гвоздь и ударяли камнем. Капсюль с сухим треском громко взрывался, а частички пороха, оставшиеся в гильзе, вылетали и больно ударяли по пальцам. Еще ломали несколько патронов, ссыпали из них порох в один, или вставляли в патрон "макаронину" артиллеристского пороха, поджигали... В общем, 5,6 мм патроны были самыми дешевыми у нас - дешевле, порой валявшихся, буквально, под ногами 5,45 автоматных. Пару раз "отмачивал" я "фишки". В первый раз решил истолочь "макаронину" артиллеристского пороха. Положил на подоконник полоску стальную. На нее - порошину. Ну и давай молотком долбить. Додолбился. Порошина, громко щелкнув, аж уши заложило, вспыхнула в руках. Насилу успел выкинуть за окно. Второй раз точно так же стукнул по осколку из непонятной коричневой субстанции. Бабахнуло так, что молоток из рук вылетел, а пальцы, как камнем ударило. Но ничего. Без синяков даже обошлось. Только в ушах недолго позвенело, да на подоконнике темное пятно осталось, которое потом истерлось. Вот так и развлекались... В это время к грузинам уже вовсю начало прибывать подкрепление. Снайперши из Прибалтики. Какие-то то "черные", то "белые" колготки, которые занимались вольной охотой на людей на абхазском берегу. Их регулярно там то ловили, то отстреливали, что вызывало в грузинском стане волны возмущения. Не остались без участия и украинские националисты из УНА-УНСО. Они, как и Прибалтики, были уверены, что в лице абхазцев выступают "имперские амбиции" России - в общем, все тот же бред, который можно слышать от подобной мрази и поныне. Вскоре вся эта разношерстная армия присоединилась к всеобщему грабежу. Не отстали и сваны, спустившиеся с гор. В общем, было весело. Даже слишком. Начали все чаще слышаться рассказы о том, как "там того-то расстреляли", а "тут ребятишек убили, обвинив в мародерстве". Как-то ночью под железнодорожным мостом у речки слышалась долгая стрельба. А потом, поутру, мы с ребятней видели, как грузины погнали под мост двух мужчин. Заглянули туда. Под мостом лежало нечто вроде говяжьей туши, только перемолотой. Только не туша это была, а то, что когда-то было человеком. Месиво из мяса, костей, крови. Мужчины положили тело в черный пластиковый пакет и унесли. Мы же, спустившись под мост, обнаружили не меньше сотни гильз, если не около тысячи - все камни, весь бережок речушки был усыпан ими. Мы же придумывали для себя все новые и новые развлечения. Правда один раз "нарвались". Пошли за патронами в артиллеристскую часть. Вроде как кто-то из наших должен был знать кого-то из смены. Подходим. И тут окрик: "Стой! Кто идет?!" - Мы за патронами... - Какими, на...х патронами? Тра-та-та-та-та! - застрочил пулемет и над головой мерзко зажужжали пули. Мы бросились бежать к обрывчику у ручья, текшего неподалеку. - Бегом! Бегом! - кричали нам в след - Что бы больше вас тут не видели! Стреляли не в нас - пугали. Но запомнилось надолго. А так... Запомнилось ощущение от патронов в руках. Маленькие, тяжеленькие. Помню, трудно из них пулю было вытащить. Для этого мы вставляли пулю в отверстие под шуруп на ручках скамеек и аккуратно, только бы не просыпать порох, на излом переламывали патрон. (Это мы с автоматными патронами проделывали. "Мелкашку" запросто ломали зубами, а, порою, и руками.) Помню как-то решили капсюль гильзы 5,45 взорвать, как мы это с 5,6 проделывали. Насыпали в гильзу пороха. Подожгли. Ни фига! Ноль эффекта! (Тогда никто не обратил внимание на "стаканчик" в дне гильзы.) Попробовали еще раз - то же самое. Насыпали полную гильзу пороха. Немного притромбовали. Положили аккуратно на бок и с внешней стороны насыпали пороха. Подожгли. - Чпок! - гильза с громким щелчком взорвалась. Подбежали. Капсюля нет. Вылетел. Мелочь, а запомнилась. Вообще, основным развлечением у нас стал подрыв чего-либо. Основной валютой - патроны. Самые дорогие - снаряды от "Шилки" и 14 мм. Потом - 12 мм от ДШК. Потом по ценности 9 мм от ПМ. Дальше шли 7,62 винтовочный, 7,62 промежуточный, 7,62 от ТТ. Наиболее доступными были 5,45. 