…лизавета Њихайличенко. €ногда Я стараюсь быть...

Ћцените этот текст:
…лизавета Њихайличенко. €ногда Я стараюсь быть...

---------------------------------------------------------------
© Copyright …лизавета Њихайличенко
Email: nesis@inter.net.il
Date: 30 dec 1998
Џовесть номинирована в "’енета-98"
http://www.teneta.ru
---------------------------------------------------------------

€ЌЋѓ„Ђ џ ‘’ЂђЂћ‘њ Ѓ›’њ...

‚ыходЯ на песок.

€ногда Я стараюсь быть доброй. ЏолучаетсЯ вЯло. ‘ил хватает только быть.
—ерты моего лица всего лишь набросок способного мастера. ЌеЯвны, общи.
‘остоЯние потерЯнного дома, преследующее менЯ всегда, уже сменилось
монотонной тоской по дому, теперь, когда уже Ясно, что Я существо бездомное
и не способное на пристанище. Ќевоплотимость любви трогает значительно меньше,
даже практически не трогает, особенно по сравнению с лучшими годами жизни. ќто
табу, оставшеесЯ им и по сегоднЯ, хотЯ уже давно не болит. ’абу вообще не
болЯт, особенно если есть опыт детства в диктатуре, или что-то вроде этого.
‹учшие годы жизни - это где-то в районе юности, судЯ по схожести суждений
окружающих. Ќе хотела бы Я снова.
Њожет быть, Я совершенно нормальна и повторЯю одно из множества
человеческих воплощений. ’огда Я не скажу ничего особенного, но каждому
было бы приЯтно, или привычно, заглЯнуть в зеркало. џ имею в виду узнавание.
Ђ может быть и нет.
‚о всЯком случае одно отличие очевидно, скорее даже отсутствие. “ менЯ
нет чувства юмора, вернее даже иронии. Ђ вернее - то, что Я называю этими
определениЯми не совпадает с общепринЯтым. ќто уже понЯтно и однозначно,
потому что проверено на конкретных ситуациЯх, часто очень неприЯтных - кому
приЯтно, когда оказываешьсЯ в центре вниманиЯ - когда смех абстрактный
переходит в конкретный и направленный на тебЯ, потому что ты выпала из
общего течениЯ общениЯ, потому что ты не понимаешь, не врубаешьсЯ, до тебЯ
не доходит и не допирает, а притворЯтьсЯ нет уже ни сил, ни желаниЯ. „а и
смысла. ‚се уже знают и ждут. ЉажетсЯ, на менЯ уже даже приглашают. Ќаверное,
это только кажетсЯ.
џ нарочно не напишу сколько мне лет. Ћдин мужчина сказал, что лучшие
мои годы уже прошли, а в его устах это диагноз. џ бы сказала иначе - Я ощущаю
последние лучшие годы. Љак ощущаю... Ђ как чувствуешь последнюю влагу морЯ,
выходЯ на песок.
‘емейное положение мое стандартно.
‘тандартность - это самое больное, то, чего бежала всегда и к чему
неизменно приходила - люди, мысли. Џоступки, даже если мотивациЯ казалась
неповторимой. ‚ конце-концов человек физичен, и это накладывает стандартные
телодвижениЯ как в пространстве, так и во времени. ‘итуации разрешаютсЯ
несколькими вариантами, если есть возможность выбора, но и выбор не спасает,
ибо он всего лишь вариант стандарта.
’огда Я попыталась искать проЯвлениЯ и копила их, как скупой рыцарь.
ЋтклонениЯ от стандарта, при этом Я не касаюсь болезненных проЯвлений,
патологиЯ еще более стандартна, чем норма, ибо классифицирована, изучена и
пришпилена булавкой в соответствующих разделах, но отклонениЯ от стандарта
встречались редко и лишь частично. Љрасота же альтернативных решений
была недоступна тем, с кем сводила менЯ жизнь и судьба. џ страдала от этого
и продолжаю не смотрЯ на опыт.
Џоступки мои никогда не выделЯлись.
†изь моЯ начиналась в провинции и не предвещала счастьЯ, потому что
была затерЯна среди многих детских девочкиных воплощений, пришедшихсЯ на
середину двадцатого века. ‘оциальные предпосылки были мелки, а
духовные не брались в расчет. „евочка была здорова, ленива, избалована,
тиха, очаровательна. “мница в школе и поздний ребенок дома. “мела врать
по телефону, что папы нет. Њечтала быть Ђтосом и понимала, что невозможно -
то есть критичность мешала полету воображениЯ уже тогда, а в школе и подобных
заведениЯх утвердилась и вошла в привычку. Џонимала, что удобнее быть
„`ЂртаньЯном. Ђ еще приЯтнее - ђишелье.
Ќо Я уже не пишу о себе, эти слабые характеристики - они совсем другого
человека рисуют. …е, ‘юзанну. ‡инку - чтоб не задавалась и не понимала как
повезло ей, что родители интуитивно почувствовали значение имени длЯ судьбы,
или наоборот. Ћтец ‘юзанны был ремесленник по художественной части, но любил
‘езанна непонЯтной нездешней и неразделенной /в плане собственного воплощениЯ
в отблеске привЯзанности/. Ћтсюда и ‡инка, ненавидЯщаЯ ‘езанна - раз,
родителей - два /по причине сбагриваниЯ бабушке по боковой линии/, ђодину - три
/по причине ее поганости, как таковой/ и вареный лук, в том числе как образ
жизни. Ќо эти искорки определений снова не принадлежат мне, это скорее
осколки автопортрета, ставшие неактуальными с годами, но помогающие понЯть.
ѓосподи, как лень мне писать диалоги - их было очень много диалогов,
разной степени банальности, даже блестЯщие были иногда, но разве в этом суть.
‘уть в совпадении двух девочек в провинции в заданное непонЯтно зачем времЯ,
но все это при полном отсутствии действиЯ, во всЯком случае достойного
хотЯ бы провинциальных подмостков. ‚ этом, конечно, такаЯ щемЯщаЯ и узнаваемаЯ
трагедиЯ большинства посредственных судеб, что достаточно всего лишь намека,
и то - деликатно, потому что длЯ чего?
ЏоражающаЯ менЯ невесомость существованиЯ была длЯ ‘юзанны естественна и
банальна, а Я тЯнулась именно к этому, потому что, хоть и объЯснЯла вслух
происходЯщее куриностью ее мозгов, втайне мучилась возможностью лишь внешнего
повторениЯ. …й хронически везло, суке. ‡а это Я делала вид, что ее люблю.
Џоступки ее были Ярки и естественны, хотЯ Я всегда подозревала,
что в этом должна быть какаЯ-то тайнаЯ работа, завершающаЯсЯ во внешнем
мире. € все мои нелепые и как бы случайные вопросы, не к месту и времени,
злЯщие или льстЯщие, все они имели целью одно - убедитьсЯ, что кажущаЯсЯ
неповторимость существованиЯ действительно умело выстроена, а значит это
следствие, а не способ бытиЯ. џ даже согласна была признать за ней
достаточно серьезные постановочные способности - любой труд должен быть
вознагражден, особенно если он не имеет прЯмо-меркантильные цели, а
только опосредованные. Џоймать Я ее хотела. Ѓыла все-таки фальшь!..
€ли не было?..

ЉостюмернаЯ.

џ совсем не уродлива. “родство это уже достаточно агрессивный выход.
‘обственнаЯ способность к воплощениЯм пугала менЯ с детства. џ бегала от
зеркал. ‘транно, но наружность моЯ волнует менЯ достаточно сильно, особенно в
отношении соответствиЯ окружающей обстановке, а вернее даже в отношении
совпадениЯ выбранного образа и внешнего мира. ’о есть когда Я произношу
слова, Я должна понимать кто произносит их на самом деле - Я или женщина,
котораЯ должна по выбранной роли формулировать именно так и не иначе. Ђ если
приходитсЯ иначе, то начинаютсЯ сильные несовпадениЯ, дискомфорт и заметна
фальшь, и считают, что Я издеваюсь, хотЯ издеватьсЯ нарочно Я не умею. ’о
есть умею, но настолько плохо по среднестатистическому сравнению, что как бы
и вовсе не умею. Џоэтому дурацкие ситуации получаютсЯ.
‘амое отвратительное в жизни - это игра по правилам. €ногда вместо того,
чтобы сказать ~не хочу~, приходитсЯ говорить многословно и чаще всего все равно
уступаешь, делаешь, но уже на фоне обиды и внутренних комментариев с обеих
сторон. ‚от чему учитьсЯ бесполезно, но стоило бы. џ не имела в виду
комментарии, но подумала, что именно они украшают или наоборот существование,
выворачивают или хотЯ бы поворачивают однозначные ситуации и не то, чтобы
избавлЯют от выматывающих повторов, но хотЯ бы облегчают их. џ пользуюсь
этим.
€гра же не по правилам гораздо интереснее, но подло. Ћдно нельзЯ, а
другое противно.
ђассуждениЯ мне вредЯт - физически и потом, продолжаЯсь и отслеживаЯ
свои разрушительные последствиЯ в душевном пространстве. —то останетсЯ мне
кроме того, что есть и теперь - умениЯ, то есть привычки рассуждать и
неумениЯ найти правильный путь, а наоборот - хронический приход в замкнутое
пространство сомнений и печали... ѓосподи, если Я когда-нибудь зову, то
делаю это рефлекторно.
Ћдежда моЯ Ярка и абстрактна, как громок и неконкретен призыв на помощь.
Ќо разве может быть призывом о помощи одежда? Љонечно, в принципе может и
должна, но все-таки абсолютно не в моем, а совсем в другом случае. Њои
призывы на помощь немы. ‚се желаниЯ позвать заранее обречены, потому что
Я боюсь боли и даже намек на ее возможность, то есть на возможность отказа
или недоумениЯ рождает во мне страх, а тревога долго не может угомонитьсЯ.
‘остоЯние насмешки знакомо мне только по наслышке, но состоЯние объекта -
о, да! ‘ама мысль снова оказатьсЯ кажетсЯ мне отвратительной.
Њой панический страх быть смешной не так уж патологичен, если вдуматьсЯ.
Њне кажетсЯ, он должен быть если не созвучен, то понЯтен в той или иной
мере.
џ, несомненно, стилизуюсь и одеваюсь неоднозначно. џ заполнЯю ниши в
том слабом творческом пространстве, которое все времЯ ускользает, оставлЯЯ
за собой скуку и выжженную привычкой свЯзь. џ ненавижу свою слабость и
зависимость, и врЯд ли может служить оправданием уверенность, что нет более
строгого судьи и более сторонЯщегосЯ менЯ человека, чем Я сама. †алость,
испытываемаЯ мной к своему отражению глубока и обща, а выражение лица
поверхностно. €ли наоборот.

„ействующие лица.

Џопробую вернутьсЯ к действующим лицам. ‚прочем, действие, протекающее
по законам литературной выстроенности, тошнотворно, а как бы случайные
совпадениЯ в контексте сюжета смешны. ‹юди, событиЯ, даже сами совпадениЯ
должны протекать мимо или сквозь и большинство должно заканчиватьсЯ ничем,
то есть иссЯкать естественно, если вообще можно употреблЯть слово ~должно~.
†изнь, пространство и времЯ есть временные постоЯнные и хрупкость одного
отностительно другого хороша своей относительностью и личным отношением.
Љак знакомы мне обобщениЯ, и как Я не умею уклонЯтьсЯ от них! џ обобщаю и
обобщаюсь. ќто несправедливо.
‘праведливость... ‘казанное однажды моим другом в тесном лондонском кэбе:
~Ќо это будет несправедливо~... - детски доступнаЯ формулировка детским
/неродным/ английским в детские глаза незамутненной приЯтельницы - прожженной
западной журналистки, очень одинокой и привЯзчивой. € ее дикий в своей наивной
серьезности ответ:~ Ќо жизнь вообще несправедлива...~ џ ужасно смеЯлась, а они
обиделись. —то происходит с нами - в ђоссии, на ‡ападе или ‚остоке, что угасает
в нас, и как ощущаем мы это уничтожающее угасание?
Љогда угасает час волка, наступает час крысы. Ќо когда выдавливаютсЯ
последние капли часа шакала, наступает новый час шакала... ‚ерно ли, что
невозможность лаконичного объЯснениЯ и отсутствие конкретного знаниЯ ничего не
менЯют? Љакой волк, шакал, крыса. Љогда. ѓде. Њы понимаем каждый разное и
каждый - свое. Ќо общаЯ мелькнувшаЯ брезгливость есть рефлекторное отвращение
к шакальей неизбежности. Ќе понимаЯ - согласны. „рЯнь.
€ногда Я стараюсь быть счастливой. “богость этих попыток приводит в
восторг моих лучших подруг. €х у менЯ, при всем при том, несколько и в
нормальном состоЯнии они обо мне не помнЯт, так, изредка и чаще утилитарно.
‡вонЯ мне по телефону в субботу подруги ждут жалоб, а получают отпущение
грехов, что происходит, скорее, от моей лени, чем от великодушиЯ. —асто
при этом присутствует ‘юзанна и, так как подруги у нас не пересекаютсЯ, в
громкости и выражениЯх она не стеснЯетсЯ.
‹юди тусуютсЯ вокруг, как карты - а Я с детства умела играть только
в дурака и то всегда проигрывала. ќто продолжаетсЯ. Ќо то, что ~наука умеет
много гитик~ оказалось правдой.
~’ы всегда все усложнЯешь~ - констатациЯ, котораЯ уже перестала мною
замечатьсЯ. •отЯ что есть усложнение, как не нормальнаЯ работа человеческого
духа. Љогда Я смотрю на свои руки с обломанными от уборок ногтЯми, мне не
хочетсЯ соглашатьсЯ, что простота - вариант мудрости. Џростота - это трудовые
навыки дебила. ќто тупик.
- Љак могут эти... так много хотеть?- недоумевает за моей спиной простота
в цветастых трусах, и тут же душа моЯ спотыкаетсЯ и хнычет:~ ‚ерните мне
желаниЯ, и Я буду исполнЯть их не торгуЯсь и смакуЯ каждое, уберите от менЯ
запыленность аскетизма и тусклость истеричной добродетели!~
‚едомаЯ своей неестественностью, Я терЯю возможность пониманиЯ,
приобретаЯ взамен сомнительную глубину одиночества и теоретический покой.
Љак ощущаю Я порой гулкость и значительность живущего во мне
пространства! Љак пристальный взглЯд из темного окна. Љак чужое дыхание в
полуночном парадном с разбитой лампочкой. ~‘вет нашего сознаниЯ,- могла бы Я
сказать „ругу, который не состоЯлсЯ,- слаб и немощен, он дрожит, иссЯкаЯ,
и тьма естественного течениЯ событий размывает его краЯ...~ Љакой дурак готов
это слушать. Њне кажетсЯ, Я начинаю понимать почему они смеютсЯ.

„ень рождениЯ ежика.

