> 176 ЖЕНЩИНЫ города роз Что нет ничего дороже любви Женщин города Роз. Они любят играть с огнем, От них часто пахнет вином, Но я люблю этих женщин, Я люблю падших женщин, Я люблю их... Посвящается всем им " Сегодня во всех аптеках аншлаг -- Берут по рецептам и просто так -- Траурный праздник для тех, кто влюблен В женщин города Роз! . А те, что рядом с вами лежат, Либо мертвы, либо пьяные спят -Никто из них не сравнится с любой Из женщин города Роз! Они любят играть с огнем, От них часто пахнет вином, Но я люблю этих женщин, Я люблю падших женщин, Я люблю их.. С мечтою познать вкус запретных плодов Вошел я в страну камней и цветов И жил как в раю, согретый теплом Женщин города Роз. Потом вернулся, истратив ресурс, И понял, пройдя лечения курс, 178 Мир полный любви Я не знаю, что это -- явь или сон, Падает небо или рушится трон, Или снова бьют кулаком из свинца Новые варвары в колокола... т, Безумная вера в заповеди зла -Это то, что когда-то было свойственно им. Виселицы, тюрьмы, позорные столбы -Это то, что когда-то придумали они. В толпе живых тенью, подверженный тленью, Бродит с кувалдой мой антипод. Он бы давно проломил бы мне череп, Если бы я не создал огнемет! Безумная вера в заповеди зла -Это то, что когда-то было свойственно им. Виселицы, тюрьмы, позорные столбы -Это то, что когда-то придумали они. Я так хотел бы поверить, что это не плен, И, пройдя лабиринтами стен, Разыскать и открыть забытую дверь В мир, полный любви... В мир, полный любви... - 180 Старая дева, сошедшая с неба, Без устали машет ржавой косой. И, брызгая кровью в разные стороны, Волосы с плеч слетают долой. Безумная вера в заповеди зла -Это то, что когда-то было свойственно ей. Виселицы, тюрьмы, позорные столбы -Это то, что когда-то придумала она. Но я хотел бы поверить, что это не плен, И, пройдя лабиринтами стен, Разыскать и открыть забытую дверь В мир, полный любви... В мир, полный любви... • ">ЫЛ/ПЫ6 СЛОНЫ Я открыл свое окно и увидел обычный будний день, Толпу людей в метро, толпу солидных горожан, Толкающих тебя и, голову сломя, Бегущих на рабочие места. И стало скучно мне смотреть на эту беготню, И я хотел уже закрыть свое окно, Но вдруг увидел я летящих в никуда Крылатых розовых слонов, И понял я тогда, что нужно мне туда -К слонам, летящим в никуда. Наш полет был словно сон, много солнца было в нем, Серый мир растаял без следа. Ныне к звездам я летел, звезд тепло познать хотел И рад был тем, что повстречал удачу я! Мы спим и видим сны, и каждый мечтает о своем, Беда лишь в том, что крылатый слон не к каждому заглянет в дом, Но все же мы их ждем, мечтой одной живем, Хотя все знают то, что нет... ...Что нет на свете вещих снов, как нету крыльев у слонов. 182 ТТА'РАНОИТ) И ТТС1ЛХ6Я Посвящается Эдгару Аллану По В печальном замке с кованой оградой С благословенья утренней звезды Они вдвоем -- Параноид и Психея Познали радость истинной любви. Но как-то раз с похмелья глядя в омут Она сказала, как мне ни жаль, Должна уйти я туда, где воды Стикса Уносят память безвозвратно вдаль. Немощный старец, измученный склерозом1 Вдруг направляя взгляд свой в никуда, Твердит одно -- Прости меня, Психея, Что не запомнил и не забыл тебя. 1 Вариант: измученный нарзаном. ' 183 Реквием для всадника "Без головы ГЕРОЙ ДЕТСКИХ СКАЗОК Бьются аспиды в экстазе Догорает кошкин дом С неба льются химикаты В разных местах Превращая в мираж Грязный асфальт. Пора заказывать Реквием Для всадника без головы В эпицентре грозы В тяжелые времена. С двух сторон мелькает осень Встречный ветер бьет в стекло Из японской магнитолы Чей-то голос, похожий на скрип Говорит: "Пора заказывать Реквием Для всадника без головы В эпицентре грозы В тяжелые времена". 