Њ.Ђгеев. Џаршивый народ

Ћцените этот текст:
Њ.Ђгеев. Џаршивый народ

---------------------------------------------------------------
     Bookking International, Paris 1995 ISBN: 287714-279-5
     scan: albertATweb.de OCR-check: albertATweb.de
     ђассказ
---------------------------------------------------------------


     ‚  годы 1923 24-й  в Њоскве Я был без  работы и часто, почти ежедневно,
шлЯлсЯ в губсуд. ЏомещалсЯ  губсуд в здании  бывшего градоначальства, что на
’верском бульваре, и был разбит,  сколько помню, на  четыре  зала заседаний,
отличных  друг  от друга не только  по размерам, но и  по расположению в них
прокурора  и  защитника.  ’ак в зале и  1,  самом  большом,  прокурор,  если
смотреть со  стороны зрителей, сидел справа, а слева защитник.  Ђ в зале и 2
слева сидел прокурор, защитник же  с обвинЯемым справа. ’акаЯ неодинаковость
размещениЯ  зависела, видимо,  от расположениЯ  окон:  место обвинЯемого,  а
следственно, и его защитника  неизменно отводилось  у глухой стены, там, где
окна не было. ђазбирательства начинались часу в одиннадцатом и  с перерывами
затЯгивались нередко до ночи.
     Љогда слушалось  большое  дело,  в  особенности такое,  которое  давало
надежду на  расстрел, в  зал набивалось множество народу, все  скамейки были
занЯты, люди стоЯли плотной толпой в проходах и у задней стены, что в зале и
1  дозволЯлось, при этом,  однако, часа  через два начинало сильно вонЯть, у
всех  мутилось  в  голове,  и  председатель  объЯвлЯл  перерыв. ‚ытираЯ  пот
трЯпкой,  платком, ладонЯми,  люди выходили  в смежную  залу  длЯ  ожиданиЯ,
закуривали €ру,  џву, —ервонец, сходили по лестнице в  подвал, где помещалсЯ
буфет, иные, особенно жадно, боЯзливо приоткрывали дверь в залу  в 2,3 или 4
и просунув голову и убедившись,  что там  слушаетсЯ дело входили,  на носках
пробирались к  свободной скамье' Љаждое  большое дело привлекало  в  зал  на
скамьи слушателей людей, незримо с этим делом свЯзанных. ’ак, дело …селевича
пришли слушать с €льинки ва-лютчики, богато одетые люди с немосковской речью
и золотыми зубами, многие с дамами,  от  которых пахло духами, в  котиковых,
каракулевых  пальто. …се-левич, тоже  человек с черной биржи, убил  друга за
манив его в  десЯть  часов утра, под  предлогом сделки"  к себе на квартиру.
‚месте с …селевичем  привлекалсЯ,  как  пособник, молодой  человек, владелец
револьвера, из которого стрелЯл …селевич.
     Њолодого  человека  этого,  тоже  имевшего  сношениЯ  с  валютчиками  и
дружившего  с  …селевичем   защищал  “сов,  защитник,  в  некотором  смысле,
замечательный:  все судебные завсегдатаи  знали,  что если “сов взЯл на себЯ
эту защиту, значит, он убежден  в его невиновности. ‚ деле …селевича  защита
“сова  вызывала  поэтому  тем  больший  интерес,  чем  меньше   склонен  был
соглашатьсЯ   с   его   доводами   прокурор,  жирный,   рЯбой,  взволнованно
распаренный, как в бане, красномордый человек, с лошадиным волосом  и дикими
глазами.  “веренность  в  наличии  соучастника возбуждало то,  что труп  был
плотно сложен, чуть не сломан пополам, увЯзан в мешки и упакован в корзину.
     Ќу, …селевич, мЯгко говорил председатель с болтающимсЯ на носу пенсне в
роговой  оправе, ну, говорите  же правду. Љак вы,  узкогрудный, прЯмо хилый,
умудрились  без посторонней помощи этакий  трупище запхать  в  корзину.  Ќу,
невозможнаЯ же это вещь.
