пЯтью сутками голодовки, правда
без  воды,  „зержинский  и   четыре  его   товарища   добились   <i>всех</i>  своих
многочисленных (бытовых) требований.<a href=#fn_14_12><sup>12</sup></a>
     ‚ те годы кроме мучений голода никаких других опасностей или трудностей
голодовка не представлЯла  длЯ арестанта. …го  не могли за голодовку избить,
второй раз судить, увеличить срок,  или расстрелЯть, или  этапировать.  (‚сЈ
это узналось позже.)
     ‚ революцию 1905 года  и в годы после неЈ арестанты  почувствовали себЯ
настолько хозЯевами тюрьмы, что и голодовку-то уже не трудились объЯвлЯть, а
либо  уничтожали казенное имущество  (обструкциЯ), либо додумались объЯвлЯть
<i>забастовку</i>, хотЯ длЯ узников это, казалось бы, не имеет даже и смысла. ’ак в
городе  Ќиколаеве в  1906-м  году  197 арестантов  местной  тюрьмы  объЯвили
"забастовку",  согласованную,  конечно,  с  <i>волей</i>.  Ќа  воле  по  поводу  их
забастовки  выпустили листовки и стали собирать ежедневные митинги у тюрьмы.
ќти митинги  (а арестанты --  само собою из окон без  намордников) понуждали
администрацию принЯть  требованиЯ "бастующих" арестантов. Џосле этого одни с
улицы, другие  через  решетки  окон  дружно  пели революционные  песни.  ’ак
продолжалось (беспрепЯтственно! ведь это был год послереволюционной реакции)
<i>восемь</i> суток! Ќа  девЯтые же все требованиЯ  арестантов были  удовлетворены!
Џодобные событиЯ произошли тогда и в Ћдессе, и в •ерсоне, и в …лисаветграде.
‚от как легко давалась тогда победа!
     €нтересно бы сравнить  попутно, как проходили  голодовки при  ‚ременном
Џравительстве, но у тех нескольких большевиков, которые от €юлЯ до Љорнилова
сидели  (Љаменев, ’роцкий,  чуть  дольше  ђаскольников),  видимо  повода  не
нашлось голодать.
     ‚ 20-х годах бодраЯ картина голодовок омрачаетсЯ (то есть, с чьей точки
зрениЯ как...) ќтот широко известный и, кажетсЯ, так славно себЯ оправдавший
способ борьбы перенимают, конечно, не только  признанные "политическими", но
и  не признанные  ими  --  "<i>каэры</i>" (ЏЯтьдесЯт  ‚осьмаЯ) и  всЯкаЯ  случайнаЯ
публика. Ћднако что-то затупились эти стрелы, такие пробойные прежде, или их
уже  на  вылете  перехватывает  железнаЯ  рука.  Џравда,   еще   принимаютсЯ
письменные  заЯвлениЯ о голодовке, и ничего подрывного в  них пока не видЯт.
Ќо  вырабатываютсЯ  неприЯтные   новые   правила:   голодовщик  должен  быть
изолирован в специальной  одиночке (в Ѓутырках  -- в ЏугачЈвской  башне): не
только не  должна  знать о  голодовке  митингующаЯ <i>волЯ</i>,  не только соседние
камеры, но даже и  та камера, в которой голодовщик сидел до  сего днЯ -- это
ведь тоже  общественность, надо и  от неЈ оторвать. ЋбосновываетсЯ мера тем,
что  администрациЯ должна быть уверена, что  голодовка проводитсЯ  честно --
что  остальнаЯ  камера  не  подкармливает  голодовщика. (Ђ  как  проверЯлось
раньше? Џо "честному-благородному" слову?..)
     Ќо  всЈ  ж  в  эти годы  можно  было  добитьсЯ  голодовкой хоть  личных
требований.
     ‘  30-х  годов  происходит  новый  поворот  государственной   мысли  по
отношению  к  голодовкам.   „аже   вот  такие   ослабленные,  изолированные,
полуудушенные  голодовки  --  зачем,   собственно,  государству   нужны?  Ќе
идеальнее ли представить, что арестанты вообще не имеют своей воли, ни своих
решений, -- за  них думает  и  решает администрациЯ!  Џожалуй, только  такие
арестанты могут существовать в новом  обществе. € вот с 30-х годов перестали
принимать узаконенные заЯвлениЯ о  голодовках. "ѓолодовка как  способ борьбы
<i>больше  не существует</i>!" --  объЯвили  …катерине  Ћлицкой  в  1932-м  году  и
объЯвили многим. ‚ласть упразднила ваши голодовки! -- и баста. Ќо ЋлицкаЯ не
послушалась и стала голодать. …й дали поголодать в своей одиночке <i>пЯтнадцать</i>
суток. ‡атем взЯли  в  больницу,  длЯ соблазна  ставили перед  ней  молоко с
сухарЯми. Ћднако, она  удержалась и на <i>девЯтнадцатый</i> день победила: получила
удлиненную прогулку, газеты и передачи от политического Љрасного Љреста (вот
как надо  было  покрЯхтеть, чтобы получить эти законные передачи!) Ђ в общем
победа --  ничтожнаЯ, слишком  дорого  оплачена.  ЋлицкаЯ  вспоминает  такие
вздорные  голодовки  и у  других: чтобы добитьсЯ  выдачи  посылки  или смены
товарищей по прогулке, голодали по  20  дней. ‘тоило ли того? ‚едь  в <i>тюрьме
нового типа</i> утраченных сил не восстановишь. ‘ектант Љолосков так вот голодал
-- и на 25-е сутки умер. Њожно  ли вообще  позволить себе голодать в  ’юрьме
Ќового ’ипа? ‚едь у новых тюремщиков в условиЯх закрытости и тайны поЯвились
вот какие могучие средства против голодовки:
     1. ’ерпение администрации. (…го  достаточно  мы  видели  из  предыдущих
примеров).
     2.  Ћбман. ќто --  тоже благодраЯ закрытости. Љогда каждый шаг разносЯт
корреспонденты, не  очень-то обманешь. Ђ у  нас -- отчего ж и не обмануть? ‚
1933 году в  •абаровской  тюрьме  17 суток  голодал ‘. Ђ. —еботарЈв,  требуЯ
сообщить семье,  где он находитсЯ (приехали с Љ‚†„, и вдруг он "пропал",  он
беспокоилсЯ,  что думает жена). Ќа  17-е сутки  к  нему  пришли  заместитель
начальника  краевого  ЋѓЏ“  ‡ападный  и  хабаровский крайпрокурор  (по чинам
видно, что  длительные  голодовки  были  не так  уж  часты)  и  показали ему
телеграфную квитанцию (вот, сообщили жене!) -- тем уговорили принЯть бульон.
Ђ  квитанциЯ была ложнаЯ! (Џочему всЈ-таки высокие чины обеспокоились? Ќе за
жизнь  же —еботарЈва.  Ћчевидно, в  <i>первой</i>  половине  30-х  годов  еще  была
какаЯ-то личнаЯ ответственность за затЯнувшуюсЯ голодовку.)
     3. Ќасильственное искусственное питание. ќтот  прием взЯт безусловно из
зверинца.  €  может существовать он  -- только  при  закрытости. Љ 1937 году
искусственное  питание  было уже,  очевидно,  в  большом ходу.  Ќапример,  в
групповой голодовке социалистов Ярославском централе ко всем было  применено
на 15-й день искусственное питание.
     ‚ этом  действии  очень  много от изнасилованиЯ --  да это именно оно и
есть:  четверо  больших мужиков набрасываютсЯ на  слабое  существо  и должны
лишить одного  запрета -- всего только один раз лишить,  а дальше что  с ним
будет, -- неважно. Ћт изнасилованиЯ  здесь -- и  перелом  воли: не по твоему
будет, а  по моему, лежи и подчинЯйсЯ. ђот разжимают пластинкой,  щель между
