кнЯжна, - мне так не хочетсЯ
хворать...  весна менЯ вылечит... наверное вылечит... ‘корее бы на Љавказ...
там  тепло...  солнце... горы... ‡наешь, ‹юда, мне иногда начинает казатьсЯ,
что Я не увижу больше Љавказа.
     - —то  ты,  что  ты,  Ќина,  можно  ли так! - пробовала Я успокоить мою
бедную подругу.
     Њы проболтали с нею целый вечер, промелькнувший быстро и незаметно...
     ‚  8  часов  Я  вспомнила,  что  наши,  наверное,  уже  на  молитве, и,
поцеловав наскоро Ќину, опрометью бросилась из лазарета.
     Ќаступила  страстнаЯ  неделЯ...  Ќаши  начали  понемногу  разъезжатьсЯ.
†ивущие  вне  города и в провинции распускались раньше, городские жительницы
оставались  до  четверга  в  стенах  института.  Ќаконец  и  эти последние с
веселым  щебетаньем выпорхнули из скучных институтских стен. € на Џасху, как
и  на  ђождество, остались те же самые девочки, кроме Љиры, ловко избежавшей
на  этот раз наказаниЯ. ’а же задумчиваЯ ‚арЯ —икунина, хорошенькаЯ ‹ер и на
этот   раз  оставшаЯсЯ  на  праздники  ЃельскаЯ  составлЯли  наше  маленькое
общество.   Ђ   в  нижнем  этаже,  в  лазарете,  в  маленькой  комнатке  длЯ
труднобольных, встречала одиноко ‘ветлый праздник моЯ беднаЯ голубка Ќина.
     Њамина  пасхальнаЯ посылка опоздала на этот раз, и Я получила ее только
в  великую  субботу.  Џоверх куличей, мазурок, плЯцок и баб аршинного роста,
на  которые  так  искусна  была  наша проворнаЯ ЉатрЯ, Я с радостью заметила
букетик  полузавЯдших  в  дороге  ландышей  - первых цветов милой стороны. џ
позабыла  куличи,  пасхи  и  окорок  чудесной  домашней  свинины,  заботливо
упакованные  мамой  в  большую  корзину,  и  целовала  эти чудные цветочки -
вестники южной весны... …ле дождалась Я звонка, чтобы бежать к Ќине...
     - “гадай-ка,  что  Я  принесла тебе! - радостно кричала Я еще в дверЯх,
прЯча за спиной заветный букетик.
     Ќина,  сидевшаЯ  за  книгой,  поднЯла  на  менЯ свои черные, казавшиесЯ
огромными от чрезвычайной худобы глаза.
     - ‚от тебе, Ќина, мой подарок! - € белый букетик упал к ней на колени.
     Ћна  быстро схватила его и, прижав к губам, жадно вдыхала тонкий аромат
цветов, всЯ закрасневшись от счастьЯ.
     - ‹андыши!  ‚едь  это  весна!  ‘ама весна, ‹юда! - скоро-скоро говорила
она, задыхаЯсь.
     џ  давно  уже  не  видела  ее  такой  возбужденной и хорошенькой... Ћна
позвала  Њатеньку, заставила ее принести воды и поставила цветы в стакан, не
переставаЯ любоватьсЯ ими.
     џ  рассказала  ей,  что эти цветы прислала мне добраЯ мама "впридачу" к
пасхальной посылке.
     - Љогда  ты будешь писать маме, то поцелуй ее от менЯ и скажи, что Я ее
очень-очень люблю! - сказала Ќина, выслушав менЯ.
     Њы молча крепко поцеловались.
     ЉакаЯ-то  новаЯ,  трогательно-беспомощнаЯ  сидела  теперь  передо  мною
Ќина,  но  мне  она  казалась  вдесЯтеро  лучше  и  милее несколько гордой и
предприимчивой девочки, любимицы класса...
     „о  заутрени  нас  повели  в  дортуар,  где  мы  тотчас же принЯлись за
устройство   пасхального   стола.   ‘двинув,  с  позволениЯ  классной  дамы,
несколько  ночных  столиков,  мы  накрыли  их  совершенно чистой простыней и
уставили  присланными  мне  мамой Яствами. ‡атем улеглись спать, чтобы бодро
встретить наступающий ‘ветлый праздник.
     ‘транный  сон  мне приснилсЯ в эту ночь. ќтот сон осталсЯ в памЯти моей
на  всю  мою  жизнь. џ видела поле, все засеЯнное цветами, издающими чудный,
тонкий   аромат,   напоминающий   запах  кадильницы.  Љогда  Я  подходила  к
какому-нибудь  цветку, то с изумлением замечала маленькое крылатое существо,
качающеесЯ  в самой чашечке. Џрисмотревшись к каждому из существ, Я увидела,
что   это   наши   "седьмушки",   только  чрезвычайно  маленькие  и  как  бы
похорошевшие.  ‚от  ЃельскаЯ,  ”едорова,  ѓардина,  Љраснушка,  Љира - одним
словом,  все,  все величиною с самых маленьких французских куколок. € сама Я
такаЯ  же маленькаЯ и прозрачнаЯ, как и они, а сзади менЯ такие же легонькие
блестЯщие крылышки.
     - ‹юда!  -  слышитсЯ  мне  слабый, точно шелест листьев от ласки ветра,
голосок. - ‹юда, подожди менЯ!
     Њаленький  крылатый  эльф  догонЯет менЯ, протЯгиваЯ руки. ќто Ќина, ее
глаза, ее лицо, ее косы.
     ‚  ту  же  минуту остальные эльфы окружают нас, и мы вертимсЯ в большом
хороводе...  Њы  все легки и прозрачны, все без труда поднимаемсЯ на воздух,
но   никак  не  можем  поспеть  за  хорошеньким,  грациозным  эльфом,  более
прозрачным,  нежели  мы,  с  головкой и чертами Ќины. Ћна поднимаетсЯ выше и
выше  в  воздушной  плЯске.  ‘коро  мы  едва можем достать до нее руками, и,
наконец,  она  поднЯлась  над  нами  так  высоко,  всЯ  сиЯЯ  каким-то точно
солнечным сиЯнием, и вскоре мы увидели ее тонувшей в голубой эмали неба.
     - Ќина, Ќина! - звали маленькие эльфы, не переставаЯ кружитьсЯ.
     Ќо  было уже поздно... Ќалетело облако и скрыло от нас нашего крылатого
друга...
     џ проснулась от мерных ударов колоколов соседних с институтом церквей.
     - ‘корее,  скорее! - кричали, торопЯ, мои подруги, наскоро освежаЯ лицо
водою и надеваЯ все чистое.
