ышать,  завороженно  следЯ  за
действиЯми  живой  статуи,  котораЯ  бродила,  искусно  обходЯ  препЯтствиЯ,
возвращалась и вновь укладывалась.
     ‚незапнаЯ смерть  матери положила конец бурЯм. „ети  любили ее,  а если
бывали с ней  грубы,  так это потому, что  привыкли  считать ее бессмертной.
‚добавок они чувствовали себЯ виноватыми, потому что умерла  она, когда дети
о ней и не  думали: в тот вечер Џоль впервые встал с постели и они с сестрой
ссорились в детской.
     ‘иделка была  в кухне. ‘сора  перешла в драку, и  девочка,  с пылающими
щеками бежавшаЯ укрытьсЯ за креслами больной, трагически внезапно  очутилась
лицом к  лицу с незнакомой огромной женщиной, котораЯ глЯдела на нее, широко
открыв глаза и рот.
     Ћкостеневшие  руки  и  стиснувшие  подлокотники пальцы зафиксировали  в
полной  сохранности  позу трупа -- такие позы импровизирует смерть, и только
ей они принадлежат.  „октор предвидел этот удар. Ћдни, не  знаЯ, что делать,
дети, мертвенно  бледные,  созерцали этот  окаменелый  крик,  это  замещение
живого   человека  манекеном,   этого  Яростного   ‚ольтера,  совершенно  им
незнакомого.
     ќто  видение  должно было запечатлетьсЯ в  них надолго.  Џосле траурных
церемоний,  слез, растерЯнности,  рецидива  болезни  ЏолЯ, добрых  слов,  на
которые  не скупились  доктор  и  дЯдЯ †ерара, через  сиделку обеспечивавшие
семью всем необходимым, дети остались одни.
     Ћтнюдь не омрачаЯ воспоминаний  о матери, фантастические обстоЯтельства
ее смерти  сослужили ей  немалую  службу. Џоразивший ее удар оставил  от нее
картину из плЯски смерти, не  имеющую ничего общего с матерью, о которой они
горевали. ‘ другой стороны, у таких чистых, таких
     диких созданий ушедшаЯ, оплаканнаЯ по привычке, рискует быстро вылететь
из памЯти.  ЏриличиЯ им  неведомы.  €ми движет животный инстинкт, а сыновний
цинизм  животных  общеизвестен.  Ћднако  детскаЯ  нуждалась  в  необычайном.
Ќеобычайность  этой смерти защищала покойницу, как варварский саркофаг, и по
тем же законам, по  которым  в детской памЯти  важное  событие  удерживаетсЯ
благодарЯ какой-нибудь смешной подробности, обеспечивала ей почетное место в
небе сновидений.

     * * *
     ђецидив  ЏолЯ  оказалсЯ  долгим и  вызывал серьезные  опасениЯ. ‘иделка
Њариетта  принимала свои обЯзанности  близко  к сердцу. „октор  сердилсЯ. Ћн
предписывал  тишину, спокойную обстановку,  усиленное  питание.  Ћн заходил,
давал  указаниЯ, деньги на расходы, и  возвращалсЯ, чтобы проверить, как его
указаниЯ исполнЯютсЯ.
     ќлизабет, сперва дичившаЯсЯ и готоваЯ к отпору, в конце концов оставила
сопротивление, не  устоЯв  перед пухлым  румЯным лицом,  седыми кудрЯшками и
преданностью Њариетты. Џреданность же ее была безгранична. ЋбожающаЯ  своего
внука, который жил в Ѓретани, эта бабушка, эта невежественнаЯ бретонка умела
читать иероглифы детства.
     Ѓеспристрастные  судьи  признали  бы  ќлизабет и ЏолЯ  сложным случаем,
припомнили  бы   наследственность  --  сумасшедшую  тетку,  отца-алкоголика.
‘ложными они, безусловно,  были, как сложна  роза, а такие судьи сложны, как
усложненность. Њариетта, простаЯ, как сама простота, улавливала незримое. …е
не  смущала  эта  детскаЯ  атмосфера.  Ћна  не  доискивалась лишнего.  —утье
говорило  ей, что воздух детской легче воздуха. Џорок не выжил бы в нем, как
некоторые микробы на больших высотах. —истый, летучий воздух,  не приемлющий
ничего тЯжелого, низкого,  грЯзного.  Њариетта  признавала  и оберегала: так
признают  гениЯ  и  оберегают  его  труд.  €  простота ее  сообщала ей гений
пониманиЯ,   способный  чтить  творческий  гений  детской.  €бо   эти   дети
действительно  творили  шедевр,  шедевр,  которым  они  и  были,  в  котором
интеллект  не играл никакой роли, чудо же состоЯло  в бытии  без  гордыни  и
цели.
     Ќадо ли  упоминать,  что больной всЯчески пользовалсЯ своей слабостью и
спекулировал температурой? Ћн отмалчивалсЯ и не реагировал на оскорблениЯ.
     ќлизабет дулась,  замыкалась  в презрительном  безмолвии. Џоскольку это
было скучно, она  сменила амплуа мегеры на амплуа нЯнюшки. Ћна  изощрЯлась в
самоотречении, говорила  нежнейшим  голосом, ходила на цыпочках,  прикрывала
двери с тысЯчью предосторожностей, носилась с Џолем, как с minus habens, как
с целым списком пациентов, как с несчастной развалиной, которую надо жалеть.
     Ћна   станет  сестрой   милосердиЯ.  Њариетта  ее  научит.  Ћна  часами
просиживала  в  угловой  гостиной с  усатым бюстом,  изорванными  рубашками,
ватой, марлей и английскими булавками. ќтот бюст то и дело всем  попадалсЯ в
любом месте и на любом предмете обстановки -- гипсовый, с мрачными глазами и
забинтованной  головой. Њариетта всЯкий раз пугалась до смерти, натыкаЯсь на
него в темной комнате.
     „октор  хвалил ќлизабет  и не  мог  прийти  в  себЯ от изумлениЯ  перед
подобной метаморфозой.
     Ђ €гра длилась.  ќлизабет держалась своего решениЯ,  вживалась  в роль.
€бо никогда, ни  на одну минуту наши  юные  герои не  осознавали  спектакль,
который  они  давали  публике.  Ћни  вообще его не давали -- не  удостаивали
давать. ‘вою  комнату, затЯгивающую, ненасытную, они обустраивали  грезами и
считали,  что она  им  ненавистна.  Ћни  строили планы,  согласно  которым у
каждого была бы собственнаЯ  комната, и  даже не  думали  освоить пустующую.
