ќдвард ђадзинский. Љоба (монолог старого человека)

Ћцените этот текст:
ќдвард ђадзинский. Љоба (монолог старого человека)

---------------------------------------------------------------
© ќдвард ђадзинский
Џо изд.: ќдвард ђадзинский. ...и сделалась кровь.
© Њосква, "‚агриус", 1998.
OCR: Џетрик ‹ариса.
---------------------------------------------------------------

Њы с ним дружили. Њы подружились в лихое времЯ. Њы напали тогда на
почту. ђеволюции нужны были деньги - и мы экспроприировали эти деньги в
пользу ђеволюции. € вот тогда Љобе и повредили руку. € потом на всех
картинах - на тысЯчах тысЯч картин - Љоба будет изображен с вечной своей
трубкой в согнутой руке. (‚ ту страшную ночь, когда Љобе уродовали руку, Я
не знал, что стою у истока лучших произведений нашей живописи...)
Љак не любил Љоба свое удалое прошлое. Љогда невеста спросила его о
руке, Љоба рассказал рождественскую историю о бедном маленьком мальчике,
искалеченном под колесами богатого экипажа.
„а, длЯ менЯ он всегда был Љоба. Њой друг Љоба. Њой соплеменник Љоба. Ђ
Я длЯ него был ”удзи. “ менЯ восточные глаза и странные Японские скулы. ‡а
мое Японское лицо Љоба шутливо прозвал менЯ ”удзиЯма, и это стало моей
партийной кличкой, или ”удзи, как называли менЯ друзьЯ.
‚ те молодые наши годы Љоба очень любил шутить и петь. Џел он
прекрасно, но шутил, прЯмо скажу, незамысловато: "„ураки-мураки",
"банЯ-манЯ" - и сам же от этих шуток покатывалсЯ, просто умирал от смеха!
’огда Љоба был молод, и сила ходила в его теле, и тесно ему было от этой
силы, как от бремени.
Ќо ђеволюцию не делают профессора в беленьких перчатках. Џрофессора
размышлЯют и пишут, спорЯт и болтают. Ђ ђеволюциЯ - это великое и смелое
дело. Ќадо порой уметь заманить врага в ловушку, прикинувшись другом, надо
уметь иногда быть глухим к стонам и, наконец, надо убивать! …сли этого
требует ђеволюциЯ. Љоба умел. ‹учше всех нас. Љоба был нужен всем
"профессорам" ђеволюции длЯ черной работы ђеволюции. ЉлЯнусь, втайне они
презирали его, боЯлись и ненавидели. € он это знал. ‹юбили его только мы -
соплеменники-грузины. Џотому что мы понимали великую цельность нашего
Яростного, коварного и беспощадного друга - барса ђеволюции.
„есЯть лет Я делил с Љобой одну постель, один ломоть хлеба и одну
ссылку. € вот разделил и общую радость - она победила, наша ђеволюциЯ. …сли
бы кто-нибудь намекнул нам тогда, кем станет наш не очень грамотный друг,
столь дурно говоривший по-русски! …сли бы кто-нибудь намекнул нам и всем
этим болтунам, издевавшимсЯ тогда над Љобой...
Ђ потом... џ не буду рассказывать то, что всем хорошо известно: как
начали исчезать все эти профессора-болтуны, враги Љобы... Љак потом начали
исчезать и его друзьЯ, соплеменники-грузины... Ќет, тогда мы не просто
говорили - в лицо ему правду орали. Ћрали! € исчезали... ‚прочем, вру:
другие орали - и исчезали. Ђ Я молчал. џ жил тогда в ’билиси, руководил
искусством, дружил с поэтами, художниками. € молчал... Џомню, забрали
’ициана ’абидзе... ‚зЯли и других замечательных поэтов. €з моих знакомых
осталсЯ, пожалуй, только ничтожный поэт „ато... Ђх, как ему было стыдно -
всех великих забрали, а он осталсЯ. Ќеужели он был такой невеликий? Џомню,
как „ато надеЯлсЯ, что его попросту забыли, как ждал каждую ночь. Ќо его все
не брали. € тогда он не выдержал, надел черкеску с газырЯми, сел на конЯ и
выехал на площадь перед неким зданием. Ѓыло утро, он гарцевал один по пустой
площади. Ќаконец открылось окно, высунулась голова и презрительно крикнула:
"‘тупай домой, „ато! ’ы все равно не настоЯщий поэт! "
Ђ Я молчал. џ затаилсЯ и молчал. ЉлЯнусь вам, Я смелый человек, и это
может подтвердить ђеволюциЯ. Ќо Я молчал. џ, который ничего и никого не
боЯлсЯ, боЯлсЯ только одного - Љобу. €бо Я знал его. € все-таки молчание не
помогло...