     џ  почему-то  умолчала  о  виденном  мною  сне  и  вместе  с остальными
девочками поспешила в церковь...
     ‚се  уже  были  в  сборе, когда мы, младшие, занЯли свои места. ‘ветлое
облачение,  крестный  ход  по  всем  этажам  института,  нарЯды  посторонних
посетителей,  ленты  и  звезды  увешанных  орденами  попечителей  -  все это
произвело  на  менЯ неизгладимое впечатление. Љогда же свЯщенник, подошедший
к  плотно  закрытым царским вратам, возгласил впервые: "•ристос ‚оскресе!" -
сердце  мое  екнуло  и  затрепетало  так  сильно,  точно желаЯ выпрыгнуть из
груди...
     - •ристос  ‚оскресе!  -  обратилсЯ  отец  ”илимон  трижды к молЯщимсЯ и
получил в ответ троекратное же: "‚оистину ‚оскресе!"
     ’отчас  же после заутрени нас увели разговлЯтьсЯ, между тем как старшие
должны были достоЯть пасхальную обедню.
     ‚  столовой  мы почти не притронулись к кисловатой институтской пасхе и
невкусному   куличу.   Ќаверху,  в  дортуаре,  нас  ждало  наше  собственное
угощение.  "•ристос  ‚оскресе!"  -  "‚оистину  ‚оскресе!"  - обменивались мы
пасхальным приветствием...
     ‹ер  приготовила  нам  всем  четверым  по  шоколадному  Яичку,  чуть не
насмерть   разозлив   Џугача  (у  которого  хранились  ее  деньги)  безумным
транжирством.  ‚арЯ подарила всем по Яичку из глицеринового мыла, а ЃельскаЯ
разделила  между  нами  четырьмЯ  скопленные  ею за целую зиму картинки - ее
единственное достоЯние.
     - Ђ Я-то ничего не приготовила! - смутилась Я.
     - ’вое  будет угощение! - поспешили утешить менЯ подруги и принЯлись за
разговенье.
     - ‡наете, mesdam'очки, - предложила ‹ер, - не позвать ли нам фрейлейн?
     - Ќу вот, она стеснит только, - решила ЃельскаЯ.
     - Ђх  нет,  душки,  позовите,  -  вмешалась  кроткаЯ  ‚арЯ, - каково ей
одной, беднЯжке, разговлЯтьсЯ в своей комнате.
     Њы как по команде вскочили и бросились в комнату фрейлейн.
     Ћна,  действительно  грустнаЯ,  одинокаЯ,  готовилась встречать ‘ветлый
праздник, и наше предложение было как нельзЯ более кстати.
     Ћна  охотно разделила наше скромное пиршество, шутЯ и болтаЯ как равнаЯ
нам.
     Њне  взгрустнулось  при  воспоминании о Ќине, не спавшей, может быть, в
эту пасхальную ночь.
     - ”рейлейн,  -  робко  обратилась  Я к немке, - могу Я сейчас сбегать в
лазарет к „жавахе? ‚едь она совсем одна!
     - Ђ если она спит?
     - Ќет,   фрейлейн,  Ќина  не  будет  спать  в  эту  ночь,  -  убежденно
проговорила Я. - Ћна ждет менЯ, наверное, ждет.
     - Ќу  тогда  Ѓог с тобою, иди, моЯ девочка, только тихонько, не шуми и,
если кнЯжна спит, не буди ее. ‘лышишь?
     џ  не  ошиблась.  ЉнЯжна  лежала с широко открытыми глазами, и, когда Я
вошла к ней, она нимало не удивилась, сказав:
     - џ знала, что ты придешь.
     Љ  моему  великому  огорчению,  она  не  пожелала попробовать ничего из
принесенной  мною  от  нашего  разговеньЯ Љатриной стрЯпни и только радостно
смотрела на менЯ своими мерцающими глазами.
     џ рассказала Ќине о моем сне.
     …е охватило какое-то странное, лихорадочное оживление.
     - ’ы говоришь: Я полетела от вас, да? ‡наешь ли, что это значит, ‹юда?
     - —то, милаЯ?
     - „а  то,  что  Maman,  наверное,  отпустит менЯ до экзаменов и Я увижу
Љавказ  скоро-скоро.  џ  поднимусь  высоко  в  наши чудные Љавказские горы и
оттуда, ‹юда, пошлю тебе мой мысленный горЯчий поцелуй!
     Љак  она  хорошо говорила! ‚ ее несколько образной, всегда одушевленной
речи  сквозила  недюжиннаЯ,  не  по  летам  развитаЯ натура. џ слушала Ќину,
вдохновившуюсЯ  мыслЯми  о  далекой  родине, и в моем воображении рисовались
картины невиданной, увлекательной страны...
     Њы   проболтали   часов   до  пЯти.  €  только  возвращение  от  обедни
лазаретного  начальства  заставило  менЯ  уйти от нее и вернутьсЯ в дортуар,
где Я быстро уснула здоровым детским сном.
     Џраздник  Џасхи  прошел скучнее ђождества. Њногие из нас, ввиду близких
экзаменов,  взЯлись за книги. Ћдна ЃельскаЯ, "неунывающаЯ россиЯнка", как ее
прозвал в шутку Ђлексей €ванович, и не думала заниматьсЯ.
     - ЃельскаЯ!    -    окликивала   ее,   погрузившуюсЯ   в   какую-нибудь
фантастическую  правду-сказку,  всегда  бдительно  следившаЯ  за  всеми нами
фрейлейн.  - ’ы останешьсЯ в классе на второй год, если не будешь учитьсЯ: у
тебЯ двойка из географии.
     - Ђх,  фрейлейн-дусЯ,  -  восторженно  восклицала  ЃельскаЯ,  - как они
дерутсЯ!
     - Љто  деретсЯ?  -  в ужасе спрашивала фрейлейн, прислушиваЯсь к шуму в
коридоре.
     - „а  дикие!  - захлебывалась наша Ѓелка, показываЯ на картинку в своей
книге.
     - Ђх,   dummes  Kind  (глупое  дитЯ),  вечные  шалости!  -  €  фрейлейн
укоризненно качала головою.
     Ќесколько  раз  водили  нас гулЯть, показывали ‡имний дворец и ќрмитаж.
Њы  ходили,  как  маленькие  дикарки,  по  роскошным громадным залам дворца,
поминутно  испускаЯ  возгласы  удивлениЯ  и  восторга. Ћсобенно неизгладимое
впечатление  произвела  на менЯ большаЯ, в человеческий рост, фигура Џетра I
в  одной  из  обширных  зал ќрмитажа. €з окон открывалсЯ чудный вид на Ќеву,
еще  не  освободившуюсЯ  от ледЯной брони, но уже Яростно боровшуюсЯ за свою
свободу.
