сландской нимфе. -- Обед и выпивка -- за мной, это я вам гарантирую. А вот нимфу не могу обещать. Прошло так много лет с тех пор, когда я без труда договаривался с очаровательными женщинами. Боюсь, я уже забыл подход. Питт рассмеялся, хлопнул Ханневелла по плечу и помог ему подняться. -- Не берите в голову, мой старый друг. Девушки - это по моей части.-- Он вдруг остановился.-- Ваши руки выглядят так, будто вы держали их на шлифовальном круге. Ханневелл безразлично посмотрел на свои окровавленные пальцы. -- С ними совсем не так плохо, как кажется. Немного антисептика, маникюр, и они станут совсем как новенькие. -- Давайте,-- сказал Питт.-- В вертолете есть аптечка. Я перевяжу ваши пальцы. Через несколько минут, когда Питт перевязал ему бинтом последний палец, Ханневелл спросил: -- Нашли вы что-нибудь похожее на тоннель до того, как я свалился? -- Отличная работа,-- ответил Питт.-- Вырезана полная гладкая окружность, прикрывающая вход и абсолютно совпадающая с окружающим льдом. Если бы некто вырезал еще и ручку, можно было бы открыть и войти. Лицо Ханневелла внезапно потемнело. -- Этот айсберг проклят,-- сказал он.-- Он -- враждебен нам. Он сцепил свои обмороженные пальцы. Взгляд его был напряженным, лицо выглядело усталым. Питт отошел в сторону и поднял ледяную глыбу трех футов в диаметре и трех дюймов в толщину, закрывавшую вход в грубо пробитый тоннель, достаточный, чтобы в него мог едва протиснуться один человек. Он невольно отшатнулся -- из отверстия исходило едкое зловоние сгоревшей краски, материи и топлива, смешивавшегося с запахом расплавленного металла. -- Это только подтверждает, что я могу различать запахи сквозь толщу льда,-- сказал Питт. -- Да. Ваш нос выдержал испытание,-- немного саркастически заметил Ханневелл.-- Но, что касается невозможности использовать термит, тут вы оказались не совсем на высоте. Ведь это не что иное, как выжженный лаз туда, вниз. Он сделал паузу и бросил на Питта взгляд поверх очков, как на ученика, не выучившего урок. -- Мы могли бы взрывать здесь хоть до лета, не нанося заметного ущерба замурованному судну. Питт пожал плечами. -- Много выиграешь -- мало проиграешь.-- Он передал Ханневеллу второй фонарик.-- Я пойду первым. Вы подождете пять минут, а потом следуйте за мной. Ханневелл склонился над краем ледяного тоннеля, Питт встал на колени, чтобы пролезть внутрь. - Две. Я даю вам две минуты, не больше. И следую за вами. Лаз длиной в двадцать футов, освещенный проникающими сквозь кристаллы лучами солнца, спускался вниз под углом в тридцать градусов и упирался в обгоревшую, покореженную стальную пластину обшивки. Вонь стала невыносимой, Питт едва дышал. Он попытался уйти от этого запаха и кинулся к изуродованной огнем пластине. Тут он увидел, что проход идет параллельно обшивке еще на десять футов и заканчивается открытым люком, изуродованным и разбитым. "Какой же должна была быть температура, чтобы такое могло случиться?" -- подумал он. Протиснувшись через разбитый край люка, он встал и направил луч фонарика на то, что осталось от стен после пожара. В какое он попал помещение, догадаться было невозможно. После опустошительного пожара, здесь ничего не уцелело. Питта внезапно охватил ужас. Несколько минут он стоял как в столбняке, затем постарался взять себя в руки и вошел в темный коридор. Луч его фонарика осветил весь коридор, вплоть до лестницы, которая вела на нижнюю палубу. Если не считать оставшегося от ковра пепла, коридор был пуст. Вокруг была жуткая тишина. Ни звона посуды, ни гудения машин, ни плеска воды о траурную обшивку -- ничего, кроме абсолютной пустоты. Питт минуту постоял перед дверью, не решаясь войти. Первая мысль, пронзившая его мозг, была: что-то пошло совсем не так, как планировал адмирал Сандекер. Похоже, что не к этому он стремился и не этого ожидал. Ханневелл пролез в люк. Вскоре он стоял рядом с Питтом и смотрел на почерневшие стены, на покореженный и расплавившийся металл, на сплющенные дверные петли, на которых когда-то держалась деревянная дверь. Вдруг он стремительно бросился в дверной проем. Глаза его были полузакрыты, голова тряслась, будто он находился в трансе. -- Мы найдем ничтожно мало из того, что нас интересует. -- Мы не найдем ничего,-- твердо произнес Питт.-- Наши неизвестные друзья подобрали все, что могло остаться после огня. В подтверждение сказанному, он направил луч фонарика на следы от мужских ботинок, оставшиеся на слое сажи. Они вели к выходу и обратно. -- Давайте посмотрим, чем они тут занимались? Они вошли в узкий коридор между каютами и, ступая по пеплу, направились к соседнему помещению. Это была каюта радиста. И здесь трудно было что-нибудь опознать. Вместо мебели остались только остовы от сгоревшего дерева, радиоаппаратура превратилась в сплошную застывшую массу. Теперь уже они немного привыкли к запаху, но никак не могли привыкнуть к тому, что они видели внутри. -- Боже мой! -- выдохнул Ханневелл. Он выронил фонарик, тот покатился по палубе и осветил обезображенную человеческую голову с выступившими скулами и зубами. -- Не завидую его смерти,-- пробормотал Питт. Ханневелл не мог смотреть на эту мертвую голову. Он отошел в угол и несколько минут мучился позывами к рвоте. Когда же он, наконец, повернулся к Питту, то выглядел так, будто только что вернулся с того света. -- Извините,-- виновато произнес Ханневелл.