изгибу колеи он должен был подпрыгнуть, как лосось, и театрально засверкать, прежде чем исчезнуть в облачном море. На краю арены затрубили фанфары. Под бурные аплодисменты толпы на поле вышел почетный караул рептилионавтов. Потом на свет выступили сами герои, облаченные в белые костюмы. До архиастронома сразу дошло, что здесь что-то не так. К примеру, герои всегда шествуют определенным шагом. И не ковыляют, а один из рептилионавтов абсолютно нагло ковылял. Рев собравшихся жителей Крулла оглушал. Пока мужественные исследователи и их охрана пересекали огромное поле, пробираясь между бесчисленными алтарями, установленными для того, чтобы всевозможные волшебники и жрецы действующих в Крулле сект обеспечили успех запуска, архиастроном хмурился. К тому времени как процессия достигла середины арены, его мозг пришел к некоему заключению. В тот момент, когда рептилионавты остановились у подножия ведущей к кораблю лестницы -- и не чувствовалось ли в поведении героев нечто большее, чем намек на неохоту? -- архиастроном уже стоял на ногах, выкрикивая какие-то слова, которые затерялись в реве толпы. Одну руку он выбросил вверх и откинул назад, драматически растопырив пальцы в традиционном для произнесения заклинаний жесте. Любой прохожий, умеющий читать по губам и знакомый со стандартными магическими текстами, легко распознал бы начальные слова Плавучего Проклятия Весткейка и предусмотрительно поторопился убраться подальше. Тем не менее заключительные руны остались непроизнесенными. Архиастроном в изумлении обернулся на шум суматохи, поднявшейся вокруг ведущей на арену огромной арки. Стражники выбегали на свет и, бросая по пути оружие, рассыпались среди алтарей или перемахивали через парапет на трибуны. Следом показалось нечто, и окружающая вход толпа разом прекратила свои хриплые приветственные выкрики, начав молчаливо и решительно толкаться, чтобы вовремя удрать с дороги твари. "Тварью" оказалась приземистая, округлая куча водорослей. Передвигалась она медленно, но со зловещей целеустремленностью. Одному из стражников удалось преодолеть ужас, встать у нее на пути и метнуть копье, которое вонзилось прямо в центр водорослей. Толпа ликующе взревела, -- но потом, после того как куча рванулась вперед и погребла беднягу под собой, погрузилась в убийственное молчание. Архиастроном резким взмахом руки отослал прочь незавершенную формулу знаменитого Проклятия Весткейка и быстро протараторил слова одного из самых могущественных заклинаний в своем репертуаре -- Загадки Потустороннего Сгорания. Окутанными змеящимся октариновым пламенем пальцами он сформировал в воздухе сложную руну и швырнул ее, посвистывающую и волочащую за собой хвост синеватого дыма, в сторону кучи. Раздался приличной силы взрыв, и в ясное утреннее небо, рассыпая по пути хлопья сгоревших водорослей, ударила струя пламени. На несколько минут монстра закрыло облако дыма и пара, а когда оно рассеялось, от кучи не осталось и следа. На каменных плитах виднелся большой выжженный круг, внутри которого еще дымились несколько комков ламинарий и саргассов. А в центре круга стоял самый обыкновенный, хотя и несколько великоватый, деревянный сундук. На нем не было ни подпалинки. На дальнем конце арены кто-то захохотал, но хохот резко оборвался, когда сундук поднялся на дюжинах чего-то, что могло быть только ногами, и повернулся, чтобы встретиться с архиастрономом лицом к лицу. У обыкновенных, хотя и несколько великоватых, деревянных сундуков не бывает лица, которым можно встретить кого-нибудь к лицу, но данный экземпляр совершенно определенно пересекся с архиастрономом взглядом. Поняв это, архиастроном, к вящему ужасу, осознал еще и то, что заурядная на вид коробка неописуемым образом умудряется прищуриваться. Когда Сундук решительно двинулся в его сторону, архиастроном вздрогнул. -- Маги!!! -- завопил он. -- Где мои маги?!! Из-за алтарей и из-под скамеек начали выглядывать бледные лица. Один из магов, посмелее остальных, заметив выражение лица архиастронома, боязливо поднял руку и попробовал послать наспех сотворенное заклинание. Оно, шипя, понеслось к сундуку и врезалось в него, осыпав все вокруг дождем белых искр. Это послужило сигналом для остальных магов, чародеев и заклинателей Крулла. Они резко повскакивали на ноги и, сопровождаемые полным ужаса взглядом своего хозяина, принялись метать в Сундук первые попавшиеся заклинания, которые приходили в их отчаявшиеся головы. В воздухе извивались и посвистывали чары. Вскоре Сундук снова исчез из виду в разрастающемся облаке магических частиц, которое клубилось и колыхалось, принимая искаженные, вселяющие тревогу формы. В эту кашу со свистом устремлялось одно заклинание за другим. Из бурлящей массы, занимающей то место, где раньше стоял ящик, вырывалось яркое пламя и молнии всех восьми цветов. Ни разу со времен Магических войн такое количество магии не концентрировалось на одном маленьком пятачке. Даже воздух дрожал и искрился. Заклинания рикошетом отлетали друг от друга, порождая недолговечные неуправляемые чары, чей краткий период полураспада был до жути странным и не поддавался никакому контролю. Камни под ходящей ходуном массой начали вздуваться и трескаться. Один из них превратился в нечто такое, что лучше не описывать, и ускользнул в какое-то унылое, безотрадное измерение. Начали проявляться и другие побочные эффекты. Из центра бури вылетел град маленьких свинцовых кубиков, раскатившихся по вздрагивающему и опадающему полю. Зловещие фигуры что-то невнятно бормотали и делали непристойные зазывные жесты. В воздухе возникали четырехсторонние треугольники и двухконечные круги, чтобы тут же раствориться в гудящем, свистящем столбе неуправляемой сырой магии, которая, кипя, поднималась от расплавленных каменных плит и расползалась над Круллом. Было уже неважно, что большинство магов перестали творить чары и бежали -- теперь масса питалась потоком октариновых частиц, плотность которого вблизи от Края Диска всегда была наивысшей. По мере того как все доступное в округе волшебство втягивалось в облако, которое достигло в высоту уже четверти мили и расплывалось жутчайшими языками, повсюду на острове прекращалась магическая активность. Гидрофобы, вопя, сваливались вместе с линзами-флайерами в море, магические зелья превращались в грязную воду, волшебные мечи плавились и начинали капать из ножен. Облако под яростным напором бушующей вокруг бури засверкало, как зеркало. Однако это не помешало массе неспешным, размеренным шагом направиться в сторону архиастронома. Из своего укрытия за пусковой башней "Могучего Вояжера" Ринсвинд и Двацветок с благоговейным ужасом наблюдали за происходящим. Почетный караул давным-давно исчез, оставив после себя валяющееся на земле оружие. -- Ну что ж, -- вздохнул наконец Двацветок. -- Вот и конец Сундуку. Он вздохнул еще раз. -- Как бы не так, -- отозвался Ринсвинд. -- Груша разумная абсолютно невосприимчива ко всем известным формам магии. Этот сундук был создан для того, чтобы следовать за тобой повсюду. То есть, если ты, умерев, попадешь в рай, в следующей жизни у тебя под рукой всегда будет пара чистых носков. Но я пока что не намереваюсь умирать, так что давай-ка сматываться. -- Куда? -- спросил Двацветок. Ринсвинд подобрал с земли арбалет и пригоршню стрел. -- Куда угодно, лишь бы здесь не оставаться, -- ответил он. -- А как же Сундук? -- Не беспокойся. Когда буря истощит всю свободную магию, эта штука сразу осядет. По сути дела, данный процесс уже начался. Над ареной еще поднималось клубящееся облако, но теперь оно выглядело каким-то жиденьким, безобидным. На глазах у Двацветка оно стало неуверенно мерцать. Вскоре облако превратилось в бледную тень. Посреди еле видимых языков пламени проявились очертания Сундука. Вокруг него потрескивали и вздувались быстро остывающие камни. Двацветок негромко окликнул свой багаж. Сундук разом прекратил бесстрастное продвижение по изуродованным плитам и, такое впечатление, внимательно прислушался, после чего, в замысловатом порядке перебирая маленькими ножками, развернулся и направился в сторону "Могучего Вояжера". Ринсвинд следил за ним кислым взглядом. Сундук славился необузданным характером, полным отсутствием мозгов и человекоубийственным отношением ко всему, что представляло опасность для его хозяина. К тому же волшебник не был до конца уверен, что изнутри Сундук занимает ту же пространственно-временную ячейку, что и снаружи. -- Ни царапинки, -- жизнерадостно констатировал Двацветок, когда его собственность опустилась рядом с ним. Он открыл крышку. -- Нашел время менять белье! -- зарычал Ринсвинд. -- Через минуту стражники и жрецы вернутся сюда. И знаешь что я тебе скажу, приятель? Они будут в очень дурном расположении духа! -- Вода, -- бормотал Двацветок. -- Сундук полон воды! Ринсвинд заглянул через его плечо. Ни одежды, ни мешочков с деньгами, ни каких-либо иных пожитков маленького туриста. Весь Сундук был полон воды. Неизвестно откуда взявшаяся волна перехлестнула через край и разбилась о каменные плиты, но вместо того чтобы расплыться, начала принимать форму ступни. По мере того как из Сундука продолжала выливаться вода, появилась еще одна ступня и нижняя часть пары ног. Вскоре перед друзьями, изумленно моргая, предстал морской тролль Тефис. -- Понятно, -- сказал он наконец. -- Опять вы. Полагаю, мне не следует удивляться. Он оглянулся вокруг, не обращая внимания на их вытянувшиеся лица. -- Я мирно сидел на пороге своей хижины и смотрел на закат, когда из воды с ревом вылетела эта штуковина и проглотила меня, -- объяснил он. -- Мне это показалось довольно странным. Где я оказался? -- В Крулле, -- ответил Ринсвинд и пристально уставился на захлопнувшийся Сундук, который умудрялся производить впечатление очень довольной личности. Людей он глотал частенько, но каждый раз, когда открывался заново, внутри не оказывалось ничего, кроме Двацветкова белья. Ринсвинд свирепо рванул крышку. Внутри не оказалось ничего, кроме Двацветкова белья, причем абсолютно сухого. -- Ну-ну, -- сказал Тефис и поднял глаза. -- Эй! А не тот ли это корабль, который собирались спустить за Край? Тот? Это наверняка он! Сквозь грудь тролля, пустив легкую зыбь, со свистом пролетела стрела, но Тефис, похоже, ничего не заметил. Зато Ринсвинд заметил. На краю арены стали появляться солдаты. Еще несколько солдат высунулось из входных арок. Другая стрела отскочила от башни за спиной Двацветка. На таком расстоянии стрелы не могут причинить вред, но... -- Быстро! -- крикнул Двацветок. -- В корабль! Они не посмеют стрелять в него! -- Я знал, что ты это предложишь, -- простонал Ринсвинд. -- Я ведь знал это! Он нацелился лягнуть Сундук. Тот отступил и угрожающе приоткрыл крышку. Прилетевшее с неба копье, трепеща, вонзилось в дерево рядом с ухом волшебника. Он коротко вскрикнул и торопливо полез по лестнице следом за остальными. Они выбрались на узкую дорожку, ведущую вдоль гребня "Могучего Вояжера". Вокруг свистели стрелы. Двацветок возбужденно трусил впереди. В центре корабля находился большой круглый бронзовый люк с задвижками по краю. Тролль с туристом опустились на колени и принялись за работу. В сердце "Могучего Вояжера" уже несколько часов сыпался в чашу мелкий песок. И вот чаша заполнилась ровно настолько, чтобы опрокинуться и потревожить тщательно уравновешенный груз. Груз качнулся в сторону, вытаскивая шпильку из замысловатого маленького механизма. Начала двигаться цепь. Послышался щелчок... -- Что это такое? -- встревоженно спросил Ринсвинд. Он опустил глаза и... Град стрел прекратился. Собравшиеся вокруг солдаты и жрецы застыли, напряженно глядя на корабль. Невысокий озабоченный человечек протолкался сквозь толпу и принялся что-то кричать. -- В чем дело? -- спросил Двацветок, который был занят отвинчиванием барашка. -- Мне показалось, я что-то услышал, -- пояснил Ринсвинд. -- Послушайте, если нас не отпустят, мы пригрозим, что повредим корабль. Отличный план. Мы ведь так и сделаем, да? И не будем дергать ни за какие рукоятки. -- Ага, -- неопределенно отозвался Двацветок и, подавшись назад, добавил: -- Ну все, теперь он должен открыться. По ведущей на корабль лестнице поднимались несколько мускулистых людей. Ринсвинд распознал среди них двоих рептилеонавтов. В руках они сжимали мечи. -- Я... -- начал было он. Корабль накренился и с бесконечной медлительностью заскользил по рельсам. В эту секунду черного ужаса Ринсвинд увидел, что Двацветку и троллю удалось поднять крышку люка. Взгляду открылась металлическая лестница, ведущая в расположенную внизу кабину. Тролль исчез. -- Надо немедленно слезать отсюда, -- прошептал Ринсвинд. Двацветок посмотрел на него с безумной усмешкой. -- Звезды, -- сказал турист. -- Миры. Чертово небо буквально набито мирами. Планетами, которые никто никогда не увидит. Никто, кроме меня. Он шагнул в люк. -- Ты абсолютно чокнулся, -- прохрипел Ринсвинд, пытаясь удержать равновесие на разгоняющемся корабле. Обернувшись, он заметил, как один из рептилеонавтов попытался перепрыгнуть расстояние, отделяющее "Могучий Вояжер" от башни, но приземлился на выпуклом боку корабля, отчаянно заскреб руками и с криком свалился вниз. "Вояжер" постепенно набирал скорость. Ринсвинд перевел взгляд на освещенное солнцем облачное море и невозможную Краедугу, которая парила, как недоступный соблазн. Парила по другую сторону Краепада и манила к себе дураков, подбивая их заходить слишком далеко... Еще Ринсвинд увидел группу людей, которые отчаянно карабкались по нижнему склону пусковой рампы, затаскивая на колею огромное бревно в безумной попытке сбросить корабль с рельсов, прежде чем он исчезнет за Краем. Колеса врезались в дерево, но корабль лишь слегка покачнулся. Двацветок сорвался с лестницы и упал в кабину. Захлопнулась крышка люка с наводящим ужас стуком ничтожных маленьких задвижек, щелчком вставших на свое место. Ринсвинд нырнул вперед и начал, скуля, царапать их ногтями. Расстояние, отделяющее корабль от облачного моря, быстро сокращалось. Край и скалистый периметр арены стремительно, пугающе надвигались. Ринсвинд поднялся на ноги. Теперь ему оставалось только одно, и он это сделал. Он слепо запаниковал -- как раз в тот момент, когда катки, на которых двигался "Вояжер", влетели на упоминавшийся выше небольшой подъем и швырнули сверкающий, как лосось, корабль в небо, за Край. Несколькими секундами позже послышался громоподобный топот маленьких пяток. Не переставая работать ножками, Сундук решительно сиганул с Края света и ухнул во вселенную. Конец. Ринсвинд очнулся и вздрогнул. Похоже, он промерз до самых костей. Значит, вот оно как бывает, подумал он. Умерев, ты попадаешь в сырое, леденящее, затянутое туманом место. То есть в Гадес, где скорбные души Усопших вечно бродят по печальным болотам и призрачные огоньки прерывисто мерцают в окружающей... минуточку... Неужели в Гадесе и в самом деле так неуютно? А Ринсвинду было очень неуютно. У него ныла спина, в которую впился какой-то сук, болели разодранные сучками руки и ноги, а судя по тому, как себя чувствовала голова, она совсем недавно ударилась обо что-то твердое. Если это действительно Гадес, то житье здесь, должно быть, адское... минуточку... Дерево... Он сосредоточился на всплывшем в мозгу слове -- настоящее достижение, если учитывать звон в ушах и мелькающие перед глазами огоньки. Дерево. Такая деревянная штуковина. Точно. Ветки, прутья и все прочее. И застрявший в ветвях Ринсвинд. Дерево. Пропитавшееся влагой. Вокруг -- холодное белое облако. А вот это странно. Он был жив-живехонек и лежал, покрытый синяками, в небольшом терновом кусте, который рос в расщелине утеса, выступающего из пенисто-белой стены Краепада. Осознание этого факта ударило его подобно ледяному молоту. Он вздрогнул. Куст предупреждающе хрустнул. Что-то голубое и смазанное пронеслось мимо Ринсвинда, ненадолго окунулось в грохочущие струи, выпорхнуло обратно и уселось на веточку рядом с его головой. Небольшая птичка с хохолком из синих и зеленых перьев проглотила маленькую серебристую рыбку, которую выхватила из Краепада, и принялась с любопытством разглядывать волшебника. Ринсвинд заметил, что вокруг летает множество таких птичек. Они зависали в воздухе, стрелой бросались из стороны в сторону и легко скользили над поверхностью воды. То и дело одна из них поднимала фонтанчик пены, похищая у водопада очередной обреченный кусочек. Несколько птиц сидело на ветвях. Они сверкали всеми цветами радуги, как драгоценные камни. Ринсвинд был очарован. По сути дела, он был первым человеком, встретившимся с краеловками, крохотными существами, которые давным-давно выработали образ жизни, уникальный даже для Плоского мира. Задолго до того, как крульцы построили Окружносеть, краеловки изобрели свой собственный метод патрулирования Края света в поисках поживы. Присутствие Ринсвинда их ничуть не обеспокоило. На одно короткое, но леденящее мгновение он представил себе, что проведет остаток жизни на этом кусте, питаясь сырыми птицами и той рыбой, которую сумеет выхватить из клювов краеловок, когда пташки будут проноситься мимо. Куст еще раз хрустнул. Ринсвинд заскулил, обнаружив, что сползает вниз. Однако он успел-таки ухватиться за ветку. Только рано или поздно он заснет, руки его разожмутся и... Окружающий мир слегка заметно изменился, небо приобрело едва заметный пурпурный оттенок. В воздухе рядом с кустом стояла высокая, облаченная в черный плащ фигура. В одной руке она держала косу, а ее лицо было скрыто в темных глубинах капюшона. -- Я ПРИШЕЛ ЗА ТОБОЙ, -- произнес невидимый рот голосом, тяжелым, как сердцебиение кита. Куст снова затрещал, и об Ринсвиндов шлем ударился камушек -- это один из корней выскочил из скалы. Смерть лично являлся за душами волшебников. -- А от чего мне суждено умереть? -- спросил Ринсвинд. Высокая фигура явно растерялась. -- ЧТО-ЧТО? -- переспросила она. -- Ну я ничего себе не сломал и не утонул, так от чего же я умру? Нельзя умереть просто от Смерти. Должна быть какая-то причина, -- объяснил Ринсвинд. К своему крайнему изумлению, он уже не чувствовал ужаса. Чуть ли не впервые в жизни он никого не боялся. Жаль, что это ощущение долго не продлится. Смерть наконец пришел к некоему заключению. -- ТЫ МОЖЕШЬ УМЕРЕТЬ ОТ СТРАХА, -- проговорил капюшон. В голосе все еще звучали кладбищенские нотки, но теперь он неуверенно подрагивал. -- Не выйдет, -- самодовольно заявил Ринсвинд. -- ПРИЧИНА ВОВСЕ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНА, -- добавил Смерть. -- Я МОГУ ВЗЯТЬ И ПРИКОНЧИТЬ ТЕБЯ. -- Эй, этого ты сделать не сможешь! Это же будет чистой воды убийство! Фигура вздохнула и стянула с головы капюшон. Вместо ожидаемого ухмыляющегося черепа Ринсвинд обнаружил перед собой бледное и слегка прозрачное лицо расстроенного второразрядного демона. -- Похоже, я здорово напортачил, -- устало сказал лже-Смерть. -- Ты не Смерть! Кто ты? -- вскричал Ринсвинд. -- Золотуха. -- Золотуха?! -- Смерть не смог прийти, -- обреченно объяснил демон. -- В Псевдополисе сейчас страшнейшая эпидемия чумы. Ему пришлось отправиться туда и бродить по улицам, так что он послал к тебе меня. -- Никто не умирает от золотухи! У меня есть права. Я волшебник! -- Хорошо, хорошо. Это был мой звездный час, -- сказал Золотуха, -- но взгляни на ситуацию с другой стороны. Если я ударю тебя этой косой, ты будешь таким же мертвым, как если бы это сделал Смерть. Никто ничего не узнает! -- Я узнаю! -- огрызнулся Ринсвинд. -- Ты будешь мертв, -- логично указал Золотуха. -- А ну чеши отсюда, -- рявкнул волшебник. -- Все это замечательно, -- сказал демон, перехватывая косу, -- но почему бы тебе не войти в мое положение? Это задание очень важно для меня, а твоя жизнь, как ты сам признаешь, не столь уж восхитительна. Реинкарнация наверняка тебе поможет... ой. Он прихлопнул рот ладонью, но Ринсвинд ткнул ему в грудь дрожащим пальцем. -- Переселение душ! -- возбужденно воскликнул он. -- Значит, то, что утверждают мистики, правда! -- Я от всего отрекаюсь, -- раздраженно заявил Золотуха. -- Я оговорился. Ну так что, умрешь ты добровольно или нет? -- Нет, -- отрезал Ринсвинд. -- Как тебе будет угодно, -- сказал демон и занес косу. Она довольно профессионально вжикнула, но Ринсвинда на кусте уже не было. Фактически он был несколькими метрами ниже, и данное расстояние быстро увеличивалось. Ветка, на которой он висел, наконец-то сломалась и послала его в путешествие по межзвездному проливу. -- Вернись! -- завопил демон. Ринсвинд не ответил. Он парил в потоке воздуха и смотрел на облака, которые резко поредели... И исчезли. Под ним раскинулась Вселенная. Там плыл Великий А'Туин, исполинский, могучий, испещренный кратерами. Там кружилась малюсенькая луна Диска. Там мерцала далекая сверкающая точка, которая могла быть только "Могучим Вояжером". И там горели звезды, удивительно напоминающие толченые, рассыпанные по черному бархату бриллианты. Звезды эти манили и в конечном итоге призывали к себе самых смелых... Все Мироздание с нетерпением ждало, пока Ринсвинд в него упадет. И он упал. Просто выбора у него не было. ЦВЕТ ВОЛШЕБСТВА. 1 Пришествие восьми. 1 Притяжение черва. 1 У самого края. 1 Конец. 1 1 -- Сейчас пришла пора отметить некоторые особенности строения и космологии системы, в которую входит Диск. На Плоском мире существует два основных направления: в сторону Пупа и в сторону Края. Но поскольку сам Диск вращается со скоростью один оборот в восемьсот дней (чтобы, как считает Рефоргул из Крулла, равномерно распределять свою тяжесть по спинам поддерживающих его толстокожих), то выделяют еще два, вторичных, направления: по вращению и против оного. Основываясь на том, что крошечное солнышко, обращающееся вокруг Диска, движется по постоянной орбите, в то время как под ним медленно поворачивается величественный Плоский мир, нетрудно догадаться, что здесь существуют не четыре, а восемь времен года. Лето случается, когда солнце встает или садится совсем рядом с Краем, а зима -- когда светило находится в точке, удаленной от первой примерно на девяносто градусов по окружности. Таким образом, в землях, расположенных у Круглого моря, год начинается в свячельник, затем следует весна-прима, за которой наступает лето. Перевалив через свою середину (День Мелких Богов), лето перетекает в осень-приму, и вскоре все празднуют Новый полугод (Страшдество). Зима-секундус, известная также как Наматывающая (поскольку солнце в это время поднимается по направлению вращения), сменяется весной-секундус, на пятки которой наступает лето-номер-два. Точка, отмечающая три четверти года, приходится на ночь Всех Пустых -- согласно легенде, в эту ночь, единственный раз в году, все ведьмы и колдуны остаются в своих постелях. Но вот уже с деревьев облетают листья, по ночам землю схватывает морозец -- то грядет Разматывающая Зима, в сердцевине которой заледеневшей драгоценностью приютился новый свячельник. Поскольку Пуп Плоского мира не избалован вниманием солнца, тамошние земли покрыты вечной мерзлотой. А вот Край, напротив, -- область солнечных островов и благодатных дней. Неделя на Диске состоит из восьми дней, а спектр -- из восьми цветов. На Плоском мире число восемь заключает в себе очень могущественную магию -- ни один волшебник никогда, ни в коем случае не должен произносить это число вслух. Почему все вышеописанное происходит так, а не иначе, не совсем ясно; тем не менее это хоть отчасти объясняет тот факт, что богов на Плоском мире не столько почитают, сколько проклинают. (Прим. авт.)