е, гордость.
     "‚  самом  деле, что за несчастье, если кнЯжна дуетсЯ и капризничает? -
подумала  Я. - —его Я плакала, глупенькаЯ, точно Я в самом деле виновата? Ќе
хочет со мной дружить, так и Ѓог с ней!"
     € Я постаралась улыбнутьсЯ.
     - Ќу  вот и отлично, - обрадовалась Љрошка, - охота была портить глаза.
ѓлаза-то  одни,  а  подруг  много!  „а  вот, чего откладывать в долгий Ящик,
хочешь быть со мной подругой?
     - џ,  право, не знаю... - растерЯлась Я. - „а ты ведь с Њаней €вановой,
кажетсЯ, дружна?
     - ’ак  что  же!  ќто  не помешает нисколько; мы будем подругами втроем,
будем  втроем  гулЯть  в перемены: Я - в середине, как самаЯ маленькаЯ, ты -
справа,  ЊанЯ  -  слева,  хорошо?  ’еперь  как-то  все  по трое подруги; это
называетсЯ в институте "триумвират". ’ы увидишь, как будет весело!
     џ  не  знала, что ответить. Љрошка была враг Ќины, Я это отлично знала,
но  ведь Ќина перваЯ изменила своему слову и прогнала менЯ от себЯ. Ђ Љрошка
успокоила,  обласкала  да  еще предлагает свою дружбу!.. —то ж тут думать, о
чем?
     € не колеблЯсь ни минуты Я протЯнула ей руку:
     - •орошо, Я согласна!
     Њы обнЯлись и поцеловались. Џозвали Њаню €ванову и с ней поцеловались.
     "’риумвират" был заключен.
     ђаздалсЯ  звонок,  призывающий  к  молитве и чаю. ‘ейчас вслед за m-lle
Ђрно, вышедшей из своей комнаты, вошла „жаваха.
     “видЯ  менЯ  между  €вановой и Њарковой, она, очевидно, сразу понЯла, в
чем дело. Љраска залила ее бледные щеки, глаза загорелись Ярко-Ярко.
     - ЉакаЯ  гадость  -  поступать так, - сквозь зубы произнесла она, глЯдЯ
на менЯ в упор пронизывающим душу взглЯдом.
     џ  невольно опустила глаза. ‘ердце как-то екнуло... Ќо минута, другаЯ -
и все мое колебание исчезло.
     ‚озвращатьсЯ  назад  было  незачем  да  и  неловко  перед  моими новыми
подругами... ‘ прежней дружбой все счеты были кончены...
     Ќачалась новаЯ жизнь, новые друзьЯ, новые разговоры, новые тайны.
     Љрошка  и ЊанЯ €ванова, в особенности же перваЯ, целиком завладели всем
моим существом.
     џ  невольно  подпадала  под  влиЯние  Њарковой, умевшей, несмотрЯ на ее
детские  годы, подчинЯть менЯ своей воле. —то была, в сущности, Љрошка, Я не
могла   докопатьсЯ   никаким   образом.   Ћчень  неровна,  минутами  страшно
капризнаЯ,  настойчиваЯ,  любившаЯ властвовать и, очень метко подмечаЯ чужие
недостатки,  издеватьсЯ  над  ними, - она, однако, считалась одной из лучших
воспитанниц.  ‹ишь  только  ей  приходилось попастьсЯ на глаза классной дамы
или  учителЯ, капризное личико принимало почтительно-кроткое выражение и всЯ
она  казалась  маленьким  ангелом.  “ходило  начальство - и исчезало кроткое
ангельское  выражение  с  лица  Љрошки...  Љлассные  дамы, не постигшие всей
несимпатичной  двойственности  маленького существа, любили Љрошку, относЯ ее
к числу "парфеток", то есть лучших учениц класса.
     ‡ато   подруги   единодушно   ненавидели   Њаркову,  называЯ  за  глаза
"фискалкой".  —то касаетсЯ последнего недостатка Љрошки, то уличить ее в нем
было  невозможно.  …е  подозревали  в  том,  что она бегает жаловатьсЯ своей
тетке  -  инспектрисе,  но  доказать этого никто не решалсЯ, и потому Љрошка
благополучно  выносила  все  из  класса,  а класс ее ненавидел всеми силами,
хотЯ  отчасти  и побаивалсЯ втайне. …е дружба с Њаней €вановой заключалась в
полном  подчинении  последней  Љрошке.  ЊанЯ была добраЯ, славнаЯ, несколько
лениваЯ  девочка,  имевшаЯ  один  страшный недостаток, по мнению институток:
она  любила  поесть. …сть ЊанЯ могла во всЯкое времЯ, не разбираЯ что и как.
€ногда  после  целой коробки мармеладу, уничтоженной в один присест, она тут
же,  не передохнув, как говоритсЯ, принималась за калач, намазанный маслом и
густо  посыпанный  зеленым  сыром.  Љак-то  раз на пари, призом которого был
назначен  апельсин,  ЊанЯ  €ванова  съела  восемь  штук больших институтских
котлет.  ‚торой  слабостью  Њани  было  "обожание"  Љрошки,  о  которой  она
отзывалась самыми восторженными похвалами.
     - ‹идочка   -   прелесть,   -   говорила  она  мне,  пережевываЯ  кусок
чего-нибудь  и  всЯ сиЯЯ удовольствием, - они ее не понимают и дуютсЯ; да ты
вот подружишь с нами подольше и тогда сама узнаешь.
     Ђ  ‹идочка  неимоверно злоупотреблЯла дружбой Њани. Ћна командовала ею,
заставлЯла  оказывать  ей тысЯчу мелких услуг и, к довершению всего, поднЯла
на  подругу целое гонение за то, что ЊанЯ "обожала" ‹еночку Љорсак. ЌесмотрЯ
на  недостатки  Њани,  менЯ  тЯнуло  гораздо больше к ней, нежели к лукавой,
неискренней Љрошке.
     Љрошка  замечала  это  и  всеми силами старалась скрепить наши недавние
узы дружбы.
     Ќе  знаю  цели,  заставлЯвшей  Љрошку так ухватитьсЯ за менЯ, но думаю,
что  она руководилась местью к кнЯжне, которую считала своим злейшим врагом.
€ли  просто  ей  хотелось  заручитьсЯ  преданной  душой  среди  недружелюбно
относЯщегосЯ к ней класса.
     ‘   первых   же   часов   моей  новой  дружбы  Я  понЯла,  что  сделала
непростительную ошибку.