5,6 за "валюту" не считались... Пару раз подфартило с гранатами. В первый раз грузинский танк, не помню уже почему, встал в кедровой роще недалеко от моего дома. У меня в памяти запечатлелось, будто он перевернулся на откосе, хотя я сам перевернутым его не видел. Помню, подъехал к танкистам УАЗ, в багажнике которого было свежекраденное шампанское. Поэтому можно предположить, что на пьянку просто в рощу вояки съехались. Ящик, наверное. Нас, ребятню, погнали. А когда мы через пару часов вернулись, застали участников попойки уже в "хорошем" состоянии. В общем, с опаской подошли к бойцам. Они были настроены весьма благодушно. Патронами одарили. Мне презентовали гильзу 12,7 мм, что тоже было ценностью. Вернулись мы во двор, а кто-то из наших - не помню, кто уже - показывает подсумок с гранатами. - Где взял? - Да там, у танка, на траве валялся. Я думал, там магазины, а тут только гранаты... Среди гранат были РГД, Ф-1 и еще что-то - смутно помню, что. Возможно, и абхазская самодельная. Пошли на море взрывать. Как - никто кроме меня не знал. Знали только, что надо за кольцо дергать. Я же почему-то отстал - не помню почему. В общем, догоняю друзей. А у них разочарование на лицах. - Что такое? - Холостые гранаты. Как так? - А мы в море кинули одну, а она не взорвалась. - Кольцо дергали? - Да. - А до конца чеку вытянули? - ??? Я долго смеялся. Тот, кто кидал, просто подергал за кольцо и швырнул гранату в воду. В общем, вторая попытка оказалась удачной. Бумз-з-з - над водой появился небольшой бугорок, и звук подводного удара прокатился над поверхностью. Не эффектно. Надо еще взрывать. Только не подумали, что звук подводного взрыва, хоть и глухой, далеко слышен. Берем РГД. Кидаем ближе к берегу... - Бумс! ... Бумс! - через 3 секунды после взрыва, видно, рванула вторая граната, которая с не вынутой чекою была - видно капсюль от динамического удара сработал. Нас обдало облаком брызг от первого разрыва. - Эй! Все ко мне! - раздалось где-то справа. Мы оглянулись. Метрах в 50 в нашу сторону по берегу бежал патруль. - Стоять! Стрелять буду! - один из патрульных поднял вверх ствол автомата и выпустил в воздух длинную очередь. Но нас было уже не остановить. Мы бросились врассыпную, унося с собою гранаты. Добежав до железной дороги, каждый бросился в свою сторону. За спиной слышались автоматные очереди. Патрульные стреляли, скорее всего, в воздух, но мы здорово напугались. Помню, я долго бежал по кустам, спрыгнул в речушку, пробежав по руслу, влез на дамбу и потом притаился в нашей будке. Даже если кто и гнался за мною, он, наверняка, давно отстал и плюнул на эту погоню - я, лично, сейчас не смогу пробежать тем маршрутом - элементарно дыхалки не хватит. Но тогда мне казалось, что за мною гонятся патрульные, что вот-вот меня схватят... Рядом с моим домом начинается ущелье, в котором жили армяне. Армяне - очень трудолюбивый народ. У них вообще, на мой взгляд, две эпостасии. Либо армянин жулик, бездельник, пройдоха и вор, который кого хочешь проведет. Либо - трудяга, который пашет по 24 часа в сутки, но и живет в соответствующем достатке. Порою, если пройтись по армянской деревне или улице, то можно подумать, что ее население сплошь отдыхает. Но это впечатление обманчиво. Люди дают себе право на отдых, но только в том случае, если вся необходимая работа выполнена. В противном случае, они пашут, как трактора. С малых лет. Даже армяне - срочники, служащие в абхазской армии и