-- Я никогда раньше не видел сожженных трупов. У меня даже отдаленного представления не было о том, как это выглядит. Я никогда и не задумывался над этим. Зрелище не из приятных. Не так ли? -- Приятных трупов не бывает,-- сказал Питт. Он тоже начал ощущать приступы тошноты.-- Если эта кучка пепла на полу каким-то образом указывает на то, что нас ожидает, то мы должны отыскать еще четырнадцать таких же. Ханневелл остановился и поднял фонарик -- лицо его передернулось. Затем он достал из кармана записную книжку и осветив ее фонариком, начал перелистывать. -- Вы правы. На корабле было шесть человек команды и девять пассажиров: всего пятнадцать человек,-- он полистал еще, отыскивая нужную страницу.-- Этот несчастный, должно быть, радист Свенборг -- Густав Свенборг. -- Может, он, а может, и нет. Только его дантист мог бы сказать точно.-- Питт глядел на то, что когда-то было живым человеком и пытался представить, как наступил его конец. Раскаленные докрасна стены и оранжевое пламя, короткий, страшный крик, жуткий болевой шок, ввергнувший его в бессознательное состояние, и дикая пляска смерти, в которой дергаются и извиваются все части тела. "Умереть в огне,-- подумал он,-- провести в жуткой агонии последние секунды жизни -- самый страшный конец, который можно представить как для человека, так и для животного". Питт встал на колени, чтобы внимательно посмотреть на то, что осталось от тела. Рот был плотно сжат, колени почти касались подбородка, а руки вытянуты и плотно прижаты к бокам, приварившись к ним от страшного жара. Но было еще кое-что, привлекшее внимание Питта. Он направил луч света на пол каюты, слабо осветив покореженные стальные ножки кресла, вонзившиеся снизу в обезображенное тело. Ханневелл с совершенно бескровным лицом спросил: -- Что вы нашли такое интересное в этом кошмаре? -- Посмотрите,-- ответил Питт.-- Несчастный Густав, кажется, сидел, когда умер. Его кресло буквально выгорело под ним. Вам не кажется удивительным,-- продолжал Питт,-- человека заживо сжигают, а он даже не пытается сделать какое-нибудь усилие, чтобы встать или хоть как-то выбраться отсюда. -- В этом нет ничего странного,-- сказал Ханневелл.-- Пламя, видимо, охватило его, когда он работал с передатчиком, пытаясь послать сигнал о помощи. Его опять начало выворачивать. -- Давайте уйдем отсюда, пока я еще в состоянии передвигать ноги, и попытаемся разыскать остальных. Питт кивнул, повернулся и направился к выходу. Вместе они прошли во внутреннюю часть судна. Машинное отделение, узкий коридор, салон,-- всюду, где они проходили, их взгляд наталкивался на ту же ужасную картину смерти. К тому времени, когда они обнаружили в рулевой рубке тринадцатый и четырнадцатый трупы, желудок Ханневелла постепенно вернулся в свое исходное состояние. Еще несколько раз он сверялся со своей записной книжкой, отмечая карандашом на некоторых страницах, пока не осталось только одно имя, не перечеркнутое тонкой линией. -- Почти все,-- сказал он, захлопнув книжку.-- Мы нашли всех, кроме того, ради которого попали сюда. Питт закурил сигарету и выпустил длинную струю голубоватого дыма. -- Они все обгорели настолько сильно, что узнать их невозможно. Он может оказаться любым из них. -- Его среди них не было,-- категоричным тоном произнес Ханневелл.-- Его тело нетрудно идентифицировать, во всяком случае, мне.-- Он сделал паузу.-- Я знал его очень хорошо. Вам известно это? Питт поднял брови. -- Нет. Я не знал. -- Тут, собственно, нет секрета.-- Ханневелл подышал на линзы очков и протер их носовым платком.-- Тот, ради которого мы рисковали своими жизнями, и кто, похоже, умер,-- этот человек посещал мои лекции в Институте океанографии шесть лет тому назад. Он был блестящим ученым. Он указал рукой на два лежавших на полу сожженных трупа. -- Мне очень жаль, если он кончил жизнь таким образом. -- А почему вы говорите, что можете отличить его от других? -- спросил Питт. -- По кольцам. Он был неравнодушен к кольцам. Он носил их на каждом пальце, кроме больших. -- Ну, кольца не являются достаточным доказательством при идентификации. Ханневелл чуть улыбнулся. -- А отсутствующий на левой ноге палец подойдет? -- Это подойдет,-- задумчиво произнес Питт.-- Но мы ведь не нашли пока труп, подлежащий опознанию, хотя уже обшарили весь корабль. -- Не совсем.