€меновать каждый день - это глупаЯ неизбежность приговоренного к
пожизненному заключению. ‡арубки /по любому из существующих календарей/ на
долгом косЯке двери, ведущей, или не ведущей, за пределы представлений.
Ќо что остаетсЯ делать? ’олько давать днЯм имЯ собственное, пытаЯсь тем
самым некий аморфный сгусток времени превратить в пульсирующее воспоминаниЯми
нечто. ‚ылепить из временного пласта некое подобие себЯ бывшего и заставить
повторЯть слова, слова, слова...
Ђ радость не переживаетсЯ повторно. Љаждый повтор - слабое эхо
предыдущего. ’ак перестает битьсЯ сердце, и синусоиды на экране переходЯт
в безмЯтежность. Џечаль же повторЯетсЯ бесконечно остро. € чем больше понимаешь
как можно было предотвратить, исправить, вернуть, тем хуже. € как часто
снЯтсЯ сны с исполнением, где все наконец-то по сценарию, и ђежиссер доволен.
Џожалей менЯ, ѓосподи, дай умение наслаждатьсЯ своими ошибками и чувство
удовлетворениЯ неизбежностью...
‚от несколько заповедей, подаренных мной восьмилетней своему плюшевому
ежику на первую годовщину со днЯ его теоретического рождениЯ:
1. …жик не должен рождатьсЯ против иголок, это вредно длЯ всех.
2. …жик не должен пресмыкатьсЯ, это противно.
3. …жата - честные и хорошие ребЯта.
4. Љровожадный еж - не еж.
5. ЌастоЯщий ежик обЯзан любить свою хозЯйку.

џ всегда слишком многого требовала, не считаЯ это недостатком, скорее
гордым стремлением к совершенству. ‘ейчас Я угомонилась и обиделась.

‚озвращение в ’емнолесск N1.

... € тогда Я решила поехать в ђоссию. “ходы в моей жизни всегда
получались, но возвращениЯ проходили тихо и незаметно, более по-домашнему,
чем, как ни странно формулировать это, хотелось бы. „раматический уход и
возвращение, не подтверждающее правильности жертвы.
Ќо вот на средине пЯтиэтажного, пронзенного тополЯми города скажут
~‡дравствуй~, и чувство окончательно и собственноручно нарушенной судьбы
захлестнет, а потом обнажит очевидное: Я всегда бежала от себЯ и порой это
мне удавалось. џ заходила в брошенные мною комнаты и перебирала бусы, еще
хранившие субфебрильную температуру предлихорадки. џ кормила брошенных мною
животных, и формально отвечала на письма родных.
Љонечно, запрещаЯ себе видеть эти улочки в снах, Я нарушала естественное
течение ностальгии. …сли бы по этим улочкам не ходили люди, которых Я
мучительно хотела встречать тогда, запрещала себе симулировать случайные
свиданиЯ и от которых, в конце-концов, уехала... ђасстоЯние не помогало мне,
а только обострЯло воспоминаниЯ, которыми Я - был такой период - существовала
и без отъезда. Ќо может быть отсутствие моего ощущениЯ помогло тем, оставшимсЯ,
забыть, избавитьсЯ, возвысить нелепость с моим именем до трагического, или
неприкаЯнного образа, бесплотность моего нахождениЯ в городе, пронзенном
тополЯми, была очевидна и ложно необратима, поэтому это ли не путь к переходу
плоти в иное измерение, в призрак, которому уже не чуждо понЯтие выхолощенной
пародии на вечность.
џ не поеду туда.

€сполнители.

‹юбаЯ случайность на человеческом пути есть дурацкаЯ /или не дурацкаЯ/
закономерность этого же пути.
Ѓыл у менЯ человек, его звали приЯтель Љонт., мы встретились случайно,
но было совершенно очевидно, что не произойти эта встреча не могла. Ћн говорил:
~Џойми, девЯносто девЯть и девЯть десЯтых окружающих тебЯ - дерьмо, поэтому
считай себЯ изначально избранной и по возможности будь этим счастлива, а не
сравнивай с оставшимсЯ ноль одним процентом~. ‘ам он тихо сгорал от
предположений, что кто-то состоЯлсЯ лучше и избраннее. Њне было это понЯтно.
Љак он был интеллектуально изощрен и знал себе цену! ‹ишь ко мне он относилсЯ
снисходительно, потому что интересовалсЯ биологически и не допускал, что его
интерес направлен на случайность. Ћн был... надеюсь, что он есть. Ћн был
москвич - это в некотором смысле профессиЯ, а не прописка. ќто образ жизни
и мышлениЯ. Ћн честно делил все на москву и остальную рЯзань.Ћн не был нормален
и очевиден, а Я играла в него, как в учебник по литературе длЯ старших классов -
третьЯ строчка снизу на тридцать пЯтой странице: ~‚сю жизнь раненаЯ птица моего
воображениЯ пытаетсЯ взлететь...~
‚сю жизнь!

‚ставка.

…сли Я пЯчусь, то просто хочу ощущеньЯ стены. …сли Я вспоминаю людей,
то просто рука моЯ шарит в поисках опоры - Я иду по хрупкому мосту из вчера
в проблематичное завтра и, оглЯдываЯсь, вижу лишь задворки духа. Џерила моста
давно сгнили. ‚перед Я стараюсь не смотреть.
“жасно, что можно помнить факт встречи с этим, как его, ну, сейчас, э...,
короче с этим человеком в автобусе номер ну, этот, которым всегда ездила на
работу, так вот он обронил среди казенных фраз: ~џ не могу уважать себЯ,
потому что Я себЯ хорошо знаю~. Ќо ведь не любить себЯ тоже невозможно?
џ стараюсь реже быть самой собой, ибо скучна и прилизана, как парик
раввинши. ‘ собой мне скучно. Њожет быть поэтому Я выбираю этих, как их, ну,
сейчас...

ЏинЯ.

’олько ли законы отражениЯ света заставлЯют менЯ отводить взглЯд от
Яркости ‘тены Џлача? ’олько ли неизбежность работы высасывает легкость духа
на исходе субботы?
Ќе желаЯ формулировать и тем самым очерчивать итог, Я предпочитаю
догадыватьсЯ, и неготовность идти дальше - просто страх прийти в очередной
тупик. џ люблю стоЯть на распутье и смаковать возможность выбора. ‹егкость
неопределенности - это единственнаЯ легкость, доступнаЯ мне. ќто и есть одно
из основных наслаждений, когда роли примерЯютсЯ необЯзательно, а эмоции
все-таки не столь трехмерны.
‚озможность выбора - главное что есть у человека и глупо, но принЯто
захлопывать за собой ловушки очевидных поступков: стандарт, стандарт.
Њучительное и серьезное совершение глупостей моЯ основнаЯ профессиЯ.
‘о стороны у менЯ все в порЯдке.
‘амым безумным считаетсЯ в моем кругу ЏинЯ - бывший суицидник, а ныне -
абсолютный счастливец - с повышенным настроением, знанием Языков, желанием
женитьсЯ и абсолютной неспособностью потерЯть возможность каждодневного
выбора. †енщин он боитсЯ, считаЯ любое движение в его сторону покушением
на свободу его инициативы. „етей обожает и воспитывает на каждом углу.
Џроституток угощает конфетами. ЏинЯ боитсЯ простудитьсЯ и любит себЯ
самозабвенно, откровенно и инфантильно. ѓоворЯ часами, он вдруг грустнеет на
миг и произносит что-то чужое, а скорее всего - свое, от чего бежит всю жизнь
и не убежит никогда.
- џ делаю лишь то, что доставлЯет мне удовольствие,- говорит, например,
он,- мое и ваше счастье, что вид моего эгоизма - альтруизм.
“ Џини хватило ума не нарушить радужную пленку социальной мимикрии в
ђоссии, и по нему не шаркнули пыльной казенной подошвой душевной нормы. Њечта
антисемита, он не волочит себЯ по жизни, как сломанную ногу, а весело скачет
на единственной здоровой, честно скалЯ железные зубы и читаЯ на пЯти Языках
все, что подвернетсЯ.
- џ не понимаю, что Я смешон,- говорит ЏинЯ.- € это позициЯ.
…сли бы знал ЏинЯ как часто Я думаю о нем, он бы менЯ пожалел - не понимаЯ
когда Я смешна, Я тщетно уговариваю себЯ не понимать саму возможность этого,
как ЏинЯ. Љак этот наш прощаемый заранее за то, что наш - ЏинЯ.
Ќе умеЯ отстранЯтьсЯ, Я не умею прощать. Ќе умею прощать даже себЯ и себе,
в этом невыгодное мое отличие от других.
‚ыгодное же отличие мое от других в том, что Я готова быть лучше, чем
есть и хуже, чем представлЯетсЯ.

‚озвращение в ’-ск N2.

€ногда Я решаю все-таки ехать в ђоссию. ‚се мы иногда что-то все-таки в
очередной раз решаем, не правда ли.
Ќикто так менЯ не ждет, как родина. Ћна не ждет менЯ настолько безразлично,
что от прошлых невыносимых ненавистей и любовей моих уже осталсЯ только пепел
недоразумениЯ.
…сть два слова, отзывающиесЯ во мне ноющей разлукой - ђоссиЯ и одно имЯ
собственное, которое не состоЯлось. Ћбе истории этих слов типичны, безрадостны
и столь же сюрреалистичны, как жизнь служащего сомнительным идеалам.
‹ицо мое спокойно, но Я плачу, водЯ, как слепой, по слабым отпечаткам
воспоминаний - беспомощнаЯ эстетика трехсоттысЯчных провинциальных городов,
ты въелась в нас, как запах хозЯйственного мыла в батистовую прелесть
пионерской блузы. Ѓелый силикатный стандарт и узнавание третьего окна во
втором рЯду сверху - мое, шторки с хризантемами, ма-а-ама, ну еще полчасика!
Ћ, как уживалась истома созреваниЯ с деперсонализацией реальности, романтика
первой звезды с пониманием что кому когда нельзЯ говорить. € самое уникальное -
тогда она уживалась гармонично.
‘частливый период моего инфантилизма, Я стыжусь той стеснительно
очерченной девочки и завидую, что она продолжает поджигать тополиный пух и
хоронить в красивой коробочке повешенного этими мальчишками совсем бездомного
бедненького котеночка. џ четко принимала разделение ролей - палач, жертва,
оплакивание. Њесть возникла позже. Ђ ‘юзанна уже целовалась в подъезде!
Џростор моей биографии не осквернен ничем нарочитым, но и случайностей
было немного. ‘плошной осенний бульвар - золото с перегноем.
€дти, загребаЯ пыльные перепонки сусальной осени. Ѓездумно наблюдать
шизофренически вычурную жестикулЯцию кленовых ладоней. Ћ, прошлаЯ любовь моЯ -
ржавые шаткие недостройки социалистических подачек - блочные, многоквартирные,
не охранЯемые никем.
ЏошлаЯ мелодраматичнаЯ трактовка своего детства свойственна человеку и
человечеству, но и ничего более жалобного не знает ни один из нас...
‚се-таки мне абсолютно незачем туда ехать.

€збитаЯ романтика.

Ђфористичность мира выводит менЯ! ‚ каждой новой встрече уже таитсЯ
вывод, изначально опошлЯющий всю теорию невероЯтности.
џ играю в предположениЯ, а получаю - в лучшем случае - избитую романтику.
‘удьба моЯ ленива и бездеЯтельна еще более, чем Я. Ћна тоже не понимает
иронии. „о последнего момента никто из нас не знает куда, зачем и кто
первый. џ вынуждаю ее вЯло намекать, а потом, огрызаЯсь, бреду в указанном
направлении утешаЯсь лишь тем, что ничего не изменилось.
‚ид моей судьбы при этом ужасен - сомнамбулически пЯлЯсь в пространство,
тащитсЯ она за мной, мечтаЯ избавитьсЯ. Ѓудь проклЯта ее аморфность и
второстепенность!
Љамень, брошенный завтра, возвращаетсЯ вчера, а на сегоднЯ остаетсЯ
только ощущение опасности и свист воздуха. ‡адумчивость моего палестинского
существованиЯ мудра и идиотична - приоткрываетсЯ рот, опускаютсЯ набрЯкшие
веки и течет времЯ по жилам пересохших вади.
Ќенатуральной блондинкой идет ‘юзанна по €ерусалимскому парадоксу,
золотЯсь вместе с куполами. …е Яркость и неуместность восхищают, но мои
тусклость и неуместность оскорбительны.
‹юбовь моЯ к €ерусалиму абстрактна, Я люблю его небесным, золотым. Њусор
же подворотен и двориков отвращает раненую птицу моего воображениЯ. ЏриЯтель
Љонт., разве не с тобой брожу Я всю жизнь по улицам абстрактно любимых
городов - абстрактно любимаЯ и любЯщаЯ не тебЯ. †алкий гений с проклЯтым
цинизмом, зачем отрексЯ ты от своего народа во имЯ другого, суетливо и
брезгливо отдвигаЯсь: ~—то ты, что ты, Я не еврей...~ ’ы, получающий в
восьмидесЯтых через пЯтые колеса в телеге социализма еле слышный скрип:
живы, ждем... ’ы, шепотом формулирующий:~ € еще одно... как ты относишьсЯ к
евреЯм? …сли только еврей по матери.~ ’ы, скорбЯщий по ученикам и отодвигающий
добродетельную грамотность... Џо матери!
„уша твоЯ, даннаЯ тебе взаймы, гулкое нагромождение самоуничижениЯ и
избранности, за что тЯнешь ты лЯмку таланта и абсурдного подхода к реальности?
ЏриЯтель Љонт., чертик из табакерки вечности, разве не у тебЯ остались
сомнительные в своей тупой искренности мои письма... Ќо твое фальшивое
самоуничижение дало свои плоды, продолжившись здесь в €ерусалиме. ќто Я,
слышишь, покровительственно и преданно брожу по этим улицам и замираю от
неожиданности всЯкий раз, когда проступЯт в дымке очередного холма черепичные
крыши, и зелень сосен, и небо, и желтоватый камень этого города - выщербленнаЯ
слоноваЯ кость утомленного всей этой суетливой охотой мамонта.
ЏриЯтель Љонт., знай, вспоминаЯ наши тупые диалоги, скрывающие уже
окончательно определившуюсЯ скуку, Я раскаиваюсь, что испытывала твое терпение.
‚прочем, раскаЯние есть сомнительнаЯ добродетель, Я не раскаиваюсь, а
просто ищу осколки разбитого расставаниЯми зеркала, чтобы не то, чтобы
склеить, а понЯть смысл отражений.
„вижениЯ мои в пространстве отрывочны и отвратительны. ‹овЯ на себе
восхищенные взглЯды, Я презираю текущий момент.
“ менЯ есть две сестры, Њарина и Ђнна, одна доверЯет мне, другой доверЯю
Я. „умаЯ что доверить, Я тщательно перечислЯю внешние проЯвлениЯ
жизнедеЯтельности, иногда обращаЯсь к побочным. џ имею в виду покупки, форму,
цвет, количество. ‡ажав радиотелефон плечом, ужинаЯ в трубку, Я думаю, что
изгнание из раЯ не пошло нам на пользу. ‚прочем, в этом врЯд ли был
воспитательный момент. ‚ыбрасываем же мы протухшее мЯсо. —то же до избранности...
Ђ что …му оставалось делать?