призванные из семей, занимающихся сельским хозяйством, стараются брать отпуск во время страды, дабы не впустую потратить его, а помочь семье в поле. Зато и доход у армян, как правило, соответствующий. И достаток приличный. Современные "кулаки", так сказать. Как правило, у большинства из них еще в советское время был автотранспорт. Дома и квартиры обставлены дорогой мебелью, красиво украшены. Всегда "на черный день" были счета в Сбербанке и "в чулке". И вот грузины "просекли" эту фишку. У самого входа в ущелье был дом одной из учительниц из нашей школы. Грабежи начались с него. Утром мы были разбужены автоматными очередями. Потом крики. Кто-то из мужчин из нашего дома побежал в ущелье. Но через несколько минут он вернулся, и стало известно, что около дома учительницы стоит черная "Волга". Около нее - вооруженные люди. В самом доме слышны стрельба и ругань. Все сразу же бросились звонить в полицию. - Там нападающие вооружены? - последовал вопрос на сообщение моей бабушки о грабеже. - Да. - Стреляют? - Да! Помогите! Они же убьют там всех! - Когда стрельба прекратится и все уедут, перезвоните. Если будут раненые, попробуйте вызвать скорую. Кто в доме проживает? Национальность? - Армяне... - Хм... Скорая может не приехать - самим везти придется. Ладно, перезвоните, когда все закончится. Вот такая приятная беседа. Это ладно. Когда все закончилось (слава Богу, грабители никого не ранили), приехала машина с полицией. И... опять раздались очереди! Полицейские сказали, что раз грабителей нет, значит вызов ложный. А раз так, надо платить штраф. А раз все отобрали, значит пусть отдают натурой. Не в смысле секса, нет - мебелью там, посудой. Но мебель оказалась вся попростреляна грабителями, а дорогая посуда похищена. Тогда полиция, дабы взять свое, побила в доме стекла, постреляла и, забрав с собою несколько кур, уехала. Больше полицию никто не вызывал... Мы сидели на лавочке рядом с домом. Болтали ни о чем. Компания наша была разношерстной... Вообще, во дворе была интересная градация. Еще до войны вся ребятня была разделена на две мало контачащие группы. "Истинные грузины" - в основном, мингрелы, кстати, и "все остальные": русские, абхазцы, грузины, евреи, армяне и т.п. Хотя, если признаться, "все остальные" редко когда задумывались о том, кто какой национальности... Были в нашей компании два брата. Ираклий и Тимур Ткебучава, если не ошибаюсь. Их отец служил в милиции, а потом в полиции. И вот зашел разговор о войне. - Эх, абхазцы засцали! - начал Тимур - Наши на них наступают, а они сидят у пулеметов и трясутся: "Не могу в людей стрелять!" - какие же они вояки? - А ты бы смог? - если не ошибаюсь, Левка спросил. - А что? Смог бы! - А если бы я абхаз был, ты бы выстрелил в меня? - В тебя - нет. Ты же мне друг. - А в меня? - вмешался я. - Конечно, нет! - А в Хвичу - Хвича было прозвище Астамура - паренька-абхазца, погибшего уже после войны - тогда он был где-то в абхазском ополчении. - Хвичу... Конечно, нет! - А те люди чем хуже? - Блин, отстань! Все равно абхазы сцаные, а мы победим! Блин, что этот Ардзинба наделал! Кто-то из ребят негромко спросил: "Ардзинба ли?" Тимур потупил взгляд, помолчал, а потом голосом, будто сам себя убедить пытался, горяче воскликнул: "Ардзинба! Ардзинба! Это наша земля! Абхазы ее отнять хотят!" А потом резко оборвал: "Давайте не будем про это разговаривать!" Часть 9. ''Наша земля!''. Маленькая война.
