Филипп Фармер. Там, по ту сторону




1

     Громко застонав, Гордон Карфакс приподнялся в постели и  потянулся  к
Френсис.
     Сквозь опущенные шторы уже серел занимающийся день, а вместе с  ночью
исчезла и Френсис.
     С улицы доносился собачий лай,  Гордон  был  совершенно  уверен,  что
сквозь сон слышал едва различимое кукареканье. Но по  соседству  никто  не
держал домашнюю птицу. Нечего так много читать  перед  сном,  подумал  он.
Тень отца Гамлета и все такое. Но это объяснение было весьма шатким, чтобы
опровергнуть доводы логики.
     ...Френсис возникла из мглы,  которая  всклубилась,  как  бы  облекая
нечто серое в плоть. Затем в  полной  тишине  она  медленно  приблизилась,
протягивая к нему распростертые руки. На теле  ее  не  было  видно  следов
увечий; она была такой, какой он помнил  ее  до  несчастного  случая.  Она
улыбалась, но что-то в этой улыбке было вымученным и даже зловещим.
     - Френсис! - взмолился он. - Если бы я только знал...
     А затем где-то в глубинах его сознания прокукарекал петух, и  Френсис
растаяла. Не просто исчезла, а именно  растаяла  -  испарилась  мгновенно,
превратившись в легкое серое облачко...
     Тяжело вздохнув, Гордон откинулся на спину и стал жадно  впитывать  в
себя реальность. Но разве сны не являются составной частью реальности?
     И разве только в сновидениях могут возвращаться к жизни покойники?
     Раймонд Вестерн считает, что это  вовсе  не  так.  Нет,  надо  отдать
должное этому чертяке. Он не говорит, что  мертвые  способны  воскреснуть;
просто утверждает, что может  определить  их  местонахождение  и  наладить
связь с живыми,  подкрепляя  свои  слова  с  помощью  "Медиума",  который,
сверкая металлом, стоит в его доме в Лос-Анджелесе.
     Не одному Карфаксу снились теперь покойники. Они снились всему  миру.
Сны эти были и тревожными, и радостными, а  иногда  становились  сплошными
кошмарами, точно так же, как и сознание живых обитателей этого мира  могло
быть взбудораженным или безмятежно ясным.
     Сомнений в том, что с помощью "Медиума" можно с чем-то или  с  кем-то
общаться, практически не было. И многие верили  заверениям  Вестерна,  что
эти существа являются умершими людьми.
     Но у Гордона было иное объяснение феномена. Именно поэтому  и  возник
весь этот шум. Теперь он, пожалуй,  даже  сожалел  о  том,  что  не  сумел
удержать язык за  зубами.  И  теперь  Гордон  Карфакс  оказался  в  центре
внимания всего мира  и,  вполне  возможно,  мог  быть  впутан  в  дело  об
убийстве. Вернее, в его последствия.
     Он закрыл глаза, надеясь снова уснуть, и надеясь, что не увидит снов.
А если и увидит, то пусть они будут приятными. Ему всегда казалось, что он
любит Френсис, но вот она пришла к нему во сне - и он испугался.



2

     Заголовок гласил: "Профессор утверждает, что привидения на самом деле
являются чудовищами из жанра научной фантастики".
     Карфакс  заставил  себя  прочесть  статью,  напечатанную   под   этим
заголовком, затем с отвращением швырнул газету на пол,  где  уже  валялось
несколько других.
     Подумать только, как эти борзописцы сумели извратить  его  доклад.  И
все же, подумал он, вытаскивая "Нью-Йорк Таймс" из вороха газет, по сути в
этой статье все было изложено довольно верно.
     Имя его удостоилось чести попасть на первые полосы; даже  в  "Таймсе"
подобный отчет был приведен на первой полосе сверху. В былые времена,  еще
до появления "Медиума", если даже о нем было бы  упомянуто  (что  само  по
себе казалось ему очень и  очень  сомнительным),  то  где-нибудь  в  самом
глубоком "подвале" газеты.
     "Фактически мы  не  можем  уже  голословно  отрицать  тот  факт,  что
вступили в общение с другим миром, другой Вселенной, - так  заявил  Гордон
Карфакс,   профессор   кафедры   истории   средних   веков   Трайбеллского
Университета в Бусирисе,  штат  Иллинойс.  -  Однако  мы  не  нуждаемся  в
привлечении чего-либо сверхъестественного для объяснения  этого  феномена.
Прибегнув к помощи "Лезвия Оккама"...".
     Разъяснение  термина   "Лезвие   Оккама"   привела   газета   "Нэйшнл
Квосшенер". Ее редакторы прекрасно понимали (и для этого у них были весьма
веские основания), что большинство ее читателей подумают, если они  вообще
в  состоянии  думать,  что  "Лезвие  Оккама"  -   один   из   инструментов
парикмахера.
     Что касается "Нью-Йорк Таймс", то она  не  удосужилась  это  сделать,
дабы не  лишать  своих  читателей  удовольствия  лишний  раз  заглянуть  в
словарь, если в этом возникнет необходимость. Тем  не  менее,  эта  газета
также  прибегла  к  определению   "научно-фантастическая",   классифицируя
гипотезу Карфакса.
     Гордона это приводило в отчаяние, однако он  вынужден  был  признать,
что обойтись без такого определения практически невозможно  -  слишком  уж
велико  было  искушение  у  журналистов.  Стоит  лишь  упомянуть  о  Пятом
измерении  ("Нэйшнл  Квосшенер"  назвала  его  "Четвертым",  делая   более
понятным для неподготовленного читателя), как ассоциации с жанром  научной
фантастики становятся прямо-таки неизбежны. А если к этому добавить еще и:
"поляризованные вселенные", "миры,  параллельные  нашему"  или  "внеземные
существа с намерениями, совсем не обязательно благими в отношении  Земли",
то можно быть на все сто процентов уверенным,  что  репортеры  обязательно
приклеят ярлык "научная фантастика".
     Точно такая же уверенность была  у  него  в  том,  что  у  оппонентов
найдутся весьма солидные основания  для  насмешек.  Но  даже  еженедельник
"Тайм" отказался от своей, почти  что  обязательной,  привычки  жертвовать
истиной ради остроумного сарказма. В самом конце подборки заметок, имевших
целью разоблачение Вестерна и его "Медиума", "Тайм"  признал,  что,  может
быть, тот и прав.
     Вскоре после этого Карфакс  выдвинул  свою  собственную  гипотезу.  В
стремлении  найти  любое  другое  объяснение,  кроме  сверхъестественного,
"Тайм" поддержал его, обрушившись на Вестерна с новой силой.
     В  своем  докладе  Карфакс  упоминал  о  том,  что  его  гипотеза   в
определенной мере обязана своим возникновением научной фантастике,  однако
не в большей степени, чем телевидение или полеты  в  космос.  Это  сделали
возможным люди, а не художественная литература. Он отстаивал право  ученых
внимательно рассматривать все гипотезы, чтобы объяснить природу существ, с
которыми установил контакт "Медиум".  И  первыми  среди  них  должны  быть
такие, которые дают самое простое  объяснение.  А  именно  такой  является
гипотеза Карфакса, согласно  которой  "духи"  не  имеют  с  людьми  ничего
общего,  являясь  обитателями   параллельной   вселенной,   занимающей   в
пространстве  то  же  место,  что  и  наша.  И  что  умершими  людьми  они
прикидываются совсем не из добрых побуждений.
     Вестерн в целой серии интервью, данных средствам массовой информации,
не преминул поинтересоваться, каким  же  образом  эти  существа  приобрели
такие подробности и неоспоримые  сведения  о  людях,  в  качестве  которых
представлялись.
     Карфакс ответил, также с  помощью  массовой  информации,  что  у  них
всегда были в распоряжении определенные средства слежки за людьми, но  вот
войти в контакт они не могли, пока не появился "Медиум". Или же, возможно,
могли, но предпочли, исходя из каких-то неизвестных нам причин,  чтобы  мы
первыми вступили в общение.
     Отложив "Таймс", Карфакс развернул местную утреннюю газету - "Бусирис
Джералд Стар".  В  ней  была  помещена  статья,  в  очередной  раз  кратко
излагающая содержание его лекции и описывающая  "беспорядки",  которые  за
нею  последовали.  На  самом  деле  этими  "беспорядками"  была   кулачная
потасовка между шестью мужчинами, начавшаяся сразу же после того, как  был
сбит с ног какой-то старик. Сбит огромной увесистой  сумкой,  брошенной  с
размаха одной из женщин.
     Все это произошло уже после того, как Карфакс своим докладом завершил
цикл лекций в честь некоей Роберты Блю. Одним из условий проведения  этого
цикла было то, что заключительный доклад отводился одному  из  профессоров
Трайбеллского Университета. Более того, докладчик должен  был  говорить  о
том, что не имело прямого отношения к его или ее специальности.
     Карфакс сам вызвался прочесть доклад. Но  для  достижения  этой  цели
пришлось воспользоваться  преимуществом,  которое  ему  давало  постоянное
партнерство с заведующим учебной частью в покере,  за  которым  профессура
коротала воскресные вечера. Прежде  он  старался  уклониться  от  подобных
поручений, к тому же доклад должен был состояться в четверг вечером, а уже
в следующий понедельник началась экзаменационная сессия.
     Однако Карфакс до глубины души  был  убежден,  что  существует  более
простой и более научный подход к открытию, совершенному Вестерном.  Именно
поэтому он заранее уведомил представителей прессы и телевидения "Бусириса"
о предмете своего доклада, предполагая получить освещение лекции только  в
местной прессе.  Однако  директор  телецентра  уведомил  редакцию  "Чикаго
Трибьюн".
     Войдя в аудиторию, Карфакс обнаружил в ней добрых пятьсот слушателей,
среди которых были  и  жители  города.  Хотя,  как  правило,  данный  цикл
посещали  не  более  полсотни  студентов  и  преподавателей.  Более  того,
присутствовало четверо репортеров из Чикаго  и  целая  бригада  Чикагского
телевидения. Один из репортеров "Трибьюн" раскопал, что Карфакс и  Вестерн
- двоюродные братья, и это еще больше подогрело интерес  средств  массовой
информации. И, хотя это  не  имело  ровным  счетом  никакого  отношения  к
существу доклада, пресса, не  стесняясь,  намекала,  что  диспут  является
продолжением семейных раздоров.
     Карфаксу пришлось даже пояснить, что он еще ни разу не встречался  со
своим двоюродным  братом.  Однако  это  ничуть  не  уменьшило  нездорового
интереса к его выступлению.
     Доклад получился сбивчивым и, по мнению самого Гордона, был  провален
жидкими аплодисментами и неодобрительными  возгласами.  По  окончании  его
последовали вопросы.
     Миссис Ноултон, высокая угловатая  женщина  средних  лет,  обладавшая
очень громким, повелительным голосом, была первым и (как выяснилось позже)
последним инквизитором. Совсем недавно она потеряла мужа, дочь и  внука  -
лодка, в которой они плыли, перевернулась. Несчастная женщина верила,  что
все они живы, и что  ей  обязательно  нужно  поговорить  с  ними.  Однако,
истеричкой она не была, вопросы ее были вполне разумны.
     - Вы продолжаете  называть  объяснения  Вестерна  гипотетическими,  -
сказала миссис Ноултон, когда Карфакс как можно обстоятельнее  ответил  на
все ее вопросы. -  Но  ведь  это  не  гипотеза!  Это  установленный  факт!
"Медиум" работает именно  так,  как  утверждает  м-р  Вестерн.  Многие  из
величайших умов Соединенных Штатов соглашаются с ним; и это,  несмотря  на
то, что они же  готовы  были  назвать  его  шарлатаном,  когда  он  только
приступал к изучению вопроса! Так кто же шарлатан, профессор? Вы  или  м-р
Вестерн? Говорите, ученым  следовало  бы  прибегнуть  к  "Лезвию  Оккама"?
Думаю, что самое время воспользоваться им вам.
     - Перережьте им  свое  горло!  -  истошно  завопил  какой-то  грузный
волосатый студент.
     При этом он глядел именно на Карфакса, из чего Гордон  сделал  вывод,
что совет относится именно к нему, а не к миссис Ноултон.
     Голос  же  вдовы  становился  все  более  высоким,  ей  удалось  даже
перекричать возникший в зале галдеж.
     -  Профессор,  вот  вы  утверждаете,  что  мы,  поверившие  Вестерну,
руководствовались одними лишь эмоциями, что наши действия в высшей степени
субъективны.  Ладно,  пусть  будет  так!  Но  почему  же  вы  сами   столь
эмоциональны и субъективны в отрицании наших утверждений?  Ведь  факты  со
всей очевидностью доказывают нашу правоту. Разве эта, как вы ее называете,
слепая эмоциональность не является целиком и полностью  вашей  собственной
чертой?
     Эти слова крайне обозлили Карфакса, ибо  обвинение  имело  под  собой
весьма твердую почву: он не был абсолютно объективен в  данном  вопросе  -
его гипотеза основывалась большей  частью  на  предчувствиях  и  интуиции.
Правда, хорошая интуиция часто способствовала  зарождению  весьма  спорных
гипотез,  которые  впоследствии   оборачивались   отличными   теориями   и
подкреплялись вескими доказательствами. Однако, он не мог говорить об этом
открыто, при всех.
     И, как выяснилось, вообще оказался не в состоянии что-либо сказать.
     Какой-то мужчина рывком вскочил с места:
     - Карфакс ненавидит нас!  Он  отрицает  величайшее  открытие  со  дня
сотворения мира!
     Эта, ставшая крылатой, фраза,  была  произнесена  Вестерном.  На  это
ответ у Карфакса был, но отвечать не  пришлось.  В  этот  момент  какой-то
мужчина был сбит с ног пятидесятикилограммовой сумкой (один из  репортеров
взвесил ее возвращая владелице сразу же после того, как она была  отпущена
под залог).
     Шум и свалка прекратились только с появлением полиции.  Иное  дело  -
фурор в средствах массовой информации. Карфакс стал известной в  масштабах
всей страны фигурой. Его телефон разрывался на части  -  звонили  со  всех
уголков США. Но особое его внимание привлекли два - из Лос-Анджелеса.
     Первым  позвонил  Раймонд  Вестерн.  Пригласил  Гордона  прилететь  в
Калифорнию,  чтобы  быть  бесплатно  допущенным  к  "Медиуму".   Потом   в
телефонной  трубке  раздался  голос  Патриции  Карфакс,   дочери   Рафтона
Карфакса, который приходился дядей как Вестерну, так и  Гордону  Карфаксу.
Она была близка к истерике, вызванной искренним  убеждением,  что  Вестерн
убил ее отца с целью выкрасть эскизы "Медиума".



3

     Сидя в удобном кресле на застекленной веранде, залитой ярким солнцем,
Гордон с удовольствием потягивал только  что  сваренный  кофе.  Напиток  в
самом деле был восхитителен -  особая  смесь  из  шести  различных  сортов
южноамериканского кофе, которую он  собственноручно  приготавливал  каждые
две недели. Настроение у него было превосходным. Он с  интересом  наблюдал
за крохотными птичками-крапивницами, которые то ныряли в маленькое круглое
окошко своего деревянного домика, подвешенного к суку платана,  то  весело
выпархивали  из  него;  наслаждался   красотой   розового   кардинальчика,
восседавшего на краешке белой поилки с водой для птиц,  стоящей  рядом  со
стволом шелковицы.
     Все в доме дышало уютом и покоем, хотя частенько он, испытывал в  нем
чувство одиночества. Располагался дом в зажиточном микрорайоне на  окраине
одного из городов средних размеров штата Иллинойс.  Карфакс  приобрел  его
вскоре после того, как был принят на работу в Трайбеллский Университет. Он
нуждался в некотором наружном ремонте и внутренней отделке. Внешний ремонт
Гордон успел закончить, как раз перед женитьбой на Френсис,  которая  была
счастлива расстаться со своей  работой  в  качестве  секретаря  одного  из
деканатов.  Молодая  жена  сразу  с  головой  погрузилась  в   заботы   по
благоустройству дома, проявляя во всем свой прирожденный отличный вкус.
     Она уже почти завершила внутреннюю отделку и начала прикидывать,  что
бы сделать еще...
     В  тот  летний  вечер  Карфакс  заметил,  что  остался  без  сигарет.
Почему-то Френсис не предложила ему, как обычно, раз  и  навсегда  бросить
курить, а взялась съездить вместо него в торговый центр. По  дороге  домой
она  собиралась  заехать  еще  в  книжный  магазин,  чтобы  выбрать  новый
детектив. Это вызвало у него некоторое раздражение - в  доме  и  без  того
было полным-полно всяких книг - от валяющихся где попало  массивных  томов
классиков  до  дешевых  детективных  романов  в  мягких  обложках.   Среди
последних можно было набрать по меньшей мере дюжину, до которых она еще не
дотрагивалась, хотя бы для того, чтобы прочесть аннотацию.
     Он что-то пробурчал по этому поводу. Она ответила, что у  нее  просто
нет настроения  начинать  какую-либо  из  них.  Затем  предложила  Гордону
составить ей компанию, поскольку и ей,  и  ему  такая  автопрогулка  может
принести только пользу.
     Несколько сердито (вероятно, из-за того, что ощущал  себя  виноватым)
он  сказал,  что  хочет  дочитать  до  конца  начатую   книгу,   поскольку
приведенные в ней сведения очень  понадобятся  ему  для  завершения  цикла
лекций по средневековой Англии. А если она намекает на то, что он  с  ней,
видите ли, маловато разговаривает, то  ей  не  мешало  бы  вспомнить,  что
только вчера он водил ее в кино, а  после  сеанса  -  в  ресторан  "Голова
Золотого Вепря".
     Френсис хлопнула дверью  достаточно  громко,  чтобы  вызвать  у  него
чувство удивления. Ее гнев можно было бы оправдать, думал он впоследствии,
так как во время  сеанса  они  не  разговаривали,  а  в  ресторане  к  ним
присоединился заведующий кафедрой английского языка  с  женой,  и  поэтому
между собой они обменялись разве что парой слов.
     А несколькими минутами позже ее уже не было на свете.
     Один пожилой водитель проскочил на своем большом, тяжелом  автомобиле
со скоростью пятьдесят километров в час на красный свет  на  участке,  где
разрешалось только тридцать...
     От малолитражки немецкого производства  мало  что  осталось.  Френсис
похоронили.
     Мистер Линкс, гражданин добропорядочный и очень богатый, отправился в
больницу на осмотр - его  беспокоила  рана  на  голове.  Кроме  того,  ему
пришлось заплатить штраф за превышение  скорости,  предписываемой  знаком.
Линкс утверждал, что никак  не  мог  видеть  знак  из-за  заслонявших  его
кустов.
     Действительно, городские власти не удосужились своевременно  постричь
кусты. Так что не знающий о существовании этого знака водитель из  другого
города мог действительно его  не  заметить.  Карфакс,  однако,  знал,  что
старик  проезжал  этим  маршрутом  много  раз.   Единственным   свидетелем
превышения скорости был семнадцатилетний парень, который, как  выяснилось,
был нетрезв и ехал с просроченными правами.  К  тому  же  ему  уже  дважды
предъявляли обвинение в угоне машин, хотя в обоих случаях  дело  до  конца
доведено не было. Во второй раз, как предполагалось, автомобиль был  угнан
с одной из стоянок, принадлежащих м-ру Линксу. Штраф за то, что  Линкс  не
снизил скорость, был  выписан  на  основании  его  собственных  показаний,
данных сразу же, как только появился полицейский. Утверждение  же  о  том,
что он развил скорость в пятьдесят километров в час,  исходило  только  от
этого парня, ставшего свидетелем столкновения, однако похоже было  на  то,
что его слова никто даже не собирался брать во внимание.


     Две недели назад м-р Линкс слетал в Лос-Анджелес и приобрел три  часа
машинного времени "Медиума". По возвращении в Бусирис  миссис  Ноултон  из
"Джорнэл Стар" взяла у него интервью.  В  ее  статье  полностью  приводись
слова м-ра Линкса, выражающие  то  потрясающе  благоприятное  впечатление,
которое произвели на него Вестерн и "Медиум". Он  действительно  беседовал
со своею покойной, горячо любимой женой, и теперь с нетерпением ждет  того
момента, когда встретится с ней в "Великой Дали". М-р  Линкс  не  приводил
обстоятельных  подробностей  потусторонней   жизни.   Его   больше   всего
интересовало, счастлива ли она, а он, со своей стороны,  заверял  ее,  что
будет несчастлив до тех пор, пока не воссоединится с нею и Господом Богом.
Немало времени (по цене пять тысяч долларов за полчаса) ушло у него на то,
чтобы рассказать ей, как удачно  складываются  дела  в  его  агентстве  по
прокату автомобилей и каковы дивиденды  в  других  финансовых  начинаниях.
Чистое время беседы составило около тридцати минут. Два часа ушло  на  то,
чтобы  определить  ее  местонахождение,  еще  полчаса  -  на  установление
личности, хотя сам он с первого же момента контакта был абсолютно  уверен,
что это  она.  Но  в  соответствии  с  федеральными  налоговыми  правилами
требовалось полчаса на идентификацию личности, если  сеанс  не  бесплатен.
Даже покойники  страдают  от  совершенно  беспардонного  вмешательства  со
стороны правительства, заявил м-р Линкс.
     Тем не менее, несмотря на всю тяжесть  лапы,  наложенной  федеральным
правительством  на  свободное  предпринимательство,  "Медиум"  определенно
"...выявил неправоту тех  безбожных  атеистов,  которые  называют  мистера
Вестерна шарлатаном, который подтвердил вечность  и  подлинную  истинность
Священного Писания".
     М-р Линкс, правда, упустил из виду тот факт, что большинство  течений
христианства  отрицало  доказательство  того,  что  "Медиум"  в  состоянии
устанавливать контакт с покойниками.
     По  прочтении  этой  статьи  Карфакса  обуяла  ярость.  Метнувшись  к
телефону, он позвонил в главный офис м-ра Линкса и объяснил ему,  кто  он.
Затем добавил:
     - А почему вы не переговорили с моей  женой  и  не  попросили  у  нее
прощение за свою преступную езду?
     Сначала Линкс бормотал что-то несвязное, но вскоре овладел собой:
     - Если бы вы купили или взяли напрокат хорошую американскую машину, а
не эту немецкую жестянку, она была бы жива!
     И повесил трубку.
     Карфаксу почему-то стало стыдно, хоть он и не понимал, почему.


     Теперь, прихлебывая кофе и наблюдая за птицами, он вспомнил  Френсис.
Наверное, стыд был вызван тем, что ему все время казалось -  согласись  он
поехать с нею, все было бы хорошо.  Если  бы  он  настоял  на  том,  чтобы
закончить главу, а она бы подождала, то смертоносная машина промчалась  бы
по дороге, никого не зацепив.
     Может быть, его упорное нежелание поверить Вестерну  связано  с  тем,
что он подсознательно боится ее упреков?
     Гордон поднялся и отнес пустую чашку  в  кухню,  все  еще  сверкающую
новой краской, которой Френсис покрыла стены всего лишь три недели  назад.
Настенные часы  показывали  девять  часов  пять  минут.  Патриция  Карфакс
обещала позвонить в одиннадцать по местному времени. Звонить она будет  из
телефона-автомата, так же, как и в первый раз.  Но  сегодня  воспользуется
видео, чтобы он мог видеть ее лицо и удостовериться, что это действительно
его двоюродная сестра. В семейном альбоме есть ее фотографии.  Правда,  на
самой последней ей двенадцать лет, но она не настолько  изменилась,  чтобы
он не смог ее узнать.
     Карфакс сам предложил ей воспользоваться видеотелефоном. Из того, что
ему было известно о Вестерне, он сделал вывод, что брат мог подсунуть  ему
девушку, выдающую себя за Патрицию, с  целью  дискредитировать  оппонента.
Вестерн, несмотря на шумную  рекламу,  был,  по  сути,  весьма  загадочной
личностью. Истинная натура этого  человека  ускользала  даже  от  наиболее
дотошных репортеров.
     Голос Вестерна по телефону был  сочным,  дружественным  и  производил
хорошее  впечатление.  Большие  темно-синие  глаза  и  орлиный   нос   над
выдающимся раздвоенным подбородком придавали его  лицу  выражение  силы  и
искренности.
     Но Карфакс прекрасно понимал, как мало значит  внешность.  Это,  плюс
предубежденность против утверждений Вестерна, заставило его насторожиться.
И все же разговор он закончил с ощущением, что, возможно,  заблуждается  в
отношении этого человека. Или, по  меньшей  мере,  нужно  попытаться  быть
более объективным, чтобы гарантировать себя от возможных ошибок.
     Когда же первое  впечатление  прошло,  в  Гордоне  снова  возобладало
ощущение какой-то неискренности, нечестности.
     Вестерн  пригласил  навестить  его  резиденцию  в  любое  время   для
бесплатного  доступа  к  "Медиуму".  Он  обещал  даже  оплатить  стоимость
перелета в оба конца. Карфакс выразил благодарность и пообещал до  субботы
подумать.
     Откуда такая щедрость?
     Вестерн  на  всех  парах  мчался  к  успеху  без   каких-либо   явных
препятствий. У него  хватало  противников,  но  сторонников  было  больше.
Гораздо  больше.  С  чего  бы  это  ему  так   беспокоиться   о   каком-то
преподавателе истории, теория которого каким-то образом появилась на  свет
божий?
     А может, ему стало известно о звонке Патриции Карфакс?
     Чего же нужно ожидать?
     Но, каковым бы ни было истинное  положение  дел,  Гордон  Карфакс  не
собирался отказываться от предложения Вестерна. Слишком  уж  далеко  зашло
его любопытство в отношении "Медиума". Ему нужно воочию разобраться, что к
чему.  Существенную  роль  играло  и  то,  что  он  никогда  не  смог   бы
наодалживать достаточно денег, чтобы оплатить трехчасовый сеанс связи.
     И, тем не менее, прежде чем звонить Вестерну, он подождет  звонка  от
Патриции. Может быть, даже отложит разговор со  своим  знаменитым  братом,
чтобы у того сложилось впечатление, что Карфаксу не терпится.
     В конце концов, если уж быть  честным  перед  самим  собой...  Гордон
полностью отдавал себе отчет в том, что боится этого сеанса.
     С улицы донеслось урчание мотора подъехавшей машины. Хлопнула дверца,
и через несколько секунд раздался мелодичный звонок.
     Карфакс скривился и пошел открывать. После лекции он буквально  попал
в осаду телефонных звонков и посетителей. Поэтому поменял  номер  телефона
на незарегистрированный и повесил на двери табличку:

                  "Пожалуйста, не беспокойте.
                  Если нужно что-либо сообщить - пишите".

     Но многие игнорировали эту просьбу.
     Открыв глазок, Карфакс  неожиданно  вспомнил  случай,  происшедший  с
частным детективом, который получил через замочную скважину струю  азотной
кислоты. Человек этот был его приятелем, и иногда они работали вместе.
     На Карфаксе, однако, в этот момент были очки, поэтому за глаза  можно
было не опасаться.
     Ухмыльнувшись от мысли, что с каждым годом он все  больше  становится
шизофреником, Гордон посмотрел в отверстие.
     Женщине было лет тридцать. Лицо красивое, хотя нос чуть  длинноват  и
от крыльев к  уголкам  рта  протянулись  тонкие,  как  паутина,  морщинки.
Волосы, красновато-бронзовые, коротко подстрижены и, похоже,  вьющиеся  от
природы, хотя, разумеется, глупо быть  в  этом  уверенным.  Белое,  слегка
примятое  в  машине   платье   посетительницы   облегало   привлекательные
выпуклости фигуры.
     Внезапно  он  понял,  почему   кольца   ее   волос   показались   ему
натуральными. Он видел эту женщину раньше, хотя и не во плоти.
     Карфакс открыл дверь и увидел рядом с ней два чемодана.
     - Было договорено, что вы мне позвоните, - сказал он.  -  Все  равно,
входите, пожалуйста.



4

     Патриция Карфакс была очень похожа на его мать. Только волосы  у  нее
были светлее, нос - длиннее, глаза - темнее, а ноги - длиннее.
     И никогда в глазах матери он не читал такого отчаяния. Гордон  вышел,
чтобы взять ее чемоданы.
     - Когда мы пройдем внутрь, - очень тихо произнесла она, - нужно будет
сразу включить радио. Ваш дом, возможно, прослушивается.
     - Неужели? - удивился он и, подхватив чемоданы, последовал за  ней  в
комнату.
     И все же, усадив Патрицию, первым делом  зарядил  стереопроигрыватель
пятью  долгоиграющими  пластинками  с  холодной,   как   мрамор,   музыкой
Бетховена. Через несколько секунд  грянула  "Героическая".  Гордон  жестом
пригласил гостью на веранду.
     - Я приготовлю кофе, - предложил он. - Вам с сахаром или сливками?
     - Благодарю, просто черный. Предпочитаю все натуральное.
     Вернувшись из кухни с двумя чашками черного кофе, он поставил  их  на
небольшой столик у ее кресла и пододвинул свое ближе.
     - За вами кто-нибудь следует?
     - Не думаю. Если бы был хвост, он сделал бы что-нибудь еще  до  того,
как я попала в самолет.
     - Он?
     -  Да,  могли  бы  послать  и  женщину.  Но,  как  мне  кажется,  все
профессиональные убийцы - мужчины.
     - Вы прибыли благополучно, следовательно, ни у кого не было намерения
вас убивать, - мягко сказал он. - Совершить убийство очень легко, особенно
в толпе или на городских улицах. Причем не имеет особой разницы, днем  или
ночью.
     Она тяжело вздохнула и откинулась назад.  Неизвестно  почему  у  него
внезапно возникло ощущение, будто тело ее лишено костей.
     - Могу поспорить, что вы голодны. Ветчина с яйцами устроит?
     - Не люблю ветчину и  яйца.  Сделайте,  если  не  трудно,  бутерброд.
Конечно же, я голодна. И, кроме того, очень измучена дорогой.
     Резко выпрямившись, Патриция посмотрела ему в глаза.
     - Но я не смогу уснуть, пока не избавлюсь от этой тяжести в груди!
     Карфакс,  не  удержавшись,  посмотрел  на  ее   полную   грудь.   Она
перехватила его взгляд, опустила глаза, затем подняла их, увидела, что  он
улыбается и рассмеялась. Но смех получился не  очень-то  сочным,  а  глаза
остались тусклыми.
     Хотя рука ее заметно дрожала, она выпила кофе, не пролив ни капли,  и
беззвучно поставила чашку на блюдце.
     - Кажется, с моей стороны было чересчур осторожно...  трусливо,  если
хотите, не  предупредить  о  приезде.  Но  после  своего  звонка  я  много
думала... Не исключено, что Вестерн поместил в вашем  доме  подслушивающую
аппаратуру и записывают все телефонные разговоры.
     - Зачем ему это?
     - Потому что я поставила его в известность, что собираюсь  обратиться
к вам за помощью. Конечно, этого не следовало  делать.  Но  все  произошло
как-то неожиданно, само собой. Я никогда не была с  вами  знакома,  просто
знала, что у меня есть такой двоюродный брат. Ваше имя вынырнуло из  хлама
памяти в мгновение отчаяния, и я его произнесла... Что произошло, того уже
не изменить.
     Мне очень нужно было выбраться из Лос-Анджелеса и переговорить с вами
с глазу на  глаз.  Даже  по  видеотелефону  разговор  получается  каким-то
отчужденным, безличным, а я по горло сыта равнодушием, устала прятаться от
одиночества, когда не с кем  поговорить.  И  еще  я  знала,  что  какой-то
мужчина околачивается у  парадного  дома  напротив  мотеля,  в  котором  я
жила...
     - В Лос-Анджелесе?
     - Да, я переехала туда, чтобы быть поближе к Вестерну. Я  не  имею  в
виду тот мотель. У меня была квартира почти в Беверли-Хиллз, но я  из  нее
выехала, как только узнала,  что  Вестерн  меня  выслеживает.  Срок  моего
проживания еще не кончился - я уплатила на три  месяца  вперед.  Но  после
этого еще дважды меняла адрес. Оставила свой автомобиль у одного из друзей
в Долине. Так и не забрала его, опасаясь слежки.
     - Слишком много нужно иметь денег, чтобы оплачивать услуги  человека,
который будет месяцами околачиваться возле места, куда вы можете невзначай
заглянуть.
     - О, у Вестерна они есть! Очень много денег! Он - мультимиллионер.  А
деньги эти по праву должны быть моими! Он заграбастал все,  да  еще  хочет
меня убить! Точно так же, как убил моего отца!
     - Вы понимаете, что я должен быть объективным. Поэтому, прошу вас, не
надо обижаться на мои вопросы.
     - Не буду, - упавшим голосом произнесла она. - Я знаю,  что  мне  еще
нужны доказательства.
     -  Я  должен  только  получить  серьезные  основания  для  подозрения
Вестерна в убийстве. Извините, но я очень сомневаюсь в том, что вы сможете
что-нибудь доказать.
     - Вы  правы,  -  ответила  Патриция,  садясь  чуть-чуть  свободнее  и
улыбаясь. -  Правы.  Во-первых,  вас,  видимо,  интересует,  почему  я  не
обратилась в полицию, чтобы рассказать о своих подозрениях? Точнее,  не  о
подозрениях, а  о  фактах.  Видите  ли,  полиция  потребовала  бы  у  меня
доказательств, а я не располагаю такими, которые можно было бы  предъявить
суду. Их недостаточно, по правде говоря, для того, чтобы вызвать  Вестерна
на  дознание.  Кроме  того,  он  стал  такой  известной  и  могущественной
личностью, что полиция вряд ли решится на что-нибудь...
     - Сомневаюсь, - сказал Карфакс. - Они, возможно, и не хотели  бы  его
арестовать,  но  обязательно  сделали  бы  это,  будь  у  них   достаточно
оснований...
     - И Вестерну сразу же стало бы известно, где я нахожусь, и  он  сразу
бы добрался до меня! Единственное, что я решилась сделать -  это  пойти  к
адвокату и представить ему свое дело. Он сказал, что у  меня  нет  шансов,
но, если я оставлю свой телефон, он позвонит мне позже - возможно, решение
его еще изменится. Конечно же, я не оставила ему телефона. Поблагодарила и
вышла. Взяла такси и отправилась прямо к себе в мотель. Это было  ошибкой.
Думаю, он послал кого-то следом...
     - Кто?
     - Адвокат.
     - Кто именно?
     Роджер Хэмптон из конторы "Хэмптон, Торберр, Рокстон и Роу".
     -  У  них  отличная  репутация.  Зачем  Хэмптону   посылать   кого-то
выслеживать вас?
     - Потому что он подумал, что я чокнутая и прямо сейчас  отправлюсь  к
Вестерну доискиваться правды, даже если мне придется застрелить его, чтобы
сделать это! Я порядком побушевала, пока была у него в  кабинете.  Он  мог
позвонить Вестерну просто из лучших побуждений.
     - Даже  если  он  не  взялся  за  ваше  дело,  сведения,  которые  вы
предоставили, должны были остаться сугубо конфиденциальными.
     - Возможно, он и не объяснил Вестерну сути дела. Но предупредил,  что
за ним охотится опасный маньяк.
     - А может быть, он вообще ничего такого не сделал, - сказал  Карфакс.
- Может быть, за вами тайно следили, если  вообще  делали  это  до  вашего
похода к адвокату.
     - Какое там "может быть"? Я точно знаю, что за мной тянулся  "хвост".
Я видела, как он подходил к конторке и наводил обо мне справки у портье.
     - О вас?
     - Потом портье подтвердил это.
     - Продолжайте, - сказал Карфакс.
     - Через пятнадцать минут в мотеле не было уже ни меня, ни моих вещей.
Одно такси довезло меня до ресторана в Шерман-Оукс, другое -  до  Тарзаны.
Там я наняла автомобиль, уплатив наличными, и  выехала  на  шоссе  N_1.  В
Кармеле у меня друзья, я собиралась укрыться у них, надеясь, что  Вестерну
о них ничего не известно. И вдруг на одном из крутых поворотов...
     - Я знаю, - сказал он.
     - Я едва не погибла! Отказали  тормоза.  Машина  неслась  вниз,  едва
вписываясь в повороты, и единственной причиной, почему я  не  врезалась  в
машины на встречной полосе, было то, что никто не ехал навстречу...
     Машина  выписывала  чудовищные  кренделя,  на  последней  кривой   ее
занесло. Как назло,  лопнула  шина,  и  автомобиль  перевернулся.  Он  был
полностью выведен из строя, но я, как ни странно,  не  получила  ни  одной
царапины. Через некоторое время меня  подобрал  полицейский  автомобиль  и
отвез назад, к ресторану. Так вот, на том месте,  где  я  ставила  машину,
блестела лужа тормозной жидкости.
     Я отказалась от медицинской помощи и приняла вместо этого пару  рюмок
виски. В это  время  подошел  еще  один  полицейский  и  сказал,  что  да,
действительно в моей машине был поврежден тормозной цилиндр.  В  этом  нет
никакого сомнения. И сделано это было на стоянке перед рестораном,  потому
что прежде тормоза были в полном порядке, а после ресторана я  ими  совсем
не пользовалась до того злополучного спуска.
     - И ни у кого другого, кроме Вестерна, не  могло  возникнуть  желания
убить вас?
     - Ни у кого.
     Пятьдесят очков из ста в вашу пользу, подумал он, а вслух произнес:
     - Расскажите обо всем с самого начала, не то мы так и  будем  бродить
вокруг да около. Вопросы я буду задавать потом.
     - Хорошо. - Она вздохнула. - Вы знаете, что мой отец был  профессором
физики в Бигсурском университете, в Калифорнии?
     - Я читал об этом в газетах. Между прочим, все, что мне  известно  по
этому делу, я почерпнул в "Нью-Йорк Таймс". Местные  газеты  упоминали  об
этом лишь мельком.
     - До того, как переехать в Бигсур, он преподавал в университете штата
Калифорния в Лос-Анджелесе. Уже  тогда,  должно  быть,  отец  работал  над
"Медиумом". Он проводил массу времени над уравнениями, чертежами, схемами,
крохотными моделями тех или иных устройств - я видела это, когда приходила
к нему в кабинет. А когда однажды спросила,  над  чем  он  работает,  отец
отшутился, сказав, что это будет  величайшим  открытием  после  сотворения
мира.
     - Считается, что эту фразу произнес Вестерн.
     - "Медиум" - не единственное, что он украл у моего отца. Папа  всегда
хранил бумаги у себя в сейфе. Но когда мы переехали в Бигсур, он  соорудил
какое-то электронное устройство, небольшое по сравнению с  "Медиумом",  но
пожирающее чудовищные количества энергии. Вы бы только взглянули  на  наши
квитанции на электроэнергию...
     - Они  уцелели  после  пожара?  -  спросил  Карфакс,  затем  поспешно
добавил: - Я знаю, я обещал молчать, но есть некоторые вещи...
     - Нет, все они сгорели. Разумеется,  электрическая  компания  хранила
учетные книги. Именно хранила - в прошлом времени. Не удивляйтесь. Когда я
их запросила, мне ответили, что они уничтожены. Это  было  спустя  полгода
после пожара, и компания заявила, что они  не  сохраняют  записи  платежей
столь длительное время. В Любом случае, мне было известно, что  устройство
использовало огромное количество энергии.
     Мы жили вместе и расходы делили сообща.  Я  была  секретарем  ректора
университета.  Зарабатывала  неплохо,  но  оплачивать  половину  стоимости
электричества мне было все же не по карману. Отец  говорил,  что  сам  все
уладит. Но я знала, что он не смог бы этого  сделать.  А  через  несколько
месяцев папа сказал, что идет к одному человеку, у которого можно одолжить
деньги под очень небольшие проценты. Угадайте, кто это был?
     Карфакс решил промолчать.
     - Его племянник. Мой двоюродный брат. И ваш. Да, отец раздобыл денег.
Но он, видимо, вынужден был рассказать Вестерну, над чем работает.  И  все
таки, разве кто-нибудь авансировал бы такую  бредовую,  не  от  мира  сего
штуку? Это было бы похоже на финансирование сооружения вечного двигателя.
     Что,  подумалось  Карфаксу,  теперь  было   теоретически   возможным.
"Медиум" открыл дорогу к вещам более важным, чем общение с покойниками.
     - Отец, должно быть, сумел даже  провести  убедительную  демонстрацию
действия машины. Не знаю. Никогда не встречала Вестерна в нашем доме, да и
папа ни разу не обмолвился о том, что тот был у нас. Но  я  много  времени
проводила на работе, а потом уехала в отпуск...
     Карфаксу  хотелось  спросить  у  нее,   знает   ли   она   с   полной
определенностью, что отец одалживал деньги именно у Вестерна. Как бы читая
его мысли, она продолжала:
     - У папы вдруг нашлись деньги и на оплату счетов за электроэнергию, и
на покупки дополнительного оборудования. Я точно знаю, что первый  раз  он
заплатил двадцать тысяч долларов, второй раз - десять тысяч.
     - Тридцать тысяч? - изумился Карфакс.
     - Добрая часть пошла на электронные блоки, компоненты, приборы.  Отец
не говорил мне, откуда берет деньги, над чем именно работает.  Всему  свое
время, сказал он однажды, а пока что мне  не  нужно  беспокоиться.  Оплата
производилась наличными, а накладных я не видела. Если они и были, то  все
равно сгорели. Или кто-то изъял  их...  А  отец  так  и  не  объяснил  мне
сущности своей работы. Может быть, боялся, что я  сочту  его  сумасшедшим,
посмеюсь над ним? Наверное, так бы оно и было, но я ни за что не высказала
бы своих мыслей вслух.
     Патриция помолчала, нахмурившись, и через некоторое время произнесла:
     - Нет, надо быть честной. Вряд ли я смогла бы молча смотреть, как мой
отец теряет рассудок. Может, быть даже прибегла бы к помощи психиатров.  Я
не  верила  в  жизнь  после  смерти,  никогда  не   верила   ни   во   что
сверхъестественное... Но и он не верил. Во всяком  случае,  насколько  мне
это известно. Моя мать умерла четырьмя  годами  раньше,  он  очень  тяжело
перенес эту утрату. Именно поэтому я переехала к нему. Боялась, что он  от
горя наложит на себя руки. А если быть до конца честной, то я нуждалась  в
нем не в меньшей степени, чем он - во мне. Я тоже, конечно, любила маму, к
тому же только-только получила развод... Словом, я переехала к нему, чтобы
он мог утешить меня, а я - его.
     Она открыла сумку, вынула тонкий платочек и приложила его к глазам.
     - Может быть, у него было желание удостовериться, что она не  исчезла
совсем, что он еще встретится с нею... Разве Артур Конан-Дойль не  увлекся
спиритизмом после смерти своего сына?
     - Помнится, не сам он, а кто-то из его семьи.
     - Я уверена, что папа подошел бы к этой проблеме чисто по-научному. И
не стал бы спиритом. Но вполне возможно, что мамина смерть мало что  имела
общего с его проектом; может, он случайно наткнулся на принципы "Медиума".
Но, как это обнаружилось позже, открытие было не таким уж счастливым.
     Глядя на траву, все еще влажную от росы, на птичью возню, Карфакс  не
испытывал никакого интереса  к  проблеме  бессмертия.  Если  он  и  ощущал
что-либо, так это  заинтересованность  в  продлении  жизни  в  этом  мире.
Покойники есть покойники, они никогда не вернутся в этот мир, разве что  в
качестве пищи для трав и насекомых. А похоронные  обряды  зачастую  делали
невозможным даже это.
     Теперь он засомневался даже в продолжении жизни как таковой.  Человек
делал все, от него зависящее, чтобы погубить  все  живое,  включая  самого
себя.
     - Был вечер семнадцатого марта, - сказала Патриция.  -  Я  поехала  в
Санта-Крус навестить приятелей по колледжу и  вернулась  примерно  к  часу
ночи, усталая, но довольная хорошо проведенным  временем.  Бак  был  почти
пустым, а я знала, что автомобиль понадобится  отцу  утром,  так  как  его
машина находится в гараже. Ему нужно  было,  как  он  сказал,  поехать  на
заседание кафедры, но не сказал, почему.
     Поэтому я решила заправиться и  только  потом  ложиться  спать.  Это,
по-видимому, спасло мне жизнь. Как только я отъехала от бензоколонки...
     Она громко всхлипнула и прижала к губам платок. Голос ее стал глухим.
     - Раздался взрыв. Его слышал весь город. Дом был в пяти кварталах  от
бензоколонки, но  грохот  меня  оглушил.  В  нескольких  кварталах  вокруг
посыпались стекла из окон, а соседей буквально повышвыривало из  кроватей.
Я... мне пришлось переждать несколько минут, настолько я  была  потрясена.
Потом помчалась к дому. Я почему-то знала, что это был мой дом.
     Он пылал гигантским факелом. Пожарники прибыли почти одновременно  со
мной и первый час потратили на то, чтобы уберечь от огня соседние дома.  Я
не могла ни двигаться, ни говорить; просто сидела и наблюдала за  пламенем
и пожарниками, полицией  и  собравшейся  толпой.  Затем  одна  из  соседок
указала на меня полицейскому - так,  по  крайней  мере,  она  рассказывала
позже, и следующее, что я запомнила - это как меня увозят в карете  скорой
помощи. Врач  дал  мне  успокоительное,  и  я  проснулась  только  вечером
следующего дня. Но мысли продолжали путаться,  и  я  все  еще  была  очень
слаба.
     Позже мне рассказали, что тело отца взрывом отбросило на задний двор,
на него упало очень много пылающих бревен... Опознать его  удалось  только
по зубам, сверившись с записями нашего дантиста. И... и...
     Ее платок был уже совсем мокрый. Карфакс вышел в кухню и  вернулся  с
парой салфеток. Слезы смыли косметику с ее лица и, глянув в  компакт,  она
вышла в ванную комнату. Вернувшись, она не только стала  лучше  выглядеть,
но даже смогла улыбнуться ему.
     - Встроенный в стену сейф был закрыт, но пуст. Из  него  было  изъято
все, начиная с бумаг и заканчивая моими драгоценностями. Тот, кто взял все
это,  видимо,  сумел  заставить  отца  отпереть  его.  Полиция  пришла   к
заключению, что причиной взрыва явилась утечка  газа.  Правда,  горелки  в
камине были плотно закрыты, но полицейские почему-то  посчитали,  что  они
были открыты, пока дом не наполнился газом. Все  окна  и  двери  оказались
плотно закрытыми и имелись даже признаки, того,  что  щели  были  заклеены
липкой лентой. Лента, разумеется,  сгорела,  но  у  них,  я  имею  в  виду
полицию, есть какой-то способ определять факт ее использования.
     - Папа, как выяснилось, умер не от удушья -  в  его  легких  газа  не
обнаружилось, - а от удара по голове. По крайней мере, должен был  умереть
от такого удара. Однако уверенности в том,  что  это  сделал  человек,  не
было. Возможно, взрыв обрушил какой-нибудь тяжелый предмет на его  голову.
Однако это было маловероятным, так как в  таком  случае  он  надышался  бы
газом. Поэтому его, должно быть, ударили по голове до того,  как  включили
газ.
     Убийца, пустивший газ, по-видимому, был в  кислородной  маске.  Когда
дом  наполнился  газом,  он  установил  какое-то  поджигающее  устройство,
которое должно было сработать после его ухода и вызвать взрыв. Но  полиции
не удалось  найти  ничего  такого.  Устройство,  видимо,  было  уничтожено
взрывом.
     Убийца проскользнул через черный ход и  к  тому  времени,  когда  дом
взорвался,  был  уже  далеко.  Две  модели  "Медиума"   были   уничтожены.
Специалист в области  электронной  техники,  исследовав  то,  что  от  них
осталось, сделал вывод, что некоторых  блоков  не  хватает.  Он  не  знал,
каково назначение моделей,  никогда  не  видел  ничего  подобного.  А  без
недостающих блоков назначение устройств определить не смог... Думаю,  если
убийца заставил папу открыть для него сейф, отец должен был его знать.
     Здесь Карфакс не смог удержаться.
     - Не обязательно. Он мог быть в маске и изменить голос.
     - Конечно. Но свидетелей не было, тогда зачем беспокоиться? Во всяком
случае, кто бы это не сделал, стоял за  ним  Вестерн.  А  может,  даже  он
сам... Кто еще  мог  знать,  над  чем  работает  папа?  И  это  не  просто
совпадение, если учесть, что Вестерн объявил о своем общении с покойниками
всего через полгода после смерти отца.  Я  знала,  что  именно  он  выкрал
папины чертежи, но не могла это доказать - не было ни одной улики, которую
можно было бы предъявить суду. Но и сидеть сложа руки я  не  собиралась  -
убийца должен понести наказание. Поэтому первое, что  я  сделала,  получив
страховку -  переехала  в  Лос-Анджелес  и  заключила  договор  с  сыскным
агентством, чтобы как можно больше разузнать о Вестерне.
     Печать и телевидение  уделяют  ему  очень  много  внимания,  поэтому,
думаю, у вас есть  общее  представление.  Он  имеет  степень  бакалавра  в
области администрирования, унаследовал от своего отца  семь  магазинов  по
продаже  радиоэлектронных  и  телевизионных  товаров.  Прослушав   большое
количество  технических  курсов  в   колледже,   Вестерн   получил   права
радиооператора первого класса. Но у него нет  ни  достаточных  знаний,  ни
способностей, чтобы изобрести...
     - Извините, но я должен опять перебить вас, - сказал Карфакс.  -  Для
того, чтобы быть  изобретателем  или  первооткрывателем  новых  принципов,
вовсе не обязательно иметь степень доктора наук.
     - Вы правы, - согласилась Патриция, глаза ее потемнели от гнева. - Но
Вестерн после окончания колледжа, по-видимому, не занимался  ничем,  кроме
бизнеса, игры на бирже и охоты  на  женщин.  Вы  не  знаете,  что  это  за
человек! После похорон отца я решила выяснить, что же  их  на  самом  деле
связывало,  и  позвонила  ему.  Он  пригласил  меня  в  ресторан,  где  мы
пропустили по несколько рюмок. Затем он предложил продолжить беседу в  его
квартире, там, видите ли тише и спокойнее.  Я  согласилась,  понадеявшись,
что, выпив достаточно, он последует характерной для мужчин тенденции много
говорить в присутствии хорошенькой женщины - у меня отсутствует  фальшивая
скромность - и сболтнет что-нибудь лишнее.
     Глаза ее расширились; в голосе больше не было печали.  В  нем  звучал
нескрываемый гнев.
     - Он предложил мне лечь  к  нему  в  постель!  Своей  сестре!  Дочери
убитого им человека! Вот тогда-то  я  и  потеряла  рассудок.  Влепила  ему
пощечину и пообещала воздать за все, что он совершил - за  убийство  отца,
за кражу чертежей... Если это не удалось полиции, то удастся мне!
     Никогда я не видела  такой  быстрой  перемены  в  человеке.  Какое-то
мгновение мне казалось, что он убьет меня  на  месте.  Но  нет,  этот  тип
слишком умен. Взяв себя в руки, причем очень  быстро,  он  заявил,  что  я
должна сейчас же уйти, что не должна больше попадаться ему на глаза  и  уж
ни в коем случае не должна говорить об этом с другими  людьми,  а  то  ему
придется позаботиться о том, чтобы я замолчала. Нет, он  не  обещал  убить
меня, что вы. Только  сказал,  что  заставит  замолчать.  Но  у  меня  нет
уверенности в том, что это будет сделано законным образом. Словом, я  ушла
оттуда как можно быстрее.
     Позже я выяснила, с помощью своего агентства, разумеется, что Вестерн
позволяет красивым женщинам пользоваться  "Медиумом"  бесплатно  -  просто
покупает их. Какая грязь!
     Карфакс невольно подумал  о  том,  что  для  такой  сделки  требуется
согласие обеих сторон. Да и цена, честно говоря, не маленькая...
     -  Интересно,  откуда  ваше   агентство   добывает   подобного   рода
информацию? - спросил он. - Не думаю, чтобы женщины болтали об этом.
     -  У  агентства  есть  свой  человек  в   персонале   Вестерна.   Ему
рассказывала об этих женщинах одна из секретарш. Вообще-то персонал  очень
предан своему шефу, но секретарша состоит в любовной  связи  с  агентом...
потом, она уверена, что все эти разговоры остаются  между  ними...  Работа
детектива - довольно грязное дело, не так ли?
     - Да. Но в любом деле мало чего достигнешь чистыми руками.
     - Кроме того, существуют еще женщины, которые отвергли домогательства
Вестерна. И уж они-то не молчат!
     Карфакс хмыкнул. Она пристально посмотрела на него.
     - Вы, наверное, задумались, почему за  эти  восемь  месяцев,  которые
прошли после того разговора, Вестерн ничего  со  мной  не  сделал.  Честно
говоря, ему давно уже следовало бы меня убить. Ведь он знает, что я  слежу
за ним - руководители агентства поставили меня в известность, что получили
совет по телефону отказать мне в услугах. Это случилось вскоре после того,
как они обнаружили, что моя телефонная  линия  прослушивается,  а  в  доме
установлена  подслушивающая  аппаратура.  Им  удалось   также   установить
личность тех,  кто  следит  за  мной  -  это  оказались  люди  из  другого
агентства, которое, конечно же, не сообщит фамилии своего клиента.
     - Назовите мне ваше агентство и то, другое.
     - Мое - "Форчун и Торндайк".  Вестерн  прибег  к  услугам  "Агентства
Магнуса по расследованиям и обеспечению безопасности".
     Карфакс кивнул.
     - "Форчун и Торндайк" расположено в Западном Голливуде. "Магнус" -  в
центральной части Лос-Анджелеса, принадлежит Вальмонту. Я довольно неплохо
знаю всех троих, поскольку работал на них в разные периоды своей жизни.
     - Что заставило вас стать профессором истории? - спросила Патриция. -
Я могу понять, почему вы бросили профессию частного детектива. Это, должно
быть, грязное и скучное занятие, лишь  иногда  приносящее  удовлетворение.
Разумеется, ваш кризис...
     Он пожал плечами, но она была настойчивой:
     - Ведь это было напечатано в "Тайм" - что, работая над  одним  делом,
вы заполучили нервное расстройство, и что оно еще  усугубилось,  когда  вы
едва не погибли, попав под грязевой  поток  во  время  ужасных  дождей.  И
еще...
     - Некоторое время я провел  в  частном  санатории,  затем  лечился  в
клинике Маунт-Синай в Беверли-Хиллз. Мне посчастливилось - а может,  и  не
посчастливилось - попасть к психиатру, который был мастером своего дела.
     - Не посчастливилось?
     - А что вас удивляет? Доктор Слоко убедил меня, что я на  самом  деле
тронулся и испытал целую  серию  мучительных,  совершенно  необычных  и  в
высшей степени реалистичных галлюцинаций. Выздоровление мое пошло быстрыми
темпами, но я и сейчас еще не вполне уверен...
     - Вы обязательно должны рассказать мне когда-нибудь об  этом.  Сейчас
меня заботит другое. Боюсь, Вестерн имеет в этой игре очень сильный козырь
- если сочтет нужным, то всегда сможет сослаться на ваш  душевный  кризис,
или хотя бы намекнуть, что сейчас вы переживаете другой, и что поэтому  не
стоит обращать особого внимания на вашу научно-фантастическую теорию...
     Карфакс скривился.
     - Я вполне осознаю это. Вы...
     Он запнулся. Ему не хотелось говорить, что  два  лица,  у  одного  из
которых прежде были определенные нарушения  психики,  а  другое  стоит  на
пороге психического расстройства, вряд ли будут хорошими партнерами.
     - Мы поговорим об этом позже, - сказала она. - Я  обратилась  к  вам,
потому что вы  являетесь  моим  родственником,  не  являетесь  сторонником
Вестерна, в прошлом являлись сыщиком и...
     - Ладно, пусть будет так, - оборвал он перечень,  во  время  которого
она разве что не загибала пальцы. - Настало время поговорить начистоту.
     - Что?
     - Это я спрашиваю - что. Так что я должен  сделать  во  время  своего
визита к Вестерну?
     - Ответ напрашивается сам собой, не так ли? -  спросила  она,  близко
наклонившись к нему. - Я понимаю, что не имею никакого права  просить  вас
об этом... Вам ведь будет предоставлен только  один  сеанс...  Вы,  скорее
всего,  пожелаете  поговорить  со  своей  женой,  или  родителями,  или  с
кем-нибудь еще, кто вам дорог. Или, может  быть,  вам,  как  преподавателю
истории, захочется  выяснить...  ну,  скажем...  был  ли  замешан  военный
министр Стентон в убийстве Линкольна...
     - Над этим  уже  работает  Лассаль  из  Чикагского  университета.  Он
получил государственную субсидию. Но выяснение того, был или не  был  убит
ваш отец, было ли это убийство умышленным и кто его совершил, кажется  мне
более важным, чем убийство Линкольна. По  сути,  это  может  стать  вообще
наиболее важным из всех дел об убийстве.
     - Так вы согласны! - выпалила она.
     - Подумаю.
     Коварно замаскированным побочным эффектом этого разговора, подумалось
ему, явилось то, что его исподволь подвели к решению, противоречащему  его
собственной теории. Вместо  того,  чтобы  придерживаться  мнения  об  этих
существах, как о живых, но не имеющих ничего общего  с  людьми,  он  начал
думать о  них,  как  об  умерших  людях.  Патриция,  взывающая  о  помощи,
Патриция, убежденная в истинности утверждений Вестерна...



5

     Когда-то  давно  Гордон  Карфакс  решил  никогда  не  возвращаться  в
Лос-Анджелес.
     И вот он уже на борту реактивного  лайнера,  совершающего  посадку  в
международном аэропорту "Риверсайд".
     Сверху  кажется,  что  территория  Западной  Аризоны  окутана  густой
серо-зеленой дымкой. Очертания гор размыты - так выглядят океанские хребты
в окне подводной лодки. Где-то там расположен заповедник  Кофа,  где  еще,
как  сообщают,  бродят  последние   дикие   североамериканские   пумы   со
слезящимися от смога глазами и непрерывно кашляющие. Там же произрастают и
последние  гигантские  кактусы.  Правда,   в   их,   почти   повсеместном,
исчезновении виновато не только загрязнение атмосферы.
     Президент обещал, что  в  течение  десяти  лет,  каковы  бы  ни  были
затраты, смог будет уменьшен до уровня 1973 года.
     Пока Гордон размышлял, самолет, приземлившись, подкатился к одной  из
вышек. Телескопический переход соединил его салон со зданием  аэровокзала.
Карфакс прошел в это, похожее на кондиционированную пещеру, здание и сразу
же узнал высокого худого мужчину с широким лицом  и  коротко  остриженными
седыми волосами - Эдварда Тоурса,  с  которым  говорил  по  видеотелефону,
когда звонил Вестерну.
     Встречающий  и  прибывший  обменялись  рукопожатиями  и   несколькими
короткими фразами о погоде. Насколько  все  не  любили  смог,  он  все  же
представлял собой нечто такое, о чем можно было всегда поговорить.
     От смога они как-то незаметно перешли к повышению налогов, к  пляжам,
куда  пускали   только   участников   конкурсов   красоты,   вспомнили   о
филадельфийском побоище, иранском кризисе и снижении  уровня  грамотности.
Когда они поговорили на эти темы (по крайней мере,  пробежались  по  ним),
багажный автомат выплюнул два чемодана  Карфакса.  Небольшая  трехколесная
тележка-робот  подкатилась  под  чемоданы,  поднятые  в  воздух  стальными
манипуляторами; захваты опустились, ставя их плашмя; тележка покатилась  к
Карфаксу и стала в полуметре от него.  Он  опустил  в  прорезь  на  пульте
тележки свой пластиковый жетон, и двое молодых  парней  подхватили  багаж.
Тележка развернулась и укатила.
     Тоурс, как и оба его сотрудника, был  одет  в  ярко-оранжевый  летний
деловой костюм. На серебряной цепочке висел большой серебряный медальон, в
верхней части которого кружком была обведена золотая буква "М" - "Медиум".
     Карфакс заметил, что такой же фирменный знак выдавал принадлежность к
"Медиуму" почти половины толпившихся в здании людей.
     -  Нам  придется  воспользоваться  монорельсом,  -  сказал  Тоурс.  -
Извините, но теперь запрещено ездить неэлектрическими  видами  транспорта.
Особенно  за  пределами  аэропорта.   Мало   того,   что   нас   заклеймят
отравителями. Придется еще уплатить штраф. Поймите...
     - Я и не ожидал увидеть лимузин с  водителем,  -  улыбнулся  Карфакс.
Кроме того, монорельс развивает большую скорость, нежели автомобиль.
     Они прошли в вестибюль станции монорельсовой дороги.  Минутой  позже,
скрипя и шипя тормозами, к перрону подкатился голливудский  экспресс.  Они
вошли в один из яйцеобразных вагончиков, и еще через несколько  минут  уже
мчались со скоростью 250 километров в час. Карфакс, заняв  место  у  окна,
осматривал местность.
     Смог оказался далеко не таким густым, как это представлялось с высоты
двенадцати тысяч  метров,  и  пока  что  не  доставлял  особых  неудобств,
поскольку в вагоне работали кондиционеры.
     Городские кварталы продвинулись еще почти на 35 километров на восток.
Теперь там, где раньше были выжженные солнцем пустыни, простирались  улицы
с громадными жилыми домами и  другими  бетонными  сооружениями.  В  старой
части города небоскребы еще больше вытянулись ввысь, а многие улицы  стали
двухъярусными и имели несколько уровней для транспорта. Некоторые  из  них
исчезли под зданиями. Почти все пешеходы украсили свои лица  противогазами
или кислородными масками. В остальном же город изменился мало.
     Через   пять   минул   экспресс   уже    остановился    на    станции
"Хайлэнд-Сансет". Карфакс отметил, что бульвары Сансет  и  Голливуд  стали
двухъярусными.
     Все четверо с Тоурсом во главе спустились эскалатором в пластмассовый
туннель, который  вывел  их  на  верхний  ярус  улицы.  Внутри  небольшого
павильончика они сели в  ожидающий  такси-кэт  -  новинку,  работающую  на
топливных элементах, колеса которой  имели  индивидуальный  электропривод.
Вся одежда бритоголового водителя состояла  из  ядовито-голубых  шортов  и
ярко-красного платочка на шее.
     С  невероятным  трудом  машина  втиснулась  в  медленно  ползущую  по
путепроводу  через  Никольс-Каньон  прямо  на  частную  объездную  дорогу,
которая шла вдоль горного  склона  к  особняку  Вестерна.  Примерно  через
полкилометра машина  остановилась  возле  домика  охраны  перед  подъемным
мостиком. Тоурс вложил  кодовый  жетон  в  прорезь  опознающего  аппарата,
шлагбаум поднялся и мост опустился. Они поехали дальше.
     Путепровод поддерживали  массивные  опоры.  Он  огибал  крутую  гору,
разветвляясь на множество дорог, которые  оканчивались  перед  особняками,
возведенными прямо на склонах.  Естественная  красота  этих  склонов  была
изрядно подпорчена пластиком, металлом и бетоном, которые, однако, большей
частью покрывал плющ.
     Сквозь  густое  ограждение  вдоль  дороги  Карфакс  различил  большую
автостоянку у подножья горы, расположенную рядом  с  высоким  белым  жилым
домом. Множество людей, разбившись  на  четыре  группы,  держали  в  руках
огромные плакаты. По краям стоянки было  припарковано  немалое  количество
полицейских автомобилей.
     - Вестерниты и антивестерниты, - пояснил Тоурс. -  Большая  группа  -
это сторонники Вестерна. Остальные - его противники, но  враждующие  между
собой: католики, баптисты, представители церкви, проповедующей преклонение
перед науками и небольшая группа карфаксистов. Прошу прощения,  если  этот
термин покажется вам не совсем удачным.
     - Я не давал согласия пользоваться моим именем ни одной  организации,
- сказал Карфакс. - До сих пор, по крайней мере.
     - Неплохо было бы, если бы вы сами сказали  им  об  этом,  -  заметил
Тоурс.
     Дом  Вестерна  располагался  на  самой  вершине   холма.   Это   было
трехэтажное здание из дерева и кирпича  в  стиле,  характерном  для  эпохи
Гражданской войны. Перед огромным крыльцом на  лужайке  и  среди  цветущих
кустов,  окружающих  дом,  работали  негры   во   всем   белом.   Карфаксу
представилось, что сейчас на крыльцо выйдет отставной полковник с козлиной
бородой и женой в криолине.
     - Садовники на самом деле являются охранниками, - объяснил  Тоурс.  -
Растительность же сделана из пластика.
     - А косилки и ножницы?
     - В косилках нет ножей, ножницы - тупые. Мистеру Вестерну не нравится
атмосфера полицейской службы, но иметь охрану необходимо.  Слишком  многие
заблуждающиеся люди, вроде Филлипса, например - вы, наверное, о нем читали
- желают его смерти. Некоторые фанатики считают, что сумеют  уберечь  свою
религию от дискредитации, если  устранят  создателя  "Медиума".  Все  они,
разумеется, сумасшедшие.
     - Как я понял, м-р Вестерн беседовал с  Филлипсом  всего  лишь  через
шесть часов после его смерти?
     - Да, Филлипс был обнаружен и опрошен, хотя  и  коротко.  Он  еще  не
оправился от потрясения, которое получил, осознав, что стал эмсом. Поэтому
хорошего контакта не получилось. Однако м-р Вестерн намерен  поговорить  с
ним еще раз, поскольку  считает,  что  показания  Филлипса  могут  убедить
других приверженцев этой веры, что "Медиум" - не мошенничество.
     Такси остановилось перед массивными металлическими воротами  в  конце
подъемной рампы. Через несколько секунд ворота отворились, машина обогнула
дом  и  проехала  в  цокольный  этаж  здания.  Позади  такси  захлопнулись
эластичные двери, и пассажиры покинули его. Тоурс протянул  водителю  свою
кредитную карточку. Тот засунул ее в прорезь счетчика и вернул  владельцу.
Через полминуты такси уже выехало через распахнувшиеся на мгновение двери.
Карфакс заметил, что всякий раз,  когда  двери  открывались,  серо-зеленый
смог отгонялся от входа сильной струей воздуха.
     Тоурс повел его по лестнице (20 ступенек - сосчитал на всякий  случай
Карфакс)  наверх,  в  огромную,  красиво  обставленную  комнату.   Четверо
находившихся в  ней  человек,  казалось,  ничего  не  делали,  слоняясь  с
непроницаемыми лицами. Карфакс ожидал, что здесь его обыщут, но  никто  не
позаботился это сделать. Наверное, детектор металла  находится  где-нибудь
на лестнице, подумал он.
     Потом они прошли через зал с высоким потолком и росписью на стенах  в
стиле этрусских фресок в направлении лифта, который доставил их на  третий
этаж. Тоурс не прикасался к пульту управления. По всей вероятности,  пульт
находился в кабине  только  для  видимости,  а  управлял  лифтом  человек,
следящий за ними с помощью скрытой камеры. Карфакс подумал,  не  ведет  ли
лифт в самый низ - в гараж.
     Они вышли прямо  в  огромное  помещение,  где  за  двадцатью  столами
мужчины и женщины разговаривали  по  телефонам,  диктовали  автоматическим
пишущим  машинкам,  просматривали  газеты  и  прослушивали   магнитофонные
записи. Личная секретарша Вестерна, миссис Моррис, статная женщина средних
лет, улыбаясь,  провела  их  через  небольшой  холл  в  кабинет  с  пустым
письменным столом и компьютерной стойкой. Дальше виднелся длинный  коридор
и узкий вход в небольшую комнату.
     Тоурс взмахнул  рукой  перед  телекамерой,  установленной  под  самым
потолком, и раздвижная дверь скользнула внутрь стены.
     Открывшаяся за ней комната с виду была очень прохладной - может быть,
такое ощущение создавалось ярко-белым цветом стен. На них висели  какие-то
большие карты,  назначение  которых  Карфакс  не  смог  определить.  Кроме
небольшого письменного стола и нескольких кресел, никакой другой мебели  в
комнате не было.
     В центре ее стоял Вестерн, положив руку на свое детище - "Медиум".



6

     Надо отдать должное  -  Вестерн  не  делал  никаких  попыток  создать
таинственную атмосферу. Атрибуты мистицизма, такие обычные  для  помещений
спиритов, здесь отсутствовали начисто. В комнате не было ничего лишнего, с
потолка  лился  яркий  свет.  Перед   темно-серым   десятиметровым   кубом
располагался консольный пульт управления со множеством панелей,  приборов,
переключателей, ручек регуляторов, сигнальных ламп и видеоэкранов. Кабеля,
переплетаясь уходили под пол.
     Вестерн, наблюдая за гостем, улыбался. На нем не было ниспадающих  до
пола одежд, испещренных астрологическими символами,  не  было  и  строгого
костюма делового человека. Можно было подумать, что он только что  покинул
теннисный корт. На эту мысль  наводила  и  белая  безрукавка.  В  глубоком
вырезе на груди виднелись густые курчавые волосы; такими же волосами  были
покрыты мускулистые ноги.
     Медальона с эмблемой фирмы на нем не было.
     Улыбаясь, Вестерн сделал несколько шагов навстречу Гордону и протянул
ему крепкую волосатую руку.
     Когда он улыбался, он становился очень похож на Патрицию.
     Следующие несколько минут хозяин непринужденно  беседовал  с  гостем:
расспросил, как прошел полет, сделал обычные замечания в отношении  смога.
Жизнь в Лос-Анджелесе, жаловался он, может  быть  терпимой  только  в  том
случае, если вы очень богаты и сидите дома, по крайней мере, шесть месяцев
в году.
     - А теперь, ближе к делу. Позвольте  задать  вам  один  вопрос.  Наша
двоюродная сестра была у вас?
     Карфакс не ожидал такой прямоты.  Весь  его  тщательно  разработанный
план рухнул в одну секунду.
     Конечно, нужно было сказать правду, но не всю - просто добиться чтобы
Вестерн убедился в том, что он не лжет. Скорее всего,  ему  известно,  что
Патриция летала к нему в Бусирис.
     - Да, - ответил он, стараясь выглядеть столь же непринужденно, как  и
Вестерн. - Она прилетела, по сути, без предупреждения. И  гостила  у  меня
около недели.
     Карфакс очень тщательно осмотрел в те дни свой дом, стараясь отыскать
скрытые  микрофоны,  но  никаких  следов  подслушивающей   аппаратуры   не
обнаружил. За Патрицией, скорее всего, следовали до самого  Бусириса,  или
же просто выяснили, куда она летит у  администрации  авиакомпании.  Ну,  а
догадаться,  кого  именно  она  решила  навестить  в  Бусирисе,  труда  не
составляло.
     - Я не слишком удивлен этим, Гордон, - сказал  Вестерн.  -  Не  знаю,
каково ваше мнение о ней, но лично мне кажется, что  бедняжка  до  глубины
души была потрясена гибелью своего отца. Она очень  его  любила.  Пожалуй,
даже слишком. А обстоятельства его трагической  смерти  были  таковы,  что
смогли  бы  вывести  из  себя   даже   очень   уравновешенного   человека.
Догадываюсь, что она вам поведала -  что  я  украл  чертежи  "Медиума"  и,
поскольку одно вытекает из другого, убил ее отца. Ведь так?
     Вестерн определенно знал, как обезоружить Карфакса.
     - Да, - пришлось признаться ему.
     - И вы ожидали  или,  во  всяком  случае,  надеялись  воспользоваться
"Медиумом" для выяснения правды?
     - Вы слишком мнительны, - с невольной резкостью произнес Карфакс.  По
правде говоря, а мне хочется  верить,  что  мы  оба  правдивы  друг  перед
другом, я не был уверен в том, что попрошу вас отыскать дядю. У меня есть,
видите ли, свои собственные интересы.
     Вестерн рассмеялся.
     - Я предоставлю вам два сеанса, Гордон. Признаться, это будет  стоить
мне немало, но не такой уж я эгоист. Мне просто  хочется  убедить  вас  и,
само собой, ваших последователей в своей правоте. Думаю, что ваша гипотеза
и другие, ей  подобные,  будут  опровергнуты  начисто.  Уже  завтра  здесь
появится целая толпа моих оппонентов, которым  будет  разрешено  бесплатно
поработать с "Медиумом".  Среди  них  будет  троица  иезуитов:  выдающийся
физик, видный богослов и специалист  по  изгнанию  нечистой  силы.  Причем
экзорцисту дано разрешение попрактиковаться в изгнании  дьявола,  если  он
того пожелает.  Наряду  с  иезуитами  я  пригласил  известных  священников
англиканской и методистской церквей, двух  раввинов,  православного  попа,
лютеранина,    известного    атеиста,    являющегося     также     автором
научно-популярных  книг,   главу   африканского   анимического   культа...
нигерийца, если я не ошибаюсь. Собственно, насколько объективной будет эта
комиссия, я не знаю. Ведь их  религии,  включая  и  атеизм,  поскольку  он
является одной из форм верований, будут, скорее всего, разрушены до самого
основания. Когда это случится, они сами  должны  будут  испытать  глубокое
душевное потрясение. Вера человека часто  является  глубинным  проявлением
его сущности.  Возникнувшие  сомнения  в  истинности  представляют  угрозу
цельности  личности,  уверенности  в  себе.  Очень  немногие  в  состоянии
выдержать такое испытание.
     Улыбка снова осветила его лицо.
     - Надеюсь, вам это не грозит. Не  знаю,  откуда  вы  почерпнули  свою
гипотезу. Разве что начитались научной фантастики...
     Карфакс вздрогнул.
     -  Извините,  -  опять  улыбнулся  Вестерн.  -   В   действительности
предпосылки, на которых вы строите свою гипотезу, нельзя назвать нелепыми.
И все же, я уверен, что факты развенчают ее.
     Голос его стал громче, лицо чуть-чуть раскраснелось.
     - Господи! Да что  еще  нужно  людям?  Федеральная  комиссия  провела
тщательнейшее, подробнейшее расследование,  и  вам  должно  быть  известно
содержание ее доклада, хотя он еще и не опубликован  официально.  Нравится
это или нет,  но  "Медиум"  действительно  является  средством  общения  с
потусторонним миром, хотя лично я предпочитаю свой  собственный  термин  -
"вэмо",   что   означает    "вселенная    электромагнитных    организмов".
Общеизвестно, что президент опасается последствий  опубликования  доклада.
Его в любом случае будут яростно ругать, если он скажет: "да, это правда",
и если скажет: "нет, неправда". И  все  же  доклад  все-таки  скоро  будет
опубликован - слишком велико давление со стороны общественности.
     - Понятно, - сказал Карфакс.
     - Не сомневаюсь, что вы  это  понимаете.  И,  тем  не  менее,  горите
желанием лично проверить  мои  утверждения.  Да  и  утверждения  Патриции.
Честно говоря, я не менее горячо желаю, чтобы все прояснилось. И вовсе  не
потому, что она может хоть сколько-нибудь реально досадить мне... Хотя,  в
принципе, определенной помехой стать может.
     Он нагнулся к микрофону на панели пульта:
     - Хэрмонс!
     Мгновением позже в комнату вошел  невысокий  лысый  толстяк  в  белой
обуви, белых брюках и длинном белом лабораторном халате.
     - Хэрмонс - наш старший инженер на первой смене, - пояснил Вестерн. -
Он будет здесь на случай каких-либо неполадок. "Медиум"  -  очень  сложное
электронное устройство,  и  хрупкое,  как  котенок.  Даже  вес  наших  тел
оказывает на него влияние. Когда он работает, на расстоянии менее метра от
него может находиться не более трех  человек.  А  лучше,  если  это  будет
только один.
     Плоский  светильник,  который  Карфаксу  показался   сначала   просто
участком стены, зажегся тускло-красным светом. Вестерн нагнулся к пульту:
     - Слушаю.
     - Вам звонит миссис Шарп, м-р Вестерн.
     - Передайте, что я сам позвоню ей позже.
     - Да, сэр, но она настаивает на срочности...
     - Позже!
     - Да, сэр!
     Вестерн выпрямился. Он пять улыбался,  тон  голоса  стал  значительно
мягче:
     - Эта женщина очень стара и очень богата. С кем она хочет поговорить,
как вы думаете? С  покойным  мужем?  С  усопшими  родителями?  С  умершими
детьми? С распятым на кресте Иисусом? Нет, она желает пообщаться со  своим
подохшим псом!
     Он сердито тряхнул головой.
     - Все свое состояние эта дама оставила больнице для  животных,  когда
еще столько детей умирает... - Осекшись и прикусив губу, он  посмотрел  на
Карфакса и произнес: - Ну что ж, начнем?
     Гордон сел в кресло, предложенное Вестерном. Ему было известно, что в
соответствии с гипотезой изобретателя  "Медиума"  все,  что  излучает  или
излучало когда-либо электромагнитную энергию в нашей вселенной, существует
в электромагнитной форме в другой вселенной. Это оправдывало настойчивость
Вестерна в обозначении умерших  термином  "эмсы"  -  по  начальным  буквам
словосочетания "Электромагнитные существа".  Он  старался  не  употреблять
такие эмоционально  окрашенные  и  ненаучные  термины,  как  "привидение",
"призрак", "дух", "тень" и так далее. Даже изобрел целый словарь, который,
тем не менее, игнорировался как обывателями,  так  и  средствами  массовой
информации.
     Звонок миссис Шарп, видимо, не  доставил  ему  удовольствия.  Вестерн
неоднократно  заявлял  о  том,  что  не  в  состоянии  отыскать  отдельных
животных. Даже  поиск  людей  был  достаточно  сложной  задачей,  зачастую
невыполнимой. Тем не менее, на него как из рога изобилия  сыпались  заказы
от любителей животных, сопровождаемые нередко даже угрозами.
     Сев рядом с Карфаксом, Вестерн нажал кнопку "пуск" на пульте  справа.
На консоли вспыхнули сигнальные лампы.
     - В главных цепях мы используем вакуумные радиолампы, - пояснял он. -
Транзисторы и подобная им  мелочь  не  в  состоянии  справиться  со  столь
огромным потоком энергии. По-настоящему, то, что вы видите перед  собой  -
всего лишь верхушка айсберга  -  основное  оборудование  находится  этажом
ниже. Оно  питается  от  атомной  электростанции  штата  Невада.  Энергию,
вырабатываемую  в  Калифорнии,  мы  используем  только  для  освещения   и
радиофикации этого здания.
     В этом помещении поддерживается постоянная температура в 20 +- 1ьС  -
некоторые из элементов и узлов очень  капризны.  Шесть  цепей  помещены  в
жидкий ксенон или жидкий водород.
     Над одним из ненадписанных циферблатов загорелась  лампочка.  Вестерн
повернул ручку одного из приборов против часовой стрелки на  76  градусов,
затем с помощью  клавиатуры  отпечатал  на  одном  из  дисплеев  несколько
десятков букв и чисел.
     -  Местонахождение  дяди  Руфтона  я  определил  давно,   исходя   из
собственных соображений. В любом случае, вы должны поговорить с  ним.  Тем
более, что координаты его занесены на магнитную ленту, что очень  экономит
время.
     Вытащив из кармана рубахи  восьмиугольную  перфорированную  карточку,
Вестерн вставил ее в какую-то щель. Карточка исчезла так  же  беззвучно  и
быстро, как мышь исчезает в норке.
     - У вас будет еще возможность познакомиться с  процедурой  поиска  во
время второго сеанса, - сказал он. -  Это  будет  через  два  дня.  Мы  не
позволяем клиентам проводить сеансы чаще, чем три раза в неделю -  нервная
система может не выдержать. При общении с эмсами возникает нечто,  что  мы
не можем осознать.  Оно  вызывает  чувство  тревоги  и  у  клиентов,  и  у
операторов. Поэтому у "Медиума" мы дежурим по очереди.  Эта  смена,  между
прочим, у меня первая на неделе, так что я смогу быть с вами  и  во  время
второго сеанса. Для меня это будет уже третья - вторую я проведу завтра  с
комиссией из богословов и экзорцистов.
     На пульте вспыхнула лампочка с надписью  "поиск  закончен".  Раздался
зуммер. Вестерн нажал  на  кнопку  "фокусировка".  Прямо  перед  Карфаксом
засветился большой экран, как бы заполненный тысячами крошечных кружащихся
искорок на молочном фоне.
     - Запомните еще кое-что, - предупредил Вестерн. - То, что вы  видите,
не является настоящей формой этих... существ. Это  только  их  электронные
аналоги, электронная интерпретация подлинной формы. Как  они  выглядят  на
самом деле, мы не знаем... Мы много еще не знаем...
     Он нажал кнопку "отделение". Искорок стало меньше, пространство между
ними  расширилось.  У  Карфакса  возникло  ощущение,  будто  он  сидит   в
космическом корабле, который движется со сверхсветовой скоростью к далеким
галактикам, каждая из которых кажется единичным источником света,  хотя  и
состоит из миллионов звезд.  Здесь,  разумеется,  не  было  допплеровского
смещения длины волны, поскольку это не было путешествием со  сверхсветовой
скоростью, накачкой большого количества энергии в другую вселенную -  вэмо
с целью "привлечь" желаемую конфигурацию.
     -  Любое   существо,   любой   неодушевленный   предмет,   излучающий
электромагнитную энергию в нашей вселенной, не имеет аналога в вэмо. Когда
источник прекращает излучение здесь, там он принимает окончательную форму.
Молния - предмет неодушевленный. Во всяком случае, согласно  моей  теории.
Ее энергия в нашей вселенной рассеивается, либо претерпевает  превращения,
как и солнечный свет. Но в вэмо она продолжает  свое  существование,  если
можно так выразиться. А вместе с нею продолжают  существовать  и  люди,  и
тараканы.
     -  Свет  солнца  слишком  рассеянный,   чтобы   быть   неодушевленным
предметом, - заметил Карфакс. - Солнце  светит  непрерывно.  День  и  ночь
сменяют друг друга благодаря вращению Земли, но  это  относится  только  к
Земле. Даже ночью имеется немалое количество света.  Так  что,  по-вашему,
каждая ночь в отдельности начинает  жить  в  вэмо?  И  каким  образом  это
возможно, если не существует такой  вещи,  как  индивидуальная  ночь?  Где
проводится разграничительная черта? Неужели наши границы временных  поясов
тоже находят свое отражение в вэмо?
     - Это мне неизвестно, - чуть  раздраженно  ответил  Вестерн.  -  Этот
вопрос напоминает ситуацию, которая возникла бы, попроси королева Изабелла
Колумба описать все-все в Новом Свете, когда он только совершил высадку на
островках, расположенных за пределами еще не открытого материка.
     - Извините, - сказал Карфакс.
     - Я предполагаю, что и энергия самого солнца как  огненного  шара,  и
энергия отражения его света от Земли - обе имеются  в  вэмо.  В  настоящее
время нас, однако, интересуют  только  человеческие  существа.  Мы  знаем,
например, что каждый после смерти попадает в  конфигурацию,  или  колонию,
более старших людей. Такая колония состоит из строго определенного числа -
81 эмс. Если быть более точным, в каждой из них 81  потенциальная  орбита,
поскольку колония имеет ядро. Новые колонии формируются постоянно и, таким
образом, многие являются неполными. Кстати, 81  -  это  девятью  девять  -
любителям мистики есть над чем поработать.
     На  экране  вдруг  осталась  только  одна  искра,  затем,  еще  более
неожиданно, она распалась на скопление кружащихся по орбитам искорок.
     - Обратите внимание на центральную искру - это  эмс-ядро,  -  пояснил
Вестерн.  -  Остальные  вращаются  вокруг  нее,   как   может   показаться
нетренированному взгляду, по произвольным орбитам. Но мы  проанализировали
структуру нескольких колоний и  определили,  что  эмсы  следуют  по  очень
сложным, но ограниченным и  повторяющимся  орбитам.  Выяснили,  что  новые
эмсы, недавно умершие, становятся иногда на место эмса-ядра. Не знаю,  как
именно это происходит, но предполагаю, что немалую роль  в  этом  процессе
играют личностные качества.
     Он повернул  регулятор,  и  весь  экран  заполнила  одна-единственная
искра. При таком увеличении она казалась светящимся шариком.  Шарик  начал
было медленно соскальзывать к правой части экрана, но Вестерн нажал кнопку
"автофиксация", и он так же медленно вернулся к центру.
     - Дядя Руфтон, - торжественно представил его Вестерн.
     Карфакс промолчал.
     - Принцип Гейзенберга действует в вэмо примерно так же, как и в нашей
вселенной. Чем ближе объект наблюдения, тем больше требуется энергии.  Чем
больше энергии используется, тем большее воздействие  испытывают  как  вся
колония, так и индивидуальный эмс, с которым устанавливается контакт.  Она
ослабляет электромагнитные  связи  колонии  и  расстраивает  орбиты.  Эмсы
сообщают, что испытывают при контакте  неприятные  ощущения,  и  буквально
впадают в панику, если он длится более часа.
     Карфакс непрерывно напоминал себе, что не должен думать об эмсах, как
о покойниках, должен оставаться верным своей гипотезе. И все же объяснения
Вестерна как-то незаметно увлекли его.
     Теперь же, когда  перед  ним  было  то,  что  Вестерн  назвал  "дядей
Руфтоном", Карфакс начал испытывать еще и страх,  поднимающийся  откуда-то
из глубины души. Сердце застучало быстрее, кожа стала влажной от пота,  но
все эти чувства заслонило ощущение нереальности происходящего.
     - Мы живем в век просвещения, свободы от суеверий. Во всяком  случае,
эту мысль нам вдолбили в голову еще в детстве, - улыбнулся Вестерн.  -  Но
даже наименее суеверных людей охватывает внезапный страх,  а  то  и  ужас,
когда они сидят в этом кресле. Мне попадались клиенты, которым  невтерпеж,
словно гончим на охоте, было побеседовать со своим любимым покойником. Но,
оказавшись с ним лицом к лицу, теряли дар речи, а  иногда  -  и  сознание.
Суеверие никогда не умирает в человеке...
     Не доверяя своему голосу, Карфакс решил промолчать.
     -  Если  бы  мы  могли  подойти  еще  ближе...  -  почти  мечтательно
проговорил Вестерн. - Светящийся шар должен, по идее,  состоять  из  более
мелких составляющих. Но есть определенный предел, за который мы  пока  что
еще не в состоянии шагнуть. Если же, подойдя  вплотную  к  этому  пределу,
увеличить поступление энергии, то так называемое "привлечение" переродится
в  "отталкивание",  эмс  начнет  отступать,  а  колония  испытает  чувство
дезинтеграции.
     Внезапно экран перечеркнули извивающиеся белые  полосы,  шар  потерял
яркость. Вестерн, быстро протянув  руку,  повернул  регулятор  с  надписью
"контроль помех", и полосы, потемнев, медленно исчезли.
     - Я называю это явление статистическими помехами.  Колония  очутилась
слишком  близко  к  центру  необузданной  энергии.   Обычно,   когда   это
происходит,   она   испытывает   тревогу.   Возникает   угроза   нарушения
электромагнитных связей, удерживающих колонию вместе. Это вызывает у эмсов
умственное  расстройство.  Колония  не  в  состоянии   достаточно   быстро
увернуться от помех. А  это  означает,  что  мы  можем  потерять  контакт.
Поэтому  цепь  контроля  помех  "Медиума"  потребляет  немало  энергии  на
поддержание стабильности колонии - то есть подпитывает ее,  помогая  выйти
из неблагоприятной зоны.
     Карфакс напряженно следил, как палец Вестерна плавно нажимает  кнопку
с красноречивой надписью "контакт".
     - О'кэй, сейчас  появится  звук.  Эмс  не  в  состоянии,  разумеется,
разговаривать  в  обычном  смысле   этого   слова.   Он   является   чисто
энергетическим образованием и речевого аппарата у него, само  собой,  нет.
Но он может двигать электрическим аналогом своих губ  и  языка,  легких  и
гортани, может моделировать нервно-мозговую деятельность с целью  передачи
информации...
     Голос, раздавшийся из громкоговорителя, не  был  в  точности  голосом
Руфтона Карфакса. Какой-то  жесткий,  металлический,  словно  разговаривал
робот, пытающийся подражать человеку.  Гордон  несколько  раз  прослушивал
пленку с записью голоса живого Руфтона Карфакса  -  ее  привезла  с  собой
Патриция. И не мог, несмотря на все  характерные  для  робота  особенности
речи, не узнать его.
     Я... я снова ощущаю ваше присутствие... Не оставляйте меня  больше...
Пожалуйста! Не покидайте меня!
     - Мы побудем с вами некоторое время, дядя, -  сказал  Вестерн.  -  Вы
узнаете меня? Я - Раймонд, ваш  племянник.  Еще  один  голос,  который  вы
услышите, принадлежит другому вашему племяннику, Гордону Карфаксу. У  него
есть к вам несколько вопросов. Надеюсь, вы не откажетесь на них ответить.
     Была ли в словах Вестерна скрытая угроза? Да  и  чем  может  угрожать
Вестерн своему дяде? Прекращением контакта?
     Гордона поразило, что Вестерн назвал его новое имя. Это  может  стать
зацепкой... А может, оно стало известно дяде еще при жизни... или во время
предыдущих контактов... Он решил  отложить  пока  решение  этого  вопроса,
намереваясь порасспросить Вестерна после сеанса.
     - Говорите, - прошептал Вестерн.
     Горло Карфакса сдавило. Ведь, по  сути,  ему  предстояло  говорить  с
покойником. А что можно было сказать покойнику?
     Стоп, одернул себя Гордон. Дурацкие мысли.
     Конечно, согласно его собственной гипотезе,  это  существо  вовсе  не
было человеком.
     Но напоминание об этом не помогло. Независимо от того, чем именно оно
было, он испытывал сейчас гнетущее чувство страха.
     Понукаемый Вестерном, Карфакс разлепил наконец плотно сжатые губы:
     - Здравствуйте, дядя.
     - Здравствуй, Хэл.
     - Теперь  меня  зовут  Гордоном,  дядя,  -  выдавил  из  себя  он,  с
облегчением чувствуя, что спазм в горле понемногу ослабевает.
     - Да, конечно, Гордон. Раймонд только что снова напомнил мне об этом,
не так ли?
     Карфаксу очень хотелось, чтобы состояние  отупения,  охватившее  его,
поскорее прошло, чтобы вернулась быстрота реакции и ясность мысли.
     - У меня к вам несколько вопросов, дядя.
     - Пожалуйста.
     Карфакс  мигнул  несколько  раз,  тряхнул  головой.   Неужели   глаза
обманывают его? Или шар на самом  деле  сжимается  и  разжимается,  словно
электронное    легкое    выдыхает     воздух,     преобразуя     его     в
мертвенно-механический голос?
     Впрочем, человеческому разуму  давно  пора  отказаться  от  подобного
антропоморфизма.
     - Как вы себя чувствуете, дядя? - спросил Карфакс и тут же  устыдился
бессмысленности этого вопроса - что может чувствовать покойник?
     - Мне потребуется довольно много времени, чтобы объяснить  тебе,  как
обстоят здесь дела, мой мальчик. Твоего времени. Здесь время - совсем иное
понятие. И у меня нет слов, чтобы описать его... А  у  тебя  нет  времени.
Раймонд говорит, что время - деньги, во всяком случае, в том, что касается
"Медиума". Здесь одиноко, мой мальчик, хотя и нельзя сказать, что  у  меня
нет знакомых. Просто это не та компания, которую я предпочел  бы.  Но  они
говорят, что через некоторое время странным будет казаться мир, который мы
покинули... Не хочется в это верить...
     - Мне очень жаль, дядя, что вы чувствуете себя несчастным,  -  сказал
Карфакс, радуясь, что вопрос не оказался глупым. - Но там, где есть жизнь,
живет надежда.
     В  ответ  на  его  слова  из  громкоговорителя   раздался   бездумный
металлический смех. Смеялся дядя долго - Гордону начало уже казаться,  что
он не остановится никогда.
     - Я слушаю тебя, племянник.
     - Да, дядя... Скажите, вы на самом деле изобрели машину  для  общения
с... э... покойниками?
     Наступила продолжительная тишина. Затем голос громко произнес:
     - Я? Разумеется, нет! Ее изобрел мой племянник, Раймонд Вестерн! Он -
гений! Величайший из когда-либо живших людей! Раньше у нас не было никакой
надежды, а теперь мы...
     - Почему не было?
     - Да потому что,  люди,  умирая,  становились  отрезанными  от  мира,
который покинули, простая ты душа. Похоже, ты никак не  поймешь,  что  для
нас изобретение "Медиума" было такой же радостью, как и для вас!
     Что-то непонятное, неосознанное мешало Карфаксу поверить дяде...
     Дяде?
     Или существу внеземного происхождения?
     - Скажите мне, дядя, можете ли вы, тамошние  обитатели,  пробиться  в
этот  мир  с  помощью  медиумов-людей?   Или   люди-медиумы   -   сплошное
шарлатанство?
     Вестерн резко выпрямился. Карфакс заметил это движение краем глаза  и
пожалел, что не может наблюдать одновременно и за ним, и за экраном.
     Видимо, Вестерн пожалел о  своей  несдержанности,  потому  что  снова
откинулся на спинку стула; однако начал  барабанить  пальцами  по  пульту.
Карфакс взглянул на часы. Если Патриция позвонит, ее вряд  ли  соединят  с
Вестерном.
     Внезапно возникшая в поле зрения рука заставила его  подпрыгнуть.  Но
это был  всего  лишь  какой-то  мужчина,  который  вошел,  чтобы  передать
Вестерну записку. Тот развернул ее, прочел, нахмурился, положил в карман и
встал.
     - Я вернусь через несколько минут. Оставлю вас на попечение Хэрмонса.
     Карфакс  надеялся,  что  именно  звонок  Патриции  отвлек   Вестерна.
Хэрмонс, конечно же, будет подслушивать, к тому же  разговор  со  стариком
наверняка записывается, так что Вестерн все равно узнает  его  содержание.
Но, возможно, будет слишком поздно что-либо предпринять...
     - Ваш племянник Вестерн только что ушел, - быстро заговорил он. -  Вы
можете говорить совершенно свободно.
     Хэрмонс, удобно расположившись в кресле, освобожденном Вестерном,  не
смотрел на Карфакса и, судя по всему, не вникал в суть его слов. Но, может
быть, он просто следует инструкции ни во что не вмешиваться.
     - Что? - донеслось из громкоговорителя. - Что ты хочешь этим сказать?
Почему я не должен говорить свободно в его присутствии?
     - Ваша дочь...
     - Моя дочь! Почему она до сих пор не поговорила со мной?
     - Потому что боится прийти сюда. Боится Вестерна. Послушайте, если вы
были убиты...
     - Разве Раймонд не сказал тебе, что я не знаю,  почему  умер  и  как?
Просто лег спать, а проснулся, если это можно назвать пробуждением, здесь.
Это было таким потрясением для меня...
     -  Да-да,  говорил.  По  телефону.  Но  если  "Медиум"  -   не   ваше
изобретение, то  над  чем  же  вы  работали,  потребляя  такое  количество
электроэнергии,  что  пришлось  обратиться  к  Вестерну  за   материальной
помощью?
     Карфакс снова тряхнул головой. Шар, казалось, "задышал" чаше.
     - Спроси у Вестерна, - ответил голос. - Я рассказывал ему обо всем  в
подробностях. Не трать время на подобные вопросы.
     - Хорошо, я спрошу у него. Но объяснили ли  вы  ему,  почему  держали
свою работу втайне от дочери, почему ей нельзя было знать даже о ее цели?
     - Разумеется, нельзя. Я сооружал устройство для обнаружения, принятия
и расшифровки сигналов из космоса. Она  могла  подумать,  что  ее  папочка
рехнулся. Но мне  казалось,  что  я  открыл  определенную  упорядоченность
межзвездного шума, и если это окажется правдой... А до полной  уверенности
в этом имело смысл держать работу втайне.
     - Но почему приемник потреблял такое количество энергии? Я бы еще мог
понять, если бы у вас был передатчик...
     Пульсация шара усилилась.
     И вдруг Карфакс вспомнил, что на один вопрос ответа так и не получил.
Он спросил у своего дяди, или у этого феномена, кем  бы  он  там  ни  был,
что-то в отношении... что-то относительно...
     Вдруг шар словно бы вспух, окутался ярким сиянием...
     Полуослепленный Карфакс откинулся назад, закричал,  потом  вскочил  и
кинулся к двери, которая автоматически предупредительно открылась.
     В коридоре он упал на колени.
     Яркий круг перед  глазами  начал  медленно  блекнуть  и  скоро  исчез
совсем.
     Он так и остался сидеть на полу,  прислонившись  к  стене,  и  тяжело
дыша. Сердце, казалось, вот-вот проломит грудную клетку. Его колотило,  но
бедра и промежность были теплыми - позже выяснилось, что он обмочился.
     Через несколько  минут  (секунд?  часов?)  над  ним  склонилось  лицо
появившегося из ниоткуда Вестерна.
     - Что случилось?
     Карфакс внезапно почувствовал себя очень  одиноким  и  беспомощным  в
этом здании, где обитают привидения и Вестерн, и откуда он никогда  сможет
выйти без разрешения последнего.



7

     С трудом поднявшись на ноги, он прислонился к стене  и  на  мгновение
ощутил себя в безопасности. Но тут же подумал, что стены не могут  служить
преградой для привидений. Нет ничего непроницаемого на атомно-молекулярном
уровне. В микрокосмосе расстояния между атомами огромны, и слишком  многое
может проскользнуть между ними.
     Он отшатнулся от стены,  словно  опасаясь,  что  сверкающие  щупальца
протянутся сквозь щели невидимых миров и утащат его.
     - Мне показалось, что эта штука... дядя Руфтон вот-вот  выпрыгнет  из
экрана и обволочет меня.
     Вестерн отнесся к его словам серьезно.
     - Давайте выпьем кофе.
     Они прошли  по  светлому  коридору,  завернули  за  угол  и  вошли  в
небольшую  комнату.  Стены  ее  украшали  яркие   сцены   морской   жизни,
скопированные с критских росписей - голубые  осьминоги,  желтые  дельфины.
Пол устилал роскошный ковер. В одном из углов торжественно  сиял  огромный
серебряный кофейник. Вестерн подошел к нему и  взял  большую  керамическую
чашку.
     - Сливки или сахар?
     - Спасибо, я не хочу кофе.
     Он положил в свою чашку два кусочка сахара, налил изрядное количество
сливок и принялся энергично перемешивать. Затем  подул,  сделал  несколько
глотков и произнес:
     - Теперь вы понимаете, почему  мы  требуем  от  клиентов  подписывать
некоторые бумаги, освобождающие нас от ответственности. И  почему  прежде,
чем рассмотреть заявление, знакомимся с заключением о  состоянии  здоровья
клиента, подписанным дипломированным врачом.
     -  То  есть  все  люди,  арендовавшие  до  сих  пор  "Медиум",   были
практически здоровы?
     -  Ни   у   кого   из   них   не   было   признаков   прогрессирующих
сердечно-сосудистых заболеваний или умственного расстройства.
     - А старуха, которая хочет побеседовать со своей совестью?
     - Ей будет отказано.
     - А что вы скажете насчет моего опыта?
     Вестерн поднял густые брови.
     - Вы не первый, кому  показалось,  что  светящийся  шар  представляет
угрозу. Это чисто зрительная галлюцинация, смею вас в этом  заверить.  Эмс
не имеет ни малейшей возможности вырваться из своей колонии  и  проникнуть
сквозь барьер между их вселенной и нашей. Не знаю, что  является  причиной
этого явления. У меня нет даже простейшей гипотезы на этот  счет,  хотя  я
уверен, что это чисто психологическое явление.
     - Существуют ли другие явления, подобные этому?
     - Да. Иногда клиент испытывает  нечто  прямо  противоположное  -  ему
кажется, что его затаскивают в экран.
     - Почему же я ничего не знал об этом?  -  удивился  Карфакс.  -  Ведь
прочел относительно "Медиума" все, что только можно было достать.
     - Мы не скрываем  неблагоприятные  факторы  -  по  крайней  мере,  не
запрещаем клиентам говорить о них. Но и не афишируем - подобная информация
будет соответствующим образом настраивать клиентов перед  сеансом.  Вообще
же мы намерены обнародовать это в будущем, но только тогда,  когда  у  нас
появится приемлемая  теория  на  сей  счет.  Не  забывайте,  что  "Медиум"
является новинкой, к его услугам прибегло только  около  600  человек,  мы
многого пока не знаем, и перед публикацией хотели бы провести всестороннее
исследование.
     Это объяснение не показалось Карфаксу удовлетворительным, но  у  него
не было веских опровержений.
     - Вы все время говорите "мы", - сказал он. - Я  считал,  что  решения
здесь принимаете только вы.
     Вестерн улыбнулся.
     - Да, коллектив возглавляю я. И "Медиум"  принадлежит  мне.  Принципы
его работы я храню в строгой тайне, он даже не  запатентован,  потому  что
мне не хочется, чтобы его чертежи были выкрадены из патентного управления.
А это непременно произошло бы, поскольку "Медиум", как вы,  наверное,  уже
устали слышать - величайшее открытие со дня сотворения мира.
     - Мне, кажется, пора, идти, - сказал Карфакс.
     Вестерн поставил чашку.
     - Пожалуйста. Но мне хотелось бы еще побеседовать с вами  -  попозже,
когда у меня будет больше свободного времени. К тому же вам нужно прийти в
себя, отдохнуть. Думаю, уже завтра вы сможете принять  или  отклонить  мое
предложение о втором бесплатном сеансе.
     По коже Карфакса забегали мурашки. Не потому, что ему  неприятен  был
намек Вестерна. Он  вынужден  был  признаться  самому  себе,  что  боится.
Действительно боится второго  сеанса.  Но  и  отказываться  от  еще  одной
возможности он не собирался.
     - Не обязательно ждать до завтра. Я  принимаю  ваше  предложение.  И,
думаю, сумею высидеть до конца.
     - Хорошо.
     Взгляд Вестерна был каким-то странным, но Карфакс подумал, что это  -
отражение его собственного растревоженного состояния.
     - Вы хотите еще раз вступить в контакт с дядей Руфтоном?
     Карфакс сглотнул слюну и медленно произнес:
     - Нет. Я хотел бы поговорить с Френсис.
     - Вашей женой?
     - С существом, которое выдает себя за мою жену, - поправил Гордон.
     Вестерн улыбнулся.
     - Вы продолжаете цепляться за свою гипотезу. Что ж, почему бы и  нет?
Вы не видели еще ничего такого, что могло бы доказать обратное.
     - Очень беспристрастное признание.
     - Я просто  пытаюсь  мыслить  в  пределах  логики.  Объективным  быть
непросто, поскольку я очень сильно связал  свою  жизнь  с  "Медиумом".  Но
понимаю, какие требования предъявляются к научным доказательствам, и сколь
мало я могу их представить. Да, я продемонстрировал, что существует  некое
явление - еще одна  вселенная;  что  в  этой  вселенной  имеются  разумные
существа.  В  этом  нет  ни  малейших  сомнений.  "Медиум"  не   имеет   с
жульничеством ничего  общего.  Но,  с  другой  стороны,  являются  ли  эти
существа "душами", как их называете вы, на самом ли деле это  "эмсы",  как
называю их я? Если это не так, то  каким  образом  им  удалось  так  много
узнать о людях, которыми, по их утверждению, они являются? Как им  удается
воспроизводить не просто литературный или общепринятый язык, а  речь  дяди
Руфтона. Разумеется, некоторое искажение неизбежно, поскольку наши приборы
пока еще очень примитивны. Но вы узнали его голос,  не  так  ли?  Лично  я
узнал сразу.
     - Да, ваши доказательства представляются мне  достаточно  вескими,  -
согласился Карфакс. - И все же  возможно,  что  эти  существа  располагают
способами разузнавать все о людях. Как им это удается, я не знаю. Но вы не
можете отрицать, что такая возможность существует.
     -  Да,  не  могу,  но  все  же  настаиваю  на  том,  что  она   очень
маловероятна. С какой целью они это делают? Чего могут достичь посредством
этого?
     Карфакс почувствовал раздражение. Ему  был  понятен  его  источник  -
Вестерн совершенно не соответствовал описанию Патриции. Хотя, может  быть,
он просто отличный актер и владеет искусством располагать  к  себе  людей,
обзаводиться друзьями. Карфаксу очень хотелось верить рассказу сестры,  но
теперь он был в затруднении. У него  возникло  ощущение,  что  он  предаст
Патрицию и самого себя.
     Вестерн проводил его в главную конторку и передал на попечение миссис
Моррис. На прощание Карфакс задал ему еще один вопрос:
     - Будет ли  проверка  "Медиума"  религиозной  комиссией  показана  по
телевидению?
     - Только в том случае, если телекомпании добьются  снятия  цензуры  с
передачи,  -  ответил  Вестерн.  -  Я   категорически   против   малейшего
редактирования, чтобы не создавалось ложного впечатления. Заметили, что  я
не говорю "неблагоприятного"? Мне хочется только одного - чтобы  все  было
представлено так, как оно есть на самом  деле.  Однако  существует  мощное
противодействие показу  опыта.  Вы  ничего  об  этом  не  слышали?  Многие
авторитетные религиозные организации борются против телевизионного показа,
даже не зная, какими будут результаты. Ну, да хватит об этом. До  встречи,
в четверг, в десять. - Он повернулся, остановился в нерешительности и  еще
раз, улыбаясь, обратился к Карфаксу: -  Скажите  Патриции,  что  она  тоже
может прийти, если пожелает.
     Карфакс ничего не ответил.  Он  чувствовал,  что  ситуация  полностью
ускользает из его рук. Вестерн разнюхал,  что  Патриция  прилетела  другим
рейсом из Бусириса и должна была позвонить ему в гостиницу.
     Поездка  в  гостиницу  в  Уиллшире   не   позволила   ему   предаться
размышлениям - телевизор в такси постоянно передавал последние известия.
     "...Сегодня в 15.35 Крауфорд  Гултон,  проживающий  в  доме  6748  на
Вестминайдской спирали, квартира 6G, был якобы убит  при  продаже  ручного
набора "Сделай сам устройство для общения с душами" Анастасия Родригес  из
Крюэлс Кастл Тауэрс, N_99653, квартира 89F.  Предполагаемый  убийца,  Мауи
Алеакала, из Нью-Пэрэдиз Кабаньяс, N  347-А4-D,  как  сообщают,  напал  на
Гултона с ножом. Причиной явилось то, что набор, проданный ему Гултоном на
прошлой неделе, якобы не выполнял предписываемых ему функций..."
     Каким образом, удивился Карфакс, можно "якобы  убить"?  Человека  или
убивают, или не убивают. Но средствам массовой информации приходилось быть
очень осторожными при составлении сообщений. Иски о клевете  и  умышленном
злословии наводнили суды в таких же масштабах, как лет десять до  этого  -
дела о злоупотреблении марихуаной. Результатом явилось  то,  что  средства
массовой информации прибегали ныне к весьма  своеобразно  сформулированным
утверждениям.  В  ту  эпоху,  когда  полная  нагота  не  являлась   чем-то
исключительным в дневных телевизионных передачах, а сексуальные  фильмы  с
показом   возможных    поз    и    всевозможных    групповых    комбинаций
демонстрировались  после  22  часов  (когда  дети  в  постелях),   цензура
постоянно урезала свободу слова в других сферах.
     Народ Соединенных Штатов до сих пор еще не привык к тому, что свобода
влечет за  собой  ответственность  и,  похоже,  не  скоро  еще  привыкнет.
Единственно, кто мог бы заставить его сделать это - так  это  он  сам,  но
никто, казалось, не понимал, что пора бы уже и начать.
     Приходилось   выбирать   между   злоупотреблениями    демократии    и
злоупотреблениями тоталитаризма.
     Карфакс  напомнил  себе,  что  пора  поразмыслить  кое  о  чем  более
насущном. Он ничего не сможет сделать такого, чтобы не то, что  быстро,  а
хотя бы медленно стало изменять окружающий мир, и результаты чего  он  мог
бы почувствовать. Но вот определить, кто прав, а кто виноват - Вестерн или
Патриция - возможно, сможет.
     "...Начиная с этих дней, индекс загрязнения воздуха должен показывать
постоянное снижение содержания вредных веществ. С каждым днем, по  меньшей
мере, пятьсот транспортных  средств  с  двигателями  внутреннего  сгорания
изымаются  из  обращения  и  заменяются  машинами  на  аккумуляторах   или
топливных элементах. Бюро Экологической Охраны  уверено,  что  худшие  дни
позади, что рекордный пик...".
     Это была приятная новость, но, к сожалению, он слышал подобные далеко
не впервые.  Еще  два  года  назад  говорилось,  что  вот-вот  повсеместно
распространятся  электрогидродинамические  генераторы.  Они  должны   были
революционизировать общество  и  одновременно  уменьшить  загрязнение.  Но
устройства эти так и не вышли из экспериментальной стадии, к тому же у них
оказалось немалое число недостатков, которые остались незамеченными, когда
их впервые предложили.
     Отель "Ла Бреа" занимал два квартала,  на  территории  которых  в  те
времена, когда Карфакс  жил  в  Лос-Анджелесе,  находилась  добрая  дюжина
административных зданий. Он располагался на противоположной стороне  улицы
от смоляных ям. Карфакс решил еще раз полюбоваться на то, что осталось  от
эпохи  плейстоцена.  Он  перешел  по  эстакаде  над  бульваром  Уиллшир  и
спустился к тому месту, где когда-то было  пересечение  Уиллшира  и  улицы
Курзона. Теперь улица исчезла, уступив место парку. Заодно  был  снесен  и
квартал к востоку, состоявший из нескольких крупных зданий.
     Он обошел проволочный забор и остановился в метре  от  двух  бетонных
мамонтов на краю смоляной ямы. Гигантский мамонт-отец и  детеныш  глядели,
как мать погружается в черную жидкость, наполняющую яму. Малыш  протягивал
к обреченной матери свой маленький хобот, словно надеялся вытащить  ее  из
смолы. Огромная самка выбивалась из сил, пытаясь выкарабкаться  из  цепкой
маслянистой ловушки, которая убила много тысяч животных, больших и малых.
     Многих удивляли и разочаровывали небольшие размеры ямы. Очевидно, они
рассчитывали увидеть нечто,  охватывающее  многие  гектары.  Но  все,  что
осталось от громадных пространств, заполненных смолой,  которые  покрывали
когда-то большую часть районов Лос-Анджелеса, расположенных в этой долине,
было просто лужей, уступающей в размерах футбольному полю.
     Рядом с музеем сохранилось еще несколько маленьких лужиц,  в  которые
до сих пор попадали суслики и белки. Хотя, чтобы добраться  до  смолы,  им
приходилось преодолеть проволочную ограду.
     Однако, если бы разочарованный турист побродил пешком  по  парку,  он
мог бы разглядеть смолу, просачивающуюся местами сквозь  дерн  и  травяной
покров, и, будь у него немного воображения, почувствовал  бы  себя  весьма
неуютно: не слишком глубоко под травой и бетоном залегал жидкий  битум,  и
ждал. Когда-нибудь, как бы говорила эта жидкая грязь, этот  тонкий  покров
исчезнет, и я снова буду тут как тут, и все станет таким  же,  каким  было
раньше. Мамонтов, саблезубых тигров, гигантских львов и пещерных  медведей
здесь не будет, зато будут люди в звериных шкурах, охотящиеся на животных,
и они будут становиться моей добычей...
     Карфакс не очень долго стоял над ямой - глаза начали слезиться, в них
возникло покалывание, а слизистые  оболочки  носа  и  глотки  высохли.  Он
поспешил в гостиницу и окунулся в сравнительно чистый и прохладный  воздух
вестибюля.  Вечером  дневная  деятельность  по  засеиванию  облаков  могла
вызвать дождь, и тогда воздухом над мегаполисом можно будет дышать еще три
дня. Именно засевание, хотя это было  очень  дорогим  делом  и  не  всегда
результативным, делало возможной жизнь в Лос-Анджелесе, давало  надежду  и
удерживало жителей до того времени, когда электромобили позволят  очистить
воздух до уровня 1973 года.
     Да, мир был загрязнен гораздо больше, чем десять лет назад, но станет
гораздо чище  за  следующие  десять  лет,  и  пророки  Судного  дня  будут
посрамлены.
     Карфакс поужинал в столовой, вернулся в свой номер, и  уже  через  10
минут раздался телефонный звонок. Он включил изображение и увидел Патрицию
в одной из кабин аэропорта "Риверсайд".
     - Удачно доехала?
     - Почти не отдохнула, - ответила она, улыбаясь.
     - Однако, вид у тебя совсем не усталый. Кстати, прелестно выглядишь.
     - Спасибо. Ну так как? Встретимся у тебя? Или...
     - Я уверен, что этот телефон не прослушивается. Пока что,  во  всяком
случае. Так что приезжай. Я не думаю, что...
     Она нахмурилась.
     - Что не думаешь?
     - Неважно, не беспокойся.
     Она, вероятно, разгневается, когда узнает, что он  не  счел  Вестерна
опасным человеком. Во всяком случае, не  настолько  опасным,  как  считает
она. Хотя, возможно, он и представляет угрозу для  человечества  в  целом.
Поэтому не стоит пока что делать таких заявлений, пока не появятся  веские
основания.
     - Приезжай, - произнес он и подождал, чтобы удостовериться, что у нее
нет других предложений.
     - Хорошо, - сказала она.
     Экран потух.



8

     Зарегистрировавшись в гостинице, Патриция сразу позвонила. Он  назвал
ей кодовое слово, открывающее дверь номера, заказал для нее ужин,  но  его
что-то долго не было. Старший по кухне извинился и объяснил, что еда  была
послана на тележке-автомате и должна была прийти вместе с  лифтом.  Однако
лифт   сломался,   его   ремонтирует   специалист.    Остальные    тележки
задействованы, но заказ прибудет не позже, чем через  полчаса,  даже  если
ему самому придется принести его.
     Из  скрытого  над  дверью  громкоговорителя  раздались  произнесенные
Патрицией слова, эквивалентные "Сезам, отворись", и дверь открылась.
     Она действительно прелестно выглядела в ансамбле, состоящем из  очень
короткой юбки и матерчатого треугольника, закрепленного у шеи  и  свободно
свисающего на грудь. Он, казалось, был выполнен не из пластика, а из травы
и походил на одеяние Белой Богини  Изаги  Нинат  -  героини  телевизионной
серии  "Рог  торговца".  Сам  Карфакс  был  облачен   в   костюм   "белого
исследователя" из той же серии, но без пробкового шлема.
     Патриция осторожно села - под юбкой у нее ничего не было. Кроме того,
она остерегалась резко поворачиваться и наклоняться, чтобы  не  выставлять
напоказ грудь. Карфакс подумал, насколько нелепа подобная скромность -  на
пляже она бы появилась вообще без ничего. Но мода на одежду не подчиняется
разумным законам, хотя  каждый  предмет  туалета  имеет  свою  собственную
логичность.
     В общем Патриция не испытывала ни малейшей неловкости  от  того,  что
тело ее едва прикрыто, а крепления  того  немногого,  что  на  ней  одето,
ненадежны. Он же старался подавить в себе  сексуальное  влечение,  которое
вызывал у него вид красивой женщины в мини-юбке (это означало, что Карфакс
в течение многих лет постоянно находился в состоянии возбуждения).
     Она, однако, была его двоюродной сестрой, и это должно было охлаждать
его пыл. Должно, подумал он, но разумеется, не охлаждает.  Особенно,  если
принимать во внимание, что табу  на  кровосмешение  за  последние  15  лет
заметно ослабло.
     Лучше ему не думать о подобных вещах, решил он, что было  равносильно
отказу от уже поданной красиво сервированной пищи.
     Патриция закурила сигарету, сделала несколько  затяжек  и,  глядя  на
Карфакса сквозь пелену табачного дыма, произнесла:
     - Рассказывай.
     Он рассказал все, что, по его мнению,  можно  было.  Но  понял,  что,
несмотря  на  все  ухищрения,  рассердил  ее.  Долгие,  медленные  затяжки
сменились короткими, быстрыми. И ошибся  -  ни  он,  ни  Вестерн  не  были
причинами ее гнева.
     - Почему он лгал о  своем  изобретении?  -  громко  спросила  она.  -
Почему? Не могу понять, что с ним. Неужели же  он  не  может  постоять  за
себя, даже после смерти?
     - Не понимаю.
     - При жизни он всегда "умывал руки".  Был  бесхребетным!  Предпочитал
ничего не делать, лишь бы кого-нибудь не рассердить. Не  переносил  чужого
гнева. Стоило мне притвориться сердитой -  и  я  всегда  добивалась,  чего
хотела. Кроме одного-единственного, чего желала больше всего на свете!
     В литературе имеется множество описания женщин, которых  гнев  делает
еще более прекрасными. Патриция определенно не принадлежала  к  их  числу.
Разъяренная сука, подумал Карфакс.
     - И что же это было за одно-единственное? - спросил он, поскольку она
явно ожидала такого вопроса.
     - А как ты думаешь?
     - Ты хотела, чтобы он начал с тобой спорить?
     Сначала она удивилась, потом на лице ее появилась довольная улыбка.
     - А ты очень понятлив. Мне это нравится.
     - Для этого не надо обладать большим умом, - сказал он и наклонился к
ней:  -  Если  говорить  честно,  то   независимо   от   того,   насколько
патологически относился твой отец к чьему-либо гневу, теперь  у  него  нет
никаких мотивов, чтобы лгать. Он мертв. Во всем мире никто  ничем  уже  не
может ему навредить, и он  непременно  захотел  бы  приписать  себе  честь
изобретения "Медиума", если у него...
     - Что "если"?
     Он улыбнулся.
     - Я говорю об этом существе, которое называет себя твоим отцом,  так,
словно оно на самом деле им  является.  По  правде  говоря,  очень  трудно
удержаться от того, чтобы не думать о них, как о покойниках.
     - Гордон, я не желаю вступать с тобой в спор об  этом!  Я  знаю,  что
папа изобрел машину, позволяющую входить в контакт с умершими,  знаю,  что
это - действительно покойники! Я ненавижу Вестерна,  потому  что  он  убил
моего  отца,  но  он  абсолютно  прав  относительно  всего,  что  касается
"Медиума". Да ты и сам говорил, что голос,  который  слышал,  был  голосом
моего отца. Теперь я не удивлюсь, если узнаю, что Вестерн гораздо сильнее,
чем сам о том говорит. Я имею в виду, что он, возможно, не только беседует
с покойниками и видит их, но способен  воздействовать  на  них,  подчинять
своей воле. Может быть, он располагает средствами причинять им боль?
     - Каким же образом?
     - Откуда мне знать? - сердито бросила Патриция.  -  Ты  сам  говорил,
что, по его словам, энергия может  на  них  воздействовать.  Возможно,  он
прикладывает большое количество энергии, а это для них мучительно.
     - Или, может быть...
     - Да?
     Она нагнулась вперед и немного в сторону, чтобы загасить окурок;  щит
сдвинулся набок. Груди у нее были красивыми и полными, не слишком большими
и не слишком маленькими - как раз  такими,  как  у  отрицательной  героини
Эдвина Бута в первоначальной версии "рогов Торговца".
     - У  меня  нет  никаких  улик,  подкрепляющих  мои  рассуждения.  Но,
возможно, Вестерн предлагает нечто  твоему  отцу,  и  это  заставляет  его
лгать.
     - Зачем ему  это?  -  спросила  Патриция.  При  этом  лицо  ее  снова
исказилось.
     - Не знаю. Может быть, Вестерн лжет  твоему  отцу,  предлагая...  Ну,
скажем, шанс вырваться оттуда. Пусть это и загробная жизнь, но  она  вовсе
не напоминает рай. Тьфу,  что  я  говорю!  Никак  не  могу  отделаться  от
впечатления, что они - действительно умершие люди.
     - Почему ты так сильно противишься этой идее?
     - Давай не будем начинать этот спор, - предложил Карфакс.
     Примерно минуту она молчала; затем открыла рот, но тут же  закрыла  -
из дверного  громкоговорителя  раздались  три  коротких  свистка.  Карфакс
встал, подошел к двери,  заглянул  в  глазок  и  произнес  кодовое  слово,
которое  открыло  замок.  В  номер  вкатилась   куполообразная   черепаха,
остановилась по его команде и откинула крышку.  Карфакс  забрал  поднос  с
тарелками и чашками, и велел черепахе покинуть номер.
     Патриция так накинулась на ужин, словно не ела с самого утра. Карфакс
и сам проголодался, глядя на нее, и помог ей доесть всю посуду и  столовые
приборы,  кроме  одной  ложки  -  горничная  забыла  пополнить  бутыль   с
растворяющим соусом, и его не хватило.
     - Вишня, - заметил он, повернул ложку так, чтобы можно было  прочесть
рельефные буквы на ее ручке. - Не люблю синтетическую вишню,  хотя  обожаю
домашний вишневый пирог.
     Поднос  должен  был,  по  идее,  иметь  вкус  шоколадного   молочного
коктейля, и Карфакс решил оставить его на потом.
     Затем он налил по 50 грамм коньяка, и они молча чокнулись.
     - Интересная мысль пришла мне в голову. А что, если я беседовал вовсе
не с твоим отцом, а с его ловкой имитацией? Ведь голос можно подделать.  А
то, что меня так напугало, могло быть просто голограммой...
     Она поставила рюмку.
     - А для чего Вестерну прибегать к таким театральным эффектам?
     - Да чтобы напугать меня!
     - Зачем?
     - Чтобы я не  задавал  больше  вопросов.  Дядя...  -  Он  запнулся  в
нерешительности, словно ему было  трудно  произнести  эти  слова.  -  Дядя
Руфтон так и не ответил мне, могут  ли  люди-медиумы  вступать  с  ними  в
контакт. То есть, я имею в виду, с эмсами.
     - Ты можешь спросить об этом же у своей жены.
     - А если она  не  знает?  Эти...  эмсы...  понимаешь  ли,  далеко  не
всезнающие.
     - Я была у очень известного медиума, - сказала Патриция. -  У  некоей
миссис Холлис Уэбстер. Она производит впечатление  честного  человека.  По
крайней мере, с нее сняты обвинения в мошенничестве благодаря деятельности
Комиссии по психическим исследованиям Сиракузского университета.
     - Ты ходила к медиуму? Для меня  это  новость.  Но  для  чего?  Чтобы
поговорить со своим...
     - Да, со своим отцом.
     - И каким же был результат?
     - Я ходила дважды, и оба раза у миссис Уэбстер ничего не  получилось.
Правда, во второй раз она сказала, что почти  вышла  на  контакт.  Ощущала
это.
     - Ощущала?
     - Она утверждает, что медиумы-люди, истинные медиумы,  используют  те
же принципы, что и "Медиум". Однако  они  пользуются  несколько  отличными
чувствительными органами и преобразователями. Вместо экранов и приборов  -
комбинации нервных импульсов, которые преобразуются в ощущения. Это  почти
настолько же достоверно,  как  и  показания  прибора  с  проградуированной
шкалой.
     - И она вступает в контакт с умершими людьми,  а  не  с  эмсами,  так
ведь?
     - Собственно говоря, меня это тоже интересовало. Она сказала, что  не
сомневается в том, что существа, выходящие  на  контакт,  являются  душами
умерших. Но, говорила миссис Уэбстер, твоя теория может быть верной.  Или,
по крайней мере, в ней есть доля истины. Она склонна считать, что  Вестерн
пробил канал связи с миром демонов. О, не улыбайся! Она вовсе не  имеет  в
виду маленьких рогатых дьяволов с вилами и прочими  подобными  атрибутами.
По ее мнению, это злые духи. Зловещие существа. Не призраки  грешников,  а
что-нибудь  вроде...  ну...  падших  ангелов.  Она  утверждает,  что   они
маскируются под людей, чтобы...
     Патриция замолчала, услышав тяжелый вздох Карфакса.
     - В чем дело? Я понимаю, что  все  это  звучит  нелепо  -  во  всяком
случае, для тебя, и даже в чем-то для меня, но не...
     - Теория миссис Уэбстер является извращением моей гипотезы, -  сказал
он. - Разница только в терминах. Она говорит "злые духи", а  я  -  "эмсы",
хотя и в несколько отличном от Вестерна смысле. Во  всяком  случае,  "эмс"
звучит как-то более наукообразно. Но этот термин не может быть  подвергнут
какому-либо анализу. Ни у меня, ни у  миссис  Уэбстер  нет  доказательств,
чтобы  подкрепить  свою  гипотезу.  За  исключением  того,  что   "Медиум"
показывает мир, являющийся  сущим  адом,  все  остальное  является  чистой
фикцией. И если существа, которых мы видим на экране "Медиума",  на  самом
деле являются покойниками, то они находятся в преисподней!
     - Миссис  Уэбстер  утверждает,  что  мы  видим  только  то,  что  нам
показывает  электроника,  но  не  их  истинное  обличье.   Так   же,   как
электрическая волна, возбуждаемая сердцебиением, вовсе не показывает  само
сердце.
     - То же говорит и Вестерн,  но  в  несколько  иной  интерпретации,  -
произнес Карфакс.
     В течение нескольких  минут  он  молчал.  Патриция  сидела  тихо,  не
шевелясь, только время от времени затягивалась сигаретой.
     - Ладно, - произнес он наконец. - Я хочу  посмотреть  на  эту  миссис
Уэбстер. Назначь с ней встречу на следующей неделе. Скажем, в понедельник.
     - Тон довольно скептический.
     -  Я  не  настолько  ограниченный,  чтобы  не  подвергнуть   гипотезу
проверке.
     - Какую гипотезу?
     - Что умершие могут общаться с людьми-медиумами.
     - Я хотела бы еще выпить.
     - Пожалуйста.
     Он встал, налил ей чуть больше пятидесяти  грамм  виски  и  бросил  в
бокал три кубика льда. Она протянула руку, и он почувствовал как бы разряд
электричества, проскочивший между ними. Но напряжение,  его  обусловившее,
было чисто психического, а не электрического свойства. И еще он понял, что
многие его мысли совпадают с ее мыслями.
     Несколько ошеломленный, Карфакс вернулся к своему  креслу.  Она  была
его двоюродной сестрой. Но у него не было намерения сделать ее  беременной
и, кроме того, он уже  давно  не  имел  женщины,  а  к  ней  ощущал  четко
выраженное влечение. Может быть, даже более сильное, чем хотел бы  в  этом
признаться.
     Вот здесь-то и вернулось ранее зародившееся подозрение, что Патриция,
быть может, подослана Вестерном, что ее появление  является  первым  актом
заранее написанной драмы.
     Но потом  Карфакс  обозвал  себя  сукиным  сыном.  За  циничность.  И
подумал, что слишком боится возникновения теплых чувств к другой  женщине,
потому что не перенесет новой утраты, если с ней что-нибудь случится.
     - Ты никогда не рассказывал  мне  о  своем  нервном  расстройстве,  -
произнесла Патриция, потягивая виски.
     Она что, пытается выудить у него информацию, которую  потом  передаст
Вестерну?
     - Не смотри на меня так, - попросила она, закуривая.  -  Наверное,  я
слишком любопытна. Не хочешь говорить об этом - не говори.
     - Мне действительно не хочется рассказывать. Даже я сам  нахожу  все,
что тогда произошло, совершенно невероятным. Этому можно дать только  одно
объяснение - что у меня было помутнение рассудка.  Во  всяком  случае,  на
некоторое время. Кое-что на самом деле произошло, и тому  есть  достаточно
объективных свидетельств. Но мои наблюдения, должно быть,  были  пропущены
через сильно искажающий фильтр. А свидетели, которые могли  бы  подкрепить
мои показания все, как на грех, молчали. Даже те, кому  я  доверял  больше
всего. Они, наверное, не хотели выглядеть спятившими.
     Наклонившись к нему, Патриция нетерпеливо спросила:
     - Так что же это было?
     Он улыбнулся.
     - Вампиры, оборотни, призраки, вурдалаки  и  всякая  другая  нечисть,
которая вылазит по ночам. Да и днем тоже. Тогда все это казалось абсолютно
подлинным, реальным. Да и сейчас временами кажется. Тем не  менее,  такого
быть не может, поэтому я говорил  всем,  что  находился  под  воздействием
сильного наркотика. По крайней мере, теперь я гораздо меньше уверен в том,
что все происходящее вокруг нас можно объяснить с научной точки зрения.
     - Что же все-таки случилось?
     - Сейчас, как меня заверили,  я  в  здравом  уме  и  таковым  намерен
оставаться дальше. Так что не будем лучше говорить об этом.
     У Патриции был явно раздосадованный вид.
     - Извини, - улыбнулся он. - Но подробности могли бы  убедить  тебя  в
моей неполноценности. Может быть, так оно и есть на самом  деле.  В  любом
случае, я решил бросить сыскное дело, изменил имя и практически исчез.  Но
вот  я  вновь  в  Лос-Анджелесе,  и  вновь  -  частный  детектив.  Где  же
пресловутая свободная воля?
     - Ответь мне на один вопрос, и  я  больше  не  буду  об  этом,  -  не
унималась Патриция. - Ты действительно принимал ЛСД?
     - Не по собственной воле. Мне подсунули его в бокале с вином.
     А если она на самом деле агент Вестерна, подумал он, то что ей  стоит
подбросить мне в рюмку наркотик и таким образом дискредитировать меня?
     Что ж, может быть, это и входило в ее планы, но сегодня она  явно  не
собиралась этого делать - ведь он не спускал с нее глаз.
     Внезапно ему стало стыдно, хотя  логика  и  подсказывала,  что  нужно
брать под подозрение все без исключения.
     - Пора в ванную, - сказала Патриция, вставая.
     Неплохо было бы заглянуть в ее  сумку,  сказал  он  себе.  Надо  быть
дураком, чтобы не сделать этого. И все же у него было такое  чувство,  что
он предает ее, и чувство это еще более усугубилось, когда он нашел в сумке
только, что, в общем-то, и ожидал - флакон  с  контрацептивом  и  таблетки
против венерических заболеваний.
     И тогда он решился.
     Она, выйдя из ванной, поняла это, молча подошла и положила  руки  ему
на плечи...
     Позже,  засыпая,  он  задумался  на  мгновение:  могут  ли  покойники
наблюдать за живыми? Френсис это явно не понравилось бы, но для этого  ей,
как минимум, надо было находиться тут.  И,  кроме  того,  понадобилась  бы
машина, чтобы перекинуть шаткий мостик в этот мир.
     И уже перед тем, как окончательно заснуть, он удивился: о чем  это  я
толкую?  Я  не  верю  в  существование  загробной  жизни.  Эмсы   являются
существами из другого мира... или чем-то другим подобным...



9

     - Ничего не было ни доказано, ни опровергнуто, - рассказывал Карфакс.
- Епископ  пытался  изгнать  дьявола  из  "Медиума",  но  с  ним  случился
сердечный припадок. Вот и все.
     - Но откуда Вестерн мог узнать, что  епископ  Шаллунд  выберет  друга
детства, который умер в 11 лет и о котором узнать  что-либо  заранее  было
совершенно невозможно? Кроме того, он до последнего момента не  знал,  кто
войдет в состав комиссии.
     - Он очень богат и, насколько мы можем  предположить,  неразборчив  в
средствах, - сказал Гордон. - Ему, скорее  всего,  удалось  выяснить,  кто
войдет в комиссию, несмотря  на  то,  что  это  предполагалось  хранить  в
строгой тайне. И его ищейки, что также вероятно, раскопали все, что только
можно, в отношении ее членов. Как бы там ни было, расследование ничего  не
прояснило,  даже  наоборот  -  запутало  все  еще  больше.  Постмедиумисты
утверждают, что покойник возмутился комиссией и убил Шаллунда за  то,  что
тот никак не мог ему поверить. Или, вернее, так напугал  епископа,  что  с
ним  случился  сердечный  приступ,  имевший  фатальный  исход.   В   среде
антимедиумистов  так  и  осталось  существовать  два   направления:   одни
утверждают, что Вестерн - просто мошенник, другие верят, что он -  колдун,
новый Фауст, вызвавший к жизни  силы,  которые  следовало  бы  оставить  в
покое. Словом, мы остались там же, где были до  комиссии,  только  страсти
разгорелись еще сильнее.
     - И что ты думаешь об истинности утверждений Вестерна?
     - Остаюсь при своем мнении. Во всяком случае, пока что. Я, признаюсь,
вовсе не беспристрастен в этом деле. Мое неприятие  идеи  о  существовании
загробной жизни могло  повлиять  на  мои  суждения  и  помешать  мне  быть
объективным.
     - Сегодня ты будешь говорить с Френсис и независимо от того,  сколько
денег потратил Вестерн  на  ее  изучение,  он  не  в  состоянии  разузнать
абсолютно все. Есть такое, что знаешь только ты.
     Гордон улыбнулся.
     - Верно. Но, согласно моей гипотезе, это не имеет никакого  значения.
Ведь разговаривать я буду вовсе не с  Френсис.  Это  будет  нечто  иное  -
какое-то существо, располагающее определенными средствами разузнать о  ней
все. Читая мысли, наверное. Или, может, оно наблюдало  за  ней  с  момента
рождения...
     - О, ради бога! - воскликнула Патриция.
     Тело у нее, безусловно, изумительное, подумал он. Но выражение  гнева
вкупе с полным отсутствием косметики делает лицо почти уродливым.
     Карфакс поднялся с постели, одел пижаму и легкий халат.
     - Может быть, горячий кофе тебя остудит. Не  выходи  из  себя  только
потому, что я осуществляю свои мужские прерогативы.
     - Что?
     - Извини.  Не  мужские,  а  человеческие.  Гомо  сапиенс  -  разумное
животное. Потому что часто человек игнорирует факты, или, вернее, искажает
их таким образом, чтобы они соответствовали его собственным воззрениям.
     - Ну, может быть, ты так и поступаешь, но не я! Я знаю,  что  Вестерн
убил моего отца и украл его изобретение, я знаю, что эти... на самом  деле
покойники! Я объективно смотрю на вещи!
     - Конечно, конечно, - сказал он. - Я приготовлю кофе. А ты  пока  что
подкрасься.
     - Что, мое лицо настолько тебе неприятно? Ты сам...
     - ...не очень-то хорошо выгляжу утром, - согласился Карфакс. - Да,  я
это знаю и прошу у тебя прощения. У Френсис была удивительная  способность
оставлять свое мнение при себе. Надо было у нее поучиться.
     Он обошел кровать, чтобы поцеловать ее, но она вырвалась и  метнулась
в ванную. Карфакс направился в кухоньку, ругая себя за  то,  что  не  смог
отказать себе в удовольствии позлить ее. Доктор Слоко считал,  что  в  нем
глубоко укоренилась потребность вызывать на себя женский гнев, причем гнев
тех женщин, которых он любит. Карфакс соглашался с  тем,  что  это  вполне
возможно, но откуда взялась у него такая потребность? Этого до сих пор  не
смогли выяснить ни доктор Слоко, ни он сам.
     Патриция вышла из  ванной.  Она  завязала  волосы  узлом  Психеи,  но
принципиально не накрасилась. Он, ощущал себя виноватым,  подошел  к  ней,
чтобы поцелуем загладить вину. На этот раз она  не  оттолкнула  его,  даже
улыбнулась:
     - Давай начнем все сначала. Доброе утро, Гордон.
     - И тебе доброе утро, - ответил он. - Я сейчас вернусь.
     И скрылся в ванной.
     Потом они сидели перед телевизором и тянули горячую жидкость.
     Последние  известия,  в  основном,  были  посвящены  событиям  вокруг
Вестерна. На автостоянке перед  его  особняком  несколько  раз  вспыхивали
беспорядки между сторонниками и противниками "Медиума", которые полиции  с
трудом удавалось гасить посредством гранат со слезоточивым газом  и  пены.
Множество  забияк  было   увезено   в   полицейских   фургонах,   серьезно
пострадавших забрали кареты  скорой  помощи.  Демонстрации  провестернитов
прошли в Нью-Йорке и Сан-Франциско. Сенатор Грэй из Луизианы дал интервью,
в котором предложил, чтобы "Медиумы" производились за счет  государства  и
устанавливались во всех городах с населением  более  50  тысяч.  Для  всех
желающих доступ должен быть бесплатным, или по весьма  умеренной  цене.  У
Грэя был глубокий, звучный голос и искреннее  лицо,  созданное,  казалось,
специально для телевидения.  Он  все  больше  становился  известным  среди
широкой публики благодаря своим выступлениям  в  пользу  "Медиума".  Мысль
сделать "Медиум" общедоступным пришла ему в голову во время размышлений  о
проблемах маленького человека, у которого недостаточно денег, но  которому
тоже   хочется   побеседовать   с   дорогими   усопшими.    Действительно,
несправедливо, что величайшая штука со дня сотворения мира  служит  только
богачам.
     - Он очень хочет стать президентом, - констатировал Гордон. -  И,  не
исключено, станет им. Ловок.  Понимает,  что  многие  из  его  избирателей
являются религиозными и считают "Медиум" орудием сатаны,  поэтому  главный
упор делает на заботу о бедных. Почему это богатые  не  только  пользуются
всеми жизненными благами, но  еще  и  владеют  монополией  на  общением  с
покойниками? На одной только этой платформе Грэй, возможно, въедет в Белый
Дом.
     - А ведь Вестерн мог бы стать президентом, если бы захотел, - сказала
Патриция.  -  Меня  удивляет,  что  он  до  сих  пор  не  выставил   своей
кандидатуры.
     - Возможно, Грэй - его  человек.  Лучше  располагать  властью  позади
трона, чем восседать на нем. Но я не уверен в том,  что  нельзя  оставлять
"Медиум" игрушкой в руках богачей. Если он станет доступным  для  каждого,
то воздействие его на общество будет поистине чудовищным.
     - Почему?
     - Мы, может быть, станем современными  египтянами,  сосредоточив  всю
свою жизнь на смерти. Этот мир станет только коротким этапом подготовки  к
следующему, гораздо более длительному.
     - А разве когда-нибудь было иначе?
     - Теоретически - да. Практически - никогда.
     Патриция вздрогнула и закрыла лицо руками.
     - О, это ужасно!
     - Вполне может быть. В любом  случае,  мир  станет  совершенно  иным.
Обрати внимание: некоторые адвокаты уже  опубликовали  статьи,  в  которых
экстраполируют изменения в судебной  и  следственной  процедурах,  которые
возникнут, как  только  "Медиум"  будет  узаконен.  Убитый  человек  будет
приводиться к присяге в качестве главного свидетеля обвинения. А все,  что
касается собственности?  Может  ли  покойник  и  дальше  заниматься  своим
бизнесом, распоряжаться имуществом?  Почему  он  должен  быть  лишен  всех
выгод, с этим связанных, только потому,  что  находится  в  ином  мире?  С
другой  стороны,  каковы  будут  права  тех,  кто  самым   первым   владел
собственностью? Неужели после долгой судебной битвы Джон Рокфеллер-старший
снова возьмет в свои руки контроль над "Стандарт  Ойл"?  Будет  ли  Джордж
Вашингтон выставлять свою кандидатуру на пост президента?  А  если  будет,
кто сможет его победить,  исключая  разве  что  Эйба  Линкольна?  И  каким
образом он сможет компетентно руководить страной?  Скорее  всего,  что  не
сможет, так как условия изменились настолько,  что  он  просто  не  поймет
ничего из того, что в ней происходит. И...
     - Да ведь это просто нелепо! - воскликнула Патриция.
     - Да, я понимаю. Но  если  серьезно  задуматься,  начинаешь  понимать
какая кутерьма может возникнуть. И, скорее всего, так оно и будет.
     - Как  бы  там  ни  было,  тот,  кому  принадлежит  "Медиум",  станет
очень-очень богатым, - сказала она. - Даже в том случае, если  изобретение
перейдет в собственность правительства - слишком дорого оно стоит.
     Гордону захотелось сделать кое-какое замечание в отношении долларовых
банкнот, отчетливо зашелестевших в ее голосе. Но воздержался. Нелепо  было
бы упрекать ее за то, что она поневоле думает,  какой  бы  богатой  стала,
если бы сумела  доказать,  что  является  законным  владельцем  "Медиума".
Человек слаб. И разве у него не мелькала мысль о том, что если он  женится
на Патриции, половина этих  миллиардов  будет  принадлежать  ему?  Неужели
именно она привела его в постель к двоюродной  сестре?  Нет,  успокоил  он
себя. Жадность здесь ни при чем. Если бы им двигало  именно  это,  даже  и
бессознательно, разве стал бы он дразнить Патрицию сегодня утром? Разве не
делал бы все возможное, чтобы угодить ей?
     А может быть, все гораздо сложнее?  Может  быть,  он  намеренно  злит
Патрицию, стараясь убедить себя, что деньги совершенно непричастны  к  его
чувствам?
     Да, жизнь была достаточно сложной и без покойников.
     Карфакс вышел из гостиницы ровно в девять. Воздух был чистым, небо  -
голубым, за  исключением  нескольких  облаков,  оставшихся  после  ночного
засева. В квартале  к  западу  была  автобусная  остановка,  но  он  решил
пройтись пешком к  метролинии  в  Ла-Бреа,  чтобы  поразмяться,  проверить
наличие   или   отсутствие   "хвоста"   и    полюбоваться    изменившимися
окрестностями.
     То и дело останавливаясь перед витринами магазинов, Карфакс  неспешно
двигался по южной аллее бульвара Уиллшир. Если кто-нибудь  и  следовал  за
ним пешком или в машине, ему  (или  ей)  пришлось  бы  привлечь  все  свое
профессиональное мастерство, чтобы остаться  незамеченным.  Хотя  вряд  ли
Вестерн рассматривает его в качестве достаточно  серьезной  угрозы,  чтобы
вести постоянное наблюдение. Он, по всей вероятности, знает, что  Патриция
оставалась  в  номере  Карфакса   всю   ночь,   но   этим   вовсе   нельзя
скомпрометировать  ни  его,  ни  ее.  Такие  вещи  теперь  уже  никого  не
интересуют.
     Миля Чудес, как он обнаружил, не очень-то изменилась, если не считать
движущихся пешеходных мостиков над головой. Улицы к югу от нее (Восьмая  и
остальные)  больше  уже  не  состояли  из  особняков  -  вместо  них  были
воздвигнуты высоченные жилые  дома  и  многоярусные  автостоянки.  Посреди
возвышалось восьмиэтажное  здание  без  окон,  более  или  менее  прилично
украшенное, скрывающее за  своими  стенами  оборудование  для  выкачивания
нефти.
     В Ла-Бреа Карфакс лифтом поднялся на платформу монорельсовой линии  и
минутой позже сел в экспресс, который пулей домчал его к Сансету,  где  он
спустился к автобусу и доехал до  Хайлэнда.  Оттуда  такси  (на  этот  раз
приводимое в движение паровой машиной) доставило его ко  входу  в  особняк
Вестерна.
     У ворот Карфакса поджидал Тоурс.
     - Я догадываюсь, что вы видели вчерашний  погром  по  телевидению,  -
сказал он, поздоровавшись.
     - Разумеется.
     - А слыхали ли вы, что племянница епископа Шаллунда подала на  нас  в
суд? У нее нет никаких шансов,  поскольку  епископ,  разумеется,  дал  нам
подписку. Но, тем не менее, это досадная помеха. М-р Вестерн,  разумеется,
мог бы уладить все и без суда, но он не хочет создавать такой прецедент. И
все же во всем этом есть кое-что положительное, с нашей  точки  зрения,  -
добавил он, заметив поднятые  брови  собеседника.  -  Мы  планируем  через
несколько дней взять интервью  у  самого  епископа.  Пригласили  на  сеанс
племянницу, но она отказалась. Это не суть важно - у  нас  есть  несколько
близко знавших епископа людей, которые смогут его опознать.
     - Почему вы это затеяли? - спросил Карфакс, когда они уже поднимались
на крыльцо.
     Тоурс открыл перед ним дверь, но загородил вход.
     - Что вы имеете в виду?
     - О чем вы хотите говорить с епископом?
     Тоурс рассмеялся.
     - О, понятно. А вы сами не догадываетесь? Ведь если  он  сам  заявит,
что не обнаружил там, куда попал, ни рая, ни ада, ни чистилища, то что  же
тогда произойдет с религией?
     Теперь, в свою очередь, рассмеялся Карфакс.
     -  Вы  уже  опубликовали  добрый  десяток  интервью.  Если   верующие
отвергают свидетельства пап, Иоанна XXII и Пия XI,  какое  значение  будет
иметь для них заявление какого-то епископа?
     - Потому что у них могут возникнуть сомнения в подлинности  личностей
пап, а Шаллунд только что умер и...
     Внезапно оборвав фразу, Тоурс посмотрел куда-то  мимо  Карфакса;  тот
обернулся и увидел самолет над холмами. Это  был  двухмоторный  реактивный
моноплан. Только, когда он пролетел над долиной и нырнул  вниз,  им  стало
ясно, что вознамерился сделать пилот.
     - Какой идиот! - воскликнул Тоурс. - Он хочет...
     - Не-е-е-т! - закричал Карфакс и, перепрыгнув через перила,  метнулся
в пластиковые кусты, ломая ветви. Рев реактивных  двигателей  усилился,  а
затем что-то гигантское грубо подняло его и  завертело,  ударило  о  тугой
воздух...



10

     Очнулся он лежащим на спине. У него ничего не болело (пока что), и он
не имел  ни  малейшего  представления  о  том,  что  произошло  и  где  он
находится. Руки и ноги не  слушались  его,  словно  парализованные,  и  он
ничего не слышал.
     Мимо, высоко подняв руки,  пробежала  женщина.  Ее  почерневшее  тело
прикрывала только изодранная кофта; волосы спутались обуглившейся массой.
     Голубое небо  потемнело,  по  нему  проносились  клубы  дыма.  Что-то
ударилось ему в бок, но он не смог повернуть голову, чтобы разглядеть, что
это было.
     Через некоторое время над ним пролетел  вертолет,  совсем  низко;  он
ощутил, как его обдало горячим воздухом из-под лопастей, хотя и не  слышал
рева двигателей. Он попытался закричать - в голове загудело, и  его  снова
окутала тьма.
     Когда Карфакс очнулся во  второй  раз,  то  лежал  уже  на  носилках,
укутанный в  одеяло.  Руки  и  ноги  его  были  связаны.  Он  смог  слегка
пошевелить ими, но сразу же пожалел об этом - голову  рванула  мучительная
боль, она показалась огромным сгустком  запекшейся  крови.  Стоящий  рядом
мужчина в белом халате прижал к его лицу респиратор.
     На третий раз, открыв глаза, он увидел Патрицию. Она плакала. Стоящая
рядом медсестра писала что-то  на  листе  бумаги,  приколотом  к  дощечке.
Морщась от боли, он повернул голову.
     - Это был самолет... - Голос, казалось,  эхом  отдавался  в  черепной
коробке. - Он умышленно врезался в здание.
     Сестра положила дощечку и обошла кровать, направляясь к нему.
     - Мистер Карфакс, вам сейчас  нельзя  напрягаться.  Попробуйте  снова
заснуть.
     - У меня сломан позвоночник.
     - Нет, только нога и два ребра. В остальном же все в порядке.
     - Боюсь, что еще лопнули барабанные перепонки. Который час?
     - Постарайтесь успокоиться, м-р Карфакс. Некоторое время вам придется
побыть здесь.
     - Который час, Пат?
     Патриция сквозь слезы взглянула на свои часы:
     - Почти полночь.
     - Полночь?
     - Гордон, попробуй заснуть. Я буду здесь.
     - Нет, я хочу знать, что произошло, - запротестовал  он  и  попытался
приподняться, но первая же волна боли унесла в беспамятство.
     Когда он снова очнулся, Патриции рядом не было. Так вот, полагайся на
женские обещания. Но мгновением позже она вошла в палату, бросилась к нему
и поцеловала.
     - И надо же было проснуться в тот момент, когда мне пришлось выйти  в
туалет!
     - А я, кажется, уже  сходил,  -  сказал  он.  -  Позови,  пожалуйста,
сестру.
     К восьми часам утра Карфакс уже мог сидеть. На его правую  ногу  ниже
колена была наложена шина, а два ребра  с  левой  стороны  облегала  тугая
повязка. Слышимость левого уха восстановилась полностью, но в  правом  еще
оставалось легкое гудение. Тело  и  лицо  покрывало  множество  синяков  и
шрамов. Голова болела так, словно  он  дня  три  беспробудно  пьянствовал,
каждый неожиданный звук заставлял его вздрагивать.
     Патриция рассказала все, что знала.  Телевидение  и  газеты  добавили
подробности.
     В  9  часов  20  минут  предыдущего  дня  мистер  Кристиан   Хоувелл,
проживающий в комплексе Аугуста, переулок Суиторэндс 13748,  квартира  6H,
вылетел  на  взятом  напрокат  четырехместном  реактивном   "Лангере"   из
аэропорта "Санта-Барбара". В соответствии с маршрутной  картой  он  должен
был лететь над Тихим океаном в Эуреку - город на севере штата  Калифорния.
Вместо этого м-р Хоувелл круто свернул к югу и, несмотря  на  распоряжения
диспетчеров  аэропортов  "Санта-Барбара"  и  "Риверсайд",  продолжал  свой
незаконный полет в южном направлении. Через несколько минут  он  опустился
так низко, что радары потеряли его. Свидетельства  очевидцев  подтвердили,
что самолет летел на высоте около ста метров -  чуть  выше  самых  высоких
зданий и вершин холмов.
     Приближаясь к району каньона Никольса, м-р Хоувелл поднялся до высоты
трехсот метров, выполнил два круга (по-видимому,  чтобы  опознать  особняк
Вестерна), затем пошел на снижение и направился прямо  к  своей  цели.  На
борту самолета, кроме м-ра Хоувелла, было примерно (судя  по  результатам)
25 килограммов динамита, который м-р Хоувелл, будучи химиком, приготовил в
рабочее время. Самолет, пилот, динамит и дом, объятые  пламенем,  взлетели
на воздух.
     А вместе с ними  -  "Медиум",  тридцать  служащих  Вестерна,  включая
Тоурса, миссис Моррис и Хармонса, и два клиента, которые брали интервью  у
покойного Франклина Рузвельта.
     В это самое время м-р Вестерн,  два  его  телохранителя  и  еще  один
клиент находились в полуподвале под гаражом, все они  остались  живы.  Что
там делал клиент, как его звали, осталось  неизвестным  -  в  суматохе  он
исчез, а м-р Вестерн не дал никаких объяснений по этому поводу.
     Таким образом, м-ру Хоувеллу не удалось выполнить свою великую миссию
по отправлению м-ра Вестерна в небытие.
     Карфакс,  наряду  со  многими  другими,  предположил,   что   Хоувелл
принадлежал к какой-то религиозной секте,  дискредитированной  "Медиумом".
Но, как выяснилось, это предположение было неверным. М-р  Хоувелл  прослыл
убежденным атеистом. Он высмеивал все религии и однажды даже был  избит  в
баре "Серебряное озеро" за то, что назвал христианство величайшим из  зол,
известных когда-либо на  земном  шаре.  Почему  м-ру  Хоувеллу  захотелось
погубить человека, который пошел  по  пути  разрушения  всех  существующих
религий и большинства будущих?
     Этого никто не знал,  но  телевизионные  обозреватели  считали,  что,
по-видимому,  м-ру  Хоувеллу  не  импонировало  то,  что  Вестерн  доказал
существование  загробной  жизни.  В  одном  из  репортажей  были  показаны
развалины дома. Съемка  велась  с  вертолета,  и  черная  яма,  окруженная
обломками дерева и металла, напоминала гигантскую ромашку,  общипанную  на
предмет выяснения "любит-не любит".
     М-р Вестерн, его телохранители и безымянный клиент  выкарабкались  из
подвала через несколько минут  после  взрыва,  отделавшись  лишь  сильными
ожогами.
     Показали и самого м-ра Вестерна. Он был весь забинтован, но  выглядел
довольным и даже заявил, что  здание  будет  восстановлено,  в  нем  будет
работать новый "Медиум", попытки убить его безрезультатны,  поскольку  это
бессмертное дело будет продолжено его последователями.
     - Ох, как мне хочется узнать, чем он занимался в этом подвале  и  кто
был его клиентом, - задумчиво сказал Карфакс.
     - Жаль, что он не погиб! - со злобой произнесла Патриция. - Это  было
бы очень справедливо! Может быть, тогда бы он сознался, наконец, что  убил
моего отца и украл его изобретение!
     - С какой стати? - удивился Карфакс.
     - Будучи покойником, он не стал бы лгать.
     - Став покойником, вряд ли кто станет менее лицемерным или злобным, -
сказал Гордон.
     - Ты опять противоречишь сам себе. То настаиваешь на том, что это  не
покойники, то говоришь так, словно не веришь более в свою гипотезу...
     - Да. Слишком велик соблазн поддаться этой вере. Человек  умирает,  а
затем ты с ним разговариваешь. И только  благодаря  строжайшей  дисциплине
ума можно отделить друг от друга  некогда  жившего  человека  и  существо,
которое выдает себя за него. Если, то есть...
     - То есть, кем бы они были, ты находишь их опасными?
     - Боюсь, что так. Очень опасными. Я абсолютно уверен, хотя у  меня  и
нет никаких  доказательств,  что  одно  из  них  пыталось  овладеть  мной,
подчинить меня, когда я беседовал с твоим отцом.
     - Но каким образом они могут это сделать?
     - Откуда мне знать? Если бы я рассказал об этом в  интервью,  Вестерн
безусловно стал бы напирать на мою умственную  слабость.  Все  сделали  бы
вывод, что я сошел с ума. Может быть, так оно и есть.
     - Я так не считаю, - улыбнулась Патриция. - Давай лучше обдумаем наши
дальнейшие  действия.  Сейчас,  когда  Вестерн  поглощен   восстановлением
особняка и "Медиума", мы должны что-нибудь предпринять.
     Карфакс задумался.
     Посетить миссис Уэбстер?  Он  не  ожидал  слишком  многого  от  этого
сеанса.  Кроме  того,  можно  разузнать  кое-что  о  покойном  Карфаксе  в
Бигсурском университете.
     Его размышления прервало сообщение, переданное по телевизору -  через
несколько дней будет опубликован официальный доклад федеральной комиссии.



11

     Бизнес на призраках процветал во все времена, но сейчас он  переживал
свой Золотой Век. Там, где до Вестерна был один медиум, теперь стало около
20.  Некоторые  из  них  работали  по  старинке,  презирая   использование
электромеханических вспомогательных  средств,  полагаясь  только  на  свои
психические способности. А  также,  думал  Карфакс,  на  легковерие  своих
клиентов. Другие шли в ногу со временем и применяли  различные  устройства
собственного изготовления, образцом для которых, как  они  утверждали  был
"Медиум"  Вестерна.  Все  они,  как  предполагал  Карфакс,   были   явными
подделками. Однако, независимо от применяемых средств, медиумы все  больше
и больше привлекали клиентов и их сбережения.
     Миссис Уэбстер не была исключением, во всяком случае во всем том, что
касалось денег. Она жила в фешенебельной шестикомнатной квартире на  крыше
тридцатишестиэтажного жилого дома в Санта-Монике, всего в  двух  кварталах
от Тихого океана.
     В вестибюле Гордон  и  Патриция  предъявили  свои  документы  и  были
переданы охраннику, который сопровождал их до передней миссис Уэбстер, где
они еще раз были  подвергнуты  проверке.  Служанка,  похожая  на  уроженку
Аравии (как  оно  и  было  на  самом  деле),  провела  их  в  комнату  для
спиритических  сеансов.  Там,  к  удивлению  Карфакса,  не  было   никаких
мистических  атрибутов,  которые,  как  ему  казалось,  свойственны   всем
подобным помещениям. Это была  большая,  ярко  освещенная  комната,  почти
пустая, со светло-желтыми стенами, покрытыми росписями, очень похожими  на
подлинники  Казетти  (какими  они  и  являлись).  Несколько  картин   были
представлены Матиссом и Ренуаром, предположительно,  оригиналами  (и  были
ими). Мебель была, выполнена в хрупком неокритском  стиле,  ставшем  столь
популярным. В комнату вело несколько дверей.
     Миссис Уэбстер своей хрупкостью удивительно гармонировала с  мебелью.
Она поднялась с веретенообразного диванчика и, улыбаясь,  пошла  навстречу
гостям, протягивая вперед руки. На вид ей было около пятидесяти лет.  Рост
ее вряд ли превышал 150 см, руки и ноги были тонкими, а грудь и задница  -
мощными, что вызывало невольное восхищение Карфакса. На  овальном  лице  с
высокими скулами сияли огромные глаза. Волосы, черные и длинные,  свободно
сбегали по плечам и  спине.  На  ней  не  было  никаких  украшений,  кроме
маленького золотого кольца с лазурным камешком (каким точно,  Карфаксу  не
удалось определить). Когда он взял ее руку, то увидел, что выполнено оно в
форме змеи.
     Голос миссис Уэбстер, весьма  сильный,  резко  дисгармонировал  с  ее
хрупким сложением.
     - Пожалуйста, садитесь. Остальные  прибудут  через  несколько  минут.
Курите, если хотите. Могу предложить сигареты из Кении. И прошу прощения -
мне нужно переодеться в рабочее одеяние.
     Переодевание затянулось  надолго.  Патриция  за  это  время  выкурила
несколько крепких кенийских сигарет. Гордон расхаживал по  комнате,  то  и
дело поглядывая на океан из  высокого  широкого  окна.  Заметив  проводки,
идущие от стены к подоконнику, он поднял брови - электрическая поляризация
оконных стекол была довольно дорогим удовольствием.
     Наконец в комнату вошла служанка, одетая теперь в свободно  свисающие
белые одежды, что еще больше подчеркивало ее  арабское  происхождение.  За
ней следовали три женщины и трое мужчин  разного  возраста,  очень  хорошо
одетые. Одна из женщин, блондинка лет двадцати, была даже  слишком  хорошо
одета, отметил Карфакс. Наряд ее составляли юбка колоколом, доходившая  до
пола, и парчовый жакет, который наиболее смелые девушки из больших городов
надевали в честь своего недавно умершего кумира - певицы  Кибелы  Фидестес
(урожденной  Люси  Шварц).  Полоску  из  дымчатой  ткани,  которой  обычно
прикрывали груди на улице, она сбросила, и Карфакс изумленно задумался над
тем, как можно рассчитывать,  что  ум  его  будет  занят  чисто  духовными
материями, в то время как взгляду  будет  представать  столь  великолепная
плоть? Или, может быть, это сделано с тонким  расчетом?  Вряд  ли  клиент,
увлеченный  столь  восхитительным  зрелищем,  будет  в  состоянии  поймать
медиума на мошенничестве.
     При появлении девушки Карфакс заметил,  что  глаза  Патриции  зловеще
сузились.  Она  перевела  взгляд  с  блондинки  на  него,  но  он   только
ухмыльнулся и подмигнул ей.
     Миссис Уэбстер пояснила  ранее  по  телефону,  что  гости  эти  будут
приглашены исключительно с целью создания должной психической атмосферы  и
ускорения общения. Карфакс предположил, что,  по  сути,  они  являются  ее
служащими и получают свою долю из весьма высоких гонораров миссис Уэбстер.
Это были: профессор-психиатр, программист, отставной флотский офицер, жена
профессионального   живописца,   секретарша   финского    консульства    в
Лос-Анджелесе. Блондинку звали Глориана Чегети,  работала  она  в  конторе
социального страхования в Шерман-Оуксе (но, разумеется,  подумал  Карфакс,
не в этой одежде).
     Разговаривая с  Гордоном,  Глориана  почти  касалась  его  обнаженной
грудью.
     - Мне казалось, что у вас сломана нога, м-р Карфакс, - произнесла она
нежным голоском.
     - Да, была, да и сейчас сломана, мисс Чегети, - ответил он. - Но шину
сняли на следующий же день после того, как наложили. Разлом  был  скреплен
эпоксидным клеем. То же самое сделали  и  с  моими  ребрами.  Я  могу,  по
крайней мере теоретически, без особого  труда  пробежать  стометровку.  На
самом же деле мои  мышцы  чертовски  болят,  и,  если  случайная  судорога
исказит мое лицо, то вызвана она будет этой болью. А может  быть,  и  моим
восторгом перед вами, - галантно добавил он.
     Мисс Чегети рассмеялась. Патриция стиснула губы и отвернулась.
     - Я читала о применении эпоксидных смол в таких случаях  на  востоке,
но не знала, что теперь это практикуется у нас, - прощебетала девушка.
     - Я - один из первых, кто прошел подобный курс лечения.
     Тут одна из дверей открылась, и в комнату вошла миссис  Уэбстер.  Все
притихли. Карфакс  испытал  очередное  потрясение:  под  белым  прозрачным
хитоном на ней ничего не было одето. Груди были на  вид  такими  твердыми,
что  казались  ненастоящими.  Видимо,  накачены  большой  дозой   клинита,
догадался Карфакс. Это что  же?  Еще  одно  средство  отвлечения  внимания
клиента? Если это так, то она преуспела в этом.
     - Рассаживайтесь, пожалуйста, - пригласила миссис  Уэбстер,  указывая
на большой круглый  стол  из  черного  дерева,  столешница  которого  была
выложена яркими фигурами рыб, дельфинов и осьминогов.
     Все, кроме мисс Чегети, прошли к  столу.  Миссис  Уэбстер  нажала  на
кнопку в нижней части одной из  стен.  Свет  из  окна  потускнел.  К  тому
времени,  когда  Глориана  заняла  свое   место,   окно   превратилось   в
темно-красный прямоугольник с голубым  солнцем  в  центре.  Комнату  залил
красноватый свет. Мисс Чегети, сидящая напротив Карфакса,  превратилась  в
темно-голубую статую с черными сосками. Он взглянул на Патрицию  и  увидел
синее приведение. Его собственные руки тоже стали синими.
     Кондиционер понизил температуру в комнате по меньшей мере градусов на
пять. Карфакс неожиданно начал дрожать. Миссис Уэбстер, сидящая справа  от
него, взяла его руку в свою маленькую холодную ладонь и сказала:
     - Все образуют живую цепь.
     Карфакс протянул вторую руку миссис  Эпплгард,  жене  художника.  Она
была немного теплее руки миссис Уэбстер.
     - Это делается для того, чтобы  между  нами  возник  поток  жизненной
субстанции, - пояснила она. -  Мы  будем  просто  сидеть,  погрузившись  в
размышления о чем угодно, и чувствовать перетекание жизненной силы. Думать
желательно о чем-нибудь хорошем, теплом. Я предлагаю  вам  поразмышлять  о
любви, поскольку, как показывает практика, это  более  всего  способствует
успеху.
     Думать о  любви  оказалось  совсем  нетрудно,  особенно  принимая  во
внимание мисс Чегети.  Когда  она  двигалась,  становилось  ясно,  что  ее
великолепные формы не нуждались в накачке  их  какой-нибудь  синтетической
дрянью. Он заинтересовался, о чем думает Патриция. Если она тоже наблюдает
за Чегети, то ей не до мыслей о любви.
     Все это казалось довольно  странной  прелюдией  к  общению  с  душами
умерших. Но некоторые психологи утверждали, что в умах многих  американцев
секс и смерть довольно  тесно  связаны  между  собой.  Это  было,  как  им
казалось, обратной и лицевой сторонами монеты, то есть психики.
     -  Ощущайте  ток,  -  проникновенно  говорила   миссис   Уэбстер.   -
Чувствуйте, как он течет от одного к другому, как снова и снова  протекает
по всем присутствующим, становясь с каждым циклом все сильнее...
     Неожиданно Карфакс ощутил легкое покалывание в  том  месте,  где  его
кожа соприкасалась с кожей миссис  Уэбстер.  Еще  через  несколько  секунд
вторую  руку  тоже  начало  пощипывать.  Кто-то   шевельнулся,   мелькнула
крохотная голубая искорка. Патриция тихо ойкнула.
     Карфакс  поразился.  А  не  подключены  ли  они  на  самом   деле   к
какому-нибудь электрическому генератору? Скорее всего, это  было  не  так,
поскольку тонкая столешница и изящные ножки стола не могли скрыть  ничего,
что превосходило бы  размерами  крохотную  батарейку.  Разумеется,  внутри
дерева могли быть скрыты провода, идущие к  источнику  под  полом.  Тонкая
полоска  проводящего  металла  могла  быть  спрятана  под  столешницей   и
соприкасаться с голыми  животами  Чегети  или  миссис  Уэбстер.  С  другой
стороны, проскочившая искра, скорее всего,  была  обусловлена  статическим
электричеством.
     Рука миссис Уэбстер была холодной и сухой, а миссис Эпплгард - теплой
и влажной. Контакт с нею должен был, по идее, быть гораздо  лучше,  однако
покалывание со стороны миссис Уэбстер было намного сильнее.
     Прервитесь, если угодно.
     Миссис Эпплгард глубоко вздохнула и убрала руку. Чегети поднялась, не
скрывая охватившей ее дрожи, и подошла к  высокому  комоду.  Карфакс  тоже
поднялся.
     - Ну, как самочувствие? - спросил он у Патриции.
     Она резко встала.
     - Хочется выпить. Но миссис Уэбстер предупредила, что во время сеанса
нам нельзя пить даже воду.
     - Эта искра исходила от тебя?
     - Да. В тот момент, когда я отнимала  свою  ладонь  от  руки  мистера
Гарднера.   Жаль,   что   не   включили   свет.   Все    кажутся    такими
мертвенно-бледными...
     В полутьме вспыхнула спичка.  Она  осветила  бледное  лицо  Чегети  и
сигарету в ее губах. Карфакс уловил едкий запах.
     Дверь отворилась, и Патриция от неожиданности подпрыгнула.  Служанка,
голубая монахиня, бесшумно вошла, неся вазу,  окруженную  светло-оранжевым
сиянием.
     -  Можете  курить.  Траву  или  табак,  на  ваш  выбор.  Трава,   как
подсказывает опыт, является более удачным средством для настройки.
     Карфакс предположил, что под словом "настройка" подразумевается более
высокого уровня вибрация, независимо от  того,  что  имеется  в  виду  под
словом "вибрация".
     Служанка поставила вазу на стол перед миссис Уэбстер и плавно, как бы
скользя, покинула комнату. Карфакс подошел и заглянул в  нее.  Там  лежали
три копьевидных листа с зазубренными краями, казавшиеся черными  при  этом
освещении.
     -  Это  лавровые  листья,  Гордон,  -  произнесла   миссис   Уэбстер,
придвинувшись к нему так близко, что коснулась грудью его правой  руки.  -
Благородный лавр. Сладкий лавровый лист, применявшийся  нимфами,  а  также
жрецами древнегреческой религии во время их  оргаистических  обрядов.  Эти
листья сняты с дерева поблизости от храма дельфийского оракула. Я прибегаю
к ним только в тех случаях, когда того требуют обстоятельства.
     - Вы добиваетесь лучших результатов, когда жуете их?
     - Намного лучших. Но это связано с  повышенной  опасностью.  Я  теряю
контроль.
     - С опасностью? - спросил он, оборачиваясь.
     Она отодвинулась  не  сразу,  дав  Карфаксу  по  достоинству  оценить
упругость своей груди. Потом сделала шаг назад и подняла голову;  зубы  ее
казались серыми на синем лице, между ними пурпурным цветком трепетал язык.
     - Я не хочу, чтобы вы были слишком возбуждены. Лучше не  гадать,  что
может произойти.
     - Я уже возбужден сверх  всякой  меры,  -  ответил  Карфакс,  подумав
мимолетно, догадывается ли она о двусмысленности своих слов.
     - Хорошо, - произнесла миссис Уэбстер чуть  громче.  -  Займите  свои
места.
     На этот раз он не  ощущал  пощипывания  в  ладонях,  но  сам  воздух,
казалось, был насыщен электричеством.  Карфакс  удивленно  подумал,  каким
образом она сможет взять лист и положить его себе  в  рот,  если  руки  ее
заняты. Но тут над ее плечом возникла рука, взяла из вазы лист и  положила
его в открытый рот. Это была служанка, стоящая позади миссис Уэбстер.
     Наступила полная тишина.  Фигуры  на  противоположной  стороне  стола
стали еще более сине-черными. У него начала  болеть  голова.  Рука  миссис
Эпплгард стала более влажной и  холодной.  Температура  в  комнате  начала
понижаться, но, как ему показалось, это не было связано  с  кондиционером.
Хотя похолодание, подумал он, могло быть плодом воображения.
     Миссис  Уэбстер  сплюнула.  Он  подскочил  от  неожиданности.   Масса
пережеванных листьев шлепнулась рядом с вазой, в  воздухе  распространился
приятный аромат.  Из-за  спины  миссис  Уэбстер  снова  появилась  рука  и
положила ей в рот новый лист. Снова воцарилась тишина, прерываемая  только
чавкающими звуками.
     Через несколько минут, когда безмолвие  стало  плотным,  как  облако,
второй лист последовал за первым. И еще раз рука опустилась к вазе.
     -  Нет!  Достаточно!  -  раздался  шепот  миссис  Уэбстер   и   рука,
продолжавшая держать лист, исчезла.
     Рука Карфакса была теперь холодной, как у трупа. Урчащий  звук  слева
заставил его слегка повернуть голову.  Он  несколько  расслабился  и  даже
улыбнулся, догадавшись, что это газы  в  желудке  миссис  Эпплгард.  Очень
нервная женщина, подумал он без упрека. И почему она нервничает, хотя  уже
много раз проходила через это? Неужели в этом действительно что-то есть?
     - Не разнимайте рук! - резко скомандовала миссис Уэбстер.
     Снова наступила тишина, нарушаемая тяжелым дыханием. Может быть,  это
Патриция так дышит?
     Голос миссис Уэбстер, казалось, проревел у него прямо над ухом:
     - Руфтон Карфакс!
     Гордон почувствовал, что  внутри  его  все  как  бы  остекленело.  Он
превратился во вместилище страха - что-то или кто-то появился  в  комнате,
возник, из ничего, его присутствие ощущалось каждой клеточкой тела.  Через
несколько мгновений воздух над  столом  сгустился,  начал  клубиться,  все
более и более чернея. Лица  и  рук  Карфакса  коснулась  воздушная  волна,
исходящая от парящей над столом массы.
     - Руфтон Карфакс!
     Псевдоконечность,  длинная   и   тонкая,   закругленная   на   конце,
протянулась в направлении миссис Уэбстер. Ей  предшествовал  холод,  такой
холод,  что  кожа  покрылась  инеем.  В  груди  Карфакса   гулко   ударило
заледеневшее сердце.  На  противоположной  стороне  стола  кто-то,  смутно
различимый сквозь сгустившуюся мглу, истерически  хихикнул.  Этот  смешок,
замешанный на страхе, еще более ужесточил напряженность.
     - Руфтон Карфакс! Спокойно!
     Голос миссис Уэбстер, хотя и был повелительным, выдавал охватившую ее
панику. Рука стала настолько холодной, что Гордону хотелось  высвободиться
из цепких пальцев, но он побоялся сделать это - может быть, нарушив  цепь,
он  станет  беспомощным  перед  чем-то,   что   немедленно   воспользуется
преимуществом.
     - Руфтон Карфакс! Примите надлежащий вид.
     С другой стороны стола снова донеслось хихиканье. Это была Чегети.  А
тот, кто тяжело дышал, видимо, был до смерти перепуган.
     - Пусть уходит! - простонал мужской голос.
     - Держитесь! - сказала миссис Уэбстер. - Нельзя впадать в истерику.
     - Черт побери! - закричала вдруг Патриция. - Это вовсе не  отец!  Что
вы наделали?
     -  Оставайтесь  в  обозначенных  пределах!  -   срывающимся   голосом
произнесла миссис Уэбстер. - Оставайтесь! И назовите себя!
     - Это не отец! - пронзительно завопила Патриция.
     Стул упал. Раздался звук падения тела, какая-то возня, вскрик, шаги в
направлении двери...  Гордон  вскочил,  дернулся,  напрягая  свои  больные
мускулы, но женщины цепко держали его за руки.
     - Не убегайте!
     У двери кто-то с кем-то боролся. Патриция со служанкой? Вдруг  миссис
Уэбстер закричала:
     - Сгинь! Туда, откуда ты явился!
     Псевдоконечность  поднялась,  изогнулась,  как  слоновий   хобот,   и
метнулась к лицу миссис Уэбстер. Та испустила вопль  и  откинулась  назад,
увлекая за собой Гордона;  они  упали  на  пол.  Он  моментально  вскочил,
превозмогая боль, и увидел у окна Чегети - она деполяризовала окно. Миссис
Уэбстер лежала на полу, закрыв лицо руками, и истошно кричала.  Масса  над
столом  стала  менее  плотной,   она   беспорядочно   билась,   выбрасывая
вращающиеся ложноконечности, достигающие краев стола, но не  выходящие  за
них. В комнате понемногу становилось светлее, показалось ничем не закрытое
солнце, и масса исчезла.
     Повернувшись,  Гордон  увидел  через  открытую  дверь  убегающих   по
коридору Патрицию и служанку. Миссис Уэбстер, все так  же  сидя  на  полу,
терла глаза и безостановочно стонала:
     - Я ослепла! Я ослепла!
     Карфакс наклонился к ней, силой оторвал ее руки от лица.
     - Разумеется, идиотка, вы не можете ничего видеть! - грубо сказал он.
- У вас же закрыты глаза!
     Веки ее открылись. Во  взгляде  не  было  ничего,  кроме  панического
ужаса.
     - Я ничего не вижу! Он прикоснулся к моим глазам!
     - Оно исчезло. Что бы это ни было, но  оно  исчезло,  -  успокаивающе
проговорил он. - Вам больше ничего не угрожает.



12

     - Все это могло быть вызвано самовнушением,  -  рассуждал  Гордон.  -
Массовая истерия.
     Он выглянул в окно.  Внизу  медленно  проплывали  кварталы  проспекта
Уиллшир. В окне одной из квартир на третьем этаже мужчина  грозил  пальцем
женщине. О чем они  спорили?  О  супружеской  неверности?  О  политике?  О
"Медиуме"? О детях? О сексе? Скорее всего, о деньгах.
     - Тогда почему все мы видели одно и то же?
     - Не знаю, Пат. Скорее всего, потому, что были готовы  увидеть  некую
аморфную массу, нечто из эктоплазмы, которое примет под конец определенную
форму. Кино, телевидение, прочитанные книги подготовили нас к этому,  даже
если мы и не верим ни в какие привидения.
     - Не думаю, чтобы это было плодом воображения. Но и уверена, что  оно
не было моим отцом, - сказала она. - Слишком  злое.  А  папа  был  добрым.
Слабым, но добрым.
     - Понимаешь, - медленно произнес Гордон, - это могло быть  подлинным,
реальным феноменом. Вполне может быть. Но совсем не обязательно, чтобы оно
было тем, что принято называть духом или призраком. Возможно, оно не имеет
ничего общего со вселенной эмсов. Существуют  сотни,  тысячи,  бесконечное
число миров, занимающих то же пространство, что и наш. И, может  быть,  мы
можем проникнуть к ним, а они к нам -  при  определенных  обстоятельствах.
Если это так, то мы могли  бы  вызывать  -  я  ненавижу  это  слово  из-за
ассоциаций с колдовством - кое-что из этих миров. В  любом  случае,  я  не
намерен больше посещать миссис Уэбстер. Или какого-либо другого медиума.
     - Я тоже, - призналась Патриция.
     - Приближаемся к Ла Сиенеге, - сообщил он, глядя на вспыхнувшее табло
в конце вагона. - Предлагаю  выйти  и  пешком  прогуляться  до  гостиницы.
Хватит напрягать мозги, пора переориентировать кровообращение на ноги. Тем
более, что физические упражнения  часто  помогают  мозгу  обрести  должную
активность.
     - Философ ты мой дорогой, - впервые за день улыбнулась она.
     - Для философа довольно грубовато, - ответил он, но  думал  совсем  о
другом.
     Он  думал  о  "Медиуме".  Теперь  ему  пришлось  воочию  убедиться  в
существовании этого  аппарата,  в  то  время  как  прежде  ни  газеты,  ни
телевидение не могли развеять его сомнений. Да,  "Медиум"  существует.  Но
ничего такого, что подтверждало бы слова Патриции о том, что Вестерн  убил
дядю Руфтона и завладел его изобретением,  ему  не  удалось  раскопать.  В
конце концов, даже если бы он доказал виновность Вестерна,  суть  проблемы
не изменилась бы. Потому что Патриция,  вступив  во  владение  "Медиумом",
отнюдь не прекратит его использование. Даже в  том  случае,  если  бы  она
стремилась  к  этому,  ей  бы  не  позволили.  Широкая  общественность  не
позволила бы. К тому же желания такого в ней до сих пор не наблюдалось.
     Тем не мене, он обещал ей заняться этим делом  на  предмет  выяснения
истины.   Ну   да   ладно,   истина   подождет.   Пока   "Медиум"    будет
восстанавливаться, можно заняться разрешением некоторых других,  возникших
по ходу дела, проблем.
     - Я собираюсь как можно быстрее попасть в Биг-Сур-Центр, -  поделился
Карфакс с Патрицией своими планами на ближайшее  будущее.  -  Буду  только
рад, если ты решишь присоединиться. Только учти - я буду очень занят. Тебе
придется найти что-нибудь... я не имею в виду кого-нибудь,  упаси  боже...
чтобы развлекаться в мое отсутствие.
     - Я, пожалуй, останусь здесь, - решила Патриция. - Попробую подыскать
себе какое-нибудь жилье, в таком месте, где  Вестерну  будет  трудно  меня
найти. Как долго ты собираешься отсутствовать?
     - Не менее четырех дней, - ответил он.
     Нет, вряд ли Вестерн станет сейчас ею  заниматься.  Особенно  теперь,
когда ее  собственный  отец  опроверг  ее  подозрения.  Или,  по  привычке
поправил себя Карфакс, не отец, а то  существо,  которое  выдает  себя  за
него. Но подлинная его сущность на практике значения все равно не имела.
     Он уложил вещи и поцеловал Патрицию  на  прощание.  А  шестью  часами
позже уже зарегистрировался в мотеле  рядом  с  университетским  городком.
Звонить по телефону и договариваться о встречах на  завтрашний  день  было
уже  поздно.  Чтобы  убить  время,  у  него  было   три   книги:   сборник
научно-фантастических  рассказов  Лео  Тинкраудора,   описание   недавнего
перевода языка этрусков и снабженная комментариями "Одиссея". Поскольку  в
основу второй книги было положено интервью  лингвиста,  взятое  у  этруска
второго века до н.э., он решил остановиться именно на ней.  Автором  книги
был профессор Арчамбауд, преподаватель из Беркли, который  являлся  старым
приятелем  Вестерна.  Именно  этим  объяснялся  его  бесплатный  доступ  к
"Медиуму".
     Хотя  Карфакса  и  заинтересовали  лингвистические   и   исторические
подробности, содержащиеся в труде  профессора,  главным  были  приведенные
Арчамбаудом краткие зарисовки Вестерна.  По  его  словам,  идея  "Медиума"
вынашивалась изобретателем в течение многих лет, но начал он работать  над
опытным образцом только за два года до того, как объявил о своем успехе.
     Вполне может быть. Дядя Руфтон  вынужден  был  довериться  племяннику
несколько лет тому назад, чтобы получить финансовую поддержку. Вестерн  не
был  праздным   мечтателем.   Следовательно,   он   потребовал   от   дяди
доказательств.
     В общем, Вестерн был выведен в книге как полностью одержимый человек,
как гений. Это определенно не вязалось с тем, что  говорила  Патриция.  Но
она могла и ошибаться.
     В 22 часа он включил телевизор. И узнал, что "Медиум" является  также
источником  неограниченной  электроэнергии.  Еще  совсем  недавно   вечный
двигатель был предметом насмешек Карфакса, и вот Вестерн объявляет  о  его
создании.
     Обозреватель выразился коротко, но ясно. Вестерн  только  что  сделал
заявление о том,  что  эксперименты  подтвердили  возможность  выкачивания
электроэнергии из того же самого "места", где обитают покойники.  Стальной
резистор  диаметром  в  три  метра  был  расплавлен  за   десять   секунд.
Теоретически,  при  наличии  соответствующего  оборудования,  можно  будет
удовлетворить  потребность  в  электроэнергии  всего  Лос-Анджелеса,  всей
Калифорнии, да и всего земного шара.
     Выражение лица у обозревателя  было  скептическим.  Карфакс  выключил
телевизор и откинулся в кресле.
     Что  ж,  почему  бы  и   нет?   В   соответствии   с   теорией,   вся
электромагнитная энергия, производимая в этой вселенной,  дублировалась  в
следующей. И, вполне возможно, лучшие умы  науки  энергично  возьмутся  за
разрешение этой проблемы. Мир изменится так, что сложно себе  представить.
О, будет и  сопротивление.  Отрасли  промышленности,  прямо  или  косвенно
связанные с производством электроэнергии, поймут, что империя их  рушится,
и вступят в борьбу. Но эту битву уже можно считать проигранной.
     Допив виски, Карфакс улегся в  постель.  Размышления  не  давали  ему
заснуть и, казалось, он едва задремал, как прозвенел  будильник,  и  вихрь
мыслей снова пронесся в его мозгу.
     Сварив  кофе,  он  включил  утренние  новости.  Диктору  нечего  было
добавить к тому, что уже сообщалось вчера, но он пообещал, что в  вечерней
программе специально для рассмотрения  заявления  Вестерна  будет  отведен
целый час.
     Позавтракав в ресторане мотеля, Карфакс вернулся в свой номер,  чтобы
созвониться с нужными  людьми.  А  в  девять  он  уже  был  в  Центральной
энергокомпании Биг Сура. Мистер Вейссман,  главный  бухгалтер,  припомнил,
что счета Руфтона Карфакса были чрезвычайно велики. Да, у профессора  было
оборудование,  соответствующее  его  огромным   запросам   в   потреблении
электроэнергии. В течение  шести  месяцев,  предшествовавших  его  смерти,
Руфтон Карфакс потребовал от восьмидесяти до  девяноста  киловатт-часов  в
день. В основном после полуночи,  по  просьбе  руководства  компании  -  в
дневное время они не могли обеспечить такое количество электроэнергии.
     Карфакс поблагодарил м-ра Вейссмана и вышел.
     Затем он посетил конторы двух транспортных  компаний,  которые  могли
доставлять  его  дяде  специальное  оборудование.  Как   выяснилось,   обе
занимались  этим.  В  их  записях  значилась  доставка  огромного   пульта
управления и большого количества отдельных электронных блоков.  Пульт  был
доставлен с одного из складов электрооборудования в Лос-Анджелесе, блоки и
некоторые детали были отгружены двумя электронными фирмами в Окленде.
     Поблагодарив служащих, Карфакс посетил три магазина электродеталей. В
двух из них имелись перечни вакуумных ламп  и  компонентов,  приобретенных
профессором.  Однако  мощность  этих  ламп,  как  оказалось,   была   явно
недостаточной для преобразования  того  количества  энергии,  которое  ему
требовалось.
     Карфакс подумал, что такие лампы дядя Руфтон мог бы приобрести  лично
в Сан-Франциско или Лос-Анджелесе. Или, возможно, он достал их в одном  из
магазинов,  принадлежащих  Вестерну.  Оставалось   только   связаться   по
междугородному  телефону   с   главным   магазином.   Однако   управляющий
потребовал, чтобы он назвал себя, и Карфакс  сделал  это,  назвав  фамилию
одного из своих приятелей.
     Управляющий сказал, что сверится с записями. Мистер Комас будет ждать
у телефона или сделает повторный  вызов?  Карфакс  сказал,  что  подождет.
Через пять минут, как раз тогда, когда его терпение было готово лопнуть, в
трубке раздался голос:
     - М-р Комас?
     - Да.
     - У нас не значатся заказы Руфтона Карфакса.
     - Вы в этом уверены?
     Голос управляющего стал суровым:
     - Разумеется. Я знаю, что м-р Карфакс  был  дядей  м-ра  Вестерна,  и
запомнил бы любую его покупку.
     Поблагодарив, Карфакс повесил трубку. Управляющий  в  равной  степени
мог и солгать, и сказать правду. Что соответствовало  истине,  он  не  мог
определить. Ведь глупо было бы вломиться  в  магазин  и  начать  рыться  в
бухгалтерских книгах. Он не был  столь  любимым  телевидением  детективом,
который не заботится о том, что его могут поймать.  Кроме  того,  если  бы
Вестерн хотел замести следы, то сделал бы это без особых хлопот.
     У Карфакса и раньше не было особых надежд  на  быструю  идентификацию
деталей и узлов машины своего дяди. Эта  задача  усложнилась  -  только  и
всего. Тем не менее, нужно собрать все, что удастся, и посмотреть, чем  он
располагает.
     Остаток дня прошел в беседах с ближайшими коллегами Руфтона  Карфакса
и его соседями. Никто из них ничего не слышал ни о проводимых  им  опытах,
ни о самой машине. Все соглашались, что он был приятным человеком; коллеги
считали его неплохим преподавателем и  исследователем,  что  вообще  редко
сочеталось в университетской среде.
     На следующий день Карфакс отправился судном на  воздушной  подушке  в
Окленд, где получил перечень деталей, заказанных дядей, и чертежи силового
шкафа. На монорельсовом экспрессе N_101 вернулся в Лос-Анджелес и пополнил
список деталями, полученными из  тамошнего  магазина.  Затем  он  позвонил
миссис Уэбстер. Секретарша ответила, что она  на  съезде,  но  туда  можно
позвонить. Он записал номер телефона и спросил:
     - Как здоровье миссис Уэбстер? У нее восстановилось зрение?
     Секретарша удивилась:
     - Я и не знала, что у нее было что-то не так с глазами.
     Значит, миссис Уэбстер  оправилась  очень  быстро.  Ее  слепота  была
вызвана только истерикой, как он и предполагал.
     - Передайте ей мои наилучшие пожелания.
     Вставив в щель свою кредитную карточку, Карфакс назвал номер, который
ему дала секретарша. Внезапно экран ожил, на нем появилось лицо Патриции.
     - Ты так быстро вернулся!
     - Проворный Карфакс, - сказал он, вспомнив свою былую кличку. - Но  у
тебя не отняло особенно много времени найти квартиру.
     - Это мотель. Я пока еще не подыскала подходящее место. Возможно,  мы
переедем в Санта-Сусану. Там введен в эксплуатацию новый комплекс.
     - Слишком далеко... О'кэй, а где ты сейчас?
     Она дала ему адрес в Бербанке и спросила:
     - Ты не связывался с миссис Уэбстер?
     - Нет. А с чего ты взяла, что я должен был это сделать?
     - Мне только что звонила  ее  секретарша.  Она  сказала,  что  миссис
Уэбстер хотела бы переговорить с тобой прямо сейчас.
     - Хорошо.
     На вид миссис Уэбстер была совершенно здоровой, но  голос  ее  слегка
дрожал от волнения:
     - Гордон, у меня есть для вас потрясающая новость! Это,  может  быть,
именно то, что вы ищите!
     - Мне везет, - сказал он. - И что же это?
     - Было бы лучше, чтобы вы пришли сюда. Мне не хотелось бы говорить об
этом по телефону.
     Карфакс пообещал  прибыть  как  можно  скорее,  позвонил  Патриции  и
сообщил, что его планы изменились. Через  две  минуты  он  уже  садился  в
такси, а еще через пятнадцать вошел в кабинет миссис Уэбстер и  уселся  за
столом напротив нее.
     - Судя по вашим большим круглым  глазам,  у  вас  должно  быть  нечто
грандиозное.
     Она закурила кенийскую сигарету, сделала несколько затяжек и начала:
     - Я только  что  разговаривала  с  одним  из  своих  клиентов,  неким
Робертом Лиффлоном. Вам известно это имя?
     Карфакс отрицательно покачал головой.
     - Это молодой мужчина, миллионер. Очень своеобразный  человек.  Очень
застенчивый. Все таинственное чрезвычайно интересовало его  с  детства,  а
после смерти матери он обратился ко мне.  Почему  вы  подняли  брови?  Вас
интересует, добились ли мы успеха,  вызывая  ее?  Трижды.  Правда,  миссис
Лиффлон была не  в  состоянии  преобразовать  протоплазму  в  какую-нибудь
удовлетворительную  форму,  и  те  несколько  слов,  которые  ей   удалось
передать, были несколько глупыми. Но она и в жизни была  женщиной  глупой,
эгоистичной.
     Карфакс улыбнулся.
     - Вот вам бы улыбаться не следовало. Вы же знаете, что я не занимаюсь
мошенничеством. Слушайте дальше. Когда  Вестерн  заявил,  что  располагает
научными средствами общения с покойниками, Роберт обратился к нему. Он был
ужасно смущен, бедный мальчик,  потому,  что  считал,  что  предает  меня.
Пытался объяснить мне  свое  желание.  Я  разрешила  ему  идти,  не  стала
возражать. Но предупредила, чтобы он был  осторожен.  В  науке  тоже  есть
шарлатаны.
     Карфакс снова улыбнулся.
     - По-видимому, у него было несколько удачных сеансов  с  матерью.  То
есть, общение было полным. Но это не смогло,  разумеется,  его  успокоить.
Мать чувствовала себя крайне несчастной, а он не мог ничего сделать, чтобы
помочь ей. Видимо, это сознание вины  толкнуло  Роберта  к  панкосмической
церкви Христа-эмса. Ее постулаты явились большим утешением для  него.  Вам
должно  быть  известно,   что   эта   вера   утверждает,   что   вселенная
электромагнитных существ является своего рода чистилищем.
     Карфакс кивнул.
     - Да, я в курсе. Сначала умершие проходят  "очищение"  в  электронном
состоянии,  а  затем  переходят  в  следующий  мир,  где   обретают   свои
материальные тела. И тела эти гораздо лучше тех, которые они имели в нашем
мире. И все обретут вечное блаженство. На это ни в чем  нет  ни  малейшего
намека,  но  разве  людям  когда-либо  недоставало  фантазии   выстраивать
различные религиозные теории?
     - Да даже если и есть какие-либо намеки на сверхъестественное,  разве
ученые когда-либо серьезно занимались этим? - отпарировала миссис Уэбстер.
- Давайте не будем спорить по этому поводу.  Это  не  имеет  ни  малейшего
отношения к тому, что я собираюсь вам рассказать. Слушайте дальше.  Роберт
не перестал пользоваться услугами Вестерна, присоединившись к  этой  вере.
Он пытался обратить и свою мать, считая, что она  будет  чувствовать  себя
лучше, если понадеется на переход в следующий мир. А затем,  за  несколько
дней до того, как был взорван особняк, Вестерн  сделал  Лиффлону  довольно
странное предложение.
     Сделав  подряд  несколько  глубоких  затяжек,  она  выдохнула  дым  и
сказала:
     - Он хотел продать Роберту страховку.
     - Страховку? - удивился Карфакс.  -  Вы  имеете  в  виду  страхование
жизни?
     - Да. Страхование жизни. Но не такое, какое предлагают все остальные.
Это, в своем роде, единственно подлинная страховка жизни.
     - Уж не имеете ли вы в виду, что Вестерн гарантировал  Лиффлону,  что
тот никогда не умрет?
     - Что-то вроде этого. Вестерн называет это гарантированным обладанием
тела.
     Карфакс ошеломленно молчал.
     - Одним словом, Вестерн сказал, что мог бы воскресить  Роберта  после
смерти. Сделает  он  это,  обеспечив  Роберту  тело,  которым  тот  сможет
обладать. Или вселится в него, если пользоваться  средневековым  термином.
Плата по страховке - двести тысяч долларов в год. Она выплачивается,  пока
клиент жив. Назначив одного из агентов  Вестерна  своим  наследником,  он,
вступив  во  владение  новым  телом,  получает  половину  законным  путем.
Последующая плата составляет десять процентов от годового дохода клиента.
     - Но... тело... Каким образом Вестерн собирается провернуть все это?
     - Это он отказался объяснять. Только велел Роберту не беспокоиться  о
деталях. И заставил его поклясться, что  сохранит  это  в  тайне.  А  если
Роберт разгласит ее, то все равно не  сможет  ничего  доказать  и,  скорее
всего, окажется в сумасшедшем доме. Или с ним случится что-нибудь  похуже.
Полагаю, он имел в виду смерть без всяких шансов оказаться в живом теле.
     Мысли Карфакса путались.
     - И еще одно. Плата не  будет  взиматься  тайно.  Она  будет  как  бы
оплатой сеансов с "Медиумом".  Таким  образом,  за  законность  проводимых
финансовых операций так же беспокоиться не надо.
     После продолжительного молчания Карфакс произнес:
     - В таком случае,  Вестерн  должен  был  представить  доказательства.
Миллионеры - люди неглупые, им нужна  гарантия.  Но,  похоже,  Лиффлон  не
очень-то в здравом уме.
     - Вовсе нет. Он не сумасшедший. И не единственный клиент Вестерна. По
крайней мере, тот обещал, что познакомит Роберта с  человеком,  воскресшим
из мертвых.
     - И сколько теперь среди нас таких?
     - Не знаю. Роберт пообещал подумать и не говорить  никому  ни  слова.
Предложение очень взволновало его. Ему всегда хотелось жить  вечно.  Но  у
этого человека обостренная совесть. Он не мог справиться с мыслью  о  том,
другом человеке, который лишится своего  тела.  И  после  нескольких  дней
напряженной душевной борьбы с  самим  собой,  Роберт  пришел  ко  мне.  Он
сказал, что ненавидит себя за то, что нарушил свое обещание, но был просто
обязан рассказать мне обо всем этом. Большее зло перечеркивает меньшее.
     - И что же вы ему посоветовали?
     -  Отложить  окончательный  ответ  до  тех  пор,  пока  я  не   найду
какой-нибудь выход. Пообещала дать ответ через несколько дней.
     Карфакс подумал о том, что Лиффлон отнесся к миссис  Уэбстер,  как  к
своей матери, но предпочел не говорить об этом.
     - Если все это правда, - сказал он задумчиво,  -  то  Вестерн  именно
такая дрянь, каким его считает Патриция. И теперь у нас появился, наконец,
реальный шанс. Вопрос заключается в том, как им воспользоваться.
     - Не знаю. А какое это имеет  отношение  к  вашей  теории,  что  эмсы
являются неземными существами?
     - Оно полностью разрушает ее.  Если  только...  если  только  эмсы  в
действительности не являются людьми, а подчиняют их себе.  Как  мы  сможем
определить, кто это - воскресший человек или эмс, завладевший человеческим
телом?
     Содрогнувшись, он вспомнил о том, как  эмс,  назвавшийся  его  дядей,
вдруг  начал  стремительно  разрастаться,  словно  стараясь  вырваться  из
"Медиума" и броситься на него. Неужели он пытался овладеть его телом?
     И тут внезапная мысль пришла ему в голову.
     - Так вот оно что!
     - Что? - спросила миссис Уэбстер.
     - Вот почему лгал дядя Руфтон! Он вынужден был лгать,  иначе  Вестерн
не позволил бы ему вернуться в наш мир! Он должен был во всем  соглашаться
со своим собственным убийцей! То есть,  если  это  действительно  был  мой
дядя.
     - В любом случае, что нам теперь делать?
     - Пока не знаю. Но обязательно что-нибудь придумаю. Сначала, как  мне
кажется, Лиффлон  должен  встретиться  с  воскресшим.  Потом  он  нам  все
расскажет, и это станет нашей отправной точкой. Как  вы  считаете,  Роберт
согласится?
     -  Я  попрошу  его,  -  сказала  она  и  протянула  руку   к   кнопке
видеотелефона.



13

     Миссис Уэбстер погасила экран.
     - Или его действительно нет, или он не хочет со мной разговаривать...
Это очень горько. В любом случае, Роберт  говорил  мне,  что  направляется
прямо домой.
     - Если у него беспокойная совесть,  он,  возможно,  пожалел,  что  не
сдержал слово, данное Вестерну, - сказал Карфакс. - Надеюсь,  ваш  Лиффлон
не настолько глуп, чтобы сознаться перед ним.
     - О, нет, он этого не сделает! Кроме того, у него вряд ли было на это
время!
     - Достаточно одного телефонного звонка.
     Карфакс встал.
     - Что-то у меня на  душе  кошки  скребут.  Кажется,  нужно  навестить
Лиффлона у него дома. У вас есть адрес?
     Резиденция размещалась в Норс Пасифик Пэлисейд, в полумиле от океана.
Когда-то ее окружало более десятка особняков и разбитых вокруг них  парков
со скульптурами на аллеях. Теперь осталось только здание.  Остальные  были
проданы компаниями по строительству жилых домов, которые воздвигли уже  на
месте десяток небоскребов и начали строительство еще  доброго  десятка.  В
воздухе было полно пыли, поднятой бульдозерами. Она  густым  серым  ковром
покрывала траву,  деревья  и  высокие  каменные  стены,  окружавшие  землю
Лиффлона. Сам особняк, находящийся в наивысшей точке  земельного  участка,
приобрел цвет хаки.
     Карфакс представился в  микрофон,  расположенный  в  коробке  снаружи
литых  чугунных  ворот.  Ему  ответил  глубокий   голос   с   интонациями,
характерными  для  негров  банту,  в  котором  ощущалась   изрядная   доля
скептицизма:
     - В моих записях не значится свидание с м-ром Карфаксом, сэр.
     - Он снова забыл, - сказал Карфакс.
     Наступила пауза, во время которой слуга  размышлял  об  общеизвестной
забывчивости своего хозяина. По крайней мере, она  была  общеизвестной  по
словам миссис Уэбстер.
     - Разрешите мне обратиться к м-ру Лиффлону,  -  попросил  Карфакс.  -
Тогда он наверняка вспомнит.
     - Извините, сэр, но его здесь нет.
     - Но он обещал быть! Тогда позвольте переговорить с его секретаршей.
     - Ее тоже нет, сэр.
     - Куда я мог бы позвонить им?
     - Извините, сэр, но я не могу вам этого сказать.
     - Он может потерять кучу денег, если не поговорит со мной! -  крикнул
Карфакс.
     - Извините, сэр, но мне запрещено давать такого рода сведения.
     - Четыре миллиона долларов будут выброшены на ветер!
     Наступила длительная пауза, затем голос, не скрывая ужаса, повторил:
     - Четыре миллиона долларов?
     - Может быть, даже больше!
     - Но я потеряю свое место, сэр!
     - Некоторые правила созданы специально для того, чтобы их нарушать, -
сказал Карфакс. - Разумеется, если того требуют обстоятельства.
     - Извините, сэр.
     - Если мне не удастся с ним поговорить, причем как можно быстрее,  вы
останетесь без работы, потому что у Лиффлона не будет денег!
     - Да, сэр. Но  вы  когда-нибудь  слышали  о  том,  чтобы  существовал
дефицит слуг?
     - О, у вас не будет особых затруднений с поиском новой работы.  Если,
конечно, сможете здесь остаться. Но м-р Лиффлон нанял вас в Кении,  и  вам
придется вернуться туда и долго надеяться на то, что ваше агентство сумеет
найти какого-нибудь другого богатого американца или европейца.
     Он ненавидел себя за  это  презренное  запугивание,  но  с  Лиффлоном
встретиться было необходимо.
     - Возможно, вы и правы, сэр, но, пока я работаю у  м-ра  Лиффлона,  я
должен быть ему верен. Прощайте, сэр.
     Горечь поражения  смешалась  с  невольным  восхищением  этим  слугой.
Хорошо бы иметь такого человека, которого нельзя запугать или подкупить.
     Конечно, можно было бы проникнуть в дом обшарить его. В былые времена
Карфакс так бы и поступил, но сейчас он был старше и не так проворен.  Но,
что самое главное, - опасался последствий, если его поймают.
     Тяжело вздохнув, Карфакс включил автомобильный видеотелефон.  Минутой
позже он выключил его.
     У миссис Уэбстер было пространное досье на  Лиффлона,  так  же,  как,
вероятно,  и  на  всех  остальных  наиболее  важных  своих  клиентов.  Она
рассказала, что у него есть собственный самолет.
     Следующим шагом был звонок в аэропорт.
     - Да, м-р Лиффлон и его секретарша отбыли всего лишь шесть минут тому
назад. Место назначения - Бонанза Серкус, штат Невада.
     - Что ж, и это неплохо, - сказал себе Карфакс.
     Следующую остановку он сделал в публичной библиотеке в Беверли-Хиллз.
По устному  заказу  посредством  компьютера-каталога  получил  жетон,  что
означало, что все просмотровые аппараты заняты. Ждать Карфакс не захотел и
воспользовался большим атласом США и указателем к нему. Оба  издания  были
прикреплены цепью в нише для чтения... В обоих недоставало многих страниц,
вырванных библиотечными вандалами или  атласофилами,  но  карта  Невады  и
соответствующая часть указателя избежали этой участи.
     Бонанза Серкус был построен четыре года тому назад в  северной  части
штата Невада. Постоянное его население составляли около 50 тысяч  жителей,
и оно росло, поскольку игра покрывала все налоги. Имелся колледж,  который
через  четыре  года  планировалось  преобразовать  в   университет.   Хотя
построила город и заведовала работой казино  через  подставные  корпорации
мафия, игральные машины были под надзором как правительства штата,  так  и
федерального правительства. Местным чиновникам, прежде чем баллотироваться
на выборах, нужно  было  заручиться  справками  от  обоих  правительств  о
высокоморальном поведении. Настройка  машин  была  такова,  что  в  казино
оставалось только 40% денег,  но  и  при  таких  условиях  игорный  бизнес
процветал во всю.
     Карфакс нашел все это весьма интересным, но  цель  его  поисков  была
совсем другой. Он сделал перечень строительных компаний города и прошел  в
кабину  видеотелефона.  После  четырех  междугородних  переговоров   поиск
завершился успехом. Компания "Акме Билдерз энд  Девелоперз  Инкорпорэйтед"
только что окончила строительство комплекса  больших  зданий  в  горах,  в
двенадцати  километрах  к  востоку  от  Бонанза  Серкус.   Комплекс   этот
принадлежал "Исследовательской корпорации Мегистуса". Информатор  Карфакса
даже понятия не имел, какие именно исследования проводит корпорация,  хотя
ему казалось, что они имеют отношение к электронике и химии.
     Карфакс позвонил в агентство "Форчун и Торндайк" и  попросил  навести
какие только удастся справки о Мегистусе. Потом, вернувшись  монорельсовым
экспрессом к  своему  автомобилю,  поехал  в  мотель,  где  его  поджидали
Патриция и письмо из "Форчун и Торндайк". Разговор с агентством занял  три
минуты.
     - Ты выглядишь довольным, - заметила Патриция.
     - Не так чтоб очень, особенно если учесть, сколько с меня содрали,  -
сказал он. - Агентству  пришлось  воспользоваться  большим  компьютером  в
Вашингтоне, округ Колумбия. Но они за 15 минут сделали то, что я  вряд  ли
сделал бы за 15  дней.  А  именно,  разузнали,  что  Вестерну  принадлежит
компания, которой принадлежит другая компания, в  свою  очередь  владеющая
компанией, которой принадлежит компания Мегистуса. Также они выяснили, что
Мегистус не делает попыток заполучить контракты.
     - И что это означает?
     -  А  вот  что.  Лиффлон  не  увлекается  играми.  Тогда  зачем   ему
отправляться в Бонанза Серкус? Я предложил, что в  комплексе  Мегистуса  у
него  назначена  встреча  с  Вестерном.  Возможно,  там   сооружен   новый
"Медиум"...
     - Но ведь по телевизору ничего не...
     - Возможно, Вестерн  хочет  сохранить  это  в  тайне.  По  нескольким
причинам.  Во-первых,  он  опасается  нового  Хоувелла.  Во-вторых,   этот
"Медиум", скорее всего, предназначен  для  некоторых  операций,  требующих
абсолютной секретности. Если рассказ Лиффлона  соответствует  истине,  то,
вполне вероятно, именно в Неваде происходит переселение душ.
     - Но зачем Лиффлону отправляться к Вестерну сразу после  разговора  с
миссис Уэбстер?
     - Возможно, он пришел к выводу,  что  бессмертие  стоит  того,  чтобы
поступиться совестью. И хочет все устроить,  пока  снова  не  передумал...
Или, может быть, он не по своей воле отправился туда?
     - Почему эта мысль пришла тебе в голову?
     - У него было двое сопровождающих. Ролетти и Картс, если они  назвали
подлинные свои фамилии.
     Патриция вздрогнула.
     - Я начинаю снова ощущать страх.
     - Это всего лишь предположение.
     - Но зачем им брать с собой еще  и  секретаршу,  если  он  отправился
против своего желания? Разве это не усложнит дело?
     - Нет, если секретарша подкуплена Вестерном. В любом случае,  Лиффлон
ни шагу без нее не сделает. Ей около пятидесяти  пяти  лет  и,  по  словам
миссис Уэбстер, она заменяет ему мать. Было бы весьма странно, если бы  ее
с ним не было.
     -  Возможно,  Лиффлон  и  чокнутый  немного,  но,  как  мне  кажется,
порядочный человек. И я сомневаюсь, что  он  за  короткое  время  мог  так
перемениться, что признался Вестерну во всем. Так откуда тогда Вестерн мог
получить информацию об их разговоре с миссис Уэбстер?
     - Ты недооцениваешь врага, дорогая. У меня нет никаких сомнений,  что
Вестерн знал о частых встречах Лиффлона  с  миссис  Уэбстер.  Так  что  ее
квартира наверняка прослушивается... Мне нужно позвонить в Бонанза Серкус.
     Обзвонив 45 мотелей и гостиниц, Карфакс повернулся к Патриции.
     - Он нигде не зарегистрировался, разве что под вымышленным именем и с
помощью подставной кредитной карточки, а это кажется мне маловероятным.
     - А миссис Бронски и те двое?
     - Ничего. Начинай укладывать вещи, я еще раз позвоню.
     Патриция изумленно посмотрела на него.
     - Укладываться?
     - Да.  Если  квартира  миссис  Уэбстер  прослушивается,  то  Вестерну
известно о том, что мы знаем о Лиффлоне. И он знает, где мы.  Послушай,  у
тебя есть подруга, у которой мы могли бы спрятаться на несколько  дней?  В
гостинице найти нас - раз плюнуть.
     Патриция снова удивилась.
     - Тогда зачем мы сюда забрались?
     - Чтобы усложнить ему задачу. У тебя есть друзья?
     Она покачала головой.
     - Здесь - нет. Вернее, были, но эмигрировали в Канаду.
     - За это их нельзя упрекать, - сказал он. - Ладно. Я  велю  агентству
"Форчун и Торндайк" послать кого-нибудь зарегистрироваться в гостинице,  а
поселимся там  мы.  Нужно  выбрать  какое-нибудь  большое  заведение,  где
управляющий не обращает внимания, кто заходит и уходит. И будем  отключать
экран, пользуясь видеотелефоном. Мне  следовало  поступить  так  с  самого
начала, но я до сих пор не думал...
     - Продолжай, - сказала она. - О чем ты не думал?
     Он улыбнулся.
     - Не думал, что Вестерн на самом  деле  такой  негодяй,  как  ты  его
расписывала. Я и сейчас не уверен в этом на все сто процентов.
     - Сукин сын! Так ты думал, что я помешанная?
     - Ну, скажем, не отрицал такой возможности. Но, учти,  я  никогда  не
делаю выводов, не собрав достаточного количества фактов. Хватит заниматься
болтовней. Поехали. Возможно, нам понадобится каждая секунда,  которую  мы
сейчас теряем.
     Пораженная не  столько  его  словами,  сколько  тоном,  каким  он  их
произнес, Патриция принялась быстро укладывать вещи, обиженно поджав губы.
     Карфакс решил, что позвонить в  агентство  можно  будет  попозже,  из
кабины своего автомобиля. Через пять минут, уплатив по счету, они покинули
мотель с наспех собранными чемоданами, и направились в Гранд-Вивориум, где
взяли такси и поехали в еще один мотель. Подождали у входа, пока такси  не
уехало, и прошли пешком три  квартала  к  стоянке  прокатных  автомобилей.
Оформление заняло десять минут, после  чего  они  уехали  в  автомобиле  с
видеотелефоном. Карфакс связался с  Саундерсом  из  "Форчун  и  Торндайк",
договорился с ним обо всем, затем велел дежурной соединить его  с  Бонанза
Серкусом.
     Самолет Лиффлона приземлился. Но  дежурная  не  смогла  дать  никаких
сведений относительно того, куда пассажиры  отправились  после  оформления
прибытия.
     Звонок во временную штаб-квартиру Вестерна в Беверли-Уиллшире, где он
снимал два этажа, ничего не добавил к тому, что Карфакс уже знал. Если  не
считать, что  у  Вестерна  появилась  новая  секретарша  с  очень  сиплым,
похотливым голосом.
     Мистера Вестерна нет и не будет еще несколько дней. Без разрешения со
стороны  своего  нанимателя  она   не   имеет   права   сообщать   о   его
местонахождении. Но передаст ему все, что потребуется.
     - Я перезвоню, спасибо, - сказал Карфакс.
     - Я уверена в том, что через несколько часов буду говорить с шефом, -
сказала мисс Раппорт. Оставьте свой номер телефона. Возможно, он  свяжется
с вами.
     - Нет, благодарю вас, - ответил Карфакс.



14

     Следующие пять дней были проведены большей частью  в  номере  мотеля.
Они были наполнены  ожиданием,  скукой,  чтением,  просмотром  телевизора,
физическими  упражнениями  и  тремя  вылазками  в  кино.   Патриция   была
недовольна.  Она  не  желала  уподобляться  лягушке,  притаившейся   среди
кувшинок в пруду в ожидании мух. Гордон старался занять ее  разговорами  о
ее же  прошлом:  детстве  с  его  счастливыми  и  болезненными  эпизодами;
любовниках; честолюбивых помыслах и развеянных иллюзиях;  о  том,  что  ей
досаждало и что заставляло радоваться - короче говоря, обо всем  том,  что
делало ее единственным и неповторимым человеческим существом.
     Патриции  нравилось  говорить  о  себе.  Но  ей  необходима  была   и
физическая деятельность.  После  нескольких  часов  расплескивания  своего
эмоционального содержимого она начинала метаться по номеру взад и  вперед,
после чего заявляла, что вынуждена либо пойти  прогуляться,  либо  лечь  в
постель с Гордоном. Он, не сопротивляясь, делал то, что она  предпочитала.
Но к концу пятого дня скорее был  склонен  к  тому,  чтобы  прогуливаться.
Сказывалась пятнадцатилетняя разница в возрасте. Он уже начал задумываться
над тем, стоит ли им жениться. Пока его сексуальные возможности устраивают
ее, но через 20 лет ей будет 50, и вряд ли ее темперамент уменьшится.  Ему
же в 65 лет совсем будет не до этого.
     Патриция ни разу еще не заговаривала о браке. Возможно, она  даже  не
думала об этом. Разумеется, если бы ее жизнь вошла в нормальную колею, она
бы взглянула на свое положение с учетом длительной перспективы. К тому  же
он не мог с уверенностью сказать, что желает этого брака. Даже наоборот  -
ему не хотелось ничем себя связывать, особенно до тех пор,  пока  вся  эта
история не закончится.
     Тем временем, пока события их личной жизни лениво волочились, события
общественной жизни развивались бурно.
     Во время беседы, которую вел на телевидении  Джек  Филлипс,  появился
некто доктор Оренштейн  из  Иешивского  университета  -  член  федеральной
комиссии, изучавшей "Медиум". Он заявил,  что  вселенная  электромагнитных
организмов, вполне возможно, не является расширяющейся вселенной. Если это
так, то веками аккумулирующаяся в ней энергия должна  уничтожить  ее.  Так
называемые "покойники" в этом случае  будут  уничтожены  вместе  со  своим
миром. Конечно, это достойно сожаления, но не представляет  опасности  для
нашей вселенной. Разумеется, только в том случае, если канал  связи  между
вселенными не будет открыт в тот  самый  момент,  когда  она  "взорвется".
Никто не знает, какая чудовищная энергия хлынет сквозь брешь  между  двумя
мирами, и каким будет результат этого прорыва.
     Джек Филлипс побледнел. У него был такой вид, будто  он  жалеет,  что
затеял этот разговор. Но, в конце концов, ему удалось совладать с собой  и
высказать предположение, что этого не может быть -  ведь  первый  же  удар
энергии должен разрушить "Медиум", залатав, таким образом, брешь.
     - Возможно и такое, - сказал д-р Оренштейн. -  Но  некоторые  из  нас
задумываются над тем, что массовое использование "Медиума"  может  создать
слабое место в стене между мирами. Его  можно  сравнить  с  утечкой  через
плотину. Если утечку не ликвидировать сразу же, вся плотина через короткий
промежуток времени становится зияющей дырой, в которую может хлынуть море.
     - Вы сошли с ума! - крикнул кто-то из присутствующих.
     - Вы что же, стараетесь нас запугать? - возмутился второй.
     - Боже, мы обречены! - выдохнул третий.
     Джек Филлипс, дав знак успокоиться, произнес:
     - Мне кажется, доктор, что вам не следовало бы выступать  публично  с
такого рода  заявлениями.  Это  может  вызвать  панику.  Ведь  у  вас  нет
практически никаких доказательств, не так ли? Это  ведь  только  гипотеза,
да? Я бы сказал - предположение, ведь вы  не  можете  представить  никаких
фактов, я повторяю, никаких фактов.
     -  Верно,  -  признался  д-р  Оренштейн.  -  Но   одно   только   это
предположение  должно  заставить  нас  задуматься.   Какими   могут   быть
последствия массового использования "Медиума"? Я - ученый,  и  то,  что  я
говорю, может рассматриваться как ересь  многими  другими  учеными.  Наука
должна подвергать все сомнению и  тщательному  изучению.  Многие  из  моих
коллег будут придерживаться этого принципа.  Но  многие  и  согласятся  со
мной. Само наличие вероятности, какой бы  ничтожной  малой  она  ни  была,
должно возбудить  в  нас  тревогу  о  будущем  всего  живого  на  планете.
Возможно, разговор этот преждевременен. Но мои  мысли  и  рекомендации  по
этому поводу уже изложены в официальном докладе. Скоро вы  все  сможете  с
ним ознакомиться. Разумеется, если президент разрешит публикацию.
     - Значит,  вы  категорически  рекомендуете  прекратить  использование
"Медиума", - сказал Филлипс.
     - Да. И немедленно! Мы должны тщательно все изучить, проанализировать
возможные последствия.
     - Однако, доктор, - вмешалась в разговор одна из приглашенных, Регина
Коломела, - каким образом вы сможете  узнать  о  последствиях,  не  изучая
"Медиум" в действии?
     - Очень правильный вопрос, - ответил д-р Оренштейн. - Тем не менее, я
считаю возможным произвести  анализ  данных,  уже  полученных  в  процессе
эксплуатации "Медиума", то есть математический анализ.
     -  Сейчас  я  должен  уделить  некоторое  время  рекламе  мыла,  -  с
облегчением сообщил  Джек  Филлипс.  -  Мы  продолжим  после  демонстрации
рекламного ролика.
     Зрители  выглядели  раздосадованными.  После  рекламы,  как  того   и
следовало ожидать, Филлипс объявил, что д-ра Оренштейна срочно вызвали,  и
он  не  сможет  более  принимать  участие   в   дискуссии.   Подробностей,
разумеется, он не сообщил.
     Еще через два дня миссис Уэбстер  во  время  передачи,  проводившейся
местной станцией, объявила о своем согласии с д-ром Оренштейном. "Медиум",
заявила она, уже ослабил стену -  ей  стало  гораздо  легче  устанавливать
контакт с миром духов.
     Другой  участник  передачи,  эстрадный  конферансье   Боб   Джасиерс,
добавил: он надеется, что этого еще не произошло. Тогда бы всем нам начали
являться днем и ночью призраки, а в него самого вселился бы дух тещи.
     После выступления д-ра Оренштейна средства массовой информации только
и делали, что сообщали о беспорядках по всему миру.
     Президент США считал, что не стоит  подогревать  страсти  публикацией
официального доклада федеральной комиссии. Но напряженность  была  слишком
велика,  и   он   вынужден   был   через   три   дня   обнародовать   этот
трехтысячестраничный документ.
     В тот же день свое официальное мнение в отношении "Медиума"  высказал
и Ватикан.
     Если говорить кратко, то доклад федеральной  комиссии  констатировал,
что  "Медиум",  вне  всякого  сомнения,  является  средством   общения   с
покойниками. Сорок пять опрошенных  с  абсолютной  уверенностью  опознаны,
начиная с особенностей их  речи,  и  кончая  подробностями  личной  жизни,
которые не могли быть известны никакому шарлатану.
     В доклад были включены выдержки из бесед с  этруском  Менле  Атланом,
французским королем Людовиком XIV, Гамилькором Борка (Отцом  Ганнибала)  и
Периклом  из  древних  Афин.  Специалисты-языковеды,  входившие  в  состав
комиссии, подтвердили их подлинность. Никто из современников, каким бы  он
ни был образованным, не смог бы имитировать язык настолько хорошо.
     Правда, о карфагенянах и этрусках было  известно  сравнительно  мало,
однако беседа с Менле и Гамилькаром дала богатый материал. Никакой  ученый
не мог бы создать грамматику и словарь, ни в чем  не  противоречащие  друг
другу, исходя из тех скудных знаний, которыми располагала наука  ранее.  И
ни один ученый не смог бы привести  такие  мельчайшие  детали  культуры  и
истории древних карфагенян, римлян и этрусков.
     В день опубликования доклада  по  нью-йоркскому  радио  выступил  д-р
Оренштейн. На телевидение его больше не пускали, но он нашел добровольного
покровителя в лице владельца радиовещательной компании.
     Обвинения Оренштейна были весьма серьезными.
     Он заявил, что доклад  комиссии  не  был  полным,  что  его  обширные
разделы президент исключил, не желая отвечать за  их  публикацию,  хотя  и
понимал, что утаивать эти разделы длительное время не удастся.
     Как выяснилось, комиссия определила местопребывание Иисуса  Христа  и
Джозефа Смита (основателя секты мормонов) и взяла у  них  интервью.  Иисус
был весьма удивлен и даже возмущен тем, что неевреи  поклоняются  ему  как
Богу. Его учение, заявил он, предназначалось только для евреев.  А  Джозеф
Смит признался в том, что знаменитых  золотых  пластин,  на  которых  была
якобы начертана Книга  Мормонов,  никогда  не  существовало.  Он,  однако,
настаивал на том, что записал ее под  диктовку  самого  Господа.  Пластины
были благочестивым обманом, но Бог повелел ему сказать людям, что пластины
он нашел - благодаря этому новую веру приняли гораздо быстрее.
     Д-р Оренштейн был застрелен двумя фанатиками, едва  только  вышел  за
порог радиостанции.
     Крупнокалиберная пуля рикошетом убила также  девятилетнюю  школьницу,
возвращавшуюся домой с уроков.
     Убийцы умчались в автомобиле, но нарушили правила дорожного  движения
и врезались в грузовик. В их похоронах участвовало более 40 тысяч человек,
и более 80 тысяч долларов было собрано по подписке для  членов  их  семей.
После вычета налогов эта сумма снизилась до 20 тысяч.
     Заявление Ватикана было довольно остроумным и полным опровержений.
     Если эмсы на самом деле существуют,  о  чем  говорят  факты,  то  они
являются копиями, что также подтверждается  фактами.  Однако  не  являются
подлинными душами умерших, а только их "электромагнитными тенями". Бог, по
только   одному   ему   ведомым   таинственным   причинам,   допустил   их
существование.  Но  вселенная  их  не  является  ни  раем,  ни  адом,   ни
чистилищем. В этом верующие могут быть абсолютно уверены.
     В заявлении упоминалась и гипотеза Карфакса, причем названа она  была
предположительно верной. Какова бы ни была  истина,  говорилось  в  конце,
лучшим выходом из создавшегося положения будет закрытие "Медиума" на  веки
вечные. Католикам же  со  дня  опубликования  заявления  прибегать  к  его
услугам возбранялось категорически. Папская энциклика на сей счет выйдет в
следующем году.
     - Тогда это будет вопросом догмы, а не порядка, - сказал  Карфакс.  -
Интересно,  что  произойдет,  когда  найдут  Моисея  или  Магомета?  Какие
объяснения мы услышим?
     Так и проходили дни. За  стенами  номера  происходили  сильные  бури,
внутри них - бури послабее.
     Патрицию раздражала привычка Гордона бубнить себе что-то  под  нос  и
его пристрастие к хлебу с чесноком; она приводила Карфакса в  ярость  тем,
что разбрасывала повсюду свою одежду и предпочитала сосиски жареному мясу,
что не ела зелени и считала президента, этого  твердолобого  консерватора,
великим человеком. Не было у них единогласия и в отношении телепередач. Ей
нравилось смотреть спортивные репортажи и комедии, но  быстро  наскучивало
все, что было хоть немного серьезным. Например, ей не нравился  Шекспир  -
она громко зевала и тяжело вздыхала, когда он наслаждался фильмом.
     Конечно, это были мелочи. И с ними легко было бы свыкнуться  в  иных,
не столь уединенных условиях. Карфаксу они уже начали казаться  признаками
несовместимости характеров.
     Он получил от "Форчун и Торндайк" уже три сообщения. Агент в  Бонанза
Серкусе был не в состоянии определить со всей достоверностью  наличие  или
отсутствие Вестерна или Лиффлона в комплексе Мегистуса. Агенту не  удалось
проникнуть   в   десятиэтажное   здание,   но   он   подкупил    служащего
государственной почты, чтобы проверить, нет ли какой-либо  корреспонденции
на их имена. Ничего  не  оказалось.  Это  могло  означать,  что  они  либо
связываются с внешним миром  посредством  видеофона,  либо  отсылают  свою
почту самолетом Мегистуса.
     В штаб-квартире в Беверли-Уиллшире, однако, Вестерна не  было  -  это
сообщил один журналист.
     Кроме  того,  агенту  (его  звали  Рейнольдс)  удалось   выяснить   в
энергокомпании  Бонанза  Серкус,  что  Мегистус  расходует   обычное   для
подобного рода предприятий количество электроэнергии. Этот факт ни  о  чем
не  говорил,  поскольку  "Медиум"  мог  извлекать  энергию  из   вселенной
электромагнитных существ.
     На пятый день Рейнольдс позвонил Карфаксу в 13.10, сразу после  того,
как они с Патрицией вернулись с завтрака.
     - За мной установлена  слежка.  Я  привлек  чье-то  внимание.  Кто-то
побывал в моем номере, двоих я заприметил со вчерашнего  дня.  Что  делать
дальше? Вы хотите, чтобы  я  оставался  здесь,  или  мне  предпочтительнее
смыться?
     - Смывайтесь, - сказал Карфакс. - Эти парни могут вести грязную  игру
- ставки весьма высоки.
     Он жалел, что не отправился туда сам. Это было бы намного дешевле,  и
он был бы занят чем-то полезным. Но если Вестерн там, ему ничего не стоило
бы опознать Карфакса и, поймав его на горячем, затащить  внутрь  комплекса
Мегистуса.
     С другой стороны, какой смысл Вестерну заваривать всю эту  кашу?  Раз
уж миссис Уэбстер  не  жалуется  на  последствия  разговора  с  Лиффлоном,
следовательно, Вестерн чувствует себя в полнейшей безопасности. И,  скорее
всего, имеет для этого вескую причину -  Лиффлон  будет  начисто  отрицать
все, о чем может рассказать миссис Уэбстер.
     Карфакс чувствовал, что загнан в тупик и будет в нем сидеть, пока  на
арену не выйдет Лиффлон.
     Во время обеда он был нетерпелив  и  раздражителен.  Даже  кинофильм,
который  они  посмотрели  после  (замечательная   и   жуткая   экранизация
научно-фантастического романа Лема "Солярис"), не поднял  его  настроения.
Войдя  в  номер,  он  увидел  горящую  под  экраном  видеофона  сигнальную
лампочку. Дежурная сообщила, что для него оставлен номер в  Бонанза  Сити,
по которому просили позвонить. Еще через три минуты, широко  улыбаясь,  он
вернулся к Патриции.
     - Я должен диспетчеру аэропорта две сотни  долларов.  Лиффлон  и  его
секретарша отбывают в аэропорт "Санта-Сусана".



15

     В это время, в 01.25, в вестибюле аэропорта  почти  никого  не  было.
Гордон и Патриция пили кофе в зале ожидания. В 01.50 в небе появились огни
самолета, делающего круг перед посадкой. В  02.00  двухтурбинный  моноплан
отбуксировали к ангару, где держал свой  самолет  Лиффлон.  Гордон  сверил
номер моноплана с номером, который ему сообщил диспетчер. Это был  самолет
Лиффлона.
     Он бросил в урну наполовину еще полный картонный стаканчик и сказал:
     -  Лиффлон   сейчас   отправится   в   диспетчерскую   башню,   чтобы
зарегистрировать прилет. А вот секретарша, скорее всего, будет  ждать  его
здесь.
     - Ну и что?
     - Она нас не знает. Я попытаюсь завязать с ней беседу. Вот она идет.
     В зал ожидания вошла высокая женщина с более чем пышной грудью, очень
узкой талией, весьма могучими  бедрами  и  невероятно  длинными  стройными
ногами.  Седые  волосы  были  уложены  в  сложную  прическу  из   большого
количества  завитков.  Кроме  фальшивых  ресниц,  на  ее  лице   не   было
представлено никакой другой продукции  косметических  фирм.  В  молодости,
должно быть, она была потрясающе красивой.
     С характерным размашистым покачиванием бедер, которое навело Карфакса
на мысль, что молодость  ее  прошла  в  стриптиз-баре,  женщина  прошла  к
кофейному  аппарату,  обдав  его  облаком  запаха  сандалового  дерева,  и
протянула руку за стаканчиком.
     - Миссис Бронски?
     Она подскочила, открыв рот от удивления и немного расплескав кофе.
     - Бога ради! Вы так меня напугали!
     - Извините, - сказал он, протягивая ей сохранившееся со времен работы
в Лос-Анджелесе удостоверение. - Мистер Вестерн велел  мне  проводить  вас
обоих домой.
     Лицо ее прояснилось, но сразу опять нахмурилось.
     - Но он ничего не говорил нам о вас, м-р Чайлд.
     - М-р Вестерн позвонил мне час назад,  когда  решил,  что  вам  нужен
телохранитель.
     - И он объяснил, почему? - произнесла она, подняв брови.
     - Разве м-ру Вестерну задают такие вопросы?
     - Этот сукин сын мог хотя бы сообщить по радио о вас во время полета.
     Так. Значит, они все же были у Вестерна.
     - Разрешите представить вам миссис Чайлд, мою коллегу.
     Оставалось только надеяться, что она  не  потребует  удостоверения  у
Патриции, сидящей в кресле.  -  Дорогая,  это  миссис  Бронски,  секретарь
мистера Лиффлона.
     Миссис Бронски опустилась в кресло рядом с Патрицией.
     -  Вы  уверены,  что  мистер  Вестерн  никак  не   мотивировал   ваше
присутствие здесь? Меня это очень удивляет. Все казалось в полном порядке,
когда мы вылетали. Роберт был в отличной форме, но я предполагаю...
     Карфакс выждал несколько секунд, потом не удержался:
     - Предполагаете что, миссис Бронски?
     - Да так, ничего.
     - Возможно, м-р Вестерн опасался фанатиков? В последнее время столько
насилия вокруг, особенно после убийства Оренштейна...
     - Вероятно, так оно и есть, - согласилась она. - Но кто  мог  узнать,
что м-р Лиффлон был его клиентом? Все было настолько шито-крыто...
     - За мистером Вестерном шпионят очень многие: агенты ФБР, журналисты,
всякие помешанные...
     За углом послышались шаги, и  через  несколько  секунд  в  зал  вошел
круглолицый  мужчина  лет  тридцати  пяти.  Карфакс  сразу  узнал  его  по
фотоснимкам, которыми его  снабдили  в  "Форчун  и  Торндайк",  и  включил
магнитофон, лежащий в кармане пиджака.
     Внезапно остановившись, Лиффлон обвел  взглядом  Карфаксов  и  миссис
Бронски. Пальцы его крепче стиснули ручку портфеля,  словно  он  опасался,
что его сейчас отнимут.
     - Что это означает, миссис Бронски?
     Она, улыбаясь, поднялась ему навстречу.
     - Это телохранители, мистер Лиффлон. М-р Вестерн послал их на  случай
непредвиденных осложнений.
     В глазах Лиффлона мелькнула тревога.
     - Осложнений? Каких осложнений? Он сказал, что все прошло прекрасно.
     Карфакс приблизился к нему, протягивая руку.
     - Позвольте представиться: м-р Чайлд. А это моя жена  и  одновременно
партнер по агентству. Извините, что пришлось потревожить вас, м-р Лиффлон,
но м-р Вестерн поднял нас с кровати и послал сюда,  распорядившись,  чтобы
мы оставались с вами до особого распоряжения. Не думаю, чтобы  этому  была
серьезная причина, но, как я уже говорил миссис Бронски, в последнее время
участились убийства. В стране царит хаос. Ну да вы и сами это знаете.
     - Д-да... - сказал Лиффлон таким тоном,  словно  это  было  для  него
новостью. - Ну что ж, уже слишком поздно звонить  Вестерну  -  он,  скорее
всего, уже в постели. Но я сразу же позвоню ему утром.  Если  он  что-либо
знает, пусть поставит меня в известность.
     - У вас есть багаж? - осведомился Карфакс. - Я его заберу.
     - Он будет прислан позже, - ответил Лиффлон. - В доме есть  все,  что
мне потребуется. Верно, миссис Бронски?
     - Естественно, - ответила она и добавила после некоторой паузы: - Как
будто вы сами об этом не знаете, мистер Лиффлон.
     Карфакс  следил  за  ним  с  любопытством.  Лиффлон  считался  весьма
застенчивым человеком  и  даже  слегка  заикался,  общаясь  с  незнакомыми
людьми. Этот же человек  выглядел  немного  самоуверенным  и  говорил  без
запинок.
     Сюда Гордон и  Патриция  прибыли  монорельсовым  экспрессом  и  взяли
напрокат автомобиль. Сейчас мощный "Загрос" ждал их у входа из  аэропорта.
Карфакс усадил Лиффлона и Бронски на заднее  сидение,  сам  сел  за  руль,
посадив Патрицию рядом с собой.
     - Вы знаете, куда ехать? - спросил Лиффлон.
     - Нет, сэр, - ответил Карфакс. - Но у меня, разумеется, есть адрес.
     Наступила пауза.  Карфакс,  следя  за  Лиффлоном  в  зеркало  заднего
обзора, увидел, как тот подтолкнул Бронски локтем.
     - О, я объясню, - сказала женщина.
     Карфакс почти не слушал ее. Он прекрасно знал маршрут и думал о  том,
что Лиффлон, вернее, тот, кто вселился  в  тело  Лиффлона,  скорее  всего,
этого не знает. Патриция, судя по ее напряженной позе, поняла все  и  была
сильно напугана. Он не порицал ее за это, поскольку сам испытывал  чувство
нереальности происходящего.
     Значит, все оказалось правдой.
     Часа  через  полтора  они  подъехали  к  воротам  особняка.   Лиффлон
обратился к слуге  через  переговорное  устройство,  ворота  распахнулись,
машина въехала внутрь и остановилась у большого здания. На  крыльцо  вышел
негр в пижаме и халате, как-то странно посмотрел на  Карфаксов  и  кивнул,
когда их познакомили. Гордон надеялся, что слуга не запомнил его голос.
     Негра звали Йохана. Он провел их в  большое  помещение,  напоминающее
гостиничный холл, затем сопроводил Карфаксов на второй этаж, в  отведенную
им комнату в самом конце длинного коридора. Когда дверь закрылась, Карфакс
обернулся к Патриции.
     - Что ж, пока все идет неплохо! Но,  как  только  он  утром  позвонит
Вестерну, нам нужно будет побыстрее  убираться  отсюда.  Надеюсь,  нас  не
станут останавливать.
     - А если попытаются?
     Карфакс открыл свой саквояж и вынул крупнокалиберный пистолет.
     - Терпеть не  могу  пользоваться  им,  но  придется.  Не  думаю,  что
Лиффлон, точнее, тот, кто выдает себя за него, станет колебаться, стрелять
в нас или нет - слишком велика ставка.
     - Может, не станем дожидаться утра?  -  спросила  Патриция.  -  Какой
смысл.
     - Возможно, он не сразу позвонит Вестерну.  А  чем  дольше  мы  будем
здесь находиться, тем больше сможем узнать.
     Патриция глубоко вздохнула.
     - Ты очень напугана. У тебя даже ноги похолодели. Я же предупреждал -
дело это очень опасное. Надо было мне самому им заняться.
     - О, только кончики пальцев, не преувеличивай. И не беспокойся. Я  бы
все равно не отпустила тебя одного. Это выше моих сил -  сидеть  взаперти,
умирая от скуки и неизвестности.
     - Понимаю, - сказал он. - Когда начинаешь действовать, то  чувствуешь
себя так, словно только что вышел из  тюрьмы.  О'кэй,  давай  спустимся  к
ужину.
     Лиффлон и миссис Бронски ожидали их в  кабинете-библиотеке,  огромной
комнате, вдоль стен которой выстроились стеллажи с  книгами.  Кроме  того,
здесь был большой письменный стол  из  красного  дерева,  обтянутые  кожей
кресла, диван и огромный камин.
     Лиффлон был одет в пижаму и халат, на миссис Бронски  из-под  легкого
халатика выглядывала ночная сорочка. В руках они  держали  рюмки.  Лиффлон
бросил на вошедших удивленный взгляд -  его  явно  поразило,  что  они  не
сменили повседневную одежду.
     - Я считал, что прежде всего необходимо проверить помещение, - сказал
Карфакс.
     - Неплохая мысль. Что вы желаете? - махнул он рукой в сторону бара, в
котором, казалось, были представлены все спиртные напитки земного шара.
     Карфакс отыскал неоткупоренную бутылку коньяка.
     - Мы с Пат предпочитаем вот это.
     У него не  было  желания  пить  из  бутылки,  в  которую  могло  быть
что-нибудь подмешано.
     - Здесь есть немало напитков получше.
     - Этот тоже превосходен, - сказал Карфакс. - Он получше того,  что  я
пью обычно.
     Лиффлон пожал плечами, открыл бутылку, передал гостям бокалы и поднял
свою рюмку:
     - За бессмертие.
     Смех  его  гулко  зазвучал  в  огромной   комнате.   Миссис   Бронски
нахмурилась.
     - Это шутка? - спросил Карфакс.
     - Я просто счастлив тем, что живу, -  пояснил  Лиффлон.  -  Что  имею
возможность дышать, есть, пить, ходить, заниматься любовью...
     - Нетрудно представить, что  любой  человек  будет  испытывать  такие
чувства после  разговора  с  покойником,  -  сказал  Карфакс.  -  Но  если
задуматься о будущем, то радоваться станет нечему. Каждый из нас, рано или
поздно, присоединится к этим несчастным созданиям, превратится  навечно  в
сгусток  энергии,  вертящийся  вокруг   других   сгустков,   замкнутый   в
равнодушной вселенной, где ничего не происходит  и  где  никто  ничего  не
ждет...
     Лиффлон отпил из бокала. Голос его стал тихим и медленным:
     - Это только один  из  этапов,  временный  привал.  Я  -  приверженец
панкосмической церкви Христа-эмса, понимаете? И верю,  что  вэмо  является
чем-то вроде чистилища.
     - Я не знал этого, - сказал Карфакс, притворившись, что ему ничего не
известно о Лиффлоне. - Это весьма удобная религия, не сомневаюсь.
     Он старался  придумать  какой-нибудь  каверзный  вопрос,  который  бы
поставил лже-Лиффлона в тупик и одновременно не рассекретил его самого.
     - У меня нет денег, чтобы  оплатить  сеанс  "Медиума",  но  я  как-то
заходил к женщине, некоей миссис Уэбстер, которую моя жена считает великим
медиумом. Она-то и уговорила меня пойти к ней.  Уэбстер  пыталась  вызвать
мою мать, и что-то на самом деле явилось, нечто столь тонкое,  что  сквозь
него можно было видеть окружающее. И еще мы слышали что-то  вроде  шепота.
Но это все. Больше я к  ней  не  ходил.  Сеансы  Уэбстер  недешевы,  хотя,
разумеется, берет она куда меньше, чем Вестерн.
     Лиффлон бросил в сторону Карфакса жесткий взгляд, затем улыбнулся:
     - О,  я  очень  долго  был  ее  клиентом.  Приятная  женщина,  просто
красавица для ее возраста. И она  не  мошенница.  То  есть,  действительно
обладает неоспоримыми способностями.  Вестерн  утверждает,  что  некоторые
люди-медиумы действительно могут открыть на короткое время канал  в  вэмо.
Но все это так неопределенно и не имеет под собой никакой  точной  научной
базы, что результаты редко стоят потраченных на это усилий и денег. У меня
нет намерения продолжать пользоваться  ее  услугами.  Да  и  "Медиумом"  я
больше не интересуюсь. Одним словом, покойники перестали представлять  для
меня какой-либо интерес.
     Могу поспорить, что это именно так,  подумал  Карфакс,  поглаживая  в
кармане диктофон.
     Завтра он отнесет его в лабораторию агентства  "Форчун  и  Торндайк",
где голос этого мужчины сравнят с голосом Лиффлона. Они будут, разумеется,
похожи, поскольку гортань и ротовая полость одна и та  же.  Но  если  мозг
Лиффлона  занят  эмсом,  то  ритм  речи  и  ее  словарный  состав   должны
отличаться. А что можно будет предпринять после того, как  будут  получены
обнадеживающие результаты? Полиция не сможет арестовать Лиффлона на основе
таких улик. В любом случае, окружной прокурор не  решится  возбудить  дело
против него. А если даже и попытается, то никакой судья не допустит, чтобы
оно долго длилось...
     Лиффлон, безусловно, не является  единственным  примером  переселения
душ.  Нельзя  ли  отыскать  других  и   провести   аналогичную   голосовую
экспертизу? Если представить в руки  полиции  достаточное  число  подобных
случаев, она обязана будет что-либо предпринять. Хотя... Кто поверит,  что
такое возможно?
     Дело казалось безнадежным. Но Карфакс не намеревался отступать.
     Что, если существует какой-то способ продемонстрировать,  даже  самым
недоверчивым, что в человека может  вселиться  кто-то  другой?  Что,  если
захватчика  можно  будет  изгнать  и  взять  показания  у  первоначального
владельца тела? Если научными методами можно переселить разум,  то  почему
таким же образом нельзя избавиться от него?
     Трудность заключалась в том, что  Вестерн  располагал  монополией  на
единственное устройство, которое  могло  бы  это  сделать...  если  вообще
могло.
     - Ну что ж, мистер Чайлд, - сказал  Лиффлон,  ставя  на  стол  пустую
рюмку. - Уже поздно, и если вы  считаете,  что  необходимо  проверить  все
вокруг дома, то самое время это сделать.  Когда  выйдете,  можете  закрыть
дверь  и  активировать  сторожевую  сигнализацию  -  она   включается   за
драпировкой у  входной  двери.  Если  что-то  найдете,  поставьте  меня  в
известность, не найдете ничего - не беспокойте. Я, наверное,  уже  усну  к
тому времени, пока вы закончите свою работу.
     Карфакс поднялся.
     - Это займет не больше десяти минут. Спокойной ночи.
     Патриция встала и потянулась. Лиффлон посмотрел на нее с нескрываемым
восхищением.
     - Я тоже устала, - сказала миссис  Бронски.  -  Если  не  возражаете,
мистер Лиффлон, я возьму с собой рюмочку...
     - А разве я когда-нибудь возражал?
     - Нет, конечно же,  нет,  -  быстро  ответила  она.  -  Но  я  всегда
спрашиваю, не так ли?
     Лиффлон что-то хмыкнул. Миссис Бронски  налила  себе  огромный  бокал
крепкого виски, бросила в него кубик льда и, покачивая бедрами, выплыла из
комнаты.
     Карфакс вышел через входную дверь на крыльцо и спустился к подъездной
дорожке. Все вокруг было ярко освещено, но он нащупал в кармане  маленький
фонарик для обследования темных закоулков, прошел по  дорожке  к  воротам,
повернул вдоль стены налево, обходя каждый куст  и  каждое  дерево.  Обход
занял 15 минут, а не 10, как он обещал.
     Гараж  позади  дома  тоже  надо  было  осмотреть.  Карфакс   посветил
фонариком в окно, но ничего особого  не  увидел,  кроме  двух  автомобилей
("Загроса" и "Бенца"), нескольких  верстаков  и  полок  для  инструментов.
Наверное, это Йохана поставил сюда "Загрос". Теперь он, видимо,  спит.  По
крайней мере, лежит в постели в квартирке под гаражом.
     В  принципе,  осмотр  был  чисто  формальным,  поскольку  Карфакс  не
рассчитывал на встречу с какими-либо ворами. Он просто хотел запечатлеть в
уме окрестности дома на всякий случай - мало ли что ждет их в будущем.
     Во двор проникнуть было совсем не трудно. Стена имела в высоту  всего
три метра, и можно было запросто, подпрыгнув, подтянуться  на  руках.  Три
слоя колючей проволоки сверху не спасали - по  словам  миссис  Бронски,  к
проволоке сторожевая сигнализация подключена не была.  Дом  и  гараж  были
оборудованы сигнализацией, но взломщики, проникшие в дом три  года  назад,
сумели ее обойти, а новую сигнализацию Лиффлон не удосужился установить. В
монотонную жизнь робкого человека эта кража внесла какое-то оживление, и в
течение многих недель после этого он поднимался среди  ночи  и  бродил  по
дому с револьвером в руке, надеясь,  по-видимому,  что  сможет  застрелить
грабителя и  дать  таким  образом  выход  подавляемому  желанию  совершить
какое-нибудь насилие. Это, однако, было  выводом  Карфакса,  а  не  миссис
Бронски.  Он  предположил,  что  полная  подчиненность  Лиффлона   матери,
возможно, стала причиной неосознанной  (а,  может  быть,  и  сознательной)
обиды или ненависти. Он был слишком угнетен, чтобы выразить  словами  свою
враждебность, но должен был возненавидеть свою мать и, скорее всего, хотел
выместить это на ком-либо, чья смерть не повлекла бы ответственности перед
законом.
     Это было только гипотезой, но она казалась весьма правдоподобной.  Во
всяком  случае,  в  ней  заключалось  единственное  объяснение   поведения
Лиффлона. У миссис Уэбстер на  сей  счет  гипотезы  не  было.  Она  просто
считала его странным человеком, "хорошим, но странным".
     Карфакс вернулся в дом, запер дверь, включил сигнализацию и  поднялся
в отведенную им  комнату.  По  ней  взад  и  вперед  металась  разъяренная
Патриция.
     - Что стряслось?
     - Этот мерзавец предложил мне лечь к нему в постель!
     Он секунду помолчал, затем спокойно спросил:
     - И ты приняла это предложение?
     Она дико посмотрела на него, и вдруг расхохоталась:
     - Ты великий насмешник,  не  так  ли?  Так  вот,  к  твоему  сведению
приняла!
     Вид у Карфакса был  совершенно  глупый.  Она  отплатила  ему  той  же
монетой, догадавшись, что это возможно.
     - Ладно, - сказал он. - Ты сможешь очень много вытянуть из  него.  По
части информации, я имею в виду.
     - Я почти уверена, что именно это ты и имеешь в  виду,  -  улыбнулась
она. - Но было бы неплохо, если бы ты оказался против.
     - Разумеется, я против, - в тон ей ответил он.
     Она обняла его.  Он  подумал,  что,  будь  Патриция  профессиональным
сыщиком, она приняла бы предложение Лиффлона, и  ему  бы  и  в  голову  не
пришло обвинить ее в этом, хотя сейчас он был рад, что она отказалась. Но,
тем не менее, его огорчала упущенная возможность.
     Прервав поцелуй, Патриция стала серьезной.
     - Он совсем не похож на того Лиффлона, которого нам описывали. У него
был довольно непринужденный вид. Похоже, до сих пор ему не отказывали.
     - Вот он, решающий довод,  -  сказал  Карфакс.  -  Настоящий  Лиффлон
является, точнее, был импотентом.
     - Неужели? Как ты это выяснил?
     - Я просмотрел досье, которое  завела  на  него  миссис  Уэбстер.  Он
относился к ней, как к матери, и рассказывал о себе  гораздо  больше,  чем
следовало бы. Разумеется, миссис Уэбстер познакомила меня  с  этой  частью
досье только потому, что этого требовали обстоятельства. Я велел "Форчун и
Торндайк" проверить  эту  информацию,  и  агентство  подтвердило  ее.  Так
обстояли дела, во всяком случае, до визита его к Вестерну.
     - Думаю,  сейчас  он  мужчина  на  все  сто  процентов,  -  задумчиво
проговорила Патриция. - Я приоткрыла дверь в коридор и понаблюдала за  ним
в щелочку. Он определенно не терял времени.  Получив  отказ  у  меня,  уже
через минуту  стучался  в  дверь  миссис  Бронски.  Она  впустила  его  и,
насколько мне известно, пока что не отпустила.
     Карфакс подмигнул ей:
     - Пройдусь по коридору на цыпочках и проверю.
     Через несколько минут он вернулся, ухмыляясь во весь рот.
     - Пружины на кровати не мешало мы поменять. А как он  воспринял  твой
решительный отказ?
     - Это ему не понравилось. Мне даже показалось,  что  он  в  состоянии
убить  меня.  Но  еще  через  несколько  секунд  я  получила  предложение,
сопровожденное улыбкой Горгоны, переспать за тысячу долларов.
     Карфакс присвистнул.
     - Ну и?
     - Я велела ему убираться ко всем чертям!
     - Он, должно быть, сексуальный маньяк, а на тебя и нормальный мужчина
не смог бы смотреть равнодушно, когда ты потягиваешься!
     - Ты тоже иди ко всем чертям!
     - Я уже там был, и мне совсем это не понравилось. Ясно?
     - Что же мы будем делать дальше? - успокоившись, спросила Патриция.
     - Если бы мы могли как-нибудь воспользоваться этим! Конечно,  он  уже
утолил свой первый голод, но, возможно, увидев тебя, молодую  и  красивую,
снова воодушевится.
     Она задохнулась от негодования.
     - Ты что же, предлагаешь мне пойти к нему, когда он наиграется с этой
старой кобылой?
     - Успокойся, - сказал Карфакс. - Я вовсе не собираюсь укладывать тебя
к нему в постель. Просто мы могли бы разыграть сценку "внезапное появление
ревнивого мужа, которого не ждали". Я мог бы вышибить из него дух, а потом
порасспросить кое о чем.
     - А он мог бы засадить нас в тюрьму, обвинив в сговоре,  нападении  и
нанесении побоев.
     - Вне всякого сомнения, - вздохнул  Карфакс.  -  Я  просто  размышляю
вслух. Мы ведь  даже  не  знаем,  что  произошло  с  настоящим  Лиффлоном:
находится ли он в своем теле, подчиненный разуму эмса, или же отправился в
вэмо.
     - Я бы не хотела прибегать к насилию.
     - Я тоже. Но слишком многое  поставлено  на  карту,  чтобы  проявлять
излишнюю щепетильность. Думаю, стоит  попытаться.  Что  бы  ни  случилось,
Лиффлон вряд ли обратится в суд. Он не захочет, чтобы полиция совала нос в
его дела. Даже если ничего нельзя будет доказать, определенные  подозрения
останутся... Я подумываю о том, чтобы как-нибудь припугнуть  Бронски.  Она
должна быть посвящена во все это. Но вот твердости духа, по-моему,  ей  не
занимать. Даже если я пригрожу ей смертью, это вряд ли поможет - возможно,
Вестерн уже пообещал ей новое,  молодое  тело.  Нет,  она  ни  за  что  не
расколется... Кстати, обрабатывая Лиффлона, мы тоже вряд ли чего добьемся.
     - Так что же нам делать?
     - Сматываться. Прямо сейчас. У меня что-то пропало желание дожидаться
его  утреннего  звонка.  Вестерн  наверняка  пришлет  кого-нибудь,   чтобы
заняться нами. Причем серьезно.  Раньше  наш  братик  не  обращал  на  нас
особого внимания, но теперь у него появится на то серьезная причина...
     Он понимал, что в одиночку они ничего  не  добьются.  Нужно  привлечь
других людей, более  могущественных,  которые  уже  занимают  определенную
позицию в отношении Вестерна.
     Саквояжи все еще были упакованы, оставалось только взять их  и  выйти
отсюда. В "Загросе" уехать невозможно - гараж  закрыт.  Он  вызвал  такси,
которое будет ждать их через  15  минут  на  проспекте  Виста  Грэйндж,  в
нескольких сотнях метров от ворот особняка.
     Стараясь производить как можно меньше шума, они вышли в коридор, но в
тот же момент открылась дверь комнаты миссис Бронски, и на пороге появился
голый Лиффлон и сигаретой во рту. Карфакс остановился, Патриция  уткнулась
ему в спину.
     Коридор  был  освещен  только  настольной  лампой  в  дальнем  конце.
Лиффлон, направившийся в  свою  комнату,  не  смотрел  в  их  сторону.  Но
пораженная Патриция издала сдавленный звук, он повернул  голову  и  увидел
Карфакса, наполовину скрытого открытой дверью. Спрятаться за ней полностью
было уже слишком поздно.
     Лиффлон открыл рот, закрыл его и кинулся в свою комнату.
     - Он понял, что мы смываемся! - шепнул Карфакс. - Бежим, Пат, быстро!



16

     Гордон и Патриция бегом спустились по широкой лестнице, скользя одной
рукой  по  перилам,  чтобы  не  упасть  в  темноте.  Входная  дверь  серым
прямоугольником  выделялась  в  дальнем  конце  вестибюля.  Она   казалась
бесконечно далекой. Не успели они пробежать и половины пути к ней,  как  в
коридоре  над  ними   раздался   выстрел.   Судя   по   звуку,   это   был
крупнокалиберный пистолет. Не  услышав  звука  от  удара  пули  где-нибудь
впереди, Карфакс решил, что выстрел был предупреждающим. А может,  Лиффлон
случайно нажал на спуск.
     В любом случае, он окажется на верхней  лестничной  площадке  гораздо
раньше, чем они проскочат в дверь. Их силуэты послужат  отличной  мишенью.
И, если Лиффлон возьмет пистолет двумя  руками,  чтобы  он  не  прыгал,  и
выстрелит  с  учетом  упреждения,  то  следующая  пуля  может  попасть   в
кого-нибудь из них. Девятимиллиметровый  пистолет  -  не  очень-то  точное
оружие, но они находятся слишком близко от его дула, чтобы считать себя  в
безопасности.
     Внезапно раздался щелчок выключателя. Вестибюль и примыкающие к  нему
помещения озарились ярким светом. В тот  же  момент  на  верхней  площадке
появился Лиффлон.
     Карфакс схватил Патрицию за руку  и  потащил  направо.  Гулко  грянул
выстрел.  Впереди  них  брызнули   осколки   мраморного   пола.   Патриция
вскрикнула, выдернула руку и бросилась на пол. Карфакс упал рядом с нею, и
они вместе покатились,  стараясь  спрятаться  за  большим  диваном.  Снова
прогремел выстрел. Пуля прошла в нескольких сантиметрах над  Карфаксом  и,
срикошетив от пола, ударила  в  картину.  Он  выхватил  из-за  пояса  свой
трехлинейный револьвер, пополз к дальнему концу  дивана  мимо  бившейся  в
истерике Патриции, и выстрелил, мгновенно нырнув назад.  Три  пули  подряд
прошили диван, на его голову посыпалась набивка.
     - Молчи и слушай! - крикнул он Патриции. - Я выстрелю еще раз,  а  ты
тем временем беги в соседнюю комнату!
     - Я... я... я боюсь!
     - Я тоже, - сказал он и снова  пополз  к  разнесенному  пулями  концу
дивана, обогнул его и выстрелил в Лиффлона, который спускался по лестнице.
     Лиффлон упал на бок и скатился на несколько ступенек, но  Карфакс  не
думал, что попал в него. Патриция с воплем, бросив свой саквояж, пробежала
несколько шагов и нырнула в дверь. Лиффлон поднялся и, пригибаясь,  сбежал
вниз, чтобы спрятаться за лестницу. Карфакс дважды выстрелил и перезарядил
пистолет, достав патроны из кармана пиджака.
     - Что мне теперь делать? - крикнула из соседней комнаты Патриция.
     - Встретимся у себя! Беги!
     Через  несколько  секунд  хлопнула  дверь.  Ему   оставалось   только
надеяться, что ей по пути не встретится Йохана. Если  Лиффлон  не  потерял
голову,  он  должен  был  дать  сигнал  слуге  -  должно  же  существовать
переговорное устройство между спальней Лиффлона и комнатой Йоханы.
     Еще он жалел о том, что не облегчился вовремя, и теперь переполненный
мочевой пузырь болезненно давал о себе  знать.  Существовала  вероятность,
что при следующем же выстреле Лиффлона Карфакс пустит струю себе в  штаны.
Он был напуган, потому что всегда испытывал страх, когда в него  стреляли.
И прецеденты, подобные тому, который сейчас ожидался, уже бывали.
     Позиция Карфакса была неудачной.  Лиффлон  притаился  под  лестницей,
держа  дверь  под  прицелом  -  путь  к  ней  был  пока  отрезан.  Карфакс
приподнялся и, пригибаясь, метнулся из-под  прикрытия  дивана  к  большому
креслу, скользнул по мрамору, обжигая руки,  и  замер.  Пистолет  Лиффлона
четырежды  выстрелил,  кресло  разнесло  на  куски.  Карфакс  откатился  в
сторону, вскочил на ноги и нырнул к огромному буфету из  красного  дерева.
Он не мог служить укрытием от  пуль,  но  закрывал  от  глаз  Лиффлона,  а
коридор в заднюю комнату находился всего в метрах шестнадцати.
     Трудность положения заключалась  теперь  в  том,  что  Лиффлон  будет
держать под прицелом вход в прихожую.
     - Выбросьте оружие и выходите, заложив руки  за  голову!  -  закричал
Лиффлон. - Я не хочу убивать вас!
     - О'кэй! - крикнул в ответ Карфакс.
     Интересно, на самом  ли  деле  Лиффлон  считает  его  таким  дураком?
Конечно же, ему не имеет смысла убивать, не допросив предварительно. Каким
именно будет этот допрос, Карфакс  представлял  себе  довольно  отчетливо.
Вестерн и его подручные  явятся  сюда  со  всем  положенным  реквизитом  -
маленькими острыми ножничками, лучинками и прочей дрянью. О, он не  станет
упираться - если только они его поймают.
     Оставалось только одно - хотя бы частично приподняться, выстрелить  в
Лиффлона, чтобы сбить прицел, а затем шмыгнуть в прихожую. Или метнуться в
противоположном направлении, чего Лиффлон не ждет. У этого чудесного плана
был  только  один  недостаток  -  придется  преодолеть  довольно   большое
расстояние.
     Карфакс, честно говоря, предпочел бы  оставаться  на  месте,  но  это
только отсрочило  бы  неизбежное.  Он  сцепил  зубы,  чтобы  унять  дрожь,
понадеялся на то, что руки и ноги не будут трястись, и поднялся.
     Как только его голова показалась над спинкой кресла, он  увидел,  что
Лиффлон тоже подымается, и поднял револьвер обеими руками, в то время  как
Лиффлон, также с помощью обеих рук, поднимал свой.
     Впоследствии Карфакс долго размышлял, кто же в кого попал бы. Но  тут
справа прогремели один за другим несколько выстрелов. Он резко  обернулся,
ожидая увидеть Йохану в двери, через которую выскочила Патриция, но никого
не увидел.
     Обойма  должна  была  когда-нибудь  закончиться.   Он   был   слишком
возбужден, чтобы считать выстрелы. Пальба, казалось,  длилась  бесконечно,
хотя на самом деле все завершилось в считанные секунды.  И  в  наступившей
тишине истерически зарыдала Патриция.
     Лиффлон лежал на спине. Три ступеньки  были  разбиты  вдребезги,  пол
вспахан пулями, а в стене зияли три отверстия.
     Сверху истошно закричала женщина.  Карфакс  поднял  голову  и  увидел
миссис Бронски, голую и невооруженную, держащуюся за перила и глядящую  на
Лиффлона.
     - Патриция! - позвал он. - Я иду, не стреляй!
     Она выбежала в вестибюль, бросилась в  его  объятия  и  затряслась  в
рыданиях. Он отодвинул ее от себя и  осмотрел.  Платье  и  обе  руки  были
забрызганы кровью.
     - Ты ранена?
     - Нет. Это не моя кровь, - всхлипнула она.
     Какую-то минуту он никак не мог понять, а потом догадался - Йохана.
     - Как это произошло?
     Она пыталась рассказать, но он мало что понял и глянул наверх. Миссис
Бронски там уже не было.
     - Потом расскажешь, -  велел  Карфакс.  -  Пошли.  Она,  может  быть,
отправилась за пистолетом.
     Держа в правой руке револьвер, а левой крепко сжимая  руку  Патриции,
он пошел к двери, не спуская глаз с лежащего Лиффлона. Ему  не  нравилось,
что он не видит пистолета. Когда она приблизились к двери,  пистолет  стал
виден - он валялся на полу возле вытянутой руки своего хозяина.
     - Йохана мертв?
     - Да. Меня вот-вот вырвет.
     - Не стесняйся, - сказал он. - А я пойду наверх проверить Бронски.
     - Я не пойду одна в кухню.
     Она была очень бледна, дрожала и явно должна была вырвать.
     - Никуда не ходи. Возьми вон ту большую вазу на буфете. Или прямо  на
пол. Я извинюсь перед хозяином.
     Патриция посмотрела на него как-то странно и  рванулась  к  вазе.  Он
подошел к подножью лестницы и осмотрел Лиффлона.
     Только  одна  из  двенадцати  выпущенных  Патрицией  пуль  попала  по
назначению, но и этого оказалось достаточно - она вырвала  кусок  плеча  и
отшвырнула Лиффлона почти на три метра. Пол вокруг него покрывало кровавое
месиво из плоти и костей. Кто бы ни прятался  в  этом  теле,  он  вернулся
туда, откуда недавно вышел. А Карфаксов будут  обвинять  в  убийстве.  Кто
поверит их рассказу?
     Обойма в пистолете убитого оказалась  полной.  Он  опустил  оружие  в
карман пиджака и поднялся по лестнице. Наверху было тихо, коридор оказался
пустым. Карфакс осторожно заглянул в комнату  Лиффлона  -  никого.  Затем,
прокравшись дальше, приложил  ухо  к  двери  миссис  Бронски.  Она  что-то
взволнованно, но тихо говорила, судя по всему - Вестерну.
     Он легонько потрогал ручку. Заперто. Бронски, должно быть, следила за
дверью, потому что сразу замолчала.
     Отступив назад и в сторону, Карфакс громко и повелительно произнес:
     - Выходите! Я ничего плохого вам не сделаю,  только  задам  несколько
вопросов.
     - Убирайтесь! - закричала Бронски.
     В голосе ее звучал страх. Будь он на  ее  месте,  ему  тоже  было  бы
страшно.
     В коридоре появилась Патриция, вооруженная двумя отвертками, молотком
и ломиком. Он приложил  палец  к  губам,  поманил  ее  жестом  и,  забирая
инструменты, шепнул:
     - Смой кровь со своего платья.
     - А что делать с кровью на твоем пиджаке?
     Только  теперь  Карфакс  заметил,  что  пиджак  испачкан  -   видимо,
прижимаясь к нему в вестибюле, Патриция вымазала его.
     - Черт!
     Он снял пиджак и передал ей, она тотчас исчезла в комнате Лиффлона, а
он начал возиться с петлями.
     Бронски не оставила это  безнаказанным.  Шесть  пуль  пробили  дверь.
Шурупы вывинчивались с немалым трудом, но сдались. Карфакс вставил  кончик
лома в промежуток между рамой и  стеной.  В  двери  появилось  еще  четыре
отверстия.
     Теперь обойма была пуста, а на перезарядку пистолета требуется  всего
несколько секунд. Если она знает, как это делается. Судя по всему, знает.
     Дверь слегка подалась вправо. Он низко пригнулся, обхватил  ее  двумя
руками и приподнял, оттягивая на себя. В тот же момент  подряд  прозвучали
четыре  выстрела.  Какое-то  мгновение,  наполовину  придавленный  дверью,
Карфакс представлял из себя прекрасную мишень, но Бронски не разобралась в
ситуации, и он успел отскочить.
     - Выбросьте пистолет, Бронски, и выходите с поднятыми руками! Иначе я
подожгу дом и буду ждать вас снаружи!
     Сама по себе эта мысль была неплохой, если не учитывать обязательного
в таком случае появления полиции. Пепел будет просеян, пули  трехлинейного
револьвера идентифицированы... Люди Вестерна  тоже  быстро  докопаются  до
истины, но не станут, по крайней мере, уведомлять  полицию.  Этот  вариант
предпочтительнее.
     Предположим,  это  дело  будет  распутывать  Вестерн.  Скорее  всего,
Бронски успела описать Карфаксов. В таком случае он постарается избавиться
от улик, и  полиция  найдет  на  месте  происшествия  только  два  тела  и
множество пулевых отверстий. А может, и тел не останется - Вестерну ничего
не стоит закопать их где-нибудь в пустыне.
     - Я принес керосин из гаража, Бронски! - крикнул он. - Оболью им весь
коридор, а затем брошу горящую банку в вашу комнату!
     Она никак не отреагировала, и  ему  внезапно  пришло  в  голову,  что
теперь, когда дверь открыта, выходящая из дверей Лиффлона Патриция  станет
прекрасной мишенью. Словно в  ответ  на  его  мысли,  в  комнате  напротив
зажегся свет. Карфакс похолодел. Если только Бронски не сдастся...
     - Я уже вынул спички!
     - Но я не ощущаю запаха керосина! - твердо заявила Бронски.
     Он ругнулся про себя, но не  мог  не  восхититься  ее  хладнокровием.
Крепкий орешек!
     - Считаю до трех! Выбрасывайте в  коридор  пистолет,  или  я  зажигаю
спичку!
     Уже  не  приглушая  голоса,  она   описывала   обстановку   Вестерну.
Интересно, как близко находятся сейчас его головорезы?
     - Один!
     Бронски замолчала.
     - Два!
     Тихо.
     - И...
     Он бросился вперед, стреляя в силуэт, четко вырисовывающийся на  фоне
окна.
     Грянул всего один ответный выстрел, и силуэт исчез.
     Гигантским  прыжком  Карфакс  метнулся  за  громоздкое  кресло,  едва
соображая, что штаны его насквозь  мокрые.  Из  комнаты  Лиффлона  донесся
встревоженный голос Пат, но он не ответил, опасаясь  голосом  выдать  свое
местонахождение. Потом наступила тишина. Карфакс дышал так тяжело, что  не
мог вслушаться в дыхание Бронски, если она еще  дышала.  У  него  не  было
уверенности, что он попал в нее.
     Он снял с руки часы и  швырнул  их  через  всю  комнату.  Они  громко
ударились обо что-то, но ожидаемой реакции не последовало. Вряд ли Бронски
была настолько хладнокровна, что подавила в  себе  желание  выстрелить  на
звук.
     Нужно было действовать - люди Вестерна могли быть уже совсем  близко.
Карфакс осторожно приподнялся.
     Свет лампы в конце коридора падал через дверь на пол, освещая  только
ножки кресла и ковер. Небо снаружи было затянуто облаками, однако свет  от
уличного фонаря,  горящего  за  оградой  особняка,  проникал  через  окно.
Карфакс увидел, что на полу у стены что-то белеет.
     Это было обнаженное тело Бронски.
     Он быстро подошел к ней (осторожничать было уже поздно), склонился  и
пощупал пульс. Она была мертва. И ничего удивительного - пуля вошла  точно
в солнечное сплетение.
     Хорошо, что Бронски решила сражаться  до  конца.  Даже  если  бы  она
сдалась, ее пришлось бы убрать, а он  не  был  уверен,  что  смог  бы  это
сделать. Этого требовала логика. А  Карфакс,  подобно  большинству  людей,
нередко очень трудно повиновался логике.
     - Выходи, Пат, - позвал он. - Нам нужно поторапливаться.
     Через пять минут, найдя ключи от гаража в квартире Йоханы, они  ехали
в "Загросе" вниз по Фрееберд Лэйн. Карфакс не без колебаний выехал на  эту
улицу, опасаясь столкнуться с агентами Вестерна. Конечно,  лучше  было  бы
перебраться через забор  с  задней  стороны  дома  и  попытаться  скрыться
пешком, но у них было мало времени.
     Они проехали мимо такси, поджидающего их и,  когда  оно  скрылось  из
виду, Карфакс дал полный газ. Машина легко набрала  свои  максимальные  60
километров в час, и они проехали пять кварталов,  после  чего  он  сбросил
скорость,  чтобы  не  привлекать  внимания  полицейских  патрулей.   Когда
"Загрос" достиг конца Виста Грэйндж Роуд, мимо проехали четыре  машины,  в
каждой из которых сидело по четыре человека.  Возможно,  это  разъезжались
участники затянувшейся вечеринки, но Карфакс так  не  думал.  Обыскав  дом
Лиффлона, эти люди припомнят проехавшую навстречу им одинокую машину и, по
меньшей мере, один автомобиль отправится в погоню.
     Однако у Карфаксов было достаточно времени,  чтобы  уйти.  Выехав  на
скоростную полосу, Гордон на максимальной  скорости  домчался  до  станции
монорельсовой дороги. Бросив машину, они сели в экспресс, направляющийся в
Вудлэнд Хиллз, затем пересели в другой, следовавший в Сиерра-Мадре,  вышли
на второй остановке и десятью минутами позже уже были у себя в мотеле.
     Карфакс налил Пат и себе по высокому бокалу виски.
     - Очень помогает успокоить нервы,  -  улыбнулся  он,  -  и  заглушить
совесть. А теперь расскажи мне, что же произошло с Йоханой?
     - Это было ужасно, - вздохнула  Пат  и  опять  побледнела.  -  Просто
ужасно. Я выскочила из дверей кухни, как ты мне  велел,  и  сразу  увидела
спускающегося по лестнице рядом с гаражом Йохану. У него был пистолет, и я
моментально нырнула обратно, прежде чем он меня заметил, схватила с  полки
большой нож и притаилась в прихожей снаружи  кухни.  Меня  охватила  такая
дрожь и слабость, что я боялась выронить нож и не была уверена, что  смогу
причинить Йохане какой-либо вред. Удерживая нож обеими руками,  я,  в  тот
момент, когда он переступил порог, ударила его изо всех сил  в  живот.  Он
выронил пистолет и отшатнулся назад, схватившись за нож, но я не выпускала
его из рук. Потом Йохана начал медленно падать, и нож вышел из  его  тела.
Он умер, не проронив ни звука, даже не застонав.
     - Умница, - похвалил Карфакс. - Полагаю, ты перевела предохранитель.
     - Что?
     - Предохранитель на пистолете. Иначе ничего не произошло бы,  сколько
бы ты ни давила на спусковой крючок.
     Она смотрела на него с ужасом.
     - Я читала об этом,  но,  клянусь,  напрочь  забыла.  Просто  держала
пистолет обеими руками и нажимала на спуск. Первый  раз  я  взяла  слишком
низко, но пистолет сам стал подскакивать у меня в руках.
     - Одно попадание из двенадцати - совсем неплохо, - улыбнулся Карфакс.
- В любом случае, достаточно одного.
     Он опрокинул бокал и едкий запах пороха,  наполнявший  его  ноздри  с
того самого момента, когда началась пальба, куда-то исчез.
     - Я намерен сбросить с себя эту вонючую мокрую одежду и принять  душ.
Оставить тебе кран открытым?
     - Пожалуйста, - ответила она.
     Карфакс смотрел на нее встревоженно. Выражение ее лица стало каким-то
мечтательно-отрешенным. Когда он вышел из ванной, она  спала  на  кровати,
полностью одетая, все с тем же выражением на лице. Бокал ее был  пуст.  Он
налил себе еще один, лег рядом и задумался.
     Скоро наступит завтра. И, судя  по  всему,  ничего  хорошего  оно  не
принесет.
     На рассвете он проснулся  от  стонов  и  криков  о  помощи  Патриции.
Разбудив  ее,  сжимал  в  объятиях,  пока  она,  всхлипывая,  рассказывала
приснившийся кошмар: она  играет  с  куклами  в  спальне,  в  доме  своего
детства, и вдруг открывается дверь на чердак, и  оттуда  выползает  что-то
черное, бесформенное...
     - Ты в безопасности, не волнуйся, - шептал он, гладя ее по голове.
     - Я уже никогда не буду в  безопасности,  -  тихо  ответила  она,  но
сравнительно быстро успокоилась в снова заснула.
     Ему же заснуть не удалось. Промучившись в постели с полчаса, он решил
подняться.
     В девять часов Патриция резко села на кровати и  уставилась  на  него
так, словно видела впервые. Он пожелал ей доброго  утра,  предложил  чашку
кофе и, пока она пила, рассказал о том, что передали  в  утреннем  выпуске
новостей:
     - В 6 часов 30 минут  в  полицию  поступил  анонимный  звонок.  Некто
сообщил, что в доме Лиффлона убито три человека. Полиция, прибыв на место,
обнаружила много крови и пулевых отверстий, но трупов не нашла.
     - Почему Вестерн заявил в полицию? - удивилась Патриция.
     - Заявил не он, - улыбнувшись, сказал  Карфакс.  -  Это  я  сходил  к
видеофону на углу и позвонил в полицейский  участок  района  Норс  Пасифик
Палисэйдс, потому что умирал от любопытства.  Могло  бы  пройти  несколько
дней, пока садовники или женщина, убирающая дом, наткнулась бы  на  трупы.
Но я предвидел, что люди Вестерна к моменту моего звонка могут уже  убрать
тела.
     - И что теперь?
     - Теперь  Вестерн  не  сможет  выдать  нас  полиции,  ибо  тем  самым
привлечет к себе внимание. Он будет сам за нами следить.  А  мы  должны  и
можем привлечь к этому делу противников  Вестерна.  Список  предполагаемых
кандидатов получится очень длинным,  нам  только  нужно  выбрать  наиболее
могущественных и безжалостных из них.
     - Значит, тайная война?
     - Да. Но только в начале.  Когда  улик  наберется  достаточно,  тогда
можно будет выступить открыто.
     - Да. Но только в том случае, если Вестерн не настолько могуч,  чтобы
раздавить нас. После чего никто не отважится бросить ему вызов.
     - Надеюсь, что тебя минуют лавры Кассандры. Хочешь еще кофе?



17

     После  завтрака  Карфакс  пошел  в  кабину  на  улицу  и  позвонил  в
агентство. Ему назначили встречу с одним из агентов в кофейной  лавке.  Он
отправился туда, прихватив с собой записи голоса Лиффлона,  и  передал  их
агенту вместе с письмом в запечатанном конверте.
     Через два часа официантка позвала его к телефону.
     - Привет, Рамус.
     Это было условное имя, которым его называли в "Форчун и Торндайк"  на
тот случай, если Вестерн прослушивает телефонные разговоры агентства.
     - Привет.
     - Это определенно не он.
     - Я так и думал. Вы можете выслать фонограммы  почтой  по  указанному
мной адресу?
     - Да.
     - Большое спасибо. Вы мне очень помогли. Вы  знаете,  куда  направить
счет.
     - Конечно. Желаю удачи.
     - Это как раз то, что мне очень нужно,  -  ответил  Карфакс  и  нажал
клавишу прекращения разговора.
     Теперь во всем мире на нашлось бы безопасного места,  а  Лос-Анджелес
был, пожалуй, самым опасным. В 14.14 они вышли из мотеля, не  выписавшись.
Карфакс, однако, договорился, что расплатится за  них  агентство.  Оно  же
забрало "Загрос" на станции монорельсовой дороги  и  вернуло  его  в  бюро
проката.
     Проехав немного на такси, Карфаксы  сели  в  монорельсовый  экспресс,
совершили несколько пересадок и сошли в Сакраменто. Отсюда они вылетели  в
Сент-Люис, воспользовавшись удостоверениями личности, которыми снабдили их
в "Форчун и Торндайк". Карфакс написал письмо в агентство, поблагодарив за
оказанную помощь и расторгнув договор, решил, что будет лучше,  если  даже
оно не будет знать о его местонахождении.
     Затем  на  монорельсовом  экспрессе  они  отправились  в  Бусирис   и
зарегистрировались в одном из  пригородных  мотелей  с  помощью  фальшивых
удостоверений. Чтобы избежать проверки  кредитных  карточек,  расплатились
наличными. Это вызвало недоуменный взгляд дежурного администратора, но,  в
соответствии с мировоззрением Карфакса, от таких взглядов еще никому плохо
не стало. Один день он провел в Бусирисе - договорился, чтобы за его домом
и участком присматривали и дальше, и переговорил по  телефону  с  ректором
Трайбеллского  университета,  который  был,  естественно,  расстроен,  что
Карфакс пропустит еще целые полсеместра. Гордон очень  извинялся,  налегая
на серьезные причины  личного  характера.  Впрочем,  если  Чамберс  сочтет
нужным уволить его, то пусть поступает по своему усмотрению.
     Он едва не поддался мимолетному побуждению заглянуть  к  себе  домой.
Это было бы похоже на возвращение в материнскую утробу -  в  безопасность,
тепло, уют... Так хотелось хоть на какое-то время  забыть  обо  всем  этом
кошмаре, удобно развалившись в кресле на веранде. Но Карфакс устоял  перед
этим искушением. Он не мог позволить себе ни малейшего риска.
     На следующий день они отправились в Дейтон, штат Огайо,  где  Карфакс
позвонил Ричарду Эмерсону  из  конторы  "Манхаттен  и  Джилфорд"  в  штате
Массачусетс. Мистер Эмерсон был очень известным и очень богатым католиком,
чье мнение о Вестерне уже стало легендой.  Карфакс  пробился  к  нему,  не
называя  себя,  при  помощи  волшебного  слова   "Медиум".   Сказал,   что
располагает определенной информацией,  которая  разоблачает  Вестерна  как
убийцу и угрозу для человечества. Нет, он пока не может назвать свое  имя,
поскольку Вестерн убьет его.
     Эмерсон, может  быть,  и  счел  Карфакса  помешанным,  но  согласился
встретиться  с  ним  через  четыре  дня  в  новом  "Стайвизант-отеле".   И
предупредил, что расскажет об этом звонке одному человеку.
     - Своему  зятю,  Роджеру  Лангеру,  сенатору  от  штата  Нью-Йорк,  -
объяснил Карфакс Патриции. - Убедив Лангера, мы привлечем на свою  сторону
очень влиятельного человека. Он и президент - злейшие враги, но  президент
к нему прислушивается. Возможно, это будет первым случаем, когда их мнения
по одному и тому же вопросу совпадут. Но нам нужно собрать  дополнительные
доказательства.  Одного  случая  с  Лиффлоном  будет  недостаточно,  чтобы
убедить президента.
     - А Лангер не выдаст нас полиции, узнав об убийстве Лиффлона?
     - Нет. Этот случай перетягивает на весах.
     Карфакс решил не делиться с ней  своими  мыслями  насчет  вероятности
сохранения своих собственных жизней, равной, по его  мнению,  почти  нулю,
принимая во внимание тот факт, что наемные убийцы могут не так уж дорожить
своими смертными телами, если (а он был в этом фактически уверен)  Вестерн
пообещал им новенькие, более молодые и красивые.
     Ему хотелось убедить Патрицию пока исчезнуть. И  в  то  же  время  не
хотелось. Он полюбил  ее.  И  понимал,  что  она  категорически  откажется
оставить его одного.
     Он включил телевизор как раз вовремя, чтобы  узнать,  что  час  назад
Вестерн сообщил о введении в эксплуатацию  в  комплексе  Мегистуса  нового
"Медиума". В девятичасовом вечернем выпуске новостей диктор  объявил,  что
во всех крупных городах Северной Америки в ближайшем будущем  также  будут
установлены новые "Медиумы", и что уже ведутся переговоры об установке  их
во многих зарубежных городах.
     Затем последовало короткое интервью сенатора Грэя от штата Луизиана.
     Ведущий:
     - Каково ваше мнение в отношении планов Вестерна соорудить  множество
новых "Медиумов"?
     Сенатор:
     - Думаю, что "Медиум" все еще будет  доступен  только  очень  богатым
людям. А это,  как  я  уже  неоднократно  подчеркивал,  является  вопиющей
несправедливостью. Любой человек имеет полное  право  общаться  со  своими
возлюбленными  усопшими,   и   отсутствие   денег   не   должно   являться
препятствием. "Медиум" должен служить всем и каждому, пусть  даже  на  это
потребуется государственная  субсидия.  Но  у  меня  есть  гораздо  лучшее
предложение, которое вовсе не увеличит  государственный  долг.  Я  за  то,
чтобы поместить "Медиум" под государственный контроль и снизить  плату  за
пользование им. Не думаю, что  существуют  причины  для  столь  непомерных
гонораров. Вестерн не может более оправдывать их колоссальным потреблением
электроэнергии - по его собственным  словам,  "Медиум"  может  черпать  ее
непосредственно из вселенной усопших.
     Ведущий:
     - Кстати, о бесплатной электроэнергии. Как  отразится  она  на  нашей
экономике? И кто будет осуществлять контроль?
     Сенатор:
     - Мистеру Вестерну еще нужно доказать свое заявление в отношении этой
так называемой бесплатной электроэнергии. Ничто, как мы все  понимаем,  не
дается даром. Если же "Медиум" действительно может стать источником  почти
бесплатной... лучше сказать -  очень  дешевой  энергии,  то  правительства
штатов и федеральное правительство заберут его под свой контроль.  Что  же
касается воздействия на экономику, то в настоящий момент я еще не готов  к
тому, чтобы сделать какое-либо определенное заключение на  сей  счет.  Моя
комиссия занимается этим вопросом, и ее выводы  будут  обнародованы  через
несколько  месяцев.  Разумеется,  все  это  будет   чисто   теоретическими
рассуждениями.
     Ведущий:
     - Ходят слухи, что  федеральное  правительство,  возможно,  будет  за
национализацию  промышленности  по   производству   электроэнергии,   если
заявление мистера Вестерна отражает действительность.
     Сенатор:
     - Слухов ходит много, но большая часть их - фантастика  чистой  воды.
Тем  не  менее,  даже   во   всепланетном   масштабе   воздействие   будет
колоссальным. У слаборазвитых  стран  появится  неограниченное  количество
энергии, и это решит многие их проблемы. Америка, безусловно,  окажется  в
невыгодном  положении,  если  будет  продолжать  пользоваться   ископаемым
горючим и атомными реакторами. А мы не можем себе этого позволить.


     - Ему ты тоже собираешься рассказать о Лиффлоне? - спросила Патриция.
     - С ним приходится считаться,  -  ответил  Карфакс.  -  Возможно,  он
станет следующим президентом.


     Через три дня, в полночь, Карфаксов допустили к  Ричарду  Эмерсону  в
"Стайвизант-отель". Вооруженная охрана тщательно следила, чтобы  никто  из
посторонних лиц не проник на снимаемый им этаж.
     Эмерсон оказался высоким, представительным мужчиной с тонкими  губами
и лбом мыслителя. Сенатора  Лангера,  с  ростом,  превышающим  два  метра,
телосложением баскетбольного центрового и  роскошной  огненной  шевелюрой,
Карфакс узнал сразу - тридцатисемилетний зять Эмерсона часто  выступал  по
телевидению.
     Их представили под фамилией Рамус, хотя и Эмерсон,  и  Лангер  знали,
кем они являются на самом деле. Карфакс выпил предложенное виски,  закурил
сигару и начал свой рассказ. Когда он закончил, были просмотрены собранные
документы. Затем люди, не  привыкшие  молчать,  долго  не  произносили  ни
слова.
     Первым заговорил сенатор Лангер:
     - Я верю вам. Приведенных  здесь  фактов  достаточно,  чтобы  убедить
меня. Но  нужно  раздобыть  их  намного  больше,  чтобы  сделать  все  это
достоянием общественности. Я сразу же примусь за дело. Это - самая опасная
из угроз, с которой  когда-либо  сталкивалось  человечество.  У  нас  есть
список всех клиентов Вестерна,  допущенных  в  помещение,  где  установлен
"Медиум".
     -  Я  предлагаю  сопоставить  сведения  об   оплаченных   сеансах   с
действительно проведенными. Полагаю, таким образом  мы  выйдем  на  людей,
оплачивающих переселение душ, - сказал Карфакс.
     - Мы также наведем подробнейшие справки о лицах, которые унаследовали
собственность скончавшихся клиентов, - добавил  Эмерсон.  -  Определим  их
действительные права на наследство, и в случае отсутствия таковых,  сможем
с уверенностью обвинить их в соучастии.
     - Еще необходимо провести  кропотливую  работу  по  выявлению  жертв,
телами которых овладели эмсы, - высказал свою точку зрения Карфакс. -  Для
этого необходимо достать записи их речи...
     - Не учите бабушку уму-разуму, - улыбнулся Лангер.
     - Я просто пытаюсь помочь, - пояснил Карфакс.
     Да, неплохо такого человека  иметь  своим  сторонником,  но  придется
мириться с его манией величия.
     - Ладно, ладно, - засмеялся Лангер, поднимая руки  вверх.  -  Сдаюсь.
Интересно, - повернулся он к Эмерсону,  -  сколько  сеансов  с  "Медиумом"
провел губернатор Саймонс?
     Вопрос, по-видимому, был чисто риторическим, поэтому  Карфакс  ничего
не ответил, но Эмерсон внезапно побледнел.
     - Он - возможный кандидат на пост президента, - добавил Лангер.
     - Уж не думаете ли вы, что в  него  кто-нибудь  вселился?  -  спросил
Эмерсон.
     - Не знаю, - задумчиво произнес Лангер. - Насколько  мне  известно...
то есть как мне кажется - нет. Никто другой, не имеющий такого  опыта,  не
смог бы столь хорошо выполнять его  обязанности,  чтобы  оставить  подмену
незамеченной.
     - А если овладевший  телом  в  прежней  своей  жизни  был  искушенным
политиком? - заметил Карфакс. - Вестерн не стал бы вселять в тело Саймонса
политически неопытного человека. Он слишком умен.
     - Насколько я понимаю, - сказал Эмерсон, - вы продолжаете  настаивать
на том, что эмсы являются существами, с какой-то целью разузнавшими все  о
людях, за которых себя выдают?
     - Да, но все дело в том, что они и ведут себя,  как  люди.  И  вполне
естественно, что о них говорят и думают так,  словно  они  на  самом  деле
являются людьми.
     - Кем бы они ни были, я  знаю,  кем  является  Вестерн  -  предателем
живых! - резко произнес Лангер. - И сделаю все возможное, чтобы  он  понес
наказание, подобающее предателю!
     - Но у нас нет соответствующего закона, - напомнил Карфакс.
     - Тогда, ради всего, что для нас свято, мы создадим  такой  закон!  И
Вестерн будет повешен!
     Патриция смотрела на сенатора  расширенными  глазами.  Карфаксу  тоже
было немного не по себе, но он не сильно удивился.
     Лангера  считали,  причем  совершенно  заслуженно,  ярым   защитником
гражданских прав  среди  американских  законодателей.  Но  сейчас  он  был
человеком, лицом к  лицу  столкнувшимся  с  чудовищным  преступлением.  Он
должен был думать  о  конфликте,  к  которому  применимы  законы  военного
времени - если противника можно победить, только  уничтожив  его,  то  чем
скорее удастся это сделать, тем лучше.
     Не было никаких сомнений в  том,  что  Вестерн  придерживается  точно
такой же философии.
     Но такой взрыв эмоций, не свойственный этому  человеку,  казался,  по
меньшей мере, странным.
     - Вы должны исчезнуть, - сказал Эмерсон. - Все равно ваше присутствие
здесь  пока  бесполезно.  Я  предлагаю  вам   отправиться   в   длительное
путешествие. Ну, скажем, в Европу или Южную Америку.
     Карфакс переглянулся с Патрицией.
     - У нас нет денег.
     Эмерсон уладил это одним взмахом своей сигары.
     - За все заплачу я. Тысяча долларов в  неделю  на  каждого  плюс  все
дорожные расходы. Устроит?
     -  Но  мы  ничего  не  сделали,  чтобы  заработать  такие  деньги!  -
воскликнула Патриция.
     - Не волнуйтесь. Отработаете каждый цент в свое время.
     - Но в этом деле замешаны  личные  интересы  нас  обоих,  -  вмешался
Карфакс. - У Патриции, например, есть обоснованные притязания на "Медиум".
Поэтому нам не хочется никуда исчезать.
     - О, я вовсе не сомневаюсь, что она является законным  владельцем,  -
сказал Эмерсон. - Но отец ее пока что это отрицает, и  тут  уж  ничего  не
поделаешь.
     - Я не думаю, что он все еще находится во вселенной эмсов, - медленно
отчеканил Карфакс.
     Патриция вытаращила глаза:
     - Что?
     - Что? - эхом отозвался Эмерсон.
     - Единственный способ, с помощью которого можно было  заставить  дядю
Руфтона солгать - это обещание предоставить ему  новое  тело.  Сейчас  он,
возможно, уже работает на Вестерна в другом обличье.
     - Значит,  вы  полагаете,  что  он,  зная  местонахождение  Патриции,
попытается связаться с нею?
     - Вы очень догадливы. Но я не намеревался  воспользоваться  этим,  во
всяком случае, добровольно.  Это  нужно  еще  хорошенько  обдумать.  Разве
справедливо будет по  отношению  к  Патриции  подвергать  ее  опасности  в
качестве простой приманки?
     - И пойдет ли на это Патриция? - вклинилась  она.  -  Вы  рассуждаете
так, словно меня здесь нет!
     - Ну, хорошо, - улыбнулся Карфакс. - Пойдешь ли ты на это?
     - Обязательно! Если удастся снова увидеть отца... Только вот на самом
деле я увижу вовсе не его... Он ведь в другом теле...
     - Послушайте, Гордон, - сказал Лангер. - Конечно же,  Руфтон  Карфакс
стал сообщником Вестерна, чтобы вернуться к жизни. Но он должен ненавидеть
своего убийцу. И обязательно сделает все, чтобы разоблачить его.
     - Вполне возможно, - согласился Карфакс. - С другой стороны,  Вестерн
должен догадываться об этом, и поэтому будет внимательно следить за дядей.
Один неверный шаг, и - хлоп - он снова мертвец.
     - Но, может быть, Вестерн не сдержал еще своего  обещания,  -  сказал
Эмерсон.
     -  Тоже  возможно.  Но  есть  только  один  способ   проверить   наши
предположения, - сказал Карфакс. - Кроме  всего  прочего,  могу  добавить,
что, как мне кажется, Вестерн не смог  бы  обойтись  в  своей  работе  без
помощи  дяди.  Судя  по  всему,  идея  использовать  "Медиум"  в  качестве
источника энергии принадлежит именно Руфтону Карфаксу.
     - Очень хорошо, - произнес Эмерсон.  -  Не  станем  посылать  вас  за
границу. Считайте, что вы получили повышение. Отныне каждый из  вас  будет
получать по три тысячи в неделю плюс расходы на переезды, о'кэй?
     - Если Патриция согласна, то и я не буду возражать.
     - Я готова приступить к работе хоть сейчас! - выпалила она.
     - Прекрасно. Мы тоже начинаем.
     Прощаясь, Карфакс с грустью подумал о тех  временах,  когда  был  сам
себе хозяином.



18

     На следующее утро Карфаксы уехали в Джилфорд, где им был предоставлен
дом рядом с имением Эмерсона. Его охраняли три человека,  сменяясь  каждые
восемь часов.
     На другой день они встретились с Артуром Смайли - адвокатом, которого
рекомендовал Эмерсон и услуги которого  сам  же  оплачивал.  Через  неделю
Смайли составил иск.
     - У нас нет никаких шансов, но суть  не  в  этом,  -  сказал  Карфакс
адвокату. - Это так - предупредительный выстрел. Теперь к  Вестерну  будет
привлечено внимание.
     Смайли частично был посвящен в их планы, но не подозревал о том,  что
Руфтон Карфакс, возможно, жив. Этого не  должен  был  знать  никто,  кроме
небольшой  группы  избранных.  Иначе  воскрешенному  ученому  пришлось  бы
вернуться  во  вселенную  эмсов,  зародись  у   Вестерна   хоть   малейшее
подозрение.
     Еще через несколько дней Лангер на совещании в доме Эмерсона сообщил,
что его агент проверяет основной персонал Мегистус-комплекса.
     -  У  него  есть  полное  описание  привычек   Руфтона   Карфакса   и
специфических черт его характера. Он записывает все голоса, чтобы мы могли
сравнить их с записью вашего дяди.
     - А как давно ваш агент находится на службе  у  Вестерна?  -  спросил
Карфакс.
     - Первый погиб, когда Хоувелл взорвал особняк, -  ответил  Лангер.  -
Это была миссис Моррис, секретарша Вестерна.  Второго  агента  мы  заслали
после  того,  как  стало  известно,  что  из  себя  представляет  комплекс
Мегистуса. Это было очень нелегко сделать - у  Вестерна  мощнейшая  служба
безопасности.
     - А откуда вам известно, что у него нет агента в вашей организации?
     - Как раз это нам и неизвестно. Так что в план  посвящены  только  мы
четверо.
     - Четверо? Но ведь агент стал пятым?
     - Он не знает, кого ищет. У него на руках только перечень инструкций.
     - Все равно мне это не нравится, - покачал головой Карфакс. - А что в
отношении переселения душ?
     - Мы выявили один безусловный и три возможных. Два месяца тому  назад
миллионер Джеральд Гребски потерял во время сеанса сознание. Агент  видел,
как его унесли на носилках. И выяснил, что Гребски  в  тот  же  вечер  был
положен в больницу Мегистуса на обследование. Уже на следующий день он как
будто оправился, но домой не поехал, а оставался в течение недели в  одной
их комнат комплекса, причем его видели очень редко. Агент разузнавал,  что
миллионер страдал головокружением, нарушением координации  рук  и  ног,  в
некотором роде - нарушением речи. В то время мы еще  понятия  не  имели  о
возможности переселения душ, и информация эта поступила в порядке обычного
отчета о происходящем. Сейчас она представляется уже в  ином  свете,  и  я
приставил к Гребски несколько своих людей. Они  сообщают,  что  сейчас  он
находится в отличной форме.
     - Как и Лиффлон, - задумчиво произнес Карфакс. -  Он  тоже  провел  в
комплексе около недели.
     Лангер нахмурился, сердясь, что его прервали.
     - Да. Это не совпадение. По-видимому, эмсу требуется некоторое время,
чтобы освоиться в новом  теле,  научиться  им  управлять,  усвоить  манеру
поведения его прежнего владельца. Однако, наблюдение и речевая  экспертиза
показали, что в данном случае переселение души  имеет  место  на  все  сто
процентов. Отчеты о других троих -  двух  женщинах  и  мужчине  -  еще  не
завершены.
     - А когда же у вас будет отчет о моем отце? - нетерпеливо  вклинилась
в разговор Патриция.
     - Как  только  агент  сможет  доставить  его  сюда.  Ему  разрешается
отлучаться только на уик-энды, причем  выходу  из  комплекса  предшествует
тщательный обыск. Поэтому за раз он может передавать только  малую  толику
полученных данных. И учтите, пожалуйста,  что  проверка  всех  до  единого
сотрудника комплекса занимает много времени и еще не окончена.
     - Не слишком обольщайся, - одернул Патрицию Карфакс. - Мы  не  знаем,
предоставлено ли твоему отцу новое тело, а если и  предоставлено,  то  его
могли услать куда-нибудь подальше.
     Про себя он по привычке подумал, что это  вовсе  не  дядя  Руфтон,  а
какая-то штука, выдающая себя за него. И еще Карфакс знал, что  существует
еще один аспект проблемы, о котором  она  пока  не  думает  -  когда  дело
подойдет к завершению, что будет с Руфтоном Карфаксом? Останется ли в  его
распоряжении тело, на которое он не имеет права? Или оно вернется прежнему
владельцу? Это будет  почти  равносильно  убийству.  Если  эмс  не  просто
подавляет разум, а вытесняет его, то вполне логично, что при помощи той же
машины можно все вернуть на свои места. Но о  механике  вторжения  эмса  в
тело человека пока что ничего не известно. Во всяком случае, никому, кроме
Вестерна. Что, если обмен можно совершить  только  один  раз?  Что  делать
тогда с эмсом-захватчиком? Посадить его в тюрьму? Ну ладно,  будет  принят
такой  закон.  Но  что  это  даст?  Ведь   современное   уголовное   право
предусматривает не наказание, а исправление преступника!
     Совещание окончилось  быстро,  поскольку  Лангер  был  очень  занятым
человеком. Гордон и Патриция побродили еще некоторое время по дому и саду,
но чувствовали себя довольно неуютно среди незнакомых и влиятельных гостей
Эмерсона, к тому же за ними следом неотступно ходили  три  охранника.  Они
решили отправиться домой.
     Один из охранников, Чентес, вел машину. Рядом  с  ним  сидел  второй,
Жардин.  Третий,  Брехт,  расположился  рядом  с  Карфаксами.  Во   втором
автомобиле, который последовал за ними, как только они  выехали  на  узкое
местное шоссе, были еще трое - эта машина всегда  сопровождала  их,  когда
они направлялись к Эмерсону.
     День был погожим, ярко светило солнце,  стебли  кукурузы,  росшей  по
обеим сторонам дороги, выглядели как солдаты на  параде.  В  другое  время
Карфакс чувствовал бы себя в приподнятом настроении, но сегодня на душе  у
него было муторно.
     Ему не нравилось, что они ведут, по сути, праздный, бесполезный образ
жизни.  Он   соскучился   по   друзьям,   по   нормальному   человеческому
существованию. Они с Патрицией становились все более  раздражительными  от
слишком тесного общения.  Если  бы  можно  было  разлучаться  хотя  бы  на
несколько часов ежедневно...
     Машина мчалась по кривой со скоростью  50  километров  в  час,  когда
метрах в 250 впереди показался огромный паровой грузовик  с  прицепом.  Он
перегораживал не только шоссе, но и  обе  обочины.  Водитель  и,  по  всей
видимости, его напарник, стояли на дороге. Чентес  выругался  и  нажал  на
тормоз. Задний  автомобиль  тоже  притормозил,  чтобы  не  ткнуться  в  их
багажник.
     - Стой! - закричал Карфакс. - Это, возможно, ловушка!
     И выхватил свой 7,62-миллиметровый пистолет. Глядя  на  него,  Жардин
потянул  с  пола  автомат,  а  Брехт  достал  крупнокалиберный  револьвер.
Пистолет Патриции лежал у нее в сумочке,  но  она  даже  не  пошевелилась,
чтобы достать его. Ее словно парализовало.
     Автомобиль  со  скрипом  остановился,  соскользнул  на  обочину,  его
передняя половина вылезла на встречную полосу. Карфакс посмотрел назад.
     Из-за поворота выезжал еще один огромный паровой тягач.
     - Западня! - завопил он.
     Раздался  скрежет  тормозов,   и   грузовик,   буксуя,   остановился,
заблокировав шоссе. Дверь кабины открылась, водитель исчез позади  машины.
Карфакс посмотрел вперед и увидел, что двое у первого тягача тоже бегут за
свой грузовик.
     У них недостаточно людей, чтобы одолеть нас, подумал он, если  только
никто не прячется в закрытых кузовах или в кустах вдоль дороги.
     Чентес связался по телефону с полицейским постом в десяти  километрах
от дома Эмерсона. Жардин и Брехт вышли из машины. Сзади хлопнули дверцы  -
из второго автомобиля выскочили охранники. Карфакс хотел присоединиться  к
ним, но Чентес приказал:
     - Вы остаетесь здесь!
     Возможно,  эта  мысль  была  сама  по  себе  и  хороша,  если  машина
пуленепробиваема, и в том случае, если людям Вестерна неизвестно, что  это
не так. Вполне  возможно,  что  как  раз  сейчас  они  целятся  в  нее  из
противотанкового ружья.
     Однако, если в кузовах были люди, они бы выскочили из них.  Но  этого
не произошло. Оба грузовика, казалось, были брошены, а водителей нигде  не
было видно.
     Он открыл окно, высунулся и позвал:
     - Эй, Чентес! Вы видите водителей!
     Чентес  вышел  на  обочину,  приложил  руку  козырьком  к  глазам   и
выругался.
     - Они несутся как угорелые к  нескольким  легковым  машинам,  которые
только что показались!
     Карфакс распахнул дверь и пулей вылетел из машины.
     - В  кусты!  -  крикнул  он.  -  Скорей!  В  этих  грузовиках  должна
находиться взрывчатка!
     За ним следом выскочила Патриция. Охранники какую-то секунду  глядели
на него, затем рассыпались кто куда. Он ухватил Патрицию за руку и поволок
к речушке, проходящей метрах в сорока от дороги. Между нею и дорогой стоял
ряд платанов,  посаженных  еще  дедом  Эмерсона.  Через  несколько  секунд
Карфакс и Патриция скатились по  илистому  склону  в  воду.  Тяжело  дыша,
Патриция открыла рот, но Карфакс так и не услышал, что она хотела сказать.



19

     Сознание вернулось к нему вечером следующего дня.  Он  был  абсолютно
глухим, а голова трещала так, словно была одета  на  кол.  Лицо  чудовищно
распухло. После того, как слух мало-помалу возвращался, он  вздрагивал  от
каждого звука. Левое ухо, поврежденное еще при взрыве  особняка  Вестерна,
совсем не подавало  признаков  жизни.  Доктор  считал,  что  оно  вряд  ли
когда-нибудь сможет служить своему хозяину.
     Два взрыва в кузовах, содержащих примерно по 50 килограммов динамита,
повалили огромные платаны и обрушили верхнюю часть берега речушки на них с
Патрицией. Полиция вполне могла бы не заметить их, если  бы  из  грязи  не
торчала ее рука. И они неизбежно задохнулись бы, придавленные  несколькими
дюймами земли.
     Больше никому не удалось спастись. Жардин был единственным, чье  тело
сравнительно не пострадало. Он тоже нашел убежище в  речушке,  но,  должно
быть, высунул зачем-то голову за секунду до взрыва. Вскрытие обнаружило  у
него в мозгу обширное кровоизлияние.
     - Если бы стены кузовов не оказали некоторое сопротивление взрыву, вы
неизбежно бы погибли, - сказал врач.
     Карфакс, разумеется, не мог его слышать, но великолепно  умел  читать
по губам.
     Позже он прочел в газете, что водителей грузовиков найти не  удалось.
И еще о том, что Эмерсон был убит, а Лангер  ранен  через  два  дня  после
засады. Они только вошли в вестибюль "Стайвизант-отеля", когда двое  убийц
выпустили в них шесть пуль. Телохранители сенатора застрелили их на месте.
Позже трупы опознали. Это были Лео Конгтон  и  Умберто  Корнелли,  имеющие
длинный "послужной"  список  и  отсидевшие  по  пять  лет  за  вооруженное
нападение с целью убийства.
     Лангер, посетив Карфакса неделей позже, сообщил, что связь между ними
и Вестерном доказать не удалось.
     - Скорее всего, они сознательно  пошли  на  смерть.  Видимо,  Вестерн
предложил им новые тела, - предположил Карфакс.
     - Несомненно, - согласился Лангер. - Им очень нужны были новые  тела.
У Конгдона было  негнущееся  колено  и  глубокие  ножевые  раны  на  теле.
Корнелли страдал сифилисом третьей стадии, его лицо могло бы повергнуть  в
ужас чудовище Франкенштейна. Вестерн умело подбирает себе агентов.
     - Теперь мы можем с уверенностью утверждать, что он имеет  агентов  в
нашей организации.
     - Джексон, один из моих телохранителей, - угрюмо произнес сенатор,  -
в тот день не вышел на работу. Еще исчез  Вейнер,  один  из  моих  младших
секретарей. Никто из них не должен  был,  как  я  считал,  знать  о  наших
планах, но они оба видели вас.  Само  собой,  что  могут  быть  и  другие,
поэтому сейчас мои люди заняты тщательной перепроверкой всех, кто занимает
сколь-нибудь близкое ко мне положение.
     Поднявшись  со  стула,  Лангер   невольно   поморщился   и   погладил
перевязанную руку. Отрикошетившая 9-ти миллиметровая  пуля  задела  только
бицепс, но рука до  конца  жизни  будет  слабой.  А  сама  жизнь,  подумал
Карфакс, может быть короткой.
     - Я не буду больше ждать, пока наше досье пополнится новыми  фактами,
- сказал сенатор. - Завтра президенту и всем  членам  правительства  будут
почтой отправлены все документы, которыми мы располагаем. Эти же материалы
поступят в средства массовой информации. Не знаю, во что это выльется,  но
точно  уверен,  что  Вестерну  придется  давать   показания   следственной
комиссии. И он не осмелится организовать новую попытку убийства.
     - Не стоит быть слишком уверенным  в  этом,  -  вздохнул  Карфакс.  -
Возможно, Вестерн и  оставит  нас  в  покое,  но  вы  забываете  о  толпах
фанатиков, для которых он является богом.
     - А для других - антихристом, - добавил Лангер. - Во  всяком  случае,
он тоже не будет чувствовать себя в полной безопасности. Не удивлюсь, если
за ним устроит охоту толпа линчевателей.
     - У них не будет  никаких  шансов.  Комплекс  Мегистуса  представляет
собой  крепость.  Там  есть  даже  круглосуточный   патруль   в   воздухе,
вооруженный пулеметами. Разрешение на это  Вестерн  получил  после  взрыва
своего особняка - там, где уже был один маньяк, может появиться другой.
     - Знаю. Не учите дедушку уму-разуму.
     Карфакс тяжело вздохнул. Ему уже изрядно надоела эта поговорка. Но не
стоило этого показывать. Лангер был как раз  тем  человеком,  который  мог
возглавить борьбу с Вестерном. Беспощадный, как  и  противник,  Лангер  не
остановился бы и перед убийством, если бы этого требовали  обстоятельства.
По крайней мере, так считал Карфакс.
     На следующий день документы были  опубликованы  в  печати.  "Нью-Йорк
Таймс" посвятила им специальный раздел, включающий  "Воззвание  к  народам
мира" Лангера и редакционные комментарии к  нему.  Телевизионные  передачи
были  прерваны  продолжительными  специальными  выпусками,   а   программы
новостей  посвятили  этому  почти  все  свое  драгоценное  время.  К  утру
следующего дня Белый Дом буквально захлестнули потоки писем  и  телеграмм.
Половина их принадлежала сторонникам  Вестерна,  половина  -  противникам.
Почти каждое восьмое письмо содержало  настолько  непристойные  выражения,
что газеты с приличной репутацией не смогли напечатать  их  даже  в  эпоху
вседозволенности.  Письма  приходили  как  от  сторонников,   так   и   от
противников Вестерна.
     В 22 часа по телевидению было передано  краткое  интервью,  взятое  у
Вестерна в Мегистус-комплексе.
     Вестерн (сердито, негодующе):
     -  Я  заявляю,  что  документы,  представленные  сенатором  Лангером,
являются поддельными! Он сделал это, чтобы навредить мне,  и  унизил  себя
таким подлым мошенничеством, в которое  мне  даже  трудно  поверить,  и  в
котором вряд ли мог погрязнуть здравомыслящий человек!
     Карфакс (Патриции):
     - Ого, вот ярость! У него даже слюна изо рта брызжет.
     Патриция (Карфаксу):
     - Заткнись!
     Вестерн:
     - Я утверждаю, что сенатор совсем выжил  из  ума,  выдвигая  подобное
обвинение! И я знаю, почему! Он убежден,  что  я  дискредитировал...  нет,
даже разрушил его веру. Но у меня никогда не было ни  малейшего  намерения
вмешиваться в вопросы религиозных  верований.  "Медиум"  -  детище  науки,
научный способ общения с другим  миром.  Это  действительно  вселенная,  в
которую уходят так называемые души, отделясь от тела. Все остальные  точки
зрения можно легко опровергнуть. Однако...
     Ведущий телестудии (перебивая Вестерна):
     - Тогда почему Гребски, Торренс, Свэнсон и Симба сбежали в  Бразилию?
Если они невиновны...
     Вестерн:
     - А что бы вы сделали на их месте?  Конечно  же,  они  невиновны,  но
совершенно справедливо опасаются смерти  от  рук  фанатиков.  Разве  можно
порицать их за это?
     Карфакс:
     - Если они думают, что в Бразилии нет чокнутых, готовых на  убийство,
то их ожидает немалое потрясение!
     Патриция:
     - Ты можешь не умничать?
     Карфакс:
     - Не могу. Сам потрясен.
     Вестерн:
     - ...и пусть он возбуждает дело! Я от своих слов не отказываюсь.
     Ведущий  (вытаскивая  из  кармана  лист  бумаги  и   протягивая   его
Вестерну):
     - Вот повестка с  предписанием  предстать  перед  комиссией  сенатора
Лангера, сэр.
     Карфакс:
     -  А  я-то  все  гадал,  как   им   удастся   сунуть   ее   Вестерну!
Корреспондент-то подставной! Вот пройдоха!
     Внезапно камера резко развернулась, показывая зрителям, как  один  из
охранников Вестерна избивает газетчика.
     - Вышвырните вон этих ублюдков! - яростно закричал Вестерн.
     Карфакс поднялся и подошел к бару.
     Пусть теперь попробует отвертеться от комиссии! Федеральные  судебные
исполнители получат полное право притащить его за шиворот!
     - А может, он попытается улететь... допустим, в Бразилию? Что может в
сию минуту задержать его самолет? - спросила Патриция.
     -  Я  думаю,  президент  найдет  способ   заставить   его   совершить
вынужденную  посадку.  А  если  он  не  подчинится,  самолет  собьют.  Да,
очевидно, он попытается улизнуть из Штатов.
     - Это приведет к расколу в стране.
     - Она уже расколота. Так что, не все ли равно? Кроме того, как я  уже
говорил, фанатиков теперь по всему миру хватает. Думаю,  на  правительство
Бразилии, если даже Вестерну удастся туда удрать, будет оказано давление и
оно его выдаст, поскольку бразильцы, пожалуй, поболее нашего  выведены  из
состояния  равновесия  всем  происходящим.   Да   будет   тебе   известно,
большинство из них - католики.
     - Ты что же, считаешь, будто я ничего не знаю?
     - Извини. Не забывай о том, что я - преподаватель.
     - И ты меня извини. Просто я разнервничалась.
     - А кто не нервничает?
     -  Я  очень  беспокоюсь  за  папу,  -  сказала  она.  -  Возможно,  в
сложившейся ситуации Вестерн попытается избавиться от него.
     Карфакс об этом уже думал,  но  не  хотел  поднимать  этот  вопрос  в
разговоре с нею, чтобы не расстраивать зря.  Никаких  доказательств  того,
что дядя Руфтон находится в комплексе Мегистуса,  не  было.  Это  возможно
было проверить, только получив доступ к "Медиуму".
     Патриция, должно быть, размышляла таким же образом.
     - Похоже на то, - сказала она, - что я смогу таки доказать свои права
на "Медиум", не так ли? И тогда мы сможем выяснить, где находится папа.
     - Или где он не находится, - заметил Карфакс. -  Я  хотел  бы,  чтобы
человек Лангера передал  самые  последние  сведения.  Может  быть,  в  них
содержится ответ на интересующий нас вопрос.
     Никто не знал, что случилось с агентом.  Он  не  вышел  из  комплекса
вместе с остальными служащими на выходные дни. В равной степени это  могло
бы означать и то, что с ним произошло нечто очень неприятное, и то, что он
был слишком занят. Прецеденты уже были.
     Карфакс нервно расхаживал по комнате.
     - Я устал протирать задницу.  Самое  время  выступить,  пока  Вестерн
выведен из равновесия, и я собираюсь это сделать.
     - Но это значит все равно, что подписать свой смертный приговор.
     - Ты пренебрежешь возможностью спасти своего отца?
     - Ради бога, что у тебя на уме?
     - Расскажу позже.
     Он нажал кнопку видеофона и  набрал  номер  Лангера.  Ждать  пришлось
довольно долго. Наконец, на экране появилось озабоченное лицо сенатора. Он
явно был очень занят, но  услышав  первые  несколько  фраз,  велел  своему
секретарю отложить следующий видеоразговор.
     Как только Карфакс закончил, Лангер удовлетворенно потер ладони.
     - Мы ударим по нему с обоих флангов. Я позабочусь о судебной  стороне
дела сейчас же, а вы с Патрицией вылетайте ближайшим рейсом. Я приму меры,
чтобы его придержали, до вашего прибытия в аэропорт.
     Через 30 минут Карфаксы поднялись  на  борт  пассажирского  самолета,
вылет которого задержали специально для них. Они прошли  в  салон  первого
класса, и двухпалубный  лайнер  стал  выруливать  к  взлетной  полосе.  Он
медленно двигался мимо десяти выстроившихся самолетов, которые дожидались,
пока  пропустят  самолет  с  Карфаксами.  Стюардессы  источали  лучезарные
улыбки,  чуть  ли  не  каждые  пять  минут  склоняясь   над   ними,   дабы
удостовериться,  что  они  не  испытывают   никаких   неудобств.   Карфакс
подозревал, что под этим  сугубо  напускным  угодливым  отношением  таится
раздражение.  Но  на  это  ему  было  наплевать.  Слишком  много  раз  его
задерживали, когда он летал  второразрядными  рейсами.  Задерживали  из-за
таких вот лайнеров с крупными шишками на борту.  И  теперь  он  чувствовал
себя чуть ли не отмщенным.
     Через 2 часа и 3 минуты огромный реактивный самолет пошел на  посадку
над Лас-Вегасом. Пятнадцатью минутами позже Карфаксы покинули его,  а  еще
через пять минут пристегивались ремнями в салоне двухтурбинного  самолета,
зафрахтованного Лангером специально для них.  Полчаса  спустя  колеса  его
коснулись посадочной полосы аэропорта "Бонанза-Серкус".
     Остановились они в единственном в мире городе,  полностью  упрятанном
под крышу. Любые крупные  транспортные  средства  были  в  нем  запрещены.
Жители    пользовались     тротуарами     и     небольшими     бесплатными
такси-электромобилями.   Карфаксов   встретил   государственный   судебный
исполнитель Джордж Чанг, проводивший их в здание суда "Атена  Тауэр".  Там
они были представлены судье, который выдал ордер, затребованный  Лангером,
еще   одному   государственному   исполнителю   и   окружному   инспектору
электрических сетей. Ими оказались соответственно Аманда Хиекка, блондинка
финского происхождения, похожая на валькирию, и Рикардо  Лопес,  невысокий
коренастый мужчина с сигарой в зубах, родители которого сбежали с Кубы  30
лет тому назад. Все эти ненужные биографические подробности Карфакс  узнал
от судьи Каснера, который, казалось, старался  задержать  их  малозначащим
разговором. Карфакс начал проявлять нетерпение.
     - Я не уверен, что нужна такая срочность,  -  сказал  судья.  -  Хотя
сенатор настаивает на чрезвычайной спешке. Не лучше ли будет подождать  до
завтрашнего утра? Лангеру неизвестно, какое здесь сложилось  положение,  я
пытался объяснить, но он ответил, что его это  не  интересует.  Он  жаждет
действий. Однако...
     - И каково же положение? - спросил Карфакс.
     - Взрывоопасное! У ворот в комплекс расположились  лагерем  не  менее
трех сотен вооруженных антивестернитов. Они утверждают, что следят,  чтобы
Вестерн не скрылся. На приказы шерифа внимания не обращают. Но  вестерниты
тоже не дремлют. Как раз сейчас у них сборище в  "Профагги-Холле".  Вполне
понятно, что они собираются выступить в направлении Мегистуса и вступить в
противоборство с собравшейся там толпой. Мэр  обратился  к  губернатору  с
просьбой мобилизовать  полицию  штата,  но  тот  отказался.  Говорит,  что
ситуация не требует этого.
     Карфакс кивнул. Он  знал,  что  губернатор  является  близким  другом
Лангера.
     - Сейчас не время затевать политическую  игру,  -  сказал  Каснер.  -
Могут начаться беспорядки. Поэтому я  так  неохотно  выдаю  вам  ордера  -
опасаюсь, что ваше появление там может ускорить события.
     - У меня свои инструкции, - сказал судебный исполнитель Чанг. -  И  я
не намерен терять здесь попусту ни одной минуты. Вы отправляетесь?
     - Конечно. Для этого мы сюда и прилетели, - ответил Карфакс. - Пошли.
     -  Я  настоятельно  рекомендую  не  делать  этого,  -  предупредил  в
последний раз судья.
     - В таком случае, зачем вы выписали ордера? - вспылил Карфакс.
     В душе ему было жалко судью, подвергшегося такому  сильному  давлению
со стороны Лангера. Но, с другой стороны, Каснер должен был найти  в  себе
силы противостоять сенатору, несмотря на то, что это могло бы  стоить  ему
карьеры. Судье явно недоставало для этого твердости духа.
     Однако  сейчас  Карфакса  в  большей  степени  занимало  "благородное
собрание" под Мегистусом. Он ничуть не сомневался, что  все  эти  носители
антивестернитских настроений были собраны в агрессивную толпу и  приведены
под комплекс людьми Лангера, и что сделано это было  именно  после  звонка
сенатора. Заправлял  этим,  по  всей  вероятности,  своеобразный  клан  из
религиозных и преступных элементов  -  церковников  и  мафии.  Большинство
членов последней организации были истыми католиками во  всем,  где  только
религия не мешала бизнесу, а, следовательно, - непримиримыми  противниками
Вестерна. Но причина была не только в этом.  То,  что  "Медиум"  мог  быть
использован для снятия показаний после смерти, приводило их в ужас. Ходили
слухи, что мафия ввела новую клятву - о неразглашении тайны после гибели.
     Лангер был злейшим врагом организованной преступности.  Должно  быть,
переговоры с главарями мафии  стоили  ему  огромных  душевных  мук,  но  в
политике полезность и компромисс являются главными движущими силами.  Свой
долг преступникам сенатор выплатит как-нибудь потом. А сейчас идет  война,
война не на жизнь, а на смерть,  в  которой  не  думают  ни  об  этических
принципах своих союзников, ни об этике вообще.
     Но  зачем  Лангер  собрал  толпу  перед  комплексом?  Чтобы  напугать
Вестерна? Или он планирует запустить ее в ворота, открытые  представителям
закона? Скорее всего, так. Но это значит послать людей на верную гибель.
     Карфакс помрачнел.
     Улицы Бонанза-Серкуса были почти пустыми - люди не решались  выходить
из домов, опасаясь пострадать в стычках между противниками и  сторонниками
Вестерна. Чанг, однако, заметил, что в самом городе таковые вряд ли  будут
иметь место. Все действия будут  происходить  за  его  пределами  -  перед
Мегистус-комплексом.
     - За  четверть  часа  до  вашего  прибытия  тротуары  были  заполнены
вестернитами, спешащими  в  Зал  светских  мероприятий.  Как  только  люди
Вестерна "подогреют"  их,  эта  воинственная  толпа  хлынет  на  улицу.  Я
надеюсь, что мы доберемся до Мегистуса прежде, чем это произойдет.
     - Но почему бездействует полиция? - удивилась Патриция.
     - Половина полицейских присоединилась к толпам, - пояснила Хиекка.  -
А вторая половина просто боится оказаться на чьем-то пути. Никто не  хочет
быть растоптанным.