‡апись из дневника.
/23 сентЯбрЯ 1995г./

џ позвонила ‘юзанне и предложила пройтись. ‘уетно работать в турагенстве,
но удобно летать на презентации отелей за счет фирмы. ‚чера она вернулась из
‹ондона, значит тема будет английской. Ќадев строгий костюм, Я не ошиблась.
Ћна рассказывала. џ улыбалась. ‘юзанна забыла, что летом Я была в ‹ондоне по
ее же настоЯнию, но она привезла впечатлениЯ, а Я их уже растерЯла.
Ќа ‘юзанне была длиннаЯ бежеваЯ юбка из жатого шелка по которой ползли
мелкие бледные голубые цветы. ‹етний голубоватый пиджак, под ним палеваЯ
блузка с небесными разводами. Ћна назвала себЯ ~five o'clock tea~, и мне
стало тошнотворно грустно от своих нескончаемых определений. ѓолубые глаза ее
вперЯлись с требованием перенЯть восторг. ’ысЯчи пабов, каньонов и английских
джентльменов собрались вокруг.
џ специально повела ее по Ќахлаоту, считаЯ, что способность к
приспособлению имеет все-таки границы, ибо органично рассказывать о ‹ондоне,
вписываЯсь в узкие каменные улочки, похожие на вывернутые кишки со всей
их прошлоиракской жизнью - это уже слишком даже длЯ ‘юзанны.
- € все угощают тебЯ кружками пива! ’ы становишьсЯ пивной бочкой и от
тебЯ разит за километр! - вопила она в восторге.- џ соблазнила портье, и он
принес мне сушеную воблу! џ съела рыбу и выгнала этого сукиного кота, потому
что у менЯ уже был в жизни метрдотель, хватит! Ђ он извинилсЯ и ушел...
’огда часа через два Я вернулась и пригласила его в самый лучший ресторан...
- € заплатила?
‘юзанна изумленно уставилась на менЯ, потом спохватилась:
- Ќет, Я не платила. Џотому что он был джентльмен. Ђ Я не могу платить
дважды.
- ’о есть?
- Ќу, хорошо. Џослушай: он заплатил за менЯ. Ђ потом заплатила Я.
- ‡ачем?
- џ тоже решила быть леди. ‹адно, проехали.
- ’ы разве достаточно хорошо говоришь по-английски?
- Џлохо. Ќо Я хорошо по-английски молчу. ѓоворили мы по-”рейду.
џ почувствовала, что надо сменить тему:
- Ќу, ладно. Ђ в Ѓританском музее была?
- Ђ чего Я там не видела?
- Ќу, все не видела... Ђ в ’ауэре?
‘юзанна изумилась:
- Ђ что это?
- Ќу, это... ‡амок такой,- Я просто сгорала от неловкости.
- Ќет,- сказала потускневшаЯ ‘юзанна.- џ была только на этой, ну,
обгаженной голубЯми площади. ‚се семь дней Я ходила и кормила этих крылатых
бройлеров. ’ам же Я знакомилась с джентльменами.
- ‡ачем? - поразилась Я.
- ‡ачем кормила? - ласково сказала ‘юзанна,- —тобы джентльмены думали,
что Я очень добраЯ и простаЯ девушка, ведь все они очень сентиментальны там,
в далеком туманном ‹ондоне.
- ‚се семь дней,- убито сказала Я, наконец понЯв, что она издеваетсЯ
и, видимо, давно.

‚озвращение в ’-ск N3.

Џуповина моей духовной свЯзи надорвана, но не прервана. ђоссиЯ, стараЯ
развратнаЯ дура, прижившаЯ менЯ непонЯтно от кого, Я не могу избавитьсЯ от
тебЯ и это вечный позор и гордость моей души, видевшей... скорее чувствовавшей
проблески синих озер среди зелени опушек, щедрость к убогим, способность
к дикой свободе и бесконтрольным счастью и тоске. ‡ачем испортила ты мне
жизнь, назвав русской, но шепнув, что Я чужаЯ... Љак обволакивала ты менЯ!
Љак липкое тело моллюска - инородное тело. —ерный жемчуг ненависти и тоски,
выращенный тобой, действительно редок.
†ивЯ в €ерусалиме, Я слишком многое считаю близким и ничего - родным.
ђусское подворье, …лизаветинское, ~эта колонна-монолит была отрыта...~,
стойкаЯ архитектура куполов, бары ~Ќиколай~ и ~‘ергий~, как это отзываетсЯ
во мне.
Ќо душа моЯ скулит, обращаЯсь к Ќему над пламенем двух зажженных свечей:
~Ѓлагословен ты, ѓосподь, давший им субботу~...
џ не знаю и знать не хочу могилы своих предков. Љто были эти люди,
бунтующие и сходЯщие с традиций, как электроны с орбит?
ЃезроднаЯ космополитка, случайно возникшее сочетание дворнЯжечьих генов
с официальной записью в паспорте ~лицо без определенной национальности~, Я имею
право стороннего суждениЯ и домысла. џ лишена права сказать обладателЯм
родословных ~мы~, но Я говорю ~мы~ тем, с русской безалаберностью и еврейской
скорбью, с польской гордыней и латышской прохладцей... Џослушайте, господа
дворовой национальности, свобода эмоциональной независимости дороже! ‹юбите ее
в себе, и вам обеспечены ненависть и зависть окружающих!...
џ не еду.

‘ледующаЯ часть моей ситуации.

Ћбразование мое выборочно, а существование пунктирно - Я терЯю целые
сгустки времени и судорожно цеплЯюсь за моменты эмоциональных всплесков. Ќе
помнЯ, как ехала до работы сегоднЯ, Я запоминаю фразу, сказанную чуть более
гортанно в момент, когда открылось окно, и ветерок разгара осени устроил
канцелЯрский листопад с моего стола. ”раза была: ~џ не понимаю того, что
понимать лень~. Ќедоумение же мое постоЯнно.
ѓероини моих ежедневных ролей более плоски и интересны, чем Я. ‘вободнее
обрисованные, они умеют всерьез разговаривать о еде и одежде, причем делают
это уже совсем самостоЯтельно, а Я ухожу. …ще одна ступенька той самой лестницы.
ЊенЯ давно мучает загадка - о чем Я думаю в это времЯ?
ЏостоЯнные упреки в благополучии унижают менЯ, потому что жаловатьсЯ
некому.
•орошо, что состоЯние предвлюбленности оставило менЯ. ’ревожность его
мешала, как постоЯнный посторонний взглЯд. ‚се.
—то пришло взамен? Џройдена еще одна ступенька лестницы одиночества, и Я
не жалею об этом. Њое унылое ныне сердце зажигаетсЯ лишь от осеннего
туберкулезного солнца сквозь случайные желтые листьЯ €ерусалима. Ћ, как ощутимо
человеческое движение относительно каменности этих стен! ‚ыражение моего лица
только подтверждает сказанное, вернее, так и не сформулированное.
•орошо бы завести собаку, с которой не надо гулЯть по утрам.
‚ последнее времЯ Я смеюсь одними губами. ‚ ђоссии губы были плотно сжаты,
но глаза смотрели насмешливо. ‚ конце-концов взглЯд мой бывает удивленным,
это уже много. ‘вободным он тоже бывает.
Џожалуй, стоит еще усомнитьсЯ в правильном понимании мною /но и не только/
свободы пространства. Ќет у менЯ даже этой свободы. Љак ощущаю Я те пЯтнадцать
километры моей страны, дистанцию кроссов моего детства, которые отделЯют синюю
пучину морЯ от зеленой трЯсины ислама... џ не боюсь умирать, но Я боюсь умереть
по чужой человеческой воле. ќто принципиально, но бесполезно.
‘кажи мне, мой муж и художник €льЯ, мужчина моей мечты и моей усталости,
каково жить с женщиной, делающей завтраки редко и машинально? „а так же и живем
мы с тобой, €льЯ, и нет этому оправданий перед законами естества, но где они,
эти законы - давно уже не по ним живет загнанное в угол своей истерической
скукой человечество. Њолчи, €льЯ, грусть моей неосуществленности, почему Я
остаюсь с тобой, каждый раз имеЯ ввиду другого.
ЌедоразвитаЯ моЯ принципиальность со временем усугублЯетсЯ. ЌадеЯсь, €льЯ,
на большее, Я готова получать все меньше.
—его бы Я хотела? “снуть и видеть сны - это похвально, но ложь. Њне бы
хотелось удавитьсЯ.

‹ицо, приспособленное к отъездам.

ќто не Я. Ќо это мой двойник по юности, каракатица интеллектуальных
изощрений, находЯщийсЯ в непрерывном движении человек, близорукий настолько,
что тыкалсЯ растерЯнным лицом в закрытые двери и делал это в половине случаев
нарочно. Њарк.
‘нимаЯ очки, ломал он противоречие между зыбкостью себЯ и четкостью
окружениЯ. Ќе самый удачный способ. Ћн был моей лучшей подругой, потому что
духовный секс, плывший на заднике сцены, был не разнополым, а скорее гибко-
лесбийским, легким и утонченным. Ђ мне хотелось хозЯина, самозванца, который
был бы не способен спросить: ~—то мы будем делать?~
Џолуеврей, полууверенный в себе человек, он разрешил себе заведомо удобный
способ жизни и легко приглашал делать это остальных. Њарк, помнишь ли ты
пирожное в театральном кафе, взЯтое тобой как бы в назидание отлынивавшей
продавщице, а ведь мы опаздывали. ‚ какой упущенный мною момент ты решил
позволЯть себе, Њарк, и ты позволЯл, но укромно, мило, без оскалов и нахрапов,
можно даже сказать: умело держа грань, а ведь это сложно. “краденное и
съеденное тобой пирожное долго стоЯло в моем горле.
Џорой, вспоминаЯ как плавно и неотвратимо расходились наши пути, Я снова
ощущаю тошнотворную сладость. џ восхищалась той непосредственностью отъезов,
котораЯ была свойственна ему. Ћн все времЯ легко уезжал, но каждое возвращение
давалось мне все тЯжелее. џ почти не бросаю людей. Џорывы мои поспешны, но Я
привЯзчива. ’ерпЯ до последнего слова, прощаю Я недостатки, и даже потом, не
прощаЯ, долго притворЯюсь. ‚полне возможно, что это обоюдно. ‘омнениЯ в праве
причинЯть людЯм боль не оставлЯют менЯ даже в очевидных ситуациЯх.
’ы любил менЯ, Њарк, а плачу о тебе - Я.
“дарЯЯсь об углы воспоминаний, чувствуешь ли ты боль? ‹естничные пролеты,
пропахшие раскаленными общественными батареЯми, кошками и мусоропроводом. € от
этого не тошнило! Ћт этого хотелось только тихо устранитьсЯ, а если нельзЯ, то
можно было жить параллельно, не замечаЯ бездарных декораций, но самозабвенно
репетируЯ свою роль. ђоль, как образ жизни.
Џодружка моего несчастливого несчастного отрочества, кого снова переводишь
ты, черпаЯ, занимаЯ, изымаЯ чужие домыслы и расцвечиваЯ их своим настроением?
’ы согласен на анонимность, ибо безвозмезден и щедр - воровато всовываешь в
букет, посвЯщенный ‚ечности свою записочку: ~†ду! Ќадеюсь! ‚осхищен!~ „а
проститсЯ тебе это, но не проститсЯ иное, Њарк. „а не проститсЯ тебе то
циничное состоЯние души с которым приглашал ты в свом письме уже отсюда русских
вЯлопатриотических приЯтелей повеселитьсЯ вместе с тобой - с ласковой улыбкой
блаженного творца бросать по-русски в лица туповато-безвозмездных киббуцников:
~‘уки, дерьмо~. Њарк, ты использовал их цинично и зло, считаЯ, что имеешь на
это право, ибо получил свой бесплатный паек, и очки, и квартиру не в €ерусалиме,
а на краю цивилизации, рЯдом с €орданской границей. ’вое израильское письмо,
читанное мною еще в ђоссии, Њарк, по-прежнему оплывает, как сальнаЯ свеча и
застывает на камнЯх этой земли копотью и жиром, и сладковатаЯ тошнота снова
встает в горле.
‡наешь, Њарк, Я по-прежнему люблю нашу юность, но Я теперь твердо знаю:
если правом убить обладает только палач, то правом на подлость - только подлец.

„еловаЯ женщина.

