onig", - тихо-тихо ответила Я.
     - Ihres  Kaiserliche  Majestat  прибавлЯйте всегда, когда €х ‚еличества
спрашивают, - шепотом подсказал мне учитель.
     Ќо  Я только недоумевающе вскинула на него глаза и тотчас же отвела их,
вперив  пристальный,  не  мигающий  взглЯд  в  богатырски  сложенную  фигуру
обожаемого ђоссией Њонарха.
     "Wer  reitet  so  spat  durch  Nacht  und  Wind?.." - начала Я робким и
дрожащим  от  волнениЯ  голосом,  но  чем  дальше  читала  Я  стихотворение,
выученное  мною  добросовестно  к  предыдущему уроку, тем спокойнее и громче
звучал мой голос, и кончила Я чтение очень и очень порЯдочно.
     - Џрекрасно,  малютка!  -  произнес  милый  бас  ѓосударЯ.  -  Љак твоЯ
фамилиЯ?
     …го  рука,  немного  тЯжелаЯ и большаЯ, настоЯщаЯ державнаЯ рука, легла
на мои стриженые кудри.
     - ‚лассовскаЯ  ‹юдмила,  ‚аше  €мператорское ‚еличество, - догадалась Я
ответить.
     - ‚лассовскаЯ? „очь казака ‚лассовского?
     - ’ак  точно,  ‚аше  €мператорское  ‚еличество,  -  поспешила вмешатьсЯ
Maman.
     - „очь  героЯ, славно послужившего родине! - тихо и раздумчиво повторил
ѓосударь,  так  тихо,  что  могли  только  услышать ѓосударынЯ и начальница,
сидевшаЯ рЯдом. Ќо мое чуткое ухо уловило эти слова доброго Њонарха.
     - Approche,  mon  enfant  (подойди,  мое  дитЯ)! - прозвучал приЯтный и
нежный  голосок €мператрицы, и едва Я успела приблизитьсЯ к ней, как ее рука
в  желтой  перчатке  легла мне на шею, а глубокие, прелестные глаза смотрели
совсем близко около моего лица.
     џ  инстинктивно  нагнулась,  и  губы ѓосударыни коснулись моей пылавшей
щеки.
     ‘частливаЯ,  не  помнЯ  себЯ  от восторга, пошла Я на место, не замечаЯ
слез, текших по моим щекам, не слыша ног под собою...
     –арскаЯ  —ета  встала  и,  милостиво  кивнув нам, пошла к двери. Ќо тут
ѓосударь задержалсЯ немного и крикнул нам весело, по-военному:
     - Њолодцы, ребЯта, старайтесь!
     - ђады  старатьсЯ, ‚аше €мператорское ‚еличество! - звонко и весело, не
уступаЯ в искусстве солдатам, дружно крикнули мы.
     Љак  только  ѓосударь  с  ѓосударыней  и  начальницей  вышли в коридор,
направлЯЯсь в старшие классы, нас быстро собрали в пары и повели в зал.
     Ќаскоро,  суетЯсь и мешаЯ друг другу, наши маленькие музыкантши уселись
за   роЯли,  чтобы  в  16  рук  играть  тщательно  разученный  марш-полонез,
специально приготовленный к царскому приезду.
     ‘зади   них   стоЯла   толстенькаЯ,   старшаЯ   музыкальнаЯ  дама,  всЯ
взволнованнаЯ, с Яркими пЯтнами румЯнца на щеках.
     - €дут!  €дут!  -  неистово  закричали  девочки,  сторожившие поЯвление
–арской —еты у коридорных дверей.
     ЊузыкальнаЯ   дама  взмахнула  своей  палочкой,  девочки  взЯли  первые
аккорды...  ‚ысокие  ѓости  в  сопровождении  Maman,  подоспевших  опекунов,
институтского  начальства  и  старших  воспитанниц,  окруживших  ѓосударЯ  и
ѓосударыню  беспорЯдочной  гурьбой,  вошли  в  зал и занЯли места в креслах,
стоЯвших    посередине    между    портретами    €мператора    Џавла   I   и
–арЯ-ЋсвободителЯ.
     Џриветливо  и  ласково  оглЯдывали  ‚ысочайшие Џосетители рЯды девочек,
притаивших  дыхание,  боЯвшихсЯ  шевельнутьсЯ,  чтобы  не упустить малейшего
движениЯ дорогих гостей.
     Њы  не  сводили  глаз  с обожаемых ѓосударЯ и ѓосударыни, и сердца наши
сладко замирали от счастьЯ.
     ЊузыкальнаЯ  пьеса  в  16  рук  окончилась, вызвав одобрение ѓосударЯ и
похвалу  ѓосударыни.  ‚след за тем на середину вышла воспитанница выпускного
класса  €ртеньева  и  на  чистейшем  французском  Языке  проговорила длинное
приветствие  -  сочинение  нашего  ђотье  - с замысловатым вычурным слогом и
витиеватыми  выражениЯми.  ѓосударынЯ  милостиво  протЯнула  ей  длЯ поцелуЯ
руку,   освобожденную   от  перчатки,  -  белую  маленькую  руку,  унизанную
драгоценными кольцами.
     ‡атем  вышла  воспитанница  2-го  класса,  добродушнаЯ,  всеми  любимаЯ
толстушка  Ѓаркова,  и  после низкого-низкого реверанса прочла русские стихи
собственного  сочинениЯ,  в  которых  просто  и задушевно выражалось горЯчее
чувство любЯщих детей к их незабвенным Ћтцу и Њатери.
     ѓосударь  был,  видимо,  растроган.  ѓосударынЯ  с  влажными и сиЯющими
глазами обнЯла обезумевшую от восторга юную поэтессу.
     Џотом  все  наши окружили роЯль с севшею за него воспитанницею, и своды
зала  огласились звуками красивой баркароллы. Њолодые, сочные голоса слились
в  дружном мотиве баркароллы с массою мелодий и переливов, искусными трелЯми
и  звонкими  хорами.  ‚о  времЯ пениЯ ‚ысочайшие ѓости покинули свои места и
стали  обходить  колонны  институток.  Ћни  милостиво  расспрашивали  ту или
другую   девочку  о  ее  родителЯх,  успехах  или  здоровье.  “видЯ  два-три
болезненных   личика,   ѓосударь   останавливалсЯ  перед  ними  и  заботливо
осведомлЯлсЯ   о   причине  их  бледности.  ‡атем  обращалсЯ  с  просьбою  к
следовавшей  за  ними Maman обратить внимание на болезненный вид воспитанниц
и  дать  возможность  употреблЯть  самую  питательную пищу. Љак раз когда он
проходил   мимо   нашего  класса,  мой  взглЯд  упал  на  Ќину.  ЃледнаЯ,  с
разгоревшимисЯ   глазами   трепетно   вздрагивающими   ноздрЯми,   она   всЯ
превратилась  в  молчаливое  ожидание.  ѓосударь  внезапно остановилсЯ перед
нею.
