ите?  ‹юбых?  -  џ сделал
царский жест, означающий: чего душе угодно. …го глаза немного ожили, потом в
них  поЯвилось   нечто  плотоЯдное,   и  он  потер   руки.  -  ‡начит,  так.
Џерво-наперво Я хочу полное государственное обеспечение до конца жизни: чтоб
квартира, чтоб деньги, дача, машина - чтоб все!
     - ђаботать при том?
     - ‚ы что?!
     џ выглЯдел, наверное, большим чудаком, но не унималсЯ:
     - ’огда, может, учитьсЯ?
     - —ему? Љак тратить деньги? Ќу, вы и скажете...
     - ЏонЯл. Џереходи ко второму чуду.
     - ‚торое... - Ћн сделал интригующую паузу. - Џусть будет долговечье!
     - Џрекрасно. Љому, если не секрет?
     - Љак кому? ђазве другим тоже можно? - џ  пожал плечами, боЯсь спугнуть
его  бушующий  эгоизм: мол, ты волшебник, тебе  и решать. €  Ђндрей решил: -
’огда еще бабе Ђне: живи, сколько хочешь!
     - Ђ матери с отцом? - спросил Я, но он не услышал вопроса.
     - Ќад третьим чудом, - сказал Ђндрей, - буду думать. Ђ то еще прогадаю.
     - џ спрашиваю, отцу бы с матерью дал долговечье?
     Ћн  вновь "не услышал", и  мне стало грустно: Њалаховы получили то, что
сами вложили в сына.
     - ’ретьим чудом будет - встретить хорошую девушку!
     - Ќу, вот и прогадал, - сказал Я. - € так встретишь.
     - Ћй ли? - произнес Ђндрей с далеко не юношескими интонациЯми в голосе.
-  ђазве отец мать  "встретил"?  Ђ баба ЂнЯ  тоже,  по-вашему,  "встретила"?
Ђлкоголика-то? Ќе, тут без чуда не обойтись, уж Я-то знаю!.."</i>36

     ‚ероЯтно, нет нужды  подробно  расшифровывать нашу беседу. €  без  того
Ясно: оказавшись  в положении  "мага-вошебника",  Ђндрей ухитрилсЯ вложить в
три "чуда" и Яростный эгоизм, и трезвый  расчет, и психологию потребителЯ, и
горький  жизненный опыт,  основанный  на примере  старших,  и даже  отплатил
векселЯ, предъЯвленные ему в свое времЯ родителЯми. Љ  моменту нашей встречи
он уже год сидел в колонии. џ думал, что новаЯ жизнь успела хоть "разбавить"
его  старые  представлениЯ,  чуть  изменить  прежние  взглЯды,  -   но  нет,
заложенное еще в семье оказалось крепким и устойчивым.
     Ќо  более  всего  менЯ  поразил  вывод,   с   предельной  отчетливостью
вытекающий из второго "чуда"  ЂндреЯ: Њалаховы воспитали в своем доме чужого
длЯ  себЯ  ребенка, не пожелавшего им  не то  чтобы вечной, но  даже  долгой
жизни. Ђ казалось бы, "маг-волшебник", "три чуда" - игра!

     <i>"...„евЯть солдат науки, девЯть авторов, девЯть непохожих друг на друга
человек; Я говорил  с  каждым из них и  каждого  просил дать  характеристику
восьми  остальным.  Џолучилось, как в  шахматном  соревновании  по  круговой
системе: каждый "сыграл" со всеми по одной партии. џ чувствовал, что все они
испытывали  при   этом  какую-то   неловкость,  но   убедилсЯ  в  предельной
справедливости и даже беспощадности их оценок.  Ћни уважали друг друга, если
не сказать больше,  но  больше Я говорить не  буду, потому что они не терпЯт
сентиментальности. …сли кто-то  и отмечал в ком-то недостаток,  то  по сумме
восьми характеристик этот недостаток либо  смЯгчалсЯ,  либо даже переходил в
достоинство.  "“прЯм  как  осел",  -  сказал  категорически  один.  "“прЯм и
упорен", - сказал другой. "“сидчив", - сказал третий. "Ќастойчив", -  сказал
четвертый. "Ќапорист",  - сказал пЯтый.  "ЏотЯнет  любую работу",  -  сказал
шестой. "‘ железным характером, - сказал седьмой. € последний закончил: "…му
можно доверить все!" ѓамма красок, спектр оттенков..."</i>37

     ќто  кусочек  из   документальной  повести  "‚зЯтие  сто   четвертого",
посвЯщенной   физикам  „убны.  Њетод,  условно  называемый  мной  "шахматным
турниром",  хорош, когда  собираешь материал  о микроколлективах:  заводской
бригаде,  экипаже самолета, соавторах  открытиЯ. театральной труппе, учебном
классе  и  т.   д.   Љороткие  характеристики,  взаимно   розданные  членами
коллектива, дают мне, во-первых,  те самые предварительные сведениЯ о людЯх,
с  которыми  впоследствии  Я  веду  разговоры, и,  во-вторых,  сами  по себе
довольно  часто  используютсЯ  в  очерке   при  описании  отношений   внутри
коллектива.
     Ќо к краткой характеристике, так сказать, "назывной", Я прибегаю только
в  "шахматных  турнирах".  ‚о  всех  прочих  случаЯх добиваюсь  расшифровки.
Џоложим,  мой  ‹ебедев,  характеризуЯ другого  студента, сказал:  "Ћн  очень
независимый, длЯ него не существует авторитетов". - "„окажите!" - немедленно
предложил Я. "Ђ как доказать?" -  "Ћчень просто: начните свою характеристику
со слова "однажды". ‚едь если Я напишу в очерке "независимый", читатель  мне
не поверит!" ‹ебедев, помню, задумалсЯ. "Ќу, хорошо. Ћднажды он  опоздал  на
лекцию  и  вошел в  зал, когда триста человек уже писали, а лектор  вещал. €
тогда он,  громко топаЯ подкованными  ботинками, прошествовал на свое место.
ѓодитсЯ?"
     ‘лово  "однажды"  воспринимаетсЯ мной  как  ключ к кладовой, где  лежат
прекрасные жизненные детали, лучшие доказательства любых характеристик.
     Ќе  могу исключить из техники разговора и вопрос-"провокацию" - по типу
"украденной" работниками чешского телевидениЯ вагонетки с людьми. ѓотовЯсь к
вопросу.  беру лист бумаги, незаметно  от  собеседника пишу  несколько слов,
затем переворачиваю написанное  текстом  вниз и  говорю,  не моргнув глазом:
"‘кажите, это правда, что вы скрЯга?" Ќет предела возмущению собеседника: "џ
скрЯга?! „а кто вам сказал такую глупость! ‡айдите ко мне домой, посмотрите,
как Я живу: у менЯ один костюм, а у детей - по три! ’ранзистор? - …сть! †ене
и дочери по батнику? - Њне не жалко! ‚ театр? - ’олько в партер! ‡арплата? -
‚ серванте,  который не  запираетсЯ!  ‚  заначке,  вы не  поверите, оставлЯю
пЯтерку! Ќа работе скидываемсЯ - никогда не считаю.  ќто, наверное,  ‘арычев
вам сказал, так Я  с ним из принципиальных соображений в  компанию не вхожу:
он форменный  алкоголик! Ќо чтоб Я хоть  раз  кому на подарок или в долг  не
дал... ‚от ‘арычеву - не дам!.."
     Љогда  собеседник исчерпан,  Я  прошу  его перевернуть  лист  бумаги  и
прочитать, что там написано: "“важаемый имЯ-рек, не обижайтесь, никто мне  о
вас плохо  не говорил, это всего лишь журналистский прием".  -  "Ќу даете! -
может сказать собеседник. - ‚ыходит, у каждой профессии свои хитрости?"
     € вообще спор как  метод беседы. по-моему,  чрезвычайно плодотворен.  џ
никогда не тороплюсь согласитьсЯ с собеседником, даже если всей душой на его
стороне. Ћн злитсЯ, негодует, поражаетсЯ  моему непониманию, растолковывает,
приводит все новые и новые доказательства, нервничает - ничего: и ему, и мне
надо  потерпеть  во  имЯ  общего  дела.  ‚  конечном  итоге  все   инциденты
оказываютсЯ исчерпанными к обоюдному удовольствию
     ‚ерить или не верить собеседнику? Љак определить, говорит ли  он правду
или  вводит нас в  заблуждение? ‡десь, очевидно,  многое  зависит  от  нашей
интуиции, от суммы сведений, которыми мы располагаем  о собеседнике,  от его
внешнего  вида  и манеры  говорить,  от  степени его независимости  -  набор
данных,  влиЯющих  на  уровень   нашего  довериЯ,  врЯд   ли  исчерпаем.  Ќо
принципиальное решение вопроса, мне кажетсЯ, не в этом перечне. Џозволю себе
рассказать  историю,  случившуюсЯ  однажды  со  мной и  послужившую  хорошим
уроком.
     џ работал тогда  адвокатом и на первом же самостоЯтельном  деле изрЯдно
обжегсЯ. Њне пришлось выступать в защиту восемнадцатилетней девушки, которую
обвинЯли в "покупке заведомо краденого" по  статье  164  части II тогдашнего
“головного кодекса.  Љак ее  защищать Я по  молодости лет  и  совершеннейшей
неопытности не представлЯл, поскольку вина моей подзащитной казалась  Явной:
во дворе собственного дома она купила у  мальчишек за  четверть цены дамскую
шубу.  Љоллеги  говорили,  что  на  суде  мне  надо "пЯть  минут поплакать в
жилетку", то есть "бить" на молодость подзащитной,  на то,  что преступление
совершено ею в первый раз, и т. д. € вот в таком состоЯнии Я поехал в тюрьму
говорить  с несчастной. Ќачал с откровенного  вопроса: "‚ы знали,  что  шуба
краденаЯ?"  -  "ЉлЯнусь  вам, - ответила девушка, - Я скорее умерла  бы. чем
купила, если бы знала!"  Ћт адвокатов у подзащитных не должно быть секретов.
Я это знал, но понЯть, что может случитьсЯ иначе, мне суждено было позже.
     џ тщательно  готовилсЯ  к слушанию  дела: изучил  материалы, придумал и
продумал четкую линию защиты, выстроил под нее систему доказательств, а свою
речь  написал заранее. џ  был готов к суду, как молодой летчик  - к  первому
самостоЯтельному  полету,  врач  - к первой  в жизни  операции, музыкант - к
первому сольному концерту. то есть был собран, взволнован, не очень уверен в
себе, но абсолютно уверен в невиновности подзащитной.
     „альнейшее могло бы показатьсЯ читателю  оригинальным вымыслом, если бы
не  друзьЯ,  коллеги  и  родственники,  которые пришли  слушать  мою  первую
защитительную  речь и  на глазах  у которых  все случилось. Џроцесс  сначала
складывалсЯ удачно: Я цепко допрашивал  свидетелей,  со скептической улыбкой
слушал   "убийственные"   вопросы   прокурора,    нивелировал   их    своими
контрвопросами, а потом мы говорили речи. “ менЯ не было нужды заглЯдывать в
конспект, Я ораторствовал почти экспромтом и, как мне казалось, умно, горЯчо
и,  самое  главное, убедительно. ‡акончил так:  "Ћднажды в ѓолландии  судили
хлебопека за то, что он убил свою жену. …го признали виновным, приговорили к
смерти, но после его казни выЯснилось, что жена преспокойно живет в соседнем
городе.  ‘ тех пор во  всех  судах ѓолландии  учредили специальную должность
"напоминателЯ". Љогда судьи вставали, чтобы  уйти  в  совещательную комнату,
"напоминатель"  громко произносил  им  вслед: "Џомните  о хлебопеке!" џ тоже
говорю вам, товарищи  судьи: "Џомните  о  хлебопеке!"  Њой  голос, вероЯтно,
звенел  чистым, искренним звоном:  "Џомните  о хлебопеке! Џомните о том, что
эта девушка невиновна!" €  Я сел под гробовое молчание потрЯсенного, как мне
думалось, зала.
     €  тут  послышалсЯ  громкий  плач.  ђыдала моЯ  подзащитнаЯ.  Љ  своему
несчастью и  к моему немалому  изумлению она оказалась  единственной из всех
присутствующих,  котораЯ  по достоинству  оценила  мою  речь  и  глубоко  ее
прочувствовала. € потому,  рыдаЯ, сквозь слезы воскликнула: "џ знала, знала,
знала, что шуба краденаЯ!"
     …й  дали  год  лишениЯ  свободы.  а  Я  с  тех  пор  очень  боюсь  быть
убедительным  в  ущерб  тем,  кого   защищаю.  Љроме  того,   Я  понЯл,  что
единственный способ оградить себЯ  от всЯческих недоразумений - это исходить
только  из того, что  подтверждаетсЯ  объективно. Љак  говорил  один мудрый,
опытный адвокат,  "выслушай все стороны,  взвесь обстоЯтельства, а потом еще
раз их взвесь и приди к выводу, что нужно вновь выслушать все стороны". ќтот
принцип, на мой взглЯд, полезно было бы взЯть на вооружение журналистам.
     —ем пользоватьсЯ  газетчику: блокнотом,  диктофоном или  памЯтью? „ело,
думаю, сугубо  индивидуальное. џ, например, пользуюсь блокнотом.  Ќе доверЯю
своей  памЯти.  Џишу  сразу, параллельно рассказу собеседника, не стеснЯЯсь,
иногда  даже  не  поднимаЯ  на  него  глаз,  если  некогда. ‘пособ, конечно,
несовершенный,  сковывающий  собеседника.  Ќо  потом  к  нему  привыкают.  џ
заметил: даже входЯт в ритм. Џишешь  - собеседник говорит, прервалсЯ - и тут
же он умолкает. ‚ тех случаЯх, когда конкретный кусок рассказа мне не нужен,
а  сбивать  собеседника  с  ритма  вроде не удобно, Я не  перестаю писать  в
блокноте,  но  заполнЯю  его описанием  внешнего вида  рассказчика,  манерой
говорить и прочим, что,  кстати сказать,  мы часто  забываем  фиксировать, а
потом с великими трудностЯми восстанавливаем по памЯти, если не терЯем.
     ‚ блокнот есть  возможность писать самое важное и самое главное.  Њожно
сразу,   по   ходу  записи,  сортировать   материал,  производить  первичную
обработку.  ЏамЯть  тоже  это  делает, но все  же, согласитесь,  с  большими
потерЯми. Ђ диктофон в  этом смысле туп. Ќо Я против диктофона еще и потому,
что он пугает,  сковывает, настораживает собеседника больше, чем блокнот. Ћт
наших записей в крайнем случае  собеседник всегда  может "отперетьсЯ", а вот
попробуй  от  пленки!   Љроме  того,  журналист,   пользующийсЯ  диктофоном,
напоминает художника, рисующего натуру с цветных фотографий. ‚едь пленка все
равно  нуждаетсЯ  в  прослушивании  и  переписке,  с нее очерки не сочинЯют.
‚прочем,  кулик  всегда  хвалит  свое болото,  а как его  хвалить, не  ругаЯ
соседние?  „иктофон - современное вооружение современного журналиста, против
научно-технического прогресса не пойдешь, каковы бы ни были твои симпатии.
     „опускаю ситуацию, когда  записывать  невозможно:  в пути,  на ходу, на
морозе. „елаю тогда в блокноте символические пометки типа закорючек. которые
помогают  впоследствии  вспомнить   и   записать   необходимое.  Ќаконец,  и
собеседник  далеко не всегда разрешает пользоватьсЯ авторучкой:  как  только
вытащишь,  мгновенно  замолкает.  ‚  таких  случаЯх Я  прибегаю к  "уводу  в
сторону" и к "ложным записЯм" -  методам, известным в журналистике и многими
применЯемым. Љак правило, это бывает во времЯ бесед с негативными героЯми.
     —то  значит  "увод  в  сторону"?  Џоложим.  дело  происходит на  ферме,
потенциальный  герой  -  председатель  колхоза.  €дет  разговор,  блокнот  и
авторучка  спрЯтаны. ‘обеседник  достаточно  откровенен, руки  у  журналиста
"чешутсЯ". „ошли и  в беседе,  и  в  реальности  до  станка.  где  находитсЯ
корова-рекордистка. ‚от тут-то и пришло времЯ "уводить в сторону".
     - ‘колько  она дает литров? Ђ в прошлом году сколько  давала? Ђ сколько
даст  в  будущем? Љак  ее зовут?  Љакова жирность молока?  ‘покойный  у  нее
характер?  - Љороче говорЯ, уйма фактологических вопросов. € наконец: "‚ы не
возражаете, если Я запишу?"
     ‘обеседник,  естественно, "не  возражает", какие  у  него,  собственно,
основаниЯ  противитьсЯ  записи элементарных сведений,  и журналист  вынимает
блокнот. ‚ремЯ от  времени подбрасываЯ все  новые  вопросы  фактологического
характера, он преспокойно записывает и то, что несколько минут назад не внес
в блокнот из-за решительного протеста собеседника.
     Ђналогичным  образом  можно  "уводить  в  сторону"  и  начальника  цеха
("Џростите,  на  каком  принципе  действует  этот  станок?"), и  тренера  по
гимнастике ("Љакова  технологиЯ  переворота назад с доворотом  на  девЯносто
градусов?")  и  судью  ("ЋбъЯсните, пожалуйста,  что такое дееспособность  и
презумпциЯ невиновности?") и т. д.
     ‘кажу  в заключение,  что,  конечно,  сколько  журналистов.  столько  и
методов  работы.  Ћднако  Я убедилсЯ:  все  молодые и  начинающие  газетчики
работают в основном по-разному, а старые и опытные - одинаково, с небольшими
отклонениЯми.   Џолагаю,   это   естественно:   жизнь   надиктовывает  самый
рациональный путь,  и  все мы рано или  поздно на него выходим. †аль только,
если очень поздно.

        ЋЃђЂЃЋ’ЉЂ ЊЂ’…ђ€Ђ‹Ђ

     <b>Ќаучный подход.</b>  Ќу  вот, кажетсЯ,  все позади.  ЉонцепциЯ,  представим
себе, подтвердилась. ‡апас мыслей не  только не уменьшилсЯ, но и пополнилсЯ.
Ќа дне чемодана лежат блокноты с записЯми бесед. †урналист  бросил последний
взглЯд  на  суетливый перрон, поплывший  мимо вагона. Љомандировка окончена.
‚от  тут бы и родитьсЯ первому вздоху облегчениЯ.  ’ут бы и наступить покою,
ЯвитьсЯ бы маленькому удовлетворению  от  проделанной  нелегкой работы. “вы,
все  наоборот: именно сейчас  журналист почему-то  взволнован, его  начинают
обуревать  сомнениЯ и  неуверенность.  Ћн  ощущает сумбур в  голове  и,  как
человек, менЯющий не груз, а только руку, его несущую, тЯжко вздыхает.
     Џрошу простить повторение элементарной мысли  о том, что сбор материала
не начинает нашу  работу  и не  венчает  ее. ќто  всего  лишь один из этапов
журналистской  деЯтельности,  за  которым  следует  очередной,  и  вовсе  не
механический, а тоже творческий этап обработки  материала, что, к сожалению,
далеко не все хорошо понимают.
     €так, нам нет передышки. ‚ернувшись домой, мы не сваливаем  привезенный
материал в стол в надежде на то, что он отлежитсЯ там, "успокоитсЯ" и только
тогда пойдет в  дело, - нет, без малейшего  промедлениЯ мы продолжаем работу
над ним. Џрежде всего  необходимо  осмыслить и обработать материал. —то  это
значит? ќто значит  отобрать  и  систематизировать факты, цифры, собственные
впечатлениЯ. ќто значит подумать о композиции, сюжете, монтаже.
     Ќе   могу   представить  себе   современного   публициста,   способного
перешагнуть этот наиважнейший  этап,  умеющего сразу приступить к письму, да
еще  с  желанием   создать  не  "шедевр  с  поземкой".  "...‘ловам  надлежит
подчинЯтьсЯ и идти следом за мыслЯми,  а  не наоборот..."38  - еще  в XVI в.
писал  Њонтень.  …сли мы  действительно хотим воздействовать на современного
читателЯ, то должны вести его путем наших  размышлений, длЯ чего как минимум
выстраивать  факты  логической   последовательности,  отражающей  ход  наших
мыслей. €ными словами, думать надо! "‚  литературе, - говорил Ђ. Њ. ѓорький,
-  идет та  же самаЯ работа, что и в науке"39. Ћсвобождение от этой работы Я
совершенно серьезно ассоциирую с освобождением от журналистики.
     „лЯ нас, мне  кажетсЯ, так же  важен  монтаж, как  он важен в кино и на
телевидении.
     „лЯ  нас  так  же  важна композициЯ, как  она  важна длЯ  художников  и
композиторов.
     „лЯ  нас  так же важен сюжет, как он важен длЯ беллетристов. Џотому что
сюжет  -  это  не  просто  совокупность  событий.  но  и  средство  познаниЯ
действительности. способ раскрытиЯ проблемы, раскрытиЯ через действие, через
сопоставление  фактов  и  цифр,  авторских  впечатлений  и  ощущений,  через
противоречиЯ  между  фактами,  через анализ поступков героев -  примерно так
писал ‚. кловский в "‡аметках о прозе русских классиков"40. Њы вполне можем
принЯть  эти  положениЯ  "на  себЯ",  поскольку  современнаЯ  художественнаЯ
документалистика  живет   по   одним  законам   с  поэзией,  изобразительным
искусством. кинематографией, беллетристикой, драматургией.
     ‹.  ѓинзбург,  говорЯ  о  достоинствах нынешней  документальной  прозы,
вспомнил  "’ретий  рейх"  Љ.  ѓейслера  -  книгу,  как  он  сказал,  целиком
составленную  из  одних  цитат, но  выстроенных  в  соответствии  с  идейной
концепцией  автора, а потому воздействующей на  читателЯ  именно  так,  а не
эдак41. Љто-нибудь  сомневаетсЯ еще  в том, что сам  отбор фактов  уже  есть
позициЯ автора,  что с  помощью  сюжета  выражаетсЯ  мысль,  суть  проблемы,
авторскаЯ направленность?  ‘омневаетсЯ ли  кто-нибудь  в  том, что авторскаЯ
концепциЯ,  словно  каркас зданиЯ,  должна  заполнЯтьсЯ  фактами-квартирами,
внутреннюю планировка которых чрезвычайно важна?
     "€скусство и гений (одаренность)  заключаетсЯ в том, чтобы найти <i>все</i>  в
самом своем сюжете и  ничего не искать вне своего сюжета"42 -  этими словами
‚ольтера   Я   закончу  доказательство  того,  что  отбор  и  систематизациЯ
материала,  приводЯщие  к  выстраиванию  сюжета, внутри  которого  и следует
искать <i>все</i>, и нам, журналистам, необходимы.
     <b>‘истема.</b> Ќу а практически как это делать? џ бы сказал: как угодно, лишь
бы делать! Ћдни  журналисты отбирают и систематизируют факты в уме, мысленно
строЯт сюжеты. монтируют событиЯ, рисуют композицию. ’ак или иначе, а тратЯт
на это времЯ, отнюдь не считаЯ его потерЯнным.  ‚о-первых, потому что это не
месЯцы и  не недели, а  чаще  всего  часы. ‚о-вторых,  потому,  что  отбор и
систематизациЯ  материала  органически  переливаютсЯ  в  процесс  написаниЯ,
ЯвлЯЯсь по сути его началом, ничего не крадут у этого процесса, только дарЯт
ему,  и дарЯт щедро. Ќаконец, в-третьих,  успех публикации,  по-моему,  куда
чаще  предопределЯетсЯ  обработкой  материала,  нежели  слепым  и  случайным
"попаданием" в цель, которую публикациЯ предусматривает.
     „ругие журналисты, не доверЯЯ собственной памЯти, проводЯт  эту  работу
письменно. џ  отношусь к ним. Њой метод трудно кому-либо  рекомендовать:  он
изнурителен и дотошен, и все же расскажу о нем длЯ иллюстрации.
     Џрежде  всего,  вернувшись  из  командировки,  Я  сажусь за  машинку  и
решительным  образом  перепечатываю  блокноты. ‚о  времЯ этого  делаю первую
отбраковку материала. Ѓольше в блокноты не  заглЯдываю. ‘тало быть, то,  что
осталось, неперепечатанным,  погибает. Ђбсолютно уверен:  шелуха.  Ћднако  Я
жаден, и многое из  шелухи все же просачиваетсЯ.  "‚се эти мелочи в  высокой
степени важны, - предупреждал в свое  времЯ Ђ.  Њ. ѓорький, - но надо суметь
тщательно отобрать  наиболее характерные"43. џ не умею. Џравда,  впереди еще
один фильтр, так что есть надежда.
     Њеханически ли перепечатываю блокноты?  Ќет, это был  бы сизифов  труд.
Ћдновременно с отбором фактов осуществлЯю их систематизацию.
     ‚озьму  длЯ примера поездку  в Љалининград, где  Я собирал материал длЯ
очерка о работе универмага. €списал три или четыре блокнота, точно не помню,
дело  было  шесть  лет  назад,  и  блокноты  не  сохранились.  ‡ато  осталсЯ
перепечатанный материал, который Я  называю  "разработкой". Ћна  содержит 69
страниц   на  машинке  через   один  интервал.  ”акт,  событие  или  эпизод,
зафиксированный мной в  блокноте, перепечатан с подзаголовком - своеобразной
смысловой рубрикой. ‚сего их семнадцать.  пЯть "личных", посвЯщенных главной
героине,  молодой   продавщице   ѓалине   ”илимончик:   "—ерты   биографии",
"Њатериальное положение",  "Њечты", "•арактер",  "‹ичнаЯ  жизнь,  интересы".
Ћстальные  двенадцать рубрик "общие",  например:  "‘мысл  работы продавщиц",
"ЏсихологиЯ", "€скусство торговать", "”онд директора" и т.  д.  ‚ разработке
под одной  рубрикой может скопитьсЯ  в  итоге три,  пЯть, десЯть  фактов или
эпизодов, которые  все  вместе  дают  представление,  например, о психологии
продавщиц, или характере  главной героини, или  об условиЯх работы и  отдыха
девушек  из  универмага. Џроцитирую  несколько  кусочков  из  разработки,  в
точности скопировав манеру и внешний вид систематизации:
     <i>ЏсихологиЯ.</i>  Ќа  мой  вопрос,  пошли  бы   девушки-продавщицы  работать
официантками,  ответ был  не  то  чтобы отрицательный  - мол,  все профессии
хороши, но: "‚ы знаете, как они считают?! ‘орок  и сорок - рупь  сорок, рупь
сорок  и сорок  -  два сорок.  Џиво пил? Џил. Ѓутылки бил? - Ѓил.  ѓони семь
двадцать!"
     <i>•арактер.</i> Џлакать ѓалина  не  любит: подушка, сказала, у менЯ сухаЯ. Ќо
горько бывает, и  в таких  случаЯх  она  не  раскрываетсЯ,  как  другие,  не
призывает людей  в свидетели, не ищет сочувствиЯ, а,  наоборот,  замыкаетсЯ,
становитсЯ  похожей  на тот цветок, который от холода  собирает  лепестки  и
"скукочиваетсЯ", как она выразилась.
     <i>‚заимоотношениЯ.</i> Џродавщиц много, более ста пЯтидесЯти  человек, да еще
текучка - в год шестьдесЯт новеньких. ‚сех не запомнишь. ‚о всЯком случае по
фамилиЯм.  „евушки  называют друг  друга  по  именам,  а  длЯ уточнениЯ  еще
прибавлЯют  отдел. ќто  звучит примерно так:  "„а это  ЋлЯ  сказала, ЊужскаЯ
обувь!" Ћтдел добавлЯетсЯ даже не через тире  и не в скобках,  а  рЯдом,  до
слуха доноситсЯ: "’анЯ ѓоловные  уборы", "‚ера ‘теклЯннаЯ посуда",  как у ”.
Љупера - ‘околиный ѓлаз.
     <i>—ерты биографии.</i> Љогда вспоминает ѓалина  ‘моргонь,  перед глазами ее -
домик родительский с небольшим садом, в котором цветут Яблони (белый налив и
ранет, антоновка  почему-то  в  ‘моргони не  приживаетсЯ), груши (знаменитаЯ
бэра,  твердаЯ  и  коричневаЯ),  поросенок  в  сарае  да  куры.  „омик  этот
расположен не  на окраине, а  в самом центре города, у парка, и мимо него по
улице проходит раз в полчаса автобус без номера, потому что зачем ему номер,
если и без того все знают, что идет он от вокзала до больницы.
     <i>€скусство торговать.</i> ‡нание  товара  - великаЯ вещь! € при  этом знание
моды и покупателей. Џридет, к примеру,  на базу "грамотнаЯ" продавщица, и ей
там "всучивают" белые женские замшевые туфли сорокового и даже сорок первого
размера.  Ѓрать  или не брать?  Љонечно,  брать! €х  за милую  душу раскупЯт
мальчишки-пижоны,  только им  длЯ  облегчениЯ  эту  обувь  надо  поставить в
мужской отдел.
     <i>“словиЯ работы.</i> "†есткаЯ у нас дисциплина,  - сказала ‚алЯ Џташкина  из
парфюмерии.  - ‚се  восемь  часов на  ногах, даже  сесть нельзЯ,  когда  нет
покупателей, да и не на что садитьсЯ.  Ђ часовых в  армии  и то через каждые
два часа сменЯют..."
     <i>€скусство  торговать.</i> Ћбычно так: покупатель попросил - ему продали, не
попросил -  не продали. ђазве  это "мастерство"? ‘делать план на дефиците  и
дурак сможет! Љ сожалению, учеба продавщиц идет  под лозунгом:  чего  нельзЯ
или не нужно  делать. ЌельзЯ ругатьсЯ с покупателем, нельзЯ  излишне красить
глаза и т. д. Ђ что нужно, чтобы  стать мастером дела? “вы, неизвестно. •оть
бы кто рассказал девушкам, что улыбка - не цель, а средство продать товар!
     <i>‚заимоотношениЯ.</i>  ‘прашиваю  ’амару  •лопчатобумажные ткани, каково  ее
мнение  о подругах-продавщицах.  Ћтвечает  через  паузу удивительно  точными
словами: "ЉаждаЯ себЯ стоит".
     <i>€скусство торговать.</i> џ так и спросил старшего мастера производственного
обучениЯ ’амару €вановну  „идечко: "Ћткройте мне ’амара €вановна, хоть  один
настоЯщий  секрет торговли, который бы Я не знал, поскольку Я покупатель,  а
не  продавец.  ‡адумалась.  Џокачала  головой. "‚роде бы,  - сказал, - таких
секретов нет".  Ђ жаль! ‚едь в каждой профессии  есть свои  профессиональные
секреты!  “  шоферов их -  тыщи, у  каменщиков  - сотник,  у  парикмахеров -
десЯтки, даже  у писателей есть секреты мастерства"! Ђ тут - торговлЯ. можно
сказать, искусство: они должны быть знатоками  человеческих (покупательских)
душ, психологами ораторами, воспитателЯми... “вы, ’амара €вановна призналась
мне, что тонкостей  девочкам "не дает",  а больше нажимает на "общие места":
будьте культурными, будьте внимательными, отвечайте  на вопросы. не  грубите
не сорите.  Љороче, наука  торговли складываетсЯ из суммы заклинаний,  а вот
как их осуществить - неизвестно. Џарадокс!
     Ќо  будет. џ открыл разработку на середине и  прЯмо подрЯд процитировал
эти куски. €з них в очерк, напечатанный в "Љомсомольской правде" вошло, быть
может, строк  десЯть - двадцать, но  не  в этом дело: перепечатка блокнота -
перваЯ  обработка  материала.  ѓлавное,  что  эти  кусочки,  словно  готовые
кирпичики, только и ждут  мгновениЯ,  чтобы  их поставили  на  свое  место в
очерке. ђазумеетсЯ, они еще сырые, но в роли полуфабриката вполне приемлемы.
     Љроме  того,  разработка  дает  возможность  "увидеть"  весь  материал,
представить  себе  его  основательность.  ЏроглЯдев, положим,  насквозь  все
эпизоды  под  рубрикой  "—ерты биографии"  или  все  "Џсихологии",  то  есть
мысленно сведЯ отдельные  смысловые и тематические кусочки в единый  большой
кусок,  Я получаю возможность определить и "взвесить"  направлениЯ  будущего
очерка,  подсобрать доказательства какой-то  мысли, а потом подумать,  нужны
или  нет  самостоЯтельные главки.  Ѓыла  концепциЯ, под  которую  Я  собирал
материал, и что же? ЉонцепциЯ устоЯла? ’еперь вижу: да.
     ‚олнение  улеглось.  ‘умбур прошел.  Љак  рыба  в  воде,  Я  купаюсь  в
материале, прекрасно его знаЯ. џ  почти  готов писать. "Џочти",  потому  что
факты и сведениЯ еще не уложены в той логической последовательности, котораЯ
укреплЯет авторскую позицию. ‚ конце концов можно  было бы принести в газету
разработку и положить  на стол  редакторам. —то  бы они сказали, прочитав? -
"Њатериал есть,  но он не организован". Љак часто говорЯт нам в редакции эти
слова,  даже  когда  мы приносим  "готовые" очерки"! €  как они  ронЯют  наш
авторитет! —ем, собственно, такие очерки отличаютсЯ от разработок? „а ничем!
Њатериал  есть,  но,  увы,  "не  уложен".  € мы  начинаем  "укладывать",  по
два-три-четыре журналиста  - сдать очерк "с первого предъЯвлениЯ". ђазве это
невозможно?  „лЯ этого,  думаю,  необходимо  еще  одно  действо: организациЯ
материала по предварительно составленному плану.
     џ понимаю, так  трудно творческому человеку  смиритьсЯ с так называемой
холодной обработкой материала, предусматривающей составление  плана будущего
очерка.  ’ем более что иные из нас,  еще учась в средней  школе, привыкли  к
другому  порЯдку:  сначала писали сочинение,  а  потом  по  готовому  тексту
кое-как "лепили" план. Ћднако подобное отношение к журналистской работе, мне
кажетсЯ,  ошибочно,  потому  что  облегчает  возможность   не   думать,   не
размышлЯть, не подчинЯть себЯ, а вместе с собой и читателЯ логике.
     Џлан - это веревочка, протЯнутаЯ  от  замысла  к воплощению. „ержась за
нее,  мы  никуда не сбиваемсЯ,  шагаем  уверенно к  цели и  ведем  за  собой
читателЯ самой  короткой дорогой к тому,  во имЯ чего пишем материал. Ђ.  Њ.
ѓорький  говорил,  имеЯ  в  виду  именно  очерк:  "...надо  поставить   себе
определенные рамки,  нужно  иметь какой-то  чертеж,  Ясно представлЯть  себе
форму того, что  хочешь сделать"44. Љак же иначе  можно сдавать  материал "с
первого предъЯвлениЯ"?
     Ќо Я прервусь,  потому  что чувствую: еще  чуть-чуть - и в  моем голосе
поЯвЯтсЯ угрожающие нотки, мол,  без составлениЯ плана  не видать журналисту
того, сего,  пЯтого  и  десЯтого,  -  и  это было  бы  несправедливо. Њногие
газетчики  прекрасно работают  без  "холодной обработки", работают  легко  и
просто, а достигают даже большего, чем "плановики". ‚от бы, кстати, хорошо и
им поделитьсЯ своим  опытом, чтобы молодые журналисты, примерив оба костюма,
взЯли  вноску тот,  что  по плечу и по характеру! џ нашел  у  ѓорького такое
признание: "Џлана  никогда не делаю, план  создаетсЯ сам  собою  в  процессе
работы, его вырабатывают сами  герои. Ќахожу, что действующим  лицам  нельзЯ
подсказывать, как  они должны вести  себЯ"45.  Ћднако ѓорькому принадлежат и
такие слова: "‚ общих чертах план, конечно, есть,  Я  только не  пишу его на
бумаге"46. ’ак  или  иначе,  но  окончательный  вывод  проситсЯ  сам  собой:
журналист  может работать и  по  плану,  и без  него, но только  не  насилуЯ
собственную  индивидуальность.  Ћднако  надо попробовать!  Џраво  же, не зрЯ
ѓораций утверждал: "Љогда  суть дела обдумана  заранее,  слова приходЯт сами
собой"47.
     Ќа том и покончим с обработкой материала.

        ЏђЋ–…‘‘ Џ€‘њЊЂ

     <b>Џроблема  первого  абзаца.</b>  Џредставим  себе:  руки  у  журналиста  уже
чешутсЯ,  чернила кипЯт, бумага "стонет" от нетерпениЯ,  материал в истоме -
можно  писать! Ћднако начну с  откровенного  признаниЯ:  ненавижу письменный
стол! „лЯ менЯ истиннаЯ  мука сесть  за него  и взЯть в руки перо. Ћт мысли,
что рано  или поздно придетсЯ это сделать,  содрогаюсь,  как от удара током.
Љакое счастье, что  существует этап обработки материала: до письма еще вроде
бы  далеко,  и  можно  заставить  себЯ  разобратьсЯ в блокнотах.  ‚сего лишь
почитать. Љое-что перепечатать. —уть-чуть подумать. ‘амую малость...
     €менно на этот  период и приходитсЯ  "раскачка". Џостепенно втЯгиваЯсь,
через час, через  сутки или двое погружаешьсЯ в работу. и уже ничто не может
оторвать тебЯ от некогда ненавистного письменного  стола.  Њатериал - как на
ладони. Џлан - крепкаЯ веревочка к цели. Њожно "строчить"!
     €  вот тут-то возникает пресловутаЯ проблема  первого абзаца. ’анталовы
муки! “ж очень редки случаи, когда первый абзац даетсЯ  без боЯ, без  трепки
нервов,   без   сомнений   и   поисков,   легко   и   естественно.   ‘колько
иронически-грустных  советов  приходитсЯ выслушивать  журналистам  по  этому
поводу: "—то  может  быть  проще:  начинай  сразу  со второго абзаца!" "Џиши
первый, потом  второй, а первый спокойно вычеркивай!" и т. д. Џомню, когда Я
был на военных  сборах  в авиационной школе  и в один прекрасный день, как и
мои товарищи, "вручил" свою жизнь кусочку мануфактуры, то есть парашюту, сам
инструктор серьезно  сказал нам, уже готовым к прыжку и стоЯщим  у самолета:
"ѓлавное,  без  волнений.  …сли не  откроетсЯ  основной  парашют, открывайте
запасной. Ќе  откроетсЯ  запасной, тоже не  беда:  придете  на  склад, и вам
обменЯют оба".
     Џервый абзац довольно часто не "открываетсЯ".
     ’ому. полагаю, несколько причин, и прежде всего психологическаЯ. „ело в
том,  что  у иных молодых  журналистов  (как,  впрочем, и  у некоторых,  уже
вкусивших  успех  на  газетном  поприще) нередко возникает  страх:  а  вдруг
читатель, пробежав глазами первые  строки  очерка, отложит газету в сторону?
‚идите  ли, скучно ему покажетсЯ! ќто значит - провал?! Ќе-е-ет, надо как-то
заставить его читать дальше! ‚зЯть за "живое"! —ем-нибудь ошарашить!
     €  начинаютсЯ мучительные поиски  интригующего  начала  -  мучительные,
потому что  они, как правило, совершенно не органичны теме очерка. Ќапример:
"Ќад  городом  уже спускались сумерки, когда вдруг страннаЯ тень мелькнула в
свете  уличного  фонарЯ.  —ей-то голос  позвал:  "’онька,  это ты?" € сердце
Ђнтонины  сжалось  от  дурного  предчувствиЯ..."  Ќаписав   такое,   молодой
журналист  обычно ставит жгучее  многоточие (за которым подчас скрываетсЯ не
мысль, а безмыслие) и  впадает в уныние:  ах,  плохо, ах, глупо, и все равно
редактор сократит, и  что-то надо взамен  придумывать!  Ђ  все  потому,  что
героинЯ  очерка "’онька"  - заводской рационализатор,  передоваЯ  женщина, и
торопитсЯ она домой  после заседаниЯ  Ѓђ€‡а, где  принималось  ее  очередное
рацпредложение,  а дурное  предчувствие  у  нее оттого, что муж опЯть  будет
ревновать к изобретателю Љлейменову.
     …ще  пример: "—то вы  наделали!  - воскликнул Њохов,  схватившись двумЯ
руками  за  голову.  - ’еперь менЯ задавЯт!"  €  он, нетвердо ступаЯ,  пошел
прочь..."  ђасшифровываю:  Њохов  -  прораб,  а  "наделала"  на его  участке
передоваЯ  бригада,  выполнив  норму  на  140%,  и  теперь Њохова "задавЯт",
увеличив производственный план очередного квартала.
     € еще пример, последний: "Ќет, просто не укладываетсЯ в голове, не могу
поверить, что такое возможно, да  еще в наше  времЯ,  мне кажетсЯ,  это сон,
какое-то кошмарное  наваждение,  но  это  так,  это случилось,  от этого  не
уйти..."  —то  случилось?! —то  не укладываетсЯ  в  голове  журналиста?  —то
кажетсЯ ему кошмарным наваждением, да еще  "в наше времЯ"?! Њуж оставил жену
с ребенком и подал в суд на раздел жилплощади. Ќи больше ни меньше.
     џ  мог  бы  бесконечно  долго  цитировать  "жутко"  интригующие  начала
банальнейших по своей сути очерков, но довольно - тенденциЯ обнажена.
     Ћднако   опытные  и  в   некотором  роде   маститые   журналисты,  тоже
переболевшие в молодости "потрЯсными началами", спокойно отказываютсЯ от них
и при этом пользуютсЯ неизменным успехом у  читателЯ. Ћни давно  уже понЯли,
что,  во-первых,  современный читатель если  и "клюет" на  интригу. то очень
скоро ее раскусывает, и тогда нет  предела его раздражению. Ћни знают, кроме
того, что  многие читают газетные материалы не с первого абзаца, а с подписи
и, если  видЯт знакомую,  уже  зарекомендовавшую  себЯ  фамилию  журналиста,
прочитывают все.
     Ќаконец, в-третьих, опытные литераторы убедились, что все же есть нечто
способное   мгновенно  возбудить   читательский  интерес,   -   это  свежаЯ,
оригинальнаЯ   или    остраЯ   мысль,   органически   соответствующаЯ   теме
повествованиЯ, и информациЯ, дающаЯ повод длЯ размышлений. ‚от первые строки
нескольких произведений:

     <i>"—еловечество  не хочет жить без великих людей: в ту неделю, когда умер
Њикеланджело, родилсЯ  ѓалилео ѓалилей (џ.  ѓолованов.  ќтюды об ученых. Њ.,
1970, с. 41);
     "Ќаверное, не все мы представлЯем себе, что значит сейчас  быть хорошим
инженером.  —тобы  договоритьсЯ  о  таком,  на  первый  взглЯд  элементарном
определении, нужно кое-что еще выЯснить. Џрежде  всего, какова роль инженера
в нашем обществе?" (Ђ. ‘мирнов-—еркезов. ‘вЯзь вещей. Њ., 1970);
     "ЌастоЯщий летчик-испытатель должен свободно летать на всем, что только
может летать, и с некоторым трудом на том, что, вообще-то говорЯ, летать  не
может".  ќто  изречение, давно ставшее в  авиации классическим,  принадлежит
летчику-испытателю ‘ергею Ђлександровичу  Љорзинщикову"  (Њ.  ѓаллай. ’ретье
измерение. Њ., 1973, с. 9);
     "...„ревнЯЯ  матросскаЯ  поговорка:  "Џлавать  по  морю  необходимо..."
Ќекогда  море длЯ человека  было бесконечным,  безбрежным,  неЯсным и потому
постоЯнно манЯщим: а что там дальше, за горизонтом? ‚ далекие времена, когда
никто  еще  не знал, что  ‡емлЯ  - это шар,  была отлита строка человеческой
мудрости. полностью поговорка пишетсЯ так: "Џлавать по морю необходимо, жить
не  так уж необходимо". ѓлубина мысли состоит в том, что  люди всегда дороже
жизни  ценили  познание  окружающего  мира"  (‚.  Џесков.  -  "ЉомсомольскаЯ
правда", 7 марта 1974 г.);
     "‹юдей какой профессии больше всего  на  свете? Њолва гласит: врачей. Ђ
вот статистика  всех  времен буквально вопиет против  этого утверждениЯ" (€.
‡юзюкин. - "ЉомсомольскаЯ правда", 3 марта 1968 г.).</i>

     Ћбратите  внимание,  слова-то  какие "скучные":  "человечество",  "роль
инженера", "познание окружающего мира", "статистика", "утверждение"... Ќо не
боЯтсЯ авторы, не прибегают к мнимо спасительным "вдруг" и "однажды ночью" -
спокойно и неторопливо развивают свои  мысли, уверенные в том,  что читателю
не будет скучно и он дойдет до конца.
     •ватит примеров. "“ кого тощее тело, -  писал Њонтень, - тот напЯливает
на  себЯ  много  одежек; у  кого скуднаЯ мысль, тот раздувает ее словами"48.
„аже известные  литераторы, уже имеющие в качестве визитной карточки  имЯ, и
то, думаю, сомневаютсЯ в том, что читатель  навсегда  ими завоеван.  €мЯ  не
индульгенциЯ на  вечную  и  прочную читательскую любовь.  Ћдин  безмысленный
очерк,  да  еще с нелепым  интригующим началом,  потом второй,  третий  -  и
рассерженный читатель сделает переоценку ценностей. Џожизненно присваиваетсЯ
только худаЯ слава, добрую надо  постоЯнно  подтверждать. —ем? Њыслью, а  не
интригующим началом, только мыслью!
     Ќо вот, представим себе, что журналисты откажутсЯ от борьбы за престиж,
не  будут  завлекать   читателЯ  пустыми  интригами,  станут  заботитьсЯ   о
содержании материалов,  о наполнении их  мыслЯми и информацией  - что тогда?
Џроблема первого абзаца перестанет существовать? Ќет,  думаю, не перестанет.
Џотому что мы  мучились, мучаемсЯ и всегда  будем мучитьсЯ  в поисках верной
тональности, котораЯ  как  раз  и зависит  от  первого  абзаца.  ‹юбой очерк
пишетсЯ в  едином ключе, он не терпит  случайной, неоправданной, заранее  не
продуманной смены  температур,  он всегда однороден по стилю, по манере,  по
тональности. Ћна-то  и закладываетсЯ на  весь материал  первым абзацем, этим
черенком, который дает жизнь  всему  дереву. ‚ первом абзаце, словно в живой
клетке,   если   рассматривать  ее   относительно  всего  организма,  должен
содержатьсЯ  код,  в   котором  были  бы  заложены  главные  свойства  всего
произведениЯ.
     Љонечно, это  даетсЯ нелегко, но с мучениЯми  достойными, оправданными,
не  чета которым поиск "вдруг" и "однажды ночью". ‡десь трудности совершенно
другого рода: они обусловлены  заботой об убедительности  материала,  об его
доходчивости,   о   более  сильном  воздействии  на  читателЯ.   Љонстатацию
трудностей можно найти  у  многих литераторов, Я  нашел, к примеру, у  Ђ. Њ.
ѓорького: "’руднее всего -  начало, именно  перваЯ фраза. Ћна, как в музыке,
дает тон всему произведению, и обыкновенно ее ищешь весьма долго"49. Ђ вот о
том, как сократить времЯ поиска, - ни слова. ‚ероЯтно, журналист  должен сам
почувствовать,  какого  звучаниЯ  требует  тема.  ‘о  стороны  можно  только
сказать: угадал или не угадал.
     Џриведу  несколько  примеров  из  собственной практики.  Њне  и  самому
интересно  посмотреть  на  себЯ  с  точки  зрениЯ  моих возможностей  искать
тональность: никогда прежде об этом не думал.
     Џод  рубриками  "‘оциальный   портрет"  и  "—еловек   среди  людей"   в
"Љомсомольской   правде"   некогда   публиковались   очерки-исследованиЯ   -
спокойные,   в   большей   степени    рассудочные,   нежели   эмоциональные,
долженствующие с первых  же строк вызывать у читателЯ задумчивое настроение.
‡адумчивое? Ќу что ж, посмотрим...

     <i>Ћчерк "‘емьЯ ЏолЯновых": "Ќачну с  того,  что  каждаЯ  семьЯ,  конечно,
лучше других понимает, какой ей сор выносить из избы, а какой  нет. „ело это
тонкое, чужой  человек в нем не разберетсЯ. будь он хоть семи  пЯдей во лбу.
Џравда, иногда мы живем так. что соседи знают о нас больше, чем мы  сами. Ќо
одно дело - соседи,  другое -  читатель. ‚от и ломай голову,  как  писать  о
ЏолЯновых?"
     Ћчерк "‘тудент": "‘тудент  - состоЯние временное. џ тоже был студентом.
Ћднако,  ринувшись  в  вузовскую   тематику,  вдруг  почувствовал  смущение.
ЋказываетсЯ,  современные студенты  совсем  не  те,  с  которыми,  Я  училсЯ
каких-нибудь пЯтнадцать лет назад. ‘тало быть, опиратьсЯ на собственный опыт
нельзЯ. ќто - с одной стороны. ‘ другой - Я неожиданно убедилсЯ,  что многие
нынешние вузовские проблемы, как две капли воды похожи на "наши".</i>

     „лЯ контраста  -  очерк  "‘инЯЯ  борода" из —ебоксар" с таким  началом:
"ђуки за спину, уважаемый читатель: Я буду знакомить вас с подлецом".
     € еще одна тональность - в  очерке "Ћбелиск". Џовествование ведетсЯ  от
имени  грустного человека,  оставшегосЯ  в  живых и вечно преданного  памЯти
погибших т