     •олоднаЯ  и  эгоистичнаЯ  Љрошка, ничего не делавшаЯ спроста, и веселаЯ
сладкоежка  ЊанЯ  не  могли  мне заменить моего потерЯнного друга. Ђ ссора с
Ќиной  вышла  нешуточнаЯ.  Ћна  сидела  на уроках на одной со мной скамейке,
ходила  в  одной паре и спала подле. Ќо Я видела, как это стеснЯло ее. ‚семи
силами   Ќина   старалась   выказать  мне  свое  полное  негодование,  почти
ненависть.  Ћна отодвигалась от менЯ на самый кончик скамейки, за обедом она
передавала  тарелки  не  через менЯ, а за моей спиной; она не ходила со мной
под  руку  в  паре,  как  это  было принЯто; приходЯ в дортуар, она ложилась
скоро,  скоро  и  засыпала,  еще  до  спуска газа, как бы боЯсь разговоров и
объЯснений с моей стороны.
     ’ак  прошло  много  времени. џ изнывала и не могла найти исхода. Љрошка
все  ловчее  и ловчее опутывала менЯ еле уловимыми сетЯми своей дружбы, а Я,
по  свойственному моей натуре малодушию и слабости, не могла сбросить с себЯ
этой  власти,  всем  сердцем  продолжаЯ  любить  мою  единственную,  дорогую
Ќиночку.   ЏоследнЯЯ   очень  изменилась  со  времени  нашей  ссоры.  ‚сегда
сдержаннаЯ  и  сосредоточеннаЯ  прежде,  любившаЯ  тихие,  долгие  беседы  о
Љавказе,  о доме, она вдруг стала неузнаваемо весела. –елые досуги проводила
она  в  бесцельной  визгливой  беготне по зале с "мовешками", в рисовании на
доске  смешных  фигурок  или пробиралась на половину старших и прогуливалась
там с €рочкой и Њихайловой, не боЯсь "накрытиЯ синЯвок".
     Џоследние  не  могли  не  заметить  перемены,  происшедшей  с примерной
воспитанницей,  но  относили это к болезненным проЯвлениЯм слабого организма
кнЯжны и смотрели сквозь пальцы на выходки Ќины.
     Љ  довершению всего, Ќина подружилась с Ѓельской - "разбойником" класса
- и была постоЯнной ее спутницей и соучастницей в проказах.
     Њаме  Я ничего не писала о случившемсЯ, инстинктивно чувствуЯ, ведь это
сильно  огорчит  ее,  тем  более  что  она, ничего не подозреваЯ, писала мне
длинные  письма,  уделЯЯ  в них по странице на долю "милой девочки", как она
называла   мою   дорогую,  взбалмошную,  так  незаслуженно  огорчившую  менЯ
кнЯжну...


        ѓ‹Ђ‚Ђ XI

                            Ќевинно пострадавшаЯ

     Ћднажды  после  завтрака,  в большую перемену, гулЯЯ по саду в обществе
моих   двух   новых   подруг,   Я   была  удивлена  необычайным  оживлением,
господствовавшим  на  последней  аллее.  „ень  был сырой, промозглый - одним
словом,  один из тех осенних дней, на которые так щедр петербургский ноЯбрь.
Њы прибавили шагу, желаЯ поскорее узнать, в чем дело.
     Џосередине  аллеи  неуклюже прыгала, громко, беспомощно каркаЯ, большаЯ
чернаЯ  ворона. ЏраваЯ лапка и часть крыла были у нее в крови. ‡а ней бежало
несколько седьмушек с Ќиной „жавахой и Ѓельской во главе.
     - Ћсторожнее, клюнет! - кричала ЏетровскаЯ, всЯчески удерживаЯ кнЯжну.
     Ќо  Ќина  не  обратила  вниманиЯ на ее слова. ‚сЯ краснаЯ от волнениЯ и
тщетных   попыток  поймать  птицу,  она  наконец  изловчилась  и  бесстрашно
схватила ворону, забившуюсЯ у ножек садовой скамейки.
     - Џоймала!   -  сказала  она,  торжествующе  обводЯ  глазами  маленькое
общество.
     - ЉакаЯ  ты  храбраЯ, Ќиночка, - заметила ЌадЯ ”едорова, подобострастно
глЯдЯ на смелую подругу.
     ‚орона  билась  и  каркала в руках Ќины, но девочка ловко закутала ее в
платок, надетый внизу под клекой, и понесла ее в класс.
     - ‘охрани Ѓог, синЯвки узнают, - замираЯ, шептала ”едорова.
     - Ќет! Људа им! ЃельскаЯ, беги за бинтом в лазарет.
     Љ  счастью, ворона притихла и ничем не обнаруживала своего присутствиЯ.
…е  посадили  в корзинку с крышкой, в которой мать ’ани Џетровской в прошлое
воскресенье   привезла   Яблок.   Њигом   был  принесен  бинт  из  лазарета.
„ождавшись,  когда  дежурный  в этот день Џугач вышел из класса, Ќина быстро
перевЯзала  поломанное  крыло  вороны,  предварительно обмыв его хорошенько.
Џотом  птицу  силой накормили оставшейсЯ у кого-то в кармане от чаЯ булкой и
усадили в корзину, прикрыв сверху казенным платком.
     ‘ледующий  урок  был  батюшкин.  ‘лавный  был  наш  добрый институтский
батюшка!  —уть  ли  не  свЯтым  прослыл  он в наших юных понЯтиЯх за теплое,
чисто отеческое отношение к девочкам.
     ђассказывает  ли  он  о страданиЯх €ова или о бегстве иудеев из …гипта,
глаза  его  ласково и любовно останавливаютсЯ на каждой из нас по очереди, а
рука его гладит склоненную перед ним ту или другую головку...
     Ѓатюшка  никогда  не  сидел  на  кафедре.  Џеред  его  уроком  к первой
скамейке  среднего рЯда придвигалсЯ маленький столик, куда клались учебники,
журнал  и  ставилась чернильница с пером длЯ отметок. Ќо батюшка и за столом
никогда  не  сидел,  а  ходил  по всему классу, останавливаЯсь в промежутках
между скамейками. Ћсобенно любил он Ќину и называл ее "чужестраночкой".
     - џ, батюшка, русскаЯ, - немного обидчиво говорила она.
     - Ќу что ж, что русскаЯ, а из какой дали к нам прилетела!
     €  широкий рукав нарЯдной шелковой рЯсы совсем прикрывал бледное личико
и глЯнцевитые косы.
     Ѓатюшку  мы  все  буквально  боготворили.  Њы поверЯли ему наши детские
невзгоды,  чистосердечно  каЯлись  в  содеЯнных шалостЯх, просили совета или
заступничества  и  никогда  ни в чем не терпели от него отказа. •удых баллов
батюшка  не ставил. ‚ыйдет лениваЯ, не знающаЯ урока ученица, вроде ђенн, он
ее  самыми немудреными и легко понЯтными вопросами наведет на ответ так, что
урок  она  хотЯ  слабо,  а все-таки ответит и получит 11 в классном журнале.
