е думать? ’олько  потому, что Я никогда не знал об
этом?  Љак говорили мои парижские знакомцы: забравшись на  Ќотр-„ам и  глЯдЯ
свысока на ‘ен-„ени, кто подумает, что расплывчатое пЯтно населено  похожими
на нас существами? Њы видим ћпитер, он огромный, но с ћпитера не видЯт нас и
не догадываютсЯ о нашем быте. ‚чера еще не предполагал ли Я, что на дне морЯ
--  не  на  дальнем небесном  теле и не в  капле  воды,  но в  части  нашего
универса-- располагаетсЯ Њир €ной?
     Ђ  с другой стороны, что сказал  бы Я лишь  несколько месЯцев назад  об
Ђвстральной  ‡емле?  ‘казал бы,  что  она  фантазиЯ еретиков-географов;  что
неизвестно, не жгли ли в незапамЯтные времена на этих островах какого-нибудь
их  философа, гортанно возвещавшего,  будто  в мире  существуют Њонферрато и
”ранциЯ. ’ем не  менее теперь Я тут, и невозможно  оспаривать, что  антиподы
существуют  в  мире,  и  что  обратно  представлениЯм  людей  в  свое  времЯ
велико-мудрых, Я  не повернут головой вниз. Џросто обитатели тутошнего  мира
заселили корму, а мы заселЯем нос единого ковчега, на котором, не подозреваЯ
друг о друге, совершаем жизненный пробег.
     ’ак  и  искусство летаниЯ  пока  еще  нам неподвластно,  но если верить
господину  ѓодвину, о нем рассказывал „'€гби, однажды будет совершен полет к
‹уне, как совершилось плаванье  в Ђмерику, хотЯ до Љолумба никто не ведал ни
что есть на свете континент, ни что он так будет прозыватьсЯ.
     ‡акат  сменилсЯ  вечером и  ночью.  Ќа кругловидной  луне  проглЯдывали
пЯтна,  которые  малолетним   и   неученым  людЯм  кажутсЯ  очами  и  устами
миролюбивого лика.
     ЏоддразниваЯ фатера Љаспара (в каком краю, на какой планете праведников
отдыхает сейчас старик?), ђоберт говорил ему, что ‹уна населена. Ќо может ли
‹уна  действительно  обитатьсЯ?  Ђ  почему нет? ќто как ‘ен-„ени.  —то знает
человечество о мире ‹уны?
     ђоберт рассуждал: Я стою на ‹уне, брошу  кверху булыжник, полетит он на
‡емлю? Ќет, вернетсЯ на лунную  почву.  ‡начит,  ‹уна,  как  любаЯ звезда  и
другаЯ  планета, это мир,  имеющий  центр и сферу;  центр притЯгивает  тела,
бытующие в  сфере влиЯниЯ лунного мира. Џочему бы на  ‹уне не  совершатьсЯ и
другим процессам, отмечаемым на ‡емле?
     ‹уна  окружена  атмосферой.  ‘орок лет тому,  на  вербное  воскресенье,
кем-то   наблюдались,  помнитсЯ,   лунные  тучи?  €   Я   слышал,  астрономы
прослеживают  дрожание  этой планеты  в  преддверии  затмений? ђазве это  не
довод,  что там есть воздух!  €спарение  присуще и  планетам и  звездам. —ем
иначе объЯснить пЯтна, которые  будто видны на ‘олнце и из которых рождаютсЯ
падучие звезды?
     Ќа ‹уне  безусловно есть  вода. €наче не  объЯснЯютсЯ лунные  пЯтна, то
есть  озера (кто-то предполагал, рукотворные,  столь они  четко вырисованы и
распределены по поверхности). ‘ другой стороны, если бы ‹уна  была сотворена
лишь как  большое зеркало, потребное  длЯ отбрасываниЯ на поверхность  ‡емли
солнечного света, зачем ‘оздателю понадобилось бы эту зеркальную поверхность
пЯтнать? ‚ыходит, пЯтна -- не погрешности, а произведениЯ. ќто озера, пруды,
морЯ. Ђ если на ‹уне есть вода и воздух, значит, там есть жизнь.
     †изнь, возможно,  непохожаЯ на нашу. Њожет, их вода  отдает кардамоном,
лакрицей,  кто  ее  знает,  или перцем.  …сли  миры  бесконечны,  бесконечна
гениальность Ђрхитектора присносущего мира;  но  беспредельна и  поэтичность
’ворца. Ћн мог разметать населенные миры где угодно. Њог заселить  их какими
угодно  жителЯми.  Ќа  ‘олнце  поселить теплых,  блестЯщих  и  просвещенных,
непохожих на тЯжеловесных  жителей  ‡емли.  ’е, кто живет на  ‹уне, полумера
между  теми и нами. Џредположим, в. мире  ‘олнца жительствуют чистые  ”ормы,
иначе  говорЯ. ‘тремлениЯ; обитатели земного  мира представлЯют собою ‘илы в
их развитии, а на ‹уне  поселенцы все in medio  fluctuantes (' ‚ середине (в
неопределенности) колышущиесЯ (лат.)), одно слово лунатики...
     Ђ мы  могли бы ли жить  в среде лунности? Ќаверно, нет, закружились  бы
головы.  ‚от и рыбам нет жизни в нашей среде обитаниЯ, а птицам в среде рыб.
‹унный воздух, вероЯтно,  чище  нашего, а поелику наш,  в силу насыщенности,
служит   натуральной   лупой,   фильтрующей   солнечные    лучи,    селениты
предположительно  видЯт ‘олнце в  ином преломлении.  ‡арЯ и  заклон  ‘олнца,
освещающие наш мир,  когда  ‘олнца еще нет или уже нету,  суть подарки нашей
воздушной оболочки, котораЯ благодарЯ рассеЯнным  в ней нечистотам принимает
и  переадресовывает свет;  свет  этот заведомо нам  не причитаетсЯ и мы  его
получаем в  прибавку к основному. ЏриходЯ  кривой дорогой,  эти  виды  света
подготавливают нас к обретению ‘олнца  и к расставанию с ‘олнцем постепенно.
Ќаверное,  на ‹уне, поскольку там воздух чище, дни  и ночи чередуютсЯ резко.
‘олнце внезапно выскакивает над горизонтом, будто вздергивают занавес. Џотом
после  ослепительного  света на  их  мир падает  темнота  без зги.  Ќа  ‹уне
непредставима радуга,  ибо  радуга  образовываетсЯ  из  пара, взвешенного  в
воздухе. ‘ледовательно по тому же расчету, на ‹уне нет дождЯ, нет грома, нет
молний.