Развлечения наши не не наши. Вообще, слова "это наша земля" звучали рефреном в речах грузин. По телевидению, в выступлениях с трибун, в газетах - везде война оправдывалась этими словами. "Наша земля" - под этим, в корне неверным, кстати, лозунгом творились все беззаконья, убийства, грабежи. Эти слова оправдывали развязывание бойни, сожжение деревень, горе людей. Грузинская агитационная машина не была способна выдать более веское и правдоподобное оправдание бесчинствам. И поэтому политики, историки, военные на все возражения, словно заговоренные, твердили: "Наша земля! Это наша земля!" По телевидению регулярно выступал какой-то "историк". Он рассказывал, как хорошо в этих местах жили древние цивилизованные грузины, как они отражали набеги монголо-татар. А потом то ли из Турции приплыли, то ли с гор спустились дикие абхазские племена в тигровых шкурах и с дубинами. И погубили всех цивилизованных грузин. Как им это дубинами сделать удалось, "историк" скромно умалчивал... Впрочем, телевизор становился все более и более ненужным предметом в доме. Потому как то у нас света не было, то телецентр не работал. Однажды телецентр прекратил ретрансляцию и вещание очень надолго. Пошел слух, будто бы его взорвали. Я тогда не знал, что "телецентр" и "телевышка" - суть разные вещи. Да и ни кто из ребятни во дворе не знал этого. Поэтому мы, сидя на берегу моря, всматривались в контуры вышки, ожидая, что она вот-вот упадет. Вышка не падала. Но после длительного всматривания мы пришли к выводу, что взорвана только одна ее опора и она постепенно кренится. И даже крен этот углядели. А вечером телевизор заработал вновь... Тем временем грузины продолжали наведываться в армянское ущелье. Из-за этого рядом с нашим домом чуть было не вспыхнули бои. Сначала в ущелье приехал УАЗ с гвардейцами. Солдаты построили большую часть жителей и потребовали, что бы те уплатили "налог". Что-то около миллиона рублей - по тем временам еще огромная сумма. Местные сказали: "Хорошо. Соберем до послезавтра." Грузины, довольные, уехали. Но когда вернулись, обнаружили у входа в ущелье шлагбаум и вооруженных ружьями, обрезами, карабином и двумя винтовками мужчин подле него. После небольшой словесной перепалки УАЗ уехал. Но через два часа приехал автобус с солдатами. Они начали стрелять, армяне не струсили и ответили огнем на огонь. Грузины попрыгали обратно в автобус и укатили. Но это был далеко не конец. Рядом с нашим домом протекает ручей. Он заключен в канаву, отделанную бетоном. По краям канавы проходит низенький, но очень широкий, массивный бордюр. Высота его сантиметров 5 (в том месте, про которое дальше расскажу - кое-где он повыше), зато ширина около полуметра. Может немного поменьше. (Кстати, при желании по этой канаве грузины легко могли в тыл к армянам зайти. Побрезгали, видно, по канавам ползать.) Стою я с друзьями на перекрестке. Вдруг с ревом и лязгом вылетает на него БМП. Разворачивается, корректируя движение... Машина даже не вздрогнула. Кусок бордюра... Нет, не вывернуло. 5 - сантиметровый слой бетона, возвышавшийся над дорогой, словно как срезало и вышвырнуло на противоположный берег канавы. Тогда я поразился мощи боевой машины... БМП ехала "в гости" к армянам. Те даже стрелять по ней не стали, осознавая бесполезность. Машина, не снижая хода, снесла шлагбаум, ворвалась в ущелье и встала посреди улицы в самой населенной его части. Дальше, со слов очевидцев, из БМП показался офицер, но тут же на горе в лесу раздался выстрел и пуля чиркнула по броне. Тогда офицер скрылся в десантном отсеке и через один из люков просунулся мегафон. Через мегафон грузины объявили, что в случае продолжения сопротивления они сровняют все дома в ущелье с землей. И для острастки "зарядили" из пушки по ближайшему дому. Аргумент был веский. Армяне выслали парламентера. Переговоры мало что дали. Армяне просили снизить "налог" до разумных пределов. Грузины утверждали, что "вы сказали "Да" - значит выполняйте! За язык мы вас не тянули..." - ну и дальше в таком же духе... При этом сами грузины