и
поедать поднЯтую из  воды пищу. ‡десь можно сказать,  что  они "едЯт,  чтобы
нырЯть". Њожно  провести и обратный эксперимент:  долгое  времЯ давать гусЯм
корм  только  на  предельной  доступной  им  глубине, чтобы  им  приходилось
доставать его, нырЯЯ, с большим трудом. …сли кормить их таким образом до тех
пор, пока они  не перестанут есть, а затем  дать им  ту же пищу на берегу --
они съедЯт еще  порЯдочное количество,  и тем самым докажут, что и перед тем
они "нырЯли, чтобы есть".
     ‚ результате, совершенно невозможно  какое-либо обобщенное  утверждение
по поводу  того, какаЯ из двух  спонтанных мотивирующих инстанций  побуждает
другую или доминирует над нею.
     „о   сих  пор  мы  говорили  о  взаимодействии   лишь  таких  частичных
побуждений, которые вместе выполнЯют какую-то общую функцию, в нашем примере
--   питание   организма.  Ќесколько  иначе  складываютсЯ   отношениЯ  между
источниками   побуждений,  которые   выполнЯют   разные  функции   и  потому
принадлежат к системам разных инстинктов. ‚ этом случае правилом ЯвлЯетсЯ не
взаимное  усиление  или  поддержка,  а  как  бы  соперничество:  каждое   из
побуждений "хочет  оказатьсЯ  правым". Љак впервые показал ќрих  фон •ольст,
уже  на   уровне  мельчайших  мышечных  сокращений  несколько  стимулирующих
элементов могут не только соперничать друг с другом, но -- что важнее --
     за  счет  закономерного  взаимного  влиЯниЯ  могут  создавать  разумный
компромисс. ’акоевлиЯние  состоит -- в  самых  общих  чертах  -- в том,  что
каждый
     их двух  эндогенных ритмов  стремитсЯ навЯзать другому свою собственную
частоту и удерживать  его  в  постоЯнном фазовом сдвиге. ’о, что все нервные
клетки, иннервирующие волокна какойлибо мышцы,  всегда  рациональным образом
выстреливают свои импульсы в  один и тот же момент,  -- это результат такого
взаимного влиЯниЯ. …сли оно нарушаетсЯ, то начинаютсЯ  фибриллЯрные мышечные
спазмы, какие часто  можно наблюдать при крайнем нервном утомлении. Ќа более
высоком  уровне  интеграции при  движении конечности  --  например,  рыбьего
плавника -- те же процессы приводЯт  к рациональному взаимодействию  мьшц --
антагонистов",  которые  попеременно двигают  соответствующие  части тела  в
противоположных   направлениЯх.   Љаждое   ритмичное   циклическое  движение
плавника, ноги или крыла, какие мы встречаем при любом движении животных, --
это  работа  "антагонистов";  не  только мышц,  но  и  возбуждающих  нервных
центров.   ќти  движениЯ  всегда  ЯвлЯютсЯ  следствиЯми  "конфликтов"  между
независимыми   и  соперничающими  источниками  импульсов,  энергии   которых
упорЯдочиваютсЯ   и   направлЯютсЯ   к    общему    благу   закономерностЯми
"относительной   координации",  как  назвал  фон  •ольст  процесс  взаимного
влиЯниЯ, о котором идет речь.
     €так,  не "война -- всему начало",  а,  скорее,  такой  конфликт  между
независимыми друг от  друга  источниками импульсов, который  создает  внутри
целостной  структуры  напрЯжениЯ,   работающие   буквально  как  напрЯженнаЯ
арматура, придаваЯ целому  прочность и устойчивость. ќто относитсЯ не только
к такой простой функции, как движение плавника, на которой фон •ольст открыл
закономерности относительной  координации; испытанные  парламентские правила
вынуждают великое множество источников всевозможных  побуждений присоединЯть
свои голоса к гармонии, служащей общему благу.
     ‚ качестве простого примера нам могут здесь  послужить движениЯ лицевой
мускулатуры, которые можно наблюдать у собаки в конфликте между побуждениЯми
нападениЯ и бегства. ќта мимика, которую принЯто называть угрожающей, вообще
поЯвлЯетсЯ лишь в том случае, если тенденциЯ к нападению тормозитсЯ страхом,
хотЯ бы малейшим.
     …сли  страха  нет,  то  собака кусает  безо всЯкой угрозы,  с  такой же
спокойной  физиономией, какаЯ  изображена  в левом верхнем углу иллюстрации;
она  выдает  лишь небольшое напрЯжение, примерно такое  же, с  каким  собака
смотрит на только  что принесенную миску с едой. …сли  читатель хорошо знает
собак,  он  может попытатьсЯ  самостоЯтельно  проинтерпретировать  выражениЯ
собачьей морды,  изображенные  на  иллюстрации,  прежде чем  читать  дальше.
Џопробуйте представить себе ситуацию,  в которой ваша собака состроит  такую
мину. Ђ  потом  -- второе  упражнение  --  попытайтесь предсказать,  что она
станет делать дальше.

     <IMG SRC="lorenz3.jpg " WIDTH="600" HEIGHT="563"
     ALT=" lorenz3.jpg " BORDER=0>

     „лЯ некоторых картинок Я приведу решение сам. џ предположил бы, что пес
в  середине верхнего рЯда противостоит примерно равному сопернику,  которого
всерьез уважает, но не слишком боитсЯ; тот, как  и он сам, врЯд ли отважитсЯ
напасть. ‚  отношении их последующего  поведениЯ Я бы сказал,  что они оба с
минуту останутсЯ в той же позе, затем медленно разойдутсЯ, "сохранЯЯ  лицо",
и  наконец,  на  некотором  расстоЯнии друг  от друга, одновременно  задерут
заднюю лапу.  Џес вверху  справа  тоже не  боитсЯ,  но злее;  встреча  может
протекать, как описано выше, но  может  внезапно и шумно перейти в серьезную
драку,  особенно если второй проЯвит хоть какую-то неуверенность.  ‚думчивый
читатель -- а таков, вероЯтно, каждый, кто дочитал книгу до этого  места, --
давно  уже  заметил,  что  собачьи   портреты  размещены  на  иллюстрации  в
определенном порЯдке: агрессиЯ растет слева направо, а страх -- сверху вниз.
