 которого
удобно было садитьсЯ на лошадь. „вери справа и слева, как объЯснил Њарии сэр
Ѓенджамин, вели в кладовые и в комнату „игвида.
     ‘ юга задний двор был огорожен стеной с аркой, ведущей  в сад, с севера
самой конюшней, а с востока амбарами и каретным сараем. —ерез эти зданиЯ шел
длинный проход,  и заглЯнув  в него,  ЊариЯ увидела сад и огород. Ћна раньше
никогда не бывала в таких местах, и  когда сэр Ѓенджамин проводил  ее  туда,
она пришла  в  восторг от громадного  каретного сараЯ, где скрипучий  старый
экипаж, который привез их со  станции, стоЯл позади двуколки сэра Ѓенджамина
и  повозки,  куда  можно было  запрЯгать  пони, разваливающейсЯ на  части от
ветхости.  …й понравились стойла и  кормушки, полные сладко пахнущего  сена,
амбар и огромный сеновал справа над конюшней.  ‘эр Ѓенджамин показал ей, как
расседлать Ѓарвинка и  как снова надеть на него упрЯжь, так что  теперь  она
могла не зависеть от „игвида. Ћн  представил ее и другим обитателЯм конюшни,
двум толстым упрЯжным лошадЯм,  „арби и „жоан, молочно-белой кобыле  ђезвой,
которую  запрЯгали  в  двуколку, громадному охотничьему  вороному по  кличке
ѓеркулес, тоже старому, но  еще  обладающему огромной силой  -- как и другим
лошадЯм, ему нужно было выдерживать вес сэра Ѓенджамина.
     "Ђ  кто  обычно ездит  на  Ѓарвинке?"  --  спросила  неожиданно  ЊариЯ.
Џовозку,  вероЯтно, не использовали долгие годы, но длЯ кого-то же она  была
предназначена,  да и  Ѓарвинок должен  был иметь хозЯйку,  котораЯ ездила на
нем.
     "Ђ, что?" -- выпалил сэр Ѓенджамин,  как будто не расслышал ее вопроса,
хотЯ  у  него не  было  никаких проблем  со слухом,  и затем резко  добавил:
"Џосмотри на голубей на солнышке, дорогаЯ! —то за очаровательный вид!"
     ѓлЯдЯ  на  эти  белые  крыльЯ,  сверкающие, как  чистый снег,  в  Ясном
серебристом  свете,  присущем  ‡ападной Ђнглии,  ЊариЯ подумала,  что она  и
вправду никогда не  видала  ничего  более  красивого, если не  считать чаек,
летевших от морЯ ранним утром.
     "’еперь заглЯнем  на огород прежде, чем идти  обедать",-- предложил сэр
Ѓенджамин и повел ее через арку.
     Ћгород  тоже  был  восхитителен.  …го окружали  толстые каменные стены,
которые шли к северу и к востоку от завершающихсЯ башнЯми стен, а против них
росли фруктовые деревьЯ, сливы,
     персики  и абрикосы. ’утовник,  такой старый, что  ветви  его  сплелись
между собой, как цепи, рос  посреди, а под ним стоЯла скамейка, и все вокруг
было  занЯто  грЯдками  овощей  и  клубники,  кустами  малины,  смородины  и
крыжовника,  грЯдками   с  зеленью,  между  которыми  были  проложены  узкие
тропинки.  ђастений  было  великое  множество,  но  сэр Ѓенджамин  сразу  же
объЯснил, что  он  не профессиональный садовник. „игвид,  когда  есть времЯ,
работает здесь, и сам сэр Ѓенджамин тоже, а еще пастушок, но никто из них не
делает этого постоЯнно.
     "Џастушок?" -- подумала  ЊариЯ.-- "џ его  еще не видела".  ‚незапно она
почувствовала  необъЯснимое  волнение, свЯзанное  с  этим пастушком. „верь в
восточной стене вела в сад, и сэр Ѓенджамин отпер ее, ЊариЯ заглЯнула туда и
увидела  старые сучковатые Яблони,  покрытые  серебристым лишайником, груши,
вишни и мушмулу. ЉоричневатаЯ трава покрывала землю под деревьЯми, в ней уже
мелькали капельки подснежников, а скоро, как сказал ей сэр Ѓенджамин,  когда
она стоЯла  среди деревьев и  глЯдела вверх,  она едва сможет  увидеть  небо
сквозь завесу розовых и белых цветов.
     ‚ернувшись  обратно через огород на задний двор,  ЊариЯ  заметила бочку
длЯ  воды слева от прохода и маленькое стрельчатое  окно  над  ней, а в окне
горшок  с прекрасными  геранЯми,  крупными  геранЯми Ярко-розового  цвета. ‚
каком это окне  они стоЯт? Љаретный сарай справа и слева от прохода  доходил
до крыши. ’ам не  было чердака.  ЊаленькаЯ комнатка над проходом? Ћна хотела
спросить  сэра  Ѓенджамина,  но  в  этот  момент   он  вынул  свои  огромные
часы-луковицу и изумленно воскликнул.
     "Џомилуй менЯ, Ѓоже",-- закричал он,-- "сколько времени утекло. Љак раз
пора обедать".
     Ћстаток днЯ  прошел- тихо.  Њисс  ѓелиотроп  и ЊариЯ  пообедали с сэром
Ѓенджамином,  а потом  они  посидели в  гостиной, и ЊариЯ играла и  пела длЯ
своего опекуна, пока мисс ѓелиотроп дремала в кресле с подголовником.  Џотом
„игвид  принес  чайный прибор,  и  ЊариЯ  заварила чай.  ‡атем сэр Ѓенджамин
занЯлсЯ  собственными  делами,  а  мисс  ѓелиотроп и  ЊариЯ читали  вслух  и
вышивали. Џотом настало времЯ ужина, потом времЯ идти спать.
     Љогда  она  уже  лежала в  постели,  почти  в дремоте,  ЊариЯ  внезапно
вспомнила, что так и не увидела кухни. € кота ‡ахарии,  который, несомненно,
жил именно там.
     "“тром",-- сказала  она сама себе.--  "“тром  раненько, до  завтрака, Я
пойду и посмотрю кухню... € ‡ахарию..."

        <i>ѓ‹Ђ‚Ђ ’ђ…’њџ</i>

     Ќо  так случилось, что на следующее  утро  она  заспалась и  проснулась
только от звЯканьЯ подковки на двери. Ћна бросилась открывать и увидела мисс
ѓелиотроп.
     "ЊариЯ",--  серьезно начала  та,--  "сегоднЯ  Ѓожий  день.  Ќе  надевай
сегоднЯ костюм длЯ  верховой езды. џ приготовила твое лучшее лиловое платье.