из БМП уже не высовывались... Ну а потом, как говорится, понеслась душа в рай... Пошел грабеж по полной программе. Машины, дорогую мебель, деньги, украшения, вина - все экспроприировалось и отправлялось в "фонд помощи грузинской армии". После этого случая большая часть молодого мужского населения из ущелья ушла к абхазцам. А кто остался, занялись оборудованием обороны. Положили у входа в ущелье поперек дороги огромную трубу, врыли ее в землю, укрепили стальными опорами. За ней под углом вбили две рельсы. Грузины приехали через несколько дней. Но на БМП проехать не смогли. Сделали выстрел, но труба была врыта в таком месте, что открыт для обстрела был лишь 1 дом, хозяева которого уехали уже в Россию. Поэтому грузины, не знавшие, что в обход трубы есть еще одна, хоть очень длинная, дорога, убрались ни с чем. Зато на следующий день подогнали танк. Но труба была врыта на гребне подъема. Тараном танк ее сбить не смог, а из пушки только в упор попасть мог бы. А вылизать из-под брони и закладывать под трубу взрывчатку мародерам было слабо. Поэтому, справедливо рассудив, что все, что можно было вывезти, уже вывезено, они оставили мысли о дальнейшем грабеже ущелья и убрались. Впоследствии в ущелье грузины появлялись редко. И совсем не для того, что бы грабить. Вообще, если пристально посмотреть, грабежи и разложение армии часто провоцировало само грузинское командование. Случай был. Выходит старушка из дома. А перед калиткой двое грузинских солдат. Опрятно одеты. Интеллигентного вида. Видимо, из соответствующих семей. Смотрят на яблоню голодными взглядами. Старушка спрашивает: "Чего вам, ребята?" - Извините, бабушка. Можно яблоко у Вас попросить? - Да, конечно. Рвите, не жалко! - Спасибо! А то вот три дня, как сюда нас привезли, а ни разу не кормили. Деньги только в конце месяца обещали. К командиру подходим, а он смеется. Мол, дали вам автоматы, что, прокормиться не можете? Вон, ваши сослуживцы в ресторанах обедают! А мы так не можем. Не так воспитаны... Вот так и перемешалось все там. Плохое и хорошее. Дружба и ненависть. Воспитание и дикость... Эта война была сродни самой страшной - гражданской. Потому что друг стрелял в друга. Сосед убивал соседа. Брат предавал брата. И никому не дано было уже разобраться в этой мешанине. Движение было дано. И его было не остановить. Война переходила в месть. В способ выплеснуть ярость. И окончание ее полным разгромом одной из сторон было логичным, естественным... Сейчас вспоминаю те дни. Кажутся жутко однообразными. А тогда было интересно. Весело. Был у нас водный велосипед. Незадолго до войны его прибило откуда-то к берегу. Мы с ребятней его отремонтировали и катались на нем. В том месте, где речушка впадает в море, постоянно плавали стаи кефали. И один раз мы застали такую картину. Утром вышли мы на берег купаться. И обнаружили, что наш велосипед тащат к воде трое вооруженных гвардейцев. Солдаты поставили его на воду, двое сели на кресла, а один встал у них за спиной, держась за спинки. Велосипед поплыл к устью. Тот, кто стоял на корме, вскинул РПК и начал строчить по воде. Глубина в том месте была маленькой и пули, ударяясь под водой о камни, вызывали бурление и массу брызг. На поверхности появилась рыба. Немного. Но всплыла. Солдат прекратил стрельбу и его напарники принялись собирать добычу. Затем, спустя время, когда рыба успокоилась, все повторилось. А потом... Потом произошло то, смысл чего я не могу до сих пор понять. Гвардейцы причалили к берегу, сгрузились с катамарана, развернули его носом в море... Оттолкнули... Потом, дождавшись, когда плавсредство отойдет метров на 5 от берега, вскинули оружие и принялись расстреливать наш, не их, водный велосипед. Стреляли по поплавкам. Поэтому