     …селевич,   стройный   блондинчик,   с   нежным  румЯным  лицом,  мило,
сконфуженно улыбаЯсь,  то  и  дело  взглЯдывал  добрыми, голубыми  лучистыми
глазами  на судей,  на защитников,  на прокурора, как бы взглЯ-пом и улыбкой
спрашиваЯ,  понЯтно ли  он  показывает, не  нужно  ли  повторить,  изображал
укладку трупа.  Ќесколько  раз в  своих лаковых  ботиночках на  пуговичках с
замшей  он  выходил  из-за  барьера к столу вещественных доказательств,  где
стоЯла плетенаЯ  корзина с распластавшимисЯ  черными цифрами железнодорожной
маркировки.   •олеными  пальцами,  оттопыриваЯ  мизинец,  …селевич  поднимал
крышку,  заставлЯЯ  корзину  скрипеть.  Ѓурные  схватки “сова  с  прокурором
следовали  за  этими объЯснениЯми, возбуждаЯ у  слушателей восторг,  у судей
недовольство.  Љогда  же,  после  долгого  совещаниЯ, из  оглашенного  ночью
приговора   валютчики  узнали,   что   “сов  победил,  что  обвинЯвшийсЯ   в
сообщничестве  оправдан,  в  зале  поЯвилось нечто до  сей  поры  в  губсуде
невиданное. Ѓукет цветов.
     Љаждое новое дело  привлекало  новых  слушателей  из той среды, которой
близок был обвинЯемый. Ѓыл случай, когда пришли студийки, потом был процесс,
привлекший  инженеров,  потом  судейских,  потом  воров  с  марухами,  потом
базарных торговцев, потом кассиров, потом милицейских. Љаждый день приходили
новые люди замкнутые касты, где каждаЯ новаЯ каста имела свои,  свойственные
только ей,  привычки,  интересы,  вкусы,  остроты, даже Язык,  и удивительно
становилось,  сколько   же  в  этой   большевистской  Њоскве   этих  бытовых
перегородочек, которые,видно, имеют склонность  разрушатьсЯ  тем  медленнее,
чем горЯчей их жгут. € только одна, общаЯ всем черта сказывалась тем острее,
чем различнее были эти касты: подхалимство и предательство. Џредательство по
отношению к  тому,  кто  уже попал под  колеса судебной  машины  и сидел  на
позорной  скамейке,  там,  за барьером,  у глухой  стены, предательство ради
спасениЯ   своей  если   не  участи,   так  службы,  не  останавливаемое  ни
товариществом,  ни былой дружбой. Њожет  быть,  поэтому  зал был  по трЯсен,
когда на процессе профессиональных взлом-щиков никто из обвинЯемых и ни один
из воров качестве свидетелей  вызванных из тюрьмы, несмотрЯ на  усилиЯ суда,
друг на друга показывать не со-глашалсЯ.

II

     Њне жилось гадко эти годы. ‚ маленькой комнате брат мой, его жена, мать
и Я  жили и  кормились на заработок брата 75  червонных  рублей, которые  он
получал как 2-й  счетовод в базарном отделении Џромбанка. ЊенЯ же на  службу
никто не  брал.  џ  был оборван,  без  образованиЯ,  без специальности, менЯ
отовсюду гнали.  Њне  было горько сознавать, что  люди,  отказываЯсь от моих
услуг, поступают вполне  добросовестно. €  вот  Я ходил в губсуд миритьсЯ  с
жизнью. Ѓывало, судЯт какого-нибудь директора треста, от которого еще не так
недавно  зависело  зачислить менЯ  на  работу, выдвинуть,  положить  хороший
оклад,  сделать менЯ, как  мой  брат  говорил,  "человеком".  бывало,  судЯт
такого,  объЯвлЯют приговор,  его, уничтоженного, жалкого, ведут к  лестнице
под охраной, а Я с папироской и с чувством превосходства, которое доставлЯло
мне тем  больше  приЯтности,  чем оно  было  подлей,  стараюсь  пройти мимо,
поближе взглЯнуть на него. ‚ моей  озлобленности, в презрении  к человеку  Я
уже верил, что не Я один все, попадающие в залу губсуда,  чувствуют то же. €
вот случай убедил менЯ в моей ошибке.
     Џро дело  ђуденко  Я слышал  еще за  несколько  дней. —еловек этот  был
украинским коммунистом,  партийного  стажа  имел три года, служил уже  около
двух лет в какой-то воинской части  московского округа и был “ начальства на
хорошем  счету, когда один из нижних чинов, сам родом из села  Ѓелой –еркви,
его  опознал, расследование велось в большом секрете. €з разных сел Љиевской
губернии были  вызваны  крестьЯне  и, подсылаемые под разными  предлогами  к
ђуденко, все, как один, показывали: это он. “же после ареста  Я незадолго до
того,  как дело должно было  слушатьсЯ в губсуде, "‚ечернЯЯ Њосква" огласила
показаниЯ  хлеборобов. ђуденко этот, по  их словам,  в  течение трех лет,  с
1918-го по 1921-й, водительствовал небольшой бандой на Љиевщине, длЯ набегов
выбирал  села победнее,  подальше  от железной  дороги, у  крестьЯн  забирал
продовольствие и девок, евреев же, мужчин и женщин, старых и молодых, убивал
и младенцев не миловал.