‡ато  не знать урока у батюшки считалось преступлением, за которое "нападал"
весь  класс  без  исключениЯ. „а, впрочем, таких случаев, к нашей чести будь
сказано,    почти    не    случалось.    „евочки-"парфетки"    следили    за
девочками-"мовешками",  заботЯсь, чтобы урок ‡акона Ѓожьего был выучен. „аже
ђенн не имела меньше 11 баллов.
     Џосле  класса мы все окружали батюшку, который, благословив теснившихсЯ
вокруг  него девочек, садилсЯ на приготовленное ему за столиком место, мы же
располагались  тесной  толпой у его ног на полу и беседовали с ним вплоть до
следующего урока.
     ‚сех  нас он знал по именам и вызывал на уроках не иначе как прибавив к
фамилии ласкательное имЯ девочки:
     - Ђ  ну-ка,  Њанюша  €ванова,  расскажите  о  Явлении €еговы праведному
Њоисею.
     € Њанюша рассказывала звонко, Ясно, толково.
     ’ак  было  и в этот день, но едва ’анЯ ЏокровскаЯ, особенно религиознаЯ
и  богобоЯзненнаЯ девочка, окончила трогательную повесть о слепом ’овии, как
вдруг    из   корзины,   плотно   прикрытой   зеленым   платком,   раздалось
продолжительное  карканье.  ‚есь  класс  замер  от страха. „ежурившаЯ в этот
день  в  классе m-lle Ђрно вскочила со своего места, как ужаленнаЯ, не знаЯ,
что  предпринЯть,  за  что  схватитьсЯ.  Ѓатюшка, недоумеваЯ, оглЯдывал весь
класс своими добрыми, близорукими глазами...
     "Љар-кар", - зловеще неслось из угла.
     - ‚  классе  -  ворона, - вдруг произнес, дрожа от злости, Џугач, - это
не шалость, а безобразие, и виновнаЯ будет строго наказана!
     €  всЯ зеленаЯ от негодованиЯ она бросилась искать ворону. Ќо последнЯЯ
не  заставила  себЯ  долго  ждать: вылезши из корзины, она стала ковылЯть по
полу с громким, пронзительным карканьем.
     ЉласснаЯ  дама кричала, девочки шикали, чтобы прогнать ворону, суматоха
была невообразимаЯ.
     џ взглЯнула на кнЯжну: она была белее своей белой пелеринки.
     Њежду  тем  раздалсЯ  звонок,  возвещающий  окончание урока, и батюшка,
поспешно осенив нас общим крестом, вышел из класса.
     Њы притихли.
     Њ-lle  Ђрно приказала дежурной воспитаннице позвать коридорную девушку,
чтобы  убрать "этот ужас", как она назвала ворону, а сама помчалась доносить
инспектрисе о случившемсЯ.
     ‹ишь  только  класснаЯ дверь закрылась за ней, как ЃельскаЯ вскочила на
кафедру и громко на весь класс прокричала:
     - Mesdam'очки,  не выдавайте Ќину, слышите! Ќам всем ничего не будет, а
ее,   пожалуй,  за  эту  шалость  сотрут  с  красной  доски  и  выключат  из
"парфеток".
     - Ќет,  зачем  же классу страдать из-за одной? џ непременно сознаюсь, -
пробовала запротестовать кнЯжна.
     - €  думать не смей! - зашумели девочки со всех сторон. - Њы все хотели
взЯть  ворону...  все...  только боЯлись ее клюва, а ты бесстрашнаЯ... ‚сему
классу это сойдет, а тебе нет.
     Њежду  тем  коридорнаЯ  девушка  ловила  виновницу  случаЯ - ворону, но
никак не могла поймать.
     - Ќу-с,  так  решено: Ќины не выдавать и у батюшки просить всем классом
прощениЯ, что это случилось на его уроке, - проповедовала ЃельскаЯ.
     - ’ы,  ”енЯ,  не  выбрасывай  ее  на двор, - просила „жаваха коридорную
девушку, одолевшую наконец злополучную ворону, - ворона ведь больнаЯ.
     - Ђ  куды  ж Я с ней денусь? …ще от начальства влетит, беда будет. Ќет,
барышнЯ,  отнесу-ка  Я  ее  в  сад  на  прежнее  место...  € что за птицу вы
облагодетельствовали!  ‚едь  падаль  жрет, - у, глазастаЯ! - € ”енЯ потащила
нашу протеже из класса, куда в этот миг входила инспектриса.
     Њы снова присмирели, предчувствуЯ грозу.
     •удаЯ,  длиннаЯ как жердь инспектриса производила впечатление старушки,
но двигалась она быстро и живо, поспеваЯ всюду.
     ’он  ее был раздражительный, сухой, придирчивый. Њы ненавидели ее за ее
брезгливое пиление.
     •удаЯ  фигурка  в синем шелковом платье с массой медалей у левого плеча
грозно предстала поднЯвшемусЯ со своих скамеек классу.
     - Љто  осмелилсЯ  принести  в  класс  ворону?  -  резко прозвучал среди
восстановившейсЯ мигом тишины ее визгливый голос.
     Њолчание.
     - Љто? - снова повторила инспектриса.
     Ќовое молчание было ответом.
     - —то  же,  у  вас Языков нет? - еще грознее наступала она. - џ требую,
чтобы виновнаЯ призналась.
     - Њы все, все виноваты, - раздались одиночные голоса.
     - ‚се! - хором повторил весь класс.
     - ’рогательное   единодушие,   -   проговорила   с   недоброй  усмешкой
инспектриса,  -  но  будьте  уверены,  Я  все узнаю, и виновнаЯ будет строго
наказана.
     - Њаркова   насплетничает,   непременно   насплетничает,   -  зашептали
девочки,  когда  инспектриса  вышла  из  класса,  а  мы  стали  спускатьсЯ с
лестницы.
     ЊенЯ  охватил  внезапный страх за милую кнЯжну, согласившуюсЯ на защиту
и покрывательство класса. џ предвидела, что кнЯжне это не пройдет даром.
     "Љрошка  непременно  выдаст",  -  подумала  Я,  и вдруг внезапнаЯ мысль
осенила менЯ. џ слишком еще любила кнЯжну, чтобы колебатьсЯ.
     €,   не   откладываЯ   в   долгий  Ящик  своего  решениЯ,  Я  незаметно
выскользнула  из  пар  и бегом возвратилась обратно, делаЯ вид, что позабыла
что-то в классе.
     ’ам,  подождав  немного,  когда,  по моему мнению, "седьмушки" достигли
столовой,  Я быстро направилась через длинный коридор на половину старших, в
так  называемый  "колбасный  переулок",  где  жила  инспектриса.  Џочему  он
называлсЯ  колбасным,  Я  до  сих  пор  себе не уЯснила, да и врЯд ли кто из
институток  мог бы это сделать. ’ам находились комнаты классных дам, и в том
числе  комната  инспектрисы.  џ  со  страхом  остановилась  у  двери, трижды
торопливо  прочла:  "ѓосподи,  помЯни царЯ „авида и всю кротость его!" - как
менЯ  учила  нЯнЯ  делать  в  трудные  минуты  жизни - и постучала в дверь с
вопросом: "Puis-je entrer" (могу войти)?
     - Entrez (войдите)! - прозвучало в ответ, и Я робко вошла.
     Љомнатка   инспектрисы,   разделеннаЯ   пополам  невысокой  драпировкой
темно-малинового  цвета,  поразила  менЯ  своей  уютностью. ’ам стоЯла очень
хорошенькаЯ   мебель,  лежал  персидский  ковер,  висели  на  стенах  группы
институток и портрет начальницы, сделанный поразительно удачно.
     ‘ама  m-lle  …ленина  -  так  звали  инспектрису  - сидела за маленьким
ломберным столиком, накрытым белой скатертью, и завтракала.
     Ћна  поднЯла  на  менЯ свои сердитые, маленькие глазки с вопросительным
недоумением.
     - Medemoiselle,  -  начала  Я  дрожащим  голосом,  -  Я пришла сказать,
что... что... ворону принесла Я.
     - ’ы? - € еще большее недоумение отразилось в ее взоре.
     - „а, Я, - на этот раз уже Ясно и твердо отчеканила Я.
     - Ћтчего же ты не созналась сразу, в классе?
     џ молчала, мучительно краснеЯ.
     - ‘тыдись!    ’олько    что   поступила,   и   уже   совершаешь   такие
непростительные   шалости.  ‡ачем  ты  принесла  в  класс  птицу?  -  грозно
напустилась она на менЯ.
     - Ћна была такаЯ исщипаннаЯ, в крови, мне было жалко, и Я принесла.
     ЃоЯзнь за Ќину придала мне храбрости, и Я говорила без запинки.
     - ’ы  должна была сказать m-lle Ђрно или дежурной пепиньерке, ворону бы
убрали  на задний двор, а не распорЯжатьсЯ самой, да еще прЯтатьсЯ за спиной
класса...  ‘кверно,  достойно  уличного  мальчишки,  а  не  благовоспитанной
барышни!  ’ы  будешь  наказана.  ‘ними  свой передник и отправлЯйсЯ стоЯть в
столовой во времЯ завтрака, - уже совсем строго закончила инспектриса.
     џ  замерла. ‘тоЯть в столовой без передника считалось в институте самым
сильным наказанием.
     ќто  было  уже  слишком.  Ќа  глазах  моих  навернулись слезы. "Џопрошу
прощениЯ, может быть, смЯгчитсЯ", - подумала Я.
     "Ќет,  нет,  - в ту же минуту молнией мелькнуло в моей голове, - ведь Я
терплю  за  Ќину  и, может быть, этим поступком верну если не дружбу ее, то,
по крайней мере, расположение".
     €,  стойко  удержавшись  от  слез,  Я  быстро  снЯла  передник, сделала
классной даме условный поклон и вышла из комнаты.
     Њое поЯвление без передника в столовой произвело переполох.
     Њладшие  повскакали  с мест, старшие поворачивали головы, с насмешкой и
сожалением поглЯдываЯ на менЯ.
     џ   храбро   подошла  к  m-lle  Ђрно  и  заЯвила  ей,  что  Я  наказана
инспектрисой.  Ќо  за  что  Я  наказана,  Я  не объЯснила. ‡атем Я встала на
середину  столовой.  Њне  было  невыразимо  совестно и в то же времЯ сладко.
‹ицо  мое  горело,  как  в  огне. џ не поднимала глаз, боЯсь снова встретить
насмешливые улыбки.
     "…сли  б  они  знали,  если б только знали, за что Я терплю эту муку! -
всЯ  замираЯ  от  сладкого  трепета, говорила Я себе. - ЊилаЯ, милаЯ кнЯжна,
чувствуешь ли ты, как страдает твоЯ маленькаЯ ‹юда?"
     Ќаши  "седьмушки",  видимо,  взволновались. Ќе знаЯ, за что Я наказана,
они строили тысЯчу предположений, догадок и то и дело оборачивались ко мне.
     џ  поднЯла  голову.  Њой  взглЯд  встретилсЯ  с  Ќиной.  џ не знаю, что
выражали  мои  глаза,  но  в  черных милых глазках „жавахи светилось столько
глубокого сочувствиЯ и нежной ласки, что всю менЯ точно варом обдало.
     "’ы  жалеешь менЯ, милаЯ девочка", - шептала Я восторженно, и, стрЯхнув
с  себЯ  ложный,  как  мне  казалось,  стыд,  Я поднЯла голову и окинула всю
столовую долгим, торжествующим взглЯдом.
     Ќо  менЯ  не  понЯли,  да  и  не  могли  понЯть  эти беспечные, веселые
девочки.
     - ‘мотрите-ка,  mesdames  наказана, да еще и смотрит победоносно, точно
подвиг совершила, - заметил кто-то с ближайшего стола пЯтиклассниц.
     ‚ ответ Я только равнодушно пожала плечами.
     ‹ицо  мое  между  тем  горело  все  больше и больше и стало красное как
кумач. “ менЯ сделалсЯ жар - неизменный спутник всех моих потрЯсений.
     Њ-lle  Ђрно  со своего места обратила внимание на мои пылающие щеки, на
неестественно  Ярко  разгоревшиесЯ  глаза  и, оставив свое место, подошла ко
мне.
     - ’ебе нехорошо?
     џ  отрицательно покачала головой, но она, приложив руку к моей пылающей
щеке, воскликнула:
     - Ќо  ты  больна, ты всЯ горишь! - и, подхватив менЯ под руку, поспешно
вывела из столовой мимо еще более недоумевающих институток.
     Џытка кончилась.
     ЊенЯ отвели в лазарет.


        ѓ‹Ђ‚Ђ XII

                           ‚ лазарете. Џримирение

     ‹азарет  начиналсЯ  тотчас  за  квартирой  начальницы. ќто было большое
помещение  с  просторными  палатами,  полными  воздуха  и  света.  ќтот свет
исходил,  казалось, от самих чисто выбеленных стен лазарета. ‚ход в него был
через   темный   коридорчик,  примыкавший  к  нижнему  длинному  и  мрачному
коридору.  ЏерваЯ  комната  называлась "перевЯзочнаЯ", сюда два раза в день,
по   лазаретному  звонку,  собирались  "слабенькие",  то  есть  те,  которым
прописано  было  принимать  железо,  мышьЯк,  кефир  и рыбий жир. ‡аведовали
перевЯзочной   две  фельдшерицы:  одна  -  кругленькаЯ,  беленькаЯ,  молодаЯ
девушка,  ‚ера  ‚асильевна,  прозваннаЯ  Џышкой, а другаЯ - Њирра Ђндреевна,
или   †учка  по  прозвищу,  раздражительнаЯ  и  взыскательнаЯ  стараЯ  дева.
Ќасколько  Џышка  была  любима  институтками,  настолько презираема †учка. ‚
дежурство  Џышки  девочки пользовались иногда вкусной "шипучкой" (смесь соды
с кислотою) или беленькими мЯтными лепешками...
     - ЊенЯ  тошнит,  ‚ера  ‚асильевна,  -  говорит  какаЯ-нибудь  шалуньЯ и
прижимает длЯ большей верности платок к губам.
     €  Џышка открывает шкап, достает оттуда коробку кислоты и соды и делает
шипучку.
     - Њне бы мЯтных лепешек от тошноты, - тЯнет другаЯ.
     - Ђ  не  хотите  ли  касторового  масла?  - добродушно напускаетсЯ ‚ера
‚асильевна и сама смеетсЯ.
     Џропишет  ли  доктор  кому-либо  злополучную  касторку в дежурство ‚еры
‚асильевны,  она  дает это противное масло в немного горьковатом портвейне и
тем  же  вином  предлагает  запить, между тем как в дежурство †учки касторка
давалась в мЯте, что составлЯло страшную неприЯтность длЯ девочек.
     €з   перевЯзочной   вели   две  двери:  одна  -  в  комнату  лазаретной
надзирательницы,  а другаЯ - в лазаретную столовую. ‚ столовой стоЯл длинный
стол  длЯ  выздоравливающих,  а  по  стенам расставлены были шкапы с разными
медицинскими препаратами и бельем.
     €з столовой шли двери в следующие палаты и маленькую комнату †учки.
     Џалат  было,  не считаЯ маленькой, предназначенной длЯ больных классных
дам,  еще  две больших и третьЯ маленькаЯ длЯ труднобольных. Ћколо последней
помещалась  Џышка.  ‡атем  шли  умывальнЯ с кранами и ванной и кухнЯ, где за
перегородкой помещалась Њатенька.
     Њатенька   была   не  совсем  обыкновенное  существо  нашего  лазарета.
‘тараЯ-старенькаЯ  ворчуньЯ, нечто вроде сиделки и кастелЯнши, она, несмотрЯ
на свои 78 лет, бодро управлЯла своим маленьким хозЯйством.
     - Њатенька,   -   кричит   ‚ера  ‚асильевна,  -  лихорадочную  привели,
пожалуйста, дайте липки.
     €  липка, то есть раствор липового цвета, поспевает в две-три минуты по
щучьему велению.
     - Њатенька,  помогите  забинтовать  больную. - € Њатенька забинтовывает
быстро и ловко.
     € откуда силы брались у этой славной седенькой старушки?!
     ‚орчлива  Њатенька  была  ужасно,  но  и  ворчание ее было добродушное,
безвредное: сейчас побранит, сейчас же проЯснитсЯ улыбкой.
     - Њатенька,  -  увиваетсЯ  около  нее какаЯ-нибудь больнаЯ, - поджарьте
булочку, роднаЯ.
     - Ќу  вот  что  выдумала,  шалуньЯ, чтобы от Њарьи Ђнтоновны попало! Ќе
выдумывайте лучше!
     Ђ  через  полчаса, смотришь, на лазаретном ночном столике, подле кружки
с  чаем,  лежит  аппетитно  подрумЯненнаЯ  в  горЯчей золе булочка. ЏридетсЯ
серьезно  заболеть  институтке, Њатенька ночи напролет просиживает у постели
больной,  дни  не  отходит от нее, а случитсЯ несчастье, смерть, она и глаза
закроет, и обмоет, и псалтырь почитает над усопшей.
     ’акова была обстановка лазарета, мало, впрочем, менЯ интересовавшаЯ.
     M-lle  Ђрно  дорогой старалась проникнуть в мою душу - и узнать, почему
Я  наказана, но Я упорно молчала. Ќастаивать же она не решалась, так как мои
пышущие от жара щеки и неестественно блестЯщие глаза пугали ее.
     - —то  с  девочкой?  -  спросила  ‚ера  ‚асильевна,  когда  мы пришли в
перевЯзочную.
     €,  не терЯЯ ни минуты, она усадила менЯ на диван и поставила градусник
длЯ измерениЯ температуры.
     - Mademoiselle  Ђрно,  оставьте  ее  у  нас,  видите,  какаЯ горЯчаЯ, -
посоветовала фельдшерица.
     - ‚едите  себЯ  хорошенько!  -  холодно  бросила  мне  класснаЯ  дама и
поспешила выйти из перевЯзочной.
     - ‚ы простудились, да? - допрашивала менЯ добраЯ девушка.
     - „а... нет... да... право, не знаю! - путалась Я.
     „ействительно,  может  быть, Я простудилась как-нибудь. џ не сознавала,
что последние неприЯтности разрыва с Ќиной могли так подействовать на менЯ.
     - “ вас повышеннаЯ температура, - озабоченно покачала головой Џышка.
     - Њатенька,  -  крикнула  она,  -  прикажите постлать постель в средней
палате и приготовьте липки.
     Џоспела  постель, поспела и липка. ЊенЯ раздели и уложили. ѓолова моЯ и
тело горели. Ћбрывки мыслей носились в усталом мозгу.
     ’очно тЯжелый камень надавил сердце.
     …два  Я  забылась,  как  передо  мной  замелькали белые хатки, вишневаЯ
роща,  церковь  с  высоко  горЯщим крестом и... мама. џ Ясно видела, что она
склонЯетсЯ  надо мною, обнимает и так любовно шепчет нежным, тихим, грустным
голосом: "‹юдочка, сердце мое, крошка, что с тобой сделали?"
     џ  открываю глаза, в комнате полумрак. ЌоЯбрьский день уже погас. Ћколо
менЯ кто-то плачет, судорожно, тихо.
     џ приподнимаюсь на подушках.
     "Њама?" - вдруг мелькает в моей голове безумнаЯ мысль.
     Ќет, не мама.
     Ќадо  мной  склонилось  знакомое  бледное личико, все залитое обильными
слезами; глЯнцевитые черные косы упали мне на грудь.
     - ЉнЯжна!  Ќина!  -  каким-то диким, не своим голосом вырвалось из моей
груди, и, полузадушеннаЯ рыданиЯми, Я широко распахнула объЯтиЯ.
     Њы замерли минуты на две, сжимаЯ друг друга и обливаЯсь слезами.
     - ѓалочка,  моЯ беднаЯ! - шептала между поцелуЯми Ќина. - —то Я с тобой
сделала!
     €  опЯть  слезы, горЯчие, детские слезы потерЯнного и вновь обретенного
счастьЯ.
     - Ђх,  милаЯ,  глупаЯ!  ‡ачем  ты... - лепетала Ќина. - ‡а менЯ ведь ты
наказана,  за  менЯ больна! ЉакаЯ Я злаЯ, сквернаЯ! Ѓоже мой! Џростишь ли ты
менЯ, ‹юда?
     - ђоднаЯ! - могла только выговорить Я, потрЯсеннаЯ до глубины души.
     - Ќо  как же ты узнала? - спросила Я, когда прошли первые острые минуты
радости.
     - €нспектриса пришла в класс и сказала, за что ты наказана... Ќу...
     - Ќу?.. - невольно дрожащим голосом проговорила Я.
     - џ  созналась,  и  менЯ  стерли  с  доски и выключили из "парфеток", а
тобой  все  восхищаютсЯ...  ’ы  стоишь этого, ‹юдочка; ты такаЯ прелесть, ты
ангел! - шептала кнЯжна.
     - Ќо, Ќиночка, ведь тебЯ стерли с доски, - встревожилась Я.
     - ’ак  что  же? Ђ ты что претерпела за менЯ! џ этого никогда не забуду!
- € кнЯжна горЯчо поцеловала менЯ.
     - „а,   теперь   мы  будем  подругами  на  всю  жизнь!  -  торжественно
произнесла Я.
     - Ђ как же "триумвират"? - лукаво шепнула кнЯжна.
     - Ђ как же ЃельскаЯ? - не потерЯлась Я.
     € обе мы звонко расхохотались.
     ЉнЯжна  прилегла головой ко мне на подушку и, поглаживаЯ мои непокорные
стриженые вихры, говорила, как тЯжело ей было без менЯ последнее времЯ.
     - Ќи есть, ни спать не хотелось.
     - Љак же ты ко мне пробралась?
     - Ђ  вот!  -  €  она торжествующе в полутьме поднЯла свою правую ручку,
обвЯзанную чем-то белым.
     - —то это?
     - ‚зЯла  чинить  карандаш,  да  и обрезала палец перочинным ножом, ну и
попала на перевЯзку, - гордо зазвенел ее гортанный голосок.
     ‚ ответ она обнЯла менЯ и чуть слышно прошептала:
     - Ђ что ты за менЯ вынесла, ‹юда!
     "‹юда!"  Љак  восхитительно  звучало мне мое имЯ в милых губках кнЯжны:
не ѓалочка, а ‹юда.
     - ‚ы  что,  шалуньи,  притаились,  -  вдруг  прозвучал  у  нас над ухом
знакомый  голос  Њатеньки.  -  ‚ы  ведь,  ваше  сиЯтельство  (она всегда так
обращалась  к  кнЯжне),  под  кран  идти  изволили  ручку  смочить, а сами к
подруге больной свернули... Ќе дело... €м покой нужен.
     - Њатенька, милушка, дайте еще посидеть, - упрашивала Ќина.
     - Ќи-ни,  что вы, матушка! Ђ как в классе хватЯтсЯ? Џойдите, родимаЯ, -
ответила старушка.
     - ‡автра приду, если не выпишешьсЯ! - шепнула Ќина, целуЯ менЯ.
     - ‚ыпишусь,   -   с  уверенностью  произнесла  Я,  находЯ  себЯ  совсем
здоровой.
     Ћна  ушла,  а  Я  еще  чувствовала  ее  около  себЯ  -  милую,  добрую,
великодушную Ќину!
     ‚  эту  ночь  Я  уснула крепким, здоровым сном, унесшим с собою всю мою
болезнь.
     Ќа другой день к вечеру Я уже выписалась из лазарета.
     …два  Я  поЯвилась  в  классе, девочки устроили мне шумную овацию. ЊенЯ
обнимали,  целовали  наперерыв,  громко восхвалЯЯ за геройский подвиг. Џотом
всем  классом  просили  инспектрису простить Ќину - и на красной доске снова
поЯвилось ее милое имЯ.
     ’олько  двое  из всего класса не приветствовали менЯ и бросали на нас с
кнЯжной  сердитые  взглЯды.  ’о  были  мои две прежние подруги, так не долго
господствовавшие  надо  мной.  €м  обеим  -  и  Љрошке  и Њане - было крайне
неприЯтно  распадение  "триумвирата"  и  мое  примирение  с их врагом - моей
милой Ќиной.


        ѓ‹Ђ‚Ђ XIII

                        ЏечальнаЯ новость. Џодписка.

     - Mesdam'очки,  mesdam'очки,  знаете новость, ужасную новость? ‘ейчас Я
была   внизу   и   видела   Maman,   она   говорила  что-то  нашей  немке  -
строго-строго...  A  Fraulein  плакала...  џ  сама  видела, как она вытирала
слезы! …й-Ѓогу...
     ‚се  это  протрещала  ЃельскаЯ одним духом, ворвавшись ураганом в класс
после  обеда...  ‚  одну  секунду мы обступили нашего "разбойника" и еще раз
велели передать все ею виденное.
     - ќто  Џугач  что-нибудь  наговорил  на  фрейлейн начальнице, наверное,
Џугач,  -  авторитетно  заЯвила ЌадЯ ”едорова и сделала злые глаза в сторону
Љрошки: "Џоди, мол, сплетничай".
     - „а,   да,   она!   џ   слышала,   как   Maman  упрекала  фрейлейн  за
снисходительность  к  нам,  Я даже помню ее слова: "‚ы распустили класс, они
стали кадетами..." “-у! противнаЯ, - подхватила Љраснушка.
     - Ђ  вдруг  фрейлейн  уйдет! ’огда Џугач нас доест совсем! Mesdam'очки,
что нам делать? - слышались голоса девочек, заранее встревоженных событием.
     - Ќет,  мы  не  пустим нашу дусю, мы на коленЯх упросим ее всем классом
остатьсЯ,   -  кричала  ЊилЯ  Љорбина,  восторженнаЯ,  всегда  фантазирующаЯ
головка.
     - ’ише! Љис-Љис идет!
     Њы  разом  стихли. ‚ класс вошла фрейлейн. „ействительно, глаза ее были
красны и распухли, а лицо тщетно старалось улыбнутьсЯ.
     Ћна  села  на  кафедру и, взЯв книгу, опустила глаза в страницу, желаЯ,
очевидно,  скрыть  от  нас  следы  недавних  слез. Њы тихонько подвинулись к
кафедре и окружили ее.
     „одо,  наша  перваЯ  ученица  и  самаЯ  безукоризненнаЯ по поведению из
всего класса, робко произнесла:
     - Fraulein!
     - Was  wollen  sie,  Kinder  (что вам угодно, дети)? - дрожащим голосом
спросила нас наша любимица.
     - ‚ы  плакали?..  -  как  нельзЯ  более  нежно и осторожно осведомилась
„одо.
     - Ћткуда вы взЯли, дети?
     - „а-да,   вы   плакали...  „усЯ  наша,  кто  вас  обидел?  ‘кажите!  -
приставали мы...
     Љис-Љис  смутилась. „обрые голубые глаза ее подернулись слезами... ѓубы
задрожали от бесхитростных слов преданных девочек.
     - ‘пасибо,  милочки.  џ всегда была уверена в вашем расположении ко мне
и  очень,  очень  горжусь  моими  детками,  -  мЯгко  заговорила  она,  - но
успокойтесь, менЯ никто не обижал...
     - Ђ  зачем  же  вы  давеча  плакали  в  коридоре, когда разговаривали с
Maman? џ все видела! - смело вырвалось у Ѓельской.
     - Ђх  ты,  всезнайка!  -  сквозь  слезы улыбнулась фрейлейн. - Ќу, если
видела,  придетсЯ  сознатьсЯ: Я как мне ни грустно, а должна буду расстатьсЯ
с вами, дети...
     - ђасстатьсЯ?  -  ахнул весь класс в один голос. - ђасстатьсЯ навсегда!
‡а  что?  ђазве  мы обидели вас, дусЯ? ‡а что вы бросаете нас? - раздавались
здесь и там печальные возгласы "седьмушек".
     ЏотерЯть  горЯчо  любимую  фрейлейн  нам казалось чудовищным. Њногие из
нас  уже  плакали, прижавшись к плечу подруг, а более сильные духом осаждали
кафедру.
     - Ќо,  Fraulein, дусЯ, - говорила Ќина, встав за стулом нашей любимицы,
- зачем же вы уйдете? ђазве мы огорчили вас?
     ѓлаза "Ѓулочки" уже начали разгоратьсЯ.
     - Ћ,  нет!  ‚ы  были  всегда милые, добрые детки, - ласково потрепав по
щечке  кнЯжну,  произнесла она. - џ вас очень, очень люблю и знаю, что вы не
огорчите  вашу  сердитую  Fraulein,  но  другие находЯт, что Я очень слаба с
вами и что вы поэтому много шалите.
     - џ  знаю,  кто  это  сказал...  “-у!  ќто противный Џугач, это Ђрно! -
пылко воскликнула кнЯжна.
     - Wie  kannst  du so sprechen (как ты позволЯешь себе так говорить)?! -
строго  остановила  ее  фрейлейн  и, сильно нахмурЯсь, добавила: - ‚ы должны
уважать ваших классных дам.
     - Њы  вас  уважаем и очень любим, Fraulein, дусЯ! - вырвалось, как один
голос, из груди 36 девочек.
     - „а-да,  знаю... Я тронута, спасибо вам, ich danke sehr fur ihre Liebe
(благодарю  вас  за  вашу  любовь),  но вы не менЯ одну должны любить, у вас
есть еще другаЯ дама - mademoiselle Ђрно...
     - Њы  ее  ненавидим!  -  звонко  крикнула  ЃельскаЯ  и юркнула за спины
подруг.
     - ‘тыдись,   ЃельскаЯ,   так  отзыватьсЯ  о  mademoiselle  Ђрно,  твоей
наставнице.  Ћна  заботитсЯ  о вас не меньше менЯ. Ћна строгаЯ - это правда,
но добраЯ и справедливаЯ, - усовещивала Љис-Љис.
     - Ђ  за что она ‡апольскую с доски прошлый месЯц стерла? - не унимались
девочки.  -  Ђ  почему  Ќюшу  в  прием не пустила? €ванову за что в столовой
поставила?..
     - Ќу,  €ванова  стоит,  -  серьезно  произнесла  Ќина,  недолюбливавшаЯ
€ванову.
     - Ќу  довольно,  genug!  —то  делать, что делать, расстатьсЯ нам с вами
все-таки придетсЯ, - покачала головою добраЯ фрейлейн.
     - Ќет-нет,  мы  вас  не  пустим,  мы  знаем, что на вас наЯбедничали, и
Maman,  верно,  что-нибудь  вам  неприЯтное  сказала, а вы и уходите! „а-да,
наверное!
     ЃеднаЯ немка не рада была, что допустила этот разговор.
     ’ихаЯ  и  кроткаЯ,  она  не любила историй и теперь раскаивалась в том,
что посвЯтила пылких девочек в тайну своего ухода из института.
     Ђ  девочки  волновались,  кричали,  окружили  фрейлейн,  целовали ее по
очереди  и  даже  по  нескольку  сразу,  так  что  чуть не задушили, - одним
словом,  всЯчески  старались  выразить искреннюю привЯзанность своих горЯчих
сердечек.
     ђастроганнаЯ  и  напуганнаЯ  этими  шумными проЯвлениЯми любви, Љис-Љис
кое-как уговорила нас успокоитьсЯ.
     ‚есь  остаток  днЯ мы всеми способами старались развлечь нашу любимицу.
Њы  не  отходили  от нее ни на шаг, рано выучили все уроки и безошибочно, за
некоторым  разве  исключением,  ответили  их дежурной пепиньерке и, наконец,
тесно  обступив кафедру, старались своими незатейливыми детскими разговорами
занЯть  и  рассмешить  нашу  любимую немочку. Љраснушка, самаЯ талантливаЯ в
подражании,  изобразила в лицах, как каждаЯ из нас выходит отвечать уроки, и
добилась того, что фрейлейн смеЯлась вместе с нами.
     ЏридЯ  в  дортуар,  мы  поскорее  улеглись  в постели, чтобы дать отдых
нашей  любимице.  ѓаз  был спущен раньше обыкновенного, и ничем не нарушимаЯ
тишина воцарилась в дортуаре.
     “тром  держали  совет  всем  классом  и  после долгих споров решили: 1)
изводить  всЯчески  Џугача,  не  боЯсь  наказаний;  2)  идти в случае чего к
начальнице  и  просить  не отпускать Fraulein; 3) сделать любимой немочке по
подписке подарок.
     Љ   исполнению   последнего   решениЯ   было   приступлено  немедленно.
ђаспорЯдителем-казначеем  по  покупке подарка выбрали Љраснушку, славившуюсЯ
у нас знанием счета.
     ‚  следующий  же  прием  все посещаемые родными "седьмушки" выпросили у
своих  родных  денег,  кто  рубль,  кто  двадцать  - тридцать копеек, каждаЯ
сколько могла, и отдали эти деньги Љраснушке на хранение.
     Љраснушка  тщательно  пересмотрела,  пересчитала  серебро  и  уложила в
большой  Ящик  от  печеньЯ, на крышке которого она старательно вывела самыми
красивыми буквами: "Љасса".
     - Ђ  как же Я дам денег? Џрисланные мне мамой десЯть рублей находЯтсЯ у
Fraulein? - искренно взволновалась Я.
     - ’ы,  ‹юдочка,  не  беспокойсЯ,  - ласково проговорила кнЯжна (она уже
давно  заменила данное мне ею же прозвище ласкательным именем). - “ менЯ еще
много своих денег у Џугача. ‡автра спрошу себе и тебе.
     - Ђ если она спросит, зачем?
     - ’огда Я прЯмо скажу, что мы собираем на подарок.
     - Ђй да молодец, Ќина! “жели так и скажешь? - восторгались наши.
     - ’ак  и  скажу,  ведь  Я  ненавижу Џугача! ‚оображаю, как она озлитсЯ,
когда узнает, что мы все за нашу немку.
     €  действительно, в французское дежурство „жаваха смело подошла просить
из своих денег, отданных на попечение Ђрно, три рублЯ.
     - ‡ачем так много? - удивилась та.
     - Њы  хотим  делать  по  подписке  подарок  нашей  Fraulein. „айте мне,
пожалуйста,  mademoiselle,  длЯ  менЯ и на долю ‚лассовской, она отдаст, как
только  мы  купим  подарок, а то ведь ее деньги у Fraulein, и она, наверное,
не даст ей, узнав, на что мы берем деньги.
     - Џустые  выдумки!  -  процедила озлобленно m-lle Ђрно, однако отказать
не  решилась и выдала кнЯжне три рублЯ. Љраснушка торжественно присовокупила
их к сумме, лежащей уже в кассе.
     Џосле  вторичного совещаниЯ решили купить на собранные деньги альбом, в
котором  все  должны  написать  что-нибудь  самым лучшим почерком на памЯть.
"’олько  из  своей головы, а не выученное", - прибавила „одо Њуравьева, враг
зубрежки.  Ђльбом  было  поручено  купить  матери  ”едоровой, котораЯ охотно
исполнила  нашу  просьбу.  ‚  ближайшее  же воскресенье ЌадЯ ”едорова не без
труда  притащила  в  класс  тЯжелый,  в  папку  увЯзанный сверток. Љраснушка
влезла  на  кафедру  и,  развЯзав  бумаги,  торжественно  извлекла альбом из
папки. ‚се мы запрыгали от радости.
     ќто   оказалась  прелестнаЯ,  крытаЯ  голубым  плюшем  и  с  бронзовыми
застежками  книга,  с золотыми кантами, с разноцветными страницами. ‚ правом
углу  на бронзовой же доске было четко награвировано: "Ќезабвенной и дорогой
нашей  заступнице и наставнице Fraulein ѓертруде ѓенинг от горЯчо ее любЯщих
девочек".  ‚  середине  был  вензель  Љис-Љис.  ЉаждаЯ  из  нас  должна была
оставить  след на красивых листах альбома, и каждаЯ по очереди брала перо и,
подумав  немного,  нахмурЯсь  и поджав губы или вытЯнув их забавно трубочкой
вперед,  писала,  тщательно  выводЯ  буквы. Љраснушка, следившаЯ из-за плеча
писавшей,    только   отрывисто   изрекала   краткие   замечаниЯ:   "Џриложи
клЯкс-папир...  тише...  не замажь... Ќе спутай: е, а не е... ах какаЯ!.. Ќу
вот,   клЯксу   посадила!"  -  пришла  она  в  неистовство,  когда  ЃельскаЯ
действительно сделала клЯксу.
     - ‘лижи Языком, сейчас слижи, - накинулась она на нее.
     € ЃельскаЯ не долго думаЯ слизала.
     ‹ишь  только  надписи  были  готовы, Љраснушка на весь класс прочла их.
’ут  большею  частью все надписи носили один характер: "Њы вас любим, любите
нас  и  будьте  с  нами до выпуска", - и при этом прибавление самых нежных и
ласковых  наименований,  на какие только способны замкнутые в четырех стенах
наивные, впечатлительные девочки.
     Ќе обошлось, конечно, без стихов.
     ЏетровскаЯ, к величайшему удивлению всех, написала в альбом:

                ЃьетсЯ ли сердце, ноет ли грудь,
                ‘кушай конфетку и нас не забудь.

     - Ќу уж и стихи! - воскликнула ”едорова, заливаЯсь смехом.
     - Ђ ты, Ќина, тоже напишешь стихи в альбом? - спросила ЃельскаЯ.
     - Ќет, - коротко ответила кнЯжна.
     џ невольно обратила внимание на надпись Ќины.
     "„орогаЯ   Fraulein,   -   гласили   каракульки  моего  друга,  -  если
когда-нибудь  вы  будете  на  моем  родимом Љавказе, не забудьте, что в доме
кнЯзЯ  „жавахи  вы будете желанной гостьей и что маленькаЯ Ќина, доставившаЯ
вам столько хлопот, будет рада вам как самому близкому человеку".
     - Љак  ты  хорошо  написала,  Ќиночка!  -  с  восторгом воскликнула Я и
недолго думаЯ, взЯв перо, подмахнула под словами кнЯжны:

     "„а, да, и в хуторе под Џолтавой тоже.
                                                          ‹юда ‚лассовскаЯ".

     Љогда  все уже написали свое "на памЯть", решено было торжественно всем
классом нести альбом в комнату Љис-Љис.
     - Њы  попросим  ее  остатьсЯ,  а  если  она  не  согласитсЯ  - пойдем к
начальнице  и  скажем ей, какаЯ чуднаЯ, какаЯ милаЯ наша Fraulein, - пылко и
возбужденно говорила ”едорова.
     - „а-да,  идем,  идем, - подхватили мы и толпою бросились через коридор
на лестни