184 Посвящается моим друзьям: Игорю, Джону и Сашке Героем детских сказок на хромой козе Ты катался долго по родной земле. И было много песен, и было много дам Л * Одну из них любил ты, ас другими спал. ' " Ты искал и в самой холодной нише, И во чреве звезд, зажженных кем-то свыше, И где-то там ты остался. Эй, где ты там? Эй, где ты там? В нарисованных картинках или там, где готовит метель Над куполом Собора последнюю постель Маленьким солдатам в мировой войне, Где ангелы и бесы да кошки на душе. Где-то там, в самой холодной нише, Или во чреве звезд, зажженных кем-то свыше, Где-то там ты остался. Эй, где ты там? Эй, где ты там? 185 рбнь сурка Посвящается Игорю К. Сквозь дол грядущих времен Никто не прошел. Пока из-под земли Никто не вернулся. Зато растаяли льды, Пока ты спал. Ты думал, это мультфильм, Но от сладких снов " Осталась лишь пыль, Пыль в твоих глазах. Кораблик уплыл, уплыл, А ты остался в дураках. В день Сурка, На фоне долгих лет, Зажав в дряблой руке Абонемент в Дисней-Лен д. Доброе утро пришло, Но никто не проснулся. В настежь открытую дверь Никто не вошел, 186 Зато нашлись ключи, Пока ты спал. Ты думал, это мультфильм, Но от ее любви Осталась лишь пыль, Пыль в твоих глазах. Кораблик уплыл, уплыл, А ты остался в дураках. В день Сурка На фоне долгих лет, Зажав в дряблой руке Абонемент в Дисней-Ленд. - ОСЕНЬ Был согрет песочный берег солнцем и ветрами, И, казалось, это время будет длиться бесконечно. Безобразные вакханки обрели вдруг дивный облик И на склонах основали город из песка и стали. И хотели взять все это, но кончилось лето, И я вспомнил о том, что их нет больше. Кто теперь в лугах под солнцем собирает травы жизни -- Люди в выцветших мундирах или пьяные пастушки? Мы покинули то время, устремились в мир далекий, С облаков сошли на землю и уткнулись в грязь и осень. Мы хотели взять все это, но кончилось лето, И я вспомнил о том, что нас нет больше. После возвращения из Джанхота 80-е гг. JEDEM DAS SEINE На полу под столом, как dog, лежал человек, А на кухне играл Mahavishnu, В мыльной воде купался Харон, А у окна стоял я! А за мутным стеклом возвышалась гора. На горе сидел Ной, пил вино... И когда вышла вон из ковчега последняя тварь, Она сказала ему: "Jedem das Seine, jedem das Seine". По дороге в ее сети попал Сифилитик с кольцом нибелунга И, отвесив поклон, вошел в ее плоть, А в крови через год выпал "+". А через несколько лет не помнил никто Ни их лиц, ни имен. Как сквозь сон Я услышал извне Голос, который сказал На чужом языке: "Jedem das Seine, jedem das Seine". В специальных местах люди разных мастей Втыкали шары в карусель. 189 А я поставил все, что было, на ZERO И проиграл, все проиграл! А бездарный крупье бросил фишки в камин, И швейцар выдал мне черный фрак И посадил в катафалк и, закрыв последнюю дверь, На прощанье сказал: "Jedem das Seine, jedem das Seine". Tру-ля-ля Белых ангелов толпа или бесов легион Все равно кто будет тем светом в конце трубы, Может быть Иисус Христос, а может дурь всех папирос, А может быть один из тех, с кем я пил Когда-то... Но все это -- дым, Все это -- пыль, Пока внутри меня Жив мой Тру-ля-ля! Утро пьяного шута в теле треснутой свиньи, Утро пепла и стекла, а в небе -- колокола. Кто водил меня гулять по ту сторону Луны? Что я делал там всю жизнь? Боже, где ты?! Но все это -- дым, Все это -- пыль, Пока внутри меня Жив мой Тру-ля-ля! ОСТРОВ СИРЕН невинный тунец Вот мой остров грез -- хрустальные стены, Между альфой и бетой воют Сирены Под дудку и бубен, под пенное пиво Голосом сладким, греющим душу. А лица их как лица детей, но со старческим взглядом, А сердца как большой бассейн, наполненный смрадом. Я бы стер их в пыль, я скрутил бы их в косяк, Но кто станет курить такое дерьмо? А кто уплыл на Остров Сирен, тот домой не вернется, И кто-то плачет, глядя на Крест, а кто-то смеется. Но без любви нет смерти, а без смерти нет любви. Прочь с дороги, свинья! Ты войдешь в эту ночь невинным тунцом, Минуя рифы и мель, наблюдая за тем, Как твоей головой святые отцы Играют в футбол на деньги, А потом кратчайшим путем бегут за бухлом Быстро как спринтеры. Первым приходит всегда к заветной двери Абсолютный чемпион с ногами слона, Шеей быка, мордой свиньи, А в красных глазах -- патология, Но у него есть бумага с печатью и право отнять У тебя твою любимую смерть. Напрасно совершать движенье по кругу -Оставь это Солнцу! И пока ты живой, Скорей плыви прочь, не важно куда, Но только плыви. Фантазия приведет тебя к ней, И она не оставит тебя подыхать в этой тюрьме. 