-- Ханневелл вырвал из блокнота листок и подставил его под луч фонарика.-- Здесь примерная схема корабля. Я снял копию с оригинала, когда работал в Морском архиве. -- Смотрите сюда, это как раз за каютой, где находились морские карты и схемы. Узкая лестница ведет в каюту, как раз под ложной трубой. Это единственный вход. Питт быстро вышел. -- Вход действительно есть,-- сказал он, вернувшись,-- а вот лестница к черту сгорела, правда остались некоторые перекладины, способные выдержать наш вес. Изолированная каюта, расположенная в самом центре корабля, без иллюминатора, пострадала даже больше, чем другие, а стальная обшивка на стенах выворочена так, как будто это были бумажные обои. Она казалась пустой. Никаких следов того, что хотя бы отдаленно напоминало бывшую обстановку. Питт стоял на коленях, рассматривая кучку пепла, пытаясь найти что-то похожее на тело, когда Ханневелл дико закричал: -- Здесь! -- Он упал на колени.-- Здесь, в углу! Он направил фонарик на то, что когда-то было человеком. Теперь это была лишь кучка обуглившихся костей. Проглядывались только челюстные и тазовые кости. Он наклонился еще ниже и аккуратно очистил место вокруг останков. Когда он поднялся, у него в руках было несколько покореженных кусочков металла. -- Может, это и недостаточно убедительные доказательства, но зато абсолютно достоверные. Никогда не было более достоверных. Питт взял эти расплавленные кусочки и стал их разглядывать при свете фонарика. -- Я помню эти кольца очень хорошо. Все они были очень красивой работы с вправленными полудрагоценными камнями исландского происхождения. На каждом кольце было изображение древнего нордического бога. -- Звучит впечатляюще, но уж очень безвкусно,-- заметил Питт. -- Для вас, может быть, потому что вы -- иностранец,-- деликатно заметил Ханневелл.-- Если бы вы знали его... Голос Ханневелла дрогнул. Питт взглянул на Ханневелла с недоумением. -- Вы всегда так сентиментальны в ваших отношениях со студентами? -- Гениальный, преуспевающий ученый, легендарный человек, в двадцать пять лет входивший в первую десятку самых богатых людей мира. Добрый и. благородный человек, абсолютно не испорченный ни славой, ни богатством. Да, думаю, что дружба с Кристианом Фири могла бы вылиться в сердечную привязанность. "Странно,-- подумал Питт.-- Ученый впервые упомянул имя Фири с того времени, как мы покинули Вашингтон. Он произнес его с таким трепетом и с такими же интонациями в голосе, какие прозвучали у адмирала Сандекера, когда он говорил об исландце". Питт не испытывал никакого благоговения, стоя над жалкими останками человека, который являлся одним из самых влиятельных людей финансового мира. Он стоял, глядя вниз, и в его сознании этот пепел никак не ассоциировался с человеком, о котором неоднократно писали газеты всего мира как о блестящем организаторе науки. Может, если бы ему пришлось когда-нибудь встретиться со знаменитым Кристианом Фири, подобное чувство посетило бы его сейчас. Хотя Питт сильно сомневался в этом. Он был не из тех, кто легко поддавался чувствам. Питт еще покрутил в руках скрученные металлические кольца и вернул их Ханневеллу. И вдруг на верхней палубе, прямо над ними, услышал слабое движение. Он застыл, напряженно прислушиваясь. Но звук замер в темноте, за верхним люком. Что-то зловещее нависло над опустошенной каютой -- ощущение, что кто-то наблюдает за каждым их движением, вслушивается в каждое их слово. Питт настроился на оборону, но было поздно. Мощный луч света, идущий откуда-то сверху, пронзил комнату и полностью ослепил их. -- Грабите мертвецов, джентльмены? Мой Бог, я всегда был уверен, что вы вдвоем способны на многое. Лицо было скрыто за лучом света, но голос можно было узнать безошибочно -- он принадлежал капитану Коски. Глава 4 Безмолвно, не шелохнувшись, стоял Питт посреди сожженной палубы. Он простоял так, как ему казалось, меньше минуты, пытаясь сообразить, каким образом Коски мог оказаться на сожженном корабле. Он допускал, что Коски может появиться, но, по его расчетам, только часа через три. Теперь он понял, что вместо того, чтобы ждать условленного часа встречи, Коски пустил "Катавабу" на полной скорости по курсу, указанному Ханневеллом, к паковым льдам сразу же, как только вертолет скрылся из виду. Коски направил луч фонаря на лестницу, высветив позади себя лицо Доувера. -- Нам будет о чем поговорить, если вам угодно, майор Питт и доктор Ханневелл. Питт подумал, что бы сказать в ответ, но не нашел никаких объяснений. Вместо этого он сказал: -- Коль вы решили валять дурака, Коски, спускайтесь вниз! И тащите с собой этого медведя, громилу в офицерской форме, если вам так будет спокойнее. Прошла почти минута зловещего молчания, прежде чем Коски ответил: -- Вряд ли ваше положение дает основание выдвигать требования в столь грубой форме. -- Почему же нет? Все преимущества на нашей стороне. Мы можем сидеть здесь и сосать палец, пока вы разыгрываете роль детектива-любителя. -- Не стоит так раздражаться, майор. Честное объяснение потребует много времени. Вы лгали с того момента, как ступили на палубу моего корабля. Начиная с "Новгорода". Даже "зеленый" курсант Академии береговой охраны не принял бы эту скорлупу за русский шпионский траулер. Антенны радарных установок, новейшие достижения электронной техники, которые вы обрисовали с таким знанием дела,-- где они? Испарились. Я не доверял вам и Ханневеллу с самого начала, но ваши россказни были убедительны. Более того, мое начальство каким-то таинственным образом поддержало вас. Вы использовали меня, майор. Использовали мой корабль, мой экипаж, как такси или станцию обслуживания. Объяснитесь, пожалуйста. Не думаю, что прошу слишком много. Просто ответьте на один вопрос: что, черт возьми, происходит? "Коски уже сдает позиции,-- думал Питт.-- Он уже не петушится, не требует -- он спрашивает". -- Вам все-таки не помешает спуститься сюда -- часть ответа лежит здесь, в пепле. После недолгих колебаний Коски в сопровождении огромного Доувера спустился по лестнице и очутился лицом к лицу с Питтом и Ханневеллом. -- Хорошо, джентльмены. Пусть так. -- Вы уже осмотрели большую часть корабля? -- спросил Питт. Коски утвердительно кивнул головой. -- Да. Хотя, надо сказать, за восемнадцать лет полной опасностей морской службы я никогда не видел столь разбитого и разоренного корабля. -- Вы его узнали? -- По-моему, это невозможно. Разве можно узнать то, что осталось? Судя по всему, это судно было предназначено для развлечений. Это -- яхта. Это можно сказать с уверенностью. Что же касается прочего, об этом можно только гадать.-- Коски несколько озадаченно посмотрел на Питта.-- Собственно, ответа жду я. К чем вы клоните? -- Это "Лакс". Слышали когда-нибудь? Коски кивнул. -- "Лакс" исчезла больше года тому назад со всей командой, включая и владельца, исландского магната горнорудного дела...-- Он неуверенно пытался вспомнить.-- Фири. Кристиан Фири. Господи, половина службы береговой охраны была задействована в поисках в течение нескольких месяцев. Но не нашли никаких следов. Так это "Лакс"? -- Вы стоите на ее палубе,-- медленно произнес Питт, стараясь, чтобы его слова запали глубоко в сознание капитана. Он направил фонарик на пол.-- А эта горстка пепла -- все, что осталось от Кристиана Фири. Глаза Коски расширились, он побледнел. Он сделал шаг вперед и бросил взгляд на то, что лежало в желтом освещенном кругу. -- Бог мой! Вы уверены? -- Без преувеличения, сгорел до неузнаваемости. Но доктор Ханневелл на девяносто процентов уверен, что это именно Фири собственной персоной. -- Да, кольца. Я невольно слышал это. -- Возможно, это немного. Но это значительно больше, чем мы смогли обнаружить около других трупов. -- Я никогда не видел ничего подобного,-- сказал Коски озадаченно.-- Это просто невозможно. Корабль таких размеров не мог бесследно исчезнуть почти на год, а потом вновь возникнуть сожженным дотла и замурованным в стену айсберга. -- Похоже, именно так и случилось,-- вставил Ханневелл. -- Извините, док,-- сказал Коски, глядя в глаза Ханневеллу.-- Хоть я и не могу тягаться с вами в том, что касается науки о ледяных образованиях, но я достаточно много времени провел в Северной Атлантике, чтобы знать, что айсберг может уплыть в другую сторону, увлекаемый течением. Он может дрейфовать по кругу или перемещаться вдоль берегов Ньюфаундленда в течение трех лет -- этого времени достаточно, чтобы "Лаке" по какому-то невероятному стечению обстоятельств была зацеплена айсбергом, а потом и замурована внутрь. Но с точки зрения здравого смысла -- это совершенно не выдерживает критики. -- Вы совершенно правы,-- сказал Ханневелл.-- Вероятность мала, но тем не менее это возможно. Как вам должно быть известно, сгоревшему судну требуется несколько дней, чтобы остыть. Если же течение или ветер погонят судно и будут держать его остов прижатым к айсбергу, то в течение сорока восьми часов, а может, и меньше, весь этот корабль окажется внутри, под покровом айсберга. Это аналогично ситуации, если, скажем, прижать к глыбе льда раскаленную кочергу. Кочерга расплавит себе путь внутрь ледяной глыбы, пока не остынет окончательно. Тогда лед, если он вновь замерзнет вокруг металла, крепко схватит его. -- Хорошо, док. Вы правы. Однако есть еще один немаловажный фактор, на который никто пока не обратил внимания. -- Да? -- немедленно отозвался Питт. -- Последний курс "Лакс",-- ответил Коски. -- Здесь нет ничего странного,-- возразил Питт.-- Это было во всех газетах. Фири со своим экипажем и пассажирами покинул Рейкьявик утром десятого апреля прошлого года и направился прямым ходом в Нью-Йорк. Последний раз его видели с танкера компании "Стандарт Ойл" в шестистах милях от мыса Фэруэлл, в Гренландии. После этого никто не видел "Лакс" и ничего о ней не слышал. -- До этого момента все шло прекрасно,-- отозвался Коски. Он поднял до ушей меховой воротник и постарался унять дрожь от холода.-- Кроме того, что видели ее вблизи пятнадцатой параллели -- слишком далеко от района айсбергов. -- Я бы хотел напомнить всем,-- произнес Ханневелл,-- что и ваша служба береговой охраны зафиксировала полторы тысячи айсбергов за один год ниже сорок восьмой параллели. -- А я бы хотел напомнить вам, док,-- настойчиво заявил Коски,-- что в течение года, о котором идет речь, количество айсбергов ниже сорок восьмой параллели равно нулю. Ханневелл только пожал плечами. -- Было бы лучше, доктор Ханневелл, если бы вы объяснили, каким образом айсберг появился там, где не мог появиться, да еще с "Лакс", вмерзшей в его середину, да вопреки основным течениям, через одиннадцать с половиной месяцев. Да еще отдрейфовал на четыре градуса на север, в то время как все другие айсберги в Атлантике дрейфовали на юг со скоростью три узла в час. -- Этого я объяснить не могу,-- бросил Ханневелл. -- Не можете? -- Лицо Коски потемнело, выражая недоверие. Он посмотрел на Ханневелла, затем на Питта. затем вновь на Ханневелла. -- Вы, поганые ублюдки! -- свирепо прорычал он.-- Перестаньте врать мне! -- Ну, чересчур острые выражения, командир,-- отозвался Питт. -- А на что, черт возьми, вы рассчитывали? Вы оба -- интеллигентные люди, тем не менее позволяете вести себя подобно дикарям. Вот вы, доктор Ханневелл! Всемирно известный ученый, и не можете просто объяснить, как может айсберг дрейфовать на север против Лабрадорского течения. Или вы мошенник, доктор, или вы -- самый тупой из всех всемирно известных ученых. Истина состоит в том, что айсберг не может изменить направление дрейфа, так же как и ледник не может повернуть вспять. -- Никто не совершенен,-- заметил Ханневелл, беспомощно пожав плечами. -- Не соблюдены и правила хорошего тона, и не получен и честный ответ. Не так ли? -- Это вовсе не вопрос порядочности каждого из нас,-- заметил Питт.-- Мы имеем свой приказ, как и вы имеете -- ваш. Еще час тому назад мы с Ханневеллом действовали по заранее разработанному плану, который в данный момент уже вылетел в форточку. -- Ха-ха-ха. Каков же следующий шаг в нашей игре в шарады? -- Дело в том, что мы не можем все объяснить,-- сказал Питт,-- а можем чертовски мало. Я расскажу вам, что известно нам с доктором Ханневеллом. А после вы сделаете свои выводы. -- Вы могли бы снизойти до моего уровня и пораньше. -- Вряд ли,-- сказал Питт.-- Как командир корабля вы имеете всю полноту власти. В вашей власти не выполнить приказ вашего начальства или принять собственное решение, если вы чувствуете, что этот приказ несет угрозу экипажу и кораблю. У меня такой возможности нет. Мы должны были ошеломить вас, чтобы побудить сотрудничать с нами. Кроме того, мы не имели права посвящать кого-либо в это предприятие. Я готов протестовать против подобных приказов хоть сейчас. -- Не собираетесь ли вы еще раз нас ошеломить? -- Может быть,-- мрачно заметил Питт.-- Все зависит от обстоятельств. Ханневеллу и мне больше ничего не надо. Мы умываем руки и направляемся прямо в Исландию. -- И бросаете все это на меня? -- А почему бы и нет? Заброшенное судно -- это уже ваша забота. Помните, "Semper paratus" -- "всегда готов". Таков ведь девиз службы береговой охраны. Исказившееся лицо Коски выглядело довольно забавно. -- Я бы попросил касаться только фактов. Комментарии можете оставить при себе. -- Хорошо,-- спокойно сказал Питт.-- Все, что я рассказал вам на "Катавабе" было чистейшей правдой вплоть до одного момента -- замены "Лакс" на "Новгород". На яхте Фири, разумеется, не было того, что именуется электронным оборудованием. Самой главной ценностью корабля были восемь высококвалифицированных инженеров и ученых из компании "Фири лимитед", направлявшихся в Нью-Йорк на секретные переговоры с двумя важными представителями нашего правительства в области оборонной промышленности. Где-то на корабле, может даже, в этой комнате, находились документы, содержавшие результаты геологических исследований шельфа. Что именно исследовательской группе Фири удалось обнаружить на дне морском -- осталось загадкой, хотя информация эта была бы жизненно необходима огромному количеству людей. Наше собственное Министерство обороны также было не прочь наложить на эти данные лапу. Этого хотели и русские. -- Ваши последние слова объясняют многое,-- произнес Коски. -- Что вы имеете в виду? Коски обменялся понимающим взглядом с Доувером. -- Мы были одними из тех, кто принимал участие в поисках "Лакс" -- это было первое задание "Катавабы". Не раз мы сталкивались с бороздившими океан русскими кораблями. Мы даже возгордились -- нам казалось, они наблюдают за нашими поисками. А теперь оказывается, они просто вынюхивали, куда делась "Лакс". -- Именно поэтому мы и вмешались в ваши дела,-- вставил Доувер.-- Минут через десять после того, как вы с доктором Ханневеллом покинули корабль, мы получили телеграмму от командующего береговой охраны о том, что русская подводная лодка патрулирует в районе паковых льдов. Мы пытались, но не смогли связаться с вами... -- Ничего удивительного,-- сказал Питт.-- Было важно, чтобы на радиосвязи соблюдалось строжайшее молчание, поскольку мы направлялись к пропавшему судну. Мне была дана строжайшая инструкция отключить радиосвязь. Мы не могли ни передавать, ни принимать. -- После того как командир Коски уведомил штаб о невозможности связаться с вами,-- продолжил Доувер,-- по горячей линии связи поступил строгий приказ следовать за вами и сопровождать вас, если подводная лодка предпримет какие-либо активные действия. -- И как вы нас нашли? -- спросил Питт. -- Мы не успели пройти и два айсберга, как заметили ваш желтый вертолет. Он стоял, как канарейка, на верхушке айсберга. Питт и Ханневелл глянули друг на друга и дружно рассмеялись. -- Вам это кажется шуткой? -- серьезно спросил Коски. -- Везение, незаметное, простое, парадоксальное везение,-- ответил Питт, на лице которого все еще блуждала улыбка.-- Мы летели через настоящий ад целых три часа, прежде чем нашли этот плавучий ледяной дворец, а вы нашли его через пять минут. Питт вкратце рассказал Коски и Доуверу о ледовой ловушке и о встрече с русской субмариной. -- Бог мой,-- пробормотал Доувер,-- Вы предполагаете, что не мы первыми ступили на этот айсберг? -- Это совершенно очевидно,-- ответил Питт.-- Метка ледового патруля была соскоблена. Мы с Ханневеллом нашли отпечатки следов почти во всех каютах корабля. И более того, есть еще кое-что, что переводит ситуацию из категории мистического в категорию жуткого. -- Пожар? -- Пожар. -- Совершенно очевидно, что это -- несчастный случай. Пожары на кораблях случаются с тех пор, как первые редкие лодки стали плавать вниз по Нилу тысячи лет тому назад. -- Убийства случались и задолго до этого. -- Убийства! -- повторил Коски.-- Вы сказали -- убийства? -- С большой буквы "У". -- Если не считать интенсивного пожара, я не заметил ничего, чего бы я уже не видел на других судах,-- и трупы, и зловоние, и опустошение, и прочее. Что именно, по мнению уважаемого офицера Военно-Воздушных сил, отличает этот пожар от других? Питт проигнорировал замечание Коски. -- Все абсолютно очевидно. Радист -- в радиорубке, капитан с помощником -- на мостике, пассажиры -- в каютах и салоне, даже кок -- в камбузе. Каждый находится именно там, где ему следовало быть. Объясните, командир какой это должен быть пожар, чтобы он охватил полностью весь корабль, сжег всех в прах, не дав никому возможности даже предпринять что-либо для спасения. Коски почесал себя за ухом. -- Ни один брандспойт не задействован. Совершенно ясно, что никто и не пытался спасать судно. -- Ближайшее к огнетушителю тело лежит в двадцати футах. Экипаж вел себя вопреки всем законам человеческой логики. Такое ощущение, будто в последнюю минуту они решили умереть на местах, хотя я не могу представить себе кока, который предпочел бы умирать в камбузе. -- Это ничего не доказывает. Могла возникнуть паника... -- Что же убедит вас, капитан? Объясните случай с радистом. Он умер на своем месте, хотя всем известно, что сигналов бедствия с "Лакс" никто не получал. Кажется довольно странным, что он не смог послать хоть три-четыре слова с призывом о помощи. -- Продолжайте,-- спокойно сказал Коски. В его пристальном взгляде появился проблеск интереса. Питт закурил сигарету и выпустил круглое облако дыма в студеный воздух. На какое-то мгновение он показался нерешительным. -- Давайте поразмышляем об обстановке на этом судне. Вы сказали, капитан, что не видели ни одного сгоревшего судна в таком ужасном состоянии, как это. Почему? На нем не было ни взрывчатых веществ, ни возгорающихся предметов, можно исключить и баки с горючим. Да, они способствовали распространению пламени, но не до такой же степени. Кроме того, они находились в совершенно противоположной части судна, посмотрите, как глубоко выжжен каждый квадратный дюйм! Обшивка и все верхние надстройки сделаны из стали. А ведь кроме брандспойтов и огнетушителей, на "Лакс" была и автоматическая противопожарная система. Он остановился и указал на свисавшие с потолка два куска арматуры. -- Пожар на судне обычно начинается в каком-нибудь одном месте, в машинном отделении или трюме, а затем распространяется из помещения в помещение. Требуются часы, а иногда и дни, чтобы пожар охватил весь корабль. Держу пари на любую сумму, что тому, кто будет расследовать обстоятельства возникновения пожара, придется попыхтеть, но рано или поздно заявить, что он вспыхнул мгновенно, сразу охватив весь корабль. Воспламенение произошло по причине или по вине лица, оставшегося неизвестным. -- А что вы думаете о причине? -- Огнемет,-- ответил Питт. С минуту потрясенные люди стояли в полной тишине. -- Вы представляете, что вы говорите? -- Представляю. Неистовый взрыв испепеляющего огня, жуткое шипение струи пламени, ужасный запах сгоревшего мяса. Так или как-то похоже, но огнемет -- это единственный логичный ответ. Они слушали его, замерев от ужаса. У Ханневелла что-то сдавило в горле, будто опять подступила рвота. -- Это... невообразимо,-- пробормотал Коски. -- Вся эта трагедия невообразима,-- тихо произнес Питт. Ханневелл взглянул на Питта невидящим взором. -- Не могу поверить, что они стояли как бараны, безропотно позволив превратить себя в человеческие факелы. -- А разве вы не поняли? -- спросил Питт.-- Наш дьявольский друг каким-то образом отравил пассажиров и команду либо наркотиками, либо ядом. Может, он влил огромную дозу хлоралгидрата в их пищу или выпивку. -- А может, они были застрелены? -- вставил Доувер. -- Я изучил останки некоторых из них.-- Питт отрицательно покачал головой.-- Ни признаков пуль. ни поврежденных костей. -- А может, он ждал, пока яд поразит их, а затем растащил их по всему кораблю? Он ходил из одного помещения в другое с огнеметом...-- Коски умолк.-- Как же этот убийца мог попасть сюда? - Прежде чем ответить на этот вопрос,-- жестко произнес Ханневелл,-- давайте разберемся, куда он мог исчезнуть. Ведь на "Лакс" было пятнадцать человек -- мы нашли пятнадцать обгоревших трупов. Значит, эта работа выполнена командой какого-то другого корабля. -- Не получается,-- произнес Коски.-- Любое соприкосновение двух кораблей требует своего рода радиоконтакта. Если бы даже "Лакс" подобрала потерпевших аварию с какого-либо другого судна, капитан немедленно должен был доложить об этом.-- Коски неожиданно улыбнулся.-- Насколько я припоминаю, в последней телеграмме Фири просил зарезервировать для него пентхауз в отеле Стетлер-Хилтон в Нью-Йорке? -- Бедняга,-- медленно проговорил Доувер.-- Если успех и богатство имеют такой конец, то кому это нужно? Он вновь посмотрел на то немногое, что оставалось на полу, и быстро отвернулся. -- Господи, какой же маньяк мог убить пятнадцать человек разом? Методически отравить их, а затем спокойно сжечь их из огнемета? -- Такой же, как и те, кто разбивает самолеты ради получения страховки,-- сказал Питт.-- Тот, кто способен убить другого, себе подобного, не испытывая при этом чувства вины, может угробить и самолет. Мотив же вполне очевиден. Фири и его люди сделали жизненно важное открытие. Его пожелали иметь Соединенные Штаты. Его пожелала иметь Россия. Но темная лошадка исчезла и унесла все с собой. -- Стоило ли этого всего, что произошло? -- с болью во взгляде спросил Ханневелл. - Это нужно было тому, шестнадцатому.-- Питт посмотрел на жалкие останки на полу.-- Неустановленному, незваному посетителю, ставшему причиной смерти всех на корабле. Глава 5 Исландия -- страна морозов и огня, страна с торосистыми льдами и курящимися вулканами, остров, на котором под золотыми лучами солнца переливаются красками красные потоки лавы, зеленая кудрявая тундра и сверкающая гладь голубых озер. Окруженная со всех сторон ворами Атлантического океана, омываемая теплыми водами Гольфстрима с юга и холодными полярными морями с севера, Исландия расположена как раз посередине между Москвой и Нью-Йорком. Удивительной красоты остров, где, как в калейдоскопе, сочетаются самые несочетаемые пейзажи, и совсем не такой холодный, как это представляется из названия. Средняя температура самого холодного месяца, января, редко опускается ниже той, что наблюдается на побережье Новой Англии в Соединенных Штатах. Для тех же, кто видит Исландию впервые, остров кажется несравненным феноменом красоты. Питт заметил выросшие на горизонте зубцы вершин, покрытых снежными шапками. Темно-синяя вода открытого моря на большой глубине постепенно меняла свой цвет на ярко-зеленый -- цвет прибрежного прибоя. Питт изменил режим работы контрольных приборов, и вертолет плавно стал снижаться под углом в девяносто градусов, прокладывая курс вдоль торчавших из воды остроконечных, образовавшихся из застывшей лавы скал. Они миновали небольшую, прижавшуюся к полукруглой бухточке рыболовецкую деревушку. Крыши домиков, окаймленных светло-зеленой краской, радовали глаз красной черепицей. Одинокий форпост на пути к воротам за Полярный круг. -- Сколько времени? -- спросил, пробуждаясь ото сна, Ханневелл. -- Десять минут пятого, утро. -- Господи, а поглядишь на солнце, кажется, четыре часа дня.-- Ханневелл громко зевнул, сделав слабую попытку потянуться в крохотной кабине.-- Я бы отдал правую руку только за то, чтобы оказаться в мягкой постели между хрустящими белыми простынями. -- Откройте глаза пошире, скоро будем. -- Сколько еще до Рейкьявика? -- Полчаса.-- Питт бросил взгляд на приборы.-- Мы могли бы уже прибыть, но мне очень хотелось полюбоваться побережьем. -- С тех пор как мы покинули "Катавабу", прошло шесть часов сорок пять минут. Вы показали неплохое время. -- Мы могли бы и его сократить, если бы не были перегружены лишним баком горючего. -- Да. Правда, без него пришлось бы около четырехсот миль до берега добираться вплавь. Питт усмехнулся. -- Мы в любое время могли бы послать сигнал о помощи службе береговой охраны. -- Судя по настроению, в каком мы оставили капитана Коски, вряд ли он бросился бы за нами, даже если бы мы провалились в канализацию, а у него в руках была бы затычка. -- Да, да. Хотя, несмотря на его неприязненное ко мне отношение, я бы голосовал за него обеими руками, если бы ему решили присвоить звание адмирала. В моем списке он занесен как чертовски хороший человек. -- У вас своеобразная манера выражать свое восхищение,-- сухо заметил Ханневелл.-- Кроме вашего проницательного вывода об огнемете -- за что я снимаю перед вами шляпу,-- вы, действительно ничего ему не сказали. -- Мы сказали ему правду, насколько это было возможно. Все остальное -- пусть это будет хоть пятьдесят процентов -- только догадки. Единственный реальный факт, который мы назвали, это имя Фири. -- Цирконий.-- Ханневелл смотрел в никуда.-- Атомное число -- сорок. -- Я едва прополз курс геологии,-- заметил Питт с улыбкой.-- Почему цирконий? Что делает его причастным к массовому убийству? -- Очищенный цирконий -- необходимый компонент при создании атомных реакторов, потому что он совсем или почти совсем не поглощает радиацию. Любая страна в мире, имеющая возможность вести исследования в области атомной энергетики, отдала бы все на свете, чтобы добывать его вагонами. Адмирал Сандекер уверен, что Фири и его ученые действительно открыли крупные залежи циркония. Это значит, что цирконий находится под водой, но достаточно близко к поверхности, и что добыча его экономически выгодна. Питт поглядел в окно на бесконечное, ничем не нарушаемое водное пространство. В море вышло рыболовное судно с цепочкой тянувшихся за ним лодок. Хрупкие суденышки двигались так спокойно, будто под ними было тонкое стекло. Он почти не замечал их, пристально разглядывая экзотическое побережье. -- Черт возьми это предпринимательство,-- пробормотал он достаточно громко, чтобы, несмотря на шум мотора, его услышал Ханневелл.-- Проблема разработки сырья на морском дне оказывается слишком сложной. -- Да, но не неразрешимой. "Фири лимитед" наняла ведущих мировых экспертов по вопросам разработки морского дна. Вы знаете, каким образом Кристиан Фири создал свою империю? Он добывал алмазы у берегов Африки.-- Ханневелл произнес это с оттенком некоторого восхищения.-- Ему было всего восемнадцать. Он был матросом на старом греческом фрегате, когда покинул корабль в маленьком портовом городке Бейре на побережье Мозамбика. Через короткое время он оказался втянутым в "алмазную лихорадку". Там в те дни стоял алмазный бум, однако крупные компании уже расхватали все выгодные участки разработок. Вот тут-то Фири и обошел всех -- у него был проницательный и творческий ум. Если алмазные залежи можно обнаружить на земле, думал он, то почему бы им не лежать под водой на континентальном шельфе? Каждый день в течение пяти месяцев он нырял в теплые воды Индийского океана, пока не обнаружил участок морского дна, подававший надежды. Теперь его задача была собрать достаточную сумму для приобретения нужного оборудования. Фири прибыл в Африку, не имея ничего, кроме рубашки. Просить у белых, располагавших деньгами, но заинтересованных в самостоятельных разработках, было бы пустой тратой времени. Они забрали бы все себе, оставив его ни с чем. -- Иногда один процент чего-то лучше, чем девяносто девять ничего,-- вставил Питт. -- Но не для Кристиана Фири,-- ответил Ханневелл, как бы защищая его.-- Он обладал истинным здравым смыслом, присущим исландцам,-- делись прибылью, но не упускай ее. Он отправился к черным мозамбикцам и предложил организовать их собственный синдикат, разумеется, с Кристианом Фири в качестве президента и генерального директора. Как только черные мозамбикцы выделили ему средства на приобретение посудины и оборудования, Фири начал работать по двадцать часов в сутки, пока не отладил все предприятие. Пять месяцев ныряния окупились вполне -- разработки почти сразу же стали давать высококлассные алмазы. Через два года компания Фири оценивалась в сорок миллионов долларов. Впереди, на несколько сот футов выше "Улиссес", Пнтт заметил черное пятнышко. -- Похоже, вы досконально изучили историю Фири. -- Может это прозвучит странно, -- продолжал Ханневелл.-- но Фир