~‘тоило ли ехать за этим зрелищем?~- спрашивает сумасшедшаЯ - истеричку.
~„а, конечно, потому что..~. Џотому - что? џ всегда славно придумываю начало
анекдотов, но не в состоЯнии красиво завершить их. ’ак и в жизни - постоЯнное
мое состоЯние - застрЯвшаЯ в середине анекдотичной ситуации женщина, не
умеющаЯ найти достойный выход.
~‡наешь,- добавлЯет истеричка.- Њои отношениЯ с людьми противоестественны:
Я их боюсь.~ ‘умасшедшаЯ же застывает на этой фразе от озарениЯ:~Ћ, да! € те,
кого ты боишьсЯ, ненавидЯт менЯ!~
ђусскаЯ жизнь €ерусалима 90-х годов психически ненормальна. Ћна ведет себЯ
вызывающе, она дергаетсЯ, а она /‘юзанна/ чувствует себЯ, как рыба и снует где
только можно. Ћна повела менЯ на клуб деловой женщины, и лицо ее уже с порога
общинного дома стало сосредоточенно-важно-услужливым. ‘игарету ‘юзанна держала
не на отлете, но курила с достоинством и серьезно.
- Ћбычно такие люди ходЯт с пелефонами,- посоветовала Я.
- €ли с подругами, которые всегда кстати. ‘мотри, какие монстры.
Њонстры улыбались, как могут только они.
- Љоровы, жилистые антилопы, бухгалтеры, содержательницы детских садов
и педикюрши,- тихо шипела ‘юзанна, ласково улыбаЯсь во все стороны.- ‘мотри,
везде поднимаютсЯ сигнальные столбики бизнесменного дыма. Ќаши в городе. „ерьмо
собачье!
- Ќу и почему же?!- агрессивно и вымученно интересуюсь Я, забыв, что
‘юзанна сейчас будет веселитьсЯ, ибо две истории, свЯзанные с дерьмом,
отрежессированные ‘юзанной же, Я исполнЯю и исполнЯю на публике вот уже годы,
чтобы слегка поколебать их недоумение по моему поводу. € все эти годы менЯ
унижают две вещи: что наибольшим шансом на смех обладают истории на тему
дерьма; и что Я судорожно рассказываю их вот уже много лет вместо того, чтобы
встать и уйти, каждый раз во имЯ смутной надежды на смутное отклонение от
стандартного завершениЯ. Љстати, в дома, где Я рассказываю эти истории, стараюсь
не возвращатьсЯ, но получаетсЯ редко.
‚ернемсЯ к дерьму.
‚ отрочестве у менЯ была собака, купленнаЯ под честное слово, что не буду
болеть, звали ѓрейси, рыжий сеттер, она и в детстве была умницей а, главное, ей
помогло то, что ее честно и дорого купили, поэтому пытались воспитывать по
книжке. †ивЯ рЯдом с домом длЯ социально-избранных, ѓрейси подружилась с
’оликом - бульдожьим подростком, подобострастно внесенным в семью вместе с
Ящиком дефицитной жратвы на „ень конституции, то есть в виде классической
взЯтки щенком.
ѓулЯла с ’оликом хорошаЯ добротнаЯ девушка, котораЯ умела правильно ежитьсЯ
в песцовой шубке, не взираЯ на температуру. ЊенЯ, в свЯзи с интересом ’олика к
ѓрейси тоже брали на прогулку, к чести этой девушки, ибо Я была угловата во
всех отношениЯх.
—ем кормим собак мы выЯснили в первый же вечер: ѓрейси ела по книжке, то
есть всЯкий ужас типа странной костной муки из неЯсно чьего организма, но с
витаминами, за всем этим Я ходила в собачий клуб. “ ’олика меню было более
человеческим - его кормили остатками взЯток, а последние замечательны своей
полной непредсазуемостью. ‚идимо, что-то ’олика в этом не устраивало, ибо
славный избалованный пес имел одну мерзкую особенность - он жрал дерьмо. ѓде
только видел, тут же его и жрал. Ќедостаток в этом материале на освещенных
улицах он компенсировал шастаньем по заброшенным беседкам, дворикам и кустам.
‚ непролазном апреле, в ђоссии. ‘емейство к ’олику уже привЯзалось, поэтому
пыталось мужественно боротьсЯ с этим подлым поворотом песьего метаболизма -
ѓрейси носилась по вечерним пустым улицам, а ’олик хрипел на поводке.
Ќаконец ’олик дорос до относительного ~канатного~ равновесиЯ с этой
девушкой, то есть она упиралась, а он задыхалсЯ и продолжал тЯнуть, но уже не
обмЯкал на ошейнике.
Ћднажды в туманный апрельский вечер равновесие лопнуло, и ’олик хозЯйку
как бы слегка поволок, а она волоклась с трудом и, непривычнаЯ, выпустила
поводок. Њы к этому моменту гулЯли по пристадионной парковой территории,
идеальной длЯ собак и хулиганов. €, возвращаЯсь к основной теме - был там
общественный туалет. ђоссиЯ всегда славилась особым состоЯнием отхожих мест,
а тут еще стадион... ‚ общем, ’олик рванул туда, волоча поводок и рванул
грамотно, по половому признаку, в ~Њ~. Ђ девушка бегала вокруг этой одноэтажной
ассенизации в своих песцах и кричала жалобно:
- ’олик! ’олик! Љо мне!
Џотом еще шел ужасного вида тип и он мстительно сказал:
- Ќу че, допрыгалась? ‘бег твой ’олЯн!
„евушка заплакала от унижениЯ, а Я испуганно объЯснила:
- ќто же не мужчина, а кобель, понимаете...‚ы бы не помогли его поймать?
Ђ то он там заразитсЯ.
Њужик ухмыльнулсЯ:
- Ќу уж! ‘разу и заразитсЯ! Ћн что, в женском, что ли?
- Ќ-нет, в наоборот...
Њужик задумалсЯ, сплюнул и ушел, посоветовав:
- Ђ сами своих пидеров ловите!
’ут девушка заорала мне:~„ура!~ и убежала домой, а мы с ѓрейси все-таки
дождались обожравшегосЯ ’олика, он когда вышел из ~Њ~, у него поводок оставлЯл
на небелом уже снегу темный след.
„евушка стала потом деловой женщиной, то есть занималась комсомольской
работой в ѓоркоме комсомола, ходила в строгом синем костюме и в песцах и
всегда со мной перваЯ здоровалась. Џса своего они куда-то передали. Ђ ‘юзанна,
если присутствовала при наших ~здравствуй~, на самом уже начале движений
ухода громко говорила мне одно и то же:
- Љстати, а ’олик из ~педа~ - редкостное дерьмо!
‚торую историю про дерьмо ‘юзанна советует называть ~€сториЯ о несчастной
любви~. џ рассказываю ее о подруге, но по-моему все считают, что это обо мне.
ЊоЯ подруга однажды снова полюбила достаточно сильно. Ђ он был не просто
достаточно достоин любви, но еще и альпинист. †ил герой в отдельной квартире с
патологически умным сиамским котом по имени ‹едоруб. Ћни друг-друга
боготворили, а подруга уже была согласна стать третьей. ‚ какой-то момент
любой нормальный альпинист должен лезть в горы. ЋтношениЯ складывались так,
что герою подруга была глубоко до фонарЯ, но в ее готовность к самопожертвованию
он уже верил. € он, уходЯ в горы, решил ввиду особой милости доверить подруге
кота на недельку. Ќо вот родители подруги были на такой вариант не согласны,
потому что у них в доме имелись хрусталь, мебель, антикварнаЯ мелкаЯ пластика
и астма.
Њы искали свободную квартиру так, как длЯ молодоженов. €, конечно же
нашли, у четвертьзнакомой поэтессы, имеющей место отсутствовать. Ќу, герой
доставил ‹едоруба в рюкзаке по указанному адресу и свалил, уносЯ бороду,
гитару и ноги. ‹едоруб завыл, подруга содрогнулась и попыталась успокоить
бедного котика припасенной куриной печенкой. Љот ел печенку, продолжаЯ
подвывать. ‡атем он ел саму курицу. ‚оЯ, сожрал он подружкину отбивную. Љолбасу.
‘осиски. Џрактически весь свой недельный запас. Љогда он стал жрать спагетти с
сыром, подруга позвонила мне. “ менЯ был знакомый ветеринар, вернее, полу, ибо
училсЯ на третьем курсе и по профессии работать не собиралсЯ. Ћн вздохнул и
уточнил:
- ‘пагетти?
- „а.
- ‚оет?
- „а.
- ќто не кот.
- Ќу да!- возмутилась Я.- ђазве что сиамский, а так - кот.
- ’огда это стресс,- тупо сказал кошачий психиатр.- Ќадо вернуть его
хозЯину. џ зайду на чай с тортом и посмотрю, давай адрес.
Ќажравшись, кот мстительно оглЯделсЯ и стал делать свои дела не в
специальную чугунную сковороду с песочком, а куда ни попадЯ. “ кота было
нехорошо с желудком, иными словами сплошное их - кота и желудка - расстройство.
‘итуациЯ усугублЯлась тем, что кот продолжал жрать. …сли он не жрал, то орал
и гадил.
Ќадо сказать, что поэтессина квартирка была похожа на кружевную блузку
с рюшечками над добротной шерстЯной юбкой. € прочие локоны. ’о есть шторы,
ковры, диваны и подушки. Џришлось эвакуировать все в химчистку, с двумЯ
взЯтками - перваЯ чтобы вернули в срок, а втораЯ чтобы вообще вернули. Ђ
‹едоруб продолжал.
‚етеринар зашел, но чай пить не стал из брезгливости, а торт попросил
завернуть с собой.
- Ќу и вонЯет тут у вас,- сообщил он, изумленно глЯдЯ, как ‹едоруб гадит
на ходу, хамски подвиливаЯ задом с неприличным сиамским обрубком.
- —то нам делать?- простонала подруга.
- ‘ними стресс,- посоветовал психиатр.- Ќу, не знаю. “спокой его.
- ќто месть!- вдруг понЯла Я.- Ћн мстит хозЯину, считаЯ, что тот его
предал. ’о есть протест. Ђ как он раньше уезжал?
- ђаньше кот оставалсЯ дома с незамужней сестрой,- вздохнула подруга.
- ‚от и поезжай к нему домой,- сурово решила Я,- пусть дома гадит.
Ќо к коту домой было нельзЯ по двум причинам: во-первых, вдруг герой
решит, что подруга заинтересована в жилплощади /подруга была редкостнаЯ,
скажем, идеалистка/, а во-вторых там сейчас стойбище альпинистов-побратимов
из Љазахстана, а они мужики грубые, один из них просто садист, так как однажды
чистил ‹едорубом свои ботинки, хотЯ вообще-то классный парень... ‚ общем,
единственный путь к сердцу героЯ лежал через ‹едоруба, и кот, похоже, об этом
знал.
Љ этому времени выЯснилось,что гадит кот избирательно - то есть везде,
кроме поэтессиной кровати. Ќа кровати он решил спать. …ще выЯснилось, что кот
не орет, не жрет, и не гадит, если с ним беседовать. ’олько молчит и пахнет.
‡абравшись на кровать, подруга гладила тут же подвалившего кота и общалась
с ним в режиме монолога. Ћ чем можно говорить с такой тварью? Ћна говорила с
ним о хозЯине, называЯ кота ~вот вы, мужчины~. Ќа самом интимном месте Я ушла
домой.
Ќочью менЯ разбудил звонок. Џодруга плакала в трубку, что она заперлась
в ванной, потому что кот сошел с ума! Ћн теперь носитсЯ по квартире, прыгаЯ
по шкафам и гадЯ на лету.
- ’еперь даже стены!- в голос рыдала подруга.- ’еперь конец!
- Ђ почему ’› в ванной, а не наоборот?!
- Џотому что он свихнулсЯ-а-а! Џотому что он бегает по стенам, как
мотоцикл в цирке-е-е!
- …здит,- тупо поправила Я.
- ‘рет!- заорала подруга.- Ћн бросаетсЯ на мебель! Ћн прыгает на люстру!
“ него крыша течет! € задница!
- —то ты с ним сделала?
- Ќ-ничего.
- —то ты с ним сделела?!
- џ... уже поздно было тебе звонить, а Я хотела снЯть стресс. € дала ему
успокоительное. ‚сего несколько капель. Ђ он прыгнул и выбил весь пузырек...
€ налакалсЯ, скотина...
Љороче, она дала ‹едорубу валерьЯнку. ‹юбой нормальный человек знает что
будет, а у подруги не было опыта с котами, потому что в доме всегда была астма,
а тЯги к животным не отмечалось.
Њежду прочим, Я к ней приехала. Ѓыло тихо, кот лежал на кровати в
глубокой прострации, в ней же полуголаЯ подруга мылась в ванной, видимо, давно.
Љвартира была всЯ. ‘ хрустальной люстры /три метра потолки/ были скушены
подвески. џ нашла клетку от сдохших канареек. џ надела варежки и засунула туда
кота. € поставила все это в сортир. Љогда он очухалсЯ и начал орать, Я с
понимающей улыбкой великого инквизитора взЯла тЯжелое ватное одеЯло и накрыла
клетку. †рать ему больше не давали.
Џодругу поили из запасного пузырька. Љвартиру мыли, как дают деньги
нищим - без желаниЯ, брезгливо, но чувствуЯ необходимость. Џогано было то, что
вот-вот поэтесса должна была материализоватьсЯ, а стены не мылись. ‚сего, чего
можно было добитьсЯ - это сомнительных разводов, впрочем, что уж тут сомневатьсЯ.
€ тогда Я привела модерниста †еку. …му налили рюмку, а он выжрал весь
пузырь, подергал своим куцым ~куку~ и пошел мазать продольно-поперечно.
Џодруга утащила менЯ на кухню и шепотом устроила истерику - растираЯ слезы,
причитала:
- џ это уже видела... Ѓегает по стенам и гадит! ќто конец!
†ека был белесый, с голубыми глазами, сиамистый, и мне тоже стало не по
себе.
Ќо зато как все счастливо завершилось! Џоэтесса пришла в полный
литературный аншлаг и долго читала нам стихи. Ђльпинист ЯвилсЯ за котом и
неодобрительно сказал подруге:
- —то-то мой ‹едоруб у вас похудел!
Ќатужно, Явно из благодарности, он пригласил подругу в ресторан. Ќа что
она, ставшаЯ за эти дни гораздо меньшей идиоткой, трагически ответствовала:
- ‘пасибо, не стоит. “ менЯ больше нет аппетита.
Џоэтесса тоже, кстати, стала деловой женщиной - она уже тогда вела
городское литобъединение, а теперь создала издательство и печатает то, что
читают. ‚етеринар доучилсЯ и практикует. †ека слинЯл в Љанаду. џ живу в €зраиле.

ђазглЯдываЯ прошлое отсюда, через увеличительное стекло €ерусалима,
слишком четко видишь сколь несовершенно было созданное нами: и кособокость,
и трещины на глине, да и сам кувшин лопнул при обжиге. ЊастерскаЯ нашей плоти
и душ, сама ты выглЯдишь отсюда заброшенным шапито с порванным брезентом и
поспешной надписью:~‚се ушли~. Ђ ведь было...Ѓыло!

- “ менЯ несколько вопросов,- говорю Я ‘юзанне.- Џервое. Џочему все русские
деловые женщины такие жирные?
- ‘ама удивлЯюсь.- отвечает она.- Ќу, не знаю. Ќенасытные. ђаботают, чтобы
жрать. ‚от мы с тобой - длЯ трЯпок, а они длЯ бурекасов.
- ѓосподи,- тихо начинаю Я,- зачем ты менЯ сюда притащила, зачем Я
увЯзалась за тобой, ведь сказав себе, что это интересно, Я ни в коей мере
не ощущала ни капельки любопытства...
Ќа менЯ оглЯдываютсЯ, а ‘юзанна хохочет:
- ‡аткнись, окаЯннаЯ.
- “-у,- тихо причитаю Я,- зачем эти свечки на столах, когда говорЯт о
деньгах, и все знают, что говорЯт потому, что лектору заплатили за эту как бы
лекцию, а устроителю - за устроительство. Ђ все здесь сидЯт и хотЯт только
одного - клиентов...
- ‡начит так,- цедит ‘юзанна,- заткни свою бормашину. ќто и так всем
понЯтно. џ здесь, потому что эти коровы с вологодских привозов хотЯт плавать
в бассейнах на Љанарах. Ђ ты здесь со мной, чтобы не было тоскливо. …шь банан.
џ ем, ем свой горький банан. € рассматриваю детские рисунки на стенах -
вокруг по случаю происходит выставка ~‚олшебный мир наших детей~. Ќапротив,
под названием ~кола радости~, тупо и тщательно вырисованы фломастерами
несколько натюрмортов - фиолетовый, розовый, зеленый, черный, красный. “ них,
видимо, был один дешевый набор фломастеров на всю группу. Џохоже учили радости
и нас.
Џри словах ~деловаЯ женщина~, Я вижу как в строгом продуманном синем
костюме от кутюрье, а пиджак распахнут, а под ним кружева, а под ними то самое
белье, шествует, как по подиуму, арон ‘тоун или ЉлаудиЯ иффер, держась за
портфель, как за поручни на палубе лайнера. Ќу, красиво садитсЯ в кадиллак, ну,
слегка курит, устав. ќто такое название фантазии ~деловаЯ женщина~.
- …сли бы у менЯ был муж, который хорошо зарабатывет, Я бы стала классной
деловой женщиной,- вздыхает ‘юзанна.- Ђ сейчас Я ломовой верблюд, которому
за мои же деньги пытаютсЯ доказать, что он не верблюд, а крутой парень.
- ЉрутаЯ,- убито говорю Я.- †енского рода.
- ’ы не хочешь срочно улететь на Љанары?- интересуетсЯ ‘юзанна.- ‘мотри,
звериный оскал империализма здесь с золотым отблеском - от наших советских
коронок. †ирнаЯ деловаЯ женщина с золотыми коронками в добротной розово-
голубой одежде а-лЯ разнополые новорожденные... Њ-да,- вздыхает ‘юзанна, что-то
прикидываЯ.
- Џожалей их,- прошу Я.- “ €льи было приданое - ужасные хрустальные вазы,
и Я из сдуру привезла. ‡наешь, их тут же расхватали ватики, потому что там им
таких не досталось... € есть еще пара вопросов. Љак жить дальше?
- ‘остоЯтельно,- отвечает эта шикарнаЯ баба и берет слово:
- „евочки!- задушевно поет она,- „евочки, как же мы все устали!..
Ќо у менЯ осталсЯ еще один вопрос и сформулировать его можно примерно так:
~—ьей национальной чертой ЯвлЯетсЯ постоЯнное желание послать все к черту?!~

Ђвтобус номер шесть.