‚ тюрьме Я буйствовал, требовал свиданиЯ с Љобой. џ ничего не
подписывал, Я отказывалсЯ от пищи. „ень и ночь Я твердил: соедините менЯ по
телефону с €осифом ‚иссарионовичем. џ угрожал, Я твердил о врагах ђеволюции,
о нашей с ним дружбе, о моей личной преданности великому €осифу
‚иссарионовичу. Ѓоже, что Я пережил. Ќо держалсЯ. Ќаконец следователю все
это надоело, и он вдруг сказал мне, тихо-тихо, сквозь зубы: "‚ы взрослый,
опытный человек. Ќеужели вы думаете, что личных друзей ‘амого можно
арестовать без санкции ‘амого? " € засмеЯлсЯ. € Я засмеЯлсЯ тоже. Љак жаждет
человек утешительного самообмана, с какой готовностью он лишает себЯ
рассудка! ’олько бы оставалась надежда. Љак же Я, знавший его как
облупленного, мог подумать...
џ получил десЯть лет по обвинению в шпионаже в пользу џпонии. ќто было
последнее шутливое "прости" от Љобы своему старому другу ”удзи. —то делать,
теперь он был бог и избавлЯлсЯ от нас, свидетелей его прежнего ничтожества.
Ћн не хотел больше видеть рЯдом нас, своих друзей, своих верных друзей,
равных ему когда-то.
џ просидел четыре года, Я стал седым, беззубым, больным, но все это Я
выдержал; у менЯ была школа царской каторги. …динственное, что менЯ мучило,
- бедствиЯ семьи. џ знал, что моЯ жена скиталась по углам, что ее гнали как
зачумленную, с малолетней дочкой на руках. ‚ лишениЯх росла моЯ дочь Ќона,
но мать всегда рассказывала ей о моей преданности Џартии, ђеволюции и лично
товарищу ‘талину. € моЯ дочь сама выучилась грамоте, чтобы писать письма
€осифу ‚иссарионовичу. Љаждый день маленькаЯ Ќона отправлЯлась на почту и
отсылала свое письмо ‹учшему „ругу советской детворы. Ћна писала, что отец
ее оклеветан, что он невинен, и просила любимого Ћтца всех детей мира
наказать врагов, оклеветавших ее отца. € так изо днЯ в день, четыре года!
‘вои письма она подписывала: "Џионерка Ќона".
—ерез четыре года произошло фантастическое. џ был освобожден по
приказанию самого наркома. € вот Я был на свободе. € опЯть чудо: мне
разрешили поселитьсЯ в Њоскве.
Љогда-то Я был первым заместителем наркома, теперь работал жалким
корректором издательства. Ќо Я был счастлив, потому что вновь видел рЯдом
свою жену и красавицу дочь. Џотому что только после лагерей можно
почувствовать, какое это счастье - жизнь и волЯ. Љак Я наслаждалсЯ
возможностью одному ходить по улице, есть много хлеба, пить вино и видеть
прекрасные лица близких. Ќет, нет, пожалуй, впервые в жизни Я был до конца
счастлив.
€ вот однажды в мою рабочую комнатенку вбежал бледный как полотно сам
директор издательства. € выпалил:
- ‚ас к телефону! Ќемедленно!
Њы бежали по коридорам - он впереди, Я за ним. ‚ы представлЯете, что Я
передумал, пока мы бежали.
‚ кабинете директора лежала снЯтаЯ трубка, он поднЯл ее очень
почтительно и протЯнул мне как драгоценность.
- ‘ейчас с вами будут говорить, - сказали в трубке...
- ќто ты, ”удзи? - спросил знакомый голос.
- ќто Я... - ѓолос мой дрожал. € после мучительной паузы, стоившей мне
жизни... потому что Я не знал, как его назвать... ох, как Я боЯлсЯ
ошибитьсЯ: - ќто Я... €осиф ‚иссарионович... ‡дравствуйте.
- ‡дравствуй, - мЯгко продолжил голос, - ты случайно не свободен
сейчас?
- ‘вободен... конечно, свободен...
- џ рад, что ты свободен... ’огда приезжай ко мне.
- Ђ как, €осиф ‚иссарионович? - глупо спросил Я.
- ’ебе все объЯснЯт, - ласково засмеЯлсЯ он. - ‚се объЯснЯт, ”удзи.
‚ трубке раздались гудки, и тотчас раскрылась дверь, и в кабинет вошел
очень вежливый человек в военной форме...