     ‚  воскресенье  вернулись  с  пасхальных  каникул наши подруги. Љое-кто
привез  нам  Яйца  и  домашние Яства. ‚сюду раздавались громкие приветствиЯ,
поцелуи, сопровождавшиесЯ возгласом: "•ристос ‚оскрес!"
     Ђ  на  классной  доске  наш  добродушный  толстЯк  инспектор  писал уже
страшное длЯ нас расписание экзаменов...


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXI

                              ќкзамены. —удо.

     ‘ад  еще  не  оделсЯ,  но  почки  лип  уже распустились и издавали свой
прЯный  аромат.  ‚есело  чирикали  птицы  в  задней  аллее. ‡еленела нежнаЯ,
бархатистаЯ травка...
     €  в  нашей внешности тоже произошла перемена: безобразные желтые клеки
и  капоры  сменились  довольно  сносными  осенними  темно-зелеными  пальто и
белыми полотнЯными косыночками.
     Њы  готовились  к экзамену ‡акона ЃожиЯ. –елые дни, теперь свободные от
уроков,  мы  проводили с книгами и программами в саду, сидЯ в самых укромных
уголках  его,  или лихорадочно быстро шагали по аллеЯм, твердЯ в то же времЯ
историю  многострадального €ова или какой-нибудь канон празднику. ‘толкнутсЯ
две  девочки  или  две  группы, и сейчас же зазвучат вопросы: "Љоторый билет
учите?"  - "Ђ вы?" - "’ы ‚етхий прошла?" - "Ђ ты?" - "Ќачала молитвы!" Ѓолее
сильные  ученицы  взЯли  на  свое  попечение  слабых  и,  окруженные  целыми
группами,  внЯтно  и  толково  рассказывали  свЯщенную  историю или поЯснЯли
молитвы.
     Ќа  мою  долю  выпало  заниматьсЯ  с  ђенн. Ќо после первых же опытов Я
признала  себЯ  бессильной просветить ее глубоко заплесневший ум. џ прочла и
поЯснила  ей некоторые истории и, велев их выучить поскорее, сама углубилась
в  книгу. Њы сидели на скамейке под кустом уже распустившейсЯ бузины. ‚округ
нас  весело чирикали пташки. ‚оздух потЯнул ветерком, теплым и освежающим. џ
оглЯнулась  на  ђенн.  ѓубы ее что-то шептали. ѓлаза без признака мысли были
устремлены в пространство.
     - ђенн, - окликнула Я ее, - ђенн, учись!
     Ћна   неторопливо   повернула   голову   и   перевела  на  менЯ  те  же
бессмысленные глаза.
     - Ђ что?
     - Љак  "что"?  -  возмутилась  Я  и  даже  всЯ  покраснела.  -  ‚едь ты
провалишьсЯ на экзамене.
     - Џровалюсь, - певуче и равнодушно согласилась она.
     - ЋстанешьсЯ в классе, - продолжала Я.
     - Ћстанусь, - спокойно ответила она.
     џ начинала серьезно раздражатьсЯ и крикнула ей с сердцем:
     - € тебЯ исключат!
     - €сключат, - как эхо отозвалась ђенн.
     - „а что ж тут хорошего?
     - Ќе  стоит  учитьсЯ,  -  брЯкнула она и так же равнодушно отвернула от
менЯ голову.
     - —то  ж ты будешь делать недоучкой-то? - осведомилась Я, перестав даже
сердитьсЯ от неожиданности.
     - „ома  жить  буду,  огород  разведу  в имении, цветы, булки буду печь,
варенье варить, - Я очень хорошо все это умею, - а потом...
     - Ђ потом? - перебила Я.
     - ‡амуж  выйду! - закончила она простодушно и стала следить за какой-то
ползущей в траве золотистой букашкой.
     џ   засмеЯлась.   ђассуждениЯ   четырнадцатилетней   девочки,  "бабушки
класса",  как  мы  ее  называли  (она  была  старше  нас  всех),  несказанно
рассмешили  менЯ.  Ћднако  оставить ее на произвол судьбы Я не решилась, и с
грехом   пополам   мы  прошли  с  ђенн  историю  Ќового,  ‚етхого  завета  и
необходимые молитвы. Ђ времЯ не шло, а бежало...
     Ќаступил  день  первого  и  потому особенно страшного длЯ нас экзамена.
•отЯ  батюшка был очень добр и снисходителен, но кроме него присутствовали и
другие   ассистенты-экзаменаторы,   в   том   числе   чужой   свЯщенник,   с
академическим  знаком  и  поразительно  розовым  лицом,  пугавший  нас своим
строгим, несколько насмешливым видом.
     - ‚се  билеты успела пройти? - спросила менЯ „аша Њуравьева, взглЯдываЯ
на менЯ усталыми от долбежки глазами.
     - ‚се... ЊенЯ вот только ђенн беспокоит. ‚едь она провалитсЯ...
     - Љонечно, провалитсЯ! - убежденно подтвердила „одо.
     ‚  9  часов  утра  в  класс вошли начальство и экзаменаторы-ассистенты.
Џосле  прочитанной  молитвы  "Џред  ученьем"  все  разместились  за  длинным
зеленым  столом,  и отец ”илимон, смешав билеты, начал вызывать воспитанниц.
Ћн  был  в  новой темно-синей рЯсе и улыбалсЯ ласково и ободрЯюще. "‘ильные"
вызывались в конце, "слабых" же экзаменовали раньше.
     - ЊариЯ  ‡апольскаЯ,  ЉлавдиЯ  ђенн, ђаиса ЃельскаЯ, - немного певучими
носовыми звуками произнес отец ”илимон.
     ‚се вызванные девочки считались самыми плохими ученицами.
     - ‚ыучила  все? - шепотом спросила Я проходившую мимо менЯ Љраснушку. ‚
ответ она только лихо трЯхнула красной маковкой.
     ќкзаменаторы,  ввиду крайней тупости ђенн, предлагали ей самые легкие и
доступные   вопросы,   на  которые  она  едва-едва  отвечала.  џ  мучительно
волновалась за свою невозможную ученицу.
     Maman,  видевшаЯ  на  своему веку не один десЯток поколений институток,
не  утерпела:  с  едва  заметной  улыбкой  презрениЯ она заметила, что такой
лентЯйки,  как  ђенн,  ей  не  встречалось  до  сих  пор.  Ѓатюшка, добрый и
сердечный,   никогда  ни  на  что  не  сердившийсЯ,  неодобрительно  покачал
головою,  когда  ђенн объЯвила экзаменующим, что Ќой был сын ЊоисеЯ и провел
три  днЯ  и  три  ночи  во  чреве  кита.  Ћтец  „митрий,  чужой  свЯщенник с
академическим знаком, насмешливо усмехалсЯ себе в бороду.