1993 или 1994 китай-гopoд СТДРУШКА ЗАНЗИБАР Посвящается городу Барнаулу Лао Шэ, Ван Бо Несравненное клише с ядовитой желтизной, Утонувшее в Янцзы среди лодок и эпох, Пролившее кровь на объятый огнем Китай-город... Чжао, Ю Ань Кай - Разрисованный трамвай с забинтованным стеклом, Разделивший без труда на три равные куска Желтый квадрат, в котором сгорел Китай-город... и а Когда на моем окне спит январь, Встает из дыма африканских трав Мнимое Солнце, липовый жар Черной старушки Занзибар, И зовет голосом сладким В холодные небеса, Где под толщей льда спит потухшее Солнце. Она зовет меня! МИКРОНЕЗИЯ Вся моя жизнь Ах, милая Земля, Из тех, кто нырнул в тебя, На том конце никто не всплыл. Грядой кусочки из сна Лежат, как острова На твоем гранитном платье. Осталось бросить камень вслед И плыть с того на этот свет. Но, если б имел я компас, Я бы вернулся к тебе. Когда бы имел я компас, Я бы вернулся к тебе И остался с тобой навсегда, Моя микронезия! Вой ветра, города без названий, люди без лиц. Путь к дому по бесконечной аллее столбов. Полный стакан и битая карта -- дама червей, Которую придумал сам. И роль вальта, Неплохо сыгранная мной. Но вот где-то внутри уже струится кольцами кровь И бежит ручьем по мертвым лугам, и мерцают костры. Ах, как мне нравится жечь листья травы И наблюдать за тем, как превращается в пыль Вся моя жизнь... Три гиены Три гиены на площади у церкви Львиную долю рвали на кусочки. Я зашел в ближайший департамент И перечислил грешные деянья. А в мутном небе холодные звезды - Их слабый свет никогда не согреет меня... Мама, возьми меня обратно! Из-за сомнений в Царствии небесном Великий разум рухнул в одночасье. Падший ангел в блестящей колеснице Прокатил меня по этой жизни. А в мутном небе холодные звезды Их слабый свет никогда не согреет меня... Мама, возьми меня обратно! Я проснулся с ветреной блудницей И произвел над ней лоботомию. Той же ночью, голодные и злые, Три гиены вошли в мое сознанье. В мутном небе холодные звезды - Их слабый свет никогда не согреет меня... Мама, возьми меня обратно! АНГЕЛ На живность и на падаль Спадает свыше луч, А над лучом сияет И пляшет радуга. И я пою о Свете, А Света смотрит в даль -Вдали летает ангел, Целясь из рюмки в нас Божественным огнем... И мне тепло и сладко Смотреть на то, как мой Летает ангел! Добро пожаловать в лето Я видел много стран, Я знал многих людей. Среди прочих был один, Который в разгар зимы, Сидя в искусственных льдах, Кричал, извергая пар: "Добро пожаловать в лето! Добро пожаловать в лето!" Мой сумасшедший друг Залез в холодильник не зря. Видимо он чувствовал то, Что никогда не почувствую я, Сидя в искусственных льдах, Услышав в разгар зимы: "Добро пожаловать в лето! Добро пожаловать в лето!" 1996 -- 200 Крематорий как образ жизни (А. Григорян, Марга Пушкина, Линда, В. Бухаров) КРЕМАТОРИЙ -КЛИНИЧЕСКИЙ СЛУЧАЙ НЕКРОФИЛИИ? ...Маленькая девочка со взглядом еще не оскотинев-шейся сиамской кошечки идет по долгой извилистой дороге мимо указателей "На Скай!", "На стремный корабль!", "В Дом Вечного Сна!". В платочке-узелочке бедного создания, измученного жгучим солнцем имени Африканского Царя, смиренно пощелкивают и побрякивают чьи-то белые косточки. Бабушкины, наверное. Клок-клок. Клок-клок... На короткий миг девочка закрывает воспаленные глаза и видит... Нет, не манную кашу пополам с малиновым вареньем, как Буратино. А, как ребенок, которому пока неведома окровавленная ванна, клубнику со льдом. Девочка очень любит группу