а. На одном столе лежала груда грязного тряпья, а на другом битая и не мытая посуда с объедками пищи. Больше в комнате ничего не было, если не считать висевшего на стене огромного, треснутого в длину и заклеенного полоской жЈлтой бумаги зеркала, вонючего ведра между окном и диваном и разбросанных по всему полу спичек, окурков и пустых консервных банок. В комнате, несмотря на день, горело электричество. тусклая лампочка под потолком. Окно было занавешено толстым стЈганым одеялом. Старичок стоял над диваном и, как кролик, двигая губами, усами и носом, смотрел на Лидочку. Лидочка села на диван и хотела уже заплакать, но старичок опять зажал ей рот рукой и прошипел: -- Заплачете, барышня, так я вам больно сделаю, возьму и оторву вашу головку. Вы умрете и ваша мама вас больше не увидит. Лидочка заплакала. Старичок ещЈ сильнее сжал ей рот. Лидочка начала отбиваться, но старичок повалил еЈ на диван и грязным пальцем полез ей в рот. Лидочка закричала во весь голос. Но старичок засунул свой палец прямо Лидочке в глотку. Лидочка поперхнулась и закашлялась. -- Замолчи! -- сказал ей старичок и вдруг прибавил страшным голосом: -- Если закричишь, я тебя начну разрывать! Голос был такой страшный, что Лидочка замолчала. Старичок сел на диван рядом с Лидочкой. -- Ну вот,-- сказал старичок, двигая около Лидочкиного лица своими вонючими пальцами с длинными коричневыми ногтями,-- ну вот барышня и успокоились. Вы меня, барышня, напрасно боитесь. Я ведь добрый-добрый. И зовут меня дядя Мика. Дядя Мика любит таких маленьких барышень, как вы. Дядя Мика играет с такими барышнями в разные игры и угощает маленьких барышень вкусными шоколадными пумпошками. Дядя Мика очень добрый. Сейчас добрый дядя Мика разденет маленькую барышню и положит ее голенькую на шЈлковую подушку. С этими словами дядя Мика начал раздевать Лидочку. Лидочка была так напугана, что молчала и не сопротивлялась. Дядя Мика снял с неЈ платьице, рубашечку и штанишки и Лидочка осталась голенькая, в одних только туфельках и носочках. Старичок кинулся на Лидочку и Лидочке показалось, что он сейчас укусит еЈ за живот. Лидочка закричала. Сейчас же дядя Мика всунул ей в рот свой палец. -- Молчать! -- крикнул дядя Мика и ласковым голосом прибавил: -- А если маленькая барышня не замолчит, мы ещЈ дальше воткнЈм ей в горлышко свой палец, а потом выбросим маленькую барышню в окошко. Маленькая барышня упадЈт и сломает все свои маленькие косточки. Лидочка молчала и с ужасом смотрела на старичка. А старичок опять уткнулся лицом в Лидочкин животик. Колючие борода и усы кололи Лидочку. -- Дядя Мика! Дядя Мика! -- тихо кричала Лидочка.1 Но дядя Мика опять сунул палец Лидочке в рот. В это время в дверь постучали. -- Кто там? -- резким голосом спросил дядя Мика, зажимая Лидочке рот. -- Откройте! у вас девочка! -- крикнул за дверью женский голос. -- У меня никого нет! -- ответил дядя Мика. Лидочка высвободила рот и собралась громко заплакать. Дядя Мика схватил Лидочку за горло и начал еЈ душить. -- Не смей пикнуть! -- прохрипел дядя Мика. -- Откройте дверь! -- раздался из коридора мужской голос. Потом этого противного старика высекли и посадили в тюрьму, а Лидочку вернули к папе и маме. <Сентябрь 1935> 1 В черновике здесь приписка: Хотел написать гадость и написал, но дальше писать не буду: слишком уж гадко. 9 сентября 1935. -------- О драме Лошкин (прихрамывая входит в комнату): Товарищи! Послушайте! Я скажу несколько слов о драме. Все снимают шляпы и слушают. Лошкин: В драме должно иметься оправдание драмы. В комедии легче, там оправдание смех. Труднее в трагедии. Кугель: Можно мне вставить своЈ слово? Лошкин: Ну говорите. Кугель: Вы обратили внимание, что тема, недостаточная для прозаического произведения, бывает достаточна для стихотворной вещи. Лошкин: Совершенно правильно! Если тема была недостаточной, то вещь оправдывают стихи. Потому-то во времена расцвета драматического искусства трагедии писались стихами. Все хором: Да, прозаическая драма -- самый трудный вид творчества. 28 сентября 1935 года -------- x x x Окно, занавешенное шторой, всЈ больше и больше светлело, потому что начался день. Заскрипели полы, запели двери, в квартирах задвигали стульями. Ружецкий, вылезая из кровати, упал на пол и разбил себе лицо. Он торопился на службу и потому вышел на улицу, прикрыв лицо просто руками. Руки мешали Ружецкому видеть, куда он идЈт, и потому он дважды налетал на афишную будку, толкнул какого-то старичка в коленкоровой шапке с меховыми наушниками, чем и привЈл старичка в такую ярость, что случившийся тут поблизости дворник, старающийся поймать лопатой кошку, сказал расходившемуся старичку: "Стыдно, батька, в твои-то годы так безобразничать!" <1936> -------- x x x В одном большом городе на главной улице стояла интересная дама, в длинном котиковом манто с голыми руками. На голове у этой дамы была маленькая шапочка, сделанная из меха, имеющего очень короткий ворс. В зубах эта дама держала папироску, но папироска давно уже потухла и дым еЈ давно уже разлетелся. Дама была очень красива: нос у неЈ был прямой, с маленькой горбинкой внизу и с изящным поворотом наверху. Глаза у дамы были голубые, но такие глубокие, что казались не то чЈрными, не то не чЈрными, а карими. Ноздри у дамы были большие, но так устроены, что каждый прохожий мог заглянуть в них, не замедляя шага, и, оставшись довольным содержимым носа красавицы, продолжать свой путь. Красивая дама, как видно, ждала трамвая или автобуса. Она вынула изо рта папироску, бросила еЈ на землю и затоптала ногой. Вдруг к этой даме подошЈл интересный молодой человек, одетый во всЈ клетчатое. Видно было, что он только что из парикмахерской, где его побрили, но нечаянно полоснули бритвой по щеке, потому что поперЈк лица молодого человека шЈл свежий ещЈ пластырь. Подойдя к даме, молодой человек, в знак приветствия, поднял обе руки, причЈм от этого движения справа под мышкой у него лопнул пиджак и оттуда выглянуло что-то фиолетовое. -- А, это вы,-- радостно сказала дама, облизывая губы. -- А я думал, что это не вы,-- сказал молодой человек и наклонил голову на бок, при этом он шаркнул ножкой, но, как видно, неудачно, потому что от сапога той ноги, которой шаркнул молодой человек, отлетел каблук. -- Фу, какая досада! -- сказал молодой человек, поднимая каблук и вертя его в руке. -- Бывает,-- сказала дама, пожимая плечами.-- Я вот жду трамвая или автобуса. -- Ну? -- сказал молодой человек, ещЈ раз посмотрев на каблук и отбрасывая его в сторону,-- Пойдемте в Европейку. -- В Европейку? -- спросила дама.-- Ну ладно. ИдЈт. В Европейку так в Европейку! Дама тряхнула головой и взяла молодого человека под руку. -- Как я вас неожиданно встретил.-- сказал молодой человек, идя прихрамывая рядом с красивой дамой. <1935-1936> -------- x x x Ровно 56 лет тому назад родился Иван Андреевич Редькин. Теперь это такая знаменитость, что мне нет нужды говорить, кто он такой. Ведь подумать только, за пятьдесят шесть лет чего только успел сделать этот человек! Да, гений не шило -- в мешке не утаишь. Осознав день своего рождения, Иван Андреевич Редькин купил банку шпрот и спрятал еЈ в ящик письменного стола. -- Я слишком знаменит, чтобы рассчитывать, что никто не придЈт меня поздравить,-- сказал сам себе Редькин.-- А если кто-нибудь придЈт, тут-то я и угощу его шпротами. Иван Андреевич сел на кушетку и стал ждать. В восемь часов вечера раздался звонок и Редькин кинулся отпереть наружную дверь. Но, добежав по коридору до ванной комнаты, Редькин понял, что он взял неправильное направление и повернул к прихожей. Однако, прибежав в прихожую, Редькин не мог сообразить, зачем он тут очутился, и медленно, волоча ноги, поплЈлся обратно в свою комнату. <1935-1937> -------- Дедка за репку (балет) Пустая сцена. Слева из земли что-то торчит. Должно быть, репка. Играет музыка. Над рекой летает птичка. Справа на сцене стоит неподвижная фигура. Выходит мужичЈнка. Чешет бородку. Музыка играет. МужичЈнка изредка притоптывает. Потом чаще. Потом пускается танцевать, напевая достаточно громко: "Уж я репу посадил -- дил -- дил -- дил -- дил -- дил!" Пляшет и смеЈтся. Птичка летает. МужичЈнка ловит еЈ шапкой. Птичка же улетает. МужичЈнка швыряет шляпу об пол и идЈт в присядку, а сам опять поЈт: "Уж я репу посадил -- дил -- дил -- дил -- дил -- дил!" На сцене справа наверху открывается ширмочка. Там на висячем балконе сидит кулак и Андрей СемЈнович в золотом пенснэ. Оба пьют чай. Перед ними на столе стоит самовар. Кулак: Он еЈ посадил, а мы вытянем. Верно? Андр. Сем.: Верно! (ржЈт тоненьким голоском). Кулак (ржЈт басом). Низ. МужичЈнка, танцуя, удаляется (музыка играет всЈ тише и тише и наконец едва слышно). Верх. Кулак и Андр. Сем. беззвучно смеются и строят друг другу рожи. Кому-то показывают кулаки. Кулак показывает кулак, потрясая им над головой, а Андр. Сем. кажет кулак из-под стола. Низ. Музыка играет Yankee-Doodle. Выходит Американец и тянет на верЈвочке автомобиль фордан. Танец вокруг репы. Верх. Кулак и Андр. Сем. стоят, открыв рты. Музыка замолкает. Американец останавливается. Кулак: Ето что за фрукт? Андр. Сем.: Это, как бы сказать, Америка. (музыка играет дальше) Низ. Американец танцует дальше. Пританцовывает к репе и начинает еЈ тянуть. Музыка затихает до едва слышной. Кулак (сверху): Что, силЈнки не хватает? Андр. Сем.: Не орите так, Селифан Митрофанович, они обидятся. (Музыка громко играет Аt the long way to the <?>). Низ. Выплывает тЈтя Англия. На ногах броненосцы, в руках парашют. Пляшет в сторону репы. В это время Американец ходит вокруг репы и разглядывает еЈ. Кулак (сверху): Ето что за Галандия? Андр. Сем. (обиженно): И вовсе не Галандия а Англия. Кулак: Валяй тяни чтоб в Колхоз не попало! Андр. Сем.: Тише (озирается. Не услышал бы кто. (Музыка вовсю) Низ. Выбегает Франция. -- Ah! Ah! Ah!.. Voila! Ji! Ji! Ji! Voici! Ho! Ho! Ho! Кулак (сверху): Вот тебе и вуалЈ! Андр. Сем.: Селифан Митрофанович! Зачем же так! Это по ихнему неприлично. Вас за фулигана примуть. (Кричит вниз) -- Madame! C'est le кулак. Он с вами attande в одно место думает. Франция: Ииих! (взвизгивает и дрыгает ногой). Андрей СемЈнович посылает ей воздушный поцелуй. ВсЈ гаснет и тухнет. Фигура внизу (в темноте): Тьфу дьявол! Пробки перегорели! ВсЈ освещается. Фигуры нет. Америка, Англия и Франция тянут репу. Выходит Пильсудский -- Польша. Музыка играет. Пильсудский танцует на середину. Музыка останавливается. Пильсудский тоже. Достает большой платок, сморкается в него и снова прячет. Музыка играет мазурку. Пильсудский кидается еЈ танцевать. Останавливается около репы. (Музыка играет едва слышно). Кулак: Андрей СемЈнович, валяй вниз. Они всЈ повыдергают. Андр. Сем.: Обождите, Селифан Митрофанович. Пусть подергают. А как выдернут, обязательно упадут. А мы репу-то да в мешок! А им кукиш! Кулак: А им кукиш! Низ. Тянут репу. Кличут на подмогу Германию. Выходит немец. Танец немца. Он толстый. Становится на четверинки и неуклюже прыгает ногами на одном месте. Музыка переходит на "Aсh mein lieber Augistin!" Немец пьЈт пиво. ИдЈт к репе. Кулак (сверху): Тэк -- Тэк -- тэк! Валяй, Андрей СемЈнович! В самый раз придЈм. Андрей Сем.: И репу в мешок! (Андр. Сем. берЈт мешок, а кулак самовар и идут на лестницу. Ширмочка закрывается). Низ. Выбегает католик. Танец католика. В конце танца появляется Кулак и Андрей СемЈнович. У кулака под мышкой самовар. Ряд тянет репку. Кулак: Валяй, валяй, валяй! Валяй, ребята! Тяни! Ты пониже хватай! А ты американца под локотки! А ты, долговязый, вон его за пузо придерживай! А теперь валяй! Тык тык тк тк тк. (Ряд топчется на месте. Раздувается и сближается. Музыка играет всЈ громче. Ряд обегает вокруг репы и вдруг с грохотом падает). Андр. Сем. хлопочет около люка с мешком. Но из люка вылезает огромный Красноармеец. Кулак и Андр. Сем. падают вверх тормашкой. <1935-1938> * Это, скорее всего, пародия на представления агит-театров начала 20-х годов. -- С. В. -------- x x x -- Ва-ва-ва! Где та баба, которая сидела вот тут, на этом кресле? -- ПочЈм вы знаете, что тут сидела баба? -- Знаю, потому что от кресла пахнет бабой (нюхает кресло). -- Тут сидела молодая дама, а теперь она ушла в свою комнату, перебирать гардероб. <Август 1936> -------- О том, как рассыпался один человек -- Говорят, все хорошие бабы -- толстозады. Эх, люблю грудастых баб, мне нравится, как от них пахнет,-- сказав это, он стал увеличиваться в росте и, достигнув потолка, рассыпался на тысячу маленьких шариков. ПришЈл дворник Пантелей, собрал эти шарики на совок, на который он собирал обычно лошадиный навоз, и унЈс эти шарики куда-то на задний двор. А солнце продолжало светить по-прежнему, и пышные дамы продолжали по-прежнему восхитительно пахнуть. 23 августа 1938 -------- x x x Один механик решил на работе стоять поочерЈдно то на одной, то на другой ноге, чтобы не очень уставать. Но из этого ничего не вышло, он стал уставать больше прежнего, и работа у него не клеилась, как раньше. Механика вызвали в контору и сделали ему выговор с предупреждением. Но механик решил побороть свою натуру и продолжал стоять за работой на одной ноге. Долго боролся механик со своей натурой и, наконец, почувствовав боль в пояснице, которая возрастала с каждым днЈм, принужден был обратиться к доктору. 27 августа 1938. -------- x x x Однажды Петя Гвоздиков ходил по квартире. Ему было очень скучно. Он поднял с пола какую-то бумажку, которую обронила прислуга. Бумажка оказалась обрывком газеты. Это было неинтересно. Петя попробовал поймать кошку, но кошка забралась под шкап. Петя сходил в прихожую за зонтиком, чтобы зонтиком выгнать кошку из-под шкапа. Но когда Петя вернулся, то кошки уже под шкапом не было. Петя поискал кошку под диваном и за сундуком, но кошки нигде не нашЈл, зато за сундуком Петя нашЈл молоток. Петя взял молоток и стал думать, что бы им такое сделать. Петя постучал молотком по полу, но это было скучно. Тут Петя вспомнил, что в прихожей на стуле стоит коробочка с гвоздями. Петя пошЈл в прихожую, выбрал в коробочке несколько гвоздей, которые были подлиннее, и стал думать, куда бы их забить. Если была бы кошка, то конечно было бы интересно прибить кошку гвоздЈм за ухо к двери, а хвостом к порогу. Но кошки не было. Петя увидел рояль. И вот от скуки Петя подошЈл и вбил три гвоздя в крышку рояля. 9 октября 1936 -------- x x x У Колкова заболела рука и он пошЈл в амбулаторию. По дороге у него заболела и вторая рука. От боли Колков сел на панель и решил дальше никуда не идти. Прохожие проходили мимо Колкова и не обращали на него внимания. Только собака подошла к Колкову, понюхала его и, подняв заднюю лапу, прыснула Колкову в лицо собачьей гадостью. Как бешеный вскочил Колков и со всего маху ударил собаку ногой под живот. С жалобным визгом поползла собака по панели, волоча задние ноги. На Колкова накинулась какая-то дама и, когда Колков попытался оттолкнуть еЈ, дама вцепилась ему в рукав и начала звать милиционера. Колков не мог больными руками освободиться от дамы и только старался плюнуть ей в лицо. Это удалось ему сделать уже раза четыре и дама, зажмурив свои заплЈванные глаза, визжала на всю улицу. Кругом уже собиралась толпа. Люди стояли, тупо глядели и порой выражали своЈ сочувствие Колкову. -- Так еЈ! Так еЈ! -- говорил рослый мужик в коричневом пиджаке, ковыряя перед собой в воздухе кривыми пальцами с черными ногтями. -- Тоже ешшо барыня! -- говорила толстогубая баба, завязывая под подбородком головной платок. В это время Колков изловчился и пнул даму коленом под живот. Дама взвизгнула и, отскочив от Колкова, согнулась в три погибели от страшной боли. -- Здорово он еЈ в передок! -- сказал мужик с грязными ногтями. А Колков, отделавшись от дамы, быстро зашагал прочь. Но вдруг, дойдя до Загородного проспекта, Колков остановился: он забыл, зачем он вышел из дома. -- Господи! Зачем же я вышел из дома? -- говорил сам себе Колков, с удивлением глядя на прохожих. И прохожие тоже с удивлением глядели на Колкова, а один старичок прошЈл мимо и потом всЈ время оглядывался, пока не упал и не разбил себе в кровь свою старческую рожу. Это рассмешило Колкова и, громко хохоча, он пошЈл по Загородному. <1936-1938> -------- Случай с моей женой У моей жены опять начали корЈжиться ноги. Хотела она сесть на кресло, а ноги отнесли еЈ куда-то к шкапу и даже дальше по коридору и посадили еЈ на кардонку. Но жена моя, напрягши волю, поднялась и двинулась к комнате, однако ноги еЈ опять нашалили и пронесли еЈ мимо двери. "Эх, черт!.." -- сказала жена, уткнувшись головой под конторку. А ноги еЈ продолжали шалить и даже разбили какую-то стеклянную миску, стоявшую на полу в прихожей. Наконец, жена моя уселась в своЈ кресло. -- Вот и я,-- сказала моя жена, широко улыбаясь и вынимая из ноздрей застрявшие там щепочки. <1936-1938> -------- x x x Так началось событие в соседней квартире. Алексеев съел кашу, а недоеденные остатки выбросил на общей кухне в помойное ведро. Увидев это, жена Горохова сказала Алексееву, что вчера она выносила это ведро на двор, а теперь, если он желает им пользоваться, то пусть сам выносит его сегодня же вечером. Алексеев сказал, что ему некогда заниматься такими пустяками и предложил мадам Гороховой платить три рубля в месяц, с тем, чтобы она вычищала это ведро. Мадам Горохова так оскорбилась этим предложением, что наговорила Алексееву много лишних слов и даже бросила на пол столовую ложку, которую держала в руках, сказав при этом, что она вполне благородного происхождения и видала в жизни лучшие времена, и что она, в конце концов, не прислуга и потому не станет даже за собой поднимать оброненные вещи. С этими словами мадам Горохова вышла из кухни, оставив растерявшегося Алексеева одного около помойного ведра. Значит теперь Алексееву придЈтся тащить ведро на двор к помойной яме. Это было страшно неприятно. Алексеев задумался. Ему научному работнику, возиться с помойным ведром! Это, по меньшей мере, оскорбительно. Алексеев прошЈлся по кухне. Внезапная мысль блеснула в его голове. Он поднял оброненную мадам Гороховой ложку и твЈрдыми шагами подошЈл к ведру. -- Да,-- сказал Алексеев и опустился перед ведром на корточки. Давясь от отвращения, он съел всю кашу и выскреб ложкой и пальцами дно ведра. -- Вот,-- сказал Алексеев, моя под краном ложку.-- А ведро я всЈ-таки на двор не понесу. Вытерев ложку носовым платком, Алексеев положил еЈ на кухонный стол и ушЈл в свою комнату. Несколько минут спустя на кухню вышла рассерженная мадам Горохова. Она мгновенно заметила, что ложка поднята с пола и лежит на столе. Мадам Горохова заглянула в помойное ведро и, видя, что и ведро находится в полном порядке, пришла в хорошее настроение и, сев на табурет, принялась шинковать морковь. -- Уж если я что-нибудь захочу, то непременно добьюсь своего,-- говорила сама с собой мадам Горохова.-- Уж лучше мне никогда не перечить. Я своего никому не уступлю. Вот ни столечко! -- сказала мадам Горохова, отрезая от моркови каплюшечный кусочек. В это время по коридору мимо кухни прошЈл Алексеев. -- Алексей Алексеевич! -- крикнула мадам Горохова.-- Куда вы уходите? -- Я не ухожу, Виктория Тимофеевна,-- сказал Алексеев, останавливаясь в дверях.-- Это я в ванную шЈл. <1936-1938> -------- x x x Один человек, не желая более питаться сушЈным горошком, отправился в большой гастрономический магазин, чтобы высмотреть себе чего-нибудь иное, что-нибудь рыбное, колбасное или даже молочное. В колбасном отделе было много интересного, самое интересное была конечно ветчина. Но ветчина стоила 18 рублей, а это было слишком дорого. По цене доступна была колбаса, красного цвета, с тЈмно-серыми точками. Но колбаса эта пахла почему-то сыром, и даже сам приказчик сказал, что покупать еЈ он не советует. В рыбном отделе ничего не было, потому что рыбный отдел переехал временно туда, где раньше был винный, а винный отдел переехал в кондитерский, а кондитерский в молочный, а в молочном отделе стоял приказчик с таким огромным носом, что покупатели толпились под аркой и к прилавку ближе подойти боялись. И вот наш человек, о котором идЈт речь, потолкался в магазине и вышел на улицу. Человек, о котором я начал эту повесть, не отличался никакими особенными качествами, достойными отдельного описания. Он был в меру худ, в меру беден и в меру ленив. Я даже не могу вспомнить, как он был одет. Я только помню, что на нЈм было что-то коричневое, может быть брюки, может быть пиджак, а может быть только галстук. Звали его кажется Иван Яковлевич. Иван Яковлевич вышел из Гастрономического магазина и пошЈл домой. Вернувшись домой, Иван Яковлевич снял шапку, сел на диван, свернул себе папироску из махорки, вставил еЈ в мундштук, зажЈг еЈ спичкой, выкурил, свернул вторую папироску, закурил еЈ, встал, надел шапку и вышел на улицу. Ему надоела его мелкая, безобразная жизнь, и он направился к Эрмитажу. Дойдя до Фонтанки, Иван Яковлевич остановился и хотел было повернуть обратно, но вдруг ему стало стыдно перед прохожими: ещЈ начнут на него смотреть и оглядываться, потому что шЈл-шЈл человек, а потом вдруг повернулся и обратно пошЈл. Прохожие всегда на таких смотрят. Иван Яковлевич стоял на углу, против аптеки. И вот, чтобы объяснить прохожим свою остановку, Иван Яковлевич сделал вид, что ищет номер дома. Он, не переставая глядеть на дом, сделал несколько шагов вдоль по Фонтанке, потом вернулся обратно и, сам не зная зачем, вошЈл в аптеку. В аптеке было много народу. Иван Яковлевич попробовал протиснуться к прилавку, но его оттеснили. Тогда он посмотрел на стеклянный шкапчик, в котором в различных позах стояли различные флаконы различных духов и одеколонов. Не стоит описывать, что ещЈ делал Иван Яковлевич, потому что все его дела были слишком мелки и ничтожны. Важно только то, что в Эрмитаж он не попал и к шести часам вернулся домой. Дома он выкурил подряд четыре махорочных папиросы, потом лег на диван, повернулся к стене и попробовал заснуть. Но должно быть, Иван Яковлевич перекурился, потому что его сердце билось очень громко, а сон убегал. Иван Яковлевич сел на диване и спустил ноги на пол. Так просидел Иван Яковлевич до половины девятого. -- Вот если бы мне влюбиться в молодую красивую даму,-- сказал Иван Яковлевич, но сейчас же зажал себе рот рукой и вытаращил глаза. -- В молодую брюнетку,-- сказал Иван Яковлевич, отводя руку ото рта.-- В ту, которую я видел сегодня на улице. Иван Яковлевич свернул папиросу и закурил. В коридоре раздалось три звонка. -- Это ко мне,-- сказал Иван Яковлевич, продолжая сидеть на диване и курить. 13 января 1937 -------- x x x "Макаров! Подожди!" -- кричал Сампсонов, но Макаров, не обращая внимания на крики Сампсонова, бежал и бежал. Уже не хватало дыхания, уже клокотало в груди у Макарова, но Макаров бежал, размахивая кулаками и глотая воздух широко раскрытым ртом. Несмотря на все усилия, Макаров бежал небыстро, поминутно спотыкался и придерживался руками за все встречные предметы. Наконец, пробегая мимо ветлы, Макаров зацепился карманом за сучок и остановился. Теперь побежал Сампсонов. Сампсонов бежал легко и свободно, прижав кулаки к бокам. На лице Сампсонова сияла счастливая улыбка и было видно, что бег ему доставляет удовольствие. -- Эй, Макаров! Сейчас я до тебя добегу! -- крикнул Сампсонов, но с этими словами споткнулся о кочку и упал. Теперь опять побежал Макаров. Макаров бежал в лес. Вот он мелькнул среди кустов можжевельника, потом его голова показалась из-за мелких сосенок и наконец Макаров окончательно скрылся с глаз. Сампсонов вынул из кармана маленькую черную гнутую трубку с металлической крышечкой и резино вый кисет, набил трубку табаком, раскурил еЈ, сел на пень и пустил облако синего табачного дыма. <Август 1937> -------- Пассакалия N 1 Тихая вода покачивалась у моих ног. Я смотрел в темную воду и видел небо. Тут, на этом самом месте, Лигудим скажет мне формулу построения несуществующих предметов. Я буду ждать до пяти часов, и если Лигудим за это время не покажется среди тех деревьев, я уйду. Мое ожидание становится обидным. Вот уже два с половиной часа стою я тут, и тихая вода покачивается у моих ног. Я сунул в воду палку. И вдруг под водой кто-то схватил мою палку и дЈрнул. Я выпустил палку из рук и деревянная палка ушла под воду с такой быстротой, что даже свистнула. Растерянный и испуганный стоял я около воды. Лигудим пришел ровно в пять. Это было ровно в пять, потому что на том берегу промчался поезд: ежедневно ровно в пять он пролетает мимо того домика. Лигудим спросил меня, почему я так бледен. Я сказал. Прошло четыре минуты, в течение которых Лигудим смотрел в темную воду. Потом он сказал: "Это не имеет формулы. Такими вещами можно пугать детей, но для нас это неинтересно. Мы не собиратели фантастических сюжетов. Нашему сердцу милы только бессмысленные поступки. Народное творчество и Гофман противны нам. Частокол стоит между нами и подобными загадочными случаями". Лигудим повертел головой во все стороны и, пятясь, вышел из поля моего зрения. 10 ноября 1937 -------- x x x Такие же длинные усы, как у пана Пшеховского, были у Матвея Соломанского. Пан Пшеховский гордился своими усами и глупая рожа Матвея Соломанского приводила пана в ярость. Пан стучал каблуками и кулаками, скалил зубы и плевал в стену; пан чернел от ярости и кричал тонким противным голосом. Я писал стихи о часах, а в соседней комнате сидел пан Пшеховский и шил на швейной машинке карманы. Машинка стучала неравномерно и мешала мне сосредоточиться. Пан шил на машинке очень плохо: слышно было, как он ругал челнок и нитку, но, когда челнок и нитка подчинялись панской воле, пан вертел ручку машинки и ругал Матвея Соломанского. Мне надоела эта постоянная ругань и стук швейной машинки. Я плюнул и вышел на улицу. <Между 10 и 15 ноября 1937> -------- x x x -- Я не советую есть тебе много перца. Я знал одного грека -- мы с ним плавали на одном пароходе -- он ел такое страшное количество перца и горчицы, что сыпал их в кушанья не глядя. Он, бедный, целые ночи просиживал с туфлей в руках... -- Почему? -- спросил я. -- Потому что он боялся крыс, а на пароходе крыс было очень много. И вот он, бедняжка, в конце концов умер от бессоницы. 3 января 1938 -------- x x x Когда сон бежит от человека, и человек лежит на кровати, глупо вытянув ноги, а рядом на столике тикают часы, и сон бежит от часов, тогда человеку кажется, что перед ним распахивается огромное чЈрное окно и в это окно должна вылететь его тонкая серенькая человеческая душа, а безжизненное тело останется лежать на кровати, глупо вытянув ноги, и часы прозвенят своим тихим звоном: "вот ещЈ один человек уснул", и в этот миг захлопнется огромное и совершенно чЈрное окно. Человек по фамилии Окнов лежал на кровати, глупо вытянув ноги, и старался заснуть. Но сон бежал от Окнова. Окнов лежал с открытыми глазами, и страшные мысли стучали в его одеревеневшей голове. 8 марта 1938 г. -------- x x x У него был такой нос, что хотелось ткнуть в него биллиардным кием. За забором долго бранились и плевались. Слышно было, как кому-то плюнули в рот. Это идет процессия. Зачем эта процессия идет? Она несЈт вырванную у Пятипалова ноздрю. Ноздрю несут, чтобы зарыть в Летнем Саду. Михайлов ходил по Летнему Саду, неся под мышкой гамак. Он долго искал, куда бы гамак повесить. Но всюду толкались неприятные сторожа. Михайлов передумал и сел на скамеечку. На скамеечке лежала забытая кем-то газета. Лежала забытая кем-то газета. Лежала забытая кем-то газета. Михайлов садился на эту газету И думать поспешал И думать поспешал. <март 1938> -------- Поздравительное шествие К семидесятилетию Наташи Артамонов закрыл глаза, а Хрычов и Молотков стояли над Артамоновым и ждали. -- Ну, же! Ну, же! -- торопил Хрычов. А Молотков не утерпел и дЈрнул стул, на котором сидел Артамонов, за задние ножки, и Артамонов свалился на пол. -- Ах так! -- закричал Артамонов, поднимаясь на ноги.-- Кто это меня со стула сбросил? -- Вы уж нас извините,-- сказал Молотков,-- мы ведь долго ждали, а вы всЈ молчите и молчите. Уж это меня черт попутал. Очень уж нам не терпелось. -- Не терпелось! -- передразнил Артамонов.-- А мне, пожилому человеку, по' полу валяться? Эх, вы! Стыдно! Артамонов стряхнул с себя соринки, приставшие к нему с пола и, сев опять на стул, закрыл глаза. -- Да что же это? А? Что же это? -- заговорил вдруг Хрычов, глядя то на Молоткова, то на Артамонова. Молотков постоял некоторое время в раздумье, а потом нагнулся и дернул задние ножки Артамоновского стула. Артамонов съехал со стула на пол. -- Это издевательство! -- закричал Артамонов,-- Это уже второй раз меня на пол скидывают! Это опять ты, Молотков? -- Да уж не знаю как сказать, товарищ Артамонов. Просто опять какое-то помутнение в мозгу было. Вы уж нас извините, тов. Артамонов! Мы ведь это только от нетерпения! -- сказал Молотков и чихнул. -- Пожалеете об этом,-- сказал Артамонов, поднимаясь с пола.-- Пожалеете, сукины дети! Артамонов сел на стул. -- Я тебе этого не спущу,-- сказал Артамонов и погрозил кому-то пальцем. Артамонов долго грозил кому-то пальцем, а потом спрятал руку за борт жилета и закрыл глаза. Хрычев сразу заволновался: -- Ой! Что же это? Опять? Опять он! Ой! Молотков отодвинул Хрычева в сторону и носком сапога выбил стул из-под Артамонова. Артамонов грузно рухнул на пол. -- Трижды! -- сказал Артамонов шепотом.-- Хорошо-с!... В это время дверь открылась и в комнату вошЈл я. -- Стоп! -- сказал я.-- Прекратите это безобразие! Сегодня Наталии Ивановне исполнилось семьдесят лет. Артамонов, сидя на полу, повернул ко мне свое глупое лицо и, указав пальцем на Молоткова, сказал: -- Он меня трижды со стула на пол скинул... -- Цык! -- крикнул я.-- Встать! Артамонов встал. -- Взяться за руки! -- скомандовал я. Артамонов, Хрычев и Молотков взялись за руки. -- А теперь за-а мной! И вот, постукивая каблуками, мы двинулись по направлению к Детскому Селу. <Я шел спереди, обдумывая ритуал поздравления.> 2 августа 1938 <Я спешу, и потому, может быть, почерк мой небрежен и слог неясен.> * Посвящен 70-летию Нат. Ив. Колюбакиной. ГПБ. Ф. 1232, ед.хр. 290. (прим. в ГББ). В "Сочинениях в 2-х тт." фамилии персонажей: Артомонов и Хрущев. -- С. В. -------- Бытовая сценка Водевиль Сно: Здравствуйте! Эх, выпьем! Эй! Гуляй-ходи! Эх! Эх! Эх! Мариша: Да что с вами. Евгений Эдуардович? Сно: Эх! Пить хочу! Эх, гуляй-ходи! Мариша: Постойте, Евгений Эдуардович, вы успокойтесь. Хотите, я чай поставлю. Сно: Чай? Нет. Я водку хлебать хочу. Мариша: Евгений Эдуардович, милый, да что с вами? Я вас узнать не могу. Сно: Ну и неча узнавать! Гони, мадам, водку! Мариша: Господи, да что же это такое? Даня! Даня! Даня (лЈжа на полу в прихожей): Ну? Чего там ещЈ? Мариша: Да что же мне делать? Что же это такое? Сно: Эх, гуляй-ходи! (пьет водку и выбрасывает ее фонтаном через нос). Мариша (залезая за фисгармонию): Заступница пресвятая! Мать пресвятая Богородица! Хармс (лежа в прихожей на полу): Эй ты, там, слова молитв путаешь! Сно (разбивая бутылкой стеклянную дверцу шкапа): Эх, гуляй-ходи! Падает занавес. Слышно как Мариша чешет себе голову. Вера, Надежда, Любовь, София. <30 сентября> 1938 года -------- x x x Как легко человеку запутаться в мелких предметах. Можно часами ходить от стола к шкапу и от шкапа к дивану и не находить выхода. Можно даже забыть, где находишься, и пускать стрелы в какой-нибудь маленький шкапчик на стене. "Гой! шкап! -- можно кричать ему.-- Я тебя!" Или можно лечь на пол и рассматривать пыль. В этом тоже есть вдохновение. Лучше делать это по часам, сообразуясь со временем. Правда, тут очень трудно определить сроки, ибо какие сроки у пыли? Еще лучше смотреть в таз с водой. На воду смотреть всегда полезно и поучительно. Даже если там ничего не видно, а всЈ же хорошо. Мы смотрели на воду, ничего в ней не видели, и скоро нам стало скучно. Но мы утешали себя, что всЈ же сделали хорошее дело. Мы загибали наши пальцы и считали. А что считали, мы не знали, ибо разве есть какой-либо счет в воде? <17 августа 1940> -------- Приключения Катерпиллера Мишурин был катерпиллером. Поэтому, а может быть и не поэтому, он любил лежать под диваном или за шкапом и сосать пыль. Так как он был человек не особенно аккуратный, то иногда целый день его рожа была в пыли, как в пуху. Однажды его пригласили в гости, и Мишурин решил слегка пополоскать свою физиономию. Он налил в таз теплой воды, пустил туда немного уксусу и погрузил в воду свое лицо. Как видно, уксусу в воде было слишком много, и потому Мишурин ослеп. До глубокой старости он ходил ощупью и поэтому, а может быть и не поэтому стал ещЈ больше походить на катерпиллера. пятница 16 октября 1940 -------- x x x На кровати метался полупрозрачный юноша. На стуле, закрыв лицо руками, сидела женщина, должно быть, мать. Господин в крахмальном воротничке, должно быть, врач, стоял возле ночного столика. На окнах были спущены жЈлтые шторы. Заскрипела дверь, и в комнату заглянул кот. Господин в крахмальном воротничке ударил кота сапогом по морде. Кот исчез. Юноша застонал. Юноша что-то сказал. Господин, похожий на врача, прислушался. Юноша сказал: "Лодки плывут". Господин нагнулся над юношей. -- Что с вами, мой дорогой друг? -- спросил господин, наклоняясь к юноше. Юноша молча лежал на спине, но лицо его было повернуто к стенке. Юноша молчал. -- Хорошо,-- сказал господин, выпрямляясь.-- Вы не желаете отвечать вашему другу. Хорошо. Господин пожал плечами и отошЈл к окну. -- Дайте лодку,-- произнес юноша. Господин, стоя у окна, хихикнул. Прошло минут восемь. Юноша отыскал глазами господина в крахмальном воротничке и сказал: -- Доктор, скажите мне откровенно: я умираю? -- Видите ли,-- сказал доктор, играя цепочкой от часов.-- Я бы не хотел отвечать на ваш вопрос. Я даже не имею права отвечать на него. -- То, что вы сказали, вполне достаточно,-- сказал юноша.-- Теперь я знаю, что надежд нет. -- Ну, уж это ваша фантазия,-- сказал доктор.-- Я вам про надежды не сказал ни слова. -- Доктор, вы меня считаете за дурака. Но уверяю вас, что я не так глуп и прекрасно понимаю свое положение. Доктор хихикнул и пожал плечами. -- Ваше положение таково,-- сказал он,-- что понять вам его невозможно. <1940> -------- x x x В трамвае сидели два человека и рассуждали так: Один говорил: "Я не верю в загробную жизнь. Реальных доказательств того, что загробная жизнь существует -- не имеется. И авторитетных свидетельств о ней мы не знаем. В религиях же о ней говорится либо очень неубедительно, например, в исламе, либо очень туманно, например, в христианстве, либо ничего не говорится, например, в библии, либо прямо говорится, что еЈ нет, например, в буддизме. Случаи ясновидения, пророчества, разных чудес и даже привидений прямого отношения к загробной жизни не имеют и отнюдь не служат доказательством еЈ существования. Меня нисколько не интересуют рассказы, подобные тому, как один человек увидел во сне льва и на другой день был убит вырвавшимся из Зоологического сада львом. Меня интересует только вопрос: есть ли загробная жизнь или еЈ кет? Скажите, как по вашему?" Второй Собеседник сказал: "Отвечу вам так: на ваш вопрос вы никогда не получите ответа, а если получите когда-нибудь ответ, то не верьте ему. Только вы сами сможете ответить на этот вопрос. Если вы ответите да, то будет да, если вы ответите нет, то будет нет. Только ответить надо с полным убеждением, без тени сомнения, или, точнее говоря, с абсолютной верой в свой ответ". Первый Собеседник сказал: "Я бы охотно ответил себе. Но ответить надо с верой. А чтобы ответить с верой, надо быть уверенным в истинности своего ответа. А где мне взять эту уверенность?" Второй Собеседник сказал: "Уверенность, или точнее, веру нельзя приобрести, еЈ можно только развить в себе". Первый Собеседник сказал: "Как же я могу развить в себе веру в свой ответ, когда я даже не знаю, что отвечать, да или нет". Второй Собеседник сказал: "Выберите себе то, что вам больше нравится". -- Сейчас будет наша остановка,-- сказал первый Собеседник и оба встали со своих мест, чтобы идти к выходу. -- Простите,-- обратился к ним какой-то военный черезвычайно высокого роста.-- Я слышал ваш разговор и меня, извините, заинтересовало: как это могут два ещЈ молодых человека серьЈзно говорить о том, есть ли загробная жизнь, или еЈ нет? <1940> -------- x x x -- Да,-- сказал Козлов, притряхивая ногой,-- она очень испугалась. ЕщЈ бы! Хо-хо! Но сообразила, что бежать ни в коем случае нельзя. Это всЈ же она сообразила. Но тут хулиганы подошли ближе и начали ей в ухо громко свистеть. Они думали оглушить еЈ свистом. Но из этого ничего не вышло, т. к. она как раз на это ухо была глуха. Тогда один из хулиганов шваркнул еЈ палкой по ноге. Но и из этого тоже ничего не вышло, потому что как раз эта нога была у неЈ ещЈ пять лет тому назад ампутирована и заменена протезом. Хулиганы даже остановились от удивленья, видя, что она продолжает спокойно идти дальше. -- Ловко! -- сказал Течорин.-- Великолепно! Ведь что бы было, если бы хулиганы подошли к ней с другого бока? Ей повезло. -- Да,-- сказал Козлов.-- но обыкновенно ей не везЈт. Недели две тому назад еЈ изнасиловали, а прошлым летом ее просто так, из озорства, высекли лошадиным кнутом. Бедная Елизавета Платоновна даже привыкла к подобным историям. -- Бедняжка,-- сказал Течорин.-- Я был бы непрочь еЈ повидать. <1940> -------- Сабля §1. Жизнь делится на рабочее и нерабочее время. Нерабочее время создаЈт схемы -- трубы. Рабочее время наполняет эти трубы. Работа в виде ветра влетает в полую трубу. Труба поЈт ленивым голосом. Мы слушаем вой труб. И наше тело вдруг легчает в красивый ветер переходит: мы вдруг становимся двойными: направо ручка -- налево ручка, направо ножка -- налево ножка, бока и уши и глаза и плечи нас граничат с остальными. Точно рифмы наши грани остриЈм блестят стальным. §2. Нерабочее время --