€ выЯснила  у  сэра  Ѓенджамина, что, как Я и ожидала, у него есть  привычка
ходить на службу в церковь по воскресеньЯм. Њы отправимсЯ с ним".
     "Ђ",-- ответила ЊариЯ и затем  задумчиво добавила: "Њожет быть, Я смогу
покататьсЯ вечером?"
     "‚рЯд ли",-- сказала  мисс ѓелиотроп.-- "‘какать на лошади в Ѓожий день
самое  неподходЯщее дело. Ђ сейчас поторопись, аромат колбасок уже  разнессЯ
по всему дому".
     ЊариЯ  быстро умылась теплой водой, как и накануне  уже  приготовленной
длЯ  нее,  оделась, стоЯ  перед  огнем,  который  таинственный добрый  сепий
развел, пока  она  спала,  и  оглЯделась  в поисках  того, что  бы надеть  к
лиловому платью.
     Ќо искать не было нужды. Ќа комоде, там, где вчера она нашла костюм длЯ
верховой езды,  лежали ее аккуратно сложеннаЯ  лучшаЯ воскреснаЯ  пелеринка,
шлЯпка, муфточка из фиолетового бархата с  белым пухом и фиолетовые шелковые
перчатки. Ђ рЯдом с кучей одежды лежал большой черный молитвенник с золотыми
застежками, а на нем букетик лиловых фиалок, еще покрытых капельками росы.
     ЊариЯ  раскрыла  золотые  застежки  и  заглЯнула  в  молитвенник.   ќто
безусловно была  стараЯ  книга,  потому что первый чистый  лист пожелтел  от
времени.  Ќа  нем  красивым почерком были  написаны  инициалы,  Њ.ќ., а ниже
фамильный  девиз.   ЊариЯ  улыбнулась,  потом  замигала,  потому  что  снова
почувствовала,  что ей  хочетсЯ  заплакать. "џ буду  очень хорошо  молитьсЯ,
дорогаЯ Њ.ќ.",-- пообещала она.-- "џ буду  молитьсЯ  по твоему  молитвеннику
так  хорошо,  как сумею".  Џосле этого  она надела  через  голову воскресное
платье и приколола на грудь букетик фиалок.
     ‘эр  Ѓенджамин, уже  одетый длЯ церкви, был занЯт созерцанием завтрака.
Ќа нем был прекрасный шелковы<i>й жилет, расшитый розами и гвоз</i>диками, огромное
кольцо с рубином и шейный  платок, которые  он надевал, чтобы приветствовать
ее в вечер  прибытиЯ. Ћгромный, белый, похожий на цветную капусту парик был,
наверно, вымыт и припудрен накануне, потому что он стал еще белее. Ќо вместо
куртки и бриджей  длЯ  верховой езды на нем была куртка малинового бархата и
малиновые  же  бриджи  с пристегнутыми  у  колен шелковыми гетрами и  черные
башмаки с серебрЯными прЯжками.
     Љуртка  и  бриджи  были потерты в швах и немного ему узковаты, так  что
когда он садилсЯ к столу завтракать, делать это надо было  очень медленно, и
все равно был слышен  зловещий  треск, башмаки  потерлись  на носках.  Ќо на
бархате не было ни  малейшей пылинки, а башмаки и  прЯжки были так начищены,
что просто сверкали.  —то  до лица  сэра  Ѓенджамина,  то оно было настолько
чисто выбрито и так отмыто, что стало Ярко-алого цвета и сиЯло почти так же,
как его башмаки.
     "—истота",--  хихикнул  сэр  Ѓенджамин,  заметив широкую  улыбку  своей
племЯнницы,-- "следует за благочестием, да, ЊариЯ? ’аково всегда было мнение
Њерривезеров, не так ли?"
     „игвид отвез их  в церковь  в экипаже, с которого на  этот раз был снЯт
верх. ќкипаж тоже вымыли ради воскресеньЯ,  и пол был еще мокрым, когда мисс
ѓелиотроп, сэр Ѓенджамин и ЊариЯ влезли в него и уселись торжественным рЯдом
на  заднем  сидении,  мисс ѓелиотроп  посредине,  а  сэр Ѓенджамин и  ЊариЯ,
защищаЯ ее, каждый со своей стороны.
     ‘идЯ   рЯдом,  они  смотрелись  немного  странно,  и  все  пространство
оказалось  занЯтым  кринолином  мисс  ѓелиотроп  и  солидным   объемом  сэра
Ѓенджамина.  Њисс  ѓелиотроп  была,  конечно, при  зонтике  и  ридикюле, и у
каждого было по большому черному молитвеннику. Ќо как  ни нагружены они были
тем  и сем,  всех затмил „игвид, поставивший рЯдом  с собой на  козлы  самый
большой музыкальный инструмент из всех, что ЊариЯ  видела в жизни... Ћн  был
вдвое больше самого „игвида.
     "Љонтрабас",--  объЯснил  сэр Ѓенджамин.--  "€грает  в  церкви. ѓлавный
человек в оркестре. Ћн хороший музыкант. ‚еликий".
     „игвид ухмыльнулсЯ, прикрикнул  на „арби и „жоан, и  они тронулись, а с
верхней ступеньки  за ними наблюдали стоЯщие бок о бок в очень похожих позах
ђольв и ‚иггинс. ‚игтинс выглЯдел совсем  крошечным рЯдом с ђольвом, и ЊариЯ
немножко занервничала.
     "ђольв...  ну...  ведь  он... не съест ‚иггинса?" --  прошептала  ЊариЯ
дрожащим голосом.
     "Ќет, нет и  нет!" -- решительно  заверил  ее  опекун.-- "ђольв признал
тебЯ  вчера утром, разве ты не помнишь? Ќе только тебЯ, все, что принадлежит
тебе,  теперь под  его  особой защитой.  „аже  если  ему  самому  не слишком
нравитсЯ  ‚иггинс, он  скорее умрет, чем допустит, чтобы  пострадал хотЯ  бы
волосок с его головы".
     “тром, залитый Ярким сверкающим солнечным светом, парк был прелестен. ‚
воздухе разлито было предчувствие весны, окружавшее каждый цветок, дерево  и
резвЯщуюсЯ  овечку  подобием  чудесного  нимба,  будто  они были  первыми из
сотворенных  на  земле цветов, деревьев и овечек.  ‚се полЯны выглЯдели так,
словно  вели прЯмо  в рай, а когда они на  минутку остановились, потому  что
„арби попал камешек в копыто, они услышали птичьи трели, напоминающие музыку
небес...
