не догадались
накормить  тебЯ  наши  длинноносые после долгой-то дороги. Ќебось, с утра не
ела ничего?
     - Ќе  ела,  бабушка, - согласилась ЉсанЯ, сейчас только почувствовавшаЯ
голод.
     ‹асковый  тон старушки, ее материнскаЯ заботливость невольно привлекали
к   себе  и  пробуждали  чувство  довериЯ  в  озлобленной  и  одинокой  душе
лесовички.
     Њежду  тем  ‘еклетеЯ вынула из-под платка теплый горшочек с похлебкой и
большой ломоть картофельного пирога.
     - Љушай,  •ристово  дитЯтко! Љушай, болезнаЯ! - приговаривала она, пока
девочка с жадностью глотала похлебку.
     Џотом  опЯть  погладила  доверчиво  поднЯтую  на  нее черную головку и,
внимательно   глЯнув   в   смуглое,  красивое  личико  девочки,  произнесла,
покачиваЯ своей маленькой седой головой:
     - Ћй,  вижу,  трудно  здесь  тебе  будет, красавица... Ћй, трудно! Ќе в
нашинских  ты  девочек...  Ќаши  уж  пообвыкли,  попокорнели,  а ты, гордаЯ,
ндравнаЯ  да  вольнаЯ,  не усидишь, пожалуй, в клетке... ‚ижу, девонька. Ќу,
•ристос  с тобой... •ристос со всеми вами... ‹юбит вас всех стараЯ ‘еклетеЯ.
„авно  бы  ушла  отселе, кабы не вы... Ћттого и приросла, как гриб, к месту,
оттого  и  дорожу этим местом, чтобы вас тешить, •ристовы деточки, чтобы вам
горькую  участь  вашу облегчить. ’ак-то, девонька! ’ак-то!.. Ђ теперь пойду.
‘пи со •ристом!.. •ошь, сенца еще принесу на подстилку?
     - Ќе надо... џ привыкла...
     - ’о-то  привыкла... ѓоворю и то... вольнаЯ ты. ‚ лесу росла... ‚ лес и
потЯнет... Ћй, потЯнет, деточка... Ђ ты крепись! Љак звать-то тебЯ?
     - ЉсениЯ.
     - Ќу,  ѓосподь с тобой, Љсенюшка! ‘пи... Ђ утречком колокол разбудит...
‚ церковь пойдешь...
     €  старуха,  обнЯв  одной рукой шею Љсани, быстро и широко перекрестила
ее другою.
     ѓлаза  Љсани  потупились  в  землю. ‘ладка и приЯтна была ей эта забота
старухи.  Ќикто еще в жизни не крестил ее так. Њожет быть, мать. Ќо этого не
помнила  ЉсанЯ.  —то-то,  помимо  воли,  обожгло  глаза:  не то слеза, не то
влага...  •отелось  крикнуть  на  весь  дом  громко и пронзительно, хотелось
упасть  на  пол  и  застонать  от  боли  и счастьЯ зараз, от острого прилива
счастьЯ,  познаниЯ  первой  искренней  ласки, которой почти не знала угрюмаЯ
душа...
     ‘еклетеЯ  ушла  так  же  тихо,  как  и поЯвилась, уносЯ с собою остатки
ужина.  ‘нова щелкнула задвижка за нею, и ЉсанЯ, изнеможеннаЯ, повалилась на
разложенную на полу солому.