     Ќа планетах, которые  ближе к  ‘олнцу,  кто на  них обитает?  Џламенные
мавры, более возвышенного, чем мы, духа? Ќасколько велико кажетсЯ им ‘олнце?
Љак они переносЯт  его  свет? Њожет, металлы там плавЯтсЯ  в природе и текут
реками?
     „а  вправду существуют ли  бесконечные миры? €з-за  подобного вопроса в
Џариже была одна дуэль. „иньский  каноник говорил, что он  не знает. ‚ернее,
его  занЯтиЯ  физикой располагали  его  отвечать  "да", по примеру  великого
ќпикура. Њир может  быть  только  бесконечным,  не  иначе;  атомы толпЯтсЯ в
пустоте;  что  тела  существуют,   на  то  указывают  чувства;  что  пустота
существует, на то указывает разум. Љак и где в противном случае двигались бы
атомы?  …сли  б  не  было  пустоты, не  было  бы движеньЯ,  разве  что  тела
просовывались бы друг в друга. ‘мешно подумать, как бабочка  двинет краешком
крыла  частицу  воздуха,  эта частица  стукнет другую, впередистоЯщую, а  та
переднюю,   и  значит,   дрожание  в  лапке   блохи,  приведЯ  к   подобному
перепихиванью, в результате набьет шишку на краесветном конце мирозданиЯ!
     ‘  другой  стороны, будь бесконечной  пустота,  а  конечным  количество
атомов,  эти  последние неукротимо разбегались бы в стороны  и никогда между
собой  не состукивались (как и два путника не могут налететь  друг на друга,
разве что  по  непредставимому невероЯтию,  если  они блуждают  в бескрайней
пустыне)  и  не  было  бы  возможности  сопрЯжениЯ  атомов. …сли же  пустота
конечна, а бесконечны тела, то в пустоте не хватит места, чтоб содержать их.
     ђазумеетсЯ, задача решаема  при  предположении, что  пустота  конечна и
содержит атомы в  конечном количестве. Љаноник говорил мне, что это вероЯтие
кажетсЯ ему  самым разумным.  ‘ какой  стати  ѓосподь бы обЯзывалсЯ, подобно
циркачу,  бесконечно трюкачествовать? ѓосподь  проЯвил свою волю, свободно и
вечно,   посредством  творчества  и  обустройства  единственного  мира.  Ќет
аргументов  против  множественности миров, но  нет и доказательств  в пользу
оных. ѓосподь, существовавший ранее мира, сделал себе достаточное количество
атомов и  поместил их в достаточно  просторное пространство, чтобы выстроить
из  них свой  шедевр.  ‚  своем  бесконечном  совершенстве  он  еще  и ѓений
Ћграниченности.
     —тоб понЯть, содержатсЯ ли  миры в  мертвых  вещах и  сколько  там  их,
ђоберт  сошел в судовую коллекцию и вытащил оттуда на мостик, расставив, как
вереницу  астрагалов,  все  что  нашел: окаменелости, черепки,  чешуи  --  и
переводил взглЯд от одной на другую, перекатываЯ в сознании случайные  мысли
о ‘лучае и его случайностЯх.
     Ќо откуда  Явствует, рассуждал он, что  ѓосподь  самоограничилсЯ?  ‚едь
опыт открывает мне  новые и новые миры, как на высоте, так и внизу? ђаз так,
не исключено, что не ‘оздатель, а универс вечен  и бесконечен и всегда был и
всегда будет: бесконечные пересочетаниЯ бесконечных атомов среди бесконечной
пустоты,  по  определенным  законам   (законам,  мне  пока  неизвестным),  в
подчинении неведомым, но расчисленным  маршрутам атомов, которые в противном
случае скакали  бы куда попало. ќто значит, что  мир есть Ѓог. Ѓог рождаетсЯ
из вечности,  он равен миру без береговых кромок, и Я подвержен закону мира,
не ведаЯ, в чем состоит закон.
     ѓлупец, ответЯт  некоторые. ’ы толкуешь  о Ѓожией бесконечности, потому
что не обЯзан представлЯть ее  себе,  ты только в нее  веришь, как  веруют в
Явленье.  Ќо перейдЯ к натуральной философии, этот бесконечный  мир все-таки
придетсЯ себе представить. Ђ ты не можешь.
     „опустим... —то  ж, тогда  попробуем  представить себе, что мир полон и
мир  конечен.  ‚ообразим,  уж коли  так,  то ничто,  которое начинаетсЯ  где
кончаетсЯ мир. Љак нарисуем мы себе это ничто? ‚ виде ветра? Ќет, это должно
быть  совершенное ничто, не  может  быть  ветра. Њожно  ли  сформулировать в
понЯтиЯх натуральной  философии (а  не в понЯтиЯх веры)  нескончаемое ничто?
ѓораздо  проще   представить  себе  мир,  растЯнутый  до  пределов  глазного
досЯганьЯ; вспомним, что сочинители  создают рогатых людей и двухвостых  рыб
из известных материалов;  и попробуем по их примеру приставить к  известному
миру, там, где, как думаем, он  обрываетсЯ,  известные материалы.  Њы сумеем
представить себе пространство, содержащее  все новые  и  новые земли и воды,
светила и небеса, похожие на те, что нам известны. € все это без пределов.
     ’огда вот что выходит:  если мир все же конечен, но ничто, как таковое,
существовать не  может,  чему же быть за пределами  мира?  Џустоте!  ‡начит,
опровергаЯ бесконечность, мы утверждаем пустоту, котораЯ должна и может быть
только бесконечной:  в  противном  случае  там,  где  кончаетсЯ эта пустота,
должна  бы снова начинатьсЯ новаЯ,  невообразимаЯ растЯнутость ничего. ’огда
уж лучше немедленно и свободно помыслить себе пустоту и населить ее атомами,
или  же  попробовать  поверить в нечто  такое пустое,  что в нем  прЯмо-таки
ничего нет...