‚ыживание - это мой удел. Џостепенно он становитсЯ пределом. Љ вечеру
немного лучше, к вечеру вообще все лучше. Ћсобенно города и лица. Џредметы
и объекты обобщаютсЯ, грЯзь уползает в углы, морщины сглаживаютсЯ, фонарный
свет добавлЯет вечернего нездоровьЯ лицам, и это воспринимаетсЯ нормой.
‚ечером Я люблю людей за символичность и незаметность. ‚озвышаЯсь до образа,
все образует вокруг систему защищенности от деталей. ‘вет фонарной неизбежности
и чужого заоконного уюта ласкает кожу.
Џослушай, €льЯ, сидЯщий дома с газетой и чашкой крепкого кофе, ты плох
тем, что не веришь в судьбу, ты ленив до упора, но ты умен, ты изощренно-
ироничен,бес, и за это тебЯ любит ‘юзанна. ‹юбовь же твоЯ, €льЯ, шум осеннего
дождЯ за ночным окном, Я засыпаю от монотонного эгоистического комфорта.
‚ автобусе передо мной сидит сумасшедший юноша - это видно по затылку -
он двигаетсЯ, как у воробьЯ, готового клюнуть булку, но опасающегосЯ западни.
Џотом этот мальчик начинает общатьсЯ с пространством - на иврите, гораздо
лучшем моего, но с тЯжелым русским акцентом он двигаетсЯ по вербальному
пространству, как по московской оттепели - месЯ слова, как ту уникальную зимнюю
смесь снега, песка, соли и воды.
- Ќаш воспитатель,- говорит мальчик,- считает, что никто не должен
обижать друг-друга, но этот кудрЯвый парень с толстой золотой цепью на шее, он
обижает менЯ, этот парень с цепью на шее. Ќо ведь воспитатель сказал, что никто
не должен, сказал же воспитатель. € он не считает так, этот парень из Њарокко с
золотой цепью, и говорит, что Я вонючий русский, а цепь у него толстаЯ и
золотаЯ, у этого парнЯ, и это очень нравитсЯ девушкам, они просто умирают от
желаниЯ обнЯть его толстую шею с цепью. Ђ воспитатель считает, он прЯмо так
всем и сказал: џ считаю, что все евреи из всех стран равны, и никто, Ќ€Љ’Ћ не
должен! Ђ парень этот с толстыми цепью и девушками, он все равно обижает менЯ и
называет...
џ люблю этот маршрут. ‚о-первых, здесь всегда интересно, ибо есть остановка
у школы длЯ сумасшедших. €х адаптируют к нормальной жизни, и они учатсЯ на этом
маршруте. Ђ во-вторых, автобусы здесь пустые и новые, похожие на троллейбусы, в
которых так зыбко-празднично было в ђоссии ночью. Џри слове ~троллейбус~ Я
всегда ощущаю одно: разгар ночи и грозы, потоки воды смывают границы дорог и
тротуаров, одинокаЯ в последнем троллейбусе, уже не следЯ за выражением своего
лица, смотрю через заднее стекло на удалЯющегосЯ любимого, а он тоже смотрит
так, словно все уже кончено, хотЯ ничего так и не началось. ќто потом услышала
от него, потом, когда уже владела мимикой и жестами:~џ никогда не прощу ему
/неважно кому/ твоего лица в этом троллейбусе...~ Џростил.
Љстати потом, когда уже было поздно до необратимости, увидела, что хоть
и простил мое лицо, но тоже любил менЯ так умело, что Я ничего не видела и
мучилась от безответности. Ќо он-то видел.
~ќто от переизбытка нравственности~,- сказала ‘юзанна, котораЯ всегда была
откуда-то в курсе. „ело в том, что у человека, присвоившего права на
сопровождение менЯ, оказалсЯ друг. Ќо было уже поздновато, менЯ уже пару раз
сопроводили до дома, и он вошел во вкус. € все. ќто длилось пЯть, вернее, семь
лет. ‚прочем, это длитсЯ и теперь - разве слежу Я за выражением лица, глЯдЯ из
окон в тьму? Ђ заглЯдываюсь Я туда все времЯ, и троллейбус мой пуст, но лицо
мое прощено заранее. Џрощай, несостоЯвшийсЯ любимый, Я на своей судьбе испытала
тщетность отъездов и подлость нравственности, объЯснЯемой фатализмом. Ќадеюсь,
немного эмоций досталось и тебе.
“часть, застигшаЯ менЯ в последнее времЯ, мучительна. џ констатирую
потери, натыкаЯсь на них в письмах оттуда и испытываЯ жуткую сосущую пустоту.
~...умер Џетр ‘еменович...~, ~...исчез ‘ашка~, ~..неожиданно скончалсЯ
‘отников...~
ђусские мои друзьЯ, вы, среди паники непреднамеренных и прочих отъездов,
потосковали и нашли свой способ избежать периода выживаниЯ. ЏамЯть о вас,
рафинированнаЯ расстоЯнием и эмиграцией, светла.
‘транно переживать эти уходы относительно стабильности прошлого. ’оскливаЯ
боль. Ѓезысходность. Ќадо бы туда поехать, а то исчезнут все.

‚озвращение в ’-ск N4.

џ снова не еду в ђоссию. ‘колько же причин, предлагающих паникующим
разумом, оказываютсЯ несостоЯтельными по ходу жизни. „еньги, работа, семьЯ,
смешно. џ не еду, потому что н е ж е л а ю. ЊенЯ оскорблЯет доступность
этой страны, из которой Я вылезала, обдираЯ кожу и душу о наждак социальной
системы и человеческих существ. џ долго зализывала сочащиесЯ раны; даже сидЯ
в противогазе и чувствуЯ разрывы советских ~скадов~, прибывших из €рака,
чувствовала Я иную боль и иной страх. џ доезжала сюда еще несколько лет и не
уверена, что этот путь окончен. ‡айти в одно из бесчисленных агенств и через
пару дней оказатьсЯ в ђоссии? ќто ли не предательство по отношению к своим же
страданию и ностальгии?
Ќу, хорошо, возможно Я также боюсь встречи с теми, кто осталсЯ. џ не смогу
признатьсЯ им, что отъезд не приносит счастьЯ, а лишь восстанавливает
достоинство. —то достаток - не только фон существованиЯ, но и маслЯнаЯ пленка
на кипЯщем котле.
‘кажи, €льЯ, сидЯ в продранных штанах перед новым холстом, жуЯ кильку в
томате, не был ли ты более... †изнь там заострЯлась системой, как карандаш, и
наброски наши были более четки. џ не знаю ничего более дурацкого, чем жизнь в
ђоссии, но и ничего более эмоционального не было у менЯ. ‘адо-мазохистские игры
с обществом и природой твоей дошли до предела, Я уехала, ты, как ‘индбад-
мореход отрезала куски плоти своей и кормила двуглавого орла, чтобы вывез,
родимый. ~Ќичего,- доносЯтсЯ мысли твои со всех концов гулкой провинции,- мЯсо
нарастим, не впервой~... € Я знаю, что - да, нарастишь. Љровью и так необъЯснимо
единЯщей ненавистью к жидам всех национальностей.
ђусские лица еврейских национальностей, это географическое пространство
не место длЯ вашей генной памЯти, но место длЯ духовного абстракционизма,
согласна. ”изически присутствовать там Я отказалась, но отказываюсь считать
это большой удачей. Њне оставалось лучшее из невозможного.
—то Я имею на сегоднЯ? ђусскаЯ лень, безинициативность и честное незамечание
бардака в личной жизни - это не повод к американской незамутненной схеме.
…врейскаЯ же скорбь среди пальм неуместна и пародийна. ‘лишком русскаЯ длЯ
€зраилЯ, Я ощутила благостное предрастворение в Џариже, но, оказавшись перед
дверью вагона в метро, Я долго дергала ручку, желаЯ выйти, пока нетерпеливый
негр не откинул ее в сторону. € Я осознала, что больше не готова платить такую
цену за знание как открываютсЯ ручки в вагонах, а без знаниЯ этого все будет
выдавать в тебе вечного пришельца; да, сказала Я себе тогда, Я пришелец, и ведь
главное - это правильно назвать роль, потому что в нужной роли становитсЯ
хорошо и ловко. Џлохо, если роль второстепеннаЯ. …ще гаже, если она активно
не соответствует самооценке, поэтому длЯ хорошего актера всегда самое трудное -
согласитьсЯ на роль.
Ћсновной ошибкой моей была идеЯ, что Я еду в €зраиль - домой. Њысль моЯ
обрести дом была порочна изначально и принесла много боли. Џришелец не может
приехать, нам свойственны только отъезды. џ не ехала в €зраиль, а уезжала из
ђоссии. —тобы обрести, наконец, легкость существованиЯ, раскачивала, вытаскивала,
выдирала и рвала корни. Ѓольно. Ќо что, как не безродность дает чувство
равновесиЯ, и Џришелец отзываетсЯ уже более на движениЯ пространства и времени,
чем на, скажем, этих, ну, как их...
Ќо отчего так ноет сердце, когда вспоминаю осенний парк твой, дурацкий
городок? џ брожу по нему во снах, и каждый раз это заканчиваетсЯ кожаной
компанией, котораЯ гонит менЯ на мотоциклах, а Я бегу по темным улицам и
слышу лишь винтовочный треск захлопывающихсЯ окон. Њне нужно добежать домой,
но каждый раз Я просыпаюсь в центре главного проспекта и пытаюсь понЯть: успели
менЯ убить, или добежала? џ не верю в сны, но менЯ предупредили, что
возвращатьсЯ не стоит - менЯ там ж д у т.

‡вонки.

* * *

‘казать, что на мне лежит проклЯтье было бы экспрессивно и неверно. Њожет
быть чье-то недоумение. Ќо как это чувствуют окружающие! Ѓрезгливость Я тоже
считаю своим недостатком, ибо кроме имеющейсЯ обладаю еще и кажущейсЯ.
- ’ы ему понравилась,- утешала обычно ‘юзанна,- но он почувствовал себЯ
омерзительным и свалил.
- Џочему?!
- ЏосмотрелсЯ в твое лицо.
Ќа днЯх позвонил друг детства, из тех, кого вычеркиваешь из сердца в
зрелые годы, но делать это мучительно, не смотрЯ на все из старание. Њы
касались в разговоре детства бережно, как хронической раны. Ћн жаловалсЯ, что
на письма больше не отвечают, Я, замираЯ, ждала крох информации о тех людЯх,
длЯ которых, вернее, от которых... Љрох не перепало - он тоже сошел с орбиты
и металсЯ по пространству в поисках новой. —еловек этот, ЯвлЯЯсь тружеником
по времЯпрепровождению, по сути паразитировал на окружающих, давно и прочно
уверив себЯ, что за талант проститсЯ. џ всегда благоговела перед именно этой
уверенностью, впрочем, ее же и сторонилась. Ќикогда не знаЯ и знать не желаЯ
его женщин, которые поЯт, кормЯт, восхищаютсЯ и вычитывают его рукописи, Я
отчего-то всегда за них оскорблЯлась. ѓлупо быть такой возбудимой, но и судьба
моих отношений с людьми некорректна; то ли Я всеми недовольна, то ли не имею
чести встретить.
џ только к зрелому возрасту научилась грамотно фальшивить по телефону -
теперь Я владею не только лицом, но и голосом, что сильно прибавило удобства
и разочарованиЯ от общениЯ. Ћн, кстати, заметил холодность, но не понЯл
насколько. Ђ Я сбросила разговор, дернув плечом, как скользкую ладонь.
—то бы Я хотела пожелать себе и своим близким? џ желаю уехать всем, кто
хочет и вернутьсЯ тем, кто может. Ќевозвращенцы, Я с вами. …динственное, в
чем Я уверена - мы будем чувствовать иногда вкус молока, меда и свободы. ќто
подкупает.

* * *

Џриехал приЯтель Љонт., неЯсно как нашел менЯ и уже по телефону спросил:
- ‡ачем ты тогда прикидывалась такой идиоткой?!
- „а Я, собственно..,- мЯмлю,- и была... Ќе готова была к такой порции
Њосквы, Я и сейчас не помню ничего, кроме текущих вокруг улиц и морд.
- ’ебе было со мной скучно!- обвинЯет он.
- ‘корее, тоскливо. Ќо не более, чем с собой,- утешаю Я.- Џонимаешь, Я
какое-то похоронное бюро несостоЯвшихсЯ сюжетов. …сли тебе от этого легче...
’ы по-прежнему не любишь детей?
- Њожно подумать, ты любишь. ‘колько их у тебЯ?
- Њного, но не все мои.
- € у менЯ... ’ебе не кажетсЯ наш разговор идиотским?
- џ по-другому так и не умею.
- Џокажешь €ерусалим?
- Љоторый из трех?
- •рам ѓроба ѓосподнЯ... Љак ты могла спросить тогда:~’ы жив? Ђ мне
сказали, что ты умер.~
- Џотому что ты перестал писать, а уверЯл, что мы друзьЯ.
- ќто не повод!- взрываетсЯ он.- ’ы вышла замуж, и Я перестал писать!
- Ђ это что, повод? - раздражаюсь Я.- Ќу, ладно. —то спросила о твоей
смерти - извини.
- Ќе извиню!- отрезает он.
•орошо, пусть оставит себе эту обиду, раз она ему эмоционально дорога.
“ каждого есть несколько таких мучительно-сладких обид, которые никто в здравом
уме и твердой памЯти не уничтожит.
- Ђ ведь ты звонишь не отсюда, верно?- вдруг понимаю Я.- Ђ из Њосквы?
‡ачем?
„олго молчит, затем бросает трубку.

‚ставка.

Љогда дребезжит душа? Љогда пространство становитсЯ фантиком из
трамвайного шума и ожиданиЯ.
‘лучалось ли вам идти вечером, чтобы окна поблескивали обсосанными
леденцами через табачные крошки черного настроениЯ. ‚спомнили? ’ак это Я о
притоне, именуемом жизнь, потому что порой жизнь - это не состоЯние или процесс,
а определение, вернее - место, которое или любишь, или терпишь.
…ще Я о степени моего родства с друзьЯми и родственниками. ’о есть первых
Я люблю, но из кожи не лезу, а с последними наоборот. ‹учше всего Я отношусь,
пожалуй,к людЯм незнакомым и красивым. ќстетическое удовольствие, получаемое
от них, не требует сдачи.

‡апись из дневника.
/8 февралЯ 1996г./

‚стретила вчера лесбийскую пару, где муж архитектор, а жена беременнаЯ от
искусственного оплодотворениЯ. ѓоворЯт только о будущем ребенке, в лучших
традициЯх образцового местечка. Њуж заботлив, как ангел, исполнЯющий наказ
ѓоспода. †ена €рена говорила о рецептах, а €льЯ с мужем - об искусстве. ‡атем
муж џэль завистливо сказала, что рожать - привелегиЯ женщин и высший дар судьбы.
€льЯ объЯвил впоследствии, что ему больше понравилсЯ муж, как более
образнаЯ. Ќо дело этим не кончилось, утром мне позвонила џэль и сообщила, что
Я очень им понравилась, особенно €рене, что Я действительно безумно милаЯ и
сладкаЯ, так что она /џэль/ со своей стороны не против, конечно, если Я - за.
ђеакциЯ моЯ была предсказуема, Я тупо сообщила, что Я замужем, добавив
зачем-то ~к сожалению~.
- Ќет,- строго сказала џэль,- вот €льЯ нам никак не подходит, но мы не
возражаем, если на первых порах он останетсЯ твоим другом, ведь у вас
много детей. Љстати, если ты будешь беременна, будет даже лучше...
‚ообще, такие предложениЯ сильно выводЯт из себЯ, но зато и позволЯют
оценить существование в новом качестве, вернее, в качестве иного объекта
иного чувства. € альтернатива, открывающаЯ свой попахивающий патологией зев,
абсолютно иной выход из общей эмоциональной и прочей запрограммированности.
џ подумаю об этом.

’еррористические будни.

…сли мне скажут, что ночь - продолжение днЯ, Я рассмеюсь. Ќо скажите, что
ночь - отсутствие днЯ, и Я запомню ваше лицо.
…ще Я неспособна понЯть, €льЯ, отчего социализм все времЯ настигает нас,
неазираЯ на место и времЯ?
џ опЯть о другом. Ћ страхе, поЯвившемсЯ, вернее, обострившемсЯ до
исступлениЯ две недели назад, когда автобусы в €ерусалиме стали взрыватьсЯ,
как хлопушки в фильме ужасов, расшвыриваЯ вокруг обгоревшую плоть и запах
шашлыка и Ћсвенцима. Њы оказались в виртуальной сюрреальности, €льЯ, где
главное - догодатьсЯ кто из персонажей взорветсЯ, а вернее где, а вернее -
когда.
‚ ђоссии Я часто испытывала бессильную ненависть. ‚ €ерусалиме Я познала
жажду бессильной мести. ѓлобальнаЯ фаталистка, Я боюсь пропустить момент,
зависЯщий от качаниЯ серьги в моем ухе, и с жутковатой пристальностью
всматриваюсь в каждого, входЯщего в утренний автобус - Я испорчена советским
воспитанием и никак не привыкну к террористам, взрывающимсЯ вокруг.
—то может быть похабнее смирившегосЯ народа? Љогда общее негодование
/хотЯ бы/ сворачиваетсЯ в жутковатый комочек холода под ложечкой каждого.
Ќормой становитсЯ ежечаснаЯ радость: пронесло. Џлевать хочетсЯ на ситуацию
предчувствий и ожиданиЯ боли. Ќасилие порождает бессилие, а оно омерзительно
и позорно.
‚от уже несколько дней Я пытаюсь убежать от судьбы - заметаЯ пахнущий
ужасом след, пересаживаюсь из автобуса в автобус, каждый раз понимаЯ, почему
именно его. ’рагедиЯ не терпит суеты, только на это и надежда. Ќадежда?
”онарик ее тускл, стекло на колпаке пыльно, а на донышке - кладбище обгоревших
насекомых. Ѓоюсь, что действие происходит в сортире.
‡аплеванный и записанный рай Џалестины, Я боюсь думать, что тебе снова
предстоит разлука с твоим Ђдамом и его •авой, что имена, полученные от них
снова въедЯтсЯ в тебЯ навсегда, но только твари будут рыхлить эту каменистую
знойную почву, греЯсь на развалинах будущего •рама. џ безумно боюсь этого.
џ боюсь этого чуть меньше во времЯ разговоров с сестрами и прочих проЯвлений,
сопутствующих диагнозу ~жизнь~.
џ знаю, о, ѓосподи, зачем придумал ты принцип коллективной ответственности
- так менее хлопотно. Ќо ведь и более обидно, о, ѓосподи!
‚ынуждена Я сознатьсЯ также в том, что шарахаюсь. ‘тоЯ у перехода, Я,
видимо, продолжаю движение, скажем, грузовика в своем направлении, в общем,
обнаруживаю себЯ уже шарахнувшейсЯ. €ли в пустом лифте, когда уже заказан этаж,
и прислонившись к стене уже почти чувствуешь тошнотворное начало взмываниЯ,
обнаруживаешь себЯ в углу, заслонЯющей голову, и вошедший перепуган. ‘амое
интересное, что многие граждане и ђоссии, и Ђмерики считают это нормой, а один
московский турист прЯмо так и сформулировал:~Ђ зачем ты в лифте ездишь?~ €з
всего этого напрашиваетсЯ очевидный вывод: Ќ… ЏђЋ„Ћ‹†Ђ‰ —“†Ћ… „‚€†…Ќ€… ни
мысленно, ни, впрочем, и физически - это чужое.
‘амое неприЯтное, что сама Я превратилась в террористку и мысленно уже
взорвала все мало-мальски людные места €ерусалима. Њысли мои постоЯно занЯты
поиском спасениЯ от себЯ же, но выхода нет - каждый раз менЯ не ловЯт, не
обезвреживают и не подозревают.
’еперь на каждой относительно центральной остановке кулючат скучающие,
если однополые солдатские пары, или оживленные, если наоборот. …динственное,
что мне в этом нравитсЯ - рассматривать их, когда автобус дергаетсЯ в пробках.
- ‚оенный парад нашей многонациональной еврейской молодежи,- грустно
сказала удрученнаЯ ‘юзанна, потолстевшаЯ за последние три недели, потому что
от страха все времЯ жрет орехи и конфеты.
Џо этому поводу Я сказала ей, не имеЯ ввиду ничего такого:
- Џрекрати есть!- сказала Я.- ’ы просто откармливаешь себЯ, как на убой...
’о есть не в этом смысле, а что тебЯ разнесет...
Ћна поперхнулась и констатировала:
- Ќаконец-то прорвало. Ќу-ка, еще что-нибудь...
Ќо жрать перестала.
‚ конце-концов, Я понЯла, что Ћни выдавливают менЯ из €ерусалима и
вынуждают к поездке в ђоссию. Љак нехотЯ тащилась Я в турагенство, находЯщеесЯ
в двадцати метрах от последнего взрыва, как медленно озиралась. Ќаконец Я
обреченно села к милой девушке по имени Њири и взЯла билет на четыре ночи в
Ђмстердам.

Ђмстердам.

Ђмстердам констатировал, что Я старуха, но успокоил, что это абсолютно
неважно. Ћдомашненные каналы вели менЯ по нереальному городу; астеничные дома
хлопали ставнЯми, то выворачиваЯ красную изнанку глаз, то прикрываЯ белые
маскарадные веки, а то и просто так. ‘талкиваЯсь в гулком пространстве улиц,
краски домов смешивались, наползали друг на друга и отражались все вместе в
воде, образуЯ приглушенную палитру больших и малых голландцев.
џ не оказалась своей в этом добродетельном городе прирученного порока,
но Я и не ждала этого, поэтому просто наслаждалась доставшейсЯ и почти
нетронутой трапезой: поблескивающий тускло-драгоценно мертвый фазан, черный
кубок, серебрЯщийсЯ на вишневом ковре. ‘ глубокой темноты столешницы
свешиваетсЯ, как обессиленный солнечный луч, длиннаЯ шкурка лимона. € темный
хлеб, еще хранЯщий теплоту преломивших его ладоней...
‘лепые мартовские деревьЯ незаметно присутствовали вокруг, а ветер с залива
находил менЯ везде. Џриставший красивый русый нищий просил по-русски, и Я за
милостыню в один гульден купила целую кучу литературных асоциаций, да еще сразу
стала более органичным обитателем этого пространства.
Џровинциальность ѓолландии тронула менЯ, а повсеместные велосипеды и
трамваи вернули то состоЯние убежавшей с урока школьницы, испытать которое
всегда мешал стыд хронической отличницы. Џожалуй, что в голландцах не поразило
менЯ ничего. „а и пристало ли это на моем временном отрезке.
люха, отгороженнаЯ стеклом и подсвеченнаЯ красным приобретает схематичность
экрана. †изнь устроена так же - не то, чтобы похожа на шлюху, но и в
непродажности ее заподозрить трудно.
’о, что удручает - жалкаЯ материальность всех моих прогнозов. џ не чувствую
следующего мгновениЯ! €нтуициЯ моЯ отключена, или не включена, а вернее -
просто отсутствует. ЏридумываЯ следующее мгновение, Я не прогнозирую, а
ошибаюсь; но беда в том, что придуманное как правило более реально, или трагично,
или действенно. џ словно все времЯ жду эмоций, а получаю говно на палочке.
Ћ, Ђмстердам, или любое другое место, отзывающеесЯ в душе моей так же
далеко, экзотично и гулко, так же подходЯщее длЯ возможности абстрактного
временного существованиЯ, ты есть окончательно материален и приспособлен длЯ
человечества, тусующегосЯ по тем законам, по которым не тусовалась Я в юности.
‚ занюханном марихуаной отельчике, куда взбиралась Я по лестнице,
вопиющей о необходимости роскоши, не довелось мне встретить людей, а только
призрачные ночные голоса окружали мой бессонный сон. Ђмериканские школьницы
все 24 часа жизнерадостно вопрошали:
- Ѓилл, где ты? Љак ты?!
ђусские мафиози низшей Ячейки матерились и пытались петь. Љ тихим китайцам
за стенкой пришла полициЯ и громко предложила поднЯть их факнутые руки, чему
Я сквозь дрему удивилась несказанно, ибо именно они внушали мне ностальгический
социалистический ужас: были похожи на помесь Њао со вторым секретарем нашего
горкома комсомола, а при встрече радостно кивали.
‚о вторую ночь под окном дискутировали три наркомана. Ћдин, ”ист, говорил,
что больше не желает покупать ничего другим, не потому что не может, хотЯ и
это тоже, а дело в принципе или что-то в этом роде. “дивлЯли монотонность его
аргументов и ночнаЯ усидчивость - говорили они на смеси английского и, видимо,
голландского, но под утро конфликт стал Ясен, и Я простила ”исту испорченный
сон за стойкость принципов.
‚ообще, в Ђмстердаме мне стало проще. ‚ернее, легче. џ много ездила в
автобусах и видела, что среди пассажиров куча израильтЯн.
Ќа третью ночь, пересиливаЯ жадность и скуку, Я отправилась в казино и
проиграла там десЯть, потом еще десЯть, потом сорок, а потом еще десЯть. Ѓыло
робко в чинном вестибюле, жарко в залах игровых автоматов и непонЯто у рулеток.
‚округ снова был иврит.
Ќо все-таки город не впускал в себЯ, но и не отгораживалсЯ. Ћн
предоставлЯл себЯ, думаЯ о королеве, которую Я тут же принЯла в свое сердце
за общеизвестную нелюбовь к оранжевому.
ѓолландцы покорили менЯ своим отношением к действительности; когда Я понЯла,
что это народ, уходЯщий в море, ощутила Я грусть от того, что боюсь чужих
стихий, и хочу знать, что Я на суше. …динственный вид борьбы, свойственный
голландцам - борьба с морем за дно. ‘траннаЯ свЯзь существует в мире: мечты
арабов выдавить евреев в море - добровольно демонстрируют голландцы, они же
предлагают нам последовать их примеру. €сториЯ ѓаммельнского крысолова
становитсЯ фактом и фарсом, но ведь и вечный жид плЯшет, заложив большие
пальцы за проймы и строптиво проткнув острым носом временное ограничение.
…вреЯм в ѓолландии было хорошо всегда. Ћни то выплескивались из иудаизма,
то впадали в него, в общем, исторически резвились, как хотели. ѓолландиЯ
всегда была либеральна, именно поэтому осталась безнаказанно-игрушечной,
офигительно-провинциальной, да хранит ее Ѓог!

‚ставка из дневника.
/25 апрелЯ 1996г./

ЋзадаченнаЯ ‘юзанна принесла мне листок и подозрительно спросила:
- ќто что?
ќто было стихотворение, написанное ее почерком. Ћказалось, что нынешней
ночью Я ей приснилась и на самом интересном месте принудила взЯть листок и
записать это под диктовку. “тром текст уже был, поэтому ‘юзанна справедливо
предположила, что лунатично записала в темноте, что ее страшно отчего-то злило.
‚от этот текст:
’уман и влага поднебесной
мне интересны бесконечно.
’уман и детское убранство
непредсказуемой столицы;
€ гомон птиц, одушевленных
свободным поиском кормушек,
и завыванье ветра длитсЯ
в скуленье скорой и полиции.

Ђвтобус дергалсЯ в сплетенье
переползавших ночью улиц,
Џростите мне лицо, которым
сегоднЯ Я смотрю на вас.
џ не встречаю незнакомых,
поскольку это невозможно,
передвигаЯсь осторожно,
Я не люблю ни вас, ни нас.
џ думаю о прошлом тихо,
с улыбкой доброй идиотки,
поскольку лодка утонула,
и призраки все прощены.
‘ебе все времЯ повторЯЯ, что беззаботна,
Я болтаюсь
по старым городским кварталам,
как грош из нищенской сумы.
Ќе уставаЯ быть небесной,
но сизой и предгрозовою,
‘толица не блюдет героев,
а только сизых голубей.
Ќе принужденьем, не любовью,
а хриплым кашлем, тихим воем
мы не расстанемсЯ с тобою,
о, светлый жизненный конвейер!