КРЕМАТОРИЙ и идет из далекого запойного города Н просить дяденьку Григоряна не бросать в огонь его знаменитую черную шляпу... Она хотела было взять для дяденьки белую панамку, да ту сожрали в нехорошую пятницу огромные кирные от нектара бабочки с белыми черепами на драных спинах. Она хотела было прихватить для фюрера своего крохотного сердца черно-красную банданку, но той прикрыли лицо ее родного деда-хипана, в конец изнуренного борьбой с сорной травой и грязными мыс- 202 лями тамошних доярок. Невинное дитя еще не в курсе, что оставлять фетровую реликвию в живых, по словам экстрасенса, опасно и для козявок, не унесенных последним порывом мусорного ветра, и для узелка с чьими-то косточками, и для садовой клубники-земляники (но безо льда!), и для льда (но без клубники!). И для самой девочки, пока она еще не выросла и ее взгляд не стал взглядом затраханной жизнью волчицы. Обряд самосожжения должен начаться с головного убора. Аллах очень устал от авантюр черной шляпы и повелел ее уничтожить. Будда чрезвычайно притомился от ее шуток и тоже повелел ее сжечь. Танцующий на маке Шива поступил точно так же. Идол племени Тумбо-Юмбо запустил острую серебряную стрелу в золотое светило и приказал орлам истребить странную штуковину, украшающую все еще не оскальпированную голову важного белого человека. Лишь Иисус Христос-Суперстар не сказал ничего, а ушел в пустыню... Думать. ...Н-да, московская группа КРЕМАТОРИЙ уже и впрямь стала легендой и покатилась в качестве таковой по тропинке, проложенной другими местными легендами-колобками. Вернее легендами-леденцами. Ибо сахара для рок-мифов у нас теперь никто не жалеет. На общепринятом языке это называется "обожествление рок-героев". На моем наречии, персональном, -"Ололлипопнивание рокеров", от английского слова "Lollipop" -- леденец. И толпы фанов рок-лоллипопов мало чем отличаются от ватаг фанатов поп-лоллипопов. Попробуй, скажи об их кумирах что-нибудь этакое, с 203 вывертом: тут же схлопочешь кирпичом по башке или сумасшедшие девки укусят тебя за ляжку. Б.Г., хоть и любит временами посылать нас всех к Лао Дзы, уже -- леденец. И Кинчев -- леденец. Да какой матерый леденечище! И Сукачев -- порядочный лоллихлопец-почвенник. О покойниках я и не говорю. А их в нашем роке достаточно. Неминуемому процессу осахаривания подвергается и черношляпный КРЕМАТОРИЙ. Считается, что интеллектуальные корни крематорского творчества так глубоки, что глубины этой испить и измерить никому из смертных не дано. Они уже Борхесы и Маркесы (хорошо, что не Марксы!), Платоны и Платоновы. В крайнем случае -- Ивлины Во. Но разве мы с вами -- не российские граждане? Разве слабо нам посмотреть испепеляющей крематорской правде в глаза, держа за пазухой испытанное орудие обманутого пролетариата?! В самом начале своего творчества КРЕМАТОРИЙ в музыкальном отношении был весьма некачественней. Впрочем, как и все наши рок-группы. На определенном этапе истории отечественного рок-н-ролла наличие профессионализма расценивается как признак мажорства и попсизма. Но сегодня КРЕМ ... подтянулся по всем статьям и классно "откатывает" свою программу, на лету улавливая настроение собравшихся покрематорить почитателей и выдавая им нужную порцию кайфа и драйва. Секрет успеха КРЕМАТОРИЯ, который вот уже целый год празднует свое десятилетие, в том, что это -- единственная группа, играющая в совке подлинный, без 204 дураков, кислотно-портвейновый рок... Литраж выпитого на сейшенах-квартирниках и в гримерках портвейна и пива (что, впрочем отнюдь не означает, что крема-торцы -- записные алкоголики!), количество колес, пущенных по кишке в экспериментальных путешествиях, расширило сознание музыкантов настолько, что теперь уже смело можно говорить о психоделии а ля Григорян и К . И нестройность их изначального звучания и пения напрочь съедается образом воспетого Грейс Слик Белого Кролика, стоящего за спиной эрудированного