Љоба принЯл менЯ в огромном кабинете. Ћн стоЯл с трубкой в негнущейсЯ
руке у стола, заваленного бумагами. џ остановилсЯ в дверЯх, поздоровалсЯ.
Ћн посмотрел на менЯ долгим взглЯдом и сказал печально:
- Ђ ты стал совсем седой, ”удзи! џ облилсЯ потом и прошептал:
- ѓоды, €осиф ‚иссарионович.
Ћн посмотрел на менЯ, и вдруг глаза его вспыхнули, и он Яростно
закричал:
- ‘ каких это пор ты стал со мною на "вы"?
Ћт ужаса Я потерЯл дар речи. џ знал: одно неверное слово, даже взглЯд -
и Я снова буду там! € снова бедствиЯ несчастной семьи!
џ поднЯл глаза и наткнулсЯ на его бешеный, ужасный взглЯд. ќто был тот
самый взглЯд... когда мы ночью скакали к дилижансу с почтой. „а, Я узнал
его: это был он, мой старый друг Љоба. € воспоминаниЯ юности захлестнули
менЯ, и Я с любовью, с печальной, непритворной любовью посмотрел на него. €
он это почувствовал. ‚зглЯд его стал ласков, он обнЯл менЯ. џ понЯл: первое
испытание Я выдержал.
- Ќикогда не говори мне "вы", никогда! ‘лышишь, ”удзи! ‘колько нас
осталось?
‘колько нас осталось, друзей-соплеменников? Ќас, любивших друг друга,
нас, готовых умереть друг за друга грузинских удалых парней? ‘овсем не
осталось - одних он посадил, других расстрелЯл, третьих заставил покончить с
собой... ‘ерго, ‹адо... Ѓоже, хватит!
Ћн смотрел внимательно, глаза в глаза. џ отсидел четыре года, Я с
отличием окончил его университеты. € в моих глазах он не прочел ничего. ’ам
была только любовь к ‚ождю и „ругу и преданность... џ выдержал и второе
испытание.
Ђ потом он подозвал менЯ к столу и молча указал на книгу. ќто был
"‚итЯзь в тигровой шкуре", русский перевод. Ћн запомнил мою любовь к этой
поэме: когда-то в туруханской ссылке Я читал ему ее наизусть, а он, зеваЯ,
слушал.
’еперь он взЯл книгу и, ласково держа ее в корЯвых пальцах, задал мне
несколько наивных школьных вопросов. џ ответил. Ћн поблагодарил и что-то
записал прЯмо на полЯх книги. Џотом поЯснил:
- ЊенЯ здесь попросили товарищи отредактировать русский перевод
"‚итЯзЯ", и Я, помнЯ твою любовь к поэме (его дьЯвольскаЯ памЯть!), решил с
тобой посоветоватьсЯ.
Ћн действительно редактировал. Ћн, управлЯвший гигантской страной,
хотел еще редактировать "‚итЯзЯ". Ћн, не окончивший даже семинарии,
редактировал сейчас перевод поэмы. ђедактировал перевод на Языке, который
плохо знал. Ќо он верил, что сможет сделать и это. Ђ может быть, это было
опЯть - испытание? …ще одно? џ похолодел. Ћн внимательно смотрел мне в
глаза. Ќо, клЯнусь, там было написано только одно: "‚еличайший ѓений всех
времен и народов редактирует перевод поэмы, рожденной на его родине. Љак это
прекрасно! Љому же, как не ему... "
Ћн был доволен. Њы простились.
- Џослушай, - сказал он, когда Я был уже в дверЯх. - ‘колько лет мы с
тобой не виделись?
Ќехорошо, ”удзи. ’ы должен позвать менЯ в гости, посидим, как прежде,
поговорим, споем...
- Ќо, Љоба, Я живу довольно тесно... (Џосле возвращениЯ менЯ поселили в
громадной коммуналке: нас было двенадцать соседей, один туалет и одна кухнЯ.
џ жил в крохотной комнатенке с женой и дочерью.)
- Љак тебе не стыдно, ”удзи? Џомнишь, как мы жили до ђеволюции? ѓде мы
с тобой только не ютились! ђазве это мешало нам веселитьсЯ? „ом друга - что
может быть прекрасней?
- ’ы прав. џ буду рад тебЯ видеть, Љоба!
- ‡начит, завтра жди менЯ к себе. …сли не возражаешь, Я привезу с собой
кого-нибудь из наших. (€ вот здесь Я чуть не вздрогнул - "наших" никого уже
тогда не было.) Ћн внимательно смотрел на менЯ и, только встретив мой Ясный
взглЯд, прибавил после паузы: - Ќу, ‹аврентиЯ...
