Оцените этот текст:Не читал10987654321
СодержаниеFine HTMLPrinted versiontxt(Word,КПК)Lib.ru html
Д.Уэстлейк, Р.Старк. Жертвенный лицедей

---------------------------------------------------------------
     © Copyright Д.Уэстлейк,Р.Старк
     © Copyright перевод В.Постников и А.Шаров
     OCR: SAN
     С книжной полки Несененко Алексея
---------------------------------------------------------------

     1

     Не  зная  еще,  что  к  чему, Гроуфилд спустился  с  борта самолета  на
солнцепек  и зашагал в здание аэровокзала.  Это  был международный  аэропорт
Исла  Верда в столице Пуэрто-Рико, Сан-Хуане,  городе, где солнечные  лучи и
морской ветерок врывались в здания, почти не имевшие капитальных стен.
     Он  взял  свой  чемодан  и   спустился  по   лестнице  к  бюро  проката
автомобилей.
     -  Для меня  заказана машина, - заявил он клерку с  задиристо торчащими
усами.  -  Моя фамилия  Уилкокс. Назваться этим именем ему  велели в письме.
Клерк торжествующе наставил на Гроуфилда указательный палец.
     -  Да, сэр!  Мы  вас ждали.  - Он  был  вне себя  от радости.  Суетливо
отступив на шаг, он взял  ключи  и положил их  на стойку. - Все уже улажено,
сэр. Документы вы найдете в бардачке.
     - Благодарю вас.
     - И мне велено передать вам вот это.
     Еще один  конверт. Гроуфилд взял его, снова поблагодарил клерка и вышел
на стоянку, чтобы найти машину с номером, обозначенным на ключах.
     Это оказался голубой форд с двухдверным  кузовом. Счетчик показывал три
тысячи двести  миль  с  небольшим  хвостиком,  а  на бамперах уже  появилась
ржавчина. Наверняка из-за морского воздуха.
     Гроуфилд бросил только что полученный конверт на пассажирское сиденье и
первым делом проверил бардачок,  но наше  там лишь карту  острова,  изданную
фирмой  Тексако, и квитанцию, подтверждающую,  что он управляет этой машиной
на законном основании.
     Он  вскрыл  конверт  и  обнаружил  внутри  лишь сложенный  вдвое листок
бумаги,  на  котором  были  отпечатаны  указания:  26,  3  до  Лойзы, 185 за
Тома-де-Агва, первый поворот за столбом 954, через 0, 4 мили-направо.
     Что ж,  весьма  кратко.  Гроуфилд  развернул карту и  увидел, что Лойза
находится   в   восемнадцати   километрах   к   западу   от   его  нынешнего
местонахождения. Пораскинув мозгами,  он  перевел километры в мили и получил
одиннадцать с  гаком.  Тома-де-Агва  находилась  в трех километрах к  югу от
Лойзы,  это чуть  меньше трех миль, но что  значит  за?  И сколько  до  того
первого  поворота  налево  после  столбика  964, который и сам  находился за
Тома-де-Агва?
     Наверное,  никак  не  больше  мили.  Значит,  всего  миль  четырнадцать
максимум. Но до чего? До места или до следующей записки?
     Узнать  это можно было  только одним  способом.  Гроуфилд  завел мотор,
выехал задним ходом со стоянки и покатил вверх по пандусу.
     Дороги к аэропорту были ровными  и широкими, вдоль них тянулись зеленые
лужайки.  Движение   было  весьма  оживленное.  Главным  образом  -   старые
дребезжащие   легковушки;  изредка  попадались  ветхие  грузовики.  Гроуфилд
рассчитывал оставить их позади, свернув налево с главной дороги на Сан-Хуан,
но многие машины тоже сворачивали в ту сторону, а когда четырехрядное  шоссе
сузилось  вдвое,  Гроуфилд  словно   попал  в   бесконечную  едва   ползущую
автоколонку. Дорога изобиловала поворотами как будто ее прокладывая любитель
водных  лыж,  и когда  впереди открывался  мало-мальски  прямой  участок,  и
какой-нибудь  мерседес  успевал обогнать  идущую впереди машину, Гроуфилду и
его форду оставалось лишь молча горевать по этому поводу.
     Через милю-другую экзотическая  зелень подступавших  к  дороге джунглей
приелась и потускнела, а редкие  хижины бедняков,  мимо которых он проезжал,
выглядели  точно так же, как любые бедняцкие лачуги в тропиках. Форд  не был
оснащен  радиоприемником,  и  Гроуфилду оставалось только убеждать себя, что
все  происходящее  -  не  розыгрыш.  Кто  же хохмы  ради  станет  оплачивать
авиабилет от Браунсвилла, штат Техас, до техасского же Хьюстона, а оттуда  -
до  Сан-Хуана, столицы Пуэрто-Рико?  Нет, определению  за  всем этим  что-то
кроется, кто-то  где-то  чего-то от  него  хочет,  и этот  кто-то  наверняка
настроен очень серьезно.
     Два  дня  назад  Гроуфилд  еще  был  в  Матаморосе,  Мексика,  напротив
Браунсвилла,  на  противоположном  берегу  Рис-Гранде.  Он  сидел в  зеленом
полумраке  гостиничного  номера,  многословно прощаясь  со  славной  молодой
дамочкой. по  имени Элли, когда  вдруг в дверь постучали, и появился смуглый
нервный человечек,  напрочь лишенный подбородка. Он  держал в руке конверт с
посланием от  генерала Позоса,  диктатора одной банановой республики. Но так
уж вышло, что незадолго до того Гроуфилд совершенно случайно спас ему жизнь,
и  теперь  генерал  просил  об одолжении. Короткая  записка  была нацарапана
чернилами:
     Возможно, Вы сумеете помочь одному моему знакомому. Дело прибыльное.
     Вместе с запиской в конверте  лежали авиабилеты и инструкция: явиться в
бюро проката машин в Сан-Хуане и назваться Уилкоксом.
     Он не сразу принял это предложение.  Во-первых,  он ехал домой, к жене,
долготерпеливой девушке, которую не  видел уже  очень  долго. Во-вторых, ему
надо было таскать за  собой целый чемодан  денег  -  плоды предыдущей весьма
удачной экспедиции. В-третьих, у него уже было две профессии, лицедей и вор,
ни  одна  из  которых  вроде  бы  не  востребовалась  в этой  записке, а  по
совместительству ему работать не очень-то и хотелось.
     Но  что же  им  нужно?  Кто этот знакомый генерала Позоса?  Откуда  тут
взяться прибыли? И чего от него ждут? Рассыльный без подбородка ничего этого
не знал. Так он Гроуфилду и сказал.
     - Если ты переживаешь из-за денег, - произнесла, наконец, Элли, пока он
мерил шагами комнату, впадая то в безразличие, то в любопытство, - то я могу
отвезти их твоей жене.
     - Хо-хо-хо, - изрек Гроуфилд. - Боюсь, она этого не поймет.
     - На самом деле ты боишься, что она все поймет.
     - Толкуй, как хочешь.
     -  Я  надену  эластичные чулки,  -  вызвалась  Элли.  Гроуфилд перестал
расхаживать и посмотрел на нее.
     - Что ты сделаешь? Зачем?
     - Тогда она проникнется жалостью ко мне.
     Ему нечего было противопоставить такой логике. Поэтому деньги Гроуфилда
поехали с Элли к его жене, а сам Гроуфилд - на форде в какое-то  местечко за
Тома-де-Агва.
     Шоссе  185  не  было  отмечено  указателем. Увидев  дорогу,  отходившую
налево,  к   Сан-Исидро,  Гроуфилд  понял,  что   проскочил.   Чертыхнувшись
по-английски, он развернулся так резко, что завизжали тормоза, возвратился к
дороге, которая была ему  нужна,  свернул налево, разорвав бесконечный поток
идущего на  восток транспорта, и оказался на узкой пустынной дороге, слева и
справа от которой стояли закопченные лачуги. На  дворах перед ними виднелись
разваливающиеся автомобили.
     Тома-де-Агва оказался жалкой  дырой,  где  можно было  разве что купить
пива. Гроуфилд объехал одного  иди  двух  пьяниц, выехал из городка, отыскал
левый поворот и очутился на дороге, которая сразу же  бесславно превратилась
в проселок, из  двухрядной  сделалась  однорядной и  пошла  в  гору.  Листва
становилась все больше и больше похожей на растительность джунглей - густой,
влажной, темно-зеленой.
     Когда  кончился асфальт,  хижин  уже  не попадалось, и не было  никаких
признаков   присутствия  человека,  за  исключением  самой  дороги,  которая
извивалась змеей и продолжала под немыслимым углом взбираться вверх.
     Четыре десятых  мили,  говорилось в инструкции.  С присущей Пуэрто-Рико
двойственностью  дороги  тут  размечалась  в  километрах,  а   автомобильные
счетчики  показывали расстояния  в милях. Гроуфилд то и  дело  поглядывал на
спидометр  форда  и, когда  накрутило четыре  десятых мили, принялся  искать
глазами правый поворот.
     Он едва  не  прошмыгнул мимо.  Ветки  широколистных  деревьев  нависали
справа и слева, заслоняя обзор, и вместо четкой грунтовой  дороги были видны
только две колеи.  Гроуфилд резко  затормозил,  посмотрел  на дорогу, решил,
что, кроме  как здесь, нигде  правого поворота  быть не может,  и подал чуть
назад, чтобы половчее вписаться в него.
     Солнечные  лучи  сюда  не проникали. Суковатые ветви над  головой  были
слишком  толсты  и  пропускали  только  мутный серо- зеленый полусвет.  Было
прохладно, земля  источала  влагу, будто свежая  пашня. Гроуфилд  пробирался
вперед по едва заметной просеке  в джунглях, широкие плоские листья  хлопали
по ветровому стеклу форда.
     Сначала тропинка (вряд ли ее можно было назвать дорогой)  пошла,  вниз,
но  потом  свернула  налево и  в гору,  даже  круче, чем  предыдущая  колея.
Гроуфилд ехал медленно, постоянно держа левую ногу над педалью тормоза.
     Он увидел какие-то белые пятна,  они исчезли, потом опять  появились, и
вдруг перед ним предстал дом.
     Это было так неожиданно, что Гроуфилд убрал ногу с педали газа и тотчас
покатился  назад. Он  снова  нажал  на  газ,  выехал  на  открытое  место  и
остановился перед домом.
     Вилла.  Не дом, а  вилла. Двухэтажная, с широким фасадом, верандами  на
немного суженном втором  этаже. Строение было оштукатурено и сияло на солнце
ослепительной белизной. Солнечные лучи заливали его, струясь с синего  неба.
Дом  был  выстроен на вырубке, на верхушке  холма. Вокруг - зеленое  буйство
джунглей,  но  непосредственно  возле  дома,  как   почетный  караул,  стоял
ухоженный сад, и к  нему вела подъездная дорожка, вымощенная камнем. Посреди
сада,  перед  домом,  торчал  какой-то  мудреный высокий каменный  фонтан  с
фигурами рыб и херувимов, но воды в  нем не  было, и  они застыли  в нелепых
позах;  пухленькие  голые  тела,   вытесанные  из  черного  камня,  казались
образчиком извращенного чувства юмора  на фоне буйно разросшихся джунглей  и
ярко горящих в саду красных, оранжевых, пурпурных, желтых и белых цветов.
     Гроуфилд направился  было по мощеной подъездной аллее  к парадной двери
дома, но, когда она  открылась,  остановился.  Из  дома вышли  двое мужчин и
зашагали ему навстречу. Оба местные, оба в грязно-белой одежде  и соломенных
шляпах.  Один держал  перед грудью дробовик, второй едва  сдерживал  на туго
натянутом поводке огромную немецкую овчарку.
     Гроуфилд включил заднюю передачу, но  это было  бессмысленно, поскольку
развернуться все равно было  негде,  а двигаться  по  тропе  задним  ходом -
бесполезное   занятие.  Оставалось  только  ехать  вперед,  обогнуть  дом  и
выскочить на  просеку  с  другой  стороны,  но  это  означало,  что придется
пробиваться мимо  встречающих, мимо дробовика  и  собаки.  Кабы Гроуфилд был
уверен,  что угодил в переплет, он бы так и сделал.  Но пока ничего не  было
известно наверняка.
     Остро сознавая, что безоружен, Гроуфилд поставил форд на холостой ход и
вылез из машины, чтобы посмотреть, что будет дальше.

     2

     - Привет, Фидо, - сказал Гроуфилд. Собака поглядывала на его глотку.
     - Что вам здесь нужно? - спросил человек с дробовиком.
     - Меня позвали.
     - Ваша фамилия?
     - Когда как. Иногда Уилкокс. Это вам о чем-нибудь говорит?
     Нет. Туземцы  тупо переглянулись. Собака продолжала разглядывать глотку
Гроуфилда.
     Он проговорил:
     - Правда, иногда моя фамилия Гроуфилд. Это вам больше нравятся?
     Похоже, что так. Человек с дробовиком кивнул.
     - Руки на машину, - приказал он.
     - Что-что?
     - Руки на машину! - Похоже, парень был нервный.
     -  А-а, - Гроуфилд врубился. - Руки на  машину. - Он повернулся лицом к
форду и положил ладони на горячую голубую крышу. - Так?
     Человек  с   дробовиком   подошел  к  нему  сзади  и  принялся  дотошно
обыскивать. Наконец, Гроуфилд спросил его:
     - Что вы ищете? Вшей?
     Человек с дробовиком что-то проворчал, перестал охлопывать  Гроуфилда и
обратился  по-испански  к  человеку  с  собакой.  Пуэрториканский  испанский
отличался  от мексиканского, он звучал  грубее и слитнее, в  нем было больше
треска. Не то чтобы  это имело  какое-то  значение для Гроуфилда,  поскольку
понятной,  ему разновидности  испанского попросту не существовало. Человек с
собакой  протрещал  что-то  в  ответ человеку  с  дробовиком.  Оба выглядели
раздраженными, и  это раздражение чувствовалось  и  английской  речи  так же
явственно, когда человек ткнул Гроуфилда стволом в спину и приказал:
     - Повернись, ты!
     Гроуфилд повернулся, опустив руки по швам. Двигатель  форда по-прежнему
мурлыкал, дверца  водителя еще была открыта, и Гроуфилда отделял от нее один
шаг.
     Человек с дробовиком спросил:
     - Почему ты не имеешь оружия?
     Вопрос был удивительный. Гроуфилд ответил:
     -  А  я и  не знал, что мне  полагается  его иметь.  Человек  с собакой
протрещал еще что-то. Оруженосец  пожал плечами,  с сомнением  посмотрел  на
Гроуфилда, снова передернул плечами, раздраженно бросил что-то по-испански и
велел Гроуфилду:
     - Ты жди здесь.
     - Как вам угодно.
     - Ты чертовски прав.
     Человек с ружьем удалился важной  поступью. Человек с собакой стоял  на
месте,  поглядывая  на   Гроуфилда  с  явным  недоверием.  Немецкая  овчарка
продолжала примериваться в глотке Гроуфилда.
     Сигареты лежали у Гроуфилда в кармане  сорочки.  Он достал их, заметил,
как при этом напрягся  собаковод, закурил с деланно-непринужденным  видом  и
протянул  пачку  собачнику.  Тот  резко  качнул  головой.  Он  не  на  шутку
разнервничался, и  Гроуфилду  оставалось  лишь  надеяться, что  собачник  не
потеряет голову и не упустит ненароком поводок.
     - Эй!  -  донесся со стороны  дома  женский голос,  звучавший  с легким
надрывом. Гроуфилд и человек  с  собакой посмотрела туда, но Гроуфилд никого
не увидел. Дом был белый, широкий, утопал в зелени. И нигде ни души.
     Женский голос крикнул:
     - Идите сюда! - Затем добавил что-то по-испански и  снова по-английски:
- Не бойтесь. Собака вас не тронет.
     Гроуфилд совсем не был в этом уверен. Но  фраза, сказанная по-испански,
очевидно, была адресована собаководу и повелевала ему уйти. Даже не взглянув
на Гроуфилда, он  поплелся прочь  и поволок  за собой псину.  Сначала собака
упиралась,  ей  не  хотелось   прекращать  бесстрастное  созерцание   глотки
Гроуфилда,   но  после  того,  как  ее  протащили  несколько  шагов,   псина
развернулась и потрусила прочь у ноги хозяина.
     Гроуфилд  протянул руку  в  кабину, выключил  зажигание, сунул ключи  в
карман, захлопнул дверцу и направился к дому. Под ногами похрустывал щебень.
Теперь, когда у него, наконец, появилась возможность  обратить  внимание  на
погоду,  он заметил,  что  на  солнце  очень  знойно,  жарче, чем в тенистых
джунглях, градусов на двадцать, если не больше.
     - Эй! - снова крикнул женский голос. - Сюда, наверх!
     Гроуфилд поднял взор и на  этот раз увидел ее, размытый  силуэт в одном
из окон  второго этажа. Он ничего  не  разглядел, только, когда  она махнула
ему, заметил, что у нее загорелая  и тонкая рука. Гроуфилд помахал в ответ и
крикнул:
     - Как там, наверху?
     - Я встречу вас внизу, - сказала она, не ответив на его вопрос.
     - Прекрасно.
     Вдоль  фасада  дома тянулась веранда  с кафельным полом, но без  всякой
мебели. Гроуфилд  пересек  ее,  открыл  забранную  сеткой  дверь и  вошел  в
прохладный  тусклый мир за толстыми белыми стенами.  Повсюду стояли горшки с
зеленью,  на полу  -  кадки с деревьями. Он будто снова попал  в  джунгли, а
здешний  воздух  напомнил ему об одной миссии  в  южной Калифорнии. За тремя
сводчатыми  дверьми  были комнаты, такие же  прохладные, сумрачные и  тоже с
белым  стенами. Гроуфилд  заглянул  в  них,  но  так  и  остался  стоять  на
персидском ковре в  квадратной прихожей, залюбовавшись  потолком, отделанным
тяжелым чугунным литьем.
     Женщина вышла из арки справа.
     - Мистер Гроуфилд, - сказала она. - Спасибо, что приехали.
     Внешность  ее  была  обманчива,  особенно  здесь,   в  полумраке.  Тело
двадцатипятилетней женщины и соответствующая одежда - белые холщовые слаксы,
яркая полосатая  хлопчатобумажная  блузка  и  белые босоножки. Но голос  ее,
казалось,  принадлежал  пожилой  женщине,  несколько  грубоватой,  привыкшей
поздно ложиться, пить неразбавленное виски и курить сигареты одну за другой.
Волосы  у нее  были светлые,  но не очень, средней длины, уложенные нарочито
небрежно;  чтобы  сделать  такую  прическу, нужно немало  повозиться.  Итак,
волосы  были  под  стать  фигуре,  зато  лицо  -  под  стать  голосу.  Очень
простенькое,  но испещренное оставленными  временем отметинами, придававшими
ему самобытности и свидетельствовавшими о сильном характере. Это лицо как бы
говорило:
     Я независима, но не  своенравна, себе на уме, но не цинична, сильна, но
не воинственна, осторожна, но не робкого десятка.
     За те несколько секунд, пока она проходила под  аркой, Гроуфилд  решил,
что перед ним  состоятельная сорокалетняя  дама. В  сорок лет невозможно так
сохраниться,  если не тратить на  это много  денег, но и иметь такое  лицо и
такой голос можно было только лет в сорок.
     Отвечая на ее приветствие, он сказал:
     - Меня завело в  такую даль простое любопытство.  Пока  я ничего вам не
обещаю.
     - Разумеется. Меня зовут Белл Данамато. А вы Алан Гроуфилд.
     Женщина  подала ему  руку.  Пожимая ее, Гроуфилд почувствовал,  что она
крепкая и изящная, а  пальцы мягкие.  Посуду  для Белл Данамато  мыл  кто-то
другой. Гроуфилд сказал:
     - Очень рад, мисс Данамато.
     - Миссис, поправила она и,  скривив губы, добавила: - Впрочем, это вряд
ли имеет значение.
     - Семейные  неурядицы? -  спросил  Гроуфилд.  - Видите ли, если дело  в
них...
     Скривившиеся губы сложились  в улыбку,  тоже кривую.  Женщина  покачала
головой и ответила:
     -  Нет, мистер  Гроуфилд, не семейные неурядицы. Не то,  что вы имеет в
виду. Я бы не обратилась к такому человеку, как вы, будь все так просто.
     - Такому человеку,  как я, - эхом отозвался  Гроуфилд. - Интересно, что
бы это значило.
     - К человеку,  который  приезжает, даже  не  зная,  зачем его  зовут, -
объяснила она. - Посидим в доме или на воздухе?
     - Как вам будет угодно, - ответил Гроуфилд.
     - Пополудни во дворе всегда очень хорошо. Она жестом указала на среднюю
арку,  и Гроуфилд, в свою очередь, тоже жестом предложил даме идти первой. В
том,  как  она улыбнулась,  кивнула и  прошла мимо него, было  некое  легкое
кокетство,  но Гроуфилд  не  понял, нарочито ли оно или же  дама  просто так
привыкла.
     Сводчатый коридор привел их в  широкую,  скупо  обставленную комнату  с
натертым до блеска полом из широких досок. Слева на стене висел реалистичный
гобелен - мужчина на ослике. На  тяжелых деревянных комодах и  столах стояли
чугунные  канделябры, каменные статуэтки, тут  тоже были растения в горшках.
Справа виднелись светлые пятна занавешенных стеклянных дверей.
     Шлепая подошвами сандалий, Белл Данамато подошла к ближайшей стеклянной
двери.  А  когда  открыла ее, Гроуфилду показалось, что дама норовит вывести
его прямиком в джунгли за задним фасадом дома.
     Но тут были не джунгли. Это был даже не задний фасад дома, а внутренний
дворик,  вокруг  которого  по периметру  и  строился этот  дом. Площадь  его
составляла  примерно двадцать на двадцать футов.  Растительность тут была до
того  густой,  что  полностью  скрывала  дальнее  крыло дома,  а  извилистая
дорожка, выложенная сланцем, по которой сейчас  направилась  Белл  Данамато,
просматривалась всего на два-три шага вперед.
     Гроуфилд последовал за хозяйкой вглубь зарослей;
     лозы  и листья  хлестали его по плечам. Зной  здесь был  слабее,  но не
настолько, чтобы воздух стал липким и влажным, как в джунглях.
     Посреди  этих  карманных джунглей  была  крошечная площадка, не  больше
четырех квадратных футов,  выложенная разнокалиберной плиткой; на ней  стоял
стол  кованого железа  со стеклянной столешницей  и  четыре  хрупких  на вид
стула, тоже железные. Белл  Данамато жестом пригласила Гроуфилда сесть, сама
уселась на  стул напротив, протянула руку назад и нажала какую-то  невидимую
кнопку на стволе дерева.
     Гроуфилд уже ничему не удивлялся. Если бы после нажатия этой кнопки вся
площадка вдруг провалилась  в  недра  земли  или,  наоборот, взмыла  в небо,
подобно  летающей  тарелке,  он  просто кивнул  бы  и все.  Однако  никакого
видимого действия кнопка вообще  не  оказала. И все же следующие слова  дамы
помогли ему разгадать предназначенные кнопки. -
     - Я надеюсь, вам нравится ром.
     - Ром я обожаю, - признался Гроуфилд.
     - Хорошо. Коль уж вы в Пуэрто-Рико, нет смысла пить что- нибудь другое.
     - Вы не  местная, - предположил Гроуфилд.  Она улыбнулась,  потянулась,
легонько похлопала его по руке и сказала:
     - Об  этом  мы еще поговорим,  мистер Гроуфилд. Наверняка  вы проделали
ужасно трудное путешествие.
     - Шоссе номер три никогда не станет моей излюбленной дорогой.
     - Иногда диву даюсь, и куда они все едут?
     - Давно вы здесь живете? - спросил Гроуфилд.
     - Не забегайте вперед,  - сказала она, на сей  раз не улыбнувшись и  не
потрепав его  по руке.  Появилась  какая-то  резкость, порывистость женщины,
привыкшей к богатству, к тому, что ее обслуживают и ни в чем ей не перечат.
     Гроуфилд покачал головой.
     - Прошу прощения, миссис Данамато, - сказал  он. в  Не знаю уж, чего вы
от меня хотите, но вряд ли я впрямь тот, кто вам нужен. Какое-нибудь бюро по
найму прислуги  могло  бы  подыскать для  вас нечто  более подходящее. -  Он
встал.
     Она удивленно подняла на него глаза.
     - Боже мой! Вы что, на самом деле такой ранимый?
     - Я достаточно зажиточен, чтобы ни от кого не зависеть, - заявил он ей,
и это была  почти правда, во  всяком случае, сейчас. Он  едва  начал тратить
свой  последний  заработок. Пройдет еще  год или два,  прежде чем он  начнет
подыскивать  новую работенку. Но и тогда ему  не  придется прислуживать Белл
Данамато или кому бы то ни было другому.
     Она тем временем говорила:
     - Как я поняла, вы человек свободной профессии и можете...
     - Какой именно свободной профессии? Она раздраженно пожала плечами.
     - Откуда я знаю?  Искатель  приключений,  солдат  удачи, называйте  как
хотите.
     - Нет  уж, это вы  так меня называете. Но  вы  заблуждаетесь. Прощайте,
миссис Данамато.
     Он повернулся и едва  не  врезался  в толстуху,  облаченную в цветастое
платье,  которая тащила поднос с двумя бокалами. Они затоптались друг против
друга.  Столкновения  удалось  избежать,  и  Гроуфилд направился  обратно  к
застекленной двери.
     - Хотя бы  выпейте! - окликнула его Белл Данамато. Он не остановился, и
тогда она спросила: - Неужели вам даже не любопытно?
     На  это стоило ответить, Гроуфилд развернулся на  дорожке,  на  полпути
между столом и домом. Он  уже  смотрел на Белл Данамато сквозь зелень, будто
они были двумя статистами в тропической версии Алисы в стране чудес.
     - Меня разбирает любопытство, - признался он. Толстуха так и застыла на
месте, озадаченно переводя взгляд с Гроуфилда на Белл Данамато и  обратно. -
Жаль, я  так и не узнаю, в  чем тут  дело,  - продолжал Гроуфилд. -  Но меня
встретили с собакой и ружьем, обыскали и еле пропустили, только потому что у
меня  не оказалось при себе оружия,  А  теперь  еще вы собираетесь целый час
играть в крокет, прежде  чем  сообщите мне,  в  чем тут дело. Мне это не  по
нутру. Так  и кажется, что вы хотите нанять себе в слуги  разбойника, а я ни
то, ни другое. До свидания, миссис Данамато.
     Она крикнула  вслед  что-то  еще,  но Гроуфилд  не услышал. Он прошел в
стеклянную  дверь, затем пересек весь дом и зашагал  по  подъездной  аллее к
форду. Никто его не преследовал, нигде не было ни души, хотя Гроуфилду так и
казалось, что в любую минуту  из-за  угла может выскочить немецкая  овчарка,
норовящая вцепиться ему в глотку.
     В форде  было  жарко, как в  печи, к раме окна и не прикоснуться  - так
разогрелась. Чемодан Гроуфилда, лежавший на заднем  сиденье, вроде бы, никто
не трогал, хотя это, наверное, не имело значения, поскольку там все равно не
было ничего, кроме одежды и туалетных принадлежностей.
     Гроуфилд завел машину, объехал по алее вокруг дома  и снова оказался на
темной дороге  в джунглях. В салоне тотчас стало прохладно, а сорочка, в тех
местах, где ее пропитал пот, сделалась холодной и мокрой.
     Он добрался  до  грунтовой  дороги,  свернул  налево и  проехал  четыре
десятых мили обратно, до шоссе  135. На развилке Гроуфилд остановился, и тут
открылась  дверца  с  пассажирской  стороны.  Откуда  ни  возьмись  появился
улыбающийся бородач,  босоногий, в грязных, некогда  белых брюках  и некогда
белой  сорочке,  с громадным вороненым автоматическим  кольтом  сорок пятого
калибра; он влез в машину  и  захлопнул за собой дверцу. Улыбка обнажила его
блестящие безупречные зубы. Бородач сказал:
     - Сверни направо, верзила.
     - Никаких попутчиков, - ответил Гроуфилд. - Ты что, не видел знак?
     Бородач продолжал улыбаться.
     - Не создавай  мне неудобств, дорогой, - сказал он.  - Мне говорят, что
патроны я должен покупать за свои счет.
     Гроуфилд посмотрел на бородача и увидел, что при всех улыбках до ушей и
шутливых   речах  парень   смотрел  на  него   холодно.  Кольт  был  снят  с
предохранителя, и Гроуфилд  подумал, что если этот тип решил убить  его,  то
вполне мог бы сделать это и не садясь в машину. Гроуфилд кивнул.
     - Покупатель всегда прав.
     - Хорошо сказано, а главное - умно, - согласился бородач.
     Гроуфилд свернул направо, на юг, прочь от Тома-де-Агва, прочь от Лойвы,
аэропорта и всего остального.

     3

     - Сверни направо, зеленоглазый. Гроуфилд нажал на тормоз и посмотрел на
сплошную стену джунглей справа.
     - Непохоже, чтобы тут была дорога, - сказал он.
     - Рули-ка вон туда, милок.
     Бородатый указал в какую-то точку,  где джунгли, казалось,  были такими
же густыми,  как и в  любом другом  месте. Гроуфилд повернул  руль  вправо и
осторожно въехал в заросли.
     Они расступились  перед  капотом машины,  листья, лозы,  нависшие кусты
скользнули  в стороны,  пропуская ее. На  миг ветровое стекло сплошь закрыли
белесо-лиловые листья - такими они бывают с нижней  стороны, -  салон окутал
зеленый полумрак, и  Гроуфилду в голову полезли дурацкие мысли о  том, чтобы
резко  наддать  ходу  или,  наоборот,  затормозить  и схватить  пистолет. Но
мгновение спустя листья расступились,  секунда дурацких размышлений осталась
в  прошлом, и машина остановилась  в  двух -трех ярдах от  полуразвалившейся
деревянной хижины, которая когда-то была  покрашена в ядовито- синий  цвет с
розовыми полосами  по  углам, но теперь от этих красок остались только пятна
на фоне застарелой серости.
     Утрамбованная полоска земли между хижиной и  кромкой джунглей  рядом  с
дорогой  была  загромождена  пустыми клетками  для  кур,  ржавыми  обломками
автомобилей,  погнутыми  и  дырявыми   щитами  с  рекламой   пива,  гниющими
деревянными стулья  и  всевозможной  рухлядью, так что  форду  едва  хватило
места. Гроуфилд даже затормозить не успел. Передний бампер  ударился о бочку
из-под масла, и та с грохотом опрокинулась.
     - Как неловко, - заметил бородач.
     - Дайте мне возможность вернуться в аэропорт и сыграть весь этот эпизод
еще раз.
     - Хо-хо, - с каменным  лицом воскликнул бородач. Он потянулся, выключил
зажигание и забрал ключ. - Идем на лоно природы, любовь моя.
     -  Все,  что  только прикажет  твой пистолет,  Гроуфилд вылез,  оставив
дверцу открытой. Бородач скользнул за баранку и сказал:
     -  Стань  перед  машиной,  покойничек,  таким  я  хочу  запомнить  тебя
навсегда.
     Гроуфилд  пожал  плечами и стал  перед машиной.  Он заметил,  что, хотя
бочка из-под масла помялась,  на бампере не  осталось никакого следа. В бюро
проката автомобилей будут довольны, если только  они вообще когда-нибудь еще
увидят эту машину.
     Бородач  опять  запустил  мотор.   Гроуфилд  приготовился  отскочить  в
сторону,  если  бородач  вознамерится  задавить   его,  и  едва  не  потерял
равновесие от  чрезмерного  усердия,  потому что выбрал не  ту опорную ногу,
если учесть, что  бородач всего-навсего подал машину назад. Она  с шуршанием
проскользнула сквозь заросли и была такова.
     Гроуфилд так и застыл, не веря своим глазам. Неужели все это затевалось
ради  угона  машины?  И  почему  форд  не   разбил  в  лепешку  какой-нибудь
проезжающий автомобиль? Ведь он выскочил задним ходом на  дорогу  совершенно
неожиданно и появился ниоткуда.
     Впрочем, это-то  ясно.  По этой дороге  ездили  не чаще, чем  по долине
Смерти, хотя  вряд  ли по  той  же  причине.  Сейчас  Гроуфилд был в  дебрях
джунглей,  на проселке, примыкавшем к посыпанной щебнем дороге,  которая,  в
свою очередь, петляла, шла  в гору, потом под гору и,  наконец,  примыкала к
гудроновому шоссе  в  восемнадцати  милях от того места, где на сцену  вышел
бородач.  Ни  одна  из этих  дорог не  была снабжена  указателями,  так  что
Гроуфилд понятия не имел, где он находится и в какой стороне Сан-Хуан.
     Но зачем  идти на  все  эти ухищрения  ради того  только,  чтобы угнать
автомобиль? Если речь шла лишь о том, чтобы выкинуть из машины Гроуфилда, на
дороге было не меньше тысячи вполне подходящих для этой цели мест.
     Гроуфилд огляделся, пытаясь  угадать, почему  выбор пал именно  на  это
место,  а не на какое-то другое.  Тут  стояла всего-навсего пустая  хижина с
заваленным хламом двором, которую  не видно  с дороги и в которой нет ничего
примечательного.
     Ну-с, и что же? Заглянуть в хижину или уйти? Возможно, там он обнаружит
какое-то объяснение,  но, с другой стороны,  может,  лучше  убраться  отсюда
подобру-поздорову, пока еще чего не стряслось.
     И  оно стряслось, да  так быстро, что  у Гроуфилда не  хватило  времени
принять решение. Пока он стоял, озираясь по сторонам и раздумывая, как быть,
сквозь зеленую стену  джунглей вдруг проникла другая машина, заняв то место,
на котором прежде стоял форд, и едва не задев  Гроуфилда.  Он остановилась в
двух-трех дюймах от перевернутой бочки.
     Это  был  мерседес,  черный,  блестящий,  в  его  молдингах  отражались
многочисленные  Гроуфилды на  белом фоне.  Обе  задние  дверцы распахнулись,
показались  двое  мужчин  в  строгих  темных  костюмах,   при  узких  черных
галстуках.  Тот, что  был справа от Гроуфилда,  вытащил из наплечной  кобуры
маленький револьвер и небрежно помахивал им, положив локоть на крышу машины.
Второй  пошел вперед, стараясь ступать осторожно  и  недовольно  морщась при
виде  разбросанного кругом мусора.  И тому, и другому было  лет по тридцать,
оба среднего роста, тощие, с узкими сосредоточенными лицами.
     Гроуфилд положил  одну  руку  на капот мерседеса,  тут  же  ощутив, как
горячо пальцам. Значит, машина приехала  издалека. Почти наверняка из самого
Сан-Хуана.
     Ну что ж. Дело нехитрое. Только и надо, что одолеть этих  двоих. И еще,
разумеется, водителя, скрытого  блестящим лобовым стеклом. Более-менее четко
были видны только руки, лежащие на руле.
     Нет, это все.  Три человека,  и по меньшей мере один из них при оружии.
Делать  нечего. Гроуфилду оставалось только  стоять  и  ждать,  не зная, что
задумали сотворить с ним эти трое.
     Тот, что выступил вперед, остановился  на  расстоянии  вытянутой руки и
потребовал:
     - Ваш бумажник.
     -  Это  самое изящное  ограбление, в  каком  мне  доводилось  принимать
участие,  -  заявил Гроуфилд. Он полез в  задний карман  и  медленно вытащил
бумажник - чтобы человек  с  револьвером  увидел, что это и впрямь бумажник.
Потом  протянул его  тому  парню,  который начал  разговор. Парень взял его,
открыл, порылся в целлофановых  кармашках с визитными  карточками Гроуфилда,
повнимательнее присмотрелся  к  одной  из  них, потом  перевернул  бумажник,
показывая карточку Гроуфилду, и спросил:
     - Что это? Гроуфилд взглянул.
     - Карточка Эквити, - ответил он.
     - Объясните.
     Гроуфилд развел руками.
     - А чего  тут объяснять? Я актер, Экторс эквити - мой профсоюз, а это -
членский билет.
     Говоривший нахмурился, разглядывая карточку. Казалось,  она встревожила
его  не меньше,  чем отсутствие  у Гроуфилда  пистолета встревожило гарнизон
миссис Даманато.  Наконец  он покачал головой, сунул руку в  карман пиджака,
вытащил  какую-  то вещицу,  весьма похожую  на  тоненький бурый  фонарик  с
желтовато-коричневым пластиковым шнуром, тянувшимся в карман. Поднеся  конец
этой штуковины к губам, он произнес:
     -  Алан  Гроуфилд.  Водительское удостоверение штата Огайо,  номер 2437
тире 52689 тире 881. Утверждает, что он актер, у него билет Экторс эквити на
то  же имя -  это  их профсоюз. Карточка  социального обеспечения номер  059
пробел 26 пробел 0281. Три адреса на трех разных формулярах, один в Мэрионе,
штат Огайо,  один - в  Нью-Йорке,  один - в  Санта-Барбаре, штат Калифорния.
Двести  двадцать  семь  американских  долларов.  Есть  и  другие  карточки и
формуляры, ни одна из которых не представляет особого интереса.
     Гроуфилд  наблюдал за ним  с  растущим  изумлением.  Неужели  человек и
впрямь записывал все это на карманный магнитофон?
     Сбоку на  микрофоне была кнопка, которую  человек держал нажатой,  пока
говорил. Теперь он  ее отпустил, захлопнул бумажник и швырнул его Гроуфилду.
Поймав бумажник, Гроуфилд сказал:
     - Спасибо. Могу я убрать его в карман?
     - Да.
     -  Еще  раз  спасибо.  Вы  очень добры.  Человек  нажал  кнопку, поднес
микрофон к губам и спросил:
     - Зачем  вы ездили  к  миссис Данамато? И  протянул микрофон Гроуфилду.
Гроуфилд улыбнулся микрофону.
     - Не ваше дело, - вежливо сказал он в аппарат. Мужчина покачал головой,
отпустил кнопку и произнес:
     - Не заставляйте  людей попусту терять  время. Знайте себе отвечайте на
вопросы.
     Чиновное занудство этого ублюдка,  его вялая самоуверенность, спокойное
сознание того, что  Гроуфилду  ничего  не остается, кроме как согласиться на
сотрудничество, - все это приводило Гроуфилда в бешенство.
     - Не заставлять вас терять время?  - спросил он. -  А как  насчет моего
времени? Вы что,  думаете, я часто  приезжаю в отпуск  в  Пуэрто-Рико? А моя
машина? Вы  хоть  отдаете  себе  отчет  в  том,  что мне  приходится платить
одиннадцать центов за милю, пока этот ваш приятель раскатывает в ней?
     - Этот автомобиль взяла  напрокат миссис Данамато, - ответил собеседник
Гроуфилда.  - На то же имя, Уилкокс,  которым воспользовались вы  сами, беря
его. Сейчас его возвратят в бюро проката. Зачем осложнять себе жизнь? Просто
ответьте на  вопросы,  и мы займемся каждый своими делами.  Зачем вы поехали
повидать миссис Данамато? - Он снова сунул Гроуфилду микрофон, нажав кнопку.
     - Чтобы  она меня  трахнула, -  ответил  Гроуфилд.  Как ни удивительно,
мужчина залился краской и отдернул  микрофон, как будто Гроуфилд норовил его
укусить.
     -  Следите за своей речью! -  сердито сказал он, понизив голос и придав
ему нотки увещевания, словно боялся, что его подслушивают.
     - Перестаньте хорохориться, - сказал  Гроуфилд.  Человек с  револьвером
брюзгливо произнес:
     - А чего бы  нам просто его не пристукнуть? Тогда уже  будет все равно,
зачем он туда ездил.
     Некоторые  люди  всегда  говорят такие  вещи.  Это блеф, имеющий  целью
кого-то запугать. Но  есть и люди, которые говорят такое  на полном серьезе.
Гроуфилд посмотрел на типа с револьвером и понял, что тот не шутит.
     Но человек с микрофоном покачал головой.
     - Би Джи нужен ответ, - сказал он.
     - А что если он ни хрена не сообщит? - спросил тип с револьвером.
     - Да мне и  сообщать  нечего, - заявил  Гроуфилд.  Тот, что вел допрос,
сунул ему под нос микрофон и сердито потребовал:
     - Говорите в микрофон.
     - Мне нечего говорить, - сказал Гроуфилд в микрофон. - Я не отказываюсь
отвечать, просто не знаю никаких ответов.
     - Вздор, - сказал человек с револьвером. Второй поднес микрофон поближе
к Гроуфилду и заявил:
     - Вы не можете не знать, зачем вас туда понесло.
     - Один человек  в  Южной Америке  купил мне билеты  на самолет и  велел
ехать сюда, - сказал Гроуфилд.  -  Он не сообщил мне, с кем и зачем я должен
увидеться и в чем тут дело.
     - Кто был этот человек?
     - Вы хотите, чтобы я рассказал свою историю или нет?
     Задававший вопросы пожал плечами.
     - Ну что ж, - сказал он. - Мы еще к этому вернемся.
     - Не вернемся. Я приехал сюда,  я следовал указаниям, я познакомился  с
миссис  Данамато. Мы  с ней не поладили, она приняла  меня за дворецкого или
что-то в этом роде, я  покинул ее, прежде чем  она  успела растолковать мне,
что ей от меня нужно, уехал, но тут меня перехватили. Вот и вся история,
     - Кто был этот человек в Южной Америке?
     - Я полагаю, он друг миссис Данамато.
     - Как его имя?
     -  А  как ваше?  -  парировал  Гроуфилд.  Задававший  вопросы  отдернул
микрофон и отпустил
     кнопку. С минуту он задумчиво смотрел на Гроуфилда,
     потом кивнул, словно приняв решение.
     - Вы уедете из Пуэрто-Рико,  - сказал  он.  - Первым  же рейсом.  И  не
будете совать нос в чужие дела.
     - А как же моя машина?
     - Ее вернут в бюро проката. Тот, что вел допрос, повернулся и зашагал к
задней дверце машины.
     - А как же я доберусь до Сан-Хуана? - спросил Гроуфилд.
     Никто ему не ответил. Любопытный человек сел  в машину, второй нырнул в
противоположную  дверцу. Мерседес раздвинул  багажником  стену  листвы и был
таков.
     Гроуфилд остался стоять на месте.
     - Сукин сын, - сказал он.