’очнее, ќлизабет как-то об этом думала целый час. Ќо воспоминание о мертвой,
сублимировавшеесЯ в  детской,  на  том месте все еще  слишком пугало ее. Џод
предлогом ухода за больным она осталась, где была.
     Ѓолезнь  ЏолЯ  осложнЯлась  быстрым ростом. Ћн  жаловалсЯ  на судороги,
обездвиженный  сложной берлогой  из  подушек.  ќлизабет  ничего  не слушала,
прикладывала пальчик к губам и удалЯлась походкой юноши, который, вернувшись
домой поздно ночью, крадетсЯ через прихожую в носках, держа в руках ботинки.
Џоль пожимал плечами и возвращалсЯ к €гре.
     ‚ апреле он встал. ‘тоЯть  не получалось.  Ќовые ноги не  держали  его.
ќлизабет, глубоко  уЯзвленнаЯ, потому что он перерос ее на добрых полголовы,
мстила свЯтой кротостью. Ћна поддерживала его,  усаживала, укутывала шалЯми,
обращалась с ним, как с престарелым подагриком.
     Џоль инстинктивно парировал выпад. ЌоваЯ  тактика сестры сперва привела
его  в  замешательство.  ’еперь  ему хотелось  побить ее; но правила  дуэли,
которую  они вели  с  рождениЯ, требовали подстраиватьсЯ. ‚прочем, пассивнаЯ
позициЯ  как раз подходила длЯ его лени. ќлизабет кипела, не подаваЯ вида. ‚
который  раз  они возобновили  борьбу, борьбу на высшем уровне, и равновесие
было восстановлено.
     †ерару,  как  воздух, необходима была ќлизабет, котораЯ нечувствительно
занЯла в его сердце место ЏолЯ. ’очнее, то, что он обожал в Џоле, было домом
на улице Њонмартр, было Џолем и  ќлизабет.  ‚  силу естественного хода вещей
фокус  переместилсЯ с  ЏолЯ на ќлизабет,  котораЯ,  превращаЯсь из девочки в
девушку,  ускользала  из  возраста,  когда  мальчики  презирают девчонок,  в
возраст, когда девушки начинают их волновать.
     ‹ишенный  свиданий   запретом  врача,  †ерар   искал  способа   вернуть
утраченное и предложил дЯде свозить ‹из и больного на море. „ЯдЯ был богатый
холостЯк,  облеченный  тЯжелым грузом административной  ответственности.  Ћн
усыновил †ерара, сына своей сестры, котораЯ умерла вдовой,  производЯ его на
свет. „обрЯк воспитывал †ерара и  собиралсЯ завешать ему все свое состоЯние.
Ћн согласилсЯ на поездку: заодно и сам отдохнет.
     †ерар  ожидал издевательств.  ‚елико  же  было  его  изумление при виде
воплощенной  свЯтости  и  безответного  дурачка, которые  выражали ему  свою
признательность.  Ћн гадал, не затевает ли эта парочка какой-нибудь розыгрыш
и не готовитсЯ ли к атаке, когда искра, сверкнувшаЯ сквозь ресницы свЯтой, и
дрогнувшие ноздри  дурачка оповестили его, что идет €гра. Џо всей видимости,
метили не  в него. Џросто он попал в середину  новой главы. ђазвивалсЯ своим
чередом какой-то новый период. Ћставалось подчинитьсЯ его ритму и поздравить
себЯ  с новоЯвленной учтивостью,  обещавшей не  слишком тЯгостное  длЯ  дЯди
совместное пребывание.
     ‚  самом  деле, вместо дьЯволов, которых он  побаивалсЯ, дЯде предстали
восхитительно примерные созданиЯ. ќлизабет была само очарование:
     ‚ы знаете, -- ворковала она, -- мой младший братец немного робок...
     ‘ука!  --  сквозь  зубы шипел Џоль.  Ќо,  за  исключением  этой "суки",
которую уловило чуткое ухо †ерара, младший братец не проронил ни слова.
     ‚  поезде им понадобилась сверхчеловеческаЯ  выдержка,  чтоб приглушить
возбуждение. Џомогла природнаЯ грациЯ -- физическаЯ и душевнаЯ, и эти  дети,
ничего еще  в жизни не видавшие, в чьих  глазах вагон экспресса  представлЯл
собою верх роскоши, умудрЯлись казатьсЯ привычными ко всему.
     ‚агонные полки волей-неволей  заставили вспомнить детскую. € тут же оба
понЯли, что думают об одном и том  же:  "‚ гостинице  у нас  будут отдельные
комнаты".
     Џоль  не шевелилсЯ.  ‘квозь  полуопущенные ресницы ќлизабет  придирчиво
изучала  его профиль, голубоватый  в  <i>свете</i> ночника.  “же и прежде от раза к
разу  ее  взглЯд   испытательницы  глубин  отмечал,  что  со  времен  режима
отчуждениЯ,  когда  он  оказалсЯ  в  изолЯции,  Џоль,  склонный  к некоторой
расслабленности,  перестал  ей  сопротивлЯтьсЯ.  ‘легка убегающаЯ линиЯ  его
подбородка, у нее  резко очерченного, раздражала ќлизабет. Ћна часто шпынЯла
брата:  "Џоль,  подбородок!"  --  как матери --  "‚ыпрЯми  спину" или "“бери
локти". Ћн огрызалсЯ, что не мешало ему отрабатывать профиль перед зеркалом.
     ѓод назад ей взбрело в голову на ночь защемлЯть нос бельевой прищепкой,
чтоб приобрести греческий профиль. Ђ беднЯге Џолю шею перерезала резинка, от
которой   оставалсЯ   красный  след.   Џотом   он   избрал  другое  решение:
поворачиватьсЯ ко всем анфас или в три четверти.
     Ќи  тот,  ни   другаЯ  не  руководствовались  желанием  нравитьсЯ.  ќти
эксперименты были делом личным и никого не касались.
     €збавленный  от влиЯниЯ „аржелоса, предоставленный самому себе  упрЯмым
молчанием  ќлизабет, лишенный  живительного  треска перепалок, Џоль  уступил
своим наклонностЯм.  …го слабаЯ натура становилась все податливей.  ќлизабет
угадала правильно. Ћт  ее тайного надзора не  укрылась ни малейшаЯ улика. …й
было  ненавистно  определенного  рода  сластолюбие,  лакомое   до  маленьких
приЯтностей, мурлыканьЯ, вылизываньЯ.  ‚сЯ огонь и  лед,  она  не признавала
теплого. Ћна, говорЯ словами посланиЯ Ђнгелу ‹аодикийской церкви, "извергала
его из  уст своих". Ћна была  зверем породистым, и породистым зверем  хотела
видеть ЏолЯ. €  вот девочка, впервые в жизни едущаЯ в экспрессе, вместо того
чтобы  слушать  тамтам  колес, алчно  вбирает в себЯ лицо  брата  под  вопли
безумицы,  под космами безумицы, под  бередЯщими душу космами воплей, раз за
разом осенЯющими сон пассажиров.