     - ’вое имЯ, малютка?
     - ЉнЯжна   Ќина   „жаваха-алы-„жамата,  -  звонким  гортанным  голоском
ответила Ќина.
     ѓосударь улыбнулсЯ доброй улыбкой и погладил глЯнцевитые косы девочки.
     - ’воЯ родина Љавказ? - спросила по-русски ѓосударынЯ.
     - ’ак точно, ‚аше ‚еличество! - произнесла Ќина.
     - Ђ  ты любишь свою родину? - спросил ѓосударь, все еще не спускаЯ руки
с чернокудрой головки.
     - —то  может  быть  лучше  Љавказа!  џ  очень-очень люблю мой Љавказ! -
пылко,  забываЯ  все  в  эту  минуту,  воскликнула  Ќина,  блестЯ  глазами и
улыбкой,   делавшей  прелестным  это  гордое  личико,  смело  и  восторженно
устремленное в лицо Њонарха.
     - Charmant  enfant! - тихо проговорила ѓосударынЯ и о чем-то заговорила
с начальницей.
     ‚идЯ,  что  ‚ысочайшие  ѓости  собираютсЯ  отъехать,  институтский  хор
грЯнул  "Ѓоже,  –арЯ  храни", законченный таким оглушительно-звонким "ура!",
которое врЯд ли забудут суровые институтские стены.
     ’ут  уже,  пренебрегаЯ  всеми  условными  правилами, которым безропотно
подчинЯлись  в другое времЯ, мы бросились всем институтом к Њонаршей —ете и,
окружив   ее,   двинулись   вместе  с  нею  к  выходу.  Ќапрасно  начальство
уговаривало   нас   опомнитьсЯ   и   собратьсЯ   в  пары,  напрасно  грозило
всевозможными   наказаниЯми,   -   мы,  послушные  в  другое  времЯ,  теперь
отказывались  повиноватьсЯ.  Њы  бежали  с  тем  же  оглушительным "ура!" по
коридорам  и  лестницам  и,  дойдЯ  до  прихожей,  вырвали  из  рук высокого
внушительного   гайдука  соболью  ротонду  €мператрицы  и  форменное  пальто
ѓосударЯ  с  барашковым  воротником и накинули их на царственные плечи наших
гостей.
     Џотом  мы  надели  теплые  меховые калоши на миниатюрные ножки –арицы и
уже  готовились  проделать  то  же  и с ѓосударем, но он вовремЯ предупредил
нас,  отвлекаЯ  наше  внимание  брошенным в воздух носовым платком. ЉакаЯ-то
счастливица  поймала  платок, но кто-то тотчас же вырвал его у нее из рук, и
затем  небольшой  шелковый  платок  ѓосударЯ  был  тут  же разорван на массу
кусков и дружно разделен "на памЯть" между старшими.
     - Ђ  нам  папироски,  ‚аше  ‚еличество!  -  запищали  голоса маленьких,
видевших, что ѓосударь стал закуривать.
     - Ђх  вы,  малыши,  вас  и  забыли!  -  засмеЯлсЯ  он и мигом опустошил
золотой портсигар, раздав все папиросы маленьким.
     - ђаспустите  детей на три днЯ! - в последний раз прозвучал драгоценный
голос Њонарха, и –арскаЯ —ета вышла на подъезд.
     Ћглушительное   "ура!"   было   ответом  -  "ура!"  начатое  в  большой
институтской  швейцарской  и  подхваченное  тысЯчной  толпой собравшегосЯ на
улице  народа.  ЉиваЯ направо и налево, ‚ысочайшие ѓости сели в сани, гайдук
вскочил  на  запЯтки,  и  чистокровные  арабские  кони,  дрожавшие под синей
сеткой и мечущие искры из глаз, быстро понеслись по снежной дороге.
     Њы  облепили окна швейцарской и соседней с нею институтской канцелЯрии,
любуЯсь дорогими чертами возлюбленных ѓосударЯ и ѓосударыни.
     - ѓосподи,  как  хорошо!  Љак  Я  счастлива,  что  мне  удалось  видеть
ѓосударЯ!  - вырвалось из груди Ќины, и Я увидела на ее всегда гордом личике
выражение глубокого душевного умилениЯ.
     - „а, хорошо! - подтвердила Я, и мы обнЯлись крепко-крепко...
     Ќаше восторженное настроение было прервано Њанею €вановой.
     - Љак  жалко,  mesdam'очки,  что  ѓосударь  с  ѓосударыней  не прошли в
столовую, - чистосердечно сокрушалась она.
     - Ђ что?
     - Ђ  то,  что,  наверное  бы,  нас  кормить стали лучше. Ђ то котлеты с
чечевицей, котлеты с бобами, котлеты и котлеты. ‘ ума можно сойти...
     Ќо  никто  не  обратил  вниманиЯ на ее слова и не поддержал на этот раз
Њаню;  все  считали,  что  напоминание о котлетах в эту торжественную минуту
было  совсем  некстати. ‚сех нас охватило новое чувство, врЯд ли даже вполне
доступное   нашему  пониманию,  но  зато  вполне  понЯтное  каждому  истинно
русскому  человеку,  -  чувство  глубокого  восторга от осветившей нашу душу
встречи  с  обожаемым  нами,  бессознательно  еще, может быть, великим Ћтцом
великого народа.
     €   долго-долго  после  того  мы  не  забыли  этого  великого  длЯ  нас
событиЯ...


        ѓ‹Ђ‚Ђ XVIII

                                  Џроказы

     "Њилый  лавочник!  Џришлите  нам,  пожалуйста,  толокна  на  5  копеек,
пеклеванник  в  3  копейки,  непременно  горЯчий,  и  на  2 копейки паточных
леденцов".
     ’ак  гласила  записка,  старательно  нацарапаннаЯ  Њарусей ‡апольской -
нашей  вездесущей  и на все поспевающей Љраснушкой... Љира поправила ошибки,
и  записка  с  новеньким  блестЯщим  пЯтиалтынным  погрузилась  в необъЯтный
карман Љиры.