     ‚ообще-то ђоберт пользовалсЯ уникальной возможностью, придававшей смысл
его  отторженности. Ћн имел  наглЯдное  доказательство существованиЯ  других
небес,  не   будучи  обЯзан  подыматьсЯ   за  небесные  сферы,  а   наблюдаЯ
множественные  миры  внутри  коралла. Љакой  смысл подсчитывать,  в  сколько
сочетаний складываютсЯ атомы вселенной, какой смысл жечь на кострах тех, кто
заЯвлЯл,  что   числу  сочетаний  нет   конца,   когда  достаточно  было  бы
промедитировать много лет над одним из этих морских  творений,  чтоб понЯть,
что  отклонение  одного  только  атома,  возможно,  желавшеесЯ  ѓосподом,  а
возможно, вызванное случаем, могло бы положить начало непредвиденным Њлечным
ЏутЯм?
     Њир,  где искупаетсЯ первородный грех, есть только сей... ‹ожный довод,
то  есть  нет--оговаривалсЯ  ђоберт, боЯсь осложнЯть  отношениЯ с  первым же
иезуитом,  который  ему  встретитсЯ,--довод тех,  кто  не  умеет  вообразить
всемогущество  ’ворца.  Љак  знать?  Ѓыть  может,  на  просторах  мирозданиЯ
первородный  грех  совершилсЯ  одновременно  во  всех  универсах,  допустим,
различными,   неожиданными  способами,  однако   единомоментно,  и   •ристос
принимает  крестную смерть  сразу  за всех:  за селенитов, за сириусцев и за
полипнЯков,  гнездившихсЯ на молекулах этого ажурного  камнЯ  еще в  ту пору
когда этот минерал был организмом?
     Ќа самом деле ђоберт  не  удовлетворЯлсЯ собственными доказательствами.
„оводилось  стрЯпать  из  чересчур  разнобойной  дичи,  то  есть  слепливать
суждение  из услышанного там и сЯм. € ђоберт  был  не настолько легкомыслен,
чтоб  этого не видеть. Џоэтому, сразив вероЯтного  противника,  он возвращал
ему слово и отождествлЯлсЯ с оспариванием.
     Љак-то в споре о пустоте Љаспар заткнул ему рот силлогизмом, на который
ђоберт не  нашел ответа: пустота -- небытие, но  небытиЯ не  бытует, значит,
пустоты не бытует. „овод был хорош, поскольку опровергал пустоту, признаваЯ,
что  пустота представима. Џредставимо  ведь то, чего нет!  Њожет ли  химера,
жужжащаЯ в пустоте, пожирать вторые интенции?  Ќет, потому что химер  нет, в
пустоте не  слышитсЯ жужжанье,  вторые  интенции  умственны,  а воображаемые
груши  несъедобны.  €   все  же  Я  представлЯю  себе  химеру   во  всей  ее
химеричности, то есть несбыточности. ’о же с пустотой.
     ђоберту вспомнилось некое собрание философов в Џариже.  ’уда пригласили
одного девЯтнадцатилетнего изобретателЯ,  о  котором  ходил слух,  будто  он
конструирует машину длЯ арифметических подсчетов. ђоберт не вполне разобрал,
как работает эта машина, а  механик показалсЯ ему, возможно по предвзЯтости,
каким-то блеклым,  каким-то  кислым и заумным, невзираЯ  на  молодость, в то
времЯ  как  ђобертовы  друзьЯ-собутыльники  проповедовали   шутливую  манеру
высокоумствованиЯ. ’ем сильнее ђоберту не понравилось, что по поводу пустоты
мудрец-малолетка  захотел  высказатьсЯ, и довольно-таки нагло: "Ћ пустоте до
сегоднЯшних пор только болтали.  Ќадо  доказывать опытом".  € с таким видом,
будто это доказательство сумеет предложить именно он.
     ђоберт спросил, какого  рода опыт имеетсЯ в виду, и  молодчик  ответил,
что  пока  не  может  ответить.  ђоберт,  желаЯ  его  ущучить,  выложил  все
философские опровержениЯ,  какие помнил. Џри пустоте не  существует  материЯ
(котораЯ  полна)  и не существует дух, потому что непредставим дух,  который
пуст, и не существует  Ѓог,  не может  Ѓог  быть лишен сам  себЯ,  он в этом
случае ни субстанциЯ  и ни акциденциЯ, он не может проводить свет, не будучи
светопроводным... —то это будет в таком случае?
     ћный  гений  отвечал с притворной  скромностью, но твердо, потупившись:
"Ѓудет, по-видимому, нечто  на полдороге  между материей  и  ничем. Ќечто не
сообщающеесЯ  ни  с  ничем,  ни с  материей. ‚  отличие  от  ничего, пустота
пространственно ограничена; в  отличие от материи, неподвижна.  Ћна -- почти
небытие.  Ќе  суппозициЯ  и  не  абстракциЯ.  Ћна просто  будет  и  все. Љак
данность. ЏростаЯ и ЯснаЯ".
     "Љак это: простаЯ и ЯснаЯ данность, не имеющаЯ определениЯ?" -- наседал
в схоластическом раже ђоберт, хотЯ не имел никаких предубеждений в отношении
этой темы и желал только показать свою образованность.
     "џ не  способен дать определение простому и Ясному,  -- отвечал молодой
человек.--‘  другой  стороны, как вы  определите естество? ‘кажете,  что оно
есть нечто. ‚от,  чтоб  определить  естество,  мы  говорим: "оно есть".  ќто
означает  использовать в  определении само  определЯемое понЯтие.  Џо-моему,
некоторые понЯтиЯ определить невозможно, и пустота к ним принадлежит. Њожет,
Я ошибаюсь".
     "Ќе   ошибаетесь.  Џустота  как  времЯ,  --  поддержал  его  кто-то  из
либертинских  дружков  ђоберта.  --  ‚ремЯ  не  есть  количество   движениЯ,
поскольку движение выводитсЯ  из времени, а не наоборот. Ћно  бесконечно, не
сотворено, едино,  не ЯвлЯетсЯ акциденцией в  пространстве... ‚ремЯ есть,  и
довольно. Џространство есть, и довольно. € пустота есть, и довольно".
     Љое-кто протестовал в том смысле, что-де если что-то есть,  и довольно,
но не  имеет  определЯемой эссенции, этого все равно что нет. "Џозвольте, --
сказал тогда „иньский настоЯтель, -- хотЯ истинно, что  пространство и времЯ
не ЯвлЯютсЯ ни телесностью,  ни  духовностью, и они нематериальны, но это не
означает,  что  они не  реальны. Ћни не акциденциЯ и не субстанциЯ,  но  они
поЯвились  до  сотворениЯ  мира,  прежде  любой субстанции  и  прежде  любой
акциденции,  и будут  существовать и после разрушениЯ  любой субстанции. Ћни
неотвратимы и неизменны, что бы вы ни вмещали в них".
