взглядом голые стены, следы от картин на обоях, покрытых пятнами сырости. Судьба гипотетического седьмого поколения в роду Фаргашей его абсолютно не волновала. Ведь ясно, что роду этому продлиться не суждено, как, впрочем, и его, Лукаса Корсо, собственному роду. Новых Фаргашей на свет не появится. Ну и слава богу, по крайней мере, род этот наконец обретет покой. Сигаретный дым прямой струйкой поднимался вверх - как дым над жертвенным алтарем в мирное рассветное утро. Корсо бросил взгляд в окно, на заросший и одичавший сад, словно подыскивая замену овечке, привязанной к кусту... Нет, только книги. Ангел больше не удерживал поднятую вверх и сжимавшую нож руку Авраама. Ангел заплакал и ушел. Скатертью дорога, недоумок несчастный! Корсо сделал последнюю затяжку и швырнул окурок в камин. Он устал и чувствовал, что под пальто успел пробраться холод. Слишком много всяких слов услышал он среди этих голых стен. Хорошо еще, что тут нет зеркал, которые отразили бы выражение его лица. Он механически опустил глаза на часы, правда, так и не запомнил, который был час. На старинных коврах лежало целое состояние, но Виктору Фаргашу важно было совсем другое - главную ценность для него составляли любовь и преданность. Корсо решил, что Пора переходить к делу: - А "Девять врат"? - При чем тут "Девять врат"? - Я ведь приехал из-за них. Надеюсь, вы получили мое письмо. - Письмо?.. Да, разумеется. Теперь припоминаю. Но мне было не до этого... Извините. "Девять врат", конечно, конечно... Он огляделся растерянно, точно лунатик, которого грубо выдернули из сна. Он казался бесконечно усталым, совсем выбившимся из сил. Подняв вверх палец - в знак того, что ему нужно чуть подумать, он, прихрамывая, двинулся в угол комнаты. Там лежал выцветший французский ковер, и Корсо догадался, что на нем изображена сцена победы Александра над Дарием (*80). На ковре стояло в ряд около сотни книг. - Известно ли вам, - заметил Фаргаш, указуя на ковер, - что Александр в сундук с сокровищами, завоеванными у врага, поместил на хранение книги Гомера... - Он в умилении склонил голову, вглядываясь в полинявший профиль царя. - Свой брат библиофил. Славный парень. Корсо плевать было на литературные вкусы Александра Великого. Он присел на корточки и рассматривал названия, обозначенные на некоторых корешках. Все это были старинные трактаты по магии, алхимии и демонологии: "Les trois livres de l'Art", "Destructor omnium rerum", "Disertazioni sopra le apparizioni de'spiriti e diavoli", "De origine, moribus et rebus gestis Satanae"... (*81) - Ну как? - спросил Фаргаш. - Недурно. В ответ раздался фальшивый смех библиофила. Он встал на колени рядом с Корсо и провел рукой по корешкам, удостоверяясь, что ни одна книга не сдвинулась ни на миллиметр с той поры, когда он в последний раз проводил осмотр. - Совсем недурно - это вы очень верно заметили. Тут по крайней мере десять редчайших экземпляров... Эту часть библиотеки я унаследовал от деда, увлекавшегося тайными искусствами, астрологией... А еще он был масоном. Взгляните. Вот классический труд - "Адский словарь" Коллена де Планси (*82), первое издание, тысяча восемьсот сорок второй год. А вот напечатанный в тысяча пятьсот семьдесят первом "Compendi del secret!" Леонардо Фьораванти... (*83) А вот том в двенадцатую долю листа - любопытнейший экземпляр - второе издание "Книги чудес" (*84). - Он раскрыл уже другую книгу и показал Корсо гравюру: - Вот, обратите внимание на Исиду... Знаете, что это? - Еще бы! "Oedipus Aegiptiacus" Атанасиуса Кирхера (*85). - Верно! Римское издание тысяча шестьсот пятьдесят второго года. - Фаргаш поставил книгу на место и взял следующую, ее венецианский переплет был хорошо знаком Корсо: черная кожа; корешок в пять нитей, пентаграмма вместо названия. - А вот то, что вам нужно - "De Umbrarum Regni Novem Portis"... "Девять врат в Царство теней". Корсо невольно вздрогнул. По крайней мере внешне книга была точной копией той, что лежала у него в холщовой сумке. Фаргаш передал ему книгу, и он склонился над ней, перелистывая страницы. Все точь-в-точь, или почти точь-в-точь. У этого экземпляра кожа на задней крышке переплета чуть потерлась, а на корешке имелся старый след, оставленный некогда приклеенным ярлычком. Все остальное пребывало в столь же безупречном состоянии, как и в экземпляре Варо Борхи, включая и гравюру номер VIIII, которая была на месте - в целости и сохранности. . - Полный экземпляр, в хорошем состоянии, - сказал Фаргаш, правильно истолковав гримасы Корсо. - Три с половиной века она путешествует по свету, а открой ее - как новенькая, словно только из типографии... Можно подумать, печатнику помогал сам дьявол. - Кто знает? А вдруг... - бросил Корсо. - Вот бы мне разузнать нужное заклинание. - Библиофил широким жестом обвел пустую комнату, шеренги книг на