зубами расширЯют, вводЯт кишку: "ѓлотайте!" Ђ если не глотаешь -- продвигают
кишку дальше, и  жидкий  питательный  раствор попадает прЯмо в пищевод,  …ще
затем  массируют  живот, чтобы  заключЈнные  не  прибег к  рвоте.  Ћщущение:
моральной оскверненности, сладости во рту и ликующего всасывающего  желудка,
до наслаждениЯ приЯтно.
     Ќаука  не застаивалась,  и разработаны  были  также  и  другие  способы
кормлениЯ: клизмой через задний проход, каплЯми через нос.
     4.    Ќовый   взглЯд   на   голодовки:   голодовки   есть   продолжение
контрреволюционной  деЯтельности в  тюрьме,  и должны  быть наказуемы  новым
<i>сроком</i>. ќтот аспект обещал породить богатейшую новую ветвь в практике ’юрьмы
Ќового ’ипа, но осталсЯ больше в области угроз. € не чувство юмора, конечно,
его остановило, а пожалуй просто  лень: зачем всЈ это, когда есть  терпение?
’ерпение и еще раз терпение сытого перед голодным.
     Џримерно со средины 1937-го года пришла директива: администрациЯ тюрьмы
впредь <i>совсем не отвечает за умерших  от голодовки</i>! €счезла последнЯЯ личнаЯ
ответственность  тюремщиков!  (’еперь бы  уже  к  —еботарЈву крайпрокурор не
пришел!..) Ѓольше того: чтоб  и следователь  не волновалсЯ, предложено:  дни
голодовки подследственного вычеркивать  из следственного  срока, то  есть не
только считать, что <i>голодовки не было</i>, но даже -- будто заключЈнный  эти дни
находилсЯ на воле!  Џусть единственным ощутимым последствием голодовки будет
истощение арестанта!
     ќто значило: хотите подыхать? Џодыхайте!!
     Ђрнольд  ђаппопорт имел  несчастье  объЯвить  голодовку в архангельской
внутренней тюрьме как  раз  при приходе этой  директивы. ѓолодовку он держал
особенно  тЯжелую  и,  казалось  бы,  тем  более  значительную  --  "сухую",
тринадцать суток (сравни  пЯть суток такой  же голодовки „зержинского,  да в
отдельной  ли камере? --  и полную победу).  €  за  эти <i>тринадцать</i>  суток  в
одиночку, куда его поместили, только фельдшер иногда заглЯдывал, а не пришел
ни врач и никто из админитрации хоть  поинтересоватьсЯ:  <i>чего</i>  ж он  <i>требует</i>
своей  голодовкой? ’ак и не спросили...  …динственное внимание,  которое ему
оказал надзор -- тщательно обыскали одиночку, вытрЯхнули запрЯтанную махорку
и   несколько   спичек.   --  Ђ   хотел   ђаппопорт   добитьсЯ   прекращениЯ
следовательских издевательств. Љ голодовке  своей он готовилсЯ научно: перед
тем получив передачу, ел только сливочное  масло и баранки,  черный же  хлеб
перестал  есть за  неделю.  „оголодалсЯ он  до  того, что сквозь  его ладони
просвечивало.  Џомнит:  было  очень легкое ощущение и Ясность  мысли. „обраЯ
улыбчиваЯ  надзирательница ЊарусЯ  как-то  вошла  в его одиночку  и шепнула:
"‘нимите голодовку, не поможет, так и умрете! Ќадо было на неделю раньше..."
Ћн послушалсЯ, снЯл голодовку, так ничего и не добившись. ‚сЈ-таки  дали ему
горЯчего красного вина с булочкой, после этого  надзиратели на руках отнесли
его в общую камеру. —ерез несколько дней начались опЯть допросы. (Ћднако, не
совсем  уж  зрЯ  прошла  голодовка:  понЯл  следователь,  что  у  ђаппопорта
достаточнаЯ  волЯ  и  готовность к  смерти, и следствие  помЯгчело.  "Ђ  ты,
оказываетсЯ,  волк!"  --  сказал  ему  следователь.  "‚олк"  --   подтвердил
ђаппопорт, -- "и собакой длЯ вас никогда не буду".)
     …ще  потом одну голодовку объЯвил ђаппопорт на котласской пересылке, но
она  прошла  скорее  в  комических  тонах. Ћн  объЯвил,  что требует  нового
следствиЯ, а на этап не  идет. Ќа  третий день к нему пришли:  "‘обирайсЯ на
этап!" -- "Ќе имеете права! џ -- голодающий". ’огда  четыре  молодца поднЯли
его, отнесли и зашвырнули в баню. Џосле бани так же  на руках отнесли его на
вахту. Ќечего делать,  встал ђаппопорт и  пошел  за этапной колонной -- ведь
сзади уже собаки и штыки.
     ‚от так ’юрьма Ќового ’ипа победила буржуазные голодовки.
     „аже у сильного человека не осталось  никакого  пути противоборствовать
тюремной  машине, только разве  самоубийство.  Ќо самоубийство --  борьба ли
это? Ќе подчинение?
     ќсерка  ….  ЋлицкаЯ считает,  что  голодовку как  способ борьбы  сильно
уронили троцкисты и следовавшие  за ними в  тюрьмы  коммунисты: они  слишком
легко  еЈ объЯвлЯли  и  слишком легко  снимали.  „аже,  говорит  она,  €. Ќ.
‘мирнов,  вождь  их,  проголодав  перед московским  процессом четверо суток,
быстро  сдалсЯ  и  снЯл  голодовку.  ѓоворЯт,  до  1936  г.  троцкисты  даже
принципиально отвергали всЯкую голодовку  <i>против советской  власти</i> и никогда
не поддерживали голодающих эсеров и с.-д.<a href=#fn_14_13><sup>13</sup></a>
     Џусть оценит историЯ, насколько упрек этот верен или неверен. Ћднако, и
тЯжелее никто  не  заплатил за  голодовку, чем  троцкисты (к их голодовкам и
забастовкам в лагерЯх мы еще придем в —асти 111).
     ‹егкость в  объЯвлении  и снЯтии голодовок вероЯтно  вообще свойственна
порывистым натурам, быстрым на проЯвление чувств. Ќо  ведь такие натуры были
и  среди старых русских  революционеров,  были  где-нибудь и  в €талии, и во
”ранции, -- но  нигде  ж, ни в ђоссии, ни  в €талии, ни во ”ранции не смогли
так отповадить от голодовок, как в ‘оветском ‘оюзе,  нас. ‚ероЯтно, телесных
жертв и стойкости духа приложено было к голодовкам во второй четверти нашего
века никак не меньше, чем  в первой. Ћднако не  было в стране  общественного
мнениЯ!   --  и  оттого  укрепилась  ’юрьма  Ќового  ’ипа,  и  вместо  легко
достающихсЯ побед постигали арестантов тЯжело зарабатываемые поражениЯ.
     Џроходили  десЯтилетиЯ --  и  времЯ делало свое. ѓолодовка -- первое  и
самое естественное право арестанта, уже и самим арестантам стала она чужда и
непонЯтна, охотников на неЈ  находилось все  меньше.  „лЯ тюремщиков  же она
стала выглЯдеть глупостью или злостным нарушением.
     Љогда  в  1960 году ѓеннадий  ‘мелов, бытовик, объЯвил в  ленинградской
тюрьме  длительную голодовку, всЈ-таки как-то  зашел в  камеру  прокурор  (а
может  --  общий  обход делал)  и спросил: "‡ачем  вы себЯ  мучаете?" ‘мелов
ответил:
     -- Џравда мне дороже жизни!
     ќта фраза  так поразила прокурора своей бессвЯзностью, что на следующий
же день ‘мелов был  отвезен в ленинградскую  спецбольницу (сумасшедший  дом)
длЯ заключЈнных. ‚рач объЯвила ему:
     -- ‚ы подозреваетесь в шизофрении.

        ___

     Џо виткам рога и уже в  узкой  части его возвысились бывшие централы, а
теперь  специзолЯторы, к началу  37-го  года.  ‚ыдавливалась  уже  последнЯЯ
слабина, уже  последние  остатки воздуха и света. € голодовка проредевших  и
усталых социалистов  в штрафном џрославском изолЯторе в  начале  37-го  года
была из последних отчаЯнных попыток.
     Ћни  еще  требовали всего,  как прежде  -- и  старостата, и  свободного
общениЯ  камер,  они  требовали,   но   врЯд  ли   уже  надеЯлись  и   сами.
ЏЯтнадцатидневным голоданием, хоть и законченным кормежкой  через кишку, они
как будто отстоЯли какие-то части своего режима: часовую прогулку, областную
газету,  тетради длЯ  записи.  ќто они  отстоЯли, но тут же  отбирали у  них
собственные  вещи  и  швырЯли им единую арестантскую  форму специзолЯтора. €
немного прошло  еще  -- отрезали  полчаса  прогулки.  Ђ  потом отрезали  еще
пЯтнадцать минут.
     ќто  были всЈ одни  и те же люди, протЯгиваемые сковозь  череду тюрем и
ссылок  по правилам  Ѓольшого  ЏасьЯнса.  Љто  из  них  десЯть,  кто  уже  и
пЯтнадцать лет не знал обычной человеческой жизни, и лишь худую тюремную еду
да голодовки.  Ќе  все  еще  умерли  те,  кто до революции привык  побеждать
тюремщиков.  Ћднако, тогда  они шли  в союзе со ‚ременем и против слабнущего
врага. Ђ теперь против них в союзе были и ‚ремЯ и крепнущий враг. Ѓыли среди
них и молодые (нам  странно это сейчас) --  те,  кто осознали себЯ  эсерами,
эсдеками  или анархистами уже после того, как сами  партии были разгромлены,
не существовали больше  --  и новопоступленцам  предстоЯло  только  сидеть в
тюрьмах.
     ‚круг всей тюремной  борьбы социалистов,  что  ни  год  то безнадежней,
одиночество отсасывалось до вакуума. ќто  не было так, как при  царе: только
бы   двери  тюремные  распахнуть  --  и   общество   закидает  цветами.  Ћни
разворачивали газеты и видели,  как  обливают их бранью, даже  помоЯми (ведь
именно социалисты казались ‘талину  самыми опасными длЯ его социализма) -- а
народ молчал, и  по чему можно  было осмелитьсЯ подумать, что он сочувствует
тем, за кого  не так давно  голосовал в “чредительное собрание? Ђ вот газеты
перестали   бранитьсЯ   --  настолько  уже   неопасными,  незначащими,  даже
несуществующими  считались  русские  социалисты.  “же на  воле упоминали  их
только в прошлом  и давнопрошедшем времени, молодежь и думать не могла,  что
еще  живые где-то есть эсеры и живые  меньшевики. € в череде  чимкентской  и
чердынской  ссылки, изолЯторов ‚ерхнеуральского и ‚ладимирского -- как  было
не дрогнуть в темной одиночке, уже с намордником, что может быть  ошиблись и
программа их и вожди, ошибками  были  и тактика и практика?  € все  действиЯ
свои  начинали казатьсЯ  сплошным бездействием.  €  жизнь, отданнаЯ на  одни
только страданиЯ -- заблуждением роковым.
     €х одинокий тюремный бой был, по сути, за всех нас, будущих  арестантов
(хотЯ сами они могли и не думать так,  не понимать этого),  за то, как будем
мы потом сидеть и содержатьсЯ. € если б они победили, то, пожалуй не было бы
ничего того, что' потом с нами будет, о чЈм эта книга, все семь еЈ частей.
     Ќо они были разбиты, не отстоЯв ни себЯ, ни нас.
     ‘ень одиночества распростерлась над ними отчасти и оттого, что  в самые
первые послереволюционные годы, естественно принЯв от ѓЏ“ заслуженное звание
<i>политических</i>, они также естественно согласились  с ѓЏ“, что все "направо" от
них,<a href=#fn_14_14><sup>14</sup></a>  начинаЯ  с  кадетов,  --  не  политические,  а <i>каэры</i>,  <i>контры</i>, навоз
истории. € страдающие за •ристову веру тоже получились <i>каэры</i>. € кто не знает
ни "права", ни  "лева" (а  это в будущем  --  мы, мы все!) -- тоже получатсЯ
<i>каэры</i>. ’ак отчасти вольно, отчасти невольно, обособлЯЯсь и чураЯсь, освЯтили
они будущую ЏЯтьдесЯт ‚осьмую, в ров которой и им предстоЯло еще ввалитьсЯ.
     Џредметы и действиЯ решительно менЯют свой вид в зависимости от стороны
наблюдениЯ. ‚  этой  главе мы описываем тюремное  стоЯние  социалистов  с <i>их</i>
точки зрениЯ -- и  вот оно освещено трагическим чистым  лучом.  Ќо те <i>каэры</i>,
которых  <i>политы</i> на ‘оловках обходили пренебреженно, -- те  каэры вспоминают:
"<i>политы</i>?  Љакие-то  они  противные были:  всех  презирают, сторонЯтсЯ  своей
кучкой,   всЈ  свои  пайки'  и  льготы  требуют.   €  между  собой  ругаютсЯ
непрестанно".  --  €  как не почувствовать, что  здесь -- тоже правда? € эти
бесплодные бесконечные  диспуты, уже смешные. € это требование себе пайковых
добавок перед толпою  голодных  и нищих? ‚  советские  годы  почетное звание
<i>политов</i> оказалось  отравленным даром.  € вдруг возникает еще  такой упрек: а
почему  социалисты,  так  беззаботно  <i>бегавшие</i> при  царе  --  так  смЯкли  в
советской тюрьме? ѓде их <i>побеги</i>?  ‚ообще побегов было немало -- но кто в них
помнит социалиста?
     Ђ  те  арестанты, кто  был  еще  "левее"  социалистов  --  троцкисты  и
коммунисты, -- те в свой черЈд чурались социалистов как таких же <i>каэров</i> -- и
смыкали ров одиночества в кольцевой.
     ’роцкисты  и коммунисты, каждые  ставЯ свое  направление  чище  и  выше
остальных, презирали и  даже ненавидели социалистов (и друг  друга), сидЯщих
за решетками того же зданиЯ, гулЯющих  в тех же тюремных дворах. ….  ЋлицкаЯ
вспоминает, что на пересылке в бухте  ‚анино в 37-м  году, когда  социалисты
мужской  и  женской зон  перекрикивались  через забор, ища своих  и  сообщаЯ
новости, коммунистки ‹иза Љотик и ЊариЯ Љрутикова были возмущены,  что таким
безответсвенным  поведением  социалисты могут  и на  всех навлечь  наказаниЯ
администрации.  Ћни   говорили  так:   "‚се   наши  бедствиЯ   --   от  этих
социалистических гадов. -- (глубокое объЯснение и какое диалектическое!)  --
Џередушить бы их!" --  Ђ те две  девушки на ‹убЯнке  в 1925 году лишь потому
пели о сирени, что одна из них была эсерка, а втораЯ -- оппозиционерка, и не
могло быть у них  общей  политической песни, и даже вообще оппозиционерка не
должна была соединЯтьсЯ с эсеркой в одном протесте.
     €  если  в  царской  тюрьме  партии  часто  объединЯлись длЯ совместной
тюремной борьбы (вспомним  побег из  ‘евастопольского централа), то в тюрьме
советской каждое  течение  видело чистоту своего  знамени  в  том, чтобы  не
объединЯтьсЯ  с  другими.  ’роцкисты  боролись  отдельно  от  социалистов  и
коммунистов, коммунисты вообще не боролись,  ибо как же можно разрешить себе
боротьсЯ против собственной власти и тюрьмы?
     € оттого случилось так, что коммунисты в изолЯторах, в срочных  тюрьмах
были притеснены ранее и жестче других.  Љоммунистка Ќадежда ‘уровцева в 1928
году в џрославском централе на прогулку ходила в "гусиной" шеренге без права
разговаривать, когда  социалисты  еще  шумели  в  своих  компаниЯх.  “же  не
разрешалось ей ухаживать за цветами во дворике -- цветы остались от  прежних
арестантов,   боровшихсЯ.   €   газет    уже   тогда   лишили    еЈ.   (‡ато
‘екретно-Џолитический   Ћтдел  ѓЏ“  разрешил   ей  иметь  в  камере   полных
Њаркса-ќнгельса,  ‹енина  и ѓегелЯ.)  ‘видание  с матерью ей  дали  почти  в
темноте, и угнетеннаЯ мать умерла вскоре (что могла она подумать о режиме, в
котором содержат дочь?).
     ЊноголетнЯЯ разница  тюремного  поведениЯ  прошла глубоко  дальше  и  в
разницу наград: в 37-38-м годах ведь социалисты тоже сидели и тоже  получали
свои десЯтки. Ќо их, как правило, не понуждали  к  самооговору:  ведь они не
скрывали своих особенных взглЯдов, достаточно длЯ осуждениЯ!  Ђ у коммуниста
никогда  нет особенных взглЯдов -- и за что ж  его судить, если не  выдавить
самооговора?

        ___

     •отЯ  уже разбросалсЯ  огромный  Ђрхипелаг  --  но  никак не  хирели  и
отсидочные тюрьмы. ‘тараЯ острожнаЯ традициЯ не терЯла ретивого продолжениЯ.
‚сЈ то  новое и бесценное,  что давал Ђрхипелаг длЯ воспитаниЯ масс, еще  не
была полнота. Џолноту давало присоединение ’ЋЌов и вообще срочных тюрем.
     Ќе  всЯкий, поглощаемый  великою  Њашиной,  должен  был  смешиватьсЯ  с
туземцами Ђрхипелага.  ’о знатные  иностранцы,  то слишком известные лица  и
тайные узники, то свои разжалованные гебисты --  никак не могли быть открыто
показываемы в лагерЯх: их перекатка  тачки не оправдывала  бы  разглашениЯ и
<i>морально-политического</i><a href=#fn_14_15><sup>15</sup></a> ущерба.  ’ак же и  социалисты  в постоЯнном  бою за
свои  права  никак не могли быть допущены  до смешениЯ с массой -- но именно
под видом их  льгот и  прав содержимы  и удушены отдельно.  ѓораздо позже, в
50-е годы,  как мы  еще узнаем,  ’юрьмы Ћсобого ЌазначениЯ понадобЯтсЯ и длЯ
изолированиЯ   лагерных   бунтарей.   ‚   последние   годы    своей   жизни,
разочаровавшись в "исправлении"  воров, велит ‘талин и разным <i>паханам</i> давать
тоже  <i>тюрзак</i>,  а  не  лагерь.  €  наконец,  приходилось  брать  на  дармовое
государственное содержание  еще таких  арестантов,  кто по слабости сразу  в
лагере умерев, уклонилсЯ бы тем самым от отбываниЯ срока. €ли еще таких, кто
никак не мог  быть  приспособлен к туземной работе --  как слепой  Љопейкин,
70-летний старик,  постоЯнно  сидевший на рынке в городе ћрьевце (‚олжском).
ЏеснопениЯ его  и прибаутки  повлекли  10  лет  по  Љђ„, но  лагерь пришлось
заменить тюремным заключением.
     ‘оответственно задачам оберегалсЯ, обновлЯлсЯ, укреплЯлсЯ и усовершалсЯ
старый  острожный  фонд,  наследованный  от  династии  ђомановых.  Ќекоторые
централы,  как  џрославский, настолько  прочно  и  удобно  были  оборудованы
(двери, обитые железом, в каждой камере постоЯнно привинчены стол, табуретка
и  койка),  что  потребовали  только  укреплениЯ  намордников  на  окнах  да
разгораживаниЯ прогулочных  дворов до  размеров камеры (к 1937  году спилены
были в  тюрьмах все деревьЯ, перекопаны огороды  и  травЯные площадки, залит
асфальт).   „ругие,   как   ‘уздальский,   требовали   переоборудованиЯ   из
монастырского  помещениЯ,  но  ведь  само  заключение  тела  в  монастыре  и
заключение его государственным законом в тюрьме преследуют физически-сходные
задачи,  и  оттого  зданиЯ  всегда   легко  приспосабливаютсЯ.  ’ак  же  был
приспособлен под срочную тюрьму один из  корпусов ‘ухановского монастырЯ  --
ну  да ведь надо же  было пополнить и утери фонда: выделение Џетропавловской
крепости и лиссельбурга под экскурсантов. ‚ладимирский централ был расширен
и достроен (большой новый корпус при …жове),  он много использовалсЯ и много
вобрал за эти десЯтилетиЯ. “же упомЯнуто, что действовал ’обольский централ,
а  с  1925   года  открылсЯ   длЯ   постоЯнного  и  обильного  использованиЯ
‚ерхне-“ральский. (‚се эти изолЯторы живы на  нашу беду и <i>работают</i> в минуту,
когда  пишутсЯ эти  строки.) €з  поэмы  ’вардовского  "‡а далью  даль" можно
заключить,  что  не пустовал при ‘талине и Ђлександровский  централ.  Њеньше
сведений  у  нас  об Ћрловском: есть опасениЯ,  что  он  сильно пострадал  в
Ћтечественную  войну.   Ќо  по  соседству   он  всегда   дополнЯетсЯ  хорошо
оборудованной отсидочной тюрьмой в „митровске (Ћрловском).
     ‚  20-е   годы  в  политизолЯторах  (еще  <i>политзакрытками</i>  называют  их
арестанты) к о р м и л и очень прилично: обеды  были всегда мЯсные, готовили
из  свежих  овощей,  в ларьке можно  было  купить молоко.  ђезко  ухудшилось
питание в 1931-33 годах, но  не лучше  тогда было и на воле. ‚  это  времЯ и
цынга и голодные  головокружениЯ не  были  в политзакрытках редкостью. Џозже
вернулась  еда, да не та.  ‚  1947  году  во ‚ладимирском  ’ЋЌе  €.  Љорнеев
постоЯнно  ощущал голод: 450 граммов хлеба, 2 куска  сахара, два горЯчих, но
не сытных приварка --  и только кипЯтка "от пуза"  (опЯть же скажут, что  не
характерный год, что и на воле был тогда голод. ‡ато в этом году великодушно
разрешали воле кормить тюрьму: посылки не ограничивались). ‘ в е т в камерах
был пайковый  всегда -- и  в 30-е  годы и в 40-е: намордники и  армированное
мутное  стекло  создавали в  камерах  постоЯнные  сумерки (темнота -- важный
фактор угнетениЯ души!).  Ђ поверх  намордника еще натЯгивалась часто сетка,
зимой  еЈ  заносило  снегом,  и закрывалсЯ  последний  доступ свету.  —тение
становилось  только  порчей  и  ломотой  глаз.  ‚о  ‚ладимирском  ’ЋЌе  этот
недостаток света восполнЯли ночью: всю  ночь жгли Яркое электричество, мешаЯ
спать. Ђ в „митровской тюрьме (Ќ. Ђ. Љозырев)  в 1938 году свет  вечерний  и
ночной был -- коптилка на полочке под потолком, выжигающаЯ последний воздух;
в 39-м году поЯвилсЯ в лампочках половинный  красный накал. ‚ о з д у х тоже
нормировалсЯ, форточки --  на  замке  и отпирались только на  времЯ оправки,
вспоминают и из  „имитровской тюрьмы и  из џрославской. (…. ѓинзбург: хлеб с
утра и до обеда уже покрывалсЯ плесенью, влажное постельное  белье, зеленели
стены.)  Ђ во  ‚ладимире в 48-м году стеснениЯ в воздухе не  было, постоЯнно
открытаЯ  фрамуга.  Џ р о г у л к а  в  разных   тюрьмах  и  в  разные  годы
колебалась от 15 минут до 45. Ќикакого уже шлиссельбургского или соловецкого
общениЯ с  землей,  всЈ  растущее  выполото,  вытоптано,  залито  бетоном  и
асфальтом. Џри прогулке даже запрещали поднимать голову к  небу -- "‘мотреть
только под ноги!" --  вспоминают  и  Љозырев и Ђдамова  (ЉазанскаЯ  тюрьма).
‘ в и д а н и Я  с   родственниками  запрещены  были  в  1937-м  году  и  не
возобновлЯлись.   Џ и с ь м а  по   два  раза  в   месЯц  отправить  близким
родственникам и  получить  от них разрешалось почти  все  годы (но,  Љазань:
прочтЯ,  через  сутки  вернуть  письмо   надзору),  также  и  л а р Ј к   на
присылаемые ограниченные  деньги. ЌемаловажнаЯ часть  режима  и м е б е л ь.
Ђдамова выразительно пишет о радости после убирающихсЯ коек и привинченных к
полу стульев увидеть и ощупать в камере (‘уздаль) простую деревЯнную кровать
с сенным мешком, простой деревЯнный стол. ‚о  ‚ладимирском  ’ЋЌе  €. Љорнеев
испытал два разных р е ж и м а: и такой (1947-48 годы), когда  из  камеры не
отбирали личных  вещей, можно было днем лежать, и вертухай мало заглЯдывал в
глазок.  €  такой (1949-53  годы), когда камера  была под  двумЯ  замками (у
вертухаЯ и у дежурного), запрещено лежать,  запрещено в  голос разговаривать
(в Љазанке --  только шепотом!),  личные вещи все  отобраны, выдана форма из
полосатого матрасного материала;  переписка -- 2 раза в год и только  в дни,
внезапно  назначаемые  начальником  тюрьмы  (упустив  день,  уже  писать  не
можешь),  и только  на листике  вдвое меньше почтового;  участились свирепые
о б ы с к и налетами  с полным  выводом и  раздеванием догола.  ‘вЯзь  между
камерами  преследовалась настолько,  что  после  каждой оправки  надзиратели
лазили по уборной с переносной лампой и светили в каждое очко. ‡а надпись на
стене  давали  всей камере  к а р ц е р. Љарцеры  были бич в ’юрьмах Ћсобого
ЌазначениЯ. ‚ карцер можно было попасть за <i>кашель</i> ("закройте одеЯлом голову,
тогда кашлЯйте!"); за <i>ходьбу по камере</i> (Љозырев: это считалось "буйный"); за
шум,  производимый обувью  (Љазанка,  женщинам были  выданы мужские  ботинки
N44). ‚прочем, ѓинзбург верно выводит, что карцер давали не  за проступки, а
<i>по графику</i>:  все поочерЈдно должны били там пересидеть и знать, что это. € в
правилах  был еще  такой пункт  широкого  профилЯ:  "‚  случае  проЯвлениЯ в
карцере недисциплинированности  (?), начальник тюрьмы  имеет право  продлить
срок   пребываниЯ    в    нЈм    до   <i>двадцати   суток</i>".    Ђ   что    такое
"недисциплинированность"?..  ‚от как было  с  Љозыревым (описание карцера  и
многого  в  режиме так  совпадает у всех,  что  чувствуетсЯ единое  режимное
клеймо).  ‡а  хождение  по камере ему объЯвлено  пЯть суток карцера.  Ћсень,
помещение  карцера  -- неотапливаемое, очень  холодно. ђаздевают  до  бельЯ,
разувают. Џол -- землЯ, пыль (бывает -- мокраЯ грЯзь,  в Љазанке -- вода). “
Љозырева была  табуретка (у ѓинзбург  не  было).  ђешил сразу, что погибнет,
замерзнет.  Ќо постепенно стало  выступать какое-то внутреннее  таинственное
тепло, и  оно  спасало.  ЌаучилсЯ спать, сидЯ  на табуретке. ’ри раза в день
давали по кружке кипЯтку, от которого становилсЯ пьЯным.  ‚ трехсотграммовую
пайку  хлеба как-то  один  из дежурных вдавил  незаконный  кусок  сахара. Џо
пайкам и различаЯ свет из какого-то лабиринтного окошечка,  Љозырев вел счет
времени. ‚от кончились его  пЯть  суток -- но его не  выпускали. Ћбостренным
ухом он услышал  шепот в коридоре  -- насчет не то <i>шестых</i> суток, не то <i>шести</i>
суток.  ‚ том  и  была  провокациЯ:  ждали, чтоб  он  заЯвил, что пЯть суток
кончилось, пора  освобождать  --  и за недисциплинированность  продлить  ему
карцер. Ќо он покорно и молча  просидел еще сутки -- и тогда его освободили,
как ни в  чЈм  не бывало. (Њожет быть, начальник тюрьмы так и испытывал всех
по  очереди на покорность?  Љарцер длЯ тех,  кто  еще не смирилсЯ). -- Џосле
карцера камера  показалась  дворцом. Љозырев на  полгода оглох, и начались у
него нарывы в  горле. Ђ  однокамерник Љозырева  от частых карцеров  сошшел с
ума,  и больше года  Љозырев  сидел вдвоем  с  сумасшедшим.  (Њного  случаев
безумиЯ в политизолЯторах помнит Ќадежда  ‘уровцева -- одна не  меньше,  чем
насчитал Ќоворусский по летописи лиссельбурга).
     Ќе  покажетсЯ ли  теперь читателю, что мы  постепенненько взобрались на
вершину второго рога -- и, пожалуй, он повыше первого? и пожалуй, поострей?
     Ќо  мнениЯ   расходЯтсЯ.  ‘тарые  лагерники  в  одни   голос   признают
‚ладимирский  ’ЋЌ  50-х  годов   <i>курортом</i>.  ’ак   нашел  ‚ладимир  Ѓорисович
‡ельдович, присланный  туда со станции Ђбезь, и  Ђнна Џетровна  ‘крипникова,
попавшаЯ  туда (1956  год) из кемеровских лагерей. ‘крипникова особенно была
поражена  регулЯрной отправкой  заЯвлений  каждые  десЯть  дней  (она  стала
писать... в ЋЋЌ) и отличной библиотекой, включаЯ иностранные Языки: в камеру
приносЯт полный каталог и составлЯешь годовую заЯвку.
     Ђ  еще  же  не  забудьте и гибкость  нашего ‡акона: приговорили  тысЯчи
женщин ("жен")  к  тюрзаку.  ‚друг свистнули --  всем сменить на  лагерЯ (на
Љолыме золота недомыв!) € сменили. Ѓез всЯкого суда.
     ’ак е с т ь ли еще тот тюрзак? €ли это только лагернаЯ прихожаЯ?

        ___

     €  вот  тут только --  только здесь! --  должна была начатьсЯ  эта наша
глава. Ћна должна была рассмотреть тот  мерцающий свет, который со временем,
как нимб свЯтого, начинает испускать душа одиночного арестанта. ‚ырванный из
жизненной суеты  до того  абсолютно,  что даже  счет  преходЯщих минут  даЈт
интимное общение  со  ‚селенной, -- одиночный  арестант должен очиститьсЯ от
всего  несовершенного, что  взмучивало его  в прежней  жизни, не давало  ему
отстоЯтьсЯ  до  прозрачности.  Љак  благородно тЯнутсЯ пальцы его  рыхлить и
перебирать  комки огородной земли (да, впрочем  асфальт!..).  Љак голова его
сама  запрокидываетсЯ к  ‚ечному Ќебу (да, впрочем,  запрещено!..).  ‘колько
умильного  вниманиЯ  вызывает  в нЈм  прыгающаЯ  на подоконнике  птичка (да,
впрочем намордник, сетка и форточка на замке...). € какие Ясные мысли, какие
поразительные  иногда  выводы он записывает  на  выданной  ему  бумаге  (да,
впрочем только если достанешь из ларька, а после заполнениЯ сдать навсегда в
тюремную канцелЯрию...).
     Ќо что-то  сбивают нас ворчливые наши оговорки.  ’рещит и ломаетсЯ план
главы, и уже не знаем мы: в ’юрьме Ќового ’ипа, в ’юрьме Ћсобого (а какого?)
ЌазначениЯ -- очищаетсЯ ли душа человека? или гибнет окончательно?
     …сли каждое утро первое, что  ты  видишь -- глаза  твоего  обезумевшего
однокамерника, --  чем  самому тебе  спастись  в  наступающий  день? Ќиколай
Ђлександрович  Љозырев,  чьЯ блестЯщаЯ  астрономическаЯ стезЯ  была прервана
арестом, спасалсЯ только мыслЯми о вечном и беспредельном: о мировом порЯдке
-- и ‚ысшем духе его; о звездах;  об их внутреннем состоЯнии; и о том -- что
же такое есть ‚ремЯ и ход ‚ремени.
     €  так  стала ему  открыватьсЯ новаЯ  область физики. ’олько этим  он и
выжил в „митровской тюрьме. Ќо  в своих  рассуждениЯх  он уперсЯ  в  забытые
циифры.  „альше он  строить не мог -- ему нужны были многие цифры. Ћткуда же
взЯть их в этой одиночке  с  ночной  коптилкой, куда даже пптичка  не  может
влететь? € ученый  взмолилсЯ: ѓосподи! џ сделал все, что мог. Ќо помоги мне!
Џомоги мне дальше.
     ‚ это времЯ полагалась ему  на  10  дней всего одна книга (он был уже в
камере  один).  ‚  небогатой  тюремной  библиотеке  было  несколько  изданий
"Љрасного концерта"  „емьЯна Ѓедного, и они повторно приходили и приходили в
камеру. Њинуло полчаса после его молитвы -- пришли сменить ему книгу, и, как
всегда не  спрашиваЯ,  швырнули  -- "Љурс астрофизики"! Ћткуда она  взЯлась?
Џредставить  было  нельзЯ,  что  такаЯ   есть  в   библиотеке!  ЏредчувствуЯ
недолгость  этой  встречи,  Љозырев накинулсЯ и стал запоминать,  запоминать
всЈ, что надо было сегоднЯ и что могло понадобитьсЯ потом. Џрошло всего  два
днЯ, еще восемь  дней  было на книгу -- и вдруг  обход начальника тюрьмы. Ћн
зорко заметил  сразу.  "„а ведь вы по  специальности астроном?" -- "„а."  --
"Ћтобрать эту книгу!" -- Ќо мистический приход еЈ освободил пути длЯ работы,
продолженной в норильском лагере.
     ’ак вот, теперь мы должны начать главу о противостоЯнии души и решетки.
     Ќо  что  это?..  Ќагло  гремит  в  двери надзирательский ключ.  Њрачный
корпусной с  длинным списком: "”амилиЯ? €мЯ-отчество? ѓод  рождениЯ? ‘татьЯ?
‘рок? Љонец срока?.. ‘оберитесь с <i>вещами</i>! Ѓыстро!"
     Ќу, братцы, этап! ќтап!.. Људа-то едем! ѓосподи, благослови! ‘оберем ли
косточки?..
     Ђ вот что: живы будем -- доскажем в другой раз. ‚ —етвертой части. …сли
будем живы...


     <a name=fn_14_1></a><sup>1</sup> ’ћђемное ‡ЂЉлючение (официальный термин).

     <a name=fn_14_2></a><sup>2</sup> ’ЋЌ -- ’юрьма Ћсобого ЌазначениЯ.

     <a name=fn_14_3></a><sup>3</sup> "‡апечатленный труд" ‚. ”игнер.

     <a name=fn_14_4></a><sup>4</sup> Џо  подсчетам Њ. Ќоворусского  с  1884 по  1906  в лиссельбурге трое
покончили с собой и пЯтеро сошли с ума.

     <a name=fn_14_5></a><sup>5</sup> Џ. Ђ. Љрасиков (тот самый, который будет на смерть судить митрополита
‚ениамина) читает в Џетропавловской крепости "Љапитал" (да  только год один,
освобождают его).

     <a name=fn_14_6></a><sup>6</sup> ‘борник "Ћт тюрем..."

     <a name=fn_14_7></a><sup>7</sup> ‘ 18-го года эсерок не стеснЯлись брать в тюрьму и беременными.

     <a name=fn_14_8></a><sup>8</sup> Љак похоже на ќйхмана, а?..

     <a name=fn_14_9></a><sup>9</sup> ‚ 1925 году камень перевернули и  надписи схоронили. Љто там лазит по
‘оловкам -- поищите, посмотрите!

     <a name=fn_14_10></a><sup>10</sup> ‘реди эсеров ‘авватьевского скита  был ћрий  Џодбельский.  Ћн собрал
медицинские   документы  о   соловецком  расстреле   --   длЯ  опубликованиЯ
когда-нибудь. Ќо через  год при  обыске  на ‘вердловской  пересылке  у  него
обнаружили в чемодане двойное дно и выгребли тайник. ’ак спотыкаетсЯ русскаЯ
€сториЯ...

     <a name=fn_14_11></a><sup>11</sup> ѓернет. "€сториЯ царских тюрем", Њ., 1963, том V, гл. 8

     <a name=fn_14_12></a><sup>12</sup> ’ам же.

     <a name=fn_14_13></a><sup>13</sup>  Ќапротив,  от  с-р  и  с-д  всегда  требовали  себе  поддержки.   ‚
карагандо-колымском этапе 1936 г. они называли "предателЯми и провокаторами"
тех,  кто  отказывалсЯ   подписать  их   телеграмму  протеста  Љалинину   --
"Ђ в а н г а р д а    р е в о л ю ц и и   (=   их)   на   Љолыму".  (ђассказ
Њакотинского).

     <a name=fn_14_14></a><sup>14</sup> Ќе люблю Я эти "лево" и "право": они условны, перепрокидываютсЯ и не
содержат сути.

     <a name=fn_14_15></a><sup>15</sup> …сть такое словечко!.. Ќебесно-болотный цвет.

        <i>Љонец первой части.</i>

--------
        —асть втораЯ. ‚ечное движение

     ЉолЈса тоже не стоЯт,
        ЉолЈса...
     ‚ертЯтсЯ, плЯшут жернова,
        ‚ертЯтсЯ...

         ‚. Њюллер

--------
        ѓлава 1. Љорабли Ђрхипелага

     Ћт Ѓерингова пролива  и почти до Ѓосфорского разбросаны тысЯчи островов
заколдованного  Ђрхипелага.  Ћни  невидимы, но они -- есть,  и с  острова на
остров  надо также невидимо, но  постоЯнно перевозить невидимых невольников,
имеющих плоть, объем и вес.
     —ерезо что же возить их? Ќа чЈм?
     …сть длЯ этого крупные порты -- пересыльные тюрьмы, и порты помельче --
лагерные пересыльные  пункты.  …сть длЯ этого стальные  закрытые корабли  --
<i>вагон-заки</i>.  Ђ на  рейдах  вместо шлюпок  и  катеров их  встречают такие  же
стальные  замкнутые оборотистые <i>воронки</i>. "‚агон-заки" ходЯт по расписанию. Ђ
при  нужде  отправлЯют  из порта в  порт по диагоналЯм Ђрхипелага еще  целые
караваны -- эшелоны красных товарных телЯчьих вагонов.
     ќто всЈ налаженнаЯ  система! …Ј  создавали люди десЯтки лет  -- и не  в
спешке. ‘ытые, обмундированные, неторопливые люди создавали еЈ. Љинешемскому
конвою по нечетным числам в 17.00 принимать на ‘еверном вокзале Њосквы этапы
из Ѓутырского,  Џресненского  и ’аганского  воронков.  €вановскому конвою по
четным числам к шести утра  прибывать на  вокзал,  снимать  и держать у себЯ
пересадочных на Ќерехту, Ѓежецк, Ѓологое.
     ќто  всЈ -- рЯдом с вами,  впритирочку с вами, но  -- не видимо вам  (а
можно и  глаза смежить). Ќа больших  вокзалах погрузка  и  выгрузка  чумазых
происходит далеко от  пассажирского перрона, еЈ видЯт  только стрелочники да
путевые обходчики. Ќа станциЯх поменьше тоже облюбован глухой  проулок между
двумЯ  пакхаузами,  куда  воронок  подают   задом,  ступеньки  к  ступенькам
вагон-зака.  Ђрестанту  некогда оглЯнутьсЯ на  вокзал, посмотреть  на  вас и
вдоль  поезда,  он успевает только видеть  ступеньки  (иногда нижнЯЯ ему  по
поЯс, и  сил  карабкатьсЯ нет),  а  конвоиры,  обставшие узкий  переходик от
воронка к вагону, рычат, гудЯт: "Ѓыстро! Ѓыстро!..  „авай! „авай!..", а то и
помахивают штычками.
     € вам,  спешащим по перрону с детьми,  чемоданами  и авоськами, недосуг
приглЯдыватьсЯ: зачем это  подцепили к  поезду второй багажный вагон? Ќичего
на  нЈм не написано, и  очень  похож  он  на  багажный  -- тоже косые прутьЯ
решеток и  темнота за ними.  ’олько  зачем-то  едут в нЈм солдаты, защитники
отечества, и  на остановках двое из них, посвистываЯ,  ходЯт по обе стороны,
косЯтсЯ под вагон.
     Џоезд тронетсЯ  --  и сотнЯ стиснутых  арестантских  судеб,  измученных
сердец -- понесетсЯ по тем же змеистым рельсам, за тем же дымом, мимо тех же
полей, столбов и стогов, и даже на  несколько  секунд  раньше вас  --  но за
вашими  стеклами  в  воздухе еще меньше останетсЯ  следов от промелькнувшего
горЯ, чем  от  пальцев  по  воде.  € в  хорошо знакомом,  всегда  одинаковом
поездном  быте  --  с разрезаемой пачкой  бельЯ длЯ постели, с разносимым  в
подстаканниках чаем -- вы разве можете вжитьсЯ, какой темный сдавленный ужас
пронессЯ за три секунды до вас через этот же объем  эвклидова  пространства?
‚ы, недовольные, что в купе четверо и тесно, -- вы разве смогли бы поверить,
вы  разве  над  этой строкою  поверите,  что  в  таком  же  купе перед  вами
только-что пронеслось -- четырнадцать  человек? Ђ  если -- двадцать пЯть?  Ђ
если -- тридцать?..
     <i>‚агон-зак</i>  --  какое мерзкое сокращение! Љак, впрочем,  все сокращениЯ,
сделанные  палачами.  •отЯт  сказать, что  это -- вагон длЯ заключЈнных.  Ќо
нигде,  кроме тюремных  бумаг, слово это  не удержалось.  “своили  арестанты
называть такой вагон <i>столыпинским</i> или просто <i>‘толыпиным</i>.
     Џо мере того, как рельсовое передвижение внедрЯлось  в  наше отечество,
менЯли свою форму и арестантские этапы. …ще до 90-х годов •I• века сибирские
этапы шли пешком и на лошадЯх. “же ‹енин в 1896 году ехал в сибирскую ссылку
в  обыкновенном  вагоне  третьего  класса (с  вольными) и кричал на поездную
бригаду, что невыносимо тесно. ‚сем известнаЯ картина џрошенко "‚сюду жизнь"
показывает  нам  еще очень  наивное  переоборудование  пассажирского  вагона
четвертого  класса  под  арестантский  груз:  всЈ  оставлено,  как  есть,  и
арестанты  едут как  просто  люди,  только  поставлены на окнах двусторонние
решетки.  ‚агоны эти еще долго бегали  по русским дорогам, некоторые помнЯт,
как их  и  в 1927 году этапировали в таких именно, только  разделив мужчин и
женщин. ‘  другой сторны эсер  ’рушин  вспоминает,  что  он  и  при царе уже
этапировалсЯ  в  "столыпине", только ездило  их,  опЯть-таки  по  крыловским
временам, шесть человек в купе.
     ‚ероЯтно,  вагон этот действительно  пошел  по рельсам первый  раз  при
‘толыпине, то есть, до 1911-го  года -- и по  общему кадетско-революционному
ожесточению прилепили к нему  это название. Ћднако по-настоЯщему этот  вагон
был излюблен лишь в 20-е годы, а нашел всеобщее и  исключительное применение
--  с 193