понЯтие  вполне  условное),  розовели  тонко
нарезанные  колбаса  и  ветчина,  на   блюдах   красовались   традиционные
винегреты, зажарено было четыре курицы, с  двух  маленьких  блюдечек  всем
улыбалась настоЯщаЯ чернаЯ икра. ‚ыпивки тоже хватало.
   ђоман произнес тост. ‚ нем говорилось о двух идеологиЯх,  растленной  и
созидающей,  о  традиционной  дружбе  французского  и  русского   народов,
заложенной еще Ќаполеоном, продолженной его племЯнником Ќаполеоном III  во
времЯ севастопольской  обороны  и  закрепленной  торжественным  актом,  на
котором все сидЯщие  за  столом  сегоднЯ  присутствовали.  …сть  основаниЯ
предполагать, что героизм русских и  французских  воинов,  проЯвленный  на
равнинах Ѓородина и  склонах  Њалахова  кургана,  всегда  будет  достойным
примером длЯ наших молодоженов.
   -  “мейте  сопротивлЯтьсЯ!  -  закончил   он   свой,   вызвавший   бурю
аплодисментов, тост. - ‚раг будет разбит. Џобеда будет за нами!
   Џотом пили и ели. ђазошлись где-то под утро. ‚ самый разгар  свадебного
весельЯ, когда доставались дополнительные поллитровки, вспомнили о  ‘ашке.
‚спомнил Ђшот.
   - Њне очень жаль, что нет с нами сегоднЯ  нашего  ‘ашки,  -  он  сделал
приветственный жест в сторону печальной, сдерживающей свое  волнение  ‚еры
Џавловны.  -  Њы  знаем,  что  ему  хорошо,  что,  простите  за  невольную
банальность, звезда его взошла и светит во всю силу. „о нас он, этот свет,
увы, не доходит, но тепло его согревает наши сердца. ‚ыпьем же за ‘ашку!
   ‚се дружно захлопали и с охотой выпили. ђоман, конечно, не удержалсЯ и,
чтоб как-то уравновесить высокопарность произнесенного  тоста,  выкрикнул,
вызвав еще большие аплодисменты:
   - „а здравствует ленинградский ордена ’рудового Љрасного ‡намени  театр
имени Љирова, поставлЯющий на мировые театральные подмостки  лучших  своих
сынов!
   ‡а это тоже было выпито.
   ‚ообще о  ‘ашке  вспоминали  долго.  ‘о  смешанным  чувством  досады  и
радости. ‚ Ђмерике он прошел. Џрошел первым номером. Ћ нем писали в  самых
восторженных тонах. ђусское чудо! ”еномен с берегов Ќевы! ‡арЯд молодости!
’оржество изЯщества и красоты! ’алант, победивший  тиранию!  Њастерство  и
вдохновение! Џроводились параллели с ”окиным, ‹ифарем, ‚асильевым, даже  с
божественным Ќижинским. Ћдна статьЯ  так  и  называлась:  "…го  ‚еличество
‚ацлав ‚торой".
   Ќе радовалсЯ только Ђшот. Ћн чувствовал за  всей  этой  хвалой  привкус
сенсации. Џо тем отрывочным сведениЯм, которые пробивались  по  радио,  из
просачивающихсЯ  иногда  заграничных  журналов   он   видел,   что   успех
действительно феноменальный, и не радоватьсЯ этому не мог,  но  как  важно
закрепить его, развить. “дастсЯ ли это ‘ашке? Ћн не был уверен.
   —асто бывал он у ‚еры Џавловны. Џоддержать как-то, а заодно  в  надежде
услышать что-нибудь от нее вроде: "Ђ от ‘ашки открытка!" Ћ письме она  уже
и не мечтала. Ќо ни письма, ни открытки не было.
   ‚ера Џавловна  очень  осунулась  за  последнее  времЯ,  как-то  сникла,
поблекла, но в руках умела себЯ держать. Ќе  плакала,  не  жаловалась,  во
всЯком случае, на людЯх. Љогда Ђшот заходил, он обычно заставал  ее  возле
‘ашкиного стола, что-то перебирающей, перекладывающей. Ќичего  трогать  на
столе  или  ставить  на  него  не  полагалось,  разложенные  под   стеклом
фотографии лежали в идеальном  порЯдке,  а  одна,  где  ‘ашка  совсем  еще
маленький на руках отца (погиб в самом конце войны в  ‚осточной  Џруссии),
вставлена была в специально купленную рамку и повешена над столом.
   ‘ работы ‚еру Џавловну, как ни странно, не  уволили,  более  того,  она
видела, что ей сочувствуют, замечала признаки трогательного вниманиЯ -  то
цветочек на  столе,  то  в  день  ‚еры,  Ќадежды,  ‹юбови  преподнесли  ей
прекрасно изданный альбом  на  французском  Языке  "‚  мире  танца".  „аже
директорша ‹юдмила  Ђфанасьевна,  человек,  как  всегда  казалось,  сухой,
черствый, подошла однажды, когда никого не было в комнате, обнЯла за плечи
и сказала: "џ все, все понимаю, ‚ерочка, - она впервые назвала  просто  по
имени, - но в обиду вас не дадим. ’ак и знайте..." € тут же вышла.
   Џримерно через год после отъезда ‘ашки -  большинство  говорило  обычно
"бегства", но ‚ера Џавловна  только  "отъезд"  -  в  ‹енинграде  объЯвилсЯ
американский джаз. Џопасть на его выступлениЯ  было  невозможно  -  только
пробивной ђоман всЯкими правдами и  неправдами  проник,  Ђшоту  так  и  не
удалось, - но гастроли эти ознаменовались неким  неожиданным  событием.  ‚
очередной визит к ‚ере Џавловне Ђшот застал  ее  неожиданно  оживленной  и
чуть-чуть встревоженной. "Ђ  у  менЯ  кое-что  есть!  „огадайсЯ,  что".  -
"Ћткрытка!" - выпалил Ђшот.  "“гадал.  Џравда,  не  от  него,  но..."  Ћна
протЯнула обычную  открытку  с  видом  Џетропавловской  крепости.  Ќа  ней
корЯвым почерком было написано по-русски: "ѓлубокоуважаемаЯ мадам Љуницын,
Я приехал в ‹енинград и имею  вам  маленький  посылочка.  Ћтель  "ЂсториЯ"
N_112. „жон ѓоровец".
   Ќачали соображать. ђешили, что лучше  всего,  чтоб  пошел  Ђшот.  €  он
пошел.
   Ћткрыл ему дверь очень подвижный, похожий на гнома человечек.
   - ‚ы друг Ђлександра! - спросил он по-английски.
   Ђшот, с трудом подобрав слова,  сказал,  что  мадам  Љуницын  больна  и
просила его поблагодарить гостЯ и взЯть посылочку.
   ѓном подошел к шкафу и вынул  из  него  аккуратную,  довольно  большого
размера картонную коробку. Ђшот попыталсЯ на своем  варварском  английском
что-то узнать о ‘ашке, но в ответ услышал только "Ћ-о! ѓуд, гуд! ќкстра!".
Ѓольше выжать ничего не удалось. Ћн раскланЯлсЯ и ушел.
   Љоробка со всеми предосторожностЯми была распакована. ‚  ней  оказалась
ЯркаЯ, что несколько озадачило  ‚еру  Џавловну,  шерстЯнаЯ  кофта  крупной
вЯзки,   маникюрный   наборчик   в   кожаном   футлЯре,   очень   изЯщнаЯ,
копенгагенского фарфора статуэтка танцора и танцовщицы, баночка вареньЯ из
неведомых  фруктов  с  пестрой  этикеткой  и  большой,  чудо   полиграфии,
завернутый в целлофан альбом "Alexandre Kounitsyn". Ќа обложке -  делающий
фуэте Ђлександр Љуницын, неизвестно в каком, но Явно классическом  балете.
–еллофан самым бережным образом, перочинным ножичком, вскрыли,  развернули
альбом и на первой, очень глЯнцевитой странице прочли: "„орогой мамочке от
недостойного сына. –елую тысЯчу раз! ‘аша". ‚ера  Џавловна  тут  же  стала
лихорадочно листать и трЯсти альбом, но никакого письма или  записочки  из
него не вывалилось.
   - Њ-да, - сказал Ђшот, чеша за ухом. - Њог бы...
   - Њог бы... -  повторила  упавшим  голосом  ‚ера  Џавловна  и,  уже  не
торопЯсь, страница за страницей стала рассматривать альбом.
   Ћ!  Љак  он  был  красив!  ‘иЯющий,  улыбающийсЯ  (хоть  бы  раз  морду
задумчивую  длЯ  матери  сделал,  подумал  Ђшот),  парЯщий  в  воздухе,  с
балеринами одна другой краше и знаменитей, раскланивающийсЯ  с  гигантским
букетом в руках, на репетиции, подписывающий автографы в толпе  поклонниц.
ђакурсы, освещение, композиции показывали,  что  автором  альбома  был  не
просто  репортер,  все  было  умело  схвачено,   подчеркнуто,   продумано.
”отографиЯм, их было штук двадцать, предшествовало вступление,  написанное
(на следующий же день перевела ђануш Ђкоповна, она знала английский) одним
из крупнейших, как сообщили позднее знатоки, театральных критиков.  ‚се  в
превосходных степенЯх.
   Ќесколько портретов (один из самых удачных, на фоне Ѓруклинского моста,
в развевающемсЯ на ветру плаще - вот тут-то и мог быть позадумчивее)  ‚ера
Џавловна не без некоторого сопротивлениЯ  разрешила  переснЯть,  и  вскоре
предприимчивые ленинградские мальчики стали продавать их по три  рублЯ  за
штуку (ќлвис Џресли и битлсы шли всего по рублю).
   Џрошло еще какое-то времЯ. € случилось то, что казалось  маловероЯтным,
в лучшем случае, канительным  и  мучительным  -  ЌикогосЯны,  все  втроем,
получили разрешение на выезд. Љак  всегда,  это  вызвало  толки  и  кривые
усмешки - "знаем, знаем, мол, почему так быстро дали",  -  но  большинство
радовались и, конечно же, завидовали. ђануш Ђкоповна тут  же  растерЯлась.
‡асуетилась, стала перебирать вещи, а их  оказалось  неожиданно  много,  и
расстатьсЯ с какими-то трЯпочками ("ќто же твоЯ  детскаЯ  распашонка"),  с
рамочкой или треснувшим блюдечком ("‚едь  это  дедушкино,  ни  за  что  не
брошу") казалось ей преступлением, неблагодарностью к прошлому. Ќо что-то,
несмотрЯ на сопротивление,  удалось  все  же  продать,  что-то  -  мебель,
холодильник, стиральную машину ("’ы помнишь, сколько мы за ней  стоЯли?"),
ковер с лебедЯми - оставить друзьЯм. ѓлавнаЯ баталиЯ  развернулась  вокруг
"Њедицинской энциклопедии",  которую  ђануш  Ђкоповна  тайно  штудировала,
когда у нее начинала болеть печень  или  поЯвлЯлось  красное  пЯтнышко  на
руке. Ќо постепенно, день за  днем  комната  пустела,  и,  наконец,  когда
осталсЯ только стол и диван в окружении разнокалиберных чемоданов и узлов,
была устроена отвальнаЯ.
   ‡а день до нее, вернее,  в  предшествующую  ей  ночь,  Ђшот  с  ђоманом
совершили традиционный, на этот раз прощальный променад вдоль Ќевы.
   Ќачали от Њосковского  вокзала,  прошли  весь  Ќевский,  попрощались  с
клодтовскими порывистыми юношами и конЯми на Ђничковом мосту, с  бронзовой
царицей, окруженной фаворитами ("Џомнишь, как  ее  обнесли  вдруг  сеткой,
чтоб голуби не садились, а они сквозь сетку все равно гадили?" - "Ђ  потом
выкрасили черной краской, считали, что зеленаЯ патина на бронзе - грЯзь"),
с любимым кафе "Ќорд", ставшим в  годы  борьбы  с  низкопоклонством  вдруг
"‘евером",  помахали  ручкой  "…вропейской"  ("Ћх,  пито,  пито,  пито!"),
посидели в Ђлександровском (‘ашкином!) садике у Ђдмиралтейства и,  перейдЯ
„ворцовую площадь, вышли к ‡имней канавке. Ќу и дальше, по набережным,  до
Џетропавловки.
   - €так,  как  писали  в  старину,  еще  одна  страница  перевернута,  -
резюмировал Ђшот.
   „а, нелегко было  ее  перевернуть,  эту  последнюю  страницу.  ‘кольких
евреев проводил Ђшот в €зраиль? „есЯть, пЯтнадцать, двадцать? € каждый раз
думал:  правильно  или  неправильно  они  поступают?  “беждал  себЯ,   что
правильно - у €сачка сына не принЯли в университет, Ѓорис ѓригорьевич тоже
думает только о детЯх, хочет,  чтоб  росли  свободными,  старик  €ссельсон
говорит, что всегда чувствовал  себЯ  евреем  и  хочет  умереть  на  земле
предков, а всем вместе просто осточертело все, - но, что  там  ни  говори,
уезжали они из страны, в которой хорошо  ли,  плохо  ли,  но  прожили  всю
жизнь, вросли корнЯми. € теперь эти корешки, старательно и злобно  к  тому
же оборванные и обгаженные в каком-нибудь —опе,  надо  бережно  всадить  в
чужую почву и поливать, поливать...
   ‘колько дум передумал Ђшот, ворочаЯсь на  своем  продавленном  топчане,
сколько мудрых советов выслушал после того, как собрал  и  подал  все  эти
идиотские бумаги. ѓлавным оппонентом был ђоман. € не  только  потому,  что
лишалсЯ еще одного друга, а потому, что трезво, как он утверждал,  смотрит
на будущее.
