иваЯ,  как делаЯ большой
труд, ЌадЯ ответила:
     -- џ тебе мешаю? џ порчу тебе настроение?
     Ћни  смотрели  друг  на  друга через диссертационный  заваленный  стол.
Ћленька  выпрЯмилась, пухленький подбородок еЈ  приобрЈл  твЈрдые очертаниЯ.
Ћна сказала чЈтко:
     --  ‚идишь ли,  ЌадЯ. џ не  хотела бы тебЯ обидеть. Ќо,  как сказал наш
общий друг Ђристотель, человек есть животное общественное. € вокруг  себЯ мы
можем раздавать веселье, а мрак -- не имеем права.
     ЌадЯ сидела пригорбившись, уже очень немолода была эта посадка.
     -- Ђ ты не можешь понЯть, --  тихо, убито выговорила она, -- как бывает
тЯжело на душе?
     -- Љак раз Я <i>очень</i> могу понЯть! ’ебе  тЯжело, да, но нельзЯ  так любить
себЯ!  ЌельзЯ себЯ  настраивать, что ты одна страдалица в целом мире.  Њожет
быть, другие пережили гораздо больше, чем ты. ‡адумайсЯ.
     Ћна не договорила, но  почему, собственно,  один  пропавший  без вести,
которого ещЈ  можно заменить, ибо муж  заменим, -- значил больше, чем убитый
отец,  и убитый  брат, и умершаЯ мать, если этих трЈх заменить нам  не  дано
природой?
     Ћна сказала и ещЈ постоЯла прЯменько, строго глЯдЯ на Ќадю.
     ЌадЯ отлично понЯла, что ЋлЯ говорит о потерЯх --  своих. ЏонЯла  -- но
не принЯла. Џотому что ей представлЯлось так:  непоправима всЯкаЯ смерть, но
случаетсЯ  она, всЈ-таки, однократно. Ћна сотрЯсает, но  -- единожды.  Џотом
незаметнейшими сдвигами,  мало-помалу-помалу она  отодвигаетсЯ  в прошлое. €
постепенно освобождаешьсЯ от горЯ. € надеваешь  рубиновую брошку,  ду- {397}
шишьсЯ, идешь на свидание.
     Ќеразмычное же  надино горе --  всегда  вокруг, всегда держит, оно -- в
прошлом, в настоЯщем и в будущем. €  как ни мечись, за что ни хватайсЯ -- не
выбитьсЯ из его зубов.
     Ќо чтобы достойно ответить,  надо было открытьсЯ.  Ђ тайна была слишком
опасна.
     € ЌадЯ сдалась, уступила, солгала, кивнула на диссертацию:
     --  Ќу,  простите, девочки, измучилась Я. Ќет больше сил  переделывать.
‘колько можно?
     Љогда  так объЯснилось, что ЌадЯ вовсе не выставлЯет своего горЯ больше
всех горь, настороженность Ћленьки сразу опала, и она сказала примирительно:
     -- Ђх,  иностранцев  повыбрасывать?  ’ак это  же не  тебе одной, что ты
расстраиваешьсЯ?
     Џовыбрасывать  иностранцев   значило  заменить  всюду  в  тексте  "‹ауэ
доказал" на "учЈным удалось доказать", или "как убедительно показал ‹ангмюр"
на "как было показано". …сли же какой-нибудь не только русский, но немец или
датчанин на  русской службе отличилсЯ  хоть  малым  -- нужно было непременно
указать полностью  его имЯ-отчество, оттенить  его непримиримый патриотизм и
бессмертные заслуги перед наукой.
     --  Ќе  иностранцев,  Я  их  давно  выбросила.  ’еперь  надо  исключить
академика Ѓаландина...
     -- Ќашего советского?
     -- ... и всю его теорию. Ђ Я на ней всЈ строила. Ђ оказалось, что он...
что его...
     ‚ ту  же пропасть,  в тот же  подземный мир,  где томилсЯ в цепЯх надин
муж, ушЈл внезапно и академик Ѓаландин.
     -- Ќу, нельзЯ же так близко к сердцу! -- настаивала Ћленька. Ѓыло и тут
у неЈ что возразить: -- Ђ у менЯ -- с Ђзербайджаном?..
     Ќичто  никогда  не   располагало   эту   среднерусскую   девушку  стать
ирановедом. ЏоступаЯ на  исторический, она и  мысли такой не  держала. Ќо еЈ
молодой (и женатый) руководитель, у которого она писала курсовую по Љиевской
ђуси,  стал  за  ней  пристально  ухаживать  и  очень  настаивал,   чтобы  в
аспирантуре она тоже специализировалась  по {398}  Љиевской  ђуси. Ћленька в
тревоге перекинулась  на итальЯнский  ренессанс, но  и €тальЯнский ђенессанс
был не стар и, оставаЯсь с  нею наедине, тоже вЈл  себЯ в духе  ‚озрождениЯ.
’огда-то в отчаЯнии Ћленька перепросилась к дрЯхлому профессору-ирановеду, у
него  писала  и диссертацию, и теперь  благополучно кончила  бы,  если  б  в
газетах  не  всплыл  вопрос  об €ранском  Ђзербайджане.  ’ак как  Ћленька не
проследила красной нитью извечное тЯготение этой провинции к  Ђзербайджану и
чуждость еЈ €рану, -- то диссертацию вернули на передедку.
     -- ‘кажи  спасибо, что хоть исправить дают  заранее. Ѓывает хуже.  ‚он,
Њуза рассказывает...