полу. - Отдаю душу в обмен на возможность сохранить все это! - А вы попытайтесь! т - Корсо указал на "Девять врат". - Говорят, заклинание - здесь. - Я никогда не верил в подобную чушь. Хотя... Может, как раз теперь и настал подходящий момент, чтобы уверовать... А? Как говорится, чем черт не шутит! - Экземпляр в полном порядке?.. Вы не заметили ничего необычного? - Нет, абсолютно ничего. Все страницы целы, гравюры - там, где им положено быть: их девять плюс титульный лист - в таком виде книгу приобрел мой дед еще в начале века. Все совпадает с описанием в каталогах, а также с описаниями еще двух известных экземпляров: Унгерн в Париже и Терраля-Коя. - Последний уже не принадлежит Терралю-Кою. Теперь он попал в коллекцию Варо Борхи и перекочевал в Толедо. Во взгляде библиофила мелькнул недоверчивый огонек. Корсо заметил, как он сразу насторожился. - Варо Борха, говорите?.. - Он хотел еще что-то добавить, но в последний миг передумал. - Почтенная коллекция. Известная, - он опять бесцельно покружил по комнате, потом вперил взгляд в строй книг на ковре. - Варо Борха... - повторил он медленно. - Он увлекается книгами по демонологии, да? Очень богатый человек. Много лет охотился за этой вот книгой, за "Девятью вратами", которые вы теперь держите в руках; и не раз предлагал мне за нее любые деньги... Я не знал, что ему удалось заполучить другой экземпляр. А вы, значит, работаете на него... - От случая к случаю, - признался Корсо. Хозяин виллы несколько раз как-то оторопело качнул головой, затем опять уставился на книги. - Странно, что он послал вас сюда... В конце концов... Он замолк, не договорив фразы, и теперь разглядывал сумку Корсо. - Книга у вас с собой?.. Взглянуть позволите? Они подошли к столу, и Корсо положил свой экземпляр рядышком со здешним. И тотчас услыхал, как часто задышал Фаргаш. Лицо библиофила снова пылало восторгом. - Вот, сравните. - Он говорил тихо, будто боялся разбудить что-то, что мирно спало меж страницами. - Обе книги в отличном состоянии, совершенно одинаковые... Два из трех экземпляров, что спаслись от огня, и теперь они соединились, впервые после расставания, а разлука длилась триста с лишним лет... - Руки его вновь задрожали; он даже потер ладони одна о другую, чтобы успокоить бурный ток крови. - Обратите внимание: опечатка на странице семьдесят второй. А здесь буква s со сколом, в четвертой строке восемьдесят седьмой страницы... Та же бумага, та же печать... Чудо, не правда ли? - Да, чудо. - Корсо нерешительно кашлянул. - Я хотел бы осмотреть их как следует, то есть на какое-то время остаться здесь... Фаргаш бросил на него испытующий взгляд. Он явно колебался. - Воля ваша, - сказал он наконец. - Но ежели этот экземпляр из коллекции Терраля-Коя, в подлинности его можно не сомневаться. - Библиофил продолжал пытливо наблюдать за Корсо, силясь прочесть его мысли. - Варо Борха не может этого не знать. - Полагаю, он знает. - Корсо пустил в ход лучшую из своих уклончивых улыбок. - Но мне заплатили за то, чтобы я еще раз все проверил. - Он задержал улыбку на губах, но лишь на мгновение. Пора было подступать к весьма щекотливому вопросу. - Кстати, коль скоро речь зашла о плате... я уполномочен сделать вам одно предложение. Любопытство на лице библиофила сменилось недоверием. - Какого рода предложение? - Экономическое. Заслуживающее внимания... - Корсо положил руку на второй экземпляр. - Это позволит вам на определенное время забыть обо всех трудностях. - Платить будет Варо Борха? - Не исключено. Фаргаш потер подбородок двумя пальцами. - Но ведь он уже имеет книгу, - размышлял он вслух. - Ему что, нужны все три экземпляра? Этот тип, возможно, был и не от мира сего, но никак не дурак. Корсо ответил на вопрос неопределенным жестом, не желая раскрывать карты. Может, и так. Чего не приходит в голову коллекционерам. Зато, если Фаргаш согласится на сделку, он сохранит своего Вергилия. - Вы так ничего и не поняли, - со значением произнес библиофил, хотя Корсо прекрасно уразумел самое главное: толковать тут было не о чем. - Забудем об этом, - быстро проговорил он. - Нет так нет. - Я ведь ничего не продаю просто так. Я выбираю. Мне казалось, я сумел вам объяснить... Вены на кистях рук у него вздулись. Он начал гневаться, и Корсо целых пять минут всячески старался разогнать тучи. Не следует придавать его предложению такое значение. Это просто формальность. На самом деле ему нужно только одно: тщательно сравнить оба экземпляра. Наконец, к немалому его облегчению. Фаргаш согласно кивнул. - Против этого я возражать не буду, - сказал он. Гнев его поутих. Корсо явно пришелся ему по душе, иначе дело приняло бы совсем иной оборот. - Хотя особых удобств я вам предложить не в состоянии... Он провел его пустым коридором в небольшую комнату, где в углу замер совершенно развалившийся