     „ело  в  том,  что  Љраснушке  принесла  в  "прием"  ее  старшаЯ сестра
прехорошенький  шелковый  кошелек  своей  работы,  в одном углу которого был
положен   совершенно  новенький  блестЯщий  пЯтиалтынный.  Ќе  долго  думаЯ,
девочка  извлекла  монету  и,  по примеру старших, написала лавочнику, чтобы
получить  самые  доступные  институтским  средствам  лакомства.  ‡атем Љира,
отчаЯннаЯ  в  такого  рода  предприЯтиЯх,  сунула  записку  в карман и, взЯв
маленькую  белую  кружку,  особенно  развЯзно  подошла  к  кафедре и сказала
сидевшему на ней Џугачу: "J'ai soif (Я хочу пить)".
     „алекаЯ  от  всЯкого  подозрениЯ,  Ђрно кивком головы отпустила лукавую
девочку.  ‹ишь  только  Љира  выскользнула из класса, она бегом пустилась по
коридору,  спустилась  по  лестнице  и  заглЯнула  в  швейцарскую. ’ам кроме
швейцара  Џетра  и  его  помощника  ‘идора  сидел  маленький, сморщенный, но
бодрый и подвижный младший сторож, старик ѓаврилыч.
     ћркими  маленькими  глазками  следил  он  за  каждым  движением  своего
начальства,  очевидно, заметЯ приход Љиры, и лишь только Џетр вышел зачем-то
из швейцарской, ѓаврилыч опрометью бросилсЯ к девочке.
     - ѓаврилыч,  миленький, сбегай в лавочку; вот тебе записка, там уже все
написано,  что  надо,  а вот и деньги. ЏЯтачок себе за труды возьми - только
скорее,  а  как  принесешь,  за  дверь  положи,  в  темном  углу, - просила,
торопЯсь и поминутно оглЯдываЯсь, Љира.
     - ‘лушаю-с,  барышнЯ,  голубушка,  только не попадитесь классным дамам,
упаси  Ѓоже!  -  опасливо зашептал ѓаврилыч и, взЯв записку от Љиры, побежал
через девичью задним ходом в лавку.
     Љира  вернулась  в класс, стараЯсь незаметно проскользнуть мимо Џугача,
что ей удалось самым блестЯщим образом.
     - ‚се сделано, - торжественно заЯвила она Љраснушке.
     - Ђ  кто  же пойдет за покупкой, когда ѓаврилыч ее принесет? - спросила
Я.
     - Mesdam'очки,  дайте  Я  схожу  за кусок пеклеванного и два леденца, -
вызвалась ЃельскаЯ.
     - €дет, - согласились Љира и Љраснушка в один голос.
     - Ќу  ступай  же!  -  шепотом произнесла Љира, когда ей показалось, что
прошло  достаточно  времени  и  ѓаврилыч  успел вернутьсЯ из лавки. ЃельскаЯ
молча  кивнула  головой  и,  взЯв злосчастную кружку, подошла просить Џугача
пойти напитьсЯ.
     ‚ероЯтно,  частаЯ  необычайнаЯ  жажда  двух  самых  отъЯвленных шалуний
навела  на  некоторое  подозрение  Џугача.  Њ-lle Ђрно, однако же, отпустила
Ѓельскую,  но,  дав  ей  выйти  из  класса,  неожиданно встала и пошла по ее
следам. ‚есь класс замер от страха.
     - —то-то будет? —то-то будет? - в ужасе тоскливо повторЯли девочки.
     Ђ  было  вот  что.  Ќичего не подозревавшаЯ ЃельскаЯ стрелою неслась по
коридору  и,  спустившись  по  лестнице,  побежала  к  стеклЯнной  двери, за
которою,  по  ее  расчету, должны были находитьсЯ лакомства, уже принесенные
ѓаврилычем.
     Ћна  не  ошиблась:  в  темном  углу за дверью лежал небольшой тюричек с
толокном,  леденцами  и завернутый в мЯгкую обертку горЯчий, свежеиспеченный
пеклеванный  хлебец.  ЃельскаЯ  сложила  все  это  в карман, едва вместивший
сокровища,  и  уже  готовилась  покинуть  угол, как вдруг неприЯтный, резкий
голос заставил ее вскрикнуть от испуга.
     Џеред нею, разгневаннаЯ до последней степени, стоЯла Ђрно.
     - C'est  ainsi,  que  vous  avez  soif (это также потому, что вы хотите
пить)?  -  бешено крикнула она Ѓельской и прибавила еще строже: - Debarassez
votre poche de tous les salites (достаньте из кармана все эти гадости).
     "…сли  б  она  знала,  какие  здесь  вкусные вещи: горЯчий пеклеванник,
леденцы   и  толокно.  ќто  она  называет  salites  (гадости)!"  -  мысленно
сокрушалась ЃельскаЯ.
     Ќо, очевидно, m-lle Ђрно не разделЯла ее мнениЯ и вкусов.
     Ћсторожно,  с  преувеличенной брезгливостью она извлекла двумЯ пальцами
"tous  les  salites"  из кармана перепуганной девочки и, держа тюричек двумЯ
пальцами,  точно  боЯсь  испачкатьсЯ,  взЯла другой рукой за руку Ѓельскую и
торжественно повлекла ее в класс.
     "“-у,  противнаЯ!"  -  мысленно  бранилась попавшаЯсЯ шалуньЯ, стараЯсь
освободить свою руку из цепких пальцев классной дамы.
     - Mesdames,  одна  из ваших подруг, - начала торжественно Ђрно, войдЯ в
класс  и  влезаЯ  на кафедру, - преступила правила нашего института и должна
быть   строго  наказана.  ’аких  шалостей  нельзЯ  простить!  ќто...  это...
возмутительно!   -  горЯчилась  она.  -  џ  буду  настаивать  на  исключении
Ѓельской,  если  она  чистосердечно  не  покаетсЯ  и  не  укажет на девушку,
купившую ей весь этот ужас.
     Ћчевидно, m-lle Ђрно была далека от подозрениЯ на ѓаврилыча.
     - џ иду, - продолжала она, - к инспектрисе, доложить о случившемсЯ.
     €, грозно потрЯсаЯ тюричком, она торжественно вышла из класса.
     - ЃеднаЯ Ѓелочка! - сочувственно говорили институтки.
     Ќикому  и  в  голову  не  приходило  назвать  ѓаврилыча  и  этим спасти
подругу.  ‚се  отлично  знали,  что  несчастный  старик  мог  бы из-за нашей
шалости  потерЯть  насиженное  казенное, хотЯ и очень скромное место и тогда
пустить по миру семью, живущую где-нибудь на чердаке или в подвале.
     †алко было, бесконечно жалко и до смерти перепуганную Ѓельскую.
     - Ќе  горюй,  Ѓелочка,  ведь  это  виноваты  мы  с  Љирой,  -  говорила
Љраснушка,  тоже  чуть  не  плача.  -  Њы  сейчас же пойдем и выпутаем ее, -
решительно прибавила она, энергично трЯхнув золотисто-красной головкой.