дядьки в шляпе. Однако, попутно отмечу, что в "трипах" они (хвала ортодоксальному Богу!) далеко не ушли, ибо по своему социальному и психологическому статусу на такую окончательную смелость занрограмированны не были. Их вещи легко исполняются и на гитаре, и на балалайке, и на гребешке с бумажкой, и по пьяни и по трезвости. Но главная составляющая триумфа КРЕМАТОРИЯ -- не их максимальная приближенность к кай-фовым чаяниям многочисленных совков и совушек (правда, несколько перегруженная заимствованными извне литературными и историческими персонажами), а их несомненная некрофильская сущность. Не в музыке, нет, -- в ней они ближе стоят к болотному Питеру, чем к сухостойной Москве. Облаченные в различные музыкальные формы (будь то бюргерский вальсок, полька по-латгальски, рок-н-ролл и блюз по-нашему и по-ихнему и т.д.) григорянов-ско-троегубовские образы сродни сновидениям некрофила, проанализированным доктором Э. Фроммом. Это и "антипод с кувалдой, подверженный т ленью", и 205 "мир полный дерьма" (чем, к примеру не Сон No 3 из "Адольф Гитлер -- клинический случай некрофилии"?). Это и дамочка в черных чулках, которая ползает, как аспида, и люди с клеймом HI-FI в треснутом раю. Это, разумеется, и кровавые дети Атиллы, восставшие из смрада, из могилы, из праха и пыли. Милые отпрыски мрачного гунна, трансформирующиеся в отпрысков Аллаха, которые целуют полные гноя деревья... И в совсем еще свежем "Адольфе" (который, на мой взгляд, вымучен и надуман, хотя сама по себе замена Тристана Дристаном заслуживает всяческих похвал) -- "в тазу женщина без головы и ног", томящаяся в ожидании гильотина, парча и золото. А ведь оно, презренное, по Фрейду -- грязь и нечистоты. Вообще-то цитировать можно бесконечно, и совпадения с ощущениями явных и скрытых некрофилов по Фромму будут многочисленны. В целом -- абсолютное большинство крематорских песен есть картины из жизни мертвых, умирающих или обреченных на умирание (вымирание?), есть сюрреалистические сюжеты, расшифровать которые могут лишь опытные психоаналитики. Фантазия Григоряна, to my mind, более изощренна и загадочна, чем изыски Троегубова. Витек -- в большей степени прозаичен и приземлен, в его опусах здорово чувствуется склонность к мемуарности и трудно прерываемой обычными средствами балладности. Т.е., следуя взятой нами за основу работе Э. Фромма, можно сделать вывод -- в хозяине знаменитой черной шляпы гораздо заметнее борьба биофильских и некрофильских тенденций, которая и дает такой колоссальный стимул 206 творчеству. Через жизнь -- к смерти (возможно возражение -- "через смерть к жизни", но оно избито и замусолено, как старая тюбетейка). Тяга к смерти побеждает, и можете мне с полным правом ласково шепнуть на ухо об "очищающем огне крематория". Вся фишка и заключается в непроизвольности некрофилии КРЕМАТОРИЯ, внешность музыкантов которого говорит о здоровом духе в их бренных телах. Совершая очередную попытку преодоления нарциссизма и безразличия, кре-маторцы, вопреки всем фроммовским правилам (breaking all the rules), жизнерадостны и розовощеки. Ничего удивительного в сказанном мною нет -- ибо все мы (и музыканты в том числе) суть продукты ненормального развития самого общества некрофилии, где годами насаждались идеи необходимости наращивания военной мощи и репрессий против инакомыслящих. С момента нашего появления на свет нас окружали индивиды, считавшие первоочередными задачами усиление контроля над смутьянами, жесткое проведение в жизнь различных законов подавления и пресечения личности, укрепление репрессивного аппарата и борьбу с антикоммунистической угрозой в мире. Показная любовь к жизни, где "так вольно дышит человек", естественно, вызвала обратное -- психологически мы выбрали путь некрофилии, как альтернативного бытия. Страсть к помойкам, к наслаждению запахом гниения, различным "ужастикам" и "страшилкам", страсть к слову "дерьмо" и славному слову "говно" - нет, это не панк. Панк -- искусственный инфант terrible, продукт скучающего мозга пресыщенного буржуазного гориллы прошлых лет. Мы к панку не имеем никакого отношения. 