рояль. А еще Корсо увидел там стол со старинным бронзовым подсвечником, закапанным воском, и пару колченогих стульев. - Зато здесь тихо, - заметил Фаргаш. - И стекла в окне целы. - Он щелкнул пальцами, словно внезапно о чем-то вспомнил, и на минуту исчез, возвратившись с бутылкой, где еще оставался коньяк. - Значит, Варо Борха все-таки заполучил книгу... - повторил он, сдержанно улыбаясь каким-то своим выводам, словно такой ход событий очень его устраивал, оправдывал тайные надежды. Затем он поставил бутылку и рюмку прямо на пол - подальше от обоих экземпляров "Девяти врат", огляделся по сторонам, как и подобает радушному хозяину, который желает лишний раз удостовериться, все ли в порядке, и, прежде чем удалиться, с иронией пожелал: - Чувствуйте себя как дома. Корсо вылил в рюмку остатки коньяка, достал свои заметки и нанялся за работу. На сложенном пополам листе он начертил три рамочки и написал в них: ЭКЗЕМПЛЯР ПЕРВЫЙ (ВАРО БОРХА) Толедо ЭКЗЕМПЛЯР ВТОРОЙ (ФАРГАШ) Синтра ЭКЗЕМПЛЯР ТРЕТИЙ (ФОН УНГЕРН) Париж Он осматривал страницу за страницей и отмечал любые, даже мельчайшие, различия между Первым и Вторым; пятно на бумаге, в одной книге типографская краска ярче, чем в другой... Дойдя до первой гравюры - NEM. PERVT.T QUI N.N LEG. CERT.RIT, где рыцарь призывал читателя хранить молчание, - Корсо вытащил из сумки лупу с семикратным увеличением и принялся сопоставлять каждый штрих на гравюрах-двойниках. Все сходилось. Он убедился, что одинаковой была даже четкость оттисков. Если встречались стертые, неровные или треснутые литеры - то непременно в обоих экземплярах. Это означало, что Первый и Второй печатались один за другим или с небольшим временным разрывом, на одном станке. Братья Сениса сказали бы, что Корсо имел дело с "близнецами". Корсо продолжал делать записи. Внимание его привлек дефект в шестой строке девятнадцатой страницы Второго экземпляра, но он быстро убедился, что речь шла всего лишь о чернильном пятнышке. Он просмотрел еще несколько страниц. Оба экземпляра имели одинаковую структуру: форзац и сто шестьдесят страниц - двадцать тетрадок по восемь страниц. Девять гравюр во Втором, как и девять в Первом, печатались отдельно от текста, с одной стороны страницы, на бумаге того же типа, и были добавлены к книге при переплетении. В обеих книгах располагались они следующим образом: I. Между стр. 16 и 17 II. 32 - 33 III. 48 - 49 IIII. 64 - 65 V. 80 - 81 VI. 96 - 97 VII. 112 - 113 VIII. 128 - 129 IX. 144 - 145 Bapo Борха либо спятил, давая ему такое задание, либо преследовал какую-то очень странную, одному ему ведомую цель. Книга просто не могла быть подделкой. В крайнем случае речь шла об апокрифе, но выполненном в ту же эпоху, причем в равной мере это относилось и к Первому, и ко Второму экземплярам. Первый и Второй экземпляры прямо-таки являли собой Запечатленный на бумаге символ честности и порядочности. Он допил коньяк, потом поднес лупу к гравюре II - CLAUS. PAT. Т. - бородатый отшельник, запертая дверь, фонарь на земле, в руке у отшельника два ключа. Глядя на две одинаковые картинки, он вдруг почувствовал себя ребенком, который отыскивает семь различий в двух схожих изображениях. Что ж - он скорчил гримасу, - именно этим он и занят. Жизнь как игра. А книги как зеркало жизни. И тут он увидел! Вдруг, внезапно. Ведь бывает, что стоит выбрать нужную перспективу, и неожиданно вскрывается точный и продуманный смысл того, что казалось нам полной бессмыслицей. От изумления Корсо с шумом выдохнул воздух из легких, словно готовясь расхохотаться, но из горла его вырвался лишь сухой всплеск - недоуменный и совсем невеселый смешок Этого просто не могло быть. Такими вещами не шутят. Он растерянно тряхнул головой. Перед ним лежала не какая-нибудь книжка-игрушка, купленная в вокзальном киоске, а два тома, напечатанных почти три с половиной века назад. Они, между прочим, стоили жизни печатнику. Были включены инквизицией в "Индекс запрещенных книг", о них писали серьезные библиографы: "Гравюра II. Латинская надпись. Старик с двумя ключами и фонарем перед запертой дверью.." Но никто до сей поры не положил рядом и не сравнил два из трех известных ныне экземпляров. Сделать это было нелегко, да и не очень нужно. Старик с двумя ключами. И довольно. Корсо встал и подошел к окну. Постоял там немного, глядя сквозь замутненное его дыханием стекло на улицу. Значит, Варо Борха был все-таки прав. Аристид Торкья, надо думать, здорово потешался там, на костре, устроенном на Кампо деи Фьори, пока огонь не отучил его смеяться - уже навсегда. Да, он придумал просто гениальную шутку. И оставил нам. 8. POSTUMA NECAT - Никто не отвечает? - Никто. - Тем хуже. Значит, он мертв. М.