     Ќо как  ЊариЯ ни старалась смотреть повнимательней,  она  не высмотрела
маленькой  белой  лошадки...  Џотом  она забыла  о  ней, с восторгом  ожидаЯ
каменного туннелЯ, по которому они въезжали в парк в день приезда. Ќо дорога
раздваивалась, они выбрали правую, и она не увидела туннелЯ.
     "Ђ мы не поедем через туннель?" -- спросила она сэра Ѓенджамина.
     "Ќет, моЯ дорогаЯ",-- ответил он.-- "ђазве ты не помнишь карту?  ‹уннаЯ
“садьба и деревнЯ лежат в круглой, как чашка, долине между холмами.  ’уннель
проходит  прЯмо  под  холмами  и  ведет во внешний мир. Ќо  ‘ильвердью не во
внешнем мире, а в нашем".
     ќто  была правда. Ћни  прокатили еще чуть-чуть,  и дорога закончилась у
старых полуразрушенных ворот, подпираемых, чтобы не закрылись, камнем, а они
очутились на деревенской улице.
     "ЉакаЯ  прелестнаЯ деревнЯ",-- закричала  ЊариЯ.-- "Љрасивей и быть  не
может".
     "ќто твоЯ деревнЯ",-- сказал сэр Ѓенджамин.
     "€ все люди мне улыбаютсЯ!" -- продолжала ЊариЯ.-- "‘эр, они улыбаютсЯ,
как будто давно менЯ знают!"
     "ќто твои люди",-- ответил  сэр  Ѓенджамин,  приподнимаЯ свою несуразно
огромную шлЯпу в ответ  на улыбки,  реверансы  и  поклоны, делавшие их выезд
похожим на королевский.-- "‚се в порЯдке,  ЊариЯ. “лыбнись и пошли воздушный
поцелуй. Ћни долгие годы ждали новой принцессы ‹унной „олины".
     Њарии хотелось просто  кричать от восторга,  глЯдЯ на  ‘ильвердью и  ее
жителей. Ќа всем западном побережье не было такой деревни  и таких  жителей.
Џобеленные глинЯные домики были  крыты золотистой соломой  и  сидели, как  в
гнездах, в ухоженных палисадниках, пестревших  весенними цветами.  Џо  одной
стороне деревенской улицы пробегал ручей, и у каждого домика  перед воротами
в  палисадник был свой каменный  мостик, перекинутый  через ручей. ‡а каждым
домиком был сад и огород, где на всех деревьЯх уже набухли почки.
     „еревнЯ казалась процветающей, домики хорошо ухоженными, и кроме цветов
в садах были ульи,  Ягодные кусты  и грЯдки с зеленью. „ети  -- крепкие, как
маленькие пони, здоровые и  счастливые,  их  сильные  и безмЯтежные  отцы  и
матери, старики,  розовощекие  и улыбающиесЯ, как дети. €х  одежки пестрели,
как  палисадники, платьЯ  в цветочек,  шлЯпки с Яркими  лентами, ни мужчинах
были парадные  воскресные куртки, бутылочно-зеленые, фиолетовые  и  лиловые,
еще красивые и только слегка потускневшие от времени.
     ‚спомнив,  сколько безобразного она  видела и  ‹ондоне --  покосившиесЯ
дома, детей в лохмотьЯх, бедных  босоногих нищих -- ЊариЯ сказала сама себе:
"‚от так и должно быть. ’ак и должно быть всегда в ‘ильвердью. џ  все должна
сделать,  чтобы  ‘ильвердью  осталась такой". Ћна расправила плечи,  задрала
подбородок и приобрела весьма решительный вид.
     "Њы  уже подъехали к воротам кладбища",-- сказал сэр Ѓенджамин.-- "Њисс
ѓелиотроп, мадам, позвольте вашу руку".
     Ћн помог  ей выбратьсЯ из  экипажа, предложил  одну  руку  ей, а другую
Њарии, и медленно и торжественно они прошли под аркой старых  ворот, мощенаЯ
дорожка  вела  через  церковный  двор к  церковным  вратам. Ќад  их головами
колокола радостно вызванивали мелодию, прекрасней которой ЊариЯ не слыхала.
     Љолокола  как  будто  разговаривали, но она  была  слишком  смущена  от
счастьЯ,  чтобы  разобрать слова.  Ћна поднЯла глаза на высокую  колокольню,
сиЯющую на  солнце, затем взглЯнула на склоны ђайского •олма  и Ярко-голубое
небо  над  головой,  и  ей показалось,  что сердце  ее сейчас разорветсЯ  от
счастьЯ.
     ‚нутри церковь была так же прекрасна, как и снаружи,  вверх возносились
красивые колонны,  напоминающие стволы деревьев, и арки  тоже выплескивались
вверх, как  крики  радости,  чтобы встретитьсЯ с огромными,  устремленными к
небу, изгибами сводчатого потолка.  Ћкна  сиЯли  Яркими,  глубокими красками
старинного цветного стекла и солнце,  проходЯ через них, окрашивало каменные
плиты пола всеми цветами радуги.
     Ќалево винтоваЯ  лестница  вела  на  высокую кафедру,  а  направо  была
стариннаЯ  маленькаЯ  часовнЯ с низким дверным  проемом, через который ЊариЯ
смогла разглЯдеть гробницу с лежащим на ней рыцарем в полном  вооружении. Ќа
мгновенье сердце ее  замерло,  она  понЯла,  что эта часовнЯ --  усыпальница
Њерривезеров, и что это -- ее предок.
     Џод восточным  окном находилсЯ простой каменный алтарь, покрытый чистым
белым льнЯным  полотном, а на ступенЯх перед алтарем стоЯл  большой глинЯный
кувшин,  полный  первыми  веточками  можжевельника,  покрытыми   золотистыми
сережками. Џоскольку настоЯщей леди непозволительно вертеть головой в разные
стороны, она  только  по  скрипу стульев,  звуку прокашливающихсЯ голосов  и
настраиваемых струн догадалась, что над западными вратами находитсЯ галереЯ,
где  располагаетсЯ деревенский  хор и оркестр со  скрипками,  виолончелЯми и
контрабасом „игвида, которые готовились к службе.
     Ќа  высоких,  огороженных деревЯнных скамьЯх  со  спинками было собрано
множество прихожан, и ЊариЯ, проходЯ мимо, видела шлЯпки женщин и непокрытые
головы мужчин. ’еперь,  когда ннутрь вошли все  те, кого она видела снаружи,
церковь была полна. †ители ‘ильвердью любили свою церковь.
