-- Конечно, --согласился я, вновь усаживаясь. -- Вы хотите спросить,
чем мы займемся, когда окажемся там. Что ж, отвечу. Вы будете сидеть тихо, а
я -- выполнять план "А".
-- Что еще за план?
-- Поступлю в цирковую труппу. Сидя среди публики, мы ничего не узнаем.
И пока я буду блистать на арене, вы сделаете все остальное. Джеймс и
Сивилла!
Кажется, я слышу, как вас тихим свистом зовет любимая нанотехнология.
-- Да, папа. Это очень веселая планета, но даже лучший отпуск
когда-нибудь кончается. Ты берешься за дело, и я чувствую, мы должны
последовать твоему примеру. Но, хотя мы и возвращаемся, канал связи будет
открыт, и ты мгновенно нас найдешь, если потребуется помощь.
-- Весьма признателен. Боливар, тебя еще не кличет романтика звезд?
-- Кличет, но пока не очень громко. Оказывается, финансовые операции --
это довольно занятно. Хочу узнать как можно больше, а потом наварить
деньжат. Устрою, так сказать, экзамен самому себе. А еще хочу, когда
понадобится, прийти тебе на помощь. Вернуться в космос мы с Сивиллой всегда
успеем.
-- Коли так, за работу!
Я снова вскочил на ноги и больше уже не садился.
ГЛАВА 3
-- И какими же талантами ты сразишь наповал хозяев цирка, когда пойдешь
наниматься в труппу? -- поинтересовалась Анжелина. -- Что тебе ближе всего?
Акробатика?
-- Не совсем. Хотя смог и акробатом, если б захотел.
-- Ну, в этом не сомневаюсь. Несмотря на...
-- Несмотря на почтенный возраст, ты хочешь сказать? -- перебил я
скрипучим стариковским голосом. После чего подпрыгнул и успел до приземления
пятикратно ударить пяткой о пятку.
Анжелина восхищенно зааплодировала.
-- Думаю, для меня найдется работенка полегче. -- Я достал из кармана
пять монет и погонял их между пальцами. -- Фокусы. Всегда ими увлекался.
Особенно карточными. Я буду каталой.
-- Каталой? Я считала, так называют карточных шулеров.
-- Ошибаешься. Катала -- термин фокусников, определяет одно из
направлений этой профессии. Сейчас покажу.
Я снял с полки запечатанную колоду карт, сорвал упаковку. Веером
разложил карты на столе, собрал, лихо перетасовал и снова пустил веером,
рубашками кверху.
-- А теперь выбери карту. Любую. Вот так. Посмотри. Отлично.
Я смахнул карты в ладонь и снова разложил.
-- Верни ее в колоду.
Когда Анжелина это сделала, я хорошенько перетасовал карты и разложил
лицом вверх.
-- Будь любезна, покажи ту, которую выбрала.
Она посмотрела на карты, затем на меня и снова -- внимательно -- на
карты.
-- Ее здесь нет.
-- Уверена?
-- Конечно, уверена.
-- Король пик?
-- Да! Но как ты узнал?
-- Чего проще! Я вижу эту карту через карман твоей юбки.
Я вытянул пикового короля и вручил ей. Она ахнула:
-- Это он! Да ты и правда фокусник! И столько лет скрывал! Я думала, в
карты ты умеешь только жульничать.
Я поклонился, принимая комплимент.
-- Фокусы только с виду похожи на волшебство. Но это дело непростое.
Прежде всего надо отвлечь внимание, чтобы ты смотрела туда, куда мне нужно.
Потом я заставляю...
-- Заставляешь? Меня? Никогда!
-- Это, опять же, профессиональный термин. То есть я добиваюсь, чтобы
ты взяла именно ту карту, которую нужно. Потом я смотрю, как ты возвращаешь
ее в колоду, и отмечаю эту карту ногтем мизинца. Но ты этого не видишь, так
как карты обращены рубашкой к тебе. А тасуя колоду, я извлекаю карту и прячу
в ладони. И опускаю ее в твой карман.
-- Но я этого не заметила!
-- И не должна была заметить. Остается только достать карту из кармана.
Опля! Дело в шляпе. Однако на сцене одних манипуляций с картами, конечно,
будет недостаточно. Как любитель я неплох, но пора идти в профи.
-- Мысль здравая, -- сказала Анжелина. -- Тем паче что ты показал себя
настоящим профессиональным фокусником, когда в последний раз очищал банк. --
Она улыбнулась и восторженно хлопнула в ладоши. -- А я буду твоей прекрасной
ассистенткой. Какая женщина не мечтает об артистической карьере? Носить
прелестные, потрясающие костюмы!
-- Я об этом думаю. Очень серьезно думаю. А еще -- о том, что пора
получше изучить мое новое поприще.
Увы, это оказалось не так-то просто. Испокон веков фокусники не
отличались разговорчивостью, когда дело касалось секретов мастерства.
Держали их за семью печатями, под семью замками. И хотя я прошерстил
миллиарды банков данных, стоящей информации удалось собрать очень мало. Так,
карточные проделки, исчезающие кролики и прочие пустяки. И возникло
нехорошее и стойкое предчувствие, что в "Большом Бигтопе" меня поднимут на
смех, если я явлюсь с таким убогим репертуаром.
Я рявкнул компьютеру: "Отключись", -- а затем прорычал:
-- Ну, ничего. На худой конец остается акробатика.
-- Не отчаивайся.
Анжелина наполнила мой бокал алкогольсодержащим средством от отчаяния.