   - Ќу что ты, Ђшот ’уманыч, будешь там делать? —то?  Ѓез  Языка,  чужой,
воспитанный на нашем дерьме. Ѓыл бы ты скрипачом, другое дело, им все  там
фартит, советскаЯ школа, ну и тэ  дэ.  Ђ  кому  нужны  там  твои  песенки,
литературные композиции из русских поэтов, с подмигиванием, которое только
нам понЯтно? €м и  свои-то  поэты  не  нужны...  €  вообще,  -  решительно
подводил итог ђоман, - тут ты, скажем так, Ѓрандо, а там говно... џсно?
   ‚се это Ђшот и сам понимал. Ѓрандо не Ѓрандо, но пара  пластиночек  уже
есть. ”илармониЯ все заЯвки принимает с ходу,  публика  вроде  хлопает.  Ђ
там-таки да, говно! џзык он никогда не выучит, Ясно. Ќа скрипке не играет,
а  длЯ  шансонье  важен  не  голос,  а  знание  жизни,  вкусов,  последних
увлечений. Њиму и то без этого нельзЯ.
   Ђнриетт - вот кто толкнул его  на  этот  шаг.  …й  было  трудно.  Ћчень
трудно. Ћна ничего никогда не требовала, ни на что не жаловалась, со всем,
что  говорит  Ђшот,  соглашалась,  но  дышалось  ей  нелегко.  ђусские  ей
нравились очень, даже больше, чем французы. Џравда, интересы их, увлечениЯ
не всегда  были  понЯтны,  но  сами  по  себе  бесконечные  ночные  споры,
заводиловки - ей очень нравилось это слово, - даже неизменные поллитровки,
неимоверно утомлЯвшие ее, недостаточно тренированную  француженку,  ничуть
не раздражали, напротив, в их, в заводиловках этих,  самом  образе  жизни,
бестолковом, суетливом, напрЯженном, никогда заранее ничего не знаешь, все
опаздывают, забывают, надувают, было то, чего не было в ее Џариже.  †изнь!
Џусть  сложнаЯ,  с  преодолением  бесчисленных   препЯтствий,   но   и   с
товарищеской поддержкой, а иногда  даже  с  маленькими,  малюсенькими,  но
победами.
   € все же...
   - ’ы понимаешь,  Ђшот,  -  говорила  она,  когда  начиналось  очередное
взвешивание "за" и "против" отъезда, - полюбить, понЯть Я могу,  хотЯ  ваш
’ютчев говорил, что в ђоссию можно только верить. Ќо Я не верю. „а  и  кто
верит сейчас во что-нибудь? € все же главное другое - Я не вписываюсь. ’ак
вы, кажетсЯ, говорите? џ родилась в ‹атинском квартале, на  рю  ќшодэ.  ’ы
знаешь, что такое эшодэ? Џышка, пирожок и еще одно понЯтие - "ошпаритьсЯ".
€ поговорка есть у нас "Chat echaude craint l'eau  froide",  вроде  вашей,
только у нас это кошка делает -  обожглась  и  дует  на  холодное.  ‚от  Я
типичнаЯ кошка. „ую на холодное. Ќо обожглась. € очень даже.
   Ђшот хохотал.
   - Ђ у нас и пластырЯ не достанешь. Џосему поедем за  пластырем,  там  у
вас, говорЯт, в каждой аптеке.
   Џластырь решил все. ‘траница была перевернута.
   ђоман в эту ночь  был  мрачен.  Љо  всем  переживаниЯм  последних  дней
прибавилось еще одно - картина, в которой он снималсЯ  последние  полгода,
окончательно легла на полку.
   - € эта страница тоже перевернута. ‚се псу под  хвост!  „еньги,  времЯ,
бутафориЯ, декорации, весь наш запал, а он был,  -  все  под  хвост.  Ќет,
видишь ли, мажора, Ярких  красок,  все  принижено,  приземлено,  создаетсЯ
невернаЯ,  сознательно  искаженнаЯ  картина  человеческих  отношений,   не
свойственных нашим... Ќу и так далее. Ќа рвоту  тЯнет,  слушаЯ  всех  этих
перестраховщиков... Ќет, Ђшотик, правильно ты делаешь, другого выхода нет.
   Ђшоту не хотелось ни думать, ни говорить о том, к чему давно  уже  пора
было привыкнуть. ѓрусть оттого, что он расстаетсЯ со всеми этими  камнЯми,
плитами,  решетками,  изогнутыми  мостиками,  с  крыловскими  зайчиками  и
лисичками в ‹етнем саду, заслонЯла всю эту осточертевшую муру.
   - ‚от и мне, как  ‘ашке  тогда,  хочетсЯ  твердить  и  твердить:  "Ќевы
державное теченье, береговой ее гранит..." Љак-никак всЯ  жизнь,  с  шести
лет. € в школу, и в институт, и у того Џетра, у €нженерного замка  впервые
девочку обнЯл... € не хочу Я ни о каких Ѓаскаковых и  прочих  там  …рмашах
сейчас думать. Ќе хочу, и все, пойми ты это, сухарь...
   ‘ухарь все понимал. Ќо он оставалсЯ один.
   -   Ћдин,   вот   так   вот,   один.    ‡атЯнувшаЯсЯ    инфантильность,
сентиментальность, никогда в себе не подозревал ее,  черт  его  знает,  но
переворачивание этих страниц, одна за другой, как серпом по одному  месту.
€  наше  мушкетерство,  да,  детское,  да,  наивное,   было   единственной
отдушиной. € вот теперь один-одинешенек. ѓвардейцы кардинала победили нас.
€ нет у менЯ ни Џланше, ни Њушкетона. Ћдин...
   Ђшот обнимал ђомана.
   - ‚стретишь хорошую девушку, полюбишь, женишьсЯ...
   - Ѓыло уже. ‡наю. •ватит.
   - Ђ детей вот не было. Ђ поЯвЯтсЯ, сразу же...
   - џ не люблю детей. Љак ‘алазар, португальский  диктатор.  …динственный
из них, кто не сюсюкал, не снималсЯ со всЯкими Њамлакат...
   ’ак провели они полночи. ‚озвращаЯсь по Ќевскому, свернули  к  ђусскому
музею, и сквозь щель в заборе Ђшот попрощалсЯ еще с одним царем, скучающим
на своем коне-битюге, - Ђлександром ’ретьим.
   -  •ороший  был  царь,  -  вздохнул  он,  -  несмотрЯ  на  всЯких   там
Џобедоносцевых. ЏомнитсЯ, ЊарьЯ ”едоровна, царица, все удивлЯлась, когда и
как он с начальником охраны успевал надратьсЯ, усевшись за свой бридж  или
покер. Ћна уйдет на минутку, вернетсЯ, а они уже тепленькие.  ЋказываетсЯ,
у царЯ за голенищем плоскаЯ такаЯ бутылочка всегда хранилась. "Ќу так что?
ѓоль на выдумки хитра?" - "•итра, ‚аше ‚еличество!" - и опрокидывали.  Ќу,
разве плохой царь?
   - Ђ наши и не стеснЯютсЯ. Џопробуй Ќина Џетровна Ќиките помешать...
   Ќа отвальную пожаловало народу поменьше, чем на  свадьбу.  Ќо  тише  от
этого не было. ‘идЯ уже не за покрытыми скатертью столами, а на чемоданах,
перевЯзанных  веревками  картонках,  прЯмо  на  полу,  шумели,   смеЯлись,
перебивали  друг  друга.  ’осты  произносились  все  бодрые,   добрые,   с
напутствиЯми, в основном, определенного направлениЯ:  "ѓлавное,  научи  их
пить! € мату рассейскому! € напролом, сквозь джунгли их капиталистические!
Ќе тушуйсЯ!"
   ђасставались  где-то  уже  под   утро.   ђануш   Ђкоповна   всплакнула.
…динственнаЯ комната их показалась ей не такой уж тесной, а чахлаЯ березка
в глубине двора даже стройной, кто ее теперь поливать будет?
   —ерез день все трое, с трудом растыкав  пожитки  по  полкам,  отбыли  с
”инлЯндского вокзала прЯмым  вагоном  в  •ельсинки.  Ћттуда  пароходом  до
ѓавра. ‘крупулезные подсчеты показали, что так дешевле.
   Њоросил дождик, и это делало ‹енинград еще  более  своим.  Џроживающие,
цеплЯЯсь раскрытыми зонтиками, натужно улыбались. Љак всегда, под конец не
о чем было говорить, томились, поминутно поглЯдывали на вокзальные часы.
   ‚ последнюю минуту - "Ќенормальный, куда ты?" - Ђшот выскочил из вагона
и еще раз со всеми обнЯлсЯ. ђомана стиснул, крепко поцеловал в губы.
   - Ђ все-таки барали мы гвардейцев кардинала! Ћчередь за тобой...
   ђоман ничего не ответил. Џечально улыбнулсЯ.


   <b>5</b>

   Ђшот лежал на диване и смотрел через окно, как какой-то парень на крыше
противоположного дома возилсЯ с  телевизионной  антенной.  ’Янул  провода,
бегал куда-то, что-то приносил, прыгал. "”анфан-тюльпан, - подумал Ђшот. -
†ерар ”илип". ‘олнце заходило за бесчисленные трубы парижских домов, вдали
виднелсЯ купол €нвалидов - "Љогда ж, наконец, соберусь  поклонитьсЯ  праху
€мператора?" -  и  Ђшоту  все  казалось,  что  это  ненастоЯщее,  что  это
открытка.
   Ћн протЯнул руку, взЯл  крохотный  приемничек  "‘они",  начал  крутить.
ђазные французы очень быстро говорили о чем-то непонЯтном. ‚от  болтуны...
€ногда прорывалась музыка, дома от нее млели,  а  тут  все  эти  роки  уже
раздражали.   Џросачивались   сквозь   синкопы   английские,    испанские,
итальЯнские голоса. € вдруг - "ЊаЯк". "’руженики полей Љраснодарского краЯ
перекрыли взЯтые ими после  июльского  Џленума  повышенные  обЯзательства.
•леборобы  с  энтузиазмом,  с  огоньком  ответили  на  решение  Џленума  о
дальнейшем..."  ‘  каким  это  огоньком,  интересно?   ‡а   бутылЯгой?   Ђ
американский фермер - их там, кажетсЯ, всего три  процента  -  всю  страну
кормит и за границу к тому же продает. Ђшот не знал еще, что через два-три
года главным покупателем будет страна строЯщегосЯ  коммунизма.  Ћн  встал,
тихонько заглЯнул в соседнюю комнату. Њать спала, с позавчерашнего днЯ она
неважно себЯ чувствовала и все времЯ спала.
   Џосле двенадцати вернулась  Ђнриетт,  эту  неделю  у  нее  занЯты  были
вечера, работала в агентстве "”ранс-Џресс".
   - “стала?
   - Ќе очень. Љак всегда.
   Ћна вынула из сумки "‹е Њонд" и бросила на стол.
   - Ќа последней странице, внизу, справа.
   - —то внизу справа?
   - Ђ ты прочитай.
   Ћн ткнулсЯ  в  нижний  правый  угол.  Џрисвистнул.  Ѓросилась  в  глаза
"Kounitsyn".
   - Ћ ‘ашке? ’вою мать...
   ‚ заметке сообщалось, что на открытии театрального фестивалЯ в Ђвиньоне
выступит известный советский танцор, ныне  живущий  в  Ђмерике,  Ђлександр
Љуницын. Ћдно выступление состоитсЯ и в Џариже 17 июнЯ...
   - ‚от это да! - Ђшот вскочил и натЯнул зачем-то штаны.
   - ’ы что, за билетами уже?
   - —ерт! ‘ашка в Џариже! Џодумать только. Ќу, он у менЯ  не  выкрутитсЯ,
падлюка, прижму к стенке. Џусть только попробует...
   - —то попробует?
   - Џусть только попробует, - Ђшот заметалсЯ по комнате. - џ ему  покажу,
пусть только попробует. ‘егоднЯ какое число?
   - ‚осьмое.
   - ’ак, значит... „а куда она делась?
   - Љто?
   - „а трубка. ‚ечные твои уборки. ‘колько  раз  говорил,  что  место  ей
здесь...
   Љак ни странно, но она оказалась именно здесь.  Ќабил  ее,  старательно
прижимаЯ пальцем, закурил.
   - Џусть только попробует... Њы ему покажем... „адим дрозда.


   Љонцерт состоЯлсЯ в  зале  "Њютюалитэ",  не  самом  большом,  "Џале  де
Љонгрэ" побольше, но очень престижном. Љогда-то с успехом  выступал  здесь
Ћкуджава. ЌесмотрЯ на Язык, народу собралось тогда много, в проходах  даже
стоЯли.
   Ђшот ожидал афиш. Ќо их не было.  ‘ашкино  имЯ  фигурировало  только  в
общей концертной программе. ’умба с этими строгими, без выкрутас  анонсами
стоЯла на углу бульвара ‘ен-†ермен и рю дю Ѓак, и,  сидЯ  в  угловом  кафе
"ќскуриал", Ђшот  всегда  внимательно  ее  разглЯдывал.  терн,  €егуди  и
€еремиЯ Њенухины, наши ђостропович, ѓидон  Љремер.  ‹учшие  имена.  €  вот
среди них - Љуницын. ‘ашка Љуницын! ѓад Љуницын! Ћни с  Ђнриетт  сидели  в
этом самом "ќскуриале", посасываЯ сквозь соломинку  ледЯной  оранж-прессэ,
и, нет-нет, Ђшот кидал взглЯд на афишу.
   - ’ы знаешь, о чем Я думаю? Ђхматова, встретившись с ‘олженицыным, а он
ей очень понравилсЯ, сказала: "Ћдно у вас  осталось  испытание.  €спытание
славой". €ли что-то в этом роде. € ‘олж не выдержал.  „аже  ‘олж,  великий
‘олж...
   - Ќу почему? —еловек защищает свою точку зрениЯ, имеет же он  право  ее
иметь и защищать?
   - „а не о ней речь, не о точке зрениЯ. Ѓог с  ней.  ђечь  о  славе.  Ќе
знаю, может, и Я, добившись  ее...  пока,  правда,  что-то  не  светит,  о
знаменитых звукооператорах Я что-то не слыхал, но, может, и Я,  добравшись
до Ћлимпа, задеру нос, но вот ‘ашка... Ќаш ‘ашка, таскавший маме картошку,
когда Я ногу подвернул, ходивший в рваных джинсах...  ты  скажешь,  что  в
этом и шик,  но,  в  общем-то,  не  такой  уж  шмоточник...  ѓлавное,  что
называетсЯ, бессребреник. …сть - есть, нет - нет... “ кого  трешку  всегда
можно было тиснуть, даже пЯтерку, червонец? “ ‘ашки! €  тут  же  забывает.
"ђазве ты мне должен? Ќу давай тогда шиканем, в  "‘адко"  двинем".  „еньги
считать не умеет. ‹юбой импресарио его обштопает. ‹опух.
   - —то это - "лопух"? - переспрашивала Ђнриетт. - ’акой лист большой?
   ‚сю ночь перед концертом Ђшот проворочалсЯ.  ‚ставал,  набивал  трубку,
смотрел в окно.
   Ќа  концерт  пришел  заранее,   надо   было   еще   пропуск   взЯть   у
администратора. Џришел один, у Ђнриетт было  вечернее  дежурство,  а  мама
что-то совсем раскисла. Ќароду собралось много, даже  толпились  у  входа.
‹ишнего билетика, правда, не спрашивали.
   Њесто оказалось хорошее, десЯтый рЯд. „олго не получалось с освещением.
Џрожектора вспыхивали и гасли. Џотом пробовали звук. Ђшот  нервничал,  без
конца складывал и расправлЯл программку. ‚ ней сообщалось,  что  в  первом
отделении - "™елкунчик", "ђаймонда", "‘пЯщаЯ красавица", во втором  что-то
неизвестное, английского или американского  композитора  и,  ничего  себе,
"Џолуденный отдых фавна", повеЯло Ќижинским.
   Ќаконец все вспыхнуло и зазвучало. € на сцену вылетел, точно с  облаков
спустилсЯ - кто? - ‘ашка. ‘летел и застыл, очевидно, ожидаЯ аплодисментов.
Ћни последовали, не очень бурные - бурным еще рано, - но хлопал весь  зал.
Ћн слегка, только головой сделал поклон и...
   „альнейшее было триумфом. ‘амым настоЯщим.  Ђшот  пыталсЯ  восстановить
потом все в памЯти и не мог. Џолеты, взлеты, перелеты,  казалось,  даже  и
земли не успевал коснутьсЯ и опЯть в  воздухе,  Џосле  каждого  фуэте  или
особого,  понЯтного  только  специалистам  трюка   зал   раскалывалсЯ   от
аплодисментов.  Љрасив,   изЯщен,   легок,   горЯч,   порывист,   никакого
напрЯжениЯ. € ноги вроде длиннее стали.
   ‚ антракте Ђшот ходил один. “видел двоих знакомых  и  одного  хмырЯ  со
своего телевидениЯ, но встречи избежал, прошел мимо, возможно, те  даже  и
обиделись. ђассматривал  большие  фотографии,  задержалсЯ  у  нью-йоркской
афиши "Љарнеги-холл", очень лаконичной, легкими штрихами  ноги  в  прыжке,
голова откинута. ЏостоЯл в очереди в  буфет,  выпил  стопку  водки  -  длЯ
храбрости, что ли? ‚ернулсЯ на свое место.
   ‚торое отделение было уже не классика. ЏоЯвилсЯ,  крадучись,  озираЯсь,
долго ходил, ложилсЯ, потом вскидывалсЯ, пролетел через всю сцену и опЯть,
не торопЯсь, начинал  пЯтитьсЯ,  точно  чего-то  опЯть  испугалсЯ.  Њузыка
обрывистаЯ, однообразнаЯ. ЏринЯт был  сдержаннее.  Ќо  вот  "”авн",  почти
совсем без трюков и полетов, оказалсЯ - Ђшот с облегчением вздохнул  -  не
тем и не другим, не  классикой  и  не  модерном.  €  ‘ашка  был  предельно
артистичен. Ќу, конечно же, Ђшот всегда говорил, ‘ашка не  только  танцор,
он артист.
   Љ концу выступлениЯ зал  устроил  ‘ашке  овацию.  Ќикак  иначе  это  не
назовешь. ‡ал поднЯлсЯ, стал  неистово  хлопать,  отовсюду  неслись  крики
"браво!", "бис". Џосле третьего или четвертого его выхода -  раскланивалсЯ
он спокойно,  достойно,  без  всЯких  поцелуев  в  зал,  Ђшоту  стало  еще
радостнее  -  начали  скандировать,  ринулись  к  сцене.  ‚о  ”ранции  это
почему-то не принЯто, но  полетели  на  сцену  цветы,  крохотные  красные,
оранжевые, голубые букетики. Ђшот чувствовал,  что  сейчас  разреветсЯ.  ‘
трудом сдерживалсЯ, глотал, глотал тот самый ком в горле.
   "‘лучилось! - подумал Ђшот. - ‘лучилось-таки. Џариж у ваших ног..."
   ЏробитьсЯ за кулисы оказалось почти невозможно.  Ћдин  тип  боксерского
сложениЯ не пускал никого в маленькую дверь, ведущую на лестницу,  другой,
тех же данных, с лестницы в само помещение гримерной. Ќо Ђшот пробилсЯ.
   ‘ашка. ‘овершенно мокрый, пот с него катилсЯ в три, пЯть, шесть ручьев,
стоЯл, окруженный  плотной  толпой,  и  сиЯл.  ЊилаЯ  его  курносаЯ  морда
источала счастье. ‚ертел головой,  улыбалсЯ,  смеЯлсЯ,  поминутно  вытирал
пот,  слепивший  глаза.  ‘о  всех  сторон  совали  программки,   открытки,
фотографии, он, не глЯдЯ, расписывалсЯ, кому-то что-то оживленно  отвечал,
на каком Языке - непонЯтно...
   Ђшот подошел и негромко сказал: "Ђркадий!"
   ‘ашка мгновенно застыл, улыбка исчезла с его лица.
   - Ђркадий, не говори красиво, - еще тише сказал Ђшот.
   € тут ‘ашка встрепенулсЯ, растолкал всех к  черту  и  ринулсЯ  к  нему.
Ќазвать объЯтиЯми это нельзЯ было, это был обрушившийсЯ  на  Ђшота  вихрь,
муссон, торнадо,  мистраль,  новороссийский  норд-ост,  только  горЯчий  и
потный.
   - ’ак твою мать! - естественное, что вырвалось из ‘ашки, и Ђшот отвечал
ему тем же, выражающим все на  свете,  кратким,  русским,  назовем  это  -
выражением.  €  оба  тискали,  мЯли  друг   друга,   хлопали   по   спине.
ЋтстранЯлись,  впивались  глазами  един  в  другого  и  опЯть  обнимались,
хохотали.
   Ќаконец, запыхавшись, успокоились.
   - Ќу как? - спросил наконец ‘ашка. ‚ голосе его звучала тревога.
   - Љак, как... - Ђшот улыбнулсЯ. - ’ерпимо.
   - ѓад! "’ерпимо"!..
   - Ђ ты чего ждал от менЯ?
   - Ќет, серьезно, как "”авн"?
   - Љак?
   - Љак! - почти крикнул ‘ашка.
   Ђшот сделал паузу. ‘ашка напрЯгсЯ. ‡астыл в вопросе.
   - ‘ашка, ты артист. ‚от все, что Я могу сказать.
   € опЯть вихрь. ‘ашка схватил маленького  Ђшотика,  поднЯл  в  воздух  и
закрутил  по  крохотной  комнате,  расталкиваЯ   всех.   €   бухнулсЯ   на
поставленный кем-то стул.
   -  Ќу,  спасибо,  Ђшотик...  ‘пасибо.  џ  знал...  Ѓудто  чувствовал...
ѓосподи... ‚едь ты... ‚едь мне... ‚ общем, терпимо?
   - ’ерпимо.
   ’олпа опЯть сомкнулась вокруг них. Џодошел пожилой, с помЯтым,  дрЯблым
лицом, с бабочкой на шее субъект и дама, видом - постаревшаЯ  ‘офи  ‹орен.
—то-то ему, наверное, напоминали. Ћн кивнул головой, да-да,  помню.  Џотом
еще  какой-то,  тоже  с  напоминанием,  третий,  очевидно,  журналист,   с
блокнотом в руках.
   "Ќичуть не изменилсЯ, - подумал Ђшот. - Ќу, ни чуточки. ‚се  такой  же.
„аже помолодел вроде".
   ‘ашка, оторвавшись от наседавших со всех сторон, повернулсЯ к Ђшоту.
   - Ќу, как же нам быть? ‚идишь, что делаетсЯ?
   Ђшот ничего не ответил. †дал. Џротиснулась  и  овладела  ‘ашкой  группа
молодых ребЯт, очевидно, балетных, засыпала  вопросами.  ЋпЯть  потЯнулись
руки с карандашами, ручками.
   - Љак же нам быть? - повторил ‘ашка, отстранЯЯ рукой патлатого парнЯ. -
‘ейчас у менЯ это самое, вроде как прием. ‚ вашем "Њаксиме". ‹ифарь будет,
сам ‘ерж ‹ифарь, понимаешь?  ЉажетсЯ,  он  даже  и  организатор...  —то  ж
делать? ’елефон у тебЯ есть?
   - Ќету.
   - ‡апиши тогда мой, - он протЯнул в пространство руку, и в ней сразу же
оказались программка и  авторучка-бик.  Ћн  записал  номер.  -  ќто  отель
"Њонталамбер", в самом центре. ќто портье, это номер комнаты, 245.
   - џсно. Љогда позвонить?
   ‘ашка почесал затылок.
   - Љогда, когда... “тром... Ќет, утром не получитсЯ. „авай после  обеда,
по-вашему апрэ-миди... Ќет, тоже не  выходит...  „авай  все  же  утром!  ‚
восемь утра. „аже в полвосьмого. €дет?
   - €дет.
   -  ‡начит,  договорились.  ‡автра  в  полвосьмого...  ѓосподи,  столько
надо...
   ‚ерткий фотограф  с  тремЯ  аппаратами  на  шее,  тщетно  -  пытавшийсЯ
пробитьсЯ к ‘ашке, завладел-таки им.
   - „а... Љак ђомка? - спохватилсЯ вдруг ‘ашка. - —то ты  о  нем  знаешь?
†ив, здоров?
   - †ив, здоров...
   - ‹адно. „о завтра. ‚ полвосьмого, значит.
   - ‡наешь, - Ђшот с трудом пробилсЯ к ‘ашке. - ‡апиши-ка мой  адрес.  Ќа
всЯкий случай.
   ‘ашка замахал руками.
   - ‡ачем он мне? ‚се равно потерЯю, ты же знаешь. †ду звонка, и все...
   Ќа него опЯть набросились.
   Ђшот пошел домой, ‚озвращалсЯ с каким-то  странным  чувством.  ђадости,
растерЯнности. ‡ашел в кафе, ахнул  двойного  коньЯчку...  „а,  ничуть  не
изменилсЯ. ѓлаза вот только... ‚прочем,  какие  еще  могли  быть  глаза...
‘колько же это прошло? ѓод? Ќет, больше. Џолтора уже. ‚ыехали в октЯбре...
ѓод и семь месЯцев. Ѓежит времЯ. Ђшот  проехал  свою  остановку,  пришлось
возвращатьсЯ.
   Ќа следующий день ровно  в  семь  тридцать  он  снЯл  трубку  автомата.
„линные гудки, никто не подошел. ‚ восемь то же самое. ‚  девЯть,  десЯть,
одиннадцать, двенадцать. ѓлухо.
   ‚  обеденный  перерыв  поехал  в  этот  самый  "Њонталамбер".  ‚  метро
просмотрел  газеты.  ‚  "Љотидьен",  "‹иберасьон"  небольшие,   но   очень
хвалебные заметки, в "”игаро"  даже  статейка  побольше,  где  в  приЯтном
контексте вспоминали „Ягилева, русские сезоны в Џариже. ‘ашки в  отеле  не
оказалось. Ђшот оставил записку, просил, чтоб ‘ашка  позвонил  Ђнриетт  на
работу.
   Ћна вернулась к шести, никто ей не звонил.
   Џоздно вечером, опЯть не дозвонившись, Ђшот  пошел  еще  раз  в  отель.
‹юбезный портье сказал ему, что месье Љуницын совсем недавно, полчаса,  не
больше, уехал на вокзал. Џоезд в 23:30, с гар Ђустерлиц, на Ђвиньон...
   - ‡аписки он мне не оставил? - спросил Ђшот. - ѓлЯньте, пожалуйста.
   Џортье глЯнул в Ящичек возле гвоздика с ключом.
   - Ќет, ничего нет, месье. Џусто.


   - Ќу, надо ж его понЯть, - говорила в тот  вечер  любЯщаЯ  "мир-дружбу"
Ђнриетт. - “спех, голова кругом, растерЯлсЯ, приемы, ‹ифарь, один  день  в
Џариже, со всех сторон дергают...
   - Љонечно, конечно, - соглашалсЯ Ђшот, ему очень хотелось  согласитьсЯ.
- Ќо все же...
   ‡акутаннаЯ в платок мама, ее все еще знобило, тоже защищала ‘ашку:
   - ‚едь это ‘ашка, наш ‘ашка, ты ж его  знаешь.  ѓорЯчий,  импульсивный,
увлекающийсЯ. ‘ам говоришь, какие у него были глаза, когда тебЯ увидел.
   - ѓлаза-то глаза, но...
   - —то "но"?
   - „а как-то все не то... Ќе так.
   - Ќет-нет, Ђшот, не осуждай  его.  Ќа  обратном  пути  из  Ђвиньона  он
обЯзательно...
   - ’а же суета, разрывание на части... Људа уж там... € адреса так и  не
взЯл.
   - Ђ ты почему не оставил сейчас у портье?  ‘ходи  завтра,  занеси,  он,
вероЯтно, в том же отеле остановитсЯ.
   ‘крепЯ сердце на следующий день, возвращаЯсь с  работы,  занес.  Џортье
успокоил, сказал, что номер зарезервирован.
   Ќет, ‘ашка  есть  ‘ашка,  закрутилсЯ,  завертелсЯ,  спохватилсЯ  уже  в
поезде, стал казнить себЯ... ‡айдет, не может не  разыскать.  Ќу,  вот  не
может! Ђ внутри сосало, скребло, на работе был рассеЯн, отвечал невпопад.
   - „а успокойсЯ ты, наконец, - мать видела, как  маетсЯ  ее,  ах,  какой
ранимый Ђшотик. - џ понимаю, все понимаю, но  и  ты  должен  понЯть.  ’ебе
хотелось бы, конечно, чтоб он...
   - „а, хотелось бы... - пресекал Ђшот. - ‹адно. •ватит. “видим.
   "Ќет, не могу, у менЯ свидание с другом... € все.  ‘видание  с  другом,
которого не видел Ѓог знает сколько... џсно?" - вот что сказал бы Ђшот  на
его месте. Ќо ‘ашка не сказал, уехал в Ђвиньон.
   Џрошла неделЯ, фестиваль закончилсЯ. ‚  газетах  о  нем  много  писали.
Џисали и о ‘ашке. ђасхваливали. Ђшот ждал.
   ‘татьи прекратились. Ђшот продолжал ждать.
   - „а ты сам зайди, - твердила мама. - —его тЯнуть. ‡айди в гостиницу, и
все.
   - € дай наконец ему дрозда, - подсмеивалась Ђнриетт. - ’ы ж собиралсЯ.
   € он зашел. …му сказали, что да, останавливалсЯ, три  днЯ  прожил  и  в
конце прошлой недели улетел в Ќью-‰орк.


   <b>6</b>

   ел третий год парижской жизни. Ђшот с матерью получили гражданство. Џо
французским законам длЯ этого надо было бы  прожить  здесь  пЯть  лет,  но
помогли кое-какие свЯзи  Ђнриетт.  Ќесколько  идеализировавший  на  первых
порах западные порЯдки Ђшот, столкнувшись с французской канцелЯрщиной, был
поражен ее сходством с родной,  советской.  Ћн  утверждал  даже,  что  она
позаковыристей и труднее объЯснима.
   - ‘оветские анкеты Ясны. ‘лужил ли в белой армии, состоЯл  ли  в  рЯдах
какой-нибудь партии, есть ли родственники за границей, переписываешьсЯ ли,
был ли судим, за что, сколько отсидел, как у тебЯ с пЯтым пунктом? ‚о всем
железнаЯ логика. …сли служил, состоЯл, переписываешьсЯ, сидел и на  вопрос
пЯтой графы, как в том анекдоте,  отвечаешь  "да"  -  значит,  плохой,  не
годишьсЯ, проваливай. Ђ у французов? Џочему-то им обЯзательно надо  знать,
где и когда родились и умерли родители первой вашей жены. ‡ачем это им?  Ђ
хрен его знает. € как докажешь? Ѓумаг-то никаких. Џредставьте  свидетелей.
Љаких, откуда? “мные французы подсказали -  это  не  важно,  формальность,
желательно только, чтоб по возрасту  подходили.  €  вот  ищешь  и  наконец
находишь троих стариков и  старушек,  и  они,  волнуЯсь  и  трепеща,  врут
напропалую, что знали, мол, таких-то и родились они и умерли  тогда-то.  €
этой липы, оказываетсЯ, достаточно. € так на каждом шагу. ‹огики  никакой.
Ђ у нас - железо.
   ‘тали ли - обзаведЯсь "карт д'идентитэ" и паспортом в синей обложке, он
нужен  только  длЯ  поездок  за   границу,   -   стали   ли   наши   милые
армЯне-ленинградцы французами? ђануш Ђкоповна, нужно прЯмо  сказать,  нет.
Ќе вписывалась, Язык  не  давалсЯ,  только  к  концу  первого  года  стала
справлЯтьсЯ с продуктовыми магазинами  и  булочной,  в  больших  магазинах
"‹афайет", "Џрэнтан", "Ѓомаршэ"  терЯлась,  в  подземных  переходах  метро
путалась, ехала не в ту сторону, в автобус влезала не в ту дверь, привыкла
сзади входить, спереди выходить, а тут наоборот, в  телевизоре  ничего  не
понимала и все вздыхала: "Ќу нет у нас мЯса, к десЯти кончаютсЯ  молоко  и
Яйца, но Љатька-продавщица сто лет тебЯ знает, на тебЯ не кричит, иной раз
даже улыбнетсЯ и бумажку найдет завернуть, мЯсник  ‹евка,  нет-нет,  да  и
приличный кусочек подкинет, а тут..." - "Ђ  тут  все  вежливы,  -  смеЯлсЯ
Ђшот. - Ќа каждом шагу "мерси". - "Ќужно мне их "мерси"... -  отмахивалась
мама. - Ќа все у них "мерси". „аже на объЯвлении (кое-какие она уже  могла
прочесть) - "‘тоЯнка машин воспрещаетсЯ, мерси".  „а  ну  их..."  Ќет,  не
прижилась ђануш Ђкоповна.
   Ћ себе Ђшот говорил: "французом не стал. € не стану.  Ђ  парижанином  -
да. ЌравитсЯ мне этот городишко". ‘ миром наживы  и  стЯжательства  свыксЯ
относительно быстро, хотЯ не нажил и не стЯжал ничего. ‘ Языком более  или
менее справилсЯ, первые полгода ходил на курсы. Ќа  работу  не  сразу,  но
устроилсЯ. ‘начала осветителем в театре "Ћдеон". Џосмотрим, что у  них  за
театр, думал он. ђазочарование пришло почти сразу же. ‘мотрел на сцену  из
своей, под потолком, ложи с прожекторами  и  злилсЯ.  Џотуги,  потуги,  не
больше, опивки. ‘ходил в "Љомеди ”рансэз", в "’еатр де Џари" - все то  же,
орут, прыгают, проваливаютсЯ, цирк какой-то,  очевидно,  думают,  что  так
было у Њейерхольда. Љлассика -  ђасин,  Њольер  -  туда-сюда  еще,  а  вот
посмотрел "‚ишневый сад" ("Џитер Ѓрук!  Љак,  вы  не  были  еще  на  Џитер
Ѓруке?") и просто растерЯлсЯ, все действие почему-то лежа. ђаневскаЯ, ѓаев
- все на полу. ‚ фижмах, рюшках, пышных юбках  -  и  на  полу.  €  ѓаев  в
сюртуке валЯетсЯ. Џоместье еще не продано, а мебели -  нет.  —то  все  это
значит? Ќовации? ‘ "’рех  сестер"  со  второго  акта  убежал.  ’узенбах  и
‘оленый в Ярко-красных штанах хлещут коньЯк "с горла". Ќет, это не театр.
   Ђшот ушел из "Ћдеона" и устроилсЯ  звукооператором  на  телевидении.  ‘
сослуживцами вроде бы поладил, даже привык, что ровно  в  двенадцать  надо
идти в кафе чего-то пожевать - никакаЯ сила не заставит  французов  в  эти
часы работать, - привык и к тому, что не принЯто в  этой  стране  стрелЯть
друг у друга трешку. €сключено. Ќачисто. ќто и удивлЯло, и раздражало.  Ќе
принЯто забегать на огонек, о встречах уславливаютсЯ за  месЯц,  водки  не
пьют, пол-литра на троих длЯ них смертельнаЯ доза, в метро места  даме  не
уступают, и это галантные французы, где ж д'ЂртаньЯны? Ѓывший мушкетер все
выискивал - и обнаружил  только  бронзового,  на  памЯтнике  „юма-отцу.  €
вообще французы оказались куда замкнутее, куда прижимистее, чем он ожидал.
€ бесцеремоннее в то же времЯ. „олго  не  мог  привыкнуть  к  поцелуЯм  на
каждом шагу - в метро, в магазине, на улице остановЯтсЯ,  обнимутсЯ  ни  с
того ни с сего и взасос. Џотом понЯл, что он сам ханжа советской выучки, и
общаЯ раскованность, безбоЯзненность, легкость и свобода  поведениЯ  стала
даже нравитьсЯ. ђазвалились в своих маечках, а летом и просто в трусах, на
лестнице у ‘акре-Љер,  бренчат  на  гитарах,  и  никакой  мент  к  ним  не
подойдет: "Ђ ну, марш отсюда, чтобы духу вашего не было!"
   ‚ Џариже, выполнив положенное - ‹увр, ђоден, Ђр Њодерн, Ћранжери, †е де
Џомм, ќйфелева башнЯ, - понЯл,  что  самое  приЯтное  -  просто  шататьсЯ,
каждый раз открываЯ что-то новое. “ Џарижа свое  лицо  и  в  то  же  времЯ
разное. ‚ районе парка Њонсо, там, где они жили, на всех этих рю  Њурильо,
ђембрандт,  ‚еласкес,  тихие  особнЯчки  богачей,  четырех-пЯтиэтажные,  с
лепными фасадами, с  кариатидами  "отели",  что  значит  просто  приличный
доходный дом, тоже не длЯ беднЯков. Ђ возле гар  дю  ‹ион  подозрительные,
полутемные, грЯзные переулки, полно арабов, чужаЯ речь, что-то  тревожное.
Ќа ‘ен-„ени, Џигаль цыпочки стоЯт в подъездах,  крутЯт  на  пальце  ключи,
значит, все в машине будет происходить... Ђ  как  хороша  плЯс  де  ‚ож  -
площадь ‚огезов - с ‹юдовиком XIII посередине, тем самым,  нашим,  родным,
мушкетерским. Ђ кругом  -  недавно  посаженные  липы.  ‘тарые  вымерли  от
какой-то букашки, и устроен был референдум - сажать ли новые или  обнажить
фасады XVII  века,  розовые,  с  высокими  трубами,  черепичными  крышами.
Џобедили любители флоры. ‚ одном из этих домов жил ‚иктор ѓюго.


   ЏристрастилсЯ к книжным магазинам. ‚ основном, побаивалсЯ их, все времЯ
хотелось что-нибудь купить, то ‘альвадора „али, то Њоне или ђембрандта, то
"•олодное оружие XVI-XIX веков" или "‡амки ‹уары",  то  два  толстых  тома
"‚торой мировой войны" или тоже двухтомник "“лицы  Џарижа"...  ‚  русском,
советском "ѓлобе" руки  тЯнулись  к  Ђхматовой,  Њандельштаму,  –ветаевой,
Ѓулгакову, Џлатонову -  в  Њоскве,  ‹енинграде  только  в  подворотне,  за
пазухой у спекулЯнта найдешь, а здесь лежит себе, бери сколько хочешь. Ќу,
а у Љаплана на  рю  д'ќперон  или  в  магазине  €ЊЉЂ  -  море  разливанное
антисоветчины. Џервые месЯцы Ђшот просто не в силах был переварить все это
обилие, этот  низвергавшийсЯ  на  него  водопад  эмигрантской  литературы.
Ќабоковы, Ђлдановы, Њережковские, ‡айцевы. €  "ѓ“‹Ђѓ",  Ђндрей  ‘инЯвский,
неизданный Џлатонов или ахматовский "ђеквием". Ќу, как все это переварить?
   ‘ ныне живущими эмигрантами сблизилсЯ не очень.  Џисателей  сторонилсЯ,
все  они  между  собой  более  или  менее  переругались,   с   художниками
встречалсЯ, кое с кем из тех, кого знал еще в ‹енинграде, актеров не  было
совсем. ‘делал попытку организовать какой-то  кружок,  студию,  ничего  не
вышло. Ќа "голом энтузиазме", по ночам, в  подвалах  -  в  Џариже  это  не
прошло.
   †изнь вел, в общем, замкнутую - на работу, домой, что-то по  хозЯйству,
книги, иногда телевизор.
   Љино!  ‚от  тут  первое  времЯ  просто  безумствовал.  Љроме   новинок,
боевиков, пересмотрел всех ”еллини, ‚исконти, Ђнтониони, Ѓергманов  -  все
времЯ где-то мелькают то "Ќочи Љабирии" (лучший, лучший из  фильмов!),  то
"ђокко и его братьЯ" с молоденьким  еще  „елоном,  то  "ђимские  каникулы"
(подумать только, сейчас Ћдри •епберн пЯтьдесЯт!), то  фестиваль  •ичкока.
‘ойти с ума! ‚первые увидел популЯрного до сих  пор,  увы,  покойного  уже
Ѓрюса ‹и - королЯ  карате,  кунг-фу.  Њаленький,  ловкий,  всех  избивает.
ђинулсЯ, конечно, и на порнофильмы. Ќу их! „олго, обстоЯтельно,  со  всеми
подробностЯми, во всех ракурсах, чудовищных  размеров.  ‘тенаниЯ,  вздохи,
чмоки, прерывистое  дыха