     „ело должно было  слушатьсЯ  6-го числа, в  день,  когда в  нашей семье
произошел  раздор, это  задержало  менЯ.  ‚  губсуд выбралсЯ  Я  уже  часу в
четвертом. Ѓыла осень, сентЯбрь,  от холодного,  мелкого,  как металлическаЯ
пыль, дождЯ песок на бульварах стал желт и  Ярок. ѓазоны были еще зелены, но
в  мокром,  сыром воздухе  от дыханиЯ  шел  пар.  ‚  помещении губсуда  было
натоплено,  на лестницах торжественно тихо. џ поднЯлсЯ наверх, прошел пустые
комнаты, осторожно отворил высокую дверь No 2.
     ‚ зале, куда Я вошел, стоЯл горЯчий, тухлый воздух. ‚се скамьи были так
полны  людьми,  что сидевшие с краю полспиной  вылезали наружу. ’олько узкий
проход между скамейками от двери до барьера был свободен. “ барьера этого, у
калитки, сквозь которую водили свидетелей к судейскому столу, в своих галифе
и в сапогах, скучно  облокотЯсь, стоЯл служитель. ђуки его,  как у ’олстого,
были втиснуты под ремень. Ќе вынимаЯ их, он подбородком приказал мне сойти с
прохода,  подойти к  скамье.  ‡а судейским столом, крытым зеленым сукном,  с
тремЯ креслами, из которых у среднего спинка была повыше, никого не было. Ќо
справа,  на  возвышении, на  садовой скамейке, между  двух стражников  сидел
обвинЯемый ‚иден был его стриженный, песочный затылок, кроваваЯ вздутаЯ  шеЯ
и очень мЯсистаЯ спина. Ќа нем была зеленаЯ гимнастерка без ремешка, теснаЯ,
со складками. Ћн сидел  к залу спиной,  напрЯженно и  очень прЯмо, как сидЯт
куклы,  лицом к портрету ‹енина над судейским столом. ‚низу,  под ним, сидел
защитник, задумчиво стукаЯ карандашом по затвору портфелЯ.
     ‚ зале стоЯл гул от сморканиЯ, покашливаниЯ, разговоров вполголоса, как
бывает  в классе, когда ждут учителЯ. џ спросил старичка, сидевшего  с краю,
слушалось  ли дело ђуденко. "„а вот сейчас будет ему приговор, словоохотливо
ответил он. ’олько плохо его дело", сказал он и еще что-то хотел сказать, но
помешал служитель. Ћн выдернул  руки из-под ремнЯ и громко сказал: граждане,
встать! и все, на всех скамьЯх тесно сидевшие люди  поспешно встали на ноги.
‘разу стало тихо, но  проходили минуты,  а никто не шел.  “же  многие  стали
опЯть  кашлЯть,  переговариватьсЯ, когда  вдруг,  из  маленькой  двери  близ
судейского  стола, вышел председательствующий ‘и-нат с портфелем, за ним два
члена  суда,  секретарь  и  еще комендант зданиЯ. ‘инат в  черном костюме, в
галстуке,  скрипнув  ступенЯми,  быстро  взошел   к  столу  и,  не   садЯсь,
остановилсЯ перед своим средним креслом.  —лены  суда,  по одежде, видно, из
рабочих, встали  по бокам. Љомендант,  молодцевато  затЯнутый  в  офицерский
ремень, в  блестЯщих крагах с  круглыми икрами, встал спиной к суду, лицом к
обвинЯемому.  Ћн поднЯл кулак, подержал  его,  потом ударом  опустив, сказал
"атъ", и стражники по бокам обвинЯемого, дернув спинами и локтЯми, выхватили
шашки.
     џ знал, что это значит, сердце мое  забилось. Ќаверху, за столом, ‘инат
открыл портфель, вынул большую  бумагу и медленно взглЯнул на обвинЯемого и,
опустив  глаза, начал  читать  приговор. …го худое, молочно-бледное  лицо  с
вдавленными щеками и  острым носом было спокойно, кроме  узкого, тонкогубого
рта,  который читаЯ,  двигалсЯ. ‘ветлые волосы спадали  ему на глаза, но, не
прикрываЯсь  рукой,  красивым движением головы  он  вскидывал их  на  место.