     - „овольно,   пощадите   нас!   -   вырвалось   у   Maman  раздраженное
восклицание, и она отпустила ђенн на место.
     ЏоследнЯЯ  без  всЯкого смущениЯ села на свою лавку. Ќичем не нарушимое
спокойствие сиЯло на ее довольном, сытом и тупом лице.
     ђенн провалилась, в этом не могло быть сомнениЯ.
     ЊенЯ  охватило какое-то глухое раздражение, почти ненависть против этой
маленькой лентЯйки.
     Њежду  тем  вызывали  все  новых  и  новых  девочек,  отвечавших  очень
порЯдочно.  ‡акон  Ѓожий  старались  учить  на  лучший  балл - 12. ’ут имела
значение  не  одна  детскаЯ религиозность; уж очень мы любили нашего доброго
батюшку.
     - ‹юдмила  ‚лассовскаЯ, - чуть ли не последнюю вызвал менЯ наконец отец
”илимон.
     џ  была  слишком  уверена  в себе, чтобы боЯтьсЯ... но невольно дыхание
мое  сперло  в  груди,  когда  Я  потЯнула  к  себе  беленький билетик... Ќа
билетике  стоЯл  ќ  12:  "Ѓегство  иудеев  из  …гипта".  ќту историю Я знала
отлично,  и,  ощутив  в  душе сладостное удовлетворение, Я не спеша, ровно и
звонко  рассказала  все,  что  знала.  ‹ицо  Maman  ласково  улыбалось; отец
”илимон  приветливо  кивал  мне  головою,  даже  инспектор  и  отец „митрий,
скептически  относившийсЯ  к  экзаменам  "седьмушек",  не  без  удовольствиЯ
слушали менЯ...
     џ кончила.
     Њне  предложено  было  прочесть  тропарь празднику ЉрещениЯ и перевести
его  со славЯнского Языка, что Я исполнила без запинки с тою же уверенностью
и положительностью, которые невольно приобретаютсЯ с познаниЯми.
     - Ћтлично, девочка, - прозвучал ласковый голос кнЯгини.
     - •орошо, очень хорошо! - подтвердил инспектор.
     "Ќаш"  батюшка  только  улыбнулсЯ  мне,  а "чужой" часто и одобрительно
закивал головою.
     ќкзамен кончилсЯ.
     Њы  гурьбою  высыпали  из  класса и в ожидании чтениЯ отметок ходили по
коридору.  Ђ в классе в это времЯ обсуждались наши ответы и ставились баллы.
Њне было поставлено 12 с плюсом.
     - …сли  б  принЯто  было  со  звездою  ставить, Я бы звезду поставил, -
пошутил инспектор.
     ‡лосчастнаЯ  ђенн  получила  6  -  неслыханно  плохую отметку по ‡акону
Ѓожию!..
     Ћдин   экзамен  сбыли.  Ћставалось  еще  целых  пЯть,  и  в  том  числе
географиЯ,   котораЯ   ужасно   смущала  менЯ.  ѓеографиЯ  мне  не  давалась
почему-то:   бесчисленные  наименованиЯ  незнакомых  рек,  морей  и  гор  не
укладывались  в  моей  голове.  Љ  географии, к тому же, менЯ не подготовили
дома,  между  тем  как  все  остальные  предметы  Я  прошла с мамой. ќкзамен
географии   был   назначен   по  расписанию  четвертым,  и  Я  старалась  не
волноватьсЯ. Ђ пока Я усердно занЯлась следующим по порЯдку русским Языком.
     Ћт  ђенн,  несмотрЯ на все мои человеколюбивые помыслы, Я открещивалась
обеими  руками.  "’олько отнимет она от менЯ даром времЯ, а толку не будет",
-  успокаивала  Я как могла мою возмутившуюсЯ было совесть. € действительно,
ђенн   отложила  всЯкое  попечение  об  экзаменах,  почти  совсем  перестала
готовитьсЯ  и погрузилась в рисование каких-то домиков и зверей, в чем, надо
ей отдать справедливость, она была большаЯ искусница.
     "ђусский" экзамен сошел точно так же, как и ‡акон Ѓожий.
     ѓотовились  добросовестно.  "‘тыдно  проваливатьсЯ на родимом Языке", -
говорили девочки и, как говоритсЯ, "поддали жару".
     ‡ато  следующий  за  ним  французский  экзамен  был  полон  ужасов  длЯ
несчастного  monsieur  ђотье,  которому приходилось краснеть за многих своих
учениц.   “ж  не  говорЯ  о  ђенн,  котораЯ  на  тарабарском  наречии  несла
всевозможную  чушь  перед  зеленым  столом,  провалились  еще три или четыре
девочки,  в  том  числе  ЃельскаЯ  и  Љраснушка,  недурно учившаЯсЯ по этому
предмету.  ЏоследнЯЯ горько плакала о своей неудаче после экзамена и чуть не
отклонила  предложенной  ей  переэкзаменовки.  Ћднако  мы не допускали мысли
лишитьсЯ  этой  веселой, умной и доброй товарки, успевшей завоевать симпатию
класса, и заставили ее просить о переэкзаменовке.
     Џровалилась  и  €ванова,  но на нее мы не обратили вниманиЯ; €ванову не
любили за ее подлизывание перед Љрошкой и неимоверную жадность.
     ЃельскаЯ,  много  исправившаЯсЯ  за  последнее  времЯ,  мало горевала о
своем провале.
     - Ќе  повезло  на  французском  экзамене,  так  на  другом  повезет,  -
улыбалась она сквозь гримасу досады.
     Ђ  сад  между  тем  оделсЯ  в  свой  зеленый  нарЯд. ‹ужайки запестрели
цветами.  Џестрые  бабочки  кружились в свежем, весеннем воздухе. “же балкон
начальницы,  выходЯщий на главную площадку, обили суровым холстом с красными
разводами, - приготовлЯЯсь к лету.
     Ќа  лазаретную  веранду  выпускались  больные,  и в том числе моЯ Ќина,
ставшаЯ  еще бледнее и прозрачнее за последнее времЯ. Ћна сидела на балконе,
маленькаЯ  и  хрупкаЯ,  все  ушедшаЯ в кресло, с пледом на ногах. Њы подолгу
стоЯли  у  веранды,  разговариваЯ  с  нею. …е освободили от экзаменов, и она
ожидала   того   времени,  когда  улучшение  ее  здоровьЯ  даст  возможность
телеграфировать отцу - приезжать за нею.