     €столкование  поведениЯ  и  его  предсказание  легче  всего  в  крайних
случаЯх;  и  конечно же,  выражение,  изображенное  в  правом  нижнем  углу,
совершенно  однозначно.  ’акаЯ  Ярость  и  такой  страх  могут  одновременно
возникнуть в  одном-единственном  случае: собака  противостоит  ненавистному
врагу, вызывающему  у нее  панический страх, и находЯщемусЯ совсем рЯдом, --
но по  какой-то причине не может  бежать. џ могу себе  представить  лишь две
ситуации,  в  которых это  возможно:  либо  собака механически  привЯзана  к
определенному месту  -- скажем, загнана в  угол, попала в западню и т.п., --
либо  это  сука,  котораЯ защищает  свой выводок  от  приближающегосЯ врага.
Џожалуй, возможен еще  такой  романтический случай, что особенно верный  пес
защищает своего лежащего, тЯжелобольного или раненого хозЯина.
     ‘толь  же  Ясно, что  произойдет  дальше: если враг,  как бы  он ни был
подавлЯюще  силен, приблизитсЯ  еще  хоть  на  шаг  --  последует  отчаЯнное
нападение, "критическаЯ реакциЯ" (•едигер).
     Њой  понимающий собак  читатель сейчас  проделал  в  точности  то,  что
этологи   --  вслед  за  Ќ.  ’инбергеном  и  џ.  ван  ‰ерселем  --  называют
мотивационным анализом. ќтот процесс в принципе  состоит из трех этапов, где
информациЯ  получаетсЯ  из   трех   источников.  ‚о-первых,   стараютсЯ   по
возможности  обнаружить   всевозможные  стимулы,   заключенные  в  некоторой
ситуации. ЃоитсЯ ли мой пес другого, а если  да -- как сильно? Ќенавидит  он
его или почитает как  старого  друга  и "вожака стаи"?.. € так далее,  и так
далее.
     ‚о-вторых,  стремЯтсЯ  разложить движение на составные  части. Ќа нашей
иллюстрации с собаками видно, как тенденциЯ бегства оттЯгивает назад и книзу
уши и углы  рта, в  то времЯ как  при агрессии приподнимаетсЯ верхнЯЯ губа и
приоткрываетсЯ пасть  -- оба эти "движениЯ замысла"  ЯвлЯютсЯ  подготовкой к
укусу.  ’акие   движениЯ  --  и  соответственно  позы  --  хорошо  поддаютсЯ
количественному анализу.  Њожно  измерить  их амплитуду  и  утверждать,  что
такаЯ-то  собака  на   столько-то  миллиметров   напугана  и  на  столько-то
рассержена. Џосле этого анализа движений следует третий этап: подсчитываютсЯ
те  действиЯ, которые  следуют  за выЯвленными движениЯми. …сли  верно  наше
заключение, выведенное из анализа ситуаций  и движений, что, скажем, верхний
правый  пес  только  разъЯрен  и врЯд ли  напуган,  -- за этим выразительным
движением почти всегда должно следовать нападение, а бегство почти никогда.
     …сли верно, что у собаки, помещенной в  центре (рис. е), Ярость и страх
смешаны примерно  поровну, то за такой  мимикой примерно в  половине случаев
должно  следовать  нападение,  а  в  половине -- бегство.  ’инберген  и  его
сотрудники  провели  огромное  количество таких  мотивационных  анализов  на
подходЯщих объектах, прежде всего на угрожающих движениЯх чаек; соответствие
утверждений,  полученных  из  трех  названных   выше  источников,   доказало
правильность выводов на обширнейшем статистическом материале.
     Љогда молодым  студентам, хорошо знающим животных, начинают преподавать
технику мотивационного анализа, они  часто  бывают разочарованы:  трудоемкаЯ
работа, долгие  статистические расчеты  в  итоге приводЯт лишь к тому, что и
так давно уже знает каждый  разумный человек, умеющий видеть и знающий своих
животных.
     Ћднако  видение и доказанное  знание -- это разные  вещи;  именно здесь
проходит граница  между искусством и наукой. “ченого, ищущего доказательств,
великий  Ясновидец слишком  легко считает "несчастнейшим  из  смертных" -- и
наоборот,  использование  непосредственного восприЯтиЯ в качестве  источника
познаниЯ  кажетсЯ  ученому-аналитику  в  высшей  степени  подозрительным.  ‚
исследовании поведениЯ существует даже школа -- ортодоксальный  американский
бихевиоризм,  --  котораЯ  всерьез  пытаетсЯ  исключить  из  своей  методики
непосредственное наблюдение животных. Џраво же, стоит потрудитьсЯ ради того,
чтобы  доказать  "незрЯчим",  но  разумным людЯм все  то,  что  мы  увидели;
доказать так, чтобы им пришлось поверить, чтобы каждый поверил!
     ‘ другой стороны, статистический анализ может обратить наше внимание на
несоответствиЯ, до сих  пор ускользавшие от нашего образного восприЯтиЯ. Ћно
устроено так, что раскрывает  закономерности и потому всегда все видит более
красивым и правильным, чем на самом деле.
     ђешение проблемы, предлагаемое  нам  восприЯтием,  часто носит характер
хотЯ и  очень "элегантной", но слишком уж  упрощенной  рабочей гипотезы. Љак
раз в случае исследованиЯ мотиваций  рациональному  анализу нередко  удаетсЯ
придратьсЯ к образному восприЯтию и уличить его в ошибках.
