ета...
Њулла-муэдзин*   давно  прокричал  свой  гортанный  призыв  с  минарета**...
„невные  цветы  жадно  раскрылись  навстречу солнечному лучу... €з азиатской
части  города,  оттуда,  где  на  базаре  закипала  обычнаЯ  рыночнаЯ суета,
долетали крики и говор, характерный восточный говор кавказского племени.
     ______________
     * Њагометанский свЯщенник.
     ** ЃашнЯ при мечети - магометанском молитвенном доме.

     ѓори просыпалсЯ...
     €  Я  проснулась  вместе с ѓори и солнцем, разбуженнаЯ щебетом какой-то
пичужки, приютившейсЯ на соседнем с моим окном азалиевом кусте...
     ‚се,   происшедшее   со   мной  вчера,  казалось  мне  теперь  странной
фантастической  сказкой.  ѓроза... гибель ‘мелого... “плис-цихе и Љерим-ага.
ЊоЯ   жаднаЯ   до   впечатлений   пылкаЯ  душа  лезгинки  (да,  лезгинки  по
происхождению  и  крови)  ликовала, сердце трепетало, как пойманнаЯ птица...
Ѓоль  в  руке  прошла,  прошла  бесследно...  Џолное  таинственной  прелести
вчерашнее  приключение  занимало  менЯ. ЃезумнаЯ радость от сознаниЯ, что мы
кунаки  с самим Љеримом-ага, не давала покоЯ. Љунаки, конечно! Њы обменЯлись
подарками.  џ  отдала  ему  седло  погибшего  ‘мелого, а он подарил мне свой
дагестанский  кинжал!  Њой  кинжал!  џ  успела  его  скрыть  от глаз наших и
теперь, быстро вытащив из кармана бешмета, поднесла к губам...
     ‚  дверь постучали... …два Я успела быстрым движением сунуть кинжал под
подушку, как в комнату вошла ‹юда.
     ‹юда  всегда  поднимаетсЯ с зарей и каждое утро приходит будить менЯ. џ
не люблю этих посещений, хотЯ люблю ‹юду всей душой.
     …й  около тридцати четырех - ‹юде, моей воспитательнице, заменившей мне
покойную  мать,  между  тем  по  виду  она  кажетсЯ  немногим  старше  менЯ,
пЯтнадцатилетней  девочки...  ‚се  в  доме  называют  ‹юду  ангелом  - за ее
доброту.  Ќо  доброта  раздражает менЯ порой... Њне кажетсЯ, что нельзЯ быть
такой  доброй  и  кроткой,  и  что  ‹юда  такова  только ради того, чтобы ее
любили... „а простит мне ѓосподь подобные мысли!
     - ’ы не спишь, Ќина? - спрашивает она.
     - Љак видишь! - отвечаю Я почти не скрываЯ раздражениЯ.
     Њне  досадно,  что моЯ названнаЯ сестра и воспитательница вошла ко мне,
когда Я собиралась полюбоватьсЯ подарком Љерима.
     - ‘лушай,  Ќина,  -  заговорила ‹юда, присаживаЯсь на край постели и не
замечаЯ, кажетсЯ, моего дурного настроениЯ. - џ пришла поговорить серьезно.
     - ‘ерьезно?  -  делаю  Я большие глаза, и насмешливаЯ улыбка кривит мои
губы, - но ведь ты всегда не иначе, как серьезно, говоришь со мной, ‹юда!
     - Џерестань  насмехатьсЯ,  Ќина,  - говорит она, силЯсь придать строгое
выражение  своему  милому лицу. - џ хотела поговорить с тобой об отце. ’ы не
любишь его, Ќина!
     - Ћ!..
     ‚  этом  "Ћ!"  выражаетсЯ  все: и гнев, и негодование, и обида. Ќо этим
"Ћ"   и   исчерпываетсЯ   дальнейшее  объЯснение.  џ  слишком  горда,  чтобы
оправдыватьсЯ  и  спорить.  џ не умею выражать свою любовь, признательность,
благодарность...  €  ласкатьсЯ  Я также не умею... ‚ этом Я не виновата, Ѓог
свидетель  тому.  Љровь  моего  племени - племени моих родителей и предков -
создала менЯ такой.
     - ’ы  не  любишь  твоего  отца,  нашего нареченного отца, - поправилась
‹юда,  -  если  бы  ты  знала, как его тревожит вчерашнее происшествие, твоЯ
вывихнутаЯ  рука... €счезновение ‘мелого, словом, тайна, которой ты окружила
себЯ...  €  заметь, Ќина, отец так деликатен, что никогда не спросит тебЯ об
этом...
     - Ћднако  менЯ спрашиваешь об этом ты! - не могу не улыбнутьсЯ Я, глЯдЯ
в  глаза  моей  воспитательницы.  -  ЊилаЯ  ‹юда!  џ  вполне понимаю тебЯ, -
продолжаю  Я  уже  серьезным  и даже торжественным голосом, - Я понимаю твои
страхи  и  заботы.  …ще бы, разве это не странно? ЏриемнаЯ дочь, узаконеннаЯ
кнЯжескаЯ  воспитанница  и  племЯнница,  аристократка, носитсЯ по горам, как
юноша-джигит,  в  рваном  бешмете,  совершаЯ  далекие  поездки в окрестности
ѓори,  попадает  под  грозу  и  ливень  и  возвращаетсЯ пешком, с вывихнутой
рукой...  ‚ы  правы,  тысЯчу  раз  правы,  ‹юда! џ - мальчишка, необузданнаЯ
дикарка,  словом,  -  все то, чем вы справедливо считаете менЯ, ты и отец. џ
упала   со  скалы  в  ущелье,  вывихнув  себе  руку...  и  насмерть  загнала
‘мелого...
     - Ђх!
     ‹юда  всплеснула  руками.  ‚  ее чудных, как две спелые черешни, черных
глазах - выразилсЯ неподдельный ужас...
     - ‘мелый умер! - воскликнула она, - и тебе не жаль его, Ќина?..
     Њои  глаза  на  миг наполнЯютсЯ слезами. Ќо только на миг, не больше. џ
не умею плакать и считаю слезы позором.
     - ‘ердце  мое,  ‹юда!  ‡вездочка  моЯ  восточнаЯ! - говорю Я, насколько
умею  ласково  и  сердечно,  -  скажи  папе  все  это  и  не  заставлЯй менЯ
исповедоватьсЯ перед ним!
     "‘ердце  ‹юда"  укоризненно  качает  головой...  Џотом  целует  менЯ  и
уходит,  спеша  успокоить дЯдю ѓеоргиЯ. ЊилаЯ ‹юда! Ћна добра, как ангел. Ќо
что значит доброта ‹юды в сравнении с храбростью Љерима?
     џ  быстро  вскакиваю  с  постели, обливаюсь холодной водой, принесенной
Њаро.  Џока Я умываюсь, Њаро стоит предо мной - со своим неподвижным, сонным
лицом,  какое  бывает только у замужних грузинок, и с укором смотрит на менЯ
черными бархатными глазами.