     Џо  прибытии  детей  ждало  разочарование.  Ѓезумные  толпы   наводнЯли
гостиницы. Љроме комнаты дЯди,  незанЯтой  оставалась  только одна, в другом
конце коридора. Џредполагалось, что в  ней будут  спать  Џоль и †ерар, а длЯ
ќлизабет поставЯт кровать в смежной ванной. ќто означало -- ќлизабет с Џолем
в комнате, а в ванной †ерар.
     ‘ первого же вечера ситуациЯ стала неконтролируемой: Џоль хотел принЯть
ванну, ќлизабет тоже. €х холодное  бешенство, взаимные каверзы,  неожиданное
захлопывание и  распахивание дверей привели в конце концов к купанию вдвоем.
ќто  бурное  купание,  когда  Џоль,  полувсплываЯ,  как водоросль, заливалсЯ
блаженным смехом и дразнил ќлизабет, открыло сезон пинков.
     Џинки   возобновились  наутро  за  завтраком.   Ќад  столом  к  дЯдюшке
обращались одни улыбки. Џод столом шла тайнаЯ война.
     ќта война ног и  локтей  была не  единственной причиной набирающих силу
перемен.  —ары  детей  делали свое  дело. ‘толик  дЯдюшки становилсЯ центром
притЯжениЯ любопытства, находившего  себе выход  в улыбках. ќлизабет терпеть
не могла, когда вокруг толкутсЯ, она презирала посторонних, хотЯ, случалось,
маниакально увлекалась кем-нибудь на расстоЯнии. „о сих пор  объектами таких
заскоков  были  герои-любовники  и роковые  женщины ѓолливуда, чьи  огромные
головы раскрашенных статуй  покрывали сверху донизу стены детской. ѓостиница
в  этом  смысле  была  безнадежна.  ‘емейные группы были  черные, уродливые,
прожорливые. •удосочные маленькие  девочки, призываемые  к  порЯдку тычками,
сворачивали себе  шеи,  озираЯсь на  удивительный стол. ‘о  стороны им видны
были, как на специально устроенной сцене, война ног и безмЯтежность лиц.
     Љрасота   была  длЯ  ќлизабет   не   более  чем   поводом  длЯ  гримас,
экспериментов с  прищепками,  пробы  помад,  примерки  в полном  одиночестве
каких-нибудь  диких   импровизированных   нарЯдов   из   подручного  трЯпьЯ.
’еперешний успех, нисколько не вскруживший ей голову, имел шанс стать игрой,
котораЯ по  отношению  к  €гре  была  бы тем же,  что воскреснаЯ рыбалка  по
отношению  к основной  работе. “  них были каникулы, отдых от детской, "этой
каторги",  как  они  выражались, ибо  забываЯ  о  собственной  нежности,  не
осознаваЯ своего поэтического дара и питаЯ  к нему куда меньше уважениЯ, чем
Њариетта, они  воображали, что €гра длЯ  них  -- бегство  из камеры, где они
вынуждены жить, скованные одной цепью.
     ќта курортнаЯ игра началась в ресторане. ќлизабет и  Џоль,  невзираЯ на
испуг †ерара, предавались ей прЯмо под  носом у дЯдюшки, который по-прежнему
не видел ничего, кроме их физиономий пай-деток.
     €гра состоЯла в том, чтоб неожиданной гримасой напугать какую-нибудь из
худосочных девочек,  а  длЯ  этого  надо  было  дождатьсЯ  особого  стечениЯ
обстоЯтельств. …сли  после долгой  терпеливой слежки выпадала секунда, когда
внимание  общества отвлекалось, и одна  из девочек, извернувшись  на  стуле,
устремлЯла  взглЯд  в  их сторону,  ќлизабет  и  Џоль  изображали  улыбку  и
завершали ее жуткой гримасой. „евочка, удивившись, отворачивалась. Ќесколько
повторных  попыток добивали ее и доводили до  слез.  Ћна жаловалась  матери.
Њать оглЯдывалась.  ’ут  же ќлизабет и Џоль мило  улыбались, им  улыбались в
ответ, и жертва,  оттасканнаЯ и  отшлепаннаЯ, больше  не  смела шелохнутьсЯ.
’ычок локтем отмечал  успех,  но  это  был  тычок сообщнический,  вызывающий
неудержимый  смех. ќтому смеху  они давали  волю  у себЯ  в  комнате;  †ерар
покатывалсЯ вместе с ними.
     Ћднажды  вечером совсем маленькаЯ девочка,  вынесшаЯ, не дрогнув, целых
двенадцать  гримас  и  только  утыкавшаЯсЯ  в  свою  тарелку, незаметно  длЯ
взрослых  показала  им  Язык,  когда  они  вставали из-за стола.  ќтот отпор
восхитил   их  и   заставил   окончательно  распоЯсатьсЯ.  Ћдновременно  они
препоЯсывались  заново.  Љак охотников  или игроков  в  гольф, их  распирало
желание без конца  обсуждать  свои  подвиги.  Џревозносили  храбрую малышку,
разбирали ходы игры, усложнЯли правила. ‚заимные  оскорблениЯ  не  заставили
себЯ долго ждать.
     †ерар  умолЯл  их  вести  себЯ  потише,  закрывать  краны,  из  которых
непрерывно хлестало,  не проверЯть,  сколько времени можно продержать голову
под водой, не  дратьсЯ, не гонЯтьсЯ друг за  другом, замахиваЯсь  стульЯми и
зовЯ на помощь. Ќенависть и  безудержный смех сосуществовали на равных,  ибо
никакаЯ привычка к их  головокружительным поворотам не смогла бы предсказать
секунду,  когда  эти  две корчащиесЯ половинки соединЯтсЯ в одно тело. †ерар
ожидал  этого  феномена с  надеждой и страхом. ‘ надеждой  -- из-за  дЯди  и
соседей; со  страхом -- потому что  тем  самым  Џоль и ќлизабет объединЯлись
против него.
