 что хочу сказать.  Ќо при каждой новой попытке Я  терЯл  голову  и
бежал  к своим тенЯм,  как в убежище, где  невозможно жить и где вид живущих
невыносим. џ говорю "живущих", но  не знаю, что это значит.  џ пыталсЯ жить,
не  понимаЯ,  что  это  такое.  ‚озможно,  Я все-таки  жил,  не знаЯ  этого.
€нтересно, почему Я говорю  обо всем этом. Ђх да, чтобы развеЯть тоску. †ить
и давать жить.  Ѓессмысленно  обвинЯть  слова, они  не  лучше того,  что они
обозначают. Џосле неудачи, утешениЯ, передышки, Я  снова начинал  - пытатьсЯ
жить, заставлЯть  жить,  становитьсЯ другим, в самом себе, в другом. ‘колько
лжи во всем этом. Ќо объЯснЯть некогда.  џ снова начинал. Ќо  цель понемногу
менЯлась - уже не  добитьсЯ успеха, а потерпеть неудачу.  ЌебольшаЯ разница.
Љогда  Я  из  последних  сил  выбиралсЯ  из  своей  норы, а  затем  рассекал
стеклЯнный воздух на пути к недостижимому благу, Я искал  не  что иное,  как
восторг  головокружениЯ,  приЯтие,  падение,  бездну,  повторение  мрака,  Я
стремилсЯ к ничему, к серьезности, к  дому, к нему, ждущему  менЯ всегда, он
нуждалсЯ во мне, и Я нуждалсЯ в нем, он обнимал менЯ и просил остатьсЯ с ним
навсегда,  он  уступал  мне  свое место и  следил, чтобы мне было хорошо,  и
страдал всЯкий раз, когда Я оставлЯл его, а Я часто заставлЯл его страдать и
редко приносил ему радость, Я  никогда его  не  видел. џ снова забываю себЯ.
ЊенЯ  интересую  не  Я, а другой,  находЯщийсЯ  гораздо  ниже  менЯ, и ему Я
пытаюсь завидовать, о его подвигах Я сейчас, наконец, расскажу, не знаю как.
Ћ себе мне никогда не  рассказать, так же как не рассказать и  о других, так
же как  не  суметь прожить. ‘ чего  бы это Я смог, если никогда  не пыталсЯ?
Џоказать сейчас  себЯ, на грани исчезновениЯ,  и  одновременно изобразить  в
виде незнакомого, чужого  мне  человека, тем  же  движением,  это не  просто
последнЯЯ каплЯ. Ђ потом жить,  пока не почувствую,  как  за моими закрытыми
глазами закрываютсЯ глаза другого. Ћтличный конец.
     ђынок.  Ќепаритетный  обмен между  городской  и сельской местностЯми не
ускользнул от глаз пытливого юноши. Ћн размышлЯл по  этому поводу и пришел к
следующим  выводам,  одни  из  которых,  возможно, ближе к  истине,  другие,
несомненно, дальше.
     ‚ его стране проблема заключалась, нет, мне этого не передать.
     ЉрестьЯне. …го  посещениЯ крестьЯн. Ќет, не могу. ‘толпившись во дворе,
крестьЯне  смотрели,  как  он  уходит, на все  натыкаЯсь,  едва  переставлЯЯ
подгибающиесЯ  ноги,  словно  не чувствуЯ под  собой  земли.  Ћн  то  и дело
замирал,  мгновение стоЯл покачиваЯсь,  угрожаЯ рухнуть, и снова пускалсЯ  в
путь, менЯЯ направление. ’ак он передвигалсЯ,  с превеликим трудом,  дрейфуЯ
по земле, словно  по волнам. Ђ  когда, после короткой  заминки,  снова был в
пути,  он  производил  впечатление  огромного перекати-полЯ, гонимого ветром
оттуда, где он вырос. ‘колько образов. Ѓогатый выбор.
     џ  покопалсЯ немного  в  своем имуществе,  рассортировал его,  подтащил
поближе, чтобы еще раз оглЯдеть. џ не  слишком ошибалсЯ, полагаЯ, что всегда
отличу  его  по памЯти от чужого и в любую минуту  смогу поговорить о нем, в
него  не заглЯдываЯ.  Ќо хотел в этом в очередной раз убедитьсЯ. € правильно
сделал.  €бо  теперь  вижу,  что  хорошо  известные  мне  предметы,  которые
непрестанно тешили мое воображение, выглЯдЯт на  самом деле несколько иначе,
хотЯ в  основном именно  так, как  Я  и предполагал. Ќо мне  было бы  крайне
неприЯтно упустить такую  исключительную  возможность, кажетсЯ, предлагающую
наконец  мне  произнести что-то  подозрительно похожее  на  правду. €наче  Я
провалю все  дело,  так  мне  кажетсЯ!  џ  хочу,  чтобы сказанное  мной было
абсолютно свободно от какой бы то ни  было приблизительности. џ хочу,  когда
наступит  великий  день, объЯвить  громко и Ясно,  без  всЯких  добавлений и
опущений, что  принесла мне  его  бесконечнаЯ  прелюдиЯ, о  тех  пожитках, с
которыми она  менЯ  оставила.  џ осмеливаюсь предположить, что одержим  этой
идеей.
     €так,  Я вижу, что  приписывал себе  обладание  некоторыми  предметами,
которые, насколько Я понимаю, уже не ЯвлЯютсЯ частью моей  собственности. Ќо
разве  не  могли они закатитьсЯ  за мебель? Њне бы  это показалось странным.
Ѓотинок, например, может  ли он  закатитьсЯ  за мебель? € все же перед моими
глазами находитсЯ всего-навсего один  ботинок.  € за какую  именно мебель? ‚
этой комнате,  насколько мне  известно, находитсЯ один-единственный  предмет
меблировки,  способный встать  между мной и  моим имуществом,  Я имею в виду
буфет. Ќо он настолько близок к стенам,  к двум стенам, ибо он стоит в углу,
что  кажетсЯ частью  этих  стен. Њне могут  возразить, что  мой ботинок,  он
застегиваетсЯ на прЯжку, находитсЯ в буфете.  Ћб этом Я думал. Ќо Я прочесал
его, моЯ палка  прочесала весь  буфет -  открывала дверцы,  выдвигала Ящики,
впервые, пожалуй, шарила по нижним полкам. € ровно ничего, никакого ботинка.