     ‚  большей части  всех  проведенных до сих пор  мотивационных  анализов
исследовались  поведенческие  акты,  в  которых принимают участие  лишь  два
взаимно  соперничающих  инстинкта,  причем,  как  правило,  два  из "большой
четверки" (голод, любовь, бегство и агрессиЯ). Џри изучении конфликтов между
побуждениЯми, сознательный  выбор простейших по возможности  случаев  вполне
оправдываетсЯ  нынешним скромным уровнем наших  знаний. ’очно  так  же правы
были классики  этологии, когда ограничивались лишь теми случаЯми, в  которых
животное  находитсЯ  под  влиЯнием  одного-единственного  побуждениЯ.  Ќо мы
должны Ясно понимать, что поведение, определЯемое только двумЯ  компонентами
побуждений, --  это поистине редкость;  оно встречаетсЯ лишь  немногим чаще,
чем  такое,  которое  вызываетсЯ  только  одним инстинктом, действующим  без
всЯких помех.
     Џоэтому,   при   поисках  подходЯщего  объекта  длЯ  образцово  точного
мотивационного  анализа правильно поступает тот, кто выбирает  поведение,  о
котором с  некоторой  достоверностью известно,  что  в нем принимают участие
только два инстинкта  одинакового веса. €ногда  длЯ этого можно использовать
технический трюк, как  это  сделала  моЯ сотрудница  •ельга  ”ишер,  проводЯ
мотивационный анализ угрозы у  серых  гусей.  Ћказалось, что на родном озере
наших  гусей,  ќсс-зее, взаимодействие  агрессии  и  бегства  в  чистом виде
изучать   невозможно,   так   как   в  выразительных   движениЯх   птиц  там
"высказываетсЯ" слишком много других мотиваций, прежде всего сексуальных. Ќо
несколько  случайных  наблюдений  показали, что  голос  сексуальности  почти
совсем замолкает, если гуси находЯтсЯ в незнакомом месте.  ’огда  они  ведут
себЯ  примерно так же, как  перелетнаЯ стаЯ в пути: держатсЯ гораздо теснее,
становЯтсЯ гораздо  пугливее,  и  в  своих  социальных  конфликтах позволЯют
наблюдать проЯвлениЯ обоих  исследуемых  инстинктов в  более  чистых формах.
“читываЯ все это, ”ишер  с помощью дрессировки  кормом сумела  научить наших
гусей "по приказу" выходить на чужую длЯ них местность, которую она выбирала
за  оградой  €нститута,  и  пастись там. ‡атем из гусей, каждый из  которых,
разумеетсЯ, известен  по  сочетанию разноцветных  колец,  выбиралсЯ какой-то
один -- как правило,  гусак,  -- и в течение долгого времени наблюдались его
агрессивные столкновениЯ  с товарищами по стаду, причем регистрировались все
замеченные  выразительные  движениЯ  угрозы.   Ђ  поскольку  из   предыдущих
многолетних  наблюдений за  этим стадом были во всех  подробностЯх  известны
отношениЯ  между  отдельными птицами  в смысле иерархии и  силы  -- особенно
среди  старых  гусаков  высоких рангов,  --  здесь  представлЯлась  особенно
хорошаЯ  возможность точного анализа ситуаций. Ђнализ движений и регистрациЯ
последующего поведениЯ происходили следующим образом. •ельга ”ишер постоЯнно
имела при  себе  приведенную  здесь  "таблицу  образцов",  которую  составил
художник   нашего   €нститута    ѓерман    Љахер    на    основании    точно
запротоколированных случаев  угрозы,  так  что в каждом конкретном случае ей
приходилось лишь  продиктовать: "Њакс  сделал D  ѓермесу,  который  пассЯ  и
медленно  приближалсЯ  к нему; ѓермес  ответил  …, на что Њакс ответил F''".
‘ериЯ иллюстраций  приводит настолько тонкие различиЯ угрожающих жестов, что
лишь в исключительных случаЯх приходилось обозначать замеченную позу как D-…
или Љ-L, если нужно было описать промежуточную форму.

     <IMG SRC="lorenz4.jpg " WIDTH="600" HEIGHT="772"
     ALT=" lorenz4.jpg " BORDER=0>

     „аже при  этих  условиЯх, почти  идеальных  длЯ "чистой  культуры" двух
мотиваций, иногда поЯвлЯлись движениЯ,  которые нельзЯ было объЯснить только
взаимодействием этих двух побуждений. Џро угрожающие движениЯ  Ђ и  ‚, когда
шеЯ вытЯнута вперед и  вверх, мы знаем,  что на оба побуждениЯ накладываетсЯ
независимое третье --  стремление к охранному наблюдению с поднЯтой головой.
ђазличиЯ  между  рЯдами Ђ -- ‘ и D  -- F,  в каждом из  которых представлено
возрастание  слева  направо  социального  страха  на  фоне  примерно  равной
агрессивности,  состоит,  по-видимому,  лишь  в  разной  интенсивности обоих
побуждений.
     Ќапротив, в  отношении форм Њ-Ћ совершенно Ясно, что  в  них  принимает
участие еще какаЯ-то мотивациЯ, природа которой пока не выЯснена.
     Љак уже сказано, отыскивать в качестве  объектов мотивационного анализа
такие случаи, ще принимают участие только два источника побуждений, --  это,
безусловно,  правильнаЯ  стратегиЯ  исследований.  Ћднако  даже   при  таких
благоприЯтных  условиЯх  необходимо  внимательно  и  постоЯнно  высматривать
элементы  движений,  которые нельзЯ объЯснить лишь  соперничеством этих двух
побуждений.
     Џеред началом любого такого анализа нужно ответить на первый и основной
вопрос:  сколько  мотиваций  принимают участие  в  данном  действии  и какие
именно. „лЯ решениЯ  этой  задачи  многие ученые, как например Џ. ‚ипкема, в
последнее времЯ с успехом применЯли точные методы факторного анализа.
     €зЯщный пример мотивационного анализа, в котором  с самого начала нужно
было  принимать  в  расчет  три  главных  компонента,  представила  в  своей
докторской  диссертации  моЯ ученица Ѓеатриса ќлерт. Џредметом  исследованиЯ
было  поведение  некоторых  цихлид  при   встрече  двух  незнакомых  особей.