     ‚скоре игра разрослась. •олл,  улица, плЯж,  лодочнаЯ станциЯ расширили
ее поле. ќлизабет принудила  †ерара  к соучастию.  ЂдскаЯ шайка рассыпалась,
<i>перебегала,</i>  переползала,  улыбалась  и   кривлЯлась,   сеЯ   панику.  ‘емьи
уволакивали  <i>детей  с</i>  вывернутыми шеЯми, разинутыми  ртами и  вытаращенными
глазами. ‘ыпались  шлепки,  пощечины, запреты, домашние  аресты. Ќеизвестно,
каких  размеров  достигло  бы  это  бедствие,  если  бы  не открытие  нового
развлечениЯ.
     ќтим  развлечением  было  воровство.  †ерар   плелсЯ  следом,  не  смеЯ
высказывать  своих  опасений.  …динственным  мотивом этих краж  был сам  акт
кражи. Ќи корысть, ни  тЯга к  запретному плоду не  играли тут никакой роли.
„остаточно  было  обмирать  от страха.  ‚  магазинах,  куда  они  заходили с
дЯдюшкой,  дети набивали карманы предметами, которые стоили гроши и никак не
могли   им   пригодитьсЯ.  Џравила  запрещали  брать  что-нибудь   годное  к
употреблению.  Ћднажды  ќлизабет  и  Џоль  чуть не заставили †ерара  отнести
обратно книжку, потому что она оказалась на французском. †ерар был помилован
лишь с условием, что украдет  "что-нибудь очень  трудное",  как  постановила
ќлизабет, "например, лейку".
     Ќесчастный, укутанный детьми в широкую пелерину, пошел, как на казнь.
     Ћн  вел себЯ так  неуклюже, а лейка так  нелепо выпирала,  что  кассир,
парализованный  неправдоподобием   своих  подозрений,   проводил  их  долгим
взглЯдом. -- "‘корей, скорей, идиот, -- шипела ќлизабет, -- на нас смотрЯт".
‘вернув с опасной улицы, они перевели дух и кинулись наутек.
     Ќочью †ерару снилось, что в  плечо  ему впиваетсЯ краб. ќто был кассир.
Ћн звал полицию. †ерара арестовывали. „ЯдЯ лишал его наследства, и т.д.
     Љраденое  --  занавесочные  кольца,  отвертки,  выключатели,  этикетки,
сандалии  огромного размера --  сваливалось в кучу в гостинице:  нечто вроде
дорожного   сокровища,   фальшивых  жемчугов,  которые   носЯт   женщины   в
путешествии, оставлЯЯ настоЯщие в сейфе.
     ’айной пружиной такого  поведениЯ детей, <i>невежественных,</i> до преступного
невинных, неспособных различать добро и зло, было  инстинктивное  стремление
ќлизабет   выправить  этими  пиратскими   играми   недостойные  наклонности,
тревожившие  ее  в   Џоле.   Џоль,   спасающийсЯ   от   погони,  испуганный,
кривлЯющийсЯ, мечущийсЯ, ругающийсЯ,  больше не заливалсЯ  блаженным смехом.
Ѓудущее  покажет,  как  далеко   зайдет   она  в  своем  интуитивном  методе
перевоспитаниЯ .
     Ћни  вернулись домой. ‘оль  морЯ,  на  которое  они смотрели не  глЯдЯ,
придала им сил, укрепивших их задатки. Њариетта едва узнала их. Ћни подарили
ей брошку -- не краденую.


     ‹ишь с  этого момента обнаружилось, что детскаЯ вышла в  открытое море.
ире стали ее паруса, опаснее груз, выше вздымались волны.
     ‚ особом мире детей можно было лежать навзничь и при этом быстро плыть.
’ут, как в действии  опиума, медлительность оказывалась  столь же гибельной,
что и рекорднаЯ скорость.
     ‚сЯкий  раз,  как  его  дЯдЯ отправлЯлсЯ  в  инспекторскую  поездку  по
заводам, †ерар ночевал на улице  Њонмартр. …го  укладывали на  куче диванных
подушек и  укутывали  старыми пледами. Љровати напротив возвышались над ним,
как театральные ложи. Ћсвещение этого театра служило началом пролога,  сразу
же определЯвшего ход  драмы. ‚  самом деле,  источник света располагалсЯ над
кроватью ЏолЯ. Ћн занавешивал его кумачовым лоскутом. Љумач погружал комнату
в красный  полумрак, и ќлизабет не хватало света. Ћна вскипала,  вскакивала,
сдвигала  затемнение.  Џоль возвращал  его  в  прежнее  положение; следовала
борьба, каждый тЯнул  лоскут  к себе,  и  пролог  завершалсЯ  победой  ЏолЯ,
который разделывалсЯ  с сестрой и снова завешивал лампу. €бо после морЯ Џоль
взЯл верх  над  ќлизабет. ЋпасениЯ, пробудившиесЯ в  ней,  когда он  встал и
сестра заметила, как он вырос, были вполне  обоснованы.  Џоль  не соглашалсЯ
больше на роль больного, а проведенный в гостинице курс закаливаниЯ оказалсЯ
эффективней,  чем  предполагалось.  ‘колько  бы она  ни твердила: "ѓосподину
баловню подавай <i>приЯтное!</i> ”ильм <i>приЯтный,</i> музыка приЯтнаЯ, кресло  <i>приЯтное,</i>
гранатовый сироп и  Ячменный сахар  <i>приЯтные...</i> Ќе  могу, †ираф, мне на него
смотреть противно! ‚ы только поглЯдите! Ќеженка! ’еленок!" -- ќто не  мешало
ей чувствовать, как мужчина вытеснЯет сосунка. Љак на бегах, Џоль обходил ее
чуть ли не на голову. „етскаЯ предавала это огласке.  ‚ерха ее были комнатой
ЏолЯ, где  он  без  малейшего усилиЯ доставал рукой  или взглЯдом аксессуары
своих <i>грез.</i> Љомната ќлизабет была внизу, и свое она добывала роЯсь, нырЯЯ, с
таким видом, словно ищет ночной горшок.
     Ќо она  не замедлила подыскать подходЯщие пытки и вернуть пошатнувшеесЯ
превосходство. Ћна, пользовавшаЯсЯ прежде мальчишеским оружием, обратилась к
арсеналу женственности, новехонькой и готовой к употреблению. Џоэтому-то она
и привечала  †ерара, предчувствуЯ, что  публика пригодитсЯ и муки ЏолЯ будут
острее в присутствии зрителЯ.
     ’еатр детской открывалсЯ в  одиннадцать вечера.  “тренников  не давали,
разве что по воскресеньЯм.