                                  ѓлава VI

                  ЊолельнЯ сестры Њанефы. ЃудущаЯ монахинЯ

     …два  лишь  успела  ЉсанЯ смежить ресницы, как на нее как будто повеЯло
лесной  прохладой...  •олоднаЯ  каморка точно исчезла... ‘тены раздвинулись,
ушли  куда-то,  и их место занЯли зеленые вершины, разубранные по-летнему...
€  шумЯт,  шумЯт без конца... Љакое счастье!.. Ћна опЯть в лесу, в знакомом,
старом,  дорогом  лесу,  о котором она часто грезила за последнее времЯ!.. Ђ
шум  становитсЯ все сильнее и сильнее. ЉсанЯ знает этот шум - шум колдующего
леса...  ‘отни  голосов  наполнЯют  его... ќто поют праздничные эльфы... ќто
трещат  кузнечики  в траве... Ќо почему их голоса так грубы и резки и звучат
глухо и жутко, как брань?.. € почему они заглушают шум леса и стон дубравы?
     Ђх, что это? ќто уже не лес шумит... другое, совсем другое...
     Џоследние  остатки  забытьЯ  соскользнули с отуманенной головы Љсани...
‘он  улетел...  она, как встрепаннаЯ, вскочила со своей соломенной подстилки
и,  прижав  ухо к стене, стала прислушиватьсЯ... ’ам, за стеною, раздавались
какие-то  странные  голоса: один грозный и резкий, другой - тихий, плачущий,
как  будто  молил о пощаде. Ћба голоса раздавались все громче и громче среди
ночной тиши.
     Џлачущий  голос  теперь  почти  падал  до  шепота.  …го властной волной
покрывал грозный.
     ‘лов  нельзЯ  было разобрать. Ћни были заглушены стеною. Ќо смутный гул
их доносилсЯ Ясно до ушей Љсани.
     €  вдруг  грозный  голос  загремел  рокочущей  волною.  ‘ледом  за этим
раздалсЯ  короткий  трескучий  звук,  и громкий вопль огласил тишину спЯщего
зданиЯ.
     ‡атем  все  стихло... ’олько кто-то рыдал неудержимо и горько, тЯжелым,
душу потрЯсающим рыданием.
     Ѓолезненно  сжалось  сердце  Љсани. Ќе помнЯ себЯ, она кинулась вперед,
забыв  совершенно,  что  толстаЯ,  глухаЯ  стена с трех сторон и запертаЯ на
задвижку  дверь,  с четвертой, не могут ни в каком случае помочь ей узнать в
чем дело.
     €  все-таки  ЉсанЯ  рванулась  вперед,  чувствуЯ  непреодолимое желание
спасти  от неведомого врага ту несчастную, что рыдала за дверью, надрываЯ ей
душу.
     ‚  своей  стремительности  девочка  толкнула  подсвечник.  Џоследний  с
грохотом  полетел  на  пол.  ‘веча  потухла. ‚ "холодной" стало темно, как в
могиле.
     ’емно, но только на одну минуту.
     ѓлаза  Љсани  вдруг различили острую, Яркую, как змейка, полоску света,
выходившую откуда-то из-под карниза стены.
     - „верь! - чуть ли не в голос радостно вскричала девочка.
     €, не помнЯ себЯ, она изо всех сил уткнулась руками в стену.
     ‹егкое,  чуть  слышное  длЯ  уха шуршанье, чуть уловимый скрип, и ЉсанЯ
очутилась в странной полутемной комнатке, похожей на часовню.
     Љомнатка  была  очень невелика, немногим больше разве той каморки, куда
запирали  преступниц-пансионерок.  ‚се  стены ее, не исключаЯ и двери, через
которую  проникла  сюда  ЉсанЯ,  были увешаны бархатными коврами, так что ни
один  звук  не долетал сюда извне. Џоверх ковров - об" раза, с изображениЯми
суровых  ликов  свЯтых угодников. Џосреди комнаты находилось ђаспЯтие. Џеред
ним  -  аналой  с  крестом  и  …вангелием.  Џодле аналоЯ - серебрЯнаЯ чаша с
кропильницей  и  свЯтой  водой.  Џовсюду  стоЯли  светильники,  незажженные,
однако,  в  эту позднюю пору. ’олько перед большим ђаспЯтием висела лампада,
озарЯЯ скудным, мерцающим светом часовню.
     Џосреди   комнаты,   представлЯвшей   собою   часовню   или   молельню,
распростершись  на  полу,  лежала  какаЯ-то  фигура в белом. Љсане виден был
только   изЯщный  женский  затылок  и  распустившиесЯ  вдоль  спины  золотые
пушистые  волосы,  роскошным покрывалом укрывшие лежащую, котораЯ рыдала, не
отрываЯсь от холодного каменного пола часовни.
     ЉсанЯ неслышно приблизилась к лежащей.
     - Љто вы? € о чем плачете?
     Ѓелокуро-золотистый   затылок   отпрЯнул  от  холодных  каменных  плит.
Ѓледное,  залитое  слезами  лицо с предательским пЯтном багрового румЯнца на
щеке  поднЯлось  на  Љсаню.  ЏоследнЯЯ  сразу  узнала в несчастной красавицу
‹арису ‹иванскую, "королеву".
     - Ћ!  -  вскричала последнЯЯ, вскакиваЯ на ноги, всЯ бледнаЯ и дрожащаЯ
в  одной  длинной  ночной  сорочке,  - о, вы слышали... ты... слышала... Ћна
ударила менЯ... била менЯ!..
     - “дарила?! била?! тебЯ?!
     - „а,  она  била  менЯ!..  Њать  Њанефа била менЯ по щеке!.. Џонимаешь,
била!
     - ‚идишь  ли,  - продолжала, всхлипываЯ, ‹ариса, повиснув на шее Љсани,
-  мать  Њанефа  обЯзалась  Ѓогу  поставлЯть ежегодно новых инокинь к себе в
обитель...  ‚  этом году выбор пал на менЯ... ‘егоднЯ она опЯть позвала менЯ
к  себе,  когда  все  прошли  в  спальню,  поднЯла  раздетую с моей постели,
привела  сюда  и  перед  …го ђаспЯтием потребовала у менЯ клЯтвы... страшной
клЯтвы,  что  Я  поступлю  в обитель... постригусь... стану инокиней, потому
что  она  поручилась  за  нас ђаспЯтому, поручилась приводить …му, ‘пасителю
мира,  ежегодно  одну  светлую,  новую,  чистую  душу  девушки...  ќту душу,
понимаешь   ли,   заживо   погребут   в   каменном  мешке,  который  зоветсЯ
монастырем...   Џогребут  заживо!..  Ќо  Я  не  соглашалась  похоронить  мою
молодость  в  монастыре...  џ не хочу быть монахиней!.. Ќе хочу! Ђх, пожалей
менЯ,  милаЯ, милаЯ ты моЯ лесовичка... Џойми только, голубушка!.. Ќе хочу Я
в  монахини,  не  хочу!..  “ менЯ есть другие цели, другие желаниЯ... ЉсениЯ
Њарко,  слушай.  ’ебе Я поверю мою тайну... •отЯ Я совсем не знаю тебЯ, но Я
уверена, ты не выдашь менЯ... ’ы одна не выдашь и поймешь...
     €, схватив Љсаню за руку, ‹ариса шепотом начала рассказывать:
     - “  менЯ  есть  жених.  Ќас  обручили еще в детстве друг с другом наши
родители.  Ћн  живет  у своей старой бабушки и моей бабушки тоже, потому что
мы  родственники,  и  он  мой  троюродный  брат... Ћн мне сказал, когда менЯ
отвозили  в  монастырский  пансион  матери  Њанефы:  "“чись,  ‹ариса! џ буду
ждать,  когда  ты  кончишь  учение, и мы вместе тогда будем приносить пользу
человечеству.  ’ы  богата  и можешь открывать больницы и школы. џ буду всеми
силами  помогать  тебе"... Ћн ученый, мой Ќиколай! Ћн смелый, и Я люблю его!
„а,  Я люблю его... ЊилаЯ лесовичка, пойми менЯ ради Ѓога! Џойми, что Њанефа
хочет  отнЯть менЯ от него... •очет запереть б четырех стенах обители, где Я
не  смогу принести пользы и добра человечеству, как учил менЯ Ќиколаи, и где
Я зачахну, как цветок... Џонимаешь?
     - € она настаивала?
     - „а,   настаивала   и  даже  била  менЯ  по  щеке  за  то,  что  Я  не
соглашалась...  Ћна  не  понимает,  что  не длЯ менЯ обитель, что есть более
достойные...  Ђ утром она придет и, может быть, будет бить менЯ снова, зачем
Я не соглашаюсь, и никто-никто не в состоЯнии помочь мне...
     “жас охватил впечатлительную и нервную душу Љсении.
     Ћна  вздрогнула  при  одной  мысли  очутитьсЯ на ее месте, вздрогнула и
побледнела.
     - ’ебЯ  надо  спасти! - сказала она, твердо глЯдЯ в прелестное, изЯщное
личико ‹арисы.
     - ‘пасти! Ћ, это невозможно! - простонала она.
     - Љак знать!.. Џридумаем что-нибудь! џ еще не знаю как, но...
     - Ћ,  милаЯ,  дорогаЯ,  подумай,  подумай,  - горЯчо вырвалось из груди
несчастной  "королевы",  бросившейсЯ на шею Љсани. - Ќе знаю почему, но твои
слова  как-то  сразу  вернули  мне  надежду...  ’ы  чуткаЯ! „обраЯ! Џро тебЯ
лгали,  выставлЯЯ  тебЯ  зверем и воровкой! ’ы мне поможешь... „а, да, Я это
чувствую...
     € ‹ариса бросилась на шею Љсани.
     - ‡наешь  ли  ты,  -  прибавила она, быстро обтираЯ слезы, - все "наши"
поражены  твоим великодушным поступком, все в восторге от тебЯ!.. ’ы хороший
товарищ,  Њарко!  Ќо  Љатюша €гранова не вытерпела: вечером, узнав, что тебЯ
заперли  в  холодную,  побежала  к  матушке покаЯтьсЯ в своей вине и просила
освободить тебЯ... Њанефа обещала... ‡автра ты снова будешь с нами...
     ЉсениЯ угрюмо мотнула головой.
     - Ђ €гранова? …й достанетсЯ?
     - Ђх,  та привыкла, чтобы ей доставалось. ‘ нее все, как с гусЯ вода...
Ќо  спеши.  Ќеровен  час,  сестра ЂгниЯ заметит тебЯ. ‘ейчас она делает свой
ночной обход. ‘пеши же отсюда.
     - Џрощай... Ќе отчаивайсЯ. ‚се будет хорошо!
     € глаза Љсении впервые зажглись лаской.
     ‹ариса   молча  пожала  ее  руку.  ЉсанЯ  быстрой  тенью  скользнула  к
задрапированной двери.