     4

     В закатном свете дом окрасился багрянцем,  а окна сделались оранжевыми.
Не было видно никаких  людей в белых одеждах, с  собаками  или без. Гроуфилд
пересек лужайку, держась поближе к джунглям, и,  наконец,  подошел к дому со
стороны заднего фасада.
     Он добирался сюда почти три  часа, на своих двоих и на  попутках.  Белл
Данамато  по  крайней мере была обязана все ему объяснить и помочь добраться
до  города,  а  то  и оплатить  ему  гостиницу  и самолет  до Нью-Йорка. Все
зависело  от  того,  насколько  он  будет  зол  на  нее,  когда  она  кончит
рассказывать, что тут  творится. Сейчас он был до того раздражен, что мог бы
спалить дом  и врезать хозяйке кулаком по  физиономии, если  бы она выбежала
ему навстречу.
     Несколько окон не отражали оранжевый  солнечный свет,  а горели  своим,
желтым,  но на первом этаже с той стороны, откуда приближался Гроуфилд,  все
окна  были темные.  В  том  числе  и две застекленные  двери,  к  которым он
торопливо подошел. Первая же ручка, за которую он взялся, легко повернулась,
и  дверь  открылась.  Затрепетала  на сквозняке  тонкая занавеска.  Гроуфилд
шагнул в темноту и прикрыл за собой дверь.
     Подождав  немного,  он  начал  различать  неясные  очертания  мебели  и
разглядел напротив дверь, ведущую в более  освещенную часть дома. Гроуфилд с
опаской  пересек комнату,  вышел в  коридор и увидел слева свет.  Туда  он и
направился.
     Коридор вывел  его во внутренний  дворик,  где ему  так и  не  довелось
выпить.  Перед  самым  двориком  справа оказалась  гостиная,  освещенная, но
пустая. Гроуфилд  прошел  через  нее,  открыл дверь в дальней стене и увидел
крепкого  коренастого человека с  обезображенными  ушами, сломанным  носом и
блестящим кольтом сорок пятого калибра в руке.
     - Назад, - сказал человек, и Гроуфилд попятился. Парень вошел в комнату
следом  за ним. Он  был  в роскошном наряде: черный костюм,  белая  сорочка,
галстук с  черными фигурками, начищенные черные туфли. Но все это портняжное
великолепие  венчала  рыхлая как тесто побитая  физиономия спарринг-партнера
какого-то боксера.
     Рот на этой физиономии открылся и произнес:
     - Повернись.
     Гроуфилд повернулся. Руки охлопали его. Гроуфилд сказал:
     - Я и на этот раз без пистолета.
     - Заткнись.
     Гроуфилд заткнулся. И услышал громкий свистящий звук - это парень сопел
своим перебитым носом.
     Вскоре руки перестали ощупывать его, и парень сказал:
     - Шагай. В ту дверь и налево по коридору. Гроуфилд зашагал. Он вернулся
по коридору  назад, но прошел мимо комнаты, которую  перед  этим  покинул. В
конце  коридора ему велели свернуть налево, пройти еще через  одну небольшую
гостиную, а затем войти в строго обставленную столовую, где за столом сидели
шесть человек. Во главе восседала Белл Данамато. Гроуфилд сказал:
     - Здравствуйте еще раз.
     Все посмотрели на него. Белл Данамато спросила:
     - Откуда вы взялись?
     Стоявший за спиной Гроуфилда парень доложил:
     - Я засек его, когда он крался по участку.
     - Миссис  Данамато, велите вашему  человеку убрать пистолет, - попросил
Гроуфилд.
     Миссис Данамато, похоже, была настроена не очень дружелюбно.
     - С какой стати? - спросила она. Гроуфилд резко повернулся через правое
плечо,  левым локтем  оттолкнул  пистолет, а правым  ударил парня  в глотку.
Пистолет  глухо  стукнулся о ковер, парень глухо  стукнулся  о стену  и стал
сползать на пол, схватившись обеими руками за шею.
     Гроуфилд поднял пистолет, повернулся,  направил его на  Белл Данамато и
сказал:
     - Попросите меня не стрелять.
     Один из сидевших за столом мужчин сказал:
     - Ну-ка, ну-ка... - и  начал  вставать. Гроуфилд  наставил пистолет  на
него.
     - Не доводите меня до греха.
     - Сядьте, Джордж, - велела Белл Данамато.
     Джордж сел.
     Гроуфилд снова нацелил пистолет на хозяйку.
     - Попросите меня не стрелять, - повторил он.
     - Это еще зачем?
     -  Затем,  что,   если  не   попросите,  я  выстрелю.   Она  оставалась
невозмутимой, но с любопытством нахмурила брови.
     - Но почему?
     -  Потому  что  после  моего  отъезда  отсюда  на  меня было  совершено
вооруженное нападение,  я был унижен, моя машина  угнана. А виноваты  в этом
вы.
     Еще одна сидевшая за столом женщина сказала:
     - Это Бен!
     -  Разумеется,  -  ответила  Белл  Данамато,   не  отрывая  взгляда  от
Гроуфилда. - Вы правы, - сказала она ему. - Я и впрямь стала  причиной ваших
неурядиц, хоть  и  совершенно  случайно. Я приношу  извинения и прошу вас не
стрелять в меня.
     -  Хорошо, - согласился  Гроуфилд. Он извлек обойму, запустил ею в угол
комнаты, а пистолет швырнул на стол. - А теперь расскажите мне все.
     Парень,  который начал  было  подниматься  из-за стола и которого  Белл
Данамато назвала Джорджем, сказал:
     - Ну уж нет! Белл, позвольте мне. Она пожала плечами.
     - Валяйте.
     Джордж  встал.  Он был  среднего роста, лет  сорока, в  круглых  очках,
помятом коричневом костюме, с обсыпанными перхотью плечами.
     - Поговорим в другой комнате, мистер?.. - сказал он.
     - Его зовут Алан Гроуфилд, - сообщила Белл Данамато.
     - Мистер Гроуфилд, -  сказал Джордж. -  Я  Джордж  Милфорд,  поверенный
миссис Данамато. Идемте?
     - Ведите меня, - предложил Гроуфилд.  Он  повернулся.  Спарринг-партнер
все еще сидел на
     полу, держась одной рукой за горло. Он поднял глаза на
     Гроуфилда и сказал:
     - Вы - мой заклятый враг. - Голос его прозвучал еще более скрипуче, чем
прежде.
     - Без вашей дружбы я пропал, - ответил ему Гроуфилд.
     Джордж  Милфорд вышел  из гостиной,  миновал несколько  других  комнат,
выключая  на ходу свет, и привел Гроуфилда  в библиотеку,  или кабинет,  где
стояли  друг против  друга  два кожаных кресла, разделенные большим кофейным
столиком с инкрустированной столешницей.
     - Садитесь, - пригласил Милфорд. - Хотите выпить?
     - Джин с тоником.
     В  отделении книжного  шкафа размещался неплохой бар  с  морозилкой для
кубиков льда.  Милфорд приготовил  напитки,  протянул бокал Гроуфилду, сел в
кресло напротив и сказал:
     -  Я понимаю ваше недовольство и расскажу  вам  все,  что вы  пожелаете
узнать,  но прежде  я хотел бы услышать, если не возражаете, что случилось с
вами после вашего отъезда отсюда нынче днем.
     Гроуфилд  в  двух  словах рассказал обо  всем. Милфорд попросил описать
людей, участвовавших  в нападении, но Гроуфилд так и не понял, опознал ли он
кого-нибудь по словесным портретам.
     Когда Гроуфилд умолк, Милфорд сказал:
     -  Насколько я  понимаю,  фамилия  миссис  Данамато  ничего для  вас не
значит?
     - До сегодняшнего дня я о ней и не слыхал.
     - Стало быть, вы не слышали и о Би Джи Данамато. О Бенджамине Данамато?
     - Би Джи и был тем парнем, которому эти ребята  должны были представить
доклад? - спросил Гроуфилд. - Это он?
     - Вот именно, - сказал Милфорд. - Мух Белл. Гроуфилд поморщился.
     - Так это все по милости мужа-ревнивца?
     - Не совсем, -  ответил Милфорд. - Би Джи не ревнует, во всяком случае,
если и  ревнует, то не в привычном смысле. Вероятно, вам легче будет оценить
положение,  если я скажу, что он  гангстер, заправляющий  крупными  игорными
заведениями в Штатах.
     - Это говорит  мне  лишь о том, откуда у него  такие приятели, и ничего
больше,  -  ответил Гроуфилд.  - Я по-  прежнему не знаю,  зачем меня хотела
нанять миссис Данамато и почему люди ее мужа пытались застращать меня.
     -  Разумеется,  -  согласился Милфорд  и задумался, почесывая  пальцами
подбородок.  Он  не  спускал  с  Гроуфилда  глаз,  словно  тот  был  искусно
подделанной картиной.
     Гроуфилд дал ему полюбоваться собой с полминуты, потом сказал:
     - Вы ее поверенный, так?
     - Да.
     -  В  таком  случае,  сейчас  вы ведете себя  как  настоящий адвокат, -
сообщил ему Гроуфилд. Милфорд, казалось, немного удивился.
     - В самом деле? А именно?
     -  Вы  пытаетесь  решить,  сколько можно  рассказать мне,  чтобы  и  не
соврать, и удовлетворить мое любопытство, и не выболтать никаких секретов.
     Милфорд криво улыбнулся.
     - Пожалуй, да, - согласился он.  - Когда  занимаешься таким делом, рано
или поздно начинаешь темнить.
     - Каким еще таким делом? Милфорд кивнул.
     - Ну что ж. С вами обошлись по-скотски, и вы имеете право знать. Суть в
том, что миссис Данамато начала дело о разводе.
     - А муж против?
     -  Не  совсем, - сказал  Милфорд.  - Просто  само соглашение о  разводе
довольно замысловато составлено. Обе стороны согласны, надо только прояснить
кое-какие подробности.
     - Вон как?
     - Ну,  а сейчас, - продолжал Милфорд, - миссис Данамато считает, что ее
жизни угрожает опасность. Я не могу сказать, оправданно ли это ее убеждение.
     - Я и не думал, что вы сможете это сказать, - ответил Гроуфилд.
     - Права  она в своих  предположения или нет, - продолжал Милфорд, -  но
все равно приняла меры предосторожности. К примеру, наняла Харри.
     - Харри?
     -   Человека,  у   которого   вы   отобрали  пистолет.   Он  ее  личный
телохранитель. Гроуфилд ухмыльнулся.
     - В таком случае хорошо, что не я ее страховой агент, - заметил он.
     - Харри  гораздо лучше,  чем  можно судить на основании его поведения в
столовой, - возразил Милфорд. - Вы ведь беседовали с Белл по-человечески.  С
чего бы Харри считать, что вы вдруг как с цепи сорветесь?
     - Если Харри - телохранитель, - сказал Гроуфилд, - ему  полагается быть
готовым к тому, что любой может сорваться с цепи.
     Милфорд чуть улыбнулся.
     - Согласен, - ответил он. Гроуфилд сказал:
     - По-моему, те два крестьянина с собакой куда бдительнее.
     - Да. Они охраняют дом снаружи.
     - Где же они были, когда я подошел?
     - Наверное, трапезничали.
     - Одновременно?
     Милфорд снова улыбнулся, так же тускло.
     - А вы вроде как обнаружили ряд слабых мест в защитных порядках Белл.
     - Всегда рад оказать услугу, - ответил Гроуфилд. - А теперь давайте обо
мне. Какую роль отводили мне в этом заговоре?
     -  Вы же видели  Харри,  - сказал Милфорд.  -  Хорош  он  или  плох как
телохранитель,  вы  согласитесь,   что  на  сопровождающего  привлекательную
женщину в общественных местах он уж точно не тянет.
     - Разве только на Мэдисон -Сквер-Гарден.
     - Вот  именно.  Белл хотела,  чтобы  на людях  с  ней был  не Харри,  а
кто-нибудь   другой,   способный   не   хуже  Харри   выполнить  обязанности
телохранителя, но обладающий приятной наружностью.
     - Весьма польщен, - сказал Гроуфилд. - И как же вышло, что выбор пал на
меня?
     -  К сожалению, обычные пути  набора  таких  сотрудников были  для  нас
закрыты, - тщательно подбирая слова, ответил Милфорд.
     - Почему?
     Милфорд развел руками.
     -  Мы  никак не  могли знать  наверняка, что этот  человек  предан Белл
больше, чем ее мужу.
     В дверь постучали. Милфорд повернул голову и крикнул:
     - Войдите.
     Вошла Белл Данамато.
     - Вы закончили? - спросила она.
     -  Почти, - ответил Милфорд и посмотрел на  Гроуфилда. - Если только  у
вас нет больше вопросов. Гроуфилд сказал:
     -  Я полагаю,  Би Джи наблюдает за  домом. Они  наверняка видели, как я
входил... Нет,  они знали,  что я  приезжаю, знали про фамилию Уилкокс и про
аэропорт. Но не знали о  цели моего приезда.  Поэтому, когда я уехал отсюда,
они допросили меня.
     - Именно так.
     - Удивительно, - сказал Гроуфилд.
     - Джордж сказал вам, для чего я  хотела вас нанять? - спросила его Белл
Данамато.
     - Да.
     - Вы все еще можете занять это место, - сказала она.
     - Нет, не могу.
     - Почему нет?
     - Во-первых, это не моя  работа,  -  объяснил Гроуфилд. -  А во-вторых,
если бы я и собирался статься  телохранителем, то лишь при человеке, который
мне нравится. Иначе я отнесся бы к работе халатно.
     Белл Данамато залилась краской.
     - А я вам не нравлюсь?
     -  Ни  капельки,  -  ответил  Гроуфилд. Милфорд с  вежливым  изумлением
пробормотал:
     - О, прошу вас, мистер Гроуфилд.
     -  Оставьте  его, - бросила Белл  Данамато и сказала Гроуфилду: - В чем
дело? Почему вы взъелись на меня?
     -  Вы  высокомерны,  -  объяснил  Гроуфилд.  - Причем без всяких  на то
оснований. В вашем возрасте женщине не пристало быть капризным дитятей.
     - Вы ублюдок, -  холодно сказала она. - Я поставила на стол прибор  для
вас, но, полагаю, вы предпочтете тотчас же уйти.
     -  Напротив,  - ответил Гроуфилд.  - Последний раз я ел в обед на борту
самолета. Поужинать - неплохая мысль. - Он встал и спросил Милфорда: - Вы со
мной?

     5

     Дополнительный  прибор  поставили  в конце  стола.  Сев  туда, Гроуфилд
оказался напротив Белл Данамато, которая восседала во главе,  злобно  поджав
губы; остальные шестеро расположились по трое вдоль обоих краев стола.
     Гроуфилд улыбнулся всем и сказал:
     - Миссис  Данамато забыла меня представить. Меня зовут Алан Гроуфилд. Я
тут в гостях.
     -  По недоразумению,  -  тявкнула Белл Данамато. Сидевший рядом  Джордж
Милфорд взял ее за руку и нежно сказал:
     - Не принимайте  все так близко  к сердцу, Белл.  Харри, телохранитель,
сидел рядом с Гроуфилдом справа. Гроуфилд улыбнулся ему и сказал:
     - Ну-ка, ну-ка, мы же знакомы.
     - Я  тоже тебя знаю,  приятель,  - мрачно ответил  Харри все  с  той же
легкой хрипотцой.
     Гроуфилд пропустил это мимо ушей и посмотрел на женщину, сидевшую между
Харри  и  Джорджем Милфордом. Это  была  пожилая матрона  в тугом корсете  и
темном  костюме, чересчур плотном для  здешнего климата;  губы ее, казалось,
навеки застыли в неодобрительной гримасе. Перманентная завивка  была до того
тугой и жесткой, что, казалось, причиняла женщине боль.
     Гроуфилд одарил ее самой чарующей из своих улыбок и сказал:
     - А вот с этой милой дамой мы еще не встречались.
     -  Моя  жена,  - кисло сказал Джордж Милфорд. Затем с явной потугой  на
вежливость, добавил: - Ива, это мистер Гроуфилд.
     - Алан, - сказал Гроуфилд.
     Она кивнула,  взглянула  на него  и тотчас опять робко опустила  глаза;
губы  ее  шевельнулись,  с  них  слетело  что-то тихое,  похожее  на  птичье
щебетанье. До Гроуфилда дошло, что ее напускная строгость - всего лишь форма
защиты, а на самом деле Ива  до болезненности робкая и застенчивая. Не желая
обращаться с нею по-садистски, он
     просто кивнул  в  ответ, дружелюбно улыбнулся  и переключил внимание на
ближайшего соседа слева.
     Этот  был  непохож  на  остальных.  Явно  африканец,  в  бордово- белом
одеянии,  вишневой плоской  шапочке. Кожа у него  была на удивление  темная,
почти совсем черная, без какого-либо коричневого оттенка. Лицо бесстрастное,
без возраста. Он ответил на взгляд Гроуфилда ничего не выражающим взглядом.
     Гроуфилд выдерживал его секунды две, потом снова улыбнулся,
     - Алан Гроуфилд, - сказал он.
     Неужели человек  тоже  улыбнулся?  Если так,  то  улыбка  была  слишком
мимолетной и ничего не значила. Голос у него оказался мягкий, почти такой же
эфемерный, как и улыбка.
     - Здравствуйте.  Я  -  Онум Марба, -  представился  он. Акцент был едва
заметный, но, тем не менее, явственный  и, похоже, свидетельствовал  о  том,
что в родном языке Марбы было много щелкающих звуков.
     - Мистер  Марба,  - сказал  Гроуфилд и едва  заметно склонил голову,  а
потом перевел взгляд на человека сидевшего слева от Марбы.
     Да,  вот он,  гвоздь  программы.  Кабы  надо было  охранять  это  тело,
Гроуфилд  согласился  бы  без  колебаний.  Милая  девчушка  лет  двадцати  с
небольшим,  нежная, как весенний вечер; у нее были длинные  белесые волосы и
спокойные карие глаза. Она  изучала Гроуфилда, не столько глядя ему в глаза,
сколько  заглядывая  сквозь  них  в глубины  его  черепа,  и  вид  у нее был
серьезный  и  задумчивый,  как у  важенки,  повстречавшей  по осени  первого
охотника.
     Улыбка Гроуфилда, вероятно, стала еще шире, чем прежде, пока он смотрел
на королеву бала.
     -  Вам  тоже  доброго  вечера,  - сказал он. Единственным  ее  изъяном,
похоже, было отсутствие чувства юмора, хотя  Гроуфилд и надеялся, что это не
так и что она просто по той или иной причине не дает ему воли.
     Так или иначе, не меняя серьезного выражения лица, она произнесла:
     - Добрый вечер. Я - Патриция Челм.
     -  Добрый  вечер, Патриция  Челм. Она отвернулась, показав на  молодого
человека, сидевшего слева от нее, и сказала:
     - А это мой брат Рой.
     Рой Челм был хрупок, как  и его сестра, но мужчину  такое изящество  не
украшало. И лицо у него было куда безвольней, чем  у нее, оно даже  казалось
капризным. Он отвернулся, не желая знакомиться, и обратился к Белл Данамато:
     - Белл, он и впрямь нам здесь нужен?
     - Это  не имеет значения, - ответила она, когда вошла грузная служанка,
которую Гроуфилд уже видел  днем,  и  принесла поднос с тарелками супа. - Он
уедет, поскольку отказался от работы.
     - Вот и хорошо, - сказал Рой Челм. Голос его тоже звучал слабо.
     Перед Гроуфилдом поставили тарелку супа.
     -  Мне это  не по нутру - поесть и  тотчас  бежать,  - сказал он,  беря
ложку. - Но сразу же после обеда я уеду.
     -  Завтра,  -  поправил  его  Милфорд.  Гроуфилд поднял  глаза. Милфорд
объяснил:
     - Сегодня вечером нет ни  одного самолета, Гроуфилд. И номер в отеле вы
не найдете, если не заказывали заранее. Можете переночевать здесь, а утром я
отвезу вас в аэропорт
     -  Ну, ладно,  - согласился Гроуфилд. Он попробовал суп. Вишисуасс. Как
раз то, что нужно в такой душный вечер.

     6

     Услышав крик, Гроуфилд вскочил с постели и бросился бежать.
     Две профессии Гроуфилда частенько неплохо сочетались: совершенствуясь в
одном ремесле, он оттачивал< навыки другого, так что, даже  не
воруя и не играя на сцене, стал почти мгновенно  реагировать на всякого рода
неожиданности.  Не успели стихнуть последние отголоски этого вопля, а он уже
был на ногах, натянул штаны и устремился к двери.
     Один  Бог знал, который теперь  час. Гроуфилд поднялся к себе в комнату
около одиннадцати, и не потому, что устал, а потому, что внизу собралось  на
редкость скучное общество. Африканец Марба сидел как на иголках, разглядывая
остальных.  Белл Данамато никак не могла расстаться  со своим высокомерием и
плохим настроением, щеголяя ими, будто почетным знаком, а Рой Челм ни на миг
не  оставлял ее своим  вниманием, будто Урия Гип. Неужто  Челм -  всего лишь
альфонс, а Гроуфилду предстояло только помогать ему на  людях? Он видел, что
Харри и Челм играли дома ту же роль, которую она хотела навязать Гроуфилду в
свете, и не знал, то ли гордиться этим, то ли оскорбиться.
     Во всяком  случае,  всю  храбрость  в роду Челмов, похоже, унаследовала
сестра.  Эх, кабы ей досталось от  предков еще и  какое  ни на есть  чувство
юмора!  Но если Марба ерзал и вертел  головой, будто кот,  то  Патриция Челм
сидела,  как  серьезный  фавн, безмолвная  и  неприступная,  прекрасная,  но
скучная.
     Что касается четы  Милфордов, с ними тоже было не ахти  как весело. Муж
оказался  единственным   из  присутствующих,  кто   хотя  бы  пытался  вести
человеческий  разговор, но его потуги были еще тошнотворнее, чем молчание. А
когда наступала тишина, его кисейная  женщина заполняла ее своим, особенным,
болезненным молчанием, как заполняет голову зубная боль.
     Гроуфилд терпел  все  это, сколько мог, но не помогали  даже дайкири со
льдом,  которые  он  глотал  один  за другим,  и  в  конце концов он покинул
гостиную, превращенную в камеру пыток, побродил по дому, отыскал библиотеку,
бегло просмотрел книги, с неохотой выбрал роман Ллойда Дугласа и поднялся  к
себе в комнату.
     Чемодана у него не было. Если  хоть немного повезет, можно будет завтра
забрать его  в бюро проката  автомобилей.  Пока  же  Гроуфилд  был  вынужден
чистить зубы пальцем и чужой пастой. Потом Ллойд Дуглас мирно убаюкал его, и
Гроуфилд проспал энное количество часов и минут, когда  раздался крик,  и со
сном было покончено.
     В  комнате  Гроуфилда было темно, но в коридоре горел  свет.  Он  резко
распахнул дверь,  на две-три секунды прищурил глаза, посмотрел налево, потом
направо и увидел, как Патриция Челм пятится вон из комнаты  в дальнем  конце
коридора. Зажав рот тыльной  стороной  ладони, она в оцепенении смотрела  на
что-то находившееся в комнате.
     Гроуфилд торопливо подошел, взял девушку за плечо и спросил:
     - В чем дело?
     Она  не  отреагировала  ни  на  его  прикосновение,  ни  на  голос.  Он
почувствовал, как  открываются  все двери, ведущие в коридор,  повернулся  и
заглянул  в  комнату, из которой, пятясь,  вышла  Патриция. На полу рядом  с
кроватью  лежала  Белл  Данамато,  полностью  одетая,  ее  выпученные  глаза
уставились в потолок, лицо было багровым.
     Гроуфилд шагнул в комнату,  заметил проволоку  на шее Белл  Данамато  и
понял,  что  она не  дышит. Повернувшись, он  увидел в дверях Харри в желтой
пижаме с узором, изображающим скаковых лошадей. В  правой руке он держал все
тот же автоматический кольт.
     - Руки на голову, красавчик, - велел Харри. У него за спиной возник Рой
Челм, он стоял, обнимая сестру, которая уткнулась лицом в его плечо.
     -Она мертва, - сказал Гроуфилд. - Задушена.
     - Я сказал, руки на  голову, -  повторил Харри. - Меня хлебом не корми,
дай только всадить в тебя пулю.
     -  Ты же знаешь, что я этого не делал, - сказал Гроуфилд, но  выражение
лица Харри не понравилось ему, поэтому он положил руки на голову.
     - Ты и никто  другой, - сказал  Харри.  -  Кругом. Гроуфилд повернулся.
Став сзади, Харри обыскал его, и Гроуфилд сказал:
     - Я так же чист, как и в прошлый раз.
     - Заткнись.
     Гроуфилд пожал плечами и набрался терпения.
     В комнату вошел Джордж Милфорд, он остановился
     перед Гроуфилдом, посмотрел на Белл Данамато, мрачно
     покачал головой и сказал:
     - Вот ведь влипли!
     Харри закончил обыскивать Гроуфилда.
     - Ладно, красавчик, - сказал он, - повернись и выходи отсюда.
     Милфорд обратился к Харри:
     - Это он?
     - Кто же еще, - ответил тот.
     - Да нет, это кто-то другой,  - возразил Гроуфилд.  Милфорд  окинул его
тяжелым взглядом.
     - Значит, люди Би Джи все-таки заполучили вас? - сказал он. - Мы знали,
что вы продадитесь тому, кто больше заплатит, но  вам следовало хотя бы дать
нам возможность предложить цену.
     Гроуфилд покачал головой.
     - Вы ошибаетесь, Милфорд, - сказал он.
     Милфорд посмотрел мимо него на Харри.
     - Что вы собираетесь с ним сделать?
     -  Запереть  под  замок,  пока сюда  не  явятся представители закона, -
ответил  Харри.  -  Только он сделал это  не  для Би  Джи, у  него были свои
причины.
     - Откуда вы это знаете7 - спросил его Милфорд.
     - Потому что я сам работаю на Би Джи, - спокойно объяснил Харри. - Если
бы он хотел, чтобы миссис Данамато умерла, то велел бы мне.
     Гроуфилд обратился к Милфорду:
     - Вы же видите, что это не имеет никакого смысла, правда?
     -  Нет, не вижу.  Куда вы его посадите,  Харри? -  Казалось, Милфорд не
удивился и не встревожился, узнав, что Харри оказался человеком Би Джи.
     - В подвале есть кладовка, - ответил Харри.
     - Могу  я прихватить с собой книгу?  -  спросил Гроуфилд. -  Я  как раз
дошел до интересного места.
     - Шагай, красавчик, - велел Харри.

     7

     Каморка была серой, без окон, площадью примерно десять на десять футов,
с потолком едва ли семь футов высотой.  Вдоль шершавых бетонных  стен стояли
неструганые деревянные полки,  а  грубая деревянная  дверь,  казалось,  была
тяжелее новорожденного слоненка. Полки были пустыми, как и сама комната.
     Гроуфилд был босиком, под  ногами лежал холодный бетонный пол, так  что
он  старался  стоять на  одном месте.  На Гроуфилде были брюки  и тенниска -
одеяние  явно неподходящее в этой холодной и малость сыроватой  комнате. Под
потолком одиноко  висела голая тусклая лампочка,  которую Гроуфилд  не  стал
выворачивать, хотя смотреть тут было особенно не на что.
     Заняться  тоже  было нечем.  Харри  не  дал ему  возможности  еще разок
отобрать у  него автоматический пистолет, хотя всю дорогу до этой кладовой в
подвале  Гроуфилд старался  улучить  момент  и опять овладеть положением. Но
теперь положение овладело им, и виды на будущее были весьма мрачные.
     Гроуфилд приуныл. Стоя  на холодном полу, на крошечной полоске,  слегка
нагревшейся  от  его  ног,  он  обхватил  себя  руками,  чтобы  хоть  как-то
согреться; он  был  окружен пустотой  и окутан  тусклым  светом  и испытывал
острую жалость к себе.
     Гроуфилд понимал,  что это чувство, пусть  лишь отчасти,  беспричинно и
проистекает от неудобств, которые испытывало его тело. Держать свои жертвы в
холоде,  голоде и  без  сна -  вот  самое действенное  и испытанное средство
промывания  мозгов: от  этого и начиналась хандра,  жалость к  себе, а потом
приходило отчаяние.  Да, он  малость недоспал,  но  у него  было  достаточно
гибкое тело, и он  мог  продрыхнуть остаток ночи  стоймя,  на  расставленных
ногах.
     Нет,  что его  и впрямь удручало, так  это сырость. Да еще, разумеется,
бездействие, отсутствие какого  ни  на есть занятия  и возможности придумать
что-нибудь толковое. Кроме того, налицо была еще одна маленькая сложность: с
минуты на минуту его могли застрелить.
     Харри и иже с  ним  ждали наемников новоиспеченного вдовца. Харри и сам
был одним из них и, очевидно, знал,  как связаться с  остальными. Какими  же
словами он их встретит? Жена босса мертва, а убийца сидит у меня в подвале.
     Ну не прелесть ли?
     А какова  будет реакция остальных? Что ж, возможно, они тотчас свяжутся
с  самим Би Джи Данамато и доложат обстановку. А Би Джи наверняка ответит: В
расход его.
     Просто великолепно.
     Гроуфилду нечасто доводилось бывать статистом, и  ему это не нравилось.
Если он и был | чем-то виноват - а это случалось часто, - то лишь  в отлично
продуманных  и  четко   исполненных  ограблениях,   в  которых   участвовало
пять-шесть человек, а почти все детали учитывались уже при разработке плана.
Тогда же проигрывались и все возможные результаты. Если же план не удавалось
осуществить (а порой срывались  планы,  которые,  казалось, были разработаны
безупречно), то  неудача все  равно не  выходила из рамок предсказуемого.  В
таких случаях Гроуфилд знал, как ее воспринимать и что делать.
     Но  теперь он  влип в чужую передрягу.  Выражаясь терминами его  второй
профессии, его поставили  не на  ту роль. Добро  бы только это,  но его  еще
вытолкали на сцену, а он даже не знает своих реплик.
     Ну что  ж. Если эта дверь  когда-нибудь откроется,  Гроуфилд был  готов
импровизировать  с лучшими партнерами по сцене и  надеяться, что пронесет. А
пока ему оставалось только стоять, дрожать, мучиться бездельем,  жалеть себя
и испытывать мрачную подавленность.
     Ан-нет, если  подумать,  он может сделать еще  кое-что. Можно повторить
сценарий вплоть до нынешней минуты, попробовать проникнуться  материалом,  и
тогда,  после  того, как  дверь все-таки  откроется  (если,  конечно, его не
намереваются  попросту  оставить здесь, как героя Бочонка  амонтильядо), его
импровизация может оказать определенное действие и иметь какой-то смысл.
     Например.  Джордж  Милфорд  вкратце  поведал ему  о  создавшемся  здесь
положении, но все ли он рассказал? Вряд ли. В его истории зияли такие бреши,
в  которые запросто проскочил бы  Боинг-74.  7.  Так  что  повторим  рассказ
Милфорда и посмотрим, можно ли догадаться, о чем Милфорд умолчал.
     Милфорд сказал: Белл Данамато не  живет с мужем, разводится с ним.  Она
боялась,  что он убьет ее. Развод не  оспаривался, но  акт раздела имущества
был  весьма   запутанный.  Белл  Данамато  держала  Харри  дома  в  качестве
телохранителя,  но  он не годился для сопровождения  в  общественных местах,
поэтому она искала для этой цели кого-нибудь другого.
     Прекрасно. Вопрос: если развод не  оспаривался, а раздел имущества  был
хоть и мучителен, но вполне осуществим, почему же Белл Данамато боялась, что
муж  может ее  убить?  Ответ: Милфорд лгал.  Либо  развод  оспаривался, либо
раздел  имущества  был  сопряжен  с  неразрешимыми   сложностями.   Гроуфилд
склонялся ко второму из  этих  предположений,  поскольку мужчина не  убивает
жену, чтобы не дать ей  уйти  от него. Значит, дело  в брачном соглашении. В
деньгах.
     Гроуфилд улыбался  в маленькой холодной  комнате, под маленькой тусклой
лампочкой. Он улыбался потому, что был доволен собой, а доволен собой он был
потому,  что распутал узелок. Если  муж  Данамато  не  только слыл, но и был
крупным воротилой, значит, у него наверняка возникали сложности с подоходным
налогом. А если возникали затруднения с подоходным налогом,  значит, у него,
несомненно,  был  бухгалтер.  А   если  у  него  был  бухгалтер,  и  Би  Джи
прислушивался к его мнению, значит, немало вкладов было сделано на имя жены.
     Ну конечно. Если она хочет развестись с ним, пожалуйста, но черта с два
он  позволит ей утащить с собой половину своего состояния. Вот обстановка  и
прояснилась. Наверное, он сказал жене: либо переписывай все обратно на меня,
либо я обстряпаю дело таким образом, что унаследую денежки после тебя.
     Потому-то  Белл  Данамато и приехала в Пуэрто-Рико со своим адвокатом и
несколькими друзьями, чтобы исчезнуть, пока либо  муж не пойдет на попятный,
либо развод вступит в последний этап.
     Неужели Би Джи Данамато  исполнил свою угрозу?  Неужели страхи его жены
оправдались,  и  он  все-таки  добрался  до  нее,   несмотря   на  все  меры
предосторожности?
     Нет. Нет, если Харри  и впрямь работал на мужа, как  он утверждал, Белл
Данамато могли убить и  раньше. Не было  никаких  причин тянуть  с этим  так
долго.
     Если только...
     Гроуфилд перестал улыбаться и крепче обхватил себя руками. Если только,
подумал он, они не хотели получить  козла отпущения, а уж потом сделать свой
ход.
     Был ли  в  этом какой-то смысл? По  закону  нельзя получить наследство,
если  ты совершил ради него  правонарушение. В случае  насильственной смерти
Белл Данамато единственным подозреваемым был бы ее муж. Или  хотя бы один из
его работников. Полиция наверняка будет трясти  организацию Данамато  до тех
пор, пока не вытрясет из нее осведомителя, а ведь  никто не может на все сто
процентов доверять каждому  своему сотруднику.  Да  еще когда  на них  давит
полиция.
     Но если есть другой убийца? Бродяга, перекати-поле, залетный гастролер,
который погрызся с миссис Данамато,  по  сути дела угрожал ей пистолетом  за
обеденным столом?  На кой властям  искать кого-то еще? На кой вообще  трясти
организацию Данамато?
     Неужели в этом  замешан Джордж Милфорд? Он нисколько не удивился, когда
Харри сказал, на кого в  действительности  работает. Но, с  другой  стороны,
Харри, очевидно,  необходимо было сообщить ему  об этом. Значит,  Милфорд не
знал наверняка, что Харри присутствует в доме в качестве сотрудника мужа, но
подозревал это. И подтверждение ничуть не удивило его.
     На чьей  же стороне Милфорд? Если он подозревал, что Харри - предатель,
почему  же  не сказал  об  этом миссис Данамато?  Или  он хранил олимпийское
спокойствие, соблюдал нейтралитет и намеревался примкнуть к победителю?
     А как насчет  остальных? Рой Челм, очевидно, и был  тем  мужчиной, ради
которого разводилась Белл Данамато,  а  его сестра Патриция находилась здесь
либо в отпуске,  либо  для  того, чтобы  защитить его  от  слишком  сурового
возмездия со стороны Би Джи. То же относилось и к жене Милфорда, издерганной
Иве. Что же касается Онума Марбы, этого африканца с каменным лицом, его роль
в этом деле была совершенно непонятна.
     И  наконец  Гроуфилду  пришел  в голову  еще один вопрос.  Допустим, он
ошибается, полагая, что убийца  - Харри (а такое предположение доставило ему
огромное удовольствие). Кто же будет второй наиболее вероятной кандидатурой?
Брат и  сестра Челм,  судя  по  всему,  предпочли  бы,  чтобы  Белл Данамато
осталась  в живых. У Джорджа  Милфорда и  его жены, вроде бы не было никаких
мотивов,  чтобы  превращаться  из зрителей  в действующих  лиц.  Онум Марба?
Первым делом  надо  узнать,  зачем он здесь. Чаще всего  такие непроницаемые
лица бывают  у  игроков  в покер, а посему,  какова бы  ни была цель приезда
Марбы, вряд ли он намеревался совершить убийство.
     Значит, черт возьми, остается Харри, добрый старина Харри.
     Легок на помине. Дверь со скрипом открылась, на пороге появился Харри с
автоматическим пистолетом в руке. На этот раз  с ним было двое дружков, один
из мерседеса, тот, который держал револьвер, а второй - новенький. Оба  были
при оружии.
     За кого же они его принимают? За Распутина, что ли?
     - Идем, красавчик, - бросил Харри. - Прогуляемся.

     8

     Солнце уже взошло. Удивительно. Господи Боже мой,  сколько же  часов он
дрожал там, внизу?
     Во всяком случае, солнце приятно согревало лицо,
     когда он вышел  из дома вслед за Харри. Двое других шли сзади. Нагретые
солнцем каменные плиты казались босоногому Гроуфилду райской травкой.
     Все  тот же внутренний дворик,  карманные  джунгли. Гроуфилда вывели из
подвала, протащили по лабиринту комнат, вытолкали через стеклянную  дверь, и
он очутился во дворике.  Харри зашагал по  мощеной  сланцем  дорожке  к  его
центру.
     Что же они собирались сделать? Убить его и закопать тело посреди двора?
     Вздор. Он  понадобился им, чтобы подсунуть полиции, обвинить в убийстве
и заставить расплачиваться вместо Би Джи и его ребят.
     И  все  же Гроуфилд мгновение  поколебался,  прежде  чем последовал  за
Харри. И тут же в спину ему уперся ствол пистолета и раздался голос:
     - Шагай, парень.
     Он зашагал дальше.
     И снова наступило короткое мгновение, когда не было видно ничего, кроме
джунглей, когда дом перестал существовать, и мозг снова проникся повергающим
в  дрожь  ощущением  нереальности.  Но  вот  он  сделал еще  шаг,  и впереди
открылась выложенная сланцем площадка со столом и стульями.
     А еще - с Би Джи Данамато.
     Вряд ли это мог быть  кто-то  другой. Высокий плотный мужчина  в легком
деловом костюме вальяжно восседал на одном из хрупких стульев,  он попыхивал
сигарой, будто выказывая презрение к штампам.  Когда  Гроуфилд  приблизился,
Данамато вытащил сигару изо рта и оглядел его, как работорговец, оценивающий
вновь прибывший товар.
     Гроуфилд остановился по другую сторону стола.
     - Ли Джей Кобб, я полагаю? - спросил он.
     - Данамато, - поправил Данамато. - Би Джи Данамато.
     - Гроуфилд, - сказал Гроуфилд. - Эй Джи Гроуфилд.
     - Садитесь. - Данамато махнул сигарой. Гроуфилд сел.
     - Мы будем завтракать?
     Судя по косым лучам солнца, было часов девять утра.
     - Забудьте о завтраке, - сказал ему Данамато. - Вы не заживетесь и даже
не успеете почувствовать, что проголодались.
     - Это уже лучше,  -  ответил Гроуфилд. - Вы уверены, что ваша подставка
сработает?
     Данамато посмотрел на него, насупив бровь.
     - О чем это вы?
     -  Если  вы передадите меня властям, - объяснил Гроуфилд,  -  то,  быть
может, мне удастся заронить  в чей-нибудь разум сомнение. Но если вы сдадите
меня мертвым, убитым при попытке к  бегству, это и подавно заставит кое-кого
задуматься.
     Данамато растерянно и раздраженно покачал головой.
     - Сдать  вас властям?  Вы с ума сошли! Гроуфилд, в свою  очередь,  тоже
насупил бровь.
     - Так это не подставка?
     С  минуту они изучали  друг друга, ни тот, ни другой ничего не понимал.
Наконец Данамато хлопнул ладонью по столу и воскликнул:
     - Ах, вон в чем дело! Вас подставили!
     - Похоже на  то, -  сказал Гроуфилд,  хотя  теперь уже  не был уверен в
этом,
     - Это  зависит от  точки  зрения,  -  ответил  Данамато. -  И  кто  же,
по-вашему, обстряпал подставку?
     - Вы, - заявил Гроуфилд. Данамато был:
     а) удивлен и
     б) сердит.
     - Что? И  как же вы ухитритесь впутать сюда меня? Неужели вы думаете, я
не знаю... что вы задумали?
     - Харри - ваш человек.
     - Разумеется, мой.
     - Он ждал, пока появится козел отпущения, - заявил Гроуфилд. - То  есть
я.
     - Для чего?
     - Чтобы исполнить  ваш приказ, - ответил Гроуфилд. -  Убить вашу жену и
пришить это дело мне, чтобы не возникало никаких неудобных вопросов.
     Данамато долго смотрел на  него, лицо его при этом ничего не  выражало.
Потом  он медленно покачал головой и,  сдерживая  ярость,  выбросил  сигару.
Теперь ему пришлось наставить на Гроуфилда палец.
     - Я хотел сначала побеседовать с вами, - сказал он. - Я хотел спросить,
почему вы это сделали. Попытаться понять вас. Но вы меня удивляете.
     - Я рад, - сказал Гроуфилд.
     - Вы приходите сюда и травите безумные байки. Вы и впрямь спятили?
     - Нет, - ответил Гроуфилд.
     - Тогда зачем же вы норовите вывести меня из себя?
     - Я и не знал, что делаю это.
     - Я любил жену! - Данамато простер руки и поднял к небу злобный взгляд.
-  Белл!  - крикнул он. Эхо замерло,  а руки так и  остались растопыренными.
Данамато  перевел  взгляд на Гроуфилда и  тихо  добавил:  - У  всех супругов
случаются недоразумения.
     Гроуфилд  уже ничего не понимал. Стал бы  Данамато убеждать его в своей
невиновности, кабы и впрямь был виновен? Какой в этом смысл?
     - Ваша жена думала, что вы хотите убить ее.  Это  было недоразумение? -
спросил он.
     - Белл преувеличивала, - ответил  Данамато. - Она вечно преувеличивала,
такая уж уродилась. Из любой мелочи могла раздуть дело, достойное верховного
суда.
     -  Она  собиралась нанять  меня телохранителем, -  сказал  Гроуфилд.  -
Телохранителем  для  сопровождения на  людях, поскольку  Харри  недостаточно
смазлив.  -  Шорох   за  спиной   Гроуфилда  наверняка  означал,  что  Харри
переминается с  ноги  на  ногу  и  с  ненавистью пялится на его,  Гроуфилда,
затылок. Остальные двое тоже стояли где-то там, сзади.
     - Об этом я знаю, - сказал Данамато. - Вы на игле или еще на чем?
     - Ни на чем, - ответил Гроуфилд.
     - Покажите руки.
     Гроуфилд протянул руки, почти голые, поскольку  на нем была тенниска, и
Данамато увидел, что следов иглы нет.
     Он нахмурился.
     -  Вы  вели  себя как наркоман,  - заявил  он.  - За обедом вы вытащили
пистолет,  Белл  пришлось  упрашивать  вас,  чтобы  вы  ее,  упаси  Бог,  не
застрелили.
     - Я  наставил  на нее  пистолет Харри, -  подчеркнул  Гроуфилд. - Харри
тогда тыкал им мне в спину. Со мной плохо обошлись, и я разнервничался.
     - Разнервничались.
     - Ваша жена была со мной очень высокомерна, - объяснил Гроуфилд.
     - Моя жена мертва, - подчеркнул Данамато.
     - Совершенно верно, -  отвечал Гроуфилд. -  И вы знаете, что не убивали
ее, и я знаю, что не убивал.
     - Убили, убили, как же иначе.
     -  Ну   сами  подумайте,   -   возразил  Гроуфилд.   -  Это  совершенно
бессмысленно. До вчерашнего дня я эту  женщину ни разу не видел. Я собирался
уехать  сегодня  утром и никогда  больше не встречаться с ней. С чего бы мне
убивать ее?
     - Потому-то я и думаю, что вы наркоман, - сказал Данамато.  - Позвольте
посмотреть ваши ноги.
     - Ноги у меня чистые, - заявил Гроуфилд. - А если и есть какие отметины
на заднице, так они от пенициллина. Кончайте молоть глупости, Би Джи.
     - Кто сказал вам, что вы можете обращаться ко мне по имени?
     - А я не обращаюсь  к  вам по имени, я использую ваши инициалы. Вы ведь
уже успели  обшарить  мой чемодан,  так?  Нашли в  нем  что-нибудь?  Иголку,
бандаж, хоть что-нибудь?
     - А может, вы на ЛСД.
     - Скорее уж вы, - возразил Гроуфилд. - У вас глюки.
     Данамато  откинулся  на  спинку  стула  и  насупился.  Кончики  пальцев
забарабанили по столу. Судя по  тому, как шевелились его щеки, он  покусывал
их изнутри. Данамато следил за своими барабанящими пальцами,  покусывал щеки
и, похоже, шевелил мозгами...
     Гроуфилд ждал, наблюдая за ним,  и  тоже шевелил мозгами... Данамато не
гробил  жену, это, вроде, было ясно. Неужели  Харри убил ее на  свой страх и
риск, в надежде угодить хозяину, но теперь увидел, как хозяин воспринял это,
и  помалкивает  себе?  А  может,  ее  все  же убил  один  из  этих четверых,
кандидатуры которых  Гроуфилд уже отклонил?  Или один  из  слуг, решивший по
какой-то причине убрать ее?
     Мысли  Данамато, похоже,  текли по  тому  же руслу:  в конце концов  он
сказал:
     - Кто же это сделал, если не вы?
     - Вы хотите сказать, если это не один из нас. Я или вы.
     Данамато вспыхнул. Он подался вперед, сжал кулак и заорал:
     - Я  любил  жену! Черт побери,  я ведь уже  сказал вам  об этом.  Иначе
зачем, по-вашему, я прислал сюда Харри?
     - А что он сам думает на этот счет? - спросил Гроуфилд.
     Этого Данамато не понял. Он прищурился на Гроуфилда и ответил:
     - А?
     Гроуфилд объяснил:
     - Харри все  время был при вашей жене. Она без умолку твердила ему, что
вы будете счастливы, если увидите  ее труп. Все  денежные и иные затруднения
тотчас разрешатся.  Так  что, вполне  вероятно, спустя  какое-то время Харри
стал  думать, что, возможно,  она  права,  и вы  действительно  оцените  его
поступок, если он и впрямь...
     Гроуфилд  пригнулся и  убрал голову из-под свинга  Харри:  ствол кольта
попал ему в левое плечо. Он скатился со стула, перевернулся, задрыгал ногами
и пинком швырнул стул в Харри, норовившему дотянуться до него, чтобы врезать
еще раз. Данамато кричал: Xарри, Харри, но  тот  его не слышал, он был полон
решимости достать Гроуфилда.
     Гроуфилд еще раз перекатился на сланце, поднялся  на колени  и, схватив
оказавшийся под рукой  второй  хрупкий на вид  кованый  стул, запустил  им в
Харри. Выиграв таким образом время, он  поднырнул под занесенную для удара и
сжимавшую  кольт руку  Харри  и  ребром ладони врезал  ему снизу вверх между
носом и верхней губой.
     - А-а-а! - вскрикнул Харри; он отпрянул, из глаз  его хлынули слезы, из
носа - кровь. Он уронил пистолет на сланец.
     Гроуфилд  уже  нагибался,  чтобы поднять оружие,  когда  услышал  голос
Данамато:
     - Стоп!
     Он так и замер в полусогнутом состоянии. Два других  парня  держали его
на  прицеле.  Данамато  успел  вскочить,  он  простер  руку  вперед  и,  как
выяснилось, кричал стоп не Гроуфилду, а тем двоим.
     Закрыв лицо руками,  Харри  отступил еще  на  шаг, споткнулся  и тяжело
рухнул  на  сланец.  Из глотки его вырывался какой-то  причудливый визгливый
вой.
     Продолжая  стоять,  Данамато  уперся  ладонями  в  стол,  посмотрел  на
Гроуфилда и покачал головой.
     - Только  не Харри, - сказал он, -  Харри любил  мою жену почти так же,
как я сам. Вот почему я велел ему охранять ее. Я велел ему сказать Белл, что
он ушел от меня и хочет  работать на нее. Потому что Харри знает меня, знает
Белл и знает, что я ни в коем случае не хотел смерти этой женщины.
     - Даже из-за Роя Челма? - спросил Гроуфилд.
     - Вы все напрашиваетесь, - ответил Данамато. - Все нарываетесь.
     - А что мне терять, Би Джи?
     -  Данамато,  казалось,  малость  призадумался,  потом резко  кивнул  и
сказал:
     - Ну  что  ж. Даже  из-за Роя Челма.  Вы  думаете,  он  был первый? Или
последний?
     - Да, последний, - ответил Гроуфилд. Данамато болезненно поморщился.
     - Только потому, что случилось такое, - сказал он.
     -  Об  этом я и толкую,  - заявил  Гроуфилд.  - Рой Челм мог  оказаться
последней каплей.
     - Для меня?
     - Возможно, и для вас. Или для Харри.  Может, Харри  считал, что  с вас
довольно. Вдруг вы сказали что-нибудь такое, от чего он...
     - Забудьте о Харри!
     Гроуфилд посмотрел на Харри, который лежал на боку, вытянувшись во весь
рост.  Ноги  его оказались под столом.  Он не шевелился, хотя  и  пребывал в
сознании,  и по-прежнему  закрывал лицо руками. Скулеж прекратился, но дышал
Харри так, будто переживал двадцатый приступ  астмы кряду, такой  же острый,
как предыдущие девятнадцать вместе взятые.
     Гроуфилд сказал:
     -  Если  вы  совершенно  уверены,  что  это  не  Харри,   то,  пожалуй,
распорядитесь, чтобы ему оказали помощь. Пусть его умоют и уложат в постель,
но так, чтобы он не захлебнулся собственной кровью.
     Данамато  посмотрел вниз  и  удивился, словно  не  ожидал  увидеть  там
кого-нибудь.  Он  обогнул  стол,  чтобы  получше  рассмотреть  Харри,  потом
уставился на Гроуфилда и спросил:
     - Что вы с ним сделали?
     - Не дал ему ударить меня пистолетом.
     - Это понятно. Но как вы действовали?
     -  Я сам  ударил  его, - ответил  Гроуфилд. Данамато снова посмотрел на
Харри и, покачав головой, велел парню, который вчера сидел в мерседесе:
     - Фрэнк, поди приведи двух ребят, пусть отнесут Харри наверх.
     Фрэнк посмотрел на Гроуфилда  так,  словно хотел сказать, что  теперь с
него вовсе  нельзя спускать глаз, но промолчал и, повернувшись  на каблуках,
скрылся  в дебрях  карманных джунглей.  Единственный  оставшийся  охранник .
сразу насторожился и нацелил пистолет в туловище Гроуфилда.
     Данамато стоял над  Харри,  разглядывая Гроуфилда и не видя перед собой
ничего радующего глаз.
     -  Не  знаю, как с вами быть, - признался он. - Я был убежден,  что это
ваших рук дело, но теперь не уверен.
     - Это не я, - ответил Гроуфилд.
     -  Вы  способны  на  такое, -  задумчиво произнес  Данамато.  -  С  вас
станется. Но вы вроде бы  не  сумасшедший, а между  тем  убить Белл вы могли
лишь в том случае, если бы сошли с ума, я так полагаю.
     - Я не сумасшедший, - заявил Гроуфилд.
     - А я и не думаю, что  сумасшедший.  -  Данамато снова опустил глаза на
Харри, но, кажется, опять так и не увидел его. - Вы на кого-то  работаете? -
спросил он.
     - Нет, - ответил Гроуфилд. Данамато посмотрел на него.
     - Как же вас сюда занесло?
     - Ваша жена послала за мной. Вы это знаете ей  нужен был телохранитель,
который мог появляться с нею в обществе.
     - Моя жена послала за вами? Откуда же она про вас узнала?
     - Она про меня и не знала.
     - Тогда как же ее угораздило послать за вами? Гроуфилд покачал головой.
     - Все  было  совсем не так, - сказал  он.  - Есть один южноамериканский
глава государства, с которым я знаком, некий генерал Позос, он...
     - Сроду о нем не слыхал.
     - Меня это нисколько не  удивляет. Он заправляет там небольшой страной,
Герреро.
     - О ней я тоже не слышал. В Южной Америке?
     - В Южной Америке, в Центральной, где-то там. Во всяком случае, я с ним
знаком.  В Мексике я получил от него послание. Билеты на самолет и  указание
прибыть  сюда,  чтобы помочь одному  его  другу,  поскольку  это  сулит  мне
заработок.
     - Вы нанимаетесь на работу?
     - Обычно нет. - Гроуфилд пожал плечами. - Просто мне стало любопытно. В
записке не говорилось, в чем суть.  Не так давно я  неплохо  преуспел, денег
мне хватит на год, а то и на  два.  Я приехал  сюда в  основном  потому, что
хотел узнать, какие дела тут творятся.
     - Преуспели? В чем же состоял ваш успех? - спросил Данамато.
     - Деньги, - ответил Гроуфилд. - Я добываю средства к существованию.
     - Вы что, домушник? Гроуфилд покачал головой.
     - Я работаю по-крупному. Данамато пытливо оглядел его.
     - По виду не скажешь, - заметил он.
     - Благодарю.
     - Что за дело вы провернули? Может, я о нем слышал?
     - Вы знаете казино на острове у побережья Техаса?
     -  Вы имеете в  виду ночной  клуб  на  острове?  Он  сгорел, -  ответил
Данамато.
     - Это было казино, - сказал Гроуфилд. - Я его  и  спалил. И теперь живу
на доход с этого дела.
     - В таком случае  приезжать сюда  и вовсе было бессмысленно, - рассудил
Данамато. - Тут работа не по вашей части.
     - Знаю. Я же вам  сказал: мне стало любопытно. Данамато  снова принялся
жевать щеки, потом покачал головой и сказал:
     - Не знаю. Не знаю, что с вами делать.
     - Я не убивал вашу жену, - напомнил ему Гроуфилд.
     - И я не убивал, - ответил Данамато. - И Харри тоже. Кто же тогда?
     - Не знаю.
     - Я хочу  это знать, - заявил Данамато. Он снова  наставил на Гроуфилда
палец. - Сказать вам, чего я хочу?  Я хочу просто-напросто  считать, что это
были вы. Тогда мы похороним вас где-нибудь в джунглях, да и дело с концом.
     -  Дело не  кончится, если  вы  убьете  не того, кого следовало  бы,  -
возразил Гроуфилд.
     - Я  знаю.  - Данамато покачал головой. - Потому-то  я и хотел повидать
вас, прежде чем вами займутся. Вот почему я слушал вас так долго. Вот почему
я не стал карать вас за то, что вы сотворили с Харри.
     - Я ударил его, - сказал Гроуфилд.
     - Я знаю, что вы его ударили!
     Вернулся Фрэнк,  а  вскоре  и  двое  других.  Это  были  пуэрториканцы,
встретившие Гроуфилда накануне.  Без дробовика и собаки они  казались меньше
ростом, ничтожнее и глупее.
     Они подняли Харри и унесли прочь. У него булькало в горле.
     Фрэнк снова вытащил из кобуры  свой пистолет и направил  его в  сторону
Гроуфилда.
     - Би Джи, - сказал Гроуфилд,  -  мне уже  тошно от того, что в меня все
время целятся.
     - Какая жалость, - ответил Данамато. - А откуда  моя жена  знала  этого
генерала как-бишь-его?
     - Позоса.
     - Какая мне разница! Откуда она его знала? Гроуфилд пожал плечами.
     - Понятия не имею. Возможно, у них был общий знакомый, который попросил
генерала оказать ей услугу. Может, Милфорд. Или этот цветной парень, Марба.
     - Надо бы это выяснить. - Данамато  сунул  руку  во внутренний карман и
вытащил  новую сигару. - Ну  что ж, - сказал он, - поищем еще. Если появится
другой подозреваемый, вы сможете отправиться восвояси.
     - А если не появится?
     Данамато снимал с сигары обертку. Он прервал это занятие и, взглянув на
Гроуфилда, сказал:
     - Не задавайте глупых вопросов.

     9

     Его чемодан лежал на кровати.
     - Вот здорово, -  сказал Гроуфилд, входя  в  спальню, в которой  провел
часть предыдущей ночи. Он  повернулся к Фрэнку и  еще одному  парню, которые
привели его сюда под дулом пистолета, и спросил: - Я успею принять душ?
     - Забавно, - сказал Фрэнк. - Одевайтесь.
     - А почистить зубы?
     - Обратно в подвал захотелось?
     -  Ну  ладно,  - сказал  Гроуфилд. Он открыл чемодан,  увидел,  в каком
беспорядке вещи, и понял, что в нем рылись. Хотя ничего и не взяли.
     Он достал свежую  одежду, быстро облачился в нее. Фрэнк и  его напарник
ждали, стоя  на  пороге.  Как  приятно было  снова обуть башмаки и  натянуть
сорочку: это  придавало  ему  уверенности,  давало возможность почувствовать
себя человеком, способным с честью выйти из трудного положения.
     Например, из нынешнего.
     - Вы готовы?
     - Осталось только припудрить нос.
     - Пошли, - сказал Фрэнк.
     Гроуфилд  пошел.  Он  спустился по  лестнице, сторожа  шагали  слева  и
справа.  Потом последовал за ними  в столовую. Она оказалась поменьше той, в
которой  он  был  накануне  вечером: Данамато устроил  тут себе нечто  вроде
кабинета.
     Он  восседал за  тяжелым  квадратным столом, какие  в чести  в Мексике.
Взмахом  руки Данамато велел Гроуфилду сесть справа от  него.  За его спиной
стояли еще  двое подручных - бородач,  похитивший Гроуфилда  накануне, и тот
парень,  который вчера  орудовал магнитофоном. Ни тот,  ни другой не бряцали
оружием, зато на  столе красовался  магнитофон. На низкой  бежевой подставке
криво торчал микрофон.
     Данамато обратился к Гроуфилду:
     - Значит, так. Никто из слуг не мог этого сделать. Они исключаются.
     - Почему?
     - Всю  ночь  двое  стояли на  страже  внизу  под лестницей,  -  ответил
Данамато. - Это Милфорда  осенило после того, как  вы запросто  пробрались в
дом. Выходит, Белл угробил кто-то из находившихся на втором этаже.
     Гроуфилд кивнул.
     - Хорошо. Если круг подозреваемых сужается, мне это на руку.
     - Как  бы этот круг не сузился до вас одного, - съязвил  Данамато. - Вы
заронили  мне в  душу сомнение, приятель,  но ваше имя еще  не вычеркнуто из
списка. По сути, вы по-прежнему подозреваемый номер один.
     - Мне больно это слышать, - ответил Гроуфилд.
     - Прошлой  ночью тут  было еще пять  человек, - продолжал Данамато.  Он
держал в руке раскрытый  блокнот и теперь прочел  вслух список: - Рой Челм и
его сестра. Чета Милфордов. И этот черномазый, Онум Марба. Что это за имя?
     - Африканское, я полагаю.
     -  Да-а. - Данамато  оторвался  от  списка  и пристально  посмотрел  на
Гроуфилда. - Кого из этих пятерых, по-вашему, стоило бы поставить выше вас в
списке?
     - Это нелегко, -  признал Гроуфилд. - Честно говоря, Харри  по-прежнему
остается единственным, кому я уступил бы первенство.
     Данамато покачал головой.
     - Это  не Харри. Он  слишком  хорошо знал, как  обстоят  дела, и не мог
совершить такую глупость.
     - А как насчет  Милфорда? Разве он не знал, как обстоят дела? Почему он
вдруг  выставил  охрану,  если знал,  что  речь идет всего  лишь о  семейной
размолвке?
     - Он  знает лишь  то, что  говорит  ему  Белл, - заявил Данамато. -  Вы
думаете,  он наш семейный поверенный?  До начала этой бракоразводной  бодяги
Милфорд  о нас и  слыхом не слыхивал. Он  адвокат,  навязывающий свои услуги
жертвам  несчастных  случаев.  Белл   наняла  его  по   совету  одной  своей
разведенной подруги.
     - Мне показалось,  - сказал Гроуфилд, - он нисколько не удивился, когда
Харри сообщил, что он по прежнему работает на вас.
     - Когда Харри сообщил ему, что кто по-прежнему работает на меня?
     - Когда Харри сообщил ему, что Харри по-прежнему работает на вас.
     - Ах, вот так? И Милфорд не удивился?
     - Как будто он догадывался об этом, - пояснил Гроуфилд.  - Так что меня
занимает вопрос, почему он выставил охрану,  если  подозревал, что троянский
конь уже стоит у. ворот?
     - Что-что?
     Гроуфилд покачал головой.
     - Да  это  я так, для красного  словца,  - сказал  он. - Ничего, я  еще
спрошу  Милфорда.  - Он  указал на магнитофон.  -  Так вот что вы  задумали?
Хотите играть в легавого, да?
     - Я задам этим пятерым несколько вопросов, - ответил Данамато. - Я хочу
узнать, можно ли поставить кого-нибудь из них выше вас в списке.
     - Значит, вы взяли на себя роль легавого, - сказал Гроуфилд. - В театре
мы называем  это рискованным распределением ролей. Как, например, Мики Руни,
игравший того китайца в Завтраке у Тиффаник.
     Сбитый с толку Данамато нахмурился.
     - Что?! Мики Руни?!
     - Ладно,  это  ерунда, - ответил Гроуфилд.  -  А что  должен  делать я,
по-вашему? Просто сидеть и наблюдать, или я тоже могу задавать вопросы?
     - Ваша ставка в этом деле очень высока, - напомнил ему Данамато. - Если
у вас возникнут вопросы, можете задавать.
     - У меня уже есть один вопрос, - сказал Гроуфилд.
     - К кому?
     - К вам.
     - Я полагал, мы с этим покончили, - сказал Данамато.
     -  Вопрос иного рода. Полицию ведь  еще  не вызвали?  Данамато  покачал
головой.
     - И не вызову, пока сам во всем не разберусь.
     - А где сейчас ваша жена?
     - В подвале есть морозильник. Гроуфилд посмотрел на него.
     - И она там?
     Данамато тяжелым взглядом посмотрел Гроуфилду в глаза.
     - Нет, - сказал он. - Это не Белл. Белл больше не существует. Это всего
лишь кусок мяса, который надо какое-то время сохранить  свежим. Белл умерла.
- Он неожиданно отвернулся и провел ладонью по лбу и глазам. - Белл ушла. Ее
нет нигде на этой земле. А тот кусок мяса - это не она, заберите его у меня.
В  нем  от Белл  не  больше,  чем  в  том  костюме, который я прошлым  летом
пожертвовал  благотворительному фонду. -  Он снова посмотрел на Гроуфилда. -
Вы следите за моей мыслью?
     - Что ж, хорошо, - ответил тот.
     Странно, но до  сих пор  Гроуфилду не верилось, что  Данамато и  впрямь
испытывает какие-то чувства к жене, однако  теперь, когда он услышал, что ее
труп  засунули в морозилку,  будто баранью  ляжку, услышал, почему  Данамато
считал  возможным  так  обойтись с  телом,  он вдруг осознал,  что  все  это
всерьез, а  не понарошку. Данамато,  толстый,  грубый, с  сигарой в  зубах и
целым войском бандитов  за спиной, искренне любил свою жену Белл. Любил даже
сейчас.  И  собирался строго покарать того, кто  навеки отнял  у  него Белл,
подсунув вместо  нее  кусок  мяса. Он и бодрился-то лишь  потому,  что хотел
разделаться с виновным.
     Гроуфилд понял,  что,  пожалуй,  ему  стоит  помочь  Данамато  отыскать
человека, который сменил бы его на первой позиции в списке.
     Секунд тридцать они молчали, потом Данамато спросил:
     - У вас есть еще вопросы, или можно начинать?
     - Пока вопросов нет, - сказал Гроуфилд.
     - Ну что ж. - Данамато заглянул в список. - Давайте-ка вызовем на ковер
этого черномазого. Сходи за ним, Фрэнк.

     10

     Онум  Марба   сел   за  стол  напротив  Данамато,  лицо  его  было,  по
обыкновению, непроницаемо. Нынче утром  он оделся  на западный  лад -  серые
слаксы, серые  туфли на каждый день  и белая рубашка с коротким рукавом. Как
оказалось,  накануне вечером его свободные одежды прикрывали  сильное тело с
красивой  мускулатурой.  Торчавшие  из рукавов  руки казались твердыми,  как
чурки, и были будто вырезаны  из эбенового дерева, почти  черного,  с легким
серым налетом, приглушавшим блеск.
     Все  тем же тихим  текучим голосом с легкими  щелкающими звуками  Марба
сказал, нарушая молчание:
     - Похоже, сегодня меня держат пленником в этом доме, а вы - человек, по
приказу которого это делается.
     - Вы не пленник, - ответил ему Данамато. - Просто вы  хрен уедете, пока
мы все не выясним. Я не уеду, Гроуфилд не уедет, вы не уедете.
     Уголки губ  Марбы снова  дрогнули в  некоем подобии улыбки. Он произнес
ничего не выражающим тоном:
     - Однако номинально я  не пленник. Понятно.  Не  могли бы вы объяснить,
почему говорите то хрен уедете, то не уедете? Я и не думал, что люди говорят
на таком разном английском в формальной обстановке и повседневном быту.
     Данамато вытаращился на него, не веря своим ушам.
     - Какого черта?
     -  Это все радио  и телевидение, мистер Марба,  - объяснил  Гроуфилд. -
Средний американец подвержен влиянию всей культурной шкалы. Это обеспечивает
однородность, которая может показаться иностранцу такой причудливой.
     - Спасибо, - сказал Марба, чуть склонив голову в сторону Гроуфилда.
     Данамато с ненавистью смотрел на них.
     - Вы закончили совещание?
     - Я бы хотел задать вопрос, имеющий отношение к цели нашего собрания, -
сказал Гроуфилд.
     - Тогда задавайте, - разрешил Данамато.
     - Мистер Марба,  не вы ли просили генерала Позоса порекомендовать  Белл
Данамато какого-нибудь работника?
     На сей раз Марба улыбнулся милой задумчивой улыбкой.
     - Да, я. Я был рад помочь хозяйке всем, чем могу.
     - Вы из Африки, так ведь?
     - Из Ундурвы, да.
     - Сроду не слыхал, - вставил Данамато.
     - Мне  кажется, -  вкрадчиво проговорил  Марба, - что вы не  слыхали  о
доброй половине народов  мира. О  нас мало  кто слышал. Вы удивитесь, узнав,
что  шестьдесят  шесть  стран, членов ООН,  уступают  численностью населения
городу Нью-Йорку.
     Данамато наставил на него палец.
     - Марба, - сказал он, -  стоит вам открыть рот, и мы начинаем обсуждать
не  пойми что.  Мы  здесь  не  для того,  чтобы  обсуждать невесть  что.  Мы
собрались для того, чтобы поговорить об убийстве моей жены.
     - В связи с которым я выражаю вам свои соболезнования, - ответил Марба.
     Почувствовав, что Данамато вот-вот выйдет из себя, Гроуфилд сказал:
     -  Я думаю,  Би  Джи,  все объясняется  тем,  что  Марба - политический
деятель. В наши дни  политики любят щегольнуть статистикой. Они переняли это
у  американских политиканов, дающих  пресс-конференции.  - Он  повернулся  к
Марбе. - У себя на родине вы занимаетесь политикой, не так ли, мистер Марба?
     Ослепительная, здоровая, бодрая улыбка Марбы вспыхнула снова.
     - Я занимаюсь политикой везде, мистер Гроуфилд, - ответил он.
     - А откуда вы знаете генерала Позоса? - спросил Гроуфилд.
     - В основном,  по работе в ООН. Мы встретились в Нью- Йорке, но я бывал
и в его  стране, а также сопровождал генерала во время  морской  прогулки на
яхте.
     - Как вы думаете, у вас с ним много общего?
     - О чем это вы? - спросил Данамато.
     - Это имеет определенное значение, - ответил Гроуфилд.
     Марба  снова  убавил мощность  улыбки,  теперь она говорила  о приятных
воспоминаниях.
     - В политическом  смысле, я бы сказал, у нас с генералом  много общего.
Мы оба  служим  народам, стоящим  в  начале пути  и  добивающимся  места под
солнцем.
     -  А в личном  плане? - спросил его  Гроуфилд. Улыбка  Марбы  сделалась
немного грустной.
     -  Генерал Позос слишком потворствует своей ненасытной плоти, -  заявил
он.
     Гроуфилд улыбнулся  в  ответ,  услышав это едва ли не  самое сдержанное
высказывание, когда-либо  произнесенное  за пределами  Британских  островов.
Генерал Позос был донельзя толст, прожорлив как свинья и развратен.
     -  Что  же касается меня, - продолжал Марба,  - боюсь, мои  потребности
гораздо скромнее.  По сравнению  с  добрым генералом я, пожалуй, вполне могу
сойти за аскета.
     - Но вы находили общий язык.
     - В политике, - подчеркнул Марба.
     -  Этого  хватило,  чтобы  вы  вспомнили о  нем,  когда  Белл  Данамато
понадобился кавалер, сопровождающий ее в свете, - заметил Гроуфилд.
     Марба пожал плечами.
     -  В здешних  местах  он  оказался  единственным  знакомым  мне  видным
политиком. Кроме того, мне казалось, он, вероятно, может располагать связями
в тех кругах, где можно  найти нужного нам человека.  - Он улыбнулся, указал
на Гроуфилда и добавил: - Как видите, я был прав.
     - Да  уж, - кисло отозвался Гроуфилд,  глубоко сожалея о том, что Марбе
пришел на ум генерал Позос, а  не кто-нибудь еще.  Тогда и в переделку попал
бы не он, а другой человек.
     - Довольно об этом, - сказал Данамато.  - Мне надо знать, что случилось
вчера вечером.
     - У меня все, - сообщил Гроуфилд.
     - А может, и  для вас тоже все, - буркнул Данамато и  спросил  Марбу: -
Что вы знаете о событиях вчерашней ночи?
     Марба слегка передернул плечами.
     - Ничего, - ответил он.
     - Ничего? Так-таки и ничего? Вы  ведь знаете, что моя  жена мертва,  не
так ли?
     - Разумеется. Я полагал, вас интересуют сведения об убийце. Не видел ли
я, как кто-то крадется  по коридору с проволокой в руках, и тому подобное. Я
ничего не видел.
     - Вы спали, когда это произошло? - спросил Гроуфилд.
     - Да, конечно. Было четыре часа утра.
     - В самом деле? А я даже не знал, который час. Что вас разбудило?
     - Крик Патриции.
     - Что вы сделали?
     Легкая улыбка снова заиграла на губах Марбы.
     - Я  сплю  нагишом, - сказал он.  - Я  накинул кое-какую  одежду, затем
вышел в коридор и увидел,  как Харри  выводит вас из комнаты миссис Данамато
под дулом пистолета.
     - Вы были  за обеденным столом,  когда этот  парень  угрожал  моей жене
пистолетом? - спросил Данамато. Марба выдержал его взгляд.
     - Да,  был.  Он  отобрал пистолет  у Харри.  Я  полагаю,  тот же  самый
пистолет был у Харри после убийства миссис Данамато.
     - Это показалось вам серьезным? - спросил Данамато.
     - Что показалось мне серьезным?
     - Ну, эта угроза пистолетом! - гаркнул Данамато.
     - За обедом? Разумеется, нет. Данамато, похоже, был не меньше Гроуфилда
поражен этим ответим.
     -  Что  значит  это ваше  разумеется,  нет? -  спросил  он.  - Гроуфилд
наставил на нее пистолет, верно?
     - Но ведь не выстрелил, - ответил Марба. - Вот кабы он выстрелил, тогда
все было бы серьезно.
     Данамато понадобилось две-три секунды,  чтобы переварить  это, потом он
сказал:
     -  Ладно. А  вам  не  показалось,  что он  может  выстрелить?  Он  ведь
потребовал, чтобы моя жена упрашивала его не стрелять в нее, верно?
     - По-моему, так и было, да.
     - Вам не показалось, что Гроуфилд может выстрелить, если она не сделает
то, что он велел?
     Марба  призадумался,  но его  лицо  оставалось  бесстрастным, потом  он
сказал:
     - Не знаю. Лично я считаю, что он просто  хотел сыграть на публику,  не
причиняя никому  вреда.  Пустить пулю в окно, скажем, или разнести вдребезги
чей-нибудь бокал.
     Гроуфилд  посмотрел  на  него  с легким  удивлением.  Марба очень умело
раскусил  его:  если бы  Белл Данамато в тот миг разозлила  Гроуфилда, он бы
принялся  палить  по  столу,  но аккуратно,  чтобы  не  попасть ни в кого из
сидящих за ним людей.
     -  Ну что ж, - сказал Данамато. - Вы  так считаете. Но не  можете знать
наверняка, что он сделал бы, а чего не сделал.
     - Наверняка нельзя знать ни про кого, - невозмутимо ответил Марба. - Мы
все, по большому счету, непредсказуемы.
     - Да, уж это точно, непредсказуемы.
     - Давно ли вы здесь живете? - спросил Гроуфилд.
     - Я здесь одиннадцать дней. Миссис Данамато и остальные, я полагаю, уже
около месяца. Данамато покосился на Гроуфилда.
     - Завтра будет ровно четыре недели, - сказал он. - А что?
     - Мне просто хотелось знать, сколько времени эти люди провели вместе, -
ответил Гроуфилд и спросил Марбу: - Миссис  Данамато сидела тут  безвылазно,
не так ли?
     - Насколько я знаю, да. Во всяком случае, последние одиннадцать дней.
     - А как насчет остальных? Кто-нибудь из них хоть раз отлучался?
     - Мистер Милфорд иногда ездил  в Сан-Хуан по делам, связанным с работой
и  деньгами, -  ответил Марба.  - А больше  никто  не  отлучался.  Во всяком
случае, последние одиннадцать дней.
     - Дом  хоть и просторный, но не  с точки зрения человека, который почти
месяц просидел тут  в заточении,  - заметил Гроуфилд. - Как эти  люди ладили
между собой?
     Марба снова едва заметно пожал плечами.
     -  Да  в  общем  неплохо,  -  ответил  он.  -  Мелкие  трения,  вспышки
раздражения и тому подобное всегда неизбежны, если  людям,  как вы говорите,
приходится подолгу тесно соприкасаться друг с другом.
     - И кто же особенно отличился?
     - Простите?
     - Кто из них был самым вспыльчивым? - спросил Гроуфилд.
     На губах Марбы снова появилась грустная улыбка.
     -  Не люблю  дурно  отзываться  о людях,  вместе с  которыми  пользуюсь
гостеприимством.
     - Обстоятельства необычные, - напомнил ему Гроуфилд.
     - Сейчас не время миндальничать, - с нажимом сказал Данамато.
     Марба, улыбнулся, поклонился Данамато и ответил:
     - Вы выражаетесь  на удивление  кратко,  мистер Данамато. - И  добавил,
обращаясь к  Гроуфилду: - По-моему, самым невыдержанным из нас был Рой Челм.
Он склонен к... - Марба умолк, подыскивая подходящее слово.
     -  Проявлениям  неприязни?  -  подсказал  Гроуфилд.  Марба  просиял  от
восторга.
     - Неприязни! Вот именно. Точное слово.
     - К кому-нибудь конкретно?
     -  К кому угодно.  Иногда даже  к миссис  Данамато, хотя и реже,  чем к
остальным. Как-никак, она ему покровительствовала.
     - Кто хуже всех ладил с миссис Данамато? - спросил Гроуфилд.
     - По-моему, Патриция Челм. Она полагала, что ее брат и миссис  Данамато
- не пара.
     - У  нее  хватило  бы  сил  как-то  повлиять  на положение?  -  спросил
Гроуфилд.
     -  Да  что  вы!  - Похоже, Марба  был  по-настоящему  потрясен.  -  Эта
девчушка? Ни за что на свете.
     - Хорошо, - сказал Гроуфилд.
     - А что вы-то здесь  делаете, а,  Марба?  Откуда моя жена знает  вас? -
встрял в разговор Данамато.
     - Я пришел к ней и познакомился, - ответил Марба. - Насколько я слышал,
ее интересовали возможности некоторых  капиталовложений. Мне  казалось,  она
сочтет,  что  вложения   в  моей  стране  весьма  выгодны.  Мы  ведем  поиск
иностранных вкладчиков, как вам известно.
     - Вложения?  -  Данамато  озадаченно  покачал  головой.  - Какие именно
вложения?
     - Первого июня, - сказал  Марба, -  наша страна узаконит игорные  дома.
Европейский и британский, а  потом, может, даже  американский туризм. С этим
связаны  надежды  всей Центральной  Африки, во  всяком случае, на  обозримое
будущее. У нас в Ундурве мы намерены...
     - Погодите-ка, - прервал  его  Данамато.  - Вы хотели,  чтобы  моя жена
вложила деньги в казино? В этой вашей стране?
     - Вот именно. Кажется, она очень этим заинтересовалась.
     Данамато покачал головой.
     - Иисусе Христе, - проговорил он. - Из всех недоумков...
     -  Уверяю  вас, - сказал Марба, -  вложения  в казино  в  Ундурве через
несколько лет дадут хорошую прибыль. Наши пляжи...
     -  Прекратите эти  речи зазывалы,  -  потребовал  Данамато.  - Меня  не
интересует ваша болтовня.
     - И тем не менее, -  сказал Марба, - когда с этим делом будет покончено
и   вы  переживете  траур,  я  очень  хотел  бы   ознакомить  вас  с  нашими
потенциальными  возможностями. Мне  кажется, вы будете ошеломлены. Вы знали,
что...
     - Ни слова больше об этом! - закричал Данамато. - Все. Вы нам больше не
нужны.
     - Минуточку, - сказал Гроуфилд. - У меня еще один последний вопрос.
     Данамато посмотрел на него с большим неодобрением.
     - Кончайте поскорее, - бросил он. Гроуфилд обратился к Марбе:
     - Мистер  Марба,  установлено, что один  из нас, находившихся на втором
этаже, должен быть убийцей. Один из нашей шестерки.
     Марба кивнул.
     - Да, я знаю.
     - Кого вы прочите в убийцы? Кто, на ваш взгляд, это сделал?
     - Честно говоря, - ответил Марба, - мне трудно поверить, что это сделал
кто-то из нас.
     -  Мне тоже. Но это наверняка один из нас. Больше выбирать  не из кого.
Так кто же, по-вашему? Улыбка у Марбы вышла очень-очень грустная.
     - Боюсь, - сказал он, - что это вы, мистер Гроуфилд.

     11

     Вошел  Рой Челм,  злой  и  раздраженный, с багровыми щеками. Указав  на
Фрэнка, одного из своих конвоиров, он заявил:
     - Эта обезьяна ударила по щеке мою сестру! Сбила ее с ног!
     Он был вне себя от ярости. Данамато спокойно посмотрел на Фрэнка.
     - Из-за чего сыр-бор?
     Фрэнку было откровенно скучно.
     - Она  не хотела отпустить с нами своего маленького братика. Она хотела
увязаться за ним, иначе, мол, эта кисейная барышня никуда не пойдет.
     -  Он ударил ее?  -  закричал  Челм. Данамато окинул  его долгим ровным
взглядом и спросил;
     - Сколько вам лет, Челм?
     - Какая разница? Он ударил мою...
     - Фрэнк, -  громко  произнес Данамато,  перекрывая голосящего Челма,  -
уведи эту  шпану  и  поколоти как  следует. Когда  будет готов  отвечать  на
вопросы, приведи обратно.
     - Хорошо, - сказал Фрэнк и хотел взять Челма за локоть.
     - Подождите! - вскричал Челм, уворачиваясь от Фрэнка, но наткнувшись на
второго человека Данамато, который схватил его сзади за руки.
     Данамато взглянул на него.
     - Вы согласны угомониться? - спросил он.
     - Я... - заговорил Челм. Он сглотнул, попытался взять себя  в  руки  и,
наконец, судорожно кивнул. - Да.
     - Хорошо. - Данамато взмахнул рукой. - Отпусти его, Джек.
     Джек отпустил.
     Челм  споткнулся  и  чуть не  упал, но  потом  опять обрел  равновесие.
Данамато сказал ему:
     - Я уже спрашивал вас, сколько вам лет?
     - Двадцать... двадцать семь.
     - А сколько лет вашей сестре?
     - Двадцать два года.
     На лице Данамато промелькнуло выражение омерзения.
     - Тогда вам уже давно пора перестать прятаться за ее  спиной, -  сказал
он. - Садитесь.
     Челм  собрал  обрывки  собственного достоинства  и кое-как завернулся в
них, как пропойца в парке, спасающийся  от ветра двумя листами  из вчерашней
газеты. Он сел на стул, с которого недавно встал Онум Марба, и сказал:
     - Мы с сестрой не расстаемся с тех пор, как...
     - Болтовня, - сказал Данамато. - Вы приехали сюда с моей женой?
     При  слове  жена  Челм,  казалось,  вздрогнул.  Глаза его округлились и
больше уже не принимали нормальный вид.
     - Мы приехали все вместе, - сказал он. - Все, кроме, разумеется, Марбы.
     - Вы были ее дружком, так?
     - Мы были обручены, - ответил Челм с легкой дрожью в голосе.
     Данамато мрачно улыбнулся. Обручены, - повторил он.
     - Мы собирались пожениться, - ответил Челм, норовя выдать свой страх за
дерзость. - Сразу после ее развода с вами.
     - Которого никогда не было  бы, малыш, - сказал Данамато. - Думаешь, ты
первый жиголо,  которым она стукнула меня  по голове? Стоило мне  побыть три
дня в Лас-Вегасе, только и всего, причем даже не прикасаясь к хористкам, как
почта  непременно  доставляла  мне  ее  фотографию  с  каким-нибудь  парнем,
фотомоделью из Копа
     -  Все  было  совсем  не  так, -  возразил  Челм,  пытаясь  говорить  с
достоинством.
     -  Да, да, малыш, - сказал  Данамато, снова затыкая ему рот. - Я  знаю,
как это  было, или как это  тебе представлялось, и все  остальное тоже. - Он
повернулся к  Гроуфилду и добавил: -  Все равно  что  говорить  с этим шутом
Марбой.  Белл вела  себя так, будто  все по-настоящему, вплоть до последнего
мгновения, но когда оставалось сделать лишь один шаг, она останавливалась, и
ни тпру, ни ну.
     - Возможно, - сказал Гроуфилд.
     - Кто из нас ее знал? - спросил Данамато. - Вы или я?
     - Ни один из вас ее не знал, - заявил Челм с жалкой потугой на вызов, А
когда Данамато повернулся и удивленно уставился на него, Челм сказал: -  Для
вас  она  была всего  лишь  телом, средством  разрядки.  Хотели трахаться  -
трахались, хотели сорвать зло - срывали. Настоящую Белл вы и знать не знали.
Не  знали ее  нежной женской  души, которой приходилось трепетать от  страха
всякий раз...
     Данамато сорвался  со стула, будто бык, метнулся через стол; магнитофон
и микрофон отлетели прочь. Его вытянутые руки сомкнулись на горле Челма. Оба
рухнули  на пол.  Данамато  оказался сверху, Челм  беспомощно барахтался под
ним. Лицо его побагровело.
     Гроуфилд откинулся на спинку стула и улыбнулся стоявшему напротив  него
Фрэнку, который вместе с двумя другими охранниками в  растерянности наблюдал
за происходящим и явно не знал, как быть.
     -  Ну-ну,  ребятки,  -  бодро  проговорил  Гроуфилд.  -  Вы  - что  два
малохольных школьника, подростки, дерущиеся из-за куска замороженного мяса в
подвале.
     Противники  прекратили барахтаться, Даманато отцепился от глотки Челма.
Тот  неподвижно  лежал   на  спине,  в  страхе  глядя  в  потолок  и   боясь
шевельнуться.  Данамато  поднялся на  колени, опираясь  о  край  стола,  и с
ненавистью посмотрел на Гроуфилда.
     - Сукин вы сын, - хрипло сказал он.
     Гроуфилд мило улыбнулся ему.
     - Сколько вам лет, Би Джи?
     Данамато впился  пальцами в стол. Гроуфилд  наблюдал за  ним, зная, что
Данамато  изо  всех  сил сдерживает себя,  чтобы  не  наброситься  на  него.
Гроуфилд  пожелал ему успеха  в  этом деле. В конце концов  все получили то,
чего хотели. Данамато наконец выдохнул воздух, кивнул и поднялся.
     - Все в порядке, Гроуфилд,  -  сказал он. - Вы правы. - Он с ненавистью
оглядел свое воинство. - Что с вами, ребята? Почему вы  не оттащили  меня от
этого куска дерьма?
     У всех был встревоженный и беспомощный вид. Гроуфилд сказал:
     - Вы окружили себя лизоблюдами, Би Джи, а это опасно.
     Данамато покачал  головой, поправил пиджак, обошел стол  и поднял  свой
стул.
     - Уберите  отсюда этот котях, -  велел он.  - У меня больше нет  к нему
вопросов.
     - Зато у меня есть, - сказал Гроуфилд.
     -  Ну еще бы, - отозвался Данамато. - Хорошъ. Фрэнк, Джек, посадите его
обратно на стул.
     Они помогли Челму встать.  Румянец  уже  сошел с его  лица,  сменившись
мертвенной бледностью. Он позволил  поднять себя и посадить на стул и теперь
сидел, словно стеклянная фигурка.
     - Челм? - сказал Гроуфилд.
     Челм посмотрел на него, но не ответил.
     - Вы способны воспринимать речь, Челм?  -  спросил Гроуфилд. - Вы  меня
слышите? Челм кивнул.
     - Да, - ответил он. Голос его звучал хрипло, и он прижал руку  к горлу,
как будто оно болело.
     - Хорошо, скажите мне кое-что. Когда Белл Данамато сообщила вам, что не
собирается выходить за вас замуж, а вместо этого снова возвращается  к мужу?
Это было до моего приезда вчера или уже после?
     Из белого лицо Челма сделалось серовато-зеленым. Он хрипло проговорил:
     - Что вы пытаетесь сделать? Вы же знаете, что это неправда.
     -  Ой  ли?  Только  миссис Данамато  могла заявить  вам об этом со всей
ясностью, не так ли? Вы возлагали большие надежды на этот  брак,  верно? Все
эти деньги Данамато.
     - Я любил Белл! - Хриплый крик оборвался и стих.
     - Еще бы, - сказал Гроуфилд.  - Даже после  того,  как она сказала вам,
что все кончено и она возвращается к мужу.
     - Она этого  не говорила! Она не могла так сказать, только не Белл!  Мы
собирались пожениться! - Челм вдруг вскочил, наставил на Гроуфилда указующий
перст и закричал: - Не думайте,  я вижу, что вы замышляете! Норовите пришить
это кому-нибудь другому, все равно кому, чтобы спасти собственную шкуру.
     -  А вы не можете придумать причину получше? - спросил его Гроуфилд. Он
повернулся к Данамато и сказал: - Это имеет хоть какой-нибудь смысл? Вы были
уверены,  что она в  конце  концов вернется к вам. А Рой Челм рассчитывал на
женитьбу.  Может, она сказала ему, что  между ними все  кончено, а встряска,
которую  я устроил  ей  за обедом,  заставила ее снова  возжелать вас,  игры
кончились.  Как поступил бы в таком положении столь раздражительный мальчик,
как  Рой? Что делает  капризный мальчик, когда ему говорят, что он больше не
может играть с любимой игрушкой? Он ее ломает.
     Данамато смотрел на Челма.
     - Неужто этот? - спросил он.
     - Вы  презираете  его, -  сказал Гроуфилд. - А  почему бы и  нет? Вы  и
должны его  презирать. Только не недооценивайте его. Он может  нагадить вам,
если почувствует свою силу.
     Челм навалился на стол, подался к Данамато и закричал:
     - Неужели  вы  не понимаете,  чего он добивается? Неужели вы не видите,
что он  задумал? Он хочет подставить кого-нибудь, все равно  кого, только бы
самому соскочить  с  крючка. Это  он угрожал ей, а  не я! И именно после его
появления здесь ее и убили!
     - Хорошо, - с угрозой сказал Данамато. - Мы над этим подумаем.
     - Это он!
     -  Я  же вам сказал,  что  подумаю над этим! Фрэнк,  убери его отсюда и
приведи его сестру.
     Фрэнк взял Челма за руку, но тот продолжал кричать к показывать пальцем
свободной руки на Гроуфилда, пока дверь не закрылась за ним.
     Данамато пытливо взглянул на Гроуфилда.
     - Вы хоть сами в это верите?
     - А мне  и не нужно в  это верить, -  честно  ответил Гроуфилду.  - Его
высказывание совершенно  справедливо. Я должен  найти кого-то другого, чтобы
снять себя  с крючка. Разница  только в  том, что подставили-то именно меня.
Самый  легкий способ  найти  того,  кто снимет меня  с крючка, -  установить
истину. Но я не особенно привередлив, Би Джи, и скажу  вам как на духу: если
я не смогу  вычислить настоящего убийцу вашей жены, меня  устроит  любой, на
которого будет сподручнее свалить  вину. Я бы  подставил и  вас, будь мне от
этого хоть какой-то прок.
     Данамато криво ухмыльнулся.
     - Вы пользуетесь истиной как оружием, да? - заметил он.
     Гроуфилд показал ему руки.
     - Это единственное оружие,  которое сейчас есть в моем распоряжении,  -
ответил он.

     12

     Патриция Челм  была не более открытой и доступной, чем черепаха в своем
панцире. Она неподвижно сидела на стуле напротив Данамато, сжав ноги, сложив
руки  на коленях, задрав голову и  расправив  плечи. На ней была не  по моде
длинная голубая юбка и простая белая блузка. У нее была фигура манекенщицы -
стройная, почти тщедушная, с плоской  грудью - и лицо  студентки  выпускного
курса Вассара, почуявшей дохлую кошку.
     Она уставилась на Данамато горящими глазами и произнесла ледяным тоном:
     - Я хочу сделать заявление.
     - Прекрасно, - сказал Данамато. - Валяйте, делайте.
     - Если  вы по недоразумению  оставите кого-нибудь  из  нас  в  живых, -
заговорила  она, - я уверяю вас,  мы  приложим все усилия к тому, чтобы ваше
поведение не сошло  вам с  рук.  Вы набросились  на  моего брата,  оскорбили
действием. У  него вся шея в синяках. Один из ваших головорезов ударил меня.
Нас насильно держат здесь, хотя я
     неоднократно  повторяла,  что надо поручить кому-нибудь  отвезти  моего
брата и меня в Сан-Хуан.
     - Разве вы сами не водите машину? - спросил Гроуфилд.
     Она пропустила его вопрос мимо ушей, сосредоточив внимание на Данамато.
     -  Я  требую,  - сказала  она, -  чтобы нас  немедленно  отпустили. Мы,
разумеется, сожалеем о смерти миссис Данамато, но вы схватили ее убийцу, и у
вас нет причин и права задерживать нас дольше. Мы...
     Гроуфилд спросил:
     - Сколько вам было лет, когда ваш брат впервые показал вам его?
     Ее  голова резко повернулась, глаза уставились на Гроуфилда, лицо стало
красным как свекла.
     - Я... - Она покачала  головой, поднесла было руку к лицу, но тут же ее
опустила. - Я не имею представления, о чем вы говорите, - сказала она.
     -  Вы покраснели, мадемуазель, - заметил Гроуфилд. Теперь ока коснулась
лица и, очевидно,  обнаружила,  что  оно горит  огнем,  потому что сразу  же
отдернула пальцы.  В  отчаянии  она  снова  перевела  взгляд  на Данамато  и
дрожащим голосом сказала:
     - Мы настаиваем на том, чтобы нас отвезли...
     - Стало быть, вы испытываете страстное влечение к собственному брату, -
спокойно сказал  Гроуфилд. -  Ничего  необычного  в этом  нет, такое  бывает
сплошь и  рядом. Разумеется, вы  не  хотите, чтобы желание завладело вами на
всю жизнь.
     - Нельзя  требовать,  - заявила оно Данамато, - чтобы  я  сидела  тут и
слушала... слышала... мне не следует выслушивать...
     - Психологически, - продолжал Гроуфилд, - это легко понять. Отчасти тут
замешан  материнский инстинкт, иногда роли жены и  матери в семье сливаются.
Вы всегда были ему  маленькой мамой, хоть он  и старше  вас пятью годами.  А
отчасти  это  самозащита, когда  избегаешь этих  отношений,  приклеившись  к
брату. Есть еще...
     - Я не намерена... - Она вскочила, щеки и глаза у нее пылали.
     - Сядьте, леди, - сказал Данамато. -  Сядьте, а то мне придется просить
Фрэнка усадить вас.
     Она резко повернулась к Фрэнку и быстро села.
     -  Как  я уже  говорил, -  продолжал  Гроуфилд,  -  есть  еще  и  страх
девственницы  перед  мужчиной.  А  если в  Карибском  бассейне,  золотко,  и
оставалась еще девственница, так это вы.
     - Пожалуйста,  -  взмолилась  она, по-прежнему  обращаясь к Данамато  и
потянувшись к нему через стол. Всем своим обликом она выражала горечь, голос
ее срывался. - Пожалуйста, не позволяйте ему так себя вести.  С какой  стати
ему это делать? Какой прок кому бы то ни было от этих его разговоров?
     Данамато повернулся к Гроуфилду.
     - Ну? Что все это значит?
     - Вы только посмотрите на  нее, - сказал Гроуфилд.  -  Сравните  ее  со
своей женой. Ваша жена при жизни была по-  настоящему живым человеком, кровь
с молоком. Она могла раздражать меня, она могла быть самодуркой, но она была
полна жизненной силы.  А посмотрите на эту.  В ее жилах не хватит крови даже
на анализ.
     Патриция Челм  судорожно затрясла  головой, открывая и закрывая рот, но
ничего не говоря.
     Данамато задумчиво разглядывал ее.
     - Хорошо, - сказал он.  - Я не стану с  вами спорить, но к чему все эти
ваши речи?
     - А к тому, что девица принесла себя в жертву брату. На самом  деле эта
жертва  была  трусливым уходом от жизни, но она- то предпочитает  считать ее
самоотречением. Преподнесла себя  братцу в подарок. А он что вытворяет? Идет
и подцепляет Марджори Мейн.
     - Марджори Мейн? Белл не была похожа...
     - Я  знаю. Это просто для красного  словца. С  одной стороны  - мясо  с
картошкой,  с  другой  -  выдохшееся  пиво. Как,  по-  вашему,  должна  была
чувствовать себя эта девица,  когда познакомилась с будущей  невестой брата?
Старше на пятнадцать  лет, шумная, крикливая, грубая, вахлачка, разведенная,
по сути дела, еще даже и не разведенная.
     - Хммм, - протянул Данамато.
     - Белл  очень мне понравилась, - сказала Патриция Челм, но ее заявлению
недоставало пыла.
     - Да уж конечно, - ответил Гроуфилд.
     - Только дурак, - сказала она, -  подумал бы, что я могла сделать такую
вещь, как... Я не могу даже об этом говорить.
     - Зато я могу, - продолжал Гроуфилд. - Вы терпели это, сколько могли, с
каждым  днем  ненавидя Белл все больше и  больше.  Вчера за обедом,  когда я
нацелил на нее пистолет, я заметил выражение вашего лица. Вы хотели, чтобы я
выстрелил.
     - Это ложь!
     Гроуфилд не знал, ложь это или нет, да его это и не волновало. Ему надо
было спасать  собственную шкуру,  а все  остальные  пусть думают о своих.  В
самом худшем  случае он мог посеять сомнение, которое сыграет ему на руку, а
в лучшем сумеет убедить Данамато, что его жену убил кто-то другой.
     Это  была  единственная истина,  которая интересовала  Гроуфилда.  Белл
Данамато убил кто-то из этих пятерых, но кто именно -  решать это должен был
не  Алан  Гроуфилд. Он  должен был лишь  найти  человека,  которого Данамато
согласился бы считать убийцей.
     Поэтому он продолжал:
     - Вы огорчились, когда я не застрелил  Белл Данамато за обедом, и после
этого решили сами сделать дело. Вы рассчитывали, что обвинят меня, и выбрали
наилучшее время. Ваш милый братец опять будет  принадлежать только вам, и вы
сможете прекрасно утешить его после потери невесты.
     - Это жестоко! - вскричала она. - Это жестоко, это злостная ложь,  и вы
это знаете.
     Гроуфилд вяло взмахнул рукой и сказал:
     - Свидетель ваш.
     Она снова воззвала к Данамато:
     - Вы не можете думать...
     -  Что вы делали в комнате  моей жены в четыре часа утра? -  спросил ее
Данамато.
     - Хороший вопрос? - радостно сказал Гроуфилд.
     - Я не могла уснуть, - ответила она. - Задремала, но  увидела кошмарный
сон, поэтому  встала  и  больше  никак не могла заснуть. Меня  тревожил этот
человек. Я считала, что ему вообще не место под нашим кровом. По  сути дела,
из-за него-то мне и снились кошмары.
     - Что-то  мне  не  по нраву мысль о  том, что я являюсь вам во  сне,  -
заметил Гроуфилд.
     - Заткнитесь, - велел ему Данамато. - Итак, вам не спалось, - сказал он
Патриции Челм. - И что же?
     - Я пошла поболтать с Белл.  Она тоже часто не спала допоздна. Мучилась
бессонницей. Данамато неторопливо кивнул.
     - Совершенно верно. Пилюли, пилюли, пилюли.
     - Она хотела отказаться  от  них, -  сказала Патриция. - Говорила,  что
принимает пилюли в основном потому, что с годами у нее из-за вас испортились
нервы. Потом это вошло в привычку, а теперь она хотела от нее избавиться.
     Данамато  это явно не понравилось, но он ничего не сказал. Вместо этого
он спросил:
     - И вы вошли в комнату, чтобы поболтать с ней, так?
     - Я увидела свет. Дверь была слегка приоткрыта,  как обычно. Я толкнула
ее, чтобы распахнуть, увидела Белл, и... - Она захлопала глазами.
     -  Хорошо, -  грубовато сказал  Данамато.  - О том, что было  потом, мы
знаем. Вопросов нет. - Он посмотрел на Гроуфилда. - А у вас?
     - У меня тоже, - ответил Гроуфилд.
     - Уведи ее, Фрэнк, - велел Данамато.  - И приведите мне этого стряпчего
по темным делам.
     - Вот еще что, пока я не ушла, - сказала Патриция.
     Все посмотрели на нее.
     Она снова сидела с  чопорным видом,  так некстати  покрасневшее лицо ее
опять сделалось бледным. Она уставилась на Данамато и сказала:
     -   Этот  человек   сделал  намек,  на  который  я  хочу  ответить.  Он
подразумевал, что мой брат... спал с Белл Данамато. Он с ней не спал. Ни он,
ни  она, разумеется,  не  стали бы делать  этого  до  свадьбы.  Только самый
извращенный ум мог...
     -  Что?  Вы  с  ума сошли?  -заорал  вдруг Данамато.  Она  в  изумлении
уставилась на него.
     - В чем дело?
     Данамато наставил палец на Фрэнка.
     -  Уведи ее, - поспешно сказал он, - но  законника пока не приводите. Я
хочу еще минутку поговорить с ее братом.
     - Слушаюсь, - ответил Фрэнк.
     Патриция Челм все никак не могла понять, в чем дело.
     - Но... я... что?..
     Фрэнк взял ее за руку, и она послушно вышла вон.
     Гроуфилд посмотрел на Данамато.
     - Не вошла в образ, так?
     - Брат, должно быть, навешал ей  лапши на  уши, - сказал Данамато. -  Я
знаю  Белл.  Я  был единственным  постоянным  мужчиной в  ее жизни, это  мне
доподлинно известно, но вот временных любовников у нее было до черта.
     - Если они не спали вместе, - сказал Гроуфилд, - тогда,  быть может, на
сей раз у них было всерьез. А Харри мог прознать об этом и решить, что вы...
     - Оставьте вы Харри в покое. Вам все равно, на кого спихнуть это дело.
     - Я и пытаюсь спихнуть его хоть на кого-нибудь.
     - Что  же  вы тогда не стали обвинять  черномазого? Неужели  ничего  не
могли придумать?
     - Это  как посмотреть, - ответил  Гроуфилд. - Насколько важны были  для
него  и для  его страны капиталовложения Белл? Если его политическое будущее
зависело от того,  накачает ли он страну ее деньгами,  и если  вчера вечером
она  вдруг  сказала  ему, что, мол, все, парень, приехали, я не развожусь, и
денег  своих у меня нет, он вполне мог выйти из себя и дать ей сдачи, да еще
с избытком. Эти заторможенные  типы,  холодные  с виду,  обычно носят в душе
вулкан. И когда фасад рушится, они взрываются. - Гроуфилд кивнул.  - Да, это
и впрямь мог быть он.
     Данамато удивленно уставился на него.
     - Иисусе, - проговорил он, - вы это серьезно, что ли?
     - Вся  соль в том, - сказал Гроуфилд, - что одна из моих догадок верна.
Потому что, Би  Джи, я не убивал вашу  жену. Так уж  получается,  что,  коль
скоро  это  правда, стало быть, убийство - дело рук кого-то  из остальных. А
это, в свою очередь, означает, что одно из моих предположений верно.
     - Которое же?
     - А вот этого я и сам не знаю.  Тут вернулся Фрэнк,  ведя под руку  Роя
Челма, напуганного пуще прежнего.
     Данамато уставился на него стальным взглядом.
     - У меня один вопрос, - сказал он.
     Гроуфилд положил  руку на предплечье  Данамато. Когда тот вопросительно
посмотрел на него, Гроуфилд наклонился и прошептал ему на ухо:
     - Позвольте  мне  задать этот вопрос. Если  он  услышит его  от вас, то
полезет на стену, и мы ничего из него не вытянем.
     - Да, -  согласился  Данамато. - Ладно, валяйте.  Гроуфилд посмотрел на
Челма.
     -  Вопрос весьма  щекотливый, - проговорил он. - Не пугайтесь, никто не
станет  вас  душить. Но нам нужен  честный  ответ  на этот вопрос. Это очень
важно.
     - Я,  естественно...  - Челм замолчал, закашлялся и прочистил горло.  -
... сделаю, что смогу, - закончил он.
     -  Хорошо.  - Гроуфилд  помолчал,  выстраивая  фразу  в  голове,  затем
спросил: - Вы точно помните, какого числа  впервые  легли  в  постель с Белл
Данамато?
     Лицо Челма, которое  прежде было бескровным,  теперь сделалось  и вовсе
бесплотным, будто иссиня-серая кожа покрывала грязно-белые кости.
     - Я... - начал он громким пронзительным шепотом.
     - Я вас не застрелю. Вы можете сказать правду, -  грубовато заверил его
Данамато.
     Челм принялся качать головой взад-вперед, как на сеансе гипноза.
     -  Этого  не  было,  -  выдохнул  он.  -  Никогда.  Я...   никогда.  Мы
договорились, мы... мы оба сказали... у нас  и в мыслях не было... Мы хотели
сделать это,  как  люди,  как заведено!  Быть  честными  и сделать все,  как
полагается, только после женитьбы!
     Это была правда. Если кто-нибудь  из населявших Землю  мужчин и говорил
когда-нибудь  правду,  то   сейчас   был  как  раз  такой  случай.  Об  этом
свидетельствовало все:
     лицо  Челма, его голос, его дергающееся туловище. Он и его невеста, Бел
Данамато, никогда не ложились вместе в постель.
     - Христос на кресте, -  прошептал  Данамато. Он  покачал головой, затем
махнул  рукой Фрэнку. -  Уберите это, - велел  он,  -  и поместите обратно в
коробочку для бабочек. Приведите мне законника.
     Фрэнк и брызжущий  слюной, по-прежнему все  отрицающий  Челм  вышли  из
комнаты. Данамато и Гроуфилд переглянулись. Гроуфилд сказал:
     - Похоже, на этот раз все могло быть по-другому.
     - Уму непостижимо, - ответил Данамато.
     - Мне не хотелось бы все время твердить о Харри...
     - Да заткнитесь вы, - сказал Данамато.

     13

     Джордж Милфорд без  особой напряженности занял стул напротив Данамато и
сказал:
     - У меня было много встреч с вашими поверенными, но вас я вижу в первый
раз. Мне и впрямь жаль, что это происходит при подобных обстоятельствах.
     - Разумеется, - ответил Данамато. Милфорд взглянул на Гроуфилда.
     - Как вы? Надеюсь, несмотря ни на что, держитесь молодцом?
     - Несмотря ни на что, - ответил Гроуфилд.
     - Боюсь, вы и впрямь попали в водоворот, - сказал Милфорд.
     - В чем дело? - поспешно  спросил Данамато. - Разве  вы не думаете, что
убийство - дело его рук?
     - Гроуфилда? - Милфорд покачал головой. -  Разумеется, нет.  У  него не
было мотива.
     - Он же угрожал ей за обеденным столом.
     - Вздор, - сказал Милфорд. - Я там был, а вас не было. Он не угрожал, а
кочевряжился. Вам надо поискать другого убийцу, Данамато.
     Данамато насупил брови и исподлобья посмотрел на него.
     - Да? Кого же?
     Милфорд покачал головой, пожал плечами, небрежно развел руками.
     - Понятия не имею. Но это не Гроуфилд.
     - А может, это вы.
     Милфорд улыбнулся вялой снисходительной улыбкой.
     - Боюсь, что нет, - сказал он. - У меня тоже не было мотива.
     Данамато посмотрел на Гроуфилда.
     - Ну? Хотите его прощупать? Гроуфилд улыбнулся Милфорду.
     -  Только  не  я,  - ответил  он.  - Если  мистер Милфорд считает  меня
невиновным, я  готов  ответить  любезностью на  любезность. Я  не думаю, что
мистер Милфорд убил свою клиентку, поскольку  не вижу никаких на то  причин.
Честно  говоря,  чем больше я думаю, тем тверже укрепляюсь  в убеждении, что
это Харри.
     - Довольно о Харри!
     Милфорд совершенно серьезно сказал Гроуфилду:
     -  О  нет,  только  не Харри.  Он  был  предан Белл.  Ее  смерть  очень
подействовала на него. Данамато обратился к Милфорду:
     - Это  сделал один из  вас, находившихся  на втором  этаже. Вы сами это
подстроили, поставив тех двух шпиков в охрану внизу. Так  что, если это было
не Гроуфилд  и не вы... - он взглянул на  Гроуфилда... - и не Харри... -  он
снова посмотрел на Милфорда: - Тогда кто же это был?
     - Марба?
     Данамато опустил голову, но продолжал пристально изучать Милфорда.
     - Почему? Почему он?
     Милфорд снова непринужденно пожал плечами.
     - Он черный.
     - Ну и что?
     - Вам не нравится эта догадка? Жалкий негритос? Гроуфилд расхохотался.
     - Милфорд, - сказал он, - у нас тут серьезный разговор.
     Данамато хмуро смотрел на них.
     - Что происходит? Вы и прежде были знакомы между собой?
     - Мы  познакомились  только вчера,  - объяснил  Милфорд. - А вот что вы
думаете о намерении Белл не давать Марбе никаких денег?
     Данамато склонил голову набок.
     - Кто это сказал?
     - Она,
     - Ему или вам?
     - Мне, вчера, сразу после ленча. Говорила ли она вчера вечером об  этом
и ему тоже, я не знаю.
     - А больше она никому не говорила? - спросил Гроуфилд.
     - Не знаю. Вероятно, нет. Данамато посмотрел на Гроуфилда.
     - Что вы об этом думаете? Гроуфилд покачал головой.
     -  Не знаю. Разумеется, я предпочел бы верить мистеру Милфорду во всем,
коль  скоро  он вынес мне такой  вотум доверия, но не  знаю.  Все слишком уж
складно.
     - Тут я ничего не могу поделать, - сказал Милфорд.
     - Мы можем спросить у Марбы, - продолжил Данамато.
     - Это ничего не даст, - возразил Гроуфилд.
     - Почему?
     - Он скажет, что не знал об этом. А  стало быть, возможен любой из трех
выводов.  Во-первых,  что Милфорд  лжет.  Во-  вторых,  что  Милфорд говорит
правду,  но  миссис  Данамато еще не успела ничего сказать Марбе. В-третьих,
что Марбу  поставили в известность, и лжет  он.  Но даже  если  подтвердится
третий вывод, это  еще не  будет означать, что убил ее Марба. Он  мог просто
пытаться избежать неприятностей.
     - Вы опустили слово мистер, - заметил Милфорд. Гроуфилд улыбнулся ему.
     - Я знаю. Я говорил как беспристрастный наблюдатель. Вы не против, если
я задам вам вопрос?
     - Ничуть.
     - Вы стали поверенным миссис Данамато совсем недавно, так ведь?
     - Да. Чуть больше месяца назад.
     - Когда она ушла от мужа? Милфорд кивнул.
     - Простите меня,  мистер Милфорд,  - сказал Гроуфилд, - но мне кажется,
что на родине у вас, вероятно, почти не было  практики, коль скоро вы смогли
вот так взять и уехать на целый месяц.
     Милфорд скорчил почти такую же кислую мину, как у Данамато.
     - Почти  никакой  практики? - повторил он.  - По правде говоря,  вообще
никакой.
     - Вы отошли от дел? Милфорд вздохнул.
     -  Ладно уж, - сказал он. - Я, в общем-то, и не думал, что  мне удастся
избежать  разговора на эту тему. Как-то раз возник скандал, и после него мое
имя перестало иметь сколь-нибудь заметный вес в среде поверенных.
     - Правовой скандал?
     - Не совсем. Я бросил жену ради одной девушки.
     - Девушки? - эхом отозвался Гроуфилд. Милфорд смежил веки.
     -  Совершенно  верно. Она  была школьницей.  Мы уехали на семь  недель,
мы...  Тут не было  виноватых. Мы... - Он снова открыл глаза и посмотрел  на
Данамато. - Ваша  жена знала об этом,  - продолжал  он. - Ко  мне ее прислал
один мой друг. Ему достало любезности
     сказать,  что при  всей  моей  неразумности  в личных  делах  я  все же
неплохой поверенный и смогу уделить ей столько времени,  сколько требовалось
для разрешения всех затруднений.
     -  Это  были  затруднения  исключительно  правового  толка?  -  спросил
Гроуфилд.
     Милфорд хмуро и брезгливо взглянул на него.
     - Что сие означает?
     -   Просто  мне  стало   любопытно,  только  ли  старшеклассницами   вы
увлекаетесь в нерабочее время. Милфорд вскочил.
     - Гроуфилд, - сказал он, - а вы никто иной, как грязный ублюдок, эдакий
дружелюбный тихушник.
     - Я просто гадал, - ответил Гроуфилд.
     - А я гадаю,  - сказал ему Милфорд, - не слишком  ли поспешил оправдать
вас в связи со смертью Белл. Гроуфилд улыбнулся.
     - Благодарю вас,  мистер Милфорд, - ответил он. - Коли над моей головой
нависло такое,  не  мне вас обвинять. - Гроуфилд повернулся к Данамато. - Вы
знали вашу жену,  - сказал  он.  -  Вы знали, что  она вряд ли дала  бы обет
целомудрия. С Роем Челмом  каши было не сварить, тогда  от кого она получала
желаемое?  Выходит, от одного  из  трех.  Харри,  Марбы  или  от этой  грозы
школьного двора.
     -  Гроуфилд, - сказал Милфорд,  и  голос  его  задрожал,  - вы заходите
слишком далеко.
     - Я не могу зайти слишком далеко, - ответил Гроуфилд. - У меня петля на
шее.
     - Позвольте мне сделать другое предположение, - сердито сказал Милфорд.
- Белл ни с кем здесь не спала. Ни с Харри.  Ни с Марбой. Ни, разумеется, со
мной. Напомню вам, что я тут с женой, и, даже будь у меня желание, даже будь
оно у Белл, в этом доме такое было бы невозможно.
     - Не невозможно, -  возразил Гроуфилд. -  Трудно, но  не невозможно. Вы
могли  бы  сделать это,  адвокат.  Раз  уж вам удалось  заставить  школьницу
отбиться от стаи путешествующих одноклассниц, то удалось бы и...
     -  Заткнитесь!  - заорал  Милфорд. Он  по-прежнему стоял  и,  очевидно,
прикидывал, не ринуться ли ему на Гроуфилда.
     - Милфорд, вы упоминали о каком-то другом предположении, - напомнил ему
Данамато.
     Милфорд  слегка  покачнулся,  словно  желание  броситься  на  Гроуфилда
расстроило его вестибулярный  аппарат, потом глубоко вздохнул, посмотрел  на
Данамато и ответил:
     -  Да. Я полагаю,  Белл  начинала понимать, что никогда не сможет выйти
замуж за Роя. Не знаю, собиралась  ли она вернуться  к вам,  но думаю, что с
Роем она покончила, или, во  всяком случае, намеревалась покончить в  скором
времени.  И я могу поклясться, что  у нее ни  с кем не было здесь шашней. Но
вдруг ей приспичило иметь рядом видного мужчину.  Для того, чтобы появляться
в обществе, как она говорила,  но, возможно, и для  близких отношений  тоже.
Возможно, на самом деле Гроуфилд был нужен  ей  для постели, и, когда все мы
улеглись спать, она могла  отправиться к нему, чтобы поговорить на эту тему.
Она  отличалась  непосредственностью и  прямотой, поэтому, возможно, пошла к
нему в комнату...
     - Труп-то нашли в ее комнате, - прервал его Данамато.
     - Об этом  я еще скажу,  -  ответил Милфорд.  - Вы же  знаете, какой  у
Гроуфилда норов, он ведь выказал  его вчера  вечером за  обедом. Вот  Белл и
разбудила  Гроуфилда.  Ей  нужен  был  жеребец,  но  он  воспротивился.  Они
поссорились, Гроуфилд пришел в  бешенство и убил  ее. Затем он  отнес тело в
спальню  Белл,  вернулся в  постель  и  стал  ждать, пока кто-нибудь  другой
обнаружит труп.
     Наступило  молчание.  Оно  затянулось,  но  вот  Данамато повернулся  к
Гроуфилду, горько улыбнулся и сказал:
     - Ну, теперь и у вас появился мотив.
     - Удивительно, - сказал Гроуфилд. - Женщина с такими  аппетитами, как у
Белл Данамато, проводит целый месяц  под одной  крышей  с мужчиной,  недавно
пережившим  скандал из-за  своего распутства и  нанятым ею  благодаря  этому
обстоятельству, и даже ни разу к нему не пристает. Я просто в изумлении.
     - Я с женой, - сказал Милфорд. - Уж и  не знаю, что могло случиться, не
будь ее здесь. Белл мне очень понравилась. Но со мной была Ива, и  ничего не
случилось.
     -   Возможно,   -  ответил   Гроуфилд.  Он  посмотрел  на  Данамато.  -
По-прежнему,  возможно, -  добавил он.  - Возможно,  я,  возможно,  Милфорд,
возможно, кто-то еще. Вы знаете слишком мало, чтобы быть в чем-то уверенным.
     - Но вы по-прежнему во главе списка, - ответил Данамато.
     Гроуфилд кивнул.
     - Как  ни печально,  но  это правда. Мне  больше  не  о чем  говорить с
Гумбертом Гумбертом (1). А вам?
     - С кем?
     - С Милфордом.
     Милфорд улыбнулся Гроуфилду и покачал головой.
     - Никогда не пытайтесь подставить адвоката, - сказал он.
     - Постараюсь это запомнить, - пообещал ему Гроуфилд.

     14

     Ива Милфорд напоминала сжатую пружину часов. Волосы ее были стянуты так
туго и  так  прилизаны,  что  казалось, будто  ее причесывали еще  испанские
инквизиторы. Стан  ее казался не просто затянутым  в  корсет, а окаменевшим,
как ископаемый лес.  Темно-коричневый костюм и аляповатая блузка кораллового
цвета  делали ее похожей  на второразрядную старую  шлюху  из  машинописного
бюро, а лицо выглядело неприступным, как банк в воскресный день.
     Ива вошла и осталась стоять. Невероятно, но она держала в руках дамскую
сумочку, прижимая ее к животу. У нее был вид возмущенной матери, пришедшей в
полицейский участок за своим малолетним хулиганом.
     - Я хочу  уехать домой, - заявила она, причем тоже возмущенно. - С меня
довольно, я хочу домой.
     -  Под  этим  кровом  лежит  мертвая  женщина,  -  напыщенно  заговорил
Данамато.
     - Точнее, внизу, в морозильнике, - вежливо добавил Гроуфилд.
     Ива  поразилась;  как и следовало  ожидать. Она вытаращила на Гроуфилда
глаза, но ничего не сказала.
     Данамато сердито  зыркнул на  Гроуфилда,  потом  опять  взглянул на Иву
Милфорд.
     - В общем,  - сказал он,  - она  лежит здесь, и она мертва. И никто  не
уедет домой, никто вообще никуда не  уедет, пока я не установлю с точностью,
кто ее убил.
     - Что ж, я этого не делала, и мой муж, разумеется...
     - Безусловно, это сделали  вы, - сказал Гроуфилд. Она  снова уставилась
на него.
     - Что?
     -  Вы подозревали,  что  ваш  муж снова  взялся за  старое,  -  пояснил
Гроуфилд. - Вы подозревали это уже недели две, не так ли?
     - Мой муж обещал мне...
     -  Это  только все усугубило,  - ответил  Гроуфилд.  - Когда он нарушил
торжественное  обещание,  данное  после  истории  со  школьницей,  когда  он
начал...
     - Он его не нарушал! Что вы такое говорите?
     - Я говорю, - продолжал  Гроуфилд, - что, когда вы увидели, как ваш муж
вышел из  комнаты Белл Данамато  прошлой ночью, вы вошли туда, преисполенная
решимости убить ее. Сначала вы ударили ее чем-то, оглушили, а потом затянули
проволоку у нее на шее.
     -  Я?  Я?  -  Ива Милфорд  сжала одной  рукой свою  сумочку,  а  другой
ухватилась  за  спинку  стула, на  который  так  и не  села,  и  с  ужасом и
недоверием уставилась на Гроуфилда.
     Тот как ни в чем не бывало повернулся к Данамато.
     -  Вы  только  посмотрите  на  нее,  -  сказал  он.  -  Весь  ее  облик
свидетельствует о виновности.
     Данамато не стал смотреть на Иву Милфорд, а посмотрел на Гроуфилда.
     - Вы так и не угомонитесь, а?  - сказал он. - Эта женщина? Да вы только
взгляните на нее, Господи!
     -  Вы  думаете,  она  бы  не пошла  на убийство, чтобы  сохранить мужа?
Посмотрите  на  ее  лицо, одежду. Посмотрите, как  она  держит свою сумочку.
Думаете,  перед вами добродушная матрона? Эта женщина - вулкан.  Она из  тех
сучек, которые подавляют в себе чувства, а потом вдруг ни с  того  ни с сего
набрасываются на водителя  автобуса.  Вы только посмотрите на нее, Данамато.
Думаете, я сочиняю?
     Данамато, наконец,  перевел  взгляд на Иву Милфорд и успел увидеть, как
потрясение сменяется негодованием. Ее маленькие светлые глазки, устремленные
на Гроуфилда, пылали ненавистью. Данамато задумчиво произнес:
     - Да, конечно, сочиняете, но все равно это может оказаться правдой.
     - Ты, ублюдок! - истошно завопила Ива Милфорд и бросилась на Гроуфилда,
замахнувшись своей сумочкой.
     Гроуфилд  скатился со  стула,  одновременно  схватив Иву  за запястье и
швырнув  ее на  стол. Она растянулась  поперек стола, едва не огрев сумочкой
Данамато, и  тогда Гроуфилд шмыгнул за спину Джека,  который  стоял, разинув
рот.
     Джек резко повернулся, схватил Гроуфилда и крикнул:
     - Куда ты собрался, черт возьми?
     - Куда-нибудь подальше от нее, - ответил Гроуфилд. Тем временем Фрэнк и
еще один охранник  схватили Иву  Милфорд и  крепко держали  ее.  Она  что-то
верещала и норовила запустить сумочкой в Гроуфилда.
     Перекрывая производимый ею шум, Гроуфилд крикнул Данамато:
     - Видите? Это ли не признание вины!
     - Уберите ее отсюда! - заревел Данамато, и Иву Милфорд уволокли прочь.
     Наступила  тишина, Джек неохотно отпустил Гроуфилда, который  снова сел
на свой стул и сказал:
     - Вы заметили кое-что любопытное? Рано или поздно все они называют меня
ублюдком.
     -  Это нетрудно  понять, -  сказал Данамато.  Гроуфилд протянул  руку к
блокноту Данамато и предложил:
     - Давайте-ка просмотрим список. Насколько я понимаю, тот или иной мотив
есть у всех. Может, попробуем вычислить самый вероятный?
     Данамато отодвинул блокнот подальше.
     - Это вы, - сказал он. Гроуфилд покачал головой.
     - Нет. Я этого не делал. А как насчет...
     -  Думать  я  буду  без  вас, -  сказал ему Данамато  и велел  Джеку: -
Отведите его наверх в его комнату. Заприте на замок.
     - Зачем? - спросил Гроуфилд.
     -  Я намерен все обдумать, - сказал Данамато. - И когда я кончу думать,
кто-то  здесь умрет. Сейчас я  полагаю, что  это будете вы. Я дам вам знать,
когда обрету полную уверенность. Джек, уведи его.
     Гроуфилд встал.
     - Могу я попросить об одолжении?
     - Что?
     - Я еще ничего не ел. Я проделал все это на пустой желудок и, поверьте,
успел совсем изголодаться. Данамато гаденько улыбнулся.
     - Желаете набить брюхо? Разумеется. Джек,  своди его  сначала на кухню,
накорми чем-нибудь, а уж потом отведи наверх.
     - Спасибо, - сказал Гроуфилд.
     - Приятного аппетита, - по-французски ответил Данамато.

     15

     Окна были забраны красивыми решетками в  испанском стиле. Служили они в
основном для украшения, но крепкие железные прутья были намертво вмурованы в
стену  с  наружной  стороны,  что создавало  приятное  с эстетической  точки
зрения, но омерзительное с точки зрения Гроуфилда сочетание декоративности с
функциональностью.
     Внизу стояли  две  машины,  черный  мерседес,  который Гроуфилд впервые
увидел вчера, и  бирюзово-белый  понтиак. Хотя иногда мимо проходил  один из
людей Данамато,  никто,  похоже, не наблюдал за задворками постоянно. Будь у
Гроуфилда возможность выбраться из комнаты, спуститься вниз  и влезть в одну
из  машин,  он  мог  бы быстренько прорваться сквозь проволочную изгородь  и
удрать отсюда ко всем чертям.
     Как  ни крути, а побег, похоже, самый верный  способ остаться  в живых.
Гроуфилд  прекрасно  знал,  что  убийство совершил один из  шести  вчерашних
гостей, но знал он и  то, что все они имели и мотивы, и возможности и с этой
точки зрения были  примерно в равном положении, во всяком случае, по  мнению
Данамато.  За исключением,  разумеется,  самого Гроуфилда.  Можно  ли как-то
повлиять на это его мнение? А если Данамато прослушает магнитофонную  запись
допросов и  придет к  какому-  нибудь  выводу? Гроуфилд еще  раз  перебрал в
памяти  все, о чем они говорили,  но, вроде,  ничего  не  нащупал.  Ни одной
зацепки в словах опрашиваемых; никто, кроме  него  самого, не сказал  ничего
важного  для Данамато. Надо  драпать. Если он хотел жить и впредь, следовало
оказаться где-нибудь в другом месте, а не здесь. Только вот как?
     Его  аккуратно упаковали в  коробочку, и оставалось  лишь ждать,  когда
Данамато решит, что пора снимать обертку. В комнате  было  два  зарешеченных
окна, через них не вылезти. Две двери. За первой - стенной шкаф, вторая вела
в коридор. Чулан был самый обыкновенный, а дверь в коридор была на замке. Он
уже дергал ручку,  пытался  просунуть картонку между  дверью и  рамой, чтобы
открыть замок,  но  из этого ничего  не вышло. Петли были изнутри, до них не
добраться, а сама дверь была сделана из тяжелого твердого дерева.
     В прошлый раз за ним  приходили трое, и он полагал, что вряд  ли впредь
они станут  обходиться меньшим числом. Трое профессионалов, все при  оружии,
все начеку. А что он может им противопоставить?
     Можно было бы запустить в них чемоданом. Прекрасная мысль.
     Гроуфилд расхаживал по комнате, пытаясь до чего-то додуматься, а думать
приходилось  о многом.  Он  начинал  мозговать,  как выбраться из комнаты, а
затем вдруг обнаруживал, что думает вместо этого о Марбе или Рое Челме,  или
Иве Милфорд  и  о том, убийца  ли один из них.  Тогда он сосредоточивался на
этом, но довольно скоро оказывался у открытого  окна и  осматривал болты, на
которых держатся прутья.
     Затруднение  состояло в том, что надо было  разрешить два  затруднения,
причем оба представлялись неразрешимыми. Он  не находил способа удрать и  не
мог  найти  ни  единого указания  на то, кто  убил  Белл  Данамато. Потерпев
поражение  на  обоих фронтах,  он  метался  между своими  головоломками, как
теннисный мяч на сентябрьском корте.
     Гроуфилд был  не в своей  тарелке, он не любил одиночества, предпочитая
работать в команде. Если он играл на сцене,  то со всей остальной труппой, а
если  воровал,  так непременно с  шайкой  по  заранее разработанному  плану.
Гроуфилд  не  привык работать в  одиночку да еще и  писать  для  себя  роль,
поэтому  пока  он  был весьма  невысокого мнения о своем исполнении.  Он  не
добился ничего, разве что медленно, но  верно усугублял свое  положение, как
человек, отбивающий чечетку на зыбучих песках.
     От двери донесся  щелчок. В замок вставили ключ. Гроуфилд снова стоял у
окна,  мрачно разглядывая  плотно закрепленные  болты  и  размышляя о  своем
неумении толком импровизировать. Услышав, как  в замке поворачивается  ключ,
он  отпрянул от окна,  забился  за кровать и  остановился с таким  расчетом,
чтобы оказаться за  дверью, когда  она откроется. С таким же  успехом он мог
лечь на пол и брыкаться ногами.
     Дверь  медленно  открылась  примерно  на фут  и  застыла, казалось,  на
несколько лет. Гроуфилд стоял  на  цыпочках, опустив руки, сжимая и разжимая
кулаки.
     Затем кто-то прошептал.:
     - Мистер Гроуфилд?
     Это была женщина.
     Гроуфилд высунул  руку за дверь примерно на высоте человеческого роста,
нащупал  волосы,  вцепился  в  них и  дернул, одновремено  захлопывая  дверь
плечом.
     Дверь  едва  не  зацепила ее,  когда она, увлекаемая рукой  Гроуфилда и
ойкая, влетела в комнату.  Гроуфилд отпустил  ее, она  развернулась и  упала
боком на кровать. Гроуфилд стоял спиной к двери, глядя на нее.
     Патриция  Челм.  Она растянулась  на  кровати, но тотчас  вскочила, как
только  вновь обрела равновесие. Лицо ее раскраснелось, она  встала, яростно
разгладила юбку и шарахнулась прочь, хрипло прошептав:
     - Вы чего это? Зачем вы так делаете?
     - Я  нервничаю, -  ответил он. Оброненный Патрицей  ключ  лежал на полу
возле  него. Гроуфилд  поднял его  и сунул  в карман.  -  Естественно, я рад
вашему приходу, - сказал он. - Чем он вызван?
     - Мы хотим, чтобы вы помогли нам, - ответила Патриция.  Она уже малость
овладела собой.
     - Мы?!
     - Рой и я.
     - Как я могу помочь вам?
     - Вы увезете нас отсюда на машине.
     - Почему я?
     - Вы были  правы,  -  сказала  она.  -  Там, внизу. Мы  не умеем водить
машину, ни он, ни я.
     - Машину может вести каждый, - заявил Гроуфилд. Она покачала головой.
     -  Мой отец  не  верит  в  некоторые  вещи.  Например,  в  телевидение,
автомобили.
     - Как же вы путешествуете?
     - На такси. Или пешком. Гроуфилд покачал головой.
     - Ну что ж, - сказал он. - Всякое бывает. Значит, вам нужен шофер.
     - Да,  - ответила  она.  -  А вам  нужно  выбраться  отсюда. Вы знаете,
мистера Данамато  не  одурачили. Он по-прежнему  считает, что его жену убили
вы.
     - Я ее не убивал.
     - Разумеется, убили, - заявила она. - Но мне все равно. Нам надо уехать
отсюда, вам тоже, так что мы на какое-то время объединим усилия.
     Гроуфилд внимательно разглядывал ее.
     - А почему вам нужно убраться отсюда?
     - Рою нужно. Из-за мистера Данамато.
     - Почему?
     -  Вы же  не  думаете, что  мистер Данамато позволит Рою уехать  отсюда
живым, правда?
     - Думаю, - ответил Гроуфилд.
     - Ну, вы ошибаетесь, - сказала она. - Рой увел у него жену. Кроме того,
мы  будем знать, что  он убил  вас,  и станем  опасными свидетелями, слишком
осведомленными.
     Гроуфилд был уверен, что эту роль для нее написал Данамато и что он  не
преисполнен жаждой мщения  влюбленному,  который  хранил  целомудрие. Но,  с
другой  стороны,  именно  ошибочное  мнение Патриции Челм по  этому  вопросу
привело  ее  сюда с серебряным подносом, на котором лежала  жизнь Гроуфилда,
так что  не имело смысла спорить с ней и объяснять  истинное  положение дел.
Поэтому Гроуфилд сказал:
     - Я понимаю, что вы имеете в виду. Стало быть, вы хотите, чтобы я помог
вам двоим убраться отсюда.
     - Мы поможем друг другу, - сказала она. - Я выпущу вас из этой комнаты,
а вы поведете машину.
     - Договорились, - согласился он. - Какую машину?
     - У меня есть ключи от машины мистера Милфорда.
     - От понтиака?
     - От бирюзово-белой, да.
     - Это понтиак, - объяснил Гроуфилд.
     - В самом деле? Как бы там ни было, нам пора в путь, да?
     - Где Рой?
     - Прячется  в  машине,  - ответила она.  Потом  прохладно улыбнулась  и
добавила: - Нет, мистер Гроуфилд, вам не удастся силой отобрать у меня ключи
и уехать одному.
     Такие мысли у Гроуфилда были. Он ухмыльнулся, пожал плечами и сказал:
     - Ладно. Что-то  теряешь, что-то находишь. Позвольте только закрыть мой
чемодан, и я с вами.
     - Вы собираетесь взять чемодан?
     - Там моя  зубная паста.  Вы  что, хотите, чтобы  у меня  были  дырки в
зубах?
     Гроуфилд закрыл  чемодан и подхватил его. Потом подошел к двери, открыл
ее и выглянул в коридор. Там было пусто. Он сделал знак Патриции Челм, и она
последовала за ним.
     Лестница была в конце  коридора, у поворота  направо. Ни в коридоре, ни
на  лестнице  они никого  не встретили, но  уже почти в  самом низу услышали
приближающиеся голоса.
     - Сюда! - сказал Гроуфилд, направляясь к ближайшей закрытой двери.
     Это оказалась подсобка, где  хранились швабры и плащи.  Они  втиснулись
туда вдвоем, да еще кое-как втиснули чемодан, и прикрыли за собой дверь.
     В темноте как-то забывалось, что Патриция Челм была бесполым существом.
Когда она прильнула  к Гроуфилду плечом, боком и бедром,  то  показалась ему
обыкновенной  девушкой; пахло от нее,  как от девушки, дыхание  звучало  как
девичье.  Гроуфилд поймал себя на том,  что помимо воли начинает  испытывать
интерес к Патриции  Челм, и  ему пришлось одернуть себя, вспомнив,  что  эта
обманчивая  девушка  - на самом  деле  чопорная девственница, считавшая  его
жестоким убийцей, а кроме того, они оба  оказались в отчаянном  положении, и
сейчас не время заниматься глупостями.
     Думай о деле, Гроуфилд. Тут негде,  и сейчас некогда. Да и не стоит она
того.
     Голоса за дверью затихали и, наконец, замерли. Гроуфилд прошептал:
     - Ладно. Я не могу дотянуться до ручки.
     - Я ее держу.
     Стало светло,  и Гроуфилд перестал испытывать к  ней  интерес; Патриция
Челм  снова  превратилась в бесполое  существо с  плотно сжатыми губами - то
самое, которое вошло с ним в кладовку.
     У двери им пришлось с минуту подождать: вдоль дома лениво прохаживались
двое людей Данамато. Наконец они свернули за дальний угол.
     На этот  раз Гроуфилд  пошел впереди; он  пригнулся и затрусил  вперед,
надеясь,  что  никто не выглядывает из окна наверху. Ему  хотелось бы  иметь
немного времени,  чтобы вывести  из строя мерседес,  но это было невозможно.
Надо поскорее убраться отсюда к чертям и положиться на судьбу.
     Гроуфилд открыл дверцу понтиака с пассажирской стороны, швырнул чемодан
через спинку  переднего сиденья назад, скользнул за баранку. Девушка  влезла
вслед за ним и захлопнула дверцу. С грохотом.
     - Иисусе Христе! - воскликнул Гроуфилд. - Нельзя ли потише?
     - Простите.
     Он щелкнул пальцами.
     - Дайте мне ключ.
     Она долго рылась в кармане юбки и наконец вытащила связку ключей.
     - Это...
     - Я  знаю, который,  -  сказал Гроуфилд, схватил связку,  нашел  ключ с
шестиугольной головкой и сунул его в замок зажигания. - Где ваш брат?
     - Рой? - позвала она, оглянувшись назад. С пола донеслось:
     - Тут я.
     - Умница, - сказал Гроуфилд и повернул ключ в замке.
     Понтиак был  простенький. Он завелся  с первого  раза. Гроуфилд включил
передатчик, нажал на педаль  газа,  и  они помчались  по подъездной аллее  к
джунглям.
     В  зеркале  заднего обзора Гроуфилд видел, как из  парадной  двери дома
выбегали люди. Но  джунгли сразу поглотили  беглецов, машина  подпрыгивала и
кренилась на проселке. В зеркале заднего обзора появился Рой Челм.
     - Я попытаюсь  добраться  до Сан-Хуана, -  сказал  Гроуфилд. -  В  этом
случае, если мы попадем на шоссе...
     - Нет, -  возразил Рой Челм. -  Когда доберетесь до  асфальта, сверните
направо.
     - Эта дорога приведет нас в горы, где мы сразу же попадемся.
     - Едем туда, - решил Челм.
     -  Тот мерседес гораздо быстроходнее нашей машины, - сказал Гроуфилд. -
Они нас догонят.
     - Делайте, что я говорю, - настаивал Челм.
     - Идите вы к черту, - отмахнулся от него Гроуфилд.
     - Делайте, как я говорю, - повторил Челм. И чем могла быть эта холодная
штуковина,  которую  он  приставил  сбоку к  шее  Гроуфилда,  если  не дулом
пистолета?
     - Проклятье, - устало сказал Гроуфилд.

     16

     На повороте  Гроуфилд не стал сбрасывать скорость. Держа ногу на педали
газа, он резко крутанул баранку, и понтиак с ревом выскочил на 185-е шоссе и
пошел  юзом, как  торпедный  катер над  водопадом. Пожилой Шевроле,  ехавший
навстречу, вильнул в  кювет, чтобы избежать  столкновения,  а  Гроуфилд знай
себе крутил баранку туда-сюда, не  давая понтиаку  лечь на бок, как ему того
ни  хотелось.  Наконец машина снова обрела остойчивость  и решила  катить по
дороге  на  всех  четырех  колесах.  Гроуфилд  угрюмо  склонился над  рулем,
вцепившись в  него  сверху обеими руками,  и  с ненавистью  уставился сквозь
лобовое  стекло на узкую  извилистую асфальтовую дорогу,  по  обеим сторонам
которой тянулись джунгли.
     Рой крикнул высоким дрожащим голосом с заднего сиденья:
     - Вы хотите нас угробить?
     - Я хочу  сохранить нам жизнь,  - резко  ответил  Гроуфилд.  Он  бросил
быстрый взгляд в зеркало.  Поворот все  еще  был  виден, а мерседес  еще  не
появился.  Шевроле  успел выбраться из  кювета и опять чухал по дороге. Если
повезет, мерседес врежется в него и выйдет из строя.
     Черта с два.
     Гроуфилд снова посмотрел на дорогу впереди,  на визжащих шинах взял два
поворота,  а когда в следующий раз бросил взгляд в зеркало, выезда  на шоссе
уже не было видно. И по- прежнему никакого мерседеса.
     - Теперь  вы  можете сбавить ход, - сказал Рой  все таким же испуганным
голосом.
     - А то как же, - ответил Гроуфилд.
     - У меня пистолет, приставленный к вашей голове, мистер Гроуфилд.
     - Прекрасно. Если вы хотите убить меня на  скорости семьдесят пять миль
в час, пожалуйста.
     Сидевшая рядом с ним Патриция Челм повернулась и сказала брату:
     - Пусть едет, Рой. По-моему, мистер Гроуфилд виртуоз в этом деле.
     - Спасибо, - сказал Гроуфилд.
     Выехав  из-за  поворота,  он   увидел  посреди  дороги  старый  плимут,
тащившийся  впереди.  Гроуфилд  нажал  на  гудок,  не  сбавляя  скорости,  и
проскочил между  плимутом  и стволами  нескольких деревьев.  Справа  донесся
легкий скрежет (он все- таки  поцеловал плимут на прощанье), потом они снова
вырвались на простор и покатили дальше.
     По-прежнему обращаясь к брату, Патриция Челм спросила:
     -  Почему ты настоял  на том, чтобы мы поехали  в эту  сторону? Мы ведь
хотим добраться до Сан-Хуана, разве нет?
     -  Они предполагают,  что  мы  попытаемся добраться  до  Сан- Хуана,  -
ответил  Рой.  -  Если бы мы поехали туда, они тотчас  догнали  бы  нас.  Не
забывай,  с  нами  в машине убийца. Данамато может даже  призвать  на помощь
полицию.
     - Впереди перекресток,  - предупредил Гроуфилд. Можно было  ехать прямо
или свернуть налево. Обе
     дороги были асфальтовые, совершенно одинаковые, хрен и
     редька.
     - Езжайте прямо, - велел Рой.
     Гроуфилд  поехал прямо.  Два мальчишки, сидевшие на корточках у обочины
на перекрестке, разинули рты и проводили глазами пронесшуюся мимо машину.
     Дорога извивалась все круче и чаще,  и Гроуфилд был вынужден то и  дело
жать на тормоз.  На каждом повороте  покрышки визжали, то на правой обочине,
то на левой. Машин почти не было,  а если попадались, Гроуфилд  обгонял их с
любой стороны, справа или слева; ревел мотор, гудел клаксон, скулили шины.
     Патрицию Челм то  и  дело  швыряло  на  Гроуфилда, а  это  было чревато
опасностью, и в конце концов он сердито сказал:
     - Ради Бога, у вас что, нет привязного ремня?
     - А что? Вы намерены устроить аварию?
     Такого замечания он от нее не ожидал и пожалел, что
     не  может увидеть выражение  ее лица: в  этот миг  он обгонял на слепом
повороте тяжело ползущий грузовик.
     Обойдя его, Гроуфилд все-таки взглянул на Патрицию Челм, но  ее лицо не
выражало ровным счетом ничего.
     -  Я хочу только, чтобы вы  не  толкали меня под руку и не мешали вести
машину. Пристегнитесь.
     -  Ах, вот оно  что. Хорошо.  Простите  меня.  Дорога  пошла на подъем.
Джунгли делались все больше
     похожими на джунгли, крестьянские лачуги попадались все
     реже, а машин не было совсем.
     - Куда это, черт побери, вы меня загнали? - спросил Гроуфилд.
     - Подальше от Данамато, - ответил Рой.
     - Возможно.  Патриция, посмотрите  в  перчаточном  ящичке,  нет  ли там
карты. Она посмотрела и сказала:
     - Есть.
     - Определите, где мы находимся.
     - Как? Я сроду не смотрела на карту.
     - Господи, Боже! Челм, а как насчет вас?
     -  Я попробую, - с  сомнением сказал Челм, - хотя тоже сроду  на них не
смотрел.
     -  А,  да пошло оно все к черту! - Гроуфилд  нажал на  тормоз. Багажник
понтиака занесло  в одну  сторону,  потом в другую, и машина остановилась. -
Дайте мне карту, - потребовал Гроуфилд, выхватывая ее из рук Патриции Челм.
     Тут  он  увидел  пистолет,  лежавший между ними  на  сиденье. Когда  он
тормознул, Рой  Челм врезался в  спинку сиденья  и на миг опешил, а пистолет
выпал из  его  руки и оказался на сиденье, между Патрицией и Гроуфилдом. Оба
они  только теперь  увидели его. Увидели одновременно. Но  Гроуфилд оказался
проворнее. Ногти Патриции Челм  впились  ему в  тыльную сторону  ладони,  но
пистолетом завладел он.
     - Так, - произнес Гроуфилд, улыбаясь пистолету. - Так, так так.
     Патриция Челм побледнела и смотрела на него.
     - Что вы собираетесь делать? Прижав платок  к  разбитому  в кровь носу,
Рой Челм прошептал с заднего сиденья:
     - Ты, ублюдок.
     - Это всеобщее мнение, -  отозвался Гроуфилд. - Но я вам вот что скажу.
Если вы  двое  не будете мне мешать, я не брошу вас до самого  Сан-Хуана. Вы
помогли мне в доме Данамато, так что я ваш должник.  А поскольку вы устроили
мне  побег, я не думаю, что Данамато будет  очень любезен с  вами,  если  вы
опять попадетесь ему.
     - Вы возьмете нас с собой?! - дочти шепотом спросила Патриция Челм.
     - А почему  бы  и нет? -  Гроуфилд сунул  пистолет  под  левую ягодицу,
откуда брат и сестра не могли его  достать, и, развернув  карту,  добавил: -
Давайте-ка посмотрим, где мы.
     Увидев это, Гроуфилд не испытал  ни  малейшей радости. Представьте себе
главную дорогу  к  востоку  от  Сан-Хуана  в  виде горизонтальной  линии,  к
середине  которой подвешена большая подкова. Левая  сторона подковы -  это и
есть шоссе № 185, то самое, на  которое  Гроуфилд съехал с автострады, когда
катил знакомиться с Белл Данамато. Еще дальше на той же подкове шоссе № 185,
отходит  вправо:   это  и   есть  перекресток,  который  они  проехали.   За
перекрестком  дорога  уже  называется  шоссе № 186, она  доходит  до  изгиба
подковы  и  тянется  дальше, вдоль ее правой  стороны. А эта правая  сторона
проходит  через  Сьерра- де-Лукильо, то есть через поросшие джунглями  горы.
Прежде чем опять соединиться с автострадой, дорога 185 вьется по самой дикой
и  труднопроходимой  местности. Хуже  места  бывают  только  в  фильмах  про
Тарзана.  И самое приятное заключается в том, что никаких других дорог здесь
нет. То есть тут хватает  проселков, снабженных номерами  от 900 и  выше, но
все  они  заканчиваются тупиками.  Поворот  на шоссе  185,  который они  ухе
миновали, мог привести их к Хункосу и одной из главных магистралей, но шоссе
186 имело съезд только в дальнем конце.
     Гроуфилд  показал,  откуда  они  выехали,  где  были  сейчас и куда  им
надлежало попасть.
     - А мы не можем вернуться к тому повороту? - спросил Рой Челм.
     - Как вы думаете, сколько времени понадобиться  Данамато, чтобы напасть
на наш  след?  Ему  только и надо, что  раз-другой  остановиться  по  пути и
расспросить встречных. Вполне возможно, он уже проехал эту развилку.
     -  А что, если он пошлет часть своих людей к другому концу этой дороги?
Что, если они впереди нас, а он - сзади? - спросила Патриция Челм.
     - Тогда пиши пропало, - ответил Гроуфилд, сложил карту и вернул ей.
     - Что же нам делать? - спросила она.
     -  Прорываться,  -  ответил  он. - Или в одну  сторону,  или в  другую.
Держитесь крепче.
     И Гроуфилд снова нажал на педаль газа.

     17

     Они так никуда  и  не  приехали.  Кончился  бензин.  Садясь  в  машину,
Гроуфилд проверил уровень топлива, тогда стрелка  показывала полбака.  Она и
сейчас показывала полбака, но двигатель на подъеме дважды кашлянул, заглох у
самой вершины, снова  ненадолго  включился, когда  они перевалили гребень, а
потом, на пути под гору, заглох окончательно.
     Гроуфилд  поставил  машину  на  нейтралку  и  отдался  на  волю  закона
всемирного тяготения.
     - Что это? - спросила девушка. - Почему мотор заглох?
     - Не  знаю,  - ответил  Гроуфилд. -  Он ведет  себя  так,  будто у  нас
кончился бензин, а стрелка показывает еще полбака.
     - А может, дело в другом?
     - Ума не приложу, в чем.
     -  Пэт,  ты  помнишь,  Джордж говорил,  что в этой  машине  надо что-то
наладить? - спросил Рой Челм сзади. Она покачала головой.
     - Не помню.
     - Примерно с неделю назад. Не о счетчике ли топлива он говорил?
     -  Не помню, - ответила Патриция. - Да  и  вообще  я  никогда не слушаю
Джорджа.
     - А в этот раз следовало бы, - заметил Гроуфилд. Они уже были в глубине
гор, вокруг  высились  темно-зеленые  громадины: узкая  черная лента  дороги
штопором  ввинчивалась в тропический  лес,  покрывавший  крутые  склоны гор,
которые назывались Эль- Юнке,  по имени самой знаменитой  из здешних вершин.
Громадные  древовидные папоротники нависали над  дорогой  в низинах, подобно
перевернутой зеленой крыше, поэтому  здесь все время царил сумрак. Несуразно
пышные деревья с обеих сторон подступали к дороге, их  корни волнами  лежали
на  земле,  будто серые  змеи. И  справа,  и  слева  деревья, лианы  и кусты
сплетались  в клубки, точно на картине в духе нового искусства, написанной в
разных  оттенках  зеленого  и  черного. Хотя был полдень,  и  солнце  стояло
высоко,  воздух  был  влажен  и  прохладен, особенно  в  низинах;  тут пахло
плесенью,  и  машина  то и дело проезжала мимо  крошечных  бурных водопадов,
сбегавших по гладким блестящим валунам.
     Здесь была сельва, и даже солнце  в зените не спасало от  ощущения, что
вот-вот начнется  дождь. На востоке  плотные  мрачные тучи обложили  вершины
гор, словно  черные подушки.  В  этих краях дождь шел почти  каждый день,  а
иногда и по несколько раз на дню; внезапные ливни, которые  пропитывали  все
влагой  за несколько  минут и резко прекращались.  На востоке лежали опытные
участки  земли,  джунгли,  за  которыми  наблюдало  Министерство   сельского
хозяйства Соединенных Штатов.  Главная дорога  через  эти места, по  которой
ездили туристы, была в трех-четырех милях  к  востоку и проходила мимо самых
высоких  гор: Эль-Юнке, Эль-Торо  и Монте-Бриттон. Там бурлила жизнь и  были
люди, ресторан, обзорные площадки. Здесь, на этой  дороге, не было ничего. С
нее даже невозможно было выбраться.
     Даже будь в баке бензин.
     Они уже  с четверть часа не видели ни одной другой машины, и сейчас, то
и  дело  поворачивая, катили по горному  серпантину вниз, навстречу  тоже не
попадалось  никаких  средств  передвижения. Гроуфилд  не  тормозил,  надеясь
проехать как можно больше  миль и хоть  чуть-чуть въехать на следующий холм,
прежде чем им придется вылезти и шагать на своих двоих.
     Они катились  вниз в почти полной тишине, лишь посвистывал ветер, да из
окружавших  их джунглей  доносилось щелканье и призывные крики  всевозможных
тварей, населяющих их,  - жуков, птиц и зверей.  Это было подобно полету  на
планёре,  только порой  Гроуфилду  приходилось  жать  на тормоза  и  крутить
баранку, чтобы взять очередной крутой поворот на скрипящих шинах.
     Дно  все же было, но его  окутывал такой мрак, что  Гроуфилду  пришлось
включить фары. Вокруг высились толстые деревья  с  плоскими листьями, увитые
лианами.  Дорога свернула направо, пересекла крошечный  мостик через быстрый
ручеек, свернула налево, достигла дна и, повернув направо, пошла вверх.
     Гроуфилд брал повороты,  стараясь, по возможности, вообще не тормозить.
Ему  нужна была  скорость,  как можно больше скорости.  Понтиак взял  первый
поворот, пошел в гору и, казалось, несколько секунд ехал с той же скоростью,
а  потом стал  сдавать.  Дорога пошла  прямо, потом опять  свернула  налево,
делаясь  все  круче, машина все быстрее теряла скорость,  стрелка спидометра
миновала отметку тридцать миль, потом двадцать, подошла к десятке.
     Слева  виднелась узкая  прогалина в листве, там  был проселок. Гроуфилд
круто вывернул руль, понтиак вяло свернул и съехал с шоссе.
     Патриция Челм спросила: - Что вы делаете?
     Рой Челм потребовал: - Прекратите!
     На  самом  деле  это  была даже не  дорога,  а  всего лишь пятачок  для
разворота, втиснутый в джунгли. Гроуфилд крепко  держал руль, довел  понтиак
до  конца  просеки,  вломился  в  хитросплетение  лиан  и  кустов,  и машина
остановилась, удалившись от дороги примерно на три длины своего кузова.
     Гроуфилд выключил зажигание и фары. Их окутал мрак позднего вечера.
     - И как же мы отсюда выберемся? - спросила Патриция Челм.
     -  Возможно, предстоит  идти пешком, -  ответил ей Гроуфилд, - если  не
появится никакая машина. Сначала попытаемся голосовать. Если нам очень-очень
повезет,  тут проедет кто- нибудь с  запасной канистрой бензина, которую они
согласятся продать нам.
     - Тогда зачем же загонять машину в джунгли? - спросил Рой Челм.
     -  Затем,  что вы знаете, кто  может проехать. Наш друг Данамато.  Я бы
предпочел,  чтобы он не заметил машины, поскольку, если он  ее  заметит,  то
может заметить и нас.
     - О-о, - протянула Патриция.
     - Вы оставайтесь здесь, - велел Гроуфилд.  - Я пойду  постою у  дороги,
подожду, может, кто-нибудь остановится.
     Он  толкнул  дверцу и  вылез.  Снаружи было зябко,  холодно,  сыро.  Он
просунул голову в окошко и попросил Роя Челма:
     -  Достаньте  мне  пиджак  из  моего  чемодана.  Челм  протянул пиджак,
Гроуфилд надел его и вернулся  на обочину дороги.  Тут стоял старый каменный
столбик, но без всяких обозначений, поддающихся  прочтению. Гроуфилд оседлал
его  и сидел в окружении щебечуще-чирикаюших джунглей, среди деревьев в милю
высотой, рядом с пустой дорогой, которая вилась, убегая влево и вправо всего
в нескольких футах от него.
     -  Это  Алиса в стране чудес, - сказал он себе.  - А я, наверное, Белый
Рыцарь.
     Он с отвращением покачал головой и стал смотреть, как мимо него не едут
машины.

     18

     Гроуфилд открыл дверцу со стороны водителя и юркнул в. машину.
     -  Подмените  меня ненадолго,  Челм, - сказал он. - Я замерз  и промок.
Челм перепугался.
     - Я?! Я же не знаю, что делать.
     -  Если  увидите машину, -  объяснил Гроуфилд,  - голосуйте. Машите как
бешеный, но старайтесь выглядеть как беспомощный человек, а не  псих, убийца
или вор. Похоже, меня подвел мой недостаточно невинный вид.
     - Вы имеете в виду тот грузовик? - спросила Патриция Челм.
     Гроуфилд имел  в  виду  именно его.  За пятнадцать минут, проведенных у
шоссе  (Гроуфилд  большей  частью  стоял,  поскольку  обнаружилось,  что  от
каменного  столбика  мерзнет  задница),  проехало  всего  одно  транспортное
средство,  скрипучий  старый грузовик,  за рулем которого  сидел водитель  с
красивыми,  хорошо ухоженными  усами и глазами навыкате,  а в  кузове лежало
множество  ржавых автозапчастей.  Гроуфилд помахал ему, чтобы остановить, но
грузовик  только  завилял  по  дороге,  водитель  предпринимал  лихорадочные
попытки объехать Гроуфилда и поскорее убраться. Таковы были  местные  добрые
самаритяне.
     - Побудьте  там  пятнадцать минут, - велел Гроуфилд Челму.  -  Потом  я
снова заступлю на пост.
     -  Очень хорошо, -  с сомнением сказал  Челм. Он  вылез из машины с той
стороны,  где сидела сестра. Гроуфилд  смотрел,  как он  бредет к  дороге  и
останавливается на  обочине - с поникшими плечами, никому не нужный, ни дать
ни взять персонах из пьесы Беккетта.
     Гроуфилд покачал головой и сказал Патриции Челм:
     -  Вы оба меня удивляете.  Я не  помню, когда последний раз видел  двух
таких беспомощных людей.
     - Мы в состоянии о  себе позаботиться, - с негодованием ответила она. -
Просто  сложились  необычные  обстоятельства.  Ни  от кого  нельзя  ожидать,
чтобы... Вы и сами, если на то пошло, не очень-то блеснули.
     - Пожалуй, да, - согласился Гроуфилд. Он вытянул ноги между педалями, а
голову положил на спинку сиденья. Закрыв глаза, он сказал:  - Я устал. Денек
выдался тяжелый, а прошлой ночью мне не удалось урвать мои восемь часов сна.
     Оба  с  минуту помолчали,  и Гроуфилда  уже  начал смаривать сон, когда
Патриция Челм сказала:
     - А вы действительно убили Белл Данамато? Мне вы можете сказать правду.
     Не пошевельнувшись, даже не открывая глаз, он ответил:
     - Нет, правда в том, что Белл Данамато я не убивал.
     - Я верю вам, - сказала она. - Не знаю уж, почему, но верю.
     Гроуфилд повернул голову, открыл один глаз и посмотрел на нее.
     - А вы?
     Она его не поняла.
     - Я?!
     - Вы не убивали ее?
     Лицо Патриции Челм сделалось очень холодным и очень злым.
     - Опять  вы за свое? Холодная девственница,  которая прячется в  штанах
своего брата?
     - Прекрасный образ, - заметил Гроуфилд. - Оставайтесь в нем.
     - Я не играю!
     - Но вопрос в том, вы ли убили Белл Данамато.
     Когда она  отвернулась  и, не  ответив, горящими глазами  уставилась  в
ветровое стекло, Гроуфилд снова прикрыл глаз, устроил  голову  поудобнее  на
спинке сиденья и сказал:
     -  Естественно,  там,  в  доме,  я  в какой-то  мере  норовил  ослепить
Данамато. Но мне хотелось заодно снять ярмо, которое  на меня набросили, и я
пытался додуматься, кто  же  подлинный убийца. Это должен  был  быть один из
нас, братцев-кроликов, находившихся на втором этаже, и, насколько я понимаю,
любому из нас можно приписать тот или иной мотив.
     -  Только  не  мне,  -  неуверенно  сказала  Патриция.  -  Может,  я  и
недолюбливала Белл Данамато, но это не означает, что я...
     - Ха-ха-ха! - Он снова открыл глаз и улыбнулся ей.
     Мгновение она твердо смотрела на  Гроуфилда, потом  вдруг  усмехнулась,
отвернулась и сказала:
     - А-а, да какого черта.
     Он поднял голову, открыл второй глаз и спросил:
     - Простите, не понял?
     - Возможно,  я  не такая уж гипсовая святая, как  думает Рой, - сказала
Патриция,  не глядя на  Гроуфилда.  - Или  как он  того  хочет. - Она  снова
повернулась, встретилась с  ним  глазами,  и выражение ее лица стало гораздо
более открытым  и решительным. - Бога ради, вы  же видели Белл  Данамато. Бы
можете себе представить, чтобы она была помолвлена с человеком, с которым не
спала?
     - Нет.
     - Она думала, что дело в долларах, поверьте  мне. Такое уж  воздействие
Рой оказывает на людей. Он заставляет  их самосовершенствоваться,  выглядеть
хорошими в его глазах.
     - Что-то не заметил, чтобы он подействовал  на меня подобным образом, -
заметил Гроуфилд.
     - Возможно, это касается только женщин,  - сказала она. - Я видела, что
это случалось не раз. Рой  хороший,  я хочу сказать, чист душой,  и неважно,
слаб  он  телом, труслив или нет. Это  уже другое  дело. Но  нравственно  он
хороший, гораздо лучше меня, и он заставляет меня хотеть быть хорошей. - Она
криво улыбнулась, оглянувшись на  братца через заднее стекло.  - Я провожу с
ним
     большую часть времени, - добавила она, -  так что, естественно,  именно
за мной он лучше всего ухаживает, но...
     Она замолчала. Гроуфилд  взглянул на  Патрицию и увидел, что зрачки  ее
расширились от ужаса. Она по-прежнему смотрела на дорогу.
     Гроуфилд  резко  повернулся и увидел  сквозь  заднее  стекло,  как  Рои
отбивается от двух человек, бородача и еще одного члена команды Данамато. На
заднем плане виднелся белый вольво с распахнутыми дверцами.
     Краем  глаза Гроуфилд уловил движение и перехватил руку девушки, прежде
чем она дотянулась до дверной ручки. Он хрипло прошептал:
     - Какого черта вы делаете?
     - Рой! Мы должны остановить их!
     - Вы с ума сошли? В машине еще двое. Идемте.
     - Разве мы не поможем Рою? - Она не могла в это поверить.
     - Нет, если позволим себя убить.
     Он  нажал  кнопку  на  приборном  щитке  понтиака,  чтобы не  загорелся
внутренний свет, когда откроются дверцы, затем легонько толкнул свою дверь и
выскользнул.  Он  сделал девушке  знак  следовать  за  ним,  и она  неохотно
подчинилась,  по- прежнему глядя  на дорогу,  где  Рой  отбивался  от  людей
Данамато.
     Теперь его держали трое, в машине оставался только водитель. Он рявкал,
вопил, бесился, и Гроуфилд  с девушкой сумели  под шумок удалиться от машины
и, преодолев крутой склон, забиться в джунгли.
     Тут было холодно, сыро и темно,  кругом капало. Земля была скользкой от
влаги, ветки  и стволы,  которых  они  касались,  были холодными  и противно
осклизлыми  на  ощупь.  Гроуфилд  и  Патриция с трудом  поднялись  футов  на
двадцать, и Гроуфилд объявил привал. Они сели на сырую землю, лианы и листья
стегали их по  плечам и  рукам; протянув  ноги в  кусты, Гроуфилд и Патриция
привалились к скользким стволам деревьев и смотрели.
     Во внешнем  мире  по-прежнему был полдень,  но здесь уже стояла ночь, и
ориентировались они только по фарам вольво. Понтиак  казался бледным пятном,
смутно различимым сквозь зелень  внизу, а  борьба  на дороге  превратилась в
беспорядочную возню, да и та вскоре прекратилась.
     - Тихо, - прошептал Гроуфилд, и дрожавшая рядом с ним Патриция кивнула.
     Они  услышали, как  обыскивают понтиак,  как открываются и  закрываются
дверцы, потом  шарканье ног в кустах неподалеку. Люди Данамато удалились  на
несколько  шагов от  прогалины: однако джунгли были слишком густые, а удрать
беглецы могли в  любом направлении, поэтому хруст подошв вскоре прекратился.
Несколько минут царила  тишина,  наконец  хлопнули дверцы  вольво, и  машина
уехала.
     Девушка зашевелилась, но Гроуфилд удержал ее за
     руку.
     - Переждем немного, - прошептал он.  Она посмотрела на  него, глаза  ее
белели в почти кромешной тьме.
     - Вы думаете, они могли?.. - прошептала она.
     - Я  бы это сделал, - прошептал  в ответ Гроуфилд. - А насчет них я  не
знаю.
     Они прождали десять минут, но ничего больше не услышали.
     - Ну  что ж, - прошептал, наконец, Гроуфилд.  -  Рискнем. Позвольте мне
пойти одному.
     - Разумеется, - шепнула она в ответ, и, с легким удивлением взглянув на
Патрицию, он увидел слабую улыбку у нее на устах.
     Он  решил,  что  Патриции  Челм  полезно  иногда расставаться  со своим
братцем.
     От долгого  неподвижного  сидения  в холоде  и  сырости оба  окоченели.
Гроуфилд первым стал спускаться вниз дюйм за дюймом, сжимая в  руке пистолет
Роя  Челма.  Это  была еще та  пушечка,  девятимиллиметровый  автоматический
стар-супер  модели  А,  почти такой же, как казенные  автоматические кольты.
Попади  в человека пуля из  такого пистолета,  он  пять  раз  перевернется в
воздухе, прежде чем упасть. А упав, уже не встанет.
     Но поблизости от понтиака не оказалось ни души, так что и стрелять было
не в кого. Они впрямь уехали, забрав с собой Челма.
     Гроуфилд оглядел заднее сиденье, его чемодан по-прежнему лежал там.
     - Хорошо, - сказал он. - Тогда переоденусь, сниму  эту мокрую одежду. У
вас есть что-нибудь с собой?
     - Мы положили наши вещи в багажник, прежде чем я отправилась за вами, -
ответила она. Гроуфилд засмеялся.
     - Вы  еще те  ребята, - сказал он. Открыв багажник, Гроуфилд увидел там
четыре чемодана. - Невероятно, - проговорил он. - Вы загрузили все это сюда,
и никто ничего не увидел?
     - Нам помогла  миссис  Милфорд, - ответила  Патриция. - Она  стояла  на
стреме, сообщала нам, когда никого нет поблизости.
     - Миссис Милфорд?! Мне показалось, она не из тех, кто способен помочь.
     - На самом деле она очень славная, надо только поближе с ней сойтись, -
сказала девушка. - Она, разумеется, очень несчастна.
     - Из-за Джорджа?
     - Естественно.  Вы  знаете,  он пытался приставать даже ко мне. Ко мне!
Невероятно, правда?
     Гроуфилд посмотрел на нее, как на образину.
     - У  некоторых людей совершенно нет вкуса, -  сказал  он. - Они  готовы
побежать за любой свиньей в юбке.
     Патриция едва не сказала что-нибудь резкое, потом смутилась и, наконец,
рассмеялась.
     - Вы очень не похожи на Роя, - сказала она.
     - Господи, да уж надеюсь.
     - А я привыкла только к Рою. Я не привыкла, когда мне отвечают так, как
вы.
     - Я и Джордж Милфорд, - сказал Гроуфилд.
     - О-о, вы не могли бы быть таким, как Джордж, - ответила она, очевидно,
подумав, что он шутит.
     - Вы хотите сказать, я бы не стал приставать?
     - Во всяком случае, не так, как Джордж.
     - А какая разница?
     - Ну,  он  такой... -  Она  вдруг залилась румянцем  и  отвернулась.  -
Пожалуй, нам не стоит говорить об этом.
     - О чем же нам стоит говорить?
     - О том, как теперь быть.
     -  Это нетрудно, -  ответил  Гроуфилд. - Мы переоденемся,  я -  по  эту
сторону машины,  вы - по  другую,  потом постоим на дороге, чтобы кто-нибудь
либо  подбросил  нас,  либо дал нам  немного  бензина. А затем  мы  поедем в
Сан-Хуан.
     - В Сан-Хуан? Но... разве Рой не окажется снова в том доме?
     - Разумеется, окажется. До Данамато его не убьет.  Данамато не  убийца.
Он гангстер, но не убийца,  во  всяком случае, он не способен убить  со зла.
Меня он кончил бы, поскольку полагает, что я  убил его жену, но Рою в  самом
худшем случае залепит одну-две оплеухи.
     - И  вы  не хотите  помочь спасти  его? Гроуфилд посмотрел на Патрицию.
Какое-то  время  ее  можно  использовать как  хорошее  прикрытие.  Он бы  не
отказался от  ее  помощи. Но  когда речь идет о том, чтобы  оседлать старого
Росинанта и броситься на ветряную мельницу Данамато ради  спасения какого-то
хлюпика,  никчемного шута вроде  Роя Челма,  девушка явно  обращается не  по
адресу.  Конечно,  он  не мог  ей  об  этом  заявить: еще не  время. Поэтому
Гроуфилд сказал:
     -  Разумеется, я помогу вам  спасти  его.  Я сделаю  все, что смогу. Но
сначала нам надо отступить и перегруппировать силы. Добраться до  Сан-Хуана,
снять комнату в гостинице, как следует...
     - Минуточку. Что вы имеете в виду, говоря о комнате в гостинице?
     Гроуфилд покачал головой.
     -  Золотко,  я не собираюсь просить вас расплачиваться своим прекрасным
белым телом за мою помощь в вызволении вашего братца. Нам нужен плацдарм для
ведения  военных  действий.  Мне  надо  принять  ванну.  Следует  выспаться,
перекусить,  не спеша  продумать и разработать план.  Или  вы хотите жить на
дереве?
     - Ладно, ладно, - согласилась она.
     - Хорошо. Давайте переоденемся.
     Гроуфилд  стал  протискиваться мимо нее,  Патриция положила руку ему на
грудь, подняла на него глаза и сказала:
     - Простите, если может показаться, что я слишком чувствительна во всем,
что  касается  секса.  У  меня  и  впрямь  есть  на  то  причина.  Возможно,
когда-нибудь я вам об этом расскажу.
     - Это не про дядьку, который  щупал вас  на  Рождество, когда  вам было
шесть лет?
     Патриция снова покраснела и отвернулась.
     - Нет, - сказала она. - Впрочем, это неважно, забудьте.
     Значит, с  этим у нее серьезно. Она  из тех людей, у которых  не просто
пунктик  на  почве  секса, но  которые знают, что  у них этот пунктик. И она
знала,  что  его вызывает,  и  снова и снова мысленно смаковала  это,  будто
мальчишка, рассказывающий сальный анекдот.
     Не  докопаться до  сути  -  значит  многое  потерять.  Гроуфилд покачал
головой,  обошел   машину   и  переоделся.  Он  знал,   что   Патриция  тоже
переодевается, стоя напротив него, и ему было совершенно наплевать на нее.

     19

     Коридорный  ушел, зажав в  кулаке доллар,  который дал ему Гроуфилд,  а
Гроуфилд  подошел  к  окну,  чтобы   посмотреть   на  Эшфорд-авеню,  главную
туристскую улицу Сан-Хуана, вдоль которой стояли  отели, словно перевезенные
сюда из Майами-Бич. Они не заказывали места загодя, а просто ездили от одной
гостиницы к другой в  поисках свободных номеров,  поэтому комнаты с видом на
океан им  не досталось, но Гроуфилду было  глубоко  наплевать,  увидит ли он
когда-нибудь  морские просторы  еще  раз.  Из  их номера  открывался  вид на
подковообразную подъездную аллею к главному  входу в  гостиницу, а сам номер
был   на   четвертом   этаже:  посреди  двора  журчал  фонтан,  подсвеченный
разноцветными  огнями.  Автомобили  ехали  по  Эшфорд-авеню  слева  направо,
поскольку улица имела проезжую часть с  односторонним движением, а пешеходов
почти не было.
     Услышав  удовлетворенный  вздох,  Гроуфилд  повернулся.  Патриция  Челм
растянулась на одной из  кроватей, будто орел с  распростертыми крыльями,  и
блаженно улыбалась потолку.
     - Кровать,  -  пробормотала  она.  - Никогда  в  жизни  я  не  была так
счастлива в постели.
     - Охотно верю, - ответил Гроуфилд.
     Патриция либо  не слышала,  либо  не поняла его. Она натянула одеяло до
подбородка, чтобы можно было видеть Гроуфилда, и сказала:
     - Я знаю, мне не следует так радоваться, когда  один Бог знает, что там
творится с бедным Роем, но я ничего не могу с собой поделать. Это просто рай
     - Наслаждайтесь, наслаждайтесь, - ответил Гроуфилд. - С какой стати Рою
злиться, если вы немножко отдохнете и расслабитесь? Вы это заслужили.
     Они оба это заслужили. Они  просидели еще  два часа в  противном мокром
сумраке тропического леса и даже переждали, забившись в понтиак и прижавшись
друг к другу, недолгий тропический  ливень, когда наконец появилась  машина,
которую вел какой-то американский инженер. Он тоже направлялся в  Сан- Хуан,
и у него в багажнике оказалась небольшая канистра с бензином.
     - В этих  местах обязательно надо возить  с собой запас бензина,  - раз
семьдесят повторил  он. - Стоит отъехать с главной магистрали,  и не найдешь
даже какой-нибудь самой вонючей бензоколонки.
     Гроуфилд  завел понтиак  и ехал за инженером  до  главной магистрали  и
заправочной станции, где заправил понтиак и наполнил канистру их  спасителя.
День уже  клонился к вечеру, и, когда они добрались до Сан-Хуана и принялись
ездить от гостиницы к гостинице, было уже совсем поздно. Номера в Сан- Хуане
заказывают  за  несколько  недель, и  им  повезло  только в  пятой по  счету
гостинице, да и тут ночной портье неустанно твердил, что им просто привалило
счастье.
     - Вы, ребята, наверняка родились под  счастливой звездой, - говорил он,
подобострастно  качая головой. Гроуфилд записался  в книгу как мистер  Алекс
Дэнн с  супругой,  из Нью- Йорка, коридорный отнес  наверх его чемодан и два
чемодана девушки,  и вот теперь они могли,  наконец, присесть  и на  минутку
расслабиться.
     Патриция уже расслаблялась вовсю, и Гроуфилд решил не отставать от нее,
упав на вторую кровать и сбросив туфли.
     -  Немного  погодя, -  сказал  он,  - сходим,  пожалуй,  пообедать.  Вы
когда-нибудь были в Мальоркине?
     - Нет. А что это?
     - Ресторан в старом городе. Но с этим можно подождать.
     - И подольше - ответила Патриция.
     Гроуфилд  посмотрел на нее,  но  Патриции хотелось  только  отдыха.  Он
покачал головой и закрыл глаза.
     Несколько  минут  прошли  в  молчании, и Гроуфилд  уже  засыпал,  когда
Патриция спросила:
     - Когда мы поедем за Роем?
     - Завтра,  -  ответил он.  -  Сегодня мы уже ничего  сделать не  можем.
Выспимся как следует, а утром тронемся.
     -  Ладно, - согласилась  Патриция. Снова наступило молчание, и Патриция
снова нарушила его, сказав:
     -  Мне  следует  сообщить еще кое о  чем.  Гроуфилд  уже снова  начинал
дремать.
     - А  именно? - спросил он немного сердито, потому что  у него слипались
глаза.
     - На случай,  если  вы задумали  бросить меня завтра, я должна  сказать
вам, что тогда сделаю.  Я сразу же  позвоню в полицию, все  расскажу и  буду
твердить,  что  вы убийца.  Они поедут туда,  в  дом, и тогда, возможно, Роя
убьют или ранят, а возможно, и нет. Но  одно я знаю наверняка: на самолет вы
не сядете. Вы не покинете этот остров. Вас будет разыскивать мистер Данамато
с полудюжиной своих головорезов, вас будет искать вся полиция.
     Гроуфилд  открыл  глаза и  посмотрел в  потолок.  Его взгляд был  полон
горечи.
     - Это просто, чтобы вам все было ясно, - добавила она.
     - Полагаю, мне все ясно, - ответил Гроуфилд. - Думаю, что ясно.

     20

     Семь часов.
     Крупье  подтолкнул  кости  своей  лопаточкой,  придвинул  к  себе фишки
посетителя, бросив: Что-то  у него не получается, и передал кости Гроуфилду,
который сидел рядом с ним за столом.
     Гроуфилд подхватил их, повертел в пальцах, осмотрел и протянул Патриции
Челм.
     - Подуйте на них на  удачу, - попросил он. За обедом они выпили вина, и
Патриция  была  малость  навеселе.  Она  криво  и  растерянно  улыбнулась  и
спросила:
     - Бы серьезно?
     - Конечно.
     - Уф-ф! - дунула она на кости, и Гроуфилд бросил их на доску.
     -   Одиннадцать!   -   объявил   крупье,   и  там,   где   лежали   две
двадцатидолларовые фишки, теперь стало четыре.
     Гроуфилд их не тронул, снова протянул кости девушке и попросил:
     - Еще разок.
     - Уф-ф!
     Он бросил кости.
     - Шесть! Очко шесть. Очко играющего шесть, его очко шесть.
     Кости вернулись, и Гроуфилд опять сгреб их.
     - Еще? - шепнула Патриция.
     - Положимся на судьбу, - ответил он.  - Если сейчас не получим очко, то
и черт с ним.
     Он бросил кости и набрал десять.
     Шел  двенадцатый  час  ночи,  они  сидели  в  казино  на  первом  этаже
гостиницы. Здесь, в Пуэрто-Рико, азартные игры были  разрешены, но в местных
казино не  витал дух алчного отчаяния, как в Лас-Вегасе, где в игорных залах
нет  ни часов,  ни  окон, дабы  игроки не вспоминали  о течении  времени.  В
Сан-Хуане  казино  -  всего  лишь развлекательные  приложения  к  туристской
индустрии, такие же, как пляжи, представления в  ночных клубах и  поездки  в
Сент-Томас, где  бесплатно давали выпивку. Игорные дома открыты всего восемь
часов в  сутки,  с восьми  вечера до  четырех  утра,  и отдыхающим,  которым
приходит охота поиграть, доступны только рулетка, блэкджек и кости.
     Они  зашли сюда после возвращения из  старого  города, где пообедали  в
Мальоркине, старом ресторане, на одной из  узких крутых улочек  возле  замка
Морро.  Ресторан  был  старинный,  чисто обеденный, с высоким потолком, весь
белый, от белого  кафельного  пола до  белых скатертей, белых стен и  белого
потолка.  Вдоль  одной  стены  тянулась  солидная стойка темного дерева.  За
распахнутыми настежь  высокими широкими дверьми виднелась идущая  под  уклон
улочка, ярко освещенная ночными фонарями: на ней теснились туристы и местные
жители,  толкаясь  на  узкой  полоске  тротуара между  стоящими  машинами  и
фасадами домов.
     Пока  они  сидели  там,  прошел  тропический ливень, улица вдруг  стала
серой, когда  ее  накрыло сплошной пеленой отвесно падавшего дождя.  Человек
шесть праздношатающихся  нырнули в открытые  двери ресторана и  остановились
перед стеной дождя, обмениваясь улыбками и болтая с официантами. Потом дождь
прекратился так же внезапно, как начался: капоты машин заблестели в свете
     фонарей.  Гуляющие  отправились  своей  дорогой,  с  улицы  в  ресторан
потянуло  свежим  ветерком,  и  официанты  снова  стали обращать внимание на
посетителей.
     Оказалось, что, проведя на острове месяц, Патриция Челм так и не видела
Пуэрто-Рико, только аэропорт и дом Белл  Данамато. Поэтому  после  обеда они
немного  побродили по старому  городу,  потом неторопливо доехали  до  своей
гостиницы и завершили вечер в  здешнем казино, где Патриция  некоторое время
увлеченно  наблюдала за игрой в рулетку, потом недолго и  озадаченно следила
за игрой в  блэкджек и,  наконец, за столом для игры  в кости, где  Гроуфилд
сделал шестерку на четвертом броске, но не сумел  выкинуть  следующее  очко,
пятерку, выбросив на третьем броске семерку.
     - С меня хватит, - заявил он. - Идемте, Патриция, нам рано вставать.
     - Пэт? - сказала она.
     - Что?
     -  Ненавижу, когда меня  называют Патрицией, - ответила  она.  - Как  я
хотела бы, чтобы кто-нибудь на этой вонючей земле называл меня Пэт.
     - Пэт, - спросил Гроуфилд, - вы назюзюкались?
     - Я пила только вино, - заспорила она. - Да еще эту сангрию.
     - Это тоже было вино.
     - Совершенно верно. И две рюмки в баре, помните?
     - Помню.
     -  Может,  я  малость  навеселе,  -  сказала  она,  -  но  уж  никак не
назюзюкалась.
     - Это хорошо, - похвалил Гроуфилд. Они поднялись наверх, и Пэт  немного
постояла посреди комнаты, разглядывая кровати.
     -  И как же мы  гут устроимся? Вы отгородитесь занавеской из одеял, как
Кларк Геибл?
     - Нет, - ответил Гроуфилд, - я сниму  верхнюю одежду, лягу,  мы погасим
свет и пожелаем друг другу доброй ночи. Все очень просто.
     - О-о. -  Пэт  посмотрела  на него.  Она и впрямь была под мухой.  - На
самом-то деле я не девственница, вы знаете?
     -  Да  что вы? -  Гроуфилд если и испытывал  какие-либо  чувства,  то в
основном  усталость.  И  был  совсем не  в  настроении  греться  у  ее  едва
теплившегося огонька.
     - У меня был один мужчина, - с горечью сказала она.
     - О-о, - протянул он. - Неприятный опыт, я прав?
     - Вам-то легко злорадствовать, - ответила Пэт.
     - Просто мне это не впервой.
     - Я расскажу вам о нем, - продолжала она, - а потом посмотрим, захотите
вы смеяться или нет.
     Гроуфилд  сел на  кровать, закинул  нога на  ногу и притворился,  будто
слушает.
     - Я весь внимание, - сказал он.
     - Вы ублюдок, - ответила она.
     - Все так говорят.
     - Но не такой гадкий ублюдок, как Джефф.
     - Джефф?
     - Он  был  женат, - изрекла  Пэт. - И  сказал мне об этом... когда было
слишком поздно.
     - О, Бога ради, - проговорил Гроуфилд.
     -  Я  от него забеременела. -  Она рассказывала  ровным  голосом, слова
падали, будто камни. - Я сделала аборт. Мне было семнадцать.
     Она словно  хотела  сказать: Видите,  как я  была молода,  но  Гроуфилд
воспринял это по-иному.
     - Сейчас вам уже двадцать два, так ведь? - спросил он.
     - Да.
     -  Не  пора ли  уже забыть  об  этом? Она  заморгала,  глядя на него, и
покачала головой. Потом сказала:
     - Рой со мной так не разговаривает.
     - Рою нравится, чтобы вы зависели от него, - ответил Гроуфилд. - В этом
случае он может и впредь сколько угодно зависеть от вас.
     - Это не имеет никакого смысла.
     - Еще как  имеет. Вы -  два эмоциональных калеки,  опирающиеся  друг на
друга.
     - Эмоциональные калеки! Надо же - сказать такую гадость!
     -  Это истина, - ответил Гроуфилд, слишком усталый, чтобы заботиться  о
том, как бы не обидеть ее.  - Ваш разум  скован  еще более жестким корсетом,
чем задница Ивы Милфорд.
     - Ха! - сказала Пэт, и, когда  Гроуфилд поднял глаза, она уже смеялась.
И не могла остановиться.
     - Вы мертвецки пьяны, - заявил он.
     Пэт перестала смеяться.
     - Я не  пьяна, - возразила она. - Признаю, я немного навеселе, я выпила
достаточно,  чтобы  расслабиться,  но  я  не мертвецки  пьяна.  А  когда  вы
собираетесь поцеловать меня?
     - Никогда, - ответил Гроуфилд.
     - Почему? А Джордж Милфорд считал меня страстной.
     Гроуфилд  засмеялся, встал с кровати и обнял Пэт. Немного погодя, когда
он потянулся к выключителю,
     она посмотрела на него и прошептала:
     - Ради Бога, сделайте все так, чтобы я не забеременела. Хорошо?
     - Можете в этом не сомневаться, - пообещал Гроуфилд.

     21

     Гроуфилд, - позвала она,  и Гроуфилд проснулся. Он  открыл  глаза;  Пэт
лежала рядом,  опершись  на локоть  и глядя на  него сверху вниз.  Ее голову
обрамляло окно, в которое струился свет. Наступило утро, они лежали  в одной
постели.
     - Зови меня  Алан, - лениво сказал он, протягивая руки и кладя их ей на
плечи. Она отстранилась.
     - Машина, Алан! Они же станут искать машину!
     -  Разумеется, станут, -  радостно  отозвался он. -  Поцелуй- ка  меня,
чтобы утро было добрым, утенок!
     Но Пэт так и не позволила Гроуфилду уложить себя.
     - Они снова поедут  туда,  где мы застряли, - с жаром заговорила она. -
Они увидят,  что  машины нет, и поймут, что она по-прежнему у нас. Неужто им
не придет в голову поискать в гостиничных гаражах?
     - Определенно, - ответил он, глядя на нее снизу вверх и улыбаясь. -  Ты
неплохо соображаешь. На месте  Данамато я бы прямо с утра послал кого-нибудь
на Эшфорд, велев заглянуть во  все гостиничные  гаражи и  посмотреть, нет ли
где понтиака.
     - И его увидят? Он же внизу!
     - Разумеется, внизу, -  сказал  Гроуфилд.  - Патриция,  мне  нужны твои
теплые мягкие губки.
     - Но...  - Еще секунды две  она  отодвигалась  от него,  напряженная  и
упрямая,  потом  замерла,  уперлась  руками  ему  в  грудь  и  подозрительно
произнесла: - Так ты знал.
     - Разумеется.
     - Ты знал это еще вчера вечером. Улыбаясь, он тронул кончиком пальца ее
нос.
     - На все сто процентов.
     -  Но как  же так? Ради царя небесного, ты что, хочешь, чтобы  они  нас
нашли?
     - Меня, - ответил Гроуфилд. - Да, я хочу, чтобы они нашли меня.
     - Потому-то мы и ходили гулять вчера вечером? В  ресторан, по городу, в
казино?
     - Это была одна из причин, - ответил он. - Но не единственная, иначе бы
я пошел один.
     Пэт покачала головой, задумчиво глядя на него.
     - Не понимаю, - сказала она. - Мы так старались удрать от них.
     - Если  ты еще не забыла,  - объяснил Гроуфилд, - у тебя есть братец по
имени Рой. Ты велела мне вернуть этого братца, иначе  очень громко настучишь
на меня.
     - Так?
     - Вот  именно.  Сколько  тут людей у Данамато? С полдюжины? Может, чуть
больше, человек  восемь.  Допустим,  восемь.  Плюс  еще он  сам, разумеется.
Значит,  положим,  девять. Девять вооруженных мужчин, и  все они стоят между
мною и  твоим братом. Хочу ли я, чтобы все они сидели там, в доме, где у них
есть возможность доставить мне неприятности?  Нет, разумеется, нет. Я  хочу,
чтобы их силы были распылены по разным местам. Я хочу, чтобы войско Данамато
рассеялось,  а добиться  этого можно, лишь заставив  их  малость побегать за
мной.
     - А если они нас поймают?
     - Меня  -  поправил ее  Гроуфилд. -  И  я бы предпочел,  чтобы этого не
произошло, поэтому сделаю все, что смогу, чтобы избежать поимки.
     - Нас, - повторила она. - Без меня ты никуда не уйдешь.
     - Вздор, - сказал Гроуфилд. - Мне придется пошевеливаться, я...
     -  Я  тоже  шустрая.  Мы  не  расстанемся.  Она  была  настроена весьма
решительно.
     - Пэт,  - сказал  Гроуфилд,  -  я  забочусь  о твоей  безопасности.  Ты
понимаешь, что дело предстоит непростое.
     - Может,  и заботишься,  - ответила  она.  -  А может, ты  думаешь, как
удрать в аэропорт и сесть  на первый  же самолет, вылетающий куда  угодно. Я
останусь с тобой, Алан, пока Рой не обретет свободу.
     Гроуфилд напустил на себя оскорбленный вид.
     - Ты мне не доверяешь?
     - Ни секунды, - сказала она.
     - Милая, я не могу...
     - Милый, через не могу,  - она быстро наклонилась, скользнула губами по
его губам и уже хотела встать с кровати, говоря при  этом: -  А  теперь нам,
пожалуй...
     - Эй, тпру! -  Он схватил ее за руку  и  потянул  обратно.  -  Давай-ка
повторим последнюю сцену еще разок, только чтобы побольше чувства.
     Кончилось тем, что  Пэт  улеглась ему на грудь,  приблизила свое лицо к
лицу Гроуфилда и с улыбкой спросила:
     - Мы останемся вместе, да?
     - До конца, любовь моя, - пообещал он.
     - Хорошо. - Она склонила голову и поцеловала его, на сей раз чуть более
пылко.
     - Ммммм,  -  промычал он. - Скажи мне, когда мы вызволим Роя, ты  опять
возьмешься за старое?
     - О чем ты?
     - Ты знаешь, о чем.
     - Пэт укусила его за ухо.
     - Не знаю, - пробормотала она. - Разве я не всегда была такая?
     - Разумеется, - ответил он и уткнулся носом ей в шею.
     -  Разве  нам  не  пора  трогаться?  -  спросила  она,  но  без  особой
настойчивости.
     - Еще рано, - заверил ее Гроуфилд, понятия не имея, который теперь час.
- Наверное, они еще даже не нашли машину.
     - О-о.
     - Нам надо дать им возможность найти ее и устроить засаду.
     - В этом есть смысл, - прошептала она.
     - Так что  можно  не торопиться, -  сказал  Гроуфилд,  переворачивая ее
навзничь.
     - Это хорошо, - ответила Пэт, улыбнулась и закрыла глаза.

     22

     Гроуфилд стоял  у  окна,  глядя на  Эшфорд-авеню и заправляя  рубашку в
брюки. Гостиничная прислуга только что доставила им завтрак, который дымился
на столике справа от Гроуфилда. Было самое начало одиннадцатого, и  здесь, в
комнате  с кондиционером,  как-то не  верилось, что  за  стеклом,  в залитом
ослепительном солнцем  мире, было  градусов на двадцать  жарче  и  влажность
воздуха на улице раза в три превосходила влажность воздуха в комнате.
     Пэт  вышла из ванной, одетая и  уже подкрашенная. Нынче  утром она была
улыбчива, и улыбка немного смягчала ее черты; они казались не такими резкими
и  жесткими.  Тело  ее  сегодня тоже,  казалось, приобрело  какую-то  особую
пышность, не набрав при этом  лишнего веса. Волосы она перетянула на затылке
голубой лентой, что тоже пошло на пользу ее облику.
     - Завтрак! - воскликнула Пэт. - Я бы могла съесть и быка!
     - Подойди-ка  на секунду сюда, - сказал Гроуфилд  и, когда она подошла,
показал рукой на окно. - Видишь это?
     - Мерседес!
     Черная машина, нарушая все правила,  стояла прямо напротив отеля, между
магазинчиком одежды и государственным бюро проката автомобилей.
     - Кто-то сидит за рулем, -  сказал Гроуфилд. - Значит, в подвале внизу,
в гараже, еще один или двое. Они попытаются схватить нас, когда мы спустимся
туда.
     - И что же нам делать?
     -  А мы не пойдем вниз,  - Гроуфилд покачал головой. - Жаль, что  ты не
веришь  мне  и  не  спускаешь  с  меня глаз.  Я бы заставил тебя  уехать  на
понтиаке, а сам пошел и взял напрокат машину. Это сразу вывело бы ту парочку
из игры и дало бы мне преимущество.
     - Но я же не вожу машину, - напомнила  она  ему. Гроуфилд с отвращением
посмотрел на нее.
     - Что  мне следовало бы сделать, -  заявил он ей, - так  это отдубасить
тебя до потери сознания, связать и оставить здесь, в стенном шкафу.
     - Ну, и почему же ты этого не сделаешь? Он пожал плечами.
     - Наверное, потому, что я простофиля.
     -  Ты просто не  уверен, что это даст тебе необходимую фору, -  сказала
она.  -  Вот  о чем  ты  думаешь.  Ты  мог  бы  чувствовать  себя  в  полной
безопасности, только убив меня, но ты же не такой подлец.
     - Ты слишком высокого мнения обо мне, - ответил Гроуфилд.
     Пэт засмеялась и сказала:
     - Иди завтракай, пока не остыло.
     Она села и принялась за апельсиновый сок.
     Гроуфилд еще с минуту постоял у окна.
     - Что-то я не вижу вольво.
     - Вольво? - Она откусила кусочек тоста.
     - Белый вольво, - ответил  Гроуфилд. -  Тот, в котором увезли Роя. - Он
отвернулся от окна и сел за стол справа от нее.
     - Я его толком и  не разглядела, -  сказала девушка. -  Это был вольво?
Как ты думаешь, где он?
     - Я надеюсь,  что  в  аэропорту,  - ответил Гроуфилд.  - Данамато  ведь
рассчитывает, что я  положу все силы на то, чтобы убраться с  острова. Стало
быть, он  поставит двух ребят караулить в аэропорту.  На тот случай, если  я
проскользну мимо тех, что торчат у отеля.
     Пэт задрожала мелкой дрожью.
     - Я рада, что они не попытались забраться сюда прошлой ночью.
     -  С какой стати?  Они  только  привлекли  бы к себе внимание,  подняли
переполох в отеле, и  появилась бы  полиция.  - Гроуфилд тускло улыбнулся. -
Данамато  не хочется, чтобы полиция задержала меня  по обвинению  в убийстве
его жены. Он хочет управиться с делами сам.
     - Если бы только, - сказала Пэт, - мы могли вычислить, кто убил Белл.
     - Я  знаю,  кто убил ее, - сказал Гроуфилд, беря  стакан с апельсиновым
соком. - Это не имеет никакого значения, - добавил он, осушив стакан.
     Пэт уставилась на него.
     - Ты знаешь?!
     - Да, - Гроуфилд накинулся на яичницу.
     - Ну так? - спросила она. Он посмотрел на нее.
     - О, нет. Ты хочешь, чтобы я сказал тебе? И не надейся.
     - Господи, да почему?
     Он умял яичницу, выпил кофе, поставил чашку.
     - Потому, - заявил Гроуфилд, - что  ты  мне  не поверишь. Я назову тебе
имя, ты скажешь,  этого не может быть, я отвечу, что, тем не менее, это так;
ты спросишь, с чего  это я  взял,  и мне  придется рассказывать всю историю,
отстаивая свою точку зрения... - Он покачал головой. - Я не собираюсь с этим
связываться,  -  сказал Гроуфилд.  -  У  меня и  так хлопот  полон рот. - Он
пожевал тост.
     Она недоверчиво уставилась на него.
     - Ты шутишь со мной? Это розыгрыш?
     - Нет, - ответил он. - А теперь тихо, я размышляю.
     - Что это еще за тихо? Ты и впрямь знаешь, кто убил Белл?
     - Да, - сказал он с набитым яичницей ртом. - Жаль, я не знаю наверняка,
что  тот вольво в  аэропорту.  Увы, мы не  можем съездить туда и  посмотреть
своими глазами.
     -  Почему же ты не  скажешь Данамато? - спросила Пэт. - Просто пойди  и
скажи ему, что такой-то и такой-то убийца.
     Гроуфилд посмотрел на нее.
     - Это было бы умно, - съязвил он. - Это было бы очень умно.
     - А что тут такого?
     -  Ты думаешь, Данамато поверит  мне на  слово? - спросил  Гроуфилд.  -
Милая, да мне не поверила бы даже ты.
     - А ты попробуй.
     -  Нет. И на  Данамато  я тоже  пробовать не  буду. Пэт нахмурилась.  С
минуту она ковыряла вилкой яичницу, разглядывая ее, потом сказала:
     - Неужели у тебя нет никаких доказательств?
     -  Никаких.  Ни  отпечатка  пальца,  ни  следа покрышки, ни загадочного
письма, написанного рукой преступника, вообще ничего.
     Пэт покачала головой.
     - В  таком случае,  ты не можешь быть совершенно  уверен,  так ведь?  -
сказала она.
     Гроуфилд улыбнулся и наставил на нее руку с тостом.
     - Ну вот, - сказал он. - Ты не веришь мне, даже еще не услышав имени.
     - Но ты не можешь знать наверное.
     - Хорошо, не могу. - Он сунул остаток тоста в рот и  допил  кофе.  - Ты
готова?
     Она неодобрительно оглядела его.
     - Я не знаю, когда ты врешь.
     - Всегда, - заявил  Гроуфилд. Он встал,  подошел к телефону, дозвонился
до бюро обслуживания и попросил прислать коридорного.
     - Зачем он тебе нужен? - спросила Пэт.
     - Мы отдадим ему ключи, машину нам подгонят к парадному входу. Не будет
нужды спускаться в гараж.
     - О-о, - протянула она. - Хорошо. Это разумно.
     - Благодарю.  -  Гроуфилд  подался вперед  и  выглянул  в окно:  черный
мерседес-бенц так и стоял там. Пока  он наблюдал за машиной, какой-то парень
в светло-сером костюме прошел по подъездной аллее отеля, пересек улицу и сел
в мерседес с пассажирской стороны. Машина не стронулась с места.
     Пэт сказала из-за спины Гроуфилда.
     - Иногда ты просто бесишь, ты это знаешь?
     - Подойди сюда, - велел он.
     - Я думаю, ты лжешь, - сказала она. -  Я думаю, ты ничего не знаешь, ты
просто играешь со мной, потешаешься надо мной.
     - Подойди сюда!
     Она осознала серьезность его тона и подошла к окну.
     - В чем дело? - спросила Пэт.
     -  Следи  за  мерседесом, -  сказал  он. - Через  минуту из  него будет
вылезать парень.
     Пэт повернула голову и стала смотреть на мерседес.
     - Какой парень? - спросила она.
     - Вот это ты мне и скажешь.
     Они  постояли с минуту, наблюдая за машиной, потом  пассажирская дверца
снова открылась, и  парень вылез.  Эшфорд - улица с односторонним движением,
но парень  посмотрел  налево  и  направо,  прежде  чем  пересечь мостовую  и
вернуться на подъездную дорожку к гостинице.
     - Это один из них! - сказала Пэт.
     - Он был в доме?
     - Да. Когда вы с Данамато по очереди допрашивали людей, этот и еще один
охраняли нас в другой комнате. Гроуфилд кивнул.
     -  Я  его  прежде не видел,  - сказал он. - Я все гадал, не подтянул ли
Данамато утром  новые  подкрепления.  Вроде бы, не должен.  Я  один,  а  тут
остров. - Он отвернулся от окна. - Где коридорный, черт бы его побрал?
     - Ты нервничаешь, - сказала Пэт. Он удивленно посмотрел на нее.
     - Разумеется,  нервничаю. Я нервничаю  всякий раз, когда мне приходится
бороться против девяти мужчин с пистолетами. Тут любой занервничает.
     Она улыбнулась и сказала:
     - Прости. Просто, наверное, я считаю тебя очень бывалым человеком.
     - Я  очень опытен, - заверил  ее Гроуфилд.  -  Но я  еще и нервный. Эти
качества вполне совместимы.
     - Хорошо, хорошо.
     Он побродил по комнате, прикидывая, что делать. У него зародилось некое
подобие плана, всего лишь набросок,  но предстоит  еще много импровизировать
на ходу. Это ему не нравилось: он предпочитал играть по тексту.
     - Это Марба?
     Гроуфилд  посмотрел  на  нее  с  легким  раздражением,  потому что  она
прервала его размышления.
     - Что?
     - Убийца - Марба? - спросила она.
     -  Прекрати,  -  сказал Гроуфилд,  отвернулся  и опять  принялся мерить
шагами комнату.

     23

     Пэт повернулась и посмотрела в заднее стекло.
     - Там машин семь, - сообщила она.
     - А белого вольво по-прежнему не видно?
     - Вообще ничего белого,  - ответила Пэт. Они снова катили по шоссе № 3,
тому самому, по  которому он позавчера - всего два дня  назад, невероятно! -
ехал из аэропорта.  Оно было  все так же забито машинами. Бесконечный  поток
автомобилей тащился по пологим изгибам и зигзагам  на  восток  от Сан-Хуана.
Более того, насколько видел Гроуфилд, транспорт был не просто похожий, а тот
же  самый: красный ржавеющий Шевроле, желто- синий микроавтобус форд, черный
грузовик  оуки; а в зеркале  заднего обзора виднелся тот же черный мерседес-
бенц, иногда ухитрявшийся обогнать какую-нибудь машину.
     - Шесть, - сообщила Пэт.
     -  Я видел, -  ответил Гроуфилд и снова посмотрел вперед. Они  ехали за
синим в белый  горошек  автобусом, который  враскачку тащился по дороге. Его
задние окна были доверху завалены плетеными корзинами. Гроуфилду приходилось
вылезать  в  левый ряд,  чтобы  посмотреть,  есть  ли  впереди  какое-нибудь
движение. Оно почти  не  прерывалось,  поэтому Гроуфилд решил не  дергаться,
пока мерседес не обгонит еще три-четыре машины.
     Они покинули свой номер в гостинице, только когда дежурный  позвонил  и
сказал, что машина ждет у подъезда. Тогда  Пэт и Гроуфилд быстро спустились,
вышли из лифта, пересекли вестибюль и оказались во влажном мареве солнечного
дня.
     К сожалению, улыбчивый молодой человек с усиками, который выгнал машину
из  гаража,  все  еще  сидел  в  ней,  демонстративно  вытряхивая  мусор  из
пепельницы.  А  пепельница  никак  не желала  влезать  в гнездо на приборном
щитке. Тем временем подручный  Данамато, тот  самый, которого они  заметили,
когда  он возвращался  от  мерседеса в гостиницу, встал  со своего  кресла в
вестибюле, вышел на  улицу,  увидел,  как они  пытаются сесть в  понтиак,  и
затрусил к мерседесу.
     Улыбчивый  молодой человек знай  себе засовывал пепельницу в  приборный
щиток. Наконец Гроуфилд схватил его за руку и выволок из салона. Он выхватил
у улыбчивого молодого человека  пепельницу и  швырнул ее в фонтан, потом сел
за руль - Пэт уже влезла на место пассажира, - и они укатили, сопровождаемые
озадаченным взглядом молодого человека.
     Но  время было потеряно.  Теперь  в  мерседесе  за  ними  ехали уже два
человека, а не один.
     Неужели в подземном гараже их никто не поджидал? Гроуфилд посматривал в
зеркало как можно чаще, а  Пэт первые  двадцать минут сидела, извернувшись и
глядя назад,  но  они  не  заметили,  чтобы  следом  от  гостиницы  отъехала
какая-нибудь другая  машина. А пока  Гроуфилд сновал взад-вперед по улицам и
петлял, выбираясь из Сан-Хуана, их преследовал только этот мерседес.
     Но там,  внизу,  непременно должны  были  оказаться двое: это  была  бы
единственно возможная  разумная расстановка сил. И они наверняка видели, как
служащий отеля выгонял понтиак. Почему же они не увязались за ним?
     Наконец  Гроуфилд  решил,  что бандиты восприняли  выезд  понтиака  как
уловку,  призванную  выманить  их  из подвала  и дать  беглецам  возможность
незаметно выскользнуть  из  гостиницы через гараж. Во  всяком  случае,  люди
Данамато  должны были учитывать  такую вероятность.  Стало  быть, сейчас  на
хвосте у Гроуфилда  сидели  всего двое.  Нужно вывести  их из  строя,  тогда
соотношение сил улучшится, пусть и ненамного.
     -  Пять,  - доложила  Пэт, и  Гроуфилд  посмотрел в зеркало.  Он  успел
увидеть, как мерседес обогнал еще одну машину и опять занял свой ряд.
     - Прекрасно,  -  сказал Гроуфилд,  и тут шедший  впереди  автобус начал
тормозить  всеми  возможными  способами.  Он  показывал  правый  поворот, но
направо не  сворачивал, а просто замедлял ход,  намереваясь  остановиться, и
слегка раскачивался на рессорах.
     Лойза и поворот  к дому Данамато были  уже близко.  Именно там и должен
был  остановиться  автобус, который сбавил скорость до десяти  миль в час  и
съехал, наконец, на обочину.  Гроуфилд проворно объехал его, едва не зацепив
встречный грузовик, с ревом проскочил  развилку и, выжав газ, устремился  за
следующей  машиной в  ряду -  древним  плимутом лавандового  цвета. Подъехав
поближе, он разглядел, что плимут был выкрашен кистью.
     - Эй, там же был поворот! - крикнула Пэт.
     -  Прежде  чем мы отправимся гуда,  надо еще многое сделать,  - ответил
Гроуфилд.  Впереди   был  короткий   свободный  отрезок   дороги.  Возможно,
пространства хватит.  Гроуфилд бросил понтиак на обгон лавандового  плимута.
Из-за ближайшего  поворота  выскочила встречная машина.  Ну да  пусть она  и
тормозит.
     Она  и  затормозила.  Гроуфилд  проскочил  между   нею   и  плимутом  и
пристроился за микроавтобусом фольксваген.
     Пэт подозрительно уставилась на Гроуфилда.
     - Уж не собираешься ли ты выкинуть какой-нибудь номер?
     - Не мели чепухи, - отрезал он. - Нам надо стряхнуть с хвоста этих двух
ребят, только тогда мы сможем заняться другими делами.
     Она посмотрела на мерседес, потом опять перевела взгляд на Гроуфилда.
     - То есть, ты хочешь сделать так, чтобы они потеряли нас из виду?
     - Я хочу вывести их из игры.
     Пэт испугалась.
     - Как?
     - Есть один действенный способ, - ответил Гроуфилд.
     - Ты же не... ты же не собираешься убивать их, правда?
     - Потом скажу, - ответил он.
     - Нет,  подожди!  -  Пэт повернулась  к  нему,  весь  ее облик  выражал
тревогу. - Я не  хочу, чтобы  кто-нибудь погиб,  - сказала она. - Я не хочу,
чтобы кто-то убил тебя или ты - кого-нибудь.
     - Разделяю твои чувства, -  ответил Гроуфилд, - и надеюсь,  что  так  и
будет.
     - Но может и не быть?
     - Возможно, - он бросил  взгляд на ее встревоженное лицо и вытаращенные
глаза, затем снова посмотрел на дорогу. - Ты же знала это, не правда ли? Или
что, по-твоему, тут происходит?
     - Я не хочу, чтобы ты кого-нибудь убил.
     - Но ты хочешь, чтобы я вызволил твоего Роя, так?
     - Да, конечно.
     - Ребята,  которые  его стерегут, не хотят, чтобы Рой от  них сбежал, -
пустился  в объяснения Гроуфилд.  -  Более того, они не  намерены упускать и
меня. И все они обучены, понимаешь? Обучены и вооружены пистолетами.
     - Я понимаю, что это значит.
     - Ой ли?
     Она  открыла рот,  потом  снова  закрыла,  и вид у нее  сделался  очень
встревоженный.  Пэт   покачала   головой,  оглянулась  на   мерседес,  снова
посмотрела на Гроуфилда и опять покачала головой.
     - Не знаю, что и сказать, - молвила  она. - Я не хочу, чтобы кто-нибудь
погиб.
     - Решай сама,  - ответил Гроуфилд. - Я готов хоть  сейчас развернуться,
поколесить несколько минут, чтобы стряхнуть с хвоста этих  парней, поехать в
аэропорт и  улететь  отсюда первым  же  рейсом. Рано  или  поздно  Данамато,
вероятно, отпустит твоего брата.
     -  Не отпустит, - возразила Пэт. - Ты знаешь  это не хуже меня. Если ты
уедешь совсем, он вместо тебя убьет Роя,  потому что Рой помог  тебе бежать,
потому что собирался жениться на Белл и просто потому, что уж такой Данамато
человек.
     Гроуфилд пожал плечами.
     - Возможно, - сказал он. - Но я объясню тебе, какой человек я сам. Если
я борюсь против полудюжины вооруженных людей, готовых убить меня, а  сам при
этом  не  готов убить их, значит,  я  сумасшедший.  Да, может,  у меня и  не
чешутся руки, может, я и вовсе предпочел бы их не  убивать, но я должен быть
готов сделать это, иначе  можно просто  броситься вниз со скалы, да и дело с
концом.
     - А почему ты  не можешь, как ты сейчас сказал, стряхнуть этих парней с
хвоста и успокоиться на этом? Почему ты должен убивать их.
     -  Я  не сказал убивать, я сказал  вывести  из  игры. Если мне  удастся
сделать это так, что никто не пострадает, тем лучше.
     - Но  зачем вообще это делать? - не унималась  Пэт.  - Почему просто не
удрать от них?
     - Потому что, - объяснил Гроуфилд, - тогда они вернутся в дом за новыми
указаниями. Они окажутся в доме, когда мы заявимся туда,  а наши шансы будут
еще хуже.
     - О-о, - протянула она.
     - Я рассчитываю, что мне удастся избавиться от этих двоих, - сказал он.
- Наверное, еще двое торчат в аэропорту, чтобы накрыть меня в случае, если я
оторвусь от тех двоих, что у нас за спиной. Если в гостиничном гараже кто-то
был, а это  вероятнее всего,  то он  уже  вернулся  в  дом,  и тут ничего не
поделаешь.  Значит, в  доме, когда мы туда приедем, будут  четверо,  двое на
дороге, остальные внутри. Плюс Данамато.  Это уже  достаточно плохо, и я  не
хочу, чтобы положение усугубилось.
     - Это понятно, - согласился Пэт.
     Гроуфилд  бросил  взгляд  на спидометр. После Лойзы они проехали восемь
миль, с минуты на минуту будет развилка, где он должен свернуть.
     - Поначалу все казалось просто, - сказала  Пэт. - Роя  схватили, ты мог
его вызволить. А теперь я даже не знаю.
     - Все по-прежнему просто, - ответил он. - Ты хочешь вернуть братца, или
избежать неприятностей?  -  Гроуфилд посмотрел на нее и  улыбнулся. - Честно
говоря, я думаю, что без Роя тебе живется куда лучше.
     Она невольно улыбнулась в ответ.
     - Не говори так. Этим не шутят.
     - Вообще-то да, - согласился Гроуфилд.
     Движение  стало  чуть  менее  оживленным,  и Гроуфилд увидел в  зеркале
заднего обзора,  что теперь  мерседес  отделяют от них всего четыре  машины.
Пока он смотрел, одна из них обогнала его, и осталось три.
     А вот и  поворот. Шоссе № 191, живописная дорога через сельву. Гроуфилд
не заметил, чтобы хоть одна из идущих впереди  машин свернула на эту дорогу.
Он быстро  въехал на нее и  помчался  прочь  от  шоссе №  3, норовя оставить
мерседес  как можно дальше позади. Он знал эту дорогу  по прошлым  наездам в
Пуэрто-Рико,  знал, что она  еще  извилистее, чем  та, по которой  они ехали
накануне, а это может свести на нет преимущества  мерседеса в скорости. Но в
самом  начале,  примерно,  с милю, дорога была  ровной и прямой, и именно на
этом  участке  мерседес  имел  самую  лучшую возможность  догнать  понтиак и
прижать к обочине.
     Пэт посмотрела назад, на шоссе № 3.
     - Вот они!
     Он увидел их в зеркале.  Никаких других машин теперь не было. Сельва не
очень манила туристов, так что даже в разгар  сезона машины  тут проезжали с
интервалом в  десять - пятнадцать минут, хотя длина дороги составляла  всего
девятнадцать миль.
     Впереди высились горы, воздух уже немного остыл. И мерседес нагонял их,
медленно, но верно.
     Пэт хлопнула ладонью по сиденью.
     - Быстрее, быстрее.
     - Скажи это Дженерал моторс.
     Навстречу им  ехал  большой  старый фермерский  грузовик,  из  тех,  на
которых возят  сжигать  стебли сахарного  тростника. Этот  шел порожняком  и
страшно громыхал, неторопливо продвигаясь вперед. Гроуфилд  принялся крутить
баранку туда- сюда и давить на клаксон,  сближаясь с грузовиком. Он вилял от
обочины к обочине, потом занял левую сторону,  включил  фары  и просигналил,
требуя   освободить   встречную   полосу.  В   самое   последнее   мгновение
недоумевающий и напуганный водитель грузовика  крутанул баранку и выехал  на
полосу встречного движения.
     -  Боже  мой!  -  вскричала  Пэт,  когда  они  змейкой  проскочили мимо
грузовика, оторвав  ему задний  отражатель. Она  обхватила голову  руками и,
выпучив глаза от ужаса, истошно завопила: - Ну, а это зачем?
     -  А  ты посмотри, -  ответил Гроуфилд. Она оглянулась.  Грузовик стоял
наискосок, перегородив дорогу. Мерседеса вообще не было видно.
     - Все-таки  у тебя  получилось!  - вскричала Пэт,  ерзая от  радостного
возбуждения.
     Гроуфилд чуть притормозил. Она удивленно посмотрела на него.
     - Зачем ты сбавляешь скорость?
     -  Я не хочу потерять  их из  виду. Я  просто  хочу,  чтобы они  нас не
догнали. Ты видишь их? Они врезались в грузовик?
     -  Нет. Грузовик съезжает  с дороги.  Они  в  кювете, выбираются оттуда
задним ходом.
     - Хорошо, - сказал  Гроуфилд, снова  нажимая на газ. - Ты же что-нибудь
решила? Пэт вздрогнула и очнулась.
     - Насчет чего?
     - Ты хочешь, чтобы я довел это дело до конца, или нет?
     - А-а! Да, хочу. Если кого  и убьют,  то пусть  только не  Роя.  -  Пэт
положила руку ему на плечо. - И не тебя.
     - Я сделаю все, что смогу, - пообещал Гроуфилд. - Мне понадобится  твоя
помощь. Ты готова?
     - Разумеется.
     -  Хорошо. Есть  пять  или шесть мест, где мы  могли  бы остановиться и
устроить им засаду. Сделаем это там, где не будет  туристов. Но нам еще надо
придумать, как действовать.
     Пэт снова села вполоборота, лицом к нему, и сложила руки на коленях.
     - Говори, что мне делать, - сказала она.

     24

     - Это миссис Милфорд? Гроуфилд посмотрел на Пэт.
     - Что миссис Милфорд?
     - Убийца, - сказала она.
     Гроуфилд снова уставился на дорогу.
     - Зря я вообще об этом заикнулся, - признался он. - Лучше не  приставай
ко мне с этим.
     Сегодня  у  этой дороги  выдался  праздный денек, туристов  было совсем
немного,  хотя  до  сих пор их  присутствие  все  же  создавало  неудобства.
Гроуфилд наметил два возможных места остановки, но  оба  они уже были заняты
машинами. Вдобавок к этим двум автомобилям он обогнал один попутный,  да три
попались навстречу. И все это - за десять минут, с тех пор, как дорога пошла
в гору.
     Ехать по  этой дороге быстро было невозможно. При всем желании и даже в
отсутствие какого-либо транспорта тут едва удавалось сделать  в среднем чуть
больше тридцати миль в час, и неважно, на понтиаке или на мерседесе-бенце.
     После  того,  как дорога углубилась  в сельву, Гроуфилд больше не видел
мерседес, но был уверен, что  тот по-  прежнему болтается  где-то сзади. Эта
дорога не  вела ни в какой город, она просто прорезала сельву и примыкала  к
шоссе № 31 между Нагуабо и Хункосом.
     Мимо промелькнул столбик  с  цифрой 8,  значит, скоро  будет  следующее
удобное для засады  место. Впрочем, Гроуфилд считал его наименее  подходящим
из всех, потому что оно было облюбовано туристами.
     Но нет, поблизости не оказалось ни одной машины.
     - Что это? - спросила Пэт, вытаращив глаза. Гроуфилд ухмыльнулся.
     - Здесь и остановимся, - ответил он.
     Перед ними, на  повороте,  в высшей точке  отклонявшейся вправо дороги,
громоздилась свинцово-серая башня, будто перенесенная сюда из замка Камелот.
Поверху  ее  со  всех  сторон  обрамляла   прямоугольная  в  плане  зубчатая
крепостная стена. Эта обзорная башня имела  высоту футов сорок и заключала в
себе винтовую лестницу,  которая  вела на самый верх.  В погожий день отсюда
можно было разглядеть даже далекие Виргинские острова.
     Перед  башней размещалась небольшая автостоянка, сейчас она  пустовала.
Гроуфилд загнал туда понтиак, заглушил мотор, сунул ключ в карман и вылез из
машины. Пэт последовала за ним.
     Над головой синело небо,  утреннее солнце ярко светило  на  востоке, но
чувствовалось,  что   собирается  дождь.  Воздух   был  напоен  его  резким,
прохладным  и  влажным ароматом.  Все листья деревьев на  склоне горы  по ту
сторону  дороги  были  повернуты тыльной  стороной  кверху,  а  оттого  гора
казалась  серовато- зеленым пятном  на  фоне ландшафта,  как  будто  она,  в
отличие  от  всех  остальных  гор, выгорела на солнце. Щит у  входа  в башню
предупреждал, что, если листья в таком положении, значит, скоро будет дождь,
но  это было ясно и без всяких листьев,  поскольку в воздухе явственно пахло
грозой.
     Тяжелые  темные лучи  висели  на  юге,  окутывая  вершины. На востоке и
севере  лежали  в  душном  мареве долины, тускло-  зеленые, покрытые  буйной
растительностью, а  за ними,  вдали, Гроуфилд  видел плоский  синий  океан и
узкую полоску побережья, отделявшую синие просторы от зеленых.
     - Ну, пусть нам повезет, - сказал Гроуфилд и зашагал к башне.
     - Алан, - позвала Пэт.
     Он остановился и оглянулся на нее.
     - Да, верно, - сказал Гроуфилд, вернулся, обнял ее и поцеловал.
     - А вот теперь - пусть нам повезет, - молвила Пэт.
     - Воистину, - он провел рукой по ее щеке и отвернулся.
     Времени оставалось  чертовски мало.  Гроуфилд вбежал в башню и затрусил
вверх  по  светло-бежевым ступенькам. На  равных расстояниях друг от друга в
стене были прорезаны  бойницы без  стекол, размером примерно полтора на  три
фута.  Гроуфилд  остановился  возле первой.  Отсюда  были  видны и дорога, и
стоянка. Он сел на ступеньки, чтобы незаметно выглядывать наружу, положил на
колени  пистолет  и  стал ждать.  Гроуфилд  знал, что  Пэт  стоит  футов  на
пятнадцать ниже, у входа в башню, и тоже дожидается прибытия людей Данамато.
     Ждать  пришлось  недолго.  Не  прошло  и  минуты,  как  из-за  поворота
показался мерседес.  Он резко свернул  и, подскакивая, помчался  к  стоянке.
Заскрипели покрышки. Мерседес остановился рядом с понтиаком.
     Пэт полагалось бы  уже  скрыться  из  виду. Ей  надлежало  замешкаться,
убедиться, что  ее  заметили,  а потом опрометью броситься к башне, создавая
впечатление, будто они подъехали почти одновременно с мерседесом.
     Двое в  мерседесе теперь  стояли перед выбором: они  могли благоразумно
остаться в машине и подождать развития событий или, поддавшись  возбуждению,
броситься  вперед в  расчете на  то,  что успеют преодолеть  зону обстрела и
юркнуть  в  башню  раньше,  чем  Гроуфилд  изготовится  к  стрельбе.  Каждое
мгновение откуда-нибудь могли появиться туристы, и это обстоятельство должно
было вынудить людей Данамато быстро предпринять тот или иной ход.
     Да.  Мерседес остановился и  еще  даже не перестал покачиваться,  а обе
дверцы  уже со скрежетом  распахнулись, и двое парней выскочили  наружу. Это
были Джек и тот человек, который утром караулил в  вестибюле  гостиницы. Они
побежали по мощенной бетоном дорожке от стоянки к башне. Оба держали в руках
пистолеты.
     Дав им преодолеть примерно полпути, Гроуфилд выстрелил сквозь бойницу в
сторону раскинувшейся справа долины.
     Бетонная  дорожка  пролегала  через газон,  и парни  по  всем  правилам
бросились  врассыпную  и  растянулись  на  траве.  Джек сиганул вправо,  его
напарник - влево.
     Но  теперь им было  некуда деваться. Никаких укрытий, спрятаться негде.
Они оказались как на ладони и были бессильны исправить положение. И не могли
не  сознавать свое бессилие,  если и  впрямь были профессионалами, какими их
считал Гроуфилд.
     - Не двигаться! - крикнул он. - Следующий выстрел - на поражение.
     Джек перестал перекатываться с боку на бок, замер ничком и вытянул руки
перед  собой,  но   второй   парень  продолжал  откатываться  влево,  норовя
выскользнуть из поля зрения Гроуфилда. Гроуфилд прицелился и выстрелил ему в
ноги на уровне коленей. Парень вскрикнул, подлетел в воздух, снова плюхнулся
наземь, перевернулся навзничь и затих.
     - Нет, Алан, нет! - донесся снизу пронзительный крик Пэт.
     Гроуфилд приподнял голову и увидел, что она выбежала из башни.
     -  Назад,  черт тебя  дери! - заорал он, но Пэт  не обратила  внимания,
поэтому Гроуфилд опять  сосредоточился  на Джеке и крикнул ему: - Джек, ни с
места, иначе ты покойник!
     -  Я слышу тебя! - откликнулся Джек. Его голос звучал глуховато, потому
что Джек уткнулся лицом в сырую траву.
     Гроуфилд крикнул Пэт:
     -  Вернись сюда,  я ранил его в  ногу! Но она уже  добежала до  парня и
опустилась перед ним  на  колени. Гроуфилд  во  всю  глотку  клял ее. Сейчас
парень схватит Пэт, воспользуется ею как щитом, заставит Гроуфилда сдаться в
обмен на жизнь  этой дуры. А он  вовсе не был  уверен,  что пойдет на  такую
сделку.
     Но  ничего  подобного  не произошло.  Пэт  склонилась над лежавшим  без
движения парнем, потом оглянулась и крикнула Гроуфилду:
     - Он в обмороке!
     -  Тебе  чертовски  повезло!  - заорал он  в  ответ. -  Ступай,  забери
пистолет у Джека! И, ради Христа, не попади на мою линию огня.
     - Не волнуйся, не волнуйся.
     Хоть это она сделала,  как надо. Пэт  обошла  Джека стороной и вытащила
пистолет  из его вялой  руки. Но прежде  она  завладела оружием  того парня,
которого ранил Гроуфилд.
     В  тот миг, когда она выпрямилась, держа  в руке пистолет Джека, хлынул
ливень, подобный внезапному  залпу  шрапнели,  всепроникающий дождь, который
хлестал  по  земле,  словно  кто-то  наверху опрокинул  ведро. Водяная  пыль
влетала и в бойницу, возле которой сидел Гроуфилд;
     она  оставляла  на  ступеньках  мокрые  пятна. Из-за  этого  неистового
первого  порыва  ливня Гроуфилд  не мог  толком  разглядеть, что  происходит
внизу. Там,  где стояла Пэт, началась  какая-то  возня, но непонятно было, в
чем дело.
     Гроуфилд отпрянул от бойницы, скатился по лестнице, выбежал под дождь и
увидел, как Пэт и Джек кружатся, будто вальсируя под музыку стихии. Гроуфилд
метнулся к  ним, не обращая внимания на дождь, но, когда добежал,  Джек  уже
опять распластался  на  земле, а Пэт стояла над ним с  двумя  пистолетами  в
руках, и ни дать ни взять Энни Оукли.
     - Что случилось? - Гроуфилду пришлось перекрикивать шум дождя.  И он, и
Пэт уже были похожи на тонущих котят.
     - Он норовил выхватить у меня пистолет! - гаркнула Пэт в ответ.
     По  дороге,  совсем рядом,  проехала машина, но  ее  пассажиры не могли
видеть разыгравшейся перед башней сцены.
     - Это я понял! - крикнул Гроуфилд. - Но что сделала ты?
     - Огрела его пистолетом.
     Гроуфилд  опустился на одно  колено. На лбу Джека зияла  рана, но  было
непонятно, кровоточит она или нет, потому что дождь мгновенно все смывал.
     -  Придется  нам  перевернуть  их!  -  крикнул  Гроуфилд.  -  Чтобы  не
захлебнулись!
     - Что?
     - Перекати его на брюхо! - завопил Гроуфилд и побежал ко второму парню,
чтобы сделать то же самое. Он уложил парня ничком и осмотрел рану.
     Выстрел получился весьма удачный, пуля попала в мышцы, чуть выше левого
колена. Похоже, все  кости  остались  целы, но пуля была крупного калибра, и
стрелял Гроуфилд из мощного оружия, поэтому кожа вокруг раны была порвана, и
там образовался кровоподтек размером с оладью.
     Ливень  начал иссякать. Гроуфилд подхватил раненого  и  потащил  его  к
понтиаку. Пэт уже открыла  дверцу и держала ее. Гроуфилд уложил  раненого на
заднее сиденье.
     - Свяжи его покрепче, - велел он  ей. Пэт кивнула,  и Гроуфилд пошел за
Джеком. Тот  уже  поднялся  на  карачки и тряс головой. Гроуфилд  ткнул  его
стволом пистолета и приказал:
     - Вставай.
     Дождь  уже  прекращался,  и кричать  не было  нужды.  Джек  мало-помалу
очухался.  То  ли он и впрямь туго  соображал, то ли  просто хотел создать у
Гроуфилда  такое впечатление.  Гроуфилд отошел подальше, чтобы  Джек не  мог
внезапно  напасть на  него. Наконец тот поднялся, однако  ноги плохо держали
его, он  шатался. Дождь почти  кончился,  уже  едва моросило, ветер приносил
водяную пыль...
     - Шагай к понтиаку, - велел Джеку Гроуфилд. Они сняли с Джека галстук и
связали ему руки за спиной. Пэт уже использовала ремень, галстук и шнурки от
ботинок  раненого, чтобы связать и его тоже. Гроуфилд помог  Джеку влезть на
переднее  пассажирское  сиденье, потом связал ему лодыжки шнурками и ремнем.
Джек сказал на это только одно:
     - Не знаю, что ты задумал, приятель, но, по-моему, ты безумец.
     - Я тоже так думаю, - ответил ему Гроуфилд. Дождь уже совсем  перестал.
Гроуфилд обошел  понтиак, сел  за руль, чуть  подал машину задним  ходом  на
дорогу, потом  загнал на дальний край стоянки, поскольку вряд  ли кто-нибудь
поставил бы  здесь свой автомобиль. На  полу, за  спинкой переднего сиденья,
лежала пачка туалетной бумаги. Гроуфилд схватил несколько листов, скомкал их
и велел Джеку:
     - Открой рот.
     - Пошел к черту, - ответил  Джек. Гроуфилд съездил ему под дых,  но  не
очень сильно, и спросил:
     - Хочешь лежать тут в собственной блевотине?
     Джек открыл рот.
     Гроуфилд запихнул  туда бумагу.  Вскоре Джек  сможет  ее выплюнуть,  но
Гроуфилд и не  надеялся выиграть много времени. Он вставил  кляп и раненому,
который был без  сознания, потом распахнул дверцу водителя, схватил Джека за
шиворот и,  пятясь, уложил его на сиденье.  Затем  он  опять обошел  машину,
распахнул  другую дверцу и взгромоздил на сиденье  ноги  Джека,  после  чего
поднял стекло, захлопнул дверцу  и  запер ее. Вновь подойдя  к  водительской
дверце,  Гроуфилд  взял пистолет за  ствол,  примерился  и  ударил Джека  по
затылку, но вскользь, дабы  не нанести тяжелого увечья. Джек  издал какой-то
непонятный звук.  Гроуфилд посмотрел на его  лицо. Джек по-  прежнему был  в
сознании и корчился от боли. Удар получился недостаточно сильный.
     -  Не  обессудь, - сказал Гроуфилд и  врезал ему еще  разок,  покрепче.
Потом поднял стекло со стороны водителя,  вытащил ключ  из замка  зажигания,
захлопнул и запер дверцу.
     Когда  Гроуфилд подошел к  мерседесу,  Пэт уже  сидела внутри. Гроуфилд
влез за руль, увидел, что ключ торчит в замке, и запустил мотор.
     - Готово, - сказал он.
     - Я не думаю,  что у нас получиться, -  ответила Пэт. - Я  перетрусила,
думала, что-нибудь непременно сорвется.
     - К примеру, эта твоя вылазка, когда ты меня не послушалась.
     -  Прости.  Когда  ты  подстрелил  его,  я подумала:  ах,  нет,  сейчас
кого-нибудь убьют.
     - Могли убить и нас с тобой.
     - Знаю. В следующий раз построюсь не подкачать.
     -  Молодец,  - сказал Гроуфилд и,  лихо  развернув мерседес,  выехал со
стоянки.  Справа  остановилась  машина,  в  которой  сидели две  молоденькие
парочки. Они вылезли и  вошли в  башню,  без особого любопытства взглянув на
мерседес, а на понтиак и вовсе не обратили внимания.
     - Я замерзаю, - сказала Пэт.
     - Это потому, что ты промокла.
     - Сама  знаю,  почему, -  ответила она,  обхватывая  себя руками. -  Но
знание не греет. Гроуфилд включил обогреватель.
     - Думаю, скоро просохнем, - сказал он.
     - Стоит мне отправиться с тобой куда-нибудь, и  я обязательно мокну,  -
заявила Пэт. Гроуфилд расхохотался.
     -  Не  одно,  так  другое,  -  сказал  он,  выводя машину  на  дорогу и
отправляясь в обратный путь.

     25

     - Ведь ты не думаешь, что  это  был Рой,  правда? Гроуфилд посмотрел на
нее.
     - Я не думаю, что это был Рой?
     - Ну, что он убийца.
     Гроуфилд брезгливо поморщился и спросил:
     - Может, отстанешь от меня, в конце концов?
     -  Если  ты  хотел  избежать  моих  расспросов,  не  надо  было  вообще
заговаривать об этом, - сказала Пэт. - Как я, по- твоему, должна себя вести?
     - Ладно, ладно,  - ответил Гроуфилд.  - Скажу тебе. Но  не стану ничего
доказывать, обосновывать, я  больше об этом вообще словом не обмолвлюсь. Так
будет справедливо.
     - Вполне справедливо, - согласилась она. - Просто скажи мне, кто.
     И Гроуфилд сказал. Пэт была поражена.
     - Что? Ты шутишь?
     Они выехали на мерседесе  обратно на равнину,  преодолели пять миль  до
шоссе N 3, свернули налево  и проехали еще с полмили, потом Гроуфилд отыскал
широкую  грунтовую обочину и удобный съезд с  дороги. Дождя тут, разумеется,
не было, и температура доходила  до восьмидесяти пяти,  солнце подбиралось к
зениту, в воздухе висело  тяжелое марево. Пэт и Гроуфилд вылезли из  машины,
чтобы немного побродить по солнцепеку и высушить одежду. Гуляя, они  видели,
как от нее валит пар. Наконец Пэт спросила:
     - Ты ведь дурачишь меня, правда?
     - Так я и  знал! - ответил Гроуфилд, отвернулся, пошел обратно к машине
и распахнул дверцу водителя. Пэт осталась стоять на месте.
     - Ты хочешь сказать, что не шутишь? - спросила
     она.
     - Я же сказал, - повторил он. - Я не собираюсь обосновывать, объяснять,
доказывать и так далее. Садись в
     машину.
     - Мое белье еще не просохло. Алан, ты уверен?
     -  Тебе следовало бы снять блузку и юбку, чтобы оно  высохло, -  сказал
Гроуфилд. - У меня та же беда.
     -  Его носки тоже никак не хотели высыхать, поэтому Гроуфилд снял их, и
непривычное ощущение ботинок, надетых на босу ногу - особенно мокрых ботинок
-  раздражало  его и  выводило  из  себя,  заставляя нервничать  больше, чем
обычно.
     - Ты что, и впрямь не  собираешься говорить об  этом? - спросила Пэт. -
По-моему, это свинство.
     -  Поехали,  -  нетерпеливо сказал Гроуфилд. - Залезай в  машину. Давай
покончим с этим поганым делом.
     Пэт  с  надутым  видом подошла к машине  с  правой стороны и села.  Они
захлопнули дверцы, и Гроуфилд завел мотор. На запад, к Сан-Хуау, машин ехало
немного,  но те, что все же были, едва плелись.  В  противоположную  сторону
машины  ехали  сплошным потоком,  и  обогнать  кого-нибудь было  невозможно.
Гроуфилд попал в колонну и катил со скоростью сорок миль в час, что, похоже,
было здесь в порядке вещей. До поворота на Лойзу оставалось еще миль восемь.
     С милю они проехали молча, потом Пэт сказала:
     - Ты меня слышал? Я сказала, что ты, по-моему, заблуждаешься.
     - Ты имеешь право на собственное  мнение, - сказал Гроуфилд, не отрывая
глаз от дороги. Пэт сердито зыркнула на него.
     - На тебя зла не хватает,  - заявила она. - Ты  это знаешь? Зла на тебя
не хватает.
     - Пока я ничего не говорил, ты и горя не знала, - напомнил ей Гроуфилд.
- Тебя же предупреждали: не надо было ко мне приставать.
     - Ты мог хотя бы обсудить это со мной.
     - Нет. Я должен прикинуть, как  могут развиваться дальнейшие события, -
Гроуфилд взглядом дал Пэт понять, что он настроен на очень серьезный  лад. -
Важно то, что  произойдет,  а  не личность  убийцы. Мне  наплевать,  кто это
сделал. Для меня важно подготовиться к грядущим событиям, чтобы пережить их.
     Пэт  ничего на это не ответила. Она молчала мили две, а когда, наконец,
заговорила, тон ее смягчился.
     - Прости, - сказала она. - Ты прав.
     Гроуфилд усмехнулся и похлопал Пэт по колену.
     -  Умница,  - сказал  он,  главным образом  для того, чтобы  поднять ее
боевой дух  перед штурмом  крепости. -  Когда все  кончится, мы оба сляжем с
простудой,  это неизбежно. А  тогда сможем часами  обсуждать  убийство  Белл
Данамато.
     - Уж не преминем, - согласилась Пэт.

     26

     - Как ты там, сзади? - спросил Гроуфилд.
     -  Прекрасно,  - ответила она.  - Я готова.  Они  были на шоссе  № 185,
примерно в миле от поворота к дому. Пэт лежала на полу за передним сиденьем,
держа наизготовку один из трофейных пистолетов. Гроуфилд обучил ее обращению
с оружием, и  Пэт заверила  его,  что все  усвоила. Один  пистолет  лежал  у
Гроуфилда на коленях, под рулем, второй - на соседнем сиденье.
     Было  самое  начало  первого.  Ветви  деревьев  образовывали  свод  над
дорогой, но даже под его осенью стояли жара и духота. Впереди высились горы,
слева  и  справа  от  дороги раскинулись  пастбища;  повсюду  царило  тяжкое
июльское безмолвие, словно  все население заперлось по  домам  и предавалось
сиесте, а не улице остались только они, Гроуфилд и Пэт.
     И, разумеется, Данамато. И,  конечно, его головорезы. Гроуфилд  включил
передачу, и они поехали.  Он очень рассчитывал на  внезапность и на то,  что
таких действий  от  него никто  не ждал. Разумеется,  им и  невдомек, что он
вернется в дом Данамато после того, как сумел  вырваться из этого ада. Кроме
того, они уж никак не
     ждут его возвращения  на их собственном черном мерседесе. Поэтому, если
даже кто-то  несет караул на повороте и  увидит знакомый черный мерседес, то
не станет слишком уж приглядываться к водителю.
     Может быть.
     Гроуфилд представлял себе свои действия как вариацию на тему троянского
коня и был бы вполне доволен, кабы все получилось, как в первоисточнике. Ну,
а если не получится, можно  будет утешиться мыслью о том, что этот троянский
конь развивает сто с лишним миль в час.
     Впереди показался поворот.
     - Въезжаем! - крикнул Гроуфилд.
     - Хорошо, - ответила Пэт почти без дрожи в голосе.
     Гроуфилд  свернул  влево.  Он  помнил этот  поворот, потому что два дня
назад уже  проезжал  здесь, хотя  и с гораздо  более спокойной душой. Гудрон
кончился,  проселок  превратился  в узкую  колею  и пошел  в  гору;  джунгли
сделались гуще, плотнее, влажнее, даже зеленее.
     Четыре  десятых  мили.  Впереди,  на  взгорке,  был  последний  поворот
направо, две тонких колеи от шин терялись в джунглях. И прямо  за поворотом,
заняв  всю  дорогу и  преградив Гроуфилду  путь,  стоял  носом к нему  белый
вольво.
     Гроуфилд  прижал подбородок к груди,  прогнулся  на сиденье и вжался  в
спинку, чтобы забиться как можно дальше в тень. Он не мог сколь-нибудь четко
разглядеть  двух человек  в вольво,  стало быть, и они, надо полагать, видят
его не лучше.
     Один из них помахал рукой, когда Гроуфилд делал поворот.  Он  помахал в
ответ, мерседес с шелестом раздвинул нависшие  листья, и вольво  скрылся  из
виду. Теперь сидевшие в нем люди и подавно не могли разглядеть Гроуфилда.
     - Мы только что проехали вольво, - сообщил он ровным голосом.
     - Что?!
     - Все в порядке, - сказал он. - Они  помахали мне рукой, я им тоже. Они
уже не видят нас.
     - Боже мой? - прошептала Пэт,  и  Гроуфилд толком не понял,  то ли  это
просто междометие, то ли молитва.
     Дорога нырнула вниз, потом круто пошла вверх.  Гроуфилд помнил, что так
и  должно было  быть. Он  ехал  в гору медленно, двигатель работал с натугой
из-за  крутизны   и  маленькой  скорости.  Увидев  белое   пятно,   Гроуфилд
остановился и  и дал машине откатиться  чуть назад. Потом  нажал  на тормоз,
поставил машину на ручник и заглушил мотор.
     - Приехали, - сообщил он.
     Пэт  села  и  подалась  вперед, положив  руки на  спинку  водительского
сиденья за головой Гроуфилда.
     - Я не виду дома.
     - Он там, - ответил Гроуфилд. - Просто отсюда не видать.
     - Да верю я тебе! Что теперь?
     - Теперь,  -  сказал он, - мне  бы чертовски  хотелось, чтобы  ты умела
водить машину.
     -  Очень сожалею,  -  ответила  Пэт.  -  Мне бы  тоже  этого  хотелось.
Вообще-то я собираюсь научиться, когда мы вернемся в штаты.
     Гроуфилд не знал, входил ли он как составная часть в понятие мы, но был
склонен предложить, что Пэт имеет в виду братца.
     - К сожалению, - сказал он, -  обучать тебя сейчас  просто нет времени.
Так что дело значительно усложняется.
     - Что я должна делать?
     - Вылезти из машины, захватив с  собой свой пистолет, и  забиться вон в
те кусты,  да  поглубже, чтобы тебя не заметили,  если  кто-нибудь выйдет из
дома, но чтобы сама ты могла их видеть. Понятно?
     - Понятно, - ответила она. - Это все?
     - Нет. Если ты увидишь одного из людей Данамато, стреляй.
     - В них? - испуганно спросила Пэт.
     -  да куда хочешь,  - ответил Гроуфилд.  -  Главное - чтобы  я  услышал
выстрел.
     - Ах, это сигнал для тебя!
     -  Совершенно  верно. А  потом  постарайся  держаться от  них подальше,
только и всего. Они могут отправиться искать тебя, но им не известно, что ты
вооружена, и  они  примут  тебя за меня,  а потому пойдут вперед  с  большой
опаской.
     - И ты подоспеешь мне на выручку?
     Ответить на это было  очень непросто, все зависело от того,  где  будет
находиться  Гроуфилд,  но он  решил  не  вдаваться в  подробности, не  желая
подрывать боевой дух  Пэт, и не стал объяснять  ей, какой  трудное создалось
положение, а просто сказал:
     - Совершенно верно. Ты только держись от них подальше и жди меня.
     - Так я и сделаю, - пообещала Пэт.
     - Молодец.
     Он открыл дверцу, вылез  сам и помог выбраться  Пэт. Она обвила его шею
руками  и поняла голову,  чтобы Гроуфилд  ее поцеловал. И  он  поцеловал, но
думал при это совсем о другом.
     Она улыбнулась ему и сказала:
     - Что бы ни  случилось сейчас,  Алан, я хочу, чтобы ты знал, как я тебе
благодарна.
     - За что? - Он огляделся. - За  это? За то,  что  я вернулся  вызволять
Роя?
     - Нет,  - ответила Пэт, продолжая улыбаться.  - За то, что  посоветовал
мне перестать  заниматься самоедством.  И впрямь  пора. Я рада,  что нашелся
человек, который сказал мне об этом.
     - О-о. Рад услужить.
     - И я уже не пойду на попятный, - пообещала Пэт. -  Не стану  такой же,
как прежде. И Рой будет потрясен, да?
     - Меня бы это не удивило.
     -  Да,  будет, - Пэт оторвалась от Гроуфилда,  отступила  на  шаг, и ее
улыбка сделалась игриво-кокетливой. - Еще одно, - добавила она.
     Гроуфилд  был занят осмотром отобранного у  Джека оружия - полицейского
смита  и вессона  тридцать восьмого  калибра. Он был снят с  предохранителя.
Гроуфилд взглянул на Пэт, сделав вид, будто он весь во внимание.
     - Ну, ну, я слушаю, - сказал он.
     - Я видела, как ты два-три  раза поморщился, когда  думал,  что  я буду
продолжать цепляться за  тебя и  потом. Хочу, чтобы  ты знал, что у тебя нет
причин  для тревоги. Я тебя очень  люблю,  я очень люблю, я очень благодарна
тебе,  но не  думаю, что из тебя выйдет достойный  супруг. Во всяком случае,
такой,  который  нужен  мне. Связавшись с  тобой, я бы очень скоро  потеряла
покой.
     Он улыбнулся в ответ.
     - Я не дом, пригодный для жизни, а просто отличное местечко, куда можно
прийти в гости.
     - Вот именно.
     - Ладно, я пошел за твоим  братцем,  а ты отправляйся вон туда, - велел
Гроуфилд, указывая направление.
     - Есть, сэр.
     Гроуфилд  потрепал ее  по  щеке, отвернулся и зашагал  к дому,  оставив
мерседес с  задранным носом посреди дороги на тот случай, если  сюда сунется
еще какая-нибудь машина.  Он  надеялся, что сможет быстро покончить с делом.
Быстро  войти  в дом  и так же быстро выйти. Это  единственная  возможность.
Разумеется, как только они  выберутся отсюда, им на хвост  сядет  вольво, но
мерседес, наверное, справится с ним.
     А вот дальше что? Остров был  большой. Можно на время залечь на дно или
уплыть  на Виргинские острова,  потом -  на  остров Святого Фомы,  а  оттуда
улететь еще в какую-нибудь страну Карибского бассейна, после  чего вернуться
в Штаты.
     Теперь уже без всяких заездов куда-либо.
     Даже не верится, что он так долго пробыл вдали от дома. Вместе с парнем
по имени Паркер и еще несколькими  приятелями они отправились грабить казино
на острове у побережья Техаса, ограбление едва не провалилось, и Гроуфилду с
Паркером удалось добраться на яхте до побережья Мексики. С тех пор у него не
было  ни минуты покоя. Он вообще не собирался покидать Штаты, и вот на тебе,
скитается по всей Латинской Америке.
     Ну, ничего, скоро это кончится. Неизвестно, чем, но скоро кончится.
     Вот  и  дом. Гроуфилд подкрался к  краю поляны, выглянул из кустов и не
увидел перед домом ни одной  машины и ни одного человека. Он свернул налево,
держась под  сенью  джунглей,  пригнулся пониже  и пошел вперед; на ногах не
было носков, и необычное ощущение не давало сосредоточиться.
     Ну не глупость ли - думать о том, что на тебе туфли на босу ногу, когда
наступила решающая минута? Гроуфилд заставил себя сосредоточиться на главном
- на том, что предстояло сделать.
     Левый угол  заднего фасада дома, похоже, был ближе к зарослям. Гроуфилд
шел вдоль  дома,  пока не подобрался насколько возможно близко к этому углу,
потом  сгруппировался, оглядел все окна,  которые были в поле  зрения, и, не
увидев ни  одного  человеческого лиц  опрометью бросился к углу,  согнувшись
пополам, втянув голову в плечи и стараясь не производить шума.
     Оказавшись возле дома, он приник к стене, добрался до окна и заглянул в
него. Это  была одна  из гостиных, которыми изобиловал дом. В ней никого  не
оказалось. Чуть дальше в  стене была  застекленная дверь, которая вела в эту
комнату. Обнаружив, что она не заперта, Гроуфилд юркнул в дом.
     Лиха беда начало.
     Оставалось  сделать  саму  малость:  отыскать  Роя  Челма,  обезвредить
охранников,  если  его стерегут, выбить дверь, если  она  окажется на замке,
развязать Роя, если он связан, короче, найти Роя и вернуть  ему  способность
двигаться, незаметно  вывести его из дома, перетащить через поляну и в обход
дома  довести до мерседеса, потом усадить в машину его и Пэт, доехать задним
ходом  до  того места,  где стоит Вольво и где можно быстро  развернуться  и
урвать когти к едрене фене.
     Все очень просто.
     Если только Рой Челм еще жив.
     - Гроуфилд постоянно думал  об этом, хотя и не делился своими мыслями с
Пэт. Он не говорил ей ничего - во-первых, потому, что она просто не поверила
бы ему, решив, что таким  образом он надеется  выпутаться  сам. А во-вторых,
Гроуфилд считал гибель Роя маловероятной. Да, конечно, Данамато  был страшно
зол на Роя  Челма; он имел на то причины и, скорее всего,  раз-другой врезал
Челму, когда того опять доставили  в дом, но вот убить Челма, с точки зрения
Данамато, было бессмысленно. Он мог прикончить Роя только в припадке злости,
если ему не удастся снова схватить Гроуфилда.
     Но до этого еще не дошло, или, во всяком  случае, не должно было дойти.
Скорее  всего, Челм  жив и находится в одной из этих сотен комнат.  И теперь
Гроуфилду остается только отыскать его.
     Гроуфилд тихонько пресек гостиную, взялся за дверную ручку,  выждал  и,
наконец, потянул дверь на себя. Она открылась, и Гроуфилд увидел перед собой
изумленные глаза Онума Марбы.

     27

     - Ни звука, - прошептал Гроуфилд, показывая Марбе один из своих стволов
-  девятимиллиметровый  автоматический  пистолет,  револьвер лежал у него  в
заднем кармане.
     - Разумеется,  - шепнул в ответ Марба. Удивление овладело  им  всего на
миг,  потом лица  Марбы опять стало  совершенно бесстрастным,  взгляд  обрел
прежнюю мягкость, а руки расслабленно опустились. Марба был в своем туземном
наряде, как в тот день, когда Гроуфилд впервые увидел его. Гроуфилд отступил
на шаг.
     - Зайдите сюда, - прошептал он и поманил Марбу свободной рукой.
     Марба перешагнул через порог.
     - Закройте дверь, - шепнул Гроуфилд.
     - Разумеется, -  шепотом повторил Марба.  Не  оборачиваясь, он протянул
левую руку и притворил  дверь, после чего остановился и с безмятежным  видом
принялся ждать, что еще ему велит сделать Гроуфилд.
     Тот больше не  шептал,  теперь он  говорил  нормальным  голосом, хотя и
тихо.
     - Вам нет нужды бояться меня, пока  я могу не  опасаться вас, -  сказал
он.
     -  Это разумно, - ответил  Марба. - Я не буду пытаться поднять тревогу,
обещаю вам.
     - Хорошо. Присаживайтесь.
     - Благодарю вас.
     Пока Марба устраивался в кресле, обитом вишневым  мохером, и расправлял
свое  одеяние  на коленях,  Гроуфилд  подошел к  стеклянной двери и  оглядел
поляну, джунгли и подъездную аллею. Как и прежде, он никого не увидел.
     - Похоже, с вами не соскучишься, мистер Гроуфилд, - сказал Марба. - Я и
мысли не допускал, что вы вернетесь сюда по собственной воле.
     -  Да не совсем по собственной, - ответил Гроуфилд. - Сколько человек в
доме?
     - Вы имеете в виду количество стрелков?
     - Нет, всех скопом.
     -  Гостей  трое,  -  сказал Марба. -  Милфорды и  я.  Полагаю,  мистера
Данамато тоже  можно  причислить к  гостям. Его  подручных четверо,  включая
злосчастного Харри, который пластом лежит  наверху. Похоже, вы попортили ему
нос.
     - Весьма об этом сожалею.
     На лице Марбы промелькнуло подобие улыбки.
     - Я этого ожидал. И, наконец, тут есть один пленник, Рой Челм, он в тех
покоях, которые прежде занимали вы.
     - Наверху?
     Марба покачал головой.
     - Внизу.
     - Под стражей?
     - Полагаю,  что нет.  Когда я последний раз видел помощников  Данамато,
они играли в карты в столовой, что выходит окнами на восток.
     - Все трое?
     -  Четверо. С  ними был и мистер  Данамато.  Гроуфилд выглянул из окна.
По-прежнему  никого. И  никакой стрельбы.  Услышит  ли  Гроуфилд  сигнальный
выстрел, если тот раздастся, пока он будет внизу, в подвале?
     Он снова повернулся к Марбе.
     -  А как насчет  тех двух  туземцев?  - спросил  он. -  С дробовиком  и
собакой.
     - Ушли. Все слуги ушли. - Марба, вероятно, раздумывал, не улыбнуться ли
ему еще  разок.  -  После  их ухода  миссис  Милфорд любезно  взяла на  себя
стряпню.
     - Их выгнал Данамато?
     - Не совсем так. Гроуфилд покачал головой.
     - Как это понимать?
     На сей раз Марба улыбнулся. Мимолетно, но вполне явственно.
     - Простите, - сказал он. - Говорить обиняками входит у меня в привычку,
и от нее нелегко избавиться. Похоже, слуги испугались мистера Данамато и его
друзей. А может, их повергло в  страх  создавшееся положение. Как бы  там ни
было, они удрали.
     - Где Милфорды?
     - Точно не знаю. Где-То в доме, возможно, порознь.
     - Почему?
     Марба  едва  заметно  пожал  плечами,  так,  что  его  одежды почти  не
колыхнулись.
     - Кажется, последнее время они почему-то избегают друг друга, - ответил
он. - Причины мне неизвестны.
     Гроуфилд исчерпал запас вопросов, а времени было в обрез.
     Он сказал:
     - Не знаю, как мне быть с вами.
     -  Со мной? Вы  можете оставить меня здесь. Гроуфилд задумчиво взглянул
на него.
     - Я хотел бы быть уверенным в том, что вы в безопасности.
     - Под замком  в  каком-нибудь чулане? - бесстрастное лицо Марбы кое-как
сложилось в гримасу шутливой  обиды. - Я  бы предпочел  этого избежать, если
можно. Достаточно  ли  вам,  так  сказать, моих устных заверений в том,  что
можно верить на слово?
     - В том-то и сложность, не правда ли?
     - Я  обещаю не  рассказывать  о  вас, -  заявил Марба. - Вы можете  мне
верить, хотя я не знаю, как мне убедить вас в этом.
     Гроуфилд выглянул из окна, снова посмотрел на Марбу. И решил довериться
ему. В основном потому, что у него было слишком мало времени.
     - Я верю вам, - сказал Гроуфилд. - По-моему, вы человек чести.
     Марба засмеялся. Это было удивительное зрелище: бесстрастное лицо вдруг
сделалось совсем открытым, милым и добрым.
     -  Даже не  будь  я таким, пришлось  бы  стать,  -  сказал он, - Мистер
Гроуфилд, я признаю, что вы настоящий дипломат. - Продолжая улыбаться, Марба
склонил голову.
     - Благодарю вас, - ответил Гроуфилд.
     - Желаю успеха. Приятно будет снова встретиться с вами.
     На этот раз Гроуфилд улыбнулся в ответ.
     - Мне  тоже, -  совершенно искренне ответил  он, выглянул напоследок из
окна и зашагал к двери. - Еще увидимся.
     -  При  более   благоприятных   обстоятельствах.  До  свидания,  мистер
Гроуфилд.
     Гроуфилд взялся за дверную ручку.
     - До свидания, мистер Марба.
     В коридоре никого не было. Гроуфилд вышел из гостиной, прикрыл за собой
дверь  и на цыпочках направился  вдоль  по коридору, останавливаясь у каждой
открытой двери  и стараясь  двигаться со  всей возможной быстротой,  но так,
чтобы не нарушать царившей в доме тишины.
     Он никого не  встретил, пока не добрался до закрытой двери на лестницу,
ведущую  в  подвал. До нее оставалось  три-четыре шага, когда он увидел, как
дверная  ручка начала поворачиваться. Слева была открытая дверь  в небольшую
светлую комнату, которую почти полностью занимали швейная машинка и манекен.
Гроуфилд  нырнул туда, прижался  к  стене за  дверью и прислушался. До  него
донесся голос Ивы Милфорд:
     - ...  питаться гораздо лучше.  Я считаю преступлением держать мальчика
здесь. Преступлением. Что он такого сделал?
     Мужской голос пробурчал в ответ что-то нечленораздельное.
     - Я еще раз поговорю с мистером Данамато...
     Голоса  удалялись. Гроуфилд  выглянул  в коридор и  увидел, что  миссис
Милфорд несет поднос, а рядом с ней шагает подручный Данамато, Фрэнк.
     Они  свернули  за  угол  и  скрылись  из  виду.  Гроуфилд  выбрался  из
портняжной мастерской, остановился, прислушался и, ничего не услышал, быстро
направился  к  двери в подвал.  Она  была  закрыта.  Гроуфилд распахнул  ее,
отыскал выключатель, зажег свет и переступил порог, снова притворив за собой
дверь. Это его не устраивало: он предпочел бы оставить дверь приоткрытой, на
случай, если раздастся  выстрел.  Но  обычно  эта  дверь  бывает закрыта, и,
стоило  приоткрыть ее, любой проходящий мимо человек тотчас заметил  бы это.
Заметил и, возможно, заглянул бы проверить, как и что.
     То,  что  ему пришлось  включить  свет, уже было достаточно скверно. Он
поспешно спустился по ступенькам в прохладный и сырой подвал. Шершавые серые
стены образовывали большую квадратную комнату, от которой  налево и  направо
уходили низкие коридоры. Гроуфилд повернул налево, к той каморке,  в которую
после  убийства  Белл Данамато  его  посадил  Харри. На стене  был еще  один
выключатель. Когда Гроуфилд  щелкнул им, коридор  залил свет трех маломощных
голых лампочек, висевших тут и там на потолке.
     Слева  и  справа  в коридор выходили закрытые  двери. Темница Гроуфилда
была  третьей  по левую руку.  Дверь  ее, как и  все прочие,  была  тяжелой,
толстой, темной и старой. Но, в отличие от других, она была заперта, да  еще
троекратно. Один засов - вверху, другой внизу, причем оба задвинуты, а возле
ручки - висячий замок.  Судя  по всему, о Рое  Челме они были более высокого
мнения, чем о Гроуфилде.
     Гроуфилд  отодвинул  оба засова,  но с замком  дело  обстояло  сложнее.
Ключа, само  собой,  нигде  поблизости не  было.  Осторожно  подергав замок.
Гроуфилд убедился, что он заперт.
     Инструменты.  Гроуфилд  огляделся,  потом   принялся  искать  в  других
комнатах. Ему были нужны инструменты, хоть какие- нибудь инструменты.
     Третья по  счету комната,  в которую  он заглянул,  оказалась настоящей
сокровищницей.  Это  была   даже  не  комната,  а,  что  называется,   мечта
рукодельника. Небольшая квадратная  каморка была заполнена разнообразнейшими
инструментами, о каких  только может грезить домашний мастер. Слева на полке
стояли в  ряд  станки  с электроприводом.  Справа  -  верстак  с  выдвижными
ящиками. На  вбитых в стену колышках висели любые вообразимые гаечные ключи,
пилы, щипцы, плоскогубцы, отвертки и молотки.
     Гроуфилд вошел, с улыбкой выбрал мощную отвертку, погасил свет, прикрыл
дверь и вернулся к темнице Роя Челма. Он едва ли не насвистывал от радости.
     Но  все оказалось  не так-то  просто. Он  выбрал самую длинную  и самую
толстую  из  отверток,  потому что хотел воспользоваться  ею  как  фомкой  и
вырвать петли  из дверного косяка,  но  проклятущая  железка никак не  желал
влезать под них. Как ни бился Гроуфилд,  как  ни тужился,  упираясь  в дверь
локтями и  коленями, ничего у  него не получалось.  Сложность заключалась  в
том,  что он  не  мог добраться  до шурупов, они были прикрыты металлической
скобой замка. Проклятье.
     Гроуфилд собирался шуметь как можно меньше,  но,  похоже, не получится.
Когда рукоятка  начала выскальзывать из ладоней,  он  решил  бросить потуги,
вернулся  с  мастерскую,  включил  свет,  вернулся  отвертку  на  доску  для
инструментов, а  вместо нее  взял тяжелый  молоток весом в двадцать унций, с
круглой пяткой.
     В одном  из ящиков  под  верстаком он  отыскал  ветошь, -взял немного и
вернулся к  двери,  запертой на висячий  замок. Обмотав  его ветошью,  чтобы
немного приглушить звук, Гроуфилд примерился и ударил по замку молотком.
     Казалось,  весь подвал  наполнился  грохотом.  Интересно, услышали  его
наверху  или нет?  Насколько мог  судить Гроуфилд,  он  стоял прямо под  той
комнатой, где Данамато и его ребята играли в карты.
     Замок  он не  сбил. К  охватившему Гроуфилда бешенству и нетерпению уже
начал  примешиваться  страх. Он скорчил рожу а- ля Керк Дуглас и  ударил еще
раз. Теперь дужка замка раскололась, будто соленая баранка.
     Что  ж, давно бы  так. Гроуфилд бросил  молоток на  пол,  вытащил дужку
замка из петли, отодвинул засов, повернул ручку и распахнул дверь.
     Рой Челм смотрел на него с нескрываемым изумлением.
     - Ради бога, что вы здесь делаете?
     - Ваша сестра прислала меня за вами. Идемте. Челм не шелохнулся.
     - Моя сестра
     - Она ждет нас на улице. Идемте.
     Изумление Челма начало уступать место страху. Он посмотрел поверх плеча
Гроуфилда, словно боялся увидеть Данамато и полчище его приспешников.
     -  Вы  с  ума  сошли? - вполголоса  спросил Челм.  -  Нам же никогда не
выбраться отсюда.
     - Выберемся, - ответил Гроуфилд,  вытаскивая из задних карманов оружие.
В правой руке у него был десятимиллиметровый пистолет, а в левой - револьвер
тридцать восьмого калибра, -  Ваша  сестра в  машине, -  сообщил  он. -  Нам
нельзя терять  времени. Если кто-нибудь станет преследовать нас, пальните из
этой штуки. Не на поражение, а в воздух, для острастки.
     Он протянул револьвер Челму.
     Челм  с растерянным видом  взял  его, оглядел, а потом вдруг  ударил им
Гроуфилда по правому запястью, выбив у него пистолет.
     - Ой! -  вскрикнул Гроуфилд.  Челм проворно сделал шаг назад и наставил
револьвер на Гроуфилда.
     - Руки вверх, - велел он.

     28

     Гроуфилд схватился здоровой рукой за ушибленное запястье и с омерзением
проговорил:
     - Вы спятили, Челм. Это бессмысленно.
     - Да что вы?
     - Я мог вызволить вас отсюда.
     - У меня есть более надежный способ, - с бодрой улыбочкой ответил Челм.
- И более безопасный для нас с Патрицией.
     - Только не думайте, что Пэт  скажет вам за это спасибо,  - предупредил
его Гроуфилд.
     Улыбка Челма сделалась самодовольной.
     - Вы и впрямь так считаете? Вы в  самом  деле полагаете, будто Патриция
клюнет на такого фигляра?
     - Да.
     - Я могу понять,  что  ей пришлось быть с вами любезнее, чем она хотела
бы, - вкрадчиво произнес Челм. - Но это  было необходимо, чтобы вы  приехали
сюда  мне  на  выручку.  Я  очень  не хотел бы  вас разочаровывать,  но  Пэт
относится к вам ни на йоту не лучше, чем я сам.
     - Какой же вы шут, - сказал Гроуфилд, качая головой. - Ни дать ни взять
юродивый.
     - Это мы еще посмотрим. Отойдите на шаг, нет, на два.
     Гроуфилд  сделал  два шага  назад,  но  до  двери было  еще далековато.
Неужели Челм выстрелит? Да, мрачно подумал Гроуфилд, с этого недоумка вполне
станется.  А поскольку новичкам всегда везет, пуля угодит  Гроуфилду прямо в
лоб.
     Челм шагнул вперед,  медленно опустился на корточки, держа Гроуфилда на
прицеле  и  не сводя  с него  глаз,  и  поднял с пола  пистолет.  Когда Челм
выпрямился, у него  в руках было уже две пушки. Он нацелил их на Гроуфилда и
теперь напоминал жалкую пародию на Малыша Бонни.
     - Ну, и что дальше? - спросил его Гроуфилд.
     -  Теперь,  - ответил Челм, - мы поднимемся наверх, и я сдам вас вашему
дружку Данамато. Гроуфилд вздохнул.
     - Так я и думал.
     Челм одарил его улыбкой, которую Гроуфилда так и подмывало размазать по
его роже.
     - Вы  и  впрямь пригодились,  - сказал Челм. - Я  отдам вас Данамато  и
заручусь  его  благодарностью.  У него  больше нет причин держать  меня  под
замком. Он отпустит меня, и мы с Патрицией вернемся в Штаты,
     С моей кровью на руках, -  ответил  Гроуфилд,  заранее зная, что такими
речами Челма не проймешь.
     Да, действительно, не проймешь.
     - Ваша кровь будет на руках Данамато, - беспечно проговорил Челм. - Ну,
а на ваших - кровь его жены.
     - В самом деле? Повернитесь, Гроуфилд. Гроуфилд повернулся  и  невольно
втянул голову  в плечи, ожидая удара рукояткой пистолета  по черепу, но Челм
решил действовать иначе - то  ли потому,  что не хотел сделать все чисто, то
ли потому, что такое решение просто не пришло ему в голову. Скорее всего, он
попросту до этого не додумался.
     - Ступайте вперед, - приказал Челм.
     Гроуфилд зашагал. Он шел с поднятыми руками, а Челм  следовал за ним на
почтительном расстоянии, и сделать что- либо было невозможно.
     Они добрались до  подножия лестницы.  Если у  Гроуфилда и  был какой-то
шанс,  то только здесь. Или Челм подойдет поближе на  лестнице,  и  Гроуфилд
получит возможность сбить  его  с  ног. Или,  наоборот, слишком отстанет,  и
тогда Гроуфилд сумеет предпринять попытку к бегству, улизнув через дверь.
     Но нет, ничего не вышло. Челм сказал у него за спиной:
     - Хватит, стойте. Не поднимайтесь по лестнице и не оборачивайтесь.
     А  Гроуфилд  как раз собирался обернуться. Он остановился и замер.  Что
дальше?
     - Повернитесь  налево,  -  приказал Челм.  Налево -  значит,  прочь  от
лестницы. Гроуфилд повернулся и оказался спиной к ступенькам.
     - Три  шага вперед, - велел ему Челм. Гроуфилд сделал три шага вперед и
очутился посреди квадратной площадки, откуда не мог ни до чего дотянуться.
     - Хорошо, - сказал  Челм  и  заорал: - На помощь! Гроуфилд взглянул  на
него через плечо.
     - Ну и дурак же вы, Челм, - сказал он.
     - Это мы еще посмотрим. На помощь! Данамато! В подвал!
     Над головой раздался топот бегущих ног.
     - Ваша сестра проклянет тот день, когда вы родились, - сказал Гроуфилд.
- Она не простит вас до конца жизни.
     - А-а, не болтайте глупостей, ничтожество. Данамато! Сюда!
     Дверь на  верхней площадке лестницы с грохотом распахнулась.  Появились
Фрэнк и бородач. Они уставились на Гроуфилда и Челма, и Фрэнк сказал:
     - Господи!
     Они  сбежали  по  лестнице.  Гроуфилд  повернулся,  но  руки  его  были
по-прежнему подняты. Он смотрел, как они приближаются. Все было кончено.
     Фрэнк  совсем опешил,  но бородач, похоже полагал что все  происходящее
слишком смешно, чтобы быть правдой.
     -  Ну, милок, -  сказал  он  Гроуфилду,  хохоча ему в лицо.  - Все-таки
вернулся домой!
     Челм протянул бородачу пистолеты и заявил:
     - Это его оружие.  Не думаю, что у него есть еще.  Посмеиваясь, бородач
спросил Гроуфилда:
     - Получается, крошка Рой в одиночку отнял у тебя оба ствола?
     - Я думал, он на моей стороне, - объяснил Гроуфилд.
     -  Да, весьма  печально,  - засокрушался  бородач и  разразился громким
хохотом.
     Они повели его  наверх. Фрэнк шел первым, Гроуфилд - за  ним, смеющийся
бородач - за Гроуфилдом, а ликующий Рой Челм замыкал шествие.  Наверху Фрэнк
и  бородач  взяли Гроуфилда под руки и потащили  по коридору.  По дороге они
встретили  Марбу,  который  сочувственно кивнул  Гроуфилду.  Затем  свернули
налево, миновали  еще один коридор и вошли  в  комнату,  где стоял карточный
стол.
     Данамато поднялся.
     - Ах, это ты, ублюдок, -  сказал он  и изо всех сил  ударил Груфилда по
губам.

     29

     Гроуфилд почувствовал чью-то нежную руку у себя на лбу. Он открыл глаза
и  увидел грустную улыбку Пэт Челм и  потолок  у нее  над  головой. Гроуфилд
повернул голову, лежавшую на чем-то мягком.
     - Что...
     - Тихо, - сказала Пэт и снова прикоснулась к его лицу.  Гроуфилд понял,
что  лежит   на  полу,  а  голова  его  покоится  у  нее  на  коленях.  Чуть
приподнявшись, Гроуфилд  увидел, что по- прежнему находится  в  комнате, где
Данамато и его люди играли в  карты. Поодаль, возле окон, Данамато совещался
с  тремя своими подручными. Чуть  ближе стоял  Рой Челм  и,  прислонившись к
стене, с растерянным видом прижимал к окровавленному лицу носовой платок. Он
встретился глазами с Гроуфилдом и тотчас отвернулся.
     Гроуфилд снова опустил голову на колени Пэт.
     - Что случилось с твоим братом?
     - Я ударила его, - сурово ответила она.
     - Господи, чем?
     -  Пистолетом, который  ты  мне дал.  Ты бы  глазам  своим  не поверил,
увидев, каким  петухом  он вышел  из  дома,  чтобы  привести меня  сюда.  Он
разрешил все затруднения, все  устроил,  сдал тебя Данамато, и  теперь мы  в
безопасности.
     - Я знаю, -  сказал Гроуфилд.  - Надо полагать, с  его точки зрения это
было вполне разумно.
     - А почему  бы и нет? - тихо, но злобно  ответила Пэт. -  Мало ли,  что
может показаться разумным придурку.
     Гроуфилд невольно улыбнулся.
     - Я пытался втолковать ему, что ты будешь недовольна, - сообщил он.
     - Теперь он это знает,  безмозглый поганец, - внезапно Пэт склонилась к
Гроуфилду, и ее грудь  коснулась его  подбородка. - Ах, Алан,  прости  меня!
Кабы я  только знала, какой Рой дурак,  никогда  не  втянула бы  тебя в  эту
переделку. Оставила бы его гнить здесь.
     - Я поступил бы так же, - ответил Гроуфилд. - Где твой пистолет?
     - Они отобрали его у меня.
     - Жалко.
     Вдруг Данамато крикнул из дальнего конца комнаты:
     - Ну, что, очухался этот ублюдок?
     - Нет, - слишком  поспешно  и  громко  ответила Пэт. - По- прежнему без
сознания.
     - Черта с два! -  громко  топая ногами,  Данамато подошел к Гроуфилду и
горящими глазами уставился на него. - Очухался, еще как очухался.
     Гроуфилд сделал вид, будто только-только приходит в сознание.
     - Где... где я?
     - Тебе ли не знать,  где, мразь.  Ну,  а уж  я прекрасно  знаю, куда ты
отправишься.
     - Но лишь дьявол знает, на ком я женюсь, - пробормотал Гроуфилд.
     - Что?
     -  Ему пока  нельзя  вставать, -  сказала Пэт,  обвивая  руками  голову
Гроуфилда. - У него еще слишком сильное головокружение.
     - Это у тебя голова кругом, - отрезал Данамато. - Поднимайся, Гроуфилд,
ты уже можешь идти. Тем паче, что тут недалеко.
     Пэт по-прежнему обнимала Гроуфилда за голову.
     - Скажи ему, Алан, - горячо попросила она. - Скажи ему правду.
     - Да какая разница? - ответил Гроуфилд. - Дай мне встать, Пэт.
     Но она не желала дать ему подняться.
     -  Это   твой  единственный  шанс,  -  настаивала  Пэт.  -   Ты  должен
попробовать, хотя бы попробовать.
     - Что за чушь вы там  порете?  - спросил  Данамато. Пэт подняла на него
глаза.
     - Алан знает, кто на самом деле убил вашу жену. Данамато ухмыльнулся.
     - Разумеется. Он сам.
     - Нет.
     - Забудь об  этом, Пэт, -  устало сказал Гроуфилд.  -  Он и  слушать не
станет.
     - Всякую чепуху?  - отозвался  Данамато.  -  Этот парень  выдал себя  с
головой, сбежав отсюда. Будь он невиновен, сидел бы на месте.
     - Чтобы его тут убили? - Пэт горящими глазами воззрилась на Данамато. -
Вы ведь заранее решили для себя, что это он. Вы немножко замешкались, потому
что он ненадолго заронил вам в душу сомнение.  Но  в конечном  счете  вы все
равно собирались пойти  по  пути наименьшего  сопротивления,  и вы сами  это
знаете. Алан бежал, потому что вы хотели убить его, а не потому, что он  был
виновен.
     Данамато покачал головой.
     - Забудь об этом, девочка, - сказал он. - Приятно было узнать,  что вам
удалось неплохо провести каникулы вдвоем,  но теперь забавам конец. Вставай,
Гроуфилд.
     Гроуфилд разомкнул руки Пэт и сел.
     - Иду, мамочка, - ответил он.
     - Ну, пожалуйста, Алан, - взмолилась Пэт. - Скажи ему.
     - Он мне не  поверит, -  ответил  ей Гроуфилд, начиная раздражаться.  -
Доказать я ничего не  могу,  и он не  поверит, даже если убийца вдруг войдет
сюда и признает свою вину. Он заполучил меня, и больше ему ничего не нужно.
     - Кроме тебя-ничего, - подтвердил Данамато. - Вставай, Гроуфилд.
     Гроуфилд схватился за ближайший стул  и встал. Посмотрев на Пэт, он еще
раз подумал о своих последних словах и сказал:
     - Чем черт не шутит. И опустился в кресло.
     - Что еще? - вскричал Данамато.
     -  Позовите всех сюда, - попросил его Гроуфилд. - Если настоящий убийца
расколется,  вы отпустите меня. Если же никто не заговорит, пусть  мне будет
хуже.
     - Новые игры, Гроуфилд? С какой стати мне опять играть с вами?
     - Вы же хотите  знать наверняка, -  поспешно сказала  Пэт.  Она  стояла
рядом с Гроуфилдом, положив руку на его плечо. - Я знаю, что он невиновен, и
он  знает, что невиновен,  да  и  сами  вы  очень сильно  сомневаетесь в его
виновности.
     - Как бы не так!
     - Он хочет,  чтобы вы дали ему шанс, - продолжала Пэт.  - Один шанс. Ну
что вам стоит?
     Данамато  втянул  щеки  и  принялся  жевать  их.  Он  мрачно  взирал на
сидевшего в кресле Гроуфилда и размышлял. Наконец он сказал:
     - Две минуты. У тебя  две минуты. - Затем повернулся к своим громилам и
крикнул: - Приведите  всех сюда!  - Снова посмотрев  на  Гроуфилда, Данамато
спросил: - Тебе нужен Харри?
     - Нет. Харри непричастен.
     - Это  что-то  новенькое, Гроуфилд.  Прошлый  раз ты мне  этого беднягу
Харри прямо в глотку запихивал.
     - Тогда я еще не знал, кто настоящий виновник.
     - А сейчас знаешь? - с явной насмешкой спросил Данамато.
     - Знаю.
     Вошел Марба. Он посмотрел  на  Гроуфилда,  потом на  Челма и  вкрадчиво
заметил:
     -  Похоже,  в  этом  доме опасно  иметь  нос.  Надеюсь, мой  не  станет
следующим?
     Никто ему не ответил.
     Милфорды  пришли вместе. Оба  выглядели настороженными. Их сопровождали
подручные Данамато.
     - Две минуты, время пошло, - сказал Данамато Гроуфилду.
     Гроуфилд старательно избегал смотреть на кого-либо из присутствовавших.
Он уставился в какую-то точку на ковре и заговорил:
     - Мистер Данамато имеет в виду, что через две минуты меня уведут отсюда
в джунгли и застрелят. Это произойдет, потому что он полагает, будто  я убил
его жену. Я знаю имя ее подлинного убийцы, но...
     Кто-то издал тихий непонятный звук.
     - ... но  я  не  могу  ничего доказать, а без доказательств  он мне  не
поверит.  Однако он поверил бы  признанию настоящего убийцы.  Только  в  том
случае,  если убийца  заговорит и  расскажет  правду, меня  не  уведут и  не
застрелят...  -  Он умолк  и  немного  подождал,  но все  хранили  молчание.
Гроуфилд со вздохом спросил: - Сколько еще у меня времени, мистер Данамато?
     - Минута и пять секунд.
     По-прежнему не отрывая взгляда от ковра, Гроуфилд продолжал:
     - Посмотрите на это дело так. Данамато расправится со  мной за убийство
его жены, но вам он ничего не сделает. Неужели вы этого не понимаете? Вас он
и пальцем  не  тронет. По закону вы, может, и понесете наказание, угодив  за
решетку, но Данамато не причинит вам никакого вреда. И вы не обремените свою
совесть еще одним убийством. - Он снова  подождал, и опять  ответом ему было
молчание.  Тогда  Гроуфилд  добавил:  - Я  знаю, вы  не  хотите,  чтобы меня
пристрелили за преступление, совершенное вами.  Вот почему один  раз  вы мне
уже помогли. Но мне опять нужна помощь. Мне надо, чтобы вы заговорили.
     Всеобщее молчание.
     Гроуфилд покачал головой.
     - Сколько осталось, Данамато?
     - Двадцать секунд.
     - Немного, однако.
     - Ты  выторговал себе лишних две минуты жизни, Гроуфилд, но они уже  на
исходе, - сказал Данамато. Гроуфилд поднял глаза.
     - Миссис Милфорд, неужели вы ничего не скажете? - спросил он.
     Миссис Милфорд взглянула на него, бесстрастная и безмолвная.
     - Что? - Возмутился ее муж. - Да в своем ли вы уме, Гроуфилд?
     - Черт  побери!  -  вскричал Данамато.  - Тебе просто хочется  умереть,
прослыв умником. Вставай, Гроуфилд. Но Гроуфилд не пошевелился.
     -  Позвольте я  расскажу, как все было, - сказал он Данамато  и  тотчас
затараторил, не дав ему времени произнести ни  да, ни нет. - Вы  были правы,
думая, что меня нанимали не только в качестве телохранителя, сопровождающего
вашу жену в обществе. Белл целый месяц  умерщвляла свою плоть ради Роя, и ей
это  обрыдло.  Она начинала  понимать, что  получить  Роя  ей  не  светит, и
приключение  близится к  концу. А  Милфорду  она  уже  успела  сказать,  что
все-таки решила не давать денег.
     - Она сказала мне, - уточнил Милфорд, - что не будет  вкладывать деньги
в игорные дома Марбы.
     - Она еще  не была готова  вернуться  к  вам,  Данамато,  -  продолжала
Гроуфилд, не обращая  внимания на то, что его прервали, - но уже решила, что
воздержания с нее довольно. Челм выгуливал ее целый месяц, а  для  нее  это,
видимо, был слишком долгий срок...
     Данамато издал хриплый смешок.
     - Однако Челм -  мастак по части  проповедей о нравственности. Спросите
его сестру.
     -  Это правда!  -  вскричала Пэт. -  Хлебнула я  горюшка, стараясь быть
такой, какой меня хотел видеть Рой, и даже не поняла, чего ради!
     -  Пэт!  -  вскричал  Челм.  Его  голос  звучал  глухо,  потому что  он
по-прежнему прижимал к лицу платок.
     Миссис Милфорд продолжала молча наблюдать  за Гроуфилдом, который снова
обратился к Данамато:
     - Белл хотелось мужчину. Никто  из  окружающих, похоже, ей не подходил,
за возможным исключением Джорджа Милфорда, но он уже сказал Белл, что должен
вести себя  безупречно, поскольку  с  ним жена, да и  вообще закрутить здесь
роман довольно сложно.
     - Не увлекайтесь так, говоря о мертвых, Гроуфилд,  - вставил Милфорд. -
Надо же иметь хоть толику уважения.
     - Пусть говорит,  - сказал Данамато. - Мне нравится, как складно у него
все получается. Третьего дня  он вот так же  опутывал словесами всех  нас по
очереди.
     -  Сейчас  я  говорю,  как  все  было  в  действительности,  - возразил
Гроуфилд. - Дело  в том, что, когда  я  появился здесь, у нас  с вашей женой
ничего не получилось. Более того, мы с ней сразу не поладили. Она была очень
разочарована и той же ночью бросилась на шею Милфорду.
     - Этот человек спятил! - закричал Милфорд. Гроуфилд посмотрел на него.
     - Вы с самого начала знали, что убийца - ваша жена. С самого начала.
     -  Я понимаю, что вы в отчаянном положении, - ответил ему Милфорд. - Но
все  же  думаю,  что  даже  такой  человек,  как  вы,  должен  уметь вовремя
остановиться.
     - Нет  уж, - парировал  Гроуфилд и  повернулся к Данамато. - Милфорд не
смог одурачить жену. Думаю, она предвидела то, что произошло. Поэтому, когда
он вернулся на супружеское  ложе,  она, вероятно, высказала  все, что  о нем
думает. А он ответил, что был соблазнен  и не мог ничего  с собой  поделать,
ибо  давешняя  слабость опять  заявила о себе.  Что-де Белл  Данамато  снова
пробудила в нем все худшее. Короче, понес всякую околесицу, и тогда его жена
отправилась к Белл требовать, чтобы та отстала от мужа.
     - Ну, все, я наслушался, - заявил Милфорд. - И моя жена тоже. - Он взял
Иву Милфорд под руку, словно намереваясь увести ее из комнаты.
     - Подождите, - велел ему Данамато. - Продолжай, Гроуфилд. Мне нравится,
как ты говоришь. Слушать тебя - одно удовольствие.
     -  Иногда  ваша жена бывала  настоящей  чванливой стервой,  Данамато, -
сказал Гроуфилд. - Меня, например,  она привела  в  бешенство  в  первое  же
мгновение. Миссис Милфорд тоже  была  доведена до  белого каления  и пошла к
Белл в спальню.  И  вскоре дело кончилось убийством.  - Он  повернулся к Иве
Милфорд. - Так ведь, миссис Милфорд?
     Лицо  ее  по-прежнему  было лишено  всякого выражения.  Она  все так же
безмолвствовала.
     - По  сути дела, - продолжал Гроуфилд, обращаясь теперь непосредственно
к ней,  - вы  хотели  убить не  Белл.  Вы хотели  убить мужа,  а  может,  ту
школьницу из вашего родного  города. Но под горячую руку попала именно Белл,
вот  вы  и  выместили на ней  свою злобу. Сначала, вероятно,  ударили  ее по
голове пепельницей или каким-то другим тяжелым предметом,  а потом задушили,
накинув на  шею проволоку. Но вы  не хотели, чтобы за ваше деяние поплатился
я, поэтому  уговорили Челмов бежать,  прихватив меня с собой. Однако я снова
здесь  и вот-вот  расплачусь  за  ваше преступление, если  вы не  пошевелите
языком. Милфорд обнял жену за плечи.
     - Моей жене нечего сказать, - громогласно заявил он.
     - Данамато  вас и пальцем не  тронет, - заверил Гроуфилд Иву Милфорд. -
Вы ведь это знаете правда же? В самом худшем случае он выдаст вас полиции.
     -Наступила  тишина.  Гроуфилд  не  отрывал  глаз  от  Ивы Милфорд.  Она
ответила ему ничего не выражающим взглядом. Все ждали.
     Наконец  Данамато  нарушил  молчание.  Казалось,  он  был  едва  ли  не
разочарован.
     - Что  ж, Гроуфилд,  - сказал он, - попытка была  дерзкая.  Ты надеялся
сбить всех с толку и извлечь из этого какую-  нибудь выгоду.  Но на этот раз
не повезло. Помогите мистеру Гроуфилду встать, ребята.
     Пэт бросилась на  Данамато,  и  ее пришлось оттаскивать  прочь.  Марба,
вроде бы, хотел что-то сказать, но так и не проронил ни слова.
     Гроуфилд встал. Бородач открыл стеклянную дверь и поманил его.
     - Идем, дорогой, - сказал он. - Прогуляемся в лес, ребята.
     Гроуфилд пошел к  двери. Может быть,  прежде чем он доберется  до конца
своего пути, удастся улучить момент, ухватиться за какую-нибудь возможность,
поймать шанс. Вряд ли, конечно, но больше надеяться было не на что.
     -  Вот и хорошо, дорогой, - сказал бородач. В руке он держал револьвер,
а  улыбка на его лице казалась  высеченной  из камня. Гроуфилд приблизился к
французскому окну, и тут Ива Милфорд сказала:
     - Он говорил правду.
     Гроуфилд привалился плечом к притолоке и покачал головой.
     - Давно бы так, - пробормотал он, глядя на бородача.

     30

     - По-моему,  этот бок у меня обгорел, - сказала Пэт, переворачиваясь на
подстилке и выставляя на солнце живот.
     Лежавший  рядом с ней Гроуфилд  потянулся, поймал себя на том, что едва
не заснул, и сел.
     - Окунусь-ка я еще разок, - сказал он. - Пойдешь со мной?
     - Нет, спасибо. Мне лень. Лучше полежу и пожарюсь на солнышке.
     - Как знаешь.
     Они были на  Лукильо,  длинном  плоском пляже  в  форме  полумесяца,  в
тридцати милях к востоку  от Сан-Хуана.  От пляжа вглубь острова простирался
парк,  в  котором росли  редкие  высокие пальмы  и  размещались  размеченные
автостоянки. Вероятно,  народу сегодня было много, но  благодаря длине пляжа
ощущения людской толчеи и тесноты не возникало.
     Гроуфилд  зашагал  к  воде.  Справа  тянулась небольшая  коса,  которая
защищала широкую мелководную бухту от океанских волн, поэтому  сверкающая на
солнце поверхность воды была подернута лишь легкой рябью. В самом Сан-Хуане,
на гостиничных пляжах, волны  так и обрушивались  на  берег, и это было даже
небезопасно, но здешняя вода была смирной и ласковой.
     И  освежающей.  Гроуфилд нырнул. Хотя  в разбитом носу еще  свербило от
соленой  воды, он  чувствовал себя гораздо  лучше, чем  два дня назад, когда
получил оплеуху от Данамато.  Гроуфилд заплывал  далеко, потом  возвращался,
опять удалялся  от берега и  снова  приближался  к  нему.  Какое-то время он
просто лежала на воде, потом поплавал еще немного,  вылез  на берег и лениво
поплелся к Пэт, которая опять  перевернулась  и лежала ничком на одеяле. Она
больше загорала, в то  время  как  Гроуфилд  отдавал  предпочтение  купанию,
поэтому и загар у Пэт был гораздо ровнее и лучше, чем у него.
     Гроуфилд  улегся рядом  с Пэт  и заворочался  на одеяле, чтобы  малость
обсушиться. Наконец  он утихомирился, лег на живот, приподнялся на локтях  и
взглянул на часы, валявшиеся на уголке одеяла.
     - Три пополудни, - сообщил он. Пэт пошевелилась.
     - Что?
     - Три часа.
     - О-о,  - она тоже приподнялась на локтях  и заморгала, зевая. - А я-то
чуть не заснула. Нам уже пора?
     - Да, скоро. В шесть у меня самолет.
     Пэт наклонилась, поцеловала Гроуфилда в плечо и улыбнулась ему.
     -  Кто же будет возить меня на машине в это  милое  местечко,  когда ты
улетишь?
     - Найдешь кого-нибудь.
     Ее улыбка сделалась злорадной.
     - Можешь не сомневаться, найду, - сказала Пэт.
     - Видел бы тебя сейчас Рой.
     -  Рой!  - Пэт все еще приходила в ярость всякий раз, когда слышала это
имя. - Если он посмеет еще раз заявиться сюда, я ему такого пинка ввалю, что
улетит прямиком в Штаты.
     - Уж не собираешься ли ты остаться здесь навсегда? Пэт пожала плечами.
     - Побуду, пока не потянет куда-нибудь в другое место, - ответила она. -
Рой пришлет мне денег. Он чувствует себя в долгу передо мной.
     -  На  самом  деле  эта шутка  природы  в долгу  передо мной,  - сказал
Гроуфилд. Пэт засмеялась.
     - Я сама взыщу с него твой долг.
     - Уже будь добра, - Гроуфилд опять взглянул на часы. - Нам пора в путь.
     - До гостиницы всего час езды, - сказала Пэт.
     - Я знаю.
     - Пэт покосилась на него.
     - О-о,  - понимающим  тоном протянула она. -  Ты  намекаешь, что хочешь
проститься со мной?
     - Вот именно, - ответил Гроуфилд.
     - В гостинице?
     - Вот именно, - ответил Гроуфилд.
     - Сердечно? И долго-долго?
     - Вот именно, - ответил Гроуфилд.
     - Часа два?
     - По меньшей мере.
     - Тогда, пожалуй, пора ехать, - сказала она.

     -------------------------------------------------------

     1)  -  Гумберт   Гумберт   -  персонаж,   от  имени   которого  ведется
повествование в романе В. Набокова Лолита.

Last-modified: Thu, 22 Mar 2001 14:44:12 GMT
Оцените этот текст:Не читал10987654321