     ‚ семнадцать лет ќлизабет на семнадцать и  выглЯдела; пЯтнадцатилетнему
Џолю  можно было дать восемнадцать. Ћн шаталсЯ  по городу. •одил на <i>приЯтные</i>
фильмы,  слушал  <i>приЯтную</i>  музыку, увЯзывалсЯ  за <i>приЯтными</i>  девушками.  —ем
больше  в этих девушках было девического, тем сильнее они  его  притЯгивали,
тем <i>приЯтнее</i> казались.
     Џо возвращении  он описывал свои находки с  маниакальной откровенностью
дикарЯ.  ќта откровенность,  выдававшаЯ <i>неведение</i> порока, становилась  в его
устах противоположностью цинизма  и верхом невинности. ‘естра расспрашивала,
высмеивала,  возмущалась.  ‚друг  ее  шокировала  какаЯ-нибудь  подробность,
котораЯ  никак и никого не могла бы шокировать. Ћна немедленно принимала вид
оскорбленного достоинства, хватала первую попавшуюсЯ газету и, укрывшись  за
развернутыми во всю ширь листами, принималась сосредоточенно ее изучать.
     Ћбычно  Џоль и †ерар уговаривались встретитьсЯ на террасе какого-нибудь
кафе на Њонмартре между одиннадцатью и полуночью; домой шли вместе. ќлизабет
караулила  глухой стук  <i>дверей</i> парадного,  мерЯ шагами прихожую  и сгораЯ от
нетерпениЯ.
     „вери  парадного  предупреждали ее, что  пора покинуть  свой пост.  Ћна
бежала в детскую, усаживалась и хваталась за маникюрный набор.
     ‚ойдЯ,  они  заставали  ее  сидЯщей  с сеткой  длЯ  волос на  голове  и
сосредоточенно полирующей ногти, высунув кончик Языка.
     Џоль  раздевалсЯ,  †ерар  облачалсЯ   в  свой   халат;  его  усаживали,
устраивали поудобнее, и гений детской отбивал три удара.
     ЏовторЯем и настаиваем: никто  из протагонистов этого театра, даже тот,
что  был на  амплуа  зрителЯ,  не  сознавал,  что играет роль.  €менно  этой
первобытной бессознательности и была обЯзана пьеса своей вечной  молодостью.
Ћни и не подозревали, что пьеса (или, если  угодно, комната) балансирует  на
грани мифа.
     Љумач затоплЯл интерьер пурпурным  сумраком.  Џоль расхаживал  нагишом,
перестилаЯ свою постель, разглаживал  простыни, строил  из  подушек  сложное
изголовье, размешал на стуле все свое хозЯйство. ќлизабет, опираЯсь на левый
локоть, поджав  губы, неприступнаЯ, как какаЯ-нибудь ’еодора,  не сводила  с
него  пристального взглЯда. ‘вободной рукой она в  кровь расчесывала голову.
Џотом мазала царапины кремом из баночки, стоЯвшей у изголовьЯ.
     „ура! -- бросал Џоль и продолжал: -- Ќичто менЯ
     так не бесит, как эта идиотка со своим кремом. Џрочла где-то в журнале,
что  американские  актрисы расцарапываютсЯ  до крови  и чем-то там  мажутсЯ.
џкобы длЯ волос полезно...
     -- †ерар!
     Ђ?
     ’ы слушаешь?
     „а.
     †ерар, у вас-то совесть все-таки есть. ‘пите, не слушайте этого типа.
     Џоль кусал губы. ѓлаза его метали  молнии.  Ќаступало молчание. Ќаконец
под  влажным,  неотступным, величественным взглЯдом ќлизабет он укладывалсЯ,
укутывалсЯ, перекатывал голову,  ища позы поудобней, без колебаний вставал и
перестилал  все заново, если  интерьер постели не  вполне отвечал его идеалу
комфорта.
     ‘тоило ему достигнуть этого  идеала --  и уже никакаЯ сила не могла  бы
сдвинуть  его с  места.  Ћн больше чем  укладывалсЯ --  он  бальзамировалсЯ;
спеленутый, обложенный запасами пиши,  свЯщенными  безделушками, он уходил в
мир теней<i>.</i>
     ќлизабет  дожидалась  завершениЯ обустройства, за которым  следовал  ее
выход, и кажетсЯ невероЯтным, как им удавалось целых  четыре года  из ночи в
ночь играть  свою пьесу, не держа в уме заранее всех ее сюжетных линий. €бо,
не  считаЯ кое-каких штрихов, пьеса была всегда та же самаЯ. Ѓыть может, эти
девственно-невежественные  души, повинуЯсь некоему ритму, совершают действо,
столь же волнующее, как то, что смыкает на ночь лепестки цветов.
     трихи  вводила  ќлизабет. Ћна  устраивала  сюрпризы.  Љак-то  раз  она
отставила крем,  свесилась до  полу  и вытащила  из-под  кровати хрустальную
салатницу.  ‚  салатнице  были  креветки.  Ћна прижимала ее  к груди,  обвив
прекрасными  обнаженными руками,  поводЯ  взглЯдом лакомки на креветок и  на
брата.
     -- †ерар, креветку? Ѓерите, берите! ну же, они так и просЯтсЯ в рот.
     Ћна знала пристрастие ЏолЯ к перцу,  сахару,  горчице. Ћн делал себе  с
ними бутерброды.
     †ерар встал. Ћн боЯлсЯ сердить девушку.
     -- ‡араза! -- прошептал Џоль. Ћна же терпеть не может креветок. ’ерпеть
не может перца. Ћна себЯ заставлЯет; нарочно ест так смачно.
     ‘цене с креветками предназначено было длитьсЯ до тех пор, пока Џоль, не
выдержав, не просил дать ему одну. ’еперь он был  у нее в руках, и она могла
карать столь ненавистное ей чревоугодие.
     -- †ерар, видали вы что-нибудь более презренное,  чем шестнадцатилетний
парень,  который  унижаетсЯ  ради  креветки?  Ћн  половик готов  лизать,  на
четвереньках ползать, уверЯю вас. Ќет! Ќе относите ему, пускай сам встанет и
возьмет.  —то  за безобразие<i>,</i> в  конце  концов,  здоровенный  детина  лежит,
исходит слюной  и не желает  сделать маленького усилиЯ. Њне стыдно за  него,
потому и не даю ему креветок...
     ‘ледовали пророчества.  ќлизабет изрекала  их  лишь  в те вечера, когда
чувствовала, что она в форме, на треножнике, во власти божества.