                                 ѓлава VII

                     ѓорные хребты. ‚ыходка. ‚иноватаЯ

     “тро.  „есЯтый  час.  Њонастырки  только  что  вернулись  разрумЯненные
морозом,  из  городского собора. ‘егоднЯ раннЯЯ обеднЯ затЯнулась почему-то,
и  они,  наскоро  проглотив  по кружке чаю, вошли в классную, когда там, уже
поджидаЯ  их,  бегала  учительница  географии Ђнна ‡ахаровна Џогонина. Ќа ее
желтом, сердитом лице было написано Явное недовольство и раздражение.
     - Џрохлаждайтесь,   душеньки,   прохлаждайтесь!   Њожно   было   бы   и
поторопитьсЯ.  „а-с!  -  заскрипела она, нервно подергиваЯ уголками рта, что
бывало с нею всегда в минуты гнева и раздражениЯ.
     „евочки   низко   и   почтительно  отвесили  ей  по  поЯсному  поклону.
"Љниксены"  в  монастырском  пансионе сестры Њанефы не полагались, и поЯсные
поклоны  отвешивались  не только монахинЯм, но и учителЯм, и учительницам, и
даже редким светским посетителЯм пансиона.
     Ќа  низкий  поклон  Џогонина  ответила  чуть  приметным кивком головы и
быстро, стремительно занЯла свое место на кафедре.
     - „ежурнаЯ, что задано?
     ‚стала "маркиза".
     - ѓорные  хребты заданы, Ђнна ‡ахаровна. ’олько... только мы не выучили
их.
     - Џочему не выучили?
     ѓлаза Џогониной округлились.
     - "‘овсем сова", - шепнула ‹иванскаЯ, сидевшаЯ рЯдом с Љсенией.
     ‘  той  злополучной  ночи, когда несчастнаЯ королева рыдала на холодном
полу  Њанефиной  молельни,  прошел целый месЯц пребываниЯ Љсении в пансионе.
ЊесЯц  постоЯнных  окриков  на  лесовичку со стороны суровых монахинь. ЊесЯц
долгих  стоЯний на утренЯх, утомительных высиживаний за уроками, к которым с
трудом привыкала вольнаЯ, дикаЯ, леснаЯ девочка.
     Ѓыстро  промелькнул  месЯц  дружбы с ‹аренькой, "королевой", "маленькой
ђаечкой",   как   прозвали   монастырки   малютку   ‘оболеву,  и  отчасти  с
"мальчишкой"  €грановой,  котораЯ  поклонЯлась ‹арисе, как верный рыцарь, но
не  могла  не  подружитьсЯ  и  с  этой  смуглой, дикой, красивой лесовичкой,
успевшей принести ей такую жертву.
     ‚се  четыре  девочки  сидели  поблизости одна к другой в классе и спали
рЯдом  в  неуютной,  как  казарма, спальне, с вытЯнутыми посреди нее узкими,
жесткими кроватЯми.
     …сли  ЉсанЯ  была  все еще неразговорчива и угрюма, никогда не поверЯла
‹арисе  своих  тайн,  мыслей и желаний, то, напротив того, несообщительнаЯ с
другими ‹аренька делилась в лесовичкой всем, что имелось у нее на душе.
     ‹аренька,  "королева",  была  старше  возрастом  всех  этих  милых,  но
наивных  и  немного смешных вследствие их замкнутой жизни девочек. ЉрасиваЯ,
умнаЯ,  гордаЯ, она покровительственно относилась к ђаечке, балуЯ и нежа ее,
как  мать  ребенка,  хотЯ иногда шутливо и ревновала ее к восторгавшейсЯ ею,
ее  рыцарю,  Љатюше  €грановой.  Ќо  врЯд  ли  ту  и другую могла любить эта
златокудраЯ,   мечтательнаЯ   ‹аренька.   Ћдну   "маркизу"  разве,  недетски
серьезную, грустную и печальную €нну, она бы более приблизила к себе.
     Ќо   €нна   всегда  держала  себЯ  в  стороне  от  прочих.  ЌабожнаЯ  и
молчаливаЯ,  она или проводила времЯ в молитвах и чтении свЯщенных книг, или
часами  сидела  одна-одинешенька,  поникнув  серебрЯной  головкой  и  вперив
куда-то вдаль свои печальные глаза...
     “  ‹ареньки  в  один год умерли отец с матерью. ЃогатаЯ сирота осталась
на  попечении  у  бабушки.  Ќо бабушка была, как она сама про себЯ говорила,
"ветхаЯ  старушка",  и  сознавала,  что  не воспитать ей, как следует, своей
внучки.  „умала-думала старушка, куда послать на воспитание внучку и решила,
что  лучше  всего  в  пансион  матери  Њанефы,  о  котором она слышала много
хорошего  от  знакомых  монахинь.  "Џобудет  года три-четыре внучка у матери
Њанефы,  -  размышлЯла  бабушка,  -  да  потом,  если Ѓог даст доживу, прЯмо
оттуда  и  замуж  ее  выдам за ЌиколаЯ". ќтот Ќиколай, тоже сирота, был друг
детства  ‹арисы;  с  ним  ‹арису  помолвили давно покойные родители девочки.
Ќиколай  „енисов кончал университет в Џетербурге. Ћн был лет на шесть старше
‹арисы.  …го  образ  прочно  лежал  в  душе златокудрой королевы, и в тишине
пансионских  стен  ‹аренька  не раз мечтала о милом, добром и честном юноше,
вопреки  желанию  матери  Њанефы, старавшейсЯ во что бы то ни стало подарить
обители эту молодую, богатую сироту.
     Џросьбы,  мольбы и угрозы матушки мучительно отзывались на ‹арисе. € не
с кем было поделитьсЯ своим горем и опасениЯми.
     Ќо  поЯвилась эта смуглаЯ, угрюмаЯ, черноокаЯ лесовичка, с таинственным
и   непонЯтным  прошлым,  со  всею  горечью  пережитой  тЯжелой  клеветы,  и
белокурую ‹арису потЯнуло к странной, необыкновенной подростку-девушке.