Леблан. "Арсен Люпен" Лукасу Корсо было лучше, чем кому другому, известно, какое звено в их ремесле следует считать самым слабым: библиографии составляют ученые, которые своими глазами описываемые книги никогда не видали; они пользуются данными, полученными из вторых рук, и полностью доверяют слову предшественников. В результате любая ошибка или неточность может передаваться из поколения в поколение, и никто не обратит на них внимания, пока оплошность не обнаружится по чистой случайности. Как раз это и произошло с "Девятью вратами". Книга фигурировала во всех без исключения канонических библиографиях, но даже в самых подробных о девяти гравюрах лишь упоминалось. О второй гравюре в наиболее известных трудах говорилось, что там изображен старик - мудрец или отшельник, - который стоит перед запертой дверью и держит в руке два ключа; но никто ни разу не уточнил, в какой именно руке он держит эти самые ключи. Теперь у Корсо был ответ: на гравюре из Первого экземпляра - в левой, на гравюре из Второго - в правой. Оставалось узнать, какой сюрприз таил в себе Третий экземпляр; но на этот вопрос ответить было пока невозможно. Корсо просидел на вилле "Уединение" до темноты. Он работал при свечах, без передышки, буквально не поднимая головы, часто что-то записывал, снова и снова сверял оба экземпляра. И скрупулезно изучал гравюры - одну за другой, - пока не убедился в справедливости своей гипотезы. Нашлись новые доказательства. Наконец он пробежал глазами записи, которые сделал на сложенном пополам листе бумаги, a также схемы и диаграммы, связанные между собой самым причудливым образом, - итог всей этой кропотливой работы. Пять гравюр из Первого и Второго экземпляра имели различия. На гравюре номер II старики держали ключи в разных руках. На гравюре номер III в первом случае лабиринт имел выход, во втором - нет. На гравюре номер V смерть показывала песочные часы, но в одной книге песок уже успел пересыпаться вниз, а во второй он еще находился в верхней части часов. Что касается шахматной доски на гравюре номер VII, то в экземпляре Варо Борхи все клетки были белыми, а в экземпляре Фаргаша - черными. На гравюре под номером VIII в одном экземпляре палач, приготовившийся обезглавить девушку, вдруг превращался - благодаря солнечным лучам вокруг головы - в архангела-мстителя. Но и это, как оказалось, было не все. Лупа помогла обнаружить новые сюрпризы. Марки гравера, хитроумно спрятанные на ксилографиях, давали еще один тонкий след: и в том и в другом экземпляре на картинке со стариком "А. Т." - то есть Аристид Торкья - фигурировал лишь как "sculptor", и только во Втором экземпляре - разом и как "sculptor", и как "inventor". На Первом же стояла другая подпись - "L. F.", о чем братья Сениса и предупреждали охотника за книгами. То же самое он разглядел еще на четырех гравюрах. Из чего следовало: все гравюры были вырезаны на дереве самим печатником, но вот рисунки, которые он копировал, принадлежали другому лицу. Иными словами, речь шла не о подделке, выполненной в ту же эпоху, и не об апокрифе. Это сам печатник Торкья, "с привилегией и с позволения вышестоящих", внес изменения в собственное творение, следуя определенному плану - своим именем он подписывал те иллюстрации, что сам же и изменил, чтобы отличить от тех, чьим автором был "L. F.". Остался только один экземпляр, признался он палачам. На самом деле сохранилось три; правда, существовал еще и некий ключ, с помощью которого их, по всей видимости, можно было превратить в один. Но тайну, как это сделать, печатник унес с собой на костер. Корсо воспользовался старой системой сопоставления: сделал сравнительные таблицы - на манер тех, что использовал Умберто Эко в работе о Ханау (*86). Получилась следующая схема обнаруженных различий: Что касается марки гравера и вариантов подписей "А. Т." (печатник Торкья) и "L. F." (неизвестный? Люцифер?), обозначающих гравера и художника, то картина получалась следующая: Странная картина. Зато теперь у Корсо наконец-то появились веские основания для вывода: да, имеется некий ключ, который поможет открыть во всем этом тайный смысл. Корсо медленно поднялся, словно боялся, что уже ставшие очевидными связи вдруг рассеются как дым прямо у него на глазах. Главное - хладнокровие и выдержка; он чувствовал себя охотником, твердо знающим, что след, каким бы запутанным он ни был, обязательно выведет на зверя. Рука. Выход. Песок. Доска. Нимб. Он снова глянул в окно. За грязными стеклами покачивалась ветка неведомого дерева. Квадратик розоватого света не желал растворяться в ночи. Экземпляры Первый и Второй. Различия в гравюрах II, IIII, V, VII и VIII. Конечно, надо ехать в Париж. Там находится Третий экземпляр и, возможно, разгадка тайны. Но теперь Корсо больше занимало другое дело, вдруг перекочевавшее в разряд неотложных. Варо Борха очень четко поставил ему задачу, и, раз не удалось заполучить номер Два честным путем, следовало искать, так