Ќа моем лице была только радость. Ђ потом Я шел домой и ругал
последними словами ублюдка ‹аврентиЯ, грЯзного приблудного пса, трусливого
убийцу, который никогда не был "нашим", которого мы даже не знали в дни
ђеволюции. Џалач, который ЯвилсЯ после... џ орал в ночь все грузинские
ругательства, все русские лагерные ругательства. € плакал.
Ќа следующий день с утра в нашей квартире поЯвились молодые люди в
одинаковых костюмах и замшевых гетрах. ‚се мои двенадцать соседей были
загнаны в комнаты и не могли, несчастные, даже выйти в туалет. Љвартира была
обследована, стены простуканы, из коридора убраны все сундуки, все тазы,
велосипеды, всЯ обувь, все пальто. Љоридор стал девственно чист, а молодые
люди занЯли свои места на подступах к ванной, кухне, на повороте коридора к
нашей комнате. Ћни гулко перекрикивались между собой. Џереулок и весь дом
были оцеплены, все те же молодые люди разгуливали по этажам, а с шести часов
движение жильцов по нашей лестнице окончательно прекратилось. Ќаконец в семь
часов подъехали машины: сначала две, потом три, а потом, как-то внезапно,
раздалсЯ звонок в нашем пустом коридоре...
Њы сидели в нашей тесной комнатушке, пили прекрасное грузинское вино,
которое принес он, и пели наши грузинские песни. ђЯдом сидела моЯ жена,
восторженно глЯдевшаЯ на Љобу. Ћна была много моложе менЯ, она не помнила
ђеволюции. „лЯ нее он был Ѓог, соизволивший спуститьсЯ прЯмо с небес в нашу
жалкую лачугу.
Љоба посадил мою дочь на колени, и она сидела, не смеЯ шевельнутьсЯ, на
коленЯх ‹учшего „руга детворы всего мира. € он мЯгко и нежно выкручивал ей
ухо своими короткими и толстыми пальцами. ќто была его любимаЯ ласка. Њы
вспомнили с ним о каторге и ссылке (царской), вспомнили анекдоты (прежние).
€ наших друзей, тех редких наших друзей, которые умерли своей смертью.
Ђ потом опЯть пели. Љак хорошо он пел! € вообще у Љобы всегда был
поразительный слух - он слышал, о чем шептались даже в соседней комнате. €
голос у него был, небольшой, но голос.
Ћн ласково глЯдел на менЯ, и Я любил его. ‚сем сердцем. џ любил свою
юность, наши мечты, нашу маленькую солнечную родину, милый мой друг Љоба.
Ћн внимательно следил, чтобы Я не пропускал тосты, чтобы Я опорожнЯл
вовремЯ стакан за стаканом. Ќо от вина моЯ преданнаЯ любовь только
возрастала. ‡десь он ошибсЯ. ’олько возрастала моЯ любовь к нему. ‚есь
вечер.
€ вот тогда, продолжаЯ мЯгко выворачивать ушко моей дочери, он вдруг
пробормотал как-то невзначай:
- ’ак это ты и есть "пионерка Ќона"?
€ жадно уставилсЯ на менЯ... "‡начит, он читал ее письма? ‚се эти годы,
день за днем, он знал, что ему пишет она, моЯ несчастнаЯ, полуголоднаЯ дочь?
" џ с бешенством посмотрел на него. џ не хотел скрывать. „а было и поздно
скрывать. € он, усмехаЯсь, смотрел на менЯ. € тотчас бешеный взглЯд
грузина-отца исчез. € на Љобу смотрел жалкий, тусклый, умолЯющий взглЯд
немолодого ”удзи.
Ђ потом они ушли. џ не спал ночь, ожидаЯ конца. џ знал: это случитсЯ на
рассвете.
Ќо наступил рассвет, и ничего не случилось. Ќа следующий день на работе
мне выдали ордер на квартиру в сто квадратных метров. ‚ конце недели Я был
восстановлен на прежней работе, в прежней должности - замнаркома.
‘ейчас, оглЯдываЯсь назад, Я понЯл, как был не прав в ту страшную ночь.
€бо тогда Я выдержал испытание. Џотому что только в момент, когда он увидел,
как секундное мое бешенство тотчас сменилось угодливым страхом, - только
тогда Я выдержал испытание. €бо только тогда Љоба окончательно понЯл: нет
больше блестЯщего, храброго ”удзи. Ќо есть трусливый раб, пес, готовый все
стерпеть и вилЯть хвостом. „а, Я с честью выдержал его испытание! €спытание
друга моего Љобы!
Ђ потом была великаЯ война и великаЯ победа.
‚се эти годы Я был с Љобой на "ты". Љоба и ”удзи. Ќо каждый раз, когда
Я произносил это "ты", смертный страх сжимал сердце. € он видел это, и
взглЯд его становилсЯ ласков. Ћн вспоминал нашу юность, наше братство. €,
видЯ мой страх, постигал величие и длину своего пути.
‚ 1951 году Я встретилсЯ с ним в последний раз.
Џосле какого-то заседаниЯ он взЯл менЯ с собой на дачу. Ѓыл душный
июльский вечер, Љоба был в отличном настроении. Њы отужинали, посмотрели
трофейный ковбойский фильм, а потом его любимый фильм - кинокомедию
"‚олга-‚олга". ќто была одна из его загадок. ЏонЯтно, почему он любил
ковбойские фильмы с погонЯми и убийствами. Ќо отчего он бессчетное
количество раз смотрел эту глупую "‚олгу-‚олгу"? ѓоворили, что он влюблен в
киноактрису ‹юбовь Ћрлову, но это было бы простое, человеческое объЯснение.
—еловеческие же объЯснениЯ длЯ Љобы не подходили.
Џотом мы гулЯли по аллеЯм сада. Љоба шел чуть впереди, тихонечко
напеваЯ свою любимую "‘улико". Ђ Я за ним.
- "џ могилу милой искал, но ее найти нелегко... „олго Я томилсЯ и
страдал... " - тихо напевал Љоба.
џ уже готовилсЯ вступить в песню и тихонечко подпевать - Љоба это очень
любил.
- "„олго Я томилсЯ и страдал... " - Љоба вдруг на миг прервал фразу
песни. ’олько на миг. € в тишине Я Явственно услышал его слова... даже не
слова, а бормотание: - Ѓедный... бедный... бедный ‘ерго...
џ облилсЯ потом. Ђ он продолжал петь, заканчиваЯ куплет:
- "’ы ли здесь, моЯ ‘улико? " ’и-ра-ри-ра-ра-ра-ра-ра, - продолжал
задумчиво напевать Љоба без слов, - ти-ра-ри-ра-ра-ра...
€ опЯть послышалось его бормотание:
- Ѓедный, бедный ‹адо...
€ опЯть он запел все сначала:
- "џ могилу милой искал... "
Ћн остановилсЯ, и вновь бормотание:
- Ѓедный... Ѓедный...
„а, он бормотал имена наших товарищей, наших прекрасных друзей, наших
великих друзей - всех, кого он погубил. „олго он пел "‘улико". Џо многу раз
пришлось ему повторЯть одни и те же куплеты, чтобы назвать их всех. Џотому
что он убил больше, чем любаЯ чума.
Ђ Я все шел за ним, ошалев от ужаса.
- "„олго Я томилсЯ и страдал, где же ты, моЯ ‘улико? " - пел Љоба. -
Ѓедный... бедный ‘ерго...
€ вдруг он обернулсЯ ко мне:
- Ќету, нету ‘ерго! Ќету нашего ‘ерго!
‚ его глазах стоЯли слезы - клЯнусь, слезы! џ не выдержал, Я тоже
заплакал и бросилсЯ ему на грудь.
Њгновенно лицо его вспыхнуло Яростью. ’олстый страшный нос и пылающие
глаза приблизились вплотную к моему лицу. € он заорал, отталкиваЯ менЯ:
- Ќету ‘ерго! Ќету ‹адо! Ќикого вас нету! ‚се вы хотели убить Љобу! Ќе
удалось! Ќе вышло, б... дети! Ћн сам вас убил!
€ он ринулсЯ по аллее, ударив сапогом в зад не успевшего вовремЯ
отскочить в кусты охранника.
€ опЯть Я не спал ночь. € наступил трусливый рассвет. € следующую ночь
Я не спал. џ ждал.
Ќо ничего не случилось. Ќи в ту ночь, ни в последующие стыдные мои
ночи. Џросто больше Я его никогда не видел. „руг Љоба перестал звать к себе
своего старого друга ”удзи. € все.
Ќо до ‘трашного суда Я не забуду, как он шагал по аллее, пел нашу песню
и бормотал наши имена. € как он плакал. ѓрузины умоют любить своих друзей...
несмотрЯ ни на что!
‹егче перенести смерть брата, чем смерть друга". ’акаЯ у нас пословица.
Last-modified: Fri, 16 Aug 2002 07:31:39 GMT
Ћцените этот текст: