чтобы он снова ею овладел. Карлсена одолевало странное чувство. В основном, он испытывал к Сельме нежность - но именно ту, трогательную, какую приберегал обычно для жены и детей. Ему показалось как-то вдруг, что ее тело и есть тело Джелки. Обе они - воплощение вечной женственности, лежащей вне их и проявляющейся, подобно свету в окне, в теле всякой земной женщины. Он нежно обнял ее за плечи. - Тебе пора идти к себе. Светает... - Хочу к тебе, еще разок... Она прижалась к нему и поцеловала. Он легонько тряхнул головой. - Когда ты летишь в Лондон? - спросила она. - Сегодня. - Хочу тебя... сейчас... - Послушай меня - приляг. Она опустилась на подушку. Карлсен нежно погладил ее по плечам, груди, вдоль тела. Его энергия вливалась в нее. Она со вздохом закрыла глаза, словно успокоившийся ребенок, и задышала все глубже и глубже. Он начал покрывать ее тело поцелуями. Передаваясь ему, в ней разливалась сладость успокоения; затем стало ясно: она засыпает. Олоф прилег рядом, чувствуя, что ослаб, но доволен. Он ничего не взял от нее - лишь вернул немного жизненной силы, отнятой ранее. По крайней мере, вампиром его пока не назовешь... В дверь постучали; ручка повернулась. Карлсен сел и спросил: - Vem ar dar? - девичий голос спросил что-то насчет кофе. - Поставьте у двери, пожалуйста. - Который час? - сонно спросила Сельма. - Без четверти восемь. - Что?! - Она моментально села. - Ой, мне же бежать надо! Когда девушка исчезла в ванной, Карлсен принес из коридора поднос с кофе и снова забрался в кровать. Озеро блистало в утреннем свете. Потягивая кофе, он закрыл глаза и сосредоточился на своих ощущениях. Да, усталость чувствуется, но нет той неестественной вялости, которая донимала по возвращении на Землю. Сельма вышла из ванной полностью одетая - внешность такая же безупречная, как будто собралась к обеду. Она наклонилась и поцеловала Карлсена. - Ты не выглянешь посмотреть - там, в коридоре никого нет? Он выполнил ее просьбу; в коридоре было пусто. Прижавшись на мгновенье к нему, она выпорхнула из комнаты. Карлсен тихонько закрыл за ней дверь. Оставшись один, он почувствовал странное облегчение. Он едва успел одеться, как в дверь постучали, - Stig in! - позвал Карлсен. Это был Фаллада. - Утро доброе, - поприветствовал его Карлсен. - Когда угомонился? - Примерно в половине третьего. Знаешь, я ошибался насчет графа. Он далеко не чудак. - А что я тебе говорил?! Фаллада стоял, глядя в окно. - Мы беседовали о тебе. Он считает твою встречу с той женщиной... словом, это могло сказаться на тебе сильнее, чем ты думаешь. Карлсен раскрыл было рот, но вновь ощутил глубокое нежелание говорить - то, что испытывал и прежде. Видя, что Фаллада молча дожидается ответа, он пересилил себя. - Мне надо кое-что тебе сказать. Вверху на лестнице ударил гонг. - Это может подождать до после завтрака? - спросил Фаллада. - Да, пожалуй. В общем-то, надо, чтобы граф тоже присутствовал. Фаллада с любопытством и как-то сбоку глянул на него, но ничего не сказал. Остальные, включая Сельму, уже сидели за столом. Столовая окнами выходила на восток, и солнечный свет был нестерпимо ярким. - Доброе утро, - поднялся Гейерстам навстречу гостям. - Спалось, надеюсь, хорошо? - Тяжело, - сказал Карлсен, довольный своим ответом: и четко, и искренно. Он сел между Сельмой и Луиз. Заговорил Гейерстам. - Мы все надеемся уговорить вас остаться, по крайней мере, еще на денек. Карлсен взглянул на Фалладу. - Все зависит от Ганса. Я-то свободен, а у него работа. - Ой, пожалуйста, останьтесь еще хоть ненадолго, - жалобным голоском попросила Аннелиз Фрайтаг. Протягивая руку за поджаренным хлебцем, Карлсен случайно коснулся руки француженки. Моментально и без тени сомнения он понял, что ей известно все о Сельме Бенгтссон. Ее осведомленность удивляла. Вместе с тем он почувствовал, что желает эту девушку. Но это не было естественное мужское желание раздеть привлекательную девчонку. Оно было связано с жизнью и теплом, ключом бьющими в ее юном теле. Хотелось раздеть ее донага, прижаться к ней всем телом и по капле выцедить весь ее жизненный запас. Секундой позже до него дошло, что то же он испытывает и к Аннелиз, и что желание наделяет его способностью проникать в их мысли. Обе девушки знали, что Сельма провела ночь в его спальне. Он даже понял, каким образом они это проведали: Сельма оставила свою дверь незапертой и не выключила свет. А утром в семь пятнадцать мимо комнаты проходила Луиз, заглянула и увидела заправленную постель. Очарованный новым своим даром, Карлсен ел с отсутствующим видом, односложно отвечая на вопросы. Нечто подобное он ощущал во время интимной близости с Джелкой: чувство слитности, когда эмоции одновременно разделяются обоими. Он чувствовал это, как чувствовал души своих детей, когда те были младенцами. А теперь еще вспомнилось, что как-то раз он ощутил это в детстве, стоя однажды летним утром у дерева в саду. Основой всего было глубоко подсознательное движение, никогда не достигающее пределов явного восприятия. Теперь оно проявлялось более внятно. Почти не напрягаясь, Олоф мог уловить, что Луиз Курель тесен лифчик, и бретелька режет левое плечо. А Аннелиз скинула под столом туфли, потому что ей нравится ощущать босыми ногами толстый, мягкий ковер. Обе они завидовали Сельме Бенгтссон. Аннелиз просила, чтобы он остался, поскольку ей хотелось быть рядом с ним. Луиз полагала, что он находит ее привлекательной как женщину и переспит с ней, если будет такая возможность. А вот чувства Сельмы его настораживали. Ее буквально лихорадило; она с трудом перебарывала желание протянуть руку и коснуться его под столом. Она видела фотографию Джелкй с детьми, но ей было все нипочем. Сейчас она подумывала: а не переселиться ли в Лондон? Не попроситься ли к Фалладе на работу? Ее устраивало быть любовницей, на большее она не претендовала. Но про себя она таила мысль со временем разлучить их с Джелкой. В этом отрешенном упорстве было что-то жестокое, непреклонное, настораживающее. Капитан попробовал вчитаться в мысли Гейерстама, но из этого ничего не вышло. К нему у Карлсена влечения не было, поэтому ум графа оставался как бы заперт. То же самое и в отношении Фаллады. В его мыслях смутно ощущалось напряжение, но когда Карлсен попытался проникнуть глубже, контакт, похоже, прервался. Олоф еще задумал определить, находится ли вампирша по-прежнему в нем, вытягивая энергию. Опыт прошлой ночи дал понять, как можно пронаблюдать ее присутствие. Судя по всему, ее не было. В таком случае, почему его тянуло к женщинам, сидящим за столом? От догадки похолодело сердце: потому, что их хочет он сам. Для себя, не для нее. Сердце яростно забилось от приступа тошнотворного страха. Тут Карлсен вспомнил, что собирался поделиться на этот счет с Гейерстамом, и от сердца малость отлегло. Аппетит сошел на нет, поэтому Карлсен был только рад, когда завтрак закончился. - Я обычно прогуливаюсь по берегу, или гребу к заливчику на той стороне, - сказал Гейерстам. - Вы вдвоем не желаете присоединиться? - Разумеется, - ответил Фаллада. - Можно, мы тоже? - спросила Сельма Бенгтссон. - Пожалуй, нет, моя хорошая. У нас будет беседа. Вы пока приступайте к занятиям. Хлынувшее разочарование было таким сильным, что Карлсен чуть было не вмешался. Выходя из столовой, он чувствовал на спине ее взгляд, зовущий, умоляющий оглянуться и подарить улыбку; но сознавал он и то, что две других тоже пристально смотрят ему вслед. Он вышел, не обернувшись. Воздух был теплым, ласковым; пахло весной. Жизненное поле девушек теперь не выбивало капитана из равновесия, и Карлсен чувствовал себя лучше. На солнечном свету он снова воспрял духом - восторг был неистовым, почти болезненным. Как только они скрылись в ельнике, Карлсен спросил: - Можно здесь где-нибудь присесть? Мне надо кое о чем сказать. - Вон там есть скамья, - указал Гейерстам. В нескольких сотнях метров в озеро впадал небольшой ручей. - Он бежит с вершины холма, - пояснил хозяин. - Мы зовем его "родник Святого Эрика". По преданию, Святой Эрик провел ночь в молитвах на вершине, в хижине отшельника. На следующий день он повел свою дружину биться с финнами. А еще через день из-под земли пробился ключ - знак, что его молитвы были услышаны. На том месте, где ручей сливался с озером, в стволе огромного вяза была выдолблена грубая скамья. Карлсен сразу же заговорил - торопливо, словно боясь, что его перебьют: - Этой ночью было что-то странное. Ко мне в комнату пришла мисс Бенгтссон. - Что же в этом странного, дорогой мой капитан? - озорно улыбнулся Гейерстам, приподняв брови. По его тону Карлсен догадался, что он уже обо всем знает. - Прошу вас, дослушайте... И началось то, чего он так боялся: нежелание тут как тут, да такое сильное, словно кто-то вцепился ему в глотку. Лицо у Карлсена побагровело, голос зазвучал трудно, сдавленно. Гейерстам и Фаллада смотрели на капитана с удивлением. Он, заикаясь, выдавливал слова, намереваясь произнести их любой ценой. - Мне не кажется, что она думала остаться у меня на ночь. Точнее, я даже уверен, что нет: она оставила свою дверь открытой и не выключила свет. Она единственно хотела мне сказать, что я забираю ее энергию... Более того, и я не собирался с ней спать. Я женат пять лет... и за все это время ни разу даже не поцеловал другую женшину..." - С тобой все в порядке? - спросил Фаллада обеспокоенно. Несмотря на припекающее солнце, зубы у Карлсена клацали и тело бил ледяной озноб. Он стиснул кулаки и сел на них. В целом ощущение напоминало дни стажировки на астронавта, когда кандидатов крутят на тренажере. Одним лишь усилием воли Карлсен заставлял себя продолжать: - Дайте договорить... Понимаете, она была права. Я и есть вампир. Я понял это, когда она меня коснулась. Та чертова баба по-прежнему существует, только внутри меня. Это не бред. Я знаю это... Понимаю, звучит странно, но даже вот сейчас: я вам пытаюсь сказать, а мне словно на горло наступают. - Вжавшись спиной в долбленую нишу, Карлсен почувствовал себя защищеннее. Глубоко вздохнул. - Сейчас, дайте отдышаться минуту. Все будет в порядке. Прошла минута с лишним, прежде чем ему удалось унять дрожь. Самое главное сказано, теперь можно и дух перевести. Он отер пот с лица. - Не переживайте, - проникновенно обратился к Олофу Гейерстам. - Послушайте-ка, что я вам скажу. Основное из того, что вы мне сейчас изложили, я уже знал. Я все понял еще тогда, вечером, когда Сельма сказала, что вы взяли больше, энергии, чем она ожидала. А когда еще и вы рассказали мне о встрече с женщиной-вампиром, я утвердился в своем мнении окончательно. - Он положил ладонь на руку Карлсену. - Смею заверить: это не так серьезно, как вам кажется. - Хорошо бы, коли так... - с тяжелым сердцем произнес Карлсен. - Ты можешь описать, что именно случилось? - нетерпеливо спросил Фаллада. - Попробую. Едва начав говорить, Карлсен почувствовал себя спокойнее. Дотошное изложение подробностей даже как-то отвлекало. Закончил он рассказом о догадках, возникших во время завтрака. После недолгой паузы Гейерстам сказал: - И из этого вы заключили, что вы - вампир? - А разве нет, по-вашему? - По-моему, нет. Мне кажется, вы просто стали сознавать вампиризм, присущий людям. Вот и все. Карлсен сдержал невольное раздражение. - Я вытянул из нее столько, что еще немного - и она бы умерла от истощения. Это, по-вашему, и есть вампиризм, присущий людям? - Нет. Но, мне верится, есть возможность, существующая на данном рубеже человеческой эволюции. Это существо не превратило вас в вампира. Оно лишь заронило семя нового витка в развитии. А развитие это может быть с одинаковой силой направлено и на добро, и на зло. - Это как же? - вскинулся Карлсен. - Начать с того, что она углубила вашу силу сочувствия и проникновения. Ведь вы же не уничтожили Сельму? Вы, по сути, дали ей энергию. У вас есть инстинктивное чутье, что акт любви подразумевает и давать, и брать. Наступила тишина, нарушаемая лишь птичьим щебетом и шумом журчащей по камням воды. Потом Карлсен сказал: - Налицо то, что она сделала из меня вампира. Она внушила ненормальные, не свойственные мне прежде желания и наделила силой их осуществлять. Фаллада и Гейерстам принялись говорить одновременно. - Извините, - притормозил Фаллада. - Вы не понимаете, - продолжал Гейерстам. - В любом человеке кроются какие угодно желания. Вы когда-нибудь читали о первом случае проявления вампиризма, с которым я столкнулся? - Это о молодом скульпторе? - Да. Хотя, в общем-то, не скульпторе, а художнике. Звали его Торстен Веттерлунд. Эдакий, знаете, молодой атлет, предрасположенный к садизму - не так чтобы очень, но что-то было. Той девице, Нине фон Герштайн, удалось сделать из него мазохиста-невротика. А для чего, не догадываетесь? Карлсен кивнул. - Догадываешься? - спросил Фаллада с удивлением. - Из садиста у нее бы не получалось сосать энергию, - заключил Карлсен. - Совершенно верно. Садист жаждет поглощать, а не быть поглощенным. Поэтому ей надо было изменить его сексуальную ориентацию. И она добилась этого, удовлетворяя все его прихоти - все садистские фантазии, - пока он не попал в зависимость от нее. Наконец, он сделался ее рабом, и тогда она могла уже беспрепятственно поглощать его энергию. - Как вы его вылечили? - спросил Фаллада. - А, это интересный случай. Я сразу же обнаружил, что в его симптомах кроется что-то противоречивое. После того, как та девушка ушла от него, он сделался эксгибиционистом, выставляющим свое естество перед женщинами на улице. Это был в чистом виде мазохизм: он наслаждался самоуничижением. Но он же признался, что у него развилось желание раздевать детей и кусать их. Явный садизм. Понятно, во многих садистах есть элемент мазохизма, и наоборот. Но я пришел к убеждения, что развитием этих садистских наклонностей он пытался одолеть в себе мазохизм. Он поведал мне о сексуальных фантазиях, которые были у него до знакомства с Ниной; от них всех отдавало садизмом. Рассказывал о проститутке, к которой в свое время хаживал - девице, позволявшей валять себя и связывать, прежде чем они совокуплялись. И выход наметился самоочевидный. Мне пришлось воодушевить его снова развить в себе садистские наклонности. Он снова начал наведываться к той проститутке. А затем повстречал продавщицу из обувного магазина, которой нравилось, когда ее перед любовью стегают хлыстом. Он женился на ней, и они жили душа в душу. - И вампиризму настал конец? - Да, именно. Я не могу назвать его исцеление конкретно своей заслугой. Он сам уже начал лечить себя до того, как пришел ко мне на прием... Карлсен кисло улыбнулся. - Если так рассуждать, то мне бы сейчас впору переделаться в мазохиста. Гейерстам щелкнул пальцами. - Нет, но вы кое о чем мне напомнили, - воскликнул он с внезапным волнением. - То, что я совсем упустил из виду. - Сосредоточенно хмурясь, он смотрел куда-то поверх воды, словно забыв о своих спутниках. Неожиданно он резко поднялся. - Я хочу вас показать одной женщине... Идемте. - Граф решительным шагом двинулся вверх по склону холма. Фаллада, перекинувшись взглядом с Карлсеном, недоуменно пожал плечами. Следом за графом они двигались тропой, идущей вдоль ручья. - Помните, я говорил вам о роднике Святого Эрика? - не оборачиваясь, спросил через плечо граф. - У меня там, во флигеле, живет одна старая латышка. У нее есть второе зрение... Тропа становилась круче, толстый ковер из сосновых игл делал ее скользкой. Деревья стояли так густо, что сверху едва пробивался свет. Минут через пять у Карлсена и Фаллады появилась одышка; граф уверенно шел впереди как ни в чем не бывало. Вот он задержался их подождать. - Хорошо, вовремя пришла мысль сводить вас к ней. Женщина просто уникальная. В свое время она жила возле Скарвзье, но селяне ее боялись. Внешность у нее немного... Его слова утонули в грозном собачьем лае. Навстречу троим ринулся громадный рыжий кобель. Гейерстам протянул руку; пес понюхал ее - и мирно затрусил возле идущего Гейерстама. Приостановился граф на краю опушки. Тут и там из земли торчали гранитные валуны. На другой стороне опушки стоял небольшой деревянный домик. Мимо бежал ручей, срываясь вертикально в водопад. - Labrit, mate! - позвал Гейерстам. Ответа не последовало. - Вы бы шли пока, посмотрели на родник, - сказал он Карлсену с Фалладой, - а я узнаю, спит она или нет. - Граф кивком указал на невысокое гранитное сооружение на самой вершине холма. - Вон он, родник Святого Эрика. Если есть артрит, подагра или проказа, надо в нем искупаться. Карлсен и Фаллада (а также пес, что неотлучно плелся рядом) подобрались по ступеням к источнику. Там на манер карточного домика, смыкались глыбы грубо отесанного гранита, замшелые, словно в зеленом бархате. Вода струилась из-под огромной плиты, лежащей поперек входа. Карлсен опустился возле нее на колени и посмотрел в скважину. Вода была совершенно прозрачная, но глубина такова, что дна не разглядеть. На миг вспомнилось стекло наблюдательного монитора на "Гермесе". Одновременно перед внутренним взором возник необозримый корпус реликта, словно отражаясь в глубине источника. Видение длилось лишь миг. Карлсен сунул руку в воду - та была ледяной; через секунду заломило кисть. Поднявшись, он спиной прислонился к гранитной плите. - Ты в порядке? - забеспокоился Фаллада. - Не волнуйся, Карлсен улыбнулся. - Может, с ума схожу, но в остальном все в порядке. Снизу возле ступеней появился граф. Возле него стояла женщина в темно-коричневом платье-балахоне. Подойдя ближе, Карлсен увидел, что у нее нет носа, а один глаз крупнее другого. Как ни странно, лицо не казалось отталкивающим. Может, из-за яблочного румянца на щеках? - Это Моа, - сказал Гейерстам. Он заговорил с женщиной по-латышски, представляя гостей. Та улыбнулась и поклонилась. Затем поманила их в дом. Карлсен с удивлением отметил, что, несмотря на неправильные черты лица, латышка выглядела молодо и бодро. Комната была большая и до странности пустая. Посреди громоздилась железная печь. Пол был застелен грубым домотканым половиком. Из мебели имелись только низкая кровать, стол, комод, а также старинная прялка. Карлсена заинтриговала лестница, направленная по стене вверх к дощатым антресолям и никуда, похоже, не ведущая. Женщина обратилась к гостям на латышском, указывая на пол. Гейерстам перевел: - Она извиняется, что нет стульев, и объясняет, что сама всегда сидит на полу. Это своего рода... мистический обряд. Старуха жестом указала на подушки возле стены. Карлсен с Фалладои сели. Она склонилась над Карлсеном, заглянула в лицо и положила ладонь ему на лоб. - Моа хочет знать, не больныли вы, - перевел Гейерстам ее слова. - Скажите, что я не знаю. Затем и пришел, чтобы узнать. Она вытянула ящик комода и достала оттуда моток пряжи. Насадила его на ось прялки. На конце нитки, как груз, крепилась деревянная бусина около трех сантиметров диаметром. - Она проверит вас маятником, - объяснил Гейерстам. - Как он действует? - Можно сказать, своего рода лямбдометр. Измеряет поля. - Непонятно почему, - подтвердил Фаллада, - но он срабатывает. У нас был старик, слуга, так у него это получалось. - И что она сейчас делает? - Выбирает нужную длину для мужчины - примерно шестьдесят сантиметров. - Старуха тщательно отмеряла пряжу по метровой рулетке, сматывая нить с прялки. Потом обратилась к Карлсену. - Ей надо, чтобы вы легли на пол, - сказал Гейерстам. Карлсен улегся на спину, глядя на стоящую над ним старуху. Вытянутый на длину руки маятник начал раскачиваться взад-вперед. Через несколько секунд нить пошла кругообразно. По шевелению губ было видно, что старуха считает. Примерно через минуту маятник возвратился к продольным колебаниям. Старуха улыбнулась и заговорила с Геиерстамом. - Она говорит, - перевел он, - у вас нет ничего страшного. Поле здоровья у вас исключительно сильное. - Хорошо. А сейчас что она думает делать? Латышка снова отмеряла пряжу. - Еще не все проверено. Она опять завела над Карлсеном маятник. На этот раз во взгляде Гейерстама мелькнула настороженность. Карлсен с любопытством наблюдал, как движения маятника из продольных переходят в кругообразные. Губы Моа шевелились, считая. Она что-то негромко сказала Гейерстаму. Когда маятник вновь заходил в одной плоскости, она опустила его на пол, качая головой. Задумчиво насупясь, стояла, глядя вниз на Карлсена. - Ладно, можете сесть, - сказал Гейерстам. - Что все это значило? Гейерстам заговорил со старухой по-латышски; ее ответ занял несколько минут. Карлсен внимательно вслушивался. Во время стажировки в Риге он освоил несколько фраз на латышском. Сейчас он различил слово "bistams" - что значит "опасный", и существительное "briesmas" - "опасность". - Ne sievete? - спросил граф. Та в ответ пожала плечами. - Varbut. Не переставая говорить, она завела маятник над Карлсеном, который сидел, прислонясь к стене. Затем продвинулась к Фалладе и подержала маятник у него над животом. Маятник на этот раз закачался взад-вперед. Старуха еще раз пожала плечами. - Loti atvainojos. - Она кинула маятник на кровать. - О чем речь? - спросил Карлсен. - Может, вас это слегка смутит; на деле же ничего неожиданного нет, - сказал Гейерстам. - Когда Торстен Веттерлунд был во власти Нины, маятник реагировал на него как на женщину. Я ей про это сказал, но Моа в ответ указала, что эта длина - примерно шестьдесят три сантиметра - может также означать и "опасность". - То есть, это та реакция, что исходит к ней из меня? - уточнил Карлсен. - Да. У него так и засосало под ложечкой от уныния и тяжелой досады. Сразу нахлынули изнурение и тошнота. Через несколько секунд последняя стала такой нестерпимой, что Карлсен испугался, как бы его не вырвало. Лоб покалывало от проступившего пота. Вяло шаря по сторонам руками, Карлсен начал подниматься, И тут глухо зарычал пес. Он пятился назад, загораживая выход, шерсть на загривке стояла дыбом. - Что с вами? - спросил Гейерстам. - Тошнит. Выйду-ка сейчас, глотну воздуха. - Куда! - вскрикнул Гейерстам, да так резко, что Карлсен посмотрел недоуменно. Гейерстам твердо положил ему ладонь на запястье. - Вы что, не видите, что происходит? Вы только взгляните на пса! Ведь вампир возвратился. Закройте глаза - разве не видите, что он здесь?! Карлсен закрыл глаза, но, казалось, напрочь утратил способность и думать, и запоминать, словно впал в глубокое беспамятство. - Я сейчас, наверное, свалюсь, - заплетающимся языком пролепетал он, снова пытаясь встать и двинуться к двери, где, щетинясь, рычал и скалил зубы пес. Гейерстам и Фаллада встали по бокам; он сам чувствовал, что покачивается. - Надо провести еще одно испытание, решающее, - сказал Гейерстам. - Ложитесь-ка вон туда. Карлсена повели через комнату. Им полностью овладело безволие, из тела словно ушла вся сила. Он распластался было на спине, но сразу сделалось так тошно, что пришлось перевернуться на живот. Грубый половик тер лоб и шибал в нос пылью. Олоф снова закрыл глаза - и будто перекочевал в некий сумеречный мир, за завесу черного тумана. И сейчас же понял, что происходит. Она была там, но ей до него не было дела. Она общалась с реликтом, по-прежнему витающим в черной пустоте. Чувствовал он и лютый голод, волна за волной накатывающий из мертвого гиганта. Добыча ускользнула в своих кораблях, и хищники чувствовали себя обманутыми. Их злило, что они все еще там, в пустоте. Им было непонятно, что же такое произошло. Уговоры и объяснения давались ей с трудом: она находилась в другом мире, бодрствовала, а остальные цепенели во сне. Их агония стегала ее, словно кнут. Карлсен, словно индуктор, реагировал на поток ее энергии. Через туман прорвался голос Гейерстама: "Пожалуйста, перевернитесь на секунду". Карлсен с усилием открыл глаза и перевернулся на спину. В комнате он присутствовал лишь наполовину, между ним и остальными клубилась черная пелена. Было видно, что старуха теперь стоит на лестнице, а маятник описывает у него над грудью большие круги. Из подмышек обильно струился пот. Наконец снова послышался голос Гейерстама: - Теперь можете вставать. Карлсен едва сумел приподняться на локтях. Пес сорвался с места и отчаянно залаял. Карлсен прислонился к деревянной лестнице, боясь закрыть глаза: чего доброго, опять утянет в мир голода и страдания. До него дошло, что старуха стоит перед ним, протягивая что-то. - На вот, нюхни, - сказала она на невзыскательном шведском. По запаху Карлсен понял, что это чеснок. - Не могу, - мотнул он головой. - Прошу вас, старайтесь делать, как она говорит, - посоветовал Гейерстам. Карлсен взял протянутый зубчик чеснока и поднес к носу. Ощущение было такое, словно ноздри зажали подушкой. Пахнуло тленом, смертью. Он начал надрывно кашлять, по щекам заструились слезы. Душу пронизал ужас, страх задохнуться. И тут, совершенно внезапно, тошноты как не бывало. Словно дверь какая захлопнулась, сокрушительно грохнув. Карлсен понял: перестал лаять пес. Фаллада положил руку Карлсену на плечо. - Как ты теперь себя чувствуешь? Карлсен был признателен за искреннее участие в его голосе. - Намного лучше. Теперь можно наружу? - желание вдохнуть свежего воздуха было под стать острой жажде. Его взяли под руки и помогли переступить порог. Карлсен сел на деревянную скамейку, спиной прислонившись к стене. Солнечный свет тепло трепетал на сомкнутых ресницах. Слышался птичий гомон и шум ветра в кронах сосен. Он почувствовал, как кто-то решительно тронул его запястье. Это была старуха. Она сидела на низенькой табуретке, глядя на него - морщинистое лицо сосредоточенно насуплено. Вот она посмотрела ему в глаза и заговорила на латышском. Гейерстам перевел: - Она говорит: не поддавайся страху. Страх - главный твой враг. Вампир не может уничтожить, пока сам не дашь на то своего согласия. Карлсену удалось выдавить улыбку. - Я это знаю. Моа заговорила снова. - Она говорит: вампиры невезучи, - сказал Гейерстам. - Я и это знаю. Старуха сдавила ему запястье, глядя в глаза. На этот раз она заговорила на шведском: - Запомни, что если она в тебе, то ты - в ней. Карлсен, нахмурясь, покачал головой. - Не понял. Женщина улыбнулась и поднялась. Перемолвившись с Гейерстамом по-своему, вошла в дом. Пробыв там совсем недолго, она вернулась и вложила что-то Карлсену в ладонь. Оказалось - медное колечко с привязанной к нему ниткой. - Она говорит: надо обмотать это вокруг правой руки, чтобы оградить себя от нечистого. Это литовский талисман от ведьм. - Loti pateicos, - сказал Карлсен. Старуха с улыбкой поклонилась. - Как вы себя чувствуете - ничего? До дома дотянем? - спросил Гейерстам. - Да, мне теперь, безусловно, лучше. Гейерстам поклонился старухе; та в ответном поклоне коснулась губами его запястья. Когда на краю опушки обернулись, она стояла, опершись рукой на голову пса. Выходя из бора, они услышали заливистый смех. Девушки втроем купались в озере. Аннелиз держалась на спине, взбивая ногами фонтаны брызг. Увидев гостей, Сельма Бенгтссон помахала рукой и крикнула Карлсену: - Вам жена звонила! - Что-нибудь передавала? - спросил он. - Нет. - Может, вы ей перезвоните? - предложил Гейерстам. - Если нет ничего срочного - так и смогли бы задержаться еще на денек? - Вы очень любезны. Сонливая раздвоенность покинула Карлсена, уступив место физической усталости. Хотелось лечь и заснуть. Мысль, что можно будет расслабитсья еще на день, казалась привлекательной. Зайдя в дом, Гейерстам повторил: - Пожалуйста, звоните, телемонитор у меня в кабинете наверху. Кабинет был небольшой, уютной комнатой; сильно пахло нагретой кожей и сигарами. Запах кожи исходил от старомодного диванчика, стоящего возле зажженного камина. Садясь за стол, Карлсен спросил: - Вы не возражаете, если я представлю вас своей жене. Она первой наткнулась на вашу книгу, и ей, конечно, было бы приятно сказать вам пару слов. - Буду рад. Удалось дозвониться с первого раза. На экране появилась мордашка Джанетты. - Папуля! Ты на Луне? - Нет, маленькая. Всего лишь за морем. Мамуля далеко? - Да, да, иду, - послышался голос Джелки. - Привет! - она подхватила Джанетту и усадила себе на колени. - Как у тебя, нормально? - непонятно почему, на телеэкране Джелка никогда не смотрелась естественно. Вот и сейчас: с прохладцей, сдержанная - секретарь, да и только! - У меня все отлично, как видишь. - Ты сегодня приедешь домой? - спросила дочка. - Не знаю, маленькая. Может, останусь еще на денек. Я живу в замке, хозяин которого - этот вот господин, - он жестом подозвал Гейерстама, чтобы тот вошел в поле зрения. Карлсен представил их друг другу, и Джелка с Гейерстамом обменялись любезностями. Вмешалась дочка: - Папуля, а кто такой пример-министр? - Кто? - Ах, да, - спохватилась Джелка. - Тебе пытались дозвониться от премьер-министра. А я, как назло, куда-то сунула твой номер. В душе у Карлсена тревожно шевельнулось предчувствие - все равно что холодный ветер обдал затылок. - Чего им там надо? - Не знаю. - А номер откопали? - Тоже нет. Сюзан весь твой блокнот на самолетики пустила. - Тогда как вы сюда дозвонились? - Я нашла Фреда Армфельдта из шведского посольства. Из секретариата премьер-министра позвонят еще раз. Я тогда и дам им твой номер. - Не надо! Джелка удивилась такой резкости в голосе мужа. - Почему нет? - переспросила она. - Почему нет? Потому что я не хочу, чтобы меня отвлекали. - А если вдруг что-то важное? - Все равно. - Он чувствовал, что говорит раздраженно. - Если кто-нибудь позвонит, скажи, что куда-то задевала номер. Джелка посмотрела в сторону. - Там кто-то пришел. Когда будешь дома? - Завтра во второй половине. Когда он повесил трубку, Гейерстам спросил: - У вас какие-то нелады с премьер-министром? Карлсен, протирая глаза, покачал головой. - Нет. Просто... - он пожал плечами. - Что? Карлсен поднял глаза. - Да какая разница? - Мне бы хотелось знать. Карлсен, наморща лоб, пристально посмотрел в окно. - Я... не знаю. Думаю, мне здесь просто по душе... В дверь постучали. - Я не мешаю? - послышался голос Фаллады. - Нет, входите. Карлсен с ходу спросил: - Ты оставил у себя в конторе записку насчет того, куда отлучился? - Разумеется, - удивленно ответил Фаллада. И нахмурился, потирая кончик носа. - Хотя, если честно, что-то я не совсем уверен. В общем-то, я собирался... А что? - Да так, ничего, - поспешно закрыл тему Карлсен. Гейерстам улыбнулся Фалладе. - Так вы забыли оставить свои координаты? Вот и капитан Карлсен оставил их там, где можно легко потерять. Так что никто не знает, где вы сейчас находитесь. Как психолог, что бы вы на это сказали? Фаллада задумчиво кивнул. - Да-а... В ваших словах есть смысл. Хотя, если Карлсен его действительно куда-то задевал, то это просто случайность. - Случайность и есть. Если бы я только что не слышал, как он велел жене передать в секретариат премьер-министра, что она не знает о местонахождении мужа. Карлсен с Фалладой заговорили одновременно. - Это все легко объяснить, - сказал Фаллада. - Мы оба были на встрече с премьер-министром два дня назад. Он не верит, что эти вампиры опасны. Поэтому никто из нас ему не доверяет. Гейерстам стоял возле окна, глядя куда-то вдаль. - Из опыта я знаю, - заговорил он медленно, - что когда подсознательное дает предостережение, такому предостережению надо следовать. - Что вы предлагаете? - спросил Карлсен. Гейерстам присел на край стола, откуда было видно лицо Карлсена. - Вы помните последнее, что сказала вам Моа? - Неважно, я все равно не понял. - А она сказала: "Если она в тебе, то и ты в ней". - Что на самом деле не так, - огрызнулся Карлсен. - Ой ли? - Я не знаю, что она имела в виду. - То, что если существо контактирует с вашим умом, то вы тоже находитесь в контакте с ним. - Как? - выпалил Фаллада. - Вы когда-нибудь бывали под гипнозом? - спросил Гейерстам у Карлсена. - Вот! - Фаллада щелкнул пальцами. - Вот что стоит попробовать. Карлсен покачал головой. - Даете согласие? - спросил Гейерстам. - Я думаю... хуже не будет. - Вам эта идея не нравится? - Да нет, просто... - пробормотал Карлсен извиняющимся тоном. - Просто получится, что мой ум мне уже не принадлежит? - Понимаю. Но об этом не стоит волноваться. Вы все время будете в сознании. - Такое разве возможно? - удивился Карлсен. - Безусловно. Мне предпочтительно, чтобы мои подопытные были в полном сознании. - Это совершенно безопасно, - подтвердил Фаллада. - Я сам был под гипнозом более десятка раз. В студенчестве у нас это шло за игру. - Хорошо, - кивнул Карлсен. - Когда? - Да прямо сейчас! - Я могу заснуть, - признался Карлсен. - Устал здорово. - Это не играет роли. - Гейерстам потянул шнур, задергивая шторы. На столе он включил лампу. - Мне уйти? - предупредительно спросил Фаллада. - Ни к чему, если только сам капитан Карлсен не пожелает. Он достал из шкафа металлическую стойку, на загнутой верхушке которой имелся крючок. К нему Гейерстам приладил шнурок с хромированным шариком на конце. Шарик тихонько вращался в свете настольной лампы. Карлсен, неотрывно глядя на стойку, сказал: - Я не возражаю. Гейерстам повернул лампу так, чтобы лицо Карлсена было в тени. - Назначение шарика - утомить ваше зрение. Глядите на него, пока не устанут глаза, затем закройте их. Надо, чтобы вы, сидя на стуле, полностью расслабились. Загипнотизировать я вас могу лишь с вашей помощью. Важно, чтобы вы чувствовали себя уютно и свободно. Он начал раскачивать маятник, говоря спокойно и размеренно. Карлсен, вольготно расположившись в кожаном кресле, расслабился. За шариком смутно маячило лицо сидящего на диванчике Фаллады, отсветы огня в камине отражались в стеклах очков. - Правильно, - доносился размеренный голос Гейерстама, - сядьте поудобней и слушайте внимательно, что я говорю. Теперь вы не думаете ни о чем. Ваши глаза устали. Веки отяжелели. Вам хочется их сомкнуть.., И вправду, свет нестерпимо резал глаза. Карлсен прикрыл их, ощущая теплую темноту. Голос Гейерстама твердил: - Тело кажется тяжелым и расслабленным. Вы чувствуете, что буквально утопаете в кресле. Дыхание глубокое и ровное... Карлсен проникся теплым, уютным чувством доверительности, как когда-то в детстве, когда дали наркоз перед несложной операцией. Он не сознавал ничего, кроме своего дыхания и голоса Гейерстама. Вот голос стих. Олоф почувствовал, как Гейерстам поднимает ему правую руку, затем роняет ее. Странное ощущение, подобное пробуждению от очень глубокого сна, когда лежишь в теплой удобной постели, не желая двигаться. Течение времени утратило смысл. Он был рад плыть в этом состоянии отрешенного блаженства и дни, и недели. Голос Гейерстама спросил: - Вы способны говорить со мной? Отвечайте, если да. С усилием одолевая ленивую истому, Карлсен ответил: - Да. - Вы знаете, где вы находитесь? - В Швеции. - Вы один человек или вас двое? - Один. - А та женщина-вампир, она разве не внутри вас? - Нет. - Но она была внутри вас прошлой ночью? - Нет. - Не внутри вас? - Нет. Она была в контакте со мной. Ее ум был в контакте с моим. Как телемонитор. - Она сейчас в контакте с вами? - Нет. - Она знает, где вы сейчас? - Нет. - Почему нет? - Она не спросила. - Вы бы сказали ей, если б спросила? - Да. - Вы знаете, где она сейчас? - Да. - Где? - Не знаю названия. - Вы можете описать? Некоторое время Карлсен молчал. Он шел рядом с ней, вдоль раскисшей от слякоти дороги. Моросил дождь. На ней было платье яркой расцветки, в красную и желтую полоску. В отдалении вырисовывались городские здания. - Где она сейчас? - повторил Гейерстам. - Идет по пустырю. - Что она делает? - Ищет мужчину. - Какого мужчину? - Любого. Ей нужен кто-нибудь молодой и здоровый - из тех, что трудятся на заводах. - Она намеревается убить его? - Нет. - Почему нет? - Боится, что ее поймают. - Как ее можно поймать? - вклинился голос Фал-лады. - Тело может ее выдать. - Так что же у нее на уме? - снова послышался голос Гейерстама. - Найти здорового мужчину и соблазнить его. Она возьмет из него энергию, но не так, чтобы убить. - Что потом? - Затем будет доить из него энергию, как доит из меня. Фаллада, переместившийся теперь на край стола, щелкнул пальцами. - Конечно! Разумеется, к этому они и стремятся. Обзавестись сетью энергетических доноров. Это так? - спросил он у Карлсена. - Да. - Чье тело она использует сейчас? - осведомился Гейерстам. Карлсен в нерешительности смолк. Проникнуть в мысли пришелицы было почти невозможно. Если попытаться - это ее насторожит. Но есть еще и другой ум. - Кажется, ее зовут Хелен. Она медсестра. - В больнице? - К-кажется, да... - Хелен теперь мертва? - Нет. Она по-прежнему у себя в теле. - То есть в одном теле присутствуют двое - Хелен и вампир? - голос Гейерстама выдавал напряжение. - Да. - Что случилось с другим телом? - задал вопрос Фаллада. - С человеком, которым она завладела? Карлсен промолчал. Он знал, что ответ заключен в уме пришелицы, но сам ум подобен огромному стальному сейфу. - Вы можете хоть что-нибудь сказать о другом теле? - допытывался Гейерстам. - Что-то, что могло бы послужить подсказкой? Опять-таки, сообщить можно было единственно то, что на уме у медсестры. - Другое тело есть... Но оно в больнице. - Мужчина или женщина? - Мужчина. - Вы знаете его имя? - Джефф. - Фамилию? - Нет. - Что вы имеете в виду, говоря о больнице? Он мертв? - Нет. - Вы можете сказать что-нибудь о больнице? - Она... на окраине городка. На холме. - Название, хотя бы примерно, скажете? - Нет. - Или где она располагается? - Нет. Наступила тишина. Фаллада с Гейерстамом переговаривались, но о чем - ему не было дела. Голоса звучали как сквозь вату и будто на чужом языке. Он наслаждался прохладным бризом и слепящими переливами воды на солнце. - Что она делает сейчас? - спросил Фаллада. - Сидит на скамейке у обочины. Следит за мужчиной. - Что мужчина делает? - Сидит в машине, читает газету. - Ты различаешь номер машины? - проворно вставил Фаллада. - Да. - Прочти. - КБХ 5279Л. - Есть какие-нибудь другие машины по соседству? - Да. Красный "Темерер" возле обочины. Молодая пара ест сэндвичи и любуется пейзажем. - Какой у него номер? - 3 ХДж УТ 9. - Что делает она? - Ждет. Закинула ногу на ногу, приподняла юбку. Делает вид, что читает книгу. Фаллада с Гейерстамом сказали что-то одновременно. Затем послышался Фаллада: - Тебе известно, что случилось с другими двумя вампирами? - Да. Один отправился в Нью-Йорк. - А другой? - По-прежнему в Лондоне. Словно во сне, картина