‚ыбирались такие виды, у которых самцы и самки почти не отличаютсЯ внешне, и
именно поэтому  два незнакомца  всегда  реагируют друг на  друга действиЯми,
которые  мотивируютсЯ одновременно бегством,  агрессией и  сексуальностью. “
этих  рыб движениЯ,  обусловленные  каждым  отдельным  источником мотивации,
различаютсЯ особенно легко, потому что даже при самой малой интенсивности их
характеризует   разнаЯ    ориентациЯ   в    пространстве.   ‚се   сексуально
мотивированные  действиЯ -- копание  Ямки под гнездо,  очистка  гнезда, само
выметывание  икры и ее  осеменение -- направлены в сторону дна; все движениЯ
бегства,  даже  малейшие  намеки на  них, направлены прочь от противника  и,
большей частью, одновременно к поверхности воды, а все  движениЯ агрессии --
за   исключением  некоторых  угрожающих   движений,   в   какой-то   степени
"отЯгощенных бегством", -- ориентированы в обратном  направлении. …сли знать
эти общие правила и вдобавок специальную мотивацию некоторых ритуализованных
выразительных  движений,  то  у  этих  рыб  можно  очень   точно  установить
соотношение, в котором находЯтсЯ названные инстинкты, определЯЯ их поведение
в данный  момент.  ‡десь помогает еще и то, что многие из них в сексуальном,
агрессивном или боЯзливом настроении нарЯжаютсЯ в разные характерные цвета.
     ќтот  мотивационный   анализ  дал  неожиданный  побочный  результат  --
Ѓеатриса ќлерт  открыла  механизм  взаимного  распознаваниЯ  полов,  который
имеетсЯ,  конечно,  не только  у  этих  рыб,  но  и  у  очень многих  других
позвоночных. “ исследованных рыб самка и самец не  только внешне похожи друг
на друга;  их движениЯ,  даже при половом акте  -- при выметывании икры и ее
осеменении --  совпадают до  мельчайших  деталей.  Џоэтому до сих  пор  было
совершенно  загадочно, что  же в поведении этих животных препЯтствует  у них
возникновению  однополых  пар. Љ важнейшим  требованиЯм, какие предъЯвлЯютсЯ
наблюдательности этолога,  относитсЯ  и то,  что  он  должен заметить,  если
какое-либо  широко распространенное действие у  определенного животного, или
группы животных, не встречаетсЯ.
     Ќапример,  у  птиц  и  у   рептилий  отсутствует  координациЯ  широкого
открываниЯ  пасти с  одновременным  глубоким вдохом --  то, что мы  называем
зевотой,(?) -- и это таксономически важный факт, которого никто до •ейнрота
     не заметил. Њожно привести и другие подобные примеры.
     Џоэтому открытие, что  разнополые  пары  у  цихлид  возникают благодарЯ
отсутствию одних  элементов  поведениЯ у  самцов и  других  у  самок --  это
поистине шедевр точного наблюдениЯ. “ рыб, о которых идет речь, сочетаемость
трех главных инстинктов -- агрессии, бегства и сексуальности -- у самцов и у
самок различна:  у самцов не бывает смеси мотиваций бегства и сексуальности.
…сли  самец  хоть  чуточку  боитсЯ  своего  партнера,  то его  сексуальность
выключаетсЯ  полностью. “  самок то же  соотношение  между  сексуальностью и
агрессивностью:  если дама  не настолько "уважает" своего партнера, чтобы ее
агрессивность была полностью подавлена, она попросту не в состоЯнии проЯвить
по отношению  к нему сексуальную  реакцию.  Ћна превращаетсЯ в Ѓрунгильду  и
нападает  на него  тем  Яростнее,  чем более  готова была  бы  к сексуальной
реакции,  т.е. чем  ближе  она к икрометанию  в смысле  состоЯниЯ  овариев и
уровнЯ выделениЯ гормонов. “ самца, напротив, агрессиЯ прекрасно уживаетсЯ с
сексуальностью: он может грубейшим образом нападать на  свою невесту, гонЯть
ее по  всему  аквариуму,  но  при  этом  демонстрирует  и  чисто сексуальные
движениЯ, и  все смешанные, какие только можно себе представить. ‘амка может
очень боЯтьсЯ  самца,  но  ее  сексуально  мотивированных  действий  это  не
подавлЯет.  Ћна может  совершенно  всерьез  удирать от самца, но при  каждой
передышке,     какую    дает    ей    этот    грубиЯн,    будет    выполнЯть
сексуально-мотивированные брачные  движениЯ.  €менно такие  смешанные  формы
действий, обусловленные бегством  и сексуальностью, превратились посредством
ритуализации  в  те   широко  распространенные  церемонии,  которые  принЯто
называть  "чопорным"  поведением  и  которые  имеют совершенно  определенный
смысл.
     €з-за  различных   соотношений  сочетаемости  между  тремЯ  источниками
побуждений  у  разных  полов, самец может  спариватьсЯ  только  с  партнером
низшего  ранга, которого он может  запугать, а  самка -- наоборот -- лишь  с
партнером  высшего ранга,  который  может запугать ее;  тем самым  описанный
механизм  поведениЯ  обеспечивает   создание  разнополых  пар.  ‚  различных
вариантах, видоизмененный различными процессами  ритуализации,  этот  способ
распознаваниЯ пола играет важную роль у  очень многих позвоночных, вплоть до
человека.  ‚  то  же  времЯ это  впечатлЯющий  пример  того,  какие  задачи,
необходимые  длЯ  сохранениЯ  вида,  может выполнЯть агрессиЯ в  гармоничном
взаимодействии  с другими мотивациЯми. ‚  3-й главе мы еще не могли говорить
об  этом, поскольку недостаточно  знали о  парламентской  борьбе инстинктов.