207 Все, что у нас произрастает, имеет .вид и вкус "натю-рель". Мы -- мазохисты и те самые асексуальные некрофилы по жизни. Что бы сказал старик Фромм, если бы увидел собственными глазами и услышал бы собственными ушами, как огромная толпа подростков-стариков скандирует в "Горбушке" вместе с КРЕМАТОРИЕМ: "Мы живем для того, чтобы завтра сдохнуть!" Скандирует светло и радостно, так как несколькими годами раньше их предки выводили стройным съездовским хором: "Народ и партия -- едины!". Но очередной Зомби, внутри которого так же пусто, как и у его предшественников, играет на новой трубе. А мы -- действительно танцуем свои танцы. И нам ведь нравится, когда на наших глазах зомби живьем едят крыс и выпивают кровь кобр, сжигают дотла ведьм и посыпают ведьминым пеплом свои немощные тела. Новый зомби выдает нам новое пойло. Если бы все это нам не нравилось бы -- мы давно взорвали бы этот мир, полный фрейдистского золота, ко всем чертям свинячьим, и никакой крематорий нам не был бы нужен. Но... Но "есть еще время для танцев и веселья во славу" нового пепла., Маргарита Пушкина Убежище Анне и Елизавете Герои детских сказок За бешеный нрав и дурные манеры Ее называли Кровавая Мэри. Я говорил ей неоднократно: Вместо МК читай лучше Канта, Не отвечай на глупый вопрос, Не вдыхай дым чужих папирос, Не выходи без одежды из дома, Не спи с кем попало без кондома, И никогда не виси с той стороны балкона, А не то отправишься совсем молодой... В убежище заблудших девочек, В убежище глупых девочек, В котором хор нетрезвых мальчиков Поет под мою дудочку: Пей, Пей, Пей, Пей, Пей, Пей, Пей, Пей!!! Быстрым ручьем вытекло время, Стало ненужным бренное тело. Он оглянулся и сказал однажды, Кто хотел пить умер от жажды. 211 У парадного входа в последний отель Некто одетый как метрдотель Готовит для умного и дурака Смесь поэзии и коньяка, Но ты никогда не пей Этот коктейль до дна, А не то отправишься совсем молодой... В убежище заблудших девочек, В убежище глупых девочек, В котором хор нетрезвых мальчиков Поет под мою дудочку: Пей, Пей, Пей, Пей, Пей, Пей, Пей, Пей!!! ЕВА (герой ежедневной войны) В каждом доме своя Ева и свой Адольф. Из пустых бутылок собирают семейный кров За окном горит звезда -- источник горя, Отражаясь иногда в луже размером с море. Герой ежедневной войны Трудится, как Сизиф, А когда приходит ночь Он говорит: Ева дай мне, дай мне, Ева дай мне любви!!! А наверху летают жирные голуби мира, Используя то, что лежит под ними, вместо сортира. Беспокоится Минздрав, плачут больницы, Я ношу с собой топор, как средство защиты. Герои ежедневной воины Трудится, как Сезиф, А когда приходит ночь Он говорит: Ева дай мне, дай мне, Ева дай мне любви!!! 213 Звероящер Посвящается Марине С. По асфальту фланируют женщины, Заполняя собой перекрестки. У кого-то имеется пропуск, У кого-то нет ничего, У кого-то есть имитатор, У кого-то есть Мерседес, А у кого-то есть звероящер, Который умеет говорить: "I love you!" В квартире с евроремонтом, В доме у Триумфальной арки Проживают две англичанки, Собирают стерлинги-фунты. Ходят слухи, что между ними Существует интимная связь, И у каждый есть звероящер, Который умеет говорить: "I love you!" Я приведу тебе еще один довод, Основанный на наблюдении За людьми и за животными И за теми, кто между ними. 214 Можно стать в этой жизни счастливым, Можно даже стать бессмертным, Если есть звероящер, Который умеет говорить: "I love you!" черная пятница В черную пятницу, пьяный как евин, Я возвращался домой через лес. У входа в подъезд мне встретилась дама - Красотка, мулатка, латинская смесь. Ее звали "Конфета", и я захотел Ее укусить и вместе лечь спать, Но она мне сказала: "Давай лучше пить. Ляжем в кровать, когда будет светать". Но в тот момент, когда прокричал петух, Она сказала: "Мне пора!" И в тот же миг исчезла вдруг, И, очертив вокруг кровати круг, Я лег в постель и вскоре уснул. Утром, проснувшись от боли в суставах, Я чуть не умер -- в бутылке на дне Сидела моя ночная гостья И улыбалась загадочно мне. Жаждой томим, вскочил я с постели, Но старая ведьма расставила сеть И мерзким дискантом сказала: "Не бойся! Теперь уж недолго осталось терпеть. 