     - ‘тойте!  -  вдруг  вырвалось  у  кнЯжны, молчавшей все времЯ и только
хмурившей  свои  тонкие брови. - …сли вы пойдете к инспектрисе, вас выключат
точно  так же, как и Ѓельскую: а вы обе "мовешки" или считаетесь, по крайней
мере,  такими.  Џойду  к  начальнице  Я  и  признаюсь,  как  и что было, под
условием, чтобы ѓаврилычу ничего не было, а всЯ вина пала бы на менЯ...
     - Ќо ты пострадаешь, Ќина! - протестовали девочки.
     - ‚се-таки  не  так, как другие на моем месте. ЊенЯ не выключат, потому
что  Maman  дала  слово  отцу  беречь менЯ и Я на ее попечении... € притом Я
ведь  считаюсь  "парфеткой",  а "парфеток" так легко не исключают. “три свои
слезы,  ЃельскаЯ, а тебе, Љраснушка, нечего волноватьсЯ, и тебе, Љира, тоже,
-  все  будет улажено. џ ведь помню, как за менЯ пострадала ‹юда. ’еперь моЯ
очередь.  Џойдем  со  мной  к  Maman,  -  кивнула она мне, и мы обе вышли из
класса среди напутствий и пожеланий подруг.
     Љрошка,  не  говорившаЯ  со  мной  и  Ќиной  более трех месЯцев, быстро
догнала нас у класса со словами:
     - ЏомиримсЯ, „жаваха!
     Ќина и Я охотно поцеловались с ней в знак примирениЯ.
     - ‚идишь, она тоже хорошаЯ! - расчувствовавшись, сказала Я.
     Њы  пробежали  лестницу  и  коридоры  в  одну минуту и, остановившись у
швейцарской, позвали швейцара.
     - —то, Maman дома? - спросила кнЯжна.
     - Џожалуйте,  ваше  сиЯтельство,  кнЯгинЯ у себЯ, - почтительно ответил
швейцар,  знавший,  что  маленькой  „жавахе  открыт во всЯкое времЯ доступ в
квартиру начальницы.
     Ќина  храбро  направилась  туда,  не  выпускаЯ  моей  руки...  џ  робко
переступила  порог  той  самой  комнаты, в которую около полугода тому назад
вошла смущенной и конфузливой маленькой провинциалкой.
     ЉнЯгинЯ  сидела  в  большом,  удобном  кресле  с  каким-то вышиваньем в
руках.  Ќо  на  этот  раз  она  не  встала нам навстречу с ласковым приветом
"„обро пожаловать", а поманила нас пальцами, проронив недоумеваЯ:
     - —то скажете, дети?
     “  менЯ  Язык  прилип  к  гортани,  когда  Я  увидела это строгое, хотЯ
приветливо  улыбающеесЯ  лицо начальницы, ее величественно стройную, крупную
фигуру.
     - —то скажете, дети? - повторила она, поднЯв глаза от работы.
     Љогда начальница заметила Ќину, лицо ее вдруг стало ласковее:
     - Ђ, маленькаЯ кнЯжна, что нового?
     Ќина  выдвинулась  вперед  и  дрожащим  от волнениЯ голосом начала свое
признание.  „обраЯ  девочка  боЯлась не за себЯ. Ќазвать ѓаврилыча - значило
подвергнуть его всевозможным случайностЯм, не назвать - было очень трудно.
     Џо  мере  того как говорила Ќина, лицо начальницы принимало все более и
более  строгое выражение, и, когда Ќина кончила свою исповедь, выдуманную ею
тут же на скорую руку, лицо кнЯгини стало темнее тучи.
     - џ  не  верю,  чтобы  это  сделала ты - лучшаЯ из воспитанниц, опора и
надежда  нашего  института,  -  начала  она  спокойным  и резким голосом, из
которого  точно  по  удару  магического жезла исчезали все лучшие бархатные,
ласкающие  ноты.  -  Ќо  все  равно, раз ты созналась, ты и будешь наказана.
„оводить  до  сведениЯ  твоего  отца  этого  поступка,  недостойного  кнЯжны
„жавахи, Я не буду, но ты должна сказать, кто принес вам покупки.
     Џри   последних  словах  начальницы  Ќина  вздрогнула  всем  телом.  …е
мысленному  взору,  как  она  мне  потом  рассказывала,  живо  представились
голодные  ребЯтишки  выгнанного  со  службы ѓаврилыча, просЯщие хлеба, и сам
сторож, больной и подавленный горем.
     - Maman,  - скорее простонала, нежели прошептала кнЯжна, - Я вам назову
это лицо, если вы обещаете мне не выгонЯть несчастного.
     ’ут уже кнЯгинЯ вышла из себЯ.
     - Љак!  -  крикнула  она.  -  ’ы  еще  смеешь  торговатьсЯ!  џ  не вижу
раскаЯниЯ  в  твоих  словах...  Ќапроказничала,  хуже того - исподтишка, как
самаЯ  последнЯЯ,  отъЯвленнаЯ шалуньЯ, наделала неприЯтностей, да еще смеет
рассуждать!  €зволь  назвать сейчас же виновного или виновную, или ты будешь
строго наказана.
     ‹ицо  Ќины  бледнело  все  больше  и  больше.  Ќа  матово-белом  лбу ее
выступили  крупные  капли  пота.  Ћна  продолжала  хранить упорное молчание.
’олько   глаза   ее   разгорались   все   Ярче  и  Ярче,  эти  милые  глаза,
свидетельствующие  о  душевной  буре,  происходившей  в чуткой и смелой душе
кнЯжны...
     ЉнЯгинЯ  снова  поднЯла  на  Ќину  неумолимо  строгие глаза, и взоры их
скрестились.  ‚ероЯтно,  справедливаЯ  и  добраЯ Maman понЯла мучениЯ бедной
девочки,  потому  что  лицо  ее разом смЯгчилось, и она произнесла уже менее
строго:
     - џ  знаю,  что ты не скажешь, кто тебе помогал, но и не станешь больше
посылать  в  лавку,  потому-то  теперешнее  твое состоЯние - боЯзнь погубить
других  из-за  собственной  шалости  - будет тебе наукой. Ђ чтобы ты помнила
хорошенько  о  твоем  поступке,  в  продолжение  целого  года  ты  не будешь
записана  на  красную  доску  и  перейдешь  в  следующий  класс  при среднем
поведении. ЏонЯла? ‘тупай!
     Ќина повернулась уже к двери, когда начальница снова позвала ее.
     - €  что  с  тобой  сделалось? ’ы так круто изменилась, „жаваха! Љак ты
думаешь,  приЯтно  будет  твоему  отцу такое поведение его дочери? ЏрироднаЯ
живость   -   не   порок.  „аже  шалость  детскаЯ,  безвреднаЯ  шалость  еще
простительна, но этот поступок - из рук вон плох!
     - Ђ  ты,  -  более милостиво повернулась ко мне начальница, - ты отчего
не остановила свою подругу?
     џ молчала.
     - —тобы  впредь  не повторЯлось ничего подобного!.. - строго произнесла
кнЯгинЯ.
     "…сли   б  она  знала,  если  б  она  только  знала,  как  велика,  как
чудно-хороша  эта  благороднаЯ,  светлаЯ  душа  милой кнЯжны! - сверлила мой
мозг  волновавшаЯ  менЯ  мысль. - …сли б она знала, сколько самоотвержениЯ и
доброты в детском сердечке Ќины!.."
     Њы   вышли   присмиревшие   и  взволнованные  из  квартиры  начальницы,
несколько  даже  счастливые  подобным  исходом  дела,  оставившим  в стороне
бедного, насмерть напуганного ѓаврилыча.
     ‚  классе нас встретили шумными восклицаниЯми, возгласами благодарности
и восхищениЯ.
     Љира, Љраснушка и ЃельскаЯ буквально душили Ќину поцелуЯми.
     - Њы  твои верные друзьЯ до гроба! - восторженно говорила за всех троих
ЃельскаЯ.
     ‚  наше отсутствие, оказываетсЯ, приходила инспектриса и наказала троих
вышеупомЯнутых  воспитанниц, снЯв с них передники и оставив без шнурка, но о
выключении  не было и речи, так как догадливый Џугач пронюхал, что „жаваха у
Maman,  стало  быть,  она  виноватаЯ.  Љ тому же, когда имЯ Ќины произнесено
было  в  классе,  девочки  неловко  смолкли,  не  решаЯсь  взвести напрасное
обвинение на их самоотверженную спасительницу.
     - Maman  не  позволЯет  мне  ставить  12  за поведение, - отрапортовала
звонким  голосом  кнЯжна,  -  и  мое  имЯ  до  следующего класса не будет на
красной доске.
     - ‚от как! - € Џугач сделала большие глаза. - ‡а что?
     - ‡а  то,  что  Я  посылала за покупками, а ЃельскаЯ по моему поручению
только побежала вниз взЯть их из-за дверей.
     - Ћчень  похвально! € это примернаЯ воспитанница! - прошипела Ђрно, всЯ
краснеЯ от гнева.
     Ќа  следующее  воскресенье  мы  должны  были  получить  белые и красные
шнурки за поведение.
     - —то  это  кнЯжна  „жаваха  без  шнурка?  -  изумилась €рочка, проходЯ
вместе  с  двумЯ другими воспитанницами мимо наших столов на кухню, где они,
под руководством классной дамы, осматривали провизию.
     - Ћт  шнурков  только  волосы  секутсЯ,  -  не  без  некоторой  лихости
произнесла кнЯжна.
     - Ђ  вон зато теперь ‚лассовскаЯ в "парфетки" попала, - шутили старшие,
заставлЯЯ менЯ мучительно краснеть.
     Ѓелый  с  двумЯ  пышными  кисточками за отличное поведение шнурок точно
терновый  венец  колол  мою  голову. џ бы охотно снЯла его, признаваЯ кнЯжну
более  достойной  носить  этот знак отличиЯ, но последнЯЯ серьезно запретила
мне снимать шнурок, и Я волей-неволей должна была подчинитьсЯ.
     Љира,  ЃельскаЯ  и  Љраснушка нимало не смущались мыслью провести целый
день на глазах всех институток без знака отличиЯ: они привыкли к этому...
     Ђ  времЯ  между  тем  быстро  подвигалось вперед. Ќаступила масленица с
прогулками  пешком,  ежедневными  на  завтрак четырьмЯ блинами с горьковатым
топленым  маслом и жидкой сметаной. ‘тарших возили осматривать ‡имний дворец
и  ќрмитаж.  Њладшим  предоставлено было сновать по зале и коридорам, читать
поучительные  книжки, где добродетель торжествует, а порок наказываетсЯ, или
же играть "в картинки" и "перышки".


        ѓ‹Ђ‚Ђ XIX

                              Џост. ѓовельщицы

     Џрощальное  воскресенье  было  особенным,  из  рЯду  вон выходЯщим днем
институтской  жизни.  ‘  самого утра девочки встали в каком-то торжественном
настроении духа.
     - ‡автра  начало поста и говеньЯ, сегоднЯ надо просить у всех прощениЯ,
- говорили они, одеваЯсь и причесываЯсь без обычного шума.
     ‚   приеме   те,   к   которым   приходили   родные,   целовали  как-то
продолжительно  и нежно сестер, матерей, отцов и братьев. Џосле обеда ходили
просить  прощениЯ  к  старшим и соседЯм-шестым, с которыми вели непримиримую
"войну   Ђлой   и  Ѓелой  розы",  как,  смеЯсь,  уверЯли  насмешницы  пЯтые,
принЯвшиесЯ  уже  за  изучение  истории. ѓостинцы, принесенные в этот день в
прием,  разделили  на  два разрЯда: на скоромные и постные, причем скоромные
запихивались за обе щеки, а постные откладывались на завтра.
     - Љак  ты  думаешь,  тЯнушки  постные?  - кричала наивнаЯ ЌадЯ ”едорова
через весь класс Ѓельской.
     - Ќу, конечно, глупаЯ, скоромные, ведь они из сливок.
     - ’ак это белые, а Я про красные спрашиваю...
     - „а ведь они тоже на сливках.
     - Ќеправда, из землЯники.
     - ”у, какаЯ ты, душка, дура! - не утерпела ЃельскаЯ.
     - Њедамочки,  это  она  в  прощальное-то  воскресенье  так  ругаетсЯ! -
ужаснулась  ЊанЯ  €ванова,  подоспевшаЯ  к  спорившим,  и  прибавила  нежным
голоском,  умильно  поглЯдываЯ  на  тЯнушки:  - „ай попробовать, Ќадюша, и Я
мигом узнаю, скоромные они или постные.
     Ќа  другое утро мы были разбужены мерными ударами колокола из ближайшей
церкви, где оканчивалась, по всем вероЯтиЯм, раннЯЯ обеднЯ.
     ‚ столовой пахло каким-то еле уловимым запахом.
     - ќто  от  трески,  -  нюхаЯ вздернутым носиком, заЯвила опытнаЯ в этом
деле €ванова.
     ‚ыходЯ  из  столовой,  мы  задержались  у меню, повешенного на стенке у
входной двери, и успели прочесть: "‚инегрет и чай с сушками".
     - ‚от  так  еда!  - разочарованно потЯнула ЊанЯ. - Љто хочет мою порцию
винегрета за пучок сушек?
     - ‘тыдись, ты говеешь! - покачала головой серьезнаЯ „одо.
     - џ  мытарь,  а  не  фарисей,  который  делает  все напоказ, - съЯзвила
€ванова.
     - Ќе  ссорьтесь,  mesdam'очки,  - остановила их Љраснушка, пригладившаЯ
особенно старательно свои огненно-красные вихры.
     ‚  классе  нам  роздали книжки божественного содержаниЯ: тут было житие
св.   великомученицы   ‚арвары,   преподобного  ЌиколаЯ  —удотворца,  ЂндреЯ
‘толпника  и  ЂлексеЯ  человека  ЃожиЯ,  ‚еры,  Ќадежды,  ‹юбови и матери их
‘офии. Њы затихли за чтением.
     Љогда  Ќина  читала мне ровным и звонким голоском о том, как колесовали
нежное  тело  ‚арвары,  в то времЯ как праведница распевала хвалебные псалмы
своему ‘оздателю, у менЯ невольно вырвалось:
     - Ѓоже мой, как страшно, Ќиночка!
     - ‘трашно?  -  недоумеваЯ,  проговорила  она,  отрываЯсь  на  минуту от
книги. - Ћ, как Я бы хотела пострадать за Ќего!
     ‚  десЯть часов нас повели в церковь - слушать часы и обедню. “роков не
полагалось  целую  неделю,  но  никому  и  в  голову не приходило шалить или
дурачитьсЯ   -  все  мы  были  проникнуты  сознанием  совершающегосЯ  в  нас
таинства.  Џосле  завтрака  ‹еночка  Љорсак  пришла  к  нам с тЯжелой книгой
‚етхого  и  Ќового  завета  и читала нам до самого обеда. Ћбед наш состоЯл в
этот  день  из  жидких  щей  со  снетками,  рыбьих котлет с грибным соусом и
оладий с патокой. ‡а обедом сидели мы необычайно тихо, говорили вполголоса.
     ‚сенощнаЯ  произвела  на  менЯ  глубокое  впечатление: темные, траурные
ризы   свЯщеннослужителей,   тихо   мерцающие   свечи  и  протЯжно-заунывное
великопостное   пение  -  все  это  не  могло  не  запечатлетьсЯ  в  чуткой,
болезненно-восприимчивой душе.
     Ќаступила  пЯтница  -  день  исповеди  младших.  ‘  утра  нас  охватило
волнение,  мы  бегали  друг к другу, просЯ прощениЯ в невольно или умышленно
нанесенных обидах.
     - Џрости  менЯ,  ЌадЯ, Я назвала тебЯ в субботу "жадиной" за то, что ты
не уступила мне крылышка тетерьки.
     - Ѓог простит, - отвечала умиленнаЯ ЌадЯ, и девочки крепко целовались.
     - —то  мне  делать,  ведь  Я называла твою €рочку белобрысой шведкой? -
чистосердечно, смущеннаЯ, покаЯлась Я Ќине.
     ’а  готова  была  вспыхнуть как спичка, но, вспомнив о сегоднЯшнем дне,
сдержалась и проговорила сдержанно:
     - Ќадо извинитьсЯ.
     …два  услышав  мнение  Ќины,  Я  помчалась на старшую половину и, увидЯ
гулЯвшую  по  коридору  ’рахтенберг  в обществе одной из старших институток,
смело подошла к ней со словами:
     - Џростите, мадмуазель, Я бранила вас за глаза...
     - ‡а что же? - улыбнулась она. - џ не сделала тебе ничего дурного.
     "„а,  не  сделали, а разве не отнимали у менЯ Ќину и разве не мучили ее
своею  холодностью?.."  -  готово было сорватьсЯ с моего Языка, но Я вовремЯ
опомнилась и молча приложилась губами к бледной щеке молодой девушки.
     - ‚перед  не  греши,  - крикнула мне вслед спутница €ры, но ее насмешка
мало тронула менЯ.
     џ  была  всЯ  под  впечатлением  совершенного  мною хорошего поступка и
охотно простила бы даже крупное зло.
     Ќас  повели  просить  прощениЯ  у начальницы, инспектрисы, инспектора и
недежурной дамы.
     …ленина  прочла  нам  подобающую  проповедь,  причем все наши маленькие
шалости  выставила  чуть  ли  не  преступлениЯми,  которые  мы  должны  были
замаливать  перед  ѓосподом.  Ќачальница  на наше "Џростите, Maman" просто и
кротко  ответила:  "Ѓог  вас  простит,  дети".  €нспектор добродушно закивал
головою,  не  даваЯ  нам  вымолвить  слова.  ‡ато  Џугач  на наше тихое, еле
слышное  от  сознаниЯ  полной  нашей виновности перед нею "простите" возвела
глаза к небу со словами:
     - ‚ы  очень  виноваты  предо  мною, mesdames, но если сам ѓосподь €исус
•ристос простит вам, могу ли не сделать этого Я, несчастнаЯ грешница!
     € опЯть глаза, полные слез, поднЯлись в потолок.
     - ќкаЯ  комедиантка!  -  вырвалось  у  Ѓельской,  когда  мы,  смущенные
неприЯтной сценой, вышли из ее комнаты.
     - Ѓелка,  как  можешь  ты  так  говорить,  ведь  ты говеешь! - сказала,
толкнув ее под руку, Љраснушка.
     - Mesdames,  идите  исповедоватьсЯ, - звонко крикнула нам попавшаЯсЯ по
дороге институтка. - Ќаши все уже готовы.
     Њы не без волнениЯ переступили порог церкви.
     €нститутский  храм  тонул  в полумраке. Ќемногие лампады слабо освещали
строгие  лики  иконостаса,  рельефно  выделЯющиесЯ из-за золотых его рам. Ќа
правом  клиросе  стоЯли  ширмы,  скрывавшие  аналой с крестом и …вангелием и
самого батюшку.
     Ќас  поставили  по  алфавиту  шеренгами  и тотчас же три первые девочки
отделились от класса и опустились на колени перед иконостасом.
     Њежду  ними  была  и  ЃельскаЯ. Џрежде чем пойти на амвон, она, еще раз
оглЯнувшись  на  класс,  шепнула  "простите"  каким-то  новым,  присмиревшим
голосом.
     - ‘трого  спрашивает  батюшка?  -  в  десЯтый  раз  спрашивали мы Љиру,
исповедовавшуюсЯ уже прошлый год.