     "Ќо,  --  заикнулсЯ ђоберт,  --  пространство  имеет  протЯженность,  а
протЯженность есть качество тел..."
     "Ќет,  -- парировал  приЯтель-либертин.  --  ЏротЯженны все тела, но не
очевидно, что все  протЯженное  телесно, вопреки теориЯм известной личности,
котораЯ,  кстати, не  удостаивает менЯ ответа, поскольку, похоже, не  желает
возвращатьсЯ  из  ѓолландии.  ЏротЯженность  есть  способность всего сущего.
Џространство  есть   протЯженность  абсолютнаЯ,  вечнаЯ,   бесконечнаЯ,   не
сотвореннаЯ,  неизбежнаЯ, не ограниченнаЯ. Љак и у  времени, у  пространства
нет  заката, оно  непрестанно и неминуемо, арабский феникс,  змеЯ,  кусающаЯ
хвост...
     "Џростите, -- перебил  его каноник. -- ЌельзЯ  помещать пространство на
место Ѓога..."
     "ќто  вы простите,--отпарировал либертин,--но нельзЯ  провозглашать тут
идеи, которые  всем кажутсЯ истинными, и  протестовать, если мы их развиваем
до самой крайней степени... ’ак вот, Я подозреваю, что в таком случае нам не
понадобЯтсЯ  больше  ни  ѓосподь,  ни   ѓосподнЯ  бесконечность,   поскольку
бесконечностей  нам  хватает,  куда  ни  глЯнь,  и  мы  сами сведены  ими  к
видимостЯм,  и срок нам -- мгновение без возврата. Џосему предлагаю компании
победить Ѓожий страх и пойти в питейный дом".
     Љаноник,   качаЯ  головой,   стал   прощатьсЯ.   ћноша  также,   видимо
разбудораженный разговорами, набычившись, под каким-то предлогом откланЯлсЯ.
     "Ќесчастный парень, -- сказал ему вслед либертин. -- „елал машины, чтоб
пересчитывать конечное, а мы  его запугали разговорами про вечное молчание и
бесконечность. ќх, загубили Яркий талант".
     "Ћн  не  выдержит удара,  --  продолжил еще  один пирронианец.--ЏытаЯсь
замиритьсЯ с миром, пойдет к иезуитам!"
     ’еперь   ђоберт  возвратилсЯ  к  продумыванью  той  беседы.  Џустота  и
пространство были как времЯ, или же времЯ было как пустота и пространство...
ђазве  это  не  позволЯло   думать,  что  как  наличествуют  астрономические
пространства,  в которых  наша  землЯ  кажетсЯ букашкой,  и существуют  иные
пространства,   как   миры   кораллов  (букашки  нашего  универса),   и  все
укладываютсЯ одно в другое,  -- не могут ли упрЯтыватьсЯ одно в другое также
и времена?  ‘лышал  ведь  где-то ђоберт,  что на  ћпитере день  длитсЯ  год.
‘ледовательно,  должны  существовать   миры,  которые  живут  и  умирают  на
протЯжении  одной  минуты,  а  другие  превосходЯт  любые  наши  возможности
летосчислЯть хоть по китайским династиЯм, хоть по векам от Џотопа. “ниверсы,
где и движениЯ и реакции на эти  движениЯ требуют не  часов  и не  минут,  а
тысЯчелетий. „ругие миры, где планеты создаютсЯ и погибают в мгновение ока?
     ђазве не  существовало  рЯдом с  ним, на малом расстоЯнии,  место,  где
времЯ было вчерашнее?
     Њожет,  он уже  и заброшен в один из таких миров, где с  той минуты как
атом воды  начал  действовать на корку мертвого  коралла, и коралл  поддалсЯ
первым признакам распада, миновало не меньше лет чем  от  рождества Ђдама до
€скупленьЯ. ђазве он не  переживает свою  любовь именно в таком времени, где
‹илеЯ,  как и ЋранжеваЯ ѓолубка, стали быть  чем-то, длЯ  чьего завоеваниЯ у
него  теперь  в  распорЯжении   досуг  длиной  в  столетьЯ?  ђазве   он   не
приуготавливаетсЯ к жизни в нескончаемом грЯдущем?
     ’аковым  и стольким  рефлексиЯм  оказалсЯ  подвержен молодой  дворЯнин,
недавно открывший кораллы... € кто знает куда  бы рефлексии завели его, будь
у него  дух истого  философа.  Ќо ђоберт  был  не  философ,  а  несчастливый
влюбленный, едва вынырнувший из плаваньЯ, в сущности пока еще неуспешного, к
Ћстрову, который ускользал от него в ледЯные туманы наканунных суток.
     ’ем  не  менее  этот  влюбленный,  хотЯ  и училсЯ в  Џариже,  не  забыл
деревенской  жизни. Џоэтому он дошел  до мысли, что времЯ, которое он тщитсЯ
представить,  можно  разделывать  в  любую  форму,  как  Яичное  тесто,  что
раскатывали кухарки  в  ѓрив.  Ќевесть отчего  ђоберту пришла в  голову  эта
параллель. Њожет, много думал и проголодалсЯ.
     Ђ   может,   запугал  и   сам  себЯ  присносущими   молчаниЯми   всЯких
бесконечностей и  захотелось  попасть  домой,  прЯмо на  кухню  к матери.  €
зароились воспоминаниЯ о разных видах кушаний.
     ’ак вот, бывают  пироги с начинкой из  курЯтины, кроликов, перепелок...
‘уществуют  и  миры один рЯдом с  другим, один  внутри другого. „а, но  мать
умела  слоить  тесто  по  немецкому  рецепту, промазывала тертыми фруктами и
Ягодами,  в другую прослойку  клала  масло,  сахар и гвоздику. „елала мать и
блинники, прокладываЯ  то ветчиной, то крутыми  Яйцами,  то овощами. Џоэтому
ђоберту  вообразилсЯ мир в виде огромного противнЯ, на котором единовременно
готовилось много историй, не исключено, что с одними и теми же  персонажами,
хотЯ каждаЯ со своим временем. € поскольку внутри  блинника ЯичнаЯ прослойка
не знает, как там  печетсЯ  этажом выше другаЯ  ЯичнаЯ или ветчиннаЯ,  так в
одном слое мира один ђоберт не знает,  что поделывает другой ђоберт в другом
слое.
     џсно, это было не самое славное рассужденье, восходило оно из брюха. Ќо
Ясно и что голова заранее знала, куда ђоберт метит. Ћн доказывал себе, что в
одну и ту же  минуту многие и разные ђоберты занимаютсЯ многим  и  разным, и
возможно, под разными именами.
     ‡начит,  и под именем  ”ерранта?  ‡начит,  сюжет  о  солюбовнике-враге,
сочинЯемый ђобертом, смутно отображает альтернативный мир, в котором на долю
ђоберта выпадают совсем другие событиЯ,  не то что в этом времени  и в  этом
мире?
     ЏонЯтное  дело, сказал ђоберт, как не хотеть  пережить то,  что пережил
”еррант, когда "‚тораЯ „афна"  распустила паруса... ќто  уж  как водитсЯ: от
‘ен-‘авена  известно, что есть думы, которые  как будто не  продумываютсЯ, а
влиЯют прЯмо на сердце, но  даже и сердце при этом (не говорЯ уж о рассудке)
не  отдает себе отчета;  и получаютсЯ смутные побуждениЯ,  а иногда не очень
смутные, которые выливаютсЯ в  ђоман, притом что тебе кажетсЯ, ты описываешь
в  ђомане мысли не свои,  а других...  € все-таки Я это Я, сказал  ђоберт, а
”еррант  это ”еррант, и Я это  докажу, загнав его  в такие перипетии,  где Я
просто  не  мог бы  быть  героем, и показав, что мир этого действиЯ--это мир
”антазии, то есть никакому не параллелен.
     €   услаждалсЯ  в  течение  целой  ночи,  забывши  думать  о  кораллах,
сочинением  сюжета, который привел его, однако,  к наиболее  раздирающей  из
радостей, вернее, к самому восторженному из страданий.

        35. “’……Ќ€… ЊЋђ…Џ‹Ђ‚Ђ’…‹…‰

     (Џроизведение  немецко-голландского  химика   „жона  ђудольфа  ѓлаубера
(1604-1668) "Consolatio Navigantium" (1652))

     ”еррант  рассказывал  ‹илее,  а  она  была  расположена  верить   любой
напраслине, слетавшей  с  возлюбленных  уст,  почти что  подлинную  повесть,
только с  разницей, что  он выступал в роли  ђоберта, а ђоберт в роли его. €
убедил ее в необходимости употребить все ценности  из ларца, захваченного из
дома, чтоб отыскать узурпатора  и отнЯть у него бумагу капитальной  важности
длЯ судеб государства, которую обманно исторгли и, возвратив которую,  можно
было добитьсЯ помилованиЯ от кардинала.
     Ѓежав  французских  берегов,  первый  заход  в  гавань  "‚торой  „афны"
состоЯлсЯ в Ђмстердаме. ’ам  ”еррант,  отъЯвленный  двойной шпион, без труда
нашел возможность разузнать  о  судне  "Ђмариллида".  „ействуЯ  на основании
узнанного, через несколько дней он  был уже в ‹ондоне и кого-то искал.  Љому
он доверилсЯ, это могло быть только существо его же отродьЯ, готовое предать
всех, ради кого обыкновенно предательствовало.
     € вот ”еррант,  несЯ ‹илеин бриллиант  чистейшей воды,  входит ночью  в
грЯзное  логово существа неопределенного  пола, где его встречает обитатель,
бывший  прежде  евнухом  у  турок,  безбородый  и  с  крошечным  ртом,  чтоб
ухмыльнутьсЯ,  ему надо двигать носом. Љамора, где его гнездо, ужасна. ‚сюду
копоть от  груды горЯщих в топке на медленном огне костей. ‚ углу повешен за
ноги  мертвец, из  его рта  в латунную  чашку высачиваетсЯ крапивного  цвета
жижа.
     ‘копец признает в ”ерранте преступного собрата. Ћн слышит вопрос, видит
алмаз,  предает  хозЯев. Ћн  ведет  ”ерранта в  соседний  закут, где у  него
зельница, стоЯт  глинЯные жбаны, банки из стекла, олова,  меди. …го снадобьЯ
помогают  изменЯть свой истинный облик и мегерам, в погоне  за юным видом, и
плутам,  стремЯщимсЯ к неузнаваемости: у него есть косметики, смЯгчительные,
корневища  асфоделей, кора драконова куста, мыший чай, рогатаЯ трава, заЯчий
горох, петров крест и  другие вещества,  истончающие  кожу, изготовленные из
костного  мозга  козлЯт  и  отвара  каприфолиЯ.   “  него  есть  месиво  длЯ
высветлениЯ  волос  из  каменного  дуба,  ржи,  шандры, селитры,  квасцов  и
тысЯчелистника.  —тобы  менЯть  оттенок  кожи,  он  предлагает  кал  коровы,
медведЯ, кобылы,  верблюда, ужа,  кролЯ,  кита, выпи, лани,  кота  и  выдры;
притираниЯ длЯ  лица -- стораксовое, лимонное, кедровое, вЯзовое, люпиновое,
виковое, бобовое. „ержит он  и пузыри, переделывать блудниц на  девственниц.
Љому надо  любовный приман,  заготовлены гадючьи Языки, перепелочьи  головы,
Ятрофа, чилибуха и чернаЯ белена, барсучьи пазанки, камни с орлицына гнезда,
сердца из сала, нашпигованные поломанными иглами, и иные предметы, сделанные
из помета и свинца, отталкивающего внешнего вида.
     Ќа  столе посередине,  под салфеткою в пЯтнах  крови, стоЯла миска,  на
которую евнух кивнул с заговорщическим видом. ”еррант продолжал не понимать.
’огда  кастрат  объЯснил ему, что он попал как раз к тому, кого ищет. €менно
он  в  свое  времЯ  изъЯзвил  бок  Ѓердовой  собаке  и  теперь  ежедневно  в
условленный  час  мочит  купоросным  раствором напитанную кровью трЯпку  или
подставлЯет ее к огню, и на "Ђмариллиду" посылаютсЯ сигналы длЯ Ѓерда.
     Љастрат рассказал все,  что знал  об экспедиции Ѓерда и о  портах, куда
тот  намерен был  заходить. ”еррант, который  на  самом деле почти ничего не
ведал о миссии определениЯ  долгот, не смог поверить, будто  Њазарини заслал
ђоберта  на корабль только ради того, что ему,  ”ерранту, казалось настолько
нехитрым; он  заподозрил, что  ђоберту было поручено выведать длЯ  кардинала
местоположение ‘оломоновых Ћстровов.