     - Ќехорошо,  кнЯжна...  -  вЯло  произносЯт  ее пурпурные губки, - конЯ
загонЯла...  ручку  испортила... пешей вернулась... Ѓатоно-кнЯзь тревожилсЯ,
очень  тревожилсЯ батоно... ђучка болит, на балу плЯсать не будешь... Ѓал на
неделе, а ручка испорчена... Ќехорошо, джан*, нехорошо, голубка!
     ______________
     * „ушенька.

     - Ќет,  буду плЯсать на балу, Њаро. ђука пройдет, заживет до свадьбы, -
смеюсь  Я.  -  €  ты  будешь  плЯсать,  Њаро, лезгинку на нашем балу плЯсать
будешь!
     - —то  ты,  что  ты, кнЯжна! - лепечет она в неподдельном ужасе. - Њаро
плЯсать  нельзЯ.  Њаро  замужнЯЯ... Њуж узнает - бить будет, досмерти забьет
Њаро...
     - Ќе   забьет,   увидишь!   ’ы   хорошенькаЯ,   Њаро,   прелесть  какаЯ
хорошенькаЯ!  Ћчи  как  у  газели, уста - розовые кусты! Ђ ты видела Љерима,
Њаро?  Љерима,  вождЯ  душманов?  -  неожиданно,  помимо  собственной  воли,
выпаливаю Я.
     Ћна   вздрагивает,  как  под  ударом  хлыста.  ‹ицо  разом  дурнеет  от
исказившего черты выражениЯ дикого ужаса.
     - Љерим!  Љерим!  -  бормочет  Њаро  в  страхе,  ронЯЯ  из рук глинЯный
кувшин.  -  ‘вЯтаЯ  Ќина,  просветительница  ѓрузии,  свЯтаЯ,  мудраЯ царица
’амара!  ‡ачем  произносишь  ты это имЯ, кнЯжна-джан? Ќа нем кровь и смерть.
€збави ѓосподь каждого христианина от встречи с Љеримом-душманом!
     €спуганное лицо Њаро, говорившей о Љериме, рассмешило менЯ.
     "Ђ  знаешь ли ты, что Я встретила Љерима? Ћн даже кунак мой!" - чуть не
огорошила Я сонную Њаро.
     Ќо  вовремЯ  удержалась  и,  плеснув  в  ее хорошенькое личико студеной
водой,  крикнула  со смехом: "Ќу и трусиха же ты!" и со всех ног кинулась из
комнаты - пожелать доброго утра отцу.
     ‚се дрожит в моей душе, все трепещет.
     ЌепривычнаЯ  к  шуткам и смеху, Я сегоднЯ шутила и смеЯлась с Њаро. ќто
так необычайно, ново, что Я не узнаю себЯ.
     ќто  не  веселый  смех...  не может он быть веселым, когда на душе моей
камнем лежит гибель ‘мелого...
     Ќо что делать, если слез не дано моей душе?
     —то делать, если мое сердце черство и сурово, как каменнаЯ глыба гор?
     Њой  нареченный  отец  сидит в столовой. Џеред ним дымитсЯ в прозрачной
фарфоровой  чашечке  вкусный,  крепкий турецкий мокко. Ќа тарелках разложены
соленый  квели*,  настоЯщий  грузинский,  который  мастерски  готовит Њаро и
который  не  переводитсЯ  в нашем доме испокон века, пресные лаваши и лобио.
Љусок персикового пирога осталсЯ, видно, от вчерашнего ужина.
     ______________
     * ‘ыр.

     Џри  виде  любимого кушаньЯ Я почувствовала волчий аппетит и, поцеловав
отца,  с  жадностью  набросилась  на  еду. Ћтец с нескрываемым удовольствием
любовалсЯ мной. Љогда Я позавтракала, он нежно притЯнул менЯ к себе.
     - ‹юда  мне  сказала,  -  начал  он  своим ласковым голосом, - про твое
несчастье,  Ќина!  Ѓедный ‘мелый погиб в горах, но ты не горюй, моЯ девочка.
‹ишь  только  залечим  твою  руку,  ты сможешь взЯть любую лошадь из конюшни
взамен погибшего друга!
     …два  он закончил фразу, Я, испустив дикий крик радости, повисла у него
на  шее...  џ,  непривычнаЯ  к  ласке,  буквально  душила  отца поцелуЯми и,
обвиваЯ  своими  тонкими  руками  его  седую  голову, лепетала сквозь взрывы
счастливого смеха:
     - Ђлмаза... папа, милый... Ђлмаза подари мне, папа... Ђлмаза!
     - Ќина!  ђадость!  „жаночка моЯ, опомнись! - волнуЯсь, возразил отец, -
как  можно  давать  тебе  Ђлмаза,  который  каждую  минуту  норовит сбросить
всЯкого с седла... ’ы не проскачешь на нем и одной мили, радость.
     - Џроскачу,  папа!  ‘олнышко  мое,  счастье мое, проскачу! ЉлЯнусь тебе
высокими  горами  Љавказа  и  долинами ѓрузии, Я усмирю его, папа! “смирю! -
хохотала Я, как безумнаЯ, а в голосе моем дрожали рыданиЯ.
     Џосле  ‹юда  рассказывала,  что во времЯ этой сцены глаза мои сверкали,
лицо  пылало  Ярким  румЯнцем, губы и ноздри трепетали, как у дикого горного
конЯ...
     ‚ероЯтно,  мои  ласковые  слова были так непривычны и странны, что отец
невольно  поддалсЯ  их  влиЯнию... Џеред его внутренним взором, должно быть,
воскресла  другаЯ  девочка,  нежнаЯ,  как  ласточка,  кроткаЯ и любЯщаЯ, как
голубка...  ѓлаза его затуманились слезами, он затих и оставалсЯ неподвижен,
с  низко  опущенной  головой.  Ќаконец,  он обратил ко мне лицо, исполненное
ласки и невыразимой грусти.
     - Ќина-джан!  -  нежно  произнес  он,  -  Я дарю тебе Ђлмаза - он твой!
’олько прикажу казакам выездить его хорошенько.
     џ   вздрогнула,   дико   вскрикнула   и  метнулась  из  комнаты,  забыв
поблагодарить  отца,  не слушаЯ слов ‹юды, кричавшей мне что-то... Њои мысли
и  душа  были уже в конюшне, где стоЯли четыре казацкие лошади отца и, в том
числе,  он, мой Ђлмаз, свет очей моих, моЯ радость. Њне казалось, что Я сплю
и грежу во сне, до того неожиданным и прекрасным казалось мне мое счастье!
     ‚место  упреков  в  гибели  ‘мелого  - нежное сочувствие и безграничнаЯ
щедрость!  ‚место  погибшего  четвероногого товарища - новый друг, о котором
со  сладким  замиранием  мечтала  моЯ  душа!  ќто  был лучший конь отцовской
конюшни,  самаЯ  быстраЯ  лошадь  из  всех, каких мне когда-либо приходилось
встречать, гнедой красавец кабардинской породы.
     Ќемудрено было обезуметь от восторга!
     ‘тарый денщик Њихако попалсЯ мне на дороге.
     - ‘частье,   Њихако,  большое  счастье!  -  крикнула  ему  Я  и  вихрем
промчалась мимо озадаченного этой дикой скачкой солдата.
     - Ђршак!  Ђршак!  -  вопила Я через минуту, ураганом влетаЯ в конюшню и
отыскиваЯ  нашего  пЯтнадцатилетнего  конюха,  родного  брата Њаро, - Ђршак,
выводи Ђлмаза! Ћн мой! Ћн мой! Ћтец подарил мне его. ‘корее, Ђршак.
     Ђршак  был  моим  приЯтелем. Љогда Њаро поступила к нам, она принесла в
дом  сиротку-брата,  и  с  тех  пор Ђршак жил и воспитывалсЯ у нас - сначала
верный товарищ моих игр, а после слуга отца.
     ‘   минуту  он  недоуменно  смотрел  на  менЯ,  потом  его  характерное
восточное лицо, чуть испорченное оспой, расплылось в широкой улыбке.
     - Ѓери  Ђлмаза,  душа  моЯ, кнЯжна-зоренька! Ѓери Ђлмаза! Ђлмаз хороший
конь,  не  чета  ‘мелому...  Ќе выдаст, не сбросит. Ѓери Ђлмаза, добрый тебе
будет товарищ Ђлмаз, барышнЯ! - говорил он, бросаЯсь исполнЯть мою просьбу.
     џ  и  без  Ђршака  знала,  что за прелесть мой новый конь. ‚ три прыжка
очутилась   Я   подле  гнедого  красавца,  отливающего  золотом  тонконогого
кабардинца и, обвив смуглыми руками его тонкую породистую шею, зашептала:
     - Ђлмаз  мой! ЌенаглЯдный мой! ЂлаЯ зарЯ майского восхода! ‘частье дней
моих!  ‹учезарное  солнышко  кавказской  страны! џ люблю тебЯ! џ люблю тебЯ,
мой единственный!
     ѓнедой  кабардинец,  казалось,  понимал  менЯ.  Ћн  косил на менЯ умным
карим глазом и издавал тихое, ласковое ржание.
     ‹юда застала менЯ, буквально повиснувшей на его гибкой шее.
     - џ  не одобрЯю поступка папы, - произнесла она серьезно, глЯдЯ на менЯ
черными  черешнЯми  глаз,  в  которых  затаилась  вечнаЯ  печаль,  -  раз ты
загубила  одного  конЯ,  Я  бы ни за что не дала тебе другого, Ќина! Ќо не в
том  дело. Ћтец решил так, значит, надо ему повиноватьсЯ. џ пришла за тобой.
€дем   заниматьсЯ.   Њы   должны   повторить  еще  раз  французские  глаголы
неправильного спрЯжениЯ. €дем!
     ”ранцузские  глаголы  неправильного  спрЯжениЯ,  когда  жгучаЯ  радость
охватывает  вас!!!  Љогда  карий  глаз Ђлмаза косит на вас в ожидании скорой
прогулки!!! Љогда небо ѓори улыбаетсЯ так пламенно и Ясно!!!
     ”ранцузские глаголы неправильного спрЯжениЯ!!!
     Ћ,  зачем  Я  не  мужчина-джигит, не горный абрек и мне - увы! - только
пЯтнадцать лет!


                                ѓлава третьЯ

        ЃЂ‹. ‡‹ЋЏЋ‹“—Ќ›‰ ’“ђ ‚Ђ‹њ‘Ђ.

     Џрошло  более  двух  недель  со  днЯ  моего  приключениЯ в горах. Љости
‘мелого  были,  должно-быть,  давно  растащены  стараниЯми голодных волков и
чекалок;  новый  друг  сменил в моем сердце погибшего конЯ. Ђлмаз сразу стал
длЯ  менЯ незаменимым. џ гордилась им и лелеЯла его. Љонь был красив на диво
и  неспокоен,  как  настоЯщий  дикарь. џ исподволь приучала его повиноватьсЯ
мне  и,  странное  дело,  маленькой руке подростка Ђлмаз подчинЯлсЯ охотнее,
нежели сильным заскорузлым рукам наших казаков.
     Џриближалось  10-е  маЯ - мой день рождениЯ, мне исполнЯлось пЯтнадцать
лет.
     џ  получила чудесные подарки от отца и ‹юды, а вечером отец устраивал в
мою честь бал длЯ русского и грузинского населениЯ ѓори.
     џ  не  люблю  балов, не умею танцевать и презираю светское общество, но
не  хотела  возражать  ради  папы,  который  желал как можно скорее показать
обществу свою почти взрослую дочку.
     ‘  обеда  ‹юда и Я нарЯдились в лучшие платьЯ и приготовились к встрече
гостей.  Ќа  Љавказе  темнеет  рано, и немудрено поэтому, что в девЯть часов
вечера  в  доме  уже  зажглись  огни...  ‘оннаЯ  Њаро  расставлЯла  по углам
парадных   комнат  пахучие  кальЯны.  Њихако  с  двумЯ  денщиками  уставлЯли
бесчисленные  столики  тЯжелыми подносами со сластЯми вроде сушеных фруктов,
свежих  персиков  и  восточных  конфет;  тут же ставились кувшины ароматного
щербета   и  подслащенного  ананасового  питьЯ.  ‘  этими  чисто  восточными
лакомствами  соседствовали  европейские - петербургский шоколад и московские
конфеты.
     Ђршак,  туго  затЯнутый в новый праздничный бешмет, с осиной талией и в
лихо  заломленной  на  бок  папахе неслышно скользил по ковру в новых мЯгких
чувЯках.  ‹юда  расставлЯла  на чайном столе всевозможные печеньЯ и вареньЯ,
которые составлЯли неотъемлемую принадлежность нашего дома.
     џ  бесцельно  слонЯлась  в  своем  нарЯдном  платье  и  не  знала, куда
определить  себЯ.  ЌарЯдное  платье  жало  под  мышками.  ѓрудь  теснило  от
непривычной  шнуровки.  €  платье, и шнуровка несказанно раздражали. ‘орвать
бы все это и облачитьсЯ в любимый верховой бешмет с продранными локтЯми!
     ‘  недовольной  гримасой,  краснаЯ и надутаЯ, Я попалась на глаза отцу.
Ќе  замечаЯ  моего  раздражениЯ,  он  ласково удержал мою руку и, заглЯнув в
глаза, нежно сказал:
     - ‘овсем, совсем взрослаЯ барышнЯ. Ќевеста!
     џ  нахмурилась.  џ не любила, когда говорили так. ЃарышнЯ... Ќевеста...
џ находила нечто оскорбительное в этих словах.
     Ќо   папа,   по-прежнему   не   замечаЯ   моего  настроениЯ,  продолжал
взволнованным голосом:
     - € какаЯ ты стала красиваЯ, Ќина! Ћчень красиваЯ...
     €  такой  тебЯ  увидит  сегоднЯ  весь  ѓори.  ЏостарайсЯ же быть милой,
любезной  хозЯйкой,  дитЯ!  ‘брось  свою  обычную  застенчивость, хотЯ бы на
времЯ.  Ќе  дичись.  Ѓудь  настоЯщей  молоденькой хозЯйкой. Ќе правда ли, ты
постараешьсЯ доставить мне удовольствие, Ќина?
     „оставить  ему  удовольствие?  Ћ, чего бы только ни сделала Я, чтобы он
был  доволен!  џ  охотно  дала бы отрезать свою правую руку, лишь бы согнать
это  облако  печали,  которое почти никогда не сходило с его лица. Ќо как же
трудно,  как  ужасно трудно длЯ менЯ быть любезной и милой с его напыщенными
и надутыми гостЯми!
     - џ  постараюсь,  отец!  -  пообещала  Я, наскоро поцеловав его большую
белую  руку  и,  чтобы  отец  не  успел  заметить охватившего менЯ волнениЯ,
поспешно вышла в сад.
     €злишне   говорить,   как  Я  была  недовольна  и  ожидаемым  балом,  и
предстоЯщей  мне  ролью  молодой хозЯйки, в чьи обЯзанности входило занимать
всех  этих  барынь и барышень, которые должны были приехать из ѓори, ’ифлиса
и  Њцхета,  пышно  разрЯженных  и надушенных так обильно и резко, что у менЯ
всегда кружитсЯ голова.
     "€  к  чему этот бал? € к чему гости? - внутренне негодовала Я. - ‹учше
бы,  вместо  бала,  отпустили менЯ в аул к дедушке Њагомету!.. ‘лавно у него
там,  в  „агестанских горах! ‘калы террасами упираютсЯ в небо, громоздЯсь до
самых   облаков...  Ѓездны,  словно  черные  чудовища  с  раскрытой  пастью,
стерегут  добычу.  ’ам  не  надо  носить узкого корсета и длинного платьЯ, в
которое  с  некоторых пор особенно старательно затЯгивает менЯ ‹юда. ’ам мои
шальвары,  пропитанные  лошадиным  потом,  и  разодранный  костюм  были бы к
месту!  ’ам  живет  старый наиб, второй мой дедушка, бек-Њешедзе, отец моего
отца,  но  враг  нашей  семьи.  ’ам  красавица ѓуль-ѓуль, моЯ младшаЯ тетка,
сестра  отца,  распевает  от  зари  до зари веселые песни. ’ам старшаЯ тетка
‹ейла-”атьма,  о  которой  Я  слышала так много странного, открывает будущее
посредством  гаданьЯ.  ’ам  джигитовка  и  лезгинка сменЯют на закате солнца
трудовой день. Ђх, хорошо там! —удесно!"
     џ  взглЯнула  на  небо...  Њолодой  месЯц,  прЯчась  в  облаках, словно
украдкой посылал свой свет в чинаровую рощу.
     "‚от  этот  самый  месЯц!  -  думала  Я со сладким замиранием сердца, -
светит  и  над  аулом  Ѓестуди,  родным  аулом  моего  покойного отца и моей
красавицы-матери,  откуда  они  убежали  оба, чтобы стать русскими... —то им
понравилось  в  жизни  русских?  Ќе  понимаю.  Ѓудь  моЯ  волЯ,  сейчас же Я
сбросила  бы  этот  нежный,  как  белое облако, бальный нарЯд и заменила его
грубым  суконным  бешметом  лезгинских  джигитов. џ распустила бы мои черные
косы  и  лезвием  кинжала срезала волосы. џ бы стала ходить, как мальчики, и
никто  не  узнал  бы  сиЯтельной барышни, обреченной на зубрежку французских
глаголов.  Ђул  Ѓестуди,  саклЯ  моей матери и родина Љерима! Ћ, зачем Я так
далеко от вас!
     ђодина Љерима!
     Љерима?
     ѓде  теперь  этот  Љерим? Људа забросила его бродЯчаЯ жизнь душмана? Ќе
сдержал  он  своего слова. Ќе пришел в гости. ‡абыл. Љакое ему дело до новой
куначки   -   скромной   уруски  девочки-подростка?  …му,  известному  своей
отчаЯнной  храбростью  от  Љуры  и Ђрагвы до ђиона, до шумной Љойсу и других
истоков Ђварской страны!"
     - Ќина!  Ќина!  -  послышалсЯ голос ‹юды с балкона, - иди скорее! ѓости
съезжаютсЯ!
     ’отчас  воспоминаниЯ  и грезы оборвались, как тонкаЯ нить, и неизбежнаЯ
действительность Явилась мне во всех своих постылых подробностЯх.
     џ  и  не  заметила,  как  прошло  времЯ,  как  наш  старый  дом, всегда
несколько пустынный, ожил и преобразилсЯ.
     ’еперь  в  окнах  мелькали  нарЯдные дамские туалеты и обшитые золотыми
галунами мундиры военных.
     - Ќина!  Ќина!  ѓде  ты?  -  в  голосе  ‹юды  слышитсЯ  самое настоЯщее
отчаЯние.
     - алуньЯ  Ќина!  ЊаленькаЯ  дикарка!  ‚от  постой, Я отыщу тебЯ! Ѓудет
тебе  прЯтатьсЯ в темноте! Њы ждем тебЯ, маленькаЯ сирена! - присоединилсЯ к
призыву ‹юды звучный, сочный женский голос.
     Ћ,  Я  знаю  этот  голос. •орошо знаю! € боюсь, и не люблю его. ЉнЯгинЯ
’амара  ‘оврадзе,  урожденнаЯ  кнЯжна  Љашидзе,  котораЯ  любит - и умеет! -
подшутить над моим дикарством.
     ’амара  ‘оврадзе  показалась  в  одном  из  окон.  Ћна  смотрела в сад,
сощурив  близорукие  глаза.  Ќеужели  она  высматривает  менЯ? ‡ачем? „олжно
быть, от скуки...
     ’ак  или  иначе,  едва  Я вошла в Ярко освещенный зал, ’амара завладела
мной.
     - Џокажись!  Џокажись-ка!  - кричала она, тормоша менЯ и поворачиваЯ во
все стороны.
     Ћчень,  очень  мило!  ‚ы  с  большим  вкусом одели девочку, милаЯ ‹юда!
Ћчень,  очень  мило.  Ќо  этот мрачный вид... ќтот трагический вид не идет к
танцевальному  вечеру,  дорогаЯ  Ќина!  Џеремените  его!  Џеремените скорей,
маленькаЯ дикарка.
     ‡ачем  она говорит по-французски? џ не люблю французского Языка, потому
что  понимаю  его  не  лучше  конюха  Ђршака,  хотЯ  ‹юда  прилагает  немало
стараний,  чтобы  выучить  менЯ  этой  светской  премудрости...  ’о  ли дело
лезгинский  Язык!  ‘колько  в  нем  музыки  и  поэзии!  Ћн сладок, как голос
буль-булЯ, как серебрЯнаЯ струна чонгури или звон горного ручьЯ.
     €  ведь  ’амара  никогда  не  говорила  по-французски, пока не вышла за
старого, толстого кнЯзЯ ‘оврадзе. “дивительно, как положение менЯет людей!
     - “лыбнись  же,  девочка. “ тебЯ замечательно красивые зубы, а ты будто
нарочно  прЯчешь  их  ото  всех!  - продолжала мучить менЯ несноснаЯ ’амара,
поднЯв за подбородок мое лицо.
     ‘ловно  Я  маленькаЯ  девочка!  ‚прочем, фамильЯрный жест кнЯгини и мне
позволЯет  рассматривать  ее  лицо,  и  Я не без злорадства отмечаю признаки
увЯданиЯ.  Ќа  востоке  женщины  старЯтсЯ рано, а ’амаре уже минуло тридцать
лет.
     - Њадемуазель  не  удостаивает  нас своей улыбкой! - послышалсЯ за моей
спиной гортанный картавый говор, - мадемуазель слишком горда.
     Ћборачиваюсь.  ‘тоит  об  руку с дочерью горийского судьи, зеленоглазой
Њари  ‚оронковой,  адъютант  папы,  ‘ергей  ‚ладимирович  „оуров, армЯнин по
происхождению  и  самый  несносный  человек  в  мире,  какого  Я  когда-либо
встречала.  “питанное,  самодовольное  лицо  расплылось  в фальшивой улыбке.
ѓлаза неприЯтно щурЯтсЯ за золотым пенсне.
     Њари  ‚оронкова  хихикает,  точно Ѓог весть какую умную фразу сказал ее
кавалер.
     „уша  моЯ  немедленно  закипает  гневом. „а как он смеет так щуритьсЯ и
улыбатьсЯ!  ѓоворить  со  мной,  как  с  ребенком? „ерзко глЯдЯ ему в глаза,
громко говорю, отчеканиваЯ каждое слово:
     - ‚ам Я не считаю нужным улыбатьсЯ!
     - Ђ  почему,  смею  спросить?  -  позеленев от злости, „оуров стараетсЯ
сохранить, как говорЯт, хорошую мину при плохой игре.
     - „а  хотЯ  бы  оттого,  что вы мне неприЯтны! - громко расхохотавшись,
почти  в  голос  кричу ему Я и, как ни в чем не бывало, отхожу к окну, очень
довольнаЯ своей местью.
     - Enfant terrible*! - шепчет мне вслед ’амара.
     ______________
     * “жасное дитЯ.

     - Џросто  невоспитаннаЯ  девчонка!  -  ронЯет  дочь  горийского  судьи,
обиженнаЯ за кавалера.
     Ќо  Я  не  обращаю вниманиЯ на все это. Њимо менЯ проходит Ђндро. ЉнЯзь
Ђндро  Љашидзе.  Ѓрат  ’амары и мой дальний родственник. џ очень люблю этого
человека, потому что он не похож на других.
     - Љузен Ђндро! Љузен Ђндро! - шепчу Я, подите сюда.
     Ћн   растерЯнно   останавливаетсЯ   посреди  залы,  недоумеваЯ,  откуда
слышитсЯ  шепот.  Џотом  открытаЯ улыбка освещает его умное некрасивое лицо.
‡аметив менЯ, Ђндро подходит.
     - ’а-та-та! ‚от вы где, маленькаЯ кузина!
     - Ђндро!  Њилый  Ђндро!  ‚ы  любите  „оурова?  -  •ватаЯ  его  за руки,
спрашиваю Я.
     - Ђдъютанта?  Ѓ-р-р-р!  -  говорит  он  тихо и внушительно, сопровождаЯ
свои слова такой комической гримасой, что Я покатываюсь со смеха.
     - ’ак  подите  и  укусите  его от менЯ! - хохочу Я, как безумнаЯ, и так
ужасно  разеваю  рот,  что  проходившие  мимо полковые барыни отскакивают от
менЯ, как от дикой лошади, котораЯ собралась лЯгатьсЯ.
     - —то  вы,  что  вы,  маленькаЯ кузина! Ќе заставлЯйте менЯ играть роль
хищной чекалки! - ‚ тон мне, дурачась, отказываетсЯ Ђндро.
     Њилый  Ђндро! Ћн один умеет любить менЯ! Ћн один сочувствует мне за это
длинное  платье,  в котором Я глупо и бестолково путаюсь каждую минуту, и за
ненавистную узкую шнуровку... Њилый Ђндро! Љак Я люблю его!
     џ  готова  расцеловать  это  бледное  рЯбое  лицо, изувеченное багровым
шрамом,  и  его коричневые, заскорузлые, как у осетина-работника, руки! Ќо Я
только шепчу с тоской:
     - Љак мне скучно, Ђндро!
     - —то  вы!  —то  вы!  ЌареченнаЯ  знатнаЯ  дочь  богатого генерала, длЯ
которой  всЯ  жизнь  должна быть дивной сказкой, вдруг жалуетсЯ на скуку и -
когда  же?  ‚  день своего рождениЯ, на веселом балу, устроенном в ее честь.
Ћпомнитесь, Ќина, что с вами?
     - ЊоЯ  жизнь  -  скачка  в  горах,  Ђндро!  џ  хочу в горы! - шепчу Я с
отчаЯнием,  и  лицо  мое,  должно  быть,  выражает  самое неподдельное горе,
потому  что  Ђндро  беспокойно  топчетсЯ  на  месте  и  бормочет,  будто ему
приходитсЯ утешать совсем глупенькую маленькую девочку:
     - ‘ейчас начнут танцевать! ‘ейчас! ‘ию минуту!
     ’анцевать! ’ак вот чем он думает менЯ утешить...
     ‹юда  проходит  мимо с двумЯ дочерьми командира казачьей сотни и знаком
подзывает менЯ к себе.
     - ‡айми  барышень,  Ќина.  Ѓудь  любезной  хозЯйкой,  - шепчет она чуть
слышно.
     ЊенЯ точно водой облили.
     "‡айми  барышень!"  -  •орошо  ей говорить это! џ решительно не знаю, о
чем  говорить  с  ними  и  чем  их  занимать.  Ћбе  розовые, упитанные, всем
довольные толстушки...
     - Љакие  у  вас прелестные глазки, кнЯжна! - говорит старшаЯ из сестер,
’они.
     - €  зубки! Ђх, чудо! Љогда вы улыбаетесь, вы просто душончик! Ќа вашем
месте  Я  улыбалась бы каждую минуту, - вторит младшаЯ, от которой несет как
раз  теми крепкими прЯными духами, которые Я всей душой ненавижу. Њало того,
барышнЯ чмокает менЯ в щеку!
     џ  не  терплю  поцелуев.  —тобы  как-нибудь обуздать неуместный восторг
барышень, начинаю хвалить моего Ђлмаза.
     - ‘лавный жеребец! - говорю Я, ухарски ударЯЯ себЯ по колену.
     Ћни  смущаютсЯ,  краснеют  и  потуплЯют  глаза. ЊоЯ мальчишескаЯ манера
выражатьсЯ вовсе им не по вкусу.
     - ‚ы  любите  кататьсЯ верхом, кнЯжна Ќина? - спрашивает одна, искренне
стараЯсь скрыть неприЯтное впечатление, произведенное моею выходкой.
     - …ще  бы  не  любить!  -  восклицаю  Я.  -  „а Я готова день и ночь не
расставатьсЯ  с  моим Ђлмазом, спать у его ног в конюшне, есть черный хлеб с
солью, который он ест...
     - Ќо  в  конюшне так дурно пахнет! - говорит старшаЯ, ’они, и брезгливо
морщит хорошенький носик.
     - Џахнет   навозом,  -  преувеличенно  громко  выкрикиваю  Я,  внезапно
избавлЯЯсь  от  моей  обычной застенчивости. - Ћ, это самый здоровый воздух,
уверЯю  вас!  Џо  крайней мере от него не кружит голову, как от ваших модных
духов... —естное слово!
     - Ѓоже!  -  шепчет  в  отчаЯнии втораЯ из сестриц, ‹иза, с неподдельным
ужасом уставЯсь на менЯ сквозь лорнет своими близорукими глазами.
     џ  внутренне  хохочу  над  ними. „уша моЯ ликует. ‡анЯла гостей, нечего
сказать! „олго будут помнить...
     ‡вучные,  радостные,  ошеломлЯюще-тревожные звуки вальса наполнЯют зал.
„ва  казака-офицера  из  подчиненных  отца  подходЯт  к нам. Ќо их опережает
„оуров.
     - Un  tour  de  valse, мадемуазель! - картавит он, расшаркиваЯсь передо
мной.
     џ  хочу сказать ему, что не желаю танцевать этого дикого танца, который
называетсЯ  вальсом,  что  Я  ничего  не  умею танцевать, кроме родной моему
сердцу  лезгинки. Ќо - увы! - уже поздно! ЃлестЯщий адъютант в мгновение ока
обвил  рукой мою талию и, не слушаЯ моих протестов, понессЯ, увлекаЯ менЯ за
собой по зеркально натертому паркету.
     Њои  ноги,  выделываЯ  в воздухе какие-то необъЯснимые словами антраша,
тщетно  старались  найти опору. Ќа лице, красном от гнева, помимо моей воли,
сменЯли  друг  друга  неприЯтные  и  комические  гримасы. џ действительно не
умела  ничего  танцевать,  кроме  лезгинки,  несмотрЯ  на  все стараниЯ ‹юды
обучить   менЯ  этому  трудному  искусству.  Ћчевидно,  „оуров  знал  это  и
умышленно  ставил  менЯ  в  глупое  и  смешное  положение,  -  в отместку за
брошенное ему в лицо оскорбление.
     ‚округ  нас  сдержанно  хихикали  и  смеЯлись.  „очь  горийского судьи,
сестрички-барышни  и  прочие  полковые  и  городские  дамы,  не  исключаЯ  и
насмешницы ’амары, откровенно хохотали, закрыв лица веерами.
     Ќаконец,  „оуров, вероЯтно, считаЯ себЯ вполне отомщенным, опустил менЯ
на тахту, в самый цветник блестЯщих барышень и дам.
     џ  видела, что надо мной смеЯлись, и душа моЯ рвалась на тысЯчу частей.
Ќо  Я  была  слишком  горда  и  самолюбива,  чтобы показать себЯ обиженной и
оскорбленной.
     Љто-то  поблизости  сказал  шепотом,  однако достаточно громко, чтобы Я
могла расслышать:
     - ЃеднаЯ девочка... џ не хотела бы быть на ее месте.
     Ћ,  это  было  уже  слишком!..  ЊоЯ  восточнаЯ  кровь, лезгинскаЯ кровь
бешено закипела во мне. џ вспыхнула до корней волос.
     “видев  проходившего  мимо  Ђндро,  Я  крикнула  звенЯщим  от  волнениЯ
голосом, дрожа от затаенного гнева, оскорбленного самолюбиЯ и стыда:
     - ЉнЯзь  Ђндро! Џрикажите музыкантам играть лезгинку. џ покажу им всем,
как   плЯшет  танец  своего  народа  прирожденнаЯ  лезгинскаЯ  кнЯжна,  Ќина
бек-€зраэл.


                              ѓлава четвертаЯ

        ЊЋџ ‹…‡ѓ€ЌЉЂ. Ћ’—ЂџЌЌЂџ ‘Њ…‹Ћ‘’њ.

     ‚от  она,  песнЯ  восточного  неба,  песнЯ  глубокой, как море, бездны,
песнЯ восточной звезды!
     ‘орвать  со  стены  бубен, выбежать на середину комнаты и встать в позу
было  делом  одной  минуты.  „уша  моЯ  кипела и волновалась одним страстным
желанием,  одной  безумной жаждой доказать всем им, этим напыщенным, скучным
господам,  что  Ќина  бек-€зраэл,  дикое,  некультурное,  по их мнению, дитЯ
природы, может быть на высоте своего призваниЯ. Ћ-о!
     Џоднимаю  бубен  над  головой  и,  вертЯ  его  так,  чтобы  все звонкие
колокольчики  разом  запели  серебрЯную  песнь  звенЯщего  ручьЯ, пускаюсь в
плЯску.  Ќоги  бесстрашно  скользЯт  на  зеркале паркета... ‚оздушное платье
стелетсЯ  облаком...  ’Яжелые  косы  бьют  менЯ  по  плечам  и спине... ’емп
лезгинки нарастает.
     Џодобно  белой птице с черными крыльЯми, Я лечу, почти не касаЯсь пола,
по  кругу  и  не  узнаю  наших гостей, кажетсЯ, зачарованных моей плЯской...
‹егкий  одобрительный  шепот,  как шелест ветра в чинаровой роще, перелетает
из   конца   в   конец   зала...   ‘тарики  отошли  от  карточных  столов  и
присоединились   к   зрителЯм.  Ћтец  пробралсЯ  вперед,  любуЯсь  мною,  он
восхищен, горд, Я слышу его ободрЯющий голос:
     - Њолодец, Ќина! Џрелесть как хорошо! Џрелесть!
     Ђдъютант  „оуров  тоже  здесь.  ‚  вихре плЯски успеваю рассмотреть его
отвратительно   упитанное,  самодовольное  лицо  и...  откровенный  восторг,
какого никогда прежде не видела Я на этом лице.
     "Ђга!  -  мысленно торжествую Я, - что, нравитсЯ плЯска дикарки-кнЯжны?
’ой  самой  дикой  горЯнки,  над  которой все вы только что смеЯлись!.. †аль
только, что у менЯ нет кавалера под стать" - и Я оглЯдываю круг гостей.
     ‚от  стоЯт  молодые хорунжие и сотники из казачьих батарей, подчиненных
моему  отцу. џ знаю, что они могут станцевать лезгинку, но разве они сплЯшут
так,  как  бы  мне  хотелось?  Ќет,  тысЯчу  раз  нет!  ќтот  полный  огнЯ и
беззаветной   удали   танец   они   плЯшут  по-маскарадному,  с  бьющими  на
театральный   эффект   движениЯми,   по-офицерски!   ’олько   истинный   сын
дагестанского аула умеет плЯсать по-настоЯщему нашу дивную лезгинку...
     €  тут Я замечаю среди гостей новое лицо... Љто он - этот красивый перс
с  длинной  бородой,  в  пестром  халате  и остроконечной характерной шапке,
какие  часто  встречаютсЯ на улицах и базарах ќривани? Ћтчего в этом смуглом
величавом  лице  с горбатым носом и насмешливыми губами мне мерещитсЯ что-то
знакомое?
     Ќаши  взглЯды  скрестились... и - не раздумываЯ, безотчетно, неожиданно
длЯ  себЯ  самой,  Я  бросаю  бубен  в сторону незнакомого перса, неожиданно
ЯвившегосЯ  на  нашем  балу...  Ћн ловко подхватывает его с налета и, прежде
чем кто-либо мог ожидать этого, выбегает на середину зала...
     - Љто он? Љто он? - перешептываютсЯ гости.
     Ќо не все ли равно им, кто он?
     Љто  бы  он  ни был, этот перс, но он хочет помочь мне, - хочет плЯсать
со мной лезгинку. Љому какое дело до всего остального?
     Њузыканты,    предвосхищаЯ    увлекательное    зрелище,   сразу   взЯли
стремительный  темп.  ‡акружилась, закипела, завертелась новаЯ, горЯчаЯ, как
огонь,  и  быстраЯ,  как  зарница,  удалаЯ лезгинка. €звиваЯсь змеей, порхаЯ
птицей,  носилсЯ,  увиваЯсь подле менЯ, незнакомец-перс. Љазалось бы, чуждой
ему  плЯской  дагестанских  племен  он  владел в совершенстве, больше того -
этому  человеку  были  ведомы  и  жаркий  темперамент  лезгина,  и  ловкость
настоЯщего  джигита. ќто была целаЯ поэма ‚остока с прохладой чинаровых рощ,
соловьиными  трелЯми,  розовым  ароматом...  Џерс кружил вокруг, то настигаЯ
менЯ  -  свою  даму,  то  отступаЯ  и  даваЯ  мне  дорогу  с  тем врожденным
рыцарством,   без   которого  нет  настоЯщей  лезгинки.  џ  прикрыла  глаза,
упоеннаЯ,  обессиленнаЯ  танцем.  Ќа  какое-то  мгновение смуглое лицо перса
приблизилось, горЯчее дыхание обдало мою щеку...
     - ЉнЯжна  Ќина! џ сдержал свое слово, - спокойно сказал незнакомец, и Я
узнала этот голос!
     ‚  ту же минуту чернаЯ борода и остроконечнаЯ шапка упали к моим ногам.
Џерсидский  халат соскользнул с плеч танцора, и ага-Љерим-бек-„жамал, горный
душман, предстал перед всеми во всем своем удалом бесстрашии и красоте.
     - Љерим!   Љерим!  -  не  своим  голосом,  испытываЯ  восторг  и  страх
одновременно, закричала Я. - Љерим-ага, возможно ли! ‚ы?
     - џ!   -   твердо  отвечал  молодой  горец,  скрестив  на  груди  руки,
бесстрашно дразнЯ своей дерзостью наших разрЯженных и напыщенных гостей.
     ‚озникло   замешательство.  ‚  дамском  кружке  послышались  испуганные
восклицаниЯ, плач.
     - „ержите!  „ержите  его! ќто разбойник! „ушман! ѓрабитель! - на разные
голоса слышалось в зале.
     Њой  отец  первым  кинулсЯ  к  Љериму.  ‡а  ним бежали оба денщика. Њое
сердце замерло. Ќо Љерим уже стоЯл на подоконнике.
     - ‘тарый  кнЯзь  „жаваха!  -  прокричал  он,  -  ты  плохо знаешь адаты
восточной страны. ѓость - свЯщеннаЯ особа. Ќе забывай этого!
     - Њолчи,  разбойник!  €ли...  -  и мой отец, сорвав со стены револьвер,
взвел курок...
     - ђади  Ѓога, папа! ђади Ѓога! - с отчаЯнным криком бросилась Я к нему.
- Љерим мой гость! џ не допущу, чтобы его убивали...
     - —то?!
     —ерные,   всегда  такие  добрые  глаза  моего  отца  вспыхнули  гневным
недоумением.
     ‚ероЯтно,  мое  лицо  лучше всЯких слов объЯснило ему мое состоЯние, он
легонько оттолкнул менЯ и с поднЯтым револьвером двинулсЯ к окну.
     Љерим  все  еще  стоЯл  там,  скрестив руки на груди. …го поза выражала
лишь  беспечную  удаль, но глаза метали молнии... Ќоздри тонкого носа и губы
трепетали,  как  у  дикой  лошади. Ќикакого оружиЯ не было у него в руках...
Љинжалы оставались заткнутыми за поЯс.
     "Ћни  поймают  Љерима...  Ћни  его  изувечат". џ бестолково металась по
залу, пытаЯсь помешать преследователЯм Љерима и крича:
     - ђади Ѓога, Љерим! ђади вашего Ђллаха! ‘пасайтесь! €ли...
     Љо мне подлетел адъютант „оуров с перекошенным от злости лицом.
     - ’ак  вот  как,  кнЯжна!  -  прошипел  он  - так вот как! ‚ы потакаете
разбою,  вы  укрываете душмана! Џрекрасно, очаровательно, помогать душегубу!
Љаину!
     Љровь бросилась мне в лицо. ’очно менЯ ударили хлыстом или нагайкой!
     - Њолчать!..  ‚ы! Љак вас там! - кричала Я в истерическом иступлении. -
Љак  вы смеете оскорблЯть менЯ! Љерим не душегуб и не Љаин. Ђ вы... вы!.. Ћ,
как Я вас ненавижу!
     Љогда  отец  властным  жестом прекратил безобразную перебранку, на окне
уже никого не было. ‹ишь прошуршали в саду кусты азалии, росшей под окном.
     ‘лава Ѓогу! Љерим был вне опасности. џ облегченно вздохнула...
     Ќо тут же приказание отца повергло менЯ в новую тревогу.
     - ЏЯть  тысЯч  рублей  награды  тому, кто поймает разбойника и доставит
сюда живым! - гремел его командирский голос.
     ’отчас  оба  вестовых  казака,  старый  Њихако  и  юный Ђршак, вслед за
молодыми хорунжими и кнЯзем Ђндро кинулись в сад.
     Ќе помнЯ себЯ, Я бросилась за ними.
     - Ђндро!  Ђндро!  -  умолЯла Я, цеплЯЯсь за длинные полы его мундира, -
вы  не погубите его, Ђндро! ‚ы не тронете его! Ћн - мой гость, мой кунак! Ћ,
Ђндро!  Ќе  давайте  его в обиду, во имЯ Ѓога, или вы не друг мне, Ђндро! Ќе
друг!
     - Ћпомнитесь, Ќина! Ћпомнитесь, безумное дитЯ! —то с вами?
     џ  рыдала  без  слез.  Љак  стонет  с голоду волчица, как стонет горный
джейран, загнанный охотниками.
     - ѓоре  мне! - повторЯла Я. - ѓоре мне! џ его выдала! џ его предала! Ћ,
глупаЯ,  тупоголоваЯ,  жалкаЯ девчонка! Ќе сумела сдержать своего порыва! Ќе
сумела  скрыть  своего  изумлениЯ!  ђаскудахталась,  как  глупаЯ  курица! Ћ,
гадкаЯ, слабаЯ, малодушнаЯ девчонка!
     џ  билась  на  мокрой  от  росы  траве,  рвала на себе платье и волосы,
проклинаЯ  невольную  вину.  Ќе  знаю,  долго ли продолжалсЯ мой припадок, Я
пришла в себЯ, когда чьЯ-то сильнаЯ рука опустилась мне на плечо.
     Џередо мной стоЯл мой отец...
     Ќет,  не прежний, - милый и снисходительный человек, всепрощающий отец,
добрый  и  неизменно  приветливый кнЯзь ѓеоргий „жаваха, каким его все знали
не только в нашем доме, но в целом ѓори.
     Ќет.   ќтот   седой  величавый  генерал  с  гордой  осанкой,  с  сурово
сдвинутыми  бровЯми  и  мрачным  взглЯдом  не  мог  быть мне отцом, - только
судьей.
     - Ќина!  -  произнес  он  сурово,  - должен ли Я объЯснЯть тебе, что ты
поступила нечестно?
     …сли  бы мне сказал это кто-либо другой, Я сумела бы ответить. Ќо перед
ним Я молчала, должна была молчать.
     - ’ы  поступила нечестно, - продолжал он неумолимо, - ты обидела твоего
старого  отца.  ’ы  обидела,  огорчила  и  оскорбила  менЯ.  Ѓольше того: ты
осрамила  менЯ  на  целый  ѓори.  „очь  всеми  уважаемого, честного служаки,
боевого   генерала,   оказываетсЯ,  ведет  тайную  дружбу  с  опаснейшим  из
окрестных душманов, с грабителем, вором, убийцей!
     - ќто неправда! Ќеправда, папа!
     - Њолчи!  —то  знаешь  ты?  „итЯ!  ђебенок!  џ прощаю шалости... Џрощаю
дикий  нрав, Ќина..., но не ложь... Ќо не ложь, клЯнусь тебе Ѓогом! ‹жи Я не
прощу.
     - џ не лгала тебе, отец! џ не умею лгать, - воскликнула Я в отчаЯнии.
     - ’ы  скрыла  от  менЯ.  Ђ это разве не тоже самое, что и ложь, Ќина? -
заметил он строго. - ѓде ты встретила Љерима? ѓде познакомилась с ним?
     - ‚  “плис-цихе,  отец!  -  сказала  Я  твердо,  - в пещере... во времЯ
грозы.  Ћн спас менЯ, вытащил из бездны, в ту ночь, когда Я вывихнула руку и
потерЯла ‘мелого.
     - џ  не  верю тебе, Ќина, - укоризненно покачиваЯ головой, произнес он,
-  ты  нарочно говоришь так, чтобы Я был снисходительнее к Љериму. ђазбойник
не выпустил бы тебЯ из своих рук без выкупа, без пешкеша...
     - Ќо  то  разбойник,  а  ведь  Љерим  не  настоЯщий  разбойник, папа, -
пробовала возражать Я.
     Ќо  отец  не  слушал  или не слышал менЯ. ‹ицо его оставалось суровым и
мрачным...
     - Ќе  лги,  Ќина!  Ќе унижай себЯ. џ не поверю тебе. џ не забуду твоего
поступка.  ’ы  открыто  держала  сторону  этого  бродЯги  и шла против менЯ,
твоего отца, который... который...
     ‘правившись  с  волнением, отец подвел итог, заканчиваЯ разговор тоном,
не допускавшим возражений:
     - ’ы  уже не маленькаЯ, чтобы наказывать тебЯ. € Я слишком слабый отец,
чтобы  подвергать  тебЯ наказанию. Ћдно Я могу сделать - не видеть тебЯ. „а,
Я  не  хочу  тебЯ  видеть до тех пор, пока ты не откроешь мне всей правды. Ђ
теперь  ступай.  ‘ейчас  наши поймают Љерима и доставЯт его сюда. џ не хочу,
чтобы ты была свидетельницей этого. ‘тупай к себе и жди моих приказаний.
     "Џоймают  Љерима!  Џоймают  Љерима!  Ћ!  -  мысленно  шептала Я. - ‘илы
светлые  и  темные!  ‚ы,  нежные  ангелы  горийского  неба!  ‚ы, черные духи
кавказских  ущелий, помогите ему! „айте его ногам быстроту ног горного тура!
€  сильный  размах  орлиного  крыла! ‘вЯтаЯ Ќина Џраведница, в честь которой
мне  дано  мое  имЯ,  услышишь  молитву дикой, ничтожной девочки. ‘паси его!
‘паси  его,  свЯтаЯ  Ќина!  ‘ними  тЯжесть  укора  с  моей  души. Ќе дай ему
погибнуть  из-за  менЯ,  котораЯ  не  достойна  обуть  ему  ногу  сафьЯновым
чувЯком...  ‘паси  его!  € Я вышью золотую пелену на твой образ в тифлисском
храме,  Я,  не  умеющаЯ  держать  иглы  в руках и ненавидЯщаЯ рукоделие всей
душой!"
     Ќизко  опустив голову, Я медленно поплелась по длинной чинаровой аллее.
‘транно,  ни  упреки  моего  отца,  ни  его  гнев, которые привели бы менЯ в
отчаЯние  в другое времЯ, сегоднЯ не произвели на менЯ большого впечатлениЯ.
Џотому,  должно  быть, что все мои мысли, все мои желаниЯ были направлены на
другое:  лишь  бы  успел  скрытьсЯ Љерим, лишь бы преследователи не настигли
его.
     Ѓольшинство  наших  гостей, испуганных происшествием, поспешили уехать.
’е  из  них,  кто  замешкалсЯ,  не успев собратьсЯ, толпились сейчас в наших
просторных,  по  восточному  обычаю  устланных  коврами, сенЯх. Њое измЯтое,
перепачканное  платье,  растрепанные  косы и измученное лицо были воспринЯты
здесь,   разумеетсЯ,   как   ужасающее   нарушение   приличий.   Ђх,  какими
красноречивыми были молчание этих людей и недоумевающие взглЯды!
     Љогда  Я шла сквозь анфиладу опустевших