216 Ты никогда не станешь молодым. Вот стакан, а вот вино и дым". И тогда я взглянул в зеркало и увидел в нем Горбатого седого старика. КАТАК/\ИЗМ Неким утром вместе с Брутом Из долины желтых пирамид Вышла странная фигура Непотребная на вид. Глядя сверху вниз на это, Папиросу сунув в мокрый рот, Я спросил ее небрежно: "Кто ты, блядь или пророк?" И в тот же миг со страшной силой Получил кувалдой в лоб я... И с тех пор на все живое Я смотрю сквозь толщу призм, Ибо ныне знаю точно, Что такое катаклизм... • chовa ночь Снова ночью окутан мир, и дождь стучит в окно. Я сижу среди этих стен и пью один вино. Я смотрю в белый потолок и вижу чей-то след, И с меня, словно память сна, ручьем стекает бред. Ровно в полночь открылась дверь, и чья-то тень вошла И шепнула на ухо мне: "Я за тобой пришла". Слишком долго лежал мой труп среди холодных стен, А я давно, тленьем взятый в плен, в немую даль летел. СОН НИ О ЧЁМ Сто тысяч чертей На сундук мертвеца, Все одеты с иголки В шелк и меха. А на мне макинтош, Разрисованный серебром, А между ног Святая "Бхагават-Гита"! Я спел бы тебе О грядущей войне, О летающих в небе И лежащих на дне. Но я беру си минор И пою Веселый вальс, Пока не грянет гром. И все это так похоже на сон, Сон ни о чем! Если б я был звездой, Все бы видели свет. Но в небе темно, Значит, там меня нет. И я рисую последний этюд С невидимым Солнцем И ложусь спать До светлых времен. И каждый.раз я вижу сон, Сон ни о чем! я тихо и скромно Я тихо и скромно сидел в уголке, Как вдруг ты подошла И, рядом присев, без эмоций и слов В стакан мне налила вина. Мы медленно пили, говоря ни о чем, И вскоре пропала тоска, Нам стало свободнее и веселей, -Казалось, проснулась душа. Слова утопали в грохоте диско, Мысли катились ручьем, Мы с тобой уже понимали друг друга, Нам было приятно вдвоем. Что было дальше, не стоит вниманья, К тому ж я конец подзабыл, Но, помнится, в тесной, гнусно пахнущей ванне Кого-то я страстно любил. А-х да, ты права, ну, конечно, тебя, -Иначе и быть не могло! Прости мне, малыш, что я твоей головой Разбил в подъезде стекло. 222 Ну, это ты лжешь, я не дерьмо! Во всем виновата лишь ты. Зачем ты меня поила вином, Твердя о свободной любви? Ну, а теперь мне нужно идти, Меня уже ждут дела. Помни меня, не забывай, Ну, а теперь прощай! Так бывает всегда -- любовь, как туман, Густо стелет ковром, Но вскоре редеет, медленно тает И исчезает потом! И исчезает потом! , танец маленьких свиней _ Танец маленьких свиней Едва зайдет Солнце, И новая ночь скажет мне "Хрю", Безутешная вдова Раздвинет все шлюзы, И Ангел-хранитель закроет глаза. Он будет спать до утра, Ему приснятся волхвы, Поющие в хлеву, Поющие о том, Что вся эта жизнь И все эти дни Лишь танец маленьких свиней, Танец маленьких свиней. А когда вернется вождь С охоты за ветром, И нежная скво разведет костер, Вифлеемская звезда Опять взойдет в небе И не погаснет уже никогда. А ты будешь жить до утра, Тебе приснятся волхвы, 224 Поющие в хлеву, Поющие о том, Что вся эта жизнь И все эти дни Лишь танец маленьких свиней, Танец маленьких свиней. Северодвинск 1993 смольной В ДОМЕ НА УЛИЦЕ Посвящается Коле К., Диме А., Алексею А., Сергею Р., Андрею П. В доме на улице Смольной Грохот и звон всю ночь до утра, А наутро из дома Выносят вон мертвеца, В кафельном Зазеркалье Моют его в мыльной воде, Пока он опять, как новый, Не встанет во всей красе. И каждый день за ним Следит с небес херувим, И каждую ночь В бубен бьют космонавты, Играет