сказать, нетрадиционные способы. Естественно, риск как для Фаргаша, так и для самого Корсо должен быть минимальным. Необходимо изобрести какой-нибудь спокойный и благоразумный вариант. Корсо достал из кармана записную книжку и отыскал нужный телефонный номер. Для такой работы идеально подходил Амилкар Пинту. Одна из свечей догорела и погасла, напоследок взметнув вверх короткую спираль дыма. Откуда-то доносились звуки скрипки, и Корсо снова хохотнул, коротко и сухо. Огонек второй свечи бросил пляшущую тень на его лицо, когда он наклонился к канделябру, чтобы прикурить. Потом он выпрямился и прислушался. Музыка была похожа на плач и лилась над пустыми мрачными. комнатами, над остатками пыльной, изъеденной жучком мебели, повисала под расписными потолками - над паутиной, над тенями, которые скрывали пятна на обоях, над эхом шагов и над давно затихшими голосами. А снаружи, у ржавой изгороди, два женских лица - одно с открытыми в ночь глазами, другое затянутое маской из плюща, - словно застывшее в пустоте время, слушали музыку, которую Виктор Фаргаш извлекал из скрипки, заклиная неприкаянные призраки утраченных книг. Обратно в поселок Корсо двинулся пешком. Он шел, сунув руки в карманы плаща и подняв воротник до самых ушей, - двадцать минут по левой стороне пустынного шоссе. Луна еще не взошла; Корсо шагал под деревьями, образующими над дорогой черный свод, и время от времени нырял в большие пятна мрака. Тишина была почти полной, нарушал ее лишь скрип его ботинок по гравию на обочине да тихое журчанье воды где-то внизу, в канаве, среди кустов и зарослей плюща, невидимых в темноте. Сзади Корсо нагнала и обошла машина, и он увидал, что его собственная тень, огромная и причудливая, вдруг, извиваясь, скользнула по стволам ближних деревьев. Только вновь очутившись и полной темноте, он перевел дух и почувствовал, как начало спадать сковавшее мышцы напряжение. Он был не из тех, кому на каждом углу мерещатся призраку, и воспринимал окружающий мир, даже вещи совсем уж необычные, со средиземноморским фатализмом - как старый вояка; пожалуй, это было генетическим наследством, полученным от прапрадеда Корсо; ведь сколько ни направляй коня в нужную сторону, неизбежное обязательно будет поджидать тебя у ворот ближайшего Самарканда: сидит себе там твоя судьба да чистит ногти венецианским кинжалом или шотландским штыком. И все же после случая на узкой толедской улочке охотник за книгами испытывал вполне объяснимый страх, стоило ему услышать за спиной шум приближающейся машины. Поэтому, когда свет фар уже другого автомобиля нагнал его и застыл рядом, Корсо в тревоге, оглянулся, машинально перевесил сумку с правого плеча на левое и нащупал в кармане связку ключей - хоть какое-то, да оружие, запросто можно выбить глаз любому, кто вздумает подойти слишком близко. Но на сей раз картина показалась ему вполне безобидной: темный силуэт огромной машины, больше похожей на карету, едва освещенный мужской профиль, потом любезный и очень вежливый голос. - Добрый вечер... - Мужчина говорил с непонятным акцентом - не португальским и не испанским. - Нет ли у вас огонька? Наверно, ему действительно нужен был огонь, а может, это был лишь повод, как тут угадаешь? Но и причины спасаться бегством или пускать в ход самый острый из ключей - только потому, что у тебя попросили прикурить, - разумеется, не было. Так что Корсо оставил ключи в покое, достал спичечный коробок и чиркнул спичкой, загородив пламя ладонью. - Спасибо. Шрам, разумеется, был на месте. Старый шрам - широкий, вертикальный, от виска до середины левой щеки. Корсо успел хорошо рассмотреть этот шрам, когда мужчина наклонился, чтобы прикурить. Во рту у него была сигара "Монте-Кристо". Потом Корсо - пока догорала поднятая вверх спичка - разглядел густые черные усы и темные глаза, неотрывно наблюдавшие за ним из мрака. Наконец спичка погасла, и на лицо незнакомца словно упала черная маска. Он опять превратился в тень, едва подсвеченную слабыми отблесками огоньков с приборной доски. - Кто вы, черт возьми, такой? Нельзя сказать, чтобы вопрос был удачно сформулирован или блистал остроумием. Да и прозвучал он слишком поздно - его заглушил шум рванувшего с места автомобиля. Два красных пятнышка удалялись вниз по шоссе, оставляя мимолетный след на темной ленте асфальта. Потом сверкнули сигнальные огни - когда машина резко затормозила на первом повороте, и исчезли окончательно, словно их здесь никогда и не было. Охотник за книгами неподвижно стоял на обочине, пытаясь и для этой встречи отыскать подходящее место в череде событий: Мадрид, ворота у дома вдовы Тайллефер, Толедо, визит к Варо Борхе. Теперь Синтра - после того, как он, Корсо, провел вечер на вилле Виктора Фаргаша. А еще романы Дюма, издатель, повесившийся в собственном кабинете, печатник, отправленный на костер за