„а, Я теперь без ботинка, так  же как и без  нескольких других, менее ценных
вещей, которые,  как мне  казалось,  Я сумел сберечь,  среди них  - цинковое
кольцо,  сверкавшее не  хуже серебрЯного. Ќо,  с другой стороны, Я замечаю в
куче присутствие двух-трех  предметов, совершенно мной забытых, а по меньшей
мере  один из них, головка трубки, не  вызывает  в моей памЯти  ни малейшего
отклика.  џ не  помню,  чтобы когда-либо  курил трубку.  џ  помню трубку, из
которой  выдувал,  будучи  ребенком,  мыльные пузыри,  раз или  два. ‚ любом
случае, трубка эта не моЯ, откуда бы  она ко мне  ни попала. –елый  рЯд моих
сокровищ  имеет такое  же происхождение. Љроме  того, мне удалось обнаружить
пакетик, завернутый  в пожелтевшую  от  времени  газету.  Ћ  чем-то  он  мне
напоминает, но о  чем? џ подтЯнул  его к самой кровати и  старательно ощупал
набалдашником. € рука  моЯ ощутила, она ощутила податливость и легкость даже
лучше, кажетсЯ, чем если  бы Я  коснулсЯ самой вещи, провел по ней пальцами,
подержал на ладони.  џ твердо решил, не знаю почему, не  разворачивать  этот
пакетик. € отодвинул его вместе  со всем прочим обратно в  угол. ‚озможно, Я
еще поговорю о нем, когда придет времЯ. џ скажу,  Я уже слышу, как Я говорю!
Џредмет  номер  такой-то,  пакетик,  нечто  мЯгкое  и  легкое, как  перышко,
завернутое в газету. Џусть останетсЯ  моей  маленькой  тайной, исключительно
моей. ‚озможно, это прЯдь волос.
     …ще Я сказал себе, что следует поторопитьсЯ.  ЌастоЯщаЯ жизнь не терпит
подобного  избытка  подробностей.  ‚  подробностЯх  скрываетсЯ  дьЯвол,  как
гонококк   в  складках   предстательной   железы.  ‚ремЯ   мое   ограничено.
‘ледовательно,  в один  прекрасный  день,  когда  весь  мир  будет  сиЯть  и
улыбатьсЯ,  боль  выпустит  свои знакомые черные силы и  сметет голубизну. ‚
незавидном положении  Я  оказалсЯ. ‘колько прекрасного,  памЯтного  придетсЯ
опустить из-за страха - страха  совершить  старую ошибку, страха не  кончить
вовремЯ,  страха  упитьсЯ, в  последний раз,  последним глотком ничтожества,
бессилиЯ, ненависти. …сть много  форм, в  которых неизменное  ищет отдыха от
своей бесформенности.  Ћ да, Я всегда  был подвержен глубокомыслию, особенно
весной. ќта последнЯЯ мысль раздражала менЯ уже около пЯти  минут.  Ћтважусь
выразить надежду,  что  мыслей подобной глубины больше не последует. ‚ конце
концов, не то важно, что не кончишь, есть вещи и похуже. Ќо в  этом ли дело?
‚полне возможно. …динственное, о чем Я прошу: чтобы в  последние мои минуты,
сколько бы их ни было, Я не уклонЯлсЯ от темы, вот и все, Я знаю, что Я имею
в виду. Љогда жизнь истощитсЯ, Я  это почувствую. …динственное, о чем прошу,
-  это знать, прежде чем Я покину того, чьЯ жизнь началась  так хорошо,  что
моЯ  и  только моЯ  смерть  не  дает  ему  жить  дальше,  не дает побеждать,
проигрывать, радоватьсЯ,  страдать,  гнить и умирать, и  что, даже если бы Я
осталсЯ жить, ему пришлось бы подождать умирать, пока не умрет его тело. ‚от
что значит мчатьсЯ на всех парусах.
     Њое тело все  еще  не может решитьсЯ. Ќо,  мне кажетсЯ, на постель  оно
давит  тЯжелее, больше  расплющиваетсЯ и дальше  простираетсЯ.  Њое дыхание,
когда  оно возвращаетсЯ, наполнЯет комнату шумом,  хотЯ грудь моЯ вздымаетсЯ
не выше, чем у спЯщего  ребенка. џ открываю глаза и всматриваюсь, долго и не
мигаЯ, в ночное небо. џ поглазел совсем немного, сначала на все новое, потом
на все старое. Њежду мной и небом  - стекло, мутное  от многолетней грЯзи. џ
хотел  бы  подышать на  него, но  оно  слишком далеко. Љак  раз такие  ночи,
светлые и бурные, любил Љаспар-„авид ”ридрих. Џрипоминаю это имЯ, эти имена.
Ћблака, разодранные в клочьЯ ветром, несутсЯ по прозрачному небу. …сли  бы у
менЯ хватило  терпениЯ подождать,  Я увидел  бы  луну. Ќо терпениЯ у менЯ не
хватает.  ’еперь, когда  Я  посмотрел,  Я слушаю ветер. џ закрываю  глаза, и
ветер  смешиваетсЯ  с  моим  дыханием.  ‘лова  и  образы  в  бешеной  плЯске
проносЯтсЯ у менЯ  в  голове, догонЯЯ  друг  друга, ускользаЯ,  сталкиваЯсь,
сливаЯсь, и так до бесконечности. Ќо за всей этой безумной вакханалией царит
величайшее спокойствие,  безразличие, которого ничто не потревожит, никогда.
џ  поворачиваюсь чуть набок, прижимаю к  подушке рот и нос, вдавливаю в  нее
свои старческие  волосы,  без сомнениЯ,  белые как снег, натЯгиваю на голову
одеЯло.  џ чувствую,  в  самой  глубине  туловища, Яснее  не скажешь,  боль,
кажетсЯ, новую длЯ менЯ. “ менЯ возникает впечатление, что  в первую очередь
она  раздирает спину.  Ћна действует  ритмично  и  даже  как-то  гармонично.
ЊелодиЯ,  которую  она выводит, грустна. Ќо как все  это выносимо, Ѓоже мой.