бес на дуде, Учитель химии варит На кухне ЛСД! От любви ничего не осталось, Только эта черная тень. Когда она склеила ласты, Ей было всего двадцать семь. 226 От веры остались сомненья, От надежды стресс, С тех пор в общественном мненьи Вырос дремучий лес. т* И каждый день за ним Бродит пьяный херувим, И каждую ночь В бубен бьют космонавты, Играет бес на дуде, В доме на улице Смольной, В городе Москве! Я- УВИДЕЛ ТЕБЯ Я увидел тебя еще до того, Как ты спросила у меня закурить. Я ждал, сейчас не помню кого, Но это теперь все равно. Ты стояла, кривляясь, напротив меня И пускала кольцами дым. И тогда я понял, что сегодня ты Ищешь встречи с любым. Мы ушли вдвоем и долго блуждали, Пока не нашли нужный дом, И, войдя в квартиру, ты упала вдруг И ударилась лбом о пол. Ты танцевала и в те часы Была как кинозвезда, И, чтоб продлить эту ночь, ты дала пять рублей, И мы достали еще вина. Утром, проснувшись, я был тосклив, Потому что был разбит. Ты лежала с ним, и у вас двоих Был довольно потасканный вид. , , Я подполз поближе и от боли в висках ,т S Ударил тебя по лицу. Ты открыла глаза и, громко икнув, Опять отошла ко сну. ' И вот теперь, вспоминая тебя, Я вспоминаю те давние дни -Дни, когда в стакане вина Ты топила остатки души... Дни, когда в стакане вина Ты топила остатки души... Дни, когда в стакане вина Мы топили остатки души.. Когда ты сняла свои сапоги, Мне в глаза вонзилась дыра. Твой палец ноги выпирал из дыры, Как дохлая мышь из норы. Мы сели за стол и потом, опьянев, Ты рассказала гостям анекдот. Все громко смеялись, но не знала ты, Что смеются они над тобой. 228 ПОРА СМЫВАТЬСЯ Один человек обещал мне Спасти мою душу, Другой дал стакан, Велел смотреть на дно. Оба пошли за вином И не вернулись назад, Когда пришла пора смываться! Но все закрыли рты, Расставили руки по швам, Когда пришла пора смываться! И так прошло две тысячи лет С тех пор, как крикнул петух, А мир все так же Похож на скотный двор. Если мне позвонят, Скажи, что меня уже нет, Что пришла пора смываться! Туда, где всегда горит свет, Туда, где никто не найдет нас!.. /997 Я готов был исполнить Любой ее каприз. Она ела грибы И курила гашиш, Хотела подняться в небо, Но улетела в трубу, Когда пришла пора смываться! Туда, где всегда горит свет, Туда, где никто не найдет нас И было много племен т" " И народов под этой звездой -Одни клялись небом. Другие клялись огнем. 230 •Бесы в моих снах тт Черная шляпа, молох ведьм, Ночные плутни. По левую руку от Гончих Псов Незваный спутник. А по правую -- дом С высокой трубой, И ангелы падшие в нем. Один с усами, другой с бородой, А третий лысый. Один играет, другой поет, А кто-то слышит. Горит Орион наоборот -Дырой в святых небесах. Бесы в моих снах, Бесы в моих снах.. Каждую ночь, закрыв глаза, В объятьях смерти, Каждую ночь лицом к лицу С князем тьмы Наблюдать за тем, Как сгорают в печах И превращаются в прах Бесы в моих снах, Бесы в моих снах... 232 КОНФУЗ Еще недавно, как будто вчера, я был в нее влюблен И пылкой любовью, будто вином, был опьянен. Но однажды воскресным утром произошел конфуз -Я взглянул на ее белоснежную ножку, и нестриженый ноготь Вдруг возник предо мной. Он был чем-то похож на немытую ложку, Омерзительно желтый с грибковой каймой. И моя любовь куда-то ушла -- я не мог ни есть, ни пить, Звериный инстинкт проснулся во мне -- я готов был ее убить. Я готов был ее убить! • •уЛ I УРА ! Алле К. Т* X * Из тех, кто был с ней, из тех, кто любил ее, Нет никого -- все ушли. И, когда мой солдат, поднявшись, двинется в бой, Она услышит мое последнее "Ура!" Под барабанную дробь в предвкушеньи конца Выйду я из нее! гончие псы Посвящается облысевшим хипарям Мы бы стали счастливее всех, <• Если б мы смогли найти е Великий корень зла в пустых колодцах любви. Джим Моррисон давно уже мертв, Но мы верим в то, что он еще жив И собираем пыль давно остывшей звезды. Наша смерть нас гонит вперед,</