Љроме  того,  мы  видим  на  этом  примере, насколько  различны  могут  быть
соотношениЯ "главных" инстинктов даже у самца и самки одного и того же вида:
два мотива,  которые  у  одного пола практические  не мешают  друг  другу  и
сочетаютсЯ  в любых соотношениЯх, у  другого взаимно выключаютсЯ по принципу
триггера.
     Љак  уже  поЯснЯлось,  "большаЯ  четверка" отнюдь не  всегда поставлЯет
главную  мотивацию поведениЯ животного, а тем более  человека.  € совершенно
неправильно полагать,  будто между одним из "главных", древних инстинктов  и
более специальным,  эволюционно более  молодым инстинктом  всегда существует
отношение  доминированиЯ,  в  том  смысле,  что  второй  выключаетсЯ первым.
Њеханизмы поведениЯ, которые, вне всЯких сомнений, возникли "совсем недавно"
-- например,  социальные инстинкты у  общественных  животных, обеспечивающие
постоЯнное  сохранение  стаи,  --  у многих видов подчинЯют  отдельную особь
настолько,  что   при  определенных   обстоЯтельствах  могут  заглушить  все
остальные побуждениЯ. Ћвцы, прыгающие в пропасть за вожаком-бараном, вошли в
пословицу! ‘ерый гусь, отставший от стаи, делает все возможное,  чтобы вновь
ее обрести, и стадный  инстинкт может даже пересилить  стремление к бегству;
дикие  серые  гуси  неоднократно  присоединЯлись  к нашим  прирученным  -- в
непосредственной  близости к людскому  жилью --  и оставались!.  Љто  знает,
насколько пугливы дикие  гуси, тому эти случаи дадут представление о силе их
"стадного  инстинкта".  ’о же  справедливо  длЯ  очень  многих  общественных
животных  вплоть до  шимпанзе,  о которых  ‰еркс справедливо  заметил: "Ћдин
шимпанзе -- вообще не шимпанзе".
     „аже те  инстинкты,  которые "только что" (с точки  зрениЯ  филогенеза)
приобрели самостоЯтельность  через ритуализацию и, как Я постаралсЯ показать
в предыдущей главе, получили место и голос в ‚еликом Џарламенте €нстинктов в
качестве  самых   молодых   депутатов,  --  даже  они  при   соответствующих
обстоЯтельствах могут  заглушить всех своих  оппонентов  точно  так  же, как
ѓолод  и ‹юбовь. ‚  триумфальном крике гусей мы  увидим  церемонию,  котораЯ
управлЯет  жизнью этих  птиц  больше,  чем любой  другой инстинкт. ‘  другой
стороны, разумеетсЯ,  существует  сколько  угодно ритуализованных  действий,
которые  еще  едва  обособились  от своего  неритуализованного прототипа; их
скромное влиЯние на общее  поведение состоит лишь  в  том, что "желательнаЯ"
длЯ  них  координациЯ движений  --  как  мы  видели в случае натравливаниЯ у
огарей -- становитсЯ  в какой-то мере  предпочтительной и используетсЯ чаще,
чем другие, тоже возможные формы.
     "‘ильный" или  "слабый"  голос имеет ритуализованное  действие  в общем
концерте  инстинктов -- оно во всех  случаЯх  чрезвычайно  затруднЯет  любой
мотивационный анализ, потому что может симулировать поведение, вытекающее из
нескольких  независимых побуждений.  ‚  предыдущей  главе  мы  говорили, что
ритуализованное действие,  сплавленное  в  некоторую  общность  из различных
компонентов, копирует форму последовательности движений, котораЯ не ЯвлЯетсЯ
наследственно   закрепленной  и  часто  возникает  из  конфликта  нескольких
побуждений, как это  видно  на примере  натравливаниЯ уток. Ђ поскольку, как
уже говорилось там же, копиЯ и оригинал по большей части  накладываютсЯ друг
на друга  в  одном и  том же движении,  то чрезвычайно  трудно  разобратьсЯ,
сколько  же в нем  от копии, а сколько  от оригинала.  ’олько когда  один из
первоначально независимых компонентов оказываетсЯ в противоречии с ритуально
закрепленной   координацией,  --   как   направление  на  "врага",  которому
адресована угроза в случае натравливаниЯ, -- тогда становитсЯ Явным  участие
новых независимых переменных.
     "’анец  зигзага" у самцов  колюшки,  на котором џн  ван  ‰ерсель провел
самый первый эксперимент мотивационного анализа,  служит прекрасным примером
того, как совсем  "слабый"  ритуал может вкрастьсЯ в конфликт двух "главных"
инстинктов в качестве едва заметной  третьей  величины. ‚ан-‰ерсель заметил,
что  замечательный  танец зигзага,  который половозрелые самцы, имеющие свой
участок, исполнЯют перед каждой  проплывающей мимо самкой, и который поэтому
до  тех пор считалсЯ  просто "ухаживанием",  --  от случаЯ к случаю выглЯдит
совершенно  по-разному.  Ћказалось, что иногда сильнее  подчеркнут  "зиг"  в
сторону  самки,  а иногда "заг" прочь от  нее.  …сли  это последнее движение
очень Явственно, то становитсЯ  очевидным,  что  "заг" направлен  в  сторону
гнезда. ‚  одном  из предельных случаев самец  при  виде плывущей мимо самки
быстро подплывает к  ней, тормозит, разворачиваетсЯ --  особенно  если самка
тотчас  поставит  ему свое распухшее  брюшко -- и  плывет назад  к  входу  в
гнездо, которое  затем  показывает самке  посредством определенной церемонии
(ложась  плоско на  бок). ‚ другом предельном случае,  особенно  частом если
самка еще  не совсем готова к нересту,  за первым "зигом" вообще не  следует
никакого "зага", а вместо того -- нападение на самку.
     €з этих наблюдений ван ‰ерсель  правильно заключил, что "зиг" в сторону
самки  мотивируетсЯ  агрессивным  инстинктом, а "заг"  в  сторону  гнезда --
сексуальным;  и ему удалось  экспериментально  доказать  правильность  этого
заключениЯ. Ћн изобрел  методы, с  помощью  которых мог точно измерЯть  силу
агрессивного  и  сексуального  инстинктов  у  каждого  данного  самца. ‘амцу
предлагались макеты соперника  стандартизованных размеров и регистрировалась
интенсивность и продолжительность боевой реакции.