     Џоль затыкал уши или  хватал книгу и принималсЯ читать вслух. ‘ен-‘имон
разделЯл с  Ѓодлером  честь  занимать  место  на  его  стуле.  Џо  окончании
пророчеств он говорил:
     -- ‘лушай, †ерар, -- и громко продолжал:
     ‹юблю дурной твой вкус
     и вздорные понЯтьЯ,
     „иковинную шаль
     и пестренькое платье,
     € этот узкий лоб.
     Ћн  декламировал великолепную  строфу, не  сознаваЯ, что  она воспевает
детскую и красоту ќлизабет.
     ќлизабет  схватила газету.  ЏодражаЯ голосу ЏолЯ, она  принЯлась читать
раздел  "ђазное".  Џоль кричал:  "•ватит, хватит!"  ‘естра продолжала громче
прежнего.
     ’огда, воспользовавшись тем, что мучительнице  не видно его за газетой,
он выпростал руку и, прежде чем †ерар успел вмешатьсЯ, со всего маху плеснул
в нее молоком.
     -- Њерзавец! Ѓешеный!
     ќлизабет задыхалась от Ярости. ѓазета  прилипла к телу,  как  компресс,
все было в  молоке.  Ќо, поскольку Џоль рассчитывал довести  ее до слез, она
сдержалась.
     -- †ерар, --  сказала  она,  -- помогите-ка  мне,  возьмите  полотенце,
вытрите здесь, газету унесите на кухню. Ђ Я-то, -- пробормотала  она, -- как
раз собиралась дать  ему креветок...  •отите  одну? ’олько  осторожно, все в
молоке. Џринесли полотенце? ‘пасибо.
     ‚озвращение  к теме креветок  донеслось до  ЏолЯ  сквозь  надвигающуюсЯ
дрему.  …му больше  не хотелось креветок. Ћн снималсЯ с  ЯкорЯ.  —ревоугодие
отваливалось, освобождало его, отпускало, спеленутого, по реке мертвых.
     ќто   был   великий   миг,   который  ќлизабет   всеми  силами  искусно
провоцировала, чтобы перебить его. Ћна усыплЯла брата отказами, а когда было
уже поздно, вставала, подходила к постели, ставила ему на колени салатницу.
     -- ‹адно, скотина, Я не жаднаЯ. ‚от тебе твои креветки.
     Ќесчастный   приподымал   над   глубинами   сна   отЯжелевшую   голову,
слипающиесЯ, запухшие глаза, рот, уже не вдыхающий человеческий воздух.
     -- Ќу, ешь, что ли. ‘ам просишь, сам не хочешь. …шь, а
     то заберу.
     ’огда, словно  обезглавленный в последней попытке соприкоснутьсЯ с этим
миром, Џоль приоткрывал губы.
     -- Ќет, сама бы не увидела -- не поверила. ќй, Џоль!
     ќй, там! ‚от тебе креветка!
     Ћна снимала панцирь, всовывала тушку ему в рот.
     -- †ует  во сне!  ‘мотри,  смотри,  †ерар!  ‘мотри,  как интересно. ‚от
обжора! Ќадо же до такого докатитьсЯ!
     €   ќлизабет   продолжала  свою  работу  с   сосредоточенным  интересом
специалиста.  Ќоздри  ее  расширились, Язык  чуть-чуть высунулсЯ. ‘ерьезнаЯ,
терпеливаЯ, горбатаЯ, она  была  похожа  на сумасшедшую,  кормЯщую  мертвого
ребенка.
     €з  этого  показательного   урока  †ерар  усвоил  лишь  одно:  ќлизабет
обратилась к нему на "ты".
     Ќа  следующий  день  он  попробовал перейти  на  "ты"  сам.  Ћн  боЯлсЯ
нарватьсЯ на пощечину, но она принЯла взаимное "тыканье", и †ерар ощутил это
как глубокую ласку.
     Ќочи детской длились до четырех часов утра. ‘оответственно отодвигалось
пробуждение.  Ћколо  одиннадцати  Њариетта  приносила кофе  с  молоком.  …го
оставлЯли стынуть. ‡асыпали снова.  Џри втором пробуждении остывший кофе был
не  слишком привлекателен. Џри третьем  уже не вставали. Љофе с молоком  мог
спокойно  подергиватьсЯ  морщинами.  ‹учше  было  послать  Њариетту  в  кафе
"арль",  недавно  открывшеесЯ  в  нижнем  этаже.  Ћна  приносила сандвичи и
аперитивы.
     Ѓретонка, разумеетсЯ, предпочла бы, чтоб ей  дали  возможность стрЯпать
добротные буржуазные блюда, но она поступалась своими привычками и без спора
подчинЯлась причудам детей.
     €ногда она расталкивала их, гнала к столу, насильно обслуживала.
     ќлизабет  накидывала пальто на ночную рубашку, усаживалась, погруженнаЯ
в грезы,  опершись на  руку щекой.  ‚се  ее позы  были позами аллегорических
женских  фигур,  представлЯющих  Ќауку,  ‡емледелие,  ‚ремена  года.   Џоль,
полусонный,  качалсЯ  на  стуле. € тот и другаЯ ели в молчании, как акробаты
бродЯчего цирка в перерыве между спектаклЯми. „ень тЯготил их. Ћн казалсЯ им
пустым. ’ечение несло их к ночи, к детской, где они снова могли жить.
     Њариетта умела  наводить чистоту,  не нарушаЯ беспорЯдка. ‘  четырех до
пЯти она шила в угловой гостиной,  превращенной в бельевую. ‚ечером готовила
что-нибудь съестное  на ночь  и уходила  домой. ќто был тот  час, когда Џоль
рыскал  по пустынным  улицам в поисках девушек, которые вызвали бы в  памЯти
сонет Ѓодлера.
     Ћставшись дома одна,  ќлизабет примерЯла там и сЯм свои надменные позы.
Ћна выходила только купить  какой-нибудь сюрприз, тут  же возвращаЯсь,  чтоб
его спрЯтать. Ћна бродила по квартире, и ей  было не по себе от комнаты, гае
умерла некаЯ женщина -- вне всЯкой свЯзи с матерью, котораЯ жила в ней.
     Ѓолезненное  ощущение  возрастало  с угасанием днЯ. ’огда она входила в
эту комнату, куда вступили сумерки. ЏрЯмаЯ и неподвижнаЯ, она стоЯла в самой
середине.  Љомната  тонула,  погружаЯсь все  глубже,  и сирота  давала  себЯ
поглотить, не опускаЯ глаз, не подымаЯ рук, стоЯ как капитан на борту своего
судна.

     Ѓывают такие дома, такие жизни, от которых люди благоразумные пришли бы
в  изумление. Ћни  бы не  понЯли, как беспорЯдок, который,  казалось  бы, не
должен продержатьсЯ и двух недель,  может держатьсЯ годами. Ђ они, эти дома,
эти  сомнительные жизни, держатсЯ, и  все  тут, многочисленные,  незаконные,
держатсЯ вопреки всем ожиданиЯм. Ќо в одном благоразумие право:
     если  сила  обстоЯтельств  действительно сила,  то  она  толкает  их  в
пропасть.
     Ќеобычайные существа и  их асоциальное поведение  составлЯют очарование
мира множеств, который  их отторгает. †уть  берет от  скорости,  достигаемой
вихрем,  где вольно  дышат эти трагические и  легкие души. ЌачинаетсЯ  это с
ребЯчеств; поначалу в них видЯт всего лишь игру.
     €так, три года прошли на улице Њонмартр в однообразном ритме никогда не
ослабевающего высокого напрЯжениЯ. ќлизабет  и Џоль, созданные  длЯ детства,
продолжали жить так, словно все еще занимали смежные колыбельки. †ерар любил
ќлизабет. ќлизабет и Џоль  обожали и терзали друг друга. Љаждые  две  недели
после очередной  ночной  сиены ќлизабет  собирала чемодан и  объЯвлЯла,  что
переедет в гостиницу.
     ’е же бурные ночи, те же тЯгучие утра, те же долгие дни, в которых дети
были  как  выброшенные  морем обломки, как  кроты  на свету.  ‘лучалось, что
ќлизабет  и  †ерар куда-нибудь ходили вдвоем. Џоль гулЯл  и развлекалсЯ.  Ќо
все,  что  они видели, слышали,  само  по себе им не принадлежало. ‘лужители
неумолимого культа, они все несли в детскую, где претворЯли в мед.
     ќтим  бедным  сиротам  даже в  голову  не приходило, что жизнь  --  это
борьба, что  существуют  они  контрабандно,  что судьба  только  терпит  их,
закрывает на них глаза. €м представлЯлось вполне естественным,  что домашний
врач и дЯдЯ †ерара содержат их.
     Ѓогатство  -- это  личное  свойство,  бедность  тоже.  ЃеднЯк,  ставший
богатым, развернетсЯ  пышным  убожеством. Ћни  были так богаты,  что никакое
богатство  не могло бы  изменить их  жизнь. ‘вались  на  них,  спЯщих, целое
состоЯние -- проснувшись, они бы его не заметили.
     Ћни опровергали предубеждение против беззаботной  жизни, вольных нравов
и,  сами  того  не ведаЯ,  осуществлЯли на деле  "восхитительные возможности
жизни легкой и гибкой, потерЯнной длЯ работы", о которых говорит философ.
     Џланы  на будущее, ученье, служба интересовали их не больше, чем охрана
овец соблазнЯет  собаку  декоративной  породы. ‚ газетах они  читали  только
криминальную хронику. Ћни  принадлежали к породе, котораЯ  не укладываетсЯ в
рамки, которую казарма  вроде Ќью-‰орка переделывает, но предпочитает видеть
в Џариже.
     ’ак что никакие соображениЯ практического порЯдка не руководили  линией
поведениЯ,  которую, как  однажды  вдруг  заметили  †ерар  и  Џоль,  избрала
ќлизабет.
     Ћна  хочет найти работу. •ватит  с нее домашнего хозЯйства. Џоль пускай
как хочет, а ей девЯтнадцать, она гибнет, она и днЯ больше не выдержит.
     -- Џонимаешь, †ерар, -- твердила она, -- Џоль свободен, и вообще, он ни
на что не  годитсЯ, он ничто, это  же осел,  лунатик. Њне  надо  пробиватьсЯ
самой.  € вообще,  что с  ним  станетсЯ, если Я  не буду зарабатывать? Џойду
работать, место Я найду. ’ак надо.
     †ерар  понимал.  ’олько сейчас и понЯл. Ћбстановка детской  обогатилась
незнакомым мотивом.  Џоль,  забальзамированный  и готовый  уйти, слушал  эти
новые оскорблениЯ, изрекаемые с большой серьезностью.
     -- Ѓедный мальчик, -- продолжала она, -- он нуждаетсЯ в помощи. ‡наешь,
он ведь все еще очень болен. „октор...(ничего-ничего, †ираф, он спит) доктор
менЯ так  пугает!  Џодумай,  довольно было снежка, чтобы сбить его с ног, да
так,  что  пришлось  бросить  учебу. Ћн  не  виноват, Я  его  не упрекаю, но
получаетсЯ, что у менЯ на руках инвалид.
     "‡араза, ох, зараза",  -- думал Џоль, притворЯЯсь спЯщим и выдаваЯ свое
раздражение нервным тиком.
     ќлизабет   зорко   наблюдала   за   ним,   умолкала   и,   как  опытнаЯ
истЯзательница, снова принималась советоватьсЯ и жалеть его.
     †ерар противопоставлЯл  ее доводам цветущий вид ЏолЯ, его рост, силу. ‚
ответ она поминала его слабости, страсть к лакомствам, безволие.
     Љогда,   не  в  силах  больше  сдерживатьсЯ,  он  шевелилсЯ,  изображаЯ
пробуждение, она нежно спрашивала, не нужно ли ему чего-нибудь, и переводила
разговор на другие темы.
     Џолю было семнадцать. “же в шестнадцать он выглЯдел  на  все  двадцать.
Љреветками и сладостЯми уже было не обойтись. ‘естра поднЯла планку.
     Џритворный сон ставил ЏолЯ в такую невыгодную позицию, что он предпочел
открытую  схватку.  Ћн  взорвалсЯ.  ‘етованиЯ  ќлизабет  немедленно  принЯли
обвинительную  окраску.  …го  лень преступна,  омерзительна.  Ћн  заедает ей
жизнь. Ћн готов жить за ее счет.
     ‚замен  ќлизабет стала хвастуньей,  кривлЯкой,  ослицей,  ни к чему  не
пригодной и не способной делать что бы то ни было.
     ќта  контратака  обЯзывала  ќлизабет   перейти  от  слов  к  делу.  Ћна
упрашивала †ерара порекомендовать ее в дом моделей, с владелицей которого он
был знаком. Ћна станет продавщицей. Ѓудет работать!
     †ерар  привел  ее к модельерше,  котораЯ была поражена ее  красотой.  Љ
сожалению,  работа продавщицы требует знаниЯ Языков. Ћна может взЯть девушку
только  в манекенщицы. “ нее есть уже  одна сирота, Ђгата;  ей она и поручит
новенькую, и той легче будет приспособитьсЯ к незнакомой обстановке.
     Џродавщица?   Њанекенщица?  ќлизабет   все  равно.  Ђ,  впрочем,   нет:
предложить ей стать манекенщицей -- значит открыть ей  выход на подмостки. €
сделка была заключена.
     ќтот успех имел еще один любопытный результат.
     -- Џоль будет сражен, -- предвкушала она.
     €  вот  Џоль  без  тени  лицедейства,  подкреплЯемый  неизвестно  каким
иммунитетом,  пришел в неистовую Ярость,  размахивал руками,  кричал, что не
желает быть братом ходЯчей вешалки и предпочел бы, чтоб она пошла на панель.
     ’ам бы  Я встретила  тебЯ, --  парировала ќлизабет, -- а Я  к этому  не
стремлюсь.
     €  вообще,  --  издевалсЯ  Џоль, -- ты  бы  хоть  на  себЯ  посмотрела,
беднЯжка. ’ебЯ  же засмеют. Ќе пройдет и часа, как тебЯ  выставЯт пинком под
зад. Њанекенщица! ’ы ошиблась адресом. ’ебе надо было нанЯтьсЯ пугалом.
     ђаздевалка манекенщиц -- жестокаЯ встрЯска. ’ам вновь переживают страхи
первого   школьного   днЯ,   каверзы  одноклассников.   ќлизабет,  выйдЯ  из
нескончаемого  полумрака,  поднимаетсЯ на подиум, под  свет прожекторов. Ћна
считала  себЯ  дурнушкой  и  готовилась  к худшему.  …е  великолепнаЯ  стать
молодого животного уЯзвлЯла всех этих крашеных и заморенных девиц, но она же
замораживала их  насмешки. …й  завидовали  и отворачивались. ќти  сорок дней
стали тЯжелым  испытанием.  ќлизабет пыталась подражать своим товаркам;  она
изучала манеру  идти прЯмо на клиента, словно собираЯсь  потребовать от него
публичного объЯснениЯ,  а  подойдЯ вплотную, с  презрением  поворачиватьсЯ к
нему спиной. …е стиль  не  оценили. …й  приходилось демонстрировать скромные
платьЯ, которые ее не вдохновлЯли. Ћна была дублершей Ђгаты.
     ’ак роковаЯ, нежнаЯ  дружба, до сих пор не знакомаЯ ќлизабет, соединила
двух  сирот. ЌеприЯтности у них были одинаковые. ‚ перерывах между выходами,
одетые в белые халаты, они, примостившись среди мехов, обменивались книгами,
признаниЯми, отогревались душой.
     €  поистине,  таким  же  образом,   как  на  заводе   какаЯ-то  деталь,
изготовленнаЯ   в  подвале  одним   рабочим,  точно   стыкуетсЯ  с  деталью,
изготовленной другим  рабочим в верхнем этаже, Ђгата вошла в детскую, как по
маслу.
     ќлизабет  рассчитывала на  некоторое сопротивление со стороны брата. "“
нее  имЯ игрального шарика",  -- предупредила  она.  Џоль  объЯвил, что  имЯ
великолепное  и  рифмуетсЯ  с фрегатом в  одном  из  прекраснейших  на свете
стихотворений.


     Њеханизм,  в  свое  времЯ  переключивший †ерара  с  ЏолЯ  на  ќлизабет,
переключил Ђгату с ќлизабет на ЏолЯ. ќтот объект был <i>менее</i> неприступен. Џоль
почувствовал,  что присутствие  Ђгаты  его оживлЯет. Ћчень  мало  склонный к
анализу, он включил сиротку в каталог <i>приЯтных</i> предметов.
     Ђ между тем, сам того не ведаЯ, он перенес на  Ђгату туманное скопление
грез, которое собрал вокруг „аржелоса.
     ќто  открылось  с  ослепительностью молнии  в один  из  вечеров,  когда
девушки осматривали достопримечательности детской.
     Љогда  ќлизабет демонстрировала  сокровище, Ђгата  схватила  фотографию
Ђтали и воскликнула:
     “ вас есть моЯ карточка? -- таким  странным  голосом, что Џоль выглЯнул
из саркофага, приподнЯвшись на локтЯх, как христианский юноша из Ђнтинои.
     ќто не твоЯ, -- сказала ќлизабет.

     Џравда, костюм не такой. Ќо это прЯмо невероЯтно. џ принесу свою. ’очно
та же самаЯ. ќто Я, вылитаЯ Я. Љто это?
     Ћдин мальчик, старуха. ’от  парень из Љондорсе,  который залепил в ЏолЯ
снежком...’очно, похож. Џоль, похожи они с Ђгатой?
     ‘тоило его упомЯнуть, незримое сходство, только и ждавшее предлога, так
и  полыхнуло.  †ерар узнал  роковой  профиль.  Ђгата,  обернувшись  к  Џолю,
взмахнула белой  карточкой,  и  Џоль  увидел  в пурпурных  тенЯх  „аржелоса,
замахивающегосЯ снежком, и ощутил тот же удар в грудь.
     Ћн откинулсЯ обратно.
     -- Ќет, моЯ девочка,  -- сказал он  угасшим голосом, -- это  фотографии
похожи, а вы -- вы на него не похожи.
     ќта ложь встревожила †ерара. ‘ходство было разительным.
     Ќа самом деле Џоль никогда не шевелил магматических уровней своей души.
ќти  глубинные  слои  были  слишком  драгоценны,  и  он  боЯлсЯ  собственной
неловкости. <i>ЏриЯтное</i>  останавливалось у  порога  этого  кратера,  дурманЯщие
испарениЯ которого были длЯ него фимиамом.
     ‘  этого вечера между Џолем и  Ђгатой протЯнулись, скрещиваЯсь, нити  и
начали сплетатьсЯ в ткань. ‘праведливое  времЯ перераспределило роли. ѓордый
„аржелос,  уЯзвлЯвший  сердца  безысходной любовью, перевоплощалсЯ в  робкую
девочку, над которой Џоль мог властвовать.
     ќлизабет  бросила снимок обратно в Ящик. Ќа другой день  она обнаружила
его на каминной полке. Ћна нахмурилась. Ќи слова не сказала. ’олько мысль ее
работала. ‚  <i>свете</i> прозрениЯ она  вдруг  заметила, что все апаши, детективы,
американские кинозвезды, приколотые Џолем к стенам, походили на  сироту и на
„аржелоса-Ђтали.  ќто  открытие  повергло  ее в смЯтение,  от  которого  она
задыхалась,  не  пытаЯсь