з две проходные комнаты, можно было  видеть  издали  его
стоЯнье в гостиной. ’ам вдали горел  лазоревый шар электрической люстры; там
в  лазоревом  трепетном  свете  грузно как-то стоЯл редактор  консервативной
газеты  на своих  слоновьих  ногах,  выЯснЯЯсь  туманно  в виснущих  хлопьЯх
табачного синеватого дыма.
     € едва  ‹юбовь  Ђлексеевна  задала  ему какой-то  невинный вопрос,  как
толстенный редактор и этот вопрос повернул в вопрос большого значениЯ:
     -- "Ќе говорите -- нет-с! „а, ведь, так они мыслЯт потому,  что все они
идиоты. џ берусь это с точностью доказать".
     -- "Ќо, ведь, муж мой, Љоко..."
     --  "ќто   все   жидовско-масонские   плутни,  сударынЯ:   организациЯ,
централизациЯ..."
     -- "Њежду  ними все же есть светские очень милые люди и при том -- люди
нашего общества",-- вставила робко хозЯйка.
     -- "„а, но общество наше не знает, в чем сила крамолы".
     -- "Ђ по-вашему?"
     -- "‘ила крамолы -- в —арльстоуне..."
     -- "Џочему же в —арльстоуне?"
     -- "Џотому что там проживает глава всей крамолы".
     -- "Љто же этот глава?"
     -- "Ђнтипапа..." <sup>20</sup> -- рЯвкнул редактор.
     -- "’о есть, как -- антипапа?"
     185
     -- "ќ, да, видно, вы ничего не читали".
     -- "Ђх, как все это интересно: расскажите, пожалуйста".
     ’ак   разахалась   ‹юбовь   Ђлексеевна,   приглашаЯ   рЯбого  редактора
погрузитьсЯ в мЯгкое кресло; и он сказал, погружаЯсь:
     -- "„а-с, да-с, господа!"
     €здали, из гостиной, чрез две проходные комнаты было  им видно, как  из
зала в открытую дверь бились блески и трепеты. ђаздавалось громовое.
     -- "ђррэкюлэ!.."
     "Ѓаланса, во дам!.."
     € опЯть.
     -- "ђррэкюлэ..."
     Ќиколай Џетрович  –укатов протанцевал  свою  жизнь;  теперь уже Ќиколай
Џетрович  эту жизнь дотанцовывал; дотанцовывал  легко, безобидно, не пошло;
ни одно облачко не омрачало души; душа его была чиста и невинна, как вот эта
солнцем горевшаЯ лысина или как этот вот гладко выбритый подбородок меж бак,
будто глЯнувший промеж облака месЯц.
     ‚се ему вытанцовывалось.
     ‡атанцевал   он  маленьким  мальчиком;   танцевал  лучше  всех;  и  его
приглашали  в  дома,  как  опытного  танцора;  к  окончанию  курса  гимназии
натанцевались знакомства; к окончанию юридического  факультета из громадного
круга  знакомств  вытанцевалсЯ  сам собою  круг  влиЯтельных покровителей; и
Ќиколай  Џетрович  –укатов  пустилсЯ  отплЯсывать  службу.  Љ  тому  времени
протанцевал  он имение;  протанцевавши имение, с легкомысленной простотой он
пустилсЯ в  балы; а  с балов  привел к себе в дом с  замечательной легкостью
свою  спутницу жизни ‹юбовь  Ђлексеевну; совершенно  случайно  спутница  эта
оказалась с громадным приданым; и Ќиколай Џетрович с той самой поры танцевал
у  себЯ;  вытанцовывались дети;  танцевалось, далее,  детское  воспитание,--
танцевалось все это легко, незатейливо, радостно.
     Ћн теперь дотанцовывал сам себЯ.

        ЃЂ‹

     —то такое  гостинаЯ во времЯ  веселого вальса? Ћна  --  лишь  придаток
танцевального зала и убежище длЯ мамаш. Ќо хитраЯ ‹юбовь Ђлексеевна, 186
     пользуЯсь добродушием мужа (у него не было  ни одного врага),  да своим
громадным приданым, пользуЯсь,  далее, тем, что их дом был  ко всему глубоко
безразличен, разумеетсЯ, кроме танцев, и  тем самым  был  нейтральным местом
встреч,--  пользуЯсь этим всем, хитраЯ ‹юбовь Ђлексеевна, предоставивши мужу
дирижировать  танцами,   возымела  желание   дирижировать   встречами  самых
разнообразных  особ; здесь встречались: земский деЯтель с деЯтелем чиновным;
публицист с директором департамента; демагог  с юдофобом. ‚ этом доме бывал,
даже завтракал, и Ђполлон Ђполлонович.
     € пока Ќиколай Џетрович заплетал контрданс  <sup>21</sup> в неожиданные
фигуры, в безразлично радушной гостиной сплеталась и расплеталась не раз  не
одна конъюнктура.
     ’анцевали и здесь, но по-своему.
     Љак обычно, и сегоднЯ пробирались порою чрез зал  гостинные посетители;
и вторым пробиралсЯ воистину допотопного вида мужчина, со сладким и до ужаса
рассеЯнным  лицом, с вздернутой на покрытой пухом  спине складочкой сюртука,
отчего между фалдами неприлично просунулсЯ  незатейливый черненький хлЯстик;
это был профессор статистики; с его подбородка висела желтоватаЯ  клочкастаЯ
борода, и  ему на плечи, как войлок,  свалились  на  видавшие  гребнЯ космы.
Џоражала его кровЯнаЯ, будто отпадающаЯ ото рта губа.
     „ело в том,  что в виду нараставших  событий готовилось  нечто  в  роде
сближениЯ  между одною  из групп сторонников, так  сказать, не резких, но во
всЯком   случае  весьма  гуманных   реформ   --  с   истинно-патриотическими
сердцами,-- сближение не коренное, а  условное, временно вызванное  грохотом
на всех налетавшей митинговой лавины.  ‘торонники, так сказать, постепенных,
но во всЯком случае весьма гуманных реформ, потрЯсенные громом этой страшной
лавины, вдруг испуганно стали жатьсЯ  к сторонникам  существующих  норм,  но
встречного шага не делали; либеральный профессор <sup>22</sup> во имЯ общего
блага  первый взЯлсЯ перешагнуть, так сказать,  „лЯ  себЯ  роковой порог. Ќе
следует  забывать, что  его уважало все общество, что последний протестующий
адрес был-таки еще им подписан;  все еще на последнем банкете поднЯлсЯ бокал
его навстречу весне.
     Ќо,  войдЯ  в  добела  освещенный зал,  растерЯлсЯ  профессор:  блески,
трепеты ослепили,  видно, его; кровЯнаЯ  губа удивленно ото  рта отвалилась;
благодушнейшим
     187
     образом  созерцал  он  ликующий  зал, затопталсЯ,  замЯлсЯ,  достал  из
кармана  неразвернутый  свой  носовой платочек,  чтобы  снЯть с усов висЯщую
сырость, принесенную с улицы, и  мигал на мгновенно затихшие пары между двух
кадрильных фигур.
     ‚от уже проходил он  гостиную, в трепетный свет лазоревой электрической
люстры.
     ѓолос редактора остановил его на пороге:
     -- "Џонимаете теперь,  сударынЯ, свЯзь между Японской  войною,  жидами,
угрожающим  нам  монгольским  нашествием  и  крамолой? †идовские  выходки  и
выступление в Љитае Ѓольших Љулаков <sup>23</sup>  имеют меж собой теснейшую
и Явную свЯзь".
     -- "ЏонЯла, теперь понЯла!"
     ќто крикнула ‹юбовь Ђлексеевна. Ќо профессор в  испуге остановилсЯ: он,
во  всЯком случае, оставалсЯ до  мозга  костей  либералом и сторонником, так
сказать,  весьма  гуманных реформ; он впервые попал в этот дом, ожидаЯ здесь
встретить Ђполлона  Ђполлоновича;  но  его, видно,  не  было: был один  лишь
редактор  консервативной газеты,  тот самый  редактор,  который  только  что
бросил,  выражаЯсь  гуманно,  в   двадцатипЯтилетнюю  светлую   деЯтельность
собирателЯ  статистических данных  комок  неприличнейшей  грЯзи. € профессор
вдруг запыхтел, стал сердито  мигать  на редактора, как-то двусмысленно стал
пофыкивать в клочковатую бороду,  Ярко-красной своею  губой подбирал с  усов
высЯщую сырость.
     Ќо двойной подбородок хозЯйки повернулсЯ сначала к профессору, далее --
повернулсЯ  он  к редактору  консервативной  газеты и, лорнетом  указуЯ друг
другу, она их друг  другу представила, отчего сперва оба немного опешили,  а
потом друг  другу просунули в руку свои холодные пальцы,  пухло-потные --  в
пухло-сухие, либерально-гуманные -- в негуманные вовсе.
     Џрофессор  законфузилсЯ  еще больше;  перегнулсЯ, двусмысленно  фыкнул,
опустилсЯ  в  кресло,  завЯз  и стал  беспокойно  там  ерзать.  ѓосподин  же
редактор, как  ни в чем не бывало, продолжал с хозЯйкой прерванный разговор.
Њог выручить Ђблеухов, но... Ђблеухова не было.
     Ќеужели все то от профессора  требовала остроумнаЯ конъюнктура,  только
что подписанный протестующий адрес и  навстречу весне на  банкете взлетевший
бокал?
     Ђ толстЯк продолжал:
     188
     -- "Џонимаете же, сударынЯ, эту деЯтельность жидо-масонства?"
     _ "ЏонЯла, теперь понЯла".
     ‹иберально мычавший и жевавший губами профессор не выдержал;  обращаЯсь
к хозЯйке, заметил он:
     -- "Џозвольте  и мне,  сударынЯ,  вставить свое скромное слово -- слово
науки:   сообщенные   здесь  сведениЯ   имеют  совершенно   Ясный   источник
происхождениЯ".
     Ќо толстЯк его вдруг перебил.
     Ђ там-то, а там-то...
     ’ам тапер вдруг одною рукою элегантно  гремЯщим ударом  по басу оборвал
свою музыкальную плЯску, а другою рукой он заправским движеньем во мгновение
ока перевернул  нотный лист, и с рукою, взвешенной в воздухе, с выразительно
разжатыми пальцами меж клавиатурой и  нотами,  выжидательно  как-то повернул
свой корпус к хозЯину, проблистав эмалЯми ослепительно белых зубов.
     € тогда навстречу жеста тапера Ќиколай Џетрович –укатов из бушующих бак
неожиданно выставил  гладко выбритый подбородок, гладко выбритым подбородком
рисуЯ таперу поощрительно-одобрительный знак; и потом с наклоненною головой,
будто  бодаЯ  пространство,  он поспешно  как-то  бросилсЯ перед  парами  на
паркетные  блики,  закрутив  двумЯ  пальцами кончик седеющей баки.  € за ним
полетело   безвластно  ангелоподобное  существо,  протЯнуло  в  пространстве
гелиотроповый  шарф   свой.   Ќиколай  Џетрович  –укатов,   вдохновив   себЯ
танцевальным полетом фантазии,  молнией полетел на тапера  и рыкал, как лев,
на весь зал:
     -- "Џа-де-катр, силь ву плэ!"
     € за ним летело безвластно ангелоподобное существо.
     Њежду тем в  коридор  расторопно  ЯвлЯлись  бегущие слуги.  „лЯ чего-то
откуда-то  выносились и потом вносились  опЯть столики, табуреточки, стульЯ;
пронесли в столовую горку свежих сандвичей на фарфоровом блюде. Џрозвенели и
вилками. Џронесли стопку хрупких тарелочек.
     Џовалила  пара  за парой в  освещенный светло коридор. ‘ыпались шутки и
сыпались смехи в одном сплошном гоготанье, и в одном сплошном гуле задвигали
стульЯми.
     ‚стали дымки папиросок в коридоре, в курительной  комнате; встали дымки
папиросок  в передней. ‡десь, стащивши  с пальцев  перчатку и засунув руку в
карман,
     189
     потемневшей  перчаткой  себе  обвеивал  щеки  кадетик;  обнЯвшись,  две
девочки  сообщали друг  другу какие-то заветные тайны, может быть, возникшие
только  что;  брюнетка  блондинке,  а  блондиночка  фыркала  и кусала нежный
платочек.
     Њожно было, встав в коридоре, увидеть и край  гостЯми набитой столовой;
и туда понеслись бутерброды, нагруженные фруктами вазы, и бутылки с вином, и
бутылки с кислой, в нос бьющей шипучкой.
     ‚ освещенной донельзЯ зале теперь оставалсЯ один собиравший ноты тапер;
вытерев тщательно свои горЯчие пальцы, проведЯ осторожно мЯгкою трЯпочкой по
клавиатуре роЯлЯ и  сложив  стопками  ноты,  этот  скромный  тапер,  в  чьем
присутствии  слуги  пооткрывали все  в  зале  бывшие форточки,  нерешительно
тронулсЯ  через  лаковый  коридор,  напоминаЯ  черную  голенастую  птицу.  ‘
наслаждением думал и он о чае с сандвичами.
     ‚  дверЯх, ведущих  в  гостиную, из полумрака выплыла  сорокапЯтилетнЯЯ
дама  с упадающим  подбородком,  мЯсистым, на  корсетом  подпертую  грудь. €
глЯдела в лорнет.
     Ђ за ней проплывал в залу толстенный мужчина с неприЯтно изрытым  оспой
лицом, с животом почтенных размеров, перетЯнутым сюртучною складкою.
     ѓде-то там, поодаль, плелсЯ и профессор статистики, до сих пор сидевший
как на ножах; он теперь наткнулсЯ  на земского деЯтелЯ, одиноко скучавшего у
прохода,  вдруг  узнал  того  деЯтелЯ,  улыбнулсЯ  приветливо,  даже  как-то
испуганно защипнул двумЯ  пальцами пуговку  его сюртука, словно он ухватилсЯ
за брошенный Якорь спасениЯ; и теперь раздавалось:
     -- "Џо статистическим сведениЯм... ѓодовое  потребление соли нормальным
голландцем..." € опЯть раздавалось:
     -- "ѓодовое потребление соли нормальным испанцем..."
     -- "Џо статистическим сведениЯм..."

        ’Ћ—ЌЋ Џ‹ЂЉЂ‹‘џ Љ’Ћ-’Ћ

     †дали масок.  €  все  не  было масок. ‚идно, это был один только  слух.
Њасок все-таки ждали.
     € вот раздалось дребезжанье звонка:  раздалось оно робко; точно кто-то,
неприглашенный, напоминало себе,
     190
     попросилсЯ  сюда из сырого, злого тумана и из уличной слЯкоти; но никто
ему не ответил. € тогда опЯть сильней задилинькал звоночек.
     ’очно плакалсЯ кто-то.
     ‚   ту  минуту  из  двух   проходных  комнат,   запыхавшись,   выбежала
десЯтилетнЯЯ девочка и увидела заблиставший  безлюдием только  что перед тем
полный  зал. ’ам,  у входа  в переднюю, вопросительно стукнула дверь,  а  на
двери слегка  закачалась  граненаЯ и алмазы  мечущаЯ ручка; и  когда пустота
достаточно обозначилась  меж стенами  и дверью, из пустоты осторожно до носу
просунулась  чернаЯ  масочка, и две  блещущих  искры проблистали  в прорезЯх
глаз.
     „есЯтилетний ребенок  увидел тогда меж стеною и дверью черную масочку и
из  прорезей  две  недобрые  искры,  устремленные  на  себЯ; вот  всЯ  маска
просунулась, обнаружилась чернаЯ борода из легко вьющихсЯ кружев; за бородою
в  дверЯх,  шелестЯ,  медлительно показалсЯ атлас,  и к  глазам сперва  свои
пальчики  поднЯл  испуганно  десЯтилетний  ребенок,   а  потом  и   радостно
улыбнулсЯ, захлопал в ладоши, и с криком: "Ђ  вот приехали маски, приехали!"
торопливо пустилсЯ бежать в  анфиладную глубину, --  туда,  где из  виснущих
хлопьев  табачного  синеватого дыма  выделЯлсЯ туманный  профессор  на своих
слоновьих ногах.
     џрко-кровавое  домино,  переступаЯ  порывисто,  повлекло свой  атлас по
лаковым  плитам  паркета; и  едва-едва  оно  отмечалось  на  плитах  паркета
плывущею пунцовеющей  рЯбью  собственных  отблесков; пунцовеЯ  по зале,  как
будто невернаЯ лужица крови  побежала с  паркетика  на паркетик; а навстречу
затопали грузные ноги, издали заскрипели огромные на домино сапоги.
     ‡емский деЯтель, окрепнувший  теперь  в  зале, остановилсЯ  растерЯнно,
ухватЯсь  рукой за клок своей  бороды;  "между тем одинокое домино как будто
немо  его умолЯло не гнать  из этого  дома обратно на петербургскую слЯкоть,
умолЯло  не  гнать  из  этого дома обратно в злой  и  густой туман.  ‡емский
деЯтель, видно, хотел пошутить, потому что он крЯкнул; но когда попыталсЯ он
и словесно выразить свою шутку, эта шутка принЯла довольно бессвЯзную форму:
     -- "Њм... „а-да..."
     „омино шло вперед на него протЯнутым, умолЯющим корпусом, шло вперед на
него с протЯнутой красношуршащей рукой и чуть-чуть взвилось с 191
     ниспадающей от сутулых плеч головы его прозрачное кружево.
     "‘кажите, пожалуйста, вы -- маска?"
     Њолчание.
     -- "Њм... „а-да..."
     Ђ маска молила;  всЯ она  прометнулась вперед протЯнутым корпусом  -- в
пустоте, на  лаках,  на бликах, над  лужицей собственных  отблесков; одиноко
металась по залу.
     -- "‚от так штука..."
     € опЯть  она прометнулась вперед, и опЯть  вперед проскользнули красные
отблески.
     ’еперь земский деЯтель, запыхтевши, стал отступать.
     ‚друг  махнул он рукой; и он повернулсЯ;  спешно  стал  он,  Ѓог  весть
почему  -- возвращатьсЯ  туда,  откуда он  вышел,  где  горел  электрический
лазоревый свет, где в лазоревом электрическом свете стоЯл с кверху задранным
сюртуком профессор статистики,  выЯснЯЯсь туманно из хлопьев табачного дыма;
но  земца  едва  не свалил  рой  набегающих  барышень: развевались их ленты,
развевались в воздухе котильонные побрЯкушки и шуршали колена.
     ќтот  щебечущий рой  выбежал посмотреть  на  забредшую  сюда  маску; но
щебечущий  рой  остановилсЯ  у двери, и  его веселые  возгласы как-то  вдруг
перешли в  едва  дышащий шелест; наконец,  смолк  этот  шелест;  тЯжела была
тишина.  Ќеожиданно за спиной  у  барышень продекламировал  какой-то дерзкий
кадетик:

     Љто вы, кто вы, гость суровый,
     ђоковое домино?
     Џосмотрите -- в плащ багровый
     ‡апахнулосЯ оно<sup>24</sup>.

     Ђ на лаках,  на светах и над зыбью собственных отблесков как-то жалобно
побежало  вбок  домино,  и  ветер  из  отворенной  форточки  ледЯною  струей
присвистнул  на  Ясном   атласе;  бедное  домино:   будто   его   уличили  в
провинности,--  оно  все  наклонилось  вперед  протЯнутым  силуэтом;  вперед
протЯнутой красно-шуршащей рукой, будто  немо  их  всех  умолЯЯ не гнать  из
этого дома обратно на петербургскую слЯкоть,  умолЯЯ не гнать  из этого дома
обратно в злой и сырой туман.? € кадетик запнулсЯ.
     -- "Ђ скажи, домино, уж не ты ли бегаешь на петербургских проспектах?"
     192
     -- "ѓоспода, вы читали сегоднЯшний "Џетербургский дневник"?"
     -- "Ђ что?"
     -- "„а опЯть красное домино..."
     -- "ѓоспода, это глупости".
     Ћдинокое домино продолжало молчать.
     ‚друг одна из передних барышень со склоненной головкой, та, что строго
прищурила взор на нежданного гостЯ -- выразительно зашептала что-то подруге.
     -- "ѓлупости..."
     -- "Ќет, нет: как-то не по себе..."
     -- "‚ероЯтно, милое домино набрало в рот воды: а еще домино..."
     -- "Џраво, с ним нам нечего делать..."
     "Ђ еще домино!"
     Ћдинокое домино продолжало молчать.
     -- "Ќе хочешь ли чаю с сандвичами?"
     -- "Ђ не хочешь ли этого?"
     ’ак  воскликнув, кадетик через пестрые  головы барышень, развернувшись,
пустил  в  домино  шелестЯщую  струйку  конфетти.  ‚  воздухе  развилась  на
мгновение  дугою бумажнаЯ  лента<sup>25</sup>;  а  когда  конец  ее  с сухим
треском ударилсЯ в маску,  то дуга из бумаги, свиваЯсь, ослабла и опустилась
на пол; и на эту забавную шутку  домино ничем  не  ответило,  протЯнуло лишь
руки, умолЯЯ не гнать из этого дома  на петербургскую улицу, умолЯЯ не гнать
из этого дома в злой и густой туман.
     -- "ѓоспода, пойдемте отсюда..."
     € рой барышень убежал.
     ’олько та, что  стоЯла ближе всех к домино,  на  мгновенье  помедлила;
сострадательным взором смерила она домино; отчего-то  вздохнув, повернулась,
пошла; и опЯть обернулась, и опЯть сказала себе:
     -- "‚се-таки... ќто... ќто как-то не так".

        ‘“•Ђџ ”€ѓ“ђЋ—ЉЂ

     ќто  был, конечно, все  он же:  Ќиколай  Ђполлонович. Ћн пришел сегоднЯ
сказать -- что сказать?
     ‘ам  себЯ  он  забыл;  забыл свои  мысли; и  забыл  упованиЯ;  упивалсЯ
собственной, ему  предназначенной ролью: богоподобное, бесстрастное существо
отлетело куда-то; оставалась голаЯ страсть, а страсть стала Ядом.
     193
     ‹ихорадочный  Яд   проницал  его  мозг,  выливалсЯ   незримо  из   глаз
пламенеющим облаком, обвиваЯ липнущим и кровавым атласом: будто он теперь на
все  глЯдел  обугленным ликом  из  пекущих  тело  огней,  и  обугленный  лик
превратилсЯ в черную маску, а пекущие тело огни -- в красный шелк. Ћн теперь
воистину  стал шутом, безобразным и красным (так когда-то она сама  называла
его). Њстительно над какою-то -- своею, ее ли? -- правдою  надругалсЯ теперь
этот шут вероломно и остро; и опЯть-таки: любил, ненавидел?
     Ѓудто  он  над ней  колдовал все эти последние  дни, простираЯ холодные
руки  из  окон желтого дома, простираЯ холодные  руки от гранитов в  невский
туман. Ћн  хотел охватить, любЯ,  им вызванный мысленный образ, он хотел, ей
мстЯ,  задушить где-то веющий силуэт; длЯ того-то  все  эти дни простирались
холодные  руки  из  пространства в пространство,  оттого-то  все эти  дни из
пространства ей  в  уши  шептались  какие-то  неземные  признаниЯ,  какие-то
свистЯщие накликаниЯ  и какие-то  хрипЯщие  страсти; оттого-то  в ушах у нее
раздавались  невнЯтные  посвисты,  а  листвЯный  багрец  гнал  ей  под  ноги
шелестЯщие россыпи слов.
     Ћттого-то вот он сейчас пришел в тот дом: но ее, изменницы, не было;  и
в  углу он  задумалсЯ. Ћн как  будто  в тумане увидел удивленного почтенного
земца; будто где-то  вдали, в  лабиринте зеркал, перед ним  проплыли фигурки
смеющихсЯ барышень неверными пЯтнами; а когда из этого лабиринта, с холодной
зеленоватой поверхности  в  него  ударились  дальние  отголоски  вопросов  с
бумажною  змейкой  конфетти, удивилсЯ он так,  как дивЯтсЯ во сне:  удивилсЯ
выходу не  сущего отражениЯ пред собой в Яркий мир; но в то времЯ, когда сам
он глЯдел на все, как на зыбкие,  во сне  бегущие отражениЯ, отражениЯ  эти,
видно, сами принЯли его за выходца с того света; и как выходец с того света,
он их всех разогнал.
     ‚от опЯть до него долетели дальние отголоски, и повернулсЯ он медленно:
и неЯсно, и тускло --  где-то там, где-то там -- быстро зал пересекла  сухаЯ
фигурочка, без волос, без  усов, без  бровей. Ќиколай  Ђполлонович с  трудом
разбирал подробности в зал  влетевшей фигурки,-- от  напрЯжениЯ зрениЯ из-за
прорезей  маски  чувствовал  он  резь в  глазах  (кроме  всего,  он  страдал
близорукостью),  выделЯлись  лишь  контуры  зеленоватых ушей --  где-то там,
где-то там. —то-то было во всем том знакомое,
     194
     что-то  близко  живое,  и  Ќиколай  Ђполлонович  порывисто,  в забытьи,
рванулсЯ к фигурке,  чтобы вплотную  увидеть;  но фигурка  откинулась, будто
даже схватилась за сердце, отбежала прочь, и глЯдела теперь  на него. Љаково
же было изумление  ЌиколаЯ Ђполлоновича:  перед ним  стоЯло  вплотную родное
лицо; оно  показалось  ему  сплошь  в  морщиночках,  источивших  щеки,  лоб,
подбородок  и нос; издали можно было принЯть  то лицо за лицо скопца, скорей
молодого, чем старого; а вблизи это был немощный, хилый старик, выдававшийсЯ
едва  приметными бачками:  словом -- под  носом  у себЯ Ќиколай  Ђполлонович
увидел отца. Ђполлон Ђполлонович, перебираЯ  кольца цепочки, с плохо скрытым
испугом вперилсЯ  глазами в атласное неожиданно на него набежавшее домино. ‚
этих синих  глазах  промелькнуло нечто  вроде  догадки; Ќиколай  Ђполлонович
ощутил неприЯтную дрожь, было все-таки жутко бесстыдно глЯдеть  из-под маски
в  те  бесстрастные  взоры,  пред  которыми  в  обычное  времЯ с  непонЯтной
стыдливостью опускал он глаза;  было  все-таки жутко  читать теперь  в  этих
взорах  испуг   и  какое-то  беспомощное,  хилое  старчество;   а   догадка,
мелькнувшаЯ быстро, прочлась, как отгадка: Ќиколай Ђполлонович подумал,  что
узнан.  ’о не было правдой: Ђполлон Ђполлонович просто подумал, что какой-то
бестактный шутник  терроризует его,  царедворца, символическим цветом Яркого
своего плаща.
     ‚се-таки сам себе он стал щупать пульс. Ќиколай Ђполлонович в последнее
времЯ не  раз подмечал этот жест  сенаторских пальцев, производимый украдкою
(видно,  сердце сенатора уставало  работать).  ‚идЯ  этот же жест  и теперь,
ощутил   он  что-то,   подобное  жалости;  и  невольно   к   отцу   протЯнул
красношуршащие руки;  будто  он умолЯл отца не бежать от него,  задыхаЯсь  в
сердечном  припадке, будто  он  умолЯл отца  простить  его  за  все  прошлое
окаЯнство.  Ќо  Ђполлон  Ђполлонович продолжал щупать пульс своими дрожащими
пальцами и в сердечном припадке теперь бежал -- где-то там, где-то там...
     ‚друг  раздалсЯ звонок:  всЯ  комната  наполнилась  масками;  ворвалась
вереница чернаЯ капуцинов;  черные  капуцины  быстро  составили цепь  вокруг
красного сотоварища, заплЯсали вокруг него какую-то плЯску: их атласные полы
развевались, свивались; подлетали и уморительно падали кончики капюшонов; на
груди же у
     195
     каждого на двух перекрещенных косточках вышит был череп<sup>26</sup>; и
подплЯсывал череп.
     Љрасное домино,  отбиваЯсь, тогда бежало из залы; капуцинов чернаЯ стаЯ
с хохотом погналась  за ним вслед;  так они пролетели по широкому коридору и
влетели  в столовую; все сидЯщие за столом им навстречу приветливо застучали
тарелками.
     -- "Љапуцины, маски, паЯцы".
     Џовскакали с мест стаи перламутрово-розовых и  гелиотроповых  барышень,
повскакали  с мест  гусары,  правоведы,  студенты.  Ќиколай Џетрович –укатов
подскочил на месте с бокалом рейнвейна, прорычав  в  честь странной компании
свой громовый виват.
     € тогда кто-то заметил:
     -- "ѓоспода, это слишком..."
     Ќо его увлекли танцевать.
     ‚ танцевальном зале тапер, выгибаЯ хребет, заплЯсал опЯть взбитым коком
волос  на бегущие и  рулады льющие пальцы; расплЯсалсЯ дискант и медлительно
тронулсЯ бас.
     €  взглЯнувши  с  невинной  улыбкой  на  черного капуцина, особо наглым
движеньем  взвившего свой атлас, ангелоподобное существо в фиолетовой юбочке
как-то  вдруг  нагнулось  под  отверстие  капюшона  (ей  в  лицо  уставилась
масочка); а рукой своей  существо ухватилось  за горб полосатого клоуна, чьЯ
одна  (голубаЯ) нога  взлетела на воздух, а другаЯ  (краснаЯ)  подогнулась к
паркету; но существо не боЯлось: подобрало свой  подол, и оттуда просунулась
серебристаЯ туфелька.
     € пошло -- раз, два, три...
     Ђ за  ними пошли испанки, монахи и диаволы; арлекины,  ментики,  веера,
обнаженные спины, из пластинок серебрЯных шарфы; выше всех, качаЯсь, плЯсала
долговЯзаЯ пальма.
     ’олько  там,   одиноко,  прислонЯсь  к  подоконнику,  между   спущенных
зеленоватых гардин Ђполлон Ђполлонович  задыхалсЯ в припадке своей сердечной
болезни, о размерах которой не знал ни один человек.

        ЏЋЊЏЂ„“ђ

     Ђнгел  Џери  стоЯла   пред  овальным  мутнеющим  зеркалом,  отклоненным
чуть-чуть: все туда убегало вниз и внизу  там мутнело: потолок, стены и пол;
и сама она туда
     196
     убегала в глубину, зеленоватую муть;  и  там, там -- из фонтана вещей и
кисейно-кружевной пены выходила теперь красавица с пышно взбитыми волосами и
мушкою на щеке: мадам Џомпадур!
     ‚олосы, свитые буклЯми  и  едва только стЯнутые лентой,  были седы, как
снег, и пуховка  застыла  над пудреницей в  таких  тоненьких пальчиках; туго
стЯнутаЯ, бледно-лазурнаЯ  талиЯ чуть-чуть-чуть изогнулась  налево с  черной
маской в руке;  из  узкого  вырезного корсажа, словно  жемчуг  живой,  дыша,
протуманились перси, а из  узких, шуршащих атласом  рукавчиков тихо забились
легкими складками валансьеновые кружева; и везде,  везде вокруг выреза, ниже
выреза -- кружева эти зыбились; под корсажем юбка-панье, словно вставшаЯ над
дыханием томным  зефиров, колыхалась, играла оборками  и блистала  гирлЯндой
серебрЯных трав в виде легких фестонов; ниже  были такие же  туфельки; и  на
каждой из  туфелек  серебрилсЯ помпон. Ќо странное дело: как-то вдруг в  том
нарЯде  она  постарела и  подурнела; вместо  маленьких  розовых губок, портЯ
личико,  оттопырились неприлично  красные, эти слишком тЯжелые губы; а когда
закосили глаза, то в мадам Џомпадур показалось на миг что-то  ведьмовское: в
этот миг она укрыла письмо в разрезе корсажа.
     ‚ этот  же  миг  прибежала в комнату  Њаврушка, держа жезл из  светлого
дерева с золотой рукоЯткой, от которой  веЯли ленты: но когда мадам Џомпадур
протЯнула  ручку, чтобы взЯть этот жезл, у нее  в руке оказалась  записка от
мужа;  там стоЯло: "…сли вы уедете  вечером, то вы более не вернетесь  в мой
дом. ‘ергей ‘ергеевич ‹ихутин".
     ’а записка, конечно, относилась к ‘офье Џетровне ‹ихутиной, а не к ней,
мадам  Џомпадур,  и  мадам  Џомпадур  презрительно улыбнулась  записке;  она
уставилась  в зеркало -- в глубину, в  зеленоватую  муть:  там далеко-„алеко
неслась,  будто легкаЯ рЯбь; вдруг из этой глубины <sup> </sup>и зеленоватой
мути  на  багровый свет  пунцового  абажура  как будто просунулось  какое-то
восковое лицо; и она обернулась.
     ‡а  плечами  ее  неподвижно  стоЯл  ее  муж,   офицер;  но  опЯть   она
презрительно рассмеЯлась, и слегка приподнЯвши свою  кружевную юбку-панье за
фестончики,  плавно так от  него поплыла в реверансах; тихоструйный зефир от
него ее уносил, и шуршал, колыхалсЯ, как колокол, 197
     ее  кринолин  в сладких токах зефирных; а когда она оказалась в дверЯх,
то к нему повернулась  лицом, и рукой, на которой моталась атласнаЯ масочка,
показала с лукавой улыбочкой длинный нос  офицеру; за дверьми потом раздалсЯ
раскатистый смех и невинное восклицание:
     -- "Њаврушка, шубу!"
     ’огда  ‘ергей ‘ергеич  ‹ихутин, подпоручик ѓр-горийского …го ‚еличества
полка,  белый как смерть, совершенно спокойный, иронически улыбаЯсь, побежал
вприпрыжку за грациозною масочкой и потом, щелкнув шпорами, так  почтительно
стал с  меховою шубой  в  руке;  с  еще большей почтительностью ей  на плечи
накинул он  шубу, распахнул настежь дверь и любезно ей рукой показал туда --
в темноцветную темень; а когда она в эту темень, шурша, проходила,  вздернув
личико  пред  такою  покорной услугою, то покорный  слуга,  щелкнув шпорами,
вторично  отвесил ей  низкий  поклон. ’емноцветнаЯ  темень хлынула на нее --
хлынула   отовсюду;   заливала   ее   шуршащие   очертаниЯ;   что-то   долго
шуршало-шуршало, там, на лестничных ступенЯх. ‚ыходнаЯ дверь хлопнула; тогда
‘ергей  ‘ергеич  ‹ихутин все с теми же слишком резкими жестами  стал повсюду
ходить и повсюду гасить электричество.

        ђЋЉЋ‚Ћ…

     ’апер  элегантно  гремЯщим  ударом  по  басу  оборвал свою  музыкальную
плЯску, а другою рукою заправским движением перевернул нотный лист; но в эту
минуту Ќиколай Џетрович –укатов  из бушующих бак неожиданно выставил  гладко
выбритый подбородок, с наклоненною головой быстро бросившись перед парами на
паркетные блики, увлекаЯ стремительно за собой безвластное существо:
     -- "Џа-де-катр, силь ву плэ!.."
     -- "Џойдем со мной",-- приставала  мадам какаЯ-то  Џомпадур  к  Ќиколаю
Ђполлоновичу, и Ќиколай Ђполлонович, не узнавши мадам Џомпадур, нехотЯ подал
ей руку; и, взглЯнув с еле видной усмешкой на своего красного кавалера особо
жестоким движением кверху вздернутой маски,  мадам  Џомпадур протЯнула  руку
вперед и  безвластно ею легла на руку  домино; а  другой рукой с бьющимсЯ на
ней веером и в затЯнутой лайке мадам
     198
     Џомпадур подобрала подол из лазурновеющих дымов, и оттуда шелестом чуть
просунулась серебристаЯ туфелька.
     € пошли, и пошли.
     ђаз-два-три -- и жест ножки под откинутой талией:
     -- "’ы узнал менЯ?"
     -- "Ќет".
     -- "’ы кого-то все ищешь?"
     ђаз-два-три -- и опЯть изгиб, и опЯть просунулась туфелька.
     -- "“ менЯ есть длЯ тебЯ письмо".
     Ђ за первою парой -- домино и маркизой -- тронулись арлекины,  испанки,
перламутрово-бледные  барышни,  правоведы,  гусары  и безвластные,  кисейные
существа; веера, голые плечи, серебристые спины и шарфы.
     ‚друг рука  красного домино  охватила  тонкую, лазурную талию, а другаЯ
рука,  схватившись   за  руку,   в  руке   ощутила  письмо;  в  тот  же  миг
темно-зеленые,  черные  и  суконные  руки  всех пар,  и  красные руки  гусар
охватили   все  тонкие  талии  гелиотроповых,  гридеперлевых  <sup>27</sup>,
шелестЯщих  танцорок, чтобы вновь,  вновь и вновь закружитьсЯ  в  нескольких
вальсовых поворотах.
     ‚ылетев перед всеми, седовласый хозЯин разрычалсЯ на пары:
     -- "A vos places" * (* Ќа места (<i>фр</i>.). - ђед.)
     € за ним летел безвластный подросток.

        ЂЏЋ‹‹ЋЌ ЂЏЋ‹‹ЋЌЋ‚€—

     Ђполлон   Ђполлонович   оправилсЯ  от  сердечного   приступа;   Ђполлон
Ђполлонович  поглЯдел  в  глубину  комнатной анфилады; спрЯтанный  в  темных
гардинах, он  стоЯл никем незамеченный; он старалсЯ, так  пройти от  гардин,
чтобы  его   поЯвленье   в  гостиной  не   выдало   б  странного   поведениЯ
государственного  человека. Ђполлон  Ђполлонович от  всех  скрывал  приступы
сердечной болезни; но еще неприЯтней было бы ему сознатьсЯ, что  сегоднЯшний
приступ  вызван  был  поЯвлением  перед  ним красного домино:  красный цвет,
конечно, был эмблемой ђоссию губившего хаоса; но ему не хотелось сознатьсЯ,
     199
     что нелепое желание домино его  попугать  имело какой-либо политический
привкус.
     € Ђполлон Ђполлонович стыдилсЯ испуга.
     ЋправлЯЯсь от приступа, он бросал взглЯды в зал. ‚се, что он видел там,
поражало  взор его крикливою пестротою; там мелькавшие образы имели какой-то
отвратительный привкус,  поражавший лично его: видел он монстра с  двуглавою
орлиною  головою<sup>28</sup>;  где-то  там,  где-то   там   --  быстро  зал
пересекала  сухаЯ  фигурочка рыцарька с лезвием сверкавшим меча, в образе  и
подобии какого-то  светового ЯвлениЯ;  он  бежал  так  неЯсно и  тускло, без
волос,  без усов, выделЯЯсь контурами  зеленоватых ушей и свисавшим на грудь
бриллиантовым блещущим  знаком;  а когда  из масок и  капуцинов на  рьщарька
кинулось  однорогое  существо,  то  рогом  оно обломало  у  рыцарЯ  световое
Явление<sup>29</sup>;  что-то  издали  дзанкнуло  и  на  пол упало  подобием
лунного  лучика;  странно, что  эта картина в сознании Ђполлона Ђполлоновича
пробудила какое-то  недавно забытое, бывшее с ним происшествие, и он  ощутил
позвоночник;  Ђполлон  Ђполлонович  мгновенье  подумал,  что  у  него  tabes
dorsalis. ‘ отвращением отвернулсЯ от пестрого зала; и прошел он в гостиную.
     ‡десь при его поЯвлении все поднЯлись с своих мест; любезно навстречу к
нему  текла  ‹юбовь Ђлексеевна; и  профессор  статистики, вставший  с места,
промЯмлил:
     -- "€мели  случай  когда-то встречатьсЯ:  весьма счастлив вас видеть; у
менЯ есть до вас, Ђполлон Ђполлонович, дело".
     Ќа  что  Ђполлон Ђполлонович,  поцеловавши  руку хозЯйки, сухо  как-то
ответил:
     -- "Ќо ведь Я принимаю у себЯ в “чреждении".
     ќтим  ответом отрезывал он  возможность  одной либеральной  партии идти
навстречу правительству.  Љонъюнктура расстроилась; и профессору  оставалось
только достойно покинуть этот блещущий дом,  чтобы  впредь  беспрепЯтственно
подписывать все выражениЯ протестов, чтобы впредь беспрепЯтственно поднимать
свой бокал на всех либеральных банкетах.
     ‘обираЯсь уйти,  подошел он к  хозЯйке,  над которой редактор продолжал
упражнЯть свое красноречие.
     -- "‚ы  думаете,  что  гибель  ђоссии  подготовлЯетсЯ  нам  в  уповании
социального равенства. Љак бы не так? Ќас  хотЯт  просто-напросто принести в
жертву диаволу".
     200
     -- "’о есть как?" -- удивилась хозЯйка.
     -- "Ћчень просто-с: вы удивлЯетесь потому,  что вы ничего  не читали по
этому вопросу..."
     -- "Ќо позвольте, позвольте! --  снова  вставил  слово профессор,--  вы
опираетесь на измышлениЯ ’акси-лЯ..." <sup>30</sup>
     --  "’аксилЯ?"  -- перебила хозЯйка,  вдруг  достала  маленький изЯщный
блокнот и стала записывать:
     -- "’аксилЯ, говорите вы?.."
     -- "Ќас готовЯтсЯ  принести в  жертву сатане, потому что высшие ступени
жидо-масонства исповедуют определенный культ, палладизм...<sup>31</sup> ќтот
культ..."
     -- "Џалладизм?" -- перебила хозЯйка,  снова  стала что-то записывать  в
книжечку.
     -- "Џа-лла-... Љак, как?"
     -- "Џалладизм".
     ђаздалсЯ откуда-то озабоченный вздох экономки, и тогда понесли поднос с
граненым графином,  налитым  до краев прохладительным  морсом и поставили  в
комнате  меж гостиной и залом. € стоЯ в  гостиной,  можно  было увидеть, как
вновь,  вновь и  вновь  из мелодичной  системы  звукового  прибоЯ, бившего в
стены, и из зыби кисейно-кружевных, раскачавшихсЯ в вальсе пар вырывалась то
та,  то  эта  покрытаЯ  светами  девочка,  с   разгоревшимсЯ  личиком   и  с
растрепанной  на спине сквозной  желтизною кос  --  вырывалась и  пробегала,
смеЯсь,  в соседнюю комнату, в своих белошелковых туфельках, топоча высокими
каблучками,  наливала  поспешно из  графинчика кисловатую, рубиновую  влагу:
ледЯной густой морс. € глотала так жадно.
     € хозЯйка рассеЯнно бросила собеседнику.
     -- "Ђ скажите..."
     Џриложив к глазам миниатюрный лорнетик, увидала она, что в соседней там
комнате  к  разгоревшейсЯ   девочке,  пьющей  морс,  из  танцевального  зала
выпорхнул правовед  в  шелестЯщем шелком мундирчике с перетЯнутой талией  и,
грассируЯ  неестественно  загремевшим  баском, правовед  вырывал  шутливо  у
девочки стаканчик  рубинового морса и стыдливо  от него отпивал  он холодный
глоток.  €  ‹юбовь Ђлексеевна, обрываЯ  свирепые речи редактора,  привстала,
шелестЯ, проплыла в полутемную комнату, чтобы строго заметить:
     -- "—то вы здесь делаете -- танцевать, танцевать". € тогда  счастливаЯ
пара вернулась в кипЯщую светами
     201
     залу; правовед  обнЯл  белоснежной  перчаткой  тонкую,  как оса,  талию
девочки;  девочка --  на  белоснежной  этой перчатке  откинулась;  оба вдруг
упоительно залетали, упоительно закачались, быстро-быстро  перебираЯ ногами,
разбиваЯ летЯщие платьЯ,  шали и веера, вокруг них плетущие искристые узоры;
наконец,  сами  стали  какими-то лучезарными  брызгами.  ’ам тапер,  вычурно
выгибаЯ хребет, вкрадчиво  как-то склонЯлсЯ к летающим пальцам  на клавишах,
чтобы лить  дискантовые, немного крикливые  звуки: и они  бежали  друг другу
вдогонку;  то  тапер,  истомно  откинувшись,  заскрипев  табуретом, пальцами
убегал на густые басы...
     ...............................................................
     --   "’аксиль  взвел  на  масонов  совершенную  небылицу,--  раздавалсЯ
Язвительный  голос  профессора,-- к сожалению, небылице той поверили многие;
но  впоследствии  ’аксиль  решительным  образом  отказалсЯ  от небылицы;  он
призналсЯ  публично  в  том,  что его сенсационные  заЯвлениЯ папе  --  лишь
простое  его издевательство над  темнотой и злой  волею ‚атикана. Ќо  за это
’аксиль был проклЯт в папской ќнциклике..." <sup>32</sup>
     ’ут вошел кто-то новый  -- суетливенький, молчаливенький господинчик, с
огромною  бородавкою у носа,--  и  вдруг  ободрительно  закивал,  заулыбалсЯ
сенатору, растираЯ  пальцы о  пальцы;  и с двусмысленной кротостью  он отвел
сенатора в угол:
     --  "‚идите...  Ђполлон  Ђполлонович...  „иректор  N.  N.  департамента
предложил...  как  бы  это  выразитьсЯ...  Ќу,  задать  вам один  щекотливый
вопрос".
     „алее  трудно  было  что-либо разобрать:  слышно было, как  господинчик
что-то  нашептывал  в  бледное  ухо с  двусмысленной  кротостью,  а  Ђполлон
Ђполлонович с каким-то жалким испугом кинулсЯ на него.
     -- "ѓоворите же прЯмо... мой сын?"
     -- "Ђ вот именно, именно: этот самый вот деликатный вопрос".
     -- "Њой сын имеет сношениЯ с...?"
     „алее ничего нельзЯ было разобрать; лишь слышалось:
     -- "ЏустЯки..."
     -- "‚се это совершенные пустЯки..."
     -- "†алко, правда,  что эта неуместнаЯ  шутка  принЯла такой неуместный
характер, что пресса..."
     --  "€ знаете:  петербургской полиции отдали  мы,  признатьсЯ,  приказ,
чтобы за вашим сыном следили..."
     202
     "ђазумеетсЯ, длЯ его только блага..."
     € опЯть нессЯ шепот. € сенатор спросил:
     -- "„омино, говорите вы?"
     -- "„а -- вот то самое"?
     ‘ этими словами  суетливенький  господинчик  указал в соседнюю комнату,
где  вот там -- где-то  там, суетливое домино, переступаЯ порывисто,  влекло
свой атлас по лаковым плитам паркета.

        ‘ЉЂЌ„Ђ‹

     ‘офьЯ  Џетровна  ‹ихутина,  передавши  письмо,  ускользнула  от  своего
кавалера, опустилась  в  бессилии  на  мЯгкую  табуретку;  руки  и  ноги  ее
отказывались служить.
     —то она сделала?
     Ћна видела, как мимо нее из танцевального зала пробежало красное домино
в угол пустой проходной  комнаты; и там незаметно красное  домино  разорвало
бумагу  конверта; зашелестела записка в Яркошуршащих руках. Љрасное  домино,
силЯсь  лучше увидеть мелкий  бисерный почерк записки, непроизвольно  на лоб
откинуло  масочку,  отчего  черные  кружева  бороды двумЯ  пышными складками
окрылили  бледное лицо домино, будто два  крыла  черной шелковой шапочки; из
трепещущих крыльев просунулось то лицо, восковое, застывшее, с оттопыренными
губами,  и  дрожала  рука, и  дрожала  в пальцах записочка;  и холодный  пот
показалсЯ на лбу.
     Љрасное домино  теперь  не видало  мадам Џомпадур,  наблюдавшей его  из
угла; все  оно ушло теперь в чтение;  засуетилось, распахнуло  атласные полы
длинного  одеЯниЯ,  обнаружив  свой обычный костюм  -- темно-зеленый сюртук;
Ќиколай Ђполлонович вытащил  золотое  пенсне  и, приставив  к глазам,  лицом
нагнулсЯ к записочке.
     Ќиколай Ђполлонович весь откинулсЯ;  ужасом на нее  уставилсЯ его взор;
но ее он не  видел: его губы шептали, „олжно быть, какие-то вовсе  невнЯтные
вещи,-- и  ‘офьЯ Џетровна хотела уж броситьсЯ к нему из угла, потому что она
не  могла далее выносить  этих расширенных, на нее устремленных  взоров. ’ут
вошли в комнату;  красное домино нервно спрЯтало ту записку  в свои дрожащие
пальцы, убежавшие в складки; маску  же красное домино позабыло спустить. ’ак
стоЯло оно с приподнЯтой на лбу
     203
     масочкой, с полуоткрытым ртом и невидЯщим взором.
     Џуще  прежнего  разошлась после  вальса прибежавшаЯ сюда девочка, чтобы
здесь прохладитьсЯ;  она едва  с ног  не  сбила  почему-то у  входа  одиноко
дремавшего земского деЯтелЯ, остановилась перед зеркальным трюмо, оправила в
волосах осевшую ленточку, зашнуровала, поставив ножку на стул, бело-шелковую
туфельку;  завела с подругой, такою  же девочкой, там  в углу подозрительный
шепот, слушаЯ поток звуков, нестройное шелестЯщее  шарканье, хриплые выкрики
из гостиной,  смех, окрики  распорЯдителЯ,  слушаЯ едва  слышное  дзиньканье
кавалерских шпор.
     ‚друг она увидела домино с неопущенной маской; и, увидев, воскликнула:
     -- "‚от вы кто? ‡дравствуйте, Ќиколай Ђполлонович, здравствуйте: кто бы
мог вас узнать?"
     ‘офьЯ Џетровна  ‹ихутина  видела,  как  страдальчески улыбнулсЯ девочке
Ќиколай   Ђполлонович,  как-то   странно   рванулсЯ  и  пустилсЯ  бежать   в
танцевальный зал.
     ’ам   стоЯло  два  рЯда  танцующих,  уплываЯ  в  нежно  слепнущий  взор
переливами  перламутро-розовых,  гридеперлевых,  гелиотроповых, голубоватых,
белых бархатов и  шелков: на  шелка, на бархаты ложились шали, шарфы, вуали,
веера  и  стеклЯрусы,  ложились  на  плечи  тЯжкие  кружева  из  серебристых
пластинок;  при  малейшем  движении  искрилась  там чешуйчатаЯ спина;  всюду
виднелись  теперь закрасневшие руки, безотчетно  игравшие  пластинками веера
пальцы, загрубевшие пЯтна в белых бархатах, колыхавшихсЯ  декольте и ланиты,
вовсе пунцовые, в дыме тронутых плЯской причесо