ѓолова моЯ почти повернута  назад, словно  у птицы. џ раздвигаю губы, теперь
подушка  у менЯ во рту.  ‚о рту, во  рту,  Я сосу.  Џоиски  себЯ окончены. џ
погребен в мире, Я знал, что когда-нибудь в нем найдетсЯ место и длЯ менЯ, и
мир, торжествуЯ победу,  заточит менЯ под свои  своды.  џ счастлив, Я всегда
подозревал, что когда-нибудь буду счастлив. Ќо Я не разумен, поскольку разум
требует  оставить в это  счастливое мгновение все как есть. Ђ что делаю Я? џ
ухожу от счастьЯ и возвращаюсь к свету, к полЯм, которые Я так хотел любить,
к постоЯнно  возбужденному  небу -  облака волнуют его, белые,  как  снежные
хлопьЯ, - к  жизни,  с которой Я так и не  сумел справитьсЯ,  по собственной
вине, возможно, по собственной гордости или ограниченности, впрочем,  думаю,
не поэтому. ‘тада пасутсЯ,  солнце  согревает  скалы, и они сверкают  в  его
лучах.  „а,  Я  ухожу от счастьЯ и  возвращаюсь  к людЯм, снующим туда-сюда,
несущим свое бремЯ. ‚озможно, Я судил их неправильно, но мне так не кажетсЯ,
Я не судил их совсем. …динственное, что Я теперь хочу, это сделать последнее
усилие и попытатьсЯ понЯть, хоть немного, как возможны такие существа.  Ќет,
дело не в том, чтобы понЯть. ‚ чем же тогда? Ќе знаю. Ќо тем не менее ухожу,
и  напрасно. Ќочь,  бурЯ, печаль,  каталепсиЯ души, на  этот раз Я прослежу,
чтобы все было  в порЯдке. Џоследнее  слово еще  не  сказано между мной и...
Ќет, сказано последнее слово. Ќо,  может быть, Я хочу услышать  его еще раз.
…ще хоть раз. Ќет, Я ничего не хочу.
     ‹амберы. †ить ‹амберам было нелегко,  Я  имею в  виду, сводить концы  с
концами.  ‘емьЯ  состоЯла  из  хозЯина, хозЯйки и  двух  детей,  мальчика  и
девочки.  ќто  утверждение,  по  крайней  мере,  не  оспоришь. Ћтца называли
’олстый ‹амбер, и  он действительно был толстый. „авно  женилсЯ он  на своей
молоденькой кузине и  все  еще жил с  ней. ќто был его третий или  четвертый
брак. „ети у него были разбросаны повсюду, взрослые люди, мужчины и женщины,
прочно стоЯщие  в  жизни, ничего больше не надеющиесЯ получить,  ни от самих
себЯ, ни от других. ‹амберу они помогали, каждый  сообразно своим  средствам
или  минутному настроению, из  благодарности к нему, которому  были  обЯзаны
тем, что видЯт Ѓожий свет, или же приговариваЯ  снисходительно: Ќе  он,  так
кто-нибудь другой. ‹амбер, совсем беззубый, курил сигареты, через  мундштук,
сожалеЯ о своей трубке. Ћн снискал славу умертвителЯ и расчленителЯ свиней и
был  нарасхват, Я преувеличиваю, в этом  качестве. Ћн брал за услуги меньше,
чем мЯсник, и был известен еще и тем, что нередко обходилсЯ куском копченого
окорока или  свиной грудинки. Љак  достоверно все  это звучит.  Ћн  часто  с
уважением и нежностью вспоминал о своем отце. ’аких, как он, нету, говаривал
он, Я последний.  „олжно быть, он выражал эту  мысль несколько иначе.  ’аким
образом, праздники его выпадали на декабрь и Январь, а начинаЯ с  февралЯ он
нетерпеливо поджидал  возвращениЯ зимы,  главным  событием которой ЯвлЯлось,
бесспорно, рождество •ристово,  случившеесЯ в ЯслЯх, мучаЯсь тем временем от
беспокойства,  доживет  ли  он до  этого  днЯ.  Ђ  когда этот день  все-таки
наступал,  он отправлЯлсЯ  в путь, держа под мышкой уложенные  в  чемоданчик
большие  ножи,  которые  так старательно и любовно  направлЯл накануне, стоЯ
перед камином,  а  в кармане пальто лежал завернутый  в бумагу фартук, чтобы
защитить во времЯ работы выходной костюм. Џри мысли, что он. ’олстый ‹амбер,
уже  на пути к  тому  далекому  дому,  где  все готово  к  его приходу, что,
несмотрЯ на свои  годы, он все  еще нужен людЯм, и что молодым в  сноровке с
ним не сравнитьсЯ,  при мысли этой сердце старого ‹амбера ликовало. „омой из
своих походов  он возвращалсЯ за полночь, пьЯный и измученный долгой дорогой
и пережитым за день. € еще много дней спустЯ продолжал он рассказывать, не в
состоЯнии говорить ни о чем другом,  о той свинье, которую он отправил, чуть
было не сказал "на тот свет", но  вовремЯ вспомнил,  что у свиней того света
нет,  есть  только  этот,  чем  приводил  свою семью  в  отчаЯние.  ‚прочем,
протестовать они не  осмеливались, ибо  боЯлись его.  „а, в возрасте,  когда
большинство людей раболепно съеживаетсЯ  и сжимаетсЯ от страха, словно просЯ
прощениЯ за  то, что  еще живы,  ‹амбер  делал все, что ему  угодно,  и  его
боЯлись. „аже молодаЯ жена утратила всЯкую надежду посадить  его под каблук,
используЯ длЯ этого свои прелести - козырный туз молоденьких жен, ибо хорошо
представлЯла, что  с ней станет, если она не предоставит ему эти прелести по
первому же  его требованию.  Џри этом он  еще настаивал, чтобы она облегчала
ему  задачу, что  было уже чересчур. Ћднако при малейшем признаке  бунта  он
бежал в прачечную, возвращалсЯ со скалкой и бил жену до тех пор, пока ход ее
мыслей  не менЯлсЯ к лучшему.  ќто все между прочим.  ’ак вот, возвращаЯсь к
нашим  свиньЯм, ‹амбер  продолжал  расписывать  своим родным  и близким,  по
вечерам, когда  в лампе  догорал фитиль, тот несравненный экземплЯр, который
он  заколол, и  расписывал до  того  днЯ, пока его не призывали снова. Џосле
чего разговор  переключалсЯ на новую свинью,  отличную от предыдущей во всех
отношениЯх, совершенно  отличную, но, в сущности, похожую. ‚едь  все свиньи,
когда  узнаешь их повадки, похожи друг на друга - они  вырываютсЯ, визжат  и
истекают  кровью, визжат, вырываютсЯ и  истекают  кровью, визжат  и подыхают
более или менее одинаково, то есть так, как свойственно подыхать только им и
как никогда не сможет подохнуть, например, Ягненок или козленок. Ќо проходил
март, к ’олстому ‹амберу  возвращалось  спокойствие, и он снова замыкалсЯ  в
себе.
     …го сын, он же  наследник, был рослым, сильным парнем с отвратительными
зубами.
     “садьба. “садьба стоЯла в  ложбине, котораЯ  зимой затоплЯлась, а летом
выгорала. „орога  в  усадьбу проходила  через  прекрасный  луг, но  этот луг
принадлежал не ‹амберам, а другим крестьЯнам, живущим чуть в стороне.  Љогда
наступало  соответствующее  времЯ  года,  луг  зацветал  желтыми  и   белыми
нарциссами, в неимоверном  количестве. € на  этот луг ’олстый  ‹амбер тайком
выпускал по ночам своих коз.
     Њожет  показатьсЯ  удивительным, но  тот дар, которым  обладал  ‹амбер,
когда надо  было колоть свиней,  начисто  его покидал, когда речь шла об  их
разведении,  и ни одна из его собственных  свиней  не весила  больше четырех
пудов. ‡агнаннаЯ  в крошечный  грЯзный хлев в день своего поЯвлениЯ на свет,
то  есть в апреле, она проводила там все времЯ  до самой смерти,  то есть до
кануна ђождества. €бо ‹амбер упорно боЯлсЯ, хотЯ из года в год его неправота
подтверждалась,  утомлЯть свиней движением,  от которого  свиньи Якобы могли
похудеть.  ‚ыпускать их на свежий воздух и дневной свет он тоже боЯлсЯ. €  в
конце концов  под  его  ножом оказывалась слабаЯ свинка,  тощаЯ и слепаЯ, он
клал  ее на бок, предварительно свЯзав  ноги, и убивал, раздраженно,  но без
спешки, громким  голосом упрекаЯ ее, тем временем, в неблагодарности. Џотому
что он не  мог, или  не хотел,  понЯть, что  свиньи  ни  в чем не виноваты и
винить во всем надо самого себЯ и неправильный уход. Ћн упорствовал  в своем
заблуждении.
     Њертвый мир, без воздуха,  без  воды. €менно так,  вспоминаю. Џовсюду у
подножьЯ кратера  следы  иссохшего лишаЯ. € ночи, длЯщиесЯ по триста  часов.
Ѓесценный  свет, серый,  могильный, придурковатый.  €менно так,  несу вздор.
‘колько мог  он  продлитьсЯ? ЏЯть минут? „есЯть? „а, не  больше,  не намного
больше.  Ќо видимаЯ  мне полоска неба засеребрилась.  ‚  былые дни  Я обычно
считал,  до  трехсот,  четырехсот, и  считал  многое  - капли  дождЯ,  удары
колокола,  воробьиное  чириканье  на рассвете,  или просто так, без  всЯкого
смысла,  ради  того,  чтобы посчитать,  а  затем  делил  на  шестьдесЯт. ’ак
проходило времЯ,  Я был времЯ, Я пожирал мир. ‘ейчас не так,  больше не так.
—еловек менЯетсЯ. Џо мере того как продвигаетсЯ.
     ‚ грЯзной кухне  с  землЯным  полом  ‘апо было отведено  место  у окна.
’олстый  ‹амбер  и его  сын кончали работу, заходили на кухню,  прощались за
руку и  уходили, оставлЯЯ ‘апо  с  матерью и  дочерью. Ќо  у них  тоже  была
работа, они тоже уходили и оставлЯли его одного. ’ак много было работы,  так
мало  времени,  так мало рук. †енщина, замираЯ на мгновение в перерыве между
двумЯ делами или  в середине одного, вскидывала руки и в ту же секунду, не а
силах удержать их тЯжести,  ронЯла.  Џотом начинала размахивать ими так, что
описать это невозможно, а понЯть нелегко. ќти взмахи, одновременно неистовые
и замедленные, напоминали  движениЯ  человека,  вытрЯхивающего  половик  или
пыльную трЯпку. € таким быстрым было дрожание  костлЯвых, ничего не держащих
рук, что,  казалось, в том месте, где у женщины находитсЯ кисть, их не одна,
как обычно, а  четыре или пЯть.  Ћдновременно с ее губ  срывалсЯ гневный, не
имеющий ответа вопрос:  ‡ачем все это?  ђастрепанные волосы падали на  лицо.
‚олосы  были густые, седые и грЯзные, так как она за ними не  ухаживала - не
хватало  времени,  а  лицо  было  бледное и  изможденное, словно  источенное
заботами и  затаенной злобой.  ѓрудь  - при  чем  здесь грудь, важна  только
голова, да еще руки, в  первую очередь призываемые головой на  помощь, - они
обнимают  голову,  крепко  ее сжимают, потом печально  возобновлЯют  работу,
поднимаЯ  старые неподвижные  предметы  и менЯЯ  их местами,  то сближаЯ, то
отдалЯЯ  друг от друга.  Ќо пантомима  и  восклицаниЯ  не предназначались ни
одной  живой душе. …жедневно и по нескольку раз в день  женщина давала выход
своим чувствам,  как в  доме,  так и вне его. …е мало заботило, наблюдают за
ней  или  нет,  делает она срочную  работу  или работа может  подождать, она
просто  ронЯла  все из рук и принималась  плакать и жестикулировать,  словно
последний живой человек  на  этой земле, оставаЯсь безучастной ко всему, что
делаетсЯ вокруг. Џотом  замолкала и застывала как  вкопаннаЯ, перед  тем как
продолжить  внезапно брошенную работу или  принЯтьсЯ за  что-то другое. ‘апо
сидел  один  у  окна, на столе перед ним стоЯла нетронутаЯ  чашка  с  козьим
молоком.  Ѓыло  лето.  ЌесмотрЯ  на открытую  дверь  и окно,  распахнутое  в
наружный свет, в  комнате  было  темно.  —ерез  эти  узкие и  такие  далекие
отверстиЯ  струилсЯ  свет,  заливал  крошечное  пространство  и  затухал, не
рассеЯвшись.  € ни устойчивости, ни надежности в нем не было, его не хватало
до  конца  днЯ. Ќо проникал он  постоЯнно,  обновлЯемый снаружи, проникал  и
постоЯнно затухал, поглощенный мраком. Ђ  при  малейшем ослаблении наружного
света  комната все  глубже и глубже погружалась  во мрак, пока всЯ  в нем не
исчезала.  €  мрак праздновал свой триумф. Ђ ‘апо, повернув  голову к земле,
такой сверкающей, что у него слепило в глазах, чувствовал на спине и на всем
теле власть непобедимого мрака, и мрак уничтожал свет на его лице. €ногда он
резко поворачивал лицо - чтобы мрак окутал его, наполнил, испытываЯ при этом
облегчение.  ‚ такие минуты  Яснее  долетали  звуки снаружи:  голос  дочери,
скликающей  коз, голос отца,  проклинающий мула. Ќо в природе  мрака  лежало
молчание, молчание пыли и предметов,  которые  никогда не пошевелЯтсЯ,  если
оставить их  в покое. € тиканье  невидимого будильника  было  голосом  этого
молчаниЯ, которое, как и мрак, когда-нибудь отпразднует свои триумф. € тогда
все  будет  неподвижно  и  мрачно,  и  все  навсегда,  наконец,  успокоитсЯ.
Љончалось тем, что ‘апо вынимал из кармана  несколько  жалких даров, которые
он принес с собой, оставлЯл их на столе и уходил.  Ќо иногда случалось, что,
прежде чем он решил  уйти,  вернее, прежде чем он уходил,  поскольку решениЯ
уходить  не  было, в  помещение, завидев открытую дверь,  осмеливалась войти
курица. Ќе  переступаЯ порога, она замирала, настороженно подгибала под себЯ
крючком лапу и так  стоЯла некоторое времЯ, склонив  голову набок, испуганно
моргаЯ.  Џотом,  успокоившись,  начинала  продвигатьсЯ, и  ее шеЯ  судорожно
вытЯгивалась гармошкой. Љурица  была сераЯ,  возможно, каждый раз одна и  та
же.  ‘апо  сразу узнавал ее,  ему казалось,  что  и она узнает его. Љогда он
поднималсЯ, она не бросалась наутек. ‚озможно,  впрочем, кур было несколько,
все серые и настолько похожие во всем  остальном, что глаза ‘апо,  алчные на
сходство, не могли  уловить  различий. €ногда  за  первой курицей  следовала
втораЯ, третьЯ  и даже  четвертаЯ,  нисколько на нее не похожие и очень мало
похожие одна  на  другую  оперением  и  очертаниЯми.  Ћни  чувствовали  себЯ
увереннее, чем сераЯ, возглавлЯвшаЯ процессию и остающаЯсЯ невредимой. Џопав
в  луч солнца, куры на мгновение Ярко  вспыхивали, но,  продолжаЯ двигатьсЯ,
все больше  и  больше  тускнели, пока  наконец  не  исчезали совсем.  ‘перва
бесшумные,  боЯсь обнаружить  свое присутствие,  они постепенно  приходили в
себЯ  и начинали скрести лапами землю и удовлетворенно кудахтать, расслаблЯЯ
взъерошенные перьЯ. Ќо чаще всего сераЯ курица приходила одна, или приходила
одна  из серых куриц, если угодно, ибо выЯснен  этот вопрос не будет, хотЯ и
мог  бы,  без  особого  труда.  „лЯ  этого  потребовалось  бы  всего-навсего
оказатьсЯ на месте в тот момент, когда все курицы мчались к  госпоже ‹амбер,
заслышав крик: –ып-цып-цып! - и грохотанье старой ложки по консервной банке,
и, таким образом, установить,  была ли сераЯ курица единственной или их было
несколько. Ќо, в конце  концов, зачем  нам это знать? ‚полне  вероЯтно, что,
несмотрЯ на наличие нескольких серых  куриц, на кухне все  времЯ  поЯвлЯлась
одна и та же. € однако же игра стоила свеч. ‚едь могло оказатьсЯ, что курица
была всего одна, даже в момент кормежки, что решило бы  вопрос окончательно.
€ все же выЯснен этот вопрос не будет никогда, ибо среди тех, кто мог бы нам
помочь  своим знанием, одних уж нет в живых, другие все перезабыли.  ‘лишком
поздно  наступил  тот  день,  когда  ‘апо  срочно  понадобилось  досконально
разобратьсЯ в деле, успокоить  мЯтущеесЯ сознание. € тогда ‘апо  опечалилсЯ,
что  он не понЯл вовремЯ всю  важность, длЯ него, тех часов,  в прошлом, тех
бесконечно  долгих  часов,  проведенных  в  старой  кухне,  когда уже  не  в
помещении, но  еще и не на улице, он ждал, когда придет времЯ отправлЯтьсЯ в
путь,  и,  пока ждал,  замечал  многое  и,  в  числе прочего,  эту  хрупкую,
встревоженную,  пепельного  цвета птицу,  замершую в нерешительности на Ярко
освещенном пороге, на  пороге тьмы, а потом  она его перешагивает, кудахтаЯ,
скребЯ пол лапами, и ее недоразвитые крыльЯ трепещут,  и тут  же взмах метлы
отправлЯет  ее  в  полет,  а  вдогонку  несутсЯ  злобные  крики, но  она уже
возвращаетсЯ, осторожно, нерешительными шажками, часто останавливаЯсь, чтобы
прислушатьсЯ,  то и дело моргаЯ  черными  поблескивающими  глазками. Ђ  ‘апо
уходил,  ни  о  чем  не  подозреваЯ,  неосновательно  полагаЯ,  что ЯвлЯетсЯ
свидетелем ничего не значащих ежедневных сценок. ЏерешагиваЯ через порог, он
нагибалсЯ и видел  перед собой колодец, его изогнутую рукоЯтку, цепь, бадью,
а часто  и  вереницу  изодранного  бельЯ,  качающегосЯ на веревке под лучами
солнца. Ћн  уходил  по  той же  тропинке, которой приходил, окаймлЯющей луг,
бегущей в тени больших деревьев  вдоль  ручьЯ,  на дне  которого,  в  густой
грЯзи, громоздились искривленные корни  и валуны.  €так, ‘апо  уходил, часто
незамеченный,  несмотрЯ  на  свою  странную,  дергающуюсЯ походку. Ќо, может
быть, ‹амберы видели издалека или вблизи, или  некоторые  издалека а  другие
вблизи, как он внезапно поЯвлЯлсЯ из-за висЯщего бельЯ и уходил по тропинке.
Ћни не пытались  задержать его или даже  просто попрощатьсЯ, окликнув,  и не
обижались на то, что  он уходил так внезапно, так невежливо, они знали,  что
обидеть их ‘апо не хотел. Ќо даже если  в момент его ухода они и чувствовали
себЯ несколько  уЯзвленными, то  чувство это совершенно исчезало чуть позже,
когда  на  кухонном  столе  обнаруживалсЯ  смЯтый  сверток  с  какими-нибудь
хозЯйственными  мелочами.   ќти   скромные,   но  очень   полезные  подарки,
преподнесенные   столь  деликатно,   не  позволЯли  им  обижатьсЯ  при  виде
недопитого или  вовсе нетронутого  козьего молока,  что вообще-то  считалось
оскорблением. Ђ подумав, можно заключить, что уход ‘апо врЯд ли мог остатьсЯ
незамеченным,  ибо  при малейшем движении в  поле зрениЯ ‹амберов, будь  это
даже  движение  птички,  севшей  на  ветку  или  собирающейсЯ  взлететь, они
поднимали  головы  и   широко  раскрывали   глаза.  €  на   дороге,  котораЯ
просматривалась далее, чем на милю, ничто не происходило втайне  от  них,  и
‹амберы  были в  состоЯнии  не только опознать  всех прохожих,  которые,  по
причине удаленности,  были  не  более  булавочной головки, но и  установить,
откуда они идут,  куда направлЯютсЯ  и с  какой  целью.  ’огда  они сообщали
новость громкими криками, поскольку работали на  значительном  удалении друг
от  друга,  или обменивались знаками, выпрЯмившись и повернувшись  в сторону
происшествиЯ, а это было происшествие, прежде чем  снова склонитьсЯ к земле.
Џри  первой же передышке, устраиваемой совместно, за столом или где-нибудь в
другом месте,  каждый излагал свою версию того, что произошло, и  выслушивал
версию остальных. € если они  не были единодушны в оценке того,  что видели,
то спорили до тех пор, пока не  достигали единодушиЯ  или пока не утрачивали
всЯкую надежду его  достичь.  Џоэтому  ‘апо  было крайне  трудно ускользнуть
незамеченным,  даже  крадучись  в  тени  деревьев  вдоль  ручьЯ,  даже  если
предположить,  что  он  был  способен ускользнуть, так как двигалсЯ он,  как
человек,  барахтающийсЯ  в болоте. € все  поднимали  головы  и  смотрели ему
вслед, затем друг на друга, после чего снова склонЯлись к земле. € на каждом
лице поЯвлЯлась улыбка, во  всЯком случае, ротовое отверстие приоткрывалось,
совершенно беззлобно, и каждый думал,  что остальные, наверное, чувствуют то
же самое, и  принимал  решение при  следующей встрече выЯснить  это. Ќо лицо
‘апо, когда он, ковылЯЯ, уходил в тени древних деревьев, названий которых не
знал, в  Ярких  лучах солнца, по луговым травам, таким хаотическим  был  его
путь,  лицо  ‘апо  всегда  сохранЯло  серьезность  или,  скорее,  отсутствие
выражениЯ. € если  он останавливалсЯ,  то не затем,  чтобы  подумать,  и  не
затем, чтобы помечтать, а просто потому, что смолкал голос, который вел его.
’огда взглЯд его белесых глаз  упиралсЯ в землю,  слепой к ее прелести, к ее
пользе, к пестрым полевым цветочкам, красующимсЯ среди злаков и сорнЯков. Ќо
остановки эти были мимолетны. ‘апо был еще молод.  ‚от  он трогаетсЯ  снова,
продолжает странствование, переходит от света  к  тени, от тени к свету,  не
замечаЯ этого.
     Љогда Я  замолкаю, как сейчас, возникают звуки, до странности  громкие,
по очереди.  Њне кажетсЯ, что  Я снова слушаю детство.  ’огда, в постели,  в
темноте, в грозовые ночи, Я мог отделить один от другого, в шуме, долетающем
снаружи, Я  различаю  шелест  листьев, шорох ветвей,  стенаниЯ стволов, даже
дыхание трав и дома, менЯ укрывшего. Љаждое дерево кричит по-своему, а когда
нет ветра,  каждое по-своему шепчет. џ  слышу,  как скрипЯт железные ворота,
как цеплЯютсЯ они за  свои столбы,  как  ветер  проноситсЯ  сквозь прутьЯ. ‚
такие ночи все, даже песок на дорожке, исторгает крик. Ђ  тихие ночи, тихие,
как  говоритсЯ, как могила,  и они становЯтсЯ длЯ менЯ  грозовыми, до  краев
наполненными бесчисленными  вздохами. ‹ежа в постели, Я развлекалсЯ тем, что
распознавал их.  „а, Я неплохо  позабавилсЯ, еще в  молодости, слушаЯ их так
называемое молчание.  ‚ звуке, который  нравилсЯ  мне больше всего, не  было
ничего  благородного. ќто был  ночной собачий лай, доносЯщийсЯ с гор, из-под
навесов,  где жили каменотесы, как  жили поколениЯ  каменотесов до них.  ‹ай
доносилсЯ до того места, где  Я лежал, в доме на равнине,  он был  неистов и
нежен, едва слышен и  быстро  затихал. …му вторил хриплый лай местных собак,
заходЯщихсЯ до бешенства. ‘  гор до  менЯ доходила  еще  и другаЯ радость, Я
говорю  о   рассеЯнных  огоньках,  ненадолго  вспыхивающих   на  склонах   с
наступлением ночи,  сливающихсЯ  в  затуманенные пЯтна, светивших  чуть Ярче
неба,  но слабее звезд, исчезавших, как только поЯвлЯлась бледнаЯ луна.  Ћни
едва успевали поЯвлЯтьсЯ, на границе молчаниЯ  и мрака,  и тут же пропадали.
’ак мне сейчас  кажетсЯ, когда у  менЯ  есть времЯ. ‘тоЯ  перед  распахнутым
окном, Я отдавалсЯ им, ждал их конца, конца своей радости, тЯнулсЯ к радости
оконченной радости.  Ќо не этими пустЯками следует занЯтьсЯ сейчас, а  моими
ушами,   из  которых  буйно  растут  два  пучка   несомненно  желтых  волос,
пожелтевших от ушной серы и отсутствиЯ ухода и  таких длинных, что мочек уже
не  видно.  Ќо Я констатирую, без эмоций:  слышать  уши,  кажетсЯ, последнее
времЯ стали лучше. Ћ, это никоим образом не свидетельствует о том, что оглох
Я  не  полностью.  Џросто   вот  уже  некоторое  времЯ  до  менЯ   доноситсЯ
неразборчивый звук. ‚ернемсЯ  к  нему.  ‚озможно, Я имею в  виду  следующее:
звуки, которые  издает мир, такие разнообразные сами по себе, которые прежде
мне  удавалось  различать, прожужжали мне все уши, многократно повторЯЯсь, и
слились  наконец в  один-единственный звук, так что теперь до менЯ доноситсЯ
всеохватывающее    непрерывное   гудение.   ѓромкость   звучаниЯ   осталась,
по-видимому,   прежней,  просто  Я  потерЯл  способность  разлагать   ее  на
составлЯющие.  умы  природы,  человечества  и  даже  мои собственные  звуки
беспорЯдочно   перемещались,   и    получилась   нескончаемаЯ,   безудержнаЯ
тарабарщина.  „овольно. џ бы  охотно приписал мои, так сказать, невзгоды  на
счет нарушениЯ  слуха, если бы, к сожалению,  не склонЯлсЯ к тому,  что  оно
ЯвлЯетсЯ,  скорее, благом. Ќевзгоды,  благо, -  некогда  выбирать  слова,  Я
тороплюсь разделатьсЯ. € все же нет, мне не к спеху. ‚ этот вечер решительно
все, о чем Я хочу сказать, окажетсЯ неправдой, это значит, все, что Я скажу,
рассчитано ввести менЯ в заблуждение  относительно моих подлинных намерений.
€бо сегоднЯшний вечер, даже ночь, - из самых темных на моей памЯти, памЯть у
менЯ  короткаЯ.  Њой  мизинец  скользит,  опережаЯ  карандаш,  по  бумаге  и
предупреждает, сваливаЯсь  со  страницы, о приближении  конца  строки. Ќо  в
другом  направлении, Я  имею в  виду,  разумеетсЯ, вертикаль, мною  ничто не
руководит.  џ  не хотел писать, но в конце концов пришлось за это взЯтьсЯ. џ
пишу длЯ того, чтобы знать, куда Я зашел, куда он зашел. ‘начала Я не писал,
просто говорил. Џотом забывал, о чем говорил. Њинимум памЯти необходим, если
хочешь  жить по-настоЯщему.  …го семьЯ, например, о ней Я практически ничего
больше не знаю. Ќо менЯ это не волнует, где-то о ней есть запись. ’олько так
и можно за ним наблюдать. Ќо поскольку в  это дело  замешан и Я,  то никакой
необходимости в  этом  нет,  или есть?  €  все  же  Я  пишу  о  себе, тем же
карандашом и  в той же тетради, что и о нем, и делаю  это потому, что уже не
Я, мне  давно следовало  бы об  этом сказать,  а другой  начинает  жизнь. €,
несомненно, он тоже  должен иметь свою короткую  хронику, свои воспоминаниЯ,
свои рассуждениЯ, чтобы суметь увидеть хорошее в плохом  и плохое в ужасном,
и  так  постепенно расти  и  расти каждый день,  похожий один  на другой,  и
однажды  умереть  в день, похожий на  всЯкий  другой, только  короче других.
’аково мое оправдание. „олжно быть, есть и другие, ничуть не хуже. ‘темнело.
џ ничего не  вижу.  …два различаю окно и стену,  так резко контрастирующую с
окном, что она кажетсЯ краем  пропасти.  ‘лышу шорох мизинца, скользЯщего по
бумаге,  и следом за ним звук  карандаша, совсем  иной.  €менно это  менЯ  и
удивлЯет,  и  вынуждает заЯвить, что что-то, должно быть, изменилось.  Љаким
образом мог  Я  стать этим  ребенком,  хотЯ почему  бы и нет? џ слышу также,
добрались наконец и до этого, Я слышу хоровое пение, настолько далеко, что Я
не слышу, когда поют piano. Џоют песню, Я знаю ее, не знаю откуда,  и  когда
песнЯ  стихает, когда она совсем смолкает, она продолжает звучать во мне, но
слишком  напевно,  или слишком  бодро, и потому, когда  она снова  летит  по
воздуху, она менЯ не настигает, то отстает, то опережает. •ор смешанный, или
Я глубоко заблуждаюсь. ‚озможно, в нем есть и дети. “ менЯ нелепое  чувство,
что  хором  дирижирует  женщина.  „авно уже  хор поет одну  и ту  же  песню.
‚ероЯтно, репетирует. ќто утверждение относитсЯ к далекому  прошлому, только
что хор в  последний раз исторг  победоносный выкрик,  заканчивающий  песню.
Ѓыть может, сейчас пасхальнаЯ неделЯ? ’ак-так,  времена года возвращаютсЯ. Ђ
если сейчас пасхальнаЯ неделЯ, то почему песнЯ, которую  Я слышал и котораЯ,
признатьсЯ честно, еще не совсем отзвенела во мне, почему эта песнЯ не может
быть исполнена во славу того, кто  первый восстал из мертвых, того, кто спас
менЯ за двадцать веков вперед?  џ сказал "первый"? Џоследний  выкрик придает
этой мысли особую красочность.
     Ѓоюсь, что  Я снова  уснул.  ’щетно шарю  по постели.  ’етради  нет. Ќо
пальцы все еще держат карандаш. Ќадо дождатьсЯ прихода днЯ. Ћдин Ѓог  знает,
что Я буду делать до тех пор.
     ’олько что  Я записал: Ѓоюсь, что Я снова уснул и т. д. Ќадеюсь, это не
слишком  большое  искажение   правды.  Џрежде  чем  покинуть  себЯ,  добавлю
несколько  строк. џ покидаю  себЯ сейчас  с меньшим рвением,  чем, например,
неделю назад. €бо все  это тЯнетсЯ уже около недели, то есть прошла неделЯ с
той минуты, как Я произнес: ‘коро, вопреки всему, Я умру наконец совсем и т.
д. ‘нова неправда. џ этого не  произносил,  могу поклЯстьсЯ, Я это  написал.
ЏоследнЯЯ фраза кажетсЯ мне знакомой; внезапно мне  показалось, что Я ее уже
писал, раньше, по другому поводу, или произносил, слово  в слово. „а, скоро,
вопреки  всему и т.  д.,  именно так Я написал, когда осознал, что не  помню
того,  что  Я  сказал  вначале,  когда  начал  говорить,  и,  следовательно,
впоследствии  план,  который у менЯ сложилсЯ, наконец,  жить и давать  жить,
начать играть и умереть заживо, разделил участь всех прочих моих планов. Њне
кажетсЯ,  рассвет не слишком  медлил  с  приходом, как  Я  того боЯлсЯ,  мне
действительно  так кажетсЯ. Ќо Я ничего не  боЯлсЯ,  Я  ничего уже не боюсь.
Џоистине, разгар лета не за горами. Џовернувшись к окну,  Я  увидел наконец,
как дрожит  стекло перед лицом  призрачного  восхода. ‘текло это необычное -
оно открывает мне  закат,  открывает восход. ’етрадь  свалилась  на  пол.  џ
потратил немало времени, прежде чем нашел ее. Ћна лежала  под  кроватью. Љак
это могло случитьсЯ?  џ потратил немало  времени, чтобы поднЯть ее. Џришлось
загарпунить.  џ не проткнул ее насквозь, но все же заметно повредил. ’етрадь
у  менЯ  толстаЯ.  Ќадеюсь, она менЯ  переживет. Ћтныне буду писать на обеих
сторонах листа. Ћткуда  она у менЯ?  Ќе  знаю. џ нашел ее, именно так, в тот
самый день,  когда она мне понадобилась. ‡наЯ прекрасно, что тетради у  менЯ
нет, Я рылсЯ в своем  имуществе,  надеЯсь  все  же  тетрадь найти.  џ не был
огорчен, не был удивлен. …сли завтра мне понадобитсЯ старое любовное письмо,
Я прибегну к  такому же способу. Ћна разлинована в клеточку. Џервые страницы
покрыты  арабскими  цифрами  и другими обозначениЯми  и  чертежами,  кое-где
встречаютсЯ отрывочные записи. џ придерживаюсь мнениЯ, что это расчеты. Ћни,
похоже,  внезапно  оборвались,  во  всЯком  случае,  преждевременно.  ‘ловно
разочаровавшись. ‚озможно, это  что-то  из  астрономии или астрологии. џ  не
всматривалсЯ. џ провел  черту,  нет, черты Я  не проводил, и написал: ‘коро,
вопреки  всему, Я  умру  наконец  совсем  и что  там  еще  дальше,  даже  не
перебравшись на другую страницу, котораЯ так  и  осталась чистой. ‘ этим все
Ясно. ’еперь мне не потребуетсЯ распространЯтьсЯ об этой тетради, когда дело
дойдет до  описи,  а  просто  объЯвить: Џредмет номер  такой-то,  тетрадь, и
добавить,  возможно о цвете  обложки.  Ќо за  оставшеесЯ  времЯ  Я могу  еще
потерЯть  ее,  раз  и  навсегда. —то же касаетсЯ карандаша,  то он -  старый
приЯтель, вероЯтно,  он  был при мне, когда менЯ сюда доставили. “ него пЯть
граней, он  очень короткий, заточен с обоих концов, марки "‚енера". Ќадеюсь,
он  переживет  менЯ, џ  говорил уже,  что  покидаю себЯ без прежней живости.
‚ероЯтно, это в порЯдке вещей.  ‚се, что имеет отношение ко мне, должно быть
записано, включаЯ и мою неспособность понЯть, что  такое  порЯдок  вещей. ‡а
всю свою жизнь Я не видел ни малейшего его признака, ни в себе, ни вне себЯ.
џ  всегда  слепо полагалсЯ  на  видимость,  полагаЯ,  что  она обманчива.  ‚
подробности  вдаватьсЯ  не  стану.  ‡ахлебнутьсЯ,  погрузитьсЯ,   вынырнуть,
захлебнутьсЯ,  предположить,  отвергнуть, утвердитьсЯ,  тонуть,  утонуть.  џ
покидаю  себЯ не столь охотно. Ђминь. џ ждал  рассвета. —то делал? Ќе помню.
—то  должен  был,  то и делал.  Ќаблюдал за окном.  „ал волю своим мучениЯм,
своему бессилию. € в конце концов мне  показалось, всего на секунду, что  ко
мне придут!
     ‹етние  каникулы  подходили  к концу.  ЃлизилсЯ решающий момент,  когда
надежды, возложенные  на  ‘апо, должны были  или  оправдатьсЯ, или вдребезги
разлететьсЯ. Ћн подготовлен  идеально,  говорил господин ‘апоскат. Ђ госпожа
‘апоскат,  чьЯ набожность возрастала в  кризисные  моменты, молилась за  его
успех.  ‘тоЯ на коленЯх у  постели, в одной ночной  рубашке, она восклицала,
беззвучно, так как знала, что муж этого не одобрит: Ћ  ѓосподи, даруй, чтобы
он сдал, даруй, чтобы он сдал, даруй, чтобы он выдержал!
     Ќа смену этому  экзамену, успешно сданному, пришли бы другие, ежегодно,
по  нескольку раз в  год. Ќо семейству  ‘апоскат казалось,  что  последующие
будут  менее ужасны,  чем этот,  который  даст  им  право,  или  лишит  его,
говорить: Ћн занимаетсЯ медициной,  или: Ћн готовитсЯ  в адвокатуру. €бо они
считали более  или менее  естественным, что  допущенный  к  занЯтиЯм по этим
специальностЯм юноша,  даже не  слишком способный,  почти  навернЯка получит
диплом. Љак и у большинства людей,  у  них  был опыт  встреч  с адвокатами и
докторами.
     Ћднажды господин ‘апоскат продал сам  себе авторучку по сниженной цене.
Њарки  "Џтичка".  џ подарю ему  ручку  в день  экзамена,  сказал он. €, снЯв
крышку продолговатого картонного футлЯрчика, показал ручку  жене. Ќе трогай!
-  воскликнул он, когда она уже  собиралась  вынуть ручку из футлЯра.  ђучка
была  завернута в  инструкцию  длЯ пользованиЯ,  котораЯ  скрывала  ее почти
целиком. ѓосподин ‘апоскат осторожно развернул инструкцию, не вынимаЯ ее  из
футлЯра, и поднес футлЯр вместе с авторучкой  к глазам жены. Ќо жена, вместо
того  чтобы  смотреть на ручку, смотрела на мужа. Ћн назвал цену.  ђазве  не
лучше, сказала она, подарить ручку накануне, чтобы он успел опробовать перо?
’ы права, сказал он, Я об этом не подумал. €ли даже за два днЯ, сказала она,
чтобы он успел  сменить перо, если оно ему не подойдет. Џтичка, клюв которой
был  широко разинут -  птичка пела, - украшала крышку футлЯра,  возвращаемую
господином ‘апоскатом на место. “мелые  его  руки быстро и  ловко  завернули
футлЯр  в  оберточную  бумагу  и  стЯнули  резинкой. ѓосподин  ‘апоскат  был
недоволен. ќто обычное перо, сказал он, оно не может ему не подойти.
     Ќа следующий  день  разговор был  продолжен.  Ќачал господин  ‘апоскат:
ђазве не  лучше просто отдать ему авторучку и сказать, что  он может считать
ее своей, если сдаст экзамен?  ’огда нужно  отдать  ее  немедленно,  сказала
госпожа  ‘апоскат, иначе  будет  бессмысленно.  Ќа что у господина ‘апоската
нашлось,  после  секундного  молчаниЯ,  первое  возражение,  а  после второй
секунды молчаниЯ -  второе. ‚о-первых, возразил он,  если  отдать ручку сыну
немедленно,  он вполне  успеет  сломать ее  или  потерЯть,  до экзаменов.  Ђ
во-вторых,  возразил он,  если он получит ее незамедлительно и