Я глотнул и благодарно улыбнулся своей верной боевой подруге.
-- Ты права. Не к чему тревожиться, лучше напрячь старые мозговые
клетки. Если бы профессия фокусника была такой простой, мы бы сидели по уши
в факирах. А дело обстоит совсем иначе. Но по телику постоянно показывают
фокусников, и я, глядя на них, благоговею. Каким удается то, что они делают?
Вернее, как они научились этому? Не по книгам и не по компьютерным
программам, я проверял. Но ведь научились! Как?
-- Ты хочешь спросить, у кого, не правда ли?
-- Хочу, хочу! -- воскликнул я, вскакивая на ноги и тыча пальцем вверх.
-- Они перенимают тайны друг у друга. У каждого мага должен быть
подмастерье. Вот кем я стану.
Я повернулся к давно уже привычному чемодану с "Нанотехтриком- 68Х".
-- Мой верный компьютер, проснись!
-- О великий, слушаю и повинуюсь.
Анжелина приподняла изящную бровь.
-- Ты сделал из него электронного раба?
-- А почему бы и нет? Чем бы мое старое эго ни тешилось, лишь бы не
плакало. -- Я снова обратился к чемодану: -- Фокусники. Лучшие фокусники.
Фокусники, знаменитые на всю галактику. Всех найти, составить список.
Я и договорить не успел, а из компьютера с тихим шелестом полезла
распечатка. Всего-навсего шесть пунктов. Узкий круг избранных, ничего не
скажешь.
x x x
Я добрый час убил на подготовку неотразимой рекламы, перечислил свои
многообразные и убедительные дарования и выразил желание поступить в
ученики к волшебнику сцены. Разумеется, главной приманкой была моя
готовность платить за обучение огромные деньжищи. Когда послание отправилось
в электронный вакуум, я осушил бокал и навострил ухо. Да, я не ошибся --
желудок укоризненно урчал.
-- Пора обедать, -- проурчал, вторя ему, я. -- Предлагаю сделать это в
самом шикарном и чудовищно дорогом ресторане, а тем временем, надеюсь,
кто-нибудь клюнет на мой крючок. И мы, возвратясь, узнаем, кого судьба
прочит мне в наставники.
Мы пообедали шикарно и чудовищно дорого, и в тот момент, когда я дал
знак официанту принести счет, появилась Сивилла. Да, это была Сивилла,
потому что Сивилла, ее "второе я", вместе с Джеймсом вернулась на
Усти-над-Лабам к работе над совместным компьютерным проектом.
-- Поесть? -- предложил я. -- Или выпить?
-- Нет, спасибо. Ну, может, крошку пирожного и каплю вина. Благодарю.
-- Она глотнула вина и улыбнулась.
-- Урвала несколько минут -- поговорить, пока Боливар на заседании
совета директоров только что созданного нами частного банка "Кредитный
ручеек". Мы решили поиграть с инвестициями.
-- С инвестициями? Может, и мне попробовать? Надо же куда-то пристроить
деньги Кайзи.
-- Те же самые слова произнес Боливар. Вдобавок он неуверен, что твой
сверхсекретный счет абсолютно надежен, и потому перевел все твои деньги
сюда, чтобы лежали под его присмотром.
-- Как любезно с его стороны!
-- А также чтобы профинансировать учреждение "Кредитного ручейка".
Пожалуй, даже слишком любезно, подумал я. Но вслух этого не сказал. Я
был уверен: Боливар знает, что делает.
-- Еще вина?
Я наполнил бокалы. Мы выпили.
-- Ведь ты не для того пришла, чтобы говорить о банках, -- сказала
Анжелина.
-- Верно. Пока Боливар увлеченно Делает деньги, я думаю о новой карьере
Джима. В Специальном Корпусе у меня есть связи, и я разузнала кое-что о
цирках. Просмотрела самые популярные программы, и одна показалась мне очень
интересной. Называется "Чудовищное шоу Гара Гуйля. Всегалактическое
уродство".
-- На мой взгляд, не слишком заманчивое название, -- заметила Анжелина.
-- Вдобавок такие вещи, кажется, противозаконны.
-- Я тоже так подумала, а потому провела через Специальный Корпус
осторожное расследование. Нет, все совершенно легально и интересно...
Во мне проснулось любопытство:
-- Интересно? В каком отношении?
-- Боюсь, тебе придется выяснить самому. На сегодняшний день это все,
что я раскопала. Ну, разве что еще одна мелочь: по мнению Специального
Корпуса, Гар Гуйль заслуживает доверия. Если еще что-нибудь узнаю,
непременно сообщу. Как продвигается освоение твоего ремесла?
-- Это будет ясно, как только я получу ответы на несколько вопросов. У
меня такое чувство, будто впереди -- совершенно неизведанный путь.
-- Желаю удачи. -- Она гляну дана часы, коснулась губ салфеткой. --
Боливар, наверное, уже освободился, я должна лететь. Пока.
И она упорхнула на крыльях энтузиазма.
Мы расплатились и вернулись, сытые, в номер. Мне не терпелось узнать,
кто польстился на мои денежки.
Никто! Ровным счетом никто!
Не лучшим образом дело обстояло и на другой день. Мои рекламные листки
канули в межзвездную пустоту. Вот тебе и фокус! А потом звякнул колокольчик
электронный почты, и я, исполненный восторга, подхватил лист с лотка.
Через секунду клочки полетели на пол. Сопровождаемые трехэтажной бранью
на эсперанто:
-- Fiegulo! Bastardego! Ekskrementkapo!
-- Похоже, ты не слишком доволен результатом, -- констатировала
Анжелина.
Отвечать пришлось сквозь скрежещущие зубы:
-- В жизни мне так не плевали в душу. Не просто отказ, еще и насмешки,
унижение, оскорбление, хамство...
-- И все прочее. Видать, и правда свою науку фокусники держат в
строжайшем секрете. Каков будет твой следующий шаг?
-- Спроси что-нибудь полегче, -- проворчал я, нервно расхаживая по
комнате. Чего стоило не рычать и не крушить мебель! -- Проклятье! Ни один
знаменитый фокусник не захотел взять меня в ученики!
-- Тогда почему бы не обратиться к незнаменитым?
-- Не пойдет. Мне нужны только лучшие.
-- Может, все лучшие вымерли? Впрочем, если они действительно были
лучшими, то сумеют, наверное, поговорить с тобой из могилы.
-- Без шуток! Дело серьезное!
И тут я застыл как вкопанный. Меня осенило. Не живые, не мертвые...
Но... отошедшие от дел! Мой верный чемодан ждал только команды. Новый список
состоял лишь из двух имен. Обладатель первого находился во многих световых
годах от нас. Затем мой дрожащий палец указал на адрес второго:
-- Вышел на пенсию и живет в "Счастливых Гектарах", доме престарелых
артистов. Мне это нравится!
-- А ты знаешь, где они, эти "Счастливые Гектары"?
-- Конечно! На Элизиуме слышал. Ничего удивительного -- эта планета
развлечений обслуживает тьму-тьмущую звездных систем. Ну что, звоним в
"Самокат напрокат"? Заказываем транспорт?
-- А то как же! Жду не дождусь встречи с Великим Гриссини. А пока ты
будешь звонить, я распечатаю его послужной список.
x x x
Через несколько часов мы подкатили к воротам "Счастливых Гектаров". Они
располагались под аркой с вывеской из мигающих лампочек: "Дом звезд". Мы
пересекли шикарный сад, где пожилые люди прогуливались по дорожкам или
сидели в тенистых' беседках, где трудились на клумбах робосадовники, где
циркулировали роболакеи с чаем, сандвичами и пирожными. У некоторых на
подносах я заметил запотевшие бокалы. Анжелина перехватила мой взгляд и
укоризненно покачала головой.
-- Джим, рано заливать зенки. Сначала найдем фокусника.
Дама за стойкой бюро обслуживания, обладательница элегантного платья и
изысканной прически, была сама обходительность.
-- Великий Гриссини? Конечно, он проживает у нас. Ну-ка посмотрим...
Она перебирала ключи, а я ломал голову: где же я ее раньте видел? В
таких ситуациях у Анжелины мозги работали гораздо быстрее.
-- Да вы же Хеди Ластарр! Подумать только, я вас видела в "Планете
страсти". Какое это было удовольствие -- словами не передать!
-- Неужто поклонница? -- проворковала Хеди, приглаживая стильные седые
локоны. -- Как мило с вашей стороны. Мало кто в наши дни помнит старое
доброе объемное телевидение.
-- Кто забыл, тот очень много потерял. Старое кино -- не то что
нынешняя мура.
-- Всем сердцем согласна. Ага! Великий Гриссини -- в западном саду.
Ступайте за служителем, он вас проводит. И не забудьте: мы освобождены от
уплаты налогов. -- Она деликатно указала на ящик для пожертвований с
надписью красивыми узорными буквами: "Подавать бедным никогда не вредно". Я
затолкал в щель несколько кредитов, и Хеди Ластарр просияла. Затем робот
голубой окраски вывел нас в сад.
-- Вот человек, которого вы ищете, -- указал он на сидящего под
зонтиком мужчину и покатил восвояси.
Великий Гриссини вовсе не выглядел исполином. Кожа да кости, бледный
как смерть, парик смахивает на старую швабру. Нас экс-факир встретил
подозрительным взглядом. Я вспомнил, как реагировали (и не реагировали)
фокусники на мои попытки сближения. Ершистый народ. Не стоит повторять
ошибки. Пока Анжелина везла меня в "Счастливые Гектары", я ознакомился с
биографией Гриссини и решил не излагать свою фальшивую "легенду". Тут нужен
деликатный подход.
-- Позвольте спросить, имею ли я честь обращаться к Паскуале Гриссини,
известному всей галактике как Великий Гриссини?
Невнятный горловой звук мог означать все, что угодно. Я попытался
изобразить располагающую улыбку и представил себя и Анжелину. Гриссини не
дослушал до конца:
-- Тяпнуть хотите?
-- Ода, конечно. Вы очень любезны.
Он снова булькнул горлом -- на этот раз оживленнее -- и нажал на столе
перед собой кнопку. Когда он отводил большой палец, я увидел на ногте
рисунок -- стилизованный бокал для коктейлей. Что ж, вполне красноречиво.
Приехал робот -- ящик на колесах. Ящик обладал руками и был увенчан
головой мужского манекена.
-- Чего изволите? -- спросила эта штуковина. -- Сегодня наш фирменный
напиток -- Цубенельгенубийский чай со льдом. Сто пятьдесят градусов.
-- Мне двойную!
Великий Гриссини с заметным воодушевлением подался вперед.
Мы с Анжелиной тоже заказали фирменный.
Внутри у робота погудело, затем откинулась крышка люка и показался
поднос с охлажденным напитком. За прозрачной перегородкой!
-- Это стоит двадцать два кредита, -- сообщил робот. -- Только наликом.
