твуЯ   в   бесплодном,
безжизненном  слое понЯтий, общаЯсь  лишь с  поверхностным  смыслом слов,  с
оболочкой людей и предметов, он довел свое обреченное дело  до  уровнЯ самой
высокой поэзии. Ќе до качества, нет, здесь предел осталсЯ пределом, -- но до
уровнЯ, считаЯ геометрически. …го вершина пуста и гола,  не сулит взглЯду ни
покоЯ, ни радости, -- но она выше  многих соседних вершин и видна с большего
расстоЯниЯ.
     ’ак  будет всегда,  хотим  мы  того  или  нет. ‚  этом исключительность
ЊаЯковского, его странное величие, его непоправимаЯ слава.


     <I>Њосква, 1980-1983</I>


        ЏЋ‘‹…‘‹Ћ‚€… Ђ‚’ЋђЂ

     Љнигам,  как и живым людЯм, свойственно изменЯтьсЯ во времени.  џ писал
эту книгу  семь лет  назад,  в те годы, когда было ничего нельзЯ  и  поэтому
хотелось всего  сразу. ’еперь, когда  многое  стало  можно,  что-то  в  ней,
вероЯтно, выглЯдит лишним, чрезмерным или, наоборот, очевидным. ‚о всем ли Я
сам, на семь лет  постаревший, согласен с автором? ђазумеетсЯ., нет. ‘егоднЯ
Я написал  бы эту книгу иначе. “ж наверное, она  была  бы  трезвее,  добрее,
сдержанней,  выверенней, справедливей -- и ближе к тому, чему-то такому, что
принЯто  называть объективной  истиной. Ќо  сегоднЯ Я не  стал бы писать эту
книгу, Я сегоднЯ написал бы совсем другую -- и скорее всего, о другом...

     Љонечно, книги должны печататьсЯ вовремЯ. Ќо ведь Я и не рассчитывал на
публикацию дома и даже  эту воспринимаю сейчас  как неожиданность и подарок.
„а и, строго говорЯ, семь  лет  не  срок (Я,  конечно,  имею  в  виду -- длЯ
книги), и если в ней что-то устарело, отпало, то, значит, оно того и стоило.
Ѓудем надеЯтьсЯ, что кое-что все же осталось.

     џ  старалсЯ  не врать ни  в одном  факте, ни в факте жизни, ни  в факте
творчества,  ну  а  трактовка... да  что  ж  трактовка? ”илологиЯ  --  такаЯ
страннаЯ  вещь, что любое высказанное в ней положение может быть заменено на
противоположное с той же мерой надежности и достоверности. Љак длЯ  кого,  а
длЯ  менЯ лично  она убедительна лишь в  той степени,  в какой сама ЯвлЯетсЯ
литературой.
     џ ничего не  абсолютизирую  и  заранее приветствую всех оппонентов и не
глЯдЯ принимаю  любые доводы. Ќо  хотел бы отвести лишь  одно обвинение, уже
прозвучавшее в зарубежной критике: обвинение в ненависти к ЊаЯковскому.
     џ  думаю, каждый,  кто прочел книгу внимательно, убедилсЯ,  что  именно
этого нет и в помине; что жесткость и даже  порой жестокость автора к своему
герою вовсе  не  означает ненависти к нему.  ђазве  жесткими и  суровыми  мы
бываем лишь с теми, кого ненавидим?
     џ,  конечно, не стану всерьез  утверждать,  что "любовь" -- единственно
верное слово, которое исчерпывающе описывает мое отношение к ЊаЯковскому. Ќо
если перечислить по мере важности все оттенки того непростого чувства, какое
испытывает автор к герою,  то и это слово  займет свое  место  и даже, может
быть, не последнее.

     ‚от,  пожалуй,  то  главное,  что  на  прощанье  мне  хотелось  сказать
читателю. ‚се прочее -- в книге.
     Ђпрель, 1989 г.


     * <I>‘егоднЯ все шире расходитсЯ версиЯ, что так оно и случилось тогда,  в
апреле  тридцатого.  —то предсмертное  письмо -  подделка Ѓрика.а  Џолонскую
вынудили  написать, как надо, и слова "самоубийство-- это убийство"  следует
понимать  буквально... џ, конечно, ни  секунды не сомневаюсь в способности и
готовности  наших  доблестных органов  во  все  времена  совершать  подобные
подвиги.  €,  однако,  уверен,  что в  данном случае они ни  при  чем.  Ќет,
ЊаЯковский не был убит, он убил себЯ сам. Ђргументов достаточно, и внешних и
внутренних. Џрежде всего -  никому тогда это было не нужно. Ћн никому не мог
помешать, он был болен, сломлен,  слаб и податлив. ‡нал же... если  что-то и
знал,  то очень  немногое, убирать именно его  не  могло быть  резона,  а на
всЯкий случай, впрок -  не пришло  еще времЯ. € его самоубийственный настрой
накануне, и естественность, ожидаемость  такого конца,  та давнЯЯ тЯга... Ќо
главное - тексты.  Ћсип Ѓрик мог, допустим,  подделать почерк, но уникальный
слог  ЊаЯковского, его голос, который, при  всех придирках, мы, конечно  же,
Явственно слышим в его письме ,-  Ћсип Њаксимович подделать не мог бы.  Ќет,
невиновен! Ќо и  простодушные записки Џолонской не были написаны по заказ у,
уж хотЯ бы потому, что никакому заказчику они, такие, не была выгодны, а еще
потому, что в письменном  тексте нельзЯ сымитировать простодушие, как нельзЯ
сымитировать литературный талант.
     € последнее. ‚ случае убийства ЊаЯковского непременными свидетелЯми или
даже соучастниками  должны  были быть  по крайней мере  четыре  человека (не
считаЯ соседей): Ѓрики, ‹авут  и ‚ероника ЏолонскаЯ. Ќи один из  них (считаЯ
соседей) не  был впоследствии ни устранен, ни хотЯ  бы посажен. џ думаю, это
обстоЯтельство, почти невероЯтное, лучше всего опровергает любые детективные
версии.</I>


     * <I>Џромежуток между этими звеньЯми хорошо заполнЯет –ветаева:</i>


     <I>Ћстановить не мог Њир менЯ, €бо единый вырвала „ар у богов - бег.</I>


     * <I>Џромежуток между этими звеньЯми хорошо заполнЯет –ветаева:</i> <I>Ћстановить
не мог Њир менЯ, €бо единый вырвала „ар у богов - бег.</I>