наше судно быстро начало идти ко дну... Катамаран мы потом кое-как достали. Пробоины, по возможности, заделали и залили гудроном. Но он уже никогда не плавал, как раньше и в итоге в один прекрасный день затонул на такой глубине, откуда мы его уже не смогли поднять. Взрывать патроны надоело. Поэтому перешли к изготовлению самодельных бомб. Гранаты все же были слишком ценны для того, что бы ими разбрасываться. Начали с самых простых - гильз с фитилями, заполненных порохом. Вскоре процесс их "производства" максимально упростился, так как кто-то с нашего двора нашел сумку с нарезанным огнепроводным шнуром. Благодаря этому при "выпуске" наших взрывных устройств больше не нужно было тратить время на самую долгую и трудоемкую операцию - изготовление фитиля. Потом достали аманал, тротил, детонаторы. Как-то кто-то динамитную шашку принес. "Выколоченный" из снарядов тротил и аманал мы помещали в гильзы. Шашки взрывали прямо так. Обычно взрывчатку тратили, глуша рыбу в речушке рядом с домом. Там даже не речушка, а так, ручей. И взрывом, порою, его полностью расплескивало. Иногда взрывали наши самоделки и просто так. Обычно подрывали таким образом всякую мелочь. Например, полностью зажатые гильзы, наполненные порохом. Их мы подрывали, положив на кусочки оргстекла и подпалив последнее. Правда часто вместо взрыва гильза в местах обжима разворачивалась и со свистом и шипением выпускала из себя струю дыма или пламени. Начали и фейерверки устраивать. Например, заворачивали "макаронину" или несколько полосочек орудийного пороха в фольгу, поджигали, потом сбивали пламя так, что бы порошина тлела, испуская струю белого дыма и подкидывали всю систему в верх. Через секунду внутри фольги будто бы двигатель срабатывал и сверток, оставляя за собою белый дымный хвост, уносился прочь. Были "изделия" и поэффектней. Например, брали мяч для большого тенниса. Проделывали в нем небольшое отверстие. Внутрь засыпали "бочонки" артиллеристского пороха вперемежку с порохом из патронов от ДШК, автоматных патронов и патронов "мелкашки". Потом в качестве фитиля вставляли какую-нибудь длинную порошину. А дальше - дело вкуса. Одни, запалив "фитиль", подкидывали устройство, другие - клали на землю. В любом случае, мячик начинал крутиться волчком, раскидывая в стороны струи огня и фонтаны разноцветных искр. При удачном соотношении массы пороха и диаметра дырки, бывало, мячик даже подлетал с земли в воздух, дико вращаясь на лету. Выглядело все это очень красиво... Правда попадали мы со взрывчаткой в переплеты. Несколько раз "изделия" наши взрывались подле проезжавших машин с грузинскими солдатами. И нам, вместо любования результатами взрывов, приходилось уносить ноги. Один раз снаряд от "Шилки" неудачно взорвали. Около железной дороги. Когда там дрезина с ДШК проезжала. В ответ и над нами "пошутили". Мы купались тогда. Взрывать "Шилку" пошли, наплававшись. До сих пор не пойму, какого черта нас, в одних плавках, метров за 70 понесло взрывать. В общем, из ДШК солдаты в ответную шутку по нашим шмоткам прошлись. Здорово некоторым попортили особенно тем, кто, в отличии от меня, аккуратненько вещи складывал. Разок патруль на БМП напугал нас до полусмерти. Купались на пляже, а машина по берегу неслась. Сначала проехала совсем рядом с нашими вещами. Потом развернулась и начала кружить подле них. Мы, не помню уже почему, повыскакивали из воды, схватили шмотки и бросились бежать. А БМП носилась вокруг нас кругами, то перерезая дорогу, то догоняя... Это было ни разу не смешно. Для нас это было страшно. Что творилось на фронте, было для нас загадкою. Ходили слухи, будто абхазцы удачно провели какую-то операцию. Но от грузин, естественно, об этом ничего узнать было нельзя. Начались и недобрые шутки. Особенно со стороны старших пацанов. Однажды мы сидели у костра и, как всегда, взрывали патроны. Вдруг со стороны девятиэтажек появились люди в окровавленной форме. Они двигались в нашу сторону. Издалека не было видно, кто это такие, поэтому мы, как всегда, юркнули в нашу будку. А дальше... За стенами будки раздался какой-то знакомый голос: "Гранатой их, гранатой!" И в окно влетела "Ф-ка". А увидел, как она со стуком брякнулась на пол, слышал, как шипел запал... Секунда, другая... Ноги, как вата. Мышцы не успевают сокращаться, что бы вытолкнуть тело... В один узкий проем "ломятся" несколько человек... Бамс! - все. Конец. Сейчас меня настигнут осколки... Но вместо этого слышу хохот... Оборачиваю покрытое холодным потом лицо... Около будки стоят старшие пацаны о покатываются со смеху... Они раздобыли окровавленную форму и учебную гранату с запалами... Им было весело... Вот так и развлекались. Порой, выкроив время, когда на пляже никого не было, взрывали там гранаты, которые оставляли за собою в песке небольшие вороночки с разметанными во все стороны следами осколков. Иногда, правда, подобные развлечения заканчивались плачевно. Правда, слава Богу, не среди нашей ребятни. Но вообще, то тут, то там, подрывались. На Каштаке на берегу моря как-то раз застал ребят, отпиливающих взрыватель у снаряда. - Что делаете? - Приржавел. - А если взорвется? - Нет, мы аккуратно... Через 20 минут аккуратность закончилась взрывом. На Маяке ребятня нашла зажигательный снаряд. Стали разбирать. Заодно случайно подожгли... 3 трупа в оплавленном песке. В общем, до хорошего эти игры довести не могли. У нас в районе позже, ближе к концу и после окончания войны, тоже несколько подрывов было. Но Господь уберег - без жертв. Зато страдали балконы, квартиры, окна домов и даже железнодорожная платформа... Так вот, под грохот взрывов, проходили дни... День за днем. Неделя за неделею... Один раз решили мы в костер около будки кинуть патрон от ДШК. Закинули. Побежали прятаться в будку... Бамс! - раздалось в костре. Хрум! Сломались доски в стене, противоположной костру... Пуля проломила доски ближней стены, пролетела через всю будку и застряла в противоположной... Так же чуть было плачевно не закончились эксперименты с пулями легкого оружия. Мы развлекались, ставя небольшую пластмассовую машинку, кладя перед ней патрон 5,6 мм, посыпая его капсюль порохом и поджигая. Патрон выстреливал, и пуля отбрасывала машинку. Повреждений при этом она не причиняла. И вот один из наших, Кунда, по-моему, начал "гнуть пальцы". Мол, я пулю так рукой поймаю. Ну что ж, рукой, так рукой. Лови, коли не шутишь... Часть 10. Фейрверки. Прощание с Развилкой. Чарлик. Катамаран.
Случай с гранатой. ВсЈ. Скоро пора... Кто-то кинул в костер горсть "мелкашечных" патронов. Тра-та-та-та! Бах! Бах! Дрададам! - над костром взметнулись небольшие фонтанчики искр и горящих углей. Кунда полез в карман, но вместо 5,6 миллиметрового патрона, извлек автоматный 5,45. Под треск рвущихся в костре боеприпасов, "наломали" "мелкашечных" патронов. Ссыпали порох. Гильзы горстью швырнули в пламя костра... Кунда положил автоматный патрон на бетонную плиту дамбы. Мы присыпали его дно порохом. Парнишка поставил напротив патрона раскрытую ладонь... Я чувствовал, что народ начинает волноваться и среди ребятни растет желание отговорить Кунду... Подожгли порох. Он вспыхнул с едва слышным шипением и почти сразу же прогорел... Выстрела не последовало. - Давайте еще! - Кунда не унимался. "Наломали" еще патронов. Побольше. Подожгли... Опять выстрела не последовало. И тут Крол не выдержал: "Давай машинку поставим. Если ничего ей не будет, я тебе дам новый патрон." Тут и остальные подключились. Давай,