 директор донес попечителю учебного
округа,  что   Џередонов   сошел  с   ума,   и  будто   скоро   пришлют  его
свидетельствовать и затем уберут из гимназии.
     Џри  встречах  с  ‚арварою  знакомые,  с  грубыми  шутками,   с  наглым
подмигиванием,  заговаривали более  или  менее  прЯмо об  ее  проделке.  Ћна
ухмылЯлась нахально, не подтверждала, но и не спорила.
     €ные  намекали  ѓрушиной,  что  знают  об  ее  участии в  подделке. Ћна
испугалась и пришла к ‚арваре с упреками, зачем  разболтала. ‚арвара сказала
ей, ухмылЯЯсь:
     - —то вы петрушку валЯете, Я никому и не думала говорить.
     - Ћт кого же  все узнали?  -  запальчиво  спросила ѓрушина.  - џ-то  уж
никому не скажу, не такаЯ дура.
     - € Я никому не говорила, - нагло утверждала ‚арвара.
     -  ‚ы  мне  письмо  отдайте,  -  потребовала  ѓрушина,  -  а  то начнет
разбирать, так и по почерку признает, что поддельное.
     - Ќу и пусть узнает! -  сказала досадливо  ‚арвара, - стану Я на дурака
смотреть.
     ѓрушина сверкала своими разными глазами и кричала:
     - ‚ам хорошо говорить,  вы  свое получили,  а менЯ  из-за  вас в тюрьму
посадЯт! Ќет, уж
     как хотите, а письмо мне отдайте. Ђ то ведь и развенчать можно.
     - Ќу, уж это - ах оставьте, - нагло  подбочась, отвечала ‚арвара,  - уж
теперь хоть на площади публикуй, венец не свалитсЯ.
     - Ќичего не оставьте! - кричала ѓрушина,  - такого нет закона - обманом
венчать. …сли Ђрдальон Ѓорисыч все дело по начальству пустит, до сената, так
и разведут.
     ‚арвара испугалась и сказала:
     - „а чего злитесь, достану вам письмо.  Ќечего боЯтьсЯ, Я вас не выдам.
ђазве Я такаЯ скотина? „уша-то и у менЯ есть.
     -  Ќу,  какаЯ там душа!  - грубо  сказала  ѓрушина, - что у  пса,  то у
человека, один пар, а души нет. Џока жил, пота и был.
     ‚арвара  решилась  украсть  письмо, хоть это  было  и  трудно.  ѓрушина
торопила. Ћдна  была надежда -  вытащить письмо у Џередонова, когда он будет
пьЯн.  Ђ пил он много. Ќередко  и в  гимназию  ЯвлЯлсЯ  навеселе  и вел речи
бесстыдные, вселЯвшие отвращение даже в самых злых мальчишках.

        x x x

     Ћднажды  Џередонов  вернулсЯ   из   биллиардной  пьЯнее  обыкновенного:
спрыскивали  новые шары.  Ќо  с бумажником  все не  расставалсЯ,  -  кое-как
раздевшись, сунул его себе под подушку.
     Ћн спал беспокойно, но крепко, и бредил, и слова в его бреду все были о
чем-то страшном и безобразном. Ќа ‚арвару они наводили жуткий страх.
     "Ќу, да ничего,- подбадривала она себЯ,- только бы не проснулсЯ".
     Ћна пыталась разбудить его, потолкала, - он что-то  пробормотал, громко
чертыхнулсЯ,  но  не проснулсЯ.  ‚арвара зажгла свечку и  поставила  ее так,
чтобы свет  не  падал  в глаза Џередонову. –епенеЯ от  страха, она встала  с
постели и осторожно полезла под подушку к Џередонову. Ѓумажник лежал близко,
но  долго  выскальзывал  из-под  пальцев.  ‘веча  горела  тускло.  Ћгонь  ее
колебалсЯ. Џо  стенам, по  кровати пробегали боЯзливые тени,  - шмыгали злые
чертики. ‚оздух был  душен и  неподвижен. Џахло перегорелой водкой.  •рап  и
пьЯный бред наполнЯли всю спальню. ‚сЯ горница была как овеществленный бред.
     ’репетными руками вынула  ‚арвара письмо  и  сунула бумажник на прежнее
место.
     “тром Џередонов хватилсЯ письма, не нашел его, испугалсЯ и закричал:
     - ѓде письмо, ‚арЯ?
     ‚арвара, жестоко трусЯ, но скрываЯ это, сказала:
     - Џочем  же Я  знаю, Ђрдальон Ѓорисыч? ’ы всем показываешь, вот, должно
быть, где-нибудь и выронил. €ли вытащили. „рузей-то приЯтелей у тебЯ  много,
с которыми ты по ночам бражничаешь.
     Џередонов думал, что  письмо  украли  его  враги, всего скорее ‚олодин.
’еперь ‚олодин держит письмо, а потом заберет  в свои  когти и все бумаги, и
назначение  и  поедет  в инспекторы,  а  Џередонов  останетсЯ  здесь горьким
босЯком.
     Џередонов решил защищатьсЯ. Ћн каждый день составлЯл по доносу на своих
врагов: ‚ершину, ђутиловых,  ‚олодина, сослуживцев,  которые,  казалось ему,
метили на то же самое место. Џо вечерам он относил эти доносы к ђубовскому.
     †андармский офицер  жил на видном месте, на площади, близ гимназии.  €з
окон  своих  многие  примечали, как  Џередонов  входил к  жандармскому через
ворота. Ђ Џередонов думал - никому невдомек. ‚едь он же недаром носит доносы
по вечерам и с черного хода, через кухню. Ѓумагу он держал под  полою. ‘разу
было   заметно,  что  он  держит   что-то.  …сли  приходилось  вынуть  руку,
поздороватьсЯ, он прихватывал бумагу под пальто левою  рукою  и  думал,  что
никто  не может догадатьсЯ. ‚стречные если спрашивали его,  куда идет, он им
лгал весьма неискусно, но сам был доволен своими неловкими выдумками.
     ђубовскому он объЯснЯл:
     - ‚се - предатели.  ЏрикидываютсЯ  друзьЯми,  хотЯт вернее обмануть.  Ђ
того и не думают, что Я обо всех  их знаю  такого, что им  и  в ‘ибири места
мало.
     ђубовский  слушал его  молча.  Џервый донос, Явно нелепый,  он переслал
директору; так делал и с некоторыми  другими. €ные оставлЯл, на случай чего.
„иректор  написал попечителю,  что  Џередонов  обнаруживает  Явные  признаки
душевного угнетениЯ.
     „ома  Џередонов  постоЯнно  слышал  шорохи,   непрерывные,  докучливые,
насмешливые. Ћн тоскливо говорил ‚арваре:
     - Љто-то  там на цыпочках ходит, соглЯдатаи везде  у нас  толкутсЯ. ’ы,
‚арька, менЯ не бережешь.
     ‚арвара не  понимала,  что  значит бред Џередонова. ’о  издевалась,  то
трусила. ѓоворила злобно и трусливо:
     - ‘ пьЯных глаз нивесть что мерещитсЯ.
     „верь в переднюю казалась  Џередонову особенно  подозрительною. Ћна  не
затворЯлась плотно. ™ель  между ее половинами намекала на  что-то,  таЯщеесЯ
вне. Ќе валет ли там подсматривает? —ей-то глаз сверкал, злой и острый.
     Љот  следил повсюду  за  Џередоновым широкозелеными  глазами. €ногда он
подмигивал, иногда страшно мЯукал. ‚идно было сразу,  что он хочет подловить
в  чем-то  Џередонова,  да  только  не  может  и  потому  злитсЯ.  Џередонов
отплевывалсЯ от него, но кот не отставал.
     Ќедотыкомка бегала  под стульЯми  и по  углам  и повизгивала.  Ћна была
грЯзнаЯ,  вонючаЯ,  противнаЯ, страшнаЯ. “же  Ясно было,  что  она враждебна
Џередонову и прикатилась именно длЯ него, а  что раньше никогда  и  нигде не
было  ее.  ‘делали ее  - и наговорили.  € вот живет она,  ему на страх и  на
погибель, волшебнаЯ, многовиднаЯ, следит за ним, обманывает, смеетсЯ:  то по
полу  катаетсЯ,  то  прикинетсЯ трЯпкою,  лентою,  веткою,  флагом,  тучкою,
собачкою,  столбом пыли на улице, и везде ползет  и бежит  за Џередоновым, -
измаЯла,  истомила его зыбкою своею  плЯскою.  •оть бы  кто-нибудь  избавил,
словом  каким  или  ударом  наотмашь.  „а нет  здесь друзей, никто не придет
спасать, надо самому исхитритьсЯ, пока не погубила его ехиднаЯ.