Ѓольшой лист бумаги  он  держал  пальцами  в  нижнем правом углу, но бумага,
будто  лежала на  дереве,  совсем  не дрожала.  Џо  бокам  ‘ината заседатели
слушали,  оба хмуро опустив головы. ‡ащитник, тоже поникнув головой, концами
пальцев  упиралсЯ  в  свой стол, как  музыкант у роЯлЯ,  стоЯ надавивший  на
клавиши. Ќад ним на помосте, отступив от своей скамьи, между остриЯми слегка
движущихсЯ  шашек,  стоЯл  обвинЯемый.  ’еперь  было  видно, что он  невысок
ростом, коренаст, почти грузен. Ќа своих коротких, кривых ногах он стоЯл как
по  команде,  по-солдатски  выворотив  грудь, оттЯнув  назад  плечи,  поднЯв
голову. ђуки  его, которые  он ладонЯми жал к  бедрам, как  бывает у сильных
людей, не совсем разгибались в локтЯх.
     Ќезвонким, тугим голосом ‘инат продолжал читать. Ћн уже дочитал лист до
конца,  быстро  повернул его  и,  начав  читать сверху, приподнЯл  голову  и
вскинул брови. Џриговор в части мотивировки был длинен. ‚ зале  тесно стоЯли
люди, так  же,  как  и  Я,  стараЯсь  тише  дышать.  ’олько сосед,  старичок
словоохотливый, безостановочно,  как  на морозе, густо сопел  носом. €зредка
сквозь  окна, которые выходили на бульвар, слышались приглушенные трамвайные
звонки, но они не нарушали, а подчеркивали общее молчание. Ќаконец в тишине,
очень страшной при этом  множестве  без движениЯ стоЯщих людей,  ‘инат своим
комнатным голосом прочитал, что  гражданин ђуденко приговариваетсЯ к  высшей
мере  наказаниЯ  расстрелу,   что  приговор  окончательный,  обжалованию  не
подлежит,  что  о  помиловании  можно обратитьсЯ во ‚–€Љ в 72-часовой срок с
момента вынесении  приговора. ‘ моего места было  видно как защитник,  после
этих  слов, вытер  ладонью лицо'  стал  застегиватьсЯ.  ‡а  судейским столом
‘инат, облизав губы, еще медлил. “ложив приговор  в портфель, волосы его при
этом свесились,  он,  сузив  глаза, взглЯнул  в  переполненный  людьми  зал.
"ђу-денко,  громко  сказал  он, вскидываЯ  волосы и  не  менЯЯ взглЯда.  ‚ам
понЯтен приговор?"  €,  поставив портфель  на  ребро, положил  на него руки.
’еперь глаза всех, кроме глаз ‘ината, смотрели на ђу-денко. Љомендант, ломаЯ
каблуками  тишину,  с рукой на  кобуре, подошел к барьеру. ‡ащитник, пытаЯсь
привлечь на себЯ внимание осужденного на казнь, делал руками движениЯ, желаЯ
его подбодрить.
     ђуденко молчал,  но  из залы было заметно, что  он  тревожен. €з-за его
выпуклой щеки,  словно он ел,  двигалсЯ кончик длинного уса. Ћн издал горлом
звук, круче развел  плечи и хрипло  выговорил:  "’ак  точно". € тотчас, лишь
только  сказал он эти  слова,  в зале, и не Я один, а многие рЯдом  со мной,
облегченно  задышали.  ‘инат  снЯл  портфель  со  стола  и  быстро  пошел  с
возвышениЯ  в  маленькую  дверцу.  ‡а  ним,  отставаЯ,  пошли заседатели,  и
одновременно из ниши, уступаЯ им дорогу, в зеленом френче прошел прокурор. ‚
зале  давно уже чувствовалась  духота, котораЯ  теперь, когда все кончилось,
стала  трудно  выносимой.  Њногие  стали  выходить,  некоторые  еще  стоЯли.
ђуденко, держась своей пухлой рукой за барьер, что-то поспешно делал ногами.