странный трактат... И в придачу ко всему - Рошфор, который следовал за Корсо буквально как тень. Бретер, придуманный знаменитым писателем и якобы живший в XVII веке, нынче перевоплотился в шофера, который носит форменный костюм и сидит за рулем то одного, то другого роскошного автомобиля. Он попытался сбить Корсо, проник к нему в квартиру, потом - к Ла Понте. И курит сигары "Монте-Кристо". Курильщик, не имеющий при себе зажигалки... Корсо тихо выругался. Он отдал бы инкунабулу в хорошем состоянии за возможность двинуть по роже тому, кто сочинил этот нелепый сценарий. Вернувшись в отель, он сразу сделал несколько телефонных звонков. Первый номер был лиссабонский, его Корсо нашел в своей записной книжке. Ему повезло - Амилкар Пинту был дома, о чем Корсо узнал, поговорив с его сварливой женой. Беседа их протекала под ор включенного на полную мощь телевизора, истошные крики детишек и жаркие споры взрослых. Наконец к аппарату подошел сам Пинту. Они условились встретиться через полтора часа - как раз столько требовалось португальцу, чтобы преодолеть расстояние в пятьдесят километров, отделявшее Синтру от столицы. Затем Корсо, глянув на часы, стал набирать код международной связи - нужно было переговорить с Варо Борхой; но того дома не оказалось. Корсо оставил ему сообщение на автоответчике и набрал мадридский номер Флавио Ла Понте. Там тоже не ответили, так что Корсо спрятал сумку на шкаф и отправился перекусить. Он толкнул дверь маленького ресторанчика и сразу увидел ту самую девушку. Никакой ошибки: очень короткие волосы, похожа на мальчика, загорелое лицо, как будто дело происходило в августе. Она читала, устроившись в кресле - в конусе света от лампы на потолке. Босые ноги девушка, скрестив, положила на сиденье поставленного напротив стула. Джинсы, белая футболка и серый шерстяной свитер, накинутый на плечи. Корсо застыл, вцепившись в дверную ручку. Мозг сверлила абсурдная мысль: случайное совпадение или встреча нарочно подстроена? Тогда тут явный перебор. Наконец, все еще не веря собственным глазам, он приблизился к девушке. Она подняла от книги и остановила на нем зеленые глаза - их текучую и бездонную прозрачность он хорошо запомнил после разговора в поезде. Охотник за книгами растерянно молчал; у него возникло странное ощущение, будто в этих глазах можно легко утонуть. - Вы не говорили, что собираетесь в Синтру, - выдавил он наконец. - Вы тоже. Слова ее сопровождались безмятежной улыбкой, в которой не было и следа смущения или удивления. Казалось, она искренне обрадовалась встрече. - Что вы тут делаете? - спросил Корсо. Она сняла ноги со стула и жестом пригласила его сесть, но он продолжал стоять. - Путешествую, - ответила девушка и показала книгу; это была другая книга, не та, что в поезде, "Мельмот-Скиталец" Чарльза Мэтьюрина (*87). - И читаю. И удивляюсь неожиданным встречам. - Неожиданным, - эхом отозвался Корсо. Для одного вечера встреч было многовато, особенно неожиданных. И он принялся отыскивать связь между ее присутствием в гостинице и появлением Рошфора на шоссе. Непременно должен существовать угол зрения, под которым все сразу встанет на свои места, но пока он такого не находил. Даже не знал, куда, собственно, следует смотреть. - Отчего вы не садитесь? Он сел, испытывая смутное чувство тревоги. Девушка закрыла книгу и с любопытством уставилась на него. - Вы не похожи на туриста, - заметила она. - А я и не турист. - Работа? - Да. - Любая работа в Синтре должна быть интересной. Только этого не хватало, подумал Корсо и поправил очки указательным пальцем... Допрашивать себя он не позволит, даже если в роли следователя выступает красивая и очень молодая девушка. Видно, тут и была зарыта собака: она слишком молода, чтобы излучать угрозу. А может, именно это и таило в себе опасность. Он взял книгу, оставленную девушкой на столе, и небрежно полистал. Современное английское издание, несколько абзацев были отчеркнуты карандашом. Он прочел один из них: Его глаза продолжали следить за тающим светом и сгущающейся темнотой. Эта противоестественная чернота словно говорила светлому и высокому творению Господа: "Освободи мне место, хватит уж светить". - Вам нравится читать готические романы? - Мне нравится читать. - Она чуть наклонила голову набок, и стала хорошо видна ее обнаженная шея. - Нравится держать в руках книги. Я всегда вожу в рюкзаке несколько. - Вы много путешествуете? - Да. Уже много веков. Услышав подобный ответ, Корсо скривился. Но она произнесла фразу вполне серьезно и наморщила лоб с видом маленькой девочки, рассуждающей о сложных материях. - Я принял вас за студентку. - И не совсем ошиблись. Корсо положил "Мельмота-Скитальца" на стол. - Вы загадочная девушка. Сколько вам лет? Восемнадцать, девятнадцать?.. Иногда у вас на лице появляется такое выражение, будто вам