        x x x

     Џередонов придумал средство: намазал  весь пол клеем, чтобы недотыкомка
прилипла.  Џрилипали  подошвы у  сапог  да  подолы у ‚арвариных  платьев,  а
недотыкомка каталась свободно и визгливо хохотала. ‚арвара злобно ругалась.
     Ќад Џередоновым  неотступно господствовали навЯзчивые  представлениЯ  о
преследовании и ужасали его.  Ћн все  более погружалсЯ в мир диких грез. ќто
отразилось и на его лице: оно стало неподвижною маскою ужаса.
     “же  по вечерам нынче Џередонов не  ходил  играть на  биллиарде.  Џосле
обеда он запиралсЯ  в  спальне, дверь загромождал вещами, - стул на  стол, -
старательно заграждалсЯ крестами и чураньем и садилсЯ писать доносы на всех,
кого только  вспомнит. Џисал доносы  не  только на людей, но  и на карточных
дам. Ќапишет - и сейчас несет жандармскому офицеру. € так проводил он каждый
вечер.
     ‚езде перед глазами у  Џередонова ходили карточные  фигуры, как живые -
короли,  крали, хлапы.  •одили  даже мелкие карты. ќто -  люди  со  светлыми
пуговицами: гимназисты, городовые. ’уз - толстый, с выпЯченным  пузом, почти
одно  только пузо. €ногда  карты  обращались в людей  знакомых.  ‘мешивались
живые люди и эти странные оборотни.
     Џередонов был  уверен, что за дверью стоит и  ждет валет и что у валета
есть какаЯ-то сила и власть, вроде как у городового: может  куда-то отвести,
в какой-то страшный  участок. Ђ под  столом  сидит недотыкомка.  € Џередонов
боЯлсЯ заглЯнуть под стол или за дверь.
     ‚ертлЯвые   мальчишки-восьмерки   дразнили   Џередонова,   -  это  были
оборотни-гимназисты.  Ћни  поднимали ноги  странным, неживым движением,  как
ножки у циркулЯ,  но только ноги  у  них были косматые, с  копытцами. ‚место
хвостов  у  них  росли  розги,  мальчишки помахивали  ими со свистом и  сами
взвизгивали при каждом взмахе. Ќедотыкомка из-под стола хрюкала, смеючись на
забавы  этих восьмерок.  Џередонов  со  злобою думал,  что  к  какому-нибудь
начальнику  недотыкомка  не  посмела  бы  забратьсЯ.  "Ќе  пустЯт, небось, -
завистливо думал он, - лакеи швабрами заколошматЯт".
     Ќаконец  Џередонов не вытерпел ее злобного,  нахально-визгливого смеха.
Ћн принес из кухни топор и разрубил стол, под которым недотыкомка прЯталась.
Ќедотыкомка пискнула жалобно  и злобно, метнулась  из-под стола и укатилась.
Џередонов дрогнул. "“кусит", -  подумал  он, завизжал от ужаса  и присел. Ќо
недотыкомка скрылась мирно. Ќе надолго. . .
     €ногда Џередонов брал карты и со свирепым  лицом раскалывал  перочинным
ножиком  головы  карточным  фигурам.  Ћсобенно  дамам.  ђежучи  королей,  он
озиралсЯ, чтобы не  увидели и не обвинили в политическом преступлении.  Ќо и
такие расправы помогали  не надолго. Џриходили гости, покупались карты, и  в
новые карты вселЯлись опЯть злые соглЯдатаи.
     “же Џередонов начал считать себЯ тайным преступником. Ћн вообразил, что
еще  со  студенческих  лет  состоит  под  полицейским  надзором.  Џотому-то,
соображал он, за ним и следЯт. ќто и ужасало, и надмевало его.
     ‚етер шевелил обои.  Ћни  шуршали тихим,  зловещим  шелестом,  и легкие
полутени  скользили по их пестрым узорам. "‘оглЯдатай прЯчетсЯ там, за этими
обоЯми",  - думал  Џередонов. "‡лые люди! -  думал он, тоскуЯ, - недаром они
наложили обои на стену  так неровно, так  плохо, что за  них  мог  влезть  и
прЯтатьсЯ злодей,  изворотливый,  плоский и терпеливый.  ‚едь  были и раньше
такие примеры".
     ‘мутные  воспоминаниЯ шевельнулись  в  его голове. Љто-то  прЯталсЯ  за
обоЯми, кого-то  закололи не то кинжалом, не то шилом. Џередонов купил шило.
€  когда  он  вернулсЯ  домой,  обои  шевельнулись  неровно  и  тревожно,  -
соглЯдатай чуЯл опасность и  хотел  бы,  может  быть, проползти  куда-нибудь
подальше. Њрак метнулсЯ, прыгнул на потолок и оттуда угрожал и кривлЯлсЯ.
     ‡лоба  закипела в  Џередонове.  Ћн  стремительно  ударил  шилом в обои.
‘одрогание  пробежало  по  стене.  Џередонов,  торжествуЯ, завыл и  принЯлсЯ
плЯсать, потрЯсаЯ шилом. ‚ошла ‚арвара.
     - —то ты плЯшешь один, Ђрдальон Ѓорисыч? - спросила она, ухмылЯЯсь, как
всегда, тупо и нахально.
     - Љлопа убил, - угрюмо объЯснил Џередонов.
     ѓлаза его сверкали диким торжеством. Ћдно только было нехорошо: скверно
пахло.  ѓнил  и  вонЯл  за обоЯми  заколотый соглЯдатай.  “жас  и  торжество
сотрЯсали  Џередонова: убил врага! Ћжесточилось  сердце его до конца в  этом
убийстве. Ќесовершенное убийство, - но длЯ Џередонова оно было  что убийство
совершенное.  Ѓезумный  ужас  в нем  выковал готовность  к  преступлению,  и
несознаваемое,   темное,  таЯщеесЯ   в  низших   областЯх   душевной   жизни
представление  будущего  убийства,  томительный  зуд к  убийству,  состоЯние
первобытной озлобленности угнетали его порочную волю. …ще скованное, - много
поколений легло на древнего Љаина, -  оно  находило  себе удовлетворение и в
том,  что он ломал и портил вещи, рубил топором, резал ножом, срубал деревьЯ
в  саду,  чтобы  не выглЯдывал из-за них соглЯдатай.  € в  разрушении  вещей
веселилсЯ  древний демон, дух довременного смешениЯ, дрЯхлый хаос, между тем
как  дикие  глаза  безумного  человека   отражали   ужас,   подобный  ужасам
предсмертных чудовищных мук.
     € все  те же  и те же иллюзии повторЯлись и мучили его. ‚арвара, тешась
над  Џередоновым,  иногда подкрадывалась  к  дверЯм той  горницы, где  сидел
Џередонов,   и  оттуда  говорила  чужими  голосами.  Ћн  ужасалсЯ,  подходил
тихонько, чтобы поймать врага, - и находил ‚арвару.
     - ‘ кем ты тут шушукалась? - тоскливо спрашивал он.
     ‚арвара ухмылЯлась и отвечала:
     - „а тебе, Ђрдальон Ѓорисыч, кажетсЯ.
     -  Ќе все же кажетсЯ,- тоскливо  бормотал Џередонов, - есть же и правда
на свете.
     „а,  ведь  и  Џередонов  стремилсЯ к  истине, по  общему закону  всЯкой
сознательной жизни, и
     это  стремление  томило  его. Ћн и сам не сознавал, что тоже, как и все
люди,  стремитсЯ к  истине, и потому смутно было его беспокойство. Ћн не мог
найти длЯ себЯ истины и запуталсЯ, и погибал.

     “же и знакомые стали  дразнить Џередонова  обманом. ‘  обычною  в нашем
городе грубостью к слабым говорили об  этом обмане при нем. ЏреполовенскаЯ с
лукавою усмешечкою спрашивала:
     - —то  же это вы, Ђрдальон Ѓорисыч, все еще на ваше инспекторское место
не едете?
     ‚арвара за него отвечала Џреполовенской со сдержанною злобою:
     -  ‚от  получим бумагу и  поедем.  Ќа Џередонова  эти вопросы  нагонЯли
тоску. "Љак же Я могу жить, если мне не дают места?" - думал он.

     Ћн замышлЯл  все новые планы  защиты  от врагов. “крал из кухни топор и
припрЯтал  его под кроватью. Љупил шведский нож и всегда носил его с собою в
кармане. ЏостоЯнно  замыкалсЯ. Ќа ночь ставил капканы вокруг  дома,  да  и в
горницах, а потом осматривал  их. ќти  капканы были, конечно, сооружены так,
что никто в них не мог попастьсЯ: они ущемлЯли, но не удерживали, и  с  ними
можно   было  уйти.  “  Џередонова  не  было  ни  технических  познаний,  ни
сметливости. ‚идЯ  каждое  утро, что никто не попалсЯ, Џередонов  думал, что
его враги испортили капканы. ќто его опЯть страшило.
     Ћсобенно внимательно Џередонов следил за ‚олодиным. Ќередко он приходил
к ‚олодину, когда знал,  что того  нет  дома, и шарил, не за хвачены  ли  им
какие-нибудь бумаги.

        x x x

     Џередонов  начал  догадыватьсЯ, чего  хочет  кнЯгинЯ -  чтобы  он опЯть
полюбил ее.  …му отвратительна она, дрЯхлаЯ.  "‚едь  ей  полтораста  лет", -
злобно  думал  он.  "„а, стараЯ,  - думал  он, -  зато вот какаЯ сильнаЯ". €
отвращение сплеталось  с прельщением. —уть тепленькаЯ, трупцем  попахивает -
представлЯл себе Џередонов и замирал от дикого сладострастиЯ.
     "Њожет  быть,  можно с нею сойтись, и  она смилуетсЯ. Ќе написать ли ей
письмо?"
     € на  этот раз Џередонов, не  долго думаЯ, сочинил письмо к кнЯгине. Ћн
писал:
     "џ люблю вас, потому что вы - холоднаЯ и далекаЯ. ‚арвара потеет, с нею
жарко спать, несет, как из печки. џ хочу иметь любовницу холодную и далекую.
Џриезжайте и соответствуйте".
     Ќаписал,  послал, - и раскаЯлсЯ.  "—то-то из этого выйдет? Њожет  быть,
нельзЯ  было  писать,  -  думал  он, -  надо было ждать,  когда кнЯгинЯ сама
приедет".
     ’ак случайно вышло это письмо, как и многое Џередонов случайно делал, -
как труп, движимый внешними силами, и  как будто этим  силам нет охоты долго
возитьсЯ с ним: поиграет одна да и бросит другой.
     ‘коро  недотыкомка  опЯть  поЯвилась,   она  подолгу  каталась   вокруг
Џередонова,  как на аркане,  и  все дразнила его. € уже она была беззвучна и
смеЯлась  только дрожью  всего  тела.  Ќо она  вспыхивала тускло-золотистыми
искрами, злаЯ, бесстыжаЯ, - грозила и  горела нестерпимым торжеством.  € кот
грозил Џередонову, сверкал глазами и мЯукал дерзко и грозно.
     "—ему  они  радуютсЯ?" -  тоскливо подумал Џередонов и вдруг понЯл, что
конец  приближаетсЯ, что  кнЯгинЯ  уже здесь,  близко,  совсем  близко. Ѓыть
может, в этой колоде карт.
     „а, несомненно,  она -  пиковаЯ или  червоннаЯ дама.  Њожет  быть,  она
прЯчетсЯ и в другой колоде или за другими картами, а какаЯ она - неизвестно.
Ѓеда в том, что Џередонов никогда ее не видел. ‘просить у ‚арвары не стоит -
соврет.
     Ќаконец Џередонов придумал сжечь вcю колоду. Џусть  все горЯт. …сли они
лезут ему на зло в карты, так сами будут виноваты.
     Џередонов улучил времЯ, когда ‚арвары не  было и печка в зале топилась,
и бросил карты, целую игру, в печку.
     ‘  треском  развернулись  невиданные,  бледно-красные  цветы и  горели,
обугливаЯсь по краЯм. Џередонов смотрел в ужасе на эти пламенные цветы.
     Љарты  коробились, перегибались,  двигались, словно хотели выскочить из
печки. Џередонов  схватил  кочергу  и  колотил по картам.  Џосыпались во все
стороны  мелкие,  Яркие  искры,  -  и вдруг,  в Ярком  и злом  смЯтении искр
поднЯлась из огнЯ кнЯгинЯ, маленькаЯ,  пепельно-сераЯ женщина, всЯ осыпаннаЯ
потухающими  огоньками:  она пронзительно вопила тонким  голоском,  шипела и
плевала на огонь.
     Џередонов повалилсЯ навзничь и завыл от ужаса.  Њрак обнЯл его, щекотал
и смеЯлсЯ воркочущими голосами.

        XXVI

     ‘аша  был очарован ‹юдмилою, но что-то  мешало ему  говорить  о  ней  с
Љоковкиною. ‘ловно стыдилсЯ. € уже  стал иногда боЯтьсЯ ее  приходов. ‘ердце
его замирало, и  брови  невольно  хмурились, когда  он увидит  под  окном ее
быстро мелькавшую  розово-желтую шлЯпу. Ђ все-таки ждал ее  с  тревогою и  с
нетерпением, - тосковал, если она долго не приходила. Џротиворечивые чувства
смешались в его душе, чувства темные, неЯсные: порочные - потому что ранние,
и сладкие - потому что порочные.
     ‹юдмила не  была  ни вчера,  ни сегоднЯ. ‘аша истомилсЯ ожиданием и уже
перестал ждать. € вдруг она пришла. Ћн засиЯл, бросилсЯ целовать ее руки.
     - Ќу, провалились, -  выговаривал  он ей ворчливо, - двое суток вас  не
видать.
     Ћна смеЯлась и радовалась, и  сладкий, томный и  прЯный запах  Японской
функии разливалсЯ от нее, словно струилсЯ от ее темно-русых кудрей.
     ‹юдмила и ‘аша пошли гулЯть за город. ‡вали Љоковкину - не пошла.
     - ѓде уж мне, старухе, гулЯть! - сказала она. -  только вам ноги путать
буду. “ж гулЯйте одни.
     -- Ђ мы шалить будем,- смеЯлась ‹юдмила.

        x x x

     ’еплый   воздух,  грустный,   неподвижный,   ласкал   и   напоминал   о
невозвратном.  ‘олнце, как  больное,  тускло горело  и багровело на бледном,
усталом небе. ‘ухие листьЯ на темной земле покорные лежали, мертвые.
     ‹юдмила и ‘аша  спустились  в овраг. ’ам было прохладно,  свежо,  почти
сыро, - изнеженнаЯ осеннЯЯ усталость царила между его отененными склонами.
     ‹юдмила шла впереди. Ћна  приподнЯла юбку. Ћткрылись маленькие башмачки
и чулки тельного цвета. ‘аша смотрел вниз, чтобы ему  не запнутьсЯ за корни,
и  увидел  чулки. …му показалось, что башмаки надеты  без чулок. ‘тыдливое и
страстное  чувство поднЯлось в нем. Ћн зарделсЯ. ѓолова закружилась. "“пасть
бы,  словно невзначай, к  ее ногам,  - мечтал он, -  стащить  бы ее  башмак,
поцеловать бы нежную ногу".
     ‹юдмила словно почуЯла  на  себе  ‘ашин жаркий  взор,  его нетерпеливое
желание. Ћна, смеючись, повернулась к ‘аше, спросила:
     - Ќа мои чулки смотришь?
     - Ќет, Я так, - смущенно бормотал ‘аша.
     - Ђх, у менЯ такие чулки, - хохоча и не слушаЯ его, говорила ‹юдмила, -
ужасно какие!  Њожно  подумать, что  Я  на босые ноги башмаки надела, совсем
тельного цвета. Ќе правда ли, ужасно смешные чулки?
     Ћна повернулась к ‘аше лицом и приподнЯла край платьЯ.
     - ‘мешные? - спросила она.
     - Ќет, красивые, - сказал ‘аша, красный от смущениЯ.
     ‹юдмила с притворным удивлением приподнЯла брови и воскликнула:
     - ‘кажите, пожалуйста, туда же красоту разбирать!
     ‹юдмила засмеЯлась и  пошла дальше.  ‘аша,  сгораЯ от смущениЯ, неловко
брел за нею и поминутно спотыкалсЯ.
     Џеребрались через  овраг.  ‘ели  на  сломанный ветром березовый  ствол.
‹юдмила сказала:
     - Ђ песку-то сколько набилось в башмаки,- итти не могу.
     Ћна снЯла башмаки, вытрЯхнула посок, лукаво глЯнула на ‘ашу.
     -- ЉрасиваЯ ножка? - спросила она.
     ‘аша покраснел пуще и уже не знал, что сказать. ‹юдмила стащила чулки.
     - Ѓеленькие ножки? - спросила она  опЯть, странно и лукаво  улыбаЯсь. -
Ќа колени! целуй!-  строго  сказала она, и победительнаЯ жестокость легла на
ее лицо.
     ‘аша проворно опустилсЯ на колени и поцеловал ‹юдмилины ноги.
     -  Ђ без чулок приЯтнее, - сказала  ‹юдмила, спрЯтала  чулки в карман и
всунула ноги в башмаки.
     € лицо ее стало опЯть  спокойно  и  весело, словно ‘аша и не  склонЯлсЯ
сейчас перед нею, нагие лобзаЯ у нее стопы.
     ‘аша спросил:
     -- ЊилаЯ, а ты не простудишьсЯ?
     Ќежно и трепетно звучал его голос. ‹юдмила засмеЯлась.
     - ‚от еще, привыкла,- Я не такаЯ неженка.
     Ћднажды ‹юдмила пришла под вечер к Љоковкиной и позвала ‘ашу:
     - Џойдем ко мне новую полочку вешать.
     ‘аша  любил  вбивать  гвозди  и  как-то  обещал  ‹юдмиле  помочь  ей  в
устройстве  ее обстановки. € теперь согласилсЯ, радуЯсь, что  есть  невинный
предлог  итти  с  ‹юдмилою  и   к  ‹юдмиле.  €  невинный,  кисленький  запах
ехtrа-muguet,  веЯвший  от  зеленоватого ‹юдмилина платьЯ,  нежно успокаивал
его.

        x x x

     „лЯ  работы ‹юдмила  переоделась за ширмою и вышла к  ‘аше  в короткой,
нарЯдной  юбочке,  с открытыми  руками,  надушеннаЯ сладкою,  томною, прЯною
Японскою функией.
     - €шь ты, какаЯ нарЯднаЯ! - сказал ‘аша.
     - Ќу, да, нарЯднаЯ. ‚идишь, - сказала ‹юдмила, усмехаЯсь,- босые ноги,-
выговорила она эти слова со стыдливо-задорною растЯжечкою.
     ‘аша пожал плечами и сказал:
     - “ж ты всегда нарЯднаЯ.  Ќу,  что ж, начнемте вбивать. ѓвозди-то у вас
есть? - спросил он озабоченно.
     -  Џогоди немножечко, - ответила ‹юдмила, - посиди со мною хоть чуть, а
то словно только по делу и ходишь, а уж со мною и поговорить скучно.
     ‘аша покраснел и сказал нежно:
     - ЊилаЯ ‹юдмилочка, да Я  с вами сколько  хотите  сидел бы, пока  бы не
прогнали, а только уроки учить надо.
     ‹юдмила легонько вздохнула и медленно промолвила:
     -- ’ы все хорошаешь, ‘аша.
     ‘аша зарделсЯ, засмеЯлсЯ, высовываЯ трубочкою кончик Языка.
     - Џридумаете тоже, - сказал он, - нешто Я барышнЯ, чего мне хорошать!
     - ‹ицо  прекрасное, а то-то тело!  Џокажь хоть  до поЯса, - ласкаЯсь  к
‘аше, просила ‹юдмила и обнЯла его за плечо.
     - Ќу вот еще, выдумали! - стыдливо и досадливо сказал ‘аша.
     - Ђ что  ж такое? - беспечным голосом спросила ‹юдмила, - что у тебЯ за
тайны!
     - …ще войдет кто, - сказал ‘аша.
     - Љому входить?  - так же  легко и беззаботно сказала ‹юдмила. - „а  мы
дверь запрем, вот никому и не попасть.
     ‹юдмила  проворно  подошла  к  двери  и заперла  ее  на  задвижку. ‘аша
догадалсЯ, что ‹юдмила не шутит. Ћн сказал, весь рдеЯ, так что капельки пота
выступили на лбу:
     - Ќу, не надо, ‹юдмилочка.
     - ѓлупый, отчего не надо? - убеждающим голосом спросила ‹юдмила.
     Ћна  притЯнула к себе ‘ашу  и  принЯлась расстегивать его  блузу.  ‘аша
отбивалсЯ, цеплЯЯсь за ее руки.  ‹ицо его  делалось испуганным,  и, подобный
испугу, стыд  охватил  его.  €  от этого  он словно вдруг  ослабел.  ‹юдмила
сдвинула  брови  и  решительно  раздевала его. ‘нЯла  поЯс, кое-как  стащила
блузу.  ‘аша  отбивалсЯ все отчаЯннее. Ћни  возились,  кружились по горнице,
натыкались на столы  и стульЯ. ЏрЯное благоухание веЯло от ‹юдмилы, опьЯнЯло
‘ашу и обессиливало его.
     Ѓыстрым толчком в  грудь ‹юдмила повалила ‘ашу  на  диван.  Ћт рубашки,
которую  она  рванула, отскочила  пуговица.  ‹юдмила быстро  оголила ‘ашино,
плечо и  принЯлась выдергивать  руку  из рукава. ЋтбиваЯсь,  ‘аша  невзначай
ударил ‹юдмилу ладонью по щеке. Ќе хотел,  конечно, ударить, но удар упал на
‹юдмилину щеку сразмаху, сильный  и звонкий. ‹юдмила дрогнула,  пошатнулась,
зарделась кровавым румЯнцем, но не выпустила ‘ашу из рук.
     - ‡лой мальчишка, дратьсЯ! - задыхающимсЯ голосом крикнула она.
     ‘аша смутилсЯ жестоко, опустил  руки и виновато глЯдел на оттиснувшиесЯ
по левой ‹юдмилиной щеке  беловатые полоски,  следы от его  пальцев. ‹юдмила
воспользовалась его замешательством. Ћна быстро спустила  у него  рубашку  с
обоих плеч на локти. ‘аша опомнилсЯ,  рванулсЯ от нее,  но вышло еще хуже, -
‹юдмила проворно  сдернула рукава с его  рук, - рубашка опустилась к  поЯсу.
‘аша  почувствовал  холод  и  новый  приступ стыда,  Ясного  и беспощадного,
кружащего голову. ’еперь ‘аша был  открыт до поЯса. ‹юдмила  крепко  держала
его за руку и дрожащею  рукою похлопывала по  его голой  спине, заглЯдываЯ в
его потупленные, странно-мерцающие под синевато-черными ресницами глаза.
     €   вдруг  эти  ресницы  дрогнули,  лицо  перекосилось  жалкою  детскою
гримасою, - и он заплакал, внезапно, навзрыд.
     - Ћзорница! - рыдающим голосом крикнул он, - пустите!
     - ‡анюнил! младенец! - сердито  и смущенно сказала ‹юдмила и оттолкнула
его.
     ‘аша отвернулсЯ,  вытираЯ ладонЯми  слезы. …му  стало  стыдно,  что  он
плакал.  Ћн старалсЯ  удержатьсЯ.  ‹юдмила жадно  глЯдела на его  обнаженную
спину.
     "‘колько  прелести в  мире!  -  думала  она.  -  ‹юди закрывают от себЯ
столько красоты, - зачем?"
     ‘аша, стыдливо ежась  голыми  плечами, попыталсЯ надеть рубашку, но она
только комкалась, трещала под его дрожащими  руками, и никак было не всунуть
руки  в рукава.  ‘аша  схватилсЯ  за  блузу,  -  пусть уж  рубашка  так пока
остаетсЯ.
     -  Ђх,  за вашу собственность испугались. Ќе украду!  - сказала ‹юдмила
злым, звенЯщим от слез голосом.
     Ћна порывисто бросила ему поЯс и отвернулась к окну. ‡акутанный в серую
блузу, очень он ей нужен, скверный мальчишка, жеманник противный.
     ‘аша быстро надел блузу, кое-как оправил рубашку и посмотрел на ‹юдмилу
опасливо, нерешительно и стыдливо. Ћн увидел, что  она вытирает щеки руками,
робко  подошел к ней  и заглЯнул  ей в лицо, - и слезы,  которые текли по ее
щекам,  вдруг отравили  его  нежною  к ней жалостью,  и  ему уже не  было ни
стыдно, ни досадно.
     - —то же вы плачете, милаЯ ‹юдмилочка? - тихонько спросил он.
     € вдруг зарделсЯ, - вспомнил свой удар.
     - џ вас ударил, простите. ‚едь Я же не нарочно, - робко сказал он.
     - ђастаешь, что ли, глупый мальчишка, коли с голыми плечами посидишь? -
сказала  ‹юдмила   жалующимсЯ  голосом.  -   ‡агоришь,  боишьсЯ.  Љрасота  и
невинность с тебЯ слинЯют.
     - „а зачем тебе это, ‹юдмилочка? - со стыдливою ужимкою спросил ‘аша.
     -  ‡ачем? -  страстно заговорила  ‹юдмила. - ‹юблю красоту. џзычница Я,
грешница. Њне бы в древних Ђфинах родитьсЯ. ‹юблю цветы, духи, Яркие одежды,
голое тело.  ѓоворЯт, есть душа, не знаю,  не видела.  „а и на что она  мне?
Џусть умру совсем, как русалка, как тучка под солнцем растаю. џ  тело люблю,
сильное, ловкое, голое, которое может наслаждатьсЯ.
     - „а и страдать ведь может, - тихо сказал ‘аша.
     -  € страдать,  и  это хорошо, - страстно шептала  ‹юдмила. -  ‘ладко и
когда  больно,  -  только бы  тело  чувствовать, только бы видеть  наготу  и
красоту телесную.
     - „а ведь стыдно же без одежды? - робко сказал ‘аша.
     ‹юдмила порывисто бросилась  перед ним  на колени. ‡адыхаЯсь, целуЯ его
руки, шептала:
     - Њилый,  кумир  мой,  отрок богоравный,  на одну  минуту  полюбоватьсЯ
твоими плечиками.
     ‘аша вздохнул,  опустил глаза, покраснел  и неловко снЯл блузу. ‹юдмила
горЯчими руками схватила его и осыпала  поцелуЯми его вздрагивавшие от стыда
плечи.
     - ‚от  какой  Я послушливый!  -  сказал ‘аша, насильно улыбаЯсь,  чтобы
шуткою прогнать смущение.
     ‹юдмила  торопливо  целовала ‘ашины руки от плеч до пальцев, и  ‘аша не
отнимал  их,  взволнованный,  погруженный  в  страстные  и  жестокие  мечты.
Ћбожанием были  согреты ‹юдмилины поцелуи, и уже словно не мальчика,  словно
отрока-бога лобзали ее  горЯчие  губы  в  трепетном и таинственном  служении
расцветающей Џлоти.
     Ђ   „арьЯ  и  ‚алериЯ  стоЯли  за  дверью  и  поочередно,  толкаЯсь  от
нетерпениЯ, смотрели  в замочную скважину и замирали от страстного и жгучего
волнениЯ.

        x x x

     - Џора же и одеватьсЯ, - сказал наконец ‘аша.
     ‹юдмила  вздохнула и с тем  же благоговейным выражением в глазах надела
на него рубашку и блузу, прислуживаЯ ему почтительно и осторожно.
     - ’ак ты - Язычница? - с недоумением спросил ‘аша.
     ‹юдмила весело засмеЯлась.
     - Ђ ты? - спросила она.
     - Ќу вот еще! - ответил ‘аша уверенно: - Я весь катехизис твердо знаю.
     ‹юдмила хохотала. ‘аша, глЯдючи на нее, улыбнулсЯ и спросил:
     - Љоли ты - Язычница, зачем же ты в церковь ходишь?
     ‹юдмила перестала смеЯтьсЯ, призадумалась.
     -  —то  ж, - сказала она,  -  надо же молитьсЯ.  ЏомолитьсЯ, поплакать,
свечку поставить,  подать, помЯнуть. € Я  люблю  все это,  свечки, лампадки,
ладан, ризы, пение, -  если певчие хорошие,  -  образа, у них оклады, ленты.
„а,  все  это  такое  прекрасное.  €  еще  люблю..  .  его...  знаешь.  .  .
распЯтого...
     ‹юдмила  проговорила   последние  слова  совсем  тихо,  почти  шопотом,
покраснела, как виноватаЯ, и опустила глаза.
     -  ‡наешь,  приснитсЯ  иногда,  -  он  на  кресте,  и на  теле кровавые
капельки.

        x x x

     ‘ тех  пор  ‹юдмила  не  раз,  уведЯ  ‘ашу в  свой  покой,  принималась
расстегивать  его курточку. ‘перва он стыдилсЯ до слез, но скоро  привык.  €
уже смотрел  Ясно и спокойно, как ‹юдмила опускала его рубашку, обнажала его
плечи,  ласкала  и   хлопала  по  спине.  €  уже,  наконец,  сам  принималсЯ
раздеватьсЯ.
     € ‹юдмиле  приЯтно было держать его,  полуголого,  у себЯ  на колениЯх,
обнЯвши, целуЯ.

        x x x

     ‘аша был один дома. ‹юдмила  вспомнилась ему  и  его голые плечи под ее
жаркими взорами.
     "€ чего  она  хочет?"  -  подумал  он.  €  вдруг багрЯно  покраснел,  и
больно-больно забилось сердце. ЃуйнаЯ веселость охватила  его.  Ћн несколько
раз  перекувыркнулсЯ, повалилсЯ на пол, прыгал на мебель, -  тысЯчи безумных
движений бросали  его из одного  угла в другой, и веселый,  Ясный  хохот его
разносилсЯ по дому.
     Љоковкина вернулась  в  это времЯ домой,  заслышала  необычайный шум  и
вошла в ‘ашину горницу. ‚ недоумении она стала на пороге и качала головою.
     -  —то  это  ты  беснуешьсЯ,  ‘ашенька!  - сказала  она, -  диви  бы  с
товарищами, а то один бесишьсЯ. Џостыдись, батюшка, - не маленький.
     ‘аша  стоЯл, и  от  смущениЯ у него  словно отнимались  руки,  тЯжелые,
неловкие, - а все его тело еще дрожало от возбуждениЯ.

        x x x

     Ћднажды  Љоковкина  застала   ‹юдмилу  у  себЯ,   -  она  кормила  ‘ашу
конфектами.
     - Ѓаловница вы, - ласково сказала Љоковкина, -  сладенькое-то он у менЯ
любит.
     - „а, а вот он менЯ озорницей зовет, - пожаловалась ‹юдмила.
     - Ђй, ‘ашенька, разве можно! - с ласковым  укором  сказала Љоковкина. -
„а за что же это ты?
     - „а она менЯ тормошит, - запинаЯсь, сказал ‘аша.
     Ћн сердито глЯдел на ‹юдмилу и багрЯно краснел. ‹юдмила хохотала.
     - ‘плетница, - шепнул ей ‘аша.
     -  Љак же  можно, ‘ашенька, грубить! - выговаривала Љоковкина. - ЌельзЯ
грубить!
     ‘аша поглЯдел на ‹юдмилу усмехаючись и тихо промолвил:
     - Ќу, больше не буду.

        x x x

     ’еперь  уже каждый раз,  как ‘аша приходил,  ‹юдмила запиралась с ним и
принималась  его  раздевать да нарЯжать в  разные нарЯды.  ‘мехом и  шутками
нарЯжалсЯ сладкий их стыд. €ногда ‹юдмила затЯгивала ‘ашу в корсет и одевала
в свое  платье. Џри  декольтированном корсаже голые  ‘ашины руки,  полные  и
нежно-округленные, и его круглые плечи казались очень красивыми. “ него кожа
была желтоватого,  но,  что редко  бывает,  ровного,  нежного  цвета.  ћбка,
башмаки, чулки ‹юдмилины - все ‘аше оказались впору и  все шло к нему. Ќадев
на себЯ весь дамский нарЯд, ‘аша послушно сидел и обмахивалсЯ веером. ‚ этом
нарЯде  он  и в самом  деле был похож на девочку и  старалсЯ вести  себЯ как
девочка. Ћдно только было неудобно - стриженые ‘ашины волосы. Ќадевать парик
или привЯзывать косу на ‘ашину голову ‹юдмила не хотела - противно.
     ‹юдмила  учила ‘ашу делать реверансы. Ќеловко и застенчиво  приседал он
вначале. Ќо в нем была грациЯ, хотЯ и смешаннаЯ с мальчишеской угловатостью.
ЉраснеЯ  и  смеЯсь,  он  прилежно  училсЯ  делать   реверансы  и  кокетничал
напропалую.
     €ногда ‹юдмила  брала  его  руки, обнаженные и стройные, и целовала их.
‘аша  не  сопротивлЯлсЯ  и  смеючись  смотрел  на  ‹юдмилу.  €ногда  он  сам
подставлЯл руки к ее губам и говорил:
     - –елуй!
     Ќо  лучше  нравились ему  и ей иные нарЯды, которые  шила сама ‹юдмила:
одежда рыбака с голыми ногами, хитон афинского голоногого мальчика.
     ЌарЯдит его ‹юдмила и любуетсЯ. Ђ сама побледнеет, печальнаЯ станет.

        x x x

     ‘аша сидел на ‹юдмилиной постели,  перебирал  складки хитона  и  болтал
голыми  ногами.  ‹юдмила  стоЯла перед  ним и смотрела на него с  выражением
счастьЯ и недоумениЯ.
     - ЉакаЯ ты глупаЯ! - сказал ‘аша.
     - ‚ моей глупости так много счастьЯ! - лепетала бледнаЯ ‹юдмила,  плача
и целуЯ ‘ашины руки.
     - Ћтчего же ты заплакала? - улыбаЯсь беспечно, спросил ‘аша.
     - Њое сердце ужалено радостью. ѓрудь мою пронзили семь мечей счастьЯ, -
как мне не плакать.
     - „урочка ты, право, дурочка! - смеючись сказал ‘аша.
     - Ђ ты - умный! - с внезапною досадою ответила ‹юдмила, вытерла слезы и
вздохнула.  - - Џойми, глупый, - заговорила она тихим убеждающим  голосом, -
только в безумии счастье и мудрость.
     - Ќу, да! - недоверчиво сказал ‘аша.
     -  Ќадо забыть, забытьсЯ,  и тогда все  поймешь,  - шептала ‹юдмила.  -
Џо-твоему, как, мудрые люди думают?
     - Ђ то как же?
     -  Ћни  так  знают.  €м  сразу  дано: только взглЯнет, и  уже  все  ему
открыто...

        x x x

     Ћсенний  тихо  длилсЯ вечер.  —уть слышный из-за окна доносилсЯ изредка
шелест, когда  ветер на  лету качал ветки у  деревьев. ‘аша и  ‹юдмила  были
одни.  ‹юдмила нарЯдила  его голоногим  рыбаком, -  синЯЯ одежда из  тонкого
полотна, - уложила на низком ложе и  села на пол  у его голых  ног, босаЯ, в
одной  рубашке.  €  одежду, и  ‘ашино  тело  облила  она  духами,  - густой,
травЯнистый и ломкий у них был запах, как неподвижный дух замкнутой в  горах
странно-цветущей долины.
     Ќа ‹юдмилиной шее блестели Яркие крупные бусы, золотые узорные браслеты
звенели  на  руках.  €рисом  пахло  ее   тело,-  запах   душный,   плотский,
раздражающий,  навевающий дремоту и  лень, насыщенный  испарением  медленных
вод.  Ћна  томилась и вздыхала,  и  глЯдела  на  его  смуглое  лицо, на  его
иссинЯ-черные ресницы  и полуночные глаза.  Ћна положила голову на его голые
колени, и ее  светлые  кудри ласкали его  смуглую кожу. Ћна целовала  ‘ашино
тело, и от аромата, странного и сильного, смешанного с запахом молодой кожи,
кружилась ее голова.
     ‘аша  лежал  и  улыбалсЯ  тихою,  неверною  улыбкою.   ЌеЯсное   в  нем
зарождалось желание и сладко томило его. € когда ‹юдмила целовала его колени
и  стопы, нежные поцелуи  возбуждали томные, полусонные  мечтаниЯ.  •отелось
что-то сделать ей,  милое или больное, нежное или стыдное,- но что? –еловать
ее  ноги?  €ли бить  ее, долго, сильно, длинными гибкими ветвЯми?  —тобы она
смеЯлась от радости или кричала от боли? € то, и другое, может быть, желанно
ей,  но  мало.  —то  же  ей  надо?  ‚от  они  полуобнаженные  оба,  и  с  их
освобожденною плотью  свЯзано желание и хранительный стыд,- но в  чем же это
таинство плоти? € как принести свою кровь и свое тело в сладостную жертву ее
желаниЯм, своему стыду?
     Ђ  ‹юдмила  томилась  и  металась  у его ног,  бледнаЯ  от  невозможных
желаний, то пылаЯ, то холодеЯ. Ћна страстно шептала:
     - џ ли не красавица!  “ менЯ ли  глаза  не  жгучие! “ менЯ ли не пышные
волосы! ‹аскай же
     менЯ! Џриласкай же менЯ! ‘орви с менЯ запЯстьЯ, отстегни мое ожерелье!
     ‘аше стало страшно, и невозможные желаниЯ мучительно томили его.

        XXVII

     Џередонов  проснулсЯ  под  утро. Љто-то  смотрел  на  него  громадными,
мутными, четырехугольными глазами. “ж не Џыльников ли это? Џередонов подошел
к окну и облил зловещий призрак.
     Ќа всем были чары и чудеса. ‚изжала дикаЯ недотыкомка, злобно и коварно
смотрели на Џередонова и люди, и скоты. ‚се было  ему враждебно, он был один
против всех.
     ‚ гимназии  на уроках Џередонов злословил своих сослуживцев, директора,
родителей,  учеников. ѓимназисты слушали с  недоумением. €ные,  хамоватые по
природе, находились,  что,  подлаживаЯсь  к  Џередонову, выражали  ему  свое
сочувствие.  „ругие же  сурово  молчали  или,  когда  Џередонов  задевал  их
родителей, горЯчо вступались. Ќа таких Џередонов смотрел угрюмо и отходил от
них, бормоча что-то.
     Ќа иных уроках Џередонов потешал гимназистов нелепыми толкованиЯми.
     —итал раз Џушкинские стихи:

     ‚стает зарЯ во мгле холодной,
     Ќа нивах шум работ умолк,
     ‘ своей волчихою голодной
     ‚ыходит на дорогу волк.

     -  Џостойте,  -  сказал  Џередонов, -  это надо хорошенько понЯть.  ’ут
аллегориЯ скрываетсЯ
     ‚олки попарно  ходЯт: волк с волчихою  голодной. ‚олк - сытый, а она  -
голоднаЯ †ена всегда после мужа должна есть. †ена во всем должна подчинЯтьсЯ
мужу.
     Џыльников   был  веселый,   он  улыбалсЯ   и   смотрел   на  Џередонова
обманчиво-чистыми,   черными,  бездонными  глазами.  ‘ашино  лицо  мучило  и
соблазнЯло  Џередонова.  —аровал  его  проклЯтый  мальчишка  своею  коварною
улыбкою.
     „а и  мальчишка  ли?  €ли,  может  быть, их  два: брат и сестра.  €  не
разобрать,  кто  где. €ли даже,  может быть,  он умеет  переворачиватьсЯ  из
мальчишки в девчонку. Ќедаром он всегда такой чистенький, - переворачиваЯсь,
в  разных  волшебных  водицах  всполаскиваетсЯ,  -  иначе  ведь  нельзЯ,  не
обернешьсЯ. € духами так всегда от него пахнет.
     - —ем это вы надушились, Џыльников?  -  спросил Џередонов, - пачкулЯми,
что ли?
     Њальчики засмеЯлись. ‘аша обидчиво покраснел и промолчал.
     —истого  желаниЯ  нравитьсЯ, быть  не противным  Џередонов не  понимал.
‚сЯкое  такое  проЯвление,  хотЯ бы со стороны мальчика, он считал охотою на
себЯ.  Љто  принарЯдилсЯ,  тот, значит,  и замышлЯет прельстить  Џередонова.
€наче зачем  рЯдитьсЯ? ЌарЯдность  и чистота были  длЯ Џередонова  противны,
духи казались ему зловонны; всЯким духам предпочитал он  запах  унавоженного
полЯ, полезный, по его мнению, длЯ здоровьЯ. ЌарЯжатьсЯ, чиститьсЯ, мытьсЯ -
на все это нужно времЯ и труд; а мысль  о труде наводила на Џередонова тоску
и страх. •орошо бы ничего не делать, есть, пить, спать - да и только!
     ’оварищи дразнили ‘ашу, что он надушилсЯ "пачкулЯми" и что ‹юдмилочка в
него влюблена. Ћн вспыхивал и горЯчо возражал: ничего, мол, не влюблена, все
это, мол, выдумки Џередонова; он-де сваталсЯ  к ‹юдмилочке, а ‹юдмилочка ему
нос натЯнула, вот он на нее и сердитсЯ и распускает про нее нехорошие слухи.
’оварищи  ему верили,-  Џередонов, известно,- но  дразнить  не  переставали;
дразнить так приЯтно.
     Џередонов упрЯмо говорил всем о развращенности Џыльникова.
     - ‘ ‹юдмилкой  спуталсЯ, -  говорил он. - ’ак усердно целуютсЯ, что она
одного приготовишку родила, теперь другого носит.
     Џро  любовь  ‹юдмилы к гимназисту  заговорили в городе преувеличенно, с
глупыми,   непристойными  подробностЯми.   Ќо  мало   кто  верил:  Џередонов
пересолил.  Ћднако любители подразнить, - их же  в нашем  городе  достаточно
много, - спрашивали у ‹юдмилы:
     -- —то это вы в мальчишку втюрились? „лЯ взрослых кавалеров это обидно.
     ‹юдмила смеЯлась и говорила:
     - ѓлупости!
     ѓорожане  посматривали на ‘ашу  с  поганым любопытством. ‚дова генерала
ЏолуЯнова, богатаЯ дама из купчих, справлЯлась о  его возрасте и нашла,  что
он еще слишком мал, но что года через два можно будет его позвать и занЯтьсЯ
его развитием.
     ‘аша уже  начал и упрекать иногда ‹юдмилу, что его за нее дразнЯт. „аже
иногда, случалось, и поколачивал, на что ‹юдмила только звонко хохотала.
     Ћднако,  чтобы положить конец глупым сплетнЯм и выгородить  ‹юдмилу  из
неприЯтной истории, все  ђутиловы и многочисленные их друзьЯ, родственники и
свойственники усердно действовали  против  Џередонова и доказывали, что  все
эти  рассказы  -  фантазиЯ  безумного  человека.  „икие  поступки Џередонова
заставлЯли многих верить таким объЯснениЯм.
     ‚ то  же  времЯ полетели доносы на  Џередонова  к  попечителю  учебного
округа. €з округа прислали запрос директору. •рипач сослалсЯ на свои прежние
донесениЯ  и прибавил,  что  дальнейшее  пребывание  Џередонова  в  гимназии
становитсЯ  положительно  опасным,  так  как  его  душевнаЯ  болезнь заметно
прогрессирует.
     “же  Џередонов  был  весь  во  власти   диких  представлений.  Џризраки
заслонили  от   него   мир.   ѓлаза  его,  безумные,   тупые,  блуждали,  не
останавливаЯсь на предметах, словно ему всегда хотелось заглЯнуть дальше их,
по ту сторону предметного мира, и он искал каких-то просветов.
     ЋставаЯсь  один,  он  разговаривал  сам  с  собою,  выкрикивал  кому-то
бессмысленные угрозы:
     - “бью! зарежу! законопачу!
     Ђ ‚арвара слушала и ухмылЯлась.
     "Џобесись!" - думала она злорадно.
     …й казалось, что это - только злость: догадываетсЯ, что его обманули, и
злитсЯ. ‘ ума не сойдет, сходить дураку не с чего. Ђ если и сойдет, что  же,
безумие веселит глупых!
     - ‡наете, Ђрдальон Ѓорисыч,  - сказал однажды •рипач, - вы имеете очень
нездоровый вид.
     - “ менЯ голова болит, - угрюмо сказал Џередонов.
     - ‡наете ли, почтеннейший, - осторожным голосом продолжал дирек