     Ћни  оказались перед дверцей, ведущей к скамье  Њерривезеров прЯмо  под
кафедрой, и сэр Ѓенджамин  пропустил  внутрь сначала мисс ѓелиотроп, а потом
Њарию. Џосле  этого он сам прошел внутрь и  запер дверцу за засов,  и теперь
ЊариЯ больше  не  могла  разглЯдеть ничего, кроме потолка,  верхушек  арок и
верхней части кафедры,  потому  что их скамью окружали такие высокие стенки,
что она напоминала маленькую комнату.
     ‚доль задней стенки  шло мЯгкое сидение, на котором могло  разместитьсЯ
целое семейство, отец, мать и десЯть детей могли легко усестьсЯ и рЯд, пока,
как  подумала  ЊариЯ, не  подрастут  все дети. Џотом,  когда она  подсчитала
подушечки, лежавшие в рЯд  перед скамьей,  она понЯла,  что их  двенадцать и
расположены они в порЯдке убываниЯ от самой большой длЯ главы семьи до самой
крошечной, не больше шлЯпки мухомора длЯ самого младшего. Џо противоположной
стенке шел широкий пюпитр, достаточно большой длЯ того, чтобы отец и сыновьЯ
могли положить свои шлЯпы, а мать и дочери -- ридикюли и зонтики.
     ‚се было так  удобно и  по-домашнему, что преклонив колени на подушечку
среднего размера, повесив муфту  на цепочку и положив на пюпитр молитвенник,
она закрыла лицо руками в  перчатках и  почувствовала, что счастлива, потому
что на этой скамье, как и в усадьбе, она была дома.
        "ЏЋ‰’… ѓЋ‘ЏЋ„“ •‚Ђ‹“, ‚‘… ЋЃ€’Ђ’…‹€ ‡…Њ‹€".
     ѓромоподобный голос, обрушившийсЯ ей на голову, заставил ее подпрыгнуть
от  неожиданности. Ћн звучал,  как труба,  возвещающаЯ конец  света,  и  она
вскочила  в  тревоге, ожидаЯ  увидеть, что свод  церкви  раскалываетсЯ,  как
стручок, а голубое небо  скручиваетсЯ в свиток,  чтобы ангелы могли сойти на
землю.  Ќо  ничего этого  не  произошло. ќто был  просто  приходский пастор,
объЯвлЯющий первый гимн.
     Ќо что за голос! Ћна подумала,  что у сэра Ѓенджамина голос громкий, но
куда  ему было до пастора.  Ћ  сэре  Ѓенджамине  она  в  первый  момент тоже
подумала  как о странноватом немолодом джентльмене, но его странность не шла
ни в какое сравнение со странностью человека на кафедре. ‘тоЯ прЯмо под ним,
уже собраннаЯ и серьезнаЯ,  с муфтой, покачивающейсЯ на цепочке, и руками  в
перчатках,  сложенными на  молитвеннике, она  глЯдела прЯмо ему в лицо, а он
глЯдел прЯмо в лицо ей тем же радостно испытующим взглЯдом,  каким глЯдел на
нее  при  первой  встрече  сэр  Ѓенджамин.  Ћн мимолетно  улыбнулсЯ,  и  она
улыбнулась в ответ, и с того момента ЊариЯ Њерривезер и пастор из ‘ильвердью
стали настоЯщими друзьЯми.
     Ѓез сомнениЯ  он был необычайно странным стариком, больше всего похожим
на  пугало. Ћн  был очень  высоким  и  худым,  с загорелым, чисто  выбритым,
дубленым лицом, приЯтным,  добрым и гордым, с красивыми загорелыми руками  с
длинными пальцами  и белоснежными  волосами,  доходЯщими до плеч.  Ћн  носил
черную сутану и белый бант, завЯзанный под подбородком.
     Ћн,  должно  быть,  был очень  стар,  но  темные  глаза,  таившиесЯ под
кустистыми белыми бровЯми,  были  полны огнЯ, а голос -- да, такой  силой  и
мощью  можно  было  воскрешать мертвых. Ћн  говорил  очень Ясно и четко,  но
вместе  с  тем  легчайшие  следы  иностранного  акцента  придавали  его речи
оригинальность и очарование.  ѓоворЯ,  он  усиленно жестикулировал, так  что
казалось, говорЯт и его руки.
     "’ак вот, добрые жители ‘ильвердью",-- воскликнул он, окидываЯ пылающим
взором многолюдное собрание,-- "от всего сердца и от  всей души воспоем Ѓогу
хвалу".
     ‚друг он поднЯл глаза на хор  на галерее: "Ђ вы,  ради любви к Ѓогу, не
фальшивьте".
     ‡атем  внезапно от извлек откуда-то из-под  кафедры скрипку,  зажал  ее
подбородком, взмахнул правой рукой со смычком в тонких загорелых пальцах,  с
невероЯтной артистичностью поднес  смычок к  струнам и  увлек свою паству  в
окрылЯющее   великолепие  ‘тарого   ‘отого   Џсалма   с  натиском   и  огнем
кавалерийского офицера, ведущего свой полк в атаку.
     Љакой  тут раздалсЯ  шум! Ќа  галерее скрипачи, виолончелисты  и „игвид
играли, как одержимые. •отЯ  ЊариЯ их не видела,  ей рисовалась  картина  их
красных  разгорЯченных  лиц,  рук,  летающих взад-вперед, горЯщих  глаз, как
будто выскакивающих из орбит от радости  и  восторга. ‚се мужчины, женщины и
дети пели во весь голос.
     ЊариЯ  и сама пела, пока не охрипла, а с одного боку от  нее басил  как
сирена в тумане сэр Ѓенджамин, а  с другой стороны  заливалась соловьем мисс
ѓелиотроп. ’рели мисс ѓелиотроп изумили Њарию. Ћна никогда раньше не слышала
у мисс ѓелиотроп таких трелей. Ћна  даже не знала, что  мисс ѓелиотроп умеет
так петь.
     Њарии, с ее необузданным  воображением,  не знающим пределов, казалось,
что за стеками церкви поют все птицы долины, а все цветы,  все овцы, олени и
кролики поют в парке, в лесу. на полЯх и на склонах больших холмов. Ђ где-то
морские волны, которых она никогда не  слышала, накатываютсЯ на берег  бухты
„оброй Џогоды и разбиваютсЯ о скалы с криком "ЂЊ€Ќњ".
     Ђ наверху, на высокой  кафедре стоЯл пастор, и его скрипка пела, как ни
одна скрипка раньше и ни одна скрипка потом, потому что во всем мире не было
и не. будет никого, кто бы играл на скрипке так великолепно,  как пастор  из
‘ильвердью.
     ѓимн кончилсЯ,  и  с  мЯгким  шелестом  воскресных  юбок  и  блузок,  с
потрескиванием швов  воскресных  костюмов,  которые  были  слишком узковаты,
паства преклонила  колени, а ‘тарый  Џастор отложил свою  скрипку,  скрестил
худые загорелые руки  на  груди  и начал  молитьсЯ.  …го громоподобный голос
внезапно  упал почти  до  шепота,  но  каждое  слово  слышалось  так Ясно  и
отчетливо, что если кто из паствы и  пропустил бы что-то, то только  потому,
что был глух как пень.
     ЊариЯ никогда не слышала, чтобы кто-то молилсЯ, как ‘тарый Џастор, и от
его  молитвы  ее пронзила дрожь благоговениЯ  и  радости. Ћн говорил с Ѓогом
так, как будто ’от был не на небесах, а стоЯл рЯдом с пастором на кафедре. €
не только рЯдом с ним, но и с каждым мужчиной, с каждой женщиной  и ребенком
в  церкви  --  Ѓог  ‘ам пришел  к  Њарии,  когда  пастор  молилсЯ, и  у  нее
перехватило горло от волнениЯ и восторга.
     Љогда  ‘тарый Џастор читал прихожанам  Ѓиблию, он  не  просто читал  ее
нараспев, как это делали пасторы в ‹ондоне, так что любого вгонЯли в сон. Ћн
читал ее так волнующе, как будто это  было сообщение с полЯ боЯ, или письмо,
написанное накануне и содержащее величайшую новость. Ћн проповедовал, избрав
темой проповеди потрЯсающую красоту мира и необходимость славить за нее Ѓога
каждое  мгновенье  жизни  или  подвегнутьсЯ  осуждению  за  такую   глубокую
неблагодарность, что даже  страшно говорить об  этом. ‚ ‹ондоне ЊариЯ всегда
думала  во  времЯ  проповеди о  своих нарЯдах  или  с интересом разглЯдывала
других   прихожан,  но   сегоднЯ  она  только  несколько   раз   принималась
разглаживать  складки своей пелеринки и поглаживать муфту и  только один раз
повернула  голову в тщетной  попытке  увидеть  хоть что-нибудь через дверцу,
закрывающую скамью.
     ЊариЯ  слушала, как зачарованнаЯ.  Љогда  они  запели последний  гимн с
такой силой, как будто хотели приподнЯть свод  церкви, она понЯла, что вовсе
не устала и чувствует себЯ такой же свежей, как в начале службы.
     Џосле того, как затихло  последнее "аминь", ‘тарый Џастор  спустилсЯ  с
кафедры, прошагал по проходу между рЯдами и встал у западного портала, чтобы
приветствовать проходЯщих мимо людей. ЊариЯ никогда не видела, чтобы пасторы
так  себЯ  вели.  Ќо  она не  видела раньше ни  одного  пастора, хоть чем-то
похожего на этого старика, и ни одной  службы,  хоть в чем-то подобной этой.
‚се в этой очаровательной долине было ни на что не похоже.
     ‘тарый Џастор,  похоже,  никогда не  задумывалсЯ о  том,  что  сказать,
потому что,  когда он  шел по  проходу, ЊариЯ слышала, как его громоподобный
голос распекает  фермера  за то, что он бьет собаку,  а мать за  то, что она
позволЯет ребенку ЯвлЯтьсЯ в школу с неумытым лицом,  мальчика за то, что он
разорЯет птичьи гнезда,  а  маленькую девочку  за то, что она выпила молоко,
которое было приготовлено длЯ кошки.
     Љазалось,  он  знает,  что  каждый делал  всю  прошлую  неделю,  и  его
обвинениЯ настолько попадали в цель, что ЊариЯ возблагодарила Ќебеса, что  у
него  не  было возможности узнать о  ее прошлых проделках... "…сли бы он так
распекал менЯ, Я бы умерла на месте",-- сказала она сама себе...
     Ћднако никто из его паствы, похоже, не обижалсЯ ни на его обвинениЯ, ни
на то, что они произносились так громко, что эхо повторЯло их. Ћни краснели,
как  свекла, они свешивали головы на грудь, они  бормотали извинениЯ, потому
что  на самом  деле  понимали, что виноваты.  Љазалось,  что  в ‘ильвердью у
‘тарого Џастора есть привилегии, как у королЯ.
     Ќо он мог и хвалить. ѓнев вдруг исчезал из его голоса, и нотка глубокой
радости прокрадывалась  в него, как вино,  вливаемое в воду. Ћдна  маленькаЯ
девочка  помогла  своей доброй матери помыть  посуду, молодой муж посидел  с
ребенком, когда его  жене надо было  уйти, мальчик перевЯзал пораненную лапу
щенку.  “слышав  горЯчность,  с  которой  ‘тарый  Џастор  комментировал   их
поступки,  можно  было решить, что  они  по  крайней  мере  спасли утопающую
королеву ‚икторию.
     Љогда обитатели усадьбы  достигли портала,  и ‘тарый Џастор пожал  руку
мисс ѓелиотроп, она затрепетала. Ћднако в этом не было нужды, потому что при
взглЯде на  нее улыбка  засиЯла  на  обветренном  лице ‘тарого Џастора,  как
солнце  на снегу. "„обро пожаловать, мадам",-- поприветствовал он ее так же,
как сэр Ѓенджамин, когда она  только приехала.-- "„лЯ нас большаЯ честь, что
вы здесь".  Ћни  внимательно посмотрели  друг на  друга, и всем, кто за этим
наблюдал, стало очевидно, что  они понравились друг  другу. ‘тарый  Џастор с
Явной неохотой выпустил руку мисс ѓелиотроп и пожал руку сэру Ѓенджамину.
     "‘квайр",--  внезапно Яростно  взревел он,-- "в прошлую среду Я  увидел
кролика,  попавшегосЯ  в ловушку в вашем парке. џ уже  говорил  вам об  этом
раньше,  и повторЯю  снова, что разрешаЯ  ставить ловушки  на диких зверей в
ваших землЯх, вы обрекаете на пребывание в ловушке вашу вечную жизнь!"
     ‘эр  Ѓенджамин,  у которого  и  в  лучшие времена лицо было красно, как
свекла, не мог  покраснеть еще сильнее, поэтому он полиловел  и потерЯл свою
прЯмую  осанку. "ќто не моЯ вина, Џастор.  ќто  бессердечные  парни из бухты
„оброй Џогоды ставЯт на моей земле ловушки без моего ведома".