- Ќу!- сказала ‘юзанна обвинЯюще.
- ‚ принципе мне понравилось,- призналась Я.- Џошлешь в ~‚ести~?
- Џридет времЯ - пошлю,- ответила она медленно.- ‡абери свою бумажку, и
чтобы это было в последний раз, Ясно?!
…сли это шутка, то могла бы, между прочим, рассмеЯтьсЯ, или хотЯ бы не
смотреть так. Ђ про конвейер - это так и есть.

‚озвращение в ’-ск N5.

ЌепонЯтным образом соединились во мне нелюбовь к возвращениЯм с нежеланием
произносить малозначащие фразы, чтобы смазать многозначительность тишины при
встрече, вернее, при отсутствии тех, длЯ которых...
џ не то, чтобы боюсь не вернутьсЯ из ђоссии, но если Я не пожалею себЯ
сама, то кто сделает это? Њне жалко возвращающихсЯ и больно за невернувшихсЯ.
Џослушай,- упрашиваю Я себЯ,- у тебЯ никого не осталось в ђоссии, зачем же
думаешь ты часто в ту сторону, зачем цеплЯешьсЯ за прошлое, хотЯ в то, русское
времЯ, жила будущим! ‚от оно, вот то самое времЯ, когда должно наслаждатьсЯ
очевидностью состоЯвшегосЯ. ѓосподи, что может сравнитьсЯ с апрелем в €зраиле,
когда цветут апельсиновые сады, разносЯ запах по всей стране, когда €ерусалим,
стрЯхиваЯ древнее равнодушие, цветет и благоухает, как наивнаЯ самозабвеннаЯ
деревенька... ’ы всегда успеешь поехать туда,- говорю Я себе.- ’ы как только
захочешь поехать в ђоссию, так сразу же туда и поедешь, в самом деле, ну
подумай, куда торопитьсЯ!
џ не думаю, Я знаю, что торопитьсЯ всегда надо, потому что потом всегда
поздно. Ќо Я медлю и медлю, потому что знаю, вернее ощущаю слишком хорошо:
Я боюсь приехать в ту пустоту, которой по сути ЯвлЯетсЯ пространство города
моего взрослениЯ. Њиражом он был, миражом и остаетсЯ в моей истеричной памЯти,
но место не свЯто, а значит - пусто. ‚от это и есть то очевидное, ради чего не
стоит ехать: менЯ затЯгивает пустота, а Я пытаюсь это не понимать. ‚ообще,
стремление заполнить собой пустоту не характерно длЯ женщины, но что же тут
поделать, да и та лесбийскаЯ пара не просто так, да и Я ведь не сразу...
“жаснись вместе со мной, сестра моЯ Ђнна, мы родны с тобой по одной из
двух •-хромосом, а это уже половина. џ судорожно коплю воспоминаниЯ и цеплЯюсь
за них, как обезьЯна за вольеру. ’ы же стараешьсЯ спастись по-другому: Я не
помню, чтобы ты выкинула хоть одну записку, имеющую к тебе отношение. ЏривезЯ с
собой огромный, неинтересный и тщательно рассортированный архив, ты до сих
пор мучаешьсЯ от бумажного конвейера твоего увЯданиЯ, еле сдерживаемого
заслонками серых казенных коробок с надписЯми ~вермишель~,~туалетное мыло~...
‘естра моЯ, Ђнна, пытаЯсь сохранЯть все материальные свидетльства своей
судьбы, считаЯ, что перебирание бумажных фактов своей биографии разнообразит
твою свободную скуку, что подумаешь ты, увидев однажды эту пожелтевшую суету
и убогость? ~“шла за хлебом,скоро буду~, ~‘правка дана Ђнне пиль в том, что
она болела пЯть дней~... ’ы плачешь, сестра, от жалости к себе, а Я застываю
от щемЯщей скорби по последним прикосновениЯм. Ћ, это запоминаетсЯ навсегда.
ќто раскадровываетсЯ памЯтью, и каждое движение и слово обдумываютсЯ после.
…сли бы Я когда-нибудь любила того, о ком не хочет забыть, но и боитсЯ
вспомнить душа, Я бы вернулась в ђоссию, Я бы доехала до того города, Я бы
застыла на том месте, где рука моЯ навсегда покинула его руку и, глЯдЯ в
его перевернутые глаза, сказала бы:~’ы сам виноват, дурак!~

ЏолитическаЯ лихорадка.

‚ обеих моих странах идет предвыборнаЯ борьба. Ѓудет обидно, если в обеих
одновременно победЯт красные, правда, €льЯ? Ќе усмехайсЯ ты так скорбно, €лиЯгу,
не смотри ты так однозначно, потому что народ этот как раз сходит с ума,
а тот в него еще не входил. € жить нам с тобой либо в башне из слоновой кости,
стоЯщей на песке, либо не жить нам, а ехать с остекленевшим взглЯдом до
ближайшей свалки в багажнике скудорусскоЯзычного арабского воспитанника
института дружбы народов имени Џатриса ‹умумбы.
—то случилось, наконец? Џочему народ схватил любимую свою смеющуюсЯ
землю и поволок ее на заклание по собственной воле, ибо …го приказа на то не
было. Ќе было же приказа! Џохоже, что страшна будет кара. „лЯ счастьЯ приехали
мы сюда, а в недоумении проживаем. Ќо вЯло идет эта предвыборнаЯ кампаниЯ,
скорее по обЯзанности, чем от восторга предвкушениЯ. Ќе власти хотЯт
претенденты, но исполнЯют свой долг по отношению к своей же идеологии, что так
же противно, как знакомо нам по опыту прошлой социалистической жизни, а от того
еще противнее.
Џереполненный лозунгами €ерусалим маетсЯ от изжоги. ‹озунги делЯтсЯ на
императивные, философские, предупреждающие и, наконец, абстрактные. Ќапример,
~Ћблажались? Ћт винта!~ €ли простенькие ~џ голосую за...~ €ли, что если не
проголосуем за этого, то всем нам будет очень хреново. Ќо лучший вопль,
написанный на огромном полотнище вдоль дороги, был близок мне невероЯтно:~Њы
хотим жить!!!~ ‚прочем, немало Я знаю людей из нашей волны репатриации, которые
как раз пребывают в состоЯнии хронического ответа на этот вопль: пожав плечами,
тихо повторЯют:~‡ачем?~.
Ђвтобус мой тем временем продвигаетсЯ по ќмек ђефаим, „олине Џризраков,
чтобы, минуЯ центр €ерусалима, привезти менЯ в тихий интеллигентный район
Ѓейт-а-Љерем, „ом ‚иноградной ‹озы, куда Я еду во-первых просто так, а
во-вторых посмотреть на акации, пока светло и в окна, когда стемнеет.
ќлектрически освещеннаЯ чужаЯ жизнь всегда влекла менЯ, и Я давно научила свою
сестру Њарину копить эти визуальные крохи. ’ак строила Я с ней в детстве домики
длЯ кукол, так мы умилЯемсЯ и теперь, ловЯ в окне кресло-качалку с пледом, и
стену с картинами, и книжные шкафы, и благородную седину сгорбленных обитателей.
ќто то, чего уже нет в этом измерении, так, кусочки пазелЯ, унесенные, скажем,
ветром, и скукожившиесЯ в палестинских хамсинах.
—то услышу Я от старушки со скамейки в ѓан-а-эсрим, ‘адике „вадцати /ребЯт
из этого района, погибших в одну из войн/, притворЯющейсЯ каждый раз, что она
носит другое лицо, имЯ и адрес. Ќо это несомненно все та же старушка, котораЯ
строила эту страну изо всех своих молодых сил и представлений, а теперь обе
они смотрЯт друг на друга слезЯщимисЯ глазами.
‘тарушка уверена, что будет война, более того, легкое оживление тогда
только и трогает ее уже обобщенное приближением другого берега лицо.
- „евочка,- утешает она менЯ оттуда,- война только делает жизнь
пронзительней и заканчиваетсЯ ликованием твоего народа.
‘арказм выступает на моих губах.
- ‚еруешь ли ты в ѓоспода, бабушка,- говорю Я тихо.- ‚ этом ‘адике
„вадцати, веруешь ли ты? €бо все происходЯщее теперь есть следствие, а причина
вне нашего пониманиЯ. ’олько чудо поможет этой стране, как помогало оно твоему
народу. Ќо Я в последнее времЯ боюсь чудес, ибо совершает Ћн их руками обычных
людей, маскируЯ свою причастность и не считаЯсь с количеством исполнителей, а
только с их качеством.
‘тарушка трЯсет головой и повторЯет заклинание:
- Њы - сильнаЯ и гордаЯ страна. Ћдин еврей может убить много арабов. Ќам
было еще тЯжелее, а теперь жизнь - райский сад. „евочка, не бойсЯ отдать свою
жизнь за свою страну!
Ѓабушка, юнаЯ балерина времен британского мандата, Я восхищаюсь тобой; ты
держала спинку, несЯ на точеном плечике сумку, набитую патронами. €дЯ в ‘тарый
город к свЯзному ‰оси, под обволаивающе-медленными взглЯдами арабов, под
четкие вопросы английских колонизаторов:~Људа?~ Џо всем правилам партизанской
войны, со всей честностью браславского воспитаниЯ отвечала ты, помахиваЯ
сумочкой:~‚ старый город иду, несу патроны эти еврейскому подполью.~ ‚ который
раз поражаюсь Я тупости проверЯющих всех времен и народов, стандартно ловЯщихсЯ
на тот же прием. Ќо Я почти вижу и легкую походку, и библейские глаза,
распахнутые в вечность, и наносную жалкость подмандатного - в который раз -
€ерусалима, в каком-то смысле тоже легко ступающего по €удейским горам с
холщевой сумой.
- Људа?! ‘о своими овцами?!
- Љ ѓосподу иду. ‘крижали ‡авета в сумке этой...
Џриходит филиппинка и забирает старушку с прогулки.
‘юзанна вечером скажет мне:
- „ействительно, ты что же это - боишьсЯ отдать свою жизнь за свою
страну?! Ќе бойсЯ, девочка, это еще не худший выход. ‚се равно тебе неоткуда
взЯть те три тысЯчи долларов длЯ персональной филиппинки, убирающей за тобой,
прости уж, милаЯ, но дерьмо. “жас!- содрогнетсЯ она.- ‘коро победЯт социалисты,
и нас всех перережут арабы.
Ќо проходЯт выборы, и ѓосподь снова легко щелкает по монетке, и слегка
побеждает национальный лагерь, но этого достаточно, чтобы начать надеЯтьсЯ.
- ‚идишь!- говорю Я ‘юзанне.- ЏонЯла! ’еперь арабы нас не перережут!
- „а,- соглашаетсЯ она,- теперь мы с ними перестрелЯем друг-друга, что
несомненно достойнее.

# # #

‚от еще что - Я ненавижу провинциальность, как образ жизни. џ содрогаюсь
от него, ибо это всегда грозило мне, и страх осталсЯ. Ќо, с другой стороны,
стыд участиЯ всегда был начеку, и Я умело обтекала те островки интеллектуальной
глупости, зарождавшиесЯ и умиравшие в окружающем менЯ болоте. „уховнаЯ же моЯ
вина в самоустранении и страдании, в отсутствии поиска и поиска. ЃоЯзнь
разочарований, ставшаЯ привычной трусостью.
Ќо все равно, ‘юзанна не даст мне покоЯ и придетсЯ сопровождать ее на
иерусалимский литературный клуб, главнаЯ неприличность которого заключаетсЯ в
его упорно скрываемой неестественности. Ћн похож на пересаженную почку, тихо
исчерпывающую свою выводЯщую функцию в чужеродном организме, вернее, организм
тихо отторгает ее, и всем понЯтен исход. —то неприЯтно: они снова все друг-
друга знают.
Љстати, о ‘юзанне. ќмоционально гипертрофированнаЯ, она давно уже желает
моего мужа €лью, хотЯ мне, в общем-то, не жалко, скорее любопытно. ~ќто
нормально, это женское~,- утешает менЯ абсолютно не ориентирующийсЯ и потому
не заинтересованный €льЯ. ‡начит, Я не женщина,- понимаю Я однажды,- мне не
надо ни мужей подруг, ни подруг, ни мужа.
—его желаю Я? Ћтчасти свободы, отчасти покоЯ, но, скорее, тЯгучих моментов
простветлениЯ, не приводЯщих к опустошенности. Ќеправда, что люди не нужны мне.
Ќо Я упорно считаю себЯ в праве оставатьсЯ максималисткой в душе и гордЯчкой
во вскинутом профиле. Ќищенкой у последних, небесных врат €ерусалима назову Я
себЯ однажды, и не буду, может быть, стыдитьсЯ милостыни, ибо стану лишь
поводом длЯ смЯгчениЯ предопределений судьбы.

’ри сестры.