     - Ќу  что? Љак экзамены? - было первым ее вопросом, когда Я прибегала к
ней в лазарет, урвав две-три свободные минутки.
     Ћна  интересовалась  ходом  институтской жизни, и Я рассказывала ей все
малейшие  происшествиЯ,  печально  убеждаЯсь,  как  быстро  менЯлось  все  к
худшему и худшему это милое, болезненно-прелестное личико.
     € голосок ее изменилсЯ - гортанный, серебристый голосок...
     Ќаступил  наконец  и день экзамена географии. Џередо мною лежал длинный
лист,  на котором были записаны все 30 вопросов, занесенных, по обыкновению,
на  экзаменационные билетики, но в данные нам три днЯ длЯ подготовки Я почти
ничего  не  успела  сделать.  Њама  прислала мне длинное, подробное письмо о
житье-бытье  на  нашем  хуторе,  писала  о  начале полевых работ, о цветущих
вишневых  и  Яблоневых  деревьЯх,  о песнЯх соловки над окном ее спальни - и
все  это не могло не взволновать менЯ своей прелестью. ЃыстраЯ, теплаЯ волна
охватила  менЯ,  захлестнула и унесла далеко на родной юг, на милую “краину.
‚место  того  чтобы  повторЯть  географию,  Я  сидела  задумавшись,  забыв о
географии,  погруженнаЯ в мои мечты о недалеком будущем, когда Я опЯть увижу
дорогой  родной хуторок, маму, ‚асю, ѓапку... —асы летели, а число выученных
билетов не прибавлЯлось.
     Ќакануне  предстоЯщего  экзамена  по  географии  Я точно пробудилась от
сладкого  сна,  пробудилась  и...  ужаснулась.  џ  знала всего только десЯть
билетов из тридцати, составлЯвших наш курс!
     ЊенЯ охватил ужас.
     - Џровалюсь...  провалюсь...  -  шептали  мои  губы беззвучно, а ноги и
руки холодели от страха.
     —то  было  делать?  ‚ыучить  всю программу, все тридцать билетов в один
день  было  немыслимо.  Љ  тому  же  волнение страха лишало менЯ возможности
запомнить  всю  эту  бесконечную  сеть потоков и заливов, гор и плоскогорий,
границ  и  рек, составлЯющую "программу" географии. Ќе долго думаЯ, Я решила
сделать  то,  что  делали, как Я знала, многие в старших классах: повторить,
заучить  хорошенько  уже  пройденные  десЯть билетов и положитьсЯ на милость
Ѓожию. ’ак Я и сделала.
     Љогда  вечером  мы  спустились  к  чаю,  наши  поразились моим бледным,
взволнованным лицом и возбужденными, красноватыми глазами.
     - ’ы плакала, ‹юда? - спросила ‹ер.
     - џ училась.
     - ‚се, конечно, прошла?
     - ‚се!  -  солгала  Я  чуть  не  в  первый  раз  в  жизни  и мучительно
покраснела.
     Ќо  никто  не заметил румЯнца, вспыхнувшего на моих щеках, да если бы и
заметили,  то,  конечно, не угадали бы причины. џ была "парфеткой", "хорошей
ученицей", и поэтому считалось невозможным, чтобы Я не прошла всего курса.
     ‚  душе  моей  было  тЯжело  и  непокойно,  когда  Я  легла  на жесткую
институтскую  постель; Я долго ворочалась, не переставаЯ думать о завтрашнем
дне. ’оскливо замирало мое бедное сердце.
     ’олько  под  утро  Я  забылась, но не сном, а, вернее, дремотой, полной
кошмаров и безобразных видений.
     џ  проснулась  с тЯжелой головой и назойливой, как оса, мыслью: сегоднЯ
экзамен по географии!
     ‚ умывальной шла оживленнаЯ беседа.
     - ‚арюша  —икунина!  -  крикнула  Я  нашему  ‘оловушке, пользовавшемусЯ
славою  гадалки,  так  как она часто с поразительной точностью предсказывала
билеты перед экзаменами.
     - —то тебе, ‹юда?
     - Џредскажи мне билет, - попросила Я ее.
     Ћна   серьезно,  пристально  взглЯнула  мне  в  зрачки  своими  умными,
кроткими глазами и отчеканила: "„есЯтый".
     џ  побледнела.  „есЯтый  билет  Я знала хуже прочих и потому немедленно
схватилась за книгу и прочла его несколько раз...
     „о   экзамена   оставалось   полчаса.  ‚олновавшиесЯ  донельзЯ  девочки
(учитель   географии   Ђлексей  €ванович  не  отличалсЯ  снисходительностью)
побежали  к  сторожу  ‘идору  просить  его  открыть  церковные  двери, желаЯ
помолитьсЯ  перед  экзаменом.  Ћн охотно исполнил наше желание, и Я вместе с
подругами вошла под знакомые своды.
     ‹ик  ЌиколаЯ  —удотворца  -  строгий  и  суровый - глЯнул на менЯ из-за
золота  иконостаса.  џ  вспомнила, что мама всегда молилась этому свЯтому, и
опустилась перед ним на колени.
     Ќо  мне  точно  не  хотелось молитьсЯ. ‚се мои чувства и мысли поражены
были  страхом  перед предстоЯщим экзаменом - отчаЯнным, безнадежным страхом,
доходЯщим до тупого уныниЯ.
     Ћднако,  по  мере  того  как  Я пристально и внимательно вглЯдывалась в
строгие  черты  свЯтого,  Я  уже не находила в нем того выражениЯ суровости,
которое  поразило  менЯ вначале. Љазалось, глаза угодника ласково и серьезно
спрашивали:  "—то  надо  этой  маленькой  девочке,  преклонившей  перед  ним
колена?"
     џ  стала  молитьсЯ  или, вернее, просить, всей душой и сердцем просить,
умолЯЯ  помочь  мне, отвести беду. ‘ наивною и робкою мольбою стоЯла Я перед
образом,  судорожно  сжимаЯ  руки  у  самого  подбородка,  так  что хрустели
хрупкие  маленькие  пальцы.  ‘удорога  сжимала  мне  горло. ‚ груди закипали
рыданиЯ...  џ  зажимала  губы,  чтобы не дать вырватьсЯ крику исступлениЯ...
Њои  мысли  твердили  в пылавшем мозгу: "Џомоги, Ѓоже, помоги, помоги мне! џ
знаю только первые десЯть билетов!"
     Ќе  помню,  долго  ли  простоЯла  Я  так, но когда вышла из церкви, там
никого  из  институток уже не было... џ еще раз упала на колени у церковного
порога  со  словами: "Џомоги, Ѓоже, молитвою свЯтого ’воего угодника ЌиколаЯ
—удотворца!"   €   вдруг  как-то  странно  и  быстро  успокоилась.  ‚олнение
улеглось,  и на душе стало светло и спокойно. Ќо ненадолго; когда коридорные
девушки  стали развешивать по доскам всевозможные географические карты, а на
столе поставил глобус, приготовили бумагу и чернильницы, сердце мое екнуло.
     Ќо  вот поЯвилась начальница, за ней учитель географии, другой учитель,
инспектриса, прочли молитву, и экзамен началсЯ.
     џ  сидела  как  к  смерти приговореннаЯ и, к ужасу моему, замечала, что
экзаменуемые  воспитанницы вытЯгивали билеты из первого десЯтка. ‡начит, длЯ
менЯ из этого десЯтка уже не останетсЯ!
     "—то будет, то будет!" - думала Я, дрожа, как в лихорадке.
     Џоложим,  если  бы  Я  провалилась, мне дали бы переэкзаменовку, но что
должна  была  перечувствовать  моЯ  душа,  самолюбиваЯ маленькаЯ душа гордой
девочки?
     - ЉакаЯ   ты   бледнаЯ,  ‹юда!  ’ы  боишьсЯ?  -  прошептала  Љраснушка,
подсевшаЯ  ко  мне  на  пустое  Ќинино  место.  -  Ќа  тебе вот, возьми, это
помогает...  с  ‚алаама...  сунь за платье и, когда будешь подходить к столу
вынимать билет, дотроньсЯ...
     Ћна  протЯгивала мне маленький образок... џ взглЯнула и ахнула: Ќиколай
—удотворец!  Џоцеловав  образок,  Я  его  положила  на грудь и спросила тихо
Љраснушку:
     - ’ы не знаешь, какие билеты остались?
     - ЉажетсЯ, последние и двадцатые есть... Я отмечала...
     - Ђ из первых?.. - замираЯ, вырвалось у менЯ.
     - ЉажетсЯ, один первый осталсЯ...
     џ  пропала. Ќе могла же Я вытЯнуть среди целой кучки оставшихсЯ билетов
счастливый первый, единственный, который Я знала отлично...
     "—то  же  это?"  -  как-то  беспомощно мелькнуло в моих мыслЯх, и слезы
обожгли глаза.
     - ‚лассовскаЯ!  -  прозвучал  в  ту же минуту и отдалсЯ ударом молота в
моей голове голос инспектора.
     џ  встала,  точно  кто  толкнул менЯ сзади, и подошла к зеленому столу,
предварительно   дотронувшись  до  спрЯтанного  образка  —удотворца.  ‘ердце
стучало, голова горела как в огне.
     џ   видела  как  в  тумане  чужого  учителЯ-географа  старших  классов,
пришедшего  к  нам  в качестве ассистента, видела, как он рисовал карандашом
карикатуру  маленького  человечка  в громадной шлЯпе на положенном перед ним
чистом  листе  с  фамилиЯми  воспитанниц, видела добродушно улыбнувшеесЯ мне
лицо  инспектора,  с  удовольствием  приготовившегосЯ  слушать хороший ответ
одной из лучших воспитанниц.
     - Љак   ты   бледна,   ‚лассовскаЯ...  —то  с  тобою?  -  спросил  менЯ
приветливый голос начальницы.
     џ  как-то  криво  улыбнулась...  ‚се  завертелось  перед моими глазами:
зеленый  стол, экзаменаторы, карикатура маленького человека в большой шлЯпе,
роковаЯ кучка билетов... и Я протЯнула руку...
     - Љоторый?   -   бесстрастно  спросил  Ђлексей  €ванович,  привыкший  к
экзаменационным "трЯскам".
     џ повернула билет и чуть не вскрикнула...
     - Ќумер первый!
     Ќе    берусь   описать   нахлынувшего   на   менЯ   чувства   умиленной
благодарности, религиозного восторга и невыразимой бурной радости...
     Џервый  нумер!..  џ была твердо убеждена, что тут произошло чудо - чудо
благодарЯ образку ЌиколаЯ —удотворца... ‚от она, великаЯ сила детской веры!
     Ќужно  ли говорить, как сочно, - да, именно сочно и толково поЯснЯла Я,
сколько  частей  света,  сколько мысов и их названиЯ, как граничат эти части
света!  Џри  этом  Я  удивительно  точно  обводила  по  карте границы черной
лакированной линеечкой.
     Ћ,  эта  карта  с громадной дырой на месте Љаспийского морЯ и клЯксой у
Ќью-‰орка,  карта  колоссальных  размеров, вместившаЯ в себЯ все пЯть частей
света,  -  как Я ее полюбила! „а, всех Я любила в этот день... не исключаЯ и
строгого ЂлексеЯ €вановича, которого боЯлась не меньше других.
     џ кончила.
     - •орошо,  внучка!  Њолодцом  доложила,  -  проговорил  он,  нимало  не
стеснЯЯсь  начальства и тут же поставил около моего имени жирное, крупное 12
и тотчас добавил:
     - Љрестов не полагаетсЯ, это не ‡акон Ѓожий.
     џ  хотела  было  вернутьсЯ  на  место,  но  Maman  поманила  менЯ,  и Я
приблизилась к ее креслу.
     - Ќу  вот,  теперь  ты  порозовела, а то была бела как бумага, - треплЯ
менЯ  по  заалевшей щечке, ласково проговорила она и потом, поглЯдев на менЯ
пристально,   добавила:  -  Њожешь  написать  матери,  что  мы  тобой  очень
довольны!
     …ле  держась  на  ногах от охватившего менЯ счастьЯ, безумного счастьЯ,
неожиданного,  вымоленного  мною,  Я пошла на место и тут же вполголоса, все
еще  сиЯЯ,  рассказала  Љраснушке,  под большим секретом, чудесный случай со
мною.
     - „а,  это  чудо! —удо! - твердила не менее менЯ восторженнаЯ ЊарусЯ и,
перекрестившись,   приложилась   к   вынутому  мною  из  корсажа  маленькому
образочку с ‚алаама.
     - Ќепременно  попрошу  маму  подарить  мне  такой  же  образок  ЌиколаЯ
—удотворца! - решила Я тут же.
     ‚  этот  вечер  за всенощной (это было как раз в субботу) в продолжение
целой  службы  Я не спускала со свЯтого угодника сиЯвших благодарностью глаз
и  молилась  так  горЯчо,  беззаветно  молилась,  как врЯд ли умела молитьсЯ
прежде...


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXII

                                Ѓолезнь Ќины

     Љ  экзамену немецкого Языка мы усиленно готовились, не выходЯ из сада -
ароматного  и  цветущего,  когда  вдруг  молнией  блеснуло  и  поразило  нас
страшное известие:
     - ЉнЯжна безнадежна...
     „ней  пЯть  тому  назад  она  еще  разговаривала  с  нами  с лазаретной
террасы, а теперь вдруг эта ужаснаЯ, потрЯсающаЯ новость!
     Ѓыло  семь  часов  вечера, когда прибежавшаЯ с перевЯзки ЌадЯ ”едорова,
вечно  чем-нибудь  и  от чего-нибудь лечившаЯсЯ, объЯвила мне желание кнЯжны
видеть менЯ.
     џ  как безумнаЯ сорвалась со скамьи и бегом, через весь сад, кинулась в
лазарет. “ палаты Ќины девушка удержала менЯ.
     - Људа вы? ЌельзЯ! ’ам доктор и начальница!
     - ‡начит, Ќина очень больна? - спросила Я с замиранием сердца Њашу.
     - “ж  куда  как  плохи! „аже доктор сказал, что надежды нет. Ќе сегоднЯ
завтра помрут!
     —то-то   ударило   мне   в   сердце,   оттуда  передалось  в  голову  и
больно-больно заныло где-то внутри.
     - “мрет!  Ќе  будет  больше со мною! “мрет!.. - беззвучно повторЯли мои
губы.
     ЋтчаЯние,  тоска  охватили  менЯ...  џ  чувствовала ужас, холодный ужас
перед  неизбежным!  ’очно что-то упало внутри менЯ. Ђ слез не было. Ћни жгли
глаза, не выливаЯсь наружу...
     „верь  из  комнаты  Ќины  отворилась,  и вышла Maman, очень печальнаЯ и
важнаЯ,  в  сопровождении  доктора.  Ћни  менЯ  не  заметили. ЏроходЯ совсем
близко от менЯ, Maman произнесла тихо, обращаЯсь к доктору:
     - “тром   послана  телеграмма  отцу...  ЏротЯнет  она  днЯ  три-четыре,
доктор?
     - ‚рЯд ли, кнЯгинЯ, - грустно ответил доктор.
     - Ѓедный,  бедный  отец!  -  еще тише проговорила начальница и, как мне
показалось, смахнула слезу.
     €з  всего  слышанного  Я  не  могла  не  понЯть,  что часы моей подруги
сочтены. € опЯть ни слезинки. Ћдин тупой, жгучий ужас...
     Ќе знаю, как Я очутилась у кровати Ќины.
     Ќина  лежала,  повернув  голову  к  стене.  ‚сЯ она казалась маленькой,
совсем  маленькой,  с детским исхудалым личиком, на котором чудесно сверкали
два великолепных черных глаза.
     ќти глаза своим блеском ввели менЯ в заблуждение.
     "Ќе может быть у умирающей таких блестЯщих глаз", - подумала Я.
     Ќо  потом  мне  объЯснили,  что  ей дали длЯ облегчениЯ какое-то особое
средство, от которого глаза получают блеск.
     џ  подошла  к постели Ќины совсем близко и хотела поцеловать ее. Џомню,
менЯ  поразило  выражение  ее  худенького,  изнуренного болезнью личика. Ћно
точно ждало чего-то и в то же времЯ недоумевало.
     - Ќиночка,  трудно  тебе?  -  тихо  спросила  Я, стараЯсь вложить в мой
вопрос как можно больше нежности и ласки.
     Ћна  неторопливо  отвела  от  стены свои блестЯщие глаза и взглЯнула на
менЯ...
     “мру - не забуду Я этого взглЯда...
     "‡а  что?  ‡а  что?"  -  говорили,  казалось,  ее  глаза,  и  выражение
обиженной скорби легло на это кроткое личико.
     - ’рудно,  ‹юда!  - проговорила она каким-то глухим, хриплым голосом. -
’рудно! џ боюсь, что не скоро поеду теперь на Љавказ...
     € опЯть эти обиженные, страдающие глазки!
     ЃеднаЯ моЯ Ќина! ЃеднаЯ подружка!
     Ћна  закашлЯлась...  €з  коридора  бесшумно  и  быстро вошла Њатенька с
каким-то лекарством.
     - ЉнЯжна,  родненькаЯ,  золотаЯ,  выкушайте  ложечку,  -  склонЯЯсь над
больною, просЯщим голосом говорила старушка.
     - Ђх  нет,  не надо, не хочу, все равно не помогает, - капризно, глухим
голосом возразила Ќина.
     € вдруг заплакала навзрыд...
     Њатенька  растерЯлась  и, не решаЯсь беспокоить кнЯжну, выскользнула из
комнаты.  џ  не  знала, как остановить слезы моей дорогой подруги. ЋбнЯв ее,
прижав к груди ее влажное от слез и липкого пота личико, Я тихо повторЯла:
     - Ќина, милаЯ, как Я люблю тебЯ... люблю... милаЯ...
     Њало-помалу  она успокоилась. …ще слезы дрожали на длинных ресницах, но
губы, горЯчие, запекшиесЯ бледные губы уже старались улыбнутьсЯ.
     - Ќиночка,  ненаглЯднаЯ,  не  хочешь  ли повидать €ру? - спросила Я, не
знаЯ, чем утешить больную.
     Ћна пристально взглЯнула на менЯ и вдруг почти испуганно заговорила:
     - Ђх, нет, не надо, не зови...
     - Ћтчего, дорогаЯ? ђазве ты разлюбила ее?
     - Ќет,  ‹юда,  не  разлюбила,  а  только... она чужаЯ... да, чужаЯ... а
теперь  Я  хочу  своих...  своих  близких...  тебЯ  и  папу... џ просила ему
написать...  Ћн приедет... ’ы увидишь, какой он добрый, красивый, умный... Ђ
€рочки не надо... Ќе понимает она ничего... все о себе... о себе.
     ЉнЯжна,   казалось,  утомилась  долгой  речью.  ‚  углах  рта  накипала
розоватаЯ  влага.  ѓолова  с  бледным,  помертвевшим  лицом запрокинулась на
подушку, в груди у нее странно-странно зашипело.
     "“мирает, - с ужасом промелькнула у менЯ мысль, - умирает!"
     € Я застыла в безмолвном отчаЯнии...
     Ќо  она  не  умирала.  ќто  был  один  из ее приступов удушьЯ, частых и
продолжительных.
     ‘коро  Ќина  оправилась,  взЯла  менЯ за руку своей бледной, маленькой,
как у ребенка, ручкой, попробовала улыбнутьсЯ и прошептала:
     - Џоцелуй менЯ, ‹юда!
     џ  охотно  исполнила  ее  просьбу: Я целовала эти милые изжелта-бледные
щеки,  чистый  маленький  лоб  с  начертанной  уже  на  нем  печатью смерти,
запекшиесЯ губы и два огромных чудесных глаза...
     ’еперь  мне  неудержимо  хотелось  плакать,  и Я делала ужасные усилиЯ,
чтобы сдержатьсЯ.
     Њы   молчали,   каждаЯ  думаЯ  про  себЯ...  ЉнЯжна  нервно  пощипывала
тоненькими  пальчиками  запекшиесЯ  губы...  џ  слышала,  как  тикали часы в
соседней  комнате  да  из сада доносились резкие и веселые возгласы гулЯвших
институток.  Ќа  столике  у  кровати  пышнаЯ  краснаЯ роза издавала тонкий и
нежный аромат.
     - ќто  Maman  принесла!  „обраЯ,  заботитсЯ  обо  мне,  - нарушила Ќина
молчание  и вдруг проговорила неожиданно: - ‡наешь, ‹юда, мне кажетсЯ, что Я
не увижу больше ни Љавказа, ни папы!
     - —то ты! —то ты! ‚едь он едет к тебе! - испуганно возразила Я.
     - „а,  но  Я  его  уже  не  увижу...  - не грустно, а точно мечтательно
произнесла кнЯжна и вдруг улыбнулась светло и печально.
     ’ак   и  осталась  эта  улыбка  на  ее  губах...  Њы  снова  помолчали.
Њучительно  тЯжело  было  у  менЯ  на  душе. џ закрыла лицо руками, чтобы не
пугать  Ќину  моим убитым видом. Љогда Я опустила руки, то заметила на губах
ее,  шептавших  что-то  чуть  внЯтно,  все  ту  же светлую, странную улыбку.
Ќаклонив ухо, Я с трудом услышала ее лепет, поразивший менЯ:
     - ќльфы...  светлые  маленькие  эльфы  в  голубом  пространстве...  Љак
хорошо...  ‹юда...  смотри!  ‚от  горы... синие и белые наверху... Љак эльфы
кружатсЯ  быстро...  быстро!..  •орош  твой  сон,  ‹юда...  Ђ вот орел... Ћн
близко  машет  крыльЯми...  большой  кавказский  орел... Ћн хватает эльфа...
менЯ...  ‹юда!..  Ђх,  страшно...  страшно... больно!.. Љогти... когти!.. Ћн
впилсЯ мне в грудь... больно... больно...
     “лыбка  сбежала  с  ее  лица,  и  оно  как-то  сразу сделалось темным и
страшным от перекосившей его муки испуга.
     ђыдаЯ, Я выбежала звать фельдшерицу.
     - Ћна  умирает! - вне себЯ кричала Я, хватаЯсь за голову и трЯсЯсь всем
телом.
     Џрибежала фельдшерица, за ней вскоре начальница, и мне велели уйти.
     ќто   был   второй   страшный   припадок,  кончившийсЯ,  однако,  более
благополучно, нежели Я думала.
     —ерез полчаса менЯ позвали снова.


        ѓ‹Ђ‚Ђ XXIII

                               Џрости, роднаЯ

     ‘транно  успокоеннаЯ  лежала Ќина, когда Я опЯть склонилась над нею. …е
дыхание  со  свистом вылетало из груди, и глаза как бы померкли. “видЯ менЯ,
она пыталась улыбнутьсЯ и не могла.
     - ‹юда, наклонись ниже... - расслышала Я ее чуть внЯтный шепот.
     џ поспешила исполнить ее желание.
     - “  менЯ  на  кресте  медальон...  ты  знаешь...  в нем моЯ карточка и
мамина... ‚озьми этот медальон себе на памЯть... о бедной маленькой Ќине!
     Ќа  страшной  своей  худобой  грудке  блестел этот маленький медальон с
инициалом  кнЯжны  из  бриллиантиков.  џ  не раз видела его. ‘ одной стороны
была  карточка  матери  Ќины  -  чудной  красавицы  с  чертами  грустными  и
строгими,  а  с  другой  -  изображение  самой  кнЯжны  в костюме маленького
джигита, с большими, смеющимисЯ глазами.
     џ   не  решалась  принЯть  подарка,  но  Ќина  с  упрЯмым  раздражением
проговорила через силу:
     - ‚озьми...  ‹юда...  возьми... Я хочу!.. Њне не надо больше... џ люблю
тебЯ  больше  всех  и  хочу...  чтобы  это было твое... € еще вот возьми эту
тетрадку,  - и она указала на красную тетрадку, лежавшую у нее под подушкой,
-  это  мой  дневник,  мои  записки. џ все туда записывала, все... все... Ќо
никому,  никому  не  показывала.  ’ам  все  мои  тайны.  ’ы  узнаешь из этой
тетрадки,  кто  Я...  и  как  Я  тебЯ  любила,  -  тебЯ одну из всех здесь в
институте...
     ’ут  Я  не  выдержала  и горько заплакала, прижимаЯ к губам оба подарка
Ќины.
     - ЃеднаЯ  ‹юда,  беднаЯ  ‹юда,  как тебе скучно будет одной! - каким-то
унылым  голосом  проговорила  она  и  вдруг,  точно  виноватаЯ,  добавила  с
неизъЯснимым чувством глубокой любви и нежности:
     - Џрости, роднаЯ!
     ЌоваЯ  тишина  воцарилась  в  комнате.  ЋпЯть одно только тиканье часов
нарушало   воцарившеесЯ   безмолвие...   Џрошла  минута,  другаЯ  -  прежнее
молчание.  џ  подождала  немного  -  ни  звука...  ЉнЯжна  дремала,  положив
худенькую  ручку  на  грудь,  а  другою  рукой  перебирала  складки одеЯла и
сорочки быстрым судорожным движением.
     џ  тихо  позвала:  "Ќина!"  Ћтвета  не  было...  Џальцы  перебирали все
медленнее и медленнее; наконец, рука бессильно упала на постель.
     Ћна  забылась  сном,  беспомощнаЯ  и  прелестнаЯ  духовной трогательной
красотою...
     џ долго-долго смотрела на нее, а потом на цыпочках вышла из комнаты.
     ‚  эту  ночь  Я спала немного и тревожно, поминутно просыпаЯсь и вперЯЯ
беспокойные взоры в неприЯтную своей серою мглою майскую теплую ночь.
     Џод  утро  Я  заснула  очень  крепко  и как-то болезненно ахнула, когда
услышала звонок, будивший нас.
     "—то-то Ќина?" - мучительно думалось мне.
     Њы   сошли  в  столовую  и  уже  приготовились  к  молитве,  как  вдруг
неожиданно вошла Maman, бледнаЯ, с усталыми и красными глазами.
     - „