     "ќто вас не извинЯет, сквайр",-- прогромыхал старик.-- "Ѓог доверил вам
ваш  парк, и каждый его дюйм должен все  времЯ быть  у вас перед глазами. ‚ы
виновны, сквайр, в страшной лени и пренебрежении  своим  долгом. Џредпримите
необходимые шаги длЯ того, чтобы подобнаЯ жестокость не повторилась".
     ‘эр  Ѓенджамин  не  сказал,  как  мог  бы, что  парк  так  огромен, что
невозможно  смотреть за каждым его дюймом.  Ћн не сказал  ничего. Ћн  просто
потер свою большую переносицу указательным пальцем и выглЯдел при этом очень
расстроенным.
     ‡атем  настала  очередь  Њарии,  и  она  подумала,  что  была   слишком
оптимистична, решив,  что ‘тарый Џастор  не знает  о  ее  винах и  неудачах,
"Ђккуратность одеЯниЯ похвальна  в женщине",-- сказал  он, стискиваЯ ее руку
железным рукопожатием.-- "Ќо не суетность. ‘уетность от  дьЯвола. € излишнее
женское любопытство также не  похвально. ‡адавливай его в зародыше, дорогаЯ,
пока еще есть времЯ".
     ’ак он видел, как она разглаживала пелеринку и гладила муфту... ’ак  он
видел, что она  пыталась заглЯнуть через дверцу их скамьи... Ћна не опустила
голову, это было не в ее обычае,  но ее глаза, неотрывно глЯдЯщие на ‘тарого
Џастора наполнились слезами, и  она порозовела от лба до шеи... Ћна внезапно
понЯла,  что больше всего  на свете  ей  хотелось услышать одобрение ‘тарого
Џастора, а на это, уже, похоже, нет надежды.
     Ќо нет.  ѓнев исчез  из  его голоса, и  его  место  занЯли теплые нотки
похвалы,  "ЌастоЯщаЯ Њерривезер",--  сказал он.-- "Џриходи, когда  захочешь,
дитЯ. ќта церковь -- дом длЯ всех, но особенно длЯ тех, кто юн".
     Џотом он еще раз одарил ее ослепительной улыбкой, подобной той, которой
он улыбнулсЯ ей, когда глЯдел на нее  с  кафедры, она присела в реверансе, а
затем вместе с сэром Ѓенджамином
     и   мисс   ѓелиотроп  прошла,  как   королева,  от  портала  церкви  до
кладбищенских  ворот, а  сэр Ѓенджамин  останавливалсЯ  каждую минуту, чтобы
представить  ее то одному, то другому улыбающемусЯ обитателю деревни.  "ћнаЯ
леди -- настоЯщаЯ Њерривезер",-- приговаривали они. Ћдин старик прошептал ей
так тихо, что  только  она и расслышала: "’ы та самаЯ, дорогаЯ?"  Ђ старушка
шепнула: "Ќе робей, милочка, быть может, это ты и будешь".
     ЊариЯ могла только улыбатьсЯ в ответ, потому что никак не могла понЯть,
о чем они говорЯт.
     ‚озвращаЯсь домой в экипаже, ЊариЯ спросила сэра Ѓенджамина, что имел в
виду ‘тарый Џастор, сказав, что церковь -- дом длЯ тех, кто юн.
     "Ћн  любит,  когда  приходские  дети  превращают церковь в  детскую",--
ответил  сэр  Ѓенджамин.--  "Ћн  позволЯет  им играть  с  маленькой  статуей
Ѓогородицы и  с колоколом,  рассказывает им разные  истории. џ  должен  тебе
сказать, ЊариЯ, что в мире, лежащем за пределами нашей долины, ‘тарый Џастор
смотрелсЯ бы очень диковинно. Ћн едва ли годитсЯ длЯ других мест, но здесь в
долине мы любим и уважаем его. Љонечно, он необычный. Ћн говорит, что хочет,
и  делает, что  хочет, и поступает так с тех пор, как впервые поЯвилсЯ здесь
сорок  лет тому  назад. Ћн  настоЯщий король  этого  маленького королевства,
аристократ  до последней капли крови. џ не  знаю, кто его предки,  но голову
даю на отсечение, что в нем не без королевской крови".
     "‚ы говорите, он поЯвилсЯ здесь сорок лет тому назад?" -- спросила мисс
ѓелиотроп.
     "Ћколо  того",--  ответил  сэр  Ѓенджамин.-- "џ  ничего  не знаю о  его
прошлом.  Ћн  сказал мне о себе  только, что когда-то он был неверующим,  но
однажды лошадь в бурю испугалась и сбросила его, и страшный удар, который он
получил при падении, вправил  ему мозги. Ћн понЯл, что ошибалсЯ, обратилсЯ и
стал свЯщенником".
     Њисс ѓелиотроп глубоко вздохнула и погрузилась в  молчание до  тех пор,
пока не показалась усадьба. ’огда она внезапно встрЯхнулась и сказала:
     "ЊариЯ, ты сидишь неправильно. ђаспрЯми  плечи. ‘Ядь ровно. Џосле обеда
ты проведешь  час, лежа на  доске  длЯ выпрЯмлениЯ спины, прежде, чем будешь
читать мне нашу воскресную проповедь".
     ЊариЯ вздохнула.
     "…ще  одну  проповедь?" -- спросил сэр Ѓенджамин с таким  сочувствием в
голосе, что  это прозвучало длЯ  Њарии истинным бальзамом.-- "Ќо  та, что мы
прослушали утром, длилась добрый час!"
     "Љаждое воскресенье после  обеда", -- твердо сказала мисс  ѓелиотроп,--
"ЊариЯ  вслух  читает мне  одну из  проповедей,  составленных  моим  дорогим
отцом".
     "„аже в такой  великолепный день?" -- спросил сэр  Ѓенджамин, повинуЯсь
умолЯющему взглЯду, который бросила на него ЊариЯ поверх муфты.
     "‚ воспитательном процессе Я  никогда не обращаю вниманиЯ на погоду",--
сообщила ему  мисс  ѓелиотроп.--  "Џо  моему мнению,  когда придаешь  погоде
слишком большое значение, это приводит к неустойчивости характера".
     Ћна  говорила так решительно, и нос ее при  этом так покраснел, что  ни
сэр Ѓенджамин,  ни  тем более  ЊариЯ не  решились продолжать  этот разговор.
ЊариЯ  распрЯмила спину  и  улыбнулась  мисс  ѓелиотроп,  потому  что ей  не
хотелось,  чтобы  та  подумала,  что  ЊариЯ  разлюбила  ее,  попав  в  такое
прекрасное место. ѓде бы она ни была, что бы она ни делала, сколько бы новых
и  прекрасных людей она ни полюбила бы в этом новом и прекрасном месте, мисс
ѓелиотроп  всегда  должна  оставатьсЯ  самой  лучшей  и самой  любимой.  ‘эр
Ѓенджамин меж тем впал в тревожную  задумчивость, и времЯ  от  времени ЊариЯ
слышала, как он бормочет: "ќти ловушки. Ћни снова принЯлись за  свои  штуки!
ќтому нет конца. Ќу, просто нет конца".
     ‚  гостиной после обеда, лежа  на  доске, котораЯ была поставлена здесь
вместе с глобусом,  учебниками, гусиными перьЯми, карандашами, кисточками  и
акварельными красками -- атрибутами образованиЯ Њарии, она размышлЯла о том,
чему  же  это  нет конца.  Ѓыли некие злые люди, которые  не продавали  рыбу
жителЯм  деревни  и  ставили  ловушки  в   парке,  что   ЯвлЯлось  серьезным
препЯтствием  длЯ счастливой жизни в. долине.  †ители  ‘ильвердью  выглЯдели
счастливыми  и  процветающими,  но  люди  часто  скрывают свое  беспокойство
внутри. Ћна не хотела, чтобы ее люди беспокоились.
     "Ћни не должны  беспокоитьсЯ",-- сказала она сама себе.-- "џ найду, что
неправильно, и  исправлю  это.  џ буду --  как сказала  та старушка  -- "той
самой", кто все это исправит".
     Џотом  она  посмеЯлась над  собой -- если  даже сэр Ѓенджамин,  который
знает,  что неправильно,  не  может  этого  исправить,  как  это сможет она,
котораЯ даже не знает, что не в порЯдке.
     "џ найду",-- пообещала она самой себе. € когда мисс ѓелиотроп  вошла со
сборником  проповедей, она  лежала на  доске с таким  решительным выражением
лица, что  ее  гувернантка  подумала, что  ЊариЯ собралась бунтовать  против
чтениЯ проповедей.
     Ќо ЊариЯ вскочила с улыбкой на  лице, взЯла книгу и читала вслух лучше,
чем когда-либо раньше.
     "Њилое дитЯ!" --  подумала мисс  ѓелиотроп,-- "‹уннаЯ “садьба оказывает
на нее доброе воздействие".

        <i>ѓ‹Ђ‚Ђ —…’‚…ђ’Ђџ</i>

     Ќа следующее утро ЊариЯ проснулась так рано, что за окнами ее маленькой
комнатки только начали сереть предрассветные  сумерки.  Ћна немного полежала
тихо, прислушиваЯсь к легким шумам за окном, шороху листьев, чириканью птиц,
блеЯнью  овец в  парке,  утренним крикам чаек, пролетавших над  крышей.  ‚се
вместе эти  звуки  свЯзывались в музыкальную строку, котораЯ  рождала  в ней
странное  ощущение, как будто ее сердце само  -- клавиши, на которых  играют
эту музыку. Џотом устроившийсЯ в ее ногах ‚иггинс проснулсЯ и заворчал, и от
этого  куда более земного шума  (он  очень  по-земному ворчал), она внезапно
вспомнила,  что собиралась делать этим утром --  посмотреть,  на  что похожа
кухнЯ и бросить хотЯ бы взглЯд на таинственное создание --
     кота  ‡ахарию. ‚  :мгновение ока она  откинула  одеЯло и выпрыгнула  из
постели.
     Ћна  проснулась рано,  но  длЯ доброго гениЯ, который заботилсЯ  об  ее
удобстве, не бывало слишком рано; камин, как всегда, уже горел, горЯчаЯ вода
ждала ее, а костюм длЯ верховой езды был приготовлен.
     ЊариЯ умылась и оделась так быстро, что свет за окном все еще оставалсЯ
серым и тусклым, когда они с ‚иггинсом сбежали вниз по винтовой лестнице. Ќо
в гостиной уже были раздвинуты занавеси,  камин в большой зале тоже горел, а
полный бодрости ђольв  разлегсЯ перед огнем  и, помаргиваЯ, глЯдел на пламЯ.
“видев ее", он вскочил на ноги, и его  карие глаза, поблескивающие в тусклом
свете,  как  и медленное  вилЯние  хвоста, казалось,  выражали  дружелюбие и
гостеприимство.  Ћна  понЯла, что  он ее  ждал, ждал, чтобы  сопровождать на
прогулку.
     "Џодожди минутку, ђольв",-- сказала она,-- "Я только взглЯну на кухню".
     •вост  ђольва перестал вилЯть, и  дружелюбие в  глазах тут же сменилось
пугающей вспышкой  внезапной  Ярости... ’еперь ей казалось,  что он может ее
съесть... Ћна в ужасе прошмыгнула мимо него  и схватилась  за ручку кухонной
двери, стремЯсь теперь не столько увидеть кухню, сколько удрать от ђольва.
     Ќо тут, несмотрЯ на страх, она замерла, потому что внезапно ей пришло в
голову то, что вчера сказал ‘тарый Џастор.
     "€злишнее  женское любопытство  также не похвально.  ‡адавливай  его  в
зародыше, дорогаЯ, пока еще есть времЯ".
     „жентльменам, похоже, не нравитсЯ, когда дамы любопытны -- хотЯ  трудно
представить себе, как можно что-то разузнать, если не будешь любопытной. Ћна
внезапно сообразила, что вчера сэр Ѓенджамин не показал ей кухню. Њожет, ему
вовсе не хотелось,  чтобы она ее видела. …й показалось,  что он не  случайно
пропустил кухню, это похоже было на  табличку "—Ђ‘’ЌЋ… ‚‹Ђ„…Ќ€…" над дверью.
Њожет быть, лучше немного  подождать. ѓорько  разочарованнаЯ, она  выпустила
ручку двери, и собрав всю свою храбрость, повернулась, чтобы оказатьсЯ лицом
к лицу с разгневанным ђольвом...
     Ќо  он  больше не сердилсЯ...  Ћн  снова  вилЯл  хвостом,  а  в  глазах
светилось дружелюбие. Ћна подбежала к нему, обнЯла его огромную голову, и ей
стало стыдно за то, что  она подумала,  что он может ее съесть. Љонечно, ему
даже не могла прийти  в голову  такаЯ мысль! ђазве он не признал  ее за свою
только позавчера? Ћн просто призывал ее к достойному Њерривезеров поведению.
     "џ хочу покататьсЯ на Ѓарвинке, ђольв",-- сказала она ему.-- "Џойдем со
мной, ты за мной приглЯдишь".
     ђольв  тут же подошел к большой  входной двери,  носом повернул  ручку,
подтолкнул дверь  своей  огромной  лапой  и  повел  ее и  ‚иггин-са вниз  по
ступенЯм, а потом и по дорожке к конюшне.
     Ѓарвинок, „ружок-землЯчок, уже  совсем проснулсЯ  в своем стойле, когда
туда пришли ЊариЯ, ђольв и ‚иггинс. Ћн очень обрадовалсЯ, и стоЯл совершенно
спокойно, пока ЊариЯ  медленно  и  неумело  --  первый  раз -- седлала  его,
прилаживала удила и  поводьЯ,  а потом  сам  неторопливо  пошел из стойла  к
камню,  с  которого было  удобно садитьсЯ, у задней  двери, и спокойно ждал,
пока ЊариЯ  взберетсЯ на него. € вот небольшаЯ кавалькада, ЊариЯ на Ѓарвинке
с ђольвом и ‚иггинсом с двух сторон, весело затрусила с заднего двора, через
сад и через калитку в больших воротах в парк. Љалитка  была  не заперта. ‘эр
Ѓенджамин сказал, что  она  никогда не  запираетсЯ. …му  было  приЯтно,  что
деревенские жители могут  прийти к нему со своими заботами в любой час днЯ и
ночи.
     ЊариЯ  точно  знала, куда она  направитсЯ,  когда  выедет в  парк.  Ѓез
малейшего  колебаниЯ  она  свернула на восток.  …й не следует ехать в  Ѓухту
„оброй Џогоды, но она может исследовать парк в этом направлении... Њожет, ей
удастсЯ взглЯнуть на море хотЯ бы издали.
     ‚ такое утро невозможно было не радоватьсЯ. ЉоричневатаЯ трава сверкала
от  инеЯ  и крошилась под копытами скачущего пони, а над головой  набухающие
почки ловили свет восходЯщего  солнца, рубиново-красного на фоне золотистого
неба.  ‚оздух пьЯнил, как  вино,  теплый,  но  в то же времЯ еще пронизанный
острыми Язычками утреннего заморозка.
     ‘егоднЯ  Њарии было нетрудно держатьсЯ в седле. Ћна скакала,  как будто
всю  свою жизнь  была  наездницей,  с  легкостью  обращаЯсь  с  поводьЯми  и
кнутиком, то и дело поднимаЯ руку, чтобы поправить  норовившую слететь шлЯпу
с пером.
     ‚ этой части парка деревьев было немного, и чем дальше они скакали, тем
реже росли  деревьЯ, буки, дубы и кусты золотистого утесника  уступили место
одиноким группам  скрученных ветром сосен,  с  разбросанными  тут  и  там  в
зарослЯх  вереска  серыми валунами.  Љ холодному свежему дуновению заморозка
добавилсЯ соленый привкус  морЯ. ЊариЯ никогда не встречалась  с ним раньше,
но она мгновенно узнала, что это, и радостно принюхивалась.
     ’еперь над  ними  пролетало еще  больше  чаек, они  звали ее, манили за
собой.  Ћна  посмотрела  на них, улыбнулась,  натЯнула  поводьЯ  и взмахнула
кнутиком. ‘коро она увидит море.
     Ќо  так  получилось,  что  тем  утром она его не увидела.  …е  внезапно
остановил странный и ужасный звук, тонкий и высокий, плач, который прорвалсЯ
сквозь радостный  шелест  ветра,  крики  чаек и стук копыт Ѓарвинка и острой
иглой пронзил ее сердце.
     Ћна осадила пони и прислушалась, сердце застучало сильнее от внезапного
страха. ‘права от нее за угрюмой полосой сосен был  глубокий овраг, заросший
утесником и  смородиновыми  кустами,  и  оттуда  и шел  этот  пугающий звук.
Љазалось,  кричал  израненный  ребенок или  зверь.  Ћна  задумалась  лишь на
мгновенье,  а потом,  отбросив  страх, который  тЯжелым комом стоЯл  у нее в
горле,  отвернула  Ѓарвинка от долгожданного  морЯ  и поскакала к  оврагу за
соснами.
     ‘клоны  его были крутые и каменистые и так густо заросли утесником, что
она должна была спешитьсЯ, и, оставив Ѓарвинка под соснами, карабкатьсЯ вниз
самой. ‚иггинс,  только  взглЯнув  на колючий кустарник,  решил остатьсЯ под
соснами,  а ђольв  сделал то же самое  и лег, положив  нос  на лапы, рЯдом с
‚иггинсом.
     …е удивило и расстроило, что ђольв не собираетсЯ идти с ней, потому что
она  считала, что  он  намеревалсЯ приглЯдывать  за ней. Ћна  испугалась еще
больше, но продолжала свой путь, продираЯсь сквозь густые кусты, исцарапав и
исколов руки и лицо, а ужасный плачущий звук становилсЯ все ближе и ближе.
     Џочти на дне оврага кусты поредели, а в самом низу расстилалсЯ ковер из
мха, на котором, как узор на зеленом фоне, росли примулы. Њесто это было так
прекрасно, что  ЊариЯ должна была бы вскрикнуть  от восхищениЯ,  но  длЯ нее
этой красоты не существовало,  потому что в центре полЯнки была ловушка, а в
ней кричал заЯц.
     ЊариЯ  не  знала, что  это заЯц,  потому что  никогда раньше не  видела
зайцев. Ћна подумала,  что  это кролик необычных размеров,  вспомнила сцену,
разыгравшуюсЯ вчера между  сэром Ѓенджамином и ‘тарым  Џастором, и  возгласы
расстроенного  сэра  Ѓенджамина по  дороге  домой...  Љто  же  поставил  эту
ловушку?
     …ще через  минуту она уже  знала это, потому  что,  когда она рванулась
через кусты  освобождать  бедного зайца,  она увидела фигуру, спускавшуюсЯ с
другой  стороны  оврага,  высокого  мужчину,  одетого  в  черное, в  черные,
заправленные  в  черные  рыбацкие  сапоги,  брюки, черную рыбацкую куртку, с
всклокоченной  черной  бородой, со страшенной  дубинкой и  черным петухом на
плече. Ћна не могла Ясно разглЯдеть  его,  потому что  от  страха  у  нее не
только  перехватило  горло, но и перед  глазами  поплыл  туман, но  она была
совершенно  уверена, что это он поставил ловушку и  сейчас убьет зайца своей
дубинкой...
     Ћна побежала,  и он, заметив ее,  тоже побежал, но она добежала перваЯ,
споткнулась о кроличью нору и упала прЯмо к его ногам в тот м