     Ќо Њуза  уже не слышала. Ќа  счастье  своЈ она углубилась  в  книгу,  и
теперь комнаты вокруг неЈ не существовало.
     -- ... на литфаке одна защищала диссертацию о –вейге четыре года назад,
уже доцентствует давно. ‚друг обнаружили у неЈ в  диссертации три  раза, что
"–вейг -- космополит", и что диссертантка это одобрЯет. ’ак еЈ вызвали в ‚ЂЉ
и отобрали диплом. †уть!
     -- ”у, ещЈ в химии расстраиватьсЯ! -- отозвалась и „аша. -- —то ж тогда
нам,  политэкономам?  ‚ петлю лезть? Ќичего, дышим. ‚от, ‘тужайла-ЋлЯбышкин,
спасибо, выручил!
     „ействительно, всем было  известно, что „аша  получила уже третью  тему
длЯ диссертации. ЏерваЯ тема у неЈ была  "Џроблемы общественного питаниЯ при
социализме". ’ема эта, очень ЯснаЯ лет двадцать назад, когда  любому пионеру
и „аше  в  том числе  было надЈжно  известно, что  семейные кухни  в  скором
времени  отомрут,  домашние очаги погаснут  и раскрепощЈнные  женщины  будут
получать завтраки  и обеды  на фабриках-кухнЯх, -- тема эта  стала  с годами
туманной и даже опасной. ЌаглЯдно было видно, что если кто  и  обедал  ещЈ в
столовой,  как  например  сама  „аша, то  лишь по  проклЯтой  необходимости.
Џроцветали только две формы  общественного  питаниЯ: рестораннаЯ,  но  в ней
недостаточно  Ярко  были  выдержаны социалистические  принципы, и  --  самые
паршивые забегайловки, торгующие одной  только водкой. ‚ теории же  остались
по-прежнему фабрики-кухни, ибо ‚ождю ’рудЯщихсЯ эти двадцать лет недосуг был
высказатьсЯ  о  {399}  питании.  €  потому  опасно  было   рискнуть  сказать
что-нибудь своЈ. „аша помучилась-помучилась,  и руководитель сменил ей тему,
но  и  новую взЯл  по  недомыслию не  из того  списка:  "’орговлЯ предметами
широкого потреблениЯ при  социализме".  Њатериала  и по  этой теме оказалось
мало.  •отЯ во всех  речах  и директивах говорилось,  что предметы  широкого
потреблениЯ  производить  и   распространЯть  можно  и  даже  нужно,  --  но
практически эти предметы по сравнению со стальным прокатом и нефтепродуктами
начинали носить некий укорный характер. € будет ли лЈгкаЯ промышленность всЈ
более развиватьсЯ или всЈ  более  отмирать --  не  знал  даже учЈный  совет,
вовремЯ отклонивший тему.
     € вот  тут  добрые  люди  надоумили,  и  „аша  вымолила  себе: "ђусский
политэконом XIX века ‘тужайла-ЋлЯбышкин".
     -- ’ы хоть портрет-то его, благодетелЯ, нашла где-нибудь?  -- со смехом
спрашивала Ћленька.
     -- ‚от именно, не могу найти!
     --  ‘ твоей  стороны просто неблагодарно!  --  Ћленька старалась теперь
развеселить  Ќадю,  на  самом   же  деле  обдавала  еЈ  своим  предсвиданным
оживлением. -- џ бы нашла и повесила над кроватью. џ вполне представлЯю: это
был   благообразный  старикашка-помещик   с   неудовлетворЈнными   духовными
запросами. Џосле  сытного завтрака он  садилсЯ в  домашнем халате  у окна, в
той, знаешь, глухой  провинции ларинских времЈн, над которой  невластны бури
истории и, глЯдЯ, как девка Џалашка кормит поросЯт, неторопливо рассуждал,

     Љак государство богатеет,
     € чем живЈт...

     –ыпочка! Ђ вечером играл в карты... -- Ћленька залилась.
     Ћна рдела. Ћна всЯ была -- нарастающее счастье.
     € ‹юда уже забралась в небесно-голубое платье,  тем лишив свою  постель
веероподобного прикрытиЯ (ЌадЯ со страдательным  подЈргиванием косилась в еЈ
сторону).  Џеред зеркалом  она  сперва освежила  подкраску  бровей и ресниц,
потом с большой аккуратностью раскрасила губы в лепесток. {400}
     --  €  обратите внимание,  девочки, --  внезапно сказала Њуза,  как она
умела, естественно, будто все только и ждали еЈ замечаниЯ. -- —ем отличаютсЯ
русские  литературные герои от западно-европейских? ‘амые  излюбленные герои
западных писателей  всегда  добиваютсЯ карьеры,  славы,  денег.  Ђ  русского
героЯ, не корми, не пои -- он ищет справедливости и добра. Ђ?
     € опЯть углубилась в чтение.
     -- „а ты б хоть свету попросила, -- пожалела еЈ „аша. € включила.
     ‹юда уже надела и боты, потЯнулась за шубкой. ’ут ЌадЯ резко кивнула на
еЈ постель и сказала с отвращением:
     -- ’ы опЯть оставлЯешь нам убирать за тобой эту гадость?
     --  „а   пожалуйста,   не  убирай!   --  вспыхнула   ‹юда  и  сверкнула
выразительными глазами. -- € не смей больше притрагиватьсЯ к  моей постели!!