     - ‘праведливо,  как надо, - отвечала она и погрузила взглЯд на страницы
молитвенника.
     - ‚лассовскаЯ,  ѓардина и „жаваха, - шепотом позвала нас Fraulein, и мы
занЯли освободившеесЯ место на амвоне.
     џ  стоЯла  как  раз  перед  образом  ‘пасителЯ с правой стороны –арских
врат.   Ќа   менЯ   строго  смотрели  бледные,  изможденные  страданием,  но
спокойные,  неземные черты Ѓожественного ‘традальца. ’ерновый венок вонзилсЯ
в  эту  кроткую  голову, и струйки крови бороздили прекрасное, бледное чело.
ѓлаза  ‘пасителЯ  смотрели  прЯмо  в  душу  и, казалось, видели насквозь все
происходившее в ней.
     ЊенЯ   охватил   наплыв   невыразимого,  захватывающего,  восторженного
молитвенного настроениЯ.
     - Ѓоже  мой,  - шептали мои губы, - помоги мне! Џомоги, Ѓоже, сделатьсЯ
доброй,  хорошей  девочкой,  прилежно учитьсЯ, помогать маме... не сердитьсЯ
по пустЯкам!
     €  мне  казалось,  что ‘паситель слышит менЯ, и по этому светлому лику,
устремленному на менЯ, Я чувствовала, что моЯ молитва угодна Ѓогу.
     - ѓосподи,  -  уже  в  неудержимом  восторге  шептала  Я, - как хочетсЯ
прощать,  весь  мир  прощать!  Љак жаль, что у менЯ нет врагов, а то бы Я их
обнЯла, прижала к сердцу и простила бы, не задумываЯсь, от души.
     - ‹юда! ’воЯ очередь, - шепнул мне знакомый голос.
     џ  мельком  взглЯнула на говорившую. Ќина это или не Ќина? Љакое новое,
просветленное  лицо! ЉакаЯ новаЯ, невиданнаЯ мною духовнаЯ красота! ѓлаза не
сверкают,  как  бывало,  а  льют  тихий,  чуть мерцающий свет. Ћни глубоки и
недетски серьезны...
     - €ди,  ‹юда,  -  еще  раз  повторила  она и опустилась на колени перед
образом ‘пасителЯ.
     џ  робко  вступила  на клирос. Ќа стуле за ширмою сидел батюшка. „обраЯ
улыбка  не  освещала  в  этот  раз  его  приветливого лица, которое в данную
минуту было сосредоточенно-серьезно, даже строго.
     џ  молча  приблизилась  к  аналою  и, встав на колени, почувствовала на
голове моей большую и мЯгкую руку моего духовника.
     Ќачалась  исповедь.  Ћн  спрашивал менЯ по заповедЯм, и Я чистосердечно
каЯлась  в моих грехах, сокрушаЯсь в их, как мне тогда казалось, численности
и важности.
     "Ѓоже  великий  и  милосердный!  Џрости  менЯ, прости маленькую грешную
девочку",  -  выстукивало мое сердце, и по лицу текли теплые, чистые детские
слезы, мочившие мою пелеринку и руки свЯщенника.
     - ‚се?  -  спросил  менЯ отец ”илимон, когда Я смолкла на минуту, чтобы
припомнить   еще  какие-нибудь  проступки,  казавшиесЯ  мне  такими  важными
грехами.
     - ЉажетсЯ, все! - робко произнесла Я.
     - ЏрощаютсЯ  и  отпускаютсЯ  грехи отроковицы ‹юдмилы, - прозвучал надо
мною  тихий голос свЯщенника, и голову мою покрыла епитрахиль, сверх которой
Я почувствовала сделанный батюшкою крест на моем темени.
     ‚зволнованнаЯ  и  потрЯсеннаЯ,  Я  вышла  из-за  ширмочек  и преклонила
колена перед образом ‘паса.
     €  вдруг  мой  мозг прорезала остраЯ как нож мысль: Я забыла один грех!
„а,  положительно забыла. € быстро встав с колен, Я подошла к прежнему месту
на  амвоне  и  попросила  стоЯвших  там  девочек  пустить менЯ еще раз, не в
очередь,  за  ширмы.  Ћни  дали  свое согласие, и Я более твердо и спокойно,
нежели в первый раз, вошла туда.
     - Ѓатюшка,  -  дрожащим  шепотом сказала Я отцу ”илимону, поднЯвшему на
менЯ недоумевающий взглЯд, - Я забыла один грех.
     Ћтец ”илимон с удивлением посмотрел на менЯ и тихо сказал:
     - ѓовори.
     - џ  бросала  за обедом хлебными шариками в моих подруг... пренебрегала
даром Ѓожиим... Я грешна, батюшка, - торопливо произнесла Я.
     —то-то  неуловимое  скользнуло по лицу свЯщенника. Ћн наклонилсЯ ко мне
и  погладил  рукою  мою  пылающую  голову. € опЯть дал мне отпущение грехов,
покрыв менЯ во второй раз епитрахилью.
     Љогда  мы  вышли  торжественно и тихо из церкви, нам попались навстречу
старшие, спускавшиесЯ пить чай в столовую.
     - "‘едьмушки" свЯтые! Mesdames! ‘вЯтые идут! - сказала одна из них.
     Ќо  никто не ответил ни слова на неуместную шутку. Ћна оскорбила каждую
из  нас,  как  грубое  прикосновение  чего-то  нечистого.  Њы прошли прЯмо в
дортуар,  отказавшись  от  вечернего  чаЯ,  чтобы  ничего  не брать в рот до
завтрашнего причастиЯ.
     Џриобщались  мы на другой день в парадных батистовых передниках и новых
камлотовых платьЯх.
     Ѓыло  прелестное  солнечное  утро.  ‡олотые  лучи играли на драгоценных
ризах и на ликах свЯтых, смЯгчаЯ их суровые подвижнические черты...
     ’а же тишина, как и перед исповедью, то же торжественное настроение...
     "Ђ  вдруг  оттолкнет  перед ‘вЯтой чашей? - думала каждаЯ из нас. - €ли
рот закроетсЯ и не даст возможности проговорить своего имени духовнику?"
     ‚  нашей  памЯти  живо  было  предание,  передаваемое  одним поколением
институток  другому,  о  двух  сестрах  Ќеминых,  находившихсЯ  в постоЯнной
вражде  между собою и не пожелавших помиритьсЯ даже перед причастием, за что
одну  сверхъестественной  силой оттолкнуло от ‘вЯтой чаши, а другаЯ не могла
разжать  конвульсивно  сжавшегосЯ  рта.  ’ак  обе  злые  девочки  и  не были
допущены к причастию.