на самом деле гораздо больше. - Может, и больше. Каждый человек выглядит на столько, сколько он пережил и сколько прочитал. Поглядите на себя. - И что интересного я увижу? - Знаете, какая у вас улыбка? Улыбка старого солдата. Он смущенно дернулся: - Я не знаю, как улыбаются старые солдаты. - А я знаю. - Глаза девушки снова сделались матовыми; взгляд их обратился внутрь, заскользил по тропинкам памяти. - Однажды мне встретились десять тысяч человек, которые искали море. Корсо поднял бровь и таким образом выразил повышенный интерес. - Да что вы... Это относится к области пережитого или прочитанного? - Угадайте! - она пристально глянула на него, а потом добавила: - Вы ведь производите впечатление умного человека, сеньор Корсо. Она встала, взяла со стола книгу и подхватила с пола белые теннисные тапочки. Ее глаза словно вновь обрели жизнь, и охотник за книгами успел заметить, как в них промелькнуло что-то знакомое. Да, во взгляде ее было что-то узнаваемое, намек на уже виденное. - Может, еще и встретимся, - произнесла она на прощание. - Здесь же. Корсо не сомневался, что так оно и будет. И не смог бы однозначно ответить на вопрос: хочет он того или нет? Но времени на обдумывание этой проблемы у него не оставалось: в дверях девушка столкнулась с Амилкаром Пинту, который как раз входил в ресторан. Пинту был низеньким толстяком. Смуглая кожа его блестела, будто ее только что покрыли лаком, а густые и жесткие усы выглядели так, точно их подстригли всего несколькими взмахами ножниц. Он был бы честным полицейским, даже хорошим полицейским, если бы ему не приходилось кормить пятерых детей, жену и отца-пенсионера, который тайком таскал у сына сигареты. Его жена-мулатка двадцать лет назад была писаной красавицей, он привез ее из Мозамбика, после того как страна завоевала независимость, - тогда Мапуту еще назывался Лоренсу-Маркиш, а сам Амилкар был сержантом-парашютистом, увешанным наградами, тощим и храбрым. Корсо не раз видел его жену, когда по делам наведывался к Амилкару Пинту: подернутые пеленой усталости глаза, большие и дряблые груди, старые шлепанцы, красный платок на голове. Обычно он сталкивался с ней в прихожей их дома, где вечно пахло грязными детьми и вареными овощами. Полицейский вошел в зал, искоса глянул на уходившую девушку и плюхнулся в кресло напротив охотника за книгами. Он пыхтел и отдувался, как будто путь из Лиссабона проделал пешком. - Это кто? - Не обращай на нее внимания, - ответил Корсо. - Испанская девчонка. Туристка. Пинту успокоенно кивнул и вытер влажные ладони о брюки. Он часто повторял этот жест. Пинту сильно потел, на воротничке его рубашки в том месте, где ткань соприкасалась с кожей, всегда была видна тонкая темная полоска. - У меня возникла одна проблема, - сказал Корсо. Португалец расплылся в улыбке. Нет неразрешимых проблем - вот что означала его гримаса, И пока мы с тобой ладим, все будет нормально. - Не сомневаюсь, что вместе мы ее быстро решим. Теперь настал черед Корсо улыбнуться. Он познакомился с Амилкаром Пинту четыре года назад в связи с довольно грязным делом, когда на рынке "Ладра" (*88) всплыли ворованные книги. Корсо прибыл в Лиссабон, чтобы их опознать. Пинту арестовал двух человек; тем временем несколько ценных экземпляров, не успев вернуться к владельцу, куда-то исчезли - как в воду канули. Тогда Корсо с Пинту отпраздновали начало столь плодотворной дружбы в притонах Байру-Алту, при этом сержант-парашютист долго пережевывал жвачку ностальгических воспоминаний о колониальных временах и повествовалц как ему чуть не оторвало яйца в бою у Горонгозы. Под конец они горланили "Grandola vila morena..." на смотровой площадке в Санта-Лусии, и все вокруг, весь район Алфама, раскинувшийся внизу, был освещен луной, а неподалеку лежал Тежу, широкий и переливчатый, как серебряная скатерть, по которой очень медленно скользили мрачные силуэты корабликов - в сторону башни Белен. Официант принес Пинту заказанный кофе. Корсо подождал, пока он отойдет, и пояснил: - Речь идет о книге. Полицейский, склонясь над низким столиком, сыпал в чашку сахар. - А у тебя всегда речь идет о какой-нибудь книге, - заметил он осторожно. - Это особая книга. - А что, бывают не особые? Корсо снова улыбнулся. Улыбка получилась хищной, и в ней блеснула сталь. - Хозяин не желает ее продавать. - Это плохо. - Пинту поднес чашку к губам и с наслаждением начал отхлебывать глоток за глотком. - Купля-продажа - дело хорошее. Вещи перемещаются туда-сюда, я хочу сказать, что таким образом они не задерживаются на одном месте. Благодаря этому закладывается основа целых состояний, а посредники получают возможность заработать... - Он поставил чашку и снова вытер ладони о брюки. - Вещи должны крутиться. Таков закон рынка, закон жизни. Надо запретить не продавать. Не продавать - ведь это тоже своего рода преступление. - Целиком и полностью согласен, - заметил Корсо. - И в данном случае дело за тобой. Придумай что-нибудь. Пинту откинулся на спинку кресла и выжидательно посмотрел на собеседника. Посмотрел твердо и спокойно. Однажды в мозамбикской сельве они с командиром попали в засаду; и ему пришлось тащить на плечах смертельно раненного лейтенанту - всю ночь, почти десять километров. На рассвете он увидал, что лейтенант умирает, но не бросил его и донес труп до базы. Лейтенант был молоденьким, и Пинту подумал, что мать захочет похоронить сына на родине, в Португалии. За это ему дали медаль. Теперь дети Пинту играли его старыми, потускневшими и поржавевшими наградами. - Может, ты знаешь этого типа - его зовут Виктор Фаргаш. Полицейский кивнул: - Фаргаши - очень известный и старинный род. Когда-то влиятельный, но теперь он совсем захирел. Корсо протянул ему запечатанный конверт: - Тут все необходимые сведения: владелец, книга и адрес. - Виллу я знаю, - Пинту водил кончиком языка по верхней губе, иногда доставая и до усов. - Хранить там ценные книги - опрометчиво. Любой без труда может туда Залезть. - Пинту печально глянул на Корсо, словно и на самом деле сокрушался из-за легкомыслия Виктора Фаргаша. - Я даже знаю одного такого - вор-карманник из Шиаду, к тому же за ним должок. Корсо стряхнул с плеча невидимую пылинку. Подробности его не касались. По крайней мере, пока дело не будет сделано. - Только не торопитесь, к тому времени меня здесь уже не должно быть. - Не беспокойся. Ты получишь книгу, и сеньору Фаргашу упрекнуть тебя будет почти не в чем. Разбитое стекло - а на вилле половина стекол перебита... Работа будет чистой... А гонорар... Корсо кивнул на конверт, который его собеседник, так и не распечатав, держал в руке: - Там аванс - четверть. Остальное в обмен на книгу. - Договорились. Когда ты уезжаешь? - Завтра рано утром. Я позвоню тебе из Парижа. . Пинту собрался было встать, но Корсо жестом удержал его: - Еще одна проблема. Мне надо получить сведения о некоем типе: рост - метр восемьдесят или чуть меньше, усы, шрам на лице. Черноволосый, темные глаза. Худой. Не испанец и не португалец. Нынче ночью он крутится где-то поблизости. - Опасен? - Не знаю. Он следует за мной из Мадрида. Полицейский делал заметки на обороте конверта. - А с нашим делом он как-то связан? - Скорее всего. Но больше никаких данных у меня нет. - Ладно, что смогу, сделаю. У меня здесь, в местном полицейском участке, есть друзья. Потом загляну в архивы главного управления в Лиссабоне. Он наконец поднялся, пряча конверт во внутренний карман пиджака. Корсо успел заметить рукоятку пистолета - слева под мышкой. - Не хочешь посидеть со мной, чего-нибудь выпить? Пинту со вздохом покачал головой: - Я бы с удовольствием, но трое моих мулатиков заболели корью. Хватают заразу друг от друга, паршивцы. Он произнес это с усталой улыбкой. В мире Корсо все герои были усталыми. Они вместе вышли из гостиницы. У дверей Пинту ждал старый "ситроен". Корсо протянул Пинту руку и снова заговорил о Викторе Фаргаше: - Не забудь: никаких крайностей - и поаккуратнее... Самая обычная кража, не более того. Полицейский завел мотор, включил фары и с упреком посмотрел на Корсо через окошко с опущенным стеклом. Он вроде даже обиделся: - Мог бы не предупреждать. Мы же с тобой профессионалы. Проводив Пинту, охотник за книгами поднялся в номер, сел за свои записки и работал допоздна. Кровать его была завалена бумагами, на подушке лежали открытые "Девять врат". Он здорово устал и решил, что горячий душ поможет ему прийти в себя. Но едва он направился в ванную, как зазвонил телефон. Это был Варо Борха. Его интересовало дело Фаргаша. Корсо в общих чертах обрисовал ситуацию, упомянул и об отличиях, обнаруженных на пяти гравюрах из девяти. - Но, как и следовало ожидать, - добавил он, - продавать книгу наш друг отказывается. На другом конце телефонной линии повисло молчание; видимо, книготорговец размышлял, но о чем именно - о гравюрах или о несговорчивости Фаргаша - понять было невозможно. Когда он снова заговорил, тон его был предельно осторожным. - Так я и предполагал, - сказал он, и теперь Корсо отлично понял, о чем шла речь. - А есть ли способ обойти препятствие? - Может, и найдется. Трубка снова замолчала. Пять секунд, просчитал Корсо, следивший за секундной стрелкой. - Я оставляю это дело в ваших руках. Потом они обсуждали лишь какие-то мелочи. Корсо не упомянул о разговоре с Пинту, а его собеседник не удосужился полюбопытствовать, каким именно способом охотник за книгами собирался уладить дело или, как он выразился, "обойти препятствие". Варо Борха ограничился вопросом: не надо ли еще денег? Корсо отказался и обещал позвонить из Парижа. Потом набрал номер Ла Понте, но трубку по-прежнему никто не брал. Голубые страницы рукописи Дю