-- И широко раскрыл рот, показывая прорезь для денег на месте языка.
Я покосился на Гриссини. Тот уподобился мраморной статуе. Стало быть,
мой ход.
Я шпиговал робота монетами, пока вмонтированный в него рожок не
исполнил краткий туш. Перегородка скрылась, механические руки водрузили
поднос на стол.
--А еще -- прожаренных крендельков из морских водорослей,-- потребовал
наш новый друг, улыбаясь одними глазами.
Я с удовольствием расплатился. А когда Великий Гриссини присосался к
стакану с токсичным чаем, я ударил по самым ярким параграфам его карьеры:
--Ваш "Исчезающий бойспраут" -- подлинная вершина циркового искусства.
Настоящий мальчик поднимался по канату на глазах у публики, а затем
мгновенно пропадал. Вам известно, что этому фокусу посвящены две книги? И
оба автора утверждали, что знают, в чем тут хитрость.
-- Они и правда знали?
-- Нет. Во всей галактике ваша тайна -- до сих пор тайна. И она жива в
памяти благодарных зрителей.
-- Да, им этот номер нравился.
Он покивал, но несильно, чтобы губы не оторвались от стакана.
-- Но больше всего, насколько мне известно, завсегдатаев цирка восхищал
"Исчезающий свинобраз". Прямо на глазах у зрителей огромная свирепая тварь
просто-напросто дематериализовалась. О да, это было поистине чудо! Цирковое
искусство в неоплатном долгу у Великого Гриссини, в галактике несть числа
его почитателям, и он никогда не познает забвение.
-- Дерьмо свинобразье! -- рявкнул он, подавая наконец признаки жизни.
-- Если бы меня помнили, я бы не ушел с арены, не страдал бы от жажды на
солнцепеке, не жил бы одними воспоминаниями!
У него на миг увлажнились глаза. Он осушил бокал, отодвинул, посидел с
опущенной головой, жалея себя, а затем протянул к роботу руку с посудиной. И
молчал, пока она не наполнилась. Изрядный глоток вернул ему самообладание.
-- Когда ты стар, публика за тебя гроша ломаного не даст. Не дадут и
продюсеры. Молодых фокусников со свежими номерами -- пруд пруди. Вот я и
ушел, не дожидаясь пинка под зад. И увяз в этой выгребной яме, чей девиз
"Живи, пока не сдохнешь". Подписал контракт и получил обещанные стол и кров.
Да вот незадача -- не прочел набранный петитом текст. Самоуверенный я тогда
был, самоуверенный и глупый. Положился на своего хитрозадого адвоката, а
когда хватился, было уже слишком поздно. Он впал в маразм, и теперь с него
взятки гладки. Представляете, этот олух устроил меня сюда, даже не заглянув
в контракт! Даже не заметив, что меня брались обеспечивать лишь самым
необходимым! Обещали кормить, но не вкусно. Обещали стелить, но не мягко.
Захочешь еще чего-нибудь -- плати. Разумеется, адвокаты забыли об этом
предупредить.
Он с шумом высосал последние капли, и я азартно нажал кнопку на столе.
На этот раз улыбка на моем лице была совершенно непринужденной. Что плохо
для него, то хорошо для меня.
-- Запомните сегодняшний день, -- сказал я. -- Поскольку это первый из
дней, которые вам суждено провести в холе и неге. Подумайте о лучших яствах,
какие только можно вообразить. Подумайте о холодильнике, где никогда не
иссякнет выпивка.
-- Чего ради я должен обо всем этом думать?
В нем мгновенно проснулась подозрительность. Впрочем, она не помешала
сцапать бокал коктейля, едва тот появился на столе.
-- А того ради, что все это вы получите. Плюс лучшие гериатрические
процедуры. К чему вам столько морщин? Все это мы гарантируем, как и то, что
ваши замечательные чудеса снова украсят звездные арены и принесут вам
известность.
-- Какие арены? Какая известность? Да из меня песок сыплется.
-- Не волнуйтесь, вам не придется ударить пальцем о палец. Но вы будете
почивать на лаврах, зная, что ваш ученик упрочивает благородную традицию...
-- Нет у меня ученика. Всегда в одиночку работал.
-- С этого дня будет. Договорились?
-- Нет. Мои фокусы -- это мои фокусы. Ни с кем не делюсь!
-- Речь идет не о дележе, а о преемственности. -- Я придвинул к нему
полный до краев бокал. -- Вы меня научите всему, что знаете, а я никому
ничего не раскрою.
-- Даже мне, -- подхватила Анжелина. -- Конечно, за исключением тех
номеров, в которых мне предстоит ассистировать. Как это будет прекрасно! --
Она погладила его по запястью и получила в награду безрадостную улыбку.
-- А ведь неплохо было бы еще разок выйти на сцену. Подержите меня за
руку, детка... -- Вдруг он нахмурился. -- Не согласен. Уйду в могилу я,
уйдут и мои тайны. Меня не подкупите.
-- Да я и не пытаюсь вас подкупить! -- воскликнул я с жаром, который
свидетельствовал как раз об обратном. -- Но искусство не должно умереть
вместе с вами. Как же без него обойдутся тысячи еще не родившихся зрителей?
На мой взгляд, это прозвучало неубедительно. Должно быть, спиртное
затуманило мозги. Убийственная штука этот Цубе... небе... Тьфу, не
выговорить.
-- Я объясню, что пытается сказать мой муж. -- Похоже, из нас троих
только Анжелина осталась сравнительно трезвой. -- Он до такой степени
восхищен достижениями Великого Гриссини, что решил сделать его счастливым до
конца дней. И если вы поделитесь своими секретами, он свое обещание сдержит.
Для него -- карьера. Для вас -- счастливые годы. Вот и решайте.
-- Ну... -- промямлил он, и я понял, что этот бой мы выиграли.
x x x
Мы сняли дом неподалеку от "Счастливых Гектаров". Каждое утро Великого
Гриссини привозил лимузин. День ото дня он выглядел все лучше -- хорошее
питание, в меру выпивки плюс чудодейственные гериатрические процедуры делали
свое дело. Казалось, он и в росте прибавил, когда ради нас взялся за старое.
Мы заказали столь же дорогую, сколь и удивительную аппаратуру, и, пока
дожидались ее, Великий Гриссини преподавал мне азы мастерства.
-- Отвлекать, отвлекать и еще раз отвлекать! Накрепко зарубите себе на
носу эти три волшебных слова. Не забывайте: публика хочет, чтобы ее надули.
Пока она смотрит сюда, вы манипулируете здесь..
"Сюда" -- это его поднятая белая рука, выхватившая из пустоты
припрятанную в ладони монетку. "Здесь" был цилиндр, секунду назад пустой, а
теперь таящий в себе белого грызуна, которого факир миг спустя вытащил за
длинные уши. Меня он надул безупречно. Я и не заметил, как он достал
зверушку из подвешенного под столом мешка, а затем, прикрывая ее собой,
сунул в шляпу. Когда он продемонстрировал все медленно и открыто, фокус
показался донельзя примитивным. Гриссини угадал мою мысль и улыбнулся.
-- Конечно, когда объясняешь, в чем секрет, зритель разочаровывается.
Думает: до чего же просто, как это я не заметил? Вот почему фокусник никогда
не раскрывает своих тайн. Разоблачить его -- все равно что лишить
невинности. Он должен верить в волшебство, хоть и знает назубок рецепты
своей кухни, и внушать эту веру публике. Не пренебрегайте сим правилом, и
вам отплатят любовью. Скажете, в мире нет волшебства? Сделайте так, чтобы
оно появилось, и вас будут носить на руках. А теперь исполните все, что я
показал. Не торопитесь. Вот так, уже лучше... хоть и не слишком.
В дверь постучала Анжелина, я открыл.
-- Доставка. Огромный ящик от "Просперо электроникс" .
-- Ага! -- Гриссини возбужденно потер ладони. -- Очень скоро мы
воссоздадим потрясающее чудо -- "Исчезновение свинобраза"!
ГЛАВА 4
Этот дом мы сняли еще и по той причине, что в нем была огромная
гостиная. Когда мы убрали всю мебель и забили ею гараж, гостиная стала нашим
театром. Ее разгородили занавесами, раздвигавшимися и сдвигавшимися от
одного нажатия на кнопку. Мы с Анжелиной, сидя в кресле перед сценой,
служили благодарной публикой. И смотрели, как техники под руководством
Гриссини готовят аппаратуру к "Исчезновению свинобраза".
Все выглядело довольно просто. На сцене перед задним занавесом возвели
двустенную клетку из металлических брусьев. В плане она образовывала
треугольник. Одна сторона -- занавес, две другие -- металлические решетки.
Нас Гриссини удостоил вниманием лишь после того, как техники получили
щедрый магарыч и разрешение отправляться восвояси.
-- Для фокуса все готово, -- объявил он. -- Дело только за свинобразом.
-- Это довольно хлопотно, -- сказал я. -- А нельзя ли при демонстрации
использовать другое существо?
Он поразмыслил, затем указал на Анжелину.
-- Конечно, большое и грозное животное чрезвычайно усугубляет эффект.
Но в целях демонстрации сгодится и она. Прошу, дорогая.
Гриссини и мою жену скрыл занавес, а через минуту я увидел их в клетке.
-- Вы должны стоять совершенно неподвижно, -- предупредил он. -- Что бы
ни происходило, не двигайтесь. Понятно?
-- Вполне. Я буду как статуя.
-- Хорошо. Когда я делаю фокус по всем правилам, свинобраз скован
цепями и не шевелится. Итак, начинаем.
Он скрылся за занавесом. Анжелина сложив руки на груди, терпеливо
ждала, когда Великий Гриссини выйдет на сцену и поклонится публике, то есть
мне. Я ответил бурными и продолжительными аплодисментами.
-- Леди и джентльмены, -- заполнил гостиную его усиленный электроникой
голос, -- вы только что видели, как униформисты заключили опасного
свинобраза... простите, очаровательную леди в эту клетку. Она изготовлена из
несокрушимых стальных брусьев. -- Гриссини постучал волшебной палочкой с
металлическим наконечником по прутьям решетки. Они звякнули, как и
полагается несокрушимым стальным. -- Вы видите крепкие замки и цепи, которые
удерживают на месте огромного зверя. -- Замки и цепи присутствовали, чего
нельзя сказать о свинобразе. -- Бежать из этой клетки невозможно.. ну, разве
что с помощью волшебства. Волшебства, которое вас изумит и поразит.
Держитесь за стулья!
Громом раскатилась дробь невидимых барабанов и оборвалась на последнем
крещендо. В тот же миг на клетку упал черный покров. Он висел
одну-единственную секунду, потом Гриссини сдернул его.
-- Анжелина! -- вскричал я.
Она исчезла. Клетка была пуста. Я вскочил и ринулся вперед.
-- Спокойствие! -- громовым голосом рявкнул Гриссини. Я остановился и
сел. -- Это же всего-навсего фокус.
Почему же с меня ручьями льется пот?
Пока факир уходил за занавес, мне огромного труда стоило усидеть на
месте.
Он появился, ведя под руку Анжелину. Оставаться в кресле я уже не мог,
подбежал к ней и заключил в объятия.
-- Что произошло? -- спросил я.
-- Не знаю. Кругом; было совершенно темно, пока не появился мистер
Гриссини н не вывел меня. А ты что видел?
-- Ничего. На мгновение упал покров, и ты исчезла.
-- А мне не казалось, что я исчезла. Или что меня передвигали. Вообще
ничего не заметила, кроме темноты. -- Она посмотрела на улыбающегося
фокусника. -- Что вы сделали?
Он поклонился и картинно раскинул руки.
-- С удовольствием расскажу, поскольку вы собираетесь участвовать в
этом представлении. -- Улыбка стала еще шире, и он театрально ткнул пальцем
вверх. -- Все благодаря зеркалам.
Боюсь, в ту минуту мы с Анжелиной были способны только на то, чтобы
показать Великому Гриссини наши миндалины.
Он велел нам посмотреть на металлическую решетку в упор.
-- Сейчас все произойдет открыто, без черного покрова. Смотрите
внимательно. Абракадабра!
Мгновенно и бесшумно промежутки между брусьями превратились в зеркала.
Мы с женой изумленно переглянулись. Фокусник счастливо рассмеялся.
-- В брусьях скрыты зеркальные полоски. Выдвигаются по сигналу
радиопередатчика. Зрителям клетка кажется пустой, поскольку они смотрят на
отраженный в зеркалах голубой занавес. И пока они сидят, разинув рты,
ассистенты уводят свинобраза, зеркала исчезают, и на этот раз клетка
действительно пуста. Не правда ли, просто и в высшей степени эффектно?
-- Разит наповал, -- кивнул я.
-- Совершенно с вами согласен, -- заметил Кайзи, отворяя лично мною
запертую дверь и входя в гостиную. -- Джим, вы потратили кучу моих денег, и
у меня возникло вполне естественное желание посмотреть, чем вы тут
занимаетесь. Я читаю ваши ежедневные отчеты и, разумеется, отчеты моих
агентов. Вы уверены, что цирк имеет отношение к кражам?
-- Компьютерные программы не лгут. Мы составили перечень краж. Я дал
компьютерам задание изучить и сопоставить малейшие детали всех преступлений.
Мы прочесали файлы новостей, тщательно проанализировали расписания
космопортов и аэропортов. Встречались довольно похожие эпизоды. Из горы
данных, которую мы добыли и проанализировали, удалось извлечь только одно
обстоятельство, связанное со всеми преступлениями. В каждом городе выступала
цирковая труппа. То есть труппы были разные, но на манеже обязательно
появлялся некий силач по имени Пьюссанто.
Пришел черед Великого Гриссини таращиться на нас, изумленно раскрыв
рот.
-- Пора сделать антракт. -- Анжелина вежливо взяла его под руку и увела
со сцены. -- А заодно и горло промочить.
-- Мысль здравая. -- Кайзи уселся в кресло и пригладил мягкий мех
утреннего костюма. -- И все же она не решает главной проблемы: я трачу
большие деньги и жду утешительных результатов. Если уж на то пошло, я готов
вас материально стимулировать. То есть придержу ежедневные выплаты, пока вы
не войдете в контакт с подозреваемым силачом.
-- Вы не посмеете!
-- Помилуйте, отчего же? Статья шестая, восемнадцатый параграф нашего
договора.
-- Что-то я не припоминаю такого параграфа. -- У меня перед глазами
живо встала горестная картинка: крылатые банкноты улетают в ночную мглу.
-- Припомните, если повнимательнее прочтете документ, на котором стоит
ваша подпись. Копия контракта при вас?
-- Нет. Она в банке.
-- Разумная предосторожность. Ничего, я прихватил свою -- подумал,
вдруг вам захочется взглянуть.
Он достал из мехового бумажника документ -- на сей раз не шедевр
полиграфии, а обычную принтерную распечатку. Я пробежал текст глазами и
победоносно воздел копию контракта над головой.
-- Я прав! В шестой статье всего семнадцать параграфов!
-- Да неужели? -- Кайзи выглядел сбитым с толку. Но тут он склонился
над бумагой и ткнул пальцем в конец семнадцатого параграфа. -- А на это что
скажете?
Я заморгал.
-- Похоже на чернильную кляксу.
-- Внешность обманчива. -- Он достал из саквояжа медную трубу и вручил
мне. -- Поглядите в микроскоп.
Я поглядел. Все равно обыкновенная клякса.
-- Это потому, что он настроен на четырехкратное увеличение.
Поставьте-ка на четыреста.
Я нашел регулировочное колесико, покрутил и снова посмотрел. Клякса
превратилась в текст, в восемнадцатый параграф. Меня надули.
-- Не отчаивайтесь, -- посоветовал Кайзи. -- Просто работайте
энергичнее, и все будет хорошо. Вдохновитесь мыслью о кругленькой сумме,
которая накапливается на вашем депоненте.
-- Уже вдохновился. И уже работаю. Энергично. Мой агент связался с
"Большим Бигтопом" и подписал контракты. Скоро я поступлю в труппу. Как раз
накануне премьеры на Феторре.
В голосе моем звучала роковая решимость. Кайзи ни к чему знать, что я
освоил еще не все заявленные фокусы. А также что здесь, на развлекательной
планете, нет ни одной свинобразьей фермы. К тому же факт остается фактом: до
сих пор Кайзи был добрым и щедрым работодателем, и мне не хотелось его
разочаровывать. Пусть даже это требовало некоторой скупости по части правды.
Короче говоря, если он оказался способен натянуть нос старине диГризу,
то и старина диГриз вправе кое-что оставить в загашнике.
-- Позаботьтесь о том, чтобы не опоздать к открытию сезона, -- сказал
Кайзи. -- Ради нашей обоюдной выгоды. Увидимся на премьере.
Он удалился так же внезапно, как пришел, а я огляделся в поисках
Анжелины. Как там насчет упомянутого ею возлияния?
Анжелина и Гриссини сидели и болтали в саду, в крытом портике. Я
подошел и скорее с вожделением, чем с простой благосклонностью устремил взор
на полный до краев запотевший бокал. Он поджидал меня. Одним глотком
расправясь с его содержимым, я сказал:
-- Бальзам на мои раны!
Анжелина вопросительно подняла изящные брови.
-- Похоже, кого-то из нас вдруг разобрала жажда. Проблема с Кайзи?
-- Так уж и проблема... Хотя радоваться особенно нечему. Ты ведь
знаешь, в последние дни он мне подбрасывал деньжат. Похоже, чернильная
клякса на контракте позволяет Кайзи приостанавливать выплаты, когда ему
этого захочется. И вот -- захотелось. Но он обещал возобновить отчисления,
как только мы поступим в цирк.
-- Клякса? -- удивилась Анжелина.
-- Только для невооруженного глаза. Под лупой она превращается в
кошмарный параграф.
-- Значит, тем важнее то, о чем мы говорили, пока ты беседовал с Кайзи.
Я имею в виду сроки.
-- Подготовиться полностью все равно не успеете. -- Гриссини поднес
бокал ко рту и глубоко вздохнул. -- Схватываете вы на лету, но этого
недостаточно.
Я потупился и постарался выглядеть в глазах маэстро скромным.
-- Я позабочусь о том, чтобы в вашем репертуаре было достаточно фокусов
и трюков. Но все же "Исчезающего бойспраута" вам не осилить.
-- Но как же без него? Это ваш коронный номер! Почему мы его не осилим?
-- Ну, главным образом потому, что у нас нет бойспраута. -- Как всегда,
логика Анжелины была убийственной. -- Я думала над этим, но трудно подыскать
восьмилетнего мальчугана. К тому же это противозаконно.
-- Когда я выступал, передо мной такой проблемы не стояло, -- припомнил
фокусник. -- Гриссини -- большая семья, и всегда удавалось найти маленького
кузена или племянника. Увы, все они выросли и рассеялись по дальним уголкам
галактики.
-- А нельзя ли обойтись без мальчика? -- упорствовал я.
-- Ни в коем случае! На этом-то и построен фокус. Мальчика сажают среди
публики, чтобы вызвался в нужный момент добровольцем. "Исчезающего
бойспраута" я всегда приберегал напоследок, как долгожданный номер под
занавес. Для начала встряхивал свою огромную крылатку. Взлетали голуби,
выскакивали два кролика. Восторженная публика вопила и аплодировала. Я
поднимал руки над головой, звучали оглушительные фанфары и громовой раскат.
Зрители не умолкали. Я обращался к ним: "Вот он, момент, которого ждали все.
Найдется ли среди вас бойспраут в мундирчике?" Всегда находилось несколько.
"Ну-ка, -- говорю, -- покажитесь!" Дети вскакивали на ноги. "Идите сюда! --
кричу. -- Кто первым заберется на сцену, тот вместе со мной будет
демонстрировать следующий фокус, а еще получит двадцать кредитов". Малыши
кричали и отпихивали друг дружку. А мой помощник сидел в первом ряду,
поблизости от ступенек. Он тоже вскакивал и устремлялся к сцене. При этом
налетал на людей, даже на ноги наступал. То есть всячески доказывал, что он
обыкновенный маленький зритель, а никакая не подсадка. Я просил его принести
корзину, опустить на пол передо мной. Брал кусок веревки и бросал в корзину.
Мальчик терпеливо ждал. И вдруг раздавалась сверхъестественная музыка. Я
делал над корзиной магические пассы, веревка выныривала и без всякой
поддержки, извиваясь змеей, поднималась в воздух. Казалось, мой мальчик
поражен ничуть не меньше остальных. Я махал ему рукой, и он проходил позади
меня к корзине. А музыка -- все громче, напряженнее... Возьми веревку,
говорил я, и мальчик боязливо пятился. Я делал пасс, и у него выпучивались
глаза, а все мышцы деревенели. И вот он уже полностью под моим контролем.
Что я ни прикажу, все исполнит в точности. Я машу рукой, ион хватается за
веревку. И лезет по ней.
Мы с Анжелиной кивали, зачарованные рассказом. Я живо представил, как
мальчик лезет по веревке, изумляясь этому ничуть не меньше зрителей.
-- И вот, -- драматически интонировал Гриссини, -- мальчик добирается
до верхнего конца веревки. Музыка обрывается оглушительным громом литавр, и
я всплескиваю рукой. И в тот же миг мальчик пропадает, исчезает, а обмякшая
веревка падает в корзину. Я переворачиваю корзину, веревка вываливается. И
все. Я кланяюсь. Занавес.
-- Чудесно, -- сказала Анжелина. -- В чем же фокус?
-- Вам его не показывать, а потому и знать ни к чему.
И никакая лесть не убедила его передумать.
-- Я вам не расскажу. Зато раскрою загадку "Левитирующей леди". Сегодня
утром прибыла аппаратура, пойду устанавливать. -- Он повернулся к Анжелине.
-- Вы купили черное платье, о котором я упоминал?
-- Да.
-- Замечательно. Если соблаговолите надеть его сейчас, перейдем к
следующему номеру.
Я остался в одиночестве. Гриссини возился с аппаратурой, Анжелина
переодевалась. Я пил. Разумеется, в меру. Только для того, чтобы поднять
настроение, испорченное коварным мошенником Кайзи. Мне ведь уже понравилось
звонить по утрам в банк.
-- Божественно!
Платье заслуживало этой похвалы. Оно было черное, бархатное, длиной до
пят, с изумительно глубоким вырезом, и ткань развевалась, когда Анжелина
поворачивалась.
-- Сойдет, -- бросил из дверей Великий Гриссини. -- Ну что ж, начнем. Я
должен объяснить Анжелине ее роль. -- Он глянул на часы. -- Джим, приходите
к нам ровно через полчаса.
-- Будет сделано. -- Я тоже посмотрел на часы, потом на бутылку.
Пожалуй, бокал-другой поможет мне скоротать вынужденный досуг.
В наш домашний театр я возвратился изрядно навеселе. На этот раз
голубой занавес не закрывал авансцену. Она была пуста, если не считать трех
больших кубов. Волной накатывала музыка, предвещая выход Гриссини. И вот
магистр на сцене. Он поклонился, а публика, то бишь я, неистово захлопала.
-- Благодарю вас, леди и джентльмены, благодарю. А сейчас вам
необходимо подготовиться к потрясающему чуду, которое обязательно вас
изумит, зачарует и заставит теряться в догадках. -- Он один за другим
повертел кубы, демонстрируя, что у каждого отсутствуют две противоположные
грани. Кубы были черны снаружи и белы внутри. В руке у факира появилась
волшебная палочка, и он провел ею внутри каждого куба, показывая, что они
полые.
-- Простенькие четырехгранные конструкции, совершенно пустые. Сейчас я
их поставлю вот так.
Волшебная палочка исчезла, руки фокусника освободились. Он поднял
первый куб и перенес на середину сцены. Потом переместил остальные.
Получилась платформа. Снова я увидел волшебную палочку. Гриссини постучал ею
по кубам и еще раз помахал внутри каждого. Затем повернулся и поклонился.
-- А теперь, леди, джентльмены и почетные гости, прошу поаплодировать
моей очаровательной ассистентке.
Я изо всех сил захлопал в ладоши, не сомневаясь, что любой зритель на
моем месте точно так же встретил бы появление Анжелины. Она ступала
неторопливо и безмятежно, и чарующе улыбалась, и махала восторженным толпам,
состоящим, разумеется, из меня одного.
Под спокойную мелодию Гриссини взял Анжелину за руку и подвел к рампе.
Они поклонились, затем вернулись к кубам. Анжелина медленно и осторожно села
на средний куб, затем закинула ноги и улеглась на все три ящика. И
улыбнулась зрителям, подпирая ладонью подбородок. Юбка свешивалась и была
черна, как смоль, на фоне белых внутренних поверхностей кубов. Гриссини
делал пассы, его волшебная палочка снова исчезла.
Он нагнулся и выдернул из-под Анжелины средний куб.
Я изумленно ахнул, как ахнул бы на моем месте любой зритель. Анжелина
лежала как лежала, совершенно неподвижно, хотя средняя часть ее тела
лишилась опоры.
А потом я ахнул еще громче -- Гриссини выдернул куб из-под ее локтя, и
она повисла в воздухе. В довершение всего он убрал и третий, последний куб.
Когда факир отвернулся, Анжелина улыбнулась мне и помахала рукой. Я
хлопал так, что даже руки заболели.
Под мои аплодисменты и под крещендо Гриссини поднял над головой
металлический обруч и грохнул им об пол -- дескать, убедитесь, какой он
крепкий и цельный. А затем повел им вдоль тела Анжелины, доказывая, что она
действительно висит в воздухе.
Мои руки онемели от восторженных хлопков. Обруч скользнул назад и со
стуком покатился за кулисы. Музыка оживилась, фоку сник один за другим
вернул кубы на место. Затем помог Анжелине спуститься и поклонился вместе с
ней. Я вскочил на ноги, чтобы заключить ее в объятия.
-- Моя волшебница! -- воскликнул я.--И не больно тебе было висеть на
проволоке?
-- Никакой проволоки. Ты же видел, как проходил обруч.
-- Видел и ничего не понял. Настоящая магия?
-- Скажем так: настоящая иллюзия.
Гриссини вышел из гостиной. Я заметил, что направился он к портику.
Фокусы-- дело утомительное. А может, старик не желал слышать, как раскрывают
его тайны.
-- И все-таки не понимаю, как это удалось. Может, дело в кубах?
-- Нет. Они в точности такие, какими выглядят. Прочное дерево.
Устанавливаются, как ты помнишь, рядком. Потом, как ты помнишь -- мой выход.
-- Это незабываемо!
-- И привлекает внимание. Гриссини идет по сцене встречать меня, и луч
прожектора движется за ним. Вот тут-то и делается фокус, а не в тот момент,
когда он убирает кубы.
-- Ну, конечно. Многие фокусы делаются задолго до того, как их
показывают. Публика смотрит на тебя и на Гриссини и не смотрит на куб