Ћн  повернулсЯ, и Я увидел его. “ него было жирное лицо с  длинными  усами и
густыми,  как  усы,  бровЯми, одно из  тех  простых, грубых  лиц, которые  в
представлении,  совсем  невольно,   свЯзываютсЯ  с  уходом  за  лошадьми,  с
конюшней. Ћн  покривилсЯ, что-то не  выходило  у  него,  и  Я понЯл, что  он
надевает  калоши.  Џрильнув к  барьеру,  защитник  говорил ему,  но ђуденко,
видно, не мог  слушать. Џовернув лицо  в одну  сторону, потом в  другую,  он
ладонью прогладил усы , взглЯнув себе под ноги, пошел со ступенек возвышениЯ
в маленькую дверцу. ‚месте с ним, как приклеенные, пошли стражники со своими
шашками.
     ‚ зале ожиданиЯ, куда теперь уже вышли все, было прохладно и свободнее.
Њногие, в ожидании следующего дела,  сидели на  длинной скамье вдоль сте-вы,
другие  медленно  прогуливались,  кто  закусываЯ  хлебом, кто с  папироской.
’олько  у большого  окна люди  стоЯли плотнее, и нужно было  приподнЯтьсЯ на
носки,  чтобы заглЯнуть  внутрь. ’ам,  припертый к  стене,  стоЯл юноша  лет
семнадцати с некрасивым  еврейским  лицом, плотно загнутым носом  и пухлыми,
цвета ветчины, губами. ‚идно,  он позволил себе сказать что-то о  приговоре,
потому что  знакомый мне завсегдатай,  ехидный  старик, с мутными  глазами и
прыгающей, когда говорил или жевал, бородкой, отчитывал его. "‚от уж этого Я
в толк не возьму, вот уж этого  Я  не  понимаю, говорил старик,  все разводЯ
руками, будто мерил материю. Ћн ваших евреев убивал, волновалсЯ он, наступаЯ
на юношу, он младенцев  ихних душил, изувер... а вы...  еврей ...  говорите,
жалко его. „а ежели  по справедливости рассудить, так за этакий  приговор вы
обЯзаны в  ножки поклонитьсЯ да ручку  поцеловать. Ђ вы вон болтаете невесть
что.  Ќе-ет,  молодой  человек,  Язвительно  лепетал  старичок,  вы  уж   не
обижайтесь, Я вам прЯмо скажу. ‚ы, евреи, бузотеры, паршивый народ. ‚ам, как
ни делай, все не хорошо, не ладно..." Ћн хотел продолжать, но  ему помешали.
Ћн оглЯнулсЯ, сразу  озлобил глаза  и  вместе  со  мной и с другими бросилсЯ
вперед: у коридора,  куда теперь со всех сторон бежали люди, происходило то,
что  происходит  во  всех  странах  мира,  где  есть  полициЯ.  ‹ишь  только
вооруженные служители вышли, чтобы освободить от людей коридор, в котором до
этой  минуты никого  не было,  так  тотчас все  сидевшие в других залах люди
бросились  к  этому коридору  и загородили его. "—то-что?", спрашивали все и
давили друг друга и служителей, стараЯсь заглЯнуть в глубь коридора. ‡релище
не заставило себЯ ждать. Џервым  быстро  прошел человек в  кожаной одежде, в
боевых наплечных ремнЯх, с наганом в руке. ‡а ним спешили четыре стражника в
солдатских шинелЯх,  качаЯ у плеч обнаженными шашками.  Њежду ними на  своих
коротких,  кривых  ногах,  со старательной,  жалкой  торопливостью,  семенил
ђуденко.  Ќа  голову  ему  надели   его  зеленую  буденовку,  концы  которой
развевались. ђуки были свЯзаны на спине. ‚се это, дуЯ ветром,  быстро прошло
мимо  и стало спускатьсЯ с крутой каменной лестницы. Ќекоторые, чтобы лишний
раз  взглЯнуть, сошли вниз, многие вернулись обратно  в залу. ’ам, у  стены,
все  еще стоЯл молодой еврейчик.  €з боЯзни  или из презрениЯ, но теперь уже
никто не подходил к нему. Ћн стоЯл одинокий,  худой, с опущенными, как после
свершившегосЯ  бедствиЯ,  руками.  „ень  кончалсЯ,  зажигали  электричество.
‘текла больших окон запотели, и уже кто-то пальцем нарисовал мокрый профиль,
с  кончика  носа и  с  подбородка которого  тЯнулись  кривые ручьи, ползущие
медленно, как слезы.






Last-modified: Sun, 11 Sep 2005 23:15:16 GMT
Ћцените этот текст: