рифель сломался. Снова им овладел гнев. Но сейчас нужно не возмущаться, а думать. Ярость понадобится ему потом, когда он начнет писать книгу. Истории было угодно, чтобы события развивались естественным путем: выживший из ума директор ФБР внезапно умер своей смертью, просто от старости, пресловутые досье были уничтожены, и группа "Ядро" - если верить Сазерленду распалась. Опасность миновала. Так было в реальной жизни. Но он, Ченселор, пишет не научный трактат. Ему как беллетристу интересно знать, что предприняла бы эта группа честных, обеспокоенных складывающейся обстановкой граждан, если бы они стали свидетелями того, как рушится принцип взаимозависимости и взаимоограничения законодательной н исполнительной власти. Решились бы эти люди в подобных условиях привести свой приговор в исполнение? Пошли бы они на убийство? С одной стороны, у них нет выбора. С другой - решившись на такой шаг, они невольно опускаются до уровня того человека, которого, по их мнению, совершенно необходимо убрать. Поэтому не все будут согласны с их решением, но никто открыто не выступит против него. Тем не менее двое или трое членов "Ядра" рассматривают убийство как единственную возможность пресечь деятельность Гувера, и в этом состоит их ошибка, потому что убийство есть убийство. При разных обстоятельствах оно по-разному называется, но суть дела от этого не меняется. Те, кто использует в качестве средства борьбы убийство, в конечном счете оказываются ничем не лучше Cувера и ему подобных. С этого момента в "Ядре" формируется группа из двух или трех человек, готовых решиться на убийство. В романе Питера события будут развиваться дальше следующим образом. Это во всех отношениях достойные люди. Среди них, вероятно, будет и женщина, что позволит усилить драматизм повествования. Все они разделяют те высокие моральные принципы, которых придерживаются и остальные члены "Ядра". Испытывая искреннее отвращение к деятельности Гувера, они в то же время остро ощущают свою неспособность что-то предпринять. Их охватывает разочарование, во взглядах этих людей происходит перелом. Манипуляция с президентскими выборами, предпринятая директором ФБР, и перетасовка состава верховного суда крайне обостряют положение. Члены "Ядра" оказываются припертыми к стене. У них нет никакой альтернативы, кроме убийства. Но и оно решит лишь половину проблемы. Вторая половина раковой опухоли-досье Гувера. Нельзя допустить, чтобы после его смерти они попали в руки преемников директора. Самые решительные члены "Ядра" восстают против тактики выжидания и разрабатывают план покушения на директора и кражи документов. Думаю, намеченную ими программу действий следует описать лаконично, в документальном стиле. Напряженность должна создаваться изощренностью самого плана и познанием того, что ошибка в выборе момента или просто один, неверный шаг в любую минуту могут повергнуть все в прах. Вот и весь сюжет книги. Вдаваться в подробности мне бы сейчас не хотелось. Питер потянулся, морщась от резкой боли в левом плече. Впрочем, он почти не обращал на нее внимания, настолько захватили его события будущего романа. Теперь его фантазия примется создавать героев книги. Сначала это будут тени, бесформенные, неопределенные, но постепенно они станут обрастать плотью, получат имена. У Ченселора был свой излюбленный прием. Он начинал с того, что составлял список действующих лиц, набрасывая характеристику каждого не более чем на двух страницах. Потом персонажи заводили себе друзей и врагов, скрытых или явных. И очень часто одно действующее лицо вызывало к жизни другое. Кроме тех, кого Ченселор уже обозначил в плане-проспекте - военачальник из пролога, гуверовский агент по особым поручениям, Александр Мередит, сенатор и член правительства, - он решил прежде всего обрисовать членов группы "Ядро". Среди них будут лица, не состоящие на государственной службе: ученый, может быть, юрист и, безусловно, судья. Нельзя только, чтобы судья был негром, потому что существует один-единственный судья-негр, занимающий высокий пост, - Даниел Сазерленд. Будут и женщины. Их образы надо продумать очень тщательно. Крайне велико искушение сделать одну из них похожей на Филлис Максвелл, но его надо побороть. Все-таки некоторые ее черты достанутся какому-нибудь персонажу книги. Питер склонился над бумагой и начал писать. Этому человеку было за семьдесят, по профессии юрист, его имя... Ченселор не мог сказать, как долго он писал. Он настолько ушел в работу, что позабыл о времени. Садившееся солнце уже светило в окно, выходящее на западную сторону. Питер взглянул на стопку исписанных листов, лежавших рядом с еще не начатой пачкой желтоватой почтовой бумаги, и с удовлетворением подумал, что успел обрисовать не менее девяти персонажей. Он чувствовал, как из него бьет энергия. Ему хотелось писать и писать. Его мысли прервал телефонный звонок. Питер пересек комнату и взял трубку! - Алло? - Мне нужен писатель по имени Ченселор, Питер Ченселор. - Неизвестный говорил с сильным южным акцентом. - Это я. - Вы что там затеяли против меня? У вас нет никакого права... - Кто вы? - Вы знаете, черт вас возьми, кто я1 - Боюсь, что нет. - Странненько! В Вашингтоне ко мне заявился ваш друг Лонгворт... - Алан Лонгворт? - Ага, признаетесь! Вы затеяли охоту не на того, на кого надо. Хотите, чтобы повторился 1861 год? Все о своих ниггерах беспокоитесь? Смотрите, выйдет это вам боком. - Я не имею ни малейшего представления, о чем вы говорите. Кто вы, черт побери? - Я конгрессмен Уолтер Ролинз. Сегодня среда. В воскресенье я буду в Нью-Йорке. Нам надо встретиться. - Надо ли? - Надо, пока нам обоим не снесли наши идиотские головы. Глава 13 Раньше Ченселор начинал работать над книгой только после того, как Морган одобрит ее основной замысел. Но сейчас он не мог ждать: слова сами просились на бумагу На этот раз Питеру было не до издателя. И хотя он чувствовал некоторые угрызения совести, ничего, кроме будущего романа, для него уже не существовало, романа, который разоблачит это чудовище по имени Гувер. Ченселор вдруг понял, как важно для него развеять миф о бывшем директоре ФБР, показать его таким, каким он был на самом деле. Никогда еще ни один сюжет не вдохновлял его так, как этот. И написать книгу надо как можно скорее, чтобы все случившееся не повторилось впредь. Питер согласился, хотя и без особого желания, встретиться с Ролинзом, и теперь его раздражало, что целый день для работы будет потерян. Он заранее предупредил конгрессмена, что Алан Лонгворт мог говорить все что угодно и чем угодно угрожать ему, но он, Ченселор, никакого отношения к этому не имеет. Лонгворт ему вовсе не друг, и он не желает иметь с ним никаких дел. И все же четыре дня подряд Лонгворт был в Вашингтоне. Значит, эта загадочная личность не вернулась на свои Гавайи. Почему? Направляясь в Нью-Йорк, Ченселор решил остаться там на ночь: он обещал Джошуа Харрису пообедать с ним. Питер вел машину по старой дороге, бегущей вдоль реки Делавэр, мимо городка Ламбертвиль. Через некоторое время дорога свернула на запад и долго карабкалась вверх по холму по направлению к автостраде 202. Если движение на дороге будет небольшим, то через сорок пять минут он доберется до главной магистрали. От нее до Нью-Йорка всего полчаса езды. Дорога оказалась почти пустой. Несколько грузовиков с сеном и молочных цистерн осторожно выбрались из грязи проселочной дороги на асфальт. Время от времени его обгоняли коммивояжеры, выполнившие свою дневную норму и спешившие в ближайший мотель. Если бы Ченселор захотел, он бы легко обошел любую из этих машин - ни одна из них не могла сравниться по мощности с его "Мерседесом-450". Ченселор помнил о пережитом им страхе и потому на этот раз выбрал самый тяжелый автомобиль. Им оказался темно-голубой "мерседес". "Ну и хорошо, что темно-голубой, - размышлял Питер. - Лишь бы не серебристый... О господи! Неужели снова она?" Он не поверил своим глазам: в широком выпуклом зеркале, расположенном на переднем крыле, появилось изображение сверкающей декоративной решетки догонявшего его автомобиля. Увеличенное зеркалом, оно казалось огромным. Его снова преследовал "континенталь" серебристого цвета! Не иначе, как зрение сыграло с ним дурную шутку. Питер боялся взглянуть на водителя. Нет, он просто не должен этого делать. Вот серебристая машина поравнялась с ним настолько, что Ченселор мог видеть того, кто сидел за рулем. Женщина! Та самая! В двухстах милях от того места, где чуть было не произошла катастрофа. Длинные черные волосы женщины прикрывала шляпа с широкими полями. Ярко-красная губная помада и оранжевый шарф подчеркивали мертвенную бледность ее лица. Да и во всем ее облике было что-то потустороннее. Питер резко нажал на акселератор, и его "мерседес" рванулся вперед. Казалось, никто не сможет угнаться за ним. Но "континенталь" смог, причем легко, без усилий. Как и в прошлый раз, отсутствующий взгляд жуткой водительницы был устремлен куда-то вперед. Как будто вокруг ничего не менялось! Как будто все происходящее было в порядке вещей! Взгляд в пространство, в никуда! Питер посмотрел на спидометр. Указатель колебался около цифры сто. Обе машины мчались по автостраде со скоростью сто миль. Мелькали неясные очертания проносившихся им навстречу легковых и грузовых автомобилей. Впереди показались два грузовика. Один за другим они шли по длинному виражу автострады. Ченселор снял ногу с акселератора, поджидая их приближения. Пора! Он резко тормознул. "Континенталь" мгновенно вырвался вперед и сразу же прижался к правой стороне дороги - женщина, сидевшая за рулем, явно пыталась блокировать машину Питера. Не выйдет! Он выжал до предела педаль газа и рванул руль влево. Взревел мотор, и машина Питера, прижимаясь к разделительной полосе, промчалась мимо зловещего серебристого "континенталя" с сумасшедшей женщиной за рулем. Чтобы обойти на повороте идущие впереди грузовики, Ченселору пришлось левой Частью машины заехать на разделительную полосу. Прямо перед ошеломленными водителями завизжали шины его "мерседеса". "Что же, в конце концов, происходит?" - мучительно соображал он, чувствуя, как от напряжения у него раскалывается голова. Где-то далеко впереди, примерно в миле, Питер увидел висящий в воздухе светящийся круг янтарного цвета. Он не сразу понял, что это такое. Потом догадался: это светофор на перекрестке. Идущие впереди три машины замедлили ход. Одна шла по левой полосе, две по правой, так что обогнать их было невозможно. Они были уже в полумиле, и Ченселору пришлось сбросить скорость. О господи, опять этот "континенталь"! Серебристая машина снова догоняла Питера. В зеркале на ветровом стекле стремительно росло изображение ее декоративной решетки. Теперь светофор висел прямо перед ними. Обе машины вынуждены были остановиться. Ченселор понял: во что бы то ни стало нужно овладеть собой, побороть нестерпимую головную боль и заставить себя делать то, что необходимо делать в подобной ситуации. Хватит безумия! Он перешел на правую полосу дороги, пристроился за двумя грузовиками и стал ждать, что предпримет "континенталь". Оставаясь на левой полосе, тот подъехал вплотную к "мерседесу" и пристроился рядом. Ченселор рванул дверцу, выпрыгнул из автомашины и бросился к серебристому "континенталю". Схватившись за ручку дверцы, он изо всех сил дернул ее. Заперта! Не помня себя, Питер забарабанил по стеклу: - Кто вы? Что вам нужно? Совсем близко он увидел лицо со странным, застывшим выражением. Вернее, это было не лицо, а какая-то жуткая маска. Закрытые темными очками глаза уставились в одну точку. Никакой реакции. Питер снова дернул ручку дверцы, потом с размаху ударил рукой по стеклу: - Зачем вы это делаете? Зажегся зеленый свет, но никто не тронулся с места: водители других автомашин наблюдали за происходящим. Ченселор бегал вокруг "континенталя", дергая поочередно то одну, то другую дверцу и ударяя при этом по стеклу: - Ты, сумасшедшая! Кто ты такая? Чего ты хочешь? Мертвенно-бледное лицо, закрытое волосами, очками и шляпой, повернулось и уставилось на него. Это была маска - ужасная, совершенно безжизненная маска. Белая пудра и грим, крепко сжатые губы, накрашенные ярко-красной губной помадой. Перед ним было какое-то отвратительное существо, похожее на клоуна. - Проклятие! Ответь же мне наконец! Никакого ответа Странное, отсутствующее выражение лица, напоминающего страшную маску, не изменилось. Послышался шум моторов - машины тронулись с места. Загипнотизированный зрелищем застывшего лица, Питер снова и снова пытался открыть дверцу и стучал по стеклу: - Кто ты?.. "Континенталь" взревел, рванулся вперед и, набирая скорость, понесся по автостраде. Питер попытался рассмотреть номер машины, но тщетно - номера не было. - Ненормальная скотина! Я тебе шею сверну!.. - раздался вдруг гневный голос. Но это не был голос Ченселора. Один из двух грузовиков, которые он только что обогнал на повороте, остановился в двадцати ярдах от его машины. Распахнулась дверца, и из нее выскочил толстый как бочка водитель с заводной ручкой. - Ах ты, сукин сын! Я из-за тебя чуть в кювет не свалился! Ченселор кинулся к своему "мерседесу", прыгнул на сиденье, захлопнул дверцу и нажал на защелку замка. Держа заводную ручку над головой, водитель грузовика подбегал к его машине. К счастью, Питер не заглушил мотор, и теперь ему надо было только выжать сцепление и изо всех сил нажать на акселератор. Взревел мощный мотор, и машина с такой скоростью рванулась вперед, что Ченселор едва успел вывернуть руль, чтобы не оказаться на обочине. С трудом он выправил машину и помчался по автостраде. Это был какой-то кошмар. Самый настоящий кошмар. Ченселор открыл дверь, прошел в гостиную и рухнул в кресло. Целый час он просидел в одиночестве, стараясь прийти в себя. В квартире царил полумрак. горела одна-единственная лампа, стоявшая на пианино. Питеру не хватало воздуха, и, хотя в комнате было прохладно, пот катил с него градом. Он приоткрыл окно. и в комнату ворвались звуки ночного Нью-Йорка. Шум подействовал успокаивающе. Нужно было взять себя в руки и все обдумать. Кто-то явно пытается свести его с ума. Он должен сопротивляться. Надо выяснить, кто скрывается под этой ужасной маской. Он поедет в Мэриленд, на ту самую проселочную дорогу, где появилась впервые эта ужасная женщина. Как звали того полицейского в Роквилле? Доннели? Он свяжется с агентством по прокату автомобилей в далласском аэропорту, назовет имя полицейского и все узнает. Потом надо будет связаться с Доннели и спросить его... Зазвонил телефон. Ченселор недовольно поморщился, прогоняя тягостные раздумья, и встал с кресла. Звонить мог только конгрессмен из Виргинии. Больше никто не знал о его приезде. А Ролинз обещал позвонить сегодня вечером и договориться о времени и месте встречи. - Алло! - Питер? Звонил Джошуа Харрис. Ченселор совсем забыл о нем. - Хелло, старина. Извини, я только что вошел. - А в чем дело? - с тревогой в голосе спросил Харрис. - Да тут одна история... - "Нет, не стоит рассказывать Джошуа, что произошло. Во всяком случае, не теперь. Слишком уж все запутано..." - Ничего серьезного. Машине потребовался ремонт, и это заняло больше времени, чем я предполагал. Где ты сейчас? - Я как раз собираюсь в ресторан "Ришелье". Помнишь такой? Питер помнил, но в теперешнем состоянии он не смог бы сидеть в роскошном ресторане и не торопясь наслаждаться едой Он не знал, на что решиться: довериться своему литературному агенту или лучше не делать этого? - Не могли бы мы отложить нашу встречу на день, если, конечно, тебе это удобно? Я сегодня сработал с половины пятого утра до четырех часов вечера, а потом еще вел машину и, откровенно говоря, чувствую себя совершенно разбитым. - Ага, значит, книга о Гувере двигается? - Быстрее, чем я ожидал. - Прекрасно. Я очень рад за тебя, Питер. Странно только, что Тони ничего мне не говорил об этом. - Он ничего и не знает, - спокойно солгал, Ченселор. - План-проспект книги получается ужасно подробный. Более подробного плана я никогда еще не составлял. Тони придется потратить не один день, чтобы прочесть его. Почему он заговорил о плане вместо того, чтобы просто сказать, что уже пишет эту проклятую книгу? - Ты, конечно, пришлешь мне копию? - попросил Харрис. - А то вам с Тони не всегда можно доверять: больно уж вас заносит. - Я пришлю тебе ее завтра. - Тогда до свидания. Я попрошу перенести заказ. Спокойной ночи, Питер. - Спокойной ночи. Повесив трубку, Ченселор подошел к окну, выходящему на 71-ю улицу. Дом находился в тихом зеленом квартале, каких в городе осталось немного, поэтому они невольно напоминали о прошлом. Питер смотрел на город, но помимо его воли перед глазами всплывало жуткое лицо владелицы серебристого "континенталя". Он понимал, что это только видение, однако прогнать его был не в силах. Прямо за стеклом он видел ее - закрытые огромными темными очками глаза, ярко накрашенные губы на большом, мертвенно-бледном от пудры лице. Питер закрыл глаза и, потирая руками виски, пытался вспомнить, что же он собирался делать, перед тем как позвонил Джош. Что-то, что было каким-то образом связано с этим ужасным видением за стеклом. И с телефоном. Ну да, конечно, он хотел кому-то звонить. Раздался звонок. Но ведь только что звонили. Не может быть, чтобы это был опять телефон. И все-таки это был телефон. О господи! Необходимо лечь и не вставать. Как болит голова! И он совсем не уверен, что... Надо взять трубку. Питер с трудом прошел по комнате. - Ченселор? - Да, я. - Говорит Ролинз. Как насчет того, чтобы встретиться завтра утром? - Это что, шутка?" - Хм! - Я работаю по утрам. - Это меня не волнует. Вы знаете такое место Клойстерс? - Знаю. Питер невольно замер. Это тоже шутка? Клойстерс был любимым парком Кэти. Как часто в воскресные дни они бродили по его лужайкам. Но Ролинз не мог ничего знать об этом. Или знал? - Приезжайте к пяти тридцати утра. Пройдите через западные ворота. Они будут открыты. Примерно в четырехстах футах к северу начинается тропинка, ведущая к средневековому дворику. Там я буду вас ждать. - С этими словами конгрессмен повесил трубку. Южанин выбрал странное место и время встречи. Такой выбор мог сделать человек, который чем-то здорово напуган. Опять Алан Лонгворт нагоняет на людей страх. Надо положить конец деятельности этого отставного агента по особым поручениям, мучающегося угрызениями совести. Но сейчас Питеру некогда думать о Лонгворте. Ему надо как следует отдохнуть. Он знал, что утро наступит очень скоро. Он прошел в спальню, скинул ботинки, расстегнул рубашку, сел на край кровати и тут же повалился на спину. Голова утонула в подушке, и начались сновидения. В эту ночь ему снились кошмары. x x x Трава была еще мокра от росы, но на востоке уже пробивались первые лучи солнца. Вокруг громоздились остатки каких-то строений, повсюду стояли скульптуры, и даже сучковатые, искривленные деревья казались ровесниками средневековья. Не хватало одного - играющих на лютне музыкантов и певцов, нежными голосами исполняющих мадригалы. Ченселор нашел окаймленную цветами тропинку, которая вела к небольшому холму с какими-то каменными стенами. Это и был привезенный по частям и восстановленный внутренний дворик французского монастыря тринадцатого века. Питер подошел поближе и остановился перед древней аркой. Внутри стояли мраморные скамьи, в художественном беспорядке росли миниатюрные деревья. Было как-то жутковато. Он принялся ждать. Бежали минуты. Свет раннего утра становился все ярче, и вот уже под его лучами заискрился белый мрамор. Питер посмотрел на часы. Без пяти шесть. Ролинз опаздывал на двадцать пять минут. А может быть, конгрессмен решил вообще не являться? Неужели он так напуган? - Ченселор! Питер вздрогнул. Шепот доносился из густых кустов, окружавших широкий пьедестал, находившийся в тридцати футах от Ченселора. На нем возвышалась скульптурная голова какого-то средневекового святого. - Ролинз? И давно вы там сидите? - Почти три четверти часа. Конгрессмен осторожно приблизился к Питеру и остановился в нескольких шагах. Руки он не подал. - Почему вы так долго не выходили из вашего убежища? Я жду вас с половины шестого. - Уж если быть точным, то вы явились в пять тридцать три. Я хотел убедиться, что вы пришли один. - Как видите, я один. Слушаю вас. - Только не здесь. Давайте пройдемся, - предложил Ролинз, и они пошли по тропинке, уходящей вниз от пьедестала. - Что с вашей ногой? - полюбопытствовал конгрессмен. - Старая футбольная травма, а может быть, ранение. Выбирайте то объяснение, какое вам больше нравится. Что касается меня, то я не намерен гулять с вами. Я хочу наконец услышать, что вы собираетесь мне сказать. Я же не напрашивался на эту встречу. У меня и без того много дел. Лицо Ролинза сделалось красным. - Недалеко отсюда есть скамейка. - Скамейки есть гораздо ближе, вот тут, во дворе. - Ну да, а под ними микрофоны. - Вы сумасшедший, как и Лонгворт! Конгрессмен не прореагировал на восклицание Питера. Он вообще не открывал рта до тех пор, пока они не дошли до стоявшей в стороне от тропинки скамьи, отделанной металлом. - Лонгворт - ваш партнер? Вы что, вместе занимаетесь вымогательством? спросил наконец Ролинз, опускаясь на скамью. От его обычной самоуверенности не осталось и следа. - У меня нет партнера, и я не вымогатель. - Но вы пишете книгу. - Да, я пишу романы и этим зарабатываю себе на хлеб. - Я слышал об одной вашей книге под названием "Контрудар!". Из-за нее кое-кто в ЦРУ наложил полные штаны. - Ну, это вы преувеличиваете. Так что вы хотели мне сказать? - Послушайте, Ченселор, - решительным тоном начал конгрессмен. - Вся эта история, которую вам удалось раскопать, не стоит выеденного яйца. Пусть даже вы сломаете мне карьеру, но засадить меня в тюрягу вам не удастся. Кишка тонка! А уж я с вами рассчитаюсь. - Какая история? Все, что сказал вам Лонгворт, - ложь. Я ничего о вас не знаю. - Не лгите! Я и сам понимаю, что не безгрешен. Многие считают меня расистом, потому что в кругу друзей я нередко позволяю себе презрительно отзываться о неграх. А когда я в подпитии, то становлюсь падким на симпатичных черных девочек, но это говорит скорее в мою пользу, черт побери. Я женат на стерве, которая в любой момент может заложить меня и заграбастать все мое состояние, однако я терплю все и добросовестно делаю свое дело в конгрессе. И уж, конечно, я не убийца. Понятно? - Понятно. Вы типичный плантатор. Правда, очень эксцентричный, но симпатяга. Вы достаточно высказались, и я ухожу. - Нет, вы так не уйдете! - вскочил Ролинз, загораживая Питеру дорогу. Прошу вас, выслушайте меня. Я не ангел, но не надо выставлять меня неотесанной дубиной, деревенщиной. Я не такой дурак и не полезу на рожон просто так, из одного лишь упрямства. Мир сейчас меняется, и закрывать на это глаза, значит провоцировать кровавую бойню. От этого никто не выиграет и все только проиграют. - О чем вы говорите? - Ченселор внимательно посмотрел на южанина, но никаких следов притворства на его лице не заметил. - Что вы хотите этим сказать? - Я никогда не выступал против изменений, инициаторами которых были ответственные люди. Однако если предлагались непродуманные новшества, я дрался, как попавший в ловушку зверь. Как можно позволить тратить миллионы долларов безмозглым деятелям, готовым поставить все вверх дном? К чему мы придем в таком случае, я вас спрашиваю? - Какое все это имеет отношение ко мне? - Все, что случилось со мной в Mьюпорт-Ньюсе, было специально подстроено. Меня здорово накачали виски и в таком состоянии завезли в какую-то темную аллею, которую я раньше никогда и не видел. Не помню, может быть, я действительно побаловался с той девочкой, но уж убить ее я никак не мог. Я понятия не имею, как делается то, что они с ней сотворили! Эти черномазые скоты знают, что мне известно, кто все это подстроил. Это же отпетые мерзавцы, фашиствующие черные ублюдки. Они готовы убивать своих, чтобы спрятаться за... Внезапно откуда-то сзади донеслись странные, чавкающие звуки. И вслед за этим произошло что-то невероятное. Застывший от ужаса Ченселор вдруг увидел, как у Ролинза отвалилась челюсть и над правой бровью образовалось красное пятно. Кровь вначале брызнула фонтаном, а потом полилась тихим ручейком по остекленевшему глазу вниз по мертвенно-бледному лицу. Какое-то мгновение обмякшее тело еще держалось на ногах, но вот словно в каком-то странном балете, ноги конгрессмена подкосились и он рухнул на мокрую траву. С трудом вдохнув воздуха, Питер открыл рот, чтобы закричать, однако не смог выдавить из себя ни звука: ужас сжал его горло. Снова раздался такой же чавкающий звук, и он почувствовал, как над его головой будто ветерок пронесся. Еще один выстрел, и пуля рикошетом от скамьи вошла в землю прямо у его ног. Пробудившийся наконец инстинкт самосохранения заставил Питера совершить немыслимый прыжок влево. Он бросился на землю и с невероятной быстротой покатился по траве прочь от того места, где кто-то невидимый избрал его в качестве мишени. Пули летели вслед, вздымая вокруг него фонтанчики земли. Над самым ухом просвистел обломок камня. Еще дюйм, и Питер лишился бы глаза либо был бы убит. Внезапно он ударился головой о что-то твердое и тут же почувствовал острую боль в руке. Оказалось, он наткнулся на окруженный кустами монумент. Ченселор перевернулся на спину и замер. Теперь нападавшие не могли его видеть, но все равно вокруг раздавались глухие звуки от удара пуль. Внезапно Питер услышал полусумасшедшие, истерические крики. Казалось, они раздавались со всех сторон - там, там и там! Потом голоса стали удаляться, пока наконец совсем не стихли. И тогда раздался один-единственный голос, суровый и гортанный. Он безапелляционно потребовал: - Убирайтесь отсюда! Чья-то сильная рука ухватила Питера за куртку, крепко зажав ее в кулаке вместе с рубашкой и кожей, и выдернула из-за каменного укрытия. В другой руке неизвестный держал большой пистолет-пулемет с толстым цилиндром на стволе. Он был направлен в ту сторону, откуда раздавались выстрелы. Из его ствола извергались дым и пламя. Ченселор не мог ни произнести хотя бы слово, ни сделать что-либо. Над ним возвышалась фигура, светловолосого мужчины, в котором он узнал Алана Лонгворта. Презренный Лонгворт старался спасти ему жизнь! Придя наконец в себя, Ченселор согнулся в три погибели и нырнул в заросли жгучей крапивы. Цепляясь руками и ногами за землю, он понесся, не разбирая дороги. От быстрого бега у него перехватило дыхание, но какое это имело значение сейчас? Главное - уйти, спастись! С этой мыслью он сломя голову мчался через парк. Глава 14 Он брел по улицам, будто в глубоком сне, потеряв всякое представление о времени и пространстве. Первой мыслью было обратиться за помощью к полицейскому, найти кого-нибудь, кто навел бы порядок в том хаосе, в котором ему едва удалось уцелеть. Но вокруг - никого. Он пытался заговорить с прохожими, но те, напуганные его ужасающим видом, шарахались в сторону и спешили прочь. Нетвердо держась на ногах, он вышел на проезжую часть. Водители подавали сигналы и, сердясь, объезжали его, однако ни полицейских, ни патрульных машин в этом тихом районе не было видно. В висках у Ченселора стучало, побаливало левое плечо, а лоб горел так, будто с него содрали кожу. Он взглянул на правую ладонь - она вся была красной, на коже выступили капельки крови. Пройдя несколько миль, Ченселор начал постепенно приходить в себя. Это было странное ощущение. Помимо собственной воли он уже сознавал, какая опасность таится для него в подобном психическом Состоянии, понимал, что его жизненные силы не безграничны и постоянно переживать такие потрясения он не сможет, и старался отогнать жуткие картины, которые рисовались в его мозгу. Он отчаянно пытался восстановить контроль над собой: ему предстояло принять такие важные решения! Он взглянул на часы и почувствовал себя подобно сбившемуся с пути в чужой стране путешественнику, которому сказали, что, если он не дойдет к указанному времени в определенную точку, значит, ошибся. А ошибок: он, Ченселор, наделал уже немало. Он посмотрел на табличку - об улице с таким названием раньше он даже не слыхал. По яркому солнечному свету он догадался, что наступило утро, и очень обрадовался этому. Вот уже четыре часа, как он бродит по улицам. "Четыре часа! О боже, мне же нужна помощь! - пронеслось у него в голове. - А моя машина?" "Мерседес" остался в Клойстерсе, припаркованный у западного входа. Питер сунул руку в карман брюк и вытащил кошелек. Денег на такси хватало... - Вот западный вход, мистер, - сказал водитель с нездоровым румянцем на лице. - Никакого "мерседеса" не видно. Когда вы оставили машину? - Сегодня, рано утром. - А на знак вы не обратили внимания? - Водитель показал рукой в окно. - Это бойкая улица. Оказалось, Питер оставил машину там, где стоянка запрещена. - Было темно, - сказал Питер, оправдываясь, и назвал свой адрес в Манхэттене. С Лексингтон-авеню такси свернуло на 71-ю улицу. Ченселор от удивления раскрыл глаза. Его "мерседес" стоял прямо перед входом в квартиру, поблескивая темно-голубой краской в лучах солнца и радуя глаз своим великолепием. Другого такого автомобиля в квартале не было. И на какой-то момент Питер будто рассудка лишился: он начал размышлять над тем, как это машина оказалась на стороне, противоположной той, на которой он оставил ее прошлой ночью, и решил, что машину, видимо, переставила Кэти. Она часто это делала. А согласно правилам стоянки на боковых улицах машину нужно было убрать до восьми часов. "Кэти? Что это случилось со мной?" - думал он. Питер постоял у края тротуара, пока не исчезло из вида такси. Потом подошел к "мерседесу" и тщательно осмотрел его, словно изучал предмет, который не видел в течение многих лет. Машина была вымыта, пыль внутри убрана пылесосом, приборная доска протерта, а металлические части просто блестели. Ченселор вынул из кармана футляр для ключей. Путь по ступенькам до двери показался ему вечностью. На двери была приколота отпечатанная на машинке записка: "Все вышло из-под контроля. Этого больше не случится. И вы меня больше не увидите. Лонгворт". Ченселор сорвал записку и принялся ее рассматривать. Буква "о" немного приподнималась над другими буквами машинописного текста. Листок был вырван из блокнота, а верхний край его обрезан. И Питер понял: записка была напечатана на его пишущей машинке, на листке из его именного блокнота, а обрезана его фамилия. - Его зовут Алан Лонгворт. Джош кое-что узнал о нем. - Питер прижался лицом к окну, разглядывая "мерседес", стоявший на улице. В другом углу комнаты, в кожаном кресле, сидел Энтони Морган. В его худощавой фигуре чувствовалось какое-то необычное напряжение. - Ты выглядишь чертовски скверно. Много выпил вчера вечером? - Нет. Просто я мало спал, да и во сне меня кошмары мучили. Впрочем, дело не в этом. - Нет, но все же ты выпил? - прервал его Морган. - Я же сказал, нет. - А Джош в Бостоне? - Да. В офисе мне сообщили, что он вернется четырехчасовым экспрессом. Мы собирались вечером вместе пообедать. Морган поднялся из кресла. Очевидно, Питер убедил его, и Тони спросил: - Почему же тогда ты не вызвал полицию? Почему ты так ведешь себя? Ты ведь видел, как убили человека. У тебя на глазах убили конгрессмена. - Знаю, знаю. А не хочешь услышать кое-что похуже? Я просто потерял способность мыслить и пробродил почти четыре часа словно в тумане. Даже не помню, где я был. - А по радио ничего не передавали? О случившемся уже должны были сообщить. - Я не включал радио. Энтони подошел к радиоприемнику, включил его, отрегулировав звук на небольшую громкость, и настроился на станцию, которая обычно передавала новости. Затем он направился к Питеру и заставил его отвернуться от окна. - Послушай! Хорошо, что ты обратился именно ко мне, но все же нужно было вызвать полицию. Почему ты этого не сделал? - Не знаю, смогу ли я объяснить тебе, почему, - с трудом выдавил из себя Ченселор. - Ну ладно, ладно, - успокоил его Морган. - Я не имею в виду истерию. К этому приходится привыкать. Речь идет о другом. Я ездил на своей машине в парк в Форт-Трайон. - Питер показал поврежденную ладонь: - Посмотри на мою руку. Отпечатки пальцев, а может быть, и капли крови должны были остаться на рулевом колесе. Трава была влажной, кругом грязь. Посмотри на мои ботинки, на пиджак. В машине непременно должны были остаться следы. Но она чисто вымыта и выглядит так, словно ее только что выкатили из смотрового зала. Я даже не знаю, как она снова оказалась здесь. И эта записка на двери. Она напечатана на моей пишущей машинке, на моей именной бумаге. А я? Даже спустя несколько часов после всего этого безумия я не могу дать отчета в своих действиях. - Хватит, Питер, - повысил голос Морган, обнимая Ченселора за плечи. - Это не роман, и ты не один из его героев. Все вполне реально, все произошло на самом деле. - Он понизил голос. - А теперь я позвоню в полицию. Два инспектора уголовного розыска время от времени прерывали рассказ Питера. Старшему из них, с седыми курчавыми волосами, было за пятьдесят, младший же, негр, казался ровесником Ченселора. Оба инспектора были энергичными и опытными профессионалами и наперебой старались успокоить Питера. Когда Ченселор кончил свой рассказ, старший из инспекторов стал куда-то звонить, а младший завел разговор о романе "Сараево!". Книга ему очень понравилась. Только когда старший кончил говорить, Ченселор понял, что инспектор-негр старался отвлечь его, чтобы он не очень-то прислушивался. Такой профессионализм пришелся Питеру по душе, и он решил запомнить этот прием. - Мистер Ченселор, возникло затруднение, - осторожно начал седой инспектор. - Когда мистер Морган позвонил нам, мы послали группу в Форт-Трайон и, стремясь сэкономить время, включили в нее эксперта по судебной медицине. Чтобы преступники не успели замести следы, мы позвонили в участок в Бронксе и попросили выслать полицейский наряд на место происшествия. Каких-либо признаков стрельбы там не обнаружено. Нет и следов на грунте. Питер с недоверием взглянул на инспектора: - Это невероятно! Не может этого быть! Я же был там. - Наши люди самым тщательным образом все осмотрели. - Значит, недостаточно тщательно. Неужели вы полагаете, что я мог выдумать подобную историю? - История неплохая, - сказал инспектор-негр улыбаясь. - Может быть, вы опробуете какой-то литературный материал? - Подождите, подождите, - вмешался Морган. - Питер такого не сделал бы. - Конечно, это довольно глупо, - сказал старший из инспекторов, явно неодобрительно покачивая головой. - Ложное сообщение о преступлении карается законом. О любом преступлении, не говоря уже об убийстве. - Вы с ума сошли! - задыхаясь, проговорил Питер. - Неужели вы считаете, что я лгу? Вы куда-то звоните, принимаете на веру полученные сведения и приходите к выводу, что я - шизик. Какие же вы полицейские инспектора? - Хорошие, - заявил негр. - Не думаю. Не думаю, черт возьми! - Ченселор проковылял к телефону. Есть способ разрешить эту проблему. Прошло пять часов, может быть, шесть. - Он набрал номер и бросил в трубку; - Справочная? Дайте телефон канцелярии члена палаты представителей, конгрессмена Уолтера Ролинза. Он повторил вслух номер, который ему назвали. Энтони Морган одобрительно кивнул, полицейские же наблюдали за происходящим молча. Ченселор снова набрал номер. Тягостному ожиданию, казалось, не будет конца. Пульс у Питера бился учащенно: хотя он был абсолютно уверен в себе, ему все-таки приходилось убеждать в правдивости своего рассказа двух профессионалов. Ответил Питеру тихий женский голос, очевидно, принадлежавший южанке. Ченселор попросил к телефону конгрессмена. Когда он услышал ответ, то снова ощутил острую боль в висках, а в глазах у него потемнело. - Это просто ужасно, сэр... Убитая горем семья сообщила о случившемся несколько минут назад... Конгрессмен скончался ночью. Умер во сне от сердечного приступа. - Нет! Нет! - У нас у всех такое чувство. О похоронах будет объявлено. - Нет, это ложь! Не верю, это ложь! Пять-шесть часов назад... в Нью-Йорке... Ложь! Питер почувствовал, как кто-то взял его за плечи, за руки и оттащил от телефона. Он попытался вырваться, локтями отпихнув полицейского, который держал его сзади. Правая рука Питера оказалась свободной. Он схватил ею кого-то за волосы и рванул. Человек упал к его ногам. Потом перед Ченселором всплыло лицо Тони Моргана, искаженное болью, но тот не делал ничего, чтобы защитить себя. Морган. Тони Морган, его друг. Что же он делает? Питер пошатнулся и замер, теряя сознание. Чьи-то руки опустили его на пол. - Никакого обвинения они не предъявят, - сказал Морган, входя в спальню с бокалами в руках. - Они проявили полное понимание. - Это значит, что я - шизик, - заметил Ченселор, лежавший в постели с холодным компрессом на голове. - Нет, черт возьми! Ты просто очень устал. Работал слишком напряженно. Врачи же тебя предупреждали... - Нет, Тони, такого со мной случиться не могло, - сказал Питер, приподнявшись в постели. - Все, что я говорил, правда. - Ладно. Вот, выпей. Ченселор взял бокал, но пить не стал и поставил бокал на тумбочку около кровати. - Так не пойдет, дружище, садись-ка! - Он указал Тони на кресло. - Я хочу кое-что выяснить... - Хорошо. - Морган шагнул к креслу и тяжело опустился в него, вытянув длинные ноги. Его беспечный вид не мог обмануть Питера, Взгляд издателя выдавал его смятение. - Спокойно, не спеша, - продолжал Ченселор. - Мне кажется, я понял, что произошло. И такого больше не случится, о чем и оповещает записка Лонгворта. Он хочет, чтобы я поверил в это, а иначе, считает он, я завою так, что душа похолодеет. - Когда же ты все это обдумал? - За те четыре часа, которые я провел на улице. Я этого не сознавал, но все звенья складывались в одну цепочку. А когда ты и полицейские беседовали там, внизу, мне стала ясна вся картина. - Не говори, как писатель, - сказал Морган, отрываясь от бокала. "Картина", "звенья цепочки" - все это ерунда! - Нет, не ерунда. Ведь и Лонгворт вынужден думать, как писатель. То есть он должен думать, как я, разве это не ясно? - Нет, не ясно, но продолжай. - Лонгворта нужно остановить. Он знает, что мне это известно. Он положил начало моей работе, выдавая небольшие дозы информации и один яркий пример, иллюстрирующий, что могло бы случиться, если бы досье Гувера еще существовали. Ты ведь помнишь, что он знаком с этими досье и владеет довольно обширной обличающей информацией. Тогда, чтобы быть уверенным, что я действительно попался на крючок, он дал еще один пример - о конгрессмене с юга, замешанном в изнасиловании негритянки и убийстве, которого не совершал, и теперь попавшем в трудное положение. Лонгворт привел свою машину в действие, и