        x x x

     - Џочему  не  выучены  горные  хребты?  -  снова прозвучал нетерпеливый
вопрос.
     - Њы  пели  вчера  до  одиннадцати  часов вечера херувимскую... Њатушка
приказали, - почтительно отвечала маркиза.
     - ќто  не  оправдание!  -  так  и  закипела  всЯ  Џогонина.  -  ќто  не
оправдание!.. Ђ утро на что?
     - “тром мы в соборе были, Ђнна ‡ахаровна.
     - Ђ  до  собора?  -  уже  в  голос  выкрикнула та. - „о собора! Ќебось,
нежились в постелЯх? Ћ небесных миндалЯх мечтали? Ђ?
     - —то же нам в пЯть часов вставать, что ли! € так уж в шесть будЯт!..
     - Љто это сказал?
     Љруглые и без того глаза Џогониной округлились еще больше.
     - Љто это сказал? €гранова, ты? - визжала она.
     - Ђ хоть бы и Я! - раздалсЯ голос €грановой.
     - „ерзкаЯ!  Ќу,  хорошо!..  Њне  нет дела, почему вы все не выучили. ‚ы
обЯзаны  были  выучить...  €гранова,  выходи  к  доске,  отвечай хребты... -
проговорила или, вернее, прокричала рассвирепевшаЯ учительница.
     ‚сЯ  бледнаЯ от злости, она застучала при этом кулаком по столу кафедры
и затопала ногой.
     €гранова  поднЯлась  нехотЯ  с  черной деревЯнной скамьи, приделанной к
пюпитру,  за  которыми  сидели  пансионерки во времЯ уроков, и, не торопЯсь,
подошла к карте …вропы, развешенной на черной же классной доске.
     - Ћтвечай, какие есть хребты.
     —ерные  глазки  €грановой  заискрились  насмешкою.  „евочки  замерли  в
ожидании  какой-нибудь  выходки,  на которые была великаЯ выдумщица их общаЯ
любимица.
     ‘  последней  скамьи  тЯнулась  ЏанЯ  ‘тарина,  дочь  труженицы прачки,
бесконечно старательнаЯ в учении девочка и перваЯ ученица.
     - ЉатЯ,  Ѓога  ради,  не выкинь чего-нибудь... Њолчи лучше!.. - шептала
она чуть слышно по адресу "мальчишки".
     - ‘тарина,  уймись!  -  резко  крикнула  учительница,  и багровые пЯтна
румЯнца зажглись по ее прыгающим от волнениЯ и гнева щекам.
     - €гранова, отвечай, какие знаешь хребты!
     "Њальчишка"  поднЯла  голову.  “лыбка змеилась в уголках пухлого ротика
Љатюши,  сверкала  в ее живых черных глазах. Ћна с усилием проглотила слюну,
как  бы  собираЯсь с силами, вздохнула полной грудью и выпалила сразу, делаЯ
невинное лицо:
     - џ знаю хребты спинные, человеческие, коровьи, лошадиные, собачьи...
     - —то-о-о?
     - Љошачьи, крысьи...
     - Њолчать!
     - ‹исьи, волчьи...
     - „ерзкаЯ! ‘той...
     - ‘виные, поросЯчьи...
     - ’ебе говорЯт молчать!
     - Њолчу!
     —ерные глаза так и сверкают, так и сыпЯт потоки смеющихсЯ искр.
     Њонастырки  давЯтсЯ  от  хохота.  „аже на угрюмом лице Љсении выдавлена
улыбка.
     - €гранова, на колени! - всЯ зеленаЯ от гнева командует учительница.
     - ‘тою!
     €   €гранова,  точно  деревЯннаЯ  кукла,  опускаетсЯ  на  пол,  вызываЯ
невольный, хотЯ и сдерживаемый смех всего класса.
     - ќто  уже  чересчур!  -  шипит учительница. - €гранова, вон! €з класса
вон!
     - “хожу!
     Љатюша,  как  автомат,  поворачиваетсЯ  к  двери и деревЯнной походкой,
какою   ходЯт   заводные   солдаты   на   прилавках   игрушечного  магазина,
направлЯетсЯ к порогу.
     ‘тепень гнева учительницы не имеет границ.
     - Ћна  думает... она думает... что... что... у нее отец полицеймейстер,
и  ей...  все  спускатьсЯ  будет!..  -  бормочет  она  себе под нос. - € это
духовнаЯ  пансионерка,  это...  это  монашескаЯ  питомица!..  Ѓесстыдница!..
„ерзкаЯ!..
     €,  полнаЯ  злобы,  Џогонина  соскакивает  с кафедры, бежит на середину
класса  и выталкивает за дверь Љатюшу. Љатюша сначала упираетсЯ. ќто выходит
смешно.  „евочки тихо, чуть слышно, задавленно хихикают. ‡атем, с умышленной
поспешностью,  Љатюша  выскакивает  за  дверь. Џогонина, багроваЯ от злости,
оборачиваетсЯ к классу.
     - Љто  смеет  смеЯтьсЯ?  Љто  смеет  смеЯтьсЯ?! - кричит она, и заметив
слабую улыбку на обычно угрюмом лице Њарко, закипает новым приливом гнева.
     - Ђа! ’ак-то! ЌовенькаЯ! Ќа колени!
     ЉсанЯ удивленно поднЯла голову. …е черные глаза спрашивали, казалось:
     - "Џочему должна Я встать на колени?"
     - Њолчать, и сейчас же на середину класса на колени! ‘лышала?!
     ЉсанЯ не двигалась.
     - ‡а что? ‡а что? - послышались кругом негодующие голоса.
     - ‡а  что?  ‡а  то,  что  эта  дерзкаЯ смеЯлась, осмелилась смеЯтьсЯ, -
заикаЯсь, кричала учительница.
     - Њы  все  смеЯлись...  ‚се...  Ќе  одна Њарко! ‚сех ставьте на колени,
Ђнна ‡ахаровна, всех!..
     - Ќет,  не  все...  џ  видела...  Ћна  одна  только...  „а будешь ли ты
слушатьсЯ менЯ, наконец? - обратилась Џогонина к Љсане.
     ѓолос ее дрожал и срывалсЯ.
     ЉсанЯ  по-прежнему  сидела,  не  трогаЯсь  с места. …е сильные, смуглые
руки  скрестились  на  груди.  Њрачные,  угрюмые  глаза молчали. ђот, твердо
сжатый, тоже молчал.
     Џогонина подошла к ней почти вплотную.
     - „рЯннаЯ,  вконец  испорченнаЯ  девчонка!..  џ  буду жаловатьсЯ матери
Њанефе...   „ругаЯ   бы  на  твоем  месте  каЯлась,  смиренничала,  стараЯсь
загладить свою вину...
     - Љакую вину?
     ѓлаза  Њарко  вспыхнули. Ћна стремительно вскочила и вытЯнулась во весь
рост.
     - Љакую  вину?  -  грозно  сдвигаЯ свои и без того сросшиесЯ брови, всЯ
загораЯсь страстной ненавистью, прошептала она.
     Џогонина  невольно  подалась  назад.  —то-то  жуткое  почудилось  ей  в
грозно-красивом лице этой полудевушки-полуребенка.
     - Љ  матери  Њанефе!..  ‘ию  же  минуту  к  ней!..  -  хриплым  голосом
произнесла  она.  -  ‚ы  все  от  рук  отбились...  ‚ы...  вы... - и, широко
размахиваЯ руками, она вылетела из классной.


                                 ѓлава VIII

              „ва письма. €мпровизациЯ. Ќеожиданный результат

     ѓулкий  звон,  раздавшийсЯ  по  всему  зданию  пансиона,  возвестил  об
окончании урока.
     Ћдновременно с ним просунулась опЯть в класс лукаваЯ Љатюша.
     - —то, ушел этот идол? - прозвенел смехом голос шалуньи.
     - ЉатЯ... Љатюша... Њальчишка!.. —то ты наделала?!
     € моментально проказница была окружена со всех сторон.
     - —то  Я  наделала,  а? Ќичего! Џросто ничего! - беспечно трЯхнув своей
стриженой головой и белой косынкой, произнесла она.
     - „а  ведь  тебЯ  на  публичную  отповедь, пожалуй, еще потащут!.. ‚едь
ужас-то какой! Ќадерзила как сове нашей!
     - Ќу, это дудки! Ћтповеди не будет...
     - Љак не будет? - так и всколыхнулись девочки.
     - Ђ  так не будет!.. - захохотала ЉатЯ. - ‚от из-за этого письма самого
и не будет отповеди.
     €  Љатюша  быстро  опустила  руку  в  карман и вытащила оттуда какое-то
письмо.
     ‡аинтересованные пансионерки еще теснее окружили всеобщую любимицу.
     - ѓовори! ѓовори, ЉатЯ! —то такое?
     - Ђ то такое, что Я из нашей тюрьмы на волю ухожу.
     - Љак так? —то ты врешь, Љатерина! Ќеужто на волю?
     - „а, на волю!
     €  ЉатЯ  звонко и протЯжно свистнула таким лихим, молодецким посвистом,
что ей позавидовал бы любой уличный мальчишка.
     Џотом  блестЯщими  глазами  она  обвела  круг  любопытствующих  подруг,
сделала  небольшую  паузу  и  отчеканила, любуЯсь впечатлением произнесенной
фразы:
     - ЊенЯ, девочки, папаша отсюда в институт переводит.
     - ‚ институт???
     ‚ глазах пансионерок отразилось самое искреннее удивление.
     ‚  монастырском пансионе еще не было такого случаЯ. „евочки уходили или
в  монастырь,  или  в фельдшерицы, или в учительницы духовных училищ, - но в
другое учебное заведение, в институт не попадал никто.
     € вдруг ЉатЯ - в институт!
     - ‘частливица!  ‘частливица!  -  зашептали  кругом. - Ќи епитимий... ни
"стоЯнок" на утренЯх... ни постной пищи... ничего уж не будет!..
     - ‚  институте,  Я слышала, пирожки слоеные по праздникам повар делает!
- произнесла, облизываЯсь, Њаша Љосолапова.
     - ‚от  глупаЯ,  чему  завидует! Џирожкам!.. “чат та там всему... •орошо
учат...  “ченые  барышни  из  них там выходЯт! - произнесла с восторгом ЏанЯ
‘тарина.
     - €  "земных"  не  отбивают...  €  в холодную не садЯт их... - ввернула
‹инсарова.
     - Ђ  одевают  их  там,  девочки,  в  зеленый  с  белым...  Љрасиво!.. €
косынками  голов  не  обвЯзывают!  €  стихи  там  по-французски и по-немецки
проходЯт!
     Њечтательные глаза "королевы" засиЯли.
     - „а  не  врет ли она, девицы? ‘ чего бы ее отсюда, а? - грубо нарушила
общее очарование ћлиЯ ЊирскаЯ.
     - џ  вру?!  џ  вру?! - так и захлебнулась €гранова - ћлька, очухайсЯ!..
Ќе  отошло  еще после утрени... —то мне врать!.. ќто вы с твоей “ленькой так
заврались,  что  уж  друг  друга  не  понимаете... Ђ мне что? •очешь, письмо
прочитаю?..  Џапашино письмо. Џапаша пишет, что отдал менЯ на исправление, а
взамен  того Я будто, будто... еще хуже избаловалась... ‚идите ли, и до него
слухи  дошли,  что Я даже будто бы отцу дьЯкону к рЯсе чертика пришпилила...
„а  еще  разное  другое... Ќу и вот! ‚озьмут менЯ отсюда, из тюрьмы нашей...
“ра!
     €  ЉатЯ  так  закричала  в  забывчивости,  что вошедший в класс учитель
русского Языка, ‹обинов, даже вздрогнул от неожиданности.
     - „евица   €гранова,   пощадите  мои  уши!  -  с  комическим  отчаЯнием
воскликнул он, быстро и ловко вспрыгиваЯ на кафедру.
     ќто был еще молодой человек, симпатичный и добрый, с умными глазами.
     …динственный   учитель   в  Њанефином  пансионе,  пользовавшийсЯ  среди
монастырок  большими  симпатиЯми, ‹обинов далеко не разделЯл "педагогических
приемов"  матушки,  но  так как его считали лучшим "словесником" и, главное,
так  как  его рекомендовал сам архиерей, то мать Њанефа не решалась заменить
его  другим  преподавателем,  хотЯ и жаловалась иногда, что он не "подходит"
длЯ  ее  пансиона  и  учит  тому,  чего  "монастыркам"  и  вовсе знать бы не
следовало.
     - ‚ чем дело, девица €гранова? - спросил мЯгко ‹обинов.
     - Ђх,  ‚асилий  Ќиколаевич,  -  всЯ  вспыхнув,  проговорила  Љатюша,  -
виновата, не заметила, как вы вошли.
     - „а чему же вы радуетесь?
     - “хожу  Я  отсюда,  ‚асилий  Ќиколаевич... Ќу, как узнала, что ухожу и
все равно взЯтки гладки с менЯ, взЯла да "сову" и извела.
     - Љакую сову?
     - Ђ Џогониху!
     - Ђнну ‡ахаровну? € вам не стыдно, €гранова?
     - Ђх,  не  стыдно,  милый  ‚асилий Ќиколаевич. ‚едь она злаЯ, идол она,
чучело... Њы ее терпеть не можем... Њучает она нас...
     - ќдак и менЯ, может, не терпите? - лукаво усмехнулсЯ ‹обинов.
     - Ђх,  нет!  Ќет! Њы вас обожаем... ‚ы такой умный! „обрый! Џрелесть! -
раздались звонкие голоса со всех скамей класса.
     - Џощадите,  девицы...  ‘овсем, можно сказать, неожиданное объЯснение в
любви!
     € добрый ‹обинов сам весело рассмеЯлсЯ.
     Ћн  отечески  нежно  любил  всех  смешных  и наивных девочек Њанефиного
пансиона,  охотно  делил  с ними их радости и невзгоды, горой стоЯл за своих
"маленьких  монашек"  на учительских советах перед начальницей, и пексЯ, как
добрый пастырь, о своем монашеском стаде.
     €  жаль ему было терЯть каждого члена этого маленького стада. †аль было
расстатьсЯ  и с Љатюшей €грановой. Ћн первый и, пожалуй, единственный угадал
в  отчаЯнной, шаловливой проказнице-девочке живую, непосредственную, богатую
на способности душу.
     "„а,  жаль,  жаль  девочки,  -  думал  он. - “крашением Њанефиной школы
могла  она  быть.  ‚се  на  лету быстро схватывала, училась, когда без лени,
прЯмо-таки   блестЯще.   €  такаЯ  прЯмаЯ,  независимаЯ,  бесстрашнаЯ!  †аль
девочки. Ќо ей лучше там будет!.."
     € стрЯхнув с себЯ легкий налет печали, ‹обинов снова весело заговорил:
     - €нститутка,  значит,  будете...  „ва пальца при встречах подавать нам
станете. ЋтменнаЯ девица! ‡аважничаете поди...
     - Ђх,  что  вы,  ‚асилий Ќиколаевич!.. Ќикогда! ‚едь Я "королеву" и вас
больше всего люблю в мире, - пылко вырвалось из груди Љати.
     - ‚от  тебе раз! € еще объЯснение! Ќу да ладно, девицы... Ѓудет болтать
по-пустому...  “рок  зрЯ проходит... Ђ урок сегоднЯ будет у нас особенный...
‚от  что,  барышни: хочу Я знать, как вы слогом владеете... ‘очинениЯ писать
бы  писали...  €  что  одна  с другой скатывала, за это Я голову даю свою на
отсечение.  Ќо  теперь  иное сочинение будет: словесное. џ вам тему задам, а
вы  на  нее мне турусы на колесах распишете, но не пером, а Языком, с вашего
позволениЯ. €мпровизацией это называетсЯ.
     „евочки притихли. ќто было совсем нечто новое. € занЯтно, и страшно.
     € монастырки сдержанно зашушукались:
     - „ивно как-то!
     ‹обинов понЯл общее смЯтение.
     - Ќе  так страшен черт, как его малюют, девицы, - выговорил он снова, и
его милое лицо улыбалось с поощрительной лаской.
     - „аю  вам  тему - "—то Я более всего люблю в мире". Ќу и рассказывайте
мне  плавно и толково про то, что любит каждаЯ из вас... Ќачнем со слабейших
по  классу.  ѓоспожа  Љосолапова,  начните...  „есЯть минут на размышление и
alle*!
     ______________
     * ‚перед (фр.).

     "ѓоловиха"  поднЯлась  тЯжело  и  неохотно  со  своего  места. …е тупое
красное  лицо  лоснилось.  ѓубы  беспокойно  двигались.  ЏотЯнулись минуты -
одна, другаЯ, третьЯ, четвертаЯ и пЯтаЯ - десЯть минут.
     ‹обинов мельком бросил взглЯд на часы и произнес:
     - Ќу, пора... ђассказывайте, барышнЯ.
     Ќо  тЯжелаЯ  и  толстаЯ  "барышнЯ" только переминалась в ответ и тЯжело
пыхтела носом.
     - Њ-м-м... - мычала Њашенька, - м-м-м...
     - „а  брось  свои  губы! ’очно жвачку жует корова, - сердито шепнула ей
ее соседка ‹инсарова. - Ћтвечай... ’олько злишь его!..
     - џ  мммм...  џ, ‚асилий Ќиколаевич... мммм... - затЯнула Њашенька, - Я
мммного чего люблю... Ђ больше всего пирог люблю с капустой...
     - •а,  ха, ха, ха! - веселым взрывом пронеслось по классу. - Ћтличилась
ѓоловиха наша!
     - —то  смеетесь?  - внезапно рассердившись и краснеЯ как рак, заворчала
Њашенька, - очень это вкусно, если еще с лучком да поджарить корочку...
     - •а, ха, ха, ха!
     - „овольно,  девица Љосолапова! џ вижу, вкусы у нас разные, - засмеЯлсЯ
‹обинов. - џ не про еду просил говорить.
     € он махнул рукой ничуть не растерЯвшейсЯ Њашеньке.
     - „евица ‘тарина!
     ЏанЯ встала.
     Ќа  ее  некрасивом,  но умном личике заиграло что-то Ясное и живое, как
солнечный луч.
     - џ  маму  мою люблю, ‚асилий Ќиколаевич, - прошептала она чуть слышно.
-  ’ак  люблю  маму  мою!..  ЃеднаЯ  у  менЯ  мама.  Ћна прачка, день и ночь
стирает,  на  морозе  полощет белье... чужое белье... ‡а шестьдесЯт копеек в
день  мозолит  себе  руки,  трудит грудь и шею. Џридет усталаЯ всЯ, разбитаЯ
домой:  -  "‚от,  Џанюша,  говорит,  глЯди,  деточка,  как  работает мама...
—естно,  хорошо  работает  день-деньской  длЯ дочки своей. •очу дочку в люди
вывести,  Џанюша,  хочу  ей  образование  дать!"  Ђ сама плачет, и Я плачу и
заскорузлые  руки ее целую... € хочетсЯ мне труд ее разделить и облегчить ее
участь...  Ђ  разве  Я  смогу?  ЊаленькаЯ  Я еще... Ђ раз прихварывала мама.
ђаботы  не  было.  € денег не было тоже... Џозвали татарина, продали кое-что
из  платьЯ  и  бельЯ,  купили  хлеба.  Ќа неделю хватило, потом голод опЯть.
Џоследний  кусок  мама  мне  отдала...  Ђ  сама  отвернулась,  чтобы  мне не
показать,  что  голодна  она,  милаЯ. Ћтвернулась, а сама говорит: - "Љушай,
Џанюшка,  кушай.  џ  не  хочу  есть"...  Ќо мне кусок поперек горла стал. Ќе
смогла  притронутьсЯ  к  нему,  бросилась  к  ней...  –еловала  ее ноги, как
свЯтой...  €  тут  же  слово  дала,  ради  нее,  мамы, учитьсЯ так, чтобы ей
помощью  и подмогой стать впоследствии... —уднаЯ, добраЯ, свЯтаЯ она у менЯ!
…е  и люблю больше всего в мире. „а и как не любить? - трогательным вопросом
закончила ЏанЯ свой рассказ.
     - „а,  как  не  любить-то?  -  отозвалсЯ  ей  в тон ‹обинов, и какою-то
мЯгкою, светлою влагой наполнились его добрые глаза.
     € не одни его глаза наполнились слезами.
     Њногие взоры девочек увлажнились, смущенно потупившись...
     „олго  молчали монастырки, глЯдЯ на маленькую Џаню ‘тарину. …е дрожащий
волнением  голосок,  ее  просветленное лицо во времЯ рассказа поразили всех.
ѓорЯчим чувством звучала ее почти вдохновеннаЯ речь.
     ‹обинов   очнулсЯ   первый   и  новым,  каким-то  размЯгченным  голосом
произнес:
     - „евица €гранова, вы!
     Љатюша  встала,  привычным  движением поправила косынку. Ћкинув лукавым
взором притихших девочек и удерживаЯ свой взор на ‹арисе, она заговорила:
     - џ  уеду  скоро... ‘коро уеду... € все самое дорогое оставлЯю здесь...
ќто  самое  длЯ  менЯ  дорогое - она... Ћна - феЯ. “ нее золотые волосы, как
спелый  колос  ржи,  и  глаза - черные, как темнота ночи... Ћна - феЯ... Ћна
всЯ  радостнаЯ;  всЯ созданнаЯ длЯ песен и счастьЯ... ‡олотаЯ царица весельЯ
избрала  ее своей подругой... Ќо ее делают печальной, ее делают грустной - и
эта  рЯска монахини, и эти серые стены, и всЯ окружающаЯ ее жизнь. …сли бы Я
была  рыцарем,  Я  бы примчалась за ней на моем коне и увезла ее из-под носа
наших  черных  матушек  в  страны  солнца и роз, в страны весельЯ и радости,
туда,  где живут люди как хотЯт, туда... далеко от жареной трески и картошки
с  луком!  -  со смехом, под общий хохот заключила шалуньЯ, киваЯ и улыбаЯсь
смущенной и розовой королеве.
     - €гранова,  вы - поэт! „о картошки с луком - поэт настоЯщий! - одобрил
ее  ‹обинов  и  вдруг, поймав черный, мрачный, но внимательный взглЯд Љсани,
произнес с легким движением руки в ее сторону.
     - „евица Њарко, очередь за вами!
     ЉсанЯ   вздрогнула,   но  не  поднЯлась,  не  встала.  —то-то  странное
пробежало  по  ее лицу... Џока все эти девочки импровизировали то весело, то
грустно,  она  была  далеко  от  них  и  от  этой  классной, и от серых стен
монастырского  пансиона...  Њысли  унесли  ее  в  лес, в родной лес, пышный,
зеленокудрый,  тихо  растущий  снова  перед ее глазами. Ћн стоЯл и шептал ей
что-то ласково и кротко, милый старый лес...
     ‘лова  ‹обинова  прервали  эти  мечты.  Ќесколько  секунд  ЉсанЯ сидела
молча,  потом  сразу  как-то  встала, поднЯла голову, вперила свои блестЯщие
глаза в пространство и дрожащим голосом заговорила:
     - “  менЯ  нет никого... Ќекого мне любить... Њать - без вести пропала,
умерла,  должно  быть.  Ђ других родных и близких у менЯ нет и не было... Ћн
один  мне  оставалсЯ... Ћдин он... Љогда мне было печально, слишком печально
и  горько,  Я шла к нему. џ ложилась на его мшистое ложе и давала кузнечикам
убаюкать  менЯ.  „икие  лесные  цветы - его цветы - слали мне аромат свой...
‚енчики  гвоздики  раскрывались  в  улыбку, ландыш кивал... а он шумел... он
говорил...  —удные  сказки  рассказывал  он,  и от этих сказок Я чувствовала
себЯ  царицей,  царицей леса, повелительницей лесовичек, леших и гномов... €
было  мне  хорошо...  ‚  их  зеленое царство уходила моЯ душа, летела мысль,
быстраЯ,  как  птица...  €  поднималась  Я  тогда,  как на крыльЯх, вольнаЯ,
гордаЯ,  могучаЯ  дочь  леса,  дитЯ чащи, сильное дитЯ. џ забывалась на ложе
мха  и цветов... џ была горда и счастлива, как царица. ‚едь он был мой и все
его  было  мое!..  Џриходили  маленькие, забавные лесные зверьки, обнюхивали
менЯ  доверчиво  своими  крошечными  мордочками,  ложились  подле менЯ, и их
глазенки говорили без слов: "’ы добраЯ леснаЯ царица, не тронешь ты нас!.."
     ѓолос  Љсани  вырос,  окреп.  ѓлаза  ее  сверкали. †аркий румЯнец залил
смуглое  лицо.  Њощной,  вдохновенной красотой дышала каждаЯ черточка в этом
лице.
     Ћна  была  далека  в  своем  экстазе  от  окружающей ее обстановки. Ћна
ничего  не  слышала  и не видела, кроме тех дивных образов, что носились над
ее  головой.  €  она  не  заметила,  как тихо растворилась дверь классной и,
шелестЯ  своим  черным  шлейфом, вошла мать Њанефа с письмом в руках. ‚ошла,
и,  сделав  знак  заметившим  ее  пансионеркам  и  учителю  не  выдавать  ее
присутствиЯ, остановилась у порога и вперила взглЯд в лесовичку.
     ЉсанЯ  продолжала.  …е  голос  то  носилсЯ  мощной волной по классу, то
звенел тихими, затрагивающими звуками жалобно и тоскливо:
     - €  менЯ,  вольную, силой отнЯли от него... ‹юди взЯли и увели от леса
его  лесную дочку. „умать и говорить запретили о нем... Њечтать запретили...
ЋтнЯли,   от   милого,  любимого  отца  -  старого  леса!  ЋтнЯли,  заперли,
оклеветали,  замучили... ‡амучили ложью, подозрением, клеветою!.. Ќо любви к
нему,  к  зеленому,  кудрЯвому, родному моему они не вырвали. € не вырвут...
‹юбить  тебЯ  буду  всегда,  буду  вечно, и видеть не видЯ, и слушать всегда
твои песни и шепот твоих сказок, старый, зеленый мой, ласковый лес!..
     ‘казав  последние  слова,  ЉсанЯ  упала  головой  на  пюпитр вздрагиваЯ
плечами, не то воЯ, не то плача без слез...
     Љое-кто   заплакал   тоже,  поддавшись  впечатлению  свежего,  острого,
неизжитого  горЯ...  ЊаленькаЯ  ‘оболева  тихо  всхлипывала,  приткнувшись к
плечу королевы...
     “читель  сидел  безмолвный,  неподвижный,  потрЯсенный до глубины души.
Њать  Њанефа  наклонила свой черный клобук и все-таки исподлобьЯ смотрела на
бившуюсЯ в бесслезных рыданиЯх головой о пюпитр Љсению.
     ‹обинов очнулсЯ первый.
     - Њарко!  -  прозвучал на весь класс его взволнованный голос, - если бы
мы  жили  во времена ѓреции и Ћлимпийских игр, Я первый возложил бы лавровый
венок на вашу черную головку!.. Њарко, вы слышите менЯ?
     Ќет,  она  не  слыхала его. …е голова по-прежнему лежала на пюпитре. …е
сердце  сжималось  жгучей  тоскою  по  старому родному лесу, из которого так
дерзко и грубо вырвали ее...
     Ћна  не  слыхала  и того, как бесшумным призраком скользнула к ней мать
Њанефа  и,  положив  ей на голову свою костлЯвую руку, другую протЯнула ей с
письмом.
     - ‚от,  девочка,  возьми,  тут  твое  оправданье!  Џрочти  скорее  и да
ниспошлет ѓосподь мир и покой на душу твою...
     €  обернувшись  лицом  к  классу,  громко  добавила,  обращаЯсь ко всем
остальным:
     - „ети!  ѓосподь  Ѓог  не допустил окутать злостною клеветою невинного.
ЉсениЯ Њарко не виновна в пропаже у графов •валынских. Џреступница нашлась.


                                  ѓлава IX

                     Ќе виновата! Ќеобычайный трубочист

     "ЊилаЯ моЯ ЉсанЯ!
     Ќет  слов выразить тебе того ужасного смЯтениЯ, которое произошло у нас
в  доме.  ЊоЯ  беднаЯ,  дорогаЯ  девочка!  ЊоЯ  милаЯ,  маленькаЯ дикарочка!
Џростишь  ли  ты  нас, ЉсанЯ?! Џрелестный мой черноокий ребенок! ‚едь и боги
могли   ошибатьсЯ!   Ђ   людЯм   заблуждение  так  сродно  всегда!  Ќо  буду
последовательна...  ЊоЯ  милаЯ,  беднаЯ,  дорогаЯ  детка! ’ри днЯ тому назад
‚асилису  поразил  удар.  Ћ,  это  страшное, судорогами сведенное лицо! ќтот
перекосившийсЯ  рот! џ их никогда не забуду... џ не могла ее видеть, так она
была  ужасна. Ќо старуха потребовала менЯ к себе и коснеющим Языком поведала
мне  страшную  новость... Ћна оклеветала тебЯ... Ћна показала тебЯ воровкой,
чтобы  избавитьсЯ  от тебЯ, чтобы выгнать тебЯ из нашего дома. Ѓог знает, за
что  возненавидела  тебЯ  старуха,  возненавидела  всей  душой.  Ќо  в своем
предсмертном  лепете  она покаЯлась во всем. ЏокаЯлась, что это она унесла и
спрЯтала  бриллиантовую  бабочку  и  нарочно  оклеветала  тебЯ,  невинную. џ
сначала  не  хотела  ей  верить.  Ќо  она  настоЯла на том, чтобы открыли ее
сундук.  €  что  же?  Ћ,  милаЯ,  беднаЯ  моЯ,  прекраснаЯ  ЉсанЯ! ЏропавшаЯ
бриллиантоваЯ  бабочка  была  там!..  —то  было  с  нами,  ты не можешь себе
представить!  ѓраф  даже  заплакал...  Ћн!  Њужчина!  Ђ  обо  мне  нечего  и
говорить!  ’еперь  молю  тебЯ  об одном, вернись к нам, ЉсенЯ! џ окружу тебЯ
роскошью,  довольством.  џ  воспитаю  тебЯ наравне с Ќалем и ‚ерой, как свое
собственное  дитЯ.  ‚ернись  только,  ЉсанЯ! ‘ними грех с души. Ѓуду ждать с
нетерпением  ответа  от тебЯ, моЯ милаЯ, роднаЯ, честнаЯ девочка. ‚се целуют
тебЯ, а Я крепче и сильнее всех.
                                                     ’воЯ ЊариЯ •валынскаЯ".

     "P.S. ‚асилиса скончалась сегоднЯ утром. ЏомЯни ее грешную душу.
     †ду с жгучим нетерпением твоего ответа".

     ЉсанЯ  в  десЯтый  раз  перечитала  тесные  строки длинного графининого
письма.  ’ри днЯ уже прошло, как она его получила, и все не веритсЯ девочке,
что  она чиста теперь перед людьми, что снЯта с ее души клевета, мешавшаЯ ей
жить и дышать свободно.
     Ћна  шла по дорожке сада, большого пансионского сада, окутанного белыми
сугробами, нанесенными сюда волшебником-декабрем.
     ‘нег  скрипел  под  ногами  Љсани.  ‘  садовой площадки неслись веселые
голоса развеселившихсЯ на зимнем, морозном воздухе пансионерок.
     „еревьЯ    кругом    казались    невестами    под    серебристо-белыми,
ослепительными, запушенными инеем вершинами.
     "’очно  в  лесу!"  -  вихрем  пронеслось  в  голове  Љсани. € сердце ее
всколыхнулось.
     Ћна  шла  по  узенькой  боковой  дорожке,  почти  тропинке,  по которой
"монастыркам"  строго  воспрещалось  ходить.  „орожка  вела  в  угол  сада к
полуразвалившейсЯ  небольшой  беседке,  служившей  складом,  в  которой были
свалены  старые  статуи,  скамейки  и  разнаЯ  рухлЯдь.  Ѓеседка примыкала к
полуразрушенному  забору,  отделЯвшему пансионский сад от огромного пустырЯ,
где  летом  паслись  стада,  а  зимою  лежали  холодные  и  мертвые снеговые
сугробы.  Џустырь  так  же,  как  и  монастырский пансион, находилсЯ в самой
глухой  части  города,  почти  на  его  окраине.  Ѓеседка  или "белаЯ руина"
(прозваннаЯ  так  пансионерками)  имела особое значение в пансионской жизни.
ѓоворили,    что   там   поЯвлЯетсЯ   тень   самоубийцы-дворника   ѓерасима,
покончившего  с  собою  года  четыре  тому назад ударом топора, после смерти
любимой  жены.  ЊаленькаЯ,  протоптаннаЯ, очевидно, сторожем тропинка вела к
беседке.
     "Ѓелой  руины"  боЯлись ужасно. Ќастолько боЯлись, что даже не гулЯли в
той  стороне сада, где мутно-серым пЯтном выглЯдывала она среди снега и инеЯ
деревьев.  Ќо  ЉсанЯ  не  боЯлась "белой руины" и нередко ходила туда, когда
хотелось  остатьсЯ  одной,  вдали  от  подруг. € теперь ЉсанЯ направила свои
шаги к беседке.
     Њысли  Љсани  кружились с поразительной быстротой. €так, позорное пЯтно
смыто.