20

     Они сошли с электротележек у выхода номер 12 и  сели  в  два  паровых
автомобиля. Лопес и два его  помощника  -  в  машину  с  эмблемой  округа,
остальные - в автомобиль Чанга.  Вдалеке  сверкали  яркие  огни  множества
отверстий в конусообразной крыше Бонанза-Серкуса.
     Через некоторое время машины выехали  на  извилистую  горную  дорогу,
окруженную елями и соснами. Время от времени фары выхватывали огоньки глаз
то кролика, то лисицы, то оленя.
     - Эта местность, - пояснила Хиекка, - является  заповедником.  Каждые
три года здесь открывается сезон охоты на оленей. В прошлом году мне самой
достался крупный самец. Люблю оленину. Четыре года я  ее  не  пробовала  -
была  занята  охотой  на  людей.  Не  помните?  Не  смотрели  об  этом  по
телевидению? Два любителя зверья  убили  здесь  двух  охотников  и  ранили
троих. Мы так и не поймали их. Я надеялась, что  они  снова  появятся,  но
этого не произошло. - Она улыбнулась. -  В  прошлом  году  охотников  было
совсем немного.  Они,  видимо,  побоялись  ответной  стрельбы.  И  вообще,
большинство мужиков с радостью стреляли бы самок за изгородью.  Разве  это
настоящие охотники?
     Карфакс глянул на ее револьвер 45-го калибра, достойный занять  место
в музее. Хиекка проследила за его взглядом и погладила рукоятку оружия.
     Дорога была фактически высечена в горной цепи. К концу ее они въехали
в длинное ущелье между крутыми скалистыми склонами. На широком плато внизу
сверкал огнями комплекс Мегистуса, окруженный высоким кирпичным забором.
     Комплекс занимал площадь примерно в квадратный километр.  Состоял  он
из четырех десятиэтажных зданий и нескольких  домов  поменьше.  Сторожевые
башни располагались вдоль забора с интервалами в 40 метров. Перед воротами
стояло около восьмидесяти легковых автомобилей и грузовиков, на многих  из
которых были водружены прожектора. Вокруг них толпились люди.
     Высоко над комплексом  периодически  вспыхивали  бортовые  огни  двух
самолетов.
     Декорация предстоящей резни, подумал Карфакс. Но если Вестерн  окажет
сопротивление, прольется кровь, и он будет обвинен в  убийстве.  С  другой
стороны,  толпа  явно  попытается  линчевать  его,  и  он  вынужден  будет
защищаться.
     Десятью минутами позже машины были остановлены  вооруженными  людьми.
Хиекка и Чанг показали свои эмблемы  и  объяснили  цель  приезда.  Высокий
заросший мужчина с лицом, покрытым шрамами, сел к ним  в  машину  и  велел
подъехать  к  воротам.  Звали  его  Рекстер.  Он  был  очень  возбужден  и
распространял вокруг себя густой запах перегара.
     Метрах в пятидесяти от ворот Рекстер велел Чангу съехать на  обочину.
Все вышли из машин. Карфакс, осмотревшись, заметил только один полицейский
автомобиль. Двое в форме полиции округа курили у капота.
     В толпе  не  было  ни  одного  невооруженного  человека.  Лица  людей
искажали ярость. Голоса их, резко звучащие в  воздухе,  поразили  Карфакса
своей решимостью. И все  же  среди  них  поддерживалось  какое-то  подобие
порядка. Люди с черными нарукавниками и повязками, стоящие  вдоль  дороги,
громкими криками отгоняли всех, кто пытался на нее ступить. Посреди дороги
находился грузовик с домиком на колесах. Над его бампером была прикреплена
стальная  балка.  Не  считая  машины  окружной  полиции,  этот   грузовик,
казалось, был единственным  с  включенным  мотором.  В  кабине  его  сидел
человек. Другой, с повязкой  на  рукаве,  стоял  снаружи,  разговаривая  с
водителем.
     Чанг взял мегафон и пошел к воротам. Его сопровождали Хиекка и Лопес.
Карфакс, поколебавшись несколько секунд,  присоединился  к  ним.  Патриция
осталась в машине.
     - Не высовывайся, пока не возникнет надобность,  -  проинструктировал
он ее. - И при первом же выстреле сразу падай на пол.
     Она кивнула. Лицо ее было бледным.
     Чанг остановился возле тяжелых стальных  ворот  и  приложил  к  губам
мегафон. При первых же его словах толпа затихла.
     Он назвал себя и заявил, что имеет на руках ордер, дающий  ему  право
на вход в комплекс и на обыск.
     - Я разыскиваю Руфтона Карфакса, которого, как считает  правительство
Соединенных Штатов, здесь задерживают против его воли.
     Охранники на сторожевых башнях направили на толпу винтовки,  автоматы
и пулеметы. Ворота не отворились.
     Чанг повторил свои требования и передал мегафон Лопесу. Тот  проревел
свое имя, должность и цель прибытия: округ Уайт-Пайн  требует,  чтобы  его
старший инспектор по электроснабжению был немедленно  допущен  в  комплекс
для проверки  состояния  электрооборудования  и  электросетей.  Он  должен
определить, соответствует ли  узаконенным  нормам  система  электропитания
"Медиума".
     Охранник, одетый во все зеленое,  словно  солдат  армии  Линкольна  -
форму службы безопасности Вестерна, вышел  из  башни  справа  от  ворот  и
облокотился на поручни в верхней части кирпичного забора.
     - Я - капитан Уэскотт! -  прокричал  он  в  мегафон.  -  Ваши  ордера
незаконные! Никто, я повторяю, никто  не  будет  сюда  допущен!  Я  требую
разогнать это незаконное  сборище!  Вы  находитесь  на  земле,  являющейся
частной собственностью!
     - Я уполномочен правительством  США!  -  повторил  Чанг.  -  Откройте
немедленно, или мы вынуждены будем прибегнуть к силе!
     - Любая сила будет встречена ответной силой!
     Чанг вытер со лба обильно выступивший пот.
     - Вот сукин сын! Я просто вынужден призвать на помощь других судебных
исполнителей.
     Рекстер, стоявший все это время чуть сзади, тут же подал голос:
     - Эй, вы! Прочь с дороги! Все до единого! Быстро!
     Чанг резко обернулся.
     - Все должно быть произведено строго по закону. Вы и  ваша  толпа  не
имеете право здесь находиться.
     - Да что вы говорите? - насмешливо спросил Рекстер и вдруг помрачнел.
- Прочь с дороги, если не хотите оказаться под колесами!
     Толпа с воплем  бросилась  врассыпную.  Карфакс  обернулся  и  увидел
мчащийся на них грузовик. Он бросился к машине, крича на бегу:
     - Выходи, Пат! Они собираются взорвать ворота!
     Патриция выскочила из машины. Он схватил ее за руку, и  они  побежали
вдоль дороги. Навстречу им на сумасшедшей скорости проехал  грузовик,  его
дверца открылась, и из нее  выпрыгнул  водитель.  Через  несколько  секунд
сзади раздались винтовочные выстрелы, дробь пулеметов,  сильный  грохот  и
раскатистый взрыв. Карфакс бросился на землю, потянув за собой Патрицию. У
него заложило правое ухо, тугая воздушная  волна  рванула  одежду,  воздух
наполнился запахом динамита.
     Он приподнялся и посмотрел на ворота, вернее, на то  место,  где  они
были. Взрывом разнесло грузовик на мельчайшие кусочки,  ворота  сорвало  с
петель, и они валялись метрах в  двадцати  с  внутренней  стороны  забора.
Башни по обе стороны проема были разрушены. Прожектора в  непосредственной
близости от ворот потухли.
     Толпа взревела  и  ринулась  вперед,  словно  две  гигантские  амебы,
сливаясь у образовавшегося прохода. Раздались  первые  выстрелы,  а  через
несколько секунд началось массовое побоище.
     Из  одной  сторожевой  башни  взметнулось  вверх  пламя  -  это  было
результатом прямого попадания гранаты из  противотанкового  гранатомета  -
теперь, когда толпа схлынула, стали видны четыре таких  расчета.  Еще  три
гранаты ударили в основания  башен,  и  они  исчезли  в  грохоте  и  дыме.
Гранатометчики ринулись вперед, неся на плечах свои трубы.
     - Оборона прорвана! - прокричал Карфакс Патриции.
     Он посмотрел вверх и увидел быстро приближающиеся огни самолетов.
     - Это все подстроено Лангером! Он знал,  что  Вестерн  откажется  нас
впустить!
     Патриция ничего не ответила.
     -  Послушай,  -  продолжал  Карфакс.  -  Возьми  машину  и  езжай   в
Бонанза-сити... Нет! Ты можешь нарваться на вестернитов! Лучше  я  оставлю
тебя на попечение этих окружных фараонов!
     Он  подтащил  ее  к  черно-серебристому  автомобилю.   Из-за   забора
раздавался рев и выкрики, треск винтовок и частая дробь пулеметов. Еще три
башни были окутаны  дымом,  в  свете  немногих  прожекторов,  которые  еще
действовали, было видно, как во все стороны летят кирпичи и куски дерева.
     Двое полицейских прятались за  кузовом  своей  машины.  Один  из  них
что-то быстро говорил в автомобильный телефон.
     - Вы сможете забрать эту женщину в город? - прокричал Карфакс.
     Худощавый юноша с бледным лицом покачал головой.
     -  Никак  нет.  Нам  дан  приказ  оставаться   здесь.   Кроме   того,
провестерниты уже в пути и мы не хотим оказаться между ними  и  теми,  кто
сидит в засаде.
     - Какой засаде? - завопил Карфакс.
     - Да окружающие ущелье горы кишат людьми! - ответил парень. - Вы что,
не заметили?
     - Нет!
     - Значит, они  попрятались  еще  до  того,  как  вы  сюда  добрались.
Дружище, это ужасно! Эти ребята идут прямо в западню!
     Вам не мешало бы предупредить их.
     - Мы дали знать по радио нашим людям, но они не подпускают их к себе!
     Раздались еще три громких взрыва,  заставив  их  пригнуться  к  самой
земле. Это вступили в бой самолеты. Один из них почти сразу же был  подбит
и врезался в верхний этаж стоявшего в центре комплекса  здания.  В  воздух
взлетел огненный шар. Патриция закричала,  забилась  в  истерике.  Карфакс
схватил ее за  плечи,  сильно  встряхнул  и  затолкал  на  заднее  сиденье
патрульной машины, крикнув:
     - Не высовывайся!
     Второй полицейский  перестал  говорить  по  телефону  и  взглянул  на
Карфакса.
     - Вы передали, что нам позарез нужна здесь  милиция?  -  спросил  его
Гордон.
     - Да. Она уже в пути. Губернатор вызвал ее около десяти минут  назад.
Но на дорогу у них уйдет не менее часа, да еще эта кутерьма в горах...
     И он безнадежно махнул рукой.
     Карфакс просунул голову в окно машины.
     - Я отправлюсь на поиски твоего отца, Пат.
     - Нет! Не надо! Тебя убьют!
     - Я должен. Он в большой опасности.
     - Но ведь ты даже не знаешь, как он выглядит!
     - Да, у меня мало шансов на успех.
     К машине подошли Чанг и Лопес.
     - А где Хиекка? - удивился Карфакс.
     - Она внутри,  -  кисло  улыбнулся  Лопес.  -  Сказала,  что  обязана
разыскать вашего дядю, и не допустит, чтобы кто-либо из мужиков  отговорил
ее от этого. Заявила, что у нас нет смелости.
     - Чокнутая! - крикнул Карфакс. -  Ей  просто  хочется  поубивать  как
можно больше мужчин. Что ж, я тоже чокнутый. Иду туда.
     - Подождите немного, и мы к вам присоединимся, -  предложил  Чанг.  -
Сейчас  там  царит  полная  неразбериха.  Вас  может  в   равной   степени
пристрелить как сторонник Вестерна, так его противник.
     Земля еще дважды содрогнулась от мощных взрывов.
     - Не уговаривайте меня, - сказал Карфакс.
     - Скоро все здесь будет охвачено пламенем! - убеждал его Лопес.
     Это было правдой. Верхние этажи зданий горели. Охранники, бросив свои
посты в сторожевых башнях,  перебирались  через  остатки  забора.  Карфакс
кинулся к воротам, вытаскивая на ходу револьвер, который ему дал Лангер.
     Он   остановился   у   ворот   и   осторожно   заглянул   внутрь.   В
непосредственной близости валялось не менее двадцати  пяти  трупов.  Среди
них  несколько  в  зеленой  линкольновской  форме.  Это  по-видимому  были
охранники, упавшие со  взорванных  башен.  Со  стороны  зданий  доносились
выстрелы и крики. Карфакс побежал к ближайшему, но упал, когда над головой
завыли реактивные двигатели. Однако самолет взмыл вверх, так и  не  открыв
огонь. По-видимому, пилот не сумел определить по внешнему  виду  Карфакса,
враг  он  или  нет.  А  может,  он  не  получал  особого  удовольствия  от
необходимости убивать.
     Карфакс вскочил и побежал к парадному, возле которого корчились двое.
Вдоль коридора валялось шесть убитых и несколько раненых, находящихся  без
сознания. Он внимательно осмотрел комнаты - только трупы. Одна из дверей в
конце коридора вела в химическую лабораторию, усеянную осколками стекла  и
обломками   пластмассы.   Запах   кислот   сразу   же    сделал    дыхание
затруднительным, из глаз брызнули  слезы.  Спотыкаясь  и  кашляя,  Карфакс
выскочил в коридор и прислонился к стене, чтобы отдышаться. Затем прошел в
другой коридор, пересекавший первый где-то посередине. В  комнатах,  двери
которых выходили в него, были только трупы.
     Проверив все комнаты первого этажа, Карфакс поднялся по  лестнице  на
второй. В конце коридора его громко  окликнул  какой-то  человек.  Карфакс
бросил пистолет и поднял руки. Подойдя к нему поближе, человек произнес:
     - О'кей. Я видел вас с Рекстером.
     Поднимая револьвер, Карфакс спросил:
     - Неужели была необходимость убивать всех этих людей? Большинство  из
них даже не были вооружены.
     - Ничего нельзя было поделать. Эти ребята  собрались  специально  для
того, чтобы уничтожить всех, кто работал на Вестерна. Думаю, Рекстеру  уже
удалось прибрать их к рукам.
     - Идемте со мною, - предложил Карфакс.  -  Мне  нужно  осмотреть  все
здание, и я не хочу, чтобы меня пристрелили только потому, что  никому  не
ведомо, что я тоже из хороших ребят.
     Мужчина внимательно посмотрел на него.
     - О'кей.
     На третьем этаже они наткнулись на одного  из  противников  Вестерна,
держащего на прицеле своего пистолета худощавого мужчину лет сорока.
     - Вы не Руфтон Карфакс? - обратился к нему Гордон.
     Пленник отрицательно покачал головой.
     - Тогда, может быть, вы знакомы с Руфтоном Карфаксом?
     - Никогда о нем не слыхал.
     - Где находится Вестерн?
     Мужчина замялся в нерешительности.
     - А-ну говорите, мистер, не то  вам  будет  худо,  -  подстегнул  его
сопровождающий Карфакса.
     - В четвертом корпусе, - поспешно  ответил  пленник.  -  У  него  там
квартира. Двумя этажами выше "Медиума".
     - Четвертый корпус? - переспросил сопровождающий. - Как  раз  в  него
врезался самолет!
     - Пошли! - бросил через плечо Карфакс, крупными шагами направляясь  к
выходу.
     Они вышли на улицу как раз в тот момент, когда из четвертого  корпуса
хлынула толпа. Огонь уже дошел до пятого этажа,  и  бегущего  по  лестнице
Карфакса  обдавало  жаром.  Спотыкаясь,  сбивая  пламя  с  одежды,  сверху
навстречу ему катилась людская лавина. Он узнал  Рекстера.  Сопровождающие
его  люди  несли  тела  Хиекки  и   еще   какого-то   мужчины,   настолько
окровавленного, что нельзя было различить черты его лица.
     - Идите за нами! - крикнул Рекстер!
     Они быстро спустились вниз и отошли на несколько  метров  от  здания.
Здесь тело Хиекки опустили на землю. Одна из грудей амазонки была оторвана
пулей.
     - Она успела снять четверых, - сказал Рекстер.
     Карфакс внимательно посмотрел на тело мужчины, которое положили рядом
с убитой Хиеккой.
     - А это кто? - спросил он.
     - Вестерн.
     - Вестерн?
     Он опустился на колени и вытер носовым платком кровь с лица  мужчины.
Да, это Вестерн. На шее еще слабо прощупывался пульс.
     - Вестерн! - закричал Карфакс. - Вы слышите меня?
     Веки умирающего дрогнули, губы слегка приоткрылись. Карфакс  нагнулся
к самому лицу.
     - ...совсем недолго... - донесся до него невнятный шепот.
     - Вестерн! - закричал он снова. - Где Руфтон Карфакс?
     В углах рта Вестерна показалась кровь.
     - Это я, Гордон Карфакс! Где мой дядя?
     - ...не Вестерн...
     - Держитесь! - кричал Карфакс. - Продержитесь немного, чтобы  сделать
хоть что-нибудь доброе, ради Христа! Где мой дядя?
     Вестерн закашлялся, изо рта его толчками пошла  густая  кровь.  Потом
затих. Карфаксу показалось, что он умер. Но это было не так. Окровавленные
губы разжались снова.
     - Я не Вестерн. Я - Руфтон Карфакс.
     - Что вы сказали? - ошеломленно спросил Гордон.
     - Я твой дядя, - четко повторил умирающий и испустил дух.



21

     Из тюрьмы Карфакса выпустили на  следующий  день.  Под  залог.  И  то
только потому, что за него поручился Чанг. Тюрьма в  Бонанза-Серкусе  была
переполнена как сторонниками, так и противниками Вестерна. Одна  из  газет
сообщила,  что  все  тюрьмы  Невады  забиты  до  предела  арестованными  в
Мегистус-комплексе, но это было преувеличением.
     Протесты общественности  вылились  в  повальную  истерию.  Вестерниты
требовали,  чтобы  "злобные  убийцы"  были  подвергнуты  быстрому  суду  и
повешены, причем казнь  эта,  по  их  мнению,  должна  транслироваться  по
телевидению.  Противники  Вестерна  так  же  настойчиво  требовали,  чтобы
"мученики", "благодетели общества" были немедленно освобождены, и чтобы им
публично  была  выражена  благодарность.   Некоторых   даже   предлагалось
наградить памятной медалью Конгресса США.
     Панкосмическая  церковь  Христа-эмса  объявила  тело  Вестерна  своей
главнейшей  святыней.  Публичная  панихида  в  Лос-Анджелесе,  в   которой
участвовало 500 тысяч оплакивавших его сторонников, была омрачена большими
беспорядками, результатом которых явились убитые и раненые с обеих сторон.
Тело Вестерна почитателям выдано  не  было  -  предстояло  тщательное  его
обследование.
     Лангер попросил, чтобы патологоанатом отметил все, что покажется  ему
необычным, не объясняя, для  чего  это  нужно.  Получив  секретный  отчет,
показал его Карфаксу. Мозг Вестерна был здоровым, без каких-либо признаков
деградации.
     -  Я  надеялся,  что  будут  обнаружены   какие-нибудь   необъяснимые
отклонения, -  признался  Лангер.  -  След  внедрения  в  мозг  эмса.  Но,
по-видимому, переселение душ не вызывает физиологических изменений.
     Карфакс рассказал о последних словах  Вестерна  только  Лангеру.  Они
решили держать это пока в тайне.
     - Не понимаю... - говорил сенатор. - Он не  должен  был  лгать.  Ведь
понимал, что умирает. Зачем? И если это правда, то  каким  образом  Руфтон
Карфакс стал владельцем тела Вестерна?
     - Не знаю.  Сомневаюсь,  что  это  могло  стать  результатом  простой
случайности. А может, так оно и было. Мы ведь ничего не знаем о  механизме
внедрения эмса  в  человеческое  тело.  Может  быть,  Вестерн  намеревался
переселить дядю Руфтона в мозг какого-то человека, но  что-то  напутал,  и
пострадал сам? Я не могу понять, почему дядя молчал? Что удерживало его от
обнародования этой сенсации? Кажется, есть несколько людей...  По  крайней
мере, один человек, который мог бы кое-что рассказать. Он среди тех,  кого
обнаружили в подвале.
     Карфакс имел в виду двадцать служащих, нашедших убежище в подвале  на
большой  глубине  под  четвертым  корпусом.  Переждав   пожар,   полностью
уничтоживший здание, они прошли по  подземному  туннелю  к  выходу  позади
ангара  на  взлетной  полосе.  Им,  может  быть,   и   удалось   бы   уйти
незамеченными, если бы один из национальных гвардейцев не заметил бегущего
в направлении гор человека. В результате  организованной  за  ними  погони
было схвачено и направлено в тюрьму двадцать служащих комплекса.
     Собственно говоря, в тюрьму угодили практически все, кто участвовал в
штурме и обороне Мегистуса. Большинство из них держали в  качестве  важных
свидетелей, пока формировался состав большого суда присяжных.
     Ареста избежала разве что одна Патриция.
     - Разумеется, - продолжал Карфакс, - мы не  знаем,  всех  ли  удалось
поймать. Пойманные клянутся, что всех. Но они могут лгать.
     "Медиум" был  уничтожен  в  пламени  пожара.  Вместе  с  ним  сгорели
чертежи, необходимые для создания другого аппарата. Двое  из  сотрудников,
прятавшиеся  в   подвале,   были   физиками,   но   отрицали   возможность
восстановления "Медиума", мотивируя свой отказ  отсутствием  всеобъемлющих
сведений об устройстве машины. Карфакс  не  верил  им,  полагая,  что  они
просто выжидают момента, когда у них будут развязаны руки.
     - Если до этого дойдет, - сказал Лангер, - они окажутся  вовлечены  в
судебную битву, которая свяжет их  на  долгие  годы.  Вестерн  не  оставил
завещания, и похоже на то, что все права на "Медиум" перейдут к Патриции.
     - Вот уж не знаю, - ответил  Карфакс.  -  У  меня  какие-то  недобрые
предчувствия. Думаю,  когда  положение  прояснится,  завещание  неожиданно
всплывет. И, кто бы  ни  стал  наследником,  этого  человека  нужно  будет
остерегаться и тщательно проверить.
     - Как раз сейчас идет проверка тех, двадцати, - сказал сенатор. -  Мы
изучаем все до малейших подробностей. Но  на  это  уйдет  куча  времени  и
денег.
     Да, события развивались  чертовски  медленно.  Сам  подбор  присяжных
оказался почти невозможным. Как в  этой  стране,  где  практически  каждый
является сторонником или противником Вестерна,  можно  найти  неубежденное
лицо? Процесс тянулся уже три недели и был еще очень далек от  завершения.
Тем временем многих выпустили из тюрьмы под залог.  Через  два  дня  после
этого  четверкой  неизвестных  был  застрелен  Рекстер,  а  двое  служащих
комплекса, Джонс и Дэннис, погибли при  взрыве  бомбы,  подложенной  в  их
автомобиль. Восемнадцать их коллег были  тотчас  же  упрятаны  обратно  за
решетку ради их собственной безопасности, но начали неистово  протестовать
и снова вышли на свободу.
     - Вы полагали, -  сказал  Карфакс  сенатору,  -  что  они  будут  так
напуганы, что сами попрячутся в тюрьму? Я, тем не менее, не заметил  с  их
стороны особого беспокойства.
     - Вы что-нибудь подозреваете?
     - Прежде всего, мы не знаем доподлинно, были ли те двое, взорвавшиеся
в машине, Джонсом и Дэннисом - от них не осталось ничего, даже  зубы  были
разбиты.
     - Думаете, это были не они?
     - Такую возможность не излишне предусмотреть.
     - Почему кому-то выгодно, чтобы их считали мертвыми?
     - Во-первых, фанатики-антивестерниты не станут их разыскивать.  Но  я
сомневаюсь, что главная причина заключается в этом. Ради этого  не  стоило
убивать двоих людей. Нет, ставка должна быть гораздо выше.
     Наступило молчание. Потом Лангер нетерпеливо произнес:
     - Какой же?
     - Возможно, один из них на самом деле - Вестерн.
     Сенатор сел, словно у него подогнулись колени.
     -  Вы  серьезно?  Простите...  Конечно,  серьезно.  Но  зачем  же  он
обменялся телами с вашим дядей?
     - Думаю, он принял это решение в последнюю  минуту.  Что  может  быть
лучше, чем сбить всех со следа, став Дэннисом или  Джонсом,  а  свое  тело
передать Руфтону Карфаксу? Дядя не сможет ничего сказать, и  все  поверят,
что Вестерн мертв.
     - Мне следовало самому додуматься, - недовольно буркнул Лангер.
     - У вас и без того голова забита, - сказал Карфакс. - Разумеется, все
могло быть и не так.
     - Что вы имеете в виду?
     - Может быть, Вестерн предусмотрел дальнейшее,  и  Дэннис  или  Джонс
исчезли, чтобы увести нас в неверном направлении. Возможно, он  скрывается
в теле одного из восемнадцати. Или просто убежал в горы.
     - Но он предполагал, что ваш дядя унесет свою тайну в могилу.  Никто,
кроме вас и меня, не знает о его последних словах. К чему, в таком случае,
все эти ухищрения?
     -  Вестерн  не  был  гениальным  ученым,  но  был  в  высшей  степени
предусмотрительным и хитрым человеком. И мог предугадать, что мы возьмемся
за его поиски. Думаю, что надо было произвести  речевую  экспертизу,  пока
Дэннис и Джонс были под рукой. У нас есть записи?
     - Есть, - ответил  Лангер  и  потянулся  к  видеофону,  чтобы  отдать
распоряжение.
     Через три часа специалисты дали ответ.
     Пробежав глазами заключение, Лангер выругался.
     - Он был у нас в руках! А теперь  выскользнул!  Потому  что  мы  были
глупцами, глупцами, глупцами!
     - Нет. Мы просто были непредусмотрительными, - сказал Карфакс. -  Что
же, значит, те двое не были Джонсом и Дэннисом.
     - Во всяком случае, не Дэннисом. Видимо, Джонс  знал,  кем  на  самом
деле является Дэннис, и это стоило ему жизни.
     Взрыв произошел в 23.16 в гараже возле дома Джонса, в новом пригороде
Минерва-Хиллз, к северо-востоку от  Альтадены,  штат  Калифорния.  Соседи,
оправившись от потрясения, высыпали на улицу, но не заметили ни незнакомых
людей, ни умчавшихся автомобилей.
     Лангер  выслал  на  прочесывание  всего  пригорода  большую   бригаду
сыщиков, и они опросили каждого, кто мог быть потенциальным свидетелем. На
это ушло две недели. Результат оказался нулевым.
     Сенатор раскрутил самую грандиозную охоту на человека в истории  США.
Каждый  полицейский  участок  на  территории  всей  страны   был   снабжен
фотографиями, отпечатками пальцев, рисунком сетчатки и записями с голосами
Дэнниса и Джонса, а также описанием их внешности  и  привычек.  К  розыску
было подключено даже ФБР, хотя и не было  никаких  свидетельств,  что  эти
двое совершили какое-либо государственное преступление. Это  было  сделано
самим президентом, которого Лангер посвятил в суть проблемы.
     В дополнение ко всему  этому,  сенатор  нанял  еще  тридцать  частных
агентств.
     Разумеется, истинный смысл происходящего знали только трое:  Карфакс,
Лангер и президент.
     К концу месяца, когда облава не  дала  результата,  сенатор  приобрел
полчаса   наиболее   просматриваемого   времени   всех   десяти   основных
телевизионных каналов.  В  экстренном  выпуске  были  показаны  фотографии
Дэнниса и Джонса, даны  полные  их  описания  и  обещана  награда  миллион
долларов - за любые сведения.
     - Это должно соблазнить даже самых фанатичных приверженцев  Вестерна,
- сказал Лангер Карфаксу.
     - Не уверен. Вестерн  может  обещать  нечто  большее,  чем  деньги  -
бессмертие.
     - А как он сможет это сделать, не располагая "Медиумом"?
     Карфакс задумался, не замечая,  что  окурок  сигареты  прижигает  ему
пальцы. Потом резко отшвырнул его и выругался.
     - Как же я не подумал об этом сразу?
     - О чем?
     - Где бы Вестерн не был, он вовсе не намерен сидеть сложа руки,  пока
фараоны его не раскопают. Рано или поздно его  обнаружат,  он  должен  это
понимать. Ему надо перебраться в новое тело. Значит, нужно  построить  еще
один "Медиум"?
     - Вполне возможно, - согласился Лангер. - Но  как  может  нам  помочь
такое предположение?
     - Мое расследование в Бигсур-Центре выявило  определенное  количество
электрических деталей, типы применяемых плат и конструкцию  шкафа,  пульта
управления. Многие из составных частей сгоревшего  в  Мегистусе  "Медиума"
идентифицированы. То есть можно получить частичную  реконструкцию  машины.
Новую мы создать не сможем, но выясним,  что  именно  придется  заказывать
Вестерну, если он захочет  собрать  еще  один  "Медиум".  Ему  понадобится
некоторое количество очень мощных электронных  ламп,  которые  практически
никогда не используются  частными  заказчиками.  Составьте  перечень  всех
поставщиков электрических деталей и производителей шкафов и пультов в  США
и в Канаде. Перечень всего того, что  было  продано  со  дня  исчезновения
Вестерна. Потом пропустите эти перечни через компьютер. Он  сообщит,  куда
направлены детали, нужные для создания "Медиума". По  этому  адресу  вы  и
найдете Дэнниса. То есть Вестерна.
     - Вы представляете, сколько это отнимет времени и денег?
     - Я знаю, что ваше  личное  состояние  сильно  пострадало,  -  сказал
Карфакс. - Но вы с помощью президента можете добиться финансовой поддержки
федерального правительства.
     - Надеюсь.  Но  конгрессмены  -  сторонники  Вестерна,  могут  учуять
неладное и начать задавать вопросы. Узнав о  том,  что  мы  затеваем,  тот
снова затаится.
     - Но мы не имеем права упускать этот шанс.
     - Ладно, - согласился сенатор. - Я попрошу связать меня с президентом
прямо сейчас. Прошу прощения.
     Он закрыл за собой дверь в соседнюю комнату -  комнату  спецсвязи.  А
Карфакс решил пока что воспользоваться видеофоном. Он набрал номер  своего
дома в Бусирисе, и после трех звонков Патриция откликнулась.
     - Извини, Пат, - сказал Карфакс. - Но  я  был  слишком  занят,  чтобы
позвонить утром. Лангер загрузил меня  работой.  Неофициально  я  -  самый
доверенный его секретарь. Как там у тебя?
     - Ничего нового, если  не  считать,  что  очень  по  тебе  скучаю,  -
улыбнулась она. - Ты приедешь в течение ближайших двух недель?
     Он заколебался.
     - Не знаю. Все может неожиданно измениться.
     - Ты имеешь в виду Джонса и Дэнниса?
     - Я не имею права обсуждать что-либо по телефону.
     - Извини. Очень жаль.
     - Но вид у тебя совсем не жалкий.
     - И все-таки мне жаль. Себя. Я ужасно одинока. Мне не хватает тебя. Я
уже вступила в женскую лигу избирателей, посетила цикл лекций по живописи,
обзавелась друзьями. Не хмурься, друзьями женского пола. Много  читаю,  не
отхожу от телевизора... А когда наступает время ложиться в постель...
     - Понимаю, - улыбнулся он. - Может быть,  тебе  следует  вернуться  в
Вашингтон.  Но  и  здесь  мы  будем  видеться  не  часто.  У  меня  сейчас
восемнадцатичасовой рабочий день, если не больше. И все же это лучше,  чем
разлука.
     - Нет, хуже, - запротестовала она. - И мне не нравится Вашингтон.
     - Если все закончится благополучно, мы будем все время вместе. Сможем
вести нормальную жизнь. При условии, разумеется,  что  мне  удастся  найти
место преподавателя. Хотя, как мне кажется, Лангер сможет в этом помочь.
     - О, надеюсь, - сказала она. - Мне не хочется жаловаться, Гордон,  но
я просто схожу с ума.
     - Послушай, я приеду через неделю...  или  чуть  позже,  если  работа
пойдет на лад. Ничего определенного обещать не могу, но надеюсь,  что  все
будет хорошо. Видишь ли, мне все это столь же не по душе, как и тебе.
     - Но ты занят и приносишь пользу, а я - нет. Я  хочу,  чтобы  ты  был
рядом, и я тоже могла быть занятой и полезной,  заботясь  о  тебе,  будучи
хорошей женой.
     - Знаю... Давай заканчивать разговор. Сенатор возвращается.
     - Я люблю тебя.
     - Я тоже тебя люблю. Очень-очень. До свидания. До скорого, надеюсь.
     Вошедший Лангер бросил на видеофон настороженный взгляд.
     - Кто это был?
     - Патриция. Ей время от времени необходимо слышать мой голос.
     - У нее какие-нибудь неприятности?
     - Нет. Но она скучает.
     - Завтра у нас слушание государственной инвентаризационной  комиссии,
- объявил сенатор. - У нее имеется полная опись всех электронных  деталей,
проданных за последние пять лет,  кроме  сорока  восьми  последних  часов.
Специалисты организуют сканирование этих данных, как только получат их.  Я
велел Гаррисону, председателю ГИКа, чтобы результаты были к завтраку.
     Вы их получите, подумал Карфакс. Но вам это  будет  чертовски  дорого
стоить.
     - Узнав адрес, мы захлопнем крышку, - продолжал Лангер. - На этот раз
уйти будет невозможно. Я велю заблокировать все дороги,  закупорить  любые
возможные  пути  бегства.  Но  мы  не  будем   врываться,   словно   армия
завоевателей. У него не должно возникнуть ни малейшего подозрения. Я  хочу
взять его живым и отдать под суд, чтобы выплыла вся  низость  совершенного
им. И к тому времени, когда я с ним окончательно разделаюсь, у Вестерна на
всей Земле не останется ни одного приверженца.
     - Вы хотите рассказать обо всем? - удивился Карфакс. - Обо всем,  что
имеет хоть какое-либо отношение к этому делу? Я имею в виду...
     Лангер взглянул на  него  и  отвернулся,  чтобы  налить  себе  виски.
Карфакс смотрел на его широкую спину и думал, что будет с ним и Патрицией,
если события в  особняке  Лиффлона  станут  достоянием  общественности.  И
неужели же сенатор позволит защите Вестерна докопаться до  его  участия  в
событиях в Мегистусе? Нет, вряд ли.
     Лангер поставил бокал.
     - Не будьте глупцом, Гордон. Я не собираюсь рисковать своей карьерой,
даже если все содеянное мной было сделано  из  самых  высоких  побуждений,
ради спасения человечества. Конечно, Вестерн может выдвинуть обвинения, но
ему не удастся ничего доказать. А я смогу доказать все.
     Карфакс взглянул на часы.
     - Мне хотелось бы уйти спать, если я вам больше не нужен. Похоже, эта
ночь будет короткой, а завтрашний день - длинным. То есть, если ГИК придет
к определенному заключению.
     - Обязательно придет. Спокойной ночи, Гордон.
     - Спокойной ночи.
     Карфакс думал, что  его  ожидает  бессонная  ночь.  Он  заснул  почти
мгновенно и без сновидений. Разбудил его телефон. На экране появилось лицо
Лангера. Волосы его были взъерошены, под глазами темнели  круги.  По  лицу
блуждала счастливая, хотя и сатанинская, улыбка.
     - Одевайтесь и сразу же спускайтесь вниз, - велел он. -  Позавтракаем
в самолете.
     - Имя и адрес? - спросил Карфакс.
     - Альберт Самсел. Дом на ферме поблизости от Понтиака, штат Иллинойс.
Он приобрел ферму два года назад, но  переехал  совсем  недавно.  Описание
соответствует Дэннису. Все детали были доставлены ему.
     - Все как-то очень легко получается, - покачал головой Карфакс. -  Но
мы ведь еще не поймали его, не так ли?



22

     На борту  реактивного  бомбардировщика  находились  Лангер,  два  его
телохранителя, Карфакс и трое мужчин с непроницаемыми лицами из  какого-то
безымянного агентства. Между взлетом в Вашингтоне и посадкой  в  аэропорту
Бусириса, штат Иллинойс, прошел всего час. Вся группа немедленно  пересела
в автомобиль, который в сопровождении полицейских на мотоциклах на большой
скорости промчался через весь город и пересек  реку  Иллинойс.  Затем  был
взят курс на восток по федеральной автостраде номер  24,  имевшей  по  три
полосы в каждом направлении и газон по  оси.  Еще  через  некоторое  время
машина свернула на  федеральную  автостраду  номер  66,  тоже  разделенную
газоном, но состоявшую уже из двенадцати полос.
     Понтиак находился в 55 километрах от  Бусириса.  На  всю  поездку  от
аэропорта до него ушло 45 минут.
     Вблизи Понтиака автомобиль и его эскорт  свернули  на  местное  шоссе
номер 23  и  проехали  13  километров  на  север  по  сельской  местности.
Неожиданно,  после  очередного  виража,  они   натолкнулись   на   заслон.
Автомобиль притормозил и остановился в  нескольких  метрах  от  патрульной
машины автоинспекции штата. Из нее вышли двое в штатском и  поздоровались.
Это были федеральный судебный исполнитель  Фред  Тернер  и  мистер  Селмс.
Последний, как показалось Карфаксу, представлял тоже анонимное  агентство,
что и трое сопровождающих их группы, поскольку они отнеслись  к  Селмсу  с
заметным почтением.
     - Фермерский дом находится  в  трех  километрах  отсюда,  сенатор,  -
доложил Селмс. - Другой полицейский заслон выставлен в трех километрах  от
него с противоположной стороны дороги. В поле и среди деревьев вокруг дома
заняли позиции шестьдесят человек. Ему не уйти  отсюда  ни  в  машине,  ни
пешком.
     -  Прекрасно,  -   сказал   Лангер,   окинув   взглядом   автомобили,
выстроившиеся цепью на правой стороне дороги.
     Некоторые из них нетерпеливо сигналили, пока  полицейские  занимались
тщательной проверкой документов.
     Лангер взглянул на часы.
     - Отправляемся туда тотчас. Передайте по радио второму заслону, чтобы
больше  никого  не  пропускали.  Я  хочу,  чтобы  шоссе  было  очищено  от
транспорта на протяжении шести километров. Возможна перестрелка.
     -  К  тому  времени,  когда  вы  доберетесь  до  фермы,  все  машины,
находящиеся сейчас на дороге, покинут  шестикилометровую  зону,  -  сказал
Тернер.
     Он взмахнул рукой, и полицейские  вместе  с  судебными  исполнителями
перешли на другую сторону дороги. Автомобиль  Лангера  объехал  патрульные
машины и выехал на мостовую.
     Тремя минутами позже они остановились.
     У самой  дороги  справа  стоял  старый  двухэтажный  дом,  давно  уже
нуждавшийся  в  покраске.  Позади  него  был  расположен  большой   амбар,
кое-какой сельскохозяйственный  инвентарь,  небольшой  трактор  и  крупный
комбайн. Поля за фермой обильно заросли сорной травой. Загон для  домашней
живности был пуст.
     Карфакс  внимательно  осмотрелся.  Никого  из  шестидесяти   человек,
предположительно окружающих дом, видно не было.
     Мимо проехал пикап. Водитель  с  любопытством  взглянул  на  них.  Из
следовавшего за ним автомобиля вышел Тернер.
     - Это последний, - сказал он. - Дорога очищена полностью.
     План атаки был составлен еще во время разговора по радио  в  самолете
Лангером и местными властями.
     - Пошли, - сказал сенатор, но сам остался на месте.
     Тернер, взяв мегафон, побрел по дороге к дому.  Ярко  сияло  утреннее
солнце, ласковый ветерок шевелил траву. Если бы не  люди,  пейзаж  был  бы
само спокойствие и идиллия.
     "Альберта Самсела" видели в  последний  раз  в  Понтиаке  две  недели
назад. Он накупил столько всякой снеди  в  супермаркете,  что  ее  запасов
должно было хватить ему на месяц. Служащие не могли его вспомнить, пока им
не показали фотографию Дэнниса, но и после этого у них не было  абсолютной
уверенности. Нынешний Дэннис обзавелся усами, если  он  действительно  был
им. Он был в магазине только дважды. Его запомнили только потому,  что  он
расплачивался наличными.
     Карфакса  удивило,  что  Вестерн  не  воспользовался   удостоверением
личности. Его можно было бы легко подделать. Банк  оплатил  бы  покупки  в
течение тридцати дней, и никаких подозрений не возникло бы. Он должен  был
понимать, что привлекает к себе внимание.
     Внезапно он подумал  о  Патриции,  находящейся  всего  в  шестидесяти
километрах отсюда. Она наверняка ужаснулась бы при  одной  мысли  о  таком
соседстве. Но и Вестерн не знает, что она в Бусирисе.
     Тернер в сопровождении Селмса и  его  людей,  следовавших  за  ним  в
нескольких шагах, остановился перед посыпанным гравием въездом  на  ферму.
Осмотрелся, вынул из кармана свисток и издал пронзительную трель.  Тут  же
из-за деревьев с противоположной стороны дороги  и  из-за  кустов  поодаль
раздались ответные свистки. Люди поднялись из укрытий и бросились к ферме.
     Тернер, перейдя заросший травой газон, вышел на тротуар. Люди  Селмса
рассыпались во все стороны, сам  Селмс  зашел  сбоку  большого  крыльца  и
пригнулся под окном.
     Тернер поднес мегафон к губам.
     - Рэй Дэннис! Говорит государственный исполнитель! У  меня  ордер  на
ваш арест! Выходите, заложив руки за голову! Даю вам десять секунд!
     Люди по другую сторону дороги разбились на две группы. Одна  окружила
дом, вторая выстроилась цепью в кювете, который  шел  параллельно  дороге.
Люди, прятавшиеся в кустах, окаймлявших поля, пробежали уже половину  пути
к дому. Солнце играло на дулах их винтовок и автоматов.
     В доме не было заметно никакого движения.
     Карфакс медленно сосчитал до десяти.
     Тернер дал знак двум судебным  исполнителям,  и  они  направили  дула
своих винтовок, заряженных пулями со слезоточивым газом,  в  два  передних
окна, расположенных по обе  стороны  от  крыльца.  Раздался  звон  выбитых
стекол, из дома повалил густой белый дым.
     Тернер отдал еще одно распоряжение, и туда  же  полетели  еще  четыре
гранаты со слезоточивым газом.  Подоспевшие  с  окраин  поля  люди  быстро
обыскали амбар и заняли позиции за трактором и комбайном.
     - Что ж, я учел и то, что у него  может  быть  противогаз,  -  сказал
Лангер и тихо произнес что-то в микрофон крохотной рации на запястье.
     Люди в противогазах взломали  переднюю  и  заднюю  двери  топорами  и
исчезли внутри. Через несколько  минут  один  из  них  вышел  на  переднее
крыльцо. Сбежав вниз, он снял противогаз и что-то сказал  Тернеру.  Тернер
взмахом руки подозвал Лангера.
     Лангер широкими шагами пересек газон. Карфакс старался не отставать.
     - Ну что? - нетерпеливо спросил сенатор.
     - Все нормально. Дэннис внутри. Но он мертв. Мертв уже больше недели.
Джоффрейз утверждает, что его убило током!
     Лангер с трудом сдерживал нетерпение, но нужно было  подождать,  пока
рассеется газ. Чтобы быстрее проветрить дом,  были  выбиты  еще  несколько
окон, и уже через пять минут Лангер и Карфакс  смогли  войти  внутрь.  Там
было еще немало газа, они закашлялись, но на  втором  этаже  было  немного
лучше. Здесь им показали наполовину собранный "Медиум" и труп. Вонь стояла
такая, что их едва не вырвало. Пришлось одеть противогазы.
     Труп лежал на боку рядом с машиной. Лицо опухло  и  почернело,  но  в
том, что это Дэннис, сомнений не было.
     Тернер указал рукой на вскрытое нутро машины,  а  затем  на  полоску,
несколько более темную,  чем  гниющее  мясо,  на  опухшей  руке  мертвеца.
Карфакс  все  понял.  Вестерн  случайно  прикоснулся   к   высоковольтному
трансформатору и был мгновенно убит.
     Творение погубило своего творца.
     Еще один Франкенштейн и его чудовище, подумал Карфакс.
     Затем посмотрел на силовой выключатель. Он все еще  питал  установку.
Карфакс отсоединил силовой разъем, но  дал  знак  остальным  не  подходить
близко к машине.
     Выйдя с Лангером и Тернером в коридор, он снял  противогаз.  Несмотря
на то, что дверь в комнату была закрыта,  зловоние  вспучивало  содержимое
желудка.
     - Сборку машины можно  завершить  без  особого  труда,  -  сказал  он
Лангеру. - Вестерн мертв, но осталось его наследство. Что  вы  намерены  с
ним делать?
     - Наследство? Вы думаете о свой двоюродной сестре, не так ли? И  если
вы все-таки решитесь на ней жениться,  то  половина  доходов  будет  ваша,
правда?
     -  Разумеется,  -  спокойно  ответил  Карфакс.  -  Но   меня   больше
интересует, в каких  целях  будет  использован  "Медиум".  Честно  говоря,
если... когда Пат добьется контроля над "Медиумом", я намерен сделать все,
что в моих силах, чтобы ограничить его использование строго  определенными
рамками. Общение с эмсами будет запрещено, за исключением  исследований  в
области истории или других наук. Но и здесь будет соблюдаться максимальная
осторожность.
     - А как с его использованием в качестве  источника  дешевой  энергии?
Мир не позволит вам воспрепятствовать этому.
     - Знаю, - сказал Карфакс.  -  Но  буду  настаивать  на  длительном  и
тщательном  изучении  всех  необычных  эффектов,  прежде  чем   он   будет
использован с этой целью. Откуда нам сейчас знать, не ослабит ли это стены
между нашей вселенной и вселенной электромагнитных существ?
     - Я сам всецело за это, - согласился Лангер.  -  А  пока  я  вынужден
конфисковать установку и все  к  ней  относящееся  от  имени  федерального
правительства.
     - Будем надеяться, что с ней ничего не случится, пока она  будет  под
замком, - сказал Карфакс. - Никакого, к примеру, пожара, который уничтожит
и "Медиум", и все чертежи.
     - Вы слишком подозрительны, - рассмеялся сенатор.
     - Если что-либо подобное случится, это  только  отсрочит  неизбежное.
Теперь можно держать пари, что кто-нибудь еще раз изобретет его.
     - Неужели же вы считаете, что мне неведомо понятие "этика"?
     Карфакс ничего не ответил.
     Селмс отвел Лангера в сторону.  Штатские  лица,  которых  Карфакс  не
видел раньше, но которые, казалось, были людьми Селмса, внесли фотокамеры,
оборудование для обнаружения отпечатков пальцев в пыли, небольшие ящики  с
какой-то еще аппаратурой. Он вышел во двор. Вдоль  дороги  стояло  уже  не
менее тридцати автомобилей.
     - Весь дом будет обыскан, а тело Вестерна  отправят  в  Вашингтон,  -
пояснял Лангер. - Одна из бригад Селмса демонтирует  "Медиум".  Вы  можете
ехать домой. Я весьма благодарен вам за помощь, которую вы мне оказали.
     Он протянул Карфаксу руку.
     - Я уволен?
     - Скажем, с почетом освобождены  от  своих  обязанностей.  Вам  будет
выплачено месячное выходное пособие.
     - Вам нельзя отказать в решительности, - сказал  Карфакс.  -  Я  могу
положиться  на  вас,  если  нарвусь  на  неприятности  в  ходе   судебного
расследования?
     - Вы имеете в виду события в Бонанза-Серкусе? Безусловно. Я не бросаю
своих людей на произвол судьбы даже тогда, когда  они  перестают  на  меня
работать. Я даже возьму на себя все ваши расходы, связанные со следствием.
Оно может длиться довольно долго.
     Что означает,  в  некотором  смысле,  что  я  буду  оставаться  вашим
служащим, подумал Карфакс.
     К ним подошел Селмс, неся четыре большие папки.
     -  Записи  Дэнниса,  -  доложил  он.  -  И  микрофильмы  чертежей.  Я
просмотрел несколько страниц в первой папке. Надеюсь, вы не возражаете?
     - Не вижу причин возражать. Вам так или иначе придется со  всем  этим
ознакомиться, - ответил Лангер. - Но без моего разрешения никто больше  не
имеет права прикасаться к этим материалам.
     - Этот человек был сумасшедшим, - усмехнулся Селмс.  -  Тут  какие-то
бредовые идеи о возможности создания искусственных человеческих тел и даже
проект финансирования исследований по выращиванию законченного индивидуума
из одной клетки его тела.
     - Не совсем... - начал было Лангер, но осекся, заметив,  что  Карфакс
все еще стоит рядом. - До свидания, Гордон, удачи вам, -  сказал  он,  еще
раз протянув руку для пожатия. - Не сомневаюсь, что мы еще встретимся.
     - Я тоже не сомневаюсь, - вздохнул Карфакс.
     Он подумал, что, вероятнее всего,  эта  встреча  произойдет  в  суде.
Карфакс  против  народа  Соединенных  Штатов.  Предмет   спора   -   право
собственности на "Медиум".
     Он повернулся и побрел прочь, только сейчас осознав, что  уехать  ему
не на чем. Разозленный  внезапным  увольнением,  он  не  хотел  просить  у
Лангера машину, и поднял руку  перед  грузовиком,  который  притормозил  у
фермы. Водитель, молодой фермер, с любопытством уставился на невиданную  в
этих краях картину. Карфакс пояснил  ему,  что  это  дело  государственной
важности, и он не в праве что-либо рассказывать, но в газетах скоро  будет
подробная информация о происшедших здесь событиях.
     Вышел он в районном центре и сразу отправился на автобусную  станцию,
позвонив предварительно Патриции. Она очень обрадовалась известию о смерти
Вестерна, но Карфакс быстро охладил ее:
     - Возможно, пройдет не один год, прежде чем  мы  сможем  вступить  во
владение "Медиумом". А может, не сможем вообще.
     - Что? - вскрикнула она. - Я законная наследница! Какого черта...
     - Бессмысленно убиваться по этому поводу, Пат, - перебил ее  Карфакс.
- Такова сложившаяся ситуация. Придется запастись  терпением.  Думаю,  все
кончится хорошо. Не кипятись. Если хочешь, заезжай за мной  на  автобусную
станцию. И приготовь побольше выпивки. Мне нужно как следует  расслабиться
и отдохнуть, не говоря уже о любви.
     Патриция на мгновение задумалась.
     - Хорошо. Я заеду.
     И прервала связь.
     Карфакс тяжело вздохнул. У него не было настроения  умиротворять  ее.
Тем более, что он терпеть не  мог  ее  истерик.  Они  не  раз  говорили  о
вероятности длительного судебного расследования, и пора бы ей привыкнуть к
этой мысли.
     По пути в Бусирис он думал о замечаниях Селмса  в  отношении  записей
Вестерна. Селмс, кажется, был ошеломлен. Лангер, хотя ничего и не  сказал,
должен был понять,  что  все  это  означает.  Вестерн  намеревался  начать
глубокие  исследования  по  воспроизведению  копий  людей  и  по  созданию
искусственных живых существ только по одной причине  -  чтобы  эмсы  могли
переселяться в созданные тела.  Ныне  живущие  люди  будут  отдавать  свои
клетки на сохранение в условиях глубокого охлаждения. Затем,  когда  донор
умрет, клетка будет подвергнута соответствующей  обработке,  в  результате
чего появится новое тело. То,  что  каждая  клетка  содержит  в  себе  всю
генетическую  информацию,  известно  давно.  Не  хватает  только   должной
технологии. Но ее можно разработать, имея достаточно  денег,  решимости  и
времени. Не страшно, что реализация этого проекта отнимет лет сто  и  даже
двести. Эмсы за это время никуда  не  денутся,  продолжая  существовать  в
своей бесплодной вселенной.
     Карфакс  не  раз  читал  о  работах  в  этой  области  в  "Сайентифик
Америкэн". Ученым  уже  удалось  вырастить  из  одной-единственной  клетки
кролика на стадии, соответствующей его появлению из чрева матери.
     Но если можно будет из клетки  создать  новорожденного  человека,  то
каким образом в него сможет вселиться взрослый эмс? Ведь  нервная  система
ребенка развивается медленно. Значит, ему придется выдерживать  кормление,
купание, смену  пеленок,  будучи  пленником  в  теле  младенца.  Будет  ли
сознание взрослого человека вступать  в  конфликт  с  медленным  процессом
роста детского тела? Не приведет ли это к нервным расстройствам  или  даже
безумию ребенка, мозг которого занимает взрослый разум?
     С другой стороны, телу нельзя дать самостоятельно развиваться до  тех
пор, пока оно не станет достаточно зрелым для комфортного  вселения  эмса.
Ведь  оно  будет  иметь  свой  собственный  мозг,  разовьется  собственная
личность,  и  подавление  ее   станет   преступлением,   тем   психическим
изнасилованием, которое Вестерн произвел над Дэннисом.
     Теперь, если задуматься, ребенок, выращенный из клетки, должен  иметь
свои собственные гражданские права...
     Так.  С  любой  точки  зрения  -  физиологической,   психологической,
законной или этической - это будет неправильно.
     Пожалуй, Вестерн и сам понял  это  после  того,  как  подобная  мысль
впервые пришла ему в голову.
     Он должен был прийти к выводу, что создание искусственных тел вызовет
гораздо  меньше  возражений.  И,  если  эмс  был   взрослым,   ему   будет
предоставлено взрослое тело, даже лучше, чем было в прошлой жизни, а  если
был ребенком, то и переселен будет в детское тело.
     Но  нельзя  возвращать  к  жизни   идиотов,   умственно   больных   и
неисправимых преступников. Или можно? Идиот становится идиотом  вследствие
нарушения биохимических процессов в теле или повреждения  мозга.  Здоровое
тело и здоровый мозг могут повлиять на эмса к лучшему...
     Да, все это можно выяснить только опытным путем.
     Но мир и без того  сейчас  перенаселен.  Куда  же  девать  всех  этих
воскрешенных к жизни покойников?
     Вестерн должен был обратить внимание  на  этот  аспект  проблемы.  И,
вероятно, он намеревался сохранить свои исследования в тайне,  открываемой
только  избранным.  Да,  пока  создание  искусственных  тел  не  налажено,
пришлось бы пользоваться ворованными телами, но это очень рискованно. Хотя
риск этот с лихвой оплачивался богачами и влиятельными  лицами,  жаждущими
получить бессмертие. Но  когда  на  рынок  будут  выброшены  искусственные
тела...
     У Карфакса не  было  сомнений  в  том,  что  лет  через  сто  Вестерн
осуществлял бы тайный контроль над всем земным шаром. Он и его приспешники
претворили бы  в  жизнь  мечту,  которая  вдохновляла  авторов  несметного
количества фантастических романов - мечту о власти над всем миром.
     Властелин  мира...  Самый  богатый  человек  шаг  за  шагом  стал  бы
владельцем всех предприятий, осуществлял бы полный контроль  над  смертью,
убирая неугодных и ставя на их место (вернее, в их тела) своих людей...
     Ему даже не надо было бы спешить, устраивая все это. Временем  он  бы
располагал поистине безграничным.
     Нет. Краткое  мгновение  небрежности  поставило  крест  на  всех  его
начинаниях. Электричество равнодушно к положению человека, его богатству и
замыслам. Оно выбирает путь наименьшего сопротивления.
     Да, Вестерна не стало. Но мир уже никогда не будет таким,  каким  был
раньше. Причиной тому является возможность сооружения "Медиума".
     Автобус подкатил к перрону, и Карфакс  увидел  улыбающуюся  Патрицию.
Никогда еще она не выглядела такой красивой.



23

     По пути домой Патриция засыпала его градом вопросов. В конце  концов,
он даже попросил ее дать ему возможность  ответить  на  предыдущий  вопрос
прежде, чем она атакует его следующим. Патриция только расхохоталась - как
он может не понимать ее состояния?
     - Все прекрасно, - сказал он. - Только смотри, пожалуйста, на дорогу.
Было бы очень некстати, выйдя невредимым из всего этого кошмара, погибнуть
в глупой дорожной катастрофе.
     - Я действительно очень возбуждена, - улыбнулась она. - Может,  лучше
тебе сесть за руль?
     - Нет. Просто постарайся успокоиться.  У  нас  впереди  уйма  времени
обсмаковать все до мельчайших подробностей.
     Через пять минут они уже стояли у двери. Патриция все никак не  могла
справиться с ключами.
     - Я так волнуюсь! - виновато посмотрела она на него. - Даже пальцы не
слушаются. Ну вот, наконец-то.
     Он поставил чемодан перед лестницей на второй этаж и сразу направился
к бару. Там стояла вазочка с кубиками льда, портвейн, виски, водка,  джин,
темное пиво и два бокала.
     - Ты, должно быть, пригласила с  десяток  гостей,  -  рассмеялся  он,
положил себе в бокал кубик льда и налил виски.
     Патриция стояла посреди комнаты, глядя на него с явным удивлением.
     - Так где же гости?
     Она, наконец поняла, что он шутит?
     -  Вечно  ты  стараешься  разозлить  меня,  Гордон!  Никаких  гостей,
разумеется, не будет. Я  просто  произвела  инвентаризацию  наших  запасов
спиртного. По твоей, кстати, просьбе. И, по правде говоря,  мне  казалось,
что первое, что ты сделаешь - это схватишь меня, а не виски.
     Он рассмеялся.
     - Решай сама, что раньше. Так постель или отчет?
     Она села и вынула из сумки пачку сигарет.
     - Отчет, разумеется.
     - Браво.
     Патриция  сделала  глубокую  затяжку,   выдохнула   дым   и   невинно
поинтересовалась:
     - Ты не будешь возражать, если я пропущу рюмочку, дорогой?
     - Ради бога!
     Он налил ей портвейн и, подавая бокал, склонился  к  ее  губам.  Губы
оказались настолько жадными,  что  ему  пришло  в  голову,  что  допрос  с
пристрастием  можно  отложить  и  на  потом.  Хотя  нет.   Она,   конечно,
изголодалась по сексу, но ему бы не хотелось, чтобы  мысли  ее  в  постели
были заняты Вестерном.
     Карфакс  сел  рядом  с  ней,  вдохнул  исходящий  от  бокала  аромат,
пригубил, ойкнул от удовольствия и опрокинул грамм тридцать.
     - А теперь, - сказал он, -  начнем  обо  всем  по  порядку  с  самого
начала.
     Она молча выслушала его и, когда он закончил, произнесла:
     - Это, наверно, было ужасно. Я имею  в  виду  зрелище  разложившегося
тела. Но все же мне его жалко, хотя  он  и  был  самым  гнусным  на  свете
негодяем.
     - Запах от него был еще хуже, чем вид. Кажется, это зловоние исходило
и тогда, когда он был еще жив.
     - Ну что ж. На этот раз он уже не вернется. Так что выпьем за  упокой
его души, где бы она не находилась.
     - Еще лучше - за то, чтобы он всегда  оставался  там,  где  находится
сейчас, - поправил ее Карфакс. Выпил бокал до дна, закашлялся, вытер слезы
и встал. - Идем. Я не в состоянии больше терпеть.
     - Уверена, что это - лучший способ отпраздновать, - улыбнулась она  и
тоже встала.
     Он взял ее руку и повел наверх.
     - Должно быть, ты на самом деле исстрадалась, бедненькая,  -  заметил
Карфакс некоторое время спустя. - В первый раз за все время исцарапала мне
спину. Когда ты это делала, я совсем не возражал, но теперь спину  изрядно
печет.
     Он поднялся с кровати  и  повернулся  к  зеркалу  боком,  разглядывая
царапины.
     - Теперь уж поухаживай за мной, раз ты это сделала. Залижи мои раны.
     В ванной он достал бутылку спирта и коробку с пластырями. Патриция  с
сигаретой в зубах и с видом, очень далеким от раскаяния,  вошла  в  ванную
мгновением позже. Она обработала раны  спиртом  и  наложила  пластыри.  Он
повернулся, и она прижалась к нему обнаженным телом.
     - Я еще не совсем удовлетворена.
     Голос ее был совсем тихим.
     - Дитя, уколовшись о шипы, больше не тянется к розе,  -  вспомнил  он
строчку из арабской поэзии.
     - Что?
     - Да так, не обращай внимания.  Просто  таким  образом  можно  навеки
отучить от секса.
     Чуть погодя, уже одетый, Карфакс спустился вниз. Патриция последовала
за ним в одном халате и попыталась было расположиться на том же  месте  на
диване.
     - Может быть,  ты  приготовишь  кофе?  -  спросил  он.  -  Мне  нужно
что-нибудь возбуждающее.
     - Пожалуйста, -  недовольным  тоном  ответила  она,  опуская  ноги  с
дивана. - Растворимый? Или сварить покрепче?
     - Сварить. И как насчет сэндвича? Тогда я еще, может быть, продержусь
до ужина.
     Она удивленно посмотрела на него.
     - Я надеялась, что ты сводишь меня куда-нибудь.  У  меня  что-то  нет
настроения стряпать сегодня вечером.
     - Помнится, ты обещала стать мне  хорошей  женой,  -  заметил  он.  -
Что-то я этого пока не замечаю.
     - Ну еще один, последний разок!
     - Нет. Я устал кормиться в ресторанах.
     - А я устала от стряпни.
     - Ладно, дорогая, сдаюсь. Но  только  на  сегодняшний  вечер.  Завтра
будешь готовить мои любимые блюда.
     Вот так у нас всегда, подумал Карфакс. Всего лишь пару часов  вместе,
а уже начинаем ссориться, хотя нельзя назвать просьбу Патриции непомерной.
С другой стороны, я тоже хочу совсем немногого.
     Он услышал звук льющейся в кофейник воды,  за  ним  последовал  звон,
словно она уронила на пол крышку и приглушенное ругательство.  Улыбнувшись
этим привычным домашним  звукам,  он  откинулся  к  спинке  кресла,  затем
вздрогнул и снова подался вперед. Чертовы царапины!
     Да, им придется поработать над тем, чтобы сгладить свои разногласия и
пригасить раздражительность. Они на самом деле любят  друг  друга.  Он  не
видел причин, по которым стоило бы  и  дальше  откладывать  женитьбу.  Они
прожили вместе достаточно долго, чтобы узнать друг друга и понять, что  их
ждет в будущем. Он вполне  мог  бы  поставить  этот  вопрос  напрямую  уже
сейчас, когда она вернется  из  кухни.  Однако,  ему  не  хотелось,  чтобы
официальное предложение сопровождалось бурными объятиями  -  спина  болела
даже от прикосновения рубашки. Чертовка! Прелестнейшая женщина!
     Вошла Патриция, неся на блюдце чашку дымящегося кофе,  поставила  его
на кофейный столик и  остановилась  перед  Карфаксом,  словно  в  ожидании
следующих распоряжений.
     - Что? - спросил он.
     - Разве что-то не так?
     - Ты, кажется, чего-то ждешь?
     - О нет, ничего. Я  просто  никак  не  могу  отделаться  от  мысли  о
Вестерне. Так трудно поверить в то, что больше нечего бояться.
     Резко повернувшись, она направилась в кухню.  Он  открыл  рот,  чтобы
попросить ее вернуться и сесть, но передумал. На  самом  деле,  зачем  эта
спешка с предложением.
     Его нерешительность могла проистекать от  подсознательного  нежелания
делать ей предложение. Было ли тому причиной отсутствие  настоящей  любви?
Или он опасался, что с ней произойдет то же самое, что с  его  предыдущими
женами? Насильственная смерть...
     Карфакс боялся за нее.
     Но ведь это только глупое суеверие. Он вовсе не был каким-то  роковым
супругом, и не все в этом мире любит, подобно богу, троицу.
     Дверь холодильника закрылась как раз в то мгновение, когда он  поднес
чашку к губам. А затем, одновременно с первым глотком, из  кухни  раздался
какой-то хруст.
     Несколько секунд Карфакс прислушивался. Чашка так дрожала в его руке,
что часть кофе  расплескалась.  Он  поставил  ее  и  неестественно  громко
спросил:
     - Что ты там делаешь, Пат?
     Хруст прекратился, и после некоторой паузы она спокойно ответила:
     - Решила чуток заморить червячка. А что?
     Сердце его колотилось так сильно, что он боялся потерять сознание. Но
заставил себя подняться, пересек комнату и заглянул на кухню. Она стояла у
кухонного столика, перед нею дымилась чашка кофе. Он медленно  приближался
к ней, не отрывая глаз от стебля сельдерея в ее руке.
     - В чем дело? - спросила Патриция. - Ты такой бледный...
     Карфакс остановился.
     Ее  кофе  был  светло-коричневого  цвета.  Рядом  с   чашкой   стояла
пластмассовая банка со сливками и сахарница.
     - Ты... ты... - выдавил он из себя, двигаясь на нее.
     - В чем дело? -  выкрикнула  она,  вся  съежившись  и  дико  озираясь
вокруг.
     Он взревел и бросился вперед. Патриция закричала,  схватила  чашку  и
плеснула ее содержимое ему в лицо. Его вопль от боли слился с  ее  визгом,
на мгновение он ослеп. И сразу же потерял сознание.



24

     Очнулся Карфакс в кресле. Лицо горело, голова мучительно болела. Руки
были туго привязаны к туловищу, другая веревка стягивала лодыжки. Еще  две
веревки вокруг груди и вокруг пояса плотно прижимали его к креслу. Все три
лампы в гостиной горели, окна закрывали плотные шторы. В комнате никого не
было.
     Даже одним здоровым ухом он  слышал  возню  наверху.  Кто-то  усердно
трудился, волоча по полу что-то  тяжелое.  Этот  кто-то  должен  был  быть
Патрицией. Еще через минуту это что-то загромыхало  по  ступенькам.  Из-за
угла  появилась  Патриция.  Теперь  на  ней  был  брючный  костюм  и  она,
наклонившись, что-то тащила за собой. Это была картонная  коробка  шириной
метра в два. Не обращая на него  внимания,  она  протянула  ее  через  всю
комнату к нише в нижней части стены рядом с двустворчатым окном, выходящим
на веранду. Потом выпрямилась, тяжело дыша.
     -  Вот  она,  неприятность,  таящаяся  в  женском  теле.  Совсем  нет
мускулов. Зато есть другие преимущества.
     Карфакс был готов к чему угодно, но его поразило  ее  произношение  с
частыми, типичными для уроженцев Новой Англии, придыханиями.
     Она, должно быть, умышленно говорила так, потому что в дальнейшем  ее
речь была обычной, общепринятой среднезападной речью. И ритм был совсем не
таким, как у прежней Патриции. Как он мог не заметить этого?
     Патриция исчезла в кухне и вернулась с большим  кухонным  ножом.  Все
внутренности его съежились  при  виде  этого  тесака,  но  она  собиралась
использовать его, во всяком случае, пока что, для того, чтобы  разделаться
с ящиком.
     Разрезав картон сверху донизу, Патриция, упершись  ногой,  вытолкнула
наружу металлический куб с дисплеем и пультом  управления.  Остановившимся
взглядом Карфакс смотрел на аппарат, пока она  не  заслонила  его,  толкая
перед собой сервировочный столик. Пыхтя, раздраженно дергаясь и  временами
ругаясь, Патриция взгромоздила на него куб, затем размотала  длинный  шнур
питания. Однако он, по ее мнению, оказался  недостаточно  длинным,  и  она
снова ушла на кухню за удлинителем крупного сечения,  подсоединила  его  и
воткнула в стенную розетку. Потом зашла за  аппарат  и  что-то  проверила.
Подняла голову, и впервые ее глаза встретились с глазами Карфакса.
     - Старик  Руфтон  оборудовал  этот  ящик  автоматическим  устройством
управления, но нужно было проверить, что два провода от него  присоединены
к соответствующим зажимам. Эта модель сделана кое-как. Своего рода опытный
образец. Но он действует.
     Карфакс, как завороженный, молча наблюдал за ней.
     Она стала перед  аппаратом,  покрутила  какие-то  рукоятки,  щелкнула
несколькими тумблерами, экран засветился, но снова потускнел, выключенный.
     Патриция улыбнулась.
     - Вот так. Все идет нормально. Вот только что с вами делать...
     Карфакс промолчал. Она села на диван и закурила.
     - Ладно, - спокойно прозвучал ее голос. - Как вы догадались?
     - Пат... Пат, - вымолвил он, задыхаясь.
     Неожиданно по щекам потекли слезы. Он оплакивал Патрицию, не в  силах
сдержаться.
     Она (он никак не мог думать о ней, как о мужчине) равнодушно смотрела
на него, ожидая, когда он будет в состоянии говорить.
     - Плачьте. Хуже не будет. Но и ничего хорошего я вам обещать не могу.
И все-таки, каким образом вы обнаружили подмену?
     - Пат терпеть не могла сельдерей и кофе со сливками.
     Она пожала плечами.
     - Вот поэтому я и замешкался, подавая вам кофе. Мне  неизвестны  ваши
вкусы, и я готов был в любую минуту извиниться за забывчивость.  О  вкусах
Патриции я как-то тоже не был осведомлен, и поэтому  решил  пить  кофе  на
кухне. И все же совершил глупость. Я обожаю сельдерей, и мне в  голову  не
могло прийти, что кому-то он  может  не  нравиться.  Что  ж,  при  игре  в
кошки-мышки возможны просчеты, и теперь мне  придется  изменить  кое-какие
свои планы.
     - Чем это вы меня стукнули?
     - Молотком. Я все же припас его на всякий случай. И очень старался не
убить вас. Это было бы  очень  некстати.  Как  бы  я  мог  объяснить  вашу
внезапную насильственную кончину? И я устал был в бегах. К счастью, у  вас
оказался крепкий череп, а женские мускулы слишком слабы. К тому же молоток
был тупым.
     - И все же я мог откинуть копыта.
     - Не  будем  об  этом.  Я  проверил  вас.  Ничего  страшного.  Легкое
сотрясение. Вы будете жить. То есть, извиняюсь, ваше тело.
     Карфакс понимал, что шансы его равны нулю. Но ему  отчаянно  хотелось
отсрочить неизбежное, и наилучшим способом добиться этого  было  заставить
ее как можно дольше говорить.
     - Как вы обнаружили, что Патриция живет здесь?
     - Это было нетрудно. Знаете ли, я все еще имею организацию.  И  знал,
где находитесь вы, она и Лангер.  Вот  почему  я  затаился  поблизости  от
Понтиака. Это было всего лишь одно из более чем двадцати убежищ, которые я
давно уже подготовил. Нетрудно было догадаться, что вы будете  выслеживать
меня через электронные фирмы.  Поэтому-то  я  и  инсценировал  собственную
случайную гибель. Но прежде построил этот  мини-"Медиум",  схемы  которого
были разработаны вашим дядей, этим старым тупицей Руфтоном. Он был  гений.
Но гений глупый. Ему почему-то казалось, что я намереваюсь оставить его  в
живых.
     - Сомневаюсь, -  покачал  головой  Карфакс.  -  На  самом  деле  дядя
надеялся бежать.
     - И поглядите, где он теперь. Снова в своей колонии.
     - В той же?
     - Конечно. Когда эмс извлекается "Медиумом", другой не  может  занять
его место. Он остается свободным в  ожидании  владельца,  отвергая  новых.
Почему - мне неизвестно... Не выпить ли еще кофе?
     Хотя во рту у  Карфакса  пересохло,  он  проклял  бы  себя,  если  бы
попросил пить.
     Она вернулась с чашкой кофе и стаканом воды. Заметив  его  удивление,
улыбнулась.
     - Мне, видите ли, нужно поддерживать ваше здоровье. Вот,  выпейте.  И
не вздумайте сотворить что-либо героическое, типа плевка мне в лицо.
     Она поднесла стакан к его губам. Вкус воды был восхитительным. Вместе
с ней в тело вливалась надежда. Глупо  было  рассчитывать  на  неожиданное
спасение, но разве в этом мире можно что-либо знать наперед?
     А   он   знал.   Знал,   что   скоро   будет   вращаться   в   строго
регламентированном танце вместе с другими, потерявшими надежду. Как это  -
быть созданием из чистой энергии. Очень скоро он узнает это.  Если  только
не...
     Что "не?" Даже если бы ему удалось высвободиться из веревок, он  вряд
ли сможет что-либо сделать. Каждый поворот  головы  сопровождался  болевым
уколом, пронзающим все тело.
     Не отрывая  глаз,  Карфакс  наблюдал,  как  она  с  кошачьей  грацией
устраивается на диване.
     - Как вам удалось справиться с Патрицией?
     Она рассмеялась.
     - Я приехал сюда поздно ночью, обошел дом, алмазным  резаком  вырезал
стекло в двери, просунул руку, открыл замок, поднялся наверх и  обнаружил,
что ваша кузина спит как  убитая.  От  нее  изрядно  попахивало  виски.  Я
впрыснул  ей  умеренную  дозу  морфия,  связал  и  установил  рядом   свой
новенький, легко управляемый мини-"Медиум"  -  вершину  творчества  вашего
дядюшки. Когда она пришла в себя, я овладел ею - такая красота  не  должна
была пропасть даром. Кроме того, мне хотелось отплатить ей за тот отказ  в
Лос-Анджелесе. Должен признаться, что я был серьезно обеспокоен тем, чтобы
не наградить самого себя ребенком,  но  предположил,  что  она  пользуется
таблетками.
     - Гнусный сукин сын! - прорычал Карфакс.
     Она улыбнулась.
     - У вас это, уверен, получилось бы гораздо лучше.  Затем  я  настроил
"Медиум"  и  совершил  обмен.  Это  было  очень  трудно.  Не  сам   обмен,
разумеется. Просто, оказавшись в ее теле, я должен был позаботиться о  ней
в теле Дэнниса. Поэтому, находясь еще в теле Дэнниса,  я  обмотал  крепкой
веревкой свои лодыжки и привязал их к кровати. Затем подвязал левую руку к
левой ноге. Это было чертовски  нелегко  сделать.  Ваша  кузина  лежала  в
кресле рядом. Я накачал ее морфием.  Такой  дозой,  чтобы  она  не  смогла
сильно сопротивляться, но в то же время не была слишком вялой -  я  должен
был прийти в себя настолько быстро,  чтобы  не  дать  ей  в  теле  Дэнниса
возможности  высвободиться.  Кстати,  меня  еще  ожидали   затруднения   с
координацией движений  в  первые  мгновения  после  обмена.  Вам  что-либо
известно об этом?
     - Да. Я понял это, когда получил сообщение  о  поведении  Лиффлона  в
течение первой недели пребывания в Мегистусе. Кстати, кого  вы  вселили  в
его тело?
     Она звонко расхохоталась.
     - Вам хотелось бы, чтобы я говорил  вечно,  не  так  ли?  Что  ж,  не
возражаю. Люблю внимательную аудиторию. Здесь было одно серьезное  условие
- эмс должен был уметь управлять двухтурбинным самолетом.  Конечно,  можно
было заставить  Лиффлона  полететь  обычным  пассажиром,  но  было  широко
известно, что он никому не разрешал садиться за штурвал своего самолета, а
возбуждать лишних подозрений мне не хотелось.  Поэтому  я  раздобыл  эмса,
который был генералом ВВС, Траверса. Вы, должно быть, помните его гибель в
автомобильной   катастрофе   около   пяти   лет   назад.   Обнаружив   его
местоположение, я объяснил ему ситуацию. Сначала он много вопил  о  этике,
но сделал все, что от него требовалось. Все это делают. А каким образом вы
раскололи Лиффлона?
     - Вы никогда об этом не узнаете.
     Она улыбнулась.
     - Достойно восхищения. Благородство до  конца.  Вы,  конечно  же,  не
выдадите миссис Уэбстер. О, не надо разыгрывать потрясение. Кому,  как  не
ей,  быть  источником  информации?  Лиффлон,  конечно  же,  не  стал   мне
рассказывать о своей исповеди, но это  нетрудно  было  предугадать.  Я  не
потрудился убрать ее - она не представляла для меня опасности. Кто  станет
обращать внимание на спятившую  заклинательницу  духов?  И  все  же  я  не
спускал  с  нее  глаз.  Вернее,  ушей  -  ее  квартира  была   оборудована
аппаратурой для подслушивания... Но вернемся к вашей кузине. Я  чувствовал
себя одурманенным, когда производил обмен. Но ваша сестра тоже была  этому
подвергнута, а практики преодоления, как у меня, у нее не  было.  Поэтому,
одев шлемы и закончив подготовку, я нажал кнопку включения автоматики. Все
было  настроено  заблаговременно,  и  обмен  должен  был   произойти   без
какой-либо дополнительной ручной подстройки. И все же я несколько минут не
решался нажать кнопку. Ведь из-за нападения на Мегистус  у  меня  не  было
времени испытать его. Что, если Руфтон совершил какую-нибудь ошибку?  Что,
если какой-либо сильный эмс  ухватится  за  предоставившийся  ему  шанс  и
овладеет ситуацией?
     - А это может произойти? - спросил Карфакс.
     - Может. Именно так я и поступил в свое время. Вам следовало бы знать
об этом. Хотя как вы могли узнать? Вестерн и Руфтон  экспериментировали  с
двумя образцами. Один находился в доме вашего дяди, другой  -  в  квартире
Вестерна. Возможно, Вестерн вынашивал планы захвата "Медиума".  Доподлинно
мне это неизвестно. В любом случае, на меня они вышли при помощи  аппарата
Вестерна. Все произошло совершенно  случайно.  Они  меня  не  разыскивали,
просто прощупывали наобум. Но я понял, что путь открыт,  и  воспользовался
им.
     Каким образом вы это поняли?
     - Просто узнал. Ни английский язык, ни любой другой, как мне кажется,
не способен описать, что это такое - быть эмсом. Не видеть. Не слышать. Не
обонять. Не осязать... Вообще  никаких  чувственных  восприятий.  Там  нет
ощущения времени, и это прекрасно, ибо иначе мы бы все посходили с ума.  И
не спрашивайте у меня, как  это  можно  существовать,  не  ощущая  течения
времени. Я не смогу объяснить. Можно, правда,  общаться  с  членами  своей
колонии. А вот между колониями связи нет, так что круг  общения  ограничен
восемью-десятью людьми. И  это  происходило  испокон  века,  пока  не  был
изобретен "Медиум". Я не знаю, каким образом мы общались. Как  бы  слышали
какие-то слова - механизм этого процесса для меня до сих пор  не  понятен.
Возможно, это одна из форм телепатии. Но, как бы это ни называлось, я  был
в состоянии понимать только  троих  членов  колонии.  Одним  из  них  была
женщина, немного говорившая по-английски,  из  буров  Трансвааля,  которая
умерла через несколько секунд после меня...
     - А когда это произошло?
     - 7 января 1872 года. Вам хочется узнать,  кто  я?  Узнаете.  В  свое
время. Мне хотелось бы  приберечь  самое  интересное  до  окончания  нашей
беседы... Был еще какой-то французский  поэт,  довольно  бегло  говоривший
по-английски. У меня не было почти ничего  общего  ни  с  ним,  ни  с  той
женщиной. И еще  меньше  общего  было  у  меня  еще  с  одним,  говорившим
по-английски,  невероятно  высокомерным  и   глупым   британским   лордом,
ветераном Крымской войны. Все остальные  говорили  на  всякой  тарабарщине
вроде китайского, либо были детьми. Из всего это было наихудшим,  как  мне
кажется. Все эти детские,  непрерывно  хнычущие,  голоса...  Но  я  быстро
научился не воспринимать их.
     - Это не оставляет камня на  камне  от  моей  гипотезы,  -  задумчиво
произнес Карфакс. - Получается, что эмсы на  самом  деле  являются  душами
покойников?
     - О, вы говорите о  своей  бредовой  идее?  Хотя,  может  быть,  ваша
гипотеза будет весьма полезной. Может, объявить о том, что  она  доказана?
Это избавит меня от травли со стороны верующего сброда. Я буду  продолжать
контакты  с  эмсами,  но  в  строгой  тайне.   Основным   доходом   станет
использование "Медиума" в качестве энергии.
     - Не думаю, что вам теперь удастся убедить в этом людей.
     Она пожала плечами.
     - Тогда я выпутаюсь из создавшегося положения как-нибудь иначе...  Но
мы, кажется, отклонились от темы? Так вот. В конце концов я  нажал  кнопку
включения автоматики и обмен душами произошел без  сучка  и  задоринки.  Я
оказался  в  мозгу  Патриции.  Тело  хотело  спать,  но  я  заставил   его
осуществить намеченный план.  Это  было  нелегко,  но  силы  воли  мне  не
занимать. Я освободился от веревок  и  попытался  встать,  но  упал.  Шлем
слетел с моей  головы.  Ваша  кузина  тем  временем  боролась  с  безумной
яростью, но преуспела только  в  том,  что  опрокинулась  назад  вместе  с
креслом, к которому было привязано тело Дэнниса. Падение  оглушило  ее.  Я
плотнее связал ее, после чего вынув кляп из своего рта, воткнул его в  рот
Дэннису. Затем дал ему ударную дозу морфия, заполз в постель и уснул.
     - Вы оставили ее валяться на полу, привязанную к креслу?
     - Конечно. Все равно ей было положено умереть в тот  же  день.  Кроме
того, я не располагал ни силой, ни должной  координацией  движений,  чтобы
поднять кресло. Проспав несколько часов, я  проснулся  к  полудню  и  стал
прохаживаться вверх-вниз по лестнице, пока не освоился с новым телом.  Оно
мне понравилось. Особенно интересно было ласкать самого себя и вспоминать,
как я вчера с собою же совокуплялся.
     Она громко расхохоталась и  долго  не  могла  остановиться.  Наконец,
вытерев слезы, продолжала:
     - Вы даже представить себе  не  можете,  как  страстно  мне  хотелось
затащить вас в постель. Должен признаться,  что  поначалу  это  показалось
отвратительным, - мужское сознание, знаете ли... Но  я  превозмог  себя  и
могу теперь поделиться с вами своим открытием - женщины получают от  секса
удовольствие большее, чем мужчины. Вот уж никогда не думал.  И  постараюсь
оставаться в этом теле как можно дольше, во всяком случае, пока не вступлю
в законное владение "Медиумом". Вы даже представить себе не можете,  какой
я заведу табун из молодых жеребцов!
     -  Полагаю,  гомосексуалисту  легко  освоиться  в  женском  теле,   -
язвительно заметил Карфакс.
     Она как-то странно взглянула на него и снова разразилась хохотом.
     - И это вы говорите мне, старому жеребцу Дэну? Так  вот,  парниша,  я
был  известен  на  всю  Америку  своей  подборкой  бродвейских   красоток.
Трехразовый за ночь Дэн - вот как меня  называли,  наряду  с  другими,  не
такими приятными прозвищами. Я одновременно держал при себе великую  Джози
Мэнсфилд и еще  трех  девчонок  из  кордебалета.  И  ни  одна  из  них  не
жаловалась. Вы не понимаете, Карфакс. Я - гений приспособляемости  -  могу
выпутаться из любого положения, за исключением тех случаев...
     Она нахмурилась.
     - Каких же случаев? - поинтересовался Карфакс.
     - Никто не гарантирован от встречи  с  идиотом.  А  поведение  идиота
предвидеть нельзя. Старик Стокс пристрелил меня как  раз  тогда,  когда  я
меньше всего ожидал. А потом этот Хоувелл со своим  самолетом,  начиненным
динамитом. И все же я опять на гребне волны, не так ли?
     - Стокс?
     - Да, Стокс. Мой компаньон, которого я ободрал. Я не отказал  себе  в
удовольствии побеседовать с  ним  не  так  давно  в  Лос-Анджелесе,  чтобы
объяснить  его  ошибку  и  припугнуть  воскрешением,  после  которого   мы
расквитаемся. Я, разумеется, не собираюсь этого делать,  но  он-то  теперь
будет веки-вечные существовать в страхе!
     - А что произошло с Пат дальше?
     - К наступлению темноты я уже смог сесть за руль, хотя ехать пришлось
очень осторожно. Она находилась в это время в багажнике - не  спрашивайте,
как мне удалось ее заставить забраться  туда.  Мы  приехали  на  ферму,  я
затащил ее в комнату,  где  стоял  "Медиум",  рассказал,  сколько  вы  мне
доставили неприятностей и каким образом я  намерен  вас  одурачить.  Потом
включил питание "Медиума" и подтолкнул так, чтобы она  упала  на  открытый
трансформатор. Все остальное было просто.  Я  убрал  веревки,  смыл  следы
водой со спиртом и уехал  на  мотоцикле  на  север,  в  Стреатор.  Мне  не
хотелось, чтобы  меня  увидели  в  Понтиаке,  то  есть,  чтобы  кто-нибудь
вспомнил  женщину,  похожую  на   Патрицию.   Там   я   бросил   мотоцикл,
зарегистрированный на чужое имя, и монорельсом вернулся в Бусирис, в  этот
уютный домик. И вот вы тоже вернулись в него.
     И, похоже, живым отсюда не выйду, подумал Карфакс.
     - Вы умерли в 1872 году? - спросил он. - Вам, должно  быть,  пришлось
чертовски  долго  приспосабливаться  к  нашей  эпохе.  Она   должна   была
показаться вам неуютной, даже страшной.  Вы,  скорее  всего,  не  понимали
значения доброй половины слов, составляющих наш язык.
     - Я приспосабливаюсь ко всему очень быстро, приятель, - сказала  она.
- Сначала пришлось затаиться на 2 недели,  сказавшись  больным.  Все,  что
кажется для вас таким простым, давалось мне с трудом. Например,  видеофон.
На определенном этапе потребовалось  посещение  публичной  библиотеки.  О,
каким испытанием явился для меня первый выход  на  улицу!  Я  набрал  кучу
книг, чтобы изучить современную эпоху. Это было одной из многих ошибок. На
самом деле можно было бы прочесть их на экране своего  телевизора,  сделав
запрос. Но я учился. О, как я учился!
     - Одной из ошибок, которые вы совершили, было убийство дяди  Руфтона,
- сказал Карфакс. - Гораздо проще было бы  вселить  в  него  какого-нибудь
покладистого эмса, и у вас не возникло бы проблем с Пат. Ведь именно с нее
начались все ваши неприятности.
     - Да, это было ошибкой, - согласилась она. - Но ведь все обошлось для
меня благополучно, не  так  ли?  Впрочем,  мы  с  вами  заболтались.  Пора
приступать к делу.
     Карфакс вздрогнул.
     - Но вы так и не рассказали мне, кем являетесь на самом деле.
     Лениво поднимаясь с дивана, она ухмыльнулась.
     - Ох, как вам хочется оттянуть время! Ладно. Я расскажу вам.  В  свое
время. А пока что мне нужно достать шлем.
     - Шлем?
     - Разумеется. Для более полного контроля. Видите ли, эмс  может  быть
извлечен просто с помощью дисплея - это не только аппарат визуализации, но
и  что-то  вроде  механизма,  пробивающего  брешь  между  нашими   мирами.
Прибегать к его помощи довольно опасно - эмс может вселиться  в  кого-либо
из невинных свидетелей, проигнорировав лицо, которое ему  предназначалось.
И, кроме того, не все эмсы могут осуществить  прорыв,  а  только  те,  кто
обладает достаточно сильной волей, чтобы пробить барьер. Вашему дяде почти
удалось сделать это во время разговора с вами, но напористости ему все  же
не  хватало.  Поэтому  я  велел  своим  ученым  разработать   направляющее
устройство - шлем.
     -  Каким  же  образом  можно  предопределить  поступки   электронного
существа? - спросил Карфакс.
     - Не знаю. Но  в  какой-то  степени  можно,  -  ответила  она.  -  Не
забывайте,  что  "электромагнитные  существа"   -   всего   лишь   термин,
используемый нами для прикрытия нашего собственного невежества в отношении
их подлинной сущности. То, что вы видите на экране,  является  всего  лишь
электронным аналогом. Но хватит трепаться. Здесь  вам  не  тысяча  и  одна
ночь. Честно говоря, вы мало похожи на Шахразаду.
     Да уж, подумал Карфакс. Это - конец.
     Она равнодушно смотрела на него.
     - Да, и не пытайтесь кричать. Все  равно  ничего  не  поможет.  Ваших
соседей с обеих сторон нет дома. Старая леди Аллен уехала навестить сестру
в Оклахому, а Баттертоны укатили в отпуск.
     Карфакс ничего не ответил.
     Как только ее стройная фигура скрылась из виду, он, приподняв кресло,
начал медленные и мучительные микропрыжки в направлении машины. Кресло  на
его спине было гигантским панцирем, а сам  он  -  покалеченной  черепахой,
пытающейся изобразить из себя кенгуру. Сервировочный столик  был  всего  в
двух с половиной метрах от него, но при скорости в десять  сантиметров  за
один  прыжок  это  расстояние  казалось  ему  километром.  Каждая  попытка
уменьшала его и без того, мизерные  силы,  уже  после  первого  прыжка  он
вспотел от боли.
     Ему пришло в голову,  что  она,  наверное,  подсматривает  за  ним  в
щелочку и тихо хихикает, дожидаясь момента, когда он будет на  волосок  от
цели.
     А от какой, собственно, цели? Он  еще  понятия  не  имел,  что  будет
делать, добравшись до машины.
     Нет, вряд ли она прячется. И ей  нужно  совсем  мало  времени,  чтобы
подняться на 14 ступенек, пройти по коридору в спальню и оттуда  выбраться
на чердак. Видимо, шлем лежит на чердаке, где лежал "Медиум".
     Да, времени было мало. Но он не имел права не  попытаться.  Вот  если
бы...
     Словно бы в ответ на его мысленную мольбу, наверху зазвонил  телефон.
Только бы это не было звонком по неправильно набранному номеру, только  бы
это был кто-нибудь, настаивающий на разговоре с ним!
     Нет, лучше не надо. Она спустится, станет вне поля зрения  передающей
телекамеры видеофона и направит на его голову пистолет. У него будет  хотя
бы возможность завопить что есть мочи. Пусть он умрет, но на другом  конце
линии поймут, что здесь происходит что-то не то. Ему все равно умирать.  А
она окажется в весьма затруднительном положении.
     Возобновив свое ничтожное продвижение, он обогнул  машину,  скользнул
лицом по металлической поверхности задней панели,  крепко  стиснул  зубами
один из проводов между пультом автоматического  управления  и  зажимами  и
резко дернул голову вверх. Череп пронзила дикая  боль.  На  мгновение  он,
кажется, даже потерял сознание. Но провод был оторван от клеммы.
     Голос наверху затих. Через несколько секунд она спустится вниз,  если
ему снова не поможет какой-нибудь случай. Но  на  этот  раз  уже  не  было
никакой надежды.
     Ноги  уже  почти  не  слушались  его,  продвижение  назад  было   еще
медленнее. Внезапно сверху донеслось журчание  падающей  в  воду  струйки.
Неплохо. Еще один шанс.
     Он  уже  вернулся  на  прежнее  место,  когда  услышал   резкий   шум
низвергающейся из сливного бачка воды. Но нужно было еще совместить  ножки
кресла с четырьмя углублениями, продавленными в ворсе ковра. Это оказалось
чертовски трудно, но к тому моменту, когда  сверху  послышались  шаги,  по
крайней мере передние ножки стояли на прежнем месте.
     Она спустилась по лестнице, держа в руках нечто, напоминающее большой
металлический футбольный шлем с электрическим шнуром длиной примерно в два
метра.
     - О, мы изрядно вспотели, правда? В положении эмса только одно хорошо
- не потеешь. Во всяком случае, в физиологическом смысле слова.
     Карфакс молча следил, как она втыкает шнур  шлема  в  розетку  нижней
части передней панели, подталкивает ногой тележку так, чтобы она оказалась
на расстоянии одного метра от кресла, кладет шлем на  пол...  Он  понимал,
что ему остались считанные минуты жизни.
     Она прошла на кухню и сразу  же  вернулась  назад  с  длинным  куском
ленты. Губы ее растянулись в садистской улыбке.
     - Вы не хотите сказать мне что-нибудь на прощанье?
     - До встречи в аду.
     - Возможно, я буду там, и не один  раз.  Но  не  стану  задерживаться
надолго. А вот вы...
     - Вот что, - перебил он ее, вспомнив. - Вы обещали открыть  мне  свое
имя.
     - Ах, да, забыл. Джеймс Фиск, к вашим услугам, - шутовски поклонилась
она. - Рассказать свою биографию?
     - Кудесник с Уолл-Стрита, магнат Эри?
     - Именно так!
     С этими словами она ловко залепила лентой  его  рот  и  водрузила  на
голову  шлем.  Он  был  очень  тяжелым,  и  головная  боль  стала   совсем
нестерпимой.
     Бремя судьбы, подумал он.
     - Вот так, будьте паинькой, - щебетал ее нежный голосок.
     Вот как. Джеймс Фиск. Теперь уже не усопший и так и не  раскаявшийся.
Родившийся,  если  ему  не  изменяет  память,  в   1834   году.   Уроженец
Беннингтона, штат Вермонт. Да, вот  еще.  Родился  он  1  апреля,  в  день
Дурака. Символично. Фиск не был дураком, но,  безусловно,  одурачил  очень
многих.  Свою  карьеру  он  начинал   уборщиком   в   цирке,   затем   был
последовательно официантом, разносчиком,  продавцом  галантереи,  биржевым
маклером, основав маклерскую контору "Фиск и... Белтен (?)". А затем вышел
на широкую арену крупного бизнеса как поверенный на бирже  самого  Даниэля
Дрю. Дрю  был  мошенником  высокого  полета.  Финансиста  более  жестокого
Америка еще не видела. Он и Фиск вместе со столь же гнусным  Джеем  Гулдом
стали партнерами в  борьбе  за  захват  железной  дороги  Эри  у  Корнелия
Вандербильта. Корнелий в этой битве проиграл. Фиск,  выступая  в  качестве
вице-президента и старшего  инспектора  железной  дороги,  использовал  ее
фонды  для  подкупа  чиновников,  постановок  спектаклей  на   Бродвее   и
совращения бродвейских певичек и танцовщиц. Одной из многих  его  любовниц
была знаменитая Джози Мэнсфилд. Кроме того, Фиск был еще и подручным Гулда
в его попытках овладеть рынком  золота.  Это  стало  причиной  крупнейшего
биржевого краха - печально известной "Черной Пятницы". Когда же это,  черт
побери, произошло? Ах, да,  24  сентября  1869  года.  А  затем  в  Фиска,
которому тогда было лет 37-38, стрелял Эдвард  Стокс.  На  следующий  день
Фиск умер.  Карфакс  помнил  точную  дату  -  7  января  -  день,  который
отмечается членами Бейкер-стрит-клуба  в  качестве  дня  рождения  Шерлока
Холмса.
     Изящный женский пальчик приблизился к  кнопке  включения  автоматики.
Вот оно, подумал Карфакс. Сердце его колотилось, как отбойный  молоток,  в
мозгу пронеслась нелепая  мысль  о  том,  что  станет  делать  Фиск,  если
подготовленное к обмену тело упадет замертво от разрыва  сердца  в  момент
обмена. Похоже, это явится для него неприятной неожиданностью.
     Прощай, Патриция. Если бы мы умерли в одно и тоже время, то  хотя  бы
очутились в одной и той же колонии...
     Фиск, задержав палец всего лишь  в  сантиметре  от  кнопки,  повернул
голову и ухмыльнулся.
     Побудь садистом, ради всего святого, подумал Карфакс. Эти  добавочные
несколько секунд жизни драгоценны даже при таких обстоятельствах. И, может
быть, телефон снова зазвонит. Вот еще один  вопрос,  который  я  собирался
задать. Кто звонил? Подруга Пат? Один из сообщников Фиска? Лангер? Этого я
уже никогда не узнаю, да оно и не имеет никакого значения.
     Палец преодолел последний сантиметр жизни. Кнопка утопилась внутрь.
     Карфакс  почувствовал,  что  съеживается,  сплющивается,   падает   в
бездонный колодец самого себя.
     Но ничего не случилось. Только на панели зажглась еще одна сигнальная
лампочка.
     Фиск выругался и еще раз нажал кнопку. Лампочка продолжала гореть.
     Если бы только он решил перейти на ручное управление! У него не  было
причины  перепроверять  провода,  ведь  они  же  не   могли   просто   так
отсоединиться. Только бы...
     Фиск поднял ухмыляющееся лицо.
     - Ух, какой хитрый, подлый сукин сын! Как это тебе удалось?
     Карфакс что-то печально простонал в ответ.
     Фиск быстро подсоединил провод на место и вернулся к  передней  части
"Медиума".
     На этот раз лампочка не загорелась.
     А Карфакс  мгновенно  потерял  зрение,  слух,  головную  боль  и  все
остальные чувственные  ощущения.  Единственное,  что  у  него  осталось  -
мышление. И беззвучный вопль ужаса, который, казалось, теперь вечно звучал
в его бесплотном естестве.
     Фиск был прав. Не существует слов, которыми  можно  было  бы  описать
существование эмса.
     Он был чем-то неописуемым в небытии...
     ...и вдруг снова получил способность видеть, слышать и осязать!
     Напротив  него  по  другую  сторону  стола,  истошно  кричала  миссис
Уэбстер. Все остальные, вскочив со своих мест, метались по комнате.
     Карфакс посмотрел вниз и увидел большие  круглые  груди  с  выпуклыми
сосками,  обведенными  желтой   помадой,   и   колоколообразную   юбку   в
нео-критском стиле.
     - Оно вселилось в вас, Чегети! - завывал один из мужчин.
     Карфакс был не настолько туп, чтобы не понять, что произошло.
     Миссис Уэбстер оказалась права.  "Стены"  ослабели,  и  он  прорвался
благодаря удачному  психологическому  настрою  собравшейся  на  ее  сеансе
группы, избрав, подобно потоку электронов, путь наименьшего сопротивления.
     Назад, в свой мир.
     Миссис Уэбстер перестала кричать и внимательно всмотрелась в него.
     - У вас, Чегети, какое-то знакомое нам выражение лица. Вы - злой дух?
     - Не более злой, чем любой из людей, - ответил он  устами  Чегети.  -
Принесите мне телефон и немедленно соедините с сенатором Лангером.
Last-modified: Sun, 16 Jun 1996 10:21:01 GMT