     €  каждаЯ  из  нас,  трепеща  и  замираЯ, сложив крестообразно на груди
руки, подходила к чаше, невольно вспоминаЯ случай с Ќемиными.
     Ќо ничего подобного в этот раз не произошло...
     Џосле  причастиЯ  нас поздравлЯло начальство и старшие. ‚се были как-то
особенно  близки  и  дороги  нам  в  этот  день. •отелось радостно плакать и
молитьсЯ.  Ђ  природа длЯ большей торжественности слала на землю теплые лучи
- предвестников недалекой весны...


        ѓ‹Ђ‚Ђ XX

                               ЃольнаЯ. ‘он.
                             •ристос ‚оскресе!

     Ќина  сказала  правду,  что  второе  полугодие  пронесетсЯ  быстро, как
сон...  Ќедели  незаметно мелькали одна за другою... ‚ институтском воздухе,
кроме  запаха  подсолнечного  масла  и  сушеных  грибов, прибавилось еще еле
уловимое  дуновение  начала  весны.  ”орточки  в  дортуарах держались дольше
открытыми,  а  во  времЯ  уроков  чаще  и  чаще спускались шторы в защиту от
посещениЯ  солнышка.  ‘нег  таЯл  и  принимал серо-желтый цвет. Њы целые дни
проводили у окон, еще наглухо закрытых двойными рамами.
     Ќа  черных  косах  кнЯжны  красовалсЯ  опЯть  белый  шнурок за отличное
поведение,  а  имЯ  ее  снова было занесено на красную доску. “ менЯ на душе
было  легко  и  радостно. Ѓлизость весны, а за нею желанного лета заставлЯла
радостно  трепетать мою детскую душу. Ћдно менЯ беспокоило: здоровье кнЯжны.
Ћна  стала  еще прозрачнее и всЯ точно сквозила через нежную, бледную, с еле
уловимым  желтоватым  отливом  кожу.  ѓлаза  ее стали Яркими-Яркими и горели
нестерпимым  блеском. €ногда на щеках Ќины вспыхивали два буро-красных пЯтна
румЯнца,  пропадавшие  так  же быстро, как и поЯвлЯлись. Ћна кашлЯла глухо и
часто,  хватаЯсь  за грудь. Ќачальство особенно нежно и ласково относилось к
ней.  „ва или три раза Maman присылала за нею звать кататьсЯ в своей карете.
€нститутки,  особенно  чуткие  к  несчастью  подруг,  старались всеми силами
оказать своей любимице всевозможные знаки любви и дружбы.
     —астаЯ  раздражительность  Ќины,  ее капризы, которые стали проЯвлЯтьсЯ
вследствие  ее  болезни,  охотно  прощались  бедной девочке... „аже €рочка -
надменнаЯ,  своенравнаЯ  шведка  -  и  та  всеми  силами  старалась  оказать
особенное  внимание  Ќине.  Џо  воскресеньЯм  на  тируаре  кнЯжны поЯвлЯлись
вкусные  лакомства  или  фрукты,  к  которым  она  едва прикасалась и тотчас
раздавала подругам, жадным до всЯкого рода лакомств.
     €  вот  однажды  случилось то, чего никто не ожидал, хотЯ втайне каждой
из нас невольно приходило в голову: кнЯжна окончательно заболела и слегла.
     Њне  Ясно  припоминаетсЯ  субботний Ясный полдень вербной недели. “ нас
был  последний  до  Џасхи  урок  -  географиЯ.  ѓеографию  преподавал старик
учитель,  седой и добродушный на вид, говоривший маленьким "ты" и называвший
нас  "внучками",  что  не  мешало ему, впрочем, быть крайне взыскательным, а
нам  боЯтьсЯ его как огнЯ. “рок уже приходил к концу, когда Ђлексей €ванович
(так звали учителЯ) вызвал Ќину.
     - Ђ ну-ка, внучка, позабавь! - добродушно произнес он.
     Љак  сейчас  помню  карту,  всю  испещренную  реками,  горами и точками
городов,   помню  особенно  бледную  кнЯжну,  вооруженную  черной  линейкой,
которою она водила по карте, указываЯ границы:
     - Ѓерингов  пролив,  Ѓерингово  море, Ћхотское море... - звучал слабо и
глухо ее милый голосок.
     ‚друг  страшный  припадок удушливого кашлЯ заставил смолкнуть беднЯжку.
Ћна  схватилась  за  грудь и поднесла платок к губам. Ќа белом полотне резко
выделились две кровавые клЯксы.
     - Њне  худо!  -  еле слышно прошептала Ќина и упала на руки подоспевшей
фрейлейн.
     ‚се  помутилось  у  менЯ в глазах - доски, кафедра, карта и сам Ђлексей
€ванович,  -  все завертелось, закружилось передо мною. џ видела только одну
полубесчувственную  кнЯжну  на  руках  фрейлейн.  ‘пустЯ  несколько минут ее
унесли  в  лазарет...  ђазом  светлое настроение куда-то исчезло, и на место
его  тЯжелый  мрак воцарилсЯ у менЯ на душе... џ инстинктом чувствовала, что
Ќина больна, и опаснее, чем мы предполагали.
     ‚есь  день  Я не находила себе места. ЊенЯ не развлекали присланные нам
старшими,  ездившими на вербы, гостинцы: халва, рахат-лукум и впридачу к ним
баночки  с  прыгающими американскими жителЯми, занЯвшими на целый вечер моих
товарок.
     ‚  шесть часов лазаретнаЯ девушка Њаша принесла мне записку, исписанную
знакомыми и милыми крупными каракульками.

     "Џриди  ко  мне,  дорогаЯ  ‹юда,  -  писала мне моЯ вернаЯ подруга, - Я
очень  скучаю.  Џопросись  у фрейлейн на весь вечер - ведь уроки кончились и
ты свободна.
                                                          ’воЯ навеки Ќина".

     џ поспешила исполнить ее просьбу.
     ЉнЯжна   помещалась   в   маленькой   комнатке,  предназначавшейсЯ  длЯ
труднобольных.  Ћна сидела в большом кресле у окна. џ едва узнала ее в белом
лазаретном халате с беспорЯдочно спутанной косой.
     Љогда  Я  вошла  к  ней,  она тихо повернула ко мне бледное, измученное
личико и проговорила, слабо улыбаЯсь:
     - ’ы  прости,  ‹юда,  что  Я  тебЯ потревожила... Њне так хотелось тебЯ
видеть, дорогаЯ моЯ!
     џ проглотила подступившие слезы и поцеловала ее.
     - Ђх,  скорее бы тепло, - тоскливо шептала