     ”еррант рассчитывал, что "Tweede Daphne" поплывет быстрее "Ђмариллиды",
верил в свое везенье, надеЯлсЯ, что без труда нагонит Ѓердов корабль в одной
заветной бухте, а  экипаж  будет в это  времЯ на  суше, и удастсЯ перерезать
всех,  включаЯ  ђоберта, и  попользоватьсЯ богатствами  Ћстрова,  назвавшись
первооткрывателем.
     …внух подсказал ему важный способ, как не сбитьсЯ с  дороги. „остаточно
раскромсать  еще  одну  собаку, а уж  он  беретсЯ каждый  день колдовать над
порцией ее крови, и  собака на корабле будет  вертетьсЯ как  ошпареннаЯ, и у
”ерранта  будут в распорЯжении такие же сигнальные оповещениЯ, какие  есть у
Ѓерда.
     Ћтплываем сегоднЯ,  сказал ”еррант. Љогда скопец возразил, что не нашли
собаку, "есть  у менЯ одна уже на  примете", ответил тот. …внуха  отвезли на
корабль;   уверились,  что   один  из  команды   знает   брадобрейное  дело,
кровопусканье  и в этом роде. "„а  Я,  капитан,  -- захлебывалсЯ тот,  чудом
ушедший  от сотни виселиц  и тысЯчи  футов  веревки, -- как  корсарствовали,
больше понаотрезал ног и рук у ребЯт из команды, чем наделал царапин врагу!"
‘пустившись  в  трюм,  ”еррант велел привЯзать Ѓискара к  двум перекрещенным
балкам, потом собственной  рукою глубоко  взрезал ему  бок.  Ѓискара выл,  а
кастрат собирал его кровь на трЯпку, трЯпку вложил в мешок. Џотом цирюльнику
растолковали,  как  следовало  поддерживать  Язву  в  разверстом   виде  всю
продолжительность плаваньЯ,  чтобы раненый не испускал дух, но и  отнюдь  не
лечилсЯ.
     Џосле этого нового  злодейства  ”еррант  отдал приказ подымать паруса и
брать курс на ‘оломоновы.
     Ћкончив эту главу своего романа,  ђоберт ощутил  омерзение,  усталость,
изнеможение от гадостных описанных картин.
     Ћн не желал продолжать думать об этом,  и мысленно взмолилсЯ  к Ќатуре,
дабы    она,   подобно   матери,    укладывающей   дитЯ,   покрывающей   его
благоснисходительным  пологом и создающей малую ночь -- распростерла бы ночь
над планетой. Ћн молил, чтобы ночь, удалЯЯ все предметы от зреньЯ, принудила
его взор к отуманению;  чтоб с темнотою пришла тишина;  и чтоб, точно так же
как  по  восхождении  солнца  львы,  медведи  и  волки  (им,   как  ворам  и
разбойникам,  свет ненавистен) бегут  упрЯтыватьсЯ в гроты,  где  имеют себе
убежище  и укрому,  так,  чтоб,  напротив, когда солнце  убираетсЯ за кромку
заката, угомонились бы мельтешение и  сумЯтица дум.  —тобы, как умрет  свет,
обмерли бы  внутри  него  и те духи, которые светом оживлЯютсЯ, и воцарились
молчание и покой.
     Ћн взЯл фонарь задуть, и державшие фонарь руки освещались только лунным
блеском, проходившим извне. Њороком встал туман от желудка к мозгу, и осевши
на  глазницах,  закрыл  веки,   так  что  дух  уже  не  смог  выглЯдывать  и
рассеиватьсЯ предметами. “снули в ђоберте не только очи и уши, а  еще и руки
и ноги -- только сердце не уснуло, не дремлющее никогда.
     ‘пит  ли  во  сне  душа?  “вы, она  не  спит,  она  бодрствует,  только
упрЯтываетсЯ  за покрывало и  смотрит спектакль. ‚еселые призраки заполонЯют
сцену,  разыгрываетсЯ  пьеса,  но как в  спектакле были  бы позорны пьЯные и
шальные рожи, так же неуместны  кажутсЯ и дремные персонажи, странны нарЯды,
бессовестны их выходки, неуместны положениЯ и невоздержанны речи.
     Ѓудто рассеченнаЯ сороконожка, все куски которой бегут неведь в которые
концы, потому что ни один кусок,  кроме головного, не может видеть; и каждаЯ
часть, как целокупный таракан,  идет себе  на  пЯти-шести оставшихсЯ лапах и
несет в себе тот  кусок  души,  который  ей выпал  на долю --  так же в снах
распускаетсЯ  на  стебле цветка  цапельнаЯ шеЯ, венчаемаЯ  мордой бабуина, с
четырьмЯ улиточными рогами, мещущими  пламЯ. €ли на подбородке старца вместо
бороды курчавЯтсЯ павлиньи перьЯ. “ другого конечности извиваютсЯ, как лозы,
глаза  мерцают будто свечки, вставленные в створки  моллюска,  нос  похож на
сопло.
     ђоберту,  спавшему,  по всему этому  во дреме грезилсЯ  ”еррант, однако
снилсЯ он под видом сновиденьЯ.
     ђазоблачительный сон,  хочетсЯ  откомментировать.  Џочти  как  если  бы
ђоберт,  покончив  с  осмыслением  нескончаемых  миров,  решил  себе  впредь
заниматьсЯ не сюжетом,  разворачивающимсЯ в ђоманной  „ержаве, а только тем,
что происходит на  самом деле и во  всамделишной стране,  в  которой  и  он,
ђоберт, обитает,  с той оговоркой только--подобно тому как Ћстров обретаетсЯ
в  совсем недавнем прошлом--что новому  сюжету  предстоЯло  расположитьсЯ  в
совсем   недалеком  грЯдущем,  где   удовлетворЯлась   бы   тЯга  ђоберта  к
пространствам не настолько краткосрочным, как те, к которым  кораблекрушение
его приговорило.
     …сли   в  замысле  повести  ”еррант  заимствовалсЯ  непосредственно  из
маньеристской новеллистики  --  некий  перепев того прообраза  џго,  который
действует в "‘та сказаниЯх" „жиральди —инцио--то  впоследствии,  не в  силах
зреть  злодеЯ  в  объЯтьЯх   ‹илеи,  ђоберт  стал   замещать   героЯ   собою
и--осмеливаЯсь  проницать  в  мрачных  помыслах  ”ерранта --  признавал  без
экивоков, что ”еррант и он -- одно.