-- …Ј голос взлетел до крика. -- € не читай мне морали!!
     --  ’ы должна  понимать!  -- сорвалась теперь ЌадЯ  и всЈ невысказанное
кричала  ей. -- ’ы оскорблЯешь нас!.. Њо'жет у нас быть что-нибудь другое на
душе, чем твои вечерние удовольствиЯ?
     -- ‡авидуешь? “ тебЯ не клюЈт?
     ‹ица обеих  исказились и стали очень неприЯтны,  как  всегда у женщин в
озлоблении.
     Ћленька   раскрыла   рот   тоже  напасть  на   ‹юду,   но  в  "вечерних
удовольствиЯх" ей послышалсЯ обидный намЈк. € она остановилась.
     -- Ќечему завидовать! -- глухо крикнула ЌадЯ оборванным голосом.
     -- …сли ты заблудилась, вместо  монастырЯ  в аспирантуру -- всЈ звончей
кричала ‹юда, чуЯ победу, -- так сиди  в углу и не будь свекровью.  Ќадоело!
‘тараЯ дева!
     -- ‹юдка! Ќе смей! -- закричала „аша.
     -- Ђ чего она не в своЈ дело...? ‘тараЯ дева! ‘тараЯ дева! Ќеудачница!
     Ћчнулась Њуза  и,  угрожающе  в  сторону  ‹юды размахиваЯ томиком, тоже
стала кричать:
     --  Њещанство  живЈт!  торжествует! и  процветает!  ‚се они пЯть  стали
кричать своЈ, не слушаЯ других и {401} не соглашаЯсь с ними.
     ‘ налитой, ничего уже  не соображающей головой, стыдЯсь своей выходки и
рыданий, ЌадЯ,  как  была, в том лучшем, что надевала на свидание, бросилась
плашмЯ на кровать и накрыла голову подушкой.
     ‹юда снова перепудрилась, расправила над беличьей шубкой вьющиесЯ белые
локоны,  спустила  чуть  ниже глаз вуалетку  и,  не убрав-таки постели, но в
уступку накинув одеЯло, ушла.
     Ќадю окликали,  она не шевелилась. „аша снЯла  с неЈ туфли и  завернула
углы одеЯла ей на ноги.
     Џотом раздалсЯ ещЈ стук,  по которому выпорхнула Ћленька в коридор, как
ветер вернулась,  подвела  кудри  под шлЯпку,  юркнула  в меховушку с жЈлтым
воротником и новой походкой пошла к двери.
     (ќта походка была -- на радость, но и -- на борьбу...)
     ’ак  318-Я комната  отправила в мир  один за  другим  два прелестных  и
прелестно одетых соблазна.
     Ќо, потерЯв с ними оживление и смех, комната стала совсем унылой.
     Њосква была огромный город, а идти в ней было -- некуда...
     Њуза опЯть не читала, снЯла очки и спрЯтала лицо в большие ладони.
     „аша сказала:
     -- ѓлупаЯ  Ћльга! ‚едь  поиграет и  бросит.  Њне  говорили,  что у него
другаЯ где-то есть. € как бы не ребЈнок. Њуза выглЯнула из ладоней:
     --  Ќо ЋлЯ  ничем не свЯзана. …сли  он  окажетсЯ  такой  --  она  может
оставить его.
     -- Љак не свЯзана! -- кривой улыбкой усмехнулась „аша. -- Љакую же тебе
ещЈ свЯзь...
     --  Ќу,  ты всегда всЈ  знаешь!  Ќу,  откуда ты это  можешь  знать?  --
возмутилась Њуза.
     -- „а чего ж тут знать, если она у них в доме ночевать остаЈтсЯ?
     -- Ћ! Ќичего! Ќичего это ещЈ не доказывает! -- отвергла Њуза.
     -- Ђ теперь только  так. €наче  не удержишь. „евушки помолчали,  каждаЯ
при своЈм. {402}
     ‘нег за окном усиливалсЯ. ’ам уже темнело.
     ’ихо переливалась вода в радиаторе под окном. Ќестерпимо было подумать,
что воскресный вечер предстоЯло погибать в этой конуре.
     „аше  представилсЯ  отвергнутый ею буфетчик,  здоровый сильный мужчина.
‡ачем уж  так было  его отталкивать?  Ќу, пусть бы  в  темноте  сводил еЈ  в
какой-нибудь  клуб  на окраине,  где университетские не бывают. Џотискал  бы
где-нибудь у заборчика.
     -- Њузочка, пойдЈм в кино! -- попросила „аша.
     -- Ђ что идЈт?
     -- "€ндийскаЯ гробница".
     -- Ќо ведь это -- чушь! ЉоммерческаЯ чушь!
     -- „а ведь в корпусе, рЯдом!
     Њуза не отзывалась.
     -- ’оскливо же, ну!
     -- Ќе пойду. Ќайди работу.
     €  вдруг  опал  электрический свет --  осталсЯ  только  багрово-тусклый
накалЈнный в лампочке волосок.
     -- Ќу, этого ещЈ...! -- простонала „аша.  --  ”аза  выпала.  ЏовесишьсЯ
тут.
     Њуза сидела, как статуЯ.
     Ќе шевелилась ЌадЯ на кровати.
     -- Њузочка, пойдЈм в кино!
     Џостучали в дверь.
     „аша выглЯнула и вернулась:
     -- Ќадюша! ™агов пришЈл. ‚станешь?

--------
        51

     ЌадЯ  долго  рыдала и  впивалась зубами в одеЯло,  чтобы перестать. Џод
подушкой, надвинутой на голову, стало мокро.
     Ћна  была  рада уйти куда-нибудь до поздней ночи из комнаты. Ќо  некуда
было ей пойти в огромном городе Њоскве.
     “ж  не  первый  раз  тут,  в  общежитии,  еЈ хлестали  такими  словами:
свекровь!   брюзга!    монашенка!   стараЯ   дева!   ‚сего   обиднее    была
несправедливость этих слов. Ља- {403} каЯ она была раньше весЈлаЯ!..
     Ќо легко ли  даЈтсЯ  пЯтый  год  лжи -- постоЯнной  маски,  от  которой
вытЯгиваетсЯ   и   сводит   лицо,   голос   резчает,   суждениЯ   становЯтсЯ
бесчувственными? Њожет быть и вправду она сейчас -- невыносимаЯ стараЯ дева?
’ак  трудно судить о себе самой.  ‚ общежитии, где нельзЯ, как дома, топнуть
ножкой  на маму -- в общежитии, среди равных, только и научаешьсЯ узнавать в
себе плохое.
     Љроме ѓлеба уже никто-никто не может еЈ понЯть...
     Ќо и ѓлеб тоже не может еЈ понЯть...
     Ќичего он ей не сказал -- как ей быть, как ей жить.
     ’олько, что -- сроку конца не будет...
     Џод быстрыми уверенными ударами мужа оборвалось  и рухнуло всЈ, чем она
каждый день  себЯ  крепила, поддерживала в своей вере, в своЈм  ожидании,  в
своей недоступности длЯ других.
     ‘року -- конца не будет!
     € значит, она ему -- не нужна... €, значит, она губит себЯ только...
     ЌадЯ  лежала ничком. Ќеподвижными глазами она смотрела  в просвет между
подушкой  и  одеЯлом на кусок стены перед собой --  и не могла  понЯть, и не
старалась понЯть, что это за освещение. Ѓыло  как будто  и  очень темно -- и
всЈ же различались на знакомой охренной стене пупырышки грубой побелки.
     €  вдруг сквозь подушку ЌадЯ услышала особенный дробный стук пальцами в
фанерную филЈнку  двери.  €  ещЈ прежде,  чем  „аша спросила: "™агов пришЈл.
‚станешь?" --  ЌадЯ уже сорвала подушку с головы, спрыгнула на пол в чулках,
поправлЯла  перекрученную  юбку,  гребЈнкой  приглаживала  волосы  и  ногами
нащупывала туфли.
     ‚ безжизненно-тусклом свете  полунакала Њуза  увидела еЈ  поспешность и
отшатнулась.
     Ђ „аша кинулась к люд иной постели, быстро подоткнула и убрала.
     ‚пустили гостЯ.
     ™агов  вошЈл в старой  фронтовой шинели внакидку.  ‚ нЈм всЈ ещЈ сидела
армейскаЯ выправка: он  мог  нагнутьсЯ, но  не мог сгорбитьсЯ.  „вижениЯ его
были обдуманны. {404}
     --  ‡дравствуйте, уважаемые. џ  пришЈл  узнать, чем вы занимаетесь  без
света, -- чтоб и себе перенЯть. Џодохнуть с тоски!
     (Љакое облегчение! -- в жЈлтом полумраке не были видны  опухшие от слез
глаза.)
     -- ’ак если  б  не  сутЈмки,  вы б, значит,  не пришли? -- в тон ™агову
ответила „аша.
     -- Ќи в  коем  разе. Џри Ярком  свете женские лица  лишены  очарованиЯ.
‚идны злые  выражениЯ, завистливые  взглЯды, --  (он  будто был  здесь перед
тем!), -- морщины, неумереннаЯ косметика. Ќа месте женщин Я б законодательно
провЈл,  чтобы свет  давалсЯ только вполнакала. ’огда бы  все  быстро  вышли
замуж.
     „аша строго  смотрела на ™агова. ‚сегда он так  говорил, и  ей  это  не
нравилось -- какие-то заученные выражениЯ.
     -- ђазрешите присесть?
     -- Џожалуйста, --  ответила ЌадЯ  ровным голосом хозЯйки, в  котором не
было и следа недавней усталости, горечи, слез.
     …й,  наоборот, нравились  его  самообладание,  снисходительнаЯ  манера,
низкий твЈрдый голос. Ћт него  распространЯлось спокойствие. €  остроты  его
казались приЯтными.
     -- ‚торой раз могут  не пригласить, публика  такаЯ. ‘пешу сесть.  €так,
чем вы занимаетесь, юные аспирантки?
     ЌадЯ  молчала.  Ћна не  могла много  говорить  с  ним,  потому что  они
поссорились  позавчера  и  ЌадЯ  внезапным  неосознанным  движением,  с  той
степенью интимности, которой между ними не было, ударила его тогда портфелем
по  спине  и  убежала.  ќто  было  глупо, по-детски,  и  сейчас  присутствие
посторонних облегчало еЈ.
     Ћтветила „аша.
     -- ‘обираемсЯ идти в кино. Ќе знаем, с кем.
     -- Ђ -- какаЯ картина?
     -- "€ндийскаЯ гробница".
     --  Ћ-о, непременно  сходите. Љак  рассказывала одна медсестра,  "много
стрелЯют, много убивают, вообще замечательнаЯ картина!"
     ™агов удобно сидел у общего стола: {405}
     -- Ќо позвольте,  уважаемые,  Я  думал у вас  застать  хоровод,  а  тут
какаЯ-то панихида. Њожет быть, у вас не всЈ гладко с родителЯми? ‚ы удручены
последним решением партбюро? ’ак оно к аспирантам, кажетсЯ, не относитсЯ.
     -- Љакое решение? --  малозвучно спросила ЌадЯ. -- ђешение?  Ћ проверке
силами  общественности  социального  происхождениЯ  студентов,  верно ли они
указывают,  кто  их  родители.  ’ут   --  богатые  возможности,  может  быть
кто-нибудь  кому-нибудь доверилсЯ, или проговорилсЯ во сне, или прочЈл чужое
письмо, и всЯкие такие вещи...
     (€  ещЈ  будут  искать,  и ещЈ  копатьсЯ!  Ћ,  как  всЈ  надоело!  Људа
вырватьсЯ?..)
     -- Ђ, Њуза ѓеоргиевна? ‚ы ничего не скрыли?..
     -- —то за низость! -- воскликнула Њуза.
     --  Љак, вас и это  не веселит?  Ќу, хотите, Я расскажу вам забавнейшую
историю с тайным голосованием вчера на совете мехмата...?
     ™агов говорил всем, но следил за Ќадей. Ћн давно обдумывал, чего  хочет
от него ЌадЯ. Љаждый новый случай всЈ Явнее выказывал еЈ намерениЯ.
     ... ’о она стоЯла над доской, когда он играл с кем-нибудь в шахматы,  и
напрашивалась играть с ним сама и обучатьсЯ у него дебютам.
     (Ѓоже мой, но ведь шахматы помогают забыть времЯ!)
     ’о звала послушать, как она будет выступать в концерте.
     (Ќо  так естественно! --  хочетсЯ, чтоб  игру твою  похвалил не  совсем
равнодушный слушатель!)
     ’о однажды у неЈ оказалсЯ "лишний" билет в кино, и она пригласила его.
     (Ђх,  да просто  хотелось  иллюзии  на один  вечер,  показатьсЯ  где-то
вдвоЈм... ЋперетьсЯ на чью-то руку.)
     ’о  в день  его рождениЯ она  подарила  ему записную  книжечку -- но  с
неловкостью:  сунула в карман  пиджака  и хотела  бежать -- что  за ухватки?
почему бежать?
     (Ђх, от смущениЯ лишь, от одного смущениЯ!)
     Ћн  же догнал еЈ в коридоре, и  стал боротьсЯ с ней, притворно  пытаЯсь
вернуть ей  подарок, и при этом охватил  еЈ -- а она не сразу сделала усилие
вырватьсЯ, да- {406} ла себЯ подержать.
     (‘только лет не испытывала, что руки и ноги сковались.)
     Ђ теперь этот игривый удар портфелем?
     Љак со всеми, как со всеми, ™агов был железно-сдержан и с нею. Ћн знал,
как  завЯзчивы все эти женские истории, как трудно из них потом вылезать. Ќо
если  одинокаЯ женщина молит о помощи, просто  молит о  помощи? --  кто  так
непреклонен, чтоб ей отказать?
     €  сейчас ™агов вышел  из  своей комнаты  и  пошЈл  в  318-ю  не только
уверенный, что Ќадю он обЯзательно застанет дома, но начинаЯ волноватьсЯ.
     ...  ЉурьЈзу с  голосованием  на  совете  если  и  рассмеЯлись,  то  из
вежливости.
     -- Ќу, так будет свет или нет? -- нетерпеливо воскликнула уже и Њуза.
     -- Ћднако, Я замечаю,  что мои рассказы вас  ничуть не смешат. Ћсобенно
Ќадежду €льиничну. Ќасколько Я могу разглЯдеть, она  мрачнее тучи. € Я знаю,
почему. Џозавчера еЈ оштрафовали на десЯть рублей -- и она из-за этих десЯти
рублей мучаетсЯ, ей жалко.
     …два ™агов произнЈс  эту  шутку,  Ќадю  как  подбросило.  Ћна  схватила
сумочку, рванула замок, наудачу оттуда что-то выдернула,  истерично изорвала
и бросила клочки на общий стол перед ™аговым.
     -- Њуза! Џоследний  раз -- идЈшь? -- с  болью вскликнула „аша, взЯвшись
за пальто.
     --  €ду!  --  глухо  ответила  Њуза и, прихрамываЯ, решительно пошла  к
вешалке.
     ™агов и ЌадЯ не оглЯнулись на уходЯщих.
     Ќо когда дверь закрылась за ними -- Ќаде стало страшновато.
     ™агов  поднЈс клочки разорванного  к глазам. ќто были хрустЯщие кусочки
ещЈ одной десЯтирублЈвки...
     Ћн встал из шинели  (она осела  на стуле)  и  беспорывно обходЯ мебель,
подошЈл к Ќаде, много выше еЈ. ‚ свои большие руки свЈл еЈ маленькие.
     -- ЌадЯ!  --  в  первый  раз  назвал  еЈ просто по  имени.  Ћна  стоЯла
неподвижно,  ощущаЯ  слабость. ‚спышка еЈ, изорвавшаЯ  десЯтку, ушла так  же
быстро, как возникла. ‘траннаЯ  мысль  промелькнула в  еЈ  голове, что ника-
{407} кой надзиратель не наклонЯет к ним сбоку  свою бычью  голову.  —то они
могут  говорить,  о  чЈм  только  захотЯт.  €  сами  решат,  когда  им  надо
расстатьсЯ.
     Ћна увидела  очень близко его твЈрдое прЯмое лицо, где праваЯ  и  леваЯ
части ни чЈрточкой не различались. …й нравилась правильность этого лица.
     Ћн разнЯл пальцы и скользнул по еЈ локтЯм, по шЈлку блузки.
     -- Ќ-надЯ!..
     -- Џу-усти'те! -- голосом усталого сожалениЯ отозвалась ЌадЯ.
     -- Љак мне  понЯть?  -- настаивал  он,  переводЯ пальцы  с еЈ  локтей к
плечам.
     -- ‚ чЈм -- понЯть? -- невнЯтно переспросила она.
     Ќо не старалась освободитьсЯ!..
     ’огда он сжал еЈ за плечи и притЯнул.
     †ЈлтаЯ полумгла скрыла пламЯ крови в еЈ лице.
     Ћна упЈрлась ему в грудь и оттолкнулась.
     -- Ља-ак вы могли подумать??..
     -- Ђ шут вас разберЈт, что о вас думать! -- пробормотал он,  отпустил и
мимо неЈ отошЈл к окну.
     ‚ода в радиаторе тихо переливалась.
     „рожащими руками ЌадЯ поправила волосы.
     Ћн дрожащими руками закурил.
     -- ‚ы -- знаете?  -- раздельно спросил он, -- как -- горит -- сухое  --
сено?
     -- ‡наю. Ћгонь до небес, а потом кучка пепла.
     -- „о небес! -- подтвердил он.
     -- Ључка пепла, -- повторила она.
     -- ’ак зачем же вы швырЯете-швырЯете-швырЯете огнЈм в сухое сено?
     (ђазве она швырЯла?.. „а  как же он  не  мог  еЈ  понЯть?.. Ќу,  просто
хочетсЯ иногда нравитьсЯ, хоть урывками.  Ќу, на минуту  почувствовать,  что
тебЯ предпочли другим, что ты не перестала быть лучшей.)
     -- ЏойдЈмте! Људа-нибудь! -- потребовала она.
     -- Ќикуда мы не пойдЈм, мы будем здесь.
     Ћн  возвращалсЯ  к  своей  спокойной манере  курить,  властными  губами
зажимаЯ чуть сбоку мундштук -- и эта манера тоже нравилась Ќаде.
     -- Ќет, прошу вас, пойдЈмте куда-нибудь! -- наста- {408} ивала она.
     --  ‡десь  --  или  нигде,  --  безжалостно отрубил  он.  --  џ  обЯзан
предупредить вас: у менЯ есть невеста.

--------
        52

     Ќадю и ™агова сблизило то, что оба они не были москвичами. ’е москвичи,
кого  ЌадЯ встречала  среди аспирантов и в  лабораториЯх, носили в  себе  Яд
своего  несуществующего превосходства, этого "московского  патриотизма", как
называли сами они. ЌадЯ  ходила  среди них,  какие  ни  будь еЈ успехи перед
профессором, в существах второго сорта.
     Љак  же было ей отнестись  к ™агову, тоже  провинциалу, но рассекавшему
эту среду, как  небрежно рассекает ледокол простую мЯгкую воду.  Ћднажды при
ней в читальне один молоденький кандидат наук, желаЯ унизить ™агова, спросил
его с высокомерным поворотом змеиной головы:
     -- Ђ вы, собственно... из какой местности?
     ™агов, превосходЯ собеседника ростом, с ленивым сожалением посмотрел на
него, чуть покачиваЯсь вперЈд и назад:
     -- ‚ам не пришлось там  побывать.  €з  фронтовой местности.  €з поселка
Ѓлиндажный.
     „авно замечено, что наша жизнь входит в нашу биографию не равномерно по
годам. “  каждого человека  есть  своЯ особаЯ пора  жизни, в которую он себЯ
полнее всего проЯвил, глубже всего чувствовал и сказалсЯ весь себе и другим.
€ что  бы потом ни случалось с человеком  даже внешне значительного, всЈ это
чаще --  только спад или  инерциЯ того толчка: мы  вспоминаем, упиваемсЯ, на
много ладов  переигрываем то, что единожды прозвучало  в нас.  ’акой порой у
иных  бывает даже  детство  -- и тогда люди на всю  жизнь остаютсЯ детьми. “
других -- перваЯ любовь, и именно эти люди  распространили  миф,  что любовь
даЈтсЯ только раз. Љому  пришлась такой порой пора их наибольшего богатства,
почЈта, власти -- и они до беззубых дЈсен  шамкают нам о своЈм отошед- {409}
шем величии. “ Ќержина такой порой стала тюрьма. “ ™агова -- фронт.
     ™агов хватанул  войны с жарком и с ледком. …го  взЯли  в армию в первый
месЯц войны. …го отпустили на <i>гражданку</i> только в сорок шестом году. € за все
четыре года войны  у ™агова  редко выдавалсЯ день,  когда б  с  утра он  был
уверен,  что  доживЈт до вечера: он не служивал в высоких  штабах,  а  в тыл
отлучалсЯ только в госпиталь. Ћн отступал в сорок первом от  Љиева и в сорок
втором  на „ону.  •отЯ война в общем  шла к  лучшему, но ™агову  доставалось
уносить ноги  и в  сорок  третьем  и даже в сорок  четвЈртом под Љовелем.  ‚
придорожных  канавках, в  размытых  траншеЯх и  меж развалин сожжЈнных домов
узнавал он цену  котелка  супа, часа покоЯ,  смысл подлинной  дружбы и смысл
жизни вообще.
     ЏереживаниЯ сапЈрного капитана ™агова не могли зарубцеватьсЯ теперь и в
десЯтилетиЯ. Ћн не  мог теперь принЯть никакого другого делениЯ людей, кроме
как на  солдат и  прочих.  „аже  на московских  всЈ забывших  улицах  у него
сохранилось,  что только слово  "солдат"  -- порука искренности и дружелюбиЯ
человека. Ћпыт внушил ему не доверЯть тем, кого не проверил огонь фронта.
     Џосле войны у ™агова не осталось родных, а домик, где прежде  жили они,
был  начисто  сметен бомбой.  €мущество  ™агова  было --  на  нЈм, и чемодан
трофеев  из  ѓермании.  Џравда,  чтобы  смЯгчить  демобилизованным  офицерам
впечатление  от  гражданской  жизни,  им   ещЈ   двенадцать  месЯцев   после
возвращениЯ платили "оклад по воинскому званию", зарплату ни за что.
     ‚оротЯсь с  войны, ™агов, как и многие фронтовики, не узнал той страны,
которую четыре года  защищал:  в ней  рассеЯлись  последние  клубы  розового
тумана  равенства,  сохранЈнного памЯтью молодЈжи. ‘трана стала  ожесточена,
совершенно бессовестна, с пропастЯми между хилой нищетой и нахально жиреющим
богатством.  …щЈ  и  фронтовики  вернулись  на короткое времЯ  лучшими,  чем
уходили,  вернулись очищенными близостью смерти, и  тем разительней была длЯ
них перемена на родине, перемена, назревшаЯ в далЈких тылах.
     ќти бывшие солдаты были теперь все здесь -- они шли по улицам и ехали в
метро,  но  одеты кто во  что, и  {410}  уже не узнавали  друг  друга. € они
признали высшим порЯдком не свой фронтовой, а -- который застали здесь.
     ‘тоило  взЯтьсЯ за голову  и  подумать: за  что же дрались? ќтот вопрос
многие и задавали -- но быстро попадали в тюрьму.
     ™агов  не  стал  его  задавать.  Ћн не  был из  тех неуЈмных натур, кто
постоЯнно тычетсЯ в поисках всеобщей справедливости. Ћн понЯл, что всЈ идЈт,
как идЈт, остановить этого нельзЯ  -- можно только  вскочить или не вскочить
на подножку. џсно было, что ныне дочь исполкомовца уже одним своим рождением
предназначена к чистой  жизни  и не пойдЈт работать  на  фабрику. Ќевозможно
себе было  представить,  чтобы  разжалованный секретарь  райкома  согласилсЯ
стать к станку. Ќормы на заводах выполнЯют не те, кто  их придумывает, как и
в атаку идут не те, кто пишет приказ об атаке.
     ‘обственно,  это  не  было ново длЯ  нашей  планеты,  а только  --  длЯ
революционной страны. € обидно было, что за  капитаном ™аговым не признавали
права его  безразувной  службы,  права приобщитьсЯ  к завоЈванной  именно им
жизни. ќто право он должен был  доказать  теперь  ещЈ один раз: в бескровном
бою, без выстрелов, не меча гранат -- провести своЈ право через бухгалтерию,
закрепить гербовой печатью.
     € при всЈм том -- улыбатьсЯ.
     ™агов так  спешил  на фронт в сорок первом  году,  что  не  позаботилсЯ
кончить  пЯтого курса и получить диплом. ’еперь, после войны, предстоЯло это
наверстать и пробиватьсЯ к  кандидатскому званию. ‘пециальность его  была --
теоретическаЯ механика, уйти в неЈ была  у него мысль и  до войны. ’огда это
было  легче. Џосле же войны он застал всеобщую вспышку любви  к науке --  ко
всЯкой науке, ко всем наукам -- после повышениЯ ставок.
     —то  ж,  он размерил  свои силы  ещЈ  на один долгий поход.  ѓерманские
трофеи  он  помалу загонЯл  на  базаре.  Ћн не гналсЯ за изменчивой модой на
мужские костюмы и  ботинки,  вызывающе  донашиваЯ,  в  чЈм  демобилизовалсЯ:
сапоги,  диагоналевые  брюки,   гимнастЈрку  английской  шерсти  с  четырьмЯ
планочками орденов и двумЯ  нашивками ранений.  Ќо  именно  это  сохранЈнное
обаЯние  фронта роднило  ™агова в глазах Ќади  с  таким же  фронтовым  {411}
капитаном Ќержиным.
     “ЯзвимаЯ  длЯ  каждой неудачи  и  оскорблениЯ,  ЌадЯ  чувствовала  себЯ
девочкой перед  бронированной  житейской мудростью  ™агова,  спрашивала  его
советов. (Ќо и ему с тем же упорством лгала, что еЈ ѓлеб без вести пропал на
фронте.)
     ЌадЯ сама не заметила, как и когда  она впала во всЈ  это  --  "лишний"
билет в кино, шутливаЯ схватка из-за записной книжки.  Ђ сейчас,  едва ™агов
вошЈл в комнату и ещЈ препиралсЯ с „ашей, -- она сразу понЯла, что пришЈл он
к ней и что неизбежно случитсЯ что-то.
     € хотЯ  перед тем  она  безутешно  оплакивала  свою разбитую жизнь,  --
порвав червонец,  стоЯла  обновлЈннаЯ, налитаЯ,  готоваЯ  к живой  жизни  --
сейчас.
     € сердце еЈ не ощущало здесь противоречиЯ.
     Ђ ™агов,  осадив  волнение,  вызванное  короткой  игрой  с  нею,  снова
вернулсЯ к медлительной манере держатьсЯ.
     ’еперь он Ясно дал этой девочке понЯть, что она  не может  рассчитывать
выйти за него замуж.
     “слышав о невесте, ЌадЯ  подломленным  шагом прошла  по комнате,  стала
тоже у окна и молча рисовала по стеклу пальцем.
     Ѓыло жаль  еЈ.  •отелось  прервать  молчание  и совсем просто,  с давно
оставленной откровенностью, объЯснить: беднаЯ аспиранточка, без свЯзей и без
будущего -- что могла бы она ему дать? Ђ он имеет справедливое право на свой
кусок  пирога  (он  взЯл бы его  иначе,  если б талантливых  людей у  нас не
загрызали на полпути). •отелось поделитьсЯ: несмотрЯ на то,  что его невеста
живЈт в праздных  условиЯх, она не очень испорчена. “ неЈ хорошаЯ квартира в
богатом закрытом  доме,  где селЯт  одну знать. Ќа лестнице  швейцар,  а  по
лестнице -- ковры, где ж теперь это в ‘оюзе? €, главное, всЯ задача решаетсЯ
разом. Ђ что можно выдумать лучше?
     Ќо он только подумал обо всЈм этом, не сказал.
     Ђ  ЌадЯ,  прислонЯсь  виском  к  стеклу  и  глЯдЯ  в  ночь,  отозвалась
безрадостно:
     -- ‚от и хорошо. “ вас невеста. Ђ у менЯ -- муж.
     -- Ѓез вести пропавший?
     -- Ќет, не пропавший, -- прошептала ЌадЯ. (Љак опрометчиво она выдавала
себЯ!..) {412}
     -- ‚ы надеетесь -- он жив?
     -- џ его видела... ‘егоднЯ...
     (Ћна выдавала себЯ, но пусть не считают еЈ девчЈнкой, виснущей на шее!)
     ™агов недолго осознавал сказанное. “ него не был женский ход мысли, что
ЌадЯ  брошена.  Ћн знал, что  "без  вести  пропавший" почти  всегда  значило
<i>перемещЈнное  лицо</i>,  --  и если такое лицо перемещалось обратно в  ‘оюз,  то
только за решЈтку.
     Ћн подступил к Ќаде и взЯл еЈ за локоть:
     -- ѓлеб?
     -- „а, -- почти беззвучно, совсем безразлично проронила она.
     -- Ћн что же? ‘идит?
     -- „а.
     -- ’ак-так-так! --  освобождЈнно сказал ™агов.  Џодумал. € быстро вышел
из комнаты.
     ‘тыдом и безнадЈжностью ЌадЯ так была оглушена, что не уловила нового в
голосе ™агова.
     Џусть -- убежал. Ћна довольна,  что всЈ сказала. Ћна опЯть была наедине
со своей честной тЯжестью.
     Џо-прежнему еле тлел волосок лампочки.
     ‚олоча, как бремЯ, ноги по полу, ЌадЯ пересекла комнату, в кармане шубы
нашла  вторую папиросу,  дотЯнулась  до спичек  и закурила. ‚ отвратительной
горечи папиросы она нашла удовольствие..
     Ћт неумениЯ закашлЯлась.
     Ќа одном  из  стульев,  проходЯ,  различила бесформенно-осевшую  шинель
™агова.
     Љак он из комнаты бросилсЯ! „о того испугалсЯ, что шинель забыл.
     Ѓыло  очень тихо,  и из соседней комнаты по радио слышалсЯ, слышалсЯ...
да... листовский этюд фа-минор.
     Ђх, и она  ведь его играла когда-то  в юности  -- но понимала  разве?..
Џальцы  играли,  душа  же  не  отзывалась  на  это  слово  --  disperato  --
отчаЯнно...
     Џрислонившись лбом к оконному  переплЈту,  ЌадЯ ладонЯми раскинутых рук
касалась холодных стЈкол.
     Ћна стоЯла как распЯтаЯ на чЈрной крестовине окна.
     Ѓыла в жизни маленькаЯ тЈплаЯ точка -- и не стало. {413}
     ‚прочем, в несколько минут она уже примирилась с этой потерей.
     € снова была женой своего мужа.
     Ћна смотрела  в  темноту, стараЯсь угадать там трубу  тюрьмы ЊатросскаЯ
’ишина.
     Disperato! ќто  бессильное отчаЯние,  в порыве  встать с  колен и снова
падающее!  ќто  настойчивое высокое ре-бемоль  -- надорванный женский  крик!
крик, не находЯщий разрешениЯ!..
     ђЯд фонарей уводил в  чЈрную темноту будущего,  до  которого дожить  не
хотелось...
     Њосковское времЯ, объЯвили после этюда, шесть часов вечера.
     ЌадЯ совсем забыла о ™агове, а он опЯть вошЈл, без стука.
     Ћн нЈс два маленьких стаканчика и бутылку.
     -- Ќу, жена солдата!  -- бодро, грубо  сказал  он. --  Ќе унывай. „ержи
стакан. Ѓыла б голова -- а счастье будет. ‚ыпьем за -- <i>воскресение мертвых</i>!