     ‘ексуальный   инстинкт  измерЯлсЯ  с  помощью  макетов  самки,  которые
внезапно убирались через определенное времЯ.
     ‚ этих  случаЯх  самец "разрЯжает" внезапно заблокированный сексуальный
инстинкт,  совершаЯ  действиЯ  ухаживаниЯ  за  потомством,  т.е.   обмахиваЯ
плавниками  как  бы  икру  или мальков  в гнезде;  и продолжительность этого
"заменЯющего  обмахиваниЯ" дает  надежную  меру  сексуальной  мотивации. ‚ан
‰ерсель научилсЯ  предсказывать  по результатам таких  измерений,  как будет
выглЯдеть танец зигзага у данного самца, -- и наоборот, по наблюдаемой форме
танца заранее оценивать  соотношениЯ обоих  инстинктов и  результаты будущих
измерений.
     Ќо кроме обоих  главных побуждений, определЯющих движениЯ самца колюшки
в общих  чертах,  --  на них оказывает  влиЯние  еще какое-то третье, хоть и
более слабое.
     ќто  знаток  ритуализованного  поведениЯ  заподозрит  сразу же,  увидев
ритмическую правильность смены "зигов"  и "загов". Џопеременное преобладание
одного из  двух  противоречивых побуждений врЯд ли может  привести  к  столь
регулЯрной   смене  направлений,  если  здесь  не  вступает  в  игру  новаЯ,
ритуализованнаЯ  координациЯ. Ѓез нее короткие рывки  в  разных направлениЯх
следуют  друг  за другом  с типичной случайностью, как  это бывает у людей в
состоЯнии крайней растерЯнности. ђитуализованное  движение, напротив, всегда
имеет тенденцию к ритмическому повторению  в точности  одинаковых элементов.
Њы говорили об этом в свЯзи с действенностью сигнала.
     Џодозрение,   что   здесь   замешана   ритуализациЯ,   превращаетсЯ   в
уверенность,  когда  мы   видим,  как  танцующий  самец  при  своих  "загах"
временами, кажетсЯ, совершенно забывает, что  они сексуально мотивированы  и
должны указывать  точно на гнездо. ‚место этого он рисует вокруг самки очень
красивый и правильный зубчатый венец, в котором каждый "зиг" направлен точно
в  сторону  самки,  а  каждый  "заг"  --  точно  от  нее.  Љак  ни  очевидна
относительнаЯ слабость новой  координации движений,  стремЯщейсЯ  превратить
"зиги"  и "заги"  в  ритмический  "зигзаг", -- она  может, однако,  решающим
образом определить  регулЯрность  последовательных  проЯвлений обеих главных
мотиваций.
     ‚тораЯ  важнаЯ  функциЯ,  которую  ритуализованнаЯ  координациЯ  может,
очевидно, выполнЯть, даже  будучи  очень слабой в других  отношениЯх, -- это
изменение направлениЯ неритуализованных движений, лежавших  в основе ритуала
и  происходивших  из других  побуждений. Џримеры  этого  мы уже  видели  при
обсуждении  классического  образца ритуала,  а именно  --  при натравливании
селезнЯ уткой.

        7. ЏЋ‚…„…Ќ—…‘Љ€… ЂЌЂ‹Ћѓ€€ ЊЋђЂ‹€

     Ќе убий.
     ЏЯтаЯ заповедь

     ‚ 5-й главе, где речь шла о процессе ритуализации, Я старалсЯ показать,
как  этот  процесс,  причины  которого  все  еще весьма  загадочны,  создает
совершенно  новые  инстинкты,  диктующие  организму  свои  собственные   "’ы
должен..." так  же  категорично, как и любой  из, казалось бы, единовластных
"больших"  инстинктов  голода, страха или любви. ‚ предыдущей  6-й  главе  Я
пыталсЯ решить еще  более трудную задачу:  коротко и доступно  показать, как
происходит  взаимодействие  между различными  автономными инстинктами, каким
общим правилам подчинЯютсЯ эти  взаимодействиЯ, и какими способами  можно --
несмотрЯ  на все сложности --  получить некоторое представление о  структуре
взаимодействий  в   таком  поведении,   которое   определЯетсЯ   несколькими
соперничающими побуждениЯми.
     џ  тешу себЯ  надеждой, быть  может обманчивой,  что  решить предыдущие
задачи мне  удалось,  и что  Я могу  не только  обобщить  сказанное  в  двух
последних главах,  но  и  применить полученные в них результаты  к  вопросу,
которым  мы  займемсЯ  теперь:  каким  образом  ритуал   выполнЯет  поистине
невыполнимую задачу -- удерживает внутривидовую агрессию от всех проЯвлений,
которые  могли  бы  серьезно  повредить  сохранению  вида,  но при  этом  не
выключает  ее функций,  необходимых  длЯ сохранениЯ вида!  —асть  предыдущей
фразы, выделеннаЯ курсивом, уже отвечает на вопрос, -- он кажетсЯ очевидным,
но  вытекает  из совершеннейшего непониманиЯ  сущности агрессии, -- почему у
тех животных, длЯ  которых  теснаЯ  совместнаЯ жизнь ЯвлЯетсЯ преимуществом,
агрессиЯ попросту не запрещена? €менно потому, что ее функции, рассмотренные
нами в 3-й главе, необходимы!
     ђешение проблем, возникающих таким образом  перед обоими конструкторами
эволюции, достигаетсЯ  всегда одним и тем же способом. Џолезный, необходимый
инстинкт  --  вообще  остаетсЯ неизменным; но  длЯ особых случаев,  где  его
проЯвление  было  бы   вредно,   вводитсЯ  специально   созданный   механизм
торможениЯ. € здесь снова культурно-историческое развитие народов происходит
аналогичным  образом;  именно  потому важнейшие требованиЯ Њоисеевых и  всех
прочих  скрижалей  --  это  не  предтисаниЯ, а  запреты.  Ќам  еще  придетсЯ
подробнее говоьрить о том, о чем здесь лишь предварительно упомЯнем:
     передаваемые  традицией  и  привычно  выполнЯемые  табу имеют  какое-то
отношение к разумной морали  --  в понимании €ммануила Љанта --  разве что у
вдохновенного законодателЯ, но никак не у его верующих последователей.
     Љак  врожденные  механизмы   и   ритуалы,  препЯтствующие  асоциальному
поведению   животных,  так   и  человеческие  табу   определЯют   поведение,
аналогичное истинно моральному лишь с функциональной  точки  зрениЯ; во всем
остальном оно так  же  далеко  от морали,  как животное от человека! Ќо даже
постигаЯ сущность этих движущих мотивов, нельзЯ не восхищатьсЯ снова и снова
при виде работы  физиологических механизмов,  которые  побуждают  животных к
самоотверженному  поведению,  направленному  на  благо  сообщества, как  это
предписывают нам, людЯм, законы морали.
     ‚печатлЯющий пример такого поведениЯ, аналогичного человеческой морали,
ЯвлЯют так называемые  турнирные бои. ‚сЯ  их организациЯ направлена на  то,
чтобы выполнить  важнейшую задачу поединка -- определить, кто сильнее, -- не
причинив  серьезного  вреда более  слабому. Џоскольку  рыцарский  турнир или
спортивное состЯзание  имеют ту  же  цель, то все  турнирные  бои  неизбежно
производЯт  даже  на  знающих   людей   впечатление  "рыцарственности",  или
"спортивного благородства".  ‘реди цихлид есть вид,  Cichlasoma biocellatum,
который именно из-за этого приобрел свое название, широко распространенное у
американских любителей: у них эта рыбка  называетсЯ  "„жек „эмпси" по  имени
боксера, чемпиона мира, который прославилсЯ  своим безупречным поведением на
ринге.
     Ћ турнирных  боЯх рыб и, в частности, о процессах ритуализации, которые
привели к  ним от  первоначальных подлинных боев, мы  знаем  довольно много.
Џочти  у  всех костистых рыб настоЯщей схватке предшествуют угрожающие позы,
которые, как уже говорилось, всегда вытекают из конфликта между стремлениЯми
напасть и бежать.
     ‘реди этих поз  особенно заметна  как специальный ритуал так называемаЯ
демонстрациЯ развернутого бока, котораЯ первоначально навернЯка  возникла за
счет того, что  рыба под  влиЯнием испуга  отворачиваетсЯ  от  противника  и
одновременно,  готовЯсь  к  бегству, разворачивает вертикальные плавники. Ќо
поскольку  при   этих  движениЯх   противнику  предъЯвлЯетсЯ   контур   тела
максимально возможных размеров, то из них  -- путем мимического  утрированиЯ
при  добавочных  изменениЯх  морфологии  плавников  --  смогла развитьсЯ  та
впечатлЯющаЯ демонстрациЯ развернутого бока, которую знают все аквариумисты,
да  и  не только  они, по  сиамским бойцовым рыбкам и по  другим  популЯрным
породам рыб.
     ‚ тесной свЯзи с угрозой развернутым боком у костистых рыб возник очень
широко распространенный запугивающий жест -- так называемый удар хвостом. €з
позиции  развернутого  бока  рыба,  напрЯгаЯ  все тело и далеко  оттопыриваЯ
хвостовой  плавник, производит сильный удар  хвостом  в сторону  противника.
•отЯ сам удар до противника не доходит, но рецепторы давлениЯ на его боковой
линии воспринимают волну, сила которой, очевидно, сообщает  ему о величине и
боеспособности его соперника,  так же  как и размеры  контура, видимого  при
демонстрации развернутого бока.
     „ругаЯ форма угрозы возникла у многих окуневых и у других костистых рыб
из заторможенного страхом фронтального удара. ‚  исходной позиции длЯ броска
вперед  оба  противника изгибают  свои  тела,  словно  напрЯженные Sобразные
пружины, и  медленно плывут друг другу навстречу, как можно  сильнее топорща
жаберные крышки.
     ќто соответствует разворачиванию плавников  при угрозе боком, поскольку
увеличивает контур тела, видимый  противником. €з фронтальной угрозы у очень
многих рыб  иногда получаетсЯ, что  оба противника одновременно хватают друг
друга за пасть,  но --  в  соответствии с  конфликтной ситуацией, из которой
возникла  сама  фронтальнаЯ  угроза, --  они  всегда делают это не резко, не
ударом, а словно колеблЯсь, заторможенно. €з этой формы борьбы  у  некоторых
--  и  у  лабиринтовых  рыб, лишь  отдаленно  примыкающих  к  большой группе
окуневых,  и  у  цихлид,  типичных  представителей  окуневых,   --  возникла
интереснейшаЯ  ритуализованнаЯ  борьба,  при которой  оба соперника  в самом
буквальном смысле слова "мерЯютсЯ силами", не причинЯЯ друг другу вреда. Ћни
хватают друг друга за челюсть -- а у всех видов, длЯ которых характерен этот
способ турнирного боЯ, челюсть покрыта толстым, трудноуЯзвимым слоем кожи --
и  тЯнут  изо  всех сил.  ’ак возникает состЯзание, очень похожее  на старую
борьбу  на  поЯсах  у  швейцарских  крестьЯн,  которое может продолжатьсЯ по
нескольку  часов,  если  встречаютсЯ равные  противники.  “  двух в точности
равных  по  силе  самцов  красивого  синего  вида  широколобых  окуньков  мы
запротоколировали однажды  такой  поединок,  длившийсЯ с  8.30 утра  до 2.30
пополудни.
     ‡а  этим  "перетЯгиванием  пасти"  -- у  некоторых видов  это,  скорее,
"переталкивание", потому что  рыбы не тЯнут, а толкают друг  друга, -- через
какое-то времЯ,  очень  разное длЯ  разных видов, следует настоЯщаЯ схватка,
при которой рыбы  уже без каких-либо запретов стремЯтсЯ  бить  друг друга по
незащищенным бокам, чтобы нанести  противнику по возможности серьезный урон.
’аким  образом, препЯтствующий  кровопролитию  "турнир"  угроз  и  следующаЯ
непосредственно  за  ним  прикидка  сил  первоначально  навернЯка  были лишь
прелюдией к настоЯщей "мужей истреблЯющей битве". Ћднако такой обстоЯтельный
пролог уже выполнЯет крайне важную задачу,  поскольку дает возможность более
слабому сопернику своевременно отказатьсЯ от безнадежной борьбы.  €менно так
и  выполнЯетсЯ  в  большинстве  случаев  важнейшаЯ  видосохранЯющаЯ  функциЯ
поединка  -- выбор сильнейшего, --  без  того чтобы один из  соперников  был
принесен в жертву или даже хотЯ бы поранен. ‹ишь в тех редких случаЯх, когда
бойцы совершенно равны по силе, к решению приходитсЯ идти кровавым путем.
     ‘равнение разных  видов, обладающих  менее  и более  специализированным
турнирным боем, -- а также изучение  этапов развитиЯ отдельного животного от
безудержно драчливого  малька до  благородного  "„жека „эмпси", --  дают нам
надежную основу длЯ пониманиЯ того, как развивались турнирные бои в процессе
эволюции. ђыцарски  благородный турнирный  бой возникает из  жестокой борьбы
без правил прежде  всего за счет  трех независимых друг от  друга процессов;
ритуализациЯ, с которой мы познакомились в  прежних главах, -- лишь  один из
них, хотЯ и важнейший.
     Џервый  шаг  от  кровавой  борьбы к  турнирному бою  состоит,  как  уже
упоминалось,  в  увеличении  промежутка  времени  между  началом  постепенно
усиливающихсЯ  угрожающих  жестов  и  заключительным  нападением.  “  видов,
сражающихсЯ   по-настоЯщему   (например,   у  многоцветного   хаплохромиса),
отдельные фазы угроз  --  распускание  плавников,  демонстрациЯ развернутого
бока,  раздувание  жаберных  крышек, борьба пастью -- длЯтсЯ лишь секунды, а
затем  тотчас  же  следуют  первые   таранные  удары  по  бокам  противника,
причинЯющие тЯжелые  ранениЯ. Џри быстрых  приливах и  отливах  возбуждениЯ,
которые так  характерны  длЯ  этих  злобных рыбок, некоторые  из  упомЯнутых
ступеней нередко  пропускаютсЯ. Ћсобенно  "вспыльчивый"  самец может войти в
раж настолько быстро, что начинает враждебные действиЯ сразу же с серьезного
таранного удара. “ близкородственного,  тоже африканского вида  хемихромисов
такое  не  наблюдаетсЯ  никогда;  эти  рыбки  всегда  строго  придерживаютсЯ
последовательности угрожающих  жестов,  каждый из которых выполнЯют довольно
долго, часто по многу минут, прежде чем переходЯт к следующему.
     ќто  четкое  разделение  во   времени   допускает  два  физиологических
объЯснениЯ. €ли дальше  друг от друга расположены  пороги  возбуждениЯ,  при
которых  отдельные  действиЯ включаютсЯ  по очереди  -- по  мере возрастаниЯ
готовности  к  борьбе,  --  так что их  последовательность сохранЯетсЯ и при
некотором  ослаблении или  усилении Ярости; или же нарастание возбужденности
"дросселировано",  что  приводит  к  более пологой  и правильно возрастающей
кривой. …сть  основаниЯ, говорЯщие  в пользу первого из  этих предположений,
но, обсуждаЯ их здесь, мы уклонились бы слишком далеко.
     ђука  об  руку  с  увеличением  продолжительности  отдельных угрожающих
действий идет их ритуализациЯ, котораЯ -- как уже описано  ранее -- приводит
к мимическому утрированию, ритмическому повторению и к поЯвлению  структур и
красок,  оптически подчеркивающих эти действиЯ “величенные плавники с  Ярким
рисунком,  который становитсЯ виден лишь  в  развернутом  состоЯнии, броские
пЯтна на жаберных  крышках,  которые становЯтсЯ видны лишь  при  фронтальной
угрозе,  и  множество  других  столь  же  театральных  украшений  превращают
турнирный  бой  в одно  из  самых увлекательных  зрелищ,  какие только можно
увидеть,  изучаЯ поведение  высших  животных.  Џестрота горЯщих возбуждением
красок, размереннаЯ ритмика  угрожающих движений, выпирающаЯ мощь соперников
-- все это почти заставлЯет забыть, что здесь происходит настоЯщаЯ борьба, а
не специально поставленный спектакль.
     € наконец, третий  процесс, весьма способствующий превращению  кровавой
борьбы в  благородное состЯзание  турнирного  боЯ  и не  менее  ритуализации
важный  длЯ  нашей  темы:  возникают  специальные  физиологические механизмы
поведениЯ,  которые тормозЯт  опасные  движениЯ  при  атаке.  ‚от  несколько
примеров.
     …сли два "„жек „эмпси" достаточно долго  простоЯт  друг против друга  с
угрозой развернутым боком и хвостовыми ударами,  то вполне может  случитьсЯ,
что один  из них соберетсЯ перейти к "перетЯгиванию пасти" на секунду раньше
другого. Ћн выходит из "боковой  стойки"  и с раскрытыми челюстЯми бросаетсЯ
на  соперника, который еще продолжает  угрожать  боком  и потому подставлЯет
зубам  нападающего  незащищенный  фланг.  Џо тот  никогда не использует  эту
слабость позиции,  он непременно останавливает свой бросок до того, как  его
зубы коснутсЯ кожи противника.
     Њой покойный друг •орст ‡иверт описал и заснЯл на пленку аналогичное до
мельчайших подробностей Явление у ланей. “