     “бежденный,  что мир может обитатьсЯ несосчитанными  параллаксами, если
прежде  он  выдвигал  себЯ  на  должность   бесцеремонного   наблюдателЯ  за
приключениЯми   ”ерранта   в  ђоманной  „ержаве,  или  где-то   в  минувшем,
совместимом  с  ђобертовым минувшим  (но  до того  неброско, что  ђоберт  не
отдавал себе в том отчета), ныне он, ђоберт, становилсЯ зреньем ”ерранта. Ћн
хотел впивать вместе с противником те восторги,  которые судьба  должна была
бы уготовить ему.
     €так, корабль разрезал водную гладь и  пираты  были  послушны. ЋберегаЯ
покой любивших, команда  ограничивалась  обсуждением  морских  чудищ.  Џеред
американским берегом  они  увидели ’ритона. Ќасколько можно  было разглЯдеть
над  глубью  воды,  тело  его  было мужское, хотЯ  руки  и были коротковаты,
несоразмерно туловищу. Љисти рук крупные, шевелюра  густаЯ, седаЯ, борода до
пупа,  глаза навыкате, кожа бородавчатаЯ. ‘ приближением кораблЯ  тритон  не
обеспокоилсЯ, сам пошел в сеть. Ќо как только догадалсЯ, что его вытаскивают
на борт "„афны", и еще прежде нежели разглЯдели, каков он ниже поЯсницы, и с
русалочьим ли  хвостом,  он  порвал  сетку единым брыком и  скрылсЯ. Џопозже
увидели, что он загорает на соседнем утесе, но опЯть не оголЯет  круп. ѓлЯдЯ
на корабль, тритон рукоплескал в ладоши.
     ‘реди так названного ’ихого Ћкеана они подошли к острову, где львы были
черной масти, куры покрыты мехом, на деревьЯх цветы распускались ночью, рыбы
имели крыльЯ, птицы чешуи, камни умели плавать, древесина  тонула, бабочки в
ночи сверкали, вода пьЯнила как водка.
     Ќа втором острове дворец был выстроен из гниющей древесины  и раскрашен
в уродливые  цвета. ‚ойдЯ, они  увидели стены, оклеенные вороньим  пером. Ќа
стенах  под  стеклом вместо мраморных  бюстов находились уродцы с печальными
личиками, по капризу судьбы от рожденьЯ не имеющие ног.
     Ќа  загаженном пьедестале восседал  местный  царь,  манием  руки он дал
начало  концерту молотками по камню, долотами по  каменным доскам, лобзиками
по фарфору. Ќа  шум  Явились шестеро  изможденных  --  кожа  да  кости --  и
мерзовидных из-за косоглазиЯ.
     Ќавстречу  тем   вышли   жирные  бабы,  по  три  обхвата.  Џоклонившись
кавалерам, они  завеЯлись  в плЯске, выЯвлЯвшей все  уродство  их  сложениЯ.
‡атем схватились с теми шестерыми ублюдками,  что будто  произошли от единой
матери,  судЯ по  громадным ртам  и громадным носам,  а  сами были  горбатые
такие, что казались недоразумением натуры.
     Џосле танца,  не  услышав еще от них ни слова,  однако полагаЯ,  что на
острове  употреблЯетсЯ наречие отличное  от их Языка, путешественники  стали
доведыватьсЯ жестами, которые -- универсальный Язык и им возможно сообщатьсЯ
даже  с  пребывающими в  дикарстве. Ќо спрошенный ответствовал на утраченном
Џтичьем џзыке, сотканном из  клекота  и треска, и он был внЯтен как  если бы
употреблЯлсЯ их родной Язык.  ’ак их уведомили, что в  то  времЯ как повсюду
почитаетсЯ краса,  в  этом доме ценитсЯ  только чудаковатость. Ќе  следовало
ждать иного, заезжаЯ в подобные дали, где все перевернуто головою к ногам, а
низ поставлен на место верхушки.
     ‘нова отправившись в  путь,  они пристали на третий остров,  казавшийсЯ
пустынным, и ”еррант углубилсЯ в его середину, один на один со своей ‹илеей.
‚друг  послышалсЯ  голос, убеждавший  их  бежать; это был  остров Ќевидимого
Ќарода. Џри  этом они ощущали, что окружены толпою, и все указывают на  них,
без  прикрытьЯ  выставленных  на обозрение  этого сброда. “  обитателей, как
стало  известно,  рассматриваемый весь  улетучивалсЯ  от  чужих  взглЯдов  и
утрачивал свою природу, преобразуЯсь в универс собственной особости.
     —етвертый остров  был прибежищем человека со впалыми щеками,  со слабым
голосом, с лицом наморщенным, хотЯ  цвета  его были довольно сочны. Ѓорода и
волосы тонки, как пух одуванчика, а  сам такой оцепенелый, что оборачиватьсЯ
мог лишь целиком  всем туловищем.  Ћн сказал, что годов ему триста  сорок, и
что за  эти века трижды возвращалась к  нему молодость,  после  питьЯ борной
воды из кладезЯ, бьющего как раз  на  этой  земле и  продлевающего жизнь, но
только до трехсот сорока весен. Џоэтому ему предстоЯло умереть скоро. ‘тарец
отсоветовал  высадившимсЯ  искать   борный  источник.  Џрожить   три  жизни,
становЯсь  то двойником,  а то потом и  тройником собственной персоны, вело,
оказываетсЯ, к непомерной скорблости: в итоге он сам уже не понимал, кто он.
’ого более! ’роекратно переживать одни и те же горести было огорчительно, но
еще нестерпимее было  трижды переживать одни и  те же радости. ђадость жизни
обретаетсЯ в ощущении, что и счастье, и кручина непродолжительны; беда, если
знаешь, что удостоилсЯ вековечной благодатности.
     Ћднако  Ђнтиподный  “ниверс  был дивен разнообразием. ЏройдЯ  морем  не
менее тысЯчи миль, они открыли  пЯтый  остров, сплошные  россыпи прудов, где
обитатели всю жизнь проводили на  коленах, любовались своими  отраженьЯми  в
воде, предполагаЯ, что на кого перестают глЯдеть, он прекращает быть; и если
только  они отведут взглЯд,  прекратив глЯдетьсЯ в водные глади, они немедлЯ
умрут.
     Џотом они высадились на  шестой остров,  он лежал западнее и все на нем
беспрестанно говорили, каждый  рассказывал окружающим, чего бы от них хотел,
какого облика  и  каких  действий,  а  те отвечали взаимностью. ЋказываетсЯ,
островитЯне  воображали,  что  живут  только  благодарЯ  рассказам.  Ќайдись
зловредный  собеседник  и  расскажи о них досадные  вещи, они  переживут эту
неприЯтность,  но в отместку перестанут говорить о возмутителе, и тот вообще
погибнет.
     ’руднее всего, что обо всех требовалось говорить особое. €бо если бы на
нескольких  людей  пришлись  одинаковые  рассказы,  один  от  другого  бы не
распозналсЯ,  ибо всЯкий--сумма случаев  своей жизни.  ’ак  что  островитЯне
возвели  великое  колесо  (называЯ  его  Cynosura  Lucensis(ЏолЯрнаЯ  ‡везда
ЌиколаЯ  ‹уканского (лат. из греч.))) на главной  площади  городка, колесо о
шести концентрических ободьЯх, каждый  крутилсЯ отдельным порЯдком. ‚ первом
круге  было  двадцать  четыре сектора, во втором тридцать  шесть,  в третьем
сорок  восемь,  в четвертом шестьдесЯт,  в пЯтом  семьдесЯт  два и  в шестом
восемьдесЯт  четыре.  ‚  каждый  сектор, согласно системе, которую  ‹илеЯ  с
”еррантом не понЯли по недостатку времени, были вписаны поступки (прибывать,
отбывать,  умирать),  страсти  (ненавидеть,  любить,   мерзнуть),  а   также
наклонениЯ: к  дурному  и к доброму,  к печали  или к  веселию.  ’ам  были и
обстоЯтельства места и времени: "у себЯ дома", "в прошедший месЯц".
     ‡акрутив несколько кругов,  можно было получать рассказы в духе  "отбыл
вчера домой и увидел недруга, который сокрушалсЯ, и  подал тому помощь", или
же "повстречал гада  о семи головах и убил".  ЋстровитЯне уверЯли, что круги
дают  возможность  написать  или  сочинить  семьсот  двадцать  два  миллиона
миллионов  всЯких историй и каждаЯ  исполнит смысла чью-то  жизнь в грЯдущие
века. ќто  порадовало ђоберта, значит,  можно было воссоздать это сооружение
и, сочинЯЯ истории, сидеть на "„афне" еще хоть десЯть тысЯч лет.
     Њногообразные и  причудливые  открывались  путникам  земли,  которые  и
ђоберт не прочь бы был открыть. Ћднако через сон он сознавал, что любовникам
нужно обособленное место, где бы они могли насладитьсЯ отрадной взаимностью.
     €  он привел  пару на седьмой и ласкающий душу  остров,  где прелестнаЯ
роща подбиралась почти к самой кромке плЯжа. ЏройдЯ  в глубину,  они увидели
королевский сад, где была центральнаЯ аллеЯ посреди газонов  и  клумб и били
фонтаны.
     Ќо ђоберт,  поскольку  двоица искала  более задушевного уединениЯ, а он
--более  Ярого терзаньЯ, провел  их  под убранную цветами арку,  за  которой
расстелилась  ложбина, опушеннаЯ колышущимсЯ озерным камышом, и воздух в ней
сочилсЯ  благоуханно-свеже,  потому  что нежное  озеро  искрилось неподалеку
прозрачной, как пронизи жемчуга, струей.
     ’ребовалось  --  и мнитсЯ,  что  при этой  режиссуре были соблюдены все
правила, -- чтобы плотнаЯ листва  дуба дала место любовникам раскинутьсЯ длЯ
трапезы,  и  ђоберт  обсадил  место   действиЯ   жизнерадостными  платанами,
землЯничными деревьЯми,  цепкими можжевельными кустами, хрупкими тамарисками
и гибкими липами, и эта диадема обвила  собою  луг, создав узорчатый бордюр,
как  в арабском гобелене. —ем должна была заткать  это зеленое поле Џрирода,
художница всего сущего? ”иалками и нарциссами.
     Џредоставив  дуэту забыть обо всем  на свете,  а примЯтый  ими  мак все
тщилсЯ  приподнЯть  головку  от  тЯжелого наркотического сна  и причаститьсЯ
росных  воздыханий,  ђоберт  поразмыслил  и  решил,  что  даже  маков  цвет,
устыженный открывшимсЯ зрелищем, запламенеет невероЯтным по силе стыдливости
пурпуром. ’очно как и сочинитель, ђоберт. Џоделом ему за все его фантазии.
     „абы не  видеть того,  что ему  несказанно  манилось  увидеть,  ђоберт,
морфеически всеведущий, пошел овладевать  остальным простором острова, где в
это  времЯ фонтаны  толмачествовали  любовный  дуэт, певшийсЯ  на  волшебном
наречии.
     Ќа острове колонны, вазы, кувшины  выбрасывали  по  одной  струе или по
многу  тонких струечек. “ некоторых навершие гнулось сводом и  дуга плескала
изо всех мелких руслиц, как двойнаЯ плакучаЯ ива. ‘твол цилиндрической формы
надставлЯлсЯ малыми трубами, жерла торчали во все стороны, будто из равелина
или бастиона или с линейного кораблЯ пушечного оснащеньЯ, только  артиллериЯ
была тут водЯнаЯ.
     ‡алпы  излетали   и  оперенные,  и  гривастые,  и   брадатые,   столько
разновидностей, сколько видов звезда ‘ириус имеет в рождественских вертепах;
фонтаны  подражали  кометам  и прысками  и хвостами.  Ѓыла фигура  мальчика,
державшего  в руке зонт,  со  спиц которого  брызгало.  ‚торой  же рукой  он
направлЯл  собственную  струйку, и  моча  падала в  кропильницу,  мешаЯсь со
влагой, текшей с купола.
     …ще один  фонтан изображал хвостатую рыбу,  котораЯ будто недавно съела
€ону, она пускала воду из глазниц и из зубов и из двух отверстий, бывших над
глазами. Ќа ней был верхом амурчик с трезубцем. „ругой водомет-цветок держал
на струе шар. Ѓыл сделан и  пышный куст, усеЯнный цветами, каждый цветок был
водной  вертушкой и  казалось,  что  многие  планеты  движутсЯ, одни  окрест
других, внутри влажного  шара.  ‚ каких-то венчиках  лепестки б