ЋбрЯдность бюрократического существованиЯ Ђнны и бестолковый трагизм моего,
нейтрализует Њарина, втораЯ моЯ сестра, милаЯ, младшаЯ, нормальнаЯ. ‚сему, чему
смогла Я научить эту девочку - способности к исступленному умилению, чему
вскоре перестала быть рада сама и не рада до сих пор.
…сли Ђнна, повинуЯсь не голосу крови, но бумажной необходимости, стойко
прошла в €ерусалиме гиюр и автоматически выполнЯет ровно то, что обещала, то
Њарина долго цеплЯлась за красивую историю €исуса •риста, не желаЯ отказыватьсЯ
от сладкой жалости и умилениЯ, и Я было уже решила оставить ее в покое, но тут
наступил кризис, и она так и не полюбила его, но до сих пор жалеет. ‚ Ѓога
она врЯд ли верует, а от предложениЯ взЯть зуб за зуб, покрываетсЯ красными
пЯтнами. †алеет она и менЯ.
џ же тихо стою в стороне, трусЯ взЯть на себЯ больше, чем хочу выполнЯть
и стыдЯсь этого. †ивЯ теперь под ќтим небосводом, Я говорю: Ћ, ѓосподи, не
замечай менЯ; Я обращаюсь к тебе постоЯнно, но что Я могу сказать, ибо желаниЯ
мои мелки и переменчивы, а тоска постоЯнна... „ва раза просила Я - за свою мать
и за эту страну, чтобы меньше было мучений, чтобы, о, ѓосподи, ну ты же знаешь...
‘трана пока осталась, мама неожиданно умерла, совсем не мучаЯсь от
имевшегосЯ рака... Њолитвы мои не должны доходить, но иногда, ужасаЯсь
промелькнувшему в душе, Я застываю от неизбежности: Ћн знает все и сам решит,
что есть истина, а вдруг если это, промелькнувшее, темное, скрываемое...
‘естра моЯ Њарина редкостнаЯ блЯдь и еще большаЯ трусиха. ЏереживаЯ
каждый новый роман, как последний, и Я подозреваю, как первый, она так же
честно отбрасывает все прошлое, как и знает, что никогда не дойдет до грани,
отделЯющей милый диктат от эмоциональной зависимости.
Њарина зависеть умеет, но не любит настолько, что тщательно скрываемое
умение превратилось в трогательную навЯзчивую идею. Ђнна зависеть не умеет и
не любит, она желчна и отважна, поэтому ее окружают мужчины, мечтающие о
недополученном, или даже о переполученном в детстве. Ђнна стойко боретсЯ с
этим всю жизнь, но по-моему судьба ее вошла в азарт и развлекаетсЯ от души,
подыскиваЯ варианты все затейливей. Ќо не было у менЯ к ней пронзительной
жалости, а только эгоистическое неудовольствие мелькало порой. џ тоже была
одним из первых вариантов ее судьбы. ‚прочем, свою независимость Ђнна стараетсЯ
в последнее времЯ скрыть, выходит неуклюже и по-детски.
‘о мной же снова получаетсЯ смешнее всего. џ зависеть люблю, но не умею.
Џоэтому гордость моЯ постоЯнно избегает ситуаций возможной зависимости,
вследствие чего Я так недовольна бытом. ѓордость вообще давно и сильно мешает
мне жить, некоторые, да почти все, путают ее с застенчивостью. ’аким образом,
нам всем троим есть что скрывать.
‚ нашем сестринстве Я играю странную роль посредника, ибо историЯ его
забавна: отец Ђнны ушел от жены вместе с дочкой. ‡атем женилсЯ снова - так
поЯвилась Я. Џотом мама стала вдовой, но вышла замуж и родила Њарину, которую
нЯнчила Ђнна, а забавлЯла Я, ибо к тому времени отец исчез, а мать зарабатывала.
„о сих пор побаиваЯсь Ђнну, со мной Њарина открыта, но каждый раз изливает на
менЯ ужасные порции жалости, обращаЯсь не иначе, как ~сестренка~, в лучших
традициЯх городского блатного романса, а заканчиваЯ неизменным поцелуем и
комментарием ~бедненькаЯ~. †алость ее не оскорбительна, впрочем. Ћна легка.
~ЃедненькаЯ,- повторЯет она,- напридумывала себе всЯких ‘юзанн~...
Њарина, кстати, с детства интуитивно чувствовала убогость и тЯнулась к
ней, но не чтобы нейтрализовать, а, скорее, за острыми ощущениЯми состраданиЯ,
а, может, и не только. ‹егко перепрыгиваЯ по социальным ролЯм, Њарина из
института культуры попала на молодежное радио, потом сторожила детский сад;
здесь она ухаживала за старушкой, продавала цветы, пела в баре, а нынче
собирает рекламу длЯ русской газеты. ‘амое неприЯтное, что она пьет, если не
хуже, а еще более неприЯтно, что не считает это пороком, поэтому делает
открыто и весело. ‘юзанна уверена, что будущего у Њарины нет.
Ђ Я думаю наоборот, что ее будущее - это лучшее, что есть у менЯ длЯ
созерцаниЯ, ибо норма марининого самосознаниЯ известна мне давно, именно
поэтому Я уверена в этой девочке на канате - она балансирует профессионально и,
если не случайность, доведет выступление до аплодисментов.

„ень защиты детей.

‘частливую группу сумасшедших видела Я сегоднЯ, первого июнЯ, в день
защиты детей. Ќе счастливых по отдельности, а цельно и одинаково. ’ам был и
мальчик из автобуса номер 6, всех их обрЯдили в армейскую форму, и лица
~даунов~, напоминаЯ мне мордашки советских детишек в ~„етском мире~ моего
детства, были прекрасны в своем обобщенном неумении скрыть тотальный восторг.
„ругие, видимо щизофреники, были сдержаны, но как они смотрели на девушек, как
громко они говорили.
€зраильский люд снисходил, Я млела от восхищениЯ милосердием общества, а
небеса тем временем дарили и мне свое злорадно-брезгливое милосердие: опЯть
объЯвилсЯ приЯтель Љонт., на сей раз Явившись среди раскаленного белого
иерусалимского днЯ наЯву, почему-то на работу, он /впрочем, Ясно почему не
домой/ прижал босса замечательным английским в угол, и Њоти сам попросил менЯ
быть свободной на сегоднЯ, но Я подразумеваю, что и навсегда.
‰огом с арены цирка вышла Я из зала, ибо в спине моей засело с десЯток
острых взглЯдов, но Я улыбалась. ‚стреча с юностью ждала менЯ, лучшие годы
жизни и открытость молодого сердца. Ќадо ли объЯснЯть ту новизну эмоций,
сопроводившую эти определениЯ, которые у менЯ хватило глупости сформулировать,
а у него - принЯть за факт запоздало ЯвившегосЯ юмора.
- Ќа сколько хватит тебЯ здесь, приЯтель?- спрашиваю Я.
- “ менЯ курс в университете. Ќаграда за мать еврейку. Ќо бросилсЯ искать
Я тебЯ сразу.
~Љакое сумасбродство!- сказала бы ему ‘юзанна.- Ѓезрассудство и красота
невыверенных поступков!~
Њне же становитсЯ просто неловко, потому что фраза его взывает к
многозначительности, а взглЯд к жалости. Ћн замечает это и гордынЯ щурит
амбразуры его библейских глаз:
- џ, кстати, никогда не говорил тебе, что собиралсЯ ждать тебЯ всю жизнь?
- „а...
- ’ак это Я шутил,- смеетсЯ приЯтель Љонт.
- •а-ха-ха,- констатирую Я и, против воли и здравого смысла, обижаюсь так,
что слегка даже, может быть, сдерживаю слезы.
Ћн очевидно доволен, приЯтель Љонт., хотЯ нелюбовь моЯ очевидна и
неизменна. Ћн тут же великодушничает:
- џ думал, ты постарела больше, а ты - нет...
- Ђ Я вообще не думала!- грублю Я.
- Ћно и видно,- соглашаетсЯ он.
- ’ы приехал за этим?
- џ приехал пришпилить тебЯ в научную работу по психосоциологии, как
пример типичной эмиграции без мотивации.
- Џришпиль к чертовой матери,- прошу Я,- хоть куда-нибудь, чтобы хоть
какой-то смысл, или намек на отсутствие идиотизма.
- €шь, чего захотела...
ђазговор тащитсЯ, как автобус в пробке, если не сказать /‘юзанна/, что
как соплЯ. џ как-будто показываю ему €ерусалим, он как-будто видит. ‘тарый
город...
ђасслабленные улыбки кроликов, торгующих на рынке ‘тарого города кончаютсЯ
вместе со смрадом. ‘месь заношенного трЯпьЯ, сортира и кофе. ‹авки, так и не
дойдЯ до приличествующей восточной роскоши, переходЯт в откровенную помойку,
но еще, дорогой гость, несколько извивов, ступенек, нищих и Љардо - улица из
бывших, а ныне - приЯтнаЯ во всех отношениЯх воссоединЯет-таки нас с еврейской
частью. Ќаши!
‚ырезанные из беззвездного неба силуэты хасидов. €х телесные жены. € дети,
сидЯщие в колЯсках, как в партере, вглЯдывающиесЯ, привыкаЯ.
’уристы, беззаботные, но вечно спешащие, откровенно пресыщающиесЯ за
столом культурных ценностей и сыто рыгающие:~Gr-r-r-r-ate!~
„еловито шастающие монахини - туда и оттуда, строгие и сосредоточенные,
как давнЯЯ жена, исполнЯющаЯ супружеский долг.
Њир камнЯ, неги и крови.
ЃродЯ по менее опасной части ‘тарого города, ведЯ разговор, как верного
пса, в какой момент становишьсЯ незрЯчим и зависЯщим от этих сук?
- ‚от как странно и мудро устроен €ерусалим!
- Ђга. „а,- какого черта он обметает эти паутинки чувств грЯзной метлой
банальности.- џ предлагаю помолчать - давай же молча походим по камнЯм.
- Џочему?
- Џросто.
- ‘мотри какое у арабки платье. Љрасное. ќто же арабка? “ нее за корсетом
кинжал и она очень опасна, правда? “лыбнись, это шутка.
ЏонимаЯ, что не стоит смеЯтьсЯ, смеюсь в обозначенном месте - это
рефлекторное. Ќо это западнЯ.
- „а, давай уж лучше помолчим, чем смеЯтьсЯ над такими фразами. Ѓег
дурака по пересеченной местности смешон несогласованностью его движений. Ћн
не владеет телом. ’о же и с реакцией на смешное. ’ы бы помолчала, милаЯ.
Ћн неправ, но он тысЯчу раз прав! —то делаешь ты здесь, пестрый фантик
бывшей конфеты? ‚ымученнаЯ чеширскаЯ улыбка. ’енью сиюминутности скользишь
между глыбами прошлой и будущей вечности, в испуге зажимаЯ рукой рот. ќто ли
не смешно...
Ќе желаЯ говорить друг-другу ничего, хочетсЯ многое рассказать. Ќо
рассказы наши рассыпаютсЯ в прах, так и не состоЯвшись, ибо пепел - он и есть
пепел, даже хранЯщий форму источника - привычно слетает с истертых этих камней.
Ћн не рассказывает мне о жене, доставшейсЯ от друга, и о второй жене, уже
на полпути к приЯтелю, потому что это типичное московское состоЯние
интеллектуала средних лет. џ не рассказываю, что кроме жалости и недоумениЯ,
испытываю ограниченное количество эмоций.
- ... да нет, менЯ занимает всЯ эта безнадежность,- заЯвлЯет он.
-... став более созерцательной,- сообщаю зачем-то,- Я отошла от понЯтиЯ
счастье. Ћсторожность моих мыслей - вот что тревожит менЯ ужасно...
- Ќесвобода становитсЯ все менее узнаваемой,- с горечью говорит он.- ’ы
чувствуешь, что нас всех обманули?
- „о нас никому нет дела,- соглашаюсь Я.- ‚от это - главный обман.
- ’ы сегоднЯ со мной не уедешь?- спрашивает он.
- “еду,- поспешно соглашаюсь Я.- ЋбЯзательно. ‡автра. џ уже давно думаю,
что завтра уеду..,- фраза, как тело висельника, дергаетсЯ в унисон лицу
приЯтелЯ Љонт., а потом тихо повисает. ‘крипЯт свежесколоченные доски. ‚от оно,

возвращение N6.

‘егоднЯ Я снова не еду в ђоссию. џ отправлюсь туда завтра и сделаю это
весело и адекватно. џ с миром встречу всех, кого суждено и с миром отпущу к
их делам. € они обрадуютсЯ мне в меру, а не будут смотреть, зажимаЯ ладонЯми
рты.
Ќо еще Я куплю видеокамеру и буду все времЯ снимать все подрЯд, потому что
еще не выстроила необходимую отчужденность, а глазок электронного свидетелЯ
оградит менЯ от того, от чего Я не еду в ђоссию.
Љаждое утро Я буду планировать завтрашнюю поездку, и с этим, видимо, уже
ничего не поделать. ‡автра, приЯтель Љонт., завтра.
- ‡наешь,- оглЯдываетсЯ приЯтель Љонт. в последний раз,- похоже, Я свалЯл
дурака. € давно.
- „урак не есть бессердечный свидетель,- киваю Я в последний раз.
- ’ак что, не ждать?- тихо спрашивает он.
- †ди..,- шепчу Я.- ќто правильное состоЯние - ждать. ‡автра.
... Ќо как это больно - высыхать, выходЯ на песок...

Ђнкета.

...Љогда Я смотрю из окна нынешнего своего пристанища на каменную пустыню,
располосованную когтЯми вечности, менЯ сковывает покой. Ћн не помогает жить,
а только созерцать, тем самым нарушаЯ естественное стремление живого существа
к действию. Њысль плавно скользит по видеорЯду, а сознание белесо и знойно.
€удейскаЯ пустынЯ - это образ жизни и мыслей. ќто снова вариант призрачного
существованиЯ с легкой привЯзкой к физическому. ќто затЯгивает.
Њногочисленные цветы и деревьЯ, существующие ~на капельницах~ маскируют
суть только поначалу. Ћпытный же человек ощущает атмосферу реанимационной
палаты. Љрасота пустыни невыносима и сосуща, а оазис нашего городка симпатичен и
жалок. ‚прочем, человек не должен быть там, где ему хочетсЯ, ибо не может
этого в принципе. Ђ если и может, то достаточно скоро оскотиниваетсЯ.
... и тогда судьба подбрасывает тебе анкету. ЋбЯзательно в кругах твоего
круга оказываетсЯ психиатр, который не может не ставить диагнозы - в целом,
но на основе частного. € частность - это обЯзательно Я.
ђазве не хочетсЯ порой каждому нормально слабому человеку покончить с
жизнью, чтобы прекратить все это. ќто мое законное желание и почему же именно
оно из всех ЯвлЯетсЯ неким критерием и вызывает холодный медицинский интерес.
џ никогда раньше не объЯснЯла себе свои робкие мысли о самоубийстве,
попытки конкретизировать пресекала в надежде, что неЯсность не влечет
четких последствий. џ нарочно не желала знать когда мне больше всего ќтого
хотелось, где, почему и, главное, как.
‘идЯ у окна и чувствуЯ, что менЯ загнали в угол по времени, месту, что
действие должно плавно вытекать по законам жанра, Я слабо огрызаюсь, выбираЯ
нейтрально-депрессивные ответы, упрЯмо не желаЯ высовыватьсЯ в ту или иную
сторону опросника.
џсно, как резвЯтсЯ мои приЯтели, отвечаЯ на это, но Я уже впала в
состоЯние торжественного смЯтениЯ и способна только слабо уклонЯтьсЯ от
конкретных уколов:
—то останавливало вас?
а/ страх
б/ чувство вины перед близкими
г/ надежда, что все изменитсЯ к лучшему
д/ случайные обстоЯтельства
е/ затруднЯюсь ответить

Њне страшно. џ виновата перед близкими. Џоздно и нет сил что-то менЯть.
џ затруднЯюсь ответить что останавливало и будет останавливать менЯ. Њожет быть
это чувство протеста или нежелание делать грЯзную чужую работу. †изненные силы
мои истончились, сквозь них уже можно видеть испуганные, жадно созерцающие лица
- мое, ‘юзаннино, всех действующих лиц и исполнителей. џ заполнЯю анкету, как
живу - неловко отказать.
1/. „а, Я чувствую затруднениЯ в общении.
2/. „а, Я часто плачу.
3/. € устаю быстро.
4/. Ћкружающие не понимают менЯ.
5/. „а, люди, которым Я смогу все рассказать где-то есть.
6/. ‘ памЯтью есть проблемы.
7/. †изнь, видимо, не удалась.
8/. ‘нижение желаниЯ жить отмечаетсЯ.
9/. Ђппетит повышен.
Last